Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Басов Николай / Мир Вечного Полдня : " Закон Военного Счастья " - читать онлайн

Сохранить .
Закон военного счастья (сборник) Николай Басов
        Обычный русский городок, райцентр Средней полосы, перенесен неведомыми силами со всем своим населением из привычной реальности в другой, чуждый мир - на внутреннюю поверхность Сферы Дайсона, огромного искусственного образования, где сосуществуют миллионы непохожих друг на друга цивилизаций...
        С первых же дней жителям городка приходится сражаться против враждебного окружения, чтобы выжить и найти свое место в этом странном мире - Мире Вечного Полдня.
        Первые пять романов из цикла «Мир вечного полдня».
        Содержание:
        Проблема выживания (роман) - с.5-168,
        Место отсчета (роман) - с.169-350,
        Торговцы жизнью (роман) - с. 351-580,
        Закон военного счастья (роман) - с. 581-858,
        Главный противник (роман) - с. 859-1115
        
        Проблема выживания
        Часть I
        Mиp Вечного Полдня
        Глава 1
        Ростик проснулся, потому что солнце жгло глаза. Это было странно, он спал на отцовской «уличной» раскладушке, под любимой семейной вишней, а значит, солнце не могло его осветить. Оно появлялось тут лишь после одиннадцати, а сейчас не могло быть одиннадцать, он это знал наверняка, он не выспался.
        Ему необходимо было поспать еще часа два, тем более что сегодня было бы желательно иметь соображающую голову. Потому что предстоял выпускной экзамен по математике, от которого зависело, что он будет делать дальше, куда направит свои стопы, как говаривал отец, обсуждая всевозможные институты и продолжение Ростикова образования.
        Он открыл глаза… и скатился с раскладушки, запутавшись в одеяле, которым поверх пледа, под которым он спал, подражая отцу, должно быть, «утеплила» его мама, когда он уже уснул. Она не одобряла, когда кто-то спал во дворе только под пледом, говорила о росе, прохладном воздухе и возможных тарантулах. Все это ерунда, тарантулов у них сроду никто не видел, а прохладный воздух идет только на пользу. Как отцу.
        И тогда понял, почему солнце светит сверху на его несчастную голову - он проспал. Ростик посмотрел на часы, оказалось, уже половина двенадцатого… Проспал!
        Нет, на двенадцати стоит не маленькая, а большая стрелка, а маленькая… Она чуть зашла за шесть часов. Значит, сейчас начало седьмого?
        Он поднял голову, посмотрел на солнечный диск, висевший в зените, пробивающий не только реденькие сероватые облачка, но и хитроумно обошедший спасительную вишню, под которой летом он спал сколько себя помнил, с младенчества, а ночевал уже года три, с тех пор, как мама поддалась уговорам отца, что Рост, мол, уже большой.
        Итак, часы врали, они остановились, пока он спал, а потом пошли снова и сейчас, почти в полдень, пытаются утешить тем, что он может еще успеть на экзамен. Взвесив такую возможность, Ростик нашел шлепанцы, вырезанные из старых кедов, и пошел в дом.
        - Мам, мама!
        Ему не отвечали. Он дошел до третьей, самой дальней комнаты, где размещалась родительская спальня, и с удивлением уставился на кровать. Итак, мама не убрала за собой постель - определенно, мир сошел с ума!
        Ну, с отцом все понятно, он еще месяц назад ушел на какую-то свою «летневку», потому что такая у него работа - он радиоинженер, связист, «маркони» и вообще у них в городе личность легендарная, поскольку один из немногих общался с живыми иностранцами на зимовках. Знает три чужих языка и говорит на них быстрее, чем по-русски. Его не будет почти до Нового года, да и то если его не уговорят остаться на зимовку, то есть на остаток года.
        Но вот почему мама проявила такое несовместимое с ней вольнодумство, вернее сказать - распущенность? Она главврач «Скорой помощи», у нее страсть к чистоте и аккуратности - со студенческих времен или даже еще раньше, от воспитания… Что с ней-то произошло?
        Ростик нашел крынку молока с куском хлеба, намазанным медом, чтобы хлеб как следует пропитался, как он любит. Значит, она все-таки о нем подумала, когда убегала невесть куда, невесть когда.
        Над молоком на стене висели часы. Ростик подошел поближе. Так и есть, четверть седьмого, он не мог опоздать на экзамены, потому что часы эти отец выиграл на собачьих гонках года три назад на Аляске, они заводятся раз в две недели и точность хода у них сравнима с морскими хронометрами. Так говорил отец, а значит, так и есть. В городе, говорил он, могли врать все остальные часы, особенно в головах начальников, но эти - показывали абсолютное астрономическое время.
        Но как же тогда быть с солнцем? Значит ли это, что сегодня, второго июня шестьдесят седьмого года, в пятницу, в день его первого и самого важного из выпускных школьного экзамена мир сделался каким-то другим? Отца бы спросить, но он далеко, а установить прямую связь с ним почти невозможно, потому что из их широт до Арктики «досигналить» очень трудно.
        Одевшись в свои любимые брезентовые черные «техасы» с заклепками и серую футболку, Ростик торопливо сжевал хлеб, махнул рукой на раскрытые где-то в середине учебники и вышел на улицу.
        Их привычная Октябрьская улица уходила одним концом к Парку победы со стадионом, а другим - к центру Боловска, где располагался райком, Дом культуры и памятник вождю. Город был вовсе не так мал, как некоторые думали, в нем имелись филиалы Воронежского университета и Харьковского политеха, обсерватория и куча заводов.
        Сейчас улица выглядела странно. И не потому, что их привычная скамейка у калитки, которую отец увековечил из кирпичей на месте старой, деревянной, на которой он когда-то сделал маме предложение, выглядела слишком резко, как на контрастной фотографии. И даже не из-за того, что двухсотлетняя акация, нависшая над скамейкой, самое старое дерево в городе, не дрожала ни единым листом. А потому, что почти все жители улицы вышли к калиткам своих палисадничков и слишком негромкими, опасливыми голосами переговаривались, нервно поглядывая в сторону центра. Или вверх, на солнце, которого не могло быть там, где оно находилось.
        Здороваясь на ходу, Ростик побежал по улице. Школа - вот где сейчас должны были разрешиться его сомнения. Если экзамены уже начались, значит, врал даже отцовский призовой хронометр, а если нет… Ну, тогда Ростик не знал, что и думать.
        Но далеко он пробежать не успел, на углу, разогнавшись под тополями, он врезался в Кима и Любаню, которые торопливо шли в противоположном направлении. Ким, корейская душа, успел выставить руки, а Люба, конечно, взвизгнула, впрочем, не очень, она была выдержанной девушкой.
        - Ты чего так несешься? - спросил Ким в запале.
        - Ким, что происходит? - спросил Ростик одновременно с ним.
        - А мы идем к тебе, узнать, что ты думаешь по этому поводу, - пояснила Люба.
        Все посмотрели вверх.
        - Значит, у вас то же самое? - спросил Рост.
        - Что значит «то же»? Ты думаешь, у нас в саду это выглядит иначе?.. Это во всем городе происходит. И со всеми разом.
        Они помолчали, каждый переживал замечание Любани по-своему. Хотя выразить это словами было нелегко.
        - Ладно, - решил перейти к конструктиву Ростик. - Экзаменов нет, как я понимаю?
        - Для них слишком рано, - пояснил Ким. - Но если эти чудеса со временем не утрясутся, то их, похоже, перенесут.
        - Каким же образом они могут утрястись? - как всегда, Любаня сумела задать главный вопрос, то есть такой, после которого все чувствуют себя немного дураками.
        - Нужно идти в центр, может, на главной площади у народа есть дельные идеи? - сказал Ким.
        - Народа и тут хватает, а дельности не замечается, - ответил Рост, поглядывая на соседей, которые не расходились по домам, словно действительно чего-то ждали.
        Вдруг в конце улицы он заметил знакомую долговязую фигуру на велосипеде. Вот это было кстати. Торопливо, чтобы не опоздать, он сунул два пальца в рот и заливисто свистнул. Все обернулись на него. Но главное, велосипед замедлился, качнулся и свернул к ним.
        На веле восседал, как всегда изрядно ссутулившись, Георг Пестель, Джордж, Жорка, Георгий - все зависело от того, кто к нему обращался, - с соседней улицы. Впрочем, Ростик всегда звал его просто - Пестелем. Фамилия была такая, что клички были уже не нужны.
        Годом ранее Пестель отучился в той же школе, что сейчас кончала и эта троица, провалил в Московском универе, на биофаке, последний экзамен и сейчас готовился ко второй попытке. Через пару-тройку недель он должен был отбыть в «первопрестольную»; но пока, как Ростик слышал от Любы, всего лишь уволился из зверосовхоза, где проработал этот год для практики.
        Пестель был высоким, за метр девяносто, сутулым очкариком с веснушками, заливавшими его лицо от макушки до подбородка. Макушка его была видна потому, что он стригся исключительно под машинку, оставляя не больше сантиметра волос. Помимо первого разряда по волейболу, Пестель и в остальном был неординарной натурой. Ростик давно хотел сойтись с ним покороче, да как-то не получалось.
        - Ты куда? - спросила его Любаня, словно это она свистела. В отличие от Ростика она знала Пестеля давно и хорошо.
        - Решил прокатиться за город, там что-то видели.
        - Что? - спросил Ким.
        - Не знаю. Приходил знакомый со станции и попросил прокатиться.
        - Поехали вместе? - предложил Ростик и посмотрел на Пестеля. - Подождешь? Мы быстро.
        О том, что Ким или Любаня могут не поддержать его предложения, он даже не подумал. Но они и не собирались.
        Через пару минут все снова были в сборе. Все восседали на велах, разумеется, на «Украинах», кроме Любы. У той был дамский немецкий «Спорт» с тремя передачами - отличный аппарат и очень дорогой. Его привезли прямиком из Германии. На этом «Спорте» Любаня обгоняла в городе всех.
        Они выкатили с Октябрьской, поднялись на холм, за которым начинались новостройки, спустились с той стороны, где находился вагоноремонтный завод, проскочили хутор Бобыри, который был практически рабочей слободой, построенной еще в прошлом веке, и вкатились в рощу грецких орехов. Это была одна из самых северных рощиц таких деревьев, что до всеобщего сведения еще в средней школе довел Пестель.
        В стороне от дороги, на поляне, на которой лет десять солдаты местного гарнизона устраивали себе летние лагеря, происходила какая-то возня. Ростик и оглянуться не успел, как они все вчетвером скатили с дороги и подъехали к служивым.
        Десяток квартирьеров, присланных сюда, чтобы разбить лагерь, голые по пояс, столпились у умывальников. Перед ними стоял лейтенантик, который растерянно поглядывал на подчиненных, на солнце над головой и на колодец.
        Трое ребят вытаскивали из колодца четвертого, обвязанного толстой белой веревкой. Лейтенант спросил:
        - Ну, что там, Квадратный?
        Квадратный, уверенного вида паренек, видать, из старослужащих, с такой мускулатурой, что Ростик только завистливо вздохнул про себя, подтянулся на руках, сел на край колодца и негромко сказал:
        - Товарищ лейтенант, нам не показалось… Там действительно никакой воды нет, лишь твердый, как асфальт, пол. Совершенно сухой.
        - Как же так? - нахмурился лейтенант. - Вчера еще была вода…
        - Этот колодец никогда не пересыхает, - веско произнес Пестель. - Он один из самых глубоких в округе, о нем упомянули даже в прошлом веке, описывая губернию.
        Лейтенант сделал сердитое лицо. Он был растерян больше, чем хотел признаться.
        - Вы кто такие? Что тут делаете?
        - Мы ехали мимо, - ответила Люба.
        - Вот и поезжайте… мимо.
        - А грубить не стоит, - спокойно сказала Люба и повернула свой вел. - Даже если колодец пересох.
        Ребята последовали за ней. Оказавшись на дороге, поехали медленнее. Почему-то никому теперь не хотелось торопиться, вдруг там, за ореховой рощей, окажется что-то, чего никто из них не ожидает? Внезапно Пестель произнес:
        - Вообще-то еще пару веков назад у нас в городке жил какой-то юродивый, я забыл его имя… Михал, Михась… Нет, не помню. Говорят, у него было пятно на голове, и если хотели обидеть, то звали «Пятнышко».
        - И что этот юродивый? - спросил Ким.
        - Он умел предсказывать. Был у него такой дар.
        Они молча проехали сотню метров, наконец Люба не выдержала:
        - Дальше-то что?
        - Дальше?.. Так вот, он предсказал, что когда-нибудь на наш город обрушится второе солнце, которое сожжет все степи, многие леса, и все станет по-другому.
        - Что значит второе солнце? - спросил Ростик.
        - Может, такое, что будет висеть над головой. А первое будет вставать, как полагается, с востока? - предположил Ким.
        - Уже почти семь, - сказала Люба, - и нет никакого первого солнца на горизонте. Спрашивается - где же оно?
        Рост автоматически посмотрел туда, где должен был находиться восток. По крайней мере, он там всегда находился. Разумеется, никакого первого солнца видно не было.
        - Не знаю, - отозвался Ким.
        - Второе - возможно, такое, которое отлично от нашего, земного? - высказался Пестель.
        - Земного? - переспросила Люба. - Что ты имеешь в виду?
        Роща кончилась. Они сразу, резко, будто мчались на машине, а не катили на велах, вылетели на простор… И затормозили, потому что дорога кончилась. Ровно, словно ее ножом отрезали, как полоску мягкого теста. И так же в обе стороны от дороги отрезали весь привычный мир. И начиналось там что-то… необычное.
        Это была пронизанная редкими стебельками незнакомых растений, потрескавшаяся от жары, странная темно-красная земля.
        Ростик вытянул шею и посмотрел вбок, туда, где в сотне метров должны были проходить железнодорожные пути вагоноремонтного завода. Их уровень остался чуть ниже взгорка, где ребята сейчас стояли. Поэтому ему хорошо было видно, что насыпь из щебенки кончалась точно так же, как и дорога. И разумеется, кончались рельсы - отрезанные гигантским аккуратнейшим скальпелем.
        Но главное - то, что они видели перед собой, пространство, которое всегда обещало горизонт и привычно короткую перспективу, теперь вообще не имело края, не подразумевало никакой закругленности, покатости Земли. Горизонт исчез, а все стало плоским, ровным, лишь с холмами и взгорьями, протянувшимися в бесконечную даль, которая сменялась новой далью, а та, в свою очередь, следующей. И в этом пространстве было столько всего, что даже голова кружилась, как иногда кружится, если всматриваться в небо.
        - Посмотрите, - произнес Пестель и вытянул руку. - Мне кажется, я вижу развалины.
        Глава 2
        - Что это может быть? - спросила Люба. - Не развалины, а вообще - все?
        - Хотел бы и я знать, - буркнул Пестель, вздохнул и повернул руль велосипеда.
        - Куда теперь? - спросил Ким.
        - Есть одно место, - пояснил Пестель, посмотрев на часы. - Правда, они в это время заканчивают работу… Но, может быть, сегодня решили остаться.
        Что за место, где кончают работать, едва наступает утро, гадал Ростик, но не очень долго. Стоило впереди мелькнуть куполу, который он привык видеть с самого детства, как у него рассеялись все сомнения. Обсерватория! Ай да Пестель, молодец. А он и не подумал об этом.
        А ведь отец водил его сюда мальчишкой, но он посмотрел на какие-то машины, на медлительных людей в синих халатах и больше не интересовался этим заведением. Как оказалось, зря, отца тут любили, и публика, по его словам, собиралась прелюбопытная.
        У входа в здание никого видно не было, даже вахтера. Ребята прошли по гулкому коридору, Пестель свернул в узкий, затемненный закуток, в конце которого мелькал сумрачный свет, и они вышли в довольно большую комнату, которая имела всего одно очень узкое окно с матовым стеклом. Тут было прохладно, на полках стояли какие-то приборы, над несколькими столами висели загадочные лампы, но они не горели.
        - Есть тут кто? - громко спросил Пестель.
        - Кто там? - отозвались из глубины, где тень была особенно густой.
        Пестель уверенно пошел в ту сторону, он тут наверняка не редкий гость, решил Ростик, почему-то с завистью.
        Они вышли к небольшому диванчику, на котором лежала подушка и скомканное армейское одеяло. На кушетке сидел лысый улыбающийся человечек в пестрой, заграничной футболке. Перед человечком стояли еще двое ребят. Одного Ростик знал. Это был Антон Бурскин, чемпион города по тяжелой атлетике, очень накачанный и красивый парень, от которого половина девчонок просто сходила с ума. Поговаривали, что, отслужив армию в спортроте, он пытался поступить в военное училище, но не получил каких-то рекомендаций. Что это были за рекомендации, Ростик не догадывался, отец, прознав про эту историю, нахмурился и покусал нижнюю губу, что было верным признаком крайнего раздражения.
        Вторым оказался темноволосый, очень подвижный паренек с цыганскими или кавказскими глазами. Он весело кивнул несколько раз и всем по очереди протянул руку, каждый раз приговаривая:
        - Эдик Сурданян.
        Про него, как ни странно, слышал Ким. Он спросил:
        - Вы тот самый Сурданян, корреспондент «Известки»?
        «Известкой» называлась в народе газета «Боловские известия», которую за полную неинтересность прозвали этим малоаппетитным прозвищем. Эдик опять смущенно кивнул, эта привычка была у него укорененной.
        - Пестель, проходите… И друзей своих ведите поближе, - предложил улыбающийся лысый человек в футболке. - Я хотел поспать немного, но вот, - он развел руками, - пока не удалось.
        Пестель стал в официальную позу.
        - Позвольте познакомить - Иосиф Ким, мой сосед, Люба и Ростислав…
        - Вы сын Гринева? - спросил лысый. - Тогда мы знакомы, только виделись давно.
        Ростик вдруг тоже кивнул, протянув руку. Рукопожатие лысого оказалось крепким. После этого Ростик сразу вспомнил, как его зовут.
        - Директор обсерватории Борис Мыхалыч Перегуда, - для всех объявил Пестель. Перегуда встал, он не мог сидеть при девушке. - Итак, молодые люди, чем обязан?
        Ростик прикинул его возраст, пожалуй, чуть старше отца. Или чуть моложе, но выглядит похуже - бледная кожа, воспаленные глаза.
        - Что с нами произошло? - спросил Эдик.
        - Где мы оказались? - одновременно с корреспондентом спросила Люба.
        Перегуда, смешно наклонив голову вбок, вздохнул.
        - Правильнее всего будет сказать не где, и даже не что произошло, а как такое оказалось возможно? Понимаете, этому нет никакого объяснения. Мы заступили на дежурство вчера в девять, произвели обычные технические замеры, даже вели наблюдения по плану до полуночи, а потом… Приборы стали врать, и большая их часть так и не пришла в себя.
        - Например? - спросил Эдик, он уже достал блокнотик в твердой корочке и шариковую ручку, чтобы записывать.
        - Например? Ну, что-то происходит со временем. Если судить по числу ударов сердца, а это один из самых точных наших природных хронометров, минута тут длится не 60 секунд, а, так сказать, сто восемь нормальных, земных секунд… - Перегуда стал чуть прямее. - Может быть, это очень смелое утверждение, может… Понимаете, мне пришло в голову, что мы скорее всего уже не на Земле.
        И тут Пестель торопливо, часто сбиваясь, рассказал, как они доехали до края дороги, как увидели красную почву и что-то странное вдали. Ростику это оказалось не очень важным, но Перегуда выслушал с интересом.
        - Вы знаете, Георгий, - подтвердил он рассказ Пестеля, - вторую половину ночи я просидел за старым оптическим телескопом, только использовал его… Гм, как бы точнее выразиться? В общем, использовал его как подзорную трубу. И выяснил, что над нами теперь ходят определенным, весьма правильным в математическом смысле образом плотные облака, скорее даже туманности, причем по всему здешнему пространству, то закрывая, то открывая новые участки поверхности.
        - Поверхности? - переспросил Эдик.
        - Именно. Это просто поверхность. Она протянулась в немыслимую даль, и я даже подумал…
        - Что вы подумали? - спросил Ростик немного невежливо.
        - Понимаете, есть гипотеза… Хотя нет, об этом еще рано говорить.
        - А жизнь тут есть? - спросила Люба. Она нервничала уже поменьше, но все-таки Ростик видел, что ее кулачки плотно сжаты.
        - Что вы имеете в виду? - удивился Антон.
        - Я хочу знать: как мы тут будем жить? Что будем делать, как будем существовать?
        - Ну, если мне будет позволено предложить аналогию, я бы сравнил ближайшую нашу перспективу с переселением на дачу, где ведут упрощенное существование, - ответил Перегуда, немного смущенный, потому что изрядно недоговаривал.
        И Ростик понял, что астроном будет недоговаривать все время.
        - Значит, дача? - громко спросил Ростик.
        - Я не утверждаю, а пытаюсь дать аналогию.
        - Может, космическая лаборатория? - спросил Пестель. - Или ковчег? Живые существа, так сказать, каждой твари по паре, и…
        Он не закончил. Эдик вдруг с энтузиазмом спросил:
        - И что же, на Земле, там, где мы жили до сих пор, образовалось пустое место?
        Перегуда поднял на него глаза, потом потер подбородок.
        - Я полагаю, на «нашем», так сказать, месте на Земле пустоты не образовалось, все осталось как было. То есть нет нужды переносить нас, вырезав из определенного пространства. Достаточно просто скопировать, как… подобно тому, как объект отпечатывается на пластинке при фотографировании, понимаете?
        - Значит, мы негатив? - спросила Люба.
        Перегуда снова вздохнул.
        - Если угодно.
        - А почему звезд не видно? - спросил Эдик.
        - Об этом нужно думать, отвечать на этот вопрос даже в такой вот приватной беседе пока рано.
        - А звезды не могли затемниться тучами? - переспросил Эдик. Перегуда улыбнулся.
        - Я слишком долго смотрю на небо, чтобы совсем не заинтересоваться тучами. И могу вполне квалифицированно ответить - то, что закрывает от нас здешнее светило, тучами не является.
        - А что же это? - прогудел Антон.
        - Туманности, - с несколько озадаченным видом ответил директор обсерватории, - способные поглощать свет данного светила, потому что иначе обеспечить суточный цикл в этих условиях почему-то невозможно… Впрочем, отвечать на эти вопросы, как и на многие другие, пока рано.
        - Хорошо, допустим, - снова спросил Эдик. - Когда же появятся ответы на все вопросы?
        - На все вопросы ответов точно не появится. Этот мир… - Перегуда взлохматил волосы. - Ребята, в самом деле пока рано о чем-либо говорить. Необходимы наблюдения, достоверные данные, наконец, анализ, что требует времени.
        - Вы говорите, тут очень далеко видно? - вмешалась Люба.
        - Вы не поверите, насколько далеко тут можно увидеть окрестности, - с неожиданной горячностью заговорил директор обсерватории. - Я видел холмы на расстоянии тысячи километров, в этой цифре я абсолютно уверен, видел какие-то странные строения…
        - Строения? Но вот они, - Эдик кивнул в сторону ребят, - подошли к концу дороги, к самому краю того места с Земли, которое, как вы говорите, было скопировано…
        - У меня нет оснований думать, что на всей этой… гм, поверхности из разумных существ оказались только мы с вами, то есть люди. Я полагаю…
        Перегуда вдруг умолк и опустил голову. Ростик понял, что теперь его будет трудно разговорить, ученый думал о чем-то в высшей степени серьезном.
        - Скажите, как наши читатели еще могут установить, что они оказались не на Земле? - спросил Эдик.
        У этого парня или абсолютно пусто в голове, или он потрясающе хладнокровен, подумал Ростик. Впрочем, он сам почему-то поймал себя на мысли, что воспринимает все происходящее достаточно спокойно, словно просто приехал на трамвае не на ту остановку и теперь выясняет, что есть интересного на новом месте.
        - По тем приборам, которые есть у них дома, - отозвался Перегуда усталым, даже подавленным голосом.
        - Например?
        - Что-то странное происходит с компасом, - высказался Антон. Перегуда покачал головой.
        - Не только. У меня складывается впечатление, что весь приборный парк вышел из повиновения привычным нам законам природы. Термометры, барометры, ветряки, часы…
        - А какой вывод из всего этого можно сделать? - спросил Эдик.
        Вот идиот, решил Ростик, но тоже, как и остальные, с интересом повернулся к Перегуде.
        - Вывод? Мы должны любой ценой наладить тут материальную базу для нормального существования города. Нам придется этим заняться, или… Или мы очень скоро погибнем.
        - Это значит, - с непонятным удовлетворением прогудел Антон, - что главным будет умение выживать?
        - Полагаю, - нехотя согласился Перегуда, - на ближайшие дни… или годы это составит нашу главную проблему.
        Глава 3
        Ребята оседлали свои велосипеды и, оглянувшись на Эдика с Антоном, усевшихся в редакционный «уазик», покатили в город. Машина их не обогнала, значит, газетчики отправились выяснять, где проходит линия раздела земного мира и красной почвы.
        До города доехали в полном молчании, да и ехали слишком быстро, переговариваться было неудобно. А потом уже и говорить было не нужно. На улицах людей стало еще больше, Ростик с удивлением обнаружил, что очень многие из них неторопливо, но вполне решительно направлялись в центр города. Поэтому, не договариваясь, даже не глядя друг на друга, все четверо покатили туда же.
        В центре, на площадке перед памятником Ленину и райкомом людей было столько, что с велосипедов пришлось слезать. Ростик пожалел, что не завез машину домой, без нее было бы удобнее, но делать было нечего. Они проманеврировали между группками возбужденных или, наоборот, неестественно спокойных людей и оказались метрах в сорока от того места, где на Первомай или Седьмое ноября устанавливали трибуну для отцов-командиров города и района.
        Сейчас прямо на асфальт были выставлены какие-то деревянные тумбы и с одной из них хрипло верещал какой-то тип. Ростик помнил его лицо, потому что на праздники он выкрикивал приветствия колоннам демонстрантов. Кажется, он работал на местном радио, но теперь орать ему приходилось без микрофона, и он изрядно выдохся. Ростик прислушался.
        - Вспомним наших отцов и старших братьев! Они встретили войну со спокойной строгостью преданных идеям партии граждан. И нам выпала нелегкая ноша, но мы пройдем через испытание так, что не посрамим!..
        Определенно, он работал на радио.
        Народ тут стоял не слишком плотно, с велосипедами стало полегче. Сбоку от тумбы, с которой порол привычную чушь митингующий для начальства хрипун, стоял предисполкома Кошеваров и высокий, плечистый человек с чуть рассеянным, но в то же время уверенным взглядом. Люба посмотрела на Ростика.
        - Пойдем спросим Кошеварова, что они будут делать?
        Ростик вспомнил, что Люба с дочерью предисполкома дружила, кажется, лет с десяти, познакомившись еще в музыкальной школе.
        - И у капитана заодно спросим, - предложил Ким.
        - Какого капитана? - не понял Пестель.
        - Капитана госбезопасности, видишь, они рядом стоят? Кстати, у него фамилия Дондик, а больше я про него ничего не знаю.
        Кошеваров, увидев Любу, шагнул к ней:
        - Любочка, нет совершенно никаких оснований для паники!
        - Паники тоже нет, - ответила Люба, несмотря на напряжение, постаравшись улыбнуться.
        Ростик только сейчас заметил, что она сегодня утром очень мало улыбалась. Обычно она веселилась, не переставая, да так, что прохожие оборачивались.
        - А я думал, ты волнуешься из-за этих мародеров… - сразу устало и нерешительно ответил Кошеваров.
        - Каких мародеров? - спросил Ким.
        - С ними уже разобрались, и довольно жестко, - вмешался капитан Дондик. - Практически по законам военного времени.
        - Нет, мы не о мародерах хотим спросить, - сказал Пестель чуть смущенно. - Мы другие вопросы хотим задать.
        - Ситуация с электричеством действительно непростая, вынужден признать, - отозвался Кошеваров, словно Пестеля волновало именно электричество. - И с водой тоже не все понятно. Но в целом…
        - С водой? - растерянно переспросил Ростик. - Так вы что - не были за городом?
        - А почему мы должны там быть? - жестковато спросил капитан Дондик.
        - Потому что там есть доказательства, что все совсем не просто. И электричеством наши проблемы не ограничиваются, - отозвался Пестель. - Вернее, его отсутствием…
        - Вы знаете наши проблемы? - снова спросил капитан.
        - Нет, не будем так обострять вопрос, - отозвался Кошеваров. В его глазах билось беспокойство. - Главные наши сложности, безусловно, еще не понятны до конца, но мы выясним их и тогда…
        - Главные сложности, Илья Самойлович, - отозвался капитан Дондик, - в том, чтобы сохранить спокойствие людей.
        - Согласен, - тут же отозвался Кошеваров.
        Внезапно Люба блеснула глазами так, что Ростик положил руку на ее велосипед, на случай, если она начнет размахивать руками, забыв о «Спорте».
        - У вас глаза есть или вы будете отрицать, что… - Она замолчала. Ситуация оказалась такой, что объяснить даже очевидные вещи, как оказалось, весьма непросто.
        - Отрицать? - прервал ее Дондик, прищурившись. - Что отрицать?
        На высоких азиатских скулах Кима заиграли желваки.
        - Да хотя бы то, что мы видели.
        - И что же вы видели? - спросил Кошеваров.
        - И кто видел? - спросил Дондик, оглядываясь, словно собирался звать каких-нибудь милиционеров.
        - Мы все, - сказал Пестель.
        Дондик мгновение подумал, потом сказал решительно:
        - Вот что, ребята, закатывайте свои велосипеды в гараж, там с ними ничего не случится, и пойдемте ко мне, расскажете все по порядку.
        Ким оглянулся, будто думал о бегстве. Это было так выразительно, что Ростик даже хмыкнул про себя. В самом-то деле, чего волноваться? Они ничего предосудительного не совершили, а делать из капитана чудовище из-за старых порядков, и тем более после публикации «Ивана Денисовича», явно не стоило.
        Сделали, как предложил Дондик. Закатили велы, потом поднялись на второй этаж и перешли по какому-то коридору в кабинет начальника райуправления КГБ. Вместе с капитаном и ребятами, не отставая ни на шаг, топал Кошеваров. На его очень белой коже алели лихорадочные пятна, но он старался держаться.
        Наконец, усевшись на стулья вдоль большого, затянутого зеленым сукном стола, перебивая друг друга, стали рассказывать. О поездке за город, о далеких развалинах, которые вполне могли оказаться и не развалинами вовсе, и самое главное - об идее Перегуды про необходимость выживать.
        Два или три раза Дондик рассердился, переспросил их весьма напряженным голосом, но было ясно - он злится не на них. Кошеваров несколько раз вскакивал, ходил у стены, вдоль расставленных стульев, и шумно тер сухие, на удивление большие ладони.
        Когда рассказ закруглился, Дондик закурил папиросу, поднял голову и твердо посмотрел в глаза каждому из ребят, отчеканил:
        - О том, что видели и слышали, - молчок.
        Это было настолько неожиданно, что Ростик удивленно протянул:
        - Может, еще подписку о неразглашении дать?
        Капитан сквозь зубы процедил:
        - Нужно будет - дадите.
        - Но послушайте!.. - воскликнул Кошеваров, но продолжить не сумел, его перебила Люба:
        - Достаточно велосипеда, чтобы все узнать.
        Капитан посмотрел на Кошеварова.
        - Запретим.
        Вдруг Пестель улыбнулся.
        - Всем? - Ему никто не ответил. - А как быть с ногами, товарищ капитан? Ведь до края нашей земли можно пешком минут за двадцать дойти. Или даже быстрее.
        - Может, разъяснение по радио? - спросил Кошеваров, обращаясь, конечно, к Дондику.
        - Тока же нет. Даже микрофоны на площади не сумели к динамке присоединить.
        Ростик погладил сукно перед собой, потом сдержанно, пытаясь быть рассудительным, проговорил:
        - Товарищ капитан, мы же не враги. И людям придется что-то объяснять. Слухи…
        - Разговорчивые больно, - проговорил капитан и стал закуривать вторую папиросу подряд. Внезапно Ростик увидел, как у него дрожат пальцы. Да он просто боится, удивился он про себя.
        - А вам нужно быть повежливей, - спокойно-уверенно сказала Люба, она, вероятно, тоже заметила эти дрожащие пальцы капитана. - И смотреть на то, что происходит, своими глазами, а не… заемными.
        Внезапно капитан опустил руки на стол и, уже не стесняясь, сжал их в кулаки. Потом поднял голову, обвел всех долгим, прищуренным от дыма взглядом. Поднялся и проговорил:
        - Ладно, подождите пока.
        Он вышел, Кошеваров постоял, перекатываясь с носков на пятки, потом провел ладонью по волосам и тоже ушел.
        - Может, мы уже арестованы? - нервно спросил Ким.
        - За что? - отозвался Пестель.
        Ответить ему никто не успел. В комнату вернулся Дондик. Он даже немного запыхался.
        - Пойдемте-ка, еще раз расскажете, что видели.
        На этот раз идти было не очень далеко. Миновали тамбур, комнату с двумя секретаршами, испуганными светленькими девушками, которые больше смотрели в окно, чем на свои столы, и оказались в огромном, очень красивом кабинете. Ростик и не знал, что такие кабинеты бывают, тут можно было разместить две квартиры, в которой обитало их семейство.
        За главным столом восседал, по-другому и не скажешь, секретарь райкома, всем известный по своим длинным и путаным выступлениям с праздничных трибун Савелий Прохорович Борщагов. Еще он был известен в городе тем, что ходатайствовал о переименовании Боловска в Брежневск. Но город сочли слишком маленьким для того, чтобы носить столь славное имя, и отказали. Впрочем, поставки стройматериалов для новостроек и количество автобусов на маршрутах увеличили.
        Борщагов был уже изрядно пожилым человеком, с очень круглой головой, с пшеничным чубом, падающим на выпуклый лоб, и маленькими пухленькими руками, глядя на которые каждому становилось ясно - если этот верховодитель «атакующего класса» и занимался когда-либо физическим трудом, это было недолго и очень давно.
        Тут уже находился Кошеваров, человек пять незнакомых Ростику людей, вероятно, из партактива, и Наум Макарович Вершигора, главный редактор «Известки». От него-то во время рассказа, который пришлось повторить для присутствующих, ребята и выслушали больше всего вопросов. Впрочем, они не успели на них ответить. Потому что Борщагов стал отдавать распоряжения, которые касались то ли радиоузла, то ли стадиона. Тут Дондик, который и не отходил далеко, взял Кима за локоть и как бы всех разом повел ребят к двери. В приемной с секретаршами он написал какую-то бумажку и вручил ее Пестелю.
        - По этой записке вам вернут велосипеды.
        И вернулся в кабинет Борщагова.
        - Стойте! - звонко, по-девчоночьи сказала Люба.
        - Да? - капитан обернулся.
        - А спасибо? Вы забыли сказать…
        Капитан нахмурился. Вдруг он виновато развел руками и чуть заметно улыбнулся:
        - Да, извините. Конечно, спасибо.
        Они вышли, получили свои велосипеды и пошли сквозь толпу в сторону дома. Ким восхищенно покрутил головой.
        - Здорово ты его!
        - Он еще не безнадежен, - отозвался Пестель. - Все-таки извинился.
        Ростик посмотрел на Любу и почувствовал, как от незнакомого беспокойства за эту девчушку у него ёкает сердце. Потом гораздо резче, чем хотел, произнес:
        - Главной трудностью в нашем выживании, как ни странно, будут собственные начальники.
        - Верно, - с чувством поддержал друга Ким. - Пропади они пропадом.
        Глава 4
        От всех волнений у Ростика так разыгрался аппетит, что он едва дождался, пока из-за поворота появится дом. Он затащил Кима к себе, и они устроили грандиозную яичницу из двенадцати яиц с колбасой, поджаренным хлебом, помидорами и кучей зеленого укропа. После еды пришли к выводу, что яйца тут не хуже, чем на Земле, а потому можно изучать этот мир с определенным смаком. После обеда, вернее, второго завтрака, снова вышли на улицу, где людей стало поменьше, должно быть, тоже разошлись подкрепиться.
        Ким покосился на свой вел, оставленный во дворе Ростикова дома, но тащить его домой не стал, наверное, слишком плотно наелся. Ребята уселись на знаменитой отцовской лавочке, на которую приходили посидеть даже с других улиц. Жара стала невыносимой, асфальт начал плавиться, иногда на нем оставались следы, как в пластилине.
        Люба не показывалась. Вероятно, ее заставили что-нибудь делать. А может, и нет. Потому что ее мама, Тамара Ависовна, как и остальные начальники города, должна была находиться при деле. Шутка ли сказать, она была директором райпищеторга, и под ее ответственностью находились все столовые района.
        - Района больше нет, - поправил друга Ким.
        - Интересно, а сколько нас?
        - В нашем… - он помолчал, - мире остался только город, Бобыри, где мы уже были. Может, еще Квелищево, Острохатки и Морока.
        - Значит, это меньше двухсот тысяч человек.
        - Гораздо меньше. Но зато со всеми ресурсами города.
        Они помолчали.
        - Нет, не со всеми, - отозвался наконец Ростик. - А только с теми, которые тут могут быть использованы. Например, мы жарили яичницу на керосинке, а новостройки, где полно газовых плит… Понимаешь?
        - Что же тогда у нас осталось? - Ким тряхнул иссиня-черным чубом. - Керосинки и стоящие заводы?
        - Это ты верно подметил, - согласился Ростик. - Пустить какие-нибудь электрогенераторы - проблема. То ли начальники топливо экономят, то ли… Этот вид энергии тут вообще не работает. Другой формы электромагнитное поле, например. Так что заводы стоят. А скоро и керосин достать будет не просто.
        Неожиданно захотелось пить. А вот Ким, наоборот, потел. Кожа у него сделалась сверкающей, словно он покрасился перламутровым лаком.
        - И что теперь будет? - спросил он.
        Ответ на этот вопрос так и повис в воздухе. Потому что в конце улицы появился Пестель. Он неторопливо ехал на своем велосипеде, управляя одной рукой.
        - Э-гей! - заорали оба приятеля, впрочем, не вставая с лавочки. Уж очень жарко было.
        Пестель заметил их, пошатался, потом свернул на Октябрьскую, скатился с пригорка и подкатил к лавочке. Не слезая, притормозил, поставив ногу на оградку вековечной липы. Ростик только теперь понял, что Пестель исчез как-то незаметно. И по всей видимости, пока они жрали яичницу и рассиживались, занимался делом. Потому что в руке у него была картонная коробка из-под обуви.
        - Что это? - спросил Ростик.
        - Оказывается, тут полно всякой живности неизвестных видов.
        Ким после сытного завтрака не понял.
        - Что такое?
        - Неизвестные насекомые, жужелицы, кузнечики, даже одного мышонка поймал.
        С этими словами Пестель расстегнул боковой карман курточки, который у него оказался на «молнии», и в самом деле выволок мышонка размером в половину среднего пальца.
        - Очень похож, - признал Ростик.
        - Положим, раза в три крупнее, если сравнивать с нашей полевкой, но…
        - Как же ты его поймал? - спросил Ким.
        - Представляешь, они не боятся людей. Словно место, где мы оказались, совершенно дикое. А мы раз - и перенеслись.
        - Зря не сказал, вместе поехали бы.
        - А стоило. Я видел неизвестного оленя. Он опять же меня не испугался, я подошел к нему шагов на десять. Но потом его спугнула стая каких-то койотов или шакалов… Но они оказались в панцире. Представляете, на лбу и груди - довольно легкие, как я подозреваю, но защищающие жизненные органы пластины. И они им практически не мешают бегать, иначе бы олень не струхнул…
        - А ты? - вмешался Ростик.
        - Что я?
        - Как удрал от них?
        Пестель пожал плечами. Складывалось впечатление, что ему это даже не пришло в голову.
        - А чем отличаются койоты от шакалов?
        Глаза Пестеля блеснули.
        - Ты можешь считать, что шакалы приручаются, а койоты нет.
        - Я предпочитаю собак, - отозвался Ким и был, конечно, совершенно прав.
        Ростик посмотрел на небо. Вокруг этого солнца висела какая-то серятина, какой на Земле никогда не бывало. Там если вставало солнышко, то мир окрашивался в свои краски, а небо - в голубизну.
        - У собак тут могут быть большие проблемы, - сказал Пестель.
        - Почему?
        Солнце, дневное светило, тут было чужим шаром, который изливал на них и на весь мир жару. Стоило представить себе это, как в сердце, несмотря на сытный завтрак и спокойный, напоенный ароматом акации воздух, закрадывался холодок. Ростик потряс головой, чтобы развеять наваждение, но оно не проходило.
        Внезапно на улицу выкатила машина. Только сейчас Ростик понял, что не видел на улицах машин. Это был газетный «уазик». Антон, восседавший за баранкой, притормозил напротив лавочки и вышел. Эдик тоже вышел, вытираясь панамой, наверное, в машине было еще жарче. Он начал говорить, словно они и не расстались у обсерватории.
        - На всех предприятиях введено особое положение. Тока пока не будет, но воду подавать смогут, включив насосы на солярке. Два часа утром, два вечером.
        - Каких часов? - спросил Ким. - Тут время другое, Перегуда же сказал…
        - Пока приказано считать в сутках двадцать четыре часа, а лишнее время добавят минутами.
        - Так сколько же сейчас времени? - спросил Ростик, вспомнив, что по хронометру на стене еще нет полдня. Ему никто не ответил. Тогда Антон сказал:
        - А вокруг города установят сплошной периметр. Чтобы не было как на биостанции… - Он запнулся, видимо, не хотел этого говорить, но вырвалось.
        - И до каких пор? - спросил Ким.
        - Пока не утрясется.
        - Так, может, вообще не утрясется, - ответил Пестель. - Подумайте, как это, - он обвел рукой и улицу, и сизое небо над собой, и неподвижные, словно нарисованные, деревья, - как это может утрястись?
        - Ты очень странно рассуждаешь, - сказал Эдик. От волнения акцент у него стал заметнее. - Если началось, то может и кончиться.
        - Ничего не кончится, - буркнул Пестель и стал разворачивать велосипед, чтобы ехать домой.
        Перед этим он, конечно, забрал у Ростика мышонка. Судьба у того была незавидная, он должен был погибнуть под препарационным скальпелем великого любителя и знатока всего живого. Впрочем, подумал Ростик, это неправильно - осуждать человека, потому что не смыслишь в его деле.
        Внезапно за калитку своего дома вышла Люба. Она оглянулась, заметила ребят, подошла. Ростик с удовольствием посмотрел, как она идет.
        - Мама приходила, - сказал она, - объявлены мобилизационные мероприятия.
        - Точно знаешь? - спросил Эдик. Иногда его кавказская грамматика не соответствовала природной вежливости.
        Люба вытянула из кармашка листок размером с четверть листа. Это было написанное от руки предписание. Ростик подумал - неужели теперь мы никогда не вернемся к цивилизации?
        - Тебя, что ли, забирают? - спросил Антон. В голосе его отчетливо зазвучали сварливые нотки.
        - Маму. Она как директор… В общем, подлежит призыву.
        - Война? - спросил Ким.
        - Говорят, на лагерь солдат тоже было нападение, какие-то огромные богомолы или что-то похожее.
        - И еще приказано не паниковать, - сказал Эдик. Ким поднялся, возбужденно шмыгнул носом.
        - Ты же журналист, давай смотаемся? У вас еще бензин остался?
        - Нет, не получится. Я должен сдать материал в редакцию.
        Он не уточнял, какой материал и зачем он нужен редакции. Но переспрашивать его никто не стал. Ким просто повернулся к Ростику.
        - Рост, а ты?
        - Если тут просиживать, ничего не узнаем. Следовательно, - сказал он, поднимаясь, - нужно ехать.
        Больше их никто не поддержал, наверное, еще не обедали, а есть тут почему-то хотелось зверски. Но доехали ребята только до завода.
        Дорога тут оказалась перегорожена бревном, уложенным на два деревянных ящика, и стояло несколько солдат с автоматами. Еще несколько солдатиков сидело в стороне, в тени. Всем командовал тот парень, которого утром опускали в колодец, по фамилии Квадратный. Хотя, не исключено, это было прозвище, и довольно точное.
        После недолгого препирательства пришлось возвращаться. Проезжая новостройки, они вдруг услышали заливистый голос и, свернув за угол, чуть не врезались в колонну ребят, которыми командовал мрачный темноволосый старшина. Он вел их в окружении пяти солдат с карабинами, словно конвоировал пленных. Сходство еще больше усиливалось молчанием мобилизованных, их понурым видом и штатской, неудобной одеждой. Многие несли за плечами солдатские сидоры, у одного был туристский рюкзак. Ребята освободили им дорогу, потом Ким сказал:
        - Вот и началась мобилизация.
        Но Ростик даже не кивнул. Ему вдруг в голову пришла отменная идея, он даже не мог понять, почему она не появилась раньше.
        - Слушай, Ким, а ведь у отца есть аварийный комплект рации в мастерской.
        - Ну и что?
        - Ты что, не понимаешь? Она не требует электричества, ее можно использовать, если кто-то будет просто крутить маховичок.
        До Кима дошло.
        - Что же ты раньше не сказал?
        Они добрались до дома и в спешном порядке отыскали рацию. Она оказалась вполне в норме, маховичок, вращаемый специальной ручкой, зажужжал, вырабатывая необходимый для устройства ток. Потом Ростик натянул большие, обтянутые замшей наушники и покрутил настройку.
        Судя по всему, рация работала, и гораздо лучше, чем думал Рост. Но поймать хоть что-то понятное не удалось. Отругав себя за то, что плохо слушал объяснения отца, когда тот пытался научить его ловить станции, различать их и поддерживать с ними контакт, он дал послушать Киму, а когда и тот ничего не понял, ребята нашли проволоку и подсоединились к стационарной антенне, которую отец сделал на крыше их дома. Но и с усиленной антенной они только зря крутили ручку аппарата. В наушниках потрескивало, шелестело, иногда жужжало, иногда Ростику даже казалось, что он ловит звуки какой-то далекой, незнакомой речи, но ничего конкретного не ловилось.
        Провозившись несколько часов, даже проголодавшись и снова перекусив, ребята поняли, что если с машиной все было в порядке, значит, никому в зоне досягаемости их антенны не известно не только радио, но и электричество вообще, потому что ни разу они не наткнулись даже на рев несущей.
        Когда стрелки часов стали подползать к четырем, приехала усталая мама. Она заставила мальчишек натаскать воды из колодца в бочку и стала возиться на кухне. Ким, опомнившись, засобирался, и хотя Ростик уговаривал его остаться еще немного, все-таки отправился домой.
        Тогда они остались вдвоем. Поужинав, сели в саду под вишней. Мама вытянула ноги, за один день они стали какими-то не такими, как Ростик привык, - более толстыми, натруженными. Он присел, попытался помассировать лодыжки, но мама лишь печально улыбнулась.
        - Не помогает.
        - А в чем дело-то?
        - У стариков сердечные атаки, пришлось ходить по всему городу. Замучилась. - Вдруг она стала очень настороженной, как будто услышала что-то непонятное. - Но вот что странно. Такие перетряски должны вызвать более неблагоприятный клинический фон. А у нас даже спятивших всего-то человек пять оказалось… Складывается впечатление, что всех, в целях безопасности, анестезировали каким-то очень мудрым образом. Никто, по сути, не волнуется, не болеет, даже не очень переживает, что мы тут оказались.
        - Не знаю, - вздохнул Ростик. - Может, кто-то и не переживает, а вот разлука…
        И лишь потом сообразил, что говорить об этом не следовало. Глаза у мамы стали такими, что он чуть не вздрогнул. Но она не произнесла ни слова.
        Они посидели еще немного. Вдруг солнце нахмурилось и погасло. Оказалось, вечера тут практически не было.
        Глава 5
        Ребята с оружием из мобилизационного участка явились ночью. Они торопились сами и торопили Ростика. Впрочем, когда стало ясно, что он никуда удирать не собирается, они затопали дальше по улице, попросив его поторапливаться. Потом зашли к Киму, Пестелю и даже кому-то из девушек. Колонна формировалась быстро, как будто все только этого и ожидали.
        Зато когда народу стало много, вооруженные конвоиры, возникшие по бокам, довольно-таки раздражали. Пестель спросил Ростика:
        - Ты не знаешь, зачем они устроили этот маскарад? Не могли призывников вызвать повесткой? Опасаются массового дезертирства в необжитые окружающие просторы? Нам ведь через пару часов, наверное, оружие вручат? Не опасаются, что мы его не по назначению используем?
        Тогда Ростик высказался в том смысле, что повестки скорее всего уже не на чем печатать. Это подействовало, но плохо. Каждый понимал, что начальники решили, так сказать, подстраховаться. То, что это было проделано в форме, оскорбительной для большинства мобилизованных, их не задевало.
        Потом началась работа. Поступил приказ окапываться по периметру, тянуть колючую проволоку, строить эшелонированную оборону, выставлять заслоны, разбивать сам город на сектора и квадраты, патрулировать, выставлять посты и наблюдательные пикеты, возводить на передовой долговременные огневые точки и организовывать коммуникации… Это был какой-то ад, люди ели урывками, работали по нескольку суток без сна, без понимая того, что они делают, часто даже не умываясь по нескольку дней, потому что вода стала редкостью. Все колодцы к утру второго дня пребывания Боловска в новом положении были взяты под охрану, а на воду ввели карточки.
        Потом стало доподлинно известно, что биостанция при зверосовхозе, который стоял дальше всех прочих в единственном близком лесу, была уничтожена полностью. Люди погибли каким-то чудовищным образом, и много оборудования пропало. На Пестеля это произвело тяжелое впечатление. Они уже получили оружие и даже привыкли для сна прикладываться к стенке окопа, не выпуская автомат из рук. Когда Ростик спросил его, знал ли он тех, кого называли в числе убитых, он ответил:
        - Если бы ночью не пришли, я бы к утру сам туда поехал. Хотел сверить результаты, попросить кое-что для препарирования… Помнишь, я нес коробку с живностью?
        Ростик помнил. Он вообще жизнь до Переноса - так теперь называлось все происшедшее утром второго июня - вспоминал редко и как-то слабо. Помнил только отца, его руки, глаза, улыбку… А то, что произошло после второго июня, ему представлялось в деталях, сочно и выпукло. И хотя от недосыпания в голове установился какой-то постоянный гул, хотя от недоедания и усталости подгибались ноги и дрожали руки, хотя после сна одеревеневшее тело подолгу не могло двигаться без напряжения - он понимал происходящее тут, под этим солнцем, гораздо лучше, словно его сознание подходило для этого места куда лучше, чем на Земле.
        Пока строили линию обороны, никого за пределами периметра видно не было, кроме, разумеется, рабочих ближайшего совхоза. Те повели себя странно. Они решили, что как бы то ни было, война там или нет, а нужно косить траву, следить, чтобы на полях наливалось зерно, и что следовало бы испытать на предмет всхожести ту почву, которую по понятной аналогии стали называть красноземом.
        Самых рьяных на время арестовывали, но на остальных это не действовало, они так же выезжали работать, как и на Земле. Но вдруг весь этот энтузиазм кончился - стало известно, что бензина и солярки для уборочной все равно не будет. Заговорили, что топливо теперь используется только для насосов, качающих откуда-то воду. И горожанам это было понятно. В районах новостроек, где не было никаких колодцев, а жило более полста тысяч человек, без воды за неделю вспыхнула бы настоящая эпидемия.
        По дислокации, которая сложилась как бы сама собой, ребята с Октябрьской и соседних улиц оказались на хуторе Бобыри. Направление считалось трудным, тут в самом деле раньше других пришлось стрелять. Командиром стал лейтенант Достальский, тот самый, кого Ростик встретил у колодца в первый день. Так уж получилось, что им сначала попробовали затыкать все дырки разом, но потом решили, что лучше будет держать его в Бобырях.
        К тому же тут подъездные рельсы с вагоноремонтного завода уходили практически в степь, метров на семьдесят за колючую проволоку. И именно сюда все время кто-то шастал. Сначала это были какие-то зверушки, похожие на кабанов с жесткой щетиной на низких загривках, потом вдруг появились светло-зеленые богомолы под два метра, с крохотными головками, мощными лезвиями на трехсуставчатых лапищах и четырьмя маленькими ручками, растущими прямо из брюха, которыми они могли делать тонкую работу. Эти прогнали кабанов и принялись за дело сами.
        Никто толком и разбираться не стал, чего хотели насекомые, потому что сразу пришел приказ бить на поражение, словно люди действительно находились тут на фронте, словно эти богомолы были врагами, словно весь мир за колючкой был враждебен городу.
        Патронов расходовали - море. Три или четыре раза приезжали инспекторы, но посмотрев, как тут воюют, отбывали, чувствуя себя подлинными героями. После инспекций подвозили новые боеприпасы.
        На их направлении этим заведовал Квадратный. Часто он сам и привозил патронные ящики на телеге. Под предлогом, что нужно дать роздых лошади, он ходил по окопам, осматривался. Парнем он оказался довольно разговорчивым.
        В конце июня к ним пришел Антон. Он ушел из газеты и попросился на самый горячий участок. Теперь Ростик, Ким, Пестель и он держались вместе. Сообща ели, стояли на постах, ходили в патрули, работали в нарядах, даже спали, согревая друг друга. Оказалось, что думают они тоже почти одинаково. Хотя лучше всего по этой части получалось, конечно, у Пестеля.
        Лейтенант Достальский тоже выделил этих ребят из общей массы. Сначала он придирался к ним, полагая, что это компания обычных «сынков». Но когда выяснилось, что ребята справляются с делом лучше других, размяк и все чаще стал появляться по вечерам у костерка в «их» окопчике. В темноте активность богомолов спадала, стрельба становилась редкой. Устанавливалась относительная тишина и покой, которые каждый использовал как мог. Можно было даже домой сбегать, но Достальский предупредил, что самоволки посчитает дезертирством, а это были уже не игрушки. Как-то в начале июля, когда они пережевывали первый за два дня горячий ужин - давленая картошка с огурцами и тушенкой, - появился лейтенант. Он уселся на краю окопчика, посмотрел в сторону степи и внезапно спросил:
        - Интересно, что им нужно? Они толком даже не атакуют… Если бы не приказ, я бы вообще не стрелял.
        Пестель, которому, несмотря на худобу, всегда хотелось есть, вытер свой котелок корочкой хлеба, сунул ее в рот и промямлил:
        - Они пытаются украсть рельсы.
        Достальский недоверчиво хмыкнул.
        - Зачем им рельсы?
        - Не знаю. Но за последнюю неделю они сообразили, что в открытую им этого не сделать, и стали рыть подкоп.
        - Тактику сменили? - заинтересовался Антон.
        - Я заметил, тактику они сменили еще недели две назад, когда стали трупы уносить, - отозвался лейтенант, закуривая горькую, дешевую папиросу «Север». Ким лениво сказал, поглядывая в небо:
        - Трупы они уносили с самого начала, потому что в них застревают наши пули.
        Лейтенант чуть не поперхнулся дымом.
        - Что?
        - Моя гипотеза звучит так, - сказал Пестель, наконец прожевав свой хлеб. - Тут очень мало металлов, вот они и посылают наименее ценных членов общины…
        - Животных, - поправил его Ростик. - Ты забыл про хрюшек, которые раньше всех появились.
        - Их же богомолы прогнали? - спросил лейтенант.
        - Хрюшки принадлежали богомолам, когда они кончились, богомолам пришлось самим ходить.
        - Посылают членов общины, - продолжил Пестель, - чтобы добывать из них металл.
        Лейтенант поднялся в полный рост и попытался хоть что-нибудь рассмотреть в темноте. Ничего он, конечно, не увидел, но какие-то новые идеи у него в голове определенно завелись.
        - Значит, чем больше мы стреляем…
        - Тем вернее привлекаем их к себе, - подтвердил Ким. - А началось все, безусловно, с их попыток раскрутить рельсы.
        - Не сразу же они сообразили…
        - Похоже, они не знали принципа болта и гайки, - пояснил Пестель. - Нам кажется, что это просто, а на самом деле это целый принцип - вращательное движение, разъемное соединение, да еще необходимость гаечного ключа, которого у них не было…
        - Да, проржавели они там, наверное, будь здоров, - подал голос Антон.
        - Но ведь не только рельсы, но и колючая проволока, и часть самих укреплений по периметру сделаны из металла, - гнул свое Достальский. - Что же, эта война вообще никогда не кончится? Мы так и будем?..
        Пестель вздохнул, собирая котелки в кучку, чтобы было удобнее нести на мойку.
        - Я думаю, дело тут не в металле. А в войне. Мы каким-то образом противопоставили себя здешним зверям. И перевели мирное соседство в вооруженный конфликт.
        - А как бы ты сделал? - спросил Антон. Собственно, ни для кого, кроме лейтенанта, этот разговор новым не был. С вариациями он повторялся раз в три-четыре дня.
        - Нужно не противостоять этому миру, а включиться в него. Попытаться торговать, может быть, даже платить дань.
        - Глупо, - отозвался лейтенант и нахмурился. - Мы не знаем, какую дань с нас потребуют. А вдруг?..
        - Вот с этого обсуждения мы бы и стали узнавать законы этого мира. А что сейчас - глухая оборона? Потеря всех возможностей развития?.. Сейчас умнеет только наш противник. Мы же деградируем, и чем дальше, тем вернее.
        - Ты, кажется, ведешь пораженческие разговоры?
        Вдруг Антон так неприлично заржал, что даже Достальский, похоже, смутился. Все-таки Ким не мог не использовать момент:
        - Верно, командир. Он спит и видит, как бы ему перебежать к насекомым. Я бы выяснил, нет ли в его сидоре пачки долларов, полученных за предательство.
        - У него тяга к их красоткам, - вмешался Антон.
        - Я тоже за ним наблюдаю… Мне кажется, ему обещали полпроцента от захваченного тут металла, - поддержал приятелей Ростик. - По здешним масштабам это настоящее состояние!
        Отсмеявшись, стали спокойнее. Пестель опять заговорил:
        - А дело серьезнее, чем кажется. Неправильная стратегия приведет нас…
        Вдруг слева раздался хлопок, потом в небе с шипением загорелась осветительная ракета. И тут же кто-то завопил простуженным голосом:
        - Тревога! Они атакуют!
        Глава 6
        В неровном свете ракеты Ростик в самом деле увидел, как по полю двигались огромные, словно колхозные амбары, существа. Тени делали их еще больше. Шагали они не очень быстро, но так внушительно, словно ничто на свете не могло их остановить.
        Достальский оглядел окопы в обе стороны и помчался назад, выкрикивая команды на ходу. Пестель со вздохом поставил котелки в небольшую нишу позади себя, взялся за автомат.
        - Огонь одиночными, по команде! - надрывался командир отделения метрах в пятидесяти от них. Ростик достал отцовский бинокль, который захватил из дома. Это был мощный, дальнозоркий прибор, поэтому смотреть через него с рук было очень трудно - все дрожало. Чтобы что-то разглядеть, требовалось изрядно сосредоточиться. Ростик все время ломал себе голову: как морякам в волнение или даже в шторм удавалось хоть что-то высматривать через эти окуляры?
        Ракета погасла прежде, чем он успел что-то понять, но тотчас взлетела следующая, а потом еще одна.
        - Кто-то нервничает, - буднично, почти заунывно произнес Пестель.
        - А ты? - спросил Антон.
        Он деловито щелкал скобой автомата, словно радовался, что его придется сейчас опробовать. Пестель не ответил. Ростик поставил локти на край, окопа, сразу все стало понятнее.
        Это были огромные черепахи на высоких ногах, с бронированными головами и длинным, свисающим почти до земли хвостом. По бокам каждой из них шли богомолы-погонщики. Они укрывались за ногами чудовищ, перебегая следом за каждым движением. От головы черепах в их маленькие лапки тянулись какие-то веревки. Без сомнения, это была узда. Потом что-то мелькнуло…
        - Ну, что там? - спросил Антон. Он нащелкался и теперь ждал своей очереди посмотреть в бинокль, дыша Ростику в ухо.
        - Что-то… непонятное.
        В самом деле, сбоку от черепах мелькали какие-то прозрачные силуэты, и было их очень много. Наконец, когда догорела четвертая, кажется, ракета, Ростику удалось поймать в поле зрения такое вот существо… Это были богомолы, с теми же выставленными вперед мощными руками-саблями, с крохотными головками на длинных, хрупких шеях. Но они были прозрачны и почти не оставляли теней. Ростик отдал бинокль Антону.
        - Мы такого еще не видели, - сказал Ростик.
        Когда бинокль завершил круг и все поняли ситуацию, Пестель чуть заволновался. Он вдруг предложил:
        - Может, лейтенанту доложим?
        Антон решительно ответил:
        - Ему сейчас не до нас.
        В самом деле, метрах в двухстах, сразу у домов, на взгорок вдруг выкатил «ЗИЛ» с зенитной скорострелкой, укрепленной в кузове. Лейтенант сидел за наводчика.
        - Нужно огнеметом, - проговорил Пестель, - иначе они не остановятся.
        - А так ли прочны их черепушки? - азартно спросил Антон, он ждал, и не напрасно.
        Крупнокалиберный пулемет ударил с грохотом, от которого Ростик даже поежился. Уж очень необычным после хлопков автоматов и карабинов показался этот звук.
        - Взвод, слушай мою команду! - снова заорал сержант. - Огонь!
        Выстрелы защелкали со всех сторон. Ростик снова поднял бинокль и стал следить, как поднимающая тучу пыли очередь крупнокалиберника настигла одну из черепах и стала обрабатывать ее панцирь. Черепаха раскрыла рот, вероятно, заверещала от боли, но ее было не слышно. Потом она повернулась боком, втянула голову и присела, чуть не раздавив своих погонщиков, но те, не выпуская поводьев, вовремя отбежали.
        Остальные черепахи шагали дальше. Ростик пересчитал их. Пять черепах и неизвестное количество богомолов нового вида.
        Внезапно в круг его зрения попал один из этих прозрачных. Он крался по земному еще чернозему, но вдруг оказался на более светлом песке. И тут же его силуэт, какое-то время сохраняющий почти графическую четкость, расплылся, голова и лапы стали светлеть, а спустя десять секунд он снова стал почти невидимым даже в свете ракеты.
        - Они мимикрируют, - проговорил Ростик.
        - Кто? - спросил Антон. И вдруг рассвирепел:
        - Слушай, ты будешь стрелять?
        Но Ростик ему даже не ответил. За спиной атакующих существ он увидел совершенно новых насекомых, похожих даже не на богомолов, а на кузнечиков, около метра длиной. Эти кузнецы, не обращая внимания на стрельбу, рылись в песке, а когда падал кто-то из сраженных, они подхватывали его и уносили с поля боя. Добыча металла из раненных стала куда организованнее.
        - Опять что-то новое, - произнес Ростик. - Кузнецы с очень большими и яркими глазами.
        - Дай посмотреть, - попросил Пестель.
        - А воевать кто будет? - проворчал на этот раз даже Ким.
        Чтобы его успокоить, Ростик взял автомат и выпулил целый рожок, целясь в слабые тени, остающиеся от мимикрирующих солдат. Когда он взялся за следующий магазин, слева раздались крики и прогремел взрыв гранаты.
        Ростик пробежал по окопу в соседнюю ячейку, откуда был лучше виден тот угол, и только тогда понял, что прозрачные, на которых тут не обратили внимания, подошли очень близко. До них осталось метров тридцать, если не меньше. Они бы даже ворвались в окопы, если бы… Если бы не наткнулись на колючую проволоку. Тут они попытались ее сматывать, прямо под убийственным огнем, теряя своих пачками… Ростик вернулся, стало ясно, что главное направление атаки все-таки определяют черепахи. Тем временем, заставляя приседать то одну из них, то другую, Достальский остановил их. Ту, что шагала в центре, даже удалось завалить из бронебойного ружья. Она ворочалась огромной грудой метрах в трехстах перед окопами…
        Вдруг бой угас. Из пяти черепах три просто повернулись и убежали, в прямом смысле поджимая хвосты. Ту, которую ранили, богомолы очень хладнокровно прикончили, потом опутали веревками и стали утаскивать, как обычно, в свой тыл. Последней черепахе в последний момент удалось перебить задние ноги. Она ползла на передних, воя писклявым голоском.
        К утру совсем успокоилось, кое-кто даже улучил время поспать. Зато едва с той стороны, которую теперь решено было считать востоком, хотя на Земле восток был совсем иной, приползло пятно света, в часть прикатил Борщагов. Он был на своей черной «Волге». Она поурчала холеным мотором у командирской землянки, а потом ее от греха закатили в какой-то сарай.
        Борщагов выслушал Достальского, приказал построить батальон и вытянулся перед строем, чтобы проорать благодарность за службу. В этот момент его круглая, лоснящаяся физиономия излучала такой свет, что становилось ясно - он видит себя если не Суворовым, то уж Жуковым точно.
        Рядом с ним в капитанской полевой форме, очень спокойно, даже, пожалуй, со скукой, осматривался по сторонам Дондик. Ростику это не понравилось, но что означало, он еще не знал.
        С начальством прибыл и Эдик, этот просто цвел. Когда строй наконец распустили, он заметил ребят, подошел к ним и, с интересом осмотрев, вдруг сказал:
        - Знаете, я решил, что все нужно зафиксировать.
        - Что все? - не понял Антон.
        - Все это, - журналист обвел рукой поле, с которого кузнечики уже убрали большую часть трупов погибших ночью. - И вас тоже. - Он помолчал, чтобы все прониклись, а потом выпалил:
        - Я начал писать книгу.
        - Книга - это хорошо, - отметил Пестель. - Если она честная, конечно.
        Но Эдик и не думал обижаться. Вдруг он засуетился.
        - Ох, что же это, я ведь газеты привез.
        - Действительно, что же это ты? - отозвался Ростик. - Давай скорее!
        Эдик сбегал к начальственной машине и приволок кипу листков серой бумаги. Они мигом разлетелись по рукам.
        Эдик заблуждался, это были не газеты. Это были листовки. Ким вежливо повертел одну из них, потом подошел к Ростику.
        - Давай махнемся, может, у тебя получше?
        Ростик пожал плечами, отдал ему свой экземпляр, потом посмотрел на вновь полученный. Те же слова, только набранные в другом порядке.
        «И теперь, когда в год пятидесятилетия нашего славного исторического праздника на нас обрушилось временное испытание, нам всем, как одному…»
        - У тебя то же самое, - констатировал Пестель, заглянув к нему через плечо.
        - М-да, - к ним подошел Антон. - Зато теперь нет сомнения, на что ее использовать. А то надоело - бумаги нет, приходится лопухами пользоваться, они же бывают такими шершавыми…
        Эдик чуть побледнел и стал прямее.
        - Я тебя не понимаю.
        - Все ты понимаешь, - вмешался Пестель. - Бумаги мало. Лучше бы ее отдали детям в школах, а не тратили на дурацкую пропаганду.
        - Но ведь людям нужна информация… - попробовал было Эдик.
        - Информация - нужна. Но покажи мне - где тут информация?.. Тут ее нет и в помине.
        Внезапно в их окопчик в полном составе явилось начальство. Борщагов бодренько шагал впереди, за ним следовал Достальский, потом все такой же скучающий Дондик, и замыкал шествие шофер, большой мрачный тип с черными бровями на пол-лица. Борщагов глаголил:
        - Я полагаю, нужно проложить линию проводов, раз радиоволны тут не действуют. Что хотите говорите, но такой важный участок обороны нельзя оставлять без постоянной связи.
        Достальский, кивнув для вежливости, стал рассказывать, что и как происходило ночью. Дондик, заметив ребят, подошел, мельком улыбнувшись.
        - Старые знакомые, вот вы где служите.
        Никто ему не ответил. Капитан не смутился, он твердо, уверенно посмотрел каждому в глаза. То, что он там увидел, каким-то образом его устраивало. Тем временем Достальский умолк, вероятно, иссякнув. Тогда Борщагов снова вступил:
        - Да, все правильно. Следует держаться и еще раз держаться. Я полагаю…
        Внезапно Дондик его прервал, и хотя голос капитана звучал негромко и даже как-то вяло, секретарь райкома мигом сбавил тон. Он и сам стал чуть более усталым, словно постоянная демонстрация энтузиазма была даже для него нешуточной работой.
        - Все-таки, Савелий Прохорович, я полагаю, нужна разведка. Нужен выход за периметр. Иначе мы не сумеем вовремя подготовиться к следующим сюрпризам.
        Это было продолжение разговора, в котором основные аргументы уже прозвучали. Дондик просто «дожимал» оппонента.
        И дожал. Борщагов провел ладонью по лицу, по великолепно выбритым щекам.
        - Ладно, попробуем. Когда?
        - Как можно скорее.
        - Где?
        - Тут активнее всего, тут и поедем.
        - Один собираешься или?..
        Дондик вдруг сверкнувшими глазами оглядел Ростика и остальных, по порядку.
        - Вот эти глазастые орлы мне подойдут.
        Борщагов словно только сейчас заметил ребят и посмотрел на них удивленно.
        - Молоды. Может, возьмешь кого повернее?
        Но теперь, получив шанс, Дондик не собирался его упускать. Он посмотрел на Достальского в упор.
        - Как они, лейтенант?
        - Вы правы, товарищ капитан, самые глазастые из тех, с кем я тут служу.
        Дондик кивнул, словно именно такого ответа и ждал. Потом посмотрел на Борщагова:
        - Тогда сделаем так - пригоним БМП, и… Если вы, конечно, не возражаете?
        Разумеется, Борщагов не возражал. Ростику показалось, ему было все равно. Он думал о чем-то совсем другом, далеком от реальных проблем и надобностей попавшего в непонятную ситуацию Боловска.
        Часть II
        В Чужом городе
        Глава 7
        Чернобровый водила, о котором Ростик думал как о персональном шофере Борщагова, оказался и водителем БМП. Машина эта была полностью на ходу и даже снаряжена к походу, наверное, Дондик все подготовил заранее. Осталось только сесть и отправиться в путь.
        Но возникла одна трудность - в оборонительных рядах не было сделано ни одного прохода, поэтому пришлось выводить вперед десятка три людей, чтобы они расчистили ограждение. Поэтому только часа за два до полудня все, кто оказался в окопе и попался на глаза Дондику, загрузились в открытую машину.
        Когда они въехали в проделанный для них проход, небольшой отряд кузнечиков попытался преградить им путь, но трех гранат хватило, чтобы насекомые отошли. Кроме того, чернобровый с хрустом сбил одного из богомолов, и остальные уже не столь решительно кидались под колеса.
        Ехали с ветерком. Блестящие, неизношенные покрышки машины бодро давили красную почву с невысокими растеньицами. Пестель, словно пришпиленный, стоял рядом с кронштейном для пулемета и смотрел по сторонам. Эдик пристроился рядом с ним, представляя, вероятно, себя настоящим фронтовым корреспондентом. Ким и Антон сидели на лавочках, мирно прикемарив.
        Ростик попытался было тоже подремать, тем более что покачивания машины очень этому способствовали, но не выдержал и тоже стал смотреть вперед, схватившись за Пестеля. Сначала это показалось делом нелегким - ветер бил в глаза, пыль мешала, да и вообще удержаться на ногах стоило труда. Но потом он привык, и удовольствие от быстрой езды скоро вытеснило даже новизну окружающего ландшафта.
        Тем более что лесостепь вокруг оказалась почти привычной, в которой Ростик вырос и прожил всю свою жизнь. Примерно те же рощицы, перебитые полями и луговинами, примерно те же холмы, овражки, речушки и буераки. Только на Земле было меньше странных деревьев и всякой необычной живности.
        А тут ее в самом деле хватало. Из-под колес машины то и дело прыскали в разные стороны какие-то существа, от которых даже у далекого от биологии Ростика иной раз глаза лезли на лоб, как, например, от мыши размером с небольшую косулю. Внезапно Пестель сказал:
        - Ты заметил, насекомых тут нет и в помине?
        Верно, богомолов и кузнецов, ни прозрачных, ни каких-либо других, тут не было, они скопились только вокруг городского заграждения.
        - Знаешь, мне кажется, поверхность тут очень похожа на ту, что была у нас дома, на Земле.
        - Как это? - не понял Пестель.
        - Вот там, - Ростик указал рукой, наклоняясь к другу, чтобы легче было перекричать рев мотора и свист ветра, - дома есть овраг. Мы мальчишками еще с того откоса катались. И тут тоже что-то очень похожее, хотя земля уже красная, не наша. А вон там - озерцо, из него течет ручей. Здесь посуше, но и тут, я заметил, что-то вроде русла наметилось.
        Пестель кивнул.
        - Понимаю, такое впечатление, что схожесть поверхности явилась кодом, который перенес Боловск со всеми обитателями в это… В эту…
        Он не знал, как закончить.
        - Вот только там у нас, - Рост указал на здоровенную низину, - железнодорожный вокзал. А тут…
        - Там сделали насыпь под рельсы, а раньше тоже было что-то вроде естественного котлована, - пояснил Пестель. - Мне дед рассказывал.
        - Насыпь? Что ж, пожалуй.
        Внезапно между ними вклинился Антон. Он вежливо раздвинул их своими тяжелыми плечами, не заметив, что прижал всех троих к бортам машины с силой кузнечного пресса. Впрочем, никто ничего не сказал, смотреть вперед в самом деле было интересно.
        Они миновали небольшой взгорок, и из-за его округлого бока появилась рощица с красно-коричневыми, как осенью, круглыми деревьями. В Версале садовники могли позавидовать такой аккуратности.
        - Как пудели, - сказал Антон со смехом. - Ну, только красные, конечно.
        Ассоциация была слишком далекой, Пестель вздохнул.
        - Жаль, я не ботаник.
        - Ботаники должны быть в универе, - подсказал Ростик.
        - Ведущие погибли во время трагедии на станции, а остальные… Как и я - студенты.
        Плохо, решил Ростик, очень плохо. Почему-то ему показалось, что они сумеют тут выжить, приспособиться и использовать этот мир себе на пользу, а не во вред, если каталогизируют, опишут, обмыслят его. И сделать это должны были самые умные из них, самые обученные. Потеря навыков мышления, умения накапливать знания должна была обернуться неминуемой катастрофой.
        Вдруг они выкатили на огромную проплешину, покрытую мелкими трещинками, совершенно красную, как несвежее мясо. Антон поерзал, все-таки стоять гурьбой было неудобно, но машина пошла по естественному шоссе ровнее, поэтому стало как бы легче. Он спросил:
        - Ребята, а мы не на Марсе, а?
        Пестель даже хрюкнул от досады.
        - Не валяй дурака, там то же Солнце. А тут…
        - Да что тут? - Никто Антону не ответил. - И где это - тут?
        - Чтобы это понять, нужен Перегуда, - ответил Ростик. - А он не торопится обсуждать свои гипотезы.
        - Нет, в нем просто осторожность серьезного ученого говорит, - попытался защитить астронома Пестель.
        Внезапно Дондик, который до этого мирно сидел на сиденье рядом с водителем, полуобернулся и, перекрикивая шум двигателя, спросил из низкой дверки кабины:
        - Кто такой Перегуда?
        Он все слышал. Для ребят это оказалось открытием, им-то казалось, что они полностью изолированы. Это впечатление создавалось давлением ветра в лицо, свистом в ушах, пылью, летевшей в глаза. Ростик пояснил:
        - Директор обсерватории.
        Дондик разочарованно покрутил головой.
        - Он темнит что-то, не говорит того, что думает.
        Пестель, которому Перегуда определенно нравился, снова вступился:
        - Товарищ капитан, он просто не любит говорить о том, в чем не уверен. У него такая школа, такая выучка. Тем более…
        Внезапно машина ухнула вниз, потом, резко задрав нос, рванула, как самолет, в серо-бурое небо. Мотор отчаянно взревел, заскрежетал… Сзади, громыхнув металлом, упал чей-то автомат. И машина заглохла. Ее колеса, зашуршав по мелким камешкам, поехали вбок. Потом она встала окончательно.
        - Догазовался, Чернобров? - спросил Дондик.
        Ростик все еще не понимал, прозвище это или фамилия. За такие брови в самом деле можно было и фамилию дать.
        - Да ерунда, капитан, - ответил водила. - Посмотрю, что с задними колесами, и дальше полетим.
        Он хлопнул дверцей и спокойно, будто они остановились на шоссе недалеко от города, вылез из машины.
        Пыль, догнав их, стала оседать на гимнастерки, на лица, на борта машины еще плотнее. Ростик огляделся. Накренившись, они стояли на покатом галечном берегу неглубокой речушки. На Земле речки тут не было. Она вообще «выпрыгнула» на них слишком неожиданно, или водила в самом деле чересчур разогнался на красном такыре. Пестель выдернул из захвата свой автомат.
        - Я сейчас. - Он подошел к дверце, устроенной сзади, и решительно раскрыл скобочный замок.
        - Ты куда? - удивился Дондик, оборачиваясь.
        - Он правильно делает, - отозвался Антон. - Водилу прикрыть нужно.
        Подхватив автомат с пола - оказалось, это он закрепил оружие не вполне надежно, - здоровяк пошел к дверце. Не смог устоять и Ростик.
        Сначала земля странно подрагивала под ногами, потом Ростик понял, что это обманчивое впечатление, оставшееся от слишком быстрой езды по пересеченной местности. Через полминуты это прошло.
        Пестель тем временем уже спустился к речке. Мелкая и прозрачная, она текла деловито, как на Земле. Пестель наклонился над ней, и отражение солнца от водяных бликов осветило всю его фигуру. Потом он спокойно зачерпнул воду ладонями, посмотрел в нее и вылил себе на лицо. Ростик даже зубами заскрипел, так ему захотелось пить.
        - Боец! - заорал Дондик. Потом, осознав, что орать при чины нет, спросил уже потише:
        - Ты чего?
        - Так вкусно же, - отозвался Пестель и улыбнулся. Антон тоже вошел в воду до половины пыльных, давно не чищенных сапог. Наклонился, выбрал струйку почище, зачерпнул пилоткой и выпил.
        - Ничего. А мы в окопах пьем черт-те что.
        Убедившись, ко всеобщей радости, что выкладывать фашины под колеса не придется, заправившись водой, как только было возможно, двинулись дальше. Снова водила Чернобров летел вперед, не выбирая дороги. Снова ветер бил в глаза, а пыль догоняла сзади. И вся эта новая земля расстилалась перед ними. И жизнь становилась почти такой же ясной, как и прежде, до Переноса. Пестель отчетливо внушал капитану:
        - Теперь уже ясно, что богомолы эти собрались только у нашего периметра, не исключено, именно потому, что мы начали с ними войну. Да, теперь это понятно, именно мы начали войну, а не они…
        - Ну, ты хватил, - отзывался капитан. - Безопасность прежде всего… Чернобров, сколько мы уже отмахали?
        - Километров пятьдесят, я думаю, через полчаса будем на месте.
        - Значит, тут около семидесяти?
        - Ага.
        Тогда капитан начальственно отрекомендовал:
        - Тогда давай потише. Техпомощи тут нет, если сломаемся, придется пехом…
        Полкилометра проехали чуть медленнее. И это вдруг оказалось кстати. Антон сказал:
        - Как дома.
        Вдруг из-за невысокой, торчащей, словно обломанный палец гиганта, скалы выплыли жирафы. Это были именно жирафы, с теми же шеями, теми же пятнами в виде размытых коричневых клякс. Только у них на загривке отчетливо виднелись горбы, и шли они строгим рядом, словно караван. БМП едва не врезалась в них.
        Но все же не врезалась, Чернобров успел затормозить, в очередной раз подняв тучу пыли. Подождали, пока недрогнувшие звери прошествуют мимо. Тогда Дондик негромко ответил:
        - И все-таки не дома.
        Его поддержал Эдик.
        - Да, такого никто и придумать не мог. Где же мы? Как мы тут оказались, зачем все это?
        Прямо перед ними, меньше чем в десятке километров, на холмике стоял неизвестный, незнакомый город с крепостными стенами, башнями и крышами, виднеющимися из-за стен. И никто Эдику не ответил.
        Глава 8
        Подъезжали осторожно, с опаской. И чем ближе, тем яснее становилось Ростику, что стены были не очень высокими, а часть из них и вовсе рассыпалась. Та же печальная участь постигла некоторые башни.
        Внезапно Пестель заорал, захлопав по броне кабины, как по крыше грузовика:
        - Стойте!
        Водила тут же затормозил, так что колеса заюзили. Потом он спросил:
        - Что? Где?
        - Да не где, а именно что! - таинственно ответил Пестель и, забыв про автомат, выскочил из машины.
        Ростик догадался подхватить его оружие и бросился следом.
        Тем временем Пестель зашел по колено в какую-то траву, присел, стал растирать стебли, потом подул и то, что осталось на ладони, сунул себе в рот.
        - Ты отравишься когда-нибудь, - сказал подошедший Дондик.
        - Эксперимент все равно необходим, - беспечно ответил Пестель и пояснил:
        - Это пшеница, кстати. Мы стоим на поле, окружающем этот город. Только она немного мутированная, или…
        - Или всегда была такой, - подтвердил его догадку Ростик. - Вообще, похоже, этот город был перенесен сюда так же, как Боловск. И в своем обычном виде.
        - Что в своем виде, как раз неудивительно, - ответил Пестель. - Гораздо важнее, что довольно давно. Нам просто повезло.
        - В чем? - спросил Дондик.
        - Мы выясним, какие ошибки не следует совершать, - пояснил Ростик.
        Он чувствовал, что с этим капитаном можно договориться, хотя он и из ГБ. Только следовало многое объяснять, чтобы голубопогонник «врубался».
        - Гораздо существеннее, если мы сейчас выясним… - Пестель, не договорив, повернулся к машине. - Антон, принеси лопату.
        Лопата, как и положено по штату, входила в снаряжение машины. Антон, покряхтывая, с удовольствием поприседал, прежде чем снял лопату с борта и принес ее Пестелю. Тот, не обращая внимания на автомат, который держал Ростик, принялся копать. Спустя пару минут он нагнулся и произнес:
        - Есть.
        - Клад? - спросил подошедший Чернобров.
        - Лучше. Смотрите, - Пестель опустился на колени, провел пальцем по стенке сделанной ямки, - видите, корни этой пшеницы опускаются ниже плодородного слоя. Он тут вообще - не очень, у нас - раза в три толще.
        Ростик оглянулся, да, некоторые части поля выветрились, и обнажился краснозем, на который глаза за месяц боев уже устали смотреть.
        - Ну и что? - спросил Дондик.
        - Это готовый семенной фонд, капитан, вполне приспособившийся к нынешним условиям и режимам. Прямо хоть сейчас собирай и сей. - Потом он смутился, словно сказал какую-то нелепость, хотя никто его на этом не поймал. - Ну, конечно, еще нужно выяснить сезонный ордер, но с этим, я надеюсь, все будет нормально. Эта пшеница многое доказывает.
        - Понятно, - капитан одернул китель. - Поехали дальше.
        Но они уже приехали. Пшеничные поля кончились, и началась луговина с невысокой, плотной травой. И почти привычного зеленого цвета. Заметив интерес Ростика, Пестель пояснил:
        - Кажется, выгон. Город-то - средневековый.
        - Не могу понять, - сказал Дондик, напряженно вглядываясь в раскрытые ворота, - он покинут или нет?
        Это прозвучало как приглашение к дискуссии, капитан и сам это понял быстрее других. Поэтому не стал углубляться, а просто приказал:
        - Антон и Чернобров, остаетесь у машины. Остальные - разобраться в колонну по двое. Следить за крышами, прикрывать противоположную сторону улицы. Огонь одиночными на поражение и без команды.
        Потом выволок из машины странный матерчатый мешок и извлек из него новенький, блестящий чистым, незапыленным металлом огнемет. Этот аппарат он натянул на себя, подогнал лямки и скомандовал:
        - Вперед!
        В город они вошли осторожно, как в чужой дом. На сознание давило, что это все-таки неземной город, принадлежащий незнакомой цивилизации, может быть, даже более разумной или совершенной, чем человеческая, несмотря на стены и почтенный, средневековый антураж. В конце концов, античная Греция создала превосходную философию, а некоторые из средневековых городов Скандинавии обеспечили более высокое качество жизни своим гражданам, чем имелся в двадцатом веке во многих странах, особенно в иных трущобах.
        На площади перед воротами, уже по ту сторону стен, никого не оказалось. Три или четыре дома на углу были разрушены. Ростику показалось, что на камнях остались следы копоти, но ее было немного, и он вполне мог ошибиться.
        Потом они пошли по самой широкой улице, вероятно, ведущей к центру. Верхние этажи, совсем как в крепостных городах Земли, были шире, чем нижние. И крыши почти перекрывали небо над головой. Кстати, большинство из них были остроконечными, что придавало отдаленное сходство с Германией или Голландией.
        Потом они вышли на площадь, ее пространство давало возможность осмотреться. Ростик поднял голову и увидел, что на самом верху крыш сделаны круглые башенки и из некоторых торчали… Больше всего это, кажется, напоминало баллисты. Да и сами эти башенки выглядели поновее, чем крыши. Пестель вдруг произнес:
        - Черепица… Где-то я читал, это свидетельствует, что энергии тут достаточно, но с материалами - беда.
        Ким неожиданно добавил:
        - А вы заметили огневые точки? Словно они ждут атаки сверху.
        Дондик посмотрел на Ростика.
        - А ты что скажешь?
        Ростик рассмотрел дом с обваленным, словно отрезанным, углом, подумал и неуверенно произнес:
        - Тут жили или живут существа как бы двух размеров. Высокие и не очень. Двери, окна, перильца на лестницах - все двух размеров… Не понимаю.
        - Может, это для детей?
        - Или у них кладовки такие? - подхватил Эдик.
        - Кладовки, в которые взрослым, как в собачью конуру, нужно на коленях заползать? Это слишком.
        - Так, может, это и есть собачьи конуры?
        - Конуры с окнами на улицу?
        Пестель кивнул:
        - Убедительно. Нужно в дом зайти и все вблизи осмотреть.
        - Нужно искать библиотеку, - предложил Ростик.
        - Почему ты думаешь, что она тут есть? - спросил Дондик. Он, как большинство офицеров, не знал, как обращаться к подчиненным, то ли на «ты», то ли по-уставному.
        - Цивилизация все-таки.
        Внезапно Пестель громко произнес:
        - И все-таки они погибли потому, что отгородились стеной. Это ждет и нас, если мы…
        - Прекратить пораженческие настроения, - негромко, пока увещевательно скомандовал Дондик.
        - Это не настроения. Это попытка определить оптимальную линию поведения.
        - Мы не за тем приехали, - сказал Ростик, - выводы сможем делать потом. Сейчас главное - наблюдать. Давайте двигаться дальше, в центр города.
        Они пошли, Эдик, который довольно беспечно держался впереди, увидел их раньше всех. Он произнес, словно всех призывал разделить его удивление:
        - Стая шестиногих червяков.
        Их и в самом деле можно было назвать шестиногими, вот только для червяков они были крупноваты. Некоторые из тех, что ползли впереди, были размерами со здоровую собаку.
        Они ползли все разом, их было много, несколько десятков, передние из них шипели. Это очень напоминало какое-то общее слово, вот только вслушиваться Ростик не стал. Он сдернул автомат, но быстрее всех отреагировал Дондик:
        - Все назад, - он сделал жест, которым как бы задвинул ребят себе за спину. Потом отстегнул от пояса стальное жало огнемета.
        - Подождите, - попросил Ростик, но было уже поздно. Струя оранжевого пламени ударила в каменные плиты перед рядом толстеньких безволосых шестиножек. Пламя разлилось, передние попытались остановиться, но это у них не получилось, слишком давили задние… И тогда передние, те, кто не успел забраться на тела напирающей сзади толпы, попали в огонь. Три или четыре попытались пробежать сквозь пламя…
        Отступив следом за ребятами, капитан сказал, вытирая пот, выступивший от жара горящего керосина:
        - Да, плохо получилось. Попытаемся пройти по соседней улице.
        Злясь на капитана и на себя, хотя как будто было не за что, Ростик заглянул в проем между домами, где, не найдя себе поддержки, пламя уже почти погасло. То, что он увидел, заставило его воскликнуть:
        - Смотрите!
        В самом деле, посмотреть было на что. Вся стая шестиножек превратилась в копошащуюся груду тел, и все они рвали обугленные тела тех, кто попал в пламя. Получившие свой кусок шестиножки вырывались из кучи и отползали в сторону, чтобы наесться. Прошагав с пол-улицы, Эдик прокомментировал:
        - Дикари.
        - Это не совсем правильно, - попытался объяснить его ошибку Пестель. - Дикарями мы зовем обычно низкоорганизованные сообщества, но безусловно обладающие всеми признаками разумности. А тут…
        Вдруг он замер, раскрыв рот. На стене дома, мимо которого они проходили, был вырезан барельеф, безошибочно изображающий тех же самым шестиножек, только в чем-то вроде одежды. Некоторые в передних конечностях держали какие-то орудия.
        - Вот это да! - сказал Ростик, когда все понял. - Значит, не животные, а просто деградировавшие…
        - Значит, я?.. - Капитан не договорил. Лицо его стало бледным даже под слоем слипшейся в сплошную корку пыли.
        - Похоже, товарищ капитан, вы сожгли десяток братьев по разуму, - сказал Эдик. - Эх, жаль, фотоаппарат не взял. Пленки осталось две катушки, я и пожалел, - объяснил он, поглядывая на Ростика так, словно нуждался в сочувствии.
        Отряд двинулся дальше, к центру. Чем более ухоженными становились дома, чем больше они напоминали зажиточный район, тем больше среди них встречалось развалин.
        А Пестель после совершенного открытия все никак не мог успокоиться. Совет делать выводы позже, а сейчас только наблюдать, был им забыт напрочь.
        - И все-таки вот эти шестиножки, похоже, и есть владельцы города. Только теперь они одичали. Да, - он помолчал, - старая гипотеза о возможности не только эволюционного пути, но и деволюции, деградации, упадка, разрушения базовых систем общества…
        Дондика это утверждение равнодушным не оставило. Тем более что Пестель, похоже, считал базой не экономику, как Маркс, а что-то другое.
        - Доказательства?
        Пестель словно бы только сейчас заметил, что идет вместе с начальством.
        - Передние ручки - не заметили?
        Ким спокойно произнес:
        - Большая голова. И на некоторых было что-то вроде бус. Может, это вариант одежды?
        Ростик подумал и добавил:
        - И трое пользовались каменными ножами, когда разделывали подпаленные трупы и отбивались от… соотечественников.
        Ответить капитан не успел, одна стена, сложенная из огромных известняковых блоков, вдруг рухнула вниз. Оглушительный грохот прокатился, похоже, по всем улочкам. Когда осела пыль, стало ясно, что никто не пострадал, но разговаривать все равно расхотелось. Слишком недвусмысленно было сделано заявление, и потому следовало не болтать, а смотреть в оба.
        Тем и занимались, пока не вышли на обширную, украшенную статуями площадь. Тут одно из зданий было покрыто барельефами, смысл которых никому пояснять не нужно было - свитки, какие-то связки дощечек с письменами, большие короба, напоминавшие молитвенные барабаны Тибета… И знаки, множество знаков, образующих странный, несимметричный орнамент.
        - Действительно, библиотека, - огласил общее мнение Пестель.
        - Входим, - приказал Дондик.
        Оглядываясь, чтобы не налететь на какую-нибудь неожиданность, люди пересекли площадь и вошли в выбранное здание. Через полчаса они обошли его. Все, что в нем сохранилось, - лишь пустые комнаты и стены. Даже пола, в человеческом понимании, не было. Собравшись в центре крытого внутреннего дворика, у какой-то чаши, вероятно, бывшей некогда фонтанчиком, Пестель задумчиво спросил, ни к кому не обращаясь:
        - Может, шестиножки сожрали книги?
        - Особенно деревянную мебель? - не в такт поинтересовался Эдик.
        Но именно его голос отозвался гулким эхом под высокими голыми сводами.
        Глава 9
        - Так, - сказал Дондик, - значит, у них тут не все стоит в открытую. Нужно обыскать здание, особое внимание - на возможные тайники. Всем ходить по двое, визуального контакта не терять.
        В этом приказе было не очень много смысла, потому что как раз самому Дондику пары не нашлось. Но, видимо, свои приказы капитан к себе не примерял.
        Походив по зданию еще с четверть часа, Ростик пал духом. Именно поэтому лесенку, ведущую вниз, возникшую из незаметной складки стены, почти целиком закрытой как бы случайной колонной, обнаружил Ким. Довольно быстро стало темно, а лестница опускалась все глубже. Ростик сказал:
        - Подожди, нужно принести какую-нибудь палку, факел сделаем.
        Ким махнул рукой.
        - Ерунда, факел делать не будем.
        Он вытащил фонарик «жучок» и принялся бодренько вжикать рукояткой. Свет какой-никакой был обеспечен. Можно было продолжать поход.
        - Откуда он у тебя? - спросил Ростик.
        - У ребят из второй роты выпросил.
        Тайна оказалась не ахти какой, если бы Ростик подумал, он бы и сам додумался.
        В пыльной темноте, в прохладе глубокого подвала, вполне удобного для ходьбы, они почувствовали себя более спокойно, чем наверху. Почему так получалось, Ростик не знал. Это не было приступом безумной храбрости, потому что с Кимом происходило то же самое.
        Тут определенно ощущалась накопленная веками аура мира и вдумчивого, неторопливого спокойствия. Очевидно, никакое нападение им не грозило… Хотя, конечно, хорошо было бы иметь свой фонарик и крутить лучом, куда самому хочется.
        Словно подслушав эту мысль, Ким предложил посветить Ростику, и тот принялся за дело с энтузиазмом. Он и нашел огромную плиту, явно приставленную к тщательно обработанной стене.
        - Ну, вот, - с удовлетворением сказал Ким, - похоже на дверь. - Дверь и есть. Нужно позвать ребят.
        Они вернулись, покричали, чтобы было слышнее, Ким даже пару раз выстрелил в стену. Когда сверху показались пыльные встревоженные лица, Ростик их успокоил и привел на место.
        Плита понравилась всем. Особенно воодушевился, как ни странно, Эдик. Он даже попробовал было сдвинуть ее своими тонкими, нетренированными ручками, а когда убедился, что никто особенно помогать ему не рвется, заныл:
        - Но мы ведь не уйдем отсюда просто так, а? Мы ведь войдем внутрь?
        - Ты думаешь, там погребальная камера, набитая инопланетными сокровищами? - спросил Пестель.
        - Зачем они нам? - отозвался Эдик. - Я надеюсь, там журналы.
        - Желательно, чтобы с картинками, - хмыкнул Ростик.
        Выход нашел Дондик. Он вытащил из мешка, в котором носил огнемет, обычную динамитную шашку, выбрал край плиты послабее, поколдовал, всех отогнал, а потом взорвал ее, да так, что где-то даже небольшой камнепад образовался. Они снова подошли к плите. Она оказалась гораздо прочнее, чем думал капитан. Но угол все-таки откололся. Совместными усилиями его оттащили в сторону, и на ребят пахнуло совсем другим по вкусу, гораздо менее пыльным, хотя и более застоявшимся, воздухом.
        - Кто первый? - спросил Пестель.
        Ни с кем не торгуясь, вперед пролез Ким, как самый легкий. Кроме того, у него был фонарик, а это оставалось очень значительным преимуществом. Следом протиснулись остальные.
        То, что они увидели, конечно, никакие сокровища не напоминало. В то же время, они нашли истинное богатство.
        Это были таблички, великое множество табличек, глиняных или из какого-то белого, напоминавшего гипс, материала. Оказались тут и деревянные трещотки, вроде тех, которые они видели на барельефе у входа, но их осталось немного. Вероятно, на сохранности этого фонда сказывалась главным образом долговечность материала. Внезапно капитан сказал:
        - Ким, не свети немного.
        Ким послушался. Наступила тишина и темнота. Но вдруг - Ростик чуть не закричал - темнота стала рассеиваться, и глаза почему-то стали видеть. Это было странно, потому что в этой темноте не пробивался ни один лучик, но спустя пару минут каждый из людей мог не только ходить, не натыкаясь на бесчисленные ряды с каменными скрижалями, аккуратно сложенными в высокие стопы, но и каким-то образом различать то, что на табличках было нарисовано. Первым почтение к плиткам потерял Эдик. Он попробовал вскарабкаться на ближайший штабель и снять сверху образец. У него ничего не получилось, стопка вдруг закачалась, Эдик чуть не упал.
        Затем в углу Пестель нашел длинные каменные столы, где таблички лежали не штабелями, а как бы для чтения или изготовления. Их тут можно было взять в руки, покрутить и рассмотреть.
        Письмена на них отдаленно походили на буквы грузинского языка, но иногда напоминали египетские иероглифы, а совсем редко походили на клинопись шумерской цивилизации.
        - Так, - огласил это открытие Пестель, - похоже, у них если и не вполне различные языки, то, по крайней мере, различные знаковые системы. И кто из нас окажется Шамполионом?
        Эдик тоже решил интеллектуально высказаться.
        - Да, это завораживает. История исчезнувшей цивилизации!
        Ростик тоже подал голос:
        - Во-первых, не факт, что исчезнувшей. Во-вторых, вот доказательство того, что их было два.
        - Кого? - из тьмы вынырнул Дондик.
        - Два вида, которые тут обитали.
        Теперь все перестали перебирать таблички и стали смотреть на стену, у которой стояли столы. А посмотреть было на что.
        Барельеф, выполненный в сложной, не вполне реалистической, как у майя, системе изображения, показывал два типа существ. Одни были высокими, и, что поражало, - на трех тонких ногах. Они определенно были задрапированы во что-то похожее на тоги, только очень странного вида, словно ее составлял не один кусок ткани, а несколько.
        В руках этих существ часто были видны какие-то инструменты. Рассмотрев изображение как следует, Ростик нашел даже место, где трехногие держали в руках уже знакомые всем таблички, что-то смахивающее на римское стило и свитки с большими и широкими планами, которые можно было принять за чертежи. Части этих планов, или чертежей, определенно составляли карты, а вот другие изображали машины. Одна из них даже имела что-то вроде симметричных колес.
        А вот с предметами, вроде била, долота или пилы, работали не высокие, а уже известные людям червеобразные. Передние их ручки, как уже раньше заметил Ростик, оказались очень сильными и вполне приспособленными для любой работы. Когда Ростик озвучил свою догадку, Пестель ответил:
        - Согласен. Один вид - господа, с идеями, книгами, планами. Они, к тому же, в одежде. Другой…
        - Червеобразный, - подсказал ему Эдик.
        - Нет, я хотел сказать - работяги.
        - Рабы, - подал голос Дондик.
        - Это еще нужно доказать. Материальный уровень города, правда, в целом соответствует…
        - Лучше посмотрите сюда! - позвал друзей Ким.
        Он оказался далеко, до него пришлось добираться, аукая для ориентировки. Когда все добрались, Дондик спросил:
        - Что такое?
        Ким завжикал фонариком, и луч его упал на стену, нависающую над центром зала странным, спускающимся сверху уступом, верх которого таял в темноте. На каменной его поверхности висел, как гигантская капля, каменный пустотелый шар. В разных направлениях его пронзали три стрелы, составляя шесть пиков.
        - Похоже на декартовы трехмерные оси, - сказал Ким. Дондик кивнул, потом огляделся. От света Кима они снова ослепли, бесконечные ряды плиток тонули во мгле.
        - Сюда нужно тащить инженеров и, может быть, Рымолова, - сказал капитан. - Пусть объяснит: что тут такое?
        Эдик вдруг вмешался:
        - Декана политехнического? Но он ведь был в лагере.
        - Знаю, - сказал Дондик. - Но его реабилитировали. Хотя…
        - А что он сделал? - спросил Ростик.
        Он, кажется, знал этого человека - декана политеха. Высокого, худого, сильно наклоняющегося вперед, как бурлак или как Петр на известной репродукции строительства Петербурга. Он всегда казался Ростику чересчур мрачным, должно быть, из-за впалых щек.
        - Лет… - Дондик подумал, потом все-таки продолжил:
        - надцать назад, он попытался написать общую системологию науки. А это, как вы понимаете, находится в противоречии с классиком, который утверждал, что атом неисчерпаем, как… Ну, и так далее. В общем, нашлись умники, остановили мужика. - Похоже, Рымолов капитану нравился. - Я вот о чем - он умеет мыслить разными дисциплинами. Пусть применит тут свое умение.
        Ким спросил:
        - А Борщагов?
        - Что Борщагов? - Дондик посмотрел на него подозрительно.
        - Он что скажет?
        Ростик вспомнил, как чуть не через силу они получили разрешение на эту поездку, и сразу понял, что она может оказаться единственной на долгое-долгое время. Об этом же подумал и Дондик. Он сильно потер щеки ладонью.
        - Ладно, почему-то мне кажется, этот шар нужно срисовать.
        - Я сделаю, - сказал Ростик. - Только у меня бумаги нет.
        - А почему ты? - удивился Дондик.
        Ким пояснил:
        - Он художку закончил пару лет назад. Его картины даже…
        Докончить он не успевает. Равно как Ростику не пришлось ничего рисовать. Где-то очень далеко, но недостаточно далеко, чтобы совсем не иметь к ним отношения, что-то грохнуло, да так, что с потолка посыпался песок. Дондик затвердевшим голосом приказал:
        - Выходим, пока нас тут не замуровали…
        Глава 10
        Солнце после подземелья показалось ослепительным. Ростик поймал себя на мысли, что ему неприятно называть это светило солнцем, но название прижилось, может, потому что никто всерьез не взвешивал другой вариант.
        Они даже не сошли толком с места, не выстроились в безопасный порядок следования, как вдруг в глубине одной улицы, под тенью высоких и очень красивых домов, хотя уже несколько подразрушенных, - словно бы специально, с крыши вдруг появились уже известные им шестиногие. Вернее, они не появились, они просто стояли, и люди их увидели. Дондик поднял руку, все взяли оружие на изготовку.
        Но на этот раз шестиножки не были расположены атаковать людей, хотя Ростик и в тот раз сомневался, что им следовало применять сильные средства. Червеобразные перетаптывались, иногда пошипывали, словно клубок змей, только, разумеется, жутко растолстевших. Потом все-таки поползли вперед, на площадь. Дондик стал оглядываться, подыскивая путь к отступлению.
        Червяков было намного больше, чем в первый раз. Их голые спины отливали крохотными капельками. Ростик был уверен, что это пот - уж очень от них несло приторно-кислым запахом.
        - Они чего-то ждут? - спросил Ким.
        - Может, пока мы уберемся? - подумал вслух Дондик, но оказался не прав.
        Внезапно из другой улочки вывалились трое трехногих, изображение которых они видели на барельефе внизу. Вот только камень не сумел передать цвет их… Кожи? Или коры?
        Больше всего они напоминали растения. Но на них болталась какая-то одежда, а верх стебля венчала голова. Их лица походили на рыбьи - то же расположение глаз, позволяющих смотреть в оба бока, но не вперед. Еще на их лицах вперед выдавался клюв… Хотя нет, назвать это клювом было нельзя. Он был подвижен, словно жвала у насекомых, хотя и заканчивался загнутым крючком, как у орлов.
        Рук у трехногих было тоже три - две небольшие, с левой стороны, и одна, очень мощная, толщиной в треть туловища, справа. Еще на голове, откинутые назад, росли… волосы? Хотя они были толстенькие, как косички у иных африканских племен. Внезапно Пестель произнес:
        - Ничего не могу с собой поделать, вынужден высказаться - по виду они здорово похожи на дерево Джошуа.
        - Что это такое? - спросил Эдик.
        - Кактусы из Мексиканской пустыни, - пояснил Ростик.
        - Они тоже умеют ходить?
        Похоже, факт передвижения на зеленых ногах сильно повлиял на душевное равновесие журналиста.
        - Нет, там такого не замечали, - ответил Пестель.
        Внезапно толпа червяков, которые уже здорово прогрелись на солнышке, двинула в сторону беглецов. Теперь стало ясно, что эти трое определенно бежали, спасались, потому что следом за ними катилась примерно такая же плотная и шипящая волна шестиножек, как и та, что таилась в засаде на площади.
        Зеленые дернулись назад, попытались определить направление бегства, и вдруг стало ясно, что из третьего переулочка, где они еще могли спастись, тоже появились червяки. Засада сработала.
        Ростик подумал, что теперь их от поимки могли спасти только люди, но уж очень они непривычно выглядели. И помогать им никто не собирался. Да и неясно: что это было? А вдруг шестиножки ловили каких-нибудь местных конокрадов?
        Один из зеленых нес странного вида нарост, похожий на блеклый фиолетовый цветок у левого плеча. Двое остальных резво стали подталкивать цветущую особь за свои спины. Когда она повернулась, почти не изменив ритма движения, лишь как-то сменив порядок шагов своих трех ног, под волосами Ростик вдруг увидел огромный, перламутровый, прикрытый толстыми волосами глаз. Это был именно глаз, огромный, темный, блестящий, как драгоценность, и неподвижный, словно ему и не нужны были веки… И еще Ростик был уверен, что это глаз, потому что из него смотрела душа неизвестного существа. Ростик почувствовал, что сильнее сжимает автомат, и если будет команда, без раздумий попробует спасти именно зеленых, настолько все менял взгляд этого глаза.
        - Что их заставило враждовать? Ведь они же общий город построили? - спросил Ким. - А сейчас воюют?
        - Классовые противоречия? - спросил Дондик, очевидно, не доверяя своим словам.
        - Нет воды, мало пищи, мало всего, - высказал предположение Ростик.
        Внезапно Дондик резко приказал:
        - Давайте уходить отсюда.
        Вполне возможно, он не хотел присутствовать при расправе червей над зелеными. А те действительно попались, вопросом оставалось лишь, как скоро их сожрут.
        Вдруг на вершине стены того дома, который нависал над главными силами шестиножек, появились еще три трехногих кактуса. Один из них наклонился над краем стены, опасно раскачиваясь, почти повис головой вниз. Потом он выпрямился, склонился наподобие лука, где тетивой стали три его руки, а древком тело, и попытался выпрямиться.
        Ростик видел, как напряглись его деревянистые мускулы, как толще и еще более зелеными стали тонкие, но частые жилы под корой… Тогда рядом с ним встали двое других, с кем он держался сообща. Только они уже не смотрели вниз, они просто упирались. Ряд светлых каменных блоков качнулся, потом отделился от стены и, наконец, повалился на червяков.
        Эдик, не отрываясь от происходящего и ни к кому особенно не обращаясь, спросил:
        - Что делают? Пускают в ход заранее заготовленную ловушку?
        - Спасают попавших в беду, - ответил Ростик уверенно. - Это же ясно.
        - А силища какая, - заметил Ким. - Неслабые ребята, хоть и зеленые.
        - Значит, вы полагаете, они разумны? - спросил Дондик.
        Ростик ответил с некоторым раздражением:
        - Построили город, значит, умеют планировать. И следовательно, по Энгельсу, разумны. Причем, как те, так и другие.
        Пыль, поднятая падением камней на головы червяков, улеглась. Раненые пищали, некоторые пытались отползти прочь, но немало осталось и погребенных под каменными блоками. Внезапно Ростик понял, что анатомия шестиножек не позволяла им оценивать все, что происходило наверху, они не видели опасности до тех пор, пока блоки не обрушились им на спины и головы.
        Урон засада понесла значительный, но тем свирепее была последующая атака. Три зеленокожих, что попали в беду, попытались отбиться. Они хлестали наступающих руками, пинали их ногами, но червяков было очень много. Они завалили зеленых и…
        Перед тем, как совсем уйти с площади, Ростик обернулся. Дело выглядело не так трагично, как он полагал. Одному из зеленых удалось спастись, тому самому, что нес на плече цветок. Каким-то чудом он сумел взобраться по кладке, втыкая пальцы рук и ног в углубления между блоков, и был уже близок к тому, чтобы поймать протянутые вниз руки тех, кто находился наверху…
        Вытащив бинокль, Ростик понял, что сражение не далось ему легко. Одну ногу ему почти отгрызли, слева от туловища, где рос цветок, одна рука поменьше была вывернута и определенно не действовала. Но он должен был выжить после всех ранений.
        Ростик догнал своих, и, хотя получил сердитый взгляд от Дондика, отчетливо довел до всеобщего сведения:
        - Тот, с цветком, спасся. Двое друзей его отстояли.
        - А почему ты думаешь, что «тот», а не «та»? - с отчетливым ехидством в голосе спросил Пестель. - У меня есть предположение, что цветок как-то равноценен нашей… - он победно оглядел ребят и закончил:
        - Беременности.
        - Значит, они спасали… девушку? - ахнул Эдик, его кавказский акцент на мгновение стал заметнее, чем прежде.
        - Слишком вольная трактовка, - попробовал возразить Ростик.
        Но на Эдика допущение Пестеля произвело ужасное впечатление. Он даже обернулся, словно что-то еще можно было изменить, вернувшись. Получив заметное удовольствие от произведенного впечатления, Пестель не унялся:
        - А вы заметили, что и тех, кто был на крыше, - тоже трое. Может, тут семья тройного вида? Так сказать, троичный порядок воспроизводства?
        Эдик даже голову опустил. Это отчасти примирило Ростика с журналистом. Ким проговорил:
        - Да, всего мало. Вот и война.
        - Очень похоже, - согласился с предположением Дондик.
        Внезапно Ростик спросил, хотя мгновением раньше не ожидал от себя такого:
        - А не ждет ли нас то же самое?
        Глава 11
        Когда они подошли к БМП, Антон пребывал в состоянии возбуждения. Оказалось, он поднимался на крепостную стену и что-то увидел с нее совсем недалеко, за бугорком. Сначала Ростик не мог понять этого всплеска эмоций, но потом вдруг сообразил, что Антон еще не знал, что город вполне обитаем. Пришлось ему рассказать о червяках и зеленокожих. Это умерило Антонов пыл, хотя он продолжал утверждать, что за бугром они найдут такое… Дондику это надоело.
        - Во-первых, очень плохо, боец, что вы без разрешения оставили пост, который находился рядом с машиной, а не на стене. А во-вторых, все разговоры можно вести по дороге домой, в Боловск.
        - Товарищ капитан, там определенно есть что-то, что нужно как следует рассмотреть, - не унимался Антон.
        - Что же это?
        Антон опустил голову, странно было его видеть в затруднении. Внезапно Пестель спокойно и даже устало проговорил:
        - Время еще не позднее, а мы уже обкушались впечатлениями.
        - Это разведка, а не экскурсия, боец, - резко повернулся к нему капитан.
        И вдруг замер с раскрытым ртом. Пестель молодцевато выпрямился:
        - Вот именно, товарищ капитан.
        Дондик нахмурился. Только сейчас до него дошло, что хитрый Пестель поймал его на слове. Он посмотрел на часы, хотя как он тут ими пользовался - одному ему и было известно. Или это был просто обычный, еще не выветрившийся от старых времен жест, дающий возможность подумать. Когда капитан поднял голову, он уже принял решение.
        - Хорошо, заскочим за этот… бугор. Только недолго.
        Они покатили прямо по полю, потому что Чернобров, как он сказал, не нашел дороги. К тому же это сокращало расстояние и, следовательно, расход горючего.
        Строение оказалось в самом деле недалеко, километрах в семи от города. И было это… Ростик даже глаза протер от изумления, когда увидел. Это было похоже на большое птичье гнездо, весьма компактно построенное из растений, каменных кубов и плит. Все в целом представляло собой совершенно нелепое зрелище, но, приглядевшись, Ростик готов был признать в этом строении и целесообразность, и даже определенную красоту.
        Они остановились на краю сооружения, занимающего не один гектар и теперь, вблизи, походившего на город, только без привычного вида домов. Дондик вышел из машины, постоял перед незримой границей, отделяющей поле и все это странное плетение, и спросил:
        - Что это может быть?
        Антон выглядел сконфуженным. Возможно, поэтому вдруг выдал совершенно гениальную догадку:
        - Может, товарищ капитан, это завод?
        - Завод? Но где же тут цеха, аппараты или станки?
        Ростик, которому Антон никогда не казался очень догадливым, даже крякнул от изумления. Но Пестель, у которого реакция была побыстрее, уже вмешался.
        - А вы бывали на химзаводе, капитан? Может, это и есть один из таких заводов? Что-то вроде нефтеперегонного, который получает определенного вида топливо…
        - Топливо? - теперь капитан не выглядел раздраженным. Такой объект стоил любых задержек в пути.
        - Но зачем оно им? Побывав в городе, мы точно знаем, что там ни на чем не проедешь…
        - Его нужно рассмотреть поближе, - предложил Ростик.
        Дондик посмотрел на ребят. В глазах его появилось подозрение.
        - Только недолго. - Он подумал. - И даже лучше будет, если мы заглянем только в заводоуправление. Все равно в этих кубах и джунглях никто из нас сроду не разберется.
        Как ни странно, но строение, которое могло претендовать на звание заводоуправления, они нашли быстро. И было оно вполне привычного вида, даже с калиточкой, закрывающейся на щеколду. По бокам от калитки стояли странные тумбы, на которых можно было присесть при желании, но сейчас тут никого не было. Перед тем как войти в здание, Дондик скомандовал:
        - Соблюдать осторожность. Мы знаем, что город живой, и тут могут оказаться… охранники.
        Это было бы логично. Эдик забурчал. Капитан повернулся к нему.
        - Что?
        - Я сказал, что во время гражданской войны на завод нападать бессмысленно. У них другие методы выяснять отношения.
        - С чего ты взял, что драка на улице была признаком гражданской? - спросил Пестель.
        - А что же это еще, если… Если они убивают даже…. - но закончить Эдик не мог, он понимал, что за упоминание зеленокожей цветущей девушки его поднимут на смех, но отказаться от этого образа был уже не в силах.
        - Ладно, двинулись, - приказал капитан.
        Здание оказалось примитивным, в нем было все устроено по принципу ломаной восьмисторонней спирали. В центре оказался зал, набитый уже виденными каменными плиточками. Света тут было достаточно, потому что в крыше были устроены настоящие световые люки, только затянуты они были не стеклом, разумеется, а чем-то зеленым и довольно мягким на вид. Видеть этот сумрачный свет на лицах товарищей было отчего-то неприятно. Но Ростик вспомнил только только установленные в центре Боловска и не работающие после Переноса уличные ртутные лампы, дающие совершенно неестественный свет, и успокоился. У людей со светом тоже случались промашки.
        В помещении, когда они огляделись, оказались не только таблички. В середине небольшого подиума стояла какая-то лодка, словно бы рыбина, распухшая от икры в середине. В ней было метров семь длины и почти четыре ширины. Впереди определенно были установлены два кресла, на которых могли бы усидеть двое зеленокожих. Еще одно кресло было сверху, над странного вида котлом из чего-то, что напоминало бы металл, если бы не резалось ножом и не имело прожилок, как дерево.
        - Что это может быть? - спросил капитан. Разумеется, ему никто не ответил. Это сооружение было машиной, но такого типа и такого назначения, что могло оказаться чем угодно. Единственную догадку высказал, разумеется, Пестель:
        - Почему-то кажется, этот аппарат разобран, а не недостроен. Впрочем, не знаю.
        - Пожалуй, они бы тут работали, если бы не дрались на улицах, - сказал Ростик. Его голос в гулком пустом зале отозвался более мрачным и громким эхом, чем ему хотелось бы.
        Внезапно в темном уголке, у стены, Эдик нашел такой же каменный стол, какой они видели в библиотеке. На нем, кроме изрядного слоя каменных крошек, лежали большие листы, раскатанные из странной серой пульпы. При прикосновении материал издавал звук, который все они уже стали забывать, - так шуршала плотная бумага.
        На листах оказались рисунки, а не иероглифы или пиктограммы. На нижнем, самом большом и подробном, была изображена та самая лодка, которую нашли на подиуме. Внутри ее котла был нарисован какой-то огонь.
        - Или энергия, - пояснил Пестель. - Эти вот искорки совсем необязательно означают дым, хотя снизу виден сборник для золы и даже что-то вроде небольшой трубы.
        - Значит, энергия… И куда они ее направляют? - спросил капитан.
        - Мне кажется, - Пестель поводил грязным пальцем с обломанным ногтем по чертежу, - вот по этим толстым металлическим, судя по всему, шинам она поступала на вот эти четыре выносных блина, обращенных вниз. И эта штука управлялась поворотами блинов с переднего сиденья. То есть они работают по принципу сопла.
        - Согласен, - сказал Антон, - причем понятно, почему их два. Одному водиле двигать блинами явно не хватило бы сил.
        - Зеленые очень сильны, - вмешался в разговор Эдик, но продолжения тема не получила.
        - Так, скручиваем чертежи, и к машине. Нам еще назад скакать, - приказал Дондик.
        Чертежи захватили с собой. Пожалуй, это было не совсем честно по отношению к тем, кто на этом заводе работал, но это было разумнее всего. Помимо смутного ощущения, что чертежи могли оказаться ключом к немалым странностям этого мира, в нем легко осознавался тип рисунка, который придется использовать при наведении дипломатических отношений с зелеными. Что их придется наводить, Ростик не сомневался ни минуты.
        Назад поехали медленнее, должно быть, Чернобров берег мотор или пытался компенсировать лишний расход топлива, вызванный заездом на завод. Хотя, с другой стороны, подумал Ростик, расстояния они толком не знали, поэтому должны были взять горючее с запасом.
        На обратной дороге, кажется, только Ким оставался на ногах, все остальные спали.
        Перед своей позицией они появились уже после наступившей темноты, когда солнце погасло. Путь им освещали ракетами, и это оказалось делом непростым, потому что из темноты, против своего обыкновения, появились насекомые.
        Антон, по привычке, прицелился в самую густую кучу богомолов, но Дондик, бледный, с ввалившимися глазами, что почему-то особенно хорошо было видно в призрачном свете ракет, прокричал, чтобы он не привлекал чрезмерного внимания. Чтобы не произошло ненужной и невыигрышной свалки, он даже вылез из кабины в кузов и стоял рядом с ребятами, держась за скобы.
        И все-таки, когда насекомых стало очень уж много, пришлось расчищать себе путь огнеметом. Впрочем, их уже поддерживали - и очень аккуратно - ребята из окопов, и все прошло довольно гладко.
        Лишь капитан, озабоченно глядя на несколько десятков огоньков от очередей, вдруг проговорил раздраженно:
        - Зря шмаляют. Мы и так пробились, а боеприпасы еще понадобятся. Недавно подсчитали - патронов на зиму осталось меньше, чем нужно.
        От этой его проговорки по спине у Ростика прошелся холодок. Кому как не ему было знать, что только огнем - днем и ночью - им удавалось сдержать богомолов и всех остальных, которых тут становилось все больше.
        Глава 12
        Уже когда БМП вкатила на позицию у Бобырей, откуда утром они и отправлялись к городу каменных таблиц, стало ясно, что бой идет нешуточный. Выпрыгнув из машины, Ростик даже замер на несколько мгновений. Стреляли на позициях слева от их сектора, по всей видимости, какая-то заварушка началась справа, у вагоноремонтного завода. Там тоже взлетали ракеты и доносились очереди, а ведь там считалось тихо, туда войска отводили для отдыха.
        Когда Дондик осмотрелся, он поманил рукой всех, кто ездил с ним, и неторопливо, но и не особенно дружески, а уже начальственно повел их за собой, в штаб Достальского. Сам лейтенант, с лихорадочными пятнами на щеках, сидел на крыше какого-то дома, повыше, и в бинокль осматривался. Узнав, что к нему явились те, кого выслали к неизвестному городу поутру, он спустился. Входя в комнатку, где расположились ребята, он сказал:
        - А мы уж думали, вас зажали в клещи и…
        - Давят? - с удивлением спросил Антон.
        - Еще как. - Достальский подошел к ведру с водой, за черпнул кружкой коричневатой жижи и с жадностью выпил. - Где начальство?
        - Я здесь, - из двери показался Дондик. Он, оказывается, писал рапорт или отчет. Ребят, по всей видимости, он не отпускал на случай, если ему придется что-то уточнить. А может, и не только, подумал Ростик. И оказался прав.
        - Вам что-нибудь нужно, товарищ капитан? - спросил Достальский. Ростик с удивлением почувствовал, что узел напряжения внутри его, с которым он прожил целый день, отпускает, словно он вернулся домой.
        - Мне ничего не нужно, - отчеканил Дондик.
        - А ребята вам еще нужны?
        Дондик посмотрел на каждого, с кем сегодня трясся на БМП, потом ответил:
        - Думаю, будет лучше, если они еще тут посидят.
        - Тогда, может, их покормить?
        Ни от кого не укрылось, что от последней фразы капитана Достальский занервничал. Дондик это тоже почувствовал. Повел головой из стороны в сторону и согласился.
        - Можно и покормить.
        Ким напрягся, Ростик, как ни странно, тоже. Лишь Антон вытянул ноги и улегся затылком на стену, пытаясь на лавочке сидеть так, словно лежал в мягком, удобном для дремы кресле. Эдик ходил от окна к окну, пытаясь в низкие, по-деревенски маленькие окошки высмотреть, что творится снаружи.
        А Ростику и смотреть было не нужно, как и остальным ребятам. Он знал, что снаружи творится что-то несусветное. Такого плотного огня он еще тут не видел, и, при всем том, такого аккуратного. Били только короткими очередями, стреляли даже одиночными, значит, слова Дондика об экономии патроном были доведены до подразделений. В форме приказов, конечно.
        Когда кто-то из старичков хозвзвода приволок несколько котелков с горячей кашей, Достальский появился опять. Он сунулся было в комнату, где работал Дондик, но быстро вышел. Потом посмотрел, как ребята лопали, усмехнулся, сел верхом на дряхлый, скрипучий стул и с нескрываемым любопытством спросил:
        - Ну, что видели?
        Ростик облизал ложку, как ни хотелось спать, как ни зудела от песка и пыли кожа, а есть, как оказалось, тоже хотелось. Вместо ответа он спросил:
        - У вас тут прямо обвал какой-то?
        - Прут, как из худого мешка, - кивнул лейтенант. - И не без успеха.
        - То есть? - спросил Пестель, не переставая жевать.
        - Они окончательно научились раскручивать гайки и уволокли сразу метров сорок рельсов, что торчали из-за проволоки. Теперь пробуют научиться переносить ограждения.
        Пестель покрутил головой.
        - Вот это да.
        - Да, - кивнул лейтенант. - Такое впечатление, что они подсмотрели, как мы разносили их для БМП поутру, и теперь… А, ладно. У вас-то что нового?
        Внезапно дверь в соседнюю комнату скрипнула, капитан вошел в комнатуху, сел у керосиновой лампы. Покрутил фитиль, но он и так был вывернут до предела.
        - Так. С Чернобровом я поговорю потом, а пока - с вами.
        Лейтенант вежливо, не вставая со стула, отталкиваясь сапогами от пола, отполз чуть в бок, чтобы не закрывать капитану обзор.
        - Я бы попросил вас, - Дондик серьезно оглядел лица всех присутствующих, избегая смотреть на лейтенанта, - особенно ни о чем не рассказывать.
        - Что такое? - удивился Антон. - Почему?
        - Это приказ, а не просьба, - резко сказал капитан. Ростик мельком взглянул на Кима. Тот чуть набычился, его и без того корейские глаза стали еще уже. Ростик знал это выражение, так бывало перед дракой или перед особенно сложным спором, в общем, когда следовало не отступать. Получив эту поддержку, Ростик почувствовал прилив уверенности.
        - Капитан, - сказал он, умышленно укоротив обращение, - вы ведете себя некорректно.
        - Что? - у Дондика, казалось, даже лицо вытянулось.
        - Вы не объясняете свои решения, а мы ведь зависим от них. Да и остальные тоже.
        В комнате стояла тишина. Внезапно лейтенант поднялся и вышел. Капитан проводил его долгим, задумчивым взглядом.
        - Мне бы тоже очень хотелось спросить, - вступил Пестель, не удержавшись. - Вы что, в самом деле считаете, что умалчиваниями можно что-то изменить?
        - Да как вы смеете? - впрочем, голоса капитан не поднимал. Может, это еще предстояло.
        - А как вы смеете лгать людям своими умалчиваниями? Своим шушуканьем, своей мышиной возней с информацией, которую должны, слышите - должны знать все? - спросил Антон.
        Кажется, его понесло. Ростик и не подозревал, что он так умеет.
        - Я не думал, что столкнусь с этой проблемой, - как бы сам себе сказал капитан. - А оказалось, что вы такие же, как все интеллигенты… Да вы знаете, с кем разговариваете?
        - Знаем, - даже как-то сварливо ответил Пестель. - Но и вы поймите, это не прихоть - потрепаться в солдатской курилке. Сейчас мы спорим о значении информации. И она имеет жизненное значение. Она затрагивает проблему выживания.
        - Попросту - будем ли мы жить через пару месяцев или полгода? - пояснил Ростик. Он впервые ощутил, что слишком сложные формулировки могут затемнять ситуацию, а не выявлять ее, но как это исправить, пока не знал.
        В этом споре вообще слишком многое получилось экспромтом, слишком многое было не продумано. Ростик не сомневался, что позже они найдут более удачные аргументы, но спорить предстояло именно сейчас, а не потом.
        - А я приказываю молчать. И не поднимать панику.
        - Не поднимать? Может, давно пора поднять? Чтобы хотя бы рельсы не оставлять противнику, а свернуть их и затащить в город? - спросил Антон.
        Пестель подумал и спокойно, явно стараясь перевести разговор в конструктивное русло, проговорил:
        - Может, мы бы даже смогли наладить торговлю?
        Капитан хлопнул себя ладонью по колену, встал, походил по комнате. Вдруг Ростик заметил, что он умылся. А они-то сидели, как чушки, даже руки перед едой… Почему-то это задело больше всего. Эта секретность оборачивалась бездушием, словно они уже были арестованы.
        - Если бы я знал, что так получится, - сказал капитан, усмехаясь, хотя по его злым глазенкам всем было видно, что ему вовсе не до смеха, - я бы не с вами поехал, а вызвал бы… Да поймите же вы, сведения, которые вы собираетесь распространять, вызовут пораженческие настроения.
        Ростик сжал кулаки и уверенно отчеканил:
        - Если ничего не делать, капитан, нас ждет судьба того города, который погибает, как мы это видели сегодня.
        Дондик быстро ответил:
        - Там две… нации, а у нас одна.
        - Расы, - поправил капитана Пестель. - Нациями зеленокожих и червеобразных не назовешь. А вообще это даже разные виды.
        - И все равно, у нас есть только мы - люди, - продолжил капитан. - Мы не будем воевать друг с другом. Потому что у нас одна нация. Одна.
        - Всегда две - дураки и те, кто думает о будущем, - внезапно сказал Ким.
        Почему-то именно эта реплика заставили капитана измениться. Он стал каким-то по-змеиному вкрадчивым, злобным, жестким. Ростик почувствовал, что против воли крепче сжимает автомат.
        - Вы ведь корейский эмигрант? - спросил Дондик, подходя очень близко к Киму и даже наклоняясь к нему, словно тот не был человеком, а был неодушевленной куклой или сидел в кресле, связанный по рукам и ногам.
        - И что из этого следует?
        Ростик никогда друга таким не видел, Киму было и страшно, но он был и зол необычайно. Казалось, поднеси к нему сейчас спичку, он загорится, как целлулоидная расческа.
        - Когда вернемся на Землю, то…
        - Никогда не вернемся, капитан, - поправил его Пестель. - Я лично в это не верю. Это попросту невозможно. Иначе тут не было бы того города, его бы давно вернули. Как и другие существа, которых мы видим, с которыми даже воюем.
        На это замечание капитан никак не отреагировал. Он лишь чуть отодвинулся от Кима. И тот сразу перестал быть похожим на марионетку. Ростик почувствовал, что у него возникла страшная догадка, капитан знал, как сделать марионеткой каждого. И умел этим пользоваться.
        - Будьте готовы, вас вызовут для допросов, - сказал Дондик.
        Антон внезапно широко и вполне искренне улыбнулся.
        - Сначала остановите богомолов и научитесь передавать приказы не по проводам. А то ведь срежут и даже спасибо не скажут.
        При чем тут провода, никто не знал. Да и сам Антон, похоже, не знал. И все-таки его дурацкое замечание имело смысл, оно показывало - прежний мир рухнул, и ничто никогда не повернет вспять.
        Дондик отошел к дальней стене комнаты, уперся о нее спиной, сунул руки в карманы.
        - Как я погляжу, смелые вы очень.
        - Тут фронт, и дальше послать некуда, - спокойно, заражаясь настроением Антона, ответил Ким.
        - Есть еще и лагеря, - зло, как бы даже и не совсем сознавая, что он говорит, бросил капитан.
        - Были. Были, а не есть, в этих словах заключена огромная разница, - проговорил Ким. - И придется потрудиться, чтобы они снова возникли.
        Пестель подумал и добавил, как всегда, очень рассудительно:
        - Я думаю, не удастся. И вообще, было бы лучше, если бы мы думали, а не собачились между собой.
        Ростик встал и широко развел руками, как бы сочувствуя, но одной рукой удерживал автомат за цевье, и жест доброй воли не получился.
        - Похоже, капитан, вы потерпели поражение. Может быть, потому что даже не дали нам умыться. Пошли, ребята, разговоров сегодня будет - море. - Он подумал и добавил:
        - Когда отстреляемся от богомолов.
        Часть III
        Рельсовая война
        Глава 13
        Через пару недель внезапно, против всех ожиданий, Ростик, как и Ким, Пестель и Антон получили разрешение отправиться по домам. Сначала Ким разволновался, но потом размяк. Отпуск домой в любом случае был все-таки отпуском. До трамвайной остановки они добежали чуть не вприпрыжку. Потом посерьезнели и пошли, сами того не замечая, в ногу, развернутой шеренгой.
        Идти были легко, ни машин, ни заграждений не было. Лишь пару раз они замечали сложенные из мешков с песком посты, но они стояли пустыми.
        Дома, вот уж повезло, подали воду. Струйка была не толще спички, но это все равно была вода. И пахла она гораздо лучше, чем та, которую они пили в окопах. Ростик тут же наполнил с помощью садового шланга все бочки, и даже хватило напора налить четверть бака в садовом душе, построенном отцом.
        Искупавшись и переодевшись во все чистое, он подумал было приготовить себе что-нибудь поесть, но почему-то уснул. Проснулся от того, что кто-то ласково, как в детстве, поцеловал его в лоб. Он открыл глаза, это была, конечно, мама.
        Она выглядела осунувшейся, бледной, усталой. У глаз собрались незнакомые морщинки, но глаза сияли все той же победной силой, что и раньше, и она была так же красива, как тогда, когда уходила с отцом в кино или просто пройтись по городу.
        За ужином они говорили мало. Она лишь смотрела, как он ест, подперев кулаком щеку, и вздыхала. Лишь убирая пустую тарелку, спросила:
        - Как там у вас, все живы?
        - Да ты что, мам, - с преувеличенным энтузиазмом ответил Ростик, - богомолы же стрелять не умеют. Просто пытаются проволоку срезать или рельсы отвинтить…
        - Не скажи, - сказала вдруг мама. - К нам стали поступать раненные от выстрелов из каких-то самострелов, что ли… В общем, это стрелы с насаженными вместо острия колючками какого-то растения. Они потрясающе острые, твердые и дают очень плохой, глубокий разрез.
        - Нет, мам, у нас такого не было, у нас все спокойно.
        Она печально улыбнулась.
        - То-то мы каждый вечер стрельбу слышим.
        Она стала собираться в душ, нашла в шкафу свежее полотенце, длинный халат.
        - Ну, ведь это мы же стреляем. А они - просто насекомые. Ладно, у нас там - пустяки. У вас-то что? Что в городе слышно?
        - Из годных к строевой остались только девушки, - сказала мама. - И еще идут упорные разговоры, что будут рыть рвы, как во время войны.
        - Рвы? - тупо спросил Ростик. - Зачем рвы? У них же нет танков, а ров они просто перелезут.
        - Сам знаешь, какие у нас начальники, - и мама ушла купаться.
        Ростик переоделся в штатское и вышел, чтобы посидеть на лавочке и посмотреть на Октябрьскую. На лавочке уже сидел Ким. В штатском. Он был вымыт, даже блестел, наверное, как и Ростик. И весь светился добродушием. Словно когда-то в детстве, он спросил:
        - Что делать будем?
        У Ростика уже давно, еще с того момента, когда им сообщили об увольнительной, засела одна мысль. Теперь он ее озвучил:
        - Знаешь, мне хочется сходить в обсерваторию.
        - Зачем? - удивился Ким.
        - Мы ведь так ничего и не знаем - где оказались и почему? Может, они что-нибудь новенькое выяснили?
        Ким посидел, подумал, посмотрел на облака над головой, которые уже скоро должны были погаснуть, и кивнул.
        - Пошли. Может, на велах?
        Подкачав свои несравненные «Украины», друзья поехали знакомой дорогой. У ограды обсерватории их вдруг остановили. Это был обыкновенный пост, вот только стояли на нем девчонки. Все в форме, бледненькие, чумазенькие, с карабинами. Командовала у них довольно пожилая девица, прямо тетка тридцатилетняя, с косой во всю спину, торчащей из-под пилотки, как змея. Она спросила документы.
        - Девушка, - растерянно ответил Ким, - у меня не то что документов нет, но даже и фамилия нерусская.
        Шутка оказалась неудачной, девица разозлилась, решив, что над ней смеются.
        - Всякие сосунки… - начала было она, но вмешался Ростик.
        - У нас увольнительная, мы с позиций и правил новых не знаем. О том, что у вас ввели документы, нам просто не сообщили.
        - Увольнительная? - переспросила тетка с косой. - Так вы с передовой? А где ваше оружие?
        Эх, будь они знакомы, все стало бы проще. Но так получилось, что ни одну из постовых ребята не знали, а выяснять общих знакомых показалось слишком долго. Поэтому Ростик просто ответил:
        - Дома осталось. Зачем оно в городе?
        - Подозрительно это, - сказала командир. - Да и молоды вы очень…
        Ким, который действительно выглядел чрезвычайно по-мальчишески, еще и из-за своего небольшого росточка, вздумал обидеться.
        - На передовую посылать - не молоды, да? А как к друзьям пройти…
        Ростик толкнул его в бок кулаком, но девица уже все поняла.
        - Вы в обсерваторию?
        - К Перегуде, - добавил Ростик, надеясь, что постовая не станет спрашивать имя-отчество директора, которое он, конечно же, забыл.
        - Сейчас спрошу, - веско сказала девица. Она вернулась на пост, выложенный мешками с песком, покрутила ручку полевого телефона, отвернулась от ребят и стала что-то докладывать в трубку. Потом прокричала:
        - Как ваши фамилии?
        Ким назвался за обоих. Ребята уже примирились, что придется поворачивать, как вдруг девица махнула рукой своим подчиненным и звонко крикнула:
        - Пропустить.
        Ростик с Кимом удивились, но проехали. Оставив велосипеды, как и месяца полтора назад, в тот день, когда только-только свершился Перенос, они прошли знакомой дорогой по пустынным коридорам к директору. Как и тогда, Перегуда был в синем халате и у него уже сидели гости. На этот раз они увидели довольно молодого парня, которого, как оказалось, Ким отдаленно знал. На всякий случай он все-таки представился:
        - Грузинов, можно просто Поликарп.
        - Поликарп у нас инженер с вагоноремонтного. Но сейчас, пожалуй, решает совсем не вагоноремонтные задачи, - по-хозяйски заговорил Перегуда. - А это, позвольте представить вам, профессор Рымолов, Андрей Арсеньевич.
        И Перегуда указал на худого, рано поседевшего человека с узким носом, ясными серыми глазами и тонкими, словно у музыканта, пальцами.
        - Ага, вас как-то поминал Дондик, - сказал Ким. - Говорил, вы отсидент за системологию науки не по Марксу.
        Рымолов с Перегудой переглянулись. Потом вдруг Рымолов улыбнулся. И у Ростика потеплело на душе, такой мягкой и знакомой показалась ему эта улыбка. Так же улыбался отец.
        - А я о вас тоже слышал. Во-первых, хорошо знаю вашего отца, - он повернулся к Ростику, - Гринева. А во-вторых, Дондик в своем отчете упомянул, что вы отказались не распространять информацию о поездке в город зеленокожих и червеобразных.
        - Так вы его тоже знаете? - спросил Ким.
        - Что значит тоже, он осуществляет за мной, так сказать, надзор. Я ведь существую, знаете ли, с поражением в правах… Ну, да это детали.
        - Давайте выпьем чаю, - предложил Перегуда. - У меня есть немного еще с Земли, настоящего. И варенье найдется.
        За чаем Перегуда и Рымолов принялись расспрашивать ребят о путешествии в город. И задавали вопросы до тех пор, пока, увлекшись, оба служивых не рассказали все, что видели, и даже кое-что из того, что думали по поводу увиденного. Оба ученых слушали внимательно. А Поликарп даже рот раскрыл от изумления. Закончив рассказ и посидев для приличия пару минут в тишине, Ростик в свою очередь спросил:
        - А тут какие новости?
        - Что вас интересует? - спросил Перегуда.
        - Вы определили, где мы оказались? - подался вперед Ким. - И как это произошло? И что нам теперь делать?
        - Ого, сколько вопросов? - рассмеялся Рымолов. Потом подумал, допил чай. - Понимаете, мы думаем, считаем, наблюдаем.
        - Пока, главным образом, наблюдаем, - вмешался Перегуда.
        - Да, пожалуй, именно так. Но общей картины еще не представляем себе. И потому, вы уж нас извините, пока об этом ничего сказать не можем. Знаете, преждевременные заявления…
        - Понятно, - кивнул Ким и даже чашку отставил со звоном. - Рука Дондика, подписка и все такое.
        Ученые переглянулись.
        - Это не совсем рука Дондика, - сказал Рымолов, который вообще в этой паре был главным. - Просто нам в самом деле нужно как следует пораскинуть мозгами… Вы ведь спрашиваете о выводах, а их пока нет. Или очень мало, настолько мало, что и говорить не о чем.
        - Нам бы хоть что-нибудь, - сказал Ростик - Гипотезы, идеи, соображения, факты. Мы ведь вам что-то принесли, почему бы вам не ответить любезностью на нашу, так сказать, вежливость.
        - Обрати внимание, Боря, как этот молодой человек аргументирует. У него врожденный дар дипломата, - улыбнулся Рымолов. Потом он повернулся к Ростику. - И все-таки любые разговоры на эту тему, любые ответы на вопросы, которые вы нам задаете, пока преждевременны. Правда, у нас есть надежда получить кое-что довольно быстро, но это зависит…
        С этими словами довольно церемонный Рымолов указал ладонью на Поликарпа, о котором все, кажется, на время забыли. Вагоноремонтный инженер покраснел лбом, а потом быстро заговорил:
        - Дело в том, что у меня есть распоряжение подготовить для полетов над Полдневьем пару самолетов…
        - Что? - спросил Ким. - Как вы сказали?
        - Что сказал? - переспросил Поликарп, у него была очень быстрая речь, и это мешало его понимать.
        - Полет над чем?
        - Полдневьем, - произнес Рымолов. - Вы не замечали? Солнце тут, или то, что заменяет теперь наше родное светило, все время находится над головой, словно мы все время живем в полдень. И никогда - в другое время суток. Вот и появилось это словцо - Полдневье, как сокращение от определения - Мир Вечного Полдня. - Он помолчал, потом уже тише добавил:
        - Это и есть наш новый мир.
        - Теперь понятно, - кивнул Ростик. Он еще бы выпил чаю, но стеснялся попросить. Зато наложил себе еще одну розетку яблочного варенья и с удовольствием принялся поедать его, разрезая стальной ложечкой полупрозрачные, аккуратные дольки засахаренной «коричной», а потом еще и темноватой твердой «китайки».
        - Я был бы рад рассказать вам о каких-нибудь наших успехах, - опять зачастил Поликарп, - да только их нет как нет. Когда меня послали на аэродром, я даже не знал, что в этом городке может быть такое…
        - Поликарп попал к нам после головного отделения политеха по распределению, - пояснил Рымолов. - Приехал за три дня до Переноса.
        Поликарп снова покраснел, но уже чуть меньше.
        - В общем, оказалось, с военной поры тут осталась небольшая площадка и даже функционировал аэроклуб.
        Ростик знал об этом аэроклубе. Отец как-то его водил туда, предложил прыгнуть с парашютом, но Ростик забоялся, и отцу пришлось прыгать самому.
        - Мы отремонтировали пару самолетов и пытаемся поднять их в воздух. К сожалению, с шестьдесят четвертого аэроклуб снят с централизованного снабжения, нет ни запчастей, ни топлива… С пилотами тоже беда. Есть один старик, но он забывает даже, что летит не в истребителе времен войны, и всем советует выжимать газ до предела, словно вознамерился сжечь всю нефть Полдневья.
        - А на чем летаете? - спросил Ким. В голосе его вдруг зазвучали нотки умиления.
        - На «ЯКах восемнадцатых». - Поликарп поднялся. - Мне пора, спасибо за чай и за рассказ.
        С этими словами он убежал. Как выяснилось, ходил он так же быстро, как и говорил. Ким проследил его уход долгим-долгим взглядом. Может, впервые за все годы, Ростик не понимал, что происходит с другом.
        Глава 14
        После ухода Поликарпа над столом повисла недолгая пауза. Потом Перегуда поднялся и пошел снова ставить чайник на примус. Ростик с облегчением понял, что их пока не выгоняют. Тем более что Рымолов принялся задумчиво крутить в тонких пальцах чайную ложечку.
        Уходить в самом деле не хотелось, потому что они так и не получили того, за чем пришли, и потому что тут было уютно, несмотря на запах керосиновой лампы. Словно в прежние времена, еще до Переноса. Вот с этого Ростик и решил начать.
        - Я все пытаюсь понять - что же такое был этот Перенос? Но ни к чему так и не пришел.
        Рымолов посмотрел на него, на Кима, улыбнулся. Провел пальцем по столу, разглаживая не очень свежую, но еще вполне пристойную скатерть.
        - А мне приходится думать о невероятном количестве самых разных вещей, - сказал он. - Как наладить стирку белья, ведь тут нет мыла. Что делать, когда кончится керосин. Как все-таки сохранить подачу воды в районы многоэтажек, ведь без этого нас ждет эпидемия. - Он задумался, посмотрел на дрожащий огонь лампы. - Скажите, почему вы все-таки отказались давать подписку о неразглашении, когда Дондик вас об этом попросил?
        - Он не очень-то и просил, - пробурчал Ким. - Если бы попросил, я бы, может…
        - Не в этом дело, - перебил его Ростик. - Он наверняка положил бы результаты этой поездки под сукно, засекретил не только от простых жителей, но и от вас, например. А ведь каждому ясно, что только обдумывая все хорошенько, мы можем выбраться из создавшейся ситуации.
        - Понятно, - кивнул Рымолов. - Хотя должен вам сказать, выбраться отсюда мы не сможем, даже если все начнем думать только на эту тему. Она вообще уже обдумыванием не решается. Но вот выработка наилучшей стратегии, учет реальных опасностей, попытка более полноценного использования ресурсов - это, безусловно, следует обдумывать.
        - Значит, мы были правы? - спросил Ким.
        - А вот и чай, - провозгласил Перегуда, втаскивая шипящий чайник в комнату.
        Чаем в ближайшие несколько минут все и занялись. Это было славно, просто великолепно… Или окопы, плохая вода, недосыпание, грязь и глина в котелке заставили изменить отношение ко всему на свете? Ведь еще месяца два назад такое вот чинное сидение за столом скорее в молчании, чем под разговор, показались бы Ростику скучноватым времяпрепровождением.
        - Может быть, - Ростик давно думал над этим вопросом, - вы подскажете нам, товарищ профессор, как нам следует настраиваться? К какой стратегии следует быть готовыми?
        - Над этой проблемой мы будем думать все вместе и еще не одно десятилетие, если выживем, - спокойно ответил Рымолов. - Но уже сейчас проглядывается единственный вариант - приспосабливаться, стараясь не очень деградировать. Уступать в материальной сфере, но стремиться изо всех сил держаться за имеющийся массив знаний. И как только предоставится случай, рвануться, чтобы не упустить основных завоеваний цивилизации - образования и медицины. Если удастся… - он опустил голову, потом все-таки отчетливо произнес:
        - Еще и демократии. Без качественно иной структуры управления всей общиной нам, как говорили в лагере, хана.
        Ростик не очень понял, о чем идет разговор и какое отношение все эти соображения имеют к его вопросу. Он бы хотел получить более понятный и конкретный ответ, но не решился помешать. Зато Ким спросил:
        - А конкретно, что нам сейчас известно? Если мы все попали в новую ситуацию, какие качества у нас остались?
        - Качества? - Перегуда даже хмыкнул, но потом вдруг посерьезнел и стал говорить, словно читал лекцию:
        - А никаких. Вот я, в отличие от Андрея Арсеньича, занимаюсь почти чистыми размышлениями над нашей новой теорией мироздания. И могу однозначно признать - даже время тут обладает иными свойствами. Мы должны будем выработать новое деление суток, часов, минут. Должны будем создать новый годичный цикл, новый сезонный режим…
        - Ну, кое-что мы все-таки знаем, - сказал Рымолов. - Мы определили, что тут, как и на Земле, день может убывать и прибывать на несколько минут в сутки. Причем это случилось в день, который мы сейчас собираемся назвать первым Июля. Логично предположить, что…
        - А почему не двадцать вторым июня? - спросил Ким. - Так было бы привычней.
        - Мы не уверены, что у нас будет возможность довести счет дней в месяце до двадцати двух, - сказал Перегуда. - Пока надеемся, что сумеем оставить двенадцать месяцев в году, но скорее всего они будут по три недели каждый или даже меньше. Понимаете, некоторые данные по ботанике позволяют предположить, что год тут в целом короче, чем на Земле. Но протекает интенсивнее.
        - Значит, тут и зима будет? - спросил Ростик.
        - Обязательно, вот только мы пока не знаем ее физических параметров, но она будет. Собственно, раз нас сюда перенесло, значит, основные наши… качества остаются почти теми же, что и дома. Лишь немного изменены.
        - Кстати, о ботанике, - вступил Рымолов. - Вы, по моему, знаете одного парня с довольно интересной фамилией - Пестель. Он еще работал на биостанции, хотел, ка жется, в Москве учиться…
        - Мы вместе служим, - сказал Ким. - А до того, как оказались в окопах, дружили.
        - Да, мне тоже показалось, что ваши фамилии в справке Дондика стояли вместе. Так вот, все наши биологи и почти все ботаники погибли, как вы знаете. Они были теми, кто в первую очередь пострадал от нападения насекомых. Сейчас идет речь о том, чтобы создать новую биолабораторию, в которую подбирается мало-мальски подходящий состав. Ваш Пестель…
        - Значит, он скоро получит повышение? - спросил Ким.
        - Повышение?
        - По отношению к нашему солдатскому бытию, любая смена жизни может быть только служебным повышением, - сказал Ким.
        А Ростик подумал, что его друг почему-то говорит о себе, причем в большей даже степени, чем о Пестеле.
        У этой реплики оказалось еще то плохое свойство, что она сломала установившийся мир и дружелюбие за столом. Оба ученых почувствовали себя виноватыми, словно они попросту спрятались за такими пареньками, как Ким и Ростик. Более непосредственный Перегуда попытался даже оправдываться, и тогда неловко стало уже всем.
        Прошло совсем немного времени, и Ростик с Кимом поднялись, чтобы уходить. На прощание Перегуда предложил приходить по вечерам, когда темнеет и работать с большим телескопом становится невозможно из-за повисающей над ними завесы, перекрывающей не только солнечный свет, но и возможность наблюдения за соседними территориями.
        Проехав полдороги, Ким попал в выбоину, образовавшуюся прямо на асфальте, свосьмерил колесо, и, чтобы не доломать его окончательно, ребятам пришлось дальше топать пешком. Они не разговаривали, пока Ким вдруг не произнес:
        - Знаешь, самое главное в жизни - делать свое дело.
        - Это еще понять нужно.
        - Я вот уже понял, а все равно - никакого облегчения.
        - Понял? - удивился Ростик. О себе он такого сказать не мог.
        Они прошли сотню метров, прежде чем Ким признался:
        - Я всегда хотел стать авиатором.
        - Ты никогда не говорил… И что тебе мешает? У нас все-таки есть… был аэроклуб.
        - Я раз пять ходил к врачу, и меня всегда заворачивали. Зрение. Но тут, может быть, где народу не ахти сколько, не станут слишком придираться. А значит… Значит, у меня есть надежда. Завтра же попробую найти этого Поликарпа и спрошу, не нужен ли им человек, который сделает все, что нужно.
        Но ничего из этого грандиозного плана не вышло. Когда они свернули на Октябрьскую, Ростик обострившимся за время службы в окопах темновым зрением определил, что впереди кто-то есть. На миг ему стало жаль, что он не захватил с собой автомат. Но он все-таки одернул себя и лишь положил руку на плечо друга, призывая его быть готовым… К чему? Этого он и сам не знал. И все-таки в голове прокрутились неприятные мысли. Самой скверной была именно размолвка с Дондиком. Сейчас, может быть, наступала расплата?
        - Так вот почему нас в увольнительную отпустили, - ахнул Ким. У него, похоже, появились те же подозрения. Но все вышло по-другому.
        - Вот же они, - раздался голос Пестеля из темноты.
        И навстречу Киму с Ростиком шагнул высокий, сутулый паренек в очках, но в форме и с оружием. Он переспросил их по фамилиям.
        - А в чем дело? - поинтересовался Ким. Голос его не дрожал, но Ростик знал, что это дается другу немалой ценой.
        - Собирайтесь, ребята, - устало и расстроенно сказал очкарик. - Прорыв линии обороны у Острохаток. Всех собираем, потому что…
        Он не договорил, но для Ростика этого и не потребовалось. Это не арест, а просто отзыв из увольнения. Неприятно, но… не арест.
        - Сейчас переоденемся, оружие подхватим и будем, - ответил за обоих Ким. Он тоже почувствовал облегчение.
        Переодеваясь в еще сырую после недавней стирки форму, объясняя ситуацию маме, Ростик про себя подумал, что они только и успели, что поговорить в обсерватории да выспаться. Но в тот момент, когда он подгонял автоматный ремень к плечу, это показалось ему не таким уж малым отпуском. Другим, сказал он себе, и этого не досталось.
        Через пять минут они уже топали по улице. Как выяснилось, согласно приказу взвод должен был оказаться на позициях к полуночи. И хотя здесь даже полночь не имела смысла, приказ следовало исполнить.
        Это была нелегкая задача, из некоторых домов приходилось вызывать даже девушек. Как же удивился Ким да и остальные окопники, когда выяснилось, что у большинства из них уже была форма, оружие и походные мешки. Правда, до сих пор девушки ходили только в охранение, но теперь, как решили умные дяди из райкома, пришла пора двинуть их на передовую.
        Глава 15
        Острохатки рядом с вагоноремонтным казались сборищем слабеньких, незначительных, хрупких шлюпочек рядом с большим, стальным кораблем. Вот только в корабле этом не было ни стройности, ни красоты. Сплошное нагромождение острых углов, пирамид, трубопроводов, каких-то жуткого вида технических строений.
        Ростик не знал, откуда у него могла появиться мысль о большом корабле, но чувствовал, что оно верно. Как и корабль, завод было очень просто защищать, он создан был для защиты, тут каждый выступ, каждый темный угол мог стать смертельной ловушкой. Разумеется, при достаточном количестве защитников, а уж этого насекомым хватало.
        Он поправил резкость окуляров и увидел, что кузнечики уносят что-то, сплошной, темной цепочкой выстроившись в затылок друг другу. Помимо привычных зеленых богомолов, мимикров и яркоглазых вертлявых кузнечиков, появилась четвертая разновидность - большие, черные, с толстыми волосами на груди, на спине, на ногах, торчащими во все стороны. Они были заметно сильнее других. Эти черные держали в лапах - Ростик сначала не поверил своим глазам, потом все-таки вынужден был смириться с очевидным - огромные, самозарядные самострелы. У них оказалась довольно сложная конструкция, с нешироким, но мощным луком, длинным рычагом взвода, убирающимся в приклад, и автоматической подачей стрелы в конце рывка.
        Поразмышляв, Ростик решил, что такую конструкцию черные кузнецы выдумать не могли, да она и не к их телу была приспособлена, а к чему-то больше напоминающему гуманоидное строение. Черным приходилось стрелять, зажав лапой приклад, удерживая двумя другими цевьё и спуская тетиву четвертой, маленькой лапкой, возникающей откуда-то из живота. Более подробно рассмотреть детали в темноте Ростик не мог.
        - Кошмар, - сказал Ким, дождавшись своей очереди присмотреться к новому противнику через бинокль. - Столкнулись со стреляющими насекомыми.
        Ростик кивнул, теперь он знал, что имела в виду мама, когда сегодня вечером говорила о раненых с колючкой в теле. В бою эти самострелы, да и сами черные кузнецы выглядели вполне серьезной угрозой. Теперь становилось ясно, почему они прорвались у Острохаток и как им удалось перебить защитников завода.
        Ростик оглянулся, ребята сидели под невысокой, но затемнявшей их фигуры стеной. Где-то дальше по ряду кто-то курил, огонек самокрутки то разгорался, то гас в темноте. Судя по частоте затяжек, парень или нервничал, или пустил курево по кругу. Впрочем, может, уже и не парень, девиц тут было больше. Так получилось, сказал Дондик, которому было поручено выбить противника с территории завода.
        Он вообще оказался еще тем жуком. Едва они прибыли, он безошибочно отобрал всех ветеранов, имевших опыт боев до этой ночи, и выделил каждому почти по взводу новобранцев. Причем не сделал скидки на девчонок. На протесты Ростика и кое-кого еще, что штурмовые группы можно было бы ими и не укомплектовывать, он огрызнулся:
        - Вам теперь командовать, так что можете держать их сзади. Но если это скажется на качестве атаки - пеняйте на себя, поджарю огнем с тыла.
        За первой линией он в самом деле держал своих, гэбэшных солдатиков. Сытых, отлично вооруженных и экипированных. Их было всего чуть больше десятка, но Ким все равно зло процедил, глядя на голубопогонников:
        - Не может заградотряд не выставить.
        То ли из-за этого отрада, то ли потому, что слишком хорошо помнил приступ мгновенного страха, когда сегодня увидел у калитки Кима орлов, явившихся за ним, но теперь Ростик ненавидел капитана. И ничего не мог с собой поделать. Ничего хорошего от капитана он еще не видел, зато всяких напряжений и разборок получил уже в избытке. Но главное, как он догадывался, было еще впереди.
        С этой оптимистической мыслью он и стал еще раз прицениваться к противнику. Да, рельсы тащили все, даже мимикрирующие, которые явно не относились к работягам. В темноте их вообще не было бы видно, если б не тени от словно по воздуху летящих рельсов, ящиков со шпальными костылями, огромных железнодорожных колес и осей. Сила этих насекомых вообще поражала воображение, иной плюгавый кузнец поднимал вес, с которым взводу трудно было бы справиться. Ростик привычно подавил этот импульс страха, он научился с ним бороться еще в Бобырях. Правда, живот все-таки скручивало мгновенной, привычной болью.
        - Они прорвали линию, ударив сзади, - раздался за спиной спокойный голос. Ростик обернулся, рядом с ним стоял Дондик. - Там у нас и обороны не было. Сейчас выясняется, кто за это отвечает, но, кажется, решения принимал… - Капитан помолчал, потом твердо сказал:
        - Принималось на самом верху. Сейчас они мелкими группами растекаются по заводу и даже просачиваются в пригород. Там организуется второй эшелон обороны, но об этом не думай, Гринев, мы должны заткнуть дыру тут.
        Ростик обернулся к своим бойцам. Все были вооружены, все слушали, о чем говорят командиры. Господи, да такое и вообразить невозможно - он командир взвода и поведет живых людей в атаку на черных кузнечиков с арбалетами!
        - Задача прежняя - водокачка? - спросил он, чтобы хоть что-нибудь спросить.
        - Если дойдете, - устало ответил Дондик. - Я, собственно, хотел тебе сказать… В общем, ты не злись на меня. Я вас понимаю, а вот вы меня… Ну, ладно. Если понадобится по мощь, пришли посыльных в будку у выезда в город. Я там буду. И самое главное, раненые - не твоя забота. Найдется кому подобрать тех, кто выживет.
        Будку эту Ростик знал, потому что с нее как бы начинался завод. Она была чуть выше других строений, с ее крыши в самом деле открывался отличный обзор.
        Ростик кивнул, снова приник к биноклю. Ракет стало больше, потом они уже беспрерывно освещали заводскую территорию, как днем. Ростик покосился на падающие синтетические свечи, оставляющие в чистом, неподвижном воздухе белесые следы. И какому идиоту пришло в голову сравнивать их со звездами? И надолго ли их хватит, если так тратить? Вдруг в небе лопнула и рассыпалась на угольки красная ракета.
        - Вперед! - крикнул Ростик. - И внимательнее к теням в углах, своих не постреляйте.
        Задача их взвода действительно была одной из труднейших, водокачка господствовала над округой, забраться на нее и поливать завод снайперским огнем означало облегчить жизнь другим взводам. Но чтобы с этим справиться, как можно дольше следовало идти спокойно, даже без стрельбы. Поэтому их пока прикрыли другие подразделения. Впереди Ростика шли ребята, командование над которыми принял Ким. Ростик с улыбкой вспомнил слова друга:
        - Я приведу тебя на место, как девушку.
        Впереди вспыхнула стрельба, девицы вдруг стали определенно скапливаться около Ростика. Чтобы не было резкой реакции на пальбу, он пальнул в поле, трассеры красиво ушли в темноту. Кто-то рядом тоже стал стрелять, но это уже было полной глупостью. Ростик осадил стрелка и даже ругнул паникеров.
        Потом взвод Кима уперся, как в стену, в несколько десятков черных богомолов с арбалетами, и пришлось ему помогать. Стараясь, чтобы ребята Кима не оказались на линии его огня, Ростик сдвинул своих в сторону и сразу же наткнулся на другую банду черных волосатиков. Теперь стрелять пришлось непрерывно. Выбрав момент, он решил идти к водокачке напрямую.
        - Вперед! - заорал Ростик, выбрав момент, и побежал, оставляя лишь судьбе решение - попадет ли он под свою пулю или получит стрелу из темноты.
        Вблизи эти стрелы пробивали человека насквозь, как рулон рыхлой ткани. И смерть наступала очень быстро, к тому же не было речи ни о никакой медицинской помощи… Может, именно это имел в виду Дондик, когда просил не заботиться о раненых?.. Хитрил, как всегда.
        Но главным было вот что - воля Ростика определяла поведение людей на том пятачке, который он видел около себя, и поведение неприятеля. Он орал, прыгал вперед, заставлял ребят сзади подниматься в бесчисленные перебежки, прыгать за укрытия, стрелять… И насекомые расступались, исчезая в темноте или оставаясь на асфальте, облившись вонючей светло-зеленой кровью.
        Потом появились зеленые богомолы и мимикры. Эти выпрыгивали из теней и пытались драться своими страшными на вид, очень острыми лапами-саблями. Удары их сабель в самом деле были чудовищно сильны, Ростик сам видел, как один мимикр прорубил стальную трубу с сантиметровой стенкой. К тому же их было очень трудно остановить, пять-семь попаданий они переносили, как берсерки, даже не замедляя своей атаки на человека.
        Спасало только то, что они не очень хорошо видели в темноте и часто промахивались. Особенно если удавалось сделать упреждающий выстрел и отскочить. Богомолы еще несколько мгновений видели только вспышку света и реагировали на нее с рефлекторностью насекомых, молотя своими лапами в одну точку. Это спасло не одну жизнь.
        Эх, собрать бы их всех, думал Ростик, оглядываясь назад и с каждой перебежкой недосчитываясь все новых ребят, провести инструктаж, а то ведь лезут по-глупому, как щенки на дерево… И получают. Народу в самом деле осталось не больше двадцати душ. И Кима рядом не было. Зато водокачка была уже близко, оставалось лишь пройти площадь перед заводоуправлением, где раньше стояли машины начальства и проводились митинги…
        Потом вдруг все стихло. Должно быть, благодаря этой неожиданной передышке Ростик вдруг понял - пока они не возьмут управление, атаковать водокачку нельзя, иначе весь его взвод тут ляжет. Он оглянулся. Те, кто дошел с ним сюда, разобрались с умом - за штабелями каких-то труб, за бетонными бордюрчиками. Сам он сидел в очень удобной нише, между огромной старой вишней, росшей на небольшом пригорке, и бетонной опорой доски передовиков завода. Отсюда площадь была как на ладони.
        В тени водокачки, возникшей из-за очередной ракеты, было немало черных. Но они тоже кое-чему научились за эту ночь и до поры не стреляли. Они ждали. Приходилось ждать и Ростику. Может, напрасно?
        Вдруг сбоку ударили выстрелы, потом очереди стали выжимать на площадь, прямо под огонь Ростиковых стрелков, целую тучу мимикров и яркоглазых. Ребята обрадовались и скосили их почти полностью. Правда патронов на это извели тоже немало. Вся беда в том, думал Ростик, заваливая одного противника за другим, что их не научили бить короткими очередями. Будет время, всех заставлю стрелять из карабинов…
        Вдруг он прислушался, на общем фоне нервической пальбы кто-то жалил противника также расчетливо, как и он, - патрона три, много - пять. И все. Остановка, выбор новой цели.
        Вдруг из окон управления и тени водокачки, как Ростик и ожидал, ударили арбалеты, их было много. И до них было недалеко. Ростик выбрал несколько точек, откуда стрелы летели особенно густо, и попытался их подавить. Что получилось, он конечно, не узнал, но выбежавшим за противником ребятам было полегче, они получили лишь хилый арбалетный залп, который, правда, срубил одного паренька, но не больше.
        Чтобы не терять людей попусту, это случайное подкрепление рассеялось на позиции, занятой ребятами Ростика. А ему самому почти на голову прыгнул… Кто бы мог подумать - Ким!
        - Это ты? - только и мог спросить Ростик.
        - А как же! Обещал ведь, что доведу, как подружку, - он улыбнулся.
        - И как ты меня увидел в темноте? - искренне удивился Ростик. Ким прямо покатился от смеха.
        - Стреляешь характерно. У нас с тобой - одна школа, так что я тебя в любом тумане узнаю.
        Стало тихо, очень тихо, даже ракет теперь горело меньше.
        - Ты посмотри, что у меня есть, - похвастался Ким и выволок из-за спины черный самострел.
        Машина была хоть куда. Вблизи она показалась еще более остроумно, расчетливо сделанной и грозной, почти одушевленной. Ростик покрутил ее в руках и с удивлением понял, как здорово она подходит к теплым ладоням человека.
        - Конструкцию они у кого-то украли, - предположил он.
        - Ага, вот доживем до утра - разберемся.
        В этом Ким был прав. Дожить до утра стоило. Ростик пальнул для пробы из арбалета в темноту, услышал сухой звук ударившейся в кирпичную кладку стрелы и взялся за автомат.
        - Обязательно. Вот только водокачку отберем.
        Глава 16
        Как всегда в бою, когда пауза затянулась, неожиданно навалилась усталость. И очень захотелось, чтобы из тыла пришли хоть какие-то посыльные - принесли новые приказы, воды и ощущение, что они не слишком оторвались от своих, что все в порядке, их видят и даже одобряют.
        - У меня осталась половина взвода, - вдруг с горечью признался Ким, не отрываясь от площади впереди. - И почти все полегли по-глупому. Потому что не умели прятаться, потому что медлительны… Как можно было их тащить сюда?
        - А что бы ты сделал?
        - Сменил новобранцев на окопников, вроде нас, и послал бы вперед только обстрелянных парней.
        - Почему это парни всегда считают, что они молодцы во всем? - раздался рядом голосок, и Ростик с изумлением увидел, что рядом с ним, за вишней с другой стороны вполне толково устраивается Рая Кошеварова, дочь предисполкома и ближайшая подруга Любани.
        - Ты как тут оказалась? - спросил он, растерявшись.
        - Я во взводе старшины Кима, - кивнула Рая. - Или какое у него теперь звание?
        Ким кивнул и подтвердил почти одобрительно:
        - Еще та заноза.
        Ростик по-прежнему не все понимал.
        - Ты же библиотекарь, - сказал он, хотя подумал о том, что она еще и дочь второго по властным полномочиям чело века в городе.
        - Я спринтер, - сказала Рая. - Ты что забыл - призы, медали?
        Ким хмыкнул и вполне добродушно заметил:
        - Очень хорошее качество для атаки. Только смертельно опасное.
        Рая тряхнула кудряшками и повернулась к Ростику. Автомат она держала, словно никогда не стреляла до этого - пальчиками, как авторучку, а не ладонью, чтобы хоть чуть меньше отбивать суставы и мускулы.
        - Я не боюсь.
        Ростик подумал и с большой убежденностью произнес:
        - Зря.
        - Ну, ты мне взвод не разлагай, - полусерьезно пробормотал из темноты Ким. Чтобы это не звучало слишком грубо, он добавил быстро:
        - Что будем делать?
        - Идея-то простая, - решил Ростик. - Я со своими держусь в тени, ты «завязываешь» тех, кто сидит в здании. Когда они уже мне мешать не смогут, я прорываюсь к водокачке, беру ее, а потом сверху помогаю тебе.
        - Неплохо, - подумал вслух Ким. - Вот только как теперь рассортировать твоих и моих?
        Ростик обернулся, оба взвода перемешались, их было мало, очень мало. Мало даже для того, чтобы серьезно завязать тех, кто сидит за темными стенами заводоуправления.
        Ростик подумал. Что предпринял бы он, если бы оказался на месте противника. И ответ всплыл почти сразу - он бы все отступающие части привел именно сюда, в это кирпичное здание, неправильной четырехлучевой звездой раскинувшееся как раз на пути к основным цехам, откуда сейчас тащили металл. Получалось, что в заводоуправлении насекомых должно быть очень много, ведь сюда стекались все их группки и отрядики, и стекались не для того, чтобы быстро убраться. Да, его план выглядел неудачным, слишком мало было у них сил.
        - Нет, сделаем не так. Давай все-таки не торопиться. Сначала попробуем узнать, сколько их в этом здании, а потом, если получится, попробуем вместе залезть на водокачку.
        - Вот это дело, - согласилась Рая. - Я думаю, тут не стратегия нужна, а поддержка от своих, а вы ее не учитываете.
        - Больно много поддержки ты получила, встретившись вот с ним, - ворчливо отозвался Ким, кивнув, вероятно, на Ростика.
        - Все равно, это как встреча двух фронтов, - серьезно ответила Рая.
        - Ладно, - решил Ростик, - Ким, иди на дальний фланг, постарайся придавить арбалетчиков в боковом крыле. А я разузнаю их настроение прямо тут. Если придется худо, очень не напирай. У них тут может оказаться такое превосходство в силах, что они нас сомнут, если мы очень уж неправильно нанесем удар.
        Потом они долго-долго выставляли людей, объясняли задачу, проверяли оружие, считали боеприпасы… Ростик подозревал, что можно было бы все сделать и быстрее, но не хотелось. И все-таки пришло время, когда все было готово. В психологическом плане помогло и то, что где-то чуть правее, ближе к будке, где обещал находиться Дондик, снова разгорелась стрельба. Это показало, что не все кончено. Вернее, что не одни они сегодня еще воюют.
        Прикинув расстояние и направление, вспомнив карту, Ростик вдруг с удивлением понял, что эта стрельба на самом деле означала, - ничего они за эту ночь толком не добились. Что основные цеха находятся у насекомых, а значит, дела в других взводах и ротах обстоят куда хуже, чем у них. Кстати, не рискует ли он получить удар из темноты в тыл?
        - Гаданиями делу не поможешь, - решил он и вышел из-за спасительной тени от доски передовиков завода. - Ким, давай! Залпом - огонь!
        Он побежал вдоль фронта своих орлов, сразу за их спинами, приглядываясь к темному корпусу впереди. Пока ответного огня оттуда было немного… Ах, как не хочется испытывать судьбу и лезть в атаку!
        Но вот все-таки где-то впереди заскрипел самострел. Оказывается, он скрипит при взводе, вот это новость! Ростик не удержался и выстрелил на звук, но истратив почти десяток патронов, все-таки услышал щелканье тетивы, потом еще раз. Потом невидимые, но смертоносные стрелы полились спереди почти сплошным потоком. Это было бы действительно глупо - лезть в такой частокол. Тут могли положить целую роту, может, две роты…
        - Прекратить огонь! - заорал Ростик, с какой-то обостренной чуткостью понимая, что после крика в него будет целиться немало черных арбалетчиков, и стараясь поскорее удрать назад, за свою вишню.
        Стало стихать, лишь последние стрелы, как после проливного дождя, прошивали с шуршанием листья и мелкие ветки да слышались стоны и сдержанные всхлипы. Эти ребятишки даже стеснялись ругаться, получив стрелу в ногу, в руку или еще куда-нибудь.
        - Прекратить огонь! - орал Ким сбоку.
        Ростик добежал до своего укрытия, залег, прижал бинокль к глазам. Внезапно рядом кто-то громко задышал. Ростик оглянулся, конечно, это был Ким.
        - Сколько их там?
        - Похоже, все, кого не добили остальные ребята собрались тут.
        - Зачем все это? - спросила Рая. Как Ростик и думал, она стреляла лежа. - Сколько ребят изранили, почему бы их не отправить в тыл?..
        - Тихо! - резко, сквозь сжатые зубы заорал Ким. Потом почти увещевательно добавил:
        - Вот если бы мы все, как хотели сначала, вылезли на площадь, тогда ты бы могла нас… А так - не смей. Мы делаем, что можем.
        Да, улыбки у него кончились. Ростик повернулся к Киму.
        - Придется тебе бежать к капитану с докладом. И требовать помощи. Иначе мы эту площадь не перейдем, все тут останемся.
        - Ладно, - Ким нервно протер лицо, словно умывался невидимой водой. - Только ты объясни моим орлам, что я за подмогой. А то вообразят еще, что я дал деру.
        - Не вообразят, - сказал Ростик. - Рая, иди к своим и передай по рядам, что Ким скоро приведет поддержку.
        - Может, лучше я к капитану сбегаю, - сказала Рая. - Спринтер все-таки.
        - Тут не быстрота нужна, - ответил Ростик. - Важно вообще дойти и вернуться.
        - Ладно, только пусть патронов пришлют, - ответила Рая и растаяла в той стороне, где сидели ребята из Кимова взвода.
        Ростик и Ким посидели в тени спасительной доски передовиков, разглядывая трупы насекомых и несколько человечьих тел. Ким не торопился, он отдыхал и правильно делал. Он спросил:
        - Чего они к нам лезут?
        - Ты знаешь - «чего», - передразнил Ростик друга. - Металл. Он дает тут какое-то преимущество, и они хотят его использовать. Правда, еще не понятно, какое именно, но со временем мы узнаем.
        - А нас они не учитывают?
        - Знаешь, насекомые вообще людей воспринимают как-то странно. Пчелы не видят пчеловода, мухи…
        Вдруг Ростик замолчал. Он понял, что набрел на очень ценную идею, вот только для нее не было времени. Ему следовало не рассуждать, а просто смотреть, чтобы не пропустить контратаку… Но он обязательно додумает это позже.
        - Вообще-то, нас они заметили. И научились обходить, завод взяли не в лоб, как раньше лезли, а с Острохаток. И эту новую породу привели, с арбалетами.
        - Они ее не привели со стороны, - сказал Ростик, хотя и сам себя не очень понимал. - Они ее вывели.
        - За несколько недель, что мы тут метелимся? - недоверчиво спросил Ким.
        - Да, если у них есть направляющий разум.
        - Ну, с разумом у них худо. Их же и трепанировали, и вскрывали по-всякому. Нет у них мозга и не может быть…
        - У них может быть коллективный разум. Как у пчел, например. И если этот разум уже решал подобные проблемы, он мог направить развитие некоторых яиц, или из чего они там выводятся, по нужному ему пути. И вывел этих вот черных стрелков.
        Ким покрутил головой. Он не верил.
        - Так какие же у нас перспективы?
        - Хреновые, в высшей степени, - сказал Ростик. - Они будут развивать давление, находить все новые и новые методы войны с нами, припомнят всех, кого раздавили своей репродуктивной способностью, все боевые навыки побежденных ими городов - от этого самострела до… До бронеавтомобиля, если потребуется.
        - Да откуда ты все это знаешь?
        Ростик потряс головой. Он не мог ответить на этот вопрос.
        - Я просто так думаю.
        - Значит, это еще не факт, - с облегчением ответил Ким. И саркастично добавил:
        - Хотя, должен признать, умеешь ты поддержать друга.
        Ростик опять потряс головой, вытряхивая остатки привидившеися ему картины. Она была странной и абсолютно не следовала из того, что он до сих пор тут видел, что он тут пережил. И откуда это все взялось?
        - Может, захватить вот это? - И Ким с видом фокусника извлек из темноты самострел. - Отправим в тыл для изучения.
        - Кому?
        - Тому же Поликарпу Грузинову. Пусть опробует на предмет использования. Все лучше, чем патроны тратить.
        Глава 17
        Когда включилось Солнце, атака с трех сторон была подготовлена. При этом почти все силы, не задействованные на других участках, были стянуты к заводоуправлению, а это значило, что резервов у людей не осталось.
        Чтобы отдать все необходимые приказы, дождаться на них отзвука и вообще провести эту подготовку, Дондик притащился из своей будочки к Ростику, под доску передовиков. Он, правда, не прятался за вишню, оставался метрах в сорока сзади, но все равно был рядом, это облегчало ситуацию.
        Едва появившись, он вызвал к себе всех командиров. Тут же оказался и Антон. Он прибыл в середине ночи с подкреплением от лейтенанта Достальского. Ребята у него были бедовые, они сделали очень много, а главное, заставили небольшие группки насекомых, которые разбредались по пригородам, повернуть назад. Практически, залатал прорыв, из-за которого выстраивали вторую линию обороны. Но теперь ударить следовало тут - по заводоуправлению.
        Еще раз проверив, что все готово, приказав Ростику с его взводом по-прежнему брать водонапорную башню, Дондик пальнул в воздух красную ракету. Люди поднялись, но уже не бросались вперед, как на Зимний. После всех увещеваний Ростика, Кима и некоторых других комвзводов было придумано нечто, что обещало снизить потери. А именно - передняя шеренга, еще не начав движения, выставила перед собой сплошную стену из толстенных, в два миллиметра, стальных листов, имеющих петельные захваты по сторонам и в середине. Вторая шеренга подняла щиты полегче и водрузила их над головами. Люди использовали придуманное еще римлянами построение, называемое «черепахой». «Черепаха», выстроенная на главном направлении, проползла по трупам насекомых, с хрустом раздавливая их хитин, а потом вышла на открытое пространство. До этой поры никто из защитников заводоуправления активности не проявлял. И вдруг словно ураган пронесся в свежем, утреннем воздухе - такого плотного, слитного ответа никто из людей не ожидал.
        Стрелы наносили по двадцать, тридцать ударов в те места, где возникал мельчайший стык. Некоторых из солдат они все-таки задели. Главным образом, пострадали плечи людей, их почему-то выставляли между краями щитов чаще всего. Раненых даже не пытались перевязать, просто сдвигали вглубь и перли дальше.
        - Еще немного, - шептал Ростик, не рискуя выглядывать, считая про себя шаги, приготовившись заорать команду, когда будет нужно.
        Его взвод, в который влились остатки команды Кима, образовал собственную «черепаху», но ползла она не вперед, а вбок. Вот только получалось как-то нехорошо, они отставали от остальных, и если атака на водокачку сорвется, они не сумеют даже помочь своим. Но все эти планы оказались совершенно лишними…
        С крыши управления, откуда-то из слухового окошка, навстречу людям протянулся дымный, не очень даже быстрый след. Удар этого предмета об асфальт прозвучал тихо, словно это была легкая пластмасса, которая тут же рассыпалась бледным на солнце дымом. И тут же вся ситуация изменилась. Люди, которые оказались рядом с этой шашкой, попадали, бросая все, закрыли лица, кашляя, многие, шатаясь, побежали прочь…
        И сейчас же в рассыпавшийся строй ударили стрелы насекомых. С прежней, уже отработанной точностью, плотностью и силой.
        Первые два ряда людей скосило целиком, но именно плотность стрельбы спасла последующих, потому что каждый, кто получал по пять-семь стрел, неминуемо спасал двоих-троих из тех, кто шел следом.
        В этот момент Пестель и попытался восстановить порядок. Он выстрелил в воздух, обращая на себя внимание бегущих, схватил двоих или троих за руку, приказывая поднять щиты, но смысла это не имело. Еще одна шашка, еще два-три шквальных залпа со стороны насекомых - и люди были опрокинуты окончательно.
        Пестель получил стрелу в плечо, а потом еще и в бок. Ростик сжал зубы, он хотел выскочить из «черепахи», вытащить Пестеля из удушающего облака, но лишь опустил голову. Он не мог этого сделать. А когда поднял глаза, на том месте, где только что крутилась длинная фигура бывшего волейболиста, никого уже не было. И тотчас эту часть площадки затянули клубы желто-серого густого дыма.
        Ростик не поверил глазам - химатака! Откуда, как они узнали о такой возможности? Кто их надоумил? Чтобы сориентироваться получше, Ростик оглянулся.
        Дондик стоял у кустов и орал что-то, размахивая руками, кашляя, командуя теми, кто пытался хоть кого-то вытащить из дыма. Но у него плохо получалось, его не слушали. Единственное, что спасало, это относительно поредевшая стрельба из заводоуправления - насекомым тоже трудно было целиться в дым.
        Взвод Ростика дымное облако почти не задело, и ему удалось сохранить строй. Ростик скомандовал, и они стали пятиться. Иные стрелы все еще долбили в их металлические щиты, иногда кто-то начинал давиться, глотнув даже не дыма, а одного его запаха, но, в общем, отошли дисциплинированно и без потерь.
        Оставив ребят, Ростик помчался к доске передовиков, где видел капитана последний раз, но далеко не ушел, дым был еще слишком плотным. Он обошел здание ближайшего цеха и нашел Дондика с уцелевшими людьми и командирами. Тут были Ким, Антон и даже лейтенант Достальский. Увидев Ростика, Дондик закричал:
        - Гринев, идите сюда. Докладывайте, что вы заметили?
        Ростик сказал, что заметил не много, потому что оказался в стороне. Потом он стал слушать других. Оказалось, Достальскому пришла в голову интересная идея.
        - Товарищ капитан, вы не заметили, что на них этот дым почти не действует? Они выскочили из здания, и тех ребят, кто не понял, куда следует бежать, просто зарезали своими лезвиями на лапах. А если бы у нас были мечи? У них остался бы шанс…
        - Не было у них шанса, я смотрел, почти ни один из них ничего не соображал от боли. Кстати, как хлорпикриновые шашки оказались в заводоуправлении?
        - Это сейчас выясняется, - прогудел кто-то из людей, стоявших отдельно от военных.
        Среди них Ростик с удивлением обнаружил бледного, усталого, но вполне активного Поликарпа. Инженер тряхнул головой и убежденно сказал:
        - Это был не хлорпикрин, хотя что-то похожее, безусловно, эти хлопушки содержали. Я уверен, они принесли их с собой.
        - Они умеют пользоваться огнем?
        Еще вчера этот вопрос заставил бы Ростика хмыкнуть, но после этой ночи, когда он вдруг понял, что они имеют дело с противником, который вытаскивает из непонятного источника все новые и новые изобретения, он, не задумываясь, принял такую гипотезу.
        - Они умеют пользоваться всеми приемами, которые мы когда-либо изобрели, - ответил Поликарп. - Дай-то бог, чтобы они не использовали что-то, чего мы еще не понимаем…
        - Уже используют, - вмешался Ростик. - Они каким-то образом очень быстро наращивают свою численность и выдумывают новые типы бойцов. Мы так не умеем.
        Все помолчали, капитан взглянул на Ростика с обычным своим подозрительно-заинтересованным видом, открыл было рот, но так ничего и не спросил.
        - Да, использовать подходящие предметы из стали - мечи, копья, щиты… - ни к селу ни к городу, но мечтательно сказал Антон, обращаясь к Дондику. - Это существенно снизило бы трату боеприпасов.
        - Тогда нам каюк, - тихо сказал подошедший к Ростику Ким. - Насекомые сомнут нас численностью.
        - Мы могли бы комбинировать эти методы с нынешними, - шепотом же ответил ему Ростик. - В целом, мне кажется, идея полезная.
        То же самое думали и другие, дружно взявшись обсуждать предложение Антона. Хотя тут же согласились, что вид латного дружинника, вооруженного автоматом наравне с шестопером - картина не самая привычная.
        - Всем этим добром еще нужно научиться пользоваться, - в конце концов проворчал Дондик.
        - Да, без грамотных инструкторов не обойтись, - настаивал Достальский. - Вот у меня в части был старшина Квадратный.
        - Знаю его, дельный парень, - отреагировал Дондик.
        - Еще бы! Он с Дальнего Востока, у одного старого корейца учился рукопашному бою, так он такие штуки показывал на плацу!
        - И все-таки, лейтенант, - вздохнул Дондик, переводя дискуссию в конструктивное русло, - сегодня нам потребуются противогазы, а не шлемы.
        - Одно другому не помешает, - сказал Антон, но его уже не слушали.
        Где-то в отдалении снова зазвучали странные звуки, словно огромную сковородку пытались расколоть гигантским молотком.
        - Опять они за свое, - прошептал Ким. - Что это?
        - Насекомые разбирают большие детали на те, которые можно переносить в руках… - Поликарп смутился. - Я хотел сказать, в лапах.
        Вот тут-то к ним почти на головы и свалился пыльный, потный солдатик на велосипеде. На боку у него висела обычная почтальонская сумка из кирзы. Посыльный безо всякой рисовки одним движением выхватил из нее пакет и передал фиксированным жестом Дондику. Капитан осторожно, словно ему предложили подержать живую змею, взял пакет, надорвал, вытащил лист бумаги, прочитал. Потом повернулся ко всем присутствующим:
        - К полудню будет пополнение. Полчаса назад, едва был получен наш рапорт о новых приемах боя, использованных противником, руководство города приняло указ о тотальной мобилизации.
        В гулком помещении цеха повисла тяжелая, твердая, словно каменная, тишина. Чтобы преодолеть ее, Ростику пришлось говорить так, словно он выталкивал из себя слова шомполом:
        - А дымовые шашки?
        Дондик повернулся к нему. В его глазах горел огонь упрямства.
        - Противогазы прибудут еще раньше.
        Глава 18
        В атаку пошли скопом, даже не особенно прикрываясь щитами. Да и не хватало их на всех, кого начальство согнало на завод.
        С вооружением было еще хуже. Автоматы были лишь у тех, кого мобилизовали раньше, винтовки и карабины приходились на пару-тройку новых солдатиков. Остальные получили - кто штык-ножи, кто саперные лопатки, которыми можно было наносить рубящие удары.
        Невооруженных поставили держать щиты, так что бедственное положение с оружием, в общем, не сразу бросалось в глаза. Тем более что, против худших ожиданий Ростика, противогазов действительно хватило. Пусть не армейских, со светло-серыми резиновыми головами, а гражданских, на растягивающихся лямках, но хватило.
        Те из ребят, кому за щитами места не нашлось, принялись безудержно палить, едва они вышли на открытое пространство. Напрасно кто-то пытался утихомирить стрелков, срывая голос, никто никаких команд не слушал. Ким, оказавшись во взводе Ростика со своими прежними ребятами, злобно щурил и без того узкие глаза. Ему все не нравилось.
        Ростику и самому это не нравилось - неподготовленная война, чрезмерные жертвы, неоправданно большой расход боеприпасов, но поделать ничего было нельзя. Приказ капитана, которому вообще приказывали люди, не высовывающие носа за пределы райкомовского здания, и не мог принести другого результата.
        - Не забывайте, - проорал Ростик из середины вновь выстроенной из его людей «черепахи», - у нас приказ особый. Идти небыстро, согласованно.
        Снова, в отдельном строю, они двинулись к водонапорной башне. Проползли площадь, не обращая внимания на бой, кипевший с фланга, свернули на узенькую дорожку, ведущую к двери водокачки…
        И тут началось. Из дверей с надписью «Насосная» вылетели три стрелы, потом появились зеленые богомолы, за ними целая орда яркоглазых, у которых в лапах были какие-то дубины, колья, металлические заостренные прутья.
        Автомат в руках Ростика запрыгал, как плюющая дымом лягушка, первая волна насекомых полегла почти вся. Но бросившихся вперед людей, высунувшихся за щиты, почти тут же встретили стрелы из арбалетов. Двоих из своих подчиненных Ростик мгновение спустя даже не узнал, их тела стали напоминать отвратительный репейник, истекающий кровью.
        Третьему повезло больше, он получил всего одну стрелу чуть выше колена, свалился в траву и попробовал отползти вбок, к стене, где мог и уцелеть.
        - Назад, за щиты! - прокричал Ростик, и вовремя. Следующий залп из арбалетов звонко защелкал по металлу, никому не причинив вреда.
        - Идем к двери в ногу! - скомандовал Ростик и опустил на лицо маску противогаза. Теперь, как он надеялся, ему больше не придется подавать команды. Пробившись в насосную, они начнут стрелковый бой и будут продвигаться вперед и наверх по узкой череде служебных помещений и машинных залов. Так ему сказал Поликарп.
        Так и получилось. Они вошли в насосную, пальба тут звучала оглушительно. И труднее было ориентироваться в переплетении труб, когда почти за каждой мог оказаться богомол с поднятыми для удара лапами-мечами или черный стрелок со взведенным арбалетом. Но выйдя во второй машинный зал, Ростик замер от изумления.
        В центре более низкого, дальнего зала стояла почти законченная баллиста. Она напоминала ему о городе зеленокожих трехногов, в котором из слуховых окошек торчали похожие рамы и направляющие рейки, предназначенные неизвестному пока противнику.
        Едва они очистили этот зал, потеряв еще двоих своих, пропустивших атаку из-под металлических рифленых листов, прикрывавших какие-то каналы, Ким помычал в свой противогаз, подзывая Ростика. Наклонив голову очень близко, так что было слышно даже сквозь резину, он прокричал:
        - Они и это умеют! А я думал, что только в городе…
        Больше слушать Ростик не решился, им еще предстоял долгий путь на верхушку башни, защищаемой неизвестным количеством насекомых.
        - То ли еще будет! - ответил он и, приподняв противогаз, закричал на все помещение:
        - Вперед! Быстрее победим - скорее отдохнем! Противогазы не снимать!
        Потом он снова напялил отвратительно вонючий, ограничивающий ориентирование намордник и пошел к дальней двери и лестнице, ведущей вокруг башни на верхние площадки. Что бы он ни думал о противогазе, ему казалось, стоит только от него освободиться, противник снова опробует свою химатаку…
        Здесь стояло человек десять с автоматами, Ростик приказал всем перевести скобы на стрельбу одиночными. Едва они двинулись по лестнице, едва прихлопнули пару появившихся черных арбалетчиков, сверху вдруг ударила волна дыма и вони. Оказавшись в ней, Ростик вздрогнул от страха, не очень-то ему верилось, что неподогнанные и непроверенные противогазы выдержат эту химатаку. Но в целом все кончилось хорошо. Лишь один из его ребят, высокий и хмурый парень, которого Ростик раньше в городе не видел, разговаривающий с отчетливым украинским акцентом, вдруг бросил оружие, схватился за горло и повалился на колени. Но бился он недолго. По его телу прошла судорога, вторая, и когда Ростик согнулся над ним, чтобы помочь, он был уже мертв - две стрелы торчали у него из груди, примерно там, где находилось сердце. Без команд, без крика Ростик двинулся наверх.
        Самая затяжная перестрелка случилась у выхода на верхнюю площадку, по периметру опоясывающую огромный металлический бак, в который насосы и накачивали воду. Тут уже было светло и дул ветерок, разогнавший большую часть задымления. Но здесь же оказалось и больше всего черных стрелков.
        Они расположились у выходного люка и стреляли почти без перерыва, хорошо понимая, что люди внизу стоят очень плотной массой и можно не целиться. Ростик пожалел, что не догадался захватить снизу щиты, они бы помогли, но предпринимать что-нибудь было поздно. Следовало, вероятно, просто рвануть, сбить противника с занятой позиции и кончить эту свалку за водокачку.
        Ростик и попытался, ребята его поддержали… Но неудачно. Первой из его окружения, несмотря на огонь из автоматов, хотя и одиночными, но все равно очень плотный, на стрелу нарвалась Рая. Она вдруг выпустила оружие, схватилась за бок, куда воткнулась отвратительная темная деревяшка с колючкой на острие, и села на ступени, раскачиваясь от боли.
        Потом, когда убили в грудь еще двоих, хотя они и отыграли метров пять, получил две стрелы в ногу Ким. Он стоял боком, наклонившись вперед, чтобы не перекрывать проем люка для стрелков сзади, а когда вдруг увидел близкую рожу черного богомола в люке, выцеливающего его, успел отдернуться вбок. Стрела просвистела так близко, что разорвала рукав и стукнулась в кладку старых кирпичей… Его выстрел разворотил грудь черного, но тот уже, как ни странно, сумел взвести свой арбалет и выстрелил еще раз. Эта стрела вошла Киму в ногу. Вторую он получил, когда пытался на руках убраться за спины людей.
        У нас скоро патроны кончатся, с отчаянием думал Ростик, когда же они ослабеют, когда отвалятся от люков? Когда перестанут возникать на фоне неба, как отвратительный кошмар?.. И именно тогда впереди вдруг стало пусто, ни один арбалет больше не торчал из-за стальных кромок люка, никто не топал шуршащими лапами по листовому железу над головой.
        Ростик даже командовать не стал, просто рванулся вперед, надеясь, что ребята его не бросят… Они не бросили, но когда он вывалился из люка, прокатился вбок и сразу стал выискивать стволом цель, оказалось, что рванулся-то он преждевременно. По меньшей мере пять черных стрелков перезарядили свои арбалеты и придвигались к люку, чтобы возобновить дуэль. Увидев Ростика, они попытались упредить его своими стрелами, но…
        Ростик нажал три раза, и три черных силуэта отшатнулись назад, получив по пуле в грудь или живот. Но двое все-таки успели нажать свои скобы… Эти две стрелы получил не Ростик, они воткнулись в двоих ребят, которые последовали за командиром, только недостаточно быстро… Или выбрав неподходящий момент.
        Потом потерь у людей уже не было. Они просто рассыпались по всей площадке и оставшихся кузнечиков перестреляли, подлавливая их в момент перезарядки арбалета или упреждая выстрел. Как оказалась, стрела летела гораздо дольше пули, и, чтобы спустить скобу, насекомым требовалось куда больше работать, чем людям с автоматами.
        Последние пять яркоглазых кузнецов перелезли через ограждение, сваренное из металлических уголков, и бросились вниз. Ростик даже не стал смотреть, что с ними стало. Может, они сумели спастись, упав на ветви деревьев, но скорее всего, разлетелись на куски, ударившись о перенесенный с Земли заводской асфальт.
        Когда они, стянув, наконец, надоевшие противогазы, стали поливать насекомых огнем сверху, разом сделав трудновыполнимым вытаскивание металла с завода, к ребятам Ростика присоединился взвод Антона Бурскина. С ним пришло почти два десятка ребят, вооруженных даже не автоматами, а более эффективными в стрельбе по дальним целям карабинами.
        И тогда насекомые дрогнули. Сначала отступили черные стрелки с крыши заводоуправления, потом из окон дальнего крыла стали выбираться яркоглазые. Потом из поставленной дымовой завесы к своим стали удирать настоящие толпы кузнечиков, по которым Антон все бил и бил, даже когда остальные опустили дымящиеся, усталые стволы. Когда у Ростика кончились патроны, он сел спиной к водяному баку и закрыл глаза. Только теперь он понял, насколько вымотался от всех перебежек, стрельбы, прыжков, криков боли, химической дряни, использованной насекомыми, вони собственного и чужого пота, крови, порохового дыма…
        И тут же к ним поднялся Дондик, чтобы посмотреть на завод сверху. Выслушав доклад вытянувшегося по привычке Ростика, капитан похлопал его по плечу и тоном, не терпящим возражения, попросил следовать за собой, чтобы наметить цели, огнем помогая отбивать завод. Ростик, конечно, «естьнул».
        Они даже осмотреться не успели, как к ним присоединился Достальский, который был потным и грязным не меньше Ростика, но в отличие от него чувствовал себя неплохо.
        - Лейтенант, - обратился к нему Ростик на «ты», - ребятам нужны боеприпасы и вода. Почему-то очень пить хочется.
        - Знаю, - кивнул лейтенант, - все от этой дымовой вони почему-то воды просят. Я приказал пяток бочек подвезти, скоро будут.
        Капитан смотрел в Ростиков бинокль, медленно переводя дыхание. Ростик снова повернулся к Достальскому.
        - И еще, лейтенант, ты не знаешь, что стало с Пестелем и Кимом?
        - С этим длинным? - Достальский вздохнул. - Слышал, что отправлен в госпиталь. Твоя же мамаша устроила полевой лазарет у ворот завода… Туда и корейца отволокли.
        - Больше ничего не известно?
        - Ну, остальное ты сам узнаешь, небось в госпитале - свой человек?
        Ростик хотел было спросить про Раю, пояснив, что теперь нескоро сам сможет уйти куда-нибудь, но не рискнул. До сих пор вести были неплохими, не стоило испытывать судьбу третий раз. Третьим, как известно, не прикуривают. Даже на этой странной войне, ведущейся на кусочке бывшей земной тверди ради ломаных вагонов и нескольких километров старых рельсов.
        Часть IV
        Первая зима
        Глава 19
        Ростик смотрел с высоты водонапорной башни на поле с той стороны заводской стены. Там безраздельно господствовали насекомые. Они орудовали вообще метрах в ста с небольшим, не обращая внимания на людей. Знали, теперь чуть не на каждый выстрел требовалось получить разрешение. И патроны для этого выдавал сам Антон.
        Он стал большим человеком, лейтенантом, командиром заводского гарнизона. У него только и осталось от прошлых, летних времен, что глаза. Большие, немного бычьи, навыкате, горящие неистребимым упорством солдата. А солдатом он стал превосходным, Ростик знал, что таким никогда не будет. Хотя еще чаще знал, что таким и не стоит быть - уж очень странным ремеслом была солдатчина.
        Итак, насекомые не просто победили их, но победили в лоб - своей репродуктивной способностью, жаждой жизни, своей тягой владеть тем, чем располагали люди, - металлом. И теперь Боловск могло спасти только чудо.
        Слишком долго они раскачивались, слишком тупые люди оказались в руководстве, слишком много было упущено времени для того, чтобы перестроиться и все-таки найти среди невидимых, подчас трудноуловимых возможностей выжить самую лучшую, которая обеспечивала бы жизнь большинству людей.
        Насекомые готовились к штурму, изготавливая десятка полтора новых, очень мощных баллист. Такие баллисты не просто разрушат заводскую стену, но и развалят стены цехов, похоронят под их обломками защитников и отбросят людей, наконец, от драгоценных залежей металла. Эти баллисты должны были стать ключом победы насекомых и причиной гибели города.
        Без металла люди не смогут изготавливать доспехи, палаши, сабли, наконечники копий, алебард, бердышей. Не смогут заставлять работать свои машины и приспособления даже плуги и упряжь для лошадей не сумеют делать.
        Ростик втянул в себя воздух, он был уже заметно холоден, климатически стояла середина, а может, и конец ноября. Где-то в начальственных кабинетах, отапливаемых отличными дровами, надеялись на осень, рассчитывали, что насекомые впадают в спячку или хотя бы снизят активность. Дураки, это было самое простое - строить теории. Теперь-то Ростик знал, что этого не будет, потому что Рой - как он про себя называл коллективный разум, руководящий действиями насекомых, - не собирался в эту зиму давать себе передышку и хотел захватить весь металл.
        После той памятной ночи, когда необычно острое понимание ситуации впервые накатило на него, прошло всего-то три с небольшим месяца, но у него такие приступы случались еще дважды. И оба раза он отлично начинал понимать что Рой решил не щадить той, другой формы жизни. А значит людям придется умереть, потому что они вовремя не среагировали на возможность вжиться в этот мир, противопоставили ему свои слабенькие автоматики.
        Об этой способности узнавать то, что думает кто-то другой, он, стесняясь, рассказал Антону. Тот послал наверх рапорт, потому что слишком серьезные ставки стояли на кону следовало использовать любую возможность, даже такую непонятную и неверную, но ответа не получил. Иногда Ростик с облегчением думал об этом, иногда вздыхал и скрипел зубами - ему казалось, он не все сделал, чтобы доказать, что ничего не выдумал, что прав и его знание можно использовать в военном планировании…
        Так и есть, один из яркоглазых очень уж активно начинал руководить другими кузнечиками. Он все меньше делал сам все больше указывал, как и что делать другим. С такими следовало обходиться круто.
        - Марина, - позвал он ближайшую девушку, - дай-ка свой карабин.
        Девушка протянула оружие, она знала, что на таком расстоянии может попасть только командир. Ростик положил винтовку на поручень, затаил дыхание. Планка была выставлена на половину необходимой дистанции. Складывалось впечатление, что гравитация тут составляла половину земной, и, хотя субъективно никто этого не ощущал, прицелы сделанные для условий старой жизни, как и часы, наводили на неприятные мысли.
        Вот командир яркоглазых влез на лафет будущей установки, взмахнул лапами, Ростик навел ему прицел в верхнюю часть груди и мягко нажал на курок.
        Выстрел раскатился под серым небом, как хлопок в ладоши, не намного громче. Но кузнечик вдруг сломался в поясе и сполз по деревяшкам вниз. Его работники бросились к нему, окружили, потом уволокли за насыпь. Там они должны были его сожрать. Это был их обычный ритуал захоронения, кроме того, кузнечики были всегда голодны, Рой производил их в гораздо большем количестве, чем мог прокормить, рассчитывая и на каннибализм, и на естественную убыль в боях. Ростик знал об этом благодаря новому, открывшемуся в Полдневье дару.
        На насыпь выскочили с два десятка богомолов. Это были улучшенные варианты по сравнению с теми, которые они видели в летних боях. Они были почти трех метров росту и ударами своих саблеобразных рук могли противостоять клинкам людей, особенно если палаши эти были плохо заточены. Ростик ненавидел их холодной, свирепой яростью. И раз уж он открыл огонь, он с удовольствием воткнул еще пять выстрелов в эти зеленые, мерзко-подвижные фигуры. Их тоже быстренько унесли за насыпь.
        Он не промахнулся ни разу, знал, что не промахнется. Он стал снайпером, одним из лучших. Еще бы вот так же научиться драться на клинках…
        - Ружье почистить, патроны, наверное, скоро принесут, - от вернул винтовку девушке.
        И пошел на другую сторону башни, ему хотелось хоть немного посидеть одному, расслабить глаза, натруженные часами слежения за врагом. Тут он, продолжая размышления, вытащил свой палаш из ножен. Клинок слаб, плохо прокован, не гибкий, как полагалось бы, как было описано в романах, и сколько его ни полируй - все время возникала ржавчина.
        Впрочем, сейчас главное - не клинок. Сейчас хорошо бы Антон принес новую обойму. Впрочем, ждал он недолго. Как всегда после стрельбы, командир появился, чуть запыхавшись от слишком быстрого подъема.
        Антон подмигнул Ростику вместо приветствия, вышел на обращенную к противнику часть башни, взял бинокль и осмотрел позиции насекомых. Спросил мирным, обыденным голосом:
        - Как тут у вас?
        - Готовятся - рубят баллисты, стругают новые колья. Чего им неймется? Они же у нас уже хапнули столько металла, сколько за всю жизнь не видели?
        - Хотят еще. Знаешь, думаю, как отправить тебя домой. Ты же с июня на передовой?
        - Ну, об этом я и не мечтаю. Хоть бы в баньку сходить… Да этот штурм хотелось бы отбить, а там… И потерпеть можно.
        - Думаешь, штурм все-таки будет?
        - Скоро, очень скоро. Может, через пару-тройку дней. Баллисты готовы, стрелки обучены.
        Антон с сомнением посмотрел на Ростика, но ничего переспрашивать или уточнять не стал. Были уже прецеденты, Ростик угадывал такое, чего и сами насекомые, кажется, заранее не знали.
        - А стрелял чего? Ты ведь стрелял?
        - Я.
        - Попал в кого? А… - Антон заметил скопление кузнечиков за насыпью. - Вижу, что попал. Пируют.
        Разумеется, он знал обо всех особенностях траурной церемонии у насекомых. Сам не раз был тому причиной.
        - Один из них крепко умным сделался, мог наводчиком стать. И вот… пришлось остановить.
        Антон хитро посмотрел на Ростика, хмыкнул, снова приставил бинокль к глазам.
        - А остальную обойму выпулил по богомолам, чтобы ружье из-за одного выстрела чистить не пришлось. К тому же знаешь, что я тебя покрою, но новую обойму принесу. Так?
        - Так, - признался Ростик. Проницательность командира его не поражала, хорошему командиру так и полагалось себя вести.
        - На, держи.
        Антон вытащил из кармана обойму, сунул в руку Ростику, вернул и бинокль. Потер отменно выбритые щеки. О том, что Антон бреется каждый день, хотя его мальчишеская щетина этого вовсе не требовала, Ростик знал опять же потому, что знал множество других вещей, которые его как бы и не касались. Просто попадали на глаза, и он уже составлял о них свое представление.
        - Марина, - позвал Ростик и вручил девушке патроны. Она шмыгнула простуженным в ночных дозорах носом и деловито сунула их в подсумок. Отошла от командиров, глаза снова на противнике.
        Антон проводил ее жалостливым взглядом. Потом посмотрел на Ростика, поиграл желваками. Потом снова провел рукой по щекам.
        - Помнишь, хотели вести активную оборону?
        Улыбка сама появилась на губах Ростика. Это было дело, это он любил.
        - Вылазку предлагаешь?
        - Людей мало, Рост, но…
        - Если правильно спланировать, все растолковать ребятам и как следует откомандовать, то людей даже с избытком.
        Оба знали, что это не так. Но как-то нужно было воевать, вот и придумали они эту присказку. Иногда она помогала. Иногда… В их положении это было уже хорошо. Просто отлично.
        Глава 20
        Щиты пришлось обернуть брезентом. И именно они при перебежках чаще всего задевали доспехи, и если доспехи при этом глухо звякали, то щиты - практически колокола - издавали долгий, легко различимый звон. В штабе по этому поводу долго гадали - может, в самом деле их лучше делать из дерева, а металлические пластины лишь набивать сверху? Но Ростик по опыту знал, такие щиты были бы тяжелее дюралевых, но более хрупкие. Да и изготавливать их было бы труднее. И сумел настоять на дюралевых щитах, вот только их приходилось иногда оборачивать.
        Потом Ростик отобрал людей, самолично обойдя ползавода. Иных ребят вытаскивал из когтей взводных командиров, угрожая доложить самому Антону. После такой угрозы многие, поругавшись, все-таки уступали, знали, за кем останется последнее слово. Раньше Ростик стеснялся прибегать к этому приему, по себе знал, убери двух-трех толковых ребят - и взвод превратится в коммуну. Но в последнее время стал безжалостным.
        Выбранным настрого запретил разговоры. Вот с этим было туго, желающих выступить было - пруд пруди, и у ребят неизбежно возникало желание посудачить. Он и сам когда-то не смог бы удержаться, но в последнее время стал молчуном. Примерно как и отец. Но об этом не ему судить. Как неудачно пошутила как-то мама, забредя на завод повидаться с сыном, - об этом будет судить уже его жена. Вот еще бы только знать, что она появится, что у него будет возможность этим заняться…
        Передних часовых сняли стандартно - удар короткой битой или мечом по ногам сзади. Кем-то давным-давно было замечено, что при этом у насекомых, практически у всех, даже у трудноуязвимых богомолов, перехватывает дыхательные центры. И они не могут поднять тревогу, по крайней мере секунды три, просто катаются по земле без единого звука. В эти несколько секунд следовало поймать голову такого кузнеца, заломить назад и быстро перерезать шейные жилы.
        На словах или во время учений это выглядело даже не очень сложным, шейные мускулы у насекомых были не самыми сильными. Но в темноте, когда положение противника трудноуловимо и к тому же опытные богомолы еще могут своими метровыми резаками достать человека даже и с парализованным дыханием, - это превращалось в задачу, достойную только очень решительных вояк. К счастью, на этот раз проблем не возникло.
        После передового охранения они уже навалились на изготовителей баллист. Эти были даже не вооружены, если не считать кое-каких инструментов - деревянных молотков, киянок, клиньев, каких-то сложных веревочных пил, которыми некоторые пильщики пытались отмахиваться как хлыстами… И уже, в общем-то, можно было не соблюдать тишину. Так что их опрокинули быстро, хотя стрельбы еще не поднимали.
        И все. Вылазка свои цели оправдала. Теперь оставалось поджечь баллисты, скомандовать отход, проследить за самыми азартными… Но Ростик пересчитал порубленных мастеровых и не поверил своим глазам - их было меньше четверти. Это значило, что самых умелых, самых толковых работников почему-то отправили поглубже. Может быть, в рабочие землянки? Значит, опять Рой что-то почувствовал…
        Ростик выбежал из котлована, где насекомые изготавливали свои баллисты, и посмотрел в сторону землянок. Они были близко, метров двести, для одного хорошего рывка всего-то полминуты. Если учесть темноту, то полторы-две. Стоило ли об этом говорить?
        Но это значило - углубиться в неприятельскую территорию, встретить новых богомолов, новых черных стрелков - задача была трудновыполнимой. Ростик оглянулся. Вся команда, человек сорок, ждала его решения. Что делать - поджечь баллисты и свалить или все-таки попытаться достать землянки?
        Благоразумие подсказывало, что нужно делать то, что задумано. Что излишняя решительность обернется лишними трупами, что азартничать можно без конца… Теперь же Ростик попробовал представить свое будущее - будет ли он жив, если попытается атаковать землянки. Этот способ выбрать решение был ничуть не глупее, чем всякий другой… Получалось, что он будет жить, что опасности - по крайней мере для него - в этом рывке нет.
        - Сержант, - приказал он шепотом ближайшему из командиров отделения, - закладывай со своими ребятами горючку под баллисты. И поджигай. Если не сможешь нас дождаться, отступай без команды. Остальные - за мной.
        Решение было не самым скверным. Вот только требовало времени для исполнителя. Потому что еще месяц назад дали бы бензин в бутылках, которые достаточно просто разбить и запалить одним щелчком зажигалки.
        Теперь для этих целей им выдавали брикеты - так называли комки черной, плотной пакли, завернутые в пергаментную бумагу. Как говорили, их делали из смеси масла, войлока и какого-то сильного окислителя, вроде аммиачной селитры. Горели такие брикеты довольно жарко. Но не долго. И их легко можно было отбросить в сторону. Но самой большой проблемой иногда было их подпалить, например, в дождь. На этот раз дождя, к счастью, не было, но надеяться, что все брикеты загорятся легко и послушно, тоже не приходилось.
        Потом Ростик построил незадействованных ребят в две колонны и двинул их к землянкам. Шли легко, пружинисто, в любое мгновение приготовившись нанести удар, а если насекомых будет очень много, то и начать стрелять.
        И вдруг люди впереди провалились. У Ростика, привыкшего угадывать в темноте то, что и глазами в ясный день сразу не увидишь, сложилось впечатление, что люди просто испарились. И лишь когда он подошел ближе, все стало понятно.
        Перед ними был еще один котлован, и в этом котловане насекомые работали над чем-то, чему сразу и определение трудно было подобрать. Это могли быть и перекидные мостики, которые следовало приставить к заводской стене, и что-то вроде средневековых осадных башен, только еще не поставленных на колеса, а собираемых на боку, чтобы не выдать замысел.
        - Марина, - закричал он, потому что первые из свалившихся в ямищу ребят уже зазвенели оружием, выдали себя и, похоже, к ним направились охранники. Драка все равно была неизбежна, так что сохранять тишину дальше было необязательно. - Марина, готовь брикеты.
        В голове его прокручивалось сразу несколько идей. Первая, эти башни, лестницы или что бы там ни было, следовало подпалить любой ценой. Второе, насекомые научились делать при людях одно, на заднем плане подготавливая совсем другое. А третье его соображение вообще завело Ростика в тупик - неужели все его приступы ясновидения - обман? Он же ничего не знал об этом котловане, даже не подозревал о нем? Может, тогда все его непонятные мысли - вообще наводки Роя? Телепатические внушения, изобретенные для дезориентации людей? Может, правильно делает руководство райкома, что не доверяет его идеям?
        Пока он размышлял, битва около башен, уложенных на бок, разгорелась не на шутку. Брикетов было мало, и их не удалось разложить как следовало бы. Огромный отряд богомолов, голов в полтораста, не меньше, вдруг обрушился на три десятка людей, определенно стараясь, чтобы никто из них отсюда не ушел.
        Но ребята стесняться не стали, ни мечи, ни другое холодное оружие никто и не пробовал использовать, сразу взялись за автоматы. И понеслось…
        Дерево оказалось пропитано какой-то темной, пахучей гадостью. Оно занималось частями - где горит, а где и нет. Явно насекомые рассчитывали, что их башни и лестницы встретятся с огнем. Но тут уж Ростик решил не мелочиться. Подозвал к себе незаменимую Марину, главного пиротехника на эту ночь, и приказал ей пустить в ход единственный захваченный для страховки огнемет.
        Это Мариночка любила. Она так принялась жарить из своей огнедышащей машинки, что скоро конструкции горели вместе со всей пропиткой.
        Тут же, словно по команде, из темноты сзади ударило пламя из баллист. Это работала оставленная сзади команда. Все, дело было сделано. И даже кое-что сверх плана.
        - Отходим! - прокричал Ростик, надеясь, что среди треска пламени, скрипа набежавших богомолов, грохота стрельбы его все-таки услышат.
        Но ребят теперь следовало заставить отступать. Они увлеклись и дрались от души. Пришлось толкать в спины, бить по шлемам, задирать стволы автоматов вверх, чтобы обратить на себя внимание. И худо-бедно, все помаленьку поняли, что на сегодня фейерверк кончился.
        Отходили плотной командой. Кажется, за исключением трех убитых, потерь не было. Их сначала несли на брезенте, потом все-таки кто-то из здоровяков потащил на плечах, так было быстрее.
        Ребята, занятые баллистами, присоединились вовремя. Все было хорошо. Очень хорошо.
        Слишком хорошо. Ростик, который за весь этот бой не сделал ни одного выстрела, не нанес ни одного удара, лишь раздавая команды да окрики, чувствовал, что так просто это кончиться не может. Что-то будет… И это случилось. Когда до стен завода оставалось уже метров сто пятьдесят, из темноты вдруг плотной, решительной массой появились мимикры - кошмар ночных боев, гвардия насекомых и ударная сила, не раз решающая исход стычек. Сейчас их было много, очень много. Похоже, они решили наказать дерзкий отряд, отправившийся на вылазку.
        - Ну, все, - сказал кто-то из сержантов, оценив ситуацию. - Если наши не помогут, кончим свои дни в их желудках.
        За последние недели это стало обычной присказкой. Но сейчас, ночью, когда даже Ростика подташнивало от перенапряжения, это было слишком откровенно. Он выволок ракетницу, проверил, есть ли ракета в стволе, и пальнул вверх.
        Ракета, как всегда в Полдневье, взлетела невысоко и загорелась не сразу, но падала долго, гораздо дольше, чем на Земле. Впрочем, на Земле Ростик ракет не пускал, так что сравнивать было трудно.
        Как бы там ни было, невидимки стали почти видны, и помощь, которую он запросил, тут же была оказана. Огонь с завода оказался довольно плотным… Но мимикров было слишком много, и они действовали очень слаженно.
        - Занять круговую оборону! - проорал Ростик. Чтобы его лучше поняли, он стал расставлять людей сам и занимался этим, пока люди не поняли и стали действовать самостоятельно.
        Может, думал Ростик, оборона не даст нам ни на метр приблизиться к заводу, но поможет сдержать мимикров, даст ребятам за забором время пристреляться, прижать хотя бы черных стрелков к земле…
        Поддержка с завода стала плотнее. Лучше всего били девушки с водонапорной. У тех ни один выстрел не пропадал даром, обязательно «успокаивал» кого-то из противников… Но всего этого было мало, слишком мало.
        Стоило загореться в небе очередной ракете, как сзади, со стороны горящих баллист, вдруг появился такой плотный ряд насекомых, что последнему новобранцу стало ясно - все, этот вал им не сдержать. Его просто некому будет держать уже через четверть часа. Не то что круговая оборона не поможет, тут впору просить поддержку у соседних участков…
        Вдруг из-за заваленных еще в ходе сентябрьских боев секций забора, закрытых до поры мешками с песком, выкатила БМП. Она переваливалась, потрескивая неотрегулированным двигателем на особенно крутых подъемах. На броне ее стояла спаренная установка, такой Ростик никогда еще не видел. Оказалось, это был огнемет.
        Подобравшись на расстояние метров семидесяти к валу черных насекомых, огнемет заработал, выбрасывая в темный воздух переливающуюся всеми оттенками оранжевую струю пламени. Она накрыла передние ряды… Все, ждать больше было нельзя.
        - Бегом! Мертвых не брать!
        Кто-то запротестовал, но нести трупы в самом деле было сейчас неправильно. С половиной бы людей вернуться к своим…
        - Я сказал, мертвых не брать, - Ростик ударил кого-то по рукам. Потом извинится, если будет случай. - У тебя еще будет возможность помочь раненым. Вперед!
        Сначала, как водится, рванули девчонки, у ребят уже давно выработался рефлекс чуть медлить с выполнением команды при отступлении и чуть быстрее, чем нужно, рвать при атаках… Ничего не поделаешь, это заложено в людей, кажется, биологически.
        Потом они уже бежали все вместе. Пять-семь самых умелых прикрывали огнем из автоматов, благо случайных мимикров было на пути не очень много, чтобы их отогнать, хватило и этого. Потом откуда-то сбоку появились черные стрелки, их отбросили огнем с завода, но троих наших они все-таки зацепили…
        Потом подстрелили из баллист еще двоих, что-то уж очень метко насекомые действуют, слишком быстро обучаются по ходу боев…
        Ростик подхватил автомат какого-то раненого здоровяка, попытался подавить баллисту, бьющую из темноты, из-за пределов освещенного очередной ракетой круга, но, кажется, ничего не добился, лишь патроны сжег.
        Потом все кончилось. Их подхватили, перетащили через забор, кто-то сердобольный сразу дал напиться. Ростик глотнул тепловатой, пахнущей глиной воды и выглянул из-за забора. БМП уже уехала за стену, кажется, ничего с ней не случилось. А не то вся вылазка принесла бы убытки - что толку жечь баллисты и даже новые штурмовые конструкции, которые они восстановят через месяц, если сгорит БМП, которая осталась одна на весь завод?
        Стреляли, так или иначе, до утра. Когда включилось солнце, все-таки успокоились. И люди притихли, и насекомые принялись считать потери, перебирать обломки. С первыми лучами поднявшись на водонапорную башню, Ростик нашел тут Антона. Он рассматривал противника.
        - Осталось три баллисты, то ли вы их не заметили, то ли брикеты не загорелись, - прокомментировал он.
        - Они-то, похоже, и ударили нам в спину, когда мы отступали, - сказал Ростик. Он прикинул направление, да, получалось, что били именно они. А он, пытаясь с ними справиться, стрелял совсем в другую сторону.
        - Сожгли, правда, десятка полтора. Но если учесть, сколько потратили патронов, горючей смеси для огнеметов и солярки для БМП…
        Это было не совсем так. И Ростик рассказал про штурмовые конструкции в дальнем котловане, скрытом от человеческих глаз.
        - Знал об этом или случайно получилось? - с интересом спросил Антон.
        - Ничего не знал. Когда будешь составлять докладную, можешь назвать это военным счастьем.
        - Понятно, - согласился Антон. - Тогда другое дело. И у меня, кажется, есть законное право ходатайствовать о твоем отпуске.
        Ростик с силой потер слипающиеся глаза. И сказал то, что узнал всего полчаса назад, что не давало ему покоя и не будет давать еще несколько дней, до следующего боя.
        - Марину убило. Уже у самой стены.
        - Труп вынесли? - Антон ее знал.
        - Вынесли. На ней же оставался огнемет.
        Антон похлопал Ростика по плечу.
        - Ее вынесли не из-за огнемета. А чтобы…
        Да, чтобы похоронить по-человечески и чтобы не послужила она деликатесом для тех же черных стрелков. Такое не просто перенести. Но еще труднее было не вспоминать, что, не пожелай они вчера погеройствовать, сегодня она была бы жива.
        - Как я хочу верить, что все не зря, - сказал Ростик.
        - Вот этим и займись в отпуске, понял? - в голосе Антона появилась привычная жесткость.
        Но Ростик знал, что в одиночку с этим не справиться. Может быть, мама поможет?
        Глава 21
        Ростик шел по дороге, хлопая по мостовой крепкими, недавно полученными яловыми сапогами. Это были отличные сапоги, офицерские, они держали и воду, и пыль. Только одно было плохо - Ростик почему-то чувствовал себя в них избранным, остальным-то солдатские доставались, даже девчонки кирзачами ноги уродовали.
        Хотя, с другой стороны, - какой он избранный? Все его богатство при нем - солдатская форма, стальная кираса, шлем с решетчатым забралом, которое можно было и не опускать в том случае, если под шлемом приходилось дышать через противогаз, дюралевый щит в чехле на спине, автомат с парой магазинов, арбалет, колчан стрел, бинокль, фляжка и солдатский мешок с бельем. Хорошо, что он не курит, ему не нужно содержать весьма импозантные, но слишком хлопотные курительные принадлежности, как не нужен и бритвенный прибор. Как-то так получалось, что ему можно было бриться раз в неделю, вот он и бегал за этим к Антону, а тот никогда не отказывал.
        Отец когда-то сказал, что по-настоящему бриться стал после тридцати лет, а до того у него и пух-то не рос на щеках. Он назвал это признаком позднего созревания, один из маркеров долгожителя. Так он говорил. Но вот женился он рано… Как он там, на Земле?
        Хотя, куда интереснее было бы знать: какая она? Но об этом Ростик старался вовсе не думать - не хотел расстраиваться. Память-то была скверно устроена, помнила только хорошее, а это значило, что все воспоминания будут цветными, безбрежными, ароматными и приятными… И обманчивыми. Он знал, что по-настоящему Землю он помнил плохо, практически вообще забыл.
        Он оглянулся. В Полдневье дороги стали проваливаться. Сказывалась иная основа и другой режим грунтовых вод. Ростик сам видел, как иногда куски еще старой поверхности, перенесенной с Земли, рвались, словно ветхая ткань. Почему это происходило - пусть кто поумнее думает, у него хватало своих забот.
        Дорога была пустынной, а ведь после ночного боя по ней должны были идти подводы с боеприпасами, кормежкой для людей, должно было шагать пополнение…
        - Стой, стрелять буду!
        Рост остановился, потом отчетливо сказал:
        - Я тебе стрельну. Развели, понимаешь, тыловых командиров!
        - Кто и откуда?
        - С завода. Младший лейтенант Гринев. А что, у насекомых появились предатели из стана человеков? Шпиё-ёнов ловите, да?
        Впереди кто-то затопал по асфальту сапогами размера на три больше ноги. Потом появилась чумазая, измученная девчушка лет 14. Она посмотрела на Ростика, но взгляд его восприняла неправильно.
        - Ты не рыпайся, а то у меня в темноте еще трое подружек.
        - Они и стрелять умеют? - усмехнулся Ростик. Он уже оттаивал.
        Или нет. Бессмысленность всего, что происходило, обреченность города и людей, которых он знал с детства, не давали ему оттаять. Он всего лишь пожалел эту пигалицу и ее подружек, которые наверняка мало чем от нее отличались.
        - Сумеют. - Пигалица не улыбнулась. - У тебя документ имеется?
        - Ты что? Какие тут документы? Иду себе в город, увольнительную получил. А тут ты… Как репей. - Он подумал. - Вы вообще-то что делаете?
        - Приказано дезертиров ловить, - буркнула девчушка. - А как их ловить, если ни у кого ни одной бумаги, ни одного документа нет?
        - Так тут пост? И ты им командуешь? - Девчушка кивнула. - Ладно, что будем делать, командир поста?
        - Ты вправду не дезертир? Вправду увольнительную получил?
        - Я офицер, девочка, и таких, как ты, вожу в атаку время от времени. Как я могу оказаться дезертиром?
        Из темноты вынырнула следующая девчонка, еще меньше. Больше всего раздражали ее крысиные хвостики, дрожащие на каждом шагу под пилоткой.
        - А за что тебе увольнительную? - спросила новенькая, поставив ружье прикладом на землю, опершись руками о ствол. - Оттуда вроде никого в город в последнее время не отпускали?
        - Ты с ружьем потише, так не стой, - приказал ей Ростик. - А отпустили меня за то, что вчера вечером…
        - Так это из-за тебя тут столько разговоров?
        - Каких разговоров? Я просто командовал вылазкой.
        - Говорят, вы их новые танки пожгли.
        - Танки?!
        - Ну, те, что насекомые изобретали и построили? Скажешь, нет?
        - Раз вы все знаете, я пойду.
        Ростик шел, недоумевая. До такой степени не давать людям информации, что в действительности происходило на передовой, - это у него не укладывалось в голове. У них тут, случайно, «крыша» еще на месте? Или из-за шпиономании уже поехала? До Октябрьской осталось всего-то две улицы, когда в сгустившейся темноте появились люди. Сначала их было немного, потом стало больше. Они шли куда-то, негромко переговариваясь между собой. Ростик поймал себя на том, что сдернул автомат с плеча и держит руку на затворе…
        Странно все это, а любая странность у него в черепе вызывала необходимость привести в боевое положение оружие. Жаль, он не умеет, как некоторые, держать взведенный арбалет под рукой. Наравне с автоматом. Так было бы вернее.
        - Эй, служивый, огоньку не найдется, лампочку засветить?
        Голос показался таким родным, что даже руки дрогнули.
        - Ким, чертяка! Жив и здоров?
        - Со здоровьем еще не очень, нога побаливает после третьего километра, но доктора говорят, все восстановится.
        - После третьего километра? Это что, вроде пароля?
        Друзья закружились, хлопая друг друга по плечам, по животу, по голове. Если бы было можно, Ростик Кима просто бы в воздух подкинул. Но знал, что его приятель еще с прежних времен намеков на свой рост не любит.
        - Нет, просто я бегаю каждое утро. Доктор сказал, для кондиций пилота это необходимо. А я хочу стать пилотом, Рост, и самым что ни на есть настоящим.
        Ростик оглянулся на бредущих там и сям людей.
        - Слушай, а что это они? Куда?
        Ким изумленно уставился на приятеля.
        - А я думал, ты знаешь. Сегодня же состоится лекция об устройстве нашего нового мира, то есть Полдневья. Читает Перегуда, в большом зале Дворца культуры. Об этом давно было известно, потому что Борщагов то разрешал ее, то запрещал, чтобы «не сеять панику». Сегодня вот окончательно решили, что можно.
        - Можно? - Злость в Ростике вскипела, как вода в пере гретом чайнике. - Скажите пожалуйста, какой добрый!
        - Тихо, тут пол народа оттуда, - сказал Ким, но особенно оглядываться по сторонам и сам не стал. Чувствовалось, что слежки или наушничества не очень боялся.
        - Пусть слышат. Вогнали в бойню, а теперь лекцию разрешил - дерьмократ хренов…
        Внезапно из соседней, проходящей мимо компании раздался высокий, лощеный женский голосок:
        - Не хотите, молодой человек, не идите.
        - Раньше нужно было, - крикнул Ростик вслед прошед шим. - Раньше, когда еще изменить хоть что-то могли!
        - Никто же не знал… - поддержал знакомую густой, пропитанный табачным дымом мужской бас.
        - Ложь… Все знали, только не те придурки, что в райкоме сидят.
        - Тебя прямо тут заметут, - спокойно сказал Ким.
        - К черту, ничего не сделают. У них на постах девчонки десятилетние стоят. Прошу заметить, я сказал, у них, а не у нас! Интересно, чем это объяснить?
        Но Ким сакраментального вопроса Ростика не понял и пояснил все по-своему, как всегда, очень спокойно, почти безэмоционально.
        - На постах кормят. Вот и рвутся все, кто выше карабина вырос, служить, чтобы паек получать. Кстати, знаешь, тыловой паек опять на треть урезали?
        - Как? - Ростик даже потряс Кима немного, чтобы получше его понимать. - Ты что говоришь?
        - То и говорю, Ростик. Голод. Ты там на заводе, видно, совсем завоевался, а у нас… Я вот на половинном пайке, но все-таки еще бегаю. А есть ребята, на четвертушке сидят, вообще едва ноги таскают.
        - Так только ноябрь? Что же дальше-то будет?
        - Неизвестно, - Ким помолчал, проводил глазами прошедшего человека.
        - Ну, так мы идем на лекцию?
        - А меня пустят?
        - Конечно. Вход же свободный.
        Они пошли. Ростик с раздражением подумал, что успел бы, если бы не болтал на дороге, добежать до дома и бросить оружие, доспехи… Но теперь, наверное, было поздно. Может, их можно будет в гардероб сдать?
        - Какие еще новости?
        - Самолеты не летают. Движки тяги не развивают, как мы с Поликарпом ни стараемся. Он, вообще-то, оказался ничего. Только быстро очень разговаривает, я его не понимаю.
        Ростик вспомнил инженера и хохотнул. Так было здорово снова видеть Кима, разговаривать с ним, словно все вдруг вздумало налаживаться.
        - Не знаешь, как Рая?
        - Мы с ней в соседних палатах лежали. Ей вообще особый режим создали… Выздоровела еще раньше меня.
        - Есть, оказывается, и хорошие новости.
        - Хорошие есть. Например, недавно мы нашли диапазон частот, на котором можно вести переговоры по радио. Был бы твой отец тут, мы бы гораздо раньше все это провернули. Правда, действует рация недалеко, километров на двадцать. Поликарп рассказывал, кто-то из политеха колдует с антеннами, может, и подальше пробивать научатся… Тогда можно будет помощь запросить.
        Ростик подумал, потом спросил:
        - У кого?
        - Есть же у нас братья по разуму? - Ким развел руками. - Неужели не придут на помощь гибнущему городу?
        Ростик слишком много видел смертей в последнее время, чтобы верить в положительный ответ на этот вопрос.
        - Хоть бы радиосвязь вернулась. И радиосеть. Информацию о происходящем можно будет до людей доводить, а то, похоже, никто ни черта не знает. Я не знал, что лекция, девчонки думают, что мы там танки насекомых подрываем…
        - Нет, радиосеть не вернут. Металл приказано экономить.
        - Понятно, теперь они его могут экономить сколько угодно, его все равно насекомые отполовинили у нас. А что еще тут происходит? Что вообще люди делают?
        - Строят убежища. Уже сейчас, говорят, полгорода можно в них спрятать, но этого мало. Нужно, чтобы всех…
        Ростик задумался. В странном видении, которое можно было, если отвлечься от материализма, назвать приступом ясновидения, он наблюдал картину падающего сверху темного града. Только это был не град, а что-то более мягкое, чем льдинки, и, кажется, шумное. Под этим градом погибало все, что не спряталось хотя бы и в не очень глубокие убежища.
        К счастью, со времен войны в городе, который был выбран ставкой как центр перегруппировки армий, осталась масса отлично спланированных, врытых в землю убежищ. Ростик, когда рассказывал Антону о странных своих видениях, именно об этом и говорил - убежища нужно восстановить.
        - Послушали меня? - с удивлением спросил он. И вдруг услышал в ответ голос, совсем рядом, из темноты:
        - Не вас одного, Гринев. Подобные докладные пришли еще от семи человек. Надо признать, у них возникли очень похожие… гм, особенности, и они о них тоже попытались рассказать.
        - Товарищ капитан, - Ростик узнал Дондика. И как он оказался так близко и так не вовремя? - Или уже гражданин?
        Дондик хмыкнул в темноте. От него пахло чистотой. Ростику сразу очень захотелось искупаться в горячей воде, и обязательно с мылом.
        - Пока товарищ. Все эти доклады пришли ко мне, разумеется. Мы проверили, они не были инспирированы никакой группой, и к ним пришлось прислушаться. А кроме того, я регулярно читаю сводки и слышал, как вы там деретесь. Хорошо воюете, Гринев, очень хорошо.
        Ростик вздохнул. Они шагали втроем, в ногу. И хотя Дондик ему еще по старому времени не нравился, он произнес почти по-дружески:
        - Все равно, даже новобранцам ясно, скоро начнем отступать. И это будет конец.
        Капитан ловко отшвырнул камешек с дороги носком сапога. И лишь тогда Ростик понял, что перед входом во Дворец культуры горели два больших керосиновых фонаря. От них становилось видно мостовую, а кроме того, наплывали воспоминания. О том, как еще на Земле в город приезжали артисты и тут устраивали представления. Ходили все, кто хотел, билеты были недорогими.
        - Не надо так мрачно. Сейчас осень, скоро начнутся серьезные холода. А в холод насекомые, как известно, впадают в спячку.
        - Я бы на это не надеялся, - прошептал Ростик. - Это не Земля, и сейчас не сорок первый год.
        - Верно, тогда еще ждали сибиряков. И дождались. Что доказывает - тогда и сейчас, там и тут есть одно общее - не следует умирать раньше времени.
        Они пропустили вперед капитана и следом за ним вошли в высокий, гулкий вход. Обычно тут продавались билеты. Сейчас окошки касс были наглухо закрыты крашеными фанерками. На лекцию в самом деле пускали всех желающих.
        Глава 22
        В зале, который Ростик прекрасно помнил как залитый светом, теплом, красиво одетой публикой, горели только керосиновые лампы. Свет они кое-какой вырабатывали, но и копоти давали немало. К счастью, даже копоть теперь не портила хорошего настроения. А оно как установилось на какой-то странной, праздничной отметке, так и не спадало. Словно не только Ростик, но и все прочие решили вспомнить счастливые времена, прежние радости.
        Везде и все чаще мелькали улыбки, женщины скинули ватники, некоторые, как оказалось, даже причесались. От удовольствия Ким даже нос наморщил. Дондик повернулся к Ростику и вполне по-светски спросил:
        - Вы не со мной?
        - А где ваши места? - спросил Ростик, с удовольствием оглядывая почти полный зал. При виде такого количества людей он стал опасаться, что они с Кимом могут не найти места.
        - Для нас зарезервировано три первых ряда. Во-первых, легче отслеживать, во-вторых, лучше слышно. Микрофонов, сам понимаешь, не будет.
        Ростик посмотрел вперед. За спинами еще не до конца рассевшихся людей определенно были пустые кресла. Сидеть впереди, видеть Перегуду как можно ближе - да, это было искушение. Даже с Дондиком можно было смириться.
        - А нас пустят? - опасливо спросил Ким.
        - Со мной-то? - Дондик улыбнулся и широким, армейским шагом протопал по проходу вперед. Трое ребятишек в форме с голубыми погонами, выставленные у сцены, чтобы стеречь места и вносить своим видом порядок в публику, стали ровнее.
        Ростик и Ким уселись слева от капитана, на местах, которые были чуть ли не в центре, в третьем ряду. В первом ряду Ростик увидел всех руководителей города, которые сидели, как на партсобрании, без жен, общей, плотной стаей. Во втором оказались эти самые жены, тоже державшиеся сообща. Там же были и новые лица - например, Рымолов с какими-то пожилыми людьми, явно профессорского типа. Сбоку от них сидела и Рая Борщагова. Она отчетливо старалась не отходить от Поликарпа Грузинова. Тот смущался, но стоически переносил это соседство. Приглядевшись, Ростик понял, что вообще-то инженер счастлив тем, что его опекает такая соседка. Ким тоже заметил это и толкнул друга локтем в бок, за кирасу, оба усмехнулись.
        Вдруг ребята с голубыми погонами запалили еще десяток ламп, выставленных на сцене заранее, и занавес разделился, со скрипом убравшись к кулисам. На заднике стали видны разные плакаты и диаграммы. Главный интерес у Ростика вызвал огромный рисунок, похожий на тот, который он видел в чужом городе, - шар, шесть осей, какие-то ниппеля, вставленные в его поверхность по этим осям, а в центре - что-то сверкающее.
        На сцену вышел Перегуда. Он был в костюме, тщательно причесан и выбрит. В руках он держал огромную, метра в два, указку. Подойдя к трибунке, на передней стороне которой еще остался герб СССР, вытащил откуда-то снизу - Ростик не поверил своим глазам - рупор, обычный корабельный рупор.
        - Так будет слышно? - спросил Перегуда, поднося рупор к губам. Шум в зале стал стихать. - Еще раз спрашиваю, все меня слышат?
        Теперь его слышало, без сомнения, большинство. В зале раздались хлопки, из задних рядов кто-то выкриками ободрял оратора. Определенно, это были студенты, которых по тем или иным причинам не забрали на передовую.
        - Тогда начнем, - предложил Перегуда, откашлялся, прошелся по сцене.
        Было видно, что он не очень-то привык к лекциям, хотя, без сомнения, ему приходилось читать их, и не раз. В городе, где имелись учебные заведения, для него это был единственный способ подработать.
        - Итак, многое из того, что я скажу, вызовет у вас законное удивление. Оно было и у нас, когда мы стали выяснять, где оказались. И тем не менее придержите свои вопросы на конец лекции. Также я прошу учесть, мы не окончательно решили все трудности, которые возникают при создании модели такого уровня, который необходим, чтобы осмыслить все элементы и устройство нашего мира. Того самого, в котором мы сейчас, без сомнения, находимся и который уже по заведенной привычке называют Миром Вечного Полдня, или Полдневьем. Так что кое-какие изменения в будущем еще предстоит сделать. Наравне с неизбежными, весьма существенными открытиями.
        Перегуда снова прошелся. На кафедре он не умел говорить просто, это было видно. И хотя он старался упростить все, о чем сейчас думал, Ростик с трудом улавливал логику его изложения. Впрочем, он надеялся, что, если даже уснет, это будет воспринято как переутомление на передовой. Да так, собственно, и было.
        - Представьте себе, товарищи, - продолжил Перегуда, - что мы оказались в результате явления, которое называем Переносом и природу которого пока установить даже не пытались, внутри огромной сферы. Сферы, безусловно, космического масштаба. - Он подошел к шару с шестью осями и обвел эту сферу указкой. - Радиус ее лишь немногим меньше, чем расстояние орбиты нашей Земли от Солнца. То есть около ста миллионов километров. Это значит, что диаметр сферы составляет около двухсот миллионов километров, а длина, так сказать, экватора составит около шестисот тридцати миллионов километров. В центре ее находится некое светило, которое мы по-прежнему будем называть Солнцем, которое в нашем субъективном восприятии оценивается, в самом деле, как приближающийся к Солнцу объект. Еще раз повторяю - в субъективной, а не приборной оценке, что составляет очень важное различие.
        - Он что же, - зашептал Ростику на ухо Ким, - думает, мы превратились в каких-нибудь бизонов с руками? И лишь наше несовершенное восприятие рисует нас как людей?
        Обсудить эту мысль они не успели, кто-то сзади потрепал Кима по плечу, и он умолк. Перегуда продолжал:
        - Самое интересное, что лет десять назад, если не ошибаюсь, британский инженер Дайсон придумал что-то очень похожее. Он предположил, что по мере остывания светила и роста науки будущие разумные цивилизации могут существенно сократить потери энергии на рассеивание в безбрежном космосе, выстроив сплошную сферу вокруг Солнца. Всей материи всех планет нашей прежней системы хватило бы, чтобы сделать эту сферу примерно в пять сантиметров толщиной, скрепив ее, скажем, искусственными гравитационными полями. Пяти сантиметров, по мнению Дайсона, вполне бы хватило, с точки зрения механики, так сказать, будущего.
        - У нас есть тут горы, и совсем не в несколько сантиметров высотой, - крикнул кто-то с галерки. Определенно, студенты не собирались задавать вопросы потом.
        - Верно, - отреагировал Перегуда. Он был в отличном настроении, лекция у него налаживалась. - Но когда мы осмотрели колодцы, пещеры и буровые скважины, то выяснилось, все они заканчиваются тонкой перегородкой из неизвестного материала, практически мембраной. В то же время сокрушить ее мы не смогли. Если наша гипотеза правильна, это было бы даже гибельно, ведь по ту сторону - холод, мрак, вакуум. И мы не знаем, как эта оболочка отреагирует на попытку преодолеть ее. Впрочем, если не придерживаться строгого изложения, а привлекать гипотезы, вполне реальна идея о том, что эта оболочка попросту затягивается по всей своей поверхности. Ведь такого рода катастрофы в самом деле не могут не происходить время от времени. Вспомните о метеорах, о кометах…
        - Вы думаете, космос теперь под ногами? - спросил кто-то из первых рядов.
        - Вот именно. Очень хорошее добавление. Космос у нас под ногами. И Вселенная для нас - закрытая сфера, которая тем не менее имеет солнце, атмосферу, разного рода пространства…
        - Как же у нас происходит ночь? - не вполне правильно, должно быть от смущения, спросила какая-то девушка. Отсмеявшись вместе со всеми, Перегуда сказал:
        - Вокруг нового Солнца, равно как и над самой нашей поверхностью, ходят весьма умело и расчетливо устроенные тонкодисперсные, я в этом уверен, туманности. Они способны поглотить не только свет на время нашей с вами ночи, но и устанавливают, мы это уже рассчитали вполне достоверно, сезонные колебания. То есть позволяют свету нашего Солнца создавать весну, лето, осень, и, как многие из вас скоро заметят, зиму. - Перегуда посмотрел на зал и отложил свой рупор. Конечно, завтра он будет страдать от хрипоты, может быть, от боли в горле, но сегодня лекцию он проведет на высшем уровне. - Да, время тут составляет особую проблему, товарищи. Мы долго пытались установить единый шаблон времени, близкий к тому, который имели на Земле. И вот что получилось. Минута тут будет состоять из ста секунд. Мы подозреваем, что здешняя минута, так сказать, состоит из ста семи или ста восьми секунд. Почему и как это было высчитано, я говорить не буду, упомяну лишь, что основой послужил наш с вами человеческий сердечный ритм. Итак, сто секунд - минута. В часе, о котором мы ходатайствуем перед руководством города, - легкий
поклон, воспринятый весьма благосклонно, - будет шестьдесят минут. А вот сутки будут разбиты на двадцать часов. Это не идеальная модель, в частности, не введешь единую шкалу для всех суток, как было в часовой шкале на Земле, но это самое близкое приближение, которое мы только сумели изобрести. В году будет двенадцать месяцев, если только мы не ошиблись с замерами, но их легко можно будет исправить, пройдя годовой цикл. В каждом месяце - три недели, за исключением марта, июня, октября и декабря, когда будет еще двадцать второе число, на которые придутся, так сказать, точки условного солнцестояния, равноденствия и максимальной ночи соответственно. Итого, в году будет двести пятьдесят шесть суток, что составит вполне удобное для расчетов число.
        Все-таки нагрузка на горло была очень велика, Перегуда подошел к своей кафедре, выпил воды из стакана, стоящего рядом с бутылкой настоящего «Боржоми».
        - Итого, сутки здесь в полтора раза дольше, но, как ни странно, многие жители уже привыкли к ним, равно спят по ночам чуть дольше и чуть дольше, чем на Земле, бодрствуют. Повторяю, пока это наилучшая найденная комбинация, но если появится другой вариант - годовой календарь, без сомнения, будет изменен.
        Он походил по сцене. В зале стало чуть шумнее, чем вначале. Кто-то зашуршал конфетной бумажкой, как в прежние времена, кто-то даже сдержанно заговорил.
        - Итак, сфера, гигантская сфера, похожая на придуманное Дайсоном сооружение. Что она нам предлагает? Во-первых, гигантские масштабы. Поверхность этой сферы, если учитывать полную поверхность, будет в двести пятьдесят миллионов раз больше, чем поверхность Земли. Это значит, что сотни миллионов живых миров, которые мы могли на Земле только представлять себе, оказались тут, рядом с нами. И мы с этими мирами, к сожалению, уже столкнулись. Я повторяю - сотни миллионов миров, о которых мы знаем очень мало. - Перегуда вспомнил о диаграммах за спиной, похлопал по одной из них указкой, хмыкнул и решительно прислонил ее к трибуне. - Азотно-кислородный слой, нависающий над нами, составляет в Полдневье всего несколько сотен метров. Земные самолеты тут попросту врезались бы в высокие холмы. Да они и не летают, как я недавно слышал, все эксперименты в этой области не принесли результата. Но этот тонкий слой обеспечивает наличие на этой сфере сосуществование разных атмосфер. Толщина воздуха такова, что перемешивания не происходит. Кто знает принцип газового лабиринтного уплотнения в технике, тот меня понимает.
Значит, тут возможны малокислородные миры, аммиачные - да какие угодно. И все они рядом, близко. Мы можем добраться до них, образно говоря, - пешком. Здесь возможны миры, где жизнь пошла по совсем другой эволюционной парадигме, и они тоже рядом…
        Вот это правильно, подумал Ростик. Странное понимание происходящего не напрямую, а как бы изнутри, когда можно представить сразу все, даже такое, о чем никогда прежде и не думалось, возникло у него. Тут есть миры, где правят разумные кристаллы, где дышат атмосферой, смертельной для человека. Есть миры, где сама форма двух ног и рук покажется смехотворной. Есть цивилизации растений, есть… Тут есть почти все. Только не рядом, а далеко. Иные - страшно далеко, хотя - Перегуда был прав - до каждого из них в самом деле можно было добраться пешком.
        - Зачем это было сделано? - уныло спросил кто-то из центра зала.
        - У меня есть гипотеза, - признался Перегуда. Чувствовалось, эти слова стоили ему немалого труда. - Кому-то было нужно, чтобы все живые существа, скажем, нашей Галактики, или даже одного рукава Галактики, оказались собраны воедино. Зачем? Ну, предположим, кто-то задумал общегалактический заповедник, ковчег, резерват или, если угодно, музей. Разумеется, тут необходимо пройти какой-то тест на выживание… Нет, я не знаю - зачем. Но гипотезы на этот счет, без сомнения, скоро появятся. И весьма проработанные.
        - Вы предполагаете существование божественных сил? - крикнул Борщагов.
        - Нет, я астроном, материалист, - с усмешкой ответил Перегуда.
        - Но мы видим то, что видим. И это - часть природы. А, природа… - больше Борщагов не возмущался.
        Вот идиот, подумал Ростик. Похоже, так подумали почти все.
        - Одним из главных элементов нового мироустройства является существование шести осей, - продолжил Перегуда, указывая рукой на схему с осями, - образующих трехмерную систему координат. Это так называемая «шестиполюсная схема». Каждая из этих осей, как мы заметили в телескоп, на пересечении со сферой тверди образует горы. Очень высокие, до пятидесяти километров, и широкие, в несколько сот километров диаметром. Без сомнения, эти шесть гор сообщаются с внешним для нас теперь космосом. Вокруг этих гор, по всей видимости, возникли довольно развитые цивилизации, по крайней мере, в двух из них космические аппараты выныривают в открытый космос. Мы заметили и другие признаки высокой активности в этих районах. Ближайшая цивилизация от нас расположена «всего», в кавычках, разумеется, в двадцати двух с половиной миллионах километров. Если предположить, что зоны обитаемого мира, так сказать, находятся в радиусе пятидесяти миллионов километров, а минимальное расстояние по дуге между горами составляет сто шестьдесят миллионов километров, то зона непонятного перехода между ними составляет минимум шестьдесят
миллионов «темного», как мы сейчас думаем, пространства. Что там происходит, мы не знаем. Но подозреваем, что это, так сказать, технические зоны, обеспечивающие цикличность и повторяемость работы всего механизма в целом. Или там существует жизнь принципиально непонятного нам вида. - Перегуда обернулся на Борщагова. - Нет сомнения, что когда-нибудь мы доберемся и туда. А пока главное наше внимание должно быть направлено сюда.
        И он ткнул в один из ниппелей, пробивающих сферу вокруг Солнца.
        - Это наш ближайший полюс. И наш, так сказать, естественный партнер по приобщению к здешним мирам и цивилизациям.
        Если они нас примут, подумал Ростик. Похоже, так же думали и остальные. Лекция заканчивалась в атмосфере подавленности, тревоги и волнения, неуверенность этой жизни и давно подавляемый страх после нее стали особенно отчетливы для каждого, кто тут присутствовал. По этой причине и вопросов почти не было. Лишь кто-то в самом конце зала встал, откашлялся и довольно решительно спросил:
        - Скажите, товарищ профессор, почему мы?
        Перегуда посмотрел на притихших людей, особенно внимательно присмотрелся к начальству в передних рядах. Потом развел руками и не очень внятно проговорил:
        - На это можно посмотреть и с другой стороны. Нам с вами повезло, мы оказались там, где еще не бывали люди. Нам предстоят необычные открытия. Причем количество их, как и количество новых факторов, почти бесконечно. За наш с вами человеческий век не узнаем и одной миллионной того, что тут имеется. Разве это не здорово?
        Но казенного оптимизма ему все-таки не хватило. Он махнул рукой, отошел к кафедре выпить «Боржоми».
        Да, решил Ростик, здорово, но только для тех, кто выживет. А сейчас впору усложнить вопрос таким образом - что будет здорового, если таких вообще не окажется?
        Глава 23
        Когда Ростик вошел в дом, мама мешала большой поварешкой борщ. Разумеется, она бросилась к нему, обняла, но он уже почувствовал, что сюрприза не получилось. То ли кто-то сказал ей, что он болтается по городу, то ли предупредили, что видели на лекции. В этом отношении «телеграф джунгей» работал в Боловске без сбоев, как в первобытных племенах.
        Борщ оказался жутко вкусным. Ростик сожрал две тарелки и от третьей отказался лишь потому, что увидел сковороду жареного сала с картошкой. Мама была очень усталая. Но в ее глазах горел огонек любопытства. Поэтому пришлось, когда есть хотелось уже больше по привычке, чем от голода, рассказать и о лекции, и кое-что о заводе. Про лекцию она, как оказалось, знала.
        - Я и сама хотела пойти, но в последнее время… - она нахмурилась.
        Ростик ждал, он знал, что она все расскажет сама. Тем более что компот из сушеных вишен, которые они обычно все вместе собирали в вишневом саду, а в этом году пришлось собирать одной маме, показался изумительным.
        - Понимаешь, в городе появились… Нет, не появились, они уже давно возникали - голодные. И руководство ничего с этим не делает. Просто переложили на наши плечи…
        - Погоди, но мы тоже на заводе не до сыта обедаем.
        - Я тебе так скажу, мне кажется, треть обычных граждан, не солдат, конечно, - в дистрофии. Хуже ситуация была только в войну.
        - А они не пахали, не сеяли…
        Ростик даже компот отставил на пару мгновений. Потом опомнился, взял вилку, потому что чайной ложки не было, стал вылавливать из кружки ягоды. Это была отцовская кружка, он наливал ее, когда сидел «на Маркони», то есть на ключе и в «лопухах». В нее вмещался почти литр.
        - Сейчас они говорят, что насекомые не дали. Но, по-моему, это ерунда.
        - Ерунда, - согласился Ростик. - Они и не пытались. Скоты!..
        Восклицание вырвалось у него, когда он представил себе трудности, с которыми приходилось сталкиваться людям - здесь, в тылу. Сейчас они казались ему более сложными, чем там, на водонапорной башне. Маму это словцо покоробило.
        - Ты чего такой злой?
        - Подумал о наших начальниках. Из-за них все может попросту развалиться. Не помнишь, кто сказал, что войну выигрывают на передовой, а проигрывают в тылу?
        Мама тонко улыбнулась, села, налила себе тарелку борща. Как всегда, очень мало, три половника. Только сейчас Ростик понял, что она не ела, просто смотрела на него.
        - Почему? - вопрос был не лучший.
        - Не хотела отвлекаться. Так приятно было тебя кормить, - объяснила она. Потом принялась аккуратно, поженски, орудовать ложкой.
        - Как наши? - спросил Ростик. - Я имею в виду - все.
        Мама поняла, он мог бы и не пояснять.
        - У Кима две сестры и мать погибли, рыли окопы, прорвались богомолы. Всех убили своими ручищами… Они острые, как ножи, ну да ты знаешь, - Ростик кивнул, знал, и очень хорошо, к несчастью. - Я там была часа через два, после прорыва. Убитых грузили в телеги, это выглядело хуже бомбардировки. - Она кончила борщ, взялась за картошку. - Пестель сидит, не вылезая, на биостанции. Они там препарируют трупы насекомых, ищут биологических врагов. Похоже, поблизости их нет.
        - В самом деле? Может… - Ростик подумал, что при решении этой проблемы мог бы пригодиться его новоприобретенный дар ясновидения, но уточнять не стал. Просто оборвал себя. - Что еще?
        - Пока они предложили одну очень толковую идею перемалывать цветных кузнечиков, тех, что удается убить у периметра, и кормить коров, свиней. То есть делать комбикорм. Говорят, коровам нравится, да и людям… Я слышала, это даже вкусно.
        Ростик представил себе шашлык из цветного кузнеца, которого только что застрелил из самострела.
        - У нас так не делают. Да я бы, может, и не дал - от одной мысли тошнить начинает.
        - У вас еще не видели взрослого мужчину весом в сорок восемь килограммов. Дай бог, никогда и не увидите. - Она отставила пустую тарелку. Должно быть, эта тема была ей совсем не безразлична. Она продолжила ее, словно давно уже пыталась доказать что-то, но ее не слушали, а она не могла отказаться от своих доводов. - В Сахаре, когда наступает голод, едят даже тараканов. Придется - и мы будем есть. Может, даже уже…
        Внезапно в дверь раздалось несколько глухих ударов, потом дверь раскрылась, и в квартиру ввалился Пестель. Он сразу заорал:
        - Слышал, ты приехал. Бросился к тебе. Ты у нас, говорят, стал совсем легионер!
        Ростик похлопал друга по плечам, по спине, но от его слов немного опешил.
        - Что это значит - легионер? Это хорошо или плохо?
        - Все ваши, из окопов, теперь такие доспехи носят, как римские легионеры. Должно быть, это случайно получилось, но уж очень похоже. Да и щиты эти…
        - Щиты у нас овальные, у легионеров, кажется, были прямоугольные, чтобы биться фалангой.
        - Я тоже заметила, когда он вошел, - улыбнулась мама. - Прямо как воин с картинки. Только не думала, что от них так… пахнет. Понимаете, картинки запах не передают. Георгий, вы будете компот?
        Пестель посмотрел на кружку блестящими глазами, потом все-таки отвел их в сторону.
        - Не-а, нас на станции отменно кормят. Да и возможность питаться лучше, чем у других, все-таки почти мясо сами разделываем…
        - Мам, налей ему. Он путает компот с ужином, обязательно его нужно подкрепить.
        Потом, когда Пестель поднял голову над кружкой, облизываясь, Ростик улыбнулся.
        - Не говори ничего, я знаю - какие новости?
        Пестель кивнул и снова углубился в кружку. Ростик, которому эта жадность уже была забавна, поскольку сам он переживал изумительный миг полного покоя и совершенной сытости, стал рассказывать. Закончил он так:
        - Все-таки, почему тебя не оказалось на лекции?
        - Я там был, вот только сидел не на начальственных местах. Специально со станции сегодня удрал, а так бы…
        Они замолчали. Основное было сказано. Почему-то Ростик больше всего переживал, что в его рассказе прорвалось столько горечи, столько возмущения неправильными и бессмысленными действиями руководства, создавшими заведомо проигрышную ситуацию. Но самое главное - его бесило нежелание вождей города понять, что теперь уже никогда не будет как прежде и следовало придумывать новую тактику, строить новые отношения с этим миром, и даже с насекомыми.
        Пестель, кажется, это понял. Он сидел и ждал, пока Ростик поутихнет. Мама, которая даже расхаживать стала по кухне от напряжения, тоже стала успокаиваться. Нужно было бы, подумал Ростик, уйти с Пестелем на лавочку. Она бы не услышала многого из того, что у нас происходит. Впрочем, она не бухгалтер какой-нибудь, а врач. Ее подробностями не травмируешь, по крайней мере, не слишком… Чтобы сменить тему, он быстро спросил:
        - А вы что нашли на своей биостанции?
        - Только одно - скорее всего на холоде они не засыпают, - твердо сказал Пестель. - И еще очень любопытное открытие было доказано буквально на днях - их становится больше. Понимаешь, - он даже слегка порозовел от возбуждения, - это какая-тo биосистема, которая может регулировать продуктивность. Конечно, сейчас она перенапряжена, но они могут в крайнем случае питаться трупами. И размножаются все быстрее. Должно быть, потому что рассчитывают не на нормальный рабочий цикл каждой особи, от рождения до естественной смерти, а на искусственную - смерть от людей в бою. - Пестель подумал, прежде чем пояснил. - Это предполагает солдат и рабочих в гораздо больших количествах, чем обычно. Если учесть, что они, как нормальные насекомые, вылезают из своих яиц почти взрослыми особями, то вывод напрашивается сам собой - при сложившемся противостоянии они задавят нас скоростью воспроизводства.
        - Я думал о том же в последнее время и почему-то даже в тех же выражениях, - признался Ростик. - Идею о коллективном разуме Роя не прорабатываете?
        - Совершенно верно, - Пестель был доволен, что их мнения не расходятся. - Начинаем прорабатывать, только называем это не Роем, а муравейником. Исходная посылка звучит так - наш Боловск попросту наступил на этот муравейник при Переносе.
        - Нет, не наступили, все-таки чуть-чуть да промахнулись, но находились они, конечно, недалеко… И они не сразу с нами драться принялись, можно было бы попытаться найти с ними общий язык…
        - Первую биостанцию они разгромили в первый же день, - напомнил Пестель.
        - Они там убили не всех, - вмешалась мама. - Трое разнорабочих остались живы, хотя… В общем, мы пришли к выводу, что дело было в сильном запахе спирта.
        Ростик внимательно посмотрел ей в глаза. Он не знал об этом. Но зависимость запаха и безопасности разнорабочих сразу понял.
        - Вот именно. Ребята поддали, и их не тронули. Все дело в попытке обозначить себя или оградить запахом. Уж не знаю каким - спиртом или перегаром. А наши козлы все восприняли как национальное унижение и приказали взяться за оружие…
        Пестель даже про ягоды забыл. Он поднял погрустневшие глаза.
        - Подумать страшно. Всех смертей можно было бы избежать, если бы… И начальство располагало этой информацией сразу. Да если бы я об этом узнал или кто-то из наших ученых!.. - Он провел рукой по лицу, пальцы его дрожали. - Может, еще не поздно?
        Чтобы отвлечь друга от мысли об упущенном мирном разрешении ситуации с насекомыми, Ростик рассказал ему о странных видениях, которые его посещали. И особенно подробно поведал о новых типах бойцов, вооружении и осадной технике, которые применяли насекомые. Каким-то косвенным образом это доказывало, что на уловки с запахом кузнечики теперь не клюнут.
        Пестель даже расстроился, когда понял, что теперь речь идет не только о репродуктивном превосходстве, но и о технологическом. А маму встревожили состояния прозрений. Она призналась, что признаки весьма информативного галлюцинирования случались и с другими жителями города, но за ними Дондиком установлен довольно плотный надзор. В конце своей речи она пробормотала:
        - Это тоже нужно диагностировать, выявлять лечение. Может быть, использовать психотропные препараты… - Она задумалась, стала мыть посуду, а потом ушла в большую комнату. Как подозревал Ростик, ей хотелось немного расслабиться перед сном.
        - Еще нас здорово смутило, что у насекомых появились червеобразные, - продолжил Пестель. - Помнишь, мы видели их, когда ездили с Дондиком в Чужой город? Кажется, они их используют, как иностранных мастеров при Петре.
        Этого Ростик не знал, но сейчас у него появилась идея, и чем дольше он думал, тем убедительнее она ему казалась.
        - Или как прообраз для собственных умельцев более высокого класса. Которые их матка выведет в соответствии с…
        Внезапно Пестель высказался:
        - Слушай, если у них и вправду есть матка, тогда, может, пробиться к ней и сжечь ее к чертовой бабушке?
        Пестель снял очки, потер тонкими, исхудавшими, но очень чистыми пальцами глаза.
        - Ты опоздал с этим предложением, - веско отозвался Ростик. - Я убежден, что теперь маток несколько, и гибель одной или даже пары ничего не даст. Нужно было пробовать раньше, еще в июле.
        Тогда Пестель, гениальный друг и биолог, работающий над изучением противника почти четыре месяца, развел руками и спросил:
        - Что же тогда делать?
        - Хотел бы я знать ответ на этот вопрос, - признался Ростик. - Пусть даже в этом и будет замешано непонятно откуда взявшееся всезнание.
        Глава 24
        Наутро началась зима. Ростик вышел на двор и поразился спокойствию мягких, огромных хлопьев снега, которые сыпались с низкого, бессолнечного неба. Снег, должно быть, падал всю ночь, потому что иные ветви деревьев уже стали сгибаться под его тяжестью.
        Мама ушла, она только разожгла печь, оставив сбоку вчерашний борщ, от которого немного осталось, и небольшую кастрюльку с макаронами по-флотски. Она вбухала в нее почти целую банку тушенки из тех, которые в свое время невесть откуда целыми ящиками привозил отец и складывал в погреб. Ростик едва подавил в себе желание сожрать эту кастрюлю сразу и полностью. Но справился только с половиной.
        Собирая на стол, он и обнаружил мамину записку. Она сообщала, что насекомые прорвались в Квелищево, устроили там пожар, попытались сжечь конезавод. И за ней зашли, потому что много лошадей пострадало. Наверное, пострадали не только лошади, но об этом она не написала ни строчки.
        Одевшись потеплее и с удивлением обнаружив, что его обычная зимняя одежда стала какой-то тесной и неправильной, он вышел из дома. Искать замок он даже не пытался, просто задвинул деревянную щеколду, которая должна была показать, что дома никого нет, и вышел на улицу.
        Нет, что ни говори, а такого плотного снега на Земле никогда не было. Шагая в центр, Ростик поглядывал на небо. Привычная серая пелена теперь сделалась более разнообразной, в ней появились разводы, образованные снежными вихрями, зарядами бурана. Впрочем, нет, настоящего бурана не было. Воздух тут был слишком тонок. По этой же причине в Полдневье и ветра настоящего никогда не бывало. Ростик подозревал, что и море тут, когда они до него доберутся, будет спокойным, вялым, без приливов и мелким, очень мелким. Может, метров десять, может, и того меньше. Жаль, забыл вчера спросить Перегуду: что он об этом думает?
        В городе в последнее время всегда было на удивление тихо - не тарахтели моторы машин, не звенели трамваи. Но снег вообще сделал все Полдневье бесшумным, почти умиротворенным. Идти было приятно. Ростик подумал, если бы не угроза неминуемой всеобщей гибели от голода и насекомых, тут можно было бы вполне счастливо жить… Вот только отца иногда очень не хватало.
        Потом снегопад прекратился, и солнце, пробивая лучами мутные, снежные тучи, появилось на своем обычном месте - строго над головой.
        Прямо на перилах университетского филиала сидели нахохленные воробьи. Вот они-то пострадали совершенно зря, могли бы и на Земле остаться. Гардероб не работал, людей в здании почти не было. Ростик сразу пошел в библиотеку. Рая Кошеварова была одна и встретила его с распростертыми объятиями. Она заставила его скинуть пальтишко, поставила чайник на устроенную в центре читального зала буржуйку. Чай, конечно, был не настоящий, а какой-то липовый, но ее радушие и удовольствие принимать гостя заменило все остальное. Обменявшись десятком фраз, он спросил главное, из-за чего пришел:
        - Рай, где Люба? Я смотрел на их дом, у них даже ставни закрыты.
        Рая погрустнела, но ответила уверенно:
        - Она работает на аэродроме с Кимом. Они там все собираются запустить какой-то самолет. Он почему-то еще не взлетел, но уже падает.
        Как всем и всюду, Рае хотелось послушать новости. Поэтому Ростик рассказал ей кое-что о заводе, о последних боях.
        Когда чай кончился и он поднялся, раздумывая, как бы ему сподручнее добраться до аэродрома, в читальный зал вдруг вошел Рымолов.
        Он был таким же, как тогда, когда они познакомились в обсерватории. И узнал Ростика сразу же. Создавалось впечатление, что профессор даже специально зашел сюда, чтобы поймать его. Подозрения лишь усилились, когда Рымолов заметно обрадовался, осознав, что Ростик собирается уходить.
        - Ростислав, не заглянете ли ко мне в кабинет?
        - Загляну, - согласился заинтригованный Ростик, - если вы будете обращаться ко мне, как все остальные, - на ты.
        В кабинете у Рымолова оказалось довольно уютно. Главным образом потому, что было много книг и очень большие окна выходили на заснеженный теперь садик позади главного учебного корпуса. Не дожидаясь расспросов, Рымолов стал пояснять:
        - В помещении политеха теперь, как вы знаете, находится главный госпиталь. Вот мне и пришлось перебазироваться… Тем более что тут свободных кабинетов оказалось в избытке. - Он с довольным видом огляделся. - Не могу без рабочего места, это дисциплинирует.
        Ростик отошел от окна, сел. На столе Рымолова, как ни странно, лежали листы грубой серовато-коричневой бумаги, которые они уволокли из завода зеленокожих. Это была та самая схема, с устройством непонятной механической черепахи. Впрочем, Рымолов не стал распространяться, почему этот лист тут оказался.
        - Ох, простите, - извинился он. - Чаю?
        Ростик отказался, он только что напился у Раи. Это Рымолова вполне устроило, он не хотел терять время. Своим мягким, интеллигентным голосом он принялся расспрашивать Ростика о последних его приключениях, а потом вдруг предложил:
        - Может, тебе лучше перейти к нам? Сформировано спецподразделение при наших научных группах, вот только люди там должны служить с вполне научной любознательностью, а таких нелегко найти. Я попрошу Дондика, он сейчас к нам хорошо относится, наверняка не откажет.
        - Вы с ним общаетесь? - Ростик посмотрел на седоволосого профессора с интересом. - После… Того, что с вами некогда произошло?
        Рымолов все сразу понял.
        - Ты думаешь, после лагерей у меня отвращение к голубым погонам? - Он потер тонкие, сухонькие ручки. - У меня отвращение к людям определенного типа. А он - почти нормальный. Может, еще станет совершенно нормальным и даже лучше, чем мы с тобой.
        Ростик вспомнил все, что выслушал вчера и сегодня утром.
        - Скорее всего, нет, профессор, не станет. Скорее всего, голодные насекомые обглодают наши косточки.
        Эта картина настроение Рымолова никак не изменила. Может быть, он знает что-то, что его обнадеживает, спросил себя Ростик.
        - О том и речь, - сказал Рымолов. - Положение у нас тяжелое, и нам нужен кто-то, кто уже знает, где не следует до пускать ошибки.
        - Где же мы такого человека найдем?
        - Не человека, а целый город. Помнишь триффидов? Ты еще о них рассказывал мне и Перегуде?
        - Кого? - спросил Ростик.
        Подумав мгновение или просто вспоминая, где у него что лежит, Рымолов полез на верхнюю полку одного из шкафов и снял довольно-таки потрепанную английскую книжку с зелеными трехногами на бумажной обложке.
        - Вот эта книга называется «День триффидов». Последнее слово в переводе означает - трехноги. Похожи на наших приятелей из того города, верно? - Рымолов с удовольствием погладил книжицу. - Отменный роман, жаль, ты не читаешь по-английски.
        Ростик взял у него из рук слабую, хрупкую книжицу. Она была издана в Лондоне, фамилия автора ему ничего не говорила.
        - Это про нас?
        - Нет, конечно, тут все - фантастика. Но кое в чем похоже.
        Английский, романы… Как-то все это стало неактуально, решил Ростик. А потому следовало упростить ситуацию.
        - Конкретно, профессор, что вы предлагаете?
        - Я предлагаю, - Рымолов посмотрел на Ростика зоркими, очень спокойными глазами, - снарядить к триффидам посольство. И включить тебя в его состав. Как охранника и специалиста по нашему противнику, то есть по насекомым.
        Ростик подумал. О такой возможности он ни разу даже не задумывался. А должен был, идея могла оказаться выигрышной. В самом деле, триффиды, или как их там, знали что-то такое, что делало нападение на их город невозможным. Этому секрету они могли научить и людей.
        - Вы думаете, они пойдут на переговоры?
        - Что они теряют? - спросил Рымолов. Логики в его ответе не было ни на грош, но он звучал в какой-то мере убедительно.
        - А если?.. - начал было Ростик, но докончить не успел.
        - Если потребуется создать небольшое давление на возможного союзника, тогда вы расскажете им, что их воинственные восставшие червяки договорились с насекомыми и, похоже, те помогают им. А это значит, у нас с триффидами есть общий враг. Это уже что-то. - Рымолов не спускал с лица Ростика глаз. В них мелькнуло что-то отцовское, может, затаенная усмешка? - Ну, так как, поедешь?
        Ростик набрал побольше воздуха в легкие, потом разом выдохнул:
        - Вы еще спрашиваете?
        Часть V
        Саранча Полдневья
        Глава 25
        Подготовка, против ожиданий Ростика, заняла почти две недели. Это были не очень даже хлопотные две недели. Он просто приходил в здание райкома, слонялся по коридорам, иногда заходил в другое крыло, к Дондику. Если тот бывал на месте, он всегда информировал Ростика о том, как идут дела по отправке посольства в Чужой город. Если его не бывало, Ростик обедал в столовой, потому что пропуск давал ему такое право, и шел в здание универа. Тут его встречал Рымолов.
        Вот профессор был нетерпелив. Он хотел провернуть отправку побыстрее, и едва Ростик докладывал ему последние новости, которые, как правило, не очень отличались от вчерашних, начинал писать раздраженные записки.
        В начале третьей недели энтузиазм Ростика сменился вдруг, в одночасье, глубоким презрением ко всей советской бюрократической машине. Раньше у него были хоть какие-то надежды, теперь они развеялись в пух. Получилось так потому, что Дондик радостно сообщил:
        - Кажется, все в порядке. Мы нашли тебе шофера.
        - Кого? - спросил Ростик.
        - Помнишь, с нами в город на БМП ездил, по фамилии Чернобров?
        - Отлично помню.
        - Вот его.
        Рост набрал побольше воздуха, появилась у него такая привычка, чтобы не злиться или, наоборот, не дать вырваться на волю эмоциям.
        - И это все, чего я добился за три недели хождения из кабинета в кабинет?
        - Разве три? - Дондик почесал нос, полистал настольный календарь. - М-да, в самом деле, больше двух. - Он постучал карандашом по столу. - Погоди-ка.
        И исчез на полчаса.
        Ростик постоял, походил, посмотрел в окно, взял какой-то том комментариев к непонятному закону, изорванный, очевидно, для растопки очень аккуратной буржуйки, которую Ростик еще в первую неделю своего хождения сюда обнаружил в маленькой, незаметной комнатке за кабинетом. Еще там стояла кровать с пружинным матрацем, висело несколько полотенец и пара шинелей. На одной были погоны голубого цвета, на другой - милиционерские.
        Потом дверь распахнулась и в комнату влетел Дондик. За ним плелся высокий, совершенно блеклый и невыразительный солдатик с голубыми погонами на плечах и с карабином в руке.
        - Вот он еще с тобой поедет, - пророкотал капитан.
        - Как со мной? Мы же ждем, когда утвердят фигуру главного посла. Я всего лишь наблюдатель и… - Ростик не знал, как закончить.
        - Теперь ты назначен старшим и можешь отправляться хоть сегодня. Найдешь машину в гараже, там Чернобров играет, поди, в козла с другими шоферами.
        Тогда Ростик и понял, что система заслуживает только презрения. И даже воевать с ней - нелепо, просто потому что война с ней недостойна сил здорового, нормального человека. Жаль, думал Ростик, что я об этом раньше не догадывался. Я бы сюда ни ногой…
        - Ну, нет, - сказал он вдруг, вероятно, под влиянием последних своих соображений. - Я один не поеду. Если что-то пойдет не так… Я требую еще одного человека. Да так и солиднее выйдет.
        - Хорошо, - легко согласился капитан. Кажется, он был даже доволен, что Ростик начал торговаться. - Сделаем, что в наших силах.
        - В ваших, - заверил Ростик. - Мне нужен секретарь и свидетель. На эту роль я предлагаю… - У Ростика было не сколько кандидатур, но все они были весьма занятыми людьми. И лишь одного человека, по его мнению, можно было без ущерба для города взять с собой. - Эдика из «Известки».
        Дондик кивнул и послал своего солдатика, чтобы журналиста отыскали и доставили к нему хоть из-под земли. Тем временем Ростик отправился общаться с Чернобровом. Тот в самом деле бездельно сидел за столом в райкомовском гараже, но не играл в козла, а лениво раскладывал пасьянс. Узнав, что завтра после завтрака они, наконец, тронутся, он даже раскраснелся от удовольствия, смел карты и пророкотал на весь полупустой бокс:
        - Вообще-то, у меня все готово.
        Так и оказалось. Ростик, Эдик, голубопогонник, которого бойкий на язык Чернобров сразу стал называть «голуба», сам Чернобров собрались у БМП почти затемно. Паек на два дня был им уже приготовлен, его принес Голуба.
        Они открыли ворота, показали охранникам какие-то бумаги и поехали. Пронеслись по стылому, голубому от ночного мороза городу, распугивая привыкших неторопливо расчищать тротуары дворников и демонстративно забывающих о проезжей части, и выскочили к Бобырям, почти в то самое место, откуда начинали свой путь прошлый раз.
        Тут пришлось подождать, потому что растаскивать вмерзшие в красно-черную землю заграждения оказалось сложнее, чем летом. Но ребята из окопов справились с этим не в пример лучше, чем в прошлый раз. Хотя бы потому что научились обращаться со щитами, научились держать сплошной строй, а когда насекомые пальнули из одинокой тут катапульты, хладнокровно пропустили снаряд мимо.
        Потом БМП поехала вперед, и Ростику стало ясно, что дорога легкой не будет. Колеса, хотя они и были приспособлены практически к любому бездорожью, проваливались чуть не до оси, буксовали, а время от времени начинали дико расшвыривать снег, тщетно пытаясь сдвинуть машину с места.
        Первый раз это произошло, когда они еще не вышли с позиции насекомых. Голуба, укутанный в зимнюю шапку и тулуп, принялся бодро крутить турель крупнокалиберного пулемета, поливая все подряд свинцом, пока Ростик попросил его этого не делать. На что Голуба всунул голову в кабину:
        - Почему? Это ж враги!
        - Много мажешь, - откомментировал Ростик. - А патроны еще пригодятся.
        Голуба вздумал было обидеться, но потом вал насекомых стал сплошным, Ростик сам вылез из уютного тепла переднего пассажирского сиденья, встал за турель и принялся бить короткими очередями - по две-три пули, не больше, и в самые плотные скопления атакующих богомолов и кузнечиков. Посмотрев на эту работу, Чернобров головой покрутил и тут же перекрестил Голубу в Голубца. Да и сам солдатик присмирел.
        Выбравшись на снежную целину, машина пошла ровнее. Должно быть, простор и относительно ровная поверхность ее устраивала больше, чем изрытая воронками, перемешанная ногами и лапами в результате бесчисленных атак и контратак линия фронта.
        Вспомнив прошлую поездку, Ростик попросил Черноброва не очень торопиться, но безрезультатно. Не проехали они и трех километров, как тот чуть не по борт влетел в замерзшее, мелкое, невидимое под снегом озерцо. Когда они все-таки выбрались из него, заякорившись тросом на встроенной в машину лебедке к соседнему огромному, почти земному дубу, водила тоже поутих.
        Эдик, замерзнув в своем не очень подходящем для поездок в открытом кузове пальтишке, втиснулся в кабину, и, увидев его сизый армянский нос, Ростик над ним, конечно, сжалился. Они так и просидели почти до конца дороги, наполовину в кресле, наполовину друг на друге. Зато так было теплее и веселее. Вконец поголубевшему Голубцу сзади никто уже погреться в кабине не предложил, потому что длинный тулуп должен был сохранить его от любого ветра и мороза. Если этот недотепа сумел замерзнуть в такой роскошной экипировке, то сам был виноват. Общее мнение и донес до сведений голубопогонника Чернобров, не стесняясь затравленного взгляда и кислой рожи собеседника.
        Потом они подъехали к городу. Тут начиналась работа Ростика, но как за нее взяться, он не знал. К тому же ему показалось странным, что их не попытались атаковать дикие червеобразные, которых в прошлый раз около города, да и в самом городе оказалось немало.
        Так или иначе, Ростик выскочил из машины, разминая ноги, присел, покрутил головой, как и прошлый раз, не обнаружил никакой стражи на стенах у ворот, открыл их и предложил Черноброву въехать.
        - Вот сожгут они наш транспорт, будет у нас и дружелюбие, и мир во всем мире, - отозвался Чернобров. - Учти, командир, я эти ворота протаранить не смогу…
        - Зато от диких червеобразных, что болтаются вне города, будете закрыты, - ответил Ростик, и это убедило всех.
        Оставив у машины водителя и Голубца, Ростик с Эдиком, поплотнее запахнувшим свое пальтишко, потащились узкими улицами к центру. Но уже через пару поворотов Ростику стало ясно, что вид засыпанного снежком города существенно отличается от прокаленного солнцем лабиринта, который, как ему показалось, он успел понять прошлый раз. В общем, они заблудились.
        Тогда пошли назад. Благо на снегу остались отпечатки их ног. Разглядывая эти отпечатки и постепенно накапливая свой обычный энтузиазм, Эдик спросил:
        - А все-таки, как мы будем устанавливать с ними контакт?
        - Поднимем вверх руки и пойдем потихоньку навстречу.
        - А они поймут?
        Эхо его слов прокатилось по тесной улочке. Ростик усмехнулся.
        - Скоро узнаем.
        Они вышли на довольно широкую улицу, и Ростик решил пойти в том направлении, где они еще не блуждали. Попытка оказалась успешной, через пару-тройку поворотов они нашли первые развалины. На глаз было видно, что их стало больше, чем в июле, это значило, что гражданская война длилась тут еще не один месяц после того, как люди уехали. Развалины позволили найти и библиотеку.
        - А почему ты решил, что их нужно искать именно тут? - спросил Эдик.
        - Ничего я не решил, я пробую.
        Они спустились по лестнице в тот зал, где нашли склад глиняных табличек, прошли по темным коридорам, и вдруг Ростик почувствовал впереди какое-то движение. Почиркав кресалом, он выбил искры на приготовленный факел, и когда все вокруг осветилось довольно-таки дымным мерцающим светом, разобрал впереди неясные тени. Где-то сбоку раздавались осторожные шорохи.
        - Вот они, - шепотом произнес Эдик.
        Ростик, ослепнув от искр, ничего не увидел, но быстро спросил:
        - Зеленые или…
        - Зеленые.
        - Тогда так. - Ростик воткнул в трещину пола факел, вытащил из кофра, который волок на плече, довольно толстый половик, специально выпрошенный у мамы, расстелил его, сел и поднял руки. - А ты отойди пока к стене. У меня нет для тебя второго ковра.
        Эдик отошел. Постоял. Ничего не происходило. Тогда он не выдержал и стал разговаривать. Его голос отдавался вокруг глухим эхом:
        - А зачем эта штука тут… Я хочу сказать - коврик?
        - Так делали индейцы. Это общий знак миролюбия, неготовности к бою.
        - Думаешь, поможет?
        Ростик не был ни в чем уверен, но ему хотелось верить, что он не ошибается. Поэтому он не стал отвечать, опустил руки, чтобы они немного отдохнули, а потом снова поднял их. Так длилось довольно долго. У него даже зад задеревенел, а ноги над ботинками стали холодными, как камни под половиком. По-прежнему ничего не происходило.
        - Они не появятся, - уверенно сказал Эдик. - Нужно идти дальше.
        Отчаяние в душе Ростика стало почти невыносимым. Вдруг впереди послышались осторожные, шаркающие шаги, и в круге света, мягко, словно качание тростника в утреннем тумане, появился зеленый. Он был очень высок. И на него были накинуты широкие, длинные, почти до пола, серые или серо-зеленые куски ткани. Он подошел к Ростику и медленно согнулся, приблизив свои ужасающие жвала к лицу человека. Потом повернул голову, чтобы один его глаз, который был приспособлен смотреть только вбок, видел Ростика, а другой - Эдика.
        - Ну вот, - сказал Ростик. - А ты боялся, что не получится. Встань-ка, чтобы ему было удобнее тебя разглядывать.
        Глава 26
        Они рассматривали друг друга, человек и зеленокожий, похожий на растение тип, у которого не было век на глазах, чтобы мигать, и даже в морозном воздухе подземелья Ростик вдруг начал ощущать тонкий, почти неуловимый запах горечи, смешанный с какими-то цветами. Пожалуй, это было похоже на жасмин, смешанный… да, смешанный с перцем. От этой мысли Ростику стало смешно, и он хмыкнул. Да так резко, что зеленокожий поежился.
        Потом эта зеленая каланча опустилась на корточки, а его ноги под длинными одеяниями согнулись в трех суставах. Он вытянул руку. Ростик опустил руки, они затекли уже до такой степени, что ему показалось, начав рисовать, он не сумеет изобразить даже крестик.
        Зеленокожий поднес свою длинную правую руку к половичку Ростика, с интересом потрогал ткань. Потом ткань Ростикова пальто, потом коснулся побелевшей кожи на тыльной стороне запястья его руки. Теперь Ростик поймал себя на том, что слегка вздрогнул. Хотя прикосновение это было очень осторожным, даже нежным.
        - Здорово, - прошептал от своей стены Эдик. - Что дальше?
        Он, похоже, рассматривал все происходящее как экспериментальный спектакль. Что ж, решил Рост, может, зеленокожий так же думает. Бывают же и у них, гм… не очень умные ребята. Хотя этот, кажется, был не из них.
        Тогда он вытянул свою правую руку, взял замершую, безвольную ладонь зеленого, кстати, довольно удобную для пожатия, и сжал ее несильным, очень осторожным жестом. И тогда случилось необычное. Зеленый рассмеялся. Это выглядело странно. Его боковые жвала разошлись, верхняя челюсть поднялась, глаза стали поменьше… Но это определенно была улыбка.
        Если, разумеется, не хищный оскал, предвкушение моих телес на вертеле, или на сковородке, или как тут они готовят себе на обед человечину, подумал Ростик. Но шутка не получилась, потому что нужно было заниматься делом. Он и попробовал.
        Потыкал себя в грудь пальцем, потом облизнул губы, обращая на них внимание зеленокожего, и раздельно произнес:
        - Рост, человек. - Потом еще несколько раз каждое слово в отдельности.
        Зеленый вдруг странно опустил и снова выпрямил свой весьма выдающийся нос. Это было странно, что он оказался подвижным… Но на самом-то деле, почему бы нет?
        - Шир Гощд…
        Ростик ткнул пальцем в зеленого.
        - Шир Гошод?
        Нос двинулся вправо, потом вернулся назад. Так, это скорее всего жест отрицания, понял посол человечества Ростик.
        - Шир Гошод, - показал на себя посол Чужого города, потом указал нижней левой куда-то назад, - Шир Гошод. - Потом он указал куда-то в сторону верха. - Шир Гошод…
        - Понятно, это его племя так зовется, - отозвался от стены Эдик.
        Ростик метнул в него свирепый взгляд, потом медленно кивнул в знак понимания. Шир Гошоду тоже полагалось знать его мимику. Тогда он вытянул руку и на тонкой пыли подземелья нарисовал, как мог, червеобразного. Зеленый кивнул носом.
        - Махри Гошод, - сказал он, теперь уже отчетливо подражая Ростиковому произношению. Ну, была не была, решил Рост.
        - Человек Гошод.
        Зеленый снова рассмеялся, на этот раз еще менее сдержанно. Его круглые глаза вдруг заволокла тонкая, белесая пленочка, как у птицы. Потом он ткнул пальцем в Ростика и произнес веско:
        - Челвук.
        - Ростик, - сказал Ростик. - Человек Ростик… Ну, как тебе попроще. - Он слегка повысил голос, выделяя имя:
        - Рост.
        Зеленый потер обе левые руки, выражая, вероятно, сильнейшее возбуждение.
        - Рст. - Потом сделал плавный жест, указывая на свое левое плечо, закрытое тогой. - Мырмд.
        - А ты говоришь, у них нет личного имени, - сказал Ростик Эдику, хотя тот ничего такого не говорил. Указал паль цем на зеленого и отчетливо произнес:
        - Марамод?
        Шир кивнул. Потом странно, даже с довольным видом, слегка улыбаясь, склонил голову набок. Ростик и Марамод посидели, никто из них теперь ничего не говорил. Наконец, Ростик догадался, что Шир ждет продолжения. Или у него выдержка, как у совы, или такие переговоры тут случаются раз в неделю, решил Ростик.
        - Значит, так, - произнес он, хотя мог бы этого и не говорить.
        И начал рисовать. Сначала дома, не такие, как стояли в городе Широв, а такие, в каких жили люди. Потом нарисовал окопы с ограждением из колючей проволоки. Чтобы было понятно, он, как на чертеже, сделал кружочек на окопе, на проволоке, и рисовал эти детали чуть в стороне в увеличенном виде. Марамод сидел и смотрел с интересом. Потом поднялся, обошел Ростика и стал смотреть из-за его плеча. Так обоим было удобнее.
        А Ростик тем временем нарисовал богомолов, кузнечиков и высоких черепах. Шир Марамод посмотрел на черепаху внимательно, покрутил головой, ткнул в нее пальцем и громко, очень четко произнес:
        - Гтум.
        - Ге… Что? - спросил от стены Эдик. Он, как оказалось, тоже видел все эти художества.
        - Гатаум, - подсказал Ростик. Шир подтвердил носом. Потом Ростик столкнул две большие стрелки - одну от насекомых, другую со стороны города. Эту он сделал короткой, но толстой. Рядом нарисовал щит, о который сломал две стрелы из самострела насекомых. После этого поднялся со своего половичка, посмотрел на Марамода и поднял брови как можно выше, задавая безмолвный вопрос - понимает ли он?
        Шир снова потер обе левые руки одну о другую, вежливо улыбнулся, нарисовал в стороне город со стенами. Он проводил всего одну линию, как правило, замкнутую. Но она разом отражала контур города, домов, даже земли вокруг. Искусство этого зеленокожего было легко и выразительно.
        А потом Марамод сделал то, чего Ростик не ожидал. Он указал куда-то на запад, а на своем рисунке изобразил что-то… Это могла быть волна или высокий, растянутый по фронту водоворот… Это могло быть что угодно.
        Ростик обвел эту волну пальцем и рядом изобразил вопрос, подсказав его значение мимикой.
        - Брм. Брм… - в звучании этого слова сложился и страх, и мука, и ожидание боли.
        Марамод покрутил головой, стараясь смотреть и на Ростика, и на Эдика. Следующий раз поеду один, решил Ростик, чтобы он смотрел на меня и на рисунок. Так будет вежливей…
        - Борым?
        Он даже не спросил, насколько правильно произносит слово. Он вдруг понял, что с ним происходит что-то необычное. Холодная волна прокатилась по его коже, руки одеревенели, живот скрутил приступ тошноты и боли одновременно, в глазах стало меркнуть. Если бы он не был солдатом, не вылезающим из боев почти полгода, он непременно упал бы. Лишь жесткая, как кираса под солдатским бушлатом, воля заставила его удержаться на ногах.
        Голос Эдика, заговорившего от своей стены, вдруг зазвучал далеко и незнакомо, ни одного слова невозможно было понять. Эхо отдавалось над головой, отражалось от стен… Когда Ростик почувствовал, что возвращается в норму, выяснилось, что он по-прежнему смотрит на Шира, на рисунок, который тот продолжал крутить в пыли перед людьми. Теперь Марамод изобразил на волне массу точек. И каждая из этих точек была опасной… Ростик потряс головой. Нет, он больше не видел, что это такое. Хотя ему показалось…
        Он разом устал. Ему хотелось сесть в машину и катить в Боловск, где его ждало тепло, отдых, чай. Да, очень хотелось чаю. Но нет… Теперь главное - успеть. Предупредить всех, кто захотел бы его выслушать, что то, чего они опасались ранее, от чего стали закапываться в землю еще летом, движется с запада и для всего города, всей их цивилизации несет неминуемую смерть…
        Ростик ткнул пальцем в эту волну и поднял на Марамода взгляд. Даже не напрягшись, он спросил его так, словно мысль была сильнее слов. Потом снова, еще, еще… Потом поймал себя на том, что произносит слова вслух, сначала негромко, потом резче, вдруг он едва не закричал:
        - Что это?!
        Марамод поднялся, отошел в сторону. Ростик сделал ошибку. Он понял это сразу. Кричать не следовало.
        Он поднялся на ноги и церемонно, словно японец, согнулся в поясе. Потом снова сел и ткнул пальцем в волну. И поднял взгляд на зеленокожего. Тот был уже непроницаем. Он присел на корточки, словно в любой момент готов был встать.
        Парой легких касаний подновил рисунок своего города, но теперь под ним стал пририсовывать какие-то окружности. В одной из них легко, словно это ему ничего не стоило, нарисовал себя и… Ростик не поверил глазам - человечка. Сбоку одним касанием он создал еще одного, Ростику не нужно было даже пояснять, что это Эдик.
        А потом Марамод изобразил что-то черное сверху, упавшее на город. Город оказался покрыт этим полностью, иные из ручейков этой темной массы пытались проникнуть сквозь землю в подземелье, где сидели фигурки Шира и людей, но очень глубоко не продвинулись.
        - Брм, - снова сказал Шир.
        Ростик встал, сложил свой половик. Отряхнул его, как мог, от пыли.
        Отошел на несколько шагов назад, церемонно поклонился, сложив руки ладонями вверх, словно индус. Затем подошел к Марамоду и снова осторожно, чтобы не получилось хуже, пожал ему руку.
        - Ты чего? - спросил Эдик.
        - Уходим. - ответил Ростик.
        - Почему? Все так хорошо получалось! Вам даже удалось найти понимание. Еще немного - и вы бы…
        Ростик больше не ждал. Он схватил журналиста за руку и поволок его к выходу. Эдик поупирался для вида, потом зашагал едва ли не быстрее Ростика. Наконец, когда они уже вышли из здания библиотеки, он спросил:
        - Что он там нарисовал? Мне показалось… Они нам не угрожали?
        - Дело не в нас, - ответил Ростик. - Опасность угрожает городу.
        - От Широв? Или этих, как их… Махри Гошодов?
        - Опасность движется волной, к которой ни те, ни другие не имеют отношения. И нам лучше поторопиться, если мы хотим…
        Ростик и сам не знал, как закончить эту фразу. Но он был твердо уверен в одном - сегодня Шир Гошод по имени Марамод попытался предупредить человечество Полдневья о неминуемой гибели, если они не успеют зарыться в землю. И как можно глубже.
        Глава 27
        Проход в ограждении из колючки растаскивали уже при свете ракет. И Ростику показалось, что народу на этой работе было занято гораздо меньше, чем утром. Он почему-то сразу понял - что-то случилось. Едва он выскочил из машины и посмотрел на лицо молоденького лейтенантика, с которым раньше нигде, кажется, не встречался, как тот строго, как старшему, доложил:
        - Прорыв периметра на заводе. Практически они отбили все наши контратаки. Сейчас там…
        Он повернулся к заводу. Там то и дело взлетали осветительные ракеты и доносились то редкие, то очень частые выстрелы. Иногда включался даже, как показалось Ростику, крупнокалиберный пулемет.
        - Теперь понятно, почему они нам позволили так легко вернуться, - пробормотал Ростик, имея в виду насекомых, которые даже не атаковали их при подъезде к городу.
        - Все, кого я смог снять из окопов, там, - пояснил лейтенантик.
        - Понятно, - согласился Ростик. - Чернобров, поехали в райком. Только скорее.
        Он снова залез в машину, и они понеслись. Мысль, что эта самая машина могла бы решить исход боя, а вместо этого Ростик раскатывает на ней по родным улицам, не давала ему покоя. Потом он высадился у знакомого здания, поднялся по лестнице к освещенным окнам. Как ему сейчас показалось, все были на местах. Чтобы не застрять в приемной, они с Эдиком прошли к Дондику. Тот примет их сразу, Ростик в этом не сомневался. Так и оказалось.
        Капитан, узнав, что посольство вернулось, провел обоих послов к себе, усадил у низкого, уставленного роскошной консервированной снедью стола, предложил рассказывать. Ростик рассказал, коротко, как только мог. Потом, практически через запятую после своего доклада, спросил:
        - Что на заводе?
        - Ты уже слышал? Там… - капитан посмотрел в темное окно, словно пытался в мрачном, заснеженном, темном городе за стеклом найти хоть какой-то луч света, - все проиграно, Гринев. Потери таковы, что мы должны теперь неделю мобилизовываться, чтобы попытаться отбить назад наш металл. Этим теперь и вынуждены заниматься…
        - Это неправильно, товарищ капитан, - сказал Ростик твердо. Так твердо, как только мог. - Нам нужно закапываться и заниматься только этим.
        - А как же металл? Ты предлагаешь его бросить?
        Ростик вздохнул.
        - Мы даже не понимаем, зачем он нам нужен. Мы просто деремся за него…
        - Как так - не знаем? - подал голос Эдик. - Это наш металл, наш стратегический запас.
        - Мы не обратили внимание на то, что воюем с очень простыми существами, они лишены понятия стратегического запаса, им вообще никакой запас не нужен, кроме запаса еды. И тем не менее они вступили с нами в ожесточенную битву, пытаясь выиграть этот самый металл.
        - Что это значит? - капитан, прищурившись, посмотрел на Ростика. - Ты узнал там что-то еще, помимо этого… Борыма?
        - У меня там было очередное… - Ростик хотел сказать «видение», но потом решил не подрывать веру в свою идею таким ненаучным термином, - очередной приступ тошноты. И мне вдруг показалось, что металл нужен именно для того, чтобы защититься от этого борыма. Понимаете? Металл обеспечивает полную защиту от того зла, которое накатывает на нас с запада. И о котором нас предупредил Марамод.
        - Какую именно защиту? - спросил Дондик.
        - Не знаю, просто мне пришло в голову… - Он задумался. - Нет не только металл может спасать. Для защиты Гошоды просто уходят в подземелья. Но для чего-то еще - используют металл. И мы бы могли его использовать, если бы знали… Что и как именно нам грозит. А пока… - Ростик вздохнул. Он устал, но яснее говорить о том, что успел сегодня сделать, у него не получилось. - Пока следует закапываться. Почему-то мне кажется, у нас очень мало времени.
        Капитан налил себе чаю, стал его отхлебывать, с удовольствием вдыхая бледно-серый, пахучий пар. Только сейчас Ростик заметил, что, хотя он сидел в бушлате, натянутом на кирасу и отцовскую тельняшку, ему не было жарко в этой комнате. Значит, с топливом стало совсем нехорошо.
        - Да мы и так, собственно, закапывались, учитывая прежние… предвидения. Твои в частности, - капитан был спокоен, он думал. Или делал вид, что думает, хотя все уже решил.
        - Этого мало. Нужно ускорить именно попытку закопаться, а металл… Им придется пожертвовать, - твердо сказал Ростик. - Иначе мы вообще все проиграем. Все, что у нас есть.
        Тишина сгустилась до такой степени, что даже пар, кажется, уже не поднимался из стакана, а стоял мягким, но ощутимым облаком в круге керосиновой лампы под зеленым партийным абажуром.
        - Значит, ты считаешь, отвлекать людей на контратаку завода не следует? А нужно форсировать закапывание. Но как же тогда?..
        - Если угроза, о которой сказал Марамод, тотальна, она сметет насекомых, и мы получим назад весь наш металл. Я повторяю - весь, даже тот, который они уже утащили к себе в лагерь.
        - А насекомые что же - не соображают? Ты как-то говорил, они почти разумны, а сейчас не чувствуют опасности? - спросил взволнованно Эдик.
        Ростик не думал, что журналист так внимательно отнесется к тому дорожному трепу, которым Ростик угостил его сегодня по дороге в Чужой город и обратно. И вот поди ж ты, цитирует его, когда не нужно.
        - Я в самом деле не все понимаю в этой ситуации. Но уверен в одном - насекомые рискуют. И кажется, понимают, что рискуют. Хотя все еще надеются как-то выпутаться из этой ситуации. А вот успеют ли?.. Но мы рисковать не должны, потому что хуже понимаем ситуацию. Тем более что контратака на завод приведет не только к тем жертвам, которые мы понесем в боях с насекомыми, но и к тем, которые появятся, когда борым…
        Капитан встал так резко, что Эдик даже вздрогнул.
        - Да ладно тебе! Заладил - борым, борым… Что мы знаем об этом борыме? А тут реальная угроза, реальные ценности, которые нужно вернуть! Понимаешь, не выдумки, а все настоящее, вещественное.
        - Я воюю недавно, - проговорил Ростик, вставая, - всего полгода. Но выучил вот что - опасность никогда не бывает вещественной до тех пор, пока не убивает. Я свободен?
        Капитан вздохнул.
        - Погоди. Может, мне удастся уговорить Борщагова тебя принять.
        - Не буду я с ним разговаривать, вас-то не могу убедить, а на него только зря время потрачу. Лучше я расскажу Рымолову, и тот, если сочтет нужным…
        Дондик поиграл желваками. Потом у него дернулась бровь, кажется, это был нервный тик.
        - Может, ты и прав. А потом?
        - Вернусь, куда прикажете. На завод - пойду штурмовать завод, прикажете закапываться - закопаюсь.
        Дондик внимательно посмотрел на Ростика.
        - Сделаем так. Иди докладывай Рымолову и попробуй убедить его выработать к завтрашнему утру более достойные аргументы твоей правоты, чем приступ тошноты. А потом… Думаю, на заводе тебе делать уже нечего. Если руководство согласится с моим мнением, вывезем мы тебя подальше от города на запад, за кольцо насекомых, и будешь ты, друг любезный, стеречь свой борым. - Капитан потер руки, стараясь их согреть. - Если дело настолько серьезно, как ты расписываешь, лучше позаботимся о своевременном предупреждении.
        Так и сделали. Рымолов толковал с Ростиком практически всю ночь, даже пришлось рисовать иные из картинок, которые изобразил Марамод, потом профессор согласился со всем, что было проделано в Чужом городе, а в конце даже одобрил предложение Дондика отправить Ростика на запад для отслеживания неведомой опасности. Утром, когда уже все валились с ног от усталости, он переоделся в роскошную, купленную незадолго до Переноса «тройку» и отправился к Борщагову, чтобы убедить руководство не тратить время на проигранную войну за завод.
        А Ростик отправился домой, выспался, пообедал и написал записку, чтобы мама не волновалась. Сразу после полудня снова оказался у Рымолова в знакомом, высоком, тесно уставленном разными разностями кабинете. Тот только что вернулся с заседания, был бледен от усталости, но в целом доволен.
        - Ты понимаешь, он никак не хотел отступать. Талдычил что-то про сорок первый год, про несдававшихся коммунистов… Прямо зоопарк какой-то! В конце Дондик доказал ему, что отбить завод имеющимися силами мы не можем, а вот укрепляться, как ты подсказал, закапыванием, в самый раз…
        - Это не я подсказал, а Шир Марамод.
        - Ладно, - отмахнулся от него Рымолов совершенно профессорским жестом, - поправка принимается. Пусть будет Шир. Только этот довод не сыграл никакой роли. Все почему-то ссылались на тебя… Я, правда, помянул еще других необычных людей…
        - Так это не Дондик серьезно отнесся к нашим «видениям», а вы? - удивился Ростик, теперь концы у него вполне сходились. - А я-то думаю, что заставило наших истуканистых…
        - Главным образом сработали твои «предвидения», - резковато прервал его Рымолов. - И тебе не сносить головы, если ничего не произойдет.
        - Произойдет, - сразу помрачнел Ростик. - Что-то да произойдет.
        - И так нехорошо, потому что погибнут люди. И эдак - тебе не на пользу пойдет. Ростик, пожалуй, никто не обвинит тебя в том, что ты не умеешь выбирать опасные приключения.
        Профессор произнес последнюю фразу с подчеркнутой иронической интонацией. Но в нем было столько интереса, заботы и даже человеческого тепла, что Ростику стало легче - ему верили и о нем по-настоящему, дружески заботились.
        Потом все завертелось - подготовка машины, снаряжение людей, получение валенок, тулупов, ватиновых штанов на складе… Пробивание накладных для пищи, солярки, боеприпасов, беготня по складам… Незадолго до полуночи все было готово, даже Чернобров и Голубец, которого вернули на прежнее место, в кузов БМП, за турель крупнокалиберного пулемета, хотя всем было известно, насколько неважно он работает на станкаче. Только Эдика не хватало, но его в этот поход решили не брать.
        И наконец, получив список сигнальных знаков, сами ракеты и даже армейскую переносную рацию, пятидесятикилометровку, которая после доработки в Полдневье иногда пробивала расстояние на тридцать верст, они отбыли.
        На этот раз ехали не газуя, как это ни было чудно, с Чернобровом-то за баранкой. Плавно и тихо прокатили по заснеженным улицам, мимо знакомых домов с темными окнами и редких костров, разожженных для согрева постовых. Ростик даже спросил:
        - Чернобров, у тебя зубы, часом, не болят?
        - Нет, а что?
        - Почему тогда не газуешь?
        Чернобров сдвинул набок шапку, почесал за ухом, потом поправил ее, дернув головой, рассудительно и печально ответил:
        - Эх, командир, дело-то какое, может, больше никогда всего этого и не увидим. А прощаться нужно с торжеством.
        Ростик сосредоточился, но ничего впереди не увидел, ни про свою будущность, ни про Черноброва. Но он все равно уверенно заявил:
        - Еще увидишь, Чернобров.
        И без всяких приступов ясновидения он знал, что прав.
        Глава 28
        Глаза у Голубца оказались что надо, он и увидел это раньше всех. А может быть, дело было в том, что как раз была его вахта. Он просто стоял и из Ростикова бинокля рассматривал горизонт. Разумеется, бинокль был привязан бечевой к пулемету, так что можно было очень плавно и ровно осматриваться, не мучаясь дрожью рук от холода или слишком резким биением сердца, как бывает при работе с дальнобойной оптикой.
        Чернобров в тот момент спал, Ростик сидел в тепле кабины и жевал, вспоминая, когда же он видел Любаню в последний раз. Выходило, несколько месяцев назад. Хотя что такое месяц? Сколько значит здешний час, минута или неделя? Все тут было слишком наперекосяк, чтобы придавать большое значение новой временной шкале, предложенной Перегудой.
        Вдруг дверка в кабину раскрылась и показалась красная, обветренная на морозце физиономия Голубца.
        - Тут туча, товарищ командир.
        Ростик перевел на него все еще задумчивые глаза.
        - Какая туча?
        - Такая… неопределенная, - ответил солдат.
        Делать было нечего, Ростик вылез из тепла, и, как всегда бывает, когда выходишь из не очень жаркого помещения на мороз, его пробила дрожь. Он подкрутил окуляры бинокля и сосредоточился.
        Да, сплошной вал черного цвета. Невысокий, очень плотный, без просветов. Перекатывается по снежной, белой равнине, которая искрилась бы, если б с утра не висела над головой привычная зимняя хмарь.
        - Голуба, ты не заметил, она движется? - спросил Ростик.
        - Ну, для этого нужно заметить точку на горизонте, потом подождать…
        - Я и сам знаю, как это делается, - отозвался Ростик. - Ты движения не заметил?
        - Нет, слишком мало времени прошло. Я сразу решил доложить.
        - Что ж, тоже правильно.
        Ростик заметил небольшую возвышенность, расположенную перед черной волной километрах в трех, если он правильно оценивал расстояние. Подождал, потом еще подождал. Оторвался от бинокля, подышал на руки, помахал в воздухе, чтобы кровь прилила к пальцам. Снова приник к окулярам. Так и есть, холм теперь был раза в два ближе к волне, чем вначале. А ведь прошло меньше местного получаса… Быстро эта штука едет. Прямо несется. Причем своими силами, потому что такого сумасшедшего ветра в Полдневье не бывает.
        - Голуба, готовь рацию.
        - Что докладывать?
        - Доложи, что строго с запада по новой координатной сетке на город идет вал черного цвета, со скоростью примерно… - Ростик посчитал, - километров пять в час. Есть подозрение, что это и есть угроза, о которой… Которую мы тут сторожим.
        Голуба засел за рацию, которую от греха подальше унесли в кабину. Антенну, конечно, вынесли наружу, но все равно ему пришлось крутить ручку почти четверть часа, пока он накопил достаточно энергии, чтобы дать позывные. Уверенности, что его услышали в городе, ни у кого не было, потому что подтверждение приема они не услышали. Ростик слегка разозлился. Конечно, это была реакция на страх перед неизвестностью. Он прикрикнул:
        - Буди Черноброва. Пусть он тебе ручку крутит.
        - А чего меня будить? - отозвался ворчливый голос, по казавшийся еще более обиженным на морозе. - Я не сплю вовсе.
        - Вот и хорошо, - разом успокоился Ростик. - Все равно скоро поедем.
        - Назад, в город? - спросил Голуба.
        - Вперед, нужно же посмотреть: что это такое?
        Снова зажужжала ручка динамки, снова забормотал что-то в микрофон Голубец. Потом он сдвинул наушники чуть назад и закричал, словно Ростик был глухой:
        - Они спрашивают: сколько у них времени?
        - От нас до черноты этой километров восемьдесят, если не меньше. До темноты осталось часов семь… Скажи, если она ночью движется, то появится под городом завтра поутру. А если не движется, тогда… Скажем, после полудня. - Ростик никак не мог рассмотреть в бинокль, что же это такое. - Скажи, что едем вперед. Возможны перерывы связи, пусть ждут.
        Сложились. Чернобров поворчал на застывший на морозе мотор, потом все-таки завелся, покатили на запад. На этот раз ехали неспешно, должно быть, желания лететь в объятия черной кляксы, заливающей весь видимый впереди мир, у водилы не было.
        Ехали часов пять, за это время проехали больше половины того расстояния, с которого заметили черноту. Да и сама клякса эта приблизилась километров на тридцать, если не больше. Вот и получилось, что между людьми и тем, что на них наползало, осталось чуть больше пяти километров. Тут уже все было по-другому.
        Хотя вокруг еще был чистый снег и солнышко как бы проглянуло через тучу наверху, а в воздухе уже появилось что-то… Ростик попросил остановиться, вышел из машины, огляделся. Да, страх, отчаяние и безмолвное ожидание гибели царило всюду. Это было очень странное чувство, но Ростик был уверен, что ему не кажется, что так и есть, - в воздухе повис кислый, удушающий запах ужаса.
        Внезапно откуда-то спереди, от виднеющегося теперь очень близко черного фронта вздулся тонкий, явственно видимый на снежном фоне язык. Он стал вытягиваться вперед, но вдруг изогнулся и стал приближаться. Ростик мог бы поклясться, что это темное щупальце тянется к нему. Именно к нему. Внезапно Чернобров сказал:
        - Командир, может, хватит, а? Давай поехали отсюда… подальше!
        - Сейчас.
        Ростик ждал. Вот-вот это станет совсем близко. Он поднял бинокль, отвязанный от турели, и попытался понять, что же это… Нет, не понимает. До щупальца, вытянувшегося вперед, как тончайшая, полупрозрачная сеть, осталось километра два. Внезапно щупальце ослабело, повисело почти неподвижно, а потом стало втягиваться назад. Но Ростик знал, вот подкатит черный фронт ближе, и тогда оно дотянется.
        - Командир, поехали, к едрене фене, наконец!
        Внезапно из тучи в снег упало что-то… Вернее, кто-то. Ростик присмотрелся. Так и есть. Сбоку упало что-то еще, такое же точно, как и то, что он видел впереди. Он шагнул к лунке, образовавшейся в пушистом снегу, но тут что-то упало совсем близко, на расстоянии метров десяти. И он рассмотрел…
        Это была никакая не черная градина, а что-то живое. Крохотный комок, величиной с мышь-полевку, только с крылышками. Ростик подошел ближе, зверек устал, он лежал, распластавшись на снегу, и крутил головой с непомерно большим ртом, составляющим почти половину его тела. Из невероятно большой для такого существа пасти торчали вверх и вниз две цепкие, темные гребенки зубов В целом зверь был немного похож на летучую мышку или крысенка, но… Нет, скорее всего это напоминало миниатюрную химеру с собора Парижской Богоматери. Это было не животное, даже не зверь, это был пожиратель всего, что только попадалось на пути. Ростик протянул руку, тотчас в воздухе повис тонкий писк, смешанный с почти змеиным шипением.
        Ростик разозлился. Или испугался. Он схватил зверька в перчатку, без жалости сдавил кулак, услышал хруст, пошел к машине. Вдруг прямо из воздуха крохотные химеры стали падать на него, как дождь. Эти были менее усталыми, они еще могли управлять полетом и целили ему в лицо, в глаза, стремились попасть за шиворот…
        Чернобров раскрыл дверь и снова что-то заорал. Скорее по жесту, чем на слух, Ростик его понял и побежал. Ворвался в кабину, смяв Голубу, захлопнул за собой дверцу.
        - Всё, поехали. И как можно быстрее.
        Пока Голуба восхищался зверьками, их видом и острыми зубками, пока он снимал запутавшихся в бушлате Ростика летучек, аккуратно раздавливая им головы, Чернобров развернул машину и понесся назад, в сторону города, как угорелый. Успокоившись, Ростик проговорил:
        - Ты только не заглохни, Чернобров, а не то - каюк.
        - Знаю, - буркнул водила и только сильнее надавил на газ.
        Странно, сейчас Ростику совсем не хотелось его за это упрекать. Он лишь надеялся, когда туча будет подальше, можно будет ехать помедленнее, потому что провалиться под лед какой-нибудь речки тоже не хотелось бы… Голуба выбрался в кузов, стал неотрывно смотреть назад.
        - Сколько же их? - пробормотал он, словно в полусне. Потом наклонился к Ростику и заорал:
        - Командир, сколько их?
        Чернобров, зло сверкнув глазами, ответил сквозь зубы:
        - Ты такого числа не знаешь, парень. Да и никто не знает, может, только господь…
        Э-ге, вдруг понял Ростик. Но для верности решил спросить:
        - Ты крещеный, Чернобров?
        - А как же, - ответил, разом успокоившись, водила. - Вот только тут это не помогает.
        Ростик еще раз посмотрел на здоровенного мужичину с бровями, закрывающими треть лба и половину висков, и попытался найти еще одного летающего крысенка, который беспрерывно шипел где-то внизу, под ногами. А может, ему это только казалось.
        Он хотел было ответить шуткой, чтобы, мол, и сам Чернобров не плошал, но не стал. Что-то ему подсказывало, что плошать Чернобров не собирался. И это наводило на мысли. Внезапно водила, удостоверившись, что Голуба ушел к задней части кузова, проговорил, словно о давно решенном деле:
        - Вот успокоится маленько все, церковь поставим.
        - Церковь? - удивился Ростик.
        - Эх, молод ты еще, командир, не понимаешь. - Чернобров подумал, решительно вдавливая педаль газа в пол. - А нам еще такое предстоит, что без церкви никак нельзя.
        А что, решил Ростик, можно и церковь, только было бы кому ставить.
        Глава 29
        До конца город так и не успел подготовиться к нападению летающей угрозы, но тех, кто оказался вне укрытия, было немного. И в этом не было вины Ростика.
        Едва они оторвались от основной тучи химер, он приказал остановить машину и дал все условленные сигналы о приближающейся опасности. Примерно с полдороги он снова установил связь и вторично передал всю информацию, какой к тому времени располагал.
        В город он не спешил. Несмотря на то, что в темноте темные крысята стали почти не видны, он приказал остановить БМП и попробовал следить за приближающейся тучей. Саму тучу они, конечно, проворонили, она вынырнула под утро в пределах прямой досягаемости, до нее оставалось всего-то километра три, максимум пять. Она даже стала выбрасывать щупальца, чтобы дотянуться до людей - новой, свежей пищи.
        Но БМП завелась сразу, и разведчики снова ускользнули. На этот раз они рассчитали время атаки крысят на город часа на два после полудня и прямиком отправились докладывать начальству. Доклада не получилось, все сколько-нибудь серьезные командиры уже засели в бункере, устроенном в подвале райкома, и приняли там только Голубца, должно быть, как еще одного пехотинца на случай возможного сражения. Пожав плечами, Ростик приказал Черноброву ставить машину в гараж и отправился к матери. Она обрадовалась, увидев его, и Ростик мигнуть не успел, как оказался в самом большом больничном убежище, устроенном из трех бомбоубежищ, сообщающихся узкими патернами.
        Тут имелось немало оборудования, но и много людей. Пожалуй, людей здесь оказалось гораздо больше, чем должно было помещаться по нормам. Но делать нечего, врачи принимали всех, кто сумел до них добрести. Как человека, знающего угрозу лучше других, Ростика послали следить за обстановкой наверху в подобие перископа, устроенного из многоколенчатой трубы. Ростик, напившись крепкого чаю, приник к окулярам и стал наблюдать, смутно чувствуя, что все это неправильно, что ему полагалось бы сейчас носиться по городу и спасать упрямых дураков, которые надеются отсидеться за закрытыми окнами и дверями или в своих деревенских подвалах.
        Но зато тут было относительно тепло. Для согрева убежищ запалили три огромные буржуйки, которые не только согревали воздух, но и кипятили воду. Потом кто-то из завхозов больницы, продолжая по привычке распоряжаться, приказал все чужие чайники убрать, а для производства горячей воды разожгли огонь в огромной, литров на двести, нагревательной колонке, и, как оказалось, это было правильно - и воздух прогревался лучше, и чаем могли наделить всех желающих, а не только самых предприимчивых.
        Примерно в час дня, когда Ростик уже не видел на площади перед больницей никого, кроме нескольких солдатиков, устало переносящих из ближайшего парка распиленные еще ночью деревья, стали закрывать двери. Их оказалось пять. Около каждой кто-то из здешних начальников поставил охрану, и оставили только один вход, тот самый, где еще носили дрова.
        Ростик смотрел, как чумазые, усталые, голодные, даже на вид, ребята работают, и ждал. Почему-то он был уверен, что успеет предупредить их. И лишь потом вдруг понял, что они, в отличие от него, видят обстановку целиком, и следовательно, не он им, а они сами должны понять, что началось. И только он так подумал, как это произошло.
        Более всего это походило на выпадение радиоактивного пепла после атомного взрыва, как его расписывали учебники гражданской обороны. И конечно, половина солдат атаку не заметили.
        Черная метель закружилась вдруг, заплясала, мигом сделав снег серым, а потом и совсем черным. Деревья обросли черной бахромой, а люди, которые только что шагали, работали, что-то чувствовали, о чем-то рассуждали и думали, вдруг покрылись меняющимися в очертаниях языками полупрозрачного темного пламени. А потом, словно ребята в самом деле попали под струю огнемета, они стали размахивать руками, побежали, отбиваясь от чего-то, что жгло их со всех сторон и от чего не было спасения…
        Ростик смотрел, не отрываясь, радуясь, что не может слышать криков, иначе многие ночи просыпался бы от бесконечного кошмара… Но и то, что он видел, могло стать кошмаром. Особенно потому, что легко представлял себе, как вместо кого-нибудь из этих ребят под атаку черной тучи попадает он сам.
        Потом искаженные роящимися летучими крысами человеческие фигуры стали падать, и снег вокруг них окрасился кровью. Но и снег все новые и новые клубы крыс покрывали своими телами и высасывали его, чтобы ни одна молекула питательного человеческого вещества не пропала даром.
        Когда Ростик не мог больше на это смотреть, он отвалился от окуляров и почувствовал, что по его спине под тельняшкой текут ручьи пота. Он был так напряжен, когда смотрел на смерть людей на площади, что сейчас был способен к разумным действиям не более ребят, что там погибли.
        Но ему еще предстояло сделать одно дело. Пошатываясь, он спустился с каменных ступеней, которые вели в вентиляционную камеру, где и был установлен перископ, и потащился мимо разом притихших людей к единственно оставшейся открытой двери. Тут народа было много, были даже врачи. Они пытались оказать помощь десятку покусанных в кровь солдат, которые все-таки сумели добраться до двери.
        Несколько прорвавшихся в помещение крыс были уже убиты, а их раздавленные в кровавую кашицу тела заляпали бетонный пол перед входом неопрятными красными пятнами. Ростик глянул в круглое смотровое окошко, проделанное во внутренней двери в переходный тамбур. В тамбуре остались двое, теперь они лишь отдаленно напоминали людей. На них роилась сплошная масса крысят, потому что внешняя дверь осталась открытой.
        В углу одну из сестер больницы - крепкую, сильную на вид женщину - кто-то пытался привести в чувство нашатырем и валерьянкой. На нее было неприятно смотреть - таким белым было ее лицо, такими безвольными складками кривились ее губы, так бессильно дергались ее руки. Дрожащим голосом, на грани истерики, она объясняла:
        - Я пыталась, ждала их, пока могла… Но они… не успели. Почему они побежали не к двери, а вбок? Я хотела даже поймать одного, втащить…
        - Глупости, Таня, - услышал Ростик твердый, знакомый с детства голос, только сейчас в нем не было ни грана тепла и привычной доброты. - Попыталась бы - там сейчас лежало бы и твое тело.
        Неужели мама и так может? Для Ростика это было открытием. Но на сестру этот голос произвел почти магическое действие. В ее глазах появился признак сознания, губы у нее сжались в узкую полоску, она встала.
        - Прошу простить меня, Таисия Васильевна, я действительно… Больше не повторится.
        - Вот и хорошо. Ступай в перевязочную, там кто-то от испуга в вену попасть не может, а мы противостолбнячные подкожно себе позволить не можем…
        Сестра, как и все остальные люди в белых халатах, ушла. Раненых увели следом за ними, желающих помочь было достаточно. Ростик постоял рядом с теми, кто выбрался из черной метели своими силами.
        - Как там было? - спросил он тощего мальчишку едва ли старше пятнадцати лет.
        - Как наводнение, - отозвался парень и, смерив оценивающим взглядом офицерский бушлат Ростика, полученный со склада перед поездкой в Чужой город, отошел к стене.
        Делать было нечего, Ростик вернулся к перископу. Желающих сидеть и смотреть на то, что творилось наверху, поначалу было немало. Но потом осталось гораздо меньше. Регулярно у окуляров нес вахту только сам Ростик да еще тот самый пятнадцатилетний, который никому так и не сказал своего имени, отзываясь лишь на кличку Боец.
        Прошел этот день, потом еще один, потом дни и ночи стали смазываться, превращаясь в одну общую, очень смутно осознаваемую временную протяженность. От нее в памяти оставались лишь подавленность и беспричинный страх.
        Впрочем, страх был не совсем беспричинный. Ростик смотрел на мир, который оказался во власти летающих крыс, с совершенно новым пониманием, с новой, невообразимой ранее точки зрения. Оказалось, крысы способны были грызть практически все, кроме камня, асфальта, стали и упрочненного стекла. Оконное стекло они разбивали, построившись в чуть более плотный, чем обычно, летящий таран. Конечно, передний ряд крыс при этом погибал, расшибившись о прозрачную преграду, но остальные все-таки проникали внутрь и выгрызали в квартирах людей все, что только могли.
        Дней через пять Ростик уже знал, что подавляющая часть крысят бывает не больше полевого мышонка, но встречаются и размером с небольшого котенка. Эти были все время очень голодны и пытались жрать своих. Их боялись, но почему-то не убивали. Иногда большие крысы нападали друг на друга, но летали они плохо. Ростику пришло в голову, что в случае долговременного перелета они худеют, а самые неудачливые прямо в полете погибают от голода.
        Еще Ростик каким-то образом понял, что кольцо насекомых, опоясавшее Боловск еще летом, то самое, которое люди не смогли ни преодолеть, ни отодвинуть в степь, крысы попросту смяли. Кузнечики, увлеченные своей победой над городом, погибли практически все.
        На седьмой день сидения в подземелье стало ясно, что наиболее легкую для себя пищу в городе крысы уже прикончили. Теперь они взялись за деревья, причем кусты сирени, например, сожрали подчистую, даже закапываясь в мерзлую землю, чтобы разыскать корни. Другие крысы выгрызали известку. От этого иные дома, как заметил Ростик, дали трещины. Стало понятно, почему в Старом городе так легко можно было обвалить часть стен. Это было важным открытием, оно подтверждало, что нападение летающих крыс можно пересидеть, раз в свое время с этим справились Гошоды. И не один раз, наверное.
        На девятый день Ростик заметил, что от погибших людей не осталось даже костей. Он сходил к тамбуру, где, как он помнил, лежали два солдата, не успевшие закрыть наружную дверь. Тела исчезли, а внешние двери были заперты. Охранники так ловко с этим справились, что никто ничего не заметил.
        Впрочем, почти никто и не хотел ничего замечать. Нужно было ждать - все так и делали.
        Глава 30
        Внезапно Ростик почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он оторвался от окуляров и попытался глазами, привыкшими к свету яркого, солнечного полдня наверху, различить, что творится вокруг. Как всегда, сначала ему показалось, что тут стоял полный мрак. Лишь кое-где горели керосиновые лампы да совсем далеко на серой бетонной стене играл отблеск пламени, вырывающегося из печи. Потом он сумел различить тень человека, который рассматривал его метров с пяти.
        - Эй, - позвал Ростик, потом понял, что почти кричит, и спросил уже тише:
        - Кто тут?
        Зашуршал бетон под мягкими резиновыми подметками, и к Ростику вышла… Он даже не поверил сначала.
        - Любаня? Это в самом деле ты?
        Тут только до него дошло, что она двигается, стараясь не опираться на правую ногу. А в правой руке отчаянно сжимает костыль. Но ее бледные, потрескавшиеся, словно бы облитые воском губы улыбались. Она ответила сиплым шепотом, от которого у Ростика сжалось сердце:
        - Точно тебе говорю - это я.
        - Ты жива… Что это значит?
        - Я была в полевом госпитале у завода, когда там… Когда насекомые…
        Она не договорила. Ростик вскочил с табуретки, поставленной у окуляров, подхватил ее. Освободившееся место тут же занял Боец. Он уже долго ждал своей очереди, подпирая стену.
        - Где же ты все это время была?
        - В первом убежище, с ранеными, - пояснила Любаня своим погасшим, омертвелым шепотом.
        - А мама мне ничего не сказала.
        Любаня опять попробовала было улыбнуться.
        - Ты ее когда последний раз видел?
        Ростик честно попытался припомнить. Мама работала так много, выхаживая слабеющих и умирающих людей, что ей и на сон-то времени почти не оставалось. Ему все время казалось нечестным нагружать ее еще и своими разговорами, у него-то все было как раз в порядке, гораздо лучше, чем у других.
        - Дня три назад?
        - Ты спрашиваешь или отвечаешь на мой вопрос?
        Замечание было верное. Он, конечно, спрашивал, и по одному этому можно было судить, что в ответе не уверен.
        Они, обнявшись, неторопливо шли мимо грубо сколоченных нар с людьми, которые лежали, сидели, тихонько разговаривали или безучастно смотрели остановившимся взглядом на голые стены вокруг. Еще полгода назад Ростик счел бы тот жест, каким он поддерживал Любаню, неприличным. Но сейчас ему так не казалось. По одному этому он вдруг осознал, насколько изменился за эти месяцы, какими жесткими, суровыми уроками приспосабливало его к себе Полдневье.
        Внезапно из толпы, сгрудившейся около печи, появилась фигура в белом, испачканном выше всякого разумения, халате. Это была та самая сестра, которая не смогла спасти солдат в день, когда закрыли дверь.
        - Люба, я же просила тебя не вставать, тебе еще рано.
        - Татьяна Федоровна, я возвращаюсь в кровать. - Сестра смерила Ростика оценивающим взглядом. Люба заметила это и добавила:
        - Вот видите, друга детства случайно встретила.
        - Тоже мне, друг детства, - фыркнула сестра Татьяна Федоровна. - Это сын Гриневой.
        Она повернулась и растворилась в темной толпе. Любаня повернулась к Ростику.
        - Ты не думай, она отличная тетка. Но у нее все погибли в сентябре, и она…
        - Ты с ней тоже на заводе познакомилась?
        Любаня оперлась на Ростика сильнее, вероятно, у нее закружилась голова.
        - Я со всеми там познакомилась… Кроме тебя - ты ведь остался неуязвимым.
        - Да, меня они не задели, - подтвердил Ростик, практически уже поднимая Любаню на руки, потому что идти ей было трудно. - Как ты оказалась на заводе?
        - Да, - кивнула она головой, повиснув у него на руках, - отнеси меня, сама не могу… Нас перевели с аэродрома, когда на заводе что-то прорвалось. В первую ночь погибла половина взвода, а днем добили остальных, я одна осталась из отделения в живых, да и то… Не очень в этом уверена.
        Он отнес ее и просидел у кровати, кстати, самой обычной, пружинной больничной кровати, каких в этом отсеке оказалось большинство, весь остаток дня. Туда же ему Татьяна Федоровна вдруг сама, без подсказки или просьбы, принесла ужин и кружку воды.
        Ростик обрадовался воде, потому что все последнее время не мог как следует напиться. В первые дни выдавали по три кружки в день, потом осталось только две, и то - одну давали холодную. Потому что дров для печей тоже оставалось все меньше.
        Зато еда в этой части была получше, по крайней мере, в пшенке, которой была наполнена его миска, оказалось даже немного жира. Из-за него от каши шел совершенно изумительный аромат, почти похожий на запах настоящего сальца. Ростик и не заметил, как все умял. И лишь тогда до него дошло, что Любаня к еде не прикоснулась. Лишь смотрела на него.
        Но оказалось, она не смотрела, она спала. Должно быть, разыскав Ростика, промаршировав через все подземелье, она вконец обессилела и уснула. И укол ей сделали, когда она еще не проснулась. Сестра лишь сменила иголку, да и та выглядела какой-то уродливой, словно ее затачивали об обыкновенный точильный камень, каким наводят, например, косы.
        Потом вдруг стало тихо, люди перестали разговаривать. Ростик понял, они чего-то ждут, и оказался прав. Это был обход. Трех врачей с относительно чистыми руками сопровождали сестры. Когда они подошли поближе, Ростик увидел, что знает всех троих, они не раз приходили к ним в гости, а на демонстрациях всегда шли в колонне медиков. Увидев Ростика, один из них, большерукий мрачноватый хирург, поздоровался кивком, а потом скороговоркой произнес:
        - Очень скверная рана на ноге, но опасность гангрены, кажется, миновала. Кроме того, дистрофия, словно их там не кормили.
        Одна из сестер, стоящих сбоку, вмешалась:
        - Я слышала, она всегда отдавала кому-нибудь свою порцию.
        Ростик вспомнил последние осенние бои. Ему почему-то и в голову не приходило, что его Любаня, которая и на комаров руки не поднимала, принимала в них участие.
        - Ну и глупо, - сказал все тот же хирург. Он сел на кровать Любани, почти на то же место, где только что сидел Ростик, и, заметив, что раненая проснулась, добавил, обращаясь к ней:
        - Моя дорогая, солдат, какого бы пола он ни был, должен быть здоров, бесчувствен и чист. В противном случае он ни на что не годен. А вы, голубушка, перестарались.
        - Я знаю, - ответил Любаня, улыбаясь своими ужасными губами. - Но всему причиной эта рана…
        - Питались бы нормально, может, и раны не было бы.
        В ее глазах сверкнули искры. Ростик понял, что она хорошо знает и любит этого хирурга. Все возможные возражения в его адрес по поводу последних высказываний о бесчувственности мигом улетучились. Если он спасет ее, подумал Ростик, то может говорить все, что вздумается. Хотя… нужно будет маму спросить о нем.
        Внезапно в густом, пропитанном испарениями человеческих тел воздухе повис густой звон гонга. Это была тревога. Ростик выскочил из окружения белых халатов, оглядываясь.
        По свету факелов прорыв произошел у дальней стены второго подземелья, примерно там, где кто-то из энтузиастов организовал школу для ребятишек. Атака оказалась не очень плотной, крысы прокопали слишком тонкий лаз, по нему могли пробраться только самые маленькие, но они не напали сразу, а стали накапливаться в темноте, чтобы их оказалось побольше.
        В том месте, где обнаружили этот лаз, работа кипела уже вовсю. Тысячу-другую крысят быстро замолотили кулаками, свернутыми в жгуты полотенцами, обрезками плотной резины. А вот с трещиной пришлось повозиться. Потому что нужно было ее как следует прочистить, развести цемент с щебенкой, потом затолкать его в обнаруженную щель.
        Ростик, наблюдая эту операцию, разговорился со старым каменщиком, который был признан авторитетом в этого рода работах. Он сказал, что крыски прорываются уже третий раз. Но людей тут слишком много, и их обнаруживают быстрее, чем они собираются в опасном количестве. Его соображения сводились к утверждению:
        - А вообще-то они уже слабеют. Это самый незначительный из прорывов. Наверное, скоро снимутся и улетят куда нибудь.
        - Почему вы так думаете? - спросил Ростик.
        - А ты в свои окуляры разве этого не видишь? - спросил строитель, прищурившись.
        Ростик думал примерно так же, но не хотел пока признаваться. Он не торопился, лишь смотрел, оценивал и размышлял. А каменщик закончил так:
        - Я думаю, напасть эту мы переоценили. На самом деле не так уж они и страшны.
        - Вы бы видели, как они людей заживо обгладывали. И вообще, еще неизвестно, какие потери мы понесли.
        - Мы не готовы оказались, а от этого всегда настрадаешься. Следующий раз, если как следует все обмозговать, вообще никто погибнуть не должен.
        - Вашими бы устами, как говорится, - отозвался Ростик.
        Возня по ликвидации прорыва продлилась почти до полуночи. Лишь после этого Ростик перешел в тот отсек, где привык ночевать, где постоянно гремели вентиляторы, устроенные из велосипедов, на которых восседали, согласно расписанию, сменные вахты. Неожиданно, как это бывало почти всегда, он встретил маму. Она очень устала, но настроена была общаться. Ростик стал ее расспрашивать о Любане, на что мама только хмыкнула:
        - Да с ней уже все в порядке. Вот вначале было скверно, она потеряла много крови, на фоне общей ослабленности это могло привести…
        - Что же ты не сказала, раз знала? - запальчиво спросил Ростик.
        - Во-первых, я не думала, что это важно до такой степени. Во-вторых, ты все время был какой-то чумовой, я тебя практически не видела, даже тут. А в-третьих, я была уверена, что все обойдется. Понимаешь, там хирурги очень хорошие, еще никого просто так не упустили.
        Это словцо Ростик знал с детства. Но лишь сейчас его мрачный, фатальный смысл дошел до него полностью. Но он вспомнил того дядьку, имя которого так и не всплыло у него в сознании, представил бледную улыбку Любани и понемногу стал успокаиваться.
        - И все-таки, нужно было сказать.
        Мама долго-долго смотрела на него задумчивым, усталым взглядом. А потом невнятно, словно только что сообразила что-то, произнесла:
        - Ты прав. Оказывается, нужно было.
        Часть VI
        Победа на всех фронтах
        Глава 31
        Ростик привычно сидел у окуляров, вид на город внушал некоторые надежды. Что-то в саранче изменилось, может быть, она стала беспокойной? Но еще больше изменился сам город - он стал похож на забытое кладбище.
        Кто-то подергал Ростика за рукав. В первые дни наблюдений он вздрагивал от этих прикосновений, потому что слишком уж внимательно следил за поверхностью, уходил в мир, освещенный зимним солнышком, забывал, что тело его оставалось в темном и зловонном подвале. Теперь он реагировал не так остро, и не потому, что притупились только органы чувств, - притупилось сознание.
        Он оторвался от прибора, потер глаза, но тут же получил по рукам, как в детстве:
        - Сколько раз я тебя просила - не лезь в глаза немытыми руками.
        - Как же их вымоешь, когда воды нет, - попытался он оправдаться.
        - Вот и не лезь.
        Он улыбнулся. Как бы там ни было, а рядом была мама. И где-то тут была Любаня. Ходила она еще плоховато, но доктора утверждали, что на солнышке, да если будет зелень и фрукты, а не поливитамины, она быстро пойдет на поправку. И то хорошо.
        - Слушай, с водой очень плохо. Может, отправить кого-нибудь наверх, за снегом? В крайнем случае наберем того, что лежит около тамбура.
        Да, вода… Вода стала проблемой, и едва ли не самой главной. Ее не хватало даже на то, чтобы напоить больных. О том, чтобы вымыть руки или протереть влажными салфетками кого-нибудь во время перевязки, не могло быть и речи. Сознавать это было еще тяжелее оттого, что всего в нескольких шагах, у самого тамбура, лежало чуть ли не целое озеро воды - нужно было лишь подождать, пока растает снег. По-крайней мере так казалось. Хотя, как всегда, видимость не соответствовала настоящему положению вещей.
        - Мама, ты же сказала, снег изгажен экскрементами этих летунов, нигде в городе им нельзя пользоваться.
        - Ну, может быть, для технических целей, кипяченый…
        На мгновение Ростику стало худо.
        - Пользоваться бульоном из… этого. Нет, мама, нужно ждать.
        Мама посмотрела в сторону притихших за последние несколько дней людей. Ростик тоже посмотрел. Даже шелест детских голосов больше не звучал под темными сводами. Люди теряли энергию, на них надвигалась болезненная, неодолимая апатия. Лишь несколько человек еще боролись с ней. Ростик с гордостью думал, что его мама из тех, кому это удавалось.
        - Воды не хватило, чтобы обмыть роженицу. В итоге - сепсис, и она умерла. Это уже четвертая смерть, Ростик. У меня есть подозрение, что через пару дней начнется эпидемия. Ты представляешь себе эпидемию на таком вот пространстве?
        - Нет, мам, не представляю. Но делать нечего, нужно ждать. Мне кажется…
        Он хотел было сказать, что в поведении саранчи наметились какие-то изменения, но не стал. Новость стала бы сенсацией, люди поверили бы, что все кончится, и быстро. А если он ошибается, если он попросту принял желаемое за действительное и ничего в ближайшие дни не произойдет? Тогда реакция могла быть чрезмерной.
        Во втором отсеке, как говорили, уже были попытки нескольких десятков людей открыть тамбур и выйти на поверхность, пусть даже и погибнуть там под ударами саранчи. Солдаты едва подавили вспышку. Но это не значило, что ее не могло быть еще раз или еще много раз.
        - С едой тоже плохо, - сказала мама.
        Ростик провел пальцем по ее точеной, тонкой скуле. Как он любил это строгое, решительное лицо. Как хорошо теперь он знал на нем все оттенки усталости, муки, горя, знал выражение бессилия и жалости к другим людям. К другим - да, но не к себе. Почему она себя так не щадит? Может быть, потому, что знает - никогда уже не увидит отца? Но ведь у нее остался, по крайней мере, он, Ростик. Или этого для нее мало?.. И спросить невозможно.
        - Мне сказали, если постараться, то на три ближайших дня еще хватит.
        - На три - да. Но я не знаю, что будет потом. У меня есть идея.
        - Мама, ты опять? - Ростик смотрел на нее рассерженно. - Неужели для тебя моей просьбы недостаточно?
        - Что поделаешь. Я главный медик в этом отсеке, я обязана думать обо всех этих людях. Об их питании, в том числе. Вот я и решила…
        Пять дней назад, когда впервые стало ясно, что продукты подходят к концу даже в тех условиях, которые нельзя было назвать иначе, чем контролируемый голод, после очередного прорыва саранчи мама потребовала десяток крысят, препарировала их и съела. Ничего худого с ней не приключилось.
        Но Ростик считал, что она сделала это зря. В отсеке было полно других людей, гораздо менее ценных, на которых можно было ставить подобные эксперименты. В конце концов, если нужно, то он мог бы сам… Когда ему сказали, он попытался устроить ей скандал. К сожалению, для настоящего протеста у него осталось слишком мало сил, и он не сумел внушить матери, что не следует делать того, чего не следует делать вообще. И вот она опять, кажется, начала экспериментировать… Теперь прорывы происходили очень часто, несколько раз в день, недостатка в саранче не было. Как он слышал, во втором отсеке кто-то еще, помимо докторов, тоже сварил супец для желающих.
        Внезапно он увидел в конце коридора знакомую фигурку. Это была Любаня. Несмотря на палочку в левой руке, к ней возвращалась ее походка. Она шла к ним, здороваясь с кем-то по пути, поправляя одеяла, поглаживая ребятишек по голове. Ее узнавали, ее уже любили тут, ее нельзя было не любить.
        Она приходила к Ростику регулярно. На его замечание, что она вполне может переселиться в их отсек, она ответила, что полюбила эти прогулки и не хочет их лишаться. А мама холодновато заметила, что в ее положении такие моционы - главное условие восстановления сил. Так она и расхаживала по всему подземелью, и никому не приходило в голову, что может быть иначе.
        - Привет, - поздоровалась она. - Что сегодня наверху?
        Ростик опять подавил в себе желание рассказать о своих подозрениях.
        - Как всегда - расселись по всему городу, только еще более толстым ковром, чем обычно. И откуда они берутся - сплошная шевелящаяся масса, снега не видно.
        - А может, откроем дверь, - предложила Любаня, - и устроим на них охоту? Поедим хоть вволю…
        Опять двадцать пять.
        - Открыть дверь - не сложно, но возникнет проблема, когда мы попробуем ее закрыть.
        - Это проблема мужчин, - хмыкнула Любаня.
        - Мужчин? - переспросил он.
        Вздохнул, снова потер глаза и стал, прищурившись, осматриваться. Как ни туманны были дальние углы убежища, как ни скверно было освещение, за то время, которое они провели тут, он узнал каждого человека. И разумеется, мог считать.
        Итак, в этом помещении находилось около трех тысяч человек, хотя оно не было самым большим из трех больничных убежищ. Но другие были не намного больше, так что разницей, при подсчете на глазок, можно было пренебречь. Из этих трех тысяч - мужиков осталось едва ли четыре сотни человек. При условии, что считались даже мальчишки, вроде Бойца.
        Ростик оторопел от неожиданности, когда неожиданно пришел к этим цифрам. Но если этот процент оставить и для других подвалов, разбросанных по городу, то получается…
        Получалось очень плохо. Неужели такой кровавой оказалась война, подумал Ростик? Неужели наше положение настолько скверно? А наши отцы-командиры, черт бы их подрал, даже ничего нам не говорят?!
        И поневоле в его сознании созрела и утвердилась идея. Командиры - вот о чем теперь он будет думать едва ли не чаще, чем о саранче. Руководство - которое вогнало город в гибельный штопор и не сумело спасти людей, которых даже в Полдневье можно было спасти.
        Он был уверен, что все можно было сделать лучше - и людей сохранить, и надежду. Стоило только получше подготовиться, хотя бы запасти больше воды.
        Глава 32
        Утро следующего дня Ростик еще долго вспоминал как один из самых отчаянных моментов своей жизни. По безнадежности, по всеохватности отчаяния это утро оказалось едва ли не самым тяжелым из всех других тяжелых и безрадостных дней, встреченных им в Полдневье, хотя уж в чем, в чем, а в негативных эмоциях тут недостатка не было.
        Он уснул, сидя за окулярами, пытаясь смотреть на то, что происходило наверху даже после того, как погасло солнце.
        Потом несколько раз просыпался, даже прошелся по подземелью в сторону, где располагались врачи, и нашел маму. Она спала, и он не решился будить ее. И тогда-то почувствовал, что на весь его мир, на все, что делало его личностью и человеком, опустилась непроглядная тьма, сравнимая лишь с той, которая царила наверху.
        Он снова сел за прибор, почти тотчас окунувшись в полусон-полубред. Дважды просыпался от каких-то голосов, и лишь потом понимал, что говорил сам, но на разные голоса, словно эстрадный декламатор. Совсем под утро появился Боец, который предложил ему подежурить у окуляров, но Ростик отказался. Он хотел увидеть, как его Боловск снова заливает свет утреннего солнца в зените. Как всегда.
        Потом стало светлее, с нового востока - он уже и не мог вспомнить, где находился старый, - наползло пятно рассвета. И вдруг, как всегда тут бывало, свет обрушился на все, что он видел. На снег, на бесконечные фестоны зубастой саранчи, на серые стены домов…
        Вдруг подул ветер. Это была пурга, самая настоящая, какой здесь Ростик еще не видел. Воздух словно бы ожил, свежий снег возник откуда-то и принялся лупить в его окуляры прекрасными, как на Земле, скрученными косами. Это было так здорово, что он даже сжал зубы, чтобы не давать волю переживаниям.
        И тогда произошло самое удивительное С одной ветки полуобглоданного дерева черное облако саранчи взлетело вверх. Но снова обвалилось на соседнюю ветку. Потом то же самое произошло на другом дереве… Но скоро саранча уже не садилась, она поднималась все выше.
        Спустя минут десять вся поверхность, которую Ростик видел перед собой, курилась, выбрасывая вверх, в змеившееся от вихрей пространство темный дым зубастых крысят… И вот уже саранчи в воздухе было больше, чем снежинок. Вот она закрыла собой дома, деревья… Подобное Ростик видел только однажды, в день, когда она прилетела. Это было три недели назад, или больше? Он отвалился от окуляров, нашел взглядом Бойца.
        - Посмотри, кажется, она снимается.
        Он слез с табуретки и пошел по коридору. Ему навстречу мама несла миску похлебки, чтобы покормить его. Несмотря на голод и жажду, Ростик не обратил на миску почти никакого внимания.
        - Саранча улетает.
        Миска в руке мамы задрожала так сильно, что она, испугавшись, что прольет, поставила ее на ближайшую больничную тумбочку.
        - Ты уверен?
        Ростик кивнул. Мама улыбнулась, потом рассмеялась, схватила Ростика за руки, как в детстве, крутанулась с ним вместе.
        - И у меня тоже есть хорошая новость. Ты знаешь, что сегодня первый день весны?
        - Весны? - Ростик попытался найти в сознании хоть какой-то счет прожитым в подземелье дням, перевести их в новую шкалу, предложенную на своей знаменитой лекции Перегудой…
        - По новому летосчислению сегодня - первое марта. Мы прожили эту зиму. И саранча улетает!
        Пока Ростик хлебал свой суп, новость распространилась по подземелью со скоростью лесного пожара. Нашлись даже горячие головы, которые пристали к охране дверей с требованием немедленно их открыть. К счастью, дисциплина солдатиков оказалась на высоте, они и отпихнули дурачков назад, а не то случилась бы беда.
        Ждать пришлось долго, даже по мнению Ростика. Лишь незадолго до полудня он посмотрел в окуляры и не нашел никаких признаков саранчи. Только ее помет на снегу, только помертвелые деревья без коры, только дома с разбитыми окнами и свет, слепящий свет весеннего - Ростик готов был это признать - солнца.
        Он подготовился. Надел свою кирасу, от тяжести которой совершенно отвык, пристегнул меч, хотя как он мог теперь пригодиться - оставалось только гадать. Нашел самострел, отобранный в боях с кузнечиками, колчан, автомат, подсумок с боеприпасами… Когда подошел к двери, все смотрели ему в спину, словно он был первым космонавтом - не меньше. Его командирские функции в этом отсеке подземелья каким-то образом не вызывали возражения. Их даже не пришлось никому доказывать. Он кивнул и буркнул, скрывая волнение:
        - Открывай. И закройте сразу же. Вдруг поблизости шальная свора сшивается.
        Солдаты поняли. Они тоже были готовы. Впрочем, у них было время, чтобы подготовиться.
        Ростик вышел, подождал, пока закроют тамбур с внутренней стороны, открыл внешнюю дверь.
        Свежий воздух, да с ветерком, со снегом чуть не сбил его с ног. Он оторвался от стены, шагнул, готовый ко всему. Но ничего не произошло.
        Лишь где-то очень далеко, на самом краю света, за домами висела темная туча саранчи. А может, и впрямь это было облако, принесшее им пургу. Он прошелся, выглянул на соседние улицы, хотя это было уже глупо. Если саранча снялась, значит, улетела всей стаей. Тогда он вернулся и постучал в дверь. Народ вывалился из подземелья чуть не весь разом. Как удалось нескольким тысячам человек протиснуться в узенькие, что ни говори, двери - осталось для него загадкой. Но так получилось. И все теперь стояли, щурились и улыбались сухими, потрескавшимися губами.
        Чуть позже толпа стала появляться и из других дверей, из других отсеков. Поднялась обычная суета. Кто-то из врачей призывал к дисциплине, требовал, чтобы расступились и дали пронести носилки, кто-то орал, чтобы по округе разослали разведчиков, кто-то деловито требовал от солдат, чтобы они затопили печи в больничных корпусах, кто-то голосил, что теперь нужно вернуть одеяла, которые принадлежат больнице, а не уносить их по домам…
        У Ростика были более важные дела. Он поправил амуницию и зашагал в центр города. Ростик и оглянуться не успел, как около него уже топало человек двадцать, они даже построились за ним, как за командиром.
        Вышагивая, Ростик осматривался. Город походил на добросовестно обглоданную кость. Хотя нет, даже костей не осталось. Он оглянулся на место, где в день прилета саранчи упал паренек из тех, кто до самой последней минуты таскал дрова. Сейчас тут ничего не было, только грязный снег, уплотненный весом летающих крыс. О том, чтобы остались хотя бы следы крови, не было и речи.
        Стали вспоминать, где есть другие убежища. Когда вспоминали, тут же кто-то бежал стучать и звать людей наверх. Пара весьма потрепанного вида солдатиков без понуканий двинулась в сторону кинотеатра «Мир», утверждая, что там доподлинно в подвале сидят люди.
        Свернув к центру, встретились с другой толпой. Как выяснилось, это были люди из убежища под водолечебницей. Они вывалились на свет бледные, дрожащие, такие же голодные, как и те, что пришли из больницы.
        Многие из них плакали, и не только старухи, но и вполне зрелые мужики. Может, им досталось больше других или они без наблюдения за поверхностью все немного спятили? Так или иначе, Ростик их не осуждал. Он лишь похлопал по плечу какую-то мамашу с малышом на руках, которая вдруг бросилась к нему на грудь, и пошел дальше, к центру.
        Тут еще одна толпа вывалилась из двора университета. Это было хорошо, значит, и ученые пережили саранчу, значит, их осталось достаточно, чтобы… Чтобы продолжать человеческую цивилизацию? Но это не очень-то от науки и зависит, скорее, руководство должно быть толковым. А вот эту проблему полагалось еще выяснять.
        Внезапно из-за угла появилась процессия людей с пустыми носилками. Они стали по одному входить в здание Дворца культуры. Командовала всеми мама, как она оказалась тут - можно было только догадываться. Ростик хмыкнул и пошел к ней. Она размахивала руками, покрикивала на каких-то особенно бестолковых солдат, выделенных ей в помощь. Она уже оправилась или силой воли не давала себе скиснуть. А может быть, она действительно была занята - всегда, в любом положении у нее было о ком заботиться. Она заметила его, подошла. Несмотря на круги под глазами, улыбнулась.
        - Ты чего такой мрачный?
        Ростик не знал, что ответить. Он спросил:
        - Ты скоро дома появишься?
        - Не знаю, дел очень много. Я успела осмотреть одно убежище… - она разочарованно покрутила головой. - Там половина людей в состоянии, при котором мы раньше не принимали их, сразу везли в область. Сейчас областных больниц нет, придется самим их выхаживать… Ну все, отправляйся домой, приводи себя и жилище в порядок. Я тоже скоро по пробую появиться.
        Она чмокнула его в лоб и двинулась за солдатами, уходящими в глубь дворца. Ей в самом деле было некогда.
        Ростик смотрел ей вслед, завидуя и переживая за нее одновременно. Внезапно кто-то хлопнул его по плечу. Он обернулся, это оказался старшина Квадратный.
        - Здорово, Гринев. Ты тоже, оказывается, выжил. Молодец.
        Старшина даже не улыбался, он информировал, а может, ему и в самом деле было не до улыбок. Он был серым от недосыпа, голода, перенапряжения последних недель. Ростик промолчал, но почувствовал себя польщенным.
        - Ты куда?
        - Тащусь к райкому, из него еще никто не выходил, а хотелось бы доложиться в штабе… Может, пойдем вместе?
        Ростик огляделся. В самом деле к райкому шли десятки людей, служилые, мелкие командиры, как Квадратный и он, одним словом - «сапоги»… Это был костяк любой армии, ее смазка, заставляющая вращаться колеса всей телеги в лад и в нужную сторону. Пожалуй, с жилищем в самом деле следовало повременить. Следовало поскорее врубаться.
        - Наверное, ты прав. Пошли вместе.
        Глава 33
        - Ты знаешь, - усталым, чуть хрипловатым голосом начал рассказывать Квадратный, - что между некоторыми подземельями установилась связь по кабельным каналам? Понимаешь, город-то немолодой, а раньше на этом не экономили, не то что в районе новостроек.
        - И что?
        - Что-то там с райкомом этим не совсем в порядке.
        Ростик остановился.
        - Погибли, что ли, все?
        Квадратный уныло качнул головой из стороны в сторону.
        - Даже не знаю, хочу сам посмотреть.
        Они вышли к райкому внезапно. И Ростик на мгновение замер. То ли свет так падал на это отдельно стоящее здание, то ли… Он пригляделся, так и есть. Саранча обгрызла светло-желтую краску, и весь корпус побелел.
        - Ишь ты, - заметил изменение и старшина, - прямо Белым домом стал. Ну, где президенты сидят, знаешь?
        Впереди них у самых ступеней уже стояло с полсотни вояк - усталые, измученные люди, из тех, кто привык стоять ниже самых первых ступеней райкомовского крыльца и привык молчать. А ведь они что-то знают, что-то такое, чего не знаю я, решил Рост.
        - Пойдем, что ли? - спросил его Квадратный. Он явно терял решимость и уверенность в себе. - Надо же выяснить…
        Тогда кто-то из толпы стал протискиваться назад, разъясняя по дороге, что нужно бежать на окраину, где люди еще оставались в подвалах, в самодельных погребах… Но таких было мало.
        - Обязательно, - согласился Ростик.
        Они прошли между расщепленными входными дверями, саранча поработала тут особенно старательно. Под ногами захрустели осколки стекла. Стараясь развеять унылое впечатление, Ростик спросил:
        - Квадратный, ты где пересиживал саранчу?
        - Под Дворцом культуры.
        - А я в больнице.
        - Досталось тебе, наверное. Там, сказывают, одних раненых было тысяч пять.
        Где-то тут есть лестница, которая ведет в подвал, попытался вспомнить Ростик. Внезапно сбоку их обогнало шесть решительного вида мужичков. Один нес в руке топор. Что-то в их спинах подсказывало - эти знают.
        - Раненых, конечно, было немало.
        Лестница в убежище оказалась за закрытой и почти уцелевшей дверью, обитой оцинкованной жестью. Впрочем, в двух местах летающие крысы все равно превратили дерево в труху, и запор лопнул от третьего удара топором. Тут было темно. Ростик пошел следом за остальными. Положив руку на перила, понял, что дерево объедено, подобно тому, как в холлах и коридорах первого этажа сожрали даже паркет.
        - Тут! - крикнул кто-то из темноты внизу.
        Почти тотчас раздались удары в звонкие, стальные створки. Ростик остановился, прислушался, так же прислушивались и остальные.
        Внезапно со скрипом повернулись запоры, и дверь стала открываться. Наружу ударил ясный, сильный, почти забытый электрический свет.
        - Ух ты! - хмыкнул кто-то, закрывая лицо локтем.
        И тогда в свете мощных электрических фонарей, работающих непонятно от каких аккумуляторов, появились темные фигуры.
        - Наверху все в порядке, товарищи? - задал вопрос уверенный, сильный голос.
        И начальники, так и не дождавшись ответа, растолкав солдатиков, потащились по лестнице, хрустя разбитым стеклом, камешками и поправляя превосходные зимние пальто.
        Они шли, а Рост не верил своим глазам - все они были упитанными, чистыми, очень сытыми… Разумеется, они остановились наверху, в холле, и подождали, пока поднимется Борщагов. Глядя на эту процессию, Ростик вдруг понял, что это все те люди, которых он привык видеть на трибуне по праздникам. Пожалуй, только капитана Дондика он не ожидал тут застать. Почему-то ему казалось, что капитан должен оказаться в таком же убежище, как все, как сам Ростик.
        Мимо продефилировали женщины с весьма откормленными лицами. Они все молодели, пока не пошли уже просто девицы, должно быть, секретарши. Среди них вдруг оказалась Рая. Заметив Ростика, она сделала было шаг к нему, но вдруг дернулась, как от удара, и пошла наверх среди чистеньких девушек.
        Когда этот парад номенклатурных лиц окончился, Ростик, увлекаемый ребятами в грязных бушлатах и мятых кирасах, оказался в начальственном убежище. И ахнул.
        Чем дольше он ходил, тем тяжелее ему становилось. Воды тут оказалось - залейся, еды было столько, что начальники, кажется, не сожрали и половины… Этим, разумеется, не преминули воспользоваться. Кто-то из вояк стал тут же впихивать консервы в солдатские сидоры, кто-то прятал за пазуху… Квадратный вдруг задрожал, чтобы не упасть, схватился за Ростика.
        - Ты чего?
        Квадратный не ответил. Он содрал с кровати одну простыню и провел по ней измазанной многонедельной грязью пятерней. Потом скомкал и пошел к лестнице.
        Вдруг у двери кто-то тонким, но уверенным голоском скомандовал:
        - А ну выходи строиться! Командиры приказали, если что… - И в темном воздухе звякнул взведенный затвор автомата.
        - Я тебе, сука, сейчас поиграю автоматом, - громко, на все подземелье, но очень спокойно ответил Квадратный. - А ну брось, скот, слышишь?
        С той и другой стороны двери автоматы защелкали затворами. Ростик поймал себя на том, что нашел отличную нишу для огня по двери.
        - У меня приказ! - завизжали у двери. - Ну, чего ты? Приказ же…
        Квадратный так и шел дальше, неся, как флаг, содранную простыню.
        - Я сказал, брось оружие. Пока ты тут девок трахал, холуй, мы там… Брось автомат! - на этот крик все, кого Ростик видел у двери, вдруг послушно опустили оружие. А Квадратный вошел в раж:
        - К стене, суки! Не то всех положу тут, и пусть потом… Хоть трибунал, но всех положу как одного.
        Ростик бросился Квадратному на помощь. И странное дело, парни, что пришли с топором, оказались рядом, должно быть, глубже всех других наук усвоили первое правило атаки - всем заедино, иначе - смерть. И тогда голубопогонники сдрейфили.
        Арестовывать по анонимному доносу полусонных, невооруженных людей по ночам, стоять заградотрядами, то есть бить в спины тем, кто тебе и посмотреть в глаза не может, - это они умели. А вот встретиться с настоящими бойцами, выжившими только потому, что умели опережать противника, каким бы он ни был, они не могли. Холуи, вспомнил Ростик определение старшины, они терялись, когда не находили холуйства в других.
        - Вы же не будете стрелять в своих? - вдруг ноющим голосом сказал кто-то из голубых. И Ростик с удивлением узнал Голубца. Тогда он подошел к нему, приблизил свой нос к самым его глазам, чтобы даже в неверном свете, падающем сверху, разглядеть его побелевшие глазенки, и процедил:
        - Ты не свой, гад. У нас роженица умерла, потому что ей воды не хватило, пока ты тут душ принимал…
        Он замахнулся, кто-то из стоящих у стены голубопогонных дернулся, поднял руку к поясу, чтобы достать пистолет, но над головами веером, высекая бетонные крошки, прошла очередь. Ростик обернулся, парень, что нес топор, сменил его на автомат.
        - Хватит, ребята. Пошли наверх, спросим народ: что с этими делать?
        Они поднялись. Голубопогонники шли, неловко цепляясь друг за друга, постоянно сбиваясь в кучу, должно быть, боялись, что кто-то из этих грязных, завшивевших, озлобленных людей все-таки начнет стрелять. Так они и появились на крыльце.
        Как ни странно, тут уже собралась толпа. Она не смешивалась с чистенькими начальниками, она стояла внизу, у самых ступеней, и ждала. Это было понятно по тому, что начальникам просто не давали уйти. Если кто-то из отцов города и района пытался спуститься, его тут же теснили на крыльцо. Молча подталкивая в плечи, в спину, под зад… А войти в здание коммунисты тоже боялись. Там раздалась очередь, было неясно, кто пустил в ход оружие, и главное - чья взяла?
        Впереди всех, как обычно, стоял Борщагов. Он щурился на солнце, слегка выпятив живот, осматривал площадь. И был он таким выбритым, умытым, свежим, бодрым, так аккуратно у него был повязан галстук, так сверкали начищенные ботинки, что ничего и объяснять никому не нужно было.
        Кстати, Ростик обратил внимание, что галстук у него был так называемый ленинский, то есть довольно широкий и мягкий, как было принято в стародавние времена, темно-голубой, в белый горошек. Еще Ростик вдруг обратил внимание, что и бородка у него под вождя. И крысиные усики тоже… Его затошнило, как бывало, когда он узнавал что-то необъяснимым образом, когда он предвидел будущее. Но это было не предвидение, это был приступ ненависти к скотам, превратившим сограждан в своих рабов и находящих в этом не только смысл жизни, но и наслаждение. Это была ненависть к пиявкам, которые, как уголовники, считали, что грабить всех дано им от природы. Коммунисты - вот в чем собралась вся подлость этого мира…
        - Ну, - спросил Квадратный, посмотрев на толпу у лестницы, на начальников перед собой, на сжавшихся от страха гэбэшат где-то сбоку, - и что теперь с вами делать, товарищи говнюки?
        Глава 34
        - Да как вы смеете? - повернулся к Квадратному Борщагов. - Да мы за этот город, за вас…
        Внезапно из толпы, становящейся все плотнее и гуще, на всю площадь раздался чей-то мужской, уверенный и жесткий голос:
        - Да, расскажи, отец родной, как ты о нас заботишься, ночей не спишь!
        В толпе возник, но довольно быстро утих смех. На крыльце никто не издал ни звука. Ситуация в самом деле была непонятной. Никто не знал, что теперь делать. Одно было ясно - по-старому уже не будет, не должно быть.
        Вдруг кто-то в толпе вскипел, стал проталкиваться вперед. Ростик пригляделся, ему все было видно. Это были три или четыре женщины, грязные, немытые волосы, выбившиеся из-под платков, превращали их в каких-то фурий. Таких можно было испугаться и с оружием в руках. Начальнички отшатнулись, Борщагов стал бледным, как его рубашка.
        - Товарищи!..
        - Кабан навозный тебе товарищ, - отозвался тот же голос. На этот раз смешков уже не было.
        А ведь кончился смех, решил Ростик. Толпа качнулась вперед, но тут как-то неловко в первых рядах появился высокий бородатый человек в длинном, разорванном под мышкой пальто. Ростик его раньше не видел, но он почему-то сразу почувствовал, что этот человек не побоится встать на пути всей толпы, и это делало его сейчас самым сильным из всех, кто тут находился.
        - Люди, не берите грех на душу! Послушайте свою совесть, ведь не знаем мы ничего…
        - Как не знаем?! - заорал Квадратный. - Пока мы там гнили заживо, эти… - он указал на начальство, от возмущения у него не было слов. Тогда он вырвал из-за пазухи простыню и бросил в толпу. - Вот! А еще, - он подскочил к кому-то из тех ребят, что набивали сидоры райкомовской жратвой, - вот, и вот, и вот…
        Он кидал в толпу и банки, и какие-то пакеты, затянутые целлофаном, и еще какие-то упаковки. Ростик уже не понимал, что происходит, не понимал, что доказывает Квадратный и как он это доказывает. Но старшина знал, что делал.
        Какая-то старушка с седыми космами, закрывающими лицо, без платка, почти безумная, все трепала в поднятых руках кусок простыни. И ее голос был слышен почти на всю площадь или даже на весь город:
        - Стиранные, Матерь Божья!
        Надо отдать должное Борщагову, он попытался взять ситуацию под контроль. Он поднял руку в извечном жесте успокоения, шагнул вперед и зычно заорал:
        - Это положено мне по штату, по номенклатурному списку…
        - Ты, мразь человеческая, помолчи, а то линчуют тебя тут, и все дела, - сказал парень с автоматом, остановивший потасовку в подвале. - Просто молчи, может, обойдется.
        Борщагов посмотрел на него и отшатнулся вбок, наткнулся на Ростика. Ростик заставил себя улыбнуться:
        - Не ушибся, шкура партийная?
        - Да как ты смеешь, мальчишка?!
        - Как ты, падаль, смеешь этим людям еще в глаза смотреть?
        То ли Борщагов не понял, что голубопогонники не свободны в своих действиях, то ли уже плохо соображал, что происходит вокруг, то ли его зашкалило от страха, но он заорал:
        - Охрана!
        И такова была сила привычки, что двое «голубых» каким-то образом решились, сунулись было вперед, но ненадолго. Одному подставили ножку, и он едва не упал, его подхватили и втолкнули назад в рядок гэбэшников. Второго вообще так двинули прикладом в спину, что грохот его падения на холодный асфальт заглушил даже ропот толпы. Парень больше не двигался. Других желающих слушать Борщагова не было.
        Райкомовский секретарь теперь выглядел как большой, нелепый цыпленок, попавший под шпоры закаленного в боях петуха. Он огляделся, в его глазах светился страх.
        - Да как же так можно, товарищи?..
        - Когда ты, гнида, свои подштанники стирал в воде, а у нас дети умирали - мы тоже были товарищами?.. - спокойно проговорил Квадратный, подошел к нему и толкнул к стене. Потом быстро, но твердо, как и положено солдату, подобрал автомат с плеча, положил руку на затвор.
        - Стойте!
        Это опять был бородач. Он поднял обе руки, и вдруг Ростик понял, что стрельба в самом деле может оказаться ошибкой, если этот человек так думает. Почему так было и что это был за человек, Ростик не знал.
        - Не нужно пачкаться об этих… Иначе мы возьмем на себя грех больший, чем каждый из нас может вынести. Они были поставлены властью, не теми людьми, которым мы доверяли, а властью, понимаете? И они так привыкли, они не понимают даже, какое преступление совершали…
        - Да кто ты такой? - спросил парень с автоматом. - Прямо как блаженный какой! - Он оглянулся на Квадратного, на Ростика, на остальных своих друзей, с которыми пришел в это здание.
        - А я и есть… - Бородатый выпрямился, выровнял сбитое в крике дыхание. - Меня зовут отец Петр. Рукоположен…
        Толпа зашумела. Но женщины, те, которые рвались вперед и от вида которых даже у Ростика застыла кровь, успокаивались. Хотя многие еще трясли кулаками в воздухе, что-то требовали или просто хотели понять, просили, чтобы им объяснили… Ростик стал приходить в себя. Ему уже в самом деле не хотелось участвовать в убийстве этих…
        Да, они были сволочами, но они в самом деле не понимали, что творили. И может, им следовало дать еще одну возможность понять этот мир? В этом заключалась бы какая-то более убедительная доля справедливости, чем в автомате, который старшина Квадратный все еще держал перед Борщаговым.
        Внезапно вперед выступил Кошеваров. Лицо его перекашивала судорога, рот от крика съезжал набок, но он почему-то был тверд и уверен в себе.
        - Люди! - заорал он. - Да, получилось плохо. Мы… плохо рассчитали наши возможности, многого не учли… В итоге, потеряли людей, и их теперь не вернуть. Но я знаю, все равно кому-то придется печь хлеб, развозить его по домам и больницам, придется подсчитывать запасы, находить лекарства. Я предлагаю…
        Если и есть человек, который думает тут о деле и не злобствует, так это именно Кошеваров, решил Ростик. Странно, оказывается, не все они гады. Если его не пристукнут по злобе, он может оказаться лучшим из тех, кто сейчас готов работать на город.
        Толпа вновь качнулась вперед. Каждый орал свое, получалось не очень понятно, но впечатляюще:
        - Сволочи, гады ползучие!..
        - Детьми заслонились, как в войну, а сами!..
        А кто-то голосил и вовсе непонятное:
        - Людоеды, ведь человечиной в своих райкомах привыкли кормиться!..
        Но вперед уже не рвались. Отец Петр стоял чуть сбоку, повернувшись лицом и к толпе, и к начальникам, и к солдатам с голубыми погонами. Он смотрел на людей, и в глазах его была такая скорбь, такая мука и жалость, но и такое понимание, что Ростику захотелось подойти и спросить его: что он на самом деле обо всем этом думает? Но не подошел, постеснялся.
        Тем временем в первые ряды пробился Рымолов. Он был грязен, как и большинство людей на этой площади. Но его, непонятно почему, даже грязь делала каким-то возвышенным и - как ни странно - спокойным. Он вытолкался вперед, поднялся на ступеньки и заговорил. Голос у него был не самый громкий, но он выделялся, как выделяется голос хорошего актера в любой, самой шумной толпе.
        - Друзья!.. - Он поднял голову, и шум стал затихать. - Сограждане! - Удовлетворившись полученным эффектом, профессор стал оглядывать толпу, так он делал, наверное, читая лекции. - Я предлагаю все-таки не казнить этих людей. Да, они замараны подлостью, но это была подлость всей системы целиком. Если мы расстреляем их, сами станем как они. Ведь они всегда были готовы стрелять в нас, не так ли?
        - Что делать-то? - прокричал уже знакомый мужской голос.
        На этот раз Ростик разглядел крикуна и почти не удивился, когда обнаружил, что это был тот самый языкастый каменщик, который у них в подвале замазывал трещины, пробитые крысами.
        - А делать ничего особенного не нужно, - уверенно сказал Рымолов. - Их следует отпустить. И запретить им на десять, скажем, лет занимать начальственные посты в городе. А руководство следует выбрать - как делает это любая демократия, кроме советской.
        - Вот тебя и выберем, - крикнул кто-то из женщин. - А ты потом…
        Ростик не расслышал, что будет, если Рымолов зарвется и станет как все прежние вожди.
        - Тогда переизберете меня, - предложил Рымолов на всю площадь. Он подумал, постучал ногой по холодному, заснеженному асфальту. - Обещаю, первое, что сделаю, повешу вот тут на площади вечевой колокол. И каждый, кто что-нибудь узнает про меня или кого-нибудь из начальников скверное, придет, постучит и скажет, в чем его претензии. Справедливо?
        Толпа зашумела. Теперь в ней уже не было агрессии, хотя злость еще оставалась.
        - Наши предки всегда так жили, - вдруг сказал отец Петр. - И мы так будем жить. Нас немного осталось, - неожиданно добавил он, видимо, считая эти слова аргументом. Толпа вдруг стала расползаться, кто-то из задних рядов уже проталкивался наружу, чтобы отправиться домой.
        - Всем спасибо! - прокричал Рымолов. Повернулся к Кошеварову, к начальникам и стал перечислять:
        - Кошеваров, Ворожева, прошу вас заняться подсчетом наличных ресурсов сегодня, а завтра с утра доложить…
        Ростик не слушал. Это были распоряжения человека, который решил взять на себя властные полномочия. Что из этого получится, могло подсказать только завтра. Внезапно Рымолов окликнул и его:
        - Гринев! Ты пригласи-ка свою маму и сам завтра приходи…
        Кто-то прорвался к бывшим партийным бонзам, кому-то двинули в ухо, кажется, Борщагову, но драчуна уже оттеснили, уговаривали не злиться.
        - Я буду, Андрей Арсеньевич! - ответил Ростик. Рымолов улыбнулся бледными губами и подошел к отцу Петру, стал что-то говорить. Бородач покачал головой, потом стал неторопливо отвечать. Делать тут было больше нечего. Власть, похоже, в самом деле перешла в новые руки.
        Ростик посмотрел, как самые предприимчивые из толпы продрались ко входу в райком и полезли внутрь, надеясь поживиться тем, что осталось в райкомовском убежище, как Квадратный подошел к голубопогонникам и стал резковато, но уже беззлобно спрашивать кто да что, намереваясь выставить в райкоме посты.
        Все было к лучшему. Хотя полной уверенности у Ростика не было.
        Глава 35
        Заседание в бывшем кабинете первого секретаря Борщагова началось часов в десять. Уже давно включилось солнце, уже давно стали собираться самые первые, нетерпеливые функционеры, приглашенные Рымоловым. Ростик был среди них, но он не терял времени даром, сходил в гараж.
        По сравнению с прежними временами, вход в гараж был свободный, нигде и видно не было голубопогонных, только шоферня да пара механиков в замасленных до изумления телогрейках. Чернобров был уже тут. Но возился не с БМП, а около вполне мирного, курносого «уазика». Узнав Ростика, водила кивнул и пожаловался:
        - Шины объели, сиденья, даже поролон - тудыть их против шерсти…
        - А хоть что-то тут ездить может?
        Ростик оглянулся по сторонам. Машин в гараже было немало. Стояли тут и «Волги», и даже один «ЗИМ» с весьма понурым видом, должно быть, потому, что его бампер странно скособочился и шины, как у большинства машин, прохудились.
        - Не знаю еще, - прогудел Чернобров, и, вздохнув, полез в мотор, разбираться. - В общем, постараюсь, но ручаться не могу. А что, - спросил он из-под капота, - опять в Чужой город посылают?
        - Ничего не понятно пока.
        - М-да, без транспорта будет хреново, - заключил Чернобров и стал так энергично звенеть гаечными ключами, что Ростик решил ему не мешать.
        Когда в кабинете все расселись, преимущественно на найденных где-то вокзальных скамьях, расставленных рядами, как в кинотеатре, Ростик обнаружил, что собралось человек тридцать. Среди них оказалось немало вполне примелькавшихся начальственных лиц, но было и немало новых. О своей роли тут Ростик толком не думал, но подозревал, что олицетворяет человека с ружьем.
        Начал Кошеваров. У него была перевязана голова, но он кипел энергией. Почему-то эта голова привлекла такое внимание, что даже профессор не выдержал:
        - Простите, Илья Самойлович, почему у вас бинты, как у мумии какой-то?
        Ответила мама.
        - Вчера вечером, когда уже стемнело, кто-то изрядно помял нашего, так сказать, мэра, прямо во дворике дома. Но в общем, ничего страшного.
        - Вот как? - Рымолов закусил губу.
        - Да ерунда это, - отозвался Кашеваров, - отвели душу, и слава богу. Днем, если помните, вообще чуть не расстреляли.
        - Продолжим, - решил Рымолов. - Так что у нас?
        - Вчера мы провели самую поверхностную перепись, и выяснилось, что в городе осталось, по нашим оценкам, тысяч семьдесят пять, в лучшем случае, восемьдесят.
        - Так мало? - спросил кто-то из заднего ряда.
        - Эта цифра, к сожалению, скоро будет еще меньше, - отозвалась вдруг мама. - У нас нет ни перевязки, ни лекарств. Вчера выяснилась и вторая проблема: очень мало медицински грамотных людей. Почему-то раньше это не принималось в расчет, медики почти на треть были мобилизованы… солдатами. А теперь, когда нужно лечить людей…
        - Может, организуем ускоренные курсы? - Рымолов постучал карандашом по кипе бумаг, которые он держал на широком мраморном подоконнике, за неимением стола. Свежее стекло было вставлено только в наружные пазы. - Вот только врачам придется самим позаботиться не только о практике, но и о преподавании.
        - Было бы неплохо, - согласился Кошеваров. - Я не берусь отвечать за всех, но уверен, если добавить паек, многие согласятся и на большую нагрузку.
        - Некоторые врачи и так не уходят домой из больниц, - отозвалась мама, - если мы предложим им еще и преподавать…
        - И все-таки, это необходимо, - проговорил Рымолов. - Нужно будет подумать и о возобновлении занятий в университете. Может, в самом деле, если ввести за это добавочные пайки, преподаватели согласятся… Кстати, что у нас с пайками?
        Отозвалась Тамара Ависовна, мама Любы. Формально она и раньше числилась среди руководителей города и теперь чувствовала себя вполне привычно:
        - Я что могу доложить, - ее грузинский акцент не портил впечатления компетентности и спокойствия. - Общепита, конечно, нет. Но в целом, как ни странно, восемьдесят тысяч людей вполне можно прокормить до лета. Разносолов не обещаю, но с голоду никто не умрет, это точно. А весной нужно сеять, пахать.
        Кошеваров подал голос:
        - Я считаю, следует разрешить огороды. Семена, правда, трудно найти, но может быть, в университете кое-что найдется?
        Рымолов опять постучал карандашом по своим бумагам. По мере того как ему докладывали, он все чаще записывал что-то на обрывках серой, дешевой бумаги. Когда он переворачивал листок, Ростик видел, что с оборотной стороны на них напечатаны какие-то бланки.
        - С биологическими кафедрами я поговорю, но… Есть другие идеи по поводу семян?
        Ростик рассказал, как Пестель нашел около Чужого города мутированную пшеницу. Рымолов подтвердил, что это неплохая догадка - сеять то, что тут уже вполне может служить пищей людям. Теперь записывать стал и Кошеваров.
        Потом слово взял лейтенант Достальский. Он сидел в самом дальнем ряду с автоматом на коленях и был по-военному лаконичен:
        - Считаю большой удачей, что удалось сохранить лошадей. Это значит, совсем без транспорта не останемся. Я уже не говорю о кавалерии. Вот только их очень мало, нужно найти кого-то, кто в них разбирается, и наладить конное производство.
        - Долго это, - отозвался кто-то.
        - Зато надежно. Это же лошади, не верблюды какие-нибудь, - сказал Достальский.
        Ростик заподозрил, что в училище у них, как у пограничников, например, был курс конноспортивной подготовки. Хотя за верблюдов почему-то стало немного обидно.
        - А может, мустангов где-нибудь тут найдем? - спросил кто-то. Но дискуссия о мустангах не удалась, ее прервал Рымолов.
        - У нас мало времени. Кто может сказать что-нибудь о насекомых?
        Снова доложил Достальский:
        - Я был там вчера. Саранча уничтожила рой.
        Рымолов вдруг посмотрел на Ростика.
        - Это похоже на то, что ты говорил, вернувшись из Чужого города?
        - Похоже, - кивнул Ростик. - Возможно, насекомые начали готовить защиту от саранчи, но опоздали.
        - И победили те, у кого оказалось больше сил, - поддержал его Достальский. - С этой стороны угрозы пока не видно.
        Рымолов повернулся к нему.
        - Лейтенант, металл нашли?
        - Не только рельсы или колеса, но и пули, гильзы, обломки инструментов - все спрессовано и спаяно в небольшие чушки.
        - Тогда тебе, лейтенант, придется позаботиться о том, чтобы все это вернулось на территорию завода. Соберешь все в одном месте, как прежде, выставишь охрану.
        - Таскать все придется на руках, - сказал Достальский. - Нужны люди.
        - Людей пришлем, если есть пища, эта проблема отпадает, - отозвался Кошеваров. - За паек многие будут только рады мобилизоваться.
        - А почему нужно таскать на руках? - спросил, подумав, Рымолов. - Попробуй найти мастеров, пусть склепают тачки какие-нибудь. Или хотя бы носилки… В общем, проследи, чтобы не надрывались…
        Доклад следовал за докладом. Как ни удивительно это было, но положение их оказалось совсем не безнадежным. Ростик даже стал опасаться, что в этом проявляется магия начальственного кабинета, из которого жизнь по ту сторону стен представляется вполне спокойной, ровной и неопасной. Или действительно существовала окопная правда и правда штабов? Ростик потряс головой, он уже плохо понимал, зачем тут оказался.
        - Гринев, - позвал его Рымолов.
        Ростик поднял голову, людей осталось меньше половины, остальные, экономя время, разошлись работать. Дел и вправду было немало.
        - Подумай, не говорил ли тебе твой высокоинформированный триффид о том, как часто случаются тут…
        - Он назвал это - борым, - подсказал Ростик.
        - Да, именно. Когда нам следует ждать следующее нашествие?
        О чем он спрашивает, подумал Ростик. О том, что действительно говорил триффид, или о том, что мне в моих видениях являлось? Но разве об этом так вот переспросишь?
        - Если нужно, я смотаюсь туда и спрошу его.
        - Мне не только его ответ нужен, но и твои комментарии.
        Теперь понятно, признал Ростик. Ладно, тогда так:
        - Я не очень хорошо понял ситуацию, но… Нужно быть готовым встретить тех, кто придет за саранчой.
        Кошеваров уронил свой карандаш, который держал, подобно Рымолову, словно указку.
        - Кого? Кто это?
        - Вообще-то, - Ростик колебался, он не знал, как это выразить, - они с саранчой мало связаны, но что-то общее у них есть. Я даже не думаю, что их следует называть мародерами… Не знаю, ни в чем не уверен.
        Видение о тех, кто придет после саранчи, у него было кратким, слабым и совершенно неинформативным. Он не смог его интерпретировать даже для себя Рымолов спокойно, изучающе посмотрел на него и предложил:
        - А конкретней что-нибудь сказать можешь?
        - Это кто-то большой и слегка похожий на людей, - сказал Ростик. - Обдумав переговоры с Марамодом в Чужом городе, я решил, что нас даже приняли за них, когда мы там появились первый раз. И лучше их ждать, чем надеяться, что они не появятся.
        - В таком случае, круг внешнего наблюдения нужно расширить. И как можно дальше.
        - Всего лишь наблюдения? - спросил Кошеваров.
        - Не только. Пусть наблюдатели охотятся, топографируют местность, делают прочие наблюдения. Это, конечно, работа для понимающих, поэтому… Гринев, придется начинать с тебя.
        - Понимаю, - кивнул Ростик.
        - А ты не знаешь, откуда могут появиться эти твои мародеры? С саранчой знание направления позволило обойтись единственным постом, - спросил Достальский.
        - Они не мои, - пробурчал Ростик, поднимаясь. - Я не понял, мне в Чужой город наведаться или самому разведку организовать?
        - Это на твое усмотрение. - Рымолов осмотрел встающих людей. - Так, что мы забыли?
        Внезапно Ростик вспомнил.
        - Вчера вы обещали повесить вечевой колокол.
        Все замерли. Рымолов посмотрел на Ростика разом повеселевшими глазами.
        - В самом деле, некрасиво получается, первое и единственное предвыборное обещание чуть не забыл. Спасибо, что напомнил.
        - Но у нас нет колокола, - сказал Кошеваров.
        - Помнится, - Рымолов подумал, посмотрел в окно, опять пошлепал карандашом по бумагам, - в подвале обсерватории остался один, снятый с церковной колокольни, - хотели использовать в музее атеизма, да так и не собрались. Вот только где его вешать?
        - Перед райкомом, - предложил Ростик. - Где вчера митинг прошел.
        - Митинг? - Рымолов хмыкнул. - Потом прикинем, может, в самом деле, склепаем арку и водрузим все сооружение на том самом месте. Но повесить колокол нужно сегодня… Ростик, полагаю, эта задача тебе по плечу.
        Ростик кивнул. Это было несложно.
        - И все-таки, где вы будете вешать колокол? - подался вперед слегка сонный Вершигора, главред «Известки». Как оказалось, он все время был рядом.
        - А на вытянутую руку памятника Ленину, - решил Ростик. - Он стоял без дела столько лет, пусть хоть сейчас немного поработает.
        - Одобряю, - кивнул Кошеваров, и довольная улыбка появилась на его бледном, перебинтованном, но неравнодушном лице.
        Глава 36
        Ростик возвращался домой незадолго до темноты. За день он набегался так, что только звон в ушах стоял да круги плыли перед глазами. Помимо колокола, он начал подготовку к первой разведывательной экспедиции с самыми широкими задачами, и это оказалось делом весьма хлопотным. Город оживал после нашествия летающих крыс, звенели пилы, тюкали топоры. В недалеком от них дворе, кажется, у Кошеварова, гавкала собака. Это было странно, раньше у них псины не было.
        И все-таки Октябрьская выглядела почти нежилой. Снег лежал сплошным сугробом на проезжей части, много домов стояли нежилыми, деревянные сараюшки, выходящие в проулки между палисадничками, рассыпались, уж очень здорово их погрызла саранча… Зато из трубы его дома поднимался дымок. Ростик обрадовался, значит, мама уже пришла из больницы. Еще бы догадалась воды для помывки согреть, и вовсе…
        Знаменитая отцова лавочка была не пустой. На ней, прямо на обледенелых досках, сидела Люба Ворожева. Она выглядела озабоченной, но и спокойной.
        - Мама говорила, что девушкам на холодном сидеть… - начал было Ростик, но запнулся. На Любане были солдатские ватные штаны и очень толстая материнская дубленка, сделанная отцом из зимовочного тулупа. В этом наряде она казалась матрешкой, неуязвимой для холода и даже слегка деревянной.
        - Много ты о девушках знаешь, - улыбнулась она. - Может, посидишь рядом?
        Ростик смел снег с лавочки, сел. Тулуп и у него был что надо, сегодня только со склада получил. Как и солдатский сидор с пайком на ближайшую неделю. Не зря же бегал по всем складам, разнося записки от разных начальников, от Кошеварова и тети Тамары Ворожевой.
        К тому же, как теперь почему-то стало казаться, и акацию крысы объели меньше других, и день был с намеком на весну. По крайней мере, снег определенно стал грубее - верный признак скорых оттепелей.
        - Что делал сегодня? - спросила Любаня.
        - Колокол вешал, экспедицию готовил.
        И он рассказал ей в нескольких словах, какие команды получил и как взялся за их исполнение.
        - Неплохо, - одобрила его Любаня. - Выходит, мы молодцы?
        - Да, мы победили.
        - Победили? Что именно?
        - Всё, - заявил Ростик. - И саранчу, и коммунистов, и зиму, и голод… Такая у нас полоса пошла - одни победы. И все за нас.
        Любаня посмотрела в сторону дома. Наползла какая-то хмарь, даже дым из печи был едва виден.
        - А что было сегодня для тебя самым радостным?
        - А у тебя?
        - Ну, солнышко сегодня стало светить чуть ярче, чем вчера. Говорят, весна быстро наступит… Теперь ты давай.
        - Я больше всего порадовался, что у меня теперь есть задание. И появились интересные мысли. Вообще, здорово, что у нас после восстания начальство поумнело.
        - Не все, - сказала Любаня.
        - А кто не поумнел?
        - Борщагов. Говорит, что снова собирает компартию. Обещает, как только выйдет из больницы, разработать конституцию с правом оппозиции на проведение митингов.
        - Из больницы?
        - Его же вчера, пока он шел домой, где-то подловили… Как мальчишки в школе, честное слово.
        Ростик вспомнил, что утром Кошеваров тоже героически не замечал повязку на голове. Судя по всему, райкомскому первосекретарю досталось больше, если он оказался в больнице.
        - Прибьют его когда-нибудь.
        - Непременно, - согласилась Любаня. - Лучше бы у него ничего не вышло, он самое хорошее дело готов испортачить. Что у тебя еще было хорошего?
        - Еще на аэродроме я видел Кима.
        - Ты и там был?
        - Еще бы! Мне же нужно местность картографировать, а лучше всего это сделать сверху, с воздуха. Вот я и отправился туда, чтобы узнать, когда они полетят.
        - А они полетят?
        - Пока никто толком не знает. Но Ким говорил, что аэродром почти не пострадал, там ангары довольно жесткие, и саранча почти не пробилась. К тому же эти фанатики остались вместе с машинами, чтобы защищать их… И, как ни странно, многое отстояли. Ни одного серьезного прорыва у них так и не случилось.
        - Вот это да! - восхитилась Любаня. - Какие молодцы.
        - Молодцы, - подтвердил Ростик. - Жаль, он мне раньше не сказал, я бы к ним пробился.
        - Ты был в больнице, на своем месте. А там, если учесть, что они отбились, и Кима хватило.
        - В общем, Ким обещает сделать, что сможет, и начать полеты.
        - Когда?
        - Через месяц… То есть местный месяц, в три недели. Итого - первого апреля.
        - Никому не верю, - подхватила Любаня.
        Ростику все более определенно казалось, что она думает о чем-то совсем другом, не о том, что они тут рассказывают друг другу. Внезапно Любаня решилась, задержала дыхание, а потом выпалила:
        - А у нас будет полет?
        - Что ты имеешь в виду?
        - Я имею в виду нас с тобой.
        Ростик оторопел. Он знал, что это когда-нибудь будет, верил в это и всегда надеялся, что он произнесет какие-нибудь соответствующие слова на этом самом месте. Но сейчас, сразу после саранчи…
        Он провел рукой по волосам, не заметив, что снял шапку. Дурацкий автомат за плечом сухо звякнул о кирасу. И этот панцирь, еще меч… Зачем он его сегодня взял с собой, автомата хватило бы.
        Хотя для чего и автомат нужен, если он всего лишь по городу ходит? Противника нет, вероятно, в округе на несколько сот километров, а он - с автоматом. Ерунда какая-то. Или привычка?..
        - Н-не знаю. Дел невпроворот, мне какие-то мародеры привиделись… Я об этом Рымолову сказал, он поверил. Он вообще после того, как прогноз на закапывание оправдался, стал ко мне прислушиваться, кажется. А тут такое…
        - Да, такое. Именно.
        Посидели молча. Плохо все получилось, а как теперь исправить, он не знал. Вот она сейчас встанет, уйдет к себе, и он с ней никогда больше не сможет заговорить, даже по-дружески.
        - Любаня, я всегда хотел тебе сам это предложить. Понимаешь? Но только это казалось жутко сложной проблемой…
        Любаня внезапно сверкнула глазами.
        - А ты смотри на это проще, как на проблему выживания. Рода, например, фамилии Гриневых…
        Ростик смутился, почувствовал, что краснеет. Эх, и почему девчонки с этим так торопятся, что им, шпоры мерещатся, что ли?
        - В общем, и выживание тоже. Но здесь я как-то не могу…
        Любаня повернулась к нему. И маленькая, чуть выше плеча, а смотрит почему-то свысока. Как будто сейчас вынет платок, утрет Ростику нос и начнет воспитывать.
        - Мы же победители? Сам сказал, сколько побед за нами, и за тобой, в том числе. Неужели еще одну маленькую победу не сможешь завоевать?
        - Тебя?
        - Для меня тоже. И для себя, если это правда.
        Ростик кивнул.
        - Конечно, правда. Ты же знаешь. Нас еще во втором классе дразнили «жених и невеста».
        - Я об этом тоже сегодня вспомнила, - улыбнулась она. Но на глаза ее почему-то опустился иней. Или это был не иней? - Ну, почему ты не скажешь того, что я хочу услышать?
        Ростик понял. И про себя, и про нее.
        - В самом деле… Раньше не решался, но сейчас скажу. Любаня, я люблю тебя.
        Она улыбнулась, провела рукой по глазам. Это оказался не иней.
        - Я тоже люблю тебя. И всегда любила, и теперь рада тебе это сказать.
        - А еще, - сказал Ростик, - в целях решения проблемы выживания рода, например Гриневых, я предлагаю тебе стать моей женой. А то знаешь, всякое может случиться, все-таки в Полдневье живем.
        - Про Полдневье можно было бы и не говорить на ночь глядя.
        Она повернулась к нему и крепко-крепко прижалась холодноватыми, почему-то солеными губами к его губам.
        Вот так это и бывает, подумал Ростик. Неужели так же было и у отца с мамой? Неужели это происходит со мной и с моей Любаней?
        Любаня отодвинулась от него немного. Посмотрела налево, потом направо, в сторону своего дома.
        - Знаешь, невестам полагается думать над такими предложениями. Но учитывая твою всепобедность и Полдневье, я полагаю, что… В общем, так. Наш дом почему-то пострадал больше твоего, поэтому я, пожалуй, перееду к тебе. Может быть, прямо сейчас.
        Ростик почувствовал, что не дышал последние минуты три. К тому же сидор с пайком упал на снег. Он наклонился, поднял его, отряхнул снежинки с брезента.
        - Это правильно, Любаня, но…
        - Что тебя беспокоит, победитель?
        - А мама? - спросил Ростик. - Что она скажет?
        Любаня улыбнулась так, что старая акация за их спинами чуть не раскрыла свои цветы на два месяца раньше срока.
        - Она обещала, что будет входить к нам в комнату со стуком.
        - Как так? Ты хочешь сказать, вы с ней обо всем уже договорилась?
        Любаня закусила нижнюю губу, что еще с детства служило признаком ее нежелания признаваться в каком-нибудь озорстве. Но на этот раз кивнула.
        - Она согласилась переехать в твою комнату, а нам отдала дальнюю, так называемую спальню.
        - Вот это да! - вырвалось у Ростика.
        - Это всегда когда-нибудь происходит. - Она погладила его по рукаву, успокаивая.
        - Так это же заговор! - вскричал он в радостном ужасе. Любаня снова кивнула.
        - Она у меня молодец, - восхитился Ростик. - И ты тоже молодец. Оба вы у меня…
        - Сегодня у нас будет свадьба, - сказала Любаня, поправляя платок. - Мамы, правда, не будет, и гостей не будет, но это и не обязательно. Их можно позже позвать, когда станет теплее. Тогда во всем признаемся, расставим столы в саду. Но свадьба сегодня состоится. Я даже воду поставила на плиту, чтобы горячей была.
        - Это ты печь топишь? - спросил Ростик, если бы не естественная подушка снега, он бы грохнулся с лавочки.
        Любаня опять кивнула, подхватила его под руку и силой подняла с лавочки.
        - Заговор, - твердо сказал Ростик, - как пить дать.
        Потом всмотрелся в лицо Любани. Стало совсем темно, но ее глаза были видны. И в этих огромных, темных озерах плескалась радость и любовь.
        Он постоял, подумал и, прежде чем толкнуть калитку, добавил:
        - Жизнь продолжается.
        Место отсчета
        Часть I
        Операция «Соседи»
        Глава 1
        Весна пришла в Полдневье сразу, за пару ночей оголились вершины пологих холмов, а сугробы стали пористыми, насыщенными влагой и почти такими же серыми, как небо, под которым стоял Боловск.
        Экспедиция в Чужой город проваливалась дважды. Сначала БМП застряла на красной глине, так что ее пришлось вытаскивать с помощью дизельного тягача. И во второй раз отряд доехал лишь до разлившейся речушки, из которой ребята во время самой первой поездки прошлым летом пили воду, и снова вынужден был вернуться.
        Зато с третьей попытки, верхами, Ростик со старшиной Квадратным всего с одной ночевкой добрались до Чужого города и с удивлением обнаружили, что вокруг него кипит весенняя работа.
        Миновав границу, отмеченную камнями, видными даже под снегом, они попали на наезженную дорогу и уже на рысях добрались до стен. Никто не пытался остановить их, лишь время от времени они ловили на себе взгляды червеобразных Махри, которые дружно, распевая странноватые пискляво-заунывные песни, возились на полях.
        В городе царило еще большее оживление. Бригады червеобразных восстанавливали разрушенные дома, некоторые выстилали улицы новыми плитами или выравнивали после зимы старые.
        Общее впечатление чуть не праздничной сумятицы усиливалось из-за стай очень красивых, похожих на попугаев, разноцветных птиц с длинными, остренькими хвостами, которые кочевали по крышам. Их переливчатые крики не надоедали, как, например, карканье ворон, хотя исполняли они, по всей видимости, ту же роль.
        На этот раз Ростик с Квадратным выехали на площадь перед библиотекой без особых трудностей. Спешившись, они попытались войти в знакомое здание с барельефом, но тут их остановил тонкий и подвижный зеленокожий Шир Гошод, с цветком на плече. Выставив вперед три свои руки, без всякого выражения, лишь поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, чтобы видеть сразу обоих людей, он стал наступать, пока все вместе они не отпятились в центр площади.
        Ростик так и не понял, почему им нужно было отходить так далеко, почему нельзя было устроиться у стены, но возражать, конечно, не стал. Он лишь назвал несколько раз имя знакомого ему Шир Марамода, после чего, получив в ответ кивок носом, стал терпеливо ждать.
        Квадратный впервые оказался в Чужом городе, он разглядывал дома и барельефы, словно попал в музей. Ростик попытался было утихомирить его, но получил резонный ответ:
        - Взводный, а может, равнодушие к их городу считается бульшим нарушением приличий, чем любопытство?
        Не прошло и получаса ожидания под солнцем, как всегда висевшим в зените, как из дверей библиотеки появилась фигура, припадающая на одну из ног. По этой хромоте Ростик определил, что видит старого знакомого.
        Шир Гошод в гротескной, но в целом правильной форме попытался повторить тот поклон, которым Ростик встретил его еще зимой. Рост тоже поклонился, чтобы закрепить эту форму приветствия, и улыбнулся. Брови и боковые жвала зеленокожего тоже раздвинулись. Старшина откомментировал:
        - Ишь ты, тоже улыбаться умеет.
        По заведенной схеме Ростик расстелил прямо на плитах площади привезенный из дому половичок, уселся, выбрал место чуть более пыльное, чем соседние, и попытался нарисовать Боловск, окруженный насекомыми, которых уничтожает черная волна саранчи.
        Как и несколько месяцев назад, Марамод зашел за спину и стал, беспрерывно поворачивать голову, чтобы видеть его то одним глазом, то другим. Квадратный дважды попытался вмешаться в работу Ростика, но тот отогнал его так решительно, что старшина недовольно зашипел.
        Сбоку от рисунка Ростика Шир Марамод пририсовал картинку, на которой черный вал борыма уничтожал несколько червеобразных, которые оказались по ту сторону выставленных у города камней. Не составляло труда понять, что Шир изображал гибель последних бунтовщиков, затеявших прошлым летом гражданскую войну. Тогда Ростик приставил к своим насекомым несколько червеобразных и, обозначая союз между ними, заключил в общую рамку. Но Марамод одним движением красноречиво перечеркнул ее по диагонали. Эту проблему Марамод обсуждать отказывался, ее не существовало.
        Ростику осталось только согласиться и продолжать. Старательно, чуть не высунув язык, он нарисовал сбоку от Чужого города переплетение различных труб, вышедших из городских стен двух человечков верхом на лошадях и проложил дорогу к обозначенному объекту. Шир Марамод задвигал бровями, носом, боковыми жвалами, стер дорогу и недвусмысленно показал пересекающее путь копье.
        - Но почему?- спросил Квадратный.
        Как оказалось, старшина стоял у них за спиной и смотрел на все, что происходило на песке.
        - НЧму?- повторил Марамод старательно.- Чму.
        Тогда Ростик опять принялся изображать дорогу от Чужого города, но теперь она приводила в Боловск. По ней двигался высокий Шир Гошод. Ростик ткнул в нее пальцем и указал на собеседника.
        Марамод раздвинул боковые жвала, оглянулся на библиотеку. Ростик мог бы поклясться, что сейчас Шир каким-то образом пытался беззвучно поговорить с кем-то, кто остался в библиотеке. Но собеседование было таким коротким, что понять в нем ничего не удалось.
        И все-таки Ростик почувствовал, что под действием использованной Широм силы в его теле поднимается волна холода, в животе собирается комок отвратительной тошноты. Знакомые симптомы оказались настолько некстати, что он попытался подняться с коврика, чтобы уступить его старшине, но не успел.
        Мрак налетел, как черная буря, заволакивающая зрение и сознание, оглушающая все чувства разом. И в глубине этого тумана возникали светящиеся образы, которые все яснее проявлялись в сознании, словно переводные картинки, которые Ростик так любил в детстве.
        Ростик не сопротивлялся, он лишь следил, как эти картинки становятся яснее…
        Очнулся он потому, что Шир Марамод, приблизив свой правый глаз, с интересом следил за лицом Ростика, держа его руки своими зелеными левыми лапами. Ростик обратил внимание, что вместо ногтей у Шира росли короткие, крепкие колючки коричневатого цвета.
        От этих рук, от всей фигуры веяло такой искренней попыткой понять, что же происходит с чужаком, что Ростик попробовал благодарно улыбнуться. Улыбка не получилась, холодный пот заливал глаза, руки дрожали, а губы не растягивались, будто сделанные из глины.
        - С тобой что-то произошло,- констатировал Квадратный из-за плеча.
        Ростик оглянулся. Старшина выглядел спокойным, но очень, прямо-таки необычайно внимательным.
        - Ничего страшного, они как-то подействовали на меня и, кажется, сами не догадываются как.
        - А ты догадываешься?
        - Тоже нет,- хмыкнул Ростик. На этот раз улыбка получилась.- Но будем надеяться, это тот самый улов, ради которого мы сюда притащились.
        Старшина кивнул, и Ростик увидел, как он сжимает автомат побелевшими от напряжения пальцами. Это был плохой признак, пожалуй, отсюда следовало уезжать. От непонимания ситуации Квадратный мог сорваться в любую минуту.
        Последний раз опустив руку, Ростик нарисовал знак вопроса поверх всех их изображений, имея в виду ощущение, которое навалилось на него и которое Шир Марамод так внимательно разглядывал. Он не мог пояснить его более подробно, он не знал, как это сделать, да и голова уже начинала побаливать, не позволяя сосредоточиться на мелочах. Но он надеялся, что общее выражение недоумения будет понятно зеленокожему.
        И вдруг что-то произошло с Широм. Он еще больше наклонился к мостовой, и под его ловкими пальцами стал появляться ответ на этот глупый вопрос.
        Сначала это была пунктирная фигура, выдвигающаяся примерно с северо-западной стороны. Потом она стала еще больше и накрыла чуть не весь Чужой город, изображенный зеленокожим ранее. Если представить такую фигуру по отношению к настоящему городу, она достигала нескольких сот метров. И что это могло быть, Ростик даже не подозревал.
        В одном он был убежден, на суше существо таких размеров жить не способно. Но оно определенно жило, потому что Шир Марамод изобразил, что именно такое существо атакует уже не только город, разрушая дома, сминая башни, но и вносит опустошения в переплетение труб, которое Ростик изобразил как завод Шир Гошодов.
        Атака, насколько понял Ростик, не только исходила сверху, но еще и начиналась совершенно неожиданно. Это наводило на мысли. Он поднял голову, нашел наиболее выразительную крышу, увенчанную шаровидной башенкой, скрывающей, очевидно, баллисту, и указал на нее пальцем. Потом со всей выразительностью, доступной после внезапного приступа, поднял брови в вопросительной гримасе.
        Шир Марамод кивнул носом, и этот диалог понял даже Квадратный.
        - Он говорит, на них скоро кто-то нападет,- пояснил он уверенно.
        - Несомненно,- согласился Ростик.- И это вполне достойный результат нашего посольства.
        Впрочем, сам он так не думал. Результатом было что-то, чего он пока не мог понять, но что уже угнездилось в его голове. Но пояснять это Квадратному было бы слишком сложно. К тому же и Марамод мог это перехватить. Чувствительность зеленокожего была такой, что он определенно осознавал какие-то мысли людей, даже не стараясь вникать в их жестикуляцию и мимику.
        - Ну, если мы чего-то добились, то можно отсюда сваливать,- предложил старшина.
        Раскланявшись с Шир Марамодом, он подошел к лошадям. В его взгляде, которым он окинул площадь, крыши и окна домов, появилась настороженность. Он был готов к любым действиям, если кто-то помешает им уехать. Но ничего им не грозило - это было настолько очевидно, что Ростик всерьез задумался о пригодности старшины к таким посольствам.
        Подобрав коврик, он раскланялся со своим собеседником. Потом усилием воли заставил себя избавиться от слабости и к лошадям подошел вполне уверенно. Взобравшись в седло, вдруг открыл, что удержать поводья было трудновато. Но с помощью старшины он справился.
        Недалеко от ворот к ним подошли двое зеленокожих в одеждах, сшитых из разноцветных лоскутов, что определяло их статус как гораздо более низкий, чем у носящего жемчужно-серые хламиды Шир Марамода. Они проводили ребят за стены.
        Но тут вместо того чтобы направиться по уже знакомой дороге на юг, в сторону Боловска, Квадратный довольно решительно свернул направо и повел свою лошадь вдоль городской стены. Ростик поинтересовался:
        - Что это значит?
        - У нас есть приказ выяснить хоть что-нибудь о заводе. Я хочу его выполнить,- чуть более сухо, чем обычно, ответил старшина.
        Ростик спорить не стал. Миновав выгон, они нашли узкую, но наезженную колею, пробитую повозками через вспаханные поля, и двинулись в сторону пологих холмов, между которыми скрывался котлован, в котором, как Ростик помнил, находилось странное сооружение зеленокожих.
        Глава 2
        Ростик еще не очень хорошо ездил на лошади, поэтому некоторые части тела заставляли его испытывать если не все муки ада, то, по крайней мере, добрую их половину. Жеребцов им с Квадратным выдали всего неделю назад, когда выяснилось, что все кобылы обещают приплод. Это было хорошей новостью, хотя иным горожанам она показалась малозначимой.
        Продвигаясь по колее, между только-только пробившимися красно-зелеными росточками, путники все чаще поглядывали в сторону работающих по обе стороны от дороги червеобразных. Никаких надсмотрщиков видно не было, определенно, они крестьянствовали не как рабы на плантациях, а по меньшей мере как колхозники.
        Солнце припекало уже с ощутимой вечерней яростью, когда они достигли котлована, на дне которого находился завод Гошодов. Но в сам котлован спуститься им не дали. Откуда-то сбоку прозвучали резкие крики. Повернув голову, Ростик увидел трех зеленокожих Широв, бегущих к ним изо всех сил на своих трех ногах, несущих связку дротиков в коротких левых руках и размахивающих более мощным копьем в правой, мускулистой руке. Но и помимо трех ног, побежка у них была любопытная - уж очень они выворачивали голову, чтобы видеть землю под ногами и одновременно цель движения.
        - У нас мир, правда?- вполголоса спросил Квадратный.
        - Несомненно,- подтвердил Ростик.- Никакой стрельбы.
        - Понятно,- кивнул старшина.- Тогда так.
        И он поднял руки. Ростик с облегчением сделал то же самое. Но конь его задергался, и он сумел поднять только одну руку. Надеясь, что жест его будет понятен, он дополнил его улыбкой, но она не подействовала. Эти зеленокожие, как все стражники всех миров, были настроены круто. Они заставили людей спешиться, сесть на землю спиной к спине, потом долго переговаривались, осматривали лошадей, ощупывали их сумки, даже позвякивали их автоматами.
        Последнее нервировало Квадратного больше всего. Да и Ростику пришлось потрудиться, чтобы выглядеть спокойно. В конечном итоге, именно эта тактика принесла успех.
        Откуда-то издалека, может быть, даже из города появился новый зеленокожий субъект, в более широкой тоге, чем у стражи, и уверенным голосом приказал копейщикам отойти от людей. Затем этот командир стал показывать ребятам на какой-то холм в отдалении.
        Сначала Ростик не понимал, в чем дело, потом на самой верхушке увидел камень, обозначающий, должно быть, границу территории Гошодов, зону их влияния, предел их цивилизации среди прочих окрестных земель.
        Ребята взобрались на лошадей и покатили в сторону указанного холма, следуя за тремя Ширами, которые уверенно шагали вперед. Разумеется, им и не нужно было оборачиваться. Ростик почти физически ощущал тяжелый взгляд заднего глаза Широв, его немигающего, давящего внимания и нечеловеческого спокойствия.
        Ростик постарался отвлечься от этого глаза. Он посмотрел на покорную фигуру старшины, на небо над головой, на камень впереди… Внезапная идея стукнула Ростика.
        - Интересно все-таки, зачем им эти камни нужны?- спросил он, обращаясь, разумеется, к старшине.
        - А что, хороша идея,- отозвался тот.- Нужно будет сделать такую же разметку.
        - И кому она будет сигнализировать, что именно тут проходит линия, за которой старшина Квадратный открывает огонь?
        - Да всем, всему свету!
        - Те, кто захочет ее перейти, перейдут и так. А те, кто будет бояться Квадратного, все равно не заметят какой-то камень.
        - Будет нужно - заметят.
        Ростик покачал головой, хотя старшина не мог этот жест не увидеть.
        - Чтобы заметить, нужно думать, как ты, как Ширы, как Махри, наконец.
        - Тогда зачем они это сделали?
        - Мне тоже хотелось бы это понять,- отозвался Ростик.
        Старшина вздохнул. Разговор этот его явно не устраивал, он считал его слишком уж абстрактным.
        - Ты бы лучше об этом подумал,- он едва заметно указал глазами на переплетение непонятных форм, похожих на гнездо гигантской птицы Рох из персидских сказок, все еще виднеющихся сбоку.
        - Отсюда ничего не поймешь, и стараться не буду,- решительно ответил Ростик.
        - А для чего оно все-таки может служить?
        - Я почти уверен, что это перегонный завод.
        - Спирт?- Старшина усмехнулся, как почти все солдаты при мысли об этом химическом соединении, потом посерьезнел.- Интересно, подойдет их топливо для наших машин?
        - Мы лишь предполагаем, что это химзавод, но наверняка ничего не знаем. И в любом случае ситуация еще не созрела для полноценной торговли.
        Старшина сел очень прямо, задумчиво почесал подбородок под ремнем своей каски. Определенно он задумался о других, не торговых возможностях разжиться топливом. Но Ростик решил эти возможности не обсуждать, и диалога об аннексиях не получилось.
        Они подтащились к камню, установленному на верхушке холма. Трое сопровождающих Широв остались стоять у его подошвы. По их невыразительным зеленым лицам Ростик не мог сказать, чувствуют ли они облегчение после выполненного задания, или, наоборот, жалеют, что двое уродливых - всего-то две ноги и две руки - чужаков так и не попробовали применить силу. Впрочем, в последнем Ростик и сам усомнился, Ширы не выглядели существами, склонными к кровопролитию. А вереница воткнутых в землю камней подтверждала прямо-таки биологическую тягу к умеренности и самоограничению.
        Они потащились по степи, пока не выехали на такыр с почвой привычного красно-бурого цвета. За ним почти правильной линией начиналась полоса тающего снега. Перед ней, на невесть почему образовавшейся прогалине, появились первые ростки будущих цветов.
        - А в Чужом городе снег был?- спросил старшина.
        - Конечно,- вздохнул Ростик.- Еще какой.
        - Откуда ты знаешь?
        - Я же был тут зимой.
        - Почему он так быстро у них сошел?
        - Микроклимат такой. А может, их камни лучше, чем наш асфальт, впитывают влагу.
        Старшина внимательно смотрел под копыта своего жеребца. Несколько раз он направлял его в объезд некоторых наиболее странных растений. Но интерес этот и настороженность были продиктованы отнюдь не любовью к ботанике.
        - Как думаешь, есть тут хищные цветы?- спросил он.
        - На пути от Боловска до Чужого города мы…
        Договорить он не успел. Из низких кустов, похожих на густой репейник, появилось два или три десятка червеобразных. Они были вооружены копьями, а во втором или третьем ряду стояли другие Махри, которые раскручивали над головой старое как мир приспособление.
        - Они атакуют!- закричал старшина и повернул своего коня в снежную степь справа.
        Ростику тоже показалось, что затяжным рывком они могут уйти от атаки червеобразных, но красноватая глина в трех десятках шагов вдруг провалилась, и на поверхности оказалась еще одна шайка оборванных Махри. С этой стороны путь к свободе тоже оказался отрезанным.
        Квадратный поднял коня на дыбы. При этом правой он выдернул автомат из седельной кобуры, каким-то чудом освободил скобу предохранителя и, упершись крючком затвора в выступ доспеха на бедре, передернул его. Ничего подобного Ростик не мог даже и вообразить.
        Он замешкался куда более основательно, потому что его жеребец, почувствовав слабость узды, прыгнул вбок, и Рост чуть было не вывалился из седла. Но все-таки, пусть и не очень ловко, ему удалось изготовить оружие к стрельбе.
        Когда он был готов вступить в драку, старшина выпулил уже половину магазина. Но, как ни странно, молотил он по-умному. Почти все его пули ушли в землю перед атакующими, заставив первые ряды отпрянуть, сбив прочих в изрядную кучу-малу.
        Да и на вторую банду это произвело отрезвляющее впечатление. Некоторые остановились, некоторые подняли передние руки в странном жесте, вполне похожем на попытку сдаться или, что было вероятнее, отдавая приказ остальным.
        Тем временем пращи щелчками там и сям освобождались от своих снарядов. Несколько камней просвистели над головами, но три или четыре ударили жеребцов в шею и в корпус. Один из камней с невероятной силой, удивившей обоих людей, ударил старшину в кирасу. Он чуть было не вылетел из седла и вынужден был схватиться за переднюю луку, разумеется, не выпуская уздечку. На кирасе образовалась вмятина, но сталь, без сомнения, спасла если не жизнь старшины, то его ребра.
        Теперь цель для Ростика была ясна. С воцарившимся в нем хладнокровием он выбрал трех пращников, со стороны которых прилетел этот камень, поймал на мушку веретенообразные, поднявшиеся над красноватой землей столбиком тела и плавно нажал на гашетку. Толчки приклада в плечо, защищенное кирасой, показались почти дружелюбными.
        Первая же пуля прошла вдоль тела выбранного им пращника. Махри заверещал тонким голосом, покатился по земле, словно пытался грязью замазать охватившую его боль. Двое других были ранены мгновение спустя, и, хотя им достались попадания по касательной, они понеслись куда-то назад, не проявляя ни малейшего желания повторить свои броски.
        И все-таки Ростик замешкался. Сбоку щелкнули пращи, снова засвистели камни, и жеребец Ростика поднялся на дыбы, получив сразу два попадания по крупу.
        - Нужно уходить!- закричал Квадратный.- Или нужно возвращаться.
        Он успел поменять магазин, но на этот раз не пытался остановить атакующих очередями под ноги, а поставил скобу на одиночный огонь и легко, словно из пистолета, принялся палить с одной руки в толпу.
        - Возвращаться не будем! Никуда они не денутся, отступят как миленькие.
        Ростик тоже перешел к отстрелу копейщиков в переднем ряду. Там, куда он стрелял, червеобразные распадались в разные стороны, будто коса пролетала над высокой травой.
        - Держи правых!- прокричал Квадратный, повернувшись к тем, кто приближался к нему с левой стороны.
        Ростик все понял и подстрелил четырех наиболее рьяных пращников, которые оказались справа от образовавшегося прохода. После этого еще не очень уверенно он направил своего пляшущего от боли и грохота жеребца вперед, в образовавшийся коридор.
        - Правильно!- поддержал его старшина, только он действовал куда увереннее. Он дал своему коняге такие шпоры, что жеребец взвился чуть не в воздух, набирая с каждым рывком все более резвый галоп.
        - Меня подожди!- завопил Ростик, на миг с ужасом представив себе, как его со всех сторон атакуют озверевшие Махри.
        Но рывок Квадратного был как раз решением всей ситуации разом. Червеобразные осознали, что не сумеют остановить гигантских для них жеребцов, и замерли, не пытаясь атаковать. Сбоку прозвучал покрывший весь шум визг какого-то Махри, и все, кто еще мгновение назад рвался вперед, бросились врассыпную с воплями, выдающими немалую панику.
        Большая часть отступавших, конечно, хотела как можно скорее оказаться в зарослях спасительных кустов, но несколько камней догнали людей. К счастью, они скорее придали резвости лошадям, чем причинили им серьезный вред.
        Они отмахали от опасных холмов километров пять, прежде чем перешли на рысь. Еще через десяток километров, прочерченных в этой степи по направлению к дому, они дали жеребцам возможность передохнуть на берегу небольшой речушки. Обмыв и досуха вычистив животных, они внимательно осмотрели каждую из полученных ими ран. Все оказались страшными на вид, но не глубокими.
        Незадолго до того момента, когда над ними должно было погаснуть солнце, Ростик почувствовал неладное. Он сменил направление, въехал на самый высокий в округе холм и осмотрелся. Впереди и по бокам лежали пологие, почти одинаковые, как морские валы, холмы, покрытые вперемежку первой травой и мелкими уже сугробами. Далеко на горизонте виднелась купа незнакомых круглых деревьев, и нигде не было видно привычных рощ, похожих на пирамидальные тополя, по которым Ростик отмерял путь от Боловска.
        Они заблудились. На невысказанный вопрос Квадратный, не задумываясь, отчеканил:
        - Завтра на рассвете мы без труда определим, куда держать путь.
        У Ростика были сомнения, но спорить он не стал. Спорить в этой ситуации вообще было бесполезно, гораздо более насущной проблемой стало отыскивание топлива для костра и сухого места для ночевки.
        Глава 3
        К лесу Ростик с Квадратным подъехали уже в темноте. Но дрова тут нашлись, конечно, быстро, как и пастбище для лошадей, и место, чтобы раскинуть спальники,- верхушка пологого, круглого холмика, на котором солнце не только растопило снег, но и просушило глину.
        Устройство лагеря не заняло много времени. Сбегать за водой для чая, зажечь костерок, натаскать прошлогодней травы, смешанной с хворостом, чтобы спальники не промокли снизу, обиходить и стреножить лошадей - все это произошло как бы само собой.
        Сожрав полбанки тушенки с сухарями и напившись чаю, Ростик со вздохом блаженства улегся на своем мешке, подложил локоть под голову и стал смотреть в беззвездное, такое близкое даже в темноте небо.
        - Ноги еще болят?
        Ростик с удовольствием напряг мускулы спины и бедер и вдруг понял, что самые болезненные ощущения, кажется, остались позади. Он мог не слезать с коня целый день и вечером уже не чувствовал себя разбитым на тысячу кусочков горожанином.
        - Это не главная проблема. Гораздо интереснее - что нам сегодня собирался сообщить Марамод?
        - Это был сам Марамод?
        - Я в этом не сомневаюсь, он хромал так же, как тот Шир, который принимал нас зимой. Кстати…
        Внезапная догадка вдруг заставила Ростика замолкнуть с раскрытым ртом.
        - Что кстати?
        - Может быть, он - тот самый Шир, которого на наших глазах чуть было не разобрала на части банда взбунтовавшихся червеобразных? Помнишь, я рассказывал тебе о восстании?
        Квадратный кивнул.
        - Думаешь, хромых Широв в городе раз-два и обчелся? Я полагаю, их достаточно, чтобы ты начал путаться в них, как в этих холмах.
        - Но не все хромают в одной манере.
        - У них вообще с пластикой не очень.- Старшина прикончил вторую кружку чаю и растянулся на своем спальнике.- В рукопашной, я думаю, они не многого стоят.
        - В рукопашной и среди людей не все чего-то стоят,- признался Ростик, вспомнив, как легко необученных бойцов приканчивали двухметровые богомолы.
        - Нужно больше учиться работать шестом, палкой, голыми руками… Если бы не шест, меня бы тоже не раз уже к праотцам отправили.
        - Как это?
        - Да богомолы эти…- больше Квадратный ничего добавлять не захотел. Просто перевернулся на бок и стал разглядывать огонь. Аккуратное, небольшое пламя заплясало в его темных глазах, как речь негромкого, третьего собеседника.- Не люблю я вспоминать ту пору,- признался он, помолчав.- Такое впечатление, что тогда не было ничего хорошего.
        - Ладно, о войне не будем, может, о Чужом городе поговорим?
        - Не знаю,- вздохнул Квадратный.- Я там не многое понял. Хорошо, что не мне докладывать об этом путешествии.
        - Честно говоря, я тоже там не очень разобрался.
        - Ради чего же мы туда ездили?
        - Помнишь, Марамод нарисовал какое-то полотнище, которое опускалось на их город сверху?
        Старшина кивнул, не отрываясь от огня. Ростик тоже перевел взгляд на крепкие, яркие языки пламени. Только сейчас он мельком подумал, что не стоило разводить костер на вершине. Огонь будет виден на этих просторах за десятки километров. Может быть, тысячам глаз они показали сейчас, где устроили ночевку, и кто знает, что подумают иные из тех, кто поймет это сообщение.
        Квадратный шумно заерзал на своей куче хвороста, поднялся, нашел взглядом лошадей, которые дружно хрустели сухой травой шагах в десяти от костра, потянулся.
        - Надо пригасить этот огонь, чем-то он мне разонравился.
        Ростик вытянул руку, коснулся ствола автомата, успокоенно кивнул. Квадратный собрал алюминиевые миски, из которых они ели, ложки и кружки в одну охапку и пошел с холма, приговаривая:
        - Ты засыпай, первую половину ночи я буду на стреме стоять.
        Рост проводил его взглядом, а потом стал смотреть на низкий весенний небосклон. Более всего ему хотелось подумать о том приступе, который он пережил в Чужом городе. Что-то в нем было беспокоящее, что-то важное, мимо чего никак нельзя было пройти. И все-таки Ростик еще не почувствовал ни одного сознательного сигнала из той каши образов и ощущений, которые испытал тогда. Он вообще не очень хорошо понимал свои состояния предвидения, но был уверен, что со временем научится разбираться в них получше.
        Незаметно на него накатила сладкая дрема, предлагая его телу стихнуть, как и все вокруг. А тишина в самом деле возникла упоительная. Ее не нарушали, как бывало летом, кузнечики или цикады в свежей траве, это не была тишина осеннего вечера, когда умирающая листва и вянущие травы издают неповторимый шелест от малейшего прикосновения, в котором то и дело проскакивают жестяные тона. Сейчас Ростик мог слушать тишину, наполненную редким плеском ручьев, стекающих по склонам холмов и по дну овражков.
        Вот только где-то совсем в отдалении звякнул алюминиевый котелок, в котором они кипятили чай, должно быть, Квадратный хочет довести их посуду до немыслимого блеска…
        Ростик сел, чистоплотность Квадратного не имела никакого отношения к тому, что там происходило. Теперь он понимал это совершенно отчетливо. Рука потянулась за автоматом, правая легла на затвор, опуская предохранитель, но выстрелить Ростик уже не успел.
        Откуда-то из темноты, раскручиваясь со звоном, словно струна, вылетела ременная петля и обвила его вокруг рук. Вторая такая же, мгновение спустя, захлестнула плечи. Обе удавки тут же сжались, не давая вскинуть автомат.
        Ростик попытался было завалиться и вытащить из темноты невидимых врагов, но те оказались умнее. Рывок… И Ростик уже слетел со своей кучи хвороста, упав в хлюпающую, грязную тьму, которая ударила его разом по ногам и голове.
        Ростик почувствовал, что он катится по пологому глинистому склону, потеряв автомат, запутываясь в накинутых на него арканах, да так, что уже и дышать становилось невозможно. Он рванулся вверх, к слабому пятнышку света, висевшему в туманном воздухе,- отражению их костра. Но откуда-то сбоку вылетел тупой конец копья, который с сухим треском воткнулся ему в голову, с левой стороны, чуть выше виска, и Ростик почувствовал, что погружается в болезненное, тяжелое беспамятство.
        Он очнулся оттого, что кто-то толкнул его сзади. Оказалось, к его спине привалился Квадратный, потому что они были связаны одним арканом, да так, что невозможно было шевельнуться, чтобы этого не ощущал другой. К тому же каким-то образом были прихвачены их ноги, и ни один из них не мог выпрямить их. Любая подобная попытка приводила к весьма неприятным ощущениям. Ростик разлепил спекшиеся губы:
        - Ты как?
        - Сказал бы, что в порядке, но это будет преувеличением,- буркнул старшина.
        Ростик усмехнулся. Несмотря ни на что, он не чувствовал, что им грозит серьезная опасность. Он испытывал то самое чувство, которое делало его чрезвычайно проницательным и которое ни разу, сколько удавалось помнить, не обманывало его. Чтобы успокоить напарника, он сказал об этом старшине.
        - Ну да,- отозвался тот,- повода к волнениям у него нет… Вот сожрут тебя, отварив в нашем же котелке, тогда продолжишь свои гипотезы.
        - В нашем котелке не отварят, в него только чай на двоих и поместится.
        - А по частям?- предположил Квадратный.
        Ростик посмеялся про себя над старой шуткой, потом попытался найти отсвет костра, который висел в воздухе еще несколько минут назад. Он был уверен, что с момента их захвата прошло именно столько времени.
        Но вокруг стояла почти чернильная тьма. Лишь где-то далеко позвякивал металл да тихо, подбадривая друг друга, переговаривались жеребцы.
        - Коней бы не тронули,- сказал Квадратный.- Представляешь, если у кобыл ни одного жеребенка не появится? Что делать станем?
        - А в городе больше жеребцов не осталось?
        - Говорят, что нет.
        Ростик задумался. Теперь, когда он почти привык не слезать с коня целыми днями, терять коней, тем более насовсем, ему не хотелось.
        - Раньше следовало об этом думать,- отозвался он.
        Как ответ на его слова, из темноты вдруг возникла огромная фигура. Ростик потряс головой, тем не менее это ему не привиделось. Туша высотой крепко за два метра двигалась абсолютно бесшумно. На расстоянии чуть больше вытянутой руки Ростик не мог различить даже хлюпанья мокрой глины.
        Непонятный, косматый зверь вдруг наклонился к пленникам, и его невероятно большие, выпуклые, совершенно темные, без признаков белков или радужек глаза оказались напротив Ростикова лица. Теперь не составляло труда понять, почему их нападение оказалось таким успешным. И даже не костер послужил тому причиной. С такими глазами эти существа увидели бы их стоянку в полной темноте за много километров.
        Может быть, они и в тумане умеют видеть, с завистью подумал Ростик. Огромная, шириной с небольшую канистру, косматая морда повисела перед ним, потом удалилась во тьму. А спустя пару мгновений судорожно дернулся Квадратный, уперевшись в Ростика острыми лопатками.
        Только сейчас Рост понял, что на них нет кирас.
        - Не беспокойся,- шепотом проговорил он.- Это только любопытствующий.
        - А вид у него зловещий.
        - Скорее всего он считает себя писаным красавцем.
        - Не знаю, кем он себя считает,- отозвался старшина,- но двигается так, что привидение позавидует.
        Потом стало совершенно темно и тихо. Ростик попытался ощутить присутствие незнакомых косматых гигантов где-то рядом, но безуспешно. Должно быть, от этого напряжения, равно как и от нервного потрясения, вызванного пленом, он незаметно уснул. Впрочем, сон этот был беспокойным и раза три вообще становился прозрачным и тонким, как первый лед, когда Квадратный пытался его о чем-то спрашивать. Но Ростик лишь мычал и снова засыпал.
        Он проснулся от холода. За ночь сидения на ледяной земле, едва прикрытой прошлогодней травой, тело затекло, а связанные сзади руки и вовсе онемели. Ростик стал пробовать крепость завязок, наброшенных на локти.
        - Я тебе еще ночью предлагал освободиться,- не очень отчетливо проговорил Квадратный. Должно быть, у него смерзлись губы.
        - Ночью это бесполезно было. Куда бы мы с тобой побежали? А они в темноте видят, как летучие мыши.
        - С чего ты взял?
        - Глаза их помнишь? Ясно, что они из ночных охотников.
        - Почему же они нас тогда…
        Но договорить Квадратный не успел, потому что где-то далеко, над лесом появилось слабое свечение. Это наступал рассвет. Оба пленника повернули головы, пытаясь за склоном холма разглядеть то каждодневное чудо, которому на Земле соответствовал восход.
        - Быстро, однако, светает.
        - По мне, можно бы и быстрее.
        Наконец, свет залил верхушки деревьев и стал ярче, ближе, надежнее. Некоторые деревья выступили из тумана и стали видны по-настоящему, словно размытая акварель проступила на листе бумаги. Контуры обрели объем, посветлели еще больше… И вот уже день, настоящий весенний день установился вокруг.
        - Встаем,- предложил Ростик.
        Уперевшись друг в друга плечами, оба пленника попытались оттолкнуться от земли. Это получилось не сразу, но все-таки получилось, и они утвердились на ногах, путы вокруг их сапог оказались не так коротки, как сначала казалось. Они могли даже идти, хотя, конечно, каждое движение следовало согласовывать, чтобы не валиться, как два снопа.
        - А ловко они нас стреножили,- одобрил Квадратный.- Нужно будет запомнить систему. И длину подобрали в самый раз…
        Ростик тем временем крутил головой. Он, наконец, рассмотрел окрестности. Обе их лошадки мирно паслись шагах в сорока на лужайке чуть более зеленой, чем другие. Сбоку от них на сухой глине виднелось пятно костерка, на кучах травы и хвороста, старательно сооруженных вчера, лежали их спальники и седельные сумки… Но таинственных косматых визитеров нигде видно не было.
        - Где твой нож?- спросил Ростик.- Хотелось бы освободиться.
        - Нет ножа. Забрали его… Оружие, кирасу, нож, пряжки с сумок, даже пуговицы с наших штанов - все забрали. Словно у них нюх на железо.
        - Не на железо, а на металл,- поправил его Ростик.- Алюминиевый котелок железным даже в Полдневье называть не стоит.
        Оба повернули голову к тому месту, где вчера лежал автомат Квадратного, тот самый, который старшина не взял с собой, когда пошел мыть чашки-плошки. Теперь там лежал длинный, не меньше чем в полторы ладони, каменный нож. Это был именно нож, с остро отточенной режущей кромкой и вполне удобной для человеческой ладони лункой вместо рукояти.
        Плавно опустившись на колени, уговаривая старшину слушать его, а не дергать путы раньше времени, Ростик подхватил осколок кремня и принялся резать. Нож оказался выше похвал. Под его острием кожа завязок расходилась, как под скальпелем хирурга. Не прошло и минуты, как они освободились и снова стали вольными, хотя и безоружными, разведчиками.
        Глава 4
        Все происшедшее жеребцов даже не встревожило, что было хорошим признаком. Зато, когда Ростик с Квадратным поймали их, они обнаружили, что от сбруй остались одни воспоминания. Узда, колечки, даже заклепки, сшивающие ремешки,- были аккуратно срезаны или выдраны.
        - Хорошо ребята поработали,- со злостью бормотал Квадратный, пытаясь из обрывков сбруи, каких-то палочек и остатков ремня, которым были связаны пленники, сделать новую упряжь.
        Разумеется, это не особенно удалось, но уже часа через два им стало ясно, что до Боловска они все-таки доедут, а не дойдут. Напившись холодной воды, оба горе-дипломата направились домой. Теперь они точно знали, в каком направлении им следует двигаться, потому что рассвет оба видели своими глазами.
        Поездка оказалась утомительной. Бесчисленное количество раз пришлось останавливаться и ремонтировать перегрызенные лошадьми палки, заменяющие мундштуки, или снова пытаться связать оборванные неловким движением петли стремян. И все-таки к вечеру они увидели огни Боловска.
        Здесь им повезло. Они наткнулись на лагерь стражников, которые, разумеется, пустили их к огню и даже снабдили новой сбруей, правда, только одной.
        Миновать оставшиеся двадцать километров оказалось делом даже не очень сложным. На третий день после переговоров в Чужом городе, изрядно уставшие, вымотанные, но вполне целые и здоровые, Ростик с Квадратным ввалились в приемную Рымолова.
        По новому обычаю, установившемуся в городе после восстания, каждый житель Боловска мог пройти к главе администрации, которого все чаще называли Председателем. Именно так - с большой буквы, словно Генсека на далекой Земле. Но на этот раз ребят поджидало новшество. На старом месте, как в советские времена, за широким столом с пишущей машинкой сидела какая-то девушка, которая упорно не отрывала взгляд от бумажек перед собой. То была секретарша. Она потребовала от ребят краткое содержание их доклада. Услышав это слово и рассмотрев ее поближе, Ростик почувствовал укол застарелого негодования. Уж очень это было похоже на то, как принимал посетителей Борщагов, бывший райсек, если поднатужиться и вспомнить партжаргон того периода.
        Так или иначе, пусть даже и не без сложностей, Ростик со старшиной все-таки вошли в кабинет. Хотя уже и в кабинете им пришлось посидеть еще минут десять, пока Рымолов объяснял какому-то деду необходимость коллективизации его, деда, личного колодца на одной из окраинных улиц города.
        - Ну, так что?- спросил он разведчиков, когда дед наконец дал обещание пускать к своей воде соседей и поковылял к выходу.
        Глаза Председателя весело блеснули, и Ростик, несмотря на секретаршу, уже в который раз с радостью отметил разницу между старым и новым хозяином этого кабинета. Старый был потухший, перекормленный боров, у нового сверкали глаза и азартно подрагивали руки. Старый не знал, какие распоряжения ему следует выдумать, новому не хватало времени, чтобы во все вникнуть, старый требовал сухие справки и аппаратных докладов, новый, пусть и через секретаршу, но все-таки с явным удовольствием принимал посетителей и решал проблему пользования отдаленным колодцем.
        Но на этом вся радость и кончилась, потому что потеря оружия, кирас и всего остального явно не делала из ребят героев. Тем не менее информация о лупоглазых ночных охотниках была настолько важной, что Ростик не стал ничего скрывать и рассказал все, лишь пару раз пытаясь самоиронией смягчить общее негативное впечатление.
        К сожалению, Квадратный постоянно вмешивался, выдавая вполне безжалостные и абсолютно убийственные комментарии. Поэтому благожелательное отношение к ночным визитерам Ростику создать не удалось. Рымолов походил по кабинету, по своему обыкновению, постоял у окна. Потом сел за огромный, недавно сколоченный стол, поставленный тут вместо съеденного саранчой, и в упор спросил:
        - Сколько их было?
        - Как минимум двое,- ответил Ростик.- Две петли сразу захлестнули меня…
        - Пятеро,- вмешался Квадратный.- Потому что еще трое сторожили меня.
        - Значит, еще больше. Потому что двоим-троим нужно было стоять у лошадей.
        - У лошадей-то зачем?- спросил Ростик.- С них железки уже потом срезали…
        - Чтобы не заржали,- пояснил Рымолов и сокрушенно опустил голову.- М-да, прямо скажем, без блеска вы выступили. Но, с другой стороны,- живы остались.- Он подумал и добавил: - Среди стражников давно гуляют байки, что их кто-то из темноты разглядывает.
        - Зачем?- удивился Квадратный.- Просто так разглядывать - бессмысленно. Они же должны металл, наверное, снять?..
        - Может, и снимают, только до меня информация не доходит. Не все же такие… самокритичные, как вы.
        - Не понимаю,- признался Ростик.- Есть всего два способа - ограбить или украсть. Ограбление никаким молчанием не замажешь, особенно если есть раненые или хуже того - серьезно раненные. Значит, ночные охотники воруют его, это еще можно при желании замазать…
        - Значит, воруют,- пробурчал Квадратный.
        - Так,- продолжил Рымолов,- теперь об оружии. Ближайшие две недели на заводе в основном собирались изготавливать плуги и бороны… Но я отдал распоряжение разрабатывать и полные,- Рымолов со значением поднял указательный палец,- как космический скафандр, доспехи.
        - Полные доспехи?- удивился Квадратный.- Что это такое?
        - Доспехи, в которых можно продержаться в окружении саранчи,- добавил Рымолов.- Никто ведь так и не доказал, что саранча способна прогрызть железо.
        - А на аэродроме, говорят, они жестяные ангары все-таки прогрызли,- сказал Ростик.
        - Жесть - но не двухмиллиметровую каленую сталь.
        - Каленую?- снова подал голос старшина.
        - Мы решили, если уж делать доспехи, то такие, которые и стрелу из арбалета насекомых могут сдержать. Или даже копье стражников из Чужого города.
        - Разумно,- согласился Квадратный.- Вот только сколько они будут весить?
        - Придется привыкать,- «утешил» ребят Рымолов.
        - А для лошадей доспехи будут?
        Председатель посмотрел на Ростика, пытаясь определить, уж не издевается ли тот над ним.
        - О лошадях пока не подумали. Так-с, что с зеленокожими?
        Ростик довольно нескладно, опять то и дело прерываемый Квадратным, рассказал о своем диалоге с Шир Марамодом.
        - Говоришь, огромное полотенце сверху? Это интересно. Или все-таки живое существо? На что оно показалось тебе похожим?
        Ростик давно уже думал над этим, поэтому выпалил:
        - На огромную летучую манту.
        - Манту?- переспросил Квадратный.- Это?..
        - Большая такая камбала, которая плавает в южных морях и жрет все подряд.
        - Да ну?- удивился старшина.
        Рымолов погасил невольную улыбку.
        - Очень большая, старшина, иногда с размахом крыльев до четырех метров доходит.
        - На рисунке еще больше,- твердо сказал Ростик.
        - Если она очень большая, в нее довольно просто будет попасть,- решил старшина.
        - Если она очень большая и может закрыть половину Чужого города, все твои зенитные скорострелки будут для нее комариным укусом.
        - Половину города?- переспросил Рымолов.
        - Мне так показалось.
        - Может, просто нарушение пропорций? На рисунках это сплошь да рядом…
        - Нет. С пропорциями у Широв все как раз очень аккуратно. Они и хотели бы, да у них не получается, они прирожденные рисовальщики.
        Рымолов сел за стол, подтащил крохотный, чуть больше почтовой марки, клочок бумаги и мелко-мелко написал одно из своих распоряжений. Об этих марках по городу уже месяц ходили разные слухи и даже пытались рассказывать анекдоты. Но марки действовали, это оправдывало их существование.
        - Сейчас вы отправитесь на завод,- твердо сказал Рымолов.- Найдете Грузинова и без очереди, слышите - без всякой очереди сделаете полные доспехи. Вы мне очень скоро понадобитесь, поэтому постарайтесь ему внушить, чтобы он тоже поторопился, насколько возможно.
        Забрав у Рымолова распоряжение, Ростик спрятал его в нагрудный карман гимнастерки, посмотрел на Квадратного и решился:
        - Вообще-то я хотел заскочить домой, отмыться, чаю нормального выпить…
        - Нормального все равно во всем городе нет,- посетовал Рымолов.- Так что отправляйтесь на завод, а мыться и чаевничать станете, пока вам доспехи будут клепать.
        Сумрачно переглянувшись, Ростик с Квадратным отправились прямиком на завод.
        Тут людей оказалось чуть ли не больше, чем в городе. Причем почти все работяги расположились на верстаках и столах, вынесенных из цехов. Сначала Ростик не понял, в чем причина, потом, разглядев в помещении гирлянды ламп, догадался, что таким образом технари экономили керосин на освещение.
        Как им сказали, найти Поликарпа Грузинова они могут только в заводоуправлении. В том самом здании, которое они некогда с таким трудом отбивали у насекомых, положив на площадке перед входом не один десяток ребят. Воспоминание оказалось настолько тяжелым, что Ростик даже ехать напрямик по этой площади не смог, он спешился, отвел своего жеребца в соседний садик, привязал к тополю и прошагал вдоль стеночки, не желая наступать на некогда политый кровью асфальт. Квадратный посмотрел на эту странность вполне понимающими глазами. Вероятно, у него тоже имелось не одно место под городом, где он не мог оставаться спокойным.
        Грузинов сидел в огромном зале, заставленном столами и кульманами, за которыми, впрочем, никого не было видно. Поликарп чертил настоящим карандашом на настоящей бумаге. Разумеется, теперь работать приходилось на оборотной стороне старых листов, потому что с бумагой было очень плохо, но это ничуть не отразилось на правилах ГОСТа, по которым чертежи по-прежнему творились.
        - С чем пожаловали?- спросил Поликарп, даже не поздоровавшись.
        Ростик, как и в кабинете Рымолова, с удивлением обнаружил, что его гложет смесь интереса к такой вот спокойной, кабинетной работе и легкого презрения, словно бы в нынешних условиях это было не совсем мужским делом. Но, может быть, он ошибался.
        Рост положил на стол бумажку, исписанную Рымоловым, и сел на стул, стоящий чуть в стороне, явно предназначенный для посетителей. Квадратный решил пооткровенничать:
        - Обокрали нас. Остались мы без автоматов, без кирас. Придется тебе сделать новые доспехи и выдать нам новое оружие.
        Поликарп прочитал записку, покрутил головой, пробормотал:
        - Бывают, конечно, срочные приказы, но этот… Одним приказом, хлопцы, не обойдетесь. Придется вам рассказать: что видели, что слышали и какое в свете чудо?
        - Тут одни чудеса, куда ни повернись. А с рассказами придется подождать,- решил старшина.- Уж очень у нас некоторые части тела побаливают.
        - Особенно голова,- пояснил Ростик.- После того как ее вчера копьем ухандокали.
        - Как это?
        - Давай лучше мерки снимем,- попросил Ростик.- Домой хочется.
        - Все вы так,- сокрушился Поликарп.- Сами болтаетесь по всему Полдневью, видите разные разности, а нас крохами со своего стола ленитесь подкормить.
        - Давай работать, птица небесная,- подтолкнул его кулаком в спину старшина, и все трое маршевым шагом направились к выходной двери.
        Поблуждав по полутемным переходам, они вышли на открытую площадь, образованную тремя смежными цехами, где со страшным звоном и грохотом работали два десятка мускулистых полуобнаженных ребят. Почти все были молоды, обветрены и загорелы выше всякой меры. И все были заняты одним делом - отковывали на огромных стальных болванках толстые, двух-, трех- и даже пятимиллиметровые листы стали, разрезая их и подгоняя друг к другу самыми разнообразными молотками от киянок до мощных многопудовых молотов. Чтобы его было слышно, Грузинову пришлось повысить голос:
        - Тут наши оружейники теперь пашут. Если все получится, мы вам уже завтра выдадим по комплекту.
        Потом он принялся разговаривать со сгорбленным седобородым старичком, который обыкновенным швейным сантиметром стал измерять разные части тела у Ростика и Квадратного, записывая результаты мелом на темный кусок линолеума, прибитый мебельными гвоздиками к доске.
        Закончив обмер, старичок предложил Ростику и старшине выбрать себе по шлему. Их, в отличие от движущихся частей доспехов, делали по одной схеме, вроде остроконечного ведра с забралом, вот только каждое такое «ведро» весило килограммов шесть, и это сразу вызывало уважение. Когда Ростик вынырнул из понравившейся ему емкости, он спросил Поликарпа:
        - Почему они тяжелые такие?
        - Голову все-таки защищают,- загадочно ответил старичок вместо Грузинова.- К тому же мы там не очень удачную систему амортизации соорудили из войлока… Но как говорил один наш великий полководец - тяжела на заводе, легка в бою будет.
        - Хотелось бы верить,- загробным тоном пророкотал из своего шлема старшина.
        Внезапно в конце площадки появилась девушка в легком сарафане. Этот сарафан так резко выделялся на фоне мрачной, серой обстановки, что головы едва ли не трети кузнецов повернулись в ее сторону. Грузинов пошел ей навстречу. Ростик с удивлением узнал в подходящей девушке Раю Кошеварову. Она несла какой-то листочек. Ростик уже приготовился к самому худшему, к тревоге, новому заданию, новой поездке из города. Но Рая подошла к Поликарпу и веселым, звонким голоском, заглушившим даже звон ближайших молотов, сообщила:
        - Поликарп, тебе велено срочно заняться обсерваторией.- Потом посмотрела на Ростика, на старшину, милостиво кивнула и собралась было идти дальше.
        - А записку?- не выдержал Поликарп.
        - Это не тебе, это я в пятый цех несу.- И застучала подковками по асфальту, будто маятник завелся.
        Квадратный тем временем пристал к Грузинову:
        - Зачем ты понадобился обсерватории? Астрономов в доспехи обряжаешь?
        - Они должны повесить шар из дюраля,- хмуро пояснил Поликарп.- Но его помяли при перевозке, вот обсерваторские и хотят свалить на нас грехи транспортников.
        - Погоди, зачем шар-то понадобился?
        - Перегуда подсчитал, что, если на какой-то их антенне установить этот шар, его будет видно со ста двадцати километров. Они решили использовать его как маяк для патрулей.
        - Вот это дело,- высказался Квадратный и повернулся к Ростику.- Давай смотаемся? Интересно все-таки, да и шар для нас, считай, устанавливают…
        Ростик вздохнул, подумал о Любане, к которой хотел заскочить в больницу, но кивнул:
        - Раз для нас - давай смотаемся.
        Глава 5
        Шар оказался на удивление большим. Когда Ростик подошел к нему и попробовал его измерить шагами, он показался ему метров шесть в диаметре, а то и больше. Поликарп оценил Ростиковы манипуляции и отчетливо произнес:
        - Что ты мучаешься? Спроси меня - я знаю. Четыре тридцать.
        - Я думал - больше,- ответил Рост.
        - Они всегда кажутся больше.- И Поликарп ушел искать кого-нибудь из начальства.
        Шар был сделан из легкого дюраля, наклепанного на более жесткий каркас из стальных профилей. Ростик выяснил это, сунув голову в специально проделанный люк для возможного ремонта. Внутри сквозь неплотно подогнанные листы обшивки пробивалось тонкими лучиками солнце, и весь объем резонировал, откликаясь на малейшие звуки.
        - Почему он так блестит?- услышал Ростик голос Квадратного. Вопрос, безусловно, был адресован Грузинову.
        - Мы сумели зарядить несколько аккумуляторов и анодировали его хромом. Получилось не очень… За подобную работу на Земле мне бы голову отвинтили, а тут ввиду отсутствия чего бы то ни было - и так сойдет.
        Ростик вытянул голову из шара. Грузинов уже вернулся, и не один. За ним шагало человек десять солдатиков, троих из которых Ростик знал по боям на заводе. Сейчас они выглядели заматеревшими и отчужденными.
        Впрочем, Ростик и сам иногда чувствовал, что становится тут более апатичным, чем на Земле. Или сказывалась постоянная смена впечатлений и отсутствие отдыха, или воздух в Полдневье располагал к растительному существованию.
        - Ну, что ты собираешься делать?- спросил Поликарпа старшина, весь излучая любопытство.
        - Сейчас Перегуда подойдет, и все сразу станет…
        Предположения Поликарпа так и остались недоговоренными, потому что Перегуда появился из-за угла обсерватории, шагая так, что полы неизменного синего халата бились, словно флаги, и почему-то жуя на ходу. Видимо, ему не дали пообедать, или поужинать, согласно распорядку дня нормального астронома.
        - Поликарп, мне непонятно, почему вы решили, что шар нужно привезти сюда? Что я должен с ним тут делать?- спросил директор, когда между ним и собеседником оставалось еще шагов двадцать.
        - Добрый день,- поздоровался Поликарп.
        Ростик с интересом наблюдал происходящее.
        - Добрый. Шар,- Перегуда откусил кусок от аппетитно выглядевшего блинчика, из которого брызнул какой-то сок, вероятно, в него была завернута котлета,- нужно было доставить к ретрансляционной радиотелевышке. В техзадании, которое вы испросили, я ясно указал, что это самая высокая точка во всем городе и стоит она на подходящей возвышенности. Туда и следовало…
        - Понятно,- согласился Поликарп.- И как же вы собираетесь затащить туда эту бандуру?
        - Нет, не мы, это вы ее затащите,- Перегуда суховато усмехнулся.
        - Я?- чувствовалось, что Поликарп слегка потрясен.
        - Не в одиночку, конечно,- директор дожевал остатки блинчика, и Ростик едва удержался, чтобы не облизнуться.- А вместе с помощниками.
        - Какими помощниками?- спросил инженер.
        И это было ошибкой. Потому что Перегуда широким жестом указал на солдатиков и даже, кажется, на старшину с Ростиком.
        - А этих людей я зря от райкома затребовал?
        - Райкома больше нет,- механически поправил его Поликарп.
        - Да, простите,- сразу же согласился Перегуда.- Но люди, в любом случае, у нас есть. Да еще какие!- он с удовольствием посмотрел на Ростика.
        - Припрягают,- прошептал за спиной старшина.
        - Да, посмотрели…- разочарованно отозвался Ростик.- И уйти теперь не получится.
        - Почему бы не попробовать?- спросил Квадратный.
        - Теперь - нет,- твердо сказал Ростик.
        Перегуда постоял напротив Поликарпа, Поликарп постоял, опустив голову, перед Перегудой. Наконец, Поликарп сдался. Понял, что теперь, как бы он ни протестовал, операция по установке шара на радиотелевышке останется за ним. Так что возражать изначально не стоило.
        - Что же вы раньше не сказали,- попробовал он упрекнуть Перегуду, но каждому было ясно, что он просто стравливает пар.- Мы бы сразу доставили его к вышке… Теперь тащить его километров пять, если не больше.
        - Это было указано в техзадании. Впрочем, с этими пятью километрами у вас хлопот не будет, скоро подойдет «КрАЗ» с завода.
        - Почему вы так думаете?- удивился Поликарп.
        - Потому что сам его вызвал.
        Оперативность, с какой работал директор обсерватории, произвела впечатление даже на солдатиков. А Грузинова она просто сразила. Инженер принялся ходить вокруг шара, постукивая его мягким, нетренированным кулаком по сверкающей легкой поверхности.
        - Что он делает?- спросил старшина.
        - Думает, как его воздвигать на вышку,- ответил Ростик и не ошибся.
        - Нелегко нам будет,- тут же отозвался Поликарп.
        - Нам… будет… нелегко,- с расстановкой, со вкусом произнес старшина.
        Переложив все предстоящие сложности на плечи Поликарпа, к Ростику подошел Перегуда.
        - Может, расположимся в тенечке?- предложил он.- И пока есть время, расскажешь, что видел, что знаешь?
        Его лицо за последний месяц помолодело. И выглядел он веселее. Теперь не осталось и тени дистанции, которую он пытался установить с Ростиком, когда они только-только познакомились.
        Ростику это понравилось. Так он чувствовал себя спокойнее. Поэтому, не чинясь, он стал рассказывать, что и как с ними происходило за последнюю неделю. К тому же и дорожка уже была накатанной, ведь только сегодня он докладывал Рымолову.
        Перегуда покрутил головой, рассказ ему явно понравился.
        - Да, вам этот шар нужнее остальных. Теперь-то блуждать не придется. Его будет заметно… за сто двадцать километров. За сто без бинокля - увидите точно.
        - Кстати, о бинокле…- Квадратный с заметным волнением повернулся к Ростику.
        - Не взяли его волосатики, я первым делом проверил,- отозвался Рост.
        - Тяжко, когда у нас только один такой прибор,- проговорил Перегуда задумчиво.- Вот появится время, непременно научу десяток девчонок шлифовать линзы, чтобы…
        Они помолчали. Квадратный, решившись, спросил:
        - А сигналы какие-нибудь с помощью этого шара передавать можно?
        - Мы разработали систему кодов.
        - Азбука Морзе?- спросил с надеждой Квадратный.
        - Вроде того. В обычное время вокруг шара будет двигаться затемняющая его квадратная штора, подобно тому, как ночные облака ходят над Полдневьем. Только они гуляют над внутренней поверхностью, где мы живем, а наша будет кататься по внешней. Мы рассчитываем, она позволит нам использовать и простые сигналы.
        - Если она должна просто крутиться, то посигналить не очень-то получится,- усмехнулся Квадратный.
        - Штора-то будет не сплошной. Ее поверхность будет составлена по принципу поворотных жалюзи. И каждое из этих крылышек можно будет синхронно отдергивать, если нажимать один рычаг.
        - Громоздкая штука получится,- сказал Ростик.
        - Не очень, мы уже прикинули. Если использовать крашеные алюминиевые профили, один человек вполне справится.
        - Получится вроде морского семафора,- обрадовался, осознав общий принцип, старшина.
        - Точно,- подтвердил Перегуда.
        - Тогда хорошо бы и нам такую штуку… Ну, я хочу сказать, переносную.
        - А вот это идея,- согласился Ростик.- Только она должна быть очень компактной.
        - Подумаем,- согласился вдруг Поликарп. Оказывается, он давно стоял рядом, просто почему-то был незаметен.- Только вам придется морзянку учить в обязательном порядке.
        - Ради такого дела - выучим,- кивнул старшина.
        - А может, обойдемся тюремной азбукой?- спросил Перегуда.- Знаете, шесть по горизонтали, пять по вертикали, и в итоге получаем…
        - Морзянка экономичней,- решил высказаться сын радиомастера Ростик.- Лучше поработать, зато…
        Докончить он не успел. На дороге, соединяющей обсерваторию и городские новостройки, появился шлейф пыли. Кто-то из солдат поднялся на нижнюю площадку обсерваторской радиоантенны, приставив руку козырьком ко лбу, осмотрелся.
        - Он!- крикнул солдатик, наконец.
        Это и в самом деле оказался «КрАЗ», у которого был разобран кузов, а скрепленные строительными скобами шпалы образовывали что-то вроде невысокого колодца. В этот колодец и полагалось, по идее, установить шар, скрепив его растяжками.
        Сначала Ростик сомневался, что им удастся что-нибудь сделать. Но шар оказался нетяжелым, меньше семисот килограммов, как сказал Поликарп. А это было вполне по силам четырнадцати молодым ребятам, считая водителя. Разумеется, поднимать его, взваливать на помост и закатывать в ложемент - как назвал колодец Поликарп - было неудобно, тем не менее они справились. И при этом даже не очень запыхались.
        Закончив расчаливать шар, используя невесть откуда взявшиеся капроновые шпагаты, способные, по словам Поликарпа, выдерживать нагрузку до пяти тонн, все потащились к городу. Поход к вышке оказался недолгим. Пуская жеребцов попастись в тени ближайшего дома, Квадратный сказал:
        - Эх, нужно было не болтать у обсерватории, а лошадок на конюшню отвести. Нечего им с нами так-то таскаться.
        Ростика эти лошадиные нежности, однако, не встревожили. Он знал, что кони и не такое могли выдержать.
        Потом все разом, как зачарованные, стали осматривать вышку. Это было сорокаметровое сооружение, смонтированное из стандартных секций. Такие типовые вышки были расставлены на Земле во всех сколько-нибудь крупных городах России. Все немного приуныли, вышка показалась чересчур высокой, шар неуклюжим, а надежных креплений не предвиделось.
        И тем не менее Поликарп принялся командовать. То ли он действительно был хорошим инженером, то ли обдумал все заранее, но проблема не вызвала у него - единственного - никаких колебаний. Перебросив через верхние балки капроновые тросы, смазав сталь какой-то липкой на вид смазкой, он заявил, что подъем может быть осуществлен грузовиком вместо лебедки и десятью помогающими и направляющими монтажниками.
        Так и оказалось. Соорудив довольно сложную многоступенчатую проводку капронового каната, инженер приказал водителю потихоньку трогать по его команде, а десяти остальным орлам направлять. И когда заурчал мотор машины, шар медленно поплыл вверх.
        До темноты осталось не меньше часа, когда шар, подтягиваемый поднявшимися наверх солдатиками, перекатился через край вышки и прочно улегся на верхней площадке, сваренной из рифленых листов.
        - Ну, все,- сказал Поликарп и гордо осмотрел результаты трудов.- Остальную работу завтра вручную закончим.
        Ростик, который работал на верхотуре с остальными ребятами, посмотрел вниз. К его удивлению, их суета привлекла немало наблюдателей. Народ стоял чуть в отдалении и получал от зрелища массу удовольствия.
        - Здоровая и блестит хорошо,- сказал кто-то из солдатиков, обходя шар по периметру, с заметным уважением похлопывая его по боку.
        - Может, и заработать наш семафор,- отозвался Квадратный.
        - Непременно заработает,- отозвался Перегуда, который последнюю стадию работы тоже провел наверху.- Вот катки под штору установим, назначим вахты - и заработает, как миленький.
        - А как будет эта штора крутиться?- спросил с внезапным подозрением любопытный солдатик.- Моторов-то нет.
        - Зачем нам моторы?- отозвался Квадратный.- У нас есть солдатики, вроде тебя. Как я понимаю, тут предполагается команду наблюдателей держать?
        Перегуда только кивнул, к немому изумлению всех солдат разом.
        Пока они спускались, довольные выполненной работой, от толпы внизу отделился уже знакомый Ростику сарафан. Его заметил и Поликарп. Но как это было и на заводе, он слегка покраснел. Постоял на площадке, покрутил головой, словно бы осматриваясь, беспомощно улыбнулся и стал спускаться дальше.
        За его спиной вдруг вполне разоблачительно вздохнул Квадратный:
        - М-да, а тут…
        Рая уже ждала у лестницы. На ее плече в обыкновенном солдатском сидоре что-то ощутимо бултыхалось. Она улыбалась так, что на нее хотелось смотреть, не отрываясь. Но она, кажется, замечала только Поликарпа. Впрочем, когда Ростик подошел к ней на расстояние вытянутой руки, она его тоже заметила. И тоже слегка смутилась.
        - Я подумала, если вы и после темноты будете работать, то… Вот.
        - Уже не нужно,- ответил Поликарп.- Мы идем домой, остальное завтра будем доделывать.
        - Вот и хорошо,- обрадовалась Рая, тут же отдавая увесистый сидор своему кавалеру, который безропотно его принял. Потом взглянула на Ростика внимательно.- Да и Любаня будет довольна. А то она в своей больнице прямо как…- Она подумала, подыскивая сравнение,- …как твоя мама вкалывает.
        - В больнице?- удивился Поликарп.- А я думал…
        - К свекрови поближе,- сказала с непонятным удовлетворением Рая,- под присмотром все-таки спокойнее.
        - Спокойнее кому?- спросил Поликарп.
        Ростик удивился.
        - Мне, конечно, кому же еще?
        Рая вдруг испытующе посмотрела на Ростика.
        - А ей?
        На этот вопрос он ответа не знал, но прежняя уверенность в правоте ничуть от этого не потускнела. Отец его бы одобрил - в этом Ростик не сомневался. К тому же кто-то должен был делать эту работу, так почему же не он?
        Глава 6
        Поутру мама ушла в больницу, разрешив Любане опоздать на два часа, чтобы ребята впервые, вероятно, ощутили себя настоящими новобрачными. Они так и не успели сыграть свадьбу, действительно не успели почувствовать себя молодоженами. Два часа выглядели царским подарком, но…
        Скрипнула калитка, и Ростик даже не успел натянуть штаны, как во входную дверь уже стучали. Это оказался Квадратный, выбритый, начищенный, затянутый в старую, выцветшую, но вполне справную гимнастерку. Бравый вид его привел Ростика в замешательство:
        - Ты что, всю ночь наглаживался?
        - Не всю, но некоторое время пришлось потратить на внешний вид… Тебя Рымолов приглашает на совещание.
        В этот момент на кухню в тонком халатике вышла Любаня. По ее виду каждый понял бы, что она счастлива, что на душе у нее царит покой и что она верит - так будет всегда.
        - А завтрак?- спросила она.- Здравствуйте, Квадратный.
        - Привет,- улыбнулся старшина. Он откровенно залюбовался, но это было такое любование, что Ростик не ощутил ни грана раздражения, наоборот, он тоже был счастлив и немного горд.
        - А вот завтракать, кажется, придется в обед.
        - Тогда я тебе вчерашнюю лепешку медом намажу,- решила Любаня.
        Лепешки в последнее время мама научилась печь как настоящая азиатская женщина - мягкие, душистые… А мед всегда был медом, даже в Полдневье. Выпив кружку молока и захватив лепешку, Ростик почапал за старшиной.
        - Слушай, к чему такая спешка?- спросил он, жуя на ходу.
        - Сам не знаю, я зашел в Белый дом случайно, а они подняли крик, чтобы я тебя тащил, хоть на аркане.
        - Зачем?
        Квадратный пожал плечами.
        - Поживем - увидим.
        Заседание было уже в самом разгаре, когда они проскользнули в кабинет. Ростик и не подозревал, что он так заспался. Впрочем, зато он отдохнул так, что хоть в новое путешествие отправляйся. Вот только с Любаней толком полюбезничать не удалось, ну да это дело никуда не убежит, будет еще время.
        Проблема оказалась в самом деле нешуточная. Когда Ростик вникнул в то, что говорилось и как говорилось, он понял, зачем их, кажется, пригласили.
        - А я все-таки считаю, что строить настоящие укрепления по периметру наших пахотных земель - необходимо,- горячился неизвестный Ростику дедуся в кошмарном кожушке, который он не снял даже в кабинете Рымолова.- Вы сами подумайте, люди выйдут в поле, начнут пахать и сеять… Как вы обеспечите их безопасность? А после войны с кузнечиками, после саранчи этой треклятой - да они же попросту боятся! И правильно делают, мне тоже страшно бывает. Как на холм взберешься, по сторонам посмотришь в даль эту бесконечную…
        - Погоди, Корней,- прервал его Рымолов.- Понятно, после этих войн в поле неуютно. Но пахать-то надо. Сеять тоже надо.
        - Надо, кто спорит! Но ты сам посмотри, Андрей Арсеньич! На город нападений было - раз-два и обчелся. А в поле, почитай, кажную бригаду потрепали. А кого и вовсе… Тю-тю, на тот свет отправили.
        Ростик заметил, что у стеночки сидит теща, непривычно тихая и спокойная. Он подсел к ней, наклонился.
        - Доброе утро. Кто это?
        - Наш всеобщий кормилец, Корней Усольцев,- отозвалась теща Тамара.- Был председателем совхоза, теперь вот новый крестьянский вожак.
        - Чего он хочет?
        - Чтобы вокруг всех пахотных земель построили укрепления и ввели круглосуточную охрану его бригад.
        Квадратный чуть слышно свистнул.
        - Ну, дает! Да где же мы столько народа возьмем?
        - О том и речь,- вздохнула теща.
        - Положим, в городе потери не меньше оказались, а может, и больше. Концентрация людей - палка о двух концах.- Рымолов подумал.- Значит, так. Строить дома твоим деревенским будем по новому принципу, чтобы могли от саранчи отбиваться. И чтобы с легким наскоком насекомых сами справились. Почти как замки, крепости даже… Илья Самойлович,- обратился он к Кошеварову,- нужно будет дать распоряжение нашим инженерам, пусть сотворят типовой проект укрепленной фермы.
        - Что?- в горле Усольцева что-то пискнуло.- Какие фермы? А как же коллективный принцип ведения хозяйства? Да вы что, товарищи?!
        - Коллективный принцип остался на Земле. У нас тут земли - не измерить. Всю контролировать невозможно. Следовательно,- Рымолов сделал паузу,- выбираем американский фермерский тип развития.
        - А захотят ли?- спросил осторожненько бывший редактор «Известки» Наум Вершигора.
        - Когда поймут, что это выгодно, будут в очередь стоять в регистрационный отдел,- твердо сказал Борщагов.- Теперь так. Стражников пустим по периметру наших земель, это обязательно. Но вообще-то нужно ориентировать крестьян на совмещение сельхозработ и охраны своей территории. Казаки тем и раздвинули пределы России, что умели работать с оружием на ремне. А настоящие крепости мы сейчас строить не сможем, ни людей, ни транспорта, ни прочих ресурсов нет. Да и непонятно, какой от них прок будет.
        - Я не понимаю…- начал было Усольцев, но Рымолов его оборвал:
        - А ты у людей спроси, может, они тебе объяснят? Может, они уже поняли?
        - Хорошо, с крепостями - пусть будет, как ты решил. Но как же урожаи продавать?- выдвинул «железный» тезис бывший директор совхоза.- Ведь совхоз он не просто так, он гарантированно скупал полученные продукты - зерно там, мясо, птицу…
        - Гноили вы и зерно, и мясо,- легко, как бы невпопад сказал Кошеваров.
        - Да, это было,- поддержал его Рымолов.- А что касается фермеров… Обязательные поставки в счет налогов, субсидий и всяких предварительных вложений - отдай. А остальное - пусть везут на рынок. Что понравится, то люди и купят.
        - Ну, привезет он, а платить чем?- хитро прищурился Усольцев.
        - Нет, подождите,- подала голос теща Тамара.- Товарищи, вы понимаете, что это… Практически это введение частной собственности?
        - На землю - да,- сурово и жестко ответил Рымолов.- Иначе мы сейчас, с нашими ресурсами, продуктов питания за короткий срок не получим.
        - А как же бедные - богатые?- подал голос и сидящий где-то совсем близко от стола Председателя лейтенант Достальский.
        - Не будет у нас мироеда на деревне,- твердо ответил Рымолов.- У нас земли - неограниченное количество. Хочешь работать - паши, зарабатывай, богатей. Кулаки классического, эксплуататорского типа физически - в силу специфики Полдневья - появиться у нас не смогут. Поэтому…
        - Нет, погоди,- снова вмешался Усольцев.- А платить-то все-таки чем будешь?
        - Пока я предлагаю старые деньги оставить в обращении. А со временем, может, какие-нибудь ракушки приспособим, жемчужинки, патроны или еще что-нибудь…
        - Патроны распылять не дам,- быстро проговорил Достальский.- У них другая цена - в бою.
        - Согласен, согласен,- устало кивнул Рымолов.
        Он оглядел собравшихся в его кабинете десятка три людей. Многие выглядели усталыми, почти у всех были круги под глазами. Решать нужно было очень многое - практически требовалось заложить принципы цивилизации людей в Полдневье. И спать получалось мало, в любом случае - недостаточно.
        Ростик почувствовал себя немного воришкой, который вздумал было сегодня устроить праздник с отсыпанием под завязку, сытным завтраком, милованьем с женой… Он сел прямее. В комнате царило молчание. Наконец Кошеваров помялся и произнес:
        - И все-таки, Андрей Арсеньич, мы когда-то вступали в партию… Не могу, не понимаю, почему так вот сразу?
        - Мы находимся,- Рымолов вздохнул,- у крайней черты нашего материального производства. Мы стоим на развалинах всех прежних условий труда, системы распределения, отношений собственности. Практически, если мы сейчас не начнем строить новые отношения, мы развалимся и превратимся в бродячее племя без города, без корней, с самыми дикими манерами… Пока нас не уничтожат окончательно. Но есть возможность все перестроить и начать подъем. Из этой, нынешней, самой нижней точки нашей человеческой цивилизации в Полдневье можно подниматься и богатеть и присоединять все новые и новые земли, находить союзников… Развиваться - одним словом.- Рымолов помолчал.- Такова дилемма. Думаю, ни у кого не должно быть сомнений, что именно в нашей ситуации следует избрать. Как мы избавились от прежней, весьма бестолковой администрации, так мы должны сбросить заблуждения - другого слова не подберу - нашей земной, увы, тоже не весьма благополучной истории.
        - Нижняя точка… Дилемма… Развитие,- пробурчал Усольцев.- Я так скажу, если деревне будет хорошо, тогда я с вами, Арсеньич. Если все опять превратится в говорильню да голод наших ребятишек зажмет - тогда уволь. Хоть цыганом стану, а людей своих от тебя сведу.
        Он встал и, широко шагая, вышел из кабинета, ни на кого не глядя. Рымолов проводил его печальным взглядом исподлобья.
        - Заседание, как я понимаю, закончено. Новый курс нашей администрации я, как мог, объяснил. Давайте работать…
        Ростик вышел от Рымолова вместе со всеми. Он не очень понимал суть происшедшего, но чувствовал, что тут многое придется еще уточнять и обдумывать. И потому ни в чем не был уверен. Квадратный посмотрел на небо и спросил:
        - Так зачем нас вызвали, не понял?
        - Он думал, что разговор пойдет по-другому,- пояснил Ростик.
        - А… Ну, тогда… Слушай, а что такое дилемма?
        - Это когда одна проблема имеет два решения. Но они противоречивы.
        - Так, объяснил…- хмыкнул старшина. Впрочем, обиды в его голосе не было.- Ты куда сейчас?
        - Давно хотел на аэродром заскочить, посмотреть: как там у Кима дела?
        - Это кореец такой, узкоглазый, да?
        - Он мой друг,- пояснил Ростик.- С детства.
        - Ладно, я тогда, пожалуй, на конюшню. Там эти горе-шорники седла неправильно шьют. Потом на завод схожу, понравилось мне, как кузнецы работают - загляденье.
        Забежав по дороге домой, Ростик обнаружил, что Любани, конечно, уже нет, выпил еще одну кружку молока с огромной лепешкой, еще толще намазанной медом, и пошел дальше.
        Аэродром он услышал издалека. Самолетный двигатель просто вопил, то захлебываясь, то примолкая, чтобы сразу же взвыть еще отчаянней. Даже далекому от техники Ростику было ясно, что нормальный движок так неровно выть не может. Но что тому было причиной - некачественное горючее или неумелая сборка,- он, конечно, не знал.
        Выйдя из рощицы голых еще деревьев, он увидел ангары, пяток бараков и чуть в стороне полетную вышку, над которой бессильным мешком висел ветровой конус. Мотор гоняли на одиноком, крохотном на таком поле самолетике, который то елозил себе по земле, то замирал, но взлететь не мог.
        Приглядываясь к самолетику, Ростик перебрался через дощатый, полуобглоданный саранчой забор и зашагал было к полетной вышке, как вдруг откуда-то появились солдатики. Их было трое. Один из них очень воинственно крикнул:
        - Стой! Стрелять буду.
        - Я из города,- Ростик остановился.- Разведчик, иду к Киму, чтобы узнать возможность воздушной разведки.
        Троих постовых раздвинул кто-то чуть более решительный. Это оказалась девушка в гимнастерке и с короткой, мальчишеской стрижкой, ее лицо показалось Ростику смутно знакомым. Девушка хмуро кивнула:
        - А, Гринев, проходи.- Она обернулась к постовым.- Это Гринев…
        Больше Ростик ничего не расслышал. Он благодарно улыбнулся девушке, но той его благодарность была как сапогу горчичник, и ему осталось только шагать дальше.
        На краю поля расположились техники. Их было легко узнать по замасленным, как в кино, комбинезонам. Они о чем-то сдержанно переговаривались. Впереди всех стоял невысокий мужичок на деревянном протезе. Вместо комбинезона на нем был старый, лоснящийся на рукавах пиджак. Он курил какой-то зверский самосад, ядовитые клубы которого долетали даже до остальных.
        Ростик подошел к ним незамеченным.
        - Здравствуйте,- произнес он погромче.- Где я могу найти Кима?
        Кто-то из техников оглянулся, но ничего не ответил. Ростик подождал, ничего не происходило. Все смотрели на бессильные старания маленького самолетика подняться в воздух. Наконец одноногий не выдержал:
        - Хрен он взлетит с такой заправкой. Говорил же я, чтобы баки облегчил.
        - Плохому танцору всегда…- начал было один из техников помоложе.
        - Чушь, парень. С такой тягой даже я не взлетел бы.
        - Ты, Серегин,- проговорил тот, которому не дали рассказать знаменитую байку про танцора,- свое уже отлетал. Ты бы вот их поучил.
        - А я зачем тут второй месяц обретаюсь?- грозно спросил одноногий. Потом поднял голову и прокричал, надсаживаясь, в сторону полетной вышки: - Антон, скажи ему, пусть кончает это безобразие!
        В окошке полетной вышки Ростик, к своему удивлению и радости, узнал Антона Бурскина. Тот был в чем-то черном на голове. Он кивнул и стал что-то делать перед собой.
        Одноногий Серегин подошел к Ростику.
        - Тебе кого?
        - Я к Киму,- сказал Ростик.- Где я могу его найти?
        - Сейчас он сам к нам приедет.
        Самолетик развернулся на дальнем конце поля и покатил, уже, кажется, не надеясь взлететь, к ожидавшим его техникам. Когда он добрался, мотор пару раз чихнул и заглох окончательно. Кабина отодвинулась назад, и из нее стал выбираться Ким в летном шлеме. Был он зол до крайности.
        Когда он спрыгнул с крыла на землю, Ростик позвал его:
        - Ким, привет!
        Ким заулыбался, слегка оттаяв, пошел к нему навстречу.
        - Рост, Ростище! Какими судьбами?
        - Да вот, проверить решил. Давно собирался.- Он с уважением посмотрел на самолетик.- Как тут у вас?
        Ким похлопывал Ростика по плечу, но после последнего вопроса его губы напряглись, улыбка исчезла. Он оглянулся и с почти откровенной ненавистью взглянул на свой летательный аппарат.
        - Да нет тут у нас никаких дел. Моторы пересобрали с трех машин. Бензин чуть не в лабораторных колбах отогнали…- Он опустил голову и уже потише произнес: - А эта зараза не поднимается в воздух, и все тут.
        - Может, в сборке что-то не так?- спросил тот самый парень, который только что хотел Кима сравнить с плохим танцором и к которому одноногий Серегин обращался, даже не называя фамилии.
        - Быть такого не может,- высказался Серегин.- Просто земная техника тут не летает. Не хочет.
        Ростик вспомнил утреннее совещание у Рымолова. Тот тоже считал, что многое придется менять. И этот вот самолет, который смотрел на Ростика широким, украшенным винтом носом, был лучшим тому подтверждением. Если раньше у Ростика и оставались какие-то сомнения, теперь они окончательно растаяли.
        - Что же делать?
        - Что делать?- переспросил Ким. И тут же ответил: - Искать что-то такое, что тут будет работать. Искать и искать.- И снова, уже потише, но с огромной, невероятной убежденностью договорил: - И не успокаиваться, пока не найдем. Иначе нас,- он помолчал,- просто сожрут.
        Что же, подумал Ростик, будем искать. На то я и разведчик.
        Часть II
        Место отсчета
        Глава 7
        Ростик привстал на стременах и осмотрел холмы, открывшиеся перед ними. Это были пологие, похожие на валы бесконечного моря складки, уходящие прямо в серое, безвоздушное небо Полдневья. Иногда между ними росли кусты, полные треска и щебетания странных птиц и насекомых. Еще в низинках звенели ручьи, битком набитые мальками и всякой ручейной живностью.
        Мир вокруг был прекрасен. Даже давящее, угрюмое небо не портило этой красоты, а наоборот, как начинало казаться Ростику, придавало Полдневью особый свет, может, даже особое очарование.
        Старшина Квадратный, мерно покачиваясь в седле, направлял своего жеребца на один из самых высоких холмов. Жеребец его приседал на задние ноги, потому что был нагружен так, что даже спина Квадратного не казалась чрезмерно большой. Ростик нагнал спутника.
        - Я начинаю привыкать,- сказал он.- Мне здесь все больше нравится.
        - Даже эти железяки на голове и вокруг всего тела?
        В самом деле, доспехи, которые они волокли на себе, давили нещадно. Кроме того, балахоны цвета хаки, пошитые, чтобы человек в доспехах не перегрелся до беспамятства и чтобы сталь не блестела на всю округу, шелестели от каждого движения, как ноябрьские транспаранты на ветру. И все-таки приказ был однозначным - на время похода эти штуковины не снимать, для того они и были сконструированы. Всякие гигиенические потребности можно было удовлетворять, не снимая щитков и кирас, просто отодвигая хитроумные заслонки в сторону. Сначала эти заслонки вызвали у всех окружающих, включая Ростика с Квадратным, массу шуток и не вполне аппетитных замечаний. Но уже спустя два дня оба перестали их замечать, словно всю жизнь провели именно за таким вот «рыцарственном» свершении некоторых ритуалов.
        - Нам-то что? Вот лошадок жаль.
        Жеребцы у них в самом деле выглядели не лучшим образом. От веса доспехов и поклажи первое время они вообще проходили километров двадцать, что не укладывалось ни в какие нормы суточного конного перехода. И за эти километры лошадки успевали растереть себе спину до ощутимых гнойников, которые уже через день начали отвратительно вонять.
        Пытаясь избавить животных от страдания, в первый же вечер Ростик со старшиной сгрузил поклажу, загнал их в ручей и вымыл, вычистил чуть не каждый волосок, но это все равно не помогало. Лошадям приходилось туго, они с большим трудом привыкали к новым нагрузкам, и раны их затягивались плохо.
        - Ничего, крепче будут,- ответил старшина.- Да и не так уж мы тяжелы, я полагаю, доспехи не больше тридцати килограммов весят.
        Это было правдой. То ли более современная технология стала, то ли умелая ковка - но что-то позволило облегчить стальную скорлупу до приемлемой величины. О том, чтобы, как писали в школьном учебнике истории, невозможно было подняться в этих панцирях с земли без помощи, не было и речи. Что касается Квадратного, так тот даже иные упражнения делал в панцире, например, кувыркался.
        - Знаешь, в этих доспехах на лошади ехать приятней,- проговорил Рост.- Не так некоторые места болят.
        Старшина хмыкнул и ничего не ответил.
        - Интересно,- снова подумал вслух Ростик,- эти доспехи пулю из «калашника» держат?
        - Ребята на заводе пробовали,- тут же повернулся к нему старшина.- Нагрудный щиток и шлем, как правило, держат. А вот то, что у нас на ногах и руках - пробивается навылет. Но доспех на доспех, конечно, не приходится.
        - М-да, а мне хотелось бы как раз знать: наши каковы? И не теоретически, а самым что ни на есть практическим образом.
        - Почему-то мне кажется,- мрачно отозвался старшина,- придет время - проверим.
        Заднее копыто жеребца Квадратного вывалило немалый булыжник, и он откатился вниз по склону метра на три. Под дерном, на вывороченном месте блеснула темно-красная, сыроватая, как свежая царапина, почва. Не нужно было учить почвоведение, чтобы представить, какие урожаи она могла приносить.
        - В своем докладе я обязательно помяну, что целина у холмов куда богаче, чем земля у города.
        - Согласен,- кивнул старшина.- Людей заставили огороды на красной глине городить, а тут плюнь - дерево вырастет.
        - Зато огородников пасти сложнее.
        - Все равно проверить следовало. И не понимаю я, из-за чего патрулировать эти земли сложнее?
        - От города дальше.
        - Зато урожай тут - не увезешь, а там - едва не впустую надрываться приходится.
        Ростик подумал и все-таки напомнил:
        - Только за последнюю неделю у города более десяти стычек случилось. И хотя никто, кажется, серьезно не пострадал, все-таки…
        - Это волосатики балуются,- лениво ответил Квадратный.- Вот были бы собаки, хрен бы они сунулись.
        Да, судя по всему, нападения совершали те же глазастые ночные ребята, что ограбили Ростика со старшиной по дороге из Старого города. И конечно, с собаками их можно было отгонять в любую темень. Но собак осталось мало, Ростик не был даже уверен, что служебные породы вообще пережили нашествие саранчи.
        Из низинки между холмами послышалось ржание, резкие хлопки крыльев. Ростик осадил коня и повернулся к шуму. Рука его легла на рукоять автомата, подвешенного, как у ковбоя, с правой стороны седла. Но тревога оказалась ложной - мерно покачивая набрякшими, заваливающимися в разные стороны горбами, из кустарника выплыло два десятка трехгорбых жирафов. Морды у них были сонные, а коричневато-золотистые разводы делали их малозаметными на фоне свежих листьев и ветвей.
        Старшина, который оказался к ним ближе, выволок автомат, приложил к стальному плечу, прицелился. В течение последних дней такое случалось раз десять. Разумеется, Квадратный не стрелял, как настоящий охотник, он не убивал ради развлечения.
        Мерно покачивая длиннющими шеями, звери ушли в сторону отдаленной рощицы. Квадратный проводил их стволом, как завороженный. Потом посмотрел в сторону города, который в неимоверной дали отсвечивал крохотной серебряной искоркой маячного шара, поставленного на телевышке.
        - За день машины сюда доберутся из города?- спросил он, усиленно о чем-то раздумывая.
        - Почему же нет? Между нами и городом километров девяносто, не больше. За день они вполне могут подскочить - только зачем?
        - Помимо разведки, у нас есть приказ о мясе,- мягко напомнил старшина.- И это вполне разумный приказ. Представь, у нас там котлеты детишкам только дважды в неделю дают.
        Ростик подумал.
        - Я все помню.- Он в самом деле помнил этот разговор с Рымоловым, вот только Ростик не придал ему большого значения.- Но не уверен, что начальники и сами помнят об этой идее.
        - Я тоже. Пошлют они нас, ой пошлют,- обреченно-озабоченно ответил старшина и сунул автомат в седельную кобуру.
        Конечно, причиной тому было не только обостренное чувство долга, но и охотничий азарт. Тот самый, который был Ростику не понятен. Впрочем, с питанием в городе в самом деле было не ахти.
        - Ты думаешь, ради мяса имеет смысл жечь топливо?
        - А ради чего его еще жечь? Ведь мы же предлагаем еду, пищу… А если не на машинах, а на конях? В городе остался еще с десяток лошадей. Если договориться…
        - Это кобылы, ждущие приплода,- отозвался Ростик.- Вряд ли ради охотничьих подвигов кто-то будет рисковать и таскать на них возы.
        - Я и сам так думаю,- Квадратный повесил голову.
        Ростик пожал плечами, что было довольно неудобно под доспехами и абсолютно бессмысленно, потому что никто, кроме него, не мог понять, какой жест он проделал.
        - Но спросить-то мы обязаны?
        Старшина кивнул и, взобравшись на ближайший холм, спешился. Стянув латные перчатки, стал расшнуровывать свой самый большой тюк. В нем находилось много разного, но еще, как знал Ростик, хранилась довольно внушительная система, которую они получили перед самым отъездом в обсерватории. Именно ее-то старшина и достал.
        По всему, это было похоже на не очень аккуратную связку тонких дюралевых уголков и полосок, с вдетыми в фигурные дырки облегченными винтиками и гайками. Достав это устройство, Квадратный выложил и свинтил подобие легкой, как воздушный змей, квадратной конструкции со стороной почти в полтора метра. Потом он порылся на самом дне мешка и выволок на свет кусок тонкой, легкой, сверкающей, как зеркало, и, по-видимому, очень прочной фольги.
        - Это не фольга,- покачал старшина головой на вопрос Ростика.- Ребята сказали, это алюминиевое напыление на капроновую пленку. У них случайно на заводском складе остался рулон, они этой штукой железнодорожные цистерны собирались обматывать для светоизоляции.
        Ростик провел рукой по волшебной ткани, принесенной сюда с Земли. Конечно, в этом мире люди такого делать не умели, и неизвестно, когда снова научатся.
        Старшина растянул зеркальную ткань на каркасе и получил мягкое зеркало, которое видно было и в городе, скорее всего, даже без бинокля. Потом он стал натягивать вторую рамку над первой. Но теперь вместо зеркальной ткани в хитрые пазы он вставлял темные длинные пластинки, наподобие жалюзи. Собрав общую шторку, закрывающую зеркало, он прямо в середине квадрата установил общий рычаг, способный поворачивать все полосы одновременно. Теперь, стоило этот рычаг потянуть в одну сторону, они все закрывали зеркало, стоило потянуть в другую, они открывали его, и поверхность начинала отражать солнечный свет.
        Опробовав свою систему, Квадратный даже свистнул от удовлетворения.
        - Значит, это и есть пресловутый гелиограф?- на всякий случай спросил Ростик.
        - Солнечный семафор,- ответил Квадратный, вглядываясь то в горизонт, то на Солнце. Наконец, он навел свое зеркало на Боловск, прицелившись через довольно сложную лунку, и проговорил: - Кажется, город на мушке.- Теперь зеркало стояло на вершине холма, наклоненное под сорок пять градусов к горизонту, отражая свет не хуже прожектора.- Придержи-ка конструкцию.
        И он ловко, словно заправский сигнальщик, принялся щелкать общим рычагом то вверх, то вниз. Ростик, придерживая телеграфную конструкцию одной рукой, второй поднес к глазам бинокль. На таком расстоянии оптика не очень-то и помогала, но все-таки это было лучше, чем ничего.
        - Как они - отзываются?
        - Работай, может, отзовутся,- проговорил Ростик.
        Шар в бинокль выглядел чуть более крупным, чем простой блик солнца на осколке стекла, но все-таки это был их блик, и от него следовало ждать ответа. И вдруг этот блик стал медленно, не чаще чем раз в три-четыре секунды подмигивать.
        - Здорово, они нас увидели!- почти выкрикнул Ростик.- Конструкция-то работает!
        - А почему она не должна работать?- солидно отозвался старшина, но было видно, что он и сам не очень-то верил до последней минуты в возможность такой связи.- Давай теперь составлять донесение.
        Он написал на песке под ногами несколько слов. Потом принялся последовательно заменять буквы на черточки и точки. Ростику были видны его короткие движения прутиком под ногами, да он и не понял бы их. Намертво обидевшись на свою неграмотность, он решил сегодня же вечером засесть за морзянку.
        - Кажется, готово,- решил старшина.
        Он вернулся к управляющему рычагу и принялся неторопливо, поглядывая в запись под ногами, выщелкивать свое донесение. Закончив, стал вглядываться в пятнышко белого света на сером, далеком севере.
        Пятнышко мигнуло, потом еще раз.
        - Диктуй!- заорал старшина и скакнул к своему прутику.
        Ростик стал диктовать, не понимая ни одной буквы. Но когда сообщение завершилось, старшина медленно, по буквам, прочитал его и, вполне довольный, кивнул.
        - Ну, что?- спросил Ростик.
        - Оказывается, они ждали нашего сигнала и заранее получили у начальства на него «добро».
        - А конкретней?
        - «Ждите три машины на месте связи в полдень послезавтра»,- торжественно, почти нараспев произнес старшина.
        - Послезавтра?- Ростик подумал.- Интересно, успеем мы набить дичи на три машины?
        - Набить-то успеем, а вот освежевать и отогнать мух - с этим возникнут проблемы.
        Откуда-то из-за недалекого холма взлетел низкий, похожий на волчий, режущий вой. В этом мире, полном добычи, не могло не быть хищников. Ростик прислушался к этому звуку и вполне философски, как ему показалось, объявил:
        - Отгонять придется не только мух, но и кое-кого похуже.
        Глава 8
        Охота, о которой так страстно вздыхал Квадратный, в этой местности оказалась малоинтересной. Особенно легко было расстреливать трехгорбых жирафов. Они не боялись людей и подпускали их, практически, в упор. За пару-тройку часов Квадратному удалось набить мяса куда больше, чем они могли обработать за полтора дня.
        Самым сложным, как и подозревал старшина, оказалось стащить всю добычу в одну кучу и разделать животных. Дело оказалось настолько неприятным, что даже с их плоскими мечами Ростик едва одолел двух жирафов. Зато Квадратный благополучно расправился с половиной туш.
        А вот сдирать шкуры оказалось легко. Их следовало лишь иногда подрезать у тонкого слоя сала, и они сползали, как мокрая ткань с тела. Сложив сырые еще шкуры в один общий неаппетитного вида тюк, перевязав их шнурами, сделанными из кишок животных, Квадратный бодро похлопал Ростика по плечу окровавленной клешней.
        - А ты не хочешь приготовить пару штук для отправки?
        - Зачем они нужны?
        - Жене такую шубу отгрохаешь - все подруги закачаются. На Земле у нее такой и быть не могло.
        - Знаю,- согласился Ростик.- Но если я признаюсь ей, что собственноручно застрелил эту животину с пяти шагов, а потом сам освежевал, вряд ли она ее вообще дома потерпит.
        - Такая она у тебя?
        - Такая.
        - И тебе это?..- он неопределенно обвел рукой вокруг, захватив оставшиеся две туши, груду мяса, костей, залитые красной, как на Земле, кровью камни и траву.
        Ростик вздохнул и кивнул.
        - Ну, тогда посиди в теньке, повозись со своими картами. Тоже дело небось.
        Хотя Ростик честно пытался выполнить задание по картографированию, его схемы получались очень уж доморощенные, совсем не такие, к каким все привыкли на Земле. А Перегуда, Ростик в этом не сомневался, хотел приступить к настоящему, научному изучению окружающей Боловск территории. Вот только ни навыков, ни времени для этого у разведчиков пока не было. Впрочем, Перегуда это понимал, потому что, прощаясь, высказался в том роде, что, мол, многого он требовать не станет, но все-таки очень хотелось бы…
        Ростик вымыл руки, выволок из своей сумки папку, разложил один из драгоценных листов бумаги размером почти полметра на метр. Тут, согласно предварительным наблюдениям из обсерватории, были нанесены уже некоторые объекты, позволяющие соблюдать угловые ориентиры по отношению Боловска. А вот расстояния и мелкие детали остались за Ростом.
        В принципе Перегуда даже дал Ростику урок по практическому картографированию на местности методом триангуляции, но его явно не хватало, и пока вопросов о том, что и как следовало делать, у Ростика было больше, чем ответов. Он лишь надеялся, что все его муки не окажутся совсем уж мартышкиным трудом и Перегуда с помощью каких-нибудь студентов разберется в его каракулях.
        Провозившись пару часов с картой, Ростик отложил ее. Работы у старшины явно было больше, чем он мог выполнить. К тому же Ростик понимал, если заготовки мяса подобным образом станут традиционными, лучше сразу к ним привыкнуть. Поэтому он не стал сачковать, а снова попробовал привыкать.
        И, в общем-то, до темноты они успели. От полутора десятков красивых и сильных животных, какими эти жирафы были еще утром, остались только пласты сочащегося кровью мяса, переложенного большими местными лопухами, зловоннейшая куча требухи, костей да несколько тюков шкур, подготовленных старшиной для последующей доработки.
        Оставив сторожить все это богатство вконец вымотавшегося старшину, Ростик понесся галопом к ближайшему ручью, чтобы избавиться от запаха крови и жирафьей полупереваренной жвачки, по сравнению с которой даже навоз казался вполне приемлемой массой. Он почистил одежду и доспехи, а повалявшись в мелком, зверски холодном ручейке, позволив воде обтекать себя, решил, что почти восстановил требуемую чистоту.
        После этого настала его очередь стеречь добычу и, разумеется, готовить ужин. Потому что старшине потребовалось куда больше времени для помывки.
        На следующий день вся операция повторилась. Лошадям такая жизнь очень понравилась, потому что, стащив с их помощью туши в общую кучу, их уже часов с десяти отпустили пастись на соседних луговинах. Но Ростику и даже старшине все это понравилось куда меньше. Правда, они раньше, чем вчера, покончили с работой, но запах крови прилип к ним намертво, и как оба ни мерзли в талой, совсем не прогретой солнышком воде все того же ручья, им казалось, что от них несет прямо-таки трупным зловонием.
        Эта мясницкая работа явно не имела ничего общего с охотой, как ее представляли на Земле отдельные певцы вольной жизни. Но, с другой стороны, кто сказал, что в Полдневье хоть что-то должно быть похоже на Землю?
        Вечером, запалив по меньшей мере пять костров, чтобы отпугивать ночных хищников от мясного богатства, которое они накопили за полтора дня каторжной работы, Ростик со старшиной уселся у одного из костров со свежеиспеченной на угольях убоиной. Мясо было, конечно, выше похвал, главным образом из-за свежести, а не из-за искусства поваров.
        Старшина так налегал на ужин, что Ростику вспомнился знаменитый некогда анекдот. Он огласил его:
        - Что это за шум, спросили гости хозяйку,- продекламировал он, поглядывая на собеседника.- Это не шум, это наш старшина шашлык кушает.
        Квадратный оторвал взгляд от аппетитных кусков, которые держал перед собой на оструганной палочке, и спросил:
        - И что?
        - Именно так - старшина шашлык кушает.
        - Не смешно,- сказал старшина, но есть стал потише.
        Ростик улыбнулся и посмотрел на уходящий вверх дым, освещенный пламенем.
        - А знаешь, могло быть и хуже. Нас могло перенести в такую дыру, что…- он не знал, как продолжить. Но сама идея, что они могли оказаться не тут, а где-то еще, показалась кошмарной.
        - Ты о Переносе?- спросил Квадратный, вытер руки о траву перед собой и взял следующий прутик с кусками пропеченного мяса.
        - О чем же еще?
        - Тогда вот мое мнение - на Земле мне было бы куда хуже, чем тут. Даже без всякого Переноса. Только ребят жаль, слишком много их полегло. А так…- он вполне решительно тряхнул рукой в воздухе, повторяя жест футбольных игроков, когда они забивают гол.
        Спать легли рано, уж очень замотались за последние два дня. Во время своего дежурства Ростику пришлось пару раз стрелять в какое-то темное шевеление на границе света и тьмы. Он был уверен, что вовремя пущенная тяжелая стрела отгонит ночных воришек, потому что это явно были не волосатики. Те не позволяли себе так хрустеть в кустах, а кроме того, глаза их не горели отраженным желтым светом, будто фары автомобилей.
        Когда Рост улегся и на дежурство заступил Квадратный, тот на арбалетные стрелы не разменивался, а попросту пальнул из автомата, чем вначале заставил Ростика вскочить, как по тревоге. Но уже на второй выстрел Ростик, прошедший школу окопной войны, даже не повернул голову.
        Утром они могли бы вполне набить еще десятка три жирафов, но не стали утруждаться. Да и бессмысленно это было, поскольку всего мяса они забрать все равно не смогли бы.
        Караван они заметили чуть не за тридцать километров. Машины поднимали такой шлейф пыли, что не понадобился даже бинокль. Чтобы водители не жгли бензин впустую, старшина помигал им солнечным телеграфом, и на месте машины оказались незадолго до полудня.
        К вящему удивлению Ростика, в кузове одной из машин приехала третья лошадка. Ее, взволнованную непривычной поездкой, вывел под уздцы высокий парень, который ухитрялся сутулиться даже в своей темно-зеленой кирасе. Ростик не поверил своим глазам.
        - Пестель! Ты как тут оказался?!
        Ростик бросился к приятелю, но дружеского похлопывания не получилось. Стоило Ростику только коснуться Пестеля, как тот отпрянул, и лицо его отразило такой ужас, что Ростик тоже на всякий случай отпрыгнул назад.
        - Ты чего?
        - Тебе хорошо говорить… Ты уже на коне больше месяца скачешь и ко всему этому железному утилю привык. А я только вчера задание получил и кирасу, будь она неладна… поясницу натерла - выпрямиться не могу.
        - Задание?- к ним подошел Квадратный.
        - Оказывать помощь в разведке территории, вести картографическую часть и вообще…- Пестель неопределенно покрутил пальцами без латной перчатки в воздухе.
        - Понятно,- согласился старшина.- Принимаем, тем более что твоя лошадка, наверное, будет посильнее наших квелых жеребчиков.
        - Теперь они отдохнули, может, и потащат нас, как в прежние времена,- Ростику почему-то не хотелось ругать лошадей зря. Как он с удивлением заметил, ни с того ни с сего он их стал совсем неплохо понимать.
        - Поживем - увидим,- философически ответил старшина и пошел организовывать погрузку мяса.
        Как им и показалось, заготовки они сделали слишком щедрыми. Кузова трех грузовиков оказались уже битком, а на земле осталось чуть не четверть мясного штабеля.
        - Да, вы, ребята, постарались,- сказал один из водителей, вытирая испачканные кровью руки.- Неужто тут столько дичи? А я и не замечал.
        - Больно твоя машина трещит, вот местное зверье и не дает давить себя,- ответил Квадратный.- А вообще, при желании на одну пулю тут можно по три таких вот трехгорбых жирафа нанизывать, чтобы металл, сам понимаешь, экономить.
        - Неужто?- удивился другой. В его голосе звучала тоска отпетого охотника: - Жаль, меня в разведчики не взяли. Я бы…
        Ростик потянулся к следующему куску мяса, с удовольствием представляя, какими подробностями обрастет теперь эта нехитрая байка в шоферской курилке.
        Они отправили караван назад, когда не было еще и трех пополудни. А сами, чтобы служба медом не казалась, по известной присказке, взнуздали лошадок и тронулись дальше.
        Глава 9
        Они ехали часа три. Пестель только головой крутил да языком цокал, изумляясь богатству и плодородию земли, которую видел перед собой. Даже Ростик и Квадратный, для которых это изобилие стало уже привычным, заново оценивали округу.
        За час до заката старшина, взобравшись на самый высокий из окрестных холмов, попросил у Ростика бинокль и стал пересчитывать стада жирафов, антилоп и прочих крупных травоядных.
        - Что, опять?- спросил его Ростик.
        - Ребята приедут послезавтра, около полудня,- ответил Квадратный, не отрывая бинокль от глаз.- Как думаешь, успеем набить три кузова дичины?
        - На старом месте осталось почти…
        - Знаю, на этот раз будем убивать бережней.
        - К тому же,- вступил Пестель,- и местным волкам следует подкормиться.
        - Нет тут волков,- отозвался Ростик.- Есть только панцирные шакалы, но и они как будто не голодают.
        - Значит, вообще проблемы нет,- сказал старшина.- Найдется кому мясо подобрать, сгнить не дадут.
        Они проехали пару километров в молчании. Потом Ростик спросил:
        - Они точно обещали, что горючее найдут?
        - Найдут. На прогон из города и обратно требуется литров тридцать на каждую машину. А за это они получили почти пять тонн свежатины. Если бы на Земле можно было так легко горючее обращать в пищу, никакие бы неурожаи не пугали.
        - Зато тут Баку нет,- сообщил Ростик.
        - Надо что-то придумывать,- сделал ценное замечание Пестель.- Не может так долго продолжаться - чтобы мы не смогли изобрести что-то вместо бензина.- Он помолчал.- Ну, самолет, конечно, на суррогате не запустишь, но машины обязательно должны поехать. Да и переделать их несложно… как я слышал.
        - Три, пять… восемь…- Пересчитал старшина вслух стада.- Ладно, разбиваем лагерь тут. Завтра будет полно работы. Вот нам бы еще только…
        Но договорить он не успел. Внезапно с той стороны, откуда они только что приехали, раздалось дружное, как овации, хлопанье крыльев взлетевшей огромной стаи. Получасом ранее эту же самую стаю иглохвостых попугайчиков, как Ростик назвал их про себя, они сами подняли с веток. И вот теперь то же. Определенно по их следу двигались какие-то животные…
        Это оказались не шакалы и не те здоровенные ящерицы на высоких, как у легавых, ногах, которые выли по ночам низким, утробным голосом, хотя во всем остальном держались крайне осторожно. Это были волосатики, только чуть более низкие и мускулистые, с глазами, закрытыми веками до размеров почти человеческих щелочек, что, похоже, позволяло им видеть при свете Солнца.
        Их оказалось более двух сотен, и в таком количестве они не собирались прятаться от людей. Они выступили из зарослей, воинственно размахивая в воздухе заостренными палками, похожими на копья. У тех, кто шел сзади, в руках были дубинки со вставленными в расщепленное дерево осколками кремня. Общий вид племени внушал серьезные опасения, но, разумеется, не днем.
        Квадратный зло улыбнулся и направил жеребца в сторону дикарей. Рука его опустилась вниз, и почти сразу Ростик услышал звонкий щелчок затвора.
        - Нет, ни в коем случае!- заорал он, но было поздно.
        Старшина вскинул руку, и из ракетницы вылетел сноп дыма, смешанного с брызгами огня. Прочертив пологую линию в ясном воздухе, ракета пронеслась метров четыреста и упала от волосатиков менее чем в десятке шагов. Вместо того чтобы загореться, она стала выбрасывать вокруг себя золотисто-коричневые клубы плотного дыма.
        Ближайшие из волосатиков попятились назад, некоторые закрыли лапами невыразительные, лишенные мимики лица. Старшина выстрелил еще раз, удачно накрыв правый фланг дикарей, а потом еще раз, влево. Теперь дым громоздился не неряшливыми кучками, а разлетался в спокойном воздухе ровным, словно одеяло, покровом.
        - Что это?- спросил Пестель.
        - Хлорпикриновая хлопушка, со склада получил, для дератизации предназначалась,- хохотнул старшина.- Да и тут вполне к месту пришлась.
        Племя уже не просто пятилось, некоторые, вероятно, самые нервные из трехметровых вояк, уже откровенно удирали. В целом, с дисциплиной у них оказалось не очень.
        - Нужно было выяснить, кто они такие,- сказал Ростик.
        - А ты не знаешь?- полуобернулся в седле Пестель.- Несколько этих бродяжек взяли в плен неделю назад во время стычки у Квелищево.
        - Что они там забыли?- поинтересовался Квадратный, заряжая ракетницу, но не собираясь больше стрелять, а просто сунув ее в сумку.
        - Как всегда, пытались что-то стащить у косарей. Ну наши им и…
        - Намяли бока?- плотоядно спросил Квадратный.
        - Не то слово, хотя и они оказались очень сильными. Если удастся с ними когда-нибудь договориться…- Пестель мотнул головой.- В общем, выяснили, что рисунков они не понимают, а по-другому ничего не придумалось.
        - Насколько они разумны?- спросил Ростик.
        - С этим тоже что-то странное,- отозвался Пестель.- Похоже, у них мозгов не меньше, чем у нас. Может, тоже перенеслись сюда как жители иной цивилизации. Но теперь здорово одичали.
        - Да, здоровее некуда,- согласился старшина, разглядывая брошенные в траву копья и дубинки.
        - Что с ними собираются делать?- поинтересовался Ростик.
        - Да что с ними сделаешь? Двух беременных девиц отпустили, но они не уходят. То ли потому, что не хотят своих бросать, то ли потому, что их кормят дважды в день. Возвращаются в камеры, как на посиделки.
        - Беременных?- спросил Квадратный.
        Пестель посмотрел на него.
        - А ты думал, у них детей под капустой находят?
        - А мне они прошлый раз так не понравились,- старшина повернулся к Ростику.
        - Когда это?- заинтересовался Пестель.
        Пришлось ему рассказать, что это не первая встреча волосатиков с разведчиками.
        - Как они себя называют?- спросил Ростик.
        - Ну, путем весьма серьезных расспросов,- Пестель чуть усмехнулся, чувствовалось, что о контакте с волосатиками он знает многое, возможно, сам принимал участие в этой работе,- мы выяснили, что они величают себя бакумурами. Или как-то похоже. Но сейчас, кажется, утвердился именно такой термин - бакумуры.- Он помолчал.- Советую запомнить, судя по всему, их тут в окрестностях немало.
        - Может, это против них Шир Гошоды камни выставляют?- произнес вслух Ростик, но, разумеется, ответа не получил.
        - А что начальство думает по этому поводу?- спросил старшина.
        - Ничего не думает,- отозвался Пестель.- Использовать их как-то без языка - не получается. Воевать с ними - бессмысленно. Да и не нужно. Их покормишь, пару раз объяснишь, что брать вещи нельзя, они и сами перестают. Похоже, тут мы имеем классический случай взаимопроникновения цивилизаций на бесконкурентной основе. Я слышал,- Пестель вдруг усмехнулся,- ими отец Петр очень заинтересовался.
        - Который? Поп?- спросил Квадратный. Он помолчал.- Это дельный мужик, я помню во время восстания… Может, у него что-то получится?
        - Пока об этом рано говорить. Слишком недолго они по городу разгуливают. К ним даже на постах еще не привыкли, чуть не каждый раз тревогу объявляют.
        И все-таки, как бы там ни расписывал Пестель бакумуров - относилось это к городу. А тут они носили оружие, и из кустов волосатики вышли не с дружественными намерениями. Поэтому на ночь остановились в отлично укрепленной расселине между двух высоких скал. Тут можно было держать оборону против любого противника, а против бакумуров хватило бы одного автомата. И то - Квадратный провел почти два часа, устанавливая в траве невидимую сигнальную систему из колышков, веревочек и дюжины колокольчиков, сделанных из банки от тушенки.
        Глядя на его старания, Пестель только головой покрутил.
        - Теперь из-за этих колокольчиков они за тобой на край света потащатся.
        - Пусть попробуют,- мрачно ответил старшина, серьезно поглядев по сторонам.
        - Нет, колокольчики - не выход.
        - А что выход?
        - Собаки.
        - А сколько их, кстати, осталось?- сразу заинтересовался Ростик.
        - Никто не знает,- теперь пришла очередь помрачнеть бывшему абитуриенту биофака.- Их почти всех съели. Но пока мы надежды не потеряли, ищем, может, и найдем пару овчарок.
        - Да, овчарки были бы в самый раз,- мечтательно вздохнул старшина, закончив свою работу.
        - Может, шакалов приручим?- спросил Ростик.
        - По мне лучше - червеобразные из Чужого города,- предложил старшина.- Мне кажется, они бегают довольно быстро, и с нюхом у них все в порядке.
        - Они разумные существа,- возмутился Пестель.- Ты что же - рабство предлагаешь ввести?
        - Что это вообще такое - разумное существо?
        - А вот это выяснять не будем,- решил вдруг Ростик.- Иначе можно до такого докатиться…
        - Эх вы - романтики,- отозвался Квадратный, но больше не спорил, уселся у костра и стал привычно готовить ужин.
        Весь следующий день они расстреливали жирафов, свежевали их, откладывали мясо и шкуры в одну сторону, а кости и требуху в другую. Теперь в их действиях появилась некоторая наработанность. И пожалуй, они стали более неаккуратными. В самом деле, теперь Ростик не переживал по поводу не очень хорошо рассеченного куска мяса, он знал, что этого мяса вокруг слишком много, и рубил своим мечом кровавые туши почти с таким же хладнокровием, как старшина.
        Пестеля, привыкшего к исследованиям самых разных тварей, эта работа ничуть не поразила, на что втайне Ростик все-таки надеялся. Биолог с самого начала пытался прокомментировать не совсем привычную, по его мнению, жирафью анатомию, но скоро умолк - слишком много оказалось работы. К полудню следующего дня, как и было договорено, приехал караван тех же машин. Только теперь, помимо шоферов, в кабинах сидело по автоматчику. Они пояснили:
        - Прошлый раз на машины пытались напасть крупные пернатые… Никто их даже разглядеть толком не успел.
        - Крупные пернатые?- заинтересовался Пестель.- Это же новый вид!
        - Новый или старый - не важно,- охранник поиграл автоматом так, как этого никогда не сделал бы опытный солдат.- Пусть только попробуют сунуться, мигом узнают…
        Квадратный молча оценил боевые навыки новобранцев, усмехнулся и стал командовать погрузкой еще более решительно.
        На этот раз людей было больше, и управились с работой куда скорее, чем прошлый раз. Закончив работу, кто-то из перевозчиков передал новость - это последняя их поездка. С самого верха, то есть от Председателя Рымолова, пришел приказ экономить горючее.
        Ростик обменялся понимающим взглядом с Пестелем. Но, в общем, он не возражал, последний - значит, последний. Чище будут и больше земель объедут.
        Посоветовав шоферам получше рассматривать пернатых, если с ними еще раз столкнутся, а не лететь прочь, забыв даже оглядываться, старшина скомандовал разведчикам трогаться дальше. Так обе группы и разъехались - одна назад, в город, а вторая - на юг. На таинственный, далекий, манящий юг - обещающий открытия, впрочем, как и вся эта земля.
        Глава 10
        Выглядели они все довольно экзотично - глухие доспехи, автоматы, подсумки, недлинные, но такие нелегкие мечи, тяжелые шлемы, как правило, помещенные на переднюю луку седла, но иногда водружаемые и на голову, арбалеты, отбитые у насекомых, колчаны стрел и сумки, сумки… Лошади, потряхивая головами и хвостами, мерно перебирали ногами. В движении лошадиных крупов было больше памяти о тысячелетиях, чем во всех томах по истории. Только было это на Земле, в неимоверной дали, и, может быть, даже в иные времена.
        В последние пару дней Ростик обнаружил, что он стал слышать дальше и более понятливо, более осмысленно, легко представляя себе причину почти каждого звука. Зато, опять же, он как бы и не слышал позвякивания удил его отряда, топот их лошадей, скрип и похлопывание их амуниции… Это стало привычным, как раньше привычным казался треск автомобильных двигателей на улице, треньканье трамваев, почти постоянное попискивание радио - особенно у них в доме.
        Пестель оглянулся назад, на пройденный путь, достал карту, которую еще Ростик рисовал, и попытался, не слезая с лошади, на ходу, в ней что-то подправить. Ростик подъехал ближе. Пестель перехватил его взгляд.
        - Хочу показать, что местность все время поднимается.
        - Откуда ты знаешь?- спросил Квадратный, не оглядываясь.
        - Ручьи быстрее бегут, камешки скатываются в одну сторону.
        - Молодец, заметил.- Старшина снял шлем, вытер пот.- Я тоже думаю, что мы определенно забираемся на какую-то хребтину, только… Жаль тут компасы не действуют.
        - Не знаю, как вы, ребята,- отозвался Ростик,- а я уже эту хребтину вижу добрые полдня.
        - Что ты видишь?
        - Во-первых, я не вижу дали, а нечто темное, значит, тут стоит как ширма некая возвышенность. Во-вторых, сам смотри - видишь, на серой полосе виднеется темное пятно? Это и есть горка, куда мы направляемся. Я думал, ты сознательно держишь это направление.
        Старшина недоверчиво хмыкнул, потом взял из рук Ростика бинокль, обозрел окрестности, вернул.
        - Вообще-то тебе и возвращать его не следует, ты и без бинокля ориентируешься.
        - Что, правда горка?- заинтересовался Пестель.
        - Еще какая,- подтвердил старшина.- Теперь, когда он на нее показал, даже странно, как я раньше… Вот с нее-то и попробуем осмотреться.
        - Она здорово выше соседних?- все допытывался Пестель, не выпуская карту из рук.
        - Не очень,- отозвался Ростик.- Но выше - это главное.
        Пестель зачеркал в своем блокноте, поглядывая по сторонам. Потом проговорил с заметной гордостью:
        - А городской шар еще виден. Подумать только, за сто пятьдесят километров…
        - Ты уверен?- спросил старшина.
        - В чем тут можно быть уверенным?- запереживал вслух Пестель.
        - Я тоже думаю, что сто пятьдесят,- вмешался Ростик.
        Рискуя вывихнуть себе шею, он повернулся назад, ничего не увидел, повел глазами влево-вправо и наконец нашел - бледный, едва видимый рефлексик ненормально белесого света. Горящий на самом краю серого неба и бесконечной отсюда, плоской, как необъятный стол, разноцветной земли.
        Старшина тронул лошадь, направив ее вперед, в сторону едва различимого затемнения на мрачной линии горизонта. Они ехали рядышком, в одну линию. Ростик оказался в середине.
        Размышляя, будет ли виден в городе их солнечный телеграф на таком расстоянии, Ростик задался вопросом - а не поставить ли натурный эксперимент. Но потом все-таки отказался, это могло изрядно задержать их, главным образом потому, что захочется снова и снова слать сигнал в Боловск, в надежде поймать ответ. А не меньше, чем попробовать конструкцию Перегуды, хотелось оказаться там, впереди, у темного взгорья.
        - Как мы назовем его?- спросил Пестель.
        - Кого?- не понял Квадратный.
        - Этот холм.
        - Ничего себе, холм - это целая гора,- высказался Ростик.
        - Предлагаю назвать его Олимпом,- торжественно, словно он стоял на многолюдном заседании какой-нибудь Императорской Географической Академии, предложил Пестель.
        Ростик заподозрил, что именно ради того, чтобы дать парочку-другую названий некоторым из местных природных образований, Пестель и рванул к ним. Он ведь определенно придуривался, когда говорил, что задание получил за сутки до выхода из города… Давно небось стучал во все кабинеты, требовал, просил, умолял, чтобы отпустили, пока не добился своего.
        Ростик, прищурившись на ставшем вдруг слишком ярком солнышке, посмотрел на друга. Нет, не ради привилегии давать названия он отправился сюда. Он наслаждался, как только может наслаждаться настоящий исследователь, путешественник в пути. Это сходно с восторгом бродяги, нашедшего новые невиданные горизонты, но лишь сходно, потому что на самом деле коренится еще глубже, проявляется куда более разумно и завладевает человеком гораздо основательнее. Что ни говори, а почти всегда бродяги сходят с дистанции, отыскав тихий угол, оседают, пригревшись… А эти вот чокнутые - никогда. Они даже путевые журналы пишут или читают написанные другими, чтобы вновь и вновь пережить это упоение дорогой, запахом неизведанности впереди, кратким мигом триумфа, когда возникает возможность дать название горе или речке…
        Ростик проснулся оттого, что кто-то заржал рядом. Это оказалась его собственная лошадь. Он огляделся.
        Квадратный тащился впереди, Пестель рядом. Все было как раньше, только он ко всему еще и выспался.
        - Как назвал гору-то?
        - Ого, он проснулся,- известил старшину Пестель.- Почти четыре часа давил… Хотя нет, не скажешь, что ухо давил, нужно другой оборот сочинять.
        - Зад он давил вместо уха, что тоже неплохо,- хохотнул старшина.
        - А назвать все-таки решили Олимпом. Смотри!- Словно это была теперь его собственность, Пестель взмахнул рукой, и Ростик увидел в десятке километров сбоку возносящиеся к серому небу голые камни, иногда они влажно поблескивали. Чуть выше, но едва ли в нескольких километрах, под камнями блестели белые пятна.
        - Снег, даже теперь?- удивился Ростик.
        - Мы раза три пытались подняться выше - лошади не идут,- гордо сообщил Пестель.- Я думаю, тут уже кончается воздушный слой.
        - Так низко?- удивился Ростик.
        - Перегуда же говорил, что мы живем в очень плоском мире,- отозвался Квадратный.- Я ему не очень-то и верил, а теперь… Сам вижу, что он прав. Я с коня слезал, пытался подняться… Голова раскалывается, в глазах круги, дышать совершенно нечем.
        - Теперь понятно, почему там ничего не растет,- высказался Ростик.
        Кажется, теперь он лучше понимал, почему ребят так развеселил его сон. Тут такие дела происходят, а он… Он и сам бы не пропустил возможности поклевать кого-то, кто спал, когда остальные делали фундаментальные открытия.
        - Я думаю, эта горка метров на двести выходит за пределы атмосферы,- высказался Пестель.- Или даже больше.
        - А теперь куда?- спросил Ростик.
        - Мне показалось… Всего лишь показалось, что сразу за Олимпом, или как там его назовем, с той стороны…- старшина смущенно отвел глаза.- В общем, его юго-восточная сторона обрывается слишком уж круто. Если она в самом деле крутая и через эту горку можно перейти по перевалу - представляешь, как это важно?
        - Прямо открытие перевала Магеллана,- вставил Пестель.
        - А если гору обойти и вообще не искать перевалы?- предложил Ростик.
        - Посмотри налево, друг, посмотри направо,- высказался старшина.- Олимп этот, конечно, повыше других будет, но гряда тянется на сотни километров, запаришься объезжать. Так что перевал - штука значимая.
        - Согласен,- кивнул Ростик, хотя не очень понимал еще, насколько Пестель прав. Но если они стояли на господствующей высоте и все равно не могли различить конца этим отрогам, что на востоке, что на западе - наверное, да, хребет протянулся на сотни километров, которые будет ох как непросто преодолевать.
        До перевала они доехали лишь перед самой темнотой. Поэтому втягиваться в узкую, метров триста, долинку не стали, а устроились на ночевку. Место оказалось удобным еще и потому, что тут почти не было живности. Лишь в клочках редких, низких, почти стелющихся по камням трав трепыхались какие-то птицы. Но их было так мало, что даже лошади разочарованно ржали, когда объедали очередной островок зелени и вынуждены были перейти к следующему.
        Ростик после дневного сна чувствовал себя таким отдохнувшим, что без труда простоял на страже первую половину ночи. Это было здорово, дать ребятам поспать, а самому потом наверстывать во время лошадиных переходов. Если он научится этому, то проблема недосыпов будет устранена совершенно. Кажется, он становился настоящим путешественником, волком степей… Если есть такое название.
        Днем оказалось очень много работы, они то и дело запутывались в разветвлениях долины, упираясь в действительно непроходимые вершинки, на которые не мог подняться даже Квадратный. Зато они поняли, что, против ожидания, на каждой из развилок нужно сворачивать не подальше от Олимпа - название, кажется, прижилось,- а поближе к нему. Чем это было вызвано, какой тектонический процесс послужил тому причиной, Ростик не знал. Да и никто, вероятно, из ученых, оставшихся дома, не мог этого знать, в Полдневье полагалось бы строить новую науку по этому поводу.
        Конечно, они боялись, что никакой это не перевал, что они нашли лишь тупиковую складку и теперь никогда не выйдут на ту сторону гряды. Да и Пестель все время шутил, что необъятность мира - выдумка Перегуды, и вот им выпала на самом деле удача открыть конец мира, о котором так часто рассказывали хронисты еще на Земле.
        И вдруг, всего лишь за час до того, как должно было погаснуть Солнце, все встало на свои места. Черные камни под копытами коней стали все чаще сменяться травой, а реденькие ручейки потекли не назад, а вперед. Они действительно прошли по узенькому перевалу и теперь оказались с другой стороны холмов.
        Хотя по-настоящему убедиться в этом они смогли лишь на следующий день. Вернее, на следующее утро.
        Глава 11
        Следующий день прошел быстро. Слишком уж необычным оказался мир по эту сторону холмов, слишком много в нем приковывало взгляды, хотя Ростик и затруднился бы объяснить, что именно притягивало их внимание.
        По сути, этот новый для них мир оказался еще более монотонным, серым и однообразным, чем даже те лесостепи, среди которых стоял Боловск. Потому что он целиком, полностью и совершенно состоял только из одного ландшафта - болот.
        Но болота эти были так многообразны по цвету только-только зацветших трав и невысоких кустов, так много речушек и озерец разрывало серую их ткань, так невероятно велико было количество всякой живности, которая отыскивала тут пропитание и пристанище,- что смотреть хотелось, не отрываясь. А может, все дело было в том, что никто из них никогда не видел по-настоящему болотистой равнины, никто не видел даже летней тундры, и потому она заворожила их новизной. Так или иначе, не сговариваясь, все трое направились именно вперед, в Водяной мир, как его почему-то сразу стал называть Пестель, и вполне удачно.
        Разбив лагерь на одном из последних каменных островков - все, что осталось от холмистой гряды, которую они только что перешли,- путешественники вдруг осознали, что действовали, даже не обдумав других вариантов, и Пестель попытался наладить дискуссию.
        - Вопрос вот в чем - нужно ли идти дальше в болота?- спросил он, когда ужин был приготовлен и съеден, когда в кружках плескался чай, обещая десяток-другой минут приятной расслабухи.
        - Я полагаю, нам следует посмотреть, что там творится,- отозвался старшина.
        - Да, посмотреть было бы неплохо,- начал Пестель.- Но что мы хотим выяснить?
        - Все, что там происходит,- сформулировал Ростик.
        - Думаю, в глубине происходит то же, что и тут, на краю. Если мы не будем углубляться, а пойдем вдоль, все и так выяснится, а нам останется только систематизировать наблюдения.
        - Чего ты боишься?- спросил его в упор старшина.
        Пестель опустил голову, потряс темными вихрами. Почему-то Ростик только сейчас заметил, что он не стриг волосы несколько недель и они у биолога непривычно длинные, не то что у него с Квадратным.
        - Того, что в болотах. Новых видов живности, их хищников, с которыми мы не знаем, как сладить…
        - Тебе кажется, мы с ними не справимся?- спросил Ростик.
        - Может, и справимся, но…- Пестель печально посмотрел на огонь, на товарищей и стал объяснять: - Мы не готовы к этому походу. Мы довольно неплохо экипированы для степи, у нас есть все, даже умение маскироваться там в необходимой мере, а тут… Нет непромокаемых спичек, нет масла, чтобы не ржавели доспехи, мы едем на лошадях, а может, тут нужны байдарки… Поэтому я предлагаю не заходить глубоко в эти болота, а посмотреть, что и как, не сходя с твердой почвы.
        - Может, всех этих болот наберется всего на десяток километров,- сказал старшина. Чувствовалось, что аргументов Пестеля он не принял.
        - С горы мы видели не менее двух сотен километров этой прелести,- сокрушенно отозвался Пестель. Он понял, что его предложение не пройдет.- И она тянулась дальше, гораздо дальше.
        - Все-таки поясни, пожалуйста, свои опасения,- попросил Ростик.
        - Не знаю, не смогу, наверное, это сделать, но… Но знаю одно - мы к походу по болотам не готовы.
        - Боишься,- высказал старшина с ощутимой даже в темноте долей презрения.
        - Боюсь,- признался Пестель.
        - А ты что скажешь?- Квадратный повернулся к Ростику.
        - Может, он прав? Может, болота окажутся слишком иной средой, чтобы соваться в нее чересчур решительно такими малыми силами.
        Квадратный вздохнул, покрутил кружку в руке, взбалтывая остатки чая, посмотрел в тихую тьму, обступившую их со всех сторон, но как-то особенно ощутимо - с юга, со стороны Водяного мира.
        - Хорошо, пойдем неглубоко, но все-таки пойдем. Просто чтобы было что докладывать в городе.
        На следующее утро они пошли. И почти тотчас стало ясно, что Пестель прав, к серьезному походу по этой топкой поверхности, грязной, насыщенной влагой и сырой вонью, где все было обманчивым и ненадежным, они и вправду не готовы. Лошади выбились из сил, но смогли пройти до полудня лишь километров десять, то есть меньше, чем в самые скверные прежние дни. Оружие вдруг стало отказывать, тетива арбалетов разбухла, ножи не выходили из ножен, и даже передернуть затвор на автомате оказалось делом сложным. А надежда на огонь, где можно было бы просушить поддоспешные куртки, развеялась в дым… Вернее, в водяную пыль.
        Зато всюду полно было всяческой птицы, главным образом водяной, но не только. Всюду то и дело на них вываливались угри, выдры, небольшие крокодильчики, какого-то вполне отвратительного вида жабы и лягушки. А рыбы стало столько, что их спины то и дело пугали лошадей, путаясь у них под копытами.
        И комары - причем разных сортов, размеров и степени зверства. От крохотного гнуса, запросто превращавшего кожу и мясо под доспехами в кровавое месиво, до жужжалок величиной с палец и хоботом чуть не в десяток сантиметров. Таких было легко сгонять, они, кажется, и на доспехи-то садились со стуком, словно кавалерия прыгала по железной мостовой.
        Впрочем, они продержались еще один день. Но к его исходу так устали, что даже не стали разговаривать за ужином. Просто повалились на траву, и, как наименее усталый или более выносливый, старшина стал на первое дежурство.
        Ростик понял, что его будят, когда чья-то холодная и мокрая рука легла ему на лоб. Он поднял голову, попытался хоть что-нибудь разобрать в темноте.
        - Это я,- прошептал невидимый старшина.
        - Смена?- спросил Ростик тоже шепотом.- Я сейчас, только рожу ополосну…
        - Не только… Слушай.
        Ростик прислушался. Поверх безбрежного, как море, комариного звона, между непонятных вздохов, расходящихся по округе, как круги по воде, в перерывах между всплесками какого-то воя, словно бы где-то рядом стая собак Баскервилей ждала очередную жертву, раздавался вполне выделяющийся звук. То редкие, то очень частые щелканья, словно пустотелые палки стукались друг о друга, то понижая, то повышая тон и громкость. В этих щелчках, едва долетающих до людей, была такая осмысленность, что Ростик уже через минуту перестал сомневаться - это сообщение разумных существ.
        - Они переговариваются.
        - О нас - больше не о чем,- прошептал старшина.- Кто бы мог подумать, что и тут есть кто-то, отслеживающий свои владения?
        Ростик умылся, посмотрел, не осталось ли еще немного кипяченой воды в котелке, потом сел на место старшины, устроил на коленях автомат. Квадратный тем временем возился в темноте, как барсук перед зимовкой.
        - Да, еще вот что, Рост,- его голос звучал невнятно, видимо, он уже застегнулся в спальнике.- Мне показалось, что за мной кто-то следил из темноты. Проверь, не появится ли у тебя такое же чувство.
        Ничего себе, подумал Ростик. Но ощущение появилось не из-за слов старшины, а само по себе. И довольно скоро - десяти минут не прошло. Было оно четким, как прием радиопередачи, и настолько явственным, что Ростик едва подавлял желание отправиться в темноту и выяснить - кто там балует?
        Поутру они отправились восвояси. Снова лошади больше плескались в грязи, чем продвигались вперед, снова время пролетало с неумолимой быстротой, а черная гряда не приближалась ни на йоту, но теперь они знали, что направляются домой. И это понимали даже лошади.
        Но к полудню что-то изменилось. Ростик принялся осматриваться как сумасшедший - на небо, на холмы, на бесконечные ручейки под копытами, на лошадок, на реденькие облачка, которые появились тут, в глубине болот. И лишь тогда заметил… Это было какое-то невероятно далекое, но вполне целеустремленное пятно позади них и чуть сбоку.
        - Смотрите,- он указал на него.
        - Ничего не вижу,- отозвался Квадратный.
        - Да птицы же… Видишь? В одном месте они гораздо гуще летают, и выше, и долго не садятся…
        - Птицы? Да они тут везде!- отозвался Пестель.- Настоящий птичий базар, только в миллионы раз больше, чем…
        - Понимаю,- кивнул старшина.- И молодец же ты, Рост! Кажется, они и нас так же вычислили - по птицам.
        Пестель взял у Ростика бинокль, долго всматривался в даль, потом передал его старшине.
        - Что это значит?- спросил он.
        - Это значит,- спокойно, почти лениво ответил Ростик,- что нас кто-то преследует. И сумеем ли мы отсюда убраться вовремя - зависит от выносливости наших лошадок.
        - Пожалуй.- Старшина опустил бинокль.- Какая у нас фора?
        Пестель достал свою карту, повозился с ней, потом еще раз смерил расстояние до пятнышка озабоченных птиц, двигающегося к ним с неуловимой для глаза скоростью, но определенно двигающегося.
        - Километров сорок… Может, успеем выйти на холмы?- спросил Пестель.
        - И их много. Если они не захотят нас преследовать за пределами болота, по камням, то… В любом случае нужно торопиться,- решил Квадратный.
        И они стали торопиться, вернее, попробовали. Но это плохо получалось. Как бы они ни старались.
        Глава 12
        Кто бы ни были те, кто догонял разведчиков, они двигались быстрее, ощутимо быстрее. То ли знали местные тропы, позволяющие меньше изматываться, то ли вообще были лучше приспособлены для таких путешествий, но уже к исходу этого дня расстояние, по оценке Пестеля, уменьшилось километров до тридцати.
        Ночью идти было невозможно, но они попытались и разбили ночевку, только когда лошади дружно отказались идти, лишь мотая головой, но не делая вперед ни шага, несмотря ни на какие понукания. А случилось это около полуночи. Костра не разжигали, хотя старшина первый согласился, что это глупо, в этом туманном лилово-сером краю путника отслеживали каким-то иным образом, а не как на равнинах Боловска - по костру. И все-таки обошлись без огня, может быть, просто потому, что слишком устали.
        Часа за два до рассвета поднялись и тронулись, стараясь не очень налегать на коней, которым предстояло работать весь день… У них еще оставалась надежда, что к концу этого дня они найдут тот каменистый островок, на котором они последний раз так рассудительно и убежденно в своей правоте приняли… ошибочный вариант.
        И в общем, они бы его, наверное, нашли, если бы так не торопились. Или если бы получше ориентировались, почаще вытирали пот, а не озирались залитыми усталостью, ничего не видящими глазами.
        Так или иначе, к вечеру ни на какой островок они не вышли. Когда это стало ясно, старшина поднял руку.
        - Стой!
        Рост с Пестелем охотно - не говоря уж о лошадях - замерли. Посмотрели на него, тяжело переводя дыхание. Это было удивительно, но дышать тут в самом деле было трудно, то ли потому что воздух был другой, то ли они вообще были мало приспособлены бегать по липкому клею, которым теперь казались им болота.
        - Пестель,- хрипло, с натугой приказал Квадратный,- посмотри карту, где же этот чертов остров. Рост, сколько до них?
        Ростик восстановил дыхание, вытащил бинокль, стер с него брызги грязи, отрегулировал окуляры.
        - Менее двадцати,- нехотя, но уверенно сообщил он.
        - Остров должен быть уже где-то тут,- отозвался Пестель.- Если его нет… Значит, мы его проскочили. Может, потому, что шли вчера в темноте, хотя…
        - Что?
        - Этот остров - начало целой гряды каменистых островков, по которым идти было бы не в пример легче.- Пестель говорил, как пьяный, едва формулируя смысл.- Но если можно промахнуться мимо одного острова, то мимо гряды…
        - Понимаю,- кивнул старшина,- мимо гряды не промахнешься. Только если уж совсем заблудились.
        - Что будем делать?- спросил Ростик.
        Старшина оглянулся. Птичьи тучи над болотом висели близко.
        - Пока светло, будем идти. А стемнеет - попробуем хорошенько отдохнуть. Именно так - отдыхать изо всех сил! Только лошадок вычистим, чтобы у них тоже поднялось настроение.
        Они шли, потом устроили лагерь. Потом, задолго до рассвета, все вдруг поднялись. Даже лошади. Они вдруг перестали жевать сочнейшую траву на той крохотной - в три десятка метров - кочке, на которой пристроились на ночь.
        Вскипятили чай, словно ничего уже не опасались. Пили его, прислушиваясь.
        Все выглядело мирно, стихли даже обычные ночные звуки. Собственно, только это и подсказывало, что рассвет уже близок. Потому что темень стояла - глаз выколи. Внезапно, как всегда тут, пришел день. Просто он накатился пятном ярчайшего света с востока, высветил все до мельчайших деталей, до каждой росинки на траве, до волоска на холке лошадей. Квадратный вытряхнул последние капли из котелка, приторочил его к седлу, спросил:
        - Ну, сориентировался по рассвету, где мы можем быть?
        - Еще как сориентировался,- буркнул Пестель.- И все равно, по моему понятию именно тут все эти острова и должны начинаться.
        - Значит, дело - табак.
        И тут Ростик высказал такое предположение, что его самого прошиб пот:
        - Только бы мимо перевала не проскочить, а не то…
        Старшина птицей влетел в седло.
        - Плакать будем на похоронах, как говорила моя бабка,- почти пропел он в искристом, еще прохладном воздухе.- А пока - вперед!
        Они тронулись, поначалу почти рысью. К полудню тащились, едва переставляя ноги, к вечеру лошади снова забастовали, пришлось слезать с седел и вести их в поводу.
        Раньше они слезали на пару-тройку шагов, лишь чтобы помочь на трудном участке. Но участок кончался, и можно было снова взбираться на терпеливых лошадок. Теперь идти пришлось все время, это было мукой.
        Оказалось, что ноги, да еще закованные в сталь, вязнут в булькающей грязи, заросшей травой, более чем по колено. Иногда кто-то, неловко поставив ногу, проваливался до середины бедра, и тогда выбираться было тяжелее, чем просто умереть… Дважды они забредали в такую трясину, что приходилось возвращаться, чтобы найти поверхность, способную хоть как-то держать их.
        И все-таки они продвигались вперед. Медленно, очень тяжело, очень трудно, уже отчаявшись увидеть землю под ногами, а не разводы качающейся, предательской трясины, которая ко всем прелестям еще и начинала их засасывать, стоило им только на миг остановиться…
        Кажется, никогда за все предыдущие дни им не было так тяжко. Ростик, например, вполне всерьез стал думать, что можно как бы случайно опустить автомат, нажать на затвор, потом как бы ненароком найти спуск… Вот только тогда его товарищам придется вести еще и его лошадь, тащить его пожитки, может быть, даже везти его тело. Они его не бросят, они ни за что не захотят его бросить. А значит, это будет выход лишь для него одного.
        Стой, почти закричал он про себя, о чем это я думаю?! Это же… Таких даже слов нет, о чем я думаю. И он перестал думать вообще. А очнулся, когда вдруг впереди заорал Пестель:
        - Эгей, смотрите, мы пришли!..- Он орал и, кажется, даже пытался подпрыгнуть, как сумасшедший.
        Ростик поднял голову, вытер пот, ничего не увидел. Он уже собирался сказать, что у Пестеля галлюцинации, и вдруг…
        Это были камни, нормальные, черные камни, которые, как скалы на берегу моря, прорывали сочную зелень болота и поднимались на полметра. Нет, на метр. Но поднимались не просто так, а поднимали всю землю, словно бы выстраивали ее заново, словно были той опорой, на которой держалась твердая почва Полдневья.
        - Не останавливаться,- захрипел старшина.- Вперед!
        До камней осталось метров пятьсот. Ох, и какими же тяжелыми они показались всем, даже лошадям. Но они их все-таки прошли… Прошли и повалились на сухую, шуршащую поверхность, словно никогда не видели ничего красивее этого старинного, может быть, миллионолетнего галечника.
        Ростик полежал, приходя в себя, перевернулся на спину, посмотрел в низкое небо. Пестель проговорил:
        - Тут когда-то море было. Только оно заболотилось, вот и получилось…
        - Что бы ни получилось, а я рад, что это кончилось,- высказался старшина.
        Потом эйфория прошла. Они поднялись, попытались счистить грязь. Вдруг старшина вздрогнул, поднял голову, провел воспаленными взглядом по дали, оставшейся позади.
        - А эти… Километров десять, и то если очень захочется соврать,- признал он.
        - Теперь они могут и отстать,- подсказал Пестель.- Просто потому, что тут не их среда, ноги они будут ранить или еще что-нибудь…
        Ростик набрал воздух в легкие, попытался сосредоточиться, несмотря на усталость… Может, благодаря ей, это было нетрудно.
        - Не отстанут,- твердо сказал он.
        - Почем знаешь?- спросил старшина.
        - Они не хуже нашего представляют, где кончается болото, если бы хотели нас просто шугануть, уже давно…
        Это рациональное объяснение вполне подошло.
        - Пожалуй,- согласился Квадратный.- Тогда по коням. Отойдем от болота, пока светло.
        Они тащились и после того, когда светло уже не было. Они даже не особенно понукали лошадей, те просто переставляли ноги, очевидно радуясь, что не хлюпает под копытами и нет этой удерживающей ногу на каждом шаге трясины. Потом все-таки и они идти уже не могли.
        Сели, разбили лагерь. Даже ухитрились помыться в соседнем ручейке. Но поспать не получилось. Стоило смежить веки, как в голове начинала биться мысль - остановятся неизвестные преследователи у кромки болота или Ростик прав - пойдут дальше?
        Поутру, когда уже и солнце вовсю стало припекать сверху, все стало понятно. Пылевое облако, как ранее туча всякой пернатой живности, повисло в небе, и совсем рядышком.
        - Они уже на твердой земле,- сказал Ростик, передавая бинокль старшине.- И продолжат преследование.
        Квадратный измерил расстояние.
        - Километров семь.- Он посмотрел на лошадей, те стояли понуро, слишком понуро для хорошей гонки.- Ну, ладно, как бы там ни было… А им нужно еще доказать, что они не уступают нам в резвости на камнях.
        К полудню они доказали. Пылевое облако висело уже в пяти километрах. Пожалуй, если бы не эта пыль, можно было бы уже различить и некоторых из преследователей. Ростик все чаще останавливался и сидел, стараясь уменьшить дрожь в руках, чтобы не так бились перед глазами окуляры, и рассмотреть хоть одного из них. Наконец он не выдержал:
        - Помимо скорости, они еще и маскируются, как черти.
        - Значит, не тормози,- резонно заметил Пестель.- Придет время - узнаем, какие они да как им это удается.
        Гряда холмов перед глазами висела, как марево, как по книжкам в пустыне висит оазис, обещая воду и безопасность. После относительно прохладных болотин каменистая пустыня заливала разведчиков волнами жара.
        Они шли, шли, шли… Незадолго до вечера старшина предположил:
        - Может, от части поклажи освободимся?
        - Они сразу поймут, что мы на издыхании,- отозвался Пестель.- Да и нет у меня ничего, чтобы можно было…
        - Вот догонят они нас, ничего нам уже не понадобится,- почти зло прошипел старшина.
        Но Ростик знал, он злится на себя, и это, так сказать, святая злоба, она помогает ему двигаться и, если все кончится хорошо, будет уроком, который он усвоит навсегда.
        А каков мой урок?- подумал он. Ответа он не знал. А выдумывание требовало слишком много усилий, теперь же ему следовало экономить каждое усилие тела, воли, сознания - чтобы уходить от преследователей, чтобы не отстать от друзей, чтобы не притормозить их.
        Хуже всего, конечно, пришлось Пестелю. Он был самым малоопытным наездником из них. До сих пор его спасало только то, что у него из всех доспехов была только кираса да односторонние пластины до колен и чуть менее усталый конь…
        - Перевал кто-нибудь из вас видит?- незадолго до ночи спросил Квадратный.
        Они стояли на относительно высокой горке, даже непонятно было, зачем они на нее взобрались… Впрочем, понятно, если учесть, что спросил старшина.
        Они повертели головами туда и сюда. Никакого намека на понижение уровня темных холмов перед ними не замечалось. Даже крохотный просвет между голыми, почти однообразными вершинами показался бы им знаком Судьбы, возможностью спасения. Но его не было.
        - Хороши разведчики,- неожиданно хмыкнул Ростик.- Ну, и где этот Олимп? Я помню, долина должна быть от него в паре километров.
        Пестель достал карту. Потом взглянул на свои записи на ее обороте. Он делал их, когда ленился доставать путевой дневник.
        - Он правее,- неуверенно сказал он.- Скорее всего, мы прошли левее гряды, там, в болотах, значит, нужно забирать вправо.
        - Но ты не уверен?- скорее подтвердил, чем спросил старшина.- Мне-то как раз кажется, что он левее. И нужно забирать…
        Он указал гораздо левее, туда, где остроконечные скалы торчали, словно зубы в пасти старого медведя.
        - Так что решим?- спросил Ростик.
        Это была ошибка, он понял это прежде, чем договорил. Потому что старшина вздумал, что это призыв к его единоначалию, а эту проблему следовало решать иначе.
        - Пойдем туда,- указал старшина налево.
        Они пошли за ним. Теперь, когда он вдруг вздумал командовать, а не советоваться, никакими спорами уже дела было не исправить.
        Они шли часа три и после наступления ночи. Шли по темноте, все больше убеждаясь, что если и выйдут к долине, то непременно проскочат ее. Но старшину невозможно было остановить. Он замкнулся и не отвечал даже на вполне дружеские подначки. Кажется, он уже и сам жалел, что так сгоряча выбрал этот путь, но исправить ошибку теперь было трудно. Повернув, они непременно попадали в объятия преследователей…
        Незадолго до рассвета пошел дождь. Это было странно, в Боловске за все прошлое лето выпало всего-то три дождя, и каждый Ростик очень хорошо запомнил. Но тут был Водяной мир, тут дожди могли выпадать чаще.
        Едва стало ясно, что капли будут долбить не десять минут, а гораздо дольше, старшина поднял обоих спутников.
        - Выступаем,- приказал он.- Пройдем сколько удастся, пусть даже и по темноте, а завтра постоим на месте. Вообще не стронемся. Ни пыли от нас, ни следов… Мы для них попросту растворимся в этой пустыне.
        И у Пестеля, и у Ростика были на это возражения, но они не стали их формулировать. Они слишком устали, слишком вымотались. Они просто вскарабкались на лошадей и поехали.
        Только-только они дожили до рассвета, как сзади появился близкий, тревожный гул. Старшина спешился, лег на еще влажную после ночного дождя землю, положил на плоский камень ухо.
        - Они идут, раствориться не удалось,- признал он.- Вперед!
        Этот день Ростик помнил плохо. От переутомления и боли, сковавшей тело, как ему казалось, от макушки до пяток или даже еще дальше, от верхушки его шлема до копыт жеребца, он почти все время спал.
        Потом, примерно часов в пять пополудни, они все-таки разбили лагерь. Просто уже не могли больше двигаться. И простояли, стараясь набраться сил, почти часа три. Сил они не набрались, тела - людей и животных - просто отказывались отдыхать. Они лишь более отчетливо осознали, как измотаны, истощены, как отупели от этой гонки.
        Но за пару часов до ночи поднялись и снова пошли. Теперь было ясно, что перевал, ведущий домой, остался сзади. Теперь у них была лишь одна надежда, что их преследователи, которых они до сих пор так и не рассмотрели, вдруг да повернут назад.
        Но никто в это не верил. Судя по близкому шуму, их противник был полон сил и азарта. С чего бы ему было поворачивать?
        Часть III
        Новые расы, новые отношения
        Глава 13
        Ростик почувствовал, что чья-то холодная, неуверенная рука коснулась его подбородка, который, как оказалось, торчал из спальника. Ростик прихлопнул ее, как муху, потом поднял глаза. Это оказался Пестель, но он даже не смотрел, как попалась его рука. Его глаза, круглые, словно блюдца, уперлись во что-то, чего Рост не видел из-за кустика травы, растущего рядом с головой.
        Ростик расстегнул мешок. Почему-то он проделал это медленно, словно боялся неосторожным шумом или движением нарушить какое-то хрупкое равновесие. Поднял голову и понял, почему и Пестель, и Квадратный, и даже лошади так тихо вели себя. Они попались.
        Напротив них, буквально в сотне метров от их ночевки, стояла армия. Это были отлично обученные солдаты, многие из которых были затянуты в костяные доспехи, срезанные с панцирных шакалов. Они стояли строем, и длинные пучки тонких перьев беззвучно шевелились на концах их пик, сплошным лесом поднимающихся на головами.
        - Как же их много!- невольно прошептал Ростик.
        Потом он попытался понять, что же было странного в этих существах. Ну, головы, понятно, были в шлемах, причем самых разнообразных. Некоторые были сделаны из черепов животных, очень похожих на медведей или крупных гиен. Конечно, большинство держало перед собой щиты, но…
        - Так и есть, это птицы,- сказал Пестель, которому, наверное, не давала покоя та же проблема - понять, кого напоминают одолевшие их преследователи.
        - Я бы сказал - курицы… То есть куры,- тоже шепотом проговорил старшина.
        В самом деле, говорить об этих существах как о курицах было почему-то неверно. Потому что они были очень крупными, высотой почти в два метра. Во-вторых, у них было очень поднятое тело, которое они носили не параллельно земле, а вертикально, и это почему-то сразу, гораздо больше, чем все остальное, внушало мысль об интеллекте. В-третьих, у них были руки.
        Вернее - Ростик вгляделся изо всех сил - у них были, конечно, крылья. Так же, как у обыкновенных клуш, из кожи предплечий торчали перья, уходящие назад красивыми, жесткими волнами, но на концах крыльев они кончались довольно сильным, многосуставчатым пальцем. Еще один палец отходил откуда-то из середины предплечья и подходил к первому спереди. Они составляли весьма удобный инструмент для тонкой работы, а сложенные вместе были почти так же сильны, как третий, самый сильный отросток, отходящий почти от самого локтя, толстый и мощный, как узловатый корень. Все три пальца могли удерживать и копья, и щиты, и ловко складывались в кулак. Ростик еще раз проверился. Нет, он не ошибся, таких мощных тугих кулаков, которые скатывали эти птички на концах своих крыльев, он еще ни у кого не видел.
        Зато ноги, обычные голенастые куриные ноги, торчащие из подобия юбок или нижних складок перьев - на таком расстоянии было трудно понять,- выдавали птиц. Кстати, вглядевшись, Ростик вдруг понял, почему преследователи так легко прошли по болоту - на некоторых из них были натянуты какие-то разлапистые чулки, явно сшитые из толстой кожи, с весьма надежными перепонками между тремя разноторчащими пальцами. Эти перепонки могли бы удержать на трясине не только солдата, но и куда более весомый груз. Почему-то Ростик был уверен, что такая вот обувка скрыта в походных мешках каждого из этих вояк. Просто некоторые сняли их на каменистой почве, чтобы поберечь, а некоторые нет - то ли потому, что были побогаче, то ли не желали ходить босыми.
        - Килограммов шестьдесят каждый,- вдруг высказался старшина уже в полный голос, шок от неожиданности прошел.- Опасные бойцы. Как же они так легко нас застукали?
        - Стало светлее, я поднял голову, а они уже тут,- ответил Пестель.
        Ростик тоже поднялся, делано спокойным жестом взял в руки автомат. Потянулся, а потом, неизвестно почему, помахал воинственным курам рукой.
        - Ты поосторожнее…- начал было старшина.
        Но неожиданный жест Ростика имел ответ. Один из вояк в более пышной, чем у других, юбке вдруг вышел вперед и стукнул себя по грудному панцирю так, что одна из лошадок даже вздрогнула.
        - Бьэгурмлесс-И!- прокричал он.
        - Ну и ну, язык сломаешь,- отозвался старшина.- Но в общем понятно, бегимлеси.- Он вышел вперед, тоже хлопнул себя по панцирю и прокричал: - Человек!
        - Нет, лучше сразу во множественном числе,- запротестовал Пестель. Он вышел вперед.- Люди!
        Тогда и старшина объявил, что он тоже - люди. Значения это не имело никакого, но эффект был в целом удовлетворительный. Тот самый бегимлеси, который вздумал представляться, вдруг откуда-то очень быстро извлек пращу, раскрутил ее и выстрелил в…
        Ростик покрутил головой, приглядываясь к старшине и к Пестелю, но камень, пущенный с невероятной силой, вдруг хлопнул по панцирю его. Рост даже качнулся. Но тут же он вскинул автомат, палец сам перевел скобу на одиночный огонь, затвор щелкнул, словно бы подчинялся силе мысли, и Ростик выстрелил.
        Бегимлеси отпрянул назад, а потом с шумом, словно из камеры выпускали воздух, осел на землю. Из толпы вышел еще один бегимлеси, этот был очень здорово вооружен, в его панцирях была заметна изрядная доля украшательства, да и выглядел он… авторитетнее, чем другие.
        Он наклонился над пращником, опустил ему на грудь крыло, поковырялся где-то своими корявыми пальцами, потом поднял голову и что-то очень негромко сказал стоящим сзади. По рядам пернатых вояк прошел сдержанный клекот.
        - Отличный выстрел, кстати,- прокомментировал Пестель.- Может, они подумают, что мы все так стреляем?
        - Да, это может их остудить,- проговорил старшина, но было ясно, что это лишь надежда, такая же несбыточная, как попытка раствориться в дожде перед самым носом этих солдат.
        И тогда тот бегимлеси, который проверил смерть пращника, сделал еще одну удивительную вещь. Он вытянул вперед крыло с нацеленным, словно пистолет, пальцем и прокричал:
        - Л-Ди!
        И начал довольно спокойно, неторопливо снимать одну свою доспешину за другой.
        - Вот это да! Он нас вызывает!- догадался Пестель.- Бережет жизни своих солдат и хочет драки только между командирами…
        - Почему ты так думаешь?- спросил старшина.
        Но потом вдруг и сам стал расшнуровываться.
        - Ты чего?- удивился Ростик.- Неужели… Тогда почему ты?
        - Я - командир. И к тому же…- Квадратный скептически осмотрел Ростика,- у тебя нет ни одного шанса.
        - У курицы самое слабое место - шея,- вдруг проговорил Пестель, не отрывая взгляд от бегимлеси.- Если удастся смять позвонки…
        Старшина кивнул, но вслух ничего не сказал. Ростик стал ему помогать.
        Разоблачившись, оба бойца пошли навстречу друг другу. И тотчас в стане пернатых послышались крики, хлопки, глухой стук костяного оружия. Ростик мог поклясться, что бегимлеси не просто поддерживают своего вожака, но и получают удовольствие от всего представления.
        Зато люди удовольствия не получали. Тем более когда Квадратный подошел к бегимлеси поближе. Тогда стало ясно, что из-за расстояния они неправильно оценивали их размеры. Пернатые оказались гораздо выше двух метров, и вес их приближался к сотне килограммов. К тому же они были гораздо лучше вооружены - помимо чудовищных кулаков, у них оказался тупой, но очень твердый на вид клюв, почти петушиные шпоры на ногах и когти на лапах. Складывалось впечатление, что одним удачным для себя ударом бегимлеси может сразу же решить исход поединка.
        - Посмотрим,- прошептал Ростик, сжимая автомат.- Посмотрим.
        Но вдруг и Квадратный преобразился. Он стал каким-то чуть более низким, распластанным по земле, хотя и остался, конечно, на ногах, и со всех его сторон стали торчать те или иные части рук, будто бы он вырастил парочку дополнительных конечностей.
        Бегимлеси разогнался, бросился вперед, выставив когти на ногах, помогая себе удержаться в воздухе крыльями… Но старшина остался стоять, он лишь неуловимым движением перетек чуть в сторону, ровно настолько, чтобы атака пернатого окончилась неудачей, а сам при этом нанес довольно внушительный удар кулаком - только хлопок прокатился в утреннем воздухе.
        Тогда бегимлеси развернулся и бросился чуть более расчетливо. Он бил ногами, пытался достать Квадратного прямыми ударами кулаков, пару раз даже пробовал клюнуть его… Когда эта атака закончилась, стало ясно, что старшина не пострадал. Он по-прежнему стоял шире и ниже обычного, по-прежнему был быстр, неуловим и при каждом удобном случае наносил встречный тычок.
        Подробностей боя с такого расстояния видно не было, Пестель сделал движение вперед, но Ростик его остановил, почти грубо оттолкнув назад. Это имело смысл, если бегимлеси все разом бросятся в атаку, каждый метр пространства, отделяющий их, позволит сделать лишний выстрел, а то и не один. А кто знает, какой именно выстрел может их спасти?
        Ростику самому очень хотелось посмотреть на то, что там происходило, но он не позволял себе расслабиться. Он ждал атаки, был готов к ней и знал - пока он готов, ее не последует.
        Внезапно характер поединка изменился, бегимлеси, видимо, понял, что с приличного расстояния он достать человека не сумеет. Тогда он пошел в ближний бой. Тело пернатого, то и дело теряющего свои перья, почти слилось с бледным, гибким телом старшины. Пыль вокруг них закрыла все, что там творилось… И вдруг пыль разом улеглась.
        Оказалось, что Квадратный сидит на спине пернатого и зажимает его длинную, подвижную шею локтем правой, поддерживая и помогая ей всей силой своей левой руки. Пернатый бился, словно сумасшедший, казалось, что он вполне умеет наносить удары назад и локтями крыльев, и шпорами ног, и даже совсем неплохо ему удавалось бить головой… Но каждый взрыв активности сопровождался затишьем, когда он вынужден был собираться с силами. И по мере того как старшина не отпускал своего противника ни на мгновение, стойко выдерживая все его удары, лишь иногда уворачиваясь, чтобы самые сильные щелчки клюва не приходились в лицо, эти затишья становились все дольше.
        Наконец ноги пернатого стали подламываться, он оседал. Тогда Квадратный попросту стал давить, стараясь своим весом доломать его… Ростику не было видно, но он подозревал, что захват старшины стал еще сильнее, может быть, даже крушил позвонки шеи под поросшей тонкими перьями кожей…
        Наконец вождь бегимлеси распростерся на земле. Он лежал, лишь иногда подрагивая, уже конвульсивно, даже не пытаясь наносить осмысленные удары, просто пробовал стряхнуть с себя этого ловкого противника… Но Квадратный не выпускал его из зажима. Он, очевидно, помнил о живучести куриц, о том, что даже с отрубленной головой иные из них принимаются вполне бодро бегать по двору. И он давил, лежа на противнике, обливаясь путом, тяжело дыша…
        Ростик опустил бинокль, который тут же почти выхватил у него Пестель.
        - Он победил,- сказал биолог.
        - Ты здорово подсказал про шею,- сказал Ростик.
        Потом он опомнился и поднял автомат. Пестель понял его, отдал бинокль и тоже поднял оружие.
        В самом деле, лучшего момента для нападения и быть не могло. К тому же возникала возможность спасти своего командира, вырвать победу, уже упущенную им… Но пернатые даже не думали об этом. Они странно приседали, один за другим, словно делом чести было повторить жесты умирания их вождя. Оружие их опускалось к земле, головы странно втягивались в грудь, под перья, юбки их касались земли…
        - Что-то он уж очень долго его душит…- проговорил Пестель.
        И словно бы в ответ на эти слова в воздухе отчетливо разнесся сухой, твердый, резкий звук. Как ветка сломалась.
        Тело бегимлеси под Квадратным дернулось и замерло - пернатому сломали шею.
        Квадратный поднялся, нетвердо, словно пьяный, пошел к своим. В пыль за ним капала кровь. Но он шел, а пернатый остался лежать, и каждый понимал, что он может пролежать тут вечно или пока его не обглодают стервятники и шакалы.
        И тогда Квадратный сделал такое, чего Ростик от него никак не ожидал. Он вдруг повернулся, причем ноги его заплелись, и он чуть не упал. Но он справился, стал над поверженным врагом, выпрямился и медленно, торжественно поклонился его телу, всему войску пернатых, которые смотрели на него, всему этому странному народу.
        Потом он опять попробовал идти, а пернатые вдруг стали выкрикивать что-то. Это не были, конечно, приветствия или что-то связанное с восторгом перед победителем, но в них звучало такое чувство, что даже Ростик опустил автомат. Стало ясно, что атаки не будет, ее просто не может быть - люди победили.
        Мельком Ростик подумал, что, возможно, они бы атаковали, если бы бой был менее захватывающим, или длился чуть дольше, когда они совсем уже завелись бы для драки, или если бы их вождь победил… Но все получилось так, как получилось, и они выжили.
        Шагов за двадцать до их стоянки Квадратный все-таки упал, но это значения уже не имело. Ростик с Пестелем подняли его, отнесли и уложили на один из спальников. Ростик спросил:
        - Ты сможешь привести его в порядок?
        Пестель посмотрел на иные раны, на глубокие, сделанные, наверное, клювом дыры в мускулах на плечах и обнаженной груди старшины… Это были не порезы, а именно дыры, ямки, постепенно заполняющиеся кровью и сукровицей. Боль от них, вероятно, была жуткая…
        - Вообще-то, как ни странно, очень глубоких травм не видно,- подвел итог своему осмотру Пестель.- Может, и справимся, если у нас будет пара дней передышки.
        - Будет,- твердо ответил Ростик.
        Он поднялся на ноги, повернулся к пернатым. Те подняли своего вождя, уложили его на странную конструкцию, собранную из копий и кусков кожи. Вероятно, походные носилки имели одинаковый вид для всех армий всех миров. Ростик задумался, зачем Квадратный поклонился поверженному и побежденному противнику. Но ничего не придумал. Он даже не придумал, нужно ли и ему кланяться телу застреленного пращника, которого понесли следом за убитым в рукопашной вождем. Не понимая, зачем он это делает, Ростик на всякий случай поклонился.
        И каково же было его удивление, когда многие бегимлеси стали гротескно, но вполне однозначно раскачиваться ему в ответ… Хотя, нет, не ему, а людям, их умению биться, их победе.
        Жаль, что мы оказались врагами, подумал Ростик, глядя на уходящих пернатых. Мы могли бы так отлично потолковать… Но возможно, в будущем это можно будет как-то исправить?
        Глава 14
        На этой стоянке они провели два дня. Это были чудесные дни, несмотря на то, что Квадратному здорово досталось. Они полной грудью вдыхали воздух покоя и относительной безопасности, они бездельничали и наслаждались.
        Да и старшина уже к вечеру второго дня почувствовал себя лучше. Причем настолько, что хотел было взобраться на лошадь, чтобы отправиться назад, в Боловск. Едва удалось его отговорить, вернее, ни Рост, ни Пестель просто не поднялись с травки, на которой загорали, и Квадратный сдался.
        Третья ночь на этом месте тоже прошла спокойно. Дежурили Ростик и Пестель, и хотя ни один из них не поднял тревоги, утром выяснилось, что одному и второму в ночи, на невероятном расстоянии почудился отсвет какого-то огня.
        - Не может быть,- убежденно ответил Пестель на невысказанный вопрос.- Наверняка почудилось. Эту территорию даже бегимлеси не считают своей, это ничейная земля.
        - Или она принадлежит тем, кого даже они побаиваются настолько, что не решаются захватить беглецов силой, всего лишь устраивают поединки, которые, конечно, разрешены на любой территории,- высказал Ростик свое подозрение.
        Разумеется, они уже обсуждали, что послужило причиной такому отменно благородному поведению пернатых. И ни к чему не пришли. Но вот, как оказалось, Ростику неожиданно забрела в голову новая идея.
        - Ты полагаешь?..- старшина не договорил, но, как оказалось, он все слышал, лежа на своем спальнике без доспехов, греясь на солнышке.
        - Да, я полагаю, тут уже, так сказать, не их юрисдикция, и они отлично понимают это.
        - Думаешь, все поделено? Все эти болота, холмы, степи… Почему же тогда никто не заявил прав на Боловск?- начал горячиться Пестель.
        - Откуда ты знаешь, что атаки насекомых не были как раз заявкой?
        Пестель тряхнул головой.
        - Никогда об этом так не думал.
        - А следовало бы,- ответил Ростик.
        - Хорошо, пусть ты даже прав.- Старшина решил перевести спор в конструктивное русло.- Значит, мы спаслись тем, что случайно забрели на чужую территорию? Но это значит, что нам грозит другая беда, где же она?
        - Та самая, которой, по твоей гипотезе, опасались пернатые?- поддержал старшину Пестель.
        - Может, этот огонь?
        После этого разговоры как-то сами собой утихли. И все стали дружно собираться.
        Самым удивительным было то, что лошадки тоже не протестовали. Они, конечно, не восстановились после последнего марша, но даже не пытались дергаться, когда им на спины снова стали укладывать тяжелые седла и нагружать полегчавшие, но еще изрядно увесистые дорожные сумки.
        Часа за три до полудня, насколько его удавалось определить на глазок, они отправились в путь. И проехали совсем немного, не больше пяти километров, когда вдруг откуда-то сзади долетел отдаленный, очень печальный, но вполне однозначный рык.
        Старшина остановил свою лошадку, повернулся, насколько позволяли ему перевязки под доспехами, которые он с большим трудом натянул на себя, приложил руку к глазам. Ростик посмотрел на него, достал бинокль. Он искал хоть что-нибудь примерно в тех местах, где была разбита их стоянка, но ничего не видел. И вдруг…
        Он даже дернулся в седле и, конечно, сразу потерял это из поля видения. Пестель, который не спускал с него глаз, дожидаясь своей очереди, спросил:
        - Что такое?
        - Не знаю,- Ростик передал ему бинокль.- Что-то очень… необычное. Я видел только тень.
        - Да что с тобой?- спросил старшина.- Раньше ты так не дрожал?
        - Я и не дрожу,- огрызнулся Рост.- Я видел только тень… А тени бывают очень…
        - Да какая тут может быть тень?- спросил Пестель.- Тут вечный полдень.
        - Что бы это ни было, нужно сматываться,- решил старшина.- Может, на этот раз обойдемся без игры в казаки-разбойники.
        Но это им не удалось. Они попытались выжать из лошадок хоть какую-нибудь прыть, но те только тихонько ржали, а темпа не прибавляли. Впрочем, часа через два после полудня они стали проявлять признаки нервозности.
        Это было странно, потому что ничего не было видно, никто за ними не гнался. Сзади расстилалась ровная, просматриваемая на десяток километров каменистая равнина. Слева непроходимым занавесом висели холмы, справа… Вот справа, в полукилометре, начинались овражки, буераки и эти торчащие, словно зубы, скальные обломки. Пестель предложил:
        - Может, спустимся вниз, там можно спрятаться…
        - Уже один раз растворялись в пространстве,- буркнул Ростик.- Хватит. Попробуем ясно и однозначно показать, что нам тут ничего не нужно, что мы уходим, это остановит любого смышленого патрульного, если он не патологический убийца.
        Вот в этот-то момент из скал сбоку и донеслось еще одно рычание. Довольно странное, словно выло несколько разных существ одновременно. В нем слышался и хриплый, очень воинственный скрежет голосовых связок, и вой крупного, но вполне миролюбивого степняка, которому хватает падали, и какой-то почти осмысленный лай, похожий на древний язык воинственного племени… Пестель вздрогнул:
        - Он с нами разговаривает?
        - Не исключено,- отозвался старшина, переводя коня на рысь.- А мощная зверюга, наверное.
        - Недаром с ним бегимлеси отказались встречаться,- отозвался Ростик.
        - М-да, мощная…- Голос старшины выдал задумчивость.- Тут удушающим захватом не обойтись. Приготовить гранаты,- приказал он.
        - А еще лучше дайте-ка их мне,- предложил Ростик.
        - Зачем?- удивился Пестель.
        - Я из них связку сделаю, знаешь, какими во время войны танки подрывали? А кроме того, у меня есть…- Про динамитную шашку, которую Рост выпросил на складе в единственном числе, он решил пока ничего не говорить. Сам не понимал, как ее можно будет использовать.
        Старшина кивнул. Он не протестовал, когда Рост брал на себя определенные командные обязанности. В этом проявлялся его класс командира. Ну, и опыт, конечно.
        Следующий раз преследующая их зверюга - теперь в этом не могло быть никакого сомнения - отозвалась часа в четыре. На этот раз она оказалась очень близко, гораздо ближе, чем хотелось бы. Если бы не складки местности справа, где она соревновалась с лошадьми в скорости, Ростик определил бы расстояние до нее точнее, но и так ему показалось, что между ними осталось не больше трех, максимум четырех километров.
        - Он бежит по оврагам, а мы по равнине, и то…- высказался Пестель.
        - Почему ты думаешь, что это он?- удивился Ростик.
        - Не она же! У всех крупных животных бойцами являются самцы.
        - Ничего, скоро встретимся,- отозвался старшина,- тогда спросим.
        Шутка не удалась, но споров больше не было.
        Они пришпоривали лошадей, но те были не готовы к затяжным рывкам. К тому же и люди, кажется, не могли их выдержать. Так получилось, что через два часа, когда новый преследователь должен был их догнать, судя по тому, как легко удалось ему сокращать разделяющее их расстояние, они окончательно сбавили обороты и, понимая, что едва плетутся, все время оглядывались по сторонам.
        Ростик сделал две связки, одну побольше, из пехотных «лимонок», которые должны были дать целую тучу осколков, в которых определенно не уцелел бы и тот, кто эту связку попытался бросить в противника. Ее он привесил справа, сразу за седло. И вторую - поменьше, но с более существенным эквивалентом взрывчатки, главным образом добавив туда свой динамит. Эта осталась рядом с сумкой слева. Он надеялся, что жеребца не слишком раздражают эти новые железки.
        Первым преследователя заметил Пестель. Он вдруг шумно выдохнул воздух и резко вскинул руку. Ростик посмотрел в ту сторону. Ничего, только странно вился султанчик пыли между двух скал, похожих на наклонившихся друг к другу гигантских космонавтов.
        - Ты чего?- спросил старшина.
        - Ну и здоров же он,- все-таки выдавил из себя Пестель.- Просто… Непонятно, почему его не видно.
        - Он выше скал?- удивился Ростик.
        - Не знаю… Не понимаю, как…
        Больше Пестель ничего добавлять не стал, потому что врезался в неожиданно отпрянувшую назад лошадь Квадратного. Та отступала, потому что наконец увидела его. И Квадратный тоже его увидел и, как Пестель полминутой ранее, не мог выговорить ни слова.
        Тогда Ростик собрался с мужеством и поднял глаза, чтобы увидеть того, кто гнался за ними весь день и кто так легко и умело справился с этим.
        Оказался он не так уж и высок. Всего-то метра четыре, может, даже меньше. Но зато он казался очень широким, мощным, очень сильным. Впечатление усиливалось еще и тем, что все его тело, частично даже руки и ноги были прикрыты толстыми, в несколько сантиметров, доспехами, сделанными из темно-зеленого, почти черного дерева с желтыми пятнами и прожилками. Этот рисунок был похож на маскировочную раскраску, которой пользовались солдаты натовского блока на Земле. И еще почему-то дерево казалось очень прочным.
        Доспехи имели странную форму, словно пагода, словно старые самурайские панцири, с какими-то углами, непонятными выступами, непривычными наплывами… Но было в них и совершенство, подобное совершенству ружейного приклада, выработанного по меньшей мере полутысячелетним опытом оружейников и стрелков. Тут тоже ощущалась та же, если не большая, древность и непрерывность экспериментов, то же целенаправленное и умелое стремление к мастерству.
        В руках существо держало странное ружьецо со стволом с конец оглобли. Правда, приклад у него был укорочен, а рукоять была определенно пистолетного типа, разумеется, с теми вариациями, которые были продиктованы разницей анатомии человеческой руки и лапы этого чудовища. Но любые аналогии - Ростик был в этом абсолютно уверен - оставались уместными.
        - Хоть бы разобрать, какая у него морда,- просипел сбоку Пестель.
        Морда чудовищного рыцаря в самом деле была так плотно прикрыта двумя заслонками, выдвигаемыми сбоку, что не видно было даже глаз. Только из убеждения, что голова чудовища находилась там же, где и у большинства животных, следовал вывод, что верхний полусферический доспех можно считать шлемом с забралом.
        Неожиданно чудовище взревело. Коротко, внятно, жестко. Хотя оно не особенно старалось, эхо его голоса разнеслось вокруг, как удар камнепада.
        - Похоже, он спрашивает нас о чем-то?- отозвался старшина.
        - На паспорта хочет взглянуть,- ответил Ростик и тронул коня. Тот заупрямился, но Рост заставлял его подчиняться всей волей наездника.
        До чудовища было метров двести. Как этот явно не сильфидного строения зверь сумел так близко подобраться к ним, не сотрясая почву, практически бесшумно - оставалось загадкой и вызывало изумление. Ростик держал жеребца очень твердо, потому что тот все норовил откатиться вбок. И все-таки расстояние между ними сокращалось. Сто пятьдесят метров, сто двадцать, сто, семьдесят… Все, хватит, решил Рост, приехали.
        Он поднял забрало, чтобы голос его звучал как можно более громко, и заорал, словно его резали:
        - Люди!
        При этом он, согласно известному уже ритуалу, стукнул себя по стальной кирасе кулаком в латной перчатке. Эхо от звона тоже прокатилось по соседним склонам, хотя, конечно, оно не шло ни в какое сравнение с ревом чудовища.
        Зверь теперь не ревел, он словно бы урчал, разговаривая сам с собой. В его голосе Рост не мог различить никакого подобия тому слову, которое он только что выкрикнул. Но это ничего не значило.
        Наконец чудовище в деревянных доспехах пришло к решению. Медленно, чтобы не вызвать нежелательную реакцию, он поднял кулак и хлопнул по щиткам сбоку.
        - Двар!- прогремело над холмами. Четко и ясно, словно клеймо на клинке.
        Ростик посидел, ожидая, что теперь будет. Потом нащупал левую связку. Он надеялся, что его движение, скрытое лошадиной головой, останется незаметным.
        Двар, или как его там, поднял свою оглоблю, уместил в специальном пазу доспехов на животе, навел на камень, находящийся от них в сотне метров, и выстрелил. Молния серовато-зеленого цвета, довольно ровная, как лазерный шнур, и в то же время какая-то ребристая, на некоторых отрезках чуть более яркая, а иногда тусклая, почти невидимая, ударила в камень величиной с Ростикова жеребца. Раздался не очень сильный хлопок, камень треснул, осколки полетели в разные стороны.
        Теперь Ростик знал, что делать. Он освободил левую связку из петли и осторожно поставил ее на выступ камня сбоку, но так, чтобы Двару она оставалась незаметной. После этого, стараясь не спускать глаз с чудовища в доспехах, он стал откатываться к своим.
        Он прошел пятьдесят метров, семьдесят… Двар взревел, он требовал. И ясно было, чего он хотел. Еще чуть-чуть, подумал Ростик, стиснув зубы, еще десяток метров, а не то впечатления не произведет…
        Двар опять взревел. На этот раз его оглоблеподобное ружьецо дернулось вверх. Словно оно действовало по собственной воле, и только благодаря недюжинной реакции двар сумел поймать его на полпути. Все, больше ждать не нужно.
        Ростик остановился, успокоил жеребца как мог, поднял автомат. Проверил прицельную планку, чтобы не промахнуться… Тут не должно быть промаха. Приложил приклад, жаль, не удается убаюкать автомат в руках, как в колыбели, панцирь мешает и перчатки эти… Нужно было хоть правую снять - не догадался. Поймал на мушку светло-желтый брусочек динамита…
        Выстрел почти слился со взрывом. И взрыв этот был весьма впечатляющ. Осколки камня взвились метров на десять, почти скрыв чудовище в облаке дыма и пыли. Когда пыль осела и двар снова стал виден, его ружье уже покоилось сзади, в специальном гнезде, сделанном в доспехах.
        Он стоял и смотрел на людей, на Ростика, на остальных. Он даже не раздумывал, он уже все придумал, он просто смотрел. Потом повернулся и пошел вниз, в сторону ближайших овражков…
        На миг мелькнул хвост, и Ростик ахнул - ящер, огромный, разумный, умеющий управляться с лазерным ружьем ящер. Да еще к тому же в доспехах! И какие же у них могли быть шансы против него?
        Но теперь об этом следовало думать лишь теоретически. Двар ушел.
        Откуда-то сбоку послышалось цоканье копыт. Ростик повернул голову, это были, конечно, старшина с Пестелем.
        - Молодец,- сказал Квадратный.- Если бы не твоя хитрость…
        - Да, что и говорить - дипломат!- с удовольствием высказался Пестель и захохотал.
        Старшина устало и напряженно, но все-таки вторил ему. И лишь тогда Ростик понял, что не может разжать челюсти, чтобы посмеяться с ними заодно… Но это было неважно. Они были живы, а значит, у него был шанс посмеяться в будущем.
        Глава 15
        На следующее утро, когда все волнения поутихли, Пестель начал вдруг выражать свои восторги:
        - Нет, ну ты подумай - разумных уже пять рас!
        - Почему пять?- удивился старшина.- Четыре - вместе с волосатиками и зеленокожими.
        - Правильно - эти, да еще бегимлеси с дварами,- поддакнул Ростик.
        - Насекомых забыли. У них тоже появлялись признаки разумности - оружие, тактика, склонность воровать металл…
        Рост со старшиной некоторое время ехали молча. Насекомых они отказывались считать разумными. Даже в минимальной мере, как новый вид разума - коллективный, ульевый или массовидный.
        - Этих никто не забыл, просто они…
        Тоже правильно, старшина не умел это сформулировать, но Ростик его отлично понимал. Насекомые были слишком уж чуждыми, слишком неживыми для людей. Их тела были сухими и ломкими, из них текло слишком мало крови и не того цвета.
        И все-таки, подумал Ростик, все-таки… Чуждость не самое плохое, нужно только тоньше решать проблемы контакта, который следует строить на наших условиях, нашими методами. Только как? И получится ли?
        Стоп! Он удивился - что это я? Размышляю о насекомых, словно с ящерами и пернатыми бегимлеси мы уже не только в дипломатию играем, но и договор коллективной безопасности подписали?
        И все-таки Ростик почему-то думал, что это возможно. Почему, как, для чего, что возникнет между ними - он даже в приступе ясновидения не мог бы предсказать, но почему-то считал, что это возможно. А не была ли сама эта уверенность малозаметным приступом, вдруг подумал он. Без потери сознания, без холодной тошноты, волны боли, временной слепоты?.. Если так - то я согласен… Внезапно он услышал, как ребята продолжали разговор.
        - Хорошо, давай считать людей пятой разумной тут расой,- согласился Пестель с чем-то, что Ростик прослушал.- Все равно пять, а не четыре.
        - Да, людей забыли…
        - И вот что удивительно - какие они все благородные. Такое впечатление…
        Пестелю не дал договорить старшина:
        - Если бы Рост не придумал эту демонстрацию силы с гранатами - быть нам ужином для этого бла-ародного!
        - И все-таки, если бы у них не было понятия чести, они бы действовали…- заступился за обе вновь открытые расы Пестель.
        - При чем тут честь?- внезапно удивился Рост. Оба его собеседника помолчали, поэтому он договорил: - В плен нас нужно было брать, а не дуэли устраивать. На их месте я бы…
        - Может, у них не любопытство включается при виде всяких прохожих, а что-то другое?- возразил Пестель.
        - Например, слюноотделение,- ехидно вставил Квадратный.
        - Поймать новый вид разведчиков - это прямой расчет, а не любопытство. Где, что, сколько, куда, чем вооружены - вот о чем думать следовало, а не об олимпийских играх!
        - Интересно, как ты это сделаешь без языка?- спросил Ростика старшина.- Они и так немало узнали, а что не увидели, могут додумать.
        - А что не додумали, их не интересует,- подхватил Пестель.- Вот и получается - благородство воина, тут так принято.
        Они проехали почти километр, когда Квадратный буркнул, подводя итог дискуссии:
        - Нет на войне благородства.
        Если бы это сказал кто-то еще, следовало бы подумать, а в устах Квадратного можно было принять к сведению и покончить с этим.
        Проход между скалами они нашли уже после обеда следующего дня. Можно было бы и раньше до него доскакать, но они не торопились. Такие вот пошли у них времена, что можно было расположиться на дневной роздых, развести костер, пообедать горячим мясцом и чаем. Никто за ними не гнался, никто не угрожал - благодать!
        Ростик даже успел искупаться в соседнем ручье. Потом, подумав, загнал в воду и своего жеребчика, вымыл его от кончика носа до задних копыт. Каково же было его удивление, когда, закончив, он вдруг почувствовал дружеский тычок мягким носом в плечо - оказалось, жеребец Квадратного тоже решил быть чистым. Оказывается, отношения с лошадюгами незаметно для Ростика налаживались, они его признали уже годным для роли банщика, и на том спасибо.
        Так как старшина был еще слаб, Ростик управился и с его конягой, а вот со своим Пестелю пришлось разбираться, довольствуясь только устными советами Ростика. Впрочем, он не протестовал, у него-то, что бы там ни думали некоторые, был опыт возни с разной живностью куда больше, чем у десяти Ростиков.
        Сначала проход им показался каким-то другим. Никто из троих не был уверен, что они идут правильной дорогой. Потом Рост вспомнил рощу, которую они проезжали. Через пару километров старшина узнал странный валун на верхушке небольшого взгорка, и вдруг стало ясно, что они идут именно той горловиной, которую и назвали перевалом.
        - Запоминайте,- сказал старшина,- тут еще не один раз придется ходить самим и других водить.
        - Что мы там забыли?- вздохнул Пестель.- Со своей бы стороной справиться.
        Чувствовалось, что этот поход оставил в нем не самые радужные впечатления. Хотя Ростик почему-то думал, что разведка была и удачной, и даже не очень хлопотной. Наверное, он стал совсем уж оловянным, как стойкий солдатик… Он усмехнулся, почему-то был этому рад.
        На ту сторону холмов до конца дня выбраться они не сумели. И это было плохо. Хотя чем именно - никто из них не знал. Но все вдруг стали нервными, настороженными, даже слегка злыми. Исключение не составляли и кони. Те вообще ржали так, что эхо гуляло по узкой долине, и через каждые пятьсот метров вдруг отказывались идти вперед, хотя никаких причин бояться чего-либо в поле зрения не возникало. Настроение определил Пестель:
        - Если бы разок здесь уже не ходили, можно было подумать, что тут Соловей-разбойник засаду сплел.
        Лагерь разбили у небольшого холодного прудика, образовавшегося в ложбинке кристального ручья, стекающего с Олимпа. С двух сторон их закрывали камни, так что возникло давно не испытываемое ощущение, что они находятся в закрытом пространстве, в комнате, например.
        Ужин поспел, когда солнце уже погасло. Темень, как всегда бывает в горах, навалилась со всех сторон. И тут же из-за отдаленных скал послышался заунывный вой. Старшина о чем-то усиленно размышлял. Когда прозвучал этот вой, он неторопливо посмотрел в темноту, мерно дожевывая свой кусок поджаренного на огне мяса.
        - Рост, далеко до того места, где мы последний мясной караван грузили?
        - Не знаю точно, но, кажется…
        - Изрядно будет,- вмешался Пестель.- А что?
        - Идея такая,- старшина тяжко вздохнул.- На том месте мы оставили кучу еды для самых… Ну, для разных воющих тут по ночам. Не знаю, то ли шакалов, то ли гиен каких-нибудь.
        - Гиены кашляют и смеются,- высказался Ростик.- Так о них писал Майн Рид.
        - Они еще и воют, только чуть иначе, чем волки,- сказал Пестель. Он повернулся в Квадратному.- Так о чем ты?
        - О том. Может, они нас потому первый раз пропустили без помех, что у них было чем заняться?
        - Жертвоприношение предлагаешь устраивать или дань платить?- усмехнулся Пестель.
        - Просто внимание отвлечь от трех тощих разведчиков и их изморенных лошадей.
        Вой раздался вдруг совсем недалеко. И было в нем что-то, из-за чего между лопаток Ростика возник холодок. Как бы это определить… Вой этот выражал радость при виде добычи, которая не убежит, которой некуда деться. И этой добычей были они, разведчики и лошади, как сказал старшина. Он был прав, в этом Ростик не сомневался.
        - Жаль, тут топлива мало, нельзя из костров круг поставить.- Старшина поднялся, потянулся. Потом лицо его стало твердым, как дубленая рожа тевтона, решившего подороже продать свою жизнь.- Пестель, давай назад, в резерв, к лошадям, будешь добивать тех, что прорвутся, и кидать головни, чтобы мы их видели.
        - Почему я?
        - На тебе доспехи послабее, так что…
        - Может, и ваши железки их челюстей не выдержат?
        - Не обижайся, Жорка,- вмешался Ростик, только обид им тут не хватало.- Тебе-то они вмиг все пооткусывают, поэтому слушай командира.
        - Рост, станешь слева, начинай с арбалета. Может, они будут своих добивать - какая-никакая, а все же передышка. В ближних не стреляй, руби палашом. И не размышляй, разрубил и отбрасывай назад. Автомат пускай, когда они гурьбой пойдут. Ну, если бы умел - помолился бы. Ты - слева, я - справа.
        Они стали, маленький отряд, зажатый камнями и ночью. Ростик подумал и мужественным голосом спросил:
        - А центр кто будет держать?
        - Оба,- ответил старшина. Он ждал, определенно прислушиваясь, да так, что у него уши чуть из шлема не прорастали.- Сдается мне, сегодня ночью спать нам, хлопцы, не придется.
        Ростик вздохнул и повернулся к северу, туда, где примерно находился Боловск, дом, родные. Вернусь, решил он, долго-долго никуда не поеду.
        Глава 16
        Ростик чувствовал себя не очень здорово. Хотя до сих пор ему доставалось меньше синяков и шишек, чем его спутникам, неожиданная слабость затопила его тело. Хуже того - затопила его сознание.
        Он стоял и думал, что тут скорее всего они и найдут свой вечный покой, что все, чего им удалось до сих пор добиться, оказалось слишком сложным переплетением удачи и отчаяния. Но вот удача, кажется, кончилась, отчаяние обратилось против них, и скоро… Он стряхнул охватившее его бессилие и обнаружил, что сидит на земле, странно подогнув ноги, как в детстве, опустив оружие, и над ним склонились Квадратный и Пестель. Оба заглядывали ему в глаза, но в темноте было трудно рассмотреть что-либо под его забралом. А поднять его они почему-то не догадались. Ростик сделал попытку подняться сам.
        - Я знаю, что делать. Голодные они от нас не отойдут.
        - Это понятно,- Квадратный чуть нервно огляделся вокруг, тьма стояла кромешная, не видно было ни зги на расстоянии уже пяти-семи шагов, невзирая на костер и головни, которые сжимал Пестель.
        - Нужно пожертвовать лошадью. Хотя бы одной или лучше двумя.
        - Знал бы, пристрелил пяток жирафов и прошли перевал без приключений… Ладно,- решил Пестель,- моя самая слабая.
        - А моя…- Квадратный опустил голову, подумал.- Пестель, снимай с них сумки, узду и седла.
        - Седла-то куда денем?
        - Завернем в брезент и тут где-нибудь зароем, где посуше.
        - Сумки зароем, а седла… Бросим вперед, они такие, что и их сжуют.
        - Значит, это не шакалы,- определил Пестель.- Рост, что же ты чувствуешь?
        Ростик ответить не успел. Лошади вдруг стали ржать и биться. Словно бы поняли, что скоро им придется куда как плохо, но Пестель с ними справлялся. Еще как, даже Ростику стало ясно, что теперь никто из них не дрогнет.
        Потом все смотрели в темноту и ждали, ждали… Вдруг где-то далеко послышалось шумное дыхание. Вот так, из ничего, из невидимого пространства за кругом света вдруг прозвучало тяжелое, мощное, голодное втягивание воздуха, как будто не стая неведомых существ подошла, а один невероятный зверь, с которым невозможно было справиться.
        - Лошадей пускать?- спросил сзади Пестель.
        - Подождем, когда они навалятся,- решил Квадратный.- Может, удастся пожертвовать одной.
        Ростик знал, что не удастся, но легче было слушать старшину и привычнее для него - солдата одной сплошной войны, в которую они влипли, оказавшись тут, в Полдневье. И тогда загорелись глаза.
        Их было невероятно много, казалось, вся равнина перед ними вдруг в один миг вспыхнула этими глазами - красными, бешеными, голодными, немигающими… Казалось, они горят, но не как на Земле у волков - отражая пламя, а сами по себе, словно тысяча светляков вдруг собралась тут, чтобы стало светлее. Но светлее от них, конечно, не становилось. Стало холоднее - от ужаса близкой смерти, от невидимости этих врагов, от их бесчисленности.
        Ростик взвел тетиву на арбалете, прикинул расстояние до ближайшего хищника, получалось шагов тридцать, если у него на голове не очень мощные роговые пластины, вполне можно попасть - с какой угодно реакцией отпрыгнуть зверю уже не удастся. Разумеется, он прицелился между глаз. Тетива щелкнула, и почти тотчас их оглушил вой - слитный, мощный, слаженный. Выла не одна зверюга, в которую попал Ростик, а еще несколько десятков, которые тут же стали драться, стараясь поскорее ее прикончить и вырвать кусок сочащегося кровью мяса… Все остальные тоже подвывали, словно негодовали, что Ростик не попал в кого-нибудь поближе к ним, чтобы тоже можно было поучаствовать в драке за пищу…
        - Теперь они разозлились,- сухо откомментировал Квадратный.
        - Они и без того были…
        Какими они были, никто не узнал. Потому что звери стали прыгать… Щелкнула тетива старшины, потом еще одна, из-за спины. Это Пестель помогал закованным в сталь друзьям, и довольно толково, по крайней мере - хладнокровно.
        Но больше Ростик ничего не успевал понимать, потому что пришлось работать мечом, раз за разом поднимая его и нанося удар в очередную морду, которая показывалась из темноты… Теперь их можно было рассмотреть получше.
        Это не были панцирные шакалы, это оказалась странная помесь медвежьей морды с огромными клыками, маленькими, злобными глазками, мощной грудью и гиеньим, легким в движении торсом. Да, подумал Ростик, если удастся выжить, он предложит назвать их гиеномедведями…
        А вот думать во время рубки не следовало, это тормозило и тотчас сказалось на Ростике. Сталь его руки заскрипела под желтыми, оскаленными клыками, но прокусить ее очередная медвежья морда не могла, она лишь тянула Ростика во тьму… Если бы это удалось, Ростику пришел бы конец, с наседающими со всех сторон чудовищами он не справился бы. Да и его приятелям пришлось бы плохо, их было слишком мало, заменить Ростика было некому.
        Ростик скоординировался и нанес в грудь зверя удар коленом, украшенным небольшим, но довольно острым шипом, удар пришелся в плечо зверя… Он отпустил человека и закружился на месте, но свое дело сделал. На Ростике висело еще три таких же гиены.
        - Пестель, пускай!- заорал Рост, чувствуя, что вот-вот его выдернут вперед.
        Конь промчался вперед, должно быть, получил изрядный удар по крупу. Он скакнул, отбросив старшину, но тот сумел остаться на ногах… Вой вокруг поднялся на неимоверную высоту. Там, куда ушла первая лошадка, послышалась отвратительная, мокрая возня, потом раздался громкий, дикий всхрап и послышалась драка, в которую оказалась вовлечена чуть не половина стаи.
        Но людям стало полегче. Они отогнали тех гиеномедведей, которые еще пробовали добраться до них, а потом вдруг ударила автоматная очередь. Это старшина легко, как на стрельбище, держа автомат на вытянутых руках перед собой, поливал тьму хорошо рассеянной очередью… Вой сменился визгом, и шум драки стал еще громче.
        - Рожок,- потребовал Квадратный у Пестеля, не оборачиваясь. Получил, сменил магазин и снова выпулил его, теперь уже присев, строго на уровне своих колен, чтобы зацепить как можно больше чудовищ.
        После этого стало чуть потише. Стая, кажется, отступила. Старшина повернулся, перезарядил оружие, сказал, подняв забрало и вытирая пот:
        - Следующий раз, когда они насядут по-серьезному, бросишь «лимонки».
        Атака возобновилась через час, когда время уже ощутимо подошло к полночи. На этот раз они не рвались всей кучей, получая удары и мешая тем, кто оказался сзади. Теперь они кидались небольшими, слаженными группами по три-четыре зверюги, сжимая зубами руки и ноги людей.
        Драться стало труднее, требовалось выбить правого зверя, который фиксировал руку с мечом, а потом… Потом все получалось, пожалуй, даже легче, чем во время первой драки, вот только нужно было сразу освободиться справа. Теперь Пестель не зевал, он выпулил весь колчан своих стрел, Ростиковых и хотел приступить к боезапасу старшины, когда звери вдруг отошли.
        Рыча и беснуясь так, что люди почти не слышали друг друга, они уволокли тела раненых и мертвых своих соплеменников и устроили в темноте шумное выяснение очередности в трапезе. Квадратный сказал:
        - Они действуют иначе, они обучились. Никогда не думал, что такое возможно.
        - На земле собак так же дрессируют, только нужна умная собака и очень сложная дрессура,- пояснил Пестель.
        Ростику хотелось пить, он уже выдул свою флягу, и тут выяснилось, что воды-то они как раз и не запасли. Пришлось обходиться как есть.
        - Если так пойдет, может, две лошади сохраним,- высказался старшина.
        - Нет, следующий раз будет круче,- ответил Ростик. Он знал это, как уже привык знать некоторые вещи, о которых еще мгновение назад не имел ни малейшего представления. И конечно, оказался прав.
        Они пошли в атаку, как и первый раз, навалом, только очень зло, очень решительно и совершенно не считаясь с потерями. Ростик высадил свой автомат, перезарядить его, конечно, не успел, стал отбиваться мечом… Ему казалось, он уже целую вечность бьет этой непомерно тяжелой железкой и слышит хриплый лай, раздающийся прямо в лицо, ощущает зловонное дыхание этих чудовищ, пытается не упасть… Что угодно, только не упасть, потому что подняться ему уже не дадут.
        Сзади раздался вой, крик Пестеля, удары… Ржание стало заунывным и протяжным. Ростик улучил миг и оглянулся. На спине одного из жеребцев висели сразу два гиеномедведя. Еще пара пыталась сбить с ног Пестеля. Ноги его были в крови, вероятно, отсутствие сплошного панциря делало бой с этими зверями безнадежным.
        Рост тремя ударами меча освободил Пестеля, потом плоской стороной клинка саданул по крупу жеребца, тот взвился, один из гиеномедведей слетел, его тут же пристрелил Пестель из пистолета, невесть как оказавшегося у него в руке… И лишь тогда Ростик понял, что шея жеребца захлестнута веревкой, которая и не дает ему умчаться в темноту, надеясь на быстрые ноги… Еще удар, на этот раз по петле, стягивающей лошадиную шею, жеребец отпрянул, постоял миг, словно не мог поверить в свою свободу, повернулся на месте, проверяя свою удачу, и полетел, распушив хвост, прочь от этого ужасного места…
        Его настигли минут через пять, но это были очень хорошие пять минут. Они увели стаю от людей, дали возможность передохнуть.
        Ростик не выдержал, ноги его подкосились, он опустился на землю, чуть не напоровшись на собственный клинок. Он посидел, поднял голову. Старшина суетился около Пестеля, перевязывая ему ужасные раны на ногах, на руке и у плеча, где кончалась кираса. Должно быть, гиена пыталась достать горло, но вот немного промазала.
        Рост поднялся. Достал из сумки сзади большие часы, попытался пересчитать старый, земной циферблат на новый счет. Получалось, до рассвета осталось три часа.
        - Сколько у нас патронов?
        - Пять магазинов, из них два уже початые.- Старшина закончил перевязку, потом доковылял, припадая на левую ногу, на старое место.- Скоро рассвет?
        Ростик ответил. Последний их жеребец заржал, застучал копытом.
        - Может, они наелись?- спросил Пестель, ни к кому не обращаясь.
        - Надейся,- старшина стал прямее, отчетливо собирая волю в кулак.- Скоро опять пойдут. Ты больше не рискуй, бей их из «калаша» на подходе, гранаты кидай. Если не справимся, то и патроны не понадобятся.
        Они постояли, подождали. Стая снова стала голодными, придурочными голосами перекликаться в темноте. Потом появились первые из них, загорелись красные глаза.
        Ростик дожег патроны в своем автомате, загашивая эти зловещие светляки одиночными, а потом аккуратно поставил автомат к камню сбоку. Он очень хорошо представил себе, как поутру, когда от них останутся только кости и окровавленные доспехи, этот автомат будет стоять спокойненько и ржаветь под редкими полдневными дождями… Но он именно воображал это себе, у него не было определенного знания, что так получится. И он стал надеяться.
        Последняя, предутренняя атака прошла как-то незаметно. И активность гиеномедведей была уже не та, что в начале ночи, и аккуратные, как на полигоне, взрывы всех их «лимонок» очень долго сдерживали стаю, вперед рвались уже самые наглые, которых одиночными щелчками очень удачно сбивал старшина. Так что свалки, похожей на вторую атаку, больше не получилось. А потом стая вообще стала редеть.
        Они почувствовали это сразу, хотя сначала и не поверили. А потому старым солдатским чутьем стали ждать подвоха. Но его не последовало, подошел рассвет.
        Тогда они поняли, что выжили. Когда стало совсем светло и никаких гиеномедведей в округе больше не было, Ростик спустился с горки к вчерашнему ручью и вволю напился. Затем снял доспехи и как следует искупался. Потом сполоснул свои поддоспешные тряпки. Все равно они должны были высохнуть за пару часов, потому что солнышко теперь жарило прямо по металлу, как огонь под сковородой. От верхнего балахона давно остались одни воспоминания.
        После этого они перевязались, все вместе. Хуже всего пришлось Пестелю. Он вообще был в полуобморочном состоянии. К тому же, как ни ловко обработал его раны старшина, крови он потерял столько, что идти не мог. Пришлось его посадить на единственного оставшегося жеребца. Как ни удивительно, это оказалась лошадь Ростика. Ему это показалось хорошим знаком.
        Потом они пошли, зарыв под каменной стенкой все, что не могли унести с собой. Даже один автомат пришлось оставить, разумеется, завернув его в брезент как можно тщательнее.
        После бессонной ночи, усталые, избитые, подавленные, словно по ним прошелся асфальтоукладчик, они тащились вперед. Первый километр показался адом, еще большим, чем драка с гиеномедведями. А потом что-то произошло в голове, чувства отключились, и зашагали даже веселее, передвигая скрипящие от песка тяжеленные доспехи.
        Перевал кончился, начался спуск с холмов, идти стало еще легче, потому что под уклон тяжесть доспехов как бы сама собой заставляла переставлять ноги. Добрели до приличной речки, остановились, чтобы передохнуть, но начинать путь после этого отдыха оказалось так тяжело, что больше о привале до конца дня никто и не заикался. Даже мясо, поджаренное про запас на прежних стоянках, жевали на ходу.
        Иногда их оставалось только двое. Пестель, привязанный к седлу обрывками узды двух других лошадей, чтобы не упасть, впадал в беспамятство. И ни Рост, ни старшина не собирались приводить его в чувство. Как ни соображай, а это было лучшее, что можно было придумать. Ростик и сам бы с удовольствием отключился, но идти в беспамятстве, как известно, невозможно.
        Началась выжженная равнина, на которой от весенних трав и ручьев, шумевших тут еще пару недель назад, остались сухие, коричневые стебельки да грязноватые лужи. Ростик начал надеяться, что следующую ночь удастся поспать хотя бы наполовину. Они ушли далеко, вряд ли гиеномедведи захотят так далеко уходить от своих берлог, особенно если и поближе хватало добычи…
        Ночью он действительно почти выспался, и весь следующий день топали довольно резво. А вот потом стало худо старшине. Он шел впереди, как обычно, но вдруг, не издав ни единого звука, стал забирать в сторону, уходя все дальше от спутников, не реагируя на окрики. Тогда приходилось гнаться за ним и трясти, чтобы он пришел в себя.
        Заглянув в его глаза под забралом, Ростик вздрогнул и до конца дня думал об их выражении. Не то чтобы оно было ужасным само по себе. Но возникало стойкое подозрение, что в этом теле старшины Квадратного, каким его все знали и уважали, человек больше не присутствовал. Другого объяснения Ростик придумать не мог.
        Несколько следующих дней он помнил очень плохо. Должно быть, потому, что спал всего-то часа по три, давая израненному, отупевшему, уставшему Квадратному спать существенно дольше. Это подействовало, странные случаи беспамятства при ходьбе стали реже, а потом и вовсе прекратились. Они даже смогли обсудить кровотечения, которые вконец ослабили Пестеля.
        Вроде бы они не оставили ни одной неперевязанной раны, а он все время оставлял на блестящей от пота лошадиной шкуре кровавые капли. И никто не мог понять, откуда она течет. Впрочем, страх, что он умрет слишком быстро, стал проходить. Если он не кончился за три дня, значит, до города дотянет… Должен был дотянуть. Правда, два укуса стали гноиться, покрылись корой блестящего серого налета, но в Боловске, после оказания грамотной медицинской помощи, от них и следа не останется.
        - Жаль, у нас нет спирта,- высказался Ростик.- С ним все раны продезинфицировали бы.
        Он даже не стал договаривать. Пестель, который в этот момент что-то соображал, кивнул, а старшина вздохнул.
        На пятый день после драки на перевале старшина вдруг спросил:
        - Сколько до города?
        Ростик уже давно видел сверкающую искорку сигнального шара на фоне серого неба вдали, но определять расстояние почему-то не собирался. И еще он вдруг понял, что старшина уже очень давно не заговаривал сам, а лишь отвечал на вопросы.
        - Не понимаю я сейчас расстояний,- отозвался Ростик.- Если хочешь, сам попробуй определить.
        Старшина кивнул, и Ростик достал свой бинокль. Квадратный взял его грязными пальцами. Оказалось, что одну латную перчатку он где-то потерял и даже не заметил этого.
        Ростик сомневался, что он что-то увидит, так дрожали его руки, но старшина старался, долго и методично преодолевая слабость. Вдруг он оторвал взгляд и растрескавшимися, обметанными белым налетом губами прошептал:
        - Рост, посмотри.
        Ростик взял бинокль, поймал шар. Что-то с ним было не то… Так и есть, вокруг шара проходило какое-то затемнение. Значит, они включили свой экран, что-то это значило. Ростик достал часы, засек время, стал считать обороты. Раз, два, три…
        - Семь,- сказал он, когда понял, что секундная прошла сто с чем-то делений - здешнюю минуту, по предложению Перегуды.
        - Семь?- удивился старшина.- Но ведь это значит?..
        - Тревога!- кивнул Ростик.- Там что-то происходит.- Он подумал, посмотрел на Пестеля, накрепко привязанного к седлу, потом взглянул в лицо Квадратному.- Ты быстрее идти можешь?
        На скулах старшины заиграли два желвака.
        - Давай ты первым, а я попробую за тобой поспевать. Так должно быть быстрее.
        Глава 17
        До города оставались считаные километры, когда они увидели это. Сверкающая машина, похожая на плоскодонную, вытянутую лодку и одновременно на черепаху с растопыренными ногами, неторопливо летела над землей. Спереди и сзади попарно от корпуса отходили недлинные ребристые фермы с полусферами на концах. Во время поворотов лодки набалдашники эти заметно разворачивались. Не составляло труда представить, что эти полукружья отбрасывали вниз какой-то мощный поток энергии, который удерживал машины в воздухе и заставлял двигаться в нужном направлении.
        - Что это?- с трепетом в голосе спросил Квадратный. Такого тона Ростик не слышал у него, даже когда они обсуждали гигантского двара.- На вертолет не похоже.
        - Это не вертолет,- твердо заявил Пестель, который весь последний день находился в сознании, только идти не мог. Зато, как оказалось, он мог думать.- Может, ее имеет смысл посчитать гравилетом?
        - Что?- не понял старшина.
        - Машина, которая использует принцип антигравитации.
        - Тут еще и гравитация не доказана,- проворчал Ростик,- а ты уже на «анти» замахиваешься.
        - Гравитации не может не быть, иначе мы бы давно улетели в…
        - Тут может быть простая центробежная сила, которая прижимает…
        - Эта штука, похоже, летает, прекращая действие центробежных сил.
        Спор получился не очень внятный, зато он успокаивал. Даже старшину.
        - Ловки собаки,- со злобой проговорил он, плюнул под ноги и приказал: - Давайте-ка под деревья. А не то нас засекут и будет как во Вьетнаме.
        Во Вьетнаме никто из них, конечно, не был, зато все видели немало хроникальных киножурналов. И поэтому, как всем показалось, эта штуковина действительно смахивала на американский вертолет - так же хищно опущен нос, вынюхивающий окрестные поля, так же поблескивало ломаными плоскостями стекло кабины, за которыми виднелись силуэты пилотов.
        Попытавшись их рассмотреть в бинокль, Ростик без труда различил большие шлемы, отливающие металлом. Еще одна сверкающая фигура виднелась в прозрачной башенке, расположенной над пилотами. Из нее торчали два спаренных ствола, очень похожих на ту пушку, которую вместо ружьеца носил двар. Две другие пушки торчали из наплывов на боках лодки. Они были уже непрозрачны и производили солидное, чуть ли не бронированное впечатление.
        Пропахав невидимую полосу, окончившуюся в паре километров от разведчиков, лодка вдруг повернулась. На корме ее тоже виднелась пушечка, задранная вверх, какие-то окошки, забранные стеклом, необычный лючок в днище. Впрочем, его Ростик уже рассмотрел плохо, уж очень невысоко летала эта машина.
        Надежду на мирные переговоры эта машина почему-то не вызывала. Особенно у старшины, который разглядывал ее через бинокль минут десять, не меньше. Наконец он изложил суть своих размышлений:
        - Стрелять нужно по носовой части, в пилотов.
        - Почему сразу стрелять?- удивился Пестель.
        - Слишком она близко от города. Да и сигнал этот вчерашний…- пробурчал Квадратный.
        - И все-таки хотелось бы получить более весомые доказательства.
        Доказательства появились тотчас, словно только и ждали этой фразы. Из овражка в пяти-шести километрах от разведчиков вылетел «зилок» с откинутыми бортами и на дикой скорости, поднимая шлейф пыли, понесся в сторону самого большого в округе леса. Полное отсутствие кустарника делало его проходимым для машины и, следовательно, спасительным для людей на ней.
        Заметив грузовик, летающая лодка развернулась, еще больше наклонила нос, давая возможность стрелку в башенке вести огонь по наземной цели, и прибавила скорость.
        - Атакуют!- скрипнул зубами Ростик.- Значит…
        Это значило открытые боевые действия. И самого скверного пошиба, раз кто-то бежал из города, а не наоборот.
        Спаренная установка в прозрачной кабинке летающей лодки заработала. Яркие даже под полуденным солнцем вспышки, рассыпающиеся шлейфом искр и дымком, остающимся сбоку по мере движения лодки, выбросили тонкие, прямые, как жала, вытянутые на сотни метров шнуры зеленого цвета. Они впились в землю рядом с грузовиком, подняв тучу мелких камней и пыли. Ударная мощь зеленых лучей просто ошеломляла.
        - Мажет, бесовское отродье!- заорал Пестель.
        - Просто водила не спит за баранкой,- прорычал сквозь зубы старшина.
        Они на что-то надеялись. А вот Ростик ни на мгновение не сомневался в исходе этого поединка, хотя не мог объяснить, откуда он это знает.
        Сзади, из-за леса появились еще две летающие лодки. Они тоже шли, опустив нос, башенными установками вперед и почти тотчас открыли огонь. Теперь зеленые лучи норовили хлестануть грузовик с трех сторон. Возможность уворачиваться у него резко снизилась, и все-таки каким-то чудом водителю удалось спрятаться за поднятую стрелками же пыль. Когда стало чуть потише, «зилок» вынырнул, уматывая в противоположном направлении. Описав изрядную дугу, он, как оказалось, понесся прямо на разведчиков.
        - На что они рассчитывают?- спросил Пестель.
        Но ребята в грузовике действовали осмысленно. Машина выкатила на пригорок, остановилась, и Ростик увидел, что в кузове возникло какое-то шевеление. Потом серовато-зеленое полотнище неправильной кучей отвалилось, и в небо уперся крупнокалиберный пулемет на сварной, очень похожей на зенитную, станине. Именно из этого пулемета, как прекрасно помнил Ростик, они отогнали шагающих гигантских черепах прошлым летом, именно из него не раз поливали насекомых у стен завода…
        Пулемет ударил в ближайшую летающую лодку с расстояния меньше трети километра - все равно что в упор. И со всей дурной мощью - более тысячи патронов в минуту, если Ростик правильно помнил его характеристики.
        Этот огонь оказался для гравилетов полной неожиданностью. Должно быть, летуны вообще не привыкли, чтобы с земли на них огрызались… Так или иначе, но эта лодка, вместо того чтобы отскочить в сторону, замерла и стала поворачиваться на месте, надеясь зайти на грузовик в его новом, как казалось пилотам, более уязвимом положении. Это было ошибкой.
        Стрелок на грузовике поймал гравилет и жесткой, длинной очередью распорол ему бок. Летающая машина задергалась, потеряла плавность хода и, оставляя в малоподвижном воздухе дымный след, потащилась к городу. Но стрелок в грузовике не выпустил ее из прицела, прозвучало четыре коротких очереди, дважды Ростик видел всплески на корпусе подраненного гравилета… Но лишь после последнего попадания дымный след стал гуще, гравилет накренился и понесся к земле, раскачиваясь так, что стрелка в прозрачной кабине кидало из стороны в сторону, как безвольную куклу.
        Зато две другие лодки не теряли времени даром. Они разошлись более чем на километр и атаковали машину людей с двух сторон. Грузовик снова попытался уйти к лесу, меняя направление, то подскакивая на ухабах, то грохаясь со страшным скрежетом вниз. Стрелок в кузове не отвечал на огонь гравилетов, он не мог этого сделать.
        Зато лодки в воздухе поливали зелеными струями все пространство внизу, словно собрались скосить своими лучеметами всю растительность под корень… Ростик сжал руки от бессильного гнева.
        На этот раз грузовик слишком явно обозначил свои намерения, одна из лодок повисла над опушкой леса, и возможность пробиться под спасительные кроны растаяла, как снег по весне. Тем более что из-за леса, чуть выше деревьев, на фоне серого неба возник еще один размытый силуэт. Четвертая лодка спешила принять участие в бою с непокорным грузовиком.
        - Трех он не выдержит,- сказал Квадратный, разом помрачнев.- Кем бы он ни был.
        Наверное, ребята в «ЗИЛе» понимали это не хуже старшины, но сдаваться не собирались. Грузовик рванул вбок, к небольшой балочке, где можно было, вероятно, найти кратковременное убежище. Перед тем как заползти в эту естественную траншею, грузовик остановился. Снова гулко, разводя эхо по всем окрестным полям, ударил пулемет. На этот раз его очередь ровнехонько, словно по линейке, прошила одну из летающих лодок в середине. И…
        Это было невероятно! В воздухе расцвел ослепительный сине-желтый сполох огня. Лодка непонятных летунов, напавших на Боловск, разлетелась в разные стороны кучей дыма и обломков.
        - С самого начала нужно было бить в середину…- сказал Пестель.- Теперь у них есть шанс!
        - Нет у них шанса,- отозвался Ростик.- Если залезут в балку, их возьмут с двух сторон, потому что они не смогут маневрировать.
        - Пожалуй,- согласился Квадратный.- Только тем и живы, что дергаются, как уж на сковороде.
        И все-таки грузовик исчез с глаз, и две летающие лодки, словно бы подслушав мнение Ростика, сбросили скорость и аккуратными, вкрадчивыми маневрами стали расползаться в разные стороны, контролируя балку с дальнего и ближнего ее концов.
        - Думаю, нет резона ждать здесь,- сказал Ростик.- Лучше взглянем вблизи на первую лодку. Она грохнулась не так уж далеко от нас.
        - Можем и засаду устроить,- согласился старшина.- Ведь кто-то же подлетит посмотреть, что там происходит? Только нужно скорее.
        Они стали торопиться, и два километра, отделяющие их от невысокого столба дыма, прошли быстрее, чем можно было надеяться. Метров за четыреста до места аварии Ростик сказал Пестелю:
        - Давай-ка ты с жеребцом останешься в кустах. Если с нами что-то случится, передашь Рымолову сведения о пернатых с драконами.
        - Я пойду с вами,- ответил Пестель.- Сейчас дело не в информации. Они напали на город, и решается - будем ли мы завтра рабами или…
        - Откуда ты знаешь, что они рабов ищут?- спросил Квадратный.
        Пестель ответить не сумел. Чем дольше он молчал, тем яснее становилось, что он, не слезающий с коня из-за слабости, будет только обузой в бою. Он и сам это начал понимать. Когда молчание стало необратимым, Ростик произнес:
        - Вот и молодец, вот и договорились.
        Дальше они побежали только с Квадратным. Впрочем, бежать было уже не очень нужно, следовало осторожненько перекатываться от куста к кусту… И осматриваться по сторонам, чтобы не спугнуть противника раньше времени.
        Оказалось, что гравилет врезался в землю метрах в ста от опушки вполне густой рощицы.
        - С той стороны и заходим,- прошептал старшина.- Только не торопись, а то доспехи скрипят, как несмазанные.
        - Они и есть несмазанные,- буркнул Ростик, потому что до этой рощи нужно было еще добираться.
        Потом они поделили патроны, на каждого пришлось по десять штук. Для серьезной перестрелки совсем недостаточно, но делать было нечего.
        Летающая машина развалилась на несколько кусков, причем два из них продолжали дымить, хотя непонятно было, как могут гореть искореженные куски темно-серого металла. Никого из пилотов видно не было. И все-таки, не надеясь на удачу, разведчики выбрались из спасительной листвы, пригнувшись, двигаясь практически на корточках, как ни тяжело было это упражнение демонстрировать в доспехах.
        Когда до главной кабины осталось метров пятнадцать, Квадратный поднял руку. Извечный жест остановки заставил Ростика замереть на месте. И почти тотчас он и сам услышал, как где-то рядом что-то звенит, позвякивает, кажется, даже раздавались голоса…
        Вероятно, это и спасло им жизнь. Потому что как ни силен был удар о землю, как ни здорово исчеркали летающую лодку очереди крупнокалиберника с грузовика, один из летунов уцелел. Это был невысокий, метра полтора, тонкокостный человечек, сложенный, как все люди - две руки, две ноги и голова с отброшенными назад длинными, белыми, словно снег, волосами.
        Он стоял к разведчикам спиной, согнувшись, пытаясь привести в чувство еще одного беловолосого летчика. Квадратный, смерив противника взглядом, подошел еще ближе, потом вытащил левой нож, а правой свой палаш. Перенес вес на правую ногу… И тогда-то почти оглушительно раздался скрип в коленном суставе доспеха. Летчик замер на миг, потом обернулся, выпрямился.
        Ростик беззвучно ахнул. Кожа гуманоида на тонком, птичьем лице была темно-красной, вернее, пурпурной, красновато-синей, того цвета, который в античном Риме из-за дороговизны назывался императорским. И на этом лице сверкали ослепительно зеленые, почти человеческие глаза.
        Пурпурный открыл рот в высоком, пронзительном крике, его тонкокостная, четырехпалая ручка дернулась к поясу, на котором болталось устройство, напоминающее громоздкий, навороченный пистолет… Но Квадратный хрипло выдохнул воздух, раздался тонкий свист, и охотничий нож старшины воткнулся пурпурному в подбрюшье. Захлебываясь густой, темно-красной кровью, пурпурный упал на колени, согнулся вперед, упершись лбом в пыльную землю.
        Прежде чем он успел затихнуть, Квадратный сделал несколько шагов вперед, поднял свой палаш и двумя руками, с хрустом, как дрова рубил, рассек пурпурному позвоночник.
        Пока Квадратный вытаскивал свой нож и разглядывал пистолет, снятый с пояса пилота, Ростик поднялся к турели, установленной на спине лодки. Стеклянный колпак разлетелся, и замысловатая пушка торчала вверх. На ней, как белье на заборе, висел труп стрелка. Вывернутая под немыслимым углом голова и раздробленное плечо не оставляли сомнения в том, что им не стали бы заниматься даже доктора пурпурных.
        Ростик отбил последние осколки колпака, выволок пурпурнокожего и, лежа на обшивке летающей лодки, дотронулся до рукоятей лучемета. Они определенно напоминали рукояти «максима». Гашетка была удобно развернута под большие пальцы Ростика, тоже как у легендарного станкача. Теперь следовало разобраться в системе проволочных треугольничков и подвижных планок, очень отдаленно напоминающих прицел земных пулеметов.
        Эта установка была самым действенным оружием, которым они пока смогли разжиться. В том, что его скоро придется применить, сомнений не возникало.
        Глава 18
        - Рост, Ростик!- заорал вдруг Квадратный.- Смотри!
        Ростик оглянулся, лежать на покрытии летающей лодки было скользко, особенно в доспехах, и он чуть не свалился, но с третьей попытки все-таки сумел удержаться.
        В балочке, куда нырнула машина, кипел бой. Впрочем, наверное, уже не кипел, машина горела. Черные клубы дыма расплывались маслянистой каракатицей, и вокруг этой каракатицы, как две гигантские трупные мухи, кружили летающие лодки.
        - А где третья?- спросил Ростик, напряженно осматривая небо за рощей.
        В самом деле, третьей лодки не было. То ли стрелок с машины «снял» ее, то ли она ушла за холмы и стала невидимой с этой поляны.
        Квадратный стащил с головы шлем, постоял так, потом водрузил его на место.
        - Светлая им память. Они славно бились… Славно.
        Почему-то, несмотря на дым, в голову Ростика закралось сомнение. Ребята в машине были явно не дураками, а пошли в балку, как явные лопухи. Скорее всего они вовсе не от лодок прятали машину, а подставляли ее… Чтобы незамеченными оставить свой доживающий последние минуты грузовик. Может, им удалось и это?
        Стоило этой мысли окрепнуть, как Ростик уже не сомневался, что они найдут в балке совсем не трупы. Вернее, найдут в балочке умных, ловких, отважных напарников. Вот еще знать бы: кто это? Ничего, скоро все прояснится…
        Квадратный вдруг заголосил так, словно вокруг него был как минимум батальон новобранцев:
        - Воздух!
        И бросился в кусты. В руках у него тускло поблескивало странное, очень толстое в стволе и хлюпенькое в прикладе ружьишко пурпурных. Должно быть, он, несмотря на весь предыдущий боевой опыт, голосил от мандража. В самом деле, сколько бы он ни прошел драк до этого, каким бы опасностям ни подвергался, но пурпурные на летающих лодках могли испугать любого…
        Нет, решил про себя Ростик, только не меня. Хотя и понимал, что не освоит он, причем в пожарном порядке, особенности этой спаренной установки.
        Он снова пробежал глазами по прицельным рамкам и крестикам. В общем, конечно, для чего это сделано - понятно, но как это настраивать? Как устанавливать упреждение? Впрочем, упреждение, кажется, не нужно, лучи возникали между пушкой и целью мгновенно, нужно лишь поймать противника на мушку.
        Посмотрим, бой покажет. А где у них тут патроны? Внезапно Ростик увидел и патроны. Это были крупные, размером с пятак, кругляшки, вставленные в длинную, деревянистую рамку, по тридцать штук в каждой. И таких вот рамок вокруг оказалось видимо-невидимо. Они были аккуратно рассованы в специальные кармашки по периметру стрелковой башни.
        Так, с этим порядок. Бой кончится задолго до того, как он выпулит хотя бы десятую часть этого боезапаса. А вот как перезаряжаться?
        - Рост, ты что, хрен тебе по горбине?- проорал Квадратный из кустов.- Ждешь, пока тебя поджарят? Они же сюда идут!
        - Знаю,- отозвался Ростик, сосредоточенно пытаясь разгадать тайну защелки, отпускающей крышку затвора.- Только надоело убегать. Пусть подойдут поближе, посмотрим, кто на кого охотится.
        - Да они же тебя по доспехам вмиг вычислят!
        - Ты бы прикрыл меня сбоку. Два ствола,- философски начал было Ростик, но так ничего экстраординарного и не придумал,- это не один ствол.
        - Ну… мужик,- то ли с ненавистью, то ли наконец успокаиваясь прорычал Квадратный. Потом из кустов раздался лязг и щелчок затвора.
        Вдруг затвор спаренной установки распахнулся, крышка поднялась просто и легко. Вообще, вся система, если Ростик правильно ее понимал, работала аккуратно и плавно. Приятно было иметь с ней дело, разумеется, с этой стороны стволов.
        Лодки, как и раньше, чуть опустив носовую часть, шли на сбитую машину почти в ряд. Требовался взгляд очень хорошего стрелка, чтобы понять, что одна все-таки отстает от другой. Это давало шанс, хотя, конечно, маленький.
        Ростик поднатужился и снял пушку с рамы. Какое-то время он думал устроиться на сиденье стрелка, но оно выглядело таким маленьким, что Ростик в доспехах явно не смог бы в нем поместиться. И кроме того, уж очень не хотелось оставаться на месте, когда можно было хоть как-то маневрировать, пусть и на своих двоих.
        Ближайшая машина вдруг, не меняя направления движения, повернулась боком. Зачем это ей понадобилось, было неизвестно, но Ростик подозревал, что таким образом они могут стрелять еще и из бортовой пушечки. А может быть, все было проще - они подыскивали место для посадки, вот и гасили скорость таким образом…
        Двести метров, сто пятьдесят… Стало ясно, что первая лодка садиться не будет. Она просто хотела пройтись над обломками или повисеть над ними, посмотреть: как и что? Помолиться, что ли, чтобы они зависли, пронеслось в голове у Ростика. Но додумать до конца эту ценную мысль он не успел. Нужно было работать, и отчаянно быстро.
        Распихав в пустые подсумки как можно больше деревянных рамок с пятаками, подцепив свою новую двуствольную знакомую, он бросился к кустам, растущим в стороне от тех, где засел старшина.
        Лодка вдруг рванула вбок, очевидно, пилоты заметили бегущего Ростика… Но нет, они так и не выстрелили, просто развернулись, чтобы и в самом деле зависнуть.
        В кустах найти подходящий сук, чтобы уместить лучемет, было делом двух секунд. И вот Ростик уже смотрел через неприятно-чуждый прицел туда, откуда только что прибежал. Все более-менее было в порядке, вот только дыхание еще следовало успокоить.
        Когда разлапистая черепаха наконец зависла едва ли в сотне метров от засады, Рост поймал ее в какой-то проволочный треугольничек и, стараясь не дышать, надавил на скобу. Зеленые ручьи ударили в серое небо, как пара небольших, негромких, но тем не менее довольно разрушительных метеоритов, против всех законов природы вздумавших взлететь в небо.
        Они прошли чуть в стороне, и прежде чем Ростик сумел повернуть турель в нужном направлении, лодка скакнула, резко набирая скорость. Пилоты в ней оказались мастерами своего дела. Зато вторая ничего не поняла. Или ее водилы растерялись, или вообще пропустили выстрел Ростика…
        Обойма, вставленная в затвор, с негромким лязгом проехала на две бляшки правее. Два дымящихся пятака, ставших гораздо тоньше, упали на закованную в броню Ростикову ногу и соскользнули на землю. Они были сделаны не из металла, иначе звенели бы, а не зашуршали, как твердая пластмасса…
        Вторая лодка вдруг оказалась примерно там, где прошел первый, неудачный выстрел Ростика. Он снова попробовал найти хоть какую-то систему в прицельных рамках перед собой… Нет, это было бесполезно. Они были сделаны для гораздо более мелкого существа. Будь он размером с десятилетнего пацана, тогда еще имело бы смысл…
        Он нажал на скобу, выстрел пробил серое небо всего в паре метров от второй лодки. Теперь и она осознала опасность. Но управлялась она не очень, прыгать с места, как первая, не умела. Скоба проехалась правее. Ростик сделал поправку и снова пальнул.
        Почти в тот же момент лодка выстрелила в ответ. Это был массированный, неточный удар наугад. Стрелял пурпурный в прозрачной башенке, а он Ростика не видел, и все прошло мимо. Лишь пыль да молодые листья взметнулись перед кустами, закрывая от Ростика эту лодку, снижая возможность прицельного огня… Может, для того и выстрелили, подумал Рост.
        Скорее наугад, чем по здравому размышлению, он довернул стволы правее, совсем чуть-чуть, на волосок… И снова выстрелил.
        Лодка вывалилась из пылевой завесы, как огромная рыбина с растопыренными плавниками. Она оказалась так близко, что Ростик без труда видел пурпурные морды обоих пилотов. Они что-то делали там, за своей прозрачной преградой. Их неподвижность и напряженность всего этого боя странно контрастировали между собой.
        Снова выстрел, теперь это была не завеса, а прицельный выпад… Когда проклятая пыль чуть улеглась, Ростик почувствовал, что жив. А вот лодка теперь оказалась в очень неприятном положении. Всего в двух десятках метров, не больше, прямо под стволами… Обойма проползала свой путь очень медленно. Ростик едва удержался, чтобы не поддать ей для скорости. Но все-таки она встала на место, где-то в утробе сухо щелкнуло, и Рост торопливо надавил на скобу.
        Этот выстрел показался мощнее прежних, должно быть, энергия зеленого луча при выстреле в упор меньше растрачивалась…
        Прямое попадание в бок, ближе к хвосту, сотрясло лодку, и изрядно. Она чуть не опрокинулась брюхом вверх, на мгновение Ростик увидел все ее четыре широкие лапы.
        Как они уже видели сегодня, после попадания лодка стала раскачиваться. Ее повернуло, потом дернуло в другую сторону… Ростик довернул турель и снова нажал на скобу, выпуская один поток зеленых лучей за другим, пока…
        Пустая рамка свалилась к его ногам. Судорожно, выругавшись так, что небесам стало жарко, он полез левой в подсумок, пытаясь раскрыть затвор правой. И все же опаздывал, раненый, но недобитый враг уходил. И вдруг…
        Это был, без сомнения, Квадратный. Холодно, как на стрельбище, прозвучал не очень даже сильный хлопок, и из кустов, куда он отволок трофейное оружие, ударил мягкий, переливчатый, кривоватый шнур. Это было очень похоже на ту молнию, которой стрелял Двар из своей оглобли. Только несмотря на изломанность, она воткнулась прямо в кабину пилотов. Потом прозвучал еще один хлопок, и снова попадание.
        Лодка стала заваливаться набок. Выровнялась, вернее, попыталась и снова стала заваливаться… Ростик все-таки вставил новую обойму. Прицелился, надавил на скобу.
        Выстрела не было. Он судорожно стал дергать какие-то ручки, где-то тут был затвор. Это было понятно, после перезарядки пушку полагалось взвести вручную… Потом что-то поддалось, он дотащил какой-то мышиный хвостик до упора, прицелился…
        Удар потряс его так, что он чуть не выбил себе зубы о край шлема. Прежде чем он понял, что делает, повернулся всей турелью к новой угрозе. Это была вторая лодка. Она шла на него, хищно наклонившись, грамотно высчитав его место. Ростик без труда видел, что, помимо верхней турели, на него нацеливаются еще и оба боковых ствола. Кажется, один из пилотов бросил свои рычаги и выискивает цель пушками, которые заметно дергались влево-вправо… Значит, они установлены не как у истребителя, а поворачиваются, как у вертолета.
        Прежде чем Ростик понял, что это его замечание скорее всего уже никому не удастся передать, из кустов в серое небо над ними пробила новая молния. Она воткнулась лодке в бок, никакого ощутимого вреда не нанесла, но лодка чуть сбавила ход. Новый противник интересовал пурпурных летунов гораздо больше, чем странный тип за спаренной пушкой, который не умел с ней совладать. Или в припадке самообольщения решили, что уже расправились с ним…
        А ведь расправились бы, если бы не доспехи, решил вдруг Ростик. Теперь он понял, что три или четыре удара каких-то осколков явно пришлись по броне. Будь на нем только ткань, не видать бы ему продолжения этого боя.
        Но теперь бой обещал быть куда как интересным. Потому что лодка противника повернулась почти на месте, чуть накренившись, показав свое серое, рыбье брюхо. И именно туда Ростик направил свои лучеметы. Потом вздохнул, стараясь расслабиться, словно дело было уже сделано, и надавил на скобу.
        Выстрел из обоих стволов оказался очень ровным и почти тотчас совпал с ослепительной вспышкой, потому что оба луча воткнулись не в брюхо, а в левую заднюю лапу гравилета, и она странно заискрила. А подброшенная на мгновение лодка стала заваливаться набок и назад, пилоты что-то попытались сделать с оставшимися поворотными устройствами на фермах, но спастись им не удалось… Провернувшись вокруг искрящей ноги, лодка рухнула на землю.
        Ростик почувствовал опасность на миг раньше и попытался снять свою пушку с ветки, но не успел. Его сбил с ног великолепный, оранжевый взрыв, настолько мощный, что загорелись даже деревья в тридцати шагах от него, поглотив все обломки машины пурпурных.
        Ростик поднялся, поднял свой лучемет и стал оглядываться, выискивая уцелевшую лодку пурпурных.
        Сзади раздался непонятный хруст. Ростик повернулся, его рука помимо воли искала на поясе оружие, хотя бы нож… Но это оказался Квадратный. Он ухитрился держать свое новоприобретенное ружье и шлем в одной руке, а той, с которой потерял перчатку, вытирал пот, обильно струившийся по его коротко стриженной голове. Оказалось, он хихикал, должно быть, над не очень грациозными маневрами Ростика. Или у него наступила разрядка. Для порядка Ростик его спросил:
        - Ты чего?
        - Видел бы ты себя со стороны - что ни выстрел, то мимо.
        - Ты бы лучше оставшуюся лодку отслеживал, ведь вернуться может,- и все-таки помимо воли Рост тоже хмыкнул.
        Внезапно из-за кустов, где только что сидел Квадратный, раздался голос Пестеля. Он вел жеребца.
        - Она не вернется, она улепетнула, как наскипидаренная,- помнишь, мы так говорили в детстве?
        Ростик кивнул. Они были молодцами, все вместе и каждый в отдельности. Даже еле передвигающийся Пестель. Впрочем, нежность к товарищам полагается скрывать. И Ростик сердито произнес:
        - Помогите лучше погрузить лучемет на лошадь. Ценная же штука, пригодиться может.
        - Еще как,- согласился Квадратный и медленно сел на подломившиеся ноги. Только сейчас Ростик увидел, что его левая рука болтается как плеть, а по серебристой кирасе струится яркая, человеческая кровь. Старшина был ранен, и довольно серьезно.
        Часть IV
        Нападение
        Глава 19
        Ближе всего к месту боя с летающими лодками находилась обсерватория. Поэтому Ростик раздумывал недолго. Он сгрузил практически все, что было навалено на их жеребца, посадил стеречь этакое богатство Пестеля и, молясь, чтобы пурпурные не послали к разбитой лодке свои наземные силы - ведь должна же быть у них и пехота,- поволок раненого Квадратного к выбранному убежищу.
        От всего оружия у него остался только «калаш» с неполным рожком да ружье пурпурных - совсем неплохое оружие, если бы Ростик еще придумал, как из него целиться. Но прицела у него вообще не было, а помимо прочего, это значило, что учиться придется в бою.
        Кроме ранения в плечо, которое оказалось не таким уж и страшным, старшине всерьез подранило ногу. Если бы не доспехи - эти самые идиотские стальные скорлупки, по поводу которых они так нелестно прохаживались,- он скорее всего остался бы без конечности.
        Размышляя об этом, Ростик чувствовал, как проходит усталость, и даже пот в этих доспехах уже не казался невыносимым испытанием.
        Все вокруг словно вымерло, и у обсерватории тоже. Ростик подошел к ней со стороны кустов, похожих на низенький орешник. Лошадь в них спрятаться не могла, она торчала, как айсберг из воды, выставляя качающегося от слабости старшину на всеобщее обозрение.
        У знакомой оградки, где когда-то стоял пост из голодных и грязноватых девиц, кружила стая панцирных шакалов. Их было много, штук двадцать, но настроены они были в общем-то неагрессивно. Ростик только разок крикнул на них, и они уступили ему дорогу. За оградой разрушения стали заметнее.
        Во-первых, покосился и обгорел сам купол. Во-вторых, обе антенны, предназначенные для наблюдения в спектре радиоволн, которые после Переноса представляли собой экзотическое украшение, были завалены. Почему-то именно по ним лодки нанесли главный удар. Следы этого удара - изгрызенный зелеными лучами бетон, обожженные деревья, воронки до полуметра диаметром - легко читались даже на расстоянии.
        Сараюшки за обсерваторией лишь обгорели, и это была несказанная удача, потому что именно там находился один из местных складов продовольствия. К сожалению, на этих складах не было оружия.
        А может, к счастью, подумал Ростик. Если бы они подпалили склады, а в них находилась еще и взрывчатка, от всей обсерватории остался бы только кратер неустановимого диаметра. А она была еще нужна, очень нужна.
        Вот в эти сарайчики, набитые на треть фасолью, связками сушеных грибов, консервами, которые все оказались нетронутыми, Ростик и привел жеребца со старшиной.
        Напоив Квадратного, приведя его в сознание, сунув в руки автомат и объяснив ему, что он на пару часов останется один, а потому должен не дать шакалам всех видов расправиться с собой, Ростик отправился в главное здание. И тут его ожидал сюрприз.
        Не успел он ступить в знакомый темный коридорчик, как ему навстречу, из незаметной двери, выпрыгнула какая-то невероятная фигура с карабином в руках. Ростик мог только поздравить себя, что оставил автомат старшине, иначе пустил бы его в ход прежде, чем сообразил, что это Перегуда.
        Когда и директор убедился, что видит перед собой Ростика, а не кого-то из пурпурных, он принялся так извиняться, что его даже пришлось прервать.
        - Борис Михалыч, вы тут один?
        - С сотрудницами. У меня тут трое коллег…
        - Есть среди них кто-нибудь, кто смыслит в медицине?- Ростик помолчал немного, потом пояснил: - Я привез раненого на склад.
        Перегуда сразу переполошился.
        - Господи, ну почему же на склад?
        В самом деле, почему на склад, подумал Ростик.
        Тут же появились три немолодые, но еще активные тетки, которые, бурно выражая волнение, горели желанием мигом спасать старшину.
        - Осторожней, там шакалы,- попытался предупредить их Ростик.
        - А мы уже приучили их держаться от людей подальше,- произнесла одна из теток, воинственно помахав в воздухе старинным «наганом».
        И Ростик почему-то поверил, что она не раз уже пускала револьвер в ход, а может быть, даже и умела почистить. Тогда осталась лишь одна проблема.
        - Только покричите ему, что это я вас послал,- произнес он им уже в спины,- а не то он, не дай бог, стрелять начнет, не разобравшись.
        - Может, мне с ними отправиться?- спросил, сразу встревожившись, Перегуда.
        Для убедительности он потеребил неумелыми, мягкими руками свой карабин. Он был спущен с предохранителя, и Ростик почему-то почувствовал себя неуютно.
        Он сразу же попросил оружие себе и без труда получил его. И даже вместе с подсумком, набитым патронами.
        - Сделайте одолжение, возьмите, если он вам нужен,- отозвался Перегуда.- У меня еще есть в кабинете. Новый.
        Ростик с удовольствием привесил подсумок на пояс, поверх доспехов. Это было лучше, чем возвращаться к Пестелю с мечом и ружьем пурпурных, из которого он пока так и не научился стрелять.
        - Что тут произошло, Борис Михалыч?- спросил он, надеясь получить хоть минимум информации.
        - Прилетели эти, на летающих бочках, устроили кутерьму и, кажется, захватили город. Больше я ничего не знаю.
        - Ладно, я схожу еще за одним своим приятелем, а вы пока не высовывайтесь. Вечером обдумаем, что следует предпринять.
        Он уже повернулся, когда Перегуда произнес:
        - Только вы, Ростик, не будьте слишком… слишком доверчивы. Я слышал, многие негодяи перешли на сторону новых правителей Боловска. И даже… Впрочем, идите, все обсудим вечером.
        Обдумывая эти слова, Ростик и топал по рощам и кустам, с разгруженной лошадью. Пестель оказался совсем не там, где он рассчитывал его найти. Как оказалось, к сбитой летающей лодке подходили новые и новые машины пурпурных, и он перетащил амуницию в более, как ему показалось, укромное местечко.
        Место в самом деле было настолько укромным, что, если бы Ростик не покричал, а Пестель не отозвался, они могли и не найти друг друга. Но все обошлось, и, снова нагрузив жеребца под завязку, как караванного верблюда, они двинулись к обсерватории.
        Солнце выключилось, когда они и не ожидали. Со всеми волнениями и драками вторая половина дня пролетела быстрее, чем они думали. К обсерватории подошли уже в темноте. Шакалы выли сердитыми голосами, а жеребец беспокоился, но стоило Ростику пальнуть в воздух, чтобы освоить новый для себя ствол, как стая разбежалась.
        Они вошли во двор и лишь тогда заметили, что со всех сторон их окружает слишком уж глубокая тишина. Для верности Ростик проорал:
        - Эй, мы вернулись! Не вздумайте стрелять.
        - А никто и не думает,- отозвался из темноты мужской голос. Он явно не принадлежал Перегуде, и выговор у него был гортанный.
        - Кто тут?- Ростик пожалел, что отдал автомат, из него было бы вернее бить на голос.
        - Ростик, мне сказали, что ты должен тут появиться.
        Рост сделал несколько шагов и увидел на фоне белой стены сарая четкий силуэт. Он сделал еще пару шагов, не опуская оружие. Силуэт ожил и пошел ему навстречу, что-то бормоча под нос. Скорее по акценту, чем по голосу, Рост наконец понял, что видит перед собой Эдика Сурданяна. Лучшего нельзя было и пожелать.
        - Эдик! Вот ты-то нам и расскажешь, что тут произошло.
        Минут через двадцать, когда они устроили из холла обсерватории временную конюшню, разгрузили и обтерли вымотавшегося чуть не до смерти жеребца, напоили его и засыпали в торбу фасоли, за неимением овса, разожгли одну из оставшихся с зимних пор «буржуйку», на которую поставили котелки с водой для каши и чая, к ним присоединился и старшина. Он был слаб, но крепился. И в любом случае хотел принять участие в обсуждении необходимых действий против пурпурных.
        Но сначала следовало выяснить: кто они такие, чего хотят и где их главные базы? Когда Эдик осознал, что все эти вопросы адресованы к нему, он очень удивился.
        - Я же ничего не знаю. Я был на севере, когда произошло нападение. Мы с Наумом Макаровичем должны были обозначить дорогу в Чужой город.
        - Дорогу, вот так сразу, вдвоем?- съехидничал Пестель.
        - Нет,- подначки добродушный Эдик не заметил,- не совсем сразу, а все-таки по карте.
        - Понятно,- согласился Ростик.- Разметку делали… А где сейчас Вершигора?
        В самом деле, судьба бывшего главного редактора «Известки» требовала ясности.
        - Так он же отправился к сигнальной башне. А меня послал сюда.
        - Почему к сигнальной башне? И что это вообще такое - сигнальная башня?- спросил Пестель.
        - Так все называют башню с сигнальным шаром,- пояснил Перегуда.- В общем, это довольно разумно. Вот только…
        - Вы думаете, там собралось немало народу, который размышлял, как Вершигора?- спросил его Ростик.
        Перегуда внимательно посмотрел на Ростика. И кивнул.
        - Тогда я отправляюсь туда,- сказал Ростик, подбирая свой шлем и карабин.- Во-первых, людей нужно накормить и обогреть. А во-вторых, новости узнаем, не может быть, чтобы там не было кого-то, кто знает, что тут произошло.
        Глава 20
        Ростик проснулся от чьих-то пальцев, что трясли его за плечо. Он открыл глаза, вокруг было темно, тело болело, хотя доспехов на нем не было. Сейчас это как раз и раздражало, похоже, он привык спать в железе, на спине, как чурка какая-то. Без доспехов он чувствовал себя раздетым.
        - Ты кто?- спросил он темноту.
        - Ростик, это же я, Эдик. Я за ними сходил и привел.
        Тогда Ростик вспомнил все. Он не пошел за людьми к сигнальной башне, он просто споткнулся, когда вставал, и самым потешным образом растянулся у огня, чуть было не вывалив на себя котелок с чаем. Вот тогда-то Перегуда веско произнес:
        - Все, выработал ты свой ресурс, парень, ложись спать. А за ребятами к башне Эдик сходит.
        И как Ростик ни протестовал, его мягко, но настойчиво отстранили от этого дела, уложили спать, причем особую настойчивость и властность проявили как раз обсерваторские тетки. А по темному полю, за пять километров вокруг враждебного теперь Боловска, отправили бывшего журналиста.
        - Сколько времени ты ходил?- спросил Ростик, плеснув себе в лицо холодной водой из котелка.
        - Долго. Туда шел - заблудился, обратно пошел - тоже чуть не заблудился. Всего часов шесть получилось. Чуть шакалы не напали…
        Раздражение прошло. Ростик чувствовал себя отдохнувшим. Давно так не спал, должно быть, настроился на глубокий сон, да еще в безопасном месте, когда караул несут другие… Да, шесть часов сна - такого, пожалуй, месяца три не было.
        - Ну, пошли,- он подхватил карабин, и оба потопали вниз, причем теперь, без доспехов, он мог идти совершенно бесшумно. И легко, словно его накачали гелием, как аэростат, и он вот-вот взлетит под потолок.
        Народу в холле было много, прямо гул стоял от голосов.
        - Сколько же людей ты привел?
        - Человек тридцать. Там есть даже женщины и дети.
        - Дети?
        - Двое.
        Они вышли в холл. Теперь тут горели все печки, которые, похоже, смогли достать в обсерватории. На них булькала вода, хлюпала разваристая каша. Люди грелись и вдыхали запахи еды.
        К радости Ростика, мужиков оказалось больше половины. Это давало определенные возможности. Но их еще нужно было осознать. Поэтому он вышел на середину комнаты, где было чуть светлее, и громко, отчетливо объявил:
        - Ребята, я думаю, если мы будем просто прятаться, нас не сегодня - так завтра возьмут. Поэтому все, кто хочет попробовать что-нибудь сделать, давайте сядем кружком и расскажем, кто что знает. Думаю, после этого станет ясно, что следует предпринять в нашем положении.
        Почти никто не отозвался на этот призыв. Но Ростик отлично выспался и не хотел ждать. Да и ночные часы полагалось бы использовать с умом, вот только еще бы знать, что это конкретно значит.
        Он заметил, что вокруг самой большой из печей сидели три девушки в форме с блестящими глазенками, одна из них чуть было не поднялась, чтобы доложиться, когда он повернулся в их сторону. Вероятно, из служивых, решил Рост. К ней-то он и подсел.
        - Вам, кажется, есть что доложить?- сказал он.
        - Так точно, товарищ командир. Мы трое находились на сигнальной башне, когда они налетели,- зачастила та, что пыталась встать. В ее выговоре проскакивали певучие хохляцкие нотки.
        - Когда это было?
        - Позавчера, сразу после обеда.
        - Сколько их было?
        Вокруг стали собираться люди.
        - Много. Я даже со счета сбивалась…
        - Было их штук триста. Я имею в виду этих самолетов,- вмешалась вторая, черноволосая, с темными глазами, похожая на цыганку.- И шли они с востока.
        - Да, прямо страшно было,- согласилась хохлушка.
        - Рост, помнишь в Чужом городе турельные баллисты на крышах?- вдруг проговорил Эдик. Оказалось, он стоял сзади и все внимательно слушал.
        Это была хорошая идея, Ростик даже хлопнул его по руке… И все-таки нет, вдруг решил он, там что-то другое. Против трехсот спаренных лучеметов все баллисты города зеленокожих не очень помогут, это ясно. Впрочем, сейчас не об этом…
        - Мы попытались отбиться,- стала докладывать третья, она точно была из Боловска, Ростик даже ее лицо вспомнил, вот только имени не знал,- но у нас были только карабины. Ну, выпулили мы по паре обойм, а потом удрали. И вовремя, они как вжарили своими зелеными лучами, башня чуть не рухнула.
        - Я видел, незадолго до вечера кто-то подавал сигнал тревоги - семь оборотов в минуту?- спросил Квадратный из темноты.
        Боловская кивнула.
        - Это мы трое. Остальных ранило, они не могли работать. После боя мы взобрались на башню, ее хоть и поуродовало, но нас она выдержала, и попробовали крутить рычаги. Вот только один самолет нас опять заметил и атаковал. Пришлось снова прятаться. А потом он ходил кругами, как леший… И мы ушли окончательно, что с ним сделаешь?
        - Правильно действовали, молодцы,- отозвался старшина.
        - Так, с нападением понятно. Кто знает, что было вчера в городе?
        - Я знаю,- от дальней печки поднялся высокий, плечистый парень. Кажется, он был одним из тех, кто ковал доспехи. Сейчас у него в руках была алюминиевая миска со свежей кашей и ложка. Не выпуская их из рук, он подошел к Ростику, опустился на корточки и, продолжая есть, стал рассказывать.- В общем, дело - дрянь. Они высадились сразу в центре, на заводе и, я слышал, на аэродроме. Из них выскочила тьма пурпурных. Все с ружьями, знаешь, немного похожи на наши, вот только ствол…
        - Знаю,- кивнул Ростик.
        - Ну вот, стали распихивать людей по домам. Многие разошлись и носа на улицы не кажут - что поделаешь, оккупация. Это было позавчера. А вчера, около полудня, вдруг появились люди и стали орать, что Борщагов объявил себя гауляйтером. Для тех, кто будет оказывать сопротивление, вяжут ошейники из колючей ветлы, знаешь, есть такие кустики?
        - Не знаю, но это неважно.
        - На терновник похожи, довольно неприятная штука,- договорил кузнец. Он доел свою кашу, облизал ложку и сунул ее за голенище сапога, а миску передал кому-то из тех, кто в темноте ждал своей очереди.
        - Так, говоришь, оккупация?- переспросил Квадратный.- Я им покажу оккупацию!- внезапно он взъярился.
        - Тихо, старшина. Криком не поможешь.
        - А чем, чем поможешь?!
        Ростик подумал. Идея, которая пришла ему в голову, была глупой. Он и сам считал, что она глупая. Вот только она была единственной, а потому, может быть, и правильной. И все-таки торопиться не следовало, потому что, следуя ей, он поведет в бой людей и не простит себе, если выяснится, что они гибли зря. Впрочем, в такой ситуации зря никто не погибнет.
        - Говоришь, оккупация.
        - Да, оккупация. И пришли они надолго, если…
        - Если - что?
        - Если мы их не вышвырнем отсюда,- кузнец встал и пошел к своей печке.
        - Я тоже об этом думаю, только не знаю, как это сделать,- произнес ему в спину Ростик.
        Кузнец повернулся. Постоял и вернулся, сел рядом. Уже не на корточки, а на длинное полено, которое занимал Эдик. Журналисту пришлось подвинуться.
        - Какие будут предложения?- спросил Ростик.
        Он ждал, ждал того приступа, который начинался тошнотой, болью, слепотой, холодом, а кончался отчетливым пониманием, что и как нужно делать. Иногда это было сильнее, иногда слабее, но такой приступ еще ни разу не приводил к ошибке.
        Пробовать-то он пробовал, да только сейчас ничего не получалось.
        Это могло иметь два объяснения: или его первая идея была правильной, или все будет развиваться независимо от их воли и желаний. С этим соглашаться не хотелось, но и поделать, кажется, ничего было нельзя.
        Неожиданно заговорил Пестель:
        - Рост, пожалуй, нужно связаться с Чужим городом. Как минимум, нам подскажут, какую тактику следует избрать в этой ситуации.
        Ростик набрал побольше воздуха в легкие, огляделся. Вокруг сидело до смешного мало людей, но он был уверен в своей правоте и произнес:
        - Я думаю, пока они не закрепились, следует атаковать.
        - Атаковать?- переспросил кто-то, не поверив своим ушам.
        - Атаковать, нападать, штурмовать - как угодно.
        - Да что же мы можем сделать, если они нас взяли, как цыплят в корзинке?
        - Они нас «взяли», потому что мы были не готовы. Теперь роли поменялись - не готовы они.
        - Откуда ты знаешь?
        Ростик не видел в темноте того, с кем ведет разговор, но решил не мелочиться и рассказал про бой машины с четырьмя летающими лодками. Его рассказ произвел впечатление.
        - Нападать - это дело,- произнес кузнец, когда в холле установилась тишина.
        - Нам нужно оружие, которое могло бы заваливать их самолеты. Крупнокалиберный пулемет отлично подошел, только он был один. Сейчас у нас есть одна их пушечка, но для боя ее маловато. Кто может предложить что-нибудь еще?
        В темноте поднялся мужичок. Когда он вышел на свет, Ростик чуть не шагнул ему навстречу. Это был Чернобров, старина-водила. Похоже, именно с ним Ростик и препирался в темноте. Он проговорил:
        - В пристройке центральной усадьбы совхоза Квелищево есть арсенал. Я видел там бронетанковые ружья. Мне кажется, они подойдут.
        - Ты точно видел?- Кузнец поднялся и потянулся всем своим могучим телом.- А боеприпасы?
        - Боеприпасы там тоже есть - сам возил.
        - Тогда так,- проговорил Ростик.- Все, кто не хочет тут сидеть и ждать, пока им свяжут ошейник, выходи строиться во двор.- Заметив, что Квадратный сделал было движение, подбирая раненую ногу, он веско добавил: - Раненых прошу обеспечивать тыл.
        Первыми после этого призыва рядом с кузнецом стали три девушки. Но и без их порыва желающих вернуть себе город было много. В строю оказались практически все. Еще и препираться пришлось, чтобы хоть кто-то остался, например, три обсерваторские тетки во главе с Перегудой.
        Глава 21
        Двигаться без доспехов в самом деле было сплошным удовольствием. Но всему приходит конец, и Ростик поверх отцовской тельняшки и кожаной поддоспешной куртки облачился в свои скафандроподобные железки.
        Самому справиться с этим было трудновато, но ему усиленно помогал Пестель. Окинув взглядом его слабенькую кирасу и втайне радуясь, что биолога из-за ранений придется оставить в обсерватории, Рост мрачновато пошутил:
        - Когда погибну, можешь забрать мои доспехи, вот только поножи придется удлинить или, наоборот,- свои отрезать. Да и с руками то же…
        - Даже не думай,- резче, чем хотелось бы, отозвался Пестель.
        Шутки не получилось.
        До Квелищева было довольно далеко, больше десяти километров, да еще в темноте, да еще по непонятно чьей территории. Да еще то и дело втыкаясь в стаи шакалов. Их почему-то развелось в округе больше обычного.
        - И чего их столько?- спросил Ростик, ни к кому особенно не обращаясь.
        Ему ответил Чернобров:
        - Трупов много. Вот они и чуют.
        Ростик оторопел.
        - Чьих трупов?
        Никто ему не ответил. Поэтому Ростик решил, что люди вокруг знают такое, чего не знает он. Это его сбило с толку, но, в общем, злиться не было желания.
        К хутору они подошли, когда до рассвета осталось часа два, самое время для неожиданного нападения. Расстановка сил не потребовала много времени. Почти каждый в свое время так или иначе воевал, понимал ситуацию совсем неплохо и действовал расчетливо. Именно по этой расчетливости Ростик вдруг понял, что новым противникам люди не верят, ждут какого-то подвоха и, пожалуй, даже боятся.
        Это было странно. Война с насекомыми была очень тяжелой, а их не боялись. Нападение саранчи - летучих крысят - тоже оказалось очень кровавым, со множеством потерь и в людях, и в имуществе горожан, а их почему-то просто пережидали. А этих боялись, как гитлеровцев, как чоновцев во время продразверсток, как заградотряды, которые в любой момент могут ударить в спину, и никто из чекистских палачей не будет считаться виновным.
        Но произносить никаких укрепляющих дух речей Ростик не стал. Тем более что сразу после весьма напряженного перехода почему-то похолодало. Да и тишину полагалось соблюдать.
        Все и получилось как по писаному.
        Охранников всего-то оказалось пятеро. Двоих взяли рояльными струнами, наброшенными на тощие, белеющие в темноте шеи, двоих зарезали ножами под каски, а последний, тот, кого поймали на одиночном обходе в самом темном закуте, так испугался, что даже не пискнул и тем более не воспользовался оружием, когда его мигом окружили нападающие.
        Потом взломали и вошли в склады. Первый оказался набит каким-то тряпьем, кажется, это были армейские палатки, оставшиеся еще с тех времен, когда под Боловском ставили летние лагеря для солдатиков. Это было еще на Земле, и Ростик, перебирая в свете факелов шуршащий, пропитанный какой-то химией брезент, почувствовал с особенной ясностью, что то время никогда не вернется.
        Второй и третий склады оказались продуктовыми. Серьезной еды в них, конечно, не было, но соли, каких-то трав и вездесущей местной фасоли было немало. Ростик на минуту задумался: если город еще прошлой осенью заготовил столько этой фасоли, почему же так голодали в убежищах люди, но ничего не придумал. Наверное, решил он, в правилах так называемой Советской власти было морить людей голодом. Как начали при Ленине, так и не смогли остановиться. Даже когда еда лежала на складах.
        Ну, бог им судья. Сейчас-то они пришли сюда не за фасолью. В конце третьего склада оказался еще один выход, даже ворота. И перед ними стояло пять новеньких «ЗИЛов», чуть-чуть запыленных, но блестящих, словно они были выходцами с другой планеты.
        А ведь и в самом деле - с другой планеты, усмехнулся Ростик, не из Полдневья, а с Земли. Чернобров сразу сунул факел, который нес перед собой, одной из девиц, кажется, цыганке, поднял капот машины и стал упоенно копаться в моторе. Ростику даже пришлось сказать:
        - Чернобров, мы ведь не ради твоих цацек сюда вломились.
        - Погоди, командир, если эти цацки заведутся, мы отсюда гораздо больше добра увезем. Да и назад будем топать не на своих двоих.
        - А топливо?- спросил кузнец.
        Ему Чернобров даже не ответил. Он лишь мотнул головой в темный угол. Когда Ростик подошел к этим стенам с факелом, то увидел несметное количество металлических двухсотлитровых бочек. Кузнец пощелкал согнутым пальцем по одной из них.
        - Полна,- прокомментировал он.
        - Чернобров, ты думаешь, это бензин?- повернулся к счастливому водиле Ростик.
        - А как же… Только вы там факелом-то не очень. Не то поджаримся тут - сам господь не узнает, кто из нас где.
        Кузнец деловито кивнул и отошел. Ростик подался за ним. И только потом спросил:
        - А оружие? Ты же говорил - противотанковые ружья, и все такое?
        - Ищите,- отозвался водила. Он был счастлив. Он даже стал что-то пояснять цыганке, которая взобралась на бампер и через его плечо попробовала заглянуть в утробу мотора.
        - Командир,- вдруг раздался голос из-за ворот.
        Ростик подошел, ворота были не на запоре. Вернее, они когда-то были заперты, но замок давно сбили, вероятно, решили, что живой часовой будет надежнее. В прежние времена этого бы не хватило, а сейчас… Сейчас так было даже удобнее машины выводить.
        Ростик вышел из склада, превращенного в гараж. Тут стояла хохлушка. Она затараторила:
        - Оружие нашлось. В складе за оцинкованными воротами… Пойдемте, я вам покажу.
        Оружия на самом деле оказалось не очень много. Но ружья были. И патронов к ним было немало. Только тут Ростик понял, что возня Черноброва с грузовиком имела смысл - на руках они вряд ли могли уволочь больше трех-четырех этих невероятно тяжелых бандур. И как их носили в Отечественную?
        Ростик вернулся к Черноброву.
        - Ты скоро?
        - Для ремонта трех машин, заправки, загрузки оружием… Я думаю, до рассвета управимся.
        - До рассвета?- Ростик задумался.- Тогда так, даю тебе троих ребят, командуй, а мы устроим налет на их гарнизон. Чтобы они нас не упредили.
        - Это дело,- кивнул кузнец. Он вообще теперь не отходил от Ростика ни на шаг.
        - Командир, троих будет мало. Что я сделаю с тремя-то?
        - Потом, когда мы их припечем, отошлю всех, кто сможет работать, оставлю только прикрытие для наблюдения за противником,- пояснил Ростик.
        Так и сделали. Оставить кузнеца в гараже стоило Ростику труда. Кузнец сопротивлялся, но, когда стало ясно, что только он может управиться с залитыми под завязку бочками с бензином, нехотя согласился. Еще оставили цыганку и какого-то мрачного верзилу, который, как выяснилось, страдал куриной слепотой.
        Остальных Ростик построил, выдал оружие и приказал атаковать только после его, командирского выстрела. Но внезапной, аккуратненькой атаки не получилось. Неожиданно прибежала цыганка, посланная Чернобровом. Она почти отчаянно заорала:
        - Идет, от Квелищева свежий караул идет! Впереди - пурпурный. А за ним пять человек.
        - Взвод, слушай мою команду!- Ростик повернулся к неровному ряду людей.- Атакуем в поле, чтобы как можно быстрее добежать до их казарм. Если они успеют организоваться - хана нам, долго не выстоим.
        Даже не разбивая людей по отделениям, как партизаны какие-то, Ростик повел отряд вперед. Свежий караул подошел к складам, отстоящим от самой деревни и окруженным колючей проволокой метров на сто, когда их встретил дружный, даже слишком щедрый огонь. Ярко освещенные своими же факелами, полусонные караульные полегли все.
        Ростик работал полученным от Перегуды карабином Токарева, таким, к которому привык во время обороны вагоноремонтного завода. Выставив прорезь до минимума, он поймал на мушку пурпурного и, как было договорено, сделал первый выстрел. Тонкая, низенькая фигурка с белыми волосами, сверкающими от факелов, как новогодний дождь, сломалась в груди, словно у него разом оказалось перебито все тельце.
        А больше стрелять Ростику не пришлось, все кончилось быстрее, чем он успел еще раз прицелиться. Зато потом пришлось бежать вперед и даже подгонять отстающих криками. И все-таки они не успели.
        На главной площади деревни, при свете десятков факелов, невесть откуда появившихся, уже толкались и люди, и пурпурные. Этих, правда, было маловато, всего душ шесть-семь. Их и положили в первую очередь, несмотря даже на то, что ответный огонь вели как раз люди. Но без командиров перебежчики оказались менее стойкими, быстро вернулись назад в казарму и не очень-то стремились оттуда вылезать.
        Среди них оказалось двое убитых, и один раненый полз по грязи к своим, в сторону бывшей совхозной усадьбы. Ростик поймал было его на мушку, потом отвел ствол. Стрелять в эту копошащуюся в холодной, ночной грязи фигуру он не мог.
        Его добил кто-то другой. Один точный выстрел из «калаша», как в аптеке, вогнал пулю между напряженных лопаток, и раненый стих. Гарнизон Квелищева отозвался на этот выстрел слитным огнем. По нему Ростик без труда понял, что люди в казармах считают себя окруженными со всех сторон и плохо представляют, что даже круговую нужно держать с расчетом.
        И все-таки даже их, деморализованных, лишенных офицеров и испуганных свыше всякой меры, пришлось оставить в покое. Для атаки не было сил, а подползти к усадьбе скрытно не получалось - кто-то из самых догадливых после пары попыток подпалил соседние хаты, и в округе стало светло, как днем.
        Ростик приказал отойти к складам всем, оставив с собой всего четырех ребят, которым следовало изображать подготавливаемую атаку.
        Глава 22
        Едва пришел рассвет, от Черноброва прибежала запыхавшаяся цыганка. Она доложила:
        - Машины стоят заправленные и загруженные. Только вас ждем.
        Ростик быстро выстрелил в сторону усадьбы три раза подряд, потом нашел еле видные силуэты рассыпавшихся по укрытиям вокруг площади своих людей и убедился, что его поняли. Каждый из них стал деловито, но и без особой спешки уходить.
        Все было в порядке. Теперь только бы на плечах не вытащить к складам этих горе-оккупантов, и все будет в порядке, решил Ростик. Но отход получился легким. Оказавшись за околицей, они все разом так поднажали, что подбежали к складам прежде, чем прекратилась ответная стрельба в деревне. Раздумывая, по кому теперь там стреляют, Ростик подошел к Черноброву.
        - Готово?- спросил, пытаясь умерить сбитое бегом дыхание.
        - А як же?- решил блеснуть познаниями украинского водила.- Четыре машины заправлены под завязку, загружены - две оружием, одна боеприпасами, а еще на одну набухали горючки. Ее я сам хотел…
        - Водителей нашел?
        - Нашел, даже в избытке оказалось. Кстати, командир, склад подрывать будем?
        - Зачем же подрывать, лучше мы сюда еще разок наведаемся, когда будет нужно. А вот лишние машины обездвижить не мешает.
        - Уже сделано,- Чернобров с сознанием кивнул.- Я им выхлопную тряпкой заткнул, пока эти лопухи догадаются, в чем дело, мы уже будем чай в обсерватории пить. И вытащить будет нетрудно, если вернемся.
        - Кстати, о бензине…
        Ростик задумался, представляя себе возможный вариант на будущее. Горючее хотелось бы вывезти, это давало шанс, в случае чего, добраться, например, до Чужого города. Конечно, на это пока рассчитывать нечего, но если все пойдет не так, как хотелось бы,- никуда не деться, придется использовать и эту возможность.
        - Командир, горючка - это свобода маневра. Фьють - и нету нас нигде!
        - Ладно, пойдешь со своей горючкой впереди всех. И смотри, выбирай дорогу, чтобы пыли было поменьше. Скоро светает, они свои самолеты запустят по всем направлениям, не хочу, чтобы нас сверху накрыли. Кстати, если накроют - бросай свою свободу маневра и перебирайся на другую машину, понял?
        - Командир, я думаю…- начал было водила, но на споры времени уже не было.
        - Чернобров, того, что есть в баках, хватит, чтобы добраться до Чужого города и назад вернуться, а рисковать и везти никому не нужное горючее под огнем летунов - не разрешаю. Ты их не видел, а я знаю - они сожгут тебя с первой же атаки. И не спорь, это приказ.
        Чернобровый водила заворчал, как старая собака, но больше не спорил. Кажется, Ростик угадал, он не видел летающие лодки в действии, и крыть ему было нечем.
        Рассредоточившись по кузовам так, чтобы в каждой машине, кроме нагруженной бензином, оказалось как минимум два стрелка с противотанковыми ружьями и боеприпасами, Ростик приказал трогать. Открыли ворота, оказалось, что Солнце, будь оно неладно, уже включилось, как всегда, на полную катушку. Света разом стало столько, что их было видно всем жителям Квелищева.
        Люди в самом деле высыпали на улицы, провожая глазами тех, кто устроил ночью переполох. Теперь они уходили - как победители, без потерь, получив то, за чем сюда приехали… И даже летающих лодок не было видно.
        Выехав на обширный такыр и попетляв на нем, чтобы не было понятно, в какую они сторону, собственно, направляются, Чернобров дал волю своему шоферскому гонору - газанул так, что три машины немедленно стали отставать. А до деревни оставалось меньше пяти километров, и рвать что есть мочи было, пожалуй, рано. Ростик высунулся из кабины и приготовился уже было пальнуть из своего карабина в воздух, чтобы привлечь внимание Черноброва, но тут его машина вдруг затарахтела как-то странно и на глазах стала терять ход. Хорошо еще, что случилось это возле довольно приличной рощицы белоствольных раскидистых кустиков, похожих на помесь березы с зонтиком, и он сумел по инерции подкатить к ним. Но совсем под укрытие спрятался уже с помощью следующей машины, которую вел кузнец. Тот не стал долго раздумывать, подъехал тихонько к заглохшему Черноброву, уперся в его задний бампер своим бампером и втолкнул под спасительную листву.
        Тут сделали привал. Чернобров, ругаясь на кого-то, кто не добавлял масла в картер, когда это следовало сделать, снова полез под капот, а остальные машины стали его ждать. Убедившись, что никто не уезжает, Чернобров высунулся на минуту на свет и проорал:
        - Да вы давайте вперед, я вас догоню!
        - Нет, лучше чинись поскорее,- твердо сказал Ростик, спрыгнув на землю и оглядываясь в сторону деревни, города и всего видимого ему небосклона.- Распыляться не будем.
        - Так тут же пути километра четыре осталось. Пять минут езды, разок газануть - и в дамках.
        - Ты что-нибудь слышал про массированный огонь? Пока мы вместе, даже тебя можем прикрыть, а если распылимся, тогда…
        - Командир!- вдруг заорал кузнец.
        Он один занялся делом - залез на крышу грузовика, который стоял ближе других к опушке, и рассматривал деревню. Ростик влетел к нему наверх, чувствуя, как под ними обоими прогибается мягкое железо, и попытался рассмотреть хоть что-нибудь между листьями.
        А в деревне в самом деле выглядело все куда как серьезно. Почти всех жителей Квелищева, сколько ни на есть, согнали в центр. Тут уже лежали трупы пурпурных, их было шесть. Скорее всего разводящего тоже нашли, решил Ростик. Потом вперед выдвинулся еще один пурпурный, который, вдобавок ко всему, ходил с легким хлыстиком. Он обошел трупы друзей, потом прошелся вдоль ряда мирных граждан. И вдруг стал, прямо как в картинах о военной поре, показывать своим хлыстиком на кого-то.
        Солдаты, которые очень боялись, что с ними тоже что-нибудь сделают, ретиво бросились исполнять приказы. Их толчки и удары прикладами ясно говорили - они хотят спасти свои шкуры показным рвением. Наверное, пурпурного это устраивало.
        - Что они делают?- хрипло спросил кузнец.
        Ростик даже не ответил. Он на мгновение отвел глаза и увидел, что почти весь его отряд, даже Чернобров, которому полагалось бы чинить мотор, стоит, вытянув шеи, следит за происходящим в деревне.
        Тем временем выбранных вытолкали к трупам, построили в подобие неправильной, неумелой шеренги, и Ростик быстро их подсчитал. У него получилось почти пятьдесят человек. Много, почти по десятку за каждого пурпурного.
        А потом построились солдатики. Все стало окончательно понятно. Пурпурный поднял свой хлыстик и резко опустил его. Из толстых ружей ударили серые молнии. Люди, стоящие над телами пурпурных, вспыхивали, как свечи, некоторые отлетали назад от слишком сильного удара, кто-то бросился бежать, кто-то опустился на колени…
        Не помогло, конечно, ничего. Слишком велика была огневая мощь десятка ружей пурпурных, слишком меткими и жестокими оказались стрелки.
        Закончив расправу, пурпурный легкими покачиваниями хлыстика стал опять вызывать кого-то из толпы.
        - Что, опять?- не понял кузнец.
        Ростик ждал. На этот раз пурпурный вызвал крепких, здоровых мужичков. Они послушно потопали вперед, стали складывать убитых на тела пурпурных. Куча получилась, как в кадрах кинохроники о немецких концлагерях. Конечно, немецких, подумал Ростик, ведь о русских лагерях никто такой вот хроники не снимал. Да и слишком много было русских лагерей, наверное…
        Потом они облили кучу тел бензином, принесенным из склада, и подожгли. Пока эти чудовищные похороны не закончились, никого из стоящих на площади не отпустили. Несколько человек упали, то ли от жары и безжалостного солнца, то ли от горя. Их поднимали и заставляли смотреть…
        Ростик больше не мог. Он спустился на землю, подошел к уныло копающемуся с какой-то железкой Черноброву.
        - Все, кончай, пересаживайся на другую машину, поехали.
        - Так ведь немного осталось, через четверть часа тронемся,- вяло отозвался шофер.
        - Чернобров, не нужен нам больше этот бензин.
        - Как так не нужен?
        - Я думаю,- искренне ответил Ростик,- никто ни в какой Чужой город не поедет.
        - Как же так? Что же будем делать?- спросила хохлушка.
        Ростик оглянулся, оказалось, они все стояли тут, слушали его. Лица у большинства были серыми, как небеленый лен, цыганка пустила слезу, словно ребенок.
        - Будем нападать.
        - Что, вот так как есть, полувзводом пойдем на них в лоб?- спросил, недоумевая, кузнец.
        - Мы Квелищево не смогли отбить, а тут - целый город…
        - Нет,- жестко отозвался Ростик.- Мы сделали ошибку, нам следовало не оружие вывозить, а народ выводить. Больше мы так не ошибемся.
        - Партизанщина?- полуутвердительно поинтересовался Чернобров.
        - Именно,- ответил кузнец. Он повеселел, для него даже такой вот отчаянный, ненадежный план был лучше, чем никакого плана.
        - И все-таки, если мы будем их атаковать, а они за каждого пурпурного будут убивать по десятку наших…- спросила, хлюпая носом, цыганка,- какая же тут партизанщина. Это все равно что в своих стрелять.
        Ростик шагнул к ней так резко, что она отпрянула.
        - Именно поэтому и нужно нападать. Чтобы спасти хоть кого-нибудь, чтобы вывести хоть часть жителей.- Он мотнул головой в строну Квелищева.- Ты думаешь, там, под угрозой расстрела,- жизнь? Ты думаешь, они, чувствуя на себе ошейники рабов,- живут?
        Он попробовал успокоиться, провел рукой по лицу. И тогда цыганка шагнула вперед, положила ему руку на плечо, что совсем не вязалось с его вспышкой.
        - Да, я все понимаю, командир. Ты не казни себя, не ты виноват, никто не знал, с какими… С кем нам пришлось столкнуться.- Она подождала, пока Ростик посмотрит в ее черные, как смоль, глаза.- Все было правильно, и все будет правильно. Будем нападать - и спасать, кого еще можно спасти.
        Машину с бензином закатили подальше в кусты, закидали ветками, а на остальных двинули к обсерватории. И хотя ехали со скоростью всего-то километров двадцать, пылевой шлейф, остающийся сзади, беспокоил Ростика все время. Он успокоился только после того, как машины закатили в один из сараев, поцелее остальных, и разгрузили оружие.
        Теперь стволов было куда как достаточно. Почти два десятка автоматов и несколько карабинов. Себе Ростик оставил карабин, он решил, что отныне его целью станут пурпурные и так будет всегда, пока он будет видеть их перед собой или пока они не завалят его. Но об этом он не думал, именно так - не думал.
        И конечно, у них было двенадцать противотанковых ружей. Все их пустить в дело было невозможно, просто не было столько опытных стрелков, но шесть-семь человек, пожалуй, могли с ними управиться. И боеприпасов к ним было навалом. Чтобы с ними не возиться, Рост приказал разложить их по солдатским сидорам. Но это оказалось лишней предосторожностью, особой маневренности для первого боя им не потребовалось. Не успели они позавтракать, как сверху прибежал бледный Перегуда.
        - Ростик, вы знаете, они идут,- доложил он мягким, откровенно испуганным голосом.
        Ростик вышел во двор. Шакалы исчезли, в сером небе висело пять летающих лодок. По дороге от города к обсерватории двигалась длинная колонна. Рост всмотрелся в идущих к ним людей.
        - Многовато их для нас,- отозвался Чернобров.
        Кто-то сзади испуганно ахнул. Ростик опустил бинокль.
        - Это не солдаты, это пленные.
        - Зачем тут пленные?- спросил кузнец.
        - Наверное, хотят унести продовольствие или демонтировать обсерваторию.
        - Они хотят забрать телескоп,- заволновался Перегуда.- Понимаете, он позволяет тут видеть все в округе за сотни километров, это же огромная ценность!
        - Эти пленные - главная ценность,- произнес Ростик, стараясь, чтобы его голос звучал потверже.- Отобьем их, и нас станет больше батальона.- Он посмотрел в лица всех собравшихся людей.- Понятно?
        Никто не отозвался.
        - Тогда так - к бою! И я оторву голову каждому, кто выстрелит раньше меня. Бронебойщики, снимать летунов в упор и не мазать, исправлять ошибки будет некому.
        - Это точно,- согласился Чернобров.- Пурпурные нас так исправят, что мало не покажется.
        Глава 23
        Колонна, которая подходила к обсерватории, при ближайшем рассмотрении оказалась гораздо многочисленнее, чем списочный батальон. Тут была без малого тысяча человек.
        Ростик устроился под заваленными конструкциями радиотелескопа с Чернобровом, который тоже изъявил желание бить из противотанкового, и тремя девушками, которые держались вместе и вполне достойно действовали под Квелищевом. Им отвели нехитрую должность заряжающих, но они же, разумеется, должны были сменить Ростика и водилу, если мужички не смогут почему-либо управиться с ружьями.
        Колонна подползала все ближе. Ростик опустил бинокль. Хохлушка сказала:
        - Конвоиров немного, всего-то десятка два. И они довольно замызганные, так что, если ребята сообразят, им не дадут ни разу выстрелить.
        - Колонну ведут не конвоиры, а самолеты эти, хрен их дери!.. Если мы их отвлечем - все будет тип-топ,- отозвался Чернобров уверенно.
        Мне бы такую уверенность, подумал Ростик, но вслух не стал ничего говорить.
        - Скорее бы,- вдруг произнесла хохлушка.
        - Недолго уже,- отозвался Ростик. Он и не ожидал, что его голос прозвучит так спокойно.
        До колонны в самом деле осталось не больше четырехсот метров. А до самолетов и того меньше. Но пара из них отошла в сторону ближайших рощ, их действия было трудно предвидеть, но Ростик надеялся, что они струсят и удерут.
        - Вы не подумайте,- зашептала вдруг девушка,- я не от страха спрашивала. Я подумала…
        - Нет хуже, чем болтовня перед боем,- прервал ее Чернобров.- А мандраж, он у всех бывает. У меня, вон даже у командира…
        Неужели они не видят, что я едва соображаю от волнения, спросил себя Ростик. Хохлушка посмотрела на Ростика, должно быть, в ее глазах он не выглядел взволнованным. Чтобы уверить ее в этой мысли, Рост старательно успокоил выражение своих глаз и повернулся к своей заряжающей.
        - Если у вас будут дрожать руки, лучше возьмите автомат, я сам буду заряжать,- сказал он.
        Девушка сжала кулачки, закрыла глаза, шумно выдохнула и расслабилась. Потом посмотрела на руки. На ее грязной ладони лежали два бронебойных патрона. Они казались чудовищно большими по сравнению с этими пальчиками и колечками, которые вошли в моду незадолго до Переноса. Кажется, их назвали неделькой, по числу дней.
        - Не будут, товарищ командир.
        Все, теперь уже ничего изменить нельзя. Ростик посмотрел на колонну. До них осталось метров двести, уже можно было разглядеть лица, еще не выражение на них, но лица. Ростик вдруг напрягся, он попытался вспомнить, отдал ли он приказ бить по конвоирам одиночными и строго прицельно, чтобы своих не зацепить? Кажется, отдал… Стало чуть легче. А они говорят, что он спокоен, Ростик усмехнулся.
        Черноброва это как-то очень зацепило.
        - Ты чего зубоскалишь?
        - Над собой, Чернобров, исключительно над собой.
        - Мне бы твои нервы.
        Один из самолетов вдруг наклонился, как для атаки, и пошел вперед, на обсерваторию. Ростик поймал его на мушку.
        Оба пилота за прозрачными стеклами сидели в своих металлизированных шлемах, как два болванчика на комоде. Один явно работал рычагами больше другого. Зато турель под пилотской кабиной повернулась туда-сюда, словно искала цель. Если бы Ростик просто прятался, это его бы взволновало. А так…
        Прицельная прорезь сравнялась с мушкой. И все это легло поверх кабины, до летающей лодки осталось метров семьдесят. Ростик постарался не дышать и плавно надавил на гашетку.
        Удар в плечо оказался очень резким, несмотря на сошки, на которых стояло ружье. Определенно, девчонки не справятся, решил Ростик. Горячая гильза выкатилась из затвора, хохлушка пальцами, которые все-таки чуть подрагивали, вставила новый патрон.
        Сзади, спереди, по бокам ударили выстрелы. Где-то совсем рядом рявкнуло еще одно ружье. Ростик скосил глаза, ах да, это же Чернобров…
        Летающая лодка, которая первая схлопотала гостинец Ростика, попыталась повернуться боком, чтобы задействовать бортовую пушку, и каким-то образом из-за этого потеряла скорость. Или они просто не верили, что технология людей позволяет им так быстро перезаряжать свои пушки. Так или иначе, она припозднилась…
        Ростик присел, стараясь поднять ствол как можно выше, чтобы нанизать на прицел эту бочку над собой, которая летела уже метрах в пятидесяти над ним. Но не получилось, тогда он встал, подхватил ружье, как обычный автомат, упер приклад в бедро и пальнул, как из самопала - без прицела, просто вверх…
        И попал. Да не просто попал, а угодил под брюхо, сразу за кабину пилотов. Долгое-долгое мгновение он видел, как его болванка прошивает хлипкую серую оболочку машины пурпурных, а потом из пробоины вырывается язык пламени, а потом он расползается, превращаясь в ослепительный сноп огня, и вдруг машина пурпурных начинает распадаться, превращаясь на глазах в факел…
        - Ура!- заорала хохлушка, срывая каску с головы и взмахивая ею, как флагом.
        Ростик схватил ее за руку и присел. Ружье отбило ему ногу, кроме того, ему полагалось продолжать бой… Собственно, в этом уже не было особой нужды.
        Из трех близких машин пурпурных дымила еще одна. Странно припадая то вниз, то вверх, она потащилась даже не в сторону города. Кажется, она не сделала ни одного выстрела. Зато третья попыталась придавить засаду огнем сверху. Она пронеслась на бреющем, поливая обсерваторию зелеными лучами, потом развернулась, и тут кто-то очень ловко ее уделал, причем по первое число.
        Она взорвалась, утонув в шаре невероятного размера, состоящем из белесого пара, рыжего, яркого пламени и темных, разлетающихся в разные стороны обломков, оставляющих дымные следы…
        Тем временем первая лодка, которую подстрелил Ростик, воткнулась-таки в землю. От ее удара о грунт даже поверх боевого шума прокатился грохот. А потом она громко хлопнула несколько раз и тоже взорвалась.
        - Хорошо горят,- с понятным удовлетворением проговорил Чернобров, отложил ружье и взял автомат.- Ну, побежали в атаку, что ли?
        Ростик оглянулся. От обсерватории вперед, к колонне, бежало человек пятнадцать. Их можно было прижать к земле парой очередей, но эти очереди никто не мог сделать. Колонна, едва прозвучали первые выстрелы, бросилась в разные стороны. Кто атаковал конвоиров, кто просто хотел залечь на обочину, кто рвался удрать подальше в лесок, чтобы его не нашли…
        Ростик вскочил на фундамент радиотелескопа перед собой. Поднял бинокль, две машины пурпурных, которые кружили в семи-десяти километрах, почти сливаясь с небом, вовсе не собирались атаковать рассыпавшуюся колонну. Да и не собрать ее уже было. К тому же - Ростик мог за это поручиться - они видели, что противотанковые ружья сделали с их соплеменниками, и не рвались проверить на себе эффективность непонятного, неожиданного, но дьявольски опасного оружия людей.
        Ростик тоже поднял карабин. Передернул затвор.
        - Вперед.
        Они побежали, но недолго. Уже через пятьдесят-семьдесят метров стало ясно, что конвоиров кончили без них. Пусть очень кровавой атакой, в упор, когда озверевшие предатели, понимая, что пощады не будет, били веером… К счастью, только у трех оказались автоматы, у остальных - винтовки. Вот этих загасили сразу. А потом, кто поопытнее и умел читать бой, подобрал оружие и попытался справиться с автоматчиками.
        Внезапно Ростик остановился, что называется, на всем скаку. Ему показалось, что к двоим самолетам присоединилось еще несколько, а все вместе это была сила. Он оглянулся, эх, дурак он дураковский! Как же его угораздило бросить противотанковое ружье?! Прямо хоть возвращайся… Нужно было тащить его с собой, хоть какая-то защита была бы.
        Он швырнул карабин на плечо и подхватил бинокль. Так и есть. Над лесом, примерно там, где они оставили машину с бензином, кружили уже не две, а как минимум шесть летающих лодок. Или даже больше, пересчитать их было трудновато, они то и дело перепутывались, а поля бинокля, чтобы захватить их разом и сосчитать, не хватало.
        Но вообще-то, контратаковать колонну они не намеревались. Вот и хорошо, решил Ростик. Все-таки он добежал до колонны, но тут уже все было почти спокойно.
        Люди в ошейниках лежали на травке, в пыли, или бродили, как потерянные, разглядывая трупы. Кто-то пронзительно кричал, пытаясь справиться с болью ранения, где-то в стороне ругались, пытаясь поделить ружье. Причем злоба этого спора была нешуточной. Оно и понятно - карабин конвоира выглядел солидной гарантией свободы и самой жизни…
        Ростик огляделся. Лишь в одном месте, примерно там, где находилась середина колонны, стояли люди, слушая кого-то, кто, кажется, отдавал приказы. Вот в эту сторону Ростик и направился.
        Глава 24
        Толпа образовалась вокруг трех человек в форме, которых взяли живыми. Это были перебежчики, конвоиры, солдаты пурпурных. Они были крепко избиты, одного так приложили, что он едва стоял, но все-таки они были живы.
        Недавние пленные смотрели на них и негромко, как почему-то сразу привыкают в русских тюрьмах, переговаривались. Многие смотрели и срывали с себя плетеные ошейники, исцарапывая пальцы в кровь, ломая ногти, шипя от боли и злости.
        Ростик оказался рядом с пленными почти в тот самый момент, когда откуда-то сбоку к ним подлетел кузнец. Он был молодцом, волок свое противотанковое ружье, и толпа перед ним раздавалась, как волны перед кораблем.
        Ростик кивнул ему.
        - Ты в порядке?
        - Как видишь. А ты?
        Они разговаривали, словно других людей поблизости не было, словно никто их тут больше не понимал, как иностранцев.
        Ростик огляделся, так и есть. Люди, которых они освободили, еще не были солдатами. Они еще не способны были идти на штурм города, не умели побеждать противника. В них еще слишком сильно было чувство самосохранения, возникающее у каждого, кто побывал в плену, тем более в таком плену! И тут следовало что-то придумать, вот только что?
        - Что с этими?- спросил кузнец.
        - Сейчас допросим.
        Ростик посмотрел в лица пленных. Это были обычные лица, в них не было ни какой-то особенной подлости, и тем более не было злодейства - они явно не стояли с кистенем в подворотне до того, как пошли в услужение к врагам.
        У одного, что едва не терял все время сознание, не хватало двух пальцев на правой руке. Но большой и указательный у него были как раз приспособлены для стрельбы. Широкий чуб падал ему на исцарапанный, синюшный лоб, поэтому выражение его глаз было невозможно прочитать.
        Второй был подлиза, это было ясно. Маленький, кругленький, какой-то лоснящийся, он даже на солдата был не похож. И тем не менее в его кротких глазах застыло такое выражение, что Ростик почему-то начал в нем подозревать самого большого изувера из всех уже погибших конвоиров. Ожидая своей участи, он странно плямкал губами, Ростик впервые видел такой нервный тик.
        Третий был высоким, стройным, довольно мускулистым и темно-рыжим. Так уж повелось, что к рыжим у Ростика была слабость, и то, что третий тип оказался именно этой масти, почему-то приводило в замешательство.
        - Ну, ребята, что вас толкнуло на путь, как говорится, служения врагу?
        - Какие же они враги? Они просто напали, предложили перейти к ним…- начал было пухлый, но ему не дал договорить беспалый.
        - Пошел ты…- Он поднял голову, посмотрел на небо, на кружащие в отдалении самолеты.- Все равно один конец, чего уж разговаривать?
        - Разговаривать как раз есть причина. Где у них главные силы, где командование?
        - А почему мы должны тебе это рассказывать?- спросил рыжий.
        - Просто потому, что ты все-таки еще человек, а не пурпурный.
        - Они тоже люди,- быстро вставил пухлый.
        - Они пришли, чтобы сделать большую часть наших людей рабами, понимаешь - рабами. А ты…
        - Я всегда был рабом,- признался беспалый.- Рабом коммунистов, и ты был, и каждый из нас. Вот и захотел для разнообразия, чтобы кто-то другой походил в ошейнике, а я нет.
        Это было, конечно, не объяснение, но большего он все равно не рассказал бы. Почему-то Ростик решил, что он из сидевших, только, кажется, все-таки не по интеллигентным, политическим статьям, а по уголовной.
        - Да что с ними разговаривать?- спросил кто-то из толпы, которая почему-то собралась за плечами Ростика.- Расстрелять, и все дела.
        Толпа зашумела, кто-то даже шагнул вперед с занесенной для удара рукой.
        - Отставить!
        Ростик посмотрел на трех дермецов, которые только притворялись людьми, но на самом деле ими не были. Потом вдруг осознал, что настроение ненависти к этим людям оказалось заразным, и попытался сбросить его.
        - Последний раз прошу быть хоть немного людьми и рассказать, где у них находятся жизненно важные для обороны объекты, сколько их, сколько у них таких, как вы?..- Он не мог подобрать слова.
        - Я хочу, хочу рассказать,- зачастил вдруг пухлый, но осекся.
        Ростик обернулся, через толпу мужиков протолкался спокойный, даже какой-то благостный старик. Волосы у него свисали неровными седыми сосульками, а кожа была такой морщинистой, словно ее покрывали сплошные шрамы. У него не было зубов, и губы складывались в привычную лягушачью складочку. Рост подумал, что очень давно не видел по-настоящему старых людей, каким-то образом они первыми пропали из города после Переноса.
        - Вот этот,- старик указал на пухлого,- участвовал в пытках и расстрелах заложников. А этот,- он ткнул в беспалого,- насильник и вор.
        - Вор? Какой вор?- Ростик даже не понял старика, или ему показалось, что он ослышался.
        - Мародер. Ходил по домам и грабил.
        Значит, просто шкуры, и все, никаких прочих сложностей.
        - А про рыжего можешь что-то сказать?
        - Пришлый он человек. Прибился к их компании, и хотя я ничего не знаю о нем, все одно - нелюдь он.
        - Я не хочу так,- вдруг прохныкал пухлый.- Я думаю, суд должен быть, а не так…
        - Ладно, принимая во внимание показание старика и ваш отказ сотрудничать…- Ростик посмотрел на лица собравшихся тут людей и позвал: - Кузнец.
        - Что, расстрел?- вздрогнул рыжий.
        - Вот еще,- фыркнул кузнец.- Пулю на тебя, погань, тратить.
        Он протянул руку, выдернул из ножен Ростиков палаш и подтолкнул пленных к обочине. Ростик автоматически принял его противотанковое ружье, потому что это сейчас было важнее - не выпускать оружие из рук, следить, чтобы оно не запылилось.
        Потом пленные что-то стали кричать. Особенно заливисто голосил пухлый. Ростик закрыл глаза. Он не был уверен, но почему-то думал, что не скоро забудет этих троих предателей, трех казненных по его приказу людей. Потом стало тихо. Но не надолго.
        - Что тут происходит?- к Ростику, широко шагая, пер прямо сквозь толпу лейтенант Достальский.
        - Лейтенант!- Ростик бросился к нему, пожал руку.
        - Значит, это ты нас атаковал?- лейтенант кивнул в сторону обсерватории, улыбаясь запекшимися губами, и было видно, как ему больно их растягивать. Видно, хорошенько ему досталось, прежде чем он попал к пленным.- Хорошая идея. Твоя?
        - Какая разница…
        - Сколько у нас ружей? Ого!- он вдруг заметил противотанковое ружье в руках Ростика.- Хорошо придумал, взводный.
        Раздвинув людей плечом, к ним из толпы вышел кузнец, он вытирал клинок каким-то тряпьем. Потом уронил тряпку в пыль, вернул палаш Ростику и подобрал свое ружье, в его лапах оно не казалось очень тяжелым или неуклюжим. Скорее, оно было ему в самый раз.
        - Да, с такими орлами можно было и в лоб колонну брать,- согласился, снова усмехаясь, лейтенант.
        А ведь в самом деле, подумал Ростик с облегчением, что это я? Ведь победа, пусть маленькая, не окончательная, но уже победа - чего же киснуть? Неужели из-за этих троих? Он стиснул зубы, гораздо более достойные люди погибли, когда бросились на этих гнид, а он переживает по их подлым душонкам…
        - Я не только колонну, я и город собираюсь так же брать.
        - Вот как?- Достальский взглянул на него исподлобья, но неодобрения в его взгляде не было.- Даже без разведданных?
        - Каждый скажет, что знает, стоит нам в город войти,- убежденно проговорил Ростик.- Чего же тратить время на разведку?
        Лейтенант улыбнулся.
        - Это дело. В чем же загвоздка?
        Ростик осмотрел освобожденных. Они стояли порознь. Может, из них некоторые и ждали приказа, но Ростик знал, что не сумеет его отдать. Он еще не умел так - приказать, чтобы почти тысяча человек тут же встала под ружье. Но теперь, с Достальским, это было, кажется, решаемо - как говорил когда-то отец.
        - А думаешь, у них не хватит боевого задора?- лейтенант сразу посерьезнел.- В общем, взводный, ситуацию ты тонко понимаешь, вот только уверенности тебе не хватает.
        Он оглянулся. Чуть в стороне от дороги был взгорок. На нем люди оказывались более на виду.
        В эту сторону лейтенант и зашагал. Ростик не отставал от него. За ними следом тихо, как мышь в кладовке, шагал кузнец. Ростик с внезапным сожалением подумал, что так и не узнал его имя. Теперь не время было спрашивать.
        Достальский вышел на холмик, потеснив всех, кто стоял тут до него. Ростик оглядел дорогу, колонна медленно и бестолково разбредалась. Ситуацию в самом деле следовало брать под контроль, иначе воевать скоро станет просто некому.
        - Солдаты!- почти не повышая голоса, заговорил лейтенант, но его, кажется, услышали. Лица людей, что находились рядом, повернулись к нему, многие стали подходить ближе.- Враг напал на наш город. Мы все это знаем, и все видели, что они пытаются сделать из нас. На своей шкуре испытали.
        Кто-то из задних рядов что-то прокричал, но Ростик не расслышал этих слов. Важно было лишь то, что говорил лейтенант. Потому что в этом молодом еще, избитом офицере появлялась какая-то почти мистическая сила, заставляющая людей слушать и подчиняться ему. Она была сначала не очень ощутима, но чем дольше он говорил, тем определеннее она становилась. И скоро Ростик мог уловить ее без труда, как ощущаешь тепло, идущее от печки в мороз, как видишь свет, испускаемый костром.
        - У нас есть выбор - два, так сказать, варианта. Первый - разбежаться, одичать, стать жертвой местных бродяг, о которых многие из вас знают не понаслышке. Или стать кормом для панцирных шакалов, их вон сколько развелось. Без оружия, спичек и цели на это не потребуется много времени. И второй!- голос лейтенанта зазвенел. Теперь их слышали все, Ростик в этом не сомневался.- Атаковать и отвоевать назад наш город, наши дома, наши семьи, наше будущее! У нас мало оружия, но мы знаем, что в городе оно есть. А кроме того, оно есть у врага, можно подобрать их ружья, вот такие…
        Лейтенант указал на широкоствольное ружье пурпурных, которое держал какой-то веснушчатый паренек, стоящий в первых рядах. Ростику смутно показалось, что он знает этого пацана, но только он был какой-то слишком серьезный.
        - Из них вполне можно громить пурпурных и перебежчиков!
        - А их самолеты?- спросил кто-то довольно спокойно, без аффектации.
        - Да, что делать с этими - самолетами?
        - Вы видели, противотанковые ружья справляются с ними.
        - Да, ружья должны их пробивать,- горячо заговорил кто-то в толпе, непонятно к кому обращаясь.- Я знаю, был на аэродроме, у них же корпус - скорлупка. Чихнешь, а она уже гнется, консервная банка, честное слово…
        - Банку и из автомата возьмешь, а этих…
        - Тихо!- рявкнул лейтенант. Потихоньку гомон в самом деле стих.- Выходи строиться. Вдоль дороги! Те, кто хочет достать врага, а не отсиживаться по оврагам - стройся!
        - Значит, на город пойдем?- спросил дед, тот самый, что опознал предателей.
        Лейтенант посмотрел на него, хмыкнул уважительно.
        - Пойдем, отец.
        - Вот и правильно.
        Старик вышел на середину дороги, стал лицом к лейтенанту с Ростиком и поднял руку в извечном приказе равняться по себе. И это подействовало. Люди, кто посмеиваясь, кто удивляясь, вдруг стали подравниваться под него, а скоро уже и под сложившийся строй.
        Как оказалось, таких, кто не захотел оказаться в строю, было мало. И Ростик вздохнул с облегчением. Теперь, подумал он, может, что-нибудь и получится.
        Да нет же, не «может быть», а обязательно получится.
        Получится - он стиснул зубы и осмотрел строй перед собой. Чего-чего, а людей теперь у них хватало.
        Часть V
        Пираты Полдневья
        Глава 25
        Лейтенант вытер потное лицо. Как оказалось, ему этот крик, эта волна энергии, поставившая в строй людей, переживших плен, думающих только о бегстве, тоже далась нелегко. Но вслух лейтенант подумал иначе.
        - Самое легкое сделано. Теперь - главное.- Он посмотрел на Ростика внимательно и подошел к нему.- Какой у тебя план?
        - План? Какой план?.. Ах, план.
        Он оглянулся, рядом никого не было. Вне строя остались только он да лейтенант. Разумеется, сзади стояли еще те, кто отказался воевать, но большинство из них было ранено, некоторые находились в шоке, иные вообще не понимали, что вокруг происходит, таких вести в бой, конечно, нельзя.
        - Какой у тебя план?- спросил лейтенант, отчетливо выговаривая каждое слово.- Ты же не хочешь сказать, что действовал наобум?
        - Нет, конечно,- Ростик стал прямее, как положено солдату.- Сначала мы напали на арсенал.
        - Так, хорошо. Где он?
        - Он находится в Квелищево. Но две машины с оружием мы уже оттуда вывезли…
        - Ружья взяли там же?
        - Чернобров подсказал.
        - Давай разделим их.
        Лейтенант снова вытер лицо. Только теперь, когда Ростик увидел его загорелые руки, он вдруг обратил внимание, каким бледным выглядит Достальский. Понизив голос, он спросил:
        - Лейтенант, тебе плохо?
        - Сердце болит… Как ты дальше думал припечь пурпурных?
        - Поставить как можно больше людей под ружье и двинуть на город.
        На мгновение идея лобовой атаки показалась Ростику глупой, мальчишеской, заранее обреченной на неудачу. Но он не подал вида. И правильно сделал. Потому что лейтенант посмотрел на строй, где почти все вооруженные стояли в первой шеренге, повернулся к городу, к коптящим у обсерватории летающим машинам пурпурных.
        - Отлично. Так и сделаем. Только бить нужно не в одно место, а фронтально, по их скоплениям, чтобы они не смогли маневрировать силами. Сделаем так - разделим людей на два батальона, будет почти в самый раз по списочному составу Красной Армии,- он улыбнулся бледными губами.- Один поведу я. На завод, где они, похоже, опять уже в который раз растаскивают наш металл. А ты… Где у них еще скопление?
        - Мне говорили, что их главная база на аэродроме. Я хотел туда рвануть, заодно и люди бы вооружились.
        Достальский кивнул, подумал, снова осмотрел строй.
        - Пожалуй. Только учти, на широком поле они возьмутся за тебя сверху без всяких затей. Ты будешь как на ладони, а они… Знаешь, для атаки на аэродроме тебе ружья будут нужнее, чем мне. Сколько их всего?
        - Двенадцать, если все целы. И есть одна спаренная пушка с их лодки, но из нее довольно сложно стрелять и таскать… не очень удобно.
        - Тогда пушку лучше оставим тут. Боеприпасы для ружей есть?
        - Навалом.
        - Тогда возьми восемь, мне для боя на заводе хватит и четырех, чтобы отгонять их.
        Ростик повернулся, нашел глазами Черноброва. Он стоял не очень далеко от командиров, привычка шофера всегда находиться под рукой сказалась, или он просто любил быть в гуще событий.
        - Чернобров, возьми пятнадцать человек покрепче, сгоняй на обсерваторию, и соберите боеприпасы и все ружья, что там еще остались. Квадратному скажи, что он со спаренной бандурой остается тут, в тылу. Не будет слушаться, передай, что это приказ.
        Люди зашевелились, Чернобров быстро похлопал кого-то по плечу, и небольшая команда в самом деле довольно резво угнала к обсерватории.
        - У кого есть противотанковые или боеприпасы к ним, пять шагов вперед.
        Шеренга раздалась в стороны, потом кто-то вышел, потом еще. К удивлению Ростика, это были не те люди, с которыми он начинал бой из обсерватории. Но Ростик не видел, как кто-либо из его людей погиб, значит, просто избавились от неуклюжего оружия, оставшись с тем, что привычней. Или отдали тому, кто мог лучше управляться с тяжеленными стальными оглоблями.
        Из прежних перед строем стоял только кузнец. Поглядев на него с прищуром, очевидно узнав его, лейтенант кивнул, а затем негромко скомандовал:
        - Сомкнуть строй.
        Строй сомкнулся. Достальский повернулся к Ростику.
        - Все-таки ты, если сможешь, тоже попытайся действовать из-за укрытий.
        - Я не то что из укрытий, я настоящую артподготовку организую. К тому же,- Ростик подумал мгновение и уверенно договорил,- это будет иметь психологическое значение. Представляешь, мы будем молотить по их взлетающим машинам, как на охоте.
        - Как на охоте, может и не получиться,- лейтенант нахмурился.- Хотя… может получиться, только не переусердствуй.
        - Какое уж тут усердие, мне лишних людей класть удовольствия не доставит.
        Лейтенант посмотрел на Ростика серьезными, траурными глазами. Вздохнул.
        - Ты забудь об этом.
        - О чем?
        - О том, что кто-то лишний ляжет. Никто не погибает зря, никто не умирает впустую. Но главное - не люди, главное - победа. Поэтому…
        Внезапно он замолчал. Повернулся к строю, чуть ли не строевым шагом, с оттянутым носком подошел к середине сплошной стены людей, стоящих на дороге, как на линейке, начерченной на гарнизонном плацу, вытянул руку вперед и прокричал:
        - Те, кто слева от меня,- пойдут со мной на завод. Командую я. Те, кто справа, подчиняются…- Он помолчал, вспоминая, вероятно, фамилию Ростика.- Подчиняются младшему лейтенанту Гриневу. Батальон!- он стал еще прямее, хотя это казалось и невозможно, но таков уж был этот лейтенант, выученик офицерского училища, оставшегося где-то там, в необозримой дали, на Земле, но впитавший в себя традиции регулярной армии, и неплохой армии, между прочим.- Нале-во!
        Повернулось, как и ожидал Ростик, гораздо больше людей, чем оказалось слева от руки лейтенанта, те, которые стояли ближе к городу. Но ошибку Достальский исправил довольно быстро.
        - Ну куда ты, куда? Я же скомандовал только своему батальону, а твой командир - вот он,- заговорил он без малейшей злобы, наверное, с самого начала подозревал, что бестолковых будет немало.
        - Я думал, ну…- пролепетал какой-то ретивый вояка.
        - Баранки гну, стань прямо, ротозей.- И, уже переведя глаза на «свой» батальон, лейтенант проорал так, что в ушах заложило, а ведь Ростик стоял шагах в пятнадцати от него: - Батальон, на завод, в бой, шагом… арш!
        Дружно, хотя, конечно, и не в ногу, люди качнулись и пошли, растягиваясь по дороге. Достальский бросился к голове колонны. Уже на бегу он повернулся и заорал:
        - Четверо с ружьями и боеприпасами за мной, бегом… Гринев, назначь взводных, а не то эти орлы у тебя шнурки от сапог не отыщут!..
        Четверо ребят с ружьями и еще двое с мешками, в которых звякали тяжелые патроны к ним, неуклюже посеменили за лейтенантом. Глядя на них, и главным образом из-за шутки лейтенанта, кто-то хохотнул, кто-то заговорил, давая выход накопившемуся напряжению.
        Ростик проводил лейтенанта взглядом, потом прошелся вдоль шеренги, вглядываясь в лица оставшихся с ним людей. Настроение многих, как ни странно, поднялось. Толковое поведение лейтенанта, его привычка командовать, его голос понравились этим людям. Если они о чем и жалели, так о том, что не попали в тот батальон, который уже ушел.
        Но так, как орал лейтенант, Ростик орать не умел. У него и не получилось бы, да и не особенно важно это было. Главное, как заметил Достальский, была победа. Вот об этом он и стал соображать.
        - Значит, так.- Ростик вышел примерно к середине строя и, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, чтобы лучше было слышно, проговорил: - Оружия у нас маловато для лобовой атаки. Но мы пойдем через город. Многие будут выходить к калиткам, может, даже попробуют пойти с нами. Приказываю: спрашивать всех, кто попадется на глаза,- нет ли дома оружия? Надеюсь, эти люди не всё отдали оккупантам, кое-что и по сараюшкам припрятали…
        - А как же, командир, я знаю наших - непременно припрятали!- отозвался чей-то веселый высокий голосок.
        Ростик делано нахмурился:
        - Разговоры в строю!- Он подумал еще.- Необходимость отлучиться из строя, чтобы забрать винтовку, пистолет или даже самострел, считать дезертирством не буду. Но догонять строй быстро, бегом. Ясно?
        Люди загудели. По этим голосам Ростик вдруг понял, что все кончится удачно, что они непременно одолеют пурпурных и предателей, перебежавших к ним. Они непременно вернут себе Боловск.
        - Тогда - нале-во! Шагом марш!
        Он оглянулся, приставив руку козырьком к глазам. Чернобров, посланный за остальными ружьями, уже бежал назад с людьми, которые по двое тащили длинные ружья или пригибались от тяжеленных солдатских мешков с патронами.
        Ростик подошел к ребятам, которые стояли отдельно, посмотрел на кузнеца.
        - Кузнец, ты - командир всех, кто с противотанковыми ружьями. Если кто-то не знает, как с ними обращаться…
        - Все знают,- вмешался в разговор тяжелый, пожилой, кряжистый мужик. Он излучал такую уверенность, что ему сразу верилось.
        - Хорошо. Кузнец, дождитесь Черноброва с ребятами, распределите груз, если мало людей, возьми еще кого-нибудь из строя… И держитесь сзади колонны, ваше дело не в атаку лезть, а от летунов нас прикрывать.
        - Сделаю,- прогудел кузнец. Его глаза вдруг стали узкими от усмешки или от переполняющей его силы и решимости. Он оглянулся на Черноброва, тот торопился.
        В шофере вдруг проявилось исконное солдатское чутье - как бы ни тяжела была поклажа, лучше пробежаться, но быть со своими, чем топать в стороне.
        - Да, и помните, патронов у нас только на один приличный бой. Поэтому бить прицельно.
        - Есть,- прогудел мужчина. Похоже, он стал в этой команде поглавнее кузнеца. Но Ростик решил, что дело от этого только выиграет.
        Он пошел догонять колонну, размышляя, не стоило ли сверить с лейтенантом время для одновременной атаки на оба выбранных объекта. Его еще можно было догнать и договориться. Впрочем, решил он, это хорошо для штабных учений, а в реальной войне, той, которую вели они, все решается по обстоятельствам. К тому же всегда можно было и ушами послушать, как дела у соседа.
        Глава 26
        Боловск с этой стороны был не очень-то красив - выставленные прямо в поле хрущевские пятиэтажки, обшарпанные, грязненькие, но почти во всех окнах виднелись лица людей. Ну да, понял Ростик, воду еще подают, и канализация работает, значит, возни раза в три меньше, чем в домах частного сектора, вот народ сюда и подался.
        Эти люди, завидев батальоны, шагающие почти правильной колонной, стали выходить. Как и было приказано, многие заговорили об оружии. Вопрос был понятен, кто-то побежал, кто-то пригласил в дом, кто-то выбросил из окна в заботливо подставленные руки. Немало было и таких, особенно среди мужичков, кто вообще сам вышел и помаршировал со всеми вместе.
        Когда вошли в более обжитую часть города с личными садами и полисадничками, об оружии спрашивали уже все безоружные. Трюк оказался действенным, приказ срабатывал. Но тут присоединившихся добровольцев оказалось еще больше. Когда к Ростику стали подходить женщины с грудными младенцами на руках, он наконец не выдержал:
        - А ну-ка, девоньки, марш по домам! Вам малышню кормить и пеленки стирать, а не воевать.
        - А вы разве воевать идете?- удивилась одна молодуха с пареньком лет трех на крепких, почти как у кузнеца, руках.
        - Рассчитываю, что через четверть часа налетят,- прищурился Ростик.
        Кто-то попробовал было побойчее ответить, но неудачно. Новость стала разлетаться по толпе, и скоро былого энтузиазма уже не наблюдалось. Народ, что посмирнее, стал отпадать. И все равно людей осталось еще очень много.
        Рост догнал середину колонны и рявкнул так, что, как ему показалось, стекла в домах звякнули:
        - Батальон, стой!
        Потом прошелся по тротуару. От батальона, конечно, мало что осталось. Вернее, в этой куче-мале, которую он теперь вел, его изначальный батальон растворился, как кусок коровьего масла в казахском чае. Поэтому построились не сразу. Иных людей сдвигали, кто-то не сумел найти своих и метался, выкрикивая имена, кого-то довольно решительно попросили отвалить. Но все равно осталось немало таких, кто пыжился и делал героические мины, выставив вперед, как защиту, какое-никакое оружие.
        Ростик прошелся, выцарапал из строя самых нелепых из тех, кто присоединился по дороге. Зато прошел мимо тех, кто показался ему настроенным решительно. Все равно черт знает что, подумал он, и скомандовал вслух:
        - Бойцы! Слушай приказ. Если мы пойдем таким вот цыганским табором, то обнаружим себя раньше времени. Поэтому приказываю первоначальному батальону выйти вперед, остальным, кто собрался идти с нами, следовать сзади в сотне метров, не меньше. В бой вступает батальон, остальные помогают по обстановке. Выполнять!
        Теперь порядка стало побольше, но лишь на не очень требовательный взгляд. Ростик понял: большего порядка он без взводных не добьется. А тратить время на них у него охоты не было. Он был уверен, что спокойного времени у него действительно осталось минуты, а не часы.
        Они прошли треть города. Снова толпа сзади увеличилась, но Ростик надеялся, что она распадется, едва грянут первые выстрелы. Собственно, эти люди уже сделали свое дело, они вооружили батальон, и хорошо бы им разойтись, но как это сделать, он придумать не мог. Не стрелять же в воздух - патронов жалко. Да и не был он уверен, что это отпугнет любопытных, могло получиться и наоборот…
        И тогда налетели пурпурные. Их было много, машин десять, а может, и больше. В тесноте боковых улиц все гравилеты были не видны из-за крыш домов, из-за только что покрывшихся белой кипенью вишен и акаций.
        Сначала они прошлись над толпой. Но их огонь был не очень силен, постреливали две-три лодки, не больше. И все равно осколки старой, еще дореволюционной брусчатки, мигом загоревшиеся деревья и дома, крики перепуганных людей - все сразу превратилось в какую-то мешанину.
        И конечно, пали первые убитые, мостовая обагрилась кровью.
        К тому же все произошло очень быстро. Ростик только и сумел выкрикнуть:
        - Воздух!
        Как ни странно, лодки поливали именно его батальон, именно по его солдатам вели огонь. То ли у них оказалась разведка в городе, то ли сверху в самом деле было видно все.
        Так, теперь посмотрим, чего стоят мои мужички, решил Ростик, передернул затвор и огляделся.
        Ребята с противотанковыми ружьями стояли слишком тесно, пожалуй, кузнец перестарался, стараясь не упускать из виду ни одного из своих. Но Рост сам ему приказал…
        - Рассредоточиться, прикрывать все направления разом!- Ростик выбежал к ним и, отчаянно жестикулируя, заставил рассыпаться в подобие кольца, охватывающего батальон.
        Три паренька с ружьями резво побежали вперед. Еще двое устраивались на крышах соседних домов, разом увеличив радиус обзора на несколько километров…
        - Только бы они не опоздали,- прошептал Ростик вслух.- Только бы батальон подавить не успели…
        Они не успели. Внезапно частая, но бессистемная стрельба из автоматов и винтовок оказалась перекрыта несколькими выстрелами подряд из противотанковых ружей. И, по крайней мере, один из выстрелов оказался удачным. Висевший в стороне солнца гравилет задергался с уже знакомым Ростику неуверенным, как падающий лист, качанием из стороны в сторону. Из его бока повалил дым.
        Снова выстрелы, ответный огонь зеленых струй, мощный и решительный… Ростик поймал на мушку эту лодку, неторопливо идущую поперек улицы на высоте в сотню метров, не больше, и всадил в ее голову всю обойму. Никакого эффекта… А впрочем, нет, ее болванки, подвешенные с четырех сторон, повернулись, и она заскользила вдоль улицы, набирая скорость. Но тут из-под деревьев выскочил Чернобров.
        Трудно сказать, о чем он думал, когда вот так подставлялся под удар. Нос лодки уже опустился, чтобы испепелить крохотного человечка и все, что окажется поблизости…
        Чернобров поднял свое ружье, выстрелил прямо с рук, упал от отдачи, попробовал было уползти, как вдруг… Это было именно вдруг - лодка накренилась и повалилась вбок. Ее хвост охватило пламя. Ростику было отлично видно, что это не настоящее пламя, а какое-то химическое, слишком светлое, слишком ослепительное даже под солнцем Полдневья. И оно рассыпало искры в воздухе.
        Забыв обо всем, Ростик бросился к Черноброву. Тот тяжело дышал, на его лице застыла испарина, но он был жив и даже не особенно поцарапался об асфальт, когда уползал под деревья.
        - Ты чего?!- тем не менее заорал на него Ростик.- Жить надоело?
        - Нет, командир,- он выглядел счастливым, хотя и перепуганным насмерть.- Мне сказали, у лодок, как ты их называешь, сзади какое-то топливо сложено. И оно горит… за милую душу.
        Ростик оглянулся. Стрельбы стало еще больше, но теперь в ней преобладал огонь людей, трескотня их оружия. И больше ни одна из лодок не решалась палить, зависнув над улицей. Теперь они все били, пролетая над домами. И все равно Ростик отчетливо видел: эти разрозненные атаки получают жесткий отпор, кажется, скоро пурпурные не выдержат, решил он.
        - Кто тебе сказал?- повернулся он к Черноброву.
        - Вот тот старик,- водила кивнул на совершенно лысенького, но не очень старого мужичка, который стоял и как зачарованный смотрел на чей-то горящий дом.
        Ростик подбежал к лысому.
        - Отец, откуда ты знаешь про топливо?
        - А, командир… Сынок,- он стал весьма деловым, даже голос его звучал неторопливо, словно они сидели на лавочке за шахматной партией и вокруг не кипел бой, исход которого был еще не предрешен,- я удрал вчера от них. А до этого они погнали нас на стадион, у них там временная база этих… самолетов.
        - На стадионе? Ты не путаешь?
        - Они и сейчас оттуда прилетели,- лысый кивнул на одну из лодок, заходящую для атаки в дальнем конце улицы. Но на этот раз атака не удалась, и, даже не успев накренить нос, лодка вынуждена была отвалить вбок, за ближайший трехэтажный дом.- Вот эти - точно оттуда.
        - Откуда знаешь?
        - Нам сказали, для боя против стрелков на брюхе наклепывать накладки из листового металла, а эти все - с накладками. Их вчера специально с завода на стадион свозили.
        Ростик не знал, важно это или не очень. На всякий случай все-таки переспросил:
        - А те, что базируются на аэродроме, значит, без накладок?
        - Туда и листы везти далеко, и к тому же их решили оставить для дальних маршрутов, ну, чтобы еще куда-то лететь, понимаешь?- Лысенький специалист по летающим лодкам огляделся и вдруг широко улыбнулся. Оказалось, у него не хватало доброй половины зубов.- Только если так пойдет, им не дальше лететь, а удирать придется.
        - А почему ты посоветовал Черноброву стрелять не по пилотам?
        - Кому посоветовал? А, этому,- лысый оглянулся.- Ну, нас к бомбочкам и патронам-то не подпустили, вот я и не знаю, куда их складывать полагается. А топливо - пожалуйста, мы загрузили, вот я и знаю, как его подпалить.
        - Так у них и бомбы есть?
        - Бомбочек мало, топливо вернее будет. Кто-то вечером в огонь бросил таблетки две, так костер горел, как скаженный.
        - Топливо в таблетках?- удивился Ростик.
        - А в чем же?- Лысый посмотрел на Ростика так удивленно, словно не знать такую вещь о лодках пурпурных было непростительной глупостью для командира.- Такие черные кубики, похожие на воск, только ломаются трудно.
        Бой затихал. Они не просто отбились, они нанесли противнику существенный урон. Если учесть, что у пурпурных тут не было ни ремонтной базы, ни умелых спецов, эти потери становились скорее всего невосполнимыми.
        Скорее уже по привычке, почему-то оказавшейся такой важной тут, в Полдневье, Ростик спросил:
        - Как они себя называют, не знаешь?
        - Почему не знаю?- рассудительно переспросил лысый.- Знаю. Называют они себя губисками. Как кто-то из наших выяснил, это на их языке означает - пираты.
        - Пираты?
        - Пираты Полдневья. На их языке,- пояснил он со значением.
        - Губиски?- Ростик покатал слово на языке.- Губиски. Что же, лучше и не придумаешь.
        Кто-то стал выходить на середину улицы, чтобы получше прицелиться в кружившие в отдалении на приличной высоте лодки. Те еще грозили атакой на бреющем, но как-то не очень убедительно. Ростик прокричал:
        - Прекратить огонь! Батальон, стройся!- И уже потише добавил: - Раненых подберут жители окрестных домов.
        Он посмотрел в ту сторону, где осталась больница, где были мама и Любаня. Но до них было очень далеко, следовало, как минимум, обойти стадион. Вот им-то Ростик и решил заняться. Но не из-за мамы и Любы, а потому что не хотел оставлять противника в тылу.
        - Приказываю - идем штурмовать стадион. Там на поле пурпурные устроили временную базу самолетов, их нужно… придавить.
        Настроение людей поднималось. И хотя усталость, голод, недавно пережитая горячка боя делали свое дело, но многие уже улыбались, поблескивая зубами и глазами на закопченных лицах.
        Батальон построился довольно толково, гораздо толковее, чем прежде.
        - На стадион, шагом…
        - На стадион идти придется через центр,- отозвался из строя Чернобров.- А там, я слыхал, в Белом доме гауляйтер засел. Борщагов, то есть райкомский секретарь.
        Разговор с командиром из строя был нарушением устава, но Чернобров у всех на глазах подпалил лодку и - что было еще важнее - заставил ее отвернуть, а сам остался жив.
        - Их тоже неплохо бы придавить,- мрачно отозвался кто-то сзади.
        - А куда они денутся?- звонко спросил кто-то третий, и Ростик со всеми заодно ухмыльнулся.
        Кажется, он становился комбатом победителей. Это было очень приятно, можно было и посмеяться. Хотя бы до следующего боя.
        Глава 27
        Движение к центру города прошло спокойнее, чем Ростик думал. Никто к ним больше не приставал, только те, кто был готов драться, и, как правило, со своим оружием. Как правило, с арбалетами.
        Ростик шел рядом со строем, на тротуарчике, и именно потому, что оказался чуть выше остальных, хорошо видел плечи солдат, оружие, пилотки или каски, неправильные ряды стволов или арбалетных луков.
        Ростик хотел было заняться делом, узнать еще что-нибудь полезное про летающие лодки пурпурных, но выискать в этом строю лысого было практически невозможно. Да и идти было не так уж далеко. Минут через семь-десять ходу дома стали двухэтажные, из хорошего белого кирпича, который считался настолько красивым, что его даже не штукатурили. А потом и вовсе начался центр города.
        Минуя многоэтажки, иные из его солдат спрашивали у людей, выглядывающих в окошки:
        - Эй, Марья, до пурпурных далеко будет?
        Как правило, очередная Марья начинала бойко отвечать, но иногда и отмалчивалась. Власть в городе была непонятная, а советское иго настолько приучило людей держаться в стороне, что даже Полдневье не могло сломить эту привычку.
        И все-таки Ростик, топая рядом с батальоном, вполне оперативно получал сведения, что до поста наемников под командованием пурпурного было две троллейбусных остановки, двести метров, пятьдесят…
        Когда они выглянули из-за поворота, то рядом со свежевозведенной рогаткой никого не было. Охрана поста разбежалась или отступила на заранее подготовленные позиции.
        Шлагбаум оказался врыт халтурно, кто-то ухватился, попросил подсобить, ему подсобили, и через мгновение все сооружение уже свалилось на асфальт, выдернутое из земли, как гнилой зуб. Пошли дальше. Но уже недолго, за поворотом начинался садик с памятником воинам-освободителям, а за ним виднелась и статуя Ленина с вечевым колоколом на вытянутой вперед руке.
        - Батальон, рассыпаться цепью!- негромко проговорил Рост.
        Его услышали, зашуршали и затрещали кусты, в садик вошло уже вполне развернутое по фронту, готовое к линейному бою подразделение. Рядом с Ростиком оказался Чернобров.
        - Командир, смотри-ка, у них летун над Белым домом завис.
        - Вижу.
        Этот летун висел очень низко, метрах в десяти над коньком бывшего райкома, побелевшего после нашествия саранчи. Каким-то образом, как и некоторые прежние лодки, он размазывался на фоне самого высокого в округе дома, и, если бы не водила, Ростик в самом деле мог его и не заметить. Стрелять по лодке, с риском попасть в дом, в котором почти наверняка были люди, не хотелось. Но делать было нечего, эта летающая штука могла нанести слишком большой ущерб его батальону, а что касается стрельбы… Ее все равно было не избежать.
        Ростик оглянулся. Сопровождающая его батальон толпа стояла далеко, в начале той улицы, по которой они подошли к центру города. Значит, для них это было почти безопасно. Можно было начинать.
        - Чернобров, снимай эту лодку, как говорили у нас во взводе, на раз.
        - С одного залпа? Ну, командир, ты задания даешь!
        Не добавив больше ни слова, он исчез в зарослях только-только выбросившей крохотные листочки сирени. Но ненадолго. Снова что-то затрещало, и к Ростику вывалилось трое мужиков с ружьями. Тут был и тот хмурый, которого Ростик помнил еще с обсерватории. Зато не было кузнеца. Похоже, Чернобров объяснил им задачу на ходу. Ростик услышал лишь его последние слова:
        - Бить будем залпом, по команде командира.
        - Нет, залпом не нужно, пусть каждый бьет прицельно,- приказал Рост.
        - Они от залпа быстрее отгоняются,- весело проговорил один из бронебойщиков.
        - Замучились уже отгонять,- буркнул хмурый,- надо завалить ее, и все дела.
        - Тогда завали,- ответил Ростик.
        Бронебойщики разошлись, выискивая подходящие опоры для сошек своих ружей. Остальные бойцы батальона, осознав, что происходит, ждали. Ростик остался на месте, чтобы скомандовать атаку, и, когда все были готовы, скомандовал:
        - Ну, что же… Пли!
        Выстрелы ружей захлопали непривычно басовито. Ростик бросился вперед, даже не посмотрев, куда попадают его стрелки. На ходу он заголосил:
        - Батальон, в атаку! Ура!
        Кто-то подхватил его крик сбоку, потом умолк, но спустя пару мгновений снова закричал, потом кричали уже многие, и все бежали вперед.
        Ростика в его доспехах обогнали, он увидел уже только спины, где-то сбоку защелкали автоматно-винтовочные выстрелы. Неожиданно спереди ударил пулемет. Это был ручной пулемет Калашникова, довольно неудобная и не очень толковая штука. Одиночными стрелять из него было неплохо. Но голый, как крысиный хвост, ствол быстро перегревался, и пули начинали после трех-четырех рожков плюхаться на землю чуть не в сотне метров, не дальше. Это Ростик хорошо выучил во время Рельсовой войны с насекомыми.
        К счастью, на этот раз с той стороны пулеметчик попался бестолковый. Он высадил рожка два, когда люди Ростика были еще невидимы за листвой, и стоило им выкатить на открытое пространство, умолк. Ростик тоже выскочил на липовую аллейку, которая кончалась недалеко от стен бывшего райкома.
        Там, у этих стен, суетились, бегая туда-сюда, назад и вперед, какие-то фигурки. Они могли это себе позволить, потому что в десятке метров от входа была выложена вполне надежная против стрелкового оружия баррикадка из мешков с песком. И все-таки Ростик присел за куст и попытался найти пулеметчика.
        Не нашел, палец на курке просто горел, и, отчаявшись найти офицера или пулемет, Ростик выпулил целую обойму в головы, мелькающие с той стороны мешков. Разок, кажется, попал, но не больше, очень мешал ответный огонь, особенно из верхних окон райкома.
        Там снова появились пулеметы. Эти были покрепче и более умелые. Они быстро сдержали атаку, а некоторые секторы даже заставили втянуться в кусты. Бой принимал затяжной характер, и главное - безнадежный. Без кровавой лобовой атаки пулеметчиков достать было трудно.
        Ростик осмотрелся. Так и есть, почти два десятка раненых и убитых впереди, батальон затаился, отстреливались вяло, берегли патроны. Но, по сути, никто не знал, что делать.
        - Передай по цепи - бронебойщиков к командиру,- приказал он солдатику слева. Те же слова произнес направо.
        Через пару минут снова появились хмурый мужчина и Чернобров. Водила пытался было поговорить, но Ростик его осадил, на треп тратить время было некогда. А вязнуть тут в бесплодном бою - и того хуже.
        - Разрывные есть?- спросил он.
        - Штук десять,- ответил угрюмый. Стало ясно, что он обходился без заряжающего.
        - У меня побольше, но я хотел их приберечь для стадиона и аэродрома…- бойко доложил Чернобров.
        - Сейчас мы пойдем в атаку, ваша задача - сдержать пулеметы. Не дать им бить прицельно.- Он посмотрел со значением на бронебойщиков.- Кстати, как с тем летуном, что висел над Белым домом?
        - А-а, с тем…- Чернобров пожал плечами.- Пока не сбили, но ребята его гоняют.
        Ростик понятия не имел, как можно его «гонять» и куда, собственно, ребята это делают, но выяснять не стал.
        - Ладно, все ясно? Я на вас надеюсь.- Он посмотрел на залегших в кустах и спрятавшихся за деревьями солдат.- Бойцы, перебежками… вперед!
        Он сам поднялся и пробежал метров двадцать, до деревца, которое уже давно приметил для себя. Снова впереди заработали пулеметы, очередь застучала над головой в стволы лип. Потом грохнули выстрелы винтовок, басовито и раскатисто подало голос ружье угрюмого. Спереди негромко хлопнул разрыв…
        Батальон продвигался вперед, не очень резво, довольно-таки опасливо, но и это было неплохо. Против трех пулеметов-то! Или их было больше?..
        А потом вдруг пулеметы умолкли. И тогда его орлы словно с цепи сорвались. Даже не сгибаясь, стреляя на ходу, сплошной волной человеческих тел и ненависти, они рванули вперед… Где-то сбоку грохнули разрывы гранат, но они уже не могли сдержать нападавших.
        Ростик тоже поднялся во весь рост и побежал, пару раз пальнув поверх голов в окна райкома. И вдруг…
        Это произошло с его стороны, поэтому он все очень хорошо видел. Ворота райкомовского дворика, где находились склад, гараж и что-то еще, вдруг разлетелись посередине, как скорлупки лопнувшей пополам ракушки. И в проем выкатила БМП. Это была прекрасно знакомая Ростику «бээмпэшка», он сам не раз на ней катался, например, в Чужой город или как наблюдатель за роем саранчи…
        Сейчас машина неслась по улице, выруливая в ту сторону, где не было ни одного солдата из его батальона.
        Ростик выскочил на открытое пространство. Прицелился, выстрелил, скорее почувствовал, чем увидел, как пуля его сухой горошиной отскочила от тяжелой брони машины.
        БМП уходила, и уходили те, кто нес ответственность за происходящее…
        И вдруг перед машиной появился человек. Он был один и двигался с такой неторопливостью, словно не стоял перед несущимся стальным монстром, а покупал стакан газировки воскресным утречком. Это был кузнец. В руках у него было ружье.
        И каким же слабеньким, тонким оно показалось Ростику. Уперев его в бедро, кузнец поднял ствол, глухо клацнул выстрел. БМП заюлила, но потом, как показалось Ростику, пошла еще резвее. Кузнец, придерживая ружье левой, открыл затвор, выволок из зубов еще один патрон - как хороший сапожник, свои гвозди он держал зубами,- вставил, закрыл, подхватил двумя руками…
        Машина была уже очень близко. И неслась на него, газуя. За ней оставался сизый дымок, выбрасываемый обеими выхлопными трубами.
        - Уходи, кузнец!- заорал Ростик, махнул рукой, забыв, что в ней зажат карабин.- Уходи!
        Кузнец не ушел, он выстрелил, а когда попробовал было прыгнуть в сторону, машина вдруг вильнула, и Ростику показалось, что он услышал грузный, чмокающий удар… А может, и в самом деле он его услышал. Тело кузнеца покатилось по асфальту, его ружье отлетело в противоположную сторону, блеснув на солнце тусклой сталью.
        Но и БМП не очень далеко укатила. Еще пару раз вильнув, она вдруг задымила, потом дым стал гуще, и не успела она свернуть за угол, как вдруг дым стал почти сплошным. Это был тяжелый, мазутный, черный дым. Он валил круглыми клубами, словно прямо на улице устроился вполне приличный вулкан, попыхивая жерлом.
        Не обратив внимания на хлестнувшую, впрочем, довольно быстро оборванную очередь из Белого дома, Ростик добежал до горящей машины. С той стороны, которая осталась невидимой для него, дверь кабины была открыта, и в ней, конечно, никого не было.
        Возвращаясь к Белому дому, Ростик склонился над кузнецом. Его плечи превратились в кровавое месиво, а тело в тазе было согнуто, как кусок проволоки. На залитом кровью лице странно блестели яркие голубые глаза, устремленные в низкое, серое небо.
        Когда Ростик дошел до райкома, бой был окончен. Два десятка пленных предателей вывели на крылечко, среди них стоял один пурпурный губиск. У него вполне по-человечески дрожали руки.
        Отдельные выстрелы еще щелкали в здании, но по тому, как редко они звучали, волноваться об этом не стоило.
        - Так,- Ростик не мог собраться с мыслями,- этих в подвал, потом будем их судить. Пурпурного посадить отдельно, чтобы с ним чего не сделали. Он нам еще пригодится…- Внезапно Ростик увидел одного из солдат, с которым сидел в подвале больницы во время нашествия саранчи. Это был настоящий солдат, попавший в город, когда устраивали летний лагерь для Боловского гарнизона, к тому же, кажется, из старослужащих.- Сержант Балашов!
        - Я!
        - Сержант, возьми двадцать человек, займи здание. Задача - контролировать центр города, если потребуется - держать оборону, стеречь пленных, если получится, прослушивать связь. Тут, кажется, где-то была радиостанция.
        - Товарищ командир?- Сержант хрестоматийно сдвинул на лоб каску и почесал затылок. Ростик посмотрел на него.- А как я различу наших и тех… Против кого должен держать оборону?
        - Не знаю, сержант. Но ты уж различи как-нибудь. Сделай милость, не дай себя обмануть.
        - Есть!- Сержант, наверное, не очень понял ответ, но вкус самостоятельности ему нравился.
        Тогда Ростик посмотрел на неторопливо собирающийся вокруг батальон. Людей было по-прежнему много, хотя выкупом за это здание смерть выкосила человек пятьдесят, а то и больше. И каких людей! Он посмотрел на горящую БМП.
        - Боец,- обратился он к первому из тех, кому, похоже, не досталось ничего существеннее арбалета,- выбери себе друга и сбегайте, у горящей машины лежит один наш, возьмите у него противотанковое ружье и патроны.- Потом он посмотрел на серые лица людей вокруг себя. Он был командир, эти люди ждали его команды.- Ну, ладно. Стройся. Пойдем дальше, на стадион. Не дадим супостату передышки!
        Они построились, постояли, пошли дальше. Все получилось как бы само собой. Ростик больше не произносил ни слова, он задумался. Он пытался вспомнить, не произносил ли кто-нибудь при нем имя кузнеца? Почему-то это было очень важно.
        Глава 28
        Летающих лодок было много, гораздо больше, чем Ростик ожидал,- штук пятьдесят, не меньше. Иные из них взлетали, таких было много. Ростик решил, что это хороший признак,- люди научили пурпурных уважать себя, несмотря на огромное преимущество, которым те сначала располагали. Один раз откуда-то приковыляли три основательно подраненные лодки. Из одной даже валил дым, но уже не очень, чувствовалось, что пожар на борту в основном погасили.
        Все это было отлично видно из окон водолечебницы. Тем более что между ней и стадионом находился небольшой прудик, в котором Ростик, несмотря на запрет мамы, привык купаться с детства. Этот прудик давал открытую перспективу на все поле, занятое губисками.
        - Вон, смотри, командир, видишь, у них в кустах пост?- почему-то шепотом спросил Чернобров.
        Ростик перевел взгляд на кусты сирени. В самом деле, пост, человек пять.
        - Это уже третий, Чернобров. Запоминай, один у входа на дальние трибуны, второй у ворот в парк, третий - у прудика.
        - Да, этот парк…
        Парк культуры и, как положено, отдыха под названием «Металлист» был едва ли не самым заросшим местом в городе. То, что он зеленым языком дотягивался от заводских окраин до центральной части города, почему-то не мешало ему быть довольно диким местом. До определенных лет Ростик даже не ходил сюда, тем более что заводские мальчишки излишним милосердием не отличались. Впрочем, от них всегда можно было и убежать.
        Но если представить все его аллейки, на которых можно было устроить засаду, или площадь перед аттракционами, на которой без труда разместилась бы дюжина лодок пурпурных, то штурмовать парк культуры не хотелось.
        - Парк пока оставь в покое. Главное - охрана. По всем постам следует ударить одновременно.
        - А летуны не поддержат своих?
        Вопрос задал белобрысый солдатик без каски или пилотки, сжимающий арбалет насекомых. Колчан с запасными стрелами у него был почти полон. Солдатик сидел под подоконником рядом с Ростиком и пытался выглянуть в то же окно, что и он. Только еще осторожнее, самым краешком глаза.
        - Поддержат,- согласился Ростик,- но у нас есть бронебойщики.
        - Тогда постовых лучше снять арбалетами,- предложил белобрысый.- Тише будет.
        Ростик посмотрел на него, он был взволнован, перспектива близкого боя его пугала, но соображения он не терял.
        - Вот ты и пойдешь старшим, справишься?- спросил он.
        - Куда пойду?
        - На пост, который у парка загорает.
        - Да как же я… Их же там пять морд.
        - Не один пойдешь, деревня!- подсказал Чернобров.- Возьмешь в подмогу пятерых арбалетчиков, еще пятерых автоматчиков, на всякий случай, и вперед.
        - А, ну…- Белобрысый задумался, посмотрел еще раз.- Можно, только нужно точно время знать. Вдруг скрытно не получится, тогда будет важно, чтобы стадионных не переполошить.
        - Может, ты и прав, рисковать не стоит… Так, мы начнем первыми, а ты сразу поддержишь и на постовых у ворот в парк навалишься. Задача - не дать им во фланг атакующим ударить, солдаты у нас - не очень, от флангового огня залечь могут… Чтобы выйти на рубеж атаки, у тебя двадцать минут, больше дать не могу, время дорого. Вопросы?
        - Какие вопросы…- Солдатик выпрямился, аккуратно прячась за стенку между окнами, козырнул, а потом согнулся и на корточках, переваливаясь как гусь, убежал куда-то вниз.
        - Пост у прудика, Чернобров, снимать тебе. И скрытно, чтобы они батальон не засекли.
        - Сниму, не сомневайся, командир. Вот только…
        - Что?
        - У меня же вот эта бандура,- и шоферюга провел рукой по бронебойному ружью, которое лежало между ним и Ростиком.- Я бы хотел…
        Ростик выволок из кобуры, сдвинутой, как у фронтовиков, на правый бок, почти на спину, «наган». Он и не помнил, как у него этот револьвер оказался, кажется, перед боем у обсерватории ему всучила его вместе с кобурой одна из теток.
        - Бандуру отдай кому-нибудь. Вот, возьми револьвер… Мне пока и карабина хватит.
        Револьвер Черноброву понравился.
        - А кобуру? А запасные патроны?
        - Дело кончишь, вернешь,- твердо ответил Ростик, расстегивая ремень.- И запомни, патронов немного, нахально не стреляй.
        Чернобров вздохнул.
        - Жадный ты,- он усмехнулся.- Но это и правильно.
        Склонившись в поясе, волоча свою «бандуру» по полу, он ушел, покряхтывая от натуги. Ростик проводил его взглядом, потом снова стал осматривать кусты, поле стадиона, запасное поле, которое несколько поколений мальчишек утоптали до плотности бетонного покрытия, трибуны с той стороны… Была, конечно, еще пара одиночных постовых, но принимать их в расчет не следовало. Гораздо опаснее были, наверное, сами пурпурные, которые сновали между своими машинами, отчетливо подготавливая их к отлету. Эти могли вжарить из верхних башенок со спаренными установками… Нет, большой стрельбы от них тоже не будет, потому что большинство этих установок закрыты другими же лодками, которые совершенно неправильно, как забытые впопыхах детские кубики, разбросаны по всему открытому пространству стадиона. Они смогут стрелять, только если взлетят…
        Значит, нужно не давать им взлетать. Нужно сразу же захватить как можно больше лодок, тогда они точно не взлетят. Это значит - атака в темпе спринта и огонь сзади, через спины на поражение по взлетающим пурпурным.
        Ростик, стараясь остаться незаметным, выполз из комнаты и спустился на площадь перед водолечебницей. Тут находилось уже гораздо больше народу, чем при штурме райкома. Должно быть, успех подогрел многих вояк из толпы, которая следовала за батальоном. Ну, что же, пусть так и будет, решил Ростик.
        Построив батальон, он приказал ему разделиться на две части. Одна, наименее боеспособная, должна была атаковать из-за лечебницы. В этот отряд Ростик определил почти всех, кто вряд ли мог выдержать напряжение настоящей схватки. Во второй отряд попала остальная, уже обстрелянная часть батальона. Эти люди знали, как себя вести в бою, им не нужны были даже взводные.
        Несколько раз приказав, что первым в бой вступает именно его отряд и по его команде, Ростик объяснил необходимость скрытой подготовки атаки и повел людей, даже не оборачиваясь.
        А зря. Потому что все пошло совсем не так, как он планировал. Те, кто должен был нападать из-за лечебницы, попробовали действовать, как солдаты Ростикова батальона, и их, конечно, заметили. Пост у пруда поднял стрельбу, со стадиона на помощь своим явилось около тридцати стрелков, большая часть из которых оказалась автоматчиками.
        Без всякого труда они изрядно потрепали тех освободителей, кто застрял у лечебницы, но в этой перестрелке они не заметили остальную часть батальона. И вот когда стрельба у пруда стала уже затихать, Ростик понял, что дальше без боя они не продвинутся. Но и то, что им удалось подобраться метров на сто пятьдесят к трибунам, было на удивление удачно. Осмотрев еще раз застывших без движения солдат, Ростик выложил на ветку кустика перед собой карабин, щелкнул затвором, загнав в ствол патрон.
        - Передать по линии, атака после выстрела,- проговорил он шепотом, повернувшись налево, потом то же самое повторил направо.
        По кустам и деревьям прокатился ропот, чуть более громкий, чем хотелось бы. Но приказ этот был сейчас важнее, чем скрытность и тишина. Ростик дождался, пока все вокруг стихнет, а потом посмотрел на часы. Он обещал ребятам у парка двадцать минут…
        Внезапно Ростику показалось, что он слышит хрипы умирающих, тихо и спокойно застреленных арбалетчиков и автоматчиков, посланных в ту часть стадиона… Нет, они скорее всего были еще живы. Потому что оттуда ни один выстрел не доносился, а значит - все в порядке. И они уже должны быть готовы, прошло гораздо больше времени.
        - С богом,- сказал Рост себе, поймал на мушку фигуру часового, с автоматиком на коленях сидевшего на краю трибун, четко выступающую на фоне серого неба.
        Грохот выстрела разлетелся вокруг, как испуганная птица. И потом пошло… Огонь автоматный, винтовочный, пулеметный… Глухо рявкнула неподалеку бронебойная «бандура», никакого смысла этот выстрел, похоже, не имел, лодки пурпурных из кустов были еще не видны.
        - Вперед!- заорал Ростик и поднялся на ноги.
        И тут же получил пулю в грудь, почти в самый центр. Но она то ли уже отрикошетировала от чего-то, то ли прошила ствол небольшого деревца, но энергии в ней оказалось не больше, чем в деревенском самопале. И все-таки это была боевая пуля, выпущенная из «калашника». И она застряла в броне, как гвоздик, не до конца вколоченный в слишком тугую доску.
        Ростик поднялся снова, как ни слаба была эта пуля, она все-таки сбила его с ног. Только теперь он был спокоен, на этот раз ему опять повезет, известно - в одно место дважды не попадает.
        Он побежал вперед, то и дело оглядываясь. Его бойцы тоже побежали, полыхая огнем, криками и злобой.
        На трибунах лежало уже несколько трупов, кажется, их приголубили ребята Черноброва, непонятно, правда, как и когда. Странно, подумал Рост, а я стрельбы не услышал… Может, после попадания пули он был в легком шоке и его способность ориентироваться слегка… сбоила. Он поднялся на первые ступени трибуны и осмотрел поле перед собой.
        На этом поле три или четыре машины пытались взлететь. Но по ним в упор и почти безнаказанно били подоспевшие автоматчики. Их очереди хлестали по пурпурным телам за рычагами управления, по людям, повисшим на полозьях, служивших лодкам шасси, как у американских вертолетов во Вьетнаме на далекой Земле… Почти никто из этих не ушел, просто не мог уйти из-за плотности атакующего огня, самой дерзости и неожиданности атаки.
        А вот с запасного поля лодки взлетали беспрепятственно. Две, пять, почти десять из них уже висели в воздухе, негромко жужжа какими-то своими моторами, и никого из бронебойщиков видно не было, только Угрюмый сосредоточенно целился в сторону парка.
        - Угрюмый!- заорал Ростик так, что у него самого чуть уши не заложило,- стрелок нехотя поднял голову, посмотрел на него.- По лодкам - огонь!
        Бронебойщик посмотрел на них спокойно, потом вдруг бросился к соседней каменной тумбе, обозначающей начало узкой лесенки, ведущей к верхним рядам.
        Две лодки, наклонив морды, уже неслись на людей. Еще пара готовилась к атаке. Боковые пушечки плотоядно шевелились, выискивая добычу, за лобовым стеклом Ростик видел пурпурного без шлема, с копной снежных волос…
        Ростик начал стрельбу, потом пальнул Угрюмый. Его пуля, как спичка, чиркнула по правой болванке, не причинив противнику никакого вреда. Но их огонь заметили. Вот небольшая, сплоченная, в десяток молодцов, команда автоматчиков, разместившись, как на стрельбище, в ряд, полоснула очередями по ближайшему противнику, вот откуда-то еще ударило бронебойное ружье…
        Одну лодку они все-таки зацепили. Она отвалилась, не выдержав встречного огня. Но вторая, та самая, где пилот был один, не свернула. И она ответила - ее спаренная установка из прозрачной башенки сверху и правая пушка ударили почти одновременно. И в одну точку, туда, где только что стоял Угрюмый. Он так и не успел выстрелить второй раз.
        Каменное крошево, пыль и дым разрыва закрыли фигуру человека. Почему он не выстрелил, думал Ростик, летя вперед, перепрыгивая через три-четыре ступени разом. Он оказался рядом с телом Угрюмого, когда тот еще, кажется, двигался. Но кровь уже пропитывала обычную клетчатую ковбойку на груди, и серое от пыли лицо застывало в вечной неподвижности…
        Патроны Ростик нашел под ногами, они высыпались из солдатского сидора прямо в пыль, лоснясь от смазки. Ружье лежало в стороне, по виду совершенно целое. Вероятно, Угрюмый снял его с тумбы, когда понял, что не успеет выстрелить. Рост взял один патрон и тут же понял, что это не обычный бронебойный - поверх стального ободка была нарисована красная полоска.
        Вставил, задвинул затвор, прицелился. Лодка, убившая Угрюмого, разворачивалась для нового захода в двух сотнях метров от стадиона. Маневр делал ее профиль даже больше, чем обычно. Сделав упреждение в полкорпуса, Ростик плавно повел собачку вниз. Как всегда, при выстреле из этого ружья отдача показалась слишком сильной, она даже отозвалась болью в груди, куда попала пуля.
        Ростик посмотрел на противника. Летун уходил, он даже заложил правый вираж, разворачиваясь… Но нет, это не был вираж.
        Лодка, наклонившись, повисела над парком, потом вдруг заскользила вниз и вбок. Она падала из-за какого-то сильного дефекта управления… И тогда появился дым. Он растекся прозрачной струйкой в спокойном воздухе, потом вдруг, как при взрыве, стал гуще и плотнее, лодка дрогнула, попробовала выровняться, не смогла и, уже явно утратив устойчивость, стала падать. Ее взрыв от удара о землю Ростик встретил волчьей ухмылкой. Для выхода накопившейся в нем злости стукнул кулаком, стянутым латной перчаткой, по краю полуразрушенной тумбы…
        Вдруг низкий вой ударил в уши. Он оглянулся, бой шел теперь на запасном поле стадиона. Оттуда тоже взлетели далеко не все лодки, а те, что все-таки взлетели, били вниз, по людям, пытаясь остановить атакующих тут, на земле.
        Над Ростиком криво, боком пронеслась еще одна лодка, она молотила из всех пушек, но при этом горела, как чурка в топке… И падала. Она упала на трибуны, с другой стороны футбольного поля, взметнув вверх столб черного дыма, обломков и щепок от лавочек. Эти лавочки саранча, видимо, доесть не успела, и сейчас они занялись невысоким, но прожорливым пламенем. Внезапно рядом с ним оказался Чернобров.
        - Командир, они засели под трибунами! Дай команду выкурить их оттуда!
        Ростик аккуратно поставил на землю противотанковое ружье, поднял свой карабин, подошел к Черноброву.
        - Ты где был-то? Почему сволочей у пруда не придавил?
        - Я пытался тот батальон организовать, который из-за водолечебницы вылез… Никогда в жизни больше в командиры не пойду.
        Значит, он хотел как лучше. А получилось так, что он и приказ не выполнил, и не помог никому. Но, в общем, ругать его не следовало. Он просто не справился. Ростик не был уверен, что и сам справлялся сейчас, здесь…
        - Где они засели?
        - В раздевалках, под трибунами. Их там полно.
        Трибуны с противоположной стороны были сделаны из досок, укрепленных на металлических фермах. А с этой стороны, как водится, под трибунами размещались раздевалки, душевые, склады, какие-то подвальчики…
        Ростик подошел к единственной, ведущей под трибуны двери. Она была сломана и висела на одной петле. На пороге в странном объятии лежали мертвый человек и один пурпурный. Вот только волос на нем не было, и был он очень крупным. Ростик присмотрелся к нему, так и есть, он был росточком не в полтора метра, как беловолосые, а как взрослый мужик и даже еще выше. Значит, у них, как минимум, две расы?
        Но сейчас полагалось бы заняться другим. Ростик и занялся.
        - Люди там есть?- спросил он Черноброва.
        Вокруг них собралось довольно много бойцов, чуть не сотня, пожалуй, четверть его батальона, если учитывать потери.
        - А как же? Почитай, одни перебежчики и засели.
        Со стороны запасного поля донесся еще один взрыв. Скорее всего бронебойщикам удалось завалить еще одну лодку пурпурных.
        - Что, если поджечь их там?- спросил конопатый солдатик с ружьем пурпурных в руке.
        - Там склады, дура, для твоей же игрушки боеприпасы,- проговорил кто-то из-за плеча конопатого. Видно, над ним привыкли посмеиваться, впрочем, беззлобно.
        - И для захваченных самолетов топливо,- сказал кто-то негромко.
        Да, пожар не годился. А впрочем…
        - Эй, вы, там!- позвал Ростик, чуть поднеся голову к сломанной двери.- Даю вам две минуты, если не сдадитесь, подпалю к чертовой матери.
        - И чем же ты, холера, нас подпалишь?- донеслось из-под трибуны.
        - Можешь не сомневаться, найду чем,- спокойно ответил Ростик.
        Он как-то разом устал. И в голосе его эта усталость слышалась отчетливей, чем ему бы хотелось. Но сейчас она придавала его словам уверенность и силу.
        - Эй, начальник, у нас тут пять пурпурных, если мы их вам сдадим…
        - Давай без торговли,- решил Ростик.- Сдавайся, и все. А как вы там пурпурных задержите - ваше дело. Только чур - не убивать, они мне для допроса еще пригодятся.
        - А с нами что будет?- спросил другой голосок.
        - Суд вам будет,- не выдержал Чернобров. Ростик согласно кивнул.
        Потом где-то в темной глубине раздались выстрелы. И вдруг кто-то завыл высоким пронзительным голосом. Ростик поймал себя на том, что еще ни разу не слышал голос пурпурных.
        - Ну, что?- спросил он, снова подавшись к двери.- Справились?
        - Справились, начальник. Сейчас выйдем, не поджигай нас пока.
        - Смотрите,- вдруг закричал конопатый. В темноте под трибунами показался свет, это открылись двери на поле, через которые перед матчем выходили команды.
        - Чернобров!- заорал Ростик.- Пятьдесят человек на ту сторону и огонь - на поражение!
        Но на ту сторону трибуны бросилось гораздо больше, чем полсотни человек. Стрельба на какое-то время сделалась очень интенсивной.
        - А что будет, когда они из этих дверей полезут?- обеспокоенно поинтересовался конопатый.
        Но никто не полез. Из темноты вдруг прозвучал голос Черноброва:
        - Свои, не стреляй, командир.
        Шофер вышел, жмурясь от яркого солнца.
        - Да, без света там не сладко воевать. Но теперь, кажется, все в порядке.
        - Где пленные?- спросил Ростик.
        - Там не очень-то в плен сдавались…
        Ростик, не дослушав, пошел на ту сторону прямо сквозь темноту подтрибунного помещения. Пленных в самом деле не оказалось. Зато мертвых прибавилось, и, к сожалению, потери в его батальоне тоже возросли.
        Глава 29
        Белобрысый арбалетчик, которого Рост послал обезопасить пост у парка, вылетел из кустов, будто за ним гнались с собаками. Несколько вояк из самых нервных даже взяли его на прицел. Пришлось орать:
        - Не стрелять, свои!- Обстановка сразу разрядилась. Но зато пришлось поругать солдатика.- А ты чего - прешь как наскипидаренный! Свои бы и уделали.
        - Боялся не успеть к драке,- пояснил белобрысый.
        В его руках победно блестело ружьецо пурпурных, вокруг узких плеч была перекинута лента с патронами к нему. Как заметил Ростик, бляшки для этого ствола были не больше копеечной монеты. За белобрысым, тяжело дыша, вывалились остальные девять человек.
        - Раненые есть?
        - Нет, все целы. Мы их…
        - Ясно. Значит, так, остаешься на стадионе за главного. Остальным - строиться!
        Построение заняло чуть не пятнадцать минут, люди устали, и не было сил заставить их шевелиться быстрее.
        - Может, отдохнем, пока дойдем до аэродрома? Но до него семь километров, а потом драка, да еще с самыми злобными из пурпурных, как-то это все еще получится?..- пробубнил Чернобров, становясь в строй.
        Ростик не ответил, пошел вдоль батальона. Лица выдавали усталость лучше, чем самые красноречивые слова.
        - Ты, ты, ты…- Всего набралось почти три десятка людей, больше и нельзя было, впереди была еще не одна кровавая мясорубка, но и меньше не хотелось - мало ли бродячих предателей шастало по городу.- Из строя шагом марш! Остаетесь тут, на стадионе, под началом того белобрысого. Задача - охранять лодки, они нам понадобятся. Охранять пленных, тоже будет о чем поговорить, когда все уляжется. Склады, подступы… Если у кого-то есть желание, присмотритесь к их турельным установкам на лодках. Кстати, они не сложнее «максима». Если пурпурные налетят, могут пригодиться, даже удобнее будет с турели палить. Остальные напра-во! Шагом марш!
        Батальон повернулся, потопали к выходу. Ростик не мог удержаться, повел людей по Октябрьской. Дом его стоял, как и положено, на своем месте. Правда, ни дымка из трубы, ни человечьей фигурки в окошке видно не было.
        Не так я думал вернуться, решил Ростик, но и так пока нестрашно. Пуля и та застряла, не причинив вреда, грех на что-либо жаловаться.
        И вдруг прямо на него по родной Октябрьской на велосипеде понесся человек. Огромное, гораздо больше обычного ружье пурпурных болталось у него сзади, как флагшток. Кто-то из тех, кто топал в голове колонны, заорал:
        - Стой, нечистая сила! Куда летишь?!
        Ростик поспешил вперед. Велосипедист, отдышавшись, протянул Ростику бумажку.
        - Командиру приказ…
        Ростик развернул. На ней крупным, каким-то жилистым почерком было написано: «Гринев, главные их силы в городе базируются на стадионе и на рынке. Меня тут припекают, плюнь пока на аэродром, нажми на эти объекты, а потом ко мне. Помощь нужна срочно, чем скорее - тем лучше. На аэродром пойдем вместе, когда тут разделаемся. Достальский».
        Ростик поднял голову, прислушался. Шлем мешал, он его снял и почти тотчас услышал пальбу в стороне завода. Причем была она плотная, как во время знаменитых драк с насекомыми. Тогда Ростик натянул шлем и посмотрел на велосипедиста.
        - Как нашел нас?
        - По звуку, и люди подсказали. Товарищ лейтенант, там на заводе…
        - Когда проезжал по городу, мародеров или предателей не видел?
        - Предатели, говорят, разбежались. Все только и говорят, что вы почти три тысячи разведчиков свежаком привели. А мародеры… У всех же, кто по домам сидит, оружие в руках. Кто же сунется из-за пыльной тряпки голову под пулю подставлять?
        - Хорошо, очень хорошо.
        Он подумал. Колхозный рынок начинался за трамвайным депо, почти сразу за задами тех домов, в которых жил Ростик. Пройти туда можно было по двум соседним проулкам. В них, в совсем младые годы, вся их компания в футбол гоняла. Теперь придется, кажется, воевать. Впрочем…
        Ростик посмотрел за кроны цветущих вишен. Нет, со стороны рынка, до которого напрямую было метров триста, не больше, не доносилось ни звука. Прямо не верилось, что там засели пурпурные.
        Но как бы он тут ни гадал, приказ Достальского был разумным и правильным. Возможность их базирования на рынке следовало проверить, а потом можно было отправляться на завод. Конечно, насколько Ростик понимал в тактике, бой в городе стал маневренным, если пять минут назад где-то не было пурпурных, это не значило, что они не могли оттуда появиться. Но вообще-то их было немного.
        - Батальон, левое плечо вперед, через проулок на рынок шагом… А ты поезжай назад, к старлею, доложи, что нашел меня, я все понял, сделаю, как он приказал.
        - Есть,- велосипедист улыбнулся всем широким, пропыленным лицом и козырнул.- А то нам там дюже достается. С вами мы их быстро…
        - И я так думаю. Поезжай.
        Люди все поняли, повернулись и потихоньку, поглядывая по сторонам и вверх, подались к рынку. Шагая вместе со всеми, Ростик занялся подсчетами.
        Лодок было, как сказали девчонки с сигнальной башни, почти три сотни. Экипаж на каждой составлял по восемь-десять пурпурных. Если предположить, что лодки все однотипные, их должно быть под три тысячи, но половина - не меньше осталась на лодках, иначе они стали бы неэффективны в бою. Значит, на землю ссадили десант в полторы тыщи пурпурных душ, которые рассредоточились по всему городу… Не может быть, это же в два раза больше, чем оба их батальона. Да еще предатели, организованные этим… гауляйтером. То бишь первым секретарем райкома Борщаговым.
        Ладно, пусть даже так. С полсотни гуманоидов Ростик со товарищи уже, по всей видимости, успокоил. Если учесть Квелищево, стадион, Белый дом… Да, около того. Вероятно, столько же сидит на заводе, и их сейчас обрабатывает лейтенант… Хотя, нет, наверное, там их больше, и предателей больше. Они, как голодные псы, набросились на рельсы, на металл, вот этим и объясняется, что их так немного оказалось в городе. Вот еще что интересно, сколько их в трампарке и на рынке?
        Батальон стал вытягиваться из проулков на площадь перед рынком. Тут когда-то стояли торговки с семечками и пирожками. Официально площадка считалась автовокзалом, так как автобусы давным-давно никуда не ходили, она была пуста… Почти пуста. В дальнем ее конце стояло пять лодок пурпурных. Около них суетились какие-то люди, на иных были даже доспехи, как на Ростике. Они что-то грузили в лодки, готовясь, кажется, удирать. Но это еще следовало доказать.
        - Батальон, рассыпаться, отвечать только после встречного огня!
        Больше всего Ростик сейчас боялся, ошибившись, пострелять какую-нибудь группу из самодеятельных партизан.
        Люди у летающих лодок вдруг замерли, потом кто-то стал отходить к рынку, кто-то просто прыснул в сторону… Стало ясно, что это не друзья.
        - Батальон!- крикнул Ростик, пытаясь на глаз определить, какая часть его людей уже вышла на площадь автовокзала.- В атаку - ура!
        Он побежал вперед. Один закованный в броню вояка, из тех, кто грузил лодки, выстрелил в атакующих с колена. Ростик замер, прицелился, задержал дыхание, нажал на курок. Пуля развернула закованного, ударив его в плечо. Он упал, выронив автомат. Тогда вдруг ожила прозрачная башенка на одной из лодок. Ее сдвоенные стволы пошевелились, опустились и, прежде чем Ростик успел выстрелить в нее, ударили зелеными лучами.
        В бегущих вперед людях мигом образовалась дымящаяся, кровавая просека. Дерево за ними занялось бездымным, жарким пламенем, а дощатый заборчик, около которого оно росло, развалился на куски.
        - Ложись!- приказал Рост.
        Оказавшись на жесткой поверхности асфальта, он по-пластунски дополз до бордюрчика, поднялся на локти. Кираса здорово мешала, но все-таки это оказалось возможно - стрелять прицельно из положения лежа. И он отвел душу.
        Башенка ударила в нападающих еще пару раз, потом замолкла, ее стекла рассыпались от массированного огня атакующих. Впрочем, нет, они уже не атаковали, почти все залегли, а зря. Это давало шанс тем, кто находился на рынке.
        - Чернобров!- позвал Ростик. Водилы не было видно.- Бронебойщики!
        - Сейчас, командир,- отозвался кто-то сзади.- Они вот-вот подойдут.
        Но подходить никто из них не собирался. Как-то так получилось, что они ударили сбоку, должно быть, пройдя через чей-то огород. И все разом.
        Три лодки сразу получили по два удара, потом еще раз. Но одна из тех пяти, что загружались, все-таки попыталась подняться. Не очень быстро, тяжело проседая то одним боком, то другим, она повисела чуть выше деревьев, развернулась и потащилась в сторону завода… Она уходила. И тогда бронебойщики ударили снова.
        Лодка не взорвалась только потому, что камнем, словно топор, рухнула на землю… Нет, не рухнула. Ростик не мог поверить своим глазам, лодка повисла на проводах высокого напряжения, подводящих ток к трансформаторам трампарка. Она покачалась, как маятник невиданной формы, да так и замерла в десятке метров над асфальтом.
        - Вперед,- Рост поднялся, побежал ко входу на рынок.
        Не имело значения, остался ли кто-то из пурпурных в живых. Они все равно не могли стрелять из этого положения, а больше ничто не имело значения. Подробности можно было выяснить и потом, когда-нибудь в будущем.
        Глава 30
        И все-таки они опоздали. Летающие лодки пурпурных поднимались одна за другой, увозя не только солдат и добычу, но и предателей из числа людей. Теперь стало ясно, что по каким-то причинам пурпурные отказались от попытки удержать город. То, что они поверили в слухи о трех тысячах свежих разведчиков,- ерунда. Да и не было у предателей общего языка с захватчиками, на котором они могли бы донести до пурпурных эту новость. В лучшем случае, они знаками объяснялись, решил Ростик. Хотя и интересно, какими именно.
        Да и сами пурпурные должны были сверху увидеть, сколько их, идущих освобождать свой городок. Нет, тут было что-то другое. Может, они испытали шок, столкнувшись с эффективностью наших бронебойщиков? Или не решались на открытый бой, потеряв столько пилотов? Смерть лучших всегда плохо действовала на остальных, это правило любой войны должно было работать и в армии пурпурных.
        Если мы и узнаем когда-либо, что послужило причиной нашего психологического превосходства, то не скоро, решил Ростик. А потом вдруг понял, что его батальон стоит у первых рядов огромного боловского рынка, не продвигаясь вперед, не в силах просто охватить те четыре, а то и пять десятков лодок, которые еще оставались на земле.
        - Как их много,- раздался рядом знакомый голос. Ростик оглянулся, это был Чернобров.
        - Но что-то делать нужно, не отпускать же их!- послышался задыхающийся злобой девчоночий голосок.
        - Не знаю, командир, у нас осталось шесть ружей, всего шесть, а тут… Они просто сметут нас и не заметят.
        Мрачный прогноз Черноброва вдруг стал исполняться. Сначала одна, потом вторая из стоящих на земле лодок вдруг ожили и стали палить по людям. Били не очень старательно, скорее отпугивая их, но пару раз все-таки зацепили строй. Кто-то закричал, забился на асфальте, кто-то стал звать на помощь…
        - Что будем делать?- закричал Чернобров, присев за кирпичной стеной рынка.
        Ростик не знал, просто ничего не придумывалось, но, чтобы не показать этого, он спросил:
        - А почему у тебя всего шесть ружей-то? Было же восемь.
        - Одно повредили на стадионе, а еще одно мы найти не смогли. Вместе с бронебойщиком, может, он в кустах где остался?.. Что делать, командир?
        Теперь на них пошли и другие лодки, до этого висящие над рынком. Пальба усиливалась, и прицельность их огня росла.
        - Да у них тут полно пушек, они нас живьем изжарят, если не отступим!- послышался вдруг рядом писклявый голосок. Ростик оглянулся, это был конопатый солдатик, тот самый, что стоял на стадионе у дверей под трибунами.
        Ростик оглянулся, в общем-то, стрелять можно было и отсюда, с этой позиции, только не промахивайся, и пурпурные непременно дадут деру. Но шесть ружей… И тогда он понял, что следовало делать.
        - Чернобров, пали из шести, какие есть. Продержись минуты две, больше не прошу. Потом помогу тебе. Конопатый, за мной!
        Страшно боясь, что его неправильно поймут и все последуют за ним, Ростик побежал к лодке, той самой, которая попыталась придержать их на автовокзале. Он не оглядывался, он слышал, что конопатый следовал за ним по пятам.
        Лодка стояла там же, где не смогла взлететь. Стрелок за турелью сидел, навалившись на ручки своих пушек. Вокруг, как Ростик и предполагал, были рассованы деревянные обоймы с пятаками.
        - Держи патроны!- скомандовал Ростик и высыпал в подставленные руки конопатого почти четверть всего боезапаса лодки.
        Потом уже знакомым движением он выволок отливающую зеленоватым блеском спаренную пушку. Как и та, которую Ростик оставил Квадратному на обсерватории, она весила килограммов пятнадцать, не больше. Забросил на плечо, неуклюже сполз на землю по гладкой поверхности невысокого самолета и побежал назад, туда, где неровно ухали бронебойщики.
        Лодок в воздухе рынка висело уже штук двадцать, и почти половина из них пыталась сейчас подавить Ростиков батальон. Но люди пока держались. Главным образом потому, что лодки мешали друг другу, для правильной атаки им было тесновато. А палить, зависнув над землей, превратившись в неподвижную мишень, они побаивались. Явно побаивались.
        Ростик вывалил свою добычу на каменный заборчик, разом превратив его в бруствер, потом защелкал знакомыми зажимами, вставляя новую обойму с патронами.
        - Учись, конопатый, сейчас за следующей пушкой побежишь…
        - Да я…- начал было боец неуверенно.
        Но рядом раздался уверенный басок:
        - Нормальный ход, командир, показывай, что делать?
        Ростик, не очень торопясь, стараясь, чтобы все было ясно, показал, как вставлять обойму, как передергивать затвор. Потом навел пушку на одного из летунов, не очень даже прицелившись, надавил на скобу. Выстрел отозвался резким толчком, но удержать пушки на бруствере было вполне возможно. И выстрел получился неплохим, оба зеленых луча, вдруг слившись в толстый шнур, как Ростик еще ни разу не видел, задели хвост одной из лодок. Из места попадания сразу ударило дымком.
        Обладатель баса - подтянутый мужичок в тельняшке - повернулся к кому-то, кто палил из автомата сзади:
        - Ванька, пойдем себе по такой же машинке раздобудем.
        Ванька понекал было, но не очень. Тельняшка умел настаивать и знал это.
        Потом Ростик послал вдогонку еще и конопатого. А сам принялся легко, как в тире, палить по лодкам. Именно легко, даже не прицеливаясь, не экономя патроны, которых было гораздо больше, чем он мог их тут истратить…
        Это и решило дело. Как почему-то часто в таких случаях бывает, он попадал куда чаще, чем даже тогда, когда прицеливался. Пару раз на него заходили лодки с непременным желанием разложить на атомы, но оба раза он снимал свою пушку с бруствера и ложился поближе к бордюру. И оставался цел. А когда самолеты пошли в третий заход, вдруг сбоку ударили сразу две другие пушки. Вероятно, Ванька с Тельняшкой разобрались, наконец, что к чему, и вступили в дело.
        Это оказалось вовремя, еще бы чуть-чуть, и оба фланга его батальона прогнулись бы, если вообще не побежали к домам, под укрытие. А так никто не побежал, только огонь стал чуть более нервным, но сейчас это не имело значения. Важно было заставить лодки отступить…
        Они и заставили. Так получилось, что Ростик удачно зацепил третью, кажется, за этот бой лодку, она завертелась знакомым образом, потом накренилась и впаялась в землю между двумя другими, взорвавшись и отчетливо повредив их. Почти в тот же момент Ванька с приятелем на пару влепили одной из лодок в морду, убив, должно быть, обоих пилотов, и она рухнула на световую крышу крытого рынка, украшенного жирной надписью «Мясо». А из дальних кустов ударила еще одна зелено-лучевая пушечка, не мудрствуя лукаво, выбирая себе самые легкие цели - на земле. Должно быть, конопатый тоже решил внести свою лепту… И тогда пурпурные отступили.
        Сначала промчавшиеся над головой Ростика лодки не возвращались со следующим заходом, потом несколько лодок над деревьями резко прижались к земле, уходя из зоны обстрела, а потом… Все кончилось. Умолкли даже бронебойщики, последнее время поливающие противника почем зря.
        Ростик поднял голову над бруствером, повертел головой, вскочил на него. Сдернул с плеча винтовку, забыв о пушке, пошел вперед. Лодок на рыночной площади осталось не много, штук двенадцать-пятнадцать. Но это были новые лодки с новыми пушками.
        Ростик оглянулся. От батальона тоже осталось немного. Не больше сотни человек. Но, как водится, остались лучшие. Самые хладнокровные, умелые стрелки, самые уверенные в себе бойцы. Они вышли за ним, за командиром.
        Между догорающими лодками лежали трупы. Ростик вдруг увидел одного из людей. Если якшался с пурпурными, значит, предатель. В кирасе, сжимая ружье пурпурных, с лицом, на котором застыло удивление. Кажется, Ростик его знал. Но он не стал вспоминать его имя, этот человек был ему неприятен. Если он только попробует сниться по ночам, решил Ростик, я вспомню заложников, расстрелянных в Квелищево…
        Кому он мстит, о чем он вообще думает?
        - Раненые останутся тут,- стал он командовать. По привычке, по вдруг усвоенной потребности действовать дальше, идти туда, где труднее всего.- Попробуйте собрать оружие, оно может потребоваться. Если кто-то из соседних домов начнет подтягиваться, не гоните их, силы нам будут очень нужны…
        - Ты о чем?- спросил вдруг вынырнувший сбоку Тельняшка.
        Ростик поднял на него глаза. И тогда понял, что даже этот стоящий в двух шагах человек ничего не слышал из его команд. Ростик прокашлялся, но это не помогло, хотелось пить, глотка горела.
        На поясе знакомого убитого предателя болталась солдатская фляжка, Ростик недрогнувшей рукой снял ее, глотнул. Это оказался яблочный компот, вкуснотища… Кто-то протянул руку, Ростик отдал флягу, потом вышел в центр освобожденного от лодок пространства. И начал командовать. На этот раз - как надо. Его все слышали и все понимали.
        И готовы были исполнять его команды, потому что он ни разу за день не ошибся и потому что впереди был еще бой, а может быть, и бои. Закончил он так:
        - А сейчас снимайте спаренные пушки с подбитых машин, не забудьте про боеприпасы, и стройтесь. Нас осталось мало, не больше сотни, но без этих пушек ребята на заводе истекают кровью. Нужно идти туда и быть готовыми…
        Они даже не дослушали, стали разбирать турельные пушки, на ходу расспрашивая Тельняшку и его дружка Ваньку, как обращаться с диковинным оружием. Обучение не затянулось, все было довольно просто. Пальнув для пробы пару раз в небо, убедившись, что отдача напоминает пинок битюга и лучше не бить с рук, пошли за Ростиком.
        На этот раз они даже не строились, просто шли, тащили оружие и негромко переговаривались между собой, что вот, мол, жаль, раньше у них таких цацек не было, они бы пурпурных и близко к городу не подпустили, а теперь вот извольте завод снова отвоевывать…
        Ростик не слушал их. Он пытался, как ни странно, подремать на ходу, чтобы быть посвежее к тому моменту, как они притопают на завод. И это ему почти удавалось. Он успокоился и поверил - никуда пурпурные теперь не денутся, придется им отвалить. И чем скорее, тем лучше.
        Потому что у людей все-таки появилось подходящее оружие. А все остальное, необходимое для победы, у них уже было.
        Часть VI
        Изумительная летающая лодка
        Глава 31
        Так получилось, что к аэродрому они пришли лишь ранним утром следующего дня. Весь предыдущий день они бились на заводе, отбивали, отгрызали у вполне квалифицированной обороны губисков каждый цех, каждое здание. Конечно, это не удалось бы сделать, если б из города вдруг не стали подходить все новые и новые люди.
        Ростику показалось, что в городе их организовывал Председатель, то есть Рымолов, а может быть, и не он один. О том, что на заводе идет настоящее сражение, знали все боловские - грохот от пальбы и от взрывов лодок стоял такой, что слышно было за десяток километров, даже в условиях Полдневья.
        Ростик очень устал за этот бой, так устал, что к исходу дня не выдержал и прикорнул в утлом окопчике, вырытом на дальних подступах к заводоуправлению и водонапорной башне, примерно там, где во время войн с насекомыми они так обильно уже окропили землю своей кровью. К вящему изумлению Ростика, его авторитет после этого резко возрос. Способность спать на передовой, чуть не во время боя,- оказалась куда лучшим способом доказать свой командирский авторитет, чем придумать трюк со спаренными пушками, снятыми с лодок пурпурных.
        Пушки, кстати, появились на заводе очень вовремя. Из них удалось сбить почти три десятка самолетов, главным образом потому, что они привыкли поджимать батальон Достальского сверху и не сразу среагировали на новую угрозу. А когда среагировали, потери их были уже куда как ощутимы, тем более что и ребята лейтенанта быстренько научились снимать пушечки со сбитых лодок. Было похоже, что именно появление этой артиллерии послужило тем аргументом, который переломил исход всей войны.
        Разумеется, главная драка шла за металл. Пурпурные подогнали практически все свои лодки и грузили, грузили как сумасшедшие все, что попадалось им под руки. Однажды Ростик увидел даже самолет пурпурных, который волок торчащие более чем на полтора метра рельсины, проседая на левую заднюю опору, как перегруженный «Москвич» мог бы везти доски на дачу.
        Вид этих рельсов оказался слишком раздражающим для половины стрелков, и летуна завалили, должно быть, исключительно из-за слишком заметного нахальства.
        А вот когда после практически бессонной ночи они все-таки построились и дотопали до аэродрома, подготовившись к новой, не менее жестокой драке, вдруг оказалось, что на всем обширном поле стоят только три разобранные лодки, а самих губисков след простыл. Не очень веря в такой поворот событий, Ростик вместе с Достальским, разделившись на две команды, принялись обходить все поле, то и дело оглядываясь по сторонам, ожидая подвоха.
        Но ничего не произошло. Когда стало чуть спокойнее и все понемногу поверили, что пурпурные удрали, вдруг в одном из ангаров кто-то из солдатиков услышал шевеление.
        Подготовив весь отряд к бою, послав бойца с докладом к Достальскому, который расхаживал со своими людьми чуть ли не в двух километрах, на противоположной стороне поля, Ростик сам подкрался к весьма внушительным запорам, наложенным на ворота, и скинул их. Потом, толкнув створку, откатился вбок, чтобы не оказаться на линии огня своих же подчиненных.
        Но опять ничего не происходило. В ангаре было темно, сухо и очень гулко. Но тихо. Набравшись решительности, Ростик высунул голову за край тонкой железобетонной опоры и заорал:
        - Эй, есть тут кто?
        Эхо от его голоса прокатилось по пространству как в самых больших цехах вагоноремонтного. Ростик был тут впервые, он и не подозревал, что на их слабеньком, забытом начальством аэродроме оказалось такое роскошное здание.
        - А кто тебе нужен?- вдруг послышался из темноты ответ.
        И как ни странно, голос с той стороны был знакомым. Ростик не мог вспомнить, кому он принадлежал, но определенно когда-то он с этим человеком уже разговаривал.
        - Слушай, я не по телефону встречу подружке назначаю. Я командир батальона и спрашиваю официально - кто тут?
        - А как тебя зовут, командир батальона?
        Ростик собрался уже было назвать себя, как вдруг тьма внутри ангара ожила, там послышались шуршание, топот множества ног, и на свет стали выходить люди. Все они были безоружны. Впереди, широко расставив руки, шел Ким, измазанный, в крови, чумазый, как, наверное, только техники на аэродромах бывают измазаны, но живой и, по всей видимости, невредимый. Он говорил:
        - Раз Гринев тут, значит, наша взяла! Я же говорил!..- Он полуобернулся назад, что-то доказывая кому-то, кого Ростик не видел.
        - Ким! Что тут у вас?
        - Нас заперли, приказали сидеть тихо, а не то расстреляют. И принялись хозяйничать на аэродроме…
        - Когда это было?
        - Часа за три до рассвета.
        - Предатели есть?
        - Нет, предателей они всех забрали с собой.
        Солдаты пошли вперед, помогая людям из ангара выходить. Иных понесли на руках. Некоторые в самом деле были здорово избиты.
        Ростик обнял друга, тот скривился от боли. Ростик сразу отступил:
        - Ты ранен? Ты в крови…
        - Это не моя кровь. Вчера привезли Дондика, капитана безопасности, помнишь его?
        - Еще бы.
        - Говорят, он пытался партизанить, угнал машину с пулеметом, сбил пару самолетов у пурпурных, они собирались его сегодня расстрелять… Впрочем, они всех нас собирались расстрелять.
        - Значит, это был он… Я видел тот бой.- Ростик вспомнил бой между «ЗИЛом» и лодками пурпурных, которому он стал свидетелем позавчера… Это было всего лишь позавчера? А кажется, прошла целая вечность - и это не звучало пустой книжной метафорой.- Он молодец… Нужно найти врача.
        Он обернулся. Через все поле, беспорядочно, совсем не по уставу, бежали люди Достальского. Чтобы не получилось как-нибудь по-дурацки, Ростик вышел вперед, поднял руку.
        - Спокойно!- заорал он так, что Ким, кажется, вздрогнул.- Это наши. Им требуется врач.
        Подбегающие к ангару солдатики стали тормозить, многие перешли на шаг. Вперед вырвался лейтенант.
        - Врач требуется не только им…- вставил Ким.
        - Мы там нашли ров,- вдруг зачастил Достальский,- наполненный телами… Эти… бандиты оказались хуже фашистов.
        Лицо лейтенанта было бледным, губы его подрагивали, таким он не был даже в серьезных боях. Но вдруг лейтенант с надеждой повернул голову к Киму.
        - Может, они там предателей грохнули? Ким, может, они избавились от тех, кто…
        - Нет, это наши. Они пригнали сюда немало народу, и многих постреляли. Вернее, постреляли те, кого ты называешь предателями. Сами пурпурные не очень-то одобряли такой метод. Так что… насчет фашистов…
        Но это было сейчас не к месту. Ростик спросил:
        - Ладно, все-таки куда они делись? Неужто пурпурные взяли их с собой? Как-то это не вяжется…
        - Почему?- спросил лейтенант.
        - Грузоподъемность лодок очень ограничена.
        - Килограммов пятьсот-семьсот, не больше,- вставил Ким, кивнув. Он тоже немало думал над этим, тем более у него было время в отсидке.
        - Они затащили в лодки изрядное количество металла, для людей попросту не должно быть места. Да и ненужны они, раз мы город отобрали назад…
        - Может, они догадались, что мы с ними сделаем, и все-таки решили спасти жизнь… союзникам?- предположил Ким.
        - Нет, я думаю, они сами ушли,- веско, твердо произнес лейтенант.- Именно потому, что стали ненужны. Ни тут, ни в лодках пурпурных… Ладно, где твои раненые?
        Он стал распоряжаться, пытаясь из кусков брезента, найденного в ангаре, каких-то шестов и прочей ерунды соорудить подобие носилок. Но их потребовалось всего ничего - должно быть, потому, что ров в дальнем конце поля был забит.
        Ким, печально вздыхая, обошел несобранные лодки пурпурных.
        - Помнишь, мы украли листы на заводе Шир Гошодов? Я уверен, на них был чертеж такой именно лодки. Жаль, они… Понимаешь, мне почему-то кажется, они забрали несколько очень важных элементов конструкции. А без этого лодки не полетят. Ну, как хороший командир снимает прицел у пушек, когда должен оставить их противнику… Ты чего смеешься?
        - Успокойся, в городе осталось не меньше полусотни лодок, способных летать. Будет тебе чем заняться в ближайшие недели. Я еще тебе записки от начальства начну привозить с требованием ускорить процесс.
        - Что же ты раньше молчал? Где они?
        - Основная часть, кажется, на стадионе. Советую также заглянуть на рынок. Да, будь осторожен, в городе все ищут предателей, не попадись под горячую руку.
        - А ты разве не со мной?- удивился Ким. Он искренне не понимал, как можно заниматься чем-то еще, а не тем, что способно было подниматься в воздух.
        Раненых уже вынесли из ангара. Достальский помахал рукой.
        - Гринев, сопроводи команду. Заодно и своих проведаешь.
        Достальский был прав, именно этим Ростик и собирался заняться.
        - Иду!- отозвался он.
        - Слушай, Ростик, подожди, я техников захвачу с собой. Пусть посмотрят, что к чему. Заодно и от рассерженных толп спасешь, тебе ведь все поверят, что мы…- лукавое лицо Кима расплылось в хитренькой улыбке,- не «шпиены» засланные.
        - Давай, и нести раненых поможете. Только быстро.
        - Я мигом,- кивнул Ким и полетел к ангару. Уже на ходу он выкрикнул: - Не забудьте выставить у тех ангаров охрану, в них полно топлива для лодок.
        Ростик кивнул и впервые, с самых детских лет, прикинул рост Кима. Рост был в самый раз, на пилотском кресле лодок губисков ему было бы удобно, как будто под него их и строили.
        Глава 32
        Раненых несли долго, часто меняясь, даже немного переругиваясь. Ростик чувствовал себя ужасно, но тоже пытался нести, пока кто-то не похлопал его по плечу, отставляя от этого дела окончательно. Он чуть было не вспылил, совсем не по-командирски, а как мальчишка, которого выгоняют из взрослой игры, но получил убедительный ответ:
        - У меня бы от твоих железок грыжа давно открылась, а ты еще и за носилки хватаешься.
        Что это значило, Ростик так и не разобрал. Но, похохатывая, ребята больше не передавали ему рукоятки носилок, и он, пару раз получив от ворот поворот, вовсе отошел в сторону.
        Потом он сделал небольшой крюк с Кимом и его техниками, чтобы охрана на стадионе чего не подумала. Но как он ни спешил, догнать после этого носильщиков с ранеными у него не получилось. Уж очень те бодро перли вперед, как индейцы, которые считали, что нести груз лучше всего бегом - не так долго оттягиваешь плечи и руки.
        Первое, что он увидел, войдя во двор горбольницы, была мама. Как главврач «Скорой», она крутилась между вновь поступающими ранеными и отдавала приказания почти десятку сестер, собранных, как понял Ростик, из разных отделений. Увидев сына, она остановилась, провела рукой по груди, словно усмиряя сердце, и подошла к нему. Прижала его голову к себе, хотя это и не очень получилось, потому что мешали доспехи.
        - Живой, только…- Она еще раз посмотрела на него, прищурившись, как когда-то посматривала на отца.- Серый, плохо выглядишь. Сердечко часом не болит?
        - Мне бы… Вымыться. Почти две недели эти железки не снимал.
        - Оно и видно. Часом пурпурных не своим амбре отпугивал?
        - А ты знаешь?
        - Я много знаю, все раненые, что к нам поступали, только о ваших делах и повествовали. Кстати,- она нахмурилась,- я раза три получала достоверные сведения, что тебя куда-то там зацепило?
        Ростик отмахнулся, еще раз поцеловал ее в мягкий, чуть сморщенный лоб.
        - Все вранье.
        Тут-то она и увидела пулю, застрявшую в кирасе. Поковыряла ее докторским пальцем, сухим, сморщенным от постоянного мытья, без малейших признаков маникюра.- А это что?
        - Ну, так - на счастье. Чтобы больше в меня не попадало.
        - А в другие телеса?..- Она провела рукой по лбу, убирая волосы под шапочку.- Ладно, сама вижу - раз пререкаешься, значит, все в порядке. Даже эта железяка, как оказалось, бывает полезна. У наших меньше работы, и больше коек останется под настоящих раненых.
        Ростик огляделся. Во дворе было отнюдь не шумно, всех, должно быть, уже рассортировали, главная война с губисками, кажется, закончилась.
        - Кстати, вы все время работали? Как себя губиски вели, ничего серьезного?
        Мама внимательно посмотрела на Ростика и чуть выше подняла голову, словно ставила диагноз.
        - Как оказалось, у них табу на всех, одетых в белое. Конечно, может, они другим были заняты, но… Ни одну сестру не обидели и никаким нашим работам не препятствовали.
        - Ага, а на аэродроме целый ров заложников расстрелянных…
        Мама медленно потерла лоб, только теперь стало ясно, как она устала. Но усталость эта была настолько привычной, что, кажется, стала частью ее облика, частью выражения лица.
        - Наши там стреляли, их идея. А губиски, как все почему-то называют пурпурных, в этом не виноваты. Я знаю даже два случая, когда они пытались воспрепятствовать этой затее… Особенно позавчера, когда о тебе еще ни слуху ни духу не было.
        - Они тебе нравятся, да? Они кажутся тебе милыми, благородными врагами… Я уже слышал это, от Пестеля, пока его панцирные шакалы чуть на кусочки не разорвали.
        - Пурпурные - враги, безусловно. Но не обвиняй понапрасну. Если позволишь так себя задуривать, никогда не поймешь, что правильно, а что…
        - Мама, они пираты, разбойники, бандиты. Они пролили не меньше крови, чем саранча!
        - Тем более, если они так опасны, нужно очень точно знать, с кем воюешь и чего от них ждать. Иначе вообще не способен будешь сообразить, что делаешь.
        - Что делаю? Да просто ловлю их на мушку и жму на гашетку.
        - Да, для рядового это звучит неплохо. И я бы тебя даже одобрила, если бы ты не вздумал вдруг командовать батальоном, или как это у вас называется… Я вот что хочу сказать. Офицеру, а роль у тебя уже офицерская, хотя и преждевременно, по-моему, просто и бездумно давить на гашетку - не положено.
        Ростик даже засмотрелся на нее. Он только головой покрутил, когда понял, что продолжения не будет.
        - Ладно, я всего лишь хотел узнать, что у вас - порядок. Между прочим, где жена-то? А то я…
        - Она во второй хирургии. Знаешь дорогу?
        Мама уже успокоилась. Она усмехалась, и Ростик понял, что не он даже заслужил весь этот монолог, похоже, все эти слова зрели давно и, может быть, совсем по-другому поводу.
        Дорогу Ростик знал весьма приблизительно, но все-таки решительно поднялся по лестнице на третий этаж, спросил на всякий случай у сестры, которая занималась раненым, плакавшим от боли, и вышел наконец к двери с соответствующей надписью на никелированной табличке.
        Здесь народу было еще больше. Раненые лежали в коридорах на солдатских двухэтажных кроватях, выздоравливающих использовали как подручных, и весьма сурово… Увидев Ростика, на него спикировала сестра, которую Ростик неожиданно вспомнил по совместной отсидке в больничном убежище.
        - Что вы себе позволяете! Это хирургия, а не…
        - Татьяна Федоровна, да мне бы на Любаню пару минут посмотреть, и я сразу уйду.
        Тогда она его узнала. А вытолкав на боковую лестницу, вообще смягчилась.
        - Все равно, в отделение нельзя. Ты постой тут, я сюда Любаню пришлю. Сама найду и пришлю.
        Ростиково «спасибо», которое он прокричал в спину сестры, осталось без ответа. Он огляделся. Тут тоже расположились люди, но среди них уже половина шла на поправку, это было ясно даже на взгляд Ростика. И нравы тут были поспокойнее, кое-кто даже курил.
        Пара молоденьких врачей, заляпанных кровью почти по уши, тоже курили у окошка, один другому жаловался:
        - Без анестезии, говорит, почти год работаем, и только ты ругаешься! Я ему - хоть бы водки добыл, а то ведь резать невозможно, у них от болевого шока сердце чуть не вылетает. А он мне - доктор, ребята поступают, как на подбор, молодые, так что режь, не стесняйся, у них сердца крепкие… Не могу я, лучше на скотобойню пойду.
        Тут тоже были проблемы.
        Неожиданно появилась Любаня. Она поцеловала его, поморщила носик, потом еще раз поцеловала, словно бы заставляя себя привыкнуть к его запаху. Ростик смутился.
        - Я так, на минутку. Слышал, у тебя все в порядке.
        - В порядке, только…- Она обернулась, посмотрела в коридор за стеклом, откуда только что вышла.- Знаешь, ты иди домой, я пораньше сегодня отпрошусь.
        Ростик потянулся к ней, вдохнул аромат волос. Это был мирный, домашний запах. И как хорошо было, что он к нему еще не привык. И можно ли к нему привыкнуть?
        - Я буду ждать тебя дома.
        - Пойдем провожу.- Она обняла его за руку.
        Они шли рядышком, не разговаривая, продвигались к выходу. Ростик мог бы идти так долго-долго, но лестницы в больнице были хоть и широкие, чтобы носилки вручную разворачивать, но не длинные. И вдруг совсем на выходе возникла какая-то кутерьма.
        Ростик выпрямился, поправил свой карабин, шагнул вперед.
        Кого-то принесли, и мама его куда-то направляла. Ее голос, чуть резковатый, с решительными нотками, звучал в гулком вестибюле как набат. Но ей возражали, и не менее чем десяток голосов, хотя и не такие решительные.
        - И все-таки он будет тут вылечен!- сказала мама.- Он раненый, и не имеет значения…
        - Имеет, доктор. Ты же сама знаешь, что имеет,- убежденно прозвучал чей-то бас.
        - Здесь распоряжаетесь не вы, любезный, а я, врач по образованию и по должности. Несите,- она даже слегка толкнула в плечо одного из солдатиков, согнувшегося под тяжестью вновь прибывших носилок.
        Солдатики, почувствовав впереди некоторое пространство, потопали вверх, к Ростику и Любане, подавшимся в сторону, в угол.
        - Мам, что происходит?- спросил он мать, когда она поравнялась с ними, шагая рядом с носилками.
        - Борщагова принесли. Он ранен, а его не дают оперировать.
        - Он гауляйтером себя объявил, ты знаешь?- негромко проговорил Ростик, но его голос все равно очень отчетливо прозвучал в наступившей на миг тишине.
        - Ну и что? Тебя послушать, так мы и пленных немцев не должны были лечить, потому что они враги. А перебежчиков вообще…
        Вдруг на верхней лестничной площадке что-то грохнуло. Открылась дверь, и на носилках уже знакомые ребята вынесли полулежащего на локте перевязанного человека. Если бы Ростик не знал, что эти ребята несли капитана Дондика, он сам бы под этими лохмотьями и грязными лоскутами, заменяющими бинты, никогда его не узнал.
        Капитан вдруг хриплым, тяжелым голосом приказал:
        - Стой!- Потом, тяжело дыша, сполз на пол, едва удерживаясь на ногах, шагнул вперед, спросил поднимающихся солдатиков: - Правда, что гауляйтера несете?
        - Его, товарищ капитан,- ответил один из передних носильщиков.
        Капитан огляделся, увидел Ростика.
        - Гринев, дай карабин!- Вот он был настоящим офицером.
        - Что вы тут раскомандовались, капитан?- подала голос мама. Она только что справилась с теми пациентами, что остались внизу, и собиралась справиться с капитаном. Но на этот раз у нее не вышло.
        - Ребята,- попросил капитан бойцов, что тащили его носилки,- вы подержите ее, только нежно.
        - Да как вы смеете? По какому праву вы тут командуете?!
        Он повернулся к ней. Почти вслепую вытянул вперед руку в просящем жесте.
        - Таисия Васильевна, заклинаю - прости. Но я это сделаю.- Он оперся на одного из подоспевших солдатиков, которые наконец-то догадались бросить опустевшие носилки, и продолжил: - Гринев, так дашь карабин?
        - Ростик, не смей!- прокричала мама.- Он его расстреляет!..
        Сверток на носилках судорожно зашевелился, а потом из-под одеяла донесся всхлип. Ростик посмотрел на капитана, потом на Любаню.
        - А, ладно,- решил капитан,- я у кого-нибудь другого возьму.
        В самом деле, людей с оружием вокруг было немало.
        - Я вам официально заявляю, что подам Председателю рапорт!- снова проговорила мама, но этот бой она уже проиграла.
        Солдатики, которые несли гауляйтера, повернулись и стали сходить вниз. Двое держали маму, действительно очень нежно, за руки, от волнения сопя на весь этаж. Двое сводили капитана, помогая ему переставлять ноги.
        Более того, весть о расстреле Борщагова разнеслась уже по всей больнице, и из дверей появлялись все новые и новые люди. Каждый нес что-то в руке. Кто-то даже крикнул сверху, с самого верха:
        - Капитан, ты не торопись. Расстрельной команде дай собраться.
        Дондик никак не отреагировал на эту реплику, но Ростик был уверен, что он подождет.
        Потом людей стало очень много, потом они как-то иссякли. Ростик стоял рядом с Любаней и мамой. Солдатики, которые держали ее, куда-то исчезли.
        Мама была бледна, но никуда уже не торопилась. При всем ее характере, она поняла, что ее все равно не пустят туда, куда расстрельщики доставили ненавистного секретаря райкома.
        - Ты понимаешь, что там сейчас злодейство произойдет?- спросила она, поднимая на Ростика глаза.
        - Злодейство произошло раньше, мама. Когда этот сукин сын, потеряв власть, к которой привык, решил воспользоваться пурпурными, чтобы вернуть ее себе. Любыми средствами. Даже расстрелом заложников.
        - Это злодейство!- произнесла она.
        И тогда подняла голову Любаня. Словно испуганная птаха, она стояла, спрятавшись за Ростиком, и вот теперь решила высказаться.
        - А родным расстрелянных заложников, совсем невинных людей, вы можете это сказать?
        - Нужно созвать суд. Без правосудия…
        - Мама,- печально, очень грустно произнесла Любаня,- если бы мы его расстреляли тогда, когда первый раз накрыли на… на предательстве, может быть, сегодня десятки людей были бы живы. Теперь я знаю - убивая, может быть, ты спасаешь десятки других людей. Правда, это арифметика войны, а не правосудия, но…
        Ростик посмотрел на нее. Идея была правильная, но слишком абстрактная, чтобы произвести на маму впечатление. И он сказал:
        - Самосуд - это ужасно. Но не нужно забывать, что правосудие - лишь инструмент справедливости, а в данном случае…- Ростик выпрямился и твердо, жестко добавил: - Это справедливо.
        Откуда-то издалека донесся залп как минимум из полусотни стволов. И мощь, слитность этого залпа были лучшим подтверждением его правоты.
        Глава 33
        Ростик явился на заседание к Председателю немного волнуясь, он не знал, какие вопросы ему могут задавать. Должно быть, по этой причине он пришел чуть-чуть раньше. Это всегда довольно неприятно. Зато он встретил Кошеварова. Бывший предгорсовета, мэр, а ныне неизвестно кто, хотя все еще и отец Раи, держал правую руку в тугой повязке на перевязи, наброшенной через шею. Был он бледен, вокруг глаз, на самых краешках век горели тонкие ободки, выдающие или затаенную боль, или многодневное, очень тяжелое недосыпание. Впрочем, как говаривал когда-то отец, возможен третий вариант - когда сливаются обе причины.
        Он подошел к Ростику и протянул левую руку для пожатия. Ростик коснулся сухой, напряженной ладони.
        - Ты молодец,- сказал мэр.- Чем больше мы узнаем о твоих действиях тогда… в день освобождения, тем больше причин тебя хвалить.
        Почему-то Ростика последняя фраза покоробила.
        - Меня никогда не хвалили, даже в детстве. Я не привык к похвалам.
        Кошеваров поднял голову, внимательно посмотрел на Ростика, потом тонко улыбнулся.
        - Извини, привык, понимаешь, дочь воспитывать. Наверное, с мальчишками все иначе.
        Ростик кивнул, извинения были приняты.
        - Не знаете, почему меня вызвали?
        - На двух или трех самолетах губисков были захвачены карты какие-то… Даже не какие-то, а довольно подробные. И обширные. Вот Рымолов и предложил задействовать тебя, как нашего главного, остающегося в деле разведчика. Но сейчас,- он внимательно посмотрел на Ростика,- принято решение эти карты пока изучать, а не проверять, и за дело взялись теоретики, так сказать.
        - Кто именно?
        - Перегуда.- Кошеваров помолчал, потер забинтованную правую руку.- Имей в виду, я тебе это неофициально рассказываю, по-соседски, так сказать.
        - Спасибо,- ответил Ростик.
        Начальство разных рангов наконец-то стало собираться. Пожалуй, уже можно было и не продолжать разговор, а втягиваться в кабинет, но Ростик все-таки спросил:
        - Что у вас с рукой?
        - Это?- Кошеваров рассмотрел свою перевязанную руку, словно впервые ее увидел.- Ампутировали, по кисти.
        - Ампутация? А я думал, даже не перелом, раз нет гипса.
        - Нет, вчистую, до самого запястья. Учусь писать левой.
        - И где вас так?
        Кошеваров поморщился, потом хлопнул Ростика по плечу и предложил:
        - Вояка из меня получился, сам видишь, не очень толковый. В первом же бою, когда они только налетели, едва ли не первым же выстрелом…
        Они вошли в кабинет Рымолова. Тот сидел на своем месте и поочередно здоровался со всеми, кто подходил к его столу.
        - Хорошо, хоть жив остался,- продолжал бывший мэр.- Кажется, так принято говорить в подобных случаях.
        - Но ведь вам же больно, наверное? И работать трудно.
        - Сидеть дома не могу. Сегодня второй день, как выпросился на работу. Его,- он сдержанно кивнул на Рымолова,- едва уговорил, все талдычит, что мне нужно подлечиться.
        С этими словами он отошел, и Ростик устроился на вполне удобном стуле у самой стены, где было тесновато, но уютнее, чем на виду у начальства.
        По сравнению с первыми заседаниями в этом же кабинете сразу после нашествия саранчи, изменения произошли разительные. Появились два отменных стола, поставленные традиционной литерой Т, с хозяином кабинета вместо верхней точки над ней. Вдоль стен для посетителей ранга Ростика были расставлены широкие креслица с сиденьями из очень хорошего, плотного дерматина. Окна были все вымыты и сверкали привычным полуденным солнцем. Вдоль узкой стены, у потайной двери в личную комнату, стояла пара шкафов. В них были книги. И карты.
        Эти рулоны из очень плотной синеватой бумаги, поставленные на торцы, вложенные одна в другую, могли быть только трофейными картами. Ростику жутко захотелось наплевать на приличия и заглянуть хоть в одну из них, но он все-таки усмирил себя и остался сидеть.
        Среди присутствующих практически не было незнакомых лиц. Хотя, по сравнению с обычным заседанием, их было существенно больше. Впрочем, теперь Ростик не знал, кто является завсегдатаем этих посиделок, а кого приглашают лишь время от времени.
        Вот, например, Вершигора. Его «Известка» давно уже закрылась, но он все равно крутился около этого кабинета, как будто не умел ничего другого, а может, и вправду не умел?
        Или, например, Тамара. Ростик точно знал, что его дражайшую тещу не очень-то часто теперь приглашают к обсуждению серьезных проблем, но все-таки сегодня она присутствовала. Так или иначе, Ростику знать все эти нюансы было необязательно, до положения канцелярской крысы он пока не упал… Или не поднялся?
        - Так,- Рымолов долгим взглядом обвел кабинет, лица присутствующих. Заседание началось.- Будем трогать, как говорят машинисты. Дондика нет… Значит,- голос Председателя стал задумчивым, словно бы он обращался к себе самому,- его еще не выписали из больницы. Обещал быть, но не пришел, выходит, что плох. Жаль.
        - Имейте совесть, Андрей Арсеньевич,- заговорила мама. Ростик даже обернулся на ее голос, а он и не заметил, что она тоже тут.- Всего-то десять дней прошло, как он получил свои раны. А вы…
        - Нет, я с медициной не спорю,- поднял руки Рымолов.- Просто работы очень много. Ладно, начнем по порядку. Тамара, что у вас?
        Теща даже вставать не стала, с места принялась докладывать:
        - С продуктами питания проблем не будет. Никаких. Пожалуй, наоборот, появился некоторый перебор, урожай-то будем собирать для шестидесяти тысяч человек, а сеяли для восьмидесяти. Кроме того, Андрей Арсеньич, ваша тактика, так сказать, поощрения подсобного хозяйства привела к тому, что и с мясом мы… можно сказать, утратили статистику. Особенно по дешевым видам - куры, утки, частично свинина. Складывается впечатление, что у частников они по три раза в неделю плодятся.
        - Это хорошо,- Рымолов блеснул глазами.- Хорошо, что мы утратили статистику. И с огородами, я полагаю, во время нашествия ничего не случилось. Значит, все эти свиньи с утками и впредь по три раза в неделю будут плодиться. Особенно у частника.
        - Да, сейчас они все в частники перешли,- подал голос Кошеваров.- Даже председатели колхозов и то… Мне кажется, скоро у нас появятся зажиточные.
        - Давайте оставим споры по классовым проблемам,- предложил Рымолов.- Я в тысяча первый раз говорю, пока у нас нет денежного эквивалента - ни кулаков, ни богатеев у нас не будет.
        А что будет, спросил себя Ростик. Эх, был бы отец, он бы объяснил, как и что в действительности происходит. Во время зимовок они очень откровенно об этом разговаривают. И до многого додумались.
        - Тогда у меня всё,- закончила Тамара Ависовна.
        - Борис, давай.
        - Опять,- начал Перегуда как директор обсерватории,- разгромлена биостанция. Я полагаю, пытаться воссоздать ее еще раз без серьезного, очень серьезного охранения не имеет смысла. Кто-нибудь ее снова развалит, потеряем людей, причем обученных, каких нам некем заменить…
        - Погоди,- прервал его Рымолов.- Кто разрушил биостанцию? И почему у нее не было охраны? Мне докладывали, что охрана у нее отменная, не хуже, чем у нас тут, в Белом доме.
        - Мы тут сидим, а они все там - на кладбище.
        - Ладно, дальше, пожалуйста.
        - Обсерватории здорово досталось, но в принципе все основные приборы целы, и мы уже приступили к регулярному наблюдению. Вот радиотелебашню они нам на прощанье свалили, шар смялся и треснул. Придется его чинить и снова ставить. А людей нет.
        - Поставим. Не так уж много работы с этим шаром. Дальше.
        - Библиотека, разумеется, уцелела. Кроме того, довожу до всеобщего сведения, что научно-техническая комиссия по изучению летающих лодок приступила к работе. Составляются чертежи, определяются принципы работы этих… механизмов.
        - Получается?- с интересом спросил Рымолов.
        - Не очень. Скорее всего воссоздать их мы долго еще не сможем. Зато кое-что уже сейчас можем починить, но это, извините, не моя проблема.
        - Да, лодки…- протянул Рымолов, глядя в окно.- Кстати, почему так много названий этих… лодок? Кто их самолетами зовет, кто лодками, кто бочонками, кто летающими столами? Может, придумаем общее название?
        - Люди сами придумают,- веско произнес Кошеваров.
        - Пожалуй. Ну, и что у нас по лодкам?
        Начал докладывать Поликарп Грузинов, который медленно, но верно становился мастером на все руки.
        - Всего захвачено более шестидесяти лодок, не имеющих неустранимых повреждений, главным образом на стадионе. Больше десятка сейчас уже можно поднимать в воздух.
        - Пробует кто-нибудь?- спросил Рымолов.- Есть у нас такие энтузиасты?
        - Ким сейчас на аэродроме учится. Прямо не вылезает из машины, один сжег больше топлива, чем десяток других курсантов.
        - Топливо, да,- проговорил опять про себя Рымолов и сделал заметку в одном из кучи разбросанных на столе блокнотов.- Топливо… Продолжай.
        - Кроме того, мы собрали практически все осколки и детали корпусов. Частично их можно использовать. Вот только бы знать, как именно? Оружие…
        - По оружию пока не будем.
        Вот это да, Ростик даже выпрямился, чтобы получше рассмотреть лицо Рымолова. Он восстанавливает режим секретности? Как в былые годы. Чтобы какая-нибудь хитрость или открытие не уплыло… Скажем, не было похищено волосатыми бакумурами? А впрочем, неизвестно, что правильно, а что нет. Кто бы еще две недели назад сказал, что у нас возможно массовое предательство, а поди ж ты!
        - Какие есть идеи, способные подтолкнуть освоение лодок?
        Ростик набрал воздуху и произнес:
        - Можно обратиться в Чужой город, к Ширам.
        - Ты триффидов имеешь в виду?- переспросил Рымолов, хотя даже Ростику было ясно, что он просто думает, взвешивает предложение.- Нет, не будем пока их тревожить. Или более откровенно отнестись?.. Нет, пока не готов ответить.
        Внезапно заговорила мама.
        - Арсеньевич, может, я доложусь и пойду себе? Работы много, я даже…
        - Таисия Васильевна, доложись, а потом иди себе,- он усмехнулся. Хотя юмор был совершенно начальственный.
        - Докладываю - очень плохо с перевязкой. Разумеется, нет лекарств. Если в ближайшее время город не научится производить хотя бы основной набор медикаментов, я…- она развела руками.
        - Понятно. Но я вот чего не понимаю, почему вы сами не можете взяться за дело? Ведь у вас есть и специалисты, и даже какая-никакая материальная база, аптеки в основном уцелели…
        - Аптеки разграбили чуть не в первую очередь,- жестко сказала мама.- А что касается самостоятельности и самодеятельности… Это лекарства, во всем мире они должны быть сертифицированы. Если мы начнем пробовать, а потом кому-то станет хуже, а станет непременно, потому что тут Полдневье, и никто не знает, какой эффект окажет местный мак по сравнению с земными опиатами, то…
        - Таисия, чего ты хочешь?
        - Чтобы не было процессов над врачами, когда у нас пойдут неудачи.
        - Ты думаешь, они непременно пойдут?
        - Непременно.
        - Как вы организационно хотите это делать?
        - Путь известный. Создадим комиссию и определим приоритетные направления. Потом выясним возможности, найдем, уговорим людей и наметим сроки. Потом начнем изучать клинику применения новых препаратов.
        - Я так тебе скажу, я понял лишь одну треть того, что ты сказала. Или мне кажется, что понял. Поэтому я не могу сказать тебе «нет». Создавайте комиссию. За ее действия будешь отвечать ты.
        - Я людей лечу. А у нас есть такие, которые уже налечились по самые уши, только и мечтают, что пересесть в начальственное кресло.
        - Что ты имеешь в виду?- Глаза Рымолова стали узкими, как у Кима, когда он смеялся.
        - Я могу бегать по городу, могу диагностировать. А комиссия - работа не сахар, тут нужно сиднем сидеть. Предлагаю привлечь кого-нибудь из наших медицинских пенсионеров. Им это будет по плечу, и я останусь при деле.
        - Привлекай,- кивнул Рымолов.- Но в комиссию ты будешь входить в обязательном порядке.
        - Договорились. Я могу идти?
        - Ох, Таисия, ты мне всю дисциплину порушишь,- он улыбнулся, но уже вполне по-человечески, не по-начальственному.
        Мама встала и ушла. Ростик посмотрел ей вслед с восхищением. Он точно знал, что ему так никогда не научиться.
        - Гринев, может, по принципу семейственности продолжим с тобой? Что у нас с пленными губисками?
        - Я с ними всего неделю работаю, Андрей Арсеньевич. Пока результаты скудные, молчат. Главное, конечно, языковой барьер, но и нежелание общаться наблюдается. Полагаю, тут нужен специалист.
        - И кто же у нас спец по губискам?
        - Не по пурпурным, а по пленным. Этим должен заниматься Дондик. У него есть умение допрашивать, может, даже угрожать.
        - А ты - никак?- Рымолов подумал.- Не знаю, а вдруг ты прав? Подождем Дондика. Чем же ты хочешь заниматься?
        - Похоже, я разведчик,- признал Ростик.- А для этого у нас появился новый инструмент - лодки. Вот их возможности, пожалуй, я бы выяснил с большим удовольствием, чем возиться непонятно с кем и как.
        Рымолов посмотрел в окошко.
        - Ну, что же, по крайней мере, в последовательности тебе не откажешь. Значит, с тобой мы решили.
        Глава 34
        Ростик вылетел из кабинета Председателя пробкой и потопал к дому. Свою идею он озвучил уже на улице, когда рядом никого не было:
        - Никогда не буду кабинетчиком. Ну их… всех.
        После этого гнев его несколько спал. Хотя он по-прежнему не мог объяснить, что именно вызвало у него такую бурную реакцию. Разумеется, не Рымолов, это точно. Бывший отсидент, профессор и просто умный человек еще сам по себе не будил в Ростике гнева. По крайней мере, Ростик был уверен, случись им остаться наедине, выяснится, что Председатель думает и говорит по-прежнему.
        Но все-таки что-то в Рымолове стало не так. То ли магия места, кабинет, даже самого райкома повлияла на его психику, то ли необходимость решать за других, не вдаваясь в нюансы, кратко и решительно, строго и жестко?
        Интересно, чувствовал ли это сам Председатель? Может быть, он думает, что все идет по-прежнему, а может, полагает, что сумеет вернуться к нормальной работе, когда кончится срок его полномочий? Но как он может кончиться?
        Возможно, русскому человеку так же невозможно отдать власть, как не пить американскому индейцу, или китайцу не курить опиум, или банкиру не наживать богатство. Будь оно все проклято, решил в итоге Ростик.
        На отцовской лавочке постелили новую доску, взамен изгрызенной саранчой. И не составляло труда предположить, кем именно - Поликарпом. Потому что на ней теперь сидела Рая. Ее живот уже существенно округлился под платьем из тугой, плотной шерсти. Ростик сел рядом.
        - Привет. Наверное, жарко в таком платье?
        - Привет,- она улыбнулась. Ростик с удивлением обнаружил, что сидела она, практически не замечая никого и ничего вокруг, почти в дреме, хотя глаза ее были открыты, а лицо подставлено солнышку.- Я тут задумалась.
        - О чем?
        - Да так, обычные девичьи грезы. Как и что будет? Как было бы хорошо, если бы все пошло иначе… Ну и о ребеночке тоже. Как думаешь, мальчик будет или девочка?
        - А тебе кого хотелось бы?
        - Мне?- Она задумалась.
        С умственными процессами у нее стало сложнее, решил Ростик с внезапной нежностью. Наверное, это со всеми девицами происходит, и с моей тоже скоро произойдет.
        - Мне бы хотелось девочку,- объявила она громко.
        - Тогда желаю тебе девчонку.
        - А мнение Полика ты не спрашиваешь?
        - Да я его почти не знаю.- Ростик встал.
        - Может, вы бы подружились?
        Ростик пожал плечами, без доспехов, которые он отдал в ремонт на завод, это было очень приятно.
        - Скоро это случится?
        - Осенью, все будет осенью.- На лице Раи мелькнула тень волнения.
        - Правильно, тогда даже цыплят считают,- ответил Ростик, стараясь немудреной шуткой разогнать эту тревогу. Без умных складок на лбу Рая была гораздо красивее и почтеннее. К ней хотелось сразу обращаться по отчеству.
        - Погоди,- она вдруг схватила его за руку, обращаться на «вы» уже не хотелось.- Давай посидим, расскажешь что-нибудь. А то мне Полик рассказывает только про перлитность стали и как они пытаются получить что-то вроде дюралюминия…
        - На самом деле это действительно важно,- сказал Ростик. Он видел, как ей хотелось, чтобы кто-то посидел рядышком, пусть даже он.- И мне некогда, нужно идти.
        - Все вы так,- печально улыбаясь, сказала Рая.- Ну, тогда иди, пока я не передумала.
        Ростик забежал в дом. Рая не шутила. Он чувствовал, что в ней вместе с пузом появилась какая-то властность. Словно она и вправду могла приказать ему остаться. Теперь ему стало понятнее, чем девчонки отличаются от женщин.
        Есть было нечего, хотя и хотелось. Почему так получалось, он не знал. Но определенно, жевать он стал гораздо больше. Чтобы совсем не мучиться голодными спазмами в желудке, он взял кружку, засыпал ее дробленой овсянкой, так что получалось что-то вроде земного «Геркулеса», и залил кипяченым молоком. Смесь была невкусной, но Ростик привык и находил в ней определенное удобство. Главное - готовить не нужно было, все получалось даже быстрее, чем чай.
        На столе он оставил записку - «Буду к вечеру». И вышел с кружкой на задний двор. Тут у них произошли большие перемены. На то, чтобы все оборудовать как следует, он потратил почти три вечера, зато теперь все стало функционально и даже красиво.
        Конюшня, устроенная в старом сарае, небольшая выгородка в стороне от огородика, у дальнего забора, навес от дождя… И среди всего этого порядка - его жеребец. Вместе с Любаней они придумывали ему имя, пока не решили, что за гордо вскинутую маленькую головку он будет называться Виконтом. К тому же и слово было красивое.
        Сейчас, почувствовав запах распаренного овса, Виконт подошел к крыльцу и стал шевелить ноздрями. Его зубы чуть приоткрылись, как в улыбке. Ростик вытащил давно приготовленную горсть изюма и дал ее коню. Виконт, конечно, даже зачмокал от удовольствия.
        Прикончив свой овес и оседлав конягу, Ростик выкатил через задние ворота в ту сторону, где находилась автостанция. Теперь тут ничто не напоминало о недавних боях, вот только дыры в асфальте, пробитые зелеными лучами… Ему рассказали, что Поликарп как-то, разглядывая эти дыры, сказал, что примерно так же выгрызает металл электрическая искра. Может быть. Но под жарким солнышком Полдневья дыры уже стали потихоньку затекать - наступало лето, асфальт плавился каждый день, и скоро эти выбоины вовсе должны были исчезнуть.
        Скачка по дороге показалась очень приятной. Виконт шел ровным галопом, Ростик помогал ему. Он лишь недавно выяснил, что своим телом может помогать лошади, а может - бороться с ней. Если помогаешь, то в тебя как бы вливаются лошадиные силы, как ни глупо звучал этот каламбур. А если не можешь помогать и сопротивляешься, то очень быстро устаешь.
        Показались заставы. И хотя Ростик был без доспехов, в обычной солдатской форме, его пропустили без звука. Даже наоборот, с особой вежливостью растащили загородки заранее, чтобы он мог галопировать, не сбиваясь с аллюра. В знак благодарности он поднял руку, но рассмотреть, кто к нему так расположен, не сумел. Скачка требовала от него сосредоточенности, и он не мог отвлекаться.
        Аэродром вывалился на него сразу, будто сам выбежал навстречу. Ростик осадил Виконта, которому тоже, похоже, очень понравилось так бегать, и подъехал к ангарам уже рысью. Людей тут стало гораздо больше, чем прежде. Едва ли не столько же, сколько в оружейных мастерских на заводе. И у каждого было дело. Правда, эту кутерьму Ростик еще не научился понимать. Он отвел жеребца к коновязи, устроенной у ангаров, и подошел к стоящим у наблюдательной вышки летунам.
        Среди прочих там стоял и одноногий Серегин. Его выправке мог бы позавидовать лейтенант Достальский. Даже его дюралевый костыль сверкал как-то по-особому. Ростик скромно стал рядом и попытался смотреть в ту же сторону.
        Где-то у края тонкой синевы и серого неба виднелась черная точка. Если бы не Серегин, Ростик никогда не заметил бы ее. Он еще раз поразился эффективности маскировки этих машин губисков.
        Потом точка стала расти. Вот она уже превратилась во что-то похожее на черепашку, вот стала совсем большой. Потом, неуклюже покачавшись, заложила вираж. Но из-за такого поворота скорость упала, и лодка плюхнулась вниз, разом провалившись на десяток метров.
        Да, управление лодкой требовало серьезных навыков и значительной тренировки. Ростик спросил:
        - Это Ким?
        Серегин только сейчас заметил его. Он бросил быстрый сердитый взгляд, нахмурился еще больше.
        - Ким летает не хуже пурпурных. Это кто-то из новичков, кажется, Антон.
        - А что, их у вас стало много? Я имею в виду - новичков?
        - По решению совета обороны города организовано три группы летунов. В каждой по десять человек. И если мы ухитримся выгнать не больше, чем каждого третьего, пилотов наготовим почти два десятка.- Он помолчал и добавил: - На все работоспособные машины.
        - А Антон,- Ростик кивнул в сторону вновь набирающей высоту и скорость лодки,- станет пилотом?
        - Если это и впрямь Бурскин,- пробормотал Серегин,- то ему сегодня нагоняя не избежать. Но он не безнадежен.
        Ростик набрался духу и произнес:
        - Вообще-то я тоже прибыл для дальнейшего, так сказать, прохождения службы.
        - Что, тоже решил стать пилотом?- глаза Серегина почти враждебно сузились.
        Наверное, у них тут столько народу перебывало, что они о новичках уже слышать не могут. Ростик усмехнулся.
        - Я был и остаюсь разведчиком. Так сказать, пользователем этих пташек. Если мне найдется место в кабине с пушечной турелью, я буду считать, что это в самый раз.
        - А, наблюдатель,- Серегин успокоился.- Это можно. Хотя при твоих отношениях с Кимом он тебя непременно сунет в пилотскую кабину.
        Ростик вздохнул, стараясь не выдать мигом возникшего азарта.
        - Тогда, может, мы его позовем и приступим к делу?
        Глава 35
        По сравнению с тем, каким он показался Ростику во время последней встречи, Ким выглядел очень веселым и загорелым. Еще бы, подумал Ростик с завистью, он обрел свою мечту, теперь у него есть машины, на которых можно летать. И никакого значения не имела та подробность, что они появились в блеске огня и грохоте разрушений, изготовленные нечеловеческими руками, и, собственно, совершенно непонятно оставалось то, каким образом они летали.
        Ким обрадовался Ростику куда как откровенно.
        - Старина!- заорал он, вылетая из ангара, куда парой минут ранее удалился Серегин.- Наконец-то ты решил заняться настоящим делом.
        - Если получится,- попытался утихомирить расходившегося друга Ростик.
        - Получится, непременно получится,- уверенно заявил Ким.- Я сам займусь твоим обучением. И будем служить вместе. А если выйдет…
        - Что?- спросил Ростик, прерывая затянувшееся молчание друга.
        - Я хотел сказать, может, ты пойдешь ко мне вторым пилотом? Летали бы вместе.
        В этом предложении был какой-то подвох, но Ростик не стал выяснять, какой именно, он улыбнулся и хлопнул Кима по плечу:
        - Если без этого не обойтись.
        - Что я сказал - он тебя непременно попробует охомутать вторым номером,- сказал Серегин, выходя из ангара.- Но это в самом деле необходимо будет при дальних полетах.
        - Тогда,- Ростик задержал дыхание, стараясь понять, во что его втягивают,- давай начнем.
        - Правильно, начнем прямо сейчас,- решил Ким.- Да и момент хорош, мы вчера разобрали одну из машин, и сегодня я целое утро возился, пытаясь понять ее устройство в подробностях. Пойдем, покажу и расскажу.
        - А пилотская практика?- спросил Ростик.
        - До нее еще нужно на земле поломаться,- суховато обронил Серегин. Но вдруг, увидев, как один из самолетов поворачивает над дальней рощицей, с воплем бросился вперед: - Да кто ж так закладывает? Эй, есть кто на сигнальной башне?! Вывесить приказ - четвертому садиться! Он или совсем охренел от перегрузок, или уснул к чертовой матери!..
        Ростик с Кимом вошли в полумрак ангара. Впереди, под световым люком, сделанным в крыше, как под прожектором, стояла полуразобранная лодка пурпурных. Вокруг нее громоздились разные детали. У Ростика сложилось впечатление, что они были разложены в особом порядке, с особым значением.
        - Он всегда такой горячий?
        - Серегин? Всегда. Быть бессменным распорядителем полетов - не фунт изюма.
        - А что это такое - распорядитель? Звучит, как дворецкий. Что он, собственно, делает?
        - Командует теми, кто взлетает или взлетел. По мере возможности, конечно, радиосвязи-то нет. Хотя для «Яков» мы ее почти наладили.
        - Я его не помню раньше, до Переноса. Он из Боловска?
        - Конечно, он и твоего отца хорошо знал. Только не любил на людях показываться… Он вообще особенный мужик.
        - Ну да. Не любил, но потом сразу все бросил и подался в распорядители.
        Ким внимательно посмотрел на Ростика.
        - Ты чего такой злой?
        - Не обращай внимания.- Ростик махнул рукой.- Это я на Серегине вымещаю оскомину от общения с городским начальством.
        - Одноногого лучше не ругай, я его люблю.- Ким слегка погрустнел.- Раньше, когда у нас тут только авиетки были, я его позвал, чтобы он научил меня на них летать. Сам он ни за что не пришел бы.
        - Авиетки не полетели, а он остался.
        - Он сейчас едва ли не самая важная фигура тут. Серьезно. А то, что у человека появилось дело и он понял, что может приносить пользу,- что же в этом плохого?
        - Да, в этом ничего плохого нет.- Ростик вздохнул.- Извини. В самом деле, не следовало так. Почему он без ноги?
        - Потерял во время войны. Той, на Земле, Отечественной. После воздушного боя, с простреленными ногами, захлебываясь своей кровью, все-таки дотащился до аэродрома и потому выжил. Правда, ногу пришлось ампутировать, и его перевели сначала в наземные наблюдатели, а потом вообще комиссовали.
        - Любит, наверное, поговорить про войну?
        - Нет, терпеть не может. Считает, что их всех подставили.
        - Как это?
        - Истребители всех воюющих стран имели бронеспинки, и они спасали пилотов. Потому что главным маневром в воздушном бою была атака сзади и удар по пилоту, по мотору, по хвостовым рулям.
        - Это я знаю.
        - А того не знаешь, что только в нашей советской и героической армии этих бронеспинок не было. И пилотов мы теряли в три раза больше, чем немцы, к примеру, и раз в пять больше, чем англичане с американцами,- именно потому, что конструкторы хотели облегчить машину на вшивые семьдесят килограммов. Для маневренности это практического значения не имело, а вот для мастерства пилотов - огромное. Понимаешь, они попросту не доживали до настоящего мастерства, их приканчивали, потому что они не были защищены. Покрышкин почти всю войну прошел на американских «Спитфайрах» и выжил только потому, что у него была очень толковая защита. Так это был Покрышкин, а что говорить о простых смертных?
        - Нелегкое время было,- согласился Ростик.
        - Подлое! Прежде всего подлое, а уже потом все остальное. Куска стали пожалели, а он спас бы тысячи наших летчиков…
        Они помолчали. Постояли. Разобранная летающая лодка лежала перед ними, как огромная елочная игрушка. В ней была какая-то странная смесь вычурности и функциональности, навороченность тонких деталей и точеная красота необходимого. Экзюпери называл это совершенством плуга, потому что нечего тут было убавить, и в каждом изгибе дышал опыт, может быть, тысячелетний.
        - Ладно. Расскажи, как эта штука устроена?
        Ким улыбнулся. О летающих машинах он мог говорить, кажется, только с нежностью.
        - Вообще-то, это телеги. У них есть четыре блина, видишь, два спереди и два сзади. Снизу они имеют особую впадину и слоистую конструкцию. К каждому из слоев подходит шина определенного качества. Вот эти, темные, сделаны из бронзы, а светлые, кажется, из какого-то дюраля.
        В самом деле, круглые блины, по метру в диаметре каждый и почти полметра высотой, были сделаны слоистыми и имели на внутренней поверхности круглое углубление.
        - Мы подозреваем, что по этим плоским шинам, или проводам, подходит та энергия, которая позволяет в блинах создавать антигравитацию или что-то такое, что поднимает лодку вверх,- продолжал Ким.- Чтобы лодки управлялись, каждый блин подвешен по принципу соединения Кардано. Как видишь, одна ось поворота дает возможность качать блин назад или вперед. Чем больше он наклонен назад, тем большую скорость теоретически можно развить, но тем меньше подъемная сила. Умение сориентировать эти два усилия на всех четырех опорных блинах и означают технику пилотирования этой конструкции. Качание вбок вокруг продольной оси дает возможность поворачивать лодку влево-вправо и вообще держать курс. Все это требует немалых мускульных усилий.
        - Каким образом?- спросил Ростик.
        - Загляни в кабину. Видишь, тут два сиденья. На них сидят пилоты. У них есть связанная воедино система рычагов, которые и приводят в действия поворотные механизмы каждого блина. Обрати внимание, ты можешь расцепить вот эти связи,- Ким ловко разобрал какую-то штангу, упирающуюся в два рычага, уходящие под пол кабины в пустоту между опорными ногами всей лодки.- Тогда один пилот может управлять левыми блинами, а другой - обоими правыми. Если сделать так,- Ким закрепил штанги по-другому,- один пилот управляет передними блинами, а второй - задними. Довольно гибкая система, правда? Разумеется, при всех сцепленных штангах каждый пилот управляет всеми четырьмя подвесками синхронно. В бою так обычно и происходит.
        - Что происходит?
        - Один управляет, а второй стреляет. Или помогает ему на самых лихих маневрах, удваивая усилия на рычаги. Разумеется, синхронные действия пилотов зависят от их взаимопонимания и сработанности. Поэтому экипажи у нас и не могут слетаться, каждый хочет командовать, а помогать не хочет никто.
        - Неужели это так трудно?- спросил Ростик. Он протянул руку, взял один из рычагов в руки и подвигал им назад-вперед. Он ходил довольно тяжело, но еще труднее было поймать необходимость одновременно двигать им влево-вправо.
        - В полете? Очень трудно. Я первое время минут за пятнадцать-двадцать был мокрый от пота, будто штангу качал. Сейчас привык, и все равно каждый вечер валюсь без сил. А губиски летают целыми сутками, не опускаясь на землю, лишь меняя время от времени пилотов.
        - Вот почему Серегин сказал, что я должен учиться пилотировать, даже будучи наблюдателем. Чтобы менять тебя в дальней разведке.
        - Отчасти и поэтому. А еще и потому, что раненый человек с этим не управится. Просто грохнет всю конструкцию о землю, и все - хана машине.
        - Вот почему эти лодки начинали качаться, как падающие листья. Оказывается…
        - Верно, одному губиску не хватало силенок удержать всю махину в стабильном положении, да еще и убираться из-под твоего огня.
        - Сложное дело,- пробормотал Ростик.- И как-то странно становится. На всю нашу последнюю войну точка зрения меняется. Из этой кабины кажется, что они герои, выполняющие нечеловечески опасный рейс, а мы, там внизу, с бронебойными пушками, злобные вампиры, жаждущие их крови.
        Ким оценил шутку, усмехнулся.
        - Не стоит забывать, кто к кому пришел непрошеным гостем. Но вообще-то, изменение точки зрения - вещь закономерная. Чтобы хорошо летать, положено будет думать иначе, чем во время последней войны.
        - Ладно. Как на эти блины поступает энергия, создающая антигравитацию, я понял. А вот как она создается?
        - Вот в этом котле.- Ким указал на огромный, больше двух метров в диаметре, слегка сплюснутый шар, по экватору которого проходил более светлый пояс, шириной сантиметров двадцать, имеющий через равные промежутки круглые углубления.- Зайдем-ка сзади.
        Здесь, в задней части котла, были сделаны две широкие канавки, открывающие на его светлом поясе ровную поверхность. Ким откуда-то извлек короткую, крепкую на вид рукоятку, воткнул ее в отверстие на поясе котла и с заметным усилием повернул. Пока он крутил, в канавке появилось углубление, имеющее довольно фигуристую форму.
        - Вот в эту форму полагается заложить кубик топлива для лодок. Потом ты вращаешь этот пояс до следующей формы и снова закладываешь кубик. И так все время, пока лодка висит в воздухе.
        - А быстро нужно вертеть?- спросил Ростик.- Я хочу спросить, как скоро сгорает кубик?
        - Очень быстро, но вообще-то все зависит от пилота. Если он перенапрягает машину, кубики не успевают закладывать даже двое гребцов…
        - Кто?
        - Ну, мы так называем людей, которые стоят у котла и крутят этот вот экватор. И подкладывают топливо, разумеется. Это монотонный, тяжкий труд, сродни гребле на галере, и мы назвали его греблей.
        - Понятно.
        - Если пилот хорош, а у нас пока нет по-настоящему хороших пилотов, кубики сгорают только по делу. И можно держать лодку в воздухе и со средней нагрузкой для одного гребца.
        - Покажи-ка мне кубик,- попросил Ростик.
        - Топливо?- переспросил Ким.- Пожалуйста.
        Он сунул руку в нагрудный карман гимнастерки и извлек темно-красный, почти коричневый кубик, издающий слабый запах какой-то смолы или пластмассы. Это был правильный куб, чуть больше игрального, только, разумеется, без всяких точек, обозначающих очки.
        - Они не сгорают, а плавятся. И в полужидком виде стекают куда-то внутрь котла и там дают энергию, необходимую блинам для антигравитации.
        - А внутреннее устройство котла известно?- спросил Ростик, попытавшись опустить кубик в фигурный паз на экваториальном пояске котла.
        Ким ему не дал, он поймал руку Ростика и взял топливный кубик назад.
        - Не нужно, он сразу начнет плавиться, а у нас, похоже, каждый кубик на счету,- пояснил он.
        - Я не знал,- отозвался Ростик.
        - Значит, так, внутри устройство котла выглядит просто. Он разделен какими-то перегородками, спиральками и ребрами, похожими на ребра жесткости, которые имеют зализанный вид и слоистую структуру. Как это работает, пока никто не понял. Мне кажется, что поймут не скоро, потому что мы не знаем принципов, которые лежат в основе этой машины.
        - Но как же тогда можно?..- удивился Ростик.
        - Как можно летать?- улыбнулся Ким.- Обыкновенно. Ты же не спрашиваешь, как устроен холодильник, просто пользуешься им.
        - Холодильники давно не работают,- сдержанно отозвался Ростик.
        - Ну, я имею в виду, ты им пользовался, хотя и не сам его построил. Так и с лодкой.- Ким стал перелезать из задней части лодки вперед, минуя кабину с турелью, поставленную сверху котла, на метр ближе к пилотам.- Ладно, если с изложением принципов, которые все равно неизвестны, покончили, давай обсудим действия пилотов, гребцов, заднего стрелка, верхнего стрелка-наблюдателя, который скорее всего исполнял обязанности и штурмана, а потом перейдем к строению более сложных типов самолетов.
        - Давай,- с удовольствием согласился Ростик,- я готов.
        Он и в самом деле был готов слушать друга, объясняющего и показывающего ему совершенно новую грань Полдневья. Он знал, что без этого дальнейшее выживание людей может оказаться под вопросом.
        Глава 36
        Доедая вторую порцию макарон с тушенкой, Ростик приговаривал:
        - Изумительная машина, просто совершенно изумительная. Видели бы вы турель! На ней я одной ногой контролирую положение спарки вокруг вертикальной оси, а второй - в горизонтальной плоскости. И если чуть-чуть раздать сиденья, даже я справлюсь, потому что до педалей расстояние можно увеличить…
        - И тебе удобно, и Киму,- хмыкнула Любаня, сидя рядом с Ростиком, опершись на кулачок, не отрывая улыбчивого взгляда от мужа.
        - Мам, она нас с Кимом обижает,- пожаловался Ростик.
        Мама сложила свои с Любаней тарелки в стопочку и ждала, когда насытится Ростик. На ее губах гуляла рассеянная полуулыбка, но слова были более конкретны:
        - Лодка, или как там эта штука называется, может быть совершенно изумительной. Но какой тебе-то в ней прок?
        - Мам, ну как ты не понимаешь? Это же новый инструмент, и именно в моем деле.
        - Да, вот я бы хотела, кстати, спросить, каково оно - твое дело? Шляешься по окрестностям, ничего толком не учишь… Ким вон с аэродрома не вылезает, про Пестеля я вообще не говорю, он скоро уже преподавать пойдет. А ты?
        - Я путешественник!- гордо выпятил грудь Ростик.- Глобтроттер - знаешь такую профессию?
        - Глобом ты быть не можешь, потому что это означает шар, а у нас шара нет. Не на Земле живем, как известно.
        Ростик подумал.
        - Все равно - глобтроттер. Потому что шар есть, только внутренний.
        Мама замолчала, выволокла из-под рук Ростика тарелку. Поставила компот в огромной отцовской кружке. Компот был, конечно, из сушеных вишен. И как маме удалось сохранить их за зиму - уму непостижимо!
        - Я разведчик, если угодно, выясняю нашу географию… Да знаю я происхождение этого слова, не нужно ловить меня на несоответствии корней и наших здешних условий. Просто подходящего названия нет.
        - Я не ловлю,- усмехнулась мама. Любаня посмотрела на нее и прыснула от смеха.
        - Я убежден, лодка даст нам огромные возможности. Мы начнем осваиваться тут гораздо быстрее. Ведь столько нужно сделать - находить соседей, знакомиться, устанавливать торговлю, искать металл. Мы зимой с голоду чуть не умерли, а могли бы…
        - Многие умерли,- суховато сообщила мама.
        - Да, а следовало лишь поторговаться. За наш металл мы могли очень много продуктов получить.
        - Торговать может только город, как целое. И это значит, контакт будет сначала дипломатическим, а уже потом торговым.
        - Зачем так сложно? История показывает, сначала всегда шел купец, а дипломаты налаживались ездить попозже.
        - Купец?
        - Да, это самый простой выход. И я не понимаю, чему ты удивляешься? Коммунистов мы удалили…
        - Дело не только в коммунистах,- произнесла мама.- Они, кажется, даже не главное зло.
        - А что главное?- спросила Любаня своим мелодичным голоском.
        Все переглянулись, убедительного ответа они еще не знали. Но мама все-таки попыталась сделать определение, правда не совсем формальное:
        - Придурок, который издаст кретинское распоряжение и начнет с упорством идиота требовать его соблюдения. И даже там, где его власть не должна, не может быть применена.
        - Я не совсем понимаю,- сказала Любаня.- Пока не ощущается удушающей силы каких-либо придурков, как ты говоришь…
        Ого, подумал Ростик, Любаня и мама перешли на «ты». Огромный прогресс!
        - Я и сама не очень понимаю,- призналась мама.- Посмотрим, как будут развиваться события.
        - Но я в самом деле пока не ощущаю…- настаивала Любаня.
        Она любила, чтобы ей было все ясно. Кроме того, она любила задавать вопросы. Ростик почти забыл об этой ее манере.
        - Это - до тех пор, пока их мало,- предположил Ростик, стараясь уяснить идею мамы и для себя.- А когда их будет побольше и они, разумеется, абсолютно не побеспокоятся о том, чтобы их распоряжения как-то сопрягались между собой, тогда… Бр, даже представить противно.
        Теперь он, кажется, понял, что его так задело в том совещании, на котором он присутствовал утром. Отстраненное, чрезмерно холодное отношение ко всему, о чем там говорилось. И неумение признать, что почти любую проблему, стоящую перед городом, можно решить без чиновного вмешательства.
        - Но ведь без управления - анархия! Или я чего-то не понимаю?
        - Нам кажется, что это так. Но так ли это?- спросил Ростик.
        - Ты говорил о лодке,- подсказала мама, отбирая у него пустую кружку.
        - Верно. Потом нужно искать океан, строить флот, торговый прежде всего. Придумывать какую-то замену парусам, ведь ветры здесь не ахти, а расстояния, как сами понимаете, существенно больше, чем на Земле.
        - Ты моряком хочешь стать?- удивилась Любаня.- А я считала, что глобтроттеры только по твердой суше бродят.
        - На лодках много товаров не увезешь. А на кораблях…
        - А пурпурные увезли. И немало. Кроме того, есть другой вариант - может, лодки нужно делать побольше?
        Любаня хитренько так улыбнулась ему, Ростик не удержался и дернул ее за подбородок. Так часто делал отец, когда он был поменьше. Этого Любаня не знала, но все равно улыбнулась от удовольствия.
        Мама поднялась, чтобы отнести грязную посуду на кухню.
        - Как я понимаю, ты собрался стать торговцем?
        - Нет, я хочу только прокладывать пути, договариваться с соседями, устанавливать условия безопасного контакта.
        - Договариваться?- преувеличенно удивилась мама.- Какой из тебя договорщик? С Любаней не можешь, а туда же!
        - Что значит - не могу?
        - Ну, и как назовете, если все обговорено?- бросила мама через плечо, уходя на кухню.
        Ростик почувствовал, что стул уходит из-под него. Потому покрепче вцепился в стол и попытался выправить положение:
        - Это правда?
        - Она медик,- засмеялась Любаня,- не может ошибаться.
        - Значит, правда.
        - Правда,- подтвердила она.
        Ростик встал, на все еще нетвердых ногах подошел к окну, выглянул. До завтрашнего утра непроглядная темень легла на их землю, на их город. Так бывало каждые двадцать часов, в этом не было ничего необычного. Но Ростику показалось, это не совсем обычная ночь. В ней ощущалось рождение новой жизни, нового разума, человеческого сознания и человеческой души. Но рожденной уже здесь, в мире Полдневья.
        - А теща знает? Вы ей сказали?- он и сам не мог бы объяснить, почему так спросил.
        Может быть, ему показалось, чем больше людей об этом узнает, тем легче это получится? И с Любаней, и с тем существом, которое теперь жило в ней.
        - Да всем уже рассказали, все в курсе,- сказала, возвращаясь, мама. Она несла чайник и заварку. Компот или не компот, но вечерний ужин должен заканчиваться свежим чаем.- Ты последний узнал.
        Любаня с интересом, но и с заметным опасением следила за Ростиком. Наконец спросила:
        - Ты… доволен?
        Ростик сел перед ней на пол, положил руку на живот. От удовольствия и наслаждения Любаня прямо засветилась. Мама лишь головой покачала. Потом села, налила себе чашку, попробовала. Дотянулась до ванночки с водой, над которой в трех державках горели лучины. Поменяла две из них на новые. Стало светлее и, конечно, уютнее.
        - Мой тоже узнал, когда я на третьем месяце была,- почти заговорщически пояснила она Любане.
        И что это за манера у женщин, словно они что-то такое особенное знают, подумал Ростик. И ведь ни возраст, ни приличия в этом ничуть их не сдерживают. Вот я тут сижу, а ей и невдомек, что мне может быть неудобно.
        - Он полярник,- пояснил Ростик, избегая прошедшего времени. Да это было бы и неправильно, ведь он где-то, по всей видимости, жил, продолжал жить.- Вернулся из экспедиции, а маманя ему бу-бух - новость! И никакого снисхождения, что у него работа такая.
        - У всех у вас работа такая,- проворчала мама.
        - Верно, и ты такой же. Посмотри на мать,- встрепенулась Любаня,- на ней лица нет, а тебя все где-то носит.
        - Да как же вы не понимаете, нам тут нужно обустраиваться. Следовательно…
        - Да все мы понимаем,- усмехнулась мама и налила себе вторую чашечку чаю.- Просто ворчим, потому что вас,- она произнесла это со значением,- всегда почему-то нет дома.
        - Вот и обидно,- докончила Любаня.- Кажется, что мог бы кто-то другой…
        - Нет, что ты!- вступила мама.- Это же оскорбление рода Гриневых, если кто-то другой заберется туда, куда и медведи не ходят, раньше чем эти…- она фыркнула,- глобтроттеры!
        Ростик только головой покрутил. Здорово у них получалось.
        - Ну, спелись, подружки.
        Мама и Любаня посмотрели друг на друга и расхохотались, да так, что стол затрясся, одна из лучин выпала из своей вилки и упала в корытце с водой. Ростик запалил еще одну лучину. Дай ему сейчас волю, он бы факел запалил, чтобы получше видеть эти два самых родных лица в мире.
        Отсмеялись, посерьезнели. К тому же откуда-то издалека, из темноты вдруг долетел высокий собачий вой. Панцирные шакалы, подумал Ростик. Да, скорее всего они, собак в городе осталось так мало, что они и голос подать боятся.
        - Все правильно,- произнесла мама.- Нам нужно обустроиться, как ты сказал. Иначе ему,- она кивнула на живот Любани,- будет плохо.
        - Теперь у нас есть лодки. Изумительные летающие лодки.- Они помолчали, и Ростик добавил: - К тому же, мне кажется, ими наверняка не кончится.
        - Опять предвиденье?- тревожно спросила мама, ох, и не любила она его приступы.
        - Нет, просто предположение. И ожидание всяких новых… заварушек.
        - Разве последней не достаточно?- спросила Любаня.
        Ростик улыбнулся ей и со всей доступной ему убежденностью проговорил:
        - То ли еще будет!
        Торговцы жизнью
        Часть I
        Над Полдневьем
        Глава 1
        Ростика ждали, похоже, уже в передней. Стоило ему только появиться, как секретарша, знакомая рябенькая девушка, вскочила и открыла перед ним дверь рымоловского кабинета. Впрочем, от Роста не укрылись ни ее повернутая прочь головка, ни непроизвольно наморщенный носик.
        В самом деле, три недели он не слезал с коня, три недели не менял поддоспешной куртки. Лишь иногда окунался в редкие ручьи километрах в пятидесяти южнее Боловска, откуда уже отчетливо виднелся Олимп. Просто удивительно, как не завшивел… Дома от Любани и мамы достанется, конечно, но знали бы они, как приходится иногда гоняться за дикими бакумурами, защищая от них слабые фермерские поселения, только что размеченные в пределах целинных, южных земель.
        В большом кабинете сидели двое. Ростик пригляделся, с яркого полуденного солнышка они виделись как прохладные, темные фигуры на фоне светлого окна. За главным столом, без сомнения, восседал сам Председатель Рымолов. А вот второй?..
        Пока он не заговорил, Ростик его не узнал. И лишь встретившись с протянутой ладонью, услышав приветствие, от радости чуть не обнял его. Это был капитан Дондик. Бывший гэбист, может быть, некогда даже противник, но и расстрельщик первого секретаря Борщагова, и, безусловно, один из самых отважных людей, своим поединком с летающими лодками пурпурных вошедший в городскую молву.
        - Я рад, капитан, что вы вернулись в строй,- признался Ростик.
        Капитан попытался сжать Ростикову ладонь покрепче, но заметно скривился от внезапной боли, тут же виновато улыбнулся своей слабости и ответил:
        - Отставляй свою пушку, Рост, и… До тебя довели, что распоряжением Председателя тебе за войну с пурпурными и прочие заслуги присвоено звание лейтенанта? Поэтому, как офицер с офицером,- давай на «ты»?
        Несмотря на смысл слов, Ростик сразу почему-то почувствовал, что лучше всего было бы вытянуться и отдать честь, но сдержался. Лишь кивнул и улыбнулся.
        - Про лейтенанта довели… Так что можно на «ты».
        А вот с Рымоловым такого ощущения неофициальности не возникло, Председатель протянул тонкопалую, несильную руку через стол жестом очень быстрым и требовательным. И в целях экономии времени сразу же заговорил довольно резко:
        - В самом деле, Гринев, располагайся. И давай рассказывай, что и как у вас там получается?
        Ростик прислонил автомат в уголке, рядом с вешалкой, на которой зимой Председатель оставлял пальто, протопал в звоне и скрипе своих глухих доспехов по паркету, даже после налета саранчи Полдневья не потерявшему свой вид, к столу. Сел, осторожно налегая на спинку кресла с зеленой плюшевой обивкой. Раньше таких тут не было, стояли лишь скамьи, как в деревенском кинотеатре.
        - Нарезка земли ведется двумя группами, Андрей Арсеньич. Каждая довольно серьезно поддерживается стрелками, почти два взвода этим занимается. Люди, в целом, довольны, мелкие возражения, конечно, не в счет.
        Вот уже два месяца, как его сняли с аэродрома, он сел на своего Виконта - жеребца, с которым его стало связывать, кажется, редчайшее понимание,- и начал кружить по всей южной сторонке вместе со старшиной Квадратным, внедряя в жизнь, как говорили в городе, программу Председателя по созданию фермерских хозяйств, призванных накормить человечество Полдневья следующей зимой, которая еще неизвестно какой окажется.
        - Фермеры нападений не боятся?- спросил Дондик.
        - Еще как боятся! Но, во-первых, мы далеко никогда не уезжаем, во-вторых, всем оставляем по десятку сигнальных ракет и предупреждаем, что появимся тут в любое время суток. Но если выяснится, что вызов был ложным, то…- Ростик хмыкнул.- В общем, ни одного ложного вызова пока не было.
        - Где они живут?- спросил Рымолов.
        - Роют землянки. С крышами, которые плетут на манер плетня и укрепляют глиной. Иногда добавляют плоские камни, но это необязательно, ведь дождей тут все равно почти нет.
        - Откуда берут камни?
        - Знаете, там есть такие слоистые скалы, вот из них накалывают неплохую черепицу. Только тяжелая она очень. Больше ничего там не придумаешь - исходного материала мало.
        - Мало,- согласился Рымолов.- А устроить на земле нужно, почитай, семей семьсот. Иначе игра свеч не стоит.
        - Это вы так считали. А у нас там получилось тыщи две,- добродушно поправил его Ростик.- Почему-то все думают, что зверски разбогатеют к исходу первого же года, вот и рвутся… Как было приказано, мы никого не отговариваем, всем пытаемся помочь и на первых порах содействовать.
        - Правильно пытаетесь,- отозвался капитан.- А с патрулями?
        - Что с патрулями?- не понял Ростик.- Обговоренную территорию удержать по периметру имеющимися силами невозможно. Поэтому непрерывно и бессистемно патрулируем… Пока ни одного серьезного прорыва каких-либо агрессоров не было, а это значит, все, более или менее, в порядке.
        Последняя фраза смысла почти не имела, но она здорово смотрелась бы в отчетном докладе, и потому Ростик решил, что она не совсем уж глупа. Так и оказалось, Рымолов переглянулся с капитаном, потом кивнул.
        - Правильно. Кажется, это называется «активная оборона»?
        - Так называется кое-что другое,- все-таки капитан был выучеником настоящей военной школы и не любил путать термины.- Ну, да ладно. Если летучее патрулирование справляется, так тому и быть. А кто же ночами сторожит поселенцев?
        - Городские бакумуры, капитан. Они оказались толковые ребята, все понимают, будят хозяев, если надо, к тому же на них можно и пахать… Вот только русский язык не собираются учить и уходят, если их не кормят. Даже не предупредив.
        - Если уходят - это неплохо. По крайней мере, не дадут себя заездить… А к кому, кстати, уходят?
        - К соседним хозяевам, капитан, которые кормят лучше,- усмехнулся Ростик.- Иным из новых поселенцев приходится уже гонять их, чтобы не собиралось больше десятка семей. А то не хватит урожая, чтобы прокормиться. Кроме того, их много и не нужно - для пахоты вполне хватает пары мужиков или трех их женщин, правда, таких, которые еще не совсем на сносях.
        - В войну мы тоже пахали на людях,- произнес Рымолов.- Особенно в тяжелых деревнях. Кстати, много волосатики рожают?
        - Прямо как на конвейере. Но пока у нас с ними мир, считается, что это пойдет и нам на пользу.
        Капитан внимательно посмотрел на Ростика.
        - Ты своими вещими способностями никакой угрозы от них не чувствуешь?
        - Я задавался этим вопросом,- признался Рост.- Но пока… нет, ничего не почувствовал. Они хоть и одичалые, но еще хранят в памяти, что оседлое жилье и лучше, и безопаснее. У них тут, в Полдневье, не получилось, но они не против сосуществования с людьми в нашем городе, по нашим законам. Лишь бы не гнали, лишь бы не вмешивались очень грубо в их привычки… А работать на наших условиях они согласны - и пахать, и землянки копать, и сторожить по ночам.
        - Да, они нам здорово помогают,- проговорил ровным тоном Дондик.- Вот только дикие волосатики, кажется, не очень расположены…
        - Дикие тоже повели себя спокойнее, когда выяснили, что их соплеменники обитают в наших поселениях,- быстро проговорил Ростик.- Неужели вы думаете, что наши реденькие патрули справились бы с ними? Да у нас лошадей там всего пять, а бакумуры за ночь пробегают до восьмидесяти километров, это проверено.
        - Мы договорились на «ты», забыл?- Капитан вздохнул.- Ладно, может, ты и прав, может, присутствие соплеменников снимает напряжение, позволяет и нам спокойнее себя чувствовать. Но оружие выпускать из рук нельзя.
        - Нет,- подал голос давно помалкивающий Председатель,- дело не в оружии… Вернее, оружие, конечно, штука не последняя, но - главное в другом.
        - В чем же?- спросил Ростик, вдруг понадеявшись в одно мгновение избавиться от всех своих подозрений в бюрократизации новой власти, которые его давили в последнее время.
        - Как ни странно тебе покажется, в нашем положении это - металл, камень, древесина для строительства, энергия… С металлом у нас совсем не так хорошо, как хотелось бы, особенно если учесть, что возобновлять его здесь, похоже, невозможно. С камнем понятно - это единственное, что может остановить саранчу. И в случае серьезной атаки заменить его на глину вряд ли получится. Кстати, мы даже не знаем, каждую ли зиму прилетают эти крысята или с перерывами?.. А с деревом… Тут нам тоже не повезло, мы оказались практически в степи, где только акации да тополя растут, а настоящей деловой древесины не сыщешь.- Вдруг он поймал внимательный взгляд Ростика, слегка нахмурился.- Ты чего?
        - С лодками губисков были захвачены карты. Может быть, если на них посмотреть, можно найти леса и руду?
        Председатель усмехнулся, повернулся к Дондику.
        - Обрати внимание, капитан, как этот юноша формулирует.- Он снова повернулся к Росту.- Хочешь взглянуть на эти карты?
        Ростик перевел взгляд в угол кабинета, где на полу стояли свернутые трубочкой листы то ли плотной бумаги, то ли слабого картона.
        - Хочу.
        Не позволив Рымолову, как старшему по званию, подняться, капитан сам встал, дошагал до карт, взял пару, вернулся к столу, стоящему поперек председательского, развернул их широким жестом. Ростик перевел на них взгляд.
        Карты были исчерканы полупрозрачными линиями и пятнами самого разнообразного вида. Тут были и полоски в две-три розовые линии, ряды из точек с непонятными иероглифами по бокам, и везде, где только можно было, от сторон листа к центру сходились разноцветные наплывы разной насыщенности. Никакой аналогии с изобретенными человечеством правилами картографии эти изображения не имели. И понять что-либо из этого нагромождения незнакомых знаков было абсолютно невозможно.
        - Значит, так,- начал пояснять Рымолов, обойдя свой стол и в бессчетный раз, наверное, склонившись над этими произведениями абстрактно-геометрического искусства.- Мы полагаем, что губиски засекретили свои знания о той части Полдневья, где нам выпала судьба обитать. Мозги пурпурных, как ни странно, устроены таким образом, что они умеют запоминать кусочки карты, оторванные условными знаками от целого и перемешанные без всякой системы. То есть пурпурный, посмотрев сюда, сумеет составить правильную картину, а мы… Можешь сам попробовать, если не лень. Но сразу предупреждаю, отдел почти в два десятка отличных ребят работал над этой проблемой, и без малейшего результата.
        Ростик еще раз пробежал глазами по мешанине цветов и линий и отказался от предложения Рымолова. Ему это тоже было не под силу.
        - Значит, карты пурпурных для нас бесполезны?
        - Как видишь,- ответил капитан.
        - Тогда нужно сделать свои, человеческие,- предложил Ростик.
        - Но их следует держать в тайне,- начал было капитан,- потому что, как мы видим…
        Внезапно дверь кабинета распахнулась, и в нее ввалился - директор обсерватории Перегуда, за которым следовали Антон с Кимом.
        Ростик улыбнулся. Так приятно было видеть эти дружеские физиономии.
        - Мы не очень опоздали?- быстро спросил Перегуда.
        - Не очень,- твердо проговорил капитан.
        С тех пор как время в Полдневье сбилось окончательно, такие накладки, без сомнения, возникали повсеместно, поэтому ругаться на опоздавших было неумно. Что и подтвердил Рымолов, сразу по-деловому потерев свои тонкие, чуть морщинистые руки.
        - Ребята,- начал он в своей прежней профессорской манере,- рассаживайтесь. Приступим наконец к делу.
        Ким сел рядом с Ростиком, гулко хлопнув его кулаком по закованному в доспехи плечу, а потом с кривоватой ухмылкой потряс ушибленной рукой в воздухе. Ростик попробовал пояснить:
        - Понять не могу, почему мне не дали заскочить домой? Я бы переоделся, умылся…
        - Очень мало времени, Гринев,- ответил Председатель, возвращаясь на свое начальственное кресло.
        - Да, времени маловато,- согласился капитан.
        - Как нам стало известно,- снова серьезно, поблескивая глазами, заговорил Рымолов,- вчера на базу не вернулся один из наших гравилетов. Он совершал облет западного берега северного залива, то есть той его части, которая, как установлено, занята дварами.
        - Этими динозаврами в доспехах?- шепотом спросил Антон.
        - Именно,- согласился с определением Рымолов.- Лодок облегченного типа, способных развивать скорость под сотню километров в час, у нас не очень много. Кроме того, там были отменные разведчики, которые…- Он опустил голову, помолчал. Вероятно, даже ему не хотелось говорить, как у них мало шансов уцелеть, если с ними действительно произошла авария, а не мелкая поломка, заставившая сделать вынужденную посадку.- В общем, мы должны попробовать спасти и технику, и людей. Подчеркиваю - спасти, использовать все, что только можно. Поэтому мы и пригласили вас - лучшего разведчика и лучших пилотов.
        - Значит,- прищурил свои и без того азиатские глаза Ким,- мы полетим втроем?
        - Вторым пилотом пойдет Бурскин,- подтвердил капитан.- Кто знает, сколько вам там кружить придется.
        - Почему такая срочность - понятно,- признал Антон.- А вот почему непременно нужно кружить до победного?
        Капитан поднял голову, посмотрел на Рымолова, получил какой-то непонятный знак и произнес:
        - Есть подозрение, что в полет эта лодка унесла карту, несущую изображение Боловска и кое-каких наших ориентиров.
        - А это значит?..- Антон не договорил.
        - Да,- жестко проговорил Рымолов.- Мы можем слишком отчетливо, так сказать, проявиться перед дварами. И если когда-нибудь они вздумают нанести по нас удар, то…
        - Например, если у них армия слишком скучает,- добавил капитан невесело.
        - Понятно,- кивнул Ростик. В самом деле, после одного взгляда на карту пурпурных губисков эти выводы не казались пустой выдумкой кабинетных философов.- Но у меня вопрос: а я-то зачем?
        Рымолов посмотрел на него, потом взглянул в окно. Ростик тут же вспомнил эту привычку Председателя, но не подал вида, насколько теперь она его почему-то настораживала.
        - Понимаешь, Ростик, чтобы нам вернуть технику… хотя бы технику, придется договариваться с дварами. А ты у нас - главный дипломат. Твои переговоры с зеленокожими до сих пор обеспечивают понимание и вполне реальный контакт другим экспедициям.
        - Каким это?- спросил Антон.
        - Например,- промычал капитан неловко,- Эдик Сурданян пару раз в Чужой город мотался. И они его вполне достойно встречают.
        Ростик подумал: Председатель не договаривал, но так прозрачно и в то же время многозначительно, что спрашивать смысла не имело. Почему-то возникала твердая уверенность, что придет момент, и он все сам узнает, поймет и даже, скорее всего, признает разумным.
        - Тогда я хотел бы спросить вот о чем. Могу я вручить им одну из пушек с какой-нибудь летающей лодки? Разумеется, можно обойтись одним стволом, а не спаренным.
        Тишина продлилась недолго, но - основательно. Наконец Рымолов спросил:
        - Зачем?
        Ростик улыбнулся. И хотя с самого начала разговора чувствовал себя не очень уверенно из-за запаха, в котором не был виноват, из-за своего нелепого вида в походных, давно не чищенных доспехах, твердо произнес:
        - Если лодка и карта обладают такой ценностью, их лучше выкупить. За пушку их отдадут с большей вероятностью, чем за пустые разговоры.
        - Пушка тоже представляет ценность,- пробурчал Антон.
        К оружию он всегда был слаб, сколько Ростик его помнил.
        - Гравилет, а тем более карта - ценнее,- отчетливо проговорил Дондик, разом признав мнение Ростика законным.
        На этом совещание и закончилось. Уже в спины, когда ребята уходили, Рымолов прокричал:
        - Постарайтесь подготовиться сегодня и вылететь завтра, как можно раньше. Если получится, еще до рассвета.
        - Так и сделаем,- ответил ему Ким.
        Глава 2
        Факелы, воткнутые в землю, создавали в ночном тумане зону размытого, переливчатого света, окружающего их лодку. На земле эта неуклюжая махина вызывала сомнения в том, что вообще способна производить какие-либо действия. И в то же время в ней читалась законченность и строгость, так что Ростик даже языком поцокал - это был самый совершенный инструмент, которым Полдневье пока наградило человечество.
        На тонкой и гулкой обшивке выступили пятнышки росы, по которым не составляло труда догадаться, что скоро грянет Солнце. Ростик провел рукой по плавно закругленным серым листам. Внезапно ему показалось, он уже видел этот материал - странную смесь мягкого металла, который вполне неплохо ковался в холодном виде, как алюминий, и твердого чугуна - его серая окраска делала лодку незаметной на фоне низкого неба Полдневья, а тонкие разводы зелени разных оттенков «размазывали» форму лодки.
        - Ким,- позвал Ростик друга,- ты не знаешь, из чего губиски эту обшивку сварганили?
        - Какая разница?- Ким не выспался и зевал всю дорогу, пока они шли сюда от аэродромных казарм.
        Ким жил в казармах, практически не заявляясь домой после гибели матери и сестер во время недоброй памяти войны с насекомыми, получившей название Рельсовой. На аэродроме он ел, спал, даже мылся в общей бане и стирал одежду, хотя, вероятнее всего, это не занимало много времени - помимо пары комбинезонов, портянок и солдатских кальсон, имущества у него не было. Лишь в долгие полеты приходилось еще брать тяжелую куртку, но это случалось не часто, вот как сегодня, например. Кстати, решил Ростик, это может быть серьезно.
        - Ким, ты чего в куртке?
        - За рычагами куртка не нужна, так работаешь, что греешься, словно лесоруб своим топором. Но если летишь далеко, да еще не один, и хочешь заставить работать салагу вроде тебя, без куртки не обойтись. Там же холодно,- его грязноватый палец указал во тьму над ними, повторив жест пророка с какой-то картины.
        Рост запахнул свою шинель, под которой была только отцовская тельняшка.
        - Вот именно,- добавил Ким,- ты слишком легко оделся. Но если захочешь погреться, то милости прошу. Заодно и полетную практику освежишь.
        Несколько месяцев назад Ким учил Ростика летать на лодках пурпурных, но недолго.
        - Не уверен, что…
        Докончить Ростик не успел. Из темноты послышался уверенный, раскатистый басок Антона:
        - А ты успокойся. Вот посадим тебя в пилотское кресло, мигом вспомнишь - и чему учили, и чего сроду не знал.
        Антон появился из темноты, улыбаясь так, что зубы блеснули от света факелов. За ним шел еще кто-то.
        - Ребята, кажется, вы хотите прямо тут, на аэродроме, устроить аварию?- спросил Ростик в отчаянии, но в ответе не сомневался.
        - Это вряд ли, я же рядом буду. А вот поработать - заставим!- фыркнул Ким.- Для твоего же блага, господин лейтенант.
        - Если ты о звании, то я не виноват, что… К тому же и Антон тоже лейтенанта получил, еще за завод.
        - Тихо, здесь вообще он командует,- Антон мотнул головой в сторону Кима, а потом вытянулся перед лодкой почти в уставной стойке.
        Ростик умолк и пристроился к нему.
        Тогда из темноты вышел еще один парень, а потом… Ростик даже ахнуть не успел, как появился бакумур. Это был не очень длинный, но чрезвычайно жилистый на вид экземпляр. От него исходил непонятный запах, вообще свойственный бакумурам,- то ли сырой шерсти, то ли раздавленных гнилых фруктов… Вот еще бы выяснить, каких именно, подумал Рост.
        Бакумур пристроился к людям и выпрямился, словно был членом экипажа. Ким чуть насмешливо посмотрел на Ростика. Потом прошелся вдоль хилой шеренги и заложил руки за спину.
        - Рост, говорю для тебя. Этот парень,- он указал взглядом на бакумура,- называется Винторук. От других его можно отличить по небольшому росту и невероятной силе. Он пойдет у нас загребным.
        Вообще-то вчера вечером, пока Ростик отмывался дома, мама рассказала ему кое-что об этих самых волосатиках. Оказалось, что бакумуры в городе вполне освоились и даже начинали вытеснять людей с некоторых наиболее тяжелых и неприятных работ, потому что человеческий паек их вполне устраивал. Еще мама сказала, что их девицы в основном обосновались под трибунами стадиона, где было тихо и спокойно, а по ночам, чтобы глотнуть свежего воздуха, они устраивали почти бесшумные гульбища между кустов парка культуры «Металлист». Ничем они особенным там не занимались, если не считать того, что чаще, чем обычно, рожали маленьких, очень трогательных волосатиков с розовыми глазками. Роженицам, конечно, помогали, в больнице даже появился специальный парень, который освоился с необычной акушерской практикой, и теперь можно было говорить о ксеномедицине как о свершившемся факте.
        Одного из волосатиков, как оказалось, знала даже Любаня. У его жены пару месяцев назад кесаревым очень удачно приняли двойню, что в их среде расценили как чудо, и счастливый папаша обосновался при больнице, благо ему даже ходить от стадиона недалеко было. Работал он носильщиком, истопником и что-то еще делал при кухне. Теткам из обслуги, которые к нему быстро привыкли, он даже нравился своей безотказностью, вот только они находили, что он редко моется.
        - А как же они ему объясняют, что нужно делать?- спросил Ростик.
        - Жестами,- пояснила Любаня.- Покажут пару раз, что от него требуется, и больше повторять не нужно, он сам кидается на работу.
        У Ростика, привыкшего к бакумурам, которые выполняли работу сторожевой собаки и тяглового скота, это вызвало недоверие. Но вот сейчас он стоял рядом с настоящим цивилизованным волосатиком и спрашивал себя, не окажется ли он расистом, не станет ли каким-нибудь ксенофобом, который знает, что ведет себя по-идиотски, но поделать ничего с собой не может.
        Впрочем, не считая запаха, Винторук ничем от нормального члена экипажа не отличался. Ну, может, лишь неразговорчивостью. Но как-то так получилось, что Ростик привык верить молчунам, и сейчас это его скорее успокаивало, а не настораживало.
        Впрочем, нет, воспоминание о нападении диких бакумуров на него и старшину в самом начале весны, когда они отправились с миссией в Чужой город, так просто не изгладилось. Ростик еще раз посмотрел на необычного члена экипажа. И тот вдруг отреагировал.
        Не дрогнув ни одним мускулом, плавно, как на шарнире, повернул голову навстречу этому изучающему взгляду. Его огромные, отлично приспособленные для ночной охоты глаза были на треть прикрыты веками. Наверное, для него даже факелы были слишком ярким источником света. Но это придавало бакумуру наплевательско-сонный и даже какой-то высокомерный вид.
        От Кима эта дуэль не укрылась.
        - Ничего, он потому недоволен, что его рано подняли.
        Рост так и не понял, кого Ким успокаивает - его, Ростика, или своего волосатого приятеля. Понимая, что делает глупость, Рост спросил:
        - А ты с ним уже летал?
        - Два месяца летаю,- отозвался Ким.- Ни разу не подводил, совершенно фантастическая выносливость, как у паровой машины. Всех людей с других лодок перегребает. Один раз мы с ним пять часов держали семьдесят километров, и он только вспотел, но даже не запыхался.
        Ростик кивнул. Волнения или воспоминания - этим можно было пренебречь. Эффективность и выносливость - вот что следовало принимать в расчет. Его настороженность стала таять.
        Винторук понял, что говорят о нем. И неожиданно вскинул большие, как у овчарки, уши, подержал их над головой, снова спрятал в густой шерсти на загривке и отвернулся, вытянув нижнюю челюсть в сторону Кима.
        - А это,- Ким кивнул в сторону еще одного человека, который приготовился лететь с ними,- техник Сопелов. Он должен будет на месте оценить повреждения машины и обеспечить ее возвращение на аэродром.
        Техник и был техник, он заговорил в строю. Впрочем, почти тотчас Ростик вспомнил, что сам только что подал скверный пример.
        - Иосиф Сапигович, я предупреждаю, что лучше бы взять инструменты. Иначе придется за ними снова мотаться сюда.
        - Ничего, смотаемся. Это лучше, чем таскаться со всеми твоими железками - ты же там почти три сотни килограммов приготовил! А теперь представь, какой перерасход топлива вызовет этот груз во время поисков? Ты, вообще, догадываешься, что мы, может быть, не один день их будем искать? К тому же, я уверен, ты все равно всего не предусмотришь, и придется за чем-нибудь да возвращаться… Ладно, вот тебе приказ, Сопелов, осмотришь повреждения на месте, составишь дефектную ведомость и действовать будешь только по ней.
        - Есть,- невесело ответил Сопелов.
        - А раз «есть», то пошли в машину. Рост, садишься справа от меня, Антон, поскучай пока в башенке.
        Рычаги, как ни странно, показались Ростику вполне знакомыми. За то время, пока он мотался по степям с фермерами, все полученные некогда уроки не только не испарились, но даже отчетливо угнездились в сознании. Теперь Ростик знал цену и значение почти каждого из советов, некогда выслушанных от Кима.
        - Все готовы?- спросил Ким, устроившись в главном, левом, кресле, и покрутил головой в тяжелом кожаном шлеме.
        Антон что-то прорычал со своего вращающегося кресла, Сопелов утвердительно замычал, и лишь Винторук отчетливо ответил:
        - Гтв.
        - А ты?- Ким повернулся к Ростику.
        Рост положил руки на рычаги и кивнул.
        Запустили движок, почти тотчас Винторук стал за их спинами крутить вращающийся экватор котла, машина засвистела, дрогнула, потом где-то в ее недрах послышался ровный гул. Ростик не помнил его, ему казалось, что лодки пурпурных летают бесшумно, но выяснилось, что память подвела. Впрочем, звук был не очень громким, вполне можно было разговаривать, не повышая голоса.
        Винторук стал крутить уверенно, в одном темпе, теперь Ростик, кажется, понял преимущество бакумура на этой работе по сравнению с людьми. Ни один силач не мог бы так легко двигать многокилограммовую конструкцию, ни один качок не мог бы работать так точно и уверенно.
        - Взлет,- скомандовал Ким.
        Машина вдруг наклонилась носом вперед, и оказалось, что они уже летят. Земля с догорающими факелами темной массой ушла вниз. Рычаги под руками сами собой задвигались, вернее, ими, конечно, двигал Ким, но пока Ростик ему не помогал, он присматривался. Ким удовлетворенно кивнул.
        - Как же ты поймешь в этой тьме, куда держать путь?- спросил Ростик.
        - Гирокомпас,- указал подбородком Ким на какой-то из приборов перед собой.- Врет, конечно, но нам особенной точности и не нужно. Кроме того, сейчас поднимемся, увидим пятно рассвета.
        И в этот миг Ростик увидел. Далеко-далеко возникло серое марево. Оно даже не было похоже на свет, скорее напоминало туман, светящийся изнутри.
        - Красиво,- кивнул Ростик. Пятно осталось сзади и справа. Но приближалось оно с такой скоростью, что Ростик не сомневался, не успеет он толком ко всему привыкнуть, как солнце догонит их и зальет жарой и отвесным светом.
        - Вот наш курс,- проговорил Ким.- Удерживай это направление.
        Следующие пятнадцать минут Ростику было очень некогда. Он чувствовал, как антигравитационные блины, связанные штангами с рычагами и его руками, отбрасывают вниз и назад некую невидимую волну. И еще он чувствовал, что блины эти все время выскальзывают, норовят завалиться вбок, выдернуть из-под него машину и опрокинуть ее, размести по земле огненным снопом взрыва… Потом все как-то успокоилось. Он поймал некое состояние равновесия, которое позволяло удерживать высоту и в то же время продвигаться вперед, разрезая воздух с ощутимым свистом боковых выступов и давлением на лобовые стекла.
        Ким скептически пощурился, потом кивнул.
        - Совсем неплохо. Вот только нос ты задрал, а значит, сопротивление воздуха у тебя больше возможного процентов на двадцать. Смотри, как лодка должна идти в крейсерском положении.
        Рычаги чуть дернулись, лодка мигом, словно почувствовала руку хозяина, выпрямилась, свист, которым Рост только что гордился, исчез. И машина заскользила вперед бесшумно, как привидение. И гораздо быстрее.
        - Ничего, придет время, вздумаешь в лошадином седле посидеть, я свое возьму,- проговорил Ростик.
        - Да,- Ким усмехнулся,- я слышал, ты лошадником стал, каких мало.
        - Пришлось,- согласился Ростик.- Даже отливать научился из седла.
        - А, удобства…- засуетился Ким,- с этим просто.
        - Не сейчас. Я просто так сказал, к слову.
        - Я подумал… Ну, ладно, когда надо будет, скажешь. Тут от холода в самом деле чаще хочется.
        Рассвет застал их, когда Ростик уже ощутимо осознал, что его самая удачная манера управления замедляла скорость по сравнению с Кимовой километров на двадцать в час. Как это получалось и почему - объяснить он не брался. И машина была та же, и Винторук так же пыхтел на котле, и положение всех блинов было почти таким же… А вот поди ж ты! Ким утверждал, что делает семьдесят верст, а Ростику никак не удавалось перевалить за пятьдесят. И хотя тут не было спидометров, тахометров или других приборов, которыми можно было измерить скорость, Ростик ему верил.
        К тому же Ростик устал. С непривычки он даже вспотел. Странно это было - так быстро вымотаться, но вот случился такой конфуз.
        - Нет,- Ким отрицательно покачал головой,- ты вынослив, как буйвол. Другие за четверть часа чуть не в отрубе валяются, а ты больше часа держишься. Мне бы тебя получить на месяц, я бы из тебя Водопьянова сделал.
        - А чем он знаменит?- осторожно спросил Рост.
        - Это такой летчик полярный и писатель. А знаменит выносливостью, один раз пять суток гонял свои самолеты и уснул только после того, как залез на отметку в пять тысяч метров и у него кислородная маска отказала… Ну, там, на Земле, конечно.
        - И что, разбился?
        - Нет, сработало чутье пилота. Очнулся и успел вывести машину из штопора, только очень расстроился из-за своей невнимательности. Даже докладную на себя подал. Его потом очень медкомиссии донимали… Такой вот человек.
        Внизу открылся Чужой город. Он выпал на них из-за серо-зеленого леска, венчающего пологий на вид холм, который показался сверху вполне жесткой складкой.
        - Давай-ка минуем его сторонкой,- Ким повернул нос лодки градусов на десять севернее.- Не любят они, когда мы над ними ходим.
        - Быстро до них доскакали.
        - По автомобильному спидометру Чужой,- Ким повернул голову в шлеме влево, где остались башни и стены обиталища Гошодов,- находится от Боловска в семидесяти километрах. Если бы я тебя не учил, мы бы его еще в темноте прошли.
        Потом Ростик снова попытался учиться. И это оказалось труднее, чем вначале,- он определенно выдохся. Но Ким не знал усталости и заставлял, заставлял его… И Рост старался, делал какие-то наклоны, крены. То летел чуть боком, чтобы ощутить давление ветра в борт, то задирал корму, чтобы понять, как тяжело сразу становится работать на котле…
        В этой части Полдневья Ростик никогда не был. Проскакивал мимо, один раз заблудился, но по-настоящему ничего так и не понял. А следовало. И может быть, даже не менее срочно, чем выучиться летать на антиграве.
        Кроме того, внизу было очень уж красиво. Поля зеленокожих быстро кончились, а пошли необычные всхолмления, которые определенно указывали, что когда-то тут было море… Море?
        И тогда Ростик вдруг понял, что блестящая полоса впереди, полоса, которая уже полчаса слепила их, немилосердно отражая солнечный свет, и есть море. Тот самый залив, западный берег которого занимали двары, восточный почти не давали осмотреть весьма свирепые пернатые, и лишь южный, самый дальний от океана кусочек приходился на дружественных Гошодов. И который, следовательно, можно было безопасно посещать.
        - Красиво,- вздохнул Ростик.
        Ким хмыкнул. Он понял, что Ростик дошел до полного изнурения и на сегодня его лучше оставить в покое.
        - Да, неплохо. Вот только слишком много, на мой вкус, разных странностей.
        - А именно?
        - Долетим - увидишь.- Он чуть повысил голос: - Антон, ты не дашь нам отдохнуть?
        Антон, который, как оказалось, отменно прикемарил в стеклянной кабинке над котлом, рвался в бой. Он сменил Ростика в правом кресле, а потом так поднажал, что Винторуку пришлось крутить котел гораздо быстрее.
        Ростик поднялся к спаренной пушке пурпурных, чтобы не загромождать собой пилотскую кабину, и на всякий случай принялся осваивать ее, пока не услышал голос Кима:
        - Рост, смотри!
        - Что? И где?
        - Смотри рядом с отражением солнца от воды.
        Ростик прижал голову к стеклу башенки. Нет, ничего он не видел. Там, где кончался покатый борт их лодки, начиналось сверкающее солнечное пятно, не позволяющее даже оценить высоту, на которой они летели.
        - Не вижу, сделайте что-нибудь.
        - Антон, не гони, дай человеку посмотреть,- попросил Ким.
        Антон сразу заскрипел рычагами, лодка дико накренилась, казалось, она вот-вот завалится вверх тормашками, зато Ростик увидел под собой прозрачнейшую с такой высоты воду. Впрочем, она была не только прозрачной, но и мелкой. Глубина в этом месте едва ли превышала метров десять. Дно было видно, как нарисованное, и на нем…
        Ростик не поверил глазам. Дно залива было исчерчено правильными светло-желтыми квадратами. Так аккуратно не умели работать даже кропотливые Махри Гошоды.
        Глава 3
        Летающая лодка плавно ушла вниз, потом скакнула выше прежнего. Обычная воздушная яма, решил Ростик, потом опомнился. Он сидел в машине, которую по воздуху волокла непонятная сила антигравитации, тут не могло быть воздушных ям. В крайнем случае - гравитационные, хотя… Что-то в прежние времена, когда расхаживал по земле на своих двоих, он ничего подобного не замечал. Может, невнимательно ходил?
        Вода внизу, ослепительно отливающая отраженным солнечным светом, вдруг стала приближаться, это означало, что Ким снижается. Сразу чуть полегче задышалось, оказывается, они ходили почти под потолком еще годного для дыхания пространства. М-да, действительно, тут не очень разлетаешься, без кислородных приборов, по крайней мере.
        И вдруг стало ясно, что залив они пересекли. С высоты Ростику никак не удавалось правильно оценивать расстояния. Конечно, при плоской, как стол, простирающейся вдаль поверхности Полдневья он давно видел и западный берег, который им предстояло обшарить, и лес, возникающий почти на берегу и уходящий на сотни километров дальше, к океану.
        Но все эти перспективы и панорамы словно бы обрывались сознанием, на них не хотелось смотреть, не хотелось о них думать. Они как бы психологически не вмещались в поле зрения обычного человека. С этим, конечно, следовало бороться… Но вот так сразу, с бухты-барахты, не удавалось.
        Берег проплыл внизу, как молчаливый укор морю. Тут все было иначе, все жило по другим законам. Лес, потом более высокий и густой лес… И вдруг пошли совершенно огромные деревья. Как в тайге, подумал Ростик. Собственно, в тайге он никогда не был, но на фотографиях, сделанных с вертолета, которые привозил из экспедиций отец, она выглядела именно так.
        Внезапно Ростик понял, что рассматривать землю под собой из башенки стрелка неудобно, он последний раз окинул взглядом пласты серого, как всегда, воздуха вокруг их машины и спустился к пилотам. Ким покосился, но ничего не сказал, лишь подвинулся плечом да голову наклонил, чтобы локоть Ростика не очень придавливал его к спинке.
        - Как думаешь, какой высоты эти деревья?
        - Двести метров,- хладнокровно ответил Антон.- И не думаю, а знаю. Ребята их разок измерили.
        - Точно измерили?
        - Зависли и лот бросили. Потом его рулеткой, с точностью до сантиметра проверили - точнее не бывает,- нехотя ответил Ким.
        - Здорово!- восхитился Ростик. Он и сам не мог бы объяснить, то ли ему понравилась идея измерения лотом, то ли восхищали сами деревья.- А Председателю нужна еще какая-то деловая древесина. Да тут ее…
        - Ага,- кивнул Ким,- пойди возьми. Тут дваров не меньше, чем деревьев, они тебе такие лесозаготовки устроят - своих не узнаешь.
        Внезапно между деревьями открылась поляна. По ней ходили, как огромные коровы, какие-то звери с хвостами, как у ящериц. Впрочем, несмотря на фантастические размеры, рядом с которыми даже эти деревья не казались чрезмерными, вид у них был вполне миролюбивый. И жевали они какой-то кустарник, который под их ногами мало чем отличался от травы. Но между ящерокоровами было что-то еще…
        - Двары,- воскликнул Ростик.- Только без доспехов!
        - А где ты их в доспехах видел?- спросил Антон недоверчиво.
        - Было дело, как-нибудь расскажу,- пробурчал Ростик.- Что они тут делают?
        Внезапно один из дваров поднял руки в жесте, который невозможно было не признать.
        - Вправо!- приказал Ким, но Антон уже и сам заложил вираж, правда, в другую сторону, влево.
        И вовремя, выстрел из ружья двара прошил небо, как серо-зеленая спица, и едва не задел гравилет. От повторного выстрела их закрыли деревья. Антон шумно выдохнул воздух.
        - Ну и ну. Теперь понятно, почему ребята отсюда не вернулись. Эти хвостатые…
        - Интересно другое,- перебил его Рост.- Почему они пасут свою скотинку с оружием?
        - Так ведь понятно,- бодро ответил Сопелов сзади,- полно охотников до чужого добра, вот и приходится…
        - Ты видел кого-нибудь из охотников?- спросил Ростик.
        - Наверняка тут есть бакумуры… Дикие, дикие, я имею в виду!
        Винторук ничего даже не проворчал, но что-то там происходило, потому что верещание техника выдало испуг. Ким хмыкнул, он был совершенно спокоен.
        - Сопелов, ты как, жив еще?
        - Какие тут могут быть обиды, мы же теоретический вопрос обсуждали…- Но чувствовалось, что Сопелову не скоро захочется теоретизировать.
        - Винторук, отзовись,- приказал Ким.
        Бакумур вполне осмысленно проворковал что-то. Тогда Ростик хохотнул.
        - Насчет охотников до чужого добра, наверное, ты прав, Сопелов. Но я бы хотел на них сначала взглянуть, а потом делать выводы,- сказал Антон.
        - И все-таки странно,- продолжал Ростик.- У дваров тут подавляющее превосходство, их много, у них есть оружие… Но они не выпускают его из рук. Почему?
        Ким помолчал, подумал и продолжил:
        - Я бы спросил иначе - каких волков в этом лесу только огнем из пушек и можно отогнать?
        Антон заворочался в своем кресле. Ему тоже было неудобно. Может, поэтому его предположение было не лучшего качества.
        - А губиски?
        - Что губиски?- не понял Ким.
        - Они нападают с воздуха и захватывают этих коровок.
        - Может, и губиски,- согласился Ростик.- Вот только… Пастух с ружьем - все равно не защитник от них, они же армадами ходят. А против армады полагается использовать армию.
        - М-да,- согласился Антон,- тогда не знаю, что и предложить.
        - Ладно, перебирайся в башню, раз не знаешь,- приказал Ким.- Мы с Ростиком, правда, тоже не знаем, но что-нибудь да придумаем.
        Антон с облегчением поднялся в более просторную и спокойную башню с турелью. Рост уселся на его место. Даже сквозь шинель он почувствовал, каким теплом дышало это кресло. Прежде чем взяться за рычаги, он энергично потер уши.
        - Мерзнешь?- спросил Ким.- Ничего, вернемся, я тебе один из своих шлемов подарю, мне он велик. Жаль, раньше не догадался.
        Вдруг голос его уплыл, словно кто-то плавно выкрутил регулятор громкости и сделал мир безмолвным… По крайней мере гораздо более тихим, чем раньше. Потом по телу прошла волна холода, Ростик сжался. Это всегда было болезненно - тошнота, еще больший холод, иногда гасло зрение… Но каждый раз, когда он возвращался, он знал что-то такое, чего не знал прежде. И хотя ни у кого не могло быть исходной информации… это всегда оказывалось правдой.
        На этот раз боль была несильной. Немыми губами, едва понимая, что орет чуть не благим матом, Ростик проговорил:
        - Вдоль берега… Километров десять, осматривай излучину реки.
        Потом стало легче, тошнота на этот раз так и не ударила по желудку. Хоть какое-то утешение… Внезапно он услышал голос Кима:
        - Ты чего орешь-то?
        Ростик вытер пот, выступивший на висках и на лбу. Потом восстановил дыхание. Откинулся в кресло.
        - Ты понял?
        - Понял,- кивнул Ким.- Обычный твой залет? И как у тебя это получается?
        - Знал бы, как говорится, жил бы в Сочи.
        Земля под ними сделала плавный поворот, вернее, они легли на новый курс, ведущий дальше к северо-западу. Берег оставался справа, со стороны Ростика, километрах в двадцати.
        - Ближе к воде,- попросил он.
        - Ты же сказал, реку смотреть?- переспросил Ким.- Или я чего-то не уловил?
        - Смотреть реку, но со стороны залива.
        Машина пошла к морю. И чего они меня так слушают, подумал Ростик.
        - Слушай, Ким, почему ты меня слушаешь?
        - А мне Председатель сказал, чтобы я…- Он повернул голову, весело блеснул зубами, сейчас он стал похож на того Кима, которого Ростик знал всегда.
        Наверное, со временем он забудет о смерти матери и сестер… Нет, не забудет, просто переживет эту боль, сумеет с ней справиться. И станет прежним говоруном-весельчаком, от шуток которого цвели все девчонки в округе и оборачивались с улыбкой прохожие на улице.
        - И ты поверил?- просил Антон сверху.
        - А Рост никогда не ошибается,- ответил Ким.- Почему бы ему не верить?
        - Посмотрим,- неопределенно проворчал сзади Сопелов.
        - Техник,- мигом отозвался Ким,- ты сегодня уже обсудил один теоретический вопрос, можешь на второй нарваться.
        Сопелов помолчал, потом спросил с запалом:
        - Чего же он тогда мне еще в городе не сказал, что с собой захватывать?
        - Слетаем в город и захватим, что нужно, не сахарные,- произнес Ким.
        Ростик подумал, потом почти спокойно добавил:
        - Сопелов, по-моему, ты дрейфишь.
        Была у него такая вот возможность - видеть все насквозь еще некоторое время после этих приступов. Не всегда это получалось наверняка, но все-таки часто. Вот и сейчас, на послеэффекте, как говаривала мама, он выдал… И попал.
        - Точно! Такой тебе диагноз и анамнез, Сопелов,- проворчал Антон. Потом поделился: - Это я у одной докторши в госпитале после ранения научился.
        - Знатная фразочка,- поддержал его Сопелов, чувствовалось, что он наматывает ее на ус.
        Ростик уже настолько оттаял, что попытался отсмеяться незаметно. Впрочем, совсем незаметно не получилось. Антон все-таки спросил:
        - Чего ты трясешься, Рост?
        - Дрожь пробивает,- ответил он с расстановкой, стараясь не всхлипнуть и не выдать веселья. Почему-то оно стало его одолевать… И вдруг снова, как про Сопелова, понял, что они уходят в сторону.- Ким, левее, к тем деревьям. Еще левее.
        Ким подмигнул ему, сделал плавное движение, потом довернул еще… Через пару минут, в течение которых он смотрел вниз, вытянув шею, его глаза вдруг стали почти круглыми.
        - Вижу!- закричал он.
        - Где?- Ростик, который почти не смотрел на землю, подался вперед.
        - Сейчас и ты увидишь,- с натугой ответил Ким, закладывая такой вираж, что у Ростика зазвенело в ушах.
        Сзади что-то грохнуло с металлическим звуком. Несмотря на пиковый момент, Антон с удовлетворением отозвался:
        - Сопелов наконец-то головой в котел попал.
        - Не головой,- с натугой отозвался техник.- А на поворотах нужно полегче, не дрова везете. Водители…
        Но ни Ким, ни Ростик его не слушали. Внизу, в трехстах метрах от морского берега, у речных камышей, на песчаном пляже, который дальше переходил в рощу странно перекрученных деревьев, лежала лодка. Она больше чем когда-либо прежде напоминала черепаху с вытянутыми в разные стороны лапами, с блеском лобовых стекол вместо головы.
        - Ого, у нее же хвоста не хватает!- провозгласил Сопелов, должно быть, он смотрел в боковое окошко.
        В самом деле, почти вся корма между задними лапами летающей машины была то ли отломана, то ли развалена непонятным образом. От нее даже обломков не осталось, будто их заботливо закопали в песок или унесли. Зато в остальном лодка выглядела нормальной. Антон рассудительно произнес:
        - Пожалуй, это сделали не двары. У ящеров таких пушек нет.
        Ким мельком высмотрел местечко для посадки, поближе к потерпевшей лодке, потом с подозрением покосился на Ростика.
        - Ты не задумывался о своей способности?
        - О чем ты?
        - Как ты узнал, что она тут прикорнула? Я собирался в другом месте искать, и полетное задание этих ребят не учитывало разведку речушки.
        - Ты бы лучше садился аккуратней. А не… теоретизировал.
        Ким плавно, как по линейке, завел гравилет на посадку. И все-таки не удержался, проворчал:
        - Все-таки, боюсь, совсем без теорий нам не обойтись.
        Не будь Ростик очень заинтересованным лицом, он бы первым согласился с утверждением друга.
        Глава 4
        Первым делом они обошли израненный гравилет. И не один раз. Все время стараясь понять, что же тут произошло.
        Сопелов был прав, вся корма лодки была то ли оторвана одним мощным ударом, то ли отбита щелчком обо что-то тупое и довольно твердое, например, о верхушку скалы. Причем лодка не рухнула сразу, потому что обе задние лапы еще некоторое время работали, давая ей возможность удерживать курс. Это заинтересовало Ростика больше всего.
        - Слушай,- спросил он Кима,- почему они все-таки рухнули? Летели-летели, и вдруг…
        - На котле никого не было,- сурово ответил Ким.- Парень, который там пахал, похоже, вывалился на вираже, и котел остался без загребного.
        - Витек там пахал,- хмуро проворчал Антон.- Он у меня две недели гребцом ходил, пока в эти дальние экспедиции не напросился… На свою голову.
        - Но я полагал, что энергия в котле иссякает медленно, а тут…
        - Когда как,- признал Ким.- Я такое уже видел, особенно вначале, когда мы не понимали, как важно равномерно подпитывать котел по периметру. Все вроде в порядке, вдруг со всей высоты как…- Он хлопнул кулаком в раскрытую ладонь. Потом поднял голову к небу, его глаза подозрительно сузились.- Давай посмотрим, что с пилотами?
        Пилотов уже успели обгрызть какие-то мелкие лесные проныры. Они, в частности, сорвали с одного из них шлем, истерзали кожу на лице, очень основательно поработали над щеками и шеей.
        Борясь с удушьем от отвратительного запаха, Ростик с Кимом выволокли ребят из кабины. Ким положил их на раскаленный песок, снял свой шлем, постоял молча, потом приказал:
        - Сопелов, Винторук, копайте могилы. Назад их не повезем, тут похороним.
        - Только не сачкуйте,- с тайной угрозой пророкотал Антон,- не в песке ройте, песок эти кроты все равно расковыряют. Найдите землю поплотнее, а еще лучше - с камнями. Чтобы холмик обложить.
        Раньше за ним такого не наблюдалось. Впрочем, человек меняется, и почему-то особенно это заметно у ребят неприхотливых, вроде Антона.
        Могилу копали часа два. За это время Ким, Ростик и Антон приводили лодку в порядок. То есть перебирали наиболее уязвимые узлы, чтобы перегнать ее в Боловск для настоящего ремонта. Раньше Рост и не подозревал, что эти лодки такие деликатные и хрупкие устройства, что они так легко ломаются, теряют регулировку, теряют саму способность подниматься в воздух и развивать сколько-нибудь приличную скорость.
        Сам он, конечно, был не слишком умелым ремонтником, но ребятам, кажется, был все-таки полезен. Как-то, очередной раз не разобрав, что от него требуется, он предложил:
        - Ким, может, я пойду могилу копать, а Сопелов тут поработает? От него будет больше проку.
        - Нет, Рост, ты по другой статье, для тонкой работы. Так нас Серегин выдрессировал, и так останется, похоже, навечно. А за Сопелова не волнуйся, мы и без него справимся.
        Они справились. Конечно, Ким ворчал, что согнутые штанги - совсем не то, что несогнутые, что котел, который так шарахнулся о землю, не очень-то уже и разовьет мощность и что из-за расколотого лобового стекла будет так холодно, что никаким тулупом не спасешься, но в целом машина была готова к переходу.
        Во время работы разговаривали мало, хотя общие соображения время от времени проскакивали. Ким, когда они укрепили, как могли, заднюю площадку у котла, постоял на ней, обеспокоенно покрутил головой и потом сказал с большой долей уверенности:
        - Все равно Винторука придется привязывать, иначе выпадет, дурья башка. Он, когда задумается, совершенно не в себе становится. А за котлом, похоже, только и делает, что размышляет.
        Бакумур, у которого уши при упоминании его имени стали торчком, хотя до него было метров сто, постоял и снова стал копать. От Кима это не укрылось.
        - Ишь ты, соглашается, волосатая душа,- добродушно пробурчал он уже потише.- Научился соглашаться… Или не соглашаться.
        Антон, который за это время очень ловко выправил фермы передних лап и даже поставил какие-то регулировки с ограничителями поворотов, что делало полет безопасным, хотя, разумеется, более медленным, выпрямился, посмотрел на Кима, присел, тяжело дыша, на антигравитационный блин. Снял пропитанную путом фланелевую рубашку, посмотрел на лес, который начинался в паре сотен метров на западе.
        - Тянули до последнего, на открытое пространство, чтоб нашли…
        Дальше разговор потек о таких тонкостях управления, что Ростик и не пытался в него вникнуть. Потом настало время хоронить погибших.
        Они постояли у могилки, без шапок, обдуваемые слабым ветерком с моря. А может, дуло от реки, потому что в горячем воздухе то и дело всплывал отчетливый запах камышей, а не только водорослей.
        Положили ребят, уже завернутых в одеяла, которые нашлись на обеих лодках. Ростик хотел было спросить, зачем в полете одеяла, потом решил, что и так понятно - летали ребята далеко, а помимо прочего, это значило, что в полете приходилось и прикорнуть, чтобы сохранить хоть какую-то способность соображать и работать.
        Могилу забросали дружно и быстро. Постояли вокруг, никто ничего не хотел говорить. Чтобы не получилось совсем молча, Антон вытащил пистолет - даже голый по пояс, запарившийся от работы, он не расставался с оружием - и выстрелил в воздух. Ким хотел было что-то сказать, но не стал.
        Обкладывать могилу камнями оставили одного бакумура и пошли к лодкам. И тут вышел конфуз. Сопелов, который только разок взглянул на результат их ремонтных усилий, произнес с апломбом, преодолеть который - Ростик это сразу понял - ни у кого не хватит сил:
        - Так не пойдет. Нужно обновлять ферму вот этой лапы, а не то она обломится на повороте, и тогда уж могилу рыть не придется - всех удар о землю кремирует… В лучше виде.
        Рост посмотрел на левую заднюю ферму. Она ему тоже не нравилась, но вместе с Кимом и Антоном показалась не очень страшной… Антон все-таки попытался спорить:
        - Управление нормальное, значит, тяги работают. Кроме того, я из-под нее песок отбросил и попрыгал, испытывая…
        - Ты испытывал,- веско ответил неумолимый Сопелов,- вниз. А в полете она будет работать вверх. Смотри, в верхней части ее особенно…- Внезапно все увидели, что пара полос в верхней части покоробилась, как асфальтовая дорога после оползня.- Ого! И ты на этом собираешься лететь? Да тут даже не о маневрах речь, она просто при подъеме развалится.
        - Слушай, Сопелов,- зарокотал Антон,- ты вообще не на этой тачке поедешь, ты вместе с Ростом будешь котел у Кима грести…
        - Нет,- вдруг произнес Ким. Все посмотрели на него, даже, кажется, бакумур, который снова вытащил из-под шерсти на загривке свои длинные, подвижные уши.- Дело не в том, кто где полетит. Пока вот этот хмырь,- он нехотя кивнул в сторону Сопелова,- не даст «добро», мы и пытаться не станем.
        - Понял?- не удержался техник, и это чуть не обесценило его мнение, словно он просто выдумывал трудности, выпендриваясь перед Антоном.
        - А так было бы хорошо,- заметил Антон,- и лодку нашли, и с дварами не поссорились. А теперь!..
        - Нет,- повторил Ким. Повернулся к Сопелову, спросил в упор: - Что тебе нужно?
        - Я бы вывернул всю эту ферму из крепежных гнезд и поставил другую, от нелетающих лодок. Тогда…
        - Это же возвращаться на аэродром нужно!- воскликнул Антон.
        От могилы к ним приблизился бакумур. Он даже в ясный день шел так, словно подкрадывался ночью к добыче. Глаза у него сделались совершенно белые от полностью опущенных дневных пленочек, он казался каким-то фантастическим полуденным привидением. Кажется, в испанской мифологии есть такие, подумал Ростик.
        - Придется возвращаться,- обреченно вздохнул Ким.- Рисковать не будем.
        - Что же, все бросим и полетим назад?- спросил Ростик.
        - Зачем же все бросать? Захватим их полетные карты,- с этими словами Ким ловко перегнулся через разбитое лобовое стекло и выдернул откуда-то пачку серой бумаги со странными закорючками, сделанными цветными карандашами.- Они ребятам уже не потребуются, а Дондик нам голову оторвет, если мы без них вернемся.
        Ветерок стал налетать еще живее, еще решительнее. И в нем появилось обещание прохлады, значит, дело повернуло к вечеру. Ростик посмотрел на солнце, жаль, оно тут никогда не клонилось к горизонту, так было бы здорово…
        Антон сел на песок под разбитую лодку, пристроившись в куцей тени. Ким тоже присел на приступку, на которой собирался разместить бакумура. Сопелов отошел на десяток шагов, потом вернулся и пристроился на корточки на самом солнцепеке. Даже бакумур, словно почувствовав, что делать тут больше нечего, подошел и привалился плечом к Киму.
        Возникла тишина. Каждый думал о своем, и в то же время мысли всех кружились над чем-то общим. Ростик дважды открывал рот, собираясь спросить кое-что, но не решался. В одном он был уверен, Ким не просто так волынил.
        - Как их звали?- спросил Ростик наконец.
        Антон посмотрел на него с укоризной, словно Ростик нарушил некий важный договор.
        - Фарид и Рустам. Рустам - брат Гуляб,- ответил Ким.- Оба с детства друзьями были. Лучшие летуны во всей нашей банде. Раньше всех мобилизовались, раньше других выучились… Не расставались никогда.
        - Положим, лучший, наверное, ты,- ответил честный Антон, но уверенности в его голосе не чувствовалось.
        Ростик набрался мужества и решил, что молчать ребятам он не даст, что-то в этом было скверное.
        - А в чем проблема?
        - Гуляб была девушкой Кима, но потом удрала к Фариду. И стала его…- Антон смотрел в сторону. Потом повернулся и резко спросил Кима: - Хочешь, я пойду к ней, чтобы сказать, что они… больше не вернутся?
        Ким мотнул потным чубом.
        - Будет лучше, если пойду я. Мне ведь выпало командовать этими розысками.
        - Ким,- позвал Рост,- я говорил о смерти ребят, наверное, уже десятку матерей и жен. Это Полдневье, тут много людей умерло, и все мы так или иначе умрем.
        - Да, умрем.- Ким вздохнул, поднялся и потопал к своей лодке. На ходу он ответил Ростику: - Понимаешь, в этот поиск должен был пойти я со своим экипажем, и она может вообразить, что я спрятался от смерти за их спинами. Она не простит, а я ничего не сумею объяснить.
        Они стали готовиться к возвращению. Сопелов посмотрел на остающуюся разбитую лодку и вдруг произнес:
        - Может, оставим кого-нибудь? Просто так, посторожить?
        - Нечего тут сторожить,- пробурчал Антон.- Завтра вернемся, переставим твою ногу и вернемся домой молодцами.
        - Нога не моя, а самолетная,- почему-то обиделся Сопелов. Он считал, что Антон к нему придирается.
        А через пару дней новый полет, новый поиск, новые смерти, подумал Ростик. И так без конца. Как у него вырвалось про Полдневье! Интересно, это в самом деле что-то объясняет или ему только кажется?
        По дороге назад Ростик уже не сидел за рычагами и по этой причине зверски замерз. Впрочем, все замерзли. Наверное, потому что летели не очень быстро и путь показался долгим.
        Садиться Киму пришлось в темноте, впрочем, как и утром, на нужном месте горели факелы, и Антон приглядывал за высотой. Так что все получилось очень хорошо, только тряхнуло чуть сильнее, чем обычно.
        Как выяснилось, от этого проснулся Сопелов. Он спал всю дорогу, чем вызвал непонятное негодование Антона.
        - Не нужно,- попросил его Ким, когда они шли к зданию полетной вышки, чтобы доложить о возвращении,- он правильно спал. Это в твоем распоряжении вся ночь, а ему ногу для той машины готовить.
        - Дел-то на полчаса,- буркнул Антон, но больше не ругался.
        На том и разошлись, каждый в свою сторону. Ростик - домой, Ким - отчитываться перед Серегиным, Сопелов - искать необходимую запчасть. Антон пошел в казарму, с воплем, что Ким должен будет его завтра разбудить. Лишь бакумур остался на месте, но Ростик не сомневался, что и он хорошо знает, куда пойдет отдыхать перед завтрашним полетом.
        Глава 5
        Но вылететь пораньше не вышло. Ким поволок Ростика и Антона в Белый дом, пред очи начальства. И хотя на месте оказался один капитан Дондик, легче от этого не стало. Потому что настроен он был сурово.
        Во-первых, размахивая бумажками, которые они вчера вытащили из кабины разбившейся лодки, он орал, что полетные карты, по которым любой недоумок может определить положение Боловска,- преступление перед городом. Во-вторых, он почему-то стал возмущаться, что они вообще берут какие-то карты с собой.
        - Вам что, памяти маловато? Не можете запомнить, в какую сторону летите, зачем и что должны на месте сделать? Вы что - Ляпидевские, Чкаловы, или лавры Расковой вам покоя не дают? Всего-то пара часов лету, все видно как на ладони…
        Вот последнего Ростик и не сумел уже снести. Все происходящее становилось слишком явственным примером кабинетной истерии, когда менее чем за сутки, навоображав себе невесть что, в отрыве от реального положения вещей, и Дондик, и, очевидно, Председатель прошли путь от относительно спокойного восприятия необходимости полетных карт для пилотов до откровенно унизительной для всех, бессмысленной ругани.
        - А что это ты на нас кричишь, капитан? Или тебе лавры Жданова и Хрущева покоя не дают?
        - Что?
        Ростик встал, посмотрел на присмиревших ребят. И вдруг, даже под этой внешней покорностью, отчетливо увидел пробуждающийся гнев. И понимание, что унижение, на которое их сюда привели, не такая уж неизбежная и обязательная вещь, как на далекой Земле.
        - Пошли, ребята. Пусть этот… капитан прежде сообразит, что все, к кому эти карты могут попасть, уже сорок раз проверили, где находится город и кто в нем обитает. А потом поучится достойно вести себя.
        - Да как ты смеешь, мальчишка?..
        - Как ты, офицер, которого я уважать начал, можешь орать, как базарная торговка?!
        Больше Ростик даже не оборачивался. Он вышел и так хлопнул дверью, что чуть не пришиб последовавшего за ним Антона.
        По дороге на аэродром Ким вдруг развеселился.
        - Нет, Рост, что хочешь говори, а с нервами у тебя не в порядке.
        - Это почему же?
        - Это капитан, он к Председателю - без стука…
        - Если Председатель не поглупел, то сумеет во всем разобраться. А если не сумеет… Тогда и другого найти можно.
        - Ого!- сказал Ким.
        - Так это же политика,- заметил Антон.
        - Ну и что? Ну, политика?- Ростик покрутил головой.- Вы поймите, лопухи, мы им нужны больше, чем они нам. Вся эта политическая кодла, если что-то не так сделает… Я первый в набат ударю.
        - Запретят они тебе летать,- вдруг погрустнел Ким,- и узнаешь, что они за кодла.
        - И о набате - так они и дали тебе ударить!
        - Все равно, не позволю, чтобы всякий чекистский жлоб на меня орал с идиотскими претензиями… Ведь идиотские же претензии?
        Они прошли сотню шагов молча. Ребята взвешивали, насколько прав был капитан, а потом, кажется, постарались понять, что имел в виду Ростик, когда говорил о том, что дварам известно о Боловске. Наконец Ким кивнул.
        - Да, наверное, идиотское требование. Но и карты идиотские, без компасов, без надежных промеров расстояния, с какими-то закорючками вместо условных обозначений… Это не карты, конечно.
        И все-таки первое, что на аэродроме сделал Ким - рассказал о полученном нагоняе Серегину, а потом выложил на стол командной вышки свою карту, которую, по примеру истребителей, носил в сапоге, а не в планшетке.
        - Все, кажется, по этим бумажкам мы отлетались. Попробуем, как будет без них. Но если хоть с одним из нас что-то случится, я…- Он опустил голову, постоял, пошел к двери.
        - Погоди,- Серегин, казалось, абсолютно не был расстроен какими-то там нагоняями или ссорами с капитаном.- Начальство не хочет - ладно, сотрем мы с карт город. Все оставим, а это уберем. И будут у тебя и карты, и курсы, какие сам проложишь. А условных обозначений… Так ты же их сам рисуешь, вот и подучись, постарайся, чтобы похоже было на инструмент, а не на… кабацкую вывеску.- Рассудительный, почти умиротворенный тон мигом сделал все происшедшее неважным и далеким. Но Серегин не унимался: - И знаешь, я тут подумал ночью. Лучше тебе будет отправиться на этот раз… с Коромыслом.
        Последнюю фразочку он произнес прямо как подарок. А Ким от удивления головой покрутил. Антон обрадовался еще больше:
        - Коромысло? Вот это да! Он же в дальние походы не ходит, как тебе удалось?
        - Я ему сказал,- Серегин хитро посмотрел из-под кустистых бровей,- что у него будет возможность назвать что-нибудь таким именем, каким ему захочется.
        - А если он захочет дваров назвать коромыслами? Нам так и придется их величать?- с тревогой спросил Антон.- Сам знаешь, какой он упрямый.
        - Неизвестный объект,- проговорил Серегин со значением.- И только один. Ну, идите, и так четверть дня, считай, потеряли.
        Они вышли. Ростика распирало любопытство.
        - А кто это такой - Коромысло? Пилот, что ли, какой?
        - Это, друг, поднимай выше,- с удовлетворением сказал Ким,- это загребной, который может победить бакумура… Если тот в плохой форме, конечно.
        - Как победить?
        - Руками. Локти на одной линии, пальцы в замок…
        Ростик понял.
        - Бакумуров? Побеждает в армреслинге? Что же это за мужик?
        - Сейчас увидишь.
        Они увидели. У их машины, в тенечке под днищем, сидели Сопелов, Винторук и какой-то невероятно громадный детина. Грудная клетка у него была так велика, что сравнить ее с бочкой было, по мнению Ростика, как-то неудобно - бочки бывали и стройнее, и поменьше объемом.
        Несмотря на стать, держался Коромысло застенчиво. И вызывал симпатию. Это казалось невероятно, но его сразу хотелось поучить жизни, разумеется, с самыми лучшими намерениями.
        Бывают такие люди, они помимо воли почему-то сразу попадают к центр внимания и, как правило, нисколько не протестуют, вероятно, привыкают с детства.
        Пока гравилет поднимался, пока Ким ложился на курс, Антон, на этот раз безоговорочно севший за рычаги, приставал к силачу, спрашивая, что и каким именем ему хотелось бы назвать. Тот сначала отнекивался, а когда узнал, что Серегин его откровенно заложил, признался, что хотел бы красивым женским именем назвать речку, про которую рассказывал Сопелов.
        - А имя выбрал?- спросил Ким.
        - На месте посмотрю и выберу. А то будешь придумывать, а речка окажется лядащей, например. И все старания…
        Коромысло, видимо, скроил такую рожу, что Сопелов закудахтал от смеха.
        - Рядом с тобой любая речка, кроме Волги, покажется «лядащей».
        - И то,- согласился Коромысло.
        - Нет, все-таки интересно,- не унимался Антон.- Ты имечко будешь выбирать вообще или в честь конкретной особы?- Он повернулся назад, хотя из-за котла видеть гребцов не мог.- Помнишь, к тебе повадилась одно время бакумурша бегать?
        - Ч-чего?- не понял Ростик.- Бакумурша?
        Винторук странно и пронзительно запел, вероятно, этот звук означал смех, впрочем, Ростик не поручился бы.
        - Да,- согласился Ким.- Понимаешь, стать у нашего загребного такая, что волосатики женского пола совершенно шалеют, когда его видят. Вот одна не выдержала и… Сам знаешь, какие они откровенные.
        Винторук на этот раз что-то заворчал. Ким тут же повысил голос:
        - Винторук, ты уж ничего дурного не подумай, и у нас такие бывают. От таких, говорят, пакля загорается. Вот только у нас их не часто встретишь, а у вас - сплошь.
        Ворчание улеглось. Несравненные достоинства волосатых красоток, устроивших себе общежитие под трибунами стадиона, видимо, не вызывали у бакумура возражений. Антон все-таки не хотел так легко менять тему.
        - Интересно, что она в тебе нашла?- Он снова повернулся назад.- Ну, я имею в виду ту красотку за два метра.
        - Что, что?- передразнил его Коромысло серьезно.- Сила дана человеку, чего же тут не понять?
        - А чем у вас…- Ростик подумал,- сладилось?
        Ким так затрясся от беззвучного смеха, что лодка ощутимо дрогнула.
        - Чем? Она приходила, просила рубашку снять, бицепсы трогала. У меня же там шестьдесят два сантиметра… Иногда в пресс и спину тыкала. Но когда стала приводить чуть не половину их табуна, то я решил - все, я им не стриптиз какой-нибудь. И начал прятаться, она поискала-поискала, да и отстала.
        - Стать, это верно,- согласился Ростик.- Даже странно, что я тебя раньше не знал. Ты сам-то боловский?
        - А у меня все это только за последний год вылезло. Даже сам не знаю, от чего. И кормежки мало было, и в зал я ходил не каждый день, не то что некоторые, а как поперло…
        - Штангист?
        - Гиревик,- вздохнул Коромысло.
        - Обрати внимание, Рост, у него не только стать. У него и вправду - силища,- проговорил с уважением Антон.
        - Которую мы сейчас и проверим,- сцепив зубы, проговорил Ким.
        Ростик с детских пор знал, если его друг так говорит, значит, азарт захлестнул всякий рассудок. Это в нем было, в корейской душе.
        - Как проверим?- спросил Сопелов.- Неужели… Да вы что? Вы же лодку разрушите!
        Он был в откровенной панике.
        - Мы почти два месяца собирались,- пояснил Ким, отчетливо наслаждаясь ситуацией.- И теперь вот сошлось… Все готовы? Тогда поехали!
        Коромысло и Винторук стали рядом, и хотя каждый сам по себе был способен на что-то невероятное, налегли на вертящийся экватор котла вдвоем. Причем работали так, словно в самом деле долго эту слаженность тренировали.
        Поворот, в открывшиеся на мгновение лунки вгоняются таблетки, и тут же резко и мощно следовал новый поворот, чтобы показались новые лунки… Спустя пару минут что-то в котле стало шелестеть.
        Теперь дело осталось за пилотами. Они переглянулись и стали делать что-то, от чего шея Антона налилась краской. И Ростик вдруг понял, что давление воздуха за прозрачными стенками его кабинки стало возрастать, причем значительнее, чем вчера удавалось Киму. Земля внизу проносилась, чуть не сливаясь в серую ленту, а они только начинали разгоняться.
        - Сколько?- заорал Антон.
        - Пусть Сопелов меряет ветряком!
        Ростик оглянулся. Техник успокоился, наверное, решил, что ничего уже поделать невозможно, покопался где-то, как показалось Ростику, под самодельной лавкой, и вытащил приборчик, состоящий из пропеллера, приставленного к легкому тахометру. Все сооружение было ограничено кольцом, позволяющим замерять количество воздуха, прошедшего через эталонное сечение. Но сейчас всех интересовало только число оборотов.
        Сопелов открыл боковое окошко и выставил наружу свой приборчик. Пропеллер завертелся под давлением набегающего воздуха, Сопелов включил обычный тренерский секундомер и принялся выкрикивать какие-то цифры. Путем довольно сложных вычислений Ким переводил их в привычные показатели скорости.
        - Восемьдесят четыре,- прокричал он.- Антон, переводи передние в погонную плоскость. Только медленно, а то нос провалится, скорость потеряем.
        Нос, правда, дрогнул, но быстро выровнялся. Ким с Антоном вполне понимали друг друга. Сопелов опять измерил.
        - Восемьдесят восемь с копейками,- получил Ким.- Поднажмем, ребята!
        Ребята сзади поднажали так, что шум в котле стал отчетливым гулом.
        - Жаль, у нас там клапана нет, если все слишком разгонится…- Антон не договорил.
        Внизу быстро промелькнул Чужой город. Сегодня, конечно, никто маневрировать вокруг него не собирался, другим были заняты.
        Потом они вдруг разогнались еще быстрее, и очень резко, Ростику даже показалось, что сзади включились какие-то дополнительные ускорители. Ким проорал:
        - Об этом скачке скорости Фарид рассказывал. Сопелов, измеряй!
        Техник проорал цифру и уже сам перевел ее:
        - Девяносто восемь!
        - Больше, за сто должно быть!- ответил Ким.- У ребят сто два было…
        Вдруг сзади послышался всхлип нежданной боли, потом Винторук зашипел, как закипающий чайник. Ростик так и не понял, то ли бакумур опоздал, вкладывая таблетку, то ли Коромысло от усталости слишком резко рванул экватор…
        - Серьезно?- проорал Антон.
        - Не очень,- отозвался Сопелов.- Но кровь у Винта идет.
        - Еще чуть-чуть, сотню десять выжмем и будем тормозить!..- решил Ким.
        Но сто десять на этот раз они не выжали. Не получилось. Теперь слишком осторожно работал Коромысло, и бакумур приглядывался к нему, что тормозило… Тогда и Ким понял, что рекорда на этот раз не будет. Но и достигнутая сотня была неплохим результатом.
        - Жаль,- сказал он, пересаживаясь в более спокойную позу.
        Скорость стала падать. Винторук и Коромысло отвалились от котла и сели на лавочки, передыхая. Ростик догадался, что при этом снижении скорости они могли какое-то время лететь, не подкладывая новые таблетки, не вращая экватор котла.
        Дальше до подраненной лодки добирались неторопливо. Непобитый рекорд сделал ребят неразговорчивыми. А это следовало из замечания Антона:
        - Фарид говорил, однажды он сто семь сделал наверняка. Но на негруженой машине и без пассажиров.
        - И с предельной высоты,- добавил Ким.- Поднимаешься под самое разрежение, разгоняешься, а потом вниз соскальзываешь, это верных километров десять, если не больше, добавляет. Как на санях с горки.
        Потом они долетели. Время перевалило за полдень, поход в начальственный кабинет дорого обошелся им. И все-таки они успели бы обернуться за один день, кабы…
        Если бы Сопелов выбрал правильную ногу. Но приготовленная им сменная нога оказалась чуть больше. И регулировочные штанги, которые должны были отлично подойти, не достали до крепежных отверстий. Пока думали, что делать, сожрали обед, и лишь на сытое брюхо пришло решение.
        Можно было переставить штанги с той машины, на которой они сами прилетели, а тяги с подбитой, Фаридовой, воткнуть на Кимову. Возни это обещало до темноты, но в принципе было возможно.
        - Только ты потом,- посоветовал Ким Антону, когда решили так и сделать,- не очень рычагами ворочай. Рулить придется несимметрично, не как мы привыкли.
        - Да почувствую я,- поморщился Антон.- В крайнем случае, гнать не будем.
        - Хорошо бы почувствовал,- кивнул Ким, а потом повернулся к Сопелову, у которого был изрядно виноватый вид.- А ты… хоть всю ночь работай, но чтобы к утру сделал.
        - Так ведь если в один день не обернулись, то можно и завтра… Куда спешить?
        Рост подумал и проговорил:
        - Не хочу кого-либо расстраивать, но мы находимся на территории не очень дружелюбного и отменно вооруженного племени, с которым у нас нет пакта о ненападении. Так что, чем скорее мы отсюда уберемся…
        - Нет же тут никого?- снова подал голос Сопелов.- Я так, например, никого не слышу.
        - Ты думаешь, у них разведчики с оркестром ходят?- серьезно спросил его Коромысло.
        - Сделаем так. Винторук и Коромысло поддерживают костры и стоят на стреме. Все остальные - работаем с Сопеловым. Никому не спать, чем быстрее поднимемся в воздух, тем скорее я успокоюсь,- скомандовал Ким. Он гораздо серьезнее относился к мнению Ростика, чем казалось вначале.
        Проработали всю ночь, главным образом потому, что к утру способность соображать у всех резко притупилась. Но не это тревожило Ростика. Он очень хорошо представлял, как далеко разносятся звонкие удары их молотков, которыми они подгоняли все эти детали. Ну и, разумеется, как далеко виден для тонкого зрения ночных охотников свет их костров, которыми они освещали рабочую площадку.
        Глава 6
        Солнце включилось, когда над морем образовалась какая-то серая хмарь. То ли дождь собирался, то ли, наоборот, так и не собрался. Ростик был не силен в метеорологии, поэтому гадать не пробовал. Зато, даже на его взгляд, было ясно, что работа близится к концу. Еще пару часов, и все будет завершено.
        - Пару часов,- фыркнул Сопелов.- Да тут на полчаса работы. А если поднажать…
        - Сопелов, лапочка,- попросил Ким,- поднажми. Что-то мне тут тошно становится.
        Рост присмотрелся к другу. Он выглядел бледным и усталым. Они все подустали, но никто не жаловался. Что-то во всем этом было неправильное - обычно Ким последним готов был признать свою слабость, последним начинал думать об усталости… И вдруг Ростик почувствовал это.
        Это был не страх, даже не усталость и, уж конечно, не желание просто удрать отсюда… Это напоминало ту ночь на болоте, когда он, Пестель и Квадратный впервые почувствовали, что за ними следят. Следят?
        Он огляделся. Потом взял бинокль, еще раз прошелся взглядом по морю, по кустам со стороны реки, по лесу… Он даже не поверил, что это возможно. Но теперь, с оптикой, он увидел их.
        Двары. И много. Из-за их сплошного ряда не видно было даже стволов деревьев. Но они как-то так стояли, что размазывались на фоне подлеска, на фоне травы и опавших листьев. В этом было что-то неестественное - ряды огромных ящеров, затянутых в серо-коричнево-зеленые доспехи, которые невозмутимо смотрели на людей с расстояния в двести метров, а люди - и ведь не лопухи какие-нибудь, а обученные бойцы, прошедшие не один десяток боев,- их даже не замечали.
        Тихонько, словно он боялся спугнуть неподвижность дваров, Ростик протянул бинокль Киму.
        - Только тихо, делаем вид, что все в порядке.
        Ким ахнул, когда понял, в чем дело. Сопелов продолжал молотить небольшой кувалдой, вгоняя последнюю штангу на положенное ей место, но Коромысло схватил его за руку, словно это могло что-то изменить.
        Ростик оглянулся. Винторук, кажется, единственный, кто мог увидеть их без бинокля, мирно спал под днищем лодки. Он всю ночь бродил кругами, то выискивая дрова, чтобы костры не погасли, то приглядываясь к самым темным теням, а под утро лег. И вот… Доспался.
        - Как же, в порядке,- прошептал Антон.- Так что же - нам хана?
        Винторук поднял голову и почти сразу понял, что случилось. Перекатился на живот, как змея или как разведчик в дозоре.
        - Да, что-то нужно делать,- признался Ким.- Ну, Рост, теперь твой ход. Тебя для того и взяли.
        Ростик набрал побольше воздуха, потом выдохнул его. Пушку, которую он просил у Рымолова, ему не дали. Теперь жадность эту приходилось искупать… А собственно, что ему мешает? Он подумал - правильно. Если их захотят смять, уничтожить, взять в плен, ящеры это все равно сделают. Но если настроены более-менее незлобиво, тогда…
        С трудом переставляя разом отяжелевшие ноги, он забрался на обшивку поврежденной лодки, отбил кусок стекла, который ему мешал, и уже привычным движением стал выдирать спаренную пушку из гнезда.
        - Ты чего?- спросил Ким.- Их слишком много, мы ничего не сделаем.
        - Меня для того и взяли,- проговорил Ростик и сам удивился, как ворчливо и спокойно звучит его голос.
        Потом он сполз на песок. Пушка оттягивала руки, ее бы взять за рукояти, но тогда получится, что он держит «на изготовку». Этого нельзя допустить, он должен держать эту штуковину как дар, а не как оружие.
        Медленно, утопая в рыхлом песке по щиколотку, больше от напряжения, чем от веса пушки, он побрел к дварам. Не оборачиваясь, спокойно и даже обыденно проговорил:
        - Ким, не валяйте дурака, забирайтесь в кабину и готовьтесь взлететь в любое мгновение.
        - В любое не получится. Нам кочегариться нужно минут пять… За это время не только сюда добегут, но и нас успеют прикончить.
        - Все равно забирайся.
        - Я не могу тебя…
        Ростику пришлось обернуться.
        - Потерять две лодки - гораздо хуже, чем одну. Это приказ, командование перешло ко мне, понял? Если не выполнишь, наверх уйдет докладная… Когда вернемся.
        - Если вернемся,- поправил его Коромысло и довольно спокойно стал забираться в лодку.
        Внезапно рядом с Ростиком оказался Винторук. Как он тут возник, Ростик не заметил. Плохо, значит, внимание вконец загружено. А этого не должно быть. Будешь зевать, не заметишь чего-нибудь и тогда упустишь, быть может, единственный шанс, позволяющий выйти из передряги живыми. Да, именно так, один шанс, второго, скорее всего, не будет.
        Винторук плыл рядом удивительно неторопливой, какой-то даже заплетающейся походкой. И следы от него оставались неглубокие, шум от его передвижения не спугнул бы и трусливого мотылька. А вот он, Рост, лейтенант, так сказать, специфически боловского изготовления, кажется, сегодня - ни в дугу.
        Дваров было очень много, их следовало считать даже не на десятки, а на сотни. Что им тут делать в таком количестве, подумал Ростик. Неужели любопытство заело?
        - Нас все равно на всех не хватит, вон они какие огромные,- проговорил он.
        Винторук шутку не понял. Ростика это странным образом подкрепило, и он осмотрел весь ряд четырехметровых бойцов, замаскированных под цвета леса.
        Там, впереди наиболее грозной части воинов, стояла какая-то несусветная туша, без оружия, даже, кажется, без доспехов, лишь в чем-то, что имело бы смысл назвать плащом, если бы тут чаще выпадали дожди. И под этим плащом виднелась туника поменьше, размером всего лишь с палатку на отделение, с темными кругами, идущими от груди чудовища вниз, к животу… Скорее всего это была самка, подчеркивающая свои репродуктивные способности.
        - Интересно, а если матриархат?.. Жаль, Пестеля нет, спросить бы, кто среди ящеров важнее - он или она?
        Винторук, когда Ростик изменил направление к этой мамаше, пошел рядом. Кажется, он одобрял это решение. А понимает ли он, что происходит? И почему пошел рядом? Чтобы исправить ошибку Ростика, если он не того примет за вождя? Но тогда за Винторуком следует признать незаурядные способности разгадывать ситуацию…
        Эти соображения окончательно погасили напряженность Ростика. Когда до королевы племени осталось шагов пятьдесят, он даже перестал потеть. И Винторук, словно почувствовал, что все происходит правильно, смешно присел, оставшись сзади. Ростик потопал вперед один.
        До дварши осталось шагов тридцать, когда один из воинов не выдержал и, взрыкнув так, что из камышей поднялась стая перепуганных птиц, сделал упреждающий шаг к Ростику. Но мамаша, кажется, все понимала лучше. Она прошелестела, как иногда глубокой осенью шелестят опавшие листья под порывом ветра, и воин отступил. То, что это был воин, Ростику не составило труда догадаться по доспехам, по позе, по широко расставленным верхним лапам, словно бы упертым в бока. Известный биологический закон - тот, кто старается занять больше места, тот и главнее в стае.
        До мамаши осталось шагов десять, когда Ростик решил, что ближе подходить нельзя, он и так казался очень слабым и беззащитным рядом с этими гигантами. Не стоило подчеркивать это лишний раз.
        Он склонился и с облегчением положил оттянувшую руки пушку на землю. Аккуратно, чтобы песчинки или сухие листья не попали в затвор. Потом поднял голову и улыбнулся.
        И тогда произошло невероятное. Мамаша стала колыхаться, словно ее качала незаметная другим зыбь. Голова ее запрокинулась, а лапищи так же уперлись в бока, как у взрыкнувшего грубияна. Но ни одного звука она не издала. Потом успокоилась. Подошла почти в упор, взглянула на Ростика сверху вниз, с расстояния метра в полтора, не больше, повернулась и потопала за спины своих воинов.
        Так, решил Ростик, теперь все и решится. Будем мы живы, или она все-таки незаметно передала приказ атаковать…
        Но следом за царицей, или вождихой, или шаманшей стали втягиваться в лес и ее вояки. Значит… Невероятно, они откупились! Но разве не ясно - если бы они атаковали, им досталась бы не одна спаренная установка, а гораздо больше - пушки второй лодки и те, которые Ростик не мог быстро снять с потерпевшего аварию гравилета?
        Определенно, они это понимали и все-таки решили на этот раз быть снисходительными.
        А может быть, они знают что-то такое, чего не знаем мы, подумал Ростик, приглядывая, как один из дваров, вышедший из заднего ряда, подошел к спаренной пушке и легко, словно пушинку, забросил ее себе на плечо, прежде чем последовать за остальными.
        Назад Ростик хотел идти с достоинством или хотя бы не торопясь, но Винторук так летел, что пришлось не очень впечатляюще трусить рядом. И конечно, когда стало ясно, что отряд дваров на опушке уменьшился до десятка наблюдателей, не больше, работать все принялись как одержимые. Как-то так получалось, что и штанги впрыгивали в уготованные для них гнезда, и шплинтики стопорились чуть не самостоятельно, и даже регулировки оказались идеальными чуть не с первого раза.
        К отлету все было готово уже минут через сорок. Строиться перед полетом никто и не собирался, все разбрелись по машинам, как давно было обговорено. Ким, Винторук и Ростик взобрались в целый гравилет, на котором они сюда и прилетели. А Антон, Сопелов и Коромысло заняли отремонтированный.
        Котлы запели, антигравитационные блины выбили из песка красивые вихри, когда Ким вдруг прокричал:
        - Рост, кто-то от леса несется. Может, все-таки атакуют?
        Ростик обвел опушку леса одним взглядом. Так и есть, от кустов по песку довольно резво топал двар, даже тут оставаясь малозаметным в своих доспехах и плаще. Будет возможность, заведу себе такие же, решил Ростик, хотя думать следовало о другом. О том, что этот двар тут делал и с какой целью приближался к машинам?
        Впрочем, о его цели догадаться труда не составляло. В обоих лапах он нес охапку странного вида палок, чуть меньше метра каждая, на которых было намотано что-то вроде пряжи… Или нет, это были не нитки, скорее какие-то светло-серые комья.
        Двар подошел к той машине, за стеклом башенки которой виднелся Ростик, и поднял одну из своих палок с неизвестным веществом. Остальные он довольно небрежно бросил на песок.
        - Так, Ким, не взять эти штуки будет невежливо. Я выхожу, но, если что-то не то, ты стартуешь…
        - Хрен я теперь стартую,- вполголоса пробормотал Ким.- Ты лучше поскорее разбирайся со своими ящерицами.
        Рост вышел, двар, увидев его, бросил палки и пошел к лесу. Дотопав до груды принесенных гостинцев, Ростик ткнул пальцем в один из серых комков, наверченных вокруг палки. Вещество оказалось упругим, как растительный каучук. Ладно, отдам химикам в университете, пусть гадают, решил Рост. В две ходки он переволок все подношения к ближайшему гравилету, свалил их за котел, где расположился Винторук, и снова забрался в свою башню.
        Он и устроиться не успел, как Ким уже поднял машину в воздух. Песок на том месте, где они только что стояли, раздвинулся, образовав небольшой кратер в форме квадрата. Вторая лодка уже висела сбоку, метрах в сорока. Антон в полетном шлеме выглядел за ее стеклом спокойным и довольным, у него все было в порядке.
        Поманеврировав для порядка, обе машины пошли в сторону моря. Ростик с облегчением откинулся на спинку. Кажется, все самое сложное было сделано. С его стороны, по крайней мере. Оставалось только подремать, или, может быть, помочь Киму, если он попросит, но это вряд ли… Почему-то Ростик был уверен, что неторопливо и спокойно оба пилота смогут дотащить оба гравилета до материнского аэродрома.
        - Рост, смотри, что у них там творится!- выкрикнул Ким. От возбуждения он орал, словно находился в кузнице в самый разгар работы.
        Ростик осмотрелся. Да, на это стоило поглядеть. На одной из лесных полян шел бой. Только он был весьма странным. Серо-зеленые, отлично видимые на фоне темных деревьев лучи то и дело били вверх, утыкаясь в ту самую утреннюю хмарь, которая никак не хотела развеиваться.
        - Что это?- спросил Ким.
        - Комаров так не отгоняют,- сварливо отозвался Ростик.
        Шутка не получилась. Но он и не очень раздумывал над ней, он соображал, так сказать, в другую сторону.
        Итак, есть двары, которые могут одной потешной атакой захватить обе летающие лодки людей и получить гораздо больше оружия, чем предложили они, но тогда… Тогда люди не полетят, а если не полетят, то не станут… Чем? Добычей, приманкой, отвлекающим фактором?
        Но от чего? От стада ящерокоров, которые пасутся на полянах этого невероятного леса? Может быть. Но тогда - что делают эти шары? Привлекают внимание, оставляют запах, за которым устремятся хищники, терзающие дварские стада?.. Нет, все бред, так не бывает.
        Ростик еще раз взглянул на блеснувшие из-за деревьев лучи. Три или даже четыре из них сошлись практически в одной точке. Но там, где они сошлись, ничего не было, Ростик отчетливо видел в этом месте пустоту.
        С другой стороны, а пусто ли там? Не такие уж двары остолопы, чтобы так бездарно и дико палить в небо. Да и лучи эти как-то уж очень заметно вязнут в том воздухе, который вьется над поляной…
        Стоп! А воздух ли там вьется? Что-то это шевеление больше похоже на трепыхание большого полотнища, пусть даже и очень прозрачного. Ростик достал бинокль и всмотрелся в бой, кипевший в десяти километрах от них.
        - Рост, давай смотаемся, посмотрим, во что они там палят?- предложил Ким.
        - Лучше дави свои рычаги прямехонько на Боловск.
        - Пусть Антон пилит на Боловск,- Ким даже подрагивал от возбуждения и любопытства,- а мы… Ты же разведчик, ты должен как можно больше разведывать.
        - У нас сегодня другое задание, Ким, не разведка. К тому же я, кажется, догадываюсь, почему нас отпустили с полянки.
        - Почему?- с интересом спросил Ким.
        - Их мамаша заботится о своих скотинках и вовсе не склонна пренебрегать подвернувшейся возможностью стравить близких соседей и…- Да, все получалось очень ловко. Вот только кого она на них натравила? Это и есть самое слабое место в его рассуждениях. Полагалось бы знать, что это такое, и лишь потом строить гипотезы.
        И вдруг Ростик понял, что видит то, что искал. Чуть ниже их, всего в десятке метров над морем, плавно переливаясь почти невидимым на солнце блеском, двигалось очень длинное, в сотни метров, толстое полотнище.
        И оно явно шло параллельным с ними курсом. А это значило, что оно готовится!
        - Ким, быстрее, я его вижу!
        Словно только этого он и ждал, вдруг сильнее и резче заработал на котле Винторук. Ким, покрутив головой, попытавшись хоть что-то понять, поднажал. А Рост тем временем отдернул одно из окошек башни и пульнул с рук красной ракетой. Это был сигнал опасности, сигнал угрозы. И приказ Антону тоже поднажать.
        Но поднажать уже не получалось. Шевеление воздуха, которое можно было заметить, только если смотреть на него не прямо, а искоса, стало ближе. И до своего берега, к которому они тянули, было еще очень далеко, очень… С большей, чем обычно, ясностью Ростик понял, что до берега на этот раз они могут вовсе не добраться.
        - Ким, идем к берегу, как можно быстрее и короче! Попытаемся спрятаться между скал,- проорал он.
        А сам тем временем залез в башню и изготовил к бою спаренную установку. Но у него-то была эта установка, а на машине Антона ее не было… Напарники оказались безоружными и к тому же откровенно не понимали, что происходит. Чуть не откусив язык от злости на себя, Ростик напомнил:
        - И учти, нам нужно не только самим добраться, но и Антона дотащить.- И уже потише, только для самого себя, он добавил: - Если это возможно.
        Он отнюдь не был в этом уверен.
        Часть II
        Воздушные черви
        Глава 7
        Огромное полотнище стало чуть виднее, когда Ростик принялся смотреть на отражение солнца в воде. Нет, конечно, в самом пятне отраженного света он по-прежнему не видел почти ничего, слишком сильно отсвечивало спокойное море. Но на его краю появилась рябь, которая определенно не была просто следом ветра на легких волнах.
        Не задумываясь, Рост повернул туда установку и вдавил гашетку с непонятным удовлетворением, как будто мстил кому-то, и это, наконец, вылилось в понятную и привычную пальбу. Лучи серо-зеленого света ушли в воздух, потом погасли, так и не долетев до воды. Это было лучшим доказательством, что он не шизофреник, что ему не мерещится, что он прав, что опасность существует на самом деле.
        Рябь легко отклонилась, словно Рост решетом ловил ветер. И третий залп Ростику уже некуда было делать. Ким спросил, старательно модулируя свой голос под спокойствие врача из дурдома:
        - Рост, а ты уверен, что палить имеет смысл?
        - Ты их просто не видишь,- отозвался Рост, выискивая противника глазами.
        - Можешь объяснить спокойно?
        Ростик вдруг почувствовал, что прозрачнейшая, как стекло, тень от ничего накрывает их лодку слева и сзади… Он вскинул свою установку почти вертикально и снова нажал на планку. Остатки пятаков, которые повсеместно по известной аналогии получили название гильз, посыпались вниз, на колени. У пурпурных они, безусловно, сваливались за спины пилотам, а у людей с их ногами в этой кабине возникали сложности.
        - Ким, вверх. Нам нужно Антона прикрыть!
        - Я не могу закрывать их, когда не вижу того, кто…
        На этот раз пушка заработала чуть быстрее, потому что Ростик вдруг придумал подталкивать планку с патронами левой рукой. Стреляя практически без прицеливания, он мог это сделать. На каждом выстреле он экономил, наверное, четверть секунды.
        Потом обойма кончилась, Ростик не глядя перезарядил пушку. Снова вдавил планку, хотя был не уверен, что бьет в летящую за ними прозрачность. Вдруг пушка застопорилась, планка не додавливалась, из ствола курился дымок. Рост посмотрел - под планкой лежал палец Кима. Сам пилот, бросив рычаги, стоял рядом и заглядывал ему в глаза.
        - Ну-ка марш на рычаги,- зашипел Ростик.
        Ким посмотрел в его глаза еще раз, сокрушенно покачал головой, быстро вернулся в свое кресло.
        - Глаза вроде ясные… Но куда ты молотишь? Неужели заболевание дваров оказалось заразным?
        Это была попытка пошутить. Он по-прежнему не понимал, но, кажется, доверял чуть больше. Ростик почувствовал, что сейчас ему придется объяснять.
        - Ким, они очень большие, прозрачные и не видны, если на них смотришь прямо. Следует косить глазами, или смотреть в отражение света от моря, или… не знаю как. Просто смотри боком и увидишь!
        Шевеление воздуха вдруг стало надвигаться на лодку Антона, а та плыла себе под ними, метрах в ста или ста двадцати. Ростик развернул турель и всадил три парных выстрела в хребтину этой невидимой штуки, поближе к голове… И вдруг неяркий, но очень жаркий взрыв прозвучал, словно непонятный фугас задымил, да так и сгорел прежде, чем успел стать видимым!
        Но как бы ни скромен был этот взрыв, волна, которую он поднял, ощутимо тряхнула и лодку Антона, которая оказалась очень близко от него, и гравилет Кима. Тот даже охнул, когда понял, что его рычаги дернулись под руками.
        - Теперь видел?- спросил Ростик, хотя знал ответ - ничего Ким не видел, ему лишь придется отказаться от своей веселенькой идейки, что Рост внезапно сбрендил.
        - Не знаю, что я видел… Но если все так, как теперь кажется, то продолжай, парень. И приказывай, черт подери, что нужно делать!
        Это был прогресс, Ростик оглянулся. Чуть западнее, несколько километров, тянулся шлейф из нескольких полотнищ, они определенно закрывали воду со стороны дварского берега. Их опять было почти видно исключительно потому, что они шли над водой. И они, кажется, понимали, что теряют свою невидимость над перенасыщенной отражениями и рефлексами света поверхностью. Да, решил Ростик, над темным и относительно плотным лесом он бы их вообще не заметил. Значит…
        Что это значит, он не придумал, но повернулся на месте, чтобы осмотреть и другие сектора. Одна из этих тварей, кажется, плыла выше их и восточнее. Но была далеко и угрозы пока не представляла. А вот еще что-то копошилось совсем близко и как бы под Антоном. Это снижалось прозрачное что-то, что осталось от взорвавшегося воздушного чудища…
        Нет, это было вполне целое чудище, которое заходило на Антонову лодку.
        - Закрой хвост Антону!- заголосил Ростик, вдавливая планку как сумасшедший.
        Пара выстрелов оказалась малорезультативна, зато оба серых шнура утонули в чем-то, словно он тыкал короткой веточкой в снежный сугроб. Машина Антона дернулась в сторону и пошла к берегу самым коротким путем.
        Еще один считает, что я свихнулся и норовлю сжечь его влет, подумал Ростик. Тем не менее это заблуждение Антона было ему на руку.
        На этот раз он никого не подбил, но полотнище исчезло, когда кончилась обойма, третья по счету. Теперь они летели почти спокойно минут пять. Ростик восстанавливал дыхание, почему-то за этот скоротечный и непонятный бой он перенервничал больше, чем от схватки с любым другим противником.
        Полотнищ пока не было видно. Или они отошли совсем, или поднялись выше их лодки. Но на фоне серого неба увидеть их вовсе невозможно, решил Ростик. Если они догадаются атаковать сверху - тогда хана.
        Вдруг Ким беспокойно задвигался в своем кресле. Полуобернулся:
        - Как там?
        - Отбились, жаль, что ненадолго.
        - А может?..
        - Нет, именно ненадолго.
        - Как ты их увидел?
        - Не знаю. Я вообще почему-то сообразил, что они поблизости, прежде чем увидел. Если бы, так сказать, не открыл их в своем воображении, вообще не заметил бы.
        И он рассказал, как пришел к выводу, что двары сыграли с ними скверную шутку, заставив исполнять роль более лакомой приманки. Ким вздохнул, потом еще раз.
        - Ты вообще-то соображаешь, что нормальный человек так думать не мог, исходя из той информации, которой ты располагал?
        - Ну и что? Она же подтвердилась,- ответил Рост.- Ты тоже видел взрыв, значит, я не чокнутый.
        - Я не о том, что ты… А о том, что твои способности оценивать и интерпретировать события несколько, гм… превосходят нормальный человеческий уровень.
        - Думаешь, я гений?- улыбнулся Рост.
        - Думаю, что в тебе заметнее всего проявилось то изменение, которым наградило нас Полдневье.
        - На некоторых оно вообще никак не повлияло,- сказал Ростик.
        - Вот именно. А на некоторых…
        - Я - нормальный.
        Они пролетели еще минут двадцать. Даже Винторук, если он что-то и понял там, у своего котла, стал работать чуть спокойнее и методичнее. Антон пару раз пытался подлететь к Ростику, оказавшись сверху, чтобы посмотреть, что у него происходит. Но каждый раз, повинуясь приказу, Ким поднимался еще выше, и их лодка прикрывала гравилет без хвоста. Впрочем, чтобы Антон не очень переживал, Ростик пару раз помахал ему рукой, насколько это было возможно в тесноте прозрачной башенки, скроенной не по его росту.
        Внезапно Ким произнес:
        - Смотри-ка, город. Видишь, чуть в стороне от речки?
        Ростик посмотрел на берег и вдруг в стороне от того места, где они должны были пересечь кромку воды, нашел тонкую полоску темного цвета - реку. А рядом с ней виднелось компактное нагромождение непонятного цвета. Слишком компактное, даже непонятно было, как Ким его заметил.
        Ростик еще раз обвел все небо глазами, сначала по сторонам, потом вверх и вниз - полотнищ видно не было. Тогда он поднял бинокль и присмотрелся к тому, что стояло у реки. Это в самом деле были строения, как две капли воды похожие на дома из Чужого города. И стояли они у небольшого, очень аккуратного, словно прочерченного циркулем, заливчика с двумя молами, украшенными невысокими крепостными стенами.
        - Похоже, это Гошоды построили,- высказался он.- Только почему мы ничего о нем не знаем? Вы же здесь все уже облетали, кажется?
        Ростик помнил, в этом месте на карте, которую они рассматривали в Боловске, ничего примечательного не было.
        - Может, пропустили?- отозвался Ким.
        - Пропустить такой объект? Ты заставляешь меня усомниться в компетентности воздушной разведки.
        - Ты воздушную разведку не хай. Мы, почитай, каждый километр тут исползали, неделями из машин не вылезали…- Догадавшись, что Ростик смеется, Ким только сокрушенно покачал головой.- Ага, все в подначки играешь? Детский сад…
        Ростик еще раз осмотрелся. Море было спокойным, небо над ним тоже. Вот над сушей что-то такое виднелось, но это могла быть и пыль под солнцем, или отличная от морской дифракция света… Да и далеко это было, неопасно.
        - Нужно пройтись над городом. Рассмотрим, что к чему.
        - Сам знаю,- отозвался Ким.
        Теперь, когда и Антон увидел город, он пристроился рядышком, выдерживая тот же курс. Но после посадки, кажется, собрался порасспросить их как следует.
        Город был невелик, не больше пяти сотен метров в поперечнике, от стены до стены. Но дома тут стояли так плотно, что казались сплошной коркой. И во все стороны торчали башенки с полукруглыми навершьями, которые угрожали чему-то, что могло налететь… Средь бела дня?
        А ведь, если это так, я знаю, от кого Гошоды выставили свои баллисты, решил Рост. И знаю, о чем они пытались однажды меня предупредить. Но я тогда слишком мало знал Полдневье, чтобы понять их.
        У набережной, подальше от стен оказалось больше пространства. Одну очень красивую площадь с домами, словно нарисованными старыми итальянскими мастерами, даже украшала какая-то статуя. И протянулась она, обнимая четверть гавани, до самых складов, которые, как все склады всех, наверное, миров, были лишены окон и потому выглядели мрачновато.
        Треск раздался так внезапно, что Ростик даже не сразу понял, что произошло. Но когда повернулся к лодке Антона, у него заныло в груди. Прямо над беззащитной и крохотной лодочкой, идущей от них в сотне метров, нависла чуть более темная, чем окружающий воздух, громада. И была она так велика и подвижна, что Ростик засмотрелся на нее.
        А тем временем какие-то части лодки Антона, весьма вещественные и определенно принадлежащие к обычному, реальному миру, оторвались от гравилета, но вместо того, чтобы упасть, стали медленно отваливаться в серую пелену неба, исчезая на глазах. И вот уже Ростик не видел ничего, лишь тень, шевеление, темный ветер, который сделался видимым на миг…
        Зато теперь он знал, что у этого существа нет морды, как морды нет у дождевого червяка. Обычного тупого, слепого, отвратительного червяка, только очень большого и, разумеется, летающего.
        А потом лодка Антона завалилась вниз. Удар, который она получила, оказался слишком силен, даже Антону не удалось удержать ее на прежнем курсе… Внизу было море, до берега оставалось немного, но до него еще нужно было долететь…
        Перед Ростом, как на кадрах старой хроники, мелькнула фигура Коромысла, привязанного к каким-то болтающимся в воздухе, словно тряпка, обломкам, и было неясно, сумеет ли он удержаться.
        - Что там?!- заорал Ким.
        Ростик не ответил. Он надавил на планку, и пушка заработала. Промахнуться он не мог, слишком невелико было расстояние и слишком велика была цель. И огонь был быстрым - Рост по уже проверенной схеме подталкивал обойму, чтобы она чуть быстрее вползала в казенники.
        И тогда он почувствовал… Это было похоже на крик, изданный в таком диапазоне, которое человеческое ухо по своей природе воспринять не способно. Но это был крик, вызванный мукой и болью… И его давление на весь этот мир, на мозг человека оказалось слишком сильным, чтобы его совсем не ощутить.
        Полотнище развернулось, его складки сдвоились и сейчас же стали видны. Ростик поменял обойму, передернул затвор, снова ударил, на этот раз повернув пушки на эти видимые участки. Снова тот же беззвучный вопль, от которого мерк свет и таяло сознание… В воздухе остались едва видимые, поблескивающие, тонкие, бесконечно длинные струны. Если это был аналог крови чудовища, то она была даже не лишена красоты. Впрочем, почему-то Ростик знал, в воду эти струны не упадут, они испарятся до того, как пролетят весь путь.
        Чуть не выбив стекло головой, Ростик попытался рассмотреть вторую лодку. Антон сумел поймать управление у самой воды. И теперь тащился к городу. Его так бросало из стороны в сторону, что у Ростика каждый раз захватывало дух, он все время ждал, что увидит всплеск, который сделает спасение ребят невозможным… Тем более что сверху определить, на какой высоте Антон тянул свою машину, было трудно.
        - Ким,- позвал Ростик.- Ты можешь им помочь?
        - Не могу.- Молчание.- Он все делает правильно. Если опять не отключится, тогда…
        - Отключится?- Ростик был поражен.
        - Мне так показалось,- отозвался Ким.- Что сразу после удара он… То ли башкой обо что-то стукнулся, то ли рычагами руки поломал.
        Мелькнул берег… И вдруг лодка Антона попыталась подняться, а это была ошибка. Она сразу отвалилась в сторону от выбранного курса, странно заюлила, залетела боком в черту города, пропахала воздух над набережной, стукнулась о треклятую статую, установленную на площади перед гаванью, и непонятно как исчезла из поля зрения.
        Скорее по какому-то наитию, чем по осмысленному пониманию происходящего, Ростик поднял голову. На него плыло так много червей, что они стали почти видны.
        - Ким, садись на набережную!- завопил Ростик и замолотил из пушек, как заведенный.
        Обойма кончилась слишком быстро, но он заметил это, лишь клацнув планкой впустую раза три. Потом вставил новую обойму, молясь, чтобы все эти твари не успели их сожрать прежде, чем он будет готов… Расстояние до них оказалось чуть больше, чем ему показалось,- сыграли свою роль прозрачность и невероятные размеры зверюг. Потом пушка заработала, лучи ударили в скопление складок серого света, чуть более плотных, чем небо над головой.
        Их лодка безвольно, как облако, плыла совсем в другую от города сторону. Улучив момент, меняя обойму, Ростик посмотрел на Кима. Пилот, вывернув шею так, что рисковал ее вывихнуть, смотрел в боковое окошко. Руки, лежащие на рычагах, замерли, но, даже затянутые в кожу черных перчаток, выдавали такое напряжение, что Ростик заголосил:
        - Ким, Кимище! Проснись!
        - Что?- спросил он. Потом выпалил: - Какие же они огромные!
        - Садись, Ким, вниз, иначе они нас…
        Потом стрельба сделала разговор бессмысленным. Но Ким, кажется, уже пришел в себя. Он развернулся на месте, как умели делать пурпурные, и боком, чтобы хоть немножко было видно то, что творилось сзади, скакнул вперед. Правда, он потерял почти сотню метров высоты, но теперь высота им была не нужна. Зато набережная со статуей, о которую стукнулась машина Антона, существенно приблизилась. И воздушные черви стали отставать. Говоря языком человеческой тактики, они вышли из зоны огня. Ненадолго, конечно, но этого должно было хватить, чтобы гравилет, аккуратно развернувшись, опустился на плиты.
        Нет, не просто опустился… Ким оказался хитрее, чем Рост подумал. Он вдруг резко прикрикнул:
        - Все, заглохни!
        - Что?- не понял Рост и перестал стрелять.
        - Вот именно,- пояснил Ким.- Стрелять больше не нужно, не выдавай нашего тайника.
        - Какого тайника?
        И тогда он увидел. На высоте считаных сантиметров, медленно, поднимая с плит набережной вихри скопившегося тут песка, их лодка стала вползать в галерею, образованную стеной дома, колоннами и очень широкими навесами, иногда прерываемыми еще более выдающимися в сторону моря балконами.
        Когда каменный свод закрыл их сверху, Ким шумно набрал в легкие воздуха и мягко, очень осторожно двигая рычагами, опустил машину на мостовую.
        - А если они обрушат на нас этот дом?- спросил Ростик.
        - Гораздо хуже, если он сам рухнет из-за антигравитационных блинов… Или твои зеленокожие ширы нападут на нас ближе к ночи.
        - Зеленокожие не нападут,- ответил Ростик.- Если бы они тут были, они бы высыпали на площадь смотреть на твои маневры или вовсе помогли нам справиться с червями огнем из своих баллист.
        Ким уже отстегнулся от кресла. Ростик, как оказалось, тоже. Только Ким находился ближе к выходному люку в днище.
        - Давай быстрее, я заметил, они должны быть недалеко.
        - Подожди меня!- прикрикнул Ростик, опасаясь, что Ким сделает какую-нибудь глупость.
        - Почему?- удивился он.
        - Потому что я с автоматом.
        - Понятно.- Больше убеждать Кима было не нужно.- Винторук, оставайся тут. Тут - понял?
        Сзади раздался почти спокойный голос:
        - Ест.
        - Только бы они были живы,- проговорил Ростик, вылетая на площадь, под полуденное солнце и осматривая воздух над крышами домов.
        Дыма или следа взрыва видно не было. И на том спасибо… Нет, правда, что ни говори, а это внушало надежду.
        Глава 8
        На дне фонтана, покрываемом тенью пресловутой статуи, сбитой Антоном при посадке, всегда собиралось немного отличной воды, поэтому раненых перетащили на набережную. Здесь же и единственный работоспособный гравилет было проще охранять, да и в одном из соседних домов, по странному стечению обстоятельств похожих на средневековую гостиницу, оказались совсем неплохие комнатухи с полным набором постельных принадлежностей. Кровати для зеленых были чуть длинноваты, но длиннее - не короче, с этим легко примирились, а вот спать и - главное - выхаживать раненых можно было с комфортом.
        Антона, впрочем, этот комфорт не очень радовал, хотя он его вполне принимал и даже удивлялся мягкости перины, которая оказалась под ним. Лежать ему приходилось все время, потому что Ростик веско, на правах сына врача, выдал свой диагноз - сотрясение мозга, хотя и не тяжелое. Размышляя над этим, Антон без конца повторял:
        - Кто бы мог подумать?.. Оказалось, есть что сотрясать.
        - Оказалось. Но ты - лежи,- отвечал ему Ким, превратившись в постоянную сиделку. Он очень переживал за ребят, пока те не стали подавать признаков жизни. Зато потом повеселел.
        А на Ростика, наоборот, то, как это происходило, произвело не самое хорошее впечатление. Оба были слабы, и им по всем статьям срочно требовалась медпомощь. Но пока из ситуации приходилось выходить своими силами.
        Антона еще можно было держать в горизонтальном положении, менять мокрые повязки на лбу и рассчитывать, что этого будет достаточно. А вот с Коромыслом было хуже. Он очень много пил и потом мочился с кровью. Не нужно было кончать мединститут, чтобы предположить у него внутренние кровоизлияния. И никто, кроме очень опытного хирурга, не мог предсказать - выздоровеет этот парень, без лекарств, инъекций и всякого медицинского обхождения, или нужно будет придумывать что-то более сложное, чем обильное питье.
        Сопелов вообще исчез. Как рассказал Антон, Коромысло заставил его встать на котел незадолго до того, как на них напали. И техник то ли выпал, то ли невидимая тварь его сожрала. Ростик, памятуя страшную картину, когда какой-то кусок корабля истаял в прозрачном брюхе воздушного червяка, предполагал последнее.
        Собственно, было странно, что дважды нападали на один и тот же корабль и в одной и той же манере - заходя с кормы, пожирая гребца и запасы топлива, которые хранились там в мешках. Над этим стоило подумать. А пока следовало просто принять во внимание - если бы у котла стоял Коромысло, то пропал бы он, а техник остался жив. Простая арифметика выживания - кто угадал, живет, кому выпал жребий ошибиться - исчезает. Иногда - без следа.
        С пищей у них довольно быстро наладилось. В городе было полно подвалов, и в одном из них они набрели на остатки пшеницы. Хотя четверть глиняных горшков, в которых хранились злаки, оказалась разбита и какие-то грызуны похозяйничали среди этого богатства в свое удовольствие, пшенка из нетронутых сосудов весьма подкрепляла их, только, как утверждал Антон, слегка горчила.
        Еще Ростик с Кимом или Винторуком ходил охотиться. Ко всеобщему изумлению, никакой существенной дичины поблизости не оказалось. Зато за стенами городка в изобилии бродили неимоверные стаи панцирных шакалов. Это накладывало необходимость возвращаться под защиту стен с наступлением темноты. В город шакалы просачивались крайне редко и небольшими группками, в три-пять голов. Разумеется, в таком количестве они вели себя робко, иногда хватало просто крика, чтобы звери удрали. Но иногда приходилось и постреливать, хотя по привычке Ростик экономил патроны и бил только из арбалета, который с запасом стрел оказался под сиденьем второй лодки.
        Еще Ким пробовал наладить рыбалку. Все-таки, что ни говори, они оказались в приморском городке, в фешенебельном районе порта. В сотне шагов от гостиницы начиналась уже причальная стенка для кораблей, украшенная очень похожими на кнехты тумбами. Глубина тут составляла метра четыре. Ким выяснил это, зашвырнув лотик, сделанный им из веревки и камня с дыркой посередине, который он нашел в большой комнате гостиницы. Никаких приливов или отливов тут, разумеется, не было, что многое упрощало по сравнению с Землей.
        Рыбачить было интересно. Вода стояла такая прозрачная, что можно было считать камешки на дне размером с монетку. И куда как часто показывались вполне аппетитные рыбины… хотя и ловились они с трудом.
        - Житье в пределах города сделало их слишком смышлеными,- объяснял причины своих неудач Ким,- нужно будет за стенами попробовать.
        Но далеко отходить ему не советовали даже для такого благого дела, как рыбалка. К тому же, несмотря ни на что, некая часть рыбьего стада все-таки попадалась на грубый крючок Кима, сделанный из обычной иглы и закаленный, по совету Ростика, а жадничать и ловить впрок казалось неразумно - свежая рыбка была вкуснее.
        Дни шли за днями, и, если бы не промелькивающие по мостовой едва ощутимой тенью воздушные твари, настроение, что все окончилось куда лучше, чем могло бы, не оставляло бы ребят. Но воздушные черви не уходили, а кружили, кружили… И никто не знал, как лучше поступить в такой ситуации.
        Несмотря на уговоры затаиться и не привлекать к себе внимания, Ким с Винторуком пару раз попытались взлететь. Это была довольно понятная попытка - они тут сидели, хотя уцелевшая машина до Боловска донесла бы их всего-то часа за три… Пусть даже напрячься при этом, разумеется, пришлось бы изрядно. С другой стороны - воздушных червей было так много, что даже Антону теперь не требовалось ничего доказывать. Время от времени три или четыре туши заслоняли от наблюдателя небо, и это давало вполне ощутимое шевеление в воздухе. А величина и неуязвимость этих чудовищ придавали угрозе самый недвусмысленный характер.
        - Знать бы, что их в нас раздражает?- спрашивал себя и Кима Ростик.
        Но ответа никто из них не знал. Первоначальное предположение Ростика, что их выдали палки с намотанной липкой массой, померкло после того, как червяки напали на лодку Антона, на которой не было ни одного из этих «подарков» дваров, а лодку Кима не тронули, хотя, если брать в расчет приманку, должны были атаковать тупо и прямолинейно, несмотря на огонь, который вел по тварям Ростик во время той схватки.
        Так или иначе, но, покружив над городом, Ким уже через считаные минуты заходил на посадку, спасаясь под галереей. Это было вполне разумной мерой. Ростик не мог этого доказать, но ему почему-то казалось, что человека среди тесных городских улиц чудовища поймать не в силах. А вот гравилет, стоящий на вполне доступной со стороны моря площадке, будет для них слишком привлекательной приманкой, они непременно атакуют его, даже рискуя получить какие-то травмы, задев соседние дома.
        После недельного сидения, когда у Антона стали проявляться признаки выздоровления и он уже требовал, чтобы его отпускали ходить в сортир, а не ухаживали, как за маленьким, терпение ребят стало подходить к концу.
        Дискуссию как-то после вполне цивилизованно проведенной ночи, то есть отлично выспавшись, начал Ким.
        - Ну, какие будут предложения?
        Ростик изобразил на лице недюжинные размышления, но вслух ничего не сказал. Вместо этого Антон, которому впервые позволили сидеть за столом, а не валяться в постели во время завтрака, не совсем осмысленно спросил:
        - А покинут ли город?
        - То есть?- не понял Ким.- Если бы тут был хоть один житель, сторож или охранник какой-нибудь, он бы у нас уже выяснял, кто мы да по какому праву.
        - Это я понимаю.- согласился Антон.- Я хотел спросить, окончательно ли его оставили Гошоды?
        - Что послужило причиной ухода?- попытался понять его Ростик.
        - Да нет же! Я думаю, они его оставили, потому что у них и на один Чужой город народу уже не набирается.
        - Откуда ты знаешь?- оторопел Ким.
        - А ты видел их поля?- спросил Ростик. Он и сам так думал, только не подозревал, что найдет в Антоне, не очень склонном к углубленному анализу, такую поддержку.- А ведь они пашут землю наверняка с запасом. И то…
        - Вот я и думаю,- подал голос Антон,- они его не бросили, а, так сказать, законсервировали. То есть ушли, оставив для возможного использования те средства, которые им представляются необходимыми. Я имею в виду эти катапульты, которые мы видели в Чужом. Они должны…
        - Ёлы-палы,- с чувством проговорил Ким.- А ведь я, еще когда первый раз заходил на посадку, подумал, это обязательно нужно проверить. И на тебе - забыл!
        - Просто мы занялись горячими делами - выхаживали больных, искали еду, воду.
        - Воды у нас с самого начала было полно,- отреагировал Ким.
        - Зато с остальным только-только справились. Кстати,- признался Ростик,- я не думаю, что это пустая трата времени. Мы нашли отменное место, богатое, практически уже подготовленное для колонизации.
        - Ты предлагаешь переселиться сюда?- с участием, словно не у него было сотрясение мозга, а у Ростика, спросил Антон.
        - Греческие полисы всегда захватывали удобное место. А тут - куда же больше? И река, и поля, и порт. Наконец, море - единственный и самый древний объединитель древних цивилизаций. Думаю, у него и в Полдневье та же роль.
        Речь получилась не очень внятная, но горячая. Настолько, что даже Ким немного оторопел.
        - Все-таки у нас есть гравилеты.
        - Они для разведки, для охоты, для баловства. А серьезные грузы вынесут только корабли.
        - А парус?- спросил вдруг Антон.- Тут не бывает ветра, почти всегда мертвый штиль.
        - Вот именно, значит, галерный тип корабля будет почти безопасен.
        - Со здешними расстояниями?- спросил Ким.- Не думаю. Скорее всего они используют антигравитацию.
        - Может быть,- согласился Ростик.- Важен не тип движка, а море. И тут оно…- Он указал рукой на окно, в проеме которого зеленела масса воды, поднимающаяся почти вверх на такую высоту, что захватывало дух.
        Внезапно на втором этаже послышались шаги. Ким вскочил.
        - Ну, я ему сейчас… Будь он хоть чемпион из чемпионов!
        С этим обещанием он бросился наверх, но сделать ничего не смог. Коромысло, чуть постанывая от боли, спускался со второго этажа по лестнице. Потом он добрел до их стола, придвинутого к окошку не только из-за света и праздничного вида, но и потому, что тут, в отличие от других окон, проще всего оказалось поднять заслонку, сделанную из странного пористого камня. Такие заслонки они нашли на окнах практически всех окрестных домов. Некоторые из них поднимались в направляющих пазах, а некоторые нет. И это делало иные дома непригодными для осмотра без горящей ветки.
        Покряхтев, Коромысло опустился на причудливый стул, сделанный, без сомнения, для зеленых, но вполне подходящий для человека. Чуть раньше на нем сидел Ким.
        - Вы, ребята, кажется, думаете, что я уже того… совсем ослаб?- проговорил Коромысло.
        - Нет, я не думаю,- признался Ростик.- Я определенно знаю, что тебе следовало бы лежать, не вставая, а не доказывать нам неизвестно что.
        - Так не пойдет,- покачал головой силач.- Вы думаете, я не перенесу перелет в Боловск, и вместо того, чтобы лететь туда, валандаетесь тут, шепчетесь по углам.
        - Никто не шепчется,- оскорбленно пророкотал Антон.- Я и сам…
        - Вот именно, ты уже выздоравливаешь. А я… Я тоже, ясно вам?
        - Не думаю,- снова проговорил Ростик.- Полагаю, тебе еще следует поваляться в кровати, пока есть возможность, и в самом деле набраться сил.
        - Коромысло, мы не улетаем не из-за тебя,- поддержал ребят Ким, стоящий у стены.- Мы не можем взлететь, потому что воздушные черви…
        - Я смотрел, смотрел и ничего не увидел,- признался Коромысло.
        Так, еще и эта проблема, почему-то с раздражением подумал Ростик.
        - Мы тоже их едва видим, но они есть. Они напали на вашу лодку, скорее всего сожрали Сопелова и теперь не дают нам подняться.
        - Не врешь?- как в детстве спросил силач.
        Тогда вдруг странно закудахтал Винторук, который обычно так тихо сидел за краешком стола, что все забывали о его присутствии. Свое кудахтанье он сопроводил странным жестом - поднял свою могучую, волосатую руку в воздух, потом вдруг что-то сделал с ней, и она поплыла над столом, как огромное, живое, переливающееся сразу вверх и вниз, влево и вправо, существо.
        Подплыв почти к самому носу атлета, Винторук сделал своими пальцами жест, словно собирался лишить физиономию Коромысла этого славного украшения. В этом и была ошибка. Гигант встал, отодвинув стул, и грозно произнес:
        - Все издеваетесь… У вас заговор! Вот пойду и сам посмотрю.
        Он вышел на набережную. Ким и Ростик вышли за ним. Антон остался сидеть у окна, ему и так была видна почти вся площадь, вставать он поленился. Винторук, который, очевидно, и не думал шутить, еще раз попробовал что-то объяснить Коромыслу. Он искренне недоумевал, почему его доказательство, так хорошо изображенное, не подействовало.
        Оказавшись под лучами отвесного солнышка, Коромысло задрал голову, словно подставлял лицо струям дождика, провел рукой, как бы умываясь, и оглянулся.
        - Хорошо.
        Ким торопливо кивнул, соглашаясь. Коромысло посмотрел на запад, в сторону леса дваров, потом на восток. Ростик проследил за его взглядом, как назло, ни одного червяка видно не было.
        - Они лучше видны с набережной,- отозвался он.- С самой кромки воды.
        Вот этого говорить не следовало. Коромысло уже и сам увидел морскую благодать и пошел в ее направлении. Он был плох, слаб и серьезно ранен. Он шел, как слепой, вытянув для осторожности руку чуть в сторону и вперед. На коже его уже блестели капли пота, но он шел.
        У самой воды Ким схватил его, но гиревик уже сел на камни, свесив ноги с причальной стенки. До воды от его ног осталось метра полтора. Он пощурился от наслаждения. Не составляло труда понять, что сейчас больше всего ему хотелось искупаться.
        Вообще-то в этом месте они не купались, высокий каменный барьер делал трудным возвращение на пристань. А вот чуть в стороне, метрах в ста, находилась вполне благополучная каменная лестница, устроенная чуть ли не специально для купания в защищенной гавани. Но туда Коромыслу было не дойти.
        Внезапно силач заговорил:
        - Мне Серегин говорил, я могу назвать что-нибудь тем именем, которое мне понравится. Так вот, я называю этот город Одессой.
        Все помолчали, переваривая сообщение.
        - Почему Одессой?- спросил Ростик.
        - Я там у дружка после армии гостил. Город - закачаешься. Только торговать все очень любят, но девушки…
        - Хорошо, пусть будет Одесса,- согласился Ким.- Возвращаемся?
        - Нет, я еще посижу,- отозвался Коромысло.
        - Ладно,- решил Ростик,- может, солнечные ванны ему на пользу пойдут. А я, чтобы время не терять, в самом деле крыши домов обшарю. Вдруг что-нибудь да найду?
        - Вместе пойдем,- отозвался Ким, поднимаясь,- мало ли что.
        - А Коромысло?
        - С ним Винторук останется.
        Бакумур в городе вел себя робко и на должность разведчика мало годился. Поэтому предложение было разумным.
        - Хорошо,- согласился Ростик.- Ты объясни ему задачу, а я за оружием пока схожу. И заодно Антона поставлю в известность, куда мы направляемся.
        Глава 9
        Подниматься на крышу в этих домах оказалось мудрено. Но после проб и ошибок, приправленных треском горящего факела и запахом какой-то странной синтетической каменной пыли, Ростик все-таки нашел эти ходы.
        Как назло, Ким в это время оказался далеко. Вернее, он услышал Ростика, отозвался, но счел, что его собственные поиски значат не меньше, и не появился. Поэтому Ростик наткнулся первым.
        Собственно, он с самого начала выбрал себе три очень больших домины, с гроздью весьма внушительных башен, обращенных к серому небу Полдневья. Это не были сооружения с какими-то ясно выраженными функциями, не были они и частными дворцами. Скорее всего они представляли собой здания общественного назначения, но такие, в которых кто-то из зеленокожих обитал постоянно. Поэтому Ростик не удивился, когда нашел, откинув люк на чердак, что они оборудованы гораздо лучше, чем можно было ожидать.
        Во-первых, он обнаружил, что даже черепица этих домов уложена не на деревянные фермы под крыши, а на ажурное, тоже пористое, но, вероятно, плотное и прочное каменное же плетение. Это стремление Гошодов везде и всегда использовать только камень наводило на мысль, что с деревом в их мире обстояло не очень. Во-вторых, он наконец набрел на настоящую баллисту.
        Ну, о том, что она вращалась во все стороны на специальном каменном ложементе, можно было догадаться заранее. Но что она почти вся, кроме, разумеется, витых кос и пары подвижных рычагов, тоже окажется сделанной из камня, додуматься было мудрено. Ростик ходил вокруг этой штуковины, все больше поражаясь тонкости и точности работы зеленокожих. Все сооружение напоминало баллисту лишь отдаленно, а в целом скорее походило на выдумку спятившего конструктора. Но в то же время в машине не было ни одной нефункциональной детали, ни одного лишнего или некрасивого выступа. Вся она поражала соразмерностью конструкции и демонстрировала общую идею своего использования не меньше, чем, например, меч.
        Внезапно догорела деревяшка, которую Ростик держал в руке. Это была последняя из охапки захваченных снизу, предназначенных для сожжения палок. Поэтому он вздохнул, беззлобно ругнул себя за недальновидность и попробовал открыть каменный же ставень в той стороне, куда была направлена баллиста. К его удивлению, это получилось легко. Наверное, его попытки по расшифровыванию замысловатых каменных замкув Гошодов в отношении прочих дверей, ставней и люков не пропали даром.
        Свет Полдневья хлынул через открывшееся квадратное окошко. Попривыкнув к нему, Ростик вдруг обнаружил, что с этим окном не все было просто. В нижнем левом углу прямоугольника находилось жестко закрепленное на подоконнике странное приспособление, которое напоминало прибор какого-нибудь средневекового астронома для наблюдения солнечных затмений. Главную деталь в нем составляло закрепленное в легкой, плетенной из камыша рамке стекло почти в три человеческие ладони размером.
        Ростик присел, нашел прицельную точку, поправил прибор и вдруг увидел…
        Над морем, мягко переливаясь странными неяркими красками, среди которых, однако, были все цвета радуги, плыл воздушный червь. И был он так величествен, так огромен, что понятие «чудовище» или «монстр» отходило на второй план. Скорее, он относился к силам природы - неуправляемым, но могущественным и прекрасным явлениям.
        Ростик отпрянул, стекло в рамке тут же потеряло свою странную прозрачность, замутилось, стало простой серой стекляшкой. Ростик снова поставил подбородок на каменную державку в нескольких сантиметрах от экрана прибора. Так и есть, он снова видел червей. Три из них вполне добродушно вились над морем, словно играющие щенки. Еще один, очень большой, крутил над ними замысловатые петли. Во всем этом было не больше воинственности, чем в картине семейного пикника.
        - Не размокай,- подбодрил себя Ростик.- Угощением на пикнике будешь ты, как уже стал Сопелов!
        - Что ты говоришь?- раздалось сзади.
        Ростик не оглянулся.
        - Посмотри-ка через это.
        Ким подошел, добродушно отпихнул Ростика, присел сам.
        - Ух ты, здорово! Теперь у них нет их главного козыря - невидимости.- Он выпрямился.- Нужно забрать этот прибор с собой. Нам еще летать и летать, будет лучше, если наши Кулибины из универа поймут, как эта штуковина устроена, и наделают для нас таких побольше.
        - Погоди,- отозвался Ростик,- давай лучше посмотрим, чем Гошоды отбивались от этих Горынычей. Может, мы их сейчас распугаем, как кур с насеста, и они нас выпустят наконец!
        - Тоже дело,- согласился Ким.
        Они походили по чердакам этих и еще соседних зданий, но больше работоспособных баллист или приборов обнаружения воздушных червей не нашли. Пришлось забрать только этот. И то Ростик так боялся сломать хрупкую каменную станину, что чуть-чуть сдвинул само стекло, и червяки стали видны хуже.
        Как ни странно, баллисту с боезапасом нашел Антон. Пока Рост с Кимом бродили по центральным зданиям, он тоже потаскался по крышам в дальней части порта и нашел очень интересное устройство. По его словам, оно было не просто работоспособным, а чуть ли не революционным, поэтому смотреть его после полудня пошли втроем. Правда, пока Антон ходил за друзьями, он подзабыл дорогу. В самом деле, в этом переплетении улочек и абсолютно похожих друг на друга стен любому человеку ничего не стоило заблудиться. Но все-таки дорогу он нашел, главным образом потому, что на одном из складских вытянутых зданий заметил знакомый барельеф, однозначно рисующий битву панцирных шакалов с червеобразными Махри.
        Ростик думал об этом барельефе почти все время, когда Антон вел их по ступеням и переходам, на которых при горящих ветках были видны его следы, оставленные прежде. Их было так много, что Ким произнес:
        - Антон, ты все-таки не очень так броди. В одиночку, да еще после твоего сотрясения…
        - Тут со мной ничего не случится,- бодро ответил Антон.- Ведь не случилось же до сих пор?
        - Вообще-то уже случилось,- отозвался Ростик.
        - А-а, ерунда,- Антон махнул рукой. И тут они вышли на отлично оборудованный чердак, чем-то напоминающий батарейную палубу парусника с рядами тяжелых каронад.
        - М-да, пушки эти впечатляют,- признал Ким,- но что здесь необычного? Я и раньше видел такие…
        - А это ты тоже видел?- спросил Антон торжествующе.
        И указал на каменный лоток, в котором в специальных углублениях стояли изготовленные к стрельбе снаряды. Их было много, под сотню, и выглядели они весьма грозно. Один такой на соседнем каменном столе кто-то основательно распотрошил.
        - Антон,- с замедленной тревогой в голосе спросил Ким,- а если бы он взорвался?
        - Но не взорвался же? Я знал, что не взорвется, а выяснить, что это такое и как этим пользоваться, все равно нужно было. Вот я и попробовал.
        Больше всего снаряды походили на морские мины с торчащими в разные стороны детонаторными рожками. Только тут эти рожки еще и отстреливались в разные стороны, когда шнур, проложенный в длинном, пустотелом хвосте, догорал до конца.
        - Так, понятно,- Ким покопался во вскрытом боеприпасе.- Взорвавшись, эти мелкие ракетки разлетаются и горят. А дальше? Как они подрывают этих воздушных китов?
        Может, и вправду киты, подумал Ростик, а не червяки. Почему возникло желание не оскорблять прозрачных чудовищ, он и сам не мог объяснить.
        - Этого я тоже не понял,- признал Антон.- К тому же, я считаю, нечего гадать, давайте попробуем.
        Они попробовали. Пользуясь стеклянным прибором, нашли трех очень низко идущих над портом червяков, взвели ближайшую из баллист, вложили в ее направляющую лунку один из снарядов, подожгли фитиль.
        - Огонь!- приказал Антон, которому не дали физически напрягаться и который не выпускал из рук прибор Ростика.
        Баллиста щелкнула, подняв немалое облако каменной пыли. Вполне уверенно шаровидная мина с длинным хвостом вознеслась к тому месту, где, по наводке Антона, находились червяки. Уже начиная падать вниз, она вдруг взорвалась, рассыпая свои гильзочки, которые горели ярким пламенем. Больше ничего не случилось.
        - Как они себя вели?- спросил Ростик.
        - Кто?- отозвался Антон.- Прозрачные? Не знаю, я смотрел на снаряд. А что?
        - А то, что ничего не случилось,- отозвался Ким. Он повернулся к Ростику.- Что предлагаешь?
        - Нужно бить над ними. Мне кажется, эти штуки так устроены, что и не должны бить прямой наводкой. Понимаешь, иначе у пушек был бы прицел.
        Они снова попробовали. Черви, или воздушные киты, после первого выстрела забеспокоились и группами больше не ходили. Пришлось выбрать одного червя, который не очень разумно завис над выходом из гавани в море, прокатывая по телу мягкие сиреневые волны.
        - Куда будем целиться?- спросил Антон.
        - Над ним, и как можно выше.
        Они изготовили орудие к стрельбе. Потом Ростик выбрал снаряд с самым длинным хвостом, подпалил…
        Бомбочка ушла, оставляя за собой в неподвижном воздухе еле видимый дымный хвост. Потом взорвалась, на этот раз с непонятных эхом, словно кто-то еще ударил в большой барабан после ее разрыва, а потом, когда патрончики стали сыпаться вниз, как салют, Ростик схватил рамку со стеклом, но опоздал…
        Как бы в продолжение этого таинственного барабанного эха над гаванью прокатился еще один удар, куда более мощный. И воздушный червяк, извиваясь ясно видимыми и без прибора серыми волнами, рухнул в воду. На месте его лежбища у выхода в море возникло мутное, белесое облако, которое еще долго висело, пока его не разогнал очень легкий, но постоянный морской бриз.
        - Что это было?- спросил Антон.
        - Мне кажется, в верхней части у них, как у дирижабля, есть какой-то летучий газ,- предположил Ростик.- Задача в том, чтобы горящие патрончики попали в эту… гондолу и она взорвалась. Тогда…
        - Понятно,- согласился Ким.- Ты давай наводи, раз такой умный, а я буду баллисту растягивать и снаряды подносить.
        Ситуация в самом деле была выигрышная. После гибели одного из китов над гаванью стало твориться что-то немыслимое. Все эти червяки носились в воздухе, как псы с подпаленным хвостом, иногда даже сталкиваясь мягкими, тягучими телами.
        И все-таки ребятам потребовался почти десяток снарядов, пока они сбили еще одного червяка, а незадолго до того, как боеприпасы кончились, они удачно подпалили еще одного. Но этот третий не взорвался, а стал то опускаться, то подниматься вверх. Из общей стаи к нему на выручку бросились два других червяка, и вся троица стала весьма торжественно уползать в сторону моря… Как вдруг один из поддерживающих червяков отскочил в сторону, и подранок рухнул в воду.
        Здоровые червяки, разумеется, принялись летать поблизости, отряхиваясь, как собаки после дождя, а вот раненый с воды больше так и не поднялся. Почему-то Ростик был уверен, что с ним все кончено.
        - Здурово,- согласился Ким, которому Ростик передал все, что видел в приборе.- Может, теперь они оставят нас в покое?
        Но как выяснилось на следующий же день, оставлять людей в покое червяки не стали. Скорее наоборот, теперь они держались более настороженно и агрессивно. Пару раз даже попытались спикировать на Коромысло, греющегося на набережной, или на чуть более высокого, чем другие разведчики, бакумура.
        После полудня они нашли еще одну баллисту с полусотней ракет и, тщательно подготавливая каждый выстрел, подбили еще двух червяков. И на этом их возможности сопротивляться оказались исчерпаны - бомбочки Гошодов больше не находились, сколько бы ребята ни бродили по чердакам и башням.
        За ужином, который на этот раз очень удачно для них приготовил Винторук, они разговорились.
        - Ума не приложу, что делать? Может, использовать спаренную установку с гравилета,- предложил Антон.
        - Нет,- покачал головой Ростик.- Я об этом тоже, ночей не сплю, думаю. Для того чтобы добраться до их газового мешка, нужно бить сверху. А они слишком большие, чтобы попасть в них с земли.
        - Может, стоит взлететь?
        - А может, вообще не нужно отбиваться?- спросил Ким.- Ведь никто нас не гонит, посидим тут. Коромысло в норму придет, а?
        - Меня вот что удивляет,- признался Ростик,- двары палили с земли. Почему?
        - Пастухи, что с них взять?- Антон ухмыльнулся.- К тому же им ничего больше и не остается. Защищать стада нужно, а полетов они не знают, вот и…
        - Я думаю,- размеренно проговорил Ростик,- они просто не хотят убивать червяков. Они лишь отгоняют их, жалят, но не калечат. Это разумнее, чем убивать. На убийство червяки реагируют слишком… В общем, мы попробовали и имеем, что имеем.
        - Катапульты зеленых явно предназначены для убийства,- сказал Ким.- Как ты это объяснишь?
        - Не знаю,- признался Ростик.- Иногда, сам не понимая отчего, знаю, а тут пока еще нет. Но это может быть напрямую связано с отсутствием здесь зеленокожих. Они перестарались и вынуждены были откатиться от моря. Хотя, мне кажется, оно им очень нужно. И этот порт…- Он взглянул на сидящего в конце стола обожженного на солнце Коромысло.- Эта Одесса - более старый город, чем Чужой.
        - Философия,- махнул рукой Антон.- Просто у дваров пушки более мощные, и червякам их удар кажется мощнее. Нам бы такие.
        Внезапно Коромысло встал, пошатываясь, шагнул к лестнице, ведущей в его комнату, и рухнул, как деревянная кукла, растянувшись во весь рост и ударившись о плиты пола. Пока ребята собрались вокруг, на пыли под ним образовалась ясно видимая лужица. При свете очага, который ребята зажгли для света, невзирая на мошкару, она показалась зловеще темной, почти черной.
        Покрикивая друг на друга, они подняли силача и отволокли его в кровать. Ростик быстро обследовал его.
        - Плох,- наконец проговорил он.- Не знаю, в чем дело, но кровотечение возобновилось, и даже гораздо обильнее. Если он дотянет до утра, то…
        Почти как врач, он развел руками. Он знал этот жест, ненавидел его, как может ненавидеть только тот, кто хорошо понимает, но ничего другого сейчас просто не могло получиться.
        - Допрыгался Коромысло. Ведь просили же его не вставать,- с отчетливым раздражением проворчал Антон.
        - Так,- решил Ким,- делать нечего, придется вылетать. Не взлетим, потеряем гиревика - век себе не прощу. Уж пусть лучше червяки сожрут меня по дороге.
        - Слушайте, ребята,- проговорил Антон.- А что, если один кто-нибудь начнет палить с земли, отвлекать на себя китов. Вы же сами говорите, они на пальбу раздражаются, а тем временем гравилет потихоньку, в темноте…
        - В темноте двары били по ним не меньше, чем днем,- отозвался Ростик.- Это значит, червяки в темноте тоже видят и не теряют активности.
        - План хорош, только оставить кого-то нужно,- согласился Ким. Он подумал, потом обреченно махнул рукой.- Нет, не получится, мы же все крыши облазили, больше снарядов под баллисты нет, так что все равно придется без твоего диверсанта обойтись.
        - У нас есть лодка Фарида. Ей все равно пока не летать, а на ней есть пушки.
        - Я снял те, что были в кабинке, и дварам отдал,- проговорил Ростик.- Ты что, забыл?
        - Там есть еще один подвижный ствол под днищем, для пилотов, и одна сзади… Ах, да, она же пропала. Ну, все равно, остается пилотская.- Антон помолчал.- Я знаю, как ее снимать.
        Ким внимательно, очень внимательно посмотрел на Антона, который для убедительности своих слов широко, во все тридцать два зуба, улыбнулся.
        - И ты согласен остаться?
        - Конечно,- быстро проговорил Антон.- С пищей тут не очень плохо, в крайнем случае рыбку с причала половлю. Вода есть…
        - У него сотрясение,- резко сказал Ростик.- Ему нужно в госпиталь не меньше, чем Коромыслу. Предлагаю оставить меня.
        - Нет,- покачал головой Ким.- Ему работать с пушкой придется минут десять, максимум полчаса. Это можно вынести в его состоянии. А если на нас насядут черви, нам придется отбиваться всю дорогу, да еще как отбиваться! Этого он не выдержит. Этого, может, никто из нас не выдержит.
        - Но он же останется один!- почти крикнул Ростик.
        - Ну и что?- удивился Антон.- Вы же за мной вернетесь?
        - Конечно,- очень серьезно ответил Ким.
        И никто из них не добавил такого очевидного - если они сами не сложат головы в этом ночном полете наперегонки со смертью. Если в Боловске узнают об Одессе, обо всем, что тут случилось. В противном случае у Антона были все шансы опробовать на своей шкуре судьбу Робинзона или в крайнем случае совершить одинокое возвращение домой пешком, по враждебной, плохо изученной территории, практически не восстановившись после сотрясения мозга.
        - Знаешь,- сказал Ростик,- я еще оставлю тебе свой автомат. С ним тебе будет все-таки привычнее.
        Глава 10
        Пока их машина поднималась, Ростика не оставляло ощущение, что вот-вот раздастся треск обшивки, кто-то, может быть он сам, закричит, гравилет потеряет управление и они начнут камнем валиться во тьму, раскинувшуюся под ними… Это было странно, потому что тьма, казалось, подступала именно снизу, хотя объективно для его глаз разницы между низом и верхом быть не могло. Но почему-то небеса всегда казались чуть светлее, должно быть, причиной тому был некий психологический эффект, оставшийся с Земли.
        Пока они взлетали, из небольшой башенки, чуть пониже остальных, чтобы ее было труднее атаковать, в воздух, почти наобум, бил лучемет Антона. Он не мог видеть в этой смоляной черноте не то что червяков, но даже рукоятки своей пушки, и все-таки работал.
        Когда они расставались, он вполне решительно отмахнулся от совета Ростика бить в сторону гавани, где червяки всегда копошились над привычной для них поверхностью воды. Он выбрал тактику веерной стрельбы, чтобы как можно больше собрать этих чудовищ вокруг себя. Так или иначе, его идея великолепно сработала. Было не очень понятно, собрались ли они над Антоном, но нападений на гравилет не случилось.
        Ростик мельком подумал, если бы они как следует поработали головами раньше, они бы оставили для баллисты хоть пяток снарядов. Их хризантемные разрывы во все стороны были бы не только отменной приманкой, но и освещали пространство над Одессой, а это было бы совсем не лишне. Почему-то Ростик думал, что их свет выявлял бы червяков, потому что они были именно против них обращены и придуманы довольно изобретательным народом. А вот люди пока в этом не блистали - три сигнальные ракеты подряд, которые выпустил Ким для пробы, направив их в сторону моря, не высветили ничего. До такой степени ничего, что стало ясно - при свете человеческих сигналок воздушных червяков будет не видно.
        - Винторук, жми, чем меньше мы тут будем крутиться, тем лучше!- заголосил Ким.
        Больше он ничего не говорил, он работал, стиснув зубы. И машина в самом деле набирала скорость со свистом. Конечно, эти червяки запросто могли настигнуть и вполне разогнавшийся гравилет, почему-то в этом никто не сомневался. Но они все равно делали ноги, улепетывали, рвали когти, мотали по-шухерному. И это было самым лучшим, что им удалось придумать.
        - Сейчас, Ким, спущусь к тебе, попробую помочь,- процедил Ростик вполголоса, но не сомневался, что друг его услышал. В том напряженном ожидании гибельной для них атаки из ничего, из тьмы, перемешанной с пустотой, Ким просто не мог его не услышать. Ким слышал сейчас даже стук деревянной державки о гнезда в экваторном поясе котла, который проворачивал Винторук, как слышал его Ростик. Слышал бы стук шестеренок в часах, если бы они у кого-нибудь были.
        - Рост, я больше подниматься не смогу, и так уже дышать тяжко… Видишь что-нибудь?
        Едва ли не первым, что сделали люди после победы над губисками, было восстановление сигнальной башни, устроенной из прежней ретрансляционной радиотелебашни, и установка на ней нового белого шара, служащего в дневное время солнечным маяком.
        Именно тогда же кому-то пришло в голову, что по ночам маяк нужен не меньше. И вот уже полтора месяца над вышкой должен был по ночам гореть сигнальный костер. Пока, как Ростику говорили, его устраивали на временной ферме, закрепленной над шаром. Но похоже, как и в России, все временное тут превращалось в постоянное.
        Ростик достал бинокль, провел зигзагообразно по темноте. Не видно было ни зги. Он даже расстроился немного.
        - Слишком они дрова жалеют.- Он наклонился к темной фигуре, которая закрывала ряд несложных приборов, расположенных на панели перед пилотом и слабо фосфоресцирующих в этой могильной черноте.- Ты по своему гирокомпасу путь правильно определил?
        - Боловск прямо по курсу,- прошипел Ким. Управление и в самом деле давалось ему ценой немалых усилий.
        Ростик снова провел окулярами плавную кривую и вдруг увидел… Это была далекая искорка теплого, уязвимого света, которая тем не менее бросала вызов всей тьме Полдневья.
        - Есть, вижу! Градусов на двадцать левее курса.
        - Так, а я-то думал…- признался Ким.- Ладно, теперь не выпущу из виду. Спускайся, на рулях поможешь.
        Ростик убрал бинокль и перелез во второе пилотское кресло. Собственно, почему он сразу не засел тут, оставалось загадкой. Просто так было спокойнее, все-таки человек сидит на пушках, и если… Хотя, без сомнения, это был самообман. Червяки были слишком сильны, и если бы вздумали напасть, никакой Ростик в темноте, без ориентировки их не остановил бы.
        Потом они неслись над темным Полдневьем, то теряя из вида далекую искорку, то обретая ее снова. Но промежутки, когда они ее не видели, становились все короче.
        Правда, Ким так гнал, что примерно с полдороги Ростик вымотался окончательно и потерял малейшую способность наблюдать, что происходит за бортом лодки. Вероятно, это же относилось и к великолепно тренированному Киму. Потому он настоял, чтобы Ростик время от времени отдыхал и смотрел по сторонам во все глаза.
        Конечно, смотреть было не на что, но совсем не следить за окружающим тоже получилось бы неправильно. В общем, этот перелет Ростик потом вспоминал как затяжной, темный кошмар, но, к счастью, он длился не очень долго. К исходу третьего часа, когда они уже не теряли костер над Боловском из виду и им оставалось лететь менее семидесяти километров, что они определили по слабым огонькам, оставшимся слева, что было, без сомнения, факелами Чужого города, Ким вдруг спросил:
        - Винторук, как он там?
        Скрип и переборы деревянной рукоятки, раздающиеся сзади, стихли. Потом оттуда донеслось сопенье. Чувствовалось, что бакумур не знает, как выразить свои наблюдения.
        - Хорошо, Винторук?- Молчание, не было ни малейшего отзвука.- Плох?
        Тут бакумур вполне уверенно гмыкнул, и стук дерева о металл возобновился.
        - Рост, нужно поднажать,- решил Ким.
        Они поднажали, уже через четверть часа пот заливал глаза обоих, а Ростику даже стало казаться, что он не только слепнет от него, но и глохнет. И все-таки он не сдавался. Может, в самом деле минуты могли все решить?
        - Я думаю…- Он не договорил, снова набрал воздуха в легкие.- Давай сядем прямо во двор больницы. Так будет скорее.
        - Правильно,- кивнул Ким.- А… они нас не обстреляют?
        - Не должны, а если даже… Охрана там не очень, сразу не собьют.
        - Машину жалко.- Ким помолчал.- Ладно, рискнем.
        Их не обстреляли. Просто выбежали посмотреть, как они плавно, словно выполняя учебное упражнение, пальнув в воздух сигнальной ракетой, чтобы показать себя всем, кто оказался поблизости, заходили на посадку во двор больницы. Это было ошибкой, народ не понимал, что подлезать под саму машину попросту опасно, и сесть пришлось на дороге перед больницей. Но все равно до нее оставалось метров сто, это было вполне по силам четырем санитарам, даже учитывая нестандартные габариты и вес Коромысла.
        Потом Рост выскочил, сбегал в больницу. Место, где находился приемный покой, он помнил еще с младенческих пор, тут у мамы всегда было больше работы, чем в других отделениях. Он помнил, как ходил сюда дожидаться ее после дежурств…
        Его поняли не сразу, но поняли, снарядили двух ребят. Пришлось им помогать, после гонки над Полдневьем это казалось уже выше сил, но они с Кимом взялись за ручки армейских переносных носилок. В общем, с врачами они справились, и Коромысло доставили наилучшим образом, вот только оставаться с ним для заполнения формуляров и справок отказались. Нужно было докладывать начальству, и еще более насущным было подготовить экспедицию за Антоном.
        Так или иначе, но в машине, когда четверть часа спустя она вновь поднималась в темноту, чтобы перелететь на аэродром, Ростик сидел с Кимом рядом. Взглянув на друга, Ким устало улыбнулся, Ростик понял это по его голосу.
        - Может, тебя и вправду выбросить перед Белым домом? Доложишь, распишешь Одессу, выпросишь разрешение на поиск Антошки. Чего с аэродрома таскаться-то, не ближний путь?
        - Вместе пойдем,- решил Ростик.
        Но когда они проходили над зданием бывшего райкома, в окнах которого горело с десяток окон, он чуть было не попросил посадку… И все-таки не попросил. Он был уверен, что помощь Кима ему понадобится, когда придется объяснять иные их действия в этой экспедиции.
        До аэродрома они добрались минут за десять. Тут все было как обычно, светились окна на диспетчерской вышке, в ангарах были раскрыты ворота, оттуда тоже выбивался свет. Кто-то ходил по земле, отбрасывая такие забытые в Полдневье тени. Оказалось, Ростик по ним почти соскучился.
        Они сели метрах в пятидесяти от вышки. Их уже заметили и встречали. Три солдатика с карабинами, пара грязных, как всегда, техников и Серегин. Одноногий истребитель хмуро выслушал торопливый рассказ Кима, похлопал по плечу.
        - Ладно. Что мы делаем дальше?
        - Эту лодку нужно подрегулировать, как обычно, набить топливом, особое внимание обрати на обоймы для пушек. Хотелось бы взлететь на рассвете, ну а там - как получится.
        - Как начальство распорядится,- поправил его Ростик.
        Внезапно из заднего люка показался Винторук. Он волок в руках те самые палки с намотанными непонятными култышками.
        - А это что?- спросил Серегин.- Что с этим-то делать?
        - Выгрузи и пошли умникам в университет. Пусть разбираются,- решил Ким.
        Дорога до города оказалась на удивление приятной. Во-первых, идти оказалось не в пример полету легче, во-вторых, как на заказ, подул ночной ветерок. Он был слабым, как всегда, ласковым, чистым, его дыхание так здорово охлаждало лицо, что усталость прошла сама собой.
        В Белом доме оказалось почти все начальство, как сообщила им секретарша, но принять их, вероятно, не смогут… Каково же было ее удивление, когда выяснилось, что их необходимо пропустить к Рымолову без всяких отлагательств.
        В кабинете Рымолова уже оказался Дондик. То ли он тут находился раньше, то ли успел прибежать из своего крыла, пока Ростика и Кима мотали по приемным.
        Рассказ про воздушных червей на начальство произвел слабое впечатление. Дондик то и дело торопил ребят, словно опаздывал куда-то. А вот город, море, порт - это их заинтересовало, да еще как. Настолько, что по вызову Рымолова пришел какой-то дядька, который сразу попытался врубиться, но не в ситуацию, а в разговор. Он несколько раз прервал Ростика самым хамским образом, и наконец Ростик не выдержал. Он поднялся, посмотрел Рымолову в глаза и произнес, чеканя каждое слово:
        - Андрей Арсеньич, как видно, этот товарищ,- он сделал едва уловимую паузу,- знает ситуацию с нашей экспедицией лучше всех. Полагаю, он и доведет доклад до конца. А мы, пожалуй, отправимся на аэродром, нужно Антона вытаскивать.
        - Погоди, Гринев, не кипятись. Этого… товарища я пригласил, чтобы он возглавил работы в городе, который вы нашли. Поэтому…
        - Сомневаюсь, что он хороший руководитель, Арсеньич,- отозвался Ким устало со своего места.- Он даже доклад выслушать не в состоянии.
        Внезапно Ростик испытал прилив такой тоски и печали, что даже закрыл глаза. Власть перерождалась, она становилась ничуть не лучше, чем высокомерные и подловатые в своих повадках, как пляжные шулеры, коммунисты. Что с этим делать и как избежать серьезной опасности, которая при этом возникала, он не знал.
        Приглашенный мужик покраснел. Он уже распахнул было рот, чтобы заорать, но Дондик вдруг с тонкой улыбкой хлопнул его по руке.
        - Вот такие это ребята. Они даже меня не раз срезали, когда я пытался их подмять.
        Мужик взглянул на капитана, поперхнулся и ничего не сказал.
        - Да, думаю, что мы пока обойдемся без руководства,- проговорил Ким раздельно.
        - В конце концов, нам решать - кто и как будет руководить,- промямлил наконец мужик.
        Ростик поймал себя на том, что даже не знает его имени.
        - Не так,- произнес он довольно зло и разочарованно.- По договору с Рымоловым, нам решать - кто вообще будет сидеть в этом доме.
        В кабинете возникла тишина. Ростик на мгновение подумал, что, пожалуй, это слишком круто. Если бы можно было этого не говорить, он бы, пожалуй, промолчал. Но слова были произнесены, и вернуть их невозможно.
        - Ладно, не задирайся,- вдруг проговорил Дондик вполне по-человечески.- Давай лучше вместе планировать. Как я понимаю, вы предлагаете устроить в этом городе…
        - В Одессе,- подсказал Ким и быстро, в двух словах объяснил, что таково предложение Коромысла.
        - Хорошо. Вы предлагаете устроить в Одессе полноценную колонию. Арсеньич, это возможно с нынешними ресурсами?
        - Какие именно ресурсы ты имеешь в виду?
        - Людей, автомобили, снаряжение для постоянной охраны… Обязательно радиостанцию для связи. Ведь между… Одессой и Боловском, хотим мы того или нет, придется поддерживать постоянную связь.
        - Напрямую сигнал тут не пройдет,- уверенно произнес Ким.- Нужно одну промежуточную рацию поставить в Чужом.
        - А может, солнечный телеграф?- спросил Ростик.- Там, правда, речка поблизости, вообще город стоит в низинке, но если вознестись на соседний холм и установить примерно такой же шар, как тут, то…
        - Каково расстояние между вашей Одессой и Чужим?- спросил Рымолов.
        Ким поколдовал над картой. Подумал, посчитал, напряженно разглядывая потолок рымоловского кабинета.
        - Двести девяносто километров по прямой, может, больше. Но Рост прав, Одесса стоит в низине.
        - Вот и нужно будет найти место, откуда солнечный телеграф будет как следует просматриваться.
        - Стоп, с телеграфом может не выйти,- вздохнул Ростик.- Мы же забыли о воздушных червях.
        - Это не единственная проблема,- отозвался Рымолов, устало улыбнувшись.- Нужно еще уговорить Гошодов сдать нам в аренду одну из башен своего города.
        - Вообще-то, я думаю, их для начала нужно упросить отдать нам всю Одессу,- вмешался Дондик.- Как Гринев сказал, по всем признакам, это их город.
        - Согласен,- кивнул Рымолов.- Вот и получается, ребята, сегодня ночью вы никуда не полетите. Отправитесь завтра, когда мы укомплектуем солидную экспедицию. И скорее всего на нескольких машинах, чтобы как можно больше пилотов знали этот путь.- Он осмотрелся. Только сейчас все заметили, что мужика, с которым разругался Ростик, в кабинете не было, он незаметно ускользнул.- И сразу учтите, я придаю этой вашей Одессе первостепенное значение.- Помолчав, Председатель повторил: - Первостепенное, с которым ничто не может конкурировать.
        Глава 11
        Давно включилось солнце, а они все еще не вылетели. Третью команду почему-то в последний момент не выпустил Серегин, кажется, из-за состояния гравилета. На недоуменный взгляд Ростика Ким пояснил:
        - Обученных людей не хватает, чтобы эти лодки регулировать. Вот и получается, что…
        - Неужто губиски их тоже все время ремонтируют?
        - Не думаю. Хотя… Не знаю, может, мы их как-то неправильно эксплуатируем или слишком уж перестроили под габариты человека? Сам помнишь, губиски-то поменьше будут, и весят, соответственно, около пятидесяти.
        - Зато у них на котле стоят два двухметровых облома, так что про перегруз мне лучше не рассказывай.
        - А я и не буду. Просто напомню, что мы ведь так и не знаем, с какой базы они прошлый раз на нас налетели. Может, они расположились всего-то километрах в пятистах, а это расстояние можно перескочить одним перелетом, даже не присаживаясь для отдыха.
        Как раз в этот момент из ангара и вышел раздраженный пилот третьей машины, плюнул в сероватую траву и ушел в сторону командной вышки. Ким усмехнулся.
        - Так, значит, с нами летит Казаринов.
        - Кто это?- спросил Ростик.
        - Есть тут один мужик. Был инженером на заводике, из тех, что стояли за железнодорожным вокзалом.
        С той стороны путей, километрах в пяти-семи от зоны, которую отрезал Перенос, действительно находились скученные в один узел заводики старой, еще довоенной постройки. Что там были за предприятия, никто из знакомых Ростика толком не знал, у них была своя рабочая слобода, свои магазины. Они лишь в кино да на праздники приезжали в город. Жаль, что они не переехали в Полдневье, почему-то всегда казалось, что от них тут была бы большая польза, потому что зря секретность никто не разводит. А значит…
        Впрочем, нет, глядя на Дондика, Ростик не раз убеждался, что секретность для того была просто воздухом, которым он дышал. А значит, те заводики вполне могли выпускать никелированные чайники в обстановке, словно они ядерную начинку для ракет делают.
        - А как он вообще?- спросил Ростик.
        - Сам летает не очень, но уверенно. Загребным у него Молоток. Увидишь, колоритный тип. Весом семьдесят, волосы на треть седые, но жилистый и выносливый, как камень. Если лететь на дальность, то даже Коромысло может перегрести. А вот стрелком…
        - Рост!- раздался голос, от которого сразу потеплело на душе.
        Ростик вскочил, вытянув руки для приветствия.
        - Квадратный, старшина-старина! Тебя выпустили?
        - Что значит - выпустили? Это из дурдома выпускают, а меня выписали.- Они обнялись, потом обхлопали друг друга по плечам. Их немало связывало, а не виделись они уже почти два месяца.
        - Как ты тут?
        - Прибыл для дальнейшего прохождения службы.
        - Неплохо. Жаль, тебя так долго держали в городе. Когда мы стали расселять фермеров, мне было бы легче с тобой. Уж очень много новых и бестолковых ребят прислали.
        - В этом частично и твоя мамаша виновата. Я был уже здоров, а она - нет, нельзя выписывать, не выдержит. Она у тебя - в авторитете, с ней никто и спорить не брался.
        - Жаль, я не знал, что она тебя держит,- усмехнулся Ростик.- Я бы тебе по блату досрочную выписку попробовал организовать.
        - Ладно, что об этом вспоминать. Слышал - тебя повысили! Когда звездочки обмоем?
        - Погон сейчас не носят, так что звание - номинальное. Но про обмыть - неплохо придумано. Вернемся, попробую собрать ребят, заодно и свадьбу отыграем, а то и не гуляли вовсе.
        Они еще похлопали друг друга по плечам, потом на Квадратного навалился Казаринов. Он был хмур, хотя и непонятно почему. Может, потому что лететь в Одессу не хотел, в отличие от пилота, которого от этого задания отставили.
        Он и сообщил старшине Квадратному, что тот пойдет в казаринской машине стрелком. Потом скептически осмотрел сплошные, как скафандр, доспехи старшины.
        - Вы, часом, не на танцы в таких-то железках собрались, старшина?
        - Если это остроумие, товарищ командир, то неумное,- спокойно ответил Квадратный.- Эти железки мне уже раза три спасали жизнь. И никто не знает, что нас там ждет. А если…
        Казаринов, не дослушав, рявкнул:
        - Свободен, старшина!
        Но повернулся и ушел к своей машине, словно не он, а его «освободил» Квадратный.
        - Странный он какой-то,- проворчал Квадратный и сел на травку рядом с Ростиком.
        Ростик, который сам на этот раз тоже пришел в доспехах, словно собирался в дальний поход на неопределенный срок, согласно кивнул.
        - Да ну их, этих пилотов. Сам знаешь, им летный паек положен, они в рукопашной ни разу не бывали, а панцирных шакалов видели только с высоты. Не обращай внимания.
        Посидели молча пару минут. Потом Квадратный, кажется, за это время уже вполне освоившись с обстановкой, вполголоса пробормотал:
        - Да, не стоило его так, может, он обидчивый… Ну, рассказывай, что у нас с этим новым городом?
        Ростик принялся рассказывать, но не как начальству, а с подробностями и даже чуточку хвастая. Он и моргнуть не успел, а вокруг него сидело на травке и стояло человек пятнадцать. Среди них были даже техники, которым полагалось ремонтировать забракованную Серегиным третью машину. Но они тоже слушали, затаив дыхание. Более того, за их ногами Ростик увидел даже костыль самого Серегина, который был не против того, чтобы его подчиненные немного поволынили. Видно, им всем не хватало новостей, или распорядитель аэродрома считал, что краткая политинформашка, которую затеял Ростик, пойдет людям на пользу - будут знать цель, для которой работают, и лучше осознают происходящее.
        В общем, рассказ получился. Когда Ростик кончил расписывать вчерашние решения, принятые в кабинете начальства, и выдал свои комментарии к ним, люди загудели, обсуждая услышанное.
        - Но если Антон там,- сказал Квадратный,- а мы тут, то какого хрена мы валандаемся?
        Ким улыбнулся и посмотрел за спины ребятам в спецовках. Он тоже давно заметил Серегина. Тот понял, что от ответа ему не отвертеться. Он мог бы не чикаться со своими, но Квадратный, Ростик и сами пилоты были не вполне его подчиненные. Он крякнул, посмотрел на солнце, словно определял по нему время, и пробормотал:
        - Какого-то Пестеля ждем. Он должен подтащить приборы, чтобы этих… прозрачных изучать. Ну и вообще.
        - Пестеля? Здорово!- обрадовался Ростик.
        - И еще Тюкальника,- довольно мрачно добавил Серегин.
        - А это что за фрукт?- спросил Квадратный.
        - Плотник один с завода. Его нам присылали в помощь, так я его через неделю отослал назад. Такое сокровище, что…- проговорил Серегин.- В общем, сами увидите.
        - Грозный?- спросил Ростик.
        - Нет,- пожал плечами Ким.- Наоборот, небольшой, поджарый, даже маленький, как мальчишка. Но спорщик и крикун. Правда, плотник - золото. Зато человек… Говорят, ему присылали больше десятка учеников, но он затюкивает их так, что те рады на фронт убежать, чтобы избавиться от такого-то наставника. По-моему, он даже не злой, просто дурак.
        - Да что мальчишки, от него все жены сбегали через неделю. А при нынешнем-то дефиците мужского населения заставить иную девку от мужа сбежать - это же суметь нужно,- отозвался Казаринов. Выяснилось, он тоже крутился недалеко.
        Потом вдруг все разошлись, оказалось, к ним приближался почерневший от недосыпа Дондик. Но рядом с ним семенило несколько солдатиков, которые несли ящики с оборудованием. А следом шли Пестель, улыбающийся, как незабудка, и какой-то довольно гнусный по виду хмырь с плотницким ящиком в руке. За ним волокли, правда, еще три ящика, покрупнее, но главные инструменты Тюкальник - а это, видимо, был именно он - нес самолично.
        Выслушав последние напутствия от капитана, распределились по лодкам. Конечно, Пестель попал к Киму, иначе и быть не могло. Он источал желание работать, помогать, действовать. Он тоже выписался совсем недавно и выглядел таким же отдохнувшим, как и старшина. Ростик даже позавидовал ему.
        Впрочем, ненадолго. Машины раскочегарились, потом все доложили о готовности, и вот уже обе лодки, «плавно переваливаясь на невидимых гравитационных волнах», как наверняка написал бы в своей книге Эдик Сурданян, случись ему оказаться на аэродроме в это утро, стали подниматься, одновременно принюхиваясь, как собаки, к курсу на север-северо-запад.
        Ростик сидел на пушках, в стеклянной кабинке. В доспехах даже увеличенное, по словам Кима, сиденье оказалось неудобным. Он ворочался, но подходящего положения так и не нашел. Пестель сидел рядом с Кимом. И можно было только догадываться, какую роль в этом решении сыграла странная смерть предыдущего экипажа с разбитой лодки и исчезновение Сопелова. Скорее всего, немалую. Подсознательно Ким хотел спасти Пестелю жизнь, если у них выйдет все так, как вышло у Фарида с его ребятами.
        Ростик пригляделся ко второй машине. Сумел ли он донести понимание угрозы со стороны червей до Казаринова? По приказу Дондика тот держался очень близко от лодки Кима, всего-то метрах в пятидесяти. Но как он поведет себя при подлете к Одессе, когда угроза станет более чем реальной? Тем более реальной, что после ночной стрельбы Антона воздушные черви наверняка еще не успокоились.
        Внезапно он увидел, что в пилотском кресле справа от Казаринова кто-то сидит. Ростик пригляделся, но понять, кто это, не сумел.
        - Ким, второго пилота у Казаринова знаешь?
        - Серегин подсунул нам какого-то техника. Все никак не хочет примириться, что лодку Фарида мы не смогли отремонтировать и отвести на аэродром.
        - Понятно,- Ростик кивнул.- Мне и самому жалко.
        - Знаешь, если дело так серьезно, как мне рассказали,- подал голос Пестель,- я бы взял побольше людей.
        - Мы много чего помимо людей взяли, и так перегрузились,- объяснил Ким.
        Потом они замолчали окончательно. Ким работал, Пестель пытался ему помогать. На такой скорости, с какой они ползли по небу, это было еще возможно. И в общем, это было правильно, Ким экономил силы обоих пилотов и гребцов для решающего рывка, когда опасность станет более очевидной.
        На траверзе Чужого города Ростик вдруг почувствовал странное напряжение. Привыкнув доверять ему за год жизни в Полдневье, он не стал его изгонять, а внимательнее осмотрелся. Снова и снова он сканировал небо вокруг машин и наконец нашел.
        - Ким, две штуки, на два часа.
        Ким заохал, потом затих. Ростик видел со своего места, как пилот вытянул свою шею, как напряглись его плечи.
        - Ничего не вижу.- Он тихо выругался.- А… Теперь вижу.
        - Где?- забеспокоился Пестель.- Покажите!
        - Как их покажешь?- удивился Ким.- Разве что протаранить? Так лодку жалко.
        - Рост, у тебя бинокль с собой?- волновался Пестель, не обращая внимания на подначки.
        Ростик отдал бинокль не сразу, а только минут пять спустя, когда изучил, может быть, все остальное небо. Потом, как мог, попытался описать Пестелю, как нужно смотреть, чтобы видеть прозрачных тварей.
        Черви держались поодаль. Потом пошли на сближение. Ростик оглянулся. Во второй машине ничего не видели. Зато наконец-то их увидел Пестель. От этого почему-то заворчал сзади Винторук.
        - Да, здорово!- признал биолог.- Никогда бы не подумал.
        - Больше-то не видно?- с тревогой спросил Ким.
        Ростик, который уже всю голову себе отвертел и даже шлем снял, отозвался:
        - Пока нет. Я скажу, если замечу.
        Они пролетели еще с час, черви держались менее чем в полукилометре, но не ближе. Вдруг Пестель спросил:
        - Рост, ты видел и других червей. Как тебе эти-то?
        Ростик подумал, потом стал объяснять:
        - Мне кажется, движения у них не очень быстрые. Много складок. И стали менее прозрачными, чем прежде. Может, голодают?
        - Хорошие новости,- мрачно высказался Ким. Он принял слова друга на веру.- Ты только стрелять в них не вздумай.
        - Нет, конечно,- отозвался Ростик.
        Напряжение в кабине сгустилось почти до ощутимой субстанции. При желании его можно было отрезать ножом и рассовывать по карманам. Именно тогда-то Ростик и добавил:
        - Кажется, они даже не подкрепления ждут. Просто болтаются, потому что не понимают, что тут делают.
        - Они разумны?- быстро спросил Пестель.
        - Откуда же я знаю?- удивился Ростик.
        - Ну, я думал, твои необыкновенные способности…- Он замолчал, потом покряхтел.- В общем, если надумаешь что-нибудь, не стесняйся, говори. Я все приму к сведению.
        - Мне кажется, пока они по каким-то своим причинам атаковать не станут,- твердо произнес Ростик и замолчал совсем.
        Столкновения с воздушными червяками в самом деле не случилось. Даже над Одессой они повели себя скромно и, как позже сказал Ким, с достоинством, словно и не было ночной стрельбы, которую устроил Антон.
        Так что лодки сели без проблем. И словно бы они этого только и ждали, черви выстроились в кильватер и ушли над заливом в сторону дварского берега.
        Во второй лодке их даже не заметили. А у Ростика зародилась мысль, что Казаринов считает его и Кима паникерами или болтунами.
        Глава 12
        В башенке, из которой Антон должен был вести отвлекающий огонь и где так и осталась пушка губисков с грудой стреляных «гильз», их друга не оказалось. Ростик походил по зданию и вдруг нашел… гильзу от автомата. Она лежала на полу, тусклая от подпаленной смазки, и красноречиво свидетельствовала о какой-то угрозе, о которой они раньше не догадались. Потом они нашли еще несколько гильз, лежащих так, словно кто-то молотил очередями… Тогда Ким не выдержал, достал старинный «наган», боек которого приходилось взводить при каждом выстреле, и пальнул в окошко пару раз, хотя было сомнительно, чтобы Антон не заметил, что они прилетели.
        Когда стало ясно, что даже на выстрелы, сделанные в воздух, никто не отзывается, решили разбиться на три группы. Одной, которую возглавил Ким, поручили организацию безопасного лагеря. Конечно, базу решили устроить из гостиницы, тем более что под галереей, открытой Кимом, места хватило бы еще для десятка лодок.
        Второй группе, во главе с Казариновым, предоставили возможность осмотреть водопровод, при необходимости прочистить его, наладить связь с Боловском и, если возможно, найти место для солнечного телеграфа, сигналы которого пробивались бы в Чужой город. А вот Антоном должна была заняться третья команда. Ее Ростик взял на себя. Как самого опытного следопыта, он вытребовал себе Квадратного, а за умение видеть в темноте - Винторука.
        Бакумуру пришлось объяснять, что они должны сделать, минут десять. Волосатик тряс головой, изображая непонимание или крайнюю сложность задачи, показывал куда-то вверх и произносил какое-то долгое слово, очень похожее на детское «мны-ы». Так толком и не осознав, что проповедовал им Винт, они отправились в поход.
        На этот раз у них был фонарик-жучок, почти такой же, каким некогда пользовался Ким в Чужом городе. А может, это был тот же самый, просто он прошелся по рукам и оказался у того, кому был нужнее. Ростик спросил:
        - Ты где этот фонарик раздобыл?
        - От одного раненого… получил,- нахмурился Квадратный. Было очевидно, что говорить ему на эту тему не очень хочется.
        - Выменял?- не успокоился Ростик.
        - Получил,- отозвался старшина и шагнул вперед с таким выражением, что даже бакумуру стало бы понятно - разговор окончен.
        Соседние к башенке дома остались в том самом виде, что и во время поиска баллист против червей неделю назад. Даже те же ставни оказались подняты, которые им поддались тогда. И все же что-то было не так. Ростик не мог это выразить, но он чувствовал…
        Это было похоже на место, где побывал кто-то очень тебе неприятный. И следа он не оставил, и запаха вроде никакого не ощущается. Но ты знаешь, что он тут был, и поэтому сами стены сделались другими, сам воздух заставлял насторожиться.
        Ростик потряс головой. Он понимал угрозу, исходящую от кого-то. Скажем, тот страх, ужас, который наводила на мир стая саранчи, или взгляд, которым их в болотах выискивали бегимлеси. Но вот так - ничто посреди ничего - этого он не понимал. И даже не хотел объяснять старшине.
        После трех или четырех домов Винторук нашел еще одну гильзу в подвале. Это был довольно странный подвал, какие часто, как оказалось, строили зеленые - общий свод под несколькими домами, чтобы можно было пройти в несколько строений сразу. Или получить помощь от соседей, или оказать поддержку. Гильза лежала посередине узкого прохода, словно Антон собирался тут принять бой с неизвестным противником.
        - Опять одиночный выстрел,- подал голос Ростик.- Интересно, куда?
        Старшина подошел к противоположной стенке, пошарил по ней широким лучом фонарика. И нашел след от пули. Она царапнула потолок и ушла в самый верх квадратной колонны, поддерживающей какую-то арку.
        - Они что, были такими высокими?- спросил старшина.
        - Кто?- не понял Ростик. Не получив ответа, он продолжил: - Вообще-то я думал, он бьет по стае шакалов. Но это…
        - Плохо подходит под шакалий рост, верно?
        Ростик кивнул и повернулся к бакумуру, который стоял от них чуть в сторонке, оглядываясь с интересом, но, пожалуй, чуть подавленно.
        - А ты ничего нам показать не хочешь?
        Волосатик наклонился, покрутил головой. Ростик догадался, направил фонарик в руке Квадратного вниз. Следов в пыли не было никаких. Только каблуки солдатских сапог, тех самых, в которых обычно ходил Антон.
        - Так,- старшина выглядел слегка рассерженным.- Идеи будут?
        - Может, за ним погнался небольшой летающий червяк? Знаешь, не на сотни метров, а такой, что мог бы протискиваться в эти двери, переходы?
        - Не знаю,- отозвался Квадратный.- Я большого-то червяка так и не увидел, а маленькие, может, вообще - плод твоего воображения.
        - Может,- кивнул Рост.- Но от чего он отступает, от чего прячется? Причем это Антон. Он с детства презирает единственную вещь в человеке - трусость.
        - Ну, мы все довольно храбрые, пока…- Старшина не договорил.
        - Пока что?- не сдержался Ростик.
        - Пока не увидим что-то, что нас испугает. По-настоящему, до дрожи, до слабости в кишках.
        - Но ведь тут ничего не было! Следов же не осталось?
        Похоже, старшина сам о чем-то подумал, только, как и Ростик получасом назад, не решился рассказать.
        Ростик сосредоточился. Здесь, в подвале, он уже не чувствовал тот след испуга или враждебности, который заметил наверху, на чердаках с баллистами. Конечно, тут тоже было неприятно, но характер того, что прошло, был совсем другим. Каким? Ростик даже не пытался раздумывать над этим, все равно ничего бы не понял - уж очень далеко от мира, к которому он привык, в котором разбирался, находились эти переживания.
        - Пойдем дальше,- предложил старшина.- По следу.
        Они пошли. Миновав три или четыре общих подвала, которые вполне легко, как окна ставнями, отсекались от остальных помещений глухими плитами, сделанными из пористого, облегченного камня, Ростик представил, что тут, например, во время налета саранчи можно было бы обойтись одним обходом дозора за пару-тройку часов, и этого вполне бы хватило. О том, что при таком обилии защищенного, отлично проветриваемого подземелья кому-то из жителей могло не хватить места,- не было и речи. Уж к чему-чему, а к налету саранчи Гошоды были готовы.
        А впрочем, и подвалы были тут не очень-то нужны. Если никто не будет бунтовать и устраивать революций, наружные дома вполне могли выдержать и саранчу, и воздушных червяков, и много чего другого. А подвалы эти, разветвленные, не оставляющие без связи ни один из домов, были просто вспомогательной мерой, не больше.
        Внезапно бакумур, который шел последние пару помещений впереди, указал на что-то в темноте. Квадратный перевел луч фонаря в указанную точку, и тогда они увидели шинель Антона, брошенную на полу. Рядом, залипнув от пыли, валялся автомат.
        Ростик подошел, двумя пальцами перевернул его, чтобы разглядеть затвор. Автомат был в порядке и даже, кажется, еще мог стрелять.
        - Он бросил его, потому что толку от него больше не видел.
        - Не просто бросил,- сказал старшина, посветив вниз.- Он побежал сломя голову в темноту… Видишь, какие широкие шаги - так не всегда на стометровке бегают. А в этой тьме расшибиться - пара пустяков.
        - Слушай, почему он вообще стрелял в темноте? Оно что - светилось?
        - Кто?- быстро спросил Квадратный.
        - То, что его преследовало.
        - Вот и я об этом думаю,- признался старшина.- Так бежать, ничего не видя, так стрелять, не разбирая, в кого молотишь…- он покачал головой.- Антон, похоже, был в панике. И странно, что он еще до этого подвала не отшвырнул оружие.
        Бакумур снова топал впереди. На этот раз чуть более уверенно, чем прежде. Должно быть, брошенный автомат его тоже в чем-то убедил. А зря, подумал Ростик. Антон был не тем человеком, чтобы оставаться без оружия, наверняка пистолет при нем, и обойм не на одну схватку может хватить.
        Словно в подтверждение его подозрений, из темноты, и совсем близко, ударил выстрел. Потом еще один.
        - Антон, мы тут!- заорал Ростик.- Мы идем!
        - Тихо!- железной рукой остановил Ростика старшина.- Не суйся пока, пусть отзовется, а то на пулю налетишь по-глупому.
        - Я-а… Жду!..
        Странный голос, словно он стал совсем мальчишкой. Но это, без сомнения, был Антон.
        - Мы идем!- прокричал Ростик и, уже не слушая старшину, вырвал у него фонарик и шагнул вперед.- Тошка! Антон, где ты? Это я, все в порядке.
        Сзади сухо щелкнул затвор автомата старшины. Правильно, вдруг эта хренотень, которая гонялась за Антоном, еще тут?
        Потом Ростик увидел… Антон был бледен, волосы всклокочены. Но главное - глаза. Таких глаз Ростик не видел до этого дня и надеялся, что никогда не увидит после. Огромные, в четверть лица, безумные, слепые, нерассуждающие, мутные, словно прикрытые бакумурьей пленкой… Это были глаза сумасшедшего, доведенного до черты, за которой он уже не осознает, где находится и что делает.
        Ростик вытянул вперед руки.
        - Антон, все прошло, все кончено. Мы пришли. Вот сейчас…
        - Ростик,- отозвался Антон, сел на корточки, спрятал лицо в руки и заплакал. Его спина, его затылок выдавали всю меру человеческой уязвимости.
        - Все кончилось, мы пришли. Отправимся домой, тебя подлечат, если ты не в порядке, и все будет хорошо. Теперь ты не один, все будет хорошо.
        Антон выпрямился, разжал руки, пистолет, его отменный «тэтэшник», по которому еще при обороне завода половина ребят сохла самой черной завистью, упал в пыль. Ростик обнял Антона за плечи и повел наверх. Квадратный подобрал оружие, кое-какие вещички и двинулся следом.
        Бакумур впереди вполне решительно проложил им путь через выход ближайшего дома, и они оказались на свету, под солнышком Полдневья. Тут все было по-прежнему. Где-то шумели ребята, где-то близко плескалась вода. Ростик оглянулся.
        Квадратный шел, покачивая головой, думая о чем-то, не выпуская из рук пистолет и автомат Антона, накинув на локоть его шинель. Бакумур смотрел мигом помутневшими глазами на людей и знал обо всем происшедшем куда больше, чем мог рассказать.
        Потом они почти полчаса обсуждали, что делать. Антон ничего не говорил. Он сидел, как деревянный истукан, даже не поворачивая голову, когда к нему кто-то обращался. Ким сначала распереживался, потом слегка не поверил в то, что Ростик рассказывал. Впрочем, никто, кажется, не верил.
        - Так, говоришь, он стрелял, а в том отсеке никого не было?- спрашивал Казаринов.
        - Ничего. И до того следов не было,- спокойно отвечал Квадратный.
        - Тогда все ясно,- пискляво проговорил плотник, который рубил что-то из досок, найденных в ближайших домах, кажется, какую-то раму.- Перетрусил ваш приятель…
        Больше он ничего произнести не успел. Ким пролетел почти по воздуху те десять метров, что их разделяли, и с силой, от которой по площади даже хлопок пошел, припечатал плотника к ближайшей стене.
        - Слушай, ты, Тюкальник. Это самый честный, самый храбрый парень, какого мне доводилось видеть. И он мой друг. Поэтому, если не будешь выбирать выражения, доболтаешься до разговора со мной… Понял?!
        Ростик подошел и оттащил Кима от плотника.
        - Я же должен был свое мнение высказать,- отозвался Тюкальник, было видно, что он слегка струхнул.
        - Еще раз вот так выскажешься, и придется тебе, мил-человек, доктора искать,- спокойно произнес Ростик.- Если Кима поблизости не будет, то я постараюсь.
        - Или я,- добавил Пестель, стоя перед Антоном на одном колене, пытаясь прочитать хоть что-нибудь по глазам больного друга.
        - Или я,- добавил Квадратный.
        И когда над площадью вроде бы повисла тишина, что-то пророкотал Винторук. Этого Тюкальник уже вынести не мог. Он подхватил свои инструменты и потащился через площадь в сторону порта.
        Ким подошел к Пестелю.
        - Ты что-нибудь понимаешь?
        - Психический спазм. Кстати, вы заметили, в какой-то момент он не контролировал сфинктор? Его нужно искупать, кто мне поможет?
        Рост, Ким и даже Квадратный подались вперед одновременно. Так что дело оказалось куда проще, чем они ожидали. Антон вел себя совершенно индифферентно, никого не замечал и позволял себя переставлять, как неодушевленную вещь. Все вместе они даже не почувствовали, что делают что-то экстраординарное. Нашли местечко у берега, где было помельче, и провернули помывку в лучшем виде.
        - Что будем делать все-таки?- спросил Ким, когда этот этап кончился.- Как его разговорить?
        - Тут ты его, похоже, не разговоришь,- отозвался Пестель.- Видишь, он не реагирует даже на то, что мы с ним делаем.
        - Тогда в город, в больницу?- спросил Ростик.
        - Разумеется,- согласился Пестель.
        - Машину гонять?- спросил Казаринов, не принимающий участия в санитарных мероприятиях, но околачивающийся поблизости.
        - Ерунда,- твердо сказал Ростик.- Все равно мы должны были рабочих привезти, солдат, кое-что из оборудования…
        - Не кипятись,- признал инженер,- я все понимаю. А Тюкальник с Молотком у меня, пожалуй, будут ближайшие дней пять лес для лодок подальше от вас заготавливать.
        Квадратный, который после купания с Антоном из всех доспехов остался только в кирасе, уложил остальные железки правильной связкой.
        - Тут осторожно нужно. Если даже покажется, что мы находимся на свободной территории, это может стать последней нашей ошибкой. На самом деле - тут даже слишком много разной живности.
        - Я вижу,- грустно кивнул Казаринов, посматривая на Антона, которого Ким вел в сторону гостиницы.
        - Квадратный,- поднял голову Ростик,- будет лучше, если ты займешься постами, патрулями и обходами - чтобы в город никого больше спецрейсом отправлять не пришлось.
        - Согласен,- вздохнул старшина.
        Они замолчали. Ростик проводил удаляющиеся фигуры напряженным взглядом.
        Что же это было? Что сделало Антона таким, каким они его нашли? Что его так напугало? Какой сигнал, какую информацию получили люди, пусть даже такой вот ценой? Но он уже понимал, что ответы на эти вопросы они узнают очень не скоро. Если вообще когда-нибудь смогут узнать.
        Часть III
        Блесхума
        Глава 13
        Против всех ожиданий, опасений и просто бессмысленной осторожности, которая возникла после того, что случилось с Антоном, колония получилась на славу. Из Боловска разными способами, как ни странно, главным образом на автобусах, переволокли душ триста. Все - отменные, отборные ребята, умельцы, мастера. Среди них солдат, как этого ни хотелось начальству в Белом доме, да и Ростику тоже, было меньшинство. И работа закипела.
        Первым делом прочистили водопровод и устроили отличную общую столовую с железным правилом - больше двух добавок не просить. Потом прочесали весь город, отметили здания, где жизнь была бы здоровей и легче, чем в других местах, устроили общежития, разумеется, попутно выставили охрану. Как только охрана взялась за дело, стало и спокойнее, и тревожнее одновременно. Спокойнее потому, что никаких очень уж странных случаев просто быть не могло. С системой перекличек и постоянных обходов город просматривался одновременно десятками глаз. И тревожнее, потому что все больше Одесса походила на крепость, осажденную невидимым, но реальным неприятелем. К тому же и постреливали часто.
        Сначала это вызывало переполох, Ростик просто с ног сбился, когда в иную ночь по десятку раз носился на очередную пальбу. Но потом каким-то образом утвердилось мнение, что всю стрельбу вызывают шакалы, которые, как и прежде, кружили по округе своими компаниями. И тревоги сошли на нет, тем более что людей, выставленных на постоянных постах, вооружили вдобавок к автоматам самострелами. А со временем зверье и само отступило в степь или в лес, которого, как оказалось, вокруг Одессы было куда больше, чем около Боловска.
        Правда, древесина тут все равно оказалась слабой, не деловой, но время от времени попадались местные тополя, а совсем изредка и отменные деревья, больше всего напоминавшие кипарисы. Вот из них-то и решили строить лодки, для которых перевезли к морю Тюкальника. Правда, прежде всего Пестель отыскал чуть не десяток саженцев и устроил нормальную кипарисовую посадку на самом, по его мнению, подходящем месте, чуть в стороне от заливных лугов, на склоне холмика, чтобы ветер морской обдувал саженцы, совсем как на Земле. Посадка оказалась удачной, уже через пару недель стало ясно, что больше половины деревьев прижилось на новом месте, так что полного отсутствия материала, или, как говорил Пестель, потери генофонда, не состоится.
        Для такой изрядной колонии требовалось немало кормежки. И едва ли не треть всего народа пришлось срочно выделять для решения этой проблемы. Фасоль, которую за скороспелость рассадили на всех окрестных полях и которая, по всем понятиям Пестеля, должна была появиться еще до осени, в крайнем случае захватить пару первых по-настоящему осенних недель, первое время требовала ухода и не давала никакого прибытка к столу.
        И огороды, как на них ни копались бригады ребят, которых, конечно, тут же окрестили «крестьянами», а помимо них еще все кому не лень, упросив Ростика с Квадратным расставить межевые камни и закрепить эти самопальные участки на бумаге,- ничего стоящего, кроме репы и мелкой моркови, тоже не принесли. И все-таки голод, настоящий, с урезанными пайками и дистрофией, о которой говорила в прошедшую зиму мама, им не грозил. Главным образом, конечно, благодаря рыбалке.
        Море, которое мягко плескалось у порога почитай каждого дома в этом городе, спокойное, без приливов и сильных штормов, оказалось неистощимой кладовой. Помимо рыбы, многие новые одесситы быстро перешли на аппетитные местные ракушки, из которых получался совершенно дивный суп, а особенно продвинутые занялись даже сбором водорослей. И лишь после того, как этих продвинутых, помимо нескольких отравлений, пару раз ударила очень неприятная эпидемия какой-то желудочной инфекции, Пестель потребовал, чтобы с водорослями, как с грибами, обходились без экспериментов.
        Несмотря на всякие мелкие происшествия и треволнения, дело двигалось вперед. И, по мнению Ростика, гораздо быстрее, чем если бы в Одессу был назначен какой-нибудь руководитель. Да еще с такой низкой способностью пропускать и правильно реагировать на информацию, какого им чуть было не подсунули.
        Как выяснилось, большинству людей вполне хватило личной предприимчивости и свободы, чтобы справляться с полученным заданием. А в тех редких ситуациях, когда кто-то хотел договариваться официально, привлекали Ростика, старшину Квадратного или Пестеля как научного эксперта. Несколько раз, когда дело касалось типично технического решения, волокли с холмов Казаринова, у которого, несмотря на весь его опыт и высшее образование, не выходило ни со связью, ни с прокладкой дороги.
        Конечно, Белый дом их совсем без внимания не оставлял. Недели не проходило, чтобы из города не требовали докладов, а то и сам Дондик появлялся с инспекцией. Приезжал он, как правило, с новой командой людей, в штатском, с одним пистолетиком и широкой улыбкой. Он вообще здорово изменился за последний год, а особенно после победы над губисками. Ему все нравилось, и он не раз и не два рвался поработать на верфи, хотя бы и подручным плотника. Впрочем, на взгляд самых неискушенных ребят, было понятно, что от ранения он по-настоящему еще не оправился.
        И все-таки его так называемые инспекции, само его присутствие внушали уверенность, что все идет как надо. А большего, кажется, никто и не желал. Вот только получалось бы в техническом плане побольше, но… Этого как раз не было.
        Обиднее всего выходило с лодкой. Сначала Тюкальник, нимало не смущаясь, построил тонкую, остроносую, валкую и невместительную, как спортивная байдарка. Скорость она развивала в самом деле неплохую, но каждый, кто в нее садился, автоматически превращался в гребца, а это почему-то никому не понравилось. Тогда вздумали сделать серьезную посудину с движком, снятым с разбитого гравилета Фарида.
        Эту лодку строили уже основательно, серьезно относясь к прочности, а под конец строительства, как водится у русских, кто-то даже догадался привезти из библиотеки университета отличный альбом чертежей парусных и спортивных маломерных судов. Тем не менее переделывать некоторые явные ошибки, которые после этого стали видны даже Ростику, отказались, хотя неправильно потраченного дерева было жалко.
        Итак, закончив корпус, установили в него антигравитационный котел, спустили корабль на воду, попробовали плыть… Первый раз чуть не утонули прямо у причальной стенки. Вторично утонули уже основательно, метрах в пятидесяти от берега, где глубина была метров пять. Спасать затонувший корабль пришлось с двух плотов, специально связанных из кустарника, камыша и отходов строительства двух предыдущих кораблей.
        Когда выволокли на сушу неудачный гравиход, как кто-то попытался определить тип полученного корабля, отправили гонца к Казаринову. Тот прибыл, покрутился и уже через четверть часа давал объяснения:
        - И не могло у вас получиться. Прежде чем что-то пробовать, нужно головой думать. Представим, котел с парой блинов, которые вы установили на носу и корме, создает непонятные нам, но действенные гравитационные волны. Они создают гравитационную неравномерность, а это подразумевает, что вода непосредственно под вашей лодкой становится существенно тяжелее, в силу искусственной гравитации. Естественно, она начинает тонуть, и лодка просто проваливается, потому что вода, которая должна удерживать ее над водой, в данном случае просто «уходит» из-под нее. А когда внешний уровень превышает ваш не очень высокий борт, ее к тому же еще и заливает.
        Выслушав технический анализ, Тюкальник сварливо спросил:
        - Так что, эту бандуру с машины летунов вообще нельзя на море использовать?
        - Не знаю,- честно ответил Казаринов.- Если, допустим, устроить двигатель по принципу неравновесного колеса, нагрузив одну его сторону искусственной гравитацией, то есть построить что-то вроде гравитационной турбинки, и заставить ее вертеть, предположим, толкающий пропеллер, установленный сзади,- то может быть… Нет, мне почему-то кажется, что эта гравитационная система все равно может действовать только с компенсирующими усилиями, то есть, получив тягу, вы должны куда-то отвести контртягу, а на воде это будет очень нелегко сделать. Что при этом происходит с водой - вы уже видели.
        - А если просто поставить блины вертикально, и пусть они нас толкают вперед?- спросил Ростик.
        - Думаю, тоже не получится. Эта фигня, этот механизм пурпурных, который, по моим понятиям, вообще не должен работать, но как-то работает, может развивать усилия только против основного градиента гравитации, который тут существует, то есть вниз. А всякие прочие использования, например, по методу реактивной струи - некорректны. Недаром даже гравилеты могут использовать толкающее их вперед усилие в очень малой степени. И скорости получаются мизерные. Будь ветры посильнее, их невозможно было бы использовать.- Инженер внушительно посмотрел на дважды потерпевший аварию гравиход, на беспорядок, каким-то образом возникший на изрядной полосе берега, где была организована верфь, и серьезно докончил: - Понимаешь, составляющая скорости просто переламывалась бы естественными ветрами и нужны были дополнительные ускорители.
        - А может, жаль, что тут ветра нет,- хмуро отозвался Пестель, который в последнее время немало времени проводил около нового корабля, рассчитывая с его помощью провести исследование разнообразной живности моря.- Придумали бы какой-нибудь парус. И даже для гравилетов что-нибудь бы нашлось - а то, в самом деле, скорости не слишком.
        - Для гравилетов - не знаю,- отозвался Казаринов.- А для моря придется вам, ребята, придумывать другой движок.
        - А какие вообще типы движков существуют?- спросил с надеждой Ким, который, конечно же, не мог не принять участие в этих испытаниях.
        - Я знаю, помимо гребного колеса, винта и паруса, только еще один,- Казаринов осмотрел осветившиеся надеждой лица неудавшихся мореходов.- Но он вам не понравится.- Он сделал театральную паузу.- Весло.
        - Весло?
        - Именно.- И инженер потащился на холмы, к своим проблемам и своим испытаниям.
        - Весло,- растерянно произнес Пестель, а потом закричал ему в спину: - Но я убежден, что местные что-то придумали!
        - Оставь его в покое,- отозвался Ростик.- Он, наверное, неплохой, грамотный инженер, обученный работать с техникой Земли. Свои идеи его отучили ценить еще на первом курсе политеха, он никогда не сможет придумать машину для Полдневья. Это предстоит сделать нам.
        - Нет, ну, ничего себе - весло,- продолжал возмущаться биолог, но уже без прежнего пыла.- Весь галерный флот Европы держался на заключенных и рабах… Что же нам теперь, рабство вводить?
        - Не весь.- Ростик немного знал этот предмет. Он был сыном «маркони», чего-чего, а книг о первооткрывателях с древнейших и до новейших времен в их доме было немало.- Викинги никогда не использовали на веслах рабов. Наоборот, по их кодексу раба, которого по какой-либо причине заставили «крутить весло», немедленно освобождали, приравнивали по правам ко всем остальным членам команды, и это обеспечивало, так сказать, естественный отбор наиболее сильных, решительных ребят для дальних походов.
        - Мы не викинги,- сварливо, как всегда, заметил Тюкальник.- Что делать - не знаю. Сами решайте, без меня.
        И тоже ушел. Но как Ростик почему-то сразу заметил - принялся выбирать древесину, пригодную именно для весел.
        Делать было нечего, пришлось повторять прежние идеи. Они построили по новым чертежам новую, уже третью по счету лодку, поставили на нее очень высокую мачту, приволокли с армейских складов невероятное количество легкого палаточного брезента и сшили паруса. Когда их третий корабль под огромным, чуть не в три раза большим, чем у китайских джонок, парусом впервые отошел от берега, стало ясно, что, несмотря на весь труд, больше узла он развивать не может. И только с бризом, который ощутимо овевал лицо. Это было мало, при здешних расстояниях - все равно что ничего. Стало ясно, если парус и может быть использован, то только на катамаранах. В привезенной книжке Ростик вычитал, что скорость этих маломерных корабликов может быть весьма существенной, а для того, чтобы нести несоразмерный парус, они были хорошо приспособлены.
        И все-таки три экспериментальные посудины даром у стенки не простаивали. Пестель организовал довольно далекие походы на веслах, и они окончились невероятной удачей. В пяти километрах от берега были открыты банки с таким количеством бычков и рыбы, похожей на мелкую азовскую кефаль, что, если бы это случилось на месяц раньше, никому бы и в голову не пришло заводить подсобное хозяйство.
        Глава 14
        Иногда по утрам, едва включалось солнце, возникала пауза. Люди не торопились окунуться в работу, никто никого не подгонял, никому не хотелось кончать с завтраком, необязательными разговорами, утренними купаниями, которые с недавних пор стали весьма популярными. Это было понятно - люди месяцами работали без единого дня отдыха, без жалоб и понуканий. Но иногда нужно было хоть на час-другой оторваться от дел. Иначе вообще утрачивалось какое-либо представление об окружающем мире.
        Чаще всего такие утра приходились на воскресенья. Ростик не следил за днями недели, здешняя жизнь у него почему-то не ассоциировалась с заученным порядком от понедельника до воскресенья. Поэтому он почти всегда весьма удивлялся, когда наступала еще одна такая вот утренняя передышка.
        В первое воскресенье августа, если принять календарь Перегуды, когда еще не все лентяи вышли из своих спальников, а Ростик по неистребимой солдатской привычке уже получил свою миску каши, он заметил на краешке набережной одинокую лохматую спину бакумура.
        Винторук сидел у воды, поглощая свой завтрак, который отличался от человеческого лишь тем, что в нем было очень много свежих моллюсков и каких-то корешков, которые он выковыривал из мокрого песка у реки. Он сидел, совсем по-мальчишески болтал ногами над водой, неторопливо облизывал пальцы, потому что так и не научился пользоваться ложкой, и смотрел вдаль. Над морем поднималась тонкая полоска тумана.
        Ростик сел рядом, доброжелательно посмотрев на соседа, в очередной раз подивился его внешности, потом стал мерно двигать ложкой.
        Вода под их босыми ногами отливала такой чистотой, что не хотелось верить ни во что плохое в этом мире. Солнце играло на тихих, гладких волнах, под которыми то и дело перекатывалась спина очередной рыбины. Все дело в том, что тут нет чаек, решил Ростик, вот и рыбы развелось… Стоп, нет чаек? Не может быть. Что-то не то, не то.
        Он даже отставил миску. Винторук медленно повернулся. Его огромная голова с плоским лицом внушала бы ужас, если бы Ростик твердо не был уверен, что этот парень решил остаться с людьми. Может быть, до самого конца. Это было похоже на приглашение к разговору.
        Несколько минут назад Ростик надеялся, что хороший разговор с волосатиком будет важной штукой. Но теперь он так уже не думал. Теперь он хотел посидеть спокойно, чтобы понять, есть ли смысл в его последней догадке? В самом деле, что-то давно к нему не приходили его знаменитые озарения. Давно он не выдавал чего-нибудь такого, что даже видавших виды отцов города приводило бы в ступор.
        Он попробовал успокоиться, на этот раз никаких болей, тошноты и головокружений не будет. Он просто поразмышляет. Итак, птиц тут нет. Но, значит, кто-то их отогнал. А отогнать такую настырную птицу, как чайка, могла только неподдельная угроза, смертельная опасность. И Антон тут вырубился после единственной проведенной в одиночестве ночи. И зеленокожие отсюда отвалили… Одна это опасность или разные? Ведь может быть, что у каждого была своя причина для бегства из этого места?
        Внезапно он понял, что Винторук дышит очень осторожно, если так можно сказать - внимательно. Если бы это было возможно, Ростик вообразил бы, что бакумур пытается прочитать его сознание, как Вольф Мессинг. Это было уже не только приглашение, а настоящий вызов. Ростик принял его, он повел рукой с зажатой в кулаке ложкой перед собой.
        - Винторук, ты понимаешь нашу речь? Ведь определенно что-то понимаешь.- Он помолчал, пожевал немного каши.- Вот и отвечай - чей это город?
        Винторук с деловитым видом поковырялся в своей миске, достал толстыми пальцами очередной корешок, облепленный кашей, с удовольствием сунул его за щеку. Это был, вероятно, эквивалент глухого молчания.
        Внезапно, как при вспышке молнии, Ростик увидел, что пальцы бакумура аккуратно вымыты. Вот так, они даже наши привычки стали перенимать. То ли еще будет!
        - Это город Гошодов?
        Раз ты руки моешь, то не отстану от тебя, решил Рост. Черенком ложки он быстро нарисовал на песке между ними Широв и Махри. На этот раз Винторук отказаться от вопроса не сумел. Он покивал, вздыхая. Причем вздохи его были так тихи, что пришлось напрячь слух, чтобы разобрать их в плеске волн и отдаленном шуме просыпающейся колонии.
        - А почему ушли?
        Снова молчание, снова неясность… И вдруг, как и те вымытые пальцы, в сознание Ростика просочилось нечто… Один образ, но от него веяло такой тревогой и чувством страха, опасности, что сомнения испарились - причина была, хотя бакумур и представлял ее себе не очень отчетливо.
        Ростик задумался. В этом образе все было неясно. Его происхождение, вид, даже осознание - зверь это, природное явление или вмешательство каких-то разумных разбойников вроде губисков. Впрочем, что-то в нем было связано с водой. Да, именно с водой, которая так мирно смотрела на них своим единственным оком, в котором слилось множество глаз…
        - Знаешь, Винторук, придется тебе научиться говорить. Я в этой твоей телепатии не могу разобраться. Давай попробуем? Ну, скажи, как называется, например, вода?
        Для понимания Ростик сделал вид, что зачерпывает воду из моря. Жаль, до него было не достать, иначе он бы и в самом деле зачерпнул. Винторук посмотрел на воду под собой, и Ростик в этот миг мог бы поклясться, что бакумур улыбается. Тонко, осторожно, едва заметно под всеми этими слоями меха… Только и есть на лице, что глаза да мех. Впрочем, иногда на солнышке очень впечатляюще поблескивали зубы. Нет, решил Ростик, будет лучше, если он все-таки научится воспринимать волосатиков, не фиксируясь на их внешности. Ведь он же не замечает, что кожа у Кима другого оттенка, чем у него.
        - Блэсхм-А…- вдруг отчетливо произнес Винторук. Оказалось, все это время он готовился к тому, чтобы заговорить.
        - Блесхума?
        Ростик едва верил своему успеху. Винторук заговорил с ним. До сих пор он отвечал только на вопросы Кима… Бакумур плавным жестом обвел море, потом ткнул вымытым пальцем в Роста.
        - Луд Блэсхм-А.
        - Люди Блесхумы?
        Здорово, ему удалось начать диалог. Может, прав был Рымолов, когда в свое время предложил ему «повожжаться» с бакумурами?
        И в этот момент он вдруг понял, почему пришел сидеть сюда. Это опять пришло с болью, темнотой перед глазами, тошнотой. Это было всего-то ничего - едва видимое белое пятнышко на горизонте, лишь чуть более светлое, чем возможное облако. Парус? Да, похоже, очень похоже. Но разве здесь может быть парус? Тут не бывает парусов!
        Он вскочил, перевернув свою алюминиевую миску, о которой вообще успел забыть. Шум сзади стих. Оглянулся. Оказалось, он выкрикнул последние слова вслух.
        Через всю площадь к нему, чеканя шаг, направлялся Ким с Пестелем. Пестель - умница, уже волок бинокль. Нет, это неправильно, нужно смотреть с какой-нибудь башни. А еще лучше…
        Все-таки он сомневался. Он обвел сумасшедшую даль взглядом, от которого, кажется, не смогли бы спрятаться и летающие черви. И ничего не увидел. Но что-то там было, он в этом уверен.
        - Ким, тревога! Заводи мотор на своей шарманке, полетели. Я видел корабль на горизонте.
        Пестель очень медленно обводил биноклем море перед собой, слева направо. Потом двинулся в обратную сторону, потом снова слева - направо. Ростик понимал, что он делает. Море перед ними поднималось, словно стена, как иногда бывало и на Земле, только это получалось там от мощной дифракции, а тут составляло фундаментальную основу мира - слои воды на расстоянии располагались выше той точки, в которой они сейчас находились. И это позволяло рассмотреть много-много полос моря, которое, просвечивая на свою глубину, поднималось к небу тем выше, чем дальше забирался взгляд. Странное это было зрелище, к нему изрядно приходилось привыкать, как к звездному небу приходилось привыкать астрономам и пастухам. Вот Пестель и водил биноклем, изучая пласт за пластом всей этой бесконечной массы зелено-серого цвета.
        Пестель оторвался от бинокля, чуть разочарованно, внимательно приглядываясь к Ростику, покачал головой.
        - Нет там никакого корабля. Я смотрел даже за берегами залива.
        Так, понял Ростик. Залив, Одесса стоит почти на самом донышке весьма значительного залива, величиной чуть не с иное земное море. И левый берег, где обитают двары, и правый, где сидят пернатые бегимлеси, не обещают кораблю на горизонте ничего, кроме опасности. Значит, он идет вдоль берега за пределами залива. Хорошо бы знать, насколько далеко?
        - Ким,- Ростик повернулся к другу,- отсюда корабля в самом деле не видно. Но он есть, я его почему-то ощущаю.
        - Ты противоречия в своих словах не сознаешь?- спросил Пестель.
        Впрочем, его обычную дружескую подначку заморозила тревога. Ким смотрел напряженно, и в его глазах билось неверие.
        - Ким, давай хотя бы просто поднимемся. Отсюда не видно, понимаешь, а с воздуха, когда обзор станет шире, мы увидим его, я обещаю.
        - Как ты можешь такое обещать?- удивился кто-то сзади.
        Ростик оглянулся, на расстоянии пяти-семи шагов стояло с десяток ребят, все выглядели слегка отчужденно.
        - Ким, нужно взлетать. Возможность погнаться за кораблем появляется тут не каждый день. Пропустим этот шанс, до следующего могут пройти годы…
        Кажется, это решило спор. Ким кивнул, посмотрел на Винторука.
        - Заводи, полетим посмотрим, что ему в самом деле там привиделось.
        Они взлетели минут через десять. Учитывая, что последние дни никто не летал, это были прямо пожарные темпы. Для уменьшения полетного веса решили лететь втроем. На этом настоял Ким, хотя желающих отправиться с ними было куда больше обычного.
        Загребным, как водится, пошел Винторук. Ростик залез в кабинку стрелка со своим биноклем. Он очень жалел сейчас, что его прибор маловат, что у него нет какой-нибудь более сильной оптики, например, легкого телескопа… Но делать было нечего.
        Они пролетели в молчании часа два, когда Ростик вдруг увидел его. Оказалось, смотреть следовало не совсем на море - что-то ползло над самым краешком моря и неба, но, скорее, все-таки неба. Различив это крохотное, как острие иголки, пятнышко света, Ростик успокоился, он был прав.
        - Вот, я вижу,- сказал он, стараясь не выдать голосом охватившей его радости.
        - А я нет,- отозвался Ким. Он был сердит, наверное, переживал, что дал себя уговорить.
        - Смотри на час с небольшим и жди. Оно почему-то не горит, как костер, а мигает. Я думаю, оно поблескивает на солнце.
        - Парус обычно не поблескивает.
        - Это не парус, это что-то другое. Но это и на парус тоже похоже.
        - Прозрение?- теперь вместе с насмешкой в голосе друга читалось и облегчение.
        Они все-таки что-то нашли, теперь это не будет погоня за миражом. Это будет вполне осмысленная разведка. Чтобы поддержать его, Ростик спустился и передал другу бинокль.
        - Сам посмотри, а я на рычагах посижу.
        Ким кивнул, передал управление гравилетом, вдавил окуляры в глазницы.
        - Так, теперь и я вижу.- Молчание.- Это в самом деле не парус.- Он отложил бинокль и энергично взялся за рычаги.- Нужно подобраться ближе. Эх, жаль, фотоаппарата нет, можно было бы зафиксировать их оснастку, чтобы сделать такую же.
        - Погоди,- рассмеялся Ростик,- надо еще до них долететь.
        - Долетим, ради того, чтобы узнать, как местные по морю плавают,- стоит долететь.
        - Это кое-что в проруби плавает,- решился Ростик на старую морскую подначку.- А корабли по морю ходят. И не вздумай перед старым морским волком выпендриваться, салага!
        Сзади заворчал Винторук. Ким обернулся и прокричал, выводя гравилет на новый курс, прямо на неизвестное что-то в дали моря:
        - Старина, понял тебя, нужно поднажать, а то к ужину опоздаем.- Ким развеселился до того, что пояснил Ростику: - Еды-то мы никакой взять не догадались. А можешь не верить, но, если после полета его не накормишь, он готов сожрать собственного командира.
        Они поднажали, потом еще. Потом уже неслись так, что Ким забеспокоился - они все-таки не рекорд на скорость ставили, а топливо сгорало в котле чересчур быстро… Но потом все успокоились.
        Всякие признаки знакомой земли растворились слева и справа, не говоря уж о том, что она безмерно далеко отступила назад. Хотя, конечно, нет - они находились в Полдневье и землю было видно, темные берега выступали на фоне чуть более светлого моря, но до него было далеко, очень далеко. А парус, или что там было, практически не приблизился. Наконец, Ким вынужден был признать:
        - Рост, возвращаемся, иначе точку возврата по топливу проскочим.
        - Сколько времени?- спросил Ростик.
        У него в душе звучала похоронная мелодия. Они теряли, быть может, единственную возможность слямзить у местных их систему мореходства. И сколько теперь ресурсов, сколько жертв потребует хотя бы подобие собственной морской практики, которая позволит людям выйти в море и начать общение со своими береговыми соседями? А тут все оказалось проще пареной репы - высмотрел, подлетел, срисовал, запомнил. Можно даже не понимать, инженеры потом разберутся… Да за один принцип в этом деле можно сжечь все топливо, какое есть в Одессе!
        - Миновал полдень, если не ошибся. Рост, нужно возвращаться.
        Он опомнился.
        - Сейчас, только посмотрю еще чуть-чуть.
        Он снова подобрал бинокль, приставил к глазам. И отчетливо приказал себе - смотри, ты заметил корабль с набережной, вот и смотри сейчас своими дурацкими глазами, которые видят не то, что видят, а то, что есть.
        Он набрал воздуха в легкие, чтобы понять, разобрать… Потом сообразил, это ошибка. Следовало, наоборот, расслабиться. Он расслабился, представил себя даже обвисшей веревкой на миг, вроде шнурка, свисающего с бинокля, и погрузил свои мысли в пустоту. Ему о таком трюке, как восточная медитация, отец в свое время немало рассказывал и приписывал сумасшедшие достижения тем, кто занимался этим всерьез.
        - Это не парус,- оказывается, он говорит вслух, опять незаметно для себя, как утром на набережной. День сегодня такой, что ли?- Это воздушные змеи.
        Ким даже голову к нему повернул.
        - Ты уверен?
        - Абсолютно. Они каким-то образом запустили со своей шаланды, или как ее там, пять воздушных змеев. Три летят высоко, а два пониже, для управления. Хоть, конечно, и руль у них, кажется, есть.
        - Да как ты можешь видеть такие детали?
        Рост только усмехнулся, взялся за рычаги, чтобы удержать гравилет. Ким тут же подхватил бинокль, приставил его, потом, чтобы не дрожали руки, даже подался вперед, облокотясь на рычаги. Наконец сказал:
        - Очень далеко, ничего не вижу. Только, мне кажется, это никакая не шаланда, это очень большой корабль. Даже огромный для деревянного парусника.
        - Во-первых, не парусника, а змеевика, что ли… Во-вторых, может, он не весь деревянный.
        - Может.
        Они заложили поворот, легли на обратный курс. На глазок Ким его устанавливать не стал, чуть приподняв бровь, выровнял по гирокомпасу. Они возвращались. Чтобы это стало ясно и бакумуру, Ким крикнул:
        - До ужина должны быть, Винторук!
        Сзади донеслось какое-то клацанье зубами. Ростик почему-то подумал, что бакумур, в отличие от них, запасся каким-то провиантом. Ну и пусть, решил он, ему нужнее.
        - Ладно,- подал голос Ким.- Змеи - это понятно. Я сам сколько раз замечал - внизу ветра нет, а наверху почти всегда какие-то воздушные течения имеются. Если их изучить, поставить приличного змея, он потянет, как зверь. Тем более что в здешних спокойных водах можно их держать наверху хоть месяцами, и ничего не произойдет. Но как ты его запустишь с корабля? Ведь для этого полагается разбежаться, вывести конструкцию в восходящий поток?.. А если он огромный, не забывай - чем он больше, тем мощнее тянет, так что прямая выгода сделать каждого из этих толкачей больше, чем сам корабль.
        - Не знаю, но это возможно. Ты же видел доказательство, что это возможно?- Ростик не стал останавливаться на подробностях.
        - Да не видел я ничего. Лишь заметил какую-то посудину…- задумчиво сказал Ким.- Просто твоей догадке доверяю. Потому что змей - это тебе не парус на мачте, пусть даже и размером с дом. Это…- Они летели домой уже минут десять, когда он кончил свои размышления фразой: - Похоже, это единственное тут решение.
        Глава 15
        До дома они так и не добрались. Впереди оставалось еще более двух третей пути, как Винторук вдруг стал призывно взрыкивать, требуя внимания. Ким забеспокоился:
        - Ты чего?- Он пояснил Ростику: - Никогда его таким не видел.
        После третьего или четверного приступа, когда в голосе мохнатого великана стали появляться признаки явного раздражения, Ростик вздохнул, бросил рычаги и полез в башенку. Он осматривал небо уже раз десятый, когда наконец заметил.
        Стройный ряд черных точек, который шел, как журавлики над морем, далеко позади. Даже странно было, как Винторук их заметил. Рост спулзал за биноклем, который забыл на полу между пилотскими сиденьями.
        Стал приглядываться, потом понял, что ничего не понимает. Потом вдруг поймал… И ахнул!
        - Ким, губиски, идут по-журавлиному, и много их, раскудрить их через…
        - Какая у нас фора?- сразу подобрался Ким.
        Ростик снова пригляделся, краем сознания улавливая, как Ким увеличивает скорость гравилета. Наконец, последние сомнения отпали, и он смело ответил:
        - Они вообще не за нами.
        - А куда же тогда?
        Напряжение стало потихоньку спадать, как и свист воздуха за обшивкой от чрезмерной скорости, которая сейчас - Ростик понимал это не хуже остальных - покупалась чрезмерным для них расходом топлива, которого и так осталось только-только вернуться. Теперь их лодка напоминала странно уютную колыбель для трех взрослых, грубых, усталых, но продолжающих делать свое дело парней. Разумеется, если представить себе, что колыбели бывают и для взрослых, и к тому же посчитать парнем Винторука.
        - Их куда-то на запад тянет. К дварам.
        Они пролетели еще минут тридцать. Теперь уже Ким взял инициативу в свои руки.
        - Знаешь, посиди-ка, я сползаю назад, посмотрю, что у нас с топливом.
        Ростик судорожно сжал рукоятки, потом справился с нежданным приступом беспокойства, улыбнулся.
        - Вот и отлично,- сказал Ким и полез назад.
        Против ожидания, Ростик сделал как надо то, что на него по-дружески взвалил пилот. По крайней мере, машина не рухнула в море, не развалилась на куски, не потеряла ни скорость, ни высоту. Когда Ким вернулся, настроение у него было отличное.
        - А топлива-то у нас гораздо больше, чем можно было предполагать. Винторук, оказывается, быстрее крутил, чем я думал. Это дает небольшую экономию кубиков, особенно если…
        Рассуждать о соотношении работы загребного и пилота он мог часами. Ростик его прервал:
        - Конкретно, что ты предлагаешь?
        - Я?- Ким словно бы удивился, что его об этом спрашивают.- Предлагаю последить за губисками и выяснить, какого шута им тут надо?
        Рост попробовал выглянуть в боковое окошко. Губиски еще не были видны в этом секторе обзора, но скоро должны были появиться.
        - До них километров сто с небольшим. Как ты хочешь подобраться к ним? Да еще незаметно?
        - А зачем незаметно?
        - Увидят, погонятся. И вместо разведки получится - мышь в зубах у дюжины котов. Да еще коты голодные, да еще у мыши нет топлива.
        - Слишком ты мрачно все видишь со своей лейтенантской высоты,- улыбнулся Ким.- А дело простое. Подойдем, если заметят - смотаемся. Не дураки же они, чтобы гнаться за нами, если у нас будет фора в полста верст.
        - А если получится ближе?
        - Не получится, ближе я и сам не подойду. Хватит, я не герой, как ты,- в одиночку целый город освобождать.
        - Что это ты ко мне сегодня цепляешься?- удивился Ростик.- И лейтенанта вспомнил, и героизм?
        - А я боюсь, что ты откажешься.
        - Раз так… Пошли, посмотрим, что им тут нужно.
        До клина губисков они долетели, когда время уже ощутимо сдвинулось к вечеру. Но зато никто из губисков не дернулся, никому, похоже, даже в голову не пришло, что за ними - королями воздуха и прочих местных просторов - может кто-то следить.
        Они даже пересекли берег дварской стороны залива, когда летящие впереди, как капли черной краски на сером стекле неба, лодки пиратов Полдневья вдруг стали исчезать на фоне темного леса. Ким даже забеспокоился.
        - Может, они хотят подобраться к нам поближе, используя лес для фона?
        - Нет, они, кажется, садятся.
        - Садятся? Куда? Тут же всюду лес.
        - Тут есть и полянки. Забыл?
        Винторук сзади опять захрюкал-зарычал. Ким как сокол взлетел в кабинку стрелка и очень спокойно оттуда сообщил:
        - Справа целая компания воздушных червяков. Молодец, Винторук, глаза у тебя - можно на прокат выдавать.
        - Похвалил, называется,- хмыкнул Ростик, но лишь для того, чтобы спрятать от самого себя волнение.
        Ким деловито вернулся за рычаги.
        - Повезло нам с этими червяками,- сказал он, закладывая резкий вираж.
        - Ты чего?
        - Я еще неделю назад пришел к выводу, что за ними можно спрятаться и подобраться ближе…
        - Что?! Нет, не желаю. Высаживай меня, водитель, мы так не договаривались!
        На самом деле Ростик был восхищен силой духа и решительностью друга. Когда маленькая на фоне огромных червяков лодочка стала к ним приближаться, он только поплевал на ладони и стал напряженно следить за тем, как поведут себя огромные, почти невидимые звери.
        Винторук - вот кто заволновался. Он заверещал, потом попробовал даже впихнуть свою голову в кабину пилотов, чего никогда не делал, сколько Ростик помнил их совместные полеты. Ким стал его вразумлять:
        - Ты не бойся, мохнатый. Всего делов-то - держаться сзади. У них и поворотливости не хватит на нас напасть, понимаешь? Привяжись только, а потом…
        Дальше он не знал. И Ростик тоже не знал. Что они будут делать, когда подберутся к губискам на считаные километры?
        Тем не менее как только Винторук прорычал свое обычное «гтв», маневр они начали. И завершили, когда до места, над которым неторопливо взад-вперед расхаживали три лодочки пурпурных, осталось меньше десяти километров, тогда Ростик не выдержал и все-таки высказался:
        - Полста верст, говоришь?
        - Раз так получилось - не упускать же возможность.
        Ростик смотрел сквозь червяков на верхушки деревьев, около которых то и дело вспыхивали стеклами и гладкими боками вражеские гравилеты. Осталось километров семь, потом пять… Ближе подойти было просто невозможно. Даже если у пурпурных не было налажено регулярное наблюдение за окрестностями, хватило бы случайного взгляда мельком, и все - людей засекли бы. А потом уже никакого мастерства Кима не хватит, чтобы уйти. Ростик очень хорошо помнил, что сам Ким говорил про умение пурпурных летчиков гонять эти лодки и как он оценивал в этом плане свои возможности.
        - Что теперь?- спросил он.
        Червяки в самом деле оказались лишь частично проницаемы. Часть их изрядных туш каким-то образом искривляла лучи света, забирая их откуда-то сверху, поэтому серый тон их казался чуть более глубоким, а остальное они нормально отражали, как всякий физический объект во вселенной. И в общем-то прикрытием могли послужить, хотя и непонятно, насколько эффективным, потому что наблюдателя со стороны пурпурных, которого можно было бы расспросить, не было. Но в любом случае следовало признать, что хитрость Кима сработала. Без нее они бы уже давно влипли.
        - Что теперь?- повторил Ростик.
        Вместо ответа Ким резко, как ястреб на добычу, чуть не клювом вниз, спикировал на крохотную полянку между огромными деревьями. Нырок был таким крутым, что они едва успели выровняться перед самой землей и чудом не врезались в темные кусты. Повисели. Ким подался вперед, пробуя со своего места высмотреть, не появится ли над ними лодка противника.
        - Ладно, все равно ничего не видно.- Он подвигал рычагами, завел свой аппарат под деревья, подобно тому, как несколько недель назад прятался от воздушных червяков под крытой галереей в городе, позже названном Одессой.
        Ростик поразился - получилось, что они на маленьком, детском самокате въехали в огромную гостиную. Тут не возникало ни малейшего впечатления тесноты. Между гигантскими деревьями оказалось вполне достаточно места, чтобы не только маневрировать, но и крутиться, выбирая самый удобный маршрут. И все-таки он спросил:
        - Остаток пути проделаем на своих двоих?
        - Зачем,- рассудительно отозвался Ким,- если у них тут такой костел построен?
        При чем тут костел, хотелось спросить Ростику, но он не успел. Ким заложил такой поворот, что даже Винторук сзади хрустнул. Потом снова, потом это стало делом привычным.
        Ростик сидел рядом, не решаясь помогать, лишь иногда поглядывая на лицо друга да на проплывающие мимо огромные, в три-пять обхватов, серые стволы. Больше всего деревья были похожи на пихты. А на лице Кима со временем появилось удивительное выражение - смесь азарта и восторга. Это очень опасное сочетание, особенно для пассажиров, подумал Рост, но пока причины упрекать пилота не было. Он в самом деле выбирал самый безопасный путь, самый широкий просвет между деревьями, самую разумную скорость.
        И все-таки она оказалась велика, они чуть не вылетели на поляну, где расположились губиски. Ростик даже, вопреки желанию не прикасаться к рычагам, рванул их назад, опуская нос, чтобы поскорее затормозить. К счастью, его реакция лишь совпала с тем же маневром Кима, и несоответствия между их действиями не случилось.
        Они замерли метров за триста до открытого пространства. Потом легонько, так что и бабочка не испугалась бы, легли на землю. Хрустнули гигантские папоротники, что-то в корпусе гравилета заскрипело - посадка на неровный лесной грунт была не то что посадка на выложенную плитами площадь Одессы.
        - Выходим,- скомандовал Ким.- Винторук, остаешься при машине, чуть что - рычи.
        Ростик вспомнил, что не захватил с собой автомат, но он скорее всего и не потребуется. Если их заметят, то заметут без всяких вопросов, никакой автомат их не спасет.
        В лесу было тихо и пахло свежераздавленной зеленью. Ким вдохнул этот воздух, сморщился в своей любимой манере.
        - Пошли!
        Идти, несмотря на решительный тон, оказалось недалеко, метров пятьдесят. А потом пришлось ползти. Зато когда они доползли до поляны, где происходило действо, осталось меньше двух километров. Видно все было как на ладони, кажется, потому, что всю траву между деревьями выгрызли жвачные дваров. Зато было немало лодок пурпурных, самих дваров, вооруженных до зубов, и кучи каких-то непонятных предметов, отдаленно напоминающих муравейники.
        - Что они делают?- спросил Ким, лежа на брюхе, выставив вперед бинокль, опираясь на локти - ни дать ни взять картина «Дозор в разведке».
        - Торгуются,- спокойно ответил Ростик, внезапно осознав, что именно он из них двоих, а может, и из остального Боловска, способен понять происходящее наиболее точно.
        - Разве они союзники?
        - Торгуют не только союзники,- усмехнулся Рост.- Это у тебя отрыжка сталинизма, дорогой. Никита Сергеич учил нас торговать и с врагами.
        Но Ким на шутку не отреагировал, он нервничал. Вот уж не думал, что он может завестись после полета между этими стволами, усмехнулся Ростик. Он теперь, в ситуации настоящей опасности, как водится, сделался спокойным, словно дипломат на приеме.
        - Зачем им такие большие лодки? У нас таких, кажется, нет, а тут… Не меньше десятка!
        Ким умолк, осознав, что Ростик его больше не слушает. Потому что на поляне началось дело.
        Забегали туда-сюда высокие, двухметровые губиски. Их серебристые костюмы позволяли довольно легко осознать, что это гребцы, выполняющие теперь роль грузчиков. Они переносили одну из куч, напоминавших огромные муравейники, в свои большие лодки. Приглядевшись, Ростик без труда понял, что составляли всю эту кучу те самые палки с навернутыми на них мягкими култышками, которыми их разок угостили ящеры. И на которые, похоже, они зря не обратили внимания.
        Внезапно Ростик сообразил, что лодками новые гравилеты губисков называть уже не стоило. Скорее это были корабли, хотя у них были те же четыре блина, но создавалось впечатление, что их поднимало два котла. Один спереди, другой сзади. И оставалось изрядное пространство между ними. Да и блины были раза в три больше, чем обычно.
        Скоро первая куча совсем истаяла. Тогда вперед выступил один из губисков, шлем которого был украшен алой лентой. Он держался надменно, все время тянулся вверх, как ухажер-коротышка на танцах, но это ему мало помогало. По человеческим меркам он был бы смешон, если бы в окружении такой охраны не был смертельно опасен.
        Он вышел вперед, вытянулся перед кем-то из ряда дваров. Ростик мигом вспомнил свой скромный опыт переговоров с ящерами и выделил главного из них. Опять, похоже, это была самка, уж очень у нее были распахнуты на увеличенном брюхе какие-то одеяния, уж очень явно она демонстрировала два ряда темных сосков.
        Губиск поговорил по-своему. Потом рявкнула мамаша. Потом разговор пошел спокойнее, но и тяжелее. То и дело над главным губиском склонялся другой пурпурный, который даже с этого расстояния выглядел не совсем настоящим пурпурным, а скорее какой-то его имитацией - те же белые волосы, та же темная кожа, но пластика другая, и отчетливо другое понимание обстановки, например, то и дело фальшивый губиск что-то старательно взрыкивал на дварский манер.
        - Через переводчика работают,- с удовлетворением отметил Ким. Потом продолжил: - Непонятно, одну кучу отдали без разговоров, а за вторую…
        - Первую должны были отдать. За вторую что-то хотят получить взамен.
        - Похоже, долг собирают?
        - Дань. Здесь губиски командуют, не заблуждайся насчет дваров с ружьями.
        - Дань… Следовательно, эти палки что-то значат?
        - Значат.
        Ростику хотелось посмотреть спокойно. Он только теперь вдруг заметил в центре всех пурпурных лодок одну маленькую лодочку, предназначенную для какой-то очень простой функции. Похоже, вся она состояла из трех блинов, маленького котла и непонятного расширения над ним. Когда чванный губиск попадал в трудное положение, а случалось это все чаще, он то и дело поворачивался именно к этой лодочке.
        Наконец он не выдержал и пошел в ее направлении. Ростик напрягся, он хотел услышать голос - хотя бы голос того, кто находился в лодочке, того, кто в действительности и управлял переговорами.
        - Что же это может быть? Лекарство или жвачка?
        Ростик качнул головой, словно сгонял надоедливую муху, надеясь, что Ким поймет.
        - Жвачка - для очистки зубов от кариеса.
        - Чувствуется, что у тебя мама - врач.
        Но больше Ким не тормошил его, и Ростик сосредоточился на зрелище, которое раскрылось перед ними, стараясь всеми своими способностями вникнуть в суть.
        Голоса из маленькой лодочки не раздавалось. И все-таки Ростик не сомневался, что губиск приказ получил, хотя между чванливым и лодкой было метров двадцать, пришлось бы кричать, и слышно было бы куда дальше, чем на то расстояние, на котором находились люди, если только… Если они не говорили каким-то другим образом, как иногда говорят зеленокожие - на большие расстояния, даже сквозь камень и без малейшего труда.
        Наконец они договорились, и стало ясно, что пурпурные носильщики могут приниматься за следующие кучи намотанной на палки смолы. Теперь разговор стал касаться чего-то, что нужно было дварам. Ростику надоело мучиться болью в локтях, он отполз чуть в сторону, спрятался за куст и сел, по-турецки скрестив ноги… И вдруг откуда-то сзади ударил выстрел. Ким больше и не думал скрываться, он вскочил.
        - Бежим!
        Они побежали. Теперь уже и трава под ногами казалась не очень-то выеденной, и папоротники - чересчур твердыми и плотными, а расстояние, что они проделали до того, вдруг удлинилось раз в пять… И все-таки они прибежали. Ростик и не подозревал, что они могут так лихо носиться по лесу, да еще в полумраке, который, как оказалось, царил между деревьев.
        Но они успели. На поляне, перед лодкой стоял обычный двар с ружьецом в руке, которое он держал стволом вверх.
        - Ну, если он мне лодку поцарапал!..- сквозь зубы процедил Ким.
        Но оказалось, что все в порядке, лодка была цела, скорее всего двар палил в воздух.
        Убедившись, что на его сигнал о помощи или требование обратить на происходящее тут внимание появились не друзья-ящеры, а двое каких-то мозгляков, он даже голову склонил набок. Чувствовалось, что такого оборота он не предвидел.
        Ростик без труда понял его - если бы ящер встретил такую ситуацию в обычный день, он знал бы, что нужно палить без всяких сомнений. Но сегодня был день торговли, вокруг было полно чужаков, что, если этот отставший от остальных гравилет все-таки из их компании? Тогда стрельба на поражение - дело не очень верное, может и от командиров нагореть, да еще как.
        Ростик вытянул вперед руки, выпрямился, как губиск во время переговоров, и торжественно залопотал что-то. Ким, покосившись на друга, тем не менее времени не терял. Быстренько нырнул в люк между посадочными полозьями, потом уселся в пилотское кресло и зашипел, да так, что Ростику и снаружи лодки было слышно:
        - Винторук, давай, родной, взлетаем.
        Но котел крутился уже чуть не в полную силу. Бакумур знал свое дело не хуже Кима, подсказки были ему не нужны. Тогда Ростик прислушался к тому, что он тут выговаривал двару:
        - Понимаешь, приятель, мы из верхнего дозора. По нужде пришлось приземлиться, если тебя оскорбляет наш вид, то мы улетаем. Спасибо за гостеприимство, передай нижайший поклон мамаше племени…
        Бред какой-то, решил Ростик, но остановиться было мудрено. Помог Ким, он рявкнул из кабины:
        - Рост, кончай трепаться, все равно он тебя не понимает. Уходим.
        С этим все было в порядке, Ким головы не терял. Ростик последний раз кивнул двару, улыбнулся ему изо всех сил, подлез под лодку и уселся прямехонько за пилотские рычаги. Ким его предупредил:
        - Только не вздумай мне помогать.
        - Я не самоубийца,- ответил Ростик.
        А Ким тем временем поднял лодку в воздух, покачался, словно пробуя силы, из стороны в сторону, а потом рванул носом вверх.
        Двар что-то заорал. Ким усмехнулся:
        - Ишь, только сейчас понял, что мы его одурачили.
        Словно в ответ на эту реплику сзади ударила пушка. Зелено-серый шнур прошел всего в метре от лодки. Ким кинул лодку в сторону, потом резко, каким-то невероятным винтом скакнул за ствол соседнего дерева. Все, теперь с того места, где стоял их незадачливый собеседник, выстрелить по ним было невозможно.
        Ветки пихт ударили по кабине, по лапам, на которых висели блины. Лодка задрожала, Винторук сзади зарычал, но все кончилось благополучно. Словно из темной воды, они вынырнули из леса, и на них сразу накатил солнечный, полдневный свет.
        Недолго думая, Ким подтянул лодку на два-три десятка метров повыше леса и рванул на юго-восток, к заливу.
        - Здорово ты стартовал,- с уважением произнес Ростик.- Губиски так не смогли бы.
        - Ну, ты тоже не зря свое седалище продавливал всю дорогу,- отозвался Ким.- Как ты ему насчет облегчения и про мамашу племени!
        - Если кому-нибудь в городе расскажешь, я тебя…
        - Нет, это необходимо рассказать,- бодро ответил Ким. Так бодро, что Ростик чуть было не купился. Наконец он понял и возмутился:
        - Ким, я серьезно!
        - Успокойся, заметано.- Ким повернулся и улыбнулся так, что стало ясно, на этот раз он обещает.- Но я тебе это запомню. И когда придет пора, напомню. Так и знай - ты мой должник.
        Как Ростику ни хотелось этого признавать, он знал, что за меньшую цену не откупиться. Поэтому согласился:
        - Согласен, должник.
        Внезапно Винторук зарычал. И сразу стало ясно, в чем дело. Ким заголосил:
        - Рост, пошел к пушке - пурпурные!
        Ростик рванул было в стеклянную кабинку, но не успел даже угнездиться на сиденье, как погасло солнце. И сразу стало спокойнее, сразу видимость упала до сотни метров. Он даже не успел понять, с какой, собственно, стороны ему следует ждать атаки. Это было здорово. Даже Ким, подумав, оповестил:
        - Везет же нам сегодня… Всегда бы так!
        Он сменил курс на девяносто градусов, потащился вдоль берега залива, если Ростик правильно понимал ситуацию. Чтобы выяснить это, он спустился и сел в пилотское кресло.
        - Ты чего?
        - А чтобы они нас окончательно потеряли, если вздумают идти прежним курсом.
        Разумно. Через четверть часа Ким снова повернул к морю. Едва они поняли, что внизу деревья кончились и началась вода, Ким направился по гирокомпасу к Одессе.
        Работа стала спокойной, монотонной, размеренной. Никто особенно не напрягался - ни Винторук, ни Ким. Да и хватит уже, они сегодня немало повидали, немало перепробовали, немало выяснили. Даже устали. Почему-то Ростик был уверен, что завтра весь день Винторук будет лежать под солнышком у моря и требовать у кашеваров еды. А если они ему невзначай откажут, наестся корешков у реки или будет весь день ловить рыбу, жуя ее от нетерпения прямо сырой.
        - Ты о чем думаешь?- спросил Ким.
        - О том, что губиски, которые собирают дань, с того корабля. И это объясняет, как они ставят змеев,- отозвался Ростик лениво.- Сажают змея с веревкой на летающую лодку, поднимают, заводя вперед, и отпускают. Прежде чем змей упадет в море, его подхватывает ветер, он взлетает и начинает тянуть корабль.
        - Может быть, только уж очень мудреный трюк получается.
        - Не мудреней, чем взлет с палубы авианосца.
        - Пожалуй,- признал Ким. Потом продолжил: - А я вот думаю, уж не столкнулся ли Фарид с такой ватагой губисков? И не уделали ли его именно губиски, а не летающие червяки?
        - Нет,- мерно ответил Ростик.- Пурпурные лодку раньше нас обиходили бы, и по высшему разряду. А мы ее нашли неразграбленной. Да и оторванная корма, сам понимаешь, не след от пурпурных пушек.
        - Тоже верно.
        Ночь висела над Полдневьем как тихий, мирный колокол. Они ползли под ним, как букашки по бесконечному темному столу. И все-таки ползли, несмотря на весь их авантюризм, они выкарабкались, ушли от противника и возвращались к своим.
        Больше они не разговаривали до самого города. Но оба любовались спокойными огоньками колонии, которая стала их убежищем, и отражениями в спокойной морской воде.
        Глава 16
        В Боловск о событиях, конечно, в краткой форме, доложили утром следующего дня. Так уж получилось, что отправляли грузовик вяленой рыбы, и возникла оказия для послания. А вечером на гравилете, который приволок топливо для машины Кима и кое-что еще, прилетел Дондик.
        В последнее время многие из пилотов предпочитали летать только днем, при свете. Но мало кто признавался, что это вызвано искаженными, весьма неправильными представлениями о летающих червяках. Почему-то считалось, что в темноте они нападают так стремительно и агрессивно, что сдержать их невозможно, к тому же имеют возможность подобраться к лодке в упор. Также считалось, что днем они хоть чуть-чуть, но видны, и тогда у стрелка есть шанс посопротивляться.
        Ростик знал это после разговора с одним из пилотов и чувствовал, что со временем проблема прозрачных летунов станет действительно важной, но пока могла потерпеть.
        Дондик, воспользовавшись остатками дневного времени, в сопровождении Эдика Сурданяна, который прилетел с капитаном и не удалялся от него ни на шаг, сходил на мол. Что они там делали, никто сразу не понял, потому что у всех было полно работы, и отрываться для разговоров с начальством было как-то не с руки. Зато вечером, когда все стали подтягиваться на ужин, откладывать рапорт командиру стало уже невежливо.
        Узнав про Дондика, Пестель оживился. Стоя у границы тьмы и слабого, но все-таки такого теплого столовского света, с миской местной фасоли в руках, он спросил Кима, не переставая жевать:
        - Может, ему навстречу пойти?
        - Зачем?- спросил Ким, деликатно перекладывая из тарелки Винторука самые съедобные на вид корешки в свою. Бакумур ворчал, но не очень. Ростику эта картина показалась многообещающей.
        - Можно будет спросить, что он там делает?
        - Я и так отвечу,- раздалось из тьмы, и в дальних лучах керосиновых плошек, которые в столовой использовались как светильники, возникли два человеческих лица.- Если ты обо мне говоришь,- сказал капитан и еще издали стал, чуть улыбаясь, протягивать руку.
        После обмена рукопожатиями он пристроился было в конец очереди, но его, из уважения к чинам, возрасту, а также из желания поскорее услышать новости, пропустили вперед. Получив свою порцию и с удовольствием запихивая в себя огромные куски жареной рыбы, капитан устроился за столом, где сидели Ким, Рост, Винторук и Пестель. Мгновенно около этого стола образовался полукруг колонистов.
        Ростик повернулся к Эдику, за неимением нормального места устроившегося на бревне, положенном вместо лавки у стены. Бывший журналист тоже не хотел пропустить ни одного слова из предстоящей беседы.
        - Придется тебе, Эдик, со временем все-таки придумать хоть что-то вместо газеты. Информация, видишь, дороже ужина.
        - Я ходатайствую об открытии бумажной фабрики на востоке от Боловска, километрах в ста двадцати. Пока, говорят, нужно подождать.
        - Пока будем ждать, люди читать разучатся,- пробурчал Пестель. Потом, чтобы все выглядело, по его мнению, естественно, повернулся к Дондику.- А вы с чем на этот раз пожаловали, Степан Кузьмич, если не секрет, конечно?
        Ростик и забыл, как зовут капитана, но Пестель, конечно, ошибиться не мог.
        - Да какой же секрет, если вам это и воплощать, так сказать?.. У руководства города возникла идея построить на молу нормальный форт для отражения возможного нападения с моря, а также расставить несколько пушек по городу для отражения атак с воздуха.
        - Атаки можно было бы отразить,- проворчал Квадратный откуда-то из толпы,- вот только определить этих чертей сложно.
        - Ничуть,- весело ответил Дондик.- Я привез десяток дифракционных пластинок, изготовленных в обсерватории. Если смотреть через них, то червяки должны быть хорошо видны, примерно как через тот образец, который ребята нашли тут в свое первое посещение.
        Ростик вспомнил про стекляшку, оправленную в камышовую рамку.
        - Так это просто дифракционная решетка?
        - Не «просто»,- отозвался капитан.- Перегуде со своими мастерами пришлось повозиться, определяя ее период, кажется, так называется частота прочерченных светлых и туманных полосок… Но сейчас все у них получилось, как они, по крайней мере, утверждают. Завтра раздадим постовым.
        - Это дело,- обрадовался кто-то из солдатиков. Только сейчас стало ясно, как давили на психику этих ребят предупреждения про невидимого противника и все, что было известно об Антоне.
        - Кстати,- отозвался Ростик, продолжая свои мысли,- об Антоне ничего?
        - Его лечат,- спокойно проговорил капитан.- Жизнь его вне опасности, хотя… Загадок много. И главное, неясно, что же произошло. Так,- он явно не собирался продолжать невыигрышную тему,- старшина, пушки устанавливать тебе.
        - Сколько их?- снова подал голос Квадратный.
        - Пять спаренных для начала.
        - Не много.
        - Пока и противника не видно. И боеприпасов для них не очень много, так что пять, по-моему, в самый раз будет.- Потом он повернулся к Ростику.- Давай, лейтенант, рассказывай, что у вас тут творится? Что за корабли мимо плавают, и как вам удается от целой армады пурпурных убежать?
        В сокращенном виде всю историю Ростик пересказал ребятам еще вчера. Но когда стал рассказывать ее подробно и с комментариями, все вокруг подались вперед, словно он глаголил о вещах, необходимых каждому. А может, подумал он мельком, когда закончил, так и есть?
        - Значит, говоришь,- потер подбородок капитан,- змеев они ставят со своего кораблика и те тащат их так, что никакой парус не сравнится?
        - Может, паруса на корабле тоже есть,- отозвался Ким,- мы таких подробностей не видели, все-таки далеко было.
        - Сколько?
        - Мне показалось, километров за двести еще оставалось.
        - В самом деле - многовато. Ты вот что, Гринев, нарисуй, что думаешь об этом корабле и об этих змеях. Я передам нашим теоретикам, пусть поразмыслят об управляемом высотном воздушном змее. Пусть подумают,- добавил он задумчиво.- Выгоды такого изобретения уж очень велики - дальние походы, географические открытия, торговля.
        Эдик, который тоже пару раз порывался высказаться, на этот раз вклинился в паузу:
        - Может, сделать корабль с удлиненной палубой, как авианосец?
        - Зачем?- удивился Ким.
        - Чтобы разбегаться. И тогда змей будет взлетать как миленький. Прямо строй корабль и плыви.
        - Дело не в разбеге,- отозвался Пестель.- А в управлении. Я не инженер, и то мне ясно, что нужно как-то так взнуздывать змеев, чтобы они создавали разные усилия и по-разному прилагали к кораблю вектора своей тяги.
        Ким дожевал последний из украденных у Винторука корешков и провозгласил:
        - Я думаю - ерунда все эти дальние походы. Соседние порты и географию нужно определять с воздуха. И быстрее, и безопаснее, и вообще - мы сразу предстанем перед возможным партнером культурной, высокоразвитой нацией. Все-таки на гравилетах ходим.
        Это вызвало улыбки и довольно шумный обмен мнениями. Кое-кто из наименее любопытных стал расходиться. Ростик воспользовался паузой и доложил капитану о названии Блесхума, а затем и о том, что он думает о множестве народов, населяющих прибрежные районы.
        - Почему ты так решил?- спросил его Эдик.
        - Понимаешь, если бы тебе нужно было навестить всего лишь дваров, ты бы не стал снаряжать целый корабль, ты бы, как Ким говорит, смотался туда-сюда и сразу получил товар. А целый рейдер - а это был именно рейдер - тебе нужен как база и укрепленная крепость только в том случае, если у тебя запланировано несколько таких визитов. Несколько - как минимум. А может быть, он вообще, как челнок, туда-сюда бегает. Но это уже догадки.
        - Логично,- согласился капитан.- Мы в Белом доме о том же сегодня толковали. Только вот какая штука.
        Теперь все доели, посуду забрали дежурные по столовой. Отдав свою пустую миску и кружку симпатичной девушке, имя которой Ростик никак не мог запомнить, хотя видел ее каждый день по несколько раз, Дондик продолжил:
        - У нас очень мало топлива для гравилетов.
        - Как так?- поразился Ким.- Было же…
        - Мы тоже думали, что его вдоволь, но оно почему-то быстро кончается. Нужно думать, чем его заменить.
        Пестель потер виски, он выглядел чуть более усталым, чем остальные.
        - Так ведь можно сделать анализ топлива, которое у нас еще имеется. Пары кубиков хватит, чтобы…
        - Делали и анализ, и даже пробовали имитировать его,- отозвался Дондик.- Основа органическая, очень сложная, некоторые компоненты вообще неизвестны, поэтому пока ничего не получается.
        - А как его пытались имитировать?- спросил Ким. Было заметно, что возможный отказ от полетов, именно сейчас, когда он стал ощущать себя нормальным летуном, поразил его.
        - Пробуют вар, густой деготь, добавляют древесный уголь, что-то еще, что есть в нормальном топливе… Котлы дымят, дают едва ли четверть нормальной мощности и поднять гравилет не могут.
        - Что же делать?- спросил Ким.
        Удивительно, подумал Ростик, он ищет взглядом поддержки не у него, друга детства, а у бакумура. Может, эти полеты он рассматривает как дело, касающееся их двоих?
        Никто ему не ответил. Винторук посидел еще мгновение, потом поднялся и ушел. На его место тут же сел Эдик. Ростик осмотрелся, теперь около них топталось не больше десятка самых любопытных или, скорее, самых стойких. Остальные разбрелись, их слишком отвлеченные разговоры не интересовали.
        - Ладно, с этим - все.- Капитан осмотрелся, потом с чувством, с каким обычно достают гостинец детям, достал из полевой офицерской сумки, с которой не расставался, небольшой лист бумаги.- Теперь о главном.
        Ростик узнал цвет бумаги, которую видел на заводе, кажется, на столе у Поликарпа. Это оказались чертежи, причем сделаны они были так интересно, что неопытному взгляду Ростика показались просто переплетением прямых и кривых линий. И лишь потом среди всего этого хаоса стали проступать какие-то знакомые детали, и наконец Ростик осознал, что понимает чертеж.
        Это был корабль, настоящий корабль, почти привычный, очень похожий на те парусники, которые отец развесил почти на всех стенах их дома, только сзади у него, на корме, было изображено огромное колесо. Вроде того, которым мог похвастаться «двухтрубный гигант» из «Волги-Волги».
        В центре этого строения находилось что-то, что Ростик сразу даже не признал. И потом, подумав, понял, что не признает никогда - слишком это было не похоже на все, что он видел до сих пор.
        - Значит, так,- начал объяснять Дондик,- бумаги, как сказал Эдик, мало. Поэтому ребята с завода постарались уложить в один чертеж все изделие. Это они так назвали - изделие. По сути, тут все понятно.
        - Только не очень ясно, что внутри,- отозвался Ким.
        - Это паровая машина. На запасных путях вагоноремонтного завода, согласно распоряжению…- Дондик делано закашлялся.- В общем, кому нужно, тот и распорядился, чтобы паровозы пока не разбирались, а хранились в законсервированном состоянии.
        - В Боловске?- удивленно спросил Эдик.
        - По всей России. На случай крайний, когда и с электричеством могут возникнуть проблемы,- пояснил Квадратный.
        - А, для войны…- протянул Эдик. Его такое открытие слегка ошеломило степенью доверия к нему. Кажется, он не сознавал, что оказался за тридевять космосов от того места, где это, в общем, неглупое решение было принято.
        - Именно,- жестко отрезал Дондик.- Предполагается снять одну из этих паровых машин, вместе с котлом, разумеется, установить на корабль, имеющий, как вы можете видеть, стальной каркас, но деревянный корпус, и мы получим…
        - Элементарный пароход,- с некоторым даже разочарованием отозвался кто-то сзади.
        Рост оглянулся. Это был Казаринов.
        - Именно,- подтвердил капитан Дондик.- Соберем каркас, сложим корпус, срубим колесо, и получится пароход.
        Идея была довольно дельная, вот только… Ростик и сам не мог бы объяснить, в чем дело, но что-то в ней смущало. Он огляделся и увидел, что так же думают и другие ребята, кроме, кажется, Эдика. Тому просто понравилась идея, и он вовсе не хотел от нее отказываться.
        - Мореходные качества этого парохода, как меня убедили инженеры, не важны. Море тут не является главным нашим противником. Главным противником, фигурально выражаясь, можно назвать расстояние. А это значит, что к прочностным характеристикам судна и его надежности следует предъявить особые требования. Но мне сказали, что паровая машина даже средних наших локомотивов вполне справится с нагрузкой.
        - Нет,- отчетливо, даже отчетливей, чем хотелось бы, отозвался Казаринов.
        - Почему?- удивился Эдик.
        - Сделаем, установим, опробуем - это все возможно. Но, в конце концов, топить-то этот пароход придется хворостом, всякой дрянью из леса.- Казаринов помолчал, еще раз в тусклом свете очень подробно облазил взглядом весь чертеж, чуть не размазывая его линии носом.- Определенно, шиш получится, не пойдет машина.- Он поднял голову и очень серьезно, даже трагически осмотрел всех, кто его слушал.- У нас тут нет ни антрацита, ни кардиффа. С таким же успехом можно топить соломой. А следовательно, колесо даст нам еще меньше скорости, чем парус.
        - Зачем вы так, Казаринов?- спросил капитан.- Вы же не моряк, а всего лишь…
        - Я железнодорожный инженер, капитан, то есть эксперт по паровым машинам. И характеристики этих локомотивов знаю так, как вам не снилось. Эти локомотивы у нас уже лет тридцать не рассчитаны на дровяную топку, только на уголь. И переделке практически не подлежат. Кроме того…
        - А если все-таки переделать?- спросил Эдик.
        - Как ни переделывай, нужен источник тепла с более высокими теплотворными характеристиками, или следует отставить затею парохода.- Казаринов стал еще более печальным, чем минуту назад.- Я вон тоже - песок кварцевый нашел, практически готовое стекло, а без энергии даже и докладывать не решился.
        Почему-то последний аргумент оказался убедительней остальных. Дондик проговорил скорее по инерции, чем с сознанием правоты:
        - Все равно следовало доложить, инженер…- Потом он опомнился, провел рукой по подбородку, похоже, у него появилась такая привычка.- Да, вы правы, углей тут нет, не та геология. Но, может быть…
        - Что может пригодиться? Что может заменить ваш антрацит или… как его там?- спросил Ростик. Идея парохода ему тоже понравилась, он не мог не оценить преимущества, которые давал такой инструмент в познании Полдневья.
        - Кардифф - на нем и только на нем ходили корабли, почитай, всего мира, когда они вообще ходили на угле… Чем его можно заменить? Не знаю. Во время пароходных гонок по Миссисипи в прошлом веке на решающих рывках топили сальными окороками, но это решение тоже не подходит… Так что не знаю, что можно тут посоветовать. Механика едина для всей вселенной. Никто перебороть этого не в состоянии,- отозвался Казаринов и вдруг зевнул.- Понимаете, в этих науках действуют объективные законы природы, и никакими распоряжениями Председателя Боловска или даже Генерального секретаря сдвинуть их с места не удастся. Может, кто поумнее меня - придумает. А я - пас. И даю самый неблагоприятный прогноз на эту затею.
        - Но Поликарп Грузинов…- начал было Эдик, но Казаринов его оборвал:
        - На Земле Поликарп на заводе проработал несколько дней, а я - более десяти лет. И моей специальностью являлась именно наладка паровозов, анализ состояния машин, понимание всех их характеристик. Особенно - выходной мощности и КПД по отношению к топливным функциям.
        Казаринов аккуратно положил лист на стол перед Дондиком и всеми, кто за ним сидел, повернулся и пошел к лестнице. Его комната находилась на третьем этаже, практически под крышей. Днем это было мучительно, каменная крыша слишком нагревалась, но по ночам она веяла прохладой, и ради этого можно было мириться с жарой, тем более что в светлое время суток инженеру все равно приходилось работать за городом.
        Казаринов шел, и по его спине было видно, он не верил, что в этом случае можно хоть что-то придумать. Он полагал, что только он знает свою механику. Почему-то эта слепая вера в собственный авторитет зацепила Ростика, он почувствовал, что непременно попробует что-то придумать, именно потому, что придумать, по словам эксперта, было невозможно.
        Глава 17
        Утром следующего дня Ростик выяснил, что самое интересное дело, как ни странно, выпало Эдику. Он приволок из города два акваланга, штук пять баллонов и очень простой ручной компрессор.
        - Откуда у тебя такое богатство?- спросил Ким, которого Эдиковы штучки тоже заинтересовали.
        - Нашли на спасательной станции у пруда. Там и третий акваланг оказался, но он неисправен, Поликарп взялся его чинить… Тоже скоро приедет, наверное.
        Чтобы понимать Эдика, иногда нужно было крепко расширять свое понятие о правильности русского языка. Особенно в плане связности и логики сообщения. Но вообще-то главная проблема заключалась не в этом.
        - А зачем они? Что ты с ними собираешься делать?
        - Председателю доложили, что тут дно местами разрисовано чем-то желтым, вот и решили проверить. А вдруг?
        Осознав, что продолжения не будет, Ростик конкретизировал:
        - Что - вдруг?
        - Вдруг там что-то есть?
        Ким кивнул.
        - Непременно что-то есть. Ну, ладно. Рост, пойдем на байдарке или на «Калоше»?
        Байдаркой в просторечии называли узкую лодочку, которую Тюкальник срубил под длинный ряд гребцов. А название «Калоша», конечно, закрепилось за той посудиной, на которую они пытались взгромоздить антигравитационный котел. И с которой этот металлический шар с остальным оборудованием так бесславно пришлось снимать.
        - На «Калоше» будет удобнее.
        - Только вот что,- веско сказал Эдик.- Под воду придется ходить парами. И пара должна оставаться в лодке. Так что нужен еще один человек.
        - Давай Винторука возьмем, он здорово помпу крутить сможет.
        - Не помпу, а компрессор,- поправил его из-за маски Эдик.
        Ростик приглядывался к нему. По всему получалось, что журналист изрядно умел обращаться с этими причиндалами.
        - Винторука взять можно - нам до этих квадратов грести километров семь, а то и больше,- отозвался Ростик.- Но одного его мало. Нужна человеческая пара, чтобы в случае чего…
        - Понял,- согласился Ким.- Пойду Пестеля соблазню морской фауной.
        Пока пилот ходил в последнее жилое здание у порта, откуда начинались уже склады, где Пестель и устроил себе лабораторию, Ростик с журналистом проверили гидрокостюмы. Они выглядели очень большими, пузырились на коленях и локтях, а изнутри издавали странный запах - не то чужого пота, не то протухшей ряски.
        - А зачем они?
        - Под водой будет так холодно, что…- Эдик подумал, потом решительно заговорил: - Но вообще-то не это главное. Запомни, мы не знаем, как тут протекает кессонка - слышал про такое заболевание?
        - Слышал,- кивнул Ростик.
        - И барокамеры тут нет, так что вытаскивать тебя оттуда - запаришься, пока получится, а может, и вообще не получится. Потому первым условием будет - находиться под водой можно только тридцать минут. С погружением и подъемом. И ни полуминутой больше. Из расчета двадцатиметровой глубины.
        - Здесь глубины гораздо меньше, так что…
        - Никаких - «меньше». За ошибки в этих хитростях нам придется платить жизнями,- процедил Эдик. Вид у него был злой, растрепанный, и чувствовал он себя не слишком уверенно. Может, потому, что все, что он говорил, отдавало тупой перестраховкой.
        - Послушай, мы же не туристы, идем туда не для развлечения…- начал было и Ким, который, как оказалось, уже возвращался и все слышал издалека.
        - Я обещал, что удержу вас от глупостей,- не выдержал Эдик.
        - Кому обещал?- удивился Ростик.
        - Рымолову.
        - Мы ему не скажем.
        - У меня приказ считаться старшим, пока вы не научитесь,- Эдик сделал странное глотательное движение.- И я намерен…
        Ростик посмотрел на него с жалостью. Понятно, что с ним происходило. Они были гораздо опытнее его, они воевали с насекомыми, дрались с пурпурными, шлялись по Полдневью, и вдруг Эдик должен ими командовать. Он был не просто смущен, он был подавлен такой ответственностью. Но честно пытался выполнить начальственное распоряжение.
        Ростик посмотрел на ребят, которые с выражением той же мучительной жалости поглядывали на журналиста. Наконец он решился:
        - Хорошо, сделаем, как ты скажешь.
        Потом они отправились в море. Грести можно было с двух банок. На передней сидел бакумур. Ему было удобно работать сразу на два весла, на узкой скамье это получалось легче. Тем более, там и упор для ног подходил для его роста. На второй банке поработали Ким с Эдиком, потом Рост с Пестелем попробовали показать класс.
        Через пару часов они оказались примерно на том месте, где сверху уже должны были начаться желтые донные поля. Но перед тем, как натянуть прорезиненные костюмы, Ростик выпрямился во весь рост и осмотрелся.
        Гладь воды во все стороны простиралась бесконечно. И это была именно гладь - воду не морщила ни одна складочка, ни одна волна. Даже не было привычной зыби - мерного поднимания и опускания широко заглаженных валов, которые остаются от бурь и которые на Земле всегда так или иначе появляются в море.
        Далеко на западе туманной, темной полосой прорисовывался дварский берег. Почему-то Ростик был уверен, что он находился ближе, чем противоположный, восточный берег залива, который виднелся четко и ясно, как на китайской картинке тушью по шелку. Так получалось, вероятно, из-за тумана, который гулял над водой. На востоке, при желании, в бинокль можно было рассмотреть даже опушку леска и наиболее крупные, отдельно стоящие деревья. Но почему-то, при всей этой ясности, восточный берег выглядел более настороженным. Чем это можно было объяснить, Ростик не знал.
        Почти привычно он сделал усилие и попытался представить, что их ждет на том, восточном, берегу. И хотя двары к ним тоже не питали чрезмерной любви, восток каким-то образом обещал гораздо больше неприятностей.
        Эдик поплескал костюмом в воде, легко напялил его на себя, приспособил акваланг, демонстративно укрепил часы на запястье, сполоснул и натянул маску на лоб, вделся в ласты. Да, он определенно делал это не раз в прошлом, Ростик даже не вполне поспевал за ним. Потом Эдик посмотрел на ребят, не спускающих с него внимательных глаз, перевел оценивающий прищур на Роста.
        - Готов?- спросил Эдик.- И запомни, не будешь слушаться - отстраню.
        - Да ладно тебе,- Ростика уже утомляла эта придирчивость.- Тоже - нашел проблему! Разок окунуться и в песочке поковыряться.
        После этого он повернулся спиной к близкой воде за бортом и вполне по-киношному опрокинулся назад.
        Вода сначала показалась слишком соленой, ее вкус на губах напоминал кровь. И ведь купался Ростик в море уже десятки раз за последние недели, а вот поди ж ты - аквалангистом он ощущал море как полный новичок.
        Сначала ему, находясь под водой, трудно было правильно дышать - он сбивался, слишком пыхтел, а шум в ушах от каждого выдоха чуть не резал перепонки. Потом он догадался и сделал каноническое глотание для декомпрессии, и сразу стало легче. Потом с борта к нему упал Эдик. Он именно упал, увлекая за собой массу воздуха, который тотчас разбился на клубящиеся шлейфы пузырьков. Потом они посмотрели друг на друга. Эдик кивнул и пошел вниз.
        До дна было недалеко, даже слишком. Всего-то метров десять, может, чуть больше. Но у дна ощущалось иное строение всего мира, собственно, тут был другой космос. Тихий, мягкий, медленный, но очень тяжкий. Ростик еще раз продул носоглотку, стало еще легче. И погнался за Эдиком.
        Догнать его не составило труда, но выровнять дыхание потом было куда как непросто. Эдик посмотрел на спутника, покачал осуждающе головой и снова поплыл вперед, как ленивая рыба - едва шевеля ластами, экономно помогая себе руками и все время оглядываясь по сторонам.
        Ростик попробовал держаться так же. В общем, у него почти получилось. Только вот темно-синий занавес воды, казалось, висел слишком близко. За последний год с небольшим он как-то привык, что, кроме тьмы, ничто не мешает смотреть и видеть окружающее пространство на десятки, а то и сотни километров. А тут все было ограничено считаными метрами. Это каким-то образом заставляло постоянно вглядываться в неверную мглу чуть дольше, чем хотелось. Но поделать с собой что-либо было не просто. Наконец он и к этому привык. И снова, заторопившись, догнал Эдика.
        Тот уже нашел небольшую лужицу однообразных ракушек - ярко-желтых на серовато-коричневом песке. Они все были полуоткрыты, и что-то внутри них плавно, беззлобно шевелилось. Когда тень от Эдика легла на крайние из них, створки чуть дрогнули, но ни одна не закрылась. Ростик ждал, как раковины отреагируют на его тень, но тени почему-то не было. Он поднял голову…
        Так и есть, это была не Эдикова тень. Над ними, как гравилет необычной формы, в десятке метров нависала лодка. Их родная «Калоша», с ребятами, высунувшимися за борт. Ростику показалось, он даже различает лица.
        Внезапно ему стало холодно. Странно, этого не было раньше. Наоборот, он еще пару минут назад подумал, что на этом мелководье вода прогревается, как на Земле в лиманах… Или что-то изменилось вокруг них?
        Ростик крутанулся, посмотрел по сторонам. Ничего видно не было. Он пожалел, что они взяли с собой только ножи и никому не пришло в голову вооружиться хотя бы ружьем для подводной охоты. Что ни говори, а пара выстрелов у них имелась бы.
        Холод исчез. Теперь Ростик не сомневался, их кто-то видел. Только что это значило - им предстояло узнать не сейчас. И, может быть, даже не сегодня.
        Ростик приказал себе успокоиться и опустился к Эдику. Тот почти без усилий парил над дном, разглядывая красные, розовые, синие кораллы. Полипы явно вытягивались в сторону желтых моллюсков, и несколько пустых раковин, нашедших могилу у основания известковых кустиков, не оставляли сомнения, кто из противостоящих организмов является добычей.
        Но, с другой стороны, и кораллы что-то останавливало. Их было не так много, как если бы они бесконтрольно жрали моллюсков.
        Внезапно перед Ростиком на расстоянии вытянутой руки пролетел изрядный, с метр диаметром, почти круглый скат. Или это была манта? Ростик никогда не видел настоящих морских скатов и не знал, чем они отличаются от мант. Да и зачем, когда у них для этого был Пестель?
        Но то, что гналось за скатом, оставить его в равнодушии не могло. Это была акула, настоящая акула, какой ее всегда изображали в книжках - острое рыло, косой, усмехающийся рот, полный зубов, безжизненные глаза из темного стекла и великолепное, невероятно сильное тело.
        Казалось, она не плыла, а ее несло, настолько легкими, незаметными движениями она перемещалась. Только после того, как акула растаяла в тумане сбоку, Ростик осознал, что это был на самом деле акуленыш, всего-то в полметра длиной. Но он уже охотился, он был хищником, способным расправиться с жертвой в несколько раз крупнее себя. Интересно, а они тут большие вырастают, спросил себя Рост.
        Внезапно Эдик довольно громко замычал и указал на что-то внизу. Ростик тут же дернулся вперед, но это привело лишь к тому, что он практически встал на голову. Палец Эдика, как оказалось, был нацелен на что-то, находящееся в раковине.
        Ростик присмотрелся. Это было что-то чуть более темное, чем желтая, мягкая, очень нежная ткань моллюска. Это было что-то очень твердое и тяжелое, способное поблескивать и неживое… Сомнений у Эдика больше не было.
        Нимало не смущаясь, он вытянул пальцы и попытался схватить жемчужину. Створки мгновенно захлопнулись и сжали эти пальцы с такой силой, что Эдик, кажется, заорал. По крайней мере, вокруг его загубника появилось облако пузырьков, которые сразу унеслись ввысь. Потом Эдик вытащил левой рукой нож и одним ударом сковырнул раковину с камня. И уже потом принялся долбить ее, разрывать, разламывать, стараясь освободиться от немилосердной хватки.
        Когда он все-таки справился с раковиной, пальцы его выглядели так, словно по ним проехал небольшой грузовик. Они посинели, полиловели, на коже остались отчетливые отпечатки зубчатых кромок раковины, но они сжимали довольно крупную, с ноготь большого пальца, неправильную горошину.
        Ростик снова попытался осторожно, чтобы вызванное им движение воды не заставило желтые раковины захлопнуться, повиснуть вверх ногами. Трюк привел к успеху - в трех раковинах из трех, в которые он заглянул, находились почти такие же кругляшки.
        Чтобы не пострадать попусту, Ростик вставил между створок рукоять ножа, достал жемчужину, почти без труда выдернул его, потому что полусферическое навершие и само чуть не выскакивало от усилий раковины. Потом рассмотрел добычу.
        Горошины были тяжелые, даже очень, и совершенно ясно было, что это не жемчуг. В них ничего не было от перламутра, от красоты драгоценной органики. Скорее всего, они напоминали пули или шрапнелины, в каком качестве их вполне можно было использовать даже без обработки.
        Внезапно Эдик тряхнул Ростика за плечо. Потом показал на часы и ткнул пальцем вверх. Рост кивнул и стал медленно подниматься следом за журналистом. Их первая ходка под воду окончилась.
        В лодке воздух показался живительным, как поцелуй феи, но в целом все стало гораздо более тяжелым, чем в воде. Даже втащиться в «Калошу» Ростик сумел только с помощью Кима. А может, все дело было в том, что он не мог как следует уцепиться за борт лодки - мешали зажатые в кулаке шрапнелины.
        Потом они стали обсуждать эти катышки. Хотя и обсуждать было, по сути, нечего. В свете яркого солнца, в привычном воздухе даже Эдик не сомневался, что ярко-желтые моллюски откладывали горошины из какого-то металла. Хотя что это был за металл и какова его ценность - еще предстояло выяснить.
        Чтобы не терять время, в акваланги влезли Пестель с Кимом, и они ушли под воду, шутливо переругиваясь с Эдиком, который опять пробовал их учить обращаться с часами. Но Ростик уже понимал, что по-своему журналист, конечно, прав. Он сам был тому свидетелем - как бесшумно, вкрадчиво и отвратительно незаметно течет время под водой, над самым дном, особенно когда не нужно слишком уж напрягаться. Или там что-то происходит с сознанием, с мозгами в целом?
        Вместе со своей порцией горошин Пестель притащил десятка три целых раковин в старой капроновой авоське. Он перевалил их через борт осторожно, как самую главную свою добычу. Ростик поинтересовался, когда у биолога из ушей вытекла вода:
        - Зачем тебе ракушки?
        - Если это действительно металл, то нам следует знать о жизни этих существ как можно больше,- Пестель кивнул на свою авоську.
        - Пожалуй,- согласился Ким. Потом он посмотрел в бесконечную морскую даль на севере.- Ну что, пойдем в море, где большие поля этой желтухи начинаются?
        - Зачем?- удивился Пестель.- И так все понятно.
        - Да,- кивнул Ростик.- Похоже, там то же, что и тут, только дальше тянется.
        - Тогда погребли к берегу?- с надеждой поинтересовался Пестель.
        У него была добыча, которая требовала исследования. Ему уже не терпелось оказаться в своей лаборатории и приняться за какие-нибудь опыты.
        Пестелю никто не ответил, все просто расселись на веслах и принялись работать, хотя уже и без прежнего энтузиазма. И разморило их, и есть что-то захотелось.
        Пройдя треть пути, Эдик ни с того ни с сего заговорил о маске, питаемой помпой с борта лодки. Но никто тему не поддержал, и он почувствовал, что как начальство утрачивает свои позиции. Дело оказалось не очень хитрым и пока неопасным. Ростику даже стало жалко бывшего журналиста, потому что никто уже не сомневался, что через пару недель они все заткнут его за пояс и как пловцы, и как добытчики.
        Если не будет никаких сложностей, подумал он, мерно наваливаясь на весла. А вот с этим не все было чисто, потому что Ростик ни на мгновение не забывал про чувство холода, обдавшее его на дне. Это непременно обещало неприятности, вопрос в том - насколько серьезные?
        Глава 18
        Ростик проснулся, словно его кто-то толкнул под бок. Он поднял голову, огляделся. Открытое, лишенное стекла окно выходило на набережную со статуей. В темноте нагромождение, поставленное над фонтаном, выглядело особенно странно, словно невиданные существа упражнялись тут в искусстве неведомых абстракций. Да, собственно, так и было, вероятно. Или близко к тому, решил Рост и почувствовал, что просыпается окончательно.
        Над городом, в тихом предутреннем воздухе проплыла перекличка часовых на стенах. Ростик просчитал направление криков, все посты были на местах, все казалось мирным и покойным. И все-таки он не сомневался, что разбудил его страх, опасение за что-то или кого-то.
        И тогда он понял. Пестель остался один в своей лаборатории. А тут никто не должен оставаться в одиночестве. И даже неизвестно почему, вполне возможно, что это до конца так никогда и не выяснится. Но сейчас это и неважно было, просто существовала необходимость никогда и никого не оставлять одного. Даже в таком, казалось бы, защищенном месте, как те склады, где Пестель устроил свою лабораторию. Они только кажутся защищенными и охраняемыми. На самом деле…
        Ростик так и не понял, что это значит, но вскочил, стал натягивать штаны. Пока надевал второй сапог, доскакал на одной ноге до двери, отпихнул ее и стукнул в дверь напротив. Оттуда не раздалось ни звука, но Ростик не сомневался, что по ту сторону двери уже не спят.
        - Ким, просыпайся. И хватай оружие, что-то происходит.
        Дверь в комнату пилота раскрылась со скрипом, от которого на миг заболели зубы. Показался Ким, он был сонный и нелепый.
        - Чу-челось?
        - Ничего не случилось, но мне, понимаешь… В общем, нужно проведать Пестеля.
        Ким уже обретал нормальную способность разговаривать.
        - Сейчас, только рожу ополосну… Эй, у тебя воды с вечера не осталось, а то у меня - ни капли.
        Умываться приходилось, как в средние века, из тазиков, заготавливая воду с вечера в кувшинах.
        - По дороге из фонтана ополоснешься. Оружие возьми.
        Открылась дверь дальше по коридору. Из нее плавно, как будто вместо ног у него были приделаны колеса с отменными рессорами, выкатился Квадратный. Он осмотрелся в свете факелов, освещающих площадь и через окно обрисовавших Ростика в отцовской тельняшке, понял, кто его разбудил.
        - Зачем тебе оружие, лейтенант?
        - Ты спи,- предложил Ростик,- мы вдвоем… Да и нет ничего конкретного, так, плохой сон приснился.
        - Знаю я твои сны,- пробормотал старшина и уже из глубины своей комнаты произнес в приказном тоне: - Меня подождите.
        Одевался он куда быстрее Кима и появился, уже готовый для похода, раньше пилота. К тому же у него и подсумки болтались на поясе, и меч хлопал по боку, и даже автомат он уже подвесил под правой рукой. Вот только пуговицы на гимнастерке застегивал на ходу.
        Они вышли из гостиницы, кивнув сонному постовому у входа, чуть в стороне от факелов. Ростик провел пальцами по металлу своего «калаша». Это прикосновение, как всегда, должно было вселить уверенность и спокойствие, но… Оно же значило, что его нужно успокаивать. От чего?
        Он еще раз осмотрелся. Тьма над морем стояла непроглядная, не было видно ни единого огонька. Да и откуда им тут взяться?
        - Что-нибудь чуешь?- спросил старшина.
        Почему-то простонародное словечко зацепило Ростика, словно крючок.
        - Я тебе собака, что ли?
        Но вместо того, чтобы хохмить или подлавливать его, старшина вполне серьезно прошептал:
        - А ты все-таки постарайся. Подумай и скажи - что это?
        Ростик так и сделал. Страх, ужас, как отдаленный гром, которого человеческое ухо уже и слышать не может, но все равно ощущает, стал медленно затихать в стороне гавани. Ближе к воде, нет, пожалуй, у самой воды. Или нет, вода тут, кажется, ни при чем.
        - Не знаю. Теперь ничего не чувствую.
        - А было?- спросил старшина, все еще шепотом, словно боялся спугнуть что-то, словно сидел в засаде.
        Ростик не ответил. Зато неожиданно подал голос так и не умывшийся Ким.
        - Я, кажется, тоже это… чую. Словно звук какой-то или далекий крик.
        - Крик и есть звук,- огрызнулся Ростик.- Хватит рассуждать, пошли к Пестелю.
        Они потопали во тьму, выбирая направление наобум.
        - Нужно было факел взять,- пробурчал Ким.
        - За поворотом увидим свет из его окошек,- миролюбиво отозвался Квадратный.- Тут идти-то всего метров триста.
        Да, подумал Ростик, для него, умеющего шагать по темноте десятки километров, это не страшно. А для его лейтенантского «благородия»? Почему он так расклеился, раскис, размяк? Что это вообще было и почему именно с ним? И правда ли, что Ким тоже что-то почувствовал, или просто решил поддержать друга?
        И вдруг все исчезло. Разом, как огромный колокол бесшумно лопнул над ними. И снова воздух стал мягким, напоенным запахом близкого моря, и как будто в самом деле стало светлее. То, что заставило Ростика проснуться, ушло. Несомненно и полностью.
        - Вот, теперь и я почувствовал,- мерно произнес старшина. Автомат он уже держал в руках, перед собой. Но никуда специально не целился.- Мы его спугнули.
        - Кого?- отозвался Ким.- Ты знаешь, что это было?
        - Нет. Но охотиться за ним придется… В общем, пока мы его не кончим, спокойно тут никто спать не сможет.
        Так, решил Рост, теперь понятно, почему он потащился за нами. И правильно, кстати, сделал, это его работа - охрана города.
        - Значит, сегодня тревога отменяется,- отозвался Ростик.- До следующего раза.
        - А будут следующие-то разы?- повернулся к нему Ким.
        - Если никто не будет оставаться в одиночестве, если никто не будет уж очень… Ну, не знаю как сказать, производить слишком много злобы, что ли… Тогда, может, все и обойдется.
        - Злобы?- переспросил Ким.
        - Злобы, усталости, гнева, жестокости - не знаю точно. Что-то в этом роде. Или, например, желание убить то, что тебе не очень даже и угрожает.
        - Злоба тут ни при чем,- вдруг хмыкнул Ким.- Все дело в запахе.
        В самом деле, как-то так получилось, что они вошли в полосу таких ароматов, что даже старшина засопел.
        - Это из лаборатории Пестеля долетело,- сказал Ростик.- Что же, может, ты и прав, запахи тоже вызывают… Ладно, мы его спугнули, и на том спасибо.
        - Завтра же поставлю тут пост,- пробурчал старшина.- И прикажу, пожалуй, набережную патрулировать. С факелами.
        Они вошли в домину, облюбованную Пестелем в личное владение. Тут, как ни странно, запах ощущался даже меньше, чем на улице. Или они уже привыкли? Ростик набрал в легкие побольше воздуха:
        - Э-гей! Господин вивисектор!
        Он бывал тут не раз, поэтому уверенно шагал в сторону самого большого зала, где Пестель ставил свои эксперименты. Отворив большую дверь, они вывалились на освещенное пространство.
        Тут сильно пахло горящим керосином, и не из-за факелов, а из-за трех примусов, которые стояли на длинных каменных столах, оставшихся еще от прежних хозяев города. Теперь Ростик не сомневался, что именно из-за этих столов Пестель устроил в этом доме свою лабораторию - раскладывать на них приборы было в самом деле удобно. На этот раз примусы были так прикручены, что бросали не голубоватое, почти прозрачное и жаркое пламя, а огромные сполохи сенно-желтого цвета, которые освещали все неровным, но довольно ярким мерцанием.
        Примусы были расставлены вокруг центрального круглого стола, за которым Пестель сидел, уронив голову на руки. Ребята замерли. Квадратный поднял автомат, быстро осмотрел углы зала, в которых было немало густых теней.
        - Жорка!- позвал Ким.- Кончай придуриваться.
        Ростик протянул вперед руку, которая в этом желтом пламени показалась ему не своей, даже не вполне человеческой. Он хотел уже коснуться плеча биолога, как вдруг Пестель дрогнул, поднял голову, прищурился. Прядь каштановых волос упала ему на переносицу. Он поискал перед собой и водрузил на привычное место очки.
        - А, ребята! Что вы тут делаете?
        Квадратный забросил автомат за плечо. Ким беззлобно ругнулся. Ростик подошел совсем близко к очкарику и в упор спросил:
        - Ты как? В порядке?
        - Почему я должен быть не в порядке?
        - Ты ничего тут не почувствовал, ничего тебе не приснилось?
        - К запаху привык уже,- Пестель улыбнулся.- А в остальном - нормально.
        - Кстати, что это за запах?- поинтересовался Ким.- Меня еще на улице чуть с ног не сшибло.
        - Это ракушки,- отозвался биолог и встал. Он был в темно-синем халате, какие им выдавали в школе на уроках труда. В таком же обычно расхаживал Перегуда и остальной персонал обсерватории.- Понимаете, я с ними возился тут и кое-что выяснил.
        Ростик уселся на угол каменного стола, положил автомат рядом, подальше от кучи пахучей, неаппетитной коричневой массы, некогда бывшей желтыми, шевелящимися в воде моллюсками.
        - В общем, мы были правы. Градины, конечно, из металла. Я поставил кучу опытов и, хотя с реактивами у меня тут не очень, уверен, что это смесь никеля, меди и железа.
        - Сплав?- отозвался Ким.
        - Нет, никто этот металл не плавил. Не забывай, он биологического, так сказать, происхождения.
        - Согласен,- кивнул пилот.- Сплавом это не очень-то и назовешь.
        - И в тканях моллюсков полно металла. Количественные анализы делать еще труднее, чем качественные, сами понимаете, но я думаю, что из тонны этой массы,- Пестель кивнул на коричневую мешанину поодаль Ростика,- можно получать по десять-двенадцать килограммов металла. Представляете, эти вот желтые ракушки содержат в своих тканях столько полезных веществ, что не всякая руда с ними сравнится.
        - И их число практически бесконечно, потому что они могут расти из года в год,- проговорил старшина.
        - Да, как всякая живность, это возобновляемый ресурс. А сам металл,- биолог сделал широкий жест,- в море его - неограниченное количество. Ракушки умеют улавливать его из воды и превращать в химические соединения своего тела.
        Внезапно в темноте, с той стороны, откуда они только что пришли, раздался шум. Ростик даже не взял автомат в руки. Потому что догадался, что происходит.
        Дверь в зал широко распахнулась, и в лабораторию ввалилось человек десять из охраны города. Впереди всех в распахнутом кителе оказался капитан Дондик.
        - Что у вас тут происходит?- потребовал он. Но одновременно в его голосе слышались и нотки облегчения.
        - Все нормально, капитан,- отозвался старшина.- Хотя и не совсем спокойно.
        Капитан подошел к ребятам, осмотрел их с ощутимым подозрением, словно видел неизвестно кого, сел на стул рядом с Пестелем, потом оглянулся на солдатиков, которые пришли с ним и никуда, похоже, не собирались уходить. По крайней мере, не сразу.
        - Рассказывайте.
        Ростик нехотя и очень коротко, в две фразы, рассказал, что произошло. Пестель слушал его с большой заинтересованностью.
        - Говоришь, втроем почувствовали?- спросил он.
        - Мне так показалось,- отозвался Ростик.
        - И это могло за ним,- капитан кивнул на биолога,- охотиться?
        Молчание оказалось самым красноречивым подтверждением. Пестель, который очень удивился поднятой суматохе, поежился.
        - М-да,- промычал один из солдатиков,- мне бы такое чутье. Пошли, ребята, обойдем посты еще раз, может, кто-то из наших тоже заметил.
        Ростик почему-то с грустью подумал, что он для этих ребят уже не «наш». А может быть, это и правильно, ему же меньше объяснять, когда придется отдавать приказы.
        - Ладно,- кивнул капитан то ли солдатам, то ли продолжая какой-то свой внутренний монолог, и обратился к Пестелю: - У тебя что?
        Пестель толково, уже без особых восторгов доложил о своих открытиях. Капитан только сквозь зубы воздух втянул.
        - Молодец. Была бы Государственная премия, я бы тебя… Как добывать этот металл из самих ракушек?
        - Из моллюсков? Очень просто, как из простой руды. Правда, я плохо представляю себе плавильную печь, но…
        - Тебе и необязательно. У нас для этого есть Казаринов. Все, ребята, пошли работать. Все равно рассвет уже скоро.
        Капитан, конечно, был прав. Если уж поднялся в городе такой переполох, то лучше использовать его для работы.
        Подняв на полтора часа раньше срока поваров, капитан приказал им готовить завтрак, потом быстро и решительно, хотя раньше этим не занимался, собрал экипажи трех лодок и выслал их в море, едва включилось солнце. Задание было простым - собрать как можно больше моллюсков для попытки выплавлять из них металл. Как из руды.
        Часть IV
        Металл Полдневья
        Глава 19
        Работы оказалось много, потому что капитану хотелось получить результат как можно быстрее. И в общем, ребята, навалившись, обернулись в рекордные сроки. Уже к обеду того же дня вернулись две лодки, набитые раковинами под завязку, а часам к трем - и третья, которая ходила дальше всех.
        Почти в половине раковин оказались металлические градины, примерно в каждой двадцатой, как признался Пестель, оказалось по две штуки, а очень редко встречалось три или даже больше, но в таком случае они были не очень большими. Всю добычу, чтобы не устраивать испытание для обоняния, выгрузили за городом, у холмов, зайдя туда по речке, из которой выше по течению на пару километров брали пресную воду и где Казаринов получил приказ устроить испытательную плавильную печь.
        Здесь вонь была не страшна для тех жителей Одессы, которые не участвовали напрямую в новом проекте. А иногда запах становился просто нестерпимым, особенно когда часть моллюсков вместо того, чтобы высыхать, вдруг стала подгнивать снизу. Пестель, как общепризнанное светило не только биологии, но и медицины, как-то признался Ростику, что его вызывали уже на четыре случая, когда от запаха работавшим над печью ребятам становилось плохо. Девушки почему-то это неудобство переносили спокойнее.
        Как ни странно, но приказ сделать небольшую плавильню Казаринов воспринял с большим энтузиазмом. Он вытребовал себе кучу народа и принялся изготавливать из окрестной глины кирпичи трех разных сортов и размеров. Потом изрядное время просидел в теньке, в стороне от всех, рисуя что-то прутиком на песке. Напряжение этого творческого инженерного поиска было таково, что как-то он даже попытался объяснить Ростику принцип получения лакричного железа, но разведчика это не заинтересовало.
        Плавильную печь сделали к концу недели, работая круглые сутки в две смены по десять местных часов каждая. Не дав кирпичам даже толком просохнуть, подключили мехи, сшитые из кож тех шакалов, которых настреляли раньше и которых непонятно зачем препарировал Пестель. Как оказалось, под панцирными пластинами, толщина которых достигала иногда сантиметра, оставалась довольно приятная на ощупь кожица, не идущая ни в какое сравнение с той, что Квадратный с Ростиком добыли из трехгорбых жирафов весной. Даже без обработки она не ломалась и вполне поддавалась шитью.
        Большая часть народа теперь ходила в море, некоторых крестьян оторвали от их ненапряженного, но по необходимости повседневного труда и попросили натаскать как можно больше топлива. То и дело подключали к работе даже солдат, что очень не нравилось Квадратному, который не уставал возмущаться и объяснять, что держать усталых, навкалывавшихся за день солдат на постах - неправильно. Но капитан в запале его не слушал.
        Расхаживая вокруг печи, которую топили, чтобы просушить ее внутренние слои, глядя на дым, который поднимался до самых небес, Дондик с непонятным удовлетворением говорил:
        - Эх, ребята, вы не понимаете, что наше открытие может тут значить. Это же самая главная проблема - металл. Чтобы не уродоваться с аквалангами, построим помпы, сделаем из оргалита и кожи маски, ласты, будем доставать металл со дна как легкие водолазы. А наладим регулярную добычу, никто за нами не угонится - ни двары, ни пернатые. Всех за пояс заткнем, всех переживем как цивилизованный народ.
        Приглядевшись к тому, что и как тут происходило, Рост потихоньку стал терять первичный энтузиазм. К тому же заверения Дондика очень уж отдавали партийными пятилетками, желанием сделать чего-нибудь больше, еще больше, гораздо больше, чем в действительности нужно. А за последний год стало совершенно ясно, что плановые потуги города так же способны приводить к непоправимым ошибкам и даже катастрофам, как стихийный, не очень даже и осознанный поиск по мере появления проблем.
        И хотя возможность обрести неограниченный источник металла нравилась и ему, хотя он первый был согласен, что с выживанием Боловска это связано напрямую, все-таки он как-то высказался:
        - Я думаю, может, не нужно особенно хищничать? Давайте пока жемчужины выковыривать, тогда и с моллюсками возни не будет, и плавить не придется. Топлива-то все равно мало.
        - Топливо,- рассеянно отвечал капитан.- Да, топливо, понимаю.
        Но было ясно, что ничего он не понимал. Вернее, не хотел об этом думать. Вот Казаринов, который в последнее время и спал, и ел возле своей драгоценной печи, о топливе, как о металле, мог говорить часами.
        - Да,- подхватывал он,- был бы источник тепла, я бы тут тигли соорудил и стекла плавил. А то в городе - ни окон, ни посуды новой.
        Но о посуде пока не думали. Просто перед глазами возникала другая проблема, и казалось, она вот-вот будет решена. Наслоения высушенных моллюсков стали так велики, что пришлось сделать из колышков и прутьев невысокий, в полметра, плетень, чтобы эта гора не разваливалась в разные стороны. Нарубленный кустарник, уложенный для просушки, тоже превратился в какой-то невероятно высокий вал мертвого леса, а капитану Казаринову хотелось, чтобы всего было еще больше. Почему-то их очень волновала эта первая плавка, и хотелось, чтобы все прошло как надо, и даже с запасом.
        Когда наступил знаменательный день, изрядно подуставшее на последних авралах население Одессы собралось почти в полном составе на горке, откуда открывался вид на печь с угловатой, не очень ровной, но высокой трубой, на залежи моллюсков, на свалку дров, на горку тщательно перемешанной шихты - смеси каких-то таких порошков, что за мешком чего-то очень редкого пришлось даже гонять машину в город.
        И началась работа. Засопели в полную силу мехи, разгоняя температуру, стали подносить дровишки истопники… А вот с шихтой и моллюсками - собственно источником металла - получилось не очень здорово. Загрузив первые корзины побуревших моллюсков, высохших почти до окаменелости, в непонятный чан, устроенный как изрядный горшок с открытым верхом, вдруг стало ясно, что они плавятся в раскаленной печке быстрее, чем люди успевают подносить их. Побегав и осознав проблему, Казаринов предложил загрузчикам шевелиться быстрее. Ребята стали ходить шибче, потом принялись бегать, как рабы на старых гравюрах про безрадостное житье на плантациях. И все равно чан оставался таким же пустым. Даже пар над ним стал более разреженным, чем вначале. Если бы не дым от сыроватого пламени, вообще смотреть было бы не на что.
        Потом капитан нашел выход. Быстро перебегая от одной группки зрителей к другой, он организовал большую часть народа выстроиться цепочкой и передавать корзины старым, как мир, способом. Но и этого оказалось недостаточно. Как только корзина подплывала по рукам к желобу, направленному поверх огня в плавильный чан, и опрокидывалась, чтобы бывшая некогда живой руда ссыпалась вниз, как тут же над чаном возникало небольшое облачко, и все превращалось во что-то в высшей степени неуловимое.
        Наконец Ростик не выдержал, он подошел к инженеру, который последние полчаса стоял с напряженным лицом, словно истукан, на верхушке ближайшего к печи холма, пытаясь рассмотреть процесс, и спросил:
        - Что-то не так, правда?
        - Почему же?- повернулся инженер к собеседнику.
        - Не знаю, но даже такому лопуху, как я, и то видно.
        Внезапно Казаринов кивнул.
        - Верно. Только понять не могу - то ли температура в чане слишком велика, то ли мы химию процесса неправильно рассчитали… В общем, моллюски ваши не плавятся, а испаряются. Понимаешь, весь металл в воздух уходит. Если учесть, что в них воды почти не осталось, можно говорить о возгонке.
        - Что такое?
        - Есть твердые вещества и даже кристаллы, которые испаряются, словно вода,- то ли с сожалением, то ли с раздражением проговорил Казаринов.- Например, кристаллический йод.
        - Но ведь это не йод?
        - Все равно, ни шиша мы тут не выплавим.
        Последние слова оказались слышны не только Ростику, но и Дондику. Он оказался рядом, как всегда, в самое неподходящее время.
        - Нет уж, товарищи,- твердо, словно командуя на плацу, проговорил он,- давайте доведем до конца. Хотя бы высушенные моллюски истратим.
        - Давайте,- обреченно согласился Казаринов.
        И столько в этом согласии было горечи, что Ростику тут же расхотелось спрашивать его о чем-то. Он снял гимнастерку, поплевал на ладони и встал в общую цепочку, выстроенную для передачи корзин. Почему-то последний разговор напомнил ему расстрелянного Борщагова, его непробиваемое упрямство, директивность, большевистский говор, звучавший иногда в каждом слове. Это было тяжело - получалось, что ни от чего во время того расстрела они не избавились, ничего не решили. Все тут, рядом, очень близко. И готово возродиться в любую минуту.
        И привести к гибели, конечно. Потому что растрата сил и ресурсов оборачивалась регрессом, неудачи приводили к смертям, а заменить людей было невозможно. Впрочем, Ростик посмотрел на Винторука, возвышающегося над людьми, выстроенными неровной, суетливой цепью, кое-что можно передоверить бакумурам, работы всем хватит. Но волосатики - все-таки не люди.
        Винторук вдруг замедлил свои перехваты очередной корзины, поднял голову, быстро осмотрелся. Его взгляд, затянутый светозащитной пленкой, встретился со взглядом Ростика. И они замерли на долгий-долгий миг, пытаясь понять друг друга. Потом Ростик опомнился и отвернулся. Сделал вид, что занят больше, чем хочется, что не может отвлекаться от бесконечного ряда корзин, переносящих малоаппетитное содержимое к ненасытному жерлу самодельной печки…
        Вдруг что-то в цепочке стало сбиваться. Сначала это происходило как бы незаметно, никто не возражал, не раздражался даже, сбой поправлялся чуть более напряженной работой в следующие несколько минут. Потом «неутыки» пошли чаще. А через час послышались уже и возмущенные голоса. Не обращая внимания на начальство, словно его и вовсе не было, люди стали изрядно поругиваться друг с другом.
        Вот так, решил Ростик, теперь неудача стала ясна даже работягам. А это конец предприятию. Он оглянулся на плетеную выгородку, где они складывали высушенных моллюсков. Она была почти пуста. Осталось только несколько неровных кучек. Да и топлива осталось меньше половины, почти все сгорело в печи. Рост поднял голову.
        День близился к концу. А он и не заметил. И только сейчас вдруг стало заметно, что они не обедали, лишь время от времени припадали к воде, которую приносили в земных еще, оцинкованных ведрах из реки. Жаль, что ничего не получилось… Но если бы Ростик как следует подумал - можно было бы заранее предсказать, что ничего не получится.
        Внезапно белый от шихты Казаринов выбросил вверх руку и что-то пронзительно закричал. Потом стал расталкивать народ, который работал около печи, в разные стороны. Он не просто освобождал себе пространство, он пытался перейти к последующему этапу и отгонял людей, чтобы они не пострадали.
        Потом все улеглось. Толпа с корзинами откатилась в сторону, кое-кто расселся на склоне холма, как на балконах театра, остановились мехи, и над поляной повисла довольно сумрачная, неуютная тишина, прерываемая лишь треском догорающих в печи веток.
        Казаринов, повздыхав, выволок откуда-то длинный, раза в три длиннее обычного, металлический лом, изготовленный из арматурного прутка, подошел к печи. Даже на взгляд издалека она пыхала таким жаром, что теперь удивительно становилось, как это можно было около нее работать. Даже у инженера, когда он стал к ней подходить, вдруг разом высох весь пот на лице, на полуобнаженной груди, на мускулистых загорелых руках.
        Неловко взмахнув, Казаринов ударил острием лома в какой-то чуть более светлый, чем стенки чана, пятачок в самом низу, там, где огонь еще не погас. И тогда все вдруг заметили, что от этого пятачка метров на десять в сторону проложены глиняные желобки, как и тот, что был сделан для загрузки моллюсков в чан. Только помельче.
        Удар не привел ни к каким результатам, Казаринов ткнул своей металлической палкой еще раза три и стал отходить назад, стоять рядом с раскаленной печью он больше не мог. Внезапно из толпы вышел Квадратный. Он тоже блестел от пота, вероятно, работал, как все, только где-то в сторонке. Подцепил лом, перехватил его, как горячую картофелину из костра, в другую руку. Прицелился, ударил, так что над поляной даже звон прошелся…
        Светлая перегородка проломилась, и в желобок тонкой струйкой потек светлый, пышущий жаром ручеек. Он прокатился по желобу, рассыпая не очень высокие искры, и стал скапливаться в лужицу, почти трех метров не дотянувшись до тщательно приготовленной формы, вырытой для металла в земле. Форма вмещала в себя почти треть объема чана, который они целый день кормили топливом и моллюсками. Сейчас ее размеры с удручающей ясностью доводили до сведения самого тупого, самого непросвещенного зрителя всю неудачу эксперимента.
        Ростик рассмотрел Пестеля, стоявшего не очень далеко от него, на верхушке холма. Он довольно много возился со сборщиками моллюсков и должен был знать расчетные цифры. Протолкавшись к нему и тронув за локоть, Рост спросил:
        - Жорка, сколько должно получиться металла из того… Ну, из тех раковин, которые мы натаскали?
        Пестель огляделся, людей вокруг было не много. Он наклонился к самому уху Ростика и довольно тихо проговорил:
        - Рассчитывали на половинные потери… И должны были выплавить килограммов восемьсот.
        - Почти тонну?
        - Тише,- попросил он.
        Ростик еще раз посмотрел на металл, который застывал в желобах, принимая причудливую форму мелких углублений, которые Казаринов определенно не принял в расчет. Металла не хватило, чтобы наполнить даже их.
        - Я не спец, но мне кажется, там не будет и пятнадцати килограммов. После всей этой затеи мы не получили даже одну пудовую гирю.
        - Нужно еще с Казариновым посоветоваться…- начал было Пестель, но замолчал, как будто ему зажали рот.
        Где-то с верхушки холма Дондик вдруг начал громко вещать:
        - Не будем горевать, что металла мало. Лучше представим себе, что это, в любом случае, наша победа. Ведь это - первый металл Полдневья, полученный после Переноса!
        Даже не оглядываясь, вся масса усталых, голодных, измученных безостановочной работой в течение последней недели людей повернулась и направилась к городу. Ростик пошел с ними. Ему хотелось есть и пить. А остальное было неважно, даже этот металл, черт бы его побрал,- если его приходилось добывать такой ценой.
        Глава 20
        Так уж повелось, что вечерами, если Пестель слишком зарабатывался и не появлялся к ужину, Ростик топал к нему. Во-первых, это было остаточным эффектом, последействием того страха, который однажды разбудил его. А во-вторых, было интересно поболтать с высоким очкариком… Настолько, что Ростик стал думать, что делает это неспроста, что нечто, подсказывающее ему то, чего он знать не может в принципе, как и прежде уже бывало, «водит» его, словно бычка на веревочке. Вот только он не знал, какие вопросы следует задавать или Пестелю, или себе, или кому-нибудь еще.
        Вот и на этот раз он поужинал, прожевав свои куски рыбы и каши, захватил миску с новой порцией, взял солдатскую кружку, с реденьким липово-морковным чаем, и потопал по набережной, не забыв захватить автомат. Пестель, как всегда, к вечеру уже вымотался от работы и выглядел не крепче тряпичной куклы.
        Ростик вошел, улыбкой поздоровался с приятелем, поставил на отдельный стол, где было поменьше приборов, ужин. Подошел к обмякшему биологу, который тем не менее все пытался разглядеть какие-то осадки на донышках химических колб.
        - Георг, хватит на сегодня. Поешь лучше.
        - Еда - дело поросячье.
        Биолог очень плохо воспринял неудачу с выплавлением металла из моллюсков. Создавалось впечатление, что он считал главным виновником себя, а не Дондика, который затеял гонку, даже не проверив как следует идею в лаборатории.
        - Теперь я знаю, как Полдневье влияет на человеческую расу - слишком много философов возникает на ровном месте. Над чем работаешь?
        - Так… Получил приказ подумать над химическим способом получения металла, чтобы не в дым уходили наши моллюски.- Как слепой, Пестель дотопал до миски с пищей, сел, подумал, пошел в угол зала, вымыл руки с мылом - последним куском, что привезли из города. Вернулся, сел, стал есть, сначала медленно, потом жадно.- А ты?
        Вместо ответа Ростик известил:
        - Устанавливаем на «Шаланде» самодельный компрессор.- «Шаландой» в последнее время стали называть третью, самую удачную из лодок.- Вчера маски для ныряния испытали, кажется, все работает.
        - Зачем это?
        - Металл доставать, зачем же еще. Все разговоры только о металле. Правда, пока ракушки приказано не рвать, мало топлива, зато градины собираем без конца, команды на лодках теперь человек по десять, чтобы успевали подольше понырять.
        - И какой результат?
        Рост почти равнодушно пожал плечами.
        - Каждый день за сотню килограммов, но я точно не знаю.- Он посмотрел на плоский, как бы вытесанный из монолита потолок зала.- Тебе ничего странным не кажется?
        - Что именно?- проглотив последний кусок, Пестель потянулся за чаем.
        - Зачем все это? У нас на заводе - несколько десятков тысяч тонн первосортного железа, и то не знаем, что с ним делать. А тут с величайшими трудами достаем считаные тонны, которые, может быть, даже и переправить в город не сможем, а… Опять никакого объяснения нет.
        - Может, для торговли?
        - Не только,- раздался веселый голос от двери, из темного проема появился Ким. Он еще не снял кожаную куртку, в которой обычно летал на своем антиграве.
        - Ты же должен был в город Дондика отвезти?- полуутвердительно спросил Ростик.
        - То-то и оно, что вернулся. Капитан из любезности взял меня в Белый дом, и, представь себе, Председатель после нашего доклада рассказал, что наш металл, который мы из ракушек выковыриваем, определили как идентичный тому, из которого сделаны котлы и блины летающих лодок. И основные части ружей губисков тоже, кстати, из него сделаны.
        Пестель даже кружку отставил.
        - Ты уверен?
        - Химики в университете уверены, а это серьезно.- Ким провел растопыренной пятерней по волосам, снова чуть заметно улыбнулся.- Это значит, что металл очень нужен. Есть предложение сделать маленький котел, установить под него один блин и попытаться этой машинкой управлять, как… Ну, как мотоциклом, например. Понимаете, сразу обошлись бы без бензина, да и возможность с лодками экспериментировать появляется. Еще собираются из него мастерить оружие.
        - Подожди,- взмолился Рост.- Это тебе в Белом доме рассказали?
        - А где же еще? Председатель-то наш не кто-нибудь, а профессор, привык вперед смотреть. В общем, как мне сказал Поликарп Грузинов, он загружен выше крыши и его ждут новые задания.
        - Видишь, Рост,- Пестель повернулся к своему «кормильцу», который сидел на каменном столе рядом с опустошенной миской.- Без этого металла - никуда.
        - Не все так просто. Топливо для лодок тоже кончается, помните, Дондик говорил? А зачем нам эти «мотоциклы» без топлива?
        - Про топливо они тоже что-то выяснили,- сказал Ким,- вот только я не во всем разобрался. Темнят, как с секретом табуреточного самогона.
        Пестель чуть смущенно усмехнулся.
        - Скорее не они темнят, а тебе следовало в девятом классе химию учить получше. Жаль, я с вами туда не слетал, больше бы подробностей узнал.
        - А еще, ребята, семафорная служба в Чужом городе будет работать только до зимы. Как выпадет снег, ее скорее всего оттуда попросят.
        - А с Одессой что зимой будет?- забеспокоился Пестель.- Из-за разорванной связи нас отсюда не эвакуируют?
        - Начальство-то, конечно, хочет оставить нас тут, но зеленокожие… Это вопрос. Что-то у наших там с ними не получилось. И если учесть, что Одесса - их город, а не наш, то…
        - А я и не знал,- Пестель повернулся к Ростику,- что семафор заработал.
        - Я и сам не знал.- Рост повернулся к Киму.- Слушай, особа, приближенная к Председателю, что ты слышал о реакции зеленокожих на наше тут подселение? Конкретно?
        Ким честно почесал нос, помотал головой в стороны.
        - Там был Эдик, и он должен был договориться. Сейчас его, похоже, оттуда сняли и приказали своим ходом привести в Одессу еще тысячу человек. Цель - обустроиться понадежнее, увеличить добычу металла, усилить посты, расширить поля, и вообще - держать хвост пистолетом. Кажется, Председатель хочет оттяпать Одессу явочным порядком.
        - Любопытно.- Рост задумался.- Я-то думал, что из Эдика такой же проводник, как из меня бакумур.
        - Для такого дела могли бы и машины погонять,- вяло проговорил Пестель. Вид у него был такой, словно он вот-вот собирался с табуретки свалиться и уснуть на каменном полу.
        - В любом случае - живем, ребята,- продолжил Ким.- Скоро пополнение придет. Эх, Одесса!
        Ростик посмотрел на веселящегося пилота, на заморенного биолога и скорее для себя, чем для продолжения разговора, пробормотал:
        - И все-таки что-то тут не так.
        Ким, который выглядел так, словно собирался пуститься в присядку, кисловато улыбнулся и протянул:
        - Ну-у, опять Рост за свое! Что на этот раз не нравится?
        - Не знаю,- Ростик пожал плечами и поставил пустую кружку в миску.- Так, глупости разные, мелочь.
        - А точнее?- от последних слов встрепенулся Пестель, собираясь быть настойчивым.
        - Ты первый заметил, что моллюски растут рядами, как солдаты на плацу. Кроме того, как-то, ныряя с Эдиком, я увидел, что красные полипы атакуют раковины и с удовольствием ими питаются, но… Почему-то не дорастают до главной кормежки. Их остается не слишком много, словно кто-то эти поля пропалывает.
        Пестель заинтересовался.
        - Поле с сорняками? Слушай, Рост, если пропалывают, как ты говоришь, значит, должен быть и хозяин. А мы еще ни разу…
        - Не сталкивались?- Ростик отвернулся от приятелей.- Может, нам очень везло? Но не может же везти бесконечно?
        - К тому же беспамятство Антона,- посерьезнел Ким.
        - Не знаю,- для убедительности Ростик даже плечами пожал.- Не могу доказать… Но мне почему-то кажется, что это другое.- Он взял миску и потопал в выходу.- Ким, ты Дондика часом не привез назад? А то он уже всем глаза намозолил.
        - В Боловске остался.
        - Значит, я тоже могу покомандовать. Тогда вот что,- Рост полуобернулся, чтобы его слова прозвучали потверже.- Пестель, кончай на сегодня, иди спать.
        - Я еще хотел…- начал биолог, но Ростик не дал ему закончить.
        - Говорю - спать.
        Погасив примусы и заткнув какие-то колбочки пробками, они вышли из зала, закрыли неестественно мягко и легко ходившую в пазах каменную дверь.
        И в этот миг погасло солнце. Стало темно, но как-то не очень. Словно в воздухе еще кружили какие-то едва уловимые капельки света, подобно остающемуся после проливного дождя туману. Но не успели ребята свернуть за угол, как исчезли и они. И почти тотчас Ростик почувствовал, что над городом нависает ощущение новой опасности.
        Он поправил автомат на ремне, а потом понял, откуда оно исходит. По набережной с фонтаном и статуей разгуливали люди с факелами. И это не был припозднившийся развод патрулей, уж слишком возбужденно звучали голоса. Рост впихнул грязную посуду в руки Пестелю и ускорил шаг. Добравшись до первого же факельщика, он резковато спросил:
        - Что случилось?
        Тощий и прыщеватый солдатик неуклюже пожал плечами и чуть не уронил свой карабин на плиты набережной.
        - Командир вот там,- он указал на группу мрачноватых людей, которые стояли плотной группой у воды. Иногда кто-то из них выкрикивал что-то то ли возмущенным, то ли обиженным голосом.
        Рост почти побежал вперед. Плиты кончились, начался песок. В этом месте набережная кончалась, песок плавным языком поднимался из воды, и тут обычно держали свои лодки добытчики раковин. Как-то Ростик призадумался о смысле этого пляжа, занимающего такое нужное место в гавани и вообще в обнесенном стеной городе. Он не мог придумать ответ, пока не увидел в одном из морских руководств рисунок с кренгованием корабля на отмели. После этого все стало ясно.
        - Что тут происходит?- вполне начальственно проворчал он, когда до ребят на берегу оставалось еще с полсотни шагов.
        Кто-то вышел ему навстречу. По голосу Ростик узнал старшину.
        - Тревога, командир. Не вернулась одна из лодок.
        Ростик дошел до ребят у воды. Тут было больше добытчиков, чем солдат из охраны города. Впрочем, жесткого деления на отряды не было, тот, кто вчера стоял на стене или патрулировал набережную, завтра мог оказаться в море с маской на лице.
        - Где старшие по лодочным командам?
        - Тут я,- вперед выступил бородач лет тридцати, очень кряжистый и медлительный.- Только я свою лодку довел, командир.
        Замечание было очень «умное», но Ростик решил не иронизировать.
        - Где работала пропавшая лодка?
        - Это же «Калоша», она всегда немного опаздывает, вот мы и решили, когда уже отправились в обратный путь, мол, ничего страшного, что она отстает. А потом она как бы исчезла…
        - Как это - «исчезла»?
        - Ее не стало видно. Мы даже слегка повернули и с пару километров протащились назад, но ее все равно видно не было. Такое бывает, командир, незадолго до ночи туман какой-то над водой поднимается. Вот и подумали, что разминулись в этом мареве… А теперь они вообще не вернулись. И сигнала светового не подают.
        - Что за сигнал?
        - Согласно распоряжению Дондика,- проговорил Квадратный из тьмы,- если кого-то застигает ночь в море, он должен дать ракету сразу по наступлении темноты. Для определения места и вообще… Сегодня сигнала не было.
        Ростик снова повернулся к бородачу.
        - Днем вы «Калошу» из вида не теряли?
        - Тут захочешь - не потеряешь, море-то плоское. Нет, пока не легли на обратный путь, домой, значит, все было в порядке. И отмашку они вовремя давали, что все нормально.
        - Отмашку?
        - Каждые два часа мы должны отмахивать друг другу, что в помощи не нуждаемся.
        Таких тонкостей морской добычи Ростик не знал. Наверное, их установили уже после того, как он стал заниматься плавильной печкой тут, на берегу.
        - Неглупо,- признал он.- Итак, сначала. Где «Калоша» сегодня работала?
        - Ходила к восточному берегу, к бегимлеси. Там район новый, градин - миллион,- ответил бородач.- А впрочем, вот у нас карта, чтобы, значит, случайно дважды один и тот же участок не обрабатывать.
        Кто-то развернул перед Ростиком плотный листок ватмана, на котором довольно дельно были изображены и берег, и Одесса, и речка, и даже крохотные, как веснушки, темные пятнышки на море.
        - Мы были тут,- грязный, обломанный ноготь бородатого прошелся над этими веснушками.- А они дошли скорее всего сюда.
        - Что значит - скорее всего?
        - Я последний раз их видел, перед тем как они исчезли, с учетом нашего хода… Да, вот тут.
        - Понятно, но ты же возвращался на пару километров?
        - Возвращался,- кивнул бородач.
        - И ничего не нашел? Значит, здесь их нет. Кстати, что это за крапинки?
        - Острова. В море образовались. То ли река намыла, то ли кораллы дно подняли.
        Ростик повернулся к набережной, на всякий случай крикнул поверх обступивших его голов:
        - Ким?!
        - Командир?- Из темноты выступила знакомая фигура, облитая, как чешуей, светом факелов.
        - В темноте сориентируешься по этой карте?
        Ким взял из рук Ростика бумагу, поднес к глазам, повернувшись к свету, что коптил сбоку. Солдатик с факелом оказался тот же самый, прыщавенький, поднес палку ближе, в порыве услужливости чуть не опалив Киму нос. Но пилот этого даже не заметил, покрутил головой, прикинул направление в темноте, потом доложил:
        - Минут через двадцать буду готов. Только топлива пяток мешков загружу да Винторука с кухни выволоку, и можно взлетать.
        - Карту верну, когда вернемся,- повернулся Ростик к бородачу. Да и не мог этот добытчик возражать, не та была ситуация.
        Глава 21
        Взлетели так плавно, что Ростик, сидя в стеклянной башенке стрелка, даже не очень-то и понял, что они уже в воздухе. Только по свисту ветра вдруг и осознал, что они набрали куда как приличную скорость. Все дело было, конечно, в том, что он осматривал пушки, приводил их в порядок, а потому и не заметил, как факелы отступили вниз. Зато когда оглянулся, огоньки Одессы мирно светили уже в такой дали, что не вызывали ничего, кроме воспоминаний о спокойных детских сказках.
        А вот море внизу казалось темной, сгущенной, мрачной массой. Видно, конечно, не было ни зги, но каким-то образом оно все равно ощущалось, и даже, при желании, Ростик мог бы угадывать высоту, на которой они шли. Впрочем, он подумал, что стал уже достаточно опытным если не летуном, то по крайней мере пассажиром и умеет определять высоту по силе покачиваний, или по свисту ветра, или вообще по усилиям, которые приходилось прилагать для дыхания, поэтому ничего очень необычного тут не было - одна наука и опыт.
        Минут через десять Ким обернулся, его голос стал слышен лучше:
        - На восемь часов, чуть сзади, километрах в десяти…
        Ростик обернулся. На темной массе моря отчетливо проступали слабые, но все-таки видимые эллипсы, или круги, словно кто-то светил очень далеким фонарем с морского дна.
        - Ким, что это?
        - Не знаю, я пару раз такое уже видел. Прошел даже как-то над ними на бреющем… И ничего не заметил. Нужно бы поохотиться за этим явлением тутошней природы, да горючего мало.
        - Может, это светящиеся рыбы?- спросил Рост.- Ну, я имею в виду - косяк.
        - Может.
        Рост сосредоточился, но ничего не понял. Ясновидение на этот раз забастовало. Вероятно, у него вообще не было исходных данных, и он в принципе не мог выудить из своей интуиции ни одного подходящего образа. Либо это явление вообще не укладывалось в человеческое сознание, и лучше было оставить его в покое. Спустя еще пяток минут Ким проворковал:
        - На месте. Откуда начнем поиск?
        - Давай сначала пальнем ракету. Если они не ослепли, то сообразят, что их ищут.
        Рост поднял верхнюю форточку над стволами, которая открывалась, когда пушки приходилось очень уж задирать вверх, вытащил заготовленную ракету и пальнул ее вбок, почти параллельно морю. Оставляя дымный след, ракета пролетела метров двести, потом замедлилась и стала неторопливо падать.
        Ростик сначала, конечно, совершенно ослеп, но потом все-таки увидел переливающееся, словно темное зеркало, море внизу. Но зоркость у него, разумеется, была уже не та, что нужно.
        - Ну, чего там?
        - А я думал, что море ты осматриваешь,- отозвался Ким.
        Значит, он ничего не заметил. Рост тем не менее больше стрелять не стал, а просто попытался смотреть в разные стороны. То же самое проделал и Ким, который, почти зависнув в воздухе, стал крутиться.
        - Так, ладно. Они сказали, что лодка могла зайти за острова, ты представляешь, где они?- Не дождавшись ответа, видимо, Ким по своей дурацкой привычке просто кивнул, Рост предложил: - Вот и давай пройдем над островками.
        Они прошли, не найдя даже крохотной искорки внизу. Потом отошли подальше в море. Тут еще раз пальнули ракету, потом просто стали ходить зигзагами и истратили десяток выстрелов из пушки - в темноте эти лучи тоже смотрелись довольно ярко… Все оказалось безрезультатно. К полуночи Ким сказал:
        - Думаю, нужно возвращаться. Все равно бессмысленно.
        И тут у Ростика появилась отличная мысль, он даже удивился, почему она сразу не пришла ему в голову.
        - Зачем же возвращаться? Лучше садись на остров побольше, и желательно с плавнем. Попробуем костер запалить.
        Ким подумал, потом согласился:
        - Неплохо. И сигнал будет для ребят, и топливо сбережем.
        Остров Ким в самом деле нашел маленький, как носовой платок первоклассницы, но плавня на нем было столько, что пришлось расчищать место для костра, чтобы одной искрой не сжечь все разом. В основном это был речной тростник, вынесенный в залив речками, но попадались и водоросли. Разумеется, кроме крабов, на островке они не обнаружили никакой живности.
        Костер запалили такой, что его должны были увидеть даже двары. Впрочем, Ростик не сомневался, что те, осознав присутствие людей, выставили наблюдателей и даже посты. А может, посты у них были еще до того, как сюда пришли люди.
        Первым отправился спать Ким с Винторуком. Рост посидел у огня, потом раскочегарил его еще больше и отошел к воде. Он стал смотреть во тьму, надеясь, что глаза успокоятся и он сумеет хоть что-то рассмотреть там, где должны были находиться ребята. Но у него ничего не получалось.
        Для пробы он сходил к другому берегу и легко нашел огоньки Одессы. Она находилась почти в двадцати километрах от острова, а была видна как на ладони. При желании можно было пересчитать освещенные комнаты в гостинице, в которых еще не улеглись спать. Подумывая об Одессе, улыбаясь про себя, Ростик дотопал до костра, подбросил очередную охапку сухого, белесого от соли тростника, как вдруг…
        По спине прошла волна холода, потом мышцы отозвались непроизвольной дрожью. Усилием воли Ростик заставил себя выпрямиться и осмотреться. Автомат был рядом, но он еще не взял его в руки. Более всего это было похоже на ту волну внимания, которую они ощутили, когда кочевали по болотам бегимлеси. Только на этот раз неприятные ощущения были куда сильнее, отчетливее, острее.
        Ростика словно пытались перепилить злым, ненавидящим взглядом, пытались раздавить чуждостью и неприятием его человеческой сути. Если это продлится долго, то останется только один способ спасти рассудок - взять в руки автомат и стрелять… Но куда, зачем, в кого?
        Внезапно Ростик вспомнил Антона. Он попал в такую же ловушку, вот только Ростик мог, в крайнем случае, поднять ребят и взлететь на гравилете, а у бедного Антона не было такой возможности. А может, как раз их нужно будить? Может, во сне эта штука с ними что-то делает?..
        Ростик кинулся к Киму, сдернул край солдатского одеяла, которым тот прикрыл лицо. Пилот посапывал так мирно и спокойно, словно его не касалось ничто на свете. Ростик осторожно прикрыл друга и дошел до бакумура. Волосатик спал в десятке шагов от костра, свернувшись клубочком на ложе из тростника. Конечно, по этим спутанным космам ничего прочитать было невозможно, но, судя по всему, очень плохо Винторуку не было.
        Вздохнув, Ростик вернулся к костру и тут понял, что пресс чужого внимания стал слабее. Тот, кто на них смотрел из темноты, стал уходить. Ростик попытался за ним подглядывать своим странным, внутренним всевиденьем, но… Опять ничего. Только вот у него сложилось стойкое мнение, что взгляд этот был не связан с водой. И вообще не находился где-то поблизости. Словно бы на него посмотрели через какую-то фантастическую ночную подзорную трубу, которая на самом деле находилась очень далеко и, кажется, даже где-то над ним, в высоте, за краем воздуха. Неожиданно проснулся Ким. Он улыбался, когда подсаживался к огню.
        - Ты нормально спал?- спросил его Ростик.
        - Отлично, словно в колыбели. А почему ты?..
        - Будешь стоять на часах, сам узнаешь. Впрочем, я тебе этого не желаю.
        - В чем дело-то?
        Уже укладываясь, Ростик быстро рассказал, не забыв помянуть и свои ощущения в Водном мире. Ким только головой покрутил по своему обыкновению, но ничего не ответил.
        Поутру он довольно лихо высказался в том смысле, что, конечно, кто-то его тоже изучал, присматривался, но ничего похожего на помутнение рассудка он за собой пока не обнаруживает. Ростик согласился с другом. Тем более что, против ожидания, Ростик отменно выспался. В самом деле, так спокойно и глубоко он не спал уже много недель, может быть, несколько месяцев.
        Скормив все, что было можно, волосатику, они поднялись в воздух. На этот раз Ким даже не раздумывал ни секунды, он обернулся и почти начальственно прикрикнул:
        - Рост, включай свой внутренний радар, где они находятся?
        - Ты что, считаешь, я могу этим управлять?
        - Чтобы ты да не попробовал управлять этим чудом - никогда не поверю.
        Ростик вынужден был признать, что друг прав.
        - «Пробовать» - одно, а «получаться» - совсем другое… Впрочем, давай испытаем.
        Он расслабился, очистил сознание, мышление стало замедленней, дыхание ровнее. И тогда он понял, что над всем островом ночью прошла какая-то буря… Нет, не так, не буря, конечно, но что-то настолько мощное, что теперь всякая живность в округе будет избегать его, пока этот след не исчезнет окончательно, хотя случится это не скоро.
        Рост опомнился, вытер пот, выступивший на лбу. И вполне резонно отрапортовал:
        - Знаешь, сам ищи. Что-то я тут ничего не чувствую…
        И словно филин, сзади вдруг заухал бакумур. Волосатик даже бросил крутить экватор котла, а принялся несильно подпрыгивать, словно горилла в зоопарке, которой не дали облюбованный ею ананас.
        - Винт, прекрати!- прикрикнул Ким.- Вижу, что ты видишь. Сейчас вместе посмотрим.
        Он повернул лодку на восток, строго на восток, к тем островам, около которых люди еще толком и не появлялись, и прибавил ходу. И тогда Ростик тоже увидел - маленькая точка на темном изумруде ровной, гладкой воды. Уже минут через двадцать полета они проскочили на всем ходу мимо «Калоши». Пришлось тормозить, разворачиваться, на меньшей скорости подходить к лодке. Когда Киму это удалось, Рост перебрался во второе пилотское кресло. Отсюда было лучше видно, чем из башенки, тем более что Ким здорово опустил нос гравилета, чтобы он не мешал обзору.
        «Калоша» была пуста, это стало видно сразу, к тому же ее покачивало. Ростик задумался, откуда тут могут быть волны, и лишь потом догадался, что антигравитационные блины их гравилета создают эти складки - уж очень низко они опустились.
        Достав бинокль и преодолевая неудачное освещение, Ростик все-таки поймал лодку в круг видимости. Одно весло валялось на банках, брошенное за ненадобностью. Два других мерно покачивались в воде у борта. Четвертое было сломано. На банках были видны потеки какого-то темного цвета. Два продуктовых рундучка были распахнуты, кто-то в них, очевидно, весьма голодный, основательно рылся.
        - Что будем делать?- спросил Ким.
        Рост стал раздеваться.
        - Тросик у тебя есть? Зачалим лодку, приведешь ее домой на буксире.
        - Как так? Кто-то должен ее зачалить, иначе… И там же акулы!
        Ростик перестал раздеваться, приник к окну, чуть не продавил его своим лбом. Ничего видно не было. А просить Кима, чтобы он отлетел на достаточное расстояние, и рассмотреть, есть тут акулы или это просто глупая перестраховка, не хотелось.
        - Не вижу я никаких акул.
        - Рост, я тебя не пущу. Что я Любане скажу, если тебя какая-нибудь тварь сожрет?
        - Хватит пороть истерику,- ответил Ростик.- Ребята каждый день за металлом ныряют, а тут дел-то на пять минут!
        - Ты в антигравитационный след попадешь,- уже тише, даже как-то похныкивая, прошипел Ким.- Тебя так глушанет, что и не выплывешь.
        - Посмотрим. А если моя будущность тебя беспокоит, ты лучше зависни над водой не очень высоко, скажем, метрах в пяти-семи. А когда почувствуешь толчок, откатись, может, тогда и не утопишь меня своими вихрями.
        И все-таки, как ни удачно он огрызнулся, идея Кима была правильной, с антигравитационными волнами следовало считаться.
        Поэтому Ростик не стал выпрыгивать из люка, как предполагал сначала, а, оставшись в одних кальсонах и тельняшке, поднялся в башенку, поднял ее край и выскользнул на обшивку гравилета. Гладкое, чуть прогибающееся под босыми пятками дерево грело ступни, как песок на пляже. Странно, решил Рост, тут обшивка горячая, а мы внутри ничего не ощущаем.
        Потом, то и дело поглядывая на Кима, чтобы удостовериться, как пилот следит за его акробатикой, Ростик прополз на пятой точке до передней левой ноги лодки, поставил босые ноги на ферму и стал пробираться к самому блину. Лодка качнулась, потом ощутимо накренилась, Ким в кабине что-то крикнул, но Ростик даже не стал прислушиваться.
        Вода внизу показалась чрезмерно далекой, но Рост догадался, что Ким ниже уже не опустится. Может, в Ростике страх высоты вдруг слишком развился и его следовало просто переломить?.. Он так и сделал. Выпрямился на блине, ощущая странное покалывание в пятках, которое перерастало в онемение кожи. Набрал воздуха в легкие, потом сложился на мгновение и с силой отпихнулся от лодки.
        Нормально он пролетел только метра три, потом что-то ударило его по ушам, по голове, лишив разом зрения и слуха. А может, и вообще сознания… К счастью, лишь на мгновение. Не успел он долететь до воды, как снова увидел все, что происходило вокруг, в частности, свою стремительно приближающуюся тень.
        Как показалось Ростику, беспомощно кувыркаясь, он грохнулся об воду с такой силой, что брызги взлетели до небес. А сам он чуть не пробил основу Полдневья, чуть не вылетел в ледяной космос… Он открыл глаза. Вокруг стояла мутная, наполненная пузырьками воздуха прохладная тьма. Она клубилась вокруг, вышвыривая его куда-то вбок и в глубину, в спокойный слой.
        Едва не заорав от досады на то, что антигравитация все-таки вогнала его куда глубже, чем нужно, и даже продолжает топить дальше, Ростик рванулся вверх. Самым скверным было то, что он не знал, выходит он из-под леталки или рвется под ее невидимые, губительные струи, которые не позволят ему всплыть до тех пор, пока он не задохнется. А до этого оставалось не так уж долго, легкие уже наполнились тяжелой, влажной болью…
        И вдруг все кончилось. Он вырвался из воды на солнце, к воздуху!.. Вдохнул всей грудью, снова погрузился, на этот раз уже спокойнее, всплыл, восстановил дыхание, привел в порядок мускулы.
        Поднял голову, огляделся. «Калоша» была метрах в ста, не больше. Уверенно, отдыхая за мерными, спокойными движениями, Ростик заскользил к лодке. Все-таки что там ни говори, а Ким оказался молодцом. Он не только отвел свой гравилет в сторону, но и вовремя отвел, решил Ростик. Потом…
        Он увидел, что в паре метров под ним скользнула огромная, обтекаемая, зализанная, как подводная лодка, тень. И почти такая же большая. Он поднял голову. Вокруг, на расстоянии пятнадцати метров, воду разрезало еще три треугольных плавника. Ростик даже глазам своим не поверил. А когда понял, что это не виденье, прибавил так, как не плавал, наверное, ни один спринтер даже на Земле.
        Он и в лодку не поднялся, а вылетел, как дельфин, словно у него сзади был хвост, способный выталкивать его из воды на несколько метров в воздух. И лишь поджав ноги, как в детстве бывало, спасаясь от темноты под кроватью, осознав, что цел, что ему ничего не откусили, повалился вниз, на днище.
        На этот раз он собирался отдыхать долго, слишком уж запыхался после своего рывка… И вдруг увидел перед собой руку. Это была обычная, полусжатая человеческая рука, только она отливала такой белизной, словно была вылеплена из гипса. Ростик поднялся на колени.
        Под носовой банкой, на решеточках лодки лежал человеческий труп… Вернее, полтрупа, потому что нижняя часть тела, отрезанная словно гигантским серпом, исчезла из лодки, как исчезли все остальные люди и снасти. Также пропали металлические градины - почему-то Ростик отметил это особо.
        Встряхнувшись, переборов мгновенную, как молния, тошноту, Ростик поднял голову. Лодка Кима висела над ним метрах в сорока, мерно взбалтывая море довольно хлипким на вид шнуром. Ростик присмотрелся. Умный Ким привязал к концу своего буксира пустую пятилитровую канистру, в которой всегда запасал перед полетом воду, и она держалась на воде, как плавучий якорь. Ростик все понял.
        Он сел на весла, использовав два целых на самой узкой банке, подгреб к канистре, не попав под давление гравитационных блинов, потому что благоразумный Ким отошел метров на пятьдесят назад. Потом подхватил тросик, отвязал канистру, набросил свободный конец на кольцо, вделанное в ахтерштевень, вытащил весла из уключин и пошел на руль.
        И лишь усевшись на кормовую банку, взяв в руки румпель, вдруг понял, что Ким бросил буксир с носа и сейчас висел, разглядывая лодку через лобовое стекло.
        - Хитер!- воскликнул Рост.
        Взмахнул рукой. И Ким, старый дружище, потащился задом наперед, со скоростью в половину меньшей, чем они могли бы развить, зато не спуская глаз с буксируемой по морю, неуклюжей, тихоходной и валкой посудины.
        Они возвращались. Довольно скоро Ростик уже и не думал о мелькающих там и сям акульих плавниках. По привычке, от которой он так и не сумел избавиться после всех боев и смертей, он думал о разрубленном поперек трупе, который лежал под носовой банкой. Это были невеселые мысли.
        Глава 22
        Первое, что увидел Ростик, когда причалил-таки на «Калоше» к одной из каменных тумб Одессы, был взбешенный Ким. Пилот даже не отвел свой гравилет на обычную парковку, а приземлился прямо на плиты набережной, чтобы поскорее напасть на Ростика. Заикаясь, он орал, и его покрытое пятнами лицо стало даже каким-то более русским, по крайней мере, от обычного корейского каменноподобия не осталось и следа:
        - Т-ты, не-едоумок, считаешь, если ты такой с-с-сумасшедший, то ни у кого и нер-рвов нет?! Отвечай, когда тебя спрашивают!
        Ростик попробовал было посмеяться, но деланый смех на приятеля определенно не действовал. Вокруг собирались одесситы, на лицах у них было написано что-то странное - смесь хитрости, словно они знали что-то неизвестное Ростику, и изумление, будто бы они пытались уразуметь что-то такое, что всегда было у них под носом, но о чем им никогда не доводилось догадываться.
        - Послушай, Ким, ты же все сделал правильно, о чем речь?
        - Я не о себе, а о тебе, о-олух царя н-небесного! О тебе, за-аноза из задницы!
        Ростик вздохнул и всерьез подумал, что, если Ким и дальше будет пробовать на нем перлы солдатского лексикона, ущерб авторитету обоих трудно будет определить. Внезапно раздался такой знакомый и вместе с тем спасительный голос:
        - Отставить! Что тут происходит?
        И через толпу набежавших ребят протолкались - кто бы мог подумать - капитан Дондик, Казаринов, старшина Квадратный и сзади всех поблескивающий очками Пестель.
        - Разрешите доложить,- повернулся к капитану Ким.- Этот вот… нехороший командир спрыгнул с моего гравилета прямо в море, которое кишмя кишело акулами.
        Ростик даже расстроился.
        - Ким, я тебе еще раз говорю, я их не заметил. Если бы заметил…
        А в самом деле, что было, если бы и заметил? Прыгать нужно было все равно. Попытаться прыгнуть сразу в лодку - невозможно. Если бы Ким на своем гравилете слишком снизился, «Калоша» непременно утонула бы. А если бы пришлось прыгать в лодку с большой высоты, Ростик сломал бы себе ноги… Нет, все было сделано правильно.
        - Конкретней,- попросил капитан.
        И тогда Ким, бросив ненавидящий взгляд на друга, расписал все так, что, если бы Ростик со стороны услышал о происшедшем, он бы решил никогда не иметь дело с таким человеком, о котором Ким рассказывал. Это был или законченный псих, или идиот, который рвался к героической смерти.
        Капитан дослушал все до конца, потом посмотрел на Ростика. В его взгляде, а еще заметнее - во взглядах все остальных ребят, которые стояли вокруг, появилось что-то в высшей степени неприятное, словно они только сейчас заметили, что Ростик, например, неизлечимо болен.
        - Итак, лейтенант, объясните свои действия.
        - А что тут объяснять,- Ростик и в самом деле не знал, что ему следует рассказывать.- Прыгать все равно нужно было. Я увидел этих акул только в воде. Когда увидел, рванул, конечно, как ошпаренный.- Он повернулся к Киму.- Ну, не сожрали же они меня, в самом деле!
        - А что бы я сказал Васильевне, если бы сожрали? Ты об этом думал?
        - Ладно,- подумал капитан.- Действия Гринева нахожу глупыми, но оправданными.
        Люди сдержанно зашумели. На Ростика старались не смотреть, да и ему почему-то трудно было глядеть по сторонам. Он стал проталкиваться сквозь толпу.
        - Ты куда, Гринев?- позвал его капитан.
        - Хотел позавтракать и переодеться.
        - Ты уже высох. Давай лучше лодку осмотрим и выработаем ответные меры. А потом позавтракаем вместе.
        И капитан в сопровождении своей свиты пошел к зачаленной «Калоше». Ростику ничего не оставалось, как остаться. Потом он сдержанно, чуть не шепотом попросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
        - Ребята, вода у кого есть? Пить хочется.
        Он не успел договорить, как добрых пять фляжек протянулись к нему, можно было напиться, даже не сходя с места. Одна из фляжек принадлежала Казаринову. Его-то воду Ростик и взял, улыбкой извинившись перед остальными. Отхлебнув почти половину и почувствовав, что жажда, появившаяся от волнения, купания и сидения на солнцепеке во время буксировки, отступает, Ростик спросил инженера:
        - А чего Дондик пожаловал?
        - Это я в город, когда вы вчера улетели, дал информацию об исчезнувшей лодке. И вот поутру… В общем, он прилетел на гравилете Хвороста. Знаешь такого пилота? Серегин его пока вместо Антона пересадил.
        Ростик Хвороста не знал.
        - Пока?
        - Пока Антон не вернется.- Внезапно инженер улыбнулся в тридцать два зуба.- Знаешь, ночной телеграф, кострами то есть, сработал. Дневной пока не тянет, а ночной, через Чужой город - пожалуйста.
        Ну, хоть один счастливый человек нашелся, подумал Ростик, отдал фляжку и пошел к «Калоше». Его видок в кальсонах и тельняшке смутил тех девчонок, которые из любопытства подошли ближе, но делать было нечего.
        У лодки в самом деле возник довольно интересный обмен мнениями. Хотя и жаль, что он не услышал открывающее прения, как частенько бывало, мнение Пестеля. Протолкавшись через толпу, он разобрал лишь продолжение:
        - Я думаю, товарищ капитан, что акулы пришли на запах крови. Трупов в лодке нет, значит, они оказались в воде, и в итоге…
        - А почему они на Ростика не бросились?- спросил кто-то.
        - Дуракам - счастье,- буркнул Ким, но так отчетливо, что слышно было, вероятно, у дварского берега.
        - Я к тому и веду, их мог отогнать гравилет,- произнес Пестель.
        - Не очень-то они пугались, когда я над самой водой висел.
        - Ты устроил водяные вихри и водовороты. К вихрям они не привыкли.
        Дондик тем временем осмотрел всю лодку. Его поведение выглядело довольно дельным, если понимать, что он пытался вот так сразу, с ходу определить все происшедшее и нарисовать общую картину событий. Подумал, кивнул Квадратному, стоявшему на коленях около трупа, который уже вытащили на камни набережной. Старшина заметил этот жест.
        - Труп именно рассечен. И очень острым предметом. Сила удара такова, что… В общем, я видел такое только однажды. У нас на речке плотогоны уснули, врезались в камни на порогах, плот, увязанный стальным тросиком, лопнул. Один конец троса пришелся по… В общем, разрубил парня, как хлыст. Тут, пожалуй, еще чище.
        - Понятно,- кивнул Дондик.- Кстати, то, что пропали все горошины,- это важно или не очень?
        Один парень, длинный, ломкий, чем-то неуловимо напоминающий богомолов, какими они были в самом начале, покрутился на месте, словно пытался обернуться во все стороны разом.
        - Какие горошины?
        - Те, что добытчики собирали,- пояснил ему Ким нехотя.
        - Нет, не то, что пропала их добыча, а то, что кто-то сумел достать даже те горошины, которые закатываются под стлани и которые добытчики ленятся доставать,- пояснил Дондик.
        - И что?- спросил на это Казаринов. Он не понимал.
        - Это значит, что у нападающих были руки,- в благодарность за воду пояснил ему Ростик негромко.
        Кто-то из рядовых, которые стояли на причале, зашептал что-то так горячо, что его поскорее закрыли от начальственных глаз. Но Ростик расслышал пару слов и теперь не сомневался - если они быстро не решат эту загадку, по обоим человеческим городам пойдет байка, что губиски вернулись терроризировать Одессу.
        Примерно так же понял ситуацию и капитан. Он поморщился, потом спросил, ни к кому не обращаясь:
        - Кстати, сколько было добытчиков?
        Из толпы ответил бородач, которого Ростик расспрашивал вчера вечером:
        - Восемь… Погибло восемь человек.
        Тогда высказался Ким. И о чудо, на этот раз в его голове уместилась еще одна идея, кроме подозрения в сумасшествии Ростика, и даже не подозрение в Ростиковом нездоровом пристрастии к акулам. Он сказал:
        - Помпа тоже пропала. Разумеется, вместе с масками.
        - Компрессор,- поправил его Пестель.
        - Один механизм качал воздух обоим водолазам?- спросил Дондик.- Я не знал, что вы там подняли производительность компрессора.
        Бородатый бригадир добытчиков потупился, потом честно признался:
        - Мы в последнее время работали в одиночку. У нас есть, конечно, двойник, чтобы качать на двух водолазов, но… Тогда ручку приходится очень уж здорово крутить, и все равно дыхания не хватает. А добыча от этого ничуть не зависит, и с точки зрения безопасности - то же самое. Глубина небольшая, видно все, что человек внизу делает. Вот мы и решили, чтобы не заряжаться попусту кессонкой, работать по одному.
        - Не верю,- сказал капитан,- что по одному добыча не больше. Вы же висите над полями такой плотности, что там не то что двоих, пятерых водолазов можно в ряд вести, и все равно всем хватит работы.
        Бородач еще больше потупился.
        - Узкое место не поля, а время, когда под водой можно сидеть. Или пришлось бы брать с собой человек двадцать.
        - Ладно, мы отвлеклись.- Капитан еще раз осмотрел «Калошу» от носа до кормы, потом выпрыгнул на пристань. Кто-то даже подал ему руку, но он ее не принял.- Все-таки, кто на ребят напал? Ведь не с невидимками же мы столкнулись? Они должны были спуститься в лодку, перебить экипаж, забрать добычу, а потом…
        Ростик вздохнул. Он полагал, что решать только эту загадку неправильно, в Одессе полагалось думать обо всем разом. И начинать следовало вот с чего:
        - Ширы мудрее нас во много раз, а ушли отсюда.
        Дондик посмотрел на Ростика, прищурившись, потом хмыкнул.
        - Если бы не знал тебя, решил, что ты испугался, Гринев. Перестань-ка нагнетать!
        Но роль немого зрителя Ростика не устраивала.
        - Я предлагаю смотреть на опасность трезво. И бороться трезво, а не прятать голову под крыло.
        - А именно?
        Ростик собрался с духом, так получилось, что, помимо воли, оглянулся. Все собравшиеся смотрели на него, не отрываясь. Это не позволило сказать все, что он думал. По крайней мере, не сегодня. Все-таки он промямлил:
        - Нападение было не сверху. Причина трагедии - в том, что творится на дне.
        Дондик подумал мгновение.
        - Пожалуй… Да, там и будем искать. Нужно найти трупы, остатки компрессора, маски, ласты - все, что позволит нам узнать вероятного противника.
        - Я не то хотел сказать,- залопотал Ростик, но его уже не слушали.
        - Ким, ты запомнил место, где нашли «Калошу»?
        - Она болталась без людей всю ночь…- начал было похожий на богомола.
        - Тут течения не сильные,- признался бородач.- Когда мы ночуем в море, то просто бросаем весла и засыпаем. Как правило, нас не сносит больше полукилометра.
        - В общем, буйков мы, конечно, не поставили,- высказался Ким.- Но если нужно, я…
        - Между прочим, о буйках,- вкрадчиво вставил Пестель.- Я предлагаю…
        И Ростик понял, что очередной приступ рабочей лихорадки охватывает ребят.
        - Я сверху заметил коралловый треугольник, с розовым отливом,- прервал его Ким.- У восточного его угла лодка и находилась.
        - То есть найти можешь?- спросил Дондик.
        - Без сомнения.
        - Тогда так,- капитан повернулся к зрителям.- Хворост, пойдешь с нами, будешь просто смотреть на дно, вдруг что-то интересное найдешь. Ким, отбуксируешь «Калошу», в ней пойдут… Гринев за старшего, Пестель, ну и, конечно… Нет,- внезапно он посмотрел прямо на бородача-бригадира,- тебе, как обычно, идти на промысел, только теперь никаких ночевок в море. И еще, идите-ка вы, пожалуй, не к востоку залива, а к дварскому берегу. Все понятно?
        - Так точно,- ответил бородач.- Пошли, ребята, солнце уже высоко, а у нас даже лодки не готовы.
        Добытчики ушли. Ростик посмотрел им вслед.
        - Может, зря, капитан?
        - Они будут километрах в тридцати от места вчерашней трагедии, так что… Ты пойми, мы не можем остановить добычу металла, это же ключ ко всему. Без него мы…
        Он даже не кончил, просто махнул рукой и повернулся к Киму. Но его мягко тронул за рукав старшина Квадратный.
        - Думаю, товарищ капитан, охрана не помешает. И именно «Калоше».
        - Да, ты тоже с ними,- согласился Дондик.- Захвати четырех солдатиков посмышленее да посмелее.
        - Я не завтракал,- подал голос Ростик. Он надеялся, что сумеет объяснить свою идею более подробно, если ему удастся усесться с капитаном за стол.
        - Есть придется по пути,- отчеканил капитан.- Время терять не будем.
        - Разрешите, товарищ капитан, хотя бы переодеться. Что же мне, в таком виде?..
        - Я твои вещички сейчас поднесу,- буркнул Ким.- Они у меня в гравилете остались, как сам помнишь.
        - В общем,- капитан посмотрел по сторонам, в том числе на солдат, отобранных старшиной,- тащите акваланги, еду, воду - и в путь. С компрессорами возиться не будем.
        Уже усаживаясь на носовую банку, которую он отмыл от крови, зачерпывая воду из-за борта руками, Пестель вполне спокойно спросил:
        - И все-таки интересно, почему они не утопили «Калошу»? Может, хотели нас «застращать»?
        Глава 23
        Пожевав сухой рыбы на кормовой банке, с удовольствием рассматривая, как гравилет Кима почти в режиме глиссирования тащит их «Калошу», Ростик почувствовал неодолимую сонливость. Выпросив пару бушлатов, которые солдатики по привычке взяли с собой, он пристроился на грязноватых, совершенно не приспособленных для сна стланях и, ко всеобщему удивлению, быстро уснул. Должно быть, шум, суета, солнце над головой и журчание воды под тонкой обшивкой ему, по старой солдатской привычке, казались не помехой, а наоборот - признаком безопасности, подтверждением его права покемарить.
        Вот сон, который ему приснился, вышел не самый удачный… Вернее, это был не один сон, а несколько. Сначала Ростику казалось, что его рассматривает в огромное увеличительное стекло какой-то удивительно большой, немигающий глаз. Он был и человеческим, и не совсем человеческим - иногда казался птичьим, иногда рыбьим, а перед окончательным пробуждением вообще сделался фасеточным, как у богомолов, но при этом изумрудно-зеленым, как у губисков, и почти таким же выразительным.
        А еще ему снились бесконечные аквариумы, в которых… плавали не рыбы, а ходили по дну люди. И аквариумы эти - как Ростик не сразу понял, но все-таки понял - стояли на дне, и были, следовательно, не аквариумы, а аэрариумы, то есть клетками для людей, которые даже под водой могли дышать воздухом.
        Потом эти два сна перепутались или как-то совместились, в общем, он проснулся от того, что его на дне аэрариума рассматривал этот глаз, а к нему, как к рыбке, выставленной на столе, добирался огромный осьминог или что-то на него очень похожее. Тело болело, голова гудела, но все-таки он чувствовал себя получше. С пробуждением его приветствовал Пестель, который сидел на руле:
        - Эх, будет возможность, обязательно в командиры пойду - сам ухо давишь, а служба идет.
        - Плывет,- поправил его один из солдатиков.
        - Да, почитай, что приплыли,- поправил солдатика старшина.- Ким, кажется, про этот треугольник розовых кустиков говорил.
        Ростик огляделся. Да, они были примерно там, где следовало, может, чуть ближе к Одессе, чем утром, но не намного. Пока Ростик умывался забортной водой, светлой, как воздух, Кимов гравилет впереди вдруг пошел медленнее, потом вовсе прослабил трос, а затем плавно, задним ходом подполз к «Калоше», и капитан Дондик, высунув голову из боковой форточки правого пилота, прокричал:
        - Гринев, отцепи трос. Начинай выгребать на восток, понял? Строго на восток. И в воду смотрите, Ким говорит, мы - на месте.
        Рост помахал рукой, показывая, что все понял, отцепил леер, который тут же уполз в гравилет, и расставил людей - двоих на весла, старшину на руль, двоих ближе к корме - смотреть дно слева и справа, а сам с Пестелем пристроился на носу, чтобы тоже смотреть по сторонам и вперед. Гравилет Хвороста, того самого парня, который показался Ростику похожим на богомола, пошел слева от «Калоши», а Ким обосновался справа. До них было метров семьдесят.
        Прикинув, что через воду он и его кормовые наблюдатели едва могут охватить полосу метров в двадцать, Ростик решил, что гравилеты отошли слишком далеко. И лишь потом сообразил, что они все сделали правильно, расширяя зону поиска максимально,- потому что прямо под собой они дна видеть не могли, но как раз эту-то полосу и отслеживал он с ребятами из лодки.
        Поля, поля и поля желтых ракушек тянулись монотонно, словно они не над морским дном ходили, а ползли по холсту художника-абстракциониста, злоупотребляющего темной охрой. Иногда эти квадраты и треугольники кончались, но тут же начинались новые. От этого цепенел мозг и ослабевало внимание. Но в этом была и хорошая сторона - на относительно светлом фоне любой предмет чуть больше старого башмака улавливался глазом быстрее и легче, чем единственная буква, начертанная на листе бумаги.
        Пройдя почти пять километров на восток, лодки Хвороста и Кима развернулись и пошли на запад, в сторону дварского берега, разумеется, сместив общую линию наблюдения южнее, ближе к Одессе. Потом, вернувшись к пресловутому розоватому треугольнику, снова развернулись и снова двинули на восток.
        Так они челночили почти пять часов, обнаружив только несколько каменных гряд, на которых желтые ракушки не росли и которые, разумеется, осмотрели внимательнее. Пару раз на гравилетах возникало легкое волнение, должно быть, что-то кому-то показалось, и ребятам в «Калоше» приходилось подгребать к требуемому месту и высматривать дно особенно тщательно. Оба раза тревога оказалась ложной. Первый раз это был темный валун странной формы, а второй - даже неизвестно что. По крайней мере, как Ростик, Пестель, Квадратный и его ребята ни старались понять, что же вызвало у Хвороста ажиотаж над абсолютно ровным дном моря, ухоженном, как цветник пенсионерки,- это осталось неизвестным.
        Во время позднего обеда, или раннего ужина, который Ростик решил все-таки устроить для своих уставших, обессилевших ребят, Пестель, жуя неизменную жареную рыбу, которой их снабдили в городе, вдруг, хитро подмигнув, вытащил из кармана… медицинский стетоскоп. Такие Ростик привык видеть дома с самого детства.
        Отжевав, Пестель сполоснул руки и опустил немудреный прибор в воду. И вдруг его лицо изменилось. Глаза стали круглыми и обалделыми, словно неведомым образом он научился видеть что-то остающееся для других по-прежнему невидимым. Ростик подсел к приятелю, насильно сдернул стальную вилку, удерживающую трубочки в ушах Пестеля, и попытался взять в руки комбинированный мембранный и конический звукоуловитель. Биолог потряс головой, потом фыркнул, словно только что вылез из воды.
        - Фрррр… Вот это да!
        Ростик не стал спрашивать, что услышал его друг, а сам приспособил стетоскоп на голове и сунул мембрану в воду. И тотчас… Далекие, мерные, как колокол, удары, возникающие словно по воле разумной силы, разносились с отчетливостью, от которой начинало ломить зубы, от которой кружилась голова. Иногда вместо мерного биения возникал частый, дробный перебор, будто включались мелкие колокольчики. Но и при этом сила звука меньше не становилась, а лишь как-то непонятно менялась, словно к тревоге вдруг прибавлялся кодовый сигнал, конкретизирующий эту тревогу, расшифровывающий ее. Чем-то это напоминало вращение защитного экрана вокруг сигнального шара, когда на Боловск налетели губиски.
        - Это у берега бегимлеси,- решил Ростик.- Нужно доложить капитану.
        Квадратный отобрал стетоскоп, тоже послушал. Но сейчас, когда подводный колокол уже был распознан, слышать его можно было и без всяких приборов. Солдатики так и делали - просто опускали голову под воду или прикладывали ухо к обшивке «Калоши» и шепотом обменивались мнениями. Говорить во весь голос после этих ударов стало как-то… рискованно.
        И вообще, хотелось отсюда поскорее отвалить, вот только они не могли этого сделать. Они обязаны были выяснить, что и как тут произошло с командой сборщиков, иначе… Собственно, никаких «иначе» и не возникало.
        Покричав и помахав руками, дождавшись, пока лодка Кима подойдет ближе к «Калоше», Ростик твердо и без подробностей доложил, что происходит. Дондик поднялся в башенку стрелка, откинул одну из форточек, высунулся чуть не по пояс, опираясь руками на обшивку гравилета, и принялся задавать вопросы. Уяснив проблему, решил так:
        - Ладно, доведем этот проход на запад до конца, а потом зачаливай лодку, пойдем к островам.
        - А если этот колокол ненадолго?- спросил Пестель.- Упустим момент, капитан. Сейчас нужно определить что и как?..
        - И что же ты ему предлагаешь?- отозвался Квадратный.- В воду прыгать, как Рост, так для этого плавать нужно, словно дельфин.
        - Разговорчики,- подал голос Ростик.- Кончай шабашить, всем занять места.
        Но дойти до западной оконечности этого витка патрулирования не пришлось. Вероятно, капитан уже после своих слов принял другое решение, потому что с Кимовой лодки вдруг сбросили леер, привязанный к пресловутой канистре, и она отлетела в сторону. Более явственного приказа зачалить лодку Ростик решил не дожидаться.
        Завязывая узел на толстом, металлическом кольце на носу их посудины, Пестель спросил:
        - А знаете, мне кажется, источник звука тут не один. Последние минуты полторы еще и с кормы звенит.
        «Калошу» повели не куда-нибудь, а к ближайшему острову, который, насколько помнил Ростик, находился уже километрах в двадцати от восточного берега залива. Это заставляло напрягаться даже таких ребят, как Квадратный. Он, осознав, куда их ведут, поежился, потом со вздохом принялся расспрашивать, стараясь, чтобы его старательно безразличный вид обманывал подчиненных солдат как можно дольше.
        - А ведь сюда почему-то никто еще не ходил, правда?
        - Кто-то ходил,- отозвался Пестель,- только я не знаю результатов.
        - Все равно, над дварами ходили и Фарид, и Ким, и другие наши ребята, а тут - даже имя неизвестно.
        - Слушай, старшина, мы вообще мало знаем, потому что газеты нет, радио не работает, а трепаться большинство ребят не любят.
        Старшина понял, что Ростик считает его болтовню нежелательной, посмотрел на солдатиков, которые уже стали прислушиваться к их разговорам, и умолк. Но почему-то именно эти «дифирамбы» берегу бегимлеси всех сделали слишком впечатлительными и настроили на очень трусливый лад. Как-то уже не так стало светить солнце, отовсюду людей то и дело теперь обдавало мертвенным холодом… В общем, мир сделался неуютным, хотя и непонятно почему.
        Подводные поля тут стали еще ухоженней, чем у их берега, красные кораллы вообще росли только на самых неудобных местах, а это значило, если их кто-то пропалывал, то делал это старательнее и аккуратнее. Наверное, поэтому Ростик и решил, что они приближаются к тому месту, откуда все эти желтые посадки и начались. Он попросил Пестеля поколдовать со своим стетоскопом, и тот быстро согласился, что звона стало больше, и он приблизился.
        Ким вывел их на островок, который, вероятно, намыла какая-то невидимая местная речонка, попросил на всякий случай отцепить леер от лодки и сел на кораллово-песчаный пляж. Потом из летающей лодки выскочил капитан, на ходу поправляя фуражку.
        Ростик приказал вставить в уключины еще одну пару весел, и они лихо дошли до берега, захрустев килем по мертвым ракушкам. Капитан вошел в воду больше чем по колено и бодро приказал:
        - Гринев, переходи к Киму. Я вместо тебя тут покомандую.
        Ростик выпрыгнул в воду, подивившись, насколько она оказалась теплой, даже горячей. Потом подождал, пока капитан влезет в «Калошу». По сравнению с тем, каким он был утром, на пристани, капитан тоже подустал - его глаза оплыли, стали красными, словно вареными, и узенькими, как щелочки. Он явно пересмотрел на солнечное отражение от воды, у него начиналась «снежная» слепота.
        Ростик попробовал было сказать ему об этом, но капитан только отмахнулся. Тогда Ростик бегом домчался до гравилета Кима, плюхнулся на сиденье стрелка и принялся уже привычно осматриваться.
        Они взлетали, песок и мелкие камешки застучали по обшивке, а покачивания из стороны в сторону сделались чуть более сильными, чем обычно. Наверное, Ким устал или Винторук стал наконец сдавать, а то непонятно уже было, откуда он черпает энергию, чтобы работать на котле.
        - Ким, какие приказания оставил капитан?
        - Приказания? Да никаких, просто просил прикрыть их с воздуха.
        - А куда мы идем?
        - Кажется, он хочет побольше разузнать про этот подводный звон. Кстати, на что это похоже?
        Ростик рассказал, одновременно с какой-то непонятной нервностью наблюдая за лодкой Хвороста, который остался в стороне от всех этих буксировок-пересадок, а потому пошел в одиночку к восточному берегу. Сейчас его лодка еще виднелась на фоне светлого моря, но стоило ему чуть подняться, как он непременно растворился бы в серости, опускающейся с небес, или приходящей от бегимлеси, или поднимающейся от воды. Ростик еще не мог тут как следует сориентироваться.
        Осторожно, словно гравилет был хрустальным, Ким развернулся в воздухе и поволок «Калошу» на восток. Ростик кончил осматриваться и попытался понять, какие чувства выражает капитан. А тот, по-видимому, вволю наслушавшись подводного звона, поднялся посередине лодки на ноги и указал градусов на двадцать южнее их курса. Ростик не успел и слова произнести, как Ким уже поменял направление. Пришлось его по-дружески похвалить:
        - Классный из тебя извозчик получился. Загляденье!
        Ким ничего не ответил, лишь блеснул зубами через плечо и тут же снова отвернулся. Ему было некогда.
        Сверху дно еще больше удивляло своей правильностью. Ростик мог бы поклясться, что некоторые места выглядят такими ровными потому, что их специально сглаживали, лишая складок и впадин. Еще меньше тут было неизбежных песчаных проплешин и водорослевых рощиц, вокруг которых вились рыбные косяки.
        Вот только каких-то теней на фоне этой желтой «лепоты» стало больше… Хорошо бы рассмотреть, что же это за тени, хорошо бы понять, почему их Ким с Хворостом не замечают? Или замечают, только почему-то помалкивают? Ладно, сейчас разберемся, решил Рост.
        Но разобраться не успел. Они придвинулись к берегу бегимлеси уже километров на десять, и без труда можно было читать береговую линию, в которой, впрочем, не было ничего особенного. Хворост - тот вообще завис, почитай, над самым берегом, почему-то не решаясь преодолеть береговой срез. Вот наконец продвинулся чуть дальше…
        И почти тотчас из его лодки ударила спаренная пушка. Она била по каким-то целям на берегу. А с берега бегимлеси в воздух стая за стаей взлетали птицы.
        Глава 24
        - Чайки,- обронил Ким.- Наконец-то, а я уж решил, что тут с птицами явный недобор.
        Но обменяться мнениями по-настоящему они не успели. Капитан вдруг выпустил ракету, означающую общий сбор. И Ким оказался слишком занят - нужно было подойти к «Калоше», зависнуть, выслушать приказ. А он для Кима был таков - дождаться Хвороста, который делал у берега что-то весьма странное, то ли охотился на местную живность, то ли отбивался от нее же, поменяться с ним заданием, отдав ему «Калошу», и разведать, что там происходит.
        Ким попросил отдать леер, а когда это было сделано, Ростику пришлось перебраться в корму их летающей лодки и сматывать эту веревку ровными кольцами вокруг локтя. Как оказалось, сзади во время полетов он еще ни разу не был, поэтому осмотрелся с интересом. Во-первых, тут было гораздо просторнее, и можно было даже выпрямиться. Во-вторых, вдоль бортов, как в грузовике, шли откидные широкие лавочки, на них можно было неплохо устроиться. В-третьих, большой квадратный люк в конце корпуса, между кормовыми блинами, обещал куда как легкую работу с грузами. Даже странно, подумал Ростик, почему он сегодня не выбросился именно через люк - на полном ходу он ни за что не попал бы под гравитационный удар. В следующий раз, решил он, так и сделаю.
        К тому же тут, определенно, можно было сбрасывать и грузы. Или бомбы, подумал он, с необыкновенной ясностью представив, как это происходит. Вот откидывают люк, на легких дюралевых направляющих лежат бочкообразные емкости, через кормовое отверстие для пушки кто-то выцеливает упреждение, потом бочки валятся вниз… Рост потряс головой. С такой способностью видеть несуществующее ему нужно податься или в иллюзионисты, или в ответственные компартийные деятели.
        Хворост понял, что нужно делать, после третьего объяснения. А леер согласился поймать только после пятого. Наконец Рост привязал к лееру какую-то деревяшку и зашвырнул ее башенному стрелку Хвороста, а когда тот догадался принять конец, попросту отпустил свою бухточку. Потом они направились к берегу бегимлеси.
        Все-таки у Кима душа была неспокойна. Такую сложную операцию, как буксировка, Хворост определенно еще не совершал, и тут за ним нужен был глаз да глаз. Правда, Ростик никак не мог взять в толк, чем Ким мог помочь собрату-летуну, если этот собрат в чем-либо напортачит, но это была как раз та подробность, выяснять которую не хотелось.
        И, в общем, опасались они зря. Не успели дойти до берега, как Ростик из своей стеклянной башенки, в которую вернулся с кормы, увидел, что леер с «Калошей» на другом конце нормально двинулся за ними следом. Чтобы подвести итог операции, Ростик высказался:
        - Можно считать, разведывательный поход по поиску пропавших ребят завершен провалом.
        - Почему?- отозвался Ким, впрочем, довольно угрюмо.- Если по-настоящему их искать, тогда только на берегу еще и остался шанс найти кого-нибудь.
        - От берега до «Калоши», когда мы ее подобрали, было больше двадцати километров. Течений тут нет, следовательно…
        - Может, кто-нибудь вплавь добрался.
        Ростик покачал головой.
        - Атаку из-под воды на наших они устроили на редкость эффективно, а уходящего вплавь противника почему-то не добили? Что-то не верится.
        - Интересно,- раздумчиво ответил Ким,- почему ты решил, что атака была из-под воды? Может, с неба?
        - С неба добить пловца еще проще. Зависни на антиграве, он сам захлебнется в вихрях и водоворотах.
        - Ладно, что без толку болтать, все равно берег нужно обследовать.
        - Нужно,- согласился Ростик,- если нам позволят.
        Дальше они летели молча. У обоих осталось неприятное чувство после этого разговора - слишком явственно каждый осознавал, что в словах друга тоже есть немалая часть правды. Во всем виноват этот берег, решил Ростик, когда они пересекли кромку воды. Слишком уж здесь одиноко. И хотя тут не было ничего угрожающего, и пока неясно было, куда стрелял Хворост, ему все представлялось здесь неуютным и непонятным.
        Вдруг между витых кривоватых деревьев мелькнуло что-то очень большое, с широкой, какой-то ненастоящей тенью. Рост схватил бинокль, но даже не успел поднести его к глазам. Потому что и так стало видно - это была птица, отдаленно похожая на страуса, только с очень мощными и длинными крыльями. Размеры ее казались невероятными даже с высоты. И этот страус бежал все быстрее и быстрее… И вдруг стало ясно, что он разгоняется,- вырвавшись на относительно свободное пространство, распростер крылья, взмахнул ими и взлетел. Но не это было главное. На шее у него сидел…
        Вот тут-то Ростик даже замычал от обуревающих его чувств, хотя позже уверял, что просто хотел привлечь к происходящему внимание Кима. А может, и вправду хотел… Он поднял бинокль, всмотрелся, напрягая глаза так, что едва искры не засверкали, и все понял.
        Да, это был бегимлеси, крупный, с очень лихой, какой-то всаднической посадкой и в очень странных доспехах. На голове у него был почти куполообразный полетный шлем, вылепленный из какого-то прозрачного материала, на ногах и крыльях-руках были щитки зализанной, словно у спортивного мотоциклиста, формы, а грудь и спину закрывало что-то остроугольное, будто он пытался на детский утренник нарядиться небольшим ледоколом.
        - Ким, видишь?
        - И что мы теперь делаем?- спросил пилот почти спокойно.
        - Держись-ка ближе к берегу.
        - Только не стреляй первым.
        - Что я - чокнутый, войну начинать? Этого нам еще не хватало!
        Но ситуация с войной от Ростика, кажется, уже не зависела. Не успели они отойти к морю, как с едва различимых проплешин между деревьями взлетело еще пять летунов… Нет, больше, гораздо больше.
        - Сколько у нас теперь этих пташек?- спросил Ким, которому не весь кормовой обзор был доступен.
        - Я думаю, штук тридцать, и все с наездниками.
        Ким чуть повернул, теперь он старался прикрыть «Калошу». Как удачно получилось, что Хворост осторожничал и не успел слишком близко подойти к берегу, решил Рост. Почему-то у него не возникало сомнения, что тяжелые летающие страусы не очень хорошие летуны и будут опасаться уходить далеко от берега, где посадка в принципе невозможна. Почему-то ему казалось, что плавают они хуже, чем летают.
        Хворост, а может, и капитан уже заметили, что Ким возвращается, так сказать, не в одиночку, поэтому они стали поворачивать, и из-под днища «Калоши» полетели брызги.
        - Быстро Хворост сориентировался,- признал Ростик.
        - Буксир порвет, я его от полетов отстраню. За нервы,- отозвался Ким.
        И словно только теперь осознав, что просто отогнать непрошеных гостей от берега не самое главное, бегимлеси начали стрелять. Вообще-то больше всего эти выстрелы были похожи на оставляющий заметный дымный след шаровые молнии, которые в конце своего полета взрывались со слабой, но ощутимой даже в солнечном свете вспышкой. Иногда этот дымный след вдруг превращался в длинные, на сотню метров и даже больше, хлысты красного, очень горячего на вид, извивающегося пламени… Почти все выстрелы пернатых проходили мимо, но пару раз в обшивку их лодки воткнулось что-то очень тяжелое, от чего затрещала даже рама гравилета.
        - Рост, давай!- заорал Ким, кажется, испугавшись, что он может потерять свою обожаемую летающую «бочку».
        Рост уже давно держал на прицеле ближайшую группу из трех пернатых летунов и потому ударил едва ли не сразу же, как понял, что мирные полеты кончились. На этот раз он палил, не помогая патронной рамке вползать в казенник. Главной его заботой было стрелять точно, как можно точнее… И он стрелял. Эту первую атаку на их лодку он погасил уже через пять спаренных залпов, сбив всех трех птичек из выбранной группы.
        Они стали, теряя перья, падать, безуспешно пытаясь хоть как-то справиться с уходящим из-под крыльев воздухом, хоть как-то увернуться от приближающейся земли… Впрочем, одна из них упала уже в воду, хотя и на самом мелководье. Помимо прочего, это значило, что они летели уже над морем.
        Тогда бегимлеси стали перегруппировываться, собираясь в журавлиный клин. Ростик не был уверен, что они будут атаковать, еще надеялся, что все обойдется, поэтому, хотя страусы с наездниками оказались в общем-то в пределах досягаемости его пушек, то есть менее чем в четырехстах метрах, огня не вел. Просто ждал, что будет, менял патроны в пушке и затыкивал несколько зарядных рамок в сапоги, чтобы в горячке возможного боя не искать их по всей кабине.
        - Ким, ты можешь уходить быстрее?- спросил он, когда понял, что они почему-то не спешат оторваться от бегимлеси.
        - Еще как могу, да наши едва тащатся.
        Выгадав момент, Ростик повернул вращающееся кресло стрелка вбок и бросил взгляд вперед. «Калоша» практически летела над водой, но все равно это было слишком медленно. До них от Кимового гравилета оставалось три километра, но если пернатые поднажмут, то это расстояние сумеют сократить минут за пять полета, в этом Ростик не сомневался.
        - Ладно, посмотрим, что получится,- решил он вслух.
        И тут же услышал непрошеный ответ:
        - Черт побери, Рост, мне бы твои нервы!
        Сзади что-то не весьма одобрительное рыкнул Винторук. Вероятно, он требовал увеличить скорость. И то сказать, свой экватор последнее время он крутил как бешеный, в котле, как при больших скоростях, даже появилось какое-то гуденье, а вместо того чтобы улепетывать, они…
        Ким попробовал еще раз объяснить ситуацию подчиненному бакумуру, но очень впасть в красноречие ему не удалось. Потому что бегимлеси снова пошли в атаку.
        На этот раз они старались бить жесткими, почти слитными залпами. Что это должно было означать, Ростик не понял, да и залпы эти длились не очень долго, скоро каждый из пернатых молотил как мог, лишь лихорадочно перезаряжая свои широкоствольные, намертво встроенные в защитный доспех на груди ружья.
        На этот раз их пальба была более результативной. Три или четыре удара пришлись по лодке, а одна из разорвавшихся огненных бомбочек накрыла кабину Кима, да так, что он чуть не свалился в штопор, и несколько дырок образовались даже вокруг Ростика, правда, его не задело. Следующий раз на разборку с этими дураками полечу в доспехах, решил Ростик и ударил в ответ. Снова в высшей степени прицельно, даже делая небольшую паузу перед самым выстрелом, отчасти чтобы патроны зря не жечь и чтобы не дать нервам расходиться больше необходимого. Эта пауза была старым трюком, он его давно заприметил, еще с боев за завод, и часто к нему прибегал, когда не был уверен, что из ситуации можно выпутаться.
        Лишь когда менял обойму, стало ясно, что клин бегимлеси подошел еще ближе, вероятно, они пытались грамотно использовать свое превосходство в огневой мощи.
        - Ким, дружище, они приближаются… Эх, нам бы еще пару стрелков,- прошептал Ростик, думая про неиспользуемую пушку на корме, даже не сознавая, что говорит в полный голос.
        При этом он понял, что и бакумур, который работал на котле, рычит от напряжения, и даже Ким орет что-то маловразумительное, мол, победа будет за нами и враг будет разбит! При этом он кидал лодку из стороны в сторону, не давая противнику пристреляться, но и изрядно мешая Ростику вести ответный огонь…
        Потом Ростик выпуливал по очереди обоймы, заготовленные в сапогах, и сбил еще пятерых… Он даже не сразу поверил своим глазам, настолько точно ложились иные его выстрелы, настолько безошибочно он попадал в непонятного противника. Лучше он не смог бы палить и в тире, в самой спокойной и безопасной обстановке.
        Меняя очередную обойму, он даже успел посмотреть на «Калошу», с нее тоже стреляли, и даже с лодки Хвороста кто-то неумело пытался сбивать пернатых скользящими выстрелами, которые проходили под лодкой Кима… Значит, они были уже так близко, что бежать больше некуда. Значит, тут и придется их останавливать, иначе они навалятся на «Калошу», на ребят, которые вообще останутся с одним стрелковым оружием против массированной атаки страшно маневренного и очень умелого противника.
        Ростик представил на миг, как их лодка отваливает в сторону, потом, конечно, возвращается, нанеся удар сбоку… Нет, выходить из боя нельзя ни на мгновение. Только слитный ответный огонь, только плотная группа…
        Он перезарядился и снова попытался бить прицельно, автоматически, без участия сознания выбирая тех, кто оказывался быстрее всего в прицельной рамке. И вдруг никаких бегимлеси в ней больше не осталось…
        Выяснилось, это Ким, не меняя курса, лишь чуть-чуть сбросив скорость, развернулся практически на месте и, продолжая лететь к «Калоше» задом наперед, ударил из носовых пушек, установленных под днищем лодки. Разумеется, это был истеричный, неприцельный огонь, но он-то вдруг и заставил иных птичек отвалиться в сторону, выходить из клина. К тому же еще и стрелок на машине Хвороста приноровился, или неумеху на пушках заменил кто-то более для такой работы приспособленный, но оттуда начали попадать… Еще и Рост вдруг каким-то шестым чувством научился угадывать, какой из стрелков противника наиболее опасный, и опережал иногда его выстрел всего-то на мгновение…
        А может быть, эти страусы, или как их там, слишком далеко ушли в море и начали нервничать. Все-таки они были живыми, следовательно, могли проявлять неповиновение, а любому бойцу с самыми стальными нервами, если его скотинка не желает что-то делать правильно, приходится несладко - он теряет прицельность и веру в победу.
        В общем, сначала один, потом второй, потом уже все левое по отношению к центру атаки крыло старусов повернуло назад, и почти тотчас все кончилось. Бегимлеси уходили…
        Ростик осмотрелся. От их лодки остались ошметки - оба задних блина болтались при каждом повороте Кимовых рычагов так, что, казалось, вот-вот оторвутся, вся их машина то и дело проваливалась вниз, в пике, из которого так трудно было выйти…
        - Ким, у тебя задние блины…
        - Неужели не видишь, что я их и не нагружаю?- последовал ответ.- На передних же иду.
        Это была та проблема, с которой пилот умел справляться, так что нервничать по этому поводу не стоило. Ростик посмотрел на гравилет Хвороста. Из его правого борта валили клубы дыма, но там кто-то копошился, и почему-то Ростик не сомневался, что с пожаром справятся.
        Вот в «Калоше» дела обстояли хуже всего. Она была пробита и определенно набирала воду. Но трое людей уже вычерпывали ее… Кстати, почему только трое? Ростик достал бинокль, навел на посудину. Так и есть, работали трое, один, перевязанный от пояса чуть не до макушки, сидел на руле, время от времени делая странные движения, словно засыпал. А на передней банке… Да, там лежали, плотно свернутые, чтобы не мешали откачивать воду, два неподвижных тела.
        Потом все как-то наладилось. Ким приноровился к своему полуоторванному хвосту, пожар на гравилете Хвороста погас, самые большие дыры в «Калоше», по-видимому, сумели залатать. По крайней мере, вычерпывать воду оставили лишь одного, на руль посадили более крепкого рулевого, а скорость движения смогли поднять.
        И все-таки вернуться до темноты они не успели. Зато едва стало темно, из города в воздух поднялись и тревожно засветились над водной гладью три красных ракеты. Это был сигнал отозвать всех, кто еще не вернулся.
        Из «Калоши» пальнули в ответ, но лишь для того, чтобы соблюсти установленный порядок. Ходу домой оставалось менее часа. И пролетел он довольно быстро, потому что после драки с пернатыми все как-то отупели и не замечали времени.
        Зато едва они приземлились, тот самый мрачный бородач, который командовал добытчиками, доложил, что пропали обе лодки, ушедшие собирать градины, и таким образом в Одессе осталась одна «Калоша».
        Это было плохо, очень плохо. И потому, что теперь, как бы ни хотелось начальникам в Белом доме, добыча металла стала невозможна, и потому, что последнему новобранцу стало ясно - они ввязались в новую войну.
        Часть V
        Война и мир с невидимками
        Глава 25
        Пропавшие лодки искали неделю, в три гравилета, и облазили почти всю западную часть залива. Но ничего не нашли, даже обломков. После этого самые рьяные поборники добычи металла из ракушек как-то притихли, и на «Калоше» в море больше никто не ходил. Наоборот, ее, как последнюю из оставшихся посудин, вытащили на берег и накрепко заякорили, словно что-то или кто-то мог ее угнать даже с охраняемой территории города.
        К концу этой недели поисков неожиданно прибыла новая партия переселенцев. Их привел Эдик. И хотя переход этот обошелся не без попыток шакалов напасть на излишне беспечных, словно туристы на Земле, новичков, особых драм не случилось. Вероятно, даже Эдик учился быть осмотрительным.
        Новые руки были кстати, хотя на первых порах, как водится, пользы от новичков не было. Наоборот, их пришлось обустраивать, выставлять новые посты, расширять столовые, общежития, которые в итоге заняли чуть не четверть жилой части города, создавать более сложную, но в итоге оказавшуюся более продуктивной систему учета и организации работ, в том числе и по самообеспечению. Потому что люди эти прибыли не на месяц и даже не на зиму. Как Ростик понял последние распоряжения Председателя, переданные колонии в виде довольно пространного документа, с которым обязан был ознакомиться каждый из одесситов, они прибыли сюда навсегда.
        Но для этого предстояло решить проблему неожиданных нападений, выяснить их характер и найти способы защиты. И тут-то оказалось, что об этом голова начальников уже озаботилась, хотя и довольно специфично. А именно: на заводе, ставшем единственным в городе, для определения которого теперь не нужно было даже прежнее название вспоминать, начали строить… нечто. Причем слухи об этом возникли в Одессе, вероятно, одновременно с началом работ. Новым одесситам неясно было лишь, что это такое.
        И лишь приезд Поликарпа кое-что прояснил. Не сразу, потому что у него было строгое задание, и первую половину дня после прилета на гравилете он бродил по городу, восхищаясь каменными сооружениями, которые его инженерному глазу показались шедевральными, измеряя шагами разные площади, молы и даже площадь рядом с пресловутым полуобрушенным фонтаном. Но вечером, в наступившей, как всегда нежданно, темноте, Ростик и Ким, поддерживаемые Квадратным, Пестелем и даже Эдиком, окружили редкого гостя и с дружескими подначками, как бы случайно повели его в сторону песчаного пляжа, где патрулей было меньше всего.
        Когда город остался дальше, чем разносились голоса, Ростик хлопнул инженера по плечу и решительно вопросил:
        - Все, Поликарп, ты у нас в руках. Признавайся, что вы там затеяли?
        Вагоноремонтный, а ныне и всякий прочий инженер поежился от хлопка, потом хмыкнул.
        - Наверное, целый заговор, верно?- предложил Эдик, хотя наверняка не мог бы объяснить, что такое заговор «нецелый».
        - Положим, заговор так себе,- вмешался Пестель,- даже у нас о нем уже знают, но в общем… Рассказывай.
        - Только давайте сначала искупаемся,- предложил Полик, которого гладкая вечерняя вода, мерно набегающая на песок в свете факела, настроила на легкомысленный лад.
        Предложение было принято. Но после ныряний, кратких заплывов и обрызгиваний парной, чуть не под двадцать градусов, водой все мигом посерьезнели. И Поликарп признался, едва принявшись за одевание:
        - По распоряжению Председателя на нашем производстве строится… Вы не поверите, но это самая настоящая подлодка. Разумеется, упрощенный вариант, со шнорхелем, но все-таки.
        Ребята помолчали, переваривая сообщение, потом Квадратный спросил:
        - А зачем она тут?
        - А почему с ней так темнят?- спросил Ростик.- Ведь нам скорее всего в нее и лезть?
        - Не знаю почему. Вероятно, кто-то решил, что нападения на ныряльщиков могут посеять страх, панику, вот и решили до поры…
        - Значит, они все-таки решили, что нападения связаны с водой,- заметил Пестель.
        - А откуда же еще?- снова подал голос старшина.- Лодки, если бы на них навалились губиски, подали бы сигнал. А бегимлеси на них наехать скорее всего не могут, не хватает выносливости у их летунов.
        Поликарп заинтересовался, кто такие бегимлеси и летуны, пришлось ему быстренько все пересказать. В самом деле, не играть же в начальственную секретность там, где никакого секрета давно не было.
        - Подлодка… Давно пора,- задумчиво протянул Ким.- Только из чего вы ее делаете? И как?
        И тут выяснилось, что если делать, то по-настоящему, как выразился Полик. То есть из хорошей стали, с дизелем, довольно мощным, хотя и слегка самопальным вооружением, системой спасения экипажа и всем прочим. А возможности, как ни странно, у города были. Оказалось, он не собственно с вагоноремонтного, а с его крайне секретного подразделения, называемого не «завод», а «производство», потому что оно на Земле подчинялось другому начальству и носило особый закрытый код - сто двадцать семь.
        Даже Ростик, как ни далек был от этого, а знал, что номерные заводы - совсем другое дело, чем обычные предприятия.
        - У нас на этом производстве знаешь какие станки есть?- слегка возбудился Полик.- Все могут… Только вот энергии мало.
        - Именно,- веско заметил Квадратный.- Вся энергия, если не ошибаюсь, на Земле осталась.
        - Не вся,- парировал инженер.- Тут тоже есть кое-какие генераторы, вот только движки… Ну, дизеля, понятно, тут не в счет, основной запас солярки в первую же зиму кончили. Вот мы и додумались… Одна группа пыталась сделать ветровик, но не получилось, сами знаете, какие тут ветры. Тогда по моему предложению к генератору приставили один из резервных паровозов, их у нас, почитай, четыре железнодорожные ветки один за другим стоят. Протопили, завели… и получили отменное напряжение. Вот только…
        - Что «только»?- голос Кима был такой, словно он объяснялся кому-то в любви. Была в нем этакая техническая жилка, которой Ростик никак понять не мог.
        - В общем, не очень удается контролировать давление пара в котле. Понимаешь, на дровах трудно выдерживать режимы, хорошо бы на угле. Председатель, правда, помянул, что где-то на юге должен быть торф, но ради него еще нужно повоевать. В общем, проект лодки уже готов, все наши ребята, кто понимает хоть что-нибудь, ночей не спали, работали. Первые заготовки уже сделали. Я приехал выяснить - как их сюда отправить, чтобы на транспортировке не намучиться… Правда, есть предложение, как во времена военной приемки, сначала собрать лодку во дворе завода и лишь потом, после первичных испытаний, отправлять сюда.
        - Интересно,- поинтересовался Пестель,- вы что же, ее в пруду за водолечебницей будете испытывать?
        - А хоть бы и там?- пожал плечами Поликарп.- Какая разница. Если там течь не будет, то и тут тоже выдержит. Расчетные глубины все равно мизерные.
        Он посмотрел на море, и стало ясно, что основные сведения он выгрузил.
        Недели через две в Одессу вдруг прикатила целая вереница грузовиков, которые громыхали так, что стаи иглохвостых попугайчиков, которые, как и в Чужом городе, стали медленно, но верно селиться в колонии, целый час не садились на крыши. Но это было лишь начало. На соседней с фонтаном площади, которую выбрал Поликарп, устроили не что-нибудь, а настоящий филиал пресловутого номерного производства.
        Тут круглые сутки было светло, горели факелы и громыхали, громыхали, громыхали сборщики. Они быстренько собрали довольно первобытный на вид, но вполне работоспособный стапель, потом принялись свинчивать из пронумерованных гнутых шпангоутов и продольных стрингеров остов, затем наклепали на него трехмиллиметровые стальные щиты и лишь после этого стали устанавливать в полученную посудину разные системы, о назначении которых до поры до времени Ростик мог лишь догадываться.
        К концу работы в Одессу прибыл седой, полуслепой полковник, который оказался вполне настоящим капитаном первого ранга, и даже в молодости, задолго до войны, ходил на первых, оставшихся еще от царского Балтфлота, субмаринах. Как оказалось, толку от него в Полдневье чуть, но он все-таки собрал, используя авторитет Дондика, почти всю гоп-компанию, то есть Ростика, Поликарпа, Квадратного, Пестеля и даже Эдика, который со временем стал в городе заметной фигурой, потому что распределял жилье, постельное белье, обмундирование и даже договаривался с заводом о порядке транспортировки частей для подлодки.
        Несколькими лекциями, иначе это и назвать было невозможно, бывший каперанг просветил будущих подводников в хитростях ремесла. А именно: рассказал о тактике использования того устройства, которое Поликарп, должно быть забывшись, назвал торпедным аппаратом, дал понятия о подводной установке мин, которых еще никто в глаза не видел, но которые, по сведениям Дондика, упорно проектировали на заводе, и попытался даже объяснить азы навигации. Но тут уж Ростик восстал.
        - Навигацию в нашем заливе объяснять не нужно. Вы бы лучше рассказали про технику спасения экипажа при аварии.
        - С каких пор залив стал «нашим»?- спросил Дондик, который в тот день тоже присутствовал в «навигацком» классе.
        - Что-то ты уж больно мрачно смотришь на ситуацию,- ввернул Эдик, но Квадратный поддержал Ростика, да и Пестель считал, что это будет нелишне. И пришлось каперангу менять программу.
        В общем, спасение на таких глубинах оказалось делом простым. Если бы не акулы, о которых с некоторых пор ходили разговоры, но которые в пределах видимости постов на молу ни разу еще ни на кого не напали, они проблемой вовсе бы не считались.
        К середине сентября, когда стало ясно, что проектанты, как водится, что-то забыли, а чего-то не учли, и с завода стали ждать новые, уже переделанные детали, выдалось несколько очень спокойных дней.
        В принципе все было ясно. Работу, которая их ожидала с подлодкой, ребята для верности обсудили между собой. Кроме того, выдали разные замечания Киму, который должен был оказывать поддержку с воздуха. После этого каперанга отпустили в Боловск и стали ждать окончания сборки. Вернее, каждый занялся своим делом.
        Пестель возобновил сидение в лаборатории, Ростик и Квадратный с патрулями обошли вновь заложенные поля, на которых трудились «крестьяне», Ким вел, как он выразился, пассивную разведку берега пернатых, а Поликарп принялся ходить по городу, делая рисунки на крохотных, с ладонь, клочках бумаги и производя какие-то не совсем понятные замеры. Он-то и сделал одно странное открытие.
        Так уж получилось, что, отшагав за весь день почти сорок километров в доспехах, Рост и Квадратный вернулись в столовую уже после ужина. Едва выпросив у кашеваров, которые мыли котлы на завтра, по порции еды, они расположились за «своим» обычным столом, как Поликарп, оглядываясь, словно за ним гнались, ввалился с улицы. Вид его был странен - волосы торчали, глаза горели, а руки подрагивали, особенно когда он пытался бесцельно переложить свои рисунки из одного кармана в другой.
        - Ребята, пойдемте, я хочу кое-что показать.
        - А завтра никак?- спросил старшина, уткнувшись в свою фасоль с остатками рыбы.
        - Это интересно,- попробовал настаивать инженер.
        И была в его голосе такая обреченность, смешанная, как ни странно, с восторгом первооткрывателя, что Ростик решился.
        - Сейчас дожуем и сходим.
        Поликарп ждал, пока они дожуют, с терпеливостью восточного бедуина, зато когда они встали, сорвался с места, так что ребятам едва удавалось за ним поспевать. Инженер провел их какими-то казематами, бегло объяснив, что «так короче», потом поднялся по лестницам, раз пять или даже больше сверился со своими планами и, наконец, вышел в довольно обширный полукруглый зал.
        Так уж получилось, что свет тут «производил» только «жучок» инженера, которым тот вжикал не переставая, перекладывая фонарик из руки в руку. Но и его было достаточно, чтобы… Да, это был барельеф вроде тех, которые Ростик видел еще в Чужом городе. Только этот представлял не Широв или червеобразных Махри, а порт, который они для себя стали называть Одессой. И вид этот был представлен в трехмерном изображении, как бы с высоты птичьего полета.
        Иные дома были так подробно вырезаны или вылеплены из светлого камня, что можно было при желании посчитать количество окон на фасаде. И Ростик был уверен, если бы он попробовал проверить неизвестных камнерезов, ошибок он бы не отыскал.
        Быстро убедившись, что изображение слишком велико, чтобы рассматривать его с фонариком, Квадратный подпалил один из захваченных еще в столовой факелов. Что-что, а запасливость ему никогда не изменяла. И когда в помещении стало светлее, когда как бы даже сам воздух раздвинулся вместе с тенями, стало видно, что изображение в самом деле захватывает весь город, от восточных стен до западных, от моря до главных подъездных ворот. И частично даже изображает водопровод, идущий от реки.
        - Здорово,- отозвался старшина, но голосом, который ни о каком «здоровье» не свидетельствовал.- Вот только хотелось бы знать…
        - Смотри сюда,- веско оборвал его Полик и указал на порт.
        На изображении круглая гавань была отнюдь не пуста. В порту стояли три длиннопалубных корабля, чем-то напоминающих галеры. Два из них были связаны в подобие катамарана, хотя корпуса были совершенно разными. Мачт и парусов у этих кораблей не было даже в зачатке.
        - И что?- осторожно спросил Ростик.- То, что сюда должны были заходить корабли, стало понятно, едва мы увидели гавань.
        - Ты не видишь,- притормозил его Поликарп.- Смотри не на корабли, а на вход в порт.
        И лишь тогда Ростик заметил, что между двумя башнями, которые «сторожили» вход в гавань, над водой и под ней, до самого дна, как почему-то угадывалось на каменном изображении, висела прочная решетка. Настолько плотная и высокая, что сквозь нее не мог бы пробраться никакой водолаз.
        Это было интересно. Вернее, требовало обдумывания, в любом случае - внимания. Ростик подошел ближе, поднял руку Квадратного с факелом повыше, чтобы света было больше, и провел пальцами по шершавому рисунку, по всем этим каменным ложбинкам, углублениям и складкам.
        - Как эта решетка действовала?- спросил он Поликарпа.- Есть у тебя соображения?
        - Видишь, на кораблях нет мачт. Поэтому они имеют над водой небольшую высоту, максимум метра четыре. А решетку с помощью вот этого механизма,- Поликарп ткнул пальцем в какие-то катушки на крышах портовых башен, от которых шли расходящиеся, как ванты, канаты по всему верху решетки,- удается поднять метров на пятнадцать, причем она вся вполне надежно закреплена вот в этих направляющих.
        Да, каменные направляющие на башнях заметили еще первые исследователи города, которые искали места для установки спаренных пушек против прозрачных червяков. Но тогда им не придали значения.
        - Так как глубина тут постоянна,- продолжал Поликарп,- и составляет чуть больше шести метров, для прохода кораблей остается до восьми метров. Ну, в крайнем случае, метров пять, если они оставляли над водой изрядный кусок решетки, чтобы никто не мог через нее пробраться. Кстати, обратите внимание, между башен на дне сделан массивный каменный порог с желобом посередине. Решетка входит в него так плотно, что, мне кажется, даже крупный рак не может через это препятствие пробраться.
        - Краб,- автоматически поправил его Ростик,- хотя у города ни одного пока не обнаружили… Как думаешь, из чего сделана решетка?
        - Как ни великолепно умение…- Полик замялся, но лишь на миг,- прежних обитателей города работать с камнем, я полагаю, для этой решетки они вынуждены были использовать металл.
        - Ты уверен? Это же невозможно дорого по местным меркам.
        - Уверен.
        - Тогда для окрестных пиратов одной этой решетки было бы достаточно, чтобы оправдать любой разбой.
        - Подожди с пиратами,- вмешался Квадратный.- Их, как и крабов, пока не обнаружили. Лучше спросить - против кого они все это соорудили?
        - Не знаю,- сказал Поликарп.- То, что они пытались таким способом, действительно жутко дорогим по местным возможностям, защититься от чего-то,- ясно как дважды два. И может быть, именно отсутствие этой решетки заставило их уйти, и…
        - Значит, эта опасность угрожает и нам?- докончил за инженера старшина.- Разумно.
        - Не разумно, а очень важно,- поправил его Поликарп.
        - Пожалуй,- согласился Ростик.- Нужно будет привести сюда Дондика и убедить его, что нам следует сделать такую же штуку, пусть даже мы и не знаем, от чего она нас должна защитить. Сколько на нее потребуется металла?
        - Если считать расстояние между башнями, то есть входной фарватер метров в тридцать, и сделать все из дюраля, чтобы избежать коррозии… В общем, это не сложнее, чем подлодку склепать.
        Они пошли назад, обдумывая проблему: кого, кроме пиратов, такая штука могла бы сдержать? Идею пиратов отвергал факт, что решетка была устроена до самого дна. Как ни крути, это указывало, что опасность должна была прийти из-под воды. Это «сходилось» с тем, что они потеряли три экипажа добытчиков металла и две лодки. Но что представляла собой эта опасность, каким образом следовало от нее избавляться - никому в голову так и не приходило. Тем не менее они твердо решили «раскрутить» Дондика на эту проблему на следующее утро.
        Но на следующее утро не получилось. Ночью пришли машины с последними частями для подводной лодки, и все остальное пришлось отложить. Как ни твердил себе Ростик, что это не самая разумная манера поведения, сломить Дондика, отвлечь его хотя бы на пару часов, чтобы дойти до барельефа и поделиться соображениями, не получалось. Капитан занимался только тем, что считал главным на этот момент - подлодкой. И кто знает, может быть, это и в самом деле было правильно?
        Глава 26
        Субмарина получилась на славу. Она была похожа на аппарат Кусто, если вспоминать те, прежние, еще земные аналогии, только побольше, потому что ходить должна была на меньших глубинах. Сверху ее украшал почти шестиметровый шнорхель, который давал возможность ползать по дну на всей, как прикидывал Казаринов, акватории залива, на берегу которого стояла Одесса. Что творилось дальше, в океане, за заливом, разумеется, никто не знал, но и там глубины должны были оказаться небольшими.
        Субмарина имела рубку, в которой находился штурвал и из которой можно было осматриваться по сторонам, потому что в трехмиллиметровой стали были проделаны смотровые щели с ладонь шириной, они были закрыты через резиновые прокладки накрепко приклепанными двухсантиметровыми плексовыми пластинами. Поликарп полагал, они могли выдержать даже относительно близкий разрыв торпеды.
        В хвостовой части находился внушительный дизелек, который производил больше треска и грохота, чем движения. Около него почти постоянно крутился Борода, фамилия которого оказалась Бородин, и потому прозвище соответствовало. Вообще-то, вспомнив о старой просьбе вытащить его из-за кульмана, Ростик предложил прикрепить к дизелю не Бороду, а самого Полика, но Дондик подумал, пожевал губами, потер старую рану и ответил, что Поликарп пригодится для другого дела.
        - Он пригодится, а мы, значит, не очень,- прокомментировал это решение Пестель, но, так как с ним никто не спорил, не получилось даже как следует повозмущаться. Да и чего возмущаться, инженер в самом деле был личностью важной и для города, и для человечества Полдневья. А они… Они были солдатами, служивыми, вояками, которых только из вежливости не величали пушечным мясом.
        В общем, когда Борода принялся разбираться с рулями и движком, освоился он на славу. И вообще оказался парнем работящим. Вот только ходил донельзя чумазый и какой-то взъерошенный, словно солярка впитывалась не только в его кожу и одежду, но и в волосы.
        Внизу, рядом с двумя длинными трубами, расположенными по продольной оси субмарины, в которых находились торпеды, в небольшом выдающемся вниз круглом углублении почти с такими же смотровыми щелями, как в верхней рубке, по боевому расписанию находился старшина Квадратный. Его делом было придонное наблюдение и, в случае необходимости, пальба.
        Оба торпедных аппарата имели довольно непростые спусковые механизмы, но сами торпеды были настолько сложными, что перезарядке в походе не подлежали. Сначала, конечно, все, в том числе и Поликарп, хотели сделать так, чтобы их можно было вручную, словно в пушку, запихивать в аппарат, взводить и стрелять многократно, но на практике ничего не вышло. И не потому, что сами торпеды пришлось сделать не обычными, как на Земле, а ракетными, ввинчивающимися в воду из-за сгорания твердотопливной смеси, сколько по той причине, что спусковой механизм оказался очень капризным, и в неверных условиях похода, по мнению инженеров, возникала угроза, что ребята скорее подорвутся, чем нанесут ощутимый урон врагу.
        Спусковой механизм был устроен по принципу леерной детонации, то есть торпеда, когда Квадратный поджигал особый пятнадцатисекундный фитиль, нагонял в трубу аппарата давление из специального воздушного баллона и открывал внешнюю заслонку, чем запускал торпеду вперед,- была привязана к самой подлодке. И когда этот леерок, разматываясь, доходил до специально заданной отметки, которую можно было менять, он выдергивал чеку, похожую на гранатную, и торпеда взрывалась.
        При испытании эта торпеда вполне достойно проходила от семидесяти до ста метров, что было совсем неплохо для такой доморощенной системы. А уж заряд на нее можно было ставить самый разный, хоть настоящий динамит, который в количестве почти семи килограммов - критическая масса для торпеды - мог разнести довольно крепкое сооружение вроде гипотетической решетки на входе в гавань Одессы. Размеры торпеды, которых на заводе изготовили порядка пятнадцати штук, были метр двадцать длиной и толщиной двадцать два сантиметра, вес их с полной загрузкой превышал пятьдесят килограммов.
        Впереди, в форпике подлодки, если только Ростик правильно употреблял этот термин, должен был находиться Пестель. В его обязанности входили наблюдение и связь с висящим над морем в своем гравилете Кимом. Связь осуществлялась довольно простой и незамысловатой рацией, радиус действия которой едва превышал пару километров. Антенну с довольно сложной изоляцией выводили на поверхность внутри шнорхеля.
        В теории все было идеально, но, сколько бы Пестель ни крутил рукоять динамки, сколько бы ни надрывался, сверху, из гравилета приходило больше хрипов, чем осмысленных слов. Но даже хрипы, и стоны, и кашель, и треск несущей частоты, которая вдруг глушила все подряд, были такой заметной поддержкой в подводном мире, что Пестелю приходилось, подчиняясь ребятам, крутить рукоять куда чаще, чем собственно наблюдать.
        Правда, в последнее время Ростик, которого по понятным причинам назначили капитаном подлодки, стал его все чаще ставить на рули, а сам выходил вперед, заглядывая в широкие, круглые иллюминаторы, обеспечивающие передний и немножко боковой обзор, принимая на себя и обязанности радиста.
        Потренировавшись сначала в гавани города, потом совершив пяток испытательных проходов вдоль берега, в последние дни сентября Ростик получил приказ вывести субмарину в настоящий разведывательный поход. Совершив их почти с десяток, ребята так осмелели, что Ростик озаботился - излишняя самоуверенность умению выживать никак не способствовала. Но они в самом деле пока ничего необычного не встречали и серьезным испытаниям не подвергались.
        Так наступил первый день октября, когда они получили задание подойти к наиболее ухоженным полям в восточной части залива. На то место, которое было теперь отмечено на всех картах как точка исчезновения команды «Калоши».
        Они проделали большую часть пути без особых трудностей, все шло как всегда - движок, распространяя едкий дымок, стучал, вода ощутимо проносилась мимо иллюминаторов и смотровых щелей, дно выкатывало как гладкая, вымощенная желтыми ракушками дорога. Они почти не разговаривали, каждый делал свое дело привычными, экономными движениями. Даже с гравилета, который с Кимом и Дондиком висел где-то наверху, не приходили ни приказы, ни запросы.
        После двух часов хода Ростик неожиданно понял, что ему одновременно и душно, и очень холодно. Он поежился, в этих подлодках вполне могло быть холодно. Это сначала они ходили в походы в шортах и легких курточках, как аквалангисты, а потом… Потом стало ясно, почему длинные свитера с высоким трубообразным воротом называются водолазными - только они позволяли хоть как-то экономить тепло. И не потому, что лето превращалось в зиму, а потому, что тут, в этом подвижном морозильнике, лишь движок да их тела хоть как-то поднимали температуру. Все остальное только отнимало тепло, и весьма агрессивно.
        Ростик посмотрел на газоанализатор - довольно простой прибор, какой-то дурацкой стрелкой указывающий содержание кислорода в воздухе субмарины. Сейчас она почти на четверть шкалы не доходила до красной линии, при которой следовало или всплывать, или садиться на велосипедный воздухозаборный аппарат и крутить педали, обеспечивая принудительную вентиляцию, как они делали это еще в бомбоубежище во время нашествия борыма. Почему нельзя было заставить крутить воздухозаборник тот же дизель, Ростик не знал, но подозревал, что Поликарп попросту пожалел машину. А может, он каким-то неуловимым чутьем хорошего инженера уловил, что дизель и без того будет работать на грани, станет часто капризничать, а такая важная функция, как дыхание, полностью зависеть от бездушной техники, конечно, не должна была. Использовать людей для вентиляции было не только проще, но и надежнее… Вдруг подал голос Пестель:
        - Сзади что-то есть.
        Борода, у которого сегодня возни было не больше, чем обычно, мигом забыл о своем дизеле и бросился к заднему иллюминатору. У него было устроено одно окно, почти такое же большое, как спереди, позволяющее смотреть, правда, не столько по бокам, сколько назад. Обернулся и Ростик.
        Как всегда, за плексом колыхалась сине-зеленая пелена, пронизанная солнцем до такой степени, что даже отсюда, из-под воды, сверкающее дно представлялось странной нечеловеческой ареной, залитой светом юпитеров. Особенно это впечатление было сильным, если смотреть не в одну точку, а по видимому кругу, который составлял радиус метров до тридцати - в зависимости от погоды, места залива и, конечно, времени суток. Дальше этого порога рассмотреть что-либо было трудновато, вода если и оставалась проницаемой, то условно - заметными были лишь очень крупные объекты вроде темных скал, массивов водорослей или очень плотных косяков рыбы. Но и тридцать метров было неплохо. Обычно их субмарина удерживала ход не более пяти километров в час, а при такой скорости даже с этим обзором можно было рулить вполне расслабленно…
        Ростик сосредоточился. Нет ничего, даже за завесой водной мути, даже у дна, где проще всего спрятаться, например, закатившись в какую-нибудь коралловую складку. Тогда он посмотрел по сторонам, ведь могло так оказаться - пока они продирали свои несовершенные тут земные глаза, объект переместился куда-нибудь…
        - Пестель, запроси Кима, он ничего не видит?
        - Воздух, воздух…- привычно зашептал в микрофон позывные гравилета впередсмотрящий Пестель.- Доложите обстановку, прием.
        Сквозь треск в наушниках и даже за гулом дизелька пробился голос Кима:
        - Эй, пиявки, я хожу кругами, держу вас в поле зрения, все спокойно. Прием.
        - Зря он нас так величает,- отозвался серьезный Борода.- Накличет еще чего-нибудь.
        - Таким прозвищем не накличешь, скорее отгонишь,- отозвался Квадратный.
        Вдруг на краю поля зрения, в боковом иллюминаторе что-то мелькнуло. Ростик повернулся мгновенно, но ничего уже не увидел. Только водную толщу, пронизанную солнцем, частичку дна, покрытого ракушками, редкие красные веточки кораллов. Но там что-то было, только что, всего лишь миг назад.
        - Пестель, доложи наверх, я видел что-то на правом траверзе.
        Пестель забормотал в микрофон, отчаянно закрутив ручку рации. Жалко, что он вынужден говорить, а не смотреть по сторонам, подумал Ростик. Сейчас его глаза важнее, чем связь.
        - Сверху запрашивают, что именно ты видел?
        Ростик пожал плечами.
        - Зеленые тени.
        - А конкретнее?- попросил Квадратный.
        Ростик выразительно посмотрел на него. Старшина все понял, даже не отрываясь от своих нижних, выходящих прямо в дно иллюминаторов. И хотя ничего не произошло, нервное напряжение сразу стало ощутимым. Даже старшина вдруг достал из кармашка длинную кремниевую зажигалку для газовых плит, которую случайно нашли в магазине хозтоваров и которая, как оказалось, лучше всего подходила для поджигания торпедных фитилей. Потом он ее пару раз опробовал - но машинка для добывания искр работала как часы. Она не отсыревала, не нуждалась в воздухе, не боялась тряски или неведомого противника.
        Прошло еще минут пять, ничего не было видно. Они шли прежним курсом. И все-таки вокруг что-то происходило, решил Ростик, только не здесь, а там, за пеленой воды, за пределом видимого из их подлодки круга. И как эти существа так быстро определили, что они из своей консервной банки замечают, а что оказывается за пределами видимости? Слишком уж они ловкие, с такими можно и не справиться…
        - Сейчас что-то будет,- мерно, как капли падают на камень, проговорил Квадратный.
        - Видишь что-нибудь?- быстро спросил Борода.
        - Ничего, иначе доложил бы,- отозвался вместо старшины Пестель.
        - Разговорчики,- прикрикнул Рост.- Лучше глазами работайте, чем языком.
        Это было правильно, сейчас от внимания, может быть, зависели их жизни, а болтовня делает наблюдателей размагниченными. Но то, что сейчас что-то должно было произойти, он тоже ощущал кожей…
        Прошла еще минута. Может быть, более трудной для себя минуты у Ростика еще не было. Он даже не выдержал:
        - Борода, что за кормой?
        - Ничего не вижу,- последовал ответ.
        На всякий случай Ростик обернулся на миг… Как же ничего, чуть было не произнес он, а водяная воронка от чересчур близко подлетевшего антиграва? Вдруг рули под его ладонями дрогнули, он чуть не выпустил их - черт, а он и не заметил, что ручки штурвальчика скользят в ладонях. А только что мерз и задыхался…
        Он посмотрел вперед. Ладно, что бы там с их нервами ни было, а приказ есть приказ - дойти до красного треугольника, туда, где они впервые услышали подводный колокол. И они попробуют это сделать, если… Если что? Нет, ничего, наверное, опять показалось.
        И вдруг прямо к плексу иллюминатора, всего в метре от лица Ростика приникла странная получеловеческая-полудельфинья смешливая рожица. И тут же исчезла, мелькнув круглыми глазами и плоскими рыбьими губами…
        Реакция Ростика поразила даже его самого. Как спущенная с тетивы стрела, сорвался его приказ:
        - Не стрелять!.. Только не стрелять!- Он перевел дыхание, оказалось, последние минуты две он не дышал. Вытер пот.- Пестель, докладывай наверх. Видим их, это подводные люди.
        - Ч-че-го?- не понял Пестель, крутя как сумасшедший ручку своего аппарата.
        Вдруг по корпусу подлодки что-то довольно звонко, металлически стукнуло. И тотчас заскрипел шнорхель.
        - Эй, ребята,- послышался голос Кима, громко, как во сне, и четко, словно они пользовались не сомнительными в Полдневье рациями, а отменного качества телефонами.- У вас что-то происходит. Кто-то…
        Связь оборвалась, потому что шнорхель сломался, и из отверстия, откуда поступал воздух и голос Кима, полилась вода. Ростик набрал в легкие воздух, чтобы отдать приказ, но Борода уже среагировал, бросился вперед и задвинул заслонку от этой льющейся все сильнее воды. А потом стал завинчивать герметичный люк, способный выдерживать давление не хуже самого корпуса лодки. Теперь они были хотя бы временно защищены от затопления.
        Внезапно дизель взвыл, подняв обороты до немыслимых, и смолк. Продвижение субмарины вперед стало бесшумным, как во сне. Ростик дотянулся до рычага горизонтальных рулей и поднял его до половины… Вернее, попытался это сделать - но безуспешно. Крутанул штурвал, но и это не срабатывало. Нечто, заклинившее их винты, блокировало и рули.
        - Наверное, сеть набросили,- выдвинул предположение Пестель.- Очень просто - подкрались тихонечко и набросили.
        Словно лишенный подъемного газа аэростат, подлодка стала опускаться на дно. Через половину минуты защитные дуги, приклепанные к днищу, заскрипели по песку. От нижнего выступа Квадратного до дна осталось чуть более полуметра. Хорошо еще, что тут не было ила, иначе «заглубились» бы по самое «некуда», подумал Ростик. Это была важная мысль, хотя чем именно, он еще не придумал.
        - Кто-нибудь видит их?- спросил Ростик.
        - Все видят, даже я,- усмехнулся старшина. Как же Ростик был ему благодарен за эту усмешку.
        Теперь их действительно видели все. Это в самом деле были люди… По крайней мере, наполовину. С крупными, как и раньше показалось Ростику, дельфиньими головами, большими рыбьими глазами, массивной нижней челюстью, жестким, кажется костяным, гребешком, поднимающимся от губ между глаз до самого загривка, что делало его похожим на чересчур поднятый нос, покатыми, хотя и сильными плечами и - самое главное - руками. Настоящими руками, многосуставными, длинными, которые эти существа, когда плыли вперед, укладывали в специальные углубления вдоль туловища. Хвост у них оказался похож на моноласт, который Ростик видел однажды в бассейне, или китовую плоскость, очень подвижную, соединенную с торсом таким мощным мускульным аппаратом, что пропадали последние сомнения - в воде уйти от этих ребят ни один человек был не способен.
        Снова одна из мордочек приникла к иллюминатору. Потом еще две такие же появились в других окнах. Теперь стало видно, что по поясу у них шли какие-то перевязи, на которые были навешаны разные инструменты, целиком сделанные из металла. Среди всех штуковин особенно выделялись ножи. Как правило, их было несколько, разных форм и размеров. Кроме того, вполне возможно, они служили еще и каким-то подобием балласта. Хотя, подумал Ростик, зачем им балласт?
        Также стали видны жаберные пластины, идущие от ключиц, или чего-то, что придавало плечам подобие межключичной впадины, и почти до живота. А дальше… Ростик едва не протер глаза, хотя мог это сделать. Дальше были видны едва ли не человеческие чресла, только у мужчин они закрывались какой-то плотной складкой, словно они были в трико, похожем на балетное, а у женщин сглаженным выступом переходили в хвост.
        - Русалки…- чуть растерянно прошептал Пестель.- Кто бы мог подумать?
        - И русалы,- добавил Борода.- Вот они-то нам сейчас и покажут.
        - Почему так думаешь?- поинтересовался Пестель.
        - Так мы же их градины воровали. Что же нас за это - по головке гладить?
        - Ладно, насмотрелись,- решил Ростик.- Квадратный, сбрасывай балласт.
        - Есть,- буднично ответил старшина, захватил рукоять экстренного сброса балласта, которым служили уложенные на специальные лотки круглые валуны, которые обязаны были скатиться практически при любом положении подлодки, рванул… И ничего не произошло.
        Вернее, конечно, произошло, лодка дернулась, поскрипела, чуть-чуть приподнялась над дном, но не больше, чем сантиметров на тридцать. А потом остановилась, покачиваясь по продольной оси.
        - Так,- с чувством произнес Ростик. Он всмотрелся в свои иллюминаторы, теперь у него не было сомнений. Между дном и его лодкой протянулись почти невидимые в воде, но ощутимые в солнечном свете нити. Их привязывала ко дну самая настоящая сеть, Пестель был прав.- Борода, продуть кингстоны. Только не увлекайся, у нас и без того мало воздуха.
        Баллоны с воздухом, которые должны были продуть кингстоны, разумеется, были не последними, но они все же обеспечивали хоть какой-то доступ живительного кислорода, и их так не хотелось тратить. Но попробовать тоже следовало.
        Борода взялся за дело, как его учили - последовательно, по четверть оборота, стал открывать вентили на правом и левом кожухе, но… Воздух уже забулькал из кингстонных пазов, а они как раскачивались, так и продолжали танцевать. Но к залитой солнцем поверхности не продвинулись ни на миллиметр.
        - Поймали они нас,- констатировал старшина.
        Ростик посмотрел в свои иллюминаторы - до поверхности было близко, очень близко, метров десять, не больше, а то и меньше, но теперь, увидев своих противников, он не сомневался - если они подлодку поймали, то людей уж точно сумеют остановить… Или все-таки нет? У них тоже есть способ удрать - прикрепиться к лееру, сброшенному с гравилета, шиш их поймаешь даже с такими плавниками. А в пяти-семи километрах отсюда, на каком-нибудь острове, можно будет перебраться в гравилет и вернуться домой…
        Нет, пока не об этом следует думать. Желательно не вернуться, а лодку спасти. В будущем она пригодится - еще не раз с этими русалами придется разбираться… В этом никаких сомнений не было.
        Да, эвакуация - дело последнее. Пока следует спасать лодку. Тогда это будет почти нормальное отступление ввиду превосходства противника. Разве не так?
        Глава 27
        - Сколько у нас времени?- вдруг спросил Борода.
        - Времени? До чего?- спросил Ростик и лишь потом понял.- А ты думаешь… Ерунда это, Борода. Времени нам хватит - четверть часа на том воздухе, что тут, и более часа на баллонах. Но столько ждать не потребуется.
        - А что потребуется?- спросил Пестель.
        Он был потный и слегка взволнованный, у него даже глаза стали чуть больше.
        - Освободимся и уйдем отсюда,- с уверенностью, достойной лучшего применения, ответил Ростик.- Хорошо бы знать, сколько их тут?
        - Их тут, лейтенант, десятки,- невесело ответил Борода и ткнул пальцем куда-то в сторону своего иллюминатора.
        Ростик подошел к нему. Русалов было действительно много, очень много. Но лишь некоторые плавали поблизости, остальные еще опасались приближаться к пойманной субмарине. Эх, вдруг стало грустно Ростику, не знают они, что, может быть, приблизиться - более безопасно, чем…
        Он еще раз взвесил свой план - что проще, что нанесет противнику меньше урона. Да о чем же он думает? Думать нужно о спасении, а не о том, как бы не убить этих безволосых рыболюдей в большем количестве, чем необходимо. И все-таки, все-таки…
        - Квадратный, как думаешь, сначала глушанем, потом выйдем и отрежем веревки или выйдем и, лишь если нападут, тогда глушанем?
        - Тебе, случаем, не поплохело, командир?- заботливо спросил старшина.- Так они тебе и дали освободить лодку, если ты вздумаешь к ним просто так соваться. Для того они ее вязали, чтобы ты освободился, сделал ручкой и… уплыл?
        Борода даже хмыкнул, определенно, Ростик распоряжался сегодня командой каких-то комиков, а не вояк. Хотя, наверное, он сам напросился на это.
        - Хорошо, тогда проверь, пройдут наши торпеды под их веревками, не запутаются?
        Старшина принялся тщательно колдовать у своих аппаратов, выверяя их установку. Наконец, доложил:
        - Задняя торпедка пройдет точно. Передняя… Эх, жаль они не поворачиваются, чуть бы правее и вниз, тогда бы железно прошла. А так,- он пожал плечами, научившись этому, вероятно, у Ростика,- не знаю. Надо пробовать.
        Пробовать не хотелось. Если торпеда запутается в прозрачных сетях рыболюдей, потом рванет метрах в трех от корпуса подлодки, никакие другие спасательные меры, кроме похоронной команды, уже не потребуются. А может, и та не понадобится - с этим неплохо, по-видимому, справятся и новые хвостатые знакомые.
        - Тогда сделаем так. Сейчас мы приготовим акваланги, ты стреляешь, мы стоим в носу лодки, все-таки хоть немного, но откреним ее вниз, под сеть. Потом открываешь нижний люк. Я ныряю, Борода, подаешь мне акваланг, я его в воде надеваю, отрезаю веревки, ты тем временем закрываешь люк, и мы всплываем. Квадратный, наверху ты выбираешься на палубу и подтаскиваешь меня. Пестель, ты выскакиваешь и принимаешь буксировочный леер от Кима…
        - А он догадается его бросить?
        - Ори что есть сил и размахивай руками - он услышит или увидит, наверняка с нас глаз не сводит. Итак, принимаешь леер, чалишь на носу, и вперед. Борода, ты на рулях. Ну, и при случае смотри по сторонам, чтобы чего-нибудь важного не упустить.
        - Я смогу смотреть только вперед, ведь рубка уже над водой окажется,- отчего-то мрачно ответил Борода.
        - Ладно,- согласился Ростик и по-привычке переспросил: - Всем понятно?
        - Нет,- спокойно ответил Квадратный.- Непонятно, почему ты один идешь? Я полагаю, лучше вдвоем.
        Ростик взвесил это предложение. Аквалангов было два, но если один аквалангист погибнет, то второй аппарат для дыхания даст хоть какой-то шанс, а если погибнут оба… Нет, если делать, то делать наверняка, Квадратный прав. Вдруг еще одна идея засверкала в голове у Ростика.
        - Согласен. Тогда план остается тот же, только основное предстоит Пестелю - и люк нижний, и люк верхний, и леер, и вытаскивание нас из воды. А ты, Борода…
        - Все ясно. Я на рулях.
        - Да, и учтите, как только леер будет заведен на буксировочное кольцо - рвите что есть сил. Даже если мы не поднимемся из воды.
        - Зачем так?- рассудительно переспросил Пестель.- Вместе рванем.
        По корпусу субмарины снова ударило что-то металлическое. Ростик повернулся к Квадратному.
        - Я, собственно, один, наверное, эти веревки одолею. А ты лучше достань-ка подводное ружьецо и привяжи к нему пару гранат. Будешь меня прикрывать гранатами. Только не забудь перед выстрелом чеку выдернуть.
        - Дело говоришь,- согласился Квадратный. Он перестал на время возиться у торпедных аппаратов, сунулся в корму лодки и откуда-то выволок обычное ружье для подводной охоты, имеющее одну металлическую стрелу с трезубым острием и резиновыми, толстыми жгутами, которые и обеспечивали толчковое усилие стреле. К наконечнику стрелы он принялся привязывать гранату.- Тяжеловато, Рост, пусть уж лучше одна граната будет. Зато подальше от нас взорвется.
        - А еще стрел нет?- поинтересовался Борода.
        - Нет, только гранаты,- с этими словами старшина высыпал на пол подлодки еще три «лимонки», кроме той, что он уже прикрутил невесть откуда взявшейся проволокой к стреле подводного ружья.
        - От них пользы в подводном бою мало,- начал было Пестель и лишь тогда заметил странный блеск, появившийся в глазах старшины.- Ты чего?
        - Я? Ничего,- очень спокойно ответил Квадратный.
        - Старшина,- тихонько позвал Ростик,- ты только без геройства.
        - Геройство? А что это такое?
        - Не знаю, что ты там вообразил,- настаивал Ростик,- но без этого. Понял?
        - А если не знаешь, тогда о чем речь?..
        - Это приказ, Квадратный.
        - Да понял я, понял,- почти со злостью проговорил старшина, как-то особенно посмотрев на Ростика. И каждому, даже не очень чуткому бородачу стало ясно, что все это было не зря. Потому что к слову «приказ» у старослужащего Квадратного отношение действительно было как к приказу, а не как к детской считалочке.
        - Все,- сразу согласился Ростик. Со старшиной перегибать палку было почти так же опасно, как вовсе выпустить его из-под контроля.- За работу.
        Через пять-семь минут, когда воздух в субмарине стал уже тяжелый, все было готово. За это время безволосые появлялись еще раза три, один раз даже очень большой… стаей. Но больше пут на подлодку не накидывали, лишь покрутились и ушли куда-то вправо, где ни один иллюминатор не обеспечивал обзор.
        Итак, все было готово. Квадратный, уже в полном вооружении, даже в ластах, стоял у торпедных аппаратов с кремниевой зажигалкой. Проверив еще раз торпедные фитили, поинтересовался:
        - Ну, начали?
        Ростик, выкручивая голову так, что в ней чуть не звон образовался, пытаясь видеть сразу все иллюминаторы из тех, что были у штурвала, ответил:
        - Не хочется этого делать, но выхода нет. Иначе попусту погибнем…
        Он взял свой нож, почти в пятьдесят сантиметров длиной, довольно узкий и заточенный до того, что им можно было бриться, металлической бляхой на конце рукояти постучал по корпусу лодки. Звук прошел что надо.
        - Правильно,- согласился Квадратный,- пусть слетаются, а то лишь торпеды истратим.
        Они и появились, неторопливые, уверенные в себе, и в таком количестве, что даже у Ростика холодок пробежал между лопаток. Их было почти три десятка, а может быть, больше. И когда они стали кружить в водяном мареве вокруг лодки, Ростик вдруг спросил:
        - А ты чеку на торпедах на минимальную поставил?
        - Обижаешь, командир,- ответил старшина.
        - А какой - минимальный?- почему-то шепотом спросил Борода, который не проходил подводной подготовки с каперангом.
        - Тридцать метров,- ответил ему Пестель.- Ближе нельзя, лодка не выдержит.
        - Тогда - пли!- приказал Ростик.
        Квадратный поднес зажигалку к переднему фитилю и пощелкал, жгутик, пропитанный какой-то красноватой смесью, занялся. Тогда старшина сунул зажигалку в зубы, как кинжал, открутил парой лихих поворотов вентиль в воздушном баллоне и, когда воздух с шипением стал наполнять торпедный аппарат, выждав ровно пять счетов, открыл заслонку быстрым, как удар, рывком. Торпеда пошла вперед в облаке воздушных пузырей, метрах в трех от подлодки вдруг качнулась, но с курса не сбилась, а устремилась вперед еще быстрее, только сейчас сзади нее с бурлением и каким-то визгом горел несильный внешне огонь. И разумеется, за ней тянулся леер.
        Ростик принялся было считать, чтобы знать, когда получится взрыв, но не успел довести счет и до семи, как вдруг такой грохот заложил уши, что Борода упал на одно колено, и даже предусмотрительный Пестель, который держался за стрингер корпуса, потерял свои очки.
        А Квадратный уже крутил следующие вентили и рвал рычаг заслонки на кормовом аппарате, и все повторилось, только, как показалось Ростику, взрыв был еще сильнее, хотя на этот раз он не столько считал, сколько зажимал уши ладонями… А потом работать пришлось еще больше.
        Вдвоем с Квадратным они практически вырвали винтовой люк из днища, вода еще не успела подняться до колен, а старшина, набрав воздух в легкие, опустив на лицо маску, не выпуская из рук ружье с гранатой на конце, уже нырнул.
        - Пестель, давай акваланг,- заговорил Ростик, но зря - Пестель уже совал ему баллон с загубником.
        Ростик проверил, открыт ли вентиль на баллоне, и лишь тогда протянул аппарат вниз, в воду, которая поднялась чуть ниже его пояса, но не выше. И тогда Ростик понял, что это нижнее образование в корпусе подлодки было нужно не только для наблюдения и торпедной стрельбы. Но и для того, чтобы в этом «кармане» оставалась вся забортная вода, если лодку придется использовать, как сейчас, по принципу воздушного колокола. М-да, Поликарп-то оказался молодцом, решил Ростик и, убедившись, что в воде акваланг уже исчез из его рук, опустил маску на лицо и тоже нырнул вниз.
        Нижний люк оказался узковат даже для него, а что уж говорить про Квадратного, у которого плечи были куда шире?.. Но, лишь один раз ободравшись, Ростик все-таки пролез в него, стукнулся о дно головой, да так, что чуть не слетела маска, и потом, извернувшись, как змея в своей норе, вытянул руки наверх, откуда доносилось странное бульканье и откуда должен был прийти следующий акваланг.
        Он и пришел, его держали руки Пестеля, и были они тут, в темноватой воде, такими непонятливыми, что Ростику пришлось прямо выдернуть свой акваланг из сцепленных пальцев… Впрочем, наверное, старшина так же вырывал свой акваланг из его, Ростиковых, рук полминутой ранее.
        Ощутив, что прибор у него, Ростик выбрался из-под субмарины и приспособил парой привычных движений плечевые и поясной ремни на себе. Лишь потом сунул загубник в рот и почувствовал живительное щекотание у себя во рту, в груди, в легких. Это было приятно, очень приятно, просто восхитительно… Хотя слишком умиляться по этому поводу было некогда.
        Квадратный уже висел в мутноватой воде над субмариной и отчаянно пытался осмотреть все стороны разом. В его руках, разумеется, сверкало ружье, а столб воздушных пузырей над ним показывал, что вентиль на баллоне открыт чересчур щедро. Но заниматься этим было некогда.
        Ростик выдернул из ножен, привязанных к голени, свой инструмент и принялся рассекать действительно прозрачные веревки, увязанные странными пуками. Когда он рубил их, уворачиваясь от концов, чтобы не запутаться, он мог оглядеться. И хотя в этом мире, который кто-то по ошибке назвал миром «безмолвия», все еще плавало облако странной мути и каких-то ошметок, постепенно все становилось виднее. Вот Ростик уже мог различить камни на песке, вот он увидел изувеченное тело рыбочеловека метрах в десяти, и еще дальше…
        Лодка сбоку от него дрогнула, качнулась одним боком, потом обломанный почти у основания шнорхель поплыл в другую сторону… И подлодка стала всплывать. Тогда Ростик понял, что это движение сбрасывает его вбок, туда, где как раз появилось какое-то шевеление… Да, быстро они очухались или все-таки еще нет? Как хочется, чтобы еще пару-тройку минут продлилось это «нет»!
        Он вцепился одной рукой в строповочную скобу на корпусе, продолжая рубить веревки, но некоторые из них уже сами рвались, давая человеческой субмарине свободу, позволяя ей неуклонно подниматься вверх, к солнцу, к теплу и свету.
        Вот тут-то его и захватили. Это было очень неприятное ощущение, словно мертвенно-холодная стальная хватка опустилась на его ногу и зажала около лодыжки. Не глядя, Ростик рубанул по этому захвату ножом. Но какой удар под водой? Он только скользнул по чужой плоти, едва поцарапав ее… Или все-таки достал серьезно?
        Нет, еще что-то легло на воздушный баллон, пытаясь сдернуть и оставить его здесь, под водой, может быть, навсегда… Вдруг откуда-то долетел удар, это граната, догадался Ростик. Она взорвалась слишком далеко, до Ростика и тех, кто пытался его захватить, долетела лишь слабая волна…
        Но тут он оказался под куполом серого Полдневного неба. Вода несильными потоками сходила с боков субмарины, а Квадратный, хитрый малый, уже стоял на ее палубе, осматриваясь по сторонам, будто был одной из надстроек… Ростик попытался крикнуть, чтобы старшина помог ему, но не сумел, и дыхательный шланг мешал, и вода вокруг еще бурлила. Что же, неужели он не видит, удивился Ростик, что меня сейчас утащат?..
        И вдруг оглушительный, такой, что сознание практически померкло, удар обрушился на весь мир разом. Ростик понял, что его глаза еще открыты, хотя он ничего не видит, лишь край серого неба, по которому бежит странная туча, нет… Это не туча, это вода попала ему на лицо, вернее, у него почему-то сломалась маска, и теперь в ней нет стекла…
        Он очнулся, когда субмарина тащилась вперед, рассекая воду, как хороший кит. Над ним виднелись какие-то лица, и приятный, теплый ветерок обдувал тело. Оказалось, он лежал на горячей стальной обшивке субмарины, и Квадратный что-то говорил ему, но Ростик не слышал слов. Он собрался с духом и прошептал:
        - Говори громче, я не слышу.
        - Вот и хорошо,- как сквозь неимоверно толстый слой ваты, донеслись до него слова старшины.- А то я уже было подумал…
        - Что произошло?- Ростик попробовал подняться, но ему удалось лишь сесть, и тогда Пестель подтащил его к рубке, прислонил спиной к наклонной поверхности.
        А Квадратный говорил:
        - Пока Пестель подлодку зачаливал, я пытался тебя вытащить, но они очень сильные… Тогда я сорвал гранату, бросил, но… Видать, слишком близко попал, понимаешь, хотел глушануть их как следует. И тебя тоже, видимо, задел. Зато они сразу отцепились, и я тебя вытянул.
        - Он даже с лодки сиганул, когда понял, что ты ничего не соображаешь и тонешь…- высказался из-за плеча старшины Пестель. Одно стекло его очков было почему-то разбито.
        Ростик вдруг улыбнулся, от этого заболела голова, но он не удержался и рассмеялся еще сильнее. А потом вдруг принялся хохотать как заведенный, хотя в его смехе было что-то истерическое. Ему вдруг стал вторить Пестель, а потом и обычно неулыбчивый старшина. Прыская, как девчонка, он спросил:
        - Ты чего?
        - Глушанул,- ослабев от смеха, Ростик едва мог говорить.- Глушанул со мной вместе…
        - Я же не хотел!
        Они уже не смеялись, они ржали, чуть не катаясь по обшивке подлодки, держась за животы, вытирая слезы, хлопая друг друга по плечам, по головам. Они остались живы, и все получилось, как было задумано. Им было от чего веселиться, хотя мозги в голове Ростика подрагивали при каждом движении.
        Отсмеялись, посерьезнели. Все было ясно, они возвращались, враги остались сзади, они все почти уцелели, если не считать эту неприятную, неожиданную глухоту Ростика. Но это должно было пройти, Рост, как сын своей матери, знал, что это пройдет. Главное - он все-таки слышит, а значит, барабанные перепонки не порваны.
        Куда как интересно должно было получиться с этими русалами. Вот только непонятно, хорошо, что они встретились, или нет?.. М-да, трудновато думать об этом сразу после контузии. Но он непременно решит эту проблему, вот поспит немного и решит. Ростик и не заметил, как провалился в глубокий, похожий на беспамятство, но целебный сон. Все-таки это было не беспамятство, а значит, он уже выздоравливал.
        Глава 28
        За спасение субмарины ребятам никто особых почестей не воздал. Почему-то все решили, что так и должно было получиться. И даже то, что никто не погиб, хотя могли бы, тоже не произвело на остальных одесситов большого впечатления.
        Подлодку выволокли на берег, и Полик, который сделался ее главным опекуном, принялся за дело, во время ужинов лениво поругивая и Роста, и Квадратного, и даже иногда Пестеля. Оказалось, что некоторые заклепки срезались и листы обшивки отошли от шпангоутов, пара плексовых иллюминаторов треснула, а движок вообще находился в предсмертном состоянии. Впрочем, это было как раз неудивительно - стоило вспомнить, как его лихо остановили рыболюди, оставалось только удивляться, почему он не сгорел.
        Капитан Дондик, получив детальное описание всех событий, приказал сделать подробную карту той части залива, что примыкала к берегу пернатых. А потом несколько вечеров просидел над ней, рисуя какие-то линии и кружочки. Наконец он высказался, что если и начинать боевые действия по всем правилам, то удар следует нанести в район, откуда их прогнали наездники страусоподобных птиц.
        Ростик за несколько дней ремонта субмарины окончательно восстановился. Глухота прошла, страх перед неожиданной смертью, пришедшей из-под воды,- тоже. Теперь ему хотелось подумать, хотя иногда, особенно почему-то на солнце, очень болела голова. Решившись высказаться, для первого обсуждения своей идеи он выбрал Пестеля. Найти долговязого очкарика не составило труда, он, конечно, просиживал в своем сарае в конце порта.
        - Слушай, Пестель,- начал Ростик без предисловий,- что ты думаешь о нашем столкновении с русалками?
        Пестель шмыгнул, тыльной стороной руки поправил очки на потном носу и ответил в том смысле, что получилось у них, то есть у людей, не очень здорово - лодку чуть не потеряли, и вообще…
        - Ты не понял - я о том, что война нам не нужна. С русалками нужно договариваться.
        - Пойди скажи это Дондику. Он тебя живьем за металл съест и, может быть, правильно сделает. Если из этих градин можно делать гравилеты…
        - Слушай меня внимательно,- Ростик еще не разозлился, но чувствовал, что закипает.- У нас более трех десятков гравилетов стоит, и на них этого металла больше, чем нам понадобится в ближайшие два года.
        Пестель оторвался от своих манипуляций над довольно сложной батареей стеклянных колбочек и реторт, вероятно, контрабандой доставленных из Боловска, и поднял голову.
        - Ты считаешь, что мы тут повторяем вариант Рельсовой войны?
        Ростик вздохнул с облегчением. Кажется, биолог начинал врубаться.
        - В общем, еще нет. Все-таки потеря десятка людей - не идет в сравнение в тем, как мы потеряли тогда полгорода. Но если эти дураки из Белого дома постараются… А главное, мы все равно не сумеем контролировать эти плантации. Рыболюди всегда будут нас опережать - соберут урожай раньше или запустят какую-нибудь хворь на эти ракушки. Они же их знают, как мы знаем… ну, например, пшеницу. Это наша культура. А ракушки - их плантация, их хлеб.
        - По тому, как они действовали с нашей подлодкой, они не очень смышленые.
        - Достаточно смышленые, чтобы учиться. А война может оказаться такой долгой, что не только подлодки уничтожать научит. К тому же, мне кажется, они и не хотели нас сразу приканчивать - им было интересно взглянуть, кто это к ним в гости пожаловал, понимаешь?
        Пестель задумался. Походил, вымыл руки в каменном корыте, которое отыскал где-то в брошенных домах и с помощью охранников приволок к себе.
        - Я еще ничего не решил,- сказал он, задувая под одной своей колбой небольшой костерок из лучин, который использовал, вероятно, вместо газовой горелки.- Но пропустить твой разговор с капитаном не хочу. Пошли, он наверняка крутится в мастерских.
        Мастерскими теперь называлась та площадь, где ребята собирали субмарину и где сейчас заканчивали подготовку к установке последних ремонтных деталей. Пестель оказался не прав, Дондика там не было. Зато он отыскался в главном общежитии, где сидел над кружкой такой наваристой ухи, что ее запах Ростик почувствовал еще на подходе.
        - Вот подхватил какую-то утробную заразу,- бывший капитан госбезопасности дружелюбно кивнул на толстую кухарку.- И Глаша вместо бульона отпаивает меня ухой. Хотите, я и для вас попрошу? Она сегодня добрая.
        - Дело у нас довольно сложное, капитан,- начал Рост, но больше добавить ничего не успел, его опередил Пестель.
        Тот сразу выпалил:
        - Воевать с этими подводными - нельзя.
        И он быстро, словно его могли остановить, изложил все доводы, что пришли в голову Росту. Капитан посматривал то на Пестеля, то на Ростика, и лицо его оставалось спокойным, но он прихлебывал из кружки все более крупные глотки.
        - Хорошо, допустим. Что вы предлагаете? Ведь это вы оба придумали?
        Ростик набрал побольше воздуха и выпалил разом:
        - Торговать.
        - Что?- не понял даже Пестель.
        Рост оглянулся, оказывается, они были тут уже не втроем. За его спиной собрались, тихонько спустившись по лестнице, и Ким, и Винторук, и даже, как ни странно, Председатель Рымолов. Как он тут оказался - было загадкой.
        - Ого,- решил не скрывать удивления Ростик,- я не знал, что вы тут, Арсеньевич. С приездом.
        - Здравствуй, Гринев.- Пестелю он только кивнул, видимо, забыв его фамилию.- Решил вот посмотреть, как тут и что. Вот они,- Председатель указал рукой на Кима с Винторуком,- меня доставили… Так говорите, воевать бессмысленно? Что же, идея торговли имеет смысл. Но только если… мы найдем, что им предложить. А если нет?
        - Я все равно думаю, что нужно попробовать. Войну развязать мы всегда успеем, а вот мир наладить - начиная с определенного момента с этим будут проблемы.
        - Понимаю.- Рымолов сел за стол и посмотрел на Глашу, которая тут же вынесла огромный поднос с тарелками. И чего на нем только не было, Пестель отчетливо проглотил слюну. Впрочем, Председатель не стал чваниться и сделал широкий жест, означающий, что при желании Пестель с Ростиком могут присоединяться. Ким со своим верным волосатиком уже сидели рядом с капитаном.
        - И как ты хочешь обозначить этот мир?- спросил Ким.
        - У них есть руки,- отозвался Ростик так, словно только об этом и думал, хотя идея пришла ему в голову только сейчас.- Сбросим символ рукопожатия.
        - Ну, знак мира у них может быть другой,- пробормотал Рымолов, принимаясь за свою порцию ухи.
        Ростик, как это случалось почти при каждой их встрече, обратил внимание, какие у бывшего профессора красивые, тонкие, чистые пальцы. Ему таких, кажется, уже не добиться, вернее, свои никогда уже не отмыть и не выхолить.
        - Ты думаешь, мир возможен даже после того, что произошло?- спросил Дондик.
        - Именно после того.- Ростик подумал и убежденно добавил: - То, что они почувствовали нашу силу и умение драться,- совсем неплохо. Это лишь подскажет им - если мы предлагаем дружбу, значит, не от слабости, а по доброй воле.
        - Вообще-то и по слабости тоже,- высказался Председатель.
        Дондик посмотрел на Пестеля.
        - А тебя он когда успел завербовать?
        - Тут и вербовать нечего,- отозвался Пестель, отламывая еще один кусок редкой в Одессе ржаной лепешки, испеченной к приезду начальства.- Если эти рыбки захотят, они запрут нас на берегу на веки вечные. Мы и сунуться в море не отважимся. Уж очень здорово они действуют.
        - Думаешь, пополам того парня они разрубили?- вполголоса спросил Рымолов.
        - Конечно. У них холодное оружие - основа основ, я думаю, они им владеют, как самураи какие-нибудь. А на воздухе еще и удар получается резче.
        - Так они могут на воздух выходить?
        - Наверное, так же, как мы можем нырять под воду с маской,- ответил Ростик.
        Внезапно Винторук очень выразительно крякнул, зажал пару жареных рыбин в кулак и встал. Торжественно, как царственная особа, кивнул сотрапезникам, особенно медленно повернулся к Глаше, которая стояла поблизости, опустил голову и спокойно зашагал к двери. Ростик знал, что он пошел к своему любимому месту на причальной стенке.
        - Все сказали?- спросил Дондик, осматривая Пестеля и Ростика.- Или еще какие-нибудь соображения имеются?
        Ростик налил себе чаю, встал, быстро поблагодарил Глашу и припустил следом за Винторуком. Это был странный порыв, почти необъяснимый, но он знал, что с этим волосатиком нужно… поговорить. Да, именно так, как с одним из их команды. Потому что он знал что-то, чего не знал Ростик, но что можно было почувствовать, если дружелюбно под свежую рыбку посидеть на причале.
        Устроившись рядом с бакумуром, он принялся прихлебывать горьковатый желудевый напиток. Его, без всякого сомнения, привез Председатель, который не мог без чая и потому, вероятно, особенно заинтересовался перенесенными с Земли дубами. Но чай чаем, а следовало и момент не упустить. Одну рыбину Винторук уже схрупал, когда Ростик приступил:
        - Кто это?- И он нарисовал, как мог, пальцем на пыли между собой и бакумуром русалку.
        - Вкр-Ма.- Винторук скосил глаза, почти целиком прикрытые на солнышке защитной пленкой, разглядывая Ростикову живопись.
        - Викрамы?- Чтобы все было понятно, он обвел рукой море перед собой.- Мы - люди, а они викрамы?
        Да, Винторук что-то знал. Но как это выпытать, Ростик не мог придумать. Слишком сложно это неизвестное было, слишком громоздко для рисуночков в пыли и нечленораздельного полурычания бакумура. Охватить то, что нужно выяснить, можно было только с помощью изощренных абстракций, не менее сложных, чем те, которыми владели Гошоды.
        Молчание, которое установилось между ними, затянулось, а спустя еще полминуты, когда и вторая рыбина исчезла между отменно здоровыми зубами Винторука, стало непреодолимым. А потом бакумур встал, что-то буркнул, чего даже Ким, вероятно, не понял бы, и ушел. Так Рост и выяснил только то, что рыболюди назывались викрамами. И это было имечко не хуже других, к тому же оно довольно быстро прижилось.
        К тому моменту, когда они слепили из глины рукопожатие почти в натуральную величину, причем ладонь викрама делали по рисункам Ростика, который провел не один час, стараясь, чтобы она получилась как можно более похожей, когда сделали точную стеариновую копию и когда, наконец, из алюминия отлили символ дружбы, все только и говорили, что викрамы то, викрамы сё… Словно каждый их видел десятки раз на дню и даже в некоторых случаях успел переброситься парой анекдотов.
        В этом, в самом деле, была какая-то тайна. Не раз и не два стражники на молу и в башнях у входа в гавань докладывали, что видели странные всплески. К тому же никто еще не забыл - не мог забыть - погибших людей. Но злости к подводным людям или чего-то другого, что определяло бы человеческое зазнайство и превосходство, не было и в помине. Почему так получалось, не мог объяснить даже Пестель - большой любитель потолковать о психологии вообще и о биологической совместимости в частности.
        Как только изделие было закончено, Ким вылетел на поиски викрамов. Ростик хотел было отправиться с ним, но именно в то утро у него так разболелась голова, что пришлось остаться, тем более что Дондик припугнул, мол, если разболеешься, отправлю в Боловск, в лазарет. Пришлось остаться в Одессе, якобы на долечивании, хотя, может быть, и в самом деле выздоравливать после полученной контузии. Вернувшись вечером, Ким бодренько доложил, что он без труда встретил у берега пернатых довольно значительный «косяк ихтиандров» и так же без проблем выкинул им символ. Теперь оставалось только ждать.
        Люди и ждали, день, два, три… Но ничего не происходило, только море блестело. Только разговоров, что ничего из Ростиковой затеи не выйдет, становилось все больше. Только Рымолов улетел после своей инспекции откровенно недовольным, да Дондик что-то зачастил к субмарине, словно все-таки получил распоряжение готовить ее. А это значило, что после определенного срока ее, если ничего не случится, пустят в дело. Снова, и на этот раз - до победного конца.
        И вдруг, когда напряжение стало настолько ощутимым, что за одним столом с Ростиком по вечерам уже и ужинать садились только старые друзья, ему все стало понятно. Произошло это, как всегда, с сильнейшим приступом тошноты, боли и на этот раз с затемнением сознания… Но когда он пришел в себя, то с отчетливостью, испугавшей его самого,- хотя к этому давно следовало бы привыкнуть - понял, что хотел ему тогда пояснить Винторук. И что на самом деле, кажется, он Ростику все-таки сказал, хотя смысл слов каким-то образом проявился не сразу.
        Ростик поднялся, осмотрелся, все еще слегка покачиваясь после перенесенного приступа. В столовой стоял веселый гам, это вернулись ребята, которые работали за городом. Где-то в полутемном уголке чинно ужинали женатики, их в Одессе становилось все больше. Капитан Дондик только что свалил грязную посуду в общую кучу и направлялся к выходу, кажется, хотел обойти посты. Он в последнее время все больше влезал в мелочи городской жизни, словно собирался насовсем обосноваться тут.
        Ростик догнал его и осторожно взял за рукав выцветшей гимнастерки. Капитан обернулся.
        - Я понял, что нужно делать. Не скульптурки лепить, а людей посылать. Разумеется, в аквалангах.- Он подумал и поправился: - Нет, не людей, а одного человека. Меня.
        Капитан внимательно посмотрел своими серо-голубыми славянскими глазами на Ростика и медленно, устало улыбнулся.
        - Это ты решил свою идею спасать или?..
        - Или, капитан. Именно - или. Только что я понял, эти местные викрамы - очень мирный, оседлый, изрядно трудолюбивый народец. Они пойдут на любую торговлю, если это обеспечит им отсутствие военных проблем. Вот если бы мы попробовали связаться с теми, что живут в океане, тогда я не поручился бы даже за сам город. Ну, я хотел сказать - за Одессу.
        - Умеют штурмовать города?
        - Я не знаю, что и как они делают, но морских городов тут не много. И именно по причине океанических викрамов… Мы не о том говорим, капитан. Наши, заливные викрамы - совсем другое дело. Их нельзя обижать, они нам еще пригодятся. Они, собственно, единственный буфер между нами и теми.
        Вдруг Ростик понял, что они уже не стоят в дверях столовой, что капитан как-то очень незаметно привел его к столу, за которым обычно ужинал, усадил на скамью и что его слушают теперь почти все, кто оказался рядом. И Ким с Пестелем тоже.
        - Как ты это узнал?
        Ростик мог только слабо улыбнуться. Но этого, благодаря всем прочим его «пророчествам», хватило. И даже с избытком. Чем больше народу в столовой понимало, что произошло, чему они только что стали невольными свидетелями, тем вернее в огромном зале воцарялась тишина. Но Ростик ее почти не ощущал, он хотел донести до капитана самое главное.
        - Летать и подглядывать за ними - не следует. Нужно изготовить плот, который невозможно утопить, посадим туда пяток ребят, и я опущусь там, где Ким сбросил эти бессмысленные руки. Нет,- Ростик подумал и уже на послеэффекте вдруг сообразил, как все с этими руками получилось,- не вполне бессмысленными, потому что викрамы поняли дело так, что мы назначили встречу именно на этом месте. И ждут там, ждут…
        - Не пущу,- вдруг с отчетливостью тревожного выстрела проговорил Ким.- Ты нам тут еще понадобишься. Была бы моя воля, я бы тебя вообще дальше Боловска…
        - Другого выхода нет, капитан,- веско, очень веско произнес Ростик.- Дело в том, что… В общем, никто другой не поймет того, что пойму я. Не знаю почему, не могу объяснить, но идти нужно мне.
        - И мне,- вдруг встал Пестель. Он повернулся к Ростику.- Ты все время не высидишь, а я, когда они появятся, тут же за тобой сбегаю, а ты с ними уже разговаривай сколько хочешь.
        - На таких условиях и я могу под водой подежурить,- отозвался своим спокойным баском старшина Квадратный. Оказалось, он тоже прибыл на ужин, только его почему-то не сразу заметили.
        - Это очень опасно,- возразил Ростик.- Кроме шуток.
        - Им опасно, а тебе?- спросил Ким. На лбу у него от волнения сложилась странная косая морщина, раньше ее не было.
        Дондик вдруг хмыкнул.
        - Ну, если он в море, кишащее акулами, прыгает, ему и сидеть. Хотя лучше бы сидеть по очереди.
        - Верно,- отозвался Квадратный,- а к кому первому красотка приплывет, тот и герой.
        - Тут дело не в том, что следует дежурить,- отозвался Ростик очень тихо, так, что едва сам себя слышал.- Стоит кому-то там появиться, они нас заметят. Важно, чтобы они подошли… Да, важно, чтобы подплыли.
        Глава 29
        Солнце пекло так, что даже ко всему привыкший Квадратный почти все время свешивался с края плота головой вниз. Разумеется, по аналогии с «Верными друзьями» это называлось «мокаться». Эдик нервничал, причем так заметно, что его хотелось каким-нибудь образом отослать назад, в город. А вот Пестель, которого собирались одно время оставить на берегу, настоял на своем участии в деле и держался спокойно, даже лениво, лишь иногда крутил ручку рации с азартом, достойным лучшего применения.
        Ростик вздохнул и снова попытался покрутить колесо компрессора. Так как было неизвестно, чем кончатся их переговоры, то решили взять всего один акваланг и лишь пару баллонов. Но для того чтобы баллон можно было «перенабивать», пришлось также взять и один из компрессоров, тот, которым обычно пользовались добытчики. Он уцелел, потому что был в ремонте. Это наводило на грустные мысли, например, на ту, что никто не знает, уцелеет ли он после их сегодняшней экспедиции.
        Оружия у них было много, каждому найдется чем отбиваться, запасливый Квадратный даже свой меч прихватил. И лишь Ростик не взял ничего, даже ножа, с которым в последнее время почему-то не расставался. И тогда-то оказалось, что старые, доставшиеся еще с Земли книги не врали. К оружию привыкаешь, и без него чувствуешь себя каким-то голым. Впрочем, тут оно не понадобится, по крайней мере, для него - Ростика. Он же «живец», как весьма уверенно определил его функции старшина, разумеется, присвоив ту же кличку и себе. Но Ростик отпускал его вниз редко, потому что с Квадратным было что-то не то, хотя и непонятно, что именно. Но с ним могло так получиться, что лучше этому контакту вообще не быть.
        Вздохнув, Ростик стал натягивать ласты.
        - Пятый раз пойдешь?- спросил Пестель.- Может, кто другой?
        Почему-то Ростика это задело.
        - Думаешь, я считать не умею? Еще как умею! Даже знаю, что после пяти идет шесть, а потом семь.
        Глупо, подумал он, Пестель же не со зла. Но контакта не было, викрамы не появлялись, Дондик, который крутился на гравилете с Кимом, даже отошел по просьбе Ростика километров на пять-семь, чтобы не пугать… Кого? Викрамов? Ростик был уверен, что они ничего не боятся. Но почему-то казалось, что лучше гравилет отогнать, он был слишком силовым элементом, к тому же их могли спутать с губисками. Впрочем, скорее всего викрамы все давно знают. Недаром весь залив в собственный огород превратили, неужто не могли выставить кого-нибудь за Одессой последить?
        В облаке пузырьков он сполз с края плота в воду и опустился на дно. Почти тотчас ему захотелось чихнуть… И это почти удалось, даже в акваланге. Вот напасть, простыл он, что ли? В такую-то жару! А прежде никогда не простывал, даже если часами не вылезал из пруда за водолечебницей.
        «Подсел» на камень, который облюбовал себе вместо кресла. Хотя никакого кресла тут, разумеется, не нужно. Можно замечательно висеть в воде, лишь изредка шевелить руками или, если уж совсем лень одолеет, ластами. Впрочем, нет, его дело - не ластами шевелить, а осматриваться. Ростик осмотрелся.
        Плот над головой, связанный из десятка палок, кучи хвороста и для плавучести облепленный снизу кусками светло-желтого листового пенопласта, очень плотного, такого, что даже не всяким ножом разрежешь, мог удержать человек десять. Если все получится, можно использовать его как нейтральную территорию, например для обмена… Если получится. Сейчас-то не очень заметно, чтобы получалось. Он уже пятый раз мерзнет, а толку?
        Какая-то очень нахальная рыба размером в полметра, не больше, подплыла прямо к маске Ростика и уставилась на его лицо, явно не одобряя таких неестественных для нее человеческих глаз, странного носа и невиданных волос. Скорее по инерции, чем с большим смыслом, Ростик отогнал ее ладонью, как муху. Она крутанулась, но далеко не отошла. И вдруг в середине спины из ее тела стал появляться довольно неприятный костяной шип. Он выходил из-под чешуи, как самое настоящее оружие…
        Ростик потянулся было к ноге, но ножа там не было. М-да, ситуация. Рыба ему совсем не нравилась, обычные рыбы себя так не ведут. Потом рыбина поплыла вперед, ощерившись, вернее, выставив зубы… Зубов этих было полно, и пасть у нее оказалась, как у пираньи, почти до трети тела. Тут уж Ростик не выдержал, выпрямился, приготовившись рвануть вверх, к плоту, но…
        Откуда-то из туманного марева появилось тонкое, как штопальная игла, длинное, почти с метр, жало и пронзило рыбу. Извиваясь, она стала биться, пытаясь сползти с металлической спицы, но та вдруг вошла в песок, закрывая зубастой твари путь к спасению… А на другом конце пики оказалась девушка. Спокойная в движениях, большая, куда больше двух метров, очень сильная и с малоподвижной дельфиньей полуулыбкой. Которая вообще могла оказаться и не улыбкой.
        Одежда на ней, конечно, была так себе. Просто пояс с какими-то большей частью металлическими изделиями. Некоторые из них очень красивые, сделаны с мастерством, по сравнению с которым ювелирные изделия людей могли показаться баловством дилетантов, а некоторые, наоборот,- даже не отполированы, со следами очень поверхностной ковки. Что-то эти изделия значили, причем не для русалки-викрамки, а для него, для Ростика, может быть, даже для человечества, но что именно?.. Нет, эту идею он обдумает позже, сейчас полагалось действовать.
        Ростик выволок из-за пояса фанерку, залепленную с одной стороны пластилином. Фанерку с рамками из оконного штапика он собрал минут за десять, но, чтобы раздобыть пластилин, пришлось объявить, как ему сказали, настоящую пластилиновую мобилизацию, и то пришлось на треть смешать его с оконной замазкой. Дело в том, что воск под водой не затирался, и, следовательно, перерисовывать что-либо на нем было невозможно. А вот на пластилине - милости просим, что Ростик и собирался продемонстрировать.
        Стараясь не смотреть на вызывающую наготу красотки, почти человеческую, едва ли не многообещающую, Ростик сделал жест, подзывая девушку поближе… М-да, вот только грудь у нее слишком маленькая, как у всех мускулистых девиц, но, может быть, в период кормления она увеличивается? Стоп, о чем это он думает? Ну-ка, за дело!
        С этим лозунгом Ростик сделал самую естественную вещь на свете, он принялся рисовать девушку, да так натуралистически, как и не ожидал от себя. Девица деловито достала нож, одним движением, почти не глядя, отсекла хищнику, который бился на тонком острие, голову и небрежным жестом отогнала облачко крови, которая стала вытекать из тела рыбины.
        Портрет получился не очень похожим, но главным образом потому, что Ростик торопился. Зато когда девица подплыла ближе, все было уже готово. И Ростик даже повернул к ней свое творение. Викрамка скользнула ближе, очень серьезно посмотрела на доску, на Ростика. Ее не рыбьи, а прямосмотрящие глаза были совершенно невыразительны.
        Прямосмотрящие глаза бывают, главным образом, у хищников, некстати вспомнил Ростик. Считается, что так они оценивают расстояние для атаки, для прыжка, который почти всегда должен быть единственным, так они выцеливают свой удар по добыче, без которого не могли бы выжить. Впрочем, у человека тоже прямосмотрящие глаза, а он, кажется, не совсем хищник? Или, наоборот, хищник, каких поискать?
        Раздумывая об этом, Ростик повернул доску к себе и быстро, едва ли не тремя штрихами нарисовал себя в акваланге, маске с ластами. Сам он не получился еще больше, вышло слишком схематично. Но на детали времени уже не было. Потом похлопал себя по бедрам - мол, не вооружен. Потом поднял деревянное, привязанное к поясу стило к пластилину и заключил на рисунке себя и девушку с дельфиньей улыбкой в картуш. Это был первый знак, который он применил в Чужом городе с Гошодами, и тогда это подействовало, может быть, потому, что Гошоды очень умны. А как эти?.. Если у них сильный кодекс мести за погибших товарищей, тогда у него мало шансов. Все-таки что ни говори, а взрывы их торпед разнесли в клочья целую кучу рыболюдей.
        Девушка повернулась куда-то назад и открыла рот. Как Ростик ни напрягал слух, он разобрал только очень слабый скрип и какой-то треск, похожий на перемалывание в ручной мельнице зерен кофе. Губы девушки, разумеется, остались неподвижными, они были слишком грубыми, чтобы изображать ими какое-либо движение. Да, с человеческими звукоподражательными способностями прямого разговора с этими ребятами не получится. Так и придется до конца времен рисовать, чтобы объясниться. Такой свист и скрип не по силам даже Имме Сумак.
        Объяснив то, что она считала нужным, девица закрыла рот, повернулась к Ростику и сняла с острия рыбину, которая уже перестала биться. Потом сложным движением пальцев отломила костяной шип, который оказался сантиметров в пятнадцать длиной, медленно, с заметными предосторожностями очистила его кончик о губчатую водоросль под камнем, на котором Ростик устроил свой наблюдательный пункт. А когда этот кончик, который до этого как-то подозрительно желтел, наверное был с ядом, потемнел, девица одним движением воткнула этот шип Ростику в ремень акваланга на груди. Причем твердый, как кора дуба, просоленный насквозь ремешок проткнулся, словно был сплетен из хорошо разваренных макарон. И разумеется, его острие даже не поцарапало Ростикову кожу, вероятно, все, что эта викрамка ни делала, было очень точно исполнено.
        Пока Ростик затирал свой первый рисунок, приготовившись рисовать дальше, девушка вдруг сняла рыбину с острия и… протянула ему, разумеется, хвостом вперед. Да, это был контакт, это был всем контактам контакт. От облегчения и проходящего напряжения Ростик хохотнул, да так неудачно, что чуть не захлебнулся. А от своей глупости хохотнул еще больше… еще больше наглотавшись воды. Тем временем девушка, хладнокровно переждав этот взрыв веселья, взяла в свои четырехпалые, но очень сильные руки человеческую доску с пластилином и быстро кончиком все того же ножа, который она так и не сунула в ножны, нарисовала взрыв. Потом девушка указала на взрыв каким-то неуловимым движением запястья и разразилась целой серией очень громких, старательно низких, так что даже Ростик ее без труда слышал, звуков. Потом она вообще стерла свое изображение.
        Ростик понял. Он тоже нарисовал взрыв, самым явным образом покрутил головой, перечеркнул косым крестом, а потом и вовсе стер изображение. И тогда словно по волшебству из окружающей непроницаемости для Ростикова взгляда появилось много других викрамов. Вели себя они куда раскованней, чем первая девица. Некоторые юноши осматривали его довольно откровенно, другие касались маски, акваланга… Одна сморщенная, не очень быстрая в движениях женщина взяла его за ладонь, но вдруг отпрянула и затрясла пальцами так выразительно, словно обожглась. Ростик был для них горяч, может быть, действительно едва ли не обжигал.
        Ну, раз появились другие, Ростик решил подниматься. Тем более что по времени он уже пересидел тут минуты три. Не очень много, но все-таки… Сделав несколько извиняющихся жестов, Ростик поднялся к плоту. Когда он вывалился из воды на воздух, ребята втащили его одним резким, как удар, движением.
        Сдернув с него маску, Пестель первым делом спросил:
        - Что, Рост?
        - Мы их заметили и увидели, как ты там прыгаешь, словно уж на сковороде,- поддержал его Квадратный.- Что дальше делаем-то?
        - Пока ничего, но желательно, чтобы они не уплыли. Эдик, набивай баллон, чтобы был следующий наготове. Я что-то устал.
        Ростик разоблачился, с особенной осторожностью выдернул из ремня рыбий шип, причем вынужден был приложить к этому изрядные усилия, а потом с блаженным видом, который могут понять лишь водолазы, только что поднявшиеся из глубины, повалился на плетеную поверхность плота. Но пролежал недолго. Стоило ребятам сменить баллон, снаряжая нового водолаза, как вдруг установилась тишина, даже ручка компрессора, которую крутил Пестель, подготавливая баллон для Эдика, замерла. Ростик открыл глаза и поднял голову. Вокруг плота, высунувшись почти на треть тела, в воде стояли два викрама и пресловутая девица.
        Медленно двигая головами, вернее, поворачиваясь в воде всем телом, они осматривали плот. Ростик тут же схватил доску с пластилином, быстро сунул ее перед девушкой и принялся как угорелый рисовать. Вода, плот, человечков на ней. Потом крупно изобразил баллон, компрессор, точками изобразил воздух и стрелой по шлангу, которым связал компрессор с аквалангом, обозначил подачу воздуха в баллон. Девица взяла рисунок и тихо, без единого всплеска исчезла в воде. Пропали и оба других наблюдателя.
        - Что теперь?- спросил Эдик.
        - Работайте, как работали,- решил Ростик.- И побыстрее, чувствую, скоро мне опять вниз идти.
        - Почему это тебе?- сварливо спросил Эдик.- Ты же сам меня туда послал… Кстати, если вдаться в историю, я тебя и научил нырять.
        Он встал на колени у края плота и попытался заглянуть в воду, как Аленушка в пруд, на дне которого покоился ее братец Иванушка. Внезапно из воды появилась давешняя любопытная старуха или кто-то из викрамов, очень на нее похожий. Только старуха была не эстетка, ее по-прежнему мучило любопытство. На этот раз она медленно, так что даже усталый Ростик успел бы помочь приятелю, подняла руку и… дернула Эдика за бороду. После этого, издав победный, высокий клич, исчезла в воде.
        - Вот это да!- отозвался Пестель.- Я чувствую, Рост, ты с ними там устроил веселье без церемоний.
        - А я и не заметил, что ты стал отпускать растительность,- спокойно заметил Квадратный Эдику.
        - Вечно я попадаю в дурацкие положения,- буркнул Эдик и потер щеку, вероятно, ему было больно. Он повернулся к Ростику, как к главному спецу по викрамам: - Слушай, а чего она хихикала?
        - Раз такой лихой, спустись и спроси ее.
        Отогревшись, Ростик доложил по рации Дондику что и как. Причем постарался ничего не упустить, даже рыбину с шипом. Решение начальства было однозначным - контакт нужно усиливать. Следует отыскать что-то, что может послужить основой торговли. Правда, как это сделать, капитан не знал, но справедливо полагал, что Ростик потому у них и особенный, что может с этим справиться. После этого гравилет чуть приблизился, чтобы связь была устойчивей, но не слишком.
        После Эдика, который просидел под водой свои тридцать минут и совершенно без результата, то есть без малейшего намека на «толковище», хотя бы с давешней старухой-викрамкой, под воду пошел Квадратный. Пестель хотел опуститься вместо него и предложил тянуть жребий, но Дондик, который, вероятно, не спускал с плота глаз, поинтересовался, в чем дело, а получив доклад, приказал:
        - Никакого жребия, идет старшина.
        Но в общем, ничего путевого из этого не вышло. Только Квадратный опустился под воду, как его почему-то довольно лихо вышвырнули на плот. Он даже метра на полтора над водой воспарил, когда викрамы от него избавлялись.
        Эдика это привело в состояние глубокой задумчивости.
        - Может, они поняли, что это он их подорвал? Ну, тогда, когда вы лодку спасали?
        - Я тоже там был,- отозвался Ростик,- а со мной все обошлось. К тому же, кто давил на пуск аппаратов - снаружи не видно.
        - Тогда в чем дело?- спросил отдышавшийся старшина, послушно выбираясь из подводной сбруи. Но вопросу этому суждено было остаться без ответа.
        Под воду пошел Пестель, потом еще немножко Эдик. На этот раз он провел время весело, но, по мнению Ростика, бестолково. По крайней мере никакого прогресса в договорном процессе, как писали газеты еще на Земле, не обнаружилось.
        Когда снова можно было опуститься под воду Ростику, он влез в лямки акваланга, затянул их… И вдруг содрогнулся. Он бы и сам не мог описать, почему его прошибла эта полная озноба и холода волна, которая, как почему-то казалось, была предвестником еще более тяжкого «наплыва». В самом деле, уж не заболел ли я, подумал он почти с отчаянием. И тогда вдруг понял, что нужно делать.
        - Старшина, давай-ка сюда веревку. И, по старой дружбе, не последишь ли ты за мной?
        - Ты чего?- спросил Квадратный. Но, по лицу Ростика так ничего и не осознав, просто обвязал его тем шнуром, за который их сюда прибуксировали и который на этот раз почему-то остался на плоту, а не был поднят на гравилет.- Ладно, я буду смотреть. Если что, вытащу.
        - Только не раньше,- проговорил Ростик, надеясь, что опыт и умение не подведут старшину, как вообще очень редко его подводили.
        Глава 30
        Зато у него с самого начала все пошло совсем по-другому, чем у предыдущих переговорщиков,- и серьезнее, и результативнее. Стоило ему только приспуститься, как его обступила, кажется, настоящая толпа викрамов. Теперь среди них было с полдюжины малышей, ростом с десятилетних ребят, которых иные мамаши, как ни пытались, удержать не смогли. Но девица с тонким копьем одним звуком отодвинула их назад, за пределы Ростиковой досягаемости, и никто, даже откровенные старухи, которых стало еще больше, не стал спорить.
        Зато к нему теперь подошел один очень пожилой викрам, у которого вокруг чресел был не пояс, а довольно плотный панцирь, похожий, вероятно, на средневековый «пояс верности», только непонятно для чего предназначенный. Около него в воде все время висели, как показалось Ростику, те двое молодцов, что высовывались из воды, чтобы обозреть плот. Все четверо, включая авторитетную девицу, окружили Роста, и старец принялся осторожно подсовывать Ростику его же доску с пластилином.
        Ростик, мельком улыбнувшись, насколько это было возможно в акваланге, достал шип от убитой девицей рыбины и именно им, чтобы показать, как он ценит этот подарок, принялся рисовать. Сначала викрамов, потом людей.
        Потом он затер рисунок и очень крупно и живописно, чуть не со светотенями, изобразил раковину с металлической жемчужиной. Потом показал, как викрам с четырехпалой рукой вынимает градину из соседней раковины и куда-то ее уносит. Потом Рост нарисовал человека в акваланге. Человек этот срезал раковину, разумеется, ту, что была пустой, оставив ту, что была с градиной. Потом он показал, как раковину везут в лодке по волнам, над работающими на дне викрамами, к городу на берегу.
        Все выходило очень красиво, понятно и, кажется, довольно выразительно. И все же Ростик на всякий случай посмотрел на лица рыболюдей, которые собрались около него. Ничего не выражающие глаза, очень расслабленные жесты, массивные, мускулистые тела… Ничего тут не поймешь, решил он. Как ни старайся.
        Он стер свой рисунок, как следует размял пластилин, который становился каким-то комковатым, и принялся рисовать Одессу. В стороне от нее, в устье небольшой речки появилась печь, та самая, в которой они уже разок пытались выплавить металл Полдневья, но только тут, в его рисованном мире места неудачам не нашлось. Огонь под котлом был силен, жарок и красив, а из котла потекла непрерывная струя металла, выплавленная из ракушек.
        Поневоле пришлось все схематизировать, да так, что у Ростика уже совершенно отчетливо появились сомнения - а понимают ли его? Каким-то почти нереальным чувством, вернее, самым отдаленным уголком сознания он вдруг понял, что все четверо ответственных викрамов напряглись, будто им стала грозить какая-то опасность.
        Но чтобы разобраться в этой ситуации, следовало продолжать. С чуткостью молодого двара следовало рисовать дальше, приготовившись, однако, ко всяким неожиданностям. Даже неприятным. В общем, едва преодолев себя, чтобы еще раз не похлопать по ноге, обозначая, что он невооружен, Ростик принялся показывать, как из этого металла выливают чушки, как потом они их кладут на наковальню и как молотом, время от времени разогревая заготовку, изготавливают из нее нож. Причем под конец он снова не смог не созорничать и сделал нож той формы, какие висели спереди у всех четырех викрамов.
        И лишь завершив этот свой шедевр рисуночного письма, он заметил, что четверо его… так сказать, собеседников уже не насторожены. Они потрясены, они даже не могут обменяться замечаниями - они находятся в состоянии тихой паники.
        Не понимая, что происходит, Рост посмотрел поочередно в лица каждого из этих существ, особенно долго приглядываясь к девушке, надеясь на почти человеческую гибкость психики слабого пола у викрамов, но… Ничего из этого не выходило. Она-то как раз была куда уверенней, чем даже старик. Тогда вождь вдруг протянул руку и не столько взял, сколько выхватил рисовальную доску из рук Ростика. Шип, разумеется, он оставил человеку. И проделано это было с такой скоростью, что походило не столько на жест сотрудничества, сколько на атаку. А впрочем, решил Ростик, если бы он хотел меня укокошить, я бы давно уже был мертв, этим ребятам, которые двигаются с такой скоростью даже под водой, сопротивляться бессмысленно, все равно не успеешь. И все-таки он знал, если возникнет опасность, он будет защищаться, даже если это ни к чему не приведет.
        Пока он переживал, старик концом своего ножа нарисовал, чуть сильнее налегая на острие, чем нужно, довольно странного викрама рядом с печью. Рост присмотрелся, не понял и попытался своими добавками к обозначению старейшины показать, что в воде огонь гаснет. Чтобы им было понятней, он нарисовал дождь. Вот этого делать не стоило, они тут дождя не знали и очень долго обменивались скрипами и писками. Так долго, что веревка даже напряглась и несильно потянула Ростика вверх. Но он резко, даже зло, отдернул себе еще пару метров шнура, показывая, что вмешательство друзей некстати.
        И тогда девушка взяла доску с пластилином, вытащила свой нож и отчетливо нарисовала… водяной скафандр вокруг викрама. Только так можно было понять эту дополнительную и довольно большую полость, заполненную водой, которая подавалась каким-то устройством со дна речки, около которой стояла печь.
        Ростик изобразил растерянность, потом показал, что с их хвостом они не смогут ходить по земле, показал, как тяжко там будет в этом скафандре… Нет, таких абстракций, как гравитация, подобным способом общения было не передать. Похоже, они однозначно забредали в тупик.
        Кажется, это же почувствовал и старейшина. Он отобрал у девушки доску, стер ее рисунок и принялся изображать много разного. Почти половину Ростик не понимал, но кое-что все-таки осознал. Оказалось, отработанные раковины викрамы и сами срезали, потом относили в мягких корзинах, может быть, сделанных из шкур каких-то больших рыб, в особенное место, где сваливали в кучу, а затем мололи на очень больших ручных мельницах. Только, разумеется, не в труху, а в довольно крупные куски. Из них в специальных ямах они делали какую-то массу, а потом… разбрасывали на полях, как удобрение для других раковин.
        Да, определенно торговля становилась проблематичной. Хотя… внезапно старик стал рисовать еще и еще. Теперь он рисовал, что они могут вываливать эти раковины в устье реки, где люди будут их брать… Но вот что делать с ними дальше… Ростик напрягся, если уж он ничего не понимал, то следовало хотя бы ничего не забыть, чтобы обдумать потом…
        Боль, туман перед глазами и тошнота на этот раз навалились так неожиданно, что он едва не застонал в голос. И ведь думал, что он от этого застрахован, совсем недавно у него уже был приступ, думал, что так быстро это не возвращается, но вот… А он-то решил, что его треплет лихорадка, что он переохладился, а на самом деле это был «подход» очередного приступа, он этого не понял и вот теперь проваливался в беспамятство, находясь в самом беспомощном состоянии…
        Ростик очухался уже на плотике. Оказалось, что викрамы подняли его на плот, да так решительно и быстро, что он и воды наглотаться не успел. Ну, а уж оказавшиеся тут мудрые человечьи эскулапы решили сделать ему искусственное дыхание, да еще в четыре руки, да еще на подхвате стоял Эдик, тоже, видимо, рвущийся принять участие в спасении. От рывков и давлений, которым подвергалось его тело, часто не в такт, а просто потому, что удавалось просунуть руки между другими «спасателями», болели все ребра. Может, они их поломали, с непонятной покорностью подумал Ростик и лишь тогда заорал:
        - Стойте, черти! Вы что, решили меня в гроб вогнать?
        Крик, разумеется, не получился, голос сорвался от очередного тычка старшины в область сердца… Но ребята все-таки «работали» теперь помедленнее. Эдик, как всегда не к месту, хотя и искренне, вытер пот на лбу, появившийся, должно быть, от волнения, торжественно прокомментировал:
        - Откачали.
        Ростик поднатужился и сел на колючих, каких-то очень жестких прутьях из вязаного плота.
        - Не откачали, а чуть не сломали… Кто же так искусственное дыхание делает?- На последних словах Ростик притормозил, едва ли не захрипел, так у него ныли грудина, голова, даже почему-то плечи.- Ну, отвечай, Пестель, биолог хренов, разве так откачивают? Так только ребра ломают.
        Квадратный, чуть нахмурившись, посмотрел на Пестеля.
        - Его спасли, а он, похоже, ругается.
        - Спасли, как же…- На всякий случай Ростик ощупал грудь рукой. Вроде все было живое, хотя в паре мест определенно виднелись синяки, но, может быть, они и от чего другого образовались. Например, от дружеских объятий викрамов, сильных, как бульдозеры.
        Над головой с явственным свистом проскочил Ким на летающей лодке. Этот виртуоз так наклонил нос гравилета, что висел почти в сорока градусах к горизонту. За соседним пилотским окном виднелся Дондик, который что-то высматривал на их плоту через бинокль. Это сразу вернуло к действительности. Плохое настроение у Ростика еще не прошло, поэтому он принялся командовать:
        - Пестель, спаситель незабвенный, садись-ка за свою рацию. Докладывай, мы можем возвращаться. Разведка прошла удачно, очень удачно. Контакт…- Вот тут Ростику стало плоховато. Вернее, не то чтобы он сомлел, но как-то трудно стало говорить. И все-таки он попробовал: - Плот нужно подогнать ближе к Одессе, обязательно выйти за пределы обработанных полей и заякорить…- Почему-то не хватало дыхания. Может, он дохлый от кессонки?- Оттуда пусть сгоняют за «Калошей» и заберут нас. Плот будет местом торга. Ближе к берегу они подходить не хотят.
        И он снова отрубился, но на этот раз с полным комфортом, зная, что не захлебнется и - главное - что его потом не вздумают откачивать Пестель со старшиной,- это было опаснее всего, после их потуг даже какой-то туман висел в груди, словно они кровь из сосудов прямо в легкие выжали.
        Второй раз он очнулся, когда подходили к Одессе. Оказалось, что он мирно спал, свернувшись калачиком, чтобы не занимать лишнее гребное место ногами. Вода хлюпала за досками лодки, а уже не около плота, ребята на веслах дышали, как один слаженный механизм.
        Медленно, чтобы голова не развалилась на куски, словно халтурно склеенный горшок, он сел. До берега с домиками Одессы осталось метров пятьсот, можно было даже и не предлагать ребятам свою помощь. Пока добьешься пары весел, войдешь с ними в ритм… Быстрее сами доберутся.
        И добрались. Тут Ростика уже ждал капитан Дондик. Они успели с Кимом сесть на площади, заползти под галерею, потом добежали до пляжа. Но зачем, какой в этом прок? Все равно быстрее дело от этого не пойдет… Наверное, любопытство, решил Ростик. И уже после этого, опять-таки совершенно неожиданно для себя, провалился в такое беспамятство, что мысли исчезли вовсе. Исчез весь мир, исчезла сама жизнь из его тела. Осталась только крохотная частичка сознания, в которой медленно, тихо, едва заметно билось ощущение, что он чего-то не доделал, чего-то не завершил.
        И, по странной логике «наоборот», от этого становилось не тяжелее, а легче, потому что совершенно непонятным образом приходила уверенность - с ним не кончено, когда-нибудь он еще будет в порядке, он восстановится. И будет жить. Потому что обязан рассказать то, что узнал на дне. Это стоило того, чтобы жить. Люди без этого не обойдутся.
        Часть VI
        Торговцы жизнью
        Глава 31
        Ростик пришел в себя только через несколько дней. За окном, с которого была снята ставня из пористого камня, высоко вверх поднималось ночное море. И теперь, после ранения, он видел его даже в чернильной тьме Полдневья. Море было прекрасно, как всегда. Но теперь он знал и насколько оно опасно. Причем именно у этого берега, у этого города, облюбованного давным-давно зеленокожими, а может, еще и до них… Он уснул, почти так же крепко и неожиданно, как если бы снова впал в забытье. Но теперь он был уверен, что утром проснется и сможет поговорить с людьми, которые спали где-то рядом, за стеной, в том же доме, в том же городе.
        Поутру он попытался подняться. Но не смог, не было сил. Тогда он принялся стучать в пол прикладом карабина, который, как было заведено бесчисленное число ночей тому назад, находился у стены, рядом с изголовьем кровати. Сначала на его стук явилась пожилая и довольно толстая женщина. Когда-то Ростик знал ее, но теперь забыл. Он много чего забыл. Пришлось в безличной форме попросить кого-то из начальства.
        Женщина объяснила, что начальства нет, все куда-то поразъехались, но как только они появятся… Не дожидаясь конца ее выступления, Ростик сделал вид, что снова уснул. И лишь когда женщина ушла, пожалел, что так трусливо спрятался от ее многословия, а не догадался попросить воды и какой-нибудь еды. Впрочем, еда появилась спустя четверть часа, об этом женщина знала и без подсказок.
        А вечером появилось начальство. Причем все сразу. И капитан, и Ким, и Пестель, и Эдик, и даже Казаринов. Они набились в крохотной каморке, вглядываясь в Ростика, который за этот длинный день то пытался сообразить, что он всем скажет, то засыпал от слабости или от осеннего холода, просачивающегося через окно. Когда они попытались его растормошить, неожиданно выключилось солнце. Но впервые на памяти Ростика этого никто из ребят, которые топали вокруг него, не заметил. Вероятно, они за него здорово перенервничали, им было не до солнца.
        - Товарищ капитан,- позвал Ростик, по солдатской простоте рассудив, что докладывать нужно, соблюдая субординацию. Иначе доклад не будет признан официальным. И решив, чего доброго, что он бредит, не поверят. А ему было важно, чтобы поверили.
        - Гринев,- отозвался Дондик и сел на край его кровати,- ты лежи. Если можешь что-то рассказать, говори. А если…
        - Значит, так,- начал Рост.- Со мной, как я понимаю, произошла почти та же штука, что и с Антоном. Только у него было сильнее, потому что он был один. А я был… с ребятами.
        - Что это за штука?
        - Толком не знаю, но она раскусила, что мы тут. И скоро приплывет.
        - Ее нужно опасаться?- спросил Пестель.
        - Нет, ее нужно отогнать от города, и тогда она… Не знаю, не все понимаю. Вот сказал, и кажется, что отгонять не нужно. Обитатели Одессы, что жили тут до нас, специально ее приваживали, чтобы она, как собачка, сторожила город от викрамов, от пиратов и… чего-то, что еще хуже, чем эта… это существо.
        - А на что она похожа?- заинтересовался Пестель.
        - Могу только сказать, что она высасывает мысли, воспоминания, знания… Это ее питание или награда. В общем, она - какой-то ментальный вампир. Но если нас будет много, то удастся ей противостоять. Понимаешь?
        - Кажется,- высказался Казаринов,- я читал про гигантских кракенов, которые нагоняют страх и кормятся мыслями людей, как сеном.
        - Что такое кракены?- поинтересовался капитан.
        - А что такое мысли?- в голос с ним вполне философски спросил Пестель.
        Помолчали. Потом быстро, в темпе марша, выяснили и что такое кракены, и что мысли, возможно, имеют материальный носитель, подобно тому, как музыка должна иметь своей основой виниловый диск или магнитофонную ленту.
        Вновь помолчали. Потом капитан, еще раз посмотрев на всех ребят по очереди, перешел к более важной, по его мнению, теме.
        - Ладно, когда эта зверюга заплывет, тогда на нее и полюбуемся. А пока о викрамах - что ты у них выяснил?
        Ростик набрал побольше воздуха, словно собирался нырять на самое дно, и начал:
        - Подводным нужны не просто металлические изделия, металлом они сами торгуют, как могут. Им нужно каленое оружие.
        - Это же нержавка,- вмешался Казаринов,- она практически не калится.
        - Не знаю, что тебе ответить. Может, они имели в виду кованую, может, булат… Не знаю, пусть ребята из универа это решат. Сейчас я знаю только, что подводная ковка дает и слишком мягкий материал, и слишком неострую кромку. Вот если удастся сделать ее потверже, как наша сталь, тогда…
        - Стой, так не пойдет,- перебил его капитан.- Так каленые им нужны, кованые или еще какие?
        - А может, композитные?- спросил инженер.- Основной клинок нержавочный, а режущая кромка - из каленой стали. Вроде как из победита,- пояснил он капитану.
        Ростик подождал, пока он договорит, подумал.
        - Им нужны инструменты с какой-то высокотемпературной обработкой. Они так насели на меня, едва я нарисовал огонь под нашей плавильной печью… Даже предложили наблюдателя в водяном скафандре прислать, воду будут ему из реки подкачивать.
        Мгновенно возник, но и быстро выдохся спор, возможно ли такое в принципе. И как это можно было бы осуществить, если даже задаться целью,- за металл помогать рыболюдям во всем, что можно. В итоге Пестель рассудительно заметил:
        - Если с ними по-серьезному завязываться, можно и пруд у этой печки устроить. Они будут время от времени выныривать, чтобы взглянуть на нее,- это они умеют, к нам на плот чуть не по пояс вылезали.
        - М-да, умеют,- буркнул чернобородый добытчик, который тоже оказался тут, правда, стоял за спинами остальных.- Небось наших ребят посекли не потому, что все вдруг за борт попрыгали.
        - Конечно, нужно завязываться по-серьезному,- отозвался капитан, мельком, но с ощутимым неодобрением посмотрев на бородатого.- Про пруд ты хорошо придумал, Пестель.
        - Но тогда придется о наблюдателях думать,- внес свою лепту в обсуждение и Квадратный. Он стоял совершенно незаметно в углу комнаты и поглядывал на море.
        - Наблюдатели - это слишком хлопотно,- спокойно отозвался Ростик.- Да и не любят они подходить к нашему берегу - вспомните о той штуке, что Антона и меня чуть не погубила. По-моему, гораздо серьезнее выглядит проблема топлива. Ведь если нам придется для них плавить и ковать металлические изделия, тогда…
        - Да, если ковать, то понадобится топливо,- отозвался Казаринов.
        - Эх, найти бы тут уголь, сколько проблем решили бы!- отозвался Эдик.
        - Продолжаю,- прервал всех Ростик своим ослабевшим, вялым, но вполне решительным голосом.- Еще им нужно, чтобы мы не трогали их поля. Иначе они не получат металл и не смогут защищаться от акул. И эта прелесть появится в наших водах.
        - У нас тоже есть акулы,- отозвался бородач.
        - Я имею в виду настоящих акул, из океана. Оказывается, у викрамов на выходе из залива в океан есть целая система постов, потому они и не заметили наше хулиганство на их плантациях раньше. У них тоже народу не хватает. И смысл этих постов - не дать акулам прорваться внутрь, добраться до их города.
        - Города? Какого города?- отозвался Пестель. На информацию у него, как всегда, оказалась едва ли не лучшая реакция, чем у остальных. Внезапно кто-то, догадавшись, приволок снизу, из обеденного зала, факелы. Мигом в помещении стало теплее и почти по-домашнему уютно. Ростик поправил подушку под головой и уселся в кровати удобнее, не забывая посматривать на море. Оно его поддерживало, как взгляд друга, как кивок учителя на экзамене. Ростик еще раз пояснил про клановую систему викрамов, про кочевых океанических рыболюдей, а завершил все так:
        - Города находятся у берега бегимлеси. Они там обосновались, потому что тот берег изрезан чем-то вроде шхер, хотя, конечно, это не настоящие шхеры. Но в этих водных долинах проще организовать линию обороны. Как они полагают - последнюю, самую близкую к центру их цивилизации. Вообще, их оборона имеет несколько рубежей, чтобы противнику нападение не далось слишком легко.
        - Тактически верно,- кивнул капитан.
        А Ростик поразился, почему он сам, вполне земной и воздуходышащий, даже информацию об этих городах воспринял и излагает с точки зрения викрамов - как о жилищах, находящихся в «водных долинах», в которых можно относительно безопасно устроиться?
        - К тому же их сверху и бегимлеси защищают. Они, кстати, приторговывают, наши дают им металл, а те…
        - Какие такие «наши»?- спросил Квадратный.- Хвостатые?
        - Они тут все хвостатые,- мельком отозвался Ким,- кроме нас и волосатиков.
        Винторук очень тихо, но недовольно зарычал. Оказалось, он тоже тут. Хотя, что в этом странного, разумеется, он не мог не прийти сюда… Да, снова проскок, словно Ростик, пообщавшись на дне с рыболюдьми, стал слишком уж с ними близок.
        - Моя идея вот в чем,- продолжил Ростик.- Если мы сумеем подключить викрамов к изготовлению каленых изделий, они послужат нам и в контакте с пернатыми.
        - Погоди о пернатых,- поморщился капитан.- Что с этими, викрамами, как ты их называешь? Пустые-то раковины срезать можно?
        - Пустые можно. И можно выплавлять из них металл, хотя я не знаю, насколько это будет эффективно…- Подумав, Ростик, изложил свои воспоминания о громадной подводной мельнице, толкущей раковины на удобрение. С этим вышла неувязка. Пришлось даже рисовать ее, благо доску с пластилином кто-то положил на подоконник, а шип ядовитой рыбины Ростик и вовсе держал на поясе, в ножнах от ножа. Он вызвал интерес, пришлось рассказать и о рыбе, что вызвало бурные эмоции у добытчика металла. Оказалось, случаи уже имелись, и все смертельные, только причина их была непонятна.
        - Теперь будем знать,- коротко заключил свои переживания Бородин.
        - Города, города…- бормотал капитан, записывая что-то очень экономным, микроскопическим почерком в настоящую, из бумаги, записную книжку.
        Ростик тут же воспылал к ней интересом, а оглядев ребят, понял, что не он один. Пестель тоже рассматривал немудреный блокнотик, чуть не облизываясь, да и Ким смотрел на писчебумажное изделие с повышенной хмуростью.
        - Мне бы такую книжку,- подал голос Рост.- Хотя бы по блату, капитан.
        - Что? А, это,- он оглядел ребят, усмехнулся.- Может быть, скоро и в самом деле начнем выдавать. Ребята к востоку от Боловска строят бумажную фабрику. И это,- он потряс книжкой в воздухе,- одно из первых изделий. Вот только…- он нахмурился, но отмахнулся.- Слушай, Рост, как бы их города к нам подтащить?
        - Не выйдет, капитан. Там в самом деле удобно, они оттуда никуда не сдвинутся. Придется нам к ним летать - если на переговоры, конечно. А с изделиями они и сами к нам подойдут.
        - У нас же есть плот,- напомнил бородатый.
        - Наверное, пернатые не пустят их гешефты устраивать с новыми союзниками,- высказался Ким.
        - Если мы с ними помиримся, то пустят,- выдал Эдик.
        - Ты бы посмотрел, как они выглядят, сразу бы забыл про «помиримся».
        - Агрессивны, это верно,- отозвался капитан.- И все-таки, Рост, ты не понял, что собой представляют эти их города?
        Ростик пожал плечами.
        - Думаю, выглядят, как складки дна, поросшие водорослями. Крыша-то им не нужна, дождя они вовсе не понимают.
        Последняя реплика была неудачной. Пришлось рассказывать о своих объяснениях дождя в переговорах с викрамами. Почему-то этим ребятам, видевшим такое, что на Земле не могло присниться и в кошмарном сне, это показалось самым странным. Кто-то из девушек, оказавшихся в коридоре, даже принялся хихикать, как будто не могло быть ничего забавнее, чем рыболюди, не имеющие о дожде никакого понятия. Ростик только головой покрутил, чтобы окончательно не растеряться.
        Каким-то образом это всех настроило на ужин, и разговор потихоньку заглох. Ребята, конечно, еще переговаривались о последних сообщениях, выданных Ростиком, но уже не горели любопытством, как вначале. Даже капитан, убирая записную книжку, отозвался так:
        - Ладно, посмотрим, что из всего этого получится. Борода, ты плот хорошо заякорил?
        - С трех углов. Там же течение нашей реки чувствуется, если не постараться, поутру за ним гнаться придется… Но сейчас - не оторвешь.
        Когда ребята разошлись и Ростику, прямо как турецкому паше, принесли ужин в кровать, он уже спал. Правда, сном прозрачным, как светлая вода, осознавая и то, что принесли ужин, и соображая, где он находится, и понимая, что он спит. Но просыпаться не стал. Как большинство больных, он знал - быстрее всего тело восстанавливается во сне. Так стоило ли ему мешать из-за какого-то ужина?
        Глава 32
        Ростик выздоравливал долго, почти неделю провалялся в кровати, хотя последние дни и пытался прогуливаться по Одессе. Но ложился пораньше, а поутру подольше задерживался в кровати, делая вид, что отсыпается. Хотя на самом деле не спал, а просто лежал и смотрел в окно. Правда, иногда этот блеск воды, неестественно вздымающейся вверх под лучами солнца, начинал его настолько раздражать, что он разгадал, наконец, тайну каменной ставни - предназначенной спасать не только от холода и борыма, но и от этого безбрежного, сияющего великолепия.
        А ставня, как оказалось, зажималась сложной и малопонятной каменной же застежкой, иначе и не скажешь, и даже после десятикратных осмотров понять принцип ее работы было не просто. Создавалось впечатление, что два каменных клинышка как-то прилипали друг к другу, и это позволяло держать окно плотно закрытым. А иногда совместить их почему-то не получалось, и Ростик даже приблизительно не мог сказать, почему так происходит и что он делает неправильно.
        К концу недели его потихоньку стала мучить совесть, ведь он полеживал себе, а народ там, по всему обжитому Полдневью, трудился не покладая рук. И лишь спустя какое-то время он понял, что эта тревога, эта попытка подхлестнуть себя является еще невнятным, но вполне ощутимым признаком какой-то, может быть, серьезной опасности. Тогда он стал почти наслаждаться этим отдыхом, потому что знал - вот-вот очередные неприятности постучатся в дверь.
        Так и оказалось. Однажды за полдень без стука в его дверь торкнулся Ким, который, посмотрев на друга внимательными азиатскими глазами, недовольно буркнул:
        - Идем-ка.
        Едва ли не с радостью, осознав, что его ожидания наконец окончены, Рост оделся и спустился в обеденный зал. Тут уже было полно народу, в основном ребята, которые за что-то отвечали. Но была и команда бородача в полном составе. Как выяснилось, сходили на «Калоше» к плоту и вернулись, тихо торжествуя.
        А дело было в том, что с плота они сняли огромную, килограммов на двести, кучу градин, три ножа разной конфигурации и одно, тонкое, как игла, острие, такое же, каким оперировала первая из подплывших к Росту девица, когда убивала иглошипа - так стали называть опасную рыбину с шипом.
        - Значит, так,- решил капитан Дондик, убедившись, что Рост присутствует,- делим металл пополам. Одну половину нам, а вторую…
        - Погодите, товарищ капитан,- заговорил Ростик, и все как-то притихли. Вероятно, его глуховатый, больной голос хотелось расслышать всем.- Не все так просто.- Он повернулся к бородатому.- Эти градины лежали просто грудой? Одной кучей?
        Бородач нервно мигнул.
        - Ну, да… Вернее, нет, рядом с каждым из этих ножей находилось по кучке градин.
        - Просто кучка?
        - Они были выложены в рядок, от ножа вниз и от копья - вниз,- отозвался кто-то из гребцов, горя желанием помочь.
        - Эти градины рядом с каждым из ножей пересчитали?- ласково, даже с выраженным сожалением спросил Ростик.
        И мгновенно в столовой стало тихо, так тихо, что даже комариный звон показался оглушающим. Никому не нужно было пояснять, что, может быть, совершена ошибка.
        - Так, ладно,- произнес капитан.- Они же, в конце концов, не контактеры, как ты, Гринев. Могли и ошибиться.
        - Вероятно, «заказчик» определил, сколько металла нам за работу, сколько им на орудия, а мы…- как всегда откуда-то из задних рядов, отозвался Казаринов.
        - Тогда придется делать ножи и это… шило,- решил капитан,- из всего металла. Это невыгодно, но в любом случае будет хорошей заявкой на дальнейшее сотрудничество.
        - Может быть, это выход,- отозвался Ким.
        - Нет,- довольно решительно проговорил Ростик.- Если мы хотя бы раз сделаем не так, как они нам предлагают, они и впредь будут настаивать на том, чтобы мы весь, понимаете, весь до последней градины металл использовали на их оружие.
        - Что же делать?- спросил капитан. Он нахмурился, словно именно его уличили на серьезном просчете.
        А может, и в самом деле уличили, подумал Ростик. Он был капитаном ГБ, бывшим воякой, торговать не умел и втайне, видимо, презирал это дело. В случае, если возникала откровенно непонятная ситуация, он, чтобы добиться главной цели, жертвовал частностями. А сейчас такой стиль поведения не годился. Вот в этом смысле Рост и высказался:
        - Нужно вспоминать, сколько градин лежало под каждым из этих… изделий. И, может быть, попытаться назначить другую цену за наш труд.
        - Мы должны с ними обязательно законтачить…- начал было бородач. Но Рост его довольно резко прервал.
        - Прежде всего мы должны получать от этой возни прибыль. Понимаешь? Навар, гешефт, интерес, профит. И это должно быть оговорено с самого начала, иначе потом они не захотят с нами сотрудничать. Даже если мы ошибемся в их пользу.
        Внезапно в помещение вошли припозднившиеся Пестель с Поликарпом. Так как никто толком не хотел признаваться в том, что не понимает, почему правила этой торговли нельзя изменить, и осознавая, что ошибка с градинами совершена серьезная, все повернулись к ним, словно они должны сообщить что-то в высшей степени важное. Но тут-то и выяснилось, что у ребят действительно было нечто, что имело немалое значение. Новость озвучил Поликарп:
        - Почему вы думаете, что эта нержавейка не калится? Такие вещи вообще только опытным путем проверяются, заранее ничего сказать нельзя.
        Казаринов хотел что-то возразить, но ему не дали, потому что капитан тут же вставил:
        - Так калится или нет?
        - Отлично калится. Мы опробовали и получили такие результаты… Рядом с этой каленой нержавейкой даже инструментальные стали не сравнятся.- Он отдышался и веско добавил: - Кстати, мы еще на заводе заметили, что котлы гравилетов и некоторые блины имеют поверхностное упрочнение. Только не понимали, какое именно, но теперь… Да и внутренние стенки их пушек тоже не просто так высверлены.
        - Значит, викрамы хотят каленые,- удовлетворенно, словно от этого зависел не только авторитет Ростика, но и его собственный, отозвался Ким. Только сейчас стало ясно, как он волнуется чуть не за каждую новую идею, которую Рост выносил из своих предвидений.
        - Товарищи инженеры,- капитан посмотрел на Полика и Казаринова,- подсчитайте, чего и сколько тут должно быть.
        - Нужно новое оборудование сюда везти,- тут же отозвался Поликарп.- Да еще и о топливе подумать… Эх, найти бы нам здесь уголь, сколько проблем…- Его прервал внимательный взгляд Ростика. Вагоноремонтный и на все руки инженер стушевался: - Ты чего?
        - Ничего. Просто пытаюсь определить, кому принадлежит авторство этой фразы?
        - Журналист имеет право повторять чужие идеи, донося их до…- зачастил Эдик,- до публики.
        - Так, решили,- поставил точку в обсуждениях капитан.- Старшим для выполнения этого задания назначаю… Поликарп, раз ты тут, вот и организовывай работу. Даю тебе все полномочия.
        Полик нехотя кивнул, словно носом клюнул. Потом посмотрел на Пестеля, спрашивая без слов, а может ли он рассчитывать на поддержку биолога. Но Пестель, как и многие другие, медленно перевел взгляд на Казаринова.
        Но вместо того чтобы заметить в средневозрастном паровознике обиду или досаду, Ростик вдруг понял, что у того есть что-то очень важное. Причем такое, что, может быть, важнее даже всех их подначек и служебных назначений. Просто мнение Казаринова давно уже оставалось последним, а очень часто и неучтенным, и он не протестовал по привычке. Кстати, это же почувствовал и капитан. Он спросил бывшего главного инженера:
        - Что случилось?
        - Как я недавно узнал, за холмами на юге, которые почему-то называют Олимпийской грядой, или как-то похоже, есть болота. Если это тысячелетние болота, то их надо бы… обследовать. Причем очень тщательно. Пусть не уголь, но торф, выдержанный, настоящий, найти тут, по-видимому, можно. Кстати, иные торфяники по теплотворной способности уступают углю не больше чем в два раза. В Германии или Китае до сих пор есть целые электростанции, которые отапливаются именно торфом.
        Идея была стоящей. Даже Ростика, который участвовал в том походе на юг, когда эти болота, собственно, были открыты, она проняла. Правда, он помнил, что они вынуждены были улепетывать оттуда что было сил, но, может быть, дело в том, что их было всего трое. А если бы больше? Если послать вполне оснащенный батальон? Тем более что из всех торфяников им нужно совсем немного, лишь столько, чтобы не жечь неэкономичный хворост?
        И почти тотчас пришла уверенность, что это будет не просто - отобрать себе хоть немного тамошней территории. Как бы в довесок к этим сомнениям Ростика прозвучал голос старшины Квадратного:
        - Пока мы не придумаем, как ту местность удерживать, как ее защищать от подвижных и очень умелых отрядов пернатых, не советую туда и соваться.
        Капитан Дондик посмотрел на Квадратного, на Ростика, на Пестеля, которые втроем и составляли тот самый первый отряд, перешедший Олимпийскую гряду, и громко, вполне решительно скомандовал:
        - Общее совещание закончено. Все могут идти работать. А вот вас, ребята,- он указал на троих путешественников,- а также тебя, Поликарп, я попрошу остаться. Хотелось бы все-таки понять, что там тогда произошло и почему эту идею все время то предлагают, то отвергают?
        Совещание в более тесном кругу продолжилось почти до обеда. И даже после, когда Ростик ушел к себе наверх, потому что был еще слаб и не мог вспоминать и строить предположения весь день напролет. А вот вечером, когда он уже улегся спать, его вдруг одолели полусонные мысли.
        Он словно бы знал, что вот-вот произойдет, что случится в несколько ближайших дней и что будет длиться долго, в течение месяцев, а может быть, и лет. И еще при некоторой концентрации внимания начинал понимать, чем это кончится. Причем выводы, к которым он приходил, совершенно не укладывались в его представление о настоящем положении дел.
        Это было странное состояние, появившееся в последние несколько дней, может быть, за последнюю неделю, после того, как он побывал в слишком плотном контакте с викрамами. Хотя, Ростик твердо знал, виной тому были не викрамы, а то существо, которое он ни разу не видел, но в реальности которого не сомневался. Более всего это прогнозирование походило на прозрения, которые мучили Ростика с момента Переноса в Полдневье. Но сейчас оно оказалось не острым и болезненным, а расплывчатым и очень неотчетливым.
        Сейчас, засыпая, Ростик понял, что с торфом не выйдет. Потому что эту территорию пернатые без боя не отдадут… Даже не без боя, а настоящей войны, может быть, долговременной, кровавой и почти невероятной по числу возможных потерь. Не та у людей оснащенность, чтобы легко выиграть эту, пожалуй, первую настоящую войну тут, в Полдневье, когда противник не уступает людям ни в уме, ни в организации, ни в численности.
        Но это все виделось в таком отдаленном будущем, что Ростик почти не сомневался, сейчас эти мысли неактуальны. Чтобы столкнуться с этой проблемой, следовало миновать еще немало других опасностей… Ах, как заболела вдруг голова. Может быть, об этой боли и следует думать, может, с ней-то и следует бороться? Может, с ней-то и связано то, что окажется следующей большой бедой?..
        Он почти не удивился, когда с тревожным светом факелов в его комнату вломились Квадратный и Ким. За ними следовал Винторук, который что-то безостановочно лепетал, чего раньше представить было невозможно. Кроме того, в голосе волосатика звучала откровенная паника - он то всхлипывал, то хныкал, то просто выл, как иногда воют панцирные шакалы, на которых гиеномедведи открыли охоту за неимением другой добычи.
        - Пойдем, Рост,- попросил Ким,- что-то плавает в гавани… Как ты и говорил.
        - Что я говорил?- удивился Ростик, быстро одеваясь, не обращая внимания на слабость рук и дрожание пальцев. Похоже, ему начинали приписывать мнения и слова, о которых он не имеет понятия.
        - Ты говорил,- поддержал Кима старшина,- что эта штука всплывет. Вот она до нас, похоже, и добралась.
        Они вылетели из общежития и, не сбавляя хода, добежали до причальной стенки на краю площади. Тут уже скопилась немалая толпа, причем почти треть собравшихся ребят держали над головой факелы, пытаясь разглядеть нечто, что бултыхалось в темной воде у их ног.
        Кто-то тихо, в четверть голоса переговаривался, но в общем ребята были молчаливы. И на удивление податливы, решил Ростик. При желании всеми этими людьми можно управлять, как единым целым, как общим организмом, словно индивидуальности ушли и осталось лишь нечто объединяющее всех людей, как некогда насекомых объединяло единство Роя. Вот и тут в нечто роеподобное превращались люди… Это было ужасно. Но дело еще не зашло далеко, в этом Рост был уверен.
        - У нас что - нет других способов осветить гавань, кроме факелов?- дребезжащим от раздражения голосом спросил Ростик.
        - Есть у кого-нибудь ракета?- тут же поинтересовался Квадратный очень уверенно, спокойно и твердо.
        Люди стали приходить в сознание, кто-то даже повернул голову в его сторону.
        - Давно они стоят?- спросил Ростик Кима.
        - Кто его знает? Некоторые, кажется, и не ложились. Как оказались тут, так и застыли.
        - Что же вы раньше не пришли?
        - Сами только что узнали, от него,- и Ким кивнул на Винторука.
        - И это называется круглосуточной охраной города?
        - Ладно тебе, у меня следующий обход через час, а разводящие… Они же ловились на эту штуку,- старшина кивнул в темную гавань,- как простые патрульные.- И все-таки старшина вздохнул.- Конечно, ты прав - это не дело. Вот сейчас ребята соберутся, высветим эту тварюгу, если надо, из пушек вжарим… Ведь ничего ужасного не произошло?
        Ростик подошел ближе к причальной стенке. Тут уже не рисковали стоять даже самые зачарованные. Кто-то из девушек непроизвольно заговорил:
        - Ближе нельзя, Рост… Оно иногда вскидывается.
        - Что тут происходит?- зазвучал голос Дондика за спинами зачарованных одесситов.
        Ему объяснили. Кажется, этим занялся старшина. Потому что доклад прозвучал по всей форме и вполне грамотно. Капитан отреагировал, как и следовало:
        - У нас что, осветительных ракет больше нет?
        - Ким пошел за ними, сейчас принесет.
        А Ростик тем временем напрягал свое необыкновенно развившееся ночное виденье. И понимал, что на воде перед ним лежит что-то одушевленное, но и неживое, что-то хищное, но и слабое, что-то агрессивное, но и ждущее помощи.
        Больше всего это существо хотело оставаться теперь с людьми и жить где-то поблизости. И может быть, даже служить им за самую малую малость - за то, чтобы иногда ловить их мысли, желания, эмоции… С этим чудищем можно договориться, решил Ростик. И его не нужно гнать. Оно пригодится. Все так может обернуться, что оно окажется не очень полезным, а может выйти, что будет единственной защитой… От чего?
        Внезапно сзади взлетела ракета. Она залила все вокруг своим мерцающим, бледным, лишенным красок светом. И в этом свете Ростик наконец, как и все остальные, увидел… Именно в этот момент над молчаливой толпой пронесся очередной полувздох-полувсхлип Винторука:
        - Фоп-фолла…
        В этом слове звучал такой ужас, что Ростик почувствовал, как по его спине заскользили капли пота. А может быть, причиной тому было напряжение, с которым он пытался узнать новое существо, приплывшее к ним. И с которым он боролся, преодолевая то влияние, какое оно на него, как и на других людей, оказывало. Но, в отличие от других людей, он мог преодолеть это давление. Может быть, потому что уже испытал его немного. А может, потому, что был ментально сильнее… Хотя в чем выражалась эта сила, чем он ее заслужил - было неясно.
        Зато было понятно другое - с этим можно бороться. А значит, в нем нет фатальной угрозы. И Ростик решил, хотя отлично помнил, что стало с Антоном, что убивать это существо не следует. Как ни иллюзорны были его опасения, но с ними приходилось считаться. Ведь что ни говори, а он еще ни разу не ошибался. Может быть, не ошибается и на этот раз?
        Глава 33
        К утру в городе стало спокойнее. Переклички показали, что никто не пропал, и те люди, кого вывели из внушенного ступора, не слишком пострадали. А немалая часть людей к тому же поднялась на Семафорную гору, подальше от гавани.
        Разумеется, когда отлегло, появились и такие, кто начал строить самые невероятные предположения о существе, которое якобы шарило по набережной тяжеленными, с телеграфный столб щупальцами, и некоторые даже рвались тут же нырнуть в воду и выяснить, кто сильнее… Но это было обычной реакцией на страх, на пережитый ужас, все это осознавали, и никто всерьез никого не подначивал. Люди понимали - они столкнулись с чем-то совершенно необычным, абсолютно новым для любого человека, для всего человечества Полдневья.
        А когда все-таки включилось солнце, на главной площади Одессы оказалось не так уж много смельчаков. Да и из тех половина присутствовала по служебной необходимости, например люди Квадратного. Они храбрились, делали свирепые мины, потверже перехватывали свои «калаши» или ружья пурпурных, а некоторые даже поигрывали связками гранат. Пришлось послать старшину, чтобы он построил своих людей, иначе заставить их не играть с оружием было невозможно. Ребята всерьез нервничали.
        Но впереди всех тех, кто оказался на причальной стенке, стояли, разумеется, Дондик и Рост. Оба всматривались в веселую, светлую воду гавани, но она была ласкова и по-утреннему колыхалась пологом, хранящим еще ночную прохладу. Никакого переплетения щупалец видно не было. По толпе пронесся вздох то ли облегчения, то ли гримаса напускной воинственности. В самом деле, при свете дня воевать показалось как-то легче, это уже не выглядело невыполнимым делом.
        Первым результаты осмотра сформулировал Эдик.
        - Пусто. Как же так? Оно же должно было…
        - Оно ничего никому не должно,- прервал его Пестель. Правда, он пытался говорить помягче и почему-то потише, чем обычно.
        - Рост, оно уплыло?- спросил Дондик.
        Ростик удивился.
        - Откуда я знаю? Я вижу то же, что и все. Кажется, на дне его нет. Если только…
        - Если что?- спросил Ким.
        - Если оно не мимикрировало каким-то изумительным способом.
        - А если мимикрировало?- спросил Пестель.
        - Тогда его можно позвать,- ответил Рост.- А может быть, и хорошо, что его пока нет. Все-таки нам следует обсудить, что с ним дальше делать?
        - Шарахнуть гранатами,- отозвался кто-то из толпы охранников, на что Квадратный немедленно отреагировал показной строгостью.
        - Разговорчики в строю! Нарядов у меня - в избытке, кому неймется?
        - А если гранаты не помогут?- спросил Эдик.- Может, тогда из пушечек долбануть?
        И он указал на пушки, установленные на башенках при входе в гавань. Они даже на расстоянии выглядели внушительно. А может, подумал Ростик, только на расстоянии так и выглядят.
        - Нет, стрелять в это существо не нужно. Оно…- Он подыскивал слова, но потом решил не подыскивать.- Не стоит его злить. Его нужно всего лишь прогнать, а потом…
        - Оно загипнотизировало чуть не треть жителей,- сказал Дондик.- Мы не можем подвергать жителей такой опасности постоянно.
        - Да, может быть, оно по чистой случайности никого не сожрало,- поддакнул Эдик.
        - А может быть, всех прежних жителей вот так и сожрало,- высказался кто-то из небольшой кучки зрителей, стоящих сбоку от солдат. Это были люди не служивые, на них кричать не следовало. Тем более что криком остановить распространение слухов и домыслов было невозможно.
        - Я убежден,- почти спокойно сказал Ростик,- оно не питается человечиной. К тому же прежние жители считали его очень полезным, иначе не завели бы себе такую зверушку.
        - Завести-то завели, но держались на расстоянии,- вставил Пестель.- Недаром решетку против него устроили.
        - Ага, так вот почему…- выдохнул Поликарп, но договаривать не стал.
        Пришлось объяснять некоторым, какую решетку они тут обсуждали. Часть зрителей, за неимением другого дела, отправилась искать барельеф. С их уходом стало легче.
        - И все-таки,- проговорил Дондик,- не забывайте случай Антона.
        - Больше этого не случится,- уверенно сказал Ростик.- Оно вообще повело себя так глупо потому, что Антон был один. И оно не рассчитало его ментальные силы. А кроме того, там был еще какой-то неизвестный фактор, который я пока не понимаю…
        - Откуда ты все знаешь?- спросил Эдик.- Этому твоему прозрению доверять-то можно?
        - Не знаю,- ответил Ростик. Но тут же решил, что вопрос на самом деле задан по существу и его следует использовать.- Но я почти уверен, если мы выгоним эту штуку из гавани, если, разумеется, оно само уже не ушло, то следует повесить между башнями решетку, и тогда оно сюда не пролезет. И будет вести себя спокойнее.
        - Вообще-то,- начал Пестель,- на Земле были зафиксированы случаи, когда осьминоги до тонны весом «протекали» в щель длиной сантиметров пятнадцать и шириной менее пяти. Осьминоги поменьше обладают способностью просачиваться через мелкую сетку, через крохотную дырочку в кастрюле… А тут решетка, сквозь которую запросто пролезет Винторук.
        Волосатик, который тоже был тут, услышал свое имя и выставил над головой свои замечательные, как у большой овчарки, уши. Почему-то по его виду Ростик без труда понял, что он обдумывает последние события и взвешивает, не дать ли деру из города, около которого появился Фоп-фолла.
        - Значит, эта штука не может просачиваться в дырки, иначе решетки не было бы,- отозвался Ростик.
        - А что мешает ей, миновав гавань, подобраться к городу за пределами дамбы?
        - Не знаю, может быть, там для нее слишком мелко,- предположил Рост.- Но если гавань будет перекрыта, она нас почти не побеспокоит.
        - Пусть так,- согласился Казаринов.- Но ты представляешь, сколько времени и сил потребуется на то, чтобы построить тут решетку? Чтобы отковать и склепать прутья, чтобы доставить все это добро сюда?..
        - Ты так говоришь, будто я ее привел сюда на веревочке,- ответил Рост.
        - И все это время она будет нас гипнотизировать?- поинтересовался Эдик испуганным голосом.
        - Нет,- Ростик покачал головой.- Если мы решим обживать Одессу, нам все равно придется делать эту решетку, хотим мы или нет. А во-вторых, пока ее нет, против этой «собачки», которую Винт назвал Фоп-фоллой, можно повесить простой стальной трос. Я уверен, что запах металла будет первое время ее отпугивать, как красные флажки отпугивают волков.
        - Но если их очень уж прижимают, они могут и перепрыгивать эти флажки,- напомнил Ростику Пестель.
        - Знаю. Но другого выхода нет. Повторяю - если мы хотим оставить Одессу за собой.
        Они помолчали. Неожиданно Дондик все-таки задал главный вопрос:
        - Не понимаю, почему его нужно изгонять, почему нельзя убить?
        - Потому что если мы попытаемся, но не сможем его убить, мы потеряем даже не Одессу, а все побережье. Оно будет нас выслеживать, расценив как врагов.
        - А пока мы - не враги?
        - Пока - нет,- твердо сказал Ростик.- И опять же, зеленокожие - не дураки. Они зачем-то поселили это животное тут, и, следовательно, в этом есть смысл. Да и мне…- Он помолчал, потом все-таки договорил: - В одном из моих снов показалось, что оно нам может пригодиться. Да еще как!
        Теперь помолчали все. Внезапно Квадратный произнес:
        - Скажем, убить его не очень сложно. Заманить в гавань, опустить решетку, а потом задолбить бомбами.
        - Вполне может так выйти, что ты разорвешь эту тварь бомбами и получишь несколько тварей. К тому же, как сказал Рост, враждебно настроенных,- высказался Пестель.
        - Тогда можно соорудить поверх этой решетки дамбу и подождать, пока солнце высушит воду в гавани,- придумал Эдик.
        - Вообще-то, я думаю, дамба не держала бы всю воду, и хоть чуть-чуть воды на дне осталось бы…- пояснил Казаринов.- Кроме того, в случае серьезной опасности эта штука может и через дамбу перелезть. Мы же о ней практически ничего не знаем.
        - Да мы ее толком и не видели,- согласился Дондик.- Лишь пока ракета горела.
        - А потом, когда она догорела, большинство наших храбрецов ка-ак рванет из города на холмы,- добавил Ким с заметным удовольствием.- И про панцирных шакалов забыли.
        Все потихоньку стали смеяться. Потом засмеялись уже в голос, вспоминая ночную панику, потом, когда посерьезнели, Эдик резонно проговорил:
        - Хотелось бы посмотреть на нее при свете дня.
        - Ты вправду хочешь?- спросил Ростик. Он уже прикидывал, как снова попытается установить с этим зверем контакт. Если оно поблизости, оно могло показаться - хотя бы показаться.
        Получив ответ, разумеется утвердительный, Ростик подошел к причальной стенке и попытался сосредоточиться. Окружающий мир стал потихоньку таять. Концентрация уводила его от людей, от реальности. Как сквозь вату, он расслышал голос Казаринова:
        - Пока вы тут колдуете, схожу-ка я к связистам. Может, они уже получили реакцию Боловска на все наши чудеса.
        А потом реальность пропала окончательно. И Ростик ощутил перед собой бездну. Причем не пространственную, а всякую прочую - ментальную, эмоциональную, жизненную… Все было как уже случилось ночью, только сейчас это чувство было еще сильнее. И тогда он что-то сказал в это пространство. И оно… оно сдвинулось. А спустя несколько минут уже ощутимо зашевелилось.
        Ростик очнулся от сильного толчка Кима. Тот шептал, глядя расширенными, почти европейскими от изумления глазами в гавань. А там песок под водой менял цвет, становясь то ярко-красным, то черным, то голубым. И вдруг…
        Из глубины стали подниматься вполне оформленные канаты, тросы, ленты… Какие-то шары, привязанные к тончайшим, словно рыболовная сеть, переплетенным нитям, продолговатые, гибкие сигары, усеянные отростками… На каждом из них виднелись подобия разрезов, а на некоторых - что-то вроде круглых рачьих глаз.
        Даже при свете дня эту мешанину тел и не-тел, растений и животных органов почти невозможно было сравнить ни с чем привычным, ни с чем прежде виденным. И было это огромно, занимало всю акваторию гавани, а некоторые нитевидные щупальца выходили за ее пределы. И Ростик вовсе не был уверен, что и по ту сторону этих нитевидных пучков под водой не лежат другие органы Фоп-фолла, какие-нибудь телесные сгустки и растительные конечности.
        - Вот это да,- прошептал Эдик.- Никогда теперь не смогу искупаться в этом море.
        - Кажется,- задумчиво отозвался Квадратный,- война с этим… отменяется. Нет у нас еще такой бомбы, чтобы…
        Он не окончил свою сентенцию, да и не собирался. К Ростику повернулся Пестель.
        - И как ты хотел это испугать? Я имею в виду, чтобы он ушел и мы могли повесить перед гаванью стальной тросик?
        - А трос имеется?- поинтересовался Дондик.
        - Тросов в городе немало,- отозвался Поликарп.- Найдутся среди них и стальные, хотя их жалко. Впрочем, сначала следует эту «собачку» попросить из гавани и уже потом искать трос.
        - Гринев, как ты это сделаешь?- поинтересовался Эдик.
        - Я?- удивился Ростик. Но все ребята смотрели на него.- Я и не собираюсь этого делать. Я просто предлагаю вылить что-то пахучее в гавань… Есть у нас бочонок с машинным маслом или что-нибудь в этом роде?
        - Есть немного испорченного стальной стружкой дизтоплива для субмарины,- признался вдруг Борода.
        - Сколько?
        - Бочки три. Его привезли, хотели очистить, использовать, но надобность отпала.
        - Тащи,- приказал Дондик.
        Так и сделали. А потом, когда притащили и вылили солярку в гавань, когда эта механическая гадость разлилась по поверхности воды, стали ждать, что будет. Но почти ничего и не было. Просто Фоп-фолла скрылся под водой. А потом где-то гораздо дальше, чем были замечены самые дальние его щупальца, море вдруг вскипело, забилось, словно огромный невидимый смерч спустился с серого неба Полдневья… И снова все успокоилось. И даже Эдик понял, что надолго.
        - Вот и все,- сказал Ростик, поворачиваясь к людям. Ему на послеэффекте было почему-то жаль, что все так быстро кончилось. Он бы поговорил в этим существом. Может быть, узнал что-то новое… Несмотря на то, что оно его чуть не погубило, когда Рост сидел на дне, поджидая рыболюдей.
        Да, именно оно сыграло с ним тогда злую шутку, открыв его сознание для невиданного информативного контакта с викрамами и обворовав его нервную систему от всяких излишков энергии, истощив до недельного постельного режима.
        Внезапно из-за домов появился Казаринов. Он шел, вытирая пот, струившийся по лбу со светлыми, сверкающими на солнце залысинами.
        - Есть контакт через дневной телеграф с Боловском. Причем не дальний, с Семафорной горы, а ближний, из Одессы.
        Так, значит, Ростику не показалось, что ребята Казаринова переместились в последние дни сюда, в город, и принялись что-то мастерить на самой высокой башне города. Значит, связь станет еще быстрее, а может, и надежней.
        - Как провели сигнал?
        - Без дублирующих звеньев. Свет от дополнительного отражателя гонит луч на верхушку нашей Семафорной горки, тот отражатель, прикрытый козырьком так, что солнце в нем не маячит, наконец-то засекли из Чужого. Причем устойчиво, по-настоящему. А уже из Чужого сигнал передается дальше, в Боловск. Теперь на Семафорной держать людей не нужно, можно обойтись только теми, что тут на Высокой башне работают.
        Ох, подумал Рост, и любят эти связисты называть все что ни попало всякими названиями.
        - Молодцы,- с чувством отозвался капитан.
        - Молодцы-то молодцы,- проворчал Ким,- но все равно это полумеры. Лучше бы они так же работали, как своим пунктам названия придумывают.- Оказывается, не одному Ростику приходят в голову критические и мудрые мысли.
        - Например?- слегка взъерепенился Казаринов.
        - Например, тут не помешал бы такой же шар, какой стоит в Боловске. А то были уже случаи - жгли топливо напрасно, гребли в другом направлении. И это случалось при возвращении из полетов на север, когда, кажется, берега залива могут быть ориентиром… А что будет, если начнут летать на юг?
        - Не все сразу,- отозвался Поликарп, из профессиональной солидарности решивший поддержать Казаринова.- Наступит момент, поставим и тут шар. И еще что-нибудь придумаем.
        Но капитан, присмотревшись к главному инженеру, снова спросил:
        - Что еще?
        Казаринов кивнул.
        - Из Боловска поблагодарили за установленный контакт с этими рыбами. Но тут же пришел сигнал, что Гринева срочно требуют к Ширам. Они вдруг захотели обсудить условия постоянного пребывания людей в Чужом и тут, в Одессе.
        - Что «Одесса»? Чуть что - Одесса. Что вообще можно тут обсуждать?- вдруг заволновался Бородин.
        - Понимаешь, это же формально город Широв,- пояснил Эдик.- Может, они решили потребовать за него арендную плату?
        Но Дондик не позволил отвлекаться на мелочи. Он установил тишину хлопком в ладоши, потом покашлял и задумчиво проговорил:
        - Вообще-то, кажется, там посольствует Наум Макарыч.
        Ростик, уже направляясь к гостинице, чтобы собираться, не удержался:
        - Ого, Вершигора получил повышение? Из главреда «Известки» поднялся до полномочного посла.
        Дондик отозвался по-прежнему задумчиво:
        - Если, разумеется, его оттуда не попросили. Что-то у него там последнее время не вытанцовывалось.
        - Так мы вылетаем или как?- вмешался Ким.
        - Видишь - иду собираться,- сказал Ростик уже с другого конца площади.
        Квадратный почесал шею, что, принимая во внимание его кирасу, было нелегко, а может, из-за стального обода он и чесался.
        - Жаль, что у нас тут всякие твари плавают. Я бы не прочь еще куда-нибудь смотаться. А то надоела гарнизонная рутина.
        - Будешь служить там, где прикажут,- высказался капитан, не мог не высказаться.- Как мы все, как каждый из нас. Надеюсь, серьезных возражений не имеешь?
        Какие после такой фразы могли быть возражения? Старшина лишь носом шмыгнул, понимая, что его робкая попытка напроситься на другое задание и не могла окончиться успехом. Он попытался только потому, что не признавал безнадежных ситуаций, так уж был устроен. А вот Ростику пытаться было нельзя, следовало либо делать, либо нет. И он знал, что будет делать в полную силу.
        Глава 34
        Всю дорогу до Чужого Рост и Ким молчали. Оба обдумывали то, что видели ночью, что произошло утром, и не торопились высказываться. Привычный с детства обмен впечатлениями на этот раз был вытеснен глубоким, каким-то очень взрослым прочувствованием и такой же неторопливостью мнений. Ростику показалось, что пару раз Ким даже воздух в легкие набрал, но ничего в итоге так и не высказал.
        С тем и прилетели к воротам Чужого. Теперь Ростику следовало работать. И он стал собираться. Жаль, не было его «переговорного» тюфяка, но когда-нибудь от этих атрибутов официального посещения все равно пришлось бы отказаться, так почему не сейчас?
        Едва Ростик, оставив Кима у лодки, вошел в город, ему бросилось в глаза, что иглохвостых попугайчиков стало меньше. А ведь осенью их должно быть куда больше, чем весной… И жителей стало меньше, даже всегда попадающиеся на глаза червеобразные Махри, которые, казалось, не умели перемещаться группами меньше чем по двадцать-тридцать особей, теперь ползали по каменным плитам в одиночку. В общем, в городе было грустно.
        Ростик хотел сначала найти ребят, которые тут работали на гелиографическом посту, обеспечивая связь Боловска с Одессой, но, как он ни ходил по соседним с воротами домам, как ни голосил, так никто и не отозвался. Не добившись успеха, он немного обеспокоился, но делать нечего, отправился на площадь перед библиотекой.
        До библиотеки он дошел не в одиночестве. Так получилось, что в одном из переулков его увидела троица Широв, и самый высокий из них, заслонив от Ростика того, который нес на плече цветок, повел человека, обозначая требуемое направление довольно императивными жестами.
        Потом они спустились в какие-то подземелья, потом снова вышли на улицу и вдруг поднялись на самый верх высокой башни. Тут навстречу Ростику и вышла из какой-то полутемной ниши привычно раскачивающаяся фигура, задрапированная в расшитые шерстяными нитками и стеклянными бусами одежды. Плечевой цветок был не виден, хотя все остальные «цветоноши» горделиво выставляли его на всеобщее обозрение, и по этой причине, да еще по странному подобию человеческого поклона Ростик понял, что видит перед собой старинного друга, если так можно сказать, Марамода, или, если догадка о том, что цветок на плече был знаком женщины, старинную подругу… В общем, ту персону, с которой человечество через Ростика пыталось договориться с жителями Чужого.
        Он тоже поклонился, и они прошли, минуя короткий коридорчик, в помещение, на удивление похожее… на обычный начальственный кабинет. Вот только мебель была высоковата для людей, и было ее немного, и была она не деревянная, а плетеная, но при этом и какая-то окаменевшая. Ростик не поверил своим глазам - но в камне были отчетливо видны стебли травы, образующие красивый, хотя и странный, на Ростиков вкус, орнамент.
        Пока он осматривался, Марамод терпеливо ждал, потом попытался улыбнуться, раскрыв свои ужасающие челюсти, взял Ростика за руку и подвел к стене. Впрочем, это была не стена, это был… восковой щит, размером с хорошую классную доску. Под щитом находились заостренные деревянные палочки, одну из которых Марамод и взял в руки. Ростик поколебался и вытащил из ножен шип странной рыбины. Так начались переговоры, началась работа.
        Сначала Шир Марамод нарисовал вполне узнаваемую карту залива, причем почти по-человечески обозначив север наверху, Чужой город посередине, а ниже его Боловск. Потом прочертил справа, километрах в ста с небольшим, если принимать на глазок выбранный масштаб, извилистую полосу, означающую, несомненно, ту самую реку, на которой, по словам капитана Дондика, люди строили фабрику по производству бумаги. За рекой Шир вдруг принялся рисовать множество фигурок… Ростик приблизился к восковой поверхности. Это были крохотные, почти неразличимые человеческими глазами изображения бегимлеси.
        Тогда Рост не выдержал. Он нарисовал, как мог, одного пернатого в более удобном для себя масштабе и пририсовал к нему знак вопроса. Тогда Шир, подумав, провел от этого изображения двенадцать линий, разбросанных веером, а потом от окончания одной из этих двенадцати линий стал рисовать квадрат точками. Когда он завершил свой рисунок, квадрат у него получился со стороной в сто сорок четыре точки. Вероятно, это соответствовало двадцати одной тысяче. Произведя несложные перемножения, получалось, что общее число существ, которых Рост изобразил как пернатых бегимлеси, составляло в восточной части их региона около четверти миллиона душ.
        Рост поклонился Ширу за эту ценнейшую информацию и прибавил к заливу зигзагообразное изображение Олимпийской гряды. Потом стал разбрасывать по полученной поверхности двенадцать квадратиков. Шир Марамод пересчитал их, демонстративно тыкая своим стилом в каждый, посматривая по очереди на Ростика разными глазами, добавил кое-что к гряде непреодолимых холмов, а затем вдруг все их затер и обозначил на полуострове пернатых семь квадратиков, а за грядой еще пять. Причем последние пять он расположил не просто так, а два в дальней части Водяного мира и три оставшихся очень кучно в районе горы, названной Олимпом, где находился единственный известный людям проход за эту гряду. Потом, еще раз раздвинув свои жвала, Марамод нарисовал неуклюжий вопросительный знак.
        Ростик еще раз поклонился, в самом деле, информация, предложенная зеленокожим, могла оказаться чрезвычайно полезной. Но ее можно было и развить, поэтому он, как мог, изобразил хвостатого двара. Но на все его старания Шир лишь гротескно, но от этого не менее выразительно дергал носом и качал головой влево-вправо. Более определенного отрицания Рост мог и не дождаться. Тогда, на случай, если Шир его не понял, Рост нарисовал, как он полагал, двариху, с ярко выраженными сосками, идущими почти от шеи вниз, и с выраженным кругом в районе брюшины… И снова получил тот же ответ. Шир Марамод определенно понял, что Рост хотел получить ту же оценку численности ящеров, но либо не располагал ею, либо не желал выдавать.
        Уже ни на что особенно не надеясь, Рост изобразил волосатика, подобного Винторуку. Он еще не завершил рисунок, а три Шира, которые привели Ростика к Марамоду и которые вошли следом за ним в кабинет, принялись о чем-то весьма тревожно попискивать. А зеленокожая красавица с цветком даже попыталась что-то пририсовать тонким, ухоженным коготком на трехпалой ручке… Значок ее был сложен, больше напоминал иероглиф и ничего Ростику не говорил. Но ощущение тревоги, даже, пожалуй, страха, у него определенно закрепилось.
        Тогда, осознав, что Ростик не понимает их знака, Марамод нарисовал вокруг волосатика характерный картуш, который мог изображать и клетку, и носилки, и повозку, и все, что угодно, а потом длинной, энергичной стрелкой вывел это изображение за пределы их самодельной карты. Яснее их мнение рисунком показать было трудно. Ростик призадумался. Не вызывало сомнения, что отношение к волосатым у Широв было в высшей степени негативным, но какова была его причина? Об этом не возникало даже случайного предположения. А потому Рост решил об этом не спрашивать.
        После этого Шир Марамод долго крутил головой, что-то негромко бормотал про себя, а через несколько минут вообще ушел. Должно быть, сообщение Ростика было слишком неожиданным для него, у него возникла необходимость обсудить новую информацию с кем-то, может быть, более информированным, чем сам Марамод.
        Он вернулся через полчаса, не раньше. Тем временем Ростику принесли очень вкусную сладко-кислую воду, налитую в слишком плоский для человека, похожий на миску сосуд, и несколько цветов, с которыми он не знал, что делать. То ли есть их, то ли любоваться. Есть он не решился, а к красоте остался равнодушен, потому что думал о другом - о том, что будет дальше.
        Но вышло все довольно хорошо, по крайней мере, понятно. Шир Марамод покланялся, потом подошел к восковой доске, стер прежние рисунки и обозначил буквально одним росчерком Чужой город. Ростик уже в который раз подивился изобразительной силе зеленокожих. Потом зеленокожий нарисовал Боловск, примерно так, как его рисовал Ростик, но и так, как его можно было увидеть с самой высокой башни Чужого города. И вполне неожиданно Марамод нарисовал трех Широв, идущих по плавной дуге из Чужого в Боловск.
        Ростик не поверил своим глазам, но Марамод твердо обрисовал троичную семью картушем, а затем сделал четыре линии и от крайней отвел еще двенадцать линий, получив общее число сорок восемь. Потом обозначил впереди себя, для верности потыкав стилом в изображение одинокого Шира, сильной правой рукой коснувшись своего темени, прямо над затылочным глазом, и уже после этого показал, как за ними идет отряд червеобразных, которые несли что-то непонятное. Когда Рост спросил, что несут Махри, нарисовав вопросительный знак над ними, Марамод ни с того ни с сего принялся рисовать дома, какие-то стены, блоки, даже, кажется, мебель.
        Рост опять его не понял. И тогда Шир взял Ростика за обе руки и внимательно, очень внимательно посмотрел ему в глаза. В этом взгляде сначала не было ничего необычного… Но вдруг мир вокруг стал таять, расплываться, уходить вдаль. Нет, это, конечно, не было настоящим приступом, которые спонтанно одолевали Ростика, и, конечно, это ни в какое сравнение не шло с внушением, на которое был способен Фоп-фолла, но главное он понял. Вернее, ему показалось, что он понял. Рост попытался показать Ширу своим взглядом, что будет способствовать всему, что Марамод предлагает, но… Все-таки он был еще слишком слаб, а понимание даже такого легкого послания, какое передал сейчас Шир, было трудным делом, прямо-таки невыносимой тяжестью… Рост почувствовал, что у него подгибаются ноги и что его голову, как это уже бывало, наполняет неощутимая боль. Он попытался встряхнуться, чтобы избавиться от нее, но…
        Он очнулся, когда его, плавно покачивая, несли в открытых носилках чуть не две дюжины червеобразных Махри. Впереди шагала, кажется, та же троица, что присутствовала на переговорах. И направлялись они к лодке Кима.
        До нее уже и оставалось совсем немного. Ким, дружище, выскочил из тени, образованной сводами ворот, и поспешил навстречу. На лице его читалось удивление, он просто не понял, что Ростик только что был в отрубе, он заподозрил, что его друг детства решил опробовать на вкус рабовладение, вернее, Махривладение… Рост подумал и не стал ему ничего объяснять. Он просто попросил готовиться к отлету и даже ничего не ответил на Кимово замечание, что таким голосом, каким отдано это распоряжение, только анекдоты про дистрофиков рассказывать.
        Уже в воздухе, немного придя в себя, Ростик понял, что информация, которую Шир Марамод каким-то образом вложил в него, никуда не исчезла, а усвоилась, и теперь он даже может на эту тему связно думать. Это же заметил и Ким. Он, поерзав на своем сиденье, вдруг довольно веско предложил:
        - Рассказывай.
        - Знаешь, Ким, пусть все уложится в черепушке как следует, а?
        - Нет, ты не верти вола, как говорит наш одноногий Серегин, ты рассказывай.
        А впрочем, подумал Ростик, это будет хорошей тренировкой перед докладом Председателю, и он начал:
        - В общем так. Они определяют численность пернатых на острове в сто пятьдесят тысяч особей, в степях южнее гряды еще сто тысяч или чуть больше. Думаю, с этими друзьями нам придется иметь дело, если мы всерьез надумаем добывать там торф.
        - Всего штук двести пятьдесят? Не слабо.- Ким вздохнул.- Непросто будет до этого торфа добраться.
        - Кроме того, они определяют…- Рост показал пальцем назад, где трудился на котле Винторук,- как достаточно серьезную опасность, которую следует с нашей территории срочнейшим порядком изгонять.
        - Да ты что?- удивился Ким.- Да если меня спросят, я первый скажу, что более надежного союзника…
        - Я говорю то, что мне самому сказали. И что в любом случае следует рассматривать как информацию для оценки и обсуждения. Дружеские и прочие чувства тут ни при чем.- Ким понурился. Он не любил таких сложностей, это Ростик замечал за ним с детства.- А теперь они хотят…
        - Чего они хотят?- Ким немного воспрял, должно быть, понял, что сию же минуту никто изгонять волосатиков не собирается.
        Ростик подумал, еще раз проверил все, что теперь находилось у него в сознании, и уверенно продолжил:
        - Они хотят направить сорок восемь своих семей к нам в Боловск.
        - В Боловск? Что они там будут делать?
        - Построят дома, будут жить.
        - Зачем это им?
        - Понимаешь, если я правильно понял Марамода, у них мало детей, нет новых Гошодов. У нас как раз с детишками проблем не возникает, они плодятся и будут плодиться еще больше, если ничего не произойдет. Вот Гошоды и собираются бродить по городу, смотреть… Так сказать, начнут вбирать в себя нашу способность к размножению.
        Ким задумался. Судя по всему, думал он усиленно. Наконец спросил:
        - Разве так бывает?
        - Опять же, если я правильно понял своего друга Марамода, вернее, свою подругу… В общем, так часто делают в иных старых расах. То есть заимствуют силу молодых. Расы, которые помогают объединиться и выжить старикам, только ты держись крепче за свои рычаги, не то упадешь… Такие молодые расы называются «торговцами жизнью».
        - Ничего себе названьице.- Ким посмотрел на Ростика, сидящего в правом переднем сиденье.
        - Вот именно,- продолжил Ростик.- Причем этот термин происходит от какого-то другого значения - так называют то ли солдат, которые охраняют от нападений, то ли тех, кто ничего не соображает, но которым все удается, которым везет, понимаешь? Например, как нам повезло в войне с насекомыми.
        - Ничего я не понимаю. Так мы солдаты или просто везунки?
        - Я тоже не очень понимаю,- разумно пояснил Ростик.- Это что ни говори, а понятие из области головоломных абстракций, прямиком из их философии… Поди пойми философию, когда у тебя всего-то средств - воск на стенке и деревянная палочка в руке.
        - Так бы сразу и сказал,- согласился Ким.
        - В общем, они считают нас этими самыми торговцами жизнью. Это какой-то очень сильный вариант союзничества. И мне кажется, для нас он возник очень вовремя. У нас с ними теперь не будет ни сложностей относительно Одессы, ни проблем с гелиографом в Чужом городе.
        Они пролетели километров десять в молчании. В отличие от прежних перелетов, сегодня Ким не особенно торопился. Хотел все уразуметь как следует или просто экономил топливо.
        - А что нам от этого перепадет? Что ты от них потребовал?
        - Ничего не потребовал.- Ростик подумал.- Но они нам что-то дадут, чем-то заплатят. Причем таким, что нам очень нужно. Еще не знаю, правда, чем именно, просто не успел выяснить. Но со временем все прояснится. Поживем - увидим.
        - Пожалуй,- согласился Ким.- Если удастся пожить, можно будет и посмотреть, сколько угодно.- Он помолчал и вдруг стал разворачивать лодку. Оказывается, они уже долетели, а Ростик и не заметил.- В таком случае я и на торговца жизнью согласен.
        Рост усмехнулся. Напряжение, кажется, навечно угнездившееся у него в душе, начало таять, впервые с того момента, как заварилась вся эта каша с морскими обитателями.
        - Тогда я за судьбу Боловска абсолютно спокоен. Все-таки что ни говори, а нашей главной целью является твое согласие. И раз мы его получили…
        - Тряхану лодку, ты себе язык-то и откусишь,- пригрозил пилот.- Будешь всю жизнь только картинки на пластилине рисовать.
        Ростик блаженно улыбнулся. Они возвращались домой, что могло быть приятнее?
        Глава 35
        Ростик проснулся и сразу же, впервые после многих дней, почувствовал себя полностью, абсолютно здоровым. Это было очень приятное чувство, оно заставляло безотчетно улыбаться. Впрочем, Рост немало улыбался в последнее время. И потому, что Любаня становилась все круглее, ходила на работу уже лишь на половинку дня, и потому, что мама вдруг стала такой счастливой, веселой, какой не была давно, пожалуй с самого Переноса в Полдневье, и потому, что настали удивительно приятные, свежие деньки поздней, но уже не солнечной осени, когда на серое небо наползла белесая хмарь, обещающая близкую стужу, и потому… Да просто потому, что они не пугались зимы, холодов, бескормицы или всякой прочей угрозы. Жизнь налаживалась.
        Мама оставила, как всегда, записку, в которой предлагала не приходить к ней в лаборатории, а то у нее уже были споры с начальством по поводу его приходов. Это понятно, мама руководила чуть ли не целой химической фабрикой, устроенной в бывшей водолечебнице, где с одобрения Председателя пытались наладить выпуск лекарств, используя разные травы. А потому, если Ростик заглядывал к ним, нарушалась какая-то мистическая чистота. Да он, в общем, и не очень рвался в эти лаборатории, ему было достаточно заглянуть в ту часть здания, которая отведена под кабинеты, приемные и прочее в истинно земном, бюрократическом духе.
        Любаня записку не оставила, но приготовила толстую лепешку, обмазанную медом, которую положила поперек огромной кружки с душистым, удивительно вкусным, каким-то темно-зеленым от местных трав молоком. Коров осталось немного, но их поголовье все время увеличивалось, и молоко для женщин после пятого месяца можно было получить уже без труда. Как правило, Любаня это молоко пить не хотела, а чтобы оно не пропадало, оставляла мужу. Да, жизнь определенно налаживалась.
        Но, позавтракав и подумав о работе, Ростик погрустнел. Сегодня должно было состояться первое сугубо официальное посольство зеленых в Белый дом, к самому Председателю. Событие задумывалось как знаковое, хотя о чем могли беседовать Шир Марамод и Председатель, Рост даже не догадывался. Но ему приказали его организовать, он организовал, хотя чувствовал, все это - порядочная туфта.
        Тем не менее он приоделся, подшил свежий воротничок и даже нацепил на отцовский офицерский пояс кобуру с пистолетом и запасной обоймой. Дело было не в том, что могла возникнуть какая-либо опасность, но если он теперь вояка, то парадный вид - штука обязательная на церемониях. Потом он посмотрел на себя в зеркало.
        Перед ним стоял высокий, гораздо выше среднего роста, тоненький парень, в котором ему очень трудно оказалось признать себя. Скорее, он напоминал фотографии отца студенческой поры, когда тот только познакомился с мамой. Кроме того, у него было слишком загорелое лицо, нестриженые, выгоревшие на солнце волосы и слишком яркие, какие-то сияющие глаза. На Земле у него не было бы ни такого загара, ни таких глаз. Может, местная вода сказывается, подумал он, или эти проклятые предвиденья?
        Не нужно об этом, решил он. Только оправился после этих беспорядочных, чересчур тесных контактов неизвестно с кем и неизвестно по каким каналам, так что об этом желательно хотя бы на время забыть.
        Потом он почистил сапоги и отправился на стройку. Вернее, туда, где прибывшие в Боловск зеленокожие стали строить собственный пригород.
        Собственно, Ширы прибыли, как Рост и договорился, уже более двух недель назад, целым караваном, где впереди по краснозему вышагивали зеленокожие Ширы с копьями и какими-то посохами в руках. За ними семенили червеобразные Махри Гошоды, которые несли целую кучу разных предметов, большей частью упакованных в плетенные из травы мешки. А позади всех на специальных носилках, покоящихся на плечах шести червеобразных, ехал сам Марамод.
        Они прибыли в Боловск менее чем через три дня после достигнутой договоренности. Причем чуть не получился конфуз, можно сказать, дипломатического толка. Только Ростик уговорил Председателя в целой серии последовавших после его посещения Чужого совещаний, только получил разрешение выехать, чтобы сказать трехногим человеческое «да» по поводу их предложения, как выяснилось, что они уже на подходе. Оставалось только выскочить из города на неутомимом Виконте, которого Ростику с огромным трудом ссудили в конюшне Белого дома, чтобы произвести на гостей впечатление и, конечно, довести их до города.
        В Боловске их расположили в хрущевских пятиэтажках, брошенных жильцами, потому что воду в них перестали подавать после нападения борыма. Только обустраиваться зеленокожие стали по-своему. Буквально за ночь они построили извилистый, уходящий под землю по кривой колодец, который тут же начал снабжать их отменной водой. Потом прямо на площади между домами выкопали чуть не десяток котлованов, недоумевая по поводу водяных и газовых труб, поражаясь, что такое богатство можно закапывать в землю, как-то очень легко и быстро разломали окрестные пятиэтажки, превратив их в бетонную щебенку, разумеется, очень порадовавшись добытой арматуре, и принялись… Нет, не строить, а скорее выращивать новые дома.
        Общий замысел получившегося комплекса был, разумеется, устроен по принципу тех же домов, которые Ростик уже видел и в Чужом, и в Одессе, с такими же подвальными ходами, плотной, непроницаемой для летающих крысят внешней конструкцией и мощными общеоборонительными возможностями. Этот проект был куда более толковым, чем постройки людей, и ничего удивительного, что уже через неделю, когда еще и первый-то дом зеленых не был доведен до середины, на стройке появились фермеры, а потом и вообще целая куча работяг с завода. Они трудились вместе с зелеными, обучаясь по ходу, присматриваясь к их методам. Но ни разу ни Ширы, ни Махри не проявили по этому поводу беспокойства. Скорее они недоумевали, почему бывшие советские граждане не используют все доступные материалы, а по старой традиции стараются «экономить», не докладывая того, что нужно по рецептурам.
        Но самым главным в том строительном классе, который устроили Ширы, была техника каменного литья. Ростик как впервые увидел эту технологию, так дня три не мог избавиться от ощущения, что спит и не может проснуться. Чудеса, которые небрежно творили трехногие и червеобразные, возникали так же легко и без затей, как дети из песка строят свой игрушечный мир.
        В самом деле, зеленокожие замешивали поутру какую-то смесь из глины, краснозема, песка, добавляли иной раз в них человеческую бетонную щебенку, потом засыпали какие-то порошки, которые преимущественно были трех цветов - синего, темно-оранжевого и грязно-серого, а потом начинали аккуратно лепить то, что хотели получить. И после обеда сооружение уже застывало, можно было повторять операцию. В зависимости от соотношения порошков камень новых жилищ получался или очень плотным, тяжелым и прочным, или пористым, легким, лишь слегка тяжелее свежесрубленного дерева, но тоже довольно прочным, или воздушным внутри, почти пустотелым, но зато очень объемным, либо вовсе - вязким в середине и твердейшим, словно бы покрытым корочкой, на поверхности… И все это именно нарастало, набирая новые и новые слои и кольца в высоту, в глубину, вширь.
        Когда Рост, прикомандированный к зеленокожим в малопонятном качестве консультанта, доложил в Белый дом, что творят зеленокожие, Председатель потребовал от Ростика, чтобы он договорился о передаче этой технологии людям. Ростик, немало сомневаясь, пошел к зеленым умельцам, но все оказалось проще пареной репы. Именно передачу этих порошков Шир Марамод и предлагал Ростику во время исторических, как теперь стало ясно, последних переговоров, хотя этого-то Рост тогда как раз и не понял, либо его перегруженное сознание не справилось с этим знанием.
        А впрочем, теперь это было неважно. Рост и Ширы теперь встречались каждый день по много раз, иногда разговаривали, то есть рисовали друг другу разные картинки, иногда просто улыбались друг другу, причем Ширы, подрагивая от весьма сложных чувств, обуревающих их, старательно пытались повторять этот магический для человеческого общества мимический трюк.
        Так или иначе, но теперь, когда все мыслимые предварительные договоренности были достигнуты, ему предстояло вести Марамода к Председателю, чтобы состоялось главное - чтобы Шир передал в руки человека мешочки с порошками. Остальное, как был уверен Рымолов, было уже не так трудно. В конце концов, у него были ребята из университета, и даже из политеха, и даже заводские инженеры - им и следовало разбираться, что из технологии Широв пригодно для людей, а что лучше модернизировать.
        Первым делом Рост отправился в новый кабинет Марамода. Для этого ему пришлось миновать несколько десятков людей, занятых работой вместе с червеобразными, потом пройти сквозь вооруженную копьями зеленокожую стражу, подняться по очень сложной лестнице, протянувшейся над огромным залом с каменными скамьями, расположенными амфитеатром над небольшой сценой, и наконец он оказался почти под крышей дворца Широв, возведенного зеленокожими в Боловске раньше, чем все остальные строения.
        Как ни странно, Марамод его ждал и тоже был принаряжен. На стене его кабинета, как и в Чужом, была вылеплена каменная доска с нанесенным на нее воском. Рост осмотрелся. На доске не было ни малейшего бугорка, ни крохотной черточки. Все тут сверкало новизной и необжитой гулкостью. Впрочем, подумал Рост, пройдет пара месяцев, и все образуется. Жизнь-то налаживалась.
        Покланявшись от души друг другу, Ростик и Марамод подошли к доске, Рост достал свой знаменитый на полгорода рыбий шип и уверенно, едва ли не с легкостью профессионала стал изображать Марамода, себя, Председателя, хотя этот получился уже не очень. А потом изобразил несколько мешков.
        Шир забеспокоился, это было видно по тому, как он рассматривал рисунок то одним глазом, то другим. Он определенно не понимал его значения. Тогда Ростику пришлось отвести от одного из мешков линию и на ее конце изобразить уже распакованный мешок, из которого прямо в раствор струился порошок, вырисовывающий ширский жилой комплекс. Марамод удивился.
        Он взял палочку и нарисовал Ростика, который якобы подошел к комплексу и взял какого-то из Широв за руку, а потом этот Шир протягивал Ростику требуемый мешок, который, в восприятии Марамода, разумеется, выглядел уже иначе. Рост отрицательно покачал головой и изобразил кабинет Председателя, как он его видел, длинный стол для совещания, с одной стороны которого стоял Рымолов, а с другой Марамод с Ростиком.
        Зеленокожий чуть заметно пожал плечами, потом подумал и довольно небрежно смахнул все рисунки с доски. Что это значило, Рост не понял, то ли Шир отказывался следовать придуманному в человеческих кабинетах протоколу, то ли не считал проблему существенной.
        Так или иначе, они тронулись к Белому дому. Рост сначала попытался объяснять своему спутнику принципы человеческого градостроительства жестами. Но это оказалось невозможно, поэтому он стал все чаще говорить нормальным русским языком, а потом и сам не заметил, что идет, размахивая руками и чуть велеречиво талдыча что-то, словно гид. Наконец, перед самым Белым домом он опомнился - Шир-то едва ли что-то понимал. Но с другой стороны, подумал Ростик мельком, вдруг Марамод не только ментальный, но и лингвистический гений и скоро сам заговорит? Волосатики определенно что-то понимали по-человечески, почему бы не попробовать тот же трюк с зеленокожими?
        Они вошли в здание, где размещался Председатель. Людей, вернее чиновников, набилось в холле, как сельдей, а кроме того, здесь толпилось немало ребят с автоматами на плече. Зачем они были тут нужны, Рост не знал, да и не собирался выяснять.
        Они поднялись по ступеням бывшего райкома. Шир вел себя не как полномочный посол, а скорее как посетитель очень странного музея - даже, как показалось Ростику, пожимал плечами, но на ходу ему могло и почудиться. Потом сухая, очень серьезная женщина перехватила их в приемной и провела в кабинет Рымолова.
        Тот встал из-за стола, пошел навстречу зеленокожему, вытянув руку. Ростик попытался объяснить Председателю, что лучше будет поклониться, но тот, видимо, решил по-своему. И получилось нелепо, потому что этот жест Шир Марамод не знал и очень удивился, когда Председатель взял его за руку и принялся ее трясти. Сам-то Шир поклонился, потом улыбнулся, и… Председателя отнесло к противоположной стене. Бывший профессор политеха, видимо, сам не ожидал от себя такой реакции, но необычность происходящего сыграла свою шутку с его нервами. Он даже спросил:
        - Ростик, чего он?
        - Он так улыбается, Андрей Арсеньевич,- пояснил Рост, отметив, что Председатель обратился к нему даже не по фамилии.
        - Улыбается?
        Возникла пауза, потому что в кабинет, следом за зеленокожим, все входили и входили разные строгие дяди в галстуках и женщины с накрашенными глазами. Наконец, дождавшись, пока в кабинете собралось человек двадцать, Рымолов предложил:
        - Может, сядем?
        Что и проделал с заметным облегчением. Рост вытащил стул к той стороне стола, которая оказалась напротив Рымолова, и знаком указал на него Марамоду. Тот поудивлялся, но, смирившись с ситуацией, уселся, неудобно подобрав под себя три свои ноги - человеческая мебель была ему не по росту.
        Потом стали рассаживаться чиновники. Причем, когда стульев на рымоловской стороне не хватило, наиболее отчаянные вытаскивали стулья оттуда, где сидели Марамод и Ростик, но усаживались за Председателем, вторым, так сказать, слоем.
        Посидели. Сначала молча, потом кто-то в заднем ряду человечества стал о чем-то усиленно шептать. Тогда Рымолов провозгласил:
        - Тихо, пожалуйста.- Посмотрел на Ростика.- Ну, так и будем сидеть?
        - Не знаю,- удивился на этот раз Ростик.- Я думал, вы скажете что-нибудь.
        - А чего говорить?- пробормотал кто-то с левого края.- Он же все равно не понимает.
        - Да, нелепо,- согласился Рымолов. Потом поинтересовался: - А где мешки с порошками?
        Тогда Рост объяснил, что порошки можно брать у них на стройке без всякой официальщины. И вдруг взорвался какой-то дядька с правого края стола. Приглядевшись, Ростик узнал в нем чуть было не навязанного в Одессу губернатора.
        - Нет, Арсеньич, я так не согласен. Все, хотя бы с нашей стороны, в человечестве, должны получать порошки централизованно. Мы обязаны контролировать их распределение и использование. Иначе…
        - Вы что, знаете, кто и каким образом собирается их использовать?- спросил Ростик. В зале повисла тишина.- На все сто представляете, кто какую постройку задумал соорудить?- Он еще немного подождал, ответа не последовало.- А почему люди сами не могут придумать, что им нужно, что следует попросить… у тех же Широв?
        - Это подрыв дисциплины,- заговорила толстая тетка, лицо которой Ростик смутно помнил. Кажется, он видел ее со своей тещей, раньше она занималась рынками.
        - Я спрашиваю, где мешки?- спросил Рымолов.- Мы же договорились, что состоится символическое, так сказать, вручение.
        Внезапно в приемной послышался топот. Потом в полуоткрытую дверь, в которую заглядывало немало чинуш рангом поменьше, ввалились двое Широв. А вот за ними… Ростик даже рассмеялся от облегчения, потому что следом за ними бежал Каменщик. Он-то и провозгласил:
        - Вот, мы принесли всего три. С другими решили не мучиться.
        Рымолов исподлобья, но вполне победительно осмотрел сидящих на его стороне галстучников и с достоинством произнес:
        - Тогда приступим к официальной церемонии.- Он указал рукой вновь прибывшим носильщикам: - Товарищи, вставайте за спину нашего гостя. Начнем.
        И он заговорил. А Ростик смотрел на говорившего Рымолова, разумеется, не вслушиваясь в слова, и думал о том, что никогда, никогда не будет таким. Не позволит себе так распуститься, чтобы в один отнюдь не прекрасный день превратиться в политика, чтобы вдруг стать чиновником, чтобы оскотиниться до начальственного состояния.
        И еще он думал, что главная беда даже не в самой глупости, которая буквально облаком висела над людьми, собравшимися тесной стаей на той стороне стола. Главная беда в каких-то маловразумительных и непонятных обычному человеку правилах, которые укатывают, оболванивают, обезображивают даже лучших из них почти до потери человеческого облика. А потому, чтобы что-то изменилось, нельзя просто разогнать одну банду и набрать другую, пусть и декларирующую лучшие намерения… Но что делать, он не знал. И от этого испытывал отчаяние, с которым так контрастировал спокойный и уверенный вид Шир Марамода.
        Это была даже не человеческая проблема, которую не знали другие разумные расы Полдневья. Это была русская проблема, и решению она подлежала только с учетом ее национальной особенности.
        Глава 36
        Проводив Шир Гошод Марамода, официального представителя Широв, назад в свежевыстроенное обиталище, Ростик поболтался с полчаса на стройке, поразился еще разок удивительному искусству зеленых и отправился в больницу. Тут обреталась его Любаня, благоверная, женушка-подружка, его пряник медовый, мастерица задавать вопросы, на которые никто не умеет ответить.
        Ввиду куда как солидного срока, ее пару недель назад перевели в аптеку, где ей осталось только растирать и смешивать разные травы, скатывать пилюли и распихивать их по пузырькам. Вид жены, странно изменившейся, с выдающимся под белым халатом пузиком, переваливающейся на вдруг ставших короткими ножках, заставлял Ростика чуть не мурлыкать от нежности.
        Вот и сегодня дело кончилось тем, что он так откровенно начал «облизываться» на благоверную, что две старшие сестры, ответственные за работу в аптеке, собравшись с духом, высказали ему:
        - Вы, Гринев, конечно, жуткий там у себя герой…
        - И рассказывать умеете,- добавила вторая, белая мышка, которая первые дни сама не отходила от Ростика, пока он выкладывал, что и как происходит в Одессе.
        - Но у нас тут все-таки работа.
        Ростик скроил непонимающую физиономию.
        - И что?
        - А то,- высказалась беленькая.
        - Если вы быстро-быстро не оставите нас в покое, то мы…
        Они не решались высказать свою угрозу.
        - Да?- снова спросил Рост.
        - Позовем Чертанова!
        Хирург Чертанов, кстати, тот самый, который в свое время выходил Любаню, величина абсолютная для всех сестер и многих врачей, был страшнейшим аргументом. После этого Ростику оставалось только изобразить ужас и уходить.
        Вообще-то его ухаживания за женой никакой угрозы дисциплине не несли, но они странным образом настраивали чуть не всех больничных теток на откровенно романтический лад, что в Боловске стало редкостью ввиду малочисленности мужского контингента. Поэтому его, из-за разных тайных переживаний могущественной в больничном царстве и обуреваемой сложными желаниями женской души, проще было прогонять, чем терпеть перед собой. Да и Любане повышенное внимание подружек к ее Ростику почему-то оказывалось… неприятно. Поэтому Рост, как обычно, отправился в палату, где лежал Антон. Дела у него за три месяца, что прошли после несчастного случая, вроде бы пошли на лад. Иногда он узнавал Ростика и просил рассказать, что в мире творится. Но в половине случаев, когда Рост к нему заглядывал, он просто лежал, закрыв глаза, с восковым лицом под ледяной, как после сотрясения мозга, повязкой, со спекшимися, беззвучно шевелящимися губами и безостановочно дергающимися руками. И тогда становилось ясно, до выздоровления тут еще далеко.
        Иногда, после всех этих приятных и не очень переживаний, Ростику, как глоток спасительного кислорода, был необходим кто-то, с кем он мог бы просто поговорить на равных. В таких случаях он шел на аэродром. Но последнюю неделю ни Кима, ни других знакомых пилотов, как правило, не бывало, они обретались в разгоне, вернее, в «разлете» - крутились на периферии обживаемой человечеством зоны, работали, создавали пригодную для обитания среду.
        А новых пилотов, набранных в самое последнее время, которых одноногий Серегин дрессировал день и ночь, Ростик не знал. И говорить с ними было… гм, затруднительно. Эти салажата, иным из которых было всего-то лет по пятнадцать - непонятно, как они тяжеленные блины на гравилетах ворочали,- разговаривали с Ростом, вытягиваясь чуть не в стойку.
        Потому Рост сегодня никуда не пошел, а отправился домой. Проходя мимо университета, он вздумал заскочить в библиотеку, чтобы взять не очень мудреную книгу. Но в последнее время его попытки почитать что-либо оканчивались плачевно. Иногда его хватало просмотреть десяток страниц, но лишь затем, чтобы понять - эта книга в Полдневье совершенно бесполезна. И нет тут уже такой науки, а следовательно, не нужна и методика изложения, и даже мышление в предложенном направлении представляется бессмысленным. Тогда книга выпадала из его рук, и Рост принимался за что-нибудь простое и известное - например, носил воду в бак на душе.
        Вспомнив эту книжную муку, Ростик и в библиотеку не зашел, тем более что Рая Кошеварова, также ввиду большого срока собственного интересного положения, на работе уже не появлялась, а сидела дома и готовила пеленки-распашонки, что в Полдневье было, по словам Любани, заботой немалой. Разумеется, Рая - добрая душа - готовилась уделить часть своих трудов и подруге. То есть ее будущему детенышу… Ну, в общем, тому, что… Бессмысленно улыбаясь, Ростик так и дошел до дома, ни о чем не соображая.
        Помимо намерений, дом, в котором он вырос и который принялся потихоньку перестраивать в соответствии с новыми технологиями зеленокожих, все больше становился похож на жилище Широв - неприступное и надежное, глухое и одновременно удобное, массивное, но и «подъемное» в строительстве силами даже одного человека. Полюбовавшись на дом, такой знакомый, а теперь такой… странноватый, обозрев всю Октябрьскую, знаменитую лавочку под липой, которая потихоньку сбросила большую часть листьев, готовясь к зиме, он пошел готовить ужин.
        А вот ужин удался на славу. Но Любаня, едва переступив порог, заявила, что не сможет съесть ни крошки, если он не разотрет ей ноги. Ростик с готовностью принялся за дело, про себя удивляясь, как это его стройная и вполне спортивная женушка вдруг да не способна носить всего-то лишних пять-семь килограммов? Но вот - не могла. И вид распухших ног, отяжелевших и набрякших мускулов, которые еще с год назад могли без труда крутить педали велосипеда километров восемьдесят или танцевать полдня без остановки, подтверждал это.
        Потом Ростик подал ей еду в кресло, а когда она чуть-чуть отдохнула, проводил в душ и обратно. Он кружил над ней, как какая-нибудь здоровая и не в меру сильная птица кружит над своим птенцом, пытаясь устроить так, чтобы Любаня, как она говорила, смогла бы «жизнедеятельничать». Но добиться этого не удалось, она просто улеглась в кровать, под плед, и закрыла глаза.
        И надо же было такому случиться, что в дом, когда Ростик уже окончательно заскучал, ни с того ни с сего ввалился Ким. Которого, как оказалось, встретила на улице и затащила в гости мама. Вот тогда-то привычная и уютная кутерьма поднялась снова. Вернее, все, конечно, старались не шуметь и даже ужинать решили на кухне, но Любаня все равно проснулась. Спала она всего-то час, но, по-видимому, отдохнула. По крайней мере, увидев всех в сборе, разулыбалась и попросилась в компанию.
        Снова разогрели приготовленный Ростом борщ, разогрели настоящие вареники с творогом и сливами, разлили по кружкам вишневый компот. Сели в гостиной. А чтобы света было больше и не пришлось непрерывно поправлять лучины, запалили две свечи, поставленные в подсвечники, причудливо вырезанные и удивительно завязанные удобным для свечек узлом из листовой латуни.
        - А знаете,- сказала мама,- эти подсвечники стали популярны. Я заметила в последнее воскресенье, что их гнут и продают на базаре едва ли не в каждой лавочке. Это значит…
        - Это значит, что наше начальство свои медные лбы потихоньку распродает,- вставил Рост, но его не поняли.
        - Значит,- продолжала мама,- меда и воска на зиму заготовили много, и свечей будет достаточно.
        Помолчали. Потом Рост отважился.
        - Мам, я просил узнать, что происходит с Антоном? У него опять…
        Ким заинтересовался. Попросил описать состояние друга подробнее. Когда Ростик рассказал, что видел, мама задумалась.
        - Понимаешь, мы опробовали в случае с ним три схемы восстановления. Последняя идея заключалась в том, что в него попало… Ну, словом, его задело нечто похожее на те шаровые молнии, которыми в вас стреляли пернатые.
        - Так вы знаете эту историю?- удивился Ким.
        - Мы знаем все случаи поражения наших людей, чтобы быть готовыми ко всему. Так вот, в результате попадания в голову, разумеется, если шлем выдерживает, таким плазменным сгустком могут возникнуть серьезные нарушения нервной системы. В том числе и расстройства памяти. Хотя,- она задумалась,- у него очень уж основательно стерты даже базовые навыки… Не знаю. Тут ни в чем нельзя быть уверенной. Тем более что приборов практически нет, одни наблюдения да пересуды в дежурной комнате.
        - А есть у него специфические симптомы?- спросила Любаня.
        Мама вздохнула.
        - Когда его привезли, все обратили внимание на синяки вокруг горла, словно ему перетягивали дыхание. Но при этом не душили, потому что травм кожи нет.- Она подумала, нахмурившись.- Говорят, так случается у загнанных лошадей… Физиологически это можно объяснить спазмом шейных мускулов. Только вызванным не перетруженным дыханием, а, например, очень сильным страхом. Но что послужило причиной?..
        - Только не страх. Ты же знаешь, Антон ничего не боялся,- сказал Рост.
        - Каждый чего-то боится,- уверенно проговорила Любаня.
        - Он мог увидеть что-то, что другого вообще с ума свело бы,- нехотя признал Ким.
        - Может, он во сне проговаривается?- интересовался Ростик.- Может, соседи по палате что-нибудь интересное слышали? Они ничего не передавали?
        - От него ничего не слышали ни соседи по палате, ни даже его палатная сестра,- ответила мама.- Он бредит беззвучно.
        Наступала пауза. Где-то очень недалеко, в наступившей уже темноте залаяли собаки, их становилось в городе все больше. Как Ростику недавно стало известно, их разводили не только для охраны, но и, как в Корее,- для прибавки к рациону. Собачатина оказалась очень вкусной, куда вкуснее, чем жесткая козлятина.
        - Какие еще у нас новости?- спросила Любаня.
        Ким улыбнулся и вполне умильно посмотрел на нее. В его маловыразительных корейских глазах так и читалась слабость сильного мужчины перед женщиной, собирающейся стать матерью. Ростик даже нечто вроде ревности почувствовал.
        - Я, собственно, за тем и шел, чтобы рассказать.- Он повернулся к Ростику, его лицо при свете двух свечей показалось на минуту фрагментом старой фрески.- Помнишь, мы приволокли от дваров такие палки с намотанной паклей?
        Ростик вспомнил все так, словно это произошло пару часов назад.
        - Так вот, мне сегодня в политехе сказали, эта пакля - состав, родственный латексу наших земных гевей. И самое главное - этот латекс является решающим компонентом в топливе наших лодок.
        - Что?
        Значение открытия поняли все. Но мама, далекая от такого рода проблем, решила переспросить, чтобы осознать все как следует. Тогда Рост рассказал и про дваров, и про комки тугого, как резина, серого вещества, и про то, как за ними погнались воздушные черви…
        - Но это все неважно. Важно только то, что это открытие позволит нам делать топливо для антигравов. Ведь ничто не мешает отправиться к ящерам и выпросить у них еще этого вещества… Ким, чего туда еще нужно добавлять?
        - Кажется, для его разведения требуется спирт, причем довольно много. Потом ребята пробуют добавить древесный уголь в качестве замедлителя горения, но с этим, сам понимаешь, проблем никаких. Потом добавляют резиновой стружки от старых покрышек, потому что необходима сажа, а добыть ее в тонкодисперсном виде сложно, вот и вышли из положения… Кажется, еще каолин… В общем, главное - латекс, который мы тогда притащили.
        - И получают они его из живых, красивых деревьев… Много его нужно?- спросила Любаня.
        - Как ни странно, не очень. Но его очень много требуется для ружейных патронов. Их необходимо делать из того же латекса.
        - Да ну?- удивился Ростик. И тотчас понял, что, если бы как следует подумал, непременно догадался бы сам, что топливо и эти патроны имеют одну основу.
        - Только добавки другие, так сказать, без замедлителя. И еще почему-то в патроны нужно добавлять алюминий или очень чистое железо. В универе сказали, тогда образовавшийся плазменный шнур имеет большую устойчивость.
        - Плазменный,- произнесла чуть не по буквам Любаня. Впрочем, она думала о своем.
        - Что в итоге получается?- спросила мама.
        - А вот что.
        И Ким, вывернув нагрудный карман летной куртки, выложил прямо на матерчатую салфетку, лежащую рядом с его тарелкой, два кубика и две таблетки размером со старую копейку. Один из кубиков был светлее, и запах от него поднимался совершенно незнакомый. Второй был черен, даже поблескивал, как влажные покрышки на автомобиле, и создавал амбре смеси спирта с резиной. Догадаться, какой из кубиков был произведен человеческими руками, труда не составляло.
        А вот с патронами было сложнее. Они почти не отличались по цвету, разумеется, были совершенно равновеликими, и лишь крохотные блестки алюминиевой пудры, отражающие свечной свет, подсказали Ростику ответ.
        - Правильно,- с удовольствием рассмеялся Ким. Он был доволен, словно принес не новость, имеющую, без сомнения, стратегическое значение, а забавную загадку. Которую его друг тем не менее легко разрешил.
        - Проверял?- спросил Рост.
        - Как раз сегодня целый день возился с этими изделиями,- Ким кивнул на кубики и таблетки.- Скорость на нашем топливе падает, конечно, но не больше, чем на семь-десять процентов. И то при очень обогащенных топливных режимах, то есть на предельных скоростях. Скажем так, вместо ста километров я могу достигнуть только девяносто.
        - Чтобы достигнуть этих ста километров,- отозвался Ростик,- нужно год тренироваться.
        - Вот и я о том же. Молодых пилотов это ухудшение качества не затронет, они его просто не поймут.
        - А патроны?- спросила мама.
        - С патронами еще лучше. Правда, цвет лучей стал какой-то серый, как у пернатых, и иногда шнуры как-то сникают на половине обычной дистанции… Но очень редко.
        Потом он все убрал. Ростик хотел предложить другу опробовать заряд на заднем дворе, чтобы самолично убедиться, что его ружье стреляет и на человеческом патроне, но, взглянув на маму и Любаню, от своей идеи отказался. У них был такой отрешенно-довольный вид, ими хотелось любоваться подольше.
        - Какие еще в свете чуда?- спросила мама. Она вдруг осознала, что семья очень давно не собиралась вот так, за столом, с разговорами о житье-бытье.
        - Мы в последний день моего пребывания в Одессе отогнали одно морское чудище,- проговорил неистощимый Ким.
        И рассказал про Фоп-фолла. Пару раз Рост вмешивался и добавлял существенные, на его взгляд, подробности. Собственно, он об этом уже рассказывал, но сейчас был такой хороший вечер и тема подходящая, поэтому послушали всю историю еще раз. Тем более что, направляемые расспросами мамы, они куда подробнее, чем прежде, описали загипнотизированную толпу на причальной стенке.
        - Но никто из них не испытал того, что досталось Антону,- заключил Ким.
        - Не знаю,- призналась мама,- для анализа этой штуки психотерапевт нужен, и с отменными навыками внушения.
        - Думаешь, он разберется?- спросил Рост с сомнением, но и надеждой.
        - Придет время, выясним,- произнесла Любаня.
        Вот это было дело. Это было правильно.
        - Пожалуй, выясним,- согласился Ростик.- Если никто не помешает.
        - Кто, например?- поинтересовалась мама.
        - Вообще-то,- Рост, давно закончив второе, наконец взялся за вожделенный компот,- я имел в виду руководство.
        - Стоп,- решил сменить тему Ким.- Тебе же Рымолов нравился.
        Тогда Ростик рассказал, как все проходило в Белом доме. Пару раз его рассказ прерывал взрыв хохота, но в общем, когда все кончилось, стало невесело. Любаня даже заметила:
        - Какие-то они у тебя все идиоты.
        - Пожалуй, так и есть,- вынужден был признать Рост.
        - Только за этот идиотизм,- поддержал друга Ким,- платить придется нам.- Он подумал, допил свой компот.- Да, вопрос только в цене за недомыслие…
        - Что для вас цена?- вдруг резко отозвалась Любаня.- Настоящую платим мы - матери и жены.
        Ростик поправил свечку. Она хоть и была отлита из чистого воска, но почему-то вздумала коптить. При этом он изо всех сил постарался выглядеть беспечным.
        - Любань, мы же не из-за любопытства всюду лезем.
        - Он,- мама внимательно смотрела на Ростика, указывая пальцем на отцовскую рацию, которую Ростик в последнее время перетащил в большую комнату, чтобы подслушивать рабочие переговоры ближних к городу патрулей,- мне всегда то же самое говорил.
        С мамой было не поспорить. Она всегда все знала не хуже, а может, и лучше.
        - Ладно, и для любопытства тоже. Но не только. А чтобы выжить. Чтобы мы все выжили, весь город.
        - Мальчик будет,- сказала Любаня, положив руку на свой живот,- я с ума сойду.
        Рост рассмеялся ей в тридцать два зуба.
        - Ты его только роди, а мама, с тобой на пару, конечно, сделает из него исследователя, охотника, покорителя всех чудес Полдневья, настоящего торговца жизнью.
        - Что это значит?- удивилась Любаня, она не слышала этого выражения.
        Пришлось объяснить, и с подробностями. Мама подозрительно и чуть устало посмотрела на него, на Кима, потом долго и любовно - на Любаню.
        - Вы только послушайте этого «торговца жизнью» - «мама сделает»…- передразнила она.- Мы-то сделаем, а ты где будешь?
        Вот сейчас его улыбка стала настоящей, без фальши. Он твердо знал, где будет, и это ему, что бы там ни говорили женщины, очень нравилось.
        - Где-нибудь в округе. Постараюсь оказаться не очень далеко.
        - Так я тебе и поверила,- буркнула Любаня, тем не менее начиная улыбаться в ответ.- Наверняка заберешься куда Макар телят не гонял.
        Спорить было бы нечестно. Он и сам знал, что она права. Так уж он был устроен, и с этим ничего нельзя было поделать.
        Закон военного счастья
        Часть первая
        Проигранная война
        Глава 1
        Весна должна была вот-вот кончиться. А может, уже и кончилась, Ростик не очень хорошо представлял себе, когда тут, в Водном мире, весна по-настоящему сменяется летом. По схеме, предложенной, кажется, тысячу лет назад, в первую осень после Переноса Боловска в Полдневье, стояло двадцатое мая. Если учесть, что недель в каждом месяце тут было три, завтра возникал последний день мая, а через тройку деньков - условного второго июня - можно будет отметить и день Переноса. Третью годовщину.
        Ох-хо, сколько в этом было трудов - в том, чтобы живым и почти нормальным дойти до сегодняшнего дня, сколько смертей своих друзей и подчиненных он видел и сколько смертей еще увидит, прежде чем действительно эту дату сможет встретить…
        Положение у них было скверным. Конечно, за три прошедших года бывало и похуже, но никогда еще так явно он не ощущал, что война проиграна, что самое лучшее, что они могут сделать,- удрать без оглядки. Вот только удирать не получается. И начальство не расположено, да и в самом деле - неясно, что дальше делать, если человечество не сумеет укрепиться тут, на краю безмерного, кажется, торфяника, не сумеет обеспечить себя хотя бы этим топливом.
        Но торф - он и есть торф, а проигранная война - страшнее любого энергетического голода. Впрочем, это еще предстояло выяснить на совещании, которое торжественно затеял этот… Ростик мысленно выругался, но тут же взял себя в руки.
        Его звали Веннеамин Лурьевич Каратаев, кстати, тот самый мужичок, которого им чуть было не навязали в начальники, еще когда они открыли Одессу. Плешивый, зачесывающий длинные боковые волосы поперек лысины, чтобы хоть немного прикрыть кожу на макушке, суетливый, с красноватыми крысиными глазками, пухленький, чрезмерно говорливый. У начальства в таком авторитете, что, когда было решено в начале прошлого лета устроить большую разведку тут, в восьмидесяти километрах от Перевала, и в сорока от каменной полки, отходящей от Олимпийской гряды, на единственной в округе скале, возвышающейся на десяток метров над безбрежными болотами,- его и сделали главным.
        Да таким, что все уже через пару недель чуть не слезами рыдали… Но для начальства он оставался самым толковым руководителем. Ему приписывались все достижения, он, и только он якобы обеспечивал все победы, успехи и реальные результаты…
        Стоп, подумал Ростик, глядя из бойницы крепости на Скале на болота, на цветущие откосы скального плато, на озера и лужицы, сверкающие ослепительным на солнце блеском под серым небом мира Вечного Полдня. Не стоит так раскисать, не нужно тратить из-за такой ерунды столько нервных клеток. И все-таки… Это была не такая уж и ерунда - это была проигранная война, он знал это, ощущал настолько реально, что мог лишь удивляться, почему этого не видят другие.
        - Ты идешь?- раздался под гулкими сводами, построенными с использованием каменного литья Гошодов, голос старшины Квадратного.
        Ростик оглянулся. Старшина в своих глухих доспехах, которые в последнее время почему-то перестал снимать даже в крепости, выглядел усталым. Не может быть, чтобы он не осознавал этого поражения, подумал Рост, а на совещании наверняка будет помалкивать. Будет отнекиваться тем, что он просто старшина, что стратегия - дело офицеров, то есть его, Ростика, и, конечно, черт их дери, руководителей.
        - Как ты догадался, что я тут?
        - Ты всегда, когда хочешь сосредоточиться, сюда уходишь. Уже месяца три, еще с зимы. Не замечал?
        Ростик удивился, он в самом деле, когда дела пошли не очень хорошо, стал уединяться в этой галерее, но объяснял это отнюдь не тягой к раздумьям.
        - Отсюда вид на болота изумительный,- пояснил он.- Так и хочется вырваться из крепости, расплескать тину, лужи. Подышать свежим воздухом. Видишь, вон на том островке сизо-красные разводы. Это цветут орхидеи.
        Квадратный подошел и совсем не по-подчиненному пихнул под лопатку.
        - Пойдем уж, будут тебе… орхидеи.
        Они вышли из галереи, проложенной вдоль бойниц, спустились на второй этаж, где находились жилые и служебные помещения. Тут было безопасней всего, потому тут и разместилось начальство, потеснив лазарет, в котором пока было много пустых коек, общую солдатскую комнату и офицерскую караулку.
        Начальство уже собралось. Ввиду сложности ситуации, все сидели с лицами, на которых читалось желание немедленно разрешить все проблемы человеческой цивилизации Полдневья. Главным был, конечно, Председатель - на серьезные совещания в крепость на Скале он еще прилетал, видимо, считал ее своим детищем. Был, разумеется, и Каратаев. Его как прислали в конце зимы, так он тут и сидел… Впрочем, об этом пока не будем, решил Рост. Была и Галя Бородина, сестра того самого парня, с которым Ростик осваивал Одессу два года назад, который был командиром добытчиков металла и которого за окладистую темную бороду прозвали Бородой. Сестру, в отличие от брата, не любили и кличку ей дали - Бородавка. Ростик не знал, прижилось ли прозвище, но про себя пользовался им частенько.
        Галина была той еще штучкой - сердитой, остренькой на язык, неумной. Но с хваткой и апломбом. К счастью, сегодня ее можно было в расчет не брать.
        Вот так, вот и все, тоскливо подумал Ростик. Эти три человека и примут решение, которое придется исполнять ему и его ребятам. Мало, очень мало. И глупо - эти люди не понимали, что тут происходит, и способны исказить ситуацию так, что решение будет неправильным. А неправильные решения тут, в Полдневье, искупаются кровью, только кровью.
        - Рассаживайтесь, товарищи,- предложил Рымолов, не вставая.- Давайте начнем, в самом деле, я хотел еще сегодня отбыть на Перевал, а значит, решение наконец должно быть принято.- Он со значением посмотрел на Ростика.
        - Думаю, Арсеньич, мы его и примем,- медленно проговорила Галя. Она всегда говорила очень медленно. Ростик подозревал, что не по медленности мышления, а просто для того, чтобы ее реже спрашивали. Если так, она своей цели добилась, к ней обращались лишь в исключительных случаях.
        - Тогда, Гринев, слушаем твой доклад как коменданта крепости.
        Ростик еще не знал, как именно донести до руководства свою тревогу. Поэтому на всякий случай спросил:
        - Конкретно или с пониманием всей военной ситуации в целом?
        - В целом,- упредил начальство Каратаев.
        - Тогда так.- Ростик быстро посмотрел на стену, где стилом по воску были нарисованы окрестности, но решил изображением не пользоваться.- Когда в начале прошлого лета мы нашли эту скалу и невероятно большие запасы чистого, очень сухого по местным меркам торфа, было принято решение строить тут крепость.
        - Не надо от начала времен,- нахмурился Рымолов.- Мы знаем, что было прежде.
        - Нет, Арсеньич, полагаю, что ошибка была сделана тогда, и, чтобы ее не повторять, я лучше проговорю ситуацию с «начала времен».- Он подождал, новых протестов не было.- Тогда, как известно, были предложены две тактики нашего поведения. Первая, которую предложил я,- создание летучих групп, которые режут торф то тут, то там, в разных местах, охраняемые довольно сильными, подвижными отрядами. Это не позволяло бы пернатым бегимлеси создать перевес сил, потому что им для маневра требовалось бы время и мы бы уходили от решающего столкновения. Вместе с тем это обеспечивало бы нас топливом, потому что на самом деле торфяников тут - едва ли не сорок процентов территории, есть где развернуться и где нарезать его даже не тысячами - миллионами тонн, в таком количестве, что главной была бы не проблема заготовки, а проблема транспортировки его к Перевалу.
        - И все-таки ближе к делу,- высказался Рымолов.- Вторая тактика заключалась в традиционном усилении именно тут, на Скале, строительстве мощной крепости и удержании ее силами до двух рот. Разумеется, охрана работающих на торфяниках бакумуров, вывоз топлива по стационарной, единственной тут дороге - широким крюком, с заходом на восток и последующим возвращением по каменному подножию гряды на запад, к Перевалу. Обходится это не очень дешево, но с тех пор, как грузовики были переоборудованы под спиртовое топливо, я постоянно слышал заверения, что с транспортом проблем не будет. Зимой, то есть более полугода после нашего тут обустройства, оказалось, что транспорт не обеспечивает вывоз торфа по одной простой причине - пернатые знают путь, которым ходят машины, потому что он единственный, и устраивают засады на караваны.
        - Мне говорили военные аналитики,- веско высказалась Галина,- что, даже если бы мы использовали летучие отряды, пернатые все равно могли бы перехватывать грузовики с торфом, только ближе к Перевалу. Потому что Перевал - единственный из известных нам проходов через Олимпийскую гряду.
        - У Перевала нашему гарнизону из крепости было бы легче справляться с любыми отрядами пернатых просто потому, что он ближе к главной базе. А сейчас, когда нападения могут совершаться по всему маршруту, нам приходится держать при караване такие дополнительные силы, что… Что транспортировка становится бессмысленной - мы не столько торф возим, сколько охрану.- Ростик посмотрел на Рымолова, тот сидел с неподвижным лицом. Но был еще спокоен.- Такой ситуация была пару недель назад. Сейчас, я утверждаю со всей ответственностью, мы столкнулись с ее качественным изменением. Потому что пернатые подтянули силы и готовят длительную осаду нашей крепости. И, безусловно, возьмут ее.
        - Откуда такая уверенность?- спросил Каратаев.- Откуда вообще, Гринев, у тебя такие категоричные мнения? Ситуация, как ты говоришь, еще не созрела, еще даже не определилась, а ты…
        - Я умею прогнозировать,- сказал Ростик. О том, что он умеет не только прогнозировать, но и предсказывать будущее едва ли не мистическим способом, лучше было не заикаться. Сейчас это могло только помешать.
        - И что же нам делать?- спросил Рымолов. Он понял, что имел в виду Ростик, он один из немногих, кто верил в его дар и даже не раз планировал масштабные действия, используя Ростиковы прозрения.
        - Они не дадут нам больше резать торф, потому что считают эту территорию своей. И чтобы они перестали так считать, ее нужно завоевать.- Ростик помолчал.- Перспектива большой войны меня не радует. И не потому, что мы к ней не готовы, а потому… В общем, все дело в маневренности. Раньше, когда болота стояли подмороженными, это было не так заметно. Теперь, с наступлением лета, когда болота развезло, выяснилось - без транспорта, надежного и, желательно, более быстрого, чем бегающие по трясине пернатые, сражаться с ними не следует. Мы потерпим поражение, и оно будет сокрушительным.
        - Арсеньич,- взорвался Каратаев,- ты меня избавь от этой глупости. Ну, сам посмотри - они пернатые, у них один арбалет на десять бойцов, одно ружье на сорок, а то и больше вояк. А у нас тут стены в два метра толщиной, три этажа, сверху турельные установки против этих… летающих страусов. Что они могут нам сделать?
        - Они что-нибудь придумают,- ответил вдруг старшина Квадратный.
        - Нет,- покачал головой Ростик,- они уже что-то знают, что способно нас отсюда выкурить, как сурков из норы.
        - Они дикие, что они могут знать?- делано удивилась Галя.
        И Ростик, и Квадратный промолчали. Не зная деталей, на этот вопрос ответить было невозможно. Рост даже мельком подумал - а так ли она глупа, как хочет выглядеть? Уж очень ловко она подыгрывает Каратаеву, куда лучше, чем хотелось бы.
        - Сколько в крепости солдат?- спросил Рымолов.
        - Восемьдесят, считая нас,- тут же отозвался Квадратный.- Четырнадцать из них девушки.
        - Дети?
        - Детей пока нет,- ворчливо отозвался Ростик.- Еще чего - детей тут держать. В крепости на Перевале их было бы опасно держать, а тут - вообще недопустимо.
        - Бакумуры?
        - Около сотни,- отозвался старшина.- По полста душ в каждую рабочую смену. Командиров у них тоже двое, пока ведут себя послушно.
        - Верят они нам,- отозвался Каратаев, будто это была его заслуга.- Дети у них есть?
        - Конечно,- признал Ростик.- Почти два десятка волосатых детишек. И женщин больше половины. Когда вербовали диких бакумуров работать тут, то женщины первые шли - они у волосатиков падки на постоянный паек.- Он подумал и не смог справиться с собой, добавил с горечью: - Они рассчитывали на безопасность, а вместо этого мы…
        - Сколько у нас тут продуктов?- Рымолов посмотрел на Ростика почти с жалостью.- Обмундирование, боеприпасы?
        - Кормиться мы можем хоть до следующей зимы,- тут же высказался Каратаев.- А боеприпасов хватит на большую оборону.
        - Впрочем,- прервал его жестом Рымолов,- это не проблема. Прижмут, будем на гравилетах подвозить. Сотню волосатиков и три взвода солдат уж как-нибудь обеспечить сможем.
        - Это значит?..- с надеждой спросил Каратаев.
        - Это значит,- торжественно выговорил Председатель Рымолов,- мы остаемся. И даже если они не дадут нам пока резать и отправлять на нашу территорию торф, будем ждать, пока они ослабят давление. Нужно будет, станем резать его только зимой, а летом будем сидеть в осаде.- Он заметил выражение лица у Ростика и уже не в приказном, а в увещевательном тоне добавил: - Ты пойми, нам без топлива нельзя, мы уже не сможем остановить ни наши технологии, ни отопление зимой… Дрова взять у дваров мы не можем, вот и приходится выходить из положения торфом.
        Слова его звучали безупречно. Но это была ошибка, та самая, которой боялся Ростик.
        - Они нас обложат, собственно, уже обкладывают, и все люди, которых вы тут, Арсеньич, видите, очень скоро будут мертвы. Вот альтернатива вашему якобы взвешенному и разумному решению. А заготавливать торф тут все равно не удастся. И люди погибнут зря.
        - Это не факт,- произнесла Галя и посмотрела на Ростика.
        - Интересно, потом, когда все кончится не в нашу пользу, как ты будешь по ночам спать?- спросил ее Ростик.- Кошмаров не боишься?
        - Стоп,- хлопнул по столу Рымолов.- Этого ты не говорил.- Подумал, посмотрел на Квадратного, на Каратаева.- Но с их накоплением на окрестных болотах что-то нужно делать.
        - Нужно послать разведку,- тут же отозвался Каратаев.- Пусть Квадратный сходит, выяснит, может, все не так драматично, как нам тут Гринев рассказывает? Может, их вообще пара сотен, практически без оружия, с одними пращами?
        - Пращи в руках пернатых - тоже оружие,- нехотя промямлил Квадратный.
        - В «руках»,- фыркнула Галя.- Еще скажи, что ты их боишься.
        - Боюсь,- легко согласился старшина.- Потому что знаю, как хрупки мои кости, как медленна реакция, как слабы мускулы. Боюсь, потому что дрался с ними.
        - Но ведь победил?- ответила Галя, она считала, что парировала реплику Квадратного.
        - По-моему, все ясно,- решил высказаться Каратаев.- Старшина, бери двадцать человек, вооружай их как хочешь и отправляйся на разведку.
        - Двадцать?- удивился Ростик.
        - Мало двадцати, пусть возьмет сорок.
        - Я против…- начал было Рост, но его уже не слушали.
        - Отправить на разведку гравилет мы все равно не можем,- отозвался Каратаев.- Нет у нас сейчас свободного гравилета. Да вы сами говорили, что воздушная разведка тут мало что дает - они слишком хорошо умеют маскироваться.
        - Да,- решил наконец Председатель.- Квадратный, готовь разведку. И гоните доклад гелиографом в Перевальскую крепость.
        - Тогда уж я сам…- попытался Ростик.
        - Ты не веришь в успех,- покачал головой Каратаев.- И кто-то должен остаться тут. А кто, спрашивается, если не командир гарнизона?
        К сожалению, все в самом деле было решено. Как Ростик и подозревал, эти люди направили его подчиненных к гибели кратчайшим путем.
        Глава 2
        Ростик еще не привык к этому - обязанности ждать тех, кто ушел на разведку, скорее всего в бой. Он еще не научился понимать неизбежность этого, все еще винил себя за то, что остается в безопасности, когда другие рискуют жизнями. А может, причиной его нервозности было стойкое убеждение, что он все сделал бы лучше - и точнее прошел бы по намеченному маршруту, и меры безопасности принял бы более здраво, и заметил бы во время разведки больше деталей.
        Хотя сделать что-то лучше Квадратного - это, что ни говори, было в высшей степени сомнительно. Старшина вообще стал первоклассным бойцом, какого поискать - и не только среди людей.
        Значит, нужно просто ждать. Иногда можно подходить к карте - сделанной на глухой стенке в виде большой восковой таблицы, куда по распоряжению Ростика все разведчики заносили ориентиры, данные о новых залежах торфа, местах его разработки. А впрочем, очень большим разнообразием эта карта не отличалась - торф тут был везде, слоем не меньше трех-четырех метров, иногда больше десяти, хотя совсем глубоко они не копали - поднималась вода. Равнина и болотины, иногда даже с трясиной, тоже простирались на все четыре стороны света. И все-таки карта помогала в таких случаях, как сейчас.
        Ростик посмотрел на нее, отметил точку километрах в двадцати - тут, по предварительному согласованию, должна состояться первая ночевка группы. С того места, где стояла крепость на Скале, все чаще в неофициальных разговорах называемая Пентагоном, за сходство общего плана с американским военным ведомством, их место должно было просматриваться. Но к вечеру этого дня, последнего дня мая, над лужами и протоками Водяного мира поднялся какой-то ехидный туман. И Рост сомневался, что его сумеют «пробить» даже сигнальные ракеты.
        Гулко затопали шаги по коридору. Рост обернулся. В свете пары масляных плошек, которые заменяли в этой лишенной естественного света комнате слишком чадящие факелы, появился Каратаев. За ним, как на привязи, шел мужичок, неизвестно кем прозванный Герундием. Тип это был интересный - массивный, но довольно быстрый, трусоватый, но иногда забирающийся в такие места, куда без опаски даже Квадратный не решался ходить. Говорили, что он бывший милиционер, за что-то уволенный, потом ставший кем-то вроде подпевалы Каратаева, его адъютантом, денщиком, а иногда и телохранителем. Вернее, воображаемым телохранителем, потому что, по мнению Ростика, встреча с какой-нибудь бакумурской мамашей, окруженной выводком волосатеньких детей, не грозила немедленной смертью, но уж Герундий изображал из себя героя на полную катушку - выпячивал грудь, загораживал своего начальника, который был ниже его на двадцать сантиметров, и не выпускал из рук двух наганов, кобуры к которым носил на поясе спереди, как немец.
        - От старшины донесений не поступало?- спросил Каратаев и сел за стол, величественно и как бы устало протерев кулаком подбородок.
        - Ты же знаешь, что нет,- ответил Рост. Он подумал, что в комнате сразу стало труднее дышать, но уйти вот так, едва эти двое вошли, значило бы продемонстрировать неуважение. А впрочем…- Ладно, вы тут посидите, а я наверх схожу, попробую высмотреть что-нибудь в тумане.
        Он поднялся сначала на любимую южную галерею. Она шла вдоль самой короткой стены крепости - ее длина составляла всего-то метров двадцать. Две других были чуть не в сорок метров, а еще две около тридцати. И в самом деле, подумал Рост, наверное, сверху похоже на неравносторонний Пентагон.
        Но он тут же забыл об этом. Достал бинокль, протер краем рукава большие линзы, приспособил прибор к глазам. Нет, ничего - туман и темень. И все-таки он смотрел, смотрел и почему-то считал участившийся пульс. Тут, в Полдневье, у многих появилась привычка незаметно, но очень точно отсчитывать короткие промежутки времени. Кто-то умел, не задумываясь, определять время до десяти минут, кто-то до часа. Хотя на протяжении дня все равно все путались. Ростик иногда ошибался в наступлении ночи часа на два - кошмар для командира.
        Вдруг в чернильно-мутной тьме он различил легкое, едва заметное дрожание света, которое сразу же погасло. Он сжал бинокль так, что у него заболела старая рана на руке. Потом приказал себе успокоиться, поднялся на главную смотровую башенку, устроенную на самой высокой точке крепости, где сходились все пять неодинаковых скатов крыши, сложенных из каменных плит. Здесь всегда дежурили трое-четверо наблюдателей. В темноте их было не очень хорошо видно.
        - Кто тут?- спросил Ростик.
        - Ефрейтор Михайлова и рядовой Михайлов,- доложила девушка, видимо, старшая не только по званию, но и по возрасту.
        Так, женатики. Воспользовались уединением, что в крепости - редчайшая возможность, и я их спугнул. А впрочем - не дело. На посту нужно смотреть, слушать, наблюдать и думать. А не… Если бы тут была Любаня, ты бы знал, как поступить, подумал про себя Ростик. Но у тебя есть своя спальня, а у этих ребят только казарма.
        - Где остальные?
        - По моему распоряжению спустились вниз, за кипятком. Время уже к ужину.
        - То, что следите за ужином,- нормально, ефрейтор. А то, что не наблюдаете за высланной разведкой,- очень плохо.
        - Так ведь туман, товарищ командир,- отозвался парень. Так и есть, всего-то лет шестнадцать, еще голос не сломался до конца, а уже… Ох и плохо с ребятами, если до такого дошло.
        - В туман-то и нужно смотреть, рядовой. К тому же - они сейчас жизнью рискуют. Понимаете?
        - Мы тоже,- выдохнула девушка. В этом чувствовалась и усталость от бессмысленной, по ее понятиям, службы, и такое явное раздражение на командира, который явился не вовремя.
        - Не дай бог, девушка, чтобы я тебе напомнил эти слова,- отозвался Ростик.
        - Свет!- отозвался парень.
        Теперь стало видно лучше - в том месте, где должна была находиться ночевка, горела осветительная ракета. Самое паршивое, что она была красная - уж цвет-то туман скрыть не мог. А красная, как всегда, была сигналом тревоги.
        Ростик опустил голову. Потом поднял и заставил себя смотреть туда, где кипел бой. Теперь это не вызывало сомнения, слишком явственно вспыхивали лучи слитного огня лазерных ружей. И слишком часто на их фоне повторялись вспышки «сорвавшихся», как иногда говорили, выстрелов, когда лазерный шнур по непонятной причине разрывался всего лишь в полусотне метров от стрелка, как шаровая молния, как цветок очень жаркого огня.
        - Как же так,- отозвалась девушка.- У них же были бакумуры, мы специально им десять волосатиков придали, чтобы…
        - Чтобы что?- спросил Рост. Но ответа не дождался.- Без волосатиков их бы наверняка в ножи взяли. А так - они еще сопротивляются.
        - До утра выстоят?- спросил парень.
        - Не знаю,- отозвался Ростик.- Все зависит, сколько там пернатых и насколько решительно они навалились.
        Но он уже знал, что их очень много, и навалились они зло - вспышки слились в общее зарево, без причины ребята так палить не будут.
        - Может, ударить оставшимися силами?- спросила девушка.- Этим в тыл?
        - Я думаю, они того и ждут,- печально произнес Рост. Теперь он знал, что все было ошибкой - и разведка с ночевкой в двадцати километрах от главной базы, и разъединение сил, и отсылка последнего гравилета с Рымоловым и сопровождавшей его девицей.
        А еще он знал, что теперь не уснет. И ведь понимает, что ничего поделать нельзя, а будет сидеть тут и таращиться в темноту до самого утра.
        - Так что же, мы будем тут, а они…
        - Да, они будут умирать там, а мы останемся здесь,- жестче, чем хотелось, отозвался Ростик.- Это и есть война. А теперь помолчим. И усилить круговое наблюдение, я не хочу, чтобы пернатые и нас захватили на арапа.
        Они не захватят. Крепость глухая, зашитая, как каменный мешок. Когда закрываются ворота, единственная возможность попасть внутрь - взобраться по стенам на крышу и попытаться пробиться к этой башенке, где они сейчас находились. Но взобраться сложно, стены сделаны с отрицательным наклоном, небольшим, но лестница, если она не до верха, будет бесполезна. На галереях через узкие бойницы и подавно не пролезть - там не всякая крыса сумеет просунуться, не то что пернатый, а вот выстрел в упор из них получить можно… Даже гравилеты садятся тут перед воротами, а потом их заводят внутрь на малой высоте.
        Нет, на крепость они нападать не будут, для нас они придумали что-то другое, еще раз вздохнул Ростик. Мельком он вспомнил вчерашнее, с позволения сказать, совещание и тут же поскорее о нем забыл. А потом постарался вообще ни о чем не думать. Лишь смотрел во тьму, прислушивался к перекличкам часовых на галереях и считал время до рассвета.
        Прошел примерно час после первой атаки, огонь затих. Часа через три он возобновился, уже чуть ближе. Но звуки по-прежнему не проходили в этой серой водяной взвеси. Это приближение немного обнадеживало, но не слишком. Ростик понимал, что к крепости не пробьется ни один из людей Квадратного. Не сможет пробиться, это просто не в человеческих силах… И подпускают их чуть ближе лишь для того, чтобы - чего на свете не бывает?- выманить из крепости спасательную вылазку и убить еще больше людей.
        Незадолго перед рассветом пальба вспыхнула еще раз. Уже совсем близко, километрах в трех, примерно там, где обычно рабочие бакумуры резали торф. Там находилась очень хорошая - просторная и сухая - гряда торфяных валов до пяти метров высотой. Работать было легко и относительно безопасно - крепость-то рядом. Три километра по местным масштабам - плевое дело, двадцать минут бега даже в доспехах.
        Теперь из тумана стали доноситься сухие, очень тихие выстрелы из лазерных пушек. Значит, ружьям они дают остыть, или у них патронов осталось в обрез, или… Это была самая паршивая идея - у старшины уже не осталось людей, которые управляются с ружьями.
        - Михайлова, сколько они взяли пушек?
        - Четыре, по одной на отделение,- отозвался мужской голос.
        Ростик оглянулся, так, теперь тут стояли и те двое наблюдателей, которых он сначала не застал, которые якобы ходили за кипятком, хотя не должны были этого делать. Может, вклеить им? Нет, сейчас я сорвусь на бессмысленную ругань, подумал Рост. Да они и сами, наверное, все понимают. Все-таки он не удержался.
        - Как фамилия?
        - Старший ефрейтор…- пробормотал фамилию так, что не разобрать. Стыдно.
        - Плохо служишь, старший ефрейтор. Пост оставил и дурачком прикидываешься.
        Молчание. Ну и хорошо. Так даже лучше.
        Потом, когда глаза уже наполнились глубокой, гнездящейся под черепом болью от перенапряжения, включилось Солнце. Ростик встал.
        - Гарнизон, в ружье! Михайлова, собрать одно отделение перед воротами через десять минут.
        - Есть.
        Но сделать что-либо они не успели. Старший ефрейтор, который испугался назвать свою фамилию, вдруг прошептал:
        - Командир, смотрите!
        На залитом солнцем отвесном торфяном склоне, поднимающемся к Скале, на которой стояла крепость, виднелась единственная качающаяся фигура. В доспехах, на которых были видны потеки грязи, какой-то светлой глины и копоти. Или крови… Из-за спины этой фигуры торчал ствол автомата, обычного русского автомата, но в руках человек нес пушку пурпурных - довольно мощное оружие, способное в умелых руках творить чудеса.
        - Всем постам!- заголосил Ростик, сбиваясь чуть не на фальцет.- Прикрывать! Пять человек - за мной!
        Он не знал, откуда возникнут эти пять человек, ребятам, которых он решил не будить до рассвета, формально можно было оставаться в казармах… Но он не ошибся. К рассвету никто в крепости уже не спал, и, когда он слетел по лестнице, когда добежал до ворот, на ходу жестом приказывая здешнему постовому открыть узенькую боковую калитку, около него уже были какие-то люди. И даже больше пяти.
        Они бежали навстречу этой шатающейся фигуре, и еще сотни за три метров до нее Ростик понял, что это старшина Квадратный. Парень, который из всей команды разведчиков только и мог дойти.
        Потом откуда-то сбоку появились пернатые, его солдатики присели, открыли огонь, но он даже не затормозил. Пришлось им гнаться за своим командиром и стрелять на ходу. Впрочем, даже этот неприцельный, беспорядочный огонь оказал помощь - пернатых было не слишком много, и они рассеялись. Некоторые даже отступили.
        Квадратный, увидев Ростика, бессильно улыбнулся - он был без шлема, из сплошного стального каркаса только и торчали, что голова да руки. Он что-то прошептал пересохшими губами и за сотню метров до Ростика свалился головой вперед, даже не согнувшись в поясе, словно марионетка, у которой разом оборвались все нити.
        Рост подхватил его, попробовал поднять на плечо… Поднять-то он сумел, а бежать назад уже не мог. Хотя бежать было необходимо, потому что пернатых стало больше и они стали наглее. Пара пращников уже приблизилась шагов на сто пятьдесят - начальную для их стрельбы дистанцию.
        - Командир, лучше мы его понесем,- вдруг проговорил один из солдатиков рядом. Оказалось, что старшину уже несут трое ребят из крепости, а на плече Ростика ничего нет. Он оглянулся, пушка старшины лежала на траве, похожей на вереск - на сухих торфяных полянах она забивала всякую другую растительность. Рост подхватил ее, и от живота полоснул в сторону пернатых. Два раза он промазал, но один раз точно попал - от бегимлеси даже перья полетели.
        Когда до крепости оставалось метров сто, пернатые вдруг попытались пойти в атаку, но встречный огонь со стен Пентагона, чуть не изо всех бойниц, заставил их отойти. Пара пернатых осталась на траве, один из них голосил высоким пронзительным голосом. Потом из крепости прозвучал единственный выстрел из карабина, и раненый бегимлеси смолк, как ножом отрезало.
        Они оказались внутри, калитку, вырезанную в воротах, закрыли, застегнули на каменные скрепы, и другие, не такие запыхавшиеся солдатики понесли старшину в лазарет. Тут уже горели факелы. Фельдшерица, фамилию которой Ростик никак не мог запомнить, уже кипятила в большом закопченном стерилизаторе инструменты.
        Пока старшину вынимали, как из скорлупы, из залитых потом и кровью доспехов, он оставался в сознании. И в его глазах еще полыхал огонь боя. Того самого, в котором, кстати, он потерпел поражение.
        - Рост,- заговорил он вдруг неестественно быстрым, очень громким шепотом,- я не виноват. Я пытался, но пернатых было много…- Он закашлялся, в уголке его губ появилась кровавая пена.- Я терял одного за другим, одного за другим. Всех своих, все пятьдесят… Только я прошел.- Он вздохнул, попытался проглотить спазм, сжимающий горло.
        Пятьдесят, подумал Ростик, значит, волосатиков тоже считает.
        - Ты лежи спокойно, сейчас тебе операцию сделают,- отозвался Ростик.- Теперь все будет в порядке.
        - Дошел,- старшина был печален.- Теперь буду жить.
        - Судьба,- отозвался Ростик.- Вернее, твое счастье.
        - Счастье?- переспросил его Квадратный.- Военное счастье…- И снова лихорадочно, как в полуосознанном бреду: - Бывает военное счастье - устроил засаду, а туда целый батальон пернатых попал. А бывает - просто дошел. Все погибли, а ты…- Он снова закашлялся.- Понимаю. Только я не просил.
        Его наконец освободили от железок. Фельдшер кончила мыть руки в углу и повернулась к каменному операционному столу.
        - Лучше бы у меня не было этого счастья.
        - Зачем ты так?- спросил Ростик.- Поправишься, наваляешь этим пернатым - своих не узнают. Вместе наваляем.
        - Наваляем,- старшина попробовал улыбнуться.- А знаешь, есть закон этого военного счастья, черт бы его… Знаешь закон?
        - Хватит с законами,- резко отозвалась фельдшер.- Ребята, добавьте света, как только сможете. Видите, мне его по кусочкам склеивать придется.
        - Закон прост,- все еще говорил Квадратный, каким-то неестественным, судорожным усилием пытаясь улыбнуться.- Делай что должен, и будь что будет… Понимаешь, Ростик, делай что должен.
        - Я понимаю.- Рост сжал его руку. Потом вдруг осознал, что ему кто-то протягивает алюминиевую, сделанную еще на Земле кружку с разведенным спиртом. Его было столько, что можно было свалить с ног двара.- На, выпей, вместо анестезии будет.
        - Да я уже и так ничего не чувствую.
        - Выпей. Тебя долго будут штопать. Так все-таки полегче.
        Но выпить старшина уже не смог. Он просто потерял сознание, словно кто-то задул фитилек масляного светильничка.
        Глава 3
        Через несколько дней стало ясно, что Квадратный выживет. Фельдшерица - старая, какая-то прокуренная, хотя она почти и не курила, тетка - сиплым голосом объявила Ростику, что такой живучести она еще не видела. В ее голосе даже звучало что-то вроде осуждения, словно она досадовала, что старшина опроверг одно из ее самых выношенных и лелеемых представлений о мире.
        А через неделю Ростик застал его бодрствующим, когда зашел в лазарет поутру. Квадратный лежал на каменной кровати с высоко поднятой подушкой и сосал через резиновый медицинский катетер какую-то жидкость из стоящей рядом кружки. Напротив него пристроилась одна из солдатских девушек и смотрела на него так умильно, словно собиралась съесть, как только он прикончит свой завтрак.
        Рост вздохнул. Ему не нравилось, что он командует каким-то амурным табором, а не гарнизоном, но ничего поделать с этим было уже невозможно. А может, так и должно было выйти, вот только… Не во время поражений и обязательных, неизбежных потерь.
        - Ты как?- спросил он старшину.
        Тот не ответил, лишь бледно улыбнулся и движением ресниц указал девушке на трубку. Та быстренько убрала устройство и даже отставила его подальше, словно Ростик мог одним махом осушить с такой любовью и старанием сваренный бульон.
        - Я пока приказал на работу никого не выводить. Сидим, ждем.- Он подумал.- Чего ждем? Может, ты объяснишь, разведчик?
        - Жди,- через силу прошептал старшина. Больше он ничего добавлять не стал. Наверное, просто не мог.
        - Тебе-то здорово,- решил делано позлиться Ростик,- лежишь в теплой кроватке, на девушек любуешься… А мне - жди. Хорошенькое дело! А если они отошли?
        - Нет.
        Ростик вздохнул. Покосился на девицу, которая чуть было не стала защищать старшину от упреков, но все-таки сдержалась. Хорошей женой ему будет, решил Рост, раз понимает. Вот только бы дожила… До чего? Он не знал. Но это было важно - дожить. Собственно, это было единственное ценное тут качество.
        - Как ты позволил так себя атаковать?- спросил он.- Ведь небось для того и посылали, чтобы…
        - У них кожаные чулки с перепонками. Они ставят ногу в болотину и проваливаются сантиметров на пять, не больше.
        - Но ведь у вас тоже были мокроступы,- вдруг раздалось от двери. Это Каратаев, узнав, что Рост у старшины, решил получить свою толику информации.
        - Наши мокроступы, если уж провалились, то хрен вытащишь,- отозвался Квадратный.
        - Ходить в них нужно уметь,- решил Каратаев. Он повернулся к Ростику.- Я считаю, следует провести тренировки для всех солдат и для некоторых волосатиков, которые участвуют в дальних походах по неосвоенным болотам.
        - Ходить мы можем,- подал слабый голос с постели старшина,- мы бегать не можем. А в бою не побежишь, считай - кончен.
        - Бегать?- удивился Каратаев.- От кого?
        - Не от кого, а куда?- поправил его Рост. И сам же ответил: - Всюду. И довольно быстро.
        - Понимаешь,- вдруг решил объяснить Квадратный,- из-за этих проваленных в трясину мокроступов я едва ли не треть отряда потерял. Уж лучше бы мы шли в сапогах.
        - Пернатые не проваливаются, а вы - проваливаетесь? Удивительно!- воскликнул Каратаев.
        - Даже провалившись, они вытаскивают ногу, сложив ее, словно веер, грязь и не держит ее, соскальзывает. А нашу плетеную галошу пока боком поставишь, пока упрешься покрепче…
        - Ясно,- кивнул Рост.- По тактике что?
        - У них возможность двигаться. Они сталкивают тебя немного в трясину, а потом подскочат - долбанут. Пока ты за ними погонишься, они успеют выйти из зоны огня. Передохнуть не успел - снова пытаются столкнуть…- Квадратный даже руку вытащил из-под одеяла, чтобы удержать Ростика, хотя тот и не собирался уходить, не выслушав друга.- Пока мы не научимся перемещаться по болотам быстрее или хотя бы маневрировать, как они, мы их не победим. Уж очень много тут трясин.
        - Это что такое?!- снова голос от двери, на этот раз фельдшерицы. Рост разозлился.
        - Ну-ка, давайте без этих ваших начальственных медицинских окриков! Мы тут не о девочках разговариваем.
        Но фельдшерицу его отповедь не смутила, она подошла к старшине и быстро, чуть не в одно касание проверила пульс.
        - Так, Гринев. Или вы уходите, или я снимаю с себя всякую ответственность.
        Рост пожал плечами.
        - Снимай, фельдшер. Медику, который так легко отпихивает от себя ответственность, она и не нужна.- Он повернулся к Квадратному.- Ты не волнуйся. Что еще там было важного?
        - В общем, больше ничего,- старшина подумал.- Нет, вот еще… Они не боятся рукопашной, но связывать дракой не умеют. Бывало, четверо навалятся, а на самом деле дерется один, остальные своей очереди ждут - смотрят.
        Это было важно, хотя Рост еще не знал, когда и как использует это знание.
        - Как тогда, когда ты их предводителю шею сломал?
        - Тогда был поединок, а тут война… И все равно, дерется почти всегда один.
        Голос старшины слабел. Словно Квадратный уходил куда-то вдаль, хотя на самом деле оставался на месте, в кровати перед Ростом.
        - Все, Гринев,- снова принялась воевать фельдшерица.- Ругаетесь вы хорошо, решительно, но я в самом деле больше не могу вам позволить… его мучить.
        - Ладно, уходим.- Он стал поворачиваться, как вдруг Квадратный снова схватил его за руку.
        - Рост, ты мои доспехи сбереги. Не дай растащить, я три комплекта поменял, пока этих добился. Сбереги, хорошо?
        - Ты главное - поправляйся. А доспехи - попытаюсь сберечь. Со своими рядом буду держать.
        Они вышли с Каратаевым. В коридоре оказался и Герундий, который держал небольшой факел. С таким факелом ходил по темным коридорам крепости только Каратаев. Остальные перемещались в темноте или, если было необходимо, носили тоненькие, экономные лучины.
        - Я так и не понял, почему мокроступы ему не нравятся?- начал было «начальственный» разговор Каратаев, но откуда-то сверху послышались быстрые шаги.
        И Рост сразу понял, что нужно спешить в ту сторону. Он и поспешил, не успев ответить. Это был Михайлов. При свете дня его конопатую до невозможности рожу украшали еще и подростковые прыщики.
        - Что случилось?
        - Пернатые вокруг крепости. Много.
        Михайлова послали с верхней наблюдательной башенки, и сделали это по инструкции - уж очень здорово изменилась обстановка. Собственно, она изменилась кардинально.
        Когда Рост поднялся и стал осматриваться, везде, куда бы он ни поворачивал голову, он видел только пернатых в боевой раскраске. Они стояли на окрестных болотинах, лужках, камнях и торфяных проплешинах, потрясали в воздухе оружием и что-то скандировали. К сожалению, их гомон сливался в однотонный звук. Больше всего это напоминало звук «у», который произносили экспрессивно и протяжно, агрессивно и со значением.
        - Чего это они?- поинтересовался Каратаев.
        Герундий вдруг произнес:
        - Тысячи три… Я имею в виду, их тут собралось.
        Рост прикинул на глазок пернатые полчища.
        - Тысяч пять, а может, больше.
        - Пять шестьсот,- с заметным одобрением отозвалась младший ефрейтор Михайлова, появившись сбоку.
        - И все равно,- заговорил Каратаев.- Что они нам сделают? Пойдут в атаку - так мы из них торфу наделаем.
        Он рассмеялся. Но Ростик знал, что все это непросто. Он посмотрел на Каратаева даже с каким-то сожалением, словно ему вдруг открылось, что тот никогда по-настоящему уже не научится понимать этот мир.
        - Они не пойдут. Они сделают что-то такое, чего мы не ожидаем.
        - Что?- Каратаев поперхнулся своим смехом.- Что они сделают?
        Но Рост не ответил, он ушел, попросив звать его, если ситуация изменится. Но ситуация изменилась не сразу. Все войско пернатых, окруживших крепость, присело на траву, устроилось в тени щитов, надетых на копья, самые наглые даже попробовали кидать в крепость камни, но когда некоторых из них уложили стрелки со своих постов, тоже угомонились. И вдруг под вечер за Ростиком пришли.
        Он сидел в своей комнате и занимался давно обещанным себе делом - проверял по ведомостям, что у него хранилось на складах. Едва он дошел до раздела тачек - кстати, отменной конструкции, на широких дюралевых колесах с четырьмя спицами, с дюралевыми же корытцами миллиметровой толщины, с длинными ручками из кипарисовых палок,- как появилась Михайлова. Она проговорила от двери:
        - Разрешите?
        - Докладывай.
        - Они что-то тащат.
        - Что?
        - Вам лучше самому посмотреть.
        Рост даже не стал надевать китель, в бессменной отцовской еще тельняшке, с биноклем в руках он взлетел в наблюдательную башенку. И увидел.
        Это были двое пернатых. Они несли что-то на длинной, чуть не в десять метров, палке. Вид их был странен - у каждого на загривке болталась очень длинная ярко-желтая лента. И больше ничего на этих пернатиках не было. У двоих или троих бегимлеси, бегущих в сотне шагов, были такие же ленты, и они тоже были, фигурально говоря, «голыми».
        И двигались они как-то странно. Палку свою придерживали боком, одной рукой, не давая страховочной ременной петле соскользнуть с плеча, и бежали парой, ровненько, чуть не шаг в шаг. То есть ни один из носильщиков, как и сопровождающая их смена, не попадали в след, остающийся в воздухе от той… От того предмета, который они тащили переброшенным, как тряпка, через жердь.
        А было это в самом деле что-то любопытное - ярко-красное, тугое, как кусок мяса, плоское, словно флаг, бессильно свисающее, иногда теряющее на землю капли желтоватой жидкости… Он отставил бинокль, спросил:
        - Давно вы их заметили?
        - Давно, уже скоро час, как заметили,- отозвалась Михайлова.
        - Откуда они бегут?
        - С юга, из глубины болот.
        - Быстро бегут?
        - Изо всех сил. Только вот что странно…
        Внезапно один из бегунов упал. У него не подломились ноги, он не оступился. Он просто упал и больше не шевелился. Тогда один из следующих параллельно сменщиков подскочил к жерди со стороны упавшего, нацепил петлю и побежал вместо него. Пока напарника меняли, второй носильщик даже не смотрел в его сторону, наоборот, он, вытянув шею, смотрел куда-то вбок, подальше от той красной тряпки, которую они тащили. Упавшему никто даже не пытался оказать помощь.
        - Да, это я и имела в виду. Они часто падают, километров через десять. Их меняют, и все продолжается.
        Рост прикинул, до крепости - а он не сомневался, что именно к ним и несли красный «гостинец» - осталось километров пять.
        - Общая тревога! Приготовить пушки, расставить всех стрелков по бойницам. Не дать положить эту штуку к нашим воротам.
        - Что за шум?- поинтересовался знакомый голос. Это опять был Каратаев.
        Рост оставил его выслушивать доклад, а сам спустился, чтобы привести себя в порядок и нацепить доспехи. Когда в полном боевом облачении, даже со своим ружьецом пурпурных на ремне поверх кирасы, он снова появился наверху, бегунам предстояло пробежать последний километр, не больше. Люди, которые стояли вокруг, были готовы к бою. Некоторые нервничали.
        Правильно нервничают, решил Рост. Неизвестно же, что это такое. Он протянул руку и взял карабин Михайлова. У того каким-то образом оказался еще земной «винтарь» той системы, из которой Ростик немало пострелял богомолов и кузнечиков во время Рельсовой войны.
        Потом он пристроился к брустверу, выставил прицел. Первый выстрел прошел мимо, но уже вторым он снял одного из бегунов. До него было метров восемьсот, выстрел был неплох. Такого не постыдился бы и снайпер с оптическим прицелом. И тогда пернатые засуетились. На этот раз к бегунам с желтыми лентами подбежало чуть не три десятка вояк. Они все дружно, как на картинке, выставили перед собой щиты, подхватили жердь и…
        Рост выпулил всю обойму, потом еще три. Потом ему стали помогать одиночными выстрелами его бойцы, последние двести метров по носильщикам палили уже всей крепостью, но… Но пернатые все равно приближались. На место выбитого бегуна тут же становились новые добровольцы. Ростик выпрямился и отдал карабин Михайлову. Его пальба уже ничего не могла изменить - они косили пернатых как косой, но те продвигались вперед почти без остановок.
        - Ты замечаешь, командир?- спросил вдруг Михайлов.- Те, кто ближе к красному языку, падают чаще. И кажется, не совсем от выстрелов.
        - Вернее, совсем не от выстрелов,- отозвался Рост, решив не заметить этого «ты» от мальчишки. Потому что глаз у паренька оказался верным, и он умел читать происходящее не по подсказке.
        - Так что же будет?- спросил Михайлов.
        Рост не ответил, он ждал. И дождался. Устилая свой путь трупами, наваленными, как брусчатка, от слитного, мощного, не останавливаемого щитами огня защитников крепости, пернатые донесли-таки свою ношу и бросили ее на расстоянии всего лишь десятка метров от ворот крепости. И все разом отступили. А те, кто не принимал участия в смертельной эстафете, еще разок вскочили, покричали, помахали пиками, копьями, дротиками, мечами, луками, арбалетами, ружьями или даже пушками и тоже успокоились. Снова уселись на траву. Только в том месте, где пронесли красную тряпку, никто уже не сидел, от этой дорожки старались держаться метров за двести.
        Ростик нашел одно-единственное окошко, которое позволяло выглянуть на предвратный пятачок с расстояния метров в пятнадцать, и рассмотрел то, что им принесли. Это был кусок мяса, еще сочащийся желтоватой кровью, заваленный трупами пернатых, какой-то очень уж правильной треугольной формы. В самой этой правильности была какая-то тайна, словно, если бы Рост постарался, он разом понял, что это такое и как это сработает против людей.
        А оно действительно сработало - стражники у бойниц, выходящих к воротам, к обеду стали жаловаться на головную боль, а ближе к вечеру одна девушка потеряла сознание. После этого Ростик приказал заложить камнем и залить наглухо все бойницы, выходящие в сторону принесенного «языка» - как выразился рядовой Михайлов.
        Но несмотря на принятые меры, язык оказывал свое действие. Хотя, в общем, это и неудивительно. Пернатые не стали бы тратить столько своих бойцов, если бы их трюк можно было нейтрализовать, запломбировав бойницы.
        Вечером в верхней наблюдательной башенке появился Каратаев. Он был взъерошен и сразу перешел на агрессивный тон.
        - Я протестую против того, что ты приказал заложить бойницы со стороны ворот. Это не позволяет нам наблюдать за этим сектором.
        - У нас есть эта башенка,- отозвался Ростик.- Так что совсем без наблюдения за той стороной мы не окажемся.
        - Но они могут подкрасться оттуда, воспользовавшись, так сказать, искусственной «слепотой», устроенной тобой. Ты эту опасность учитываешь?
        - Идите вниз,- попросил его Рост.- И не забивайте себе голову проблемами, в которых не слишком…- ему не хотелось обижать старшего по возрасту, но уж очень раздражал его тон,- не слишком смыслите.
        - Как это понимать?
        - Они не пойдут в атаку с той стороны,- отозвался вдруг сзади Герундий.
        Даже ему не нужно было объяснять, почему. Это решило спор в пользу Ростика. Каратаев повернулся на месте и ушел.
        А потом, за час до темноты, вдруг прибежал наблюдатель от той бойницы, откуда Ростик смотрел на язык днем.
        - Товарищ командир, вам нужно посмотреть. Язык развернулся,- доложил он.
        Ростика, как почти всегда, покоробило слово «товарищ». Не было в нем того смысла, который оно изначально имело, а употребление при обращении наносило какой-то ущерб самой идее дружественности и товарищества. Но люди от него не отвыкали, тем более что некогда предложенные Солоухиным обращения «сударь» и «сударыня» оказались не лучше.
        Раздумывая над этим, он прошел к бойнице, осторожно выглянул и… поразился. Это был большой, чуть не в два метра, кусок треугольной красной, как вареный рак, плоти. Ровный по бокам, с пупырышками, с какими-то ярко-желтыми наростами, бугорками… С того края, откуда он сочился кровью, если желтая жидкость была кровью, язык был грубо и жестоко отрезан, отсечен от чего-то большего, тугого и, безусловно, живого. Может, оно и осталось живым, когда этот лепесток отрезали, подумал Рост. Потом он понял проблему:
        - Стоп,- он посмотрел на бойца, сходившего за ним.- Ты говоришь, он развернулся? Значит, он еще жив?
        - Он лежал иначе. Но развернулся. Следовательно, не умер.
        - Хорошая формулировка,- решил Рост.- Так, может, его можно убрать от ворот? Как-нибудь поджарить с одной стороны, и он уползет?
        Вдруг сверху, из невидимой с этой бойницы башенки, ударили выстрелы. Их было не много, но они били часто, словно мишень оставалась непораженной. Рост рванул было наверх, но тут же вернулся к бойнице, то, что происходило за стенами крепости, должно было проявиться тут. И проявилось.
        Откуда-то сбоку возник воин пернатых, он уже даже не бежал - заливаясь кровью от множества ранений, он почти летел над самой землей, устремляясь к единственной цели… К этому лоскуту красной плоти. В последнем усилии он прыгнул, взмахнул своим копьем - и воткнул его в нетвердую поверхность почти на всю длину наконечника, пригвоздив красный треугольник. Теперь, сколько бы у того ни оставалось жизненных сил, уползти от ворот крепости людей он не мог.
        Рост вздохнул. И пожалел, что у пернатых есть ребята с такой самоотверженностью и решимостью. Без этих качеств они были бы куда более приемлемым противником. Он повернулся к солдатикам, стоящим рядом, выглядывающим из-за его плеч. Скомандовал:
        - Заложить эту бойницу тоже. Без крайней необходимости не появляться в галерее на этой стороне. Потом залить ворота каменным раствором, и постарайтесь, чтобы не осталось щелей.
        - Как так - залить ворота?
        - Как можно толще,- отозвался Рост.- Если получится, если хватит каменного разбавителя - на всю толщину стены.
        Уже уходя, он услышал чей-то растерянный вопрос, заданный шепотом:
        - А как же мы отсюда выйдем?
        Глава 4
        Ростик стоял в верхней башенке рядом с гелиографом, направленным на Перевальскую крепость. Михайлов и оказался тем самым связистом, который был способен подменить погибшего в разведке старшего сержанта, посылавшего донесения прежде. Теперь он молотил на подвижной рамке выставленной под солнце жесткой дюралевой конструкции. Фокус был в том, что эта рамка выдвигалась из специальной ниши, когда работала, а сигнальный рычаг был так ловко изогнут, что телеграфист работал, не подставляясь под выстрелы противника.
        А впрочем, никакого противника не было видно. Все бегимлеси словно испарились, их не было ни вблизи, ни даже поодаль. Но Рост не сомневался, стоит кому-то из людей оказаться на равнине и попытаться удрать, пернатые бойцы обязательно появятся.
        - Есть, командир, связь установлена,- доложил Михайлов.
        Но Ростик уже и сам увидел дальний, но четкий блеск зеркала в районе Перевала. Он собрался с духом и начал диктовать:
        - Докладываю.- Михайлов послушно и быстро, как на пишущей машинке, застрекотал подвижными жалюзи. Ростик мельком подумал - рассказать кому-то, что это они с Квадратным впервые опробовали этот способ связи тут, в Полдневье, так никто и не поверит.- Ввиду применения противником оружия, от которого не существует защиты, решил эвакуировать гарнизон. Точка. Прошу оказать поддержку с воздуха, так как наверняка буду атакован противником численностью более пяти тысяч бойцов. Точка. Также прошу выслать машины для эвакуации раненых, детей и беременных женщин. Точка. Прошу поддержать огнем на последнем этапе марша и принять выходящий из окружения гарнизон. Точка. Как поняли?
        - Поняли хорошо,- отозвался Михайлов, и не мог не отозваться с той фамильярностью, которая иногда появляется между командирами и связистами.- Классный телеграфист у них там сидит… Поддержку окажем, гравилеты придут только под вечер. Может быть, будет только один. Не оставляйте оружия противнику, если возможно, используйте его до истощения боеприпасов.
        - Это кто же такой умный там считает, что я не знаю, что делать с боеприпасами?- спросил вполголоса Рост.
        - Передавать, товарищ командир?- спросил Михайлов.
        - Передавай вот что… И впредь без «товарища», понял?- Рост подумал.- Движение начну завтра утром, возможно, без предварительного подтверждения. Большая благодарность неизвестному советчику про боеприпасы - иначе как бы мы догадались?
        - У меня нет вопросительного знака в таблице,- шепотом сказал Михайлов.
        - Ну так напиши без вопросительного. Все. Конец связи.
        Но стоило Ростику повернуться, как он чуть не налетел на Каратаева. Тот стоял и, щурясь, смотрел на дальние ответные блески.
        - А может, все-таки не торопиться?- спросил он задумчиво.- Ну, положили они что-то к воротам, но мы залили ворота наглухо - чем теперь-то они смогут нам повредить?
        - Умел бы - помолился, чтобы хоть до утра досидеть,- немедленно отозвался Ростик.- Как бы нам ночью не пришлось драпать.
        И решил обращаться к этому человеку тоже на «ты». Особенно при подчиненных.
        - Я не понимаю…- начал было Каратаев.
        - Командир,- донеслось откуда-то снизу. И к нему из темного квадрата, ведущего в крепость, поднялась фельдшер. Она дышала, словно за ней гнались. Увидев Ростика, она поморгала и тут же стала говорить в своей обычной, напористой манере.- У меня один из солдатиков умер. Неизвестно от чего.
        - Как так умер?- не понял Рост.
        - Тот, что стоял вчера на посту у ворот и заливал последние щели.
        - Так.- Рост растерянно посмотрел на Каратаева.- А ты говоришь, «торопимся».- Он снова посмотрел на фельдшера.- Что это - инфекция? Труп выбросили или сожгли?
        - Нет,- чуть растерянно отозвалась фельдшер.- Я его обследовала… Ведь нужно знать, что это. И в общем, я убеждена, что это токсины. Отравление какими-то очень мощными токсинами, воздействующими на нервную систему. Понимаете, приборов у меня нет, но симптоматика…
        - Сколько у нас времени?
        - Я думаю, с каждым часом ситуация будет только ухудшаться. Для некоторых из нас уже слишком поздно.
        - Тогда так, Михайлов, поторопи ребят на Перевале с гравилетом. Скажи, что у нас нет выхода, уходим сегодня, еще до темноты.
        - До темноты?- ахнул Каратаев, но спорить не стал.
        - Кто у нас дежурный по гарнизону? Впрочем, неважно… Пусть собирает всех людей и волосатиков, разбирают тачки и из дюралевых листов делают листовые волокуши. На них потащим раненых и оружие.
        - Сколько нужно волокуш?- спросил вдруг Герундий, подскочив к Ростику, словно он и был дежурным.
        - Лучше, если их будет пять… Да, не меньше пяти. В каждые запряжем по десять волосатиков, другие будут отдыхать. Так. Следующее - волосатики пусть вяжут из ремней и тряпок - что найдут - постромки. Они знают, как это делать, для грузовых телег не раз себе делали. И третье…- Он задумался. Ах, как не хватало Квадратного.- Ладно, оружием займусь я сам. Каратаев, тебе придется озаботиться людьми. Чтобы все раненые, все дети волосатиков и беременные девушки бакумуров тоже были отправлены на Перевал. В этом переходе мне нужны только функциональные и эффективные бойцы - никаких обозников и слабаков.
        - Хорошо,- кивнул Каратаев.- Кроме того, полагаю, что я, как представитель центра, должен буду отправиться на Перевал, чтобы…
        Рост подошел к плешивому мужичку, не веря своим ушам. Должно быть, в его лице появилось что-то, что заставило Каратаева попятиться.
        - Ты чего, Гринев? Вместо себя я оставлю… вот,- он указал на Герундия.- Он лучше, чем я, сможет…
        - Если ты,- спокойно, как-то даже лениво проговорил Рост,- уж не знаю твоего официального звания, попытаешься залезть в летающую лодку, я самолично выстрелю тебе сюда,- и Рост довольно сильно стукнул указательным пальцем Каратаева в лоб между бровями.- Как дезертира и труса. Понятно?- Оба помолчали.- Грузить только детей, раненых и беременных бакумурш. И пойди найди себе хотя бы пистолет, иначе… В общем, о твоем поведении будет доложено. Поэтому сейчас тебе нужно быть или молодцом, заслуживая прощение, или не быть вообще.
        - Ты не так понял…- заныл Каратаев, но Рост его не слушал, у него было много дел.
        За остаток дня они потеряли еще четверых, почему-то все были ребятами, должно быть, сопротивляемость токсинам, источаемым красным куском мяса, у девиц была повыше. Но тоже ненамного, потому что, когда пришла единственная лодка, оказавшаяся поблизости,- чтобы тем, кто в тылу планирует движение гравилетов, как говорят старухи, повылазило!- у них уже была и одна дева, явно не ориентирующаяся в пространстве. Ее тоже загрузили в летающую машину и отправили на Большую землю.
        Кстати, сажать летающую лодку пришлось на крышу крепости. Она была для этого не очень приспособлена. Тогда, должно быть, в раздражении, Ростик приказал взорвать восемь столбов верхней башенки, чтобы расчистить место для безопасной посадки. Так и сделали, благо динамитных шашек в крепости было ящика два.
        И все это время они работали. Склепывая, а иногда просто связывая проволокой листы дюраля, содранные с тачек и выпрямленные мощными, плоскими, как толкушки, ступнями бакумуров, загибая вверх передний край этим импровизированным салазкам, укрепляя его какими-то распорками, посаженными на проволоку, Ростик и его ребята не прерывались ни на минуту. Все торопились, потому что понимали: находиться в Пентагоне теперь стало смертельно опасно.
        Еще, разумеется, привели в порядок оружие, разложили на пятнадцать мешков боеприпасы, хотя у них теперь было чуть более тридцати стрелков и в общем-то полагалось бы выдать каждому патронов под завязку, но Ростик рассчитывал, что по три мешка на волокуши будет в самый раз. А кому придется пополнять три обоймы, которые выдавались заранее, и кто умрет раньше, чем расстреляет боекомплект,- никто предсказать не мог.
        В промежутке между обходами всех работающих, готовящихся к эвакуации, а точнее - к бегству, ребят и, конечно, волосатиков Рост не раз и не два поднимался в свою комнату. Тут он подходил к карте и, старательно измеряя расстояние пальцами, словно циркулем, пытался понять: не ошибся ли он, планируя отход.
        А план был прост - идти не по дороге, по которой они возили добытый торф, то есть сначала на северо-восток, затем на запад, вдоль Олимпийского хребта, и лишь потом оказываясь в достаточно безопасной зоне, а напрямую, к Перевалу, на северо-северо-запад. Таким образом, пройти предстояло не восемьдесят километров, а всего лишь сорок, правда, тридцать из них - по болоту.
        Вспоминая, как он, Пестель и Квадратный как-то раз уже пытались пройти на конях по болоту, Ростик ощутил испарину на лбу и холод в груди, но это было, кажется, единственное разумное решение. Единственное - потому что именно тут скорее всего пернатые не заготовили людям ловушку, только на этом пути они не ждали их. Бегимлеси, без сомнения, сторожили их на относительно твердой дороге - то есть как раз там, где люди, по всем логическим предпосылкам, и должны были пройти. Но где проходить, принимая во внимание эту опасность, Ростик не собирался.
        - Кмдр,- раздался из-за двери голос Дутил, или, как ее часто называли,- Дутилихи. Главной бакумурской командирши, начальницы одной из двух рабочих смен, когда еще не остановилась работа и волосатики добывали торф.
        - Входи,- отозвался Рост.- Чего тебе, Дутил?
        Она молча взяла Роста за руку и указала куда-то вбок. Ее глаза отлично справлялись с темнотой крепости, но Рост увидел этот жест только потому, что на столе горела масляная плошка. Он вздохнул и серьезно поинтересовался:
        - Это срочно?
        - Два-Й,- вполне решительно отозвалась командирша, и - делать нечего - пришлось идти.
        Но когда Рост поднялся на наблюдательную башенку, он понял, что дело действительно было куда как срочным. Гравилет, загруженный под завязку, только что поднялся в воздух и взял курс на Перевал. Теперь до темноты оставалось не больше часа, скорее всего летающая машина еще одну ходку в крепость на Скале сделать уже не успеет. Да и некого было больше увозить, все, что остались, были нужны тут, вернее, в предполагаемом походе.
        И, видимо, сообразив все это не хуже людей, десяток с небольшим волосатиков обезоружили единственного постового в одной из боковых башенок, пробили не очень толстую тут стену и спустились вниз на связанных одеялах. Сейчас они направлялись туда, куда собирался держать путь и Ростик - в сторону Перевала, через болото. Казалось, им ничто не помешает, казалось, они прорвутся…
        Как вдруг из каких-то кустиков, ямок, а то и просто из болотин стали подниматься воины пернатых. Их было не очень много на этом направлении, не больше сотни, но для десятка практически безоружных волосатиков это было приговором. Пернатые молча, неторопливо, вперевалочку окружили волосатиков, которые стали спина к спине, лицом к противнику, потом спины и хвосты пернатых стали теснее, вверх взметнулись копья, испятнанные чем-то темным клинки, и… Все было кончено.
        Ростик опустил бинокль, повернулся к Дутил. Рядом с ней уже стоял Прикат, начальник второй смены волосатиков, следующий по влиятельности вождь в их стае, оба смотрели на Ростика. Наконец Прикат, как более эмоциональный, проговорил:
        - Мы - не-а! Мы не так!
        - Понимаю,- кивнул Ростик.- Вы не побежите, будете с нами.
        - Аг-а,- подтвердила Дутил.
        - Я верю,- сказал Рост, едва не добавив, что увиденного хватит, чтобы подтянуться даже самым недисциплинированным.- Тогда приказ такой: разбейтесь на отряды по числу волокуш. Пусть в каждом будет пара-тройка очень сильных мужчин и кто-нибудь способный командовать всей упряжкой. Тебе, Прикат, придется тащить мою волокушу и быть главным. Тебе, Дутил, придется бегать от упряжки к упряжке и поддерживать слабых. Справитесь?
        Ростик уже давно разучился пояснять свою речь, обращенную к волосатикам. Каким-то образом они, не шибко красноречиво выражая собственные мысли и желания, понимали почти все. По крайней мере, недопониманий у Ростика в последнее время не случалось.
        - Так,- подтвердил Прикат.
        Потом он произнес несколько слов на своем языке Дутил. Она досадливо поморщилась, мол, да поняла я, не нужно мне переводить, и на всякий случай, чтобы Ростик не принял гримасу на свой счет, кивнула раза три.
        - Вот и отлично,- сказал Рост.- Идите, определите старших по повозкам, приведите в мою комнату как можно скорее, я покажу, как мы будем двигаться.
        Это могло быть важно, если кто-либо забредет в сторону и потеряет связь с остальным отрядом. Он оглянулся. На посту в башенке находились только двое - Михайлов с женой.
        - Михайлов, через тридцать минут собери ко мне старшин и сержантов. Я проведу инструктаж. И сам тоже подходи. У тебя будет особое задание.
        - Есть,- мальчишка козырнул и бросился вниз, едва не оттолкнув своего командира. Видимо, нервное напряжение действовало и на него, хотя внешне он оставался спокойным.
        К тому же Ростик и сам отвлекся, он смотрел туда, где погибли дезертиры-волосатики - над ними целая стая пернатых, громко квохча и каркая на свой особый манер, делила добычу. Красные от крови клювы не оставляли сомнения - за неимением костров и из-за голода бегимлеси на этот раз решили пировать сырым мясом.
        Через полчаса волосатики поняли, что от них требуется, осознали обозначенный маршрут, а Рост пожалел, что не отправил неизвестному коменданту крепости на Перевале пожелание разжечь большой костер у стен своей цитадели, его наверняка было бы видно на протяжении всего марша, и он был бы отличным ориентиром. Впрочем, у них было еще время, и эту просьбу можно было передать с помощью Михайлова…
        Потом пришла пора то же самое объяснить людям. Люди оказались менее понятливыми, или просто привыкли, получив приказ, от души его пообсуждать. Так или иначе, все согласились, что на прорыв следует идти своеобразным каре - двенадцать бойцов впереди, по пять с боков волокуш, выстроенных треугольником, и пятнадцать сзади. Причем сзади должны быть самые сильные, умные и умелые. Потом, когда проход будет свободен, все должны, не ввязываясь в долговременный бой, попрыгать в волокуши, а волосатики, впряженные в постромки, дружно рванут вперед…
        Отстреливаться от преследователей придется уже из салазок, конечно, меткость будет не ахти, но другого выбора нет. Выиграют волосатики у пернатых соревнование в перемещении по болоту - кто-нибудь да уцелеет. Проиграют - пернатые еще раз поужинают, на этот раз сытнее, потому что добычи у них будет больше.
        Выходить на марш решили через полчаса после наступления темноты, взорвав динамитом заднюю стену крепости. Пускать ракеты для освещения придумали лишь в самом начале боя, чтобы пробиться через заслон пернатых, а потом - только в крайнем случае, чтобы лишний раз не обозначать себя. Что ни говори, у беглецов было преимущество - в темноте бакумуры видели не в сравнение лучше пернатых.
        Обсуждать больше было нечего, следовало снести в волокуши все, что собирались забрать с собой,- пищу, воду в кожаных бурдюках, лишние ружья, которых после разгрома разведки под командованием Квадратного было совсем немного, лопаты, ручки и колеса от тачек, которые были сделана из дюраля, а потому цену имели немалую, одеяла и остатки светильного масла в канистрах.
        Когда ребята разошлись, чтобы довести сборы до конца, Ростик подошел, сел на свое ложе, которое почти год принадлежало только ему, и закрыл глаза. Он пытался своим пророческим даром осознать: ожидает его в этом отступлении успех или провал. Успехом, конечно, должны считаться малые потери и относительно спокойный, без осложнений марш. Провалом, без сомнения, была бы гибель людей. Да, именно так, потому что людей невозможно было заменить. Даже потерю оружия можно компенсировать, но люди - они были единственным материалом, который тут, в Полдневье, не заменялся. Даже умнеющие на глазах волосатики могли подменять людей только на самых грубых работах. И, конечно, не подменяли их в плане продолжения вида, а значит…
        - Командир,- раздался из темного угла слабый, просительный голос.
        Рост очнулся, он и не заметил, что стал задремывать, ведь вторую ночь, обдумывая ситуацию, почти не спал.
        - А-а, Михайлов,- он вздохнул, чтобы быстрее прийти в себя.- Да, я помню. Давай-ка, Михайлов, влезай в доспехи старшины Квадратного. Он просил меня их сохранить, а мне почему-то кажется, если ты будешь в моих салазках, то непременно спасешься. И доспехи заодно вывезешь.
        - Я?- глаза мальчишки стали круглыми от изумления. Доспехи были высшим отличительным знаком в Боловске, даже не все офицеры могли похвастаться, что у них была эта стальная скорлупа, способная, как однажды случилось с Ростиком, остановить пулю из «калаша».
        - Ты.
        - Не знаю… Я должен попробовать.
        - Я тебе подскажу.
        Прикладывая к себе доспехи, Михайлов вдруг расхрабрился.
        - Командир, если я поеду в ваших… Ну, в волокушах, где вы будете старшим, можно я Лидку с собой возьму?
        - Жену? Конечно. Лидия будет с нами.
        - Хорошо.- Связист помолчал. Потом добавил: - Спасибо. С вами-то мы уж обязательно выживем.
        - Что?
        - Говорят, что вы всегда из воды сухим выходите. Умеете остаться в живых, не погибнуть…- Вдруг он так смутился, что даже при свете плошки стало видно, как краска заливает его скулы и щеки.
        - Когда приоденешься,- хмыкнул Рост,- поднимись в башенку и просигналь последний раз, пусть Перевал в течение всей ночи поддерживает костер. Самый большой, какой только сможет. Вдруг это поможет нашему спасению?
        - Есть.- Михайлов подумал и отозвался: - Тогда я лучше сейчас сбегаю, передам послание, а то скоро уже и Солнце выключится. Придется масло жечь, а его жаль… Доспехи я потом надену, до выхода на марш у меня будет время.
        - Давай,- согласился Ростик.- Заодно меня перед выступлением разбудишь. А то я…
        Договорить он не успел. В его сознании возник какой-то разрешающий сигнал, и сон мягко затопил Ростика. Он знал, что может поспать почти час до выступления, и не собирался упускать такую возможность. Все-таки его ждала еще одна, третья подряд бессонная ночь. А это, для такого сони, каким был Ростик, являлось серьезным испытанием.
        Глава 5
        - И что потом?- спросил старший лейтенант Смага, командир Перевальской крепости, поглядывая какими-то очень осторожными глазками по сторонам. Ростик никак не мог понять их выражения.
        - Ничего,- ответил Рост лениво. Он сидел в главном зале крепости, развалясь, почти довольный собой и всем светом.- Пробились через их ряды, слитным огнем смяли попытки пернатых разъединить возки, а потом - болотами, болотами и оказались у кромки твердой почвы почти на пять километров раньше погони бегимлеси. А тут они уже не особенно и рвались в бой, видно, помнили, как мы чистили эту местность из недели в неделю и гравилетами, и «БМП», и огнем, и холодным оружием.
        Они прорвались, они были почти все живы. Осталось только сдать раненых, отделить для срочной отправки в город подхвативших таинственную болезнь уже после того, как они вышли из крепости, и можно считать свою миссию оконченной. Почти наверняка его гарнизон будет расформирован, следовательно, его командование подошло к концу.
        В комнату неожиданно вошел Каратаев. Он был решителен, как паровоз.
        - Из Боловска запрашивают о потерях.
        - Люди - раненых четверо, заболевших - семеро. Волосатики…
        - Это неважно,- отозвался Каратаев, но Ростик резким жестом привлек его внимание.
        - Ты отправишь доклад так, как я его сформулирую, или я сам поднимусь к телеграфистам.- Убедившись, что Каратаев в очередной раз, закатив глаза к небу, выразил ужас нахождения рядом с Ростом, но больше не спорит, добавил уже спокойнее: - Бакумуры - двенадцать поцарапанных из пращей, трое серьезно задеты из ружей, остальные, чуть больше восьмидесяти душ,- в порядке.
        - Теперь все?- спросил Каратаев.
        - Все.
        Он ушел. Рост потянулся за великолепным травяным чаем, когда Смага неожиданно спросил:
        - Не понимаю, почему вы с ним не поладили? Это не очень хорошо, Гринев.
        - Тогда позвольте мне удивиться, как вам удалось с ним поладить?- Он отхлебнул чай, потом посмотрел на вежливого, немолодого, лет уже под тридцать, с франтоватыми усиками старлея. Ему не хотелось, но он обязан был задать этот вопрос.- Кстати, как могло получиться, что вы отпустили гравилет в Боловск? Вы же знали, что из крепости на Скале к вам идет гарнизон, поддержка с воздуха могла оказаться решающим фактором в бою. И вы все-таки…
        - Полагаю, это находится в моей, и только моей компетенции?- чуть заметно потемнев лицом, отозвался Смага.
        - Как вас по отчеству?
        - Кузьма Владиленович,- с неудовольствием ответил старший лейтенант.
        - Ума не приложу, Кузьма Владиленович, почему вы считаете свои решения, от которых зависела жизнь людей и бакумуров, которыми командовал я, только своим делом?
        - Значит, вы полагаете, я должен отвечать?
        Бред какой-то, подумал Ростик, нам еще остается начать расшаркиваться и теребить аксельбанты.
        - Хорошо,- решился Смага.- У меня вышел срок работы гравилета, и по графику я должен был отправить его на алюминиевый завод.
        У Ростика отпала челюсть.
        - Что? Вы хотите сказать, что вы просто выполняли… график?- Его рука зависла так, что чай пролился на колени, но это было не страшно, он был еще в доспехах, и кипяток остыл прежде, чем попал в зазоры коленного шарнира.- Вы выполняли график, который составили какие-то тыловые крысы за месяц до этих событий, который не может и не должен учитывать изменений общей обстановки?.. Который вообще никто никогда не принимает во внимание?
        - Я думаю иначе. Если в штабе решили, что гравилет нужен где-то еще, он должен быть отправлен туда, куда его определили работники, которых вы называете «крысами».
        - Так.- Ростик встал. Злость его была безадресной, вернее, адресной, но, к сожалению, человека, который действительно отвечал за сложившееся положение вещей, тут не было, а находился он скорее всего в городе, в своем кабинете, и назывался Председателем.- Вы понимаете, конечно, что я обязан буду донести до командования ваши действия? Разумеется, с моими комментариями?
        Теперь Смага был красен, как рак.
        - Не понимаю, что в этом такого… особенного? Никто ведь не погиб, все дошли?
        - Дошли, только нас встретили почти на десять километров позднее, чем обязаны были. Только костер горел всего лишь половину ночи, хотя я просил, требовал, приказывал, чтобы он горел ночь напролет. Только гравилет - наше главное оружие тут, на болотах, был отправлен в тыл, видите ли, для того, чтобы соблюсти график.
        - С полночи вы не выстреливали ни одной ракеты, мы подумали, что… Ну, что вы…
        - Договаривай. Решили, что нас нет в живых?
        - Да. Мы решили, что вы полегли при прорыве, и я приказал поддерживать огонь, уменьшив дорогое масло наполовину.
        - Ты пожалел масло. И не на половину, а совсем. С полуночи огонь не горел вовсе.- Ростик вздохнул.- Хорошо, что у нас были волосатики, они запомнили направление, а не то…
        - Я слышал, Гринев, что ты невозможный человек, но чтобы ты действительно оказался таким…- Смага встал и пошел к двери из офицерской комнаты, которую когда-то, еще при строительстве Перевальской крепости, стали называть кают-компанией. Видимо, решил выдержать характер.
        - Минуточку,- окликнул его Рост.- Смага, вы в каком звании?
        - Я?- словно тут был кто-то еще.- Старший лейтенант, я же тебе представился.
        - Значит, вы старше меня по званию.- Ростик сел, решил дать роздых усталым ногам.- А позвольте полюбопытствовать, за какие заслуги вы его получили? В каких сражениях вы отличились и где?
        - Довольно, я не намерен больше делать вид, что не понимаю твоих оскорблений!
        - А я так понимаю, что вы не заслужили это звание. Вы его просто получили. И боюсь, что даже не на Земле, а тут, в Полдневье, без понимания, что и как следует делать, чтобы люди рядом с вами могли выжить.
        Продолжать смысла не имело, Смага ушел. Рост допил свой чай. Спать хотелось невероятно. Если бы он знал, что они будут делать в ближайшие часы, он бы свернулся калачиком прямо тут и прямо в доспехах, сунул бы ружье под руку, как ребенок устраивает на ночь своего медвежонка, и уснул… Он так давно не спал.
        Но следовало ждать Каратаева, который должен был принести новые известия и приказы. Тогда-то и станет понятно, что с ними сделают за проигранную войну, практически самовольный отход из Пентагона, за крики возмущения, за придирки к старшим по званию офицерам.
        В дверях в сопровождении Смаги показался Каратаев. Он выглядел торжественным, как на похоронах. Причем, похоже, на таких, на которых хоронили его главного конкурента.
        - Гринев, нам приказано быть в Боловске как можно скорее. Вот старший лейтенант предлагает воспользоваться его мотоциклом.
        - Нас же двое.
        - Он с коляской.
        Рост посмотрел на Смагу.
        - У вас был мотоцикл, и, бьюсь об заклад,- вы даже не подумали выслать его нам навстречу и подобрать раненых.
        - Бросьте, Гринев, у вас не было тяжелораненых.
        - Но вы-то этого не знали.
        - Все, что я не сделал, по-вашему, получается очень плохо.
        - Получается,- кивнул Рост и пошел к выходу, прихватив свое оружие.- Когда отбываем? В приказе говорится, что нужно спешить?
        - Только, Вениамин Лурьевич, нужно заправиться на алюминиевом заводе, это крюк небольшой, километров в десять, и тогда топлива в баках будет под завязку,- зачастил Смага.
        - Сделаю, Владиленович,- согласился Каратаев.
        К огромному удивлению Ростика, ему даже не пришлось спорить, чтобы занять место в коляске. А это могло оказаться важным - в коляске было уютно, и вполне получалось поспать, не рискуя свалиться. К прибытию в Боловск Ростик хотел хоть немного восстановить способность соображать, кажется утерянную за бессонные ночи,- вдруг их сразу потащат пред светлые очи начальства?
        На завод ехать пришлось отнюдь не десять километров, а куда больше, но Рост понял это, только когда они уже приехали. Он в этих мастерских еще не был, поэтому оглядывался с интересом.
        Это были три огромных корпуса, расположенных треугольником, связанных между собой стенами с отрытыми переходами по их верху, на высоте метров семи, не меньше. Между корпусами была устроена довольно цивилизованная стоянка, почти по-земному гладкая и аккуратная, вот только вместо асфальта она была залита упрочненным камнем триффидов. Вернее, плиты были сработаны по единому, шестистороннему шаблону, а стыки залиты, но в них иногда уже проглядывала трава. Ну, местную травку каменные плиты не испугают, решил Ростик, впрочем, как и земную.
        Корпуса были спланированы, как в крепостях на Скале и на Перевале, чтобы внешние стены представляли собой трехэтажную защитную линию, где могло разместиться с полтысячи человек. А внутренние составляли рабочие помещения, чем-то неуловимым похожие на те цеха вагоноремонтного, которые после войны с насекомыми врезались в Ростикову память намертво.
        Ворота внутрь этой крепости, устроенные между двумя самыми большими корпусами, были снабжены вышками со спаренными пушечками пурпурных наверху, системой защитных лабиринтов, чтобы нельзя было ворваться внутрь одним рывком, и даже, как показалось Ростику, чем-то вроде тамбура, когда за первыми воротами шли вторые, а их, в свою очередь, подкрепляли третьи.
        Зато внутри было безопасно. И даже довольно многолюдно. Должно быть, так показалось потому, что Ростик уже наметанным глазом определил: людям, которые вышли посмотреть на заезжих командиров, нечем заняться. Это было странно.
        Впрочем, все легко разъяснилось. Не успели они подкатить к заправке, как к ним решительным шагом подошел невысокий, черноволосый, с потемневшей кожей то ли от загара, то ли от несмываемого масла паренек с озабоченным лицом. Он выставил вперед свою узкую, холодную ладошку, сложенную лодочкой, как девица, и представился:
        - Дубровин.- Подумал и добавил: - Сергей. Оставлен за главного инженера. Тот, вы уж извините, отбыл сегодня в Боловск.
        - На чем отбыл?- с преувеличенной строгостью спросил Каратаев. А может, это было его, так сказать, «естественное лицо» с теми, кто проникался его, каратаевской, важностью и значительностью.
        - На гравилете,- доложил Сергей.- Его нам…
        - Знаю, с Перевальской крепости подбросили,- добавил Рост.- Обрати внимание, Каратаев, если бы Смага не торопился, мы бы не гоняли этот самокат, а с комфортом долетели до места назначения. Его «экономность», как почти всякая глупость, обернулась дополнительными расходами.
        - Что такое?- удивился Дубровин.
        - Это к тебе не относится,- отозвался Каратаев чуть резче, чем следовало.
        - Пока будем заправляться,- попросил Ростик,- покажи-ка мне, Сергей, что у вас тут происходит?
        - Заправиться нам - пара минут,- сказал Каратаев.
        - Что же делать,- развел руками Ростик,- придется подождать. Когда я еще сюда попаду?
        И Дубровин, осознав, что гостя одолело любопытство, провел Ростика по цехам. А это были именно цеха - столько в них было машин, так они были спланированы и выстроены.
        В первом из цехов оказались снятые с ходовой части паровозные агрегаты. Их было десять, хотя два из них оказались разобранными - как пояснил Дубровин, на «профилактику». К каждой паре паровозных машин через систему муфт и редукторов подсоединялся один электрогенератор. Эти машины вообще выглядели неуловимо-непонятными. Они были спрятаны под кожухи, около них никто из персонала не крутился, все их показатели выводились на общий приборный щит, около которого круглые сутки дежурил оператор.
        Цех был - загляденье. Вот только работала всего пара паровиков и крутился, судя по гулу, лишь один генератор. Рост спросил, в чем дело. Дубровин начал вздыхать.
        - Очень мало топлива осталось. Вы ведь с торфяного разреза?- Ростик подтвердил.- Вот когда вы подавали торф, мы работали в две смены, по десять часов. А сейчас…
        Потом они пошли в другой цех, где из добытых на склоне Олимпа бокситов выплавлялся алюминий. Тут все было еще красивее - электроплавильные ванны, обложенные футеровочным кирпичом, довольно мощные даже на вид неспециалиста электрические шкафы, лотки для слива расплава, конвейеры для подачи боксита… Этот цех понравился Ростику больше всего, должно быть, потому, что весь производственный процесс можно было увидеть по результатам, не то что получение электротока.
        А в третий цех они не пошли. Там, как сказал Дубровин, был склад бокситов, торфа, металла и, конечно, необходимых запасных деталей для машин. Еще, как подозревал Ростик, там же находились казармы для охраны, жилища рабочих, административные помещения, гаражи для транспорта и гравилетов… Но смотреть на это было уже некогда. Каратаев торопил отчаянно, даже сам сподобился размахивать руками, чтобы Ростик видел, что следует ехать дальше.
        Они поехали. Рост опять, но не без боя, вытребовал себе коляску. На этот раз Каратаев попытался спорить, мол, он тоже устал, тоже провел ночь на ногах, отступая со всеми. К тому же он, как ему показалось, привел «железный» аргумент:
        - Ты ехал до завода, а я, по законам справедливости, должен ехать после.
        - Ты что-то больно хитер, Каратаев,- отозвался Ростик, досадуя, что вся сцена происходит на глазах Дубровина и водителя, имя которого Ростик не догадался сразу спросить.- До завода от крепости километров двадцать. А теперь нам тащиться больше сотни верст, и ты называешь это справедливостью?
        В общем, Каратаев уступил. Должно быть, полагал, что везет Ростика на расправу, а с осужденным спорить не положено. Признаться, Ростик и сам так думал, хотя надеялся на некоторые смягчающие его вину обстоятельства.
        В Боловск они приехали изрядно после полудня. И Ростик настоял, чтобы его подбросили к дому, он хотел, если возможно, искупаться и переодеться. Каково же было его удивление, когда, ополоснувшись в душе чистой, пресной - хоть пей - водой, прогретой Полдневным солнышком, переодевшись в свежую форму, подбросив вверх десяток раз полуторагодовалого Ромку, который сидел дома со своей няней-бакумуршей, у которой у самой оказалось трое отлично выглядевших волосатых отпрысков, он так и остался не востребован Белым домом. То есть его просто-напросто не вызвали к начальству. И уже поздно вечером, когда он провел в приемной почти пять часов, ему предложили находиться в городе и ждать.
        Чего именно следовало ждать, Рост не понял, но уточнять не стал. Эти дни, впервые более чем за год, он мог провести дома, с женой, сыном, мамой и даже непонятно как оказавшейся у них бакумуршей, которая вполне исправно отзывалась на имя Кирлан. К тому же, как выяснилось почему-то через три дня, не раньше, она оказалась главной женой Винторука, и тогда понемногу проявилась вся интрига.
        Видимо, после родов Любаня вздумала работать, но для этого следовало на кого-то оставить Ромку. И тогда верный Ким, опекающий все семейство в условиях отсутствующего главы - то есть его, Ростика,- привел жену своего загребного, у которой появился дополнительный заработок, а у Ростикова гнезда - няня и определенная свобода для жены. То, что в последнее время на волосатиков стали оставлять даже детей, Ростик не знал, но теперь почувствовал на себе. И хотя он неплохо относился к бакумурам, хотя по-настоящему, без всяких скидок, уважал Винторука, это обстоятельство заставило его понервничать. Хотя и недолго, лишь до той поры, когда он увидел, как с его Романом, едва-едва пробующим ходить, под руку гуляет девочка волосатиков, больше его раза в два, а от всяких непонятных жуков защищает другой бакумуреныш - почти такой же маленький, но быстрее постигающий законы выживания.
        В общем, если бы не неясная угроза судилища за проигранную, по сути, войну, жизнь была бы прекрасна. Оглядевшись, послонявшись по городу пару дней, убедившись, что время у него почти наверняка будет, Ростик взялся за давно откладываемое, но необходимое дело - он попытался перепланировать и перестроить дом.
        Одноэтажные дома из светлого кирпича на Октябрьской, которые построили еще в конце двадцатых, рассчитывались по первоначальному плану на две семьи, а потому были разделены пополам. Соответственно, пополам были разделены передние палисадники и задние, хозяйственные дворы. Соседей, которые жили во второй половине их дома, Ростик помнил, конечно, потому что прожил с ними, считай, бок о бок всю жизнь, но воспринимал как-то с трудом. Они были старыми, много болели, редко выходили из дому, а в последние перед Переносом годы вообще уезжали на много месяцев к дочери в Рязань.
        После Переноса они оказались в самом плачевном положении, как и другие беспомощные старики. Мама пыталась им помогать, но они не очень этому радовались, наверное, потому что находили это унизительным. И вот, по сведениям мамы, где-то неподалеку от Боловска с помощью Председателя был организован дом престарелых.
        Поэтому после отъезда соседей, после вывоза стариками оставшегося имущества, мама сломала внутреннюю перегородку и попыталась объединить дома. Что было кстати, потому что с бакумурами места уже не хватало. После этого объединения половинок дома всем стало гораздо удобнее… Вот только защита от возможного борыма стала еще более проблематичной - потому что дом остался земным, слишком уязвимым, с большими окнами, неглухим чердаком, слабым полом, через который в помещение могли проникнуть не только летающие крысята, но и ранее невиданные жуки размером со спичечный коробок.
        Вот теперь, воспользовавшись передышкой, Ростик выпросил у каких-то полузнакомых мужиков в районе новопоселения Шир Гошодов добавку к каменнолитейному составу и принялся за дело. Работал он, конечно, не очень умело, но вдохновенно и старательно. К тому же его часто выручала память - он видел, как и что полагается лить из камня не один десяток раз, особенно при строительстве крепостей на Перевале и на Скале. А там, где дело не клеилось, спасал здравый смысл.
        Сначала его смущало, что дом, который он возводил, был слишком похож на ширские дома, только без подвала и подземных переходов, но потом это как-то забылось. И Рост все дни напролет ковырялся, оставаясь лишь в отцовских брезентовых шортах, в своем будущем владении. Конечно, одному ему было трудно, но неожиданно ему стала от всей души и весьма неглупо помогать Кирлан. Вдвоем у них все получалось просто великолепно.
        Но на одиннадцатый день пребывания Ростика в Боловске у их полуразрушенного штакетного забора появился посыльный и передал странное письмо. Ничего не оставалось делать, как смыть с себя строительную пыль, переодеться и отправиться в указанное место. Хотя Ростик и недоумевал, почему новое задание ему должны были сообщить в обсерватории?
        Глава 6
        Перед обсерваторией его остановил пост строгих девиц. Ростик помучился немного дежавю. А может быть, и истинным воспоминанием - он был уверен, что-то очень похожее и в этом самом месте с ним уже когда-то было. Или у него окончательно сбрендили его немного странные мозги.
        Впрочем, узнав, кто он, а главное, прочитав ту самую записку, которую ему вручил курьер, девушки решили от него отстать. Лишь одна из девиц чуть раздраженно проговорила:
        - Что-то ты не похож на Гринева.
        Рост так растерялся, что даже не придумал, что ответить. То ли девица имела в виду его отца, что вряд ли, потому что было давно, то ли все-таки его самого, но тогда странно, что в нем не узнали его же. Так или иначе, эта загадка осталась нерешенной.
        Территория за обсерваторией охранялась не зря. С нее уходили вверх казавшиеся на расстоянии очень тонкими четыре капроновых шнура. Три из них были привязаны к тяжеленным бетонным колодам, бывшим станинам радиотелескопа, образующим треугольник со стороной более ста метров, а четвертый шнур поднимался строго из центра этого треугольника. И был он слегка прослаблен, видимо, натяжение представлялось для него неважным.
        Все эти струны уходили вверх на высоту метров четырехсот, как решил Рост, и крепились к самому настоящему… воздушному шару. Большому, серебристому, чуть вытянутому, словно продолговатая груша, удивительно мирному и красивому. Про этот шар Ростик, конечно, слышал, несколько раз видел издали, но вот приблизился впервые.
        Оказалось, что шар висел, вернее, плыл так высоко, что от него даже тень получалась какая-то разреженная. Еще очень странной была относительная мягкость струн, на которых он держался. Вблизи они были совсем не напряженными, их без труда можно было потянуть на себя, а если после этого выпустить их из пальцев, они слегка вибрировали.
        - А вот щелкать не рекомендую,- раздался сбоку голос, и Ростик с радостью увидел директора обсерватории, старого знакомого отца, а ныне, как можно было надеяться, и самого Ростика - Бориса Михайловича Перегуду.
        Рост делано вытянулся.
        - Прибыл, похоже, для дальнейшего прохождения, ну и все такое… Что это, Борис Михалыч?
        - Это?- Перегуда счастливо сощурился.- Это, Гринев, наше новое изобретение. Два года клеили, год собирали водород.
        - Так он водородный?
        - А где же мы тебе, мил-человек, тут гелий возьмем? Нет, я уверен, что гелий тут есть, но вот добыть его с нашими технологиями и нашей энерговооруженностью невозможно.- Как почти всегда бывало и прежде, разговор с Перегудой почти тут же переходил на прикладную науку, технологию и решение головоломных проблем.
        - Но ведь водород?..
        - Что водород? Водород - это вода, даже в Полдневье. Взяли ванну дистиллята, опустили пару электродов, поднатужились… Просушили то, что получилось, и вышло два моля водорода на один моль кислорода. Кстати, электричество получали из торфа, который вы добывали на юге.
        - Я не о том. Я хотел сказать, что водород - опасно. Еще «Гинденбург»…
        - Правильно, Гринев, тебя неплохо учили, оказывается. Водород - это опасно. «Гинденбург» и все такое… Но, понимаешь ли, выхода нет.- Перегуда поднял голову, любовно посмотрел на шар, паривший в вышине, и ласково прикоснулся к шнуру, удерживающему летательный аппарат.- Зато получилось неплохо, уже полгода висит, и хоть бы хны.
        - А почему его удерживают три леера? Даже четыре!
        - Четвертый - не леер. Пойдем.
        Перегуда с видом бывалого заговорщика подошел к центральному шнуру, тому самому, который был не натянут, и тут-то Рост увидел, что это не один шнур, а несколько. Центральную его жилу составлял, конечно, капроновый пятимиллиметровый тросик. Но еще вдоль него шел проводок, очень похожий на тот, которым оснащались полевые армейские телефоны, или еще на какой-нибудь двужильный гибкий токовод.
        - Ого, тут у вас все серьезно,- отозвался Ростик.
        Вместо ответа Перегуда выволок из-под каменной будочки, похожей на собачью, куда входили через верх все эти провода… армейский телефон. Покрутил ручку и поднес трубку к уху.
        - Алло, верх? Да, это я. Тут к вам гости… Нет, конечно, один, я подниматься не буду. В общем, это распоряжение Председателя, спускайте крюк.- Он повесил трубку и повернулся к Ростику.- Ты вообще-то как высоту переносишь?
        - А что?
        - Понимаешь, не все на это легко реагируют. Поднимутся метров на пятьдесят и начинают орать.
        Рост поднял глаза, и у него нехорошо заурчало в животе. Прямо по центральному шнуру сверху сползал стальной блестящий карабинчик. На карабинчике висели лямки парашюта, со спокойным звоном металлических бляшек раскачиваясь вокруг пустоты, которую должно было заполнить Ростиково тело.
        - С тобой-то проблем не будет. Ты у нас такой невероятный герой, что если что-то в Полдневье происходит, а тебя нет поблизости, то даже как-то не сразу верится.- Рост посмотрел на Перегуду. Тот посмеивался, но в смелости своей жертвы нисколько не сомневался.- К тому же оттуда вид - хоть за деньги продавай эти экскурсии.
        Когда ремни опустились, Перегуда деловито защелкнул их вокруг Ростика, потом похлопал его по плечу и добавил:
        - Ты слушайся командира, там, наверху. Он себя ведет как деспот, словно шар - его собственность. Но глаз замечательный, видит даже то, что в принципе увидеть невозможно. К тому же не ошибается.
        Вдруг тросик над Ростиком напрягся и пополз вверх… Вернее, это сам Ростик пополз вверх. Сначала страх, возникший в животе, был еще преодолим, потом стал невмоготу, потом… Все стало интересно. Должно быть, потому, что впервые Ростика транспортировали как неодушевленную вещь. И это оказалось вполне разумным - если бы хоть что-то зависело от него, он наверняка от ужаса наделал бы ошибок и, чего доброго, еще сверзился. А тут все свершалось помимо его страхов.
        Надо признать, подъем длился долго, Ростик даже слегка подмерз, пока его втащило в небольшой лючок, проделанный в дюралевом днище корзины. Тут он не успел очухаться, как его уже отволокли в сторону от пропасти в четыре сотни метров, разверзшейся под ногами, и стали освобождать от ремней.
        А он, как оказалось, так привык к ним, что даже не хотел, чтобы его и освобождали. Он попытался отпихнуть эти руки, но потом увидел легкую дюралевую лебедочку, с помощью которой его поднимали, и ему стало так худо, что он даже перестал сопротивляться. И лишь тогда осознал, что его путешествие наверх закончено, что все завершилось благополучно.
        Он вздохнул, вытер глаза, в которых застыла от напряжения какая-то муть, и огляделся. Он был внутри тесной, закрытой сверху тканью, как шатром, гондолы. Лишь потом он понял, что это не шатер, а сам воздушный шар, мерно колыхающийся какими-то легкими, едва заметными складками, должно быть, потому, что объем его был куда больше, чем требовалось для подъема на эту высоту.
        Тогда он посмотрел на человека, который втащил его сюда,- это был Боец. Тот самый парень, с которым он пережидал вал борыма пару лет назад… Ну, когда этот вал впервые появился и оказался чересчур сильным и неожиданным.
        - Боец,- позвал его Ростик, потом понял, что губы его не очень-то слушаются. Прочистил горло и позвал уже громче: - Боец, ты возмужал.
        Парень действительно стал выше, сильнее, уверенней. Кроме того, у него появились мускулы, которые почему-то наводили на мысль о Коромысле, но Ростик отбросил ее как необязательную… Или слишком смелую, хотя он еще и не знал, в чем именно. Может, в том, что не один Коромысло стал чудо-богатырем, но вот и этот паренек тоже. Тогда, что ни говори, это не случайность, а некая закономерность, которую следует понять и обдумать.
        Потом Рост перевел взгляд на второго человека… который оказался девушкой. И тоже знакомой. Это была хохлушка, та самая, которая была у него заряжающим во время налета пурпурных на Боловск.
        - И ты здесь!- он сумел улыбнуться.
        Боец на его улыбку ответил не сразу. Он посмотрел внимательно, почти сурово в его глаза и лишь потом с трудом, словно заржавленный, улыбнулся в ответ.
        - Многие вообще без сознания сюда доползают, командир. Рад, что вы оказались из другого теста. А то не люблю я возиться с дохликами.
        - Да, дохлики, как же,- отозвалась певучей скороговоркой хохлушка.- Сам-то небось, когда первый раз поднимался, чуть штаны не испачкал.
        - Не выдумывай,- отозвался Боец.
        - А я не выдумываю,- отозвалась хохлушка и попыталась еще что-то сказать. Но Рост остановил ее жестом.
        - Боец, слушай, а я ведь не знаю твоего имени.
        - Денис…- Он подумал, добавил: - Денис Пушкарев. А вот эта «трындычиха» - моя жена и одновременно сменщица.
        - Сонечка Пушкарева,- протянула девушка руку и улыбнулась слегка обветренным и конопатым лицом, словно ни на миг в своей жизни не сомневалась, что она не Соня и уж, конечно, не Сонька, а именно Сонечка.
        - Я рад, ребята, вас видеть.- Рост оглянулся на люк.
        Сонечка, догадавшись о его душевных и телесных муках, опустила крышку люка и даже наступила на нее ногой. Рост покачал головой и подумал, что никогда не решится спуститься, и тут же понял, что спускаться придется скоро, может быть, через пару часов.
        - Ладно, я в порядке. Показывайте, что у вас тут?
        - Вы не знаете задания?- удивился Боец, то есть Денис.- Ну, тогда, наверное, вам следует показать это марево.
        Рост оглянулся. В южном углу гондолы находился довольно сложный аппарат с манометрами, большими, еще с Земли, стальными белыми баллонами, одним голубым баллоном и какими-то дюралевыми ящиками, составленными так, чтобы служить кроватью. Сбоку от этого устройства находился откидной столик, который уже так давно не закрывали, что он даже немного покривился, и его, скорее всего, довольно скоро необходимо будет серьезно ремонтировать. Потом шла лебедка, с помощью которой Ростика и других «гостей» сюда втаскивали или спускали на землю, и все остальное, необходимое для жизнедеятельности экипажа, включая воду, пищу, светильное масло для готовки горячей пищи и ночной подсветки.
        А вот около северного борта гондолы находился… Ростик даже хмыкнул от удивления, потому что там стоял невысокий, но очень мощный любительский телескоп. Таким телескопом на Земле можно было изучать Луну и всякие звезды, а тут, без сомнения, посредством этого инструмента велось наблюдение за «соседями».
        - Телескоп,- Рост произнес это слово вслух, словно наслаждался им, как музыкой.- В самом деле, все довольно просто.- Его сделал Перегуда,- начал объяснять Боец.- У него тут неплохо оптические приборы стали получаться, он даже пятерых людей пригласил для механической работы, вот они и работают. Впрочем, сразу скажу - это не телескоп. Тот дает перевернутое изображение. А это, по сути, большая, очень сильная подзорная труба. Она позволяет видеть в неизмененном виде такие детали, просто дух захватывает.
        - Ты, я вижу, как начал, так и остался наблюдателем,- сказал Ростик.
        - Выходит, что так,- без улыбки согласился Боец.
        Все-таки он был Бойцом, хотя сейчас и засел в тылу, а не на передовой. Но то, что он делал, было необходимо, Рост ни на мгновение не подумал, что парень отбывает тут номер, прячется от фронта.
        - И что ты хочешь мне показать?- спросил Рост.
        - Давайте я наведу,- отозвался Боец и сел на какой-то пуф вместо скамейки, чтобы не продавливать ее ножками не слишком прочное днище гондолы.
        - Ты градусное деление не забыл?- спросила Сонечка. Она подошла к столу, достала кипу каких-то журналов, многие из которых были уже забытого Ростиком формата амбарной книги, и принялась ими шуршать.- Командир, посмотри.
        Ростик подошел. Это был рисунок, сделанный не слишком искушенным художником, но все-таки какое-то представление об увиденном он давал. Вот похожая на столовую гору возвышенность, довольно высокая, раз в пять выше всех окружающих деревьев, вот другая, чуть дальше, вот… Рост подумал, что он бы нарисовал схематичнее, но и понятнее - это было, скорее всего, море. А между морем и дальней горой вверх поднимались какие-то извилистые линии.
        - Что это?
        - Это - сорок два градуса двадцать секунд, расстояние около трехсот километров,- доложила девушка.- Мы разбили весь окоем на градусные сектора и дальностные полосы - для ориентировки. И изучаем, изучаем…- Она горестно вздохнула.- Глаза - горят. Но в последнее время даже ночью пытаемся наблюдать.
        Ростик не заметил бы этой фразы, пропустил ее, засмотревшись на другие рисунки, среди которых попадались даже гнездовья пернатых, чего он прежде никогда не видел, если бы Боец не оторвался от окуляров, сделанных так, чтобы не напрягать один глаз, а работать сразу двумя, и не бросил чересчур уж выразительный взгляд в сторону жены.
        - Ну, чего ты, чего?- отозвалась Сонечка.- Это же не начальство, а Гринев. Ему можно.
        - Можно - что?- спросил Рост.
        - Болтунья она,- отозвался Боец.- Болтушка, болтологический феномен.- Он вздохнул.- В общем, я не знаю, как это определить. Не знаю, что вообще имею в виду, но что-то в последнее время стало не так.
        - Неспокойно как-то стало, нездорово,- пояснила Сонечка.
        - В каком плане?
        - Если бы знал - объяснил бы. А так…- Боец махнул рукой.- В общем, надо смотреть, думать, а лишь когда что-то прояснится, тогда говорить.
        - Правильно,- согласился Ростик,- только мне, как сказала Сонечка, можно и нужно говорить, даже когда непонятно. Я и сам попадался на этом, что-то чувствую, а что - неясно. И не раз оказывался прав.
        - Да,- согласился Боец,- я слышал.
        - Тогда чего темнишь?
        - Не темню я.- Он уступил место у подзорной трубы.
        Ростик сел и стал смотреть. Вот первая столовая гора. В «живом» виде она оказалась еще выше, наверное, метров за двести перевалила. И еще она поросла плотным кустарником, довольно высоким - если ставить неприметный пост, то непременно следовало занять эту верхушку. Разумеется, если наверх можно было вообще подняться без гравилета… Хотя, хороший пост можно обслуживать и гравилетом. Вторая гора была еще более высокой, но ее верхушка обвалилась и никакими укрытиями не располагала. Должно быть, поэтому стало видно, что в ее складках что-то шевелится… Вот это да, подумал Ростик. На горе, как на насесте, сидел летающий страус бегимлеси и, изгибая длинную шею, смотрел вниз, под гору. Вдруг изображение дрогнуло, потом ощутимо отъехало вниз и вбок.
        - Да, такое бывает,- отозвался Боец.- Это кто-то внизу приехал в обсерваторию. Мы находимся на гибкой связи с основанием, а все равно иногда так дергает… Или когда ветерок поднимается - редко, но пять-семь дней в месяц бывает. Тогда даже близкие объекты вроде Одессы наблюдать невозможно.
        - А Одесса отсюда видна?
        - Отсюда все видно,- отозвалась Сонечка.- Кроме Водяного мира. Там горный хребет не дает, все-таки он выше.
        - А выше хребта вы подняться можете?
        - Можем,- отозвался Боец.- Только тогда приходится использовать кислородные маски и водород из шара улетучивается быстрее - все-таки его клеили в Полдневье, вручную, швы не слишком плотные. Вот и приходится раза два-три в день подкачивать.
        Вдруг темная волна боли прошла по Ростику, закружилась голова, заболела почти как от удара. Но глаза почему-то стали видеть лучше. И он увидел - между морем, которое сначала вообще не воспринималось как объект, скорее как невыразительный серо-зеленый занавес в тусклых разводах теней на дне, и второй горой появились видимые даже на таком расстоянии горячие токи. Они поднимались вертикально и затемняли иные из полос моря.
        - Вижу,- сказал Рост и сам удивился, как тускло звучал его голос.- Действительно, что-то горячее у них… греет воздух.
        - Тебе повезло, командир,- сказала Сонечка.- Иногда по месяцу такого не бывает, а ты сел и сразу поймал.
        - И как вы только увидели?- удивился Ростик.
        - Для того и сидим,- отозвался Боец.
        - С этим, кажется, ясно,- решил вдруг Ростик.
        И, удивившись, должно быть, не меньше, чем Боец и Сонечка, стал поворачивать трубу влево, к северу. Попутно запоминая береговую линию, хотя теперь, зная ориентиры, почти наверняка нашел бы эту точку с маревом даже на самодельной карте. Но теперь его интересовало что-то другое, что-то идущее с севера.
        Вот на миг мелькнули чуть более глубокие водные слои, а он и не заметил, что уперся в море, далекое, залитое уже не столько светом Полдневного солнца, сколько слоями тумана… И вдруг где-то очень далеко, на краю сознания или даже за этим краем, что-то мелькнуло. Что-то зловещее, черное и в то же время блестящее, несущее угрозу, уничтожение, смерть.
        - Командир,- позвал Боец.- Когда мы нервничаем, тоже туда смотрим. И тоже видим.
        - Откуда ты знаешь, что я вижу?- спросил Рост.
        - Черные треугольнички,- почти беспечно произнесла Сонечка. Но было в ее голосе что-то такое, что не позволяло верить в беспечность.
        - Это вы и хотели мне показать?
        - Показать-то не хотели, но… Ты как-то сам увидел.
        Рост подумал, еще раз помусолил край света подзорной трубой. Нет, туман вдруг стал гуще, черных треугольников, как выразилась Соня, уже не видно.
        - Вы можете определить, где это? Насколько далеко?
        - Почти у дальних островов,- отозвался Боец.- В пяти, а то и в семи тысячах километров.
        - Я думаю, больше десяти тысяч,- сдержанно отозвалась его жена.
        Ростик подумал. Это было далеко, очень далеко. Но почему-то он решил, что они летят сюда, к ним, к людям… Он потряс головой, боль проходила.
        Внезапно на полу под столиком зазвонил армейский полевой телефон. Боец поднял трубку.
        - Верх слушает.- Потом протянул трубку Ростику.- Это вас.
        - Гринев у телефона.
        Снизу сквозь треск раздался уверенный, но какой-то не вполне настоящий голос Рымолова.
        - Говорит Председатель. Что, Гринев, сориентировался?
        - Вы о восходящих токах горячего воздуха?
        - О них.- Рымолов тяжело подышал в трубку.- Мы следили за этим местом почти месяц, не подвозят они туда торфа. Даже деревья на дрова не спиливают. А тепло вырабатывают. Тепло, энергия - один из коренных факторов выживания. Понимаешь меня?
        - Понимаю,- сказал Ростик и подумал, что теперь ясно, кто приехал в обсерваторию. Наверняка машина была еще райкомская, только переделанная под спиртовое топливо.
        - В общем, ты посмотри там еще… А завтра отправляйся с утра на аэродром. Тебя будет ждать твой приятель Ким. Задание такое - подобраться как можно ближе и узнать, чем же они так здорово свои котелки греют? Нет ли у них там нефти или еще какой-нибудь пригодной для нас субстанции?- Лишь эти слова, произнесенные в не совсем обычном для Рымолова тоне, выдавали его напряженность от разговора с Ростиком.
        - Понимаю, Арсеньич.
        - Да, и вот еще что. Если получится, сделайте все незаметно. Чтобы они не поняли, что за ними следят. Вытащить вас из плена, если у вас что-то провалится, мы не сумеем. Уж очень это глубоко на их территории произойдет.
        - Тоже понимаю.
        - Но если сумеешь,- продолжал уже совсем упавшим тоном Председатель,- все-таки достань образец того, чем они там оперируют. Неважно, что бы это ни было - нефть, сланцы, какой-нибудь особенный морской торф… Хотя в это я не верю.
        - Попробую.
        - Вот так, Гринев.- Председатель помолчал. Потом все-таки добавил: - Ну, удачи тебе, разведчик. Боюсь, дело безнадежное, потому тебя и посылаю. Без этого теперь, когда мы потеряли торфоразработки, вообще хана.
        - Сделаю, что смогу.
        - Ты уж постарайся.- Возникла тяжелая, долгая пауза. Потом Рымолов вздохнул и опустил свою трубку на рычаги.
        - Полетите туда?- спросила Сонечка.
        - Как ты догадалась?- вопросом на вопрос ответил Рост.
        - Это нетрудно. Я догадалась, еще когда утром узнала, что вы к нам заглянете.
        - Да, оказывается, существуют на свете более трудные задания, чем спуск с вашей гондолы. Кстати, откуда он говорил?
        - У них внизу два аппарата - один сразу под нами, вы с него первый раз говорили. А второй - в кабинете Перегуды. Скорее всего, Председатель сидел там.
        - Ясно. Ну, ребята, давайте ваши лямки, пожалуй, мне пора. Здесь я все уже выяснил.
        Он был так задумчив, что даже не заметил, как спустился на землю. Да и спуск совершился быстрее, чем подъем. Или в самом деле, по сравнению с тем, что ему предстояло, этот спуск был совсем плевым делом?
        Часть вторая
        Зеркала без отражения
        Глава 7
        Ким оказался таким же, как раньше, да не совсем. Он погрузнел, в нем появилась какая-то плавность, а малоподвижное лицо стало еще более невыразительным. Кроме того, у него начали светлеть глаза. Это было невероятно - карие глаза стали приближаться к ореховому цвету, на что Рост и обратил внимание.
        - Ты чего,- спросил он у друга,- совсем уже оевропеился? Даже глаза светлеют?
        Ким блеснул на миг очень белыми зубами.
        - Как скажет господина… Скажет европеися, буду европеися. Как господина скажет бедному кореися.
        За такие шутки Ростик его в прежние годы поколачивал, но сейчас было как-то не с руки. Все-таки почти год не виделись, хотя новости друг о друге старались узнать раньше, чем все остальные.
        Рост обнял его, потом хлопнул по черным завиткам на макушке, это был жест, знакомый обоим чуть не с младенческой поры. За это Ким стукнул Ростика по брюху.
        - У тебя, часом, не водянка? Какой-то ты стал… пухленький.
        - Я хотел тебе то же самое сказать.
        Одноногий Серегин, который, несмотря на каменную, суровую физиономию, все отлично понимал, тем не менее спросил с выраженным сарказмом:
        - Встреча друзей закончена? Может, за дело примемся?
        Ким еще раз хлопнул Ростика по заду, без комментариев обозначая еще одно место, где у него прибавилось, потом кивнул.
        - Примемся. Рост, какое у нас задание?
        Ростик рассказал, показывая на карте примерные сектора, которые он увидел в подзорную трубу. Ким опечалился.
        - Вот ведь зараза!- Про себя Ростик отметил, что раньше Ким, кажется, так не ругался.- И ведь поднимался я выше всех этих шариков раз тысячу, а заметили они.
        - У тебя не было подзорной трубы,- отозвался Серегин.
        - Ну и что? Мог бы догадаться и поставить.
        - Тебе бы вибрация не дала,- высказался Рост.- Там, наверху, когда машина слишком близко проезжает, и то изображение начинает дрожать.
        - Слышали мы об этой машине,- отозвался Серегин.- Говорят, что ходит на спиртовом топливе пополам с растительным маслом каких-то семян. Еще говорят - обкатка, то да се… А топливо, чтобы в Одессу сгонять, отливают по каплям.
        - А то и вовсе нас гоняют,- вздохнул Ким.
        - Тебя не гонять, ты, поди, сам и не попросишь?- спросил Рост.
        - Наоборот,- отозвался Серегин.- Дальние земли обследовать - у них кубиков не хватает. А в Одессу сортирную бумагу везти в виде распоряжений - срочно да немедленно.
        Рост подумал.
        - Да, это верно. Обследование как-то остановилось. А это зря, тут ты прав.
        - Еще бы,- кивнул и Ким. На миг стало видно, сколько рапортов с просьбой об этих дальних полетах он подавал, сколько отказов получил.- Хорошо… хоть сейчас смотаемся дальше обычного. Давай обсудим, как думаешь подбираться к этим горкам?
        - Это не горки,- отозвался Рост, снова обращаясь к карте.- Скорее столбы. И на той, что дальше от марева, следует залечь, замаскироваться, а потом… Смотреть.
        - Почему не на ближней к объекту?
        - На ближней нет растительности. Кроме того, ее посещают летучие страусы. Подозреваю, что они могут поднять переполох, тогда наблюдения не получится. Да и пернатики, если мы обозначимся, начнут приглядывать за округой внимательнее. Понимаешь, у нас есть только один шанс, не больше.
        - У вас еще такой шанс,- ворчливо отозвался Серегин,- если обнаружат, то кончат в момент. Одной лодкой вы от всей их стаи не отобьетесь. И помочь никто не сумеет.
        - Верно,- согласился Ростик.- Поэтому я думаю, что заходить на столб нужно в темноте. Очень тихо, чтобы никто из их наблюдателей не трехнулся. И лучше, если под утро.
        - А заходить ты хочешь как-то по-особенному?- спросил Ким.
        - Я думаю, у нас есть два пути. Давай подумаем над обоими. Первый. Мы можем подойти к этому столбу со стороны полей, но придется пересечь всю пернатую обитаемую территорию…
        - Вообще-то территория не бывает пернатой,- тихо отозвался Ким, не мог не поправить.
        - Второе. Мы можем зайти со стороны моря. Это значит, что будет труднее. Потому что нам точно известно - берег свой они наблюдают довольно плотно, хотя судоходства у них нет. Это доказано.
        - Я тоже слышал,- кивнул Ким.- Хотя участвовал только раз.
        - Вместе участвовали,- согласился Ростик.- И было это тогда впервые. К счастью, отбились. Должно быть, повезло. Они сами не дали поглубже на их территорию залезть, а не то… Да, вот еще, с моря труднее будет ориентироваться, вообще можно проскочить нужное место.
        - И в носу ковырять - можно палец сломать,- отозвался Серегин,- если не умеючи. Потому вас и посылают, соколики, что не должны вы промахнуться.
        - А уходить как будем?- спросил Ким.
        - Уходить можно напрямую,- сказал Рост.- Они вряд ли так наивны, что не догадаются, кто и зачем к ним пробрался. Но ведь поделать уже ничего будет нельзя.
        Он и не подозревал, что эта его фраза приведет едва ли не к самой большой ошибке во всей операции. Он полагал, что они летят только посмотреть и потому пернатым будет легко их простить, если обойдется без стрельбы. Он не думал, что дело повернется совсем не так, и не без стрельбы. Но Ким уже запомнил эту сентенцию и, привыкнув доверять Ростику, поступит так, как поступать нельзя.
        Ким принялся циркулем, вырезанным из деревяшек, отмерять расстояния.
        - Если зайти с севера, потом срезать вот тут,- его циркуль пробил морские просторы ломаными прямыми,- потом строго на юг, чтобы не сбиться, как справедливо было замечено, потом вернуться…- Он помолчал.- М-да, получится почти тысяча километров. А значит, топлива нужно взять…
        - Бери под завязку,- отозвался Серегин.- Мало ли что? И патронов вам я дам, сколько захотите.
        - Тебе дай волю,- сказал Ким,- ты бы нас и бомбами снарядил.
        - Бомбами - нет, они тяжелые очень.
        - Бомбы?- спросил Рост.
        - Горшки, начиненные аммиачной ватой,- махнул рукой Серегин.- Больше хлопают, чем взрываются.
        - Ничего себе хлопают!- запротестовал Ким.- При удачном попадании дом Гошодов из лучшего их камня слизывает как языком, а ему все мало!
        - Я не знал о таких испытаниях,- отозвался Рост.- А зачем дом триффидов бомбить?
        - Прочнее просто ничего не нашли,- сказал Ким. Потом улыбнулся.- Ты не волнуйся, никто с твоими драгоценными кустиками воевать не собирается.
        - Что у нас со временем?- спросил Серегин.
        - Если лететь по тому маршруту, что наметился, то есть через море, то выходить нам нужно… Да, часа за три до темноты. Если не заблудимся, то через десять часов, самое позднее, будем на месте, а это… Час до рассвета.
        - Хорошо считаешь,- сказал Рост.- Убедительно.
        - Тогда,- в голосе Серегина появились приказные нотки,- до обеда спать. Машину я приготовлю. Если нет возражений, то Безголовую.
        - Кого?- не понял Рост.
        - Есть у нас очень легкая леталка,- пояснил Ким,- всего на четыре души, ходкая, хотя и любит нос задирать, а тогда хвост тормозит… У нее нет башенки на горбу, это позволяет километров семь в час прибавить.
        - Башенки нет? А если за нами погонятся?
        - Тогда перейдешь к Винторуку и будешь из кормовых пушек палить. Может, и отобьемся.
        Раз имелись кормовые пушки, Ростику стало полегче.
        - Вот что,- решил Серегин,- положу-ка я вас в разных казармах, а то проболтаете до самой побудки.
        Так и вышло, хотя Ким и попытался немного протестовать. Но ничего не получилось, чтобы остудить его, Серегин даже часового поставил у комнаты, где уложил Кима, а потом, подумав, выставил солдатика у двери темной, хорошо проветриваемой кладовки, куда уложил спать Ростика. Как позже Рост узнал, конечно, это была не кладовка, а комната самого Серегина. Которой, кстати, он почти не пользовался - дневал и ночевал то в ангарах, то на полетной вышке.
        Потом их разбудили. Они умылись, наспех проглотили отличный, приготовленный по летным нормам обед и поднялись в воздух.
        Небо были чистым, как родниковая вода. Вот только не совсем летним, не пыльным еще, а с какой-то очень свежей сероватой дымкой. Лететь в таком небе было приятнее, чем гулять по лугу или купаться в море.
        Конечно, Ким заставил Ростика поуправлять лодкой, похвалил за силу, которая в нем появилась, потом сам взял управление и побил рекорды Ростика почти в полтора раза. Потом они пролетели мимо Одессы, а примерно через час после этого выключилось Солнце. Ростик в темноте увидел огоньки города, который они с ребятами некогда открыли и который стал едва ли не самым главным успехом их трехлетней тут истории. Но довольно скоро и эти огоньки растаяли в тумане, поднявшемся над водой.
        Этот туман вообще оказался штукой неприятной, главным образом потому, что на него никто не рассчитывал - ни Рост, ни Ким, что было еще существеннее. Оказалось, он и лодку тормозит, и ориентацию сбивает, и обшивка от него намокает. От этого Ким работал на своих рычагах, как грузчик, и довольно быстро стало понятно, что пухлость его тела - отнюдь не жир, а, наоборот,- мускулы, причем такой силы, что Ростику стало завидно.
        А потом они вывалились из тумана, и по каким-то одному богу известным признакам Ким определил, что они оставили залив позади и идут теперь над океаном. Чтобы передохнуть, Ким бросил управление на Ростика, и новоявленному второму пилоту пришлось держать машину в черной, почти непроглядной тьме часа два, пока его узкоглазый друг восстанавливался.
        Потом, разумеется, все кончилось тем, что Ким уже и не хотел брать рычаги, утверждал, что у Роста все отлично получается, что они и так дойдут, но шутки кончились, когда Ростик от усталости чуть не «выронил» рычаги на неожиданном скачке напряжения, неизвестно почему возникшем в котле. Или это был «провал гравитации», нечто, понятное только очень опытным пилотам.
        Правда, была еще вероятность, что они проскочили очень маленький шквалик. В Полдневье, в котором по разным причинам почти не бывало ветра, иногда возникали настоящие шквалы… Ни Ростик, ни Ким, ни даже Винт, который знал об окружающем мире больше всех, не стали даже гадать, отчего это получается. Потому что причиной могло послужить что угодно. Даже воздушный червяк, который попытался атаковать их лодку, но промахнулся, хотя это и звучит сомнительно - чтобы червяк, да вдруг промахнулся…
        Это могло быть нечто, еще не встречавшееся ранее, а потому и неизвестное людям Полдневья. Могло оказаться и что-то уже случавшееся, но все-таки неясное, потому что лодки… пропадали. За последний год, как сказал Ким, четыре лодки вышли из исходной точки, но до места назначения не добрались. А обломки нашли только от одной из них. Что случилось с ними - неизвестно. Черных ящиков тут, конечно, не было - не та техника, не та технология.
        Потом они дошли до точки поворота на юг. Ростик даже посерьезнел. Момент в самом деле был решающий. Если все получится, они пересекут береговую линию, найдут выбранный столб и «залягут» в наблюдение. Если они ошибутся, наделают шуму, за ними погонятся и собьют, как мишень для упражнений в меткости.
        Берег встретил их молчанием, они пересекли фронт воды на высоте метров в триста, двигаясь со скоростью едва ли двадцать километров в час. Медленнее было уже неразумно, а быстрее - возникал какой-никакой, а шум. Потом прошлись над тем местом, где Ким подозревал их гору. Ничего похожего поблизости видно не было… Впрочем, тут вообще ничего видно не было. Но Рост знал, как с этим справиться. Он прошел вперед, встал у котла и пояснил:
        - Винт, дай-ка я покручу экватор, а ты позыркай по сторонам своими глазищами… Нам нужна столбовая гора с кустами наверху.
        Винторук очень тихо порычал, передал пост на котле человеку и просунулся в пилотскую кабину между котлом и верхней обшивкой. Обычно тут находилась кабина стрелка, но в этой лодке оставалось сантиметров тридцать пространства. И чтобы тут мог протиснуться мохнатый бакумур?.. Этого Рост даже не подозревал. Впрочем, мех на теле этих типов визуально увеличивал объем, на самом деле они могли оказаться не толще иных людей.
        - Что видишь, Винт?- спросил Ким.
        Винторук вдруг крякнул и едва слышно стал что-то уверенно лопотать.
        А у Ростика появились свои проблемы. Сначала он никак не мог разглядеть лунки, куда полагалось вставлять топливные таблетки, а на ощупь у него выходило не очень хорошо. Потом дело вроде бы пошло, хотя Ким спереди пару раз и потребовал, чтобы Рост работал шустрее. Потом стало очень тяжело, потому что следовало поддерживать довольно напряженный ритм и малейшие ошибки грозили травмой - то пальцы можно было отбить ребрами вращающегося экватора, то закованный в металл локоть стукался о шпангоут лодки, и тогда возникал таинственный гул, как внутри глуховатого колокола, что грозило уже тревогой в стане пернатых…
        Потом их лодка довольно неаккуратно плюхнулась на что-то твердое, под полозьями заскрипели мелкие камешки, и Рост почти физически ощутил, как нагрузка на котел упала. Вокруг не улавливалось ни единого звука тревоги, волнения, опасности.
        Рост высунул голову в задний люк, устроенный между кормовыми блинами, как до этого, видимо, делал Винторук, прислушался к внешним звукам, потом вылез наружу. Ветер показался ему сначала очень свежим и непривычным, потом Рост сообразил, что сказывается недалекий океан, и вдруг он разобрал запах… Чуждый, неприятный, отдаленно похожий на тот, который издает курица, намокшая под дождем.
        Около него оказался Ким. Он шепотом спросил:
        - Винт утверждает, что это ближайший к их городу столб с большими кустами. Кажется, не совсем тот, что имел в виду ты, но, по его заверениям, тут будет лучше.
        - Город… пернатых?
        - У них тут город, только вы его с шара не увидели, он то ли деревьями закрыт, то ли холмами.
        - И отсюда их город виден?- еще раз спросил Ростик.
        - Винт говорит, что отсюда - нет. Но если спуститься чуть ниже, залечь в каких-то кустах, то увидеть можно.
        - Ладно. Давай замаскируем лодку.
        - Уже, господин начальник,- так же шепотом, совершенно серьезно по тону ответствовал Ким.- Винт ищет, где можно проредить нижние ветки кустиков, чтобы затащить под них лодку.
        - Такие высокие?
        - Кустики тут, товарищ-господин командир, высотой с наше хорошее дерево, так что с этим проблем не будет.
        Рост подумал.
        - Слушай, что это ты насчет моего «господинства» все время проходишься. Тебе мое лейтенантское звание покоя не дает?
        - Я ведь и сам лейтенант,- отозвался Ким.
        - Я не знал,- признался Рост.- Поздравляю. Тогда что?
        - Не знаю. Понимаешь, я страшно рад тебя видеть, но… Как-то непривычно, что не я командую, а кто-то другой.
        - Ты давай, брат, с этим борись,- серьезно проговорил Рост.- Если уж мы с тобой не договоримся, тогда кто вообще сможет?
        - Согласен,- вздохнул Ким.- Не волнуйся, это просто гонор дурацкий. Скоро выветрится. Как только ситуация станет безвыходной, так и выветрится. Я ведь помню, что ты лучше меня рассчитываешь действия.
        - Ну вот, опять.
        - Нет, я серьезно.
        Тут вернулся Винторук, и разногласия кончились. Нужно было прятать лодку, разбивать и маскировать лагерь, находить место для наблюдения за пернатыми. Рост надеялся, что этот разговор не возобновится, даже в таком вот неагрессивном виде он был нелегким. Потому что у них была не та ситуация, чтобы отвлекаться на внутренние передряги. И не то место.
        Глава 8
        - Когда-нибудь это назовут «великое сиденье на каменном столбе»,- сказал Ким, усаживаясь рядом с Ростиком и подсовывая ему миску с какой-то отвратительной массой, состоящей, кажется, из сладкой каши, прогорклого масла, жесткой вяленой рыбы и неизменных корешков, которую приготовил им на обед Винторук, возведенный на эти несколько дней в ранг повара.
        Рост покосился на свой обед, отдающий запахом несвежих портянок, и вздохнул.
        - Может, стоит объяснить Винту, чтобы он не так серьезно относился к стряпне?
        - Если привыкнуть, то в этой стряпне действительно все очень полезное и нужное организму,- ответил Ким, который, как Эдик Сурданян, иногда нарушал все мыслимые нормы русского языка. Что было тем более заметно при его любви поправлять других.
        - А если не привыкнуть, то это месиво - ужасная отрава. Не говоря уж о вкусе.
        Ким забрал бинокль Ростика и принялся изучать окрестности, хотя каждый камень осматривал, наверное, тысячу раз.
        Дежурства они разбили очень просто. Рост менялся с Кимом в течение дня. А Винторук, который тоже немного маялся бездельем, должен был следить за пернатыми по ночам. Для этой цели он тоже просил бинокль, но как подозревал Ростик, скорее спал на своих дежурствах, чем действительно приглядывал за бегимлеси. Волосатому это совершенно ничем не грозило, потому что поймать его на нарушении приказа Ростик не мог - Винт всегда просыпался раньше, чем Росту удавалось к нему подкрасться. Да еще он, наверное, потешался, глядя в темноте своими огромными глазищами, как этот человечек, полуслепой и на три четверти глухой - с точки зрения бакумуров - пытается застукать его спящим на посту.
        - Может, тебя подменить?- спросил Ким.- Ты это к тому, что ничего не происходит? Нет, не надо. Я еще не устал.
        - А я и не заметил, что у них на соляных заливах забастовка.
        Соляными заливами назывались три или четыре неглубокие ямки на самом берегу моря, куда пернатые пускали воду, потом перегораживали их и ждали, пока сделает свое дело Солнце, чтобы аккуратно собрать совочками полученную соль. Причем этим, как правило, занимались девушки, как их пренебрежительно величал Ким,- «курицы». Перед заключительной стадией сборов они танцевали и так пронзительно пели, что даже на скале, отстоящей от заливчиков километра на четыре, были слышны особенно удачные вскрики и трели.
        Пернатые вообще здорово любили повеселиться и потанцевать. Особенно радовало кружение в хороводе нескольких сот пернатиков, когда каждый удерживал руками плечи соседа, как на Земле танцуют шотландцы, гуцулы и некоторые кавказцы.
        - Это не забастовка, просто они очень много соли собрали за последнюю неделю, вот и решили передохнуть. Все равно больше, чем им нужно.
        - И зачем им соль? Они ее почти не едят. Я обращал внимание - очень редко.
        - Пока не знаю. Кстати, как ты выяснял, что их хозяйки готовят?
        - Я не за отдельными хозяйками следил, а только за поваром на больших сборищах. Но там - не захочешь, а увидишь.
        Тоже верно. Пернатые больше всего на свете любили обряд, который Рост назвал свадьбой. Это происходило при большом скоплении народа, причем треть приходила из соседних городков. Угощение бывало куда как щедрое, пили не только воду, но и что-то, что заставляло хмелеть самых сильных мужчин, а потом танцевали так, что это скорее походило на оргию, чем на праздник.
        Свадьбы случались часто по той причине, что местные девицы очень любили выходить замуж. Они выходили, через некоторое время, по-видимому, разводились, потом подыскивали другого «петушка»… У Кима сложилось впечатление, что девицы определенного возраста только и делали, что готовили еду, коллекционировали мужей да рожали детей, которые почти без «высиживания» в течение всего одного дня вылуплялись из очень слабой, прозрачной скорлупы. Так что пернатиков следовало скорее отнести к живородящим, чем к яйценесущим.
        И никто не чинил им преград, никто не обижал их и, разумеется, даже не пытался поработить таким понятием, как долговременные брачные обязанности. Как правило, детей воспитывали матроны постарше, которым мужей уже не находилось. А мальчишек с определенного возраста «образовывали» мужчины.
        Вот пернатые мужички были народом, не в пример женщинам, солидным. Они обучались бою, растили какие-то злаки, пасли стада разных животных, из которых добывали местное молоко, и, разумеется, охраняли свой город. Причем, если девицы бродили по этим землям где вздумается, то приход мужчины не в свою стаю грозил ему как минимум скандалом.
        - А знаешь, в общем-то у них неплохая жизнь. Вот только попутешествовать от души их петушкам не удается, а так - вполне,- высказался Ким, как в детстве, думая заодно с Ростом.
        - Для многих путешествия не являются большой ценностью. К тому же гарем с собой не потащишь, а это для их парней - главная забота.
        - Да, с семейственностью у них - не в пользу мужиков сложилось.
        - Ты осторожнее биноклем крути,- отозвался Ростик.- Не дай бог, линзами засверкаешь, тогда каюк нам, и не поймем, когда прокололись.
        Наблюдение означало ту опасность, что можно было выдать себя, блеснув стекляшками бинокля. Чтобы этого не получилось, Ростик сначала попробовал навешивать сверху и перед линзами тонкую марлю, выкрашенную в серый цвет, но она очень уж затемняла поле зрения. Тогда он попытался создать почти непроницаемый занавес из кустов над собой и по бокам, наблюдая за городом в щелку между листьями. Но высматривание в узком секторе, когда они не знали, что ищут, никого не устраивало. В общем, нужно было рисковать, хотя, как сказал как-то Ким,- «с неудовольствием».
        - На, смотри дальше,- отозвался Ким и вернул бинокль.- Но когда начнется, позови. Я тоже хочу посмотреть, ради чего мы тут сидели.
        Просматривать город оказалось нетрудно, потому что он создавал очень уж странную картину. По сути, конечно, это был не совсем город. С человеческой точки зрения он походил на кучу гнезд, расположенных на земле, поскольку бегимлеси летать не умели. А вот уже между ними были устроены из ветвей мостики, переходы и довольно большие площадки, часто высоко поднятые над землей. Этот многоярусный мирок, по-видимому, должен был создавать иллюзию парения и компенсировать утраченное пернатыми искусство полета.
        Еще эти находящиеся на земле «дома» приводили на ум раскопки доисторического города, потому что состояли из стен, плетней, загородочек, но были напрочь лишены крыш. Так что при желании каждая девица могла определить, что на ужин своему мужу варит соседка.
        Огнем пернатики пользовались очень уверенно, даже можно сказать - с азартом. Иная хозяйка и огонь под таганами зажигала не иначе как выстреливая каким-то определенным образом из легкого пистолетика мужа. Ростик сначала думал, что именно огни и очаги города создали тот колышущийся тепловой фон, который засекли из наблюдательного шара Боец с Сонечкой. Но потом отказался от своей идеи. И вот почему.
        По понятным причинам больше всего таганков с хворостом или даже древесным углем горело холодными ночами. А марево над городом не возникало. Получалось, что даже предельной теплотворной мощности города не хватало, чтобы устроить то, что он видел с шара. Поэтому приходилось ждать, ждать…
        Они уже две недели ждали, даже слегка отчаялись, но продолжали наблюдать. Про себя Ростик знал, что причину того явления, на которое они устроили засаду, они выяснят обязательно, потому что для человечества это обернется настоящим открытием. Но вот терпеть безделье было в самом деле нелегко. Скоро и июль должен был наступить, а у них по-прежнему не было никакого результата.
        Вдруг, незадолго до полудня и в тот самый день, когда закончилась вторая неделя их сидения, в городе возникла необычная возня - очень много старцев собралось на главной площади города, потом к ним присоединились старухи. Это были не простые старухи, а такие, которые носили, как и постаревшие воины, особенные блестящие щитки на груди.
        Рост как-то подумал, что это были те «курицы», которые в свое время служили в армии, то есть относились к служивому сословию. Судя по всему, никаких запретов на вступление девиц в армию не было, и если «дева» шла служить, это обеспечивало ей более высокий социальный статус, к тому же с потенциальными мужьями проблем не возникало. Но как понял Ростик, «в отставку» они выходили позже, чем прекращали свои свадьбы «родительницы», и потом маялись, бедные, в стариковских казармах или принимались дрессировать молодняк, да так, что и не всякие вожди решались с ними спорить.
        Итак, процессия, состоящая целиком из «служивых», вышла из города и потащилась куда-то на северо-запад, к морю, в сторону мелких, ослепительно белых, по-видимому, известковых скал. У подножия этих скальных возвышений Рост давно, еще на второй вечер, обнаружил странное сооружение, окруженное как-то слепленным песком и прикрытое травяными циновками. Сейчас Росту предстояло узнать, чем оно являлось в действии.
        Подойдя к непонятному строению, пернатые выдвинули из своих рядов ряд одетых в темно-серые хламиды сородичей, которые не только двигались как-то иначе, чем остальные, но и были лишены каких-либо блестящих побрякушек, которые пернатики так любили. Сначала Рост принял этих серых за рабов, уж очень они были невыразительны, и лишь позже, день на пятый, по формам почтения, которые им оказывали стар и млад, понял, что, наоборот,- если у них и есть формальные гражданские, а не военные вожди, это были именно птицелюди в сером.
        На этот раз серые пернатики стали отодвигать циновки, распевая, очевидно, какие-то гимны, остальные построились в кольцо и стали танцевать, поднимая когтистыми лапами тучи песка. Когда последняя циновка отпала в сторону, Ростик ахнул.
        Под укрытием находились перевернутые вверх углублением очень большие антигравитационные блины. И было их много. Зато котел оказался один, и был он тоже не вполне привычной формы - плоский, даже чечевицеобразный, с очень широким экватором. Чтобы не ошибиться в своих оценках, Рост позвал Кима, и спец по полетам и антигравитационным лодкам подтвердил замеченные Ростиком нарушения привычных людям пропорций.
        Тем временем серые соорудили вокруг одного из блинов, не самого большого, невысокий бортик из какого-то прозрачно-сверкающего материала. Потом поставили двенадцать пернатиков из числа не очень старых на котел и стали его раскочегаривать, проложив легкие, передвижные шины антигравитации прямо по песку к выбранному блину. Эту операцию Ким прокомментировал так:
        - Надо же, а мы считали, что любая складочка на этих шинах способна испортить всю картину… А эти - ничего не боятся, как с проволочной головоломкой обращаются, и хоть бы хны.
        - Может, у них поле другой формы?
        - Какой?- подозрительно спросил Ким.- Что ты знаешь о гравитационных полях и их формах?
        - Ничего,- признался Рост.- Просто предположил.
        - А почему предположил?- Ким помолчал.- Ты свои предположения тоже объясняй, они у тебя просто так не случаются.
        - Сам понимаешь, другая форма блинов, другое предназначение… Явно что-то в этих полях возникает в другом виде.
        Внезапно рядом что-то проворчал Винторук. Как оказалось, он проснулся после ночного дежурства и утренней готовки еды и присоединился к наблюдателям. Только ему, в отличие от людей, никакие бинокли были не нужны, с его-то глазами он все видел и без оптики. И по всей видимости, соглашался с Ростом.
        Наконец печка раскочегарилась, из котла даже стал вырываться какой-то довольно горячий выхлоп, хотя, конечно, до настоящего тепла, которое можно было бы увидеть из Боловска, ему было далеко. Но тут вдруг серые ребята - а в сером были одни петушки - вытащили огромное параболическое зеркало. Потом легкими, какими-то играющими движениями установили в его фокус открытый котел объемом не больше литра и принялись бросать в него длинными щипцами кусочки металла.
        Насколько мог судить Рост, это был обыкновенный металл, чистые, без примесей, шрапнелины из морских раковин. И они практически сразу, едва попав в эту емкость, начинали таять…
        - Ничего не понимаю,- отозвался Ким, когда подошла его очередь разглядывать непонятное мероприятие в бинокль.- Почему, как, зачем?!
        - Не кричи,- попросил Рост.- Почему - понятно. Свет от этого зеркала сходится на котелке, вот металл и плавится. Там, наверное, температура за полторы тысячи, а может, еще больше. Помнишь, Пестель говорил, что у градин температура плавления чуть больше, чем у нашей нормальной стали?
        - Не помню. Но тогда - для чего?
        Вдруг из котелка накопленный жидкий уже металл вытек… Ростик не успел понять на таком расстоянии - то ли кто-то из жрецов опрокинул котел, дернув невидимый рычаг, то ли металл сам перевесил и вылился, сработав как запрограммированный переливной датчик времени, как было у греков на иных клепсидрах.
        - Дай бинокль.- Он почти вырвал его из рук Кима, это вышло грубо, но сейчас было не до галантерейностей…
        Вместо того чтобы упасть, перелившийся металл вдруг застыл непонятным каскадом в воздухе, а потом все вернее стал растекаться над гравитационным блином сверкающим, тончайшим куполом… И этот купол не оседал вниз, не падал, а висел, все надежнее - так показалось Ростику - размазываясь по невидимой, но реальной антигравитационной опоре. Ким взволнованным голосом пояснил:
        - Надо же, как ловко вылили сбоку, а растеклось повсюду.
        - Точно,- согласился Ростик.- Потому что гравитационное поле тут однородно, для него это все равно что в лунку скатиться.
        Вдруг - опять вдруг, как почти все, что происходило в этом странном ритуале,- отвалилась крышка другого котла, который, как оказалось, подогревался десятком вогнутых зеркал чуть в стороне. Было даже странно - почему ни Рост, ни Ким это устройство не заметили раньше… Должно быть, они слишком внимательно следили за жрецами, а работу по соседству провернул кто-то менее заметный, вот и получилось…
        Впрочем, это была небольшая потеря. Какие-то старцы с блестящими шлемами на головах одновременно открыли заслонки еще трех очень горячо прогретых котлов, и из них стало вытекать… Жидкое стекло. Оно залило короткие, проложенные к краю антигравитационного блина желобки, потекло, как не очень густой, наваристый кисель, и… Накрыло металлическую параболу. Тогда-то от всей этой выпуклой поверхности ударил в небо, строго вверх, какой-то тяжелый, густой, заметный в воздухе пар.
        - Так,- вырвалось у Ростика.- Теперь понятно, почему ребята на шаре заметили это облако.
        - Именно облако,- согласился Ким,- а не марево… Трудно не заметить. Но почему оно получается?
        - Это пар. Стеклянный пар. И выбрасывается он вверх не только потому, что пар всегда взлетает, а еще и оттого, что его горячие молекулы выбивает антигравитационный блин… Понимаешь, получается как бы схема двойного кипения.
        - Понимаю. А металл все равно остается внизу,- выдвинул предположение Ким.- Ведь он легче…
        - Или тяжелее?.. Если он остается с внутренней стороны, то антиграв его не выбивает наверх, значит, он все-таки тяжелее, хотя бы ненамного…- задумался Ростик.- Да, тут есть какая-то тайна. Нам придется ее выяснить.
        - Пусть инженеры думают,- предложил Ким.- Они для того и умеют всякие процессы рассчитывать и знают больше нашего.
        Внезапно экватор котла двенадцать отборных вояк пустили катиться по инерции, а сами подняли руки вверх и торжествующе что-то закричали. Закричали и все пернатые, стоящие до этого очень тихо. Пернатики, крутившие экватор, снова взялись за работу, но уже чуть медленнее, не так напряженно и тяжело.
        Перевернутое вверх выпуклой стороной параболическое зеркало стало матовым. Ростик понял, что это означает - последние, самые горячие верхние слои стекла застыли. И хотя вся конструкция еще не стала жесткой, но окончательную форму уже приняла.
        Спустя полчаса жрецы в сером сняли готовое зеркало с гравитационного станка. За это время к внешней поверхности были приклеены - другое слово было бы неправильным - довольно крепкие на вид стеклянные рукоятки, или массивные проушины, за которые зеркало можно было таскать как угодно.
        Потом его передали старым воякам, которые осторожно, распевая какие-то песенки, потащили его в тот самый северо-западный угол города, который Ростик отметил, но не смог распознать до этого утра. Теперь он понял - в замеченной им выгородке хранили изготовленные ранее зеркала, перевернутые вверх днищем.
        - Интересно,- спросил Ростик,- для кого они так трудолюбиво работают?
        Об ответе он мог только догадываться. Но не сомневался, что со временем обязательно его получит. Не мог не получить. Все шло к тому, что такие мелкие загадки Полдневья они уже научились разгадывать почти без потерь.
        Глава 9
        Огни в городе пернатых погасли, когда Ростик еще и выспаться не успел. Он так и не узнал бы об этом, если бы Ким его по-товарищески не разбудил особенно зловещим шепотом:
        - Все стихло, командир.
        Рост сразу схватился за ружье, потом опомнился.
        - Что?- Помолчали.- Ты что сказал?
        - Что все стихло.
        Рост рассердился.
        - За такие штучки, косоглазый, по шее дают.
        - Это не штучки. Я тоже решил выспаться и предупреждаю тебя об этом.
        - Ты что, не мог волосатика на стреме оставить?
        - Ему тоже придется выспаться. Так что для дежурства только ты и остаешься.
        Ростик прикинул комбинацию, вспомнил об их плане и согласно кивнул. Ким, что ни говори, был прав. С этим приходилось считаться. И весьма.
        Рост потянулся, умылся из фляги остатками воды, которая протухла еще неделю назад, мельком подумал, что пора, используя свои командирские возможности, завести не солдатскую алюминиевую флягу, а нормальную, из местной нержавейки, в которой вода никогда не портится, напился из общего котелка, в котором вода осталась относительно свежей, хотя и была все время теплой, как в чайнике, и сел следить за противником.
        Как Ким и отметил, в городе пернатых все стихло. Только изредка где-то кудахтали большие, размером с приличную собаку, птицы, которых бегимлеси использовали в пищу. Сначала Ростику казалось, что это как-то не по-людски, есть почти таких же, каким являешься сам, потом он вспомнил, что люди едят кроликов, коров и даже лошадей, и успокоился. Это было как раз вполне по-людски.
        Когда погасли последние огоньки, где-то совсем недалеко от стен города, но все-таки не в нем, стали перекликаться постовые. У них голоса делались все более невнятными и усталыми, невнятными и усталыми, невнятными… Рост очнулся, когда понял, что мирное высиживание на одном месте сморило его, как последнего новобранца. Он встал, отжался на кулаках, как его научил старшина Квадратный, пробежался на месте, потому что бегать всерьез по этим кустам было некуда, да и слишком шумно, и снова сел смотреть на город.
        На этот раз, чтобы не уснуть, он попытался представить, как этот город называется на языке пернатиков, как он будет называться, когда они помирятся с людьми, как его будут называть люди… Ничего не придумав и опять едва не уснув, Рост попробовал выяснить по часам на приборной доске их гравилета, сколько времени. Стрелки их приборов были вымазаны каким-то фосфоресцирующим раствором, поэтому светились даже в полной темноте. Вот только по сравнению с тем свечением, которого, как Ростик помнил, человечество добивалось на Земле, здешнее было слишком уж бледным, сине-зеленым, и его часто, по словам Кима, приходилось подновлять.
        Часы указывали, что до рассвета осталось еще часов пять, если Рост правильно перевел шкалу сегодняшнего дня на временную поправку. Интересно, почему-то с раздражением подумал он, неужели нельзя было, сменив всякие привычные нормы времени, так же сменить и шкалы на часах? Неужели нельзя было осуществить такую, в общем-то, необходимую попытку приспособиться к Полдневью… Потом он вспомнил, что дело не в шкале, а в скорости хода маятников всех часов в городе, в зубчатой нарезке на шестеренках часов и лишь потом в шкалах, которые, впрочем, тоже очень трудно было бы совместить. В общем, с их нынешней техникой это было пока невозможно. Проще было пользоваться старыми, земными часами, предлагая для каждого дня определенную поправку и пересчитывая показания по формулам.
        После того как ему не удалось сообразить, как он будет пересчитывать время завтра, Ростик понял, что снова засыпает, и потому решил приниматься за дело сейчас. Иначе они не сумеют провернуть свое дельце сегодня, а ждать еще один день было и опасно, и глупо - у них подходила к концу вода, кончились консервы и давным-давно исчезли последние сухари. А питаться сушеным мясом и сухофруктами им уже надоело так, что хоть на Луну вой… Да, решил Рост, была бы тут Луна, непременно повыл бы.
        Ким, как несколько часов назад сам Рост, поворчал, когда его будили, назвав Ростика почему-то «розовым пингвином», но потом напился воды и повеселел. Вот кто не очень хотел приниматься за дело - так это Винторук. Он ворчал, взрыкивал, один раз даже поскулил, но все-таки залез в лодку и принялся раскочегаривать котел. Ребята собрали вещи, потом по взаимному соглашению уничтожили все следы их постоя на верхушке скалы - вдруг еще придется пользоваться этим местом для наблюдения - и забрались в гравилет.
        Посидели, привязываясь к креслам, пробуя ручки управления, оружие в кобурах, потом Ким прикрикнул назад:
        - Винт, ты не особенно шуми котлом. Мягче, волосатый, мягче.
        - А он может?- спросил Ростик.
        - Он все может, если захочет. Таким мастером стал - любо посмотреть, если понимаешь, конечно.
        Взлетели. Плавно, так что даже не зашелестела трава внизу, развернулись в сторону города, соскочили с каменного столба, который за последние дни успел, как оказалось, им уже надоесть. Без гула, лишь с едва слышным свистом прошлись над соседним леском, потом, определившись с положением по негромким указаниям Винта, двинули по широкой дуге вокруг города, к его северо-восточной оконечности.
        Ким поупражнялся на рычагах, убрал свист воздуха, потом покачал машину, где-то грохнуло, он посоветовал Винту закрепить вещички получше, когда все стало надежно и тихо, словно в могиле, полетел вперед. Внезапно шепотом спросил:
        - Рост, а если оно тяжелое? Их пернатые все-таки вшестером поднимают - эти литые блины. А пернатые знаешь какие здоровые?
        - Это не блины, это параболические зеркала.
        - Параболоиды?.. Так их и назовут в Боловске, вот увидишь.
        - Назовут, если долетим.
        - Долетим. Если стража не проснется… Ты не ответил.
        - Возьмем Винта. Он один троих пернатых стоит. А за остальных троих - мы.
        Ким помолчал, потом веско произнес:
        - Его нельзя снимать с котла. Он должен оставаться на машине, чтобы взлететь можно было в любую секунду.
        - Ты же не за рычагами будешь, так что в любую секунду все равно не получится.
        - Вот я к тому и веду,- хмыкнул Ким.- Может, ты, как Самсон, в одиночку?
        - Сострил, да?- Рост вздохнул.- И с такими вот… лопухами приходится покорять Полдневье… Детский сад.
        Сзади рыкнул на очень низкой ноте Винторук. Ким посерьезнел.
        - Так, прилетели. Поворачиваем.
        Лодка под ними мягко, плавно качнулась. Первое время Росту казалось в этих антигравах, что он стоит на льду на ходулях, а к этим ходулям привязаны коньки, и ему нужно сдавать норматив ГТО… Потом он привык, но ощущение, что гравитационная волна вот-вот выскользнет из-под них и они грохнутся, как черепаха, брошенная орлом с поднебесья, так и не прошло. Просто он привык перебарывать эти мысли, как привык справляться со многим другим.
        Винт снова на миг оставил экватор котла, выглянул в окошко, в такой скорлупке длиннющему волосатику это было нетрудно. Прорычал:
        - Птдсат.
        - Что?- не понял Рост.
        - Пятьдесят метров.
        - В высоту или в длину?
        - Откуда же я знаю?- удивился Ким.
        Рост хотел было резонно, на его взгляд, спросить, как же тогда Ким ведет лодку и куда они в таком случае направляются, но не стал. Решил не нервировать пилота. Внезапно Ким проговорил, обращаясь к загребному:
        - Винт, садимся внутри склада, ты это знаешь, верно?
        Это было возможно, ведь крыш у местных зданий не было. Винт молчал так долго, что Рост стал прислушиваться, и лишь тогда волосатик сзади прошипел:
        - Вс-а. Нз.
        - Все, вниз,- перевел Ким. И стал очень плавно опускаться.
        Потом стало ясно, что даже Винторук не совершенен. Он чуть было не приземлил их на штабель зеркал, но вовремя догадался посмотреть вниз, высунувшись наружу с транца их лодки, и заставил серией рыков и невнятных всхлипов развернуть лодку на месте. Зато когда они сели, до параболоидов пернатых было шагов пять, не больше. И в три раза больше до стены, где, по всей видимости, находились ворота, ведущие на склад.
        - Порядок,- высказался Ким.- Рост, выскакиваем, хватаем пару зеркал, и дело в шляпе.
        Они выскочили, без единого лишнего слова подхватили одно из зеркал за впаянные с обратной стороны толстые ручки, поддернули его для пробы… И стеклянная пластина вполне нормально повисла в воздухе. Она была легкой для своего размера, всего-то килограммов сто пятьдесят, решил Ростик, не больше. Если учесть, что он в последнее время только и делал, что не расставался с доспехами, и потому нагулял мускулы не хуже, чем у Квадратного, а Ким вообще на своих рычагах накачался, как штангист, то вес этот им дался без проблем.
        Вот только очень трудно было затаскивать зеркала на спину лодки. А волочь их приходилось именно наверх, потому что как они ни прикидывали еще днем, когда обсуждали этот план, как ни выбирали самые маленькие зеркала, но таких, чтобы уместились между четырьмя антигравитационными блинами лодки, не нашли. А значит, подвешивать их снизу было невозможно, гравитационная неравномерность непременно поколола бы стекляшки - даже осколков не осталось бы, все улетели бы вниз.
        В общем, они справились и с наваливанием зеркала на лодку, вот только на минуту все-таки пришлось пригласить Винта. Когда он втолкнул зеркало на крышу, его тут же услали в гравилет, на котел. Привязали одно зеркало, вроде получилось неплохо. Пошли за вторым. Ким сказал:
        - А может, они не заметят? Может, все еще обойдется?
        Он не верил, что их план удастся без осложнений. Да Ростик и сам не верил, но на всякий случай проговорил:
        - Слушай, ночью у пернатых тяжело с вниманием. Так что…
        - Тихо,- проговорил Ким.
        Они умолкли, прислушиваясь, пытаясь смирить тяжелое от работы дыхание. Где-то очень близко заскрипели по песку когти какого-то пернатого стражника. Он что-то услышал и подошел ближе, чтобы понять, что его насторожило. Люди стояли, не двигаясь, минут десять, прежде чем скрип возник снова, но на этот раз удалился. Погрузка второго зеркала была еще труднее, главным образом потому, что мешали ручки первого из погруженных зеркал, и пришлось Киму, как самому проворному, забираться наверх и уже не слезать, пока не привязали как следует и второе зеркало. Когда он спустился, Рост спросил его:
        - Как думаешь, третью стекляшку твоя лодка поднимет?
        - Лодка-то поднимет… Я бы поднял.
        Пошли за третьим. Они сняли его со штабеля, почти дотащили до лодки, уже стали примеряться, как его получше вскинуть, но вдруг из котла Винторука вниз, под полозья, вырвался оглушительный и довольно яркий выхлоп. Ребята замерли. Тогда Рост железным тоном приказал:
        - Бросаем на счет три - и в машину. Раз, два… Три.
        Бросили, ног себе не придавили, и то хорошо. Рванули в кабину.
        Уже секунд через двадцать были в креслах. Застегиваясь на ходу, стали подниматься, и тогда ударил первый выстрел. Это был неприцельный, какой-то на редкость непонятный шлепок серого луча со стороны города… Но он позволил их увидеть, потому что они как раз «вылезли» из-за забора, и обращенные вниз зеркала отразили даже эту слабую вспышку.
        И тогда началось. Щелчки огня уперлись в темное, низкое небо и слева, и справа от них. Сквозь сцепленные от напряжения зубы Ким пробормотал:
        - Ну, если они наши зеркала повредят…
        Росту пришло в голову, что зеркала как раз совсем не их, но он опять не стал разочаровывать пилота. Мало ли что, сейчас от его рук и сообразительности зависела их жизнь.
        Впрочем, жизнь их еще зависела от меткости пернатых, но так получилось, что те попадания, которые по людям все-таки пришлись, ударили в блины, которые почти ничем нельзя было испортить, и в плотное, довольно крепкое днище. В общем, зеркала лишь зазвенели на эту пальбу, но не рассыпались осколками.
        А спустя еще минуту, когда огонь стал по-настоящему массированным, они уже летели в темноте, в стороне от города пернатых, в полной невидимости.
        - Кажется, обошлось,- отозвался Ким и улыбнулся. Рост помнил эту его крепкозубую улыбку и любил ее. Он тоже чувствовал себя превосходно, так, что даже обнял Кима за плечи и слегка стукнул от полноты чувств по шлему.
        Они победили, снова победили. А Росту так нужна была победа, хоть небольшая, хоть временная, как сейчас… Впрочем, нет, сейчас-то они победили на полную катушку. Пернатые остались с клювом, а человечество…
        - Да, нам эта штука нужна,- согласился Ким. Оказывается, свою сентенцию Рост произнес вслух. Не дождавшись ответа, Ким заключил: - Не хотелось бы, конечно, говорить, что это слишком уж гигантский шаг человечества вперед, но… придется. Теперь, Ростик, мы - на коне. Теперь у нас будет энергии - хоть завались. Ну, я имею в виду, когда наши лбы из университета тоже научатся такие зеркала лить.
        - Научатся, куда им деваться,- отозвался Рост.- Правда, есть еще зима… Зимой, понимаешь ли, солнышко тут не особенно активно.
        - Зимой мы завоюем болота и снова начнем резать торф. Так ведь?- Рост не знал, что на это ответить. Поэтому Ким добавил: - И как все здорово прошло, а? Без сучка без задоринки…
        Впрочем, совсем без сучка не получилось. Нагруженные, они шли так медленно, что к рассвету оказались всего лишь в двухстах километрах от обворованного города с мастерами стеклянного литья, и все еще над территорией пернатых. Осознав эту проблему, Рост спросил:
        - Слушай, а у них не может быть какой-нибудь семафорной сигнализации? Вдруг они отрезали нам пути к отступлению?
        - Ничего, через пару часов мы с их местности окончательно съедем. А там…
        Рост подумал.
        - Знаешь, иди-ка ты лучше через море. На Одессу. Там и заправимся для последнего броска домой.
        - Нам не нужно заправляться, у нас топлива хватит, даже если мы пойдем через море.
        - Вот и иди.
        - Не понимаю, чего ты перестраховываешься?- удивился Ким.- Впрочем, понятно, работать-то мне, а тебе - только посиживать… Кстати, на берегу тоже сидят наблюдатели, тоже на летающих птичках, и с ними ох как нелегко может получиться.
        Но над побережьем их никто не заметил, даже в темноте было понятно - тут никого нет. Словно и не могло быть. Ким хотел уже было прокомментировать эту новость, как вдруг включилось Солнце. И его сарказм по отношению к осторожничающему Ростику испарился. Потому что в бинокль стало видно, что чуть южнее, в стороне границы пернатиков и людей, кружат неисчислимые стаи летающих страусов. Их было столько, что стало понятно, почему Ким на своей лодочке так легко перешел береговой срез. И еще было ясно, даже в темноте без столкновения с ними Ким не прошел бы. Только чокнутый мог рассчитывать, что с грузом зеркал на «спине» и относительно низкой маневренностью их лодки они сумели бы сдержать сотни отчаянных летунов.
        - М-да,- промычал Ким,- молодец, Рост. В очередной раз - молодец.
        Но Ростик думал иначе.
        - Слушай, может, вообще стоило над морем идти, ну, по тому же маршруту, как мы сюда прилетели?
        - Да ладно тебе, зеркала мы все равно вывезли - это раз. И два - в живых остались. Может, для тебя это не очень интересно, но для меня значение имеет.- Ким хмыкнул.- Не понимаю, чего ты теперь-то волнуешься? Догнать нас они не сумеют, если не захотят слишком уж глубоко на нашу территорию заходить. А тогда мы укроемся в Одессе… Нет, теперь им нас не достать, тем более что и наши ребята ведь не спят, будет нужно - помогут.
        - Они нас видят. Понимаешь, они теперь очень хорошо знают, кто и почему устроил им такой хипиш этой ночью.
        - Ну и что?
        Рост вздохнул.
        - Ничего. Просто теперь может так получиться, что придется снова воевать. Надоело.- Рост подумал и закончил уже совсем «убитым» тоном.- Тем более что они сильны, а мы, кажется, не очень.
        Глава 10
        На испытания Ростика не пригласили. Просто, наверное, не заметили, что у него тоже есть интерес к попыткам отлить человеческие зеркала, хотя и по технологии пернатых. Чтобы зря не раздражаться, он стал достраивать дом. И строил его так, что даже Любаня, которая в последнее время стала слегка странной, то есть почти не обращала внимания на то, что он думает и как говорит, посоветовала не перенапрягаться. А мама так просто извелась, но по старой врачебной привычке вмешиваться лишь в крайнем случае, когда без нее уже не обойтись, терпеливо щурила глаза и вздыхала.
        Если бы дело было только в режимности, Ростик, может быть, и понял бы, хотя и с трудом. Но когда к нему на второй день после их возвращения из засады на столбе явился Поликарп Грузинов, набравший в последнее время недюжинное влияние своими инженерно-техническими достижениями, и попросил как можно подробнее нарисовать, что Ростик запомнил из внешнего вида установки пернатых, всякое дальнейшее игнорирование означало только одно - Рост находится, так сказать, в опале.
        С этим ощущением скрепя сердце Рост проковырялся на своей стройке почти неделю, пока к нему не заявился Ким. Он и принес весть, что в общем и целом все получилось.
        - Конечно,- рассказывал он,- наши зеркала тяжелее, и отражательная способность у них хуже, потому что металл какой-то темный… Но, согласись, это - не главное. В зеркалах пернатых тоже почти никакого отражения нет, словно в металлический доспех смотришься, а поди ж ты… По нашим замерам, почти две тысячи сто градусов дают.
        Ростик присвистнул. Потом решился спросить, как все было. Но рассказ Кима особой информативностью не блистал. По его словам, получалось, что засыпали в какой-то котел кучу оконных и прочих стеклянных осколков, которые по приказу Председателя, оказывается, в последнее время собирали со всего города и сваливали в специальную, застланную камнем яму за городом, чтобы ценный продукт - стекло - не пропадал зря. И правильно, мало ли что еще получится с тем песком, который Казаринов в свое время нашел у Одессы, а тут - свое, родное, еще с Земли. А засыпав, дождались, пока раскочегарится котел, так же, как и стекло, расплавили металл, вылили на перевернутую гравитационную поверхность, и все благополучно застыло.
        - Сколько наши всего зеркал отлили?
        - Почти двадцать штук. Сделали бы больше, да вот незадача - неизвестно, сколько их нужно.
        - То есть?
        - Ну, они работают, понятно, на солнышке. А это значит, что подходят только для прерывистого цикла. Например, на паровые котлы электрозавода их не поставишь, там, говорят, требуется или постоянное напряжение на генераторах, или вообще не нужно.
        - Так что, опять - не слава богу?- спросил Рост.
        - Вроде бы, говорят, нужно искать способ накопления энергии, чтобы его хватало и на ночь. Другого пути нет.
        Ростик подумал. Нет, он куда как неловко обращался со своим предвидением, а часто и вовсе побаивался его подключать, но на этот раз у него вышло, он «увидел». Выходило, что нормальную, эффективную технологию накапливания энергии в дневное время суток, чтобы хватило на ночь, они откроют очень не скоро, если это им вообще удастся. А значит… Значит, на эти мечты начальников и инженеров надеяться не стоило.
        - Какие еще новости? Как решили развивать наше достижение дальше?
        - А ты не смейся. Зеркала все равно - прорыв, и немалый.
        - Да я и не спорю. Так что еще все-таки?
        - Ну, что еще?.. В Одессу будет отправлено зеркал пять-семь, чтобы Казаринов там тоже не спал, а новые методы опробовал. Решено сделать так, чтобы в решающем эксперименте работа шла независимо, вдруг этот паровозник,- Рост вспомнил, что Казаринов действительно был испытателем паровозов,- до чего-нибудь интересного додумается. И еще я слышал, что направить туда с зеркалами решено тебя.
        - Меня? Зачем?
        - Может, у них появятся те же сложности, что и у Поликарпа. Тогда ты им тоже что-нибудь нарисуешь, а они… В общем, мне приказано отвезти тебя.
        Рост подумал. Может, чтобы Ростик не был случайным передатчиком информации и не нарушил чистоту творческих потуг ребят из Одессы, его и придержали дома, не пустили на испытания? Что же, если не принимать во внимание всего остального - неприязни, интриг и злости на него Белого дома, как и его, Ростиковой злости на начальников,- объяснение вполне подходящее.
        - Слушай, а зеркала на машинах повезут?
        - Откуда я знаю?
        - Если на машинах, нужно придумать что-нибудь, чтобы они не покололись. Кстати, не знаешь, почему они такими легкими оказались?
        - Они какие-то пористые выходят. Говорят, что гравитационная волна, которая удерживает металл и стекло куполом над блином, вгоняет в стекло, пока оно не окончательно застыло, воздух, и получается… Кстати, от этого и пар, как мы тогда догадались, вверх поднимается. А, ладно, встретишь Полика, он тебе все и расскажет.
        После этого Рост стал ждать нового задания чуть более спокойно. Теперь он знал, что без него все-таки не обойдутся, по крайней мере, пока не планируют обходиться. И конечно, сразу стало больше получаться в строительстве, и легче, и лучше. К тому же, он заметил, все шло более мирно, если Кирлан приносила Ромку.
        Кирлан сама ходила в окружении троих как минимум маленьких волосатиков, а иногда к ней со стадиона, где под трибунами бакумуры устроили себе главное общежитие, приходила еще и дополнительная компания. Ребятишки все были симпатичными, горластыми, как и полагалось детям. Но, глядя на них, уже в два года становящихся вполне самостоятельными, и на Ромку, который и в полтора года едва-едва мог переставлять свои ножонки, Рост чувствовал смутную тревогу. Его начинало грызть желание как следует сосредоточиться и понять, вызвав свое предвидение, что же ждет людей в биологическом соревновании с этими крепенькими, здоровыми и очень производительными волосатиками. Но осознанное предвидение не выходило, а самопроизвольного и мощного «прихода» у него уже так давно не было, что он стал думать - и надеяться,- его больше не будет никогда.
        Он уже стал заводить дом под крышу, хотя и не с первого раза - уж очень она тяжелой и опасной показалась, нужно было переделывать,- когда вдруг к нему в калитку без стука вошел коротенький, темнолицый паренек в полных доспехах. Только шлем у него был пристегнут к поясному ремню, а так все было на месте. Доспехи поблескивали такой непоцарапанной, такой девственной свежестью, что Рост даже усмехнулся про себя - неужели и он когда-то вот так же ходил, не снимая их, словно стародавний рыцарь. Впрочем, посыльный пришел не просто так.
        - Мурат Сапаров,- протянул он руку, почему-то хмурясь. По какому-то очень тонкому, едва уловимому признаку Ростик догадался, что паренек сделал это нехотя, если бы можно было, он бы вообще не представлялся.
        - Слушаю тебя, Мурат,- отозвался Рост.
        При упоминании одного имени, парень нахмурился еще больше. Постоял.
        - Ростик, я…
        - Послушай, Мурат, ты в каком звании?
        - Сержант,- теперь у мальчишки выступили желваки, глаза его потемнели. И в них, пожалуй, появилось не только замешательство, но и подобие враждебности. Интересно, откуда в молодых ребятах это возникает, удивился Рост, впрочем, ответа он не знал.
        - А я лейтенант. Офицер. Поэтому прошу обращаться ко мне по фамилии или официально.
        - Тогда прошу и вас обращаться ко мне официально.
        - Хорошо, Сапаров. Договорились.
        - В общем, так, Гринев.- Воля у мальчика была. Еще бы побольше такта…- Тебе приказано явиться в полной выкладке на аэродром, сегодня вечером или завтра утром. Ким повезет нас с зеркалами в Одессу.
        - Не «тебе», а «вам». Еще раз ошибешься, Сапаров, заставлю докладывать по форме, с подходом и отданием чести. А заупрямишься - ушлю на гауптвахту, учить дисциплинарный устав. Все ясно, сержант?
        - Так точно.- Он помялся, добавил: - Товарищ командир.
        - Надеюсь, это последний наш разговор на повышенных тонах.- Но Рост знал, что это неправда, далеко не последний, а лишь первый из целой серии.
        Через пару часов, заправленный в доспехи, как и Мурат, молча и неприязненно вышагивающий рядом, Ростик появился на аэродроме. Его уже ждали - Ким, неизбежный Винторук и Каратаев.
        Последний прикатил на роскошной машине, которая когда-то была «ЗИМом», но подверглась столь существенной переделке, что теперь была полугрузовиком со спаренной установкой сзади, как у тачанки, и ходила, как все полдневные машины людей, на смеси спирта и масла, получаемой где-то на востоке, в травных степях.
        Ростик обошел смешной и в то же время, без сомнения, полезный агрегат на колесах, подумал и сказал Киму:
        - А когда эвакуировали гарнизон крепости, не нашлось ни одной машины, ни одного гравилета.
        - Ну-ну, Гринев,- отозвался Каратаев.- Это не баловство, а обкатка. Понимаешь, регламентное испытание.
        Ростик последнее время себя чувствовал не очень здорово, а вид Каратаева и вовсе заставил его пожалеть, что он согласился на это дело. Чем-то оно сразу стало ему неприятно, может, тем, что его курировал этот круглолицый и плешивый оболтус?
        - Ты меня не запрягал, Каратаев, поэтому не «нукай». А обкатку вполне можно делать с пользой, хотя бы раненых возить.
        - Какой-то ты злой, Гринев…- Но при этом Каратаев улыбнулся, словно Ростикова злость его лично чрезвычайно радовала.- Ладно. Задание такое - доставить зеркала в Одессу. Мурат тебе уже говорил?
        - На чем полетим?- спросил Ким.
        - Вон у ангаров Серегин крутится. Он грузит зеркала на самый большой и выносливый наш гравилет. На нем и отправляйтесь.
        Они пошли к поставленным в рядок гравилетам. Ростик поискал глазами летающую лодку с зеркалами на хребте и нашел. Около нее действительно крутился Серегин с кем-то отличающимся очень уж мощной фигурой. Ким понял удивление на лице Роста и мельком шепнул:
        - Правильно видишь, лейтенант. Это Коромысло. Без него эти стекляшки так высоко мы бы не забросили.
        «Высоко», без сомнения, означало верхнюю часть гравилета. Прикинув что к чему, Ростик подивился:
        - И как это нам удалось, когда мы их воровали, без всякого Коромысла?
        - Темно было,- хохотнул Ким.- Если бы хоть чуть-чуть света хватило, не смогли бы… А вообще-то, это же наши параболоиды, они на полста кило тяжелее, как раз на те самые, которые мы бы не вытянули.
        - Пожалуй.
        Рост рассчитывал, что Коромысло полетит с ними, но силача не отпустил Серегин. И имел на то основания:
        - Крутить котел я найду кого-нибудь. А кто тут погрузкой-разгрузкой будет заниматься? Нет, ты мне сначала или подъемник предложи, или Коромысло оставляй в покое. И то, даже если подъемник будет, я еще подумаю.
        Посмеялись и полетели. В полете неожиданно выяснилось, что Сапаров два раза уже пытался по приказу Каратаева доставить зеркала в Одессу. Оба раза он использовал один из грузовиков, которыми в свое время возили торф. И ничего не вышло, потому что на неровностях почвы, на уклонах и кочках машину так трясло, что первый раз проехали тридцать километров, а второй раз чуть-чуть зашли за Чужой - и все, зеркала оказались разбиты.
        - Водителя нужно было взять потолковее,- посоветовал Сапарову Ким.
        - Взяли Черноброва, говорили - опытный, опытный… А ему только чурки возить.
        Ростик, который сидел за стрелка, вспомнил Черноброва, когда с ним вместе он проводил первые в Полдневье разведки за пределами периметра Боловска.
        - Ты можешь лучше, Сапаров?- В кабине летающей лодки установилась тишина.- А раз не можешь, то права критиковать не имеешь.
        Мурат, который сидел на втором пилотском месте, попытался обернуться, чтобы посмотреть на Ростика. Но не смог из-за доспехов.
        - Ну и характер у вас, Гринев. Мне говорили в Белом доме, что…- он помолчал,- не сахарный, но чтобы такой!
        - Какой такой?- переспросил Ким ласково, словно сунул под язык ложку меда. Рост знал эту интонацию. Обычно она ни к чему хорошему не приводила.- Ты договаривай, если начал. И кто это в Белом доме такой информированный? Может, Каратаев?- Он блеснул глазами, повернув голову, так что даже Ростик поежился.- Так знай, мальчишка, заслужить ругань этого идиота, о котором по городу легенды ходят,- нетрудно. Он о собственной матери ни разу, наверное, доброго слова не сказал. Но чтобы он так на кого-то ополчился, как на Рост… на лейтенанта Гринева,- это еще нужно заслужить. И тебе, парень, по-моему, это вряд ли удастся, уж очень ты… хорошо разбираешься, кто у нас какой. Понимаешь?
        - Я не понимаю, за что вы на меня так накинулись?
        - Все,- сказал Рост устало. Он все понимал, но поделать ничего не мог. По крайней мере, пока.- Хватит. Брек.
        - Я только объяснил салаге, что…- начал Ким.
        - Брек! Ты все правильно сказал, теперь сделай передышку.
        Остаток пути Рост пролетел, высматривая летучих китов, одновременно пытаясь узнать места, над которыми он некогда с тем же Кимом налетал, наверное, сотню часов. Но ничего не узнал, да и китов, к счастью, не обнаружилось. Впрочем, последнее следовало выяснить:
        - Ким, а червяки на наших в последнее время нападали?
        - Это в какое такое «последнее»?
        - Не придирайся к словам, расскажи, что знаешь.
        Ким вздохнул как-то очень по-ростиковски.
        - Нападали. Однажды - доказано. Сам знаешь, обкусанная корма, падение с большой высоты…
        - А отбиться кому-то удалось?- спросил Мурат. Он вдруг почувствовал себя неуверенно, даже стал выглядывать в боковое пилотское окошко.
        - Отбиться удалось в десяти случаях нападения,- довольно сухо уронил Ким.- Правда, это со слов пилотов, а у червяков, может, другое мнение, может, они и не нападали вовсе.
        Росту показалось, что над морем, километрах в двадцати от Одессы, он различил большую стаю летающих прозрачных червяков, которые то садились на воду, то взлетали, роняя каскады брызг. По ним-то на таком расстоянии и определил непонятных зверюг… Но ему могло и показаться. Никто толком не знал, как тут в Полдневье образуется дождь, иногда он возникал, как те столбы капель, что заметил Рост, прямо из воздуха, на очень небольшой высоте, всего-то в три сотни метров.
        Приземлились на площади с фонтаном, в котором - Рост заметил это еще издалека - плескалась вода. И выглядела она такой светлой, веселой и радостной, что определенно была проточной и пресной. Видимо, Казаринову удалось-таки восстановить старый, еще триффидами устроенный водопровод.
        Встречали новоприбывших Казаринов и Борода. Бывшему главному инженеру полагалось по должности, все-таки именно ему, а не кому-то везли эти самые зеркала. А вот Борода стал вообще большим человеком в городе, кем-то вроде мэра, или городского распорядителя. По этому поводу Ким даже сострил, что, мол, от Бороды он дорос до городского Головы, но никого это почему-то не развеселило. Может, местные и сами уже эту шутку затаскали? А вот Дондика не оказалось. Он уже три дня как угнал в степь, наводил какой-то порядок среди местных фермеров, которых развелось столько, что их споры приходилось решать чаще, чем проблемы самой Одессы. Зато еды в городе было много, это чувствовалось по всему, но главное, конечно, по базару, который открыли в портовой стороне, у старых складов, примерно там, где когда-то Пестель устроил себе лабораторию.
        Пестеля тоже не было. Его перевели еще год назад в поселения юго-западнее Одессы, где уже встречались деревья, похожие на те, из которых состоял лес Дваров. Как сказал Казаринов, задание у него, как у бывшего биолога, было непростое - попытаться найти жизнеспособные саженцы, чтобы сделать свою рощу, дающую и топливо для антигравов, и кующуюся дельную древесину.
        - Но только не очень-то у него выходит,- заключил Казаринов свое объяснение.- То ли из-за почвы, то ли климат у нас другой.
        До того как выключилось Солнце, они успели только разгрузить зеркала и перенести их на площадь, где решили ставить эксперименты. Зато на следующее утро все закипело. Отлили из камня ажурные, тонкие, очень функциональные ложементы, причем Ростик поразился, как ловко, быстро и умело провернул эту операцию Казаринов. К полудню, когда каменное литье застыло, установили зеркала и попробовали раскалить металлические балки, оставшиеся тут еще с той поры, когда собирали подводную лодку.
        Швеллер с полкой в двести миллиметров «потек» через семь с половиной минут, а песок, который Казаринов запас заранее, стал почти готовым стеклом менее чем через четверть часа. Это было здорово, Казаринов утверждал, что такого результата он даже ожидать не мог.
        Теперь предстояло поставить главный эксперимент, создать установку для отливки новых зеркал. И Казаринов, и Борода, и даже Дондик, примчавшийся из своих степей для того, чтобы не пропустить технические пробы, не могли сдержать энтузиазма. Они только и делали, что обсуждали детали проводимых работ и перспективы, которые открывались с доступом к даровой, очень чистой и практически не ограниченной тепловой энергии.
        А вот Ростик почему-то скучал. Все это было ему не очень интересно. Оказалось, что ему были важны не сами испытания, и даже не зеркала, получаемые тут, в Одессе, как бы заново, а та расстановка сил, которая возникала в иерархии Боловска после того, как человечество научилось эти зеркала производить. Оказалось, его интересовала, если так можно сказать, политическая ситуация, возникшая с этим прорывом людей к энергии.
        И не сама по себе, не в связи с его карьерой, а по отношению к тем трудностям, которые подстерегали человечество после этого успеха. Ведь в Полдневье не бывает так, чтобы успех тут же не вызвал какие-то сложности… Хотя его позиция в этой расстановке тоже была интересной, пусть даже и… платонически. Ведь дураку было ясно, что никакого выигрыша он-то как раз от всей этой затеи не получил. Скорее, наоборот, его отношения с людьми, действительно принимающими решения, непонятным образом только ухудшились. Доказательством тому было и поведение Сапарова, и то, как его выслали в Одессу.
        И почему так было, почему еще вчера совершенно бессмысленные, с его точки зрения, дрязги и интриги, бушующие в Белом доме, стали настолько существенными - он не знал. Но что-то чувствовал, хотя еще и не мог объяснить, что это такое. И к чему может привести. И даже так - сможет ли он это как следует понять и осознать. Но он знал точно - он будет пытаться.
        Глава 11
        Неожиданно выяснилось, что воскресенья в Одессе свято соблюдаются и поныне. А потому можно не торопиться, пить душистый травяной чай в столовой, купаться и даже играть с детьми, правда, чужими, потому что свой остался в Боловске. Ростик посмотрел на забытую, но такую знакомую стену воды за окном и решил, что лучше всего ему жить тут - у моря, в колонии, которая испокон веков всюду от метрополии, то есть от Боловска, отличалась в лучшую сторону ленью и спокойствием. И Ромке было бы здоровее тут, а не в шумном, издерганном и неспокойном городе.
        Стол он занял в гордом одиночестве тот же самый, за которым привык завтракать и ужинать еще два года назад. А вот комната его оказалась занята, но ему предложили на втором этаже другую, больше размерами и аккуратнее обставленную. И с видом на город. Жаль, море виднелось из нее лишь самым краешком, но в последнее время Рост на многое и не претендовал. Он вообще думал, что улетит отсюда через пару часов, а задержался вот уже почти на неделю.
        В Одессе ничего не изменилось. Те же стены, та же гавань, в которой не было решетки между двумя опорными башнями. То же море, те же дома. Вот только стряпуха в главном общежитии сменилась и слишком много появилось новых людей. Помнится, в прежние времена тут ощущалась опасность, то ли из-за Фоп-фолла, то ли по другой, еще не выясненной причине… А сейчас - нет. Сейчас все стало наоборот.
        - О чем задумался?- К нему с миской в руке подсел Дондик. Он снова куда-то уезжал, вернулся лишь прошлой ночью, но по виду его нельзя было догадаться, что он почти не спал,- бодр, подтянут. Глаза улыбаются, руки очень чистые и ухоженные, волосы зачесаны назад волосок к волоску.
        - Понимаешь, капитан, думаю, что они меня после возвращения с территории пернатых даже толком не расспросили.- Ростик помолчал.- Ведь мы с Кимом не только зеркала привезли, мы вызнали многое из того, что может оказаться очень важным,- о жизненном устройстве пернатиков. А в Белом доме…- Он подумал и добавил: - Мне кажется, они потеряли способность переваривать новую информацию. Особенно ту, которая не относится к конкретике, а требует комментария, трактовки, осмысления.
        Дондик оглянулся. Ростик сделал то же и увидел, что через три стола от них завтракают Бородин, Казаринов и непонятная девушка с очень спокойными глазами.
        - Обрати внимание,- прошептал капитан,- Люся Казаринова, дочь инженера. Очень хорошая девушка, только очень уж… красивая. И молодая. Трижды собирался сделать ей предложение, но мне уже… Все-таки соберусь и как-нибудь поговорю с ней.- Он обернулся еще раз и высказался: - Эй, начальство, не пожалуете ли за наш стол?
        Ребята переглянулись, потом пересели. Люся осталась на своем месте, она уже кончала завтракать, пересаживаться было бы глупо - что у нее, других, более интересных дел нет, как со стариками рассиживать?
        Дондик посмотрел на девушку, смущенно хмыкнул, потом перевел взгляд на Казаринова, на Бороду, уже бодрее, с прищуром. Видно было, что-то заготовил, но заговорил о другом.
        - Да, отсутствие любопытства тут, в Полдневье, карается. И иногда весьма жестоко, согласен. Но еще больше карается тут отсутствие оружия. Вернее, не так… Не столько самого оружия, сколько смекалки, подготовленности, изобретательности.
        Рост ждал. Начало было совсем не такое, на какое он рассчитывал.
        - Вот мы и решили…
        - Сначала мы решили, что у нас не хватает оружия,- загудел вдруг Борода.- Понимаешь, ребят сюда присылали - самый цвет. Все молодые, прошедшие войны, а ружей - всего-то для охраны.
        - Я помню, были еще пушки для защиты от мифических пиратов,- заметил Рост.
        - И летающих червей,- проговорил Казаринов,- которые виднеются лишь на горизонте.
        - И тем не менее ружья мы делать научились,- закончил эту перекличку голосов Дондик.- Вручную, правда. И выходит всего-то стволов десять-пятнадцать в месяц, но больше нам и не нужно.
        - А пушки?- почему-то спросил Ростик.
        - Тоже научились, только… Они слишком крупных таблеток требуют. Да, кстати, с этим тоже когда-нибудь следует разобраться, потолковать со знающими людьми. Нужно унифицировать все размеры, вот у пурпурных они явно унифицированы.
        - И явно - неспроста,- заметил Казаринов.
        Ростик неожиданно разозлился. Тут такие проблемы, а он полтора года носился по Водному миру, гонял пернатых, пытался защитить торф. И зачем? Ведь сразу было ясно, что они не пробьются через эти заслоны бегимлеси с их-то обеспечением… Он выругался.
        - А я-то, как последний дурак, на этом юге…
        Из-за его плеча, словно дожидаясь именно этого момента, поздоровался Ким. Он подошел, сел, принялся весело наяривать свою кашу, рыбу и неизменные корешки. По ним Ростик сразу догадался, что Винторук уже поднялся и выискал доступную ему еду собственными силами. Поделиться с командиром, впрочем, не забыл. Тем временем Ким с ходу подвел итог Ростиковым страданиям:
        - В общем, говори что хочешь, но там ты тоже делом был занят.
        Рост постарался объяснить свою вспышку:
        - Этим делом каждый служака мог бы заниматься.
        Нет, это было слабо, очень слабо. И даже совсем не то, что он имел в виду. Формально - Ким прав. Он тоже делал дело, и немалое. Искал топливо, без которого - каюк.
        Но сейчас это неважно, сейчас следовало готовиться к чему-то другому, к решению какой-то другой задачи, отражению другой угрозы… Вот еще бы выяснить - какой именно? Или хотя бы понять, когда это состояние у него началось? Впрочем, началось давно, отнюдь не месяц назад.
        Дондик так отвернулся к окну, что сразу стало видно - прячет глаза. Казаринов подышал глубоко, словно собирался нырять, и вдруг выдал:
        - Держал бы язык на привязи, был бы при деле, а не так… Как сейчас.
        - Ладно.- Говорить с этими людьми о своих предчувствиях он не собирался. Рано еще, он сам ничего не понимает. И не может придумать даже, что же делать, чтобы их прояснить. Скорее себя, чем собеседников, он спросил: - Выяснить бы, что дальше делать?
        Дондик, разумеется, принял вопрос на свой счет.
        - Понимаешь, приходится, как в сказке - палка побила собаку, собака укусила корову, корова дала молока, молоком напоили кота, кот поймал мышь, в поле выросла рожь… Теперь у нас есть зеркала, попробуем отливать ножи викрамам, они дадут металл, сделаем пушки и на них попробуем выменивать топливо.
        Так, оказалось, они не просто разговаривали, капитан чего-то от него хотел.
        - В чем моя-то роль?
        - Нужно договориться с викрамами, чтобы они возобновили торговлю.
        - Мы же добились торговли? Как раз осенью позапрошлого года. Сейчас у вас должна быть такая торговля, что только успевай поворачиваться… И в Боловске вроде бы ею довольны.
        - На самом деле нечем быть довольным. Мы не могли делать для рыболюдей литые ножи, и через пару месяцев вся наша торговля заглохла,- угрюмо, даже с ожесточением проговорил Казаринов.- Кроме тебя, их почему-то никто не понимает. К тому же мы не смогли наладить печку для литья металла из сушеных моллюсков, и вот… Но теперь у нас есть зеркала. Попробуем все сначала.
        Торговли нет - это плохо. Но что-то в этом разговоре было еще. Чего-то они недоговаривали. Наконец Дондик потребовал:
        - Рост, командовать операцией с викрамами тебе. С чего начнем?
        Рост подумал.
        - Чтобы с ними договариваться, следует их вызвать. Может, сделаем стеклянный колокол. Казаринов, как думаешь, под водой он будет звучать так, чтобы они услышали?
        Все сразу поняли, куда он клонит. Когда они только столкнулись с викрамами, те тоже сигнал тревоги под водой вызванивали подводным колоколом. И отлично это у них получалось.
        - Неплохо, совсем неплохо для начала,- согласился инженер.- Но тогда попутно нужно связать плот, как тот, с которого впервые с ними договорились.- Он достал дощечку с воском и острую палочку. Что-то быстро на ней посчитал.- Через пяток дней все будет готово. Только тогда, Гринев, на плоту тебе сидеть, иначе все это бессмысленно.
        - Для этого полагается санкция от Председателя. Я почему-то в последнее время от него распоряжения получаю… Хотя и через посыльных.
        - Это не проблема,- высказался Дондик.- Сегодня же пошлю Председателю запрос, думаю - не откажет.
        Внезапно Ростик придумал, как вывести этих людей на главное.
        - И еще кое-что нужно мне самому. Вы же тут у моря живете, у вас должна уже появиться привычка к торговле. Давайте и со мной дашь-на-дашь разыгрывать. Что у вас для этого есть? Чтобы я чувствовал себя на подъеме?
        Вообще-то в идее о морских цивилизациях что-то было. Финикийцы, афиняне и британцы - все очень морские народы. А другие - ассирийцы, спартанцы, римляне и русские - все драчуны, имперцы, силовики и в противовес торговле завладевают тем, что им приглянется, силой оружия. И все - не очень-то близко к морю расположены, а даже наоборот. Правда, неясно было, что в этом ряду делать с викингами и японцами, но они, кажется, вообще - особая статья. Даже для далекой Земли.
        - Тебе?- переспросил Казаринов.- Для тебя, с твоими болотами, где, как я слышал, все вязнет, тоже кое-что есть.
        Ростик хотел было ответить, что болота Водяного мира такие же его, как и самого Казаринова, но Дондик серьезно посмотрел на инженера и спросил:
        - Думаешь, можно показать?
        - Ходовых испытаний, конечно, не было, но вот он их при случае и проведет. Пошли, Гринев.
        Ким поднялся первый, словно по приказу, в срок прикончив свою кашу. Как оказалось, он потому и молчал, что усиленно работал челюстями. Очень торопился, значит, тоже что-то чувствовал. Или знал.
        Они пришли в самый старый и дальний склад, находящийся даже не совсем в порту, а скорее у непарадных, вторых, боковых ворот Одессы. Как-то так вышло, что эти ворота все сочли грузовыми, и во времена Ростика они были заложены наглухо. Они и теперь были заложены, но какая-никакая жизнь на привратной площади и в соседних зданиях тут затеплилась.
        Вход в этот склад охраняли двое солдатиков, причем один из них был даже в кирасе. Ростик присвистнул, такой степени таинственности, кажется, в Одессе он еще не видел. Чувствовалась рука Дондика. Его свист и иронический блеск в глазах Борода понял по-своему:
        - Ты не очень-то… В общем, в городе не трепись. А то Председатель узнает, мигом все отнимет. А нам тоже нужно.
        - Что именно?- спросил Ким. Значит, ничего особенного он не знал.
        Никто не ответил. Просто открыли дверь, вошли на склад… И Ким ахнул.
        На постаменте, сделанном в самом центре склада, под световым люком, льющим не очень яркий, но вполне достаточный свет, стояла дивная, явно сработанная человеческими руками машина.
        Больше всего она напоминала кордовую модель самолета - того типа, который называется «летающее крыло», правда, со значительно укороченными крыльями. Еще в ее очертаниях читался облик легкого двухместного кабриолета и одновременно - гоночного мотоцикла. Наверное, мотоциклетное сходство возникало из-за небольшого антигравитационного котла, установленного в задней трети машины, и из-за педалей под ногами седоков… А в общем-то она была ни на что не похожа.
        - Как эта штука работает?- спросил Ким.
        - Принцип экраноплана знаешь?- спросил Казаринов.- Вот мы и решили сделать что-то среднее между летающей лодкой и легким… гравипланом. Иногда она летает, иногда - нет. Я думаю, дело не в общей системе, а в котле - нам требовался очень облегченный котел, мы попробовали сделать его. Но он не очень удачным вышел. Знаешь, я так думаю, все там построено на принципе волнового резонанса, а что нам известно о резонансах?.. В общем, перепробовали пять разных котлов, пока получили это… чудище.
        Уверенно, словно он проделывал это тысячу раз, Казаринов уселся на левое, главное кресло, стал крутить педали, щелкая большими, явно автомобильного происхождения рычагами.
        Ростик присел у котла машины, заглянул под легкий алюминиевый обтекатель. Экватор котла заводился от системы шестеренок, толкаемых педальным приводом. Все было просто и довольно остроумно на вид.
        - Но почему ногами?- спросил Ким.
        - У тебя в полете на антигравах ноги работают, отслеживая высоты и крен, правильно? А тут практически нет кренов и нет высоты. Чего же им простаивать?- резонно ответил Борода. Видно было, что он тут тоже не редкий гость.
        Может, он научился летать на лодках, мельком подумал про себя Рост. Для довольно деятельного и решительного бородача это было бы неудивительно.
        Рост присмотрелся еще раз, выискивая блины. Но оказалось, что блинов нет, есть два… крохотных оладушка, которые расположены на концах коротких - не более чем в метр - крыльев.
        - Стоп,- оповестил он народ о своем открытии.- Тут только два блина.
        - Два?- для Кима это тоже было мало.- И работает?
        - Нужно учиться летать,- отозвался Дондик.- Это сложно.
        - Не сложнее, чем ездить на велосипеде,- возразил Казаринов.- Сначала мы вообще сделали лишь один блин, установили его сзади. Но получилось, что постоянно заваливаешься на поворотах - крылья не держали, видимо, им не хватало динамики… А впрочем, я не спец по аэродинамике. Теперь вот сделали два - и отлично все устроилось. Даже скорость удалось увеличить.
        - Сколько?- как-то ревниво спросил Ким.
        - Если до двадцати в час, то не очень, но после двадцати - идешь, как на санках.
        - Я спрашиваю - сколько максимально.
        - Кто же знает? Я выжимал восемнадцать,- отозвался Казаринов.- Борода ходил до двадцати двух, но в одиночку.
        Рост заглянул в кабину, тут было два уже хрестоматийных рычага, как в гравилетах. Каждый из седоков мог стать водителем, а мог оставаться пассажиром.
        - Значит, вы на этой штуке уже катались?- спросил Ким, кивнув на гравиплан.- А говоришь, что ходовых испытаний не проводили.
        - А,- махнул рукой Казаринов,- это, в общем-то, не самая интересная разработка. Устаревшая.
        - Были бы у нас в Водном мире такие «устаревшие»,- отозвался Рост негромко, но получилось, что на весь гулкий зал,- хрен бы мы войну за торф проиграли.
        - И все-таки устаревшая.- Казаринов подошел к другой, спрятанной в тень машине, прикрытой к тому же какой-то пыльной занавеской. Одним движением он сдернул ткань, и ребята увидели уже почти настоящий мотоцикл… Или снегокат, только полозья у него были очень низкие, служили явно для того, чтобы садиться на землю, а главную нагрузку нес очень широкий, но мелкий и выставленный далеко в хвост блин. Котел был поставлен под ноги седока, и заводился, очевидно, не педалями, потому что педали были какие-то странные - неподвижные и служили только для опоры.
        А Кима очаровал руль новой машины - совершенно мотоциклетный, высокий, почти по грудь, блестящий, как на картинке. При его движении вперед или в стороны антигравитационный блин ворочался, легко поскрипывая отменно смазанными рычагами. Под блином, не касаясь земли, было еще что-то устроено. Рост попробовал присесть, но Казаринов усмехнулся.
        - Сейчас покажу.
        Он стал перед машиной, вставил куда-то настоящую автомобильную ручку для завода и принялся ее крутить. Экватор маленького котла заработал, как часы, и почти тотчас Ростик почувствовал возникающие на блине антигравитационные волны. Поднялась пыль, потяжелели ноги, вообще тело стало наливаться кровью, даже в зрении что-то сместилось.
        И вдруг колесо, приспособленное наискось под блином,- а то, что не увидел сразу Ростик, оказалось косо установленным колесом - стало поворачиваться. Увесистые грузила, попадая под блин, на короткое время становились явно тяжелее тех, что поднимались с другой стоны колеса. Это был вечный двигатель, давнишняя мечта идеалистов-изобретателей Земли. Только на Земле они потерпели фиаско, а тут эта штука работала. Ростик сказал:
        - Здорово! Такого я еще не видел.
        Казаринов выпрямился, перестав вертеть ручку завода, принялся с гордостью объяснять:
        - Все, теперь ее крутить не нужно. Теперь вращение колеса передается на шестеренку, а та крутит котел. Собственно, система сама накапливает кинематику, по сути - идет вразнос.
        - Как же так?- удивился Дондик.- Ты же говорил…
        - Я о принципе.- Казаринов повернулся к Ростику.- Это раньше система шла вразнос, потому что колеса крутились все быстрее и быстрее. А теперь…- Он сел на сиденье, кончиком сапога пощелкал педалью.- А теперь у нас есть система храповиков.- Под крышкой машины что-то тренькнуло, как тренькают неисправные коробки передач, и котел пошел заметно медленнее.- Вот первая, так сказать, скорость. А вот вторая.
        Снова рывок педали под ногой. Включился, видимо, другой храповик, теперь экватор подразогнался, гравитационная волна стала еще заметнее. Гравицикл, или как еще можно было назвать эту машину, поднялся выше, только теперь Рост заметил, что он уже висел сантиметрах в тридцати над каменным полом.
        - А заправка?- спросил Ким. Ему пришлось чуть повысить голос, потому что в котле невиданной машины появился весьма ощутимый свист, который Ростик на настоящих котлах, то есть на машинах пурпурных, замечал очень редко.
        - Да, заправка, и вообще - топливо… В общем, нам пришлось забыть об экономии топлива. Кстати, в этих машинах его все равно тратится гораздо меньше, чем в гравилетах. Потому что энергия изначально ниже и нагрузки на котел - слабее. Да вы это и по их объемам можете видеть.
        Дондик подошел к гравициклу и рывком поднял легкий обтекатель, почти такой же, как на предыдущей машине, на гравиплане. Под ним сразу стал виден экватор котла, в неподвижную заправочную прорезь которого был вставлен обычный смазочный шприц. Только он подавал в лунки котла не масло, а… Казаринов кивнул Дондику, наклонился, левой рукой двинул верхний рычажок, и из конца масленки, как из тонкого тюбика, стала выдавливаться темно-серая паста.
        - Пастообразное топливо,- тоном сраженного наповал знатока сказал Ким.- И автоматическая подача…
        - Верно,- согласился Казаринов.- К тому же более равномерная, чем в таблетках.
        - Состав?- потребовал Ким.
        - Спирт, древесный уголь в качестве загустителя, немного резиновой стружки от старых покрышек.
        - А основа?
        - Основа та же. Латекс. Сок тех высоких деревьев, которые окучивают двары. Она для всего тут едина.
        - И эту машину можно будет опробовать?- спросил Ким. Теперь его гораздо больше волновало не устройство, а возможность добраться до рычагов, возможность порулить, на ходу освоить особенности новой техники.
        - Думаю,- Казаринов почесал небритый подбородок,- через пару недель будет можно.
        - Почему не сейчас?
        - Регулировки питания еще не совсем выставлены. Что-то иногда мешает, то ли грязь попадает, то ли топливо нужно молоть более мелко… Тем сейчас и заняты - соорудили очень тонкую мельницу.
        - Опробуете,- веско ответил Дондик.- Немного с викрамами повозитесь, а там - глядишь, и кататься можно будет.
        Но капитан ошибся. Когда они вышли из секретного склада и пошли к набережной, обсуждая преимущества, которые дадут людям два новых типа машин, из-за поворота прямо на капитана вылетел какой-то очень уж торопливый парень в белой холщовой, явно самосшитой форменке, моделью которой послужила матросская роба, и протянул капитану восковую дощечку с кодовыми знаками.
        - Переведите,- попросил капитан.- Я вашу цифирь все время путаю, времени не хватает выучить.
        Парень в робе стал прямо, не глядя на дощечку, доложил:
        - На запрос оставить лейтенанта Гринева в Одессе ответ отрицательный. Из Боловска требуют, чтобы Кима, Бурскина и Гринева срочно направили на восток, к Бумажному холму. Там возникла какая-то заваруха с пернатыми. Никто ничего не понимает, но в Белом доме надеются, они сумеют договориться.
        Дондик с силой вдохнул в себя воздух, выдохнул и проговорил задумчиво:
        - Вообще-то там капитан Достальский.
        - Достальский получил повышение?- Ростик не мог не заметить этого, должно быть, по привычке того самого служаки, на которого не хотел походить.
        - Получил. Если не остановится, скоро меня по чинам перерастет,- отозвался Дондик
        Тогда и Ким не удержался:
        - А Антон Бурскин, выходит, тоже тут?
        - Тут, но в городе оставаться не любит.- Дондик мельком посмотрел на Кима, чтобы уловить, понял ли тот скрытый смысл этой сентенции. Ким, разумеется, понял, тогда капитан продолжил: - Все больше по полям на юге болтается. Где я и оставил его за старшего… Вам придется его подхватить по дороге.
        - Значит, операция с викрамами отменяется?- задал довольно глупый вопрос Борода.
        - Видишь - иду собираться,- сказал Ростик через плечо и зашагал по улице.
        - Да, если дело там до стрельбы дошло, лучше вылететь побыстрее. Прямо сейчас. Как, Ким, сумеешь?- просил Дондик.
        - А что,- ответил Ким, корейская душа, с улыбкой.- Винторук последние дни был, почитай, свеженький. Так почему бы не вылететь?
        - Добро,- высказался капитан.- Тогда даю полчаса на сборы, и - вперед. Надеюсь, дорогу показывать не нужно?
        Глава 12
        Антона, как Дондик и обещал, они нашли в небольшом, одиноко стоящем, похожем на дом триффидов полевом посту. Он уже все знал и ждал ребят в форме. Был задумчив, вернее, слегка заторможен, и лицо у него оказалось какое-то малоподвижное. Но это был, несомненно, Антон - дружище и старый сослуживец, а потому всякие мелочи были несущественны.
        Он, как и ребята, несомненно, обрадовался встрече, но выяснения, как он, чего поделывал в последнее время и как вообще смотрит на мир, очень быстро угасли - Антон оказался неразговорчивым. Та странная травма, когда он разом, за ночь, оставшись в Одессе в одиночестве, лишился памяти, множества человеческих навыков и даже обычных эмоциональных реакций, видимо, отзывалась в нем даже сейчас, по прошествии почти двух лет. Возможно, даже следовало признать, что он теперь вообще никогда не станет тем Антоном, каким был прежде.
        Ростик немного покрутил в голове эти соображения. И без всякого результата… А может, он так ничего и не придумал, потому что в какой-то момент стало понятно, что они заблудились. И возникли, само собой, совершенно новые, куда более важные и неотложные проблемы - наблюдать по сторонам, пытаться определиться, подсказывать Киму, что следует делать,- хотя пилот и сам все знал, разумеется.
        Ким решил, что своим напутствием Дондик сглазил их. В самом деле, он не очень часто, но все-таки летал в этих местах, и вот поди ж ты - заблудился, как новобранец. Когда это выяснилось, у всех разом появилось странное, все более крепнущее чувство, что, если бы они прилетели на место раньше, что-то можно было бы изменить, кого-то спасти, чего-то избежать… Но они кружили, кружили над огромными, на сотни километров протянувшимися равнинами, заросшими высоченными, чуть не в рост бакумура травами, и никак не могли найти даже следа присутствия человечества.
        Что поражало в раскинувшейся растительности - так это ее разноцветность. И какие цвета тут только не вспыхивали под солнышком - и нежный сиреневый, и белый, и желтый, даже коричневый в розоватых разводах… Но преобладающими были, конечно, зеленые и серые тона местных листьев. А впрочем, попадались такие пятна, что просто в глазах рябило,- как, например, от интенсивно-голубого, со стекольным блеском цветка, который, распустив свои зонтики выше остальной травы, закрывал все в округе, словно маскировочная сеть.
        Если бы в Полдневье было хоть немного ветра, эти травы ходили бы волнами, поражая жизненной силой и красотой. Но ветра не было, они просто росли, вонзаясь в низкое, серое полдневное небо. Это зачаровывало, как какой-нибудь шаманский напев, как журчание реки на камнях, как топот тысячи ног невесть откуда и куда переселяющегося народа.
        В очередной раз Рост убедился в необъятности, невероятности и разнообразии Полдневья. И еще, конечно, в том, что слабым человеческим разумом с ним не потягаешься - в каждой своей частице оно превосходило любые доступные людям представления и, кружа, уводило в пропасть, в неведомое, откуда и выбраться-то почти невозможно…
        - Это оттого, что тут все каким-то плоским кажется,- прервал Ростиковы размышления Антон, который ушел назад, помогать Винторуку, но, видимо, время от времени отходил от котельного экватора передохнуть и выглянуть в иллюминатор.
        - Что именно?- спросил Ким.
        - Эта трава.
        - А… Да, я от нее тоже одурел.
        Все, поэтические ассоциации кончились. Ростик, вяло потянувшись, попробовал подначить:
        - А я замечал, для этого дела тебе и травы не нужно.
        Но шутка не пошла, должно быть, все слишком остро ощущали свою промашку. Или глубже, чем казалось сначала, их задевало чувство уязвимости и одинокости в этом мире, над этими бесконечными слоями разноцветного растительного моря.
        - И чего они только тут свою фабрику затеяли? Дикое какое-то место,- пожаловался Ким.
        - Можно подумать, в Полдневье есть хоть что-то не дикое,- отозвался Рост.
        - Из травы легче пульпу делать, так мне сказали. А ее тут столько, что ни с каким лесом не сравнится,- слегка начальственно пояснил Антон.
        Вдруг в просвете между разноцветными, словно бензин на воде, разводами мелькнула узенькая и показавшаяся короткой, не более сотни метров, ленточка.
        - Стоп,- попросил Ростик.- Ким, давай вниз, кажется, я видел речку.
        - Ну и что? Я ее уже раз десять тут видел… А толку?
        - Мне говорили, Бумажный холм стоит на берегу какой-то безымянной речки.
        - Почему безымянной?- снова отозвался сзади Антошка.- Я, когда бывал тут, слыхал, ее Цветной назвали. Нетрудно догадаться - почему.
        Помолчали, Ким завернул вдоль речки на юг. Море даже здесь, в полутора сотнях километров, вставало за кормой серо-голубой стальной стеной. Но уже не очень широкой, по крайней мере, не всеохватной. Рядом с ним уже изрядный кусок пространства занимал полуостров Бегимлеси…
        - Наконец-то!- вдруг возопил Ким.- Вот они, видишь?
        Ростик приник к стеклу, Бумажный холм, как они и ожидали, оказался на правом берегу, с его стороны. Потом Рост достал бинокль, негромко, но уверенно скомандовал:
        - Ким, ты в героя не играй, сразу-то не садись. Походи немного вокруг, осмотрись.
        - А если им помощь нужна?
        - А если пернатые, не будь дураками, в этих кустиках засаду оставили? Специально для таких вот решительных?
        - Ким, он дело говорит. Поступай, как велено.
        В подтверждение этих слов сзади зазвучали щелчки застегиваемых латных железок, а немного позже и клацанье предохранительной планки «калаша». Ростик вспомнил, что Антон так и не подобрал себе плазменного ружья пурпурных, остался верен человеческому оружию.
        Больше Ким не спорил. Он вышел на высоту метров двадцати и плавно, словно сдавал экзамен на вождение с поставленным на приборный щиток стаканом воды, стал ходить кругами около пологого холма, на самой верхушке которого были выстроены соломенные навесы и глиняные сараюшки. Наверное, это и была пресловутая бумажная фабрика. От реки до нее был километр с небольшим.
        Сейчас, когда они не торопились, стало заметно, что местность уже немного обжита, даже с высоты без труда читались пробитые тропинки - к реке, к относительно ровной площадочке на запад от холма, где, вероятно, в обычное время находились автомобили, к овражку, где стояли жилые бараки, и чуть в сторону, к вековечному домику с плоской, словно срубленной наискось крышей. Должно быть, у дураков мысли действительно сходятся, потому что Ким тут же проговорил:
        - Смотри-ка, от одних земель к другим перешли, может, вообще в другую Вселенную нас занесло, а сортир в своей основе неизменен. Ого, да он тут внушительный, на полдесятка посадочных мест с каждой стороны.
        Ростику только вздохнуть осталось. К тому же засаду они или не смогли увидеть в такой траве, или ее вовсе не было. Поэтому, покружив еще немного, Ростик приказал:
        - Ладно, Ким, садись. Но сделаем так. Мы с Антоном выскакиваем, а ты поднимаешься и летишь рядом. Невысоко, с визуальным контактом, но рядом.
        - Не буду я так лететь,- вдруг вскипел пилот. Ростик сразу понял, насколько Ким сердит, потому что заговорил с горловым, щелкающим выговором.- Если они вас вязать станут, я должен буду повздыхать и на Боловск податься?
        - Ты должен будешь машину спасти,- отозвался сзади Антон.- И прикрывать сверху от их летунов.
        - Нет, не должен. И не буду. Пойду с вами. Тем более что летунов тут и в помине нет.
        - Ким, это приказ,- попытался надавить Ростик.
        - Ты еще арестуй меня за его невыполнение.- Выполняй, говорю!
        И вдруг Ким белозубо, как киноактер, улыбнулся, тряхнул головой в истертом кожаном шлеме и вполне дружелюбно ответил:
        - Шиш тебе.
        Все, решил Ростик, сейчас я тебе… Но тут же взял себя в руки.
        - Будь мы помоложе, я бы тебе нос расквасил.
        - Знаю… Я же все про тебя знаю. И потому вместе пойдем. А у машины Винт останется.
        Они сели на ту самую вытоптанную площадочку за холмом, откуда окрестности относительно неплохо просматривались. Конечно, в этой траве можно было по-пластунски подобраться чуть не к самому котлу с кашей почти любого, сколь угодно тщательно охраняемого лагеря, но делать было нечего.
        Оставив Винторука сзади, потопали вверх, на сам холм. Он в самом деле был гораздо выше других окрестных холмиков, хотя было их тут немало. Остановившись, Ростик осмотрелся еще раз. Да, трава, трава и холмы. Чуть дальше к реке - небольшое углубление, а за ним - снова холмы. Может, и повыше тутошнего, а впрочем, не повыше. Уж очень легко читались луговины за ними, так что следовало признать - место было выбрано с умом. Научились со временем…
        Первые навесы были отделены от ближайших трав довольно широкой, метров сорок, полосой чуть ли не вскопанной земли. Стебельки тут поднимались не выше щиколотки, приходилось только удивляться трудолюбию бумажников. И почти сразу стало ясно, зачем это устроено.
        - От пожаров обезопасились,- отозвался Антон глуховатым из-за шлема голосом. Впрочем, забрала он пока не опустил, с его чувством опасности это что-то да значило.
        Под первым навесом не было никого. И ничего. Лишь десяток каких-то чанов из сырой, необожженной глины. В следующей сараюшке не оказалось даже чанов. Так и пошло, то какое-то самодельное оборудование, то ничего. Исключение составили козлы, поверх которых, как столешницы, лежали плотно сбитые, довольно гладкие доски с клиновыми струбцинами, в них чувствовалась работа рубанком… Вдруг Ким закричал:
        - Сюда, они тут!
        Ростик ломанулся было, чуть не столкнувшись с Антоном. И лишь тогда понял, как на него давило это безлюдье.
        Людей было много, почти четыре десятка довольно пожилых мужчин и женщин и с полдюжины ребятишек. Все они были связаны травяными веревками, многие, особенно ребятишки, оказались без сознания. Разрезая путы, прикладывая горлышко своей фляги к губам самых слабых, Рост с друзьями провозился минут десять, пока наконец пленники не начали оживать. Матери принялись обихаживать детей, мужики организовались, чтобы сбегать за водой, кто-то отправился в казармы за тряпочками для перевязки - среди пленных оказалось немало изрядно побитых, у одного нестарого мужичка, кажется, были сломаны ноги.
        Всем довольно быстро и уверенно начал распоряжаться лысоватый старикашка, изрядно похожий на того, который во время войны с губисками подсказал Ростику, что стрелять нужно в хвост лодок. Впрочем, это мог быть и не он. Ростик хотел спросить его о том эпизоде, но забыл, слишком много было работы. А едва стало полегче, старичок подошел к Ростику, взглядом опытного человека выделив в нем командира, и повел совсем другую тему:
        - Мы не виноваты, они неожиданно налетели.
        - Когда?- спросил Антон, который не столько помогал освобождать пленных, сколько по-прежнему осматривался.
        - Вчера ночью.
        - То есть вы тут ночь и весь день провалялись?- спросил Ким.
        - Верно.
        - Сколько вас?- поинтересовался Ростик.
        - Тут сорок человек должно работать. Да еще с пяток у реки… Бумагу делали.
        - Акимыч,- донесся от двери этого самого большого, сплетенного из травы сарайчика девичий голос.- Все запасы пищи и вся бумага, что сделали, исчезли. От инструментов следа не осталось, только что котлы не унесли… Что делать-то будем?
        Акимыч кивнул, потом почти спокойно ответил:
        - Погоди, видишь, с людьми разговариваю.
        Но «годить» девица не собиралась. Она пристала к имеющемуся в наличии начальнику Бумажного холма и стала выливать на его голову какие-то малопонятные упреки, словно именно он был виноват в нападении пернатых. Ростик не выдержал. Он взял девицу за руку, развернул ее в ту сторону, где должны были находиться казармы, и несильно толкнул в спину.
        - Все, девушка. Топай в казарму и уводи остальных. Попытайтесь найти пищу, сходите за водой. Скоро придет помощь.
        - Ты, что ли, начальник будешь?- Девица, видно, только этого и ждала.- Так я и тебе скажу…
        - Топай,- очень сердечно попросил Антон, и девушка, словно споткнувшись на бегу, замолкла, повернулась и ушла. И даже увела остальных, которым тут теперь было, конечно, не место.
        - Значит, помощь будет?- серьезно спросил старик-бумагодел.
        - Не знаю,- честно ответил Ростик.- Когда летели сюда, я думал, что тут уже целая армия собралась. А оказывается, мы первые.
        - Мы не из Боловска,- отозвался неизвестно откуда появившийся Ким.- Мы из Одессы прилетели.
        - Слыхал,- кивнул старик.- Значит, всех сюда собираете? Ладно, так что хотите знать?
        - Какие они были?- спросил Антон.
        - Дак обычные бегимлеси и есть. Их так называют, не знаю уж почему.
        - Я знаю,- вмешался Ростик, чтобы время не терять, до вечера осталось не так уж долго.- Продолжай.
        - Очень здоровенные. В разукрашенных доспехах, все с холодным оружием. Но есть и с такими пистолетами, что просто страх господен… Хотя пистолеты уже не у всех. И заряды экономят. Когда напали, должно, ни разу не выстрелили. Пиками да шашками всех согнали… Хотя, вы видели, рабочих не убивали, только повязали да бросили.
        - Раненые все-таки есть,- отметил Ростик.
        В полете ему, как обычно, было холодно. Сейчас, в доспехах, становилось нестерпимо жарко. Должно быть, отвык носить их. Ничего, с непонятным ожесточением к себе подумал он, теперь привыкну. И лишь потом попытался взять себя в руки, в самом деле - не он же был виноват, что людей тут захватили врасплох.
        - Так всегда же найдутся такие, что против силы прут.
        - Ясно,- кивнул лейтенант Антон, но осуждения тому, что такие есть, в его голосе не чувствовалось.- Охрана что делала? И где она?
        Старик замолчал. Потом вдруг провел рукой по лицу, словно умывался.
        - Туточки их… В овражке прирезали.
        Ростик быстро посмотрел на друзей, их лица стали невыразительными, замкнутыми. Лишь в щелочках глаз появился блеск смерти.
        - Проводи…- начал было Антон.
        - Где этот овражек?- одновременно с ним спросил Ким.
        Овражек был чуть левей тропы, что вела к реке. Ребят было десять, все без доспехов, хотя, судя по поддоспешным курткам, до боя железа на них было немало. И оружия их нигде видно не было.
        Окровавленные, они лежали на самом дне глинистой выемки, которая заросла лишь чуть менее густой травой, чем в других местах. Над ними вились рои мух, со всех сторон к ним спешили полчища разных букашек.
        Когда ребят перевернули, среди них, несмотря на кровь и следы этих трупогрызов, оказалась… Ростик сначала даже не поверил своим глазам, а когда поверил, снял шлем. Среди них оказалась цыганистая девица, та самая, которая еще в первой войне с пурпурными ходила с ними за противотанковыми ружьями, а потом вроде решила работать с Чернобровом. Мертвая, со своей дурацкой темной челкой, падающей ей на глаза, словно и не было всех этих прошедших лет, она выглядела самое большее на семнадцать. Стараясь, чтобы голос не выдал его, Ростик спросил:
        - Эта, молоденькая, тоже была из охраны?
        - Курицына?- отозвался старик.- Дак она… Самая стойкая и меткая из всех. До последнего дралась. Даже когда резали ее - все ругалась… Не могла осознать, что они не понимают по-человечьи.
        Теперь шлем снял и Антон. Глуховато, странно спросил:
        - Много она пернатых положила?
        - Не знаю,- отозвался старик.- Девки, что поблизости от нее оставались, говорили, если бы сдалась, может, охранников и не тронули бы. Но постреляла их много, хотя и отбивалась всего минут десять… Недолго то есть.
        - Десять минут в таком бою, когда все уже решено, а нападающих не счесть - это очень много,- отозвался Ростик.- Это, дед Акимыч, почитай что подвиг.
        - Когда твои мужики с водой разберутся, пришли их сюда, пусть ребят похоронят по-человечески,- распорядился Антон.
        - Да уж… Конечно.
        Они пошли назад, к лодке. И вдруг погасло Солнце. Сколько Ростик себя помнил тут, оно всегда гасло неожиданно. Никак не удавалось угадать, что наступил вечер. Даже по жаре, накопленной за день, или хотя бы по деревьям, по усталости или по наваливающейся с востока ночной тени… И по поведению других людей можно было судить, что они тоже не догадывались.
        - Смотрите,- вдруг тихо, словно его никто, кроме своих, не должен был услышать, проговорил Ким.
        Он смотрел на противоположный берег реки. Там почти тотчас после наступившей темени один за другим стали появляться костры. Они чем-то напоминали далекие неяркие звездочки на ночном небе Земли… А впрочем, Ростик уже и не помнил, какое оно - то небо. Он больше привык к своему, Полдневному.
        - Много их,- проговорил Антон. И в его голове прозвучало что-то, что обещало пернатым мало хорошего.- И близко. Всего-то километрах в трех-пяти от нас.
        И верно, даже в наступившей темени можно было разобрать, что костры в основном сгруппировались на склоне другого такого же, как Бумажный, холма с той стороны реки, то есть не дальше чем в пяти километрах… А впрочем, это были лишь первые из костров. Потому что слева и справа от них то тут, то там все уверенней загорались новые огни. Потом еще, еще… И скоро ночная темень как бы даже и отступила - костры протянулись на сотни метров влево и вправо от первого засветившегося холма. Ростик опустил бинокль.
        - Целая армия. Значит, они не разграбить нашу бумажную фабрику собрались. Дальше пойдут.
        - Не пустим,- отозвался Антон, тут же перехватывая Ростиков бинокль.
        - Ты из нас пятерых хочешь оборону организовать?- спросил Ким.
        - Почему пятерых, нас же четверо? И то - включая Винта,- отозвался лейтенант Антон, не отрываясь от бинокля.
        - Я тебя за двоих посчитал.- Но шутка не получилась, слишком уж непонятное было у них положение.
        Ростик подумал и попытался сознательно вызвать свой дар предвидения, чтобы узнать, что им теперь делать. Но усилие это отозвалось только все возрастающим бессилием. Он ничего не ощущал, перед ним лежала такая же область незнаемого, как и перед обычным человеком, у которого ни разу в жизни не было ничего похожего на прозрение.
        - Вчетвером нападать на пернатых глупо,- отозвался наконец Антон.
        - И договариваться глупо,- отозвался Ростик.- Глупо и бесполезно. Такие драчуны начинают переговариваться, только если получают по шее. И очень крепко. И если мы не можем надавать им по шее, а они собираются перейти речку и навалиться на Боловск, то переговоры эти - что припарки…
        Он не договорил, потому что про смерть вдруг расхотелось.
        - А они собираются?
        Да, это был вопрос. Почему-то Ростику казалось, что это очевидно. Но если вдуматься, это было не столь очевидно. По крайней мере, явных доказательств не существовало.
        - К тому же,- спросил Антон, возвращая бинокль Ростику,- почему они, если их цель - Боловск, не воспользовались выгоднейшей ситуацией с захватом Бумажного холма и не поперли дальше?
        Ростик повернулся к пилоту.
        - Ким, давай-ка слетаем туда, разведаем. Все равно ничего более полезного мы сейчас не придумаем.
        Сказано - сделано. Сели, полетели. Но и сверху, из темной невидимости для противника ситуация стала проясняться совсем не сразу.
        Оказалось, что костры, которые были обращены к речке, составляли лишь малую часть лагеря. Всего же их горело гораздо больше, чем было видно с позиции людей, гораздо больше, чем можно было сначала вообразить. Ростик, который попытался было считать эти огоньки, наконец не выдержал и повернулся к Антону, который на этот раз, в порядке разнообразия, сидел на месте стрелка.
        - Антон, как думаешь, сколько около такого костра пернатых?
        - Думаю, три-пять.
        - В среднем - четыре. Тогда всего их только на холме - тысяч пятнадцать.
        - Что-то много,- заметил Ким.
        - Нет,- подумав, ответил Ростик.- Скорее мало. Что-то тут не так… Может, вокруг костра солдат больше, или иные из них костерки не разжигают, а просто в траве прячутся? Как дикие иногда на болотах делают?
        Спорить с этим было бесполезно, диких пернатиков из Водяного мира Рост, безусловно, знал лучше всех. Он вообще знал пернатых лучше, наверное, чем кто-либо из людей. Пролетели за холм, потом развернулись и зашли на него с севера. Из этой точки огоньки вдруг стали казаться какими-то упорядоченными. В пять рядов, по пятьдесят штук на ряд.
        - Ого, что это? Протянулось будь здоров, километра на полтора.- Ким даже скорость замедлил, чтобы рассмотреть как следует.- Слишком большие расстояния между кострами для обычного бивака.
        Именно так, подумал Рост, слишком большие расстояния, но и слишком мало костров, чтобы это было какое-то отдельное боевое соединение. Если только… Он понял.
        - Ким, это летуны. Те страусоподобные летуны пернатых, на которых сидят наездники с вмонтированными в броню пушками.
        - Сколько же их?- ахнул Ким.- Нам такой прорвы не сдержать. У нас всего-то десяток пилотов, которые драться способны. Ну, может, еще штук несколько, которые вообще машину поднимут в воздух.
        - Там дальше еще летуны,- хладнокровно заметил Антон.- С той стороны холма.
        Проделали тот же маневр, только теперь на самый главный, светящийся сейчас уже едва ли не как новогодняя елка холм пернатых зашли с юга. Тут ситуация была все же послабее. Только три ряда, но с теми же интервалами, и в ряд по пятьдесят штук.
        - Если это правда летуны, если около костра только по одной птице, тогда их тут еще полторы сотни,- обронил Антон, хотя мог бы этого и не говорить.
        - Значит, они могут одними летунами город разнести,- заметил Ким.
        - Они хотят не разнести, а оставить тех, кто может только работать, как случилось тут, на бумажной фабрике.
        - Тогда без дополнительных силенок нам - хана,- отозвался Антон.- Не эти, так другие добьют.
        Помолчали. Ким повернул гравилет к Бумажному холму, но Ростик попросил его зайти теперь на холм пернатых с востока, прямо из степи позади их позиции. Ким проделал это механически, как машина, его сознание было поглощено обдумыванием только что полученной информации. Наконец он озвучил свое состояние:
        - Что ни говорите, а летуны - их главная сила.
        - Главная, потому что умеют летать, и тебе с ними драться,- отозвался Ростик. Цифры превосходства пернатых давили и на него, но ощущение, что это еще не все, не оставляло.
        - А тебе - не драться?
        - Я пехтура, против меня только пятнадцать тысяч наземных пойдет.
        Картина с этой стороны выглядела опять по-новому. Четко, очень наглядно по сторонам выделялись ряды с кострами, разведенными, так сказать, военно-воздушными силами бегимлеси, а между ними седлал холм главный лагерь пехоты. А вот от него на восток горели костры, расположенные более плотно и беспорядочно. Они казались какими-то слегка другими, хотя что составляло их чуждость, догадался не Ростик, а Антон.
        - Знаешь, эти… другие костры, они принадлежат диким бегимлеси. Тем, которые тебя из Водяного мира изгнали.- Он помолчал, потом нехотя добавил: - Их, оказывается, тоже привлекают, когда хотят создать перевес сил.
        - А может, они наемники?- неизвестно кого спросил Ким.
        - Пусть наемники, и что тогда?
        - Тогда легче,- решил Ким.
        - Как ты сам говоришь - шиш тебе. Во всем мире наемники самые дрессированные и сильные вояки. Так что на легкость не рассчитывай,- завершил дискуссию Антон.
        - Утешил.
        - Согласен,- отозвался и Ростик.- Сам хотел то же самое сказать.
        - Что же делать-то?- распереживался Ким.- Что делать?
        Ростик знал это состояние друга. Он казался запаниковавшим, потерявшим нить событий, готовым бросить все и бежать… Это была чистая игра. Как раз во время таких состояний Кима и приходилось удерживать от глупостей. Он был готов броситься на десятерых с кулаками. Один раз, когда на Кима это нашло, он на спор влез на фабричную трубу по таким старым скобам, по которым уже лет двадцать не решались лазить даже настоящие монтажники.
        Поэтому Рост предложил:
        - Давай тихонько обойдем их лагерь сзади еще раз. Только иди над самой травой. Антон, поищи, там в башенке где-то ракеты должны быть.
        Антошка наверху завозился, как мышь в амбаре. Наконец отозвался:
        - Нашел. И много. Откуда они у тебя, Ким?
        - Когда кого-то спасать вылетаем, я всегда на складе под завязку беру, вот и накопились.
        - Антон,- позвал Рост,- как скажу, так стреляй. Только смотри, чтобы они не поняли, откуда мы ее пустили. Обстреляют еще, а нам это - ни к чему.
        Ростик представил, что под ними не просто тьма, а нечто угрожающее, что обязательно нужно увидеть, чтобы не бояться… Нет, не то, не бояться, а… Может быть, просто увидеть?
        - Антон, давай!
        Ракета вылетела не ввысь, а здорово вбок, это помешало понять, что происходит, но ее света было все-таки достаточно - внизу, прямо под ними, в высоченной траве - лишь одни головы и копья торчали,- двигались колонны диких пернатых. Направлялись они, конечно, к светящемуся впереди бивачному холму главной армии бегимлеси.
        - Вот это да!- крякнул Ким.- Даже травы под ними почти не видно.
        - Антон, отойдем чуть южнее и снова попробуем.
        Отошли километров на пять и снова пустили ракету. На этот раз идущих к главному лагерю пернатых было еще больше.
        - Ты как догадался, что они тут… в темноте копошатся?- спросил Антон.
        - Воевал с ними за торфоразработки и знаю, что и как они делают.
        - К утру их будет тысяч сорок,- отозвался Ким.- Но из них, как мы посчитали, только пятнадцать - организованные бойцы, остальные - дикари.
        - Еще неизвестно, кто лучше дерется,- отозвался Антон.- Они хоть и без пушек, но, если до нас доберутся и пустят в ход свои… Что там у них, Рост, я что-то плохо помню?
        - Ружей мало, в основном тесаки и копья, а сзади идут пращники. Лучников и арбалетчиков я не видел.
        - Не видел лучников?- Ким был мрачен, его голос даже ниже стал от напряжения.- Ну, это сразу меня успокоило. А я думал, у нас неприятности.
        - С таким численным перевесом они нас и одними копьями перебьют,- отозвался Антон.
        - Кого это - «нас»?
        - Город.
        - Ладно,- решил Ростик.- Разведали и во всем разобрались. Возвращаемся. Нужно еще раненых выводить, думать, что делать… И вообще - думать.
        Несколько минут они летели в полной тьме. Тишина, которая показалась сначала Ростику естественной, теперь была каким-то образом нарушена. Наконец он осознал - это звучали идущие под ними колонны диких пернатых. Теперь, когда над их головами расцвели эти чудные огненные цветки, они перестали прятаться, поняли, что их все равно видели.
        - И все же почему они дальше не пошли,- начал вдруг Антон,- почему вдруг стали такие силы тут собирать?
        - И что надумал?- поинтересовался Ким.
        - А то и надумал,- Антон вздохнул.- Вся причина - в той девчонке, которую Акимыч, кажется, Курицыной назвал.
        - Как это?- не понял Ким.
        - Пернатые на нее посмотрели и подумали, что у нас таких много. И решили вперед не идти… Пока уверенней себя не почувствуют.
        - Почему ты думаешь, что одна-единственная стычка могла заставить их поменять темп и план кампании?- спросил Ким, но Антон отвечать ему не стал. Видимо, сам не знал.
        Снизу, судя по расстоянию от главного лагеря пернатых, уже должна была появиться речка.
        - Рост,- спросил Ким,- когда ты с бумажным дедом говорил, то обмолвился о подкреплении. Это ты так или что-то знаешь?
        Друг его определенно был в плохой форме, даже не хорохорился. Поэтому Ростик и ответил:
        - Должно быть подкрепление. Печенкой чувствую.
        - Ах, печенкой!
        - Да будет подкрепление, будет,- устало, так, что вместо поддержки вышло еще хуже, проговорил Рост.- Не зря же Дондик про Достальского говорил? Придет обязательно.- А потом вспомнил свои же сомнения: - Если успеет, конечно.
        Часть третья
        Бумажный холм
        Глава 13
        Они успели. Еще на подлете к лагерю в воздухе вдруг стал слышен грохот машин и голоса многих людей. Это подошли наши.
        Едва Ростик приземлился, его попытались взять под арест каких-то три совсем ошалевших от темноты и переживаний новобранца. После того как Антон авторитетно послал всех троих по такой «маме», что даже Ростик покраснел, вопрос об аресте как-то сам собой отпал.
        И хорошо, что отпал, потому что к ним почти тотчас подошел Акимыч. Он и доложил, что, пока Рост с Кимом летал, к Бумажному холму Достальский скрытно, в темноте, вывел ни много ни мало целых восемьсот стволов пехоты и привез более сорока латников.
        - Привез?- удивился Антон.- Значит, и техника есть?
        Техника оказалась, а именно два «БМП» и чуть не целая колона грузовиков с боеприпасами, шанцевым инструментом, палатками и всем прочим, необходимым для оборудования долговременного лагеря.
        - Колонна? Ты точно говори, сколько всего?
        - Да не видел я, темно же,- отмахнулся старик.- А если так уж надо, сам и считай.
        - Да,- подумав, Антон вынес свой вердикт относительно старика,- штатский.
        Ростик в их перепалке уже не участвовал. Он прислушивался к чему-то, что творилось около холма на вытоптанной площадке. А творилось там что-то в высшей степени интересное. Это же подтвердил и Ким, который, едва показался из лодки, тут же замер и продекламировал:
        - Чу, если не обманывает меня слух, то шелестели котлы летающих бочек!.. Живем, бродяги, живем!
        - Сколько их?- спросил Ростик.- Что-то я, как и Акимыч, в темноте не могу разобрать.
        - Для такого случая у нас есть Винт.
        Прошагав по земле в хвост лодки, Ким уже решил было объясниться со своим мохнатым загребным, но Ростик его остановил.
        - Ладно тебе, сейчас найдем Достальского, он сам скажет.
        Пошли искать Достальского, разумеется, оставив при лодке Винторука. Причем то и дело натыкались на каких-то озверевших молодцев, которые тыкали штыками в доспехи, требовали назвать пароль или что-то еще… Оказалось, что едва батальон бывшего старлея, а ныне капитана Достальского прибыл на позиции, как по всем подразделениям зачитали приказ о бдительности и о возможном ночном прорыве неприятеля в расположение части. Вот ребятишки и старались.
        Зато от тех же «оборзевших», как выразился Антон, выяснили, что следом за колонной пехоты прибыло пять «ЗИЛов», «не меньше» - как сказал один из постовых, чем заставил лейтенанта едва ли не строевое учение устроить прямо в темноте. И тем не менее «ЗИЛы» действительно были, и притащили они продукты, боеприпасы и даже несколько солдатских столитровых фляг для воды.
        А в общем никто толком ничего не знал и с чем придется столкнуться завтра - не подозревал. С тем ребята и потопали дальше на Бумажный холм, где, по всеобщим сведениям, и расположился капитан.
        Они действительно нашли его на верхушке, причем без труда. Перед самым большим сараем, связанным из местной травы, на едва заметном пятачке свободной площади была разбита армейская шатровая палатка, в которой светило как минимум штук десять факелов. Ким прокомментировал:
        - Историческое место со временем будет, как та изба, где перед Бородино проходил военный совет.
        Но какой бы стих велеречия не напал на летуна, а пора было становиться серьезными, о чем Ростик ему и поведал. И этим изрядно помог, по крайней мере, они поправили ремни на доспехах, а Ким оставил свое зубоскальство, все-таки добавив:
        - Ладно, будем считать, что в самом деле Бородино. Пошли.
        Они вошли, Ростик, как старший по должности, приготовился докладывать, но перед Достальским стоял навытяжку весьма молодцеватый и какой-то очень уж негрязный, в превосходной теплой куртке, с летным шлемом в руке паренек. Даже со спины его светло-русые кудри доходили чуть не до воротника.
        - …замечаний и нарушений в пути следования не было. ЧП не произошло. Командир отряда Бахметьев.
        - Бялый, о чем это он?- спросил в четверть голоса Ким ближнего к себе летуна, крайнего справа в немалом строю растянувшихся позади Бахметьева ребят.
        - Командир…- обрадовался Бялый, но тут же посерьезнел: - Докладывает, что бочки в количестве 15 штук подлетели.
        Так и не придумали единственного названия для гравилетов, подумал Ростик. Но, видимо, Ким слишком уж громко спросил или Бялый громко ответил, но Достальский тут же встрепенулся.
        - Кто там? А, Гринев… Проходи. Мне доложили, но я не сразу поверил, что ты тут, как всегда, с особым заданием. Думал, ты где-то на юге… Рад, что вместе будем.
        Ростик строевым шагом вышел к капитану, вытянулся рядом с Бахметьевым, доложил по форме. И как он ни старался, но рапорт его прозвучал куда менее уставно, чем у бравого летчика с легкими, светлыми волосами. Достальский тем не менее выслушал доклад совершенно серьезно, без смеха в глазах, отдал честь.
        - Вольно, Гринев.- И почти тут же перешел к делу.- Говоришь, с тобой Ким? Ким, старый летун, выходи пред начальство!
        Ким вышел, постоял с таким видом, что вот-вот брякнет что-нибудь вроде «здрасте», потом снял шлем. Докладывать он, разумеется, ничего не стал. Но Достальский на это отреагировал правильно:
        - М-да, со строевой у тебя всегда было не очень. Ничего, врага одолеем, я тобой сам займусь.- И вполне добродушно улыбнулся. Подошел к Ростику, хлопнул по плечу, потом к Киму, чуть не обнял. А потом увидел и Антона. Вот его облапил так, что даже доспехи заскрежетали. Оказалось, они не виделись чуть не со времен обороны завода.
        Вернувшись за свой составленный из бумагоделательных досок стол, Достальский еще раз осмотрел троих новоприбывших. Огласил итог наблюдений:
        - Вот теперь у меня душа спокойна. Повоюем, как в прежние времена.- Постоял, опустив голову, рассматривая самодельную карту, лежащую на столе, видимо, собираясь с мыслями. И собрался: - Принимай, Ким, командование над летунами. Их целых пятнадцать, с тобой шестнадцать будет. И кроме того…
        Договорить он не успел. Бахметьев вдруг подал голос. Ростик повернулся к нему, и лишь тогда понял, что это никакой не парень, а просто очень здоровая, сильная и уверенная в себе девица. Лишь лицо ее выдавало, помимо волос,- тонкое, с очень нежной кожей, с белыми висками и чересчур спелыми, как раньше говорили, губами.
        Это же надо, удивился про себя Ростик. И ростом - всего на пяток сантиметров ниже меня, и плечами…
        - Товарищ командир,- заявила Бахметьева,- Председатель приказал именно мне возглавить отряд.
        Договорить она, разумеется, не успела.
        - А мне Председатель приказал отразить нашествие пернатых. И дал для этого все полномочия, которые необходимы. Все - понимаешь? Так что, если не хочешь, чтобы я тебя прямо тут за неподчинение приказу арестовал, сдай командование тому, кто этого больше заслуживает. Хотя бы в силу опыта.
        Достальский походил по палатке туда-сюда, шага три влево, столько же вправо. Он был зол. И напряжен сверх меры, только раньше это было не очень-то заметно. Зато сейчас стало очевидно.
        - Есть,- не стала больше спорить Бахметьева. Хорошо, что хоть свой шлем натянула на голову, когда бросила ладонь к виску.
        - Вот так-то. Ступайте в строй.- Достальский повернулся к Киму, обозначая, что недоволен бывшим командиром отряда.
        Или командиршей, подумал Рост. Но тут же забыл свою мысль. Поворачиваясь через левое плечо, девица обдала его таким взглядом яростных, светлых, словно из оникса вырезанных глаз, что Ростик только диву дался. Между тем капитан излагал:
        - Думаю, тебе следует разбить пятнадцать машин на три пятерки, и командование одной из них поручить вот этой… Виноват… Поручить младшему лейтенанту Бахметьевой.- Подойдя поближе к летуну, подождав, пока девица станет среди других командиров летающих лодок, Достальский добавил, приблизив голову к плечу Кима, понизив голос так, что только сам Ким да Ростик могли его слышать.- Она ничего, на последних учениях всех мужиков за пояс заткнула. Но характер…
        - Сделаю,- согласился Ким. Подумал и добавил: - Тогда же прошу утвердить командиром второй пятерки Бялого. А третьей…- Ким быстро, чуть прищурившись, осмотрел ряд летунов. Ни на ком его взгляд не остановился.- Да, так и сделаем - третью пятерку я заберу, так сказать, под свое крылышко.
        - Утверждаю. Ну, летуны, идите пока, снаряжайтесь. Будет у нас с вами еще одно дельце, но после.
        Пилоты вышли. Остались только Ростик, Антон, да в углу палатки вдруг из полутьмы вышел Каменщик. Ростик, почувствовав себя спокойнее, поздоровался с ним взглядом, но завести разговор не успел. Потому что Достальский торопился изо всех сил и думал только о деле.
        - Теперь вот что, товарищи офицеры. Кстати, Антон, ты все еще лейтенант? Пора тебе старшего присваивать, а? Гринев, как думаешь, он достоин?
        - По мне, он и капитаном потянет.
        - А что сам думаешь, Антон?
        Антон чуть замедленно, неумело улыбнулся. Потом посерьезнел и очень негромко, но уверенно, как всегда, ответил:
        - Я думаю, что это все какие-то ненастоящие чины. По-настоящему я только старший сержант, как в армии на Земле дослужился.
        - Это ты брось.- Достальский нахмурился.- Ладно, теперь о деле. Как думаешь, Гринев, утром они пойдут?
        - Непременно.
        И Ростик рассказал все, что они видели сверху, что удалось разведать. Сделав особенный упор на сопротивлении, которое устроила пернатым охрана холма, и на том, что теперь к регулярным бегимлеси подходит подкрепление.
        - Не знаю, не знаю. Сопротивление всего одного солдатика, пусть даже и такого геройского, как эта Курицына… Кстати, я ее помню, действительно девица была… Если бы не война, подумал бы, что немного не в себе, уж очень инициативная, хотя и толковая,- задумчиво ответил Достальский. Переводя взгляд на свою карту, заговорил о другом: - Значит, говоришь, хотят всей дурной силой на наш Бумажный холм вторгнуться. Ну что же, милости просим и даже спасибо не забудем сказать, по-своему, разумеется, по-русски… И за то, что устраивают правильное полевое сражение, и особенно за то, что потеряли время, дали подвести резервы. Ты представляешь, если бы эта тьма пернатых нас на марше застала? А застала бы непременно, если бы вчера продолжила наступление, а не отошла за речку… Да еще без прикрытия с воздуха.
        Все помолчали, представляя, что было бы, но никто свои идеи вслух не высказал. Да и не стоило чересчур останавливаться на том, чего не произошло. Достальский продолжил:
        - К утру, если Председатель меня не обманул, много что еще может произойти. Но об этом после. А пока - расстановка такая. У меня за палаткой стоит более сорока латников, самые элитные вояки, какие только есть. Отбирайте по шесть человек, лучше, если это будут проверенные ребята. Сделаете из них ротных с заместителями и каждому придайте по сотне орлов из тех, что я привел. Учтите, взводные в этой колонне, как правило, уже есть, так что взвод не ломать, они уверенней воевать будут, если спелись. А если не спелись… Все равно, до завтра ничего сделать уже не успеем, придется так драться, как получается.- Он взял в тонкие, грязноватые пальцы двойной красно-синий карандаш и провел два синих полукружия от холма на запад, замкнув их метрах в тридцати от той точки, где, по представлению Ростика, находилась площадка для машин. И продолжил объяснение: - Диспозиция будет такая - занимаем круговую оборону, другой возможности выстоять против противника, имеющего такой перевес, у нас нет. Роты расставите метрах в ста, самое дальнее, от вот этих стенок.- Его карандаш указал на строения, венчающие холм.- По фронту
отведете не более восьмидесяти метров на роту. Думаю, должно получиться… Гринев - ты справа, то есть займешь северное полукружие. Антон, станешь слева, на юге. И окапываться, окапываться, чтобы к утру все было готово. Вопросы?
        - А ты где будешь, капитан?- спросил Антон.
        - Я-то? Я с двумя сотнями остальных займу верхушку холма. Что-то мне подсказывает, что пернатые - ребята примитивные, попробуют ударить строго вверх, где я… буду делать то же, что и вы. Только с учетом резервов, связи и общего командования боем.- Он почти весело осмотрел своих подчиненных.- Будем выстраивать бой по всем правилам. И победим, непременно победим. За нами же… никого больше нет, кроме города, разумеется.
        - А если они просто возьмут нас в осаду, а десятой частью сил, скажем, продолжат марш на Боловск?- спросил Ростик.
        - Знаешь, Рост,- капитан Достальский обратился к Ростику по имени, такого раньше не бывало,- хотели бы рвануть вперед, давно бы рванули. Так нет же, они вздумали нас тут зарыть, ну а мы… Мы со свойственным нам прямодушием посопротивляемся.
        Снова помолчали, промеряли глазами карту. Она была самодельная, но почему-то внушала доверие. По ней можно было, вероятно, и расстояния правильно определять, и угловые замеры… В общем, хорошая карта, такая бы и мне не помешала, решил Рост. Будет время, может быть, скопирую. Хотя вряд ли, как раз времени уже не будет.
        Словно прочитав его мысли, это подтвердил и капитан.
        - Кстати, Рост, ты свою роту организуй, расставь на местности, но учти - даю тебе на это два часа, не больше. А потом вали ко мне. У меня к тебе еще дело будет.
        - Капитан,- покрутил головой Ростик,- если я еще чем-нибудь займусь, солдаты, пожалуй, спать улягутся.
        - Для такого дела я даю тебе…- Он обернулся.- Вот тебе зам по батальону. Степан Лукич Горячев, прошу любить и жаловать. Во время войны был гвардейским комбатом.
        Ростик встретил взгляд Каменщика, улыбнулся.
        - А я думал, вы - каменщик.
        - Так вы знакомы?- удивился Достальский, а впрочем, не очень. Народу в городе осталось настолько мало, поэтому каждый всех хоть когда-нибудь, но видел. Случай с Бахметьевой, которую не знал ни Ростик, ни Ким, был каким-то из ряда вон.
        - Сначала был комбатом, потом стал каменщиком. Меня ведь в сорок пятом с фронта прямым этапом в лагерь… Там, спасибо партии, эту специальность и приобрел.
        Так, теперь Ростику, пожалуй, стало чуть более понятно, откуда у этого человека такой авторитет и сила. Ну, то есть, разумеется, не из лагеря, хотя и там, вероятно, можно было кое-чему научиться, но главное - с войны, с привычки принимать на себя ответственность, с умения и желания делать дело, а не балаболить. Он настолько поверил в свой вывод, что, не задумываясь, вдруг спросил:
        - А за что?
        - За что, за что…- ворчливо отозвался его новый зам по батальону.- Что-то я там с лагерниками напутал, которых мы на их территории освобождали. Не тех отпустил или, наоборот, кого-то прижал не вовремя. Я и сам не понял.
        Ох, хитрил он, но в таком деле каждый может хитрить.
        - Ладно, не хочешь говорить - твое дело,- отозвался Достальский. Оказывается, его тоже интересовали эти проблемы.- Ты теперь - реабилитированный, так что иди помощником к Гриневу.
        - И пойду,- как-то очень не по-военному отозвался Горячев.
        Ростик присмотрелся и вдруг понял, что и в самом деле - пойдет. И что не так уж он стар, не намного больше пятидесяти.
        Для Достальского этого было и вовсе достаточно.
        - Вот и ладушки. Вперед, комбаты. Антон, извини, что тебе зама не нашел, народу, понимаешь, маловато.
        Но это Ростик слышал уже краем уха. Он торопился организовать батальон, выстроить бой, как сказал Достальский. Со своей стороны, разумеется.
        Для начала он построил латников. Каково же было его удивление, когда в ряду, освещенном пятью факелами, воткнутыми перед строем, он нашел Тельняшку, которого заприметил еще по бою с губисками, да еще с Ванькой, который всегда сначала отвечал «нет», но потом делал как надо.
        Вызвал из строя к себе Тельняшку, оказался он старшина второй статьи Иванов. Имя, правда, Иванов почему-то не сообщил, но завороженный фамилией, на которой, по Константину Симонову, держалась вся Россия, Ростик на дальнейшем и не настаивал.
        Во вторую роту он неожиданно для себя определил командиром тоже старого знакомого - того белобрысого паренька, которого в свое время послал обезвредить пост губисков у парка «Металлист» и на которого потом оставил стадион с летающими лодками, с чем парень, кажется, справился.
        Его фамилия оказалась Катериничев, а в свои замы он предложил, серьезно глядя в глаза Ростику, своего старшего брата, которого представил только по имени - Семеном. Брат так брат, решил Ростик, ничего в этом плохого не будет, а может, будет все отлично. К тому же они были похожи как две капли, и потому взаимодействие у них должно было получаться на телепатическом уровне.
        А вот третьего ротного Ростик, как и Ким в свое время, найти не мог. Он и ходил вдоль шеренги, и вглядывался в ребят… Уже было отчаялся, как вдруг невесть откуда вынырнувший Горячев посоветовал очень черного паренька. Рекомендация была красноречива:
        - Возьми, командир, не пожалеешь.
        Ростик не стал упрямиться, внимательней посмотрел на кандидата.- Как зовут?
        - Ефрейтор Жуков,- очень спокойно, даже вальяжно ответил паренек.
        Что-то в нем было от Цыгана из «Неуловимых», а потому он мог и подойди. Вот только… Взгляд у него был уж слишком горячим и в то же время по-цыгански уклончивым. Ростик еще раз прикинул, и получалось, что новый командир роты может оказаться невыдержанным. Но в таких ситуациях всегда существовал выход. Он повернулся к Каменщику, вернее, к Лукичу, как теперь следовало привыкать, и вполне по-начальственному объяснил:
        - Под твою ответственность.
        - Есть,- ответил Лукич и тем подчеркнул обычаи дисциплины, которые стали между ними складываться.
        Потом Рост из общего ряда пришедших с Достальским солдат, которых Антон к тому времени уже построил по взводам, набирал себе полные роты. Представлял ротных, расставлял сами роты на местности, шагами определяя расстояния, и лишь часа через три вместо предписанных двух наконец решил, что теперь Лукич и сам может погонять ребят, чтобы они к утру действительно подготовились. После этого он снова отправился на верхушку холма, в палатку к Достальскому.
        Тот, несмотря на опоздание Ростика, был занят. У него находились два врача, что без труда читалось по хрестоматийным белым халатам, наброшенным поверх вполне офицерских гимнастерок.
        Ростик постоял, послушал разговор, тем более что его никто не гнал. И оказалось, что из Боловска прибыли автобусы, оборудованные под передвижные лазареты, предназначенные для эвакуации раненых. Но не они вызвали разговор на повышенных тонах, а пришедший за автобусами «ЗиМ» с врачами. По этому поводу Достальский и высказывался:
        - Вы бы еще на «Чайке» прикатили! Ваш «ЗиМ» жрет бензина, как самосвал, а толку от него…. Вы бы в нем хоть лекарства привезли, что ли?
        - Это не простой «ЗиМ»,- вдруг прервал капитана врач постарше.- А специальный, от «Скорой помощи».
        Даже со спины Ростик вспомнил его. Это был большерукий врач, тот самый, который вылечил Любаню. Неожиданно Ростик вспомнил его фамилию - Чертанов. И еще он вспомнил, что о нем говорили и мама, и сама Любаня. Но вопреки своей известности среди медперсонала, да и среди тех, кто хоть раз попадал к нему в лапы, сейчас Чертанов выглядел спокойным и слегка сонным.
        - В нем, если придется, можно и операции делать,- вдруг заговорил медик помоложе.- А остальные машины просто не «пошли». За ними же ухода не было.
        Его Ростик тоже разок видел, в больнице, в тот самый день, когда расстреляли Борщагова. Он еще отказывался оперировать без анестезии.
        - Вы, извините, не знаю вашей фамилии…- очень вежливо заговорил Достальский.
        - Сопелов,- представился молодой хирург.
        - Вы, когда старшие по званию говорят, не вмешивайтесь. Здесь не совсем больница, тут уже действуют условия армии, если позволите.- Подождав мгновение, пока его слова дойдут до медиков, капитан продолжил: - Товарищи врачи, я не против «ЗиМа», но меня смущает, что вы… например, бинтов привезли - на две перевязки не хватит. А у нас завтра ох какое сражение. И раненых будет…
        - Так у нас нет, товарищ капитан. Во всем городе искали, потому и не присоединились вовремя к вашей колонне, но… нашли лишь чуть-чуть. И бинтов нет, и корпию пришлось щипать в авральном порядке, даже больных пытались задействовать… В общем, придется завтра тканью пеленать, а не бинтами перевязывать.
        Ростик посмотрел в спины врачей внимательнее. В самом деле, почему у всех тут всего не хватало, а у медиков должно хватать? Или это «отрыжка» еще земной уверенности, что медицина должна быть всегда на высоте?
        Кстати, точно так же посмотрел на обоих медиков и Достальский. Неизвестно, к каким выводам он пришел, но вместо нагоняя, который, кажется, назревал, вдруг стал мягче, и даже снова, не стесняясь, стал выглядеть печальным.
        - Тогда - не знаю. Лечить, в конце концов, вам.
        На это врачи не ответили. И правильно сделали. А может быть, они были все-таки неглупые люди и видели все довольно верно. А именно, что Достальский нервничает, и даже злится, но не на них, а вообще на ситуацию. Видимо, совсем правильная организация боя не получалась.
        К тому же он устал за последние часы настолько, что даже не скрывал этого. Вот и сейчас, увидев Ростика, он поднялся с какой-то плетенной из травы корзины, на которую присел.
        - Я вас больше не задерживаю. Место лазарета прошу занять в центре круговой обороны, в пятидесяти, не больше, метрах к западу от холма, неподалеку от машин, чтобы легче было увозить раненых, если пернатые все-таки прорвутся. Так как бой обещает быть жестоким, попробуйте прикопать машины, а их верх обложите чем-нибудь, что найдете. Так как мешков для песка нет, попробуйте циновки со стен этих сараюшек обмазать глиной… В общем, выходите из положения, насколько возможно. Задача понятна? Вопросы есть?
        - Задача понятна,- ответил Чертанов, но не козырнул, видимо, не любил.- Вопросов нет.
        И пошел к выходу из палатки, лишь мельком кивнул Ростику. За ним потащился Сопелов. Вот он, в отличие от своего начальника, Ростику не кивнул.
        К тому же какой-то он был неловкий. Даже странно становилось, что такой неуклюжий человек мог делать такие тонкие штуки, как операция на живых людях.
        - Ладно,- проговорил Достальский, едва врачи запахнули за собой полог палатки.- Если ты все-таки пришел, займемся следующей проблемой.- Он посмотрел на Ростика, и в его зрачках блеск факелов отозвался каким-то очень печальным и жестким пламенем.- Кстати, очень неприятной, но необходимой. Собственно, последней нашей надеждой.
        Глава 14
        - Покажи-ка мне еще раз, как они расположились?
        Ростик еще раз подивился уверенности, с какой была сделана пресловутая карта. Разглядывая ее, он почему-то без всяких симптомов понял, что интерес его к ней вызван даже не доморощенным мастерством, с каким ее кто-то нарисовал, а потом, скорее всего детализируя мелочи, скопировал для нужд капитана Достальского. Он понял, что именно тут, на изображенных так старательно просторах, ему придется биться ближайшие месяцы, а может, и годы. Именно тут развернется очередная часть эпопеи под названием «Выживание Боловска». И все эти буераки, речки, рощицы, овражки да холмы он исползает под смертью не раз и не два.
        Значит, спросил он себя, все получится? Мы их отбросим, я выживу, большая часть людей уцелеет… Но тут же понял, что это все существует еще не наверняка, что ему еще действительно, без дураков, нужно выжить в предстоящем сражении, и лишь тогда он снова окажется прав.
        - Ты чего?- даже как-то участливо спросил Достальский.- Оглох?
        Ростик еще не мог докладывать, поэтому довольно невнятно пробормотал:
        - Картой… залюбовался. Мне бы такую.
        - Карта знатная,- согласился капитан, решив, что Ростик просто ориентируется, чтобы чего-нибудь не напутать.- Сделал ее Эдик, а потом в универе еще и доработали. Да, в общем, после него и дорабатывать не стоит, он уже долго занимается картографией. Ему можно верить больше, чем Пестелю.
        К концу этой тирады Ростик уже оклемался и довольно внятно объяснил, что и как он думает о расположении пернатых. Закончил он так:
        - Только зачем это, капитан? Они все равно поутру в атаку пойдут, и расположение их ночевок значение потеряет.
        - А вот и не потеряет,- отозвался Достальский.- Пойдем-ка.
        Капитан скатал карту, сунул ее твердым движением в планшетку, навешенную поверх доспехов, взял из деревянной держалки факел, и они зашагали почему-то совсем не туда, где располагались известные Ростику части, а в сторону могилы павших тут охранников. Если, разумеется, бумажники уже успели их похоронить, подумал Рост мельком. В самом деле, могло получиться, что их еще не зарыли.
        Перебираясь через известную ему ложбинку, Рост все оглядывался. Даже отстал немного, и тогда капитан, подождав его, спросил:
        - Ты чего?
        - Тут ребят вечером нашли, тех, которые… полегли первыми.
        Они прошли немного молча.
        - Да, готовились, готовились… А в итоге - как всегда.
        - Так вы, значит, все-таки готовились?- удивился Ростик.
        - И все-таки прозевали.- Капитан топал теперь очень мрачный, даже злой, но как-то глубоко злой, словно бы против себя.- Когда эти ребята доложили впервые о концентрации противника, я сразу понял, что к чему. После твоих-то разборок с их зеркалами каждый бы понял, верно? Сразу же попытался доложить по начальству. А они… В общем, все вышло бездарно!- Капитан мельком оглянулся в сторону оставшейся сзади балочки.- Видел, как их?
        - Видел.
        - Все потому, что я слишком мягко их настропалил. Думал, бойцы бывалые, каждый почти по два года из строя не выходит, вот и… понадеялся на опыт. Уехал ополченцев везти, а они лопухнулись.
        - Ладно, капитан, всем случается лопухнуться.
        - Не знаю, может, если бы остался…- Он провел ладонью по лицу.- Ладно, это все в прошлом. А вот Бабурин - наше настоящее.
        - Какой Бабурин?
        - Сейчас увидишь.
        Они вошли в траву, метелки которой были выше Ростиковых плеч. При ходьбе они еще издавали сухие, скрежещущие и в то же время довольно звонкие звуки, слышимые, вероятно, за много сотен метров. Противник подобраться сюда незамеченным не мог, будь он хоть бестелесной тенью. Ростик вдруг осознал, что этот же трюк используют и пернатые, проводя сбор сил тут, в травах, а не на марше, уже, собственно, на территории людей. Значит, опасаются, решил Рост и попытался изложить свою догадку капитану, но не успел. Они уже пришли:
        - Бабурин!- вполголоса позвал капитан, и они вышли на небольшую, вытоптанную, вернее, прижатую гравитационными конусами летающих лодок полянку, где самая высокая трава все-таки полегла и стало чуть-чуть свободнее.
        Где-то недалеко, но все еще за стеной травы, послышались человеческие голоса, шевеление, и внезапно загорелись факелы. Трава раздвинулась, и к ним шагнула странная, мешковатая фигура. Ростик привык, живя в Полдневье, к разным формам и силуэтам, но этот… И вдруг понял, что видит перед собой нормального человека, наряженного в общевойсковой комплект химзащиты, только без противогаза.
        Парень в химкомплекте с факелом в руке подошел ближе и осветил их яснее. Потом поднял руку, изобразив наполовину штатское приветствие, наполовину козырнув. Оказался Бабурин невысоким, носатым, с очень умными глазками и хитрой складочкой губ. Помимо собственного противогаза, при нем была еще одна сумка, вероятно, с запасным таким же прибором.
        - Не выспался?- спросил его Достальский. Потом, повернувшись к Ростику, пояснил: - Он уже третью ночь на ногах, с тех пор как получил приказ форсированно готовиться.
        - Вот и подготовились,- подхватил Бабурин.
        - Рассказывай, Костя.- Капитан не позволял себе терять время.
        - Да тут и рассказывать-то нечего. Отравляющее вещество в количестве десяти бочек и устройство для его распыления доставлены.
        - Погоди,- не понял Ростик.- Отравляющее… Где же вы его готовили?
        - А на биостанции, что около зверосовхоза.
        - Я думал, там все разрушено.
        - Там создали режимный объект и, в общем, почти успели. К тому же подготовили летающую лодку - она имеет специальное устройство для распыления ОВ.
        - Чего?
        - Отравляющего вещества. Действует идеально. Засыпаем бочку в контейнер, подключаем баллон со сжатым воздухом, и отрава сыплется через боковые консольные коллекторы в обе стороны по ходу машины.
        - Полосу какой ширины вы вот так «удобряете»?- поинтересовался капитан.
        - Консоли по тридцать два метра. Итого мы достоверно накрываем полосу метров в сто при полете чуть выше сорока метров.
        - Ну, уж махнули - сто метров! Хорошо бы хоть семьдесят…
        - Нет, сто - проверено в натурных испытаниях. Разумеется, если подняться, полоса будет шире, но тогда и действие вещества ослабеет, потому что концентрация снизится.
        - А по длине?
        - Контейнера, вмещающего одну двухсоткилограммовую бочку, хватает на минуту работы, то есть при полете около пятидесяти километров в час она накроет метров пятьсот.
        - А если пикировать с высоты?- спросил Ростик. И тут же пояснил Достальскому: - Как с горки на санках.
        - Откуда вы знаете?
        - Меня Ким иногда сажал за рычаги этих леталок.
        - А, Сапигович! Да, так можно прибавить лишние километров десять-двенадцать. Но важна не площадь, а точность попадания. Ведь если мы промажем мимо противника, никакие наши скорости не помогут. Противник почувствует неладное и разбежится. А мы располагаем только десятью бочками.
        - Как планируете их использовать?
        - В первый раз - три бочки про запас, одну - в контейнер. И обрабатываю полосу длиной в два километра. Или метров четыреста шириной, но тогда, соответственно, короче, в полкилометра. Потом возвращаюсь на базу, то есть сюда, перегружаю из второй транспортной лодки еще три бочки. Наношу второй удар. А потом последними тремя бочками совершаю еще заход. Потом пересаживаю на свою леталку с распылителем пилота Хвороста, которому поручено мне ассистировать, отправляю драгоценную лодку с консолями назад, в Боловск, а сам сажусь на лодку Хвороста и принимаю участие в завтрашнем бою. Если позволите,- добавил Бабурин, весело блеснув глазами, посмотрев на Достальского и Ростика с полной уверенностью, что разрешат.
        - Разумно,- согласился капитан.
        - Как у тебя в подчинении Хворост оказался?- спросил Ростик.
        - Его потрепали летуны из стана пернатых. Он привел свою лодку на ремонт, там и получил приказ вступить в мою команду.
        - А что, если не его использовать на отправке лодки, а тебя?- спросил капитан.- Тебя все-таки…
        - Ну, что? Договаривайте!- глаза Бабурина так заблестели, что пробили неожиданной злостью даже природное добродушие.- Что, такого ценного кадра, как я, нельзя в бой пускать? Дескать, потеряем, беды не оберемся… Или, думаете, я не справлюсь?
        - Ладно, поступай как знаешь,- согласился капитан. Но потом вдруг посмотрел на Ростика и веско сказал.- Только услуга за услугу. В свои полеты возьмешь его.
        - Зачем?
        - Как моего личного представителя. И определителя целей.
        Потому и завел он разговор об отправке назад, в Боловск, догадался Ростик и подивился хитроумию капитана. Но, в общем, это было неинтересно. Гораздо важнее казался вопрос, который он вовремя не задал, но который все равно следовало выяснить.
        - А приостановить подачу ОВ с заправленной бочкой и развернуться?- спросил Ростик.
        - Развернуться - сколько угодно, только тогда часть дуги будет непродуктивно обработана ОВ. А вот приостановить его подачу в коллекторы - не выйдет, устройство распыления - самопальное. Спасибо скажу, если до конца операции не сломается.
        - Ладно, считаем, что все выяснили,- сказал Достальский.- Рост, объясни-ка нам предпочтительные цели.
        Он достал карту и развернул ее под двумя факелами, передав свой Росту. Втроем склонились над картой. Мысленно прочертив три дуги, и уже более уверенно, чем вначале, Ростик заговорил.
        - Удары следует наносить так. Первым, четырьмя заходами, так чтобы получилась полоса в километр длиной и двести метров шириной, накрываем двести пятьдесят летунов, которые находятся тут.
        - Как ты это себе представляешь?- перешел на «ты» Бабурин.
        - Проходим первый раз, перезаряжаем твой аттракцион, идем назад, проходим рядышком в том же месте, потом еще раз вперед, встык с первой полосой, и последней, четвертой,- рядом с ней.
        - Не выйдет,- веско сказал Бабурин.- Когда ОВ в бочке кончится, я заторможу и зависну, пока подключают вторую бочку, иначе в темноте никогда это место мы больше не определим. Это тебе не по вешкам летать в солнечный день, Гринев, это ночью, над однообразной степью.
        Оказывается, он знал и фамилию Ростика. Впрочем, он знал Кима, так что мог знать много чего. Достальский согласился:
        - Поступай как знаешь, главное, прочерти эту полосу без ошибок. Так, Рост, вторую дугу после перезагрузки лодки куда направим?
        - Вторую я предлагаю, если попадание настолько проблематично, тоже делать в четыре ходки. Накроем тех летающих страусов, которые стоят от нас правее холма, их там поменьше, но мы думаем, что все равно за полторы сотни будет. А последний полет совершим над гребнем холма, где у них, похоже, командование находится. Они без командования - не очень. Собирают вещички и гребут восвояси.
        И он рассказал, как от них отвязалось племя диких бегимлеси по ту сторону Олимпийского хребта, когда старшина Квадратный в поединке сломал их вожаку шею.
        - Тогда, может, сразу ударим по начальству?- спросил Бабурин, обращаясь, конечно, в первую очередь к Достальскому.
        - Нет, их слишком много, следует действовать наверняка, выводить из строя их главную ударную силу. Поступим, как Гринев предложил.
        На том и порешили. Ростик вынужден был стянуть с себя доспехи, которые обещал доставить в лагерь Достальский, потом ему выдали химкомплект, Бабурин объяснил, как им защищаться и как снимать, если что-то случится, и они уже через пять минут оказались в воздухе.
        В отличие от Кима Бабурин вел свою лодку очень плавно, словно боялся, что она развалится в воздухе. При том, что второго пилота, то есть Хвороста, для облегчения веса решили не брать. Ростику оставалось только подивиться мастерству носатого коротышки. Но задавать глупые вопросы, где тренировался да как это выходит, не стал. Прерогатива начинать разговор на борту во время выполнения боевой задачи принадлежала старшему, а старшим стал Бабурин. Никто по этому поводу не произнес ни слова, но это и так подразумевалось - люди-то были грамотные.
        Чтобы не пропустить что-нибудь интересное, Рост расположился в кресле второго пилота. На недоуменные взгляды Бабурина не отвечал, зато старательно, как только мог, помогал в работе рычагами и заслужил поощрение. Когда заходили из степи на первую базу пернатых летунов, носатый вполне дружественно пробурчал:
        - Учил он тебя неплохо. Еще пару-тройку месяцев, и выйдет из тебя недурной пилот.
        - Слушай, а из чего это ОВ сделали?
        - Я слышал, основой послужил иприт. Вот только не знаю, зачем он хранился на химзаводе. Конечно, с какими-то удобрениями смешали… Но как ни смешивай, а сырье все равно кончилось. Эти десять бочек - последний продукт, оставшийся с Земли. Больше не будет, если сами тут чего-нибудь стоящего не найдем.
        - Сколько оно остается в действии?
        - При такой погоде, может быть, неделю. Если бы зимой применяли, месяца два. Все, хорош трепаться. Натягивай противогаз.
        Ростик бросил рычаги, натянул армейский резиновый противогаз, затянул на голове прорезиненный капюшон химкомплекта и лишь тогда понял, что почти ничего не видит и едва ли что-либо понимает. К тому же было непонятно, как отдавать приказы ребятам, работающим на распылителе сзади. Но, оказалось, эту проблему уже решили.
        Едва Рост взялся за рычаги, как Бабурин, ловко облачившись одной рукой в защитное обмундирование, щелкнул каким-то тумблером, и на панели перед пилотами зажегся голубой сигнал. Вероятно, это значило, что они приступили к выполнению задачи. Ростик не сомневался, что точно такая же лампочка загорелась на какой-нибудь панели и сзади, да еще не в одном экземпляре, а перед каждым, кто там находился, даже перед гребцами, не говоря уже о ребятах, таскающих бочки с отравой.
        Потом в самом начале уже виденной сегодня ночью Ростиком полосы костров на земле, обозначающих первое, большее по численности скопление летающих страусов, Бабурин включил зеленую лампочку. И почти тотчас справа и слева послышался слабый свистящий звук. Он был такой негромкий, что стоило Ростику неаккуратно дернуться, как скрип резины по дерматиновой поверхности пилотского кресла тут же заглушил его. Потом этот свист стал вообще неуловимым, потом пропал, а еще через несколько секунд на панели погасла зеленая лампа и загорелась красная.
        Бабурин тут же стал ворочать рычагами, останавливая на всем скаку лодку и даже входя задом в уже обработанную зону. Ростик почувствовал, что они зависли не просто так, а в ядовитом облаке, по резкому запаху, появившемуся в противогазе. Но, помимо запаха, больше ничего страшного с ним не произошло. Этим воздухом все-таки можно было дышать, оставаясь в живых.
        Когда красный сигнал погас, Бабурин довольно резво стронул лодку с места, и к моменту, когда загорелся зеленый сигнал, они только-только вышли из пораженной зоны и принялись обрабатывать следующий отрезок.
        Потом они развернулись практически над самым концом ряда костров, обозначающих лагерь пернатых летунов, и пошли назад чуть в стороне от первой траектории. Насколько они ее не перекрывали, Ростик не знал, но Бабурин, кажется, это не только понимал, но и регулировал. Так он два раза довольно ощутимо изменил курс, правда, второй раз слишком сильно - опять появился уже знакомый запах, хотя и гораздо слабее, чем при перезарядке распылителя.
        Управление сигналами себя оправдывало, а манера останавливаться в воздухе и ждать, когда ребята сзади перезаправят коллекторы новой порцией отравы, позволила не ошибиться. После того как он все это увидел собственными глазами, Ростику показалось, что это единственный разумный способ «опылять» местность. Его предложение делать это на скорости, в четыре захода, сейчас показалось ему нелепым. Он-то просто опасался, что кто-то из бегимлеси, попав под струи антигравитации, отбрасываемые блинами, поднимет тревогу, догадавшись, что над ними - люди. Но сейчас, когда они зависали в пятидесяти, а то и сорока метрах над землей, а никто тревогу не поднимал, Ростик догадался - почему. По той простой причине, что перезаряжались они в отравленной зоне, где некому было бить тревогу - тут все уже находились под поражением пресловутого иприта.
        Когда они вернулись в лагерь, выяснилось, что с вылета прошло менее часа. Но даже Бабурин, стянув противогаз, выглядел усталым, и вовсе не от трех предыдущих ночей без сна. Воспользовавшись моментом, когда в лодку загружали следующие бочки с ОВ, Ростик спросил его:
        - А как же мы не травимся после полета? Ведь в коллекторах наверняка что-то да осталось от отравы?
        - Нет, их так сконструировали, и напор воздуха из баллона такой сильный, что, как видишь, дышать можно.
        - Это хорошо,- кивнул Ростик.
        Потом они «прогладили» вторую базу вражеских летунов. Тут получилось все не так уж и тихо. Скорее, получилось даже громко. В некий момент кто-то что-то заметил, и люди оглянуться не успели, как с земли в небо уже били массированные, иногда очень яркие, иногда бледные даже в темноте шаровые молнии. Они рассыпались все ближе и ближе к их лодке, но Бабурин не обращал на них ровным счетом никакого внимания. И хотя десяток раз их прилично тряхнуло, они «отбомбились» и вернулись к Бумажному холму без потерь. Лишь несколько дырок украшали теперь их фюзеляж, да в одной бочке зияла дыра, так что кулак пролезал. Но, как доложил кто-то из грузящих бочки ребят, это случилось, когда она была уже пустой. Так что и это попадание выглядело нестрашным.
        Третий полет был самым тяжелым. Он оказался самым коротким, но… В общем, когда они зависли, Ростик уже и не чаял остаться в живых. Их так обстреливали, что одну из бочек они не смогли даже использовать до конца, пришлось ее сбросить в люк, чтобы не заражать лодку. Кроме того, на одном из рывков Бабурина, совершенных по необходимости, чтобы не потерять контроль над управлением, примерно на середине своей длины отломилась правая труба коллектора. И только тогда Рост понял, почему у Бабурина выработалась такая сверхъестественно плавная техника пилотирования.
        Уже в самом конце их третьего захода, когда они практически продували пустые коллектора, в них угодило сразу два снаряда. На месте убило одного из гребцов и одного из операторов на распылителе. Вернее, сначала его лишь ранило, но, когда они вернулись к Бумажному холму, он был уже мертв - через пробитый химкомплект все-таки попавшая в лодку отрава добила его вернее, чем самые меткие выстрелы пернатых.
        Но задачу они выполнили. Это стало понятно хотя бы по тому, что вдруг, едва ли не в одно мгновение, весь лагерь пернатых осветился, помимо костров, очень яркими факелами, которые довольно неожиданно стали расходиться в разные стороны. В бинокль было видно, как некоторые из несущих факелы пернатиков вдруг падали, и тогда трава загоралась, но таких случаев было немного. К тому же, понимая, насколько это опасно, пернатые такие пожары затаптывали.
        Все это было настолько красноречивым свидетельством удачных действий Бабурина и его людей, что, когда он с Ростиком явился в палатку капитана Достальского, уже избавившись от химкомплектов, даже искупавшись в Цветной речке и слегка взбодрившись, тот сразу же их известил:
        - Все видел сам. Одобряю и даже поздравляю. Теперь потери пернатых будут куда существенней, чем они предполагали. А это хорошо.- Подумав, он добавил, глядя на усталые, запавшие лица: - Вы и не подозреваете, насколько это хорошо.
        - Почему не подозреваю?- удивился Ростик.- Психологическое преимущество уже за нами.
        И тогда Достальский произнес сквозь зубы, играя желваками на бледном лице:
        - Пока вы летали, у нас два взвода дезертировали в полном составе. Ублюдки… Ведь знают, что бежать некуда, а… Но я пернатых все равно тут остановлю.
        - Почему в единственном числе, капитан?- спросил Бабурин, устало улыбнувшись своей немудреной шутке.- Вместе остановим. Ведь не все же бегут.
        Но Ростик понял, как бы удачно они уже ни «траванули» пернатых, главным фактором, который позволит им победить или приведет к поражению, будет то, сколько людей останется в окопах к завтрашнему утру. Но выясниться это должно было только после того, как наступит день.
        Глава 15
        Хотя Ростик всегда пытался хотя бы немного прикорнуть перед боем, чтобы чувствовать себя свежее и не допустить глупой ошибки на сонную голову, на этот раз урвать даже четверть часа не удалось.
        Причина была в том, что линия обороны обустраивалась куда медленнее, чем хотелось бы. И потому что твердый, как камень, пересохший местный краснозем едва поддавался саперным лопаткам, и потому что следовало укрыть оба автобуса для раненых вместе с операционным «ЗиМом» в специальную траншею позади холма, внутри образованного людьми овала, и потому что настроение солдат действительно оказалось очень неуверенным, а значит, многие из них заранее смирились с поражением.
        Обходя в сороковой, наверное, раз за ночь позиции своего батальона, Ростик вглядывался в людей и почти с отчаянием думал, что была бы хоть малейшая возможность, он бы непременно отошел к городу, хоть на десяток километров, хоть до следующего холма… Почему-то отступление всегда заставляет русских разозлиться и избавиться от страха - а это сейчас было важно. Но приказа отступать не было и не могло быть, и приходилось драться тут.
        К утру, отказавшись от идеи закопать автобусы хотя бы на треть, просто обложили их, как и предположил капитан, сплетенными из травы и обмазанными глиной кусками стен и крыш местных сараюшек, надеясь, что случайные выстрелы эта преграда выдержит, а специально по ним пернатые бить не будут просто потому, что глупо бить по неизвестной цели, когда есть явный и заметный противник.
        Так же в передней части Бумажного холма оборудовали подобие редута, примерно там, где поставил свой КП Достальский, там, куда должны были прийтись, судя по всему, первые и самые свирепые атаки бегимлеси. Хотя, если подумать, в условиях окружения удары должны были достаться всему периметру… И все-таки центр пытались защитить особенно тщательно. Помимо прочего еще и потому, что противник, заботящийся о своих командирах и вождях, непременно попытается «достать» командиров врага, приписывая им ту же значимость, или просто потому, что за победу над вражеским вождем присваивали более высокий чин или награждали знаками отличия.
        К утру, несмотря на множество недоделок, Достальский в принципе остался доволен положением дел. Особенно он похвалил, разумеется, Бурскина, но и Роста не ругал, понимал, что, если бы не ночные вылеты, еще неизвестно, кто лучше подготовился бы… А потом включилось Солнце, и с его первыми, отвесными, как всегда, лучами началось.
        Внезапно, как по мановению волшебной палочки, буквально ни с того ни с сего что-то изменилось в мире вокруг, и, когда Ростик попытался определить, что же произошло, кто-то из солдат вдруг с непонятным криком указал на противника. И тогда заметили уже все.
        Вокруг вражеского холма, где, определенно, ночью находились командиры пернатых и куда Бабурин в присутствии Роста сбросил отраву из двух последних бочек, возникли два ручья… Медленные, серые и малозаметные, они вдруг набрали силу и энергию, а спустя несколько минут стали вдруг мощными, многоцветными, полноводными реками. Это были бегимлеси, несущие свои штандарты, оснащенные в соответствии с собственными правилами ведения войны, готовые к штурму Бумажного холма, и даже более того - к войне с человечеством.
        Но Рост с удовольствием видел, что эти две реки не заходят на территорию, «окропленную» ночью отравой. Вероятно, эта местность теперь на несколько дней, а то и недель стала непригодной для жизни. А это значило, что те, кто находился на ней, уже не могли принять участия в сражении или даже числились вражеской стороной в списке потерь… Это должно было дать людям больше шансов, но пока, глядя на приближающиеся массы пернатых вояк, следовало признать - ночные действия почти не привели к заметному эффекту.
        И все-таки кое-чего они добились, решил Ростик. Хотя бы того, что впереди всей массы пехоты не несутся в воздухе сотни летающих страусов с тяжеловооруженными латниками в седлах… И едва Ростик подумал это, как слева на значительном расстоянии от холма показались пернатые летуны. Их было немного, всего несколько десятков, но для тех, кто не знал, сколько их было с самого начала, эта стая, поражающая своим равнением и сверкающая на солнце сталью, внушала страх.
        Следующие четверть часа Ростик вместе со своими ротными и их замами, а также некоторыми наиболее толковыми взводными носился по полю, пинками и ударами изо всей силы заставляя иных своих солдат вернуться в окопы, запихивая потерявшихся от страха ребят под стволы и кулаки ветеранов, которые тоже нашлись среди всего этого чересчур пестрого, неподготовленного и слабого воинства.
        Надо признать, Ростик удерживал своих ребят легко, каким-то шестым чувством осознав, что все разом не побегут, что главные силы будут стоять, поэтому больше всего он боялся, как бы кто-то из его ротных, особенно горячий по повадкам Цыган, не начал стрелять в спины убегающим. Но обошлось, никто не пустил в ход оружие, и даже кричать пришлось не слишком долго…
        И все-таки, когда порыв драпать сошел на нет, стало ясно, что по меньшей мере четверть сотни людей из расположения его батальона исчезли и их ни за что не догнать. Зато теперь желания отступать не проявлял никто, все как-то набычились, уперлись, решили драться, тогда Ростик и сам стал готовиться к бою. Тут-то в воздух и стали подниматься летающие лодки. Их было семнадцать.
        Сначала Ростик, должно быть от забот и невысыпания, не мог понять, откуда взялась семнадцатая, и лишь потом вспомнил, что Бабурин хотел отправить Хвороста на драгоценном гравилете с распылительной установкой в город, а потом присоединиться к одной из эскадрилий. Видимо, так он и поступил, у него вполне должно было хватить и воли, и настойчивости сделать по-своему, если он этого действительно хотел.
        Пока они поднимались, обе реки бегимлеси соединились примерно на полдороге от их холма до Цветной речки и дальше двинули уже единым потоком, способным, кажется, смести с поверхности Полдневья все, что ему не понравится. А вот пернатые летуны долетели до самой реки, и тут, как показалось, едва ли не на расстоянии вытянутой руки от позиций людей, произошло первое столкновение.
        Надо признать, было оно не очень впечатляющим. И слишком уж быстрым, на взгляд Ростика. Просто чуть не все семнадцать лодок людей выстроились в три группы, поднялись повыше, и первая из групп попыталась, как коршун, сверху ударить по всему ряду пернатых разом, словно срезая их косой лобового башенного огня, а на некоторых лодках даже каким-то чудом стреляли и снизу, вероятно, развернув спаренные кормовые лучеметы вниз и вперед.
        Ряд пернатых летунов не дрогнул, лишь первые из атакованных повалились, теряя перья и утратив координацию движений. Все это Ростик уже видел во время первой схватки у берега бегимлеси. Вот только тогда бой был маневренным, а сейчас линейным. И ответ противника на действия людей тоже был линейным, слитным, мощным и результативным. Еще не все из бегимлеси развернули своих птиц, чтобы разок-другой пальнуть в ответ на атаку первой пятерки, как загорелась одна из летающих лодок. Потом задымила вторая. Пламени на ней видно не было, но она, не выходя из атакующего пике, прошила весь строй пернатых и воткнулась в берег речки, взметнув сноп оранжевого взрыва…
        Третья взорвалась, когда атакующие машины оказались где-то в середине ряда бегимлеси. Этот взрыв расколол пернатых, но и закрыл две ведущие машины людей. Ростик даже головой дернул в сторону, чтобы не видеть этого… Он не сомневался, что и они от этого слишком близкого взрыва погибли, как не сомневался, что за рулями одной из этих лодок сидел Ким…
        Потом на ряд пернатых летунов спикировала вторая эскадрилья гравилетов. Она вела себя так же, но ее огонь был результативнее, особенно в начале атаки, должно быть, пернатые частично утратили огневую мощь и психологическую способность оказывать сопротивление… Зато когда гравилеты вышли из атакующего захода, вместо шести машин осталось три. Все они погибли в конце ряда бегимлеси, все погибли едва ли не разом, и лишь одна из лодок не взорвалась, упав на землю…
        Третья группа прошла весь строй пернатых без потерь, но она и сбила меньше всех. Должно быть, ее припоздавшая атака, по существу, выстрелы в хвост пернатым, каким-то образом прошла мимо… А потом стало ясно, что пернатые летуны уже тут, над Бумажным холмом, и что их осталось едва ли две трети того ряда, который вынырнул из разноцветных трав за отравленным холмом.
        Разумеется, ребятам, которые по-прежнему боялись этого боя, полезно было встретить этих летунов огнем. Ростик по себе знал, что безотчетный страх, возникающий перед боем, совсем не тот страх, который одолевает во время боя,- со вторым справиться легче, потому что в драке остается мало времени и потому что можно стрелять, давить на курок…
        Из захода летающих страусов на позиции Бумажного холма вышло уже совсем немного птиц, не более двух десятков. К тому же они каким-то образом рассеялись, должно быть, не ожидали такого дружного отпора. Может быть, они не привыкли, чтобы наземные части в таком количестве насыщались огнестрельным оружием, или рассчитывали, что люди могут драпануть от этой атаки… Так или иначе, они просчитались, опытные люди лишь почувствовали себя в большей безопасности, вжимаясь в землю, стреляя по птицам, которые целиком находились на виду, а новобранцы, посматривая на ветеранов, медленно, но верно приходили в себя, убеждаясь, что не так страшен враг, как, вероятно, рассказывали иные паникеры ночью у костров.
        Страусы отлетели к речке, пытаясь собраться воедино, чтобы меньше терять своих от рассеянности сил, но тут на них в очередной раз обрушились гравилеты людей, мешая этому построению, сбивая его огнем всех своих пушек. Ростик, разумеется, перевел бинокль на это сражение, но, как ни вертел окуляры, так и не понял, есть ли среди уцелевших машина Кима… А потом как-то не очень заметно, но довольно решительно к Бумажному подбежали пернатые пехотинцы. Некоторые из них сразу бросились на позиции людей, но было немало и таких, которые постарались обогнуть холм, надеясь, что удар сбоку будет более результативным.
        Спустя пять-семь минут Ростик понял, что никакой организации пернатые не придерживаются. Они просто валили стеной, надеясь на численное превосходство и на скорость своей атаки… Скорость действительно была немалой. Пернатые гиганты за два метра ростом неслись вперед, как небольшие танкетки, полыхая огнем из своих странных плазмометов, прикрывая еще пять-семь таких же, только чуть более живописно оснащенных вояк, которые бежали сзади. Этим стрелять было не из чего, но каждый из них ждал своей очереди, чтобы подобрать пушку, если встречный огонь скосит прикрывающего стрелка.
        Совсем некстати Ростик вдруг вспомнил, что во время Первой мировой иные части русской армии так же ходили в атаку, из расчета одной винтовки на троих, а то и больше пехотинцев, рассчитывавших все-таки добыть себе оружие прежде, чем их найдет пуля противника…
        Ростик стрелял сам, подбадривал тех, кто стрелял рядом с ним, носился по окопам вдоль своего фронта и читал бой. Вместо обещанных классиком невнятицы, непонятности и чудовищности всего происходящего он видел совсем иное - абсолютную осмысленность буквально всего, что делал каждый из участников сражения, находил в себе полное понимание того, что происходило вокруг, и считал это в высшей степени нормальным… Пернатые хотели убить людей и воспользоваться плодами их труда, люди не собирались предоставить врагу эту возможность и защищали то, что считали своим, не щадя жизней своих и чужих. Это было почти хозяйственной деятельностью, хотя бы и ведущейся насильственными методами, почти жатвой или какой-либо прочей страдой…
        И потому Ростик чувствовал себя немного всесильным, немного вознесенным над миром, немного всезнающим. Он парил, словно птица в плотном восходящем потоке, когда даже шевелить крылом не нужно - стихия, управляемая случаем или более мудрыми существами, сама несла его! Он в самом деле знал, что произойдет с некоторыми из его солдат в следующие минуты, с командирами взводов, которых он старательно держал в поле зрения, чтобы не дать провалиться обороне, и даже немного знал, что происходит на стороне Бурскина.
        А происходило вот что - его люди встретили противника нервно, и пришлось передать по окопам команду стрелять прицельно и одиночными, иначе патронов не хватило бы и на пару часов. Первые удары все-таки пришлись по самому холму, на две роты Достальского, и лишь менее решительные из атакующих птиц стали «размываться» по периметру, причем ребятам, стоявшим западнее, доставались более вялые противники, которых куда легче было заваливать, чем тех, кто сразу же бросался на людей, едва добегал до их линии обороны. Но потом противник навалился с дурной силой по всему периметру, и тогда заработали все, кто был в окопах, ровно поливая пернатых огнем.
        Трудность людей выявилась довольно скоро - доспехи пернатых неожиданно оказались очень прочными. Даже не всякое прямое попадание прошивало их, а что уж говорить о косых и рикошетных ударах? К тому же и сами пернатые были на редкость здоровые. Чтобы завалить иного, приходилось истратить на него пять-семь патронов… К тому же сразу приходилось убивать того, кто подбирал пушку. К тому же встречный огонь пернатых был таким плотным, точным, хладнокровным и расчетливым, что оставалось только удивляться их способности соображать, когда пальба людей косила их ряд за рядом…
        Поэтому и людям доставалось. При этом пернатые все время наращивали свое давление, все ближе подбираясь к окопам, все решительнее подставляя себя под пули людей, чтобы другие бегимлеси выиграли еще шаг-другой, а то и пять-семь метров разом… Догадаться при этом, что произойдет, когда бегимлеси ворвутся в окопы и пустят в ход холодное оружие, труда не составляло. И Ростик старался этого не допустить. В том числе маневрируя людьми, перебрасывая отделение туда, где было труднее, меняя плотность огня, сосредотачивая на слишком выдвинутых бегимлеси огонь двух, а то и трех соседних отделений.
        Так продержались почти два часа, и вдруг стали возникать и более сложные проблемы. Сначала получил ранение Каменщик. Просто удивительно, как пернатые вычислили и попали в никогда не высовывающегося старика, который, несмотря на возраст, оказался незаменимым в бою. Но ранение оказалось серьезным, и пришлось отправить его к врачам.
        Потом почти целиком погиб один из взводов в середине обороны белобрысого Катериничева. Какая-то группа пернатых так умело и слитно принялась палить из своих лучеметов, что их лучи сливались воедино и, попадая даже в края окопов, накрывали все живое в радиусе пяти-семи метров, залетая по изломанным зигзагам даже в укрывшихся людей. Этими «виртуозами» пришлось заняться отдельно, и в общем старослужащие ребята догадались, «загасили» их почти без подсказок, но вреда они наделали много. Дыру в обороне пришлось затыкать едва ли не полчаса, пока плотность людей хоть немного выровнялась.
        Глава 16
        Потом Ростика стали одолевать мрачные предчувствия, и он отправился в самый свой западный взвод, который уже стыковался с людьми Антона, по сути дела, на границе их батальонов. Тут все было нормально, даже потише, чем в остальных местах, но Ростика не оставляло какое-то злое и неясное сомнение. Он нужен был, вероятно, на других участках, но медлил, не уходил и дождался… Три слитные колонны пернатых, великолепно организованные и выстроенные так плотно, что каждая пуля находила двух, а то и больше противников, прежде чем застревала в проклятых вражеских доспехах, отличные друг от друга только цветом штандартов, цветом перьев, воткнутых в шлемы, и цветом копий, которые бегимлеси выставили перед собой, ударили в стык между батальонами.
        Как они увидели, что тут существует крохотный, всего-то метров в тридцать, зазор, как сумели подготовить эту атаку - осталось непонятным. Ростик тут же послал двух самых израненных бойцов, чтобы они привели два отделения из роты Цыгана и одно от Тельняшки-Иванова, который примыкал к самому Бумажному холму, но пока не прибыло подкрепление, было тяжко… А может быть, пернатые и прорвались бы, если бы вдруг не подошел целый взвод, хотя уже и вполовину меньший по составу, посланный Достальским. Капитан увидел, что тут творилось, и выслал подкрепление… Которого хватило ровно до подхода ребят Ростика, за которыми он послал гонцов.
        Но они удержались, хотя иногда казалось, что все, что сейчас бегимлеси из синей или зеленой, или даже из желтой, самой малочисленной колонны вот-вот окажутся рядом и начнут надевать слабые людские тела на свои ужасные пики… Ростик сидел за ручным пулеметом Калашникова, тем самым приспособлением, которое было один в один, кроме длины ствола, содрано с автомата. И палил, выбирая самые близкие и опасные цели, палил, палил…
        Когда его известили, что противник откатывается и что ранен Иванов, он отпустил свою пушку почти с сожалением… Вернее, это он так изобразил, на самом деле окостеневшие пальцы не хотели выпускать рифленую рукоятку, а глаза все еще выискивали цель, хотя ему уже полагалось думать о другом.
        В роте Иванова он выяснил, что рота, по сути, осталась без головы. Дружка Иванова по имени Ванька убили еще в одиннадцатом часу, и после этого комроты стал, по словам какого-то взводного, сам не свой, лез вперед и вот долазился… Этого комвзвода Ростик и назначил «на роту», как говорили еще в Отечественную войну, хотя от роты и осталось куда меньше, чем хотелось бы.
        Вообще, к полудню потери стали приближаться к половине, а в некоторых взводах осталось и меньше трети - огонь пернатых не ослабевал ни на мгновение. А к трем часам стало известно, что Бурскин пропустил несколько пернатых в тыл - у него уже не было людей, чтобы затыкать все дыры… И тогда Ростик сделал самую безумную, самую бестолковую, как сам полагал, вещь на свете - он собрал около себя почти десятка полтора ребят, почти все из которых были ранены, а некоторые даже не успели перевязаться, и отправил их назад, на помощь в соседний батальон. А сам остался с теми, из кого и роту набрать было бы уже затруднительно.
        А пернатые все давили, давили… Конечно, меньше, слабее, чем в начале сражения, но все еще оголтело, зло, решительно. Из их тел перед окопами образовался настоящий бруствер, истекающий ярко-красной, такой же, как у людей, кровью. Но они все давили… Они бы непременно прорвались, если бы не интересная особенность, которая их часто подводила,- пернатые бойцы бросались туда, где, по их мнению, было горячее. И вместо того чтобы очистить себе брешь в построении людей и зайти им в тыл, они, даже имея перед собой удачное соотношение огня и сил, не использовали его, а разворачивались и атаковали те участки фронта, где бой был особенно яростным, где людей было много… В общем, решил Ростик, им не хватало грамотных офицеров. Может быть, химическая атака, которую они ночью провели на самом верху вражеского холма, была тому причиной?
        Потом погиб брат белобрысого, которого комроты Катериничев выбрал себе в заместители, кажется, его звали Семеном. Он как-то очень неудачно выскочил из окопа, пытаясь перебраться короткой дорогой в заваленную трупами, выдвинутую вперед ячейку, и тут же получил сначала один огневой заряд пернатых в грудь, а потом еще два, по ногам и в голову. Когда его выволокли с поля, он был уже мертв. Причем кожа на лице от последнего попадания почему-то стала черной и потрескалась, как сгоревший пирог в духовке.
        А Ростик - на удивление - не получил еще ни одной царапины. Он, конечно, устал, очень устал бегать, орать, командовать, лезть под вражеские и частично свои выстрелы, устал видеть боль и слышать крики раненых, устал от запаха пороха и озона от плазменных шнуров, крови и смерти, устал от дикого напряжения, от боязни того, что вот сейчас случится самое страшное, где-нибудь пернатые прорвутся и начнется резня… Но ранений не получал.
        И только он успел этому порадоваться, как в него воткнулся отколовшийся от близкого разрыва плазменный сгусток. Это была крохотная шаровая молния величиной с фасолину, она рассыпалась на искры, ударившись в Ростикову броню, но она же так прижгла кожу под этой броней, что он чуть было не заорал. А потом в него практически прямой наводкой угодила целая бомба бегимлеси.
        Его спасло только то, что она была пущена издалека и уже растратила свою силу… Но ее удар в бок вызвал жуткую, невыносимую боль, которая растеклась сразу почему-то по ногам, и краткое беспамятство, окончившееся глухотой, слепотой и очень странным ощущением, что сердце бьется все медленнее и вот-вот остановится… Ростик вспомнил рассказы старых вояк, что иногда попадание плазменного шнура из ружья губисков даже в конечность у некоторых вызывает болевой шок и паралич сердца, и с какой-то на удивление явственной тоской подумал, что вот пришел и его черед, хотя ему перед боем казалось, что будет по-другому… Но он пришел в себя, сердце снова заработало, становясь с каждым ударом все более незаметным органом, как все, что нормально функционирует, и он понял, что на этот раз выживет.
        Когда он очухался, около него стояло трое вояк, все они следили за тем, как он приходил в себя, с тревогой, но и с видимым облегчением. Они волновались за своего комбата, понимая, что без него будет туго… Несмотря на это, в общем-то, вполне достойное чувство, Ростик руганью отослал их назад, в бой. А потом, оставшись как бы в одиночестве, хотя отлично понимал, что настоящего одиночества на передовой быть не может, вздумал снять доспехи, посмотреть, что с его боком наделала эта бомба… Но не успел.
        С Бумажного холма прибежал до зелени напуганный новобранец и доложил, что Достальский ранен, что по его приказанию командование переходит к нему, к Гриневу. Пришлось отставить осмотр бока, подхватить плазменное ружьецо, подобранное уже в бою, уже покрытое толстенным слоем копоти, и, назначив вернувшегося после перевязки Тельняшку командиром батальона, отправляться на Бумажный принимать командование у капитана.
        После того как Ростик принял сражение на себя, у него что-то сдвинулось в голове. Нет, он оставался на ногах, командовал людьми, приказывал держаться, менял направление огня, перебрасывал людей с одних позиций, где по непонятной причине становилось чуть тише, туда, где битва вдруг закипала с новой силой, словом, распоряжался, но делал это, как бы поглядывая на все со стороны. И время поэтому летело незаметно. Не успевал он даже и на часы взглянуть, как выяснялось, что пролетело уже минут сорок, потом еще пауза, еще два-три десятка распоряжений, и оказывалось, что прошел час…
        А потом все стали ждать темноты. Почему-то все были уверены, что с темнотой пернатые отступят, что ночью они не очень хорошо видят и будут бояться драться с более зрячим противником… Ростик думал так же, вот только темноту он ждал, понимая, что пернатики готовят что-то еще. Слишком много, на взгляд с высоты холма, у них осталось незадействованных резервов, слишком невелики казались их потери по сравнению с чудовищными, едва ли возобновимыми потерями, понесенными людьми.
        А потом пернатые снова налегли. Да так, что Ростик понял - прежние окопы не удержать. Он вызвал к себе старшего врача, а когда Чертанов пришел, спросил, сможет ли он вывести свои автобусы и «ЗиМ» из их лагеря. Выяснилось, что возможность спешного отступления предусматривалась заранее, а потому они попробуют расшвырять щиты укрытия и выскочить через специально оставленную в окопах полоску земли…
        Оказалось, что это был тот пятачок на стыке батальонов, который Ростик с таким трудом удержал. Рост дал врачу четверть часа, а потом послал к командирам рот посыльных, чтобы роты по красной ракете отступали к холму, прихватывая раненых, оружие и боеприпасы. Главное - боеприпасы, потому что патронов к вечеру осталось так мало, что на каждые три выстрела пернатых на иных направлениях не всегда приходился один выстрел людей. А в некоторых отделениях сумели даже раздобыть оружие бегимлеси и использовали багрово-серые бомбочки против изукрашенных доспешных захватчиков.
        Потом вдруг выяснилось, что в воздухе еще кружат три летающие лодки. В одной из них Ростик с удивлением и радостью узнал лодку Кима, и тогда он приказал установить с ней связь. Связистка, худенькая девушка в метр сорок росточком, долго крутила ручку рации, потом сказала, что связь будет, но очень короткая, на десяток слов. Рост приказал ей передать Киму, чтобы он прикрыл раненых, и сам даже не подошел к трубке. Что вышло у девушки - неизвестно, но, когда оба автобуса и «ЗиМ» попытались, громыхая из всех окон автоматными очередями, прорваться через пернатых, гравилеты оказали им действенную поддержку. Собственно, их огонь и оказался решающим в этом прорыве… Правда, злополучный «ЗиМ» все-таки подпалили, но оба автобуса, набитые людьми, ушли по накатанной дороге в сторону Боловска.
        И тогда, еще раз смерив очень внимательным взглядом поле боя, редкие, вытянутые на запад окопы слева и справа, довольно крутой скат на востоке, в сторону Цветной речки, где осталось едва ли два взвода людей, большинство из которых были изранены до такой степени, что даже не могли отползти в тыл, и все еще плотные, казавшиеся неисчислимыми ряды бегимлеси, Ростик пальнул в воздух из ракетницы.
        Надо признать, роты отступали на новые позиции, ближе к холму, довольно резво. Как-то они слишком уж быстро оставили столь долго удерживаемые окопы… Но, с другой стороны, в этом был тот плюс, что даже подвижные и сильные пернатые не сумели вколотить между отступающими людьми ни одного своего клина. А когда люди стали обживаться на новых позициях, выкопанных строго по периметру холма, а частично даже на склоне, подняв плотность обороны, а следовательно, приготовившись и более «качественно» встречать противника, было уже поздно. Пернатым теперь следовало начинать все чуть не с самого начала.
        И тогда-то Ростика ранили третий раз. Удар очень бледного, почти невидимого луча угодил ему в грудь, хотя и не прямо, а по касательной. При этом он разбил бинокль, который в этот момент свисал свободно, и отбросил Ростика назад с такой силой, что он опять стал ощущать, как его сознание уплывает в темные и плотные облака беспамятства. Но он опять удержался в этом мире, а когда пришел в себя, даже сумел командовать сражением дальше, вот только говорить ему теперь было больно - горячая масса, которая после этого попадания образовалась в легких, не позволяла поднять голос выше шепота.
        Но он был жив, он командовал, а спустя какое-то время понял, что даже побеждает. Потому что круговая оборона вокруг холма обросла новым бруствером из убитых пернатых, и, хотя число людей уже в который раз за день уменьшилось на треть, линия обороны опять не была прорвана. И они готовы были держаться, пока оставались патроны, пока были силы целиться, стрелять, заряжать, переползать в новые окопы, избегая слишком уж пристрелянных противником позиций…
        А потом, хотя Солнце еще и не выключилось, вдруг стало ясно, что некоторые из бегимлеси уходят в степь. Сначала это было не очень заметно, тем более что в стороне от Бумажного холма трава была такой же высокой, как и в начале сражения, да и отходящие пернатые сняли свои бунчуки, или как там назывались у них перья, воткнутые в шлемы, а также надетые на копья и украшавшие их штандарты.
        А перед тем как Солнце наконец погасло, давление на позиции людей и вовсе ослабело. Ростик даже смог отложить карабин, из которого он, памятуя прежние дни на заводе, между командами и выслушиванием донесений поверх своих поддерживал самые сложные сектора обороны. И тогда он понял, что может и вовсе пройтись по позициям, пересчитать уцелевших и отобрать самых толковых, наименее израненных людей, чтобы они обошли прежние их окопы, отыскивая раненых, может быть, подбирая оружие и боеприпасы.
        И только после этого он решил, что пришла пора подумать не о бое, а о более простых делах - следовало найти Бурскина, о котором во второй половине дня не было ни слуху ни духу, вызвать к себе оставшихся в живых командиров рот и взводов, организовать боевое охранение по периметру, снести один из сарайчиков и из его стен устроить квадрат с посадочными кострами для какой-нибудь из лодок, которые непременно должны были вернуться…
        А после трех часов подобных хлопот, когда уже и один из гравилетов вернулся и был послан за водой к речке, чтобы напоить людей, Ростик вдруг упал на руки вовремя подвернувшегося солдатика. Прямо как барышня в старой пьесе, которая не хотела упасть на пол и испачкать юбку, но твердо знала, что упасть необходимо… И вместо того чтобы заставить себя очухаться любой ценой, вдруг довольно расчетливо вздумал не приходить в себя, а попросту выспаться, раз уж так получилось.
        Потому что пока они все равно победили, и вернуться в мир сознательных людей можно было и позже. Равно как позже можно было поесть, умыться, перевязаться и даже, если все будет хорошо, послать донесение в Боловск. Все можно было сделать потом. После того, как он проснется.
        Глава 17
        Поутру ситуация разъяснилась и в целом и в частностях, как любил иногда говорить отец. В целом стало ясно, что число пернатых вокруг лагеря теперь поменьше раз в десять по сравнению с началом битвы, но все равно их было слишком много для того, чтобы пытаться через них прорваться. А в частности стало понятно, что они чего-то ждут. И ожидание их было оправданно… до поры до времени.
        А именно - пока в лагерь невесть откуда на новой машине, которая еще даже плохо его слушалась, не прилетел Ким. С ним вместе прилетело еще пять гравилетов, они притащили боеприпасы, питание для людей, три новых пулемета с пулеметчиками, десяток больших резиновых емкостей для воды и кучу пустых дерюжных мешков. Мешкам Ростик обрадовался особенно, теперь с их помощью можно было малыми силами и довольно быстро укрепить все, буквально все направления обороны.
        Еще в одном гравилете появился доктор Чертанов, который приволок с собой кое-какие медикаменты, перевязочный материал, мешок хлорной извести, которой собирался обсыпать всех и вся, и пакет марганцовки, которую он принялся добавлять в питьевую воду. Впрочем, с этим проблем теперь не было, стоило только пару машин снарядить за водой, как в лагере через полчаса уже можно было принимать душ всем составом - доставка по воздуху воды из речки, расположенной в километре от крайних окопов, особых проблем не составляла. Еще более важными были новости, которые сообщил Ким.
        - В городе все в восторге, что ты их тут прижал.
        Ростик с откровенным подозрением посмотрел на друга. Потом пояснил:
        - По принципу - медведя поймал, и он меня не пускает?
        - Нет, они же на нашу территорию не прорвались,- настаивал Ким.- Значит, справился. Достальский, когда узнал, что ты без потерь отвел ребят с начальной позиции под холм, прямо чуть не на операционном столе начал тебе аплодировать.
        - Вот именно,- ворчливо заметил Чертанов, который находился тут же, в бывшей палатке капитана, где Ростик устроил и свою приемную.- Была бы настоящая анестезия, не хлопал бы.
        - Доктор, вы не понимаете,- высказался Ким,- на самом деле это маневр, достойный Суворова, Кутузова… Котовского!
        - Странный набор авторитетов,- удивился Ростик.- Ты в самом деле считаешь, что я поднялся до Котовского? Ладно. Я рад, что с Достальским все хорошо, он нам скоро понадобится. Кстати, не знаешь, есть среди раненых Антон?
        Ростик очень боялся, что лейтенант погиб или, еще хуже, его, раненого, бросили в окопах, когда отходили к холму.
        - Как не знать - знаю. Плох, но говорят, со временем станет в строй. Припекло его через доспехи, а так - до свадьбы заживет.
        - Отлично,- обрадовался Рост, потом понял, что это выражение не очень соответствует.- Как через доспехи припекает - знаю. У самого… Давай дальше, кто у тебя погиб?
        Оживление схлынуло с лица Кима, и сразу стало видно, как он устал, какой серой выглядит его обычно желтая кожа, как подрагивают его руки.
        - Остались, как ни странно, самые толковые. Бабурин, Бялый, Бахметьева… Еще, конечно, я приволок сюда Хвороста, и очень удачно подвернулся Казаринов. Его вызвали из Одессы в Боловск. А я, едва узнав, решил, что нечего ему сачковать, он хоть и авторитет, но пилот тоже неплохой.
        - Остальные, как я понимаю, погибли.
        - Говорят, двух ребят подобрали в степи, когда их сбили, они пытались от пернатых в Боловск удрать. Оба в плохом состоянии, сейчас в больнице. Но я их не видел…- Ким пожевал нижнюю губу, стал прямее.- Думаю, мы справимся, даже если они подтащат новых летунов. Только бы не очень много.
        Ростик подумал, посмотрел на карту, расстеленную, как и вчера, на обструганных топором досках. Согласился:
        - Думаю, справитесь. А пока, доктор, пройдите по окопам, да только под пули не лезьте, пожалуйста. Всех, кто не способен, по вашему мнению, продолжать бой, отправляйте в тыл. Ким, сколько может поднять каждая из твоих леталок?
        - Человек шесть способен взять каждый. Итого…
        - Нет, возить раненых в город будут только две лодки. Остальные пусть обеспечивают прикрытие лагеря. Как ты сам сказал, на случай, если они подтащат свои военно-воздушные силы. Или если попрут на новый штурм. Ну и, конечно, на тебе вода, патроны из города, пополнение, связь с Председателем.
        На том и порешили. Два гравилета, как челноки, стали мотаться в город и обратно. А на холме люди принялись за работу - обустраивали позиции, углубляли окопы, расширяли сектора для пулеметных гнезд, перевязывались, наблюдали за противником.
        Всего на холме осталось почти сто сорок человек, но к утру умерло пятеро, а еще тридцать душ Чертанов отправил в тыл. Но и из города прибыло почти два десятка, итого к вечеру первого дня осады под командой Ростика оказалось пять чуть уменьшенных взводов с довольно опытными взводными. Четыре из них Ростик расставил подобием каре, используя самый удобный для обороны рельеф у подошвы Бумажного холма, а пятый придержал на самом верху своей горки как резерв.
        К началу следующего дня среди солдат поползли слухи. Сначала непонятно как возникла весть, что пернатые пойдут на штурм к полудню. Но полдень, насколько Ростик его понимал, миновал спокойно, а бегимлеси как стояли в двух-трех сотнях метров от окопов холма, так и остались там же. Потом зашел разговор, что штурм состоится ближе к вечеру, когда жара схлынет… Какой это имело смысл, Ростик не знал, жара в Полдневье всегда держалась круглый день, без скидок на вечер, не то, что на Земле. Наверное, поэтому и штурм не состоялся. Зато когда наступила ночь, пошли разговоры, что штурм будет рано поутру.
        Но поутру исчезли сами бегимлеси. То есть, конечно, их пернатые фигуры в количестве десятка-другого торчали на горизонте, но уже по другую сторону реки, и очень далеко, гораздо дальше, чем они устроили свой лагерь в ночь перед сражением.
        Осознав ситуацию, Ростик поднял летунов по тревоге и приказал как можно быстрее прочесать всю степь в радиусе километров сорока, выбрав, конечно, предпочтительным направление на Боловск. Затем, пока летуны работали, он провел три очень неприятных часа, опасаясь, что пернатые решили попросту «не заметить» его и прямиком дунули в город, где и находилась, собственно, главная добыча.
        Но летуны, вернувшись, все, как один, доложили - пернатых в направлении города нет. Зато их довольно много оказалось по направлению к Олимпийской гряде, закрывающей южную часть известных человечеству земель. Также чуть меньше, но все-таки немало их оказалось и ниже по течению Цветной реки, по направлению к полуострову, на котором находилась цивилизация пернатых. Эта группа тащила много разнообразных волокуш, на которых грудами были навалены тела павших.
        Зато дикие бегимлеси своих погибших просто свалили кучей и в несколько церемоний кремировали. Кстати сказать, получилось у них это не очень - слишком много, на взгляд людей, осталось несгоревших костей, оружия и всяких украшений. Но с ними дикие разбираться не стали, просто ссыпали в выкопанную яму и затоптали ее, не оставив сверху даже какого-нибудь символического знака.
        И тогда стало ясно, что война окончена, по крайней мере, на время. Вместо приказа отдохнуть Ростику пришлось отдать своим бойцам распоряжение собрать под руководством Чертанова тела павших людей, которые до той поры оставались в окопах. А потом пришлось возиться с изрядным количеством пернатых, убитых перед окопами,- их ни цивилизованные, ни дикие бегимлеси хоронить или кремировать не смогли, опасаясь огня со стороны людей.
        Работа эта была крайне неприятной, потому что за два дня пролежавшие на солнце трупы успели разложиться так, что даже Чертанов носил повязку на лице и не расставался с пузырьком аммиака. Но все-таки это оказалось куда более спокойными хлопотами по сравнению с теми, когда они ожидали нового, может быть, последнего, штурма.
        А под вечер этого третьего после битвы дня из города прибыл Дондик. Он выглядел усталым, но буквально светился от радости. Первым делом он обнял Ростика, а потом вежливо и как-то совсем не по-военному спросил, можно ли будет построить оставшихся в живых, чтобы посмотреть на них? Теперь можно было, конечно, все. Ребят построили, капитан прошел перед шеренгой, некоторых узнавая, иных совсем не по-командирски вытаскивал из строя и обнимая у всех на глазах. Ростику это почему-то напомнило знаменитую кинохронику, когда Черчилль всматривался в лица наших солдат после Сталинградской битвы… Разумеется, если не учитывать обнимания и иных реплик.
        А потом Дондик на правах старшего расположился в палатке Достальского, вызвал к себе Кима и очень серьезно, даже как-то торжественно пригласил Ростика на совещание. Впрочем, это оказалось совсем не совещание.
        - Значит, так, Гринев. Поздравляю тебя с тем, что ты тут сделал. И довожу до сведения, что тебе присваивается следующее звание, старшего лейтенанта. По-моему,- добавил он, поблескивая глазами,- давно пора. Кроме того, отправляйся-ка домой. Есть мнение наградить тебя недельным отпуском, раз всякие медали и ордена у нас отсутствуют. В общем, со следующим транспортом лети к жене, к сыну, передавай им привет и достраивай дом. Я слышал, ты все жаловался, что у тебя на него времени не хватает.
        - Теперь хватит,- высказался вместо друга Ким, удивленный затянувшимся молчанием Роста. Потом он повернулся к нему и спросил в упор: - Что, неужели не рад?
        - Рад, конечно,- попытался улыбнуться Рост.- Просто я не готов… А, ладно, неделя - это царский подарок. И Любаня обрадуется. А то я забыл, как она… блинчики печет.
        - Да, блинчики - это серьезно,- улыбнулся капитан и еще раз, уже без всяких скидок на звание и возраст, подошел и что было силы хлопнул Ростика по плечу. Это было больно, сразу отозвались ожоги от попаданий из лучеметов пернатых, но… Он понимал капитана, понимал Кима, понимал всех.
        Всех, кроме себя. Это было нелегко объяснить. Больше всего чувство, которое им владело, походило на досаду, но обращенную куда-то внутрь, словно он чем-то «заслужил» такое скорое отстранение от дела, которое принял на себя и стал считать своим, ради которого готов был умереть… А теперь вот выяснилось, что дело это не его. И тогда стало почему-то казаться, что он слишком легко решил умереть, слишком беззаботно поставил свою жизнь в зависимость от… Да, в самом деле - от чего?
        Ведь, что ни говори, а они сделали большое дело. Они отстояли город, они спасли свою цивилизацию… И вот он оказался сбоку от этого. И никакое повышение его формального звания не могло служить компенсацией. Была бы его воля, он бы остался тут, пусть даже командиром взвода, а не дали бы взвод, остался бы рядовым… Только бы не уходить, не бросать этих людей, это место, эти изрытые окопы.
        Тащить его в Боловск выпало Казаринову. Пожалев, что эта участь не досталась Киму, с которым можно было бы поговорить во время полета, но которого Дондик оставлял на Бумажном как командира летунов, Ростик поймал его на полчаса, отвел туда, где пернатые зарезали первых защитников Бумажного, и попытался рассказать другу, что он ощущает и что по этому поводу думает. Реакция Кима, того самого кореезы, с которым жил душа в душу, почитай, с самых первых дней, сколько помнил себя, который прежде всегда все понимал, на этот раз оказалась изумительно бестактной. Он хитро скривился и безапелляционно брякнул:
        - Посттравматический синдром, маниакальное чувство ответственности и неутоленные идеи мести, возмездия, а может, шизоидная переоценка своей роли… В общем, все то, что по-простому называется усталостью.
        Рост возмутился - нашел время отшучиваться.
        - Ким, черт косоглазый, я серьезно говорил!
        Ким попытался усмехнуться, но даже вместе с ощеренными зубами его глаза остались грустными.
        - А серьезно - лети-ка ты, голуба, в Боловск, домой. Отоспись, как следует пристань к жене, чтобы она себя замужней девицей почувствовала, а не соломенной вдовой, поболтайся по госпиталям, выясни, кто на каком этапе битвы где находился, составь рапорт командованию. За неделю успеешь целый роман составить, не то что рапорт. Мне кажется, они тебя этой работой еще загрузить не решились, но скоро решатся, и… Возвращайся здоровым. Знаешь ли, нужно дело делать, а не киснуть.
        С этим напутствием, разумным какой-то внешней, общей правильностью, но совершенно не учитывающим его состояние, его небольшую внутреннюю, но тоже несомненную для него правоту, Ростик и прилетел ранним утром следующего дня в город. Домой он попал, когда ни мама, ни Любаня еще не отправились на работу. Хотя должны были, если учитывать местное время - около шести часов утра или около восьми по-старому, по-земному. А может быть, их предупредили, что Рост может появиться, вот они и попросили разрешения опоздать.
        Поэтому он посидел со своими самыми родными людьми, выпил отменного душистого чаю с медом и настоящим молоком, отобранным мамой у Ромки, у которого и так всего было вдоволь, по словам Любани, и приготовился уже было рассказать, что и как с ними произошло, ничего не скрывая и даже, в общем-то, не рисуясь, как вдруг постучали в их калитку, все еще оставшуюся перед недостроенным квазиширским домом.
        Ростик выглянул на улицу из специально устроенной бойницы - на Октябрьской прямо перед его мини-замком стояло по меньшей мере полдесятка зеленокожих. Впереди всех, разумеется, возвышался Шир Марамод - замечательный друг и главный переговорщик зеленокожих. Ростик смутился.
        - Мам, как они узнали, что я приехал? Или они не ко мне пожаловали?
        - К тебе,- отозвалась Любаня, тут же направляясь в дальнюю комнату, чтобы сменить утренний халат на что-то более официальное.
        Маме это переодевание было не нужно, она и поутру выглядела готовой хоть к поездке на Бумажный, хоть к приему зеленокожих посланников. Она ответила:
        - Они еще вчера вечером присылали гонца, человека, чтобы выяснить, правда ли, что ты прилетаешь? Кажется, мне его лицо знакомо. Впрочем, сейчас так мало стариков, что они все знакомы.
        С этими словами она отправилась к калитке впускать триффидов в дом.
        Они вошли, осторожно склоняя голову перед слишком низкой для них притолокой, и Ростик снова, с непонятным, невесть откуда бравшимся раздражением подумал, что парадную дверь следовало делать и шире, и выше - подходящей и для зеленых, и для людей новой комплекции, вроде Коромысла, и для бакумуров. Жаль, что не подумал об этом вовремя, может, когда-нибудь потом переделает?
        Расшаркивания и традиционные с зелеными поклоны много времени не заняли. Потом триффидов провели в гостиную, где они и расположились за большим столом, низковатым для них, но все-таки вполне достойным. Потом Ростик показал им Любаню, которая наконец-то вышла из спальни, и попросил ее приготовить чай. На помощь ей отправилась и мама, похоже, обязанности хозяйки она не собиралась передоверять никому на свете.
        Посидев молча с минутку даже после того, как подали чай, один из триффидов вдруг выволок большую деревянную дощечку, покрытую вполне земным пластилином, и два стила. Раздвинув чашки и вазочки с вареньем на меду и самодельным печеньем, он выложил ее посередине и решительно двинул к Ростику.
        Более определенное предложение рассказать, поделиться свежими новостями Ростику редко доводилось видеть. И тогда, хотя он сам не очень понимал, что и как в действительности на Бумажном холме произошло, он взял в руки стил и начал рисовать.
        Сначала привычно прочертил береговую линию залива, обозначил Боловск, Чужой город, прочертил Цветную реку и потом указал Бумажный холм. Вот его следовало сделать подробнее, этой дощечки уже не хватало, поэтому Ростик не стал загромождать ее деталями, а попросту сходил за своей восковой дощечкой, которая хранилась за его письменным столом. Вернее, столом, за которым отец мастерил свои хитрые приборы и рации, хотя… Все правильно, теперь это был Ростиков стол.
        Вернувшись в большую комнату, он нарисовал бегимлеси, обозначил квадратом десять на десять точек основную единицу измерения и линиями от изображения пернатого показал численность их армии. Потом показал ее расположение.
        Численность людей Ростик тоже показал, но только провел между ними густую, в несколько линий полосу поперек всей доски. По одну сторону оказалось сто двадцать душ, по другую все остальные. С этой же, остальной стороны он нарисовал могилу, трупы, крест над холмиком и себя - стреляющим в воздух в знак последнего салюта.
        - А я и не знала, что потери так велики,- вдруг произнесла сзади мама. Оказалось, она смотрела вместе с зеленокожими, как и Любаня. Только им нужно было смотреть прямо, а не как угодно, чтобы понять рисунок, вот они и зашли незаметно ему за плечи.
        Шир Марамод кивнул, странно дернул носом, потом своим стилом обвел указанную численность пернатых и поставил странный, угловатый, как кельтская руна, знак вопроса.
        Ростик вздохнул, перечеркнул вражескую армию косым крестом и показал, как она сгорает. Потом стер изображение и показал новую численность пернатых, которые уходили на юг, в Водный мир, и второй отряд, направляющийся на северо-восток. Численность обоих отрядов, указанная уже в десятичном исчислении, привела зеленых в тревогу. Один из них даже поднял доску Ростика и стал подносить по очереди к разным своим глазам. Но от этого рисунок, разумеется, не изменился.
        Потом зеленые все, как один, встали, поклонились Ростику и направились к выходу. Рост, который думал, что беседа будет более долгой, даже хотел было позвать их, но передумал. Тем более что гости вели себя хоть и торжественно, но довольно странно - Марамод так вообще стал осматривать стены, потолки, а иногда и постукивал в них, о чем-то чуть слышно поскрипывая кому-то из своих спутников. Кому предназначались эти реплики, понять было невозможно, потому что никто из зеленых не отозвался.
        Выйдя на главное крыльцо, Ширы еще раз склонились в очень глубоком поклоне и ушли. Ростик подумал, почему-то вышел на Октябрьскую, посмотрел им вслед. Триффиды приостановились около их знаменитой липы, поклонились дереву и пошли дальше, неуклюже переступая своими зелеными, обутыми в странное подобие детских башмачков ногами.
        - Странные они,- проговорила Любаня.
        - Было бы удивительно, если бы они не были странными,- отозвался Ростик.
        - А чего они все время кланяются?- спросила мама.- Могли бы как-нибудь иначе.
        - Это я их научил,- признался Ростик.- Еще в первое свое посещение Чужого города.
        - Ты?- удивилась мама. Что-то ее в этом жесте определенно раздражало.- А, ладно, японцы тоже кланяются. Может, и правильно, руки остаются чище… Кстати, что-то им в нашем доме, вернее, в твоей реконструкции не понравилось.
        Ростик вздохнул и осмотрел строение, каким оно вышло после его усилий и экспериментов.
        - Мне тоже показалось, что ушли они не просто так.
        - Что ты хочешь сказать?- переспросила Любаня.
        - Что-то они о нашем обиталище себе надумали…- точнее определить впечатление, которое зеленокожие произвели на Ростика, было трудно.- Хотя, в целом и общем, переживем и это. Просто нужно быть готовым.
        - К чему?- спросила мама, направляясь домой, чтобы, прихватив сумочку, все-таки отправиться на работу.
        - Не знаю точно… Может быть, ко всему,- отозвался Ростик.- Но и ждать чего-то особенного - неразумно.
        И с удивлением подумал, что общие истины теперь получаются у него слишком легко, как у школьного учителя. Или это становится его манерой думать? И только ли думать? Может, он и жил теперь вот так - готовый ко всему, но ничего особенного не ожидая?
        Глава 18
        Ростик оказался прав, когда предположил, что его разговор с зеленокожими триффидами просто так не кончится. Не успел он отоспаться и пообедать, как к нему на двор явилось трое мужиков в ватниках, несмотря на лето, в окружении десятка - не меньше - червеобразных Махри. Главным у них был, как ни удивительно, мужичок с плешью во всю голову, причем лысина его приобрела странноватый сине-фиолетовый оттенок от въевшейся каменной пыли и специальных порошков, которыми при строительстве пользовались зеленокожие. Мужичок, осмотрев любительские Ростиковы потуги по перестройке дома, крякнул и наконец выдал:
        - Ты, офицер, не серчай, но дело - мастера любит. Если не можешь, лучше не делай вовсе.
        - Мне нужно было, я и делал,- пожал плечами Рост.- А что касается мастерства, с этим сложно - ты тоже небось не в первый день научился с камнем работать?
        - Верно,- согласился мужичок.- Ладно, я понимаю. Если хочется, тогда, конечно, можно и попробовать… Только мы не пробовать пришли, мы - сделаем иначе.
        Ростик посмотрел на не совсем ровные стены своего перестроенного дома, на не вполне оформленный второй этаж и осторожно спросил:
        - Это как же понимать?
        Мужичок был с норовом, да и червеообразные не внушали особого доверия - они вполне могли строить только в одном стиле - в ширском. А Рост сомневался, что чисто ширский дом понравится маме и Любане.
        - А так и понимай,- кивнул мужичок.- Сначала все сломаем, ты уж не обижайся. А потом построим, как надо.
        - А если я не соглашусь?
        - Можешь и не соглашаться,- неожиданно улыбнулся мужичок.- Мне так и сказали, что ты не сразу согласишься. Вот только приказано все ж таки тебя не слушать.
        - Кто приказал?- поинтересовался Ростик, почувствовав, как в присутствии этого мужичка его плохое настроение стало потихоньку таять.- Председатель?
        - Эк, куда махнул - Председатель,- удивился в свою очередь мужичок.- Главный Шир, его еще Марамодом кличут. Ну, да ты его, сказывают, знаешь.
        - Знаю,- согласился Рост. Оказывается, подумали о нем совсем не люди, подумали те, кто мог бы и не замечать его проблем, его дома, его самого.
        - Вот и хорошо,- согласился мужичок. Потом хитренько смерил Ростика глазами: - Ты только, офицер, сам-то, когда мы будем работать, не отсвечивай. Не волнуйся, все сделаем в лучшем виде.
        - А кто же за вами следить будет?- спросил Рост.
        - А чего за нами следить? Вещички твои не пропадут, у нас такого в заводе нет, а кормежку мы себе сами приготовим…- Внезапно он увидел Кирлан.- Ого, да у тебя махнушка есть. Вот она пусть с нами и возится, а ты - погуляй, в библиотеку сходи, к начальству, к друзьям, что ли.
        И Рост понял, что так в самом деле будет лучше - и для этих людей, и для него самого. Обидно, что строительство совпало с его отпуском, но, может, и это было правильно. Он только спросил:
        - А сколько вы собираетесь все это…- он обвел свой дом,- перестраивать?
        - Как управимся, так и будет в самый раз.- Заметив, что Рост нахмурился, мужичок опять в своей неожиданной манере улыбнулся и добавил уже теплее, увещевательно: - Да ты не серчай, мы очень-то выкрутасы разводить не будем. Просто построим, без капителий. Зато будет прочно, не то, что сейчас.
        И работяги вместе с червеобразными принялись за дело. К вечеру к ним прибыли еще двое бакумуров, из которых один оказался женщиной с очень низкой грудью. К тому же на ней уже был повязан плотный брезентовый фартук - чего при ее-то мохнатости можно было и избежать. Но, видимо, строители так «достали» ее своими шуточками, что она решила обозначить на себе одежду. А может, этот фартук имел и какое-то функциональное значение.
        На следующий день рабочие прибыли раньше, чем включилось Солнце. И сразу принялись за дело так, что даже кое-кого из соседей разбудили. Зато сомнений, что полученный приказ они исполнят в лучшем виде, как сказал их плешивый бригадир, не осталось.
        А для Ростика наступила удивительная пора - несколько дней он ничего не делал, просто спал, бродил, разговаривал с людьми, узнавал новости. Вернее, знакомился с тем, что он сам считал новостями, потому что для людей, постоянно живущих в Боловске, это уже были дела прошедшие.
        Официально считалось, что он восстанавливается после ранения, полученного в сражении на Бумажном холме, но раны рубцевались быстро, обожженные участки уже стали затягиваться свежей кожей, и, хотя еще саднили, особенно по утрам, со сна, он все чаще забывал про них. Можно было и вовсе не показываться в больнице, Любаня или мама сами его перевязывали в стираные бинты, сами накладывали какую-то мерзко пахнувшую, но приносящую облегчение мазь.
        Еще считалось, что он готовит отчет о сражении, особенно о периоде, когда остался за командира. По этой причине его без помех пускали в палату, где на пару выздоравливали Антон и Достальский. Антон, которому в битве за Бумажный досталось куда как изрядно, был не очень. Он трудно поднимался на ноги, едва ходил, и все время его запекшиеся губы кривила напряженная усмешка. Когда ему становилось совсем плохо, он со злостью говорил:
        - Вот ведь судьбина - только от одной хвори оправился, тут же на следующую налетел. Даже и здоровым побыть не успел.
        - Это не хворь,- говорил Ростик,- а ранение. Они на то и существуют, чтобы от них выздоравливать. Вот и выздоравливай - таково твое дело на настоящий момент.
        - Тебе хорошо говорить,- заметно сердился Антон, но не на Роста, а на себя.- Ты-то как всегда - без царапины из всего вышел.
        - Это он-то без царапины?- удивился Достальский, лежа на своей койке.- Да я солдатам с такими ранами, как у него, сопровождающего даю, чтобы по дороге не сомлели.
        - Ну, я - дело другое,- отшучивался Рост.- У меня мать - доктор. Вот женись, Антон, на докторше, тоже будешь выздоравливать быстрее.
        - Ты на что намекаешь?- неожиданно вскинулся Достальский.
        И тут-то выяснилось, что он, пока выздоравливал, действительно познакомился, как это обычно бывает… В общем, конечно, это была докторша и, конечно, невиданно прекрасных достоинств.
        К тому же капитан Достальский действительно пошел на поправку едва ли не сразу, как прибыл в госпиталь. Но ему и этих рекордных сроков, как говорили сестры и больные, было недостаточно. Для тренировки он совершал немалые для больного прогулки по запущенному больничному саду, в котором между земных кустов сирени и уже заметно изменившихся тополей нет-нет да и проглядывали кусты с красными листьями или определенно пробивались ростки скрученных штопором, мелколиственных местных деревьев.
        От нечего делать Ростик часто гулял с ним, заодно помогая управиться с костылями. При этом преимущественно они обсуждали битву за Бумажный. Иногда разговор превращался в спор, но чаще Рост или капитан узнавали друг от друга неведомые прежде перипетии и подробности сражения.
        Так, Ростик выяснил, что капитан заблаговременно отправил все грузовики в Боловск, заполнив их штатскими под старшинством неизменного Акимыча. Когда Рост высказался, что это следовало сделать попозже, когда уже появились первые раненые, капитан вдруг разгорячился.
        - Ты пойми,- говорил он, забыв о костыле под левой рукой и стараясь показать рельеф холма обеими руками,- во-первых, я еще не знал, что наши летуны остановят их… Ну, этих, с длинными шеями, с наездниками на спине. Если бы те прорвались к холму, они бы наши машины пожгли, непременно пожгли. А у меня был приказ Председателя, чтобы я машинами не рисковал, они тут тоже еще не раз понадобятся. А во-вторых, если бы я их не отвел, их бы просто пехотинцы разбили. Глубина нашей обороны составляла всего-то метров двести, она прошивалась стрелками пернатых насквозь. Так что не мог я оставить машины на верную гибель.
        - Автобусы ведь не сожгли. Мы их прикопали, обложили щитами, обмазали глиной, и они в нужный момент очень удачно удрали.
        - Потому и удрали, что для них было место. А если бы мы оставили еще эти «ЗиЛы» - непременно бы их заметили и попробовали подбить.
        - Кстати, машины машинами, их, в конце концов, не очень и жалко. Но почему ты в самом деле бээмпэшки угнал? Они-то, когда пернатые на наш плацдарм поперли тремя колоннами, могли роты две заменить. И вообще, это же подвижная, мобильная сила! Да с ними мы бы…
        - У меня не было уверенности, что пернатые все, понимаешь, все останутся под холмом. Я рассчитывал, что они хоть часть своих сил продвинут дальше в степь, ближе к городу. А «БМП», как ты сказал, мобильны, им их и останавливать. Лишь теперь, зная, как повернулось дело, согласен - это была ошибка.
        - Я думаю, если бы машины остались, дезертиров было бы меньше. Они бы рассчитывали на нормальное отступление, понимали бы, что и раненых повезут в кузовах, и оставшихся в живых… А так у них сложилось впечатление, что всех бросили - попросту подставили и бросили. Так уже бывало, и на Земле, и тут.
        - Наверное,- мрачно соглашался капитан. Как и все очень честные военные, он не любил говорить на тему о доверии к начальству - понимал, что русским солдатам не с чего особенно рассчитывать на тыловиков.
        Еще изрядные споры у них вызывала относительно слабая оборона оставленного на стыке батальонов плацдарма.
        - Понимаешь, автобусы как-то следовало уводить. Вот я и оставил проход между вами, вернее, хоть и заметил его, но не стал перекрывать,- пояснил Достальский.
        - По нему пришелся такой удар, что, не окажись я там случайно, пернатые непременно прорвались бы. Представляешь, если бы они нам в тыл вошли численностью тысяч в пять, а то и больше?
        - Да,- качал головой капитан.- Как ты там удержался? До сих пор чудом кажется. Плацдарм следовало прикрыть более плотно. Следующий раз буду делать проход зигзагообразным, как учебники тактики советуют, чтобы одним ударом не пытались пройти через всю глубину обороны, не встречая сопротивления.
        В более мирных, уже не конфликтных тонах они прояснили действия летунов, за которыми капитан следил, а Ростик, разумеется, нет. Но Кима с ними не было, поэтому разговор получался однобокий, без вида, так сказать, сверху, и быстро затихал. И конечно, очень популярной, к тому же триумфальной, была тема маневра отхода к самому холму, на практически не подготовленные позиции. Капитан удивлялся:
        - Не понимаю, как ты решился? Я сейчас тут сижу, в безопасности и тепле, и то боюсь об этом думать. Вот-вот близкая темень должна наступить, связь со взводами практически растеряна, управление большей частью солдат невозможно, противник давит… А ты… Вот если бы они у тебя побежали - что стал бы делать?
        - Потому и не понимаешь, что в безопасности. Увидел бы, как пернатые в тот момент насели, как редки наши цепи, как окопы завалены трупами - и нашими, и пернатиками,- сам бы то же самое сделал.
        - Но они же этого весь день добивались - чтобы вы вылезли из окопов и к ним спиной повернулись. Неужели не ударили?
        - Как видишь, я тут перед тобой стою и вполне вживую разглагольствую, значит, не ударили.
        - Почему? Должны были ударить. Обязаны были увидеть это - и ударить. Они же не мастера полевого огневого боя, они спецы по рукопашной, по бою на очень коротком расстоянии, холодным оружием - им такая возможность предоставилась… А они?.. Ты, наверное, что-то скрываешь, когда рассказываешь. Чего-то недоговариваешь?
        - Я и сам понимал все трудности, когда о перегруппировке тогда думал… И боялся, что получится, как ты говоришь… Но не получилось. Почему-то у них не получилось, а значит, получилось у нас.
        - Да, о том, что вышло бы, если бы они тогда ударили, лучше не думать.
        - Может, у них тоже управление было нарушено? Офицеров мало, командование далеко… В общем, прозевали они удар. А когда минут через двадцать ударили, мы уже сидели чуть не плотнее, чем в начале боя.
        - Да.- Достальский мечтательно посмотрел на небо.- Это и есть талант полководца, парень. Почувствовать момент, когда единственный раз можно сделать то, что спасет армию. Ни до этого момента нельзя и уже через четверть часа поздно - враг очухается и разнесет тебя на клочки… А так, если успел - ты на коне. Молодец - одно слово.
        Как правило, после этих обсуждений возникала пауза. Дело было в том, что за победу на Бумажном, как говорили, Достальского представили к получению майора, и даже где-то уже лежал приготовленный приказ. Антон стал старшим лейтенантом, почти все летуны получили очередные звания, пехотинцам раздавали дополнительные отрезы ткани, часы, даже сотню медалей заказали отлить на заводе для наиболее отличившихся. А вот Ростику…
        Через пару дней после того, как он вернулся в город, пришло извещение, что приказ о присуждении ему старшего лейтенанта отозван ввиду… Дальше следовала какая-то бюрократическая формула, которую не поняла даже теща Тамара - самый опытный в административных ухищрениях член семьи. А уже потом, когда стало известно, что награды для него не будет, появились другие признаки. Его не было в списке отличившихся, вывешенном на специальную доску перед входом в Белый дом, ему не выделили наградного оружия, его не вспоминали при составлении общего отчета, для которого Эдик Сурданян расспрашивал даже командиров отделений.
        Его роль в битве за Бумажный замалчивалась столь явно, что это вызывало определенное понимание даже тех штатских, которые были далеки от обычаев и порядков армии. А что бы там ни говорили, почти все боловские мальчишки, прошедшие многие здешние войны, медленно, без училищ, но с поразительной надежностью обращались в подлинную армию, способную защитить и одолеть почти любого здешнего, полдневного врага.
        Как правило, когда на эту тему сворачивали мысли Достальского, он спрашивал:
        - И все-таки я не понимаю - почему?
        - Давай об этом не будем,- предлагал Ростик.
        - А почему не будем?
        - Ну, им там, может быть, виднее.
        - Виднее? Да они сиднем сидят в своих кабинетах! Что они могут из них видеть? Но, даже не вылезая из кабинета, понять-то, что ты выиграл битву, а не я - своим отходом, организацией обороны и волевым руководством,- понять такую элементарную вещь они должны. Обязаны, черт подери!
        Ростик вынужден был отмахнуться.
        - Давай не будем, а?
        Достальский смотрел на Ростика удивленно и чуть внимательнее, чем обычно.
        - Неужели не обидно?
        Ростик, которому по странному стечению обстоятельств обидно не было, тем не менее, когда его вот так, в лоб, спрашивали, обычно понимал, что нечто в глубине души, конечно, царапает. Но это было еще не созревшее ощущение, и сейчас не время было его высказывать. И говорить о нем следовало потом.
        Объяснить это Достальскому было сложно, да Ростик и не пытался. Он лишь смеялся и объяснял, что Ширы его считают героем, прикомандировали к нему лучшую бригаду - строят новый дом, чего же ему больше-то?
        - Да, да,- рассеянно, даже расстроенно говорил Достальский.- Так обычно у нас и бывает, человека Ширы считают победителем, а собственное начальство…
        - Ты лучше подумай, может, ты бы тоже давно майора получил, если бы они не хотели проблему с моим награждением обострять? Выходит, я тебе тоже мешаю.
        - Ты им мешаешь,- признавал наконец Достальский.- Вот еще бы понять - где, в чем, каким образом?
        - Придет пора, сочтемся этими глупыми наградами. Может, в следующей войне.
        - Думаешь, будет?- спрашивал новоиспеченный майор Достальский.
        - Конечно,- стараясь выглядеть беспечным, отвечал Ростик.- Хорошо бы знать - где и с кем?
        Произнося эти слова, он и не подозревал, что практически уже знает, и где, и с кем. Вот только не отдает себе в том отчета. Впрочем, до момента, когда это знание должно было стать явным, оставались считаные дни.
        Часть четвертая
        Черные треугольники
        Глава 19
        Ростик проснулся от кошмара. Небо около него было близким, словно он летел в кабине гравилета, только не мог понять, с кем и куда. Стеклянный колпак защищал его от ветра, но он понимал, что по ту сторону очень хрупкого корпуса на машину давит и воздух, и… что-то еще. Он всмотрелся в это «что-то» и увидел огромные, черные как смоль, тяжелые, летящие с хищно опущенными головами треугольные машины.
        И вроде бы они были уже не вполне машины, а являлись чем-то наполовину живым, что могло не только убивать и захватывать, но и презирать, и ненавидеть, и вызывать такую же ненависть. Это были машины, но это было и тавро рабства, знак неполноценности, чужое орудие полной остановки развития человечества, отказ для каждого из них от жизни по своей воле.
        И, как это почти всегда бывает в Полдневье, черные треугольники несли гибель, разрушения, смерть… Смерть тяжелую, беспросветную, но при этом и почему-то не страшную, ну, в общем, не слишком страшную. Или, может, Ростик уже столько воевал, что разучился бояться смерти?
        А бояться он научился чего-то другого - отступления, измены, неожиданного удара из-за угла, когда ничего нельзя сделать. И конечно, больше всего научился страшиться гибели родных и самых близких друзей, страшиться самого страха… Да, в этом треугольнике застыл тот страх, который знаком каждому солдату и который на самом деле куда пронзительнее и сильнее, чем у тех людей, которые не воевали,- ведь для того, чтобы научиться бояться по-настоящему, тоже нужна практика.
        Вот на этом он и проснулся. Пот заливал лицо и голое плечо, на котором он лежал подбородком. Любаня в смешной, очень женской и непрактичной ночнушке спала в дальнем конце кровати. Она в последнее время старалась держаться от него подальше. Он заметил это, но пока не подал вида, наступит время - сама скажет, что с ней происходит, если захочет. Кажется, у нее такое было, когда она ждала Ромку.
        Поднялся, вдохнул свежего воздуха. Да, умеют эти трехногие строить - в его спальне, несмотря на внешнее отсутствие вентиляции, было прохладно, свежо и легко дышалось. А вот зимой, скорее всего, будет иначе - уютно и не холодно.
        Он подошел к Ромке. Тот почему-то тоже лежал, не думая спать, смотрел, поблескивая в полумраке очень светлыми даже для Гриневых глазенками. Рост взял его на руки, пригладил взъерошенные вихры. И почему у детей после сна волосенки всегда так заламываются? Стоп, он, должно быть, совсем плох. Не понимает, что видит его… Значит, уже наступило утро, и на четверть открытый световой люк в крыше дает такой вот призрачный свет.
        Они вышли на крыльцо, вернее, вышел Рост, а Ромка сидел на его руках, поворачиваясь вперед всем тельцем. Крыльцо это явно изобрели люди, в городах Широв ничего подобного не замечалось, а тут, в Боловске,- каждый второй дом без него не обходился. Ну и правильно, должно же хоть что-то в нас от людей остаться, решил Рост, крыльцо - очень даже подходит для этого.
        Мама, конечно, уже встала, готовила завтрак на летней, садовой печке. Заметила их, помахала в воздухе ложкой, значит, как всегда, готовит утренние лепешки. Говорят, кто-то на их улице из соседей печет лепешки и разносит за небольшую плату по городу. Может, договориться, чтобы им тоже поставляли, тогда мама сможет на полчаса дольше спать?.. Все-таки здорово он вник в это мирное, домашнее житье. Прошлый раз, перед отправкой в качестве наблюдателя к пернатым, такого не чувствовал…
        Вот оно - Боец, его жена, которую зовут, кажется… Да, Сонечкой. Вот у них-то все и происходит. Вот у них-то и нужно узнать, что творится. Или ничего не творится, ведь за ним не пришли, никто его пока не потревожил, а была бы надобность, непременно получилось бы по-другому… Нужно взять себя в руки.
        Мама, кажется, ничего не чувствует, она свалила последние лепешки на заранее приготовленный для этого медный противень, подхватила полотенце, халат, убежала в душ. Да, с душем здорово вышло - все-таки в городе был недостаток воды, но в их район ее еще подавали, Рост и запасся как мог, наносил целую бочку. А из бочки уже подливал в бак на душе, пока он тут - хоть этим родным помогает.
        Стараясь успокоиться, покормил Ромку, поел сам. Любаня тоже проснулась, позавтракала, стала собираться на работу. Тогда Рост и решился.
        - Знаешь, ты сегодня останься.
        - Что? Ты… хочешь, чтобы я задержалась?
        В лице Любани появилось уже знакомое, но еще непривычное выражение. Словно она и знала что-то, но и скрывала, и любила, как прежде, но и старалась отдалиться.
        - Хочу, чтобы ты вовсе осталась с Ромкой. А вот я должен идти.
        - Куда?
        Что Ростик на это мог ответить?
        - Пока не знаю. Но что-то вокруг происходит.
        - Как-то это подозрительно звучит,- но волновалась Любаня о чем-то совсем не о том, что ощущал Рост. И как это она за последние месяцы так здорово утратила с ним контакт?
        - Давай, Любань, вот о чем договоримся. Я не знаю еще ничего, но сегодня, ради безопасности Ромки, никуда не ходи. По крайней мере, пока я не вернусь. А если я…
        Да что, собственно, он?
        В общем, толком так ни в чем и не разобравшись, оделся, почему-то по всей форме, едва ли не полные доспехи зашнуровал. Правда, все-таки удержался, остановился только на кирасе и двух щитках на предплечьях. Хорош он будет, если все ему только привиделось, а на самом-то деле ничего особенного не происходит… Но обоймы он взял все, что были в доме,- два подсумка, и даже две гранаты добавил. Любане, поколебавшись, оставил свой знаменитый на весь город наган. Она толком так и не научилась из него стрелять, жаль было патроны тратить на это обучение, но в случае необходимости - Рост был уверен - пустит его в дело не раздумывая.
        Потом поцеловал жену. И должно быть, именно этот поцелуй заставил ее наконец осознать, что нечто с этим миром действительно не в порядке. К счастью, маме этого пояснять не пришлось, она все увидела, покачала головой, но расспрашивать не стала, а просто убежала на работу, там она сама все узнает, и даже вернее, чем Рост.
        Немного смущаясь своего вида, чего с ним уже давно не было, Рост прошагал через весь город, кивая знакомым, поздоровался с ребятами, которые расслабленно держали пост на дороге к обсерватории. Они ничего не знали, Рост это сразу понял по их лицам. Знали бы - хоть что-то, намеком, то высказали бы.
        Перед обсерваторией, как ему показалось сначала, тоже царило спокойствие и мир. И лишь потом он вдруг увидел, как в сараюшке за главным зданием спешно грузят в телегу, в которую были запряжены сразу пять волосатиков, какие-то темные, должно быть, еще с Земли ящики. В них что-то очень тонко позванивало, а иногда скрежетало. Рост подошел ближе.
        Погрузкой руководил, конечно, Перегуда. Он спешил и боялся. Он даже покрикивал на трех солдатиков, приданных обсерватории для охраны, чего с ним, вероятно, никогда прежде не случалось. Заметив Ростика, он вдруг схватился за сердце, потом мотнул головой. Широко шагая, приблизился и, не здороваясь, спросил:
        - Гринев, а я и не заметил, как ты подошел. Ты как-то очень ловко научился подкрадываться.
        - Я не подкрадываюсь, я теперь всегда так хожу,- почему-то грустно ответил Рост. Он не хотел спрашивать в лоб, что тут происходит. Ему показалось, что, если он спросит, Перегуда может и не ответить.
        - Да, с людьми тут разные перемены происходят… Ты уже знаешь про треугольники?
        Рост улыбнулся. Тактика выжидания принесла свои плоды.
        - Ничего пока не знаю.
        - А как же?..- Перегуда сделался настороженным и внимательным.
        И тогда Рост быстро рассказал, что почувствовал перед пробуждением. И пояснил, что пришел сюда, потому что ему показалось - именно тут он впервые все это видел, хотя еще и не понимает, что именно.
        - Да, да,- кивнул Перегуда, о чем-то размышляя.- Твои знаменитые предвидения…- Он посмотрел на работающих солдат. Прикрикнул: - Сержант, еще три ящика, и отправляйте. Да не забудьте одного бойца отправить при оборудовании для охраны, и чтобы они там все разгрузили, а то так и простоит телега во дворе, знаю я их.
        - С чем телега?- спросил Рост.
        - С оборудованием для изготовления оптических приборов. Понимаешь, мы тут кое-что себе набрали в мастерских университета, в политехе… И сами приборы, как образцы, конечно… Ну, ты видел,- он мотнул головой в сторону висящего высоко в небе воздушного шара.- Тот дальномер, например… Вот теперь хочу все это сохранить в бомбоубежище под Белым домом. Там самое лучшее наше бомбоубежище… На всякий случай. Что бы ни происходило, а приборы должны уцелеть.
        - Правильно,- согласился Рост. И посмотрел туда же. Вот с шара ему сразу все станет видно.- Как вы думаете, Борис Михалыч, если попросить Бойца, поднимет он меня наверх по старому знакомству?
        - Зачем?
        - Если я это предчувствовал, так сказать, не глядя, то посмотрю - и смогу куда больше определить. А информация - штука первейшая.
        - Да,- согласился Перегуда. Подумал еще раз.- Они уже близко. Очень близко, менее часа осталось… Подкрались, понимаешь, ночью, их никто и не заметил. А сейчас они уже Чужой город утюжат, скоро за нас примутся.
        - Позвоните ему,- предложил Рост.- Если он не захочет - другое дело. А если согласится, я бы посмотрел на них, пока еще есть… Пока еще целый час у нас в запасе.
        Перегуда кивнул. Потом вытер пот со лба, и оба пошли к спущенным из корзины тросику и проводам. Покрутили ручку, трубку на той стороне подняли сразу. Перегуда коротко сообщил:
        - Тут Гринев, он что-то чувствует.
        Потом сразу все как-то вышло легко и быстро. Сверху сполз, едва ли не упал, карабин с уже знакомыми лямками, и Рост стал подниматься. На этот раз он не боялся высоты, не до того было. Мельком пожалев о бинокле, разбитом на Бумажном холме, стал просто так вглядываться в сторону Чужого города. Там действительно что-то происходило. Но видно было очень плохо из-за дыма, поднимающегося чуть сбоку от Чужого, примерно оттуда, где находилась фабрика ингредиентов для каменного литья, но главным образом потому, что подъемные лямки бились, как ошалелые, никаких сил не хватало, чтобы сосредоточиться на дальней перспективе хоть на пару секунд.
        Зато потом, когда он попал в корзину, все стало ясно сразу и окончательно. Боец сидел перед подзорной трубой, а Сонечка собирала вещи. Они эвакуировались.
        - Командир,- позвал Роста Боец.- Посмотри-ка. Только внимательно смотри, ты должен понять, как с этими штуками биться.
        Рост занял его место. И всмотрелся. Объектив слегка покачивался, но и расстояние до объекта было не слишком велико. В любом случае, понять, что происходило на севере в семидесяти километрах от их Боловска, было возможно.
        А происходила там вещь простая и страшная - около десятка больших, черных как смоль, треугольных машин, почти таких, какие Ростику приснились ночью, атаковали город Широв, стараясь сровнять его с землей. Они были стремительны и стреляли из очень мощных орудий, установленных в башнях над носом и по краям вытянутых крыльев. И выстрелы эти были так сильны, что от них взметалась каменная крошка от мостовых и рушились дома. Машины были бронированы и неуязвимы. Гравитационные лодки, которые люди захватили у пурпурных, по сравнению с этими машинами казались не более опасными, чем детские самокаты.
        - Кто это?- спросил вслух Ростик.
        - Как кто?- отозвалась Сонечка.- Губиски, конечно. Ты посмотри дальше, в море, строго на север. Видишь, там армада маленьких гравилетов?
        Рост всмотрелся. Действительно, где-то далеко, гораздо дальше берегового раздела залива и суши, роились сотни и сотни уже привычного вида гравилетов.
        - Значит,- решил Рост,- эти идут завоевывать, а те будут добычу вывозить?
        - Мы тоже так подумали,- высказался Боец.
        Да, так и было, по всей видимости. Пурпурные губиски снова решили напасть на людей. Только теперь они явились в Боловск не на разведывательных, довольно слабеньких гравилетах, а на боевых машинах, специально предназначенных для усмирения непокорных, созданных даже не для грабежа, а исключительно для убийства.
        - Знаешь,- Боец на миг перестал нервно расхаживать по тесной корзине,- меня гложет вопрос, почему они решили с Чужого начать?
        - Чужой, по их меркам, слишком близок к нам, и там стоит этот завод зеленокожих, вот они и решили, что теперь он наш, человеческий. Они хотят все тут уничтожить и подавить.- Рост подумал и добавил: - Кстати, не так уж они и ошиблись. Последний год это предприятие действительно только на человечество и работало.
        Спустя четверть часа, практически разгромив Чужой, черные треугольники разделились. Три из них пошли в сторону Одессы. А семь машин, из которых две показались Росту особенно большими и мощными, двинулись на Боловск.
        - Денис,- вспомнил вдруг Рост имя Бойца,- ты не высчитал их скорость, пока они подлетали к нам?
        - Еще как высчитал.- Денис помолчал, сегодня он был не очень разговорчив.- У меня вышло, семьдесят километров в час они выжимают запросто. Наверное, без труда раза в полтора быстрее могут… Одно слово - хищники.
        - Но на марше меньше,- добавила Сонечка.- Не больше пятидесяти. Видно, силы гребцов на котлах берегут.
        Ростик кивнул, с этим было глупо спорить. Так делали люди, почему бы так же не поступать и пурпурным?
        - Знаешь что,- повернулся Боец к Сонечке,- ты давай спускайся. И сразу, слышишь, сразу иди с Перегудой или под больницу… Да, в больнице будет лучше всего. Туда и отправляйся, хорошо?
        - А ты?- мрачно, как-то очень уж решительно спросила Сонечка.
        - Меня не жди. Я вот теперь с ним, с Гриневым. Мне воевать придется.
        - А мне не придется?
        - Времени мало,- жестковато сказал Боец.- Давай прощаться… На всякий случай.
        И Ростик понял, что Денис все продумал заранее. Рост отвернулся, пока ребята обнимались. Потом девушка вдруг заплакала. И стало ясно, что она тоже о чем-то догадывается, только не хочет об этом говорить вслух. Вдруг это окажется правдой, и если она скажет, что думает, то ничего уже нельзя будет изменить.
        Боец застегнул на девушке лямки и стал нежно, очень медленно опускать ее на землю. Когда все кончилось, он поднял лямки и долго стоял в противоположном углу корзины, глядя вниз, перегнувшись через край. Потом махнул рукой и прокричал изо всех сил:
        - Иди! Не жди. Тебе нельзя ждать!
        Потом решительно, словно у него все внутри разом обратилось в пепел, подошел к Ростику. Хрипло дыша, выговорил:
        - У нее будет ребенок. Уже скоро.
        - Это хорошо,- ответил Рост, потому что не знал, что еще можно сказать.
        Они помолчали. Каким-то образом, словно стая волков, атакующих загнанную добычу, приближающиеся треугольные машины казались красивыми и неукротимыми. От них невозможно было оторвать глаз.
        - Как думаешь, командир,- спросил Боец,- их вообще-то сбить можно?
        - Не знаю,- отозвался Рост.- Ты их дольше наблюдаешь.
        - Верно, я их уже две недели наблюдаю, начальству докладываю…
        - А они?- спросил Ростик почти лениво.
        - Просили панику не сеять… Я вот что скажу. Я считаю, нужно показать людям, что их можно сбивать. Иначе они все тут разнесут, и мы ничего не сможем поделать.
        - Теперь они в любом случае все разнесут, Денис.
        - Верно. Но если ни одну из этих машин не сбить, люди будут думать, что это невозможно. А если сбить… Помнишь, Дондик сбил одну из летающих лодок, когда пурпурные только-только на нас навалились. И сразу все успокоились - врага можно заваливать и даже оставаться в живых после этого.
        - Сейчас будет сложнее.
        - Тоже верно.- Боец каким-то очень злым, жестким взглядом посмотрел в угол корзины. Там на полу валялись кислородные баллоны.- Ты уже догадался, что я надумал?
        Рост вздохнул.
        - Будет лучше, если ты все объяснишь словами.
        - Все очень просто. Мы тут с тобой торчим над всем городом, к нам они в первую голову и подлетят. Если у кого-то из них засвербит, он захочет посмотреть, что это такое за устройство парит на веревочках. И подойдет близко, так близко, что… В общем, если выждать момент, если они не расстреляют шар издалека, у меня будет шанс. Ведь взрыв должен быть сильный, верно?
        - Да. Водородный баллон на несколько сотен кубометров и хотя бы одна десятая часть того же объема кислорода создадут газовую бомбу потрясающей мощи. Такая бомба не то что этот черный треугольник собьет, она может и обсерваторию в землю вогнать.
        - Обсерватория уцелеет,- странно улыбнувшись, проговорил Боец, словно все знал заранее,- должна уцелеть… Значит, я все правильно рассчитал. И нужно только выждать момент.
        Рост набрал в легкие воздух. Потом выдохнул его. И твердо проговорил:
        - Почему ты? Нас тут двое. Нужно как минимум тащить жребий.
        - Никакого жребия, командир.- Опять эта странная уверенность, словно в голове у Дениса уже все было разложено по полочкам. А может, в самом деле, как настоящий солдат, он шел в бой, избавившись от всех жизненных забот и тревог,- фигурально выражаясь, переодевшись в чистую рубаху и исповедовавшись перед смертью.- Если кто-то и сможет изгнать этих гадов из Боловска, так это ты. Поэтому тебя нужно сохранить, и ты отсюда уйдешь.
        Рост покачал головой.
        - Я еще не решил…
        - Тут не ты решаешь.- Боец подошел к трубе, всмотрелся в объектив.- У нас осталось минут двадцать. Давай снимай дальномер, его тоже нужно сохранить.
        - Погоди…
        - Нечего годить, командир. Иначе у меня не будет времени напустить кислород в шар.
        С этими словами он подошел к кислородным баллонам, заменил черный водородный на голубой, кислородный, и открыл краны до конца. Потом кивнул Ростику.- Все, мы с тобой уже сидим на бомбе. Так что давай осторожненько шевелиться, обидно будет, если взлетим на воздух раньше времени.- Он и не думал каламбурить, просто говорил, что хотел.
        Вдвоем сняли дальномер со станины. Потом загрузили его в специальный мешок. Оказывается, все тут было предусмотрено.
        Рост стал впрягаться в сбрую. Он чувствовал, что все правильно, что он должен уходить отсюда, но мысль, что он уйдет и, может быть, уцелеет, а Боец, этот паренек по имени Денис Пушкарев, вот-вот умрет, заставляла усомниться в разумности происходящего.
        - Знаешь,- попросил Денис,- ты приглядывай за Сонечкой. Если ей станет очень уж трудно, то помоги. А лучше… Нашла бы она хорошего парня, сколько проблем сразу решилось бы!
        - Обещаю,- сказал Рост. Он знал, что обещает всерьез.
        - Так. Ну, давай спускайся. Да, чуть не забыл. Оставь-ка мне одну из своих гранат. Я ее как детонатор использую, а то как еще эту гадость,- он покосился на шар над их головами,- взорвать? Это ведь тоже непросто, верно?
        Рост оставил одну из гранат. Хотел было отстегнуть вторую, но Боец его удержал.
        - Не нужно. Второго шанса все равно не будет.
        Они пожали друг другу руки, и Рост оказался на земле быстрее, чем успел забыть это рукопожатие.
        Потом он подхватил дальномер и почему-то бегом припустил в сторону обсерватории. Тут его, как он и боялся, ждала Сонечка, которая, конечно, никуда не ушла, стояли Перегуда и тот самый сержант, который так и не отправился в Боловск со своими солдатиками.
        - А где Пушкарев?- спросил Перегуда.
        - Он не придет,- сказал Рост и вздохнул.- Сонечка, прости.
        Она не забилась в истерике, ее не пришлось удерживать, чтобы она по-глупому не подставилась под возможный взрыв шара. Она была женщиной, прошедшей войну, она жила в Полдневье. Но крупные, как прозрачные горошины, слезы беззвучно покатились из ее глаз.
        А потом из-за домов резко вынырнули три черных треугольника. Ростик чуть на месте не подпрыгнул. Он взмолился, чтобы они все были рядом, чтобы все трое их пилотов были любопытны и глупы…
        Но к газовой бомбе пошел только один из черных летунов. Он замедлился, крадучись, как в Ростиковом сне, опустив нос, и с каким-то на удивление презрительным видом подлетел к воздушному шару людей, почти остановился… Жаль, далеко, метрах в двухстах. Потом по инерции прополз вперед, приблизился еще на полсотни шагов, еще чуть-чуть…
        - Чего он ждет?- спросил сержант.
        - Господи,- тут же проговорила Сонечка,- почему он просто не может уйти оттуда?
        Будь у них больше времени, можно было бы предусмотреть дистанционный взрыватель. По проводам того же телефона… Нет, все получилось - как назло - слишком быстро. За час такую работу не провернешь, если все не приготовлено заранее - взрыватель, детонаторы, динамка. А губиски вынырнули из тьмы, как призраки ночи, где уж тут было подготовиться? И почему раньше, в предыдущие две недели, приказа готовиться к войне не было? Панику не сеяли?..
        - У него такие нервы, что…
        Перегуда отвернулся, не договорив. Ростику же нельзя было отворачиваться. Он смотрел, хотя тоже сжал зубы.
        Треугольник подошел совсем близко, но все-таки остался чуть дальше сотни метров. Видно, он решал, что ему сделать с таким странным устройством людей? Прикидывал, пригодится ли оно самим пурпурным, когда они захватят город?
        Где-то совсем недалеко, в районе завода, ударил взрыв, потом еще один. Но Ростик не поворачивал голову. Он ждал.
        И тогда пурпурный пилот решился. Видимо, он захотел просто свалить эту странную игрушку, словно гигантскую кеглю, ударом крыла своей машины. И, набирая скорость, пошел прямо на нее… Уже не сотня метров, а полста, двадцать…
        И тогда прогремел первый, еще слабый щелчок, вероятно, от гранаты. Но почти тут же ударил второй взрыв, да такой, что Рост на миг ослеп, оглох и, как ему показалось, вообще лишился тела. Но едва он понял, что жив, как тут же попробовал подняться с земли, где неведомым образом оказался, и посмотрел, что произошло в воздухе над ним.
        А над ним медленно, как в кино, таяло огромное, в несколько сотен метров, облако темно-серого дыма, сквозь который почему-то еще прорывались редкие языки пламени. И облако это уходило вверх, в серое низкое полдневное небо, прямо к Солнцу.
        А черная машина врылась в землю неподалеку от обсерватории, расколовшись на несколько частей, и две из них горели, выбрасывая в воздух светлый, какой-то магниевый дым. И еще в воздухе после падения этой машины таяли желтые искры, видимые даже при свете дня.
        Но это было неважно. А важно было то, что Боец, конечно, умер. И за его жизнь захватчики заплатили немалую цену - летающих треугольников стало на один меньше. Только теперь Ростик заметил, что его губы почти беззвучно шепчут:
        - Не напрасно, не напрасно… Счет этим гадам открыт. Они заплатят.
        Хотя полной уверенности в своих словах Рост не испытывал. Это была трудная война. И она могла не завершиться победой людей. Как это ни страшно было сознавать, пока она выглядела так, что люди-то как раз в ней и не могли победить. Несмотря на таких ребят, каким был Боец.
        Глава 20
        Ростик пробирался через город почти два часа. Потому что шесть оставшихся черных треугольников пурпурных разошлись не на шутку. В иные минуты казалось, они способны разгромить все, что оказывается на улицах, все, что еще не замерло, дожидаясь воли победителей…
        Нет, еще не победителей, думал Рост. Скорее захватчиков, агрессоров, врагов, но пока еще не победителей. Как хороший солдат, пусть даже и с местным, полдневным опытом, он понимал это лучше других.
        Дело было в том, что боевые лодки губисков пока наводили ужас и сеяли разрушение. Но местность оставалась за людьми. За теми самыми людьми, которые жались в подвалах домов, которые прислушивались к грохоту и пальбе наверху, на поверхности, но при этом - Ростик верил в это всей душой - не выпускали из рук оружие. И ждали, ждали, что из всего этого выйдет. А пока люди будут ждать, пока не сложат оружие, пурпурные не могут считаться победителями.
        Конечно, их пехота была уже близко. Она, несомненно, находилась в армаде тех мелких лодочек, пусть даже не больше шести-семи вояк в каждой. Но этих мелких лодочек было несколько сот, и получалось, что общее количество пехотинцев, которые должны были через пару-тройку дней появиться в Боловске, существенно переваливало за три тысячи, может быть, даже приближалось к пяти тысячам. Это была значительная сила, с такой можно было не только покорить город, но захватить всю территорию, которую люди пока имели основание считать своей - от Олимпа до Одессы, от первых рощ перед лесом Дваров до Цветной реки, и, разумеется, со всеми городами, фермами, мастерскими, заводиками, полями и огородами, со всеми жителями разных рас и всеми прибившимися работниками.
        Что же, решил Рост, наконец добравшись до Белого дома, вот и первый ориентир, который у нас имеется. Три дня, не больше. Потом будет уже не совладать, потом будет поздно трепыхаться. Придется как минимум привыкать к господству пурпурных и пытаться партизанить, восстанавливать свою власть какими-то другими силами и средствами, но только не открытым сопротивлением.
        Ему не хотелось думать об этом, сама мысль о подчинении агрессору вызывала нечто вроде тошноты, только не физической, а какой-то умственной. Но уж очень неравны оказались силы, поэтому приходилось думать и об этом… А в общем, нет. Пока следует решиться на сопротивление. Только как, какое именно, какими средствами?
        В Белом доме было очень тихо. И нигде не видно было ни души. Даже в кабинет Председателя Рост вошел без проблем, как и без всякого результата ушел оттуда. И лишь после этого понял, что следовало идти в подвал, туда, где некогда скрывался расстрелянный позже первосекретарь Борщагов, попытавшийся объявить себя гауляйтером Боловска.
        Но и в подвале оказалось пусто и очень тихо. И тут не было даже деревянных полок, на которые коммунисты некогда складывали запасы продовольствия для номенклатуры города, всяческих прежних холуев и их шлюх. Должно быть, в безлесом теперь Боловске эти полки кому-то очень приглянулись.
        Ростик так и не сообразил бы, что ему делать, несмотря на всю его знаменитую интуицию, если бы ему среди разрывов вокруг кинотеатра «Мир» не попалась на глаза огромная афиша, некогда с репертуаром кинотеатра, а ныне гласившая: «Все донесения - в подвал ДК».
        Вот это было дело. Рост и не сообразил, что Председатель, опасаясь, вероятно, удара по командному и административному центру, перенес свой штаб и расположился по соседству. А мог бы, если бы постарался, вообще не прятаться от охоты на людей, развязанной черными треугольниками, а соображать, что происходит, и читать обстановку. Как и полагается командиру в боевых условиях…
        Перебежать в Дворец культуры было непросто, очень уж широкой была площадь между этими двумя зданиями, но Ростик не стал жаться к стенам. Просто, положившись на свою удачу, а еще вернее, на то военное счастье, о котором ему очень доходчиво рассказал старшина Квадратный, припустил прямо по открытому пространству.
        Атака на него сверху последовала почти немедленно, он даже не успел добежать до постамента памятника Ленину, как поблизости ударили первые разрывы спаренных пушек пурпурных. Это были не тяжелые орудия, а легкие, которыми вооружались и разведывательные лодки. Но и они способны были нагнать страху. Впрочем, Рост не позволил себе бояться, он просто попетлял, а потому добежал до Дворца культуры, лишь пару раз получив по ногам выбитыми из бордюрчиков каменными осколками.
        В главные двери дворца он вкатился, изрядно запыхавшись, но с удовольствием ощущая, что опасность его не догнала. Тут-то его и встретил Герундий, старательно вместивший свое брюшко в толстенную и тяжеленную кирасу. С явным неудовольствием он пробурчал вместо приветствия:
        - Не можешь не выпендриваться, Гринев. Обязательно нужно выдать расположение нашего штаба.
        - Давай-ка лучше проводи меня к Председателю.
        И вместо того чтобы спорить, Герундий вдруг проводил. Еще больше Рост удивился тому, что Председатель приказал впустить его немедленно, хотя у него сидело уже почти с два десятка людей, которые, видимо, изображали заседание.
        А может, это и в самом деле было заседание, попытка обобщить поступающие сведения и, если удастся,- выработать план ответных действий. По крайней мере, на это было похоже. Потому, оставив привычный скепсис, Рост тихонько пробрался в уголок большого длинного помещения, где Рымолов устроил себе кабинет, и обосновался на лавочке.
        Говорил один из офицеров с завода. Что он тут делал, когда штурмовали его объект, почему был даже без кирасы, Росту осталось только гадать. Впрочем, докладывал заводской умело. Точно, толково, только слишком уж длинно. Но это свойственно иным людям из-за волнения, поэтому он мог оказаться не совсем уж пентюхом в своем деле.
        - Мы пытались создать оборону не только завода, но и главных прилегающих объектов. Как было предусмотрено планом, ударили из трофейных спаренных пушек, захваченных еще в тот их налет, с крыш цехов и складов пытались организовать противовоздушное прикрытие бронебойными ружьями. Оба огневых средства проявили себя крайне неудовлетворительно. Пушки губисков не оставляют на броне черных самолетов противника даже царапин. Наши, при удачном попадании, пробивают броню, но на противнике это никак не сказывается.
        - Что значит «удачное попадание»?- спросил кто-то.
        - Это значит под углом «закусывания» по отношению к броне, когда снаряд не рикошетирует, не уходит вбок. Кстати сказать, это случается очень редко, у них такая удачная форма - как ни молоти, только один выстрел из двадцати прошивает покрытие машин.
        - Не отвлекайтесь, Артюхов,- сказал Председатель.- Что по пулеметам?
        - Пулеметы мы, естественно, тоже опробовали… Только недолго.
        - Недолго?
        - Противник их очень быстро подавил. Понимаете, даже из спаренной пушки можно ударить и, прежде чем тебя засечет противник, успеть перебежать. А с крупнокалиберником не побегаешь. Их почти сразу раздолбали. Все.
        В помещении на миг стало тихо. Кажется, сидящие тут люди догадались, что выслушанная сентенция была оплачена многими жизнями и отчаянным, но безуспешным мужеством.
        - Ладно,- хлопнул по столу Рымолов.- Следующий вопрос. Противник, почти не встречая ни малейшего сопротивления с нашей стороны, громит город. Каково сейчас его расположение?
        Высказываться решил высокий, тощий парень, чем-то неуловимо похожий на Пестеля.
        - В общем, пока на нас навалилось только шесть треугольников. Два находятся в районе завода, два висят над старой частью города и парком, разрабатывая стадион с волосатиками. Один долбит по тому сооружению, которое возвели зеленокожие, одновременно мешая всем перемещениям людей в районе бывших новостроек, и еще один, по последним сведениям, сковывает наши действия по направлению к аэродрому. У меня все.
        Рымолов обвел глазами сидящих перед ним людей. Спросил низким, глухим голосом:
        - Кто доложит о расположении и состоянии людей?
        За то время, что Рост его не видел, он не сильно изменился. Остался тем же высоким и очень светлым лоб, так же глубоко и сухо блестели глаза. Но в нем появилась какая-то слабина. Рост не очень надеялся, что сугубо штатский Председатель, бывший профессор каких-то там наук, выдержит обрушившиеся на Боловск беды со стойкостью настоящего бойца. Но так явно демонстрировать перенапряжение все-таки не следовало.
        - Могу я,- подала вдруг голос теща Ростика, мама Любани, Тамара Ворожева. Вот она была спокойной, даже, пожалуй, равнодушной. В общем, выглядела она как-то непривычно.- Люди преимущественно остались на местах, то есть в своих подвалах или в подвалах соседей. Первый час на дорогах замечалось какое-то движение, но, когда стало ясно, что эти… захватчики бьют по всему, что движется, люди большей частью замерли, залегли кто куда. Да и бежать, как ни крути, некуда. Итого в городе находится почти пятьдесят тысяч человек, из которых почти половина детей. Четверть другой, взрослой половины в принципе может быть мобилизована, хотя бы для нестроевых целей, но… Но их нужно заставить и в любом случае дать знать о наших планах.
        Так, решил Рост, они обсуждают возможность тотальной мобилизации. Значит, покоряться они еще не хотят. И то хлеб.
        - Сколько они смогут продержаться без воды?- спросил кто-то из задних рядов. Рост присмотрелся, это был Кошеваров, некогда второй человек в городе, мэр, а ныне, очевидно, утративший свое влияние рядовой хозяйственник.
        - Все привыкли неделю, а то и больше обходиться своими кормами и водой,- отозвалась Ворожева.- Так что большой беды первое время быть не может.
        - Они крошат город, как муравейник, а вы…- махнул на нее рукой Председатель.- Ладно. Об оружии пока говорить не будем. Какие будут предложения по схемам мобилизации? Как заставить людей стать в строй перед лицом такого… противника?
        - Эхо-хо,- раздался вдруг знакомый до боли голос. Принадлежал он, без сомнения, Каратаеву.- И как же так получилось, что мы опять проспали противника? Где был наш знаменитый… Этот… который сидел на шаре? Как он вообще сумел не заметить треугольники?
        - А он, кажется, струсил,- негромко, но внушительно проговорила Галя Бородина.- И удрал, не дождавшись…
        - Попрошу не трепать языком, если не знаете фактов,- неожиданно для себя рявкнул Рост.
        Все повернулись в его сторону.
        - Что?- Галя говорила очень медленно и, как всегда, что-то такое, что не хотелось слушать,- настолько это было неправильно, настолько не соответствовало действительности.
        - А то,- отрезал Рост, как-то слишком быстро наливаясь злостью против этой женщины, против всей этот чиновной шушеры.- Денис Пушкарев пал смертью храбрых на глазах всего города и всей пурпурной братии, взорвав шар вместе с треугольником противника. Первый павший за эту войну враг погиб потому, что Денис защищал таких вот… как ты, Галина. Которые его бездумно и бесчувственно позорят. Хотя, конечно, не за вас он погиб, а за людей.
        - Гринев,- поморщился Рымолов.- Хватит патетики. Давай дело.
        Рост подумал.
        - Что-то вы, Арсеньич, не очень торопились оборвать предыдущего оратора, который порол чушь и позорил, не побоюсь этого слова, настоящего солдата…- Он вздохнул.- Именно из-за его самоотверженности у нас сейчас над городом шесть черных треугольников, а не семь.
        - От этого нам не легче,- отозвалась Галя.
        - Ерунда,- тут же парировал Ростик.- Шесть - это не семь. Еще и потому, что враг уже не так уверен в себе, он уже видел, как мы его умеем сбивать. За одно это Бойцу нужно памятник поставить, а не крыть его…
        - Гринев, я же попросил,- снова проговорил Рымолов.
        - А я не могу не выразить свое возмущение. Случится мне завтра за Боловск погибнуть, такое вот… сборище и меня обхает. Поэтому - не позволю. Всем это ясно?
        Последние слова он процедил уже сквозь зубы.
        - У тебя по существу что-то есть?
        Рост хотел было высказаться, что пришел вообще-то послушать, но тут подал голос Каратаев:
        - У нас есть только одна возможность. Нужно атаковать треугольники. И если удастся, как Пушкарев, взрывами котлов наших леталок, нагруженными взрывчаткой, или еще как-нибудь уничтожать противника…
        - Это безумие,- отозвался Ростик.- Они перебьют атакующих еще на подлете, и люди погибнут зря.
        - К тому же у нас уже и лодок столько нет,- вдруг раздался голос Кима. Оказалось, он тоже тут, только прятался за спинами в другом конце помещения.
        - Что же делать?- спросил Рымолов. И посмотрел на Ростика. Немигающими глазами, отчаянно и болезненно, с очевидной слабостью и мукой посмотрел, словно хотел этим вот взглядом спасти город.
        - Атаковать лодки…- начал Ростик, помимо своей воли, как будто его губами и голосом заговорил кто-то потусторонний, невидимый, но достаточно могущественный, чтобы навязать свою волю,- необходимо. Только сделать это следует с использованием элемента неожиданности. Повторяю, их можно подловить только на неожиданности. И придумать этот трюк нужно за очень короткое время. Практически у нас есть два дня, в лучше случае - три. А потом…
        И он рассказал про подходящую армаду мелких леталок. Возможное появление пехоты пурпурных даже эти штатские люди восприняли с отчаянием, даже у них не возникало сомнений - с подходом этих сил город падет окончательно. И ничто его не спасет.
        - У кого есть конкретные идеи?!- почти закричал Рымолов.
        Ростик посмотрел на невысокий потолок помещения. На нем отчетливо запечатлелись потеки воды. Почему-то сейчас он видел все вокруг так резко, словно тут горело не с десяток тусклых плошек, а батарея мощных софитов. При желании он мог бы увидеть лица всех людей, что собрались тут. И вычитать все надежды, эмоции, даже мысли, которые только можно вычитать по лицам.
        - Разумеется, атаковать черные треугольники, пока они находятся в воздухе, невозможно. Поэтому нужно заставить их приземлиться. И атаковать на земле.- Ростик подумал и добавил: - И не просто на земле, а в заранее подготовленном месте. Чтобы использовать ловушки.
        - Конкретно?- уже в который раз спросил Председатель.
        - У нас ведь где-то осталось несколько пурпурных, не так ли, Арсеньич?
        - Так они и приземлятся, чтобы спасти дюжину-другую своих остолопов!- фыркнула Галя.
        - Они - не ты, поэтому приземлятся,- уверенно отозвался Рост.- Тем более если поблизости никого не будет… Или им покажется, что поблизости никого нет.
        - Что ты все-таки придумал?- спросил за всех Кошеваров.
        - Да, в общем-то, все довольно просто,- отозвался Ростик.
        И начал рассказывать. По мере того как он говорил, лица иных людей вытягивались. Его идея в самом деле была очень простенькой, очень уязвимой для критики, слишком несообразной с идущей на Боловск силой.
        Но лица других людей прояснялись. Им начинало казаться, что у них может выйти. Тем более что это было совсем нетрудно провернуть. Ну, разумеется, нетрудно тем, кто это умел делать, кто понимал этот шанс. К счастью, такие люди тоже были, на них-то Ростик и решил ориентироваться. Без помощников - толковых, умелых и дельных - ему было не обойтись.
        - А что, может получиться,- отозвался наконец Ким.
        - Может,- кивнул и Председатель.- Тем более что никто ничего более дельного не предложил. Вот только… Может и не получиться.
        - Почему-то мне кажется,- отозвалась теща Тамара,- что получится.
        Ростик про себя усмехнулся. Ему тоже казалось, что получится. Должно получиться, потому что он перебежал через площадь под огнем неприятеля, а значит, военное счастье было на стороне человечества.
        Хотя, как всегда, это следовало проверить боем.
        Глава 21
        Рост сидел почти в полукилометре от места, выбранного для основного действия, в полукилометре от того самого колодца, о котором, по словам Пестеля, упоминали еще в конце прошлого века… То есть на Земле, когда описывали их губернию. После Переноса колодец пересох, трудности с водой, возникшие в Боловске, заставили каких-то строителей изрыть почти всю округу в надежде найти хоть какой-нибудь водоносный слой, который мог бы наполнить опустевший колодец.
        Из этого ничего не вышло, но под землей в этом месте образовалось что-то вроде изрытого странными зигзагами подземелья, хотя и неглубокого, но достаточно извилистого. Вот последнее обстоятельство и заставило остановиться тут при выборе места засады. Вообще-то его предложил использовать в таком качестве Председатель. На примете у Роста были развалившиеся здания на окраине города, в районе хрущевок. Там подземные коммуникации могли прийтись кстати. Но стены домов и территория города могли все-таки насторожить летчиков черных треугольников, а это было нежелательно.
        Здесь же, на полянке, между реденькими невысокими кустами барбариса, который только-только начал цвести и источать свой одуряющий аромат, не могло возникнуть никакого подозрения даже у самого осторожного из губисков. По крайней мере, Рост на это очень рассчитывал.
        Из города прибежал какой-то парень, которого Ростику отрядил Председатель якобы для связи. Таких вот ребят вместе с конвоирами у Роста набралось уже семь душ. Что с ними делать, он пока не знал, но отсылать их назад не решался. Кто знает, как обернется дело? А эти люди вполне могут оказаться тем резервом, который решит исход боя.
        - Товарищ командир, Председатель просил передать, что, по его сведениям, лодки обратно разделились.
        - Опять, а не обратно,- автоматически поправил Рост мальчишку.
        - Две ушли в сторону Олимпа, вероятно, будут громить алюминиевый завод. Одна пошла на восток.
        - Будет бить по Бумажному и тем, кто там работает,- добавил Ростик.
        Он был неспокоен, и это его раздражало. Перед боем ему бы полагалось ни о чем не заботиться, ни о чем серьезном не думать, а лишь наблюдать за противником. А вот он почему-то все время вспоминал Бойца, Сонечку и жалел, что тут нет Достальского или Антона.
        Но Достальский и Антон все еще оставались в госпитале. А ему прислали его старого друга - старшину Квадратного, которого, невзирая на свежую выписку после ранения, Рост тут же определил на самое ответственное и важное место… Квадратный был лучше, чем кто-то другой, но Рост все равно нервничал.
        Наконец он понял, чем вызвано волнение. Сейчас тут, у этого вот колодца, решается, кто более удачлив, за кем военное счастье, как это назвал в свое время старшина Квадратный,- за людьми или за пурпурными? Казалось бы, ему - командиру отряда, идущего на смертельно опасное задание,- думать о соотношении сил, о времени, о расстановке людей. А он думал о таких эфемерных штуках, как удача, судьба и везение.
        Но ему казалось - такое вот счастье и определяло сейчас победу. А для того чтобы проверить его, чтобы оно проявило себя, следовало делать свое дело, исполнять долг и… ничего больше. В этом была какая-то чрезмерная необязательность и в то же время странноватая, свойственная, вероятно, только Полдневью правильность. А впрочем, нет, на Земле это свойство жизни тоже присутствовало, только оно было слишком мало, чтобы его принимать в расчет. Лишь теперь и тут приходилось этому учиться…
        Солдатик тем временем что-то докладывал, от быстрого говорения у него даже пот выступил на верхней губе. Рост его прервал:
        - Подождите, вы говорите, что одна лодка противника висит над центром, одна над заводом, а третья из оставшихся ходит по кругу. Вы сколько времени сюда бежали? Минут сорок, так что же, за это время они не изменили своего расположения?
        - Я не знаю,- подрастерялся паренек.- Наверное, они как-то изменили свое расположение.
        - Вот и я так думаю,- решил Рост.- Хорошо, донесение принял. Оставайтесь с остальными, ждите команды вести пурпурных на условленное место.
        Девять душ пурпурных, захваченных еще во время их первого налета на город, были пока спрятаны в кустах, чуть дальше того места, откуда Рост пытался «читать» обстановку. Их стерегли двое конвоиров… А впрочем, сейчас уже гораздо больше. Это и была «подсадка», их главный козырь в этой засаде.
        Рост не хотел выводить этих низкорослых ребят с ослепительно зелеными глазами и белыми, как правило, длинными волосами раньше времени. Они должны были появиться в самый выигрышный момент, не раньше и не позже. Вот он и сидел, почитай, уже больше половины дня в этих кустах. Вот и ждал, стараясь уразуметь поведение всех черных треугольников, которые находились в поле зрения.
        И теперь, когда их осталось три вместо шести, такой момент, кажется, настал. Чтобы не ошибиться, Рост еще раз осмотрел низкое, серое небо около города. Две лодки он засек легко, третья, та самая, которая должна была ходить по кругу, куда-то запропастилась. Выискивая ее, Рост совсем забыл о треске полевого телефона.
        - Товарищ командир, вас,- отозвался солдатик, посаженный на связь.
        Рост взял трубку. Это был Каратаев, он звонил по просьбе Председателя, узнать, как обстоят дела. Рост доложил, что пока ждет.
        - Ты имей в виду, Гринев, сейчас от тебя все зависит…- начал было «накачку» Каратаев.
        Рост мог выдержать начальственные рекомендации от кого угодно, но только не от этого простофили, который на его, Ростиковой, памяти ни разу не предложил и не сделал что-либо дельное. Поэтому он просто положил трубку и снова стал следить за небом.
        Наконец он увидел эту третью машину пурпурных. Она приближалась к ним и должна была зависнуть над колодцем через треть часа, не раньше.
        - Дайте-ка им по последней.
        Чтобы пленные не засветили возможную опасность путами или кляпами, еще с ночи их накачивали спиртом. Переносимость и действие алкоголя на пурпурных оказалось приблизительно таким же, как на людей. Вот в них и влили перед рассветом, как только они сюда прибыли, почти по полному стакану спирта. Пару часов назад, когда некоторые из них стали вроде бы понимать, что находятся не в своей камере, в них «закачали» еще по четверть стакана, а сейчас следовало влить еще столько же.
        Конечно, это было жестоко, но ничего более действенного, чем спирт, придумать в этой ситуации было невозможно.
        - Годится,- скомандовал Ростик, когда каждый из пленных, слабо сопротивляясь, все-таки заглотил положенное количество зелья.- Выводим пленных и бегом… Бегом!
        Подхватив свое трофейное плазменное ружьецо, он и его солдатики припустили к колодцу. До него добежали довольно быстро, хотя пару раз пленные пытались завалиться - в самом деле, бежать с жутким количеством спирта в желудке, в крови и в мозгах - не самое легкое дело. Но их поддернули на ноги и снова заставили припустить в полный мах…
        При колодце было сделано невысокое, в метр с небольшим, ограждение. Вот у него-то Рост и приказал посадить вконец одуревших от выпитого пленных. Видимость они создавали вполне правдоподобную - беглецы из погрязшего в панике города, без связанных рук и ног, даже без кляпов, лежат на траве, обессилев после побега… К тому же никого не было видно в радиусе полукилометра, а может, и больше.
        - Назад,- приказал Рост.- Бегом, скорее.
        Они вернулись туда, откуда привели пленных. Тут уже оказались какие-то новые люди. Где их только брали и зачем посылали сюда?.. Но расспрашивать и тем более инструктировать их у Роста охоты не было. Он приказал всем залечь в заросшей кустами балочке. А сам попросил связиста позвонить Квадратному и Киму.
        И тот и другой были тут же, только до поры не должны были показываться, потому что являлись надеждой человечества, командирами, выдвинутыми со своими отрядами для непосредственного исполнения задания. И тот и другой, узнав, что пленные перемещены к колодцу, сообщили, что они-то уже давно об этом мечтают.
        - Тут же пыльно,- попытался пожаловаться Ким.
        - Терпи, немного осталось,- отозвался Рост и, чтобы не отвлекаться, положил трубку.
        А потом стал ждать ту машину противника, которая расхаживала вокруг города. Она летела низко, не больше ста метров над землей, опустив голову, чтобы пилотам было удобно высматривать цель внизу, поводя из стороны в сторону пушками совершенно ужасающего калибра, какого Рост прежде не видел и о каком даже не подозревал.
        Треугольник был довольно велик, с размахом крыльев почти в тридцать метров у задней кромки и чуть больше двадцати от хвоста до передней кабины, создавая огромный равнобедренный профиль, тяжелый и мощный, словно доисторическое животное. Наверху его покатой черной крыши, сразу за пилотской кабиной, была устроена темная, тоже бронированная, а не стеклянная, как Ростик привык, башенка с пушками. Еще по одному стволу того же калибра торчало спереди распростертых крыльев в десяти метрах от их окончания. Они тоже могли вести прицельный огонь, вероятно, там находилось по паре стрелков.
        На концах и внизу крыльев, в своей середине довольно высоких, значительно больше двух метров, ворочались антигравитационные блины. Они были так велики и, по-видимому, сильны, что Рост, как ни гадал, так и не сумел придумать, что же это за силища такая ими двигала. Третий блин находился сразу за пилотской кабиной, и был он еще больше, чем два консольных. Кажется, он-то и нес по воздуху машину - боковые предназначались лишь для поступательного движения и для маневров. Ну еще, разумеется, для устойчивости, чтобы треугольная конструкция не опрокидывалась на виражах.
        Насмотревшись на противника всласть, Рост вдруг понял, что его дергает за рукав гимнастерки, торчащий из кирасы, связист. При этом он лепетал:
        - Командир, ну командир, спрячься. Не видишь, они приближаются.
        И в самом деле, треугольник подошел уже довольно близко, мог и заметить. Рост присел, укрывшись сверху еще и пуками высокой местной травы.
        Треугольная машина должна была пройти почти строго над пленниками у колодца… Она и наткнулась на них ровнехонько и точненько, как в аптеке. Изменила курс, чтобы не подавить пленных своими мощными антигравами, снизилась, прошла метрах в сорока от выставленных на обозрение губисков… Те были малоподвижны, но явно свободны. Кто-то из них даже попытался выпрямиться и помахать руками, привлекая к себе внимание.
        - Приготовиться,- скомандовал Рост в телефонную трубку, на другом конце которой находился Ким. Он услышал, как Ким шепотом пустил по рядам предупреждение.
        Треугольник вдруг вздернулся вверх и куда-то умчался. Даже на глаз Ростика это было очень скоростное движение. Обычные лодки, к которым люди уже привыкли, двигались как минимум раза в два медленнее.
        - Отбой,- приказал он в трубку.- Птичка улетела.
        - Куда?- забеспокоился Ким.
        - Может, не хочет садиться без поддержки с воздуха. Пригонит приятеля, тогда и сядет.
        - Так получится сложнее,- отозвался в трубке Квадратный.
        - Ты тоже тут?- удивился Ростик.
        - Мы между собой тоже связь провели,- пояснил Ким.- Мне тут один… умелец присоветовал и исполнил.
        Рост и не знал, что такое возможно, но инициатива была, конечно, разумная.
        - Вы бы поменьше там шевелились…- вздохнул Рост.- Ладно, ждите. Пока ничего не меняется.
        Но они зря надеялись на одного «приятеля», улетевший треугольник вернулся с обоими, оставшимися над Боловском. Все три черные треугольные птицы зависли над губисками, которые, как казалось, отравленные спиртом, вообще уснули, не в силах проявить активность даже при подлете спасителей. Рост приказал связисту снова установить контакт с засадой.
        - Все, на этот раз ребята в этих черных леталках приготовились садиться.
        - Ты только поясни, как и где, а мы ужо…- начал было Ким.
        - Одна ходит над нами, метрах в трехстах от колодца, контролирует округу,- стал докладывать Рост.- Вторая садится… Так и есть, садится почти тебе на голову. От тебя до нее метров сорок.
        - А третья?- спросил Квадратный.
        - Пока не знаю, не видно из-за деревьев. Кажется, на бреющем прочесывает окрестные кусты. Очень низко…- Внезапно он ее увидел. Машина не просто прочесывала кусты, она их попросту пригибала антигравитационными блинами и посадочными полозьями.- Да, на высоте метра или чуть больше она осматривает растительность.
        - Где она от меня?- спросил старшина ровным голосом.
        - Кажется, я понимаю, что ты задумал,- отозвался Рост.- Рискованно, очень.
        - Где?
        - Метрах в ста двадцати на юг.
        - А как там моя пташка?- спросил Ким.
        «Его» машина села. Поводила пушками, повертела башней, ничего необычного не происходило. Потом сбоку от нее откинулась панель, образовав пологий пандус. По нему на песок всего в полусотне метров от пленных сошли трое очень высоких губисков. Двое несли ружья, один был безоружным. Потом их растолкал и по-хозяйски выбился вперед обычный, низкорослый пурпурный человечек, видимо, офицер.
        - Так, они оказались еще ближе к тебе, Ким, чем я говорил. До них метров двадцать с небольшим… Лучшего мы и не мечтали получить. Приготовиться…
        - Все уже давно готовы.
        - Ким, пошел!
        Словно в странной, необычной сказке, песок поблизости от севшего черного треугольника стал шевелиться и шлейфом взлетать в стороны. А из-под него, вернее, из-под щитов, сплетенных из ивняка и засыпанных сверху песком, стали выскакивать люди. И все они, как заведенные, даже без команды понеслись в сторону черной леталки пурпурных.
        Почти сразу возникла стрельба, кто-то из корабля попытался стрелять в атакующих. Но и ответный огонь людей не задержался… И был результативным, выстрелов из корабля больше не последовало.
        Тех высоких губисков, которые спустились на землю, тоже срезали, почти сразу, лишь один из них, низко приседая, припустил куда-то в кусты. Оттуда, оставаясь невидимым, он мог доставить немало неприятностей. Рост обернулся к своим людям, выискал глазами парня, который, кажется, был старшим сержантом.
        - Бери пять человек, и за тем пурпурным, который удрал. В плен можешь не брать, но если попробует сдаться - не вздумай прикончить.
        Ребята тут же унеслись выполнять приказ. Видимо, им тоже не терпелось пострелять.
        Рост нашел глазами треугольник, который ходил над кустами. Сейчас он развернулся и очень неспешно, медленно, тихо, почти не взбивая песок своими антигравами, двинулся выручать попавшего в беду напарника. Его пушки еще не заговорили, но уже показались каким-то кошмаром, воплощением смерти и гибели, и ничто, казалось, не могло ее предотвратить…
        - Квадратный, второй идет через твою позицию… Приготовься.
        Наконец подкрадывающийся треугольник ударил. И сразу скосил чуть не треть атакующих. Выстрел был хорошим - очень точным, убийственно эффективным и не причинившим вреда стоящей на земле черной машине. За поднятыми смерчами песка Рост не видел, сколько людей успели вбежать по пандусу и был ли среди них Ким…
        - Слышу,- отозвался Квадратный.- Ты только скажи, когда он будет ближе всего.
        - Еще чуть-чуть,- проговорил Рост,- еще…
        Черный треугольник снова выстрелил, на этот раз он снес почти всю дальнюю часть засады. Ростик, стиснув зубы, говорил:
        - Десять метров, пять, два…
        Снова выстрел, на этот раз люди дрогнули. Некоторые стали отбегать в сторону, уже не рассчитывая оказаться в черном треугольнике, стоящем всего-то в двух десятках метров от них с откинутым настежь трапом… И таком недоступном.
        - Пошел!
        И тогда сбоку от проходящей на мизерной высоте черной машины из травы появились три человека. Они бежали из разных точек, и каждый нес что-то в руках…
        У Роста тоже оказались нервы. Он не выдержал, опустил голову и стал смотреть на свою руку, сжимающую трубку полевого телефона. Она была белым-бела, но это ничего не решало. Ровным счетом ничего.
        Справившись, он поднял голову. Из треугольника, который шел так низко, что чуть не стелился над землей, ударили боковые пушки. Один из подбегающих к нему людей подлетел в воздух, словно от очень мощного разрыва, второй просто растаял в слишком яркой для одной смерти вспышке… И лишь еще кто-то, юркий и быстрый, как ящерица, несся вперед. По нему снова выстрелили из треугольника, почти в упор, из невидимой на таком расстоянии щели или бойницы… И попали! Бегущий человек упал, но тут же поднялся и вместо того, чтобы снова упасть, побежал еще быстрее.
        Впрочем, его бег теперь замедляла тянущаяся за ним нитка… Вернее, это издалека казалось ниткой, Ростик-то знал, что в действительности это был двадцатитонный трос, взятый на заводе, оставшийся от земной еще цивилизации, стальная жила почти в полсантиметра толщиной. И на конце тросика была намертво заклепана стальная кошка… Все устройство весило едва ли не под сотню килограммов, и с каждым шагом бегуну было все тяжелее ее нести, потому что она становилась все длиннее… И все-таки он добежал!
        Добежал, подпрыгнул, невероятным образом дернулся всем телом, зацепляя за что-то свой крюк, и… отвалился назад и вниз. Рост почувствовал, что не может дышать. Потому что в этом человеке узнал старшину.
        - Только бы эта штука не оторвалась теперь,- деловито проговорил кто-то из солдат сзади, они тоже смотрели на бег старшины Квадратного.
        Машина теперь волокла за собой темную нитку, поднимающую за собой клочья дерна и прозрачную пылевую дорожку… Лишь по ней Рост догадался, что треугольник пытается набрать высоту.
        И вдруг нитка на миг натянулась, как струна, протянувшись от какого-то невзрачного холмика к взлетающей машине захватчиков. И черный треугольник дернулся, да так, что, если бы у него была чуть выше скорость, непременно перевернулся бы и рухнул вниз. А так он только содрогнулся, закачался и стал выравниваться, пытаясь понять, что же его удерживает так близко к земле.
        - Говорит Гринев, кто на связи?- пророкотал, даже проревел в телефонную трубку Ростик.
        - Сержант Бахметьева,- отозвался в трубке знакомый голос.
        - Ева?- поразился Ростик, хотя сейчас было совсем не время поражаться.- Как же так, я… Ладно, давай, Бахметьева, крути со своей командой что есть мочи. Не дай ему вас перебороть, не дай ему уйти!
        - Не уйдет,- холодно отозвалась Ева на том конце трубки.
        И действительно, ребята там стали работать. Теперь, хотя черный треугольник и дергался, как заводной, темный трос все время оставался натянутым. И все время укорачивался…
        - Что у них там?- спросил кто-то из недавно подошедших солдат, который не принимал участия в ночных приготовлениях засады.
        - Стотонная лебедка,- отозвался кто-то из знающих.- И человек двадцать ребят. Теперь, если старшина его крепко зацепил, не улетит.
        Трос становился короче, еще короче, теперь черный треугольник уже не мог даже как следует дергаться. И вдруг он, удивительным образом опустив хобот пушки, ударил прямо в землю, туда, откуда возникала эта страшная, гибельная для пурпурных струна.
        - Не порвет,- уверенно отозвался тот же знающий.- Там у нас глыба, почитай, в тыщу тонн отлита, а сам трос идет в сторону, в одно из подземелий.
        - Разговоры,- отозвался Рост.
        - Так я же успокаиваю,- попытался спорить слишком информированный боец.
        - Значит, так,- повернулся к нему Рост,- хватайте хлорпикрин, противогазы, и за мной. Будем этого зацепленного дурака брать, а то, не дай бог, в самом деле сорвется - век себе не прощу!
        Треугольник не сорвался. Он раскачивался, кружил, пытался даже сесть, чтобы высадить десант и наконец отцепиться… только поздно. Люди, которых привел с собой Ростик, и те, кто еще возникал из-под песка, не позволили это сделать. А еще через четверть часа с этой машиной все было кончено. Она завалилась на крыло, сломав при неудачной посадке полозья, и больше не сопротивлялась. Наоборот, из нее, зажимая рот, глаза и грудь, выскакивали пурпурные, катались по траве, а над машиной медленно, словно желтоватый победный стяг, поднималось облако хлорпикрина.
        Почти не задерживаясь у притянутой к земле машины, Ростик бегом погнал людей, у которых не было противогазов и которые не могли войти в ядовитое облако и эффективно бороться с экипажем, к другому треугольнику.
        И когда ему оставалось уже войти в него, когда пандус уже зазвенел под каблуками, сверху ударила пушка третьей летающей машины.
        - Теперь мы - мишень!- прокричал кто-то сзади.
        Рост обернулся, чтобы в зачатке подавить панику, но так и не успел понять, кто же это такой умный у него в отряде выискался. Потому что навстречу только что выстрелившей машине противника ударила главная, сдвоенная башня треугольника, который его подразделение собиралось захватить… И ударила точно. Два темно-красных плазменных шнура воткнулись в брюхо третьего летуна, отшвырнув его в сторону, и он, оставляя в воздухе дымный след, отвалил вбок.
        Они победили, они захватили две машины противника, причем одна из них была, по-видимому, неповрежденной. Они победили, но Рост решил в этом убедиться, хотя что могло быть более убедительным, чем ответный выстрел в атакующих их губисков? И все-таки он скомандовал:
        - Оружие к бою, всех пурпурных, кто не сдается, кончать на месте. Только с умом, смотрите, машину не попортите пальбой. Она теперь наша.
        Глава 22
        Осознав, что больше сражаться не с кем, что третий треугольник губисков отправился куда-то исправлять полученные повреждения, возникла идея срочно перегнать машины на аэродром, чтобы там разобраться с ними как следует. Но почти тут же стало ясно, что одна из захваченных леталок пурпурных, та самая, что воткнулась в песок, не «на ходу», а управлению второй тоже следует учиться. Вернее, переучиваться, но зато значительно. И все это требовало работы, работы…
        Впрочем, Рост в технические особенности не вникал. Он попросту приказал Киму распоряжаться, подхватил раненых, среди которых, как ни странно, старшины Квадратного, который накинул крюк на одну из машин противника, намертво зачалив ее к заякоренной потайной лебедке, не оказалось. Он пострадал, конечно, но, по его словам, обошелся «лишь» вывихом ноги, контузией и переломом большого пальца правой руки. Свои травмы он переживал не очень активно, посматривал на свеженаложенные шины довольно апатично и, когда Ростик слишком уж пристал к нему, хладнокровно ответил:
        - Да не пойду я ни в какую больницу. Хватит уже, належался. Если у тебя не будет более сложных заданий, просто на посту постою, для этого быстро бегать не нужно.
        - Пойми, голова садовая,- сердился Рост,- какой ты боец с такими ранениями?
        - Ты на меня не дави,- неожиданно попросил Квадратный.- Лучше разреши остаться в строю, я же здесь все равно больше пользы принесу, чем в больнице.
        И как всегда, когда его вот так по-товарищески просили, Рост, о котором по городу пошла молва, что он-де «кремень», что ему под горячую руку старается не попадаться сам Председатель, растаял и согласился потерпеть старшину еще немного. Даже такого, с ранениями.
        Потом он, втайне подосадовав, что его не стали слушать по телефону, отправился в город. Доклад об их удаче смаковали почти два часа, задавая практически одни и те же вопросы, что даже Рымолова в конце концов привело в замешательство. Наконец он пресек все эти пересуды и с тайным, но все же заметным сомнением спросил:
        - Гринев, что теперь собираешься делать?
        Рост нахмурился. Получалось, что именно он должен был все теперь планировать. Это было отчасти неплохо, меньше волнений и объяснений с начальниками, но и ответственность возникала куда как немалая. А впрочем, он уже и забыл, когда бы ее не ощущал на своих плечах, поэтому довольно спокойно ответил:
        - За ночь хотелось бы восстановить треугольники, оказавшиеся у нас в руках, подготовить экипажи. А поутру отправимся к Одессе.
        - Почему туда?- удивилась Галя, которая, как и куча других начальников, конечно, тоже присутствовала на совещании.
        - Туда отошли три лодки пурпурных. Вот пока раненая машина противника ремонтируется, пока собирает те два треугольника, которые ушли на север, и ту, которая полетела к Бумажному холму, мы попробуем справиться с этими тремя. Все же лучше драться с тремя, а не со всеми разом. А они, безусловно, решат соединиться, прежде чем попытаются снова атаковать Боловск.
        - Да, нас с наскока не расколешь,- разулыбался вдруг Каратаев.- Мы их научим уважать… человечество.
        Ростика покоробила эта улыбка, как давно раздражал сам этот человек. Тем более что его-то как раз никто из губисков не «уважал», потому что он, безвылазно сидя под ДК, ни в каких боевых действиях не участвовал. Кажется, это поняли все, кто присутствовал в кабинете Рымолова, потому что стали смотреть в другую сторону.
        Ничего, неожиданно подумал Рост, вот придет этот шут гороховый к власти, а по вашим ублюдочным порядкам все может получиться, вы не то что на его улыбочку свои зубы научитесь скалить, вы по его приказу вприсядку пойдете танцевать. Впрочем, это была не лучшая мысль, и совсем не вовремя пришедшая, так что он быстренько ее отбросил.
        - Они действуют грамотно,- ответил кто-то в форменном френче, похожем на сталинский,- с них небось за потерю двух треугольников тоже спросят. Вот и не хотят терять больше… Так что план Гринева считаю правильным.
        - Вдвоем на три лодки, а потом сразу еще на четыре?- переспросил Рымолов.
        - Если они нас все-таки упредят и сумеют соединиться, то получится вдвоем на семь,- поправил его Ростик.- Такой вариант тоже нельзя не учитывать.
        Все сразу помрачнели. Почти каждый из сидящих тут людей понимал, что это означает, к чему приведет. Даже твердокаменная Галина, склонная без малейших эмоций принимать самые жесткие решения, вдруг посмотрела на Ростика со слабым подобием сострадания.
        - И как же ты тогда, а?- спросила она.
        - Что-нибудь придумаем,- решил он.- К тому же все равно это нужно делать. Иначе, когда подойдет их армада с пехотой, нам ничего уже не поможет.
        Начали обсуждать время подлета малых лодок пурпурных и пришли к выводу, что в распоряжении человечества остался всего один день. Наконец решение созрело. Его огласил Рымолов:
        - Знаешь, Гринев, вручаю тебе всю операцию. Бери каких потребуется людей, но попытайся сделать хоть что-нибудь. Может, они мир захотят заключить…
        - Об этом речь пока не идет,- отозвался Кошеваров.- Как я понимаю, они настроены или оккупировать нас, или уничтожить.- Подумал и негромко добавил: - Я даже не знаю, что лучше.
        Получив разрешение, Ростик прямо из начальственного подвала принялся командовать, используя отличную службу посыльных, перенесенную сюда из Белого дома. А когда организация обороны завертелась и худо-бедно стала набирать обороты, отправился домой. Тут вместо того, чтобы изображать из себя спасителя Отечества и выслушивать доклады, он попросту завалился спать. Предупрежденная Любаня, которая так никуда и не пошла и во время бомбардировки отсиделась с Ромкой, Кирлан и ее детьми в отличном, недушном и очень тихом подвале, устроенном под новым Ростиковым домом, не подпускала к нему ни одного из посыльных в течение почти пяти часов. А за это время Рост отлично выспался. И почувствовал, что теперь может, пожалуй, воевать в самом лучшем своем качестве.
        После этого он, оседлав машину самого Председателя, выделенную в его распоряжение, с неизменным Чернобровом за баранкой, который, как и все, терпеливо ждал пробуждения командира, выдал новую порцию распоряжений, которые, в общем-то, лишь конкретизировали кое-что придуманное еще днем на заседании. А потом отправился к колодцу.
        Вот тут-то он и почувствовал, насколько правильно поступил, позволив себе выспаться. Странным образом сон придал ему уверенность в победе, даже с учетом тех сил противника, с которыми им предстояло сражаться. А это помогало всем, кто только оказался в этом замешанным. Но больше всего, конечно, поддержало тех, кому предстояло идти в бой. То есть экипажи новых треугольных антигравов человечества. Которые в целом сформировали Ким и Серегин, разумеется, не оставшийся в стороне от такого дела, как освоение новых боевых машин. Да ему никто бы и не позволил этого - с его-то опытом и знанием техники.
        Разыскав Кима, которому в драке за треугольники опалили близким выстрелом щеку, но который больше не получил ни одной царапины, Рост предложил пройтись по этим машинами, показать ему их изнутри.
        Кажется, это была хорошая идея, потому что в экскурсии по новым машинам решили принять участие Бабурин и рыжеволосая Ева Бахметьева, так самая, которая притянула второй черный треугольник лебедкой к земле и которая, как ни странно, оказалась отличным офицером.
        - В общем,- начал объяснения Ким,- дело выглядит не таким уж безнадежным, как мы думали вначале. Каждая боевая треуголка устроена по уже известным нам принципам, по которым летают и наши… То есть малые, захваченные у тех же губисков лодки.- Вернее, с учетом неизвестных принципов, которыми мы тем не менее пользуемся,- поправил основного докладчика Бабурин.
        Ким посмотрел на него без выражения и продолжил:
        - Надо сказать, численность экипажа для каждой черной бандуры нами установлена очень приблизительная. Но она куда больше, чем можно было ожидать.
        - А именно?- поинтересовался Рост.
        Ким вздохнул.
        - Давай все-таки начнем с ее конструктивных особенностей. Во-первых, лодка, как ты видишь, очень высокая, тут даже волосатикам не придется голову в плечи вжимать. Но набита - под завязку. Ее поднимают два котла, расположенные примерно в средней части каждого крыла, в самой, так сказать, высокой его части, где могут работать, по нашим прикидкам, шесть волосатиков или восемь таких ребят, как Коромысло.
        - На каждом котле,- добавил Бабурин.
        Ким поблагодарил за добавочную информацию кивком головы. То, что он медленно закипает, было известно одному Росту, который знал этого человека с детства. Остальным Ким казался непробиваемым, как… как истинный кореец. Что-то этот Бабурин, подумал Рост, слишком остер на язык. Нужно услать его куда-нибудь. Но ничего не сказал. Потому что не успел, в дело вмешался Серегин.
        - Нет у меня столько «качков». Есть Коромысло и Калита. И все, больше силачей не имеем.
        - Калита?- удивился Ростик.- Это кто такой?
        - Это парень, который борет Коромысло,- объяснила Ева негромким, ласковым, очень девчоночьим голоском.
        - Что?- не поверил Рост. Он-то отлично помнил силача Коромысло, который и придумал ни с того ни с сего Одессе ее ставшее потом привычным название. Но чтобы был кто-то, кто не являлся бакумуром и мог побороть Коромысло?..
        - Да,- кивнул Серегин.- Это факт.
        - Ладно,- решил Ростик.- Хорошо, что таких двое. По одному на треугольник. А то ставить только волосатиков страшновато, вдруг они не то начнут делать?
        - Продолжим,- прервал дискуссию Ким.- Эти два котла по очень сложным шинам гонят антигравитацию на один общий блин, который стоит за пилотской кабиной, и на два боковых, расположенных на концах крыльев. Причем синхронизировать их работу довольно трудно. Каким-то образом происходят перетекания энергии, то есть если один котел недодает энергии, то небольшая часть со второго уходит к нему, но… Не очень. Например, на одном котле, как мне кажется, не полетишь. По крайней мере, мы пока так летать не сможем.
        - Да и у них не очень получалось. Кажется, это и не позволило взлететь тому треугольнику, который мы захватили на абордаж,- добавил Бабурин. На этот раз его добавления ждали уже все. Даже Ким лишь поморгал, но не разозлился. Видно, такой был этот человек - Бабурин.
        - Блины позволяют сделать управление более… юрким,- продолжил Ким,- но и более сложным. Вот смотри.- Он стал рисовать что-то на небольшом листе бумаги, где уже виднелось три или даже больше схем. Рост и смотреть не стал, все равно потом увидит в железе.- Впереди находится, как мы решили, капитан. Он управляет всеми маневрами, но сил его на три этих блина, конечно, не хватает. Он способен лишь обозначать свои действия, и то не до конца. А за ним сидят еще три пилота, причем средний является его заместителем, так сказать, вторым пилотом, а боковые отвечают за силовую помощь.
        - Иногда каждый из боковых управляет своим концевым блином, а средний работает только на главный, несущий,- добавил Бабурин.
        - Но мы решили, пока не научимся, работать сообща, с учетом всех возможных управляющих связок и штанг,- решила внести свою лепту в общую речь Ева.
        Кажется, они уже все решили, подумал Рост. Вот и хорошо, они-то знают ситуацию изнутри, значит, справятся наилучшим образом. Вернее, попытаются.
        - Давай о вооружении,- попросил Ростик. И лишь тогда поймал себя на том, что повторяет, кажется, Председателя. Неужто и к нему чиновный новояз привязался?
        - С оружием так. Теми пушками, которые в середине крыльев, чуть ближе к их концам, управляются по двое людей на каждой. Один наводчик и стрелок, второй - заряжающий, он же помогает вертеть ее вверх-вниз.
        - Из стороны в сторону они легко ходят,- отозвался Бабурин,- правда, в пределах градусов ста - не очень разбежишься. А в вертикальной плоскости - почему-то туго. Придет время, мы это, может быть, сумеем улучшить.
        - Вы кем были до Переноса?- спросил его Рост.
        - Инженером.
        - Давайте сейчас, после Переноса, вы будете меньше инженером, а больше военным,- попросил Рост. Он так и не выработал отношение к этому человеку, который ему и нравился, и вызывал негодование. Хотя ссориться с ним, разумеется, пока не хотелось.
        - Есть,- ответил парень, который был, наверное, лет на пять старше Ростика.
        - В главной башне три человека. Потому что пушка спаренная. Один ее ворочает, один заряжает и один наводчик-командир. Сейчас там под тебя переставляется сиденье, в карликовое креслице губиска ты, конечно, не поместишься,- как ни в чем не бывало проговорил Ким.
        - Нагрузка на стрелка большая?- спросил вдруг Рост. Одна идея пришла ему в голову, но ее еще следовало обмозговать.
        - Нет, если помощник не спит в оглоблях,- решил Серегин.
        - Эта двойная пушка имеет то отличие, что способна вести огонь по всем направлениям. При желании - даже вниз, если пилот соображает и держит машину под креном,- добавила Ева.
        - Каков ее калибр?- спросил Рост.- Что-то эти орудия мне очень большими показались.
        - Разрешите мне, командир?- попросил Бабурин. И, не дожидаясь разрешения, зачастил: - Вообще-то, по нашим нынешним представлениям, пушки пурпурных имеют всего пять калибров. А стрелковое оружие - четыре. Уж не знаю, как так вышло, но кто-то сверил таблетки с монетками, и получилось, что они близки. Вот и вышло, что пистолеты у нас теперь преимущественно копеечного калибра. У больших, похожих на маузер конструкций двухкопеечный ствол, но они редко встречаются. Легкие ружья тоже двухкопеечные. Но самые распространенные, вот как у вас,- трехкопеечные. Хотя есть и номиналом на пятак… То есть калибром, конечно. На этом стрелковые размеры кончаются. Дальше идут пушки. Три средние, которые по известной аналогии назвали десятикопеечными, пятнадцати и двадцати. Эти стоят спаренными на их лодках, и из них стрельба уже возможна на дальность около километра, а двадцатка бьет почти на два. Хотя, разумеется, прицел позволяет «взять» только половину этой дистанции. Но тут, на этих треугольниках, мы имеем дело с крупными орудиями. «Полтинниками» и «рублями», если оставаться в денежной системе. Кстати, тут заряды
тоже очень похожи на наши монеты. Полусотня без труда бьет за три километра. Только прицел… ружейного типа для такой пальбы не очень подходит. А за сотней, которую мы видим на башенных установках этих треугольников, можно ожидать рекорда - за пять, а то и ближе к семи километрам.
        - Спаренные стволы,- добавила Ева, как всегда, очень негромко,- как известно, иногда дают «спаренный» плазменный шнур, когда выстрелы сливаются. Тогда и разрушительная мощность, и дальность увеличиваются. Только для этого нужно уметь очень точно синхронизировать выстрел.
        - А еще у меня есть подозрение,- добавил Бабурин, блеснув глазами,- что пресловутая «сотня» - предел прочности для этих стволов. Более мощные орудия построить невозможно, по крайней мере, для прицельной стрельбы.
        Рост даже дыхание перевел.
        - Надо же, воюю этими штуками уже два года, а такое услышал лишь впервые.
        - Ну, вы скорее имели дело с трофейными ружьями, а там всего делов - «смажь-собери»… А калибровка - дело изготовителей патронов и ремонтников. Мы тоже, пока не занялись этим всерьез, ни о чем таком не подозревали,- протянул Бабурин.
        - Хорошо, понял,- сказал Рост.- Давайте дальше.
        - Да, в общем-то, уже немного осталось,- от усталости Ким слушал предыдущих ораторов, закрыв глаза, но теперь он открыл их и заметно собрался с силами.- Еще шесть пушек среднего калибра. Три спереди, под днищем, и три сзади - в усложненной спарке. С передними неподвижными управляется пилот, а с задними - два специальных стрелка. Эту спарку можно еще разобрать на три отдельные пушечки, но… Это уже по особому желанию. Конечно, всюду еще полно бойниц, при необходимости можно нагрузить два отделения пехоты, которые будут палить из обычных ружей, но это - неэффективно. Выстрелить из не самого действенного ствола, тащить его и стрелка за тридевять земель… не стоит потраченного топлива.
        - Ты что имеешь в виду?- спросил его Серегин.- Предлагаешь отправиться в их гнездо и там их припечь?
        - Нет, пока не так масштабно,- ответил Ким.- Я просто по-пилотски, почти как извозчик, думаю за пурпурных.
        - Итого, какова необходимая, списочная численность экипажа для каждого из треугольников? Разумеется, считаем без пехоты.
        - Если считать на каждом котле по шесть волосатых душ, то двенадцать гребцов помимо тринадцати всех прочих. Из этих тринадцати, разумеется, девять стрелков.
        - Пять помощников и четыре стрелка,- проворчал Ростик.- М-да, дела… Классных бойцов в таком количестве найти нелегко.
        - Еще, я считаю, все-таки нужно взять Коромысло с Калитой,- добавил Серегин.- Между этими котлами действительно сложная система перетечек сконфигурирована, поэтому нужен человек, который бы это понимал.
        - Кажется, этого никто не понимает,- мягко проговорила Ева.- Но идея правильная, с таким человеком будет надежней.
        - Итого на каждый из треугольников по двадцать шесть голов,- подвел итог Бабурин.
        - Кто пойдет главными пилотами?- спросил Рост.
        - На одной - я,- спокойно и как-то даже печально ответил Ким,- а на второй - она.
        - Ева?
        - Что ни говори, а она летает, как рыба плавает,- подал голос Серегин.- Бери ее, командир, не пожалеешь.
        - Кандидатуры вторых пилотов?- спросил Рост, не давая пока «добро».
        - У меня - Хворост,- сказал Ким.- Он сейчас внутри второго, «ремонтного» крейсера ковыряется. А у Евы - Бабурин.
        То, что он посчитал треугольники уже не «лодками», а «крейсерами», заметили все. Наверное, решил Рост, теперь так и приживется.
        - Кто будет стрелками?
        Ким растерялся.
        - Я думал, эту проблему решишь ты.
        - Тогда у тебя пойду я… Нет, у тебя главным наводчиком пойдет Квадратный. Он ранен и от прежних ран еще не оправился, но стрелок такой, что… В общем, даже на костылях в бою будет стоить троих без костылей. Но и ты ему помогай. А я попробую своими скромными возможностями компенсировать летные качества Евы.
        - Мои летные качества компенсировать не нужно,- быстро ответила девушка.
        - Если бы ты совсем плохо летала, я бы к тебе и на аркане не пошел,- сухо, даже мрачновато ответил Рост.- Но думаю, на пару мы справимся. А будешь злиться, вообще отстраню. За эмоции.
        - Что-то похожее я уже слышала…- Ева вдруг заставила губы собраться в узкую складку, чтобы не разрыдаться.- И не один раз.
        Рост вздохнул.
        - Вот об этом я и говорю. Ладно, лейтенант Бахметьева. В стойку-то не нужно становиться, вольно.- И он сделал самую удивительную для себя вещь - подмигнул этой рыжеволосой статной красавице, да так заметно, что даже Серегин крякнул. Потом Рост помрачнел.- Ну что за народ? Ведь лезем практически в безнадежную драку, а приходится упрашивать остаться, словно вечеринку пропускаем.
        - Еще утром, когда они нас драили, а мы не знали, что и как,- высказался Бабурин,- многим наше положение тоже казалось безнадежным. А сейчас…- И он с гордостью, от которой захотелось его сразу же хлопнуть по спине, чтобы не зазнавался больше меры, указал на стоящие в свете костров две черные, кажущиеся необъятными тени.- Никто не скажет, что мы не оказали им сопротивления.
        - Сопротивление-то оказали и окажем,- согласился Ким.- Только не дураки же они и сделают так, что последовательных стычек с тремя, а потом с четырьмя у нас не будет. Они разобьются в лепешку, но устроят так, что драться придется со всеми сразу. С семью.
        - Да знаю я,- махнула рукой Ева.- Но вот он,- она кивнула на Ростика без всякого почтения,- что-нибудь придумает. Он всегда придумывал и сейчас тоже. Без сюрпризов не обойдется.
        Она и не знала, что Рост уже придумал. За этим и собирался сейчас ехать. Но кое-что следовало сделать еще тут.
        - Серегин,- позвал он одноногого истребителя,- до завтрашнего утра успеете починиться?
        - Командир, крупных поломок, считай, нет. Весь удар на себя броня эта черная приняла, а она и не такое может выдержать… Вторая машина вообще - ни царапины. Так что, к утру - все будет тип-топ. Даже без напряга.
        - Можешь напрячься,- разрешил Рост,- только пусть будет «тип-топ». Обещал.- Он повернулся к пилотам.- Роли, как я понимаю, в основном распределены. Поэтому, господа летчики, прошу всех спать.
        - У нас еще экипажи не собраны, нет гребцов…- завел волынку Ким.
        - И попрактиковаться все-таки нужно,- поддержала его Ева.
        - Серегин подготовит машины,- отчеканил Рост.- Он же соберет гребцов. Стрелков найду я. А практиковаться придется во время похода на Одессу. Так что - спать. Это приказ.
        Серегин, выслушав эту сентенцию, серьезно кивнул. Он был согласен. Ростик посмотрел на него и довольно неуверенно высказался:
        - Кстати, нам на пару придется решить еще одну задачку, которая, я надеюсь, позволит нам продержаться против губисков чуть подольше. Только для этого я пока смотаюсь в город, потолкую с Перегудой.
        - Ночи осталось еще часа четыре,- согласился Серегин.- Все успеем, если дельное что придумал.
        - Вот и я надеюсь, что дельное,- ответил Ростик. И пошел искать машину с Чернобровом, чтобы ехать к Перегуде.
        Глава 23
        Котлы крейсеров пели совершенно удивительным, гармоничным, слитным, как большой орган, аккордом. В нем слышались и свисты высоких вибраций, и низкие тона работающих на большой мощности резонансов, и шелест передающих непонятным образом антигравитацию шин, и гулкий тон вращающихся экваторов. В целом это был негромкий звук, но он почему-то оглушал, вернее, закладывал уши, словно близкая взрывная волна.
        С утра, пристреляв орудия, оба треугольника вылетели в сторону Одессы, но машин губисков там уже не было. И Ростик приказал повернуть к Боловску - стало ясно, что перехватить пурпурных до их соединения не удалось. Теперь, по всей видимости, им предстояло сражаться против противника, имеющего более чем трехкратное превосходство и несравненно больший опыт полета на этих машинах.
        Это были неприятные новости, но Рост пока сохранял спокойствие. В нем, как в каждом командире, сознающем слабость своих сил, жила надежда, что все еще может обойтись, что черные треугольники губисков, как и тот крейсер, который удрал, не приняв боя, вдруг да уйдут. Вдруг решат, что прорыв людей к армаде транспортных и разведывательных лодчонок, по сути, беззащитных против этих черных мощных громадин, грозит большими потерями и бедами, чем почти неизбежный выигрыш в еще одном налете на Боловск. Он надеялся, потому что пурпурные еще ни разу не победили людей, а значит, должны были бояться и могли переоценивать их способность находить выход из тяжелых положений.
        Да, это была бы большая удача, скорее всего, то самое военное счастье, о котором ему говорил раненный в Водном мире Квадратный…
        А впрочем, люди и для этих оставшихся семи крейсеров пурпурных приготовили кое-что неожиданное. Основная идея пришла к Ростику еще во время доклада в подвале ДК, но потом, когда он потолковал о своей мыслишке с Перегудой, она не рассеялась, как ни странно, а только окрепла и обросла деталями. А идея-то была вполне тривиальная, к тому же не слишком надежная на первый взгляд. А именно - Рост предложил на крупные орудия на обоих треугольниках человечества установить оптические приборы наведения. Вот и все, не больше. Но и не меньше.
        Перегуда, когда понял, какие выгоды это дает против врага, так чуть с ног не сбился, разыскивая по всему городу устройства, которые могли бы помочь в этой затее. Если бы у них не было машины с Чернобровом за баранкой, они бы никуда толком не успели - столько людей, как оказалось, требовалось объездить, у стольких выпросить приборы, которые могли сойти за прицелы.
        - Эх,- стонал Перегуда во время этих поисков,- что же ты раньше не предложил! Я бы посадил своих людей за шлифовальные столы, мы бы тебе вручную такие визоры выточили!
        Возражать, что чуть более суток назад никто, похоже, даже начальство, не подозревал, что черные треугольники нападут на Боловск, было бессмысленно. Директор обсерватории это и сам прекрасно знал.
        И все-таки они нашли, и не просто, а почти то, что было нужно. Один настоящий прицел с трехсотмиллиметровой гаубицы времен войны. Как оказалось, какой-то офицер снял прибор, когда его пушку разбило уже во время Померанской операции, да так и не сдал, решил оставить себе на память. Еще один полностью комплектный прицел Перегуда нашел в музее боевой славы. Он остался от пушки, из которой хотели некогда устроить памятник в центре города. Памятник делать не стали, просто поставили Ленина, а вот оптика сохранилась.
        На одноствольные орудия по бокам от основной башни нашли три оптических прицела от промысловых охотничьих ружей и одну подзорную трубу с рисками и перекрестием. Труба принадлежала самому Перегуде, и когда он ее отдавал, то у него едва ли не слезы стояли в глазах. К тому же прибор был действительно хорош. Когда Рост уже при установке на пушки распробовал его как следует, то хотел даже забрать себе, на свою двухорудийную установку, и лишь в последний момент отказался. Решил, что жадность - порок, и в данном случае за него придется платить кровью, причем чужой.
        Потом они пристреливали пушки, распределялись по машинам, согласно схеме, предложенной Кимом, летели к Одессе, а ближе к полдню - понеслись назад, опасаясь, что произошло что-то ужасное… Хотя самым страшным, конечно, оставались уже отнюдь не эти треугольники, которые и так расстреляли на земле и в городе почти все, что можно было, на что им не жаль было снарядов. Самым страшным был подход пехоты пурпурных, это было бы окончательное поражение человечества, но до этого момента оставалось еще около суток. Это Рост точно установил, приказав Еве подняться как можно выше и с помощью своего нового прицела высмотрев приближающуюся армаду мелких антигравов.
        Отношения в крейсере сложились довольно скоро и почти разумно. Рост командовал основными перемещениями, Ева покрикивала на вспомогательных пилотов, Калита бегал, подбадривая подчиненных волосатиков, артиллеристы на крыльях ворочали свои стволы, выцеливая разные объекты, привыкая к работе на пару, а Рост то и дело дрессировал основного наводчика и своего заряжающего.
        Наводчик, который должен был обеспечить повороты главными орудиями, то есть движения влево-вправо и вверх-вниз, довольно много ошибался, нервничал, злился на Ростика, хотя открыто возражать не решался. А Рост тоже не мог оставаться совсем бесстрастным, потому что этот тощий и какой-то недокормленный парень, отзывающийся на имя Леха, работал не слишком ловко.
        Сложность их совместной работы заключалась в том, чтобы этот самый Леха выводил установку на направление огня, а вот тонкую наводку стволов, собственно прицеливание, осуществлял Рост. Так было задумано. Но Леха не просто выставлял стволы в указанном направлении, а пытался их еще и подкорректировать по своему разумению и сбивал Ростиковы усилия, а это было недопустимо, потому что приводило к потере времени.
        Рост даже попытался сменить этого Леху на девушку, которую взяли заряжающей в его башню, но у той не хватало сил ворочать тяжеленные хоботы пушек. Подтаскивать легкие, как пластмассовые, снаряды в узких деревянных рамках, вставлять их в казенники она могла. А вот крутить рычаги основного вращения и подъема башни - нет, не получалось. Пришлось вернуться к Лехе, заставляя его привыкнуть к тому, что его участие нужно не все время, а строго по команде.
        Еще проблемы возникли при обслуживании котлов обеих машин. Когда стало известно, против кого они вылетают биться, на котлы отказались выходить почти все, как один, волосатики. То есть весь бакумурский персонал аэродрома, даже те, кто давно просился на котлы, потому что эта должностенка обеспечивала кормежку по полетной норме, и следовательно, назначенные на эту работу бакумуры могли обеспечивать свои семьи куда большим количеством продуктов. Как бакумуры, почти не понимающие русского языка и едва общающиеся даже между собой, поняли эту опасность - Серегин не знал и не брался объяснить. Положение было нелегким, и даже слегка критическим, но его спасла - кто бы мог подумать!- Дутил, та самая вождиха волосатиков, которую Рост помнил еще по торфоразработкам. Как она оказалась в Боловске, хотя Рост оставил ее в Перевальской крепости, было неясно. Но это было и неважно.
        Вот эта самая Дутил, мощная, спокойная, очень уверенная в себе, с красной тряпкой вокруг чресел, которую стала носить еще в Водном мире, пробилась через внешнее оцепление, выставленное Председателем даже без согласования с Ростом, Кимом или Серегиным, появилась около черных треугольников и решила всю ситуацию разом. Она попросту походила среди своих, а через двадцать минут привела почти два десятка волосатых мужчин и трех очень сильных женщин. Этих гребцов, включая саму Дутил и, разумеется, Винторука, сразу хватило для всех крейсерских котлов.
        Конечно, крутить экватор этим бакумурам, многие из которых не работали с механизмами сложнее тачки, было трудновато. Но уже через час дело пошло на лад, а когда треугольники людей повернули назад, на Боловск, пилоты и забыли, насколько, по сути, неквалифицированные ребята стоят у них на котлах. Потому что главной проблемой управления стала их собственная, пилотская несогласованность.
        Конечно, Росту пришлось, как и многим другим, выслушать изрядное количество комментариев Бабурина по поводу всех решений, принятых в отношении этого боя, частных действий и общего стратегического положения человечества, но со временем Рост перестал обращать на него внимание - почему-то начинало казаться, что, несмотря на брюзгливость, этот носатый пухлячок все равно честно сделает все, что нужно, не сачкуя и не теряя голову от страха.
        Поглядывая по сторонам то через смотровые щели башни, с сожалением вспоминая свой бинокль, разбитый на Бумажном, то через прицел своих пушек, Ростик начинал подозревать, что ошибся - лучше всего было бы устроить бой прямо над Боловском. Тогда бы удалось получить еще какую-никакую поддержку с земли, да и подбитым крейсерам противника было бы труднее чиниться в случае вынужденной посадки…
        Вот эту мысль следовало обсудить с Кимом, но тот находился на другом треугольнике, и, чтобы с ним связаться, необходимо было долго крутить динамку рации, да и то - без особой надежды на успех. Этого никогда нельзя было предсказать - будет связь или нет. Иногда целый час связь была идеальной на расстоянии километров десяти, а потом на дистанции полукилометра ее не могли установить сутками. Следовало подумать о световом телеграфе, как на кораблях на Земле, но сейчас было не до того.
        - Смотрите, горбатые жирафы,- сказала заряжающая девушка.
        Рост отвлекся от своих дум, которым вообще не следовало бы предаваться, и посмотрел на этих животных. Они в самом деле чуть сбоку, километрах в четырех, аккуратной, неторопливой цепочкой двигались на восток, в сторону Цветной реки. Чтобы не терять практики, Рост выискал их через свой гаубичный прицел, животные сразу предстали как на ладони. Даже отдельные пятна на их шкурах сделались видны.
        Прицелы на этих пушках были установлены неподвижно. Поскольку плазменный луч слегка искривлялся без всякой причины то в одну сторону, то в другую, пристрелка пушек прошла просто - чтобы центр кучности попаданий лежал около перекрестия - и без всяких сложностей вроде упреждений и компенсации падения снаряда при полете к цели… Рост пристрелял все орудия своего треугольника, использовав двадцать выстрелов. Старшина Квадратный, как человек военный, истратил почти в два раза больше выстрелов, но его попадания и ложились в итоге раза в два ближе к центру мишеней. Как он этого добился, Рост так и не понял, а попросить, чтобы старшина с загипсованной ногой и перевязанной правой ладонью проделал то же еще и на его крейсере,- постеснялся. Такая вот несуразная стеснительность одолела его. А может, он посчитал, что эти метры в предстоящем бою будут не важны - главным фактором оставались скорость огня и хоть какие-нибудь попадания на большой дистанции…
        - Что-то странное на востоке,- прокричал стрелок с орудия на левом крыле. В обязанности этих ребят входило отслеживание своих секторов.
        Рост повернул орудия, выискал край неба в прицеле, ничего не нашел.
        - Доложить точнее,- попросил он, стараясь перекричать гул машины.
        - Я и сам уже потерял,- отозвался стрелок.
        Рост снова попытался выискать в прицел уходящих жирафов, они были уже километрах в шести сзади. Тогда Рост выцелил местный витой тополек перед вожаком стада и плавно надавил на планку. Эти пушки, как и пушечки с малых антигравов, стреляли от нажатия планки…
        Выстрел прогремел глухо и жестко, в прицеле было видно, как огненная волна накрыла дерево почти до трети высоты, а потом оно упало, полыхая огнем.
        - А ведь мимо,- отозвался тот же самый стрелок.- Командир, ты бы проверил прицел.
        Не меняя направления движения, Ева наклонила крейсер, повернула голову почти на тридцать градусов назад, потом спокойно ответила за Ростика:
        - Дурачок ты, Самохин, он специально в дерево стрелял. Не хочет напрасно животных губить.
        - А чего их жалеть?- ворчливо спросил Самохин, видимо, обидевшись на «дурачка».
        - В том-то и разница между вами,- вздохнула Ева, словно знала Ростика и этого Самохина от рождения.
        Уж очень она безапелляционна, подумал Рост.
        - Вот они,- вдруг отчетливо и очень спокойно сказал командир пушки по правому крылу.- Два часа, почти двадцать километров.
        Рост перевел прицел в указанном направлении, а потом принялся им вертеть, потому что он давал слишком малое поле обзора, а хотелось посчитать противника.
        - Один, два… четыре, пять…
        - Все семь,- подтвердила Ева.- Эх, раскудрить их через коромысло!
        - Ничего,- успокоил ее Ростик.- Мы к этому все равно внутренне готовились. Итак, боевая тревога. Кто там на рации, сообщить на вторую машину, что видим противника. И мой приказ, отходим к Боловску, бой примем над городом, чтобы заручиться поддержкой с земли.
        - Есть,- отозвалась Ева.- Бабурин, передать на «Адама», что противник обнаружен.
        Бабурин принялся жужжать динамкой и что-то шептать в свой полетный шлем. Рост подумал и спросил:
        - Кто тут «Адам»?
        - Мы решили с Кимом, что если есть «Ева», то должен быть и «Адам». Вполне понятная ассоциация. Нас же двое, верно?
        - Значит, «Ева» тоже есть.- Рост на миг пожалел, что не остановил эти игры, когда они только набирали ход, а теперь, кажется, опоздал.
        Потом все посторонние мысли просто исчезли. Потому что все семь машин противника вышли на два треугольника человечества и явственно обозначили стремление с ними сблизиться - они подняли скорость, сошлись в одну угрожающую стаю, чтобы действовать в более тесном контакте, и, как показалось Ростику, стали очень активно шевелить стволами.
        Но еще не стреляли, видимо, расстояние по их меркам было велико. Рост попытался определить его, потом спросил Бабурина:
        - Связь с Кимом установлена?
        - Прерывается,- отозвался носатый пилот.- Но он все понял и подтвердил прием.
        - На этих машинах нужно будет сделать громкую связь, чтобы командир все слышал, а не только второй пилот,- отчетливо и отчего-то раздраженно проговорила Ева.
        Видимо, она тоже нервничала перед боем. Ну, если немножко, решил Ростик, и если до сражения, а не во время, то можно. Бабурин уже работал на рычагах, помогал Еве, как и два других пилота, Рост решил их не отрывать от этого занятия. Хотя связь с Кимом была бы куда как полезной, наверное, придется обойтись без нее.
        - Ева,- поинтересовался Рост,- сколько ты выжимаешь из своей машины?
        - Думаю, от восьмидесяти до восьмидесяти пяти километров.
        - А они идут быстрее,- процедил Рост, разглядывая противника в прицел.- Почти километров на пятнадцать.
        - Думаю, мы можем поднять еще на десяток, но… ненадолго.
        - Пока не надо, оставим для боя.- Рост лихорадочно считал. Между ними и семью треугольниками пурпурных было километров пятнадцать, которые противник должен был «съесть» за час, за этот час они неминуемо должны были оказаться между Чужим и Боловском.- Все хорошо, так держать, Ева. Попробуем пока просто убегать.
        Глава 24
        Но час они не продержались. Уже через сорок минут расстояние между ними уменьшилось километров до восьми, и Рост решил попробовать.
        - Так,- зачем-то предупредил он окружающих,- начинаю сражение.
        Потом прицелился и впервые ударил из пушек по настоящей, а не тренировочной цели. За нее он принял очень мощный, чем-то неуловимым отличный от других треугольник, существенно вырвавшийся вперед. Его выстрел прошел очень близко, почти впритирку, но все-таки мимо… Значит, нужно прицеливаться на два деления правее и одно вниз. Он снова прицелился, заряжающая девушка хладнокровно, как автомат, заменила рамки в казенниках.
        Тут же выстрелил Ким, вернее, конечно, Квадратный. И попал, сразу и очень умело - в голову той же машины, которую выцеливал Рост. Но попадание осталось размытым облаком дыма и желтых, горячих искр сзади, противник промчался сквозь него как ни в чем не бывало.
        Рост прицелился и снова выстрелил в то же примерно место - в пилотский кокпит. И тоже попал, но только на этот раз в башню, торчащую над ним… Оказывается, не нужно было «сносить» одну риску вниз. За миг до попадания из пушек вражеской башни ударил ответный выстрел, он прошел почти в сорока метрах над машиной Ростика, и стало ясно, насколько эффективно позволяли эти прицелы вести огонь по противнику… Но лишь до той поры, пока они не сблизятся настолько, что стрельба по прицелам губисков и оптике людей практически сравняется. Тогда пойдет совсем другой бой, решил Ростик, тогда все будет решать огневая мощь, которая отнюдь не на нашей стороне.
        Выстрелы других треугольников пурпурных вояк прошли еще дальше, чем первый ответ противника, но Ростик вдруг заметил, что они резко, на удивление заметно подняли скорость. Теперь они неслись, как всадники в атаку, как танки в прорыв, как штурмовики на штурмовку…
        - Ева, выжимай все, что можешь!- проорал Рост.- Они атакуют!
        - Вижу,- ответила рыжеволосая бойчиха ласковым, почти спокойным голоском и принялась советовать что-то Калите, от которого теперь зависело, сколько времени противник будет мазать мимо их машины. И когда начнет попадать.
        А впрочем, мы и сами кое-что можем, решил Рост и принялся палить почти без передыху, только успевая переводить стволы с одной цели на другую. Оказалось, что треугольники пурпурных, получив несколько попаданий, теряли скорость, или нервы пилотов не выдерживали, и они сбрасывали темп, прячась за машины сослуживцев. И это было хорошо, потому что погоня за людскими треугольниками становилась менее интенсивной… Но вперед неизменно выходила другая машина, и приходилось снова отгонять ее прицельным огнем по кокпиту, по орудийной башне, и вообще - куда придется, лишь бы попадать!
        - До противника пять километров,- проговорила Ева.- Поднажмем, братишки!
        Но поднажать не получилось, ребята и так работали в полную силу. Ростик, поливая противника огнем, краем глаза увидел, что они минуют Чужой. Значит, до Боловска осталось минут сорок лету… Или даже меньше.
        За эти сорок минут они разделяющие нас километры сожрут без остатка, подумал Рост, и не поманеврируешь против врага, у которого такое численное превосходство. И снова принялся палить как сумасшедший.
        Теперь попаданий людей в пурпурных было больше, каждый третий выстрел ложился почти точно туда, куда утыкалось перекрестие. Оно, как выяснилось, у Ростика тоже было довольно удачно выставлено, никакие поправки в виде рисок и сносок в сторону были уже не нужны, следовало только палить и палить.
        Разрывы стали сильнее, и это было понятно - расстояние уменьшалось, плазменный шнур долетал до пурпурных, растрачивая меньше энергии на ионизацию воздуха. Ростик надеялся, что и пробивная его сила стала больше, и повреждения противнику они наносят серьезные…
        Иногда он чувствовал, что, стоит ему сосредоточить огонь на одном треугольнике, а не дергаться от одного черного силуэта к другому, он непременно собьет врага, непременно! Но вот пока не сбивал… А потом вдруг сбил! Да как - треугольник пурпурных, получив удар из Ростиковых пушек в крыло между башней и консольной пушкой, вдруг подпрыгнул, встал «на попа», словно собирался резко уйти вверх, получил тут же попадание от пушек Квадратного - как старшина успел среагировать на это положение машины противника, так и осталось тайной - и взорвался, словно самая обыкновенная антигравитационная лодка, с рыжим пламенем, кучей обломков и ударной волной, заметно качнувшей все машины губисков.
        По крейсеру пронеслось «ура», но… тоже ненадолго. Потому что не улеглось ликование по поводу первого успеха, как машина Евы получила первое попадание, к счастью, по касательной. Зато потом Ким получил два попадания подряд, и отнюдь не слабых. Второй разрыв на Кимовом крыле развернул «Еву» так, что она сразу потеряла скорость. А это значило, что расстояние до противника опять уменьшилось. И Рост заорал, чтобы Ева энергичнее разгонялась…
        Теперь Рост бил, почти не целясь. И все равно попадал. Пот заливал глаза, от горячих стволов его пушек поднимался ток раскаленного воздуха, который ощущала сухая, подпаленная щека. Глаза слезились от закиси азота, который вырывался в их кабину при каждом открывании казенника, руки неловко подрагивали от ударов других, кормовых, слабых пушечек их крейсера.
        Тогда-то Росту удалось сбить две лодки подряд. Вернее, первую он добил. Просто заметил, что этот треугольник дымит, но как-то чересчур уж неуверенно, хотя и теряет высоту, подставляя верхнюю плоскость, сосредоточился на нем, и вколотил в него целых пять выстрелов. Причем последний раз шнуры его пушек слились, а это обещало отнюдь не арифметическое сложение их мощи. Этот совместный шнур воткнулся противнику сразу за башню, в еще не тронутую черную шкуру, и… Треугольник на всем ходу, потеряв почти двести метров высоты за считаные мгновения, по сути, свалился вниз, на землю. Взрыва Рост не заметил, но дыма и пыли при этом ударе поднялось много!
        А второго Рост завалил простой артиллерийской дуэлью. Черный силуэт как-то очень незаметно подкрался на расстояние километров двух, не больше, и вдруг слитно, сосредоточенно принялся, по-видимому, обрабатывать башню Роста. Но его попадания пришлись по бакумурам, крутящим котел. Оттуда заголосили, кто-то завыл высоким, пронзительным, совсем не бакумурьим голосом… Заорал Калита, кажется, раздавая удары кулаком.
        А Рост хладнокровно, как на стрельбище, выводил стволы на кабину пилота. Он так старательно прицеливался, что даже Леха прошептал горячим шепотом:
        - Давай, командир, вмажь ему.
        Рост попал, конечно, очень точно, но вместо того, чтобы упасть или хотя бы потерять скорость, треугольник противника стал разворачиваться, не теряя направления полета, потом полетел чуть не боком вперед, и Рост еще пару раз в него попадал, хотя и в разные места, даже в крылья, в которых не было жизненно важных органов и по которым раньше он не стрелял… А это оказалось ошибкой. Потому что после еще одного попадания в крыло машина вдруг задрала второе крыло вверх, завертелась, как юла, и стремительно ушла вниз. Этот треугольник при ударе о землю взорвался, да так, что даже гул прокатился по корпусу человеческого летающего крейсера.
        Потом Рост почему-то увидел, что они приближаются к Боловску. Как это ему удалось, когда он не выпускал из прицела силуэты противника,- он не мог бы объяснить даже на допросе. Ким как-то на редкость ловко отошел в сторону и увел за собой два треугольника. Один из них уже не очень стремился продолжать бой, он заметно дымил и делал повороты с креном, а не так, как полагается - почти ровно, как автомобиль на шоссе.
        Зато два треугольника, навалившиеся на Еву, действовали решительно. Один из них очень резко, как-то скачком приблизился километров до полутора и, прежде чем Рост заставил его задымить, попал в их машину два раза, и оба выстрела пришлись как раз в правое крыло, в район давно уже помалкивающей боковой пушки. Оттуда потянуло дымом, кто-то внизу, под башней, забегал, откуда-то появились земные углекислотные огнетушители… Кто догадался их взять с собой и как такую светлую идею не потеряли в суете - можно было только удивляться, но эти огнетушители пригодились. Пламя сбили очень быстро. Но прежде чем крейсер выровнялся и стал набирать скорость, второй противник попал еще раз в корму, прямо по центру, в район кормовых пушек. Оттуда послышались ругань, стоны и крики боли…
        А Рост тем временем уже выискал этого стрелка. Как ни странно, им оказался не центральный, а боковой. Может, у пурпурных была такая схема маскировки - садиться сбоку, чтобы выстрелы противника убрали подчиненного, а не самого опытного и меткого?.. В общем, Рост надавил на планку и еще прежде, чем увидел разрыв, понял, что с этим хитрецом покончено. А потом увидел, как уже раз наблюдал, что треугольник пурпурных провалился хвостом вниз, показал на миг брюхо и заскользил к земле…
        И тут-то их башню накрыло. Рост на миг оглох, ослеп и даже как-то немного сбрендил, потому что поймал себя на том, что пытается не стрелять, а поднять упавшую заряжающую девицу, напрягаясь изо всех сил… А Леха, стоящий сбоку, отталкивает его руки, что-то приговаривая. Наконец Рост расслышал:
        - Брось, командир, она мертвая. Стреляй, стреляй же!..
        Оказалось, он уже зарядил пушки. Рост приник к прицелу, поражаясь тому, как дергается его голова и какая муть стоит перед глазами… И тут выяснилось, что его стволы вообще смотрят не в ту сторону, где находится противник. Лишь спустя целое тысячелетие он сообразил, что Ева, осознав, что Рост небоеспособен, чтобы не оставаться совсем безоружной, попыталась развернуться, чтобы использовать боковую пушку левого крыла, и «увела» его башню в сторону…
        Рост стал приказывать Лехе, чтобы он крутил их башню, потом прицеливался. Они получили еще одно попадание в район кокпита, потому что впервые за весь бой шли на врага встречным курсом. Они больше не убегали, они сами атаковали одним стволом левого крыла и слабыми пушечками под днищем их крейсера… И противник рос в прицеле, как заколдованный.
        Тогда Ростик прицелился, но не в центр машины, а точно в их пилота, теперь они находились так близко, что можно было даже выбрать, в какую именно из передних смотровых щелей должен упасть лазерный шнур выстрела. Рост выбрал ту, что слева, так попадание должно было уйти вглубь, к котлам. Надавил на планку, и…
        Они получили еще один удар, на этот раз что-то случилось с Ростиковой левой пушкой, она как-то покосилась и замолкла, больше в ее казенник ни один из снарядов не помещался… Но это было уже и не нужно. Потому что противник задымил и штопором пошел к земле. Он упал уже на окраине города, взорвался, повредив квелищевские дома, а может быть, и совхозные склады,- Рост за дымом не очень хорошо их видел. А высматривать картину разрушения более старательно не стал - слишком дорого было сейчас время.
        - С нашими - все,- проговорила Ева. Как-то она очень тихо говорила, но зато отчетливо.
        - Давай…- Рост удивился, как хрипло и нелепо звучит его голос, поэтому пришлось поправиться.- Давай к Киму. На помощь.
        - А где он?- спросил кто-то, вероятно, Бабурин.
        Нет, не он, спросил кто-то еще, другой, кто сидел на месте Бабурина. Рост выпрямился и посмотрел под ноги. Так и есть, вместо трех пилотов, помогающих Еве, остался один. Правое сиденье около него было залито кровью.
        - Ева,- позвал Рост.- Может, Калиту посадишь себе на помощь? Он, конечно, не пилот, но за неимением гербовой…
        - Ого, командир, кажется, оклемался,- отозвался тот же парень.
        Рост присмотрелся, это был не Бабурин, но вел он себя очень похоже.
        - Нет Калиты, Гринев,- отозвалась Ева.- Половины экипажа нет.
        Так, значит, их положение не так хорошо, как ему показалось. Рост потряс головой, приводя себя в состояние, способствующее правильным размышлениям.
        - Из боя не выходить. Найди кого-нибудь, кто тебе поможет на рычагах… Хочешь, я Леху отдам?
        Он нашел рядом тощего заряжающего, который молча серьезно кивнул, соглашаясь с идеей.
        - Давай, а то я и половину необходимой скорости выжать не могу,- согласилась Ева.
        - Дело не в тебе, а потому что на котлах…- начал парень в пилотском кресле.
        - Отставить разговоры,- прикрикнула Ева. Она тоже приходила в себя. Потом подумала, что-то свое высчитывая.- Гринев, ты как, один на пушке управишься?
        - А что?- не понял Рост.
        - Тогда так. Самохин, Виталик!- позвала Ева.- Садись четвертым пилотом, Рост один пусть отстреливается.
        Самохин, который, оказывается, уцелел, попробовал отнекиваться, но Ева его даже слушать не стала - просто прикрикнула, и стрелку пришлось подчиниться.
        Чтобы понимать, что происходит, Рост прошелся по всей летающей машине. На котлах действительно осталось всего семь волосатиков - на одном три, на другом четыре, но двое из них были ранены. Сзади не осталось никого, только кто-то негромко и безвкусно матерился, спрятавшись в левом крыле, почти у самого крайнего блина. На правом крыле то и дело возникало какое-то облако гари, хотя Ева убеждала Роста, что пламя сбито, пожар погашен.
        - Это так наша броня горит, командир,- пояснила она.- Если уж начала тлеть, то, наверное, до самой победы придется терпеть.
        На парня, который сидел на месте Бабурина, напал идиотский смех. Видимо, его рассмешило выражение «тлеющая броня»…
        Возникла одна из тех пауз, когда невозможно сражаться, когда нужно хоть немного прийти в себя от кровавого кошмара. К счастью, в поединке Кима с двумя последними треугольниками пурпурных возникла та же пауза. Рост понял это, выискав в прицел и крейсер друга, и машины противника. Похоже, они маневрировали на расстоянии, лениво и неспешно обмениваясь выстрелами. Еще, как сообразил Ростик, Киму оказывали поддержку с Земли, по крайней мере, трассеры с завода уходили в сторону противника. Но у зенитчиков эта поддержка не очень получалась - слишком велико было расстояние до места боя, за заводом километрах в трех.
        - Зачем они тратят боеприпасы?- спросил Рост.
        - Ты у меня спрашиваешь?- удивилась Ева.- Придумай вопрос полегче.
        Но Рост ничего придумывать не стал. Он соображал, что делать с этими двумя треугольниками, если они не станут ввязываться в бой, а попробуют уйти к армаде мелких лодчонок? Вот эта проблема была действительно непростой.
        Рост потряс головой, она как-то незаметно болела после контузии, и чем дольше, тем сильнее. Думать, что делать с противником, если его не удастся тут прикончить, было трудно, хотелось дождаться, пока пройдет эта боль.
        - Ева, я не заметил… Куда подевался тот черный треугольник, который мы перед последним на «дыбы» поставили?
        - Он упал, прямо у первой рощицы,- отозвалась Ева.- Откуда начинаются посадки тополей. Наших, с Земли.
        Да, с девицами следовало обращаться как-то иначе, чем с мужиками, решил Ростик. Он так и не привык, что девушки служат в строевых частях. И тем более не знал ни одной девицы-офицера. Вот теперь с этой Евы приходилось начинать и учиться.
        - Ладно, к делу.- Он снова выискал две последние машины пурпурных в прицел.- Попробуем прижать эту пару к городу, где Ким, похоже, всерьез обосновался. Как думаешь, куда они побегут, если не примут бой?
        Ким действительно вертелся над самым Боловском, ходил прямо по крышам старой части города, иногда залетал в заводской район, но в поле не высовывался.
        - Похоже, у него проблемы,- отозвалась вдруг Ева.- Какой-то он квелый… А удрать они могут куда угодно. С нашими волосатиками на котлах мы и семидесяти километров не выжмем, а у них - под сотню… Или чуть меньше.
        - Все,- приказал Рост.- Атакуй. Посмотрим, как они настроены.
        Он прицелился, выстрелил из единственного действующего ствола. Дотянулся до новой рамки с зажатой хитрым образом пластмассовой лепешкой, заправил в казенник, снова приник к окулярам… Да, в одиночестве он не очень-то сумеет поддерживать скорострельность. Может, просто отогнать противника и все? Ведь и так сделали, на что в начале боя даже не надеялись.
        Вдруг Ким рванул вперед. Рост даже не увидел это, а просто понял по поведению противника, осознал шкурой, печенкой… Какие еще там есть чувствительные органы?
        - Вперед!- заголосила вдруг Ева.- Эти остолопы из города выслали летающие лодочки!
        И тогда Рост увидел. К противнику рванул не Ким, на черные треугольники неслись пять обычных гравилетов, полыхая из своих кретинских пушечек, как говаривал Бабурин, пятнадцатикопеечного калибра. Один из черных треугольников развернулся и резко пошел на сближение с ними. Он даже не стрелял. Почему-то в его полете Рост прочитал, что он, может, и не будет стрелять, он посбивает этих дураков массой, задавит гравитационной волной, разнесет встречным ударом своих черных крыльев…
        Рост выбрал вторую машину и вмазал в нее один выстрел. Это было великолепное попадание, с дальностью почти в пять километров, в район башни, как он и выцеливал… Вот только этого было мало. Противник даже не стал отвечать ему, повертелся на месте, как понурый гиеномедведь, и вдруг бросился на Кима. Тот тоже летел вперед, пытаясь отвлечь противника от уязвимых лодчонок, поднявшихся, видимо, с аэродрома…
        Зря. Он получил два попадания подряд и, прежде чем Ева успела подскочить ближе, вынужден был отвалиться в сторону, дымя что есть мочи. Тогда Рост мельком попытался оценить состояние Кимова крейсера - но и оно было плачевным. Дыры такие, что человек мог в них выпасть, одно крыло едва ли не болталось отдельно от котлов, «голова» то и дело задирается, словно задние блины не тянули… И вынужден был выйти из боя. Хотя теперь это было проблематично, потому что треугольник пурпурных не отставал.
        - Давай, командир,- заорала Ева.- Пали, пали его, в душу! Не то он кончит Кима, кончит!..
        Она видела что-то, чего не видел Рост. Рост оторвался от окуляров и понял. Из пяти антигравов осталось только два, три уже были сбиты. Один, похоже, действительно разбился в куски при столкновении…
        Рост прицелился в машину, обрабатывающую Кима, и выстрелил. Потом еще и еще раз. Потом они оказались уже довольно близко. И каким-то едва ли не магическим чутьем Рост понял, что бить по центру управления, по котлам или даже по пушкам противника - бесполезно. А вот в районе его правого крыла виднелись какие-то очень красивые дыры, в которых мелькали металлические штанги. Рост прицелился в них, выждал, пока противник сам чуть развернулся для более уверенного попадания… Кормовая пушечка треугольной машины врага сухо кашлянула, их лодка дернулась. Пришлось поправить сбившийся прицел. Вот теперь, решил Рост.
        Его выстрел даже не отозвался разрывом. Просто черный треугольник, нависший над машиной Кима, вдруг завалился на крыло и без единого клуба дыма, без искры пламени, как камень, рухнул на пыльную, красноземную поляну. Удар при падении был так силен, что, врезавшись крылом, черная машина как-то обвалилась внутрь себя, мигом превратившись в кучу черного мусора…
        Ким был, кажется, спасен. Он, хотя и оставлял за собой дымный след, горел уже не очень - видно, огнетушителями запаслись и на том крейсере. Рост оторвался от прицела, чтобы высмотреть последний из вражеских треугольников, как вдруг корпус их машины потряс удар. Где-то снова завыл раненый бакумур, кто-то звал кого-то с огнетушителем в район кормы - гасить огонь.
        Рост завертел головой. Ева разворачивала машину. Молча, зло, очень сосредоточенно. А она молодец, решил Рост с внезапной теплотой и признательностью, почти с любовью. Если выживет, буду ходатайствовать о присуждении следующего звания… Ах да, вспомнил он вдруг, меня же наверняка не спросят. Не пригласят к начальству, не прикажут составить рапорт…
        Он нашел противника. Треугольник уходил на север, к морю, к армаде мелких антигравов. Он горел левым крылом, но как-то странно, поверхностью брони, а не изнутри… Рост присмотрелся. На крыле этом были видны обломки, оставшиеся, вероятно, от разбитой лодочки людей, посланной на верную и бессмысленную смерть. Они-то и горели, а не корпус противника.
        - Ну, погоди,- сказал Рост и едва не вздрогнул от этого хриплого, чужого шепота, в котором, казалось, навечно застыли ненависть и ярость.
        Он прицелился. До противника было километра четыре, может, чуть больше.
        - Он уходит, Гринев,- так же хрипло, как и Рост перед этим, тяжело проговорила Ева снизу, со своего пилотского места.- Останови его… Отомсти, прошу.
        Что-то в ее голосе было такое, от чего Рост стал еще собранней. У него было два, максимум три выстрела, не больше. И нужно было отомстить, иначе… Не было «иначе», нужно было попасть, да так, чтобы убить.
        Он прицелился. Выстрелил, промазал. Снова выстрелил, попал в башню. Она уже и до того как-то криво застыла, не ворочалась, так что это попадание врагу не очень-то и повредило. Расстояние между ними увеличивалось, Рост видел это даже без ориентировки по земным объектам. И скорость отхода противника все возрастала.
        Он снова вложил патрон в пушку, прицелился, выстрелил - мимо. Снова вложил, почти с отчаянием подумал, что не попадет, слишком далеко. И даже если попадет, то взрыв будет слишком слабым, чтобы повредить машину. Прицелился, перекрестие упало на конец крыла - нет, лучше в центр, он немного повернул рукоятки тонкой наводки… Вот центр кормы, выстрел.
        Луч сероватого цвета ударил черную, мощную, почти не пострадавшую в бою вражескую корму… И вдруг от нее полетели какие-то обломки, полыхнуло пламя, потом еще, уже больше и заметнее.
        - Вот это да,- прокричала снизу Ева.- Ты ему в зарядный ящик попал, и он сдетонировал!
        В голосе ее звучало торжество. Рост, не заряжая пушку, выцелил противника. А тот уже полыхал так, что его и видно не было за клубами светлого, почти белого дыма. И вдруг из этого облака вниз, к земле, прочертилась тугая, горячая полоса. И закончилась она разрывом, разом сбившим даже эти плотные клубы дыма…
        Рост откинулся на кресле, восстановил дыхание, оказывается, он не дышал последние секунды. Набрался сил, прислушался.
        На борту крейсера царило ликование, пилоты кричали, кто-то что-то пытался фальшиво спеть.
        - Тихо,- попросил Ростик. Как ни сух и сдавлен был его голос, стало действительно тише, его слушали.- Ева, давай-ка не расслабляться. Лучше пошли выгрузим раненых, наберем новую команду на котлы, а потом снова вылетим - необходимо посмотреть, не оживет ли какой-нибудь из сбитых треугольников? Если что не понравится - придется добивать… Как, твоя колымага на это способна?
        Ева вдруг приказала помощникам:
        - Держите рычаги!- сорвалась со своего места, подскочила, от души чмокнула Ростика прямо в потный лоб, потом сильным жестом задрала ему голову и смазала в подбородок - хотела поцеловать в губы, да вот промахнулась, а может, засмущалась.- Молодец, Гринев!- Нет, не очень-то засмущалась, просто свою силу не рассчитала и Ростикову слабость. Вернулась за рычаги. И лишь тогда ответила: - А знаешь, командир, только моя колымага на это и способна!
        Часть пятая
        Воля захватчиков
        Глава 25
        Солнце еще не разогрело как следует траву и землю, а все уже собрались у своих треугольников. Оба экипажа, один кимовский, другой - само собой - под командованием Евы. А Ростику приходилось ждать неизвестно чего, хотя, скорее всего, дурацких распоряжений из Белого дома. Чтобы не напрягать ребят своим бездельем, проснувшись, он сразу поднялся на полетную вышку и уже с нее осматривался, маясь неопределенностью.
        За ночь после победы над треугольниками Серегин, как и обещал, набрал новых волосатиков вдобавок к прежним. На этот раз проблем не было, когда они узнали, что враг разбит и осталось только довести дело до конца, желающих летать стало куда больше - дураку ясно, чего же бояться, когда эти чокнутые безволосые в две машины вылетают на семерых и на глазах всего города разносят их в щепки. Стрелков тоже, в общем, набрали. Правда, это были те еще стрелки, но… Лучше не нашлось.
        Квадратный во вчерашнем бою получил еще четыре раны вдобавок к вывиху и перелому, которые у него уже были, и торжественно, даже как-то старательно, был снова отправлен в госпиталь. Одно утешение - было понятно, если не возникнет сепсис, старшина, наверное, скоро вернется - от тех ожогов, которые он получил, не умирали даже в Полдневье. Замещая старшину, за главные пушки к Киму сел Виталик Самохин - тот парень, который совсем неплохо себя проявил, будучи наводчиком пушки на левом крыле машины Евы. Остальных новых пушкарей Ростик не знал, но надеялся, что скоро поймет, кто чего стоит.
        Вот с пилотами было хуже. Те ребята, которые погибли в результате глупой, самоубийственной, бесполезной атаки простых леталок на черные треугольники пурпурных, здорово бы сейчас пригодились. Ростик, когда услышал все эти фамилии, среди которых был командир эскадрильи Олег Бялый, Толик Борода из Одессы и даже Хворост, дал себе слово разобраться, кто в администрации Боловска считает себя великим стратегом и кто послал этих людей на верную смерть.
        В общем, за вспомогательные рычаги посадили тех, кто выразил хотя бы малейшее желание летать. Учиться им следовало уже в воздухе, вернее, уже в бою, и что из этого могло получиться - один бог ведал, но делать это все равно приходилось, хотя бы согласно утверждению о военном счастье, которое - чего уж там - было пока на стороне людей.
        За ночь команда аэродромных техников попробовала привести хотя бы в относительный порядок оба человеческих крейсера-победителя. Дыры залатали как могли, но главным образом теми обломками, которые нашли около города и доставили на аэродром. А было их столько, что в какой-то момент Ростику показалось - если постараться, из них можно еще не одну машину собрать, даже вдобавок к тем двум, которые, как утверждал Серегин, могут быть отремонтированы прямо на месте их аварии и своим ходом доведены до аэродромных мастерских, а уже через пару-тройку недель вступят в строй.
        Итак, думал Рост, если ничего не случится с двумя крейсерами, на которых они сегодня собирались вылетать, скоро у людей будут четыре таких вот крейсера. А может, и больше, ведь не все же пурпурные машины погибли от взрывов, кажется, лишь две. И Ростик сам видел во время вчерашнего облета сбитых треугольников - еще на одной машине прямо на земле сгорела лишь броня, потому что ее никто не гасил. Ведь главное - ходовая часть, а пушки и корпус люди и сами могут сделать…
        Кстати, башенную пушку на «Еве» заменили, и даже нашли возможность заменить орудие на правом крыле. А вот для Кима боковых орудий не хватило, решили оставить только один ствол на башне. Это и было причиной того, почему Ким вчера решил на заключительной стадии все-таки выйти из боя - он попросту остался без тяжелых орудий. И то ведь - корейская душа - еще раздумывал, имеет ли он право бросить Еву один на один с последним врагом или следует как-то помочь маневром и демонстративной атакой… И ведь помог, решил Рост, в конце тот пурпурный треугольник попытался отвалить только потому, что их силы сравнялись… пусть по его мнению, а не фактически.
        На полетную вышку, на которой Рост сидел в полном одиночестве, поднялся Серегин. Одноногий истребитель прихрамывал на свой костыль сильнее обычного, его широкое, слегка мрачное лицо покрывал пот, он тяжело дышал, но смотрел уверенно и спокойно, он был командиром. И лучшим, какого могло на эту работу сыскать человечество.
        Увидев Ростика, Серегин сел, вытянул больную ногу, помассировал колено, потом вытер пот.
        - Уф, набегался за ночь, культя болит… В общем, рад доложить, Гринев, к вылету все готово. Чего ждем?
        - Ты же сам знаешь.- Рост печально посмотрел в сторону города.- Еще ночью прибыл гонец, требующий меня к начальству. Я послал его… объяснить начальству, что должен выспаться, а доклад они и тут могут выслушать, поутру. С тех пор вот теряем время, а оно, как известно, идет.
        - М-да,- вздохнул Серегин, снова потер колено.- Начальство… Сожрут они тебя, парень.
        Рост устало и как-то обреченно хмыкнул.
        - Мы же вчера победили, с чего это?
        - Вот за то, что победил, и сожрут.
        Ростик посмотрел на ребят, толкущихся без толку около крейсеров, на рощицу в конце летного поля, поднявшуюся на месте братской могилы павших еще в первый налет губисков, на далекие корпуса вагоноремонтного завода, с которого начинался город… И решился.
        - Говоришь, все готово?- Он поднялся, поправил кирасу. Подхватил шлем. На этот раз решил лететь не в полных доспехах, а лишь в кирасе и шлеме, под которые поддел шерстяную вязаную фуфайку, связанную женой, и шапочку - она, если станет холодно, согреет башку.
        - Готово, командир,- Серегин встал, вытянулся. Не «смирно», конечно, но все же по стойке. Хорошая школа у старика, старая, проверенная.
        - Тогда пошли.
        Они спустились по лестнице с вышки, затопали к машинам и мигом выстроившимся ребятам. Ростик старался идти не быстро, чтобы Серегин тоже успевал. Внезапно он спросил:
        - Кстати, хотел у тебя спросить, кто вчера послал те пять машин… так сказать, нам на помощь?
        - Понимаешь, мы эти машины под кустами прятали, и их каким-то чудом не разбили, когда утюжили аэродром… Я вздумал было погордиться, что сохранил их, да вот… Каратаев приехал на машине с этим, бровастым. Ну, ты его знаешь.
        - С Чернобровом,- согласился Ростик.- Знаю. И что он говорил?
        - Отечество требует, смерть на миру… Бред, обычный бред, который они всегда говорят, когда им нужно заставить людей умирать без смысла.
        - Да,- кивнул Рост,- и это знаю.- Он вдруг остановился и повернулся к Серегину.- Придет пора, и я за все эти их художества… Только ты знаешь, но мне только и нужно, чтобы кто-то еще знал. Я за все с них спрошу, и за этих ребят тоже.
        Серегин сурово, очень жестко, в упор, взглянул на Ростика. Вздохнул.
        - Ты не обещай, парень. Это не так просто, как кажется,- пришел, спросил, тебе ответили. У них все - власть, толпы холуев, да они и сами холуйского замеса, только наверх выбились… За ними даже мнение людей, тех, которых они успели оболванить. Так что не обещай, это непросто - спросить в России с властей за павших. А тут, считай, тоже Россия.
        - Но нельзя же, чтобы с этих гадов, как с гусей вода… Это же кровь, а не чернила в их поганых чернильницах.
        - Нельзя… Но так получается.- Серегин опять вздохнул.- Пошли уж.
        Ростик подошел к двум выстроенным перед треугольными машинами линейкам. Они казались странными, слишком длинными и в то же время - маленькими. Должно быть, уж очень машины были велики, их как-то непривычно было видеть. Рост походил перед своим воинством, заложил руки за спину, сжимая их в кулаки. Почему-то он очень волновался. Стал посередине, чтобы всем было слышно.
        - Вылетаем на север, к побережью. Оттуда на Боловск движется волна антигравов привычного для нас вида. Их много.- Он посмотрел себе под ноги, как в школе у доски отвечал. Сейчас была не школа, и трава у носков его ободранных сапог свидетельствовала об этом со всей очевидностью, к тому же она была красноватой, такой на Земле его детства никогда не было.- Несколько сотен. Но вы должны понимать, что они нам ничего не могут сделать. А мы можем их давить антигравитационными блинами, можем разбивать при столкновениях и, конечно, можем сбивать выстрелами. Проблем я вижу только две. Первая - ослабленная огневая мощь твоей машины, Ким, что не внушает доверия. Поэтому держись сзади, помогай чем можешь, но лишь помогай. Или даже больше угрожай, чем делай. Все сделаем мы - у нас и сила, и маневр. Ты понял?.. И второе, после вчерашнего боя у нас не осталось ни одной нормальной летающей лодки. Было бы неплохо, если бы удалось половину сбить, а вторую - приземлить у Одессы. Эти лодки, да еще в полном оснащении, очень нам пригодятся потом… После этой войны. Чтобы в Одессе поняли, что происходит, тебе, Ким
Сапигович, придется приотстать, сесть у города и объяснить его командирам, чтобы они были готовы принять пленных, собрать пурпурных в колонны, отконвоировать их в какие-нибудь пустующие здания, накормить и… Все прочее. Они нам тоже пригодятся после войны. Вопросы есть?
        - У меня вопрос,- поднял руку высокий паренек сбоку от Евы с перевязанной головой, на которую не налезал полетный шлем. Рост присмотрелся, это оказался его заряжающий Леха. Только умытый и слегка посуровевший.- Если их несколько сотен, как же мы возьмем их в плен?
        - У нас превосходство в броне, скорости и оружии. Не вижу причин, чтобы не заставить сотню-другую этих… налетчиков сдаться. Еще вопросы?- Никто по существу больше не спрашивал.- Тогда - смирно!- Рост автоматически поднял руку к виску.- Приступить к выполнению приказа. Вольно! По машинам.
        Когда он зашагал к Евиному крейсеру, сама главная командирша приотстала от своих и, подобрав шаг в ногу, пошла рядом с Ростом.
        - Ты в самом деле думаешь, они будут сдаваться?- спросила она.
        - Не будут - я их всех в море утоплю. Ты только мои советы слушай и близко под разрывы не подлезай, чтобы машину не попортить. А остальное стрелки сделают… Со мной во главе, конечно.
        - Тогда личный вопрос, командир,- Ева усмехнулась, словно заранее просила прощения за какую-то шутку… Но шутка оказалась дурного толка.- Ты почему ночью домой не отправился, к жене?
        - Значит так, лейтенант, вот не посмотрю на твое вчерашнее геройство, перекину через коленку, задеру штаны и отшлепаю что есть силы по мягкому месту… За такие вопросы.
        - Ой-ой, как страшно.- Она вдруг блеснула изумительно белыми зубами.- Ты на рычагах сначала с мое посиди, а потом посмотрим, кто кого отшлепает.
        Рост вспомнил, как сидел на этих рычагах, когда его учил Ким. Да, в словах этой девицы была сермяга. Но как ей ответить, что домой… Да Рост и сам не знал, почему не пошел выяснить, как у них там, почему не отправился просто выспаться не в гимнастерке, а цивилизованно - голышом после душа? А может, он и знал этот ответ, только не хотел его признавать.
        - Не время сейчас спорить,- отозвался он, заметив, что кто-то из ребят их крейсера с любопытством поглядывает на командиров.- Марш за рычаги, и чтобы у меня…
        Но улыбнуться в ответ он не сумел. Интересно, почему?
        Над Чужим они сделали круг почета, потом Рост приказал Еве зависнуть метрах в ста от ворот, приоткинул пандус и, крепко держась за какую-то соседнюю рукоять одной рукой, вытянувшись вперед как можно дальше, во весь голос крикнул:
        - Мы победили! Бояться нечего!
        Потом пандус снова закрыли, полетели дальше. Ева, которой вся эта катавасия не очень-то пришлась по вкусу, довольно резко спросила, когда Рост уселся на свое место в верхней башне:
        - Думаешь, кто-нибудь из них хоть что-то понял?
        - Они увидели меня в леталке пурпурных. Остальное должны сами понять. А знать, кто одолевает в войне,- очень важно. Может, это еще одно восстание червеобразных Махри предотвратит? Так что сделать это было необходимо.
        К Одессе они подошли часов в десять. Рост уже почти час до того осматривал горизонт, выискивая противника. Лишь когда Ким стал отставать, вдруг вспомнил про летающих китов и попробовал сосканировать небо через дифракционную решетку, но червяков не было.
        А вот пурпурных было много. Тремя стаями они шли в сторону берега, видимо, не веря, что высланные вперед десять черных треугольников могут потерпеть поражение. Приказав стрелкам на крыльях подсчитать силы противника, он повернул башню и в прицел нашел машину Кима.
        А тот вместо того, чтобы сесть перед воротами города, попробовал, как он делал всегда, приземлиться на набережной. И его, конечно, тут же обстреляли. Причем довольно агрессивно, слитно и метко. Выстрелы двадцатых пушечек то и дело высекали из черного корпуса желтые искры. Рост представил, как Кимовым людям сейчас неуютно за броней под этим градом ударов, и поежился. Оказалось, что Ева тоже читает обстановку, она веско, в своей манере, проворчала:
        - Вот, славяне… Не могут своих не обстрелять.
        - Ничего, сейчас наши выйдут, и тогда…- отозвался Леха. После вчерашнего сражения он быстро входил в роль ветерана. А может, в самом деле имел право.
        Пандус откинули, кто-то высунулся, потом стрельба явно улеглась. Потом к треугольной машине из домов стали выходить люди. Дальше было неинтересно, Рост развернул башню к противнику.
        Его новым помощником на поворотах, то есть первичным наводчиком оказалась девушка, почти такая же мускулистая и решительная, как Ева. Только волосы у нее были не золотые, копной до плеч, а темные и очень коротко стриженные. А заряжающим вообще оказался какой-то мальчишка лет двенадцати, который посматривал на Ростика с заметной опаской, а темноволосую девицу называл «тетей».
        Видимо, у Серегина, когда он собирал экипажи, с людьми вообще обстояло «швахово». Но справлялись эти ребятки нормально. По крайней мере, пока. Вот Рост и решил на них не наседать, вдруг они не хуже пресловутого Лехи окажутся? Или даже лучше? У этой «тети» определенные задатки имелись.
        - Левое крыло докладывает,- отозвался наводчик левой пушки.- В западной стае идет двести антигравов пурпурных. Почти полсотни из них - не такие, как наши, обычные, а какие-то длинные.
        - Знаю такие,- согласился Рост.- Это у них транспортные машины с двумя котлами и с большим трюмом посередине.
        - А у меня так,- раздалось справа,- от берега пернатых идет почти сто шестьдесят машин. Из них треть, как было заявлено, транспортные.
        - Тогда мне тоже придется признаться,- сказала Ева.- Я от нечего делать центральную их волну пересчитала. Триста двадцать обычных и, кажется, восемьдесят транспортов. Черных треугольников - ни одного, других возможных кораблей поддержки тоже не замечено.
        - Принято,- отозвался Рост. Он попробовал на глаз определить расстояние этих летунов до берега, их подлетное время к Одессе, попытался прикинуть наилучший вариант противодействия им.
        У него почему-то ничего не получалось. Вернее, конечно, он составил план, но был в нем не очень-то уверен. Он мог поступить слишком самоуверенно. В общем, следовало посоветоваться. Но Ева вдруг принялась вполне по-девчоночьи хихикать.
        - Ты чего?- спросил ее Рост.
        - Так, ерунда,- ответила рыжеволосая красавица. Помолчала. Все-таки пояснила: - Они летят и еще не знают, что уже не они… Что уже мы - захватчики.
        Рост ничего не ответил. Но услышать такое было странно. И над этим не хихикать следовало, а думать. Правда, потом, после боя.
        Глава 26
        Отражение Солнца в воде ударило из-под машины, как второе Солнце. Ростик уже слишком давно летал над морем, чтобы помнить каково это - видеть отражение Полдневного солнца прямо под собой. Казалось, в этом отражении может потеряться не только их крейсер, но каждая из стай пурпурных, и все три их стаи вместе взятые.
        Ростик мельком подумал, не следует ли ввести обычай летать над морем в солнцезащитных очках, но потом решил, что такую тягу к комфорту вряд ли кто оценит правильно… Каково же было его удивление, когда Ева вдруг обернулась, и у нее на носике сидели именно такие очки, о которых он только что думал. М-да, определенно телепатия существовала.
        - Ева, ты сама догадалась захватить с собой очки?
        - Что? Ах, очки… Нет, я их не захватывала, они всегда при мне. Сам понимаешь, зрение нужно беречь, какой я без него пилот?
        Да, действительно. Следует завести себе такие же.
        - Ева, как думаешь, если мы ударим по дальней стае, у побережья пернатых, потом подгоним ту, что на западе, к основной, и уже эти две попробуем заставить сесть - успеем все провернуть по нашим правилам, прежде чем они атакуют Одессу?
        - Если они сразу поторопятся и атакуют Одессу, тогда можем не успеть. А начнут дергаться - попробуют отойти подальше в море или куда-нибудь в сторону скакнут - обязательно выйдет.
        Да, это была серьезная опасность - если пурпурные атакуют Одессу, разобьют дома, сломят сопротивление наших и займут в городе оборону против треугольных крейсеров. Рост и сам это понимал и довольно хорошо представлял. Но, с другой стороны, если основная стая вражеских гравилетов поведет себя уверенно, он может выйти из боя с восточной эскадрой противника и успеть оказать помощь своим. И Ким будет сзади… Так и сделаем.
        - Ева, атакуй тех, что на востоке. На этот раз пленных брать не будем. Пока. Так что - огонь из всех пушек, и исключительно на поражение.
        Курс плавно изменился градусов на тридцать. Часа через полтора эта стая пурпурных леталок приблизилась уже километров на двадцать. До одесского берега из этой точки было около восьмидесяти, максимум девяносто километров. Если очень быстро расправиться с этими, подумал Ростик, то можно провернуть все так, как задумано. Только нужно очень торопиться и палить очень точно.
        - Значит, так,- приказал он.- Бьем по-ковбойски, один выстрел - один противник сбит. Серьезно задетых не добиваем, они до своих не дотянут, а пернатые, похоже, их тоже не примут. Так что подранков оставляем без внимания. Доложить о готовности.
        - Левое крыло - готов.
        - Правое - то же самое.
        Молчание. Долгое молчание. Рост уже открыл рот, чтобы окликнуть стрелков сзади, но кто-то из них, почему-то запыхавшись, ответил:
        - Задние пушки - тоже в порядке.
        - Что там у вас происходит? Почему запыхался?
        - Решил гребцам помочь…
        - Ну и ну!- внезапно разозлился Ростик.- У тебя же от напряжения руки будут дрожать. Ева, как ты таких, с позволения сказать, стрелков за пушки поставила?
        - Да не бойся, командир,- отозвался тот же голос сзади.- Я же не из пистолетика буду палить, а из пушки, она же к борту привинчена.
        - Ева, заменить его.- Рост вздохнул.
        - На кого?
        - Да хоть на заряжающего с крыльев! На любого, у кого ума хватает своим делом заниматься… А не помогать гребцам.
        - Есть.
        Ребята не успели даже перейти на новые места, как передовые из леталок противника, видимо, заподозрив что-то, стали вдруг поворачивать в сторону океана. Наверное, у них был какой-то опознавательный знак, что-то вроде пароля, который Ева, конечно, не выполнила. Тогда Рост довольно жестко приказал:
        - Все, атакуем. Увеличить скорость, орудия к бою.
        Но они выходили на расстояние выстрела, как показалось Ростику, гораздо дольше, чем хотелось бы. Лишь минут через десять, вместо шести-семи, принимая во внимание начальные встречные курсы, Рост выцелил одну из двухкотловых леталок, длинную, почти в двадцать метров, неуклюжую и толстую, как бочка, которая все никак не решалась свернуть на север, и надавил на планку.
        Между ними было около четырех километров, и первый выстрел ушел мимо, зато второй угодил точнехонько туда, куда указывало перекрестие. Между задними блинами, под углом сверху вниз, потому что Ева шла выше, чем «ядро» стаи. Машина противника закачалась, потом стала биться уже всем корпусом, а потом неожиданно ухнула вниз.
        - Здорово,- отозвалась Ева.- Отличный выстрел.
        Ударили орудия на крыльях. Конечно, сбивать каждую бочку врага единственным выстрелом не получалось даже у Ростовых пушек, которые, по определению Бабурина, тянули на рублевый калибр. Но все-таки за три-пять выстрелов они с противником расправлялись.
        Иногда, конечно, стрелки не удерживались и добивали уже задымившие машины, но… Ростик их понимал. Именно эти самые пурпурные, которых ребята видели перед собой, только что разрушили Боловск, собравшись покорить человечество, обратить его в рабство, может быть, уничтожить совсем, стереть с лица Полдневной сферы - поэтому они заслуживали, чтобы их добивали. До конца, до момента опрокидывания этих леталок в море.
        Некоторые машины пурпурных попытались разлетаться в разные стороны, но их подводила привычка держаться вместе. За каждой из отвернувших в сторону машин тут же увязывались три, десять, двадцать других леталок… А двадцать гравилетов противника уже имело смысл догонять, и Ева плавно, почти не кренясь на виражах, следовала за удирающими. Погоня не занимала много времени, и снова гремели орудия и небо поочередно расчерчивали дымные следы от падающих вниз гравилетов, обломков лодок и желто-оранжевые вспышки взрывающихся котлов.
        - Тридцать пять… семь… нет, уже сорок,- считала стриженая наводчица Ростиковой башни.
        Рост, дождавшись краткого перерыва, когда перед ним не было ни одного из противников, а его следовало догонять, что Ева и делала, спросил через закованное в броню плечо:
        - Ты только наши считаешь или сколько все сбивают?
        - Все,- отозвалась наводчица.- Только в стороне кормы плохо видно, слишком тут смотровые щели узкие.
        - Там я пытаюсь считать,- отозвался заряжающий мальчишка.- Пока насчитал только пять.
        Они в самом деле, увлекаясь погоней за основными группами пурпурных леталок, иногда опережали одиночные машины. А сзади то и дело раздавались выстрелы кормовой погонной спарки. Да, если уж на то пошло, и носовые пушечки, которыми должна была управлять Ева, палили куда как часто… Оказалось, что они уже давно летели в сплошном окружении вражеских гравилетов. Только около них создавалась некоторая пустота, потому что, оказавшись поблизости от неуязвимой черной летающей крепости, эти слабые и тихоходные лодки тут же пытались отвернуть в сторону и уйти как можно дальше. Дальше, еще дальше…
        И вдруг что-то в противнике изменилось. Ростик даже не понял, что именно. А Ева уже кричала:
        - Внимание, они контратакуют. Справа - крыло, доложить, как поняли?
        - Вижу их,- проорал стрелок справа, и тут же очень быстрая, прямо барабанная пальба подтвердила это заявление.
        Ростик, хотя и держал в прицеле очаровательную группу почти в десяток транспортов, прикрикнул на коротковолосую, и они принялись поворачивать орудийную башню вокруг оси. Потому что Ева оказалась права - пурпурным надоело это избиение. Они поняли, что еще минут двадцать или чуть больше, и они будут уничтожены все… если не попытаются таранить противника. Вот на таран они и пошли, в массовом порядке.
        Рост ударил с расстояния метров в триста в летящий на него гравилет, убедился, что тот сразу потянул вниз, оставляя дымный след, снова чуть-чуть повернул башню. На этот раз их атаковали машин пять… Рост выстрелил, второй раз, сразу же - третий. Взрыв разнес головную машину, и взрывная волна расшвыряла остальные… Как они стали перестраиваться, Ростик не видел, он уже выцеливал противника, оказавшегося всего-то метрах в ста или чуть дальше, но сзади, где крейсер был наиболее уязвим.
        Потом что-то с отвратительным ударом и скрежетом прошло по их правому борту. Крейсер содрогнулся так, что метров пятьдесят опускался вниз, почти падал… Ростик сразу понял, почему блины этих боевых машин были так заботливо спрятаны от любого удара - иначе у них уже не было бы управления, по крайней мере, пришлось бы ремонтировать штанги. А во-вторых, он сообразил, что таранить противника - вполне законный метод борьбы многих слабых машин против одной, пусть даже и сильной. И таранить они будут по-умному - в орудийные башни, чтобы сбить способность сдерживать контратаку… Или сверху, чтобы заставить их крейсер врезаться в воду. Противомера тоже пришла быстро, почти мгновенно.
        - Ева,- прокричал Рост, опасаясь, что за беспрерывной пальбой пилот его не услышат,- вверх! Сразу вверх, они теряют скорость при подъеме.
        Ева его поняла. Она резко, чуть ли не как коня на дыбы, поставила машину на хвост и попыталась взобраться выше, еще выше… Машины пурпурных, которые чуть было уже не зажали их, вынуждены были попробовать этот трюк, но безуспешно. Силы их котлов и блинов не хватало для такого циркового номера.
        Рост вытер рукавом гимнастерки потный лоб. Осмотрелся, потом поставил пушку на новый прицел и кивнул мальчишке. Но тот лежал на зажимных рейках для снарядов, словно приник к смотровой щели. Рост процедил сквозь зубы:
        - Посмотри.
        Черноволосая повернулась к нему, одной рукой коснулась мальчишки… Он тут же упал вниз, мягко, как тряпичная кукла. Девушка склонилась над ним.
        - Умер,- прошептала она.- Один из этих выстрелов попал в смотровую щель…
        Оказывается, они в нас еще и стреляли, вяло подумал Рост. Потом попытался вспомнить, почему именно на этого паренька пал выбор… Ничего не вспомнил.
        - Заряжай,- приказал он и стал прицеливаться.
        Лодки пурпурных остались метрах в ста ниже. Отсюда, сверху, долбить их было очень удобно. Рост понял по щелчку, что снаряды в казенниках, и стал прицеливаться.
        - Обращаюсь ко всем,- вдруг проговорила Ева, и голос ее прозвучал не громче комариного писка.- Стрелять прицельно. Я заметила, при каждом выстреле из пушек корпус вздрагивает, и мы теряем высоту… Следовательно, становимся мишенью.
        - Не долго уже, их всего-то осталось…- проговорил кто-то, но Рост уже не слушал.
        Он снова выстрелил, и снова его лучи уперлись в одну из леталок противника. Потом он выцелил соседнюю машинку со странной башенкой сверху и с тремя блинами вместо четырех. Выстрелил, карликовая конструкция завалилась набок, чтобы уйти в сторону, но орудия были уже заряжены, и Рост снова поймал ее в прицел. В ней сидел не просто какой-то пурпурный, а кто-то, кто представлял особую ценность. Такую, что для него имело смысл построить и гонять отдельную лодочку.
        Но удивляло вот что - эта машинка по причине облегченности имела преимущества в скорости перед другими леталками, может быть, даже по сравнению с крейсером, перегруженным тяжелым вооружением и броней. Но она не ушла, не бросила остальных пурпурных на растерзание черному треугольнику. Почему? И почти тотчас Ростик все понял - это был предводитель, начальник, командир. Именно он организовал сопротивление пурпурных крейсеру людей. Именно он сумел каким-то образом заставить слабые и хлипкие лодочки таранить крейсер, стремясь его уничтожить даже ценой их гибели.
        Рост надавил на планку, выстрел разнес башенку на верхушке трехногой леталки. Все, теперь, если догадки Ростика правильны, сопротивление этой стаи сломлено…
        И поведение пурпурных действительно сразу изменилось. Теперь они даже не пытались отходить вместе, прекратили они и свои атаки. Теперь они просто драпали, причем беспорядочно и почти бессмысленно. Рост палил и палил, пытаясь обдумать все, что понял в организации противника. И вспоминал.
        Вероятно, думал он, этот сидящий в отдельной лодочке предводитель был такой, как тот, который командовал переговорами с дварами, когда Рост с Кимом подкрались к месту сбора дани. И пурпурный офицер, который вел тогда переговоры с ящерами, пару раз подходил ближе к очень похожей лодочке, как делает человек, пытающийся что-то расслышать на большом расстоянии. Значит - расстояние для командования пурпурных было существенным фактором. Это раз.
        Второе. Если бы этот антигравитационный «конек-горбунок» отлетел от стаи, он бы, может, и спасся, но стая не смогла бы организовать оборону. А они заманили машину людей в середину и со всех сторон попытались ее атаковать… Если бы не внимательность Евы, если бы не догадка Роста, что следует рвануть вверх, их бы уже протаранили десятком лодок, и, как ни слабы были гравилеты, разрывы их котлов, безусловно, лишили бы крейсер орудий, а без пушек он сразу стал бы не чем иным, как летающим гробом, ловушкой для всего экипажа и для каждого из них в отдельности.
        Из этого следовали еще какие-то важные выводы, то есть нечто «третье» и, может быть, даже «четвертое», но сейчас об этом думать было некогда. И того, что они узнали, хватит на этот бой.
        Поэтому Ростик, стараясь перекричать канонаду, донес до сведения Евы свои умозаключения. Сделал он это главным образом потому, чтобы она знала, кого следует высматривать в стае противника на случай, если у них имеется запасной командир, и чтобы она не упустила его, если он попадется ей на глаза. Как показала практика, Ростик из башни слишком плодотворно осматриваться не мог, не хватало обзора.
        - Поняла,- отозвалась Ева после недолгих расспросов.- Буду смотреть.
        Потом стая пурпурных вся вдруг повернула в глубь территории пернатых. И правильно сделала. До берега было километров тридцать, если поднажать, менее получаса лету. Если учесть, что леталок осталось чуть больше половины, примерно под девяносто штук, некоторые могли и уйти.
        - Тут у нас осталось только минут десять на всю работу,- сказал Рост, когда убедился, что не ошибается ни во времени, ни в расстояниях.- Потом поворачиваем на запад. Поэтому - навалимся, ребята. Что достанем огнем - то собьем, а что уйдет - уже нашим не будет.
        Они навалились, но пальба стала какой-то трудной. Машины пурпурных не падали сразу, горели плохо, и каждую из них приходилось очень долго выцеливать, чтобы сбить наверняка. Сказывалось отсутствие плана по окружению и уничтожению крейсера людей посредством таранов. А без этого плана ловить девять десятков летающих лодок стало не намного легче, чем ловить ветер, предположим, обычным ситом.
        Потом они повернули на запад. Рост откинулся на спинку своего креслица. Стараясь успокоиться, расслабиться, выровнять дыхание. Кажется, что-то похожее пытались проделать и все остальные, даже пилоты. По крайней мере, скорость крейсера упала, гул котлов стал менее высоким, и свист ветра в смотровые щели пропал полностью.
        Внезапно Рост понял, что ему в руку попала солдатская фляга. Рост глотнул воды, поперхнулся, потому что в ней оказалось очень много горчащей мяты, но потом уже и мята показалась вкусной. Выпил почти четверть, с сожалением вернул черноволосой, что заменила заряжающего.
        - Ты молодец, Гринев, что заметил эту штуку с маленькой лодочкой,- проговорила она.- Если бы не это, еще неизвестно, чем дело бы кончилось.
        - Как неизвестно, вполне известно,- отозвалась Ева со своего места.- Задолбили бы они нас, уж очень ловко ими тот, из маленькой посудины, командовал. Только интересно, почему они его слушали?
        - Он, кажется, телепат,- отозвался Рост.- И все такое.
        - Откуда знаешь?- спросила черноволосая.
        Росту надоело отвечать на вопросы, тем более что на самом-то деле ничего достоверно он не знал.
        - Тебя как зовут?- спросил он вместо ответа.
        - Ада,- отозвалась черноволосая и вполне по-свойски протянула руку.
        Рост автоматически пожал ее. А потом попросил:
        - Ада, дай передохнуть, а?
        Девушка кивнула и больше не приставала. А вот Ева его пару раз пыталась зацепить, вызнавая, откуда он знает про эти маленькие горбатенькие леталки пурпурных, да как получилось, что он сразу все это сообразил. Но отбиться от нее прямой просьбой было нельзя. Поэтому пришлось потребовать, чтобы она проверила машину перед следующим боем, а не трепалась. После этого делом занялась и Ева.
        Западная стая даже не изменила направление, когда крейсер Евы приблизился к ней. До Одессы оставалось всего-то километров шестьдесят, и, если людям не удастся быстро переломить сражение в свою пользу, она способна была «связать» боем даже черный треугольник. А тем временем главная стая, что насчитывала четыреста машин, могла дойти до берега, и… В общем, как говорила Ева, они свой шанс тоже видели и не собирались от него слишком легко отказываться.
        - Ева, поднимайся как можно выше,- приказал Рост.- И высматривай трехногую леталку.
        - Есть, вижу ее. В центре, между транспортами, идущими тремя косыми группами.
        После этого описания и Рост увидел «трехногую». Действительно, три ряда транспортов плыли в небе на разной высоте, как делают гуси - цепочкой, когда последующий держится сбоку и чуть сзади предыдущего. Вероятно, как и гусям, это позволяло пурпурным экономить силы.
        - Атакуем, а потом пытаемся гнать весь их табор в центр.
        Атака пошла как по писаному. Полого спикировав, набрав чуть большую, чем обычно, скорость, крейсер влетел в транспортные ряды, тремя выстрелами Рост расчистил пространство к командиру пурпурных, и одним спаренным выстрелом убил его, попав прямо в котел, отчего его лодочка упала в воду, объятая пламенем. Потом они вышли из тучи ответных выстрелов, столкнувшись с парой других лодочек, причем, как последовал доклад, левая пушка вышла из строя, снова поднялись, заняли положение чуть сзади и стали дальними, прицельными выстрелами сбивать тех, кто пытался уйти в сторону.
        Сначала таких было много, очень много. Потеряв главаря, пурпурные даже не пытались таранить крейсер людей, не пытались к нему приблизиться или даже стрелять слишком часто. А потом… Потом они вдруг поняли, чего требовал от них Ростик. Они выстроились в походный порядок косыми линиями и потянулись на юго-восток.
        У Ростика возникло сомнение, что он достиг заветной цели так быстро и легко, но потом заметил, что то и дело одна-две машины отходят в сторону, и, даже теряя некоторые из них, пурпурные вполне безопасно освобождаются от опеки человеческого крейсера, рассеиваясь, только не все разом, как в первом случае, а медленно и сравнительно безопасно. Эту идею подтвердила и Ева.
        - Этак мы их всех потеряем, пока дотащим до Одессы.
        - Ничего, может, кое-кто и не успеет убежать,- отозвался Леха.
        А Ростик с радостью понял, что слух к нему постепенно возвращается, потому что он слышит пилотов, говоривших едва ли не в четверть тона. Но в следующий раз стрелком в этой башне он решил отправиться, выпросив у мамы как можно больше ваты для затычек.
        С основной стаей тоже было не все в порядке. Она отбивалась от Кима, который пытался «покусывать» ее сбоку, и весьма толково. По следам копоти и развороченной консоли правого крыла Ростик понял, что крейсер Кима тоже пытались таранить. И продолжали пробовать, должно быть, потому, что он не догадался о значении особых маленьких лодок. Эту ошибку следовало исправить. Ростик скомандовал Еве, и вот девица-пилот уже наметанным глазом вычислила основного врага быстро и легко:
        - Таких двое…- доложила она.- По крайней мере, я вижу две машины. Одна впереди, идет на Одессу. Вторая - в центре.
        Рост проследил, как стая пурпурных, которую они пригнали с запада и в которой осталось менее двух третей, сливается с большой стаей, а потом приказал атаковать сначала ту машину, что была впереди.
        Они атаковали. Их попытались таранить, и довольно успешно, Ева дважды не смогла избежать столкновения. И второе дорого обошлось их крейсеру - были убиты кормовые стрелки, их спаренная установка оказалась смята, а снизу, где-то в районе брюха, начался пожар, который пришлось довольно активно гасить, иначе он мог перекинуться на запасы топливных таблеток, это была бы быстрая и беспроблемная смерть и машины, и людей.
        Зато они убрали переднего «горбунка», и вражеские лодки впереди стаи тут же начали разбегаться. Видимо, сил командира в одной лодке, которая осталась посередине стаи, уже не хватало для управления более чем пятью сотнями машин. Разумеется, немало было и таких, которые стали удирать назад, в сторону океана… Но Рост их сбивал, и Ким их сбивал, так что мало-помалу они продвигались все-таки в нужную сторону - к Одессе.
        Потом, когда пожар погасили, и их крейсер пришел в относительный порядок, они сбили трехногую машину в середине. При этом Ева получила очень плохой удар трех слившихся лучей через смотровую щель. Хорошо, что выстрел был сделан под углом, и лишь задел девушку. Но она была выбита из своего кресла, несмотря на ремешок, которым привязалась еще перед боем, а потом еще почти четверть часа не могла ворочать рычагами. За них пришлось сесть Ростику - как ни странно, из всего остального экипажа у него единственного оказался хоть какой-то опыт пилотирования гравилетов.
        Разумеется, он отошел как можно дальше от стаи, чтобы случайно не попасть под удар очередного пурпурного «Талалихина», и темп огня существенно упал, потому что в башне осталась одна Ада, но… Они справились и с этим.
        А потом Ростик понял, что Ким, осознав восстановившуюся боеспособность Евиного крейсера, уходит вперед. И в самом деле, пора было встречать их над Одессой, не позволяя им проскочить город, заставить приземляться, оказывать давление сверху.
        Ростик был не очень уверен, что это у них выйдет, но попытаться все равно следовало. По крайней мере, следовало надеяться, что самые предприимчивые пилоты этих лодочек уже удрали из стаи и остались только те, кто был не способен на самоотверженное сопротивление или длительное непослушание.
        Ведь главную загадку этого боя они разрешили, и, кажется, правильно, так почему бы их противникам не оказаться проще и трусливее, почему бы им не попытаться элементарно спасти свои жизни в надежде на последующие переговоры и выкуп?
        Глава 27
        На этот раз совещание проходило в кабинете Председателя. Как уже бывало, здесь еще оставался немалый беспорядок - свидетельство недавних переездов, эвакуации, ударов по городу. Особенно это было заметно по очередной раз разбитым стеклам - материалу ныне дорогому, практически невосстановимому. Но в то же время, опять же, как Ростик уже видел не раз, чувствовалось и стремление все вернуть на место, поправить, отремонтировать.
        На заседании было очень много народу, раза в два больше, чем на заседании в подвале Дворца культуры во время налета. Ростик сначала решил было, что все эти начальники в критические дни работали в разъездах, просто физически не могли заседать, а потом вдруг подслушал, как один очень неприятного вида мужичок чем-то неуловимо похожий на Дзержинского, только в пенсне, негромко говорил своему соседу:
        - Мне Председатель три повестки прислал с требованием куда-то там явиться… Но ты помнишь, какой ад творился на улицах? Вот я и подумал - нет уж, буду организовывать,- мужичок хохотнул, выставив вперед желтые от местного самосада зубы,- оборону, так сказать, по месту жительства.
        - А я на заводе оказался как раз, когда эти налетели,- отозвался его собеседник.- И представь себе, у них там для меня даже пайка не нашлось, пока мы ждали, чем все кончится. Только на вторые сутки накормили. Якобы я у них по спискам не прохожу… Ну и что, что не прохожу? Что же, меня не кормить? А в город направляться… Сам говоришь, по улицам тогда не пройти было.
        Чтобы его не стошнило, Ростик пересел, а потом подозвал и Кима с Евой, когда они наконец вошли в кабинет. Причем за ними гналась та самая пожилая секретарша, которую Ростик помнил еще, кажется, по первосекретарю Борщагову, расстрелянному за явное предательство. Она не хотела их пускать, и Ким - голова садовая - чуть было ее не послушал. Но тут уж Рост не выдержал. Он поднялся и повелительно, насколько мог, высказался в том смысле, чтобы оба пилота поторапливались, потому что докладывать в одиночестве он отказывается. Секретарша, конечно, отстала, мельком посмотрев на Ростика, и выразительно поджав губы. Что же, решил Рост, плохую репутацию вполне можно использовать в подобных случаях.
        Потом к их компании прибился Поликарп, усталый до невозможности. Он сразу же принялся высказывать свое мнение Ростику:
        - Слушай, ты не мог эти черные треугольники как-нибудь поменьше уродовать.
        - Поменьше?- заинтересовалась Ева.- Как это?
        - Их же мне восстанавливать приказано. Две машины - еще туда-сюда. А третья - просто невмоготу. Мы уже по три комплекта шин переложили, котлы отревизовали до последней пылинки, а она все равно не летает… Топливо жрет, как верблюд, а не летает.
        - В бою я как-то об этом не думала,- призналась Ева.- Просто уворачивалась от них, как могла, и дергалась, чтобы вот ему,- она кивнула на Ростика,- было сподручней отстреливаться.
        В кабинет деловой походкой, как Ленин в каком-то фильме, не столько вошел, сколько ворвался Рымолов. За ним, с развевающимися полами пиджака, «стремился» Каратаев. За ними торопливо семенили теща Тамара, Галя и кто-то еще. Ростик вздохнул, ему вся эта деловитость казалась бессмысленной и показной до оскомины.
        Председатель сел, повелительно рассадил свою свиту. Потом оглядел собравшихся, кому-то улыбнулся, да так, что очень напомнил того, с желтыми зубами, а иным просто кивнул. Потом резковато, чуть более властно, чем было нужно, приказал:
        - Начинаем. Рассаживайтесь, очень мало времени. Город нужно восстанавливать…- Потом увидел Ростика, Кима, Еву и Поликарпа.- Ага, вот и наши герои. Да, герои.- Он еще раз осмотрел собравшихся, словно выискивал, кто будет с ним спорить, но таких не нашлось.- Они спасли не только город, они спасли наше будущее. По крайней мере, на некоторое время.
        Кто-то высказался в том смысле, что это коллективная заслуга, но Председатель очень выразительно хлопнул ладонью по столу.
        - Нет, особенный вклад Гринева и пилотов - ни с чем в сравнение не идет. Это, дорогие мои, следует сразу понимать и впредь не путать.
        Он даже говорить по-человечески разучился, подумал Рост. На каком-то очень уж парадном языке… вещает. Наверное, полагает, так и следует говорить Председателю. А ведь чуть больше двух лет прошло с той поры, когда он был простым профессором с очень осмысленными взглядами на жизнь, на управление человечеством, городом, на необходимость выживания тут, в Полдневье.
        - Давайте для начала послушаем доклад нашего главного исполнителя этой операции. Просто чтобы быть в курсе дела.
        Рост стал рассказывать. Его попытались прервать, когда он описывал, что сделал Боец, то есть Денис Пушкарев, но Рост на это не поддался, он твердо и очень явственно закончил этот эпизод, прежде чем перешел к последующим. Сражение с черными треугольниками тоже вызвало у аудитории противоположные чувства. Были такие, кто принялся поторапливать его, настаивая на том, чтобы доклад был «короче», но были и такие, что выясняли детали, даже переспрашивали. Особенно этим отличался неизменный Вершигора - бывший главред боловской районной газеты. Ему это как бы по должности полагалось, вот он и старался, задавая кучу вопросов, иногда откровенно «на засыпку».
        Рассказывая о сражении со стаями обычных леталок, Рост подробно остановился на малых «горбатых» машинках, их организующей силе. Тут уже заинтересовался сам Председатель, он пару раз попросил Ростика описать поведение и внешний вид этих особых машин, а потом спросил, как Рост в горячке боя до такого открытия сумел додуматься. На миг в нем проявился прежний Рымолов, умный и тонкий собеседник, не зараженный чиновничьими манерами… Но лишь на миг. Потом все стало обычным, многие из сидящих за главным Т-образным столом даже не заметили этих изменений.
        - А когда мы «довели» их до Одессы,- перешел к последней стадии войны Ростик,- и остановили, хотя это было совсем непросто, то стали кружить не столько вокруг них, сколько над ними. Они подергались в разные стороны, и некоторые принялись садиться. На земле их уже встречал Дондик и…
        - Ага,- отозвался Каратаев,- Дондик, значит, тоже в этом принимал участие?
        - Я же говорю, Дондик принялся выволакивать севших пурпурных, выстраивал их в колонну, брал под охрану. Наши ребята, правда, нервничали, были перестрелки, но… Как только мы видели, что на земле что-то не то, то пикировали и подавляли пурпурных всей имеющейся огневой мощью. Это помогало, хотя машин, даже уже сдавшихся, поуродовали немало. Это длилось почти до темноты.
        - Когда мы поняли, что не успеваем,- вмешался Ким,- то принялись сбивать их. И они приземлились уже все. Так что очень уж усердствовать нам и не пришлось.
        - А сколько пурпурных вообще село?- спросил Рымолов.
        - К Одессе мы подвели порядка трех сотен машин,- доложила Ева.- Но потом, из-за их упрямства, побили еще с полсотни. Ну, некоторые машины, как позже выяснилось, они сами перед сдачей поломали… В общем и целом, я думаю, сотни две с гаком обычных леталок у нас теперь имеется.
        - Поликарп,- обратился Рымолов к Поликарпу,- прими к сведению.
        - Уже работаем, Арсеньич,- тут же отозвался Полик.- Хотя я сам к Одессе еще не выбирался, не успел.
        - А нужно,- отозвался недовольным голосом Каратаев.- Понимаешь, чем быстрее это все провернем, тем лучше мы будем подготовлены к следующему налету.
        - А следующий налет разве…- Ева растерянно посмотрела на Ростика и закончила совсем невпопад: - Собирается?
        - Что значит «собирается»?- удивился Рымолов.- Это вам, Бахметьева, не дождь, чтобы «собираться».
        - А почему, собственно, не дождь?- удивился Ростик.
        В кабинете мгновенно установилась тишина. Ким осторожно, совершенно незаметно, поглядывая в другую сторону, толкнул Ростика локтем, но тот сделал вид, что не замечает.
        - Что вы сказали, Гринев?- поинтересовалась Галя.
        - Я спрашиваю, Андрей Арсеньевич, как могло получиться, что эти черные треугольники вообще прорвались к городу? И в связи с этим возникает целая куча других вопросов, например, почему Боловск был до такой степени не готов к обороне?
        - Гринев, ты всегда все испортишь,- отозвалась Галя, но ее голос утонул в жестком ответе Каратаева:
        - Был бы твой драгоценный наблюдатель на воздушном шаре повнимательнее…
        - Ложь,- очень спокойно, даже как-то лениво отозвался Ростик.- Ты забываешь, Каратаев, что перед самой смертью Пушкарева я тоже был на шаре и говорил с ним. Он докладывал об этих черных машинах еще за две недели до налета. Из этого следует, что неправильное решение, которое обернулось разгромом города, исходило отсюда - из Белого дома. Так вот, я спрашиваю, кто ответственен за это неправильное решение?
        - Я, по всей видимости,- отозвался Рымолов.- Понимаешь, Гринев, кроме этих черных треугольников, в… подлете не было ничего необычного. Пурпурные уже давно летают к дварам за смолой этих деревьев. Ну, ты знаешь, ты сам и принес эти сведения пару лет назад. И этот полет был почти такой же. Вот я и решил, если мы все равно ничего сделать не в силах, тогда… А получилось плохо. Я это понимаю.
        - Но теперь следует не виновных искать,- тут же отозвалась Галя,- а восстанавливать город.
        - Не понимаю,- отозвалась своим самым мягким тоном Ева,- почему такое упущение должно сойти с рук?
        - Что значит сойти с рук?- взорвался Каратаев.- Вы выбирайте выражения, девушка.
        - Если бы я их не выбирала,- улыбнулась Ева,- я бы высказала эту идею совсем по-другому. Только вам, Каратаев, это бы еще больше не понравилось.
        - Прекратите,- попросил Рымолов.- Да, решение было неправильным. Мы прохлопали… Но сходить с круга из-за этой ошибки я не намерен. Тебе понятно, Гринев?
        - Не очень,- отозвался Ростик.- Но тогда хотелось бы задать и другие вопросы.
        Он посмотрел на собравшихся людей, они все смотрели на него не мигая. Некоторые даже привстали.
        - Какова должна быть ваша неэффективность, Арсеньич, чтобы вы… «сошли с круга»?
        - Когда я решу эту проблему, я тебе сообщу. Персонально. Еще вопросы есть?
        - С этим неясно, но пока оставим,- Ростик вздохнул.- Тогда следующая трагедия, возникшая по вине - я повторяю - по вине Белого дома и его…- он мельком осмотрел всех сидящих тут людей,- его чиновничества. Кто послал на две последние машины пурпурных пять наших лодок? Необходимо заметить, что этот вариант уже был отвергнут на совещании, и мы пришли к выводу, что сражаться слабыми антигравами против этих черных - бессмысленно. Я знаю,- продолжил Рост после небольшого колебания,- что на аэродром для отдачи или передачи этого приказа приезжал Каратаев.
        - Гринев,- тут же отозвался Каратаев,- не все тебе лавры. Мы тоже должны были кое-что сделать…
        - Я прихожу к выводу, Каратаев, чем меньше ты что-то делаешь, тем лучше для города. Просто потому, что больше людей в живых остается.
        - Перестаньте хамить, Гринев,- тут же подала голос Галя.- Держите себя в руках.
        Рост попытался улыбнуться, хотя губы сводило судорогой гнева и ярости.
        - Среди павших был твой брат, Галя. Неужели…
        - Я знаю,- ледяным тоном ответила Галя Бородина. И в этом тоне прозвучало нечто такое, после чего стало ясно - смерть брата оставила ее почти прежней. Ей, кажется, невозможно было измениться, даже обычное сестринское чувство было для нее недостижимо.
        - Тогда так,- признался Ростик.- Как тут уже было сказано, если бы я не держал себя в руках, я бы высказался иначе, но тебе, Галя, это совсем не понравилось бы.
        - Этот приказ был выработан коллегиально,- медленно, чуть не по слогам, проговорил Рымолов.- За него никто персональной ответственности не несет.
        - Не так,- отозвался Ростик.- Если коллегиально, значит, несете вы, Арсеньич. Вы, и никто другой. Коллегиальность - это не пряталки, это просто форма, при которой….
        - Не учите нас жить,- не выдержал теперь кто-то еще из собравшихся, кого Ростик даже в лицо не знал.
        - Еще раз,- сухо отчеканил Ростик.- В результате преступного приказа погибли все, повторяю, все пилоты малых машин. Среди них были довольно опытные люди, такие, как Хворост. А лейтенант Бялый, кстати, совершенно геройски вел себя в сражении под Бумажным холмом. И вот какой-то… чинуша,- Ростик сделал над собой усилие, чтобы не выругаться,- своим приказом посылает их на бессмысленную смерть.
        - Бессмысленных смертей не бывает,- отозвался Рымолов.
        - Как раз бывают,- сказал вдруг Ким.
        - Вы что, не понимаете,- почти прорычал Ростик,- что после всего случившегося вам придется многое объяснить людям? И нам особенно, просто потому, что мы требуем.
        - Да не волнуйся ты за нас, Гринев,- высказалась Галя,- придет время - объясним.
        Кто-то натужно хмыкнул, кто-то неестественно хохотнул.
        Ева вдруг сильно дернула Ростика за руку, он не ожидал и просто плюхнулся на свой стул. Ева, чтобы закрыть его, поднялась и даже руками всплеснула, чтобы он не вздумал больше подниматься. Слова ее совершенно не соответствовали жестикуляции, но они сделали главное - дискуссия Роста с собравшимися была завершена.
        - Хорошо, очень хорошо. Мы подождем и послушаем, что и как вы скажете.
        - А потом, если будет нужно, продолжим дискуссию,- не очень громко, но отчетливо высказался Ким.
        Ева села, повернулась к нему и зашипела, словно змея:
        - Ким, мало мне одного Гринева, ты еще будешь на рожон переть?
        - Эта вот гоп-компания - «рожон»?- спросил Ростик вполголоса, но почему-то так, что слова его были слышны, кажется, даже в приемной.- Нет, в самом деле, это стадо трусов - «рожон»? Вот этот прятался на заводе, этот из дома носа не показывал, другие еще где-то… Даже до Дворца культуры они боялись добежать - видите ли, в бегущих стреляли.
        - Хватит, Ростик, пожалуйста,- попросила Ева, и Рост ее послушал.
        Кажется, она назвала Ростика по имени впервые. Он внимательно посмотрел на рыжеволосую девушку. Она была рядом, очень близко, от нее пахло чистотой и силой. И еще она была разгневана, причем так выразительно, что Рост решил не продолжать ругань с чиновниками. Почему-то именно эта вот девица заставила его отказаться от своего гнева. Он лишь вздохнул, удивляясь себе.
        - Да,- проговорил Рымолов, потерев подбородок.- Отчитали нас, причем по первое число.- Он подумал, посмотрел на свои тонкопалые, на редкость узкие руки.- Может, и правильно. Ошибки были, ненужные смерти - тоже были. Ребята закрыли нас грудью, а мы… Может, в самом деле - они правы?
        Что-то очень тонкое, едва ли уловимое при Ростиковой прямолинейности и неспособности интриговать, пронеслось по комнате. Каратаев посмотрел на Рымолова исподлобья.
        - Что же,- заговорил он,- тогда следует разобраться, выяснить причины…
        - Устранить их,- поддакнула ему Галя.- Чтобы впредь ни случилось… недооценки прямых исполнителей. Я имею в виду - того же Гринева и его друзей.
        Молчание длилось довольно долго. Рымолов думал или делал вид, что думает. Кто-то в центре зала негромко кашлянул, поднялся и высказался:
        - А все-таки перегибать палку не нужно. Мы же победили. Победили жестокого, очень сильного врага, который напал на нас, как всегда, неожиданно и коварно.
        - Для них это «как всегда неожиданно и коварно»,- тихо вставил Ким.
        - Именно так,- продолжал тот, в пенсне.- Победили. А победа не бывает без жертв, без героизма, без ошиб…
        - Мы разберемся,- отозвался Председатель.- Все это действительно следует хорошенько обдумать.
        - Еще немного,- прошептала Ева,- и они станут славословить Рымолову, дескать, под его руководством мы победили, и без него - никак.
        Кажется, Ростик стал чуть лучше понимать, как происходила эта деградация Председателя - незаметная, последовательная, очень коварная, как действует какой-нибудь органический яд. И еще почему-то Ростику стало ясно, что Рымолова, скорее всего, уже не спасти. Он пропал, не заметив, как скатился… в обычные вожди. Которых и так было слишком много при всех укладах и во все времена русской жизни. И ничегошеньки они не сделали для людей, ничего не сумели практического совершить… для подлинного, а не показного величия страны. Страны - именно страны, а не государства, едва ли не вслух проговорил Рост. Государство-то они как раз приводили к очень непрочному и потому на удивление обманчивому величию, принимая его за действительность, то есть - за величие страны.
        Ростик тряхнул головой, чтобы не отвлекаться, чтобы снова оказаться тут, в этом кабинете. Но разницы между страной и государственностью он решил не забывать, идея была грубоватой, но, кажется, правильной. Скорее всего, она стоила того, чтобы ее помнить.
        - Хорошо,- очнулся и от своих мыслей Рымолов.- Давайте поступим так - отдадим распоряжение нашим… исполнителям и отпустим их. Они в самом деле нуждаются в отдыхе и восстановлении сил.
        - Распоряжение?- отозвался неожиданно Кошеваров.- Так скоро?
        - Промедление опасно,- вкрадчиво отозвалась Галя. И кивнула в ту сторону, где сидел Ростик с пилотами: - Ребята сами тыкали нам этим в нос.
        - Да,- снова заговорил Рымолов,- медлить не будем. Вернее, отдохнем как-нибудь потом. Значит, так, Гринев,- Ростик поднялся,- слушай приказ. Обдумай и выскажи предложения, как теперь, используя наши новые… возможности, заставить пернатых отдавать нам часть производимых зеркал. Наши не очень хороши,- объяснил он кому-то из сидящих перед ним администраторов,- сколько Поликарп ни бился…
        - Со временем,- прошептал Поликарп,- мы лучше пернатых научимся зеркала делать. Ему просто ждать не хочется.
        - И если все получится, нужно будет с ящерицами договариваться,- отозвалась Галя.
        - Ящерами,- механически поправил ее Председатель.- Да, будет лучше, если с ними эта схема тоже начнет функционировать. С таким количеством лодок мы без своего топлива, так сказать, только на трофейном - не проживем.
        - Выполнять этот приказ, как я понимаю, тоже мне?- поинтересовался Ростик.
        - Тебе,- согласился Рымолов.- Ты у нас главный победитель, тебе и выполнять.
        - Одно дело быть победителем, а другое - захватчиком,- буркнул Ким, но на его слова никто не отреагировал.
        А может быть, никто не понял, что это значит. Хотя понимать это высказывание, пусть даже сделанное мельком, почти случайно, все-таки стоило. Более того - было необходимо.
        Глава 28
        - Да вы что, ребята, я же половины этого расстояния без помощника не пролечу,- сказал Ростик.
        - Это верно,- отозвался Ким.- Мы начинали на меньших дистанциях. Мне и то было тяжко тащиться в такую даль.
        - Если нет желающих сидеть на рычагах крейсера, тогда я могла бы с ним…- протянула Ева разочарованно, но не слишком. Какой-то частью сознания Ростик понял, что она была бы не прочь оказаться в начальниках у Роста, то есть поработать за первого пилота, а может быть, просто посидеть рядом с ним, «погуторить» о том о сем.
        - Нет у нас, милостью Каратаева, второго пилота, который бы адекватно работал с крейсером,- сурово проговорил Ким. И тут же повернулся к Ростику.
        - Что ты на меня смотришь?- удивился тот.- Я опять должен что-то придумывать?
        - Кто же еще?- искренне удивился Ким.
        - Точно,- подтвердила Ева.
        Рост вздохнул и начал думать.
        Проблема заключалась в том, что лететь на известный город пернатых - производитель зеркал - было далеко. И лететь следовало не на легонькой лодочке, а на весьма уязвимом и тяжелом для работы на рычагах транспортном гравилете. У Роста было понимание, что и как следует делать в кресле пилота, но на всю дистанцию его, без сомнения, не хватит. Нужен был второй пилот. А его-то как раз и не было.
        - Может, залетим в Одессу и прихватим Казаринова?- Рост хрустнул пальцами от напряжения, Ева поморщилась от этого звука.- Мне кажется, он неплохо летает на этих ваших лодках.
        Ким безэмоционально посмотрел на друга.
        - Верно, Казаринов неплох. Вдвоем вы должны справиться.
        - Он не полетит, он вредный,- высказалась Ева.- Они все там вредные.
        - Ерунда,- решил Ким.- Пообещаем Дондику пару зеркал, он и надавит на Казаринова - как миленький сядет в помощь Росту.
        На том и порешили.
        Ростик приготовил несколько дощечек с пластилином и полдюжины всяких заостренных палочек, которые имели способность не оказываться под рукой в самый нужный момент, а потом вдруг выяснилось, что Винторук во время сражения с черными треугольниками был ранен. Да настолько серьезно, что Ким даже не спрашивал, выздоровеет ли он.
        - Понимаешь,- объяснил он, помрачнев,- боязно. Мы уже столько народу похоронили… Если начну еще волосатиков терять, к которым привязался, то… Не знаю, это как с друзьями. Они, то есть волосатики, какие-то безобидные, за ними глаз нужен, как за детьми.
        И он развел руками, жестом объясняя то, на что у него не хватало слов, хотя в общем все было понятно.
        - Не такие уж они безобидные,- отозвалась Ева.- Это только про их мужиков так следует говорить. А девки у них… плодоносят, как на конвейере у Форда.
        Ростик был склонен согласиться скорее с Евой при общей постановке проблемы, но Винторука тоже было жаль.
        - Ладно, возьмем всех, кто захочет с нами лететь.
        - Да захотят-то все, только свистни,- отозвался Ким.- Только они не самые путевые при этом окажутся.
        Росту, который помнил, что на бой с черными треугольниками они не могли набрать гребцов, было как-то нелегко поверить, что сейчас, в мирных условиях, работать на котлах согласится достаточное количество волосатых. Но он оказался не прав, стоило Серегину только уразуметь проблему, он протопал к ангару, где обитали бакумуры, прибившиеся к аэродрому, и чуть не в тот же миг пошел назад, к машинам, выбранным для экспедиции к бегимлеси. А за ним семенило почти три десятка волосатых, что было гораздо больше, чем требовалось.
        Присмотревшись, Рост выбрал себе в помощь обвязанную красной тряпкой Дутил, а еще, как выяснилось, на эту же работу претендовал и Прикат - второй номер на торфоразработках. Его Рост порекомендовал Киму, и тот со вздохом согласился.
        У Евы уже был почти полный штатный состав команды, а так как во время экспедиции возникала возможность воздушного боя с пернатыми летунами, она построила всех перед машиной. Трудности у нее вызвал только командир-стрелок в главной башне. Она никак не могла найти подходящего, хотя была согласна, по ее словам, на всякого, кто только подвернется под руку. И тогда Серегин вспомнил, что у него в офицерской казарме расквартировался Антон, только-только выписанный из госпиталя и даже еще не вполне оправившийся от ранений.
        - Хорошо бы еще Пестеля уговорить,- высказался вдруг Ким.
        - Да ну!- восхитился Ростик.- Он тут, не в Одессе? И как он?
        - Говорит, подцепил какую-то местную малярию, поэтому должен ее в университете как следует изучить.- Ребята хмыкнули.
        - А каков он за стрелка?- спросила Ева, не вполне понимая этот смех.
        - До Квадратного ему далеко,- признался Ростик,- но за рядового снайпера вполне сойдет. Была, знаешь ли, практика.
        - Тогда так,- решила Ева и на миг стала очень похожа на ту неуступчивую девчонку, которой, вероятно, была в детстве, да и сейчас осталась.- Тебе, Ким,- этого вашего Пестеля, которого уговаривать нужно, а мне - Антона. В нем я хоть уверена, он свое дело знает.
        Правильно, понял ее Рост. Пестеля она не видела, и он не вызывает у нее доверия, он всегда по виду кажется сначала обычным лабораторным копушей. А об Антоне действительно все слышали, еще с боев за завод.
        К середине следующего дня после получения новых приказов на совещании в Белом доме ребята распределились и вылетели. Как Рост и предложил, сначала взяли курс на Одессу. Это был крюк, но небольшой. Хотя до города, где пернатые отливали зеркала, в этом случае приходилось лететь над водой, а это для Ростика представлялось немалой проблемой - в конце концов, на воду не «присядешь», чтобы отдохнуть, если что-то пойдет не так.
        В Одессе все стояли на ушах. Как выяснилось, Председатель приказал из высаженных с антигравов пурпурных сделать несколько колонн для возможной отправки по разным объектам. Но получалось все не просто. Из довольно значительного числа пленных работать на людей согласились только несколько сот здоровяков - так Дондик назвал рослых, за два метра, пурпурных, которые и в своем сообществе занимались исключительно физическим трудом. А почти полторы тысячи нормальных и примерно такое же количество мелких губисков просто сидели и, видимо, ожидали, когда их освободят.
        Даже естественные трудности концентрационного лагеря, разбитого в пяти километрах от города, такие, как неизбежный голод, вши, жара днем и холод ночью, плохое состояние раненых и болезни, едва не перерастающие в эпидемии,- не заставили всех этих людей с белыми волосами и изумительно яркими зелеными глазами помогать вчерашним противникам - людям.
        Но осознав безвыходное положение, в котором оказался Ростик, не способный тащить транспорт к пернатым в одиночку, а тем более прознав про возможность получить пять как минимум зеркал в случае удачи для своих дальнейших опытов, Дондик, а за ним и Казаринов согласились помочь. Последний, прикинув, что «в рабство» его продают ненадолго, пошипел от огорчения, но уже через четверть часа вышел к Росту в полетном шлеме и теплой куртке.
        Экспедиция продолжалась. Они поднялись вертикально, сделали круг над городом, чтобы точнее научиться взаимодействовать, и понеслись над водой. Непонятно почему, но Ростику, когда он сидел в кабине стрелка, над котлом, за пилотами, в подобных полетах все казалось простым и медленным. И вдруг, когда он оказался на месте первого пилота, эта работа сделалась напряженной и очень стремительной. Именно так - стремительной.
        И все время приходилось серьезно стараться, чтобы они двигались еще быстрее, потому что черные треугольники шли по бокам прямо с черепашьей скоростью, лениво и едва ли не насмешливо наблюдая за стараниями Роста выдерживать хотя бы сравнимую скорость. Наконец, почувствовав, что тельняшка у него на спине стала мокрее воды снизу, Рост сдался.
        - Давай спокойнее, Казаринов,- предложил он.- Я не очень-то уверен, что продержусь в таком темпе до города пернатых.
        - А мы в один такой город полетим?- спросил Казаринов, принимая на себя главную работу за рычагами, и с гораздо большим успехом, как чуть ревниво заметил Ростик.
        И тут же понял, что всяким там ревностям не может быть места. Казаринов правильно сделал, что задал этот вопрос. Рост и сам уже удивлялся, что не задал его себе раньше. Вероятно, на него давил авторитет Пушкарева, который заметил только один выброс стеклянного тумана в воздух. Но он мог не заметить другие подобные выбросы. А это значило, что у пернатых такой работой могли заниматься и другие города… Вернее, все-таки гнездовья. И их все нужно было обследовать. Теперь для этого была возможность - вряд ли пернатые начнут нападать на треугольные крейсеры человечества.
        Стоп, сказал себе Рост. Это тоже не факт. Может, они, как часто уже бывало, поторопились. Может, им следовало не мчаться вот так - с бухты-барахты - за зеркалами, а облететь территорию пернатых, выяснить их отношение к возросшей силе человечества, нанести на карту другие мастерские? Если имеющихся сил оказалось бы недостаточно, то следовало подождать, пока на заводе Поликарп отремонтирует два других крейсера, и тогда в количестве четырех треугольников они представляли бы собой более внушительное зрелище…
        В общем, все это следовало проверять конкретной ситуацией. Но раз уж они решили лететь, то этот полет и следовало сделать проверкой. На том Рост и решил успокоиться. Чтобы занять себя, а скорее всего, чтобы отвлечься, он накрутил ручку радиостанции, установленной в его машине за креслом пилота, и вдруг - о чудо!- связь с крейсером Кима установилась молниеносно. Не теряя времени, Рост попробовал растолковать другу идею.
        Судя по всему, Ким думал так же, вернее, решил, что это уже обмозговал Рост. Он удивился, почему об этом не возникло толковища на земле, но, если уж зашел разговор - тем более связь стояла отменная - он высказался в том смысле, что двух машин, скорее всего, достаточно, чтобы сражаться почти с любым количеством летающих наездников бегимлеси. А разведку других подобных городов они с Евой проведут хоть сейчас.
        - Сейчас не нужно,- вдруг отозвался в наушниках голос Евы. Оказалось, она слышала этот разговор, потому что настройка ее рации «висела» на той же частоте.
        Это было удивительно - они могли находиться в эфире втроем. Вообще-то, пилотские рации, которые установили на крейсеры и на этот транспорт, такой технической возможностью обладали. Их еще со времен войны делали, как правило, многоканальными. Но возможность связи в Полдневье почти никогда не обеспечивала это многоголосье. А теперь вдруг… Ну, что же, для дела это было хорошо. Очень хорошо, все-таки Росту легче будет вести переговоры с пернатыми, если ребята наверху будут понимать происходящее не только по его жестикуляции, но и исходя из комментариев Казаринова.
        - Это почему?- спросил Ким.- Что нам мешает?
        - Вот увидят летающие страусы, что над ними ползет Рост на своей колымаге, а ты болтаешься где-то за тридевять небес, мигом устроят ему красивую жизнь,- объяснила свой отказ Ева.
        - Тогда ты можешь оставаться со своим драгоценным Ростом,- отозвался Ким.- Я один в округе побегаю.
        - И все-таки, Ким, оставайся-ка лучше с нами,- решил Ростик.- Не стоит судьбу испытывать.
        - Я - с вами?- удивился Ким.- Ну и ну! А я-то полагал, это вы ко мне прибились как дополнение к возможным пернатым.
        Море внизу кончилось, они перешли береговую линию. Как всегда, они спугнули непонятно каким образом - ведь шли на высоте метров в триста, не ниже,- несколько стай черно-белых, очень гладких чаек. Их было очень много, они даже временно закрыли некоторые сектора для обзора, вернее, сделали их ненадежными, мерцающими, спрятанными за множеством мельтешащих в воздухе птичьих крыльев.
        Но Ростик зря опасался подвоха. Ничего не возникало даже за этими стаями, летающих страусов не было видно и в помине. К тому же он отдохнул и снова взялся за рычаги. Пару следующих часов они проработали с Казариновым на пару, и у них это выходило все лучше и уверенней. Наконец, «сломался» и Казаринов, он отвалился, и Росту сразу стало не до размышлений о том, как он построит диалог с пернатыми. А впрочем, об этом еще рано было раздумывать. Все могло получиться совсем не так, как Росту хотелось бы - мирно, без стрельбы, вполне цивилизованно.
        - На левом траверсе стая летунов,- объявил вдруг динамик рации прекрасно знакомым Ростику голосом Пестеля.- Количество приближается к сотне.
        Быстро они оправились от поражения на Бумажном, подумал Ростик. А впрочем, ему ведь неизвестно, как именно и сколько времени они собирали эту стаю. Может, они мобилизовали всех, даже таких летунов, которых раньше не выпускали дальше их городской околицы? Да, решил он наконец, скорее всего так и есть.
        Откуда возникла у него эта уверенность, он не знал. Сейчас у него не было ни боли, ни тошноты, не меркло в глазах, не болела голова, даже не сбивалось дыхание - и тем не менее это было почти настоящее провидение. Ну что же, решил он, если так будет впредь, то против этих «наплывов» невесть откуда возникающей информации, которая к тому же никогда не бывает ложной, можно и не возражать. Что ни говори, а это было большое подспорье в их выживании тут, в Полдневье. И в выживании его семьи, в опеке над Ромкой, в помощи друзьям…
        И вдруг оказалось, он медленно, едва заметно скатился чуть ли не в беспамятство!.. Вот тебе и незаметное знание. Пришлось передать управление Казаринову, а самому отвалиться на спинку кресла и передыхать.
        - Ты чего?- спросил бывший паровозный инженер, когда понял, что Рост снова может разговаривать.
        - Так,- пожал плечами Рост,- задохнулся вдруг.
        - Сходил бы ты к врачу,- посоветовал Казаринов.- Небось последние дни и ночи не спишь, все воюешь? А то вот еще совет. У нас под Одессой, говорят, травка растет, вроде цикория - горькая такая. Так она действует лучше кофе, выпил, и сердце тикает, как часы, и спать не хочется.
        - С кофеином, наверное.
        - Наверное,- согласился Казаринов.- Над ней Пестель что-то мудрил, а потом выяснилось, что ее уже вовсю наши стражники используют. Говорят, отличное средство. И никто еще не отравился.
        - Справа по курсу - город,- доложила рация, на этот раз голосом Лехи. Вероятно, это был доклад с машины Евы.
        - Понятно, стая его прикрывает,- объяснил в свой микрофон Ростик.
        - Такими силами от нас не прикроешь,- высказалась Ева.
        - Если поднапрячься, они отстанут,- предложил Ким.- Они пятьдесят километров в час выдерживают лишь несколько минут.
        Предложение было разумным, они напряглись, тем более что Рост и Казаринов снова были в форме. Через пару часов возникли сразу три города, которые уже никто толком не прикрывал, лишь отряды пернатых солдат, выстроенные на его подступах ровными шеренгами.
        - Немного их тут,- прокомментировал Пестель.
        - Это только те, у кого есть ружья,- уверенно объяснил Рост.- Не с копьями же защищать город от крейсеров.
        - Откуда знаешь?- быстро спросил биолог. Потом понял: - Ага, значит, ты снова… в форму входишь?
        - Это как-то само собой проявляется,- признался Рост.
        - Как бы ни проявлялось, если это поможет - вперед,- милостиво разрешил Пестель.
        И хмыкнул, почему-то был доволен. Должно быть, грустно решил Ростик, ему нравится, что у его знакомого возникло такое вот интересное уродство… Или все-таки дар?
        - Если не врет моя карта,- проговорил динамик холодноватым голосом Евы,- впереди тот город, который мы ищем.
        Рост словно бы проснулся. Он оглядел все окрестные каменные столбы, береговую линию и отдаленные, вспухающие в десяти километрах на восток холмы. Местность была знакомой… Нет, не так. Это были именно те окрестности, к которым он привык, когда они сидели тайными наблюдателями на каменном столбе. Как это было давно… Всего-то два месяца назад или лишь чуть больше.
        - Да,- прозвучал в динамике голос Кима,- узнаю. Рост, что делаем?
        И словно в ответ на его вопрос из-за какой-то нелепой, не на месте растущей группы довольно высоких деревьев на них вывалился тот самый город, из которого они украли два параболических зеркала. Рост набрал побольше воздуха в легкие, потом выдохнул.
        - Значит, так. Все слушают только мои команды. Повторяю, самостоятельные действия расценю как попытку сорвать контакт. Ева, ходи кругами в высоте, поглядывай за теми летунами, которые якобы отстали.
        - Они правда отстали,- выдохнул Ким.
        - Ким, сиди надо мной, метрах в ста, не выше. И смотри за всем, что делается на земле. Если что-то пойдет не так, можешь бить на поражение. Но только после моего выстрела. И ты,- Рост повернулся к Казаринову,- будешь висеть надо мной, со стороны моря. Если они что-то попытаются устроить, ты в драку не ввязываешься, просто уходишь, понял? Всю грязную работу предоставь крейсерам.
        - Есть,- кивнул Казаринов.
        - Тогда,- Рост еще раз громко вздохнул и стал вытаскивать из-под сиденья свои пластилиновые дощечки,- приступим.
        - Из города к пляжу бежит толпа,- доложила Ева.
        - Это жрецы,- объяснил ей Ким. Потом что-то звонко защелкало в динамике, и уже искаженным голосом он добавил: - Удачи тебе, Рост.
        Да, удача мне понадобится, решил Ростик, заодно уж проверяя и свой наган. Впрочем, она нам всем понадобится. Даже пернатым, если на то пошло.
        Глава 29
        Когда Казаринов высадил Ростика на песок метрах в трехстах от мастерской, в которой пернатые хранили зеркала, ему показалось, что земля как-то покачивается у него под каблуками. Конечно, это был обман чувств… Но не только.
        Ростику вдруг стало ясно, что он очень недоволен. И уже не жизнью, как было, например, в Водяном мире, а тем, что ему предстояло делать. Он как-то действительно стал незаметно превращаться в захватчика, в пса-рыцаря, прибывшего за данью, который проявляет свою волю и который знает, что неподчинение этой воле сурово карается.
        Это было неправильно, нечестно. И не потому даже, что аморально, хотя, конечно, и это примешивалось, но еще и по той причине, что выглядело бесперспективно. Рост сосредоточился на этом внимательнее, и вот что понял - вполне мог наступить момент, когда взаимодействие или вражда с соседями, будь то зеленокожие, двары или пернатики, окажется решающим фактором того, выживет ли человечество или его сотрут с карты Полдневья, как, без сомнения, уже стерли множество других цивилизаций, народов, культур и рас.
        Это была очень сложная мысль, она уходила в отдаленное, очень туманное будущее, но Рост решил, что ему все равно придется додумать ее до конца. Или до предела своего понимания этой идеи, что не совсем то же самое.
        Внезапно до Ростика дошло, что он стоит один в опасной близости от города, на враждебной территории существ, с которыми около месяца назад они сошлись в ужасающем по потерям сражении. Он стоял и ничего не делал… А впрочем, делал - он стоял. И в создавшейся ситуации это было лучше всего.
        К нему, почти не увязая в песке, бежало более сотни пернатых, многие из которых были в полном вооружении, некоторые даже опустили шлемы, словно перед настоящим сражением. И до них оставалось уже меньше прицельного выстрела из ружьеца пурпурных, то есть всего-то несколько десятков шагов.
        Тогда Ростик поднял руки. В одной из них он держал дощечку с пластилином, в другой не держал ничего. Оружие, кроме нагана, он оставил в машине, висевшей сзади, за ним. Это был такой неверный, такой бессмысленный жест, что Росту для поддержания духа пришлось посмотреть вверх, чтобы понять, здесь ли черные треугольники, которые сейчас были единственным его аргументом. Он их не увидел, они сумели - дурачье и бестолочи!- спрятаться за свет, льющийся сверху. Но он все еще надеялся, что их видят пернатые.
        И они, скорее всего, увидели.
        Не добежав до Ростика метров тридцати, пернатые вдруг стали тормозить, а потом и вовсе застыли. До них осталось совсем немного - незнакомых, враждебных, изукрашенных перьями, раковинами, замысловатыми, похожими на темные черепаховые панцири пластинами, нашитыми на тяжелые кожаные куртки, образующими легкие, но вполне надежные доспехи, увешанные металлическими бляшками, медальонами… Таких бойцов даже под Бумажным Ростик видел очень редко и в очень небольшом количестве. Здесь же они преобладали. Может, мы их вырубили, опрыскав верхушку холма с их штабом, мельком спросил себя Рост, но ответ так и не возник в его многомудрой голове. Вероятно, потому что он вдруг заметил кое-что еще.
        В воздухе, на удивление беззвучно, за пределами Ростикова слуха висел очень сильный, резкий и даже какой-то давящий звук. И звучал он не однотонно, а сложным многозвучием, словно свистели не в один свисток, а в несколько. И делали это очень решительно.
        Так и оказалось. Застывшие воины пернатых вдруг расступились, и к Ростику выступило несколько существ разом. Впереди топали по песку трое бегимлеси в темно-серых одеждах, похожих на длинные, неуклюжие хламиды, каким-то образом переходящие в широкие, как юбки, шорты… Нет, значит, это уже были не хламиды, а скорее комбинезоны, только укороченные. Они были бы смешны и нелепы, если бы к этим бегимлеси не относились с таким почтением все остальные пернатики, даже наиболее высокие в чинах, то есть увешанные наибольшим количеством всяких сверкающих побрякушек.
        Двое из этих троих, шагающих по бокам, действительно свистели в свистки, вставленные в короткие, кожистые, наподобие черепашьих, крючковатые клювы. А потом к этим трем подоспели еще пять пернатиков, уже в настоящих хламидах, не оформленных снизу в штаны. Эти крутили на довольно толстых лесах, видимо, сделанных из кишок, какие-то барабанчики, издающие очень низкий, тоже на пределе Ростикова слуха, гул.
        Эта компания придвинулась к Росту на расстояние шагов десяти и застыла. Стало ясно, что первую удачу Ростик уже заработал - его не убили сразу же. Теперь был его ход.
        Он сделал несколько шагов вперед, повернулся к пернатикам боком, показал свою дощечку и принялся рисовать. Первым делом в увеличенном размере, почти на всю свою дощечку, он нарисовал руку, держащую обыкновенные равноплечные весы наподобие тех, какие греки изображали в руке Фемиды. На одной чаше как груз он нарисовал себя, разумеется, в упрощенной, но вполне доступной для понимания манере. А на второй, чуть не лопнув от стараний, изобразил город пернатых в том виде, каким он представлялся сверху, с толпами самих бегимлеси, их домами-гнездами, переходами и даже мастерскими.
        Рисунок этот был очень сложным, Ростик даже слегка исказил его, и ему пришлось перерисовывать ту часть, где он вздумал изобразить склады. Но потом он вдруг почувствовал, что кто-то касается его руки. Он поднял голову - высокий, очень спокойный, на Ростиков взгляд, даже равнодушный пернатик просил его повернуть рисунок к ним. Что и было исполнено. Сероштанные долго изучали изображение, некоторые из наиболее украшенных воинов тоже подошли поближе и тоже стали, удивленно двигая головами, рассматривать Ростиково сообщение.
        Наконец они поняли. Воины зашипели, кто-то даже попытался ткнуть в сторону Роста копьем, причем совсем не шуточным образом. Но серые жрецы - или кем они тут являлись - довольно однозначно остановили вояк. Они умели думать более концептуально. Наконец один из жрецов, который не свистел в свисток и не крутил барабан, что-то проговорил высоким, очень смешным клекотом. Ростик покачал головой и попытался сунуть ему вторую такую же дощечку, но тот сделал несколько довольно энергичных жестов руками, и тогда Рост понял, что следует продолжать.
        Он перевернул дощечку, на ее обратной стороне тоже был ровным слоем нанесен пластилин, и продолжил. Сначала нарисовал параболическое зеркало, потом в очень упрощенном виде установку, посредством которой пернатики их отливали, а потом под этим изображением нарисовал большой круг. Некоторое время он не знал, как изображать то, что следовало сказать. Но потом все-таки придумал.
        Разбил этот круг на четыре части и по внешней стороне круга пустил четыре картинки. На одной показал, как расцветают цветок и дерево. На следующей, как стоят травы и как некая сущность, отдаленно напоминающая пернатика, но и человека, скашивает эти травы. Около следующей дуги изобразил, как с неба на подобия человеческих строений сыплется дождь, и, наконец, в четвертом секторе показал те же строения, засыпанные снегом. Снег у Ростика не очень получился, он остался слишком похож на дождь из предыдущего времени года, но это было уже и не важно. Кажется, пернатики поняли его. Они рассмотрели его рисунки, а потом вдруг один из свистунов присел, обозначая согласие.
        Было приятно, что его поняли. А вот дальнейшее объяснение не могло быть приятным. И для Роста тоже.
        Он замял изображение на пластилине в верхней части доски и изобразил параболические зеркала, которые люди грузят на транспортный гравилет, точь-в-точь похожий на тот, в котором чуть сзади всей этой живописной группы висел Казаринов.
        Потом, подумав, разделил весь круг, до этого разбитый на четыре части, на двенадцать дуг, попросту обозначив в каждом из секторов три кусочка, и от каждого из этих кусков отвел специальную черту, на конце которой показал те же зеркала, но уже в уменьшенном виде.
        Один из жрецов-свистунов, не тот, что приседал, повернул к себе Ростиково творение, потом, тыкая мощным указательным пальцем в каждое из изображенных зеркал, пересчитал их. Ростик считал с ним вместе, получилось, что он не ошибся, зеркал было десять. Потом, понимая, что душа пернатиков наполняется гневом или отчаянием, он принялся рисовать те же десять зеркал против каждого из полученных месяцев. То есть за каждый из четырех сезонов Ростик требовал выдавать человечеству тридцать настоящих, без всяких дураков, параболических зеркал.
        Конечно, он не нарисовал и второго десятка, как над толпой пернатых вояк пронесся вой. Кто-то выбил у Ростика из рук доску, еще кто-то свалил его на песок молодецким ударом… Как вдруг с неба, подобно знаку Зевса-громовержца, ударила молния. Ее сила была ошеломительна. Рост, который последние дни только и делал, что палил из этих пушек, равно как и получал ответные удары, и тот был слегка оглушен этой энергией. От нее пахло озоном и смертью, она заставила расплавиться песок в том месте, куда ударила, и даже на расстоянии дохнула таким жаром, что некоторые из вояк отшатнулись.
        Ростика оставили в покое. Он поднялся, отряхнулся и поднял свою доску. С той стороны, где был изображен уравновешенный баланс, на пластилин, размякший на жаре, прилипло довольно много песка, и он не хотел легко стираться. Но Ростик и не стал этого делать - не до того было. Он сдул песчинки, которые сдулись, а потом двумя руками поднял доску над собой, показывая, что случится, если эти вояки не будут себя сдерживать. Или если хотя бы один не удержит себя в руках. Или если все остальные из их банды такого вот ретивого не удержат.
        Жрец, который не свистел, повернулся к своим хламидникам и стал очень негромко, очень быстро клокотать. Рост прислушался. В этой речи, казалось, не могло быть ни отдельных слов, ни сколько-нибудь осмысленных звуков. Но все-таки это была речь. Потому что остальные его понимали. Некоторые отвечали, некоторые - это было заметно по горячности выражений - протестовали. Но медленно, почти незаметно их головы склонились. Наконец почти все как один присели в местном знаке согласия.
        Тогда, игнорируя прокатившийся по солдатам стон разочарования, главный жрец подошел к Ростику, перевернул его дощечку на ту сторону, где был изображен круг, довольно уверенно взял из пальцев Ростика стило, которое оказалось зажато этими самыми пальцами совершенно рефлекторно, как соломинка в руках утопающего, и нарисовал против каждого из обозначенных месяцев черточки. Против зимних месяцев жрец провел по три черточки, против весенних и осенних - по пять. Лишь против летних оставил по десять, подтвердив их своими более глубокими и длинными линиями.
        Рост покачал головой, вытащил из нагрудного кармана гимнастерки другое стило, добавил к изображениям жреца по две черточки против осенних и весенних месяцев, а против зимних твердо, как мог, провел по пять черточек.
        Теперь пришла пора переживать пернатому. Он качнулся вбок, словно на миг вздумал изображать Пизанскую башню, и снова принялся стирать Ростиковы линии. Но теперь Рост был непреклонен. Он понимал, что уже и за сделанную скидку Председатель вполне может отстранить его от дальнейших переговоров, поэтому не собирался уступать.
        Пернатые посовещались, потом призвали каким-то образом летунов в доспехах с вмонтированными в них пушками, мигом появившихся в воздухе и наполнивших пространство над переговорщиками хлопаньем крыльев, криками летающих страусов, дикими воплями команд, которые испускали некоторые из пехотинцев, видимо, в знак поддержки… Но на Роста это не произвело никакого впечатления. Он просто поднял руки, и тотчас на него и на пернатиков упали две тени. Они показались сначала не очень большими, но по мере снижения этих теней все ощутили действие антигравитационных волн, вызывающих явственное впечатление стекающей вниз крови, и боль, возникающую во всем теле.
        Летуны бегимлеси куда-то исчезли, лишь две мрачные тени, как пресловутая воля захватчика, лежали на земле, заставляя умолкнуть самых воинственных из пернатых.
        Потом Рост еще раз ткнул дощечку под нос главному жрецу и впервые спросил его вслух:
        - Согласны?
        Пернатый вздохнул почти по-человечески. Потом поднял руку, привлекая к себе внимание, что-то очень негромко, но жестко проклекотал… Тотчас кто-то среди воинов запричитал в голос, но большая часть повернулась и стала уходить. Вернее, отправилась в сторону склада. Рост с силой провел рукой по лицу. От этого у него даже глаза на миг закрылись, а когда он их открыл, жрецы тоже уходили к городу. Медленно, угрюмо, ссутулившись, словно на них с неба лил проливной дождь… Как-то немного по-куриному.
        Ростик постоял, потом сел, достал свою флягу. Выпил воды. Лишь теперь он заметил, как подрагивают у него губы и как пот выступил на лбу. Поднял голову. Около него с копьями наперевес стояло шестеро воинов пернатых. Один из них держал ружье и смотрел на Ростика неотрывным, немигающим орлиным взглядом. Потом все-таки мигнул и чуть ближе наклонился, разглядывая Ростика еще бесцеремоннее. Чтобы избавиться от этого взгляда, Рост улыбнулся и протянул руку с флягой.
        - Хочешь?- спросил он, словно пернатый мог его понять.
        Тот отвернулся, не двинув ни одним мускулом тела, только шеей. Так или очень похоже на Земле умела делать сова, когда, сидя на ветке, посматривает в разные стороны.
        Потом к Росту подошли солдаты, ушедшие к складу. Каждые шестеро из них несли по зеркалу. Когда зеркала были выложены отражающей стороной вниз на мягкий песок, Ростик вздохнул с облегчением. Оказывается, он не очень-то верил, что его задача будет решена. Тогда он поднялся и принялся гнать охранников прочь.
        - Все, ребята,- приговаривал он,- идите себе. Дело сделано, теперь отойдите подальше.
        Тот охранник, который рассматривал Ростика, вдруг вырвал из его рук пластилиновую дощечку и, осторожно неся ее перед собой, двинул к городу. Не оборачиваясь, он что-то произнес, и почти все его пернатые, даже те, которые не стерегли Роста, а просто принесли зеркала, довольно резво последовали за ним.
        Метрах в двухстах бегимлеси остановились и снова принялись смотреть. Рост поднял голову, помахал рукой, почти не различая Казаринова за лобовым стеклом. Но ему видеть и не требовалось, потому что все пилоты очень хорошо следили за самим Ростом. Казаринов сел, подняв тучи песка, потом волосатики выскочили и под руководством Ростика тщательно уложили зеркала, укутывая каждое из них большими кусками какой-то ткани. Она показалась Ростику смутно знакомой… Лишь изрядно напрягшись, он вспомнил, что когда-то из нее в Белом доме были сделаны занавески на окнах.
        Поднялись, взяли курс на Боловск. На Ростика напала слабость, он даже руку не мог поднять, не то что рукоятки двигать. Это стало ясно даже Еве.
        - Перенервничал?- спросил она по рации. Связь, как и прежде, была отменная. Рост удивился - столько времени эфир стоит прозрачный, как вода в роднике.
        - Всего часа два прошло-то,- отозвался Ким.- Чего же эфиру этому не стоять-то?
        Оказалось, Рост произнес последнее соображение вслух. На ближайшей же пустынной поляне транспорт с зеркалами и Кимов крейсер приземлились, и Рост пересел в башню черного треугольника. Сначала он решил, что с ним слишком уж возятся, но потом выяснил, что в этом немало и расчета - очень уж Киму, да и Пестелю хотелось узнать подробности. Но биологу как раз ничего узнать и не удалось, потому что его вытребовал к себе Казаринов. Оказывается, очкарик не только в лабораториях сидел, но за последнее время изрядно поднаторел в полетах, только не хотел в этом признаваться, опасаясь, что его сделают обычным небесным извозчиком.
        Устроившись на новом месте, то есть в башне Кимова крейсера, Рост попробовал было рассказывать о деталях переговоров, но вдруг понял, что это можно было сделать и по рации. Значит, все-таки - забота. Он расстроился и слегка воинственно спросил:
        - Ким, когда ты становишься таким утонченным, я начинаю подозревать самые черные замыслы.
        - Можешь подозревать, что хочешь. Но будешь в таких случаях, как сейчас, делать по-моему,- ответил пилот.
        - Еще чего?- удивился Рост.- Кажется, я главный в экспедиции.
        - Будешь,- чуть хрипло, даже как-то по-птичьи, прокаркала в динамик Ева. Ее машина летела метрах в двухстах левее транспорта, но слышимость была, словно она стояла рядом.- Потому что Ким прав.
        - Почему он прав, а я…
        Но договорить Росту опять не дали.
        - Очень просто,- прервал его Ким.- Если бы вместо тебя оказался кто-то еще, то возникли бы два варианта. Или нам зеркал не дали бы. Или пришлось бы воевать.
        - Не исключены оба варианта одновременно,- снова отозвалась Ева.
        - Скорее всего,- поддакнул крейсерам и Казаринов со своего тихоходного транспорта, где он сейчас работал на пару в Пестелем.
        Росту ничего не осталось делать, как махнуть рукой. Подумав, он решил сменить тему, но вышло это как-то не слишком ловко.
        - Ладно, с бегимлеси мы договорились. А вот как будем договариваться с дварами - ума не приложу. Их простой пальбой с крейсеров не испугаешь.
        - Леса боятся огня,- хладнокровно, даже как-то отчужденно отозвалась Ева.
        Рост вздохнул.
        - Ох, не нравится мне это,- признался он.- Все время кажется, что можно было бы мягче, по-человечески, через торговлю, что ли… А не насилием. Или угрозой насилия.
        - Не знаю,- философски отозвался Ким.- По-моему, насилием - и есть по-человечески.
        - Да,- согласился Рост,- к сожалению. Еще бы знать, куда это нас приведет?
        - К империи,- уверенно отозвалась Ева. Она по-прежнему все слышала. Кажется, ей было интересно, и она все понимала.
        - Империя есть войны,- проговорил Ростик.- А кто сказал, что мы это выдержим?- Он подумал и устало, очень устало добавил: - Я в этом совсем не уверен. Будь моя воля, я бы уже давно попробовал экономить жизни. В конце концов, это главный наш ресурс. И заменить его нечем.
        С ним никто спорить не стал. Все-таки, он говорил с воинами, а не с чиновниками из теплых кабинетов, которые никогда не видели сожженных тел, распухших на солнце трупов, которые никогда не получали ранений… Сейчас это было главное различие в людях - одни знали войну, а другие только думали, что ее знают.
        Глава 30
        К дварам, то есть четырехметровым ящерам, которые обитали в западных лесах без конца и краю, они прилетели почти в том же составе. Это «почти» заключалось в том, что за два дня, миновавших с налета на пернатых, не успели восстановиться какие-то помогающие на крейсерах пилоты. И их пришлось заменить. Рост не очень присматривался к этим ребятам, у него другие заботы были. Он думал, как договориться с дварами. Но сколько ни думал, так ничего и не сообразил. Отправился с единственной мыслью Евы, что леса боятся огня, втайне простившись с жизнью.
        Но, против его ожиданий, двары оказались вполне прагматичными ребятами и даже податливыми. Они посопротивлялись для начала, когда транспорт попробовал зайти на посадку в центре поляны, разведанной два года назад Кимом и Ростиком в одном из случайных полетов, но не на убой, а скорее для виду, стараясь отмахнуться от людей, как от воздушных китов. Тогда и Ким пострелял из пушек, хотя тоже не на поражение. Это дваров проняло.
        Высадившись на поляне, подождав, пока транспорт с Казариновым за рычагами повиснет сзади, в относительной безопасности от внезапного нападения, Рост вышел в середину довольно здорового поля и стал ждать. Бездействовать пришлось недолго, уже минут через пятнадцать от опушки отделилась команда боевых ящеров в своих громоздких, пугающих доспехах со вполне безоружной мамашей племени впереди.
        Разумеется, Ростик принялся рисовать и, разумеется, начал с уравновешивающего коромысла. Только вместо гнездовья, обозначенного для пернатиков, он нарисовал все леса разом, как мог. Осознав угрозу, двары взрыкивали, топали своими ножищами так, что даже лесная, мягкая, словно удобренная земля содрогалась, и пару раз пальнули в воздух. Но когда Рост выставил свои условия, а получилось это не то чтобы легко, но и совсем не так трудно, как можно было предполагать, глядя на эти живые башни, все заметно утихомирились.
        Должно быть, требования Ростика были невелики по местным масштабам. Вообще-то Председатель требовал, чтобы Рост договорился получать около тридцати тонн чистого латекса в год. Если считать, что на каждой палке было навернуто от четырех до семи килограммов сероватой основы всей энергетики пурпурных, а в среднем - пять кило, то Рост требовал примерно один транспорт в месяц из расчета двух с половиной тонн чистого продукта.
        Как и с бегимлеси, возникла торговля, причем, как утверждала представительница племени пресмыкающихся, зимой и весной платить эту дань было невозможно. Тогда Рост потребовал увеличить дань осенью и летом. В общем, оказалось, что летом увеличить ее невозможно, зато весной ящеры согласились платить по одной тонне ежемесячно. А вот осенью - по три тонны, то есть по полному транспорту, груженному под завязку. В итоге получалось, что вместо тридцати тонн человечество могло пока получать от дваров чуть больше двадцати. Но и это было куда больше, чем Рост надеялся сначала, а потому он согласился. Рассчитывая отстоять договор не только тут, но и в Белом доме. Причем там, среди людей, сделать это ему уже представлялось едва ли не труднее, чем тут - на лесной поляне, среди суровых и довольно воинственных ящеров.
        Потом Рост потребовал в знак заключения договора выложить первую дань прямо сейчас. Мамаша заволновалась, кажется, попробовала растолковать Росту, что сейчас у них не подготовлено такого количества латексной дани, но человек, а вернее - человечек был непреклонен. И мамаша сдалась. Она прорычала что-то своим воякам, и те побежали в лес. Через три часа на поляну принесли первую порцию палок с намотанным сгущенным латексом. Причем грузчиками работали ящеры, которых Ростик еще не видел,- маленькие, юркие, почти голые существа, обильно украшенные металлическими и стеклянными бусами, цепями, брелками и расшитыми кожаными поясками. Они были ростом в метр с небольшим, и Рост заметил, что большие двары обращаются с этими малышами с предупредительностью, осторожностью и, пожалуй, даже с лаской.
        Собрать удалось килограммов семьсот, а потом мамаша прорычала что-то в том смысле, что на сегодня все, и удалилась в лес, не повернувшись ни разу. Рост знаками объяснил, чтобы дварские охранники отошли подальше, потом помахал своим, чтобы Казаринов садился. С помощью волосатиков, снятых с котла, быстро загрузились и пошли домой, на Одессу.
        И вот тут-то произошло непредвиденное. Они подняли свой транспорт не очень высоко, лишь метров на пятьдесят выше самых высоких деревьев, и порадовались, что все вышло так просто и легко, как вдруг из леса, как из-под воды, ударил выстрел. Или несколько выстрелов, Рост, да и никто другой, их все равно не заметил.
        Один из выстрелов угодил прямиком в сваленные грудой в середине «трюма», то есть пространства между двумя котлами, палки с латексной добычей. И они загорелись. Легко, почти бездымно, очень спокойным, ясным пламенем, способным в течение нескольких минут сожрать всю летающую лодку. Разумеется, Рост и еще двое ребят, оказавшиеся стрелками, бросились назад с заранее приготовленными огнетушителями, без которых по распоряжению Серегина ни одна лодка теперь не отправлялась в полет - неважно, длительный или местный,- залили все пеной, смешанной с водой, но… Пожар продолжал тлеть.
        Рост вернулся на свое место за рычаги, а Казаринов со стрелками по его приказу принялись перебирать всю кучу, стараясь найти горящие палки и отложить в сторону, но это оказалось легче сказать, чем сделать. Чистый латекс, который они транспортировали, каким-то образом мог самовозгораться, если его хотя бы некоторое время держали около пламени. Почему это происходило и как тугие резиноподобные култышки могли вспыхивать, словно уголь, зерно и хлопок, вместе взятые,- осталось непонятным.
        В общем, когда стало ясно, что просто так пожар не прекратить, Рост решился. Они пересекали залив самой кратчайшей дорогой и, едва достигли берега, Рост посадил свою машину, приказал вынести все эти палки и подержать их в морской воде, чтобы они хоть немного остыли. Ничего более разумного он не придумал.
        Так они оказались на берегу, почти на краю дварского леса, километрах в восьмидесяти от Одессы. Высадившись, чтобы размять кости, Рост посмотрел, как Казаринов и все, кого он сумел мобилизовать, носятся как угорелые между гравилетом и ближайшей морской заводью, махнул Киму, который ходил над транспортом низкими кругами, и посигналил Еве, чтобы она тоже садилась. Она села, метрах в ста от транспорта, на небольшом взгорке. Оттуда высыпало сразу человек десять, все с оружием, но Ева бежала быстрее всех. Еще издалека она закричала:
        - Вы чего?
        Рост как мог объяснил. Сегодня это пришлось делать вот таким древним образом, потому что связь как прекратилась, едва они вошли в пространство над морем, так и не восстановилась ни над лесом дваров, ни когда они выбирали этот пляж для посадки.
        Ева успокоилась. Ее такой малостью, как пожар на борту, было не пронять. Она согласилась, что идея Роста остудить все култышки в воде может сработать, и приказала своим орлам помочь, хотя с окрестностей глаз все равно не спускать - мало ли что?
        Сначала Рост и Ева потоптались было около работающих ребят, но Казаринов вежливо так предложил:
        - Не крутитесь под ногами, господа пилоты. Идите-ка лучше погуляйте, без вас быстрее дело пойдет. Только оружие не забудьте, тут степных шакалов полно.
        Ева хотела было задраться, мол, почему без нее что-то пойдет быстрее, но Рост ее остановил. Если ей было неприятно по форме предложение Казаринова, то по сути оно вполне подходило. Они и пошли, сначала по берегу, метров на пятьсот, потом от моря, на самый высокий здешний холм.
        Ева шла молча, срывала травинки и жевала их, наслаждаясь их чистой горечью. Рост посмотрел на нее, уже в который раз подивился ее точеному лицу и огненно-рыжей гриве, потом спросил:
        - Ева, почему я тебя до Переноса не знал?
        - Я не боловская,- ответила она, выискивая, какую бы еще травинку попробовать.- В городе оказалась случайно. Мы с отцом и мамой всегда, когда наступали отпуска, садились в машину и отправлялись куда глаза глядят. И в тот год… тоже поехали. В Боловске у нас была ночевка, соскучились по цивилизации, решили остановиться в гостинице и… остановились. А ночью случился Перенос.
        - Где твои родители?
        - Мама умерла еще в первую зиму, у нее оказалось острое воспаление почек. Вода была - сам помнишь какая. А отец… Он попробовал было поработать на заводе, но загрустил и… В общем, умер прошедшей зимой.
        - Кто он был у тебя?
        - Металлург. Вот ты доспехи носишь - это он разработал рецептуру и режимы проковки.
        - А ты чем занималась до Переноса?
        - В Москве жила. Работала в отцовском институте, замуж за одного парня собиралась.
        - Замуж?
        - Он хотел защититься и лишь потом сыграть свадьбу, вот мы и ждали. Но сейчас я думаю,- она запнулась.- Я была ему не нужна. Он просто защититься хотел и использовал папу… Не знаю, может, я и ошибаюсь. Все-таки он был из порядочной семьи, с чего бы ему так кривить душой?
        - А сейчас?
        - Что сейчас?- не поняла Ева. Потом подумала, опустила глаза.- Нет, сейчас замуж не собираюсь. Не встретила такого интересного паренька, как ты, вот и… Остаюсь пока в девках.
        - Я не о женитьбе,- начал Рост, а потом понял, что именно об этом и спрашивал.
        Даже странно, никогда не разговаривал так с девушками, вообще почти не разговаривал с ними, как выяснилось. И вдруг вот так свободно, как с товарищем… Может, потому, что Ева и стала товарищем? Ее сила духа, участие в войнах и разделенные победы делали ее куда ближе, чем, например… Рост вздрогнул, потому что понял, что говорить с Евой ему проще и интереснее, чем с Любаней.
        Он вздохнул, замолчал и зашагал вперед, чтобы Ева не видела его лица. Почему-то ему очень не хотелось, чтобы она его сейчас увидела. Но теперь Ева не собиралась отпускать его как ни в чем не бывало. Она догнала его и заглянула в глаза, спросила:
        - Ты чего?
        - Смотри какой холм интересный,- сказал Рост.
        Вершина холмика и в самом деле была какой-то плоской… Нет, не плоской. На ней находился старый, весь изъеденный, почти сровнявшийся с землей фундамент. Но он выглядел еще надежным, сидел в земле плотно, над ним запросто можно было бы возвести домину не меньше той, что отгрохали в Боловске триффиды.
        Чуть ниже его главных плит находилось очень любопытное углубление, что-то вроде подвала, полузасыпанного, но сохранившего свою форму, главным образом из-за тяжелых, очень толстых стен. Ева спустилась по выщербленным ступенькам.
        - Тут настоящий родник.- Она дошла до струйки воды, бьющей из стены на высоте человеческого роста и стекающей в довольно правильное, широкое и неглубокое корытце, явно сделанное разумными руками. Попробовала поймать воду губами, улыбнулась.- Холодная и вкусная. Попробуй.- Она плеснула водой Ростику в лицо.
        Он вытерся, вздохнул, стал смотреть дальше. Ниже корытца вода стекала еще в целый ряд плоских каменных уступов, сделанных последовательно, словно большая клепсидра. А потом по очень толково спрятанной под каменными плитами ложбине вытекала на третий уровень и уже оттуда уходила дальше к морю.
        - Интересно,- Ева вдруг погрустнела,- кто тут жил прежде? Я имею в виду тех, кто это все выстроил?
        - Кажется, я понимаю,- признался Рост.- Сначала - корытце с запасом питьевой воды для кухонных надобностей. Потом - для помывок и прочего. И в конце концов, для гигиены.
        - Думаешь, у них тут был ватерклозет?- удивилась Ева. Присмотрелась, вздохнула.- Может быть. Да, пожалуй… Как давно я видела такую штуку,- в ее голосе прозвучала ностальгия. Внезапно она усмехнулась.- А знаешь, давай переселимся сюда, отстроим дом…
        - Стоп,- удивился Ростик.- Как так - отстроим дом?
        - Обыкновенно. Тут же только стены возвести да обвалившийся подвал почистить. Волосатики за одну неделю управятся.
        - Ева, у нас обязанности. А кроме того, от Одессы далеко. И еще - я женат.
        Рыжеволосая красавица грустно улыбнулась. Вздохнула. Молча, сбивая камешки, попадающиеся ей под ноги, пошла по ступенькам наверх. Уже наверху она невнятно, как-то в четверть голоса, словно сама не хотела, чтобы это прозвучало вслух, но уже и не в силах удержать в себе, проговорила:
        - А вторая жена тебе не нужна?
        Рост сделал вид, что ничего не слышал. Он неожиданно разозлился. На себя, за то, что допустил те мысли, которые у него возникли, когда они топали сюда, на Еву, которая пришла и вдруг так решительно, по-хозяйски стала смущать его в общем-то налаженную жизнь. На эти развалины… За то, что они тут стояли и свидетельствовали о давно прошедшей, неизвестной, но некогда кипящей и, вероятно, удобной жизни. В конце концов он разозлился даже на дваров, которые сначала принесли дань, а потом стали палить из пушек, заставив их сделать эту вынужденную посадку.
        Они пошли к морю, спустились сразу к воде, зашагали в сторону отдаленных гравилетов, около которых суеты уже не было. Видимо, работа по тушению пожара подошла к концу.
        - Ладно,- вдруг жестко произнесла Ева.- Забудь, что я там наговорила.
        - Нет,- ответил Рост.- Забывать не собираюсь.
        - Почему? Мало ли… глупостей в голову забредает? У тебя их, что ли, не бывает?
        - Бывает,- согласился Ростик.- Но… Что сказано, то и останется.
        Ева посмотрела на него, хлопая огромными глазищами с мохнатыми ресницами. Удивительно, подумал Ростик, сама рыжая, как лисица, а ресницы темные.
        - Гринев, да ты и в самом деле суров,- с удивлением протянула она.- Я думала, это поза такая, а ты… Оказывается, все настоящее.
        - Мне нужно над этим подумать,- признался Ростик.- И вовсе не суров я, просто у нас в семье так… не принято. Понимаешь?- Он помолчал и досказал уже совсем то, о чем думал: - А за то, что ты это все проговорила,- спасибо. Это… может оказаться очень важным.
        - Для тебя или для нас обоих?- быстро, даже немного хищно поинтересовалась Ева.
        - Пока не знаю,- ответил Ростик.- И ответить тебе не могу.
        - Ладно,- почти спокойно покорилась Ева.- Пошли скорее, видишь, ребята нам машут, наверное, лететь пора.
        - Пошли,- согласился Рост.
        И внезапно он подумал, что Ева, сама того не подозревая, навела его на одну очень простую идею. Нелепую, невероятную, но при том очень явственную. А именно - что с этими развалинами, с этим фундаментом не все будет теперь так просто. Что наступит время, и Рост снова окажется тут… И может быть, не просто так окажется.
        Как именно - он пока не знал. Но отчего-то был уверен, что со временем узнает. И до той поры оставалось не так уж долго.
        Часть шестая
        Изгнание
        Глава 31
        Несмотря на огромные потребности в людях и материалах, возникшие при восстановлении Боловска после атаки черных треугольников, по специальному распоряжению Председателя на Бумажном холме шло строительство весьма внушительной крепости. Причем это была именно крепость, а не цеха для производства спирта и бумаги. Поэтому стройка велась от души, в две полные смены, с ночной подсветкой и обязательным патрулированием окружающей территории, потому что все опасались диких пернатиков, которые то и дело поджигали траву на противоположной стороне Цветной речки, а потом так же лихо исчезали.
        В отличие от прошлых лет, патрулирование велось с использованием гравилетов. Благо их стало куда больше, чем в ближайшее время должно было появиться пилотов, и даже больше, чем эти потребности в летающих лодках могло выдумать самое необузданное чиновничье воображение в Белом доме. К тому же и патронов было навалом, и топлива… В общем, патрулирование велось круглые сутки, словно другого дела у летунов не было. Только днем, когда пернатые были активны, приходилось летать в три лодочки, а ночью, когда эта активность спадала, хватало одной. А чтобы в темноте полуспящий пилот не разбился, в кресло второго летчика сажали волосатика, способного даже ночью определять высоту и замечать любое подозрительное шевеление травы.
        Сначала волосатики очень боялись летать рядом с пилотом. Но потом нашлись даже такие, которые с интересом приглядывали, как следует помогать пилоту, двигая рычагами. Киму, вероятно, скучающему по Винторуку, это показалось вполне нормальным. Но вот Ева на это ужасно ругалась. Ей все время казалось, что волосатый может неправильно оценить обстановку, начать править лодкой по-своему, и в итоге произойдет что-то непоправимое. Но волосатые эти подозрения никак не оправдывали, держались в машине робко, уважительно к людям, и если их просили «подержать» пилотские рычаги, то справлялись с этим в высшей степени корректно.
        Сначала эти эксперименты показались подозрительными и Ростику, который ввиду своей слабой пилотской техники летал только днем, и то, если их четвертого пилота, Леху Астахова, которого Ева персонально вздумала выучить на пилота хотя бы средней руки, «мотали» в Боловск. Происходило это потому, что полеты над бескрайним травным морем считались более трудным делом, чем бросок в город и обратно. Вот Леху и гоняли на этой несложной работе, учитывая его физическую подготовку. Но парнем он оказался толковым, старательным, а мускулы, как говорил Серегин, должны были «прийти».
        Что смущало Ростика, которому приказали исполнять должность коменданта, так это относительно медленное строительство Бумажной крепости. Вероятно, люди тут действительно не могли одновременно строиться и производить продукцию, хотя и делали спирт, и давили масло из каких-то семян, и «выкатывали» бумагу во «времянках», то есть в таких местах, где трава наиболее подходила для переработки в пульпу. Эти лагеря все время менялись, чтобы экономить силы на подносе самой травы, воды, а также на возне с отжимом, сушкой и прочим. Как-то так получалось, что люди Полдневья изобрели подобие подсечного земледелия, только «урожаем» было производство бумаги. Тем более что даже на относительно небольшом отрезке у реки - километров пятнадцать, не больше - эту траву никак не удавалось до конца использовать, все время вырастала новая.
        Конечно, охрана «времянок» тоже была морокой, и немалой, но для Ростика, одно время обеспечивавшего охрану фермеров, «разогнанных» на десятки километров, да еще и без антигравов, эти хлопоты не казались слишком утомительными - бывало и похуже.
        Так они и жили - мобильные лагеря под командованием неизменного Наум Акимыча, который со своими девицами и пацанами «сушил» бумажные листы, где-то в таких же «времянках» работали спиртовики и давильщики масла, крепость медленно, но все-таки подрастала, обещая превратиться к зиме в настоящее фортификационное сооружение, позволяющее контролировать практически всю границу по Цветной реке. Кстати, строителям довольно быстро прислали командира, того самого плешивого бригадира, который перестраивал Ростиков дом по предложению Шира Марамода и который, получив повышение, предложил всем величать его уже «прорабом». В действительности же звали его Иван Васильевич Козелков. Фамилия была, следует честно признать, «говорящая» и мигом объяснившая тягу этого немолодого уже человека определять себя через профессию. Впрочем, и к этому прозвищу довольно скоро все привыкли, а со временем оно показалось даже разумным.
        Одно время Ростику доставалось из-за спиртогонных устройств, которые по понятным причинам обслуживались одними женщинами и примерно по тем же причинам с трудом контролировались любой охраной. Но когда трех самых пропащих забулдыг отправили в город, составив довольно резкую бумагу с объяснениями причин, и это дело пошло на лад. Конечно, приходилось, что называется, держать «ушки на макушке», но уже не очень, жесткий контроль алкогольного производства уже не выглядел безнадежным. К тому же, теперь, когда источник практически бесплатного тепла можно было найти и в Боловске, а траву и гнилую картошку из самодельных буртов там даже проще было подвозить к одному месту, у Ростика обещали «забрать» это производство, к его немалому облегчению.
        В общем, жизнь установилась крепко. И даже с известным комфортом… Если бы вдруг не пришел приказ очистить от пернатых степи за Цветной. Причем теми силами, которые имелись у Ростика. Приказ был глупым даже по форме, Рост насчитал в нем более десятка грамматических ошибок. И представлялся практически невыполнимым, потому что охотиться за небольшими отрядами пернатых тремя лодками на этих территориях было едва ли возможно.
        Рост попробовал было наладить связь с Боловском с просьбой объяснить это распоряжение, обещающее неизбежное нарушение статус-кво, только-только сложившегося на границе, но… То ли его не поняли, то ли попросту не захотели отвечать. Кажется, впервые Ростик заподозрил именно такую манеру обращаться с выставленными на периферию отрядами.
        Обдумывая, во что это может вылиться, Ростик пожаловался Киму:
        - Слушай, а может, самому смотаться в город?
        - Смотайся,- легко согласился Ким.- Отчего же не смотаться?
        - Нет, ты все-таки как думаешь - стоит или не очень?
        - Если хочешь получить лишний раз по шее, то еще как стоит. Например, еще раз выслушивая нотацию, что приказы всегда необходимо выполнять.
        Подсказка была первый сорт. Ростик подумал и решил для пробы полетать над восточными степями. Тем более ему и самому хотелось выяснить, почему там все время горит трава, а по эту сторону реки - очень редко.
        И тогда выяснилось, что восточные степи вовсе не оставлены пернатыми без внимания. Скорее наоборот, они оказались напичканы быстрыми и хорошо подготовленными стрелками, располагающими отнюдь не легкими трехкопеечными ружьями, а вполне достойными «двадцатыми» пушечками, и отыскать их среди травы, в специально вырытых ячейках, искусно спрятанных в неровностях местности, было трудно.
        Ростик даже поразился - как же безопасно работали на своей территории практически безоружные люди и насколько трудными должны были стать любые попытки проникновения за реку. А спустя несколько дней до него дошло - пернатые согласились с установленным порядком вещей. Право людей находиться в этих степях, трудиться и получать тут какие-то продукты представлялось им разумным. И они понимали, что их переход на левый берег Цветной, на западную сторону, по сути, новое вторжение, может вылиться в противодействие уже не только самой армии. С той силой, которой теперь располагали люди, вполне логичным было бы «наказать» агрессора, устроив налет на ближайшие к этим степям гнездовья пернатых.
        Но это вовсе не значило, что они отказывались от защиты своего берега реки, тем более выступая не против бронированных черных треугольных чудовищ, а вполне уязвимых, по сути, разведывательных лодок. В этом заключался принятый в Полдневье способ доведения до соседа своих претензий - не борьбой до победного конца, при которой растрачивались немыслимые материальные и жизненные ресурсы, а обозначением естественного положения вещей.
        Осознав это, Ростик все-таки не выдержал и слетал в Боловск. Но безрезультатно. Председатель его, конечно, не принял. Каратаев прочитал бессмысленную лекцию о том, что новые территории им будут необходимы в любом случае, а потому их нужно уже сейчас завоевывать, а Мурат Сапаров, тот самый паренек, который поцапался с Ростиком в первую же встречу и который, как оказалось, уже получил старлейские погоны за проявленный «героизм» при аресте экипажей мелких лодочек, вовсе предложил ему:
        - Да ты не волнуйся, Гринев. Ты подбери себе толкового заместителя и сразу прыгнешь в дамки. Ростик удивился, он никогда не думал о службе как о возможности куда-то прыгать, поэтому неудачно пошутил:
        - Вообще-то, о том, чтобы прыгать в дамки, обычно мечтают девочки. Впервые вижу, чтобы в этом заключалась цель офицера.
        Мурат побагровел, а когда понял, что, собственно, высказал Ростик, стал белым, как бумага. И Ростик осознал, что нажил себе врага. Причем врага более опасного, чем Каратаев.
        В общем, поездка не получилась. Приказ ему не отменили, летать и завоевывать новые степи приказали в более весомой форме, а выслушивать его сентенции про мир с пернатыми, чтобы не лишиться поставок зеркал и не отвлекать людей на защиту восточной границы, никто не захотел. Вернувшись на Бумажный, Ростик вызвал к себе Кима и Еву и приказал:
        - Полеты на ту сторону реки отменяю. А вот красивые доклады писать придется. Не думал, что на старости лет превращусь в лгуна.
        Но начальство в городе оказалось не глупее Ростика. И трех дней не прошло, как на Бумажный на одном из бензовозов, который теперь имело смысл переименовать в «спиртовозы», приехал Сапаров. У него была какая-то бумажка от Каратаева, где тот требовал, чтобы новоиспеченного старлея брали башенным стрелком в разведывательные полеты на восток. Рост прочитал ее, понял, что войну с бюрократами, скорее всего, проиграл, и отослал мальчишку назад, на том же самом бензовозе.
        А через день на Бумажный на новом бензовозе явился уже сам Каратаев, разумеется, с Герундием и тем же самым Сапаровым. При них была весьма суровая бумага, где Председатель за своей подписью и вполне бухгалтерской, лиловой печатью приказывал Ростику передать дела новому коменданту Бумажного Каратаеву и поступить под его командование, приняв на себя функции пилота разведывательного гравилета. В бумаге так и было - «разведывательного», словно слово «обреченного» чинушам в Боловске было незнакомо.
        Делать нечего, пришлось подчиниться. И уже через пару дней стало ясно, что активные действия на востоке приведут к новым, весьма значительным жертвам. Первым лишился своего помощника Ким. С этим волосатиком он летал почти месяц, научил если не маневрировать, то довольно уверенно держать курс и вот… лишился его, получив спаренный, из трех, а то и больше стволов, залп почти в упор, с расстояния в пятьдесят метров из густой травы, растущей на склоне небольшого овражка.
        Когда Ким прошелся над этим местом, поливая его из всех орудий, он уже знал, что ничего это не даст. Вечером он описал это Ростику и Еве весьма красочно:
        - Понимаешь, трава подо мной загорелась, камешки в пыль превратились… А я все равно знал, что пернатых там уже нет.
        - Куда же они делись?
        - Откуда я знаю,- уныло ответил Ким.- Одни мы, что ли, на хитрости горазды. Придумали что-нибудь. Например, глубокую пещерку со вторым выходом отрыли.
        - Ребята,- проговорил Рост упавшим голосом,- без панцирей теперь не летаем.
        Предупреждение оказалось толковым. Через день был тяжело ранен башенный стрелок Евы, и все признали, что без панциря он был бы убит на месте. После этого у Мурата вдруг сделалось хроническое расстройство желудка, и он больше в вылеты над «вражеским» берегом не ходил. Под самыми разными предлогами, иногда откровенно лживыми и смехотворными, но… Не шел. А еще через день, когда Рост своим внутренним видением выследил и, вызвав подкрепление, разгромил целую колонну пернатиков, числом не меньше человеческого взвода, стало ясно, что доспехи нужны всем, потому что за эти три захода на противника он потерял обоих своих гребцов-волосатиков и крутить экватор котла пришлось стрелку.
        После этого даже волосатики отказались летать на «тот» берег, а Каратаев вынужден был признать, что им, пожалуй, потребуются новые бакумуры. Пока он приказал поставить на котлы людей, против чего безрезультатно протестовал Акимыч. Это оказалось еще более скверным вариантом, потому что теперь Рост не столько думал о том, чтобы засечь каких-нибудь пернатиков, сколько о том, чтобы вернуться на базу, не потеряв штатских людей, работающих у котла. А людей для этой работы потребовалось куда больше, чем бакумуров, потому что даже эти молодые ребята и девчонки могли эффективно крутить экватор только меняясь каждые полчаса. И, следовательно, возникала перегрузка лодки, увеличивался расход топлива, и эффективность вылетов в целом оказывалась не больше, чем у конных разъездов, если бы их тут ввели.
        А потом Рост напоролся на настоящую засаду. Это была именно засада, выставленная на самом берегу Цветной реки, стволов в пятьдесят, не меньше. И стрелять эти пернатые были обучены так, чтобы лучи из разных стволов сливались в один, увеличивая его поражающую способность во много раз.
        Первым же выстрелом Ростиковой лодке подрубили левый передний блин. А вторым, когда Рост каким-то почти невероятным образом сумел отскочить от опасного берега боком, не хуже Кима, одновременно резко увеличив скорость, чтобы его не сбили выстрелом вдогонку, попали в него самого. Причем плохо попали, в район живота, примерно туда, где уже была жженая рана, которая только-только стала заживать.
        От боли он согнулся, рычаги повисли без контроля… Как они не завалились в штопор - уму непостижимо. Но когда Рост подхватил лодку и восстановил управление, до этого штопора не хватало легчайшего порыва ветра, случающегося иногда даже в Полдневье, или просто приставленного не к «тому» борту «калаша», которые в последнее время брали с собой гребцы.
        В общем, не хватило самой малости, но все же - не хватило. Возвращаясь к Бумажному холму, то и дело поглядывая на свой бок, Ростик поражался, как он «не отключился» по-настоящему, потому что его бок представлял собой мешанину развороченной стали, мяса и обломков ребер, торчащих наружу… Конечно, еще он порадовался, что эти плазменные лучи обугливают ткань, и ему не грозила опасность мгновенно истечь кровью. Разумеется, если рана останется не обработанной в течение получаса, кровь все равно начнет течь, и тогда ее будет не остановить. Она уже пульсировала тонкими струйками, когда он заводил машину на посадку, но для смерти было уже поздно. По крайней мере, для смерти от самого попадания…
        А потом он перестал что-либо понимать, лишь краем сознания уловив, как его машина рухнула на посадочную площадку, грохнув корпусом и зазвенев всеми блинами разом. И тогда даже боль, терзающая его, почти кончилась…
        Глава 32
        Пришел Ростик в себя, когда стояла глубокая темнота и тишина. Он даже испугался немного, от слабости полезли глупые мысли в башку, и вообразил он, что уже того… Но скоро все разъяснилось. Белесый свод был, безусловно, потолком, причем каким-то цивилизованным, «привезенным» еще с Земли, когда потолки было принято белить.
        Ростик даже вздумал теоретизировать над тем, от какого невероятного числа мелочей они отвыкли тут, в Полдневье. Но дойти до какой-то законченной идеи не успел, потому что уснул. Проснулся уже под утро. Это было ясно по гулкому шуму, который, оказывается, он слышал уже не в первый раз и к которому успел привыкнуть, хотя еще не понимал, что это значит. Ему хотелось пить, но никого вокруг не было, а пить хотелось все больше… Он даже попробовал дотянуться до тумбочки, чтобы понять, что же там находится, может, кто забыл флягу с водой? Он бы попробовал любую, какая ни на есть, пусть даже набитую марганцовкой от дизентерии.
        Внезапно дверь открылась и в палату вихрем - другого слова и не придумаешь - влетела… Кто бы мог подумать? Татьяна Федоровна, медсестричка из больницы, по всем статьям очень правильная и разумная тетка. Она сразу взяла ситуацию в свои руки.
        - Ты бы, Гринев, лежал, как тебе врачи приказали… Понимаю, сейчас дам воды.
        И она стала подавать ему воду в чайной ложке, чтобы он ее неторопливо слизывал, потому что вдохнуть в себя было очень больно, почему-то весь рот пекло прямо адским огнем… И тогда он все вспомнил.
        - Значит,- он перевел дух после такого длинного слова,- я в больнице?
        - В госпитале,- подтвердила Татьяна Федоровна.- Молодец, приходишь в себя. Хочешь, я тебе Васильевну кликну?
        - Если она не занята,- попросил Ростик и смутился. Наверное, сейчас мамина степень занятости значения не имела. Это подтвердила и Федоровна:
        - Больно вы все деликатные, Гриневы,- вздохнула она.- Сейчас приведу ее. А то она три ночи не спала, все ждала, чем операция обернется.
        Ростик не понял эту фразу, по его разумению, врачи сами всегда отлично знали, как проходит операция, и лишь потом осознал, что это, скорее всего, относилось к Земле, а тут, в Полдневье, даже мастерская работа хирурга могла обернуться гангреной, или сепсисом, или еще какой-нибудь гадостью.
        Потом пришла мама и принесла небольшой ночничок, сразу стало светлее. Мама была, как всегда, самой прекрасной женщиной на свете, даже с кругами под глазами на пол-лица, даже с дрожащими и опухшими от слез губами. А может, они были просто искусаны от отчаяния и боли за него, за Ростика?
        - Что ты, мам,- отозвался он, едва увидел ее,- я же в порядке, видишь? Уже через недельку плясать буду.
        - Если бы видел, какого тебя привезли,- начала было мама, но тут за ней появился какой-то большой сероватый силуэт. Это оказался хирург Чертанов, только без халата, и потому не очень узнаваемый.
        Он слишком уверенно положил руку маме на плечо, но врачи - они все вообще немного странные, особенно хирурги, может быть, им можно, решил Рост.
        - Привезли вас, молодой человек, прямо сюда, в госпиталь,- пробасил Чертанов.- Хорошие у вас друзья, если бы не они, вам бы…
        Он не закончил, лишь смущенно сжал мамино плечо.- Кто?- спросил Ростик.
        - Ким,- тут же отозвалась мама.- И эта, новая девушка.- Ее глаза чуть удивленно блеснули.- Кстати, как она тебе?
        - Ева?.. Наверное, это была Ева.- Ростик посмотрел на воду. Мама поняла и еще немного его попоила.- Хороший боец, отличный пилот. Если будет держать в том же духе, станет, мам, как ты… Кстати, где Любаня?
        Мама странновато посмотрела на Чертанова, потом улыбнулась Ростику подрагивающими губами.
        - Она придет. Придет.
        - Скорее бы,- отозвался Ростик и почувствовал, что устал. Но все-таки, вглядевшись в невидимое в полутьме лицо Чертанова, спросил: - Доктор, как я?
        - Не очень,- отозвался Чертанов.- На три сантиметра ниже или чуть ближе к груди, была бы задета печень. А при нашей нынешней обеспеченности лекарствами это… В общем, я бы ничего не смог сделать. Может, кто-то другой?
        Но даже Ростик знал, что Чертанов лукавил, что лучше него пока в Боловске хирурга нет. И если не он, тогда никто.
        - Спасибо, доктор,- куда тверже, чем ему хотелось, поблагодарил Рост.- Отличная работа. Теперь дело непременно пойдет на поправку.
        Чертанов усмехнулся и вышел из палаты, оставив маму наконец в покое.
        - Что же ты не идешь за Любаней?- спросил ее Ростик и лишь тогда понял, как глупо это звучит. Может, Любаня дома, может, у нее вообще дежурство где-нибудь, она ведь тоже кого-то лечит, и ее работа кому-то может спасти жизнь… Он уснул и спал очень долго, но даже во сне знал, что выздоравливает.
        Теперь мама очень часто заглядывала в его палату, иногда даже сидела по ночам. А вот Любаня заглянула пару раз на секундочку, и все. Это было странно, Рост даже пытался ее удерживать, когда смог наконец хотя бы левой рукой шевелить, но она… Убегала. Это было куда заметнее, чем Росту хотелось бы. И все-таки самые глупые мысли он от себя гнал, не до того было, ему требовалось выздороветь.
        Едва он стал понимать, что к чему, он спросил:
        - Мам, а где мои доспехи? Меня же в доспехах должны были привезти? Вы их, по своей дурацкой врачебной привычке, не распилили на кусочки?
        - Живы твои доспехи,- нехотя отозвалась мама из кресла, которое по ее просьбе откуда-то в Ростикову палату притащила Татьяна Федоровна.- Размолочены все, но живы.
        - Они мне не раз жизнь спасали, их починить нужно,- объяснил Рост.- Как думаешь, если написать Поликарпу на завод просьбу, сумеет он их восстановить? По старой-то дружбе?
        - Я напишу, ты успокойся. К твоей выписке,- мама вздохнула,- они будут, скорее всего, снова в порядке.
        - Хорошо бы,- отозвался Ростик, но лишь для того, чтобы сгладить мамино несправедливо неприязненное отношение к доспехам.
        Но еще более неприязненное отношение у мамы вызывало любое упоминание о Любане. Ростик даже нервничать начал, не случилось ли чего с женой, но потом вполне успокоился - придет, твердил он себе, непременно придет. Не может не прийти.
        И она пришла. Как-то поутру, когда он еще не ждал никого, когда просто вслушивался в шумы госпиталя, в шаги по коридору за дверью, в далекое звучание голосов, открылась дверь и в нее бочком, виновато проскользнула Любаня. Ростик сразу разулыбался, да так, что она смутилась. И дальше держалась очень настороженно. Даже не сразу присела в кресло, а просто ходила, привыкая к палате, к темноте, которую так и не захотела разгонять, например, запалив плошку с репейным или каким-то похожим по запаху маслом.
        Рост попробовал поймать ее руку, но она увернулась. Тогда он пошел на хитрость, попросил помочь ему напиться, и она помогла. Тогда он - цап ее за руку с ложкой, но она… Вырвалась и чуть не заплакала. Рост даже испугался за нее.
        - Ты чего такая слезливая стала?- Он подумал.- Отвыкла от меня, да? Ничего, судя по ране, я теперь долго буду дома, успеешь привыкнуть.
        Потом они сидели друг напротив друга, чинно разговаривали, обсуждали Раечку Кошеварову, которая ждала уже третьего ребенка, еще каких-то знакомых, даже Гуляб, давнюю подружку Кима. В разговорах этих не было ни смысла, ни особой значимости, но Ростик старался. К тому же он очень быстро уставал, так что все это как бы имело тот смысл, чтобы не утомлять его.
        А через две недели, когда уже даже по ночам стало темнеть по-осеннему, его перевели в общую палату. В этой палате было двое выздоравливающих - Квадратный, который все-таки получил достаточное количество ранений, чтобы даже его сумели «придержать» в госпитале, и Витек Жуков, похожий на Цыгана, который у Ростика под Бумажным командовал ротой, а потом и батальоном. Он тоже дожидался выписки, скучал, приставал к местным сестричкам, из которых ни одна не призналась, что ей это не по нраву, и потому держался в отдалении.
        Ростик попробовал было перетолковать со старшиной бой с черными треугольниками, но из этого ничего не вышло. Старшина сражение помнил чуть не по минутам, но как-то странно, словно пурпурные не стреляли, а по ним вели огонь только пушки людей. И толку от этих воспоминаний стало сразу гораздо меньше. К тому же, как Ростик понял, незадолго до того, как группа лодочек под командованием Бялого попыталась напасть на треугольники и целиком погибла, старшина вообще вырубился, и Ким приказал его заменить.
        От этого Квадратный испытывал к Киму недобрые чувства, а перед Ростиком стыдился, хотя и нечего было - каждого, кто отключился в бою, следовало отложить в сторонку, чтобы не возникло лишних потерь. А может, старшина и на Ростика дулся, считая его виновником своего отстранения от боя с пурпурными армадами, и потому отношения были лишены непосредственности и тепла, к которым Рост привык с этим человеком. Так или иначе, но уже через пару недель, когда Ростик сам стал ходить и пробовал даже выбираться в сад за госпиталем, идущий к пруду и незаметно переходящий в парк «Металлист», старшину выписали. Так им и не удалось сгладить шероховатости, так все и осталось «на потом», хотя когда это «потом» должно было возникнуть, никто из них, конечно, не подозревал.
        А в последних числах августа перед госпиталем остановилась роскошная, невиданная по местным, Полдневным меркам машина Председателя, и ее шофер Чернобров пригласил Ростика в Белый дом. Выяснилось, там должно состояться важное заседание с выработкой стратегии на ближайшую осень и зиму.
        Рост и сам уже некоторое время томился бездельем, одиночеством в своей палате, заброшенностью от Любани, мамы и даже Татьяны Федоровны, понимая, что это происходит не по черствости, а просто его, как всякого выздоравливающего, уже способного себя обслужить, контролируют, так сказать, мельком, на ходу, а потому с радостью переоделся и отправился к начальству. Тем более что Чернобров клялся-божился, что привезет его уже через пару часов.
        Заседание оказалось довольно многолюдным. Лишь теперь Ростик с удивлением обнаружил, как много людей заняты «управлением» города, в котором осталось едва ли пятьдесят тысяч человек. Если бы у человечества было столько пилотов, подумал он, тогда и над восточными степями мы бы установили господство… Впрочем, оборвал он себя, это с самого начала было неумной, ненужной и бессмысленной затеей.
        Расселись без начальства, тихо переговариваясь. У председательского кресла обосновались все те же лица - Каратаев, Галя и теща Тамара. Что удивляло, так это наличие среди них Мурата, хотя даже Достальский расположился в задних рядах. Он устроился бы рядом с Ростом, но поздно заметил его, а Ростик, оказавшись на стуле, куда его усадил Чернобров, вдруг понял, что занял чье-то вполне обжитое, привычное место, и слегка смешался. Или слабость после ранения давала знать, в общем, все с самого начала пошло наперекосяк.
        Потом появился Председатель. Он быстро, довольно толково, как показалось Ростику, провел «перекличку» текущих дел, узнал, что подвоз продуктов питания от фермеров идет куда лучше, чем они планировали. Что строительство Бумажной крепости к октябрю будет, скорее всего, завершено. Что бараки для пурпурных, переброшенных от Одессы ближе к алюминиевому заводу, где для них было куда больше работы на карьерах, тоже построены, и пленные уже стали «переводиться» туда небольшими партиями. Что второе, августовское посольство к пернатым и к дварам прошло без сучка без задоринки и что осуществлял его Сапаров…
        А потом как-то все замерли и стали ждать выступления иного рода. И тут-то выяснилось, что Председатель решил самолично начертать ближайшую перспективу.
        - Вот что я скажу,- начал он, окидывая слегка рассеянным взглядом стол, за которым сидел.- Поработали мы неплохо. Совсем неплохо, лето прошло, так сказать, не зря. Но…- И он многозначительно поднял свой очень тонкий и длинный палец, призывая к вниманию всех сидящих в его кабинете.- Есть многое, что следует улучшить, сделать более качественно, более… надежно, что ли. Например, мы не контролируем торфяники. А ведь зимой без этого будет трудно… Тепла, которым мы будем располагать в зимние месяцы, недостаточно для обогрева и тем более для выплавки алюминия.
        - Есть мнение,- очень негромко высказался Поликарп, который сидел рядом с Достальским,- что зеркалами можно пользоваться и зимой, например, для кипячения воды и даже выплавки стекла.
        - Этого мало,- резко возразил Рымолов.- Останавливать производство недопустимо.- Он величественно покачнулся в своем кресле, оглядел уже не стол, а лица людей.- Нам необходим торф, необходимы другие энергоносители.
        - Тогда, кажется, следует пересмотреть договоренности с пернатыми о дани параболоидами,- отчетливо, как примерный пионер, вставил Сапаров.- В конце концов, первая договоренность - не догма, ее заключил на свой страх и риск Гринев… Ее можно и нужно менять, если потребуется.
        Рымолов быстро посмотрел в сторону Ростика, оказалось, он прекрасно знал, кто у него где сидит, даже если не поднимал взор от своей родной столешницы. Ростик не понял этот взгляд, он лишь вздохнул и потер не очень хорошо выбритые щеки.
        - А с торфяниками вообще следует решать,- в тон Сапарову добавил и Каратаев.
        - К тому же теперь у нас есть гравициклы,- подала голос Галя.
        Народ заволновался, кто-то стал спрашивать, что это такое и почему им раньше не рассказывали о новых машинах пурпурных?
        - Это не машины пурпурных,- тут же взял инициативу Рымолов.- Это, дорогие мои, изобретение бывшего главного инженера одного из наших заводов Казаринова. Он вообще оказался гением, и, если бы мог, я бы ему… государственную премию дал.
        - Так что же это такое, Арсеньич?- спросил Кошеваров.
        - Это такая машина с уменьшенным расходом топлива и с весьма остроумным приводом, которая может очень низко, практически в нескольких сантиметрах, летать над болотом, водой или прочей сколько-нибудь ровной поверхностью. Она снимает проблему передвижения в Водном мире и позволит установить контроль над торфоразработками даже без широкого применения гравилетов, которые, как выяснилось, против решительного врага не дают желаемого эффекта.
        - Это что, вроде мотопехоты будет?- спросил Достальский.
        - Лучше,- отозвался почему-то Каратаев.- Это будет подвижная, как кавалерия, массовая армия, позволяющая нам захватить не только торф, но и пустыни к востоку, и даже морское побережье, если… Если все будет, как мы захотим.
        - Ничего не будет, как мы захотим,- вдруг спокойно, очень уверенно и убежденно сказал Ростик.
        Лица всех людей повернулись к нему. Даже Председатель повернулся. Как показалось Ростику, он ждал и вот наконец дождался - этот неугомонный Гринев опять выступает в своем амплуа. Правда, перед этим он искоса встретился взглядом с Галиной. Это была какая-то ловушка, только у Ростика не было времени раздумывать, какая именно.
        - По сути, вы, господа чиновники, планируете войну,- сказал Рост твердо, по ранению и вдруг усилившимся болям в боку решивший говорить сидя.- Но, во-первых, планируете ее как-то по-детски, без смысла, без конечной цели, без просчета ответных ходов противника, без учета возможного союза, например, пернатых и дваров.
        - Такой союз невозможен,- быстро ответил Каратаев.
        - Почему?- внезапно удивился Достальский.- Гринев правильно говорит, этот вариант тоже нельзя сбрасывать со счетов.
        - Пока такого союза не было,- продолжил Ростик.- Но только потому, что ни двары, ни пернатые не рассматривали человечество как серьезного врага. А если мы попробуем увеличивать дань, если попробуем бесконтрольно захватывать территорию, которую не можем даже толком освоить, тогда они начнут так думать.
        - Нам необходимы торфяники,- быстро проговорила Галя.
        - И с зеркалами…- начал было Мурат, но его никто не слушал, и он умолк.
        - Вы уже очень много наделали ошибок и с треугольниками, и с пернатыми.
        - Кто это «вы»?- воскликнул кто-то.- Называй персонально.
        - Персонально я попробовал и получил объяснение о коллективном решении…- отчеканил Ростик, чувствуя, как, несмотря на слабость, злость и горечь снова затапливают его.- Я бы ее назвал круговой порукой, так что это бессмысленно.- Он перевел дух, продолжил: - Беда не в персонах, а в том, что на своих ошибках, даже грубых, вы ничему не научились. Жаль, потому что это свидетельствовало бы, что вы все-таки способны руководить городом и человечеством. Но сейчас…
        - А кто же тогда способен?- снова спросил тот же человек, теперь Ростик его заметил. Это был Вершигора. Определенно, это подтверждало идею о ловушке, но теперь поздно было об этом размышлять.
        - Необходимы выборы,- отчеканил Рост,- тогда мы и узнаем, кто способен, а кто нет.- В кабинете возникла совершенно мертвая тишина. Пришлось Ростику продолжать.- Может быть, выбранное, а не самопровозглашенное правительство начнет понимать, что помимо войны есть еще вариант дипломатического контакта, переговоров, торговли.
        - Зачем с ними разговаривать, если сила за нами?- удивилась Галя, старательно не замечая первой части Ростикова предложения.
        - В том-то и дело,- вздохнул Ростик,- что сила совсем не за нами. Итак, сотрудничество и союз - вот ключевые слова тут, в Полдневье. А не война. Иначе все эти расы, многие из которых куда лучшие солдаты, чем мы, люди, давно бы друг друга уничтожили.
        - Им не давало уничтожить друг друга расстояние,- быстро проговорил Председатель.
        - Несколько сот километров - ерунда,- ответил Ростик, даже не задумываясь, как грубо прозвучал его ответ.- И для людей, и для прочих. Тем не менее все стремятся прийти к статус-кво, чтобы не мешать соседям. Иначе, я подозреваю, соседи объединяются и уничтожают беспокойных и неумных дурачков.- Он помолчал и уже куда менее уверенно добавил, просто не мог об этом не сказать: - А кроме того, дружба, торговля, умение договариваться - в долговременном плане могут обеспечить нам настоящую помощь от наших соседей, если это будет необходимо.
        - Какую-такую помощь ты рассчитываешь получить от пернатых?- удивился Каратаев.
        - И когда это будет «необходимо»?- передразнил Ростика Мурат.
        - Это будет необходимо,- твердо ответил Ростик.- Поэтому нужно договариваться и торговать. И в любом случае следует оставить эти имперские замашки, это бряцанье оружием, эту глупую убежденность, что мы всех и всегда можем победить. Иначе в один отнюдь не прекрасный день они победят нас. А нам, позволю себе заметить, достаточно потерпеть лишь одно поражение, и все - человеческая цивилизация будет разрушена. Значит, вместо того чтобы снова и снова испытывать нашу судьбу войной, следует выстраивать успех постоянной работой всех и каждого, разумной организацией и, конечно, бдительностью.
        - Правильно,- пробасил Достальский.
        И несколько других голосов. Но Ростик уже не очень понял, каких именно. Боль в боку вдруг стала невероятной, она затмила весь свет. И пришлось, зажав бок рукой, отвалиться назад, вытянувшись. И даже на этом жестком, неудобном, тесном стульчике ему стало немного легче.
        - Везите его в больницу,- распорядился Рымолов.
        А еще кто-то, когда Чернобров уводил Ростика из кабинета, довольно зло, шепотом, так что и голоса было не разобрать - мужской или женский,- проговорил:
        - Все это теории. Языком-то мы все горазды…
        Возразить на это было можно, да вот сил не хватало. И Рост промолчал. Он и так наговорил больше, чем собирался.
        Глава 33
        В первых числах сентября Ростик переселился из порядком надоевшей больничной палаты домой. На пару часов он понял старшину Квадратного, который перед самой выпиской даже разговаривать с Ростом перестал - так ему не терпелось избавиться от больницы. Дома его ожидали Ромка и, конечно, Кирлан. Она была грустной, даже не реагировала на предложение Ростика «поговорить» с ней.
        Ромка отвык от отца, но довольно быстро стал относиться к нему как к еще одной Кирлан, только чуть более бестолковой и, конечно, более колючей на щеках, а потому опасной при поцелуях. Это навело Ростика на правильную мысль, и он провел тщательную ревизию своих бритвенных принадлежностей, а то прежде до этого руки не доходили. В итоге он нашел еще одну опасную бритву отца, переточил свою, довольно плохонькую, выкованную на местном заводе и уже почти ни на что не годную, и, конечно, очень старательно привел себя в порядок. К первому появлению жены дома после работы он благоухал, как цветочная клумба, и был гладок, словно мраморная статуя.
        Но ничего из этого не вышло. Любаня, сначала очень обрадовавшаяся его появлению, вдруг заволновалась, стала дичиться, а уже к концу праздничного - по случаю возвращения Роста домой - ужина и вовсе впала в печаль. Изо всех сил постаравшись расшевелить жену, Рост даже слегка разозлился - именно потому что не нашел в жене ни малейшего желания оказать ему помощь в восстановлении дружеских и супружеских отношений. Но такое у Любани уже случалось, поэтому лишь немного раздосадованный Рост ушел спать в комнату, которую изначально спланировать себе как кабинет, хотя что ему - солдату и бродяге - делать в кабинете, оставалось тайной даже для него самого. Но у отца был собственный стол, вот и он решил сделать себе такой же «закуток», может быть, с видами на будущее.
        А виды эти на следующий день стали совсем не такими определенными, как Ростик предполагал. Втягивание еще в одну войну за торфяники, когда на востоке людям требовалось все больше ресурсов для ведения непонятной, полузахватнической-полуоборонительной войны, выглядело глупостью. А в стратегическом плане, в отдаленной перспективе эта война сразу представлялась не подлежащей сомнению ошибкой. Причем такой, что ее требовалось останавливать любой ценой, даже, может быть, устраняя саму администрацию Рымолова.
        Но такие серьезные действия требовали подготовки. Хотя бы разведки, хорошего понимания того, что происходило в Боловске за те месяцы, пока Ростика тут не было. К тому же и о возможных союзниках следовало подумать, причем очень крепко. В общем, со сложными ощущениями Ростик еще раз взвесил собственное относительно благополучное положение в городе, сравнил его с видами на будущие войны… И сделал единственно возможный вывод. А именно - стал обдумывать людей, у которых мог бы разжиться информацией.
        Сначала он решил потолковать с директором обсерватории Перегудой, но это ни к чему не привело. Перегуда был весь в строительстве нового воздушного шара, возился со спецификациями клеев, пропиткой ткани и прочим в том же духе. Политика - а то, что затеял Ростик, было именно политикой - его не интересовала. Впрочем, он посоветовал Ростику сходить к отцу Петру.
        Поднапрягшись, Рост вспомнил священника, который как-то остановил разгул мстительных инстинктов толпы. После разрушений, причиненных черными треугольниками, в городе возникло настоящее поветрие строить с использованием новой, ширской технологии из литого камня. Не чужд ей оказался и отец Петр, который, довольно грамотно просчитав открывшиеся перспективы, разобрал здание бассейна и, используя это место и стройматериал, принялся возводить настоящий храм с хорошими подвалами, приделами и колокольней.
        Отправившись на поиски отца Петра, Рост действительно первым делом нашел глазами эту колокольню. Он даже удивился тому, что раньше не замечал ее, ведь она стояла сразу за стадионом, и даже с Октябрьской ее ничто не закрывало, кроме уже начинающих желтеть кленов. Но, оказавшись перед самой церковью, Рост понял, в чем дело - она была здорово изранена. В куполе виднелись дыры от выстрелов тяжелых орудий с черных треугольников, сама колокольня только выглядела законченной, но была, вероятно, этажа на два ниже, чем требовалось,- верхушку ее снесли несколько попаданий тяжелых пушек пурпурных. А передний придел носил следы очень сильного пожара, причем непонятно было - что же в церкви могло так гореть?
        На стройке не очень активно работало несколько человек, почти все были здоровыми мужиками, но встречались и немолодые тетки, в плотных платках, с внимательными, спокойными глазами. Рост спросил одну, где может найти отца Петра, но она лишь мотнул головой, недовольная, что ее отвлекают от перемешивания смеси, которая с ширскими добавками могла превратиться в легкую, пористую плиту.
        Рост походил по стройке, и дело кончилось тем, что отец Петр сам нашел его, наверное, священнику сказали, что кто-то непонятный его спрашивает. Внешне он оказался примерно таким, как Ростик и ожидал,- грустным, в потертой, залатанной рясе, с неуверенными жестами не очень сильных, испачканных ширской штукатуркой рук. Выслушав предложение поговорить о политике и схеме нынешнего распределения власти, отец Петр задумался, стал еще более отдаленным и непонятным. Но не испуганным. Поэтому Ростик и не ушел сразу, вдобавок ему все-таки хотелось выяснить, зачем Перегуда посоветовал ему сюда явиться?
        - Знаете, молодой человек,- решил наконец отец Петр,- давайте ко мне зайдем, чаю выпьем. У меня хороший чай, не настоящий, правда, но очень хороший.
        Рост согласился, тем более что выпить толкового чаю ему не случалось месяцами. Так они оказались в небольшом деревянном домике, где жил Петр со своей женой, худенькой, смешливой женщиной, с чуть сероватым от недоедания лицом - такие лица Ростик научился видеть не хуже иного врача. Жену отца Петра звали Марфа Самойловна, она быстро все поняла, поставила на крохотную буржуечку чайник, вскипятила воду, заварила чай и ушла, оставив мужчин в главной комнате домика.
        Боясь сломать хрупкий стул, Ростик тем не менее весь извертелся, рассматривая и старинный, какой-то величественный, хотя и немного облезлый буфет со створками из непрозрачного стекла, и иконы, с тоненькой лампадкой умещенные в «красном» углу, и сероватую от частой стирки самодельным мылом скатерть. И наконец признал, что ему в этом доме нравится. Даже перестук сделанных из дерева с другой, уже двадцатичасовой шкалой ходиков навевал неторопливые, спокойные мысли, которые хотелось додумать обязательно до конца.
        - Итак,- начал отец Петр, перекрестившись, прихлебывая чай и с интересом поглядывая на Ростика.- Вы пришли, чтобы я разъяснил вам, какие ошибки допускает наше руководство?
        Чай в самом деле оказался каким-то почти настоящим. Как попадья этого отца Петра сумела избежать неприятного сладковатого привкуса, появляющегося в морковном чае, и придать ему почти забытую, не желудевую горечь, Ростик не знал. К тому же этот чай обжигал, поэтому Рост постарался выпить как можно больше, прежде чем ответил:
        - Именно так, ба… батюшка. Ведь ошибки они допускают? Причем часто, и довольно грубые. Из-за них погибают люди, из-за них мы заняты не тем, что способствует нашему хотя бы относительному миру с соседними цивилизациями, из-за них нам в ближайшее время предстоит растрачиваться на войны, совсем ненужные.
        - Я бы во главу списка поставил другое,- чуть хрипловатым, но очень глубоким голосом ответил отец Петр, и сразу стало ясно, как он бережет его во время таких вот разговоров.- Первое, они забюрократизировались, что опасно само по себе и ведет к отдалению от людей, от их реальной жизни. Второе, они находятся во власти неправильной идеи, что их решения, принятые в Белом доме, оказывают воздействие на реальное положение вещей. И третье, они обещали провести необходимую политическую реформу, но так ее и не провели.
        Ростик вздохнул почти с облегчением. Кажется, Перегуда был прав, посоветовав ему сходить к этому человеку.
        - Может, вы знаете, отец Петр, я солдат. Я даже отдаленно не умею так формулировать общие, стратегические проблемы.
        - А жаль,- вздохнул отец Петр,- как я слышал, когда-то у вас была светлая голова. Впрочем, если вы пошли в вашего отца, она у вас и сейчас должна быть неплохой, несмотря на… Трудности последних лет.
        - Вы знали моего отца?
        - Знал,- кивнул отец Петр и, поколебавшись, налил себе еще бокальчик чаю.- Люблю, когда чай свежий, не могу удержаться… Я даже знаю, что отец с вашей матушкой крестили вас в нашей… бывшей церкви, только тайно. Иначе у них были бы неприятности по службе.
        - Крестили, меня?- Ростик удивился еще больше.- Я не думал, что отец… Мама могла, это я знаю. Но отец, чтобы он был верующим?..
        - Он не был в подлинном значении слова верующим,- признал отец Петр.- Да и ваша матушка не может считаться таковой. Но у них обоих, как я сказал, светлая голова. И вообще,- отец Петр вдруг встал, подошел к буфету и достал стеклянную мисочку с сотами,- у вас очень хорошая порода, Гринев. Знаете, если чаевничать, так со вкусом. Берите соты, мне кажется, лучше нет во всем Боловске. И давайте я вам еще чаю налью, тут как раз еще на кружку осталось.
        Ростик попробовал соты, они оказались не хуже тех, что иногда приносила мама, а может быть, в самом деле лучше. При этом он понял, что разговор пошел куда-то не туда, его следовало теперь, как иногда говорил отец, «переначинать».
        - Итак, батюшка, вы все понимаете не хуже меня. Но до сих пор ничего не предприняли?
        - Я и не должен ничего предпринимать, как вы выразились,- очень тонко, одними глазами усмехнулся отец Петр.- Светская власть - это власть, с которой я не хотел бы спорить ни при каких обстоятельствах. Знаете ли, я бы ни с кем не стал спорить.
        - То есть вы не поможете мне? Вернее,- Рост понял, что его топорные формулировки в разговоре с этим человеком нуждаются в уточнениях,- не поможете городу?
        - Давайте сразу договоримся, я не считаю, что все идет наилучшим образом. Но, как вы выразились, помогать вам - не буду. Это просто не дело церкви.
        Ростик пожалел, что позволил налить себе вторую кружку чаю. Такой чай нельзя было выливать, его теперь следовало допивать. Поэтому, прихлебывая, он попробовал еще раз:
        - Они ошибаются не просто так, отец Петр. Они приведут нас к катастрофе, я это знаю, я это чувствую.
        - Да, я слышал, вам что-то открывается.- По лицу отца Петра скользнуло выражение почти детского интереса.- Впрочем, не будем об этом. Лучше я вам вот что скажу, Гринев.- Отец Петр помолчал, потом начал совсем по-другому, чем говорил еще мгновение назад,- не мягко и сдержанно, а убежденно, напористо и очень уверенно: - Люди, сидящие в Белом доме и управляющие нами, отнюдь не такие простачки, как вы, кажется, думаете. Отставить их от власти теперь будет непросто, они крепко взяли ее в руки. Они понимают, что главную силу в городе сейчас представляют воины вроде вас. И они следят почти за каждым, кто имеет значение чуть больше, чем командир, ну, скажем, сотни солдат. И делают выводы.
        - Да,- решил Ростик,- пожалуй, если мы, вояки, объединимся, мы можем быть силой. Но слежка, как вы говорите… Зачем?
        - Следят по служебной, официальной части, а не на улице,- хмыкнул отец Петр и допил свой чай.- Вот вы не обратили внимание, как чествовали героев, отстоявших Боловск в сражении на Бумажном холме, и как бы «не заметили» тех, кто отвел не менее, а может быть, более серьезную угрозу в виде черных треугольников, и вообще - пурпурных?
        - А ведь и правда,- удивился Рост.- После битвы на Бумажном я еще обижался, что меня как бы не наградили, а после сражений с треугольниками…
        - Об этом я и говорю,- подтвердил отец Петр.- Они сделали вывод, что предоставлять воинам слишком явные знаки внимания - означает усиливать их, а это опасно. И предпочли после последней войны вообще никого не чествовать. Тем более что божьей волей отражение этой угрозы произошло силами очень малой группы людей. Сколько вас было - человек тридцать или, может быть, пятьдесят?
        - С теми, кто погиб,- внезапно охрипшим голосом ответил Ростик,- ближе к ста. И еще десятка три волосатиков.
        - Они считают только живых,- сказал отец Петр, и сразу стало ясно, что он-то считает и павших.- А бакумуры для них и вовсе… Или, например, такой ход. Вы не заметили, как много в последнее время появилось офицеров, которые носят куда более высокий чин, чем вы, ни разу не побывав в бою? Это делается, во-первых, чтобы размыть костяк боевых офицеров, а во-вторых, чтобы их формально всегда можно было переподчинить тем, кто верен, кто будет сохранять лояльность, потому что не способен не то что протестовать, но даже не понимает, зачем нужно протестовать.
        - Согласен,- кивнул Ростик. Сейчас, по мере того как отец Петр все это говорил, он начинал понимать, против какой силы ему придется выступить.
        - Или вот еще, вы не замечаете, Гринев, что тот, кто имеет склонность к самостоятельности, почему-то всегда оказывается на периферии? Что этих людей почему-то всегда посылают в самые дальние гарнизоны, в самые медвежьи углы?
        - Мне казалось, что несамостоятельные ребята в этих «медвежьих углах», как вы сказали, просто не справятся. Взять, к примеру, Одессу. Там оказались грамотные люди, они быстро поставили дело.
        - Да, Одесса,- кивнул священник.- Мне представляется, там создана едва ли не альтернативная власть. В лице бывшего капитана безопасности… Как его зовут?
        - Дондик,- подсказал Ростик.
        - Да, там есть сложившийся костяк новой администрации. Те бюрократы, которые из Боловского Белого дома пытаются внедриться туда, почему-то очень быстро возвращаются назад.
        - Отец Петр,- Ростик позволил себе усмехнуться,- а вы не просто тут церковь себе восстанавливаете, вы следите за тем, что происходит, и весьма тщательно.
        - Да, я не просто служу в храме, я слежу за тем, что происходит,- согласился отец Петр и стал подниматься со своего стула.
        Рост тоже встал, они пошли к выходу.
        - Если бы вы попросили моего совета, я бы вам, Гринев, посоветовал перебраться в Одессу, хотя бы на время. Там, как я понимаю, вам было бы легче служить.
        - А если бы они меня сюда стали требовать?
        - Я бы не заметил их,- отец Петр снова очень хорошо, как-то внутренне, про себя улыбнулся,- научившись выставлять аргументы, опрокидывающие эти требования…- Я вам это говорю, Гринев, потому что вы легко можете напортачить, выступить преждевременно, а не в нужный момент, когда действительно можно будет сменить руководство на более разумное. То есть не окажетесь способны протестовать. Понимаете, вы идете против системы, цельной, слитной, находящейся на пике могущества, а это… опасно.
        Ростик подумал. Его ухо уловило не вполне церковные слова отца Петра, но он, несомненно, был прав. И все же, все же…
        - Отец Петр, может быть, именно потому, что это усиление бестолковой, неэффективной бюрократии зашло так далеко, и следует протестовать? Если не остановить их,- один я не многого стою, я понимаю,- то хотя бы обозначить протест? Ведь если я все-таки ударю в колокол и хоть что-то произойдет, то люди, которые раньше ничего не замечали, наконец задумаются, в каком городе они живут и кто ими управляет? Может быть, это стоит того, чтобы ударить в колокол?
        Они вышли из домика и постояли неподалеку от восстанавливающегося храма. Отец Петр вздохнул, посмотрел на Ростика, на свой храм, словно именно там искал поддержки и совета.
        - Я не знаю, Гринев,- медленно ответил он.- Но я буду за вас молиться.
        Глава 34
        Поутру следующего дня Ростик отправился к Кошеварову, некогда городскому предисполкома, а ныне одному из многочисленных участников всех рымоловских заседаний и, как подозревал Рост,- теряющему свое влияние чиновнику. Опасаясь, что он уйдет на работу, Ростик вышел пораньше, едва включилось Солнце.
        Но он волновался зря, как инвалид еще первого налета пурпурных на Боловск, Кошеваров мог, вероятно, давать себе некоторые поблажки. Либо трудовой режим чиновничьего сословия Боловска окончательно приблизился к благословенным временам Земли - с работой строго по часам и с выходными днями. В общем, Роста встретила его дочь, Рая Кошеварова, жена Поликарпа и подружка Любани. Она выглядела немного пасущейся на лугу буренкой, видимо, роды с перерывом менее года и ожидание третьего прибавления семейства окончательно настроили ее на мысли о воспроизводстве человеческого населения Боловска и ни на что другое.
        Ростик ей так и сказал, надеясь, что его неуклюжая шутка не будет принята с обидой. Он вообще после неудач с Любаней стал немного опасаться женщин. Но Рая усмехнулась и посмотрела на него откровенно оценивающе:
        - А ты сам бы попробовал, мигом разучился бы зубы скалить об этом самом… воспроизводстве.- Она покачала головой.- И слово какое выбрал - а еще офицер.
        Ростик хотел было сказать, что офицер он доморощенный и по обстоятельствам, но не успел. Несмотря на уже заметный живот, Рая фыркнула и довольно резво убежала звать отца.
        Илья Самойлович вышел заспанный, угрюмый, потирающий с болезненной гримасой правую руку, которая кончалась неудачно сформированной культей. Увидев Ростика, он немного поулыбался, но каждому стало бы ясно, что делает это он только из вежливости.
        - Завтракал?
        - Еще не успел.
        - Садись со мной,- предложил Кошеваров.- У нас будет плов, немного от вчерашнего ужина осталось.
        - Плов?- удивился Ростик.
        - Здешний, из местного проса, а не риса. Но все остальное - как полагается.
        Они расселись вокруг длинного, довольно узкого стола, стоящего у них на заднем крыльце. Сколько себя Ростик помнил, у Кошеваровых всегда тут стоял стол, мальчишками они устраивали на нем теннисные турниры. Но этот был какой-то другой, вот Рост и спросил, почему так вышло?
        - Прежний борым сожрал, еще в первую зиму,- хмуро ответил Кошеваров, сурово жуя свою кашу с кусочками не то курицы, не то вареной говядины.
        Плов был не очень вкусный, и Ростик никак не мог понять, почему его называют пловом, но по солдатской привычке есть, если появилась такая возможность, и просто из вежливости тоже старательно жевал.
        - Ты с какой целью заглянул?- поинтересовался наконец хозяин дома.
        - Илья Самойлович,- начал Ростик, втайне досадуя, что к ним не вышел Поликарп. Он, как человек вхожий во все чиновничьи кабинеты города, знал немало и был бы ценным союзником,- может, подождем, пока Поликарп тоже появится?
        - Нет,- покачал головой Кошеваров.- Он, наверное, уже на заводе, если вообще ночевать приходил. Сейчас, когда нужно город восстанавливать, они там и ночуют иногда. Очень много работы.
        - Тогда так,- решился Ростик.- Я ведь, когда предлагал провести выборы на заседании позавчера,- не шутил. Я действительно хочу, чтобы в городе прошли выборы и чтобы власти наконец почувствовали хоть какую-то ответственность за свои решения.
        Кошеваров посмотрел на Ростика с улыбкой.
        - Так ты заговор решил учинить?
        - Я решил ударить в колокол. И потребовать от Рымолова, чтобы он…
        - Мятеж не может кончиться удачей,- произнес Кошеваров неожиданно.- В противном случае его зовут иначе.
        - Это и не будет мятежом,- возразил Ростик.- Это будет призыв к самому Рымолову придерживаться его же обещаний. Помните, когда он три года назад предложил себя на должность Председателя, то обещал разработать систему выборов?
        - Конкретно, что тебя не устраивает?- спросил в упор Кошеваров.
        - Чинуши средней руки могут начать бессмысленную войну, погибнут люди, и никто за это не понесет ответственности. Треугольники прозевали, город разрушен, но опять ничего - словно забыли шнурки завязать, не больше. И, наконец, зачем в Белом доме толчется столько народу? У нас что - великая держава, десятки миллионов людей населения? Всем Боловском можно управлять двумя десятками ответственных управляющих и таким же количеством охранников. А у вас там только секретарш в два раза больше… Вам не кажется, что они просто объедают тех, кто действительно трудится на полях, на заводе, в мастерских?
        Рост сунул в рот еще ложку каши, он чувствовал - еще немного, и он разозлится. А это было бы ошибкой, Кошеваров, как махровый представитель чиновничества, не должен был почувствовать, что Рост испытывает к нему слишком уж определенную неприязнь.
        И все-таки он почувствовал. Дожевал свой плов, выпил какой-то подозрительный на вид кисель, повздыхал и наконец выговорил:
        - Никак не могу понять, ты завидуешь или действительно подходишь к этому как человек дела?
        - Честно,- отозвался Ростик,- зависти к судьбе всех этих… убогих у меня нет.
        Кошеваров опять грустно улыбнулся.
        - Если их, то и меня, должно быть, убогим считаешь?- и посмотрел на свою культю.
        - Вас - нет,- быстро отозвался Ростик.- Иначе я бы сюда не пришел. Вы еще на Земле были на своем месте.
        - Так ты хочешь знать, чем завершится твоя попытка восстановить кажущуюся тебе справедливость?
        - Не кажущуюся, а настоящую справедливость,- возразил Ростик.- Ту самую, которая не позволит нам влезть в долговременные войны с соседями, которые в будущем…- Он подумал, имело ли смысл говорить о своих предчувствиях, и решился.- Да, которые в будущем, скорее всего, станут нашими союзниками, потому что очень скоро на нас навалятся куда более сильные враги. И если мы не сумеем устроить справедливую, как вы сказали, систему, то не выдержим даже первого толчка. Поймите, я говорю это, потому что неэффективность, как и во времена прежних коммунистов,- опасна.
        - Я ведь тоже был коммунистом,- вздохнув, выговорил Кошеваров.- В те, как ты говоришь, времена.
        - Но вы не собирались становиться гауляйтером Боловска.
        - Не знаю,- очень печально проговорил Кошеваров.- Если бы Борщагов тогда победил, а не ты, может, я бы со временем пошел к нему работать.
        - Значит, я не с тем человеком разговариваю?- грустно спросил Ростик. Поднялся.- Спасибо за плов, кисель мне не очень понравился, но тоже спасибо.
        И пошел к ступенькам, чтобы обойти дом и уйти из него насовсем.
        - Погоди,- позвал его Кошеваров. Ростик остановился.- Что ты конкретно предлагаешь?
        - Вот этого я и не знаю. Но полагаю, что так, как есть, быть не должно. Потому что ответственность размыли до безнаказанности. Потому что холуев наверху стало больше, чем тех, кто может работать. Потому что нам грозят настоящие, а не бумажные опасности, а этого почему-то в Белом доме никто понять не хочет.
        - Конституцию, что ли?- удивился Кошеваров.
        - А хоть бы и конституцию, если она будет действовать, а не пылиться в шкафу, как советская демократия.
        Кошеваров расхохотался, спустился по ступеням к Ростику, хлопнул его здоровой рукой по плечу.
        - Периодическая избирательность и конституция…- Вдруг погрустнел, даже слегка сморщился.- Нет, скорее всего, тебя слушать не будут. Просто арестуют, и все.
        - Если арестуют, то на этом все не кончится,- решил Ростик.- Нужно будет, наверное, судить, хоть какое-то дело придумать. Нужно будет что-то доказывать…
        - Не знаю.- Кошеваров с силой потер свое лицо.- У меня бы ничего не вышло, меня бы они и слушать не стали… А ты - ты у нас победитель. Из таких передряг выходил, в которых любой другой уже давно бы сгорел. Так что, может быть… Нет, не знаю. Ничего тебе не буду советовать.- Он еще раз подумал.- Кроме одного - если можешь от этого воздержаться, то лучше воздержись. Это куда опаснее, чем кажется.
        - Боюсь, кто-то должен это сделать,- проговорил Ростик.
        Он вернулся домой, походил по саду, обнаружил, что некоторые из знакомых деревьев стали засыхать, а другие, особенно вишни, вдруг принялись расти как-то не по-земному, светлея корой, превращаясь в подобие «скрученных» местных тополей. Потом посмотрел, как Кирлан кормит Ромку, и пошел в центр.
        Когда памятник Ленину сносили на металл, а было это около года назад, то из каменных ширских блоков сделали рядом со входом в Белый дом довольно высокую арку, в которой и повесили старый церковный колокол, прежде висевший на руке вождя. Колокол так и провисел, ни разу не использованный, и даже без веревки на языке. Его устроили довольно высоко, так что даже с Ростиковым ростом было не достать.
        Поэтому Ростик вернулся домой, нашел в подвале свои старые ходули и снова отправился к Белому дому. По дороге он знал, что делает что-то, что ему не хочется делать. Но сделать это он был обязан. Потому что был прав - как и во времена коммунистов, эта администрация, собственно говоря, построенная по не ржавеющему в России порочному чиновничьему принципу тихого насилия, безответственности и неэффективности, была опасна. Придерживаясь этих методов организации, человечество слишком обессиливало себя и неизбежно должно было потерпеть поражение.
        Добравшись до арки, Ростик попытался подвесить веревку на язык колокола, но даже с ходулями сделать это было нелегко. Он раз попытался, два…
        - Ты чего, командир?- спросил кто-то сзади.
        Рост оглянулся. Это был Чернобров. Видимо, он заметил Ростика из дверей гаража и решил выяснить, что тут происходит.
        - Чернобров, подержи-ка меня,- попросил Ростик. Чернобров подержал. Рост обвязал веревкой язык колокола, потянул за нее, убедился, что она не оборвется, и сполз с ходуль. Потом остановился, не в силах решиться.
        И все-таки дернул. Язык колокола оказался очень тяжелым и скрипучим, но Ростик продолжал дергать в такт, и он стал раскачиваться сильнее. А потом краем чуть коснулся самого колокола, и тут же по металлическому телу пробежала едва слышимая звуковая волна. Ростик поднажал, даже еще не совсем заживший бок заболел, и тогда язык ударил в колокол уже сильно и звонко.
        Низкий, мягкий, как звучание гравитационного котла на черных крейсерах, но и очень раскатистый звон поплыл над городом. Ростик на миг оглох, потом понял: это именно то, что надо. И подналег еще больше. Он колотил, колотил, колотил… Пока руки не стали отваливаться, пока пот не залил глаза, пока дыхание не сбилось настолько, что пришлось глотать воздух, как рыба на берегу. Тогда он остановился.
        Стукнув еще пару раз по инерции, язык заскрипел, уже не доставая до стенок. Ростик посмотрел на него почти с упреком, но больше работать не мог. Обернулся. На площади стояли люди, не очень много, но вполне достаточно, чтобы начать митинг. Или просто предложить Рымолову изменить политику своего управления.
        Кстати, чинуши тоже были тут. Кошеваров стоял внизу, с людьми, а вот Рымолов, Каратаев, Галя, этот новенький Сапаров и еще десяток других стояли у дверей Белого дома. Примерно там, где когда-то находилась команда Борщагова, когда их выволокли из подвала сразу после налета борыма. Вооруженной охраны пока было не видно. Что же, и на том спасибо.
        Ростик повернулся к людям, которые стояли у крыльца главного в городе дома и ждали. Как ни невысока была эта площадка, с нее Ростик прекрасно видел, что подходят все новые люди. Видимо, его трезвон почти в течение трети часа долетел до самых далеких концов города. Что же, о большем он и не мечтал. Даже тройка широв стояла у зеленых кустов сирени, даже несколько червеобразных Махри обосновались на газоне сбоку от крылечка, вытягивая свои короткие и толстенькие шеи.
        - Меня зовут…- начал было Ростик, и толпа мигом утихла. Ростик и не ожидал, что собравшиеся тут люди будут такими шумными. Почему-то, даже когда он замолчал, он не услышал их голосов, наверное, слегка оглох под колоколом. Нужно было взять веревку подлиннее и стоять сбоку от него, мельком подумал Рост, но сейчас это уже не имело значения.
        - Знаем мы тебя,- прокричал кто-то из толпы.- Что случилось-то?
        - А дело такое,- начал Рост, все уверенней набирая власть над этой толпой.- Когда мы выбрали Рымолова два с лишним года назад на должность Председателя, он обещал, что каждый может прийти сюда, ударить в колокол и высказать свои претензии.
        - Было, помним.
        Как во всякой толпе, эти люди говорили о себе сейчас во множественном числе. Личностное ощущение растворялось в осознании сообщества.
        - И вот сейчас я решил напомнить об этом нашем праве. У меня есть претензии к этой администрации.
        - Конкретно, чего хочешь-то?- снова прокричал тот же голос. Рост нашел его глазами, это был Каменщик, Степан Лукич Горячев, бывший зам Ростика в начале сражения у Бумажного холма. Видимо, он оправился от своего ранения, потому что его голос слышался без труда, хотя до него было более двух третей всей толпы.
        - Эти люди,- Ростик, не глядя, указал на стоящих у дверей Белого дома Рымолова и сотоварищей,- забыли об ответственности. Они забыли, что их решения должны быть в первую очередь удобны нам, а уже потом… Служить их амбициям. Они пропустили черные треугольники пурпурных в город, хотя наши наблюдатели засекли их еще за две недели до налета.
        - За две недели?- удивилась какая-то женщина в первых рядах слушателей.- Сказали бы мне раньше, я бы внуков…
        - Эти люди забыли, что посылать солдат в бой - значит принять на себя ответственность за исход этого боя. Они послали пять беззащитных гравилетов на корабли пурпурных без малейших шансов на победу. Они готовы начать войну с пернатыми, войну, выиграть которую у нас опять практически нет возможности. Они готовы поссориться с лесными ящерами, потому что им кажется, они сумеют не выпустить тех из леса, а на самом деле они не знают даже численность неприятельской армии, с которой придется иметь дело. Эти люди забыли, что их произволу и глупостям мы можем противопоставить свою волю и свои требования!
        - Давай, Гринев, конкретные требования,- проговорил Рымолов, не повышая голоса, очень спокойно.
        Наверное, подумал Рост, со стороны видно, что моя речь не очень получилась. Хорошо, посмотрим, что из этого теперь выйдет.
        - Мы требуем введения закона о периодических всеобщих и прямых выборах Председателя. И не реже чем раз в два года. Второе, мы требуем созыва законодательного собрания, которое создаст устраивающий всех документ…- Рост позволил себе усмехнуться.- Я разговаривал с некоторыми знающими людьми, они назвали этот документ конституцией. Так вот, я требую конституцию, которая наряду с другими условиями определила бы, что за решение послать воевать солдата конкретный чиновник отвечает своей шкурой. И, наконец, я требую, чтобы всяких чинуш в Белом доме стало меньше. Одесса, которая имеет численность в пятую часть от Боловска, управляется - и гораздо лучше управляется, могу заметить - всего-то капитаном Дондиком и десятком его помощников. А тут у нас - и секретари, и подсекретари, и архивариусы, и намечающие, и замечающие, и контролирующие, и разъезжающие… Мне кажется, с этим пора кончать. Такую прорву тунеядцев город больше кормить не должен…
        Договорить он не успел.
        - А может, потому в Одессе и сидит, как ты заметил, десяток людей с капитаном во главе, что мы тут действительно толково и разумно делаем свое дело?- вперед вышел Рымолов. Он готов был ответить теперь на вопросы Ростика и, судя по всему, не считал их сколько-нибудь серьезными.- Второе, как-то очень плохо твое предложение по созданию конституционного совета,- он усмехнулся,- согласуется с требованием сократить штат Белого дома. Не видишь тут противоречия, Гринев? А я вижу. И это противоречие заставляет меня задуматься о том, что ты сам, наверное, собираешься попасть в этот совет и тоже пристроиться…
        - Ложь,- спокойно, как-то обреченно ответил Ростик.- Если бы я хотел превратиться в паразита и сидеть в одном из этих кабинетов,- он кивнул в сторону заложенных кирпичом и забранных каменными ставнями окон Белого дома,- я уже давно бы там был. И вы, Арсеньич, это знаете.
        Его слова привели людей, стоящих на площади, в легкое волнение, наверное, всех удивило слово «паразит». Задело оно и Рымолова, но он быстро взял себя в руки.
        - И еще я хотел бы тебе ответить,- он поднял руки.- Да, мы прозевали треугольники, и они расстреляли город. Да, мы позволили пернатым бегимлеси собраться в районе Бумажного холма. Но в целом-то мы выиграли эти войны! Мы и есть победители! Или нет?- Он посмотрел на Ростика. Вероятно, он ожидал, Рост начнет утверждать, что это он, Ростик-де победил обоих указанных врагов. Но даже Ростик, с его не очень большим опытом ведения таких вот диспутов, понимал - тогда толпа окончательно решит, что Ростик начал так говорить от обиды и потому ударил в колокол, не столько требуя изменение власти, установившейся в Боловске, сколько выбивая себе какую-нибудь должностенку. И ничего не сказал на это.
        - Так что положение дел не так уж плохо.- Теперь Рымолов отчетливо переходил в атаку.- Закрома у нас набиты первосортными бобами. Поголовье скота и птицы растет, детям в садиках хватит и молока, и мяса. Разрушенные дома к холодам мы восстановим, а тех людей, кто захочет, поселим в общежитиях. Так же поступим и со стариками… Наши овцы дадут нам уже в этом году отличную шерсть, первую, кстати, после Переноса, которую мы целиком отдадим суконщикам. И впервые мы полностью обеспечены топливом, которое будет отпускаться по карточкам, но всем без исключения, чего не было в прежние зимы… Поверьте, граждане, никто не будет забыт, никто не будет брошен на произвол судьбы, обо всех позаботимся.
        И тогда Рост понял, что проиграл. Потому что его аргументы касались военной угрозы, и были понятны служакам, с оружием встретившим врага. А Рымолов учел, что основная часть этой толпы - пожилые люди, женщины с детьми, собственно говоря, те, кого Рост и его солдаты защищали в сражениях. Им гораздо важнее было, чтобы им выдавали по карточкам еду и теплые вещи.
        Ростик сделал шаг вперед, хотя и не знал, что теперь может сказать, как сумеет возразить Председателю.
        - Топливо, шерсть, бобы и даже молоко для новорожденных - это хорошо. Это очень хорошо. Я и не считаю, что мы плохо работаем. Нет, работаем мы как раз отлично. Но порок нашего нынешнего мироустройства заключен в политической системе, а не в экономике. Это значит, что при столкновении с каждой серьезной проблемой мы можем оказаться побеждены, мы не защищены от неэффективного управления…
        - Если у нас и топливо, и бобы, и даже мясо для детей, разве мироустройство может считаться неудачным?- громко, так что даже Рымолов вздрогнул, завопил Каратаев.- По-моему, это свидетельствует, что управление - отличное. Что мы - молодцы, все вместе, и даже те, кто работает не в поле или на заводе, а тут, в Белом доме! Разве не так?
        - Я вот что думаю,- решил Рымолов.- Переизбрание Председателя - да, это толковое предложение. Мы об этом подумаем. Конституция, гарантирующая права граждан,- разумно. Ответственность за ошибочные решения - тоже согласен, каждый должен отвечать за ошибки. Но разгонять управленцев только потому, что Гринев назвал их «паразитами», все-таки не следует.
        Кто-то из стоящих у дверей Белого дома засмеялся. Льстиво, с заметным облегчением, немного нервно. Толпа зашумела, кто-то стал требовать больше воды в отдаленный район города, кто-то признался, что его обокрали, а никто даже не составил протокол, еще кто-то пожаловался, что его уже третий раз не принимает какой-то Калобухин.
        В общем, следовало признать, что Рост проиграл. Его довод об опасности слабого управления эти люди не поняли. Или, вернее всего, получилось так, что люди победили два раза, в двух последних войнах, и сочли, что опасения Ростика преувеличены. Но он-то точно знал, что прав, что Рымолов со своими шуточками и умением уходить от главного становится опасным, попросту может всех подвести, что называется, под монастырь.
        - Сограждане.- Ростик шагнул вперед, вытянув руку, толпа понемногу утихла.- Я вижу опасность возрастающей неэффективности администрации нашего города. Если вы полагаете, что это не очень большая беда - воля ваша. Но когда станет туго - вспомните о моих словах. И вспомните, что я пытался призвать чиновников хоть к какому-то порядку, да вот вы этого не захотели.
        Толпа зашумела, люди из задних рядов стали расходиться. Нет, из середины толпы тоже пошли назад, по домам. Рымолов подошел к Ростику:
        - Похоже, ты потерпел поражение?
        - Я так не думаю,- ответил Рост.- Все равно теперь вам, Арсеньич, не удастся так уж легко защищать своих сатрапов, которые могут начать войну с пернатыми только потому, что им так захотелось.
        - Эх, Гринев,- вздохнул Рымолов.- И зачем тебе потребовалось раскачивать лодку?
        - Это не лодка, Арсеньич. Я защищаю жизни людей и делаю это, как умею.
        - Жизни? Людей? Да где же ты видишь угрозу их жизням?
        Рост ткнул пальцем Рымолову прямо в грудь.
        - Вот тут.
        Он ссутулился и пошел домой. Людей вокруг него становилось все меньше. Когда он свернул на Октябрьскую, он видел лишь пяток фигур где-то вдали. Он добрел до своей калитки, открыл ее, вошел…
        И тут же кто-то налетел сзади. Вернее, их было несколько. Один заломил Ростикову руку, завернул ее назад, с ошеломительной силой стал выкручивать кисть, другой вцепился в плечи Ростика, пригибая его к земле, третий делал что-то еще… Незнакомый, очень злой голос вдруг произнес:
        - Власть вздумал менять, сука!..
        И нога этого человека удивительно сильно ударила Ростика по раненому боку. От боли он задохнулся и упал бы, если бы его уже не держали почти на весу три человека.
        А ведь он знает, куда я был ранен, подумал Ростик, потому и ударил… И отключился. От боли он даже не почувствовал, как у него разошелся шов и по его боку потекла кровь.
        Глава 35
        Стены в этой каморке были неимоверной толщины. Как Ростик ни прикладывал ухо, как ни пытался хоть что-то услышать, они хранили прямо-таки могильное молчание. Но могилой это помещение явно не было, потому что раз в день или примерно с перерывом часов в двадцать кто-то открывал крохотное окошко в двери и проталкивал в него плоскую глиняную миску с кашей, а следом плошку с водой.
        При этом в отверстие пробивались слабые, несмелые и какие-то коптящие лучики света. Еще одно подтверждение, что Ростик все-таки находился не в могиле. А потом представление прерывалось на очередные двадцать часов. Пищу неизвестно кто выдавал только в том случае, если Рост возвращал предыдущую миску… Он иногда думал, что будет, если он случайно разобьет глиняную плошку из-под воды - ему, вероятно, не станут давать воду? Или случись треснуть мисочке - тогда он останется без пищи?
        Так проходили дни за днями. Иногда он вполне по-дурацки думал о графе Монте-Кристо, иногда пытался увидеть свое будущее, чтобы понять, когда он выйдет из этой норы и выйдет ли вообще? Но чаще всего он радовался, что тут нет крыс и мышей и что даже пук соломы, на котором ему приходилось спать, был лишен насекомых. Если бы здесь была всякая подобная живность, он бы не выдержал - признался бы во всем, что «им» нужно.
        Еще бы выяснить, кто такие «они»? Но этого он не знал, а подозревать в такой ситуации можно было каждого. И Председателя, и какого-нибудь из его холуев, и даже почти не относящихся к власти заговорщиков, которые решили провернуть хитрую операцию с Ростиком, чтобы во всем обвинить чинуш… Бред, решил Ростик, но от нечего делать придумал настоящую социальную теорию Боловска.
        Итого, решил он, социальная деволюция, как это как-то назвал Пестель, привела к вырождению всех сложностей, свойственных обществу на Земле двадцатого века, откуда они были вырваны неведомо как, неведомо зачем. И это вырождение значило… Это значило, что они должны не только в производительных силах прийти почти к средневековью, может быть, не к самому махровому, но в любом случае к позднему, к зарождению товарно-денежных отношений, но и проделать тот же путь в производственных отношениях, со всеми прелестями этой не самой веселой системы.
        И социальное устройство должно соответствовать тому периоду, когда на земной политической арене присутствовало, строго говоря, только пять сил, пять «ступеней». Итак, начинаем считать. Первое, административно-политическая верхушка, то есть в нынешнем Боловске - чиновничество. Ее выразителем является Председатель.
        Второе, служилая знать, по боловскому счету - вояки, только не те, которые придерживаются Белого дома, а настоящие, которые умеют воевать. Это сам Ростик, Достальский, Ким и прочие его друзья. Третье, вероятно, как это ни кажется дико, купечество - торгашеское, финансовое и классическое, то есть с караванами, складами, забитыми товарами, и гостиными дворами. Его в городе Ростик пока не замечал, но, может быть, потому что ни разу не ходил на рынок? Но если дать волю воображению, то Рост мог вполне поставить на эту «должность»… Эдика Сурданяна. Какие-то про него смутные слухи доходили в последнее время. Кстати, второе и третье «сословия» Боловска могли и даже должны были сосуществовать, каждому по отдельности было бы хуже и опаснее, чем вместе.
        Четвертое, это, разумеется, ремесленничество. И не только уличные сапожники, но и ребята потолковее, такие, как Поликарп, например, или тот мальчишка, что служит замом главного инженера на алюминиевом заводе… Жаль, забыл его имя. Эти тоже могут быть силой заметной, не менее, а может, даже поболе вояк будут значить, если захотят хоть как-то организоваться и выступить с политическими заявлениями. Ну, и пятая сила, конечно, крестьянство. Среди них у Ростика знакомых не было, но, возможно, лишь по той причине, что они в выраженный слой общества еще не сложились. Пока среди них много середняков, или, как это иногда называл Никита Сергеич, фермеров, но если шаги назад не будут осмысленно тормозиться, то повернется все это к концентрации земель, к помещикам и латифундиям.
        По марксистско-ленинской традиции, Рост не знал, куда девать «прослойку», то есть интеллигенцию - врачей, учителей, университетско-политеховских преподавателей. Может быть, уличить Ленина в ошибке и присвоить им знак шестого сословия, думал он. Но тогда нарушался стройный ряд, последовательность, нарастание численности. После крестьянства должны стоять скорее уж не интеллигенты, а иждивенцы и, может быть, даже люмпены. Именно они должны быть шестым классом, но про них в умных учебниках обществоведения вообще ничего не говорилось, значит, принимать их в расчет не следовало.
        Идея была красивой, Ростику даже немного жаль стало, что он не придумал ее до своей неудачной речи со ступенек Белого дома. Родись у него эта мысль пораньше, он бы сообразил, как растолковать разным гражданам, что… Да, вот именно - что он мог бы растолковать этим самым людям?
        И получалось, что практически - ничего. Потому что, как бы ни был он красноречив, какие бы построения и аргументы ни приводил, стоило Председателю разок помянуть, что склады забиты, что детям будут молоко давать, и все - люди вообще не замечали никаких теорий. Все теории были им до лампочки, как и митинги.
        Еще, разумеется, Ростик много спал. Он даже слегка порадовался, что может спать, сколько влезет. Но потом поймал себя на мысли, что спит действительно чересчур даже для выздоравливающего, и попытался делать хотя бы элементарную гимнастику. С этим у него пошло плохо - сразу разболелся бок, а когда стало холоднее и он начал мерзнуть, заболели еще и разные прежние раны. И все-таки он старался час-другой поотжиматься от пола, поприседать, порастягиваться, не давая мышцам совсем облениться.
        А потом, в один прекрасный день, дверь в его камеру распахнулась, и в нее протиснулись два невероятно больших облома. Рост даже на миг подумал, что в Боловске верх взяли те самые пурпурные, которых они заставили приземлиться у Одессы, и вот теперь пара их вперлась в его камеру. Когда вышли на свет, в коридор, он сообразил, конечно, что это люди, но все равно ощущение отчуждения и чисто физической уязвимости перед ними осталось.
        А потом они пришли в освещенную десятком светильников комнату, где за простым дощатым столом сидел худой, видимо, высокий человечек в очках, с очень близорукими глазами, остроносый, начинающий лысеть, но не с затылка или со лба, как это чаще бывает, а прядями. Еще у него был отвратительный запах изо рта, но это Ростик узнал не сразу.
        - Садитесь, обвиняемый,- сказал человечек и указал на табуретку перед столом.
        Ростик сразу вспомнил, как его захватили в палисаднике его дома. Последние слова, которые он услышал перед тем, как его ударили, произнес как раз этот человек.
        - И в чем же меня обвиняют?- спросил Ростик.
        - Здесь вопросы задаю я,- зашипел человечек, видимо, решил сразу подавить волю Ростика.
        - Тогда у нас разговора не получится,- ответил Рост.- Если я не пойму, что тут происходит, я вообще отвечать не буду.
        - Не будешь?!- вдруг завизжал человечек, откуда-то из-под стола выхватил довольно толстую палку и взмахнул ею.- Не будешь, да?
        Рост проследил глазами полет этой палки над своей головой и твердо, уверенно ответил:
        - Не буду.
        - Не будешь, не будешь?! Не будешь?!!
        С каждым словом, с каждый выдохом человечек принялся хлестать Ростика по плечам, по голове, по рукам, которыми Рост пытался закрыться от сыплющихся на него ударов…
        Очнулся Ростик на полу. Он лежал согнувшись, пытаясь защитить самые важные и уязвимые зоны - живот, пах и шею. В голове стоял гул, спина болела, бок горел так, что он сразу догадался - рана опять открылась.
        - Может, на него помочиться?- спросил один из обломов у стены.- Такие гордые всегда от унижений быстрее колются, чем от побоев.
        - А кто тебе сказал, что мне не нравится его колотить?- спросил, задыхаясь, человечек в очках. Потом он очень близко наклонился к Ростику. Рост поморщился, от очкастого несло, как из выгребной ямы, он даже не подозревал, что такое возможно.- Поднимите его, он очнулся.
        Ростика подняли, посадили. Только теперь не на табуретку, а в креслице, которое стояло у стены. Но оно было намертво привинчено к полу, или даже его слепили по ширской технологии, соединив воедино с полом и стеной. Руки ему теперь прикрутили к подлокотникам парой широких ремней с пряжками.
        - Так, Гринев.- Очкастый наконец отдышался.- Начнем с начала.
        - Начнем,- согласился Ростик.- Как тебя зовут?
        - А он упорный,- высказался второй из охранников. У этого голос был очень низкий, и от него исходило даже больше угрозы, чем от того, который стоял у двери.
        - Ничего, какой бы упорный ни был, со временем все ломаются,- даже как-то удовлетворенно проговорил очкарик.- А время у меня есть.
        - Как тебя зовут?- снова спросил Рост.
        - Меня?- очкарик улыбнулся.- Ну, предположим, меня зовут Сергеем. А фамилия - Калобухин. Ну и что с этого?
        - Вот что, Сережа,- ответил Ростик,- если ты еще хоть раз меня тронешь, я тебя убью.
        - Убьешь?- Калобухин прямо взвился под потолок. Тотчас в его руке появился «градусник», и град ударов обрушился на Ростика, да такой, что он вырубился даже прежде, чем успел как следует стиснуть зубы.
        Очнулся Рост в камере. Тело болело, нет… Это было неправильно. Тело кричало от боли, по боку текла кровь. Кроме того, от него вдруг пошел какой-то странный запах - не то гнили, не то страха. Теперь Ростик знал, что этот запах может стать почти таким же его врагом, как пресловутый Калобухин.
        И имя-то какое-то дурацкое. Круглое, нелепое, с явной грамматической ошибкой… И такая бешеная жестокость, злоба, ненависть. Откуда он вообще такой выскочил? Какая из социальных «ступенек» его наняла? Уж, конечно, не служаки или ремесленники. Скорее всего, чинуши, либо шестая, к которой Рост решил все-таки отнести люмпенов.
        От этой идеи Ростик сначала с болью, постанывая от содрогания избитых мускулов, а потом уже почти по-настоящему принялся смеяться. Он смеялся с удовольствием, с каким-то похрюкиванием, с хрипами в забитой кровью груди.
        Внезапно окошко в двери открылось. Рост замолк, отдышался, с трудом поднял руку, вытер выступившие от смеха и боли слезы.
        - Заключенный, ты чего?- спросил голос за дверью.
        - Анекдоты сам себе рассказываю,- ответил Рост, просто чтобы поддержать абсурдность ситуации.
        - Вот и мне показалось, что ты тут ржешь,- согласился голос из-за двери, потом окошко хлопнуло и снова стало тихо. Через пару дней Калобухин опять вызвал его на допрос. На этот раз надзиратель был только один, с басом. Он держался более-менее спокойно, даже придержал Ростика однажды, когда того слишком качнуло к стене.
        - Садитесь, заключенный,- сказал Калобухин, наполняя своим зловонием почти всю комнату.- С чего сегодня начнем? С какого сценария, я имею в виду? Как прошлый раз или по-новому?
        - Если ты не изменил своего мнения и по-прежнему отказываешься отвечать на вопросы, то, конечно, разговор у нас опять не состоится,- признал Ростик.
        Его избили снова, и на этот раз так, что он не приходил в себя, кажется, несколько дней. Он понял это по тому, насколько ему хотелось пить, когда он очухался. А может, организм был обезвожен из-за всяких мелких кровотечений… Воды в камере не было, и Ростик чуть не взвыл, когда понял, как придется мучиться. К тому же и гнилостный запах усилился.
        Третий раз на допрос его уже не привели, а принесли. Увидев это, Калобухин весело поскалился, в чем-то сделавшись очень похожим на Дзержинского, так называемого «рыцаря революции», тоже, наверное, не чуравшегося пыток.
        - А ты воняешь,- радостно сообщил Калобухин.
        - От тебя несет куда хуже, чем от меня,- Ростик через силу усмехнулся.- Но я-то отмыться могу, а ты ни за что не отмоешься.
        Амбал у двери неуверенно заржал. Калобухин метнул в него бешеный взгляд, потом достал свою палку. Рост не хотел, но не выдержал, напрягся, откачнулся в глубь кресла, стараясь держаться от палки подальше. Это, разумеется, от Калобухина не укрылось.
        - Боишься?
        - Тело боится,- признался Ростик.- Но я-то могу и не бояться, а вот тебе не бояться уже никогда не удастся.
        - Мне?- делано удивился Калобухин.- Это чего же я боюсь?
        - Всего. Всего, навозная куча. Ты боишься меня, того, что я выйду и исполню свое обещание. Других невиновных людей, которые тут наверняка тоже… отсиживаются.
        - Невиновных тут нет.- Калобухин даже как-то задорно блеснул глазами за своими чудовищно толстыми линзами.- Знаешь, в чем тебя обвиняют?- Он полистал папку, лежащую перед ним.- Вот, пожалуйста. Невыполнение приказа не отступать из крепости на Скале. Дом себе вон какой отгрохал неизвестно на какие шиши. Дезертирство…
        - Где и когда?- удивился Ростик.
        - А последний раз. Получил во время полета пару щелчков из плазмометов пернатых и сразу же вывел свой гравилет из боя… Это как - не дезертирство?
        - Я был ранен. Причем настолько, что едва сумел посадить машину. Да и Чертанов сказал, если бы ребята не поторопились, мне бы…
        - А у меня есть другое заявление, от одной медсестры. Впрочем, ее фамилию мы пока в интересах следствия разглашать не будем.
        - Мнение медсестры важнее заключения врача?- удивился Ростик.- И даже решили ее фамилию засекретить, причем именно в интересах следствия?
        - И почему вы все, скоты,- опечалился Калобухин,- такие упрямые. Ведь все равно все подпишешь, сука. Все, что я тебе предложу, все и подпишешь. Только можно по-хорошему, а можно по-плохому…
        Из-за двери раздался слабый шум. Калобухин привстал.
        - Эй, кто там? Я же работаю…
        Неожиданно дверь раскрылась, и в комнату вошли… Нет, это было слишком здорово. Потому что впереди шел Дондик, за ним, как-то очень жестко напрягшись, переступала мама, потом пара солдатиков с автоматами и Чернобров.
        - Как вы можете, капитан?..- начал было Калобухин, но договорить не успел.
        Дондик перегнулся через стол, Калобухин отшатнулся от него. Воспользовавшись этим, Дондик выхватил папку у него из-под руки.
        - Так, дело на Гринева? Интересно…- Он полуобернулся к маме с солдатами.- Забирайте его, думаю, в больнице ему будет лучше.
        - Э-э…- начал было амбал Калобухина, отделившись от стены.
        - Что?- удивился Дондик.- Только тявкни - и все, понял?- Он повернулся к Калобухину.- А ты, дерьмо ходячее, собирайся. Поедем к Председателю, нужно ему хоть раз посмотреть, какие правоохранительные органы он взрастил.
        - Ты не можешь мне приказывать!- взвизгнул Калобухин.
        - Почему же не могу?- удивился Дондик.- Ты арестован за подлог документов,- он потряс папкой на Ростика в воздухе,- за превышение власти, за нанесение побоев… Ты арестован, сволочь. Только дернись, и я тебя прихлопну.- Капитан провел рукой по кобуре на поясе.- И даже без предупредительного выстрела.
        Они вышли на улицу. Даже после относительно яркой, как думал Ростик, комнаты для допросов Солнце ошеломило его своей силой. Он зажмурился, но ребята торопились, и поэтому он продолжал переступать ногами, чтобы маме, которая вела его под плечо, было не так трудно.
        Она шла твердо, только стиснула зубы. И молчала. Но не раз и не два Ростик ощущал на своем лице ее уклончивый взгляд. Видимо, совсем мое дело плохо, решил он, если даже мама стесняется на меня смотреть.
        Оказалось, что свою пыточную фабрику Калобухин расположил в подвале кинотеатра «Мир». И до Белого дома было - всего-то площадь перейти. Они и перешли. Причем народу вокруг было немало. И большинство из них, не то, что мама, смотрели на Ростика во все глаза.
        - Да, у Рымолова теперь будет классная репутация,- немного искусственно хохотнул Дондик.
        Ростику на мгновение показалось, что только ради этой их прогулки он и устроил его освобождение. Но не будем чересчур зазнаваться, и на том нужно быть ему благодарным, решил он.
        Они вошли в Белый дом. Люди, стоящие в холле перед лестницей, ведущей наверх, к главным кабинетам, замолкли. А все-таки этих дармоедов слишком много, решил Рост. Или они что-то знали заранее и тоже вышли посмотреть? От Дондика всего можно ожидать, даже такого - собрать побольше зрителей для своего спектакля.
        Дверь в кабинет Рымолова была закрыта, а секретарши - обе, пожилая и молоденькая,- бросились грудью защищать председательские хоромы, но солдаты Дондика даже не стали особенно напрягаться, просто подхватили их под руки и оттащили в сторону. Вся компания ввалилась внутрь.
        В кабинете, как всегда, было светло, потому что каменные ставни с окон были сняты. И народу сидело немало, человек семь или даже больше. Правда, некоторые из них сразу выскочили, едва поняли, что происходит нечто необыкновенное. Рымолов привстал, как незадолго до этого Калобухин.
        - Что это такое?- Он потряс головой.- Я спрашиваю, что?
        - Все очень просто,- ответил Дондик.- Ваш прямой подчиненный,- он указал на Калобухина,- пытался заставить Гринева подписать вот это.
        И он бросил на стол Председателя заветную папку с «делом» Ростика.
        - Подписать? Что за бред? Я ничего не приказывал. И никакого дела Гринева нет.
        - А то, что я пятнадцать заявлений написала, когда он исчез,- проговорила вдруг низким, очень сильным голосом мама,- тоже можно считать бредом? А то, что ни одно это заявление у меня не приняли?
        - Да, Арсеньич,- подал свой слабый голос Рост,- там под кинотеатром настоящие хоромы, не для меня же одного? Сколько еще человек ты туда упек?
        - Калобухин, что это?- спросил Председатель, начиная листать папку. Его брови вполне натурально поползли вверх: - Ты сам-то понимаешь, что это такое?
        Калобухин встряхнулся, посмотрел на Ростика, на Дондика, потом на Председателя.
        - Разрешите объяснить наедине.
        Председатель откинул папку. По его губам скользнула презрительная усмешка. Он пытался быть молодцом, но уж слишком быстро вник в документы. Как-то почти автоматически складывалось впечатление, что он видел их не первый раз.
        - Хорошо, можешь, наедине,- он посмотрел на Дондика.- Вы позволите, капитан?
        Дондик пожал плечами. Рымолов кивнул, словно ни на мгновение не сомневался в ответе. И перевел взгляд на Ростика.
        - Опять из-за тебя неприятности, Гринев.- Он подумал, посмотрел в окошко.- Если отпустим, дашь слово, что не будешь больше бузить?
        - Отпустите меня?- Рост попытался, чтобы его голос звучал крепче.- За невыполнение приказа, дезертирство, казнокрадство? Да только сейчас и бузить!.. Нет, не дам.
        - Тогда так,- Рымолов вздохнул.- Через три дня ты должен покинуть город. Это приказ. Называй как хочешь - ссылкой, эвакуацией…
        - У тебя есть место?- спокойно, даже как-то лениво спросил Дондик.
        Если так считал капитан, значит, дело серьезнее, чем ему казалось. Значит, пора подчиняться. Ростик подумал. Потом тряхнул головой.
        - Нет, сделаем не так. Не ты меня изгоняешь, Арсеньич, а я сам ухожу. Просто не хочу находиться рядом, когда вся монструозная система, которую ты создал, начнет тут по-настоящему веселиться и всех подряд поедать. А ведь она скоро примется и за тебя, это ты должен знать не хуже меня.
        - Что ты мелешь?- удивился Рымолов, но уже не так уверенно. Он не умел притворяться, а сейчас, как Ростик понял, и не собирался.
        - Ты считаешь, что все те молодцы из истории, которых отвели в конце концов на эшафот, были глупее тебя? Они тоже думали, что до них никогда никто не доберется, что такие вот Калобухины только для быдла…
        - Андрей Арсеньевич, прошу оградить меня от оскорблений,- вскричал Калобухин.
        - Так ты уедешь из города? Даешь слово?- решил настоять Председатель.
        - Уеду. И даю. Пару дней полечусь, попрощаюсь с ребятами, расскажу, что и как было… А через три дня меня тут не будет.
        - Хорошо, это всех устроит.- Рымолов твердым жестом, как что-то решенное, перенес папку в ящик стола, запер его и деловито сунул ключ в левый верхний карман офицерской гимнастерки.- Почти… устроит.
        Ростик пошел к двери, стараясь поменьше опираться на маму, но не выдержал. Обернулся, очень уж интересный феномен, как оказалось, представлял из себя этот бывший профессор каких-то там наук.
        - Арсеньич, цель оправдывает средства, да? Как тебе диктаторские сапоги, кстати, не жмут? Соратники заговоры еще не раскрывают? Пищу повара при тебе еще не пробуют?
        - Что ты знаешь о жизни?- Надо признать, владеть собой он умел куда лучше Ростика.
        - Что знаю?- Рост почти улыбнулся, он и не рассчитывал, что все так удачно повернется.- Я знаю, что у жизни есть два плана. Общий и частный. Все диктаторы сориентированы на частный, им кажется, если задавил сейчас, значит, победил. А есть еще…
        Рымолов хлопнул ладонью по столу.
        - Все, хватит.- А не так уж хорошо он владел собой. Или не выдерживал взгляд, который не сводила с него мама.- Это все слова. Слова!.. Да, у меня есть соратники, и их немало. Они тоже все говорят, обо всем говорят, по каждому поводу советуют… А нужно - делать! Дела важнее слов.
        - Ну да,- согласился Рост.- Цель важнее средства. Иначе быть не может.- Проходя мимо Калобухина, он вдруг сладко улыбнулся ему, и очкарик откачнулся, словно ему прямо в лицо выстрелили из пистолета.- А ты беречь себя должен, Сережа. А то ведь работа у тебя такая… трудная. И охраны в какой-то момент может не оказаться на месте.
        Когда они вышли, Рост увидел, как один из автоматчиков Дондика давится от смеха. Оказывается, у всех были нервы. Дверь в рымоловский кабинет еще не закрылась, а Калобухин уже зачастил:
        - Арсеньич, я требую, чтобы мне была выделена специальная…
        Дверь хлопнула, как выяснилось, обе секретарши только того и ждали, чтобы отсечь посетителей от начальства. Или по-своему, по-секретарски, пытались разузнать, что в действительности происходит,- то есть подслушивали.
        Они вышли из Белого дома. У подъезда стоял Чернобров со своей машиной.
        - Командир, давай я подвезу,- предложил он Росту.- А то, как я понимаю, ходить тебе нелегко.
        - Спасибо,- поблагодарил его Рост.- Я сейчас.- Он повернулся к Дондику.- Откуда ты узнал, капитан? От какого-нибудь надзирателя?
        Дондик улыбнулся, но немного напряженно. Понизил голос.
        - Есть один. Но он не на меня работает, а… на Герундия.
        - На Каратаева?
        - Нет, на Герундия. Он все-таки когда-то ментом был. Кое-что понимает. И кое-что ему не нравится.
        - Никогда бы не поверил, если бы ты не сказал.
        - Маскировка - штука не последняя.
        - В ближайшие годы, кажется, Росту предстоит это выяснить в полной мере,- неожиданно проговорила мама.
        - Охрану тебе дать?- спросил Дондик, осматривая народ на площади перед Белым домом, которого стало еще больше.
        - Не надо, я ему вот это принесла,- снова ответил мама.
        И из-под халата достала… Ростиков наган. Кто бы мог подумать, что она такая предусмотрительная. Даже Дондик головой покачал.
        - Ну, Таисия Васильевна, ты… Ладно, давай пять, Гринев. Мне тут задерживаться,- он мельком огляделся,- еще меньше, чем тебе следует. Если ничего лучше не найдешь, перебирайся к нам в Одессу. Прикроем.
        - Спасибо,- согласился Ростик.- Только думаю, если они захотят,- он кивнул на Белый дом,- мне Одесса прикрытием не послужит. Не только ребята Герундия маскироваться умеют.
        - Верно.- И Дондик пошел между своими солдатами.
        - Эх, Россия,- вздохнул Чернобров.- Давай, Васильевна, я тебе помогу его в машину посадить. Это ведь только в пословице своя ноша не тянет.
        - Я тебе тут все испачкаю кровью,- сказал Ростик, опасливо поглядывая через открытую дверь на чистейший салон машины.
        - Ничего,- Чернобров помог ему устроиться,- я вымою.
        Отъезжая, Ростик посмотрел на каменную арку, в которой несколько дней назад висел колокол. Теперь его не было. Да и саму арку, видно, пытались сломать, она носила следы довольно сильных ударов у основания. И устояла пока по чистой случайности, просто, когда строили, никому не пришло в голову, что для этой власти крепко строить ее не нужно, что следовало бы как раз наоборот - строить ее хлипко.
        Глава 36
        Его поместили в ту же палату для выздоравливающего комсостава, из которой они все выходили после ранений. Теперь в ней никого не было, кроме Ростика. Сначала он почему-то разозлился на все окружающее, на стены, потолок, даже на людей. Потом уснул. Но доспать ему не дали. Вдруг среди ночи разбудили и принялись всерьез обрабатывать. Положили на операционный стол, и Чертанов - Ростик узнал его даже под марлевой маской - начал колдовать.
        Вообще-то это было похоже на нормальную операцию - вычистили раны, по новой зашили кое-что кетгутом.
        - Если швы начнут со временем «мокнуть», выдернешь их сам,- проговорил Чертанов.- Но вообще-то, Гринев, лучше до этого не доводить, как только покажется, что все в порядке, избавляйся от них.
        Как ни странно, Ростик его понял. Недаром был сыном врача.
        Ассистировала Чертанову мама. Она же запротестовала, когда какая-то сестра предложила «подколоть» Ростику какое-то новое снадобье, которое они использовали вместо новокаина.
        - Нечего,- решила она,- он крепкий парень. Вон в какие передряги все время лезет… Пусть терпит.
        Боль была, кстати, не очень уж сильной. Но чтобы и от нее не шипеть, Рост рассказал Чертанову, что у них в больнице кто-то «стучит». Ведь Калобухин проговорился о заявлении какой-то медсестры. Правда, добавил Ростик, это ненадежные сведения, могут быть и «дезой».
        - Никакая это не дезинформация,- вздохнул Чертанов.- Есть тут одна… Никак избавиться от нее не можем, понимаешь, толкового персонала почти не осталось.
        Когда операция была закончена, Ростика уложили на свежие простыни и дали пару каких-то гнусных на вкус пилюль. Против этого мама не протестовала, пусть даже и считала его «крепким». Проснулся он уже под вечер следующего дня. Попытался выйти в туалет, дежурная сестричка его заметила и куда-то убежала, видимо, доложить.
        Едва он вернулся в кровать, в его палату вошли мама и Чертанов. Врач был мрачен, но решителен.
        - Я еще подержал бы вас, молодой человек, но мне сказали, что это… опасно. В общем, выбирайте сами - остаетесь вы еще на одну ночь тут или отправляетесь домой?
        - Тут безопасней,- решил Рост.- Конечно, Председатель дал слово, но кто знает, захочет ли он его выполнять? Только мне нужно еще с Любаней поговорить. Чтобы она начинала готовиться к отъезду. Ты ей скажи, мам, чтобы завтра она никуда не уходила. И Ромку чтобы подготовила. А еще лучше пришли ее сюда…
        Мама как-то странно посмотрела на него.
        - Она не придет.
        - Почему?- удивился Ростик.- Прошлый раз пришла, когда все уже свершилось. Сейчас… Что происходит?
        - Тебе лучше с ней поговорить.
        Ростик хотел еще кое о чем спросить, но Чертанов ему не дал.
        - Ладно,- решил хирург,- тогда… вот что. Я тоже должен признаться. Понимаешь, Ростик, мы решили…
        Этот переход с «вы» на «ты», с фамилии на имя что-то да значил. Но осмыслить всю эту катавасию Росту не дали, потому что заговорила мама.
        - Ростик, я уже полгода как его гражданская жена,- и она посмотрела на Чертанова.- Мы решили, что перед отъездом должны тебе сказать.
        У Ростика отпала челюсть.
        - Полгода? Жена?..
        - Раньше боялась. Ты так относишься к отцу, что… Но теперь лучше уж признаться.- Она помялась, снова посмотрела на Чертанова, и теперь Ростик заметил, что раньше она смотрела так только на отца.- У тебя будет брат… Или сестра, не знаю еще.- Мама вдруг покраснела.- Ты должен это знать.
        - Та-ак.- Ростик только головой покрутил.- Понимаю. Жаль, конечно…- Он смутился, даже с кровати попытался подняться, хотя бок еще болел адски.- То есть, наоборот, я очень рад… За вас.- Он смутился еще больше, как-то все это было неожиданно. Или он ничего не понимает в этой жизни? Может, должен был давно все сам понять?- Все правильно, мам. Ты, наверное, права.- Он посмотрел на Чертанова, который, впрочем, выглядел не лучше Ростика.- Вы берегите ее. Если что-то…
        А вот угрожать не следовало. Вообще все выходило как-то ненормально, не по-родственному. Даже с мамой.
        - Да я и сам…- начал было Чертанов. Он тоже был смущен и, несмотря на опыт и авторитет, высказывался ненамного умнее Ростика.
        - Нет,- решил поправиться Ростик,- я что-то не то говорю, вы извините. Сами виноваты, огорошили человека…
        Лучше всех поступила, конечно, мама. Она просто подошла и поцеловала Ростика мягкими, какими-то очень нежными губами. Раньше она целовала иначе, ревниво подумал Ростик, по-домашнему, но придираться не стал. Тоже ее поцеловал, стараясь, чтобы было как прежде, хотя и знал, что «как прежде» уже не будет.
        Поутру следующего дня к нему совершенно неожиданно пришла Сонечка Пушкарева, вдова Бойца. Она была уже совсем толстая, едва ходила. Но лицо у нее оставалось прежнее - знакомое и ласковое… Нет, у правой кромки губ в ее мягкую кожу врезалась довольно жесткая складочка. Но она почти не мешала ей улыбаться, правда, очень грустно.
        - Привет,- сказала она.- Узнала, что ты тут, вот зашла.
        - Да я… случайно,- признался Ростик. Он не знал, имеет ли смысл ей рассказывать про свои последние приключения.
        - Все вы тут случайно,- согласилась Сонечка.- Я тебе яблок принесла. Любишь яблоки?
        - Я больше вишни люблю,- признался Рост.- Но их время прошло. А ты как тут?
        - Вот по этой причине.- И Сонечка несильно хлопнула себя по круглому, как большое яблоко, животу.
        - Ясно, молодец,- Рост кивнул. И вздохнул.- Только должен тебя предупредить, я теперь не самый популярный собеседник.
        И он все-таки рассказал о том, как его арестовали. А потом и про ссылку.
        - И когда это случится?- спросила Сонечка.
        - Сегодня под вечер хочу уйти.- Рост поежился.- Не нравится мне тут… Каким-то беззащитным себя чувствую.
        - Боишься?- удивилась Сонечка.
        - Нет, не так.- Ростик подумал.- Я не знаю, кто друг, а кто враг. Это самое неприятное.
        В общем, поболтали еще пару минут, но Рост чувствовал, что Сонечка думает о чем-то другом. А потом она быстро собралась и ушла. Рост только повздыхал, ему следовало привыкать, что люди теперь держатся от него на расстоянии.
        Домой он пришел незадолго до обеда. Чувствовал себя скверно, не хотелось есть, не хотелось ничего делать. Хотелось только поскорее поговорить с Любаней, чтобы она тоже начинала готовиться… А впрочем, хотелось еще избавиться от всех тех недомолвок, которые мама напустила в последнее время в адрес жены.
        Он ведь просил ее остаться дома. А она… И вдруг обнаружилось, что в доме вообще никого нет. Ни Кирлан, ни Ромки. Даже детей Кирлан и Винторука, обычно ковырявшихся где-то на заднем дворе или на пустыре, который вел к трампарку и рынку.
        В общем, так и не пообедав, он занялся делом - собрал солдатский сидор с едой, приготовил полный комплект доспехов - Поликарп исправил их в лучшем виде и даже кое-где укрепил,- проверил оружие, запасся патронами, вычистил свой палаш и пару охотничьих ножей. Все, он был готов. А Любани все не было. Тогда он подумал, крепко подумал, сосредоточившись. И понял, что нужно идти к теще.
        Октябрьская выглядела сонной и не по-осеннему жаркой. Или ему было жарко от слабости? Дом тещи был не хуже того, который ему выстроили по распоряжению Шир Марамода. Или даже лучше - выше, крепче, основательней. Он поднялся на крылечко, постучал в тяжелую каменную дверь, которая не открывалась на петлях, а отползала в каменных, натертых до блеска направляющих, на манер ширских дверей. В этом тоже был класс, такую дверь никакой борым взять не мог бы даже за тысячу лет.
        С той стороны двери что-то пощелкало, и она отползла в бок. Ростик увидел тещу Тамару. Она была напряженной, бледной, но глаза ее сверкали в то же время и воинственно, как это бывает у грузин. А она была чистокровной грузинкой, вот только замуж вышла уже тут, в Боловске.
        - Проходи,- коротко сказала она.- Сейчас я ее позову.
        Она исчезла. Ростик оглянулся. Почему-то, несмотря на соседство, он бывал тут редко. А этой части дома вообще ни разу не видел. Стены тут выглядели какими-то чудовищными, как в Перевальской крепости, не меньше метра толщиной. Лестница, ведущая наверх, была сделана так, что три человека могли разойтись. Ставни не просто держались на специальных усиленных скобах, а были снабжены сложным механизмом, чтобы не очень напрягаться, когда их ставишь-снимаешь. Все очень разумно и красиво.
        На лестнице послышались легкие шаги. Это была Любаня. За ней шла теща Тамара, она несла Ромку. Ростик залюбовался женой, хотя она выглядела какой-то неблизкой, отчужденной. И в то же время - решительной. Наверное, такой она бывает на своих медицинских «штудиях», когда следует кого-то резать, решил он.
        - Любаня, наконец-то… Я ждал тебя.
        - Я не могла.
        - Не могла так не могла.- Он вздохнул. Стоять было тяжело, бок болел. Он высмотрел связанное из травы креслице, по ширской технологии укрепленное каменным литьем, и сел.- Собирайся, мы уходим из города.
        Любаня судорожно глотнула, посмотрела на Тамару Ависовну.
        - Я не поеду.
        - Что?
        - Я… Тебя долго не было, и как-то так получилось…- Любаня не сошла с лестницы, словно боялась Ростика, словно не хотела лишать себя этой возможности к отступлению.- В общем, я не поеду. Ромке нужен отец. Нужна школа… Нет, все не то… В общем, я выхожу замуж.
        Последние слова она почти прокричала. Или Ростику так показалось? Да, наверное, показалось. На самом деле она говорила шепотом. А разве может шепот звучать как крик?.. Или все-таки может?
        - Ты сказала, что Ромке нужен отец. Но я и есть его отец. Я и предлагаю тебе…
        - Эти слова уже ничего не изменят, Ростик.
        Любаня даже отступила на пару ступенек наверх. Теща, как ни странно, тоже побаивалась, она вдруг побледнела и быстро ушла наверх, так и не отпустив Ромку от себя.
        - Все-таки, я полагаю, ты должна объяснить.
        - Я объясняю,- она опять кричала шепотом.- Я уже больше года не жена тебе… Вернее, так получилось, что не только ты…
        - Ты была моей женой. Редко.- Ростик потер лоб.- Очень. Реже, чем мне бы хотелось… Но была. Стоп, ты хочешь сказать, у тебя был кто-то еще?
        Любаня не ответила. На лестнице снова появилась теща. Только теперь без Ромки. Она спустилась ниже Любани, как бы закрывая ее собой.
        - Да, это многое объясняет.- Ростик попытался подняться с кресла, не смог. Как он будет сегодня вечером маршировать, мелькнула мысль. Он же завалится в первую же канаву…- Кто он?
        - Ты не знаешь. Его фамилия Сопелов…
        - Почему же не знаю? Знаю. Хирург, когда-то не мог резать людей без анестезии, а этим летом был помощником Чертанова на Бумажном холме.- При мысли об этом человеке у Ростика почему-то болело сердце. И он, не выдержав, проговорил: - Хочешь знать мое мнение? Он - щенок, который никогда не станет псом.
        Теща Тамара что-то не очень вразумительное прорычала, но слишком тихо, чтобы понять, на чьей она стороне. Хотя Ростик был почти уверен, что не на его. Но, может быть, и не на стороне этого хирурга?
        - Неправда. Он талантливый!- закричала Любаня.- И я его люблю. Я остаюсь с ним.
        - Остаешься? Вообще-то ты еще моя жена, а не его.
        - Это низко. Я хочу…
        Вот тут-то теща и заговорила:
        - Ты не имеешь права. Ты сделал ее несчастной.
        Ростику захотелось закричать, чтобы она не вмешивалась, чтобы она не портила то, что и без того, как оказалось, едва существует… Или уже нет, не существует?
        - Не надо вмешиваться, теща,- попросил он.
        - Не смей так говорить с моей мамой!- тут же закричала Любаня, хотя Ростик сказал последнюю фразу очень спокойно. Как в бою - гораздо спокойнее, чем рассчитывал.
        Он посмотрел на Любаню. И внезапно улыбнулся ей. Грустно, с любовью и… пониманием. Он и правда стал ее понимать. Она вышла за него, когда была еще совсем девчонкой, когда не знала себя. А потом, пока он воевал по много месяцев подряд, она оставалась одна и превращалась в другую личность. Она решила стать врачом, встретила новых людей, они ей понравились…
        Она была не то, что его мама, которая могла годами ждать отца и надеяться. И даже тут, когда все стало необратимым, мама еще сопротивлялась, еще боролась. И лишь когда ей стало совсем одиноко, потому что даже жена ее сына ушла от них, лишь тогда… Пожалуй, Ростик не понял бы Любаню, или понял бы ее неправильно, или вообще уговаривал бы вернуться, если бы мама вдруг не решила выйти замуж. Каким-то образом именно это сделало Ростика терпимее к женщинам, даже к их таким вот жестоким решениям. И к их такой нелегкой необходимости любить, рожать детей, продолжать жизнь.
        - Хорошо,- проговорил он. Собственные губы показались ему каменными, словно их снова исколотил своей палкой Калобухин.- Знаешь, я даже доволен… Нет, не доволен, но думаю, что момент действительно подходящий. Если бы ты вздумала уйти в другое время, было бы труднее.- Он подумал и все-таки договорил до конца, жестко и откровенно: - Понимаешь, то ли я тебе не подхожу, то ли… ты оказалась предательницей по природе.
        Любаня охнула, закрыла лицо руками, потом сделала усилие, все-таки отняла их, опустила, словно должна была так стоять и слушать его. Теща попробовала протестовать, но Ростик не услышал ни единого слова, словно она заговорила как в немом кино - без звука.
        - Я не хочу тебя обидеть,- продолжил он, обращаясь к Любане.- Но, видишь ли, в тебе слишком много осталось от Земли. Там это не страшно и потому простительно. А тут - невозможно. Или ты со мной, или… Иди гуляй с кем попало.- Он почувствовал, что и этого не следовало говорить. Но слова уже были произнесены.- Поэтому, как мне ни тяжело… Как я ни люблю тебя, лучше, если ты останешься тут. И сейчас.
        Наконец Ростик стал понимать и тещу. Оказывается, та говорила:
        - Она не предает. Она настрадалась…
        - Ну да. А я развлекался, лез под пули, потому что у нас такой спорт. Искал торф, зеркала и все остальное… на спор. Ладно.- Он все-таки сумел подняться из этого кресла.- С Ромкой буду видеться, когда захочу.
        - Ты же отправляешься не на прогулку,- снова говорила теща.- А в ссылку. Как ты его увидишь?
        - Не все же предатели. Может, Ким время от времени будет наезжать… Прилетать. Так что иногда отпускай его ко мне.
        - Куда?- спросила Любаня. Рост не понял, и она пояснила: - У тебя дома теперь нет.
        - Дом - не проблема. Есть добрые… Ширы, они помогут.- Рост попробовал ободряюще улыбнуться, хотя по-настоящему в ободрении здесь нуждался только он.- Или запасусь их порошками, может, еще до холодов сам построюсь.
        Он пошел к двери. Вдруг теща пророкотала:
        - Погоди.- Догнала его, перекрестила, поцеловала крепко-крепко в губы, будто прощалась с покойником. Все-таки она была грузинка, русская теща держалась бы на расстоянии.- Бог тебе в помощь, мальчик. Не держи на нас зла. Если что будет нужно…
        - Иногда - только сына.
        Он вернулся к себе. Снарядился в доспехи, снова переуложился, потому что оказалось, иные предметы он взял из расчета, что они пойдут втроем, с Любаней и Ромкой. А теперь знал, что пойдет один.
        Оставил на столе записку для мамы, где признался, что ходил к Любане и что теперь она ему не жена, но Ромка все еще ее внук. Вышел из дома. На улице по-прежнему никого не было, но, когда он затопал, словно рыцарь, по асфальту, ему показалось, что на него из каждой подворотни кто-то да посматривает. Видимо, люди умели тут не только узнавать все без газет и радио, но и оставаться невидимками.
        До темноты было еще часа три, когда он вышел из города. За это время следовало дойти до какого-нибудь приличного водоема, благо их по осени было немало. Летом ему пришлось бы тащиться на одной фляге воды до той речки, в которую они въехали на «БМП» еще в первое их лето тут, в Полдневье. А это не просто с доспехами и такой кучей вооружения.
        На миг ему стало жаль себя. Он был один, совсем один под этим огромным серым небом, изгнанник из родного города. И он подумал, что в кабинете Рымолова легко быть отважным, говорить, что он сам уходит из Боловска. Если бы ему сейчас предложили, он бы…
        Нет, все равно не остался бы. Почему - не знал. Но не остался бы. Даже сейчас, один, раненый и избитый так, что каждый шаг давался с трудом, с легким, «двухкопеечным» ружьишком пурпурных, да еще в этих доспехах, которые давили, как все его грехи разом, он полагал, что должен идти вперед, а не прислуживать тому… что оказалось в Белом доме.
        Вдруг сзади раздался крик. Рост обернулся. Земные посадки кончились, пошли только редкие, витые местные тополя. И между ними виднелась весьма странная процессия. Кто-то ковыляющий, как черепаха, одна высокая бакумурша и четверо волосатых детишек. Сейчас Ростик был не в том состоянии, чтобы допускать ошибку, поэтому он перевесил ружье на грудь, чтобы стрелять сразу, если ему что-то не понравится. Но стрелять не пришлось.
        Потому что его догоняла Кирлан с тремя своими детишками и еще одной бакумурской девушкой, которая оказалась на редкость невысокой для волосатиков. А рядом с ними переваливался на костылях… Винторук. Правая нога у него была отнята чуть ниже колена, а левая рука отсутствовала до плеча. Кажется, даже из плечевого сустава эту кость вылущили, чтобы она не мешала заживлению.
        Рост присел в тенек, подождал, пока эта помесь инвалидной команды с табором нагонит его. Почему-то со всеми своими ранами и передрягами на фоне этого семейства он казался себе неуязвимым, как двар, и живучим… как человек.
        - И что это значит?- спросил он, когда компания подошла к нему.
        Винт что-то заговорил, но больше всего его слова походили на рокот мельницы, перемалывающей зерно.
        - Давай не «гр-гр»,- попросил Рост, чувствуя, что подавленность, от которой он никак не мог избавиться, проходит.- Давай ты будешь по-русски говорить.
        - Д-ва-Й.
        - Отлично.- Ростик посмотрел на Винта. Он был инвалидом, но все еще оставался сильным, властным и очень умным, может, самым умным из всех волосатиков, с которыми Ростику приходилось сталкиваться.- Ты решил идти со мной?
        - Д.
        - Так.- Ростик подумал.- И как же ты меня выследил?
        На это ответила Кирлан. Она просто ткнула пальцем, поросшим рыженькими волосиками, вниз, на следы, оставшиеся от Ростика на красноземе.
        - Тоже понятно. Но откуда ты узнал, что я вообще собираюсь уходить из города?
        - С-нч-ка.
        - Сонечка сказала?- Ростик удивился. Ну и ну. Кажется, «барабан джунглей» был универсален не только для Октябрьской, но для всего города, включая бакумуров.
        - И ты решил идти со мной? В ссылку?
        На этот раз Винт даже ничего не ответил. Зато что-то зачастила невероятной для бакумура скороговоркой маленькая женщина, которая шла за Кирлан.
        - Стоп, а это кто такая?- спросил Рост. Все-таки ему следовало знать всех членов своей экспедиции.
        - Ж-на,- признался Винт. Показал на Кирлан и сделал движение рукой, словно отмеривал что-то очень высокое от земли. Потом указал на маленькую бакумуршу и показал что-то вполовину ниже.- Ж-на во-о.
        - Понимаю,- согласился Ростик.- Главная жена, младшая жена. И как же ее зовут?
        - Ждо,- сказала волосатая девушка и как-то почти по-человечьи протянула свою ладошку.
        На ощупь она оказалась жесткой, словно поддоспешная куртка. Но теплой, и, по крайней мере, кости Ростиковой ладони она не сломала.
        - Как хочешь,- вздохнул Рост и поправил ружье на груди.- Пошли, раз так. Может, теперь дикие бакумуры у меня доспехи не отберут.
        И они пошли, Рост впереди, волосатики за ним. Ростик уже примерно знал, что нужно делать. Но это, как план любого сражения, как военное и всякие прочие разновидности счастья, следовало проверить. Хотя теперь, когда к нему присоединились эти бакумуры, все выглядело не страшно. Потому что он-то мог в себе сколько угодно сомневаться, зато волосатики не ошибались никогда. А значит, все будет хорошо.
        Может быть, все уже было хорошо, только он об этом еще не догадывался.
        Главный противник
        Часть I
        Дар аймихо
        Глава 1
        Осень еще казалась золотой сказкой, порой сытости, всеобщего изобилия, ленивого веселья. Она еще не повеяла сыростью, пусть и Полдневными, но все-таки ветрами с моря. Огромная масса воды, подвешенная чуть не наклонно, словно стена пологой чаши сразу за берегом, еще не дохнула промозглым холодом. Она оставалась теплой и дружелюбной, и рыба, выловленная по ночам, грела руку.
        Ростик, который пытался уже в который раз научиться вязать из травы мешки, чтобы было во что складывать урожай, с возрастающей завистью посмотрел на Винторука. Тот творил чудеса, одной лишь правой рукой и зубами плетя три мешка за время, которое требовалось Росту для того, чтобы сотворить - другое слово было бы неточным - всего половинку кривой, почти наверняка непрочной конструкции, каковую другие обитатели Храма лишь из вежливости именовали благородным термином «мешок».
        Рост вздохнул и перевел взгляд на гору фасоли, сваленную перед входом в Храм. Она была велика, так велика, что полусотни мешков, которые уже имелись, наверняка не хватит.
        - И как у тебя получается?- проговорил Рост уже с явной досадой, принимаясь за сплетенные плотными косичками травяные нити, которые постоянно грозили запутаться.
        - Нров… к,- объяснил Винт.
        - Не «нров», а сноровка,- поправил Рост. Но на Винта не подействовало, он лишь широко ухмыльнулся, обнажив огромные желтоватые зубы, а для полноты картины даже приподнял дневную пленку с огромных темных глаз.
        - Так,- согласился бакумур и принялся перегрызать слишком длинные нити.
        Рост вздохнул и отложил свое… рукоделие. Следовало признать, что даже без руки и ноги Винт в хозяйстве был полезнее, чем он, бывший старлей человечества, оказавшийся в ссылке. А может, так и должно было случиться? Он все-таки офицер, а не крестьянин. Хотя, если подумать, сейчас-то он как раз крестьянин.
        Бакумурские детишки, которые должны были отпугивать иглохвостых попугаев, в несметном количестве налетевших невесть откуда за последнюю неделю, подозрительно затихли. Значит, что-то почувствовали. Рост оглянулся на трех пурпурных, которые прибились к его Храму пару лет тому назад да так и поселились в его удивительной, ни с чем не сообразной коммуне. Все трое: и Висам, немного нытик, но исполнительный и добрый парень, и Дак из породы пурпурных гигантов, и Гвета, очаровательная девушка совершенно человеческой внешности, которая в последнее время стала слишком заметно строить глазки не только обоим своим приятелям, но и Ростику,- послушно, как им и было приказано, лущили стручки. С этой стороны никаких волнений не ожидалось.
        Тогда Рост посмотрел за угол всего сооружения, в сторону моря. Там у берега, в летней кухоньке должна была возиться с готовкой Кирлан, старшая жена Винта. Она оказалась на месте, перебирая вкуснейшие сентябрьские раковины, из которых варила на малом зеркале суп и что-то еще творила с недавно выкованной сковородой, от которой валил такой пар, словно Кирлан вознамерилась через весь залив подавать сигналы пернатым.
        Берега бегимлеси, кстати, все равно не было видно, туманная подушка над морем скрывала даже Одессу, которая находилась по прямой всего-то в восьмидесяти километрах через заливчик, в последнее время облюбованный Фоп-фалла. Обитая рядом с городом, он так раскормился, что краев его было не видать. Ким во время последнего прилета рассказывал, что специально пытался замерить Фоп-фалла, но это ему не удалось… Что же, зато рыболюдям, когда они задумывают «посетить» Храм, нелегко прорваться. Для них это становится возможным, только если Фоп-фалла уходит к Одессе, направо, тогда слева, от дварского берега возникает прямая дорога к Храму, и их рожицы появляются у самых ступеней, древних, как и основание Храма, уходящих в воду. Хотя зачем, для кого все это было построено? Не понять. Слишком мало Рост знал о Полдневье.
        Когда они с Евой впервые нашли эти развалины, позже превращенные, вернее восстановленные как Храм, они эти ступени не заметили. Их расчистили позже, и вела лестница с берега глубоко под воду, словно это имело какой-то практический смысл. Кстати, чистить ступени пришлось Росту, что он и сделал в одиночку, потому что работать рядом с Фоп-фалла бакумурские женщины побаивались, а Винт не мог, так сказать, по техническим причинам. Да и вообще, волосатики не самые большие поклонники морских купаний. Вот под водопадом - другое дело, могут плескаться часами.
        Внезапно издалека донесся чей-то отчаянный вопль. Рост нащупал на бедре пистолет и пошел в сторону крика. Винт уже топал сзади, он-то услышал эти звуки, конечно, гораздо раньше и обо всем уже догадался. Поразмыслив, что бы это могло быть, догадался и Рост.
        Едва они взобрались на верхушку песчано-ракушечной дюны, закрывающей часть суши от Храма, все окончательно прояснилось. Ждо, молодая жена Винта, волокла за специальный ошейник ящерокорову. Это было обычным делом. Даже после того как урожай был собран, на поле осталось достаточно ароматных стеблей, чтобы эти страховидные, но добродушнейшие на свете существа выбирались из своего сумрачного леса и принимались лакомиться. А по старинной договоренности корова, перешедшая обозначенную камнями бог весть сколько тысячелетий границу, становилась добычей Храма. Они, конечно, этих коровок не убивали, тем более осенью, когда редкая из них не ожидала приплода, но подоить могли. Вот только…
        Все равно нужно разобраться, решил Рост и зашагал навстречу Ждо. Винт, понимая, что сейчас что-то будет, заторопился следом на своей деревяшке. Когда до волосатой женщины осталось чуть более ста метров, Рост начал свою речь:
        - На этот раз, Ждо, ты перешла всякую границу. Я ведь просил тебя…
        Волосы на голове Ждо шевельнулись, и из них возникли высокие уши, чем-то похожие на уши овчарок. С такого расстояния она не только услышала слова Роста, но и безошибочно определила их интонацию.
        - Сколько раз я просил тебя не приманивать этих несчастных коров?
        - Чму н-част Ны?- удивился Винт сзади. Как всякий мужчина, он пытался взять часть начальственного гнева на себя.
        - Н-ны,- сказала Ждо и покрутила головой.
        До нее оставалось уже метров семьдесят. Может, у меня тоже слух обостряется, подумал Рост. Несколько лет назад ему и в голову не пришло бы заводить разговор на таком расстоянии.
        - Ты хочешь сказать, что не приманивала эту корову?
        - Аха,- согласилась Ждо.
        - Тогда почему… Нет, ты объясни, пожалуйста, почему у тех коров, которых приводишь с пастбища ты, всегда полные вымя?- Ждо вдруг захихикала и даже поднесла ладони к щекам, обозначая смущение. Рост оглянулся. Винт был рядом, он все мог объяснить.- Ждо, ты чего?
        - Мы просм «жалу-ста» тол-ко дла лубов,- объяснил Винт.
        Рост осознал свою ошибку. М-да, формы вежливости не выветриваются слишком легко, у разных рас разный этикет, вот и возникают накладки… Или волосатики просто сбивают Роста с темы?
        - Давай так, если все четыре вымени у этой коровки полны, я тебя посажу на кухню до конца недели, а если пусты, то попрошу прощения.
        - Не н-да к-хни,- отчетливо объяснила Ждо.
        До нее оставалось уже метров двадцать. С такого расстояния, несмотря на то что ящерокорова все время пыталась сорваться с кожаной петли, даже Рост, не слишком просвещенный в ящерной анатомии, видел, что соски, пожалуй, скорее полураскрыты, чем плотно сжаты. Это значило, что молока в каждом вымени, спрятанном под прочную, чешуйчатую кожу коровки полным-полно.
        - Как же тогда тебя остановить?- спросил Рост.
        - Не н-до стан-вт,- высказался Винт. Он уже отстал довольно сильно, его было плохо слышно.
        - Ведь это ничем не лучше воровства,- пояснил Рост с отчаянием в голосе.- Понимаешь, Ждо, это воровство.
        - Вкс-но,- мечтательно произнесла Ждо. Она обожала молоко ящерокоров, причем не первое или второе, а именно третье и четвертое.
        - Ладно, веди ее в стойло,- покорился Рост. Про себя он подумал, что теперь ему придется встречать Арнака, разведчика дваров, которого ящеры чаще всего посылали освобождать коров. При этом, разумеется, придется обряжаться в доспехи, потому что воин не может не быть в доспехах, придется поить его сидром из дикого боярышника. Иначе Ждо не успеет додоить корову досуха и будет дуться… В общем, проблем теперь было больше, чем хотелось бы.
        Или он привык к слишком спокойной жизни за те четыре года, что появился тут и устроил эту ферму? Ферму, возведенную на фундаменте старого Храма, которая стала новым Храмом. Вот только бы еще выяснить, Храмом кого или чего?
        Корову отвели в стойло, Ждо и Кирлан принялись сразу доить ее, потому что из-за маленьких сосков ящерокоров этот процесс требовал массу времени. А позже, убедившись, что корова не просто полна, а прямо-таки переполнена молоком, Рост послал им в помощь еще и Гвету. За ужином пришлось присматривать Винту с одной из дочерей. А Рост занялся чисткой доспехов, подготовкой оружия, проверкой крепости пресловутого сидра… Но все пошло совсем не так, как он предполагал.
        Чуть позже на горизонте появилась одинокая фигура. На немалом расстоянии от нее виднелись еще какие-то точки, видимо, панцирные шакалы, но нападать они не торопились. А некто, идущий краем моря, страха не выказывал. Рост хотел было сходить навстречу неизвестному пока путнику, чтобы помочь, если он в этом нуждался, но тут со стороны дварского леса появилась целая процессия. Это было уже серьезно, с этим приходилось считаться больше, чем с одиноким Арнаком, Рост объявил тревогу и приказал закрыть ворота.
        Двары подошли к Храму, как всегда, подняв ружья вверх. Они находились на «заявленной» камнями территории и потому не должны были нести оружие на изготовку. Зато Рост мог демонстрировать какое угодно недоверие, разумеется, в пределах разумного. Потому что убедился давным-давно: как только двары осознали, что их драгоценным коровам тут вреда не наносят, лишь доят по всем правилам и даже с уважением к драгоценному молоку, нападать на Храм они не собирались.
        Когда до воинов, закрытых мощнейшими доспехами из кованого дерева, от кучи фасоли осталось метров тридцать, Рост выстрелил из своего ружья, старательно прицелившись, чтобы не задеть кого-то из гостей, но чтобы выстрел лег в трех метрах от их ног. С плохим стрелком они бы просто не стали дело иметь. Процессия послушно застыла. Это было обычно. Необычно было то, что от нее отделился не один Арнак, которого Рост узнал по характерным доспехам без крылышек на плечах и бедрах, а трое. Двое из них были Росту не знакомы.
        Рост подождал, пока они подойдут на расстояние метров пятнадцати к воротам, и снова выстрелил под ноги Арнаку. Тот снял шлем, улыбнулся на чудовищный дварский манер и дернул подбородком, что означало аналог человеческой привычки кланяться. Этот обычай здороваться поклонами Рост придумал давным-давно, это было лучше, чем пожимание рук,- относительная сила Полдневных существ была слишком разной, чтобы сделать рукопожатие универсальным.
        Рост тоже снял шлем. Он стоял на втором этаже, в широком проеме между двумя мощными колоннами, способными выдержать даже выстрел из пушки двадцатого калибра. Его должно было быть видно по пояс, а больше для начала и не нужно. Это потом, когда клятва мира будет произнесена, можно будет спуститься.
        - Кто вы и зачем?- Двары его слов, конечно, не понимали, но действовали по привычной схеме, оправдавшей себя.
        - Арнак,- знакомый разведчик шлепнул себя по гулкой кирасе на груди. Потом повернулся к соседу справа.- Квир, вр…- дальше следовало что-то непонятное.
        - Что?- шепотом спросил Рост.
        - Вжд,- пояснил стоящий за колонной на расстоянии вытянутой руки Винторук.
        - Пагрд,- стукнул по плечу левого Арнак.- Рв.
        - Шамн,- перевел Винт.
        - Шаман,- поправил его Рост. И улыбнулся, стараясь не расплескать старательно напущенной на себя суровости.- Рост, люд.
        Оба спутника Арнака тоже сняли шлемы и дернули подбородками. Тогда Рост поклонился, почти до высоты бруствера. И добавил главное слово, с которого начиналось перемирие:
        - Л-ру.
        Все трое тоже подтвердили, что, мол, «л-ру». Слово это было ключевым, оно означало мир. И человек или нечеловек, произносящий его, признавал, что не пустит в ход оружие, не нападет без оружия и вообще не собирается нападать. Рост удовлетворенно кивнул, попросил Дака вытащить стеклянное ведро с сидром на двор, подхватил пару черпаков и вышел к гостям. Сначала он предложил черпак с сидром Арнаку, но тот кивнул на вождя Квира. Тот выпил с удовольствием. Передал шаману. Пагрд, или как там его, выпил три черпака разом, не скрывая блеска в глазах, при этом, однако, ухитрившись снова натянуть на голову шлем, чего вождь, однако, не сделал, наверное, чтобы пить было удобнее. Тогда Рост тоже выпил, правда поменьше, чем гости, потому что сидр, что бы про него ни говорили пурпурные, которые его, собственно, и изобрели, был куда крепче пива.
        Потом пошел разговор о деле. Арнак выпил еще один ковш, показал рога на голове и изобразил пронзительный вопль ящерокоровы. Рост кивнул, согласился, что да, зверь у него, и показал, что его доят. Жрец объяснил, что делать это нежелательно. Тогда Рост, сообразив, что дружба не налаживается, приказал Даку вынести еще один ковшик, на этот раз простой, деревянный. Его Ростик взял себе, а торжественный стеклянный, который изготовил именно для таких встреч, передал, ополоснув в кадке с водой, шаману. Тот принялся за выпивку с восторгом и уже не говорил, что в этом мире нежелательно доить коров.
        Через пять минут актерских упражнений, когда Рост передал и свой ковш Арнаку, который в этой тройке был младшим по чину, было решено, что нужно подождать. Если корову уж начали доить, то дело следует довести до конца. Против такого аргумента ни вождь, ни шаман не возражали. Потом от шеренги вояк отделился один из дваров, он проревел заветное слово «л-ру», получил из рук Арнака черпак и выпил сидра. Потом еще… В общем, через час, когда сидр пришлось выносить еще раза два, среди солдат ящеров не было ни одного, кто бы не попробовал напитка из стеклянного ведра. А Рост думал, что если так пойдет дальше, то выдаивание коров станет разорительным делом… Впрочем, нет, это всегда будет выгодно. Потому что обменный сидр куда более простой продукт, чем молоко. А еще такие выпивки подтверждали, что между соседями царит добродушная терпимость, от которой и до откровенного приятельства недалеко.
        Вот тогда-то в пределах Храма появилась та самая фигура, которую Рост заметил на берегу. Это был бегимлеси, одинокий и израненный. Но несомненно цивилизованный, из городов, а не из стай пернатиков, которые жили на равнине по ту сторону Олимпийской гряды. Он доказал это, прошептав пересохшим клювом священное слово, и тем, что снял грудную пластину. Более веского доказательства миролюбия у пернатых не водилось.
        Путником пришлось заняться всерьез, его напоили водой, поднесли миску разваренной фасоли, потом Кирлан принесла котелок горячего супа из ракушек… И лишь тогда сообразили, что двары остаются слишком долго без присмотра. Но тем присмотр был и не нужен. Они отошли к куче лущеной фасоли, расселись вокруг ведра и, без всякого стеснения закусывая Ростиковым урожаем, приглушенными рыкающими голосами без намеков на чины и звания травили… если не анекдоты, то уж точно, охотничьи байки.
        Пернатик, который назвал себя Шипириком, что бы это имя ни значило, выглядел скверно, в любом случае не так, как обычно выглядели бегимлеси, поэтому пришлось прибегнуть к последнему средству - послать за молоком ящерокоровы. На это распоряжение к путнику явилась сама Ждо. Она осмотрела его и заявила, что поить его первым молоком неразумно, а вот второе будет в самый раз. Ростика это не очень огорчило, а вот пернатый, кажется, ничего не понял, просто выпил с четверть литра белесой жидкости, и ему стало лучше, причем почти сразу. Что для второго молока было необычно.
        Рост уже заподозрил было симуляцию, как вдруг Винторук поднял уши. Это было неожиданно. Своими ушами он мог слышать звуки на расстоянии до пяти километров, а по ночам и дальше. Уже в который раз Рост пожалел, что не может видеть степь за дюнами. Там что-то происходило, а он даже не знал, что именно. Впрочем, ждать оставалось недолго, это было видно по Винту, по тому, как подобрали оружие двары, как оживился обычно флегматичный Висам.
        И вот за час до того, как должно было выключиться солнце, и до того, как Ждо должна была отдать плененную корову, из-за верхушки дюны, упирающейся, казалось, в серое Полдневное небо, появился… Рост не поверил своим глазам - боевой летающий крейсер людей, черный треугольник. Именно его котлы, резонируя под тяжелым корпусом, насторожили Винторука. По сравнению с этой машиной обычный гравилет двигался совершенно бесшумно.
        Крейсер прошел над Храмом, развернулся над морем, повисел на месте и вдруг бочком, стараясь не задеть снующих перед Храмом существ, приземлился на пляже, взметнув вихри песка. Пандус черной машины откинулся, на нем появились человеческие фигуры. Они сошли на землю, Ростик принялся считать. Раз, два… четыре, когда же это кончится, пять… Все, после пятого человека пандус захлопнулся, машина, снова взвихрив песчаные столбы, поднялась в воздух и ушла к Одессе, прямо через море.
        Пять человек шагали к Ростику, выступившему в полном вооружении,- так уж получилось - им навстречу. Они казались ему… не очень привычными. Должно быть, он уже стал полагать нормой волосатиков, губисков, дваров и даже викрамов. А вот люди… они были слишком редкими гостями тут, чтобы привыкнуть к их внешности.
        И в то же время Рост узнавал их. Да и как было не узнать, ведь к нему шагали все известные персоны - Дондик, ставший командиром в Одессе, старшина Квадратный, который автоматически топал с ним в ногу даже по песку, Антон, осматривающийся по сторонам так, словно сию секунду вернулся на Землю, широко улыбающийся Ким. И Ева.
        Вышагивая чуть в стороне, она потряхивала своей рыжей гривой. Это было признаком неуверенности. Но как раз ее-то Рост был рад видеть больше всех. Потому что помимо того, что она являлась пилотом одного из человеческих крейсеров, то есть была офицером, она стала подругой Ростика, после того как от него ушла Любаня. Поэтому Рост вправе был на что-то в этом плане рассчитывать. И был счастлив.
        Глава 2
        Вся компания довольно скоро оказалась в доме. Кроме, конечно, дваров, которые, получив свою корову, с сожалением убедившись, что выдоена она досуха, чуть разболтанной походкой удалились в сторону леса. Пока Рост распоряжался, устраивая достойную, по его мнению, встречу нежданных гостей, пока женщины собирали в большом зале угощение, Рост водил по Храму Дондика, Квадратного и Антона, а заодно уж и примкнувшего к ним Кима, хотя в отличие от этих троих он бывал тут едва ли не чаще, чем Ева.
        Еще к ним присоединился невесть откуда взявшийся Шипирик, пернатик, которого Ростик видел первый раз в жизни. По крайней мере, ему так казалось. Существовала, конечно, вероятность, что Шипирик видел Роста раньше, но это уж было делом пернатого. Кстати, вел тот себя с достоинством, легко ступая следом за людьми, послушно наклоняясь перед притолоками и поворачивая небольшую куриную голову перед наиболее интересными объектами, чтобы взглянуть на них то одним глазом, то другим. Росту было не жалко, никаких существенных угроз от этой экскурсии возникнуть не могло, а ему почему-то казалось, что такое вот внешнее уравнивание пернатого с людьми будет разумно, хотя и не понятно, почему следовало так уж считаться с бегимлеси.
        Храм Дондику и Антону нравился, это было видно сразу. Они с удовольствием завзятых вояк, понимающих толк в запасах, оценили и кучу фасоли перед домом, и пару сараев на берегу, и летнюю кухоньку, где возились бакумурши, и толщину каменной створки на входе в Храм, и крепость стен, и глубину подвала. В подвале похвалы высказались уже вслух.
        - У тебя тут не просто вода, а считай, канализация,- удивился Дондик.
        - Это старые строители постарались,- признался Рост,- я только русло почистил. И конечно, сток пробил, чтобы… гм, отходы быстро эвакуировались.
        Антон осмотрел три водных отделения.
        - Первое с питьевой водой, второе - душ, а третье… гм, для отходов?
        - Сортиром,- ухмыльнулся Ким,- это по-русски называется.
        - Я понимаю,- серьезно согласился Антон.- Так вы что же, все в один сортир ходите?
        - Что значит в один?- удивился Рост.- А, ты говоришь о волосатиках?
        - И волосатых, и пернатых,- Антон покосился на Шипирика,- и дварах этих.
        Рост подумал и, кажется, осознал.
        - Нет, Антон. И двары, и,- взгляд мельком на нового знакомого,- Шипирик обычно тут не живут. Они, если так можно сказать, появились случайно, как я надеюсь, только на сегодня.
        - Как так?- Лицо у Дондика стало каким-то утонченным, но малоподвижным, словно он, много пережив в последние годы, научился окончательно подавлять в себе любое проявление эмоций.
        Рост объяснил про ящерокорову.
        - Стоп,- отозвался Ким,- теперь уже я не понял. Так эта корова забрела или не забрела на твое поле?
        - Понимаешь,- Рост почесал затылок,- она не совсем сама забрела… Нет, технически, конечно, корова как бы появилась сама, но на самом деле ее приманила Ждо. Она любит их молоко, работать по хозяйству не очень горазда… Вот и призывает к себе бедную ящерокорову, чтобы та вошла на нашу территорию и мы получили на нее определенные права. В частности, могли ее подоить. При этом Ждо, получается, как бы работает.
        - Как «призывает»?- переспросил Ким с выражением терпеливого учителя, пытающегося добиться от ученика хотя бы подобия нужного ответа. Видимо, он много времени проводил с молодыми пилотами.
        - Теперь я понял, чего ты не понял…- ответил Рост.- Так она же «шептунья». И может управляться с животными телепатически. Она вообще странная немного. Пробовала приручить панцирных шакалов, те на нее сначала нападали, теперь просто боятся, как огня, и удирают, едва завидят. Она перешла на гиеномедведей, но вот незадача - они агрессивны очень. Была ими покусана, и не раз, хотя, как вы видели, не до смерти - и на том спасибо. А с ящерокоровами у нее, выходит, и очень здорово. Было время, она по три-пять коров зараз вызывала… В общем-то ее бы использовать на пастбище, да вот пасти некого. Ни овец, ни даже коз тут нет. Пробовали приманить стадо трехгорбых жирафов, но этим нужны кусты, чтобы пастись, а у моря такой растительности мало, одна трава.
        - Ясно,- решил Дондик,- странная, не потому что телепатка, а потому что не сумела приручить гиеномедведей.
        - Конечно,- удивился Рост,- ведь с самого начала было ясно, что не получится.- Неожиданно он воодушевился.- Вот когда я разбогатею настолько, что заведу себе экраноплан, обязательно смотаюсь к дальним островам, может, удастся овец выкрасть.
        Антон и Дондик переглянулись, но ничего не сказали, только подумали.
        - А зачем тебе три кладовки?- спросил Ким.
        - В одной фасоль, зелень и лук, другая - для сидра, солений и маринадов в бочках, как в настоящем замке, в третьей - ледник для окороков, рыбы и молока. Разные, так сказать, температурные и влажностные режимы.
        - Кстати,- поинтересовался Квадратный,- чем у тебя там пировали двары?
        - Сидром,- признался Рост.- Мы его опробуем сегодня, свежего, недавно сварил… Ладно, топаем наверх. Покажу, как я организовал оборону.
        Они поднялись по лестнице на первый этаж.
        - Тут, понятно, и зал, и зимняя кухня, и тамбур на случай обороны. На большее места не хватило.
        Квадратный посмотрел на световой люк, устроенный в потолке, одобрительно кивнул:
        - Чтобы окон снизу не делать… Разумно.
        - Ширская конструкция,- объяснил Рост,- очень удобная. Можно открывать в летние месяцы. Зимой, конечно, лучше факелы использовать, свет и тепло одновременно. Ширы с махри вообще оказались молодцами. Когда я в первую осень к ним притащился, они не выгнали за ворота своего города, а наоборот, выделили мне целую команду червеобразных, и уже к первому снегу я был готов зимовать тут.
        - Так ты все это… уже четыре года назад выстроил?- удивился Дондик.
        - Да, в первую же зиму… ссылки, так сказать. Мне осталось только едой запастись, но я дичиной вышел из положения. С Ждо охотиться несложно оказалось, она зверей за десяток километров чувствует.
        - А за фасолью к нам ходил,- проговорил Дондик,- в Одессу.
        - К кому же еще?- удивился Рост.- Ты меня хотел еще закабалить…
        - Я хотел тебя пригреть,- возмущенно проговорил Дондик,- не думал, что из тебя такой вот образцовый фермер получится. Думал, в городе тебе будет привычнее.
        - Спасибо,- искренне сказал Рост.- Только я не верил, что, живи я в Одессе, про меня так быстро бы забыли.
        - Предположим, не так уж и быстро,- отозвался Антон.- Четыре года - немало по здешним меркам.
        - По любым меркам,- вставил Ким.
        - Да,- согласился Рост и почему-то вздохнул, хотя совсем не считал эти годы выброшенными из жизни.
        - А я бы сказала,- отозвалась Ева, которая уже почти устроила пиршественный стол в центре большого зала,- что и не забыли совсем.
        - И все-таки,- поинтересовался Дондик,- как тебе удалось так замаскироваться, что только сейчас я узнал, где ты обитаешь? Ведь специально первые три года расспрашивал отряды разведчиков, не встречали ли они тебя? Нет как нет, пропал парень, словно провалился.
        - Они никогда не подходят так близко к лесу. И правильно делают, кстати. Тут уже, что ни говори, а зона влияния дваров. Это опасно, ящеры могут свои пушечки в ход пустить, если под горячую руку попадешь.
        - А тебе как удалось… с ними?- спросил Квадратный.
        - Случайно,- признался Рост.- Дело в том, что вокруг этого Храма, как, наверное, вокруг других подобных, камнями обозначена зона мира. Вы такие видели вокруг Чужого.
        Антон кивнул, он их, наверное, вспомнил.
        - Вот в пределах этих камней я и оказался главным… Поскольку Храм отстроил. Разумеется, после того, как укрепился. Если бы я не выставил систему защиты, меня бы, разумеется, вышибли. Без всяких разговоров. Двары - ребята серьезные.
        - Поэтому они у тебя теперь сидр квасят?- ехидно поинтересовался Ким.
        - Я считаю, пусть лучше сидр пьют, чем стреляют,- признался Рост.- Тем более что раньше они за коровами одного разведчика присылали, а теперь вот целой командой решили…
        - Я не понимаю, что это за молоко такое?- поинтересовался Квадратный.
        - Многие не понимают,- поддержал его Антон.
        - У этих ящерокоров,- объяснил Рост,- четыре вымени. Одно - сразу под головой, на груди, второе уже ближе к пуповине…
        - Они живородящие?- спросила Ева, не отрываясь от стола.
        - Иначе откуда бы у них было молоко?- ответил Ростик. И продолжил: - Третье вымя под пуповиной, а четвертое между задними ногами, как у наших коров. Только вымя эти не выходят наружу, а расположены внутри, и доить ящерокоров - оч-чень нелегкое дело. Но зато молоко у них - нектар и амброзия. А второе молоко, и особенно первое, из самого маленького вымени, обладает целебными свойствами. Причем для всех существ.- Он подумал и решил пояснить: - За первое молоко пернатые, например, готовы платить любую цену. Они из него какую-то мазь делают, гангренозные раны за день затягиваются.
        - А почему вокруг него такие страсти разгораются?- поинтересовалась Ева.
        - Для того чтобы наполнилось первое вымя, нужно ждать в лучший период около месяца, а вообще-то еще больше. Второе вымя можно опорожнять раз в две недели, иногда в десять дней. Третье наполняется дней за пять. И лишь четвертое - дня за два. Так что…
        - Понятно,- за всех ответил Дондик. Его эти фермерские сложности не интересовали.
        Они поднялись на второй этаж. Тут Рост показал ребятам, как в центре спален сделан световой люк, а по всему периметру устроены узкие, чтобы только ствол ружья выставить, бойницы, выведенные наружу конусом, чтобы расширить угол обстрела.
        Квадратный походил по этажу, повыглядывал в бойницы, сделал вид, что прицеливается.
        - Высоковато,- покачал головой он.- Под твой рост, Гринев. А если будут другие стрелки?
        - В тот момент не подумал,- виновато пожал плечами Ростик,- а теперь переделывать лень. Хотя и возможно.
        - Во время боя,- заговорил Антон,- из этих спален можно и лазарет сделать. И оружие хранить… Я вижу, ни одна из них не простреливается через бойницы.
        - Так и задумано. Только до арсенала мне еще далеко, ружей всего… три. И патронов мало, самодельные плохо горят, а в Одессе обменивать неудобно, у них самих…
        - Почему?- спросил Дондик.- Для хорошего человека…
        - Я слышал, у вас на стрелка не больше двадцати штук стали выдавать. Вот и сделал вывод.
        - Больше не нужно,- улыбнулся Дондик.- А арсеналы-то у меня полны.
        Видимо, он уже считал Одессу «своим» городом. И навсегда, пожалуй, отметил Ростик. Почему-то ему второй раз за этот день стало казаться, что он зря так безвозвратно похоронил себя тут. Выслушивая новости, поставляемые во время приездов Кимом или Евой, у него подобного ощущения не возникало. Наоборот, он думал, что здорово устроился. И лишь теперь…
        В молчании хозяин и гости поднялись еще на этаж. По сути, он являлся уже чердаком, только активно используемым и, разумеется, имеющим оборонительное значение.
        - На третьем этаже у нас тоже кладовки - яблоки, сушеный боярышник, вяленая рыба,- стал показывать Рост.- И четыре башенки по углам, для обстрела ближних подступов. Конечно, столько стрелков и пушек у меня нет, поэтому они большую часть времени закрыты ставнями.
        Антон подполз на корточках в угол крыши, добрался до башни, выпрямился и снял один ставень. Посмотрел, вздохнул с видом удовлетворенного инспектора, поставил ставень на место.
        - Не хлипкие у тебя заслонки?- участливо спросил он.- Что-то легковаты.
        - Пористые,- пояснил Рост.- Чтобы в одиночку снимать-ставить.
        - Вот я и говорю, легковаты. Знаешь, что пористый камень в двадцать сантиметров прошибается выстрела с пятого, если десятым калибром молотить?
        - Что прошибается, не знал,- признался Рост.- Хотя у меня там не двадцать, а чуть побольше. Да и стрелять для этого нужно так, что… В общем, ставни эти мало что решат, слишком там бойницы неширокие. Лишь мертвые зоны под самыми стенами простреливаются. А главная пальба пойдет оттуда,- он указал на верхнюю башню, сделанную в середине.
        Естественно, пошли туда. В башне была сооружена массивная каменная турель, правда, без пушки. И обзор возникал такой, что уже никакие дюны степи не закрывали.
        - Обжитое место,- с легкой завистью вздохнул Ким.
        - Каждую ночь тут кто-нибудь из волосатиков дежурит,- продолжил «экскурсию» Рост.- А если я в отлучке, наблюдение ведется круглосуточно… Согласись, жалко было бы все это потерять по глупости.
        - Соглашаюсь,- на этот раз Ким улыбнулся. Прикинул, как ему ляжет прицел, если на станине будет пушка. Оказалось, чуть высоковато.- Опять под себя делал. И подъемника под седалище стрелка не удосужился устроить.
        - Такое было время,- признал Рост.- Только на себя надеялся.
        Внезапно что-то проклекотал Шипирик. Все люди, кроме Роста, замерли. Но он, на правах хозяина, проследив жест странных рук пернатого, понял, о чем был вопрос. И пояснил больше жестами, чем словами. Хотя и словами тоже.
        - Нет,- он потряс головой и изобразил волнообразное движение рукой,- от китов я отбиваться не собираюсь. А вот по антигравам,- он показал на пальцах антиграв,- придется бить, сняв эту крышу.- Он указал на швы, расходящиеся, если разомкнуть каменные щеколды и сдернуть мощные черепицы.- Башня вообще-то крепкая, но ее можно разобрать, понимаешь?- Почему-то он говорил громче, чем обычно.
        - А это не опасно,- поинтересовался Квадратный,- объяснять потенциальному врагу свои возможности? У них ведь тоже летуны есть.
        - Не знаю,- с беспечностью улыбнулся Рост,- я так давно уже ни с кем не воевал, что и забыл, каково это - опасаться кого-то… Кроме людей, конечно.
        - То-то у тебя каждую ночь пост выставлен,- пробурчал Антон.- Небось еще и проверяешь его?
        - А как же?- удивился Рост.- Конечно, проверяю.
        Снизу, как из погреба, донесся голос Евы:
        - Мальчики, мыть руки. Будем ужинать.
        И в этот момент погасло солнце. Вообще-то Рост уже давно ожидал, что оно выключится, но, видимо, небрежно пересчитал коэффициенты, вот и ошибся. За ним это водилось.
        Все пошли вниз, негромко переговариваясь, в целом скорее одобряя заведенную систему обороны, чем полагая ее слишком легкомысленной. Да, решил Рост, в Полдневье легкомыслие - порок. А вот даже откровенно перестраховочные решения никогда никем не будут осуждаться. И ничего не поделаешь - так устроена нынешняя жизнь, и не только людей. Однако хорошо ли это? Не признак ли все усиливающейся трусости?
        За столом, когда все расселись, воцарилась напряженная тишина. Потому что следом за Ростом и Евой уселись и пурпурные, и волосатые, и, разумеется, Шипирик. Наконец, Дондик не выдержал:
        - Они что же, с нами будут ужинать?
        - Да,- спокойно ответил Рост.- Объяснение простое. Когда я пришел в Чужой город, меня сразу стали сажать за стол со всеми. И я решил…
        - Понятно,- кивнул Квадратный.- Я ничего не имею против.
        - Ну, если тут так заведено,- вздохнул и Антон.
        А они изменились, решил Рост. Да и я тоже. Раньше мне пришлось бы нести какую-то чушь про отсутствие классовых барьеров… А теперь они полагают себя лучше других, по крайней мере, хотели бы есть отдельно, по-господски.
        - Тут никогда и не было по-другому,- сказала Ева, разливая суп из ракушек.- Я уже и внимания на это не обращаю.
        - Неужели каждый может выйти из степи,- поинтересовался Дондик, принимая тарелку,- и ты его усадишь за стол?
        - Не каждый,- признал Ростик.- Но того, кто произнесет «л-ру», без сомнения сразу усажу, только попрошу руки вымыть. И то в самом крайнем случае.
        - И рыболюдей?- поинтересовался Антон.
        - Им-то, кстати, руки мыть не обязательно,- ехидненько добавил Ким.
        - С них все и пошло,- признался Рост, принимаясь за еду.- В первую зиму как-то у меня на ступенях в воде оказался один викрам. Был он израненный, то ли на акул нарвался, то ли его Фоп-фалла невзлюбил. А к тому времени у нас уже было немного молока, потому что мы пару раз опробовали этот трюк с коровами. Понимаете, хранить мясо мы еще толком не научились, вот и делали фарш, добавляя туда немного второго молока, и мясо было - загляденье. Ну вот, отпоили мы этого викрама первым молоком, он уже через день ожил и на третий день вообще уплыл. А еще через месяц, для нас как раз самые трудные дни настали,- мы уж думали личинки насекомых из земли выкапывать,- приплыла от них целая делегация и приволокла… Не помню точно, наверное, с полтонны отличной местной кефали. Тогда я и смекнул,- Рост постарался как можно убедительнее улыбнуться гостям,- что тут через еду заключается мир. Как у арабов через воду, или у германцев в старину, сменявшись ножами.
        - Я не знал,- коротко проговорил Дондик.
        - Так и пошло. Викрамы приходили ко мне за молоком, притаскивали уже не столько еду, сколько металл, разные изделия…
        - Например?
        - Вот бочонки для молока и сидра, вы думаете, я из дерева строгаю? Шиш бы у меня что-то путное получилось. Мне викрамы такие раковины приносят, они их как-то размягчают, разворачивают, потом склеивают, и получаются емкости, литров до ста вмещается. И не портится ничего.
        - А пернатые?- спросил Антон.
        - Эти вообще мастера по стеклу, по кожам, по тканям. И веревки у меня от них. Сети опять же…
        - Здорово ты устроился.- Ева стала всем раскладывать фасоль с мясным рагу.- Осталось только рыночные дни ввести, и живи, как в Сорочинцах.
        - Примерно так и получается,- согласился Ростик.- Иначе я бы, наверное, не выжил. Или остался бы производителем одной фасоли.
        - Наверное, все дело в исключительном положении Храма,- проговорил Ким, как всегда, уплетая все подряд с отменным аппетитом.
        - Не только,- высказался Квадратный.- Рост и сам не зевал, а развивался.
        - Да ничего я не развивался. Просто жил со здравым смыслом…
        - Вот и я о том же.
        - Двары могут поставлять, наверное, латекс для патронов, древесину,- Дондик оглянулся,- я где-то видел у тебя цельнодеревянную мебель.
        - В спальне,- пояснила Ева.
        - Да, правильно.
        Рост наелся, кажется, впервые за весь день. И осмотрел стол. Это было странно, но в то же время совсем неудивительно. Люди ели наравне с пурпурными, которые, как всегда, уселись на самый дальний конец стола, волосатики, по своему обычаю, перекладывали друг другу самые лакомые куски и почти не обращали внимания на пернатика, с которым вне этих стен скорее всего попробовали бы воевать.
        - Десерт будет?- спросил Ким.
        - Будет,- признала Ева.- Настоящая манная каша! Я привезла немного манки… Вот только молоко пришлось брать от ящеров.
        - Св-же,- пояснила Ждо.
        - Верно,- согласилась Ева,- зато свежее. Не из твоих хваленых раковин.
        - А со своей стороны я обещал сидр,- добавил Рост, понимая, что расслабляться еще рано, но все-таки ощущая, как все глубже погружается в облако благодушия и редчайшего для него самодовольства.
        - После каши,- решительно приказала Ева.- Я не дам испортить свой кулинарный шедевр.
        Каша с медом понравилась, конечно, всем. Это было что-то такое, от чего даже Дондик почмокал языком.
        - Ладно,- проговорил наконец Ростик, которого стали одолевать сомнения.- Я показал и рассказал вам все, что имею и знаю. А вы-то почему тут?
        - Все просто,- Дондик немного нахмурился.- Приехали тебя по-дружески предупредить.
        - Вот как?
        - Месяц назад в Боловск вошел караван,- продолжил Квадратный, потому что Дондик больше ничего не говорил.- Людей… Вернее, аймихо - так они себя называют. Но они совсем как мы, даже общие дети, кажется, возможны.- Он подумал, прикончил остатки своей каши, посмотрел на Ростика.- Давай сидр.
        Рост кивнул Кирлан, она поднялась, поправила фартук и ушла, чуть неуклюже переставляя слишком большие для бакумурши ноги.
        - Как они прошли через посты, расставленные вокруг города - уму непостижимо. Но они не только прошли, но и направились сразу… К кому бы, ты думал?
        Вернулась Кирлан, разлили сидр, он, как Рост и ожидал, оказался выше похвал. Старшина, тоже почмокав, вернулся к своей теме:
        - К отцу Петру. Тот с ними поговорил…
        - Как поговорил?- спросил Ростик.
        - Они немного уже знали русский язык.
        - В общем,- скороговоркой продолжил Антон,- он их крестил, всех поголовно. И эти пришлые… аймихо стали как бы русскими.
        - Антон их не любит,- усмехнулась Ева.- Но он прав. Они так ловко устроились, что их сразу приняли. Поселили в брошенных домах, стали подкармливать на первых порах.
        - Теперь-то они, кажется, в порядке,- добавил Антон.- Раздобыли себе землицы, посеяли там какой-то особенный озимый горох… Кстати, привезли с собой коз, так что летать за три моря не нужно, попросишь, они с тобой на что-нибудь поменяются.
        - А потом стали определяться, так сказать, политически,- задумчиво проговорил Дондик.- У них есть система старейшин, есть лекари, есть многое, что нам может пригодиться.
        - Одни повозки их чего стоят,- высказался Ким, выныривая откуда-то со дна своей кружки с сидром, вернее, уже пустой.
        - Что в них особенного?
        - Они антигравитационные,- проговорила Ева,- хотя по суше их волокут быки. Или буйволы, я не знаю, что это за звери такие. Скорее все-таки буйволы. Только быстрые очень и выносливые.
        - Ты сказала «по суше»? Значит…
        - Значит,- согласился Дондик.- Они как-то на своих повозках переправились через море. И высадились в районе полуострова пернатых. И перевезли не только свой скарб, но и этих коз с буйволами. В общем, толковые ребята.
        - Сколько их?- спросил Ростик.
        - Ага,- удовлетворенно проговорил Квадратный,- значит, мы об одном думаем. Их немного - тысячи две. Из них бойцов всего-то несколько десятков.- Он подумал и твердо добавил: - Ситуация с воинами у них еще хуже, чем у нас. Я видел среди них даже вооруженных женщин.
        - Хо-ох,- произнесла Ева, и в этом звуке было столько негодования, что Квадратный даже заморгал, как заведенный, стараясь, придумать что-то, «уточняющее» его слова. Но так ничего и не придумал.
        - Кажется, понимаю,- высказался Ростик.- Вот только одно неясно - какое отношение эти путешественники имеют ко мне?
        - Как, разве мы тебе не сказали?- переспросил Дондик.- В том-то и дело, что они почти в один голос говорят, что прикатили к тебе. Разумеется, не только к тебе, но… главным образом, им нужен ты.
        - Точно,- пророкотал Антон.- Ты, и никто другой.
        Рост подумал, почесал затылок и ничего умнее не придумал, как спросить:
        - А они вообще-то издалека?
        - Говорят, что прошли из-за твоих красивых глаз восемьдесят тысяч километров,- отозвался Ким.- Говорят, что были в пути последние шесть лет. Но я думаю - врут. Я думаю, и прошли они больше, и шлялись дольше.
        - Почему?- спросил Рост.
        - Не знаю,- ответил Ким и посерьезнел.- Наверное, тебе предстоит ответить на этот вопрос.
        Глава 3
        Ребята улетели к полудню следующего дня, но Ева осталась, отпросившись у Дондика. Она вообще, как стал замечать Ростик, все больше привязывалась к Одессе. Уже и начальство приморского города для нее стало важнее, чем команды из штаба Председателя, уже и время возвращения она согласовывала с Дондиком… Но поскольку он разрешил ей остаться, то и Рост не возражал. Он вообще соскучился по своей золотоволосой красавице.
        На третий день он решился ей об этом сказать. Они лежали на пляже, загорали. Вернее, загорала Ева, а Рост болтался поблизости. И так уже было устроено его фермерское нутро, что он отчасти болтался, а отчасти перечислял дела, которые мог бы сделать, если бы не чувствовал себя в такой зависимости от своей гостьи.
        Наконец, он не выдержал, подсел совсем рядом, чтобы она знала, что он способен думать о ней не только ночами, и кинул для начала разговора пару камешков в воду.
        - Ев,- начал он,- тебе город не надоел?
        Она сразу все поняла. Лежа на спине, убрала с глаз руку, которой закрывалась от чересчур яркого для осени солнца, посмотрела на Роста прищурившись.
        - Друг милый, ненаглядный мой, замечательнейший из мужей,- она подумала, и торжественно завершила,- город мне не надоел, переселяться к тебе я не собираюсь. А скорее всего ты очень скоро возьмешься за ум, посерьезнеешь, переедешь в город, и все у нас пойдет как надо… Ты ведь об этом спрашиваешь?
        - Об этом,- признался Рост.
        - Тогда я тебе ответила.
        Рост посмотрел на Храм в четырехстах метрах от них.
        - Только одна ошибка, никуда я отсюда не уеду. Тут спокойно, начальства нет, всякие гости ко мне приходят. Хотя тебе, конечно… гм, недостаточно.
        Она не ответила, перевернулась на живот и подставила солнышку спину, голую попку и стройные, изумительной формы ноги. Рост едва удерживался, чтобы не шлепнуть ее, да так, чтобы Ева взвизгнула. Но удержался, поднялся, пошел к дому. Шагов через десять не выдержал, обернулся. Ева лежала чуть более расслабленно, наверное, тоже думала, что он ее шлепнет. В том, что не шлепнул, выразилось его неодобрение.
        - Ев, я еще вот что хотел спросить… Ты что имела в виду, когда сказала, «замечательнейший из мужей»?
        Она сразу все поняла. Села, стряхнула песок со щеки.
        - Не то, что ты думаешь,- она улыбнулась так, что не поверить ей было нельзя.- Я имела в виду не каких-то мифических своих мужей, а… Вообще, всех мужиков в округе. Понимаешь?
        А Рост вдруг не очень-то ей и поверил. Он вздохнул и пошел в дом. Ева - вот ведь чуткость!- сложила свою подстилочку, комбинезон и что-то там еще, потащилась следом, хотя явно хотела пожариться у моря. И это почему-то послужило главным доказательством, что Ростиковы подозрения не беспочвенны. Но настаивать на чем-то было глупо. Такой сильной, здоровой и красивой девушке, разумеется, не могло хватить десятка экскурсий в год в этот отдаленный Храм, к потерявшему хватку и быстроту мышления, слишком успокоившемуся Ростику.
        А именно это было скрытой формой наказания, которая существовала в ссылке. Просто раньше Рост об этом не догадывался, и только сейчас понял по-настоящему.
        В следующие несколько дней все было, как прежде, Ева откровенно радовалась их любви, но… Разочарование все-таки осталось. И Рост понял, если боль эту не замечать, со временем она возведет между ними стену, которую не сможет преодолеть никакая яркость их отношений.
        А в конце сентября, когда Ева загорела чуть не дочерна, в отдалении появился шлейф пыли. Рост его не заметил бы, но Ждо, которая научилась даже по ночам странным образом смотреть в подзорную трубу, которую как-то привезла из Боловска мама, известила его о необычном явлении. Поутру Рост вышел на самую высокую дюну в окрестности и внимательно изучил протянувшиеся в бесконечную даль равнины. Пыль виднелась уже довольно отчетливо, так что было ясно - это не слишком большой табун жирафов, и не чрезмерная стая гиеномедведей. Те, кстати, в это время года в стаи вообще не собираются, осенью они предпочитают кормиться семьями. Значит…
        Рост спустился с дюны, нашел Еву, которая настолько измаялась бездельем, что даже пыталась помогать Кирлан в заготовке рыбы на зиму, и спросил:
        - Сколько может быть повозок у этих ваших михоев?
        - Аймихо? Не знаю,- она стряхнула с рук чешую,- наверное, много.
        - Тогда - они появились.
        Ева вымыла руки самодельным мылом и пошла на верх Храма вместе с Ростиком. Тут они просидели до вечера. И не зря. Пыль со временем превратилась в странные фигурки, а потом, незадолго до темноты, стало видно, что это довольно большие, метров по тридцать в длину, овальные платформы, которые висели сами по себе над землей. На платформах были возведены довольно крепкие, даже, пожалуй, массивные, постройки, в которых жили, словно бы вокруг ничего не происходило, люди. Иные из них стирали белье, кто-то занимался нехитрыми ремеслами, ребятишки гоняли какое-то подобие гусей или больших уток. В загонах ревела скотина, а на вознесенных вверх мачтах трепетали на редкость праздничные флажки.
        - Когда они шли по степи, флагов не было,- сказала Ева.
        - Наверное, это что-то вроде стука в дверь,- отозвался Ростик.- Знак вежливости, косвенное свидетельство мирных намерений и в то же время определение чинов.
        - Нет у них никаких чинов.
        - Почти наверняка есть, просто вы еще не поняли, какие именно и по какому признаку присуждаются.
        - Вот теперь я узнаю своего дружка,- рассмеялась Ева. Посерьезнела.- Только не вы, а мы. Люди.
        Платформы влекли вперед массивные рогатые звери с белыми гладкими спинами и очень мощными задними ногами. А впрочем, и передние ноги у них не подкачали. Просто ими звери иногда переступали, словно пробовали дорогу на ощупь, а задними всегда толкали платформы вперед, вот это и бросалось в глаза. Как казалось, зверями никто не правил, они шли сами и, насколько Рост мог судить, толково выбирали дорогу среди неровностей и складок местности.
        Когда стемнело, Ева вышла на берег моря и последовательно запустила три ракеты - одну красную и две белых. Рост не возражал, теперь он понял, почему Ева получила такой блаженный отпуск.
        Все подтвердилось поутру, когда до кочевников осталось еще километров десять. Неожиданно на легком гравилете через залив прилетел Казаринов. Он устал, возраст давал себя знать, работать на рычагах ему было уже не просто. Но на обратном пути это было необязательно. Ева, быстренько переодевшись в свой комбинезон, попросила его пересесть на правое сиденье.
        Росту, который вышел ее провожать, достались поцелуй в нос и дружеский хлопок по спине.
        - Не журысь, хлопче,- сказала Ева.- Я теперь чаще буду заглядывать.
        - Буду рад,- ответил Ростик и понял, что это уже не такая бесспорная правда, какой была бы всего-то пару недель назад, когда нежданная делегация людей только появилась.
        Но грустить слишком долго было некогда. Следовало приготовиться к приему новых гостей. И они появились на следующий день.
        Пятнадцать повозок, с невероятным количеством людей, настоящий поселок, если правильно отнестись к этому названию. Рост даже забеспокоился, а хватит ли у него еды, чтобы прокормить такую прорву едоков, но потом решил, что это не должно его заботить. Существа, достаточно искусные, чтобы вместо колеса использовать антигравитацию, наверняка побеспокоились о том, чем им предстояло завтракать или ужинать.
        Часа через три после того, как включилось солнце, фургоны вошли на отмеченную камнями территорию Храма. Рост решил их у этой границы не встречать. Пусть его и предупредили, но гостей такого сорта лучше всего было принимать во всеоружии. Он так и сделал, хотя понимал, что глупо тащиться всем табором восемьдесят тысяч километров по враждебному Полдневью, чтобы лишить жизни такую малозначащую персону, какой являлся он.
        Когда до Храма осталось метров триста, волы вдруг встали. С переднего соскочил не старый еще высокий мужчина, к нему подбежали две девушки, и вся троица решительно зашагала вперед. Они подошли к самым дверям, видимо, намереваясь постучать, но Рост их окликнул:
        - Назовите себя и цель своего визита.
        Старик - все-таки вблизи он выглядел старше, чем издалека,- поднял голову, нашел Роста в окне башенки и улыбнулся.
        - Мы из племени аймихо, присоединились к человечеству и приняли вашу веру. Меня зовут Сатклихо, а это мои дочери… Винрад-ко и Баяпош-хо.
        Дочери улыбнулись. Расчет оказался правильным, Рост понимал, что его покупают, но ничего не смог с собой поделать. Он тоже дернул краем губ, при желании это можно было принять за улыбку. Даже он сам мог бы ошибиться.
        - Цель нашего тут появления - сделать тебя Познающим.
        Мощно, решил Рост. Теперь, видимо, мне придется растаять, впустить всех внутрь и даже позволить женить себя на одной из этих красавиц. Кстати, хорошо бы знать, кого из девушек как зовут.
        - Я фермер,- сказал он.- Я не понимаю слова Познающий.
        - Ты узнаешь его,- серьезно ответил Сатклихо.
        - Почему ты так уверен?
        - Потому что мы уже знаем тебя.- Сатклихо подумал, совершенно человеческим жестом почесал седую щетину, которая через пару недель вполне могла сойти за бороду.- Мы изучили тебя, когда обнаружили ваш город почти семь годовых сезонов назад.
        - Изучили… на расстоянии в восемьдесят тысяч километров?
        - Видишь ли, Ростислав, когда ты поймешь наши возможности, это не покажется тебе странным.
        Говорил он великолепно. Почти без акцента, с правильными интонациями и даже не ошибался в ударениях. Если бы Рост не знал, что это племя пришло откуда-то всего месяц назад, он бы решил, что видит перед собой одного из боловских стариков, с которым по каким-то причинам был не знаком прежде.
        - Почему бы вам не приняться за обучение других ребят? Вероятно, есть толковые студенты в университете…
        - Мы пришли на более чем двустах повозках. Как ты думаешь, где находятся остальные?
        - Значит, вы будете делать Знающим не только меня?
        - Познающим - вы, люди, всегда преувеличиваете… Нет, не только. Но ты - наша главная надежда.
        - Надежда в чем?
        - Мы очень спешили. Но может быть, уже опоздали.- Старец опять почесал подбородок, было видно, что он привык чувствовать его гладким, и, лишь поддавшись людским обычаям, отпустил эту растительность.- Все зависит от способностей. Нам кажется, только у тебя способности таковы, что мы все-таки можем успеть.
        - Вы или мы?
        - Мы все, люди… И аймихо, которые теперь тоже православные.
        Так, решил Ростик, теперь не возразишь. Если у них и девушки способны рожать людей, тогда вообще аргументов «против» не остается.
        - О какой опасности ты говоришь?
        - Думаю, мы объясним это тебе сегодня же вечером.
        Остаток дня все фургоны становились в подобие цыганского табора, причем некоторые шатры устанавливались даже на земле. Потом аймихо позаботились о животных - волах, гусях, козах. Потом принялись копать колодец, и тут Рост уже не выдержал. Он вооружился, как мог, оставил в Храме Винта и пошел к ним. На воображаемой границе лагеря он совершенно автоматически произнес:
        - Л-ру.
        И тотчас получил певучие ответы: «Л-ру», «л-р»… Казалось, каждый в этом лагере стремится заручиться с ним миром. Он прошел прямо к пяти мужчинам, из которых трое были инвалидами и которые копали колодец.
        - Почему вы уверены, что тут будет вода?- начал он.- Но, даже если она будет, мне кажется, вы можете перекрыть тот ручей, что бьет у меня в подвале.
        Сатклихо выслушал его со вниманием, лег на землю, раскинув руки, положил в пыль голову, прислушиваясь… Нет, это было что-то другое, не попытка расслышать подземные струи. Наконец он поднялся, отряхнул пыль с лица.
        - Так может получиться… Но дело в том, что самый большой ручей, который дал бы нам достаточно воды, оказался именно «твоим».
        Стоящий рядом старик еще более древний, чем Сатклихо, что-то проговорил не по-русски. Все немного улыбнулись. Рост не понял шутки и, стараясь оставаться спокойным, надел шлем. Забрало, правда, не опустил.
        - Ты зря думаешь, что мы хотим причинить тебе вред,- отозвался Сатклихо.- Тут есть еще два подземных ручейка, вот старец и предложил их объединить, а чтобы это было не очень трудно, их придется вывести на склон вот той дюны.- И он махнул рукой в сторону холма метрах в трехстах от Храма.
        - Как это - вывести, соединить?
        - Потом поймешь.- Сатклихо повернулся к излишне предприимчивому дедушке и пояснил: - Нельзя выводить воду наружу. Она через пару лет пробьет овраг и будет хуже.
        Старец снова что-то пробормотал, и ушел, даже не обернувшись.
        - Хорошо,- согласился с ним Сатклихо.- Мы перенесем лагерь на ту горку, а чтобы не выводить ручьи на поверхность, выроем колодец.
        На том и порешили. Остаток вечера Рост угрызался тем, что поступил не слишком вежливо, но в то же время с облегчением думал, что теперь его драгоценная вода не иссякнет.
        Едва стемнело, все аймихо, и стар, и млад, отправились купаться. Купались с удовольствием, плескались, гикали, кричали, ныряли за красивыми ракушками и даже пробовали уплывать от берега. Этого уж Рост выдержать не мог. Он спустился со своей башенки и отправился к «соседям».
        Его заметили, когда он был еще метрах в ста от малышни. Несколько девушек тут же вышли к нему, и почти все из них оказались совершенно обнаженными. Рост тактично постарался смотреть в другую сторону, но если бы его недавно не посетила Ева, это было бы нелегко. Потому что девушки оказались пугающе человекоподобны. И откровенны. Впрочем, если учесть, что мужчин во всем таборе почти не осталось - интересно, почему?- это было понятно.
        - Я пришел сказать,- начал было Ростик, опасаясь, чтобы кто-то из аймихо не подумал, что он уже давно подсматривает за купальщицами,- что в этих водах есть Фоп-фалла. И викрамы.
        - Фопа мы попросили уйти,- ответила одна из девиц.
        Она говорила с заметным певучим акцентом и интонировала фразу совсем по-другому, нежели привык Ростик. Но ее слова все равно были понятны. Конечно, можно было посмеяться над этой речью, но не хотелось. За пару месяцев Рост не выучил бы и сотни слов на чужом языке, а эти ребята…
        - И викрамы нам не помеха,- произнес другой голос. Из темноты выступила загорелая… Винрадка или Баяпошка? Она была очень красива, на коже еще сверкали от близких костров капли морской воды.- Кажется, так вы говорите?
        - Говорим,- согласился Рост.
        - С местными мы можем столковаться. Вот если бы тут были океанские рыболюди, тогда… Но все-таки спасибо. Ты беспокоился за нас?
        - Я беспокоился за детей.- Все-таки он не мог говорить с девушкой, на которой не было ни одной полоски материи.- Я лучше пойду.
        - Хорошо,- согласились девушки чуть не хором.- Когда сделаешь свои дела, приходи. Мы будем купаться очень долго, тут спокойная вода.
        Но Рост знал, пока он не поговорит с теми, кто собирается сделать из него Познающего, пока не разберется в этике этих аймихо, больше он к девушкам близко не подойдет. Что ни говори, а даже после визита Евы это было для него сильным испытанием. Или это было испытанием для девушек?
        Глава 4
        Обучение началось дня через три, когда основные проблемы по устройству на новом месте были решены. Аймихо при этом выказали весьма спокойное отношение к Ростиковому нежеланию прямо сотрудничать с ними, словно настолько верили в успех, что и волноваться по этому поводу считали бессмысленным.
        Он-то сам, впрочем, волновался, и изрядно. Сначала решил, что все это глупости и было бы только лучше, если бы его оставили в покое. Потом начал прикидывать, что могло бы произойти в его жизни, если бы он снова вернулся к былой активности, к карьере и службе в том значении, как он понимал ее, то есть честно, на благо города, а не отдельных его вождей. И к исходу второго дня вдруг вообразил, что аймихо тянут время, а на самом деле пора начинать.
        Это навело его на неприятное подозрение, что новые соседи, или гости, или даже новая часть человечества Полдневья каким-то образом влияет на него, стараясь поднять восприимчивость ко всем тем догмам и методам, которым решили его научить. В самом деле, племени, способному менять каким-то образом русла подземных рек, вероятно, ничего не стоило изменить мысли одного человека, к тому же живущего неподалеку.
        И все-таки этому Рост не очень поверил. Просто не мог допустить, что такое возможно. То есть с ним, как со всеми прочими, случилось в Полдневье столько странного, что он отвык от глупого материализма, которым была пронизана советская идеология на Земле. Он допускал, что в природе возможны ситуации, когда неизвестно отчего к человеку приходит новое знание. Еще он допускал, что сила духа, тайное желание, определенный образ мысли выстраивают события таким образом, что они как бы сами собой принимают желательный оборот. Но что можно вот так запросто, мимолетно влиять на него самого - этого он допустить не мог.
        Обучение началось с утра. Причем Рост даже не очень-то и осознал, что оно началось. Просто к нему, сидящему на пороге дома, чистящему доспехи и обдумывающему, как бы заполучить пару коз и уткогусей от новых соседей, подошел Сатклихо, сел рядышком и вполне миролюбиво спросил:
        - Надеюсь, мы не оскорбляем своей внешностью твое зрение?
        - Ничуть,- бодро ответил Рост.
        - Отлично,- кивнул старик. Подумал, добавил, как бы про себя: - Хорошо бы еще, конечно, твою восприимчивость на запахи проверить… Но пока попробуем обойтись без этого.- Он с уважением посмотрел на Ростиковы железные доспехи и спросил, меняя тему: - А наши девушки тебе как показались?
        - Красивые,- безрадостно проговорил Рост.
        - Понимаешь, я не просто так спрашиваю. Если ты не будешь находиться в состоянии полного физического комфорта, мы не сможем…
        Последняя формулировка сразила Ростика.
        - Послушай, Сатклихо, ты сколько времени учил русский?
        - Лет семь, едва мы приняли решение двинуться в вашу сторону.
        - Вы в то время находились очень далеко?
        - Для Полдневья - не очень. Мы были в состоянии вас ощутить, прочитать и, конечно, до вас добраться. Что и проделали.
        - Телепатически?
        - Очень узконаправленной, длиннофокусной телепатией. Собственно, это уже не телепатия, это скорее… Волновой перехват.- Старец потер руки, словно ощущая в них какое-то неприятное жжение, встряхнул их, словно сбрасывал капли воды, и добавил: - В любом случае следует признать, нам повезло. Такая сходимость по физиологии, по генетике… Я даже начинаю подозревать, что это не случайно. Мы - выходцы из одного и того же мира.
        - У нас на Земле никто не знает телепатии.
        - Во-первых, никто не знает, из каких мы времен, может быть, мы ваши давние предки, когда цивилизации могли иметь другой психофизиологический режим, вполне позволяющий развить не только телепатию, но многое другое. А во-вторых, мы можем оказаться вашими потомками. То, что мы прибыли в Полдневье на четыре тысячи лет раньше, ничего не доказывает.
        - Как звучит ваш язык?
        - Ты хочешь по звучанию слов понять, происходим ли мы из одного мира?
        Казалось, Сатклихо поражен такой глупостью. Но Рост и сам уже все понял.
        - Нет, просто… Согласен, это в самом деле не очень умно.- Чтобы не попадать впросак, он как следует поразмыслил, прежде чем задал следующий вопрос: - Четыре тысячи лет - это много. Вот только… вы что же, всегда вот так бродяжничали?
        - Бродяжничество разрушает культуру. Вернее, невозможно подняться выше определенного, очень низкого уровня… Не спрашивай, почему так происходит, я не смогу объяснить, не используя базовых элементов нашей науки об обществе, которых ты не знаешь.- Сатклихо подумал и добавил очень жестко: - Мы были довольно развитой расой здесь примерно на протяжении трех тысяч лет. У нас была хорошая специализация… Но мы проиграли войну, которую не должны были начинать. И вот теперь находимся на грани физического истребления.
        - Специализация - что это такое?
        - Каждое разумное сообщество тут имеет ту или иную специализацию. Проще говоря, раса делает то, что у нее лучше получается. Есть математики, есть биологи, лингвисты, солдаты, крестьяне.
        - Кем были вы?
        Сатклихо помедлил, прежде чем ответил:
        - Мы были жрецами. Пытались выстроить из разных верований единый, эффективный для Полдневья культ.
        - Общую для всех веру?
        - Не только веру. Но личностные методы развития. Персональные схемы постижения божественной воли и отклонения от нее.
        - Разве нечто божественное может отклониться от предназначения?
        Сатклихо усмехнулся.
        - Предусматривая в каждом человеке свободу воли, Абсолют, разумеется, предусмотрел и отклонение от идеальной, наиболее приемлемой для мира версии. Долг настоящего человека не доводить дело до этого, но если уж это случилось… Нужно исправлять положение. Вот мы сейчас, оказавшись в том состоянии, в каком ты нас застал, и пытаемся все исправить.
        - С помощью человечества?
        - С помощью человечества.
        Страшное подозрение заползло в душу Ростика.
        - Эй, а вы не пытаетесь исправить свои ошибки за наш счет? Не пробуете втравить нас…
        - Неправильно, Ростислав. Мы, приняв крещение, стали едины. Мы есть вы, а вы, так сказать, выходцы с Земли, больше ими не являетесь… Вернее, конечно, являетесь, но практически… об этом можно забыть.
        - Я понял.- Рост подумал.- Может, вы и правы. Но, выражаясь твоими словами, мы по-настоящему перемешаемся только тогда, когда у нас появятся общие дети. Если это возможно.
        - Это возможно. И дети эти будут очень талантливые,- с явным удовольствием проговорил Сатклихо.
        Новое подозрение возникло в Ростике. И оно было естественно у мужчины, жизнь которого, к сожалению, оказалась не самой удачной на личном, как говорится, фронте.
        - А не хотите ли вы использовать наших?..
        Он не договорил. Но его прокурорский тон не вызвал в Сатклихо ни малейшего затруднения в самом вопросе.
        - Ваших женщин?- Он откровенно расхохотался. В его веселости было даже что-то обидное.- Все как раз наоборот. Сколько ты видел у нас мужчин? Мало, верно?
        - Откуда я знаю, может, они все в Боловске остались?
        - Они не остались в Боловске. Они все тут, и их столько, что мы не сможем даже надеяться на продолжение нашего рода без помощи ваших мужчин… Хотя бы в прежнем количестве. А желательно - с увеличением общей популяции.- Сатклихо помолчал, потом договорил: - Так что все наоборот. Мы предлагаем вам любовь наших женщин и рассчитываем, что детей, которые появятся, вы будете любить не меньше, чем рожденных от ваших природных жен.
        - И все-таки,- решился Рост на самый неясный теперь вопрос,- почему вы так уверены, что дети появятся? Генетика, штука, хоть и проклятая, но тонкая.
        - Почему «проклятая»?- удивился Сатклихо.- Генетика - обычная, как ей и положено быть.
        - Это я так,- пробормотал Ростик,- наших вождей на Земле имею в виду.
        - Мы не гадаем,- признался Сатклихо,- мы знаем, что все будет хорошо. Мы потратили на изучение вашей природной структуры…
        Словно пелена спала с глаз Ростика. Он все понял, даже вскочил. Как оказалось, одна из плечевых пластин лежала у него на коленях, хотя он забыл о ней. Теперь она свалилась в пыль, и осталась там лежать, тускло поблескивая старой ковкой.
        - Вы изучали кого-то из наших? Примерно так же, как учили язык - на расстоянии? Значит, вы выпотрошили сознание кого-то…- Догадавшись обо всем, Рост помертвевшими губами прошептал: - Антон? Как раз шесть с чем-то лет назад?
        - Мы не знаем, как звали того юношу, сознание которого мы вынуждены были основательно…- Сатклихо помялся,- выпотрошить. Пойми, это было необходимо.
        - Мы думали, это какой-то из эффектов Фоп-фалла. И все удивлялись, почему он больше не повторяет такой штуки?
        - На самом деле Фоп-фалла нам помог, он словно охотничья собака указал на вас,- признался старец.- Если бы не он, мы бы могли вас не заметить. Кстати сказать, в тот момент мы двигались совсем в другую сторону, где на расстоянии полумиллиона километров находится племя, очень похожее на вас… Но это уже очень далеко, определить, подходило ли оно нам для ассимиляции, мы смогли бы, лишь приблизившись тысяч на двести километров. И то, если они сами не кочуют, а также если психологически способны принять нас.
        Сатклихо задумался.
        - Вы чуть не убили моего друга,- проговорил наконец Ростик.
        - Он может погибнуть в бою. Ты будешь переживать за него?
        - Да. Но вы, создав угрозу его жизни, автоматически попадаете в разряд врагов. Неужели это неясно?
        Рост посмотрел на старика, сидящего рядом, словно бы новыми глазами. По виду это был почти обыкновенный старец, крепкий, с хорошей координацией, ясными глазами, чуть странными словами и жестами… И все-таки в нем проступило что-то чужое, словно бы только теперь стало ясно, что он и есть чужой. Может быть, эта чуждость ощущалась на уровне биополей? То, что они существуют, Ростик не сомневался ни на мгновение.
        - Я вот что хочу спросить: ты будешь винить в его смерти командиров, отдавших приказ вступить в последний для него бой?
        - Нет, конечно. Приказы диктуются обстоятельствами. Я сам десятки раз посылал людей в бой, зная, что вернутся не все.
        - Вот и мы устроили этот… эксперимент, зная, что он может погибнуть, но учитывали все обстоятельства. И кстати, сделали что могли, чтобы он не погиб. Ведь он же не погиб?
        - Он почти год был как раздавленная собака…- Ростик не мог бы объяснить, почему выбрал именно такое сравнение.- Даже говорить не мог.
        - Это было необходимо. И мы помогли ему восстановиться потом.- Сатклихо вдруг прищурил левый глаз.- Скажи, тебя не удивило, что Антон, после того как потерял практически все свойства разума и внеразума, восстановился таким образом, что разница между прежним и нынешним человеком почти не заметна даже тебе, его другу?
        Рост вынужден был признать, что думал об этом, хотя и не сумел разгадать эту загадку. Вслух он ничего ответить не успел, старец уже понял ответ.
        - Мы помогали ему, одновременно через его сознание обучаясь русскому языку, одновременно вырабатывая схему ассимиляции, одновременно научившись вчитываться в других ваших граждан, чтобы…
        Он замолчал, словно осознал, что сказал больше, чем хотел.
        - Продолжай, что ты хотел сказать? Чтобы выбрать тех, кого вы будете обучать, а кого нет?
        - Примерно, так.
        - Не «примерно», а именно так.- Рост подумал.- Да, я буду обучаться на Познающего, или как вы это называете. Не потому, что вы разбудили у меня бешеное любопытство, что, кажется, пытались делать в последние дни, а просто потому, что, мне кажется, необходимо проверить чистоту ваших намерений. И сделать это проще всего через постижение того, чему вы можете нас, людей, научить.
        - Это нас вполне устраивает,- быстро ответил Сатклихо.- Если не возражаешь, мы начнем сегодня же.- Он помолчал и добавил: - Вернее, уже начали.
        Потом он произнес длинную лекцию о питании, в заключение велев Ростику изменить свой рацион. А вечером в Храм вошли почти два десятка стариков и пожилых женщин, многие из которых были куда старше Сатклихо, расселись по стеночке главного зала, кто на стульях, кто на полу, вывели Ростика в середину и принялись на него смотреть. Иногда они о чем-то переговаривались высокими, певучими голосами. Но русская речь проскакивала у них нечасто.
        Ростик, сидя за главным столом Храма в окружении этих людей, с удивлением обнаружил, что состояние это ему скорее нравится. Иногда в разных частях тела возникало что-то похожее на щекотку, иногда не очень ясные мысли всплывали в его сознании, но не было страха, который проявил Антон во время той ночи, когда лишился разума. И довольно скоро исчезли опасения, что может что-то получиться не так.
        Скорее всего это походило на горячую ванну, только не для тела, вернее, не только для тела, а прежде всего для разума. И эта ванна вымывала плохое, что в нем было, очищала не только мысли Ростика, но саму способность мыслить. То, что мышление можно перестроить словно обыкновенную машину, было для Ростика внове. Через неделю он обнаружил, что сеансов сидения в зале ему не хватает, и тогда он попробовал устроить похожий сеанс для себя самостоятельно. Пару раз у него не получилось, но на третий день вечером, едва начались обычные «посиделки», Сатклихо грозно произнес:
        - Кто работал с Ростиславом в неполном составе?- при этом он осмотрел своих старцев.
        Один из них, путая слова на русском и не очень внятном чужом языке, пробормотал:
        - Неужели… Сатклихо со-задам па лиару… самобытно… вел-рикрум па лэт'аби.
        Сатклихо при этом, казалось, лишился дыхания. Потом механически перевел:
        - Неужели Сатклихо не видит, что юноша сам…
        - Пытается продвинуться дальше?- закончил за него Ростик. И сам чуть не потерял дар речи. Оказалось, что слова чужого языка могли быть для него ясны. Звучали, хоть и не совсем по-русски, но очень, очень близко к нему.
        - Видишь, Сатклихо, он очень способный,- удовлетворенно проговорила одна весьма пожилая женщина, которую старцы обычно замечали лишь в самых крайних случаях и которая на «заседания» являлась неаккуратно.
        - Он такой способный, что, пожалуй, ты права, Бетра-хо, нужно думать о том, чтобы он не пережег свои способности раньше времени.
        Так Рост обнаружил, что в его сознание вкладывается что-то помимо его воли и почти незаметно для него. Но еще более удивительное открытие он сделал, когда, как-то выйдя в осеннюю степь, вдруг обнаружил в себе способность произносить такие звуки, о существовании которых еще пару недель назад не подозревал. Вернувшись в Храм, он раздобыл зеркало и попытался заглянуть себе в глотку - недаром был сыном врача. И вот что обнаружил - глотка очень красная, верхнее нёбо сделалось слишком высоким, а от произношения самых обычных слов возникали боли, словно при ларингите.
        Отозвав на вечерних занятиях Сатклихо в сторону, он спросил его:
        - Послушай, вы не пытаетесь изменить природу моего тела?
        - Конечно пытаемся,- удивившись, впрочем, довольно искусственно, признался старец.- Было бы смешно, если бы мы работали с… живым раствором, каким является человек, и не попытались сделать его более… изменчивым.
        - Изменчивым? В каком смысле?
        - Ты не сможешь выучить Единый язык, если мы не поможем тебе… в минимальной степени. Уверяю тебя.
        - Единый язык…- слова звучали хорошо, как обещание безопасности. Кажется, именно они и убедили Ростика, что все, что с ним происходит, правильно.- Ладно, раз уж вы на это решились, лучше будет продолжать.
        Сатклихо улыбнулся и даже слегка поклонился, приветствуя такое решение.
        - Без сомнения, мой друг,- проговорил он странно изменившимся голосом.
        Лишь заметив это, Рост осознал, что всю фразу без исключения старец проговорил на Едином. Но она была понятна. И к этому теперь следовало привыкать, хотя ощущение было странным - словно после привычной, предположим, пресной еды, его угостили чужеземными, очень пряными и острыми кушаньями, например грузинскими. Но ясность мышления, точность выражений в описании окружающего мира при этом не терялась.
        Рост вздохнул, он и не знал, что это возможно. Лишь теперь, когда первый эксперимент так быстро и так… успешно завершился, Ростик начал подозревать, что главные открытия ему только предстоят.
        Глава 5
        Зима в том году наступила неожиданно. Просто как-то раз Фоп-фалла улегся на дно, резко ослабив свою активность, а Рост понял, что ощущает это, не выходя из дома. Вероятно, потому, что довольно долго жил в поле внимания этого чудного морского растения-зверя.
        С этого же вечера прекратились массовые купания аймихо после наступления темноты, при свете костров… Удивительно, откуда они столько плавня брали, чтобы такие костры жечь? А еще через пару дней наступила зима. Даже снег выпал, и у самых береговых камней образовалась корочка непрочного, прозрачного в разводах льда.
        Аймихо сразу засобирались. Сатклихо объяснил это просто:
        - По снегу налетает борым. Они опасаются оказаться у него на пути.
        - Боятся?
        - Опасаются.
        - А почему раньше не уехали?- спросил Рост.- Ведь вы все должны чувствовать приближение холодов.
        - Мы чувствуем. Только нам работа с тобой не позволяла. И кроме того, нужно было перенаправить ручьи, чтобы они потекли по прежним руслам.
        - Понятно. Что-то вроде уборки мусора,- усмехнулся Рост, но шутки не вышло.- Мусора мы оставляем мало. А с ручьями следует поступать еще аккуратней,- серьезно ответил старец.
        - Ясно,- Рост изобразил на физиономии сложную гамму чувств.- Значит, мы расстаемся до следующего года?
        - Почему? Учение продолжится.- Сатклихо подумал немного, внимательно вглядываясь в Ростика.- Если ты, Ростислав, нас не подведешь, то присутствия остальных старцев для инициализации уже не потребуется. Я все сделаю сам.
        Рост понял, что и в его жизни что-то изменилось окончательно.
        - Теперь ты будешь обрабатывать меня в одиночку?
        Сатклихо потупился.
        - Не совсем…- Он посмотрел на один из трех факелов, которые стали жечь главным образом для тепла, хотя в кухне топилась еще и печь.- Если позволишь, мне будут помогать дочери.
        Рост выглянул за порог оборонительного тамбура Храма, сделанного для того, чтобы никто не мог, проскочив сразу все двери, оказаться в большом зале. По снегу, свежему, как выбеленная простыня, к его дому двигалось человек пятьдесят. Некоторые несли мешки со снедью, кто-то волок подобие санок, груженных домашней утварью. Рост занервничал.
        - Их же будет двое? Но у меня не так много места…
        - Видишь ли,- почти торжественно проговорил Сатклихо.- Пурпурные губиски, что жили у тебя, решили, что им будет лучше в наших кибитках.
        Рост подозрительно уставился на старца, который спокойно ждал Ростиковой реакции.
        - Вы убедили их освободить место тебе и дочерям?
        - Мы их ни в чем не убеждали. Они неплохо прожили тут несколько лет, а теперь почему-то решили, что в нашем окружении им будет безопаснее. Среди обычных людей они, как военнопленные, находятся вынужденно, а с нами…
        - Они пару раз хотели переселиться то ли к дварам, то ли к пернатым. Но каждый раз требовали некоторое количество зерна, сушеной рыбы, зелени, чтобы не голодать хотя бы на первых порах. Я выделял им эту еду, но они, поразмыслив, отказывались уходить, потому что забрать все с собой не могли.
        - Сейчас все решилось само собой и можно не тревожиться о мелочах…
        - Пищу ты считаешь не слишком важным фактором?- Рост удивился.
        Еда была для него священна. После трех зим, когда он дважды чуть не умер с Винторуком от голода и цинги, он не считал мешки с рыбой или зерном незначительной частью жизни. Скорее наоборот. Но Сатклихо полагал иначе.
        - Для людей, перенаправляющих ручьи, вырастить выдающийся урожай, нагнать рыбу в сети или даже заставить зверей самих выйти на охотника, без облавы - ничего не стоит. Поэтому…
        Тут Рост вспомнил еще кое-что.
        - Но у меня еще оказался этот пернатый Шипирик. Теперь, наверное, до весны он не уйдет. Нет, он вроде бы ничего, но если вам это не нравится…
        - Шипирик, конечно, совсем не «ничего», а один из самых сильных и удачливых вождей бегимлеси,- поправил Ростика аймихо, как привык поправлять его произношение в упражнениях по единому языку.
        - Ты можешь с ним разговаривать?- обрадовался Ростик.- Слушай, может, выяснишь, что с ним случилось? А то мы толком и не общались еще. Как-то мне все недосуг было. А в последнее время он в вашем лагере больше обретался, чем в Храме.
        - Полагаю, он знает, что делает.
        - Так он специально тут остался?
        Но додумать эту ценную мысль Рост не успел. В Храм стали вваливаться аймихо с вещами переезжающего семейства. Многие из помогающих в этом переезде горячо прощались с Ростиком, пожимали на человеческий манер руки, некоторые кланялись, все говорили ободряющие слова, словно он не оставался жить тут в благоустроенном доме, а вынужден был расположиться на полярную зимовку в крайне «сомнительных», как говаривал отец, обстоятельствах.
        Некоторые девушки целовались совершенно беззастенчиво и на плохоньком русском объясняли, что Ростик слишком несмелый, но вообще-то, может быть, возможность еще не упущена… Речи некоторых из них Рост, воспользовавшись своей недавно приобретенной способностью расфокусировать сознание, старался не понимать. И кажется, правильно делал. Иначе сгореть бы ему со стыда от этой откровенности.
        Потом аймихо ушли, и у дверей Храма остались только две девушки. Одна, кажется, старшая, смотрела под ноги, лишь иногда бросая на Ростика исподлобья суровые, оценивающие взгляды. Зато вторая, Баяпош-хо, ела его глазами, как новобранец командира. От этого Ростик сразу вспомнил про хозяйственные дела, повернулся к Сатклихо.
        - Послушай, Сатклихо, мне казалось, что у тебя в семье имеется фургон, волы, уткогуси…
        - Платформу мне пришлось отдать, некоторые из наших семейств давно уже ютились в тесноте. Волов тоже пришлось отдать, хотя три коровы и бычка я все-таки отвел к тебе в стойло. Ими занимается Ждо. А уткогуси, как ты их называешь, пребывают в благоустроенной землянке, которую я попросил своих соплеменников выкопать под дальней кошарой. Там же и небольшой запас корма для скотины. Остальное - в твоих подвалах.
        Что-то Ростик стал расслабляться, если позволяет кому-то так хозяйничать на своей ферме. Впрочем, да, он просто был перегружен тренировками и уроками, которые задали ему эти странные новообращенные люди… Или, вернее, беженцы?
        - Надо посмотреть,- решил он наконец и отправился искать Винта, чтобы с ним на пару выяснить, что же им в итоге перепало.
        А досталось им действительно немало. Кроме перечисленной скотины, уход за которой взяла на себя младшая жена бакумура, еще почти два дня пришлось расставлять, прятать или, наоборот, искать место для размещения огромному количеству вещей. Тут были и странные, свиточные книги аймихо, написанные на необычном языке, и посуда, выполненная из рога, кости, металла или стекла с таким искусством, что Кирлан только восхищенно дышала, когда брала в свои чисто вымытые лапы то одну кастрюлю, то другую. Тут были и бочонки с какими-то экзотическими напитками, и ткани, и травы, и лечебные наборы, хирургические инструменты, шкуры невиданных животных, которые Ростика сначала испугали, но в которых не оказалось ни одного паразита.
        Когда это хозяйство было, наконец, хоть как-то освоено, Ростик поинтересовался:
        - Никак не пойму, это все богатство - награда за мое терпение?
        - Не совсем,- спокойно ответил аймихо,- скорее приданое моих девочек.
        - Прид… что?- голос Роста прервался. Он не ожидал такого поворота, хотя, поразмыслив, без сомнения, пришел бы к такому же выводу.- Но у нас, у людей, существует… Свобода выбора. Я… я вот что думаю, давай…
        - Если это решение тебе кажется нелегким,- прервал его аймихо,- пусть все идет своим чередом. Хотя, убей, не пойму, что за невидаль - иметь двух жен?
        Он явно разволновался, иначе бы построил фразу более гладко.
        - Они сестры, а я…
        - Понятно.- Старец хмыкнул, но совсем не обидно.- Человеческая боязнь инцеста.- Он внимательно посмотрел на Ростика.- Будем считать это одним из тестов на все те идеи, которые мне придется тебе объяснить до весны. Если удастся, будешь молодцом. Если нет - я бездарный учитель.
        - Зачем же так? Возможен еще вариант - малоталантливый ученик.
        Отговорка тем не менее не подействовала. И кстати, очень хорошо, что никто не обратил на нее внимания. Потому что она была из какого-то другого мира, когда Рост еще маялся недооцененностью своих усилий, хотел все и везде непременно сделать по-своему, малейшую оплошность начинал рассматривать как главное доказательство своей неэффективности… Сейчас она просто не имела к нему отношения.
        Он понял это по тому, что занятия, которые теперь стали еще интенсивнее, еще острее и временами требовали всех сил Ростика, вдруг перевели его внимание и мысли совсем на другое - на понимание сложности мира, на место в нем людей. Именно людей, всех разом, а не одного лишь Роста, или даже с любимыми и дорогими для него людьми - Ромкой, мамой, Евой, Кимом… Мир теперь представлялся чем-то общим, слитным, многоплановым. И в нем могло происходить многое из того, что еще год назад Ростик попросту не увидел бы.
        В этом мире была война, как необходимая реальность, в нем был покой, как добавление к войне, в нем были любовь, жизнь, привязанности, перемены и постоянство, добро и зло, огромное поле вариантов превращения одного в другое, как и добра в добро со злом в зло. В нем возникали невидимые планы бытия, которые человеку никогда не суждено было понять, и отчетливое умение понимать вещи, которые были спрятаны от внимания всех других живых сущностей, кроме людей. В нем были категории праведности и греха, ясности и тумана, полноты и пустоты, выбора и необходимости, соответствия и недостаточности, избытка и понимания, конкретности и абстрактности. И главное, в нем было осознание веры.
        Как ни странно, именно вера заставляла людей делать большую часть тех вещей, которые они делали. Просто-напросто, в какой-то момент человек начинал верить во что-то, и тогда изобретал, скажем, автомобиль. Сатклихо основательно потряс мыслительные способности Ростика, когда объяснил, что мастерства древних римлян, без сомнения, хватило бы, чтобы сделать почти нормально работающий автомобиль. Они смогли бы выточить блок-картер, смогли бы сделать примитивное топливо, разумеется, сумели бы построить привод, шасси, систему управления. И даже голова у них работала в нужную сторону - недаром они понастроили через всю империю отличные дороги. Но автомобиль они все-таки не сделали…
        - Потому что были неконструктивны в своей вере,- объяснил Сатклихо на занятиях по Земной истории.- Автомобиль, аэроплан и всякие прочие прекрасные и удивительные предметы человечество сумело изобрести, лишь когда отвратило веру от безусловной привязанности к Богу, свойственной средним векам, и частично устремило ее на внешний мир.
        - Значит, вера - созидательный элемент прогресса,- признал Рост.- Но вера в Бога? Как быть с ней?
        - Тебе не хочется от нее отказываться?
        Оказалось, что действительно, уже не хочется. Хотя признавая это, Ростик удивился себе, да так, что просто не мог найти слов. Как всегда, в определениях ему помог учитель из племени аймихо.
        - Тебе не хотелось бы терять ее, потому что при этом ты теряешь слишком многое, верно? Осознание бессмертия души, понимание своего всемогущества, ощущение защищенности и любви, которую уже привык считать данностью жизни?- Он помолчал, прочитав безоговорочное согласие Ростика.- А главное, ты привык полагать, что настоящая, полная, неусеченная вера - тот самый инструмент, которым можно изменить почти все.
        - Все так,- согласился Ростик.- Вот только одна деталь в твоих размышлениях меня смущает, хотя я и не понимаю, как точнее ее выразить… Видишь ли, ты не пришел ко всем этим замечательным мыслям сам. Ты уже имел их, когда принимал православие. Тогда почему ты согласился стать христианином, когда за вами такая утонченная, такая изящная школа мысли?
        - Пока ты плохой ученик,- с грустной улыбкой признал Сатклихо.- Я, как и все аймихо, принял христианство, потому что оно верно. Оно подтверждает и даже усиливает все наши постулаты. А кроме того, оно говорит о богочеловеке, который явился вам, людям, совсем недавно, всего две тысячи лет. Нам он являлся давно… И мы, как верующие, обязаны обновить веру в соответствии с новыми ее законами. Они ведь тоже меняются.
        Пожалуй, в этом не было лукавства. Все, что Ростик узнал об аймихо, не противоречило христианству. Скорее наоборот, в их лице отец Петр получил сильнейших, искуснейших адептов, способных убедить всех сомневающихся, потому что умение этих… гм, людей обращаться с таинственными силами мира свидетельствовало об истинности чудес. А что может вернее убедить людей в силе веры, если не проделанные на их глазах чудотворения?
        К середине зимы у Ростика появились две жены, которые были к тому же сестрами, причем как-то так вышло, что их родство и возможность обменяться впечатлениями лишь усиливали их радость и удовольствие от всего с ними происходящего. А они добивались этого, потому что верили, как справедливо заметила Бояпош-хо, что со временем должен был понять и Ростик,- с ними лучше, чем без них. Как и им лучше с ним, чем без него.
        Разумеется, все эти любовные игры происходили по старой схеме. Каждая из жен в полном соответствии с внутренними женскими договоренностями и в соответствии с желаниями самого Роста появлялась в его спальне, и любовь получала физическое воплощение.
        А ближе к весне стало известно, что обе его жены ждут прибавления, что заставило и сестер, и Сатклихо прямо-таки светиться от счастья. А Ростик, получив такое наглядное подтверждение совместимости жизненной природы людей и аймихо окончательно успокоился - все было правильно, все было не зря.
        Весной же Ростик вдруг понял, что Сатклихо начинает повторяться. Вероятно, старец не просто талдычил иные из своих постулатов, но и Рост выучил базовые элементы настолько, что сам уже мог делать выводы, и они все, разумеется, сходились воедино, указывая с математической точностью, что решающим оказывается даже не степень наличия или отсутствия мышления в вере, а умение делать выбор из представившихся альтернатив. Когда он задал этот вопрос, Сатклихо откровенно обрадовался.
        - Наконец-то,- разулыбался он.- А я уже терпение начал терять, все удивлялся - как же ты не видишь следующего этажа всей этой проблематики?
        - Я и не вижу этажа, просто задал вопрос,- признался Ростик.
        - Нет, чтобы задать такой вопрос, нужно уметь думать так, как это я тебе предлагаю.
        И оказалось, что Ростика вели именно к этому - осознанию Двоичного пути.
        - Понимаешь, мир для конкретного человека может представляться мешаниной самых разных событий, вещей или представлений. Но ему нужно выживать, а для этого следует научиться делать выбор. Или ты должен сделать то, что кажется тебе хуже, или то, что кажется тебе лучше.
        - А разве не так, как хочется и как должен?- спросил Рост, вспомнив закон военного счастья, как-то провозглашенный старшиной Квадратным.
        - Можно и так, но это слишком грубое понимание выбора. Настолько грубое, что ты можешь вообще не заметить возникшего раздвоения. Так тоже бывает - когда неловкий человек не находит выхода, потому что попросту не видит его. Кстати, у вас, людей, так бывает в большинстве случаев.
        - Хорошо,- признал Рост,- может быть. Но как же следует поступать?
        Сатклихо вздохнул.
        - Вообще-то это самый главный вопрос нашей, да и вашей тоже, философии - что использовать в каждом конкретном случае? Иногда нужно поверить, и это спасет, а иногда и разувериться. Иногда следует действовать силой, но чаще - убеждением. Иногда правильный путь есть подчинение, или желание, или импрессия, что есть, в сущности, одно и то же, а иногда - бунт, долженствование или экспрессия.
        - Как же нам жить?
        - Творчески,- ответил всезнающий аймихо.- Стараясь осознать будущее. Запомни эти слова, ибо они определяют наше главное оружие, может быть, нашу единственную возможность победить врагов. И для этого подходит все, что только можно. Выстраивай «дерево цели», придумывай гипотезы, фантазируй или пробуй остановить мышление, чтобы почувствовать единственно верное понимание событий. Или читай будущее, примерно так, как это иногда открывается тебе.
        - Давно уже не открывается,- признался Рост. Почему-то с сожалением.
        - Я думаю, что сдаваться не следует. Слушай себя, оперируя всем тем, чему я тебя научил, и снова откроется. Только… Слушая себя, настраивай слух, как музыкант настраивает его, отделяя фальшивую ноту от верной. И находи правильный путь для себя на каждой найденной развилке. Для себя и, может быть, для всех.
        Определение Двоичного пути потребовало понимания таких вещей, как кармическая предназначенность, следование за Абсолютом, выявление невидимых знаков и многого другого. Рост почти не заметил, что налетел один вал борыма, и ушел, что налетел другой, который почти целиком сожрали летающие киты, которых в эту зиму вдруг объявилось немыслимое количество. Кстати, Баяпош-хо, посмотрев как стадо китов штук в двести пасется в высоком, с треть километра, вале саранчи Полдневья, сказала, что такие валы саранчи и такое обилие китов означает трудный год. Что она имела в виду, было неясно, потому что она не очень хорошо говорила по-русски, а Рост еще не очень справлялся с Единым. К тому же и Сатклихо, который прекрасно мог все это перевести, отмахнулся, мол, не обращай внимания на лепет беременной барышни.
        И хотя Рост отлично понимал, что от этого отмахиваться не нужно - не этому ли его, по сути, учил Сатклихо?- но поделать ничего не смог. Язык нужно знать лучше, решил он, и принялся изучать Единый. Да так, что, когда начал подтаивать снег, старец перешел на истинную, по его словам, терминологию, то есть на все те слова, которые в Едином заменяли понятия «кармы», «Абсолюта» и «мистерии».
        А еще несколько дней спустя Рост впервые поговорил с Шипириком, тем самым пернатиком, который очень умело навязал людям свою компанию. И который, как оказалось, изъяснялся на Едином лишь чуть получше, чем этим мог похвастать Рост.
        Дело было так. Все собрались на ужин и по традиции Храма сели за общий стол, кроме, может быть, лишь самых маленьких волосатиков из семейства Винта. Шипирик съел свою порцию, как всегда, с изяществом и сноровкой, удивительной для его рук и клюва. Попросил добавки. Кирлан, которая устала за день, не хотела идти на кухню, чтобы еще раз наполнить миску пернатого. И сделала вид, что не понимает его жестов. А есть Шипирику хотелось очень, потому что последнее время он все чаще стал с оружием уходить к морю и проделывать там сложнейшие комплексы замысловатых упражнений. Шипирик решил настоять, а потому произнес что-то на своем языке и, убедившись, что старшая бакумурша его не понимает, с негодованием проговорил на Едином:
        - Ты же всегда понимала!
        Рост тут же встрепенулся:
        - Шипирик, ты… говоришь на Едином?
        Пернатый вздохнул и посмотрел на Ростика. Иногда он крутил головой по-куриному, или, как зеленокожие, рассматривая объект разными глазами, а иногда смотрел прямо, словно земной хищник. Чем это можно было объяснить, Рост не знал. На этот раз пернатик смотрел прямо.
        - Говорю, хотя не очень грамотно.
        - Может, тогда объяснишь, зачем ты тут оказался?
        Шипирик вздохнул.
        - Нам приказали сходить к твоему Храму. На нас напали д'кабры…
        - Гиеномедведи,- подсказал Сатклихо.
        - Остался один я.
        Рост сидел, смотрел на Шипирика и не мог понять, что в этом монологе ему не нравится. И наконец понял - все было неправдой. О чем он и сказал. Шипирик смущенно вздохнул, но и с заметным облегче-нием.
        - Я знал, что с тобой не получится,- признался он.
        - Что не получится?- переспросил Рост.
        - Не получится тебе соврать. Ты все равно поймешь.
        - Тогда объясни.
        - Меня послали, чтобы я был около тебя. И знал, что у тебя происходит.
        Единым оба владели недостаточно, чтобы строить сложные предложения. Поэтому Рост спросил в лоб:
        - Шпионить?
        - Нет, это сложно, когда не можешь передать жрецам, что знаешь,- пояснил Шипирик.
        - Без связи разведка теряет смысл,- согласился Ростик.
        - Просто быть рядом, помочь, если что-то у тебя не получится, учиться, если удастся подслушать ваши беседы с Сатклихо.
        - Подслушать?- Рост смутился.- Значит, ты подслушивал?
        - Вы слишком много говорили по-человечески,- признался Шипирик.- Сейчас, когда есть слова на Едином, стало лучше.
        - Я все-таки не понимаю, зачем?- спросил Сатклихо.
        - Я и сам не понимаю,- Пернатый повел клювом к правому плечу, что выражало у него подобие улыбки. Но почему Рост знал об этом, он тоже не мог бы сказать.- Просто наши верховные жрецы решили, что нужно дружить с тобой, Рост-люд.
        - Зови меня просто Рост,- попросил Ростик и удивился себе.
        Он совсем не был потрясен тем, что только что узнал. Он словно бы об этом уже догадывался… Нет, даже не догадывался, а просто выстроил такую гипотезу. Поведение пернатого не было странным, бегимлеси в своих стаях ведут себя так же - приходят, уходят, кормятся, слушают и, если появляется необходимость, помогают. А вот почему он, Ростик, повел себя по законам пернатого племени, втайне надеясь, что это правильно? И почему он полагал, что именно такое поведение оправдается? Может быть, он уже начал не только Единый понимать, но и научился выстраивать будущее?
        Глава 6
        Незадолго до того как снег начал таять под крепнущими лучами полдневного солнышка, Ростик довольно серьезно занемог. Он лежал в своей кровати, у него ничего не болело, не было ничего похожего на температуру, но он не хотел есть, и ему все казалось бессмысленным. Самое печальное, что это почему-то сказалось на Сатклихо и обеих Ростиковых женах. Они тоже стали вялыми, почти не разговаривали между собой, и все хозяйство постепенно перешло к волосатикам.
        Те были не против, наоборот, оживились, снова выманили несколько коров, но вот незадача - почти все они оказались уже выдоенными. Если и было в них молоко, то только четвертое в лучшем случае. А оно, сколько Ждо этих ящероподобных буренок ни доила, помогало мало. Ни Рост, ни аймихо не поправлялись.
        Занятия с Сатклихо, конечно, прекратились, причем Ростик умом-то понимал, что не узнал еще очень многого, что должен бы знать, но в душе остался спокоен, словно все его любопытство, поддерживаемое, может быть, энергией учителя, разом выветрилось. То, что Рост каким-то таинственным образом связан с женами, его не удивило, а, наоборот, порадовало, хотя и жаль было, что он «заразил» их своей апатией, когда обе вынашивают его детей. Но вот связь с учителем его раздосадовала.
        Так прошли последние, самые нелегкие деньки весны, когда трава еще не стала выбрасывать в воздух свежий кислород для дыхания, а песок с пляжей уже забивался в легкие, хрустел на зубах, попадал в складки одежды и в пищу.
        Но едва ручей в подвале Храма стал бурным от стаявшего снега, Рост вдруг осознал, что тоже полон сил и энергии. Странной усталости как не бывало. Правда, аймихо еще не оправились, но это было нормально - Рост первым заболел, первым и выздоровел. А раз с ним все в порядке, значит, все это не смертельно и аймихо тоже оживут.
        К тому же ему вдруг захотелось действия. Не работы на ферме, не возни с новым урожаем, а настоящей работы, может быть даже опасностей. Ростик не вынашивал еще конкретные планы, но точно знал, что фермерская спячка закончилась. И был этому рад.
        А как-то под вечер из Одессы прикатили Ева с Кимом на одной из странных машин, придуманных еще давным-давно Казариновым, но которые, по каким-то причинам, заработали лишь недавно и стали использоваться для таких вот необязательных прогулок. С этого и начался разговор, когда Рост усадил гостей за стол, чтобы покормить с дороги.
        - Интересная машинка… Почему их в массовое производство не пускают?
        - Ничего интересного,- отозвался Ким. Он был бледен и выглядел слегка рассерженным.- Казаринов их бы в жизни не довел до ума, если бы не аймихо.
        - Они и инженерить горазды?- спросил Рост.
        - Не инженерить… Просто знают какие-то хитрости, как на малых, очень малых расходах топлива поддерживать динамическое равновесие этих машин.
        Ким сумрачно принялся жевать отличный пирог с местной капустой, испеченный Кирлан, а слово взяла Ева.
        - В общем, у нас теперь действительно есть средство передвижения более экономичное, чем гравилеты. Хотя многие до сих пор считают, что до лошадей этим железкам далеко.
        - Так вы лошадей развели?
        - Не «вы», а «мы»,- поправила его Ева.
        - На лош-дх пахт м-жно,- высказался Винторук.
        - Никто на них не пашет,- отозвался Ким.- Если нужно пахать, то впрягают твоих соотечественников. С ними проще и даже быстрее. Лошади только для транспорта… Были. Если начнут делать эти машины, то и от этого откажутся.
        Ребята замолчали. Что-то их угнетало. Они были даже какие-то одинаковые, или выражение их лиц свидетельствовало о сходных мыслях. Наконец, Рост не выдержал.
        - Если будет время, Ким, научи меня на такой таратайке кататься, ладно? А теперь, если с машинами выяснилось, не расскажете ли вы мне, что случилось?
        Ким вздохнул.
        - Зима была очень суровой для Боловска.
        - Опять начались голодные обмороки,- поддержала его Ева.- Особенно это тяжело, когда смотришь на дистрофичных ребятишек. В общем, народ не выдержал.
        - Понимаешь,- вступил Ким,- начальство так перегнуло палку, что, едва пригрело солнышко, Рымолова скинули. Прямым и непосредственным действием, революцией, так сказать.
        Рост нахмурился. Пожалуй, он давно знал, что это должно было рано или поздно случиться. Понимал, что к этому шло, и даже по тем скудным обрывкам информации, которые к нему поступали, мог бы предвидеть… Но одно дело - предвидеть, а другое - принять как свершившийся факт.
        - Кто победил?
        - Мурат Сапаров, помнишь такого?- спросила Ева.
        - Помню,- кивнул Рост.- Он меня еще очень невзлюбил.
        - Он никого не любит,- отозвался Ким.- Но он всех хочет использовать. Особенно офицеров, которые что-то умеют, а не только в начальственных кабинетах заседают.
        - Так это он вас послал?
        - Он не посылал,- уклончиво отозвался Ким. И посмотрел на Еву.
        - Но он дал нам понять, что был бы не против, если бы ты вернулся. И снова взялся за настоящее дело.
        Рост только улыбнулся, услышав собственные мысли из чужих уст.
        - Аймихо имеют к восстанию какое-то отношение?
        - Ни малейшего,- твердо сказал Ким.- Они подчеркнуто держались в стороне, как отец Петр.
        - Всех ослабевших лечили, какие-то лекарства предлагали…- поддержала его Ева.- С твоей мамой, кстати, очень тесно сотрудничают, но к политике демонстрируют полную индифферентность.
        - Они могли не напрямую, а косвенно…- начал было Рост, хотя Баяпош-хо сидела за столом.
        Ким покосился на нее.
        - А где старец и старшая?
        - Они в кроватях, недомогают.- И Рост решил сразу сделать все изменения в своем семейном статусе понятными для гостей.- Кстати, обе аймихошки ждут прибавления. Отцом являюсь я.
        На миг в глазах Евы застыл испуг, словно она ожидала этого, но не хотела признать. Рост не спускал с нее взгляда, Ким тоже. Хотя ее лица было почти не видно за копной рыжих волос, Рост почему-то отчетливо представил, как она кусает губы, чтобы не дрожали. Наконец, она подняла голову и посмотрела на Ростика.
        - К этому шло, я сама виновата, Рост.- Помолчала, добавила: - Наверное, ты поступил правильно.
        Встала и ушла на кухню. Баяпош-хо поднялась и пошла за ней следом. Она все поняла, может быть, даже лучше Ростика, несмотря на не очень большие успехи в русском.
        Ким погрустнел еще больше, но все равно спросил:
        - И что ты скажешь?
        - О чем?..- Рост понял.- А, о возвращении? Конечно, я думаю, если вы побудете тут пару дней, передохнете, отъедитесь, я подготовлю все, что нужно, и поеду в Боловск с вами. Ваша машина выдержит еще одного пассажира в доспехах?
        На том и порешили. Рост подготовился как мог, отдал распоряжения, которых от него ожидали, и уже на третий день был готов оставить Храм на неопределенное время. Было решено, что командиром надо всем остается Сатклихо, который помимо бакумуров пригласит еще и пару своих родственников в помощь. Он обещал, что урожай будет не хуже, чем в прошлом году, и хватит не только перезимовать, но и помочь кому-нибудь из самых голодающих. Например, маме и Любане с Ромкой, подумал Ростик, хотя ничего не сказал вслух. Он посылал осенью, когда Ромка возвращался в город, на учебу, разные продукты, но всегда считал, что их недостаточно. Особенно после этих разговоров о массовом недоедании и дистрофии.
        А потом вдруг во всей своей неожиданности встала проблема Шипирика. Как-то так получалось, что Рост забывал о своем пернатом соглядатае. Вот и на этот раз забыл. У бегимлеси вообще была странная особенность: при желании он мог стоять чуть не в центре комнаты, а никому бы и в голову не пришло обратить на него внимание. Шипирик же, узнав об отъезде Роста, словно считая это само собой разумеющимся, тоже начал собираться. Ким попробовал было возражать, а Рост сделал даже попытку отговорить его, но пернатый лишь склонил голову к левому плечу и влез в гравиплан, когда все было готово к отъезду.
        Попрощавшись с женами, причем Винрадка чуть не расплакалась, еще раз пообещав Сатклихо каждый вечер выходить на пробный сеанс дальней связи, Рост уселся за Кимом в странную машину, корпус которой явно служил когда-то кузовом старого «Москвича». Потом они полетели.
        Вернее, заскользили по степи, все уверенней набирая скорость, все дальше отрываясь от пыльного шлейфа позади. Рост подумал было, что сможет во время этой поездки расспросить подробности о восстании Мурата, но оба водителя были так напряжены, как не случалось даже в дальнем полете на гравилете. Да и сам Рост неожиданно сплоховал - уснул самым бессовестным образом.
        А только проснувшись, вдруг понял, что жил последние дни с такой ломовой энергетической подпиткой от аймихо, что, лишившись ее, стал слабым, как щенок. Зато он снова сделался самостоятельным, по крайней мере в оценке ситуации. И первым делом сообразил, что эта энергетическая подпитка, кажется, была ему устроена совсем не в последние дни, а много месяцев назад. И была необходима, потому что иначе даже Сатклихо не сумел бы обучать его.
        Чем внимательнее Рост рассматривал эту проблему, тем больше убеждался, что Сатклихо совершил какой-то педагогический или даже парапсихологический подвиг. Хотя и привел ученика к полному нервному истощению, которое он сам с помощью обеих жен Роста и пытался вылечить. Это тоже было зачем-то нужно, хотя почему следовало спешить, рискуя здоровьем,- оставалось пока неясным. Но Рост был уверен, что все проделано не зря.
        Они подъехали к Боловску, пробыв в пути чуть больше семи часов. Это значило, что скорость гравиплана составляла около тридцати километров в час. Когда Рост спросил Кима, тот кивнул:
        - Возможно. Обычно на больших перегонах мы выжимаем двадцать пять, но, может, сегодня, когда на рычагах сидели два таких мастера,- он устало подмигнул Еве,- мы поставили рекорд. Да и то сказать, было ради чего.
        Рост не понял, ради чего это стоило делать, но спрашивать не стал. Оба пилота были настолько вымотаны, что путешествие раза в два продолжительнее за рычагами черных крейсеров не вызвало бы такого изнурения. Он только мельком подумал, что его друзья скорее всего действительно не очень хорошо питались в последнее время.
        Вот ведь хренотень, разозлился Ростик, живем на плодороднейшей земле, имеем в своем распоряжении аймихо, которые способны на камнях вырастить цветы, а люди голодают. Спрашивается - почему?
        На Октябрьской все было в странной смеси - и знакомо, и совершенно ново. Дом, который когда-то построил Рост и который потом перестроили настоящие строители, выглядел чужим. Хотя в нем и казался знакомым каждый угол, каждая вещь, оставшаяся с Земли.
        Во дворе играли двое малышей. Рост не сразу сообразил, что это его родные по матери брат и сестра. Брата звали Павлом, сестрицу - Марией. Их опекала горбатенькая и довольно суровая на вид бакумурша. Рост удумал было познакомиться с детьми поближе, заодно осмотреть дом, расположить Шипирика, но… Не успел даже скинуть все доспехи, которые вез на себе, как с улицы его стали выкрикивать незнакомые голоса. Он выглянул в бойницу у двери и увидел двух девушек с ружьями в пурпурных, изношенных, застиранных до белизны гимнастерках. Рост вышел к ним, и ему тут же вручили небольшую бумажку, сложенную военным треугольником.
        Оказалось, Мурат Сапаров, Председатель, как значилось по тексту, вызывает старшего лейтенанта Гринева в Белый дом для доклада сразу же по получении этого распоряжения. Шипирик, который оказался, конечно же, рядом, попытался заглянуть через плечо, словно умел читать по-русски. Рост автоматически прижал бумажку к груди, потом хмыкнул.
        - Читай,- предложил он пернатику.
        - Что?- спросил Шипирик на Едином.
        - Вызывают к начальству,- ответил Рост.- Сразу же.
        И только когда поймал изумленные взгляды девушек, осознал, что тоже ответил на Едином.
        - Ну и звуки,- проговорила одна из посыльных. И обе, переглядываясь, то и дело оборачиваясь на Ростика с Шипириком, пошли к центру города.
        - Пойдешь со мной?- спросил Рост пернатика.
        - А можно?
        - Не знаю,- признался Рост.- Может, если настоять, тебя и пропустят. Только зачем? Ты же все равно ничего не поймешь.
        - Если пустят, то лучше, чтобы я был с тобой.
        Это оставляло простор для размышлений на тему - насколько пернатик вообще смышлен и подготовлен к тому, чтобы выучить русский. Но в распоряжении Ростика для этой захватывающей проблемки имелось не очень много времени. Поэтому он подхватил свое ружье и отправился в Белый дом. Помимо того, что следовало выполнять распоряжение Председателя, каким бы он ни оказался, Роста заедало и любопытство.
        Просидев примерно час в знакомой приемной, Рост и Шипирик оказались в кабинете, традиционно предназначенном для Председателя. Тут были изменения. Столы, выставленные буквой «Т», были сдвинуты к стене, а у противоположной от входа стены стояло внушительное кресло, похожее на трон, на котором, наверное, новый Преседатель и проводил большую часть времени. А может быть, и не только новый, но и старый, подумал Ростик. И лишь головой покачал - так опуститься, что начать править, а не работать, как полагалось бы на этом посту, мог только человек, окончательно утративший ощущение реальности. Или забывший об ответственности, что еще хуже.
        За прошедшие годы Мурат Сапаров, с которым Ростик мельком познакомился еще в бытность того новоиспеченным лейтенантом, стал представительным и сильным. Эта сила читалась в его ястребином, тонком, даже каком-то хищном лице, в его жестах, в уверенной интонации голоса. И, глядя на этого юношу, Рост начал понимать, почему именно он захватил власть, сменив Рымолова,- это был прирожденный лидер. Не скрывающий своих амбиций, своего умения командовать и всегда сознающий, что ему нужно.
        Сейчас ему был нужен Рост. Поэтому Сапаров высоко поднял левую руку в странном приветствии и улыбнулся.
        - Не могу поднять правую, извини, Гринев. Давняя рана разболелась.- Подняться из кресла он даже не пытался, хотя было не похоже, что от старых ран у Мурата болели также и ноги.
        Рост остановился перед креслом и осмотрел собравшихся. Тут находилось пять человек, четверо из которых ему были известны. Ближе всех к начальству с замкнутым, непроницаемым лицом стоял Каратаев. Рядом с ним расположился Борис Михалыч Перегуда, который радостно улыбался Ростику. Чуть в стороне находился Квадратный, который выглядел безучастным, словно ничто на свете его не беспокоило. А из-за плеча Каратаева выглядывал Смага, которого Рост знал по службе в Перевальской крепости. Пятую персону, суховатенькую, немолодую женщину, оказавшуюся секретарем, усадили в стороне, вероятно, чтобы она записывала распоряжения.
        Впрочем, сначала записывать ничего не пришлось. Рост выпрямился, опустил руки и довольно обыденно доложился. Последними его словами были, разумеется:
        - Готов к продолжению службы.
        Мурат - никак не поворачивался язык называть его по фамилии - улыбнулся.
        - Вижу, что готов.- Он помедлил, посмотрел на Каратаева, на Смагу.- Старая выучка не ржавеет, видите?
        - Он не всегда был такой… ловкий,- ответил Каратаев.
        - При чем тут ловкость?- удивился Перегуда. Видимо, он был в этой группе авторитетным участником, если мог вклиниваться в разговор.- Он просто хочет быть официальным. Это даже не выучка, это практика.
        - Практика,- пробормотал Смага, потом перевел взгляд своих слегка бездумных глаз на Шипирика.- А этого он зачем приволок?
        - Да, Гринев, кто это у тебя?
        Рост еще раз подумал, потом все-таки рискованно ответил:
        - Не у меня, а со мной… Можешь считать этого пернатика моим телохранителем.
        - Вот те раз,- делано удивился Мурат,- зачем тут телохранитель?
        - У Гринева, ты же знаешь, были прецеденты,- ровным голосом уронил Квадратный. И тем глазом, который не могли видеть люди, собравшиеся у «трона», подмигнул Ростику. Да Рост и не сомневался, что бывший старшина, а ныне приближенный Председателя неизвестно в каком чине, был на его стороне. Они немало пережили вместе, такое не забывается. Тем более в непонятных обстоятельствах.
        - Ладно,- отмахнулся от него Мурат. Он задумался, все ждали.- Только вот не знаю, Гринев, можно ли при нем выкладывать те планы, выполнение которых я хотел тебе поручить.
        - А выполнение включает использование пернатых?
        - Может быть,- отозвался Каратаев.
        - Тогда лучше с Шипириком,- решил Ростик.- Мне начинает казаться, его послали не столько ко мне, сколько к человечеству, чтобы иметь, так сказать, постоянного представителя, переводчика и доверенного информатора.
        - Информатор - это не очень,- поморщился Мурат.- Вот представитель… Посол, что ли?
        - Вроде того,- отозвался Рост.
        - Тогда пусть остается.
        С этими словами Мурат кивнул Смаге. Тот сходил в угол кабинета и выволок из какого-то сундучка несколько рулонов плотной бумаги. Их положили на низкий стол на колесиках, который Каратаев умело выкатил пред председательские очи. Рост посмотрел на бумаги.
        Это были те самые трофейные карты, которые человечество много лет назад захватило у пурпурных. Тогда их не смогли прочесть, потому что они были сделаны не по законам человеческой картографии, а оказались невиданным образом зашифрованы. Сейчас Рост без труда видел, что и расшифровывать-то было, в общем, нечего. Просто на одном и том же листе были нанесены береговые линии, рельефы и ломаные координатные сетки разом. Последовательность их представления зависела не от линейных рамок по сторонам карты, а должна была считываться от двух осей, угол между которыми все время немного менялся. Кажется, это зависело от того, что фронт рассвета немного «гулял» в течение годичного цикла. Рост только удивился, как он не мог осознать этого раньше.
        - Видел такое?- продолжал Мурат.- Так вот, мы расшифровали эти головоломки. Правда, с помощью наших друзей аймихо, но это дела не меняет. Он снова кивнул Смаге, и тот, подойдя к стене, раздвинул почти незаметные каменные ставенки, открывшие другую карту. Это был целый материк, чем-то отдаленно похожий на земную Австралию. И если Рост правильно прочитал таблицу расстояний в картах пурпурных, примерно такого же размера. На севере от этого материка лежал довольно причудливый остров, представляющий Полдневное подобие Новой Гвинеи. Примерно в половину меньший остров лежал на юго-западе, зато Новая Зеландия полностью отсутствовала.
        - Мы находимся вот тут,- сказал Перегуда, решивший перехватить инициативу, и указал на нижнюю точку того, что у настоящей Авcтралии называлось бы заливом Карпентария.- Правый, восточный рог залива - земли пернатых. Западная часть - сплошь леса дваров.
        Центральная часть материка была закрашена желто-коричневым пятном. Зато вокруг этого пятна вдоль восточного берега тянулся довольно веселый зеленый обод. В трех местах параллельно ему были нарисованы небольшие возвышения, как гряды холмов, которые выходили за пределы Полдневной атмосферы. Все было очень наглядно.
        - В центре мы видим болота, получившие название Водного мира,- Перегуда чуть сбился.- Не знаю, откуда это повелось…
        - Мы с Гриневым и Пестелем так назвали,- вставил Квадратный.
        - Да? Я не знал,- Перегуда провел рукой по зеленому ободу.- Что творится на болотах, мы представляем плохо. Там трудно летать, мы уже потеряли три гравилета, хотя… меры предосторожности были приняты. Вот здесь, за землями пернатых, кажется, обитают волосатики. Они ведут кочевой образ жизни, и как им удается избежать гибели от борыма, тоже не вполне ясно.
        Не много же они узнали за прошедшие годы, с легким раздражением подумал Ростик. В самом деле, если бы исследования были поручены ответственным людям, то не потребовалась бы и помощь аймихо, все это было бы известно посредством картографической съемки с гравилетов. Не так уж был велик этот континент, чтобы его нельзя было исследовать за три-четыре года, имея в распоряжении десяток умелых летчиков.
        - А вот дальше, по южному берегу, юго-западному и западному, вплоть до лесов,- провел рукой Перегуда,- обитают… Обитают разумные или полуразумные гигантские пауки. Наши друзья аймихо называют их комши. И не склоняют, что интересно…- Он сбился, потом решил начать сначала.- Вот этих-то комши следует наблюдать особо.
        - Тебе, Гринев,- веско добавил Каратаев.
        - Не понимаю,- признался Ростик,- они что, как-то странно себя ведут? Так мы этого не можем определить, ведь каково их нормальное поведение - неизвестно, и нам не с чем сравнивать… Почему за ними нужно наблюдать?
        - Там что-то происходит,- жестко проговорил Квадратный.- И тебе нужно определить, что именно.
        - Почему я?- в лоб спросил Рост.
        - В том-то и дело,- устало, отбросив деланую жизнерадостность, проговорил Мурат.- Аймихо говорят, что это можешь определить только ты, потому что именно тебя они натренировали видеть то, что скрыто от других.
        - Я?- переспросил для верности Ростик и за неимением никого более привычного посмотрел на пернатого. Шипирик выглядел бесстрастным и невозмутимым, но, кажется, многое понимал.
        - Ты,- сказал Перегуда. И, вздохнув, добавил: - Имей в виду, от твоих рекомендаций будет зависеть - готовиться нам к войне, или…
        - К войне все равно придется готовиться,- проговорил Квадратный.- От твоих рекомендаций, Рост, будет зависеть, к какой именно. И главное - что нужно сделать, чтобы нам… если не победить, то хотя бы выжить.
        Часть II
        Слово ужаса - Комши
        Глава 7
        Котел, как Ростику снилось несколько последних лет, работал почти бесшумно. Он, Ева, Ким и четверо - в две парные смены - волосатиков на котлах медленно тащились над Водным миром. Это был тот еще труд, но полученное задание нужно было выполнить.
        Потому что Рост, как и было сказано, видел больше других, свободнее понимал то, что видел, и осознавал все в такой форме, что спорить с ним, как он выяснил перед самым полетом, было затруднительно даже старцам аймихо. Разумеется, в этом была главным образом заслуга Сатклихо, но, может быть, проявлялась и та особенность Ростика, ради которой все это племя присоединилось к Боловску.
        Водный мир простирался вокруг на трудноисчислимом протяжении, но это не значило, что он выглядел похожим в разных своих частях. На востоке, где поднимались какие-то странные испарения, закрывающие обзор уже в полусотне километров, то и дело возникали жутковатые даже на взгляд издалека джунгли, ядовито-зеленые, с желтыми разводами и полями каких-то неярких цветов. Запад любому мог бы показаться холодноватым, с блеском ручьев, речек, прудов и проток. Там росли гигантские камыши, а на островках, то и дело возникающих в ровном пространстве болота, виднелись даже подобия странных красновато-коричневых деревьев, похожих на большие кактусы, только не из мякоти, а из плотных деревянистых слоев, которые накручивались друг на друга, как в луковице. Хотя почему Ростик так думал, откуда ему вообще пришло это в голову - раз такие кактусоиды из людей, по словам Кима, никто не исследовал,- он не знал.
        Еще дальше на запад виднелись уже леса дваров, бесконечные, темные, высокие, особенно по сравнению с плоскими болотами. Они уходили очень далеко, превращаясь в плотные массы ясного сероватого воздуха и размываясь уже в морских просторах. На севере почти ничего видно не было, потому что мешала Олимпийская гряда, да и понятно там было все, во что бы ни упирался взгляд. Вот за этими холмами возникал кусочек суши, это была оконечность полуострова пернатых, восточнее виднелись холмы пониже, это было место, откуда Цветная речка вытекала из болот… Вернее, не речка, а настоящая мощная красивая и широкая река, не хуже Волги в течении, скажем, вблизи Калинина. Это потом, попетляв по безводным степям, она рассыпается и усыхает до потока, который иногда можно перейти вброд, не шире какой-нибудь азиатской Амударьи.
        Рост вздохнул, да, он научился видеть гораздо правильнее. Только поможет ли ему это, позволит ли понять то, что он должен увидеть там, на юге, куда его послали с такими неопределенными намерениями? Уже в который раз Рост пожалел, что забыл в Храме подзорную трубу. С трубой было бы куда проще, тем более что он привык к ней, получив ее в награду за некогда славные бои между черными треугольниками губисков и людьми, позволившими снова, уже в который раз, отстоять независимость и, может быть, саму жизнь Боловска. На вопрос, как же теперь прицеливаются на летающих крейсерах, Ева рассеянно ответила, что теперь разносортная оптика им не нужна, потому что Перегуда наладил выпуск совсем неплохих прицелов, специально сделанных и пристрелянных под корабельные пушки.
        Один из таких прицелов стоял как раз на спаренных пушечках перед Ростиком. За неимением других приборов он развернул стеклянную башню их гравилета и попытался рассмотреть что-то странное в кустах, растущих слева по курсу, на юго-востоке. Нет, ничего он не увидел, только шевеление листьев, только путаницу желтых лиан, только блеск на воде… Стоп, это и было самое главное - этот бензиновый блеск.
        - Ким, ты не знаешь, тут есть что-нибудь похожее на нефть?
        - Нефть?- Ким даже оглянулся на Ростика, потом усмехнулся, показав крепкие, чуть крупные для его лица зубы.- Сроду тут нефти не было. И быть не может, потому что все слишком плоское, до оболочки сферы не больше сотни метров, на такой геологии нефть не возникнет.
        - А что может оставлять маслянистые разводы на воде?
        - Вот ты о чем,- Ким вздохнул.- Неприятная штука такая, называется «алмазная звезда».
        - Красная, похожая на пятиметровую морскую звездочку,- подсказала Ева.- Жрет все подряд и жутко ядовитая. Там, где она проползает, ничего живого не остается на несколько лет.
        Рост вспомнил, как его гарнизон дикие пернатики выкурили во время торфяной войны, притащив кусок ярко-красной плоти.
        - Убивать их не пробовали?
        - Еще как пробовали,- отозвался Ким.- Только они мертвые еще опаснее, разлагаются так, что отравляют территории на десяток квадратных километров.
        - Если поблизости нет воды,- досказала Ева.- Если есть вода, то трупные яды этой жути способны отравить и больше, чем круг диаметром в три-пять километров.
        Рост кивнул, все правильно. Трупные токсины этого животного куда вреднее, чем «живые», так сказать, выделения.
        - А не знаешь, крепость на Скале сумели восстановить?- спросил он.
        Они прошли здорово восточнее от этой крепости, в строительство которой Ростик некогда вложил так много сил и времени, преодолели гряду холмов не у Олимпа, а над Цветной. Теперь, когда дикие пернатики признали права людей на часть Водного мира, это было возможно даже без стрельбы.
        - Ты же был там, верно?- протянул Ким, помолчал.- Это было первое столкновение наших ребят с «алмазной звездой». Там, говорят, погиб почти весь гарнизон…
        - Не весь,- отозвался Ростик.- Я их вывел, почти вовремя… Почти.
        - Тогда чего спрашиваешь, если сам все знаешь?
        - Живой-то «звезды» я никогда не видел.
        Гравилет прошел еще километров пять, когда Ева вдруг произнесла:
        - Век бы их не видеть.
        - Что ж так строго?- спросил Рост.
        - Первый экипаж, который их обнаружил, подлетел слишком близко и провисел над ней слишком долго,- отозвалась Ева.- А когда вернулись…
        Снова молчание.
        - Все?- спросил Рост.
        - Все,- отозвалась Ева.- А там такие ребята были…- Снова помолчала.- Даже похоронить их не дали как следует, свалили в братскую могилу, где-то на краю аэродрома.
        - Ты знаешь это место,- отозвался Ким,- там еще первые губиски массовое захоронение устроили. Помнишь?
        Отвечать было глупо, Рост, конечно, все помнил. Хотя многое и вызывало у него смутное ощущение, словно это было не с ним. Или происходило в каком-то не вполне реальном мире, например во сне. Ростик попытался понять, чем это вызвано, и вдруг с удручающей ясностью осознал, что они все несколько лет после Переноса были словно бы немного не в себе, под каким-то психологическим наркозом, потому что в другом случае они бы сошли в ума… Нет, это не он придумал. Об этом как-то раз мама очень толково рассказала, наверное, врачи это сразу заметили.
        - Крепость восстановили года полтора назад,- снова заговорил Ким.- Приехал Бабурин в химкомплекте, отодрал ту штуку, которая гнила перед крепостью, и запечатал ее в стеклянную колбу. Когда ее запаяли, и полугода не прошло, как крепость стала пригодной для обитания. Пришлось только новый проход в стене пробить и то место, которое было отравлено, каменным покрытием залить и… все.
        - Ничего себе - все,- фыркнула Ева, но получилось у нее невесело.- Там теперь метров триста залито. Представляешь, ни травинки не пробивается, только ровная каменная площадь.
        - Зато крепость снова функционирует.
        - Я слышал, болеют они там все-таки,- отозвалась Ева.- И волосатики жить отказываются, потребовали новые бараки в стороне.
        Они пролетели еще часов десять, когда впереди показалось подобие каких-то возвышений. Только страшно далеко впереди. Но раньше их и видно-то не было.
        - Там кончается Водный мир,- согласился Ким, когда Ростик обратил его внимание на эти холмы.- Только туда еще лететь и лететь.
        - Мы практически только две трети пути прошли,- отозвалась Ева.
        - Сколько же, если точнее?- спросил Ростик.
        - Километров с тысячу, может, чуть меньше,- нехотя признал Ким.- Еще пятьсот осталось. Но если взять восточнее, то получится еще столько же. У них там примерно такая же гряда, правда, пониже, лесистая и проходит южнее.
        - Уже был тут?- спросил Рост.
        - А ты думаешь, карта на стене Председателя сама собой образовалась?
        - Он сказал, что карты пурпурных расшифровали.
        - Все этими самыми руками потрогано, изучено, пройдено,- отозвалась Ева и потрясла в воздухе своими маленькими, но на удивление мускулистыми лапками.
        - Ну, «изучено» - это слишком,- признал Ким.- Но пройдено - это точно.
        - И что там?- спросил Рост.
        - Сам увидишь. Для того тебя и приказано туда затащить, чтобы увидел.
        На ночевку устроились, когда до темноты оставалось еще часа три, а до южной гряды холмов километров двести. Рост не понял, почему они так поступили, и спросил:
        - А отчего бы не пройти оставшийся путь?
        - Там безопасной ночевки не будет,- нехотя процедил Ким.
        - Мы, когда там крутимся,- добавила Ева,- все равно на ночь уходим подальше в Водный мир.
        - Тут тоже не будет слишком надежно,- отозвался Ростик, указав на большую торфяную складку протяженностью километров в десять, похожую на земную морену.- Неужели тут хищников нет?
        - Хищники-то все больше водяные,- объяснил Ким,- бултыхаются в болотинах, прячутся на дне. И выбираться на сушу ради нас не станут… По крайней мере, одну ночь провести можно. Хотя ставить пост придется.
        В постовых выделили, конечно, волосатиков. Они послушно отстояли каждый по два с небольшим часа, и хотя Рост просыпался пару раз, но спящими их не застал. А может, он себя переоценивал - застать волосатика спящим на посту он не смог ни разу, еще во время своей службы в армии.
        Поутру снова полетели. Как всегда бывает, когда экипаж еще не слишком изнурен работой, полет доставлял удовольствие. И воздух казался свежее, и лежащие впереди земли - интереснее. У Роста даже шея немного заболела, так он крутил головой, столько пытался вместить в себя новых впечатлений. Ева даже хихикнула:
        - Смотри не объедайся сразу-то. Оставь немного на потом.
        - Да,- согласился Ким,- это стоит увидеть.
        Что он имел в виду, стало ясно, едва они перевалили через гряду. Разумеется, впереди, на юге и юго-западе блеснуло море, и было до него не очень далеко, не больше трехсот километров. Причем половину этого пространства занимали густые кусты, а остальное… Это можно было бы назвать пустыней, если бы в ней не ощущалась мощная аура жизни, активности, какого-то скрытого шевеления. Рост от нетерпения даже подался вперед, пытаясь понять, что именно и как он чувствует. Пару раз ему показалось, что он увидел, как по песку кто-то передвигался, но… неопределенно. Слишком далеко еще было.
        - Ты не в пустыню, ты на запад смотри,- подсказал Ким.
        Рост повернул сиденье и ахнул.
        Километрах в трехстах от них прямо к небу, на фоне далекого, темного, как всегда, леса, в котором, по-видимому, обитали те же двары, вздымалось… нечто. Больше всего это было похоже на термитник. Или нет, на большую таиландскую пагоду, сделанную из плотного, светлого, твердого даже на вид камня… Нет, не камня. Рост почему-то знал, что это не камень, а подобие того материала, из которого зеленокожие льют свои барельефы - более тонкая, чем обычный строительный раствор, полуорганическая масса, старательно и последовательно уложенная слоями, чтобы башня вознеслась метров на триста, а то и выше.
        - Ким, летим туда,- попросил Рост.
        - На востоке еще две такие же,- отозвался он.- Может, не стоит?
        - Летим,- попросил Рост.- Мне нужно все осмотреть.
        Они чуть повернули и двинулись к этому образованию. Как оказалось, оно было гораздо выше, чем Ростик оценил вначале. И шире у основания.
        - Эту штуку замерить не пытались?
        - Они стреляют, стоит чуть приблизиться,- ответила Ева.- Но в общем… пытались. Высота у нее почти триста пятьдесят. А основание - больше полукилометра.
        Пятьсот метров - это солидно, решил Ростик. Только он почему-то не мог его рассмотреть… И вдруг увидел. У основания башни песок пустыни сплошной корой покрывали крыши… маленьких строений. Они были в два-три этажа, но, чем ближе к башне, тем выше становились, пока не сливались, поддерживая друг друга.
        Разведчики пролетели еще километров сто, как вдруг Ким и Ева заработали рычагами, да так, что штанги управления зазвенели. Рост отвлекся от созерцания невиданного города и взглянул вниз. Оказалось, они обходили десяток невысоких, плоских, сливающихся с пустыней строений. Из этих строений по ним стреляли. И довольно точно, по крайней мере, зеленоватые лучи, как обычно бывает у пушек пурпурных, проходили близко.
        Удачно миновали эту деревушку, но появились другие. И, чем ближе к городу, тем чаще они попадались. Вот у этих-то поселений, как Рост понял, и сосредоточивалось то самое шевеление, которое он заметил еще издали. Это были какие-то существа, которые плавно и легко передвигались по почти лишенному растительности грунту.
        - Пониже,- попросил Рост.- Я хотел бы познакомиться с парой здешних представителей, разумеется, с теми, у кого пушек нет.
        - Познакомишься,- отозвался Ким,- даже тошно станет.
        - Почему?- удивился Рост и повернул свои пушки, чтобы рассмотреть в прицел, что он видит, и вдруг понял - «почему».
        Потому что это были не обычные существа, и даже не привычного вида насекомые, которые когда-то атаковали Боловск сразу после Переноса. Это были… пауки. Те же четыре больших, членистых ноги и четыре маленьких, в которых некоторые из них что-то держали. То же тело, созданное, как плоская неправильная тарелка, перевернутая вверх дном. Очень похожая на паучью голову, которая имела венчик из ряда блестящих глаз. И почти та же холодная способность дожидаться ошибки со стороны любого противника, который может стать добычей.
        Рост оторвался от прицела, окинул глазом земли около деревни, протоптанные дорожки, странно расчертившие всю поверхность, редкие ручейки и прудики, казавшиеся удивительно ухоженными, аккуратными, чуть ли не рукодельными.
        - Сколько же их тут?- спросил он негромко.
        - Я таскал сюда Пестеля,- ответил Ким.- Он решил, что в трех городах и этих… деревнях, более миллиона особей.
        - Где же их поля?.. Они же должны чем-то питаться?
        - Пестель определил, что эти вот глинисто-песчаные простыни и есть их поля,- объяснил Ким как-то уныло, должно быть, это место ему не нравилось.- Под поверхностью они разводят что-то похожее на грибы, пережевывают их, а потом относят жвачку в город.
        - Грибы?
        - Сероватые такие клубни. Сам понимаешь, мы выбрали поле поотдаленней, выкопали пару штук, Пестель уволок их к себе… Но что он потом надумал, я не знаю.
        - А где он сейчас?- спросил Рост.
        - Он стал большим человеком в университете,- отозвалась Ева.- Как Перегуда, только в биологии.
        - Поумнел за эти годы, должно быть,- согласился Ким.- По крайней мере, его наши забавы со стрельбой и полетами больше не привлекают.
        - А пауки эти большие?- сменил Рост тему.
        - Почти в триста килограммов. Из них, килограммов пятьдесят - хитин, прочный, как броня. Пока мы одного паука с Пестелем завалили, дважды думали, нам каюк. Они бегают, как пернатые, стреляют, как… как ты примерно. И взаимовыручка у них, дисциплина, иерархия.
        - Неужели так сложно?- не поверила Ева.
        - Ага,- подтвердил Ким.- Мы неделю охотились, пока получили… образец.
        - А договориться - никак?- спросил Рост.
        - А ты попробуй,- сказал Ким.- Только сначала, советую, напиши завещание. Это тебе не пернатые, которые нам зеркала льют. И не двары, которые хотят только одного - чтобы их оставили в покое. Это, парень, хитрые бестии, бесстрашные, умелые. И голодные. Всегда голодные.
        Рост представил себе паука в триста килограммов и себя рядом с ним. Попробовал представить Пестеля, не способного, кажется, ни на один необдуманный поступок, и в конце концов согласился, что за этой живностью придется… охотиться. И понял, что Ким прав. Ничего он даже со своими новыми способностями толкового не сделает, переговоры тут смысла не имеют. А будет слишком смелым, его тоже пережуют, как те клубни, которых он пока не видел.
        - А что они делают со своей жвачкой в городе?- спросила Ева.
        - Не знаю. Продают, наверное… А может, просто так отдают. Как дань.
        Гравилет подошел к башне почти вплотную. Вблизи она была примерно такой же, какой казалась издали, только более сложной. Стали видны переплетения силовых ребер и вложенных в каменное «литье» струн - лиан или плетеных веревок, иногда пробивающихся на поверхность конструкции.
        Рост засмотрелся на эту башню так, что не заметил, каково приходится Киму с Евой работать на рычагах. Наконец, Ким не выдержал:
        - Рост, давай линять отсюда!
        Ростик встрепенулся. У границы города бушевала толпа пауков, из которой много стреляли. Иные выстрелы сливались, образуя уже вполне опасные даже на таком расстоянии жгуты плазмы. Впрочем, для их легонького гравилета любое попадание могло стать гибельным. А погибать не стоило, потому что Ростик, на удивление себе, кое-что надумал. Поэтому он признал:
        - И правда… Давай линять.
        Они развернулись и пошли на север, оставляя позади странное сооружение полуразумных, по-видимому, пауков. А Рост пытался додумать свою мысль, стараясь одновременно сосчитать, сколько деревень находится в той стороне, откуда подступал лес дваров, и сколько еще находится на побережье.
        Глава 8
        Теперь они шли довольно высоко. Рост заметил, когда на котлах у Кима была смена и помощник на рычагах, он поднимался повыше. Скорость тут в самом деле возрастала, хотя это давалось ребятам нелегко.
        Рост подумал, что нужно бы спросить, что Ким по этому поводу думает, но потом решил не спрашивать. Он и сам это понимал. Каким-то новым для себя образом. То есть если раньше, благодаря неведомым особенностям сознания, которым наградило его Полдневье, он знал конечный результат, видел немного вперед во времени, то теперь он мог делать выводы, анализировать ситуацию, хотя и не чувствовал ни головных болей, ни тошноты, ни холода. А впрочем, может, у него не все так здорово, он же, что ни говори, ничего определенного, экстраординарного не выдал, чего бы не мог увидеть другой человек…
        Холодная волна накатила, как удар ледяного ветра. Росту показалось, что он думает, но он не думал. Он знал - угроза, страшная, смертельная, способная привести все к гибели, набирала силу. И связана она была с этими пауками.
        - Ким, я забыл, как назвали этих пауков?
        - Комши. Только так их не мы назвали, а аймихо.
        Понятно. Конечно, аймихо. Только что с ним? Рост потряс головой, стараясь выйти из транса.
        - Ким, если что-то случится, передай в городе, что им эта высотная башня нужна для выпестывания молодняка. Что-то там у них связано с ферментацией жвачки. Без этих высоток они не способны размножаться, понимаешь?
        - А подробнее?- деловито спросила Ева. Но Ким ее не поддержал.
        - Почему я должен сказать? Почему ты сам не можешь?
        Рост замялся. Потом понял, что именно его беспокоит.
        - Понимаешь, ведь я - простой фермер. Меня, когда прилетим, может, никто и слушать не будет.
        - Зачем же мы тебя тогда катаем?
        - Покатаете, а потом начальство забудет выслушать. Сколько раз так было.- Рост посмотрел за стекла башенки. Он в самом деле был только фермер, которого попросили о пустяковой прогулке. Не больше. Полномочий, чтобы отвратить эту угрозу, ему не видать…
        Нет, дело не в полномочиях. Об этом можно побеспокоиться потом. Сейчас важнее что-то другое. Более тяжелое и срочное. Что же, подумал Ростик, что же находится там, в моей голове? И вдруг понял.
        - Ким, когда вы летали около этого города прошлый раз, огонь по вам был такой же плотности?
        - Разве это огонь?- Ким даже обернулся. Сообразил, корейская душа, что Рост не просто спрашивает.- Прошлый раз мы на десяток километров не смогли к этой башне подойти. А ты думаешь?..
        - Вот именно,- отозвался Рост.- Даже перед Боловском мы смогли бы стрелять плотнее раз в несколько. А тут и население больше… Я сначала подумал, у них стволов мало, но если ты говоришь, что их хватает, то…
        - Куда же они делись?- не поняла их Ева.
        - Вот именно - куда?- Рост подумал.- Знаешь, что, старина, давай-ка ты лети очень низко. Я хочу кое-что проверить. И двигай на восток, строго на восток.
        Они полетели низко, еще ниже. Потом, по просьбе Ростика, пошли на бреющем. И тогда стало видно. Тропы, которые кружили вокруг города, соединяя его с деревнями, вдруг оборвались. Но вблизи было видно, что они… Аккуратно присыпаны. Или затерты на индейский манер, когда к скачущей лошади привязывали пару-тройку молодых деревьев.
        - Тут что-то было,- высказалась, наконец, Ева.
        - Верно,- согласился Ким.- Но что?
        Тогда они покружили немного над кустами. В них никого не оказалось. Недавно прошедшие тут пауки кустов и вообще деревьев явно не любили. Рост снова подумал, упрямо перебрал все известные ему факты…
        - Ким, лети вдоль дороги, как если бы ты хотел ее выутюжить. Только не очень быстро.
        - Пыльно будет,- пояснила Ева.- Даже грязно, я бы сказала.
        Но они, конечно, все равно полетели. И наконец, в третьем часу дня нашли. Все оказалось просто. Стоило им перелететь через заросший травой холмик и свалиться в низинку, заваленную особенно рыхлой почвой, повисеть немного, да так, что вихри от гравитационных блинов поднялись метров на тридцать, как из-под земли что-то стало выползать.
        Ростик на миг вспомнил, как в Крыму они с отцом ныряли с маской и высматривали крабов. Те закапывались в песок на дне, и их было не видно, но стоило немного поработать ластами, как песок срывался с гладких панцирей, открывая бугристые спины. Тут было то же самое. Только на поверхность из песка вылезали, спасаясь от давления искусственной гравитации, не крабы, а здоровенные, метра в три, паучищи. Смешно приседая на своих не очень сильных с виду ногах, они отползали вбок…
        - Вверх!- заорал Ким, да так, что Рост вздрогнул.
        Но заорал он вовремя. Несколько отползших пауков вдруг стали странно подниматься туловищем, приседая на задние ноги, вытягивая передние, и выносили перед собой в маленьких подбрюшных лапках что-то, блеснувшее темным металлом. А потом и ружья ударили…
        Ребят спасло только то, что стреляли пауки не прицельно, видимо, находились еще под эффектом гравитационной волны или были не уверены, что нужно стрелять… Все-таки, решил Рост, им было приказано прятаться, но какая уж тут пряталка, если приходится палить в противника?
        Гравилет выскочил из ложбинки. Ким на всякий случай набрал высоту, повернулся к Ростику.
        - Что это было?
        - Скажи, когда вы следили за этими пустынями, вы, наверное, смотрели главным образом по верхушкам холмиков?
        - Не то чтобы… Вообще-то, если честно, в ложбины не залезали. Понимаешь, сверху всегда кажется, что видно все и вся. И если такая вот овражина просматривается, то кажется, что в ней ничего нет.
        - А как раз в них пауки и прячутся. Понимаешь? И хотя тени нет, не на Земле все-таки, но, наверное, прохладнее, спокойнее да и рыть легче.
        - Рыть?- спросила Ева.
        - Существа, выращивающие свои пищевые продукты под землей, не могут не быть саперами. Поэтому искать их нужно под землей, вернее, в грунте.
        - Зачем их искать?
        - Потому что они прячутся. От нас,- грустно проговорил Ростик.- Вообще, от наблюдателей. И по той причине, что скрытно, незаметно для нас пытаются перебросить…
        - Войска?- недоверчиво спросила Ева.
        - Именно,- подтвердил Рост.- Армию. Недаром в городе так мало пушек осталось, все в войсках. Которые двигаются… Помнишь карту, Ева?- Она, конечно, помнила, только ничего не сказала.- Так вот, по болоту они пройти не могут, слишком неприятная для них среда. Вот они и прут вокруг континента, чтобы добраться до нас по равнинам.
        Минут десять все молчали. Оба пилота понимали, что говорит Рост. Это была война на уничтожение. И следовательно, перед людьми стояла новая проблема - как справиться с такой силой?
        - Как думаешь, сколько их?- хрипловато спросил Ким.
        - Если в этих поселениях более миллиона особей, а они способны выделить от одной трети до одной пятой, то… Тысяч четыреста бойцов будет.- Рост подумал, посмотрел на далекое море. Ему не хотелось говорить то, что он придумал, но выхода не было.- И они отлично организованы. Недаром ни одному из вас, по сути профессиональному наблюдателю, не удалось их засечь. Без железной дисциплины и управления войском скрытую подготовку не провернуть.
        - Что же теперь будет?- спросила Ева.
        - Давайте-ка, ребята, полетим по их маршруту. Все равно нужно посмотреть - выделили свои силы два других города, которые вы упоминали, или?..
        Они долетели до следующего города к полудню, а к третьему добрались на второй день путешествия, незадолго до вечера. Тут оказалось все то же самое, пауки прятались, но если их обнаруживали, принимались палить, и довольно метко.
        Потом, по предложению Роста, наблюдатели полетели дальше. Пространство их континента внушало уважение, хотя Ростик отчего-то думал, что для пурпурных, приученных к другим масштабам, эта земля могла показаться крохотным островком, не интересным для детального изучения.
        Но удивительно было, почему губиски привязались к человечеству, почему не оставили в покое?.. Нет, что-то было не так, решил Рост, когда вспомнил, как все вышло. Металл, отличная сталь, выплавленная на Земле. И ее, как показалось первой волне захватчиков, так легко отбить и унести… Но они потерпели поражение. И это их заело, они попробовали еще раз, более эффективными средствами, но и в этой войне люди сумели победить. Тогда стало ясно, что с людьми придется считаться, потому что у них появились трофейные средства, представляющие угрозу для местных правителей. И тогда людей решили уничтожить. Просто и откровенно, как слишком непонятный фактор.
        Рост откинулся на спинку сиденья. Знать бы все заранее, можно было бы вести себя потише. Можно было бы даже попробовать поиграть в кочевников, только бы сохранить шансы на развитие… Нет, если бы люди отдали Боловск, они бы быстро и безнадежно одичали.
        Гравилет повернул, следуя за береговой линией, на восток. Тут уже пошли знакомые равнины, травяные косогоры, несколько языков джунглей выходили, как растительные разведчики, из Водяного мира… Который тут был не совсем уже водяной, скорее субтропический, с обилием рек и стариц. Рост был уверен, что эти джунгли кишмя кишат разной живностью и армия пауков, сколь бы решительно они ни были настроены, попробует обойти их вдоль моря. Но все равно, путь перед ними лежал широкий, в самом узком месте оставалось километров по двести.
        Кажется, на пятый день они впервые не улетели ночевать на более безопасные островки, поднимающиеся в болотах. Просто выбрали одно из последних, самых дальних брошенных поселений комши, в котором, по некоторым признакам, никто не жил уже много лет, и опустились в разрушенный купол диаметром метров в сорок. Тут можно было незаметно развести костерок, вскипятить чай и даже слегка расслабиться. Стены из сероватой, похожей на старый мрамор субстанции внушали чувство безопасности. Впрочем, ложное.
        - Так ты думаешь,- просила Ростика Ева, когда они все вместе, включая измученных волосатиков, сидели около огня, потрескивающего найденными в округе сучьями,- что их армия насчитывает тысяч четыреста солдат?
        - Думаю,- согласился Рост.
        - Нам такую орду не одолеть.
        Рост посмотрел на темное, серое небо над головой. Пожалуй, ему не хватало звезд. Вот ведь странно, в Храме за семь лет он вспомнил о звездах всего-то пару раз. А тут ночи не проходит, чтобы он о них не думал.
        - Без помощников человечество их, конечно, не одолеет.
        - Даже если с волосатыми, пернатыми и дварами - все равно не одолеем,- отозвался Ким.
        - Предположим, двары как-то защищаются от них на западе,- высказался Ростик.
        - Точно,- согласилась Ева.- Слушай, давай к ним смотаемся, может, ты своим шестым чувством поймешь, как они это делают?
        - Я и так знаю,- ответил Ким.- Просто паукам лес не нравится.
        - При том, что наступательные действия вести не имеет смысла, территории у них и так куда больше, чем нужно,- поддержал его Рост.
        - Почему же они тогда на нас?..- Ева не договорила.
        - Это загадка,- согласился Ростик.- Пока не знаю, будет время - сообразим.
        - Слушай, а почему аймихо их не почувствовали?- спросил Ким.- Я имею в виду, почему они не сообразили, что пауки собрали армию и направили ее на нас? Они ведь ментально видят на расстоянии…
        - Вспомни, как паук охотится. Он сидит в углу паутины, или котролируемой территории, и ждет, ждет, ждет… Может ждать месяцами. И никак не реагирует на раздражители. Ни эмоций, ни очень уж выраженного соображения. А это значит, что его очень трудно увидеть ментальными средствами - он же ничего не производит, ничего не выбрасывает в окружающий мир, никаких полей не генерирует. Поэтому для аймихо он остается невидимым.
        - Да что вы о ерунде какой-то?..- спросила Ева, которую отвлеченные разговоры всегда раздражали.- Как мы защищаться от них будем?
        - Тут нужно хорошенько поразмыслить,- признал Ростик.
        Поднялся, добрался до полуобвалившейся стены паучьего строения, поднял кусок купола килограммов в двадцать и отнес его в гравилет. Ни Ева, ни Ким его ни о чем не спрашивали. А волосатики уже завалились спать, выставив дежурного. Рост подумал было, что нужно объяснить свою идею, потом отказался - вдруг ничего не получится, он ведь не уверен, что идея правильная… Но в их положении могло сгодиться все, что угодно, даже те бредовые идеи, которые он обычно отвергал ввиду явной фантастичности.
        Поутру разведчики полетели на северо-восток, срезая угол очень чистой, травянистой равнины. Каждому было бы ясно, что тут ничего искать не следует. Тут у комши имелись все возможности для маневра. А это сейчас было самое главное.
        На следующую ночевку им удалось устроиться совсем не так легко, как в предыдущую ночь. Слишком много уже оказалось тут диких бакумуров. И бродили они большими стаями, иногда до сотни душ. Рост попросил облететь некоторые из них. Они облетели. Никто по ним не стрелял, потому что у этих бакумуров не было ружей, но было немало таких, которые провожали гравилет внимательным взглядом,- была бы возможность, они попробовали бы достать его из пращи. В этих группах было очень много молодняка, у трети еще не выгорели волосы, и почти все были низкорослыми,- значит, естественная смертность огромна, и не хватает корма. Это было странно, ведь рядом находились отличная равнина и джунгли, которые могли прокормить в сотни раз больше едоков, чем те группы волосатых, которые Рост видел. И все-таки бакумуры не спешили воспользоваться этим шансом… Значит, была какая-то причина, не пускающая волосатиков западнее.
        Рост попробовал сообразить, что это могло быть, но ни к чему не пришел. Слишком много сил и внимания он затратил на попытку осознать ситуацию с пауками. И слишком глубоко погрузился в задачу, как отразить новое нашествие - не до попутных глупостей было.
        А потом они прилетели в Боловск. Он вывалился на них как-то очень быстро, пожалуй, даже внезапно. Просто показалась гряда холмов, Ростик было подумал, что их вид что-то ему напоминает, а уже через пять часов они миновали Цветную речку.
        Приземлились на стадионе, поближе к Белому дому. После небольшого торга сошлись на том, что Ева отгонит лодку на аэродром, к Серегину, а Ким отправится с докладом к Мурату. Рост же вытащил из гравилета кусок паучиного камня, который нашел в развалинах, и отправился в университет. Там было хорошо - прохладно, тихо, почти безлюдно. Лишь в двух небольших комнатах звучали голоса людей, но негромкие, спокойные. Ростик даже позавидовал, что не нашел возможности подучиться. Уж очень ему тут всегда нравилось.
        Пестеля, опросив двух солидного вида бабушек, восседающих у разных дверей, словно и не было никакого Переноса, он нашел в одной полуподвальной лаборатории. Тут было полно разных полок с горшками и стеклянными сосудами. Пару раз Росту на глаза даже попались еще земные трехлитровые банки, правда, обе были оплавлены у горлышка, чтобы получить возможность использовать тугую, деревянную пробку. В обоих виднелись какие-то куски, бывшие некогда частью живого существа.
        Пестель Ростику обрадовался. Только он быстро выдохся, потому что был усталым до изнеможения.
        - Ты чего такой?- отважился спросить его Рост.
        - Паука препарировали,- признался биолог.- Пытались найти какие-нибудь возможности использовать против их городов крыс, блох, других паразитов.
        - И что?
        - Скорее всего результат отрицательный. Конечно, было бы лучше, если бы мы испытали наши идеи на живых объектах, да не на одной особи, а на группе… Но не похоже. Скорее всего использовать против них что-то очень радикальное мы не можем.
        Рост вдруг почувствовал, что тоже устал. Присел на краешек стола, вздохнул. И рассказал про армию пауков, которая скорее всего направляется в их сторону. Рассказ он завершил так:
        - Ты не знаешь, кто может у них иметь такую власть, чтобы подчинить четырехсоттысячную армию? И где этот центр может находиться?
        - Знаю, скорее всего их самки. У пауков вообще очень матриархальное сообщество. А вот где могут находиться - сказать невозможно. Они ведь не то что муравьиные «королевы», которые, начиная воспроизводство, практически теряют способность к перемещению. Они и двигаться могут, и маскироваться.
        Рост подумал и задал еще один мучающий его вопрос:
        - А не знаешь, пауки телепатией владеют?
        - На Земле я думал, что телепатии и у людей нет,- Пестель устало усмехнулся.- А тут оказалось, что нечто очень похожее на эту выдумку работает. Да еще как. По этому поводу тебе лучше всего будет расспросить аймихо. Они много знают, только не любят выдавать информацию по первому требованию. Все время приходится их тянуть за язык.
        Рост посмотрел на давнего друга чуть удивленно. У него о переселенцах сложилось противоположное мнение.
        - Ладно, тогда ты можешь исследовать это?- И он водрузил на стол перед Пестелем обломок паучьей стены, объяснил задачу.
        Пестель выслушал его со вниманием. Потрогал камень, понюхал его, отколол кусочек, рассмотрел излом, наконец, ответил:
        - Интересно… Я займусь этим. Только сам не справлюсь, не та специальность. Нужно к Ширам смотаться.
        - Смотайся,- отозвался Ростик.- Очень тебя прошу. Вдруг да найдете что-нибудь?
        Уж очень странной была идея, которая почему-то не шла у Роста из головы. Значит, не просто так появилась, и ее стоило опробовать.
        Глава 9
        Ростика вызвали совершенно неожиданно, когда он почти закончил рисовать карту континента. Она была проще Муратовой, но и предназначалась для личного пользования. Оказалось, что долговременную память аймихо ему обеспечили отличную - Рост был уверен, что не только выдержал примерный масштаб, но и сумел не очень «скосить» угловые соотношения между разными объектами, а это было уже маленьким подвигом. Кроме того, рисуя, он придумал, как следует организовать эту войну. И даже установил примерные сроки всего, что необходимо было сделать. Сроки, кстати, получались суровые. Но время на войне - всегда невозобновляемый ресурс: если упустил момент, значит, не вернешь. И это могло оказаться фатально.
        На следующий день к нему ввалился чуть запыхавшийся Пестель и, даже не поздоровавшись, зачастил:
        - Заварил ты кашу… Давай-ка одевайся по-быстрому, пошли.
        - Какую кашу? Куда пошли?
        - В Белый дом. Будешь докладывать Сапарову, что и как именно ты думаешь.
        Рост поднялся, стал неторопливо переодеваться в относительно цивильную одежду - сшитую из здешнего, уже Полдневного, льна рубаху и плотные, слегка мешковатые штаны из армейского брезента. Уезжая из этого дома в ссылку, он не сумел взять одежду, она так и осталась в его комнате. Вот мама ее и сохранила, не переслала в Храм, даже когда узнала, где Рост находится. Сейчас эта одежда выглядела немного чужой, незнакомой, но ходить в ней по Боловску было допустимо, по крайней мере, на улицах люди не оглядывались.
        На самом-то деле Рост привык больше к кожаной куртке, свободной, как у японцев, распашонке и плотным, довольно узким брюкам, похожим на те, которые носили американские трапперы. Такую вот одежку ему шила в Храме Ждо. Фокус был, конечно, не в том, что она оказалась портнихой, а в том, что одежда со временем принимала форму тела и становилась, как говорится, ни прибавить, ни отнять. Вот невысокие сапожки, которые изготавливали пурпурные Висам с Даком, можно было оставить свои, законные, тем более что более подходящей обуви в доме все равно не оказалось.
        Рост с Пестелем вышли на Октябрьскую. Кажется, сегодня был первый по-настоящему теплый денек после зимы. Скоро наступит обычная майская пора, зацветет степь, а потом придет лето, с ее жарой и комарами.
        - Надеюсь, ты обдумал, как мы будем воевать?- серьезно спросил Пестель.
        - А разве я должен придумывать?
        - Понимаешь,- Пестель вздохнул,- пока они придумали всех мобилизовать, построить вокруг города стену и нанять за металл пернатых. У начальства как-то так мозги устроены, что они не понимают: даже если пернатые согласятся за нас воевать, тридцатью тысячами бойцов пауков не остановить.
        - Придется постараться,- согласился Ростик. Осознав, что фраза не очень получилась, добавил: - Я к тому, что, не придумав что-то экстраординарное, до осени мы не доживем. К тому же у пернатых своих забот с пауками хватает, не до нас им будет… Опять же, если мы чего-нибудь не придумаем.
        Протопали часть пути в молчании. Пестель перебирал в голове возникшие проблемы, они казались ему совершенно нерешаемыми. Наконец, он вздохнул и перешел к конкретике.
        - Помнишь кусок стенки от здания комши, который ты мне принес? Часть его я отправил в Чужой.- Пестель посмотрел на Ростика, уловил его непонимание, пояснил: - Ширы со временем решили, что в Боловске довольно шумно, вернулись в Чужой и несколько десятков человеческих семей пригласили, самых плодовитых. Пост связи с Одессой передали людям окончательно, кстати. Так вот, сейчас там целая колония наших, душ пятьсот, если не больше. Командует ими Артем Михайлов, знаешь его?
        - Он у меня еще с торфяной войны на особом примете,- вспомнил Ростик.- Впрочем, теперь, поди, я у него в подчинении окажусь, если снова призовут.
        - Непременно призовут,- подтвердил Пестель.
        Они шли торопливо, и Рост пытался сформулировать некоторые свои соображения. Наконец, он решил, что четыре тезиса может доказать довольно внятно, и на этом остановился.
        В Белом доме их провели в кабинет Председателя сразу же, едва они вошли в приемную. А как только открылась дверь, до Ростика донеслось негромкое, но очень напряженное звучание множества голосов. Рост даже на миг остановился, но Пестель дружески подтолкнул его в спину.
        В кабинете Председателя собралось человек сорок, если не больше. Половины присутствующих Ростик не знал. Но среди прочих оказались Квадратный, Достальский, Ким и Ева, которые образовали отдельную группу, к ним Рост и направился. Но ему не дали даже поздороваться с друзьями, голос Мурата с нотками недовольства пролетел по кабинету:
        - Наконец-то. Заставляешь ждать себя, Гринев. Давай-ка выходи пред светлы очи, будешь у нас основным докладчиком.
        Делать нечего, Рост вышел в первые ряды людей, стоящих перед сидящим на троне новым Председателем. Он, кажется, был единственным человеком, который тут сидел, остальные стояли. Ну и порядки у них завелись, подумал Ростик, но попробовал не показать своего негодования.
        В круге людей, стоящих ближе всего… к трону, Рост увидел Перегуду, Каратаева, Дондика, Смагу и даже Вершигору. Этому старичку было уже, наверное, под семьдесят, но он был тут, в этом кабинете, как когда-то на Земле. Это было смешно и немного грустно. Он обосновался тут словно некое растение-долгожитель, которого поставили в специальном горшочке, и хотя уже давно собираются куда-нибудь сплавить, все никак не могут на это решиться, а растение живет, потому что его не забывают поливать, и даже, кажется, добавляют свежей землицы.
        Чуть в стороне стояли Лариса Бородина, Поликарп Грузинов, Костя Бабурин, бывшая теща Тамара Ависовна, Герундий и Квадратный. Они смотрели на Ростика напряженно, даже слегка раздраженно. Как раз те, кого Ростик не знал, смотрели на него с нескрываемым любопытством. Впрочем, решил Рост, незнакомые были, как правило, не на главных постах, хотя каким образом он это осознал, осталось непонятно, может, просто выдумал.
        - Итак,- Мурат постучал ладонью по подлокотнику,- начинаем. Все примерно осведомлены, что привезла последняя разведывательная экспедиция от комши. Поэтому на разъяснения тратить время не будем, начнем сразу с расспросов. Держись, Гринев.
        Он повернулся к Ростику и чуть заметно усмехнулся. Рост решил, что парень откровенно наслаждается своей ролью, своим троном, своим умением и правом направлять внимание собравшихся людей… Нет, не людей, с людьми приходится разговаривать на поле боя, а тут были - чиновники. Хотя и не только, конечно. Но правила диктовали преимущественно они.
        - Почему ты решил, что они идут на нас войной?- спросил первым делом Вершигора с чуть слышимым старческим дребезжанием в голосе.
        Рост рассказал об отсутствующих пушках в городе комши, о попытке замести следы, о направлении движения и прочем, что могло бы убедить в том, что он ничего не выдумывает.
        - Мы выслали еще три лодки наших лучших разведчиков,- неожиданно высказался Смага.- Следом за вами… Они только что донесли, что теперь пауки, видимо, перестали прятаться, решили, что их раскусили, и идут направленным маршем.
        - Ну и?- спросил Мурат.
        - Все правильно, в обход Водного мира направляются по берегу континента, скорее всего к нам.
        В комнате при желании можно было услышать, как потрескивают факелы, которые почему-то горели, несмотря на снятые ставни.
        - Сколько у нас времени?- резковато спросил Дондик.
        - Месяца два,- отозвался Смага и смахнул каплю пота, набежавшую ему на брови. Видимо, стоять в нагрудном доспехе около факела было нелегко.
        - Больше,- громче, чем ему хотелось бы, проговорил Ростик.- Я думаю, мы должны быть готовы к концу июля.
        - Почему ты так решил?- вскинулся Смага.
        - Ваши разведчики принимают за основу темп пауков в начале марша, а в конце они пойдут помедленнее, хотя бы потому, что окажутся на вражеской территории, и потому, что нужно будет подвозить продовольствие. Да и усталость скажется, а от нее перед боями следует избавляться.
        - Принимается,- согласился с Ростиком Мурат.- Хотя, конечно, наметим полную готовность не на конец, а на вторую неделю июля. Чтобы было с запасом.
        Рост почему-то опустил голову и, как Смага до этого, провел пальцем по лбу. Только не пот смахивал, а просто хотел прогнать странную догадку, что до середины июля этот парень, сидящий на троне Председателя и делающий вид, что принимает все решения, может и не досидеть. Хотя, что с ним должно произойти и почему так могло выйти - было непонятно.
        - Я бы все-таки не рассчитывал, что пауки устают,- обратился напрямую к Мурату знакомый голос.
        Рост оглянулся, за его спиной в двух шагах стоял Калобухин. И хотя он обращался к Председателю, но смотрел на Ростика. Смотрел с такой мешаниной чувств, что Рост решил даже не разбираться в них. Этот тип - пытатель и садист - очень хотел, чтобы Рост смутился. Осталось только улыбнуться ему в лицо, чтобы знал - не дождется. Особенно такими вот детскими штучками, как умение незаметно подкрасться, громко сказать что-то над ухом…
        - Со сроком решено,- отозвался Мурат.- Теперь о количестве.
        Рост рассказал, как и почему он думает о числе около четырехсот тысяч бойцов.
        - Сомнения, возражения, вопросы?- отчеканил Мурат.
        - В целом, я думаю, все правильно,- подал голос Пестель.
        Но его мало кто услышал. Потому что слишком многие стали переговариваться между собой. Видимо, это утверждение Ростика показалось им невероятным.
        - Тогда нас ничто не спасет,- печально проговорил Вершигора.
        - Я уже составил записку, предлагающую провести тотальную мобилизацию…- начал было Каратаев, но Мурат его не слушал.
        Он смотрел на Ростика, и странная ухмылка растянула ему губы. Только слишком быстрая, чтобы быть искренней. Она больше походила на нервный тик, а не на выражение симпатии и поддержки.
        - Ты же всегда, Гринев, что-то придумываешь, верно? И наверное, на этот раз придумал. Ведь придумал, признайся?
        Рост осмотрел зал, многие глядели на него. Неужели к нему все так вот относятся, как видно в этих глазах, неужели его считают каким-то монстром, чужаком, странной аномалией природы, способной на все, даже на то, чтобы отбить это массированное нашествие биологического более сильного противника… И вдруг Ростик понял, что его план смогут воплотить в жизнь только он и его друзья, те, кто ему верит, кому верит он. Эта чиновничья шобла не способна ни на что. Они завалят его вопросами, будут придираться к аргументам, и ничего, ну ничегошеньки не сделают так, как нужно.
        - Я придумал, только, полагаю, мне нужны полномочия,- он повернулся к Мурату. И сразу понял, зря это сказал, теперь он восстановил против себя даже потенциальных союзников. Потому что больше всего эти люди боялись оказаться не у дел, быть отставленными, даже на краю пропасти, даже если каждому понятно, что они не справятся с делом.
        - Давай ты сначала изложишь, что придумал, а потом мы подумаем о твоих полномочиях,- предложил Мурат Сапаров мягко, слишком мягко. И опять очень быстро улыбнулся.
        - Все довольно просто,- начал Рост.- Нужно, конечно, провести мобилизацию. Только не тотальную, а умную,- он мельком взглянул на Каратаева, тот повел плечами.- Силы следует распределить в два эшелона - на южной границе обитания пернатых и частично тут, в городе. И городской гарнизон должен быть не слишком маленьким, чтобы…- Он запнулся, но потом все-таки договорил,- ни в коем случае не утратить контроль над событиями, если цена сражения окажется слишком большой.
        - Что ты имеешь в виду?- быстро спросил Мурат и посмотрел на Ларису Бородину.
        - Пока не знаю. Но если мы останемся совсем без сил тут, в городе, то любая победа может стать ненужной. Не забывайте, благодаря некоторым решениям Рымолова, мы - захватчики. И наши соседи платят нам дань, а это значит, что при удобном случае они попытаются избавиться от людей.
        - А, это…- протянул Дондик, потом кивнул. Таким образом он вернул разговор к теме войны, а не интриг и выяснений отношений.
        - Дальше,- ледяным голосом проговорил Мурат.
        - По той же причине, я предлагаю, нужно попытаться упросить пернатых и дваров выйти на войну под нашим командованием. Это и обескровит их, и придаст нам дополнительные силы.
        - Предательства во время войны не опасаешься?- быстро спросил Ростика Достальский.
        - Нет. Пауки слишком чужды всем. К тому же я надеюсь решить исход войны одним сражением… То есть люди и наши союзники должны участвовать всего лишь в одном, решающем сражении.- Как так?- спросил Каратаев, но Ростик сделал вид, что не слышал вопроса.
        - Организацию обороны от нашествия придется устроить еще… с двумя необычными фокусами. Первое. Я слышал, что наши разведчики, обследующие Водяной мир, наткнулись на феноменальных животных, названных «алмазными звездами». Это отличные по метаболизму от нас существа, которые могут отравлять все, что находится поблизости. Я предлагаю построить из них своеобразное минное поле ряда в три-четыре из прибитых к земле «звезд», разумеется, в самом узком месте на марше пауков.
        Все тут же повернулись к карте, которая находилась на стене кабинета. Рост подошел к ней.
        - Предлагаю построить своеобразную линию Маннергейма вот тут,- он прочертил пальцем прямую в самом узком месте проходимых для комши равнин.- Тут с одной стороны находится очень неприятное болото. Я попросил ребят,- он посмотрел в сторону Кима и Евы,- специально сделать тут круг. Утверждаю, для пауков, избегающих болот, этот южный край непроходим. С севера у них будет море. Глубина тут немалая, что оставляет противнику для перехода узкую полосу, всего-то в несколько десятков метров. Это не позволит паукам воспользоваться численным преимуществом.
        - Моря они не боятся, мы видели, у них даже лодки есть,- сказал Квадратный. Видимо, он тоже бывал в разведках на той стороне болот.
        - Гринев прав, удерживать врага легче, если ограничить его маневр,- задумчиво сказал Достальский. Кажется, идея ему понравилась.- Особенно если численность сил несопоставима. А у нас может получиться один к сорока, если не хуже.
        - Скорее всего поменьше, если привлечем союзников,- проговорил Ростик,- но все равно соотношение будет ужасающим.
        - Так,- Мурат повернулся к стоящим людям.- Идея - что надо. Приказываю. Бабурин, ты у нас главный по отравам, тебе и предстоит найти как можно больше этих «звезд»… Сколько их нужно?
        - Я думаю, штук двадцать пять - тридцать для вала в один ряд, но лучше сделать ряда три-четыре, если хватит этих животных,- быстро проговорил Ростик.- Значит, более сотни. И еще, я слышал, Костя, ты запаивал куски этих «звезд» в стеклянные шары.
        - Запаивал,- признался Бабурин.- Мы хотели химическую бомбу сделать.
        - Получилось?- с интересом спросил Каратаев.
        - Не знаю, не на ком было испробовать,- отозвался Бабурин.- К тому же даже без воздуха они очень долго разлагаются, их нужно выдерживать пару лет, чтобы бомба, так сказать, созрела.
        - А что, если забросать всю их армию такими бомбами?- Каратаев повернулся к Мурату.
        - Свидетельствую как военный,- тут же отозвался Дондик.- Неэффективно. К тому же… Сколько у нас бомб?
        - Штук десять,- сказал Бабурин.- Мы всего две «звезды» на них пустили.
        - Мало,- сказал Ростик.- Нужно больше. Нужно несколько десятков… И, что особенно важно, следует поддерживать их запас. Не последний из врагов на нас ополчился.
        - Ты знаешь еще кого-то?- с явной насмешкой спросил Калобухин. Он не оставил своей надежды вывести Ростика из равновесия.
        Рост даже не посмотрел в его сторону.
        - И наконец, последнее. Помимо обычной подготовки к войне…- Рост заколебался, он знал, что сейчас его предложение вызовет бурю негодования, может быть, даже будет отвергнуто,- следует пробудить от спячки насекомых.
        - Что?- переспросил Дондик.- Ты в своем уме? Они же нас будут жрать не меньше, чем пауков.
        - И не просто пробудить, но подкармливать, чтобы их численность возрастала. А когда они размножатся, их нужно стравить с пауками.
        - Как это сделать?- спросил Мурат.
        - Ты вообще-то в своем уме, Гринев?- спросил Каратаев.
        - Насекомые пробуждаются в присутствии железа,- проговорил Рост.- Поэтому следует найти как можно больше спящих самок и… В общем, это почти безопасно, потому что у нас есть гравилеты. А в воздух насекомые не поднимаются.
        - Крылья у них есть,- отозвался Пестель.- Так что в принципе подскакивать они могут.
        - Не слишком высоко.- Рост повернулся к карте.- Начать следует как можно дальше от нас, вот здесь, перед этой свежей травянистой равниной. Там этих закопавшихся в землю самок немало. Я их не выискивал, но…
        - У нас есть кому выискивать?- прервал его Мурат и посмотрел в самый дальний угол зала.
        Рост глянул туда же и увидел двух старцев аймихо и Бетра-хо, ту самую старицу, которая, по словам Сатклихо, умела больше других.
        - Пробудить насекомых - возможно,- вдруг заговорила она густым, очень приятным голосом.- Хотя для этого потребуется металл. Потом можно будет стравить ближайшие стаи, выживет самая крепкая. Тогда над ней следует взять ментальное управление и увести подальше от предлагаемого Познающим вала из отравляющих животных…
        - Кем?- переспросил ее Мурат.
        - Аймихо иногда называют меня так,- негромко объяснил ему Ростик.
        - Ага,- Мурат перевел взгляд с Ростика на аймихо. Кажется, он заподозрил, что все это было срепетировано.- И что для этого нужно?
        - Килограммов двести железа,- начала перечислять Бетра-хо.- Именно железа, а не металла викрамов. Потом пятнадцать наших старцев… Надеюсь, этого будет достаточно. И пятнадцать летающих машин с пилотами, чтобы старцы могли контролировать очень большие пространства.- Она снова подумала.- Разумеется, еще два десятка таких лодок, чтобы подкармливать насекомых и приглядывать за ними.
        - Вот ты и будешь за это дело отвечать,- сказал Мурат довольно резко.- А от людей мы тебе придадим,- он посмотрел на Ростика.
        - Нет,- Рост покачал головой.- Я просил бы инспекторские полномочия, чтобы… иметь возможность видеть весь ход подготовки к войне.
        Мурат опять очень быстро улыбнулся.
        - Инспектором мы тебя, пожалуй, назначить можем.- Он подумал, обводя глазами собравшихся.- Хорошо. Оставайся сам по себе. Тогда насекомыми займутся… Пестель и Квадратный. Один по биологии, другой по остальному. Старцев ваших выберете сами.
        - Я тоже хотел попросить старцев,- подал голос Бабурин,- чтобы они мне быстрее находили эти «звезды». Если без них, то придется мотаться над всем Водным миром, а с парой аймихо я бы заранее знал, где искать.- Он обернулся и кому-то из соседей пояснил: - Они их чувствуют на расстоянии, понимаешь?
        - Сколько у вас еще стариков?- спросил Мурат.
        - Старцы для этого не нужны. Способных искать животных, которых вы называете «алмазными звездами» у нас,- Бетра-хо помедлила,- треть племени.
        - Отлично. Выдели Бабурину десяток самых толковых и считай, что старцы нам не нужны. Используй их для насекомых,- решил Мурат.- Что еще?
        - Я хотел бы отправиться с посольствами к пернатым и дварам,- подсказал Рост.
        - Нет, у нас есть другие переговорщики.
        И сразу стало ясно, Мурат и отказал-то только чтобы увидеть, как Рост себя поведет. Это было не очень разумно, но в чиновничьем сообществе, забравшем власть в Белом доме, считалось обычным приемом. Пришлось спокойно уставиться в пол.
        - Степан Кузьмич, переговоры с дварами - на тебе, ты к ним ближе всего находишься…
        - Как раз ближе всего к ним действительно Гринев находится,- негромко ответил Дондик, но его уже не слушали.
        - К пернатым полетит…- Мурат обвел глазами людей.- Сурданян.
        Откуда-то из задних рядов вперед неловко протолкался Эдик, которого Ростик и не заметил. Он посмотрел на Мурата, едва заметно пожал плечами.
        - Я же с ними разговаривать не смогу, Мурат Исхакович.
        - Если не уверен, возьми кого-нибудь из аймихо, которые на их общем языке говорят.
        - У нас есть один бегимлеси,- высказался Ростик.- Живет у меня в доме, зовут Шипирик…
        - Я сказал,- Мурат добавил в голос металла,- ты будешь тут. Кстати, если этот Шипирик к нам дружественно относится, пусть Эдик забирает его.- Он победно осмотрелся.- Так, что еще?
        - Про город забыли,- отозвалась теща Тамара.- Продукты, больницы.
        - Транспорт и оружие,- высказался Достальский.
        - Распоряжения нужно подготовить,- суетливо заговорил Каратаев.- А это писанины, писанины…
        Он запричитал настолько фальшиво, что даже Мурат поморщился. Ведь ясно было, что только писаниной Каратаев и может заниматься. Но даже сам эту роль не уважает настолько, что должен преувеличивать ее значение.
        - К диким волосатикам нужно еще человека послать,- проговорил Ростик.- Может, некоторые из них согласятся нести хотя бы караульную службу.
        - К диким волосатикам поедешь ты,- Мурат посмотрел на Смагу.- У тебя с ними давние… отношения. Кстати,- он поманил пальцем, довольно издевательски, Ларису Бородину. Хотя она не тронулась с места, он распорядился: - У тебя, мадам, поблизости находится этот концлагерь с пурпурными. Разузнай, может, кто-нибудь из них захочет стать под наши знамена? После присяги, конечно. Их же, наверное, тоже сожрут, если мы проиграем войну.
        - Разве пурпурных все еще держат в лагере?- спросил Ростик стоящего неподалеку Перегуду.
        - Высоким давно дали работу. Треть нормальных - тоже на свободе, работают главным образом на алюминиевом заводе и на торфоразработках. А вот из карликов - почти никто не согласился сотрудничать. А их большинство и, как правило, офицеры, самые подготовленные и толковые ребята.
        - А Лариса на заводе?
        - Она его приватизировала,- спокойно отозвался бывший директор обсерватории.- Поэтому и Поликарп там.
        - Что значит - приватизировала?- спросил Ростик.
        - Потом расскажу,- пообещал Перегуда. Видимо, место было неподходящим для такого разговора.
        Совещание пошло своим ходом. Распоряжения выскакивали из Мурата, как горох из прохудившегося мешка. И хотя почти все они были толковые, вернее, не слишком глупые, Ростик знал - что-то пойдет не так, как приказано. И тогда Мурат уже должен будет не сидеть и грузить всех новыми поручениями, а по ходу дела исправлять чужие ошибки, неудачи, заблуждения. Вот тогда-то и станет ясно, каким Председателем он, по сути, является. Потому что исправлять - это не чинуш тасовать, для этого способности нужны. В данных условия - немалые.
        Глава 10
        Для Ростика наступили горячие деньки, как и для остальных. Впрочем, не совсем для всех. Потому что по распоряжениям нового Председателя около тех, кто был занят делом, вдруг появились какие-то проверяющие и контролирующие. Ответственности они никакой не несли, но с советами лезли когда надо и не надо.
        Ростик отвык за годы своей относительно благополучной, независимой жизни в Храме от того, что кто-то может невесть откуда появиться, наговорить с три короба, и этого вот говорящего нельзя послать подальше, а приходится терпеливо выслушивать. Но, оказалось, в Боловске, вернее, в той системе, которую организовал Рымолов и от которой Мурат Сапаров не отказался, это было в порядке вещей. Кстати, потому, кажется, Ростику и придали этот статус инспектора с такой легкостью.
        Уже на третий день Рост понял, что, помимо прочего, это было еще и довольно выгодно - потому что паек проверяющие получали отменный, и даже транспорт им доставался вне очереди. Однако на первых порах он на своей шкуре прочувствовал, как к этим соглядатаям Председателя относятся честные трудяги. А относились они, мягко говоря, не очень. Нет, напрямую ничего не высказывали, но и ничего не делали, чтобы помочь побыстрее вникнуть в ситуацию. Каждое слово о реальном положении дел приходилось вытягивать клещами, а любое, даже разумное, предложение Роста принималось в штыки. Особенно это было странно наблюдать у старых знакомых людей, с которыми Ростик уже не раз делил опасность и победы. Хотя, разумеется, это было давно…
        Лишь через пару недель, когда выяснилось, что Рост действительно хочет помочь, а не бежит с каждой неурядицей жаловаться по начальству, отношение к нему изменилось. И с середины мая вся эшелонированная оборона, в общих чертах обговоренная на памятном заседании, стала принимать более-менее осмысленную форму.
        Разумеется, быстрее всего стало известно, как обстоят дела с союзниками. Дондик почти напрямую запросил Ростика, чтобы тот помог в его переговорах, и по одному этому стало ясно, что его собственные достижения в получении помощи от ящеров близки к нулю. Он прислал довольно странное письмо, где говорилось, что попутно с дварами Рост мог бы заняться и пернатыми. Из этого Ростик с сожалением сделал вывод, что Шипирик, на которого у него, как выяснилось, была отчетливая надежда, не очень-то склонен к военному союзу. Или, по крайней мере, ему не удалось ему поспособствовать. Конечно, Росту сразу же захотелось связаться с Эдиком Сурданяном, но сделать это было непросто, потому что гелиограф до полуострова пернатых почти не добивал, промежуточных станций никто не предусмотрел, и даже часы связи с этим посольством обговорить забыли. В общем, ситуация с бегимлеси оставалась совершенно неясной.
        Примерно в то же время стало известно, что Смага так и не сумел договориться с дикими бакумурами, которые в отличие от тех пернатых, которые обитали в Водном мире, в последнее время все отчетливее проявляли интерес к торговле с людьми. Как Ростик слышал, они согласились составить охранение города на дальних подступах, согласились доставлять некоторые несрочные грузы, но… не больше. Вероятно, они, понимая, что всегда могут уйти в Водный мир, не ощущали нападение пауков на человечество как свою войну. Что касается пурпурных, с которыми должна была работать Лариса, то, как, опять же, краем уха слышал Рост, она не столько агитировала их составить какую-нибудь воинскую или хотя бы трудовую часть, сколько принялась безудержно их использовать на строительстве дополнительных укреплений вокруг алюминиевого завода.
        Вообще, в городе вдруг установилась довольно истеричная атмосфера, когда все, кто оттуда приезжал, говорили разное, подчинялись разным начальникам и, по сути, ничего толкового не добивались. Наконец, стало известно, что Мурат, применив силу, а именно Калобухина, установил относительное единоначалие и приказал… строить вокруг Боловска стену, наподобие тех, которые люди возводили вокруг средневековых городов на Земле. Или наподобие стен вокруг Чужого города.
        Эта затея со стеной сразу показалась Ростику глупой. Дело было в том, что стена помогала триффидам, потому что их было мало, очень мало. Да и построили они ее, когда их популяция стремительно сокращалась. А людей было слишком много для закованного в стены города, и численность их продолжала расти такими темпами, что за четыре прошедших года отчетливо приблизилась к семидесяти тысячам душ. К тому же главным фактором всех Полдневных войн пока оставались гравилеты, для которых стены были все равно что противотанковые рвы против насекомых, которые приказал в свое время выкопать первосекретарь Борщагов.
        Нет, стены решением проблемы не были, и Рост пожалел, что не может послать наверх докладную с протестом… Вернее, послать он ее, конечно, мог, но слишком отчетливо представлял себе многоступенчатую систему существующих чиновных фильтров, чтобы надеяться, что она будет рассмотрена хотя бы в нижнем ряду начальственной пирамиды.
        Вместо того чтобы протестовать напрямую, он попытался действовать через Дондика и Перегуду. На это Дондик не отреагировал, то есть даже не прислал извещение, что согласен или не согласен с мнением Роста, а Перегуда прислал короткое печальное письмецо, в котором известил, что Рост переоценивает его, Перегуды, влияние.
        Оставалась еще возможность отправиться по начальству самому, но для этого надо было лететь в Боловск, который находился почти в четырехстах километрах на западе, и потратить невесть сколько времени, обивая пороги разных кабинетов без малейшего шанса на успех… В общем, Рост решил, что останется там, где решалась судьба будущего сражения.
        А направлений работы, которые он себе выделил как приоритетные, было два. Первое заключалось в подготовке стада насекомых, голодного, огромного и все-таки - управляемого. Вторым было, разумеется, построение отравленного вала. Если первое дело, при всей его внешней несбыточности, трудности и непонятности привлекаемых методов и инструментов все-таки двигалось, то со вторым возникли сложности.
        Нет, что касается количества «алмазных звезд», то их в Водном мире было столько, что хватило бы на три таких войны, которая, кажется, предстояла человечеству. К тому же поисковая группа из трех гравилетов, в которые входили три девчушки из аймихо, могла не только выслеживать «звезды», но и предсказывать их примерное продвижение. Так что выбранное животное вполне можно было найти в указанном квадрате, загарпунить и вытащить на твердую поверхность, где его уже добивали.
        Сложность первая заключалась вот в чем. Если поиском занималось три гравилета, то гарпунить, расчленять и запаивать куски «звезд» в стеклянные шары мог только снаряженный общевойсковыми химкоплектами полувзвод Бабурина. Они-то и вылетали, как охотники, они-то и пытались сначала перевозить с собой параболические зеркала для того, чтобы запаивать шары, они-то и возились с огромными гильотинными ножницами, чтобы кромсать животных, раскладывая их по сосудам.
        Но потом выяснилось, что на возню с каждой из ярко-красных «звезд» уходит почти неделя. То есть успеть к предполагаемому сроку нет ни малейшей надежды. Вот тогда Рост с Квадратным и самим Бабуриным просидели ночь и два дня, вырабатывая новую, поточную схему. Согласно ей стеклянные шары делали заранее, только уже не в виде полусфер, а в виде амфор с длинным и узким горлышком. Конечно, запихивать куски «звезд» в такие амфоры было труднее, зато куда легче было их запаивать. В общем, только от одной этой рационализации труда каждого зверя стали выслеживать и разделывать дня за три. Это было куда лучше, возникала надежда разделать к началу июля пятнадцать-семнадцать «звезд», то есть получить бомб шестьдесят, а то и семьдесят.
        Следующей трудностью, с которой столкнулись заготовщики бомб, оказалась та, что даже располосованные на куски «звезды», наглухо запаянные в стеклянные амфоры с сантиметровой стенкой, не хотели умирать. Первым это определил Бабурин, как ему и было положено по должности. И высказался так:
        - Знаешь, Гринев, химических бомб, если мы что-то не придумаем, вообще не будет.
        Рост в это время жил во временном лагере, устроенном в разветвленных пещерах, вырытых когда-то дикими пернатиками, чтобы прятаться от борыма, в холмах, дающих начало Олимпийской гряде к северо-востоку от Боловска. Место это подходило во всех отношениях, потому что формально никому не принадлежало, и находилось всего-то в сорока километрах на запад от отравленного вала, который тоже строился ударными темпами.
        - Что ты имеешь в виду?- Рост не спал перед этим ночь, облетая береговую линию, пытаясь определить, стоит ли строить крепость у моря, чтобы не позволить паукам слишком уж легко обойти предполагаемый вал по мелководью.
        - Если хочешь посмотреть,- риторически ответил Бабурин,- то пошли.
        Сначала они пролетели на личном гравилете Бабурина километров десять вокруг холмов и оказались, условно говоря, на южном склоне гряды, в месте, которое с самого начала решили использовать для изготовления бомб. Там, объяснившись с десятком латных охранников, выставленных, чтобы дикие бакумуры или пернатики из болот не слишком любопытничали, оба прошли в сумрачную, темную, холодную пещеру, где находились амфоры.
        Ростик тут уже пару раз был, но тогда он больше сражался с выданным ему химкомплектом, чем осматривался, а потому ничего толком не понял. Сейчас они были даже без противогазов. Об этом он и спросил в первую очередь.
        - Кость, а это безопасно?
        Бабурин демонстративно поднял глаза вверх.
        - Ты думаешь, у меня появился иммунитет к токсинам «звезд»? И я попутно вознамерился тебя отравить, втащив в безопасное для меня, но смертельное для тебя хранилище?
        - Нет, просто хочу узнать, нужно ли бездумно пренебрегать безопасностью?
        - Никто безопасностью не пренебрегает.- Бабурин пошел дальше, к показавшемуся бесчисленному ряду лунок с тусклыми полупрозрачными стекляшками.- Просто мы решили, что после наполнения каждой из амфор ее следует несколько раз обрабатывать спиртом, благо, этого добра достаточно…
        - Значит, у тебя обмывка этих сосудов ступенчатая?- не удержался Рост.
        - Моем трижды, в трех разных местах… Первый раз, где запаиваем амфору, вторично - там, где обмываем все амфоры, а третий раз - где придется, каждую партию в новом квадрате.- Бабурин осмотрелся.- Результат, как говорится, налицо.- Они постояли молча.- Я не по этой причине решил тебя позвать сюда. Вот, смотри.
        И Бабурин подвел Ростика к одному из самых дальних от входа сосудов. Он был сделан еще из полусфер, это было ясно по шву, опоясывающему неровный шар объемом литров в шестьдесят, то есть почти с полметра в диаметре. Внутри него шевелилось что-то пятнистое.
        - Вес взрослой «звезды», а с мелочью мы почему-то не сталкиваемся, колеблется от двусот пятидесяти до трехсот килограммов. Разделываем ее на четыре, пять кусков. Такого вот шара едва-едва хватает, чтобы эти куски туда запихать, пустого пространства почти не остается.
        - Я вижу,- согласился Ростик. Он и забыл об этой особенности Бабурина все объяснять основательно и многословно.
        - Так вот, проблема - этот кусок «звезды» сидит тут более месяца, без воздуха и питания. И все еще жив.
        Рост наклонился к шару ближе, подняв свой факел, полученный от охранников у входа в пещеру. Это был кусок из середины туловища «звезды» с лоскутом луча. Он немного раздулся, кое-где изменил цвет на бурый, а кое-где просто побледнел, сделавшись розовым. Но вот что интересно - по линии разреза Рост отчетливо увидел зарубцованную ткань. Этот кусок собирался жить, и неопределенно долго.
        - Слушай, а как те бомбы, которые вы делали прежде?- спросил Ростик.
        - Они превратились в губчатую массу, вроде бумажной пульпы. Кажется, это и можно считать конечным продуктом разложения.
        - А разница, следовательно, в силе воздействия… на бомбардируемой местности?
        - Не знаю. Я уже тысячу раз говорил тебе, что мы их не испытывали.
        Рост вздохнул. Это становилось неизбежным. Нужно было собраться, медленно остановить мышление, как бы нырнуть в колодец всезнания… Боль оказалась терпимой, холода почти не было, а голова перестала кружиться, прежде чем Ростик от слабости уселся на песчаный пол пещеры.
        Теперь он знал, что делать, хотя был не рад, что знает,- он слишком дорого платил за каждый из этих сеансов. К тому же почти невозможно было сказать - пройдет ли все гладко, по-аймиховски, или по-русски, с мукой, болью и кошмарами, в которые превратится его жизнь в течение нескольких ближайших часов, а то и дней.
        - Нужно вынести эти ампулы на солнце,- проговорил он странно обесцветившимся голосом.- Второе, если можно, попробуй прогревать их параболическим зеркалом, только фокус устанавливай не на стенке сосуда, чтобы ее, не дай бог, не расплавить, а внутри, на ткани «звезды». Третье, как можно чаще переворачивай колбу, словно жаришь «звезду» на сковороде, чтобы не было ни одного холодного участочка стекла… И последнее, одновременно со «звездой» попробуйте напихать туда побольше извести… или концентрированной кислоты, лучше соляной, литра два-три… Нет, все-таки лучше негашеной извести, так будет быстрее.
        Потом сознание его все-таки стало таким мутным, что Бабурин даже попробовал довести его до выхода из пещеры. Но зато уже через неделю «известковый» рецепт Ростика оправдался. Бабурин даже выразил некую степень восхищения Ростиковыми способностями, правда, в специфической форме:
        - Теперь я понимаю, почему тебя вызвали из затворничества.
        Комплимента Рост не понял, но простодушно поинтересовался:
        - А почему?
        - Ты не прикидывайся,- строго отозвался Бабурин и стал говорить об отравленном вале, который, опять же, сооружали его подчиненные.
        С этим отравленным валом было много неурядиц. Вначале, когда солдатикам приказанные меры предосторожности показались излишними, отравилось сразу два отделения. Зато потом они шарахались от этой работы, как от чумы. И лишь после трех недель объяснений, поощрительных пайков и практики небывало миролюбивых увещеваний дело пошло.
        Теперь, обнаружив поблизости от подходящего района очередную «звезду», Бабурин высылал гравилет, который, зависнув неподвижно, бросал с высоты метров сорока-пятидесяти тридцатикилограммовый кованый гарпун в середину тела животного. Ускоренный искусственной гравитацией, тот прошивал «звезду», как правило, насквозь, даже если она ползла по дну болотин на глубине метров двух. Потом животное начинали вытаскивать на поверхность. Иногда зазубрины разрывали тело, и тогда «звезда» срывалась. Иногда удавалось вытащить лишь часть… Но и тогда летели в то место, где изготавливали бомбы.
        А вот если животное вытаскивали целиком, то скоренько-скоренько, практически на предельной скорости, разумеется, вытравив канат, на котором «звезда» болталась под гравилетом, тащили на полосу, которую теперь даже официально стали называть Перекопом.
        Тут уже сидела, как правило, затянутая в комбинезоны команда из трех-пяти человек. Когда им подтаскивали очередное животное, они уже примерно знали место, где разместить его было разумнее всего - чаще всего на верхушках холмов,- откуда отрава быстрее растекалась по округе. Летуны, зависнув, позволяли наземной службе стащить зверя с гарпуна, что иногда оказывалось непросто.
        Но, как правило, это делалось довольно быстро, главным образом потому, что ребята на земле не церемонились. Теперь они могли делать со «звездой» что угодно, и даже требовалось нанести ей как можно больше повреждений, чтобы она поскорее начала разлагаться.
        Потом «звезду» прибивали к земле колышками, увязывали всю конструкцию бечевкой из местной конопли, чтобы зверюга не сползла с них, а заодно, чтобы сами колышки крепче сидели в земле. И то даже через месяц после этих предосторожностей были случаи, когда «звезда» срывалась с «распятия» и приходилось всю работу делать заново.
        Зато когда она покрывалась бурыми волдырями, свидетельствующими, что животное находится при смерти, можно было надеяться, что округа в радиусе километров двух будет основательно отравлена. Хотя, насколько основательно, не знал никто. Это знание должно было возникнуть только в результате опыта, то есть в бою, не раньше.
        Глава 11
        В какой-то момент стало казаться, что с этим отравленным валом работы не очень много. Но из-за того, что следовало соблюдать предельную осторожность, из-за того, что то один, то другой из ребят, занимающихся его постройкой, заболевал, а это давило на психику, все получалось медленнее, чем Рост ожидал.
        И все-таки к началу июня они перекрыли почти весь Перекоп, оставив только небольшую, всего-то километров семь шириной, неотравленную зону, на гребне вытянутого холма почти в середине возведенного вала. Проход этот требовался, чтобы перегнать на ту сторону вала насекомых, с которыми тоже все получалось не так, как хотелось бы, хотя все-таки понемногу получалось.
        С самого начала, как выяснилось, аймихо не очень-то уверенно определяли «королев» будущих роев. Особенно старых, которые пролежали под землей, скрываясь от морозов и борыма, несколько лет, а может быть, и десятилетий. Такие самки, обессиленные и вялые, тем не менее могли производить невероятное количество насекомых. Должно быть, те самцы, с которыми эти самки пытались переждать зиму или несколько зим, перед самой смертью делали свое дело, для того чтобы самки, в случае успеха, все-таки произвели потомство, если поблизости окажется металл. К тому же такие старые самки страшно раздувались, когда выползали на поверхность и пытались заложить рой.
        Молодые «королевы» плодили не очень большое количество насекомых, но это были сильные и, как высказался Пестель, «смышленые» особи. Что-то в них действительно наводило на мысль о сильном инстинкте или о более продуктивном сознании, как Рост заметил еще в первое лето своего пребывания в Полдневье. Или о памяти, или об умении адаптировать какие-то дальние, блуждающие мысли, сгенерированные невесть где находящимися цивилизациями. О том, что возможно перехватывать некое знание, растворенное в ноосфере Полдневья, никто уже, в общем, не сомневался.
        Эти «молодые» рои, несмотря на меньшую численность, довольно быстро пожирали «стариков», лишь иногда щадили самок, которые, получив питание от других насекомых, становились еще больше, еще плодовитее, хотя очень быстро умирали. Иногда буквально за пару недель. Как заметил Пестель, в таком случае потомство этих застарелых «кланов» оставалось подчиненным и в первую очередь становилось жертвами каннибализма.
        Вообще, обычай пожирать сородичей, по-видимому, вводили в употребление сами самки. По крайней мере, как свидетельствовал Пестель, который в последнее время стал настоящим знатоком гигантских богомолов и кузнечиков, до того, как самка не сжирала первую жертву, никто из членов роя не рассматривал соплеменников как «бифштекс». Зато потом устанавливалась короткая вакханалия убийств. А в результате рой делался меньше, но сильнее, и самка начинала производить куда более агрессивных и сильных солдат. И почему-то получалось, что после «открытия» сезона каннибализма в течение дней десяти самка откладывала яйца только с солдатами. Зато и солдаты эти добывали охотой невероятное количество пищи, разумеется, если местность не была уже опустошена соседним роем.
        В конце апреля и начале мая старцы аймихо под руководством Пестеля «разбудили» на зеленой равнине к юго-востоку от полуострова пернатых около пятидесяти роев. Около двадцати из них оказались старыми и были быстро поглощены соперниками. Но, как сообщил Пестель в середине мая, общая численность насекомых перевалила, по оценке старцев, за тридцать тысяч особей.
        Ростик знал, что время еще есть, но все-таки забеспокоился. Слишком уж несопоставимым было число богомолов и кузнечиков с надвигающейся на них армией пауков. Это заставило его задуматься над тем, что делать, чтобы насекомых стало больше. Ответ, который ему дали старцы аймихо, был прост - кормить. И они стали кормить. Вернее, попробовали.
        Для начала Квадратный пригнал, подпалив степь перед наползающим на них валом пауков, невероятное количество трехгорбых жирафов, гиеномедведей, шакалов, антилоп и даже, как Ростику показалось, немного вконец одичавших волосатиков. Почти все они были тут же съедены, а некоторое количество роев даже объединилось, должно быть, с прицелом одолеть своих насекомых соседей после того, как кончится эта еда. Идея оказалась здравой - соединенные рои, как правило, оказывались куда сильнее, чем те насекомые, которые оставались по каким-то причинам в изоляции. Наблюдая это, помимо прочего, можно было сделать некие, не вполне относящиеся к делу обобщения, но Рост усилием воли не стал обращать внимание ни на что постороннее.
        Его вообще не очень интересовало, что будет после этой войны. Хотя при желании он мог бы, вероятно, провидеть это будущее. Вот только вполне могло оказаться, что будет оно без них, без людей, исчезнувших под валом паучьего нашествия. А раз так, то любые попытки подсмотреть будущее лишь расконцентрировали бы его силы. И это было куда опаснее, чем, например, играть в русскую рулетку, используя старый наган, оставшийся у Роста еще с первых войн.
        Когда к началу июня еда у насекомых закончилась и Пестель в очередной раз известил Ростика, что производительность самок снижается да и число роев уменьшилось едва ли не до двадцати штук, хотя общая численность насекомых перевалила за сто тысяч особей, пришла пора искать другие источники протоплазмы. Для начала Рост предложил использовать летающих китов, которые, конечно, были бы почти неисчерпаемым источником мяса, но заставить их уйти от леса дваров, подманивая только запахом латекса гигантских деревьев, не удавалось. Летающие черви отлетали от обычного места своего обитания километров на двести, не больше, а требовалось - почти на четыреста. Тогда Рост предложил Пестелю на пару в срочном порядке изучить поведение борыма, чтобы использовать эту естественную для китов приманку.
        Вообще-то борым возникал в Водном мире. В течение лета эти летающие крысята являлись кормом для бесчисленной живности болот, были своего рода мясным планктоном сложившейся тут пищевой пирамиды. Причем питались ими так активно и много, что лишь невероятная плодовитость и способность перелетать с места на место по воздуху спасала крысят от полного истребления. По крайней мере, так показалось Пестелю, и Рост с ним согласился.
        И лишь с наступлением зимы, когда болота замерзали, крысята переваливали на твердую землю, двигаясь туда, где чувствовали растительность и пищу, уменьшаясь в количестве. Кстати, вал борыма, который прошел через Боловск в первую зиму, был очень большим по меркам этого континента, должно быть, потому, что крысята чувствовали возросшую активность насекомых. Обычно к той местности, где оказалось человечество, борым подходил уже ослабленным, а к лесу доходил почти полностью истощив свои способности мигрировать - иначе дварские угодья, даже под «охраной» летающих червяков, не уцелели бы.
        Вот эту мятущуюся, мягкую, поддатливую, но практически неуправляемую, как вода, массу и нужно было выгнать на Зеленую равнину, где обитало основное количество насекомых. За дело, конечно, взялись аймихо, хотя и предупредили Ростика несколько раз, что они никогда еще подобных заданий не выполняли. Они провозились почти неделю, собрав всех старцев и стариц, потребовав для оперативного нанесения ментальных управляющих сигналов почти пять десятков гравилетов, и, когда Рост уже потерял надежду, борым вдруг стронулся с места. Причем весь разом.
        Тогда возникла уже другая опасность - крысята могли уничтожить те стада живности, которые были предназначены для кормежки насекомых во время их миграции на восток от Перекопа.
        В общем, следует признать, стада живности и растительность на этих пространствах борым подъел очень здорово, но, с другой стороны, удалось стронуть с места и летающих червяков. И тоже в количестве, значительно превосходящем первоначальные планы. Тогда вызвали черные треугольники, чтобы они расстреливали полупрозрачных летунов, но быстро стало ясно, что даже с вооружением крейсеров сделать это очень трудно. Зато когда с полдюжины червяков все-таки было сбито, насекомые охотно двинулись на восток, должно быть, потому, что почувствовали запах крови и добычи.
        Самок кузнецы переносили, используя подобие носилок, сплетенных из травы и веток. Иные из «королев» так раздулись, что сверху, из гравилета, на котором Рост облетал эту двигавшуюся на восток массу насекомых по нескольку раз в день, они казались чудовищными гусеницами, видимыми невооруженным глазом за десятки километров. Во время этого движения самки продолжали откладывать яйца. Их, разумеется, тут же подхватывали какие-то рабочие особи и несли, бережно сжав передними хваталами. Кстати, во время этого похода внутриклановый каннибализм насекомых сошел на нет, зато стало больше охоты на особей соседних роев и на их яйца, которые, впрочем, не поедались, а присоединялись к яйцам собственного роя.
        Прежде чем воздушные киты, сообразив, что еды тут больше не будет, стали улетать с равнин около Перекопа, старательно обходя отравленный вал далекой дугой в море, насекомые отъелись и размножились до численности в двести тысяч. Может быть, и больше, как призналась разок Бетра-хо. Еще она добавила, что плодить насекомых западнее вала пока не нужно, иначе аймихо не смогут провести их в узкую «форточку», оставленную в отравленном валу. А потерять несколько десятков тысяч насекомых, взращенных с таким трудом, было бы, разумеется, жалко.
        В ночь с двадцать второго июня на первое июля, согласно трехнедельному «месячному» циклу, предложенному Перегудой, первые насекомые самых слабых кланов вошли в этот оставленный для них проход. Этими кланами было проще всего управлять, и они куда лучше подчинялись ментальным приказам старцев аймихо. Причем методика управления насекомыми естественным образом сделалась более результативной и экономной. Теперь даже Рост с его несовершенной чувствительностью мог перехватывать приказы аймихо, сосредоточенные на одном выбранном рое. Когда тот удавалось сдвинуть с места, соседние, даже более сильные кланы богомолов и кузнечиков подчинялись охотнее.
        Сначала насекомым удалось проходить по коридору на центральном холме почти без потерь от разлагающихся «алмазных звезд». Но утром третьего июля, когда старцы и пилоты, которые возили их на гравилетах, устали уже до такой степени, что пару раз перепутали восточную сторону Перекопа с западной, произошла трагедия. Почти два роя, отличных, сильных и очень плодовитых, столкнулись на узком гребне холма, передрались, разошлись и… оказались в отравленных зонах. Они погибли не сразу, некоторое время еще посопротивлялись, пытаясь вытащить самок и яйца. Но все-таки погибли, почти целиком. Общая численность отравленных составила более тридцати тысяч особей.
        Но нет худа без добра. Во-первых, гибель этих роев очень точно, едва ли не как цветными флажками обозначила границы безопасности для остальных роев. А во-вторых, тех, кто сумел вытащить самок и яйца, почти тут же сожрали другие кланы. И что бы ни говорили разные проверяющие из Боловска, эта пища очень поддержала насекомых в течение первой недели на новом месте.
        Это было тем более важно, что теперь им никак нельзя было предоставлять возможность мигрировать дальше на восток. А на западной стороне вала, «до» Перекопа, наконец-то стали собираться «разумные» армии, решившие присоединиться к людям. Почти тридцать тысяч диких волосатиков, хотя, на взгляд Ростика, половину из них составляли женщины и дети, а также некоторое количество пернатых. Пока диких, но к ним все чаще небольшими струйками притекали и бегимлеси из городов, отлично вооруженные и умеющие строить правильный, едва ли не римский по всем статьям лагерь для жилья и обороны.
        Да и люди теперь стали подходить, тем более что в центре Перекопа, почти напротив оставленного для насекомых прохода, который, после того как последний рой ушел с Зеленой равнины, в срочном порядке заложили свежевыловленными «звездами», построили колоссальную, почти в сотню метров по фронту, крепость из каменного литья. Сделано это было потому, что Мурат все-таки не сумел устроить стену вокруг всего Боловска, а оградил лишь кое-какие склады, завод и район, где находились дома новых боловских начальников.
        Таким образом, вместо одного укрепления получилась система, как минимум, из двух неправильных крепостей, причем их расположение исключало взаимную поддержку во время осады. Ростик осознал это, едва взглянул на карту. И вот, когда эти укрепления были все-таки установлены, вдруг стало ясно, что до предполагаемого сражения остается еще месяц, а деятельность изображать нужно, и строители представлялись самой отмобилизованной командой… В общем, как сказал Каратаев, когда прилетел как-то на Перекоп, построение этой крепости перед центральным холмом оказалось «отличным компромиссом» между воинами и теми, кто хотел что-то делать, но не знал, что именно.
        Рост так и не понял, что же было в этом компромиссного, но очень уж сильно не возражал. Он и не ожидал от начальства такого подарка - опорной крепости, где можно было расположить старцев, летунов и центральный командный пункт. Правда, разохотившись, он предложил еще выставить крепость между этой центровой и морем, да еще, хорошо бы, соорудить укрепление в сторону к болотам, то есть по дополнительной - на север и на юг. Но Мурат, погостив в свежеиспеченной крепости пару ночей, даже толком не ответив на это предложение, улетел в Боловск. Со всем своим штабом… Потому что на горизонте уже появились разведчики армии пауков.
        До нее было еще далеко, более ста пятидесяти километров. Но для начальства и этого хватило. Тем более что с борта гравилета зрелище наступающей паучьей армии производило сильное впечатление. Теперь пауков стало чуть-чуть меньше, чем ожидалось, должно быть, часть отстала или просто рассеялась, но зато они не скрывались. И всей массой перли на запад, спина к спине, поднимая пыль, объедая по дороге все, даже мельчайшие стебельки травы. Да что там трава - сами камни, после того как по ним проходила эта армия, становились какими-то более округлыми, словно пауки их обсасывали, надеясь выжать хоть немного питательных веществ.
        Когда Рост с Пестелем и Квадратным впервые облетал пауков с их тыла, по восточной кромке, и обратил на это внимание, Ким, сидящий, как всегда, за рычагами, приспустился и прошел на бреющем.
        - Верно,- согласился он. И добавил: - Может, это психология так с нами играет?
        - Они просто вколачивают камешки в землю, когда топают по ним,- ответил Пестель, который был довольно изобретательным, когда дело касалось животных.
        - Не уверен,- признался прямодушный Квадратный.- Иные из этих валунов при всем желании не затопчешь.
        Рост подумал и лишь тогда все понял. Он вздохнул и высказался:
        - Экскременты. В виде какого-то липкого пуха. Он и собирается около камней, потому что по песку способен размазываться как навоз.
        Пестель чуть не выпал в боковое окошко, когда Ким еще раз пробрил дорогу, пробитую пауками. Наконец он огласил:
        - Точно. Видели, как антигравитационные блины этот навоз взвихряют?- Помолчал.- Это что-то значит?
        - Если это гуано перекатится через отравленную зону,- отозвался Рост,- двинет в нашу сторону и «вымостит» отравленный участок, то ничего хорошего…
        Он не договорил. Эта догадка стоила того, чтобы обдумать ее неторопливо. А пока можно было надеяться, что это вещество, как и тополиный пух, легко сгорает… Что было незамедлительно опробовано, и с неплохим результатом.
        Вот только остальные проблемы так легко не решались.
        Глава 12
        Первые стычки насекомых с пауками произошли в последний день июля. Рост в это время болтался где-то совсем на севере, уже в который раз пытаясь определить, могут ли пауки обойти по мелководью отравленный вал, поэтому узнал о них лишь вечером, когда вернулся с Кимом в центральную крепость. В его отсутствие тут верховодил Каратаев, он составлял какие-то списки, носился по коридорам, выспрашивал людей, которым все его попытки посчитать, сколько же у них сил и как их расставить вдоль вала наилучшим образом, казались ненужной тратой времени.
        Особенно злился по этому поводу Достальский. Он не раз разругивался с Каратаевым на веки вечные, но проходил час-полтора, и толстенький с проплешиной Каратаев, который в последнее время завел манеру ходить в почти сталинском френче и мягких сапожках, снова приставал к капитану, чтобы «усовершенствовать» свои драгоценные документы.
        Докладывая Достальскому, что, по его мнению, пауки пройти через мелководье, конечно, смогут, но в небольшом количестве, хотя фланг, разумеется, лучше подкрепить летучим резервом, Ростик обратил внимание, что капитан как-то хмур и, что было на него совсем не похоже, раздражен. Поэтому, прервав свой доклад, который Достальский выслушивал слишком уж невнимательно, он спросил в упор:
        - Ты чего такой напряженный, капитан?
        Достальский потер с силой лицо, словно пытался отогреть его.
        - Неужели так заметно?- Он невесело улыбнулся.- Понимаешь, как-то так, брат…- он опустил голову.- Никогда не боялся смерти, разучился ее бояться, но сейчас…- Он собрался с духом и посмотрел Ростику в глаза.- Предчувствием это называется.
        - Брось,- посоветовал капитану Ким, который стоял рядом с Ростом, хотя мог бы и не появляться пред очи командира.- На тебя слишком много людей смотрит и по твоему самочувствию свои шансы подсчитывает.
        - Сам знаю,- резковато бросил Достальский.- Ничего поделать не могу… Самое обидное, что я так и не увижу, чем все это закончится.- Он снова попытался улыбнуться, хотя лучше бы не пытался.- Ладно, отдыхайте… Хотя нет, Рост,- он смотрел в стол перед собой, руки его лежали спокойно, но в их положении было что-то, что наводило на мысль о способности сдаться и подчиниться… смерти?- Пауки наконец-то напоролись на наших богомолов. Ха, никогда не думал, что скажу о насекомых, как о «наших». Что бы это значило?
        Он спрашивал Ростика, кажется, впервые, что его ждет, и будет ли у него какое-нибудь «потом», после этой войны. Рост набрал в легкие воздуха, но так ничего и не сказал. Не хотел врать, а говорить правду было трудно. Да и само известие о первых стычках пауков с богомолами было слишком важной новостью, чтобы думать о чем-либо другом.
        - Может, слетаем?- предложил Ким.- Ты же, наверное, и в темноте сможешь разобраться, что там происходит?- Он даже несильно ткнул Ростика в спину, чтобы тот понимал, о чем его спрашивают.
        - Лучше завтра.- Рост тоже устал. Вернее, ему вдруг захотелось, чтобы все, что они тут устраивали, организовывали и создавали, наконец-то обрело законченный вид, и теперь можно было только ждать и надеяться, что старались они не зря.
        - А то… Сменю загребных, они что-то выдохлись за последние дни, и полетим,- еще раз предложил Ким.
        - Ты сам-то не выдохся?- спросил его Достальский.- Прямо железным стал?
        - Еще на три-четыре часа меня хватит,- уверенно отозвался Ким.
        - Завтра полетите, пораньше,- решил капитан.- Мне точные сведения нужны, а не догадки, выуженные из темноты.
        Ростик улегся спать пораньше, даже толком не умылся. Внезапная усталость, усиленная тем самым жаром, который возникает даже у опытного солдата перед боем, так и не отпустила его.
        Но вылететь пораньше не удалось. Неожиданно с Боловском установилась какая-то изумительная связь, и рано поутру Достальский вызвал к себе Антона и Ростика, чтобы они присутствовали на докладе Председателю Мурату. Для доклада, как потребовало начальство, пришлось пригласить и Каратаева. Тот разложил свои списки и довольно подробно принялся перечислять, какими силами они располагали.
        Людей оказалось чуть больше десяти тысяч, из них лишь тысячи три были серьезными бойцами, за которых можно было не опасаться, они и окапываться умели, и стрелять, и не драпанули бы, если бы паукам удалось прорваться через отравленный вал каким-нибудь слишком уж лихим образом. Пернатых собралось тысяч двадцать, но подавляющее их число было из диких, они были плохо вооружены и могли представлять серьезную силу лишь в сочетании с маневром, с возможностью быстро оказаться на месте прорыва пауков и заткнуть его, сражаясь преимущественно холодным оружием. Бакумуров было почти пятьдесят тысяч, но эти были недисциплинированны, делали что хотели, а чего не хотели - не делали. Как ими командовать, как заставить действовать соответственно общему плану сражения, не знал не только Достальский, но и те аймихо, которым поручили надзор над волосатиками.
        - Мало у нас сил,- решил Мурат на том конце линии связи и принялся вздыхать.- Пока нет никакой уверенности, что вы удержитесь…
        Все собравшиеся офицеры и сами это понимали, но делать было нечего. Поэтому, еще раз потолковав с Достальским, какие районы Зеленой равнины, лежащей перед отравленным валом, следует осмотреть в первую очередь, Антон с Ростиком отправились в полет. Рост выбрал, конечно, Кима, с которым принялся кружить над равниной по другую сторону отравленного вала, но везде увидел одно и то же.
        Небольшие группы пауков, которые вырвались вперед, сначала пытались обойти слишком уж плотные скопления насекомых. Потом, когда они уже глубоко врезались между их гнездовьями, насекомые атаковали их, иногда успешно, иногда неуверенно, словно бы даже не атаковали, а скорее пробовали активно защищаться. Пауки тут же принимали бой, и рубка, пальба и просто свалка длились довольно долго, потому что к паукам и к насекомым постоянно прибывало подкрепление. Пару раз эти свалки как начинались поутру, так и не заканчивались до темноты.
        Насекомые дрались отлично, куда лучше, чем Рост мог бы ожидать еще вчера, не раз они с Кимом видели, как пауки буквально таяли в их шевелящейся зеленой массе, почти невидимой на фоне травы. Но напор пауков был слишком велик, и, когда подходили новые волны восьминогих чудовищ, даже богомолам приходилось отступать.
        Еще богомолам мешало то обстоятельство, что они не умели оказывать поддержку другим роям, но это было бы слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, как сказал Ким. Тогда потери пауков могли быть гораздо значительнее, пожалуй, до трети своих солдат они оставили бы в этой мясорубке… Но не оставили. Потому что к исходу дня Рост понял - пауков эта первая преграда почти не задержит, максимум на пару дней. А значит, к третьему дню их следует ждать у отравленного вала, и придется вступать в бой людям с их союзниками. А их было мало, слишком мало, чтобы победить.
        - Что ты предлагаешь?- спросил Ким, когда они летели назад, в центральную крепость.- Ведь не выдержим мы с теми силами, которые у нас имеются. Сомнут нас, вырежут…
        - Не каркай,- устало отозвался Рост.- Знал бы, как ответить на твой вопрос, неужели промолчал бы?
        Вечером опять состоялось совещание, проведенное при коптящих плошках. Их было уже так немного, что помещение, которое Достальский выбрал себе кабинетом, не освещалось даже на треть. Собравшиеся так и сидели в этом сыром, холодном зале, больше похожем на склеп. Пришли к выводу, что хорошо бы людей было раза в два больше, а пернатых раза в три, а бакумуров хотя бы тысяч сто, тогда можно было бы говорить о достойной защите. Но это были только мечты…
        Самое обидное заключалось в том, что силы эти, в общем-то, можно было собрать. Но человечеству, быть может, именно потому, что оно слишком долго считалось откровенно враждебной расой, не удалось призвать возможных союзников…
        С этим и разошлись по комнатам.
        Рост задремал, даже не скинув гимнастерку, только стянул с себя доспехи, чтобы натруженные мускулы отдохнули. Он лежал, иногда просыпаясь, вглядываясь в темный потолок над собой, и чувствовал, что не может уснуть, хотя это было необходимо, потому что силы ему непременно нужны, потому что еще много, очень много работы предстояло сделать, да и ожидание атаки пауков - тоже работа…
        И вдруг он почувствовал, что в комнате есть кто-то еще. Он покрутил головой, поднялся, зажег масляную плошку. Его комнатушка была так невелика, что в ней едва ли уместилось бы с десяток людей. Каменного литья койка с травяным матрацем, стол, стул, небольшой шкаф без дверцы, в котором он держал доспехи… Нет, не было тут никого. Не привидения же завелись в их крепости?
        И когда он снова улегся, то понял, что его рассматривают почти в упор с расстояния меньше метра. Он быстро вытянул руку и… Наткнулся на что-то твердое, почти теплое и живое. Но он видел через это твердое противоположную стенку. Он даже различал колыхание теней, отбрасываемое его плошкой. Он откатился в угол кровати и сел, нащупал свой палаш. Почему он потянулся к палашу, вместо того чтобы выдернуть пистолет, он не знал, но, возможно, именно это спасло ему жизнь.
        Он поднял плошку с коптящим фитилем повыше и спросил:
        - Кто тут?
        Он и не заметил, что говорит на Едином языке. Почему он забыл русский, как ему удалось проснуться, откуда у него взялась уверенность, что ему ответят?..
        - Он знает язык,- вдруг прозвучал из ниоткуда легкий, чуть хрипловатый голос.
        - Мне он показался смышленей других, почти как… квалик,- отозвался другой, чуть более низкий и уверенный голос.- Только за него не заплатят, как за квалика.
        И тогда Ростик сделал самую мудрую вещь на свете, он отвел руку от своего палаша и сказал всего лишь одно слово:
        - Л-ру!
        В комнате раздался спокойный и уверенный смех. Это был именно смех нескольких сильных, уверенных в себе существ, почти человеческий… Но по-прежнему никого не было видно, только… Да, теперь Рост видел, что шевеление теней от его плошки в углу было каким-то неправильным, словно несколько прозрачных летающих китов совместились, и их стало немного заметно.
        - Мы не скажем тебе слово мира,- отозвался низкий голос,- мы еще не уверены, что нам это подходит.
        - Кто вы?
        - Мы относимся к племени аглоров,- сказал тот же голос.- Мы охотники и воины. Нас послали уничтожить остатки племени аймихо, которые, как нам стало известно, присоединились к вам.
        - Я из племени людей, наш город был перенесен сюда, в Полдневье почти семь лет назад…
        - Мы это знаем, люд,- отозвалась какая-то женщина.- Неужели ты думаешь, мы бы появились тут, если бы не понимали ситуацию?
        - Вы - с пауками?- Ростика на миг бросило в холод, он и не подозревал, что у пауков имеется такое страшное оружие, как команда невидимых, вероятно, чрезвычайно умелых бойцов… Тогда с человечеством все будет кончено, и очень быстро. Командос, которые легко проникали в охраняемую крепость, наверняка сумеют уничтожить весь командный состав и всех аймихо, которые руководят насекомыми и дикими бакумурами, а потом пойдут дальше, в Боловск… Который тоже беззащитен перед ними.- Как вы сюда попали?
        - Ваша крепость не очень хорошо охраняется,- отозвался главный аглор.- Нам даже не пришлось никого убивать.
        Рост протер глаза, чтобы хоть что-нибудь увидеть, и сел удобнее, свесив ноги. Потом подпалил еще одну плошку, чтобы света стало побольше. Поправил гимнастерку, дошел до стола, умылся из глиняного тазика, вытерся полотенцем, которое давно следовало бы постирать. Сел на стул и обулся.
        - Я готов к переговорам,- сказал он.- Вы аглоры, и вы охотитесь за аймихо. Сколько вас?
        - Шестеро,- чуть помедлив, отозвался главный из невидимок.
        - Аймихо не показались мне очень уж простой добычей, неужели… шестерых невидимок хватает, чтобы добить их племя?
        - Для тех, кто у них остался, хватило бы двоих-троих наших,- сказала какая-то женщина.- Просто мы все в свое время получили приказ их уничтожить… А приказы не отменяются. Поэтому нас тут так много.
        - Покажитесь,- попросил Ростик.- Трудно разговаривать, не зная, кто перед тобой.- Он подумал и добавил: - Меня зовут Рост, я человек.
        И произошла удивительная вещь. Воздух… Нет, само пространство каким-то образом распалось, и перед Ростиком оказалась голова. Вокруг нее вился легкий туман, словно невидимый капюшон упал на плечи высокого, за два метра, существа. И Ростик увидел совершенное, почти античной красоты лицо. Правильные человеческие черты, умные жесткие глаза, такие светлые, что в этом неправильном свете видны были лишь зрачки, короткие соломенно-желтые волосы, правильные уши, светлые усы и бородка.
        - Я - Бастен-вар-нис,- сказал бородач.- Командир тех, кто оказался тут.
        - Ты в… плаще, который делает тебя невидимым?- не очень уверенно спросил Ростик.
        - Мы все в плащах, они называются «нузы». Если аглора лишают нузы, он перестает быть членом нашего племени.
        - Вы пришли убивать аймихо?.. И нас тоже, ведь они теперь - это мы?
        Бастен задумался, его глаза даже стали чуть другими, в них появилось что-то кошачье. И Ростик понял, что у алгоров иное устройство зрения, чем у людей, они могут видеть очень далеко и различать предметы даже в полной темноте.
        - Мы думаем, что вели слишком долгую войну с теми, кого собирались убить…- Аглор коротко, по-человечески вздохнул.- Теперь аймихо нет, они влились в ваше племя. Следовательно, они исчезли. А убивать вас… У нас нет такого приказа.
        - Вы, должно быть, издалека?
        - Мы прошли за ними весь путь.
        - Они говорят, что этот путь составлял почти восемьдесят тысяч километров. И вы шли за ними?..
        - Мы гнались за ними и убивали тех, кто попадался,- отозвался другой, очень властный женский голос. Потом капюшон еще одной нузы отвалился, и Ростик увидел перед собой то же правильное, изумительно красивое, но и немолодое лицо женщины. Она смотрела на Ростика внимательно, почти презрительно, потому что он казался ей слабым и плохо подготовленным для войны. И все-таки она решила представиться: - Меня зовут Ихи-вара.
        - А как вы пересекли море?- спросил Ростик.
        Женщина чуть удивилась:
        - Мы умеем плавать в воде.
        - Но… морские викрамы? Они убивают всех, кто им не нравится!
        - Мы умеем сражаться в воде,- отозвалась женщина.- Викрамы попрятались, когда поняли, что нас…- Она чуть обернулась в тот угол, где Ростик уже видел подозрительное шевеление.- …Что нас так много.
        - Кто же вы, если… переплыть море для вас… естественно?
        - Мы воины,- отозвался Бастен.- Лучшие воины этого мира.
        Рост помолчал, подумал.
        - Мы можем быть союзниками?
        - А что ты можешь нам предложить?
        - Нашу дружбу и…
        - Вас атакуют комши, скоро вас, наверное, не будет вовсе. Зачем нам дружба мертвецов?
        И тогда Ростик сказал другую, весьма непростую фразу. Но она прозвучала спокойно, даже уверенно:
        - Мы будем сражаться. Возможно, мы даже победим, потому что пока побеждали всех, с кем воевали тут.
        - А что еще вы можете нам предложить?- Бастен, как его там дальше… смотрел на плошку с язычком огня, похоже было, что разговор его совсем не интересовал.
        Ростик еще раз очень крепко подумал, разглядывая лицо Ихи-вара. И сказал то, чего совсем не собирался говорить, но искать путь к дружбе с этими невидимками приходилось на ощупь.
        - Еще мы умеем любить наших женщин и, должно быть, как следствие, дружим со многими… теми, с кем не воюем. Разумные трехногие и трехрукие полурастения, которые называются тут Шир Гошоды, присоединились к нам, назвав «торговцами жизнью».
        - Мы слышали о них,- кивнула женщина.- Почему они вас так назвали?
        - У них не очень хорошо… появлялись дети, но они выслали к нам тридцать своих… семей, и дети стали появляться. Им даже понравилось в нашем городе. Хотя…- Рост снова подумал, его голова от перенапряжения буквально трещала. Наконец, он решил не рассказывать, что Ширы в конце концов ушли в свой город из Боловска.- Они решили не сражаться на нашей стороне, но мы считаем их не очень крепкими бойцами, будет лучше, если они останутся в тылу.
        - Вы решили сражаться,- протянула женщина,- и у вас рождаются дети…
        Тогда Бастен заговорил на каком-то другом, очень певучем и ясном языке. Возможно, он был похож на древнегреческий, Ростик был в этом не уверен, но ощущение подходило к совершенной красоте этих существ и к их невероятной, фантастической способности побеждать.
        - То, что вы будете сражаться,- хорошо,- наконец перешел он на Единый.- Так как у нас теперь нет врагов, чтобы убивать… Мы, возможно, присоединимся к вам.- Он улыбнулся одними губами, глаза по-прежнему смотрели холодно и жестко.- Потому что у вас действительно очень сильный противник. Это нам подходит.
        - Я очень рад, что вы решили присоединиться к человечеству.
        - Мы еще не присоединяемся,- нахмурился Бастен.- Но нам нравится, что тут можно воевать с теми, кого мы не любим, так же как и вы.
        - Тогда оставайтесь с нами хотя бы для этой войны,- попросил Ростик.
        - Мы так и сделаем,- сказала женщина, мельком обернулась к бородатому и попыталась неумело улыбнуться. Это выглядело так же странно, как, например, улыбка гиеномедведя. Но она старалась быть вежливой. Она помедлила, потом выражение привычной суровости снова сделало ее лицо безэмоциональным.- Черена, Сурда'нит-во, Зули и Каса-вара ты увидишь позже, если проживешь достаточно долго.
        Ростик вздохнул, соображая, нужно ли сейчас же бежать к Достальскому, чтобы изложить ему, каких союзников нежданно подбросило им Полдневье. И очень искренне ответил:
        - Я постараюсь, Иха-вара, прожить достаточно долго, чтобы увидеть, как вы присоединились к человечеству насовсем. Разумеется, если это возможно.
        Часть III
        Много врагов - много славы
        Глава 13
        Сногсшибательное открытие, что у человечества появился еще один союзник и, похоже, очень мощный, хотя и малочисленный, капитан Достальский выслушал хмуро. Он почесал выбритые, словно мраморные щеки и с нескрываемой досадой спросил:
        - И как ты после этого все-таки уснул, Рост?
        - Понимаешь, они меня как-то усыпили. Сообщили, что было нужно, по их мнению, а потом нажали… на сознание, и я отлично выспался.
        Каратаев сокрушенно покачал головой.
        - Враг в крепости, а ты…
        - Я же говорю - не враг, а союзник.
        - Какой они нам союз обещают,- вставил свое мнение и Антон,- еще нужно выяснить.
        - Да, какие у них планы?- спросил Достальский, мирным жестом ладонью вниз останавливая возможный спор.
        - Они сказали, что отправятся к бегимлесу, к диким бакумурам, а еще двоих, самых быстроногих, пошлют к диким пернатикам. И пригонят их для защиты нашего отравленного вала.
        - И ты им поверил?- Каратаев кипел, но даже это его состояние, возможно искреннее, почему-то казалось фальшивым.
        - Во-первых, мне ничего не оставалось делать, они сильнее, ментально и физически… А во-вторых, да, я им поверил.
        - Почему?- в упор спросил Антон.
        - Не знаю,- Ростик опустил голову.- Понимаешь, они очень здорово организованы. Можно сказать, они цивилизованней любого из нас, даже больше, чем старцы аймихо. И они умеют делать что-то такое, против чего я бессилен.
        - Цивилизация ведет к миру,- нравоучительно отозвался Каратаев.- Коммунизм - это царство…
        - Да заткнись ты со своим миром и коммунизмом заодно,- не выдержал Антон.- Война - дело для тех, кто умеет им заниматься, а не для… простаков.
        - Так-так,- почти радостно повернулся к нему Каратаев,- ну, договаривай, что…
        - Будешь путаться под ногами, ушлю в Боловск,- сурово прервал его Антон и снова посмотрел на Ростика.
        - Я тебе не подчиняюсь,- пискнул Каратаев, но уже не очень уверенно.
        - Итак, цивилизованные союзники, которые умеют проникать в охраняемые крепости, не убивая стражников, переплывать моря, мирно усыпляют нашего самого тренированного провидца и даже способны уговорить пернатых с волосатиками прислать больше солдат?- Он снова потер щеки.- М-да, ничего подобного даже выдумать невозможно.
        - Но это так,- горячо отозвался Ростик.
        - Потому-то я тебе верю,- сказал Достальский и вздохнул.- Ладно, отправляйся со своим Кимом на разведку и попробуй определить численное соотношение пауков к нашим силам, которое возникнет после того, как они сожрут насекомых.
        Этим Ростик и занялся. Но, должно быть, после ночного разговора с невидимыми аглорами и утреннего доклада Достальскому совсем слетел с катушек, потому что, когда подошел к Киму, который загружал пищу, боекомплект и топливо в свою лодку, растерянно спросил:
        - А кто же с нами третьим пойдет?
        Чуть в стороне ошивались двое волосатиков, в которых без труда можно было узнать вполне тренированных загребных, и их уверенно, хотя и вполголоса наставляла какая-то совсем неказистая и худенькая девушка в стальной кирасе. Ким зло блеснул глазами.
        - А загребных ты не считаешь?
        - Я имею в виду людей,- сдержанно отозвался Ростик, удивляясь, чего на него сегодня утром все кидаются.
        - Вот эта пигалица и пойдет.- Ким пощелкал последними застежками на своем доспехе и вздохнул.- Провидец называется… Вторым пилотом пойдет, но и тебе на рычагах попотеть придется.- Он еще раз взглянул на Роста, успокоил: - Не ворчи, стреляет она неплохо, а лишний вес в полете… Мы же, может быть, не на пару дней даже улетаем, каждый килограмм на учете.- Он вздохнул, вдруг снова взъярился: - И волосатых уговаривать приходится, совсем не хотят помогать в последнее время. Только и занимаюсь, что уговорами… Тоже мне - армия!
        Поднялись в ясное, летнее полдневное небо со свистом, даже Ростик не помнил, чтобы Ким так стремительно стартовал. Взяли курс на восток, перешли мертвую, уже с пожухлой травой полосу отравленной «алмазными звездами» земли. Чуть поднялись, чтобы можно было осмотреться с высоты. И тут Ким опять переборщил, Рост ощутимо стал задыхаться, а бакумуры на котле принялись взрыкивать.
        - Пойдем к хребту, на юг,- попросил Рост.- Там насекомых почему-то меньше и прорыв пауков вероятнее.
        - Просто ты только что с севера вернулся,- отозвался Ким, все еще хмуро.- Тебе и кажется, что ты там все уже знаешь.
        - Тут, как ни крути, а сил все равно мало,- отозвался Ростик.
        Потом Ким заставил вести лодку девушку, а когда она ощутимо и очень быстро для пилота выдохлась, приказал Ростику поддержать ее. Но Рост тоже не справлялся, по его мнению, тогда Ким снова пересел на свое законное место первого пилота и немного угомонился. Воспользовавшись моментом, Рост рассказал ему и девушке, а вероятно даже волосатикам, про своих ночных посетителей. Девица не издала ни звука, но Ким заинтересовался:
        - Они что же, такие крутые?
        - Круче некуда,- ответил Рост.- Прямо какие-то…
        - Ниндзя!- поддержал его Ким.- Есть такие…
        - Да знаю я, тоже книжки читал, имеючи такого-то друга,- Рост покосился на Кима. Тот удовлетворенно кивнул.
        - Кто такие?- спросила девушка неожиданно ясным и очень сильным голосом.
        - Японские шпионы из Средневековья,- пояснил Ким. Он определенно отходил от своей сердитости. Впрочем, наверное, у него были и свои проблемы, только он о них в последнее время Ростику не очень-то рассказывал.
        А может, на него тоже давило ощущение безнадежности их слабенькой обороны и возможность близкой смерти. Хотя это представлялось уже слишком - чтобы Ким да чего-то испугался!..
        - Как они себя называют?- спросил он, равномерно подергав рычагами.
        - Аглорами.
        И тут тон работы котла стал падать, он ощутимо терял мощность.
        - Этого еще не хватало,- буркнул пилот и принялся устанавливать лодку на самый плавный и экономичный ход. Наконец, он понял, в чем дело. Полуобернулся назад: - Эй, волосатые, заснули за работой?
        - Мы-дра не стар…
        - Чего?- не понял Рост.
        - Отказываются работать,- пояснил Ким.- Ну и дела… Подержи-ка машину.
        Рост навалился на рычаги, что было совсем непросто в виду падающей тяги котла. Он уже хотел было садиться на цветущую лужайку, словно выкрашенную краплаком, когда Ким вернулся. Выглядел он не очень весело, даже пот вытирал.
        - Ты о чем с ними так… беседовал?- спросил Рост. Тяга в блинах понемногу нарастала, но как-то неопределенно.
        - Удрать вздумали, прямо сейчас, из летящей нашей посудины,- пояснил Ким, усаживаясь в свое кресло.- Твоих ниндзя испугались. Представляешь, какая у них слава, если даже мои закаленные загребные… Прослышав про них…
        Он замолчал, на этот раз надолго. Когда уже пролетели первый рой, который дружно двигался на восток, в нужном направлении, но еще не столкнулся с пауками, вдруг высказался довольно решительно:
        - Что-то я не слишком поверил в их возможности… Но если даже волосатые их боятся как огня, то… Может быть, Ростик, это и есть наш шанс уцелеть?
        Рост уже думал о другом. Он предчувствовал второй рой, находящийся под ударами пауков. Вернее, насекомые этого второго роя еще не представляли, сколько пауков прет на них, и сами их атаковали… Вот эту атаку Рост и наблюдал с высоты в последующие три часа.
        Насекомых было не очень много, но все же более двадцати тысяч особей, если брать на глазок. Они выдвинулись вперед тремя тонкими струйками богомолов, которые попытались охватить и загасить небольшие команды пауков. Те довольно быстро погибли под ударами более многочисленного противника, но вдруг, из-за каких-то холмиков, между которыми уже появились обычные тут, на южной окраине Зеленой равнины, небольшие болотца, вырвалась огромная масса пауков. Их было очень много, десятки тысяч.
        Некоторые двигались чуть не правильными колоннами, другие топали в одиночестве, как на прогулке, пытаясь подхватывать какие-то стебли на ходу и жевать их, хотя Рост был уверен, что чрезмерной сытости им эта пища не давала. Потом эти одиноко идущие пауки вливались в колонну, из нее выкатывались другие и тоже принимались питаться.
        - Меняются на ходу, чтобы закусить,- откомментировал Ким, хотя никакого пояснения и не требовалось.
        Заметив насекомых, пауки чуть перестроились, развернулись по фронту и бросились вперед. Конец насекомым наступил куда быстрее, чем хотелось бы. Хотя он был и кровавым, потому что пауки в богомолов почти не стреляли, зато довольно толково действовали своими алебардами.
        Задние пауки, которым почти не досталось пищи, вышли вперед и столкнулись с другим роем насекомых. Вот эти их приостановили… Но тоже, как скоро стало ясно, только до вечера.
        - Значит, завтра к вечеру, может, к послезавтрашнему утру они будут у нашего Перекопа,- высказался Рост. Ким только кивнул.
        - А пауки своих павших жрут за милую душу,- отозвалась девушка.
        - Поэтому и кажется, что пауков мало в этих стычках гибнет,- отозвался Ростик.- А на самом деле… Богомолы их здорово потрепали.
        - Все равно, могли бы успешнее… поработать,- пробормотал Ким и полетел дальше на юг.
        Тут они встретились с двумя лодками, которые устало тащились по самому краю Зеленой равнины, Ростик без труда понял, что это везли в тыл старцев аймихо, которые управляли роями насекомых. Он попытался установить с ними связь, чтобы передать информацию об аглорах, но старцы вымотались до предела. Их уже давно, еще несколько дней назад, следовало бы отправить в Центральную крепость, чтобы немного привести в чувства, но именно сейчас пауки дрались с богомолами, и аймихо старались придать «союзникам» чуть больше умения, чуть лучше сориентировать… Хотя все было безнадежно: и старцы устали раньше времени, и богомолы откровенно проиграли эти бои.
        Заночевали в горах, выставив бакумуров на посты. Рост предлагал отправиться в Водный мир, чтобы найти небольшой укрепленный лагерь заготовителей «алмазных звезд», но Ким его предложение отверг под тем предлогом, что тащиться в темноте на территорию, которую люди не контролировали, было неразумно. Пришлось с этим согласиться.
        Утром взлетели и неторопливо пошли на север. Тут стали свидетелями еще двух боев пауков с богомолами, и таких же безнадежных. Правда, в какой-то момент показалось, что один из роев может вырваться к югу, но полноводные реки марширующих пауков их как-то очень ловко перехватили и… разделили пиршество между собой. Хотя в этой отчаянной рубиловке и восьминогих полегло немало.
        К вечеру дошли до моря. Тут было еще две лодки с аймихо, которые также летели к крепости. Вот с ними ментальную связь Ростик установил, но одно упоминание, что к крепости подошли аглоры, вызвало у старцев такой резкий и глубокий шок, что он даже не сумел объяснить им, что бояться, возможно, нечего, что аглоры тоже подумывают присоединиться к человечеству.
        Или он не сумел этого сделать, потому что они неожиданно наткнулись на здоровую орду диких пернатиков, которых пресс пауков вытолкал в эти не очень-то пригодные для бегимлеси земли. Передовые пауки уже нападали на отставших, слабеющих птиц, те отбивались, конечно, но их судьба была предрешена. Чему они и стали свидетелями поутру третьего дня разведки.
        Переночевать удалось на небольшой и не вполне надежной Столовой горе, разумеется, на самой вершине, как во время до сих пор памятного наблюдения за городом бегимлеси, который отливал зеркала без отражения.
        Закончив наблюдение за этой безнадежной битвой, больше напоминающей охотничью облаву, Рост предложил Киму облететь по широкой дуге наступающих пауков, чтобы выполнить главное дело - выяснить, хотя бы приблизительно, их численность. Они полетели и лучше бы этого не делали. Потому что даже молчаливая девушка-стрелок, не выдержав, с дрожью в голосе спросила к полудню:
        - Сколько же их?!
        Зеленая равнина буквально шевелилась от бесчисленных паучьих спин, ног, голов, блеска оружия наиболее цивилизованных вояк. А на траве за ними оставалась мерно колышущаяся, как пух под ветром, серо-седая паутина.
        - Считать их - не твоя забота,- отозвался Ким. Кивнул на Ростика: - Это его дело.
        - Драться всем придется,- вздохнула девушка и больше за все время разведки никто не слышал от нее ни слова.
        Пролетая над равниной, залитой теперь пауками, Рост даже не пытался сосчитать, сколько же их осталось после авангардных боев с насекомыми. Он просто смотрел, иногда помогал Киму на рычагах, иногда зевал, поглядывал на солнце и на тень от их антиграва, летевшую по земле под ними. Но к вечеру, когда они взяли курс на Центральную крепость, у него сложилась вполне определенная цифра. Откуда она взялась, он не мог объяснить, но почему-то был в ней уверен. О чем и известил друга:
        - Ким, а ведь их осталось не больше трехсот тридцати тысяч. Здорово они проредились за время марша вокруг нашего континента!
        - Не так уж и здорово,- буркнул Ким.
        - Потеряли каждого пятого, а то и больше - очень хорошая для нас новость.
        - Думаешь, богомолы так поработали?
        - Не только, видимо, сами ослабевших приканчивали. Или вернулся кто-нибудь назад, хотя… Нет, вернувшихся скорее всего не было.
        Гравилет прошел дальше к Перекопу. Ким даже кружить не стал, чтобы обнаружить последние отряды пауков, просто повернул на северо-запад, чтобы выйти к крепости.
        Садились уже в темноте. Наверное, это и помешало им рассмотреть сплошную стену пауков, образовавшуюся перед отравленным валом. И тотчас к ним подошел Степан Лукич Горячев, Каменщик, как привык величать его Ростик еще по сидению в подвалах больницы во время первого борыма. Он был грустен, у него руки и губы подрагивали, он даже не сразу сказал то, что собирался. А новость у него действительно оказалась печальной:
        - Достальский погиб.
        - Что?- не понял Ким. Ему, как, вероятно, и многим другим, капитан Достальский казался бессмертным.- Ты что говоришь?
        - То и говорю - погиб он.
        - Как?- суховато спросил Ростик.
        - Пауки, пока не разобрались, что мы тут «алмазных звезд» накололи на колышки, ломанулись со всей дури… И прорвались… Немного их и вышло сюда, на нашу сторону, но мы не ожидали. Достальский занервничал, собрал кого мог в крепости, бросился перехватывать…- Лукич опустил голову.- Оказалось, пауки на ногах этой отравы притащили больше, чем нужно. Ну и пока их кончали, пока заметили… Все, кто был в первых рядах, кто между ними носился, добивая уже раненных, потравились.
        - Сколько?- тихо спросил Ростик.
        - Человек сто пятьдесят, да еще столько же отправили в тыл. Может, их хоть как-то выходят… Чертанов сказал, что это возможно.
        Девочка, которую они брали с собой вместо стрелка, заскрипела зубами, сдерживая слезы. Наверное, для нее это все было слишком страшно, ей вообще было не место на этой войне… Потому что солдат не только стреляет, он должен еще обрасти какой-то корой, чтобы пережить смерть друзей.
        - Почему их не остановили летунами?- спросил, наконец, Ким.
        - Не успели, да и немного их показалось вначале-то, не больше пары тысяч, многие без ружей, ну и решили, что… Сами управимся.
        - Командует теперь Антон?- спросил Ким.
        - Достальский приказал передать командование тебе,- Лукич посмотрел на Ростика.- Какие будут приказания, командир?
        Рост набрал побольше воздуха, но что ему следует теперь делать, не знал. Только и спросил:
        - Похоронили?
        - Всех и сразу же,- ответил Каменщик.- Команда Бабурина в химкомплектах… И тех пауков, которых мы там… завалили, тоже отволокли ближе к Перекопу. Но ходить в том месте все равно теперь нельзя.
        - Отравленный вал следует обозначить колышками, хотя бы с нашей стороны, чтобы в горячке боя…
        - Сделаю,- кивнул Горячев.- Хотя в бою скорее всего собьют их, и снова станет непонятно, докуда отрава протянулась… Еще что?
        Рост сосредоточился. Он теперь был командиром этой крепости, на нем лежала ответственность за всех людей, которые тут находились.
        Первой его мыслью было простое соображение, что, если бы он не улетел на разведку, он бы такой глупости, как добивание уже потравленных пауков, не допустил. А вот вторая его идея… Он поднял голову.
        - Ким, помоги мне, нужно обойти посты, все, что стоят поблизости от крепости… Их следует предупредить, что сегодня ночью подойдет подкрепление.
        - Какое такое подкрепление?- Ким устал не меньше, чем бурлак.
        - То самое, которое аглоры пригонят.
        - Откуда ты знаешь об этом подкреплении?- подозрительно спросил Акимыч.- И сколько их будет?
        - Сколько - не знаю. Но это неважно. Они будут, и, пожалуй, их будет немало… Горячев, знаешь что, передай-ка по всему ряду наших, что стоят вдоль отравленного вала, что они подойдут.
        - Связь-то мы почти наладили,- почесал лысину Каменщик,- да вот только поймут ли нас? Подкрепление, которое никто не ждет…
        - Поймут завтра, когда я буду им боевую задачу уточнять. А пока пусть своих не перестреляют.
        - Завтра?- Горячев почти расстроился.- А почему не сейчас? Время же…
        - Ночью пауки с места не сойдут,- отозвался Рост уверенно. И откуда он это знал?- А вот поутру все и начнется… Так что я успею вымыться и выспаться. Но часа за два до рассвета проведем совещание. Пусть будут все, особенно аймихо, им придется заниматься вновь прибывшими. Да и с невидимками этими их придется сводить воедино, хотя…
        Что он хотел досказать, осталось тайной для Кима с Горячевым. Потому что Рост махнул рукой и пошел к казармам крепости, устроенным у восточной стены, где раньше находился кабинет Достальского. Нужно будет попросить кого-нибудь, пока я буду умываться, перенести мои вещи на новое место, решил Рост.
        Хотя уже завтра эти вещи могли стать ему не нужны. Потому что по ту сторону Перекопа ждало более трехсот тысяч пауков, и они хотели пробиться к людям, чтобы тех больше не было в Полдневье. Но это мы еще посмотрим, решил Ростик, поднимаясь по лестнице и рассеянно отвечая ребятам, которые с необыкновенной четкостью отдавали ему честь, все-таки теперь у нас есть аглоры.
        Глава 14
        На совещании, на котором собрались все, кому было нужно и кому не нужно, особенно всякие проверяющие из Боловска во главе с непотопляемым Каратаевым, расстановка сил определилась окончательно.
        От Центральной крепости до моря на север чуть более тридцати километров закрывали пернатые бегимлеси, к которым неожиданно, по сведениям всех наблюдателей, присоединилось еще очень немалое подкрепление, так что общая их численность приблизилась к сорока тысячам, причем там было немало и цивилизованных пернатиков, хорошо вооруженных и отлично умеющих сражаться. Этот северный фланг Ростик поручил Антону, придав ему в заместители Горячева-Каменщика. С воздуха их должны были прикрывать почти три десятка обычных гравилетов и два крейсера. Воздушными силами командование тут принял Ким.
        С юга, где оставалось чуть больше сорока километров, но зато было немало болот, стояли дикие волосатики и дикие же пернатые под командованием Смаги. Этот парень Ростику не нравился, но он был уже в чинах, и у него было два очень толковых помощника - Игорь Катериничев, белобрысый паренек, которого Ростик помнил еще по боям во время первого налета губисков на Боловск, и Паша Иванов по прозвищу Тельняшка. Оба были умелыми, толковыми командирами, и Ростику в какой-то момент показалось, что если они между собой не начнут ссориться за власть, а в новом мире Боловска, установленном Муратом, такое могло произойти даже с лучшими ребятами, то у них получится совсем неплохо. Хотя как пестрое воинство волосатых, лишь на одну десятую вооруженных, могло драться против бесчисленных орд пауков, он представлял с трудом. Тут тремя крейсерами и почти четырьмя десятками лодок командовала Ева.
        Еще Ростику очень хотелось бы выяснить, что делали его новые прозрачные знакомые и где находились высланные из Боловска три грузовика с тяжелыми пушками, установленными в кузовах, а также три БМП, но этого ему никто пояснить не взялся. Как-то так получалось, что эти подразделения, если их можно было так назвать, оставались сами по себе. Хотя командовал ими тоже старый знакомый Ростика - Витя Жуков, тот самый, которого все прозвали Цыганом, который и был похож на героя из «Неуловимых мстителей».
        Главный лазарет доктор Чертанов разместил, конечно, в Центральной крепости. На севере, где было чуть меньше людей и откуда Ростик ожидал главную атаку пауков, полевым лазаретом командовал Артем Сопелов, тот самый парень, к которому ушла от него Любаня. А с юга лазаретов было два, но обоими командовали какие-то совершенно новые девушки, выучившиеся врачевать уже здесь, в Полдневье. Они робели перед Чертановым и Сопеловым, но почему-то Рост решил, что у них дело пойдет куда лучше, чем у Артема. Или в нем говорила застарелая ревность?
        Вот с такой диспозицией отдохнувшему, отлично выспавшемуся, должно быть, после бани, которую он себе устроил перед тем, как отправиться на боковую, Росту и приходилось принимать сражение.
        Еще никогда он не воевал в таком неопределенном даже для него положении. Но такова уж участь большого командира, решил он,- не все ясно, слишком многое зависит от людей, которых он даже не помнит, но им нужно доверять, иначе вовсе ничего не получится.
        Пауки пошли на штурм отравленного вала не сразу. Они долго ходили перед полосой отравленной земли шириной почти в четыре, а местами и в пять километров, пробовали найти какие-то лазейки, теряли передовых бойцов, которые оказывались к «алмазным звездам» слишком близко.
        А потом вдруг выстроились в пять колонн, причем с огромной глубиной, рядов до тысячи. Это построение позволило точнее сориентироваться и командирам полков, связь с которыми держали по рациям. Разумеется, все, кто защищал Перекоп, тоже произвели перестроения, и даже чуть быстрее противника, которому не хватало обобщающей воли.
        А примерно в полдень началась атака. Первые ряды пауков прошли лишь по полкилометра, не больше, и завалились почти разом, отравленные, но и вымостив собой дорогу для тех, кто мог уже идти по их спинам. Следующая волна прошла почти до середины вала, но тут… Пауки не выдержали и все-таки отхлынули. Это было здорово.
        Ростик, который кружил над всем валом на гравилете, управляя им на пару с новенькой пилотшей, с удовольствием отметил, что потери противника составили, вероятно, более шестидесяти тысяч пауков, возможно, даже до семидесяти тысяч. Но теперь у пауков появился как бы мост из их трупов до середины вала. Пришлось побегать, главным образом ребятам Бабурина, которые накидали поверх этих «гатей» из паучьих трупов стеклянных шаров с кусками «алмазных звезд». Хотя некоторые, по словам пилотов, не разбились, их пришлось расстрелять из лазерных ружей.
        Пауки откатились ненадолго. Уже часа через три они поперли в новую атаку, на этот раз более решительно и злобно. Частично они использовали старые ряды погибших пауков, но, когда обнаружили, что они заново отравлены, стали прорываться каким-то хитрым, ветвистым образом, разбивая каждую из колонн на несколько ручейков. Вот тут-то пришлось впервые, кажется, бросать стекляшки с отравой прямо в движущуюся массу пауков, кстати, шары отлично разбивались об их спины, куда вернее, чем если сбрасывать просто на землю.
        К вечеру стало ясно, что и на этот раз комши не пробились, причем их потери удвоились, и теперь можно было уверенно говорить о том, что отравленный вал погубил по меньшей мере тысяч сто двадцать пауков, хотя могло получиться и слегка больше.
        К вечеру пауки отхлынули и разошлись по Зеленой равнине перед Перекопом, чтобы подкормиться хотя бы зеленой травой или добить еще не отловленных насекомых. А Ростик, расставив посты вдоль всего отравленного вала, главным образом из бакумуров, скомандовал отбой. Он не был уверен, что пауки не попробуют его перехитрить и не пойдут в атаку ночью, но надеялся, что этого все-таки не произойдет.
        Так и вышло. Зато на утро следующего дня выяснилось, что пауки не стали тратиться на попытку пробиться пятью клиньями, а выстроились в одну, но совершенно чудовищную колонну. Их удар, разумеется, был настолько силен, что никакие четыре километра даже очень хорошо отравленной земли не могли его сдержать.
        Но и люди перестроились, подтянули к месту возможного прорыва все силы и подготовились встретить их. Так получилось, что основное сражение должно было разыграться почти напротив центральной крепости, километрах в трех от нее, по полдневным меркам совсем рядом.
        Колонна пауков прошила отравленный вал незадолго до полудня, и закипело сражение, которое Ростик наблюдал с высоты главной крепостной башни, пытаясь удержать связь со всеми своими подразделениями одновременно.
        Зрелище было ужасающим. Пауки, построенные так тесно, что временами даже не могли двигаться полным шагом, потому что их разбросанные в разные стороны ноги не находили опоры, шли через отравленную землю уже не по спинам павших предшественников, а по их штабелям в два-три ряда, но все-таки шли. И выливались, словно из прохудившегося мешка, с той стороны Зеленой равнины на эту, где они могли уже не опасаться яда «алмазных звезд».
        Первыми их встретили дикие волосатики. Ростик попробовал было остановить эту самоубийственную контратаку, потому что хотел использовать бакумуров, как ночные отряды, где способность ориентироваться в темноте и умение обращаться с холодным оружием была бы более выигрышна, но не сумел этого сделать. Волосатые рванулись на врага, словно только и мечтали, как бы поскорее растаться с жизнью.
        Их усилия чуть замедлили пауков, но уже через час добрая половина бакумуров полегла, а те, кто уцелел, были разбросаны, разнесены по всем окрестным холмам, очевидно, в состоянии, которое никто не рискнул бы назвать боеспособным. Тогда на пауков навалились пернатые. Они были лучше вооружены и действовали более умело, но и их усилий удержать это просачивание пауков через отравленный вал, оказалось недостаточно. Часам к трем на человеческой стороне Перекопа оказалось уже около пятидесяти тысяч пауков, хотя многие из них были отравлены и не могли участвовать в сражении в полную силу. Но зато пауки могли уже не придерживаться построения колонной и растекались по равнине тоненькими струйками. На них-то и попытались напасть люди, действуя иногда очень удачно, иногда проигрывая по всем статьям.
        Рост, который изнывал от желания броситься в бой, хотя отлично понимал, что не имеет на это права, заметил, что, как только расстояние между людьми и пауками сокращалось до считаных метров, боеспособность людей даже из ветеранов существенно снижалась. Он не знал, что это могло быть, то ли эманации враждебного разума пауков сказывались на психике людей, то ли вид множества двухметровых чудовищ, закованных в хитин такой прочности, что его не всегда брали даже выстрелы из ружей пятого калибра, парализовал волю бойцов, то ли пауки быстрее и точнее стреляли, упреждая даже самых умелых… Так или иначе, но отряды людей стали распадаться.
        А этого нельзя было допустить. Так можно было и войну проиграть, ведь если на эту сторону перейдет хотя бы тысяч сто пауков, они станут хозяевами положения…
        Вперед пошли летуны, потери которых из-за плотности встречного огня тесно выстроенных паучьих рядов стали расти. Сначала, как ни странно, из боя вышел крейсер Евы. По ее словам, долетавшим из хрипящего динамика, она потеряла половину загребных, почти всех стрелков и двух пилотов. Хоть сама жива, с мрачной успокоенностью подумал Ростик. Потом в течение часа было сбито два десятка обычных лодок, и пришлось отводить их севернее крепости, где их перегруппировал Ким, чтобы огонь пауков не сосредоточивался на одной лодочке, а был рассеян по более широкому строю летунов. Последующие, более подготовленные контратаки принесли успех, а ребятам Бабурина даже удалось дважды разметать колонну пауков в середине отравленной полосы, что дало возможность ослабить давление противника на пернатых в поле по эту сторону вала.
        Потом вдруг на пауков довольно толково навалились грузовики и «бээмпэшки». Но продержались они всего-то около часа, не больше. Все грузовики и БМП были сожжены, спаслась одна командирская «боемашина». Ею командовал Витя-Цыган, который и ввел это подразделение в бой. Другую БМП просто перевернули вверх колесами, так что оставалось только подивиться силе пауков, когда они работали сообща.
        К этому времени - когда криком, а когда и откровенной руганью - Ростику удалось создать следующее построение своих войск: люди с ружьями впереди, сразу за ними пернатые, а еще чуть дальше в тылу - отряды бакумуров, которые приканчивали прорвавшихся пауков. Это немного сдержало наступающих, и, в конце концов, довольно стихийно, как бывает в больших и сложных сражениях, они в количестве уже почти шестидесяти тысяч оказались в некоем подобии мешка, окруженные лишь в полтора раза меньшей по численности армией союзников. Но приходилось принимать во внимание еще около пятидесяти тысяч пауков, которые все еще пытались прорваться с той стороны равнины.
        Теперь преимущество людей было в том, что огонь могли вести только передние ряды пауков, уже с ряда пятого они стреляли только по летунам, но и это не всегда получалось, потому что поднять ружье из-за анатомического строения малых лап пауки могли, только имея некоторое пространство перед собой, а его не было. Зато люди, их пернатые и некоторые волосатые союзники палили чуть не всем фронтом, по плотности огня раза в два-три превосходя противника.
        Но пауки оказались очень живучими, и временами сказывался эффект их близости, когда люди почему-то терялись и не могли их убивать. К тому же и пернатые действовали, как в войне на Бумажном холме - нападали чуть ли не один на один, вместо того чтобы уничтожать как можно больше врагов, работая группами… Про волосатых и говорить нечего, большинство из них уже откровенно занялись лишь вспомогательными задачами, и Рост с тоской ожидал, что они начнут разбегаться, чтобы спастись или хоть немного оклематься…
        Сражение затихло к последнему световому часу. Полоса, разделяющая противников, расширилась метров до четырехсот, темп огня спал. Из многих подразделений стали поступать донесения, что патроны на исходе. Бабурин доложил, что больше шаров с отравой у него нет и теперь его люди могут принимать участие в сражении лишь как простые летуны. Потери летающих лодок угнетали, паукам удалось серьезно повредить еще один крейсер. Он даже не отправился на ремонт в Боловск, а грохнулся километрах в двадцати на севере от крепости. Но сейчас это было неважно.
        Следовало доставить людям воду, патроны и, если удастся, кое-какую пищу. Патронами пришлось нагрузить всех женщин из диких бакумуров, чтобы они разнесли их, предварительно объяснив, что отдавать их следует только там, куда они направлены. По-русски эти волосатые говорили очень плохо, почти ничего не понимали, но Ростик был уверен, что пусть и не туда, где они нужнее всего, но к бойцам патроны попадут.
        Перед тем как выключилось солнце, сражение как-то само собой вспыхнуло снова. Теперь люди и оставшиеся в строю пернатые отчетливо пытались столкнуть пауков в отравленную зону, но получалось это не очень. Тех было слишком много, они гибли под огнем, но не отступали. Лишь людей да пернатиков потеряли больше, чем следовало бы… К тому же пришло известие, что куда-то запропастился Антон, когда он, понимая бессмысленность этой контратаки, пытался ее остановить.
        Одно было хорошо: бакумуры уже немного пришли в себя и даже организовали кое-где второй ряд защитников. Первый теперь состоял из людей и пернатых, которые перетасовались между собой невообразимым образом, так что иногда ротами людей командовали бегимлеси, а Горячев и особенно Паша-Тельняшка откровенно распоряжались отрядами пернатых, как прямыми подчиненными. Пролетев над полем сражения, Ростик с ужасом обнаружил, что людей осталось даже менее пяти тысяч, пернатых - едва-едва больше двадцати. Только бакумуров было еще около сорока тысяч, но какое количество из них было нормально вооружено, а кто пользовался лишь пращой и копьем - оставалось загадкой.
        Те немногие пауки, которые разлетелись веером по равнине с этой стороны, способны были отвлечь, конечно, немало сил, но Рост надеялся, что когда попросит диких бакумуров выследить и прикончить их ночью, это будет сделано довольно надежно.
        Оставался только главный вопрос - что готовит завтрашний день? Пауки, без сомнения, подкормятся павшими, возможно, попытаются ночью перебросить чуть больше сил на эту сторону отравленного вала. А значит, следовало получше расставить людей с пернатыми и дать им хоть немного передохнуть.
        Но с этим было просто. Едва выключилось солнце, сражение затихло. Только сигнальные ракеты то и дело взлетали из рядов людей. Все-таки пауки были очень близко и следовало все время посматривать - не пошли ли они в тихую, но решительную атаку. Для них, по мнению Роста, это было бы наилучшим решением. Но он надеялся, что и люди не дадут застигнуть себя врасплох.
        Глава 15
        Ближе к полуночи Рост потребовал подготовить антиграв и, облетая фронт, заметил аглоров. Они расположились отдельно от остальных, на самом высоком местном холме. Никто около них не рискнул разбить свой лагерь. Должно быть, внизу во время битвы их было видно лучше, чем из крепости, где до этого находился Ростик, и потому об этих бойцах у всех остальных, даже незнакомых с их мрачной славой, сложилось свое, вполне соответствующее традиции, мнение.
        Худенькая девчушка, которую они с Кимом брали с собой вторым пилотом, c редким именем Лада, неплохо справлялась с машиной, хотя совсем не походила на качка. Вот Ростик и решил задействовать ее в качестве своего «водилы», что девушку в общем устроило. Она молча выполняла все его просьбы, вот и сейчас, осторожнее, чем Рост к этому привык, приземлила антиграв.
        Он вышел, размял мускулы и довольно решительно подошел к прозрачным. Они развели костер, юноша, которого главный аглор назвал Череном, обмывал свой плащ невидимости в небольшом ручейке. Две девушки, совершенно нагие, купались чуть выше по течению, но осторожно и почти бесшумно. Постой огромной по местным меркам армии сделал эту воду не очень чистой, но Ростик как-то догадался, что аглорам эта грязь не страшна, им только неприятно было, но за неимением более чистого ручья приходится обходиться тем, что имеется.
        Ростик поклонился, отчетливо произнес «л-ру» и подошел к костерку, который выглядел так мирно, словно война с пауками шла где-то за тридевять земель.
        - Ты единственный, кто говорит здесь на Едином языке,- с укором вместо приветствия сказал старший аглор. Рост попытался рассмотреть его лицо, но это плохо удавалось, каким-то образом даже с откинутым капюшоном невидимка расплывался в неверном свете костра. Значит, не только плащи делают их незаметными, решил Рост, но и состояние психики. О том, что такое возможно, он уже хорошо знал, потому что учился у Сатклихо.
        - Кроме аймихо,- ответил Ростик,- пожалуй, да, единственный.
        Ихи-вара протянулась к своим похожим на японские, ужасающе агрессивным мечам. Их было несколько у каждого из этих бойцов. Бастен поднял руку.
        - Советую тебе не поминать их лишний раз,- пробурчал он.
        - Старая вражда не умерла?- спросил Ростик.
        - Возможно, никогда не умрет,- отозвалась Ихи-вара.
        - Почему же вы деретесь на нашей стороне?- спросил Ростик почти с отчаянием. Он очень не хотел, чтобы эти… люди после войны стали врагами.
        Ему никто не ответил. Юноша в ручье закончил мытье своего плаща и подобрал следующий плащ, заляпанный белесо-зеленой кровью пауков так, что стал даже виден на темной земле. Одна из девушек что-то певуче проговорила юноше. Тот почти по-человечески кивнул.
        - У вас тут весело,- вдруг отозвался другой юноша, растянувшийся у огня, с тремя повязками на полученных за день ранах.- Я даже не подозревал, что бывает такая война.
        И тогда Рост с отчетливостью необыкновенной, словно читал в книжке кем-то давным-давно написанный текст, осознал, что, если бы не атака пауков, если бы не эта дурацкая, почти безнадежная война, эти существа скорее всего стали бы врагами людей, причем такими, по сравнению с которыми битва с неисчислимой ратью пауков показалась бы игрой в оловянных солдатиков. Скорее всего аглоры были способны окончательно обратить человечество в варварство, либо вовсе прикончить его.
        - Зули-вар,- с достоинством проговорил Ростик,- я благодарен тебе за высокую оценку нашей способности воевать.
        Юноша кивнул. Пожилая матрона почти с любопытством посмотрела на Ростика.
        - Рост-люд,- пророкотала она,- ты сразу выучил наши имена. И я не уверена, что кто-то еще запомнил их.
        Рост пожал плечами. Имена действительно отпечатались у него в сознании, хотя он даже не видел во время своего первого разговора этих… ниндзя. Он набрал побольше воздуха в легкие и уверенно произнес:
        - Я придаю дружбе с вами очень большое значение. Поэтому выучить имена - мой долг.
        - Ты командир,- с некоторым непонятным удовлетворением сказал Бастен,- но даже не самый большой вождь, как я понимаю.
        - Правильно понимаешь,- ответил Ростик.
        - Другие ваши вожди обучены лучше, чем ты?
        - Вряд ли. Но они - вожди, приходится им подчиняться.
        - Такое общество неустойчиво,- уверенно сказала Ихи-вара.- Ты согласен с этим?
        - С властью у нас действительно творится что-то непонятное,- решил Ростик пооткровенничать.- Но это поправимо.
        - Только не нужно делать главным никого из…- и юноша, лежащий у огня, произнес какое-то неприятно прозвучавшее слово. Ростик догадался, что это презрительная кличка аймихо на языке аглоров.
        - Нет, думаю, никто из них не станет верховным вождем нашего мира… Я имею в виду, человечество.
        Бастен посмотрел на Ростика в упор. Если можно было взглядом оказывать физическое давление, подобное сильному ветру, то это был именно такой взгляд.
        - Вы нам в целом не нравитесь, люд-Рост,- сказал он медленно и отчетливо, словно Ростик мог его не понять.- Вы слабы, неправильно организованы и не очень умны. Но мы считаем, что вы - не безнадежны. И к тому же совершенно непонятным образом умеете сражаться… Хотя выучка большинства солдат вашей армии привела бы в отчаяние самого нетребовательного из аглоров.
        - Разве такие бывают?- попробовал пошутить Ростик. Осознав, что шутка не удалась, посерьезнел.- Так вы останетесь с нами?
        Молчание длилось долго, очень долго. Рост уже думал уйти, когда вдруг юноша, подошедший с вымытыми плащами, нехотя, едва слышно, отозвался:
        - Завтра - с вами.
        Потом Ростик облетел южный фланг своих войск. Там все было тихо, как-то подозрительно тихо. Даже дикие бакумуры растянулись в длинную цепочку, пробить которую одной атакой не составило бы труда. Вернувшись в Центральную крепость, он пошагал к себе, как вдруг встретил в коридоре Любаню. Она тащила донельзя окровавленный поднос с хирургическими инструментами, а за ней бежало вприпрыжку двое маленьких бакумурчиков с грязными клеенками, простынями и бинтами… Вернее, тем, что в Полдневье заменяло бинты.
        - Ты как тут оказалась?- удивился Ростик. Он даже не успел ничего почувствовать при виде своей прежней жены.
        Любаня искоса посмотрела на него, скользнула боком по коридору и уже сзади, неожиданно обернувшись, проговорила:
        - Ким ранен, очень серьено.
        Все смутные переживания по поводу неудачной женитьбы мгновенно выветрились из головы Ростика. Он помчался в лазарет и нашел Кима.
        Тот лежал на каком-то подобии носилок, поставленных на умело и расчетливо связанные из местной травы козлы, укрепленные каменным литьем. Он был в сознании, но его кожа была серой от боли и потери крови. Увидев Ростика, Ким слабо улыбнулся, и голосом, в котором вдруг начал скрипеть какой-то малознакомый акцент, возможно, корейский, оповестил:
        - Не волнуйся. Операцию уже сделали… Жить буду, хотя… не скоро. Даже руки-ноги целы, так что еще повоюем, если пауки… нас не прикончат.
        - Завтра все решится.- Ростик поправил одеяло, которым Ким был укрыт, и от облегчения даже шмыгнул носом.- Если правильно все разыграем, то им с нами не справиться.
        - Ты уж постарайся,- сказал Ким и закрыл глаза.
        Ростик еще немного посидел, прислушиваясь, как Ким дышит. Потом стал осматриваться. Лазарет был ужасным местом - грязным, сырым от дыхания и пота слишком многих людей. Он едва вмещал ту боль, которая тут скопилась, едва не обваливался от криков и стонов, самой черной ругани и неумелых молитв, но… Тут уже была надежда, это отчетливо читалось в лицах людей на койках. И в поведении медсестер в грязных, некогда белых халатах. Действительно, остаться на поле боя, не знать, что с тобой, возьмутся ли лечить тебя медики - было куда страшнее, чем находиться тут.
        И все-таки аймиховская выучка давала себя знать. Ростик сумел вполне квалифицированно отгородиться от этого места, хотя и почувствовал, что теперь не сумеет забыть о нем. Для того чтобы не путаться под ногами у медиков, он вышел, нашел в столовой девушку Ладу, донельзя усталую, которая, в отличие от быстро работающих челюстями загребных, лениво жевала какую-то кашу, и попросил ее подготовить гравилет через четверть часа. Она вздохнула и кивнула.
        Они вылетели снова, прошлись над войсками, уже со знанием, которое Ростик почему-то впервые почувствовал в лазарете. А может быть, еще во время разговора с аглорами, хотя тогда совсем об этом не думал - о завтрашнем дне, о том, что пауки теперь попробуют что-то новенькое, о чем люди, может быть, не подозревают.
        Высадившись, он походил между костров людей, диких волосатиков, многие из которых не выпускали доставшиеся им в бою ружья, между яркими кострами пернатиков, то и дело подсыпающих в огонь вместе с дровами и сухой травой что-то, похожее на соль. Огонь от этого становился желтым или синеватым, временами почти кобальтовым, бегимлеси это очень нравилось.
        Ростика встречали сдержанно, но почти всегда освобождали местечко у огня, где было поменьше дыма, спрашивали о противнике, иногда предлагали поесть или хотя бы выпить чаю. Он недолго сидел то тут, то там, говорил какие-то слова, которые полагалось бы говорить командирам в подобной ситуации, от чая, как правило, отказывался, шел дальше… Но все время думал о том, что он должен сделать, чтобы враг не прорвался завтра через этот хлипкий и уже усталый заслон… Он думал, думал.
        А потом неожиданно даже для себя отправился спать в крепость и, перед тем как улечься, оповестил через вестовых, что к пяти ночи ждет у себя всех командиров полков.
        Совещание это Ростик впоследствии помнил плохо. Потому что оно очень быстро окончилось и потому что он толком так и не проснулся, хотя отлично понимал, какие приказы раздает этим усталым, обросшим мужикам… Лишь в конце совещания он заметил в задних рядах Аду, которая в отсутствие Евы привела ее крейсер после ремонта. Ростик хотел было спросить, как чувствует себя его рыжеволосая красавица, но не стал - около него было слишком много людей, и потери были таковы, что спрашивать о ком-то, даже о самом близком человеке, было неправильно.
        Командовать воздушными силами он приказал Бабурину, который поворчал, мол, не любит этого дела, но все-таки подчинился. И, оставив свои слабые лодочки, согласился пересесть в один из крейсеров, в которых вакансий на все посты, к сожалению, стало слишком много.
        Сразу после рассвета Ростик еще немного «придавил ухо», и вот в этом состоянии некритической полудремы вдруг понял, что все сделал правильно. И удивительным образом осознал, что теперь, когда он сделал со своей стороны почти все, что требовалось, нужно готовиться к чему-то, что произойдет послезавтра, когда пауки начнут выдыхаться, и война… быть может, окончится. Он по-прежнему не был уверен, что люди победят, но то, что ему думалось о послезавтрашнем дне,- внушало надежду.
        Разбудили его чуть ли не к девяти часам. Сдержанно ругаясь на вестовых, которые не выполнили просьбу поднять его с первой стрельбой, он оделся, умылся, на ходу выпил горячего, как ад, чаю с лепешкой, намазанной какой-то пастообразной смесью трав, по вкусу похожей одновременно на хмели-сунели и на мед, и, не поднимаясь на башню крепости, чтобы посмотреть, что изменилось в построении противника, побежал к своей лодочке, около которой мирно, в обнимку с загребными, дремала Лада.
        Оказалось, он верно поступил, что не потратил время на осмотр позиций из крепости. Потому что часть пауков, которая застряла на той стороне Зеленой равнины, за ночь разбилась на три неравные части. Одна ушла на север, к морю. Вторая пробовала обойти отравленный вал с юга, по болотам. А третья, самая малочисленная, всего-то тысяч пять самых слабых бойцов, не больше, осталась на месте, хотя уже не пыталась пройти через отравленный вал.
        Построение массы пауков с человеческой стороны, по-прежнему окруженной со всех сторон союзниками, стало за ночь чуть более рыхлым, должно быть, отравленные при переходе через Перекоп комши продолжали умирать, либо близость отравленного вала давала людям некоторый постоянный выигрыш, уничтожая противника… В общем, Ростик на глазок подсчитал, что тысяч на пять, если даже не на семь, эта группировка стала поменьше. И что было более важно, эти пауки явно теряли активность. То ли им не хватало воды и пищи, то ли у них кончались боеприпасы… Но они вели себя уже не так агрессивно, что-то в них изменилось за ночь. И это было хорошо.
        Зато перед его людьми встала задача блокировать обе попытки пауков обойти отравленный вал. Если бы Ростик не подготовил свои войска к этому маневру, если бы на ночном совещании не сколотил и не выслал немалую часть цивилизованных пернатых на север, если бы не приказал оставшимся машинам с пушками на борту и последней БМП в придачу с почти всеми дикими бакумурами двигать на юг, они бы определенно ничего не успели сделать.
        А теперь получилось неплохо. Хотя не обошлось и без трудностей. Главной была та, что только пернатые выполнили его приказ как следовало. Они встретили пауков, пробующих пробраться по узкой кромке мелководья, и остановили, расстреляв их прицельным и эффективным огнем. Войск тут было, пожалуй, даже многовато для такой обороны.
        А вот на юге, в болотинах, дикие бакумуры не справились. Бой здесь превратился в множественные, иногда чуть ли не индивидуальные поединки, и волосатые откровенно стали пятиться. Только на твердой почве удалось приостановить атаку комши, потому что грузовики с пушками и БМП сумели за счет маневра закрыть дыру чуть не в пять километров по фронту, не пропустив на эту сторону ни одной сколько-нибудь значительной банды пауков.
        Ростик кружил-кружил над этим местом, пока по изумрудной с коричневыми разводами равнине вдруг не подошли невесть где обретавшиеся до этого экранопланы. Они собрались в группу почти в два десятка машин, а потом резковато, даже как-то залихватски бросились в контратаку и стали поливать противника таким плотным огнем, что Ростик про себя отметил, что следует им выслать патронов, потому как за пару часов такого боя они должны были израсходовать весь боекомплект.
        А когда давление пауков на болоте ослабело от этого неожиданного удара, Ростик с сожалением подумал, что в принципе он сделал ошибку - следовало послать сюда диких бегимлеси, которые отлично умели бегать по болоту в своих кожаных перепончатых мокроступах и куда лучше бакумуров знали особенности боя в этих условиях. Но как было выслать сюда пернатиков, которые подсознательно стремились сражаться, прикрывая свой полуостров, а не невесть какие чуждые им пространства у гор?
        Но в общем Ростик почти успокоился, разглядывая, как в придачу к наземному сражению вдруг из серого полдневного неба на противника вывалились еще и два десятка летающих лодок, которые тоже повели себя довольно правильно, не давая противнику маневрировать, сгоняя пауков в кучу, расстреливать которую с воздуха было не в пример легче, чем охотиться за отдельными бойцами…
        И вдруг Роста обдало такой волной холода, что он даже немного вспотел. Он почувствовал - что-то очень плохое произошло в центре, у главной группировки пауков. Он прокричал Ладе, что необходимо вернуться к крепости так зло и громко, что она даже огрызнулась.
        Но когда они подлетели к центру, она поняла его волнение. Здесь пауки, понимая, что возврата нет, навалились на и без того жиденький заслон союзников, почти прорвались… Почти, но не совсем.
        Рост так и не понял, то ли пауки почувствовали, что прикрытия с воздуха у людей уже не хватает, то ли действительно сыграл свою роль фактор отравленного вала, который по всем законам войны помогал тем, кто оказался с такой преградой в тылу. Но они попытались пробиться вперед и только вперед. Они давили дружно, слитно, мощно…
        Сначала Ростик решил было срочно отправиться в крепость и собрать всех, кто еще мог держать оружие, чтобы помочь своим пятившимся войскам. Но потом он увидел, что в одном месте пауков разнесла в клочки, почти уничтожила какая-то неведомая сила, потом то же произошло в другом месте, где положение было хуже всего…
        И он сообразил, что аглоры применили свою излюбленную тактику - атаковали холодным оружием, когда видишь, как погибает противник. Их удар оказался мастерским, совершенно неостановимым для пауков, изумительно эффективным!
        Люди, которые уже оглядывались назад, подыскивая пути к отступлению, немного приободрились. А спустя полчаса оклемались уже настолько, что даже не стреляли по тем паукам, которых в капусту рубили аглоры,- боялись задеть невидимок… Впрочем, аглоры уже не были невидимы, их плащи, забрызганные кровью и сгустками плоти пауков, выдавали их, хотя они по-прежнему не слишком отчетливо фиксировались взглядом, да и носились аглоры по полю боя слишком быстро, чтобы можно было легко определить, где находится в данный момент тот или иной из них.
        Ростик все-таки слетал в крепость и через полчаса сформировал колонну из полутысячи ребят, подхвативших все имеющееся оружие. А те несколько километров, которые отделяли главную группировку пауков от крепости, пробежали-прошли еще за полчаса… И вот когда это слабосильное, но все-таки подкрепление подоспело к месту сражения, то…
        Ростик даже не сразу понял, что произошло. Он приготовился сражаться, на ходу проверил, где у него запасные обоймы, где у него пистолеты и даже его палаш, но это оказалось лишним. Потому что пауков добивали, откровенно и очень жестоко.
        Он остановился на небольшом холмике, присматриваясь, куда направить приведенных людей. И лишь тогда осознал, что происходит.
        Оказалось, паукам каким-то образом удалось убить одного из аглоров, всего лишь одного. Но ярость невидимок, когда они узнали об этом, превысила все пределы. Невозможно было даже вообразить ничего подобного, это было что-то… космическое!
        Оставшиеся в живых аглоры просто сметали все заслоны пауков, сколько бы их ни было и как бы умело они ни дрались.
        Аглоры просто разрезали всю группировку пауков в середине, потом, развернувшись, прошли поперек, раскроив их построение уже на четыре плохо связанные между собой части, потом еще раз дошли почти до отравленного вала, оставляя за собой лишь трупы широкой полосой, как на месте стихийной гибели доисторических чудовищ…
        Люди этим воспользовались и, немного перестроившись, стали теснить пауков, все вернее сдвигая их к отравленной зоне. Они давили, стреляли, поливали противника огнем… И в конце концов добились своего. Под этим напором пауки все вернее, все чаще стали пробовать перебежать назад, на ту сторону отравленного вала, хотя почти каждый из них знал, что сделать этого не сумеет. Они отступали, подставляясь под удары людей и аглоров, и под выстрелы пернатых бегимлеси, которые скорее всего случайно заняли очень удачную позицию - по краям, захватив противника фланговым огнем.
        Часам к четырем с пауками в этой группировке в целом все было кончено, их осталось меньше десяти тысяч, и если бы аглоры брали пленных, пауки бы сдались. Но этого не могло быть, потому что слишком разными были противники - теплокровные, уязвимые люди со всеми своими союзниками и закованные в твердейший хитин, холодные пауки.
        Но, как ни удачен был этот этап боя, люди все-таки потеряли многих. Уж слишком решительно пришлось биться, чтобы помочь невидимкам-аглорам, да и атака куда как часто напарывалась на отчаянное сопротивление пауков, которые уже простились с жизнью. Поэтому, когда Ростик часа за два до ночи попробовал перестроить свои отряды, выяснилось, что людей осталось едва ли больше четырех тысяч, и то почти все они были ранены, и половину из них следовало, не откладывая, отправить в лазарет.
        Пернатых, которые в конце сражения даже немного приотстали, было тысяч семь, и около десяти тысяч оказалось диких бакумуров, которые, по непонятной причине, пришли с юга, решив воевать там, где у союзников человечества лучше получается - в центре.
        Ростик за этот период боя дважды был легко ранен, но все-таки как-то уберегся от слишком уж серьезных повреждений, должно быть, потому, что лучше других читал бой и знал, когда перебегать на новую позицию, что следует сделать, чтобы подловить противника, как нужно сплачивать и направлять людей, чтобы общая опасность пусть и не совсем исчезала, но все-таки была поменьше.
        Потом бой понемногу затих, всем просто необходимо было перевести дыхание, стереть пот, успокоить ослабевшие, дрожащие руки… Многие пернатые стоять в строю не могли. Они просто уселись на землю среди трупов пауков. Некоторые разыскивали раненых друзей, и Ростику пришлось с этим примириться. Он осмотрелся, прошелся вдоль фронта, уже на ходу прикидывая, что требуется сделать, чтобы не пропустить редкие прорвавшиеся группы пауков слишком глубоко на территорию людей.
        Тогда-то к нему неожиданно подошел… Шипирик. Он был наскоро перевязан в трех местах, причем поверх повязок проступила его красная, как у людей, кровь. Но он еще держался на ногах и поводил клювом, изображая аналог человеческой улыбки. Раскрыл рот, с характерным птичьим акцентом проговорил на Едином:
        - Мы победили, Рост-люд!
        - Полагаю, что победили все-таки аглоры, друг Шипирик,- сказал Рост. Говорить ему было тяжело, горло горело от криков, легкие словно бы хорошенько пропеклись в печке, да так и было, наверное, от ударов горячих лучей из ружей пауков в доспехи.
        - Мы им помогли или они нам?- спросил бегимлеси.
        - Кажется, все-таки мы - им.
        И тогда из ничего, просто из воздуха вдруг возник какой-то неясный контур, поколебавшись, откинулся капюшон плаща, и на высоте баскетбольного человеческого роста появились две головы - одна принадлежала Бастену, вторая - Ихи-вара. Женщина грустно кивнула, без малейших принаков улыбки.
        - Я благодарю тебя, Рост-люд, за понимание того, что тут произошло.
        Ростик чуть с шага не сбился, а Шипирик, сделавшись вдруг очень обеспокоенным, затопал в сторону небольшой группы вождей пернатых, украшенных разными панцирными пластинами и перьями.
        - Кто у вас погиб?- спросил Ростик.
        - Черен,- словно слабый ветер вечерним дуновением отозвался Бастен.
        Ростик вспомнил, как еще вчера вечером этот красивый, сильный юноша мыл свою нузу и плащи девушек в ручье. Свой шлем он уже давно нес в руке, поэтому снимать его не пришлось, но Ростик все-таки опустил голову. Постоял молча.
        - Светлая ему память,- сказал он.
        - Думаю, что память тут ни при чем,- почти спокойно отозвалась Ихи-вара. Ее глаза блеснули.- Тебе предстоит участвовать в том, чтобы отомстить.
        - Как ты хочешь отомстить?- Ростик вспомнил, что пауков на той стороне континента осталось почти с миллион особей… Предприятие выглядело совершенно невыполнимым.
        Ихи-вара медленно, отчетливо произнесла:
        - Нас устроит, если на вашем небольшом островке никого из пауков вообще не останется.- Она подумала.- Мы можем даже не преследовать их, если они уйдут. Но покинуть эту землю они должны.
        Ростик кивнул.
        - Меня бы это тоже устроило.
        - Значит, договорились,- холодно уронила Ихи-вара.- Ты поможешь нам, как мы помогли вам.
        И Ростик с неожиданным облегчением подумал, что это, после победы над пауками, вторая большая победа, достигнутая сегодня. И еще неизвестно, что было важнее,- отход пауков или превращение аглоров в союзников. По крайней мере, с его точки зрения, решение этого вопроса не выглядело однозначным.
        Глава 16
        Неожиданно из Белого дома пришел приказ, чтобы Ростик явился пред светлые очи начальства, оставив армию на Смагу. Антон был ранен и отправлен в Боловск, хотя Рост даже не заметил, как и когда это произошло, а Горячева, Пашу и остальных никогда не рассматривали как командиров, способных командовать всеми вооруженными силами человечества, и, может быть, зря. У Роста было очень много работы, он должен был, пусть и не организовать преследование отходящих пауков, которых осталось еще около тридцати тысяч,- хотя и неизвестно, какой процент среди них был отравлен и неизбежно полег бы в ближайшее время,- но хотя бы проследить за их отходом. Он должен был заниматься награждением пернатых, выделением новых лидеров среди волосатиков, чтобы придать этой разношерстной - не только в переносном смысле слова - массе какое-то подобие организации, чтобы их и впоследствии можно было использовать с наибольшим эффектом. Он должен был, наконец, заниматься лазаретами, чтобы у врачей и раненых не было ощущения, что им не оказывают помощи… Но ему приказали лететь в Боловск, причем очень строго, и потому Рост полетел.
        Тащила его все та же Лада, она вообще стала как бы персональным пилотом Ростика, хмурилась, когда над ней посмеивались подруги, иногда огрызалась на самые простые просьбы Ростика, но все выполняла аккуратно и точно. Летала она, по мнению Ростика, не очень хорошо, ей часто не хватало силенок, поэтому она почти всегда принимала помощь, когда Рост садился в правое кресло пилота, чтобы тоже подналечь на рычаги. Но выносливость у девочки была просто изумительная, даже всего повидавший Ростик дивился ее упорству.
        Разглядывая ее во время этого перелета, он повздыхал, потому что требования к кондициям пилотов, которые предъявлял Серегин, видимо, ощутимо упали. Еще пару лет назад такую пигалицу ни за что не посадили бы в машину, которая требовала большой физической силы… Но потом как-то отвлекся, стал размышлять уже о том, что его ждет в городе, и неожиданно они подлетели к Цветной речке.
        Тут Ростик не сумел удержаться, сделал озабоченное лицо и попросил заложить круг над Бумажным холмом. Для этого пришлось лететь в сторону километров на двадцать, но для Лады это оказалось не слишком сложным требованием, она полетела над рекой, лишь уронив краем губ:
        - Бойцы вспоминают минувшие дни?
        Рост с облегчением рассмеялся. Девушка, как бы там ни было, оттаивала. Придет время, они еще и друзьями могут стать… Если ничего очень уж страшного не произойдет, хотя в этом Рост был уже не очень уверен, все-таки они жили в Полдневье, и произойти могло все, что угодно.
        На Бумажном холме даже среди построек они не заметили ни одного человека. Только пяток пурпурных гигантов, которые согласились работать на людей вместо того, чтобы сидеть в лагере для военнопленных, что-то делали у спиртогонных чанов, но и они даже не повернули головы в сторону пролетающего антиграва.
        Боловск появился на горизонте уже под вечер этого первого дня, когда не было боев, когда они победили. Сели на аэродроме, их никто не встретил, Рост отпустил Ладу отдыхать, но попросил надолго не отлучаться. Вдруг еще сегодня придется вылететь в армию… И вот тут-то произошла совершенно удивительная вещь. Когда он вышел уже за посты, ограничивающие со стороны шоссе территорию аэродрома, он понял, что шагает не один. Нет, никаких определенных звуков не было, даже ветерка, кажется, не появилось от какого-то чужого движения, но Рост был уверен, что все же он не один. Пришлось осмотреться.
        Перенесенное еще с Земли шоссе тянулось, как и положено, к городу, только асфальт кое-где покрошился и обнажилась в его трещинах почему-то красная местная почва, сменившая привычный земной чернозем. Совсем недалеко по полдневным меркам виднелись дома Боловска, на небольшой возвышенности светились под вечерним солнцем оцинкованные крыши ангаров аэродрома, завод тоже лежал как ладони… Тогда он решился.
        - Все-таки как тебе удалось проникнуть в гравилет?- спросил он на едином.
        - А мне казалось,- капюшон откинулся, и перед Ростиком предстала голова Бастена-вар-ниса,- что ты меня не чувствуешь.
        Они пошли рядом, Ростик еще раз поразился совершенной, какой-то нечеловеческой красоте алгора и заметил, что даже тени его плащ не отбрасывает.
        - Из чего сделана эта штука?- спросил он, осторожно потрогав гладкую, но и слегка ребристую, какую-то чешуйчатую поверхность нузы.
        - Как только аглор рождается,- Бастен был склонен, против своего обыкновения, поболтать,- у него начинают расти ногти.
        - У людей тоже,- улыбнулся Ростик, чтобы разговор, так удачно начавшись, не заглох.
        - Наши ногти имеют ту особенность, что они как-то воздействуют на свет, и, если их сцепить, они образуют покрытие… Я не могу объяснить. Это проще увидеть, чем рассказать. В общем, мы снимаем с определенного возраста ноготь каждого аглора.
        - Больно, наверное?
        - Не очень. Если хочешь иметь нузу, то любую боль можно вынести, к тому же это и тренировка неплохая… В общем, ногти растут, их последовательно снимают, сцепляют и они как-то срастаются. Годам к семи-восьми уже получают лоскуты, из которых можно сложить подобие жилета. Эти младенческие ногти не слишком прочные, поэтому их потом по возможности меняют.- Бастен снова чуть улыбнулся.- Когда плащ готов, аглор показывает, что он может в бою.
        - Что-то вроде испытания?
        - Испытание, которое может убить неподготовленного воина. Но, с другой стороны, кому такой воин нужен?
        - Так что, у вас все - воины?
        - А разве у вас не так?- удивился Бастен.
        - А нас есть люди, которые только выращивают пищу, или обслуживают машины, или занимаются обдумыванием сложных проблем.
        - Проблемы каждый должен решать сам, машины нам не нужны, потому что тренированному солдату все по силам, а еду тоже достать несложно, если ты по-настоящему сильный.
        - Моря переплывать, как я понял, в ваших силах, пробегать по сотне километров в день - тоже,- с деланой невинностью сказал Ростик.- Но летать вы не умеете?
        - Для хорошего боя летать не обязательно,- отозвался аглор.- Хотя, должен сказать, перемещаться по воздуху мне понравилось.
        - Где ты все-таки находился в… антиграве?- последнее слово, за неимением аналога, Рост произнес по-русски.
        - Уселся за прозрачной башенкой, чтобы было не слишком холодно от ветра.
        - Попросил бы, я посадил бы тебя в башенку для стрелка.
        - Все и так получилось неплохо,- небрежно ответил невидимка.
        - А смысл?- спросил Рост, и аглор его понял.
        - Ты дал обещание. Мы тебе верим. Но нам не нравится то, что мы ощущаем в ваших командирах.- Он помолчал.- Может получиться, что они примут решение, из-за которого ты не сможешь выполнить нашу договоренность… Чтобы этого не произошло, я решил помочь.
        И он надвинул капюшон. Вероятно, это было сигналом, что беседа закончена.
        Действительно, они входили в город. Появлялись уже первые прохожие, главным образом крестьяне, чьи поля находились неподалеку от Боловска. Некоторые косились на Ростика, но были и такие, что подходили и спрашивали, как там с пауками. Почему-то все уже знали, что Ростик командовал армией у Перекопа.
        Рост успокаивал людей как мог, да так, с постоянными извещениями о победе, и дотопал до Белого дома. Тут ему стоило некоторого труда, чтобы не разозлиться, когда трое очень упитанных, даже толстых, по мнению Ростика, солдатика быстро и привычно разоружили его, не постеснявшись даже залезть под доспехи.
        - Ну и повадки у вас,- пробурчал он, поглядывая в сторону двери, размышляя, сумел ли Бастен проникнуть внутрь. Он, конечно, придержал дверь, чтобы невидимка успел проскользнуть, как собирался придерживать и впредь или делать вид, что забыл закрыть дверь за собой… Зачем это нужно, он пока не понимал, но, раз его разоружали, это могло быть совсем не лишней предосторожностью.
        Правда, оставалось загадкой, правильно ли поймет аглор то, что могло тут произойти, ведь говорить они будут по-русски… Но Ростик рассчитывал на немалый опыт и здравый смысл невидимки.
        - Приказ начальства,- лениво объяснил самый пожилой из охранников, который сам не обыскивал, но приглядывал, чтобы это было сделано со всей тщательностью.
        Рост поднялся по широкой, бывшей райкомовской лестнице. Тут многое перестроили, он и не обратил на это внимания прошлый раз, когда был у Мурата на приеме, но теперь с обостренным чувством опаски заново оценил и бойницы, за которыми скрывались невидимые стрелки, и даже отсутствие перил на верхней площадке второго этажа. Негромко, чтобы люди не подумали, что он совсем съехал с катушек, произнес на едином:
        - Раньше такого не было, значит, что-то готовится. Вероятно, они чего-то боятся.
        - Разве мы не одержали победу?- спросил едва слышным шепотом аглор, так могла бы шелестеть трава на слабом полдневном ветру.
        - У нас могут наказать даже за победу, если кому-то из начальства это нужно.
        В приемной Рост снова не закрыл дверь. Но одна из двух секретарш, которые, кажется, сидели тут вечно, как только мохом не обросли, недобро взглянув на нарушителя порядка, тихо, но жестко притворила ее, словно окончательно отрезала путь к свободе. Опасения Роста окрепли.
        Просидев в приемной почти полтора часа, порадовавшись, что аглор ничем не выдал себя, словно шепот на лестничной площадке только почудился ему, Ростик все-таки был приглашен в кабинет.
        Тут уже было немало народу, который собрался за эти полтора часа, рассевшись по стульям у стен. На возвышении, перед троном, на котором еще никого не было, толокся Калобухин, который с возрастающим беспокойством поглядывал на часы над входной дверью. Ростик тоже обратил на них внимание и засмотрелся. Это были часы с двадцатичасовой шкалой, с минутной стрелкой, которая делала оборот за сто минут, и, следовательно, не нужно было вычислять настоящее время Полдневья, используя коэффициенты пересчета с земных часов, что у Ростика всегда вызывало трудности. Ну, решил Рост, раз сделали для Председателя, теперь дело пойдет, скоро, вероятно, и часы-луковицы научатся делать для нового, здешнего времени.
        Он пропустил момент, когда в комнату вошел Мурат. Сапаров был… в чем-то, похожем на мантию из темно-синего очень красивого бархата. Правда, она не гармонировала с офицерскими френчем и сапогами, но это было уже неважно.
        Мурат вошел, все встали, он уселся в кресло, милостиво покивал кое-кому из самых избранных, потом вперил в Ростика немигающий взгляд. Почему-то Рост понял, что он тренировал этот взгляд перед зеркалом. Зачем-то это было ему нужно, вероятно, он полагал, что таким образом развивает в себе качества вождя.
        - Рассказывай,- резко, повелительно бросил новый Председатель Боловска, хотя скорее уже полумонарх, который явственно стремился к тому, чтобы стать полным феодальным властителем города, способным править бесконечно и передать власть по наследственному принципу.
        - Во-первых, здравствуй,- сдержанно отозвался Ростик.- А во-вторых…
        - Тебе приказали,- проскрипел Калобухин,- а потому - подчиняйся. Нечего демонстрировать тут свое знаменитое непослушание.
        - Что происходит?- удивился Ростик.- Или у вас теперь образовался двор при монархе, а не здравое, цивилизованное администрирование?
        - Нам нужна информация,- мягко высказалась бывшая теща Ростика, мать Любани, Тамара Ависовна. А Ростик ее и не заметил, когда вошел.
        Она поколебалась, кажется, решила все-таки поздороваться, но, бросив быстрый взгляд на Мурата, отвернулась, словно и без того слишком явно обозначила себя.
        - Хорошо,- легко согласился Ростик,- посмотрим, что дальше будет.
        И, похаживая от стены к стене, потому что никто ему сесть не предложил, быстро рассказал - именно что рассказал, а не доложил по форме,- как погиб Достальский, как ему пришлось командовать войсками, что он сделал во время этого сражения, как оно протекало и как они в конце концов победили.
        Едва он закончил, очень тихий, но отчетливый ропот пробежал по рядам слушавших его чинуш. Все-таки такой факт, как спасение города от реальной угрозы гибели под ударами комши, не был новостью, которую даже эти холодные, почти уже бесчувственные люди могли принять без единого слова.
        Мурат окинул взглядом сидящих у стены людей. Потопал по полу каблуком сапога, поправил мантию, которая довольно нелепо свисала с его плеч, мешая удобно сидеть.
        - Значит, победили… Я и не сомневался,- высказался он, наконец.- Но тут дело не в победе, даже не в упущениях, которые за тобой заметили…
        - Упущения, конечно, были, но… Что ты конкретно имеешь в виду?- спросил Ростик. Он не ожидал такой реакции. Что-то, как он и подозревал с самого начала, было не так.
        - Не «ты», а «вы»,- хищно просипел Калобухин.- Вечно тебя, Гринев, учить приходится.
        - А ты не учи,- отозвался Ростик, хотя сознавал, насколько по-мальчишески это выглядит.
        - Например, ты не организовал преследования противника,- задумчиво пояснил Мурат Сапаров.- А ведь враг был сокрушен, если верить твоему докладу.
        - У нас не было на это сил. А кроме того, перевод за отравленный вал большого числа людей очень затруднен. Неужели это непонятно?- Ростик начинал закипать, хотя еще пытался сдерживаться.
        Тут его раздражало все - и повелительность власти, и ее откровенно феодальные атрибуты, и привычка бояться Мурата, свойственная всем работающим тут людям… И работающим ли? Может, уже выслуживающим какие-нибудь вотчины, посты и, конечно, власть? Над своими же согражданами, над теми, кто кормил и защищал их ценой жизни… Это было отвратительно. И даже хуже - достойно наказания. Хотя, каким оно должно быть, Ростик еще не знал.
        - До меня дошли другие слухи…- так же медленно, как и прежде, проговорил Мурат-Председатель.- Вернее, конечно, сведения. А именно, что ты силой захватил власть над армией и пытался настраивать офицеров на то, что вам необходимо решить вопрос власти данным вам для защиты города оружием.
        - Что-о?- Ростик даже подался вперед.- Нет, повтори, что ты сказал?
        - Он не обязан повторять, если ты плохо слышишь,- буркнул кто-то из сидящих в зале подхолуйчиков.
        Почти все из сидящих на стульях людей засмеялись. Не смеялась, кажется, только теща Тамара. Она смотрела на Ростика, что-то пытаясь передать ему своим взглядом, но Рост лишь кивком поблагодарил ее, осмотрелся и снова перевел взгляд с этих крысиных, свиных и гиенистых рыл на Мурата.
        А впрочем, зря он обидел почтенных хрюшек и прочих зверей. Они были куда интеллигентней и красивее тех, кто искусственно и натужно ржал над Ростиком. Тогда-то он понял, что вопрос о власти в Боловске находится в опасности и его придется решать. Возможно, очень жестко.
        Если бы он не был в ссылке, если бы знал, что происходит в городе, возможно… Нет, определенно, он бы уже приложил все силы, чтобы этого сборища не было и в помине, чтобы… эти, с позволения сказать, люди остались все-таки людьми.
        - Я говорю о том, что приказал, узнав о нелепой,- Мурат усмехнулся, чуть ли не радостно,- смерти Достальского, передать командование Смаге… Ты меня слышишь?!
        Он заорал так неожиданно, что Ростик едва не вздрогнул. Что-то в этом было очень заученное, тренированное и… гадкое. Кажется, так же взвинчивал себя на трибуне Гитлер, мельком подумал Ростик, если верить старым, земным еще хроникам.
        - А ты на меня не ори,- вдруг отчетливо отозвался он.- Ты не заслужил даже того, чтобы сидеть в моем присутствии, а туда же… орать вздумал.
        Бывший кабинет первосекретаря компартии, а ныне приемный зал Председателя Боловска накрыла мертвая тишина. Только не сорваться, думал про себя Ростик, не заорать в ответ.
        - Что ты сказал?- вкрадчиво спросил Мурат.
        - Я же объяснял, докладывал…- с откровенной радостью засуетился Калобухин.- Все это офицерье, как один… Только и думают, как бы в Председатели пролезть.- Он обернулся к Ростику и сделал к нему два шага.- Все, Гринев, допрыгался.
        - Не думал, что до такого дойдет…- Ростик, уже успокаиваясь, походил по комнате, от стены к стене, как привык еще у себя в Храме, когда размышлял.- Сволочи вы все, продажные, мелкие, трусливые сволочи… Вот что,- он решился.- Пора от вас очистить город. Загнать в те норы, из которых вы выползли.- И он перешел на Единый.- Бастен, ты готов? Я разгоняю всю эту шайку… Беру власть в свои руки.
        Слабое дуновение полдневного ветра даже не прошелестело из дальнего угла, а скорее мягко надавило Ростику на сознание. Его союзник, оказывается, все понимал куда лучше, чем мог ожидать Ростик, когда раздумывал, как аглор воспримет русский.
        - Это… заговор!- заорал Мурат и почему-то с ногами, путаясь в своей смехотворной мантии забрался на трон.- Взять его!- Он выбросил вперед руку, указывая на Ростика.- Забрать, растоптать, замучить!.. Чтобы духу его не осталось, чтобы память о нем выветрилась!
        Калобухин с гадкой ухмылкой на физиономии прыгнул вперед. В комнату уже вбегало пять… нет, семь солдатиков, таких же откормленных, как и те, которых Ростик встретил в фойе.
        А Рост тем временем продолжал расхаживать и говорил:
        - Это надо же, до какой мерзости вы докатились?
        Больше он ничего сказать не успел, потому что Калобухин схватил его за плечи… И тут же, словно из ниоткуда, из воздуха, который вдруг стал на миг очень плотным, появился блестящий клинок. Он прочертил странную, слегка искривленную дугу, и бывший пытатель, мастер застеночных избиений, которые полагал расследованием, с удивленным лицом… сполз вниз, обливаясь кровью. От его плеча почти до груди возникла кровавая полоса, и он умер, так и не успев ничего понять.
        - Только не убивай!- заорал теперь уже Рост на Едином, но опоздал. Трое из семи солдатиков, которые успели вбежать в комнату с тем же удивленным выражением, распались на куски… Но видимый в воздухе меч, уже красный от крови, завис перед остальными. Потом он исчез резким броском по красивой и сложной траектории.
        Зато все остальные солдатики вдруг поотлетали к стенам и замерли, живые, но не способные даже подняться.
        - Я забыл сказать,- мирно проговорил Рост,- что к нам присоединились невидимые воины, называющие себя аглорами. Они вшестером разделали почти всю сорокатысячную группировку пауков. А пауки - противник, с которым мы вряд ли справились бы без их помощи.
        Он помолчал, в комнате было настолько тихо, что стало слышно, как где-то внизу бухают сапоги и кто-то выкрикивает какие-то команды… Рост обернулся, оббитая войлоком дверь осталась открытой.
        - Так что,- он помедлил, чтобы его слова дошли до каждого,- я беру власть в свои руки. Полагаю, что сил, находящихся в городе, не хватит, чтобы справиться с тем, кого я привел. И если будет нужно…
        - Сколько их тут?- Мурат озирался, на его лице выступил пот.
        Да он же сумасшедший, подумал Ростик, он же просто проходимец, который стал Председателем только потому, что заразил своей ненормальностью других.
        - Всего один, но это то же самое, как если бы я ввел в город дивизию.- Ростик подошел к Мурату, легко, как куклу, у которой вдруг отрезали все ниточки, заставляющие ее двигаться, даже дышать, спихнул с кресла.- Мурат, никуда не уезжай, я думаю, мы расследуем, что ты тут натворил за время своего правления. Если виноват, ответишь перед законом. Если нет, ушлю тебя… например в Перевальскую крепость. Может, поумнеешь там.
        Он обернулся к людям, что повскакивали со стульев. Впрочем, не все, теща Тамара улыбалась ему сидя. Еще кто-то откинулся назад, симулируя сердечный приступ…
        - А вы… Ваши действия тоже будут расследованы. Теперь - брысь, я устал и спорить с вами не хочу. Да и дел много…- Он оглядел все лица, которые теперь пытались спрятаться за затылками впередистоящих.- Теща, пошли кого-нибудь за Перегудой, мамой и Кошеваровым.- Он еще раз хорошенько подумал.- Технический персонал пока оставим на местах, хотя, боюсь, его тоже придется изрядно чистить… Да, нужно будет вызвать еще Поликарпа, Дондика из Одессы, Квадратного, его почему-то в городе держали, на войну не пустили… Еще следует вызвать кого-нибудь из аймихо, лучше всего Сатклихо, знаешь такого? И конечно, отца Петра.
        Он оглянулся, его слушали растерянно, но очень внимательно. Даже слишком, решил Ростик.
        - Чего вы ждете?- Он хлопнул в ладоши, этот звук прогремел, как пушечный выстрел.- Ваша власть кончилась, поэтому - вон!- Потом он еще раз посмотрел поверх заторопившихся чинуш на тещу.- И подскажи, пожалуйста, кто сможет вынести отсюда трупы и прибраться… Хотя нет, тут следует восстановить рабочий кабинет.- Он оглядел комнату, полдневный свет почему-то показался ему тускловатым, должно быть, он все-таки здорово нервничал.- Тут надо работать, а не строить… феодализм.
        Глава 17
        Уже в последующие часы, когда Ростик обдумывал положение, в котором оказался, стало ясно, что теперь его жизнь будет гораздо более насыщенной, чем прежде. И он этому не обрадовался. Командовать тем количеством людей, которые отныне зависели от его решений, ему было… рановато. Он не хотел председательствовать и, пожалуй, подсознательно сопротивлялся этому.
        Но понимал, что теперь ему не следует устраивать себе дополнительные трудности, думая о том, что он не создан для руководства. В конце концов, Ростик был офицером, который много раз посылал людей в бой, на смерть… С этим он смирился давно, это было ему не страшно, он знал, что и как следует делать во время сражений… Но как управлять штатскими и как они будут работать, если он им что-нибудь прикажет,- этого Рост не знал.
        Первые часы его самоназначения на пост Председателя оказались самыми странными для него, самыми неприятными из многих неприятностей, которые он уже узнал в жизни… И тогда постепенно он стал понимать, как это случалось и с предыдущими Председателями Боловска - теперь ему придется думать не о том, как сделать какие-то дела лично, а как и кому вручить ответственность, чтобы они были сделаны вместо него…
        Ничего очень удачного не придумывалось. У Роста, как оказалось, не хватало подготовки, знаний, образования. Но зато, когда стали подходить вызванные им люди, он уже сумел предложить им определенную программу. Он говорил примерно так:
        - Братцы, я хочу, во-первых, чтобы власть была лучше, причем избираемая, иначе слишком много они будут о себе думать впредь, мол, неподсудны. Во-вторых, чтобы решения принимались ответственно, а не размыто-коллегиально. И в-третьих, чтобы всем от этой власти стало хоть чуточку легче, иначе мы с вами превратимся в переиздание власти прежней, что никому не нужно.
        Как ни странно, это успокаивало людей, и понемногу они начинали ему верить. Должно быть, именно потому, что он не сосредоточивал их внимания на ошибках, глупостях и нечестности предыдущей власти, а откровенно показывал, что хочет сделать что-то новое, что, может быть, давно пора было сделать.
        Внешне его жизнь очень упростилась. Он не стал переселяться в дом, в котором когда-то жил, чтобы не смущать новое семейство мамы, с ее-то двумя детьми, со всем их налаженным бытом, а остался в Белом доме, где ему выделили на самом верху, под крышей две крохотные комнатки. Там он спал, умывался, там хранил все вещи, которые принадлежали ему. Там же, к его не очень заметному неудовольствию, расположился и Бастен. Только алгор спал не на железной кровати с панцирной сеткой и не первой свежести матрасом, а обосновался на груде шкур, которые перед этим как-то очень сложно обработал, чтобы в них не завелись всякие неприятные насекомые.
        Почти все остальное время, когда Ростик не спал и не обедал в столовой на нижнем этаже, он сидел в своем кабинете, шелестел бумажками, раздавая разного рода предложения и предписания. А также принимал людей, которые пошли к нему сплошным потоком. И для того чтобы посмотреть, каким он стал, и втайне взвесить - насколько эта новая власть прочна, стоит ли ей верить, стоит ли с ней вообще иметь дело.
        А потом он вдруг понял, что запущенная им практически с нуля машина начинает набирать обороты, что люди медленно, но верно выстраивают новую жизнь, может быть, даже и не совсем по его планам и советам, во многом на свой вкус… Но это было и хорошо.
        Разложилось все в самом деле совсем неплохо. Кошеваров, который появился в Белом доме на следующий же после прихода Ростика к власти день, занялся общим хозяйством города и даже занял недалекий от главного кабинет. Вот у него все получалось, он составил общий реестр того, что находилось на складах, нашел людей, которые занялись их обслуживанием и выделением разного рода материальных ценностей тем, кто в них нуждался. Бывшая теща Тамара, как всегда, взялась за питание, продукты, рынки, подвоз продовольствия и даже, совсем немного, за обмундирование, вернее, централизованное шитье одежды, особенно зимней, нужда в которой должна была возникнуть совсем скоро, уже через пару месяцев.
        Очень быстро, почти как Кошеваров, возник Поликарп, который с небольшой вооруженной помощью, полученной от Ростика, который вызвал в Боловск почти всех сколько-нибудь достойных доверия офицеров, разумеется, с их частями, отбил у Гали Бородиной завод. Она вообще вела себя при Мурате довольно странно, приватизировала - слово-то какое придумала!- почти весь металл, принялась в какой-то момент штамповать что-то похожее на деньги, хотя эта затея быстро провалилась, потому что единым образцом денег стали металлические градины, получаемые у рыболюдей из Одессы, оцениваемые по весу.
        Еще она попыталась так же «приватизировать», а по сути - украсть, алюминиевый завод, но тут уж нашла коса на камень, ее там не очень уважали, скорее не прогоняли, чем подчинялись. Впрочем, пока в эти имущественные отношения Ростик не лез, и без того приходилось закладывать в голову такое количество информации, так много соображать, чтобы не напортачить где-нибудь и учесть интересы всех участвующих в разных производствах сторон, что под вечер ему хотелось только до подушки добраться.
        Дондику, разумеется, оставили его Одессу, она вообще превратилась во второй центр человеческой цивилизации после Боловска и функционировала куда успешнее, хотя, как Рост быстро понял, там и хозяйство было поменьше.
        Разгон чинуш, на который Ростик решился, привел к тому, что стало не хватать людей, способных работать с крупными проблемами, как говорила на Земле партгосноменклатура - «управлять». Хотя, как Ростик все-таки полагал, если дело поставлено хорошо, то и управлять толком ничем не нужно, только, пожалуй, политикой и армией. Все остальное должно было возникнуть и работать просто потому, что это было выгодно прежде всего самим участникам любого предприятия… И вот на таких условиях люди нашлись, хотя, как некогда еще случилось при Петре, знакомство с политически значимыми фигурами - куда от этого деться?- обеспечивало некоторым из участников всех этих нововведений слишком явные преимущества. Но Ростик пока знакомился со всеми, никого не прогонял, выслушивал каждого, кто приходил к нему с каким-либо предложением, и пытался обеспечить старт начинаниям, которые казались ему разумными.
        Он исходил из своего когда-то давно придуманного предположения, что реально Боловск нуждается в армии, возможно, в купечестве, обязательно в интеллигенции и, конечно, в ремесленниках и крестьянах. Вот и все. Управляющих и контролирующих дожно быть мало, почти совсем не быть…
        Хотя довольно быстро стало понятно, что необходимо создать еще и систему коллективной безопасности. Этим непростым делом занялся, как ни странно, Герундий, бывший милиционер. Он организовал нечто похожее на полицию и прокуратуру, а потом еще и вариант судебного рассмотрения всяких спорных ситуаций, главным образом имущественных, которые вдруг возникали, по мнению Ростика, на ровном месте, но которые все-таки приходилось как-то решать.
        Власть у Германа Владимировича почти немедленно сосредоточилась немалая, и Ростику стало ясно, что скоро ее придется разбивать между разными людьми, желательно честными, старательными и нежестокими, но пока это могло подождать. Особенно удачно у Герундия получалось расследовать разные действия прежней власти и выделять их в разного рода разбирательства… Но Ростик в этом понимал очень мало и глубоко старался не вникать. Мурата, как он и приказал, выслали из города, даже приставили что-то вроде охраны, потому что очень уж много он нажил врагов, и это было пока все, чего можно было добиться.
        Вот чем Ростик занялся куда с большим удовольствием, чем расследованиями, судебными разборками или даже отловом преступников, которых за время правления Мурата стало в городе почему-то слишком много, так это расстановкой армейских командиров.
        Вместо Достальского в Центральной крепости у Перекопа он сделал командиром Пашу-Тельняшку. Тот, к счастью, во время сражения с пауками пострадал не слишком сильно. Уже через неделю притащилась в кабинет к Ростику и Ева, улыбаясь еще серыми от слабости губами. Но в ее глазах уже горел огонь азарта и даже легкой насмешки над новой Ростиковой ролью. Получив предложение покомандовать над территорией Бумажного холма, она пожала плечами и вполне резонно ответила, что там особой работы и нет, потому что местность обезлюдела, даже дикие бакумуры еще очень не скоро станут появляться у Цветной речки. Вот куда ее следует послать, пояснила она, так это на торфоразработки. В отличие от производства бумаги и спирта, топливо по-прежнему приходилось добывать с риском неожиданного удара от диких племен Водного мира… Но Ростик был неумолим. Правда, в качестве компенсации предложил Еве параллельно заняться патрулированием всего восточного направления, а уж патрулировать-то она умела так, как и Ростику не грех бы научиться. После этого Ева восприняла свою новую роль почти с удовольствием и ушла, пообещав лишний раз
не терзать Роста докладами, но и не отрываться от нового Председателя слишком далеко. Что это значило - оставалось только догадываться.
        В Чужом городе, как и вообще на постройке разного рода дорог и семафорных линий, вполне резонно обосновался Эдик Сурданян. У него это и раньше получалось неплохо, даже при Мурате, а теперь ему сам бог велел продолжать строить эти системы, которые, что ни говори, а были необходимы, и для переброски всякого рода товаров из Одессы, и вообще, для расширения влияния Боловска на ближних к нему соседей, то есть на триффидов и пернатых.
        Почти три дня Ростик «въезжал» в ситуацию с университетом, пока контакты с учеными не перехватил Перегуда. Он же почти сразу предложил взвешенно и, по его словам, «правильно» написать Боловскую конституцию.
        - Ты же сам с этим носился перед ссылкой,- объяснил он.- Вот и давай теперь, пока можешь, осуществляй свою идею.
        Как это было ни смешно, но Ростика резануло это самое - «пока можешь». Был в этих словах тот смысл, что он не засидится в председательском кабинете. Ростик поразмыслил и пришел к удивительному выводу - у него действительно совсем мало времени. Хотя никакой определенной угрозы впереди пока не видел… Но ее было бы мудрено разглядеть за той кучей работы, которую он на себя взвалил.
        Вот тогда-то произошла одна очень неприятная для Ростика встреча. Как-то он задумался о том, что старцы аймихо в последнее время, на фоне всей круговерти, затеянной Ростиком и его сподвижниками, затерялись среди остальных жителей Боловска либо из-за аглоров старательно попытались стать незаметными. А это было неправильно, потому что идеи у них были здравые, головы умные, цивилизационный опыт - огромный. Да и вообще, это было почти их дело - выстраивать конституцию, они же как раз и являлись специалистами по улаживанию всяких спорных ситуаций, по приведению общества в равновесие… Еще Рост подумал было, что из них следует сделать побольше судей для вновь образованных структур, которыми занимался Герундий, а потому выбрал как-то четверть денька и отправился в университет, чтобы обсудить эту идею с Перегудой.
        Бывшего директора обсерватории на месте не оказалось, он с Квадратным болтался где-то на юге, кажется, занимался лагерем пленных пурпурных. Ростик уже решил возвращаться к себе, в Белый дом, и в коридоре… В общем, свернув, он даже немного замедлил шаг. Потому что ему навстречу шел бывший Председатель Рымолов собственной персоной. Он тоже сбился с шага, попытался даже как-то оттереться к стеночке, но делать было нечего, Ростик уже смотрел на него. Рымолов вскинул голову, бодро прошел разделяющие их метры и еще издалека вытянул вперед руку.
        - Здравствуй, Гринев,- сказал он. Попытался улыбнуться.- А меня Перегуда, знаешь ли, привлек к написанию конституции, как системного специалиста… Я вообще-то хотел с тобой посоветоваться, да говорят, ты и так много работаешь, не решился побеспокоить.- Ростик стоял и смотрел на него, не поднимая своей руки.- Хотелось бы обсудить разного рода положения об уголовном и гражданском кодексах. Есть идея, что, раз у нас отношения значительно упрощены по сравнению с Землей, может быть, сделать единую систему уложений, вроде «Русской Правды»?
        Так и не подав бывшему Председателю руку, Ростик пошел дальше, хотя ощущал, что, может быть, это неправильно. Но поделать ничего с собой не мог. Человеку, который позволил вылупиться такому типу, как Калобухин, Рост не мог сказать ни единого слова. Что-то у него внутри произошло, горло сдавил спазм, руки забастовали, когда нужно было ответить на предложенное рукопожатие.
        С этим человеком что-то нужно было решать. Но что? Вместо того чтобы ответить на этот вопрос, Рост занялся сложным и вполне нужным делом по созданию разъездных патрулей, обладающих примерно такой же властью, что и полиция в городе, в областях, занятых фермерами, что должно было способствовать уборке урожаев и доставке продовольствия в Боловск. Этим по традиции занимался бывший старшина Квадратный, которого Ростик произвел в чин капитана… Вернее, пытался произвести, потому что Квадратный упорно твердил, что, как был, так и остается старшиной, а никаким не капитаном.
        Как бы Ростику ни виделась новая работа, он уже овладел одним из самых главных управленческих умений - сосредоточивался на том, что важно, без чего дело застопорится. И легко пропускал - часто с облегчением из-за постоянной перегрузки - то, что можно было хоть немного отнести «на потом».
        Помимо прочего, это еще и размывало эмоции, не позволяло им перехлестывать через край. Забивало даже такое острое чувство, как желание расправиться с человеком, который сделал тебе много плохого.
        Глава 18
        За всеми хлопотами по устройству Боловска как большого, надежного и хорошо укрепленного военного лагеря - а ничего другого Ростик и придумать не мог - он почти упустил момент, когда следовало устраивать торжество по поводу победы над пауками. Рост забыл, кто именно это придумал,- устроить городу праздник, подобный древнеримским триумфам. А ведь он уже отдал приказ готовиться к этому торжеству, причем серьезно.
        Началось все с того, что к нему приехала Баяпошка. Как потом рассказывали Ростику, она тихонько вошла в здание Белого дома, с подобием рюкзачка на плечах, осторожно вышагивая из-за огромного живота. Как она перебралась из Храма в город, никто толком не знал, а Росту она почти ничего и не рассказала. Так как-то позже обмолвилась, что ей помог, конечно, Ким, старый дружище, который никого и ничего не забывал, даже если не вполне оправился от ранений.
        Вошла, посторонившись от группы выходящих молодых и очень громких ребят, только-только получивших предложение заняться новым воздушным шаром, который должен был подниматься уже не водородом, а горячим воздухом, благо спиртового топлива после воцарения Евы на Бумажном стало куда больше.
        Постояла в затруднении, потому что мордатых охранников Рост разослал по гарнизонам, чтобы службу несли, а не холуйствовали, и уверенно потопала наверх. В приемной, где раньше сидела секретарша, а теперь обосновалась Рая Кошеварова, вернее, уже Грузинова, Баяпош-хо тихим голоском попросилась к Ростику. Рая ее не знала, поэтому слегка нахмурилась, но впускать к себе Рост просил всех, вот она и впустила…
        А потом с улыбкой смотрела, как Рост прыгал вокруг своей аймихошной жены и голосил что-то невнятное, что иногда влюбленные мужья кричат из-за внезапного приезда жены. Разместилась Баяпошка в его двух комнатах, причем Рост сначала опасался, что она не поладит с аглором, но тот тактично переселился еще куда-то, проворчав, что пора, пожалуй, и ему подготовить место для обитания всей команды, которая, вероятно, скоро вернется.
        Вот тогда-то работа пошла веселее, быстрее и куда интереснее. Потому что Баяпошка, которой оставалось месяца три до родов, недолго думая, села за второй секретарский стол и вместе с Раей принялась так здорово и толково помогать, что Ростик уже через пару дней недоумевал, как он мог обходиться без нее. Его, правда, немного погрызло сомнение, не нужно ли послать и за Винрадкой, она ведь тоже была его женой и тоже носила его ребенка. Но Баяпошка своим не очень громким голоском прояснила, что сестра довольна тем, что ей достался Храм, что она там хозяйничает в свое удовольствие и в город переселяться не намерена. Что если Росту совсем уж нужно с ней увидеться, то придется ему к ней наведаться, хотя бы и на пару дней… Но Рост не сумел, потому что армия уже подходила к городу.
        Это оказалось действительно торжественное шествие. Впереди шли колонны выживших и оставшихся в строю после этого сражения людей, их было немного, чуть больше двух тысяч, но они маршировали так точно и слаженно, что почти незаметно было, что больше половины из них еще не сняли повязок. Потом по главной улице города прошли пернатые союзники, они шли уже не таким дружным маршем, но им тоже были рады, и жители Боловска, которые, конечно, все вышли из домов в этот день, приветствовали их не менее громкими криками, чем людей. За пернатыми ехали машины, которые удалось отремонтировать,- две с пушками в бортах, и последняя БМП. За ними нестройной толпой в город вошли волосатики, которые в самом конце тащили обоз - телеги с ранеными, продуктами и некоторым количеством оружия, которое собирались передать в арсенал.
        Люди почти полностью разошлись по домам, а тех немногих, кто не захотел селиться в гражданской части города, разместили в казармах, устроенных в районе больницы. Пернатых отвели в район бывших новостроек, откуда уехали почти все жители и которые стали понемногу разрушаться. Бегимлеси там сначала не очень понравилось, но уже через пару часов они так ловко стали обживаться, что Ростик только удивился - как это ему не приходило в голову использовать эти полуразвалины для колонии пернатиков, которые терпеть не могли крышу над головой, зато вполне охотно встраивались в любые лабиринты. Волосатых разбросали по трем разным районам: одних отправили на завод, где осталось немало пустых и гулких цехов, часть поместили неподалеку от аэродрома, предоставив им давно пустующие дома в Бобырях, а самых ответственных и спокойных ввели в парк, где они уже давно обосновались под трибунами стадиона.
        В общем, все прошло как нельзя лучше. Тем более что ближе к вечеру в городе закипела общая подготовка к грандиозному застолью, на которое теща Тамара выделила почти всем жителям совсем немалые припасы и даже частично выпивку, разумеется, строго подотчетно.
        Для начальников, части аймихо, всех аглоров, вождей пернатых и волосатиков, а также всех командиров войска устроили грандиозный банкет в зале заседаний в Белом доме. Из зала уже давно куда-то исчезли все стулья, и он стал напоминать танцкласс из-за немалого количества зеркал, которые почти все уцелели. Только паркет был местами объеден борымом да немного опустился один из углов, что ближе к гаражу служебных машин, потому что красная почва Полдневья все-таки не шла ни в какое сравнение с прочным основанием Боловска на Земле.
        Расставили столы, вокруг соорудили лавки из струганых досок и накрыли совсем немалым количеством снеди и выпивки. Для прочих желающих из людей почти то же самое устроили в Доме культуры, где не стали выносить стулья из главного зала, а обошлись фойе и прочими переходами. На всякий случай для штатских все то же самое устроили в кинотеатре «Мир», чтобы они не чувствовали, что армия отделена от них какими-то сословными и организационными барьерами.
        Веселье продолжалось дня два, хотя Ростик уже в первый день решил не очень-то показываться на публике, потому что подвыпившие, разгоряченные боловцы не отпускали его от себя, не пробуя накачать разными настойками, или просто кормили, чтобы он посидел с ними, чтобы рассказал, как все теперь прекрасно и весело заживут. В общем, праздник удался, хотя Герундий на третий день доложил, что без эксцессов все-таки не обошлось, но они были не очень серьезными. Слишком мало осталось в городе людей, и почти все были между собой знакомы, и никому не удалось бы затаиться, если бы он набедокурил по-серьезному.
        На четвертый день стало ясно, что праздники кончились, что теперь нужно работать дальше. И Рост созвал первое, после вступления армии в город, сове-щание, на котором сначала принялись обсуждать прошедшие торжества. В общем, праздник все признали неплохой затеей, которую к тому же удалось вполне организованно провести, но Ростика грызло какое-то сомнение, которое он не знал, как объяснить. Он хотел было посоветоваться с Сатклихо, но тот, хотя и перебрался в город из Храма, довольно быстро ушел к тем немногим зеленым, которые по каким-то причинам не уезжали из Боловска. Чем он там занимался, Ростик не очень понимал, но старец был не тем человеком, которого хотелось дергать по пустякам.
        В тот же день неожиданно поднялась небольшая суматоха, потому что в город пришел отряд дваров, бойцов в сорок. Это были именно бойцы, в полном вооружении, но настроены они оказались добродушно. Если бы эти закованные в сплошные доспехи шагающие башни не выглядели так внушительно, Рост решил бы, что они вне своего леса даже немного робеют.
        Двары сопровождали мамашу, как всегда, безоружную, в огромной, похожей на театральный занавес тунике с концентрическими кругами, расходящимися от живота. Дварская вождиха проплыла по городу в чем-то, похожем на закрытый паланкин, сошла на землю перед Белым домом, и Ростику пришлось выйти к ней, чтобы она чего-нибудь не сломала в самом здании. Либо не зашиблась в тесных и не приспособленных для нее помещениях.
        Разговор велся отчасти на Едином, отчасти рисунками, как в прежние времена. Для начала мамаша сообщила, что двары как жест доброй воли выделяют Боловску почти пятьдесят тонн латекса, за которым следовало слетать в район Храма, где и состоится передача этого дара людям. Во-вторых, мамаша собиралась торговать. Ее интересовали ружья, зеркала, стеклянные сосуды, металл для холодного оружия, спирт и ткани, которые в Боловске теперь изготавливались в самом невероятном ассортименте,- от ковров до нежнейшего льняного полотна, голубого или небеленого.
        Взамен она могла предложить латекс, древесину, как выдержанную, так и сырую, способную коваться, и, разумеется, коровье молоко. О нем уже давно, как выяснил Ростик у мамы, распространились какие-то невероятные слухи, поэтому пришлось звать медиков. Торговля затянулась, но Рост умел обращаться с дварами в таких случаях, поэтому приказал вынести какого-нибудь пива и побольше еды, чтобы гости почувствовали себя спокойнее.
        Это подействовало, двары стали мягче и сговорчивей, хотя лишь Рост сумел это заметить, и в целом торговые отношения завязались. Подробности в соотношении обменов, в количестве меняемых товаров, в месте передачи и необходимых мерах предосторожности с обеих сторон Рост поручил Тамаре Ависовне и Квадратному. Бывшая теща приняла это со словами, что обиделась бы, если бы он решил по-другому. А старшина немного поворчал, мол, только-только справился с организацией патрулей и никогда не любил торговлю, но уже через полчаса с увлечением рассуждал об организации постоянной миссии на краю леса. Для него, специалиста по разведке, это было новым приключением, отказаться от которого - сам же потом пожалеешь. Рост даже позавидовал ему, потому что сам бы охотно занялся такой конкретной, решаемой задачей, а не сидел бы сиднем в Белом доме, чтобы правильно реагировать на всякие новые, частенько совершенно непонятные проблемы.
        В общем, жизнь налаживалась. Но почему-то Рост вдруг загрустил. Не сильно, но для Баяпошки вполне заметно. На этот раз он очень хорошо понял, что теперь, пожалуй, жизнь в городе покатится сама собой, и по более прямым рельсам, чем прежде, до того как Рост стал Председателем. Это значило, что и его время незаметно проходило…
        Зато как-то вечером в его комнату ввалился Ким, совершенно кривой от болей в не до конца залеченных ранах, но очень довольный, что хотя бы формально может считаться снова в строю. Они посидели за чаем из любимой Ростиковой сушеной вишни, который Баяпошка готовила не хуже мамы, Ким похвастался, как молниеносно он, в сущности, выздоравливает, а потом его пришлось укладывать на тюфяке Роста, потому что он уснул прямо за столом.
        А как-то утром, когда еще не появились первые посетители, дверь Ростикова кабинета раскрылась и оставалась открытой гораздо дольше, чем нужно, чтобы в нее проскользнул один Бастен. Скорее всего, решил Ростик, они все пятеро тут. Он бросил читать какую-то докладную записку от Казаринова по поводу унификации типов экранопланов и откинулся на спинку кресла.
        Тогда аглоры стали медленно и торжественно отбрасывать свои капюшоны. Это было немного странно, даже страшно, но и красиво необыкновенно. Снова эти лица, поражающие нечеловеческой силой, словно в кабинет вошла группа спартанских царей. Впереди стояли, конечно, Бастен и Ихи-вара. Чуть в стороне от них расположились Каса-вара, Зули и Сурда'нит-во. Вот эта младшая последней откинула свой плащ и тут же взяла Зули за руку. А тот пытался одновременно смотреть на Ростика и на свою соседку - не составляло труда понять, что он влюблен, причем по уши.
        - Л-ру,- на всякий случай проговорил Ростик.
        Бастен улыбнулся, он среди людей немного оттаял, у него, по крайней мере, проявилась какая-то мимика. Ихи-вара ответила невозмутимо:
        - Ты же знаешь, что мы пришли с миром.
        - Вот и хорошо,- отозвался Ростик.
        - Зули-вар стал мужем Сурда'нит,- продолжила Ихи-вара.- У них будет сын. Это редко случается у нас, но…- Она даже слегка нахмурилась, подыскивая слова на Едином.- Ты был прав, когда сказал, что в воздухе вашего города есть что-то, что позволяет даже нам получить детей.
        - Мы решили присоединиться к вам на время, чтобы нас стало больше,- выговорила Каса-вара с сильным акцентом, но Ростик ее понял.
        Он кивнул. Он был рад этому. Но что-то еще было за появлением аглоров в его кабинете, и вот это грозило обернуться тяжкими последствиями.
        - Но даже если мы будем пока жить с людьми,- продолжила Ихи-вара,- это не значит, что тебе следует и дальше откладывать выполнение своего обещания.
        Рост стал усиленно соображать. И вспомнил.
        - Ты говоришь о том, что следует отомстить паукам?
        - Выгнать с вашего острова,- согласился Бастен.
        Ростик кивнул. Обещание он давал и собирался его выполнить. Вот только… Сейчас это было не вовремя.
        Он задумался. По схеме, выученной у Сатклихо. Сначала одно крайнее решение - если он даже не попробует выполнить обещание, данное аглорам. Получилось плохо, потому что это грозило уже через пару-тройку лет новой войной с пауками, когда они перегруппируются, наберут и обучат новых воинов, когда сами решат избавиться от человечества на… этом «острове». Потом представил, что он собирает армию и атакует пауков, засевших в укреплениях, отчаянно защищающих свою землю и свои города. Это решение тоже ни к чему не приводило, кроме как к гибели человечества, может быть, всего целиком.
        Конечно, у него теперь были аглоры, но… Даже они понимали, что атаковать пауков без поддержки людей - смертельно опасно. Так что же делать? Ростик вздохнул и пояснил:
        - Объективно сейчас делать этого не следует. Боловск находится под какой-то угрозой, которую я пока не понимаю. Выводить из него армию - значит обречь очень многих людей на смерть.- Он поднял руку, чтобы Бастен, который, кажется, захотел ему возразить, не тратил лишних слов.- Но и понимаю, что напасть на пауков именно сейчас - выгодно для нас. Пусть даже не победить окончательно, но напасть… Помешать им спокойно восстанавливаться после поражения… Это правильное действие, если мы хотим контролировать весь континент.
        Он сделал ударение на последнем слове. Аглоры смотрели на него, не выдавая ни одним намеком, о чем думают сами. Вероятно, сказывалась их военная привычка к дисциплине, ведь теперь в их глазах он был хоть и не очень умелый, но все-таки вождь.
        - Скорее всего нам не удастся победить их в одной, пусть даже и самой удачной войне. Значит, следует провести серию войн, чтобы избавиться от них… И чтобы я выполнил свое обещание.
        Бастен кивнул и посмотрел на Ихи-вара. Вероятно, у них в отношении Ростика в последнее время случился какой-то спор. После заявления Роста Бастен, который держал его сторону, в этом споре оказался ближе к истине.
        - Будем думать,- решил, наконец, Ростик.- Почему-то мне кажется, что-нибудь обязательно придумается, если мы этим плотно займемся.
        - Когда ты собираешься этим заняться?- спросила Каса-вара.- И сколько тебе нужно времени, чтобы ты думал?
        Ростик поднялся на ноги, почти с облегчением посмотрел на кипу бумаг, которая громоздилась на его столе. Теперь он должен был, наконец, заниматься вполне конкретным делом, которое делать умел.
        - Прямо сейчас и займемся,- Ростик улыбнулся,- чего же откладывать?- Он посмотрел в окно, великолепное, широкое, еще земное окно с очень толстым стеклом, вставленным прямо в каменного литья раму, чтобы в Белый дом не прорвался борым.- А сколько времени?.. Кажется, нужно сформулировать иначе - до снега недолго уже осталось, нужно постараться, чтобы зима оказалась союзницей для нас, а не для пауков.
        Часть IV
        Необратимые решения
        Глава 19
        Все последующие распоряжения, как подозревал Ростик, можно было бы и не отдавать, но людям нужно было думать, что он все еще решил оставаться Председателем, администратором, а не бойцом, каким был, вероятно, всегда. Поэтому он их все-таки сделал, и лишь к полудню с отрядом аглоров Рост оказался на аэродроме. Бессменный Серегин, узнав, в чем дело, рассвирепел, но потом вдруг понял, что находится рядом с невидимками, о которых по городу ходили самые ужасные слухи, и сделал все, что от него требовалось, довольно быстро.
        Когда взлетели, Ким задышал полной грудью, словно вырвался из тесного и темного чулана, даже просьбу Бастена научить его работать на рычагах воспринял почти спокойно. Это был его первый вылет после ранения, на который Рост согласился только потому, что это был Ким и он обещал, что не будет сидеть за управлением без подмен. На котел встали, как Ростик ни возражал, Ихи-вара и Сурда'нит-во, отставив загребного волосатика. По всему было видно, что аглоры решили серьезно научиться летать, и с этим оставалось только примириться. Придет время, решил Рост, они потребуют в собственное распоряжение гравилет, а то и два. Вон они какие здоровые… Но их помощь и дружелюбие стоили любых гравилетов, даже, может быть, крейсера.
        У Ихи-вара работать на котле получилось не очень, зато Сурданитка словно родилась в гравилете. За весь перелет до Чужого у нее ни разу не случилось ни одного сбоя, она даже немного «перегребала», подкладывая топливо слишком часто, или слишком уж энергично крутила экватор.
        Зули и Каса-вара просто присматривались. Хотя, возможно, они рассчитывали, что перелет окажется долгим и у них еще будет время поработать с летающей машиной пурпурных, теперь принадлежащей людям. Но они не успели, через час полета они уже садились перед воротами Чужого города, и пора было обдумывать, зачем они прилетели и как будут себя вести среди трехногов.
        Впрочем, с этим как раз проблем не возникло, их впустили довольно спокойно, правда, Ростик еще не сказал стражникам, что он не один, а приволок с собой пятерых невидимок. Те тоже не очень-то обнаруживали себя, наверное, по привычке накинули капюшоны.
        Уже знакомой дорогой, может быть, не самой короткой, но в которой Рост был уверен, они дотащились до главной площади города, где находилась библиотека, и тут по традиции, которую Ростик не решился нарушать, объявил одному из стражников с копьем, что им нужен Шир Марамод. Стражник куда-то ушел, не ответив, но Ростик давно замечал, что говорить на едином триффиды не любят. Зато они все понимали, и это, как надеялся Ростик, существенно облегчит в будущем любые переговоры.
        Шир Марамод скоро появился, как всегда, в длинной, на этот раз какой-то серовато-сизой хламиде, с низками бусинок и металлических пластинок на шее. Видимо, он тоже получил какое-то повышение, возможно, за рождение новых Широв, решил Ростик.
        Марамод спустился в подвал библиотеки, потом довольно долго вел гостей коридорами, в которых, как заметил Ростик, пыли стало гораздо меньше. Видимо, у Широв дошли их деревянистые лапы, чтобы немного прибраться в общественных зданиях. Или они заставили сделать это червеобразных махри, но это значило, что установленный много тысяч лет назад порядок и принципы сосуществования между обеими расами понемногу налаживались, махри больше не хотели устраивать революцию. Возможно, в этом тоже сказывалось влияние близкого для трехногов Боловска.
        Зато потом, когда они вошли в какое-то помещение, как всегда у триффидов не очень хорошо освещенное, и аглоры откинули капюшоны, случился конфуз. Марамод откровенно испугался. Он отлетел в угол комнаты так, как Рост и не подозревал за Ширами, а потом стал быстро, даже немного жалко что-то шипеть. Рости подошел к нему намеренно спокойно, пытаясь выглядеть невозмутимым как… аглор.
        - Все нормально,- говорил он, вытягивая вперед обе руки ладонями вверх. Этот жест, как он заметил еще в замке, успокаивал представителей самых разных рас.- Л-ру, понимаешь, Марамод? Л-ру!- Он почти в отчаянии оглянулся на аглоров.
        Тогда и Бастен прошептал что-то похожее на «л-ру». Неизвестно, насколько теперь, когда они были уже внутри города это надо было говорить. По правилам, которые Ростик соблюдал ранее, это слово полагалось произнести перед воротами, но делать было нечего. У аглоров, вероятно, были свои предпочтения, например, не обозначать себя, если этого не требовалось.
        Слово мира зеленокожего Марамода немного успокоило, он даже стал как-то менее напряженно прижимать руки к торсу, но отошел от стены совсем не сразу. Да, видимо, зеленокожие много знали об аглорах, если так реагировали на них. Нужно будет все-таки узнать, что же такого о них говорят в Полдневье, решил Ростик, а то вожусь с ними, а может быть, они дурачат человечество?..
        Вслед за Бастеном слово мира произнесли остальные невидимки, из которых отчетливей всего оно прозвучало у Ихи-вара. Тогда Марамод, все еще покачивая головой, решительно повел гостей куда-то дальше, по другим уже коридорам, но в конце концов вывел… снова в библиотеку. Как-то сбоку, через не очень заметную дверцу они попали в главный зал с шестиосевым шаром, висящим на сложной каменной подвеске.
        Молодые аглоры тут же разбрелись между штабелями, с Ростиком и Марамодом остались только Бастен и Ихи-вара. Они хотели присутствовать при переговорах Ростика с Широм, но их и библиотека здорово интересовала, они все время постреливали по сторонам глазами, в которых, даже несмотря на обычную алгорскую сдержанность, читалось неукротимое любопытство.
        - Л-ру,- сказал тут Марамод и вытер лицо, видимо, у него, как у всех почти нормальных существ, страх вызывал слишком обильную потерю влаги. Потом он сделал странный жест своими тремя руками, как бы охватывая эти штабеля с текстами, чертежами и рисунками.- Гости могут осмотреть то, что здесь имеется.
        Собственно, этого предложения он мог бы и не делать, потому что из-за ближайшего штабеля с табличками уже выходил Зули-вар, который нес в руках стопку табличек, внимательно вчитываясь в них на ходу. Слабое освещение ему совершенно не мешало. Еще издалека он закричал:
        - У них есть книга на…- Последнего слова Ростик не понял, но, видимо, это было что-то из ряда вон, потому что даже Бастен подошел к нему и всмотрелся в то, что разглядывал Зули.
        - Старый трактат об оружии,- пояснил он Ростику, перехватив его взгляд.- У нас он считался потерянным еще пятнадцать-двадцать поколений назад.
        Ростик улыбнулся Марамоду, как бы подсказывая - видишь, как все хорошо получилось. Но тут в зал даже не вошли, а вломились чуть не два десятка трехногих стражников с копьями. Марамод тут же поднял руку вверх, требуя, чтобы они не торопились. Стражники, зло поглядывая на Ростика, подчинились и даже немного вытянулись, приставив копья к ноге.
        Собственно, они зря прибежали сюда, решил Ростик. Даже против одного аглора у них не было бы шансов, а что они могли сделать против пяти невидимок? Ростик подивился их дисциплине и мужеству.
        Растолкав стражников, в зал библиотеки вошел еще один трехног почти в такой же хламиде, которая была на Марамоде, только с большим количеством пластинок на шее. Он огляделся, закрыл глаза и что-то очень быстро прошептал на своем языке. Марамод кивнул почти с облегчением.
        - Это один из тех, кто объяснит, что мы тут придумали, куда лучше, чем я,- пояснил он Ростику.
        Отложив дощечки на специально устроенный для чтения каменный стол, Зули тут же подошел к Ихи-вара. Она уже готова была следовать за Марамодом. А вот Бастен, кажется, заинтересовался не на шутку. Почтительно поклонившись Марамоду, он проговорил на Едином:
        - Не могли бы мы получить разрешение больше времени провести среди этого…- Он обвел рукой, которая на миг стала видимой и очень похожей на человеческую, весь зал разом.
        - Я прикажу выделить вам помещение, где вы могли бы остановиться,- быстро проговорил Марамод.
        Потом в полном составе они снова затопали по каким-то коридорам и попали в ярко освещенную комнату, Ростик даже зажмурился. Но тут же открыл глаза, потому что его обнимал за плечи… улыбающийся Георгий Пестель. Тот не испытывал перед аглорами никакого смущения.
        - Ага, ты приволок своих невидимок!- в полный голос, что странно воспринималось в этом городе тишины, объявил он.- Здорово! Слушай, Рост, спроси их, можно будет исследовать их плащи невидимости? Вообще, что нужно для того, чтобы получить образец?
        - Тихо ты,- попросил его Ростик.- Мы здесь почти с официальной миссией, а ты…
        - Какая официальная миссия?- не понял Пестель.- Ага, ты же о «замазке» говоришь… Так все было готово еще дня два назад.
        Теперь удивился Ростик:
        - Что за «замазка»?
        - Это один из наших планов по борьбе с пауками. Вот он придумал,- Пестель кивнул на самого главного, как решил Ростик, Шир Гошода, а затем, уже не обращая на него внимания, подвел всех к каменному столу, на котором привычно были навалены всякие приборы из стекла, меди и камня.- Смотрите.
        Он откинул какую-то тряпку, и под ней оказался камень светло-серого цвета, чем-то неуловимо отличающийся от всех остальных конструкций, которые Ширы изготавливали методом каменного литья.
        - Помнишь, мы из города пауков притащили кусок их башенного сооружения? Так вот, пока ты воевал,- Пестель блеснул глазами,- и по общему заключению, довольно удачно, мы тут работали, как… Как мыши в амбаре.- Ростик только головой покрутил. Выражения его очкастого друга иногда заставляли удивляться разнообразию русского языка.- И вот что обнаружили.
        Пестель достал откуда-то молоток, отбил от общего каменного образца пауков немалый кусок и положил в большой металлический таз. Потом заботливо прикрыл изначальный образец все той же тряпочкой и принялся объяснять.
        - Когда мы еще от Мурата получили приказ подготовить что-то экстраординарное, я и не думал, что мы сумеем… Но получилось вот что.- Он вытащил из-под стола литров на пять бутыль с широкой горловиной, плеснул из нее немного густого, как клей, вещества на ладонь и обтер этой субстанцией отколотый камень пауков.- Теперь подождем,- предложил он.
        Аглоры смотрели на Пестеля с заметным удивлением, словно видели перед собой слегка помешанного, а может быть, и не слегка. Это у них скоро пройдет, решил Ростик, привыкнут или… не привыкнут. Пестеля это все равно не изменит.
        - Ты пока расскажи, как у нас там в городе дела обстоят?- предложил Джордж.
        Обычная для Полдневья история - вести, слухи, информация, хоть какая-нибудь. Ведь ни газет, ни радио тут не было, а привычка знать, что происходит в мире, оказалась очень стойкой, вот и сворачивал разговор каждый раз на то, что знает собеседник… Ростик и за собой это замечал.
        - Обычная чиновная и управленческая рутина. Все мои сведения - неинтересны.- Он огляделся.- Жорка, а где Эдик?
        - Ты же сам его послал к пернатым,- отозвался Пестель.- Забыл?- Ростику осталось только поднапрячься и попытаться вспомнить. Вспоминать тут, среди аглоров и Широв, в незнакомой обстановке, резко отличной от его кабинета в Белом доме, не получалось. Пестель понял это по выражению его глаз.- Я не очень-то вникал,- пояснил он,- но, кажется, результатом его посольства должен стать договор, чтобы дикие волосатики не захватывали «зимние квартиры» пернатых, иначе тем негде прятаться от борыма. В записке, которую мы получили еще неделю назад, ты гарантировал, что человечество будет за этим особо следить… Так сказать, разведем наших союзников в разные углы ринга.
        - Мне кажется,- Ростик помотал головой,- что у меня либо выпадения памяти, либо… я иногда действую там, в Боловске, в режиме измененного сознания. Командую, как полоумный, а что получается, даже не всегда могу вспомнить.
        - Это от перегрузки,- пояснил Пестель великодушно.- К тому же у тебя появляется синдром администратора, если проблема решена, то о ней можно забыть. Вот то, что не завершено, остается у тебя в голове?
        - В общем-то,- осторожно ответил Ростик,- да.
        - О чем и речь. Сделал дело, и переключаешься еще на что-нибудь.- Он пожевал губами, как старуха.- Думаю, иначе и быть с тобой не могло… Иначе бы просто ничего не вышло.- Он взглянул в таз.- Или научишься работать в таком режиме, или… распределишь людей так, что все само заработает.
        Рост тоже заглянул в таз. Образец, обмазанный желеобразной массой, оплывал, терял острые грани скола, даже как-то проседал.
        - Поясни, что мы видим,- попросил Ростик.
        - С самого начала,- заговорил Пестель почти лекторским тоном,- было несколько предложений, как воевать с пауками, как не давать им передышки. Кто-то из светлых голов в универе предложил использовать крыс. Но если пауки научились справляться с борымом, мы эту идею отвергли. Ким предложил бомбить их бабуринскими бомбами, либо вообще - сбрасывать на них «алмазные звезды» в живом виде… Но места тут хватит не на одну колонию пауков, это тоже, как я считаю, ни к чему бы не привело. И вот, поработав с Ширами, которые знают о камнях столько, что просто дух захватывает, мы нашли… Вот эту «замазку». Она, как видишь, разлагает какие-то органические составляющие в каменных блоках пауков, причем так основательно, что они теряют всякую механическую прочность.
        - А это значит,- Ростик уже все понял,- что их башни просто растают.
        - Как Гингема, когда на нее вылили ведро воды.- Определенно Пестель сегодня был в ударе по части сравнений. Или просто очень долго не говорил с людьми, вот из него и хлещет.
        Аглоры тоже поняли, в чем дело, кажется, они понимали даже то, о чем говорил Пестель, потому что Бастен мельком улыбнулся.
        - Сколько Ширы с твоей, конечно, помощью могут изготовить этой «замазки»?
        - Да сколько угодно. У них для этаких вот штук целый завод построен… Тот, что мы приняли сначала за каменное кружево, помнишь?
        Ростик помнил, как было дело. У Широв действительно имелось что-то вроде химического завода, сделанного, как и все у них, из камня или камнеподобного вещества за городом, в небольшой котловине. Люди обнаружили его в одно из первых своих посещений Чужого.
        - Тогда,- Ростик почти торжественно обернулся к аглорам,- мы можем действовать очень быстро.
        - Только знаешь что,- попросил Пестель,- трехноги и сами тут справятся, а ты лучше возьми меня с собой, когда будешь растворять паучиные башни, идет?
        Ростик улыбнулся от души.
        - Идет. Теперь, когда вы тут такую штуку выдумали, проси чего хочешь.
        - Ого,- счастливо засмеялся Пестель,- да ты действительно в Председатели вырастаешь, а я думал - слухи!
        Глава 20
        Первый из небоскребов пауков возник в относительно ровной пустыне неожиданно. Вернее, Ростик понимал, что башню должно быть видно издалека, стоит перевалить горы, отделяющие Водный мир от той полосы, на которой обитали восьминогие, но почему-то рассмотрел ее, только когда они подлетели к ней километров на десять.
        Дело тут было, видимо, в том, что пространство Полдневья, как уже в сотый раз замечал Ростик, сворачивалось, гасло, каким-то образом становилось психологически непроницаемым из-за своей безмерности. И даже очень крупные или высокие объекты, как башни в сотни метров высотой, в нем растворялись. Полдневье было слишком велико, чтобы вместиться в сознание человека, оно подавляло его способность ориентироваться. Либо что-то с самим Ростом сделали аймихо… Скорее всего выигрыш в одном, в данном случае в осмысленном и управляемом отношении к будущему, снизил его способность к ориентации.
        Небоскреб ему показался еще более чуждым, чем в первый раз, когда Рост его только увидел. Но теперь он мог рассматривать его, так сказать, аналитически. Он даже спросил Кима, который сидел рядом и уверенно, даже немного небрежно работал рычагами антиграва.
        - Зачем им такая махина?
        - Ты меня спрашиваешь?- вопросом же ответил Ким, хмуро поглядывая на пауков, которые носились под их летающей лодкой.- Это ты у нас специалист по всяким ненормальным соображениям, которые потом оказываются правильными.
        Рост стал думать, чтобы понять, зачем это было нужно паукам, и почти пропустил момент, когда следовало атаковать башню.
        Лодка, в которой они летели, была не обычной, а грузовой, с двумя котлами и огромным трюмом между ними, медлительной, неуклюжей. Ее сопровождали два крейсера, которыми управляли Ада и Бабурин. В грузовике разместились бомбы, сделанные из стекла, заполненного жидкой «замазкой» Пестеля. Но около трети из них пришлось оставить на небольшом, но надежном на вид и легком для обороны островке в Водном мире. Ни Ада, ни Бабурин не согласились идти в бой, имея такие штуки на борту своих машин. Они и тащить-то их до мира пауков согласились с огромной опаской.
        Гребцами на грузовике стояли Каса-вара и Зули, и гребли они куда лучше, чем это удавалось даже волосатикам. Только за счет их отменной, безошибочной работы грузовой антиграв тащился по небу, почти не отставая от крейсеров, хотя, как вся эта команда добивалась такой скорости, не понимал, кажется, даже сам Ким.
        А вот Еву они не взяли, она была еще слаба. Ей едва хватало силенок сколько-нибудь успешно действовать на Бумажном холме, и, хотя она хотела отправиться в этот поход, даже примчалась от Цветной речки и пыталась кричать на Ростика, он ее безжалостно забраковал.
        Снизу ударил первый выстрел. Он прошел близко к первому крейсеру и все-таки не задел, уж очень высоко они забрались. Но Ким намек понял, стал сразу петлять, временами даже летел слегка боком, чтобы неведомый стрелок внизу не очень точно представлял, куда на самом деле двигается его лодка.
        - Выстрел все равно тебя догонит,- хладнокровно сообщил Ростик другу.- Тут не нужно делать упреждения, можно наводить эти пушки прямо на цель.
        - Знаю,- сквозь сцепленные зубы прошипел Ким.
        - Тогда - зачем?- резонно спросил Ростик.- Только скорость теряем на твоих маневрах.
        - Так спокойнее.
        Больше Ростик не спорил. До небоскреба оставалось уже километров пять, следовало подумать о том, чтобы вовремя выгружать из бомболюка привезенные «гостинцы. Он повернулся к Бастену, который сидел за стрелка.
        - Бастен, перебирался бы ты назад, скоро будем бомбить.
        Невидимка, который сидел с откинутым капюшоном, послушно задвигался, сполз по котлу с той стороны, чтобы сразу оказаться в трюме. Стал чем-то раскачивать лодку.
        - Не пойму, он что, тяжелее обычного человека раз в пять?- снова зашипел Ким. Он был не в духе. Или ему аглоры почему-то не нравились.
        Ростик как умел помогал Киму, но тот вдруг резким движением ударил его по ладоням, сжимающим рычаги, и оповестил:
        - Здесь - я сам.
        Рост послушно отпустил управление и от нечего делать стал смотреть на небоскреб. Чем ближе они подлетали, тем очевиднее становились под его каменно-клееной шкурой какие-то жилы, напряженные конструкции, непонятно из чего сделанные. Они придавали поверхности башни мелко-ребристую структуру дерева, с которого только-только сняли кору. А впрочем, внизу, у самого основания, и кора была, образованная жилыми или служебными постройками пауков. Она поднималась метров на пятьдесят, приклеившись к основной башне.
        Грузовой антиграв поднялся очень высоко, почти на предельную высоту, где без масок тяжело было дышать. Ростик понял, что атаковать Ким хочет, стремительно скатившись с этой высоты, как на салазках, развивая максимально возможную скорость. Но небоскреб был так высок, что и этот запас высоты превосходил его всего-то метров на двести, не больше.
        - Рост,- заговорил Ким, не поворачивая головы,- мы пройдем над этой башней всего раз, зависнуть я не рискну, наоборот, попробую пикированием немного скорости добавить. Так что ты скомандуй своему… подручному, когда я прикажу.
        - Мне кажется, если ты будешь идти ровно, он и сам все рассчитает, не хуже тебя.
        - Я же сказал, будем пикировать, тут глазомер особый нужен, а это только опытом нарабатывается.
        Ростик предупредил о готовящемся маневре Бастена, но что тот ему ответил, почему-то не понял. Кажется, был так увлечен новой для себя возможностью - сбрасывать на противника гибельные для него заряды, оставаясь над ним,- что не очень-то обращал внимание на Ростиковы объяснения.
        - Если все готово,- рассудил Ким,- тогда вперед.
        Они сразу полетели быстрее, давление воздуха в лобовые стекла возросло. Крейсер Ады вышел вперед и тоже стал набирать скорость, Бабурин пристроился сзади и чуть в стороне.
        А потом… снизу расцвел настоящий куст огневых сполохов, красивых, как салют в праздничный день. Только это был не салют, это был встречный огонь, который казался кустиком только потому, что они летели прямо в центр этой огневой завесы.
        Первые попадания пришлись в Аду. Ее крейсер дернулся несколько раз, потом из кончика правого крыла в воздух поплыла струйка дыма.
        - Метко ее подшибли,- прокомментировал Ким.- Если пауки сообразят, что главную угрозу несем мы, а не треугольники, тогда…
        Что тогда могло случиться, он не пояснил, потому что было не до того. Вот теперь он маневрировал, но уже осмысленно, каким-то образом оставляя встречные шнуры горящего воздуха сбоку, или снизу, или чуть сверху. Небоскреб несся на них, почти не увеличиваясь в размерах, но может быть, потому, что общий вид на него не менялся - они все равно оставались сверху.
        - Три, два, один…- считал Ким. Потом заорал: - Давай!
        Ростик попытался перевести это маловразумительное по смыслу словечко на Единый, но каким-то странным чутьем понял, что аглор не промедлил, из люка стали валиться стеклянные колбы почти сплошной цепочкой, одна за другой, каждая весом килограммов в пятьдесят. Почему-то Ростику, когда он высунулся в боковое окошко, они показались такими крохотными, что даже непонятно было - что они могут сделать паучиной башне?
        Антиграв вышел из пике с разворотом и креном, да таким, что Рост едва сумел вернуться в кресло второго пилота. На миг ему заложило уши, а в плечах и ногах забилась ощутимая боль… Он встряхнулся. Ким уже выровнялся и пытался, по-прежнему петляя, уйти от небоскреба. По ним все еще стреляли, хотя уже не так слитно, как вначале.
        Ким вытер пот, выступивший у него под полетным шлемом. Ростик никогда не видел, чтобы его друг так волновался во время атаки, а ведь бывало разное - приходилось брать в лоб во много раз превосходящего противника, вооруженного самыми мощными пушками… Что-то с ним было не то.
        - Ким,- строго, даже ворчливо спросил Ростик,- ты чего такой?
        - А ты поуправляй этой штукой,- отозвался пилот,- это же летающая бочка, мишень для самых неумелых… А пауков, у которых есть ружья, тут навалом, может, миллион… И вообще, я считаю,- с неумолимой «логикой» завершил свое высказывание Ким,- если бы мы не отбили большую часть их стволов в битве у Перекопа, нас бы непременно сбили.
        Он умолк, Ростик подумал и уверенно сообщил:
        - В городе всего-то чуть больше четырехсот тысяч. Из них у башни собралась едва одна десятая часть. А ружья остались только…
        - Откуда знаешь?- быстро перебил его Ким.
        Ростик пожал плечами.
        - Ладно, проехали,- решил Ким, полуобернувшись, прокричал назад, словно аглор мог его понять: - Эгей, сзади, как там? Все целы?
        Ростик задал тот же вопрос уже спокойным тоном на Едином. Бастен уверенно доложил:
        - Сбросил четырнадцать стеклянных емкостей. Видел, как по меньшей мере десять разбилось о стену, но… остальные, может быть, оказались слишком прочными.
        Тогда Ростик тоже понял, почему Ким так стремился набрать скорость,- чтобы стеклянные шары, ударившись о стены башни, не скатились вниз, не скользнули невредимыми, а все-таки разлетелись на осколки. Все было правильно, только поведение Кима удивляло.
        - Если он сбросил четырнадцать штук, тогда следует лететь к другой башне,- решил Ким.- Колб осталось еще шестнадцать, а из-за двух-трех делать еще один заход - неразумно.
        - Да что это с тобой?- в упор спросил Ростик.- Неужели боишься?
        Ким помотал головой, собирая слова в предложение.
        - А ты разве не чувствуешь… Как пауки парализуют волю и мешают работать, когда оказываешься неподалеку от них?
        Значит, дело было не в примитивной военной трусости и не в арахнофобии, как Ростик стал подозревать. Пауки, как и в битве у отравленного вала, что-то делали с сознанием человека, как-то тормозили его, заставляли подчиниться, отвернуть или вовсе не стрелять в паука, послушно дожидаясь гибели от встречных выстрелов или неминуемой смерти под его мощными, хитиновыми лапами.
        - Я ничего определенного не чувствую,- сказал Ростик.- И тебе не советую, а то… Не вывернешь, так и вмажемся в их башню. А нужно еще многое сделать.
        Ким передернул плечами, снял шлем и снова вытер пот на шее.
        - Тебе легко говорить,- пожаловался он,- ты к акулам прыгал, и еще тебя аймихо тренировали… А что нам, простым воякам, делать?
        К нему возвращалась привычка к зубоскальству. Что же, значит, он понемногу приходил в себя. Отойдя от города пауков на пяток километров, взяли курс на вторую башню, которая находилась на юго-востоке. На этот раз Ростик уже видел ее, теперь его сознание было разгружено атакой, смертельной опасностью, удачным ударом по паукам.
        Внезапно, одним скачком, около них оказался крейсер Бабурина, и Рост по его маневрам догадался, что следует делать. Он выволок из пространства за их с Кимом сиденьями рацию, покрутил ручку, пощелкал тумблерами. И на миг услышал голос Бабурина:
        - …она докладывает, что возвращается на базу… отзовитесь, как поняли?..
        Ростик стал еще более сосредоточенно крутить рукоять и орать в микрофон, что все понял, но, как только связь установится, пусть Бабурин подробнее доложит, что произошло на крейсере Ады… Но он отлично понимал, что связь могла не установиться всю будущую неделю, в Полдневье такое бывало.
        - Успокойся,- рассудительно отозвался Ким,- отправимся на ночевку, все и выяснишь.
        Рост в самом деле успокоился, отложил почти бесполезную рацию, выглянул в окошко, крейсер Бабурина висел чуть впереди, в его обычно блестящей броне из черного дерева были видны некрупные, но очень неприятные на вид пробоины. Еще больше было подпалин, исчеркавших его лобовые обводы. Количество попаданий, вероятно, исчислялось десятками. Если бы не отменная прочность брони, то даже хоронить с этого крейсера было бы некого, массой выстрелов пауки попросту сожгли бы всех, кто на нем летел.
        Оставалось только удивляться, как удачно вышел из этой атаки Ким, ведь не получил ни единого серьезного попадания… Вероятно, пауки отбивались от крейсеров, и догадаться, что именно их весьма невоинственная машинка несет главный груз, предназначенный для разрушения башни, не сумели.
        - Следующий раз полетим только на крейсерах,- хмуро проговорил Ким, который думал о том же.- Атаковать на этой бочке - чистейшее самоубийство.
        - Как скажешь,- согласился Ростик.
        Потом они дотащились до второй башни, как и в первый раз атаковали сразу, без «реверансов», как высказался Ким. На этот раз он даже не пытался пикировать, просто заюлил, как и прежде, задергался из стороны в сторону и поднял скорость до максимума.
        Рассматривая из бокового окошка, как ложатся бомбы, Ростик едва расслышал из-за давления ветра на уши полувопрос-полуутверждение Кима:
        - Он что же, раньше времени стал бомбить? Точно, уже начал, без команды…
        Действительно, на этот раз Бастен начал сбрасывать колбы чуть раньше, и они, описав полукруглую траекторию, врезались в нижнюю треть башни. Зато потом хлопнули по верхушке, только три последние залетели за башню и упали куда-то в постройки у ее основания с другой стороны.
        Как и прежде, крейсер Бабурина пошел в боевой заход на небоскреб, поливая всю поверхность неприцельным, но очень плотным огнем из всех пушек. На этот раз встречный огонь показался даже не огненным кустом, а слился в подобие огненного костра, полыхающего в лицо… Лишь каким-то чудом тихоходный грузовик Кима и на этот раз не получил серьезных повреждений. Зато от крейсера Бабурина полетели обломки, и Рост, едва они выровняли полет, попробовал на глазок определить, в каком он состоянии.
        Бабурин не горел, но тащился боком, очевидно, один из его котлов стал терять мощность. Они легли на обратный курс. Ростик достал рацию, но она была по-прежнему бесполезна.
        А Ким, разложив на коленях карту, пытался вычислить самый короткий маршрут до того самого островка в Водном мире, где была назначена точка рандеву и где их ожидал запас новых бомб. Им оставался еще один вылет, чтобы атаковать третью, последнюю башню пауков, находящуюся на востоке от двух других, самую маленькую и наиболее приближенную к океану. А потом?.. Потом придется ждать, решил Ростик.
        Он посмотрел на Кима, тот сидел, откинувшись на спинку кресла, в его глазах плавала какая-то странная, болезненная муть. Словно он только что перенес в высшей степени неприятную болезнь и, хотя уже потихоньку выздоравливал, впереди его ждал новый приступ этой болезни, и Ким об этом знал.
        Все правильно, решил Ростик. Если мы собираемся обживать этот мир, а его непременно придется обживать, потому что другого места нам не дано, паукам тут не место… Но если даже молодчага Ким так на них реагирует, чего же требовать от остальных?
        Все было правильно, вот только… Во время атаки на третью башню пауки уже будут знать, что стрелять нужно не по крейсеру, а в них. И что из этого могло выйти, Ростик не хотел даже представлять. Наверное, Ким был прав - лететь на новый штурм паучьих башен на этом гравилете было чистейшим самоубийством. Следовало менять тактику.
        Глава 21
        На утро следующего дня к большим пушкам крейсера в башенке захотел сесть Бастен, но Ростик, памятуя, что это самое командное место и есть, по крайней мере у людей, его не пустил, устроился сам. Загружались быстро, бомбы как бы сами перелетали по воздуху в трюм крейсера, поближе к люку, потому что аглоры почему-то не скидывали свои капюшоны, чтобы хоть голова была видна. Людям и немногим волосатикам, взятым Адой для технических целей в свой экипаж наименее пострадавшего крейсера, оставалось только крепить стеклянные шары широкими ремнями из шкур каких-то зверей. Ремни были такими засаленными, что Ростик даже не понял, из кого их нарезали.
        Летели тоже очень быстро, крейсер, управляемый тройкой отменных пилотов - Кимом, Бабуриным и Адой, не считая четвертой Лады, которая была хоть и слабее прочих летунов, но тоже не балластом, несся будто во сне, даже, на не очень просвещенный Ростиков взгляд, земля внизу пробегала необыкновенно стремительно. А вот потом начались трудности.
        Пауки в последней башне уже получили сведения, что люди изобрели какое-то необыкновенное оружие, и встретили крейсер очень плотным огнем. Даже Ким, который хотел отделаться от этого задания как можно быстрее, пару раз, заходя для атаки, вдруг сворачивал. Рост не выдержал и попробовал на него надавить, но вышло только хуже, потому что Ким, корейская душа, вдруг обиделся, наверное, потому, что Рост орал на него при подчиненных и вообще отвел крейсер в сторону. Осознав, что он перегнул, Ростик не стал менять головного пилота, а просто предложил уже миролюбивым тоном:
        - Не хочешь бомбить эту башню сразу, не надо. Давай к морю, что ли, смотаемся, посмотрим, что там да как?
        - Зачем?- подозрительно спросила обычно очень молчаливая Ада.
        - Все равно надо выяснить, зачем им эти башни потребовались,- пояснил Рост.- Может быть, там что-нибудь подсмотрим, ведь не для себя же они выработали… такую технологию.
        - Ты же говорил, это как-то связано с их системой размножения,- ядовитым тоном вставил свою шпильку Ким.
        - А ты уверен, что у них башни имеют технологическое значение?- одновременно с ним спросил Бабурин.
        - Вы многого от меня хотите,- ответил Ростик.- Чтобы вот так, без детального изучения… сразу допереть до истины.
        Он прекрасно сознавал, что этот довод в его исполнении будет иметь силу доказательства.
        Они подошли к береговому срезу очень низко и осторожно, почти на цыпочках, но опасались зря. Видимо, все стрелковые возможности пауков были сосредоточены вокруг небоскреба, и в рыбачьих поселках, разбросанных вдоль берега, их встретил такой жиденький огонь, что Ким облегченно расслабил плечи.
        Это бросилось в глаза всем, даже аглорам, которые что-то заподозрили и стали задавать Ростику разные вопросы. Он от них не вполне вежливо отмахнулся, потому что соображал, что дальше в море, километрах в пятнадцати-двадцати делают широкие, тупоносые и не способные на далекое плавание лодки. Но так ничего и не сообразил, а потому предложил:
        - Ким, давай-ка смотаемся вон к тем флотилиям, которые…- Договаривать он не стал, просто не знал, что следует добавить.
        Ким послушно повернул нос их крейсера в море, и уже через четверть часа под ними оказались самые разные плавсредства пауков. С них постреливали, но пока не очень. Зато стало видно, что лодки, замеченные Ростом, оказались лишь хвостиком огромного каравана, вытянувшегося в море километров на семьдесят, а то и больше. И на всем этом обилии лодок и плотов разместилось несколько десятков тысяч пауков, может быть, до ста тысяч. А то и еще больше.
        - Ким, летим в голову каравана.
        Так они и сделали, полетели, оказались через час у самых передних лодок… И вот с них-то огонь по человеческому крейсеру ударил необычайно плотный. Настолько, что один из стрелков, который помогал Бастену управляться с пушками на корме, получил вдруг очень плохую рану в бок.
        Пестель, которого Рост взял к себе в башню заряжающим и который чувствовал себя на крейсере как дома, отправился смотреть, что случилось с парнем. Вернувшись, он доложил:
        - Кажется, задета печень, кровь уж очень густая и темная.
        Это изменило отношение к лодкам внизу у всех, даже у Ростика. А Ким так вообще взъярился. Он вдруг объявил, что атакует, поднял скорость до предела и вывел крейсер почти на уровень воды, так что за ними даже небольшой бурун образовался. Теперь вся паучья армада стала одной общей мишенью. Ростик и все остальные принялись палить что было мочи. Плотность огня была такой, что иногда по три лодки сразу вдруг разлетались обломками, и никто, ни один из пауков теперь даже не пробовал оказать сопротивление черному треугольнику людей. Часть лодок направилась к берегу, чтобы хоть там найти спасение.
        - Ого, да они же плавать не умеют,- оповестил Ким, расстреливая из своих неподвижных пушек под днищем какое-то особенно головоломное сооружение, как показалось Ростику, связанное из травы и скрепленное даже не досками, а кусками плотного материала, похожего на задубевшую кожу.
        - Плавать пауки умеют,- сквозь зубы отозвался Ростик,- только недалеко.
        Когда от флотилии осталось меньше половины, некоторые из лодок с пауками добрались-таки до берега, следом за ними подходили следующие… И они стали накапливаться не совсем ровной линией у самого берега. Такой шанс упускать опять же не хотелось, потому что без труда можно было накрыть почти все плавсредства противника. Крейсер и принялся их утюжить, причем Ростику почему-то настырно лезло в голову воспоминание о старой, еще земной кинохронике, в которой фашистские истребители расстреливали наши кораблики, так же заходя на них из серого неба.
        Теперь лодки горели, только дым от них поднимался какой-то неправильный - тяжелый, маслянистый, словно пылала не древесина, а бочки с соляркой. Когда дым покрыл берег сплошным одеялом, все успокоились. Даже Ким.
        - Отвели душу,- сказал Ростик,- теперь летим бомбить башню.
        Они полетели. Дым со стороны моря их в этом как-то поддерживал. Пестель еще раз сбегал на корму и доложил, что раненый уже в коме.
        - Не доживет даже до острова,- пояснил он с очень мрачной физиономией.
        К городу подошли, не пытаясь маневрировать. Только высоту набрали почти запредельную, Ростик немного задохнулся, а Ада откровенно выволокла из-под своего сиденья кожаную маску и натянула себе на нос, чтобы дышать свободнее.
        На башню спикировали резко, почти отвесно. Несколько колб с «замазкой» покатились по днищу крейсера, и одна стекляшка разбилась. К счастью, это были не куски «алмазных звезд», отравление никому не грозило. И все-таки Бабурин, привыкший иметь дело с другими, куда более ядовитыми бомбами, на время вжался в свое кресло, даже плохо помогал ворочать консольные блины. Дело было ясное, умом-то он понимал, что бояться нечего, но привычка взяла свое, вот его и сдавило, как последнего новобранца.
        Бомбы ушли, как Ростик отлично увидел из своей клетки, почти горизонтально повисшей над городом пауков, точнехонько в основание паучьего небоскреба. А штук пять разбилось по его стенам. Более аккуратно сделать свою работу прежде им не удавалось.
        Выровнялись, еще раз зашли, чтобы добросить те колбы, которые укатились от бомболюка, на этот раз все вышло не так удачно, потому что кураж у Кима угас, и он прошел даже не над башней, а в стороне. Но все-таки прошел, хоть и рыскал по курсу, пытаясь выйти из слишком плотного огня, которым их поливали защитники небоскреба. Перед вторым заходом Ким сказал Ростику и Пестелю:
        - Сползли бы вы со своего насеста, а то эти башенки пробиваются их пушками навылет.
        - Ты давай рычагами ворочай, а где мне находиться, я сам соображу,- отозвался Рост. Он все пытался понять, зачем эти небоскребы паукам все-таки понадобились.
        Спорил он зря, потому что одного из стрелков на крыле - юркого, плотного паренька, действительно зацепило, причем довольно скверно, в плечо, кажется - туда, где находились всякие нервы. От боли он выключился почти сразу, но кровь удалось остановить, а кроме того, Росту показалось, что руку все-таки можно спасти. Его уложили на оставшиеся от бомб кожаные ремни и оставили терпеть до Боловска.
        Отошли от города пауков, сбросили скорость, слегка повеселели. Рост все ждал, когда его хваленое предвидение даст ему хоть какой-то материал для обдумывания, но ничего не получалось. Тогда он сделал весьма неприятную даже для себя штуку, он предложил:
        - Ким, летим к ближайшему из паучьих городов, чтобы посмотреть, что там произошло после вчерашнего нашего налета.
        - У нас раненые,- как-то очень уж мягко напомнила Лада. Кажется, она впервые за весь полет заговорила.
        - Знаю,- вздохнул Рост.- Но первый, кажется, все равно умрет, а второму помощь окажет Пестель… Так что, Ким, держи на их город.
        Сменили курс. Рост прошелся по гулкой палубе крейсера, чтобы размять ноги, улавливая откровенно неприязненные взгляды половины экипажа. Они не одобряли его равнодушия к судьбе получившего рану в живот паренька. Чтобы хоть как-то оправдаться, Ростик склонился над ним и тут же понял, что Пестель прав - парень умирал. И даже в Боловске у него практически не было бы шансов выжить. Может быть, Чертанов что-нибудь сделал бы… Но и в этом Рост сомневался. Он, как его иногда учил Сатклихо, влил в парня немного своей силы, чтобы он легче переносил боль, но вышло только хуже, потому что умирающий пришел в себя, открыл глаза и, негромко застонав, так посмотрел Ростику в глаза, что он понял - этот взгляд не забудется никогда, даже если приказать себе его забыть.
        Прошлись километрах в трех от города пауков, Рост опять забрался на свой «насест» и, ничего специально не фиксируя, стал смотреть в прицел пушки. То, что он увидел, его поразило.
        Целый кусок стены небоскреба вывалился, обнажив те самые веревки, которыми пауки поддерживали стены, создавая в них напряжение. Веревки скорее всего были конопляные. Нам бы такое тоже пригодилось, решил про себя Ростик, и пустил на свое место Пестеля, чтобы он присмотрелся к такому полезному тут растению и вообще оценил свою прежнюю и их вчерашнюю работу.
        Потом, когда естествоиспытатель насмотрелся, Рост попробовал уже разглядеть в глубине сооружения какие-то правильные, аккуратно-квадратные колодцы, похожие на дымовые трубы, очевидно, проходящие по всей высоте башни. Не составляло труда догадаться, что в этих квадратных… хордах небоскреба что-то происходило, не очень хитрое, решил Ростик, вполне доступное пониманию, даже, может быть, примитивное… Вот только что?
        Легли на обратный курс, причем полетели очень быстро, пилоты на рычагах и гребцы на котлах старались изо всех сил. Парень с раной в плече немного очухался, даже сумел сесть, только все время просил пить. А вот тот, что лежал на корме, стал совсем плох. Ада как командирша сходила к нему, вернулась мрачнее тучи.
        - Не люблю терять людей,- сказал она, как всегда, сквозь зубы, усаживаясь за рычаги.
        - Никто не любит,- отозвался Ким. Теперь он решил взять Ростика под защиту.
        А Ростик думал, думал… И вдруг понял. Он даже воскликнул что-то маловразумительное, когда догадался. Пестель сразу повернулся к нему и строго приказал:
        - Рассказывай.
        - Все просто,- все еще не выйдя из своего транса догадливости, начал Ростик.- Они сваливают что-то, кажется, свою паутину, комки которой мы видели, когда пытались отследить движение их армии, в горловины этих квадратных колодцев внутри башни. Их, кстати, немного, штук шесть-семь, а то и меньше…
        - Что за квадратные колодцы?- спросила Лада.
        Пестель, который оказался не менее глазастым, чем Ростик, быстро пояснил, что они видели, и все его поняли.
        - Так вот,- продолжил Рост,- сначала эту паутину наваливают настоящим сугробом, толщиной чуть не в полметра. Потом сверху кладут плиту из литого камня, она придавливает эту паутину и прессует ее. Потом снизу вытаскивают такую же плиту и получившийся из паутинной массы… готовый лист… Кажется… да, он получается толщиной в несколько сантиметров, не больше. И уже его продают или обменивают… Возможно, пурпурным, которые за этой данью регулярно прилетают на грузовых лодках.
        - Что-то не похоже, что они часто эти грузовики у себя видят,- усомнился Бабурин.- Вон как нас вчера встретили.
        - Как раз встретили, как надо,- отозвался Пестель,- они знали, что грузовики эти оружия не несут… А про бомбы никто из них и подумать не мог, своего же Гринева у них нет.
        Ростик покосился на него, потому что не знал, как отнестись к этой подначке. И промолчал.
        - Точно, они знали, что летим мы, то есть люди, следовательно, с недобрыми для них замыслами, сосредоточились на крейсерах…- Ким подумал, вздохнул: - Иначе бы мы не выжили.
        Но народ интересовало другое. Пестель раздумчиво высказался:
        - Может быть, у них наблюдатели есть где-нибудь на краю Водного мира, следят за нами со своей горной гряды?
        - И связь хорошую с городами поддерживают,- добавил Бабурин.
        - Может,- согласился Ростик.- Но нам они не помеха, по болотам пауки почти не способны перемещаться, до нас не дойдут.
        - А зачем пурпурным эти листы?- робко спросила Лада.- Они из них что-то делают?
        - Да уж не с ледяных горок катаются,- хмыкнул Бабурин.
        - Откуда же я знаю, зачем они пурпурным?- Ростика всегда умиляла эта способность людей задавать вопросы «на опережение».
        В крейсере повисла тишина. Чтобы как-то разогнать ее, Ростик стал на Едином пояснять свое открытие аглорам, но их, кажется, это не очень заинтересовало. Или они знали это раньше, или их не впечатлило открытие, что пауки торгуют с пурпурными.
        А потом парень, который был ранен в живот, умер. Его глаза закрыл обнаруживший это Пестель. Вернувшись, он уставился на Ростика, словно тот был в этом виноват. Но Рост был уверен, что все-таки прав, ведь гонять крейсер туда-обратно все равно бы пришлось, если бы они не посмотрели на свои вчерашние действия, как ни жалко было стрелка.
        Ростик попробовал было сочинить какую-то оправдательно-обнадеживающую фразу, но так ничего и не придумал. Даже спрашивать про имя этого парня не хотелось. Слишком много кругом было смертей, слишком часто Рост хоронил куда более близких людей, принимать вину еще за одну кончину он не собирался, хватало того, что он помнил тот предсмертный взгляд.
        Глава 22
        На острове, где их должен был ждать оставленный в тылу грузовой гравилет и подраненный крейсер, никого не оказалось. Такой уж кураж нашел на вторых пилотов, что они решили показать, на что способны, поэтому починились, как смогли, поднялись и улетели. Надо будет им «вклеить» по первое число, решил Ростик, ведь знали, что у нас могут появиться раненые, или могли бы догадаться, что придется чинить вышедший на штурм крейсер. А вот поди ж ты! Улетели. Но теперь спорить было не с кем, и Ростик приготовился дать хороший роздых уставшим пилотам, насколько возможно перевязать раненого, и вообще… Но вышло все не так.
        Он только-только начал засыпать, как вдруг понял, что в мире происходят странные, даже страшные вещи. Он подошел к костру, около которого понуро сидел оставленный на страже волосатик, посмотрел, как огонь поедает редкие веточки и кучки сухой травы, которую тут, на болоте, едва удалось найти. Если бы не положили пару таблеток сухого топлива гравилетов, то развести костер скорее всего и не удалось бы.
        Ночь над болотом оказалась шумной, где-то кричала какая-то местная птица, которых вообще-то было очень немного на их континенте, если не считать полуострова пернатых. Еще в отдалении взрыкивали мелкие местные крокодильчики, решив выяснить отношения, то и дело плескалась другая живность… Почему же я решил, что все не так, как кажется, подумал Ростик. Он устал, анализ увиденного в паучьем городе потребовал от него слишком большого напряжения, к тому же неприязненное отношение из-за смерти раненого вытянуло изрядные силы… Но все это было неважно, а что тогда действительно представляло угрозу?
        Внезапно Ростик понял, и тогда действовал уже как автомат, как солдат в бою, как настоящий командир.
        - Подъем! Все - подъем! Вылетаем через десять минут, загасить костер, забрать шмотки, и - на борт. Грузовик пойдет малым ходом, как умеет, курс на Боловск. За старшего на нем остается Пестель.- Он запнулся, помимо воли.- Джордж, при подлете к городу осматриваться внимательно.
        - Что случилось?- заволновалась Ада.
        Ким так вообще проявил потрясающую недисциплинированность, попробовав спорить, но Ростик никого не слушал. Он торопился и втайне ругал себя за то, что не торопился раньше. На все вопросы отвечал туманно:
        - Только бы не опоздать…
        Это подействовало, люди забыли о вопросах, стали просто готовиться к вылету, и уже через четверть часа они были в воздухе. На этот раз крейсер шел максимально разгруженным, едва ли не с лучшими пилотами человечества на борту, к тому же с аглорами, которые помогали волосатым на котлах. И потому скорость развил умопомрачительную. Хотя его то и дело потряхивало - сказывались прежние попадания пауков в управляющие штанги и антигравитационные блины.
        Грузовой гравилет быстро отстал, но за него волноваться не стоило, уж такой бывалый парень, как Пестель, приземлиться и передохнуть, если будет нужно, всегда сумеет.
        Но пилоты не успели отдохнуть, это было видно по всему. Поэтому Ростик с Бастеном и Ихи-вара, которые в последнее время проявляли немалый интерес к летающим лодкам, стали помогать сначала Киму, потом последовательно сменившим его в главном пилотском кресле Аде и Бабурину.
        Шли довольно низко, чтобы гребцам было легче, но это же делало полет и не очень безопасным, слишком легко было врезаться в какой-нибудь холм либо вообще зарыться в болото… Но не зарылись и не врезались. Зато к полудню оказались уже в видимости Олимпийской гряды. Пилоты выдохлись окончательно, все-таки лететь на крейсере - не разведывательной лодочкой править, теперь Ростик понимал это со всей определенностью.
        Обедали на борту, сухим пайком. Ростик ожидал, что это вызовет какие-то пересуды, но все так устали, что не стали даже спорить. Обсудили только первый, вышедший на семь часов и почти тысячу километров ранее крейсер, который, вероятно, просто обогнали еще над Водным миром.
        Едва стало ясно, что вечер уже наступает, на малой скорости прошли по узкому перевалу, всего-то в десятке метров от земли. Перевальская крепость, закрывающая этот проход в Водный мир, выглядела мирно, около нее было даже немало народу, вышедшего из сырых и мрачноватых казематов на свежий воздух. Ростик хотел было приземлиться и поспрашивать, не получали ли они какие-нибудь сведения из Боловска, но потом не стал задерживаться. Просто пальнули белой ракетой, мол, все в порядке, и двинулись дальше.
        Перелет над красноземными знакомыми равнинами потребовал больше времени, чем хотелось бы, сказывались усталось, недосып, и жуткая, уже прочувствованная многими тревога, разлитая в воздухе. Она проявлялась в непонятном отсутствии людей на полях, в плотно сбитых стаях гиеномедведей, бродивших снизу, в какой-то волне раздражения, отчетливо накатывавшей со стороны города.
        К Боловску подошли часа за полтора, до того как должно было выключиться солнце. Ким совсем осовел, поэтому проговорил заплетающимся языком:
        - Вообще-то, Председатель, мы побили все рекорды перелета с того конца континента на этот. За это случаем никаких чаевых не положено?
        - Усиленный паек у Серегина попросишь для волосатиков,- буркнул Ростик, он был не в настроении шутить.
        - Они-то своего не упустят,- отозвался Ким.- У них, похоже, какой-то блат на кухне завелся, лучше нашего кормятся.
        На этом пересуды кончились. Потому что в Боловске происходило что-то непонятное. Выцелив его в своей пушке, Ростик отчетливо увидел кружащую над городом темную, огромную тушу. Крейсер, который не работал, как ему бы полагалось, где-нибудь на рубежах контролируемой людьми территории, не отдыхал на аэродроме, а именно кружил, как хищник, не решающийся подойти к добыче. Пару раз Ростик отчетливо увидел, как он пальнул вниз, по домам, может быть, по людям… Нет, все-таки это не пурпурные притащились, решил Рост. Их было бы больше, чтобы сломить сопротивление тех черных треугольников, которые имелись теперь у человечества. Или их уже все выбили?
        Теперь даже гребцы работали как заведенные, потому что в городе кипело какое-то новое сражение. Только кого с кем?
        - Ким,- приказал Ростик,- до аэродрома полетишь сам, только осторожно… А меня с невидимками высади-ка…- думал Ростик недолго,- во дворе моего дома.
        - Почему не у Белого дома?- поинтересовалась Ада.
        - Не знаю,- признался Ростик.
        - Господи, да кто же это?- запричитал вдруг Бабурин.- Наши или нет?
        - И наши, и уже, кажется, нет,- вдруг отозвалась Ада.
        - Опять он прав оказался,- чуть слышно, сквозь зубы процедила Лада, определенно имея в виду Ростика.
        Женщинам хотелось все знать сразу, немедленно. И потому они сделались необычайно для себя разговорчивыми. Рост как-то мельком, краем своего напряженного внимания, наконец-то понял, с кого Лада брала пример. Она, еще девочка, нуждалась в ком-то, кто казался ей и сильной, и уверенной в себе. Что же, решил Рост, Ада - не самый плохой образец. Ким, которого даже в кресле заметно покачивало, так шикнул на говоруний, что они замолчали теперь уже надолго.
        Пролетая над улицами города, они смотрели вниз не отрываясь. На старом, земном еще асфальте тут и там лежали трупы людей, их было немного, но они были. Где-то у завода горело что-то тяжелым, нефтяным дымом, видимо, последнюю БМП кто-то поджег, хотя непонятно было, как такое удалось. Крейсер, который кружил над городом, подошел к треугольнику, вернувшемуся с того края континента, но радиосвязь не установилась. Надо будет флажковую сигнализацию предложить, раздраженно решил Ростик. Информация, любая, даже не самая надежная, была ему сейчас нужнее, чем воздух, а он не мог ее получить. Приходилось действовать в неопределенности.
        Заходя на посадку во двор дома на Октябрьской, Ким как-то странно посмотрел на Ростика, уже снаряженного, чтобы сразу выскочить из крейсера и, если потребуется, вступить в бой на аглоров, которые с неподвижными лицами ждали дальнейшего развития событий, пробурчал:
        - Хотел я на тебя разозлиться, друг сердечный,- он вздохнул,- да, видно, никак не получится. Опять ты что-то такое угадал, хотя… Лучше бы все-таки не угадывал.
        Обломав ветви старой, любимой в семье вишни, крейсер тяжело плюхнулся на землю. Во дворе он едва поместился, но все-таки поместился, хотя и подавил кусты крыжовника у заднего забора, малину со стороны сарая и какие-то цветники, которых Ростик раньше не замечал, у крылечка. Откинули пандус, Ростик сбежал с него, высоко над головой придерживая ружье. Впрочем, заряженное - от излишней самоуверенности он давно избавился. Аглоры, невидимые и оттого еще более чужие, чем обычно, выскочили следом.
        Крейсер тут же стал закрывать пандус, все было правильно, им следовало лететь на аэродром, хотя Ростик сомневался, что Ким проделает это сразу, скорее всего не раз и не два пройдется над городом, пытаясь разобраться в происходящем.
        Сила антигравитационных блинов оказалась так велика, что Ростика буквально швырнуло на колени, но он все-таки поднялся, едва крейсер взлетел повыше и давление его устройств стало меньше. Постояли, посмотрели. Ростик почему-то отчетливее всего запомнил, как на взрыхленной для цветов земле неожиданно отпечатались следы от сапог кого-то из аглоров. Сами они по-прежнему оставались невидимыми. Не задеть бы кого-нибудь из них, если до стрельбы дойдет, мельком подумал Ростик. И двинулся к дому.
        Задняя дверь их семейного сооружения, почему-то сейчас больше, чем всегда, напоминавшего замок, отползла в сторону, в проеме показалась мама. Она была в каком-то мешковатом комбинезоне из темно-синей плотной ткани, с пистолетом пурпурных, да таким навороченным, что Ростик и сам от такого не отказался бы, если бы знал, как из него стрелять.
        - Мам,- закричал Ростик и поднял забрало шлема,- это мы.
        - Почему ты про себя говоришь во множественном числе?- спросила мама, губы у нее были бледнее обычного, на скулах перекатывались желваки, которых Ростик раньше не замечал.
        Рост попросил аглоров на секунду отбросить капюшоны, он не знал, послушаются ли его невидимки, но они послушались. Их лица на полминуты появились в воздухе, потом снова пропали.
        - Слава богу,- сказала мама и чуть было не осела от испуга и напряжения у порога, только, выронив пистолет, за косяк и удержалась.
        Все вошли в дом.
        - Что у вас случилось?- спросил Ростик.
        - Волосатые нападают на людей,- сказала мама, уже немного придя в себя от приступа слабости.- Говорят, убили многих, захватили Белый дом, пытаются раздавать оружие своим, которые подходят из степи… Но деталей никто не знает.
        - А где… твой Чертанов?- спросил Ростик, оглядываясь.
        - В больнице. Пашка с Машей - в подвале. Наших бакумуров я выгнала, причем едва стрелять не пришлось.
        У мамы дрожали губы, переживания и необходимость проявить несвойственную ей агрессивность теперь выражались в желании попросту по-женски разреветься. Раньше Ростик за ней такого не замечал, она всегда была собранной, деловитой, уверенной, не поддающейся слишком сильным эмоциям. Видимо, жизнь с Чертановым сделала ее такой уязвимой или эти двое новых для Ростика детей, его брат и сестра - Маша и Павел.
        Ростик обнял маму за плечи одной рукой, втайне побаиваясь, что она отпрянет.
        - Не волнуйся, теперь я тут. Все будет хорошо.
        - Что ты можешь сделать?- И тогда она поняла, огляделась, почему-то останавливаясь взглядом совсем не там, где должны были находиться аглоры.
        - Вот именно,- отозвался он и, поправив ремни, доспехи и оружие, затопал к главной двери. Через плечо стал на Едином пояснять невидимкам, что в городе происходит. Те бесшумно последовали за ним, но Ихи-вара вдруг остановилась на кухне, откинув капюшон, зачерпнула ковшиком воды, напилась, передала ковш Бастену, уже потом напилась Каса-вара.
        Мама смотрела на эти точеные лица с очень сложным выражением. Они ей и нравились, как нравится все совершенное, что у людей почти аналогично прекрасному, но она же и ужасалась мощи алгоров, их силе, невидимости… Все тому же совершенству, хотя уже не эстетическому, а боевому.
        Вышли на Октябрьскую, аглоры молниеносно рассеялись, захватив вниманием дома, крыши, окна и даже, как почему-то показалось Ростику, землю под ногами. В дальнем конце улицы горел какой-то дом, его никто не тушил, да он уже и догорал, оставив только закопченные стены с проемами широких, земных еще окон. Ростик повернул к центру.
        Едва они вышли на площадь, как стало ясно, что угловой магазин по-тихому грабят. Какая-то неопределенная толпа, в которой было немало мальчишек и стариков, выносила все подряд - пачки с солью, мешки с фасолью, что-то еще. Вероятно, самое ценное уже унесли те, кто был посильнее. Ростик вполголоса на Едином скомандовал:
        - Людей не убивать!- И пошел вперед.- А ну-ка, граждане, прекратить грабеж. Несите продукты на место, и чтобы впредь - ни-ни.
        - Ага, сам Председатель новорожденный появился,- откомментировала какая-то бабка, не делая ни малейшего движения, чтобы подчиниться приказу.
        Почему он «новорожденный», Ростик не понял, не до того было. Он выстрелил в воздух. И тотчас какой-то из пацанов лет десяти, что сидел в сторонке, тоже пальнул, уже в него, но не очень сильные руки не справились с тяжелым все-таки пистолетом пурпурных, и пуля прошла мимо. Потом произошло нечто для людей удивительное, а для Ростика вполне понятное. Тельце пацана вдруг со страшной скоростью отлетело к забору, пистолет повисел в воздухе, потом исчез, растворившись под нузой аглора.
        - Второй раз приказывать не буду,- уже с угрозой сказал Ростик.- В город вернулась власть, и мародерства больше не будет.
        - А как же те, кто уже награбил?- сильно шамкая, спросил какой-то беззубый, хотя еще не старый мужчина, у которого вместо правой руки торчала коряво вырезанная деревяшка.
        - Расходитесь и передайте другим, что халява кончилась,- отозвался Ростик и, уже не оглядываясь на пацана, который с трудом поднимался, потопал к Белому дому.
        Но войти в него не получилось, с верхних этажей ударил такой уверенный залп, что Ростик только присел, удивляясь, что еще жив. Вероятно, бакумуры, если это были они, в основном все-таки стреляли над головой, просто отгоняли непонятного доспешника от захваченного ими центра власти.
        Брать штурмом Белый дом не хотелось, уж очень много при этом должно было погибнуть… Прежде всего этих самых волосатиков. Поэтому Ростик зашел еще в Дом культуры, но там никого не было. Впрочем, что-то тут еще недавно происходило, потому что мебель была поломана, каменного литья щиты, закрывающие окна, в двух проемах были расколоты, на полу застыли лужицы крови. Ростик не стал присматриваться, человеческая это кровь или более светлая бакумурская, просто покричал, а когда никто не отозвался, двинулся вдоль магазинов к кинотеатру «Мир».
        В кинотеатре тоже сначала никого не наблюдалось, даже факелы не горели, но отозвалось сразу несколько голосов. Это оказался Герундий, который обосновался тут после того, как стал отвечать за внутреннюю безопасность города.
        - Как же ты так?- спросил его Ростик, когда они с пятью ребятами в потертой, но определенно милицейской форме вышли ему навстречу в помещении, некогда служившем фойе.
        Герундий виновато щурился.
        - Понимаешь, Гринев, испугались. Очень много наших побили, причем стреляли не только волосатые, тудыть их в душу. Кто-то из людей еще в спину бил, понимаешь - в спину! А мы-то их защитить хотели.
        - Когда бунт возник?- Ростик помялся, стесняясь вопроса, потому что сам должен был знать на него ответ.- И почему?
        - Армию Смага этот… увел куда-то к алюминиевому заводу, там, как доложил Квадратный, волнения среди пленных пурпурных. Ты улетел пауков добивать, Бурскин в госпитале, другие тоже в разъездах. В общем, волосатые вчера или уже позавчера… вышли из-под стадиона и с завода, да из соседних с городом слобод к ним тоже немалые толпы подоспели… Их очень много оказалось, прямо неисчислимое количество, и оружия у них было полно, откуда они его взяли-то?- Да, ментовство, все-таки не то же самое, что боевые, обстрелянные офицеры, решил Ростик, поглядывая на Герундия в старой форме, простонародный выговор которого стал особенно заметен, наверное, от волнения.- Главное, неожиданно все получилось, а у меня даже ружей не нашлось, только пистолеты, мы ведь тут воевать не очень готовились…- Он опустил голову.- Вот и проворонили.
        - Собрать кого-нибудь, кто не грабит магазины и способен держать в руках оружие, можешь?
        - На улицах сейчас довольно… неприятно появляться, но я прикажу.- Герундий обернулся к своим милиционерам, стал им что-то втолковывать.
        Ростик его не слушал, он отошел, выпрямился и попробовал разом осознать, что же происходит в городе. Но, как он ни напрягался, ничего от усталости толком не сумел понять. Только и уловил, что больница переполнена, но еще действует, что комплекс строений, где находились зеленые трехноги и примкнувшие к ним аймихо, тоже, кажется, сумел отбиться от бакумуров. А вот в остальных районах было худо, очень худо.
        Видимо, без крови, совсем никого не убивая, было не обойтись. Тогда Рост заговорил на Едином, объяснил ситуацию, насколько сам ее понял, и добавил жестко:
        - Если можно не убивать - лучше отнимайте оружие и разгоняйте волосатых, но, если не получается, тогда…
        - Первым делом, конечно, Дом Командиров брать будем?- ледяным тоном спросила Ихи-вара.
        Ростик даже ответить не успел, он понял, что аглоров уже нет рядом с ним. Может быть, и вопрос-то был не к нему обращен.
        Последствия он ощутил очень скоро, не успел пересечь и четверть площади, не успел даже оглянуться, чтобы понять, где находится и что предпринимает Герундий, который остался в кинотеатре, как впереди, из Дома Командиров донесся один общий, слитный, похожий на вой вопль ужаса. А потом из Белого дома стали выбегать волосатые.
        Почти все они были при оружии, некоторые даже пытались стрелять, но наугад, определенно ни в кого не попадая. Потом волосатые полезли из окон, расталкивая всех, лезли здоровенные дикари, увешанные бусами, какими-то тряпицами, с палицами и копьями наравне с ружьями. Мамаши, как всегда, прижимали к себе детишек, крик стоял такой, что Росту показалось, под его шлемом что-то вроде гула образовалось.
        Он постоял, рассматривая, как бегут, спасаются от аглоров бакумуры. Сзади его догнал Герундий.
        - А эти-то, невидимые, власть не захотят теперь забрать?- опасливо, шепотом, спросил он.- А то против них-то у нас точно никаких приемов нет.
        - Да,- вздохнул Ростик,- плохо получилось.
        Он снова поднял голову, пытаясь понять, куда же бегут теперь волосатики и не подводят ли они какие-нибудь свежие отряды? Но определенно, все оборачивалось не в их пользу. К тому же и погибали они очень быстро, словно на Белый дом снизошла с небес невидимая, но очень голодная стая борыма.
        Все понемногу приходило в норму, победу в городе одерживали аглоры, чтобы люди снова могли тут жить… как люди. Вот только, что теперь делать с аглорами и с теми же волосатыми? Ах, каким же глупым был этот бунт, насколько он был не нужен и насколько тяжело будет теперь что-то исправлять в городе, который вместо центра цивилизации стал местом беспорядков, грабежа и кровопролития.
        Глава 23
        Ростик медленно вошел в Белый дом и двинулся к своему кабинету. Здание за те несколько дней, что его тут не было, превратилось в подобие дичайшей стоянки неведомого племени. Именно, что неведомого,- потому что все, что Ростик знал о волосатиках, не стыковалось с тем, что они сотворили тут.
        Всюду валялись какие-то каменные блоки, обломки мебели, рассыпанные бумаги, хотя их было не очень много, некоторые, даже тяжелые шкафы были перевернуты, и все время под ногами хрустело стеклянное крошево. А ведь это было прочное, толстое стекло, способное выдержать атаку борыма.
        В его кабинете стулья были перевернуты и навалены горой, часть из них обгорела, кто-то пытался зажечь здесь костер, видимо, чтобы осветить помещение ночью или согреться. Тогда Ростику стало ясно, почему волосатики выбили стекла - прозрачная преграда просто удерживала дым в помещении.
        Это его огорчило больше, чем он хотел себе признаться, поэтому, должно быть, он не заметил трупы волосатиков с ружьями в руках, сваленные какой-то неровной, очень неопрятной грудой. Кровь тех, кто лежал сверху, стекала на тех, кто оказался внизу. Рост попытался осознать, что тут произошло, и понял - они защищали своих женщин, но те все равно умерли.
        Рост вышел в приемную, сел на край стола, за которым обычно сидела его Баяпошка. Покрутил в руках карандаш, обычный, земной, с надписью «Конструктор ТМ». Кто-то пытался его грызть, или заточить эту человеческую диковинку зубами, или просто ковырял между клыков, выковыривая остатки ужина.
        Рост брезгливо бросил его на пол. Ему следовало ждать, люди должны были явиться сюда, чтобы убедиться, что власть вернулась. Для верности он проверил свое ружьецо, оно было в порядке, даже затвор вычищен, как всегда, и тогда Ростик вспомнил, что сам не выстрелил, кажется, ни разу. Это было хорошо, это немного успокаивало. Хотя, возможно, это было просто признаком слабости, размагниченности, как иногда говорил отец, признаком медленного подчинения служебно-чиновной рутине, когда по некоторой неведомой, но явственной договоренности о его, Ростика, новом статусе даже стрелять должны другие.
        Где-то на улицах захлопали выстрелы, в подвале Белого дома тоже происходило что-то очень плохое, но Ростик ждал. И дождался. Заскрипели осколки стекла, послышались голоса, и в приемную ввалился Ким, за ним следовали Ада и Бабурин с каким-то стрелком, кажется, напарником того, что умер во время их последнего вылета. Ростик напрягся и вспомнил, что его зовут Женей, он держал ружье осторожно, кончиками пальцев, словно нес не оружие, а некую хрупкую вазу необычной формы.
        - Ага, ты здесь.- От усталости Ким не мог улыбаться, но голос его звучал весело, он пытался зубоскалить.- Начальство так и должно - сидеть на месте, что бы ни случилось.
        - Где аглоры? И вообще, вы так быстро обернулись?
        - Презрел солдатскую поговорку, знаешь, от начальства подальше… Вот и сел вроде тебя во дворе наших казарм. Не беспокойся, там охрана, чуть не две сотни ребят, хотя большинство еще ранеными отлеживается.- Внезапно его глаза стали тусклыми и очень печальными.- Плохо все, Рост, волосатики перебили пожалуй, больше сотни наших. И каких - обученных, обстрелянных… А теперь твои невидимки разом кончают всех бакумуров?
        - Где они, не знаешь?
        - Как ни странно, знаю,- Ким блеснул очами.- Встретил одного, что помоложе, он на пальцах и рычанием объяснил… Кто-то, кажется, рванул к нам на аэродром. Второй… вернее, главная женщина отправилась громить стадион и изгонять волосатых из парка. А самый их главный ушел на завод, вот там-то будет главная драка.
        - А Герундий?.. Ну, я хотел сказать, Герман Владимирович?
        - Мидоевский взял, кажется, центр города под свою крепкую руку, организовывает посты на перекрестках, разгоняет мародеров, рассылает приказы явиться с оружием сюда, к Белому дому.- Ким посмотрел на Ростика, вздохнул, спросил с некоторой даже тревогой: - А ты-то чем тут занимаешься?
        Ростик посмотрел в окно, вопрос был правильный, только на него очень не хотелось отвечать.
        - Пытаюсь решить важную проблему.- Он еще немного помедлил.- Сценарий таков: мы изгоняем волосатиков… Они разбегаются. Это для города хорошо, быстрее все успокоится. Потом, со временем, многих из бакумуров хорошо бы вернуть назад, но только тех, кто уже не сможет жить без нашей цивилизации. Конечно, придется разобраться, кто из них виноват в том, что так получилось, наказать виновных… А важная проблема в том, чтобы… отличить тех, кто больше не будет бунтовать, от тех, кто теперь, пожалуй, будет считать нас врагами.
        - Убравшись из города, они могут на фермы напасть.- Как всегда, когда Ада неожиданно начинала говорить, ее голос звучал хрипло, почти по-мужски.
        - Правильно,- согласился Ростик.- Но выйдет куда хуже, если мы лишимся их помощи. Для тех же ферм хуже… А потому… Когда вернется Квадратный, который где-то со своими летучими отрядами гуляет, начнем все сначала, только более строго и без дурацкого идеализма… Хотя, еще раз, надо что-то придумать, чтобы этого больше никогда не случалось..
        - Да, проблемки у тебя, я посмотрю… Но ты справишься, всегда ведь справлялся. Так, для меня, как понимаю, задание в том, чтобы отыскать Квадратного и… Хорошо, займусь этим.- Ким поднялся на ноги со стула, но его здорово повело в сторону, даже у него силы оказались не беспредельны.
        Рост поднялся, дотопал до председательского кабинета, посмотрел на часы, они показывали, что вот-вот выключится солнце. Аглорам это не помешает, они видели в темноте не хуже волосатых, но для людей… А может, это и к лучшему, люди должны будут забиться по домам, и все сразу станет проще.
        Внезапно то, что происходило в подвале, что Ростик как-то ощущал своими перенапряженными нервами, наконец, выплеснулось наружу. Это оказались пять бывших голубопогонных охранников, которых, как Рост думал, услали в дальние гарнизоны. А они угнездились, как думали, в самом безопасном для выживания месте… Последние полчаса Герундий с парой милиционеров уговаривал их сдаться и все-таки уговорил.
        Здоровенные, мордатые мужики хмуро, с руками на затылке цепочкой, рядом с которой шел Герундий с пистолетами в обеих руках, вошли в приемную и зло уставились на Ростика. Никто из них даже не опустил голову, ни намека на раскаяние ни в одном из этих лиц не читалось. Герундий доложил:
        - В подвале-то много чего лежит, продукты, одежда…- Он дернул лицом.- Шкафы металлические, знаешь, такие, в которых раньше личные дела хранились.
        - А что в них?- спросил Ким.
        - Деньги здешние, ну… в виде градин, их еще почему-то шрапнелью называют.- Герундий тоже едва держался на ногах, но Ростик знал, если будет нужно, он еще всю ночь проработает и никому в голову не придет его пожалеть.
        - Как же вы так, мужики?- спросил Ростик тихо.- Вы же погоны носите.
        - А что нам делать-то?- хрипло, все-таки опустив голову, спросил старший.- Ты же нас выгнал со службы, по ссылкам распихал…
        - И теперь, значит, грабить можно?- удивился Ким.
        Мужики молчали, на плечах их гимнастерок из очень хорошего, сделанного на Земле сукна еще были видны темные полосы.
        - Владимирыч, потом решим, что с ними делать,- сказал Ростик Герундию,- а пока запри их в подвале кинотеатра. Там, я по собственному опыту знаю, неплохие камеры устроены… Ты, кстати, их под охрану взял?
        - И не отдавал даже,- похвастался начальник городской милиции,- всю шпану удалось сдержать, а не то бы… Два человека там теперь стоят, а может, уже и больше.
        Он озабоченно посмотрел в окошко, пытаясь найти угол и стену кинотеатра, видимые через площадь из Ростикова кабинета.
        - Тогда действуй. Да, и еще, пусть твои патрули пришлют сюда людей, нужно приводить здание в порядок.
        - Для этого у нас завхоз имеется, он в гараже отсиделся, я его поблизости уже видел… Сейчас пришлю.- Герундий сунул один из пистолетов за пояс, сурово посмотрел на бывших охранников.- Пошли, голуби, на новые квартиры и благодарите бога, что рядом начальство оказалось, а то поставил бы я вас к стенке.
        Продолжая стращать арестованных, он вывел всю компанию за дверь и потащил дальше. Ростик посмотрел на Кима.
        - Слушай, может, ты вместо меня тут посидишь, а я пока на завод смотаюсь?
        - Нет уж,- решительно заявил Ким.- Ты - начальник, вот и сиди, а на завод, если нужно, Ада сходит. Или даже слетает, до крейсера-то ей всего минут десять, если бегом.
        - Тут и делать ничего не нужно, просто ждать донесений, город уже к нам переходит.- Рост попробовал было уговаривать Кима, который только головой качал.
        - Власть олицетворять - теперь твое дело.
        Внезапно в коридоре затопало множество ног, в приемную ввалилось сразу человек десять. Этих Ростик знал, это были девчонки, которых держали на посту у обсерватории. Они были довольно чумазые, расхристанные, но с тяжеленными, еще человеческими карабинами обращались толково. Одна, со светлой косой чуть не до пояса, переброшенной вперед, всем и командовала. Она уперлась Ростику в лицо огромными зелеными глазищами и доложила:
        - Командир, тут невидимки попросили одного старика доставить к тебе.
        Девчонки расступились, и кто-то вытолкал вперед седого и довольно низенького для бакумура старика, у которого кончики волос на голове и по бокам туловища стали белыми. Лицо волосатика немного заплыло, видно было, что кто-то его пару раз неслабо приложил, может быть, даже прикладом.
        - Что там у вас происходит?- спросил Рост и перевел взгляд на командиршу с косицей.
        - У нас-то?.. Все уже нормально.- Девица оглянулась на подруг, как бы прося их подтвердить, никакого представления о строевой подготовке у нее, конечно, не было и в помине.- Пришли прозрачные, разогнали волосатых.
        - А почему они около вас оказались?- нахмурившись, спросил Ким.
        - Так у нас же там склады,- пояснила ему девица как слабоумному.
        - Я тоже не знал.- Ростику пришлось помогать другу.- До складов они добрались?
        - Тот, что с одеждой, взломали, но одежда им без надобности. Продуктовый склад и где Перегуда свои приборы хранит, пару раз пытались штурмовать, но у нас хлорпикриновые шашки были, мы их ломали на четыре части и, когда они подходили, задымление устраивали. Сами-то в противогазах сидели, нам ничего, а у них обмороки бывают… Очень они этот дым химический плохо переносят,- пояснила она, обращаясь к Киму уже с нажимом. Тому пришлось кивнуть.- Ну вот, а главное здание мы все время патрулем обходили, в общем, отбились, хотя… Стреляли только в воздух.- Неожиданно она шмыгнула носом и опустила свой упрямый, немного жесткий взгляд в пол.- Потом пришли эти, ваши…- Она снова шмыгнула.- Страшнее ничего не видала, только окровавленные мечи и трупы, трупы…
        - Успокойся,- сказал Ростик, пробуя вывести девчонку из шока.- Так было нужно.
        - Я понимаю.
        Девушки все вместе замерли, докладывать больше было нечего, и они ждали реакции начальства. Рост посмотрел на бакумурского старика. Он определенно был из вождей.
        - Скажи-ка мне, дедушка, почему вы все это устроили?
        Старик понял вопрос и кивнул. На его грубоватом, синюшном лице проступило какое-то странное, почти добродушно-хитроватое выражение, словно он собирался сказать что-то очень интересное.
        - Люд - грд… Мыа, тже.
        - Понятно,- кивнул Ростик.- Вы тоже решили жить в городе…- Пора было принимать решение.- Тогда так, я тебя отпущу, ты скажешь своим, что теперь мы будем принимать в город только тех, кто нам нужен и кто принесет присягу… клятву не причинять людям зла. Все остальные будут жить за пределами освоенной нами территории.- Рост посмотрел на старика так внимательно, что у него даже заломило в висках.- Понимаешь?- Старик определенно понимал.- И если они попробуют нам мешать, мы будем их наказывать.
        - И все-таки я не понимаю, они убивали, а мы их… отпускаем?- ровным тоном спросила Ада.
        - В старину в таких случаях говорили,- быстро вмешался Ким,- бес попутал.
        - Бес, не бес, а…- но договорить пилотша не успела.
        Бакумурский старик выпрямился. Теперь, пожалуй, как Ростик и надеялся, он ощущал себя чуть ли не полноправным бакумурским переговорщиком, получающим от людей условия прекращения войны.
        - Все,- решил Рост. Добавил, обращаясь к девушкам с ружьями: - Выведите его за город, а то как бы его кто-нибудь из патрульных не грохнул.
        Девушки послушно вышли. Осталась только та, что была у них главной, поправила косу, провела большими пальцами за ремнем с патронными подсумками, приглаживая гимнастерку, которая почти лопалась на груди.
        - Они больше нашего рожают,- сказала она,- вот им и стало тесно.
        - Ты иди все же,- сказал ей Ростик.- Проследи, чтобы все было как следует.
        Девица кивнула, не отдавая честь, вышла. Ким проследил за ней взглядом, в котором горело что-то, похожее на восхищение.
        - Двое суток, стараясь не стрелять по волосатым, удерживала склады… Да, есть женщины в русских селеньях,- закончил он. Повернулся к Росту.- Председатель, может, она на большее годна, чем обсерваторию сторожить?
        - Ким,- мягко, насколько это было возможно, заговорил Ростик,- у тебя есть же задание. А мне еще нужно вести с завода получить. Сходил бы к трехногим и пернатым. Они заперлись там, в своей крепости, и не подозревают, что мы уже победили. Надо их поставить в известность.
        - Это ты меня за то решил выгнать, что я вместо тебя сидеть тут не хочу?- Ким поднялся, кивнул своим, они тоже выходили. Посмотрел на Ростика, белозубо ухмыльнулся.- Ох, мстительный ты, Председатель.
        Все наладится, думал Ростик, не замечая, что стискивает зубы до хруста. Конечно, следует признать, он оказался плохим Председателем, а может быть, это вырвались на свободу, так сказать, проблемы, которые накопились при Мурате, может быть, еще при Рымолове, просто Росту пришлось их разгребать, и прямой вины за ним нет… И все-таки есть, решил он, просто потому, что теперь-то он - главный, и за все, что происходит или произойдет с городом, отвечает он.
        Погасло солнце, этот очень долгий и трудный день заканчивался. Ростик встал, вошел в кабинет с разбитыми стеклами, подошел к окну. На площади ребята в милицейской форме уже запалили несколько костров, для света подсыпая в них какой-то порошок, как трехногие. Уже без явной опаски с разных улиц стекались люди, группами и поодиночке. Они пришли узнать, что происходит, кто победил, как теперь жить дальше.
        Нужно будет поискать факелы, решил Ростик, свет в его окне подскажет, что теперь все придет в норму, нечего томить людей неизвестностью еще одну ночь. И он пошел искать факелы в подвал, подхватив по дороге свечу из ящика стола Баяпошки. Кресало с сухим трутом у него всегда было при себе.
        Рост шел и думал, что лучше бы он был сейчас не один, а его аймихоша нашлась, появилась тут с горячим ужином в судке и большим ломтем свежего хлеба… То, что с ней ничего не случилось, он знал наверняка, хотя, где она находилась, пока было неясно, скорее всего в том коническом, похожем на пирамиду здании, где засели городские трехноги, пернатые и аймихо.
        И словно в ответ на его мысли, когда он спускался по темной и гулкой лестнице, в дверь Белого дома бочком, еще не вполне решительно, вошел… отец Петр. В своем подряснике, с гладко расчесанными длинными волосами, с чуть клочковатой бородой и масляной лампой в руке. Глядя ему в лицо, Ростик сразу понял, что он пришел выпрашивать пощады побежденным.
        От облегчения Ростик даже заулыбался. Мельком, еще встревоженно, но уже и с облегчением улыбнулся и отец Петр, увидев Ростика, освещенного свечным бликом.
        - Слава богу,- вздохнул он и перекрестился.- А я-то думал, что тебя придется убеждать, что мы без них уже не сможем. Что нельзя убивать всех подряд.
        - Понимаю. Кстати, отец Петр, помогите мне в подвале найти факелы, а потом мы пойдем к людям, чтобы сказать им…
        Отец Петр рассмеялся уже по-настоящему.
        - Вот я и говорю - слава богу.
        Глава 24
        Утром следующего дня всем стало известно, что люди вернули себе центр города, и в Белый дом набилось столько народу, что Ростик только диву давался. Он пару раз вышел в коридор, прошелся, зрелище было не очень веселое, но подавленности больше не ощущалось. Наоборот, люди подходили, задавали глуповатые вопросы, которые всегда задают в России начальству не для того даже, чтобы что-то вызнать, а чтобы выразить свою уверенность в том, что начальник все делает правильно.
        Кормежку такого количества людей пришлось организовывать с известным напряжением сил, подвоз воды - тоже, но зато в этом было то удобство, что почти всех, которых Рост хотел бы видеть у себя, можно было вызвать, разослав по разным адресам посыльных. К тому же и само помещение люди обустроили довольно лихо, убрали трупы, вымыли и очистили полы, кое-где уже стучали молотки добровольцев, ремонтирующих мебель, во дворе лили новые плиты, чтобы заложить выбитые стекла. Обязанности завхоза, потому что старый «начальник по коридорам» так и не нашелся, неожиданно взял на себя Вершигора, бывший редактор «Известки». Он даже обещал со временем раздобыть новые стекла, чтобы света в помещениях все-таки было достаточно, но Ростик на этот счет не очень волновался, на дворе стоял август, еще можно было пожить и с расширенной, так сказать, вентиляцией.
        К тому же и Баяпошка с Раей вернулись на свои законные места, за столы в приемной, а им то и дело приносили новые слухи. В целом Ростик уже представлял, что творится в городе, хотя разная информация от разных людей, как правило, искажала действительность, приходилось «делить надвое», как когда-то говорил отец.
        Примерно в полдень чуть ли не стихийно возникло заседание, которое Ростик давно полагал необходимым устроить, но как-то все не получалось. Людей в его кабинет набилось чуть не сорок человек, некоторых Ростик видел раньше в партхозактиве города, стоящими на трибуне во время демонстраций, некоторых не знал вовсе. Из тех, кому он действительно доверял, поблизости оказались Кошеваров, которого все уже в глаза называли «мэром», бывшая теща Тамара, и Перегуда. Еще, конечно, тут же оказался Герундий, которому было нужно только площадь перейти, а от армейских пришел Иванов-Тельняшка. Он чувствовал себя не очень уверенно, должно быть потому, что именно он и принес известие, что на заводе произошло что-то очень скверное, там до сих пор оставалось немало волосатиков, и что с ними делать, никто не знал, потому что на прямое боестолкновение никто не решался, сил было недостаточно.
        - Начнем.- Ростик еще раз оглядел собравшихся, пожалел, что у него такая скверная память, в том числе и на имена этих новых для него людей. И почти так же, как замечал это раньше за начальством, пробурчал: - С вас, Илья Самойлович.
        - По сведениям людей, которых мне удалось задействовать, крови пролилось все-таки очень много. Особенно обидно, что к волосатым почему-то примкнули пернатые.
        - Не думаю,- отозвался Ростик и посмотрел на Герундия. Тот обеспокоенно поднял голову, пожал плечами.
        - Может, пернатые к нашим мародерам присоединились?- ни к кому не обращаясь, задумчиво спросила бывшая теща Тамара.
        - Все равно не верю.- Ростик посмотрел на Павла.- Пошли кого-нибудь в здания, где трехноги с аймихо отсиделись, пусть от них кто-нибудь сюда пожалует и объяснится.- Он помолчал.- Или сам сходи…- Снова подумал.- Пока не услышу мнения другой стороны, эту проблему не рассматриваем.
        - А если они в самом деле участвовали в грабежах?- решила уточнить Тамара Ависовна.
        - Тогда будем разбираться, вернее… пусть они сами разбираются, хотя и мы не должны зевать.- Рост кивнул бывшей теще.- Раз уж вы заговорили, что у нас осталось на складах, Тамара Ависовна?
        - Я еще не кончил,- сказал Кошеваров.
        - Да, извините,- Рост повернулся к нему.
        - Вечером волосатые устроили какую-то сходку в степи за Бобырями. Возможно, готовят новую попытку захватить город.
        Плохо Рост вел это заседание, не было в нем ни стройности, ни последовательности. Уж очень мысли скакали, вот он и спросил вполголоса, потому что стал думать совсем не о том, о чем только что говорил теще:
        - Кстати, а где еще двое аглоров? Мне вчера доложили, что один ушел на завод, кто-то на аэродром, Ихи-вара атаковала стадион…. Но где-то должны быть еще двое?
        - Говорят, в Чужой город подались, к трехногам,- ядовито отозвался Вершигора из задних рядов,- книжки читать.
        - Интересно.- Рост опустил голову, это действительно следовало обдумать, уж не решили ли невидимки, что троих бойцов будет достаточно, чтобы разобраться с бунтом в Боловске, и не отправили двоих действительно к трехногим? Кстати, зачем? Может, собираются строить собственную цивилизацию?- Продолжайте, Илья Самойлович.
        - Наши вернули территорию почти всех обитаемых районов города и стадиона, но в парк еще не совались. Хуже всего на заводе, ночью там пришлось даже занимать круговую оборону.
        - Кажется, одну девушку из аглоров видели у больницы, она там раненых сторожила,- сказала Тамара Ависовна, мельком взглянув на Вершигору.- А вовсе не к триффидам… «подалась».
        - Говорят, еще кто-то из них по окрестностям города прошелся,- раздался неуверенный голос откуда-то из приемной.
        - Зачем?- Ростик чувствовал, что хорошего Председателя для Боловска из него не получится. Снова подумал и тогда понял: этот удар по диким бакумурам, находящимся в привычной для них среде, в степи, был очень верным с военной точки зрения решением. Это заставит дикие, наиболее агрессивные племена убраться подальше и косвенно, может быть, даже прикроет ближайшие фермы. Дальние поселения, вероятно, могли удержаться и сами… Хотя все это было в высшей степени гадательно. Эх, Квадратного бы сюда, он бы мигом все разведал и доложил. И конечно, Смагу, чтобы вклеить ему, авантюристу, по полной программе…
        Оказалось, он произнес эти слова вслух или просто не сумел удержать их в себе.
        - Квадратный, говорят, возвращается,- Павел откинулся на спинку стула.- Разве я не говорил тебе? Спешит, и чуть не с каждого привала светограммы сигналит, что с пурпурными оставил Смагу, что и там бакумуры пробовали воровать металл, но он их остановил. Да, еще просил патронов как можно больше и резервы, если есть.
        Каждому командиру кажется, что участок, где он находится, самый важный. В целом это было неплохо, вот только правильно ли? Хотя теперь за правильность расстановки ресурсов и резервов отвечал как раз он, Ростик.
        - Когда он должен появиться в городе?
        - Говорит, что к этому вечеру,- Иванов хмыкнул,- но к вечеру-то все уже будет решено, правильно?
        - Надо в его сторону летунов послать,- решил Ростик.- Да и вообще, пусть пройдутся над нашими фермами, вдруг кому-нибудь помощь оперативная нужна.
        - Их уже видели в воздухе,- отозвался кто-то из задних рядов,- они времени не теряют.
        - В общем, теперь, когда аэродром за нами, все должно получиться,- подытожил Тельняшка.
        Ростик посмотрел на него.
        - Тогда за тобой еще будет парк, только малыми силами не воюй, людей береги.- Рост повернулся к бывшей теще.- А почему одну аглоршу к больнице пришлось посылать?
        - Бакумуры там в подвале засели, и медперсонал спускаться туда отказался,- Тамара Ависовна чуть печально улыбнулась.- Тамошние волосатики, в общем, даже не воевали, совсем прижились при хозяйстве… Но с невидимкой было надежнее.- Она зашелестела какой-то бумажкой, которую достала из брезентовой почтальонской сумки с длинным ремнем. Теща, человек в высшей степени компетентный, на всякий случай принесла с собой все документы, на которых зиждились складская и распределительная премудрость.- По складам я готовлю общую сводку, сделаю дня через три, быстрее не получится. Исходные данные могу тебе представить, но… Смысла в них, сам понимаешь, теперь немного.
        Ростик подумал, посмотрел в окно. И понял, что все его вопросы были в общем-то лишними. Поэтому заговорил сам:
        - Илья Самойлович, организуйте людей, пусть город в порядок приводят, а то с нашими водными дефицитами нам только чумы не хватало из-за гниющих на улицах трупов. Тамара Ависовна, уточняйте данные по продуктам. Иванов, тебе уже сказано, что делать.- Тельняшка кивнул.- Да, и, конечно, необходимо установить постоянный контакт со Смагой на заводе, если он просит помощи - не медли, будет необходимо, тоже проси у него людей и технику. Герман Владимирович, нужно будет очень тщательно проверить, кто подбил людей на погромы магазинов и складов. Выявить таковых - ваша задача. Если кто-то очень уж много награбил, придется что-то вроде суда устраивать. Может быть, даже выселять из города на какие-нибудь дальние фермы, в порядке наказания.
        - Еще человек пять выдели из тех, что потолковей, я за пару недель все раскручу,- кивнул Герундий.
        - Людей найди сам, из тех, кто вкус к следственной работе имеет.- Рост огляделся.- Не забудь также выяснить, почему мы так легко завод отдали… Так, я займусь аглорами, бегимлеси, триффидами и общей расстановкой людей. Всех, кто сталкивается с чем-нибудь нерешаемым, прошу тут же докладывать. Если дело все-таки движется - докладывать только по завершении работы, чтобы не тратить время зря.- Этого, кажется, он мог бы не говорить, но он собирался с мыслями. И решился.- Теперь о главном. После случившегося нужно что-то решать с волосатиками. Как заметила одна очень толковая, кажется, девчушка, они в самом деле наращивают… свою популяцию гораздо быстрее людей. И это, думаю, совсем не последнее их выступление с целью захватить, как они полагают, чрезвычайно богатую и развитую цивилизацию нашего города. Чтобы это было для них… затруднительно, необходимо что-то придумать. Вопрос в том - что именно?
        - Выгнать их всех, до единого,- пробурчал Кошеваров.
        - А пахать плугом по целине ты будешь?- спросила теща Тамара городского мэра на правах старой, еще с земной жизни, сослуживицы или даже соседки.- Людей же не хватает на самое необходимое… Кроме того, многих спецов они разгружают, в старом городе, например, только в домашней прислуге их тысячи три работает, не считая ребятишек.
        - В строительстве,- высказался кто-то из задних рядов в темно-синем, насквозь пропыленном комбинезоне. Ростик присмотрелся, это был тот бригадир строителей, который когда-то строил Ростику дом,- из них чуть не целые бригады уже организовались. И неплохие, наши за ними не всегда угнаться могут.
        - Про заводских не забывайте.- Оказалось, что и Поликарп тут, просто Ростик его почему-то не заметил.
        Рост понял, что убеждать наиболее трезвую, дельную часть этих людей не придется. Вот что делать с остальными? Может, просто власть применить… Но из этого ничего толкового получиться не могло. А дельного предложения у него еще не было.
        - Нужно иметь в виду, что бунт подняли только дикие волосатики, которые еще не обкатались в нашем хозяйстве,- проговорил низким голосом еще кто-то очень знакомый. Рост опустил голову, оказалось, что и Рымолов, бывший Председатель, свергнутый Муратом, тут присутствовал.
        - Может, им паспорта выдать, каждому, кто работу имеет?- спросил не вполне уверенно Герундий.- А тех, кто не имеет,- гнать в три шеи, а?
        - Они и паспорта будут передавать друг другу, и сложностей очень уж много,- отозвался Перегуда.
        - Тогда ошейники, которые снять невозможно?
        «Все-таки,- решил Ростик,- Иванов-Тельняшка, внесший последнее предложение, не очень умен. Нужно будет за ним внимательно присматривать, как бы он дров не наломал».
        - Ты что же, рабство предлагаешь ввести?- Рост хмыкнул, хотя веселья не ощущал ни на грамм.- Не позволю. Это прежде всего на нас так скажется, что и восстания не потребуется, сами развалимся.
        - Только не говори мне, что мы имели дело с восстанием угнетенного, так сказать, большинства,- пробурчал Кошеваров.
        - Да, наверное, все дело в том, что в город после победы над пауками набилось слишком много диких волосатиков. Те, кто уже давно тут живет, менять установившийся порядок вещей вряд ли… решились бы.- Рост вздохнул.
        - Тогда так, придется тебе, Герман Владимирович, заводить среди бакумуров своих агентов,- сказал Кошеваров.
        - Они на своих не доносят,- печально ответил начальник городской милиции.
        - Все равно, нужно думать,- решился Ростик,- как сделать, чтобы ситуацию в их среде можно было контролировать. Либо…
        - Я могу поработать с ними,- сказал отец Петр, который, как оказалось, сидел на стульчике в самом темном и неприметном уголке. А рядом с ним… Рост едва поверил глазам, расположился Сатклихо. Только он, как выяснялось, не хуже аглора, сумел остаться незамеченным. Отец Петр тем временем продолжил: - Говорить они, конечно, не умеют, но понимать - понимают. Попробую провести среди них катехизацию…
        В кабинете возник малопонятный шум, но быстро стих, потому что Рост остался серьезен. Лишь атеисты не могли и не хотели понять, что отец Петр, по сути, внес самое дельное предложение из всех, что тут пока прозвучали. А Рост себя к атеистам уже не относил.
        - Спасибо, отец Петр,- Рост кивнул.- И еще вот что, я не знаю человека, который занимается у нас в городе образованием подростков, школами и детсадами, если они у нас еще имеются… В общем, прошу подготовить документ, согласно которому все ребятишки волосатиков, которые желают учиться, тоже допускались бы в эти заведения. Если это вызовет слишком резкий протест людей, а после происшедшего их можно понять…- Кажется, он тоже обучался чиновничьим эвфемизмам.- Тогда необходимо подумать о людях, которые попробуют организовать школы только для бакумуров.
        - Если позволишь, Гринев,- снова заговорил Рымолов, все головы повернулись к нему,- я этим займусь. Думаю, образования и организаторских способностей у меня хватит.- Бывший Председатель помолчал.- Пожалуй, мы в самом деле этот аспект городской жизни упустили.
        - Согласен,- кивнул Ростик. В самом деле, если Рымолов соскучился по работе, если он хотел заняться такой серьезной и важной в перспективе проблемой, как образование бакумуренышей, глупо было бы его не использовать, как бы Рост к нему ни относился.- У кого есть вопросы?
        Ни у кого вопросов не было, или их было так много, что в данной обстановке их можно было пока не задавать.
        - Тогда остальное решаем в рабочем порядке.
        Люди потянулись к выходу, только Рост сидел за столом, около него, правда, оказалась Баяпошка. Она посмотрела, как за последним из ушедших закрылась дверь, и почти повелительным жестом погладила Ростика по голове. Наклонилась, поцеловала в макушку. Зачем она это сделала, было непонятно, но оказалось, именно эта немудреная ласка была Ростику и нужна. Он вздохнул, посмотрел жене в глаза.
        - Плохой из меня начальник.
        Внезапно у разбитого окна что-то дрогнуло в воздухе, и изумленному взору Роста с его аймихошей предстало точеное лицо того самого Бастена, которого Рост просил найти и прислать к нему для доклада.
        - Ты все время был здесь?- спросил он на Едином. Баяпошка сделала два шага назад, ее кулачки сжались. Но аглор не обратил на нее ни малейшего внимания, даже как-то демонстративно это у него вышло.- И что ты понял?
        - Мы учимся говорить по-русски,- произнес Бастен и попробовал улыбнуться, хотя это у него вышло как-то не по-людски.- Понял я немного, но кое-что…- Аглор сделал сложный жест рукой в воздухе, рукав его плаща невидимости на миг откинулся, и Рост увидел руку, она была прекрасней слепка руки Паганини, только темных мозолей на ней было много.
        - Я хотел спросить тебя…
        - Это я как раз осознал,- произнес аглор на очень медленном и старательном русском. Затем продолжил, уже на Едином: - Я думал, ты наведешь в городе военный порядок и дисциплину, а ты делаешь, кажется, все наоборот.
        - Город не может и не должен жить, как военный лагерь,- сказал Рост.- Тут живут гражданские, и пусть живут по своим, гражданским законам, иначе…
        Что было «иначе», он не договорил, потому что аглор его перебил:
        - Вам виднее, город принадлежит людям, и природу такого… интересного сообщества приходится принимать во внимание. Собственно, я по другому поводу.
        - Слушаю тебя.
        - Как ты знаешь, Сурда'нит-во ждет малыша. Но при рождении первенца необходим муж, чтобы из этого… существа вышел сильный воин. Поэтому Зули-вар будет неотлучно находиться при ней. Пока они здесь, но я думаю… В общем, у нас возникла идея перевести их в город трехногих, жизнь там вполне цивилизованная.
        Так вот почему Вершигора сделал свое странное заявление, что невидимки отправились к триффидам. Бастен между тем подошел ближе, сел с другой стороны Ростикова стола на стул.
        - Зеленокожие, кстати, к людям неплохо относятся, как и вы к ним.
        - Ты же не оценивать наши отношения с трехногими пришел?- не выдержав, спросил Ростик.
        - Верно,- аглор почти по-человечески набрал побольше воздуха в легкие, чтобы перейти к делу, о котором хотел Ростика просить.- Но после размышлений мы решили, что наилучшее место для этой пары - Храм, как ты его называешь, отдаленное хозяйство, которое принадлежит тебе.
        - Там же никого из ваших не было, откуда ты знаешь?..- начал было Ростик и запнулся.- Или уже были?
        - У нас имелось немало времени, пока ты начинал командовать городом, и мы немного осмотрелись в округе,- аглор снова попробовал улыбнуться. Две улыбки за один разговор, значит, он изрядно смущен, если такое вообще возможно.
        - В Храме полно народу, а места мало…- снова договорить Ростик не успел.
        - Несложно договориться с зелеными трехногами, чтобы они сделали пристройку к Храму.
        Еще бы, подумал Ростик, триффиды все сделают, только бы аглоры не поселились в Чужом. Но вслух сказал совсем другое:
        - Конечно, мне будет очень приятно, если Сурда и Зули поселятся там. Да и остальным, проживающим там, станет спокойнее под такой защитой. Только попытайтесь не разрушить добрые отношения с дварами, рыболюдьми и прочими.
        - Да, там отличное место,- не к месту отозвался аглор и опустил голову. Затем очень искренне добавил: - Жаль, уже занято.
        - Нам всем хватит места,- вдруг решительно и веско проговорила Баяпошка и улыбнулась: - Тем более если сделать пристройку.
        - Что ты имеешь в виду?- осторожно спросил Ростик.
        - Что-то мне подсказывает, ты там не скоро появишься,- чуть печально, но твердо проговорила его жена.
        И извечным женским жестом погладила свой, уже изрядно вздувшийся животик. До родов ей оставалось месяца два, не больше.
        Часть V
        Главный противник
        Глава 25
        На разведку в города пауков на этот раз Ростика подбил лететь Пестель. Он-то, пока возвращал гравилет, успокоился и отдохнул, был свеж и полон энтузиазма. Он только смотался по своим таинственным делам на север, в Одессу, но тут же вернулся. Впрочем, Ростик на всякий случай, когда ставил в известность обо всем в Боловске Дондика, сделал приписку, что Пестель нужен ему для дела, на случай если бывший капитан безопасности на очкастого гения тоже рассчитывает. Ответ оттуда пришел через день по гелиографу, и был он какой-то вялый, слишком официальный. Из него Рост так и не понял, что думают о восстании волосатых во втором центре человеческой цивилизации Полдневья, хотя над текстом размышлял стрательно.
        Вести с алюминиевого завода тоже не очень бойко поступали, из чего можно было сделать вывод, что положение в целом там не очень сложное, было бы что-то серьезное, Смага давно запросил бы помощи. Вот Рост и согласился на этот полет. Почти разведку. С тем только отличием от разведки, что летели они не столько даже посмотреть, как там действует их «замазка», сколько волокли вторую партию бомб, изготовленных в Чужом городе.
        Поэтому и двинули на двух крейсерах, в которые сумели загрузить почти все бомбы и прочие необходимые вещи. Но даже такие выносливые машины, как черные треугольники, оказались перегружены.
        В первом летели Ева и Ада, причем Ева, все еще слабая после ранения, согласилась на второго пилота, стрелком у них посадили Ладу. В той машине, что «оседлал» Рост, как теперь почему-то принято было говорить про пушкаря в башенке, за рычаги засели Ким и Пестель. Еще по паре пилотов, необходимых для крейсеров, взяли как раз из тех ребят, которые так некстати «увели» машины из Водного мира вопреки приказу Ростика. Их, конечно, поругали, но так как все, в общем-то, обошлось, наказывать их было не за что. Прозрачных на этот раз решили не брать, хотя Ихи-вара, как показалось Ростику, осталась недовольна. Она совсем по-человечески ворчала, что всякое же может случиться, вдруг вынужденную посадку в болоте придется совершить, тут бы она и пригодилась, но Рост, кажется, впервые взял с аглоркой начальственный тон, и, к его удивлению, прозрачная бойчиха подчинилась.
        Хватит и того, что с нами пойдут лучшие пилоты, решил про себя Ростик. А городу будет спокойнее, если там ниндзя Полдневья останутся. И хотя их никто не видел, потому что стягивали капюшон они пока только при Ростике, но уже сама мысль об их присутствии была надежней самых суровых приказов и постановлений, крепче стен, возведенных на манер Чужого города.
        Крейсеры тащились над болотом, и Рост недоумевал, как это в прошлый раз, усталые чуть не до потери пульса, люди проделали этот же путь менее чем за сутки. На этот раз летели неторопливо, с двумя посадками, одну сделали в самом центре болот, вторую уже перед горной грядой, ограничивающей пустынную територию пауков от Водного мира.
        Поэтому поутру третьего дня поднялись в воздух отдохнувшие и даже слегка веселые. Должно быть, еще и потому, что радиосвязь между двумя машинами установилась идеальная. Так редко бывало, но, если бывало, это вселяло надежду, давало ощущение полноты человеческих возможностей под этим серым небом, над бескрайними просторами.
        Потому и разговор как-то сам собой пошел вполне толковый, хотя и необязательный. Начала его Ева, которая почему-то кипела любопытством.
        - Пестель,- послышался в динамиках ее чуть хрипловатый, искаженный не очень качественным динамиком голос,- ты, когда за новыми бомбами летал, сказывают, в Одессу заворачивал.
        - Было дело… Там все нормально.- Пестель работал на рычагах старательно, вникая в технику Кима, что требовало от него немалой концентрации.
        - Рост, тогда ты объясни девушке, что творится на Севере.
        - Пока ничего серьезного, как я понимаю.
        - Тоже мне ответил,- хмыкнула Ада. В присутствии Евы она становилась разговорчивей. Или не подумала, что ее голос тоже может транслироваться по связи.
        - Никакого пиетета перед начальством,- вздохнул Ростик.
        - Ага,- кивнул Ким,- даже не по титулу обращаются, прямо как в прежние времена.
        - А какой у него титул?- удивился Пестель.
        - Он же теперь Председатель всея Руси на Полдневье, повелитель Бумажного холма, протектор алюминиевого завода, почетный член городов Одессы, Чужого, каких-нибудь из гнезд бегимлеси и даже, кажется, главнокомандующий отравленным валом.- Ким в изумлении покачал головой, подчеркивая свое восхищение.- Если мало, то при желании можно чего-нибудь еще добавить, про дваров, например,- закончил он вполне в духе стародавней, дружеской подначки.
        - Ты бы лучше рычагами быстрее двигал,- вздохнул Ростик,- трепло.
        - Видали, как он со мной? Строго! Одно слово - начальство.
        - Нет, в самом деле, скажи «за» Одессу?- снова проявилась Ева.
        Что-то в ее любопытстве почудилось Ростику очень личное, может быть, она действительно не просто так спрашивала. И Пестель это тоже понял, хотя ему-то уж точно было не до демонстраций проницательности.
        - Армия, какая там имеется, немного поволновалась но уже успокоилась,- начал Пестель.- Дондик злится, главным образом потому, что не знает, что делать с подвалившими волосатыми. Их стало почти двадцать тысяч, хотя, может быть, это только слухи, кто же их считает? Все они, почти до последнего бакумуреныша, хотят встать на довольствие, многие даже согласны сдать оружие. Таких, кажется, принимают вне очереди, как бы за старые заслуги в войне с пауками.
        - Нужно еще посмотреть, что выйдет из всей этой гуманизации,- буркнул Ким. Хотя уж он-то чаще всех выступал за использование волосатых в полетах, было время, учил их даже за рычагами сидеть, вторым и последующими номерами, конечно.
        - Дондик считает, что торопиться тут не следует,- продолжил Пестель, если уж он начинал глаголить, то доводил свое мнение до полной ясности.- Он сказал, что урок для волосатиков вышел хорошим, долго будут помнить, а те, кто его не усвоил, вообще не заслуживают внимания… В общем, он надеется, они теперь вряд ли захотят перехватить наше место.
        Ребята продолжили обсуждение, но у Роста вдруг стало «плыть» сознание, он слышал голоса, но не очень даже понимал, кто говорит и что говорится. Он медленно сосредоточивался на том, что творилось где-то у края горизонта, если применить этот термин. А там что-то происходило, причем было это и знакомое ощущение - так же примерно он почувствовал подлет черных треугольников четыре года назад,- и незнакомое, более мощное, неостановимое и страшное.
        Он попытался понять, что это такое, но ничего не добился. Слишком в той стороне было много живых существ, слишком они были заняты какими-то непонятными, незнакомыми делами. Росту оставалось только отказаться от своей попытки. Когда он пришел в себя, в обоих гравилетах царила полная, но и насыщенная, как бывает во время сосредоточенной работы, тишина. Ким откровенно разглядывал его, повернувшись чуть не всем телом.
        - И как?- спросил он.
        Не ответив, Рост развернул свое кресло вместе с башенкой и стал смотреть назад, в сторону Боловска, который теперь находился где-то за болотами на севере. Так, спиной к направлению полета, он и перелетел через горную гряду перед миром пауков.
        Но ребята уже поняли, что на этот раз Ростика постигла какая-то неудача, поэтому не приставали. Да и пора было делом заняться.
        Первый из паучьих городов здорово изменился, словно они были тут не неделю, а много веков назад. В башне, которая теперь стояла, упираясь в небо неровными зубьями полуобвалившихся стен, оплыв, сделавшись меньше чуть не на треть, творилось что-то невероятное. Пауки сновали целыми полками, ползали по спинам друг друга, что-то пытались спасти, что-то отремонтировать… Но у них ничего не получалось. Это было ясно - башня разрушалась быстрее, чем они всем населением ее восстанавливали.
        - Здорово,- сдержанно прокомментировал Ким.
        - Еще неизвестно, что они сделают, когда она совсем разрушится,- отозвалась по рации Ева.- Может, рванут в нашу сторону со всей дурацкой силой.
        - Отрава все равно действует,- неопределенно отозвался Пестель.
        Каких-то пауков Ростик заметил в поле, они пытались то ли урожай собрать, то ли… Да, они работали и одновременно дрались между собой. Причем жестоко, на уничтожение, а не просто так, чтобы отогнать конкурента.
        - Что с ними?- спросила Ада.
        Ким, так тот вообще чуть не бросил рычаги, вытянув шею, едва не выпадая в боковое окошко пилота, пытаясь разобрать, что же творится под его машиной.
        - Может, стоит чуть выше забраться?- спросила Ада. Рация отменно работала, видно, кто-то, не получив приказа не подкручивать ее рукоять, старательно продолжал это дело.
        - Не стоит,- отозвалась Ева,- им сегодня не до нас.
        Все-таки они прошлись над башней, сбросили по пять-семь бомб с каждого гравилета. Некоторые разбились о стены небоскреба, другие упали где-то у основания, все-таки люди, даже хорошо проинструктированные, работали медленнее аглоров. Но Ростику показалось, что так, возможно, будет даже не хуже. Если башня ослабеет снизу, это вызовет падение всей конструкции на городские дома. К тому же они тоже должны были таять от «замазки». Конечно, Ева была права, пока никто не понимал, к чему это приведет, но на войне приходится действовать с большой долей неопределенности, к этому Ростик давно привык.
        По их лодкам почти совсем не стреляли, но какая-то попытка сопротивления все-таки наблюдалась. Из-за того, что все пауки работали как бешеные, осталось непонятно, кто же сохранил такую дисциплину, что пытается стрелять, но висеть из-за этого над паучьим городом не хотелось. Ким, впрочем, спросил:
        - Отчего у них гражданская война началась-то?
        Ответил Пестель, задумчивым и слегка грустным голосом, его ликование резко пошло на убыль:
        - Дерутся, потому что не хватает места, где они могут укрыться. Еды-то им как раз должно хватать, ведь сеяли они из расчета на тех пауков, которые у отравленного вала погибли…
        - Зачем им прятаться?
        - А борым?
        - Ну, он не каждую зиму появляется,- сказал Ким.
        Ростика вдруг заинтересовало последнее замечание.
        - Пестель, ты читал доклад, который наши биологи по поводу борыма сделали?
        - А что там?- спросила Ева.- Что-нибудь интересное?
        - А ты читал?- спросил Ростика Пестель, отвлекаясь от сражающегося с собой города. Тем более что они его миновали и направились ко второй, плохо различимой из-за тумана башне.
        - Там есть кое-что интересное,- высказался Рост.- Меня интересует, нельзя ли их плодовитость как-нибудь разумно использовать, например, сделать фермы для… Для свиней, например?
        - Об этом никто не думал… Казалось, что слишком сложно построить пищевую цепочку… Но идея любопытная,- промямлил очкастый знаток биологии.- Сам придумал?
        - Если уж кого-то кормить, то нужно научиться летающих китов заваливать,- высказалась Ева.- Заодно и небо профилактически сможем расчищать.
        - Двары могут возмутиться,- предположил Ким.- Они с этими червяками в дружбе.
        - С ними слишком много непонятного,- задумчиво проговорил Пестель.- Их-то, как борым, разводить точно не удастся. Потому что неясно, откуда они возникают.
        - Из параллельного пространства,- отозвался Рост.
        - Нет,- хмыкнул не очень кстати Пестель,- я серьезно.
        - Я тоже не шучу,- Ростик вздохнул.- Сам представь, их нет, и вдруг они уже есть, прямо из ничего, и в огромном иной раз количестве. А то вдруг уходят куда-то и ни одного нет… Мы знаем, что скорость, с которой они способны перемещаться, не слишком велика, да и не любят они дальних полетов… Так куда же они уходят?
        - Любопытно,- согласился Ким.- А что еще из этих миров может появляться?
        - Я не удивлюсь,- сдержанно отозвался Ростик,- если выяснится, что и наши прозрачные приятели посредством своих плащей способны частично находиться там же.
        - Слишком сложное допущение, чтобы его принять без проверочных экспериментов,- заметил Пестель.
        - Ты прямо как те средневековые географы, которые считали, что Земля плоская, потому что так когда-то написал Птолемей,- вмешалась Ева.- Видно же было даже в их годы, например по корабельным мачтам, что Земля - круглая, но поверить они не могли.
        - Ты это к тому, что природа Полдневной сферы может иметь более сложное физическое строение, чем кажется нам?- спросил Пестель, терпеливо дослушав Еву и повернувшись со своего места к Ростику.
        - Я думаю, что Ростик говорит не просто, чтобы языком чесать,- отозвалась Ева.
        - Рост,- Пестель уже готов был бросить свои рычаги, хотя Ким тихонько сопел от натуги, лишившись его мускульной помощи,- ты сказал и слишком много, и слишком мало. Поясни, пожалуйста.
        - Я ничего не знаю,- грустно признался Ростик,- но кое-что из того, о чем говорят аймихо, свидетельствует… Ты только рули, а то Ким взбунтуется… Они признают, как ты выразился, более сложную физическую организацию Полдневной сферы.
        - Хватит спорить,- подражая Серегину, пророкотала вдруг Ада,- лучше поднажмем, а то до второго города и за неделю не долетим.
        До второго города они поднажали, да так, что Ростику даже немного жалко загребных стало, которые вдруг затянули какую-то странную песню в унисон шуму котлов. Никогда раньше Ростик не слышал, чтобы бакумуры могли петь и находили в этом удовольствие, может, их люди, работающие с ними рядом, научили?
        Километров за десять стало видно, что башня второго города пауков почти до половины осела, а некоторые куски вывалились на остальные строения, придавив нижние домики обломками. И кроме того, драк тут было еще больше. Пальба то и дело раздавалась в разных концах паучьего поселения, и направлена она была отнюдь не в сторону подлетающих гравилетов. Стреляли по своим, вернее по соплеменникам.
        - Куда же мы тут будем сваливать наш «товар»?- растерялся Ким, энергично ворочая рычаги.- Если все уже и так расползлось?
        - Прямо на их крыши и вали,- предложил Ростик.- Только прикажи, чтобы не очень много колб расходовали.
        - Так останется же у нас…- Пестель стал еще печальнее.
        Сказано - сделано. А потом пошли к третьему городу, но не напрямую, а сделав небольшой крюк в сторону моря, как и прошлый налет. Тут тоже творились удивительные вещи. Во-первых, пауки настроили лодок в еще большем количестве, чем тогда, когда человеческий крейсер попытался разнести их караван. Теперь плавсредства пауков отходили от берега, можно было бы сказать - сплошным «дымом», если бы этот «дым» не тянулся по воде. Лодки, лодочки и плоты были переполнены самками пауков и какими-то другими мелкими насекомыми, может быть, и паучатами, хотя Пестель твердил, что паукам родительские инстинкты не свойственны. Помимо пауков, эти плавсредства были забиты грудами каких-то клубней и бочек, слепленных из того же материала, из которого был выстроен город. Пауки куда-то мигрировали, причем решительно и вполне расчетливо. По крайней мере, Рост был убежден, что они знают, что делают.
        Ким не сдержался и полил их огнем из пушек, разбив примерно два десятка лодок, груженных переселенцами. Наконец, всеобщими уговорами его удалось остановить, хотя почти каждый из тех, кто теперь советовал оставить восьминогих в покое, потерял в войне с ними кого-нибудь из друзей и знакомых. Но расстреливать беспомощных, уходящих в бескрайнее море пауков было… как-то нездорово. Да и невозможно было, как в первый раз, нанести этой грандиозной армаде небольших суденышек сколько-нибудь ощутимый урон, а вот нарваться на массированное сопротивление было вполне реально, поэтому решили особую воинственность не демонстрировать.
        В общем, когда жажда мщения, наконец, отпустила Кима, полетели дальше. Но Ростику это было уже неинтересно, он знал, что увидит в третьем городе, как, впрочем, и все остальные. Для этого не нужно было быть пророком.
        Глава 26
        Третий город пауков представлял собой еще более печальное зрелище, чем два предыдущих. По всем статьям он был меньше, и потому его разрушение шло быстрее. Башня его «растаяла» чуть не вполовину, это заметили все, и к тому же она у основания как-то оплыла и покосилась. Смотреть на нее было даже страшновато, потому что она готова была рухнуть, как подрубленное дерево, и как раз в ту сторону, где находились самые высокие здания города. Рост вспомнил, как они сбрасывали на нее бомбочки с «замазкой», и сделал вывод, что, если паукам все-таки удастся восстановить эти сооружения, «подрубать» башни нужно будет именно таким образом, но высказать свое мнение не успел, потому что неожиданно Ева принялась ругаться:
        - Черт побери, Рост, что же это такое? У них же, оказывается, была почти настоящая цивилизация, а мы ее…
        - Мы просто победили,- хладнокровно отозвался Пестель.- Не больше, но и не меньше.
        - Вспомни, каковы они вблизи,- рявкнул Ким,- и подумай, как с ними договариваться.
        - Роста послали бы, он…- попробовала было спорить Ева.
        - Ага, так я его и пустил… этим на обед,- уже не на шутку разозлился Ким.
        - Было бы можно с ними договориться, Гринев первый бы в их защиту выступил,- вдруг вмешалась в разговор Лада.
        Рост покрутил головой от удивления, уж очень его друзья принялись часто упоминать его персону, словно его тут и не было, но пока лишь наблюдал за пауками, и хотя еще ничего определенного в его сознании не зародилось, он уже кое-что стал себе представлять. Вот еще бы только понять, какие из этого сделать выводы…
        Когда они пролетали мимо башни, совсем вблизи, чуть не в двухстах метрах, отчетливей, чем обычно, стала видна главная квадратная труба, проложенная в середине. Сейчас она почему-то наводила на мысли об органе, и еще… Рост даже башенные окошки распахнул пошире, чтобы не пропустить этот запах… От нее тянуло чем-то гнилостно-сладковатым, какой-то разновидностью разложения, хотя она еще держалась, не разваливалась.
        На некоторых перекрытиях около нее виднелось немало пустых паучиных панцирей, которые лежали с обреченностью, например человеческих костей. Иногда вокруг них оставались какие-то странные орудия, которые трудно было бы взять в руки человеку, но которые, вероятно, неплохо служили, если их сжимал своими лапами паук.
        По просьбе Евы еще раз прошли на бреющем над домами, которые тоже разрушались. Тут панцирей виднелось меньше, зато заметнее стали… Да, определенно, это были предметы обихода - горшки, одеяла, странноватая на вид, но все-таки мебель. В некоторых из пристроек стояли покинутые двухколесные повозки.
        - И чего они к нам полезли?- очень толково спросила Ада.
        На Ростика все эти признаки гибели паучиной цивилизации тоже произвели впечатление, должно быть, поэтому он ответил, прежде чем успел подумать о том, как прозвучал его ответ:
        - Их заставили.
        - Кто?- сразу напустился на него Пестель.
        Но больше ничего определенного Ростик не сказал, ему требовалось посмотреть еще кое-что, хотя он не знал, даже не подозревал, где именно он может подсмотреть подтверждение этой своей догадки. Но все-таки ребята отстали только после того, как, сбросив предназначенные для этого города бомбы, повернули в Водный мир, на ночевку.
        Ким вдруг расчувствовался.
        - А помнишь, Рост, как во время первой разведки ночевали совсем на востоке?- спросил он.
        - Угу… Дураками были, не знали, что пауки лазают по отвесным скалам, почти как мы ходим по мостовой.
        - Почему же они вас тогда не слопали?- спросила Лада.
        - Ночью они теряют активность,- пояснил Ким.- А кроме того, им не сообщили, что сам Рост находится среди тех балбесов, которые прилетели подглядывать за ними.
        - Непременно нужно все в дурость превратить,- вздохнула Ада.
        И на том разговоры закончились, хотя связь по-прежнему оставалась отменной, даже ручки раций крутить приходилось не очень активно.
        В болота зашли недалеко, километров на сто, и только-только расположились на ночевку на сухом и очень чистеньком пригорке, только соорудили ужин и выставили пару волосатиков для наблюдения за тем, что в округе происходит, как вдруг где-то на горизонте полыхнула красная искра. Ким, посовещавшись с Евой, пальнул пару ракет в воздух, обозначая себя. Ростику он пояснил так:
        - Ясно же, что свои. У других рас тут такого нет и быть не может.
        - Положим,- отозвалась Ева,- волосатые могли где-нибудь ракеты стырить, когда мы еще союзниками были.
        - Слишком уж по бакумурским меркам сложная ловушка, если это ловушка,- высказался Пестель, и предложил слетать на разведку.
        Но тут уж воспротивился Рост. Он почему-то приобрел уверенность, что непонятный антиграв, подающий сигналы, и сам тут скоро появится.
        И естественно, оказался прав, следующая вспышка красного огня была уже ближе, всего-то километрах в двухстах. И, как теперь стало понятно, это была даже не ракета, а что-то вроде мощного фальшфейера, установленного на машине, способной передвигаться со скоростью антигравов.
        Ким, однако, пальнул не сразу, а примерно через час, из расчета, что люди, которые их ищут, находятся уже километрах в ста, не дальше. Ростик тем временем мирно дремал, совершенно не волнуясь. Почему он не волновался - объяснить было трудно. Еву, которая сидела с остальными пилотами перед костерком, это спокойствие даже задевало.
        - Если нас ищут, может быть, в городе новое восстание, а он,- пояснила она тоном, далеким от восхищения,- дрыхнет.
        - Он в прежние годы перед боем тоже всегда спал,- вздохнул Пестель, все-таки не осуждая Ростика, а скорее завидуя.
        - Выпендривается,- буркнула в четверть голоса Ада.
        Если бы у Роста не было обучения по методике аймихо, если бы он не прожил все эти годы в Храме, разговаривая едва слышно с бакумурским семейством Винторука, он ничего бы не расслышал. На это мнение отозвался Ким:
        - Ему и выпендриваться не нужно, у него так психика устроена.
        - Раньше он… поживее был,- сказал Ева.
        - Тебе виднее,- поддела подругу Ада, намекая на бывшую когда-то между Евой и Ростом любовь. Обе в голос хохотнули.
        Казарменные шуточки в женском варианте, решил Рост и проснулся окончательно. Потому что гравилет вдруг пальнул уже совсем близко, и на этот раз ракетой. Ким тоже обозначился, и уже через полчаса, не больше, в воздухе зашелестели гравитационные котлы очень большой и мощной машины.
        Это оказался Бабурин, который явился ни много ни мало - на очень зализанной и облегченной лодочке. Свое появление он объяснил так:
        - Меня Перегуда послал, сказал, чтобы непременно отыскал и всемерно способствовал оперативной связи, если потребуется.
        - Они даже стрелять в нас уже не могут,- пояснила Ева.- Так что мы, в общем-то, домой направляемся.
        - Но мы-то этого не знали.- Похоже, в запале Бабурин решил себя не щадить.
        - Ладно тебе,- миролюбиво предложил Рост.- Ты лучше скажи, как ты нас нашел?
        - Чего же тут искать? Вышел к их гряде на западе и пошел вдоль гор, дураку понятно, что для ночевки вы будете в Водный мир возвращаться.
        - Зря только гравилет гонял,- буркнул Ким.
        Но Рост думал иначе. Он еще раз обмозговал свою идею, потом начал распоряжаться.
        - Может, и не зря… Сделаем вот что. Завтра перегрузим на этот бочонок побольше топлива, посадим на него… Кима с Адой, возьмем самого умелого загребного и пойдем на юг. Остальных распределите так, чтобы они дружно дошли до Боловска.- Он посмотрел на Бабурина.- Крейсеры свою роль сыграли. Старшим предлагаю назначить Еву.
        - Зачем на юг?- деловито спросил Ким.
        - Пока не знаю,- признался Ростик.- Хочется посмотреть, куда же эти пауки так бойко от берега гребут.
        - Охо-хо,- завздыхала Ева,- а меня уже за человека не считают… Адку ему подавай… Нет уж, с вами пойду я,- она почти зло блеснула глазищами на Ростика,- ранение не скажется, обещаю.
        - Пока стрелки и волосатые не спят,- поднялась Ада, молча уступая подруге первенство в решении ситуации,- распоряжусь, чтобы топливо перегрузили. Как понимаю, вместо Евы за «старшего» стану я? Тогда Лада останется со мной, Пестель поможет Бабурину, остальные пилоты останутся на своих местах… Загребного, толкового и сильного… Ладно, найду такого, только, Гринев, тебе придется ему помогать, ребята уже вымотались за прошедшие дни, очень дальний полет им трудно будет выдержать, сердце не справляется… Даже у волосатых.
        - Жаль, что в эту лодку пятый человек не поместится, Пестелевы глаза и мнение в этой разведке - тоже не последнее дело,- высказался Ростик.- И как раз на пару с загребным его можно было бы поставить…
        - Вероятно, ты хотел сделать мне комплимент?- отозвался Пестель, но глаза его смеялись, это было видно в свете костерка.- Или просто привык волынить во время полетов?
        На этом дискуссия окончилась. Ким и Ева с Адой отправились готовить гравилеты к завтрашней работе, выяснять, сколько у них имеется топлива, переставлять людей, перегружать продукты и воду.
        А поутру три гравилета разошлись в разные стороны, два крейсера потащились на север, домой, а небольшая лодочка без пушечной башни двинулась строго на юг, потому что именно там должна была находиться основная часть паучьей лодочной армады.
        Полосу песка, где обитали пауки, перескочили быстро и просто. Таких пилотов, какие сейчас находились на рычагах почти спортивного антиграва, было поискать. Лодка неслась так, что только ветер свистел за тоненькой, чуть не бумажной обшивкой. Рост сидел на куче всяческого добра, разглядывая спину очень невысокого, но на удивление широкоплечего незнакомого волосатика, работающего на котле. Что бы там ни говорила Ада, он казался таким выносливым, что рядом с ним Ростику делать было нечего.
        В боковом окошке море открылось неожиданно. И свет, возникший из-за отражения солнца в воде, запрыгал по потолку антиграва, словно они не летели, а плыли по воде. Ребята работали молча, Ким бурчал только необходимые команды, Ева чуть ли не дремала, тем не менее, делая свою работу автоматически, бакумур почти без акцента отзывался привычными - «пнял» и «уп», которое заменяло ему «есть».
        Только дважды за весь этот перелет и поговорили. Сначала Ким попробовал стряхнуть с себя накопившуюся усталость:
        - Рост, а помнишь, как мы видели корабль с воздушными змеями вместо парусов?
        - Тогда это было открытием,- отозвался Ростик.- Сейчас открытия делать сложнее.
        - Так и должно быть,- зевнула Ева.- Было бы хуже, если бы мы ничего не узнали о Полдневье.
        Тогда и выяснилось, что Ким спрашивал не просто так.
        - Не темни, Председатель всея Руси, поделись, что чувствуешь впереди?
        Ростик молчал, молчал… когда понял, что дольше тянуть уже невозможно, буркнул:
        - Там что-то есть.
        И это разом прекратило дискуссию. А второй раз Ева, давно разучившись стесняться команды и сбегав в корму, чтобы облегчиться в распахнутый люк, вернулась к Киму с нерадостным известием:
        - Топливо эта лодка жрет, что прозрачный червяк. Очень далеко в море зайти не удастся, по моим расчетам, километров на семьсот, не больше. Иначе до Боловска не дотянем.
        - Я и сам замечал,- высказался на это Ким,- что облегченные машины не очень понятно с топливом расправляются. То летишь, и остается столько, словно они одним воздухом питаются, а иной раз…- Он задумался.- Может, и правда, согласно Росту, пространство тут какое-то ненормальное, с провалами?
        Рост напрягся, уж очень ему не хотелось обсуждать эту проблему, но дальше полетели совсем в молчании.
        На лодки пауков, которых теперь насчитывалось более десяти тысяч, включая какие-то тихоходные плоты, похожие на надувные понтоны, только слепленные из материала, напоминающего кованое дерево, наткнулись уже после полудня. Собственно, потому и наткнулись, что паучиное переселение разошлось по морю широченным фронтом, на сотню километров.
        Не раздумывая, Ким повернул вдоль передовых пауков, выдерживая курс на восток-юго-восток. Потом сходил проверить, что у них с топливом, и доложил Росту:
        - У нас еще километров двести хода, потом придется возвращаться.
        - Пауки даже по болоту ходить не умеют…- заговорила Ева.- Представляете, как им страшно плыть по морю?
        Они пролетели еще километров семьдесят, как вдруг Ростик, который сумел уместиться за креслами пилотов, хотя и придавил их к рычагам, увидел, что в одном месте этого паучьего скопления что-то происходит. Он присмотрелся, но все равно ничего не понял.
        - Ким, веди машину плавно,- попросил он.
        Снова стал смотреть, но без оптики разглядеть детали не получалось. И вдруг Ева уверенно произнесла:
        - Их пожирают викрамы.
        - Что?- не сообразил Ким.
        Но Ростик вдруг понял - из воды около лодок пауков появлялись огромные викрамы. Даже рядом с не очень субтильными комши они выглядели огромными, раза в три больше тех, что обитали в заливе у Одессы. Пауки в них стреляли, дрались какими-то пиками или баграми, но не очень успешно. Чаще викрамам удавалось раскачать лодку или даже понтон, а потом они наваливались еще решительнее… И когда пауки падали в воду, викрамы приканчивали их, разрывая на куски, несмотря на очень прочные, по человеческим меркам, панцири, окрашивая воду белесо-кровавой мутью.
        Ева бросила свои рычаги, хотя не должна была этого делать, и приникла к боковому стеклу.
        - Что это такое, а?- Ее голос стал звонким от волнения.
        - Зачем они сюда забрались?- спросил Ким.- Организовали такое вот массовое самоубийство?
        Летающая лодочка людей прошла над местом избиения пауков и пира океанических викрамов несколько раз. Ева сказала:
        - Хорошего слова пауки, конечно, не заслуживают - враги, никто не спорит… Но все равно, поганая это смерть.
        Помолчали, повернули к берегу, к видимому облегчению Евы. У нее, как оказалось, тоже были нервы, кстати, чуть более тонкие, чем следовало. Но Рост уже привык, что у самого смелого и решительного человека есть предел выносливости. И слишком строго спрашивать за какую-то слабину не следует. Ким, уж на что смельчак и боец, а тоже нервничал, когда первый раз атаковали города пауков.
        Пролетели с час к берегу. Ким, разглядывая флотилию пауков внизу, высказался:
        - Гребут, стараются и не знают, что их телами викрамы закусят, даже спасибо не скажут.
        - Куда же они гребут?- задумчиво проговорила Ева.- Тут же нет никакой земли… Острова есть на юго-западе и севере. А они идут на юго-восток, в чем дело?
        Рост даже фыркнул от подавленного раздражения, хотя не должен был.
        - Ну как ты не понимаешь, их должны были ждать тут, выручить, может быть, поднять на корабль вроде того, под змеем, который мы с Кимом видели.
        - Я в прошлом году тоже видела,- призналась Ева.- Собирала зеркала по заданию Дондика на оконечности полуострова пернатых и заметила в море… К сожалению, как и у вас, он далеко от берега шел, так что устройство змеев определить не удалось.
        - Я согласен,- мрачно высказался Ким,- что их предали.
        - Кто же, интересно знать?- настаивала Ева.
        - Их главные союзники,- медленно, почти устало проговорил Ростик.- И наши враги. Тоже главные.
        - Пурпурные?- для верности спросила Ева.
        - Ясно, что они,- резковато высказался Ким.- Слушай, Рост, а что мы вообще за этот полет выяснили?
        Ростик вздохнул.
        - Не знаю, потому что… Да, потому что врагов, на которых я хотел посмотреть, тут не оказалось.
        Глава 27
        Пока возвращались в город, Ким все время рыскал по курсу. Рост сидел мрачный и напряженный настолько, что даже спина заболела и почему-то плечи. Он перенервничал, но так, что сам этого не заметил. Ждал, когда настроение, появившееся над плывущими в никуда лодками с пауками, проявится хотя бы в виде смутных идей и представлений о том, что его грызет изнутри.
        Остальные веселились. Ева прихорашивалась даже за рычагами антиграва, Ким откровенно зубоскалил о том, как уверенно и толково они справились с пауками и что из этого может выйти… Наконец, Ростик не выдержал одного из его наиболее великодержавных монологов и довольно резко оборвал:
        - Все это ерунда, пилот. Ты решаешь проблему с пауками как-то… излишне механистически.
        - То есть?- сразу насторожился Ким.
        - Мол, исключили их из нашего… «острова», прогнали, а потом даже заставили куда-то мигрировать - и все.- Рост пожевал губами, словно пробовал на вкус слова, кажется, эта привычка появлялась в нем от Сатклихо.- А на самом деле - совсем не все. Им негде жить, они сейчас приперты к стенке… Любая организованная система существ теперь не самоустранится, а наоборот - мобилизуется, чтобы выжить. И следовательно, теперь, именно теперь повышается вероятность новой войны с ними, только уже не по их правилам, а хуже - ради выживания, на убой, с предельным напряжением сил.
        - Думаешь, они теперь всем населением двинут на нас?- спросил Бубурин.
        Ева застыла, да так, что Ким даже оглянулся на нее, она словно исчезла. Даже гребец у котла перестал шумно дышать, вращая экватор, казалось, свист ветра по ту сторону обшивки смолк.
        - Нет, я так не думаю… Не позволят какие-то их разлады между собой, гражданские столкновения.- Рост попробовал сосредоточиться, но пока было неясно, что же следует сказать дальше, и он вовсе замолчал.
        - Что же из этого следует?
        - Думаю, придется выслать туда, в район их обитания, группу наблюдения.
        - Их же борым сожрет,- запротестовала Ева.
        - Опять крепость придется строить? На таком-то расстоянии от баз, практически через весь Водный мир?- Ким помолчал.- Недешево обойдется.
        - Строить крепость не будем,- решил Ростик.- Попробуем обосноваться в лесах тамошних дваров.
        - Мы и со своими не можем договориться, а тут придется доказывать тамошним ящерам, что мы на самом-то деле мирные люди… Не получится,- решила Ева.
        - Придется,- вздохнул Ростик.- Этим займусь в первую очередь. Нелегко… Но без постоянного наблюдения пауков оставлять нельзя, мы слишком неосторожно их… разгромили.
        Вот с такой парадоксальной формулировкой они и вернулись в Боловск. В городе все было спокойно, даже несколько сонно. И чуть не первым распоряжением Роста был созыв всех офицеров, которые находились поблизости от города. Он объяснил им свои идеи и добился согласия на то, что в лесах тамошних дваров, или по крайней мере на границе с их лесом, необходимо поставить что-то вроде постоянно действующего лагеря с полудесятком антигравов, с сотней вооруженных ребят, с постоянным сообщением с Боловском, чтобы в случае чего не пропустить момент, когда пауки снова двинутся на человечество.
        Пару следующих недель Рост оказался очень занят. Он носился как полоумный на встречи со своими, местными дварами, разговаривал с разными их «мамашами», чтобы они помогли наладить посольство к ящерам по ту сторону болот. Это оказалось непросто, двары с этой стороны болот, называемых Водным миром, не очень-то знались с теми, кто обитал в тамошних лесах. Но в принципе помочь согласились, если на гравилетах людей двух ящеров перевезут на ту сторону и им предоставят возможность первичных переговоров.
        Ящеров перевезли в самом большом грузовом антиграве, одного из них местные не приняли по каким-то сложным клановым представлениям, царящим в сообществе хвостатых великанов, но со вторым вести переговоры согласились. Потом Ростику пришлось несколько раз мотаться к тем дварам, которые обитали на юге, и уламывать, уговаривать, торговаться. В какой-то момент он даже думал, что ничего не получится, но потом вдруг все разрешилось, и совсем неплохо для людей. Стоять лагерем до весны в своем лесу двары людям разрешили, даже обещали что-то вроде поддержки, но потребовали совершенно невероятную цену - раз в месяц отвозить десяток их мужичков, в обязанность которых входило ухаживать за их «мамашами», на ту сторону болот, и с той стороны поставлять таких же… производителей, как выразился Пестель. А Ким сказал еще определеннее:
        - Вот уж не думал, что они потребуют в первую очередь улучшить половую жизнь их теткам.
        - Не половую жизнь, а…- Пестель, как и все, кто слышал этот разговор, улыбался, но идея у него была совершенно серьезной.- А обеспечить приток новой крови. Ты пойми,- он иногда, как в прежние времена горячился по пустякам, хотя стал уже гораздо опытнее и умнее с годами,- выживание любой расы тут очень зависимо от исходной популяции, а она вырождается. Не знаю, в чем дело, то ли в расстояниях, то ли во враждебной обстановке, которая давит не только на людей, но и на них…
        - Болото не позволяет им обмениваться «производителями»,- Ким хмыкнул, но уже скорее по инерции, чем из желания валять дурака.
        - Вот я и говорю - смесь факторов расстояния и враждебной среды,- кивнул Пестель.- Сейчас они увидели возможность решить эту проблему с нашей помощью.
        - Ладно,- в спор вступил Ростик,- мы им поможем. Конечно, по десятку мужиков на любовные встречи переправлять каждый месяц мы не сумеем, но… может быть, по одному полному грузовому антиграву, то есть душ по пять-шесть, я думаю, переправлять из того леса в наш и из нашего в их - цена не слишком великая.
        На том и порешили, а после этого дело пошло само собой. Уже в последних числах августа был сформирован отряд наблюдателей, командовать которыми с необыкновенным воодушевлением вызвался белобрысый Катериничев. Рост с облегчением согласился, потому что командиром и главным экспертом в эту группу уже подумывал отправить Пестеля, хотя тот и был бы нужнее в городе. Да Пестель и сам рвался, когда понял, что у него появилась возможность поближе познакомиться с устройством хозяйства дваров и также понаблюдать за пауками. Сошлись на том, что Пестеля, по его заявкам, время от времени будут подбрасывать в лагерь людей, который в просторечии стали называть «дварским».
        Когда наблюдателей отправили, стало немного спокойнее. Правда, всем было жалко отдавать почти сотню отличных, очень умелых людей на такое непроизводительное дело, но так как эту идею предложил Рост, очень-то не протестовали.
        Решив эту проблему, пришлось подзаняться уборкой урожая, закупками местной фасоли и пшеницы, которой становилось все больше. Тут очень помогала теща Тамара, но она совсем не желала загружать себя еще и надсмотром над денежным обращением, которое как-то само собой возникло в человечестве, а это обязательно следовало сделать. И тут неожиданно совсем неплохо стал проявлять себя Вениамин Лурьевич Каратаев, Ростиков давний и упорный враг, с которым трудно было ужиться из-за его вздорности и неутомимой жажды деятельности.
        Но у него это дело пошло, видимо, сам строй его характера оказался чем-то близок к базарным… отношениям. Он быстро взял в оборот три постоянно действующих рынка, одну ярмарку, на которой торговали уже всем, что только не производило человечество, включая даже легкое оружие и антигравитационные повозки аймихо, а также сумел недурно создать что-то похожее на систему сбора налогов в карман, так сказать, администрации города.
        С очень частыми посещениями Ростикова кабинета, все еще не веря в то, что он имеет достаточно полномочий, чтобы самолично решать проблемы, которые то и дело у него возникали, иногда откровенно туповато, тем не менее Каратаев добился кое-какого успеха, и Рост вздохнул с облегчением.
        А потом, уже в середине сентября, прошло одно заседание, когда все почему-то вздумали похвалиться проделанной работой. Собрались почти все руководители города. Кажется, это был первый признак того, что система администрирования, которую устраивал почти на ровном месте Рост, начинала набирать обороты.
        Заседание начал Бабурин, который теперь сидел в крепости у отравленного вала и появлялся в городе лишь от случая к случаю. Он сказал:
        - Я не очень понимаю, зачем ты послал нас туда, но мы работаем, подготовили уже почти четыре десятка новых бомб.
        Рост еще раз оглядел собравшихся у него в кабинете людей, почти половина из которых были лицами новыми для таких посиделок, но в мыслях у него засело, что как раз слишком много оказалось также лиц старых, сидящих на таких же заседаниях еще при Рымолове.
        - Каких бомб?- спросил Рост рассеянно.
        - Как это - каких?- Бабурин на миг даже растерялся.- Ты же сам еще в первых числах послал меня к отравленному валу готовить новые бомбы, причем довольно спешно. Вот я и докладываю, что… Да ты не помнишь!
        Рост опустил голову. Он опять не помнил, у него определенно что-то творилось с головой, с умением думать над несколькими вещами одновременно.
        - Ну и ну!- покрутил головой Бабурин.
        - Ладно,- Ростик уже немного оклемался, после такой-то оценки своих интеллектуальных способностей.- Значит, говоришь, почти четыре десятка?.. Вообще-то маловато. Пока погода позволяет, продолжай.
        - «Алмазные звезды» уже готовятся к зиме, укладываются в спячку на дно болот,- пробурчал Бабурин, он-то, как и все командиры, считал, что его работа самая главная, и почти обижался, если казалось, что Рост недоучитывает его достижения.- Мне докладывали, что это становится все труднее… Скоро станет совсем невозможно.
        - Станет невозможно - попробуем что-нибудь еще,- вздохнул Рост. Повернулся к маме.- Что у нас с больницами? Мне обещали, что этой зимой у нас не будет вспышки гриппа, что найдены препараты, которые помогут вылечить самых безнадежных.
        Мама сидела в глубине собравшихся, поднялась, чуть искоса посмотрела на Роста, уткнулась в бумаги, которые принесла с собой.
        - По нашим реестрам получается, что аптеку теми средствами, которые мы тут сумели отыскать, мы наполнили, даже с некоторым перебором, процентов так на сорок-пятьдесят. Но использование лекарств в последние годы вообще было почти на нуле, а если люди узнают, что они могут почти медикаментозно лечиться, они непременно станут приходить к нам… Должна сказать, помогли аймихо, они откровенно занялись нашей медициной,- мама подняла голову.- Хотя средства и методы у них странные, иногда ни с какими нашими представлениями не согласуются… Например, обострения язвенной болезни они рекомендуют лечить долгим сидением в определенной позе и размышлением на определенные темы. Или взять это их иглоукалывание - это же курам на смех, втыкают иголочки, иногда прижигают их…
        - Помогает?- спросил Рост.
        - В общем да, хотя… Я, например, не понимаю как.
        - Раз помогает, тогда не мешайте,- предложил Ростик, не заметив, что этот его императив принял форму приказа.
        - Мы и не мешаем,- мама, кажется, стала немного раздражаться.- Хотелось бы только знать, кому теперь учить наших молодых врачей - им или нам.
        - И так и эдак,- вздохнул Ростик.- Главное, чтобы помогало.- Он осмотрел собравшихся еще раз, слева направо.- Кто еще хочет, так сказать, доложиться?
        - Я.- Кошеваров, на правах мэра города остался сидеть, или у него слишком болела культя, как почему-то показалось Ростику.- Все стройки к зиме мы свернем. Пожалуй, в этом году сумеем выселить из казарм еще тысяч семь человек, так что у нас получится…- Он тоже полистал какие-то листочки перед собой,- получится, что почти каждая семья у нас будет иметь вполне благоустроенное жилье. Вот только новым семьям не всегда удается сразу выдать ордера на новые квартиры, но… Со следующего года мы начнем решать и эту проблему.
        - Вода, канализация?- спросил Ростик.
        - Решаем по схеме, предложенной трехногими,- Рымолов последнее слово, ставшее вполне обычным для людей, произнес неуверенно, словно все еще не верил, что эти зеленые полурастения существуют.- Если в целом, то их системы действуют, и даже неплохо… Хотя кое у кого уже бродит идея создать что-то вроде централизованного горячего водоснабжения.
        - У нас есть бани,- почему-то разулыбалась теща Тамара.- Я сама люблю туда сходить, могу засвидетельствовать, они вполне, вполне…
        - Эта идея пока осуществима только для района перестроенных домов,- высказался Кошеваров.
        То есть для верхушки города, сообразил Ростик, для тех, кто живет в новых особнячках, построенных, в том числе, на его родной Октябрьской.
        - Об этом будем думать потом,- решил Рост.- Как у нас с рынками?
        - Поступления этих самых градин, как их сейчас принято называть,- засуетился Каратаев,- в городскую казну обеспечивается согласно разнарядкам, которые мы с вами, Ростислав, утвердили. Но думаю, что налоги можно поднять, слишком уж легко они собираются.
        - Об этом будем судить, после того как люди переживут зиму.- Росту Каратаев все равно был неприятен, даже с этим его «Ростиславом». Раньше-то все больше по фамилии обращался, и с кислой рожей, словно лимон пополам с перцем под язык засунул. Эх, меняет положение отношение к человеку, только друзья и остались прежними в разговоре, по крайней мере пока.- Тамара Ависовна, что у нас на продуктовых складах?
        - Вот об этом я хотела сказать,- теща Тамара даже чуть приподняла свой зад со стула,- не хватает места на тех складах, которыми мы обычно пользуемся. Нужно строить новые, иначе мы весь урожай не уложим как следует. Он же еще будет поступать, капуста, например. Опять же мясо многие фермеры привезут в город с первыми холодами, следовательно, ледники тоже следует расширять, чтобы его сохранить…
        - Это отлично, что складов не хватает.- Рост повернулся к Кошеварову,- придется вам, Илья Самойлович, заняться не только строительством домов, но и складами. Причем в спешном порядке.
        - Понял,- Кошеваров что-то уже записывал в толстую, сшитую черными нитками тетрадь, с которой явился на совещание.
        - Что у нас с армией?
        - В полном боевом порядке.- Антон, выписавшийся из госпиталя после ранения, полученного в войне у отравленного вала, сидел, как когда-то и Ростик в такой же ситуации, в окружении подчиненных,- Смаги, Квадратного, вернувшегося наконец из степей, и даже некоторых летунов.
        Но про пилотов все равно докладывать не решился, посмотрел на Кима. Тот понял и заговорил:
        - Авиация тоже неплохо себя чувствует, хотя… Выпуск патронов для больших пушек следовало бы увеличить.
        - Мы стараемся,- откуда-то из задних рядов поднялся Поликарп.- Но тут такая проблема. Начинаем производить их больше, падает качество, это летчикам не нравится.
        - А кому понравится?- буркнул Ким.- Выстрел едва на два километра шнур протягивает.
        - Положим не на два, а больше!..- запальчиво возразил Поликарп, но Рост его остановил, подняв руку, словно учитель в классе. Впрочем, ничего сказать не успел, Ким и не думал останавливаться:
        - Два километра - все равно что двести метров. Ты пойми, голова садовая…- Кажется, он в последнее время становился бесцеремонным, или они с Поликарпом уже давно сражались на эту тему.- Снаряды из полтинничного калибра должны бить до семи километров, иногда больше. Вот этот показатель и принимай за базу.
        - Так.- Рост решил, что необходимо вмешаться.- Брейк, бойцы!- Он посмотрел на обоих.- Садись, Поликарп, требование летчиков считаю обоснованным. В ближайшее время побываю у вас, подумаем вместе, что нужно сделать, чтобы пушки стреляли как им положено.
        - Есть,- по-военному отозвался главный деятель завода и в самом деле сел. Но тут же огрызнулся: - Но мощность выстрелов будет слабее, чем у пурпурных зарядов.
        - И этого я не позволю,- также вполголоса проговорил Ким.
        - Тогда рассеяние…
        Но Рост сделал вид, что ничего не замечает, хотя ему стоило большого труда не улыбнуться. Он заговорил, стараясь, чтобы его слишком звонкий, немного высокий голос звучал во всей комнате.
        - По вашим докладам все обстоит прекрасно и замечательно.- Он вздохнул, уж очень эта фразочка была похожа на те, которые в свое время произносил и Рымолов, и определенно Мурат тоже.- Теперь я попробую предложить, чем нам заниматься дальше… Дондик неделю назад получил приказ укреплять Одессу, кажется, он с этим согласился. Положение у них не хуже, а кое в чем даже лучше нашего, так что им это будет нетрудно. Пернатым я посоветовал делать то же самое. Они недоумевают, откуда мы ждем угрозы, но…
        Внезапно, к большому удивлению Ростика, с места где-то неподалеку от Поликарпа, может быть, даже с соседнего стула, поднялся… кто бы мог подумать - Шипирик. Определенно, это был он, хотя птичьи физиономии Ростик запоминал с трудом. Пернатый с достоинством огляделся и отчетливо, хотя и с некоторым клекотом, принялся излагать:
        - Мы и вправ-ду… гласны с комн-дир. С людом не легко, но… лучается. Мы делать так, как ты советуешь. Т'ол-ко не з'будь предупрдт, когда это сл-читса…- Он был горд своей речью и тем, что его слушают. Все-таки такое произошло впервые. На миг Шипирик закрыл глаза полупрозрачной, как у куриц, пленочкой, по-видимому, подумал и добавил: - Или не сл-читса.
        - Конечно, вас известим, как только выясним наверняка.- Рост чувствовал, если рассмеется, это окажется ошибкой, все-таки пернатые - народ донельзя серьезный. Но удовольствие при виде надежного союзника не проходило.- Шипирик, ты очень здорово научился говорить по-русски, я бы на вашем так не сумел.
        Шипирик поклонился и сел. Среди людей пронеслось что-то похожее на шум ветра в высоких деревьях, кажется, до этого никто не заметил присутствия на заседании такого чуждого существа.
        - И что же,- Ростик, наконец, справился с приступом веселья,- в городе все хорошо? Проблем нет?
        - Почему же нет?- вздохнула теща Тамара.- Многие после восстания бакумуров выгнали их, теперь вот ругаются, жалеют, что сгоряча… Без них трудно.
        - Возвращаются они помаленьку, к зиме пойдут чаще,- отозвался Герундий.- Мы их паспортизуем и к делу пристраиваем, если из наших никто не хочет поручиться… Скоро они почти на старых условиях будут заняты, особенно в частном секторе.
        - Значит, все и вправду толково,- теща улыбнулась Ростику, и куда теплее, чем это вышло у мамы.
        Довольно необычно было слышать это словцо от всегда очень строгой в речах и внешних проявлениях тещи, но, возможно, такой уж наступил день, когда случались всякие необычности, вроде говорящего по-русски Шипирика.
        - Тогда,- решил Ростик,- новых распоряжений не будет. Доделываем к зиме, что нужно, и…
        - Зимуем,- договорил вместо него Кошеваров и первый поднялся, чтобы идти к себе работать.
        За ним потянулись и остальные. Рост задумался или впал в какое-то состояние оцепенения. А когда очнулся, рядом стояли Ким, Антон, Квадратный, Поликарп и Шипирик. Все разглядывали Ростика с интересом, словно какую-нибудь неведомую зверушку в зоопарке… Ну, если бы в Боловске был зоопарк.
        - Ты чего, в самом-то деле?- спросил Поликарп.- Ведь действительно пока все здорово получается, люди не боятся зимы, рассчитывают, и не без оснований, что все идет как по маслу… А ты киснешь!
        - Даже пауки в море подались,- добавил Квадратный.
        - От Роста, видимо, сбежали,- заговорщически прошептал Ким. Но на шутку никто не отреагировал.
        - Вот именно,- почему-то устало проговорил Ростик.- Не могу выбросить это из головы, все время только и думаю… Почему не вычислил того, кто натравил их на нас? Куда спешил?..
        - То, что губиски натравили на нас пауков,- протянул Антон,- только догадки. А если это не так?
        - Уже больше, чем догадки,- отозвался Ростик.- Единственно разумная гипотеза.
        - Даже если так, все равно…- Квадратный хотел сказать что-то еще, но вдруг посмотрел на Роста в упор, изучающе, тревожно, взглядом человека, обладающего лучшим среди них всех пониманием скрытой угрозы. До него, наконец, дошло.- Ты считаешь, они не подхватили пауков в море, потому что… Повернули на нас?
        - О ком вы говорите?- спросил Поликарп, обеспокоенно ворочая головой и глядя то на одного собеседника, то на другого. Шипирик так ловко устроился, что видел всех одновременно, строение глаз это ему вполне позволяло.
        - Скоро будет война,- ответил Ростик и опустил голову, словно был виноват в том, что говорил.- Трудная, очень… плохая для нас война.
        - С кем?- суховато спросил Антон, почему-то вытягиваясь чуть не по стойке «смирно», поправляя пояс.
        - Не знаю,- вздохнул Ростик,- в том-то и дело. Но надо быть готовыми.
        - М-да,- помычал Ким,- оказывается, нелегко тебе с твоими предвидениями… Так вот, без радости да спокойствия и с катушек слететь можно. Хотя… Это неважно. Главное, чтобы ты знал, что нужно делать. А ты знаешь?- тут же спросил он, наклоняясь к сидящему Ростику.
        И прочитал ответ по его понурому виду. Вздохнул, крякнул и пошел к выходу из кабинета. За ним поспешил Шипирик, который решил все, чего не понял, обязательно выспросить у Кима. В последнее время они наладили отношения, решил Рост, даже не глядя в их сторону. Вот только узнает пернатый не очень много. Но винить в этом Росту приходилось только себя.
        Глава 28
        Как ни странно, это в общем-то не очень эффективное заседание привело к довольно неприятным для Ростика последствиям. К нему на прием стали приходить люди, и в таком количестве, с такими мелкими и в общем-то странными просьбами, что он только диву давался. Казалось бы, почти каждое из подобных дел можно было решить и без его участия, но в целом почему-то получалось, что без его согласия дело не двигалось.
        Беда была даже не в отсутствии инициативы и ответственных решений тех чиновников, которые должны были по долгу службы ими заниматься. А в том, что очень уж многие из этих чинуш не понимали, что же, собственно, является их делом. И это мешало Росту заниматься той работой, которую он теперь решил считать своей,- опекой над заводом, оружием, армией и летунами, контактами с другими расами, согласованием решений с Одессой, алюминиевым заводом, подпиткой всех вынесенных из города крепостей, постов и производств, расстановкой людей на ключевые должности. Вместо этого ему приходилось ломать голову, как какому-нибудь мелкому диспетчеру… Потому что именно в этом и заключалась председательская работа по представлению очень многих людей.
        Если бы у него не было опыта, приобретенного в решении подобных хозяйственных дел в Храме, если бы у него на это не ушло четыре года, он бы, наверное, не справился. А так все выходило почти нормально, хотя, конечно, кое-какие ошибки случались. Но у него не было желания демонстрировать собственную непогрешимость, свойственную предыдущим Председателям, поэтому исправлять эти ошибки удавалось вовремя, не затягивая.
        И все-таки в конце сентября Ростик не выдержал. Он подговорил свою Ладу, она приготовила один из гравилетов, и Рост, почти торжественно объявив, что отправляется с инспекцией на север, улетел в Одессу.
        Тут его не ждали, даже, как показалось, немного растерялись, когда он прибыл, но устроили в той же гостинице, которую он еще в первые дни открытия Одессы выбрал как главную казарму и центр местной власти.
        Одесса разрослась. Почти с полтысячи ферм окружили город, особенно много их было вдоль местной речки, да и сама речка чуть не в десятке мест оказалась перегорожена плотинками, дающими энергию разным мельницам, механическим кузницам и каким-то прочим мастерским. Только так Ростик и вызнал, что одесситы научились отлично выращивать пшеницу, которая была куда питательнее, чем надоевшая всем фасоль, и одновременно сумели наладить разведение в мельничных запрудах какого-то рыбоподобного существа, похожего на карпа со слабыми, вырожденными ногами. Эти ноги придавали рыбе почти лягушачий вид, но Ростик, отведав ее, понял, что, возможно, никакая морская живность с ней не сравнится. Что было еще более ценно, этих «карпов» очень легко было высушивать на солнышке, и тогда они хранились несколько лет. К тому же за сушеного «карпа» трехноги предлагали невероятное количество своих порошков для каменного литья, а Махри так даже массовые побеги устраивали в Одессу, чтобы поднаняться на фермы, где расплачивались этой рыбой.
        Оставалось загадкой, почему Пестель не рассказал Росту об этой местной достопримечательности, тем более что следовало подумать - не вызывает ли эта рыба у трехногих и червеобразных что-то вроде наркотического привыкания? Но в общем это было не очень серьезной проблемой.
        Еще в Одессе появилась небольшая, но влиятельная компания пернатых бегимлеси. Жили они неприметно, по улицам расхаживали редко, еду доставляли с полуострова на северо-востоке, но при желании их всегда можно было найти у трех-четырех больших складов в дальнем районе порта, которые они обвили своими гнездами, вынеся их, как всегда, наружу. Здания эти приняли после перестройки совершенно неузнаваемый вид, но одесситы к ним уже привыкли и даже ходили к пернатым в гости, впрочем, со своим угощением. За это бегимлеси помогали фермерам отгонять стаи панцирных шакалов и устраивали облавы на гиеномедведей, если тех в округе становилось слишком много.
        Это был совершенно другой, чем в Боловске, малознакомый Ростику мир, с которым он в общем-то был не прочь познакомиться, но… Дондик очень ревниво относился к интересу и желаниям Роста, а испытывать его дружелюбие таким необязательным образом не хотелось.
        Помимо пернатиков и временами, как говорили, довольно значительного числа обеих рас Гошодов, в городе появлялись двары. Вот зачем проходили ящеры, похоже, не знал даже Дондик, но с ними мирились, потому что они располагали тремя очень важными ресурсами - ковким деревом, латексом и, конечно, молоком ящерокоров. Впрочем, это Рост знал и сам.
        Что Ростика расстроило, так это отсутствие торговли с викрамами. Рыболюди вообще не любили появляться в районе Одессы, хотя чем это было вызвано, никто не брался даже угадывать. Рост подозревал, что те несколько бочек дизтоплива, которое они как-то вылили в море, чтобы отогнать Фоп-фолла, кстати, по его же, Ростика, предложению, каким-то образом изменили качество воды, ставшей рыболюдям неприятной.
        Решив, что теперь он знает достаточно, на третий, кажется, день пребывания в прибрежном городе Ростик отправился почти на официальный прием к Дондику, главному тут распорядителю. Он нашел его в какой-то мастерской, где бывший капитан госбезопасности с кучей измазанных чем-то зеленым ребят отстреливал причудливое по форме ружье, отличающееся от обычного оружия пурпурных тем, что у него подача патронов была устроена через пистолетную рукоять, что увеличивало и емкость магазина, и общую надежность при стрельбе, потому что деревянные рамки в таком случае не ломались от не очень осторожного обращения. Дондик, заприметив Ростика, поспешил к нему.
        - Ага, Гринев, все высмотрел, чем мы тут живем?
        Дондик смеялся, но глаза у него оставались настороженными. Рост быстро перечислил, что он тут «высмотрел», и спросил с деланой, но никого не обманувшей наивностью:
        - А я-то думал, что у тебя новые поселенцы и не водятся, а их вон сколько - и пернатые, и двары… Кстати, волосатых в городе гораздо меньше, чем я ожидал.
        Дондик вытер руки ветошью и, как бы невзначай увлекая Ростика за собой, вывел из мастерской.
        - А их и не было до этой весны.- Он посмотрел на небо и попробовал рассказывать что-то совсем не обязательное.
        Вот от подобных разговоров Рост устал настолько, что спросил в упор:
        - Как собираешься зимовать? Продуктов хватает?
        Они пошли по узким улочкам, похожим на средневековые европейские, как это было нарисовано в земных учебниках истории.
        - Собираешься помогать?- Дондик взглянул искоса, его лицо постепенно теряло напряжение, которое возникло, когда Рост ввалился в мастерскую.
        - При необходимости и по возможности.
        Дондик поздоровался с девицами, дружно прошагавшими мимо с граблями на плечах, словно при исполнении песни «А ну-ка, девушки, а ну, красавицы…» Девицы ответили начальству весело, их голоса высоко отозвались эхом между стенами, похожими на запутанные коридоры.
        - Спасибо за заботу, Председатель, но нам… не нужно. Мы на Боловск не рассчитываем.- Было ясно, что думает Дондик не совсем о делах хозяйственных.
        А ведь разговор не получится, вдруг понял Ростик. Слишком далеко ушла Одесса от Боловска, и даже не из-за гордости, а просто потому, что неправильное хозяйствование в центре вызвало это вот самое нежелание принимать помощь… и оказаться в долгу.
        - Хорошо ты тут хозяйствуешь,- признал Рост,- даже завидно.
        - Чему же завидовать?- Дондик насторожился.
        - Работаешь с удовольствием, люди к тебе неплохо относятся, перспективы у Одессы… отличные - как тут не позавидовать?
        - Только-то?- спросил Дондик.- Ну договаривай, после этой фразы почти наверняка последует продолжение со словами «только вот».
        - Только вот непонятно, почему ты столько усилий на оружие тратишь?
        Ему показалось, что бывший капитан ГБ ожидал чего-то другого.
        - Во-первых, мы, по сути, пограничный город. Во-вторых, я не хочу, чтобы мои люди проспали восстание бакумуров или что-то подобное, если такое случится. В-третьих…- Он посмотрел на Ростика, внезапно остановившись.- Сам не знаю - почему.
        - Значит, ты тоже ощущаешь?- мельком, словно и не заметив этого взгляда, спросил Рост.
        - Что значит «ощущаю»?
        - Если бы знал,- вздохнул Ростик,- непременно сказал бы.
        - Ага, я давно ждал этого разговора,- вздохнул капитан.- Ну что же, давай поговорим и об этом - о разъединении городов, о внутренней конкуренции, о специализации, которая у каждого поселения сложилась, об этих…
        - А давай не будем?- прервал его Рост.- Многое и так понятно, а то, что непонятно, не имеет смысла уточнять.
        Они вышли на главную площадь города. Вот ведь молодцы, уже в который раз подумал Ростик, даже некогда сбитую неудачной посадкой гравилета статую над центральным фонтаном восстановили или им все-таки местные трехноги помогли? Так или иначе, статуя находилась там, где ей и полагалось, в центре круглого бассейна с чистой, пресной, питьевой водой.
        - Нет, ты не понимаешь…- Капитан, как ни странно, был теперь настроен кое-что довести до логического завершения.- Мы действительно осознаем, что главная тяжесть войны с пауками легла на Боловск. Мы благодарны вам, чтим героев, которые погибли в сражении… Но видишь ли, у нас есть стены, и мы как-то иначе воспринимаем то, что творится за ними.
        - Ваши стены не задержали бы пауков и на четверть часа,- буркнул Ростик.- Они лазают по башням высотой более трехсот метров… Вернее, лазали, сейчас башни разрушаются. Так что отсидеться не удалось бы.
        - Не бросили мы вас,- сердито буркнул капитан (на людях он пытался вести себя, как и подобает ответственному лицу, со стороны никто бы не заподозрил, что он с Ростиком, по сути, ссорится).- Мы… мы не успели.
        - При том, что подготовка к обороне велась почти три месяца?- не поверил ушам Ростик. Снова вздохнул и решился: - Куркуль ты, Дондик. Как всегда, со стороны это выглядит правильно, и даже красиво. Народ живет - засмотришься. А по сути - это возможно только тогда, когда есть Боловск и ребята, которые, жизни не щадя, остановили даже пауков…- Он поморщился, дернул плечом, стряхивая злость.- Ладно, все вышло, как вышло,- закончил Ростик и понял, что больше оставаться в Одессе не хочет.
        Как-то они тут в самом деле очень хорошо и удобно для себя устроились. Брали из Боловска то, что им было нужно, но сами ничего толком не предлагали и считали, что так и должно быть всегда. Или в этом сказывался какой-то неистребимый рефлекс колониста, когда метрополия всегда кажется обязанной давать, а вот колония… Трижды подумает, не является ли ее вклад в некотором роде данью, и если это будет похоже на дань, то вполне может и об оружии усиленно задуматься… Грустно.
        - Дашь какой-нибудь экраноплан, чтобы до Храма добраться?
        - Конечно,- почти с облегчением согласился Дондик,- бери лучший… Когда собираешься отбыть?
        - Как можно скорее.
        - Тогда я распоряжусь.
        Экраноплан действительно оказался очень хорошим, с двумя пилотами, с очень мощными антигравитационными блинами. Рост был уверен, что на такую машину можно было бы усадить до отделения стрелков. Когда Рост в гордом одиночестве в нем располагался, Дондик стоял рядом и почему-то многословно рассказывал, что вот он, Рост, в какой-то своей записке спрашивал о волосатых, но вот ведь какое дело, бакумуры куда-то все в последний месяц исчезли, осталось едва ли с десятую часть. Это уже и на производительности у фермеров сказывается.
        - Они на юг подались, в район алюминиевого завода, как мне говорили,- закончил свою необязательную речь капитан.
        - Спасибо за гостеприимство,- отозвался Ростик, пожал капитану руку, и экраноплан понесся прямо через залив в сторону Храма.
        Тут все было по-прежнему. Винрадка очень обрадовалась, она уже едва выходила из дома. Со странной смесью гордости и чисто женским удивлением перед чудом скорого рождения новой жизни она оповестила, что скорее всего у нее будет двойня. Рост потолкался немного около жены, потом обошел ферму, дом. Потом вместе с Кирлан, которая заметно оттеснила от Ростика Ждо, младшую жену Винторука, они вышли к заливу.
        Рост полюбовался морем, видом отдаленной Одессы, в сторону которой, торопясь успеть до того, как выключится солнце, ушел доставивший его сюда экраноплан, вспомнил, как он смотрел на это же море прежде, в годы ссылки.
        Все было очень красиво и спокойно, даже на юге, где удалось усмирить нелепую, малопонятную попытку пурпурных вернуть себе заметное в человеческой цивилизации положение. Но что-то оставалось тревожное в самом этом спокойствии.
        Кирлан быстро исчезла, причем Рост даже не понял когда. Зато он понял, что уже очень долго сидит в позе медитации аймихо и пытается вызвать Фоп-фолла. Зачем ему это нужно - он и сам не знал. Единственно, в чем он был уверен, когда медитационная отстраненность ушла, что «мечтающий мускул» где-то поблизости, но таится, или, как это следовало бы выразить на Едином,- молчит.
        Последующие два дня прошли в совершенно блаженном ничегонеделании. Рост попытался даже развлечь себя чтением проекта Боловской конституции, в которой переписал раздел о том, что деятель, имеющий право влиять на чиновников, какой-нибудь распорядитель, обязан отказаться от частнопредпринимательской деятельности. И усилил раздел о свободе слова, чтобы гражданам было легче контролировать чиновника любого ранга вплоть до Председателя. Еще он много медитировал, слонялся вдоль берега, собирал ракушки и загорал, кормился у Кирлан и любовался Винрадкой. И лишь к вечеру второго дня аймихоша неожиданно сказала ему, что в этом его состоянии «отключенности» и состояла помощь, которую ему оказал Фоп-фолла, вызванный той, первой еще медитацией.
        Рост попробовал выяснить, как и почему это вышло, но Винрадка довольно быстро положила неинтересному ей разговору конец, а сам Рост был так расслаблен, что не стал настаивать.
        Они сидели за ужином, обильным и вкусным, когда над их головами вдруг взревели моторы гравилета. Рост вышел за дверь, прихватив по давней привычке пистолет пурпурных. Но это оказались лишь Ким и Ева на уже знакомом Ростику крохотном антиграве. Пилоты выглядели такими усталыми, что сразу разговор не получился. А загребного, бородатого верзилу из людей, пропыленного и пропотевшего так, что его сразу пришлось отправить купаться в море, принялась обхаживать Ждо, и на этот раз Кирлан не протестовала.
        Кима с Евой усадили за стол и стали впихивать в них еду. Ким жевал, глядя перед собой остановившимися глазами. Ева оценивала Винрадку, но не явно, вероятно, стеснялась проявлять слишком пристальный интерес.
        - Какие новости?- спросил, наконец, Рост, когда первый голод гостей был утолен.
        - Пестель слетал к Катериничеву и высказал мнение, что по некоторым признакам этой зимой будет жуткий борым,- сообщила Ева. Устало пожевала, продолжила: - Пауки дерутся, не переставая, их убежища «тают» уже в отдаленных районах. Пестель считает это подтверждением догадки, что они переносят «замазку» на ногах.
        Выключилось солнце, пришел загребной, взбодренный и чем-то тайным очень довольный. Рост зажег несколько факелов, чтобы столовая была хорошо освещена, видеть лица пилотов показалось ему очень важным. Когда напряжение стало невыносимым, Ким вдруг выпалил:
        - Рост, как всегда, черт тебя подери, ты оказался прав…- Он поднял голову, встретил взгляд Ростика и стиснул зубы.- Я их видел. Это что-то очень большое, в океане, недалеко уже, не дальше тысячи километров.
        - Что ты видел?- Рост изо всех сил постарался не выдать волнения. Волноваться-то уже было поздно. Или еще рано - как рассудить.
        - Какие-то огромные дрейфующие плоты…
        - Кажется, это целый плавающий город. Или остров…- сказал загребной с бородой. Он жевал так, что его щеки вздулись как у хомяка.
        - Придется тебе на них взглянуть,- выговорила Ева.
        - Да,- согласился Ростик и даже сумел улыбнуться, уж очень она стала похожа на ту девушку, которую Ростик когда-то знал.- Нужно лететь на разведку.
        - Только не сегодня,- вскинулась Ева.
        - Конечно,- кивнул Рост.- Завтра все и начнется.
        Глава 29
        Сразу отправиться к месту, куда Ким хотел оттащить Ростика, не получилось. Дело оказалось в загребном, который так вымотался в предыдущие полеты, что отказался лететь в море, как Рост и Ева ни обещали подменять его на котле. К тому же, как сказал Ким, и топливом следовало бы подзаправиться, мотивировал он так:
        - Кто знает, на что мы напоремся? А вдруг придется удирать от их крейсеров?
        - И что?- не понял Рост.
        Ким почесал затылок, изображая глубокие раздумья.
        - В общем, наша лодка, конечно, может от них удрать, скорости нам хватит. Но повышенный расход топлива, случись нам гоняться, и все такое… Ты же не хочешь попасть в плен к пурпурным?
        Рост обдумывал эту случайную фразу Кима почти все время, пока они летели в Боловск. Что-то ему в ней не понравилось, но что именно?.. В общем, он решил пока не волноваться, а положиться на волю случая и, разумеется, на мастерство пилотов.
        Из Боловска тоже не сразу вылетели, оказалось, тут его уже пару дней разыскивали, и хотя Баяпошка совершенно точно говорила, что он рванул на север с инспекцией, как она это обозначила, ей почему-то не слишком верили. Когда Рост оказался на аэродроме, вероятно, Серегин дал знать в Белый дом, что Председатель объявился, и к аэродрому на служебной машине приехали аж четверо - Каратаев, чтобы подписать какие-то расходные ордера, теща Тамара, примерно с тем же, Герундий, чтобы заставить Ростика дать ему, Герундию, хотя бы три десятка толковых солдатиков для поимки какой-то очень уж настырной воровской шайки, и Перегуда. Вот последний действительно прибыл по делу.
        - Наши люди видели в море некий странный объект,- начал он, и Рост решил сделать вид, что он очень торопится.
        - Знаю, туда, собственно, и летим.
        - Мне кажется,- задумчиво, как черепаха на солнцепеке, проговорил Перегуда,- это может быть опасно.
        - У кого-то еще предвидение случилось, не только у меня.
        - Аймихо так решили,- почему-то вздохнул бывший начальник обсерватории.- В общем, я вот с чем… Вероятно, чтобы блокировать эту угрозу, нам следует торопиться.
        - Вот именно, я и тороплюсь,- решился Рост на почти начальственное мнение.
        Перегуда все понял, улыбнулся, потом посерьезнел и все-таки добавил:
        - Мы вот что решили…
        - Кто - мы?
        - Я с аймихо.- Он был нетороплив, уже как черепаха в квадрате. Или не очень уверен в своих словах.- У нас есть один пурпурный, который в последнее время проявляет энтузиазм в плане сотрудничества с нами… Может, подождете немного, а я его доставлю к вам.
        Но тут возмутился Ким:
        - Нет, ждать больше никого не будем. Да и тащить лишних восемьдесят кило…
        - Он из мелких,- вставил Перегуда.- Весит всего-то килограммов пятьдесят, не больше.
        - Нет, ни за что,- отчеканил Ким, и Росту осталось только пожать плечами, чтобы поскорее покончить с этой бодягой. Но уже на ходу, направляясь к заправленной машине, в которой Ева помалу прогревала двигатели, заметил через плечо: - А губиска твоего далеко не отпускай, может, когда вернемся, он нам пояснит, на что мы наткнулись.
        - Куда он денется,- махнул рукой Перегуда.
        С тем и взлетели. На этот раз загребными в машине оказались… два аглора, Ихи-вара и Бастен. Вот этого Ким и позвал, едва они миновали урез воды сразу за полуостровом пернатых. Ева уступила ему место, и прозрачный так поднажал, что даже Ихи-вара стала чуть отставать на котле.
        Тем временем Рост сидел на тючках с топливом для котла и каких-то еще мешках, видимо с пищей, рядом в Евой, и она жаловалась ему на невыносимую женскую долю. Рост кивал, что-то мычал, как бы подтверждая свое внимание к ее словам. Но думал о словах Перегуды, о необходимости строить новый подъемный шар для наблюдателей, и это вызывало у него большие сомнения. Потому что теперь они познакомились с пауками, а это значило… Возможно, это ничего не значило. Но если взяться за дело с умением, возможно, удалось бы поднанять пауков выстроить огромную, метров в пятьсот, башню, и тогда уже никакие дрожания под шаром, никакие налеты черных треугольников не лишат их идеального, по местным меркам, наблюдательного устройства. Да и установить там можно не одну подзорную трубу, а штук восемь, тогда обзор станет полным, круговым, гораздо более информативным, чем до этого у людей получалось.
        Только следовало еще сочинить какую-нибудь машину, вроде лифта, чтобы забрасывать наверх и людей, и продукты. Но это дело инженеров, пусть они голову ломают… Да и с пауками неясно, как обращаться, чтобы они вступили в союз, выстроили свой небоскреб… В общем, идеи у него в голове роились интересные, хотя и невнятные.
        Как-то совершенно незаметно для себя Рост задремал, должно быть, блаженное состояние, воспринятое от Фоп-фолла, еще не полностью из него выветрилось, поэтому он и не вошел в нормальный режим. А когда проснулся, вокруг уже царила непроглядная ночь. Солнце выключилось, они шли над морем в темноте, и Росту стало интересно, что же они смогут рассмотреть в этих чернилах? И как Киму удавалось не сбиваться с курса? Но тот оказался, как всегда, молодцом.
        Когда Рост аккуратно обошел Бастена, который сменил Ихи-вара на котле, и протиснулся в пилотскую кабину, где работала главным образом Ева, а Ким просто сидел, поглядывая на приборы, все стало ясно. Ким дружелюбно оповестил:
        - Ага, спящий красавец восстал… А я уже хотел тебя будить.
        За лобовыми стеклами кабины плескалась какая-то муть, которая тонкими, извивистыми струями била в прозрачную преграду и расходилась в разные стороны. Если бы не охватившее всех напряжение, которое Ростик почувствовал сразу, это было бы даже красиво.
        - Что тут у вас?
        - Ева, беру управление на себя,- приказным тоном оповестил Ким.
        Взялся за рычаги, а Ева, осознав, что нужно делать, чуть не со вздохом облегчения потащилась назад, в помещение за котлом, на миг прижавшись к Ростику так, что тот даже головой замотал. Ева хихикнула, потом, чтобы Ким ничего не заметил, произнесла:
        - Твоя очередь, Председатель… я насмотрелась.
        Рост уселся в теплое кресло, еще раз поежился от Евиных прикосновений, заставил себя вспомнить, что он женат, и даже на двух женщинах сразу, и тогда уже проснулся по-настоящему.
        - Мы недалеко,- начал инструктаж Ким.- Километрах в двухстах, но над самым морем этой хмари нет, поэтому почти все видно. Ближе подходить я не решаюсь, все-таки у нас хлипкая лодочка, без форы от крейсеров не уйдем… Да и на крейсере не ушли бы, губиски, как известно, пока быстрее нас летают, даже с аглорами на котлах.
        После этой не вполне ясной фразы Ким плавно, как во сне, вывел их антиграв из туманной пелены, и Рост ахнул. Перед ними, всего-то на расстоянии вытянутой руки, по морю неторопливо двигалось… Вот что это было, Рост понял не сразу. Залитый огнями, почти правильной округлой формы, довольно высокий… остров. Или не остров, а какая-та конструкция, возможно, корабль, но слишком большой, чтобы быть настоящим.
        Тогда Рост решил не волноваться, вперился в то, что видел изо всех сил, и принялся думать. Из сознания ушли все переживания, посторонние мысли, может быть, вообще все мысли. Тогда он стал рассматривать мир уже не глазами, а внутренним зрением.
        Это был, конечно, плавающий город. Состоял он примерно из кораблей шестидесяти, вряд ли больше. Каждый из этих кораблей нес над собой огромную платформу, кажется, в два этажа, в форме правильного шестиугольника. Эти платформы соединялись между собой так, чтобы образовать одну большую, невероятную для корабля поверхность, и на ней, несмотря на глубокую ночь, кипела жизнь.
        Конечно, это были губиски, но не только они, а еще и какие-то неизвестные существа, которые выполняли непонятные, неясные Ростику работы, те, кто всем этим командовал, и те, кто обслуживал сложные, не очень разумно устроенные, пожалуй, даже вычурные, с человеческой точки зрения, машины, приводящие все это чудо инженерной мысли и неизвестных технологий в движение.
        На кораблях имелись заводы, фермы, парки, склады… Это была путешествующая, плавающая по морям цивилизация Полдневья… Это было то самое место, откуда пурпурные и устраивали налеты на человечество.
        На иных из гигантских кораблей жило более десятка тысяч разных существ, а всего получалось… Плохо для людей получалось. Каждый из кораблей был почти с километр длиной, почти каждый мог действовать самостоятельно, но теперь они сцепились между собой, чтобы… Рост не мог в это поверить, но в его способности предвидеть будущее все-таки поверить пришлось - они шли, чтобы уничтожить человечество.
        - Кошмарное зрелище,- наконец очень серьезно проговорил Ким.- Это и есть наш главный враг?
        - Тебе тоже показалось, что они идут на нас?- вопросом же отозвался Ростик.
        - А на кого они еще могут тут идти?- раздался из-за плеча голос Евы.
        - Наверное, они тут главные,- вздохнул Ким. Искоса посмотрел на Ростика.- Ты мне попробуй ответить, они собираются с нами воевать?- Рост молчал, словно бы то, что он отмолчится, могло им помочь.- Мы не ошиблись, когда решили, что они решили пожаловать в гости к нам?- Голос Кима упал почти до шепота.- Ну когда их первый раз увидели?..
        - Не ошиблись, они действительно идут покорять Боловск.- Рост посмотрел на Кима, на Еву. Они были бледными в едва долетающем до них свете плавающего города.
        - Но почему?- вскипела Ева.- Что мы им сделали?
        - Очень уж мы им надоели,- высказался Рост.- Вот они и вздумали ударить не разъездами, вернее, не передовыми отрядами, а… главными силами.
        - Как же мы их победим?- Рост даже не понял, кто это спросил, может быть, даже и Ихи-вара.
        - Не знаю. Шансов немного, я бы сказал… Это не с безмозглыми пауками драться, а значит… Война получается даже без надежды на победу.
        - Может, договоримся с ними?- спросил Ким.
        - Вряд ли.
        - Ты их искал, когда мы от паучьего берега в море летали?- поинтересовалась Ева.
        - Да, их. И хорошо, что не нашел. А то бы испугался… раньше времени.
        - А может, сейчас уже поздно, может, уже все решено и предписано…- Ким, похоже, тихо паниковал.
        Внезапно Ростика обдало острым, пожалуй, даже едким вниманием какого-то чужого сознания, похоже, что с этого корабля. Он тут же стал вылезать из кресла.
        - Все, они нас заметили, уходим. Изо всех сил… Похоже, они вышлют за нами какую-то боевую группу.
        Ева ему сразу поверила и бросилась к рычагам, Ихи-вара что-то по-аглорски зашипела Бастену, все дружно принялись за работу.
        - Тоже мне, бином Ньютона,- пробурчала Ева,- да крейсеры свои они за нами вышлют - вот что.
        - Не обязательно,- предположил Ким.- Такие ловкие ребята, что плавающие города строят, могут в запасе и кое-что похуже иметь.
        Рост, чтобы никому не мешать, переместился в корму антиграва, снова уселся на пресловутые мешки.
        - Недолго же мы за ними наблюдали!- перекрикивая шум, возникший от котла и давления ветра на корпус, проорал Ким, явно обращаясь к Ростику.- Тебе хватило? А то, может, обманем их в тумане, попробуем еще разок на них взглянуть?
        - Я тебе взгляну,- угрожающе отозвалась Ева, и, решительно скрипя рычагами, заложила такой вираж, что Рост чуть не скатился со своего насеста.
        Они возвращались. Всего-то минуты три-четыре разглядывали издали город губисков, их гнездо, а потом сразу же вынуждены были бежать… И это только начало. Потому что могло так получиться - теперь бежать людям придется все время, и очень далеко, и очень долго… Как аймихо.
        Или все-таки нет? Может быть, как-нибудь удастся отбиться? Но как?.. Рост понял, что сейчас, прямо вот здесь, ничего не решит.
        - Вы там, главное, не вздумайте попадаться их погоне!- проорал Рост в ответ.
        - Об этом не беспокойся,- отозвался Ким.
        Действительно, они летели так, что свист воздуха за бортами иногда перебивал шелест котлов. Это внушало надежду… Хотя какая же надежда могла быть теперь у всего человечества?
        Часа через три, когда хмарь за окном вдруг стала более разреженной, что обещало близкое утро, к Росту, посерев лицом от усталости, подошел Ким. Он уселся на тючки, похлопал друга по колену.
        - Как ты, расстроился?
        - Тут расстроишься…
        - Неужто испугался?
        - Нет, конечно. Сейчас бояться - не дело. Ты мне вот что скажи, где мы находимся? И сколько времени у нас имеется?
        - В прошлый раз, когда мы только-только на них наткнулись, тоже, кстати сказать, из-за огней ночью… Ну и еще потому, что ты подкинул нам эту идею - просматривать море вдали, мы сумели подойти поближе и посмотреть внимательнее.- Ким откинулся на обшивку антиграва, и Росту показалось, что друг сейчас уснет.- Мы определили их скорость на глазок, конечно, но, думаю, ошиблись не очень сильно, если учесть, сколько они за эти двое суток прошли… В общем, они проходят километров сто - сто двадцать в сутки. А это значит, что идти им до нас еще… Почти две недели. До входа в залив Блесхумы - девять-десять дней.- Он помолчал.- Извини, что раньше их не заметили.
        - А захотят ли они заходить в наш залив?- Оказалось, что рядом теперь стояла и Ева. Рост обеспокоился.
        - А кто же на рычагах?
        - Успокойся, все нормально… Бастен правит, а Ихи-вара гребет. Ты лучше скажи, как пурпурные будут на нас нападать? Издалека или…
        - Ева,- с дурацким смешком отозвался Ким,- они могут только своими черными треугольниками эту войну выиграть. У них же на корабле их десятки… На этот раз налет будет куда более… плотный, чем четыре года назад.
        - Об этом я и спрашиваю,- огрызнулась она.
        - Ты не об этом спрашиваешь,- медленно проговорил Ростик.- Ты хочешь знать, есть ли у нас шансы уцелеть на этот раз?
        Ева молча кивнула. Ким повернулся к Ростику. Что ему, Председателю Боловской цивилизации было делать? Он тоже попытался улыбнуться, хотя и без явного результата, ведь в темноте его друзьям этого было не разобрать…
        - Не уверен,- честно признался он.- Единственное, что сейчас внушает хоть какую-то надежду…- Он даже не знал, как закончить фразу, уж очень она была нескромной.- То, что Председателем теперь числюсь я, и значит, на организацию обороны уйдет меньше времени.
        - Да,- серьезно отозвался Ким,- это хорошо, это большой плюс. Но все-таки…
        Снова их обдало давящей, почти причиняющей боль волной. Теперь то, что их не потеряли в тумане, почувствовали, кажется, даже Ким с Евой. Аглоры-то, несомненно, уловили «взгляд» и в первый раз, недаром почти не разговаривали между собой, лишь ежились.
        - Идите-ка за рычаги,- буркнул Ростик.- И сделайте так, чтобы мы все-таки долетели до города. Там и будем думать.
        - Как скажешь,- ответила Ева и пошла назад, чтобы сменить Бастена. И все-таки не удержалась: - Хорошо бы, черт побери, чтобы это была наша главная проблема…- Она тряхнула своей роскошной рыжей гривой и почти свирепо добавила: - Очень хотелось бы.
        Глава 30
        Комната была слишком большой, она казалась даже огромной, хотя Рост был уверен, что это не зал для заседаний, который, разумеется, имелся в каждом райкоме еще в советские, земные времена. В середине, прямо под светом почти трех довольно мощных софитов, в которые как источник света поместили какие-то свечи, сделанные из настоящего воска и латекса, с довольно мощным поддувом воздуха и вытяжкой твердых продуктов горения, стояло кресло.
        Рост чувствовал себя скверно. Пойлом, которым его «угостили» аймихо, можно было, наверное, заправлять межконтинентальные ракеты. Его то бросало в холод, то обдавало таким жаром, что он был потный, словно мышь. Сердце его, кажется, молотилось с частотой ударов двести в минуту, не меньше, но главного аймихо все-таки добились: он уже стал не совсем человеком, чувствовал людей на улицах города, знал мысли почти каждой находящейся тут персоны, ощущал волнение мамы, а ведь даже не пробовал еще сосредоточиться.
        Старцы были нужны на тот случай, если он вдруг, пытаясь ощутить чуждое устройство кораблей, несущих на себе плавающий город, перейдет на Единый язык. Кроме того, эти люди, крестившиеся в православие, все-таки были не вполне людьми, они были способны расслышать каждое его слово, может быть, уловить даже его наиболее отчетливые мысли, не зря же половина из них тоже выпила того же зелья, хотя и в меньшем количестве по сравнению с тем, что досталось Ростику.
        Вместе со старцами тут же находился и отец Петр. Он выглядел расстроенным и очень беспокойным, часто вытирал лоб, поглаживал бороду, он-то был против того, чтобы Рост пошел на этот эксперимент. И все-таки Ростик был уверен, что решиться на это дело было необходимо. А вышло все так.
        Они вернулись из разведки, доложились совету, на который пришли почти все сколько-нибудь значимые люди города, даже Галя Бородина явилась с ребятами от алюминиевого завода. Закончив доклад, Рост предложил подумать, что следует сделать, чтобы устоять перед новым, очень мощным противником. Мнений было много, но все они как-то свелись к тому, что следует заключать мир, покоряться и даже, если будет нужно, идти в услужение пурпурным на правах данника. Против этого очень толково восстал отец Петр.
        - Если Гринев прав, что их на одном только этом плавающем острове несколько сотен тысяч, то они попросту растворят нас среди себе подобных… И от человечества скоро ничего не останется.
        - Это не хуже, чем быть уничтоженными!- закричала Галя, но оказалось, что желание удержать свой город и жить без пурпурных господ стало доминирующим.
        В общем, именно тогда, когда не было никакого уже видимого выхода, Сатклихо, который о чем-то очень тщательно совещался с остальными старцами, вдруг сделал предложение. Оказалось, аймихо могли приготовить некое варево, очень стимулирующее способность к провидению, которым обладал, как считалось, Ростик. И вот они предложили напоить его этим зельем, помочь ему психофизиологической энергией, которой аймихо умели неплохо обмениваться, и послушать, что человечеству в целом следует делать.
        И Рост согласился. Остаток дня прошел в каких-то дебатах, даже в выяснениях отношений, а к вечеру отлично выспавшегося Ростика принялись готовить.
        Его успокоили, причем все аймихо, вместе взятые, словно он теперь был не человек, а некий, очень ценный и сложный инструмент, напоили чем-то, по вкусу напоминавшим слабое пиво пополам со стрихнином, а потом стали ждать. Реакция проявилась не сразу, уже ближе к полночи. Кстати, Сатклихо по этому поводу высказался в том смысле, что так даже лучше, не будут бодрствующие сознания прочих людей отвлекать Ростика, а в спящем состоянии они, наоборот, дадут очень благоприятный фон для его гадания… Он так и сказал - гадания, хотя Рост не понимал, что тут действительно от точеной, искуснейшей психотехники этого странного племени, которое прибилось к человечеству, а что действительно - от шаманства.
        И вот теперь они подготовили эту комнату, собрали туда совсем немалое количество людей, почти всех, кто должен был разузнать, что следует делать с новым противником, и Рост понял - пора.
        Сатклихо, с лицом почти непроницаемым, в котором, однако, Рост без труда читал скрытое отчаяние, привязал руки Роста к подлокотникам кресла, а ноги его очень нежно зафиксировала Баяпошка. Он сидел и пытался быть спокойным, очень спокойным, хотя это было трудно, должно быть, потому, что, помимо бешеной работы сердца, у него и дыхание участилось.
        Сатклихо взял Роста за голову, обхватив его виски, еще раз заглянул прямо в глаза.
        - Может, не надо, Рост?- Он помолчал, вглядываясь во что-то, чего Рост не видел, потому что это находилось в нем самом.- Эксперимент может кончиться плохо.
        - Продолжай.- Рост попробовал улыбнуться, чтобы подбодрить начавшего, кажется, дрейфить тестя, но это было уже не в его силах.
        Тот кивнул, и прижал Ростикову голову к изголовью мягким, но и очень прочным ремнем, на случай, если он будет биться в припадке. На столик рядом с креслом, уже за кругом света, ломившего Ростику в глаза, положили что-то непонятное… Рост сосредоточился, совсем чуть-чуть, и вдруг понял, что это кляп, который вставляют больным падучей, чтобы они во время припадка не откусили себе язык. Он решил запротестовать:
        - Как же я смогу говорить, если вы прижмете мне язык к небу?- Только тогда он понял, что бормочет слишком быстро, визгливо и совсем-совсем не по-русски, а на какой-то странной, почти страшной смеси русского, Единого и грузинского языков.
        Откуда взялось вдруг знание грузинского, он не понимал, может, от тещи Тамары, ведь, когда они с Любаней были еще совсем детьми, они часто говорили не совсем на том языке, к которому привык Рост, на котором говорили остальные люди в Боловске… А он и забыл такую подробность своего детства… Значит, и Любаня пусть в каком-то неявном виде, но знает грузинскую речь, подумал он мельком… Это было неважно, эти мысли следовало гнать - он их и погнал. Прочь из сознания, прочь! И его сознание подчинилось.
        Он вообще становился каким-то совершенным мыслителем теперь, хотя не очень-то и рвался, но вот ведь - получалось!.. Или таким его сделало Полдневье? Эти мысли тоже следовало гнать, хотя размышления на эту тему были ему интересны, и именно сейчас. Но он был дисциплинированным мыслителем, вернее «мышленником»… Хотя откуда взялось это словцо, он уже точно не знал.
        - Начинай,- прошептал ему на ухо Сатклихо,- мы готовы.
        Рост заговорил, но собственный голос показался слишком уж мощным для этого помещения.
        Итак, корабли, они идут на человечество, чтобы уничтожить его окончательно, чтобы даже память о странном для Полдневья племени, называющем себя русскими людьми, испарилась, исчезла под грузом тысяч лет, которые уже как бы смотрели Ростику в лицо, даже не ожидая своей очереди, а явившись сюда, как толпа гигантских гатаумов, которых когда-то против людей использовали насекомые… Слишком много воспоминаний, слишком сложные ассоциации, слишком много пространства вокруг, а следовало сосредоточиться на одном плавающем городе и вызвать знание о том, как его отогнать, желательно так, чтобы он больше никогда уже не вернулся покорять человечество.
        На каждом корабле на мощном, круговом вороте, вынесенном далеко за борта, находится платформа, шестиугольная, способная соединяться с другими такими же платформами. Узел, которым они пристегивались между собой, чем-то напоминал дверную петлю, только их было много, по каждому из краев шестиугольника чуть не четыре десятка… Рост вдруг увидел этот мощный, сделанный из прочного металла узел, с толстыми, в четверть метра, осями, с проушинами, которые закрывались какими-то рычагами. И почти сразу понял, что он знает, как их отстегивать. Вот и первое, что он мог бы сообщить после этого сеанса,- пять-семь кораблей неплохо бы выдрать из плавающего города-острова и пригнать в Одессу, они будут людям очень полезны, потому что там хранилища и мастерские, позволяющие изготавливать черные треугольные крейсеры, оборудование для них, оружие, какие-то довольно сложные электрические машины, дающие возможность плавать по морю, что-то вроде гидропонных ферм, где произрастают злаки и травы, из которых можно выращивать какую-то белково-грибную смесь… Из одного чана, вырабатывающего эту пастообразную массу, можно
получить такое количество пищи, что прокормится почти весь город…
        - Ты думаешь не о том,- всплыли перед Ростом глаза Сатклихо.
        Да, следует думать, как этот плавающий город разрушить, может быть, причинить ему такой ущерб, чтобы он вообще разошелся на корабли, спасающиеся бегством, потеряв единство и свою главную силу,- желание подчинить человечество… Итак, их нужно разрушать.
        Но разве можно разрушать такое совершенное, такое изящное строение, хотелось спросить Ростику, но не у кого было спрашивать, следовало лишь подчиниться каким-то слабым, но вполне ощутимым и даже действенным токам, приходящим от сознания более дисциплинированных, которые находились рядом… Да, это старцы аймихо накачивают его, чтобы он не сбился, решил основную задачу.
        Синхронность во вcех маневрах, во всех эволюциях этого сверхкорабля обеспечивалась путем подчинения рулевых некоему центру, навигаторам и механикам, находящимся на совсем особом корабле, который не несет ни ферм, ни заводов, но весь состоит из громоздких и очень сложных блоков управления… Сознание Роста опять чуть уплыло в сторону, где находится главный навигатор, он уже видел - в надстройке этого корабля, в чем-то подобном башне, которая весьма уязвима, для…
        На этом корабле даже нет навеса из плотной ткани на специальных ажурных фермах, в которых под действием солнышка вырабатывается электрический ток… Как же все просто - эта ткань переложена тоненькими проводами, они переправляют заряды в какие-то машины, те вырабатывают ток и раскручивают огромные маховики, установленные в центре кораблей, у самого днища… Эти маховики, которые никогда не останавливаются, способны за счет инерции неделями вырабатывать энергию, даже если солнце не светит, например по ночам, или в каких-то сумеречных, плохих зонах Полдневной сферы, которые тут существуют…
        И вдруг сверху или сбоку пришел печальный вопрос:
        - Что такое «плохие зоны»?
        - Где-то недалеко от нас, где не светит солнце…
        - Сейчас не думай о них. Лучше скажи - сколько таких плавающих островов пурпурных ходит по окрестным морям?
        - В нашем районе океана - девять. Главный… Да, главный называется Валламахиси, он-то и идет к нам.
        - Тоже неважно, как он называется… Сколько на нем солдат?
        - Много, почти тридцать тысяч, там же существует рабство… Но солдатам потребуется время, если мы правильно все разыграем…
        - Вот об этом и попытайся рассказать.
        Вдруг Рост понял, как воевать против Валламахиси. Только испугался, что его не поймут либо не поверят, что так и только так следует поступить. И он начал очень тяжело прорываться через «путы» чужих образов и видений, которые, как оказалось, лежали на нем. И заговорил, хотя учащенное дыхание, шум крови в висках и биение сердца во всем теле очень мешали:
        - Следует ударить мощной бомбой по центру, там у них находятся те, кто распоряжается всем.
        - У нас нет такой бомбы.
        - Изготовим из латекса. Диктую рецептуру…
        Сознание на миг уплывает. Оно теперь существует как бы отдельно от него, он даже мог бы наблюдать за ним со стороны, если бы захотел. Но он не должен так делать. Ему необходимо снова слиться с ним и дальше диктовать, как следует воевать против кораблей пурпурных. Ростик делает усилие, ему все удается, он снова един с телом и своими знаниями, но он также знает - это первый звонок, это первый накат усталости, ведь его тело не очень выносливое, скоро этот удивительный сеанс всезнания закончится, и будет большой удачей, если у него, словно электрическая лампочка, не перегорят мозги… Нужно диктовать.
        - Два, нет, лучше три смертника. Хоть один, но прорвет их воздушную оборону, удар следует наносить под видом их летающих лодок, они будут запрашивать - кто это? Отвечать следует…
        Он не понимает того, что произнес, но знает, что это поможет, их подпустят к кораблю, и тогда они ударят… Только бы успеть сделать латексовые бомбы, найти стеарин, который нужен для их изготовления, магний… Стоп, рецептуру он уже продиктовал, следует двигаться дальше.
        - У них превосходство в воздухе раз в сто,- слышит он чей-то голос, это скорее всего Ева.
        Ах, милая Ева, девушка, ставшая его второй любовью, немного ветреная, очень храбрая и любящая,- как же ты мне сейчас мешаешь! И все-таки он не мог ей не ответить. Потому что ей это было очень важно сказать. Так же, как он сейчас видел все ее милые девичьи пороки, мог по именам назвать всех ее любовников, в чем она сама никогда и ни за что Ростику не призналась бы… И все равно она должна знать.
        - Их превосходство больше,- проговорил он.- Поэтому следует сделать еще вот что.
        Снова сознание ушло куда-то вверх, он уже не может его удерживать при себе, но, если он не будет цепляться за необходимость контроля, а просто попытается не отрубиться, не впасть в кому, не позволит мозгам перегореть, тогда все получится?..
        Нет, все-таки получается какая-то невнятица, он даже сам уже не понимает, что говорит. Но, кажется, понимают аймихо, которые запоминают каждый оттенок его мысли, которые и через много лет воспроизведут каждое его слово, дадут единственно верный и толковый комментарий, а значит, следует двигаться дальше, дальше…
        Как к словам постороннего он прислушался к тому, что у него получалось:
        - Перед этим следует обрубить углы… Выбить воздух… Дальше все просто.
        Вдруг, словно он плывет на большой глубине, звучит вопрос:
        - Почему ты думаешь, что?..
        Рост снова говорит в каком-то автоматическом режиме, хотя уже догадывается,- что-то все-таки получается, какие-то его идеи внушают надежду. Даже больше чем надежду, теперь люди начинают верить, что могут справиться.
        Вопросы следуют один за другим, он отвечает легко. Впрочем, это не он отвечает, кто-то более мудрый и сильный отвечает за него. А он, он… внутри основных, внешних мыслей Ростик знает, что на этом ничего не кончится. Потому что они должны привлечь пернатых, которые поверят людям, еще обязательно должны помочь викрамы… Рост вдруг осознает, что конструирует будущее, почти как детские кубики, переставляет события, которые еще не случились, которые еще несколько часов назад не мог увидеть, о которых не мог сказать ни одного разумного слова… Конструирует будущее, обладая для этого силой, и властью, и возможностью привести эту войну к такому результату, чтобы человечество выжило… Вот только, несмотря на его всемогущество, он не уверен, что у него получится.
        - Да, десяток незаметно атакующих лодок, «бабуринки» на их аэродромы.- Это он отвечает кому-то из аймихо.- Потом атака снизу, из воды.
        Снова вопрос, Рост его не очень-то проследил, но это неважно. Он говорит, потому что знает - ясно и безошибочно:
        - Если взрывать основание крутящихся маховиков через оболочку, то их перекосит, и они сорвутся со своих подшипников скольжения, на которых висят, пойдут вразнос и уничтожат корабль вернее, чем тактическая атомная бомба.
        Следующий вопрос:
        - Но ты же сказал, снизу корабли охраняют океанические викрамы…
        - Их придется блокировать, и решительно,- это снова он.
        Господи, как же он устал, как тяжело теперь словами передать то, о чем он уже давно все передумал, что ему яснее ясного, хотя - он знает это наверняка - очень скоро это будет для него таким же туманным будущим, как для всех остальных, даже для аймихо.
        - Чем их блокировать?
        - Нужно договариваться, вербовать и обещать…
        Потом он понял, что находится в каком-то оцепенении и молчит. Люди вокруг него уже измотаны куда больше, чем он, они просто подавлены той ментальной атакой, которую он на них, оказывается, произвел. И старцы аймихо больше не поддерживают его своими хлипкими, но необходимыми силами. Значит, все. Все?
        Тогда Рост говорит очень отчетливо, словно бы еще отвечая на предыдущий вопрос:
        - Я ничего не знаю.
        Это сигнал. Он действительно истощился, он выложился до предела, он больше не способен работать так, как его заставляют. И тогда, почти с той же легкостью, с какой он совсем еще недавно выстраивал будущее, он позволяет себе рассыпаться в прах, превратиться в мелкий ручей, который направляется к морю, туда, куда текут все ручейки.
        Последнее, что он вспомнил, прежде чем сознание уплыло окончательно, что он забыл выстроить собственное будущее. Но может быть, как иногда говорил Сатклихо,- это неважно?
        Часть VI
        Война без надежды
        (Стойкость обреченных)
        Глава 31
        Когда Ростик пришел в себя, ему показалось, что подобное с ним уже когда-то происходило. В палате было тихо, из окна на него вполне дружелюбно смотрел земной тополь, он бы, конечно, нашел зрелище получше, если бы сам выбирал место, где произрастать. А впрочем, все было объяснимо, это была палата для очень тяжелых больных, как на послеэффекте понял Рост, прочитав мысли мамы, которая неподалеку сидела в раскладном кресле, вроде шезлонга. Так что тополь привык и не к такому.
        Как в детстве, Рост потянулся к этой женщине, которая была его мамой, она тут же вскочила, ему даже говорить ничего не пришлось… И тут же у Ростика возникло темное, завистливое и тяжелое чувство, потому что еще как минимум двое - Машка и Пашка - могли претендовать на этот жест с большим основанием, ведь они были совсем маленькими… Но потом он вспомнил, что его маме тоже нужно кого-то любить, о ком-то заботиться - так уж устроены женщины, с этим ничего не поделаешь,- и попытался себя устыдить. То, что мама нашла себе другого мужа, достойного и умного, кого в больнице за глаза величали «богом», конечно, с маленькой буквы, должно было бы ему нравиться… Но почему-то не нравилось.
        И все-таки зачем она так поступила?.. Он попытался вспомнить своих жен, которых было две, причем из странного племени аймихо, вспомнил свою первую жену, Любаню… Потом Еву… У них был разный вкус поцелуев, разный запах, каждая ему нравилась наособицу, и он не знал, как это перевести в слова. У него еще осталась прежняя потребность переводить в слова то, что он чувствовал, хотя он уже смутно ощущал, что это неправильно. Вдруг он затосковал о дочке, которая бы понимала его, подавала ему воду и была справедливой по женскому счету, то есть никуда не хотела уходить… Но ее тоже пришлось бы отдавать замуж, ей пришлось бы подыскивать мужа… Ростик уже знал, что теперь у него будут дочери, которых он будет очень ревновать к их мужьям. Это сделало его более покладистым по отношению ко всем женщинам мира. Он даже расстроился из-за этой своей уступчивости, но знал - это правильно, более честно, чем накладывать собственнические ощущения даже на маму.
        А потом случилось почти чудо - в поле его зрения попали сразу две его девушки, Ева и Любаня. Между ними было что-то странное, какое-то соперничество, каждая из них считала, что имеет больше прав… на то, что лежало перед ними. Каждая считала, что Рост еще годен на какое-то особенное ощущение их женственности… Если бы они понимали его в достаточной мере, они бы знали, что он их понимает, но ни на что не годен.
        Рост был пустой, словно ему стало лет пятьдесят. Но, как это всегда и бывает, мир возвращался к нему с молчаливым требованием женщин подниматься, чтобы они не испытывали боли… Это было почти эгоистично, если бы не было так привычно для женщин, с их тайным смыслом, с их всегда заряженной, приведенной в боевое дежурство страстью. Ева сказала ему, потому что была более здравая, более обстрелянная и более поздняя его подруга:
        - Рост, ты ни на что не годен.
        Мама, которая помнила его все-таки еще раньше, когда он только учился ходить и говорить, почти нежно произнесла:
        - Наоборот, он у нас умница… Такого наплел, что мне даже удивительно стало - неужели это мой сын?
        - Ты…- ему стоило большого труда, чтобы разлепить ссохшиеся губы,- ты ведь ничего не понимала?
        Лишь после этого он осознал, что фраза может показаться грубой. Ева, которая все-таки была воинственной девицей, пояснила, обращаясь не столько к нему, сколько к себе:
        - Слабоват ты оказался… И почему все решили, что ты со своими прозрениями - единственный?
        - Так и есть… Понимаешь, я не предсказывал и не советовал.- Росту стало проще говорить, но ему не нравилось, что они смотрят на него с сомнением.- Я выстраивал будущее.
        Мама тут же оказалась рядом, по-врачебному отвела веки на глазах, оповестила:
        - Не бредит, пожалуй, почти нормален.
        - Рост,- решительно спросила Ева,- много народу погибнет?
        - Из наших - почти все.
        - Вот уж не уверена,- железным голосом произнесла Ева, посмотрела на Любаню и вдруг, внутренне сдавшись, ушла из палаты. Она его по-прежнему любила, хотя Рост теперь знал, много чего у нее было и с другими, но его она рассматривала как бы в особом свете, если так можно сказать,- из другой оптики.
        А вот мама понимала, что он еще почти в том же странном состоянии, которое на него навели аймихо, поэтому ласково, даже подлизываясь, спросила:
        - Ростик, ты уверен в том, что говорил… тогда?
        Он понял ее, хотя ему уже пришлось сосредоточиться, чтобы понять, она спрашивает не о себе и не о нем даже, а о других своих детях, о том, каким будет мир, в котором им предстоит жить.
        - Они идут не разрушать.- Язык у него плохо ворочался во рту, Любаня сразу же поднесла к нему большую, плоскую, как блюдечко, плошку с водой. Он глотнул тепловатой воды, продолжил: - Раньше они хотели просто подчинить нас, влить в свою систему. Теперь, после гибели пауков, они собираются только убивать. Понимаешь, они нас боятся…- Все-таки говорить было больно, его голос как-то неправильно отдавался в голове и груди.- Очень боятся. Интересно - почему?
        Он попытался ответить на вопрос, который сам себе и задал, но сознание по-прежнему оставалось каким-то отмороженным, словно он заледенел в снежной пустыне, и эти женщины не выходили его, как могли бы… После напитка аймихо ничего не помогало, или дело было не в напитке, а в том, что он увидел и понял с его помощью.
        - Как оказалось, очень уж вы здорово тут сражались,- почти увещевательно пояснила мама и тоже ушла. Она спешила передать кому-то, что Рост постепенно возвращается, что он не впал в маразм, как некогда Антон. Все-таки медицинского в ней слишком много, решил Рост, но не стал это мнение озвучивать, потому что рядом осталась еще и Любаня, тоже во врачебном халате.
        А она вдруг показалась очень красивой… Незнакомой, таинственной, могущественной, искренней, повелительной и взрослой. Это заставляло робеть и любить ее еще больше, чем прежде. Рост протянул к ней руку.
        - Я скучал.
        - Привык к многоженству, вот и строишь глазки.
        Она отвернулась. Тогда он попытался уснуть, а когда проснулся, стал подниматься. Нужно было торопиться, уж очень мало осталось времени, чтобы подготовиться к этой безнадежной войне.
        Но еще, прежде чем проснуться, Рост понял, люди и без него работают, причем правильно, делают то самое, что и следовало сделать.
        Его выздоровление оказалось не очень-то быстрым, но уже к полудню следующего дня он приказал Ладе перенести себя в Одессу, которая становилась в этих условиях новым центром сопротивления. Лада подняла тот маленький гравилет, в котором Ростик уже привык летать и где решился занять место второго пилота, а когда одолели больше половины пути, вдруг завздыхала:
        - Эх, возила я тебя, командир, по-разному… Но так возить, как сейчас, еще не приходилось… Ты бы на себя в зеркало посмотрел.- И достала из полетного планшета зеркальце величиной с ладошку, изготовленное на Земле.
        Ростик посмотрел: да, видок был еще тот - круги под глазами, словно он только что вышел из боксерского поединка… Но его глаза так горели, что, случись ему увидеть это у другого, он бы обращался с таким человеком самым аккуратным образом. А Рост и не знал, что стал таким… маловразумительным. Он проворчал:
        - Лада, ты бы вместо зеркала лишнюю обойму патронов с собой носила.
        - Тебя забыла спросить,- буркнула девица в своем привычном духе, и оба разом успокоились.
        Теперь Ростик очень отчетливо, уже не на прежнем своем всезнании, а просто по-человечески понял: эта девушка готовится к чему-то такому, чего ему не осознать никогда, выпей он хоть целое озеро пойла аймихо. С этим оставалось только примириться.
        - Знаешь, Лада,- проговорил он вдруг,- когда я вернусь, ты по-прежнему будешь здесь.
        - Куда ты собрался, командир?
        - Не знаю, но я…- (как тяжело было Ростику это произнести!),- я вернусь.
        - Уверена, что ты уцелеешь,- сказала Лада, и Рост понял: она думает, что он поведет за собой бойцов на новую войну и все равно вернется.
        Но Рост почему-то был уверен, что все обернется иначе, не так, как думала эта вполне честная и искренняя девушка. А Лада налегла на рычаги в полную силу и вдруг совсем не к месту небрежно оповестила:
        - Такая работа головой - не полезна.
        В общем, она везла Ростика, словно мешок с сеном, он даже задремал немного, хотя и понимал, где и почему находится.
        В Одессе на площади перед фонтаном, где от гравилетов стало тесно, его встретил Ким. Он посмотрел на Роста и до противности трезво сказал:
        - Я тебя предупреждал.
        Тогда Рост вспылил в меру имеющихся у него сил:
        - Нюни-то не распускай.
        Ким тут же ухмыльнулся, старый хрыч.
        - Уверен, что слова «нюни» в Едином не существует.
        От этого Рост оттаял, он вообще был склонен теперь к всепрощению, должно быть, потому что знал - это не во вред, если все идет, как идет. Скорее наоборот, без некоторой дозы зубоскальства им не выстоять. Но слишком явно показывать свое состояние не хотел и спросил:
        - Ким, ты помнишь, что я говорил, когда они меня опоили?
        - Ты много чего говорил, Председатель.
        - А конкретнее?
        - Ты не беспокойся, пришлые старцы все запомнили, потом записали для нас. И все работают как черти, чтобы соответствовать твоим… прогнозам.
        Осознав, что подробности он вот так, с ходу, не выяснит, Рост принялся бродить по Одессе. А посмотреть тут было на что. Везде, куда он только ни поворачивал голову, взгляд натыкался на вооруженные отряды, причем главным образом это были строевые, совершенно неустрашимые ребята, в глухих кованых доспехах, что в условиях Полдневья значило многое. Прямо на улицах лежали горы оружия, причем самого лучшего, которое только можно было найти. Боеприпасов тоже было очень много, и, хотя каждый из вояк, как видел Рост, запасался «под завязку», их оставалось столько, что и складывать порой было некуда, просто распихивали, чтобы ходить не мешали.
        И что было совсем удивительно, в городе было полно пернатых. Если бы они вдруг вздумали захватить Одессу, им бы это удалось без труда - таково было их численное превосходство. Но становиться захватчиками они не собирались, их гораздо больше занимали какие-то тренировки, которые проходили за городом, в степи.
        А совсем далеко от города тренировались гравилеты, которые в количестве чуть ли не сорока штук, построившись красивым ромбом, разом садились на землю, причем если кто-то опаздывал, пилоту доставалось на орехи весьма крепко.
        Еще Рост обратил внимание, что на пляже теперь стояло два десятка очень мощных экранопланов. Каждый из них был способен взять на борт чуть ли не полсотни солдат. Как и когда одесситы создали такие машины - оставалось загадкой. Но для Дондика это было в порядке вещей, так что чрезмерно удивляться не приходилось. Скорее наоборот, было бы удивительно, если б он подобного сюрприза не подготовил.
        В целом выходило, что Рост единственный ходил среди всего этого великолепия, всей этой подготовки к войне, которая пока походила на праздничный розыгрыш, как с дуба рухнувший. Хотя глубоко внутри отлично понимал - он-то все это и придумал, только не мог объяснить, как у него такое вышло и почему ему все сразу поверили.
        Глава 32
        На совещание ребята, как и в первичные для Одессы времена, о которых среди молодняка уже рассказывали легенды, собрались в нижней, самой большой комнате главного здания города. Командовал, тоже как прежде, Дондик. Он был хмур, чувствовалось, что сегодня ему придется говорить много такого, в чем он был не уверен, а кое с чем и не хотел соглашаться.
        Ростик сидел через стол от него, почти на том же месте, на котором привык ужинать, когда жил тут. Слева от него находилось море, только теперь оно было недобрым и несло к Боловску врагов.
        Ким расположился рядом, прямо подпер Роста правым плечом, а с другой стороны бочком примостилась Ева. Еще неподалеку застыл прямой, как стрела, Сатклихо, а с пяток других аймихо расселись вдоль стеночки, от них на Роста накатывала волна мягкой, почти спокойной обреченности. Только Сатклихо еще что-то пытался придумать в ситуации, в которой они оказались. Но покидать человечество, бежать куда-нибудь они не думали, и на том спасибо.
        Дондик хмуро обвел взглядом собравшихся, главным образом, конечно, одесситов, и вздохнул.
        - По последним данным,- Дондик быстро посмотрел на Ростика,- которые мы проверить не можем, входить в залив плавающий город пурпурных не намерен. От выхода из залива до нас чуть меньше тысячи километров, для их основных сил расстояние незначительное, но все же заметное. Поэтому…
        - Откуда известно, что они не войдут в залив?- выкрикнул кто-то из присутствующих тут одесских командиров.
        Ростик поежился, слишком уж легко Дондика прервали, тут явно царила неуставная «демократия».
        - Вот он сказал,- кивнул на Ростика Дондик, и странная усмешка покривила его губы.
        - Я?- удивился Рост, он подобного не помнил.
        Дондик кивнул и продолжил:
        - Это в самом деле для них невыгодная позиция, в заливе они лишатся маневра, кроме того… Зачем драться в чужих водах, если можно этого избежать? Вдруг мы что-нибудь придумаем, например, расставим подводные мины, которые сумеем замаскировать так, что даже сопровождающие их викрамы не заметят?
        - Если это для нас выгодно, может, именно в залив их как-то и заманить?- негромко спросил Казаринов.
        - Нет.- Дондик вполне по-деревенски почесал лоб под редеющими волосами, посмотрел на девушку, которая тихонько сидела у ступенек, ведущих на второй этаж. Она не сводила с бывшего капитана госбезопасности поддерживающего, может быть, даже повелительного взгляда. Так женщины смотрят, когда хотят придать кому-то сил. Дондик продолжил: - На такой оборот событий рассчитывать не будем. Удар придется наносить с берега пернатых.
        - Они согласны? В случае неудачи их ведь тоже раздолбают,- послышался тот же голос. Ростик повернул голову, чтобы рассмотреть, кто тут такой активный, но внимание рассеялось на полузнакомых или даже вовсе новых для него лицах.
        - Уже согласились,- сказала девушка со ступенек. Рост вспомнил, что капитан еще несколько лет назад воспылал к ней любовью и что она, кажется, приходилась дочерью Казаринову, что имя у нее было самое простое - Люся и она, кажется, не очень-то стремилась замуж… Видимо, тут тоже не обошлось без всяких переживаний и страстей.- После победы над пауками они думают, что мы и этот плавучий город одолеем.
        - Одолеем плавучий город?- высказался Ростик, кажется, немного не к месту.- Значит, существует некий план?
        - Ты нам его изложил,- в упор посмотрел на него Дондик.- И за неимением других идей, а также принимая во внимание некоторые твои прежние удачи… С ним согласились.- Он помолчал, разглядывая Ростика, словно видел впервые.- Ты что же, ничего не помнишь из того, что тогда наговорил?
        - Ни бум-бум,- вздохнул Рост.- Итак, пернатые согласны. Что из этого следует?
        - В общем, по твоей задумке,- снова не очень понятный взгляд на Ростика, который не хотелось замечать,- идут переговоры с нашими викрамами. Они пока не в восторге от предложенного союза, но… Требования их не чрезмерны.
        - Поточнее, пожалуйста,- попросил один из старцев аймихо.
        - Мы должны будем поддержать их в завоевании заливов между городами пауков и самыми восточными берегами нашего континента. Они говорят, там отличные глубокие шхеры, и почему-то уверены, что с нашей помощью смогут их отбить у океанических викрамов.
        - А мы им поможем?- вполне резонно спросила Люся.
        - Поможем,- строго отозвался Дондик,- если победим.
        - Кто это предложил?- спросил Рост.- Кто придумал их так ловко подкупить?
        - Ты.
        Это было ужасно. Он пытался «въехать» в ситуацию, ловил каждый нюанс, чтобы принять самое деятельное участие, может быть, подсказать что-то новое, а оказалось, все уже утвердилось, и он… так сказать, планировщик этой войны, должен просто помалкивать в тряпочку, потому что сам-то ничего не помнит.
        - Еще ты заявил, что с атакой на плавающий город викрамы сами по себе не справятся. Даже с калеными клинками, которые мы им передадим. Поэтому нужно задействовать Фоп-фолла. И эту задачу ты взял на себя… Как и попытку задействовать летающих китов.
        Тут уж Рост не выдержал, или он начинал злиться, хотя и незаметно для себя.
        - Тоже я предложил?
        - Да кто же еще?!- Дондик тоже злился. Он не понимал, что Ростик не дурачится.
        Оставалось только вздохнуть. Хотя и это не помогало, уж очень Рост чувствовал себя раздерганным, почти чужим самому себе. Захотелось, чтобы тут была Баяпошка, как неподалеку от Дондика сидела Люся Казаринова. Но ее не было, а с Евой все казалось до того непросто, что просить ее о помощи хотя бы одним взглядом не стоило.
        - Дальше что?
        - Итак, у нас есть люди, у нас есть пернатые, которые согласны, чтобы мы ударили с их мыса. С помощью заводских из Боловска, контакт с которыми осуществляет Казаринов, готовятся экранопланы, мощные, очень мощные. Оказалось, что из одного антиграва можно сделать два экраноплана, и суммарная их грузоподъемность будет чуть не в десять раз больше…
        - Не в десять,- вздохнул Казаринов,- но существенно больше.
        - Теперь, Гринев, твой ход. С Фоп-фолла. Потом ты обещал потолковать с китами, потом ты еще, кажется, хотел проинспектировать, сколько Бабурин наделал своих бомб и как идут дела с твоей супербомбой у Грузинова, которую тот изготавливает где-то на юге, кажется, у алюминиевого завода.
        - Я еще хотел спросить,- решил уж вовсе не стесняться Ростик,- а кто договаривается с викрамами?
        Дондик поднял глаза к потолку и, старательно модулируя каждый звук, объяснил:
        - Пернатые, с которыми мы уже как бы договорились посредством аймихо.
        Ага, понял Ростик, теперь понятно, почему Дондик так уверен в том, что этот союз состоится, и оглянулся на старцев, которые мусолили Ростика преувеличенно мягкими взглядами.
        - Тогда у меня есть еще один вопрос,- продолжил Рост,- а может, и не один…
        Но договорить не успел. Ева, как всегда, решительная, словно летающий крейсер, вскочила, опрокинув свой стул, подхватила Роста за руку повыше локтя железными пальцами и поволокла к выходу. С другой стороны от него, как ни странно, уже пристроился Ким. А сзади, для пущей убедительности, его вполне ощутимо подталкивал Сатклихо.
        Когда они вышли, Рост удивленно и чуть ли не обиженно посмотрел на своих, как он полагал, друзей.
        - Еще пару твоих дурацких вопросов, Гринев,- зашипела Ева,- и уверенность в этом плане у всех одесситов обратится в нуль. Ты это понимаешь?
        - Что же делать?- Рост даже не собирался спорить, ему было просто интересно услышать, как люди будут воевать против плавающего города.
        - Вот что, находим какой-нибудь экраноплан,- заговорил Ким,- садимся в него,- он оглянулся на Сатклихо,- вчетвером и линяем отсюда в Храм по-быстрому.
        - Почему в Храм?- спросил Рост, но уже по инерции, он и не думал, что сможет в своем состоянии оспорить это решение.
        Экраноплан нашли очень быстро, Рост даже заподозрил заговор, но Сатклихо по своему обыкновению оставался спокойным, и говорить было не о чем. К Храму перелетели через море, напрямую, вздымая за собой красивый бурун белой пены под ярким солнцем наверху. Росту полет показался очень приятным, и то сказать - двое таких пилотов, как Ким с Евой, могли заставить летать, кажется, обыкновенную телегу.
        В Храме поднялась небольшая толкотня, но все ему были рады. И на всякий случай попробовали накормить, но есть Ростику не хотелось. Сатклихо походил, о чем-то вполголоса поговорил с дочерью, потом с Ждо, и, довольный, объявил:
        - Двары отдали одну свою корову, чтобы приманить чудище. Она уже в стойле.
        Рост понял, что пора приниматься за дело, тем более что Ким и Ева смотрели на него вполне обнадеживающе.
        - Ты не поможешь?- спросил он Сатклихо, одновременно пытаясь уловить, что думает Винрадка.
        Но его женушка вполне по-девчоночьи решила отказаться, а сам старец аймихо зачем-то поводил руками в воздухе и вполне трезво объявил:
        - Мы не можем. Придется тебе как-нибудь самому.
        Рост подумал, что эти переселенцы доведут его до полного изнурения, но все-таки решился. Хотя совершенно не понимал, что ему следует делать и что от него, собственно, требуется.
        На море, посидев на своем любимом месте, он скинул комбинезон, оставшись в шортах, повозил босыми ногами по песку с мелкими камешками и осколочками от ракушек. Ощущение от песка почти потрясло его своей естественностью и свежестью, словно он вдохнул свежего воздуха, когда уже собрался умирать от удушья.
        Ким с Евой сидели неподалеку, больше на пляже никого не было. А здорово они спелись, решил Рост… И тогда вдруг понял, что уже работает, вызывает «думающий мускул», или как там переводится это странное словечко «Фоп-фолла» на нормальную речь.
        Почему-то контакт получился сразу, едва он послал запрос в безбрежную синеву, расстилающуюся перед ним. И очень отчетливо пришел ответ. Он был мягкий, как шелк, почти не возмущал ощущения пространства вокруг, почти не мешал собственным мыслям, если они еще оставались в Ростиковой голове.
        А потом вода вскипела, и из нее стали появляться все эти странные буро-красно-зеленые узлы, листья, стебли, утолщения с глазами, какие-то плавнички, словно у рыб, что-то похожее на сеть с мягкой, опускающейся вниз бахромой. Тогда Рост, даже немного зажмурившись от напряжения, которое на самом-то деле было сейчас совсем лишним, свернул свое сознание в тугой комочек, почти ничего не понимая в этом мире… Или понимая, что обращается в растение.
        Ничего другого у него просто не осталось. Помимо всего, это могло быть опасно, по-настоящему опасно, этот контакт был способен расстроить его способность сосредоточиваться, как когда-то вышло с Антоном. Который превратился во что-то, что уже не было Антоном, в незнакомое существо, в какого-то идиота, не способного даже обслуживать себя… Но попытка атаковать плавающий город… без помощи этой массы, копошащейся перед ним сейчас, была обречена на неудачу. Это Ростик тоже понимал, хотя и не мог объяснить почему.
        Потом он совсем перестал думать об этом звере, которого вызвал, он просто размышлял, сможет ли после этого - слишком прямого и жесткого контакта - восстановиться, не возникнет ли в нем, как некогда в людях, которых Фоп-фолла слишком «исчерпал», другая личность, не приведет ли этот его «разговор» с мудрой водорослью к потерянным годам… Единственно, что его, вероятно, спасало, так это то, что за время жизни в Храме он почему-то разучился бояться Фоп-фолла, и потому мог даже к такой безрадостной перспективе относиться… неактивно, как бы со стороны, не очень-то и цепляясь за свое умение соображать, думать, бороться и жить в нормальном человеческом сознании.
        Он пришел в себя от взгляда, который вперил в него Сатклихо. Тот улыбался, хотя его губы были плотно сжаты и даже побелели от переживаний. Он потрепал Роста по плечу, поднял голову и почти недрогнувшим голосом объявил:
        - Я же говорил, он выдержит,- снова посмотрел на Роста.- Ты правильно не боялся его. Если бы хоть на миг усомнился, он бы тебя… Вернее, это получилось бы даже не по его вине, просто вы слились в таком взлете энергий, что… тебя бы разнесло на кусочки, даже мы ничего не смогли бы потом сделать.
        - Ну, вы такие изобретательные… Определенно что-нибудь придумали бы,- прошептал Ростик.
        - Все прошло, муж,- отозвалась, кажется, больше в ментальном, чем в акустическом диапазоне, Винрадка.- Теперь все будет хорошо.
        Рост словно весь заледенел, ничего не чувствовал и очень хотел уснуть… Его тут же раздели, обтерли каким-то киселем, а потом насильно напоили, кажется, первым молоком ящерокоровы. Ростик от него отвык, и вкус показался - не очень, здорово смахивал на денатурированный спирт, размешанный с творогом и аджикой. И как его только маленькие ящеротелята могут пить?
        Но сознание очень быстро, едва ли не катастрофически стало приходить в норму. Рост даже осознал, что лежит перед всем почтенным обществом уже даже не в шортах, а вообще, в чем когда-то на свет пришел. Тогда он зыркнул на Еву с Кимом так, что они даже ничего не спросили, удалились, осторожненько задвинув за собой дверь. Сатклихо и Винрадку он стеснялся уже меньше, но все-таки и их попытался прогнать. А когда и это ему удалось, выяснилось, что со всеми этими штанинами он справиться не может, потому что сил в нем не осталось даже на то, чтобы сидеть, не качаясь, как камыш на ветру.
        В общем, промучился он некоторое время, и тут в его спальню заглянула Винрадка, вероятно, на правах жены. Она посмотрела на Ростиковы попытки приодеться и лишь тогда вполне решительно, со своим мелодичным акцентом спросила:
        - Хотелось бы знать, ты куда собрался?
        Тут уж Рост не выдержал. Мало того, что его все за дурака принимают, так еще он и сам ничего не понимает. Поэтому ответ у него прозвучал раздраженно:
        - Откуда я знаю?.. Китов им нужно обеспечивать и к дварам лететь… А времени мало,- пояснил он уже спокойнее.
        - К дварам лететь не нужно,- отозвалась Винрадка.- Один из них уже тут. Насколько я его поняла, он хочет получить гарантии, что человечество снизит подати после того огромного количества латекса, который у них забрал Пестель на свои бомбы.
        Рост откинулся на подушку почти с отчаянием. Посмотрел на Винрадку, попробовал стащить штаны. Это у него не очень-то получилось, но жена схватила за штанины и вытряхнула его одним точным движением, потом прикрыла одеялом и распахнула двери спальни на всю ширину.
        Двар оказался все тем же Арнаком. В закрытом помещении он сразу стал казаться слишком большим. К тому же от него пахло сыростью, незнакомыми раздавленными листьями и… зверем. Арнак постоял перед кроватью, на которой Рост лежал, словно раздавленная мокрица, и громким, почти нестерпимым голосом взревел… Хотя, по-видимому, пытался едва раскрывать пасть, из жалости к больному человечишке:
        - Л-ру.
        - Л-ру, Арнак,- согласился Рост и для верности кивнул. Он отчетливо понимал, что теперь, когда его увидели в таком виде, ни на какое уважение к его скромной персоне в стане ящеров рассчитывать не приходится.
        - Тебе, разговаривающий с морем, мы…- Единый этого разведчика был совсем неплох, хотя мог быть и потише.- Мы поможем. Но и ты должен дать нам слово, что подати от деревьев будут снижены.
        - Мы предложим вам дружескую торговлю, а не подати,- твердым голосом, насколько это было в его власти, обещал Ростик.- Только обещайте, что не будете драть с нас три шкуры… Я хотел сказать, что вы тоже, со своей стороны, не запросите за латекс чрезмерную цену.
        - Это нам подходит,- проревел ящер. Постоял.- Тогда, как меня известила одна из твоих женщин, мы согласны дать вам ключ к пониманию небесных полотнищ.
        - Это… хорошо. Это просто здорово! Кто будет переводчиком между нами и теми существами, которых мы называем воздушными китами?
        Как ни был слаб Ростик, а тут же пришлось пояснять невежественному лесовику, кто такие киты, какими они бывают и даже какие они красивые, когда пасутся в планктонных морях Земли. Осознав важность этой информации, двар чуть присел от восторга и согласился, что да, называть летающих червей «к-т-ды», очень достойно, благородно и благозвучно. Он даже слегка нить разговора потерял - так ему это слово понравилось.
        Наконец ящер ответил что-то не слишком явственное и направился к двери.
        - Стой, Арнак!- вынужден был заорать Ростик.- А кто же будет… посредником?
        - Решим что-нибудь,- отмахнулся дварский разведчик и затопал дальше, шепча про себя так, что посуда на полках в кухне позвякивала: - К-т-ды, кт-ды…
        Тут же Сатклихо попросил Кирлан с Ждо принести какие-то влажные тряпочки, которые должны были впитать неприятный запах разведчика ящеров, потом осмотрел Роста как обыкновенный, человеческий врач, коснулся пульса на руке, на висках, на шее. Кивнул.
        - Скоро ты не поправишься,- оповестил он,- но со временем…
        - Ему через неделю в бой лететь,- отозвался от двери Ким.
        - Он не может,- спокойно сказал старец аймихо.- Он истощился так, что не способен воевать.
        - Ему придется,- вздохнула Ева.- Солдаты, которых посылают в бой, а не ведут сражаться, войну не выигрывают.
        Сатклихо не очень-то понял ее, поэтому посмотрел на Ростика. И тот согласно кивнул пару раз. Он даже попробовал улыбнуться, чтобы добавить своему жесту значимости.
        - Она права.
        - Но ты не можешь сражаться,- заговорила Винрадка, убежденная в правоте отца.
        - Придется…- Ростик подумал и уже твердо добавил: - Придется вам постараться, чтобы я пришел в норму. Это единственное решение.
        Глава 33
        В лагере было на удивление… негромко. Рост слонялся без дела, смотрел, удивлялся, слушал. Люди переговаривались вполголоса, но почему-то главным образом жаловались - мол, командиры озверели, запретили разводить костры и не дают избавиться от сырости под доспехами. Ветер с моря действительно нагонял столько влаги, что она не только делала поддоспешные куртки влажными, но и оседала на каленом металле нагрудников и шлемов мелкими капельками. Как Росту удавалось рассмотреть ее в чернильной темноте, он и сам не понимал.
        Около него по песку довольно тяжко переваливался Шипирик и совершенно бесшумными тенями скользили Бастен с Ихи-вара. Их Рост мог видеть по вихрям неплотного тумана, возникающим при движении. Почему он замечал и это, тоже было непонятно.
        Армия стояла без единого огня в крайней точке мыса пернатых, на галечной полосе, такой узкой, что тут едва поместились несколько сотен людей и погонщики из бегимлеси, которые должны были переправиться на корабль. Вот летающие страусы никакой маскировки не признавали, ворочались непонятной, темной грудой, иногда ссорились между собой и кричали. Но Рост рассчитывал, что их крики не вызовут у пурпурных моряков подозрений, даже если те и следили за берегом.
        Рост посмотрел на Шипирика, который сонно встряхивался, даже шагать по гальке иногда пытался с закрытыми глазами. Чтобы его взбодрить, Рост спросил:
        - Твои бойцы понимают, что идут почти на верную смерть?
        - Вы же не можете управлять нашими жисатк?
        Последнее слово и обозначало страусов на языке пернатых.
        - Много их удалось сюда пригнать?- И сразу понял бессмысленность вопроса, численность атакующей команды оговаривалась, проверялась и уточнялась не один раз. Но такие настали времена - трудно было удерживать в голове даже простые цифры.- Вернее, они все прибыли?
        - Как мы и обещали, пять сотен. Может, чуть больше.
        Каждый из этих самых жисатков должен был нести одного пернатого бойца с оружием, сделанным людьми, и одного латного бойца-человека. Вернуться на берег птицы смогут уже самостоятельно. Ума для этого, по словам Шипирика, у них хватит. Да и шуму на корабле, если все пойдет, как задумано, будет немало, а значит, птицы сориентируются без дополнительных внушений.
        - Птицы хорошие?- спросил Бастен.
        - Не очень,- сонно отозвался Шипирик,- молодые слишком… Не всем хватит сил, чтобы проделать этот путь туда и назад. Но после сражения у отравленного вала,- он повернул голову, пытаясь рассмотреть Ростиково лицо,- мы не успели вырастить боевых птиц с хорошей подготовкой.
        - Понятно,- отозвался Ростик, чтобы хоть что-то сказать.
        Ихи-вара чуть слышно хмыкнула. Ого, подумал Рост, у этой подруги тоже бывают взрывы веселья, правда, только перед безнадежным сражением.
        Они пошли дальше по берегу. Тут уже находились люди, некоторые уступали дорогу всей этой команде, некоторые не очень. Как нам удалось найти столько людей, подумал Рост, способных жертвовать жизнью, чтобы цивилизация человечества развивалась по своим законам, а не под ярмом рабства у пурпурных? Может, отгадка в том, что никакого рабства не будет, а всех собираются попросту уничтожить?
        - Многие из них трусят,- сказала Ихи-вара.
        Она и разговорчивой стала, с иронией отметил про себя Ростик. То, что способность к самопожертвованию оказалась присуща почти всем людям Боловска, носящим оружие, не вызвало, похоже, у аглоров никакого удивления. Но с аглорами все просто, они-то ничего никогда не боятся, да и море, отделяющее корабль пурпурных от берега, в случае чего смогут переплыть, не то что люди, к тому же закованные в доспехи.
        - В бой они все равно пойдут,- отозвался Шипирик. И добавил, словно только что придумал главный аргумент: - Мы же пойдем.
        На материковом основании той же галечной косы расположились летающие лодки людей. Их было чуть больше сотни. Около них ощущалось беспокойство. Да, подумал Рост, у нас та же проблема, что и с жисатками, или как их там… Слишком мало людей, способных вести антигравы под огнем, в правильном направлении, способных не потеряться в темноте и вообще высадиться на корабль, который, разумеется, встретит людей… негостеприимно.
        По чуть более громким голосам он нашел место, где собрались те командиры, от которых зависел исход сражения,- люди с черных крейсеров, ребята, которые должны были доставить к противнику нагруженные новой взрывчаткой лодочки, и те, кто должен был подтащить туда же десантников на антигравах.
        Сами десантники расположились дальше от моря, в прибрежных кустах и за камнями. Их было более семи сотен, и каждый был самым умелым, отважным и опытным из солдат, каких только удалось найти. Вообще-то их могло быть раза в полтора больше, но Квадратный, которому поручили возглавить эту волну десанта, отбирал их чуть ли не индивидуально и очень многих забраковал. А возможно, он поступил так из злости на Ростика, который не позволил ему атаковать центральные надстройки плавающего острова в числе смертников.
        Дальше по берегу в западную сторону от галечника стояли экранопланы. Вот они должны были перебросить третью и основную команду, более тысячи человек. В нее уже брали почти каждого, кто хотел. Вечером, когда Рост только прилетел в лагерь из Боловска, отдав там последние распоряжения и попрощавшись со всеми, кого любил, он заметил среди десантников даже девчонок. Например, Сонечку Пушкареву. Он хотел спросить ее, как же она решилась идти в этот бой, оставив ребенка, но не решился. Уж слишком хмурым и замкнутым было у нее лицо, и даже выражение в глазах стояло такое, что… В общем, он только помахал ей рукой издали, отчаянно ругая себя за трусость.
        К Росту вдруг пробился Сатклихо. Он не летел на корабли пурпурных сражаться, а был тут с группой аймихо, которая прикрывала лагерь от ментального внимания неизвестных сенситивов противника. Что ни говори, а это тоже было необходимо. Если их обнаружат раньше времени, никаких человеческих способностей сражаться не хватит, чтобы выстоять в массированной атаке многих десятков черных треугольников губисков, которые те, несомненно, вышлют для подавления засады.
        - Рыболюди ушли в море,- доложил старец аймихо.- Они не очень-то быстро плавают, их пришлось выслать заранее, чтобы перехватить Валламахиси.
        - А что Фоп-фолла?- спросил Шипирик.
        - Пока его никто не видел.
        К Росту решительно протолкалась еще одна фигура, которая оказалась Кимом.
        - Интересно,- спросил он, не разобравшись в темноте и обращаясь к Шипирику,- чем ты эту плавающую груду тряпья подкупил? Ведь не единственной же ящерокоровой? Он бы и целое стадо сожрал, не подавился.
        - Я… не знаю,- отозвался Ростик. Ким сразу же повернулся к нему. Рост продолжил: - Я вообще последнее время плохо понимаю, что и как сделал.
        Он ждал. Ким подошел к нему не для того, чтобы болтать, он хотел высказать что-то важное.
        - Знаешь,- наконец сказал пилот,- Серегин тоже тут… Напросился на один из этих бочонков, которые вы превратили в летающую бомбу.- Все помолчали.- Говорит, что и так зажился на свете.
        Ким отвернулся, ему было тяжело.
        - Серегин умеет летать?- глупо спросил Ростик.
        - У речки сидеть и не напиться?..- Ким опустил голову.- Он стольких ребят выучил, что и с протезом держит машину в воздухе не хуже меня. А может, и лучше.- Все ждали, что еще скажет Ким. И он сказал: - Знаешь, мне эта твоя затея с камикадзе…
        Рост легонько хлопнул его по плечу в тяжелой полетной куртке.
        - Зато остальные убеждены,- вмешался Сатклихо,- если можно одолеть главного противника, то только так.
        Больше говорить о том, что будет с людьми Кима, не стали. Все почему-то повернулись к морю.
        - Летающие киты не подведут?- спросил Шипирик на Едином.
        Сатклихо мельком осмотрел темное небо в той стороне, где должны были находиться эти животные, то есть очень далеко, почти в пятидесяти километрах от берега. Как ему удавалось перебрасывать внимание с людей, стоящих рядом, на такое расстояние, Рост не понял, но почувствовал.
        - Мы пробуем…- старец поморщился, потому что не сумел найти подходящего слова,- кормить китов, но они потихоньку дезертируют. Не все сразу - и на том спасибо.
        - Как это - кормить?- спросил Бастен.- Не совсем кормить… Разумеется, давать им корм никто не может на таком расстоянии. Это сложно, я не смогу объяснить… В общем, пожива для них какая-то все равно есть.
        Честность - это то, без чего аймихо не могут обойтись, решил Рост, даже если речь идет о прозрачных летающих червяках. Не очень богатая мысль, но с деградацией своего понимания мира он уже стал смиряться.
        - Кажется, я вижу корабль,- сказал Ким.
        Плавающий остров губисков, который Рост почему-то назвал Валламахиси, действительно появился где-то очень далеко в морском тумане. Вернее, конечно, его очертания невозможно было рассмотреть, но какой-то шлейф мутноватого и с этой стороны не вполне мирного света пробился через все пространство, которое сейчас разделяло людей с союзниками и пурпурных.
        Все постояли минут пять в полном молчании. За это время то ли глаза привыкли к этому свету, то ли корабль действительно двигался очень быстро, но он стал заметнее.
        - Сколько до него?- спросил Шипирик.
        - Километров сто,- ответил Сатклихо.
        - Хорошо бы он подошел километров на пятьдесят…- сказал пернатый.- Жисатк вернее сумеют вернуться.
        - И атака будет быстрее,- добавил Бастен.
        - Нет, будет около семидесяти, это то, на что можно надеяться,- по-русски, чтобы было понятно Киму, проговорил аймихо. Потом перевел на Единый.
        - Пойду прикажу стартовать экранопланам, кажется, уже пора,- отозвался Ким.- Если я правильно понимаю, ты не против.- Оказывается, он обращался к Ростику.
        - Согласен… Да, правильно.
        Скорость экранопланов была существенно ниже той, которую могли развивать антигравы, поэтому их,- как сделали с викрамами,- следовало запускать с некоторым упреждением, и раньше, чем двинутся остальные группы десанта.
        - Хорошо бы мы им так вжарили, чтобы они к нам больше не совались,- высказался Ким на прощание. И ушел в туман, который закрутился за его широкой, приземистой фигурой, словно хотел поглотить навсегда, хотел занять то место в мире, которое по праву жизни принадлежало этому человеку.
        - Они отправляются,- пояснил Сатклихо Шипирику.- Значит, через полчаса, не позднее, должны стартовать ваши птицы.
        Бегимлеси торжественно, как-то по-жирафьи кивнул. Он подчеркнуто хотел повторить жест людей, которому в его мире соответствовали смешные приседания, но еще не научился исполнять его как следует. А научится ли, подумал Рост, хватит ли у него времени?
        Он с неожиданной нежностью хлопнул по плечу пернатого вождя, своего соглядатая, как он когда-то думал о нем, этого разведчика, оказавшегося самым преданным другом - до смерти.
        - Потом, не позднее чем через час после жисатк, придется вылетать и нам,- скороговоркой произнесла Ихи-вара.
        Бастен поправил ее:
        - Мы можем вылететь и позже, скорость воздушных машин позволяет.- И добавил что-то на своем языке.
        - Главное - оказаться на корабле всем разом, неожиданно для противника и в указанных местах,- отозвалась аглорша.
        - Кстати,- заволновался вдруг Рост,- все командиры групп знают свои места высадки? Важно же еще не рассыпаться в этом… муравейнике,- он кивнул на свет далекого плавающего острова.
        - Мы объяснили это несколько раз,- отозвался Сатклихо.- Чуть не каждому бойцу в отдельности.
        Рост стал успокаиваться, а потом понял, что почти оправился. Он знал, что очень слаб, никогда, пожалуй, не был таким неуверенным и нелепым. Но на исход дела это повлиять не должно. Он обязан все сделать до конца и не может не победить. Пусть даже ценой жизни… Вернее, не так. В этом противостоянии, где на одной чаше весов находилась злая воля врагов, а на другой - выживание человечества, его жизнь была исчезающе малой, как говорится, пренебрегаемой величиной.
        Он посмотрел на существа… Нет, на людей, стоящих рядом. Хорошо, что у нас есть теперь невидимки, решил он. То, что они пойдут на Валламахиси, почти обещает, что мы можем победить.
        - Вы-то как, пойдете все вместе или рассеетесь?- спросил он Бастена.
        - Рассеемся, только вот она,- он указал на Ихи-вару,- пойдет в паре с Сурда'нит-во.
        - Как так?- не понял Рост.- Она же… У нее же должен быть ребенок.
        - Срок еще маленький,- хладнокровно ответила Ихи-вара.- Да она и сама хочет.
        - Ты позволила?- спросил Рост, пытаясь рассмотреть ее, что было, конечно, невозможно.
        - Иногда даже командир не должен приказывать нашим женщинам,- вмешался Бастен, кажется, улыбаясь, насколько аглоры были способны на такое слишком человеческое проявление эмоций. Или он говорил действительно смешные, по его мнению, вещи, хотя Рост и не понимал этого юмора.
        - Та-ак.- Рост поймал себя на глупой мысли, что ему хочется присесть в знак приветствия и согласия, как это делали пернатые. Но это было бы уже не очень понятной шуткой даже для него самого, не говоря об остальных.
        - Ладно.- Голос Бастена затвердел.- Всем все ясно?- Он откинул капюшон и оказался очень близко от Ростика, всего-то в паре ладоней.- Тогда отдавай приказы, командир.
        - Приступим,- согласился Ростик.- Расходимся по своим подразделениям, и…
        Глава 34
        Летающие киты тянулись впереди, как чуть более темный, чем ночной воздух, занавес. Огни плавающего города стали размытыми, словно на них наложили радужную пленочку. Проницаемую, но плотнее тумана. Рост смотрел на это зрелище во все глаза, оно было бы красивым, невиданным, изумительным… Если бы им не предстояло умирать.
        Черные треугольники за этим занавесом казались чем-то малозначительным и слишком знакомым. Рост пересчитал их, используя свое так кстати возникшее темновое зрение - два, нет, все-таки три, если считать их собственный, на котором они летели с Кимом. Куда-то подевалась Ева: ох, будет еще с этой девицей в сражении множество проблем, как-то она слишком уж буквально поняла приказ действовать самостоятельно. К славе, что ли, рвется? Хотя зачем ей еще какая-то слава. Рост видел, как на эту рыжеволосую красавицу все служивые девчонки смотрят, словно она примадонна, словно у нее ангельский характер и она знает об этой жизни такое, чего никто другой не знает.
        Повернув пушку, Ростик попытался в прицел найти гравилеты камикадзе. Раз, два, три… И каждый прикрывается десятком других антигравов. Они тащились медленно, тяжело. Да ведь они и тяжело нагружены, почитай, на каждом по четыре сотни килограммов того варева, которое изготовили оружейники. И как они только успели за несколько дней создать такое количество серовато-бурой бурды - их главного оружия… Теперь Рост понимал, что это не только оружие первого удара, но и возможность создать психологический перевес над плавающим островом, чтобы враги боялись, не зная - сколько же у людей еще бомб, которые могут так взрываться, что… Собственно, как они могут взрываться, Рост не знал, он только надеялся, что его рецептура не подведет.
        - Ким, а правда говорят, что одним из этих смертников согласился стать пурпурный?
        - Его не хотели пускать, но Сатклихо его обследовал и сказал, что можно,- отозвался Ким, отдуваясь. Ему тяжко приходилось на рычагах, потому что из трех дополнительных помощников на этом крейсере толковым пилотом была только Лада, остальные, как ни старались, но действовали невпопад, должно быть, по-настоящему умелых ребят рассадили на лодочки поменьше.- Какие-то у него проблемы были с командованием, когда еще у них служил… Вот он, кажется, и надумал с ними рассчитаться за прежнее.
        - Что - «прежнее»?- не поняла Лада.
        - Кто же знает?- отозвался Ким.- Только он сам да всевышний.
        Рост сумел как-то найти в темноте грузовую лодку этого самого пурпурного. Гребцами у него было два совершенно бестолковых пурпурных, из самых здоровых, двухметровых. Даже для того чтобы работать на котле, они оказались туповаты, что-то у них не получалось, хотя для такого перелета хватило бы одного бакумура… Да, все-таки волосатики здорово поумнели, общаясь с человечеством, даже этих вот дуболомов из пурпурных стали обгонять.
        И тогда Рост вдруг понял, как обычно понимал самые удивительные вещи об этом мире, что вообще-то, при желании, можно было бы запрограммировать пурпурных пилотов для всех этих лодок смертников. Как-то неожиданно ему стало ясно, что они всю жизнь жили под «балдой» и загипнотизировать их было проще, чем уговорить волосатиков пойти гребцами в этот отчаянный налет на плавающий город… Но все-таки от этого отказались, слишком уж рискованно. Они могли не выполнить своей задачи, могли просто приземлиться на палубу какого-нибудь корабля, превращенного в плавающий аэродром, и перебежать к своим в последний момент. А это значило бы, что человечество потеряло бы бомбы, таящиеся в трюмах этих антигравов… А их и так было всего три. Лучше уж как есть.
        Вот только Серегина жалко. Да и Цыгана-Жукова. Но этот хоть точно знает, что делает. Когда Рост как-то случайно встретился с ним, он вдруг понял по глазам черноволосого красавца или по его уклончивым манерам, что сам-то он не считает, что непременно погибнет… Он вообще с этой целью свою бомбу как-то переоборудовал, создал мощные оболочки из старых бочек, начинил обрезками металла с завода… Чудак, он и не подозревает, что при взрыве, если он получится таким, как Ростик предполагает, этот металл испарится, даже не вырвавшись из огненного шара, в первую секунду. А может, просто хочет попробовать… В общем, с Цыганом оказалось непросто, но если получится взорвать бомбу и уцелеть - то только у него.
        В море неожиданно возникли сполохи жидкого огня. Это фосфоресцировали отряды викрамов. И Фоп-фолла, разумеется. Рост перевел на него прицел и вспомнил какой-то частью своей памяти, как он говорил с этим «думающим мускулом», направляя его в нужное место, к нужному моменту. Фоп-фолла сказал… Если, разумеется, это можно назвать разговором… Что потеряет много составляющих его органов, но весь не погибнет. Это правильно, он знает, что говорит, и даже лучше, чем аймихо.
        - Ким, может, все-таки победим?
        - Мы обречены, Рост,- очень серьезно, даже каким-то другим, чем обычно, голосом, отозвался Ким.- Но следует сохранять стойкость. Вдруг заставим их отвернуть от города?..
        - Знаешь, лучше бы я полетел с Евой. Не нравится мне с тобой.
        - Со мной ты продержишься чуть дольше. А лишняя минута может решить исход сражения.
        Рост попался на своем всезнании, которое по-прежнему не отпускало его, хотя после приема аймихойского, гм… лекарства, прошло уже больше недели. У него появился вполне конкретный вопрос к другу:
        - Ты летишь умирать?
        - А ты - нет?
        Ответа на этот, так сказать, ответ, он тоже не знал. Скорее всего следовало бы признать, что - да, тоже. Но что-то его смущало, опять же из-за его всезнания. Если все должно было вот тут кончиться, уже через час, хотя в их положении и час продержаться - геройство, то… Зачем же было все остальное? Или это предсмертные мысли, которые возникают у человека в подобной ситуации и их как бы положено передумать, прежде чем погибнуть?
        Киты вдруг стали мерцать в воздухе внутренними искрами, не выходящими из объема их громадных туш. Сначала слабо, потом сильнее, потом вдруг сплошными переливами, похожими на северное сияние, только очень близкое. Это было совершенно феерическое зрелище, а по богатству цветов и странности форм эти сполохи не уступили бы никакому салюту или фейерверку, даже на далекой Земле. Хотя кто из нынешних людей по-настоящему помнил это искусство?
        Неожиданно прорезался голос в рации, это был Сатклихо, оставшийся на берегу:
        - Они почувствовали нас, проверяют… Не понимаю, почему не заметили раньше.
        Хорошо, что хоть связь не прервалась и действует куда дальше, чем обычно. До корабля осталось всего-то километров семь-десять, в самый раз для рывка… Нет, далековато. Или ближе все равно не подобраться?
        Теперь и Рост почувствовал, что их обнаружили. Это было похоже на пресс, который навалился вдруг на податливую, как глина, растекающуюся массу их, человеческих антигравов, среди которых уже и построения почти не осталось,- эти пилоты не сумели толком выдержать строй в темноте, да еще когда кто-то из них стал нервничать. Нужно было начинать сражение, чтобы почувствовать боевое напряжение, обрести другое состояние ума, чем в эти томительные и жестокие минуты.
        Пресс чужого сознания был способен, пожалуй, даже остановить некоторых, кто был слаб, кто оказался уязвим и поддавался его воздействию, его влиянию. А поддавались, пожалуй, многие, даже некоторые аймихо… Но только не аглоры. Ах, как жалко, что не они сидят сейчас в креслах пилотов…
        Вдруг стало легче, даже дыхание вроде бы можно было восстановить, потому что этот луч чуждого, мощного сознания ушел в сторону, может быть, частично рассеявшись на китах, а может, просто проскочив мимо в этом огромном, темном пространстве, по которому они сейчас тащились. Он ушел вниз и вправо, при желании Рост мог бы, кажется, даже увидеть его, как луч прожектора, поймавший в свой круг что-то, находящееся за спинами людей.
        - Если они почувствовали нас, то сразу этого не покажут,- сказал Ростик неизвестно кому.- Могут и ловушку устроить, которую мы сразу не раскусим.
        - Ты бы что-нибудь приятное рассказал, например анекдот,- отозвался Ким. Неожиданно он стянул шлем и вытер пот на лбу. Оказывается, ментальный пресс давил и на него, хотя, вероятно, Ким не понимал, что вокруг происходит.
        Рост на всякий случай оглянулся, не заметили ли пурпурные их экранопланы, которые, перегруженные десантниками, чуть отстали. Смертники, все смертники, решил Рост. И во что мы ввязались? И был ли у нас выбор?
        - Удивительно, но кажется, мое предложение обмануть их каким-то кодовым словом, паролем, определяющим приближающиеся к Валламахиси объекты по принципу «свой - чужой», сработал… А я не верил, что это важно.
        - И наш страх аймихо пригасили,- почти слово-охотливо добавил Ким.- Ну помнишь, как психический шок от Переноса был ослаблен каким-то странным… не знаю, как сказать… Может быть, массажем?- Он уселся поудобнее, подготавливая себя к очень тяжелой работе.- Эти старцы - вообще молодцы, настоящие кудесники.
        - Кто приказал ослаблять страх этим твоим… психическим массажем?- спросил Ростик. О том, что такое возможно, он даже не подозревал.
        - Ты и приказал. К тому же это скорее твой массаж, а не мой.- Ким застегнул ремень пилотского кресла, чтобы не вылететь из него в бою.
        Ремнями занялись и остальные пилоты, позже всех с этим справилась Лада. Она помалкивала, только, вероятно, думала о них с Кимом, как о законченных идиотах. Тут такое готовится, а эти… командиры, с позволения сказать, дурью измаялись. Но голоса не подавала, как и стрелки в крыльях крейсера, как и остальные ребята на корме и у котлов.
        Опять же, подумал Ростик, я приказал…
        - Чем дольше живу, тем больше удивляюсь,- вывел он умозаключение из последнего сообщения Кима.- Такое в себе открывается… Цинизм, например.
        - Это не цинизм, это попытка быть сильнее, чем мы есть,- отозвалась Лада. Оказывается, она их не осуждала.
        - А пернатых тоже накачивали как-нибудь?- поинтересовался Ростик.
        - Сами полезли, им внушение ни к чему.
        - А мы с тобой?- спросил Рост у Кима.
        - Мы - на сознательности, кажется.- Ким мог бы на эту тему еще кое-что сообщить, но уже не успел.
        На одном из кораблей Валламахиси, вставленном в общую платформу чуть сбоку от центральных, возникла какая-то до изумления знакомая вспышка - это загорелся и уперся в небо луч белого света, такой свет мог давать только прожектор. Он качнулся, словно невесомый столб, и повернулся к летающим китам. Кто-то на кораблях заметил, что за ними таится что-то странное, что-то не замечаемое с кораблей ранее. Но поздно…
        Или еще нет? И тогда Рост с этих-то двух, может, чуть больше, километров до ближайшего из сцепленных кораблей, идущих по темному морю, выцелил этот прожектор, почти ослепнув, но, и каким-то образом все-таки не ослепнув до конца, ударил единственным выстрелом. И попал. Очень точно, словно на стрельбище, хотя из-за полотнищ, все еще играющих сполохами, очень трудно было целиться, да и до цели было больше пяти километров, скорее всего - восемь. Это был великолепный выстрел, таким гордился бы и старшина Квадратный.
        Сражение началось, скрываться было уже невозможно. Теперь Рост палил, не переставая, хотя Ким отчего-то заголосил:
        - Ниже китов бери!
        Он еще советовал, загоревшись нежданной заботой о летающих гигантах… Хотя и правда, мельком подумал Рост, они союзники, их нужно щадить. Но уже спустя четверть минуты щадить было некого - киты как-то очень разумно ушли вверх, в темное, бездонно огромное небо. Теперь стрелять могли почти все человеческие летуны, подошедшие с этой первой, отчаянной волной атаки, которая не должна была, не имела права захлебнуться.
        Ким тоже принялся стрелять как сумасшедший, причем неприцельно, потому что невозможно было стрелять и выдерживать курс, тем более что из-за растянутых над палубами кораблей черных простыней в общем-то было непонятно, куда следует целиться. Краем глаза Рост видел серо-зеленые лучи других выстрелов, ударивших в плавающий город - это вступили в бой другие крейсеры, и не только крейсеры.
        Они сделали главное, они отвлекли на себя внимание всех, кто должен был сторожить небо над плавающим городом, а потому три машины камикадзе, которые тащили главное оружие людей, сумели боком-боком проползти еще немного к центру Валламахиси… Вот они уже оказались над платформами, вот кто-то из них стал снижаться…
        И тогда откуда-то сбоку и сверху, от незаметного ранее воздушного охранения пурпурных, из тьмы ударил залп. Какое-то время казалось, что с обстрелянным антигравом ничего не происходит, потом его стало кидать в стороны, он даже поднялся повыше, но вдруг загорелся, а потом… Чудовищный взрыв, словно бы атомную бомбу вбухали, накрыл весь мир и кораблики пурпурных… которые разом стали маленькими и беззащитными перед мощью этого взрыва.
        Классический гриб - смесь выгоревшего воздуха, водяной пыли, обломков и горячего света - взметнулся ввысь. Ударная волна настигла все летающие лодки человечества слишком быстро и слишком беспощадно… Даже крейсер, который вел Ким, закрутило, почти перевернуло… Но за рычагами машины все-таки сидел Ким, и он справился с этим ударом, выровнял крейсер, хотя - Рост это чувствовал совершенно определенно, потому что и сам был в таком состоянии,- почти ослеп, почти потерял способность понимать,- где верх, а где, собственно, находится противник… Да что там противник, непонятно было, где находится море!
        - Ким,- заорал Ростик,- сейчас второй ударит!..
        Он едва услышал себя, но… Ким уже сам все понимал. Он ловко вильнул, что-то такое сделал, и они оказались в стороне от центра плавающего города… которого с этого края почти не было, потому что чуть ли не с десяток кораблей, составляющих этот город, превратились в мешанину обломков, заливаемых разорванным почти до дна морем. Они разом потеряли способность к управлению, к тому же с них, как кожура с картофелины, счистились надстройки.
        Теперь-то они не помешают нам заградительным огнем, решил Ростик. Но ошибся. Навстречу одной из лодочек, как-то очень ненадежно, криво и по совершенно невозможной траектории, выходящей к центру плавучего города, слитно и жестко ударили пушки… Очень точно, слишком слитно!
        На этот раз взрыв ударил не разом, а разделился на несколько сильных вспышек, но… все-таки раздельных, которые к тому же произошли слишком далеко от центра острова. Они заставляли ближние корабли приседать в воде, раскачиваться, ломая крепления платформ, местами разваливаться… Но все-таки это был не самый удачный удар, тем более что последний из начиненных взрывчаткой антигравов отбросило в сторону и его заход на главные надстройки острова следовало начинать сначала.
        Слух возвращался, потому что Рост расслышал, как Ким орет:
        - Первым был Серегин… Ведь говорил же ему, нырять нужно сразу, чтобы они не прицелились!..
        - А второй?- спросила Лада, у которой обзор был затруднен и которой все, что происходило впереди, было очень интересно.
        - Пурпурный… как мне кажется,- оповестил Ким.
        Рост навел свою спарку на главные башни ближайшего корабля противника, пытаясь понять, почему же Серегин не долетел до выбранной цели? Ответов тут могло быть два. Первый, редко управляющий антигравами бывший пилот земного истребителя после попадания в свою машину не сумел довести маневр до конца, потому что считаные сотни метров возможной тут высоты не позволили ему дотянуться до цели… И второе - у него отказал запал бомбы, и Серегин что-то сделал с котлом, чтобы его взрыв заставил сдетонировать основной заряд.
        В любом случае он погиб как герой, и никто не имел права на другое мнение.
        Общая связка кораблей противника была теперь расколота. И они отстреливались не так активно, как вначале. Поэтому третья лодка, освещенная теперь от носа до кормы, подошла к самому что ни на есть центру всего плавающего острова, угнездилась рядышком с высокими, чуть не в пятьдесят метров, надстройками, застыла на месте…
        - Ким, сейчас рванет!
        И лодочка рванула, но мгновением ранее Ким сумел поставить свой крейсер боком к этому взрыву, уж непонятно, сам ли он до этого додумался или услышал, что ему скомандовал Рост.
        Этот взрыв они перенесли легче. Вероятно, сказался маневр Кима, или теперь они подготовились к тому, что должно было произойти… Но Рост ни на миг не терял зрение и слух. И уже спрашивал:
        - Цыган?!
        - Кто же еще у нас… такой хладнокровный?
        Этот третий взрыв разметал центральные корабли Валламахиси и превратил их в полыхающие костры. Теперь, казалось, само море восстало против них, два судна тонули, заставляя крениться соседние корабли, утаскивая их под воду и словно бы поднимая… Потому что из-за огня, освещающего все вокруг, стало видно, насколько они высоки, как возносятся над волнами.
        Внезапно крейсер Кима, отделившийся от остальных, оказался над кораблем пурпурных без черного навеса, вся палуба которого, от носа до кормы, была заставлена черными треугольниками. Их было очень много, более полусотни. Если эта силища поднимется в воздух, решил Ростик, сопротивляться будет невозможно, останется только сдаться.
        И тотчас Ким приспустился к этой заставленной черными треугольными тенями палубе, а потом последовал его жесткий приказ:
        - Бросай!
        Рост приник к одной из смотровых щелей и увидел… Из их летающего треугольника стали выливаться слабые после предыдущих взрывов сверкающие капли… Это были химические бомбы Бабурина. Их было довольно много, и падали они до тех пор, пока Ким опять не заорал:
        - Да хватит уже!.. У нас же и другие цели имеются.
        Невероятным образом, чуть не выбросив Ростика через прицельные окна наружу, он крутанул крейсер на месте, и стало ясно, что по ним стреляют. Если бы Ким не обманул противника, возможно, их тут бы и прикончили.
        - Не успели, гады,- отозвалась Лада.- Теперь…
        И захлебнулась: ее грудь была в крови, она вывалилась бы из кресла, если бы не ремень, перетягивающий ее поперек живота.
        - Заменить!- скомандовал Ким.
        - Не надо… Я в порядке,- отозвалась слабеньким, совершенно девчоночьим голоском Лада, цепляясь окровавленными ладонями за рычаги.- Это ожог.
        Это был не ожог, Рост хорошо видел, что кровавая пена пузырилась на ее восковых губах. Заряжающий его пушки, о котором Ким еще перед вылетом говорил Ростику, что он может быть вторым пилотом, тут же выволок Ладу из кресла и уселся на ее место, даже перевязаться она должна была сама. Рост остался в башенке один.
        - Сейчас они узнают!- кричал Ким.
        Когда Рост не очень скоро, из-за боли в груди и в пояснице от того, что он действительно здорово треснулся о поворотные рукояти башни, сумел снова обосноваться в кресле стрелка, они шли уже под навесом из черной ткани, обрывками свисающим с высоких, металлических ферм, устроенных на каждом из этих кораблей.
        Тут от палубы поднимались, словно невиданные деревья, сложные надстройки, с непонятными чужому глазу выступами, и квадратными, ярко освещенными окнами. По палубе, ничего не соображая, бегали почти человеческие фигурки, слабые и испуганные тем, что на них вот так жестоко и эффективно напал кто-то другой, безжалостный и сильный…
        Пушек среди этих выступов было немного, но они все-таки были, и некоторые из них, заметив явно чужой треугольник, принялись стрелять. Собственно, они палили, не переставая. Как и пушки, их крейсера поливали огнем все вокруг, стараясь нанести как можно больше повреждений, посеять панику…
        И вдруг они напоролись на настоящую батарею из некрупных, но очень уж многочисленных пушек. И сознание Ростика раздвоилось… Он почему-то представил, как эти пушки полыхают лучами в лицо Кима, который в своем шлеме, ощерившись, пробует подавить их своим реденьким, хотя и беспрерывным огнем… А еще, как бы со стороны увидел себя самого, паля-щего, как и остальные, ругающегося сквозь зубы, потому что не может быстрее вставлять в казенник новые обоймы…
        Но сражаться десятком орудий против противника, превосходящего их по огневой мощи раз в двадцать, было невозможно… Поэтому, прежде чем их серьезно потрепали, Ким бросил треугольный крейсер человечества вертикально вверх…
        Он прошиб черный навес над ними… И огонь снизу стих. Ким оказался даже настолько умелым пилотом, что еще раньше как-то развернул свой крейсер, чтобы уйти из зоны обстрела самым эффективным образом… Подробностей Ростик не понял, но теперь у них возникла небольшая передышка, чтобы вытереть пот… Хотя, возможно, и дольше - чтобы оглядеться. Это было очень здорово, почти нереально по меркам этого боя. Если бы Рост мог, он прямо тут же вручил бы Киму орден, хотя понимал - орденами, если они уцелеют еще с полчаса, тут не обойтись. Нужно было что-то большее, например, все-таки победа.
        Глава 35
        Плохо, подумал Ростик: или я паникую, или… всего, что происходит вокруг, слишком много, сознание не успевает обработать то, что видят глаза. Но теперь он мог и поразмыслить. Рост заорал, да так, что даже сам испугался, потому что на миг вокруг стало неестественно тихо:
        - Ким, притормози!
        - Ты чего орешь? И как я тебе приторможу, это же не трактор.
        Но черный крейсер вполне послушно, опустив нос, притормозил, даже стал как-то озираться, покачиваясь из стороны в сторону. Росту было не до споров, его послушали, и на том спасибо.
        Ближе к центру, где горели надстройки главных кораблей пурпурных, было тихо, только пламя освещало серый свод неба. На фоне этого неестественно оранжевого пламени темной, угрожающей и в то же время непонятной каплей застыл крейсер Евы, она тоже не торопилась, выбирая себе достойную цель, либо занималась каким-то другим делом… Ох, переаккуратничает она, решил Ростик, этих девиц вообще не следовало бы пускать в крутые бои, им все нужно, как в рукоделии, сделать оч-чень правильно.
        Краешком своего внимания он понял, что потерял четвертый крейсер, и стало ясно, что теперь не найдет его уже никогда. В той стороне, где должен был находиться Антон, все было как раз наоборот, совершенно неправильно. Антон вертелся волчком над почти целенькими кораблями противника, стрелял так, что его антиграв казался каким-то сгустком огня, но становилось ясно, что долго он не продержится, должен будет выйти из боя хотя бы на полминуты…
        Над плавающим островом уже кружила почти беззащитная армада обычных антигравов с десантом на борту. Кстати, они разошлись в разные стороны, разваливая свое построение, то есть удар у них получался неконцентрированным, размазанным, слишком широким по фронту. Это следовало исправлять.
        И вдруг Ростик, опять же, совершенно невнятной частью своего сознания, понял, что делает Антон,- он напоролся на второй аэродром лодок пурпурных, уже не крейсеров, но от этого не менее опасных своей численностью… И в одиночку пытался их прижать, все разом, чтобы они не взлетели либо взлетели хотя бы на мгновение позднее, пока десант тащится к острову.
        - Ким… К Антону!- снова возопил Ростик и тут же получил почти спокойный ответ:
        - Понимаю и одобряю.
        Оказывается, он не только думал заодно с Ростиком, но и одобрял его, скажите, пожалуйста, какой разумный… И тогда Рост понял, что это не заслуга пилота, это он - Рост, посылает ему какие-то сигналы, сходные с внушением, какое использовали аймихо, когда учили его Единому языку… И не только с Кимом он проворачивал такую штуку, но, пожалуй, со всем крейсером! Жаль, нельзя было накрыть полем своего влияния все их силы, десятки лодочек, отряд десантников на экранопланах, викрамов в воде…
        Когда Рост снова осмотрелся - сосредоточиваясь, он начинал почему-то хуже видеть,- ситуация изменилась кардинально. Да, они были ближе к той области, где находился Антон… Но его машины в воздухе уже не было. Рост прилип к смотровым щелям, пытаясь его найти, еще не веря тому, что подсказывало ему хваленое всеведение. И лишь позже всех, когда уже и кормовым стрелкам стало все понятно, он догадался…
        Треугольник Антона горел в середине летного поля пурпурных, среди вражеских антигравов, выбрасывая вокруг струи темного, очень опасного даже на вид дыма. Почему-то он горел не костром, а именно жгутами дыма, в которых лишь иногда мелькало пламя. Ким что-то сказал, но Рост понял это, уже напрягая память, его внимание сейчас никуда не годилось…
        - Его топливо горит!
        - Нет,- словно деревянными губами произнес Ростик,- это не пламя так… выстреливает. Это взрываются его бомбы с… отравой.- И тотчас он заторопился, чтобы успеть сказать то, что должен был знать Ким, все, кто его слышал.- Впредь нужно делать не отравленные бомбы, нужно сжигать куски «алмазных звезд», которые в них находятся. Это дает и область поражения куда больше и действует сразу же… Получается хуже иприта.
        Действительно, те пилоты пурпурных, которые все-таки оправились от неожиданного налета и предыдущих взрывов, бежали к своим машинам, но, попадая в самые слабые облачка дыма, разносимого по палубе от крейсера Антона, тут же падали и замирали. Если бы «бабуринки» работали в обычном режиме, то пилоты пурпурных способны были бы действовать еще несколько минут, может быть до четверти часа. А те, что оказались на краю летного поля, вообще остались бы живы…
        Но машина Антона горела и создавала немыслимую концентрацию отравляющего вещества, и ни к одной из летающих лодок без противогаза подойти было невозможно.
        - Черт,- выругался Ким,- как мы раньше не догадались… Рост, как ты не догадался?!
        Ким был прав, Ростику следовало догадаться об этом. Это позволило бы создавать паукам непроходимые барьеры еще на марше, может быть, избежать сражения у отравленного вала, спасти умных, веселых и очень умелых людей… Да и не людей тоже. Но они это поняли только сейчас.
        - Ким, уходим отсюда. Этот сектор Антон заткнул плотно… насовсем.
        Ким развернул свой крейсер почти на месте, едва не влетев в то облако отравленного дыма, которое поднималось вверх, все-таки дым всегда поднимается вверх, даже если продолжающееся движение кораблей и разносит его на большую площадь, чем над сушей… Дело еще в том, что тут воздух очень влажный, снова понял Рост, туман не дает отраве сразу рассеиваться, удерживает ее у кораблей, как раз там, где находились пурпурные летуны. Все было за людей, на их стороне, но… и Антона было жалко. Правда, для этого уже не оставалось времени, следовало воевать дальше. Отпеть его можно будет и потом, если они останутся живы.
        - Ким, пройдемся над самым морем, под платформами острова.
        Ким понял, зачем-то мотнул головой, должно быть, стряхивал слезы. Оказывается, он становился сентиментальным или больше Роста любил Антона, или, вообще, напряжение этого сражения оказалось сильнее, чем он мог выдержать. Но действовал он толково, как всегда. Решительно дошел до края платформ, странно задергал рычагами, и их крейсер как-то разом провалился вниз, оказавшись в считаных метрах над морем, так что вода образовала воронку, которую они выбили в черной поверхности своими антигравитационными блинами. И тотчас Рост на фоне этих более светлых, почти фосфоресцирующих бурунов увидел то, чего больше всего боялся увидеть…
        Темные, плотные, как рыбьи косяки, потоки… да, все-таки викрамов, очень мрачных, раза в три более крупных, чем те рыболюди, к которым они привыкли. Они готовились атаковать приближающихся к кораблям викрамов, которые считались союзниками людей, и Фоп-фолла. Их было так много, что вода почти кипела от их тел, они даже образовывали темные пятна в десятки метров шириной… Они вышли из каких-то устройств, сделанных в кораблях пурпурных ниже ватерлинии, где и обитали в обычной своей жизни. Справиться с ними рыболюди из залива не смогли бы ни за что на свете, слишком океанических викрамов было много, слишком они были сильны, слишком хорошо умели отражать как раз такие нападения на корабли их пурпурных хозяев.
        - Ким, пройдем над викрамами.- И почти сразу же вопрос: - Сколько у нас еще «бабуринок»?
        - Откуда же я знаю?- дернулся Ким.
        - Две,- пришел ответ из глубины крейсера, кажется, это кто-то из ребят, работающих на котлах и исполняющих функции бомбометателей.
        - Значит, сбрасываем их в море,- начал распоряжаться Ростик,- потом отходим, но недалеко… Зависаем и расстреливаем из пушек.
        - Как же мы успеем?- растерянно спросил бывший заряжающий, сменивший Ладу, ему, как второму пилоту крейсера, следовало все понимать.
        - Они же плавать будут,- ответила Лада, она перевязалась, и хотя ее покачивало и садиться за рычаги не следовало, наблюдать за сражением она не перестала.- Я сама их расстреляю. Только… Рост, мы своих-то викрамов не потравим?
        Ого, она еще и распоряжается! Молодец, мрачно решил Ростик.
        - Корабли еще двигаются, выйдут в чистую воду. А вот эти… не успеют,- буркнул Ким.- Только дайте мне еще немного вперед уйти, чтобы упредить их стаю.
        - Не надо вперед, лучше зайди влево километра на три… Там их больше всего,- объяснил Рост.
        И почти тотчас получил ментальное одобрение от Кима за то, что при помощи своих странных способностей точно ориентировался в происходящем, не выключался и подсказывал сделать то, чего не додумался бы никто другой.
        Они вышли вперед по курсу Валламахиси, почти торжественно проплывая между высокими, до двадцати метров, а то и выше, бортами кораблей пурпурных, из которых состоял весь плавающий остров. Как ни странно, света тут хватало, потому что из многочисленных иллюминаторов выбивались вполне забытые, но и такие знакомые, потоки электрического света, почти человеческого по спектру… А вверху соединяющие платформы отзывались, словно поверхность гигантского гонга, гулкими переливами. Их крейсер оказался словно бы в огромном полутемном зале, созданном из металла и набитом враждебными существами, викрамами, светом и энергией, несущей эти громадины к Боловскому берегу.
        - Тут,- скомандовал Рост.
        Почти тотчас каким-то невероятным образом, словно из катапульты, две поблескивающие колбы разлетелись в разные стороны: одна - назад, против хода кораблей, другая - строго в бок. Шарики падали так недолго, что Ростик не успел и мигнуть. Потом они гулко плюхнулись в воду и закачались на поднятых их крейсером волнах. Их было очень хорошо видно на темном фоне, в расходящейся фосфоресцирующей пене. Из-под днища их гравилета ударили ружья, один шар сразу разлетелся на осколки, но тот, что упал сзади, заплясал между поднятыми попаданиями серо-зеленых, более ярких, чем при свете дня, шнуров ионизированного воздуха. Лада на кого-то досадливо зашипела, должно быть, переместилась на более удачную позицию. Потом и второй шар раскололся, и тогда Ким, которому тут же доложили о попадании, наддал ходу. Они чуть поднялись, развернулись и понеслись к плавающему острову, освещенному иллюминаторами и прожекторами, как-то очень дружно светившими с этой стороны.
        Почти тотчас в них ударили выстрелы со всех сторон, с ужасающей плотностью.
        - Откуда у них тут пушки?- заголосил второй пилот, бывший заряжающий Ростика.
        - От враждебных викрамов нужно же как-то отбиваться,- отозвалась Лада.
        - Ерунда,- одновременно с ней выкрикнул Ким почти веселым голосом,- палят из малых калибров, чтобы борта соседних кораблей не повредить…
        Действительно, пурпурные стреляли из самых маленьких калибров, редко когда из десятого, а то все больше из пятерок и даже троек… Опасности это почти не представляло, хотя, оглядываясь и с остервенением стреляя, Рост видел, как некоторые выстрелы сливались, и тогда попадания в борта соседних кораблей были довольно ощутимыми. Их крейсер, к счастью, эти слившиеся выстрелы миновал, зато одиночные то и дело встряхивали антиграв, но броня еще держала. Только бы пожара не случилось, мельком подумал Рост.
        Но пожара не возникло, хотя трое из стрелков оказались ранены, к счастью, по касательной, как бодро доложили с разных концов крейсера возбужденные голоса, иногда даже не по очереди, а хором. Рост поморщился, нужно было вводить среди летунов дисциплину, но это были не очень-то обстрелянные ребята, поэтому замечания он делать не решался. К тому же это забота Кима.
        Внезапно один из вспомогательных пилотов, сидящих сбоку, дождавшись, когда Ким закончит отдавать раненым распоряжения перевязаться и снова становиться к пушкам, неуверенно протянул:
        - А вы заметили, что остров поворачивается на месте?
        - Не на месте еще, все-таки ход у них пока имеется,- тут же отозвалась Лада, она уже немного пришла в себя после ранения и даже прибилась к пилотским креслам, чтобы видеть происходящее с наиболее привычной позиции.
        - Это наши викрамы набрасывают на их винты сети…- пояснил Ким. Он-то, конечно, все понимал раньше всех, не считая Ростика. Он даже чуть повернулся назад и, как оказалось, вовлекал Роста в разговор: - Помнишь, как-то раз они и нашу подводную лодку поймали?
        - Это было давно,- ответил Рост так резко, что все тут же угомонились с бессмысленными разговорами.
        Замечание Кима о винтах кораблей острова было правильным. Некоторые корабли пурпурных, составляющие Валламахиси, еще пытались маневрировать, но у них не очень получалось. Поэтому в разных частях их построение стало ломаться, да так, что сама платформа иногда корежилась, а крепления разрывались.
        Собственно, Валламахиси уже вполне заметно разламывался на три части, на три более мелких острова. Один, почти вполовину из шестидесяти с чем-то кораблей, двигался в правильном для пурпурных направлении, хотя определенно пытался сдвинуться дальше в море. Вторая часть, с летунами и какими-то очень высокими трубами, похожими на заводские, отстала, определенно она теряла управление. Третья часть, с полтора десятка кораблей, еще продолжала движение, но ее тормозило почти такое же количество кораблей, которые уже не вкладывали энергии в движение вперед, они загребали воду чуть не бортами, и это разворачивало общую конструкцию на месте.
        Рост посмотрел на Ладу.
        - Доставай рацию,- приказал он излишне резко.
        Девушка кивнула, и рация на длинном шнуре от антенны оказалась на коленях Ростика, прежде чем он успел бы зарядить свои пушки. Ручку она принялась накручивать так рьяно, что пришлось ее остановить.
        - Хватит уже.- Рост не стал натягивать на голову наушники, просто поднес к губам микрофон.- Всем, кто меня слышит. Атакуем вывалившуюся вперед группу кораблей… Десант, атакуем передних, передать по цепи, если есть связь, повторяю…
        - Дай, я повторю,- сказала Лада и отобрала у Ростика микрофон. Она была права, время командира следовало экономить как только возможно.
        Рост стал выискивать глазами подходящих десантников, как летунов, так и на экранопланах.
        - Ого,- пробормотал Ким,- а наши-то еще на подходе! Ну, летуны… им только в мешках бегать.
        Почему десанту в медленных, куда более тяжело груженных машинах следовало бегать в мешках, Рост не понял. Должно быть, Киму казалось, что это сражение длится уже очень долго, хотя прошло не более десяти минут, в крайнем случае четверть часа, для подлетающих - не так уж и много. Рост скомандовал:
        - Ладно, Ким, выбрасывай меня с невидимками туда, где должны быть десантники!
        - Нет уж, подождем немного,- решил Ким и действительно прошелся над выбранными Ростом кораблями, поливая их огнем своих пушек, пытаясь поддерживать первых десантников, которые еще только готовились вступить в сражение.
        Рост не спорил, каким-то образом он снова попал в один из тех временных провалов, когда не очень хорошо ориентировался, поэтому просто стрелял, хотя Лада уже подталкивала его кулаком, намереваясь занять его место. А потом стало видно, как к краю Валламахиси из темноты вынырнули ребята на экранопланах.
        Бой на этой части верхней платформы кипел уже в нескольких точках. И во всех из них, кроме одной, люди казались слабыми, раздробленными, уязвимыми. Поэтому Рост скомандовал:
        - Ким, высади меня у борта… Вон к той группе, там дисциплина чувствуется. И удобнее будет отцеплять корабли.
        - Понял, поддержу с воздуха,- отозвался Ким.
        Крейсер завис на пару секунд чуть в стороне от какого-то странного образования, возникшего на палубе одного из кораблей, которое скорее всего следовало бы назвать круговой обороной людей против пехоты пурпурных. Но и губисков тут было еще немного, огонь у них был неправильным, плохо организованным, так что среди всех этих надстроек и конструкций даже не очень большая группа людей защищалась вполне уверенно.
        Тем более что через борт то и дело группами по семь-десять человек прибывало подкрепление. Они взбирались на борт по вывешенным сетям из толстых, прочно скрученных веревок. Рост не удивился бы, узнав, что сплести такие сети приказал тоже он, чтобы десант не задержался перед высокими бортами чужих кораблей… Рост выскользнул через бомболюк, плюхнулся на ноги, перекатился к ближайшему укрытию, пробуя не попасть под блины крейсера, что было довольно просто, потому что в корме треугольника они были расставлены чуть не на двадцать метров. Крейсер юлил, но высоко не поднимался, висел под огнем, практически на одном месте.
        Сразу же стало понятно, почему дисциплины среди этих ребят было больше, чем в других группах,- Роста встретил Квадратный. В полных доспехах, но с откинутым забралом, чтобы следить за огнем противника со всех сторон, улыбающийся, словно он гулял на вечеринке, а не дрался на палубе вражеского плавающего острова.
        Посмотрев на эту улыбку, на серый цвет лица и дыры в доспехах, через которые выступали пятна яркой даже в этом свете человеческой крови, Рост сказал ему, чуть ли не обвиняя:
        - Ты ранен!
        - А целых тут почти не осталось… Зато наши прибывают!
        - Я заметил,- буркнул Рост все еще недовольно, хотя и понятно было, что он разозлился на старшину, потому что от его боеспособности очень многое зависело.
        Они угнездились за трубой вентилятора, обеспечивающей подачу воздуха под палубу, спина к спине, и начали отстреливаться. Впрочем, не очень активно, им нужно было организовывать бой, а не принимать в нем участие.
        - Тебе вообще не следовало высаживаться,- прокричал Квадратный сзади.- Кто будет следующую войну придумывать?
        - Найдется кому.
        Тогда Квадратный обернулся и проорал так, что даже пальба на миг притихла… А может, ребята действительно чуть сбавили темп, чтобы понять, не приказ ли выкрикивает командир.
        - Ким, не спи, давай в воздух!..- Потом он почти удовлетворенно добавил, уже потише: - Все правильно, Рост… Здесь мы больше всего сумеем сделать.
        И, пригибаясь, что в доспехах было довольно мудрено, понесся куда-то вбок, чтобы принять командование над застрявшей группой десантников, которые никак не решались выйти из-за довольно высокой надстройки.
        Ким наконец-то дернул черный треугольник вверх. Рост стоял все-таки слишком близко от него, поэтому его накрыла волна, идущая от антиграва, забилось давление крови в ушах, ружье показалось очень тяжелым… Но он не упал, откуда-то возникла сильная и надежная опора - это алгор, оказавшийся рядом, поддержал его.
        А потом на Едином прозвучал вопрос, заданный очень спокойным, даже немного рассеянным тоном, словно их и не выцеливали десятки ружей губисков:
        - Что делаем, командир?
        - Отцепляем штук пять-шесть корабликов. Еще бы хорошо узнать у Квадратного, где находятся взрывпакеты?.. Чтобы разрушать узлы их сцепления.
        - Зачем нам взрывпакеты?- переспросил невидимка, кажется, это была Сурда'нит-во.- Там отстегнуться - пару движений сделать, и надежнее, чем взрывать.
        - Тоже правильно,- согласился Рост, удивляясь двум вещам одновременно: что ему подсунули беременную женщину для поддержки и что он не додумался соорудить макеты этих креплений, чтобы потренировать ребят, которым предстояло их расстегивать…- Тогда так, ты держись поблизости, научишь нас этому, а я… соберу ребят, которых поведу вдоль выбранных кораблей.
        - Разумно,- согласилась аглорша, несомненно, это была Сурданитка.
        Еще бы только найти тех, кто поймет его, не растеряется от такого малопонятного дела под огнем неприятеля и кто окажется достаточно разумным, чтобы осознать,- эти корабли могут оказаться важнейшим их трофеем, который остановит возможные войны с пурпурными в будущем… Потому что, имея их, люди почти сравняются с губисками.
        Очень бы хотелось добиться такого успеха. Вот только сумеют ли они, успеют ли, удастся ли такое совершить?.. Но раздумывать было некогда, следовало пытаться. А уж как там все получится - не его забота… Вернее, была его, пока он умел каким-то неведомым образом влиять на будущее. А теперь… Жаль, он не выстроил собственное будущее, чтобы остаться живым.
        - Ну,- проговорил он внезапно осипшим голосом,- начали, что ли?
        - Начали,- согласилась Сурда'нит-во, стреляя с той стороны вентилятора, где недавно стоял Квадратный. У нее-то никаких сомнений не было, она просто не знала - что значит бояться смерти, ее этому не учили. Возможно, в этом и заключался сейчас главный шанс человечества на успех.
        Глава 36
        И тут же, словно бы подслушав разговор Роста с аглоршей, пурпурные рванули в атаку, пробуя сбросить людей в море или добить тех, кто не захочет отступать. Рост почти сразу же понял, что это была их ошибка. Потому что у людей были невидимки, с их великолепным умением вести ближний бой…
        Хорошо бы, правда, знать, сколько их тут, подумал Рост, не могли же они оставить Сурду без поддержки? Кстати, наконец-то он сообразил, почему Ким не улетел сразу же, как выбросил Роста на палубу выбранного корабля, он обеспечивал высадку тех, кого не мог видеть… Определенно Рост очень плохо ориентировался, если забыл об этом факторе.
        Зато пурпурные напоролись изрядно… Они как-то очень резко накатили, правда, теряя чуть не треть своих солдат в первых рядах, но все равно - уверенно и жестко. С каждым шагом вперед пурпурные, казалось, освобождали место для новых атакующих, которые возникали из скрытых переходов, из-за надстроек, из теней, которых при всей освещенности Валламахиси оставалось довольно много…
        Они подошли очень близко, шагов до десяти, когда стало казаться, еще немного, и они затопчут людей, просто выдавят их, как поршень… И вдруг все изменилось. Они откатились, потому что их, словно огромной косой, опрокидывали и убивали пять мечей, возникающих из ниоткуда, которых даже не очень хорошо было видно,- с такой скоростью они летали в воздухе, не останавливаясь на слабеньких защитных пластинах губисков.
        Тогда пурпурные дрогнули. Тем более что сбоку Квадратный ударил командой стрелков в сорок, не больше, но и этого оказалось достаточно - пурпурные побежали назад, уже не пытаясь сопротивляться, падая и погибая от все тех же клинков… в сторону которых никто из людей, повинуясь приказу, не пытался стрелять, чтобы не задеть невидимок.
        Рост тоже побежал вперед, пробуя высчитать момент, когда следовало начинать отрывать корабли противника. Но очень много понять не получилось, потому что бой стал втягиваться вниз, под палубу, и люди остались наверху почти хозяевами положения.
        Надстроек на кораблях было много, в них было непросто разобраться, но вдоль линии сцепления шестиугольных платформ проходила относительно свободная полоса шириной метров сорок, это было очень хорошо - помогало не запутаться. К ближайшим из защелок Рост с десятком увязавшихся за ним стрелков подоспел, когда там еще не всех пурпурных выбили, они засели на другом корабле и пытались придавить людей не очень плотной пальбой.
        Рост присел за какую-то загородку, сделанную из трехмиллиметровой стали, чтобы стрелки его не задели, и попробовал снова размышлять. Корабли были выстроены здесь довольно правильным углом, если не вдаваться в лабиринт всех этих переходов, то ближайшими к ним были как раз четыре… нет, пять, нет, при некоторой помощи невидимок можно было отбить даже шесть кораблей. Четыре, сцепленные ромбом, и два - чуть в глубину. Но требовалась помощь аглоров. Рост оглянулся. Ребята, собравшиеся рядом, послушно ждали, поливая противника огнем, в котором было бы больше толку, если бы кто-нибудь из них умел стрелять.
        - Сурда,- спросил Ростик на Едином,- ты еще здесь?
        - Пожалуй, да…- последовал странный ответ.
        Рост сначала не очень понял его, и лишь потом догадался, что аглорша хотела сказать,- она бы с радостью побежала кончать пурпурных вниз, под палубу, но что-то ее не пускало, может быть, приказ Ихи-вара или Бастена.
        - Тогда мы пробиваемся на следующие два корабля и начинаем их отстегивать.
        Теперь ребята слушали его внимательнее, а он приказал, чтобы кто-то нашел Квадратного и объяснил ему, что они пытаются оторвать от основного куска шесть кораблей, что он должен поддерживать группу, командование над которой Рост берет на себя. Еще троих он послал найти ребят со взрывпакетами, но остальным строго приказал выучить, как вручную отстегиваются крепления и показать это остальным… Он-то отлично понимал: раз приказ взрывать эти петли отдан до боя, то изменить уже ничего не удастся, кто-то обязательно попробует их взрывать, и хорошо бы, чтобы у них получалось…
        Потом сбоку ударили ружья отряда Квадратного, как в каждом малоорганизованном бою, к нему прибились какие-то заплутавшие ребята - то ли из десанта с экранопланов, то ли еще откуда-то. Теперь он мог распоряжаться, пожалуй, почти сотней десантников. К тому же все ощутимей сзади подходили люди, прибывшие по морю… Хотя и жалко было, что те, кто прилетел сюда на птицах с бегимлеси, куда-то подевались.
        Внезапно откуда-то снизу ударил взрыв, как раз на одном из кораблей, которые легче всего можно было бы захватить. А потом стало твориться что-то дикое - откуда-то послышался совершенно невероятный, на пределе слуха визг, скрежет, какие-то взрывы послабее. Но и они заставляли корпус корабля биться, словно в приступе падучей. От этого биения дрожали даже корпуса соседних кораблей… Рост понял, что это было, довольно быстро. Викрамы, добравшись, наконец, до противника и сумев отбиться от океанических рыболюдей, поставили один из своих подводных зарядов под днище корабля, взорвали его и выбили главный маховик, с помощью которого эти корабли запасали энергию, когда светило солнце. Огромная, в десятки тонн махина, раскрученная до тысяч оборотов в минуту, сорвалась со своего фундамента и пошла крушить все вокруг, уничтожая внутренности корабля не хуже мощной бомбы.
        Вот тогда-то Рост понял, что нужно делать. Он даже не сомневался, что сумеет это сделать… Он сел на палубу, вытянул поудобнее ноги в доспехах, закрыл глаза, сосредоточился и… стал обращаться к викрамам напрямую, словно бы вбирая их в свое сознание. Он объяснял, что люди будут отцеплять шесть кораблей, и просил их не взрывать… Если можно, взрывать соседние или даже через ряд, чтобы не повредить отобранные. Сейчас это было очень важно.
        - Ты чего тут сидишь? Ранен?- спросил сверху очень решительный голос - это был Квадратный, который «заскочил» посоветоваться.
        Рост закончил свою медитацию и уже на исходе ее понял, что викрамы его просьбу не очень-то усвоили, но Фоп-фалла все понял очень хорошо, а так как его ментальные способности превосходили Ростиковы на порядки, то он и викрамов обещал оповестить о действиях людей. Это было очень кстати. Лишь тогда Ростик открыл глаза, посмотрел на старшину, который в своих доспехах возвышался над ним и стрелял куда-то вверх, почти не прячась за укрытием.
        - Я в норме,- отозвался Рост и поднялся. Крови на доспехах старшины стало еще больше, но он пока был активен и отходить в тыл не собирался.
        Они так давно вместе воевали, что Квадратный уже догадался, как Рост пытался защитить от атаки викрамов шесть кораблей, намеченных для захвата, и по ходу предложил, раз один из них поврежден, отбить другой, но тут же согласился, когда Рост авторитетно подтвердил, что отбить седьмое судно пурпурных они не сумеют - слишком людей мало и слишком хорошо уже стали защищаться губиски.
        - Ладно, тебе виднее, ты на связи с самими старцами, наверное,- отозвался Квадратный и убежал отдавать необходимые распоряжения, чтобы бой принял более разумный и выгодный для людей характер.
        Рост после своего транса приходил в себя несколько минут и не мог толком включиться в сражение. Единственное, что он ощущал,- запах, который отдавал чем-то химическим и очень ядовитым. Определенно это был дым сгоревшей «алмазной звезды», который доходил и сюда, за много километров от отравленных областей Валламахиси.
        Но едва оклемавшись, Рост побежал вперед, кстати, довольно неразумно оторвавшись от своих, потому что еще плохо соображал и запросто мог напороться на какой-нибудь из отрядов пурпурных. Но все обошлось. Исправившись, он все-таки выскочил на расчищенную полосу, здесь было уже чуть не две сотни людей, которые отбивались от атак губисков и попутно отстегивали эти самые платформы от соседних кораблей. Обстановка была почти спокойной.
        Но где-то неподалеку, хотя и в стороне кипел более тяжелый бой, там умирали пурпурные, на которых со всей своей космической яростью навалились аглоры… Кажется, их было теперь четверо, но Рост был уверен, что где-то неподалеку воюет и Сурда, приглядывая за ним вполглаза… Она не могла не выполнить полученный приказ.
        Почувствовав себя уверенней, словно он стал неуязвимым, Рост поднялся во весь рост и побежал к своим, чтобы понять, как они разбирают застежки между платформами, насколько толково отвечают на огонь пехоты пурпурных с соседних кораблей. И тогда он вдруг получил первое за это сражение ранение, довольно неприятное, потому что в ногу. Но выстрел, кажется, из довольно крупного калибра, прошел все-таки по касательной, и Рост смог подняться. Что в доспехах было скверного, так это то, что трудно было сразу перевязаться. Но Рост вспомнил Квадратного и поковылял дальше, ругаясь сквозь зубы от боли и злости, что теперь не сможет передвигаться с достаточной скоростью.
        Неожиданно около него оказалась Сонечка Пушкарева, она держала в руках еще дымящееся, раскаленное ружье и скороговоркой докладывала:
        - Наши внизу сказали, что эти корабли - самое ценное, что тут есть… В них устроены заводы по про-изводству антигравов, склады и оружейные мастерские.
        - Ферм по производству их пищи нет?- довольно глуповато спросил Ростик… И лишь после этого понял, что Сонечка не понимает, о чем он говорит. Да и не нужны людям фермы пурпурных, для фермерства они используют землю. Интересно, почему он так спросил?..
        Сонечка посмотрела на него, как на чокнутого, и принялась палить в кого-то на соседнем корабле не очень умело, но с энтузиазмом.
        Снова ударили взрывы, и уже понятная Ростику дрожь пробила всю палубу пока не отделенных от основного острова кораблей. Но теперь это погибали корабли, от которых Ростик сумел отказаться.
        Над головами их команды пронесся на бреющем чей-то крейсер, поливая огнем, к сожалению, не соседние корабли, а те, которые люди пытались захватить. Это навело Ростика на новую мысль. Он догнал, наконец, Квадратного, который со своими ребятами теснил пехоту пурпурных, создавших у креплений платформ подобие оборонительного рубежа.
        - Квадратный,- заорал Ростик, перекрикивая пальбу,- двадцать человек - на командный мостик! Он где-то сбоку,- он махнул рукой в ту сторону, куда стрелял антиграв,- там нужно помочь!
        Команда чуть не в полдесятка ребят тут же сорвалась с места и бросилась в указанном направлении. А ведь неплохо мы тут воюем, решил Рост, вполне уверенно, и кажется… даже успешно. Квадратный внезапно оказался рядом, завалил Ростика на палубу, потому что огонь спереди был очень плотным, можно было и на выстрел нарваться, мельком осмотрел ногу Ростика, хмыкнул, но ничего не сказал по этому поводу. Зато сказал другое:
        - Ты бы направил туда прозрачного… Вьется тут где-то один.
        - Ты вот что,- не стал его слушать Рост,- может, я не сумею передать… Как только мы отцепимся от основной платформы, нужно, чтобы кто-то приказал сразу отходить к Одессе, не пытаться подхватить всех тех, кто тут останется… Промедлит или не сумеет перебраться на наши корабли.
        - Наши корабли - это звучит здорово,- рыкнул Квадратный.- А я уж подумал…
        Что он подумал, осталось неизвестным, потому что старшина уже вскочил на ноги и бросился командовать дальше. Рост так быстро среагировать не сумел.
        Зато увидел, куда двинулся Квадратный. Из соседних кораблей почти не скрываясь, почти рядами прямо перед людьми вываливался большой отряд губисков, более двух тысяч… Это Рост понял по тому же своему всезнанию, которое не отпускало его на протяжении боя.
        Это была уже серьезная помеха, а аглоры оказались где-то в стороне, и как они так сплоховали?.. Да и Квадратный, как остолоп, полез было вперед, чуть не контратаку устроил на этих свеженьких пурпурных. Вместо обороны, чтобы продержаться подольше…
        Но Ростик тут же понял, что ошибся. Потому что аглоры никуда не девались, они вклинились в этот отряд, да так, что все прежние их подвиги и сражение у отравленного вала с пауками, кажется, должны были померкнуть перед этим ударом. Рост даже заподозрил, что невидимки специально устроили тут для губисков ловушку, западню, выманив их главные силы на эту вот роту Квадратного… Который все понял и рванул вперед, чтобы быть к прозрачным поближе, чтобы не помешать им неуверенным огнем издалека, а добиться плотного и уверенного взаимодействия. Все-таки, решил Рост, он молодец, в тактике ему среди людей нет равных, может только Антон… И тогда он вспомнил, как горел Антонов крейсер на аэродромной палубе Валламахиси, и стиснул зубы.
        Пальба с обеих сторон стала очень плотной. Губиски падали рядами, хотя и люди в этом почти дуэльном построении таяли, словно снег на июльском солнце. Но губиски, пусть их было намного больше, да и позиция у них была получше, первыми не выдерживали, некоторые из них попытались подняться наверх, на какие-то мостики, переходы, надстройки…
        А люди… Да, люди не стали их преследовать, лишь некоторые из них, самые азартные, попробовали поддержать аглоров, которые врубились в пурпурных, как топор в гнилую древесину. Иногда по ходу атаки тут и там вспыхивали взрывы, но уже довольно далеко от людей, которые почти дисциплинированно развернулись к не отстегнутым еще платформам.
        Снова сверху на пурпурных пролился плотный огонь, Рост поднял голову, словно собирался ловить губами благословенный дождь… Это Ким, дружище, прочитал бой, кипевший под ним, и расчищал путь продвигающейся вперед роте Квадратного, от которой осталась едва ли половина. Внезапно Рост увидел прозрачного, тот был плох. Он хромал так сильно, что его голова моталась из стороны в сторону, капюшон отброшен, глаза прозрачные… Это была Ихи-вара. И лишь тогда Рост понял, почему видит ее,- она была вся в крови.
        Рост подскочил к ней раньше, чем понял, что собирается сделать. Тогда это классически правильное лицо повернулось к нему, она раздвинула губы, на удивление негромко, среди грома сражения проговорила:
        - Ранен?.. Давай я тебя перенесу?
        От отчаяния Рост даже ногой топнул.
        - Ты сама-то не держишься на ногах, опирайся на меня, красавица.
        - Я смогу о себе позаботиться… Только найду укромный уголок и перевяжусь.- Она чуть не упала на Ростика, когда тот попробовал поддерживать ее.
        - Слушайся, когда тебе говорят!- прикрикнул Ростик, перетаскивая Ихи-вара в действительно укромный уголок, где можно было отдохнуть от боя, не опасаясь нарваться на шальной выстрел… Или умереть, никем не замеченным. Но аглоры так просто не умирают, они умеют выживать, так что с прозрачной бойчихой все было не так плохо, как могло показаться.
        Вдруг она открыла глаза.
        - Там вместо меня осталась Сурда… Не знаю, справится ли? Вытащи ее,- она серьезно посмотрела на Ростика.- Это очень важно, понял?
        Рост бросился туда, откуда появилась Ихи-вара. К нему даже способность бегать почему-то вернулась. Он перескочил через расходящиеся плиты платформы и лишь после этого сообразил, что они разошлись уже метра на три, не меньше. И едва он упал по ту сторону расходящихся кораблей, едва поднялся на ноги, как по всему корпусу плавающего острова, как по трогающемуся составу вагонов еще на Земле, прошел один очень мощный толчок. Это кто-то захвативший контроль над управлением их шестью кораблями… пусть не отбитыми, но уже отходящими от Валламахиси, пытался разорвать еще оставшиеся связи, выломать крепления, освободиться, чтобы хладнокровно прикончить застрявших на их борту пурпурных… И окончательно сделать своими, человеческими.
        Рост едва не упал и оглянулся. Теперь от платформы, где побеждали люди, его отделяла пропасть чуть ли не пяти метров шириной. И Рост понял, что никогда этот провал с плещущейся внизу водой не перепрыгнет. И так-то не мог бы, а раненный - даже пробовать не будет. Но это были мысли не самые правильные в его положении. Он побежал дальше, своим все еще не уходящим, несмотря на усталость, чутьем понимая, что Сурда'нит-во находится там, где сейчас гибнет больше всего пурпурных…
        По пути ему трижды пришлось вступать в перестрелку с губисками, которых на этом корабле оказалось на удивление много, лишь потом, убегая от одной довольно решительной группы пурпурных, Рост понял, что эти рассеянные отряды - остатки тех двух с лишним тысяч, которых раздолбали аглоры… Их боевой дух был подорван столкновением с невидимками настолько, что они даже не особенно рвались преследовать Ростика.
        Сурду он нашел вовремя. Она лежала, практически погребенная под грудой тел пурпурных, и не могла самостоятельно подняться. Она, так же как и Ихи-вара, истекала кровью и потихоньку готовилась к тому, что ее прикончит кто-нибудь из подоспевших врагов. Но подоспел Ростик. Он растащил трупы пурпурных и поднял раненую девушку.
        Она откинула капюшон и слабо улыбнулась совершенно бесцветной улыбкой.
        - Ты… А думала, я тебе помогаю.
        - Меня послала Ихи-вара, так что отступаем, это приказ.
        Они двинулись в обратный путь. Пурпурных стало побольше, и были они посвежее. Если бы Рост столкнулся с таким сопротивлением, когда шел за Сурдой, возможно, ему не удалось бы пробиться. Но теперь с ним была алгорка…
        Ее приходилось почти волочь, но она палила так, что Рост не верил глазам - навскидку, из ружья, которое окровавленные ладони едва могли удерживать, она упреждала противника, сбивала губисков на расстоянии десятков шагов и тратила лишь по одному выстрелу на каждого противника. Иногда даже возникало подозрение, что она не просто стреляет, она еще и выбирает, куда вложить выстрел,- в голову, в грудь, живот, или пробует надеть на один выстрел пару противников разом… Они шли, Ростик тоже пытался отстреливаться, но ему приходилось трудно, когда он менял обоймы в своем пистолетике, да и попадал он весьма редко.
        Когда они вышли на разделительную полосу, Сурда'нит-во чуть притормозила, несмотря на всю свою реакцию и исключительную способность ориентироваться. Между платформой, на которой они остались, и кораблями, которые люди уводили от Валламахиси, пролегала полоса воды чуть не в двадцать метров. Где-то впереди платформы были еще сцеплены, но и там перестрелка уже затихала, значит, те застежки значения не имели ни для одной из сторон.
        - Мы опоздали,- прошептала Сурда. Она повернулась к Ростику.- Значит… Придется пробиваться вперед.
        Рост промолчал, потащил ее к краю платформы. Сурда отступала лицом назад, постоянно выискивая противника. Ствол ее ружья стал даже чуть светиться - раскалился до состояния, при котором уже приходилось опасаться, что он разорвется и разом прикончит их обоих.
        Рост не раздумывал ни мгновения. Он встал перед алгоркой и, чеканя каждое слово, проговорил:
        - Ты доплывешь до сеток, сброшенных с бортов кораблей, которые мы захватили, тем более что викрамы помогут. А я нет, поэтому…
        - Я не могу тебя брос…
        Договорить ей Рост не позволил, опасаясь ее реакции.
        - Можешь!- заорал он уже после того, как изо всех сил толкнул ее в грудь.
        Некоторое время он еще видел ее, когда она, на удивление небыстро, полетела вниз. И стал свидетелем того, как она развернулась в воздухе, чтобы упасть в воду ногами.
        Но досмотреть до конца ее падение не успел. Корпус корабля, на котором он находился, снова содрогнулся от взрыва, викрамы сумели сбить с фундамента маховик и этого корабля. Удар оказался очень силен, Рост даже пистолет выронил и едва не свалился следом за Сурданиткой… Но удержался. Корабли людей наконец-то оторвались от Валламахиси - им помог как раз этот толчок - и стали величественно, все более уверенно уходить вбок. С ними уходила возможность вернуться домой, в Боловск, к привычной и в целом очень радостной жизни.
        Рост понял, что устал - начинала сказываться потеря крови. Он дотащился до искореженной застежки, еще с час назад скрепляющей корабли в общий плавающий остров, сел на палубу, прислонился к ней спиной и попробовал сдернуть доспех с немеющей, раненой ноги.
        Это было непросто, потому что левое плечо и правая рука вдруг разом перестали ему повиноваться, как следовало бы… Оказалось, он был ранен еще дважды, просто почему-то не заметил этого, либо ему кто-то очень умело, не сбивая его внимания, помогал сдерживать боль и слабость. Это открытие окончательно доконало Ростика. Он откинулся назад и посмотрел на антигравы людей, которые кружили еще над кораблями, оставшимися в руках пурпурных, но помочь ни ему, ни другим таким же бедолагам были не в состоянии - уж очень плотным огнем их встречали наконец-то организовавшие тут правильную оборону пурпурные.
        Снова где-то прозвучали взрывы, корпус еще одного корабля пурпурных был подорван из-под воды. Перед Ростом почему-то встала картина, как один из этих кораблей, растерзанный сорвавшимся маховиком, тонет и ему не дает окончательно погрузиться на дно только страшно изогнувшаяся платформа с застежками, которые люди теперь отлично умели разбирать…
        Все-таки люди славно бились, решил Ростик, им удалось сделать почти все, что было нужно… И они действительно урвали очень ценный трофей - заводы, фабрики, склады… Как раз то, чего им раньше не хватало.
        Вдруг он увидел, что на него надвигается компания чуть не в десяток беловолосых пехотинцев, осторожно выцеливая его всеми стволами разом. С уходящего, уже человеческого корабля ударил один выстрел, луч рассыпался искрами у ног подходящих губисков, но они не обратили на него внимания, расстояние было слишком велико, чтобы опасаться действенной поддержки людей с той стороны…
        Среди них почти все были нормальные, размером с человека, но оказалась и пара гигантов, ростом за два метра. Тогда Рост сделал самую нелепую вещь в мире, он попытался достать свой второй пистолет, который обычно держал сзади, на ремне, и посопротивляться. Разумеется, он не успел, кто-то из пурпурных сильно ударил его ногой по руке, боль отозвалась в плече и пульсирующей волной докатилась до ноги.
        А потом последовал еще один удар. Он был так силен, что Рост даже не понял - его стукнули или выстрелили в упор. Да и какая разница, ведь не пленных же пришли сюда собирать эти пурпурные, скорее всего у них был приказ обходиться с людьми иначе, как и была задумана с самого начала вся эта война - уничтожать, беспощадно и поголовно.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к