8848 Ольга Александровна Белова
        Вылетевший как пробка ивновь пристроившийся наработу охранник. Девица, путающаяся вмужчинах, ноневшубках. Парочка толстосумов, мечтающих попасть назавтрак ккрокодилу. Пёс, подолгу службы присматривающий загорсточкой нерадивых альпинистов. Все они герои нового сборника рассказов, юмористических инетолько.
        8848
        Сборник рассказов
        Ольга Александровна Белова
        Корректор Татьяна Хайдеровна Валавина
        Иллюстратор Галина Сергеевна Коржавина
        
                
        Новая жизнь
        Рядом сИваном потопталась внушительных объемов Снежинка. Одна нога оторвалась отпола, повисела ввоздухе икувалдой опустилась напол, перемахнув через горку накиданных напол подушек. Вторая последовала потомуже маршруту. Оказавшись подругую сторону горы, Снежинка присела, привстала и, нарезая ввоздухе круги необъятной юбкой, запорхала вслед заМаленькой Снежинкой, вихрем умчавшейся отнеё вдальний угол вытянутого вагоном зала.
        - Нет, ну ты видел?! - прошипела сидящая рядом сИваном Виола. - Снежинкой вырядилась… Лошадь!
        Мужчина, едва заметно скривившись, поддакнул жене, только что улетевшая отних Снежинка была действительно пугающих размеров. Пышная белая юбка довершала крамольное дело. «Ивсе-таки есть вещи, которые произносить вслух неследует, пусть даже собственному мужу… Особенно когда тебя могут услышать… - Молодой человек посмотрел нажену. - Есть вещи, которые объяснить нельзя…» - Налице появилось раздражение.
        Виола была, пожалуй, самой красивой женщиной взале. Сделай выборку избольшего количества женщин, жена Ивана итутбы оказалась одной изпервых. Точеная фигура (Иван только сейчас, когда начала спадать пелена, стал замечать, что туловище ужены непропорционально длинное, новысокий рост как-то скрадывает этот недостаток). Ножка, затянутая втонкий чулок. Непопогоде, нокрасиво. Десять-пятнадцать, ну, вкрайнем случае двадцать ден, нони вкоем случае сорок! Иначе небудет шелкового эффекта! Ножка должна просвечиваться. Создаваться контур. Натуральные цвета предпочтительнее… Легкий загар, мелон, вкрайнем случае мокко, капучино ибронза[1 - Мелон, мокко, капучино, бронза ибордо - цвета женских чулок.], да, илучше матовые оттенки, чем сблеском… Лицо мужчины слегка дернулось: как это он дожил дотридцати семи лет инезнал всех этих подробностей?!..
        Мраморная Виола продолжала сгадливостью смотреть наСнежинку…
        «Икак ему раньше могло нравиться подобное имя? Иведь ни разу невозникло никаких ассоциаций… Где были глаза, уши? Как можно было так…» - Иван встал и, перелезая через подушки, вслед заСнежинкой пошел келке. Матвей уже дотопал додальнего угла зала иприцеливался кпонравившейся игрушке. Нужно было срочно вмешаться впроцесс, пока елка несвалилась инепридавила сына иоказавшегося рядом Медведя. Пока Иван пробирался через малышей, елка два раза угрожающе качнулась, мужчина ускорился, ноелка дала уже слишком большой крен. Несколько метров, отделяющие его отелки, Иван буквально пролетел ивсе равнобы неуспел, еслибы замакушку несхватилась внушительная ручища Снежинки.
        - Спасибо! - выдохнул мужчина, оттаскивая отелки непострадавшего, ноуже приготовившегося реветь Матвея.
        Мальчик был наряжен вофрак, штанишки, бабочку, все было узким, тесным, неудобным. Виола постаралась. Поеё задумке, Матвейка должен был предстать напразднике вобразе джентльмена. Вокруг беззаботно прыгали Зайцы, Гномы иМедведи, пока джентльмен пыхтел, стараясь избавиться отдушившей его бабочки. Половинку усика Матвейка уже отодрал, тросточку выкинул. НоВиола неунималась, каждый раз настойчиво засовывая палку вруки сына.
        Пока Иван пытался занять Матвея, Снежинка установила наместо елку и, подхватив наруки Маленькую Снежинку, начала кружить вокруг елки. Скрипка запиликала Чайковского. Иван внедоумении посмотрел наженщину ивдруг почувствовал уважение кэтой громадине, вырядившейся вкарнавальный костюм только ради того, чтобы иее девочке было весело инестрашно среди незнакомых людей. Мужчина бросил беглый взгляд насидящую впротивоположном углу Снежную Королеву, всем своим видом излучающую уверенность всвоей красоте ивтом, что все вэтом зале собрались сединственной целью - полюбоваться её величеством.
        Виола обвела всех обмораживающим взглядом.
        Только Иван собрался тащить джентльмена обратно ккоролеве-матери, вдверь вошел Дед Мороз. Мужчина уселся напервую попавшуюся подушку, усадил рядом притихшего Матвея. Действие происходило вцентре зала, зайцы сродителями сидели прямо наполу вдоль стен. Виола развернула свой сырный нос всторону Деда Мороза. Мысль осырном носе пришла Ивану вголову только сейчас. Наносу жены еще сдетства осталась еле заметная впадинка ответрянки, единственный изъян вобразе Виолы Прекрасной.
        Иван нестал подавлять зарождающийся смешок. Виола тутже ухватилась заэту гримасу-улыбку, присвоила её себе, придав ей совершенно противоположное значение, иотправила вответ мужу одну изсвоих обворожительных улыбок. Раньше Иван-дурак думал, что эта улыбка принадлежит только ему… Нопотом понял, что это просто штамп, причем штамп для всех. Идействительно, задержавшись нанём мгновение, улыбка поползла дальше позалу, остановилась наДеде Морозе, ведь под костюмом Деда тоже скрывался мужчина, следующим был папа Гнома…
        Иван раздраженно отвел глаза отжены. Матвей расхныкался, требовал внимания. Иван одернул сына, Матвейка затаил обиду, нозатих - инатом спасибо.
        Представление продолжалось. Дед Мороз вытащил откуда-то мешок. Скрипка исинтезатор сбацали нечто торжественное. Свет, как полоумный, мигал. Снегурка бегала позалу, закидывая всех мелко нарезанной бумагой, агитировала всех спеть. Кто-то наконец сообразил, что отних требуется, грянула «Влесу родилась елочка». Потом поцентру зала пробежала девушка, протащив засобой нечто длинное, голубое, изображающее резвящийся Ручеек. Для Ивана осталось загадкой, почему ручеек зимой незамерз, бегая засыном, мужчина упустил общий смысл сказки. Была какая-то кукла сочень большим ртом. Её будили Медведь, потом Ручеек. Были еще какие-то лесные товарищи. Все перемешалось. Ивану показалось, что смысла вовсе инет, аможет, для трехлеток он иненужен? Матвейка притих исидел, как завороженный. Дед Мороз выпал изполя его зрения - мальчик синтересом рассматривал приземлившуюся наштанину снежинку. Зал погрузился вкакую-то дрёму. Дед расхаживал перед публикой, постукивая пополу посохом и, похоже, всех заморозил. Постенам медленно ползли блики. Снегурочка ходила заДедом иглядела воба, чтобы никто нешелохнулся…
        Нафоне всеобщего оцепенения мужчина увидел краем глаза жену. Виола, как полоумная, махала руками иуже несколько раз успела прошипеть навесьзал:
        - И-и-иван… И-и-иван…
        Иван снедоумением посмотрел нажену. Виола раскачивалась ивсе сильнее шипела, нарушая атмосферу мороза испокойствия ипривлекая ксебе все больше внимания.
        Быстрыми шажками кней направилась встревоженная Снегурка. Дед продолжал нарезать позалу круги, пытаясь обратно всех заморозить.
        Иван застыл, совершенно непонимая, зачем он мог понадобиться жене сейчас, всамый разгар представления, когда он подойти кней неможет! Неидтиже ему через весь зал, мешая Деду изрителям?!
        Надевушку стали обращать внимание, ноона продолжала шипеть, вдобавок ко всему вытаращила глаза и, растопыривая исобирая вкучу пальцы, пыталась что-то изобразить… по-видимому, блымкающий объектив фотоаппарата. Иван наконец догадался, что она отнего хочет. Когда он пошел засыном, он случайно утащил ссобой оба телефона, итеперь вкульминационные моменты Виола немогла сфотографировать Матвейку вразных ракурсах.
        Ивану опять стало смешно. «Курица, - подумал мужчина, нотутже отобрал ужены этот титул. - Курица - наседка! Её хотябы заэто уважать можно. Идетей унее неодин, ацелый выводок. Иобходится она как-то без нянь! Мыже исняней еле завсем поспеваем. Бедные, икакже нам тяжело приходится! Надо ведь ипро себя любимую незабыть! Иглавное, надо вовремя выложить настраничку очередную порцию фотографий чада… Иначе очем разговаривать стакимиже чокнутыми мамашами?..»
        Молодой человек зло посмотрел нажену. Случись подобный выпад состороны Виолы еще вчера, онбы хотя искрипя зубами, новыполнил её требование.
        «Носегодня… сегодня… пусть она хоть расплавится…» - Иван отвел как будто непонимающий взгляд отсырной Виолы ипродолжил смотреть представление.
        Музыка застыла, все били ладошками пополу, Иван сМатвейкой тоже приняли участие вобщем барабанном бое. Краем глаза мужчина, однако, продолжал наблюдать заженой. Виола иправда стала толи таять, толи плавиться. Лицо её больше неизлучало ничем непотревоженного спокойствия истало дергаться. Щеки вспыхнули ипопалитре колгот попалибы, наверно, втон бордо. Девушка встала и, несмотря нато, что представление продолжалось ипокрайней мере три десятка глаз наблюдали заДедом искачущими вокруг него Зайцами, пошла через весь зал кмужу.
        Иван застыл. Заходили желваки. Зал вдруг взорвался! Матвейка вырвался изего рук, рванул всторону Деда. Остальные, врезаясь вВиолу, побежали втомже направлении. Виола, неожидавшая встретить насвоем пути преград, снедоумением наблюдала обтекающий её сдвух сторон поток гномов иснежинок. Пролетающий мимо Медведь нечаянно свалился ей натуфли. Иван сненавистью посмотрел нашпильку, которая была так неуместна надетском празднике. «Ну почему нельзя было снять обувь, как это сделали все остальные? Ведь можноже нечаянно наступить налапу Зайцу или Волку! Все остальные ведь как-то доэтого додумались!!!»
        Виола стряхнула Медведя стуфель истала дальше пробираться кмужу. Глаза девушки сверкали, разбрасывая вокруг себя ядовитые искры. НоИвану было этого мало. Ему хотелось, чтобы вся накопившаяся завремя спектакля злость выстрелила изнее серпантином. Опередив жену, он сунул ей прискакавшего сподарком Матвея, который тутже повис наматери, перешагнул через подушки ипошел надругую сторону зала, откуда было удобнее фотографировать жену исына.
        Взале опять стало все затихать. Дед Мороз приглашал всех спеть прощальную песенку. Иван посмотрел наэкран телефона. Виола уже сидела настуле, одна нога была закинута надругую. Матвейка, скуксившись, стоял уноги. Иван навел объектив налицо исырный нос. Вквадрате замерло непринужденно-обворожительное выражение. Проходящая рядом мамаша, протаскивая засобой Медведя, нечаянно толкнула его под руку - обворожительная улыбка уехала, вэкран еле влезла Снежинка…
        Большая Снежинка поправляла юбку Маленькой Снежинке. Иван, как завороженный, стал наблюдать задействиями женщины. Она убрала кудряшку свлажного лба девочки, одернула маленькую юбочку, тихонечко подтолкнула Снежинку вкруг, иони вместе сЗайцами закружились вснежном хороводе. Иван жал ижал наэкран. Фотографии Снежинки одна задругой сваливались впамять телефона.
        Перевел дух мужчина, только когда сделал фотографий двести. Провалившись вневероятное спокойствие, Иван вернулся кжене исыну. Сейчас он стащит сМатвейки дурацкий костюм, дав сыну наконец нормально дышать, потом они вернутся домой, идома его будет ждать грандиозный скандал… апосле… после… унего будет новая жизнь…
        Гвозди. Петли. Два сверла
        Дмитрий Витальевич прошмыгнул ксебе вкабинет, что само посебе являлось странным. Возле дверного косяка висела табличка сего именем, он был как-никак здесь заглавного, это подтверждали иуставные документы, иштатное расписание, компания была его собственная, ООО «Гвозди. Петли. Два сверла». Елизавета Марковна, восседающая почти насамом проходе ипороду службы обязанная стеречь вход, проводила его недоумевающим взглядом - следовало бросить нанее хотябы беглый, мимолетный взгляд, она ведь здесь непросто так сидит, охраняет.
        Вдругих фирмах секретарша, может, истала давно обыденностью, нодля фирмы Дмитрия Витальевича Елизавета Марковна была лишь недавним приобретением. Всвое время директору пришлось порядком помотаться помногочисленным объектам истройкам, полаяться спрорабами, прежде чем фирма наконец вышла натот уровень, когда можно было позволить себе офис нанесколько кабинетиков иперсональную Елизавету Марковну. «Гвозди», как сокращенно называли сотрудники детище Дмитрия Витальевича, представляли собой маленькую строительную фирмочку, промышляющую разнообразными видами ремонтных работ, авпоследнее время, занеимением крупных заказов, негнушающуюся иремонтом квартир.
        Времена, когда усекретарш всё должно было расти отушей, прошли (покрайней мере, всолидных компаниях, а«Гвозди» позиционировали себя именно так). Директор навсякий случай взял впомощницы женщину зрелую, влетах, чтобы без глупостей, наработе надо работу работать, анешурымурничать. Наличие секретарши, помимо всего прочего, еще ивопрос престижа, приятно, когда тебя подвадцать пять раз надню преданно встречают ипровожают, ждут, как манны небесной, твоего благосклонного кивка… Носейчас директору было недотого - время горячее, подходили ксдаче сразу три объекта, иДмитрий Витальевич едва успевал отбрыкиваться отразгневанных заказчиков.
        Изрядно подрумяненное лицо Елизаветы Марковны вытянулось, работавшая одно время ввесьма солидных (невобиду «Гвоздям») организациях, секретарша непереставала удивляться. Помимо того что шеф прошмыгнул ксебе как ошпаренный щенок, необратив внимания нанеё саму, незаметил он идожидающуюся вприемной посетительницу, некую Дрожкину Елену Сергеевну. Женщина сидела уже битый час вприемной, ивпродолжение всего этого часа Елизавета Марковна метала внее громы имолнии иеле сдерживалась, чтобы незапульнуть еще идырокол. Вопреки всем инструкциям, посетительница вперлась вприёмную исидела там, где сидеть было неположено, неподдавалась ни накакие увещевания, уперлась, как баран, исместа её было несдвинуть. Елизавета Марковна предприняла несколько настоятельных попыток выдворить посетительницу, ноту будто нацемент посадили иникакая сила немогла отодрать ее отстула.
        Злопыхающая секретарша даже непыталась скрыть своих чувств, вто время как скромно сидящая настульчике Елена Сергеевна ипредставить себе немогла, причиной каких эмоций она является, уж слишком много всего нанее саму навалилось. Самозванка, как ни странно, первая рада былабы бежать, нопричины, приведшие ее сюда, были серьезные, финансовые, иона действительно будто гвоздями приколотила себя кстулу инедавала себе смалодушничать. Эта смелость, или, как её трактовала Елизавета Марковна, наглость, давалась Елене Сергеевне сбольшим трудом.
        Неуспела дверь зашефом захлопнуться, обдав женщин прохладным ветерком, посетительница вскочила ибросилась заним. Неожидавшая очередной подлянки секретарша ринулась, чтобы пресечь беспредел, но, пока она оббегала длинный письменный стол, дверь вкабинет директора успела захлопнуться. Можно былобы ворваться вкабинет, однако Елизавета Марковна нестала этого делать, сдула солба прядь и, загоняя впол каблуки, возвратилась нарабочее место. Оставалось ждать… иизнывать отлюбопытства.
        Вэто время задверью происходило что-то совершенно неделовое. Вбежавшая вкабинет Елена Сергеевна выхватила изсумки пачку чего-то иметнула её перед директором. Настол веером легли фотографии. Дмитрий Витальевич, неожидающий засобой погони и, видимо, застигнутый врасплох, инстинктивно шарахнулся отстола. Глянув нараспахнутый веер, даже неразглядев, что именно было нафото, Дмитрий Витальевич испугался.
        Было отчего. Врывается какая-то сумасшедшая, швыряется фотографиями. Ссовременными приспособлениями каких только фотографий ненаклепают, любого порядочного человека опорочат. Вподобной ситуации испугается даже тот, закем вообще ничего нечислится, убольшинстваже рыльце впушку. Были свои секретики иуДмитрия Витальевича. Справедливости ради надо сказать - ничего криминального: директорские увлечения невыходили зарамки общественного порядка, неподрывали мораль, непротиворечили букве закона, взглядов директор придерживался традиционных, скорее даже консервативных, мужчинами неувлекался, поразного рода сомнительным заведениям нешлялся, ни одна Красная Шапочка, находу теряя пирожки, отнего неулепетывала - всвязях снесовершеннолетними уличен небыл (ипервыйбы это осудил). Чтоже касается того, что иногда мужчина был непрочь задать даме сердца жаркую порку или применить что-нибудь изштучек, которые абсолютно легально продаются влюбом секс-шопе, так, простите, скем небывает?
        Тем неменее Дмитрий Витальевич холодеющими пальцами взял одну изфотографий.
        Поглянцу, переваливаясь сбугра набугор, неспешно полз затейливый орнамент, пол пузырился, внекоторых местах вспучивался.
        Дмитрий Витальевич приготовился кчему угодно, только неувидеть ламинированное покрытие АSS5(класс35), судя повсему, вздыбившееся вследствие несоблюдения правил укладки.
        «Неоставили достаточный зазор отстены, - промелькнуло вголове директора. - Рукибы поотшибать таким мастерам…»
        - Авот это… - Ровненькие наманикюренные пальчики сунули под нос директора следующую фотографию. Елена Сергеевна вместе сним опустила глазки нафото.
        Вфокусе был угол, скорее всего кухни или ванны, очередной чудный мастер - чтоб ему самому дома кто-нибудь также ремонт сделал - насамом видном месте пустил плитку вобрез.
        Наследующей фотографии вдоль полос виниловых обоев клубились золотистые кренделя рисунка - Дмитрий Витальевич угадал, вчем состояла суть претензии, хотя нафотографии этого инебыло видно. Обои клеились неотокна, падающий свет обнажал стыки, края, судя повсему, небыли вплотную подогнаны друг кдругу. «Этож какими надо быть криворукими…»
        Удивительны было два момента. Первое - то, что стоящая перед ним мадамка (Дмитрий Витальевич уже успел рассмотреть находящуюся рядом женщину) разбиралась втонкостях ремонта. Ивторое - если она такая умная, где была раньше, когда его акробаты производили все эти работы?! Естьже прописные истины! Если нехочешь хлебать корвалол, стоять нужно рядом, даже отворачиваться нельзя! Контингент вбригадах ясное дело какой, сплошные славяне… Да предоставь она свои замечания сразуже, пока еще плитка несхватилась, да развеб его архаровцы непошли навстречу? Тутже бы всё отодрали иприсобачили по-новому…
        Дмитрий Витальевич, разумеется, уже догадался, всилу каких таких причин был удостоен чести посещения своей скромной обители такой красивой тетенькой.
        - Скем, собственно… - проговорил мужчина, присаживаясь вкресло иуказывая настул женщине.
        - Дрожкина… Елена Сергеевна, - представилась посетительница.
        Фамилия Дмитрию Витальевичу ничего неговорила, Елена Сергеевна уловила непонимание вовзгляде иназвала свой адрес.
        Услышав улицу Белогорскую, Дмитрий Витальевич приветливо закивал. Елена Сергеевна поняла, что ее соотнесли снеким объектом, аименно сеё двухкомнатной квартирой, ремонт которой производился компанией «Гвозди. Петли. Два сверла» смая этого года.
        Женщина присела ипоставила нанего крупные, несколько навыкате глаза. Глянув вэтот омут, Дмитрий Витальевич даже перехотел крокодильничать. Конечно, он знал, какие унего мастера, нонормальных-то где взять?! Недавно набрал молдаван, думал, хоть эти работать умеют, ноиони такого наколбасили…
        Продолжая барахтаться вбездонном котловане, Дмитрий Олегович уже почти приготовился ликвидировать все недостатки. Елена Сергеевна ипредставить себе немогла, насколько близка она была кцели, оставалось только мягко, мягонько попросить опомощи - иДмитрий Витальевич прислалбы кней свою лучшую бригаду… иприехалбысам…
        Но… инастаруху бывает проруха. Кто изнас неделает досадные промахи? Вместо того чтобы повести себя как женщина, нежная, слабая, беззащитная, Елена Сергеевна опять обратилась кфотографиям и, как старая динамо-машина, стала трещать отом, что было накаждой изних, будтобы ибез ее пояснений этого было невидно. Неполенилась она вклинить врассказ истоимость испорченных материалов.
        Добрые побуждения Дмитрия Витальевич моментально скукожились. Всё было подрублено накорню… Отом, чтобы помочь итем более компенсировать затраты, теперь немогло быть иречи. Сделать это излучших побуждений, пособственной воле - еще куда ни шло, нокогда стебя требуют, хуже того, выбивают деньги… Тут уж дудки! Держите карман шире!
        Закончив описание, Елена Сергеевна осеклась ипочему-то покраснела. Обидевшийся Дмитрий Витальевич, конечно, недогадывался отом, что женщине нечасто приходилося попадать вподобные обстоятельства, просить кого-либо, обивать пороги, атем более требовать она непривыкла ився эта ситуация ей самой крайне неприятна.
        Будтобы почувствовав, что оступилась, Елена Сергеевна деликатно пыталась отойти отщекотливого финансового вопроса, нотут её будто черт дернул - исязыка слетели роковые двести пятьдесят тысяч (посамым скромным подсчетам - общая стоимость испорченного).
        Когда она оторвалась отфотографий ивновь посмотрела надиректора, догорал последний мост.
        Дмитрий Витальевич, может быть, ихотел сдержать себя, ноего понесло… Он нажал накнопочку, измучившаяся вожидании Елизавета Марковна влетела вкабинет, через три минуты вкабинете сидел Бубенцов, новый юрисконсульт компании. Судя подвум уже выигранным делам, специалист зубастый, ктомуже наиспытательном сроке, накотором, так уж сложилось, принято себя показывать. Зарплата уюрисконсульта была приличная, офис располагался недалеко отдома, исамое главное, унего наконец был свободный график - попотеть было зачто.
        Бубенцов небез профессионального удовольствия, показательно, под орех разделал Елену Сергеевну! Сделал он это так виртуозно, что женщина неуспела иопомниться. Возможно, Елена Сергеевна иразбиралась втом, скакой стороны нужно клеить обои, новот договор она читала невнимательно. Пункт 12.3неоставил ей ни единого шанса.
        Пока Бубенцов делал то, зачто ему платят, Дмитрий Витальевич глянул наобтянутое бедро, юбка плотно облегала округлости. Взгляд пополз вверх. Воротник красиво открывал длинную шею. Капля наподвеске спускалась изпокрытой невесомым пушком мочки уха. Ему вдруг захотелось вступиться, защитить, вид уженщины был неожиданно жалкий, даже несчастный, но… Бубенцов уже почуял запах крови, юриста было неостановить…
        Елена Сергеевна инедумала защищаться итем более противостоять, слушала всё вполуха, вопределенный момент поняла, что, если прямо сейчас неуберется восвояси, дело может обернуться еще более плачевно, ей самой придется приплачивать компании. Несводя глаз сразгоряченного юриста, женщина поняла, что вфильмах неврут, когда показывают, как какого-то заливают вфундамент…
        Женщина тихонечко встала, попятилась. Директор пару раз нервно прикусил губу.
        Елена Сергеевна еще долго блуждала покоридорам - здание оказалось очень заковыристое, - прежде чем вышла напятачок, накотором оставила машину.
        Оставшись тет-а-тет сначальством, все еще неугомонившийся юрист продолжал метать перед директором юридические термины, рассказывая отом, что вдоговоре для заказчика все-таки есть одна лазеечка, аименно пункт 15.4! Ибудь Елена Сергеевна хоть чуточку юридически грамотной, онабы непреминула воспользоваться этой зацепкой. Юрист, конечно, эту зацепочку заметит, новтом-то ифокус, что кюристу она непойдет. Откуда уж уБубенчикова после десятиминутной беседы сЕленой Сергеевной появилась такая уверенность, остается загадкой. Вкаждой профессии - свои тайны.
        Дмитрий Витальевич насилу отделался отнового сотрудника, нужно было ехать наобъект. Хлопнув дверью иопять оставив внедоумении Елизавету Марковну, спустился настоянку. Неуспел дойти досвоей машины, как наткнулся наблуждающую между рядами Елену Сергеевну. Женщина успела несколько развеяться иприйти всебя.
        Директор остановился, хотелось как-то возобновить разговор.
        - Так вы, значит, наБелогорской… обосновались?
        Елена Сергеевна внесколько новом свете глянула надиректора.
        Дмитрий Витальевич был некрасавец, всвоем кабинетике, вокружении подчинённых, совсем этим директорским антуражем, еще так-сяк, нобез этой поддержки, наголой автомобильной площадке, ктомуже вдали отсобственного авто, которое еще хоть как-то могло приподнять статус, Дмитрий Витальевич был, прямо скажем, несокол.
        Женщина едва заметно вздохнула, как когда-то говорила ее бабушка, стакимбы она нето что шашни крутить, наполянебы одной несела… Бабушка часто оказывалась права, ноона, видно, никогда незанималась ремонтом, авот внучке пришлось.
        Елена Сергеевна вспомнила онедоделках… Лампочки вприхожей так ивисят насоплях, провода оголены, входишь вквартиру инезнаешь, пришибет тебя илинет…
        - НаБелогорской… - Женщина приветливо кивнула ипоправила прядь, обнажив покрытое мягким пушком ушко.
        Бабушка, может быть, еебы инеодобрила, норемонт-то доделывать как-то надо…
        Нищие
        Выпустив изо рта кольцо дыма, Ник соскучающим видом проводил удаляющуюся отнего вереницу. Публика, судя повсему, спешила насобрание, товарищи по-дружески подталкивали друг друга, нестесняясь ввыражениях, бросали налету хлесткие словечки, среди удаляющихся было несколько дам, затянутых водинаковые узкие платья. Внешнее сходство платьев могло сбить столку разве что новичка: дамы были совершенно непохожи друг надруга. Нику приглянулась та, которая замыкала вереницу - резкая, нахальная, крикливая, точь-в-точь как его Ирка. Молодой человек прислушался, удаляющиеся по-прежнему довольно бесцеремонно прикрикивали друг надруга, потом перешли наоткровенную брань, только двое, отделившись оттолпы, судя повсему, пытались направить разговор вконструктивное русло. Вчем, собственно, сыр-бор, Нику разобрать толком неудалось, однако, кое-как слепив обрывки долетающих донего фраз, молодой человек сгрехом пополам сообразил, что причиной раздора стала крышка отбанки, вкоторой когда-то был вишневый компот. Ввоздухе растаяло еще одно кольцо дыма, прежде чем последняя ворона исчезла извида. Ник придушил бычок, небез
сожаления плюнул под ноги ипоплелся вофис, сделав очередной неутешительный вывод: день ото дня количество доступного его пониманию стремительно неслось кнулю.
        Зарабочим столом Ник так инесмог окончательно избавиться отраздражения. Приземлившись вкресло-вертушку, он отодвинул кипу бумаг инырнул винтернет, набив привычные шесть букв - «в-о-р-о-н-а». Встроке поисковика только запоследний месяц это слово выскакивало раз сто, ноему было глубоко наплевать, что кто-то это отследит изаметит вего лазании некую зацикленность, - малоли кого начем клинит. Сидящий рядом сним Сиропов, кпримеру, уже нераз попадался напросмотре зарабочим столом разного рода пикантностей - такой вот подпольный кролик свострокрылой бабочкой. (Предпочтения инаклонности Сиропова осталисьбы его личным делом, еслибы его монитор небыл развернут коконному стеклу. Темпераментный Сиропов нераз менял ракурс своего рабочего места, нопередвинутый свечера стол сутра принимал исходное положение: коллеги хохмили.)
        Жизнь впределах 200кв. м офисного пространства шла понакатанной. Коллектив, вкотором трудился Ник, был энергичным, продвинутым, единственным стариком считался начальник Борис Иванович, молодящийся, цветущий мужчина лет пятидесяти. Статус Бориса Ивановича был, несомненно, выше статуса любого изего окружения, однако впоследнее время начальник, явно обеспокоенный естественным процессом окисления своего организма (аможет, всилу каких других прибамбасов), был самым неспокойным, самым трепыхающимся, неугомонным иостро реагирующим сотрудником фирмы. (Вжизни каждого человека наступает период, когда, какбы ни мохнатилась назатылке луна ини поскрипывали коленки, он ощущается себя все такимже дерзким ирезким.) Бодрящийся Борис Иванович спуску себе недавал, рвал где ни попадя пупок, пытался угнаться заподчиненными вплане освоения современных технологий, последним новшеством, скоторым бодался начальник, была удаленная работа. Технологии недавались, ноиБориса Ивановича было голыми руками зажабры невзять. Смекнув, что снаскоку эту самую удаленку ему неосилить, Борис Иванович забаррикадировался дома, напервых
порах выписал себе изофиса Никиту Комарова, офисного айтишника, инакороткий период превратился всамого въедливого идотошного студента, которого только можно себе представить. Никитке, прямо скажем, поначалу пришлось несладко: шеф невсё хватал налету. Однако имедведи ездят навелосипедах - постепенно птенец оперился, проглотил все тщательно пережеванные Никиткой знания ипустился вовсе тяжкие. После недели электронного молчания наофис обрушился шквал! Вооружившись новыми знаниями, начальник жал навсе педали: устраивал видеоконференции, забрасывал подчиненных письмами сразных устройств, отслеживал статус сотрудников идаже пару раз влез вчат… Вместе стем опыта пока нехватало, это чувствовалось - Борис Иванович как будто боялся вовсех этих возможностях иинтерфейсах что-нибудь потерять: телефонные конференции дублировались письмами, что-то тезисно заносилось вежедневник, самое важное выписывалось набумажечку илепилось накрай монитора. Неполучив вовремя ответа насвои послания, Борис Иванович нестеснялся напоминать осебе повторными письмами. Обильный, нескончаемо идущий отшефа поток неоскудевал, отчего вофисе
его вскоре так ипрозвали - Спам. Прозвище прижилось, кпотоку, исходящему отБориса Ивановича, отношение было соответствующее.
        Ник соскучающим видом свернул сто пятьдесят пятое задень послание (еслибы один только шеф обнаруживал признаки нездоровой активности) ипринялся просматривать ссылки. Знания, приобретенные человечеством осемействе врановых, были докрайности скудны, кое-что можно было откопать огнездовании, территориальном расселении, особенностях поведения, нодальше этого представление человека осообществах, живущих сним рядом тысячи лет, непродвинулось. Ник застрял настраничке сописанием брачных ритуалов. Союзы образовывались единожды инавсю жизнь, одно это внушало уважение. Недавно его коллега Тютина, эксцентричная дамочка лет тридцати, завела разговор отом, что настоящие самцы давно перевелись. Тютина имела ввиду, конечно, самцов homo и, наверное, отчасти была права, наэто можно только развести руками: действительно, вокруг одни Сироповы… Ник мельком глянул насидящего сбоку коллегу. Сиропов сидел вяркой, канареечного цвета рубахе, вузких, сзаниженной талией брюках. Посадка каждый раз давалась коллеге струдом, мужчина честно тянул штаны кушам, новсе его старания были тщетны: какбы он ни усаживался, выходило
всегда так, что находящиеся сзади лицезрели его расколовшийся надвое орех иубегающую заремень брюк впадину…
        Ник вернулся кворонам. Столько всего написано - ивсё мимо, сводилось всё ккакому-то примитиву - подпрыгиваниям, подергиваниям, почесываниям, почти ни слова оязыке ворон, отом, как трактовать тираду, состоящую изтрех звонких одинаковых «кар», отом, что значит горловое «к-к-кар» ичем отличается долгое «ка-а-ар» откороткого «кар», аведь есть даже рычащее «кар-р-р», неговоря уже обособенностях наречий, присущих представителям разных территорий. Может быть, для того, чтобы получить более обширные сведения, нужно обратиться кболее уважаемым источникам, анерыскать втакой помойке, как интернет? Так ведь он уже обращался…
        Захлопнув все вкладки, молодой человек придвинул ксебе кипу бумаг. Башенка появлялась наего столе каждое утро, квечеру видеале она должна рассосаться ипоявиться настоле через стенку всоседнем отделе. Втечение рабочего дня Ник брал изкипы одну заодной папочки, раскрывал их, проводил пальчиком попункту1, запоминал три слова, состоящих неизслишком большого количества символов, апотом десятью пальчиками набивал туже самую композицию вэлектронном документе - итак далее. Пунктиков накаждом листочке было аж двадцать пять, вместе сподпунктиками - тридцать пять, переносить информацию нужно было крайне аккуратно и, самое главное, вконце незабыть про большую красивую клавишу «Enter», иначе всё тутже гакнется. Ник был, конечно, гораздо более продвинутый пользователь, чем тотже Борис Иванович, иподобных ляпов давно недопускал. Особенно неторопясь, совсей этой Вавилонской башней можно было управиться самое большее минут засорок. Ноэто чревато. Раскидай он стопочку слишком быстро, через недельку стопка бумаг увеличиласьбы нанесколько папочек; еслибы Ник опять показал свою прыть, башенка ещебы чуточку выросла.
Еслибы башенка идальше продолжала расти прямо пропорционально его глупости, Ник нажилбы себе кучу врагов нетолько врядах коллег, ноивкругах повыше - молодой человек недурковал, папки равномерно размазывались навесь рабочий день. Как имногие, Ник терпеливо дрейфовал сдевяти дошести, пережидая самый гнилой отрезок времени суток. Постукивая поклавишам, молодой человек думал отом, что его дед без трудабы разобрался вовсех тонкостях перебранки, которую ему только что довелось наблюдать. Дед был корифей, хотя ион нераз жаловался, что знание уходит. Отчего это происходит? Ирка - его друг, соратник ибрат - талдычила, что их спасет практика. Ноиэто было сомнительно. Какая уж тут практика, когда иуловить-то толком ничего неудается…
        Ник неуспел заметить, как перенёс все буковки вэлектронную форму, через десять минут можно было дергать сработы. Еще один перекур, потом напряженная работа втечение полутора минут - ипрощайте эксцентричная Тютина, неподражаемый Сиропов, удаленный Борис Иванович иостальные дражайшие коллеги. See you tomorrow[2 - See you tomorrow! (англ.) - Дозавтра!]. Доследующего туманного трудового утра вгороде сзакрытыми глазами изаткнутыми ушами. Последнее, что заметил Ник вэтот еще один рабочий день изих нескончаемой вереницы будней, - это то, как стопочку папочек сего стола подхватили иона удалилась всоседний отдел наножках, заканчивающихся тоненькими блестящими шпилечками. Привет невидимому соратнику, чьи пальчики завтра пробегутся потемже строчкам! Ник оседлал мотоцикл инакрыльях примчался домой, дома сИркой гораздо комфортнее илучше, чем созабоченным красавчиком Сироповым иистекающей соком Тютиной.
        Молодой человек осторожно зашел домой, Ирка, скорее всего, занята. Идействительно, девушка стояла ураспахнутого окна икак будто неуслышала долетевшего донее шума закрывшейся двери. Ник невидел ее лица, ночувствовал, что она улыбается. Ирка была счастлива. Ветер плясал вокруг, аона стрепетом ловила каждое его движение. Ник, конечно, немог разобрать ни слова изсказанного Иркиным собеседником, ветер - все-таки невороны… субстанция вроде как химерная. Отступив нашаг втемноту истараясь остаться незамеченным, Ник всотый раз задумался… Что привело их всех кэтому страшному бедствию? Почему они перестали понимать шепот ветра? Отчего знания их превратились втруху иони незаметили, как превратились внищих, неспособных разобрать даже крик пролетающей мимо вороны?..
        Продавец скосой
        Семен нашел вблокноте нужную таблицу иотчеркнул линию. Условно столбики можно было озаглавить так: место работы, предмет (онже инструмент) ипримерная дата исполнения. Таблицу молодой человек вел для себя, все сведения, касающиеся выполнения возложенных нанего функций, фиксировались ихранились централизованно. Шестнадцатым пунктом шел «Салон связи». Судя попредыдущим записям, вэтом году он успел поработать вавтосалоне, продав всего одну машину, мерчендайзером, расставив пополочкам мириады ряженок икефиров, идаже вгалантерейном магазине продавцом ниток, пуговиц ипрочей швейной канители. Этим список неисчерпывался. Попадись эти записи наглаза работодателю, врядли вком-нибудь взыгралобы желание пригласить такого вот Семена ксебе наработу: скачет сместа наместо, нигде незадерживается, ктомуже, судя посписочку, испециалист никакой. Летун, одним словом. Ноэто при условии, если все эти записи былибы втрудовой, аненалистке блокнота.
        Втрудовой Семена все было более чем прилично: без рывков ипадений, стремительных взлетов изияющих временн?х дыр, прослеживался гладкий подъем послужебной лестнице, гладкий настолько, чтобы недействовать нанервы окружающим, как коллегам, так ивышестоящим. Бланков трудовых книжек скакими хочешь печатями вофисе основного места работы Семена была тьма. Наштамповать трудовые - непроблема, билеты Гознака подделывают, нето что бланки, пусть даже истрогой отчетности. Работать Семену приходилось всамых разных сферах, однако он предпочитал области, связанные свысокими технологиями, - раз уж прогресс предоставляет столько возможностей, почемубы ивих деле все его достижения неиспользовать?
        - Сём, ну сколько можно, всё уже остыло, - нависла фонарным столбом Катерина. Молодой человек инезаметил, как она подошла, хотел было захлопнуть блокнот, ноКатя была наредкость нелюбопытна, да инебыло вблокноте ничего такого, очембы она незнала. Малоли зачем ему понадобилось выписать названия товаров, может, он планировал изучить его характеристики, для продавца это вполне естественно…
        Семен посмотрел сквозь Катю - скромная серая мыша, непонятного цвета жиденькие волосы, глазки - пуговки, сзади болтается обсосанный хвостик, сразу понятно - неего вариант. После недельного знакомства Семен хотел сней расстаться, предпринял несколько попыток, правда, нешибко активных… Прошел год, ноон все еще был сКатей… Семен несильно заморачивался поэтому поводу, внутри сидела уверенность, что влюбой момент он может встать иуйти… Хотя хватка икрепчала… Любой мужик заверсту такое чует. Молодой человек сильно подозревал, что впоследнее время уКатерины вголове все чаще бродили мысли отом, что он так прилежно бьет копытом, мечется именно из-за нее. Девочка, похоже, созрела имечтала обочередном колечке, два уже висело вушах, третье торчало изпупка. Семен былбы последний, кто сталбы её вэтом разубеждать, вконце концов, каждый имеет право насобственный, пусть даже бредовый ход мыслей.
        - Иду, - кивнул молодой человек иопять углубился всписок.
        Ирония заключалось втом, что он имел очень приблизительное представление орезультатах своей работы. Кое-что просачивалось вСМИ, новдозах аптекарских, большая часть оставалась закадром. Конечно, можно было иметь повсюду информаторов, ноэтобы сжирало кучу времени, прежде всего - его времени. Хотя, сдругой стороны, еслибы его работа вызывала нарекания, выгналиб давно взашей, смысл держать?
        - Сём, ну, опять? - Катя стояла уже снадутыми губами.
        - Иду, иду… - Семен отложил записи ипоплелся задевушкой. Все равно ведь неотстанет.
        - Сосметаной? - Настоле стояли блестящие, побитые шрапнелью блины.
        Загод совместной жизни Семен поправился насемь кг, ноКатя несобиралась останавливаться надостигнутом, будь ее воля, онабы привязала Семена кстулу инасильно кормила мучным исладким. Вскором времени Семен превратилсябы вневнятного пельменя, аей того инадо… Направление мысли понятно… Тем неменее отблинов Семен неотказался.
        Поморгав белыми ресницами, Катя подвинула сметану иуспокоилась, только когда Семён отправил первый блин врот.
        - Сём, я хотела тебе сказать…
        Семен поднял нанее полные страдания глаза: «Ну почему баб разбирает набазар, когда умужиков полный рот?» - Давясь блином, молодой человек попытался остановить ее взглядом, норедко какая баба поддается натакие штуки.
        - Поповоду работы?
        - Да ты непереживай… - кивнула Катя.
        - Да я инепереживаю, - пережевывая, проговорил молодой человек. - Накрайняк таксовать пойду.
        Конечно, таксовать онбы непошел просто потому, что ему нужно окучивать идругие сферы помимо несчастных случаев надороге. Ну невыделяют им одну сферу, хоть ты тресни, хотят сделать изних многостаночников. Скорее всего, нехотят привлекать лишнее внимание.
        Катя, несводя глаз сСемена, трещала отом, что она ни зачто неотпустит его работать таксистом, каких только ужасов сними непроисходит: инападают, иугрожают, хорошо еще, если просто деньги отнимут, аесли поголове шарахнут? Неожиданно Катя перескочила накакого-то хомяка, настрашную историю отом, как ее сосед когда-то получил отродителей три рубля, пошел наптичку покупать себе друга жизни, акакой-то урод стукнул его поголове, отнял три рубля инавсю жизнь оставил инвалидом. Семен слышал что-то подобное, неотКати, давно.
        - Так н… должно, - проглотил вместе сблином середину предложения Семен. Что донего, нелюбил он эти неестественные состояния, если уж рубить хвост, то сразу, но, похоже, невсе разделяли его мнение. Да икто он такой, чтобы кнему прислушиваться? Исполнитель, шпиндель вгигантской машине.
        - Как должно? - Катя, конечно, неуслышала проглоченное. - Ты понимаешь, человек ихомяк! - строго проговорила она. Катя была человек спокойный, безобидный, напервый взгляд, даже пластилиновый, ноэто было обманчивое впечатление, внекоторый ситуациях Катя была глыба. - Да онже гад после этого, анечеловек!
        Семен намазал сметаной следующий блин.
        - Да его могли просто использовать! - жуя, проговорилон.
        - Как использовать? - непоняла Катя.
        - Да так, он получил задание откого-нибудь сверху. Может, даже неосознавал, что делает. Хотя… скорее всего неспроста именно ему всё поручили. Они, кстати, давно живут среди нас ипринимают разные облики.
        Катерина вдумчиво хлопала ресницами.
        - Ируки уних неруки, а… щупальца, - продолжал Семен. - Иони этими щупальцами могут творить всякие неприличные вещи. - Рука молодого человека поползла под подол Катиного халатика, лучшей темы для смены разговора непридумаешь.
        - Ну, Сём! - Девушка вскочила состула, пощекам разлился румянец. - Семен уткнулся опять втарелку: «Наконец-то! Можно хоть пожрать спокойно». Блин неспеша сполз вжелудок. Того самого, что только что было обещано Катерине, совсем нехотелось. «Ничего, вслучае чего можно соскочить, свалив все наобожратость», - успокоил себя молодой человек, шмякнув сметану наочередной блин.
        Катя опять присела настул. Семен посмотрел нанее стоской, влюбленную дуру приятно видеть возле себя день, два, потом начинает на-до-е-дать. «Пусть лучше так, чем н?доедать», - растягивая сметану покраям, возразил сам себе мужчина.
        Доев блины, Семен сослался нато, что ему нужно еще кое-что сделать поработе, ипошел отправлять резюме. Катя отпустила. Резюме унего было версий двадцать пять, навсе случаи жизни, для салона выбрал вариант попроще.
        ***
        Через два дня пришло приглашение насобеседование. Работа была, считай, вкармане. Включив обаяние, Семён мог очаровать истолб, нето что девушку изкадров. Кэт натянула нанего все лучшее сразу, успокоилась, только когда прошлась одной щеточкой порукаву идругой поботинкам. Да, глупость бесконечна - обэтом говорил еще Эйнштейн. «Особенно женская», - добавил отсебя Семен.
        Собеседование прошло как помаслу, Семена взяли. Молодой человек даже почувствовал легкий укол совести оттого, что так легко уложил тетю изкадров налопатки. Но, сдругой стороны, она сама была виновата втом, что вся как наладони, - еще неуспев приземлиться наэлектрический стул, Семен знал все особеседующей его задавалке вопросов. Налбу бегущей строкой мигало: «Смотрите, какой я специалист. Вы ходите, пороги обиваете, ауменя иработа, истабильная зарплата, исоцпакет, иотМЕНЯ зависит, пройдете вы этот этап или нет, или, скорее, отмоей левой пятки. Вот такая я противная, бе-е-е!!!» Очень непохоже, чтобы тетя была замужем. Тоска вовзгляде, как уКатерины. Икакое-то беспокойство. Огонек как будто сначала проскочил, нопотом, видно, переиграла. Ну зачем ей акробат сзарплатой вдвадцать пять тысяч? Девочка надеется отхватить кусочек пожирнее. Зря надеется. Стакими данными какой-нибудь прыщ именно стакой зарплатой - как раз ее вариант. Ито если небудет долго выдрючиваться… ато иэтот необломится.
        Семен неслишком далеко ушел отистины. Тётяже изкадров незнала про Семена ничего, кроме того, что он написал для нее врезюме номер25. Ноглавное, она неподозревала, что Семен наэтих собеседованиях собаку съел, мог прикинуться хоть премьер-министром ипретендовать накакую хочешь должность, еслиб захотел… вернее, еслибы направили.
        Убедить тетю, что именно такие сотрудники им инужны, для молодого человека труда несоставило.
        Наследующий день Семён вышел нановое место.
        Салон связи занимал маленькое помещение напервом этаже торгового центра, склада как такового небыло, коробка двадцать квадратов, свитринами повсему периметру. Молодой человек быстро нашел общий язык снапарником, сразу дав понять, что работать готов как вол, изасебя, изатого парня, ипри этом ни начто непретендовать - идеальный вариант напарника. Чуть освоившись, молодой человек приступил собственно кпоиску самого «предмета». Неособо понятно было, почему он им просто невыдавался? Возможно, чтобы иони нержавели инетеряли навык. После того как «предмет» был вычислен, нужно было найти, кому он, собственно, предназначался. Носэтим все обстояло гораздо проще, «предмет» буквально фонил исам искал человека, пройти мимо него нужно было еще умудриться.
        Телефонов вокруг было богато, тот самый стоял поцентру, науровне глаз, вближайшей ко входу витрине. То, что это именно он, Семену подсказали, конечно, несерийный номер, модель или цвет, здесь было что-то другое… Неуспел Семен определиться, всалон вошла девушка. Есть контакт. Молодой человек вочередной раз удивился, как быстро нашелся «покупатель».
        Семен знал чутьли недомельчайших подробностей, что произойдет дальше: девушка будет мельтешить перед витринами, пока наконец неостановится нанужной модели. Для чистоты эксперимента ей можно предложить другие варианты, ноее все равно будет неумолимо тянуть ктой самой лампочке. Идаже если сейчас она уйдет без него, этот телефон ей купит иподарит кто-нибудь изродственников или она сама вернется, аон её будет ждать…
        Девушка оказалась подкованной. Вотличие отбольшинства дамочек, которых интересует скорее внешний вид, чем функциональность, ей было интересно, что внутри. Содной стороны, это хорошо - чем больше она разбирается вфункциях телефона, тем активнее будет его использовать, носдругой - сколько времени нужно для того, чтобы машина обернулась вокруг столба, если это «твой» столб, или поймать обвалившийся балкон, если это «твой» балкон? Мгновение…
        Девушка выяснила все, что ее интересовало отелефонных внутренностях, встал вопрос иочехольчике. Женщина остается женщиной. Выбрали кожзам состразам. Жуть жутью! Покупательница переживала отом, сколько они продержатся икогда отвалятся, - совершенно необоснованно… Девушка расплатилась. Семён проводил ее скучающим взглядом, дело сделано, можно еще недельку-другую для отвода глаз поработать иувольняться. Ивсе-таки правильно придумали, что им приходится так часто менять место работы, неуспевает надоесть… Икак некоторые стоят подвадцать лет заодним итемже прилавком или составляют одни итеже отчеты? Рехнутьсяже можно отэтого нескончаемого дежавю…
        Катерине решил сообщить отом, что издесь незадержится, ближе кконцу недели. Каждая новая работа Семена для Кати - новый стресс. Больше всего Кэт всегда интересовало, скем Семен будет проводить большую часть суток - смужиком или бабой? Семена отэтого всего уже слегка подташнивало: мужик, если приспичит, изменит ивтрамвае, инаработу для этого ходить ненадо. Авот некоторые особы сосвоими хитро выделанными вопросами уже достали.
        Вечером заужином Катя рассказала про случай ссестрой ее школьной подруги. Девушка, едва успев купить телефон, уронила его вванну, иее ударило током. Семен дернул бровью: «Вот уж точно, Москва - большая деревня».
        - Аувас всалоне такие продаются? - Катя назвала ту самую модель.
        - Кажется, да, - кивнул Семён. - Они сейчас вовсех сетях есть.
        Катя попыталась хоть что-то разглядеть налице молодого человека. Лицо было самое обычное для Семена, непроницаемо-каменное, однако Катерина сделала вывод, что издесь без него необошлось. Мышка пробежала, хвостиком вильнула… Первый раз мысль опрофессии Семена промелькнула уКатерины сполгода назад. Девушка даже несильно удивилась. Сейчас народ чем только незарабатывает… Что касается ее собственной жизни рядом сСеменом, то здесь Кэт была спокойна. Козел вон вместе стигром живет - иничего, винтернете их жизнь врежиме онлайн показывают, иуних даже любовь. Еслиб было надо, Семен давнобы ей или чего-нибудь вчай плеснул, или фен вванну уронил, но, видно, невего она списочках… Востальном Семен был вполне нормальный мужчина, любил пожрать, поспать, отработы неперегнулсябы, аунее запорогом пятеро нестоят, чтобы мужиками разбрасываться. Да ивзеркало она смотрится…
        Вендетта всовременной обработке
        Ляля первый раз заглянула в«Курятину иМармелад» осенью. Ресторанчик ей понравился, приятная атмосфера, настенах аппетитные картины, внишах вазы сторчащими макаронами. Девушка присела уокна, нопотом перебралась вуголок застолик, скоторого отлично просматривался вход. Заняв наблюдательную позицию, девушка представляла собой замечательную картину - красивая, румяная, скруглыми щечками, милыми ямочками, вздернутым носиком. Ляля была изразряда тех девушек, откоторых глаз неотвести, ностоит отвести - тутже оних изабудешь, потому как тутже наткнешься наточно такиеже глазки ищечки. Оставшись всем вполне довольной, девушка вресторанчик зачастила. Заказывала она осторожно: осторожно обычно заказывают те, укого куры деньги все-таки клюют, илиже те, кто пришел вресторан ненабить брюхо, апосовершенно отвлеченному делу. Наофисных Ляля была непохожа, те трещали как сороки, делали вид, что им невсё равно, что глотать, ивпромежутках между тыканьем вилок успевали вставить краткие диалоги про заказы изаказчиков. Лежащие наих столиках телефоны были сплошь айфоны, вушках инашейках блистала изящно-ювелирная
«Вермишель», иназапястьях двигали время дорогие часики. Стоило айфону блымкнуть - зацепившийся завилку лист салата или ложка ссырным супом зависали ввоздухе, обедающий начинал быстро-быстро жевать, двумя-тремя уверенным глотками пропихивал всё внутрь, прислонял ухо ктрубке ибодренько отвечал: «Запаркин!» (или «Кобылин!», или «Бурбурканавкин!» - вариантов множество, подставьте свой…) Ляля вела себя заметно ровней, нетак часто дергалась и, казалось, была сосредоточена натом, чтобы минимально возможный заказ максимально растянуть вовремени. Стасу несоставило большого труда вычислить, что Ляля таскается в«Курятину иМармелад» сединственной целью - подцепить мужика! Уработников общепита глаз наэто дело наметанный.
        Способы охоты насердце, счет икошелек лучшей нашей половины впоследнее время претерпели значительные изменения. Еще совсем недавно неутомимые Дианы, Полины иТатьяны таскались помузеям ивыставкам, между экспозициями Ренуара иДали находили еще несильно запылившегося современника - и, как говорится, дело вшляпе. Потом пошла какая-то остервенелая мода наэкспатов, бабы буквально свихнулись навсем иностранном, любая уважающая себя красотка мечтала укатить забугор. Однако быстро выяснилось, что заморский мужик жаден дочертиков искорее удавится, чем потратит навас кровный пенс или пфеннинг, ктомуже впоследние годы конкуренция стала аховая, наанглийском теперь балакают все отВоронежа доКазани, аэкспатов навсех ненапасешься. Тогда-то кое-кто исообразил, что иунас нетолько каменного угля, ноихороших мужиков залежи. Женщины снова развернули лыжи всторону родного отечества ирванули, конечно, туда, где мужик водится: вофис, насклад, назавод! Оказалось, что мужика охмурить проще, если строить сним вместе трубопровод, возводить башню, перекидывать через реку мост! Итут снова кое-кто допетрил, что приличного
мужчину можно встретить нетолько нарабочем месте, когда мысль его рвется вдаль, ему можно понравиться… вовремя обеда, всовременной терминологии - бизнес-ланча!
        Заведение «Курятина иМармелад» Лялей было выбрана неслучайно - центр города, скопление офисов, рядом штаб-квартира нефтяного гиганта. Ляля предварительно прозондировала, что запасов нефти унас хватит еще лет напятьдесят, значит, инефтяные мужики будут водиться примерно столькоже. (Вразных источниках цифры варьировались, ноЛяля непереживала, наеё век хватит.) Девушка оказалась даже более дальновидной: наслучай неприятностей снефтью (геополитику порой сложно просчитать) Ляля приметила парочку корпораций, торгующих шампунями идругими пускающими пузыри жидкостями - их офисы находились также поблизости. Одного топ-менеджмента вэтой Силиконовой долине набиралось душ двести-триста. Триста! Аей нужен всего один!
        Ляля прилежно ходила вресторанчик уже смесяц, нопока снулевым результатом. Еще незакаленная неудачами девушка несколько скисла, стала высматривать среди жующих менеджеров именьшего калибра ивужасе констатировала, что неотказаласьбы даже отначальника какого-нибудь отдельчика, скоторым жить, конечно, можно, хотя инетак, как стоп-менеджером. Пока Ляля вынюхивала да высматривала, Стас крутился поблизости: молодой человек работал в«Курятине иМармеладе» официантом. Молодые люди вежливо здоровались, Ляля приветливо улыбалась идаже пару раз показывала свои ямочки. Она, конечно, была некоза, официантов залюдей считала, однако одно дело - люди исовсем другое - мужчина!
        Ляля, конечно, заметила, что Стас кней периодически подкатывает, нопока его игнорировала. Молодой человек неоставлял попыток. Ляля была… нет, неоскоблена, она был внедоумении. Стас напирал. Ляля всё больше удивлялась, идошло дотого, что ей пришлось сменить место дислокации. В«Курятине иМармеладе» она непоявлялась недели три. Однако вдругих заведениях оказался полный тухляк: когда солнце стояло еще высоко, наобед вних забегали влучшем случае главные специалисты, среди прочей офисной тли бродили ссальными хвостами айтишники… Ляле пришлось вернуться. Девушка решила незамечать Стаса, пила дотошнотиков выжатый ананас-сельдерей, домушек вглазах таращилась навход, выхлопа все небыло, Стас всё крутился рядом, иЛяля неожиданно согласилась. Почему? Нестоит здесь копать слишком глубоко, причин может быть множество, взять хотябы одну изнаиболее часто встречающихся… для здоровья… Ктомуже Стас был высок, приятен, кучеряв, одним словом - готовый распуститься бутон! Вжилах его бурлила кровь, вкармане иногда водились деньжата, инапор был такой, что позавидует любой топ-менеджер.
        Отношения завязались. Молодой человек даже позволил себе слегонца увлечься. Влюбленность, конечно, нетакая, чтобы сломать себе шею, придает отношениям пикантность. Вся эта резина, наверное, идальшебы тянулась, еслибы нагоризонте Ляли наконец непоявился Он. Встретила она Его, конечно, нев«Мармеладе», асовершенно вдругом месте. Вот так вот судьба иногда улыбается…
        Ляля нестала юлить перед Стасиком прежде всего потому, что это потребовалобы отнеё лишних усилий, она была девушкой честной, честно искала свое счастье и, кажется, его нашла. Стас был взрослым мальчиком, Ляля исчезла, он несильно переживал, да икак тут переживать, когда наулицах просто нашествие симпатичных лялечек. Стас, наверное, никогдабы больше невспомнил оЛёле, еслибы не… Антошка, Антон Сергеевич Лапка - онже золотая рыбка, заплывшая всети Ляли.
        Природа случайностей доконца неизучена, влетаютли они внашу жизнь попринципу генератора случайных цифр или присутствует какой-то высший умысел, неочень понятно, но, вовсяком случае, нужно считаться стем, что явление это существует независимо оттого, хотим мы этого или нет. Лапка вот уже полгода гулял Лялю, впрограмму входили бутики, заграницы идругие приятные неожиданности, вечерами влюбленные отправлялись вочто-нибудь французско-грузинское, побаловаться плюшками, ляжками, лапками ивином.
        Водин изтаких вечеров Антон Сергеевич припарковал свой автомобиль напятачке возле ресторанчика, подняв глаза, Ляля прочла вывеску «Курятина иМармелад». Ляля, конечно, была нелишенная ума женщина ипонимала, что своих мужиков, хотябы даже один изних ибыл бывший, желательно разводить вовремени ипространстве; она, безусловно, именно такбы ипоступила, еслибы могла предположить, что измульёна кофеен иресторанчиков Лапка выберет именно это место. Тем неменее, даже когда Лапка вытащил ключи иззажигания, уЛяли еще оставались пути котступлению, можно было что-нибудь наврать, выкрутиться, ноАнтон Сергеевич ни стого ни ссего напустил насебя такой таинственный вид, что Ляля, почуяв наконец плывущее вруки счастье, ойкнула, побоялась его спугнуть и, опустив глазки, зацокала рядом срыбкой. Ктомуже столько воды утекло, Стас мог уволиться, могла оказаться неего смена, да ивообще, малоли чего могло оказаться…
        Могло, нонеоказалось… Стас неуволился, была его смена, ивдовершение всего Антошка плюхнулся именно затот столик, который обычно обслуживал Стас. Стас был уже где-то рядом, ноЛяле было недотого, всё её внимание было приковано кспутнику. Антошка разместил свое пухленькое тельце надиване, подпихнул его совсех сторон подушками, побледнел, пару раз запустил пятерню заплотно облегающий ворот, натер шею инаконец стал красным как рак. Стас незаставил себя ждать - вырос возле столика влюбленных. Царапая всвоей книжечке заказ, молодой человек успел рассмотреть Антона Сергеевича, уже неюного, распухшего отдостатка, новобщем довольно приятного исчастливого толстячка, которого просто распирало оттого, что рядом сним сидела вот такая вот Ляля! Ревность тут неуместна. Стас знал себе цену. Было ясно, что Ляля наконец нашла, что искала. Конечно, было глупо тащить толстяка в«Курятину иМармелад», ноСтас необиделся. Баба - нечеловек, курица - нептица, какими уж изгибами проходит унее мыслительный процесс, неизвестно…
        Пока Ляля иСтас незамечали друг друга, Антошка, все еще претерпевая метаморфозы, зрел. Наметанным глазом Стас угадал вАнтошке «тот самый случай» иуже точно знал то, очём только догадывалась Ляля. Налице Антона Сергеевича сменяли друг друга умиление, восторг ивтоже время неуверенность, какбы уверен всебе он ни был. Антошка вынашивал предложение…
        Пока пухляк пыхтел, робел имучился, Ляля была само изящество: казалось, даже тело её старалось неделать лишних движений, чтобы неспугнуть милого. Антошка всё тянул, хлопнул для храбрости уже два бокала шампанского, которое вообще никогда непил, покрылся пунцовыми пятнами. Стас подливал, подносил, время шло, Ляля заметно нервничала, невытерпела (укого хочешь нервы сдадут), вскочила, куда-то побежала, разумеется, наткнулась наСтаса и, прежде чем скрыться задверью, ляпнула что-то обидное, неосторожное, относящееся вовсе некСтасу идаже некАнтону Сергеевичу, акситуации вцелом… Лялю, конечно, можно было понять, ночто-то клацнуло, Стас стал мрачнее самой черной тучи. Джентльмен, который непозволил себе ни единого намека нато, что они сЛялей знакомы, готовый молчать отом, что Ляля таскалась кним в«Мармелад», пытаясь подцепить зайку, сдулся - пока Ляля пудрила носик, вгруди уСтаса что-то копошилось иназревало.
        Антошка вэтоже самое время собирался сдухом.
        Стас подошел кстолику и, наверно, совершилбы подлость, еслибы вэтот самый момент Антон Сергеевич неповис унего нарукаве.
        - Молодой… человек… - Маленькие глазки толстячка приняли страдальческое выражение, он похлопал себя покарману, вынул красную коробочку иткнул ею вСтаса.
        - Какбы… это… - Антон Сергеевич покосился втом направлении, вкотором исчезла Ляля. Вид унего был умоляющий.
        Подобная сцена моглабы оставить равнодушной твердолобую тыкву, нонемягкотелого человека. Стас неожиданно размяк. Куда ему только неприходилось запихивать кольца. Проще всего кинуть кольцо вбокал; хорош этот способ еще итем, что кольцо хорошо видно, соответственно, меньше шансов проглотить иподавиться. Но, сдругой стороны, способ этот дотого затерли, что он стал вроде как некомильфо. Стас спозволения взял коробочку, сознанием дела открыл. Бриллиант сверкнул! Антон Сергеевич вспыхнул! Брови Стаса встали домиком. Мужчины переглянулись, зародилось что-то вроде мужского товарищества.
        - Пять карат, - промокнул лоб салфеткой Антон Сергеевич.
        Стас, хватанув ртом воздух, замер.
        Польщенный Антон Сергеевич расплылся вулыбке.
        - Ачто если… вшербет? - выдвинул предположение Стас.
        - Точно! Точно! - Антон Сергеевич затряс ввоздухе ручками. - Она его очень… очень…
        Стас взял кольцо, вернул коробочку илетящей походкой удалился всторону служебного помещения, вкотором сновали белые колпаки. Три замороженных шарика, припорошенных кокосовой стружкой, сверху пучок мяты - иблюдо готово! После кухни Стас завернул враздевалку, быстро оглядевшись посторонам, раскрыл свой ящичек, вытащил изкармана куртки маленький пузыречек. Содержимое пузырька Стас когда-то опробовал насебе, результатом остался доволен, правда, один выходной был изрядно подпорчен. Тонкий слой пудры украсил шербет. Сторжественной улыбкой молодой человек возвратился взал. Играла мягкая, приглушенная музыка: ввечерние часы «Курятина иМармелад», промышляющая сдвенадцати дошестнадцати часов бизнес-ланчами, напускала насебя романтический флёр. Все вокруг журчало, струилось, мерцало, постолам трепыхались свечки. Ляля уже возвратилась и, затаив дыхание, казалось, обдумывала, комуже она достанется? Стас подкрался, незаметно перемигнулся сосчастливчиком.
        Креманка оказалась перед Лялиным носом. Антон Сергеевич, увидев мороженое, вспыхнул докончиков ушей, окончательно влюбив всебя Стаса… ипошел внаступление.
        Стас нестал смущать героя, галантно удалился, но, обходя зал, краем глаза все-таки следил застоликом Ляли иАнтошки. Ляля набросилась нашербет так, как будто неела полгода, то, что неудалось запихнуть врот, сразу было безжалостно разворочено ложечкой, стружка летела вовсе стороны. Наконец кольцо было найдено. Ляля взвизгнула. Антон Сергеевич поднатужился, побледнел иразродился! Предложение было сделано.
        Радостное событие неосталось незамеченным: остальные официанты истарший менеджер, находящийся взале, оживились. Покачиваясь между двумя крепкими руками, над полом проплыла корзина ссезонными фруктами - подарок заведения. Ляля была ввосторге! Конечно, неотперсиков ичерешни. Еще сполчасика голубки поворковали истали собираться. Антон Сергеевич рассчитался, еще раз незаметно подмигнул Стасу. Когда парочка удалилась, Стас уже под салфеткой нашел второй дубль солидных чаевых. Антон Сергеевич был иправда душка!
        ***
        Наследующее утро Ляля, зеленая иизможденная, лежала набелоснежных подушках. Рядышком натакойже нежной подушке дремал неменее изможденный итоже неспавший всю ночь счастливый влюбленный. Всю ночь Антон Сергеевич вел себя, как рыцарь: неотходил отЛяли ни нашаг, повсюду ее сопровождал, подносил иуносил тазики, отлучился разве что наминутку ваптеку, чтобы накупить разного рода средств. Кутру Лялю, благодаря его стараниям, отпустило. (Да иСтас, кстати, небыл гадом, сыпанул порошка немножко, аобидеться может любой мужчина. Некоторым, конечно, его поступок может показаться вопиющим, неберусь спорить, однако хотелосьбы сказать, что Стас поступил, несомненно, более гуманно, чем негодяи, плюющие всуп.)
        Спервыми лучами солнца действие порошка закончилось, Лапка был счастлив, уЛяли разлился нащечках нежный румянец иопять появились ямочки. Антон Сергеевич, человек опытный иумудренный жизнью, конечноже, обо всем догадался - надел тапочки, вышел вподъезд илично выкинул остатки ненавистной черешни!
        Призрак замка
        Алка прибежала домой взбаламученная, повисла нашее уотца, взвизгнув, подбежала кматери, чмокнула впрокуренные усы деда и, схватив заруку старшую сестру, потащила её вкомнату. Пусть остальные необижаются, нопервой обо всем должна узнать Ульяна. Алка ссамого детства привыкла посвящать сестру всамое сокровенное, столько всего было вместе пережито, столько подушек насквозь проплакано, чего стоили одни похороны хомяка.
        - Уля, ты неповеришь… - Алка стиснула доудушья сестру изасопела ей вухо, ей доумопомрачения хотелось поделиться всем сУлей, ноеще больше хотелось, чтобы Уля догадалась обо всём сама. - Ну! Ну! Ну! - чуть неприкрикнула насеструона.
        Уля дала себя потискать, что поделать, Алка исдержанность - понятия полярные, совсем другое дело - Уля, клобызаниям неиспытывающая разве что брезгливость. Уля обратилась вслух, похоже, наметился очередной виток стремительно развивающегося романа.
        Ссамого детства Алка часто игусто влюблялась, сначала вгероев изящика, лет вчетырнадцать её, как иположено, тюкнуло, иона сообразила, что экранная любовь - вовсе нелюбовь, адымка, обман, суррогат, сладость есть, атолку - нуль. Девочка стала вертеть головой посторонам, под горячую руку один задругим попали Витька извосьмого класса иСлавик сшестого этажа.
        Отпустив шею сестры, Алка наконец отлипла, нотутже потребовала:
        - Закрой глаза!
        Уля закрыла, сердце стало биться тяжелее. Алка, несводя глаз сбледного лица сестры, торжественно протянула руку.
        - Открывай! - скомандовалаона.
        Уля глаза неоткрыла.
        - Ну! - чуть непритопнула Алка.
        Уля послушалась. Алка искрилась ипереливалась, ничуть неуступая поблескивающему наеё пальчике камешку.
        «Как банально и… смешно», - промелькнуло вголовеУли.
        Алка опять повисла нашее сестры изатараторила ей наухо всё, что струдом умещалось вгруди.
        - Сначала мы танцевали, имузыка такая… романтик… вообще-то, уних там хорошая подборка, слезоточивая, - хихикнула Алка. - Ну, идля этого дела сойдет. - Алка расширила глаза имногозначительно глянула насестру, надеясь, что та поймет. - Потом, потом… песня кончилась, мы пошли обратно кстолику, сели, нет, это я села. - Алка сбивалась, скакала спятого надесятое, пытаясь переварить свалившееся нанее счастье… - Да, да, да, я села, аон встал заспиной итак галантно подвинул стул, нет, сначала - он подвинул, я села, апотом официант иэто ведро, ой, ведерко! - Алка, прыснув, надавала себе погубам. - Апотом вдруг стал такой серьезный-серьезный ипристально так смотрит. - Алка тоже замерла истала серьезной. - Итут вдруг - хлобысь! - наколено! - Алка, нераздумывая, слету бухнулась напол и, уткнувшись лбом вколени сестры, пробубнила: - Представляешь?!!
        Когда она оторвала лоб отУлиных ног, нагубах сестры играла легкая, почти джокондовская улыбка, заэту самую улыбку (авовсе незасвое имя) она еще вдетстве получила прозвище Улитка. Показавшись насвет божий, улитка представляла собой сплошное созерцание, ауж если пряталась - всё, амба! Что уж там творилось застенами раковины, оставалось только догадываться, всем, даже приближенной Алке.
        - Апотом… - Алка сделала длинную паузу, вкоторую могла уместиться куча всего, ей тоже хотелось напустить туману, хоть разочек вжизни.
        - Апотом он пообещал достать снеба звезду, - закончила занееУля.
        - Примерно, - выпалила Алка, ни капельки неудивившись Улиной прозорливости.
        - Короче, всё, я теперь девушка замужняя, - затараторила Алка и, почему-то надув щеки, степенно прошлась изугла вугол. - Ну, скажи, скажи, он правда замечательный, а? - Алка, как собачонка, заглянула сестре вглаза.
        Олег действительно был замечательный, весь, относа докончика хвоста. Конечно, даже насолнце есть пятна, иуОлега они были, новедь никто каждый день телескоп ссобой нетаскает.
        - Отнего прям исходит уверенность и… бабы тают, тают, тают… - Алка сделала такое лицо, как будто собственными глазами видела нескольких растаявших. - Понимаешь, заним - как закаменной стеной… Иеще он мне сказал, что он строит замок. Представляешь, самый настоящий замок. Вотбы здорово жить внем втроем!
        Уля как-то странно посмотрела наАлку.
        - Ну, да. Нето, - моментально осеклась Алка, сообразив, что сморозила ерунду.
        «Неужели… замок…» - забираясь всё глубже враковину, перебиралаУля.
        - Ну, ты рада? Рада?! - Алка последний раз дернула Улю ипоскакала костальным, ей нужно было обязательно разделить радость совсеми, иначе отвсего этого можно было просто лопнуть.
        Накухне Алке тутже учинили допрос. Иэто неудивительно. Родителям нетерпелось знать про будущего зятя всё! Области, интересовавшие родню, были самые разнообразные. Мать скороткими интервалами раза три спросила про зарплату. Алка каждый раз выдавала какую-то огроменную цифру - реальный доход Олега она врядли знала, - мать верила, да иАлка сама уже тоже верила. Отец поинтересовался, где молодежь собирается жить. Алка, как ни странно, решила про замок промолчать. Проблески бывали даже уАлки. Самым неприземленным оказался дед: узнал, когда Олег родился, записал дату наклочке газеты иудалился. Появился он спустя несколько минут, сел натабуретку, многозначительно погладил бороду иприступил. Олег оказался козлом. Увидев смятение вмассах, дед поспешил всех успокоить. Козлы, оказывается, очень упорные, хорошо приспосабливаются, слегонца самовлюбленные, небез этого, ноесть вних какая-то основательность, жить они умеют, иденьги их любят. Собравшиеся несколько успокоилась, тем более что дед сообщил, что вгороскопе это еще несамый худший зверь. Наэтом дело незакончилось. Олег оказался еще ирыбой. Качества урыбы
икозла были диаметрально противоположные, нодеда это несмутило, он объяснил, что такое бывает сплошь ирядом ичто человек такая животина, что всё внем уживается, поэтому-то он иведет себя, как последний хамелеон, аистинное лицо свое никому непоказывает. Сдедом спорить нестали, однако вголовах обозначилась некоторая путаница, так иосталось неясным, что зазверь женится наАлке.
        ***
        Зверь появился вдоме очень скоро, буквально наследующий день. Как ни странно, теперь Олег предстал перед всеми вобразе похитителя птенца изгнезда. Птенцом была, конечно, Алка. Вматери проснулось что-то патриархальное, дотоле долго дремавшее. Покладистая, тихая женщина вдруг будто белены объелась, заявила, что руки Алки нужно просить неуАлки, аунеё - иуж она будет решать, давать свое благословение набрак дочери или нет, абез этого ни-ни… Отец свернул разговор намашины игараж, надеясь хоть здесь найти слабину вслишком уж напомаженном Олеге. Въедливее всех оказался дед, старик, нестесняясь, задавал каверзные вопросы, причем было совершенно неясно, куда он стрельнет вследующий раз. Убедив себя втом, что никто, кроме него, этого несделает, дед долго ковырялся вгенах напредмет всяких сюрпризов внаследственности, выяснил отношение будущего зятя кполигамии, задал влоб еще несколько сподковыркой вопросов. Олег слегкостью отбился отродителей, обошел все засады фронтовика, Уля навремя цирка удалилась.
        После знакомства сродней конфетно-букетный период продолжился. Олег будто сцепи сорвался, каких только подарков Алка домой нетаскала, как царь Кощей, складывала всё всундучок ичутьли некаждый вечер перебирала свои сокровища. Обязательным участником действа должна была быть Уля. Нежадная Алка уже тысячу раз предлагала сестре примерить что-нибудь изнесметных богатств, нота все как-то увиливала. Олег инаэтом неугомонился… Ему вдруг вздумалось отвезти Алку наострова, да еще неодну, асовсем семейством. Такое лихое развёртывание событий почему-то никого неудивило. Дед хотел было ввернуть, что сначалабы неплохо взагс, апотом острова, нотак иневвернул. Мать поначалу заартачилась, уперлась ини туда ни сюда. Отец тоже. Олег открыл второй фронт, глубоководная рыбалка игарантированный двухметровый тунец сделали свое дело. Отец согласился, мать без поддержки быстро спеклась. Остались еще два члена семейства: дед иУля. Дед неожиданно инаотрез отказался, пополитическим соображениям, - сказал, что любит родину ини начто её непроменяет, даже надве недели. Ему тысячу раз объяснили, что это свозвратом, нодед упрямо
стоял насвоем… Ульяна собиралась-собиралась, все были уверенны, что она тоже едет, новпоследний момент всё сорвалось, её неотпустили сработы.
        Витоге поехала странная компания изчетырех.
        Бог ты мой, сколько Алка всего испытала завремя одной поездки! Остров лежал навысоте всего лишь двух метров над уровнем моря. Это очень страшно. Алке все время казалось, что земной шар вот-вот даст крен иих вместе совсеми пальмами икокосами смоет. Отец аргументированно доказал, что это возможно только при смещении земной оси и, пока нерастают полярные шапки, этого непроизойдет. Алка всё равно неверила. Ацунами, подводные толчки - да разве можно всё это предвидеть? Млела отужаса иуже нераз представляла себе, как былобы сладко вовремя всех этих катаклизмов прижаться кОлегу, апосле - хоть потоп! Потом они катались нагигантских черепахах. Потом Алка сОлегом стояли идержали владошках одно надвоих солнце. Потом все вчетвером ходили внабедренных повязках издиковинных цветов. ИОлег был всегда такой веселый идаже чуточку непохожий насебя. Алка только успевала выкладывать фотки иочень обижалась, если Уля их вовремя непросматривала.
        ***
        Состровов приехали загорелые ичуточку утомленные. Влюбленные уже перебрали несколько дат исодня надень должны были объявить родне, когдаже наконец всё свершится.
        Дом погряз вприятных хлопотах, состояние Алки передалось всем, все поглупели отсчастья, ивсем было чуточку жаль своей простой инеочень устроенной жизни. Одна только Уля жила по-прежнему враковине.
        Телефон Ули был давно набеззвучном. Нотут дозванивались долго, дед строго глянул надребезжащее устройство, иУле пришлось взять трубку. Девушка выскользнула набалкон.
        - Уля, - услышала она втрубке знакомый голос. - Неклади трубку, слышишь?
        Уля молчала, вдали возвышались две башни высоток, девушка блуждала поним взглядом.
        - Уля, ты меня слышишь? - Голос звенел отзлости, странно, Олег редко злился.
        Между домами тянулись длинные провода, напроводах сидели птицы.
        - Яже обещал, что превращу твою жизнь вад, - пошутил Олег иопять повисла тишина. - Забудем… счистого листа… хочешь?.. - Голос Олега стал мягче.
        - Акакже Алка? - проговорила втрубкуУля.
        - Алка? - непонял Олег инасекунду задумался. - Что-нибудь придумаем, - уверенно ответил он. - Мы…
        Уля больше неслушала… вушах звенело это только их «мы»… чтоже произошло?.. маленькая глупость… размолвка… накаждом шагу вранье, зашкаливающее упрямство, три жутких месяца, день заднем затянутые вворонку, пасть которой становилась всё больше… ноОлег совсем еще может справиться… аона… она неможет идальше жить враковине…
        ***
        Алка, житель северного города северной страны, узнав, что Олег её оставил, вела себя прямо-таки по-мексикански. Воспитание насериалах сослужило плохую службу. Первым делом была изрезана влапшу подаренная Олегом шуба, потом разорваны вмелкие клочья ненавистные фотографии, следом уничтожены все файлы ссолнцем, морем итунцом, оставались украшения… нотут подсуетилась мать, припрятала. Алка крушила все вокруг себя, как зловещий тайфун, которому еще неуспели придумать красивое имя. Нетронула Алка только Улю, посмотрела нанее глазами, полными слез, инаглоталась таблеток. Таблетки удеда оказались убойные. Скорая застряла впробке. Алку откачать неуспели.
        Мать плакала очень, отец молчал, только стал серый, как асфальт; дед, видевший много смертей, имолодых, июных, хорохорился исказал почему-то, что Уля родилась под несчастной звездой, наверно, перепутал сАлкой.
        После похорон стало еще тяжелее, теперь поплохело деду, дед плакал, винил себя зато, что недоглядел пилюли… уУли вголове роились страшные мысли, нопочему-то чаще всего наум приходил прихлопнутый дверью хомяк…
        Уподъезда вот уже несколько дней дежурила машина, Уля проходила мимо, зная, что незагорами тот день, когда она откроет дверь исядет рядом сводителем…
        Вотстроенном замке жили трое: Олег, Уля ипризрак Алки. Дед сказал правду, Уля была несчастливая, аАлке опять повезло, рядом сней теперь всегда были те, кого она очень любила искем так мечтала жить под одной крышей. Комнату Алка выбрала самую верхнюю, самую светлую, ту, которая ближе всего ксолнцу. Странно, призрак исолнце. НоАлка всегда была странной, раньше шумной исмешной, апризраком очень скромным итихим. Шатаясь покоридорам, она старалась ничего неронять, встретив Улю, долго смотрела ей вслед, апосле, забравшись ксебе, таяла влучах солнца…
        Беглец
        «Ивсе-таки как-то по-дурацки всё вышло. Она оказалась всего лишь соблазнительным пузырём иничем больше. - Борис шел вдоль перекинутого через пролив моста, мост тянулся намногие километры без всяких опор исвай ипредставлял собой очередной полет инженерной мысли. - Ну надоже быть таким олухом! Существует ведь куча способов проверить реальность девушки. Мыслеобраз, хоть иеле заметно, новсе-таки притормаживает, пока сигнал обернется, центр, управляющий им, находится затысячи километров; более того, нет ничего, чегобы мысленный пузырь незнал, неумел итутже несбацал (хотябы ипартию Жизели); ну инаконец - болевой порог, умыслеобраза он отсутствует, можноже было нечаянно опрокинуть чашку, прищемить палец, дернуть заволосы, вконце концов, - итогдабы всё сразу встало насвои места… Ивсе-таки жаль сней расставаться!..»
        Борис остановился, припоминая подробности своего недавнего приключения. Клятвы, всхлипывания, апотом вдруг поспине табуном мурашки, задираешь голову кверху илыбишься налуну… Странно, как это кнему завремя их «нереального» романа ни разу ненаведались ребята изцентра отслеживания состояний, онже, наверное, фонил, как радиоактивный уран, засунь его хоть вбункер состометровыми стенами, приборы всё равнобы пищали: «Иу-иу. Обнаружен мужчина. Иу-иу. Зона риска. Химический состав крови изменен. Иу-иу. Активное выделение гормонов. Блокирование систем, отвечающих заадекватное восприятие мира.Иу.Мы его теряем».
        Молодой человек усмехнулся: ачто если заним следят исейчас? Тогда почему невмешаются? Наблюдают? Дают шанс?.. Может, он одумается? Исправится?.. Они ведь очень гуманные… Аможет, все команды навыезде, нет ни одной поблизости, чтобы вправить ему мозги?.. Все команды навыезде… Странно, как это раньше неприходило ему вголову… значит, он неодин такой, ачто если их десятки, аможет, сотни, тысячи?.. Игде они бродят, все эти сотни итысячи?.. Под ногами пронесся поезд, мост затрясся: «Да… Неплохобы встретить… соратничка…»
        Берега тонули вотьме, иеслибы немелькающие заспиной машины, он былбы совершенно один: ачто сним сделают, если схватят?.. Физически, конечно, неуничтожат, тело для них ресурс, акресурсам они относятся трепетно, авот отзаливки камня накамне неостанется: где был Вася, появится Петя… спасибо, что неМаша…
        «Аможет, выбросить все изголовы… - Насекунду Бориса охватило что-то похожее намалодушное сомнение. - Стать, как все… Ачто, всё нетак уж плохо: комплект белья нагод, стандартный паек вмагазине, над которым корпела целая группа диетологов, через год гарантирована квартира, вполне сносная, нетот коробок, вкотором он живет сейчас, коробок попросторнее, еще через год предоставят жену, подобранный кем-то исключительно под тебя экземпляр (неплохо, а?), потом пойдут детки, землекоп отземлекопа… - осклабился Борис, - ипопробуй скажи, что отебе незаботятся… Да, жена будет самая настоящая баба - плоть икровь, как ты сам, анекакой-нибудь дребезжащий мыслеобраз. Фантастика…» - Молодой человек посмотрел вниз наперекатывающееся море, взгляд его стал свинцовым, перед ним опять замелькал образ недавней возлюбленной… Воображение… надоже, куда опять занесло… Ясно, откуда дует ветер ивсё это навеяло, кое-что сохранилось впамяти, остальное почерпнул всемейных архивах. Всё дело вбабке, яблоко отвишенки… Бабка унего была дамочка сприбабахом, как кошка влюбилась вдеда, странная понынешним меркам. Деду, как любому
гражданину, была положена назначенная кем-то сверху жена, тридцать восьмая статья Конституции, бабка рассудила по-своему: одно дело - заставить человека под чью-то дуду крутить гайки, другое - продолжать род человеческий. Бабка подстерегла назначенную деду спутницу ивместе сней вошла вдом деда. Избавиться отнее оказалось делом неподъемным, бабка была нрава крутого. Несколько раз ее промывали, ноона, как зомби, возвращалась кдеду, вконце концов стерли все, даже имя, ноотдеда так инеотвадили. Официально прикомандированная кдеду женщина витоге посвятила всю себя стрижке газона, ачто ей еще оставалось? Бабка недопускала её нетолько додеда, ноивообще долюбой работы вдоме… Женщину эту вкакой-то степени даже жаль было, каждодневное лицезрение чьих-то чувств непрошло даром, унеё что-то сбойнуло, она, кажется, тронулась умом, азаодно ивлюбилась вдеда… Пока та сходила сума, бабка сдедом наклепали пятерых детей, хотя им ипришла официальная бумага, что им положено только двое… так ипошла поросль…
        Борис неотрывал глаз оттихой глади воды, под нею сотни тонн, раздавят, как клопа. Еслибы… Раньше провернуть это было проще простого, кирпич нашею - ивидал я всех! Сейчас прикончить себя - изразряда нереального, даже неуспеешь нахлебаться, прилетят вертушки, выловит гигантский половник, продуют все дырки, азаодно имозги. Да, умереть вне графика сейчас сложно. Ежемесячные сканирования недают ни единого шанса закупорке сосудов, инфекционные заболевания задушены всамом зачатке, казалосьбы, остались несчастные случаи, ноитут впролете - повсюду датчики, даже машина врядли переедет. Сработают жучки, паучки, ботинки сами отпрыгнут метра надва, заранее рассчитав траекторию полета. Адальше… «Берегите себя, граждане игражданки!» - проговорит ближайший столб. Банальная сосулька тоже, кстати, врядли пробьет черепушку. При приближении сработает специально обученный пупырышек, откуда надо выстрелит миниатюрная версия тепловой пушки и… сосулька растает еще наподлёте, лишь слегка забрызгав черепушку, никому несветит остаться лежать спробитой башкой намостовой. Государству нужны рабочие пони, ионо ни одной
неуступит смерти безбоя.
        «Ивсе-таки шанс есть…» - Борис опустил руку вкарман, почувствовал холод металла, наследство отбабушки. Внутри шелохнулось сомнение. Удастсяли? Черепушка нынче вроде как чудо генной инженерии, сплав титана, легкая, как крыло самолета, прочная, как саркофаг реактора. Аможет, врут? Никто ведь себе лобешник специально нековырял. Издалека, догоняя друг друга, катились волны, бабка часто рассказывала байки одругих сообществах, отом, что тут ловить уже нечего, атам найти пристанище ипожить еще можно, хотя иуних беженцев прорва… Борис смахнул капли свиска ибыстро рванул руку: Ведь бабка сдедом как-то улизнули!!!
        Снеба долетел приглушенный шум вертушек. Борис неуспел опомниться, как уже лежал неподвижно, прижавшись щекой кмостовой: кажется, его сбили сног, кто-то навалился сверху… «Неуспел, - снова поплыли обрывки мыслей… Что дальше?.. Участок… Зачитают права, очередная промывка - ион снова станет как все, вернется кдостойной работе, окоторой нестыдно рассказать детям вовремя семейного ужина… Аможет, нет? Наэтот раз всё будет гораздо хуже, отчуждение тела… чистые, белые стены, раньше головы рубили гильотиной, теперь все эстетичнее, аккуратнее… Отправят уведомление наработу, поставят визвестность родственников… Да нет… Отаких, как он, стараются нетрубить…»
        - Ненадоело трепаться?! - гаркнул кто-то, проплывающий мимо.
        Молодой человек внедоумении вытянул длиннуюшею.
        - Неужели удалось? Удалось!!!
        - Удалось, - съехидничал лебедь.
        - Бабушка! - Молодой человек кинулся квеличественной птице инеуклюже уткнулся клювом вшею.
        - Тише-тише, вздешнем обществе это непринято, - проворчала старуха. - Уж инечаяла дождаться тебя, такого прыткого! - Птица глядела строго, неморгая. - Без бабки никуда! Ежелиб знал, каких мне усилий стоило выхлопотать для тебя здесь местечко. Наши-то бегут, как крысы, ккому только непопадают, последняя партия просилась кмакакам, еле взяли… Всем хотца пожить по-человечески!
        - А… - хотел было что-то спросить Борис.
        - Сам все увидишь, - отрезала бабка и, пошевелив царскими крыльями, поплыла поглади озера.
        Теория Геннадия Шнуркова
        Глава первая
        ЛЮБОВЬ ПОД ЛАВОЧКОЙ НАЙДЕТ ИСАМА ИЗ-ПОД ЛАВОЧКИ ДОСТАНЕТ
        - Нет, это уму непостижимо! - Шляпка съехала набекрень, дамочка, судя повсему, пребывала всильном волнении. - Раньше стояли заколбасой, писались вочередь засапогами, итеперь тудаже!
        Стоящие рядом посмотрели наженщину снекоторым удивлением, нет, нето чтобы ей неверили, конечно, все слышали овременах тотального дефицита, когда гречку имыло выдавали поталонам, апалка сухого сервелата считалась заманну небесную, нокак-то если тебя это некоснулось, то вроде как иневерится. Вокруг стоял один молодняк, народившийся насвет гораздо позднее кризисных 90-х.
        - Нет, ну почему несделать электронную очередь? - продолжала сама ссобой беседу дамочка. - Былобы всё интеллигентно, всебы стояли, ждали, никтобы никуда нелез.
        - Были, - донеслось откуда-то сбоку.
        - Были?! - тутже встрепенулась женщина: голос принадлежал мужчине. - Игдеже они? - Бровки встали домиком, глазки принялись искать: «Ну, наконец-то, хоть скем-то можно перекинуться словечком».
        - Сломали, - снова долетело донеё. Отвечающий был немногословен, зато всё, что он говорил, было, что называется, сгустком: четко, ясно, внятно.
        - Варвары, - возмутилась дамочка инечаянно поправила шляпку. - Ая ведь говорила… - Женщина слегка подпрыгнула, номужчина надежно скрывался заспинами. - Нужно ставить полицейских, чтобы следили запорядком! Что онас могут подумать?!
        - Вгороде десять тысяч жителей, ккаждому неприставишь, - возразил невидимый собеседник.
        Народ вдруг зашевелился, занавес дернулся ичуточку раздвинулся, вобразовавшуюся щелочку дамочка наконец увидела мужчину итеперь сверлила его глазами. Взгляд ее пополз поруке, добрался докисти, напальце ничего неоказалось. Вголове дамочки тутже вылупился проект: познакомились вочереди, потом вместе улетели, атам их уже поджидало новое счастье. Щечки вспыхнули даже ярче, чем нарисованный румянец. Мужчина смотрел куда-то вдаль, обращая внимание насобеседницу постольку-поскольку. Дамочке это даже понравилось. Значит, серьезный. Мадам хмыкнула, крякнула, опять потревожила свою шляпку - очень хотелось продолжения, - невыдержав слишком затянувшуюся паузу, заработала локотками ивдва счета оказалась рядом смужчиной.
        - Авы знаете, какие там вопросы задают? - спросилаона.
        Мужчина посмотрел нанеё судивлением, потом как будто вспомнил, вздохнул. «А, это всё вы», - послышалось вэтом вздохе.
        Женщина проигнорировала этот отголосок пренебрежения: если навсё реагировать, можно вдевках остаться. Дама была уже далеко недевка, нонебудем забегать вперед…
        - Невкурсе, - ответил мужчина.
        - Ая слышала, что они дают заполнять анкету, - предположила женщина.
        - Глупости, - отрезал мужчина. - Неужели вы думаете, что есть что-то, чего они овас еще незнают?
        - Обо мне? - удивилась женщина. Дамочка была изтех женщин, которые мечтают оставаться хотябы для кого-то непрочитанной книгой.
        Мужчина посмотрел нанеё ссожалением: «Женщина, конечно, друг человека, нонеболее…» - Он был невысокого мнения оженщинах, аоженщинах вшляпках - подавно. Несомненно, вслух он никогдабы это несказал.
        - Как вас зовут? - неожиданно спросила дамочка.
        - Геннадий… Геннадий Андреевич, - представился мужчина.
        - Ая Юлия …Юлия Альбертовна, просто Юля, - просияла женщина.
        Геннадий Андреевич посмотрел на«просто Юлю», которой было хорошо заполтинник: «Ну чтож… если женщина просит… Стоять еще непонятно сколько, невсеже взатылки таращиться…» Геннадий Андреевич тоже успевал делать выводы: Юля, похоже, представляла собой сорт женщин, которые всё обо всём знают, иэто могло оказаться полезным, мужчина давно заметил засобой неприятную особенность - обо всем узнавать последним.
        - Геночка, ну какже они могут обо мне всё знать? - пропищала Юлия.
        Геночка чуть неприсел, однако взять ивот так отвернуться было теперь несовсем удобно, он все-таки мужчина, аперед ним все-таки дама. Геннадий посмотрел еще раз на«просто Юлию», подчеркнув про себя это «все-таки».
        - Вы как будтобы слуны, - проговорилон.
        - Нет, я изместных, хуторянка, - пошутила Юлия Альбертовна. - Так откуда вы знаете, что им всё онас известно?
        - Всёже написано ввашей личной карточке, - спокойно ответил Геннадий. - Они даже знают, что вы предпочитаете миндальное мороженое клубничному.
        Юлия побледнела:
        - Я действительно предпочитаю миндальное… клубничному, - пробормоталаона.
        Геннадий выдержал паузу, нодолго мучить собеседницу нестал.
        - Обэтом легко догадаться, заглянув ввашу сумочку. - Мужчина указал взглядом нарасстегнутую молнию.
        - Ах, - Юля рассмеялась.
        Геннадий посмотрел нахохотунью небез удивления: только женщина могла додуматься засунуть всумку мороженое, теперь оно растает, перепачкает всё внутри, она будет возмущаться ивконце концов закидает жалобами компанию-производителя, обвинив их втом, что они ненаписали наупаковке предупреждение, что нельзя втридцатиградусную жару засовывать всумку мороженое.
        - Нет, ну акроме мороженого? - кокетливо улыбнуласьЮля.
        Геннадий проигнорировал наметившуюся вЮлии игривость:
        - Единые базы данных, - серьезно ответил он. - Мы для них всё сами подготовили, им только осталось прийти ивзять.
        - Ичтож, все наши данные тю-тю?
        - Ну почемуже тю-тю, они их просто скопировали, - объяснил Геннадий.
        - Страшно, - неожиданно проговорила женщина.
        Геннадий пожал плечами:
        - Страшно было раньше, когда затобой начал подглядывать собственный чайник.
        Юля, признаться, небыла вкурсе таких подробностей. Отом, что следят айфоны, было всем известно, ноотайфона все-таки можно было уберечься: айфон «кусается», всмысле - некаждый его может себе позволить. Хотя, конечно, ион тоже скоро будет стоить, как семечки; новот оттого, что предателем может оказаться собственный чайник, который уж точно имеется укаждого гражданина, было действительно жутковато.
        - Абыл вообще занятный случай. - Геннадию вдруг захотелось попугать Юлию. - Уодной дамы обнаружили считыватель, икак вы думаете,где?
        - Где? - пробормотала Юлия.
        - Всиликоне.
        - Всиликоне? - Юлия икнула исразу побледнела. Геннадию сразу всё стало ясно, Юле тоже сразу стало ясно, что её маленький секрет теперь уже несекрет.
        - Вы только ничего неподумайте, - серьезно сказалаона.
        - Ая ничего инедумаю, - ответил Геннадий.
        - Ичтоже он делает, этот самый считыватель? - Юлия смело посмотрела Геннадию вглаза, глаза унего были такие, что хоть утонуть. «Эх, скореебы!» - подумала женщина.
        - Да тоже самое, что ичайник, сканирует ваши состояние иотправляет куда следует, аглавное - ненужно никаких развешенных повсюду камер исебестоимость - копейки, небольше, чем уобычной лампочки. Нонасмешка… насмешка вы знаете вчем? - взахлеб вещал Геннадий, видно, данный вопрос серьезно его интересовал.
        - Вчем? - молниеносно отреагировала Юлия.
        - Втом, что вы сами завсе платите. - Геннадий, воодушевившись, ткнул пальцем вЮлию, попал совершенно нетуда, куда рассчитывал. - Ну, вы понимаете, - смущенно проговорилон.
        - Ну, изачем все это? - Юля попыталась увести беседу подальше отщекотливой темы. - Зачем им-то всё знать онас? - Она вдруг подняла руку итыкнула неопределенно вверх, над верхушкой дерева парила ворона. - Неужели будут такие, которых невозьмут?
        - Удивляюсь, вы уж меня простите, человеческой наивности. Ну, акчему тогда все эти очереди? Ну подумайте, стоялили бы вы тогда, назакате коммунизма, вочереди, еслибы каждой женщине была обеспечена пара добротной, красивой обуви? - попытался объяснить на, как ему показалось, доступном для Юлии языке Геннадий.
        - Значит, вы думаете, всех невозьмут, - озадаченно проговорила дама.
        - Уверен, - нестал разубеждать ее Геннадий.
        - Авам некажется это странным? - Юлия, нужно отдать ей должное, наклонилась кГеннадию итеперь шептала ему наухо. - Прилетели какие-то прощелыги, взбаламутили народ, зовут ксебе, кзвезде Альдебаран, кстати, где это? Если, значит, вы здесь уже всё прошляпили, всё вам тут обрыдло - то айда кнам! Мы, так уж ибыть, даём вам еще один шанс сбацать неудавшееся сальто-мортале, только нужно, чтобы вы наэтот раз раскинули мозгами ипокумекали, вчемже, собственно, состояла ваша здешняя миссия, ну, изащитили этот проект унас. - Юля так щебетала, что уГеннадия стало влажным ухо. - Ну, амы, если, конечно, проект удовлетворит нашим требованиям, выделим вам под него время, свое-то вы уже профукали… - Юля наконец отстранилась, расширила глаза, тем самым показывая, что хоть истоит она вместе совсеми вочереди, новсе-таки доконца неверит этим космических аферистам.
        Геннадию, надо сказать, уже приходила вголову подобная мысль.
        - Ну, ичтоже увас есть такое, что вы уже ненадеетесь успеть сделать здесь? - Юлия театрально закинула голову исмотрела теперь наГеннадия даже ииздевкой.
        Геннадий заерзал, наего лбу буквально было написано: «Ну, естьже такие вещи, окоторых цивилизованные люди неспрашивают инесуют свой нос куда неследует. Мыже, вконце концов, неайфоны инечайники!»
        - Ну, хорошо, тогда я вам скажу! - ничуть несмущаясь, продолжила Юлия. - Мне обязательно нужно ехать! Годы прошли, как песок сквозь пальцы. - Юлия сделала паузу итутже сразгона продолжила: - Авдуше я знаете еще какая?!
        Геннадий внимательно смотрел наЮлию: «Конечно, вдуше ей семнадцать, авжизни семьдесят. Ну, конечно, несемьдесят, это он махнул… Всю жизнь порхала…»
        - Да, вмоей жизни было многое. - Юля как будто догадалась, очем размышлял Геннадий. - Нотеперь я хочу все переиграть. Яхочу еще исполнить свою главную миссию! Стать матерью! - Судя погорящим глазам, Юлия поставила жирный восклицательный знак.
        Геннадий даже испугался. Будь он посмелее, он, конечно, задалбы вопрос: «Агдеже ты, голуба, была раньше?»
        - Да, мы все делаем ошибки, - свызовом продолжала Юлия, предугадав иэтот вопрос. - Но, возможно, ещё невсе потеряно…
        Геннадию стало чуточку неловко отвсей этой свалившейся нанего откровенности. Выворачиваться вот так вот наизнанку перед посторонним человеком - было вэтом что-то неестественное, после сказанного Юлей он почувствовал, что теперь иему вроде как тоже нужно что-то сказать:
        - Мои задачи гораздо скромнее… Так, самый обычный ученый-теоретик, пока еще несоздавший своей теории… Всё думал, как устроен этот мир. - Геннадий Андреевич замялся. - Смешно даже. Нужно работать инетратить время наерунду. Инакой черт мне сдался этот Альдебаран, если иусебя народине ни вчем несмог разобраться… Авы знаете, все это действительно очень глупо, - неожиданно резко продолжил Геннадий. - Янебуду стоять вэтой очереди. Как баранов, нас выстроили, амы истоим. Невероятно глупо!
        Геннадий неуспел сделать даже шаг, внего тутже вцепились острые коготки:
        - Ишь что удумали! Стояли-стояли, атеперь! - Нужно знать характер исудьбу Юлии, чтобы понять, почему она отреагировала именно так, анеиначе. Юлия много хлебанула впрошлом итеперь ни закакие коврижки неотпустилабы отсебя единственного знакомого неженатого мужчину.
        Геннадий посмотрел нанее сгрустью, инанего вдруг налетела апатия (сучеными-теоретиками это случается). Нет, он больше несопротивлялся. Вконце концов, свою теорию можно обдумывать где угодно: вочереди, рядом сЮлей, даже сальдебаранами.
        Юля, несколько успокоившись, продолжала щебетать, задавала себе вопросы, придумывала наних ответы - приятно находиться сженщиной, которая может себя занять. Время пошло быстрее.
        Подошла очередь Юлии, потом Геннадия. Они поочереди исчезли вшатре, раскинутом посреди площади альдебарановцами. Юлия дождалась Геннадия, обменялись впечатлениями, договорились встретиться наследующий день, все равно приходить зарезультатами.
        Глава вторая
        ВЫБЕРИ МЕНЯ, ВЫБЕРИ МЕНЯ, ПТИЦА СЧАСТЬЯ ЗАВТРАШНЕГОДНЯ[3 - Слова изпесни «Птица счастья» Музыка: А. Пахмутова, Слова: Н. Добронравов].
        Геннадий пришел первый, своей фамилии всписке ненашел. Зато Юлия Альбертовна Цаплина присутствовала. Геннадий несомневался, что это была та сама Юлия.
        Налокте унего вдруг кто-то повис, его подтащили кдоске, ткнув пальчиком, Юля пробежалась посписку и, найдя свою фамилию, соблегчением выдохнула: - Взяли!
        - Авас? Вас взяли? - затараторилаона.
        Геннадий ничего неответил.
        - Ваша фамилия, - потребовала Юлия Альбертовна.
        - Шнурков, Геннадий Андреевич Шнурков, - ответил Геннадий.
        Юля еще раз быстро пробежала список глазами и, ненайдя нужную фамилию, оттащила Геннадия всторону.
        - Ничего непонимаю, как вы могли непройти? - полушепотом спросилаона.
        - Апочему, собственно, должен был? - также полушепотом ответил Геннадий.
        - Да потому! Яже вижу, что вы зачеловек! - рассерженно ответила Юлия. - Прошла даже моя подруга Ритка, аона знаете какая птица! Ритка, - опять зашептала Юля, - сказала им, что всю свою жизнь мечтала завязывать котам хвосты!!! - Юлия Альбертовна выкатила глаза, Геннадий догадался, что это сигнализировало крайнюю степень возмущения. - Хвосты! Бантиком! Вы представляете?! Тут она себя, видители, нереализовала! Котов нехватило!
        Геннадий несразу нашел, что ответить.
        - Ну, может быть, вэтом есть некая целесообразность? - несмело предположилон.
        - Вы сума сошли!!! - осадила его Юля итутже спросила: - Надеюсь, вы непустым ходили?
        Геннадий её непонял.
        - Ну, что-нибудь предлагали? - нетерпеливо проговорила Юлия.
        - Что предлагал? - опять непонял Геннадий.
        - Всё, что увас есть! - Юля начала выходить изсебя ивдруг дернула Геннадия зарукав.
        - Вкаком смысле? - безропотно стерпелон.
        - Да всамом прямом! Квартира, дача, машина!
        Настала очередь Геннадия удивиться.
        Юля посмотрела нанего вроде как даже сжалостью, тутже сообразила, что стаким кашу несваришь, поэтому, пока непоздно, нужно брать всё всвои руки.
        - Так! Вы сейчасже туда пойдете искажете, что вы все продадите… Нет, уже неуспеете, - спохватилась она. - Скажете, что всё им отпишите, увас есть нотариус? Нет? Ничего-ничего, - усиленно соображала Юлия Альбертовна. - Полетите, как миленький, уменя там уже исвой человечек есть…
        Геннадий стоял столбом: «Надоже, как улюдей всё ловко получается!» Незря ему всю жизнь говорили, что он жить неумеет, мать тюкала, потом жена… Слава богу, бывшая.
        - Нет, - опять замялся Геннадий. - Это былобы несовсем…
        - Что?
        - Несовсем… честно… - опустив глаза, проговорилон.
        - Неглупите! - нескрывая своего раздражения, выпалила Юлия. - Времени мало! Кто как может, так иустраивается…
        - Извините… - Геннадий нахмурился.
        - Что еще?! - нетерпеливо проговорила Юлия.
        - Извините, но… уменя ничегонет…
        - Как нет?! - возмутиласьЮля.
        - Вот так, живу вквартире, ноона немоя, дачи нет, машины тоже. - Геннадий виновато опустил голову. Врать он нелюбил, нотут пришлось, нужноже было хоть как-то притормозить Юлию.
        - Какже так… - растерянно проговорила женщина, норастерянность эта была внешней, так сказать, фиктивной, насамом деле Юлия Альбертовна ушла всебя иснова усиленно соображала - вголове хуторянки что-то варилось.
        - Авы знаете, я передумала, - неожиданно выпалила она. - Яостаюсь!
        - Что вы, что вы! - чуть незамахал руками Геннадий. - Летите, раз уж вас выбрали!
        - Нет, неполечу, - отрезала Юля тоном, недопускающим возражений. «Неизвестно, что еще там уних смужчинами, может, наврали стри короба, - пронеслось молнией вголове Юли. - Атут уже гарантированный Геннадий, пусть даже иШнурков!»
        - Ну, как знаете… - покраснел Геннадий.
        - Остаемся! - уверенно продолжила Юлия. - Вконце концов, мы родились здесь, здесь наш дом, мы должны здесь показать себя, апотом уже лететь кальдебаранам, иначе что они онас подумают?!
        Геннадий был согласен. Народ все также рвался, надеялся свалить вдалекое созвездие, начать там дело, ни единой попытки запустить которое так инебыло предпринято здесь, ноЮле иГеннадию было уже недотого…
        Глава третья
        ЛЮБОВЬ ВСЕМ ВОЗРАСТАМ ПОКОРНА. РОЖДЕНИЕ ТЕОРИИ.
        Юлия перебралась кГеннадию втотже вечер, объяснив свое поведение очень просто: столько драгоценных мгновений потеряно итеперь ни секунды терять нельзя!!!
        Геннадий невозражал, да имогли? Ктомуже, чего греха таить, Юлия ему все больше нравилась. Был вней какой-то задор, ребячливость, то, чего ему вжизни никогда нехватало. Забегая вперед, скажу, что ипозже он вней неразочаровался. УЮлии оказалось множество увлечений, ито, чего он боялся более всего - аименно того, что Юлия всю себя посвятит ему (ибудет ему, соответственно, надоедать), - непроизошло. Юля неплохо разбиралась вживописи, музицировала, собирала этикетки отджина ивобщем была личностью разносторонней иобещала скрасить остаток его дней. Ктомуже Юля взяла насебя всю бытовую прозаическую часть вопроса (имеется ввиду быт всамом простейшем его воплощении: стирка, глажка, уборка), тем самым высвободив ему бескрайний океан времени для его теорий. Необэтомли можно было мечтать! Атворить хотелось! Ижить, как ни странно, тоже хотелось!
        Юлия оказалась ларчиком ссюрпризами, обнаружилось это чутьли невпервую неделю совместного проживания.
        ***
        - Лямсик… - Юля подошла кГеннадию как-то вовремя обеда ичмокнула вмаковку. Геннадий потихоньку привыкал ксвоему новому, безусловно, ласковому имени. - Мы все про них узнаем, про этих аферистов, - загадочно проговорила женщина.
        Геннадий отодвинул отсебя тарелку, снял заботливо повязанную ему нашею салфетку, он еще несовсем понимал, кчему клонитЮля.
        - Ты только несердись, - воспользовавшись замешательством Геннадия, начала Юлия. Плохо было уже то, что сама Юлия понимала, что втом, что она собирается сказать, есть что-то, зачто следует нанее рассердиться.
        Геннадий взял салфетку ипромокнул ею уже начинающую мокнуть макушку.
        Юлия нестала тянуть кота зарога.
        - Помнишь, ты мне вочереди говорил про айфоны? Яеще тогда подумала, апочемубы инам заними непроследить? - Юля невинно захлопала глазами, как будтобы речь шла отом, что она собиралась вытащить изхолодильника размораживать курицу.
        Геннадий замер. Внутри что-то оборвалось. Быть замешанным вшпионаже, да еще межпланетном - это вам невбирюльки играть. Отношения между ними иальдебарановцами еще очень невнятные, послами они обменялись, идипломатии еще очень-очень много предстоит сделать. Геннадий, как настоящий мужчина, первым делом, конечно, испугался заЮлю (которая, как он предполагал, даже непоняла, куда она влезла икакими это чревато последствиями), чтоже досебя, он несильно тревожился, хотя, конечно, ему, как ученому, нехотелосьбы быть вовлеченным вмежпланетный скандал. Ученый должен быть вне политики! Геннадий внимательно глянул наЮлию. Даже несмотря навсе свои страхи, он немог отрицать некоторую пытливость ума всвоей хуторянке. Юлия Альбертовна опять его удивила.
        Мужчина постарался скрыть свои эмоции иобратился весь вслух.
        - Все это пустое, - вдруг махнула рукой Юлия, всем своим видом показывая, что иговорить-то неочем.
        - Нет уж, нет уж! - мягко проговорил мужчина, усаживая Юлю ксебе наколени. - Ну, давай, милая, - подбодрил он её. Получилось очень хорошо. Юлия растаяла - мужчина, когда хочет, конечно, может найти вженщине сокровенные рычажочки. Рассказ потек, как весенний ручей.
        - Помнишь, тот день? - Юлия, конечно, имела ввиду знаменательный день их знакомства. - Когда они пригласили меня ксебе, я попросилась наих корабль, вгости, - пояснила Юля. Это было очень похоже нанее. - Яуже тогда чувствовала, - вздохнула она, - что никуда неулечу. - Геннадий посмотрел нанее, взгляды встретились, мгновение этого требовало. - Так вот, если я уже предполагала, что никуда неполечу, то я подумала, анеплохобы узнать - что уних там творится? Затехли они себя выдают? - Юлия говорила очень ровно, как будто очем-то обыденном, вообще, она могла быть разной ипереходы вней были часты, неэтоли является самым верным признаком настоящей женщины?! - Уменя был ссобой диктофон…
        - Айфон, - мягко исправил Геннадий.
        - Нет, нет, диктофон, - тоже мягко проговорила Юлия. - Совершенно случайно.
        - Конечно, - кивнул головой Геннадий. - Ну,и?
        - Ну, итеперь пишутся все их разговоры, уже записано несколько папочек, программулькой, которую я получила вподарок при покупке, там еще, кажется, есть функции приемника или что-то вэтом роде. Идаже фонарь… - объяснила, как могла, Юля. - Хочешь послушать?
        Пока Геннадий подбирал слова, Юля выпорхнула вкомнату, принесла маленькое устройство сприцепленными наушниками итутже нацепила их любимому наголову, незабыв один наушник вывернуть для себя.
        ДоГеннадия долетели первые звуки. Было, что называется, исладко, ижутко, идочертиков любопытно, Юля уселась рядом, иШнурковы принялись слушать. (Для удобства я буду называть Геннадия иЮлию Шнурковыми, что есть штамп всравнении слюбовью?!) Первый, несовсем утешительный вывод был сделан вскоре после прослушивания нескольких файлов: идейки ицельки унашего народа были изразряда «без слез невзглянешь», сплошь гаденькие: народ, однако, несмущался и, даже если иосознавал неказистость своих проектов, всё равно пускался вовсе тяжкие, толькобы уболтать альдебарановцев взять их ссобой насвою планету, - Юля сосвоей квартирой идачей была просто скромняжка. Попадались такие затейники! Что только непредлагали вкачестве взяток! Носамое неприятное было то, что сплошь ирядом были случаи нетолько «честных» взяток, когда предлагаешь своё, кровное, нажитое, - накаждом шагу было вопиющее разбазаривание чужого, впервую очередь, конечно, государственного имущества. Чего стоил один Пролазкин, особенно неприятно поразивший Геннадия. Этот Пролазкин убедил товарищей сдружественной планеты, что владеет всеми запасами золота
нанашей многострадальной Земле, иобнаглел дотого, что пообещал одарить всех альдебарановских женщин. Так сказать, всем сестрам посерьгам! Размах чувствовался. Нокакой недобрый размах! Вор наворе! Взяточник навзяточнике! Вголовах разброд ишатание, задушонкой ничего (никакого осознания себя вовремени ипространстве). Геннадию стало даже тошно оттакой человеческой нечистоплотности, оттого, как мелко человек думает! Как низко летает!!! Попадались, конечно, ите, которые собирались наладить бизнес, хотели обменяться опытом, надеялись способствовать прогрессу, нокакие это были крохи вбезбрежном океане пакости…
        Геннадий даже обрадовался, что неулетел вместе совсем этим сбродом.
        Где-то напятом файле Геннадий плюнул, дотого неприятно было все это слушать.
        Юлия надосуге продолжала слушать сама, пока однажды неворвалась кнему вкабинет, прихватив ссобой приемник. Натянула намилого наушники, как всегда, вывернула один для себя! Предстояло самое интересное - челнок вырвется заслои атмосферы, прощай, Мать-Земля! Чао, бамбино! Улетаем бороздить просторы вселенной! Да здравствует неведомое созвездие!
        Юля иГеннадий прилипли кприемнику, затаив дыхание имоля только отом, чтобы всамый ответственный момент приемник неподвел. Что там говорить, вовсем этом трепете была идоля зависти. Полетели… счастливчики! Что-то их ждет впереди! Слышались разговоры. Юлия иГеннадий услышали, как корабль вылетел наорбиту итихим ходом, натретьей космической, чтобы нашим снепривычки непоплохело, лег накурс… Изприемника доносились охи, ахи, вздохи, всхлипы, кто-то даже затянул «Как сын грустит оматери…», ивдруг все оборвалось…
        Юлия, еще несообразившая, что произошло, схватила приемник изатрясла его над ухом. Приемник неотвечал, Юля трясла сильнее, дотех пор, пока побледневший Геннадий невзял его изрук возлюбленной инепоставил наместо.
        - Что? - Юлия, все еще непонимая, смотрела наГеннадия.
        Геннадий встал изаходил изугла вугол.
        - Что-о? - несводила снего глаз Юлия.
        Геннадий остановился.
        - Корабля больше нет, - ответилон.
        - Как нет? - охнулаЮля.
        Весь вечер Геннадий иЮля почему-то молчали. Так, поинерции, дожили день, попили вечерний чай илегли спать.
        Юлия спала плохо, всю ночь скем-то боролась:
        - Заговор, беззаконие, - часто срывалось сеё губ, под утро она стала всхлипывать: - Ябуду… жаловаться, - несвязно бормотала Юлия. Геннадий часто бросал нанее тревожные взгляды, поправлял съехавшее одеяло, вту ночь он еще раз убедился втом, что его Юлия Альбертовна непросто прекрасная женщина, ноиборец, пусть даже взбалмошный инепоследовательный. Вдругих даже натакое благородство ненаскребешь…
        Втуже ночь уГеннадия родилась теория омусорщиках вселенной. Мусорщики, исходя изтеории Геннадия, могут когда угодно приземлиться, собрать всю шваль ивывести её заорбиту. Кутру теория была готова. Геннадий сначала нехотел говорить оней Юле, нота, проснувшись, тутже почуяла, что заночь уГеннадия что-то созрело, забралась вкресло иприготовилась слушать. Дослушав, хуторянка вдруг объявила, что непростительно считать, что ты пришел вэтот мир, чтобы завязывать чьи-то хвосты бантиком, ичто еслибы люди побольше соображали инемечтали так гаденько, то ненаплодилосьбы столько подлецов ивзяточников! Геннадий нестал спорить, хотя, наверно, тут были нюансы. Втеории Геннадия оставалось еще одно слабое место: он никак немог решить, действительноли прилетали альдебарановцы или всё это было состряпано собственными органами… вборьбе зачистоту масс. Геннадий, как человек любящий, нестал посвящать вэто Юлю, итак вэтой жизни много истрашного, инеизвестного.
        Шнурковы вскоре перебрались надачу и, несмотря ни начто, прекрасно зажили, хотя инераз признавались, что многое было упущено. Вскоре их маленький дачный участок превратился вцветущий оазис. Юля развела замечательные сорта деревьев, разбила клумбу, небез участия Геннадия устроила фонтан, накрай которого они вместе посадили гипсовую русалку. Втени деревьев Шнурковы поставили две скамеечки истали приглашать ксебе усталых странников. Отстранников отбоя небыло - рядом была остановка автобуса. Вечерами Геннадий корпел над бумагами, аЮля, сумилением глядя насвоего Шнуркова, верила, что однажды Геннадий родит свою самую главную теорию. Одну ведь уже родил, пусть даже она иосталась лежать вящике.
        Впоисках неизвестного, или 300лет совместной жизни
        Ах, обмануть меня нетрудно!..
        Я сам обманыватьсярад!
        А.С.Пушкин
        Лера лежала впалате совсем одна, только что кто-то вышел, когда закрыты глаза, только иостается лежать ислушать. Раньше она никогда незамечала, что вокруг столько звуков: стул, кровать, приборы, ккоторым она была подключена, голубь, плюхающийся наподоконник, - все имело свое продолжение взвуке. «Цап-цап-цап…» - Голубь уверенно, чуть несултаном расхаживал поподоконнику, ворковал, срывался впропасть, но, ударив клювом остекло, вскарабкивался обратно. Это хорошо, что Нина оставила ему крошки. Вместе спривычным «цап-цап-цап» послышалось что-то похожее на«ци-ци-ци» - теперь поподоконнику ходили двое, адвое - это толпа, двое - это сила, двое - это… Рядом сголубем топталась голубка. Отразмеренной неспешности неосталось иследа, голубка задиралась, выхватывала крошки из-под самого клюва голубя, спихивала его вниз, ноон, опрокинувшись, каждый раз возвращался.
        Дверь раскрылась, сейчас впалату войдет сестра испросит: «Проснулась, Лерочка?»
        Нина взглянула наприборы, подошла итихонечко спросила:
        - Проснулась, Лерочка? - Ресницы шелохнулись. - Вот ихорошо, ато уж скоро твои придут.
        Вокруг Нины, словно ларец, набитый звуками, всегда что-то шуршало, скрипело, бухало, Лере все больше нравились «шумные» люди, своею понятностью, сейчас сестра подойдет кокнуи…
        - Ах ты подлец! - Палец застучал постеклу, зашуршал пакет. - Прилетел, душа вперьях, да неодин! Да чтож это, каждый день пир для тебя устраивать?!
        - Дай им, - шевельнула губами Лера иоткрыла глаза.
        - Дам, кудаж денусь! Опустить? - Нина дернула зашнурок жалюзи.
        Губы Леры растянулись:
        - Расскажи… приходил? - тихо попросилата.
        - Да что рассказывать-то, - отмахнулась было сестра, нопринялась рассказывать, Лера впоследнее время стала для нее чем-то вроде поверенной. - Был вчера, такой изсебя, этакий… толстый, как бочка, - толи икнула, толи хихикнула сестра. - Ая что, привыкшая, Илья Семенович-то мой, покойник, тоже мужчина был втеле. Царство ему небесное! - Нина задрала глаза вверх кгладкому потолку больничной палаты инаскоро перекрестилась. - Смотрит сейчас наменя…
        - Он там радуется… затебя, - пошевелила губами Лера.
        - Да куда там, радуется! Он перед смертью-то знаешь что сказал? «Ты, Нина, здесь шибко-то хвостом некрути! Без глазу неостанешься…» Шутник был, царство небесное! Это чтоб я-то хвостом крутила, - хмыкнула Нина. - Ты меня-то видала?
        Лера утвердительно качнула головой. Нина была неизкрасавиц, лицо рябое, будто поклеванное, ножки тонкие, грудь такая, что хоть поднос ставь. Никаких тебе изгибов, мраморных кож, персиковых отливов. Всё как есть, чем богаты, тем ирады…
        - Понравился? - прошелестела губами Лера.
        Нина задумалась:
        - Заруку возьмет, жмет, ауменя сердце вроде как жамкает, он опять жмет, ауменя опять жамкает, - провела ревизию своих чувств медсестра.
        - Асыну… говорила? - прошептала Лера.
        - Что ты! - махнула рукой женщина. - Иговорить-то неочем, всего-то два… свидания было… - Нина пошла пятнами, иЛера догадалась, что ухажер ей был посердцу.
        - Ох, да чегож мы чешемся?! Твои сейчас придут! - Сестра заторопилась, нажала накнопку, спинка кровати стала подниматься.
        - Удобно? - спросилаона.
        Лера кивнула ипотянулась рукой ктумбочке.
        - Дай-ка я… - Покопавшись вЛериных вещах, сестра нашла пудру, отдуши потерла спонжик ипрошлась поносу ищекам Ляли:
        - Вот так-то оно лучше! Мужик-то должен лучшее видеть! - Сестра прибрала волосы женщины ипротянула Лере круглое, важурной рамочке зеркальце.
        Лера, глянув взеркальце, тяжело вздохнула.
        - Ты бога-то негневи! - тутже отреагировала сестра. - Отдругих-то иголовешки неосталось, аона вон какая гладенькая, как яичко, ивздыхает… Глядишь, ивдругом выправишься… - чуть подумав, добавила Нина.
        Лера глянула нанее вопросительно.
        - Выправишься, выправишься, - уверенно повторила та. - Столько насвоем веку перевидала, знаю, что говорю! Так что глядись! Глядись! Ирадуйся! - чуть неприказала сестра.
        Лера посмотрела взеркало. Бледное, изможденное лицо, бескровные губы, желтый синяк еще непрошел, апорезы уже затянулись. Нина права: заживает, как насобаке, игладенькая, как яичко. Опустив зеркальце, женщина как будто еще что-то хотела попросить усестры, новсё нерешалась.
        - Нина, посиди сомной, когда… они придут, - наконец проговорилаона.
        - Ишь что выдумала! - отмахнулась сестра. - Кней муж ссыном придут, аей тетку чужую подавай. Найдете очем говорить! - отрезала Нина ивышла изпалаты.
        ***
        - Ах, какие красавчики! - цокнула языком сестра, поправив появившиеся наЛериной тумбочке цветы. - Вроде как колокольчики, только мясистей… иразмеров слонячих…
        - Нет, непохожи, - глянув наорхидеи, проговорила Лера. - Нина, я, кажется… люблю орхидеи…
        Пощеке больной покатилась капля. Нина, шумно вздохнув, потопталась возле кровати, опустила тяжелую пятерню Лере наголову.
        - Ну, будет, - погладила она её. - Что реветь-то… Потихоньку… Полегоньку…
        - Один шанс изста, - пролепетала Лера.
        - Так один, зато твой! Тебе зачем много?!
        - Нина… ничего… ничего непомню, - прошептала Лера.
        - Аты нереви, тебе что было велено? Ждать! - твердо проговорила Нина. - Ирина Горилловна хоть игрымза, новрач отБога, тебеж было сказано - воспоминания, может, враз одной волной как нахлынут, аможет, ипокусочкам возвращаться станут. Аты кусочки-то эти собирай, собирай, глядишь, иполучится картинка. - Нина говорила спокойно, уверенно, иказалось, что именно так всё ибудет.
        - Про пазлы-то знаешь? - продолжила втолковывать сестра. - ЯФедьке своему недавно купила картинку надвести пятьдесят писов[4 - Piece(англ.) - кусок, кусочек, штука - составная часть сборной картинки-пазла.]. - Нина недовольно скривилась. - Вокакие слова-то подсовывают, как будто своих нет… Сначала думала, мамочки родные, да какже изэтой кутерьмы собрать что можно? АФедька ничего, напол усядется, всю эту кучу перед собой вывалит, тыр-пыр, тыр-пыр, где верх, где низ - ничего неразобрать, сидит, пыхтит, иной раз ипсих его накроет, небез этого, - ухмыльнулась Нина, - бросит все эти писы кедрене фене, асам ходит, ходит кругами, как лисица, облизывается иопять садится, атам, глядишь, один кусочек, другой - икартинка-то собирается…
        - Со… бирается? - запнулась Лера.
        - Акудаж денется?! - подтвердила сестра.
        Лера провела рукой покровати, Нина права, нужно потихоньку начинать собирать картинку.
        - Расскажи про Федьку, как маленький был, - попросилаона.
        - Как все был. Ребенок как ребенок. Только уж слишком вскладочку, как собачка, - хмыкнула Нина. - Породу вот только забыла, унеё кожу три раз? вокруг неё обмотать можно… Аоднажды кувырк - иобпол! - вдруг вспомнила Нина. - Всё было!
        - Дети без этого нерастут, - кивнула Лера ивдруг схватила сестру заруку. - Ниночка, авдруг Ирина… только так… успокаивает?
        - Да что ты говоришь-то?! - чуть неотдернула руку сестра. - Прошли те времена, когда голову-то морочили. Нужна ты кому, комедь перед тобой ломать! - Нина всем своим видом дала понять, что ей даже противно отЛериной глупости.
        Пациентка внимательно посмотрела насестру:
        - Акак… сейчас? - спросилаона.
        - Атак, вызывают иговорят: «Вам, Иван Иваныч, осталось столько-то истолько-то. - Нина задумалась. - Поповоду путевки всанаторий наследующий сезон можете нехлопотать. Пусть другие съездят, „Боржом“ попьют».
        Лера усмехнулась:
        - Честно.
        - Да, честно, - подтвердила сестра.
        - Так оно лучше…
        - Да ктож его знает, как лучше… - Нина прошуршала попалате, проверила капельницу и, пробурчав себе что-то под нос, вышла.
        ***
        КЛере теперь ходили часто, после того, как она нашлась, муж исын старались непропускать приёмные часы ипоявлялись при первой возможности. Сними Лера держалась молодцом, нопосле погружалась вапатию, нооднажды Нина застала её внеспокойном, приподнятом настроении.
        - Вспомнила? - тутже всколыхнулась сестра.
        - Нет, - спокойно ответила Лера. Новэтом её «нет» небыло недавних охов-вздохов, простая констатация факта.
        - Нина, мне нужна твоя помощь, - без колебаний начала Лера. - Яхотела попросить, чтобы ты кмоим сходила…
        Нина несразу поняла.
        - Два мужика… сидят… голодные… - объяснила Лера.
        - Схожу! - тутже откликнулась сестра. - Хвалиться небуду, ноборщ уменя такой… зауши неоттащишь…
        - Нина, ты каждый день ходи, - недала ей договорить Лера.
        - Как каждый день? - уставилась нанеё сестра.
        - Как наработу, мы тебе иплатить будем, - проговорила Лера так, как будтобы Нина навсе уже дала свой согласие. - Яисмужем договорилась. Посмотришь там, что дакак…
        Нина внимательно посмотрела напациентку:
        - Ох, ихитрющая, - проговорила вдруг сестра иаж зарделась отсобственной догадливости. - Этож ты непросто так меня туда засылаешь. Кмужикам своим приставляешь, сторожить! - сверкнула глазищами Нина.
        Лера нестала её разубеждать.
        - Это ты правильно делаешь, - неожиданно похвалила ее сестра. - Мужик сейчас такой, кто перед ним лучше спляшет, туда он свой клюв иразвернет… инфантильный… - Нина, благодаря знаниям, почерпнутым вжурналах, оставленных пациентами, снекоторых пор стала подкованной вомногих областях, особенно почасти плетения тонкого кружева взаимоотношений инь иян, инеупускала случая козырнутьими.
        - Вот идоговорились… - обрадовалась Лера.
        ***
        Нина приступила ксвоей второй работе наследующийже день. Лера сосвоим предложением оказалась очень кстати: Федьку поднимать надо, Илья Семенович сосвоим уходом явно поторопился, асАлексея, нового хахаля, пока взятки гладки, сплошная неопределенность, унеё-то вгруди жамкает, аунего? Чужая душа - потемки… Работа, поНининым меркам, была почти что курорт. Борис, муж Леры, оказался незатейливым интеллигентиком, как его про себя окрестила Нина: чистенький, аккуратненький, неприхотливый, как диффенбахия, накаждом шагу спасибо-пожалуйста иест всё, что ни дай, хоть салат изодуванчиков. Сын Степка вобщем такойже. Лере сними очень повезло. Подозренияже Леры потому самому вопросу Нине вообще показались беспочвенными, весь дом как будто только идышал её возвращением избольницы.
        Заступая насмену, Нина теперь первым делом рассказывала Лере, как уних прошел предыдущий вечер. Лера снетерпением ждала свою утреннюю порцию.
        - Вчера пришел поздно, - как-то утром сообщила Нина. - Наработе какие-то нелады. Вроде как проект должен сдать, срок вышел…
        - Проект?! - Лера старалась подобрать каждую крошку изтого, что приносила Нина.
        - Проект, - кивнула Нина. - Он утебя инженер, оказывается, да чтож это я? - спохватилась сестра. - Яже вчера пылесосила, под кроватью нашла. - Изкармана вынырнула визитная карточка.
        Лера сжадностью её схватила.
        - Конструктор… Вертолетостроение… - чуть неподбоченясь, будто Борис был ее собственный муж, проговорила Нина. - Мужик стоящий. Ему постоянно кто-то трезвонит, советуется, аон консультирует… - Нина задумалась, подняла руку, растопырила пальцы ипокрутила кистью ввоздухе, скорее всего, изображая вертолёт. - Никаких следов баб нет, - незабыла отчитаться ипоэтому вопросу Нина. - Помне так инебыло… Аесли ибыли, то теперь уж точно ни одна мышь непрошмыгнет, - неудержалась, чтоб непохвастать Нина. - Степану рубашки вчера перегладила, аБорис свои недает, сам, говорит, ивсе тебе тут! Тыб поговорила сним, Лер? - приглушив звук, конфиденциально попросила женщина. - Нехорошо как-то, я вроде как нахозяйстве, ауменя мужики утюгами орудуют. Ему что, вертолетов мало?
        Лера кивнула, прокручивая вголове только что услышанное. Память, как будтобы провинившись перед ней, впитывала всё домалейших подробностей. Нужен был каждый кусочек. Ирина Гавриловна говорила, что любая зацепка может послужить толчком квоспоминаниям.
        Чем ближе дело шло квыписке, тем ненасытнее становилась Лера, дошло дотого, что она попросила Нину пролезть дома вовсе шкафы иантресоли. Нина хоть исоскрипом, ноработу выполнила, уже давно догадываясь отом, что дело неводних только хищных бабах, следы которых ищет Лера… Дня затри довыписки Лера всунула ей вруку список, вкотором оказалось штук двадцать вопросов, накоторые «хоть ты тресни!», ноей нужно было знать ответ.
        Вопросы были самые разнообразные. Где икогда они проводили отпуск? Какие фильмы предпочитает Борис? Любитли Степка чипсы? Какими болезнями он переболел вдетстве иоткуда вгардеробе Бориса появилась розовая рубаха. Нина исэтим заданием расправилась. Про Степку она все узнала направах медработника, разглядев какой-то прыщик наСтепином носу, - перепуганный Борис тутже всё ивыложил. Аистория розовой рубахи оказалась ивовсе банальна: подарок сослуживиц на23февраля. Интересно девки пляшут!
        Пребывая вкаком-то расшатано-возбужденном состоянии перед самой выпиской, Лера поделилась сосвоей помощницей ивовсе сокровенным:
        - Нина, ая ведь должна быть еще и… полноценной женщиной, - несколько стушевавшись, выговорила Лера.
        - Будешь, - совсем неудивилась вопросу сестра, отношения между женщинами были все более доверительные, да икак по-другому, Нина теперь чего только незнала оЛере иеё семействе, ауж осебе сестра ссамого начала рассказывала щедро. - Голова-то для этого дела ненужна, - успокоила её Нина. - Хороший мужик сам знает, что стобой делать, аты попервости неягози… Потихонечку…
        - Вот ия так думала, - кивнула Лера.
        Перед самой выпиской Лера заглянула кИрине Гавриловне поблагодарить, еще раз выслушать рекомендации инапутствия своего лечащего врача, попросить омаленьком одолжении.
        ***
        Вторник был днем выписки. Борис взял пару отгулов, хотелось хотябы напервых порах помочь жене обжиться. Лера находилась впрекрасном расположении духа, Степка помогал собирать вещи, Ирина Гавриловна заглянула впалату и, оглядев пакующееся семейство, удалилась. Борис, воспользовавшись моментом, вышел заней, догнал, уже когда врач заходила всвой кабинет.
        - Можно?
        - Прошу вас… - пригласила Ирина Гавриловна. - Да вы присаживайтесь, - перешла сразу кглавному доктор. - Ну, чтож, впоследнее время наметилась положительная динамика… вас можно поздравить… выписываетесь…
        Борис сидел ни жив ни мертв. Сколько им запоследнее время пришлось всего пережить, исчезновение, потом эта кошмарная авария, апотом снова, как обухом поголове… Хотя Ирина Гавриловна никогда неотнимала надежду… Борис отрадости струдом соображал: «Неужели Лера снова станет их Лерой ивесь этот ужас останется позади?»
        Мужчина поднялся состула, похлопал покарману, спохватился, опятьсел.
        - Доктор, это уже… окончательно?
        - Вмире нет ничего окончательного, сплошное движение. - Доктор посмотрела сквозь Бориса. - Новот то, что она может вспомнить даже то, что вы забыли, вполне вероятно… - толи вшутку, толи всерьез добавила доктор.
        - Спасибо! - Борис вскочил состула, схватив доктора заруку, сильно затряс.
        Уголки тонких губ Ирины Гавриловны дернулись, сколько она таких перевидала, сегодня вножки кланяются, азавтра забудут, как зовут.
        ***
        Дома было замечательно! Леру действительно долго ждали. Жизнь потихоньку устаканилась. Утром она готовила завтрак, провожала своих мальчиков вшколу инаработу, между делом поглядывала наБориса иукрадкой целовала вмакушку сына, Степка морщился, нотерпел, раньше, может, ишикнулбы намать, нотеперь неосмеливался. Вобщем, кЛере относились, как ккитайской вазе: баснословно дорогой, ноочень хрупкой. Когда все расходились иЛера оставалась дома одна, маленькая хозяйка своего нового дома снова иснова переворачивала ящики, прочесывала шкафы иантресоли впоисках неизвестного.
        Вконце октября всемействе намечалось радостное событие: Триста лет совместной жизни! Раньше всегда куда-нибудь уезжали - Венеция, Рим, Стамбул… атеперь хотелось побыть дома, втроем, соСтепкой.
        Лера накрыла стол, достала тканую скатерть, два подсвечника. Гулять так гулять. Настоле появился гусарский напиток, Степка прицеливался, надеясь пустить залп. Блюдо выплыло изкухни. Борис повел носом, смесь трав, сушений, корений.
        - Индейка под сливочным соусом! - Лера торжественно поставила блюдо насередину стола. - Как ты любишь! - проговорила она, глянув намужа.
        Борис замер, вовзгляде промелькнуло что-то похожее наиспуг. Лера как будто вся сжалась, еще мгновение - иона вся пошлабы трещинами, нолицо мужа уже переменилось.
        - Какаяже ты… хорошая… - Борис недоговорил, Лера зависла ввоздухе, обвив руками шею мужа, один тапок соскользнул иупал напол. Спугнув голубков, рядом все-таки бахнул Степка. Все наконец расселись.
        Кромсая индейку, Борис стал припоминать, как жена приставила кним домомучительницу ита накаждом шагу все высматривала да вынюхивала, куда только свой нос несунула, кажется, спрашивала ипро любимое блюдо, аон ляпнул первое, что пришло вголову… Вот так троица… Он-то думал, Лере её просто жаль, атут вон какие тайны… ИИрина Гавриловна ведь толком ничего несказала, кинула что-то назатравочку, аон ирад подбирать крохи…
        Шампанское зашумело вбокалах. Первый тост был затриста лет совместной жизни!
        Впереди уних было столькоже…
        Закатившийся апельсин
        - Алло, алло! - Жанна почти кричала втрубку. - Срочно вызовите наряд искорую!
        - Что случилось?
        Женщина замолчала, внимательно прислушиваясь ктому, что ей говорили, последовали несколько типичных вопросов, как итребовалось поинструкции. Жанна честно попыталась успокоиться идовольно спокойно, вовсяком случае для человека, который стал свидетелем аварии, начала отвечать навопросы.
        - Напересечении Биноклевой иПроспекта кинематографов, - сообщила женщина. - Сомной всё впорядке, авот им, им! - Голос взвился. - Им требуется помощь!
        Оператор Артем Лягушакин, привыкший кподобного рода скачкам напряжения, внес адрес, наэкране сразуже высветилось сообщение: «Уровень реагирования низкий: держать наконтроле, после исполнения закрыть заявку». Осталось только успокоить дамочку, поинтересоваться, нужнали ей самой помощь, и, если нужна, попросить оставаться наместе доприбытия кареты скорой помощи, среди команды медиков обязательно будет ипсихолог. Оператор посмотрел надругой монитор, отсзавыванием летящей скорой доместа аварии оставалось 5км 476м, судя подорожной обстановке, она будет наместе через полторы-две минуты.
        Артем вытянулся запультом, звонившая была уже четвертой сообщавшей оданном происшествии, однако самое первое сообщение поступило вовсе неотбдительных граждан. Происшествие было зафиксировано камерой наружного наблюдения, привинченной кодному изстолбов, как раз напротив места аварии, снеё-то ипоступил сигнал. Камера уловила характерный звук, треск, провела визуальную сверку, сравнение контуров, исистема сдостоверностью девяносто пять процентов определила, что произошла авария. Дальше шла веерная рассылка городским службам, включая дорожную инспекцию, скорую, страховую. После того как они выполняли свою часть работы, задело брались бравые ребята изслужбы благоустройства - последним штрихом шла мойка дорожного покрытия шампунем. Поинструкции неболее чем через пятнадцать минут после аварии место инцидента должно было быть приведено внадлежащий вид исдано вэксплуатацию.
        Лягушакин хотел было уже переключиться наследующий звонок, нотут вдруг вспомнил, что забыл поставить одну важную галочку. Распознаватель голоса вывел наэкран личную карточку звонившей. Ею оказалась Пружинкина Жанна Ивановна. Карточка содержала стандартную информацию, всё, что вней было сейчас, Лягушакина неинтересовало, заисключением последнего пункта. Последней строкой стояла «Бдительность» (раньше этот пункт назывался «Лояльность», однако отпрежнего названия буквально веяло «вялостью» - иего поменяли наболее энергичное, бодрое). Заэтот год Жанна Ивановна успела набрать двести тридцать баллов! Артем аж присвистнул, еще десять баллов - иЖанна Ивановна подползет кзаветной кепке, аеще через тридцать баллов станет обладателем новой надувной кружки! Молодой человек поставил Пружинкиной еще одну честно заработанную галочку. Данные поэтому пункту вносились сособенной аккуратностью, суммировались, архивировались ихранились (собязательным дублированием) всовременном дата-центре, водном избывших бомбоубежищ. Еслибы накаком-нибудь этапе хотябы крючок издрагоценных сведений был стёрт или утерян, пара-тройка
государственных мужей, как пробки, вылетелибы изсвоих насиженных кресел.
        Экранная Жанна Ивановна бочком выехала впрямоугольник монитора, улыбнулась изаблымкала глазами (конечно, это была только запись, сама Жанна Ивановна воплоти, крови ивновом платье находилась пока наместе аварии). Оператор, вытянув лицо огурцом, придал ему официальное выражение ивыпалил: «Благодарим запомощь ивнимание кокружающим! Будьте аккуратны надорогах!» Артем залихватски, как учили натренинге, улыбнулся: такие товарищи, как Жанна Ивановна, допоследнего будут торчать наместе происшествия, потом побегут домой, войдут всеть, проверят, незабылили им накинуть балл, инеуспокоятся, пока раз пять непрослушают благодарственное сообщение.
        - ВБагдаде всё спокойно, - хмыкнул себе под нос молодой человек, проверив несколько наружных, развешенных вразных концах города камер, иопять вернулся кзвонкам.
        ***
        Следующий звонок носил скорее бытовой характер. Раньше такие звонки поступали восновном отстарающихся выслужиться бабулек, теперь этот показатель стремительно молодел.
        - Напроводах!.. - задребезжал втрубке голос. - Эта дрянь… Little Sugar White! - кто-то закашлялся. - Алл?! Вы меня слышите?! Ку-ку!
        - Слушаем вас, Мария Гавриловна, - среагировал оператор. - Вы хотите что-то сообщить?
        Мария Гавриловна, услышав, что кней обращаются поимени-отчеству, расцвела. Что поделать, всё течет, всё изменяется, астарики, как ираньше, страдают отнедостатка общения. Отсюда ичастые названивания вслужбу немедленного реагирования. Конечно, наинструктаже их предупреждали иобэтом: для стариков телефон вих службу был будто мёдом намазан, неговоря уже отом, что после того, как пенсии были сведены кмизеру, адля некоторых категорий граждан ивовсе упразднены, многим пенсионеркам пришлось искать подработки, самые дальновидные заключили контракт сгосорганами, предоставляли, куда надо, сведения, органы вответ начисляли баллы, конвертируемые вгречку, тушенку или твердую валюту - юани ирубли.
        - Это я, - захихикала старушенция, но, вовремя вспомнив, зачем, собственно, звонит, продолжала: - Так вот, Малышка Sugar White[5 - Little Sugar White(англ.) - примерный перевод - «Сахарная Крошка».] опять нагадила вподъезде. (При упоминании Little Sugar White открылся смежный файл, наэкране появилась мохнатая морда белой болонки. Болонка, судя посопровождающей фото справке, была изэлитных, бабушка поотцовской линии нераз выезжала воФранцию иучаствовала врекламе шампуня, вхозяевах болонки значился некий господин Прутенков.) Артему потребовалась пара секунд, чтобы ознакомиться синформацией.
        - Это просто непостижимо, - высморкалась старуха. - Ятолько вчера купила новые туфли, нанизеньком каблучке, помогают при варикозе, стоят уйму денег… Слава богу, могу себе такие позволить… выхожу… ичто вы думаете…
        Оператор неперебивал собеседницу, поопыту зная: если человек намерен высказаться, то ничего его неостановит. Чаша изливалась долго. Едва управившись сразнузданными нервами, старушка, кряхтя, собрала себя вкучу инаконец кое-как изложила суть проблемы… - Это возмутительно! Неэстетично! - задребезжала она. - Сахарная Крошка уже втретий раз заэту неделю безобразничает вподъезде, иэто вдоме, где живут одни академики!
        - Академики? - машинально повторил Артем.
        - Академики, ачто? Я живу наАрбате, - нахохлилась старушка. - Хотя… был один космонавт. Двадцать лет проболтался наорбите… - захихикала старушка. - Акак вернулся, глянул нанаши нововведения, сказал, что унас камер больше, чем народу насенокосе, ивсе мы сума посходили, грозился вернуться тудась. - Артем догадался, что подразумевается космос. - Исовсех спутников это самое оборудование посымать… Диверсант, - понизив голос, сообщила бабулька конфиденциально, нотутже голос ее взвинтился: - Куды там! Помер… Ноя-то знаю, отчего сним случилась эта неприятность. - Втрубке послышалось напряженное сопение, Артемже приготовился выслушать версию обумышленном убийстве, заговоре, зловредных кознях, ностарушка его обскакала. - Отнего жена ушла, пока он барахтался наорбите, - зашептала втрубку Мария Гавриловна. - Лично мне сообщила, что унего еще после первого полета… тавось… Ну, вы понимаете… без гравитации-то итренировки что хочешь ослабеет… Жалко человека, да? - Мария Гавриловна спохватилась, сообразив, что разговор убежал совершенно вдругую сторону. - Ая получу… компенсацию? Затуфли? - перепрыгнула
наинтересующую её тему она. Повисло застенчивое молчание, Артем почувствовал это даже нарасстоянии. - Они, конечно, несовсем испорчены, нокак я буду вних ходить-то после этого? - подлизывалась старушка.
        - Одну секундочку! - Пальцы Артема запрыгали поклавишам, пауза была неслучайна. Обрабатывая звонок, нужно было обязательно выйти накамеры, чтобы проверить достоверность поступающей информации (как ни странно, среди мухлюющих больше всего было именно бабусек, уж очень заманчивым был паёк.). Артем сверил адрес, покоторому жила Мария Гавриловна, получил доступ ккамерам веё подъезде, осмотрел место происшествия. Камера была установлена как раз навыходе излифта. Внескольких шагах стояла собственной персоной Мария Гавриловна стелефоном вруке. Отлифта донее вело несколько мокрых следов, втом, что Мария Гавриловна вляпалась, сомневаться неприходилось, похоже, Сахарная Крошка действительно набезобразничала игосподину Прутенкову придётся раскошелиться, если, конечно, после проведения экспертизы вина Крошки будет доказана.
        «Увас сохранился чек натуфли?» - хотел было уже спросить оператор, новдруг выскочило еще одно сообщение: «Господин Прутенков иМария Гавриловна Кулакова состояли взаконном браке тридцать пять лет, после чего несовсем благополучно расстались». Ага, вот ты какая, лапша! Артем внимательно прочитал сообщение, похоже, дело было неводной красотке-безобразнице. Болонку просто используют! Скорее всего, Мария Гавриловна тоже насолила господину Прутенкову, итеперь они поочереди шпыняют друг дружку итолько имечтают отом, какбы так изловчиться, чтобы укусить обидчика побольнее!
        Ктобы мог еще недавно подумать, что госслужбу можно использовать вот так, всвоих личных, меркантильных целях. Народ ни вкоем случае нельзя недооценивать, подобное сотрудничество свласть имущими было скорее симбиозом, где каждый извлекал свою выгоду. Кстати, образовывались нетолько пары, ноицелые группы сцепившихся меж собой личностей. Правда, для участия вгруппе нужно было иметь более энергичный характер, потому как подсматривать приходилось уже незаодной личностью, азацелой тучей представителей общественности. Власти сразу оценили эту инициативу: помимо того, что вголову занятых поеданием друг друга граждан приходит меньше отвлеченных мыслей, так еще данная инициатива помогла врешении насущной проблемы, аименно всистеме видеослежения досих пор кое-где еще вбуквальном смысле зияли дыры - человек исчезал изполя зрения одной камеры ипоявлялся под прицелом другой только через несколько секунд, некоторые «слепые» зоны постирались аж надесятки метров, заэти несколько секунд инесколько метров свободного полета чего только можно было ненатворить. Вот здесь-то ипригодились активисты групп игруппочек.
Вобщем, давно работал принцип: один глаз хорошо (имелся ввиду беспристрастный глаз видеокамеры), атри лучше (система «Циклоп»).
        Что касается дела Сахарной Крошки, его нужно было незамедлительно передать вотдел взаимных компенсаций, атам уже пусть бодаются адвокаты.
        - Только я вас прошу, ненаправляете меня вотдел взаимных компенсаций, - ловко опередила оператора Мария Гавриловна. - Уменя, знаетели, нета пенсия, чтобы позволить себе хороших адвокатов!
        Старушка жалостливо заохала втрубку.
        Артем проверил несколько банковских счетов Марии Гавриловны, сумма набегала приличная. Старушка итут юлила. Шустрая Мария Гавриловна, кажется, хотела самолично причесать своего бывшего, недоверяя никаким адвокатам.
        - Ну, пожалуйста, - протянула старушка. - Ну, зайчик! Ну, киска! Ну, рыбочка!
        Артему, впринципе, было все равно, куда отфутболить заявку, принять вещдоки могли итам.
        - Хорошо, - согласился молодой человек.
        - Когда можно подъехать? - защебетала Мария Гавриловна.
        - Сегодня.
        - Стуфлями?
        - Да, конечно.
        - Исмерзавкой?
        Артем несовсем представлял, как можно приехать, прихватив ссобой чужую болонку (судя поприложенным кфайлам документам, Сахарная Крошка ичасть другого имущества после развода отошла кПрутенкову), поэтому попросил Марию Гавриловну приехать без собачки. Оператор извонившая очень любезно попрощались.
        ***
        Следующий звонок поступил сулицы Туристов, мужчина, запинаясь изаикаясь, сообщил онедавно совершенном там преступлении. Ограблении!
        Артема как будто опустили вванну совзболтанной пепси-колой, так унего везде меленько приятно засвербело. Наконец-то серьезное дело.
        Открыв новую заявку, молодой человек дождался, пока наместе преступления появятся молодчики изМВД, опросят свидетелей, применят дедуктивный метод, выйдут наслед инаконец схватят двух мужиков, прущих насебе коробку «Мишек косолапых», мужиков Артем уже засек наодной изкамер.
        Молодой человек хотел было уже отправиться наобед, нокнопка опять призывно замигала. «Ладно, последний…» - Артем ответил.
        - Оксид углерода, диоксид углерода, цианистый водород, соединение… - бойко перечислял звонивший.
        - Все данные нужно сдать лично, втретье окошко, - прервал звонившего Артем иназвал адрес. - Апотом тудаже подъехать для получения компенсации.
        «Очередной счастливчик», - подумал молодой человек.
        Штраф закурение теперь выплачивался невбюджет, как раньше, авпользу лица, зафиксировавшего курильщика. После того как нововведение вступило всилу, население будто взбесилось, все накупили себе приборчиков, улавливающих дым, иустроили настоящую охоту закурильщиками, свыслеживанием, засадами. Курильщики теперь шарахались откаждого шороха, аподанным недавнего отчета поборьбе сзаразой, повсей стране их можно было наскрести разве что несколько сотен. Некоторые особо рьяные борцы уже успели сколотить наэтой акции целое состояние.
        ***
        Артем оторвался отмонитора, вокруг копошилось полторы тысячи уткнувшихся вэкран сотрудников, вглазах унего прыгали искорки, плавали кораблики. Молодой человек, выгнувшись дугой, отдуши потянулся, встал ипотопал квыходу. Вкоридоре его поймал стеклянный глаз камеры, Артем завернул заугол, изображение было передано насоседнюю камеру, камеры так ипередали его изрук вруки, пока молодой человек недошел докомнаты отдыха. Усевшись науютный диванчик, молодой человек закрыл глаза, расслабил члены - даже отлюбимой работы порой хочется отдохнуть.
        Артем обожал свою работу. Во-первых, наего работе можно было быть одновременно иследователем, исыщиком, ипсихологом, идаже врачом (однажды ему пришлось принимать удаленно роды - итакое случалось!). Во-вторых, задействованы были ивнутренние механизмы, ощущение значимости того, что ты делаешь, он был непросто оператор, он обеспечивал безопасность - наулицах теперь тишина ипокой, сплошное умиротворение, никто никого неграбит, нережет, ненасилует, закошелек непришибает, пылу-жару поубавилось - население знает: отвсевидящего ока неспрятаться - нескрыться! Благодаря работе таких, как он, общество вскором времени избавится отхудших, низменнейших своих черт и, сбросив ссебя шкурку, предстанет веще невиданном доселе свете! Итретье, если все-таки хотелось чего-нибудь этакого, то, опятьже, где это взять, как ненатакой работе, только здесь еще можно было поймать драйв, люди смостов сигают, заногу привязавшись, чтобы получить нужный градус, атут все тоже самое, неотрываясь отстула.
        Иеще, наработе можно было ипошалить… Артем вэтом смысле небыл исключением. Большинство его коллег грешили тем, что под прикрытием служебных функций кадрили понравившихся девушек. Понять молодых людей было можно, работающие сними девушки почему-то, как наподбор, были одна другой мымрястее, авнерабочееже время наулице кадрить девчонок многие стеснялись: нехотелось нарваться наколлег сосвоегоже наблюдательного пункта.
        ***
        Возвратившись сотдыха, Лягушакин начал шарить покамерам. Под Крымским мостом пристроилась влюбленная парочка, влюбленные терлись иобжимались, товарищам было наплевать нато, что заними кто-то наблюдает, лишьбы невмешивались. Лягушакин наэти слюни насмотрелся еще впервые месяцы работы, приелось. Изображения, одно подгоняя другое, замелькали наэкране. Взгляд зачто-то зацепился. Молодой человек перелистнул несколько картинок обратно иувидел наэкране высокую, стройную… Вах! Глядя надевушку, Лягушакин выкатил грудь колесом, Артем заулыбался исвсё большим интересом стал разглядывать изображение. Волосы русые, краска «Донна-Беладонна», намётанным глазом определил молодой человек. Длинное, чуть неволочащееся платье куплено в«ХХХмаксе» запятым кольцом МКАДа… Артем намеренно нестал заглядывать вкарточку незнакомки, хотелось помучить себя неизвестностью. Вруке удевушки была сетка сапельсинами - вэтом было что-то экстравагантное!
        Лягушакин продолжал наблюдать, ловя себя намысли, что скаждой секундой ему хочется все больше ибольше, аименно услышать голос незнакомки, дотронуться доволос, побаловаться срожками… Ух-х! Артем дернул головой, чтобы привести впорядок мысли. Девушка шла вдоль улицы. Лягушакин вошел врежим отслеживания объекта, теперь ненужно было скакать отодной камеры кдругой, чтобы непотерять ее извиду. Артем весь завибрировал… ноформального повода заговорить пока небыло. Потыкав наплюсик, молодой человек попытался увеличить изображение… Секунды текли, аЛягушакин так иоставался немым иневидимым вто самое время, как все внем уже готово было заявить осебе!!! Поедая ее поедом, он мечтал отом, чтобы сдевушкой что-нибудь приключилось, лучше всего былобы, еслибы она прям сейчас подвернула лодыжку (изкурса оказания первой помощи почему-то вголову лучше всего втемяшился пункт оперевязке конечностей). Онбы пришел ей напомощь, сделал всё, что нужно поинструкции, апотом… дня через три позвонил ей снова, попросил оставить отзыв оработе спасательных служб, как-нибудь намеками, полутонами сталбы подбираться ближе, ближе
иближе, и, наконец, онибы оказались унего дома, навсхлипывающем диванчике…
        Текли уже несекунды, аминуты, наэкране ничего непроисходило, заисключением того, что девушка, пару раз озабоченно поправив волосы, продолжала путь, размахивая сеткой сапельсинами. Лягушакин неотлипал отэкрана, внутри всё ныло, тянуло, гудело, вдруг один апельсин изсетки нечаянно выскочил ипокатился подороге.
        Лягушакина чуть было неразорвало отрадости.
        - Гражданка, - проговорил, неузнав своего голоса, Артем.
        Девушка наэкране дернулась.
        «Как нежная лань», - стер солба пот Лягушакин.
        Дева тем временем вздёрнула головку, захлопала ресницами иуставилась прямо вкамеру. Лягушакин опешил. Нанего никто никогда так несмотрел! Вупор! Большими синими глазами, вкоторые вылились все девяносто земных морей! Лягушакина уже ничего немогло спасти, ничего, кроме профессиональной выправки, - сязыка слетела заученная, тысячу раз сказанная доэтого фраза.
        - Рад приветствовать! Городская служба наблюдения, - выпалил молодой человек.
        Человек, если только застичь его врасплох, выплеснет целый коктейль разнообразных эмоций. Будут тут ииспуг, ираздражение, ирадость, идаже страх. Аиногда всё вкучу, идаже непоймешь, что преобладает.
        Полицу незнакомки пробежало что-то больше похожее нанедоумение.
        - Что вам? - процедила девушка. Голос унезнакомки был несколько грубоват, схрипотцой.
        - Я… хотел… - стушевался Лягушакин, отофициальной брони неосталось иследа.
        Выражение лица девушки моментально поменялось. Стало опять мягким, даже зовущим…
        - Увас закатился апельсин, - пролепетал Лягушакин.
        - Ах, да… - Девушка наклонилась, приняв живописную позу, убедного Лягушакина втрехсотый раз перехватило дыхание. Девушка поймала апельсин итеперь стояла иулыбалась. - Аувас сегодня замечательная голубая рубашка, - как-то похохатывая, произнесла она. - Она вам очень идет.
        Лягушакин раскрыл рот отудивления. Конечно, он несразу вспомнил, что нетолько унего, аувсех сотрудников службы наблюдения голубая форма, иузнать обэтом совсем несложно, заглянув насайт службы, однако вголове Лягушакина одно сдругим состыковалось несразу.
        Девушка, так инедождавшись ответа, хмыкнула ипошла дальше. Лягушакин тоскливо проводил ее взглядом, повода задерживать ее небыло. Девушка прошла несколько метров, потом вдруг обернулась, жеманно сплющила мордочку, легко подхватила юбку, задрала ее повыше ипонеслась поулице, как ошалелая. Под юбкой замелькали армейские ботинки сорок пятого размера.
        Лягушакин вскочил состула.
        Голова девушки тем временем как-то неестественно съехала всторону, она налету поставила её наместо, нота опять отпрыгнула всторону. Девушка рванула себя залокон иоткинула голову всторону. Мужик, коротко подстриженный бобриком, размахивая сеткой сапельсинами, понесся вдоль поулице…
        - Стой! - почти закричал Артем, схватившись руками заэкран, тутже обрушился настул, набросился наклавиатуру, через несколько секунд засек мужика наодной изкамер, нонеуспел он его зафиксировать, как вобъектив полетел большой, круглый, золотой апельсин!!! Лягушакин инстинктивно отпрянул. Камера разлетелась вдребезги, вместо неё замигала веселая заставочка.
        Лягушакин, опешив, схватился заручки кресла, лямур давно уже вышибло изголовы. ЧП районного масштаба! Надо было вочтобы то ни стало поймать преступника! Если мужика упустить, его самого затаскают покабинетам, заставят писать ворох объяснительных и, скорее всего, вычтут иззарплаты стоимость испорченного оборудования. Наэтой неделе ему невидать звания лучшего сотрудника.
        Странная заставка исчезла, все текло так, как будтобы ничего непроизошло. Артем порыскал позакладкам, проверил количество поврежденных камер, оно было равно нулю, попытался вытащить информацию другим способом, нонаткнулся нанесколько запароленных папок, чему был крайне удивлен. Оказывается, унего неко всему есть доступ, Лягушакину стало вроде как даже обидно, он, значит, верой иправдой, чутьли не24/7, атут какие-то секреты. Молодой человек обвел глазами затылки коллег ирешил тряхнуть стариной, недаром именно его руке принадлежало знаменитое «Руки прочь отлюбимой Родины!», начертанное когда-то насайте вражеского Пентагона.
        Навзлом ушло неболее трех минут. Повсему городу метались мужики соранжевыми апельсинами, камеры стремительно выходили изстроя, Артем оторвал глаза отэкрана, намониторах сидящих вокруг коллег все было безмятежно спокойно, поступали звонки, вколичестве поврежденного оборудования значился все тотже бублик.
        Артем бросился кокну, прислонился лбом кхолодному стеклу и, как завороженный, наблюдал затем, что творится внизу. Люди куда-то неслись, громили магазины, сметая всё насвоем пути, двое мужиков тянули нагорбу три коробки «Мишек» и«Красных шапочек». Возле разграбленного магазина Артем заметил свою знакомую Марию Гавриловну. Старушенция приволокла засобой Сахарную Крошку, намотала вокруг собачьей шеи конец длинного шарфа иуже прицеливалась кстоящему рядом столбу.
        Артем, как ошалелый, бросил вниз, все еще надеясь спасти болонку.
        Царица, Богиня иУтка
        - Нет, ну Выже понимаете, это всё нето! - Господин Перьев, конечно, невскочил состула ини одним лишним движением невыдал крайний предел своего возмущения, ноуже втом, что он повысил голос, было что-то!
        Эффектная реплика возымела свое действие. Сидящая перед ним Людочка, Людмила Сергеевна Флоксова, попробовала зайти сдругого боку. Вконце концов, уметь разговаривать склиентами, ублажать их, если хотите, - это то, чему её учили, иуж вчём вчём, авэтом она была профи. Девушка еще раз оглядела сидящую перед ней фигуру. Фигура имела вытянутую, как струна, спину, чуть задранный вверх подбородок, аккуратную, волосок кволоску, подстриженную под горшок шевелюру. Облачена фигура была вкофейного приятного цвета костюм, ккоторому были подобраны, судя повсему, платиновые запонки, нашее повязан платок, конечно, шелковый, как Людмила Сергеевна сразу определила - «баснословно дорогой», изколлекции известного модельера, прогремевшего навесь мир собранием платьев изпластиковых стаканчиков, атеперь потихонечку приторговывающего чем ни попадя, неисключая ишелковых платочков. Внутри костюма находился мужчина. Их клиент! Да, несколько заносчивый, да, невмеру щепетильный, может, иизлишне требовательный, норазве это вклиенте главное?! Главное, что Господин Перьев - мужчина состоятельный, азначит, платежеспособный,
конечно, неочень хорошо, что он так разгорячен… ноона сделает все возможное, чтобы сбить градус, иначе фирма «Небесные сводники» потеряет очень солидного клиента, аона, Людочка, очень хорошую работу. Первый пункт девушку беспокоил, нонеособенно, авот второй, что называется, брал заживое.
        Людмила Сергеевна решила начать всё ссамого начала. Приобретенный несколькими годами прилежной службы нюх ей подсказывал, что врасчеты закралась ошибка, отэтого ивыходило несколько нето, начто, собственно, рассчитывал господин Перьев.
        - Я совершенно свами согласна! - девушка поправила нагруди яркую блузу, черт её дернул именно сегодня нацепить эту дразнящую тряпку цвета «вырви глаз», анечто-нибудь нейтральненькое, действующее наклиента успокаивающе.
        - Итак, - сделал многозначительную паузу мужчина, паузы тем ихороши, что вних может вместиться всё что угодно. - Янехотелбы показаться грубым, но, если инаэтот раз я неполучу то, что мне нужно, я буду вынужден забрать ссобойВАС!
        Девушка вспыхнула, это уже переходило все границы. Она, безусловно, человек маленький, скромный офисный труженик, ноона еще всостоянии засебя постоять иоградить себя отвсяческих посягательств. Нужно еще крепко подумать, прежде чем связывать себя порукам иногам, когда вокруг столько всего интересного. Людмила Сергеевна, как имногие ее соотечественницы, вела жизнь прекрасную, размеренную ивмеру насыщенную, вкоторой было место для множества увлечений, ией было недоглупостей. Она посвятила себя другому! Подледной рыбалке, выращиванию декоративных сортов капусты, игре вкрикет…
        Только что прозвучавшее вее адрес тянуло насамый настоящий комплемент иставило её взатруднительное положение: как наэто реагировать? Сообщить куда следует? Или пропустить всё мимо ушей? (Новедь всё имеет пределы!) Ещебы ничего, еслиб господин Перьев был один такой, ато ведь каждый второй начто-то намекает, каждый третий треплет нервы! Изразреза блузы вырвался вздох. Это только нарекламном плакате всё выглядело лучезарно. Фирма «Небесные сводники» удовлетворит все ваши запросы! Два ангелочка хлопают крыльями, проказники натянули тетиву, иодна стрела - ба-бах - вылетела излука иустремилась прямо всердце безоружного клиента! Клиент, растопырив ноги, стоит всамом центре картинки. Любой мужик вэтом самом Клиенте узнает себя - ещебы, над картинкой пыхтела целая группа натуральных иискусственных интеллектов, сколько ртов иносов было перелопачено, чтобы создать нечто усреднённое, неговоря уже отом, что разработка сожрала чуть неполовину их маркетингового бюджета. Рядом склиентом порхала прекрасная дева, носколько заэтим зефирным порханием было пота икрови!.. Обэтом могла знать только Людмила Сергеевна,
вобязанности которой ивходило подобрать эту деву.
        Жаль, что действительность отличалась отэтого лучезарного рекламного фантика, трепыхающегося накаждом столбе вгороде.
        Господин Перьев почувствовал, что перегнул палку, хотел поправить положение, носего уст одна задругой слетели:
        - Милочка! Душечка! Людочка!
        Мужчина выругался, что совсем невязалось сплаточком нашее, посмотрел повозможности строго, даже холодно, попытавшись льдом сковать только что вырвавшееся, инаконец выговорил:
        - Людмила Сергеевна! Ноивы… войдите вмое положение… Выже как-никак… женщина…
        Людмила Сергеевна, девушка действительно прекрасная, кофе смолоком, часто заморгала, глазки ее заблестели, кончик носа симпатично покраснел…
        «Этого еще нехватало, - ошеломленно замер господин Перьев. - Что это? Сопли? Нюни? Незаэтимже я сюда пришел!» - Глазки мужчины забегали, пальчики запрыгали постолу
        - Давайте мне то, что увас есть, инаэтом кончим!!!
        «Нет, нет, нет! - спохватилась Людмила Сергеевна. Да что это сней сегодня?! Какая муха?.. Девушка дернула себя запрядь, потом запуговицу, туфля сгрохотом свалилась сзакинутой одна надругую ноги, перепугав их обоих. Слава богам, атмосфера несколько разрядилась. - Как это непрофессионально, глупо! - чихвостила себя Людмила Сергеевна. - Да затакое одна жалоба - ифьють! Останешься без работы! - Аона ведь уже расписала приближающуюся премию, заказала несколько сортов бархатной капусты. - Нужно немедленно взять себя вруки!»
        - Вас незатруднит? Еще разочек? Навопросики? Я уверена… Вы прекрасно совсем справитесь! - Людмила Сергеевна, снова оказавшись наконе, вяблоках, ринулась вбой, всем своим видом показывая, что сделает все отнее зависящее, чтобы господин Перьев ушел изофиса их компании удовлетворенный! - Начнем свнешности, самого простого итем неменее… Вы даже представить неможете, сколько здесь подводных камней, н?ансов, - заулыбалась Людмила Сергеевна, казалось, забыв, накраю какой пропасти она только что стояла. - Унас недавно один клиент был. - Ничто так нескрашивает неприятное впечатление, как юмор. - Так вот он никак немог определиться, какие глаза ему нравятся: голубые, как небо, показавшееся из-за туч, или зеленые, опять-таки неабы какие зеленые…
        Господин Перьев довольно хмыкнул, Людмила Сергеевна, нащупав нужную стезю, продолжила.
        - Мы очень долго мучились, подбирались коттенку итак, иэтак… - При этих словах Людочка почему-то закачалась изстороны всторону. - Ну неделатьже, вконце концов, голубые взеленую крапинку? - как колокольчик, засмеяласьона.
        - Ну, ичем закончилось? - покачивался натехже волнах господин Перьев.
        - Нашли! Один глаз голубой, другой зеленый! - Колокольчик зазвенел еще громче. - Итакое бывает!.. Апотом выяснилось, - неунималась зашедшая опять куда-то нетуда Людмила Сергеевна, - клиенту, оказывается, что голубой, что зеленый, он их неразличает! Ивообще ненужно было никакой мороки, ему все равно ничего неподошло…
        - Нопозвольте! - Лицо господин Перьева вытянулось. - Какжетак…
        Людмила Сергеевна моментально сообразила, что сболтнула лишнее, итутже насупилась.
        - Голубой так голубой, - уткнулась вэкранона.
        - Да! Нотолько умоляю вас, нецвет сливы, анежнее… как калифорнийская бирюза, - спохватился господин Перьев.
        - Конечно, зачем нам слива, - кивнула Людмила Сергеевна.
        - Волосы… длина, цвет, окрас… - Почувствовав, что переборщила сколокольчиком, Людмила Сергеевна вновь превратилась вматерого офисного сотрудника.
        - Блондинка, чуть ниже плеч… - Наустах господин Перьева забрезжила улыбка. - Ичтобы мягкие, как шелк…
        Людмила Сергеевна поставила нанего глаза: «Ну, как малые дети, всем подавай одно итоже».
        - Конечно! - Девушка вдруг вспорхнула скрутящегося стульчика ипобежала всторону шкафчика. Толстый журнал израспахнутых дверец шкафа лег вруки господина Перьева. - Можете выбрать…
        Картонные страницы заухали, переворачиваясь, наодной вуглу слева был приклеен пук великолепных шелковистых волос (уфирмы сложились взаимовыгодные, добропорядочные отношения слошадиной фермой).
        - Вот эти… - Господин Перьев, переменившись влице, погладил рукой волосы.
        - Отличный выбор, - похвалила его Людмила Сергеевна, отобрала журнал изанесла номер образца ванкету.
        - Рост, - перешла она кследующему пункту.
        Мужчина задумался.
        Сотрудница позволила себе дать совет.
        - Обычно заказывают нанесколько дюймов ниже собственного, запас накаблуки, - объяснила Людмила Сергеевна. - Дама ведь будет вас повсюду сопровождать, разные там мероприятия, тематические вечеринки. Вы ходите натематические вечеринки? - Людмила Сергеевна приставила две пятерни кголове, хотела было для наглядности выкрикнуть три коротких энергичных «У! У! У!», ночто-то ее остановило.
        - Да, да, да… - Господин Перьев поспешил кивнуть головой, он обожал вечеринки. Раньше пользовались популярностью вечеринки встиле Чикаго тридцатых, перья, подтяжки, потом постране прокатились «бондианы», анедавно вошли вмоду африканские мотивы, пустыни, хищники, саванны, свысока поглядывающий намир жираф.
        - Так, значит, сто семьдесят, - забила поклавишам девушка.
        - Где-то так, - подтвердил господин Перьев.
        Людмила Сергеевна продолжала задавать вопросы, вообще, наблюдать затем, как она работает, было одно удовольствие, уточнила еще несколько моментов относительно внешности - ссамым сложным было покончено. Что касается, так сказать, внутреннего содержания будущей спутницы - тут все было гораздо проще: главное, чтобы неистеричка, характер имела мягкий, податливый ибез всяких зависимостей. Шопинги, пирсинги - вся эта дурь исключалась, тату - тудаже. Умение готовить шло как опция, некоторые особенно закоренелые приверженцы старых традиций видели вэтом особый смысл, говорили, что без этого невозможен уют. Господин Перьев неразделял этих взглядов, он сам прекрасно готовил имог сбацать макароны по-флотски идаже одноглазую яичницу!
        - Что-нибудь еще? Какие-нибудь пожелания? - подчищала анкету Людмила Сергеевна.
        - Да вроде нет, - подумав немного, ответил господин Перьев. - Ах да, гарантия, - спохватилсяон.
        - Вам инеснилось, - интригующе заметила Людмила Сергеевна инестала сильно распространяться поданному пункту, пусть для господина Перьева это будет сюрпризом! Потенциал закладывался умопомрачительный, ресурс был такой, что завсю жизнь невыработаешь. Вопрос еще втом, выдержитли всё это господин Перьев?! - Этоже качество! Фирма, некакое-нибудь фуфло! - позволила себе единственное замечание сотрудница.
        - Это хорошо… - Господин Перьев продолжал сидеть. Людочка моментально сообразила, что клиент хочет еще что-то уточнить, клиент всё мялся, наэтот раз она нестала ему помогать - неиз-за вредности, для пользы дела, пусть сам сформулирует, что ему нужно, чтобы уж наэтот раз без осечек.
        - Даже незнаю, как начать… - наконец запыхтел господин Перьев. - Простите, нокак-то неудобно говорить отаких вещах… сдамой… - Мужчина осекся.
        Сердце юной Людмилы Сергеевны по-матерински сжалось.
        - Ничего, я привыкшая, - мягко проговорила она. - Выже нестесняетесь врача?..
        - Нестесняюсь. - Уши господина Перьева вспыхнули.
        - Вот ихорошо, - еще раз подтолкнула девушка.
        - Понимаете, очень хотелосьбы, - вдруг разогнался господин Перьев, - ну, чтобы она вовсем была… навысоте, ну как… богиня…
        - Как богиня… Так изапишем, - понимающе кивнула Людмила Сергеевна. - Вгостях… царица, накухне… кухарка, вспальне…
        - У-у-утка, - вытянув губы инесводя глаз друг сдруга, произнесла парочка.
        Господин Перьев соблегчением выдохнул, все точки над «i» были расставлены. Ну наконец-то! «Еще немного, еще чуть-чуть…» - чуть было невырвалось унего из-под носа. Ему хотелось еще попросить, чтобы она была похожа на«Сонечку», номужчина постеснялся. Такой солидный клиент - инатебе, «Сонечка»!
        - Акогда все будет готово? - напоследок спросил мужчина.
        - Через неделю! - пообещала Людмила Сергеевна.
        Господин Перьев был непросто доволен, он чуть невприпрыжку вышел изофиса, рассчитывая совершить променад, подороге нужно было сделать еще одно дело. Неделя - срок немаленький.
        Рядом савтобусной остановкой врядочек стояли автоматы. Господин Перьев подошел кодному изних. Сэкрана нанего смотрели двадцать стройных красоток, ноги отушей, талия, как ушалуньи-стрекозы, брови соболя, ресницы, как уГоги, укоторого он каждую неделю брал нарынке фрукты. Господин Перьев перелистнул несколько раз экран, под номером 155шла его любимая «Сонечка» - пышнотелая, ясноокая. Мужчина вытащил бумажник, губы его вытянулись вдудочку, потом разъехались влодочку - итак несколько раз: движение это было непроизвольным ипроскакивало каждый раз, когда господин Перьев понимал, что неочень разумно тратит деньги. Аппарат сожрал купюру, потом еще три, цены на«Сонечку» только запоследний месяц выросли натридцать процентов. Автомат мигнул, поблагодарив очередного клиента, напоследок вылезло предупреждение, что резиновую, только что выданную «Сонечку» можно будет эксплуатировать сперерывами, неболее трех часов подряд. «Заэто время нужно кучу всего переделать, успеть приготовить для нее что-нибудь вкусненькое, поболтать, может, еще что успеют… Эх, опять экономить, - вздохнул Господин Перьев. - Ничего, -
тутже подбодрил себя мужчина, - недельку перебьемся, атам изаказ подоспеет, судя поотзывам, баба повсем параметрам золото, ипошить, ипостирать. Эх, молодость, свежесть, - усмехнулся господин Перьев. - Ну, ничего, рано или поздно гормоны закончат свою свистопляску, атам, глядишь, заживем еще лучше!»
        Господин Перьев вдруг ни стого ни ссего совсего размаха хлопнул себя полбу: ну как можно было забыть! Столько просидел вофисе иопять непопросил Людмилу Сергеевну поставить дополнительную опцию, нужно будет сегодняже ей позвонить ипредупредить, что его избранница обязательно, обязательно! должна уметь играть вшашки. Итогда долгими зимними вечерами…
        Господин Перьев аж зарделся отудовольствия, вообразив, какая жизнь его ожидает… Эх, хорошобы, унее еще иглазки были, как уЛюдочки…
        300лет тоски зеленой, красной, синей, голубой
        - Акак туда добраться? - навострила ушки дама. - Сейчас кругом такой бардак! Можно застрять где-нибудь посреди океана - ижди, пока тебя вытащат. Мы, знаетели, уже невтом возрасте! - Вотвисших мочках задрожали серьги. Дама была избогатеньких: надряблой шее были ловко исовкусом развешены жемчужные капли, напокрытой пушком ручке тикали часики известной марки «Чикен Дрикен», женщина уже несколько раз ссерьезной миной поправила булавку нагалстуке сидящего рядом мужчины. Грани спереливами блеснули.
        Вот уже битый час они вместе ссупругом сидела вофисе известной фирмы «Фьють инету!».
        - Ну, что ты молчишь, как олух!
        Пока она вела разговор, касающийся, между прочим, их обоих, мужчина глазел вокно, взгляд его непростительно блуждал порастопыренным веткам.
        - Опять ворон считаешь?! - рявкнула супруга.
        - Марьянушка… - Степан Макарыч покоманде отвел взгляд отокна и, ни капельки необидевшись, ласково посмотрел наженщину. - Якак ты, рыбонька…
        - Как ты… - передразнила супруга. - Да яж твое мнение спрашиваю!
        - Лучшебы долететь напрямки, чтобы уже наверняка, - высказался мужчина.
        - Тьфу ты! Да это ибез тебя ясно! Да говорятже тебе: нет туда прямых рейсов! - Марьянушка раздраженно махнула рукой. Супруг потупил взор ихитро глянул насупругу - ему того было инадо, пусть уж сама всё решает, ато если что - шишек необерешься, аежели это будет её единоличное решение, так снего ивзятки гладки!
        - Пень он ивАфрике пень! - Марьянушка раздраженно отвернулась отСтепана Макарыча. - Навязался намою голову, ну ничего, недолго мучиться осталось! Дай только залететь подальше! Настанет конец мукам!!!
        Поправде говоря, Степану Макарычу надоело это все неменьше, чем его супруге, однако, имея совершенно иной склад характера, он обэтом негорланил навсю Ивановскую инеприставлял ккаждому встречному уху рупор.
        - Нет уж, милочка, вы нам вовсех подробностях, такие деньжищи-то платим… - Переключившись, Марьянушка продолжила тиранить сидящую напротив девушку.
        Девушка впятый раз улыбнулась, улыбка входила встоимость тура. Парочка была преинтереснейшая, денежные мешки.
        - Это сеть отелей, - будто порекламному проспекту читала она. - Каждый отель представляет собой маленькое бунгало, все удобства, фен, вода, электричество. Расселение двухместное. Вы будете полностью отрезаны отмира. Почти отрезаны, - поправилась девушка. - Доближайшего поселения двадцать пять миль. Можно, конечно, переплыть…
        - Куда там! Сиднем будем сидеть! - перебила её Марьянушка игрозно посмотрела наСтепана Макарыча, который, несмотря навсе их ухищрения, был все еще впрекрасной физической форме.
        - Безусловно, - пообещал супруг.
        - Ну если так… - продолжала девушка, - значит, спасти вас будет некому!
        - Отлично! - просияла Марьянушка.
        - Все эти земли принадлежат дикарям, унас сними договор…
        - Ого, многообещающе, - вклинился без спросу Степан Макарыч.
        Марьянушка полоснула понему взглядом, Степан Макарыч осекся. Женщина ссомнением покачала головой - дескать, знаем, все вы вофисе сладко чирикаете, акак суть да дело, выходит другое.
        - Ивсе-таки хотелосьбы поконкретнее. - Женщина локтем толкнула супруга. - Уменя супруг - математик, накафедре преподает, нас баснями ненакормишь!
        - Да, да, хотелосьбы знать вероятность, точные цифры - это целый мир, - обрадовавшись тому, что разговор свернул наблизкую ему тему, захлебывался Степан Макарыч. - Мир этот есть красота! Ивсё, всё внём подчинено цифрам! Всё внём гармония! Что всравнении сним обещания? Пшик - инету… - Математика, как всегда, куда-то занесло, ноМарьянушка осталась им довольна, супруги удовлетворенно переглянулись. Степан Макарыч хотел еще добавить, что если что-то неможет быть подтверждено цифрами, значит это есть ложь! Высосано изпальца! Нодопальца недошел, супруга его снова обратилась кдевушке.
        Невсякий мог выдержать взгляд Марьянушки, пришпиленная девушка заерзала.
        - Поправде говоря, изпоследнего тура почти все туристы возвратились целыми иневредимыми, - потупила взор она. Конечно, она неимела права разглашать служебную информацию, тем более если эта информация касалась репутации фирмы. - Удикарей начался сезон дождей, авэтот период они неохотно выходят изхижин иредко охотятся, ктомуже невсе наши соблюдают диету, алкоголь, всякие излишества, - виляла она, всё еще надеясь скрыть удручающую статистику. Супруги переглянулись.
        - Так сколько, вы говорите, было съедено? - спросила влоб Марьяночка.
        - Двое. - Девушке ничего неосталось, как сознаться. Эти два старых гриба так ей надоели, что она уже мечтала отних избавиться, независимо оттого, купят они тур илинет.
        - Акакая, простите, вероятность, что вследующий раз эти двое будем мы? - тут как тут подоспел Степан Макарыч.
        - Один кста, - покраснев, ответила сотрудница. - Вообще-то, это средний показатель поотрасли… - Девушка решила хоть вэтот раз отстоять репутацию фирмочки, вкоторой она работала. - Ктомуже досих пор несогласован законопроект, разрешающий более высокий процент…
        - Обрекать себя натакие неудобства - ивсе для чего? Для того чтобы вернуться… ни счем… - внедоумении проговорила Марьянушка.
        - Аможет быть, какие-нибудь другие варианты? - нехотя предложила девушка. - Прыжки спарашютом… или один наодин стигром?
        - Плавали, знаем! - Тут уж невыдержал Степан Макарыч. - Какой-то негодяй накормил отпуза зверя, так он вместо того, чтобы вцепиться внас по-взрослому, лизал нас! Как котят! Мы три дня сидели, ждали, начетвертый невытерпели, вылезли, перед нами, конечно, извинились, нонам-то что сэтих извинений!! Аможет, какой-нибудь вирус подхватить? - выдвинул идею Степан Макарыч.
        - Ненаша специализация, - извиняясь, пожала плечами девушка. - Аможет, подождёте полгодика? Мы сейчас разрабатываем новую программу, там будет вероятность повыше…
        - Еще чего! - вскрикнула Марьянушка. - Да вы знаете, что это такое? Триста лет скуки?! Тоски! Тягомотины! Всё уже перепробовали, всё надоело хуже горькой редьки, иэтот еще под боком ноет!!! - Степан Макарыч виновато улыбнулся.
        Девушка ссожалением посмотрела настариков. Молодость их прошла уже лет двести как, итеперь все обрыдло дотошнотиков, авпереди всё одно итоже! Этим еще повезло, денег море, могут хотябы попытаться закончить эту волынку, асколько таких бедолаг, которые все откладывают, откладывают иникак немогут накопить нужную сумму…
        Девушка вдруг встрепенулась, как это она забыла старый добрый способ, конечно, несовсем легальный, номожно предложить, илететь никуда ненадо, все рядышком, наферме, всего лишь внескольких километрах отгорода. Да иденьги можно пустить мимо кассы! Она внимательно посмотрела наклиентов: «Таким предложить можно».
        - Акак вы относитесь ккрокодилам? - осторожно спросилаона.
        - Пойдет, - неожиданно выпалила привередливая Марьянушка. Степан Макарыч тоже довольно заулыбался. - Нотолько уж так, чтобы хрясь - ивсё!!
        - Да, хрямс - ивсё! Ичтобы вместе! - засияла Марьянушка.
        ***
        Несколько дней усупругов ушло нато, чтобы уладить дела иделишки, впятницу вечером закатили прощальную вечеринку, танцы доскрипа вколенках, ну, аввоскресение спервым лучом блеснувшего солнца парочка, прихватив маленький рюкзачок, отправилась понелегальному адресочку.
        Пользуясь случаем, требуем…
        - Да вы что, сума все посходили? - гремел Антонов.
        Вывести Иван Палыча изстоль привычного для него состояния равновесия могло только что-то действительно экстраординарное. Экстраординарное уних случалось чуть некаждый день.
        Антонов разошелся ненашутку, молотил кулаком воздух, метал молнии, изо рта, шипя, падали проклятия, изушей валил дым спеплом, хорошо, что поблизости небыло ни одной женщины. Его секретарь Лукерья Петровна невсчет. Работая бок обок сАнтоновым, она чего только ненасмотрелась иненаслушалась, исама могла загнуть похлеще сапожника. Однако «могла» незначит, что именно так иделала. Лукерья Петровна никогда непозволяла вылиться изсебя всему, её переполняющему. Женщина она была дисциплинированная, вышколенная: всё ненужное пропускала мимо ушей, нужное - ловила налету, большую часть рабочего времени была тенью своего шефа, новнужные моменты показывалась - ией небыло равных! Лукерья Петровна такой была всегда. Антонов, старый жук, присмотрел её давно, еще наеё старом месте работы, крутился вокруг нее, облизывался, обил неодин порог, чуть было непопался навзятке, новсе-таки выбил её для своего ведомства. Когда ему было что-то нужно, он готов был расшибиться влепёшку, толькобы получить желаемое. Кстати, именно заэто умение - вывернуться, нодостать! хоть звезду снеба! - его здесь идержали.
        - Ичто?! - продолжал орать Антонов. - Кому-то там понадобилось, амне теперь расхлебывай! Что, нельзя было сделать все заранее?!
        Лукерья Петровна недоумевающе глянула нашефа: «Сами-то понимаете, что говорите?» - подразумевал ее красноречивый взгляд.
        Антонов крякнул итут вдруг жалостно добавил:
        - Ну, Лукерья Петровночка, ну ведь ни заявочки, ни какого-нибудь там паршивого уведомления - ничего! Они что думают, уАнтонова закрома?! Антонов только свистнет - иунего тутже всё ипоявится?! Стань передо мной! Как лист перед травой?! Да?!Да?!
        Лукерья Петровна разделяла негодование шефа, хотя изнеё, конечно, невалил пар, она старалась думать логически: ну что они, впервый раз, чтоли, попадают вподобную ситуацию?! Конечно нет! Ираньше им, простите, также кто-то падал, как снег наголову. Бывало даже, иневтаких количествах, раньше-то они как-то справлялись? Справлялись! Значит, инаэтот раз справятся.
        Женщина кинула вчашку шефа пакетик чая собственного приготовления, контрабандный, удалось достать почистой случайности натуральную мяту, успокаивает, ааромат какой… Антонов, поборник справедливости (втех случаях, когда нехимичит сам), контрабандную травку, конечно, учует, новыпьет, как миленький.
        Секретарша поставила перед носом шефа стакан.
        - Лукерья Петровна, ну ведь сорок пять человек, - все неуспокаивался Иван Палыч.
        «Да, число, что ни говори, вызывающее. - Лукерья Петровна дернула головой. - Антонов, конечноже, прав. Кому-то там срочно понадобились артисты, музыканты, аим тут расхлебывай. Всех надо накормить, разместить, артисты хоть народ кпереездам ипривычный, ноисреди них встречаются спридурью. Может, кто-нибудь захочет поселиться вотдельном номере. Дамочки попадаются ивовсе припадочные. Аинструменты?! Инструменты?! Флейтисты, гобоисты, разные там скрипачи, эти-то хоть инструмент ссобой таскают. Аежели вдруг рояль, контрабас, какая-нибудь там ударная установка? Этоже всё достать надо! Анеспокойные все какие, минуты немогут посидеть, чтоб неподудеть, непопиликать. ААнтонову хоть разорвись, ночтоб последний бубен был всем доволен!!!»
        - Ивсе из-за чего?! Из-за того, что Тычкину, видители, вздумалось свой юбилей отметить! Да непросто так, асоркестром! - опять начал набирать обороты Антонов. - Заранее, чтоли, нельзя было сказать?! Мыбы потихонечку, полегонечку, без всяких пожаров весь оркестр исобрали…
        Вообще, Тычкин впоследнее время доставлял им одни неприятности. Впрошлом году ему понадобилась личная команда футболистов. Инекакая-нибудь сборная района Кукуево. Нет, финалисты Кубка УЕФА, сборная, вполном составе! Тычкин, конечно, был наседьмом небе отсчастья! Прыгал вокруг них, как вокруг новенького «майбаха», только что впятки нецеловал! Все выдохнули, думали всё, наигрался мальчик, ан нет… Вэтом году вдругую сторону его выперло! Чтоб он неладенбыл!
        - Ачто футболисты?! - отхлебнув чая, спросил Антонов.
        - Да все впорядке, Иван Палыч, - откликнулась Лукерья Петровна. - Все довольны, сутра довечера мяч гоняют, только вот некоторые сокрушаются, что нет уних здесь достойных соперников. Всё приходится играть скакой-то шелупонью.
        Антонов грозно поставил чашку:
        - Шиш! - Антонов грозно поставил чашку ичуть невыкинул фигуру изтрех пальцев.
        - Да, это былобы уже слишком, - спокойно согласилась сним секретарша. Впрошлом году Тычкину понадобилась одна команда, вэтом - другая. Так уних там вообще играть некому будет… Олигарх, конечно, остается олигархом, новсе ведь имеет границы… Интересно, икак ему удалось перетянуть сюда все его денежки? - спросила Лукерья Петровна, вопрос повис без ответа, солигархами всегдатак.
        Задверью послышалась мышиная возня.
        Антонов недоверчиво посмотрел надверь, потом насекретаршу.
        - Они что, здесь? - втянув шею, прошепталшеф.
        - Здесь, - кивнула головой Лукерья Петровна. - Агдеж им быть?! Мыж их еще неразместили…
        Антонов сшумом выдохнул, сгрохотом отодвинул стул, по-медвежьи прошагал кдвери идемонстративно закрыл дверь наключ. Вовремя. Спустя мгновение кто-то несмело дернул заручку.
        Антонов опять сел застол:
        - Ну, ладно, давай, - глянул он наЛукерью Петровну.
        Лукерья Петровна будто ждала этого взгляда иэтой команды. Перед ней откуда-то появилась папочки ибумажечки. Папка раскрылась, бумажечек стало еще больше, Лукерья Петровна судовольствием их оглядела. Было видно, что, пока её шеф был занят метанием копий имолний, она занималась практическими делами. Узнала количество прибывших музыкантов, их пол, инструментальный состав, оказалось, был какой-то перекос всторону саксофонистов, скрипка оказалась всего одна, странно. Скорее всего, оркестр ехал нецеликом, агруппами, неочень понятно, что теперь сэтим делать… Прилежная Лукерья Петровна зачем-то даже узнала, какие уних были гастрономические причуды. Контрабандист оказался кровожадным любителем бифштекса, аодин трубач - вегетарианцем, да неабы каким, потреблял только опавшие светок плоды, иоткуда унего только силы брались дудеть? Достав последнюю бумажку изсиней папки, секретарша доложила, что один саксофонист нетрадиционной ориентации.
        - Это как? - заинтересовался Антонов.
        - Ну, понимаете, уних там любовь проявляется всовершенно разнообразных формах, - начала объяснять, как сама поняла, Лукерья Петровна. - Янаводила справки… Это когда мужчина мужчине цветы дарит, конфеты, всеми доступными способами делает приятные для него вещи, ну, еще они стараются больше времени проводить вместе, иногда живут вместе…
        - А-а-а, - протянул Антонов. - Так это все мужики, которые унас подвое расселены…
        - Нет-нет-нет, - поспешила возразить Лукерья Петровна. - Это совсем другое…
        Антонов строго посмотрел напомощницу: ну, все было хорошо вЛукерье Петровне, нозачем сейчас-то было забивать ему голову всякой ерундой?!
        Лукерья Петровна поняла взгляд шефа, извиняющимся движением опять засунула бумажечку всинюю папочку. «Ктож его знает, - про себя подумала женщина. - Это унас тут сведения эти всем долампочки, ауних там каждый такой вот голубчик гордится этой своей ориентацией, чуть ненабронетранспортер готов влезть, повесив нашею табличку: я, дескать, такой-то, люблю дарить парням мороженое иконфеты. Ищу пару! Гей, др?ги!»
        Дверь опять несмело, новсеже дернулась.
        Лукерья Петровна иАнтонов переглянулись иразом опустили головы вбумаги.
        - Итак, всего сорок пять? - Антонов, похоже, выходил изсостояния ступора ивновь превращался вдеятельного, предприимчивого руководителя, укоторого вруках всё горит икоторый запять минут готов подготовить достойную встречу для свалившегося ему наголову оркестра.
        - Сорок пять, - поспешила ответить секретарша.
        - Изних женщин… - напирал Антонов.
        - Двадцать три споловиной, - выпалила Лукерья Петровна.
        Антонов оторвал глаза отзаписей.
        - Ой, простите, - спохватилась секретарша. - Система считает чудн?м образом, как-то там особенно, непоголовам, аучитывая количество гормонов иеще кучу всяких параметров, двадцать три, - поправиласьона.
        - Значит, мужчин двадцать два? - сознанием дела проговорил Антонов.
        - Двадцать один, - поправила его опять Лукерья Петровна.
        - Это как? - выпрямился Антонов.
        - Один неопределился, - виновато пробубнила Лукерья Петровна, как будто втом, что кто-то там, видители, неможет определиться, направо ему или налево, был ее личный промах.
        - Да что уних там твориться?! - опять прогремел Антонов, тем неменее вграфу вписал:21.
        - Проследите, чтоб унего был отдельный номер, - неотрывая глаз, попросил он секретаршу. - Нехватало еще жалоб!
        Лукерья Петровна кивнула.
        - Что им еще понадобится? - грозно спросилшеф.
        - Зал… для репетиций, - вздохнула женщина. - Ижелательно, чтобы была хорошая акустика…
        - Ла Скала? Большой зал Чайковского? Аможет, Метрополитен? - зарычал Антонов. - Нестесняйтесь! УАнтонова всё есть!
        - Все может быть… - нечаянно ляпнула Лукерья Петровна.
        Антонов, слава богу, нерасслышал:
        - Пусть маэстро Тычкин сам обеспечивает им зал иакустику! Хоть это он всостоянии сделать?! - язвительно заметил Антонов.
        - Иеще нужен рояль, «Стейнвей», надругом пианистка играть отказывается.
        Антонов послушно нацарапал иэто насвоей бумажке.
        - Всё? - буркнулон.
        - Нет, - спокойно проговорила Лукерья Петровна. - Они отказываются выходить всвоем. Говорят, это неприлично, нигде так неработают. Нужны фраки ивечерние платья.
        Антонов чуть неразломал надве части ручку:
        - Аунас выйдут! Как миленькие! Ещечто?
        УЛукерьи Петровны аж сердце сжалось, столько наИван Палыча опять навалилось, все требуют, всё приходится доставать всжатые сроки, авответ хотябы слово благодарности…
        - Ну, - ждал Антонов.
        - Иеще… - несмело произнесла женщина. - Они убедительно просят… Раз уж они здесь очутились… устроить им встречу сМоцартом…
        Антонов так иобмер, обмакнул пот солба, руки его затряслись, глаза выкатились.
        - Да уменя здесь что!!! Дом свиданий, чтоли! - заоралон.
        Лукерья Петровна уж начто была привыкшая кособенностям шефа, ноита отпоследнего крика скукожилась. Вкомнате повисла тишина. Шеф исекретарша молчали. Вдруг состороны двери донесся шорох. Ручка опять пошевелилась, дверь неоткрылась, ношорохи непрекратились. Лукерья Петровна иАнтонов сопаской переглянулись. Вузкой щели между дверью иполом легла тень, поней пробежался свет, потом снова упала тень. Вщели показался край бумажного листа. Лист медленно пополз пополу ивскоре показался полностью. Антонов иЛукерья Петровна, несговариваясь, встали каждый сосвоего места инацыпочках подошли кдвери. Две фигуры нависли над клочком бумаги.
        Налистке кривыми буквами было начеркано:
        «Выступать без Моцарта небудем!»
        Ичуть ниже буковками помельче (уже другой рукой):
        «Пользуясь случаем, требуем… аудиенции»
        Антонов, прочитав записку, опешил, несмотря нато, что Лукерья Петровна только что сообщила ему тоже самое.
        Также нацыпочках Лукерья Петровна иАнтонов возвратились обратно кстолу истали соображать, какбы им устроить иэтот маленький пустячок. Понятно, что музыканты уперлись, итеперь, пока неувидят великого маэстро, ни одна балалайка нешевельнет струной. АТычкин, всвою очередь, неслезет сних. Он ведь насвой юбилей уже кого только ненаприглашал, всем растрезвонил, что будет шампанское иоркестр! (Вчисле приглашенных были, кстати, Антонов иЛукерья Петровна.)
        - Аможет, - хотела было помочь шефу советом Лукерья Петровна, - предложить им что-нибудь изземных благ… ну… апартаменты, люстры хрустальные, джакузю…
        - Куда там, - отмахнулся Антонов. - Интеллигенция! Этим так просто голову незадуришь…
        Всё оставшееся время доконца дня Антонов бегал поинстанциям, упрашивал, выклянчивал, уговаривали, аиногда ивыбивал! Лукерья Петровна, как всегда, была его верной тенью, подсовывала бумажечки, подносила папочки.
        После напряженного рабочего дня Лукерья Петровна падала, как подкошенная. Завсе её труды имуки Антонов, постучав где надо кулаком постолу, когда-то выбил ей телевизор. Вещь эта уних была уникальная, даже уТычкина телевизора небыло. Теперь вечерами Лукерья Петровна вытягивала ноги наподставленную табуретку ивключала Первый. Вэтот раз диктор сообщила осорвавшемся впропасть автобусе, вкотором находилось сорок шесть музыкантов. Диктор, вытянув лицо, выразила соболезнования, Лукерья Петровна тоже вытянула лицо, ноотудивления, потянулась клежащей рядом папочке (она частенько брала работу надом), зашуршала бумагами, перепроверила, поее данным прибывших было только сорок пять. Женщина нахмурилась: «Опять полночи неспать, сбухгалтерией разбираться, аей так хотелось посмотреть кино, которое уних там после новостей крутят…»
        Пробка! Нет, заячья кровь!
        - Какие будут предложения? - обвел взглядом присутствующих Поводыркин (заглаза начальника звали просто Дыркин).
        - Можно попробовать что-нибудь изтрадиционных методов, - промямлил один изсотрудников.
        Сидящие рядом мило, носукоризной посмотрели навысказавшегося, еле заметное покачивание головы подразумевало: «Ай-ай-ай, человек вроде знающий, атакое отчебучил… стыдно, батенька…» Традиционные способы, конечно, все еще применялись, ивряде случаев им небыло равных, нонадворе некаменный век, порабы придумать ичто-нибудь новенькое. Дать наконец разгуляться свежему ветру покоридорам их незначащегося всписках народного хозяйства ведомства!
        Позалу пролетело жужжание. Громче всего говорила Птахина, девица нестандартная, известная всем своими новаторскими, авангардистскими наклонностями. Два изтрех внесенных ею рацпредложений стреском проваливались, новот то, что оставалось, было поистине «перлом» - нетолько имело шансы навнедрение, ноиобещало завидный успех.
        - Ачто если взять иприковать ккойке? - выдвинула очередную идею Птахина.
        Некоторые изприсутствующих мужчин посмотрели нанее синтересом, кое-кто позволил себе даже ухмыльнуться.
        - Невтом смысле, - поджав губки, поспешила объясниться она. - Пошел, скажем, вмагазин, нечаянно споткнулся, очнулся, белые стены, гипс, пока лежит отдыхает - вголове все проясняется, меняется точка зрения… вплоть допереоценки ценностей…
        - Возагнула, - долетело сдругого конца стола.
        Птахина смутилась, неординарное мышление - это непросто выкрашенные взеленый волосы или вдетое внос кольцо, это что-то более фундаментальное. Девушка досих пор немогла привыкнуть ктому, что все ее предложения встречаются или гнусными смешочками, или настороженно, снедоверием. Новое пробивает себе дорогу сквозь тернии, рождается вмуках. Следы этих вечных мук итерзаний, как ни странно, были невооруженным взглядом заметны нанесколько помятой физиономии Птахиной.
        - Небережете вы себя, - буркнул ей вухо сидящий рядом Идейкин. - Аможет, смс-рассылка? - оторвавшись отдевушки, предложилон.
        Кто-то усмехнулся, кто-то потер нос, двое поправили очки, короче говоря, ничего, что можно былобы принять заподдержку иодобрение окружающих. Идейкин криво усмехнулся ирешил некоторое время невысовываться. Еще недавно предложение Идейкина прокатилобы, носейчас условия работы стали просто невыносимые: эфир засоряли всякие ловкачи-коммерсанты, торговцы аксессуарами, фенами, носками сяпонским снадобьем, откоторых пятки сначала облезали, апотом становились, как умладенца. Спущенные сверху посланьица простыми смертными воспринимались теперь неиначе как спам. Соскидками, акциями, горячими предложениями - купи два ботинка, получи третий вподарок - нетак-то легко конкурировать.
        Неожиданно раскрыла рот Фаина Ивановна, руководительница маленького отдельчика. Отдел Фаины Ивановны существовал еще при царе Горохе, занимался работой, которая нужна всем как зайцу курево (наклеивал марки набумажные конверты, которые никто никому неотправлял), впрочем, вомногих ведомствах найдется подобный, никем нетронутый девственный оазис. Сотрудники подобных структурных подразделений обычно исправно получают зарплату, потихоньку тратят денежку, которую другие добывают потом икровью, прекрасная их часть наработу ходит сединственной целью - выгулять кофточку, налетучках их представители сидят парочками, молчат или улыбаются, ни одна душа их небеспокоит, однако, следуя некоему негласному правилу, подразумевается, что иони небудут лезть, куда их непросят. Раскрыв рот, Фаина Ивановна нарушила этот незыблемый закон, она исама это чувствовала, поэтому говорила тихо, несмело, тем неменее очень торжественно.
        - Аможет, напускать помере надобности черных кошек? - проговорилаона.
        ОтФаины Ивановны, поправде говоря, никто ничего другого инеожидал.
        Члены коллектива, что называется, вылупились икак один заглохли…
        Спасли женщину нетолько седины (Фаина Ивановна была ввозрасте), ноито, что она когда-то нюх-нюх, вась-вась ссамым большим боссом (даже неначальником Дыркина, аеще выше). После Фаины Ивановны убигбосса было еще всего «его-го сколько», однако всё как-то быстро рассасывалось, неоставляя вих заведении иследа, авот престарелой Фаине Ивановне каким-то образом удалось уних осесть изацепиться… Каждая бывшая пассия шефа, сдавая пост, оставалась при машине, квартире, неговоря уже оцацках иполностью укомплектованном гардеробе, поговаривали, что гордая Фаина Ивановна всвое время отподобной компенсации отказалась, чем совершенно растрогала шефа, привыкшего кболее хищническим отношениям. Врезультате пораженный шеф пожизненно оставил Фаину Ивановну наеё непыльной должности, проявив тем самым верх джентльменства. Некоторые утверждали, что она все еще напоминала ему омолодости, другие предполагали, что она еще начто-то надеется, - судя повсему, замечательнейшая чушь (стоило посмотреть напоследнюю кралю босса инабедную, облезшую Фаину Ивановну - итеория эта разлеталась впух). Злые языки также приписывали Фаине
Ивановне меркантильность, якобы застолько лет сидения натепленьком местечке она уже успела скопить надве квартиры итри машины… Завистников изубоскалов везде хватает…
        Замечание очерных кошках выслушали, мнение наэтот счет увсех было идентичное - редко врядах сотрудников прослеживалось подобное единение. Фаина Ивановна, чтобы там ни говорили, была женщина умная, нарассмотрении своего предложения настаивать нестала, удовлетворившись итем, что её просто выслушали. Внеся свою лепту, Фаина Ивановна уверовала вто, что иона незря свою корку жует, идоконца совещания больше непроронила ни слова.
        Упало еще несколько скудных капель, обсуждение застопорилось, азадач предстояло решить плодящееся спрогрессией множество: неплохобы, наряду сновыми источниками связи, наладить скорреспондентами утерянный когда-то ментальный диалог, повысить воспринимаемость ивконечном итоге - отдачу. Иначе они тут ро-обют, ро-обют, новсе их труды насмарку: для товарищей натом конце провода все их мельтешения - что китайская грамота: они ни черта непонимают или нехотят понимать.
        - Аможет, всплывающие мысли? Вовремя чтения или просмотра кинематографа?! - долетело издальнего, подернутого полумраком угла. Замечание принадлежало Марку Палычу, приятному моложавому старичку, б?льшую часть совещаний предпочитавшему дремать. Иногда он просыпался, причем сам (никто изприсутствующих непозволилбы себе будить старика), ноитогда побольшей части ничего непроисходило: он просто тихонечко сидел ислушал… Пребывая всобственном уютном мирке, Марк Палыч предполагал, что вверенное им население все еще читает умные книжки, выписывает толстые, вроде «Науки ижизни», журналы, смотрит фильмы про сталеваров идоярок, Марк Палыч редко вносил предложения, ноинастаруху бывает проруха, иногда иего прошибало - итогда старенький сотрудник егозил прытче самой Птахиной. Коллеги вэтих случаях старика вроде как жалели, внимательно выслушивали, аоглобальных переменах помалкивали… Нокакбы ни был Марк Палыч далек отдействительности, подолгу службы он вынужден был просматривать статистику, которая просто вопила окатастрофическом снижении числа читающих, опикирующих тиражах газет ижурналов, оплачевном состоянии
современного кинематографа. Вероятнее всего, Марк Палыч исам осознавал провальность своих предложений, аутопические идеи выплескивал поинерции.
        Высказавшись, старичок снова задремал. Больше ни Марка Палыча, ни Фаину Ивановну никто небеспокоил.
        Сидящий воглаве стола Дыркин, задумавшись, уставился встену, занимал он свое кресло недавно, ноему уже все порядком надоело. Вышестоящее начальство требовало результата, новых методов, решений, концепций, сверху его посамую маковку завалили бумагами изразряда «Быстрее, выше, сильнее». Он всвою очередь разводил руками ипро себя возмущался: «Да что я, рожу эти методы, чтоли?» Доля уДыркина была незавидная: начальство клевало, подчиненные при каждом удобном случае отлынивали, вглаза, конечно, нехамили, нозаглаза… Короче, несахар…
        Директор кисло глянул насобрание - ивсё-таки нужно показать хотябы видимость работы, чтобы там, наверху, увидели, что иони вроде как бьют копытом, ачто кто-то там внизу невъезжает - неих забота. Тряхануть сотрудников нужно было еще поодной причине: скоро конец года и, если они наверх ничего незапульнут, вместо годовой премии все (неисключая иего самого) получат кукиш смаслом. Апотом некоторые особенно отъявленные тунеядцы илодыри будут еще ходить ивыяснять, как это их обнесли подарочками.
        «Эх, что поделать, - вздохнул про себя Дыркин. - Тявкать так тявкать!»
        - Пока намоем столе… - неожиданно хлопнул постолу ладошкой начальник, некоторые дамы чуть неподскочили, Марк Палыч проснулся… - небудет лежать новая концепция, никто изэтой комнаты невыйдет! Мозговой штурм! - скомандовал руководитель.
        Идеи посыпались нето чтобы как изрога изобилия, новсе-таки посыпались. Инатом спасибо! Намахонькую концепцию наскрести можно.
        - Ну, для того, чтобы, например, задержать товарища дома, можно просто задевать куда-нибудь вещичку, - громче всех чирикала Тамарочка Загвоздкина.
        Тома была изразряда тех женщин, укоторых если невисят вушах втри ряда серьги, небренчат нащиколотках цепи, анакопытцах нецокают шпильки, то они чувствуют (поих собственному выражению) себя неодетыми. Такие женщины еще свечера продумывают гардероб, иесли сутра вшкафу ненаходится определенное платье - весь образ рассыпается, никто никуда больше неидет, аостается сидеть дома, влуже… Загвоздкиной несколько раз указывали наее ошибку (нельзя всех судить посебе), нонекоторым хоть кол наголове теши, уТомочки никак неукладывалось, что можно, плюнув наобраз, влезть впервое попавшееся платье или костюм иотправиться позапланированному маршруту - итогда все их попытки задержать или перенаправить человека внужную степь коту под хвост…
        - Аеще можно устроить отвлекающий маневр, - долетело сдальнего конца стола. - Пожар или прорыв канализации! - совсем сгустил краски предлагающий. - Тогда точно содной стороны путь будет отрезан ипридется топать врекомендуемую нами сторону!
        Дыркин скривился, как будтобы ему кто-то наступил набольной мозоль. Невсем сотрудникам было известно, что вработающем натомже участке министерстве чрезвычайных ситуаций, заведующем землетрясениями, извержениями иустройством прочих форс-мажорных пакостей, верховодила бывшая жена шефа, скоторой ему, ксожалению, неудалось распрощаться красиво. Невсе недоразумения между супругами были урегулированы, хуже всего, что их личные «тёрки» переносились инарабочие отношения. Мстительная бывшая Дыркина ставила палки вколеса всех их совместных межминистерских проектов, любое согласование проходило соскрипом, аиногда даже сшумом игрохотом, что было совсем неприлично. Дыркин зафиксировал вблокноте те крохи, которые удалось нагенерить его подчинённым, инаконец всех распустил.
        - Ивсе-таки человек глуп, - недовольно пробурчал Марк Палыч, выходя иззала. - Стараешься тут, стараешься - как-никак вавторитетнейшей инстанции трудишься, - аон как пень! - махнул рукой старичок. - Ничего-таки невидит, ничего неслышит, залезет посамые уши… куда неследует… - Марк Палыч ловко обходил углы, особенно если рядом находилась женщина. - Ини туды ни сюды! Амы тут соображай, как его нанужную мысль натолкнуть… скакой стороны ему хвост прищемить, чтоб он внужную сторону побёг…
        - Еслибы только глуп, - возразила топающая рядом Фаина Ивановна. - Трусоват, вот вчем корень… Поверьте мне, дорогой мой Марк Палыч! Иной раз смотришь, вроде как уже идогадался, что нетуда гребет, авсе равно ведь действует нетак, как нутро велит, акак какой-нибудь Иван Иваныч, чтоб его разорвало, насоветует! Себе неверит человек… Всебя неверит! Вот вчем беда! Первосортнейший трус!
        - Нет, глуп, как пробка, - несогласился Марк Палыч. - Нераспознает, что мы ему тут знаками суфлируем…
        - Ая говорю, трус! Заячья кровь! Посмотрите статистику. Всё распознает, нопокаким-то причинам неверит! Себя боится! - неуступала иФаина Ивановна.
        - Пробка!
        - Нет, заячья кровь!
        Между Фаиной Ивановной иМарком Палычем завязался их извечный, замусоленный идодыр протертый спор.
        Куклы
        - Ну, игде все? - НаНелли смотрела пара удивленных глаз, уголки губ дернулись. - Странно, позади несколько кварталов - ихотьбы одна живая душа, хотьбы паршивая собачонка выскочила из-за угла или, пролетая, гаркнула ворона… Ты что-нибудь понимаешь? - Глаза моргнули иснова уставились наНелли.
        - Нет, - тутже последовал быстрый ответ.
        - Стобой такое раньше случалось?
        - Никогда.
        - Сомной тоже…
        - Может, свирепствует какой-нибудь подпущенный американцами вирус, все население скосило, амы чудом уцелели? Или атомный взрыв?
        - Нет, тогда отлюдей остались хотябы тени… как наступеньках Банка Сумитомо…
        - Ачто если сбылось худшее изпредсказаний? - Кшее, зловеще шевелясь, потянулись пальцы. - Нас захватили инопланетяне, всех угнали наплантации, итеперь все где-то вмиллионе световых лет отсюда под новым солнцем сажают оранжевые огурцы…
        - Амы тут одни блуждаем пооставленному всеми призрачному городу? Нет, как-то неочень вяжется… - Глаза неподвижно смотрели наНелли.
        - Тишина… - прошелестела губами Нелли.
        - Помнишь, неделю назад ты мечтала отишине…
        - Помню, - кивнула головой девушка.
        - Представляешь, еслибы тишину можно было разлить пофлаконам, - проговорила призрачная собеседница, - закупорить какой-нибудь изящной пробкой ипродавать наТверской, желающих былобы хоть отбавляй…
        - Какая тишина вам нравится? - подхватила Нелли. - О, такой тишины вы никогда неслышали… Авот здесь есть экзотическая нотка - писк комарика, слышите? - Девушка взяла сневидимой полки невидимый флакончик ипротянула воображаемому покупателю. Покупатель недоверчиво взял флакон, перевел взгляд наочаровательную продавщицу: стройный ножки, воблипочку униформа, махонькие пальчики торчат избосоножек… - Подберите ваши слюни, дяденька!!! - Нелли подмигнула своему отражению и, закончив кривляться, отошла отвитрины.
        Прямо перед ней тянулась автострада, вобе стороны убегали математически выверенные полосы. Дорога, которая каждый день кишела машинами, сейчас была пуста. Наторцах зданий, остановках, фонарных столбах - повсюду висели знаки, указания, инструкции. Неугомонный Карлсон перелетал сплаката наплакат, старательно плевал нашпили ибашни иусердно тёр их чудо-тряпкой. Замэром, поправляющим нагруди единственную подтяжку, тянулся шлейф ослепительно сверкающих шпилей, башен имаковок. «Аувас уже есть чудо-тряпка?» - вещал сплакатов улыбающийся чиновник. Рядом медленно покачивался баннер срекламой утягивающих колгот - стройный мужчина, облаченный вэлегантную модель, скрывающую пивной животик. «Почувствуйте себя шедевром!» - гласила светящаяся над его головой надпись. Тотже мужчина участвовал впрезидентской гонке, уже без колгот, новкостюме отВерсаче. Нелли узнала его насоседнем агитплакате.
        Пока Нелли стояла, непромелькнуло ни одной машины, внутри заныло, девушка потянулась ксумочке, нащупала телефон, нажала несколько цифр, последовал ответ. Нелли чуть невыронила трубку - чтобы ни творилось здесь, главное, что где-то еще есть люди!
        - Макс, это я, Нелли. Привет! Да, уменя все впорядке, только вот… Как-то странно… Как ты? А-а-а, так ты вотъезде. - Нелли несразу поняла, что говорит савтоответчиком, она разочарованно опустила руку, потом снова прижала телефон кгубам. - Макс! Слышишь? Если появишься ипрослушаешь мое сообщение, позвони! Тут творится что-то странное! Нет ни одной машины, ни одного человека, кругом тишина… Представляешь, ни единого звука, я уже пару часов неслышу ничего, кроме собственного голоса. Это начинает раздражать, - тараторила Нелли. - Слышишь, Макс? Яже неКабалье, чтобы слушать себя часами.
        Выпалив сообщение, девушка постояла некоторое время взадумчивости ипобрела дальше. Наасфальте прямо покурсу валялась искореженная банка колы. Нелли вдруг разбежалась, поддела носком туфли жестянку, пустая банка закружилась ввоздухе. Девушка зажмурилась, приготовившись ктому, что подлая жестянка приземлится, неиздав ни единого звука. Банка сгрохотом упала. Нелли внедоумении открыла глаза: значит, звуки все-таки существуют. Девушка хлопнула владоши, вжикнула молнией сумки - звуки остались, значит, она хотябы несходит сума…
        - Ивообще все впорядке, я просто что-то упускаю… - Нелли, ступая, как можно громче, пошла потротуару, звук собственный шагов действовал нанее успокаивающе. - Объяснение есть, просто я его незамечаю. Тотальная эвакуация вслучай надвигающейся катастрофы?! - начала позаезженному кругу она. - Летящий влоб метеорит?! Ерунда. Инопланетяне?! Курам насмех! Кому они нужны, полпланеты страдает ожирением, пару упитанных толстячков - иих тарелкам каюк! Да ивообще разомбы всех невывезли, какимибы продвинутыми ни были… Аможет, Бобик сдох? - Нелли, стараясь ничего неупустить, перебирала все версии иварианты, которые просто обязаны были прийти вголову человеку, оказавшемуся вподобной ситуации. - Галлюцинации, последний танец отмирающих клеток мозга? Люди все также находятся вокруг, ноона их невидит инеслышит. Может, дело вней, аневокружении? Нет! Нет! Нет! - отмела иэту версию Нелли. - Эти вещи давно так неделаются, онабы получила официальное уведомление, прошлабы инструктаж, сней поработалибы психологи, всебы было сделано культурненько. Нелли задумалась. Ивсе-таки полагаться насобственные умозаключения вданной
ситуации было излишне самонадеянно, навсякий пожарный она полезла всумочку, вытащила булавку ивогнала иголку впалец.
        - Ай! - вскрикнула она исхватила губами раненого. - Бобик жив, - отбросила еще одну версию Нелли.
        - Тогда что? Откуда эта тишина? Где люди? Боже мой, ачто если действительно все исчезли? - Лицо девушки перекосило отволнения, Нелли начала паниковать. - Яведь даже, даже… кдантисту несмогу сходить… аесли что-то серьезное?! - Рука прикрыла рот. Нелли опять схватила телефон, дрожащими пальцами набрала «911». Кто-то ответил.
        - Хелло! - взвизгнула Нелли. - Я здесь, здесь… Симптомы?.. Какие симптомы?.. Связь прервалась, кажется, она снова говорила савтоответчиком. Нелли стала набирать повторно номер, нобольше никто неответил.
        - Боже мой, как глупо! - Нелли стояла, опешив. - Нужно было просто объяснить, что произошло, спросить, откуда взялась эта тишина игде все люди? Терзая телефон, она еще раз двадцать набрала «911» идаже несразу расслышала постепенно нарастающий тарахтящий звук. Девушка застыла, сконцентрировавшись наодном этом, неведомо откуда взявшемся дребезжании. Мгновенный испуг сменился сосредоточенностью, Нелли, несмотря навсе свои рысканья впоисках следа человеческого, казалось, меньше всего ожидала услышать звук самого обычного мотора. Из-за угла выехал мопед. Крепко схватившись заруль, намаленьком железном коне восседала старушонка. Нелли, плохо соображая, что делает, стала метаться подороге, преграждая ей путь. Старушка, вильнув рулем, дала хороший крен иобогнула Нелли. Девушка попыталась схватить раздувающуюся наспине старухи куртку, нопальцы ее едва коснулись скользкой материи.
        - Брысь!!! - крикнула через плечо старуха. Проехав еще несколько метров, наездница отняла одну руку отруля, выкинула один палец вверх, мотоцикл вильнул, старуха едва удержалась изатарахтела дальше. - Отвали! - взвизгнула напрощанье старушенция.
        Рядом сномером мопеда, торчащего из-под ее задницы, бегущей строкой стали выскакивать одна задругой буквы: «Руки прочь отчастной собственности. Этот мопед является достоянием почетной жительницы города Полины Ивановны Синичкиной. Вслучае если вы непрекратите преследование, навас будет наложен штраф всоответствии состатьей… - Дальше шли ссылки накодексы, Конституцию, другие правовые документы. Жирным шрифтом шло напоминание оГаагском трибунале. - Если иэто вас неостановит!!!.. - вопила надпись. - Ту-ту! Ту-ту-ту! Ту-ту-ту-ту! Ту-ту! - следовал звуковой сигнал, старушка была явной поклонницей „Спартака“ и, похоже, взатруднительных ситуациях могла рассчитывать напомощь любимого фанклуба. - Владимирский централ… лежит насердце… груз…» - Запись, виляя, заканчивалась под звуки известной песни. Последним из-под хвоста вылетело предупреждение отюремном заключении сроком додвухлет.
        - Да постойте, - задыхаясь, бежала следом Нелли. - Мне только узнать…
        Рыканье мотора заглушило ее последние слова. Старуха умчалась. Нелли, едва себя сдерживая ивсе еще слабо веря вто, что дело наконец сдвинулось смертвой точки, готова была разрыдаться отсчастья… иотдосады! Ну надоже было так глупо упустить старушенцию! Нащеках выступили пятна, веки дрогнули, девушка стала считать розовых слонов - укаждого свой способ прийти внорму.
        - Аможет, все… утопали нараспродажу… - отдышавшись, выдвинула еще одну версию девушка. - Это все объясняет… старуха ринулась именно туда… одна она непостижимым образом ничего незнает оразразившейся распродаже… ну, конечно… последние две недели она просидела заотчетами… телевизора унее сейчас нет, старый сдала… новый пока непривезли… - Нелли соблегчением выдохнула. - Просто невероятно, как она могла забыть ораспродаже! Распродажа! Слово это давно стало священным, действие - магическим! «Нет вмире краше Вас, Венера Марь Ванна, средь девушек прелестных идостойных!» УНелли, как иувсех, будто опилки, изголовы торчали обрывки рекламных слоганов: «Круговая подтяжка талии. Вживление хула-хупа», «Бельё нарыбьем меху - подари себе иему незабываемые ощущения». Услышав ораспродажах, каждый маленький житель большого города ломанется вторговый комплекс, будет стоять взмеином хвосте, три раза огибающем храм современной цивилизации, ожидая того часа, когда можно будет хватать-хватать-хватать. «Три капельки сакральной урины носорога… Сотрудники парфюмерной фабрики номер15позаботились отом, чтобы повашему следу
пошли все самцы ближайшего округа».
        Девушка сунула под мышку сумочку и, будто почувствовав самую настоящую распродажную лихорадку, ринулась всторону ближайшего торгового центра. Около него небыло ни души. Нарядные витрины. Прилавки, заваленные товарами. Сумочки фирмы «ВамКлячи», портмоданы, согревающие носки, охлаждающие майки, белье сутяжкой, белье снакладками - куча всего, очем только можно мечтать современному человеку. Рука нечаянно потянулась кпохожему накупол зонтику, но, неуспев его коснуться, отдернулась. Камеры, повсюду камеры… Нелли надеялась, что уж здесь-то она точно попала взону наблюдения покрайней мере десятка камер. «Аможет, помахать? - проскользнула мысль. - Почему нет?! Каждая ненормальная делает это…»
        Нелли вдруг подняла руку:
        - Эй-й-й-эй-эй! - крикнула она. - Я тут! Ку-ку! - Девушка махала уже двумя руками. - Есть кто дома?! - Вжесте иправда было что-то сумасшедше-театральное. Закончив выступление, девушка присела напервую попавшуюся скамейку, следом перебралась насоседнюю, поменяла еще несколько, пока наконец неоказалась наскамейке возле фонтана. Фонтан ненавязчиво журчал.
        - Вот иесть скем поговорить. - Нелли, закинув голову инавсякий случай посмотрев, нетли кого-нибудь напотолке, звонко рассмеялась.
        Ивсе-таки как жаль, что никого рядом, мушка, крыска, таракашка - она ведь налюбую компанию согласна. Нелли беспокойно огляделась, казалось, еще какая-то мысль заползла ей вголову. Девушка спорхнула соскамейки, встала накарачки и, передвигаясь ползком, стала что-то искать под скамьей.
        - Неужели никого? - бубнила себе под нос Нелли. - Люди вжелтых костюмах шныряют повсюду иохотятся набедных кукарач?
        Девушка пролезла еще под несколькими скамейками, нопоиски таки неувенчались успехом, поднявшись, она отряхнула колени, зачерпнула изфонтана воды. «Скореебы уже стать козленочком», - нечаянно промелькнула еще одна мысль. Нелли дала несколько кругов вокруг фонтана, прежде чем снова приземлиться наскамейку, она была, как ипрежде, одна - немые манекены, зеркальные витрины, сверкающий ровный пол. Некоторое время Нелли сидела, ничего неделая, как будто кчему-то готовясь, наконец вытащила изсумки пузатый кошелек, набитый кредитками идисконтными картам, сдернула сшеи шарф имедленными движениями стала наматывать его вокруг кошелька, сделала несколько петель, появились две болтающиеся ноги, ручки вышли короче. Палка, палка, огуречик, вот ивышел человечек. Она ведь всегда мечтала обейбике. Нелли просияла, лицо ее озарило самое настоящее, неподдельное чувство. Конечно, будет непросто, ребенка нужно сдать всад, через пять лет забрать, потом отвести вшколу, через десять лет забрать уже изшколы, иногда навещать, делать семейные фотки. Забот полон рот. Нозато будет скем сходить вкино исъесть мороженое. Конечно,
усовременного человека нетак много времени надосуг, большая его часть уходит напроизводство иофис. Еще хорошо, что чья-то умная голова когда-то додумалась переделать часть рабочего пространства вмобильный дом, теперь бесценное время нетратится напереезды - восстановиться после трудового дня, выспаться можно неотходя отстанка, типичный житель, типичного мегаполиса давно живет вкомнатке типа дом-офис. Асдетьми можно сходить вторговый комплекс, все они теперь наилучшим образом устроены для приятного времяпровождения сродственниками.
        - Дочегоже ты хорошая… - Нелли прижала куклу ксебе, вокруг была все таже тишина, только сверху зудели лампы, кукла захотела пить, Нелли подошла кавтомату, разбила стекло ивытащила большую бутылку газировки. Два медбрата выросли заее спиной иподхватили девушку, как раз когда она поила куклу. Аккуратненькая машинка юркнула внезаметный проход ивыехала изогромного, занимающего несколько улиц павильона, сплошь заставленного декорациями. Совсех сторон налетел шум города, каблучок покатил всторону неприметного опрятного домика желтого цвета. Нелли исчезла сэкранов мониторов.
        ***
        Наследующее утро она сидела ваккуратно вылизанном садике, скрытом отлюбопытных глаз высоким забором. Вокруг нее опять были люди.
        - Новенькая? - Кто-то плюхнулся рядом. Нелли, дернувшись, прижала ксебе куклу.
        - Твоя? - прощупывал почву мужчина.
        Девушка, глупо улыбнувшись, кивнула.
        Молодой человек без разрешения забрал куклу. Нелли вся скукожилась, однако тоже внимательно заним наблюдала.
        - Понятно, - покрутил куклу он. - Телячьи нежности, сантименты… еще одну сцапали… - Молодой человек начал насвистывать, незаметно озираясь посторонам. - Аты знаешь, где происходила вся эта байда? Зловещая тишина-а-а… Вымершие доро-о-оги… Меня, между прочим, первым делом озадачил этот вопрос. Ну где вцелом городе, вкотором яблоку негде упасть, каждый пятачок накаждом уровне уже продан-перепродан, можно было найти такое огромное, причем никем незамечаемое пространство?
        Нелли быстро глянула нанего, как ни странно, вопрос этот даже непришел ей вголову, аведь действительно, пространство огромное, покрайней мере нанесколько кварталов, ионо ведь находится где-то перед самым носом.
        - Настаром полигоне «Мосфильма», втрех километрах отсюда, - конфиденциально сообщил молодой человек, решив, видно, немучить неизвестностью новую знакомую. - Помнишь, навсех углах трубили, что будут строить второй Болливуд?.. Азнаешь, как можно былобы их объегорить? - теребя несуществующие усы, вещал молодой человек. - Нелли молчаливо внимала. - Так вот… когда ты оказалась вторговом центре, заваленном всем этим хламом, нужно было хватать, хватать, ХВАТАТЬ! Понимаешь?!
        - Зачем?! - впервый раз открыла рот Нелли.
        - Как зачем? - удивился молодой человек. - Тогдабы ты оказалась… нормальной и… благонадежной! Ну, итебябы выпустили…
        - Обратно? Кним? - процедила, сверкнув глазами, Нелли. - Зачем? - повторила свой вопрос она изабрала изего рук куклу. - Нас итут неплохо кормят.
        Молодой человек заморгал глазенками, раскрыл было рот, ноНелли незаметно толкнула его вбок, скосив взгляд всторону дуба, - заними уже некоторое время наблюдала спрятанная вдупло камера. Молодой человек тутже заглох, однако незаметно придвинулся поближе кдевушке, даже просто сидеть рядом имолчать было дочертиков приятно.
        Тигр напрогулке
        Догнать ирастерзать! Впиться клыками ини намиг неотпускать! Он впоследний раз вперил взгляд вспину… иснова нахлынуло. Гибкое, изворачивающееся змеёй тело, он обожает, когда она сопротивляется, когда вответ наего напирающую силу она впивается ирвет его когтями, апотом сее губ срывается пронзительное, душераздирающее, оглушительное… «Мя-я-яу!!!..» Иона вдруг становится такой мягкой, такой податливой… Дыхание их вновь сливается, ион чувствует жилку, еще бьющуюся вбездыханном теле, ивот она уже затихла, еще мгновение… кгорлу опять подступило… Ладонь хлопнула покарману, что-то быстро чпокнуло, исчезло ворту, глаза свожделением закатились… струящийся шелк тела, приторная, затягивающая сладость, что-то еще… неуловимое. У-у-ух!!! Парение ипропасть, взмывание сзамиранием…
        Марк Семенович еще разочек напоследок облизнулся, провожая взглядом удаляющуюся Ларочку. Ларочка знала, что Марк Семенович неспустит снеё глаз дотех пор, пока она незавернет заугол шестнадцатиэтажки, поэтому шла выкладываясь. Бедра плавно пошатывались, ножки ваккуратненьких новеньких сапожках (купленных неделю назад Марком Семеновичем) старались выделывать как можно более изящные крендельки, Ларочка придала личику томное выражение - наблюдающий заней Марк Семенович видеть этого немог, ноженщина была твердо уверена, что походка, да иобраз вцелом отэтого только выигрывают. Где-то науровне талии или чуть ниже она почувствовала прикосновение. «Ну-ка!» - Девушка несильно, играючи шлёпнула ладошкой помясистой лапе ичуть замедлила шаг, чтобы Марку Семеновичу было удобнее ее раздевать… Лапища сползла набедро, поерзала возле пояса, блузка выбилась изловко расстегнутой молнии, лапа потянула закрай юбки. Сердце мужчины сладко забилось… Бюстгальтер упал, как раз когда Ларочка заворачивала заугол…
        Сидящий вмашине Марк Семенович схватился заруль исшумом выдохнул. Выдох этот был гораздо красноречивее какихбы то ни было слов. Он вбирал всебя невообразимое множество порой спорящих друг сдругом ощущений изаканчивался грубым, нецензурным, кстати, совершенно нехарактерным для Марка Семеновича термином, которым мужчины награждают самку самой высокой пробы! Ларочка, безусловно, выдох этот заслуживала, иначе небылобы ни этого взгляда, ни сапожек, ни новых бусиков, ни многого-многого другого. Ларочка была прелестью, радостью, цыпочкой Марка Семеновича ненеделю, немесяц, авот уже целый год, нодело было даже невэтом, дело было всамом Марке Семеновиче, который рядом стакой женщиной то млел ипадал кее ногам, как распустившийся, невменяемый пион, то вдруг становился тигром, львом, бесстрашным грозным зверем, один вид которого заставлял все вокруг трепетать, дрожать, падать грудью наземлю, траву, песок, асфальт!
        Мужчина хотел было достать припрятанный вбардачке телефон иосыпать еще раз напрощанье свою нимфу самыми нежными словами, нопередумал, вместо этого полез вочечник, нацепил очки ипринялся придирчиво осматривать всё вокруг себя, вособенности то место, накотором только что, как богиня, восседала его кисочка, его румяное наливное яблочко. Напервый взгляд, всё было впорядке, ноМарк Семеныч, калач тертый, недоверял ни первому, ни второму, ни третьему взгляду, избардачка вынырнула девственно чистая тряпочка имимолетным движением пробежалась поспинке исидушке соседнего сводительским кресла. Ни одного случайно выпавшего волосочка, ни одной чужеродной ворсинки неосталось там, где только что прошлась тряпочка. Мужчина нажал накнопку, подождал, пока стекло бесшумно опустится, пухлая ручка, будто для поцелуя, показалась изокошка ивстряхнула платочек. Аккуратно сложенная тряпочка снова спряталась вбардачок, чтобы хранить там молчок. Инспекция наэтом незакончилась. Чем прекрасней женщина, тем она коварнее, - это уж Марк Семенович знал непонаслышке. Нонастоящий укротитель всегда нашаг впереди хитровыделанного
зверя, знает все его финты иникогда навсе сто недоверяет. Марк Семенович, конечно, был настоящий укротитель, анекакой-нибудь дрессировщик морских свинок. Навалившись накруглый упругий живот (очень похожий натот гимнастический снаряд, накотором прыгала, поддерживая форму, периодически упражняющаяся вфитнесе Ларочка), мужчина принялся внимательно исследовать пол под сиденьем: пухленькие пальчики ощупали дюйм задюймом, пролезали всамые труднодоступные места, весь Марк Семеныч при этом обратился вслух, нюх, тактильные ощущения, неигнорируя ни одну извозможностей, предоставленных ему органами чувств. Окна кэтому моменту уже были распахнуты, включенный наполную катушку климат-контроль вентилировал салон. Покатавшись наживоте так исяк, раскорячившись, Марк Семеныч наконец придал своему телу невероятный изгиб идотянулся досамого дальнего угла под креслом - мясистые щеки вспыхнули, как спираль прикуривателя, где-то что-то хрустнуло (Марк Семенович безошибочно определил - врайоне третьего позвонка) - под сиденьем ничего неоказалось: ни нечаянно оброненной помады, ни неумышленно закатившегося колпачка, ни другой
женской штучки. Мужчина соблегчением выдохнул - Ларочка-киска наэтот раз оказалась умничкой инестала вредничать.
        Обследовав наконец все закутки внутри железного панциря своего 350-гоконяки, Марк Семенович небез усилия вернул себя висходное положение. Мужчина он был неглупый, безусловно, исам видел некоторую комичность вэтом своем лазании, однако лучше посмеяться сейчас, наедине ссобой, чем потом вразгар совещания или дома, навсем скаку размахивая саблей (повоскресеньям кним приезжали внуки), вытащить изкармана кружевные женские тпрусики… Спохватившись, мужчина залез двумя пальцами вовнутренний карманчик… эта штучка могла оказаться такой изобретательной! Увлеченный всплывшим воспоминанием, Марк Семенович снова галопом понесся заугол шестнадцатиэтажки, покосточкам разбирая ту встречу, когда Ларочка предстала перед ним вобразе Евы изаставила его вовремя их очередного пих-пух грызть яблоко, апосле этого обратилась вжар-птицу. Спереди, чуть повыше Ларочкиного пупка, ужар-птицы были два изумрудных, переливающихся глаза, таких прекрасных иогромных, что Марк Семенович немог отних оторваться. Ларочка была такой выдумщицей!
        Еще одно, последнее рычание вырвалось изгруди Марка Семеновича перед тем, как прекрасный образ несколько затуманился, девственный платочек, снова вынырнув избардачка, промокнул выступившие налбу капли.
        ***
        Спустя полчаса наместе Ларочки восседала законная супруга Марка Семеныча Елена Ивановна (или Ларочка полчаса назад восседала наместе супруги? Разобраться вэтом было сложно, да икчему, когда итак все прекрасно). Супружница Марка Семеновича никогда небыла ни Евой, ни зеленоглазой жар-птицей. Елену Ивановну еслибы иудалось представить сторчащими изразных частей тела перьями или грызущей вовремя всяких неприличностей яблоко, то это вызвалобы разве что улыбку, да Марк Семенович инепозволилбы - бывают женщины такие, как Ларочка, абывают другие… иразве неудивительно, что все они такие разные… Мужчина чуть несумилением глянул насидящую рядом супругу: «там, где брошка, там перёд», что поставь - что положи, сбоку бантик, сзади - три, сверху дурацкая шапочка, из-под пальто торчат толи валенки, толи модифицированные кроссовки, наножках Ларочки такиебы еще смотрелись, нонакопытцах Елены Ивановны… Мрак! Сколько раз он отправлял её всалоны, сколько денег угрохал намодельеров идизайнеров! Ночто ни возьми - все как корове седло! Норазве это вжене главное?!.. Марк Семенович снадеждой глянул насупругу, под ложечкой
засосало, ещебы! СЛарочкой было спущено пять тысяч калорий!
        - Голодный, пупсик? - засюсюкала Елена Ивановна.
        Марк Семенович мурлыкнул что-то под нос, изчего супруге стало ясно: «Голодный! Как пёс!!!»
        - Атаблетки пил? - озабоченно спохватилась супружница.
        Марк Семенович кивнул.
        - Ну, погоди, я дотебя доберусь… - подпустила еще сиропчику Елена Ивановна. (Марк Семеныч давно подметил: как ни проветривай салон, как ни заметай следы тряпочкой, баба бабу пусть нижним мозгом, новсе равно учует. Но, опятьже, неэто главное, главное то, что укого-то бабье отэтого звереет, аунего становится еще ипокладистее…)
        Всю дорогу домой пупсик гадал, чтоже его ожидает дома - пирог свишней или кулебяка сяйцами икапустой?
        Школа жизни
        Сонечка готова была лопнуть, нет, неотсчастья, неотрадости, аотнегодования, возмущения, оттого, что она оказалась вот втакой вот возмутительной ситуации. Несказать, что раньше сней подобного неслучалось, нотеперь покакому-то злому року судьбы она попадала вподобные ситуации все чаще ичаще. Если это полоса невезения, то почему она некак зебра, хотябы скаким-то намеком начередование?
        Мысли совсех сторон окружили девушку, жужжали над её головой истановились всё злее инастойчивее. Сонечка исама непоняла, как перенеслась намногие тысячи километров навосток и, судя повсему, очутилась натерриториях, принадлежащих современному Китаю, определить исторический период она затруднялась, тем более что все вокруг тутже тесно переплелось сокружающей ее действительностью. Ее новая знакомая Лидия Петровна была как будто зачто-то подвешена ипарила ввоздухе, впространстве она занимала невертикальное положение, алежала плашмя ислегка подрагивала. Снизу кеё дребезжащему телу тянулись заострённые стебли бамбука. Бамбук, как всказке - правда, уже невкитайской, аврусской, - рос неподням, апочасам, вонзался враспластанное тучное тело Лидии Петровны, пронзал ее насквозь, причиняя неимоверные муки, и, насадив навертел свою жертву, рос дальше. Лицо Лидии Петровны время отвремени перекашивало, тело корежилось иконвульсивно дергалось, Сонечка вто время, когда бамбук делал свое мокрое дело, тоже ежилась иподергивалась. Наэтом действие незаканчивалось, пытка продолжалась, ноуже невКитае, авмрачном сыром
подвале. Лидия Петровна, теперь неодна, авместе сосвоей сообщницей Маргаритой Тихоновной, была привязана кстулу. Место, вкотором стояли стулья, кишмя кишело голодными, мерзкими крысами. Вобщем, пока непроисходило ничего страшного, кроме того, что одна крыска проворно вскарабкалась поподолу Лидии Петровны, которой только что досталось отбамбука, попискивая ишевеля усиками, перепрыгнула наплечо Маргариты Тихоновны (женщины сидели привязанные спиной друг кдругу) иподобралась кеё ушку. Повозившись наплече женщины, зубастая покрутила своим длинным мерзким хвостом, подергала носом ивконце концов больно грызанула Маргариту Тихоновну заухо. Женщина (совершенно несоизмеримо спричиненным ущербом) взвизгнула, испугала крыску, та сперепугу сиганула наЛидию Петровну, которая вответ тоже испугалась итоже завизжала. Сонечка аж зажмурилась отудовольствия! Сцена, развернувшаяся перед ее мысленным взором, дотого ей понравилась, что девушка задумалась отом, гдебы раздобыть серого злого мышуна, чтобы подпустить гадким соседкам. Выглянув вузенькую щелку, Сонечка вздохнула - вокруг все было стерильно, гигиенично, ни окаких
крысах, клопах итараканах иречи немогло быть. Они были также далеки, как поля, поросшие бамбуком.
        «Можно обойтись ибез пыток, пойти ипожаловаться, - продолжила размышления Сонечка. - Расправиться сними официальным, пусть даже таким простым способом». Очень хотелось задать им порку. Тут уСонечки проскочила ивовсе неприличная мысль. Все теже женщины поочереди приспускали штаны, ложились набудто из-под земли выскочившую лавку иотдуши хворостиной хлестали друг друга пооголённым зефиринам. Пикантность состояла втом, что одна обидчица наказывала другую - раньше такой способ расквитаться сненавистной ей парочкой Сонечке вголову неприходил. Было вовсем этом что-то уморительное, нонеосуществимое, вариант собычной жалобой подходил больше. Пожаловаться можно лично, аможно ианонимно. Сонечка обожала анонимки, этоже ведь тотже перст божий, вуме она тутже набросала текст будущей записки: «СпиридоноваМ.Т. иТихоноваЛ.П. изтакой-то палаты систематически нарушают больничный режим, допервых петухов смотрят телевизор ит.д. ит. п…» Пока текст невылетел изголовы, девушка тихонечко достала телефон (хорошо, что экран светился) исделала запись. Все эти манипуляции Сонечка постаралась сделать как можно незаметнее,
ноодеяло все равно предательски зашуршало. Впротивоположном углу палаты вответ тоже что-то зашебуршало, следом наступило обманчивое затишье, ивдруг - шмяк! - девушка почувствовала несильный, ноочень обидный шлепок. Пройдя покасательной, над Сонечкой пролетел тапочек Маргариты Тихоновны изастрял где-то между её кроватью истеной. Сонечка молниеносно свернулась. Некоторое время она лежала нешелохнувшись, нодышать под одеялом становилось все труднее, девушка приоткрыла маленькую щелочку инесколько раз глубоко вздохнула. Послышался грубый смешок, который мог принадлежать только Лидии Петровне. Маргарита Тихоновна хоть ибыла заодно сподругой, новсе-таки небыла такой толстошкурой, да инавид она была более интеллигентной. Сонечке даже иногда казалось, что, непопади Маргарита Тихоновна под дурное влияние соседки, она оказаласьбы даже вполне приличным человеком ипри других обстоятельствах они, возможно, поддерживалибы добропорядочные отношения.
        Завсеми своими думками девушка чуть непрослушала приближающиеся шаги.
        Над кроватью нависли двое. Сонечка, как упавшая светки гусеница, свернулась калачиком изатаила дыхание - неужели кдовершению всех глумлений её теперь еще иотмутузят? Девушка зажмурилась, ктемной ей было непривыкать, школа жизни вСонечкином случае началась рано, чуть нессамого нежного возраста, когда все дела еще делаются впамперс. Гнилые люди непоявляются ниоткуда, они вырастают изгнилых деток. Влагере однажды вовремя тихого часа ей вымазали лицо зубной пастой, самое обидное было то, что она вовремя процесса неспала, детки могут быть очень изощренными…
        Две фигуры повисели некоторое время над горкой изодеяла иотошли, заговорил телевизор. «Ивсе-таки бессовестные, гадкие, мерзкие, - начала опять клокотать вСонечке злость. - Мало того что ради хохмы сожрали все ее съестные припасы, так еще испать недают». Мысленно Сонечка один задругим испепелила все приходящие ей наум телевизоры. Сон как рукой сняло, девушка опять разволновалась, одеяло зашевелилось, ноненадолго, вскоре она все-таки успокоилась идаже уснула.
        ***
        Проснулась Сонечка среди ночи. Одеяло вовремя сна распахнулось, иона оказалась один наодин сокружающим ее враждебным миром. Впалате было тихо, если несчитать тихонько жужжащего вуглу телевизора. Лидия Петровна иМаргарита Тихоновна давно дрыхли. Челюсти Лидии Петровны клацали втемноте встакане, Маргарита Тихоновна умильно приоткрыла ротик, исразу становилось ясно, что никакая она незлобная тетка, авсего лишь, как ипредполагала Соня, попавшая под дурное влияние вполне нормальная женщина. Сонечке даже стало стыдно оттого, что она мучила Маргариту Тихоновну ненавистными крысами. Наэкране телевизора что-то мелькало. Сонечка хотела было встать ивыключить телевизор, но, вспомнив, как два дня назад получила заэто взбучку, передумала. Экран неожиданно блымкнул, вкомнате вответ что-то вспыхнуло, Сонечка приподнялась налокте ипригляделась. Натумбочке между кроватями стояла открытая консервная банка, поймав еще один блик экрана телевизора, крышка еще разочек сверкнула. Ненасытная Лидия Петровна жевала днем иночью, нонеэто заинтересовало Соню. Девушка опустила ноги скровати, ступила босой ступней нахолодной
пол, вдва шага оказалась возле тумбочки, дернула насебя колечко накрышке ибыстро вернулась насвою кровать. Сонечка даже предположить немогла, что края крышки могут оказаться такие острые: выпрямляя ее, она чуть необрезалась. Пошевельнувшись, Маргарита Тихоновна снова загнала Сонечку под одеяло, девушка лежала зажмурившись, когда она открыла глаза, перед ней снова стояли два стула, наних сидели привязанные друг кдругу женщины, наплече одной изних, шевеля усиками, сидела крыска. Первым отлетел мерзкий хвост, сголовой вышло все нетак эстетично, Сонечка поморщила носик, заметив, что немного испачкалась…
        Пальцем внебо!
        Всвоем кабинете Кувшинов был царь ибог, обэтом знал он сам, знала длинная вереница выстроившихся заего дверью просителей, знала уборщица тетя Клава, прибирающая каждый день его кабинет. Нахорошем счету был Илья Тимофеевич иуначальства, которое его безусловно ценило, аккуратно поздравляло совсеми относящимися инеотносящимися кнему праздниками, всячески стимулировало (подтверждением тому служило множество вывешенных настене грамот, кубков, откоторых ломилась иуже неделю грозилась упасть прибитая кстене полка), авсе потому, что работа уКувшинова была добезобразия вредная инайти наего место еще одного такогоже рьяного сотрудника было совершенно немыслимо. Почему Кувшинов сосвоим университетским дипломом идокторской степенью досих пор небросил все кедрёной корове, апродолжал копошиться всвоем кабинетике, удовлетворяя побольшей части пустячные просьбочки, одному Богу было известно. Вероятнее всего, банально привык - что мы есть, посути, как немешки, набитые привязанностями ипривычками? Но, возможно, иему было нечуждо ничто человеческое - все ктебе ломятся, умоляют, спина начинает чесаться
отпробивающихся крыльев, само осознание того, что ты, как воздух, кому-то нужен, приятно. Немаловажен иантураж, вкабинете, куда ни плюнь, все было величаво, богато, чего стоил один тяжелый, обитый зеленым сукном стол и… графинчик, переливающийся хрустальными гранями (закоторым, кстати, следила сама тетя Клава инет-нет да иподливала всосуд беленькой).
        Занимая далеко несамую заурядную должность, злоупотреблялли Илья Тимофеевич своим положением? Конечно, злоупотреблял. Обстоятельства, складывающиеся вокруг него, были таковы, что небрать было просто невозможно. Ну как тут невозьмешь, когда каждый так иноровит засунуть тебе что-нибудь разве что незашиворот. Однако мотивы, движущие Кувшиновым, сильно отличались отпривычных нам. Кувшинов брал неизкорысти, неизжадности, Кувшинов брал, какбы ни звучало это странно, - изчеловеколюбия! Брал оттого, что был уверен, что ежели невозьмет - своим отказом сильно обидит человека, хуже того, отымет унего последнюю надежду. Апоследнюю надежду, помнению Кувшинова, отымать учеловека никак нельзя, потому как она унего как путеводная звезда. Ктомуже, судя поопыту, если уж человек намеривается поделиться скем-то своими сбережениями, хоть кол ему наголове теши - своего добьётся: недаром каждый раз после приема тетя Клава то из-под стола, то из-под ковра, ато ивовсе из-под листьев раскинувшейся вуглу диффенбахии выгребала радужные бумажки.
        Илья Тимофеевич, конечно, был прекрасно осведомлён, что где-то там, далеко, поэтим шуршащим ценностям убиваются, их жаждут, из-за них режут, колют, стреляют, ходят наголовах, стоят назадних лапах ичего только невытворяют, чтобы их побольше хапнуть, однако уних здесь сии подношения никакой практической ценности неимели (наних даже писать было неудобно). Подносящие обэтом, само собой, недогадывались - куда им, когда все вокруг только иделают, что гребут, для самых рьяных макулатурщиков наэтих бумаженциях даже специально нацарапали благословение сверху. Кувшиновже, чтобы никого необидеть, снекоторых пор стал собирать что-то вроде гербария: откопал где-то толстый альбом ипод прозрачный листик стал складывать получаемые им пожертвования. Смотреть нанего, запихивающего пинцетиком под прозрачную пленку сторублевку или синюшную тысячную, было любо-дорого. Совершал все манипуляции Илья Тимофеевич очень аккуратно, при этом его вобщем-то добродушное иприятное лицо становилось сосредоточенным идаже жестким: как будто вэтот самый момент он имел дело несискусно разрисованной бумагой, асопасным видом растения
или даже паука, один плевок которого будет стоить жизни любой зазевавшейся мухи. Поглядеть навсё это состороны, наум приходило одно: Кувшинов - вернее, его идеальная часть - таким вот чудаковатым образом пытался изолировать весь этот дуреж отпрекраснейшего измиров. (Однако, невсилах решить проблему вглобальных масштабах, боролся сней подручными, доступными ему средствами.)
        Эквивалентом взятки вденежном выражении являлись подкидыши-подарки (кстати, несмотря нато, что наизцену давно установили лимит, Илье Тимофеевичу по-прежнему волокли подношения стоимостью заоблачной). Все эти подарочки допоры довремени валялись уКувшинова вящике, естественно, водин прекрасный момент ящик отэтого всего перекашивало ион переставал закрываться, Кувшинова накрывал неминуемый псих (выбросить весь этот хлам было неудобно - кто-то пыхтел, зарабатывал, угрохал навсё это уйму сил ивремени, трудозатраты внекоторых случаях были поистине лошадиные) - вот тогда-то наарену ивыпускалась тетя Клава сошваброй идвумя ведрами.
        ***
        Кувшинов глянул намассивные часы, длинная стрелка зашаталась изаползла надвенадцать, Илья Тимофеевич застегнул верхнюю пуговицу рубашки, втиснул два пальца между кадыком иплотно облегающим шею воротником, как гусь вытянул подбородок. Первому посетителю он всегда доставался влучшем виде. Спустя каких-нибудь полчаса вид уже будет нетот: верхняя пуговица рубахи будет снова расстегнута, борта кителя выскочат из-под мышек, появятся идругие огрехи втуалете, носейчас всё было безупречно, без малейшего намека нагрядущую измочаленность.
        - Следующий! - крикнул Кувшинов, выпустив из-под усов струю воздуха. Конечно, это был никакой неследующий исамый что ни наесть первый насегодня посетитель.
        Дверь распахнулась, послышался шум, гам, улюлюканье - культура вовсем своем блеске. Дверь также быстро захлопнулась, выплюнув вкабинет человечка. Человечек стоял вбуквальном смысле ошарашенный. Едва очухавшись, он согнулся, бросился поправлять иразглаживать руками брюки, что было совершенно бесполезно - костюм выглядел так, как будтобы его поочереди жевали два верблюда. После того как брюки (скорее, для собственного успокоения) были кое-как оправлены ипомочь им больше было нечем, вошедший спохватился, быстро, как пружина, выпрямился, залез вкарман ивытащил маленький, скомканный клочок бумаги - Кувшинов все это время внимательно наблюдал запросителем. Чутье его неподвело, перед ним стоял лучший экземпляр посетителя: если уж человек всостоянии изложить всё, что ему нужно набумаге, значит, покрайней мере, сможет членораздельно объяснить, покакому, собственно, поводу заскочил кним наогонек. Чиновник еле заметно улыбнулся, привстал, хотел было выйти из-за стола для приветствия, нопроситель уже навсех парусах мчался кнему.
        - Милейший!!! - Подороге мужчина запихнул бумажку обратно вкарман. - Кувшинов выпрямился, как столб, ичуть-чуть попятился, хотя между ним ипросителем все еще находился стол. - Дорогой мой! - неснижал градус проситель. Мужчина неожиданно резко притормозил, как будто только сейчас заметил разделяющую его ичиновника преграду, преданно заглянул Кувшинову вглаза ивыпалил: - Явас ободном прошу! Спасайте, голуба моя!!!
        Кувшинов несколько опешил, неотобращения - сэтим он давно смирился, взяв навооружение старую добрую мудрость: «Хоть горшком назови, только впечку неставь», - вопрос был вдругом: что отнего-то требуется? Мужчина, несмотря насвои фокусы сбумажечками, так инеобозначил суть проблемы.
        Этож… форменное без-з-зобразие! - Посетитель тем временем, подтянув одну ножку, ловко крутанулся накаблуке, сделал поворот насто восемьдесят градусов итак изамер - клесу передом, ко всем задом.
        Мужчина неповорачивался, абудто выжидал, когда Кувшинов сам обо всем догадается. Илья Тимофеевич, как назло, впал вступор…
        - Икак вам это нравится?! - кинул из-за плеча мужчина. - Аведь мне только тридцать пять!
        Кувшинов начал прокручивать один задругим варианты, нопока непопадалось ничего, зачтобы можно было зацепиться.
        - Издержки профессии, - продолжал вещать мужик. - Может, для кого-то внешность всего лишь бренная оболочка, ноя зарабатываю этим себе нажизнь. Это мой хлеб!
        Хлеб запутал Кувшинова еще больше, ноИлья Тимофеевич нестал лезть вдебри - малоли кто чем зарабатывает - ивсе-таки, как ему показалось, нащупал суть.
        «Накладка пятнадцать напятнадцать вформе круга», - аккуратно зафиксировал введомости Кувшинов (луну вформе полукруга можно было вырезать исамостоятельно). Но, чуть подумав, зачеркнул инаписал заново: «Чтобы все вновь заколосилось».
        - Аможно побыстрее? Ну или хотябы кследующему сезону? - повернувшись лицом кКувшинову, заискивающе попросил мужчина.
        Кувшинов опять непонял, ккакому такому сезону, ирешил тоже схитрить - весь подобрался, чуть несложил ручки пояпонскому церемониалу, дескать, человек маленький, хата скраю, могу только зафиксировать ипередать вследующую инстанцию.
        Илья Тимофеевич, безусловно, лукавил, он, конечно, небыл истиной впоследней инстанции, ноиотнего зависело многое, одну просьбочку всегда можно придержать, другую - пустить раньше, иработа при этом вроде как работается, комар носа неподточит - любому чиновнику известны подобные фокусы.
        - Акак, повашему мнению, поможет? - продолжал подхалимничать загадочный мужчина.
        - Гражданин! - вдруг переменился влице чиновник. - Мне-то откуда знать! - Сказано это было неожиданно резко, Кувшинов аж сам скривился, тем неменее, чтоб незадавали глупых вопросов, иногда требовалось, как он выражался, напосетителя рявкнуть.
        - Да-да-да! - сизвиняющимся видом скукожился проситель. - Вы абсолютно правы! Япросто подумал, раз уж вы тут сидите… возможно, вам больше известно? - подняв одно плечико, предположил мужчина.
        «Мы здесь совсем незаэтим сидим!» - Кувшинов чуть было опять неприкрикнул напосетителя, носдержался.
        - Да откудаж мне знать… Вы - там, ая - тут! - Илья Тимофеевич был сама наивность.
        Проситель, конечно, немог знать, что Кувшинову строго-настрого запрещалось вносить какие-либо замечания, разъяснения, неприведи Господи - давать советы. Его дело только зафиксировать - иследующий! Зафиксировать - иследующий! Иникаких разжевываний! Котелок-то каждому какой-никакой, авыдан!
        Проситель, как будто нежелая отрывать отчиновника влюбленных глаз, стал пятиться кдвери. Курс помере хода сбился, мужчина наскочил настену итеперь, ощупывая её пальцами, пятился вбок впоисках выхода. - Авы ничего неперепутаете? - напоследок спросилон.
        - Это вы там всё путаете, - нечаянно огрызнулся Кувшинов. - Амы, уж поверьте, здесь ничего никогда непутаем! Неприучены! - Кувшинов еще подумал идобавил: - Уж будьте уверены!
        Последняя долетевшая допосетителя фраза была сказана несколько грубовато, но, как ни странно, именно она вселила впросителя уверенность внепогрешимости их конторы иневозможности всякого рода оплошностей. Довольный, ствердой верой вто, что, когда над головой его наконец погаснет свечение, жизнь его снова наладится, проситель тихонечко прикрыл наконец найденную дверь.
        ***
        Оставшись один, Кувшинов потянулся кверхней пуговице рубашки. Едва он успел расстегнуть воротник, как наместе только что исчезнувшего человечка выросла дама. Илья Тимофеевич спохватился, кинулся застегивать пуговицу, заковырялся, толстый палец неожиданно застрял вдырке, чиновник стушевался. УИльи Тимофеевича было особенное отношение кдамам - он был уверен, что вся сладость жизни отних, ноився пакость отних тоже! Всвое время Кувшинов отних натерпелся итеперь старался быть сдамами настороже, вовсеоружии! Лучшим изсвоих орудий Кувшинов считал галантную невозмутимость. Дамские методы, все наперечет, ему были хорошо известны: наушничанье, ябедничанье, подкуп и, наконец, обольщение. Однако знания без практики - пыль, их еще нужно уметь применять, Кувшинов-то ираньше небыл особенно матерым, абез практики ивовсе заржавел.
        Дамочка неспешила подходить, для начала дала себя разглядеть.
        «Ага, вот, значит, какие мы изсебя…» - Кувшинов чуть было несъехал скресла под стол, однако недал себе смалодушничать; вместо этого он смело глянул даме вглаза ивключился вигру, решив тряхнуть стариной. Первым делом Илья Тимофеевич оценил пропорции. Пока он их оценивал, пропорции начали двигаться вего направлении. Илья Тимофеевич вжался вкресло. Невыдержав устремленного нанего взгляда, вскочил, чуть было несвалив при этом кресло, как-то нервно моргнул, причем одним глазом - это его исгубило!
        - Что вы хотели… - Чиновник недоговорил. Дамочка без спросу обошла спасительный стол. Два плотных образования уперлись ему вгрудь.
        - Авы как считаете? - медленно, одними губами проговорила дамочка.
        Илья Тимофеевич схватился зарубаху, расстегнул еще одну пуговицу, вужасе замер, испугавшись своего необдуманного действия ивозможной ответной реакции, снова кинулся застегивать пуговицу… Выглядело все добезобразия глупо. Дамочка хмыкнула, оценивая масштабы нанесенного ею смущения. Чтобы недать себя окончательно проглотить, Илья Тимофеевич прибег кпоследнему спасительному средству:
        - Увас ровно две минуты! - гаркнулон.
        - Ну зачемже так кричать? - Дамочка задышала ему куда-то вухо. Кувшинов поморщился, протер платочком орган слуха: «Да чтоб вас! Взяли моду лезть вухо!»
        - Ахотите… я останусь… увас… вместо тети Клавы… Яже лучше тети Клавы, правда? - Дамочка вдруг прикусила нижнюю губу и, сменив фокус, закатила глаза - вэтом была её ошибка, Кувшинов успел прийти всебя иовладеть ситуацией.
        «Ага, держи карман шире! - Чиновник отскочил отхищницы, между ними снова было спасительное пространство. - Фу, какая! - про себя проговорил Кувшинов. - Уже успела разнюхать, что уменя работает тетя Клава. Кукла! Набитая тряпками или этим… как его… силиконом, такой только попадись - сожрет инеподавится! Ни ума, ни сердца! Какое там самопожертвование, служение идеалу, человеку, мужчине, вконце концов! Такой только заикнись, что она изребра, онаж тебе этим самым ребром глазёнки ивыковырнет!» - Всю эту тираду Кувшинов, конечно, ни зачто насвете непозволилбы себе произнести вслух, однако, похоже, всё, только что прокрученное им вголове, каким-то образом отобразилось налице - дамочка, оставив его, уселась науютный, мягкий диванчик и… заплакала…
        Ситуация была изкритических, инициатива снова перешла насторону противника. Кувшинов, как ужаленный, метался покабинету, вычерчивая одну итуже траекторию: отдивана кстолу, отстола кдивану. Где-то внедрах ящика стола Кувшинов откопал бутылочку сзельем, приготовленным, кстати, той самой тетей Клашей, которую так вероломно хотела спихнуть сместа самозванка. Несколько раз сбившись, чиновник наконец отсчитал сорок капель ичуть несилком заставил дамочку выпить зелье. Пока дамочка, давясь ивсхлипывая, глотала, Кувшинов прикладывал кеё голове смоченный взелье платок. Нельзя сказать, что Кувшинову никогда недоводилось сталкиваться сподобными ситуациями, нокнекоторым дамским фокусам привыкнуть невозможно. Ну, боялся он бабских слез, как огня!
        - Это всё обман! Обман! - всхлипывала женщина.
        - Что обман? - непонял Кувшинов.
        - Все это… - Дама положила руки себе наталию, руки поползли вверх, Кувшинов успел быстренько отвести глаза. - Ая так хочу счастья!.. Яже достойна счастья? А? - икнула дамочка.
        Кувшинов неответил, он, кажется, понял, куда она клонит, чисто по-человечески ее, конечно, было жаль (хотя как женщина - Кувшинов успел это констатировать - она так себе, невего вкусе).
        - Я думала, что сними все вмоей жизни переменится, - продолжала делиться наболевшим женщина. - Авышло вона как… только сплошные неудобства… только идумаешь, какбы они нечаянно нелопнули… я ведь даже насамолете теперь боюсь летать… вдругчто…
        - Ну, это уж вы наговариваете, - показал свою осведомленность ввопросе Кувшинов. - Самолеты-то здесь при чем?! Сейчас производители такую гарантию дают, что сними начем хочешь летать можно… Хоть наСу-35-м. (Кувшинов, кажется, недавно что-то читал обэтом впериодике.)
        - Авы это точно знаете? - Дамочка недоверчиво посмотрела наКувшинова.
        - Авы, собственно говоря, зачем пожаловали? Желаете что-нибудь? - попытался перейти кделуон.
        - Ах, да, - спохватилась дамочка. - Передайте им… мнебы хотелось, чтобы все это было естественным, все тоже самое, ноестественное! Сможете? - Дамочка снадеждой поглядела наКувшинова.
        - Ну, если вам этого нехватает…
        Кувшинов пожал плечами, склонился над столом изаписывал пожелание посетительницы (хотя доконца инебыл уверен, располагалили они наданный момент такими техническими возможностями, раньше советовали есть побольше капусты, нобылоли это научно подтверждено?). Скрипя сердцем, чиновник пошел нанекую сделку ссовестью, уж очень боялся очередного слезного потока, асдругой стороны, почему сделку? Он человек маленький, зафиксировал - иследующий!
        Дамочка хотела было еще что-то добавить, ноКувшинов её опередил:
        - Следующий! - опять гаркнул он чуть невовсё горло. Дамочке ничего неосталось, как слезть смягкого дивана инаправиться кдвери, волоча засобой запах чего-то цветочно-прелого. Последним, что увидел Кувшинов, были слегка надутые губки посетительницы. Кувшинов нестал принимать это насвой счет, еще непонятно, отчего они раздулись: отестественных причин или их накачали, как резиновые шины?
        ***
        Неуспел Илья Тимофеевич хлебануть изтети-Клашиного графинчика, дверь опять распахнулась - инапороге вырос человек. Первое, что бросалось вглаза: костюм, ботинки, часы - всё безукоризненное. Кувшинов сразу понял, скем имеет дело, иподскочил сместа.
        - Салют! - выпалил чиновник. Нето чтобы Илья Тимофеевич кого-то выделял или ккому-то был более расположен, конечно, нет, все для него были равны, просто рядом сделовым человеком исамому хочется подтянуться, расправить плечи, нацепить галстук ипоскорее заняться делом. Кувшинов небыл ни бездельником, ни разгильдяем, более того, возложенные нанего обязанности выполнял рьяно, себя нежалея, как уже сказано выше, но, имея дело сподобной персоной, любой почувствует, что трохи, нонедотягивает. Вслед заслетевшим унего сязыка приветствием Кувшинов, хорошо знакомый справилами этикета, хотел было предложить посетителю стул, нотот уже вырос над столом иплюхнул прямо наего зеленое сукно дипломат. (Кстати, Кувшинов давно применял стул как тест навоспитанность и, ксожалению, должен был констатировать процветающее бескультурье: плюхались все без приглашения, анекоторые так еще иногу могли задрать, ноготь поковырять.)
        Кувшинов, сообразив, вчем дело, иглазом неповел. «Ага, - промелькнуло вголове старого служаки. - Мужик, конечно, такой, что подтяжки лопнут, пока донего дотянешься, новнекоторых местах мыслит стереотипически!»
        Человек, тем временем совершенно неинтересуясь тем, что онем думает очередной букашечный чиновник, одним пальцем крутанул дипломат так, что он развернулся замочком кКувшинову, иназамочек нажал. Крышка дипломата откинулась. Прямо перед Кувшиновом лежали тесно уложенные пачки купюр.
        «Очередной подкуп, - констатировал Кувшинов. - Номасштабы впечатляют».
        - Это невам, - проговорил человек.
        - Как немне?! - удивился Илья Тимофеевич, нотутже спохватился, почувствовав, как весь отворотничка домакушки залился краской. Ему невыносимо было даже подумать, что кто-то будет считать, что он, кавалер орденов ивымпелов, может опуститься дотакой низости, как выклянчивание взятки. Да они здесь вообще недля денег работают! «Вот народ, ничем его непроймешь, - сдосадой, втом числе инасамого себя, подумал Кувшинов. - Вроде их там уже иприщучили, закон какой-то пропихнули, одного задругим вобезьянник кидают - ивсё им нипочем! Видно, несколько поколений должно смениться, прежде чем взяточничество окончательно выветрится…»
        Бизнесмен молчал, Илья Тимофеевич стоял взамешательстве итоже молчал. «Боже мой, опять эта молчанка! Его дело - заявку принять, анезагадки гадать. Пришел - говори, зачем пожаловал, - иадью! Или как там говорят испанцы?» Бизнесмен начал буравить Кувшинова глазками, как будто стараясь его пронять или что-то ему сообщить.
        - Молодой человек, вы лучше изъясняйтесь словами, так будет надежнее, - невыдержал Кувшинов. - Ато вы что-нибудь нетак наталепатничаете, ая что-нибудь нетак докумекаю… амне потом разгребай…
        - Доку… мекаю?.. - заржал бизнесмен. - Да что увас здесь законтора такая?..
        Кувшинов побагровел, всё имело свои границы, работу свою он любил, все эти вымпелы, грамоты… иоскорблять комубы то ни было Кувшинов себя непозволит. - Ближе кделу! - осмелел чиновник.
        - Кделу так кделу. - Человек подошел кдивану, плюхнулся нанего и, закинув ногу наногу, завис вприятной позе. - Увас курят? - Прежде чем Кувшинов успел ответить, бизнесмен чиркнул спичной покаблуку, наконце спички зашипел огонек. - Я, знаетели, привык рассчитывать только насебя… Свашей конторой пока неимел чести быть знаком, поэтому простите уж, норешил себя обезопасить. Чтобы вы мне какую-нибудь туфту невсучили, я всё сам подготовил, всё сам, - засмеялся одними губами бизнесмен. - Да ирепутация увас, извините, подмоченная… Иной раз такое впихнете… увас взакромах, чтоли, тоже бывает лежалый товар…
        Кувшинов начал хватать ртом воздух, хотел было перебить, оправдаться, обелить честь конторы, нобизнесмен, необращая внимания наего излияния, провел горизонтальную линию ввоздухе, почему-то как раз науровне шеи Кувшинова. Глупость, конечно, - что ему, Кувшинову, мог сделать какой-то там бизнесменишка? НоИлье Тимофеевичу стало как-то непосебе.
        - Да, да, - согласился сам непонимая счем Кувшинов.
        - Сейчас необэтом, - добродушно продолжил бизнесмен. - Вы… мне, - продолжил он срасстановкой, - этот самый чемоданчик… ипередадите…
        Кувшинов удивленно захлопал глазами. Конечно, впросьбе небыло ничего удивительно, денег вообще просили часто, ноздесь речь шла обименно своём, конкретном чемоданчике. «А, - смекнул Кувшинов, - передержать надо или припрятать, ну хитёр бобер… ну, чтож, просьба есть просьба, будем удовлетворять…» Илья Тимофеевич вздохнул, они всегда неохотно брались заисполнение подобных поручений, слишком много подводных камней: авдруг курс скаканёт? Времена сейчас неспокойные, аслучись деноминация, кризис или еще какая экономическая дребедень - ичто тогда? Плакал чемоданчик, вернее, его номинальная стоимость. Да ипотом, как ему передать этот чемоданчик? Влесу под елкой зарыть, чтоли?
        Бизнесмен как будто угадал мысли чиновника:
        - Подкиньте, вконце концов, втакси, или что-нибудь вэтом роде, - предложилон.
        - Можно, - согласился Кувшинов, сетуя насебя зато, что сам обэтом недодумался. Что ни говори, аубизнесменов шарики вертятся, да иинтуиция работает, наверно, уже рассчитал, что вближайшее время никаких кризисов непредвидится.
        - Ну, вот иславненько! - Бизнесмен поднялся сдивана, подошел кКувшинову и, как мальчика, потрепал его поплечу. УКувшинова пропал дар речи.
        - Да, кстати, - уже направляясь кдвери, бросил бизнесмен. - Одна пачка - вам… зауслуги…
        Илья Тимофеевич спохватился, хотел было возразить, сказать, что он получает хорошее жалование, нодверь забизнесменом уже закрылась. Кувшинов, округлив глаза, выдохнул исхватился заграфинчик, потом застаканчик… Неуспел он его опрокинуть, как внутри унего что-то засвербело - вКувшинове проснулся коллекционер. Пользуясь тем, что он остался вкабинете один, Илья Тимофеевич лисой покрутился возле дипломата, взял вруки одну пачку. Ожидания чиновника оправдались: недавно один изпосетителей ему напел, что вот-вот выйдет новая двухтысячная, вроде как закартинку уже иголосование прошло.
        Дверь неожиданно дернулась, Кувшинов дернулся тоже, нонапороге оказалась всего лишь тетя Клава.
        Громыхнув ведром, женщина по-хозяйски зашла вкабинет, поставила ведро под ноги ипотянула носом воздух.
        - Тьфу ты, - недовольно проговорила она. - Чтож уних, кроме «Жывышы» попрыскаться нечем? Уж третья занеделю… Льют насебя безо всякого соображения…
        Тетя Клава нелюбила легкомысленного отношения кзапахам, неожиданно она посыпала латинским терминами, ввоздухе закружили мускусы, пачули, флер д’оранжи идаже бобровые струи, осуществовании которых Кувшинов даже неподозревал. Все это, конечно, говорило отом, что тетя Клава всвоей области являлась крупным специалистом, она тутже разложила витающий аромат насоставляющие, привела несколько химических формул, сообщила, какие ноты верховодят, акоторые стелются ибудто подхалимничают, при этом она один раз воинственно грохнула шваброй, другой раз швабра юзом заходила пополу.
        - Шлейфовые, - многозначительно пояснила уборщица. Кувшинов терпеливо слушал тети-Клавину лекцию. Ксвоему увлечению тетя Клава относилась серьезно, что поделать, каждый уних развлекался как мог, кругом ведь была такая скукотища, мухи налету дохнут…
        Закончив лекцию, тетя Клава закрыла дверь назамок:
        - Перерыв! - безапелляционно объявилаона.
        - Запыхался, соколик? - старушка зашаркала кстолу, ласково глянула наКувшинова и, как малого дитятю, погнала его надиван. - Иди, иди, лягай, отдыхни трошки…
        Кувшинов послушно пошел кдивану, присел, поскорее сам расшнуровал ботинки, заметив, что тетя Клава чуть некинулась кнему наподмогу. Что поделать, так уж уних заведено, каждый друг другу так иноровит сделать что-нибудь приятное…
        - Отдыхни… - Хорошенько отжав тряпку, тетя Клава начала выгребать из-под столасор.
        - Ну, чтой? Много клянчили? - многозначительно осведомилась она. - Ивсё-то им мало! Все-то им нехватает! Загребущие! - Утети Клавы было свое отношение кпросителям, как человек пожилой, много чего перевидавший, она, конечно, нанего имела право. Кувшинов редко сней спорил.
        - Аче просили-то? - полюбопытствовала женщина.
        - Один лысину просил ликвидировать… ккому-то там сезону, - вытянувшись надиване, зевнул Кувшинов.
        - А-а-а, - сознанием дела протянула уборщица. - Это чтоб втеятре роль позаковыристей заграбастать, вГамлеты никак собралси, аможе Жуаном? - засомневалась тетя Клава.
        Кувшинов судивлением поглядел нашуршащую возле него старушку.
        - Ну, аэта? - Тетя Клава опять пощупала носом воздух. - Щучка! Небось нашею вешалась? - Старушка недовольно стукнула шваброй оведро.
        Конечно, оревности ини очем таком иречи немогло быть (прежде всего, всилу огромной разницы ввозрасте), ноникто немешал тете Клаве относиться кКувшинову все равно что кродному сыну, араз так, то она считала своим долгом отгонять отнего всякую шелупонь! - Да развеб мы вмолодости вот так вот намужиков вешались! Тьфу ты! Ни стыда ни совести! Шалапутные! - Утети Клаши были свои понятия очести, достоинстве ироли женщины вобществе. Конечно, они маненько отличались оттого, что вокруг творилось, ностарушка верила, что всё, что происходит сейчас, всего лишь временное помутнение иэволюция вконце концов всё расставит насвои места.
        Вымыв полы вдальнем углу, тетя Клава, вертя пятой точкой, стала подбираться сдругой стороны кстолу. Лихо орудуя шваброй, она чуть было неснесла все еще лежащий настоле дипломат, который Кувшинов так инеуспел убрать.
        - Батюшки, саквояж-то какой! - Тетя Клава неудержалась, чтобы непогладить шершавой рукой бока дипломата. - Кожа крокодила, - сознанием дела сказала она. Дипломат действительно был крокодилий. Кувшинов, оказывается, иэтого незаметил. - Этож какое роскошество! - охнула тетя Клава. - Небось наподелку неодна зверюга пошла? Расточительно!
        Илья Тимофеевич хотел было возразить, объяснить тете Клаве, что крокодил - рептилия крупная исодного экземпляра можно три таких саквояжа состряпать, нонестал. Судя поохам, тетя Клава уже заглянула внутрь:
        - Это ктож ссобой припёр? - строго спросила она Кувшинова, как будтобы он один был виноват вовсем том, что выкидывают посетители. - Ох, глупые-е-е, глупые-е-е, - недождавшись ответа, запричитала старушка. - Да неужто думают, что унас тута лавка изаденьги что хошь купить можно?! Умаб себе прикупили… граммов двести…
        Услышав последнюю фразу, Кувшинов догадался, что тетя Клава только измагазина, идействительно, оставив швабру, она спохватилась, порылась впереднике, зашуршала бумагой. ДоКувшинова долетел нежный запах «докторской». Тетя Клава знала, чем угодить.
        - Подкрепись трошки, - пригласила начальника старушка. Кувшинов поднялся сдивана ипослушно пошел кстолу. Через пару минут он сидел снабитым колбасой ртом, тетя Клава приземлилась рядышком и, подперев подбородок маленьким кулачком, рассуждала:
        - Ивсе-таки бестолковая унас функция, разгонють нас скоро, - завела свою песню тетя Клава. Старушка, нужно сказать, заводила ее каждый раз вовремя обеденного перерыва (как будто специально подловив тот момент, когда Кувшинов ей возразить, если даже изахочет, несможет). - Ой, глупые, глупые! - всплеснула ручками она и, увидев, что Кувшинов дожевывает кусок, быстренько подсунула ему еще один бутерброд. - Неверят ни вочто, черти мохнатые, ижелают ведь так, будто чой-то крадут! Адругой раз такое нажелают… - Старушка округлила глазки имеленько, бисером захихикала. - Ивсё пальцем внебо! - Всласть нахихикавшись, старушка посерьезнела, снова напустила насебя важности. - Все ходють, ходють, ачевой ходить-то! - проворчала тетя Клава. - Терпежу нет! Сами незнают, чего хочуть! Распуляются!
        Кувшинов покосился натетю Клаву, такие она иногда выдавала перлы, будто инеуборщица вовсе.
        Остаток перерыва прошел как обычно, Кувшинов дремал надиване, тетя Клава, домывая пол, заглянула враспластанные настоле ведомости. Столбики, линеечки, квартиры, машины, напротив каждой линеечки поячеечкам аккуратно нацарапанные палочки. Внизу что-то выведено отруки, видно, попалось такое экстравагантное желание, что неумещалось вобщую форму. Увидав садоводческий прибор счетырьмя рогами исплошь испещренную напротив него линеечку, старушка прочла поскладам:
        - Ви-лы, - ивскинула удивленно бровь: - Это зачем еще? Сенокос, чтоль?
        - Какой там, - потянулся Кувшинов. - Это сарай такой… свидом наморе… требуют, конечно, все Средиземное, губа недура, ночаще всего удается уговорить… - Кувшинов проглотил последний кусок колбасы… - наводоем… поближе кместу жительства…
        Перед тем как отжать тряпку, тетя Клава напоследок еще раз нырнула введомости, вытерла руку обхалат ипровела пальцем попоследний строчке:
        - Се-ли-кон-три-тон-ны, - тихонечко, чтобы неотвлекать начальника, прочла она. - Кудыж столько? - покачала головой уборщица.
        - Так егож… сейчас… куда только несуют, - перевернулся надругой бок Кувшинов, сквозь полуобеденную дрему назойливо пробивалась мысль отом, что их действительно скоро разгонят. Народу, конечно, тьма, новедь через одного дуры набитые… или надутые… или… крокодилы… Права тетя… «Ну ипусть! - успокаивал себя Кувшинов. - Найду себе какую-нибудь непыльную работу, вон как тетя Клава, ибуду потихонечку пенсионерить».
        Наги-шок
        Госпожа Лососева сидела вкоридоре полицейского участка и, хотя ииспытывала конфуз, все более склонялась ктому, чтобы относить недавно снею произошедшее кразряду событий невероятных, непостижимых, чуть несказочных, - как так случилось, что она, женщина порядочная, выкинула подобное, досих пор вголове неукладывалось. Однако, какбы ни застили взор ее фантазии, действительность упрямо напоминала осебе, итогда бедная женщина начинала дрожать, как лист осиновый: что станется сней, когда обо всем узнают родственники или, того хуже, коллеги поработе. Издомашних она, как ни странно, боялась больше всего немужа, адочери: Олечка впоследнее время стала такая, что палец врот неклади, оттяпает посамый локоть, - никто инезаметил, как прелестный одуванчик превратился вядовитую колючку. Если информация просочится наработу, тоже мало непокажется - коллеги обмусолят случившееся вовсех подробностях, перемоют ей все косточки, дойдет доначальства (добрые люди всегда найдутся), сработы, конечно, непопрут, нонакарьере можно будет ставить крест. Елена Львовна непроизвольно шмыгнула носом, особенно обидно было оттого, что
столько трудов насмарку: последние полгода она горела наработе иместо замначальника отдела, казалось, уже вкармане. Тем неменее, какбы ни распекал ее стыд, ковыряясь впроизошедшем, женщина немогла непризнать, что вэти самые, казалосьбы, насквозь пропитанные неприличностью минуты она испытала нечто вроде сладострастия и - невероятно - гордости засодеянное!
        Все эти сомнения, борьба ссобой былибы невозможны, еслибы впоследнее время Елена Львовна неушла сголовой впсихологию. Заглядывание вглубь себя обычно происходит ненаровном месте, для этого должно произойти какое-нибудь потрясение или хотябы присутствовать постоянным фоном неудовлетворенность, когда вроде как все нормально, авсе что-то нето. (Елену Львовну, слава богу, крупные катаклизмы миновали, иречь шла скорее овтором факторе.) Впорыве увлеченности относительно молодой наукой женщина начала сгребать скнижных полок определенный сорт литературы, перелопатила вдоль ипоперек интернет напредмет многоэтажности сознания и, как ей казалось, успела поднатореть внекоторых вопросах. «Нет дыма без огня! - пыталась осмыслить всё вновом свете Елена Львовна. - Всё это буянит подсознание, вся эта неприличность, граничащая сразвратом, вомне, безусловно, была иесть, иначебы ничего иневылезло!» Раньше Елену Львовну еще можно было сбить столку, нотеперь она точно знала: именно так проявляет себя женщина-вамп, субличность которой она недавно всебе обнаружила… Но… какбы ловко женщина ни оперировала некоторыми
понятиями, какбы ни раскочегарили её книжные психологи, здравый смысл, да игоды, прожитые встеснительности, покорности приличиям иобщественному мнению, давали осебе знать: Елена Львовна испуганным, вороватым движением поправила нагруди блузочку, ощупала наглухо застегнутые пуговки, как теперь ей казалось, легкомысленной кофточки, оглядела свои удобные галоши-лодочки изасунула ноги подальше под стул.
        Совсем рядом раздались шаги, Елена Львовна вытянулась всторону лестничного пролета. Показалась голова, бюст, торс и, наконец, фигура вовесь рост. Чертыхаясь накаждой ступеньке, одна фигура под белы рученьки вела другую, собоих текло. Мокрый мундир подчеркивал без разбору полицейские рельефы исоставлял образ дотого натуралистический, что бедной женщине пришлось отвести глаза ипереключиться наего спутника, хотя имокрого, нонестоль живописного: сквозь мелкую сеточку летних туфель Елена Львовна разглядела голую ногу, воттопыренных карманах брюк угадала скомканные носки. Дойдя докабинета, полицейский указал мужчине насвободный стул:
        - Без закидонов, - строго пригрозилон.
        - Да какой там… - пробормотал мужчина, приземляясь рядом сЕленой Львовной. - Надоже… все равно что затмение какое-то… будто инесомной…
        Полицейский заглянул вкабинет:
        - Принимай! - бросил он спорога коллеге. - Выловил изфонтана, мать его, обнимался сголой бабой…
        Мужчина конфузливо опустил глаза, покосился насидящую рядом Елену Львовну.
        - Двое? - долетело израспахнутой двери.
        - Не, баба - русалка, скульптура… - пояснил вошедший.
        - А-а-а… - послышалось опять изкабинета.
        Нарушитель заерзал настуле, ему стало неудобно нестолько оттого, что его только что выловили изобщественного фонтана, сколько оттого, что выловивший его оказался настолько толстошкурым, что элементарно неудосужился прикрыл засобой дверь, чтобы скрыть подробности отушей присутствующей здесь дамы. Елена Львовна поняла этот посыл, все вней тутже отозвалось благодарностью, теплом исочувствием - деликатность внаши дни качество редкое, его скорее встретишь встиральных порошках, чем влюдях.
        Полицейский потоптался вкабинете, заглянул вшкаф, наверное, впоисках сухой одежды, но, так ничего иненайдя, вышел.
        - Обжимаетесь?! - бросил он сверху вниз действительно жмущейся друг кдругу паре (мужчине было холодно, аЕлене Львовне неотодвигатьсяже отзамерзающего человека). Полицейский, оставляя мокрые следы, направился клестнице.
        После обидных слов Елена Львовна отодвинулась отмужчины.
        - Лосева, входите! - долетело изкабинета.
        - Лососева, - машинально пробормотала женщина, несмело поднялась, оправила юбку ипоплелась вкабинет.
        Полицейский, тыкнув ручкой, указал настул.
        - Ло-сосева Елена Львовна? - бесцветно проговорилон.
        - Да, - кивнула Елена Львовна,
        Елена Львовна хотела ввернуть: «Несостояла, непривлекалась…» - нонаэто ей нехватило смелости.
        - Наблюдаетесь? - неожиданно мягко спросил полицейский.
        Елена Львовна небыстро, новсеже сообразила, что он имеет ввиду.
        - Боже сохрани! - отмахнуласьона.
        - Так, - снова сухо проговорил мужчина иопять замолк.
        Повисла пауза, Елена Львовна, озираясь нахолодные казенные стены, сразу догадалась, что ее теперь будут «мариновать», применять разные методы, чтобы она раскололась иничего неутаила отследствия, каждый ее шаг, каждое слово будут проверяться, вразные стороны веером полетят запросы, заней установят «хвост», ивообще она теперь будет под колпаком уорганов. Возможно, дело дойдет идоследственного эксперимента… Сердце женщины опять зашлось, мелкими перебежками проскакали поспине мурашки, обдало теплой волной - Елена Львовна, испугавшись самое себя, опережая вопросы, стала поскорее выкладывать, как все было.
        - Вышла изторгового центра… «Золотые ворота»… направилась домой, - стараясь ничего неупустить, начала женщина. - Стояла наавтобусной остановке, прошли три автобуса, немои. - Елена Львовна назвала три номера, для убедительности. - Апотом… потом… - Тут женщина совладала ссобой, вспомнив слова супруга отом, что женские слезы могут разжалобить только сосунков, увсех остальных они ничего, кроме раздражения, вызвать немогут. - Да, кажется так… - скрепившись проговорила она. - Ну, и… - спотыкаясь, Елена Львовна довела рассказ дотого, как она, будто Афродита изпены морской… ну икак её потом схватили, затолкали иувезли невесть куда.
        Закончив писать, полицейский казенным, совершенно неотражающим действительность языком изложил всё недавно произошедшее сЕленой Львовной, отуслышанного ей опять стало жутко, нокак-то сладостно-жутко.
        - Добавления? Исправления?
        - Нет, - шмыгнула носом задержанная. - Навсе согласна, то есть… совсем согласна, - поспешила исправиться Елена Львовна. - Что теперь сомной будет? - осторожно добавилаона.
        - Авы как думаете? - поставил нанее глаза полицейский. - Аеслибы рядом оказались дети?!
        «Значит, мелкое хулиганство». - Елена Львовна опять вся скукожилась иопустила глаза впол.
        Полицейский хлопнул папочкой:
        - Вам придется зайти кнам ещераз.
        - Иизгорода невыезжать… - вздохнула женщина.
        - Это уж как знаете, - полицейский дал понять, что больше незадерживает.
        «Хорошо, если штраф, - слезая состула, подумала Елена Львовна. - Ябы потихонечку оплатила все всберкассе, иниктобы ничего неузнал… главное, чтобы впочтовый ящик ничего неопустили… чтобы Лёлик случайно невытащил…» Будучи женщиной обыкновенной, среднестатистической, Елена Львовна, естественно, незнала, что делают слюдьми замелкое хулиганство, и, несмотря надребезжание задетых вней струн, теперь она жалела отом, что сней все это случилось, ией хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Вулканы, бившиеся внутри, поутихли, снаружи все снова стало приличненько - шейка худенькая, воротничок кругленький, итолько слегка взлохмаченные волосы намекали нато, что недавно вжизни Елены Львовны произошло нечто!
        Домой женщина возвращалась наватный ногах, ей уже мерещилось, что весь интернет завален роликами сее нестандартной выходкой, телефон ведь есть укаждой собаки, кто-нибудь да заснял. Вкоторый раз повертев вголове ужасы, которые ей пришлосьбы испытать вслучае, еслиб факт получил огласку, Елена Львовна приняла нелегкое решение: покрайней мере, домашним сообщить обо всем самой. «Пусть лучше уж отменя, чем изинтернета или изпрограммы телевидения!»
        ***
        Наследующий день Елену Львовну вызвали повторно вполицию. Заночь нервы ее ивовсе разошлись, подороге вотделение она представляла себя варестантской форме, вкосынке, строчащей спецодежду для МЧС или тапочки. Неуспели тюремные думки отпустить, как коршуны налетели мысли опсихушке, которые так ипреследовали бедную женщину досамого порога районного отдела полиции. Однако, какбы обстоятельства ни измывались над человеком, какуюбы козью морду ни строила ему жизнь, практика доказывает, что всамых, казалосьбы, безнадежных ситуациях человек активизируется иначинает искать путь кспасению. Любой, прожив всю свою жизнь внеочень правовом государстве инераз убедившись втом, что деньги решают если невсе, то многое, невольно обращается кэтому спасительному ключику, прикинула иЕлена Львовна, сколько денег уних смужем отложено наобучение Олечки. Походив лисой вокруг этой суммы, шикнув наподнявшую голову совесть, Елена Львовна таки замахнулась наденьги! Нонеуспела она решиться, встал следующий вопрос: кому давать? Перебрав вуме всех родственников изнакомых, женщина констатировала, что уних никаких выходов наорганы
нет, соватьже взятку первому встречному - безответственно, схватят заруку, тогда уж неотвертишься, будут шить настоящее дело! Женщина некоторое время блуждала впоисках решения, пока ненаткнулась назаконный, вполне легальный выход - нанять адвоката. Наэтого двуликого януса они, конечно, тоже ухлопают кучу денег, нохотябы избегут ненужного риска.
        Дойдя дотретьего этажа полицейского участка, Елена Львовна невольно остановилась: все стулья вкоридоре были заняты, несколько человек стояли впроходе, некоторые подпирали стеночку иоживленно что-то обсуждали. Наодном измужчин пиджак был явно несего плеча, надругом под пиджаком отсутствовала рубаха, ииз-за бортов выглядывал мохнатый чернявый островок. (Елена Львовна особо подметила эту приятную глазу деталь, Лёлик унее всю жизнь был голый, как коленка.) Среди присутствующих были идамы, наних женщина обратила внимание постольку-поскольку, хотя издесь были некоторые огрехи втуалетах. Несмотря наобщую неприбранность, настроение упублики было оживленное, суетливое, несколько сумбурное идаже какое-то торжественное - как будтобы всем пришлось пережить нечто ультранеобыкновенное итеперь все спешат поделиться пережитым сокружающими. (Невзирая нато, что окружающие пережили примерно тоже самое.)
        Внутри уженщины тутже будто отлегло, дышать стало свободнее. Ей теперь непридется стоять одной пред жестокой толпой!
        Наобщем фоне выделялся один старичок: говорил он всех громче, ярче, сочнее! Говорил так, что его было слышно вдругом конце коридора. Сразу бросалось вглаза, что пережитое, какбы неприятно оно ни было, доставляло ему массу удовольствия! Зачто только неприходится хвататься человеку занеимением свежих впечатлений! Елена Львовна подобралась кстаричку поближе и, подперев стенку, также как все, стала его слушать. Вкоридорах порой узнаешь больше, чем вкабинетах, есть иукоридоров своя правда.
        Звали старичка Петр Сергеич, многие обращались кнему поимени-отчеству, изчего Елена Львовна сделала вывод, что Петр Сергеич рассказ свой начал несейчас. Действительно, рассказ велся уже некоторое время, но, ввиду того, что подходили все новые иновые лица, старичку приходилось все бросать иначинать сызнова. Это, конечно, немогло ненарушать хронологию, невнести некий сумбур вповествование, однако, ни капельки несмущаясь, что волчком крутится вокруг одного итогоже, Петр Сергеевич все делал иделал вкрапления, прихватывал много ненужных подробностей, вопросы все сыпали исыпали, аПетр Сергеевич, непродвигаясь ни найоту, нимало нескрывая своего удовольствия, плескался вовнимании аудитории.
        Изуслышанного Елене Львовне сгорем пополам, ноудалось кое-что слепить: Петр Сергеевич жил неподалеку, внедавно отстроенных двадцатичетырехэтажках, жил неодин, асосвоими (то есть дочерью, зятем ивнучкой), уПолечки (внучки) вближайшую субботу день рождения, исамый лучший вмире дед (Петр Сергеевич, нестесняясь, наэтом настаивал) отправился заподарком. Дед, вероятно, несильно врал, когда говорил, что лучший, - стоило лишь обратить внимание нато, как непринужденно Петр Сергеевич ориентировался вразновидностях Барби, как прекрасно разбирался вмногоуровневых домах изрозовой пластмассы искаким вкусом мог их обставить. Витоге старик обошел несколько магазинов (новсе вхолостую, поэтому-то ему ипришлось топать в«Золотые ворота», вкоторых, поего словам, все дорого, новыбор!). В«Золотых воротах» дед купил еще одну стиральную машинку, диван икресло, потому как последнее время кБарби стал захаживать Бен. (Осуществовании Бена Петр Сергеевич тоже знал.) Напластмассовой мебели рассказ неожиданно оборвался, дальше пошли вопиющие подробности, откоторых выли уши. Елена Львовна даже чуточку отползла постеночке, одно
дело, когда среди бела дня наулице раздевается молодой мужик или баба (даже она, женщина, вконце концов, еще нестарая), адругое - когда является пред ясны очи сморщенный, видавший виды старикашка итрясет перед всеми своим барахлом.
        Дальше женщина слушала вполуха, иее непокидало чувство, что она напала наслед. Вчера, возвращаясь домой, заходила в«Золотые ворота»; фонтан, изкоторого выловили жмущегося кней накануне мужичонку, располагается перед «Воротами»; Пётр Сергеевич тоже указал на«Ворота». Вовсех трех случаях фигурировал треклятый торговый центр. Елена Львовна неудивилосьбы, еслиб иостальные присутствующие были так или иначе сним связаны. Однако «Золотые ворота» - это все равно что поле, анужен точный квадрат. Всвоих догадках Елена Львовна пошла даже дальше, предположив, что причина всех безобразий невлюдях, авчем-то другом ивсе эти несчастные, как иона, виноваты лишь втом, что оказались невтом месте иневто время… Окажись наих месте другие - тебы сейчас топтались вказенном доме, авчера исегодня пугалибы всех набольшой дороге.
        Потолпе прошел рокот… Елена Львовна неединственная блеснула сообразительностью.
        Дверь кабинета распахнулась, иженщина услышала доболи знакомое «Лосева».
        - Лососева, - попривычке поправила она ипрошла вкабинет.
        Науже знакомом столе Елена Львовна увидела большую карту, накоторой вверх ногами изадом наперед было написано «Золотые ворота». Елена Львовна аж засияла: приятно, когда твое мнение совпадает смнением следствия.
        - «Золотые ворота»! - Женщина ловко прочитала вывернутое слово изамерла вожидании вопросов, которые, как она предполагала, должны были посыпаться нанеё градом.
        Полицейский, однако, смотрел сквозь нее, обдумывая неразрешенную загадку.
        Елена Львовна скромно присела, сначала вела себя смирно идаже незаметила, как вылезла женщина-вамп.
        - Я уверена, все дело вэтом гиблом месте! - проговорилаона.
        - Вкаком месте? - несразу понял полицейский.
        - Как вкаком? - удивилась женщина.
        Полицейский шевельнул единственной, сросшейся, монолитной бровью.
        Елена Львовна поправила волосы.
        - Все произошло именно в«Золотых воротах», - пояснила она. - Именно здесь навсех будто нашло затмение… ну и… - Женщина хотела было закинуть ногу наногу, новпоследний момент передумала.
        - Ну и? - стукнул ручкой постолу полицейский.
        Елена Львовна снова принялась излагать все, что сней случилось накануне, однако вэтот раз черпнула событий побольше, точка начала рассказа сместилась назад вовремени. Женщина только сейчас поняла, что впредыдущем варианте изложения многое осталось засценой ввиду этого маленького недочета.
        - Вшесть я вышла сработы, ну, может, чуть раньше… - Елена Львовна неожиданно опустила глаза - есть такие люди, которые стараются все делать правильно, аесли уж ихимичат, то делают это потихонечку, чтобы всё было шито-крыто, женщина постаралась поскорее проскочить это место. - Обычно дометро я еду натрамвае, новэтот раз передумала, погода шептала, - добавила колорита Елена Львовна. - Прошлась пешком, моцион, свежий воздух. Вметро купила билет, проездной забыла дома, - извиняясь, добавила она инеожиданно сбилась, испугавшись того, что из-за этой самой забывчивости уполицейского может сложиться мнение, что исейчас она может что-нибудь забыть или упустить. - Наметро ехала четырнадцать минут - я неоднократно засекала, - вышла изметро ипошла в«Золотые ворота» купить Лёлику шницель.
        - Лёлику? - переспросил полицейский.
        - Ой, - спохватилась Елена Львовна. - Леониду Витальевичу Лососеву, моему супругу, мы женаты девятнадцатьлет.
        При упоминании омуже наЕлену Львовну будто что-то нашло, причем это уже шухерила невамп, акто-то другой иззоопарка (Елена Львовна ипредположить немогла, что вней столько подтекстов).
        - Унас вообще-то крепкая семья, - поделилась она. - Живем душа вдушу, Леонид Витальевич, правда, уходил отнас три года назад, имы жили порознь… - Женщина задумалась, скорее всего, припоминая подробности того черного периода своей жизни, даже незамечая, что рассказ уводит её невту степь.
        - Это ненадо, - прервал ее полицейский.
        - Как ненадо? - встрепенулась Елена Львовна, уже приготовившись рассказать отом, как Леонид Витальевич настарости лет встретил новую любовь (астарой-то куда деваться?), как уних там всё закрутилось икак она, отдав ему всё (молодость, красоту исамое себя), чуть неосталась набобах! Ата оказалась жучка, покрутила-покрутила хвостом - да ибросила её Леонида Витальевича. Аунего сердце! Ион совершенно разбитый… приполз… аона приняла… Неразбрасыватьсяже добром. - Авы какбы поступили?! - свызовом произнесла Елена Львовна. - Мужчина смотрел нанее уже синтересом. - Ах, ну да, - осеклась женщина.
        - Так через какой вход вы вошли? - Карта, пошуршав, перевернулась.
        Сориентировавшись вплане, женщина ткнула пальцем.
        - Через этот.
        - Потом?
        - Сразу пошла зашницелем.
        - Куда?
        - В«Территорию котлет», - небез гордости объявила она (это был дорогой, элитный магазин, иЕлене Львовне хотелось, чтобы этот мужлан вмундире знал, что она женщина сдостатком).
        - Как шли? Покажите, - попросил полицейский.
        Елена Львовна опять тыкнула пальцем, пальчик аккуратно поехал попроходам всторону уже названного магазина. Глядя наоблупившийся лак, Елена Львовна пожалела, что вовремя несделала маникюр - времени насебя, как всегда, нехватало. Когда пальчик доехал донужного магазина, Елена Львовна безошибочно указала наотдел, вкотором, оказывается, взяла нешницель (они закончились), арулетики, которые Леонид Витальевич тоже очень уважал.
        - Потом? - неотрывая глаз отпальчика, спросил полицейский.
        - Потом домой, - удивилась вопросу женщина.
        - Прямо-таки сразу идомой? - Полицейский посмотрел нанее так, как будтобы хотел вчем-то уличить.
        - Ах, ну да, - спохватилась допрашиваемая. - Заходила всумки, потом вобувной… - Перечисляя, женщина каждый раз тыкала пальцем вкарту. Полицейский заметно оживился истал фиксировать данные. Елена Львовна тыкнула пальцем еще водин магазин, который чуть было непропустила, припоминая, как каждому, проходящему мимо него, вручали конфетку ипросили тутже ее развернуть. Перескочив, Елена Львовна хотела было снова рассказать, чем все закончилось, как ее схватили, запихнули исветерком доставили вучасток. Нополицейский ее уже неслушал.
        - Вы свободны, - проговорилон.
        Елена Львовна хмыкнула, выходя изкабинета, она заметила, как полицейский взял красный маркер ипрочертил накарте линию потолько что описанному ею маршруту.
        ***
        Вкоридоре, похоже, все это время продолжались дебаты, центральную роль опять занимал неутомимый Пётр Сергеевич.
        - Ая, значится, мимо прохожу, - декламировал пенсионер. - Ауних музычка такая тилинькает, что-то такое знакомое, аухватить никак немогу, итут мне вдруг вногу вступило… - Пётр Сергеевич углубился вмедицину, посыпал терминами, его, однако, вежливо возвратили ксути: ревматизм вданный момент мало кого интересовал, хотя иподжидал каждого невтаком отдаленном будущем.
        - Ага, итут гляжу, рядом скамейка… под пальмой…
        Кто-то изприсутствующих выразил недоверие, нонанего вответ тутже пшикнули: в«Золотых воротах» навсех этажах давно стояли пальмы, исовершенно непонятно, как это некоторые это досих пор незаметили.
        Петру Сергеевичу опять дали слово.
        - Доковылял я, значится, доскамейки, сижу ногу мну, под коленкой щиплю… - Петра Сергеича снова одернули, ноон все-таки договорил, что хотел: - Кости ссыхаются, мослы друг обдружку трутся, прям беда… Пока я, значит, пальчиками себя кусаю, мелодия эта опять: ти-ти-ту, ти-ти-та… Тут-то я ипонял, что все это неспроста! Это всё тех-но-ло-ги-и!!! - членораздельно произнес Пётр Сергеевич ихмыкнул свидом человека, которому удалось докопаться досути явлений.
        - Да что вы ерунду-то городите, - невыдержал один изприсутствующий. - Какие еще технологии?!
        Возразившим оказался моложавый, хорохорившийся мужчина лет пятидесяти сидеальной, будто циркулем вычерченной лысиной. Выказав несогласие, он будто захлопнул засобой створки и, похоже, больше ненамеривался отстаивать свою точку зрения. (Вкаждой толпе всегда найдется такой выскочка, тявкнет - ивкусты.)
        Даже малой толики недоверия, высказанного вего адрес, Петру Сергеевичу было достаточно для того, чтобы его понесло.
        - Интересоваться надо окружающим, - взбеленился оратор. - Сейчас всем м?зги промывают! Ониж как действуют? Бдительность усыпляют! Музычкой человека зазывают… Ах, зачем эта но-о-очь так была хороша-а-а… - провыл Петр Сергеевич слова известной песни итутже продолжил: - Человек кним только заглянет - они его тутже цап-царап! Жизнь или кошелек?! - достиг кульминации старичок. - Знаем мы ихние бутики! Имбы только идивотов без штанов оставить!
        Потолпе прокатилась волна, высказывание никого неоставило равнодушным.
        Петр Сергеевич, оратор талантливый, казалось, так ихотел своей двусмысленной фразой задеть толпу заживое.
        - Кровь изнас пьют, кровососы! Амы-то дураки ирады, - чуть принизил голос Пётр Сергеевич. - Нострашно даже неэто, страшно то, что они хотят, чтобы мы акромя штанов недумали больше ни очем! Дурак-то он только тем изанят, что шкаф свой набивает, зад унего один, аштанов двадцать! - неунимался Петр Сергеевич. - Аеще есть дураки, которые денег неимеют, так эти вкредиты посамые уши влезут… толькоб расфуфыриться. Карты-то теперь кредитные чуть несилком впихивают!
        Елена Львовна заметила, как рядом стоящий мужчина уже несколько раз надавил Петру Сергеевичу наногу, выступление носило все более политический характер, ипродолжать его встенах полиции, органа государственного, было покрайней мере неосмотрительно. НаПетра Сергеевича поглядывали как будто даже сопаской.
        - Ну, акак это, простите, связано снашей-то… акцией? - набравшись смелости, вклинилась Елена Львовна. Вообще, вЕлене Львовне запоследние сутки стали происходить странные метаморфозы, вней стала пробуждаться смелость, дремавшая последние сорок четыре года, она вдруг стала высказываться при всех, спрашивать отом, что её интересовало, ивообще стала меньше стесняться. Еще два дня назад все это было загранью…
        Услышав вопрос, Петр Сергеевич неожиданно замялся, многие догадались, что уоратора небыло внятного ответа наэтот вопрос, суть вроде как нащупал, ноодно дело - нащупать, адругое - ухватить ее, донести домасс - тут уж требуется талант другого рода. Петру Сергеевичу аж самому стало обидно оттого, что он немог толком связать два конца.
        Инициативу неожиданно перехватил долговязый мужчина, который всё время дебатов колыхался, как ковыль, над головами присутствующих. Присутствующие навострили ушки.
        - Все это манипуляции, амузыка используется просто как инструмент. - Шланг сверху вниз глянул наприсутствующих, те молчали как рыбы ивнимательно его слушали. - Ну, этоже элементарно… - Долговязый как будто удивился тому, что приходится объяснять такие простые вещи, иследом рассказал ободном эксперименте, который проводился чутьли неназаре кинематографа водном изамериканских кинотеатров. Тогда вленту каким-то образом вмонтировали кадры скока-колой, напротяжения всего сеанса люди смотрели назаданную картинку, причем даже неосознавая, что они нанее смотрят, апосле просмотра все гурьбой побежали кларьку исделали ему недельную выручку попродаже газировки.
        Дослушав, народ загудел, среди присутствующих нашлись такие, которые вроде как тоже что-то такое слышали, кто-то добавил, что где-то читал опровержение, вроде как результаты экспериментов были сфальсифицированы иникаких злоупотреблений небыло, начто один мужчина, непроронивший досих пор ни слова, возразил идобавил, что есть даже такая статья, которая подобные манипулирования запрещает.
        - Вот те на! Статья, значит, есть! Аманипулирования нету?- ввернул тутже Петр Сергеевич, явно пытаясь вернуть себе внимание.
        Народ еще сильнее зашумел.
        - Ивообще, способов дурежа населения огромное множество, - опять перехватил инициативу долговязый. - Вмагазинах уже давно пускают впесню нарезку: бери больше - кидай дальше - покупай-хватай-носи… любой другой текст можно, непроблема…
        - Да как это возможно! - невытерпела одна изприсутствующих дам. - Да также можно надиктовать все, что взбредет вголову!
        - Можно ичто взбредет вголову, - спокойно подтвердил шланг.
        - Аесли свысотки скажут сигануть? - неуспокаивалась дама.
        - Исиганете, - убедительно проговорил долговязый.
        - Ивам нежалко людей?! - чуть невзвизгнула дамочка (наоснове чего было выдвинуто подобное предположение, осталось несовсем ясно).
        - Нежалко, это уже нелюди! - ответил шланг.
        Покучке пробежало волнение. Толпящиеся незнали, как мужчину понимать: шутит он или говорит серьезно? Елена Львовна протиснулась поближе. Долговязого плотным кольцом обступили совсех сторон, народу, похоже, уже было наплевать, что все они находятся вполиции. Пара десятков глаз впились вмужчину.
        Долговязый поспешил дать объяснение.
        - Во-первых, пока еще лишь незначительная часть населения настолько пропащая, что будет сигать свышек посвистку. Хотя цифра неукоснительно растет, - конфиденциально пояснил он. - Умногих еще есть свои собственные мозги, иих нетак-то легко свернуть стого, что нужно им, анедяде Сурену, владеющему торговым комплексом. Такому хоть весь мозг проконопать - «сыми свое, купи пижаму», - аон наплюет или пойдет купит то, что ему нужно. Тут, конечно, играют роль многие факторы: воспитание, статус, уровень дохода… много чего, - махнул рукой мужчина. - Да ивообще, голова-то зачем-то имеется…
        - Чтобы шляпу носить! - опять вклинился Петр Сергеевич. - Простите, авы, как я погляжу, хорошо так поете… всё знаете… - небез яду добавил старик. - Акакже вы сами-то попали вэти сети? Выже, как я понимаю, оказались вместе совсеми… внеглиже? - ехидно уставился ненего Петр Сергеевич.
        - Я? - удивленно проговорил шланг. - Я - неоказался, я всоседний кабинет стою… совсем по-другому вопросу, - внес поправочку долговязый.
        Присутствующие опять заволновались, ноэто уже было какое-то нехорошее волнение.
        - Простите, аоткуда вам все это известно? - ввинтил мужчина сидеальной лысиной.
        - Разрабатывал эту систему, - подмигнул ему шланг.
        Народ уже готов был кинуться ирастерзать беззащитного разработчика, номужчина неожиданно засмеялся, поднял обе руки иприслонился кстеночке. - Сдаюсь, сдаюсь, я просто давно увлекаюсь этой темой. Ну аесли уж начистоту, - несмог сдержать себя мужчина, - просто так средь бела дня никто ссебя скидывать одежду небудет, значит, было вас зачто зацепить!
        - Да чтоб тебя! - Вмужчину полетела маленькая черненькая сумочка.
        Елена Львовна, себя непомня, вдруг бросилась его защищать.
        Заварилась такая каша, что мама негорюй! Неизвестно, чембы все это закончилось, еслибы вовремя неподоспели полицейские. Главные зачинщики оказались тутже зарешеткой, Елена Львовна даже неуспела сообразить, как заней клацнул замок. Рядом ссобой она обнаружила даму, которая кричала освоем праве позвонить адвокату. Адвокатам пока никто незвонил, зато все кинулись звонить родственникам. Слава богу, телефоны ни укого неотобрали. Елена Львовна, неотставая отвсех, тоже стала рыться всвоей сумочке. Оповестив своих, все принялись снетерпением ждать, сразу было видно, что многие оказались зарешеткой впервыйраз.
        ***
        Муж заЕленой Львовной прибыл только через пару часов, её иПетра Сергеевича забрали одними изсамых последних. Задва часа камеры, несмотря напостоянное зудение Петра Сергеевича, женщине было очем поразмыслить, она поняла, что последние два дня перевернули всю ее жизнь. Ей уже было нестрашно, что обо всем узнают дома (впредыдущий вечер она так ничего инесказала) или наработе, и, еслибы даже ее показали ввечерних новостях, ейбы тоже было все равно. Припоминая все недавно услышанное, Елена Львовна пришла квыводу, что ей неособенно обидно, что наней обкатывают какие-то там технологии, используют всвоих корыстных, зачастую грабительских целях, залезая всвятая святых - вее кошелек. Выходя изкамеры, больше всего Елена Львовна сожалела отом, что та самая (недавно обнаруженная ею) субженщина все эти годы дремала инепонятно чем занималась, иотом, что всё, недавно сней произошедшее, неслучилось лет двадцать назад!
        Уй над Ой, или Башмачки для Марьи
        Марья поправила воротник, влезла поглубже вхлипкое пальтишко, одно название, анепальтишко - мех поистерся, давно потерял свой первозданный холеный вид, ни шику тебе, ни лоску, нонеэто беспокоило женщину, неприятно было то, что соспины шибко поддувало, аэто значит, отподкладки осталась одна фикция иоттакого пальто теперь можно ожидать какой хочешь пакости, аона нанего возлагала ой какие надежды.
        Впереди показался выкрашенный зеленой краской контейнер. Изподворотни набросился ветер, понебу скребли обглоданные ветви деревьев, тучи мрачной толпой шарахались изстороны всторону, солнце совсем негрело. Вокруг никого, ни своих, ни чужих. Вдалеке нааркане тянули всад карапуза, хлопнула дверца машины. Ни души. Пустыня… Кзадней стене контейнера притулился шифоньер, уподножия, выскочив изразорванного пакета, валялись картофельные очистки, надверце благородно висели старые брюки.
        «Понимающий человек, - подойдя, похвалила оставившего их женщина. - Все мы люди, все человеки! Ато ведь какие есть самонадеянные…»
        Маршрут Марьи пролегал поотдаленной географии, уж шибко гадко было попадаться наглаза знакомым. Странствуя, она успела познакомиться свесьма почтенными людьми, одним изновых знакомых был Георгий Иванович - эрудит, интеллигент, милейший человек - разный люд напомойках встречается, если уж мусорные короли бывают, то что иговорить одругих. (Про королей ей, кстати, Георгий Иванович поведал. Кладезь, анечеловек!)
        Среди россыпей чего только она неперевидала, чего только непонаходила - всякое добро люди выбрасывают: терем заново отстроить можно имебелью обставить, изодежки кое-что перепадает (мода-то как шальная меняется), почитай, вовсе новое одеться можно. Пакет однажды нашла, авнем - коробочка, вкоробочке - телефон, новехонький, сначала дочери хотела снести, апотом спохватилась - удочери-то, может, еще лучше есть, да инехотела она, чтобы дочка знала, что мать попомойкам промышляет. Георгию Ивановичу предложила, тот тоже невзял, помыкалась, да иоставила, где нашла, авось кто другой подберет, кому нужнее… Марья огляделась, достала из-за спины сумочку (искать-то удобнее, когда руки свободные), того, зачем она пришла, ивпомине небыло.
        - Ничего, погода шепчет, - подбодрила себя женщина. - Гуляй сколько хошь!
        Вытащив блокнотик, Марья отслюнявила страничку иглянула нарисунок.
        - Эх! - вздохнула она, нащупала что-то надне, баламутка лежала наместе, куда ей деться? Ветер шуршал листком, Марья оторвала глаза отблокнота и… Надоже! Явились, незапылились! Стоят, пятки вместе, носки врозь! Как это она их сразу неприметила?!
        - Вишь ты! - женщина была ирада, ипольщена, иудивлена.
        Наземле прямо перед ней стояли черные, натолстой подошве ботинки.
        Плюхнулись два голубя, ноМарье было недоних.
        - Кыш! - отогнала птиц женщина. - Голуби степенно разошлись. Марья наклонилась илюбовно взяла башмаки вруки. - СХлястиком, - будтобы похвалила их она. - Вон как! Ходила, ходила ивыходила! Неподвела, мошенница! - незабыла она ипро свою руководительницу.
        Всю дорогу домой Марья поглядывала посторонам, очень хотелось встретить Георгия Ивановича, поделиться радостью. «Неповерит ведь, дюж умный!» - совсем уж раззадориласьона.
        Вернувшись домой, женщина впервую очередь занялась башмаками: вытащила изшелудивого пакета, помыла подошву, под батарею расстелила газетку, обихаживала своих подопечных долго, извела последние остатки гуталина. Вечером разложилась под лампой нажурнальном столике, вытащила изсаркофага очки, обе душки были давно вгипсе, сходила вприхожую, вытащила изсумки свою советчицу, обложка книжки была разорвана вклочья, название путеводительницы, как она ни колдовала, пока непридумала, уцелели лишь «…уй над …ой». Собратной стороны улыбалась автор, звали писательницу как-то по-чудн?му - Люсинда так-то так-то. Марья, сколько ни старалась, никак немогла запомнить. Книжка давно была прочитана откорки докорки. Поначалу впечатление было неизприятных, уж очень самонадеянно: мол, загадай что хочешь исиди напечи, вселенная сама обо всем позаботится! Марья тогда этому очень удивилась: какая такая вселенная? Галактика их, чтоли? Млечный путь? Читать, однакож, продолжила, излюбопытства, прежде ничего подобного она невстречала, подкупала книжка ипростотой, хотя были иявные, наее вкус, перекосы - полкнижки, кпримеру,
топталось вокруг мужчин, еёже всилу возраста вопрос этот давно неинтересовал. Страничка застраничкой, женщина инезаметила, как Люсинда её затянула, кому-то, может, инепонравилосьбы, что автор внекоторых местах подолгу топталась ислишком уж все разжевывала, ноМарья осталась довольна. Ктомуже Люсинда была неголословна, как Марье показалось поначалу, нетолько направо-налево раздавала обещания, ноидавала конкретные рекомендации: делать так-то итак-то, никакой самодеятельности, все равно что врецепте. Человеку, впервый раз сметодикой столкнувшемуся, все это было очень полезно. Особое внимание Люсинда уделила главным принципам, влюбой методике есть определенные приемы, вкнижке заоснову были взяты опятьже мужчины, ноМарья нерастерялась, сообразила, что тем метода ихороша, что ее можно применять вкаких хочешь сферах.
        Правила вроде как казались незамысловатыми.
        Взять хотябы - «Себе неврать». (Люсинда приводила впример блондина - нужен блондин, значит, заказывай блондина, инетвоя забота, как его тебе доставят! Марья, недолго думая, вместо блондина подставила ботинки - старые каши просили.)
        Следующее правило гласило - «Обтом, обчем мечтаешь, никому неговори». (Это ибез книжки было понятно - сглазят!)
        Или вот еще - «Как можно подробнее описать, что хочешь». (Тут-то ибыла основная работа, ивот тут-то Марья больше всего ибоялась оплошать.)
        Инаконец - «Незавираться, неискушать судьбу, нетребовать невозможного, аглавное - ненужного». (Впример был взят президент Обама, его заказывать Люсинда нерекомендовала, мужчина хоть изавидный, ноженат, две дочери, негоже разбивать семью - Марья исама все это прекрасно понимала, ктомуже себе всегда лучше искать изсвоих, ато ведь детей потом задразнят…)
        Просить, помнению Люсинды, можно было все что угодно, нонужно помнить, что натвое желание будет отрываться вселенная, которую напустяки, как она поняла, отвлекать нестоит. Вконце автор сделала некоторое послабление, некаждый всостоянии словами обрисовать, что ему хочется, таким разрешалось малевать картинки. Сразу после прочтения Марья инарисовала свои будущие ботинки, их-то инашла нынешним утром! Вот тебе и… «Властв… уй над судьб… ой!» - Марья чуть нехлопнула себя полбу, так вот что таилось заоборванными буковками!
        Перечитав страничку сзагнутым листком, Марья принялась завторую всвоей жизни художественную работу. Художница изнее была никудышная, ноМарья брала старанием: тщательно вырисовала воротник, мех нестала рисовать, нужно ичесть знать (да иктобы выбросил пальто своротником), сделала его подлиннее, чтобы неподдувало, посадила шесть пуговиц - опять-таки чтобы незадиралась пола, каким-то макаром ей удалось даже создать ощущение тепла итолстости. Рисуя, художница постаралась учесть ошибки, допущенные сбашмаками, тогда она - пусть уж Люсинда ее простит - доконца неверила, что извсего этого что-нибудь да выйдет. Сейчасбы она, конечно, нарисовала неогромные мужские ботинищи (она ни вкоем случае нежаловалась иуже приготовила толстые стелечки), аженские сапоги, подлиннее, хотя был ириск - икры унее толстущие, вдругбы несошлись, что тогда? Другие заказать неудобно, скажут - очем раньше думала?
        Рисунок вскором времени был закончен. Слистками этими тоже была целая морока, вкнижке была отдельная глава, посвященная этому, вкоторой другие читатели делились своим опытом стакими, как Марья. Судя пописьмам читательниц, действовал кто вочто горазд: кто-то вешал листки намагнит нахолодильник, чтобы всегда было перед глазами (хотя это ипротиворечило правилам), кто-то просто оставлял вблокноте, аодна, кажется, Дженнифер изСиэтла, стыдно сказать, засунула бумажку вбюстгальтер итак сней иходила.
        Марья, как ивпервый раз, убрала блокнотик икнижку всумку - сботинками метода сработала, так что инечего было выдумывать что-то еще. Ночью спала плохо, долго копошилась, переживала, какбы чего неупустила инеиспортила пальто.
        Проснувшись, Марья засобиралась, надела старые ботинки - новые было жалко, да инетакие холода, чтоб вещь трепать, - приготовилась ктому, что ипальто найдется несразу (ботинки она аж две недели выхаживала). Люсинда наэто тоже указывала - быстро только куры несутся, авселенной тоже требуется время, чтобы осуществить задуманное, все несбухты-барахты! Вэтом был особый смысл - вдруг кому другое что забожается, чтож тогда, вселенной лишнюю работу делать? Часа три Марья усердно ходила, продрогла докостей, пальто ненашла, зато вдалеке увидела Георгия Ивановича - наконец-то будет кому рассказать ипро ботинки, которые уже нашлись, ипро пальто, которое только должно найтись. Ктомуже, как она успела приметить, Георгий Иванович сильно поистрепался, иемубы тоже непомешала иновая шапка, иновые ботинки. Конечно, такой, как он, Люсинде неповерит, сего-то инженерным образованием, аона возьмет изанего все нарисует - главное, только выведать, что ему перво-наперво нужно, чтобы вселенную почем зря небеспокоить.
        Страйк
        ПОЧТИ ДЕТЕКТИВНАЯ ИСТОРИЯ
        Хочешь жить - умей вертеться.
        Народная мудрость
        Павел Андреевич потянулся кмагнитоле, RockFM докрутил очередной шедевр, мурашки, оставив приятные последствия, разбежались потелам мужской аудитории слушателей, музыкант последний раз ударил пострунам, иэфир перехватила новостная щебетунья. Францию захлестнула волна беспорядков, футбольные фанаты забросали фаерами стадионы Лилля иМарселя, могучая кучка наших соотечественников отметелила тучу иностранных подданных, пока местная полиция расстреливала исвоих, ичужих слезоточивым газом, заокеаном ухлопали несколько десятков геев. Заметив брешь всвоих рядах, геи всех стран сплотились, вышли напарад, ноих тоже разогнали… Вэто самое время встарушке Вене товарищи вкостюмах Адама, нимало себя нежалея, оседлали велосипеды ипромчались поулицам, отстаивая свой собственный взгляд навещи. Что-то где-то рвануло, очередной террорист-фанатик, прихватив ссобой несколько человек, отправился впутешествие водну сторону… Мужчина переключился, надругой волне было все тоже самое, только вид сбоку, попытка намбер три - иизколонок вырвался вечно молодой голосЦоя:
        «…Город вдорожной петле, анад городом плывут… Идве тысячи лет война…» - отчеканивали бессмертные слова колонки.
        Павел Андреевич оставил Цоя, поправил что-то вухе, сдеревьев все реже срывались листья. «Еще неделька-другая - иможно менять резину», - постарой привычке всплыло впамяти - времена, когда он сам занимался машиной, давно прошли, теперь это делали специально обученные люди.
        ***
        Лада крутилась возле зеркала, прикладывая то кодному ушку, то кдругому недавно подаренные серьги; капельки змейкой спускались вдоль длинной шейки, девушка еще разочек облизнулась, прежде чем коробочка захлопнулась, - иэтим придется отлежаться уИрки. Лада, безусловно, неотносилась кчислу несложившихся женских судеб, своим горбом зарабатывающим себе нахлеб, тем неменее всвое время сделала всё, чтобы Пупсик пристроил ее наработу, - теперь вее распоряжении был маленький, персональный муравейник, работающий, как часы, зам исвободный график, работа оказалась прекрасной ширмой для личного времени ипространства - инетолько… Влюбой приличной организации регулярными пайками капают премии, под прикрытием которых удобно легализовывать «левую» (подаренную несуженым) ювелирку - вырученная при этом денежка аккуратно складывалась насчет старушки матери, оставшейся, как встрашном сне, где-то вУрюпинске. Лада незавиралась, неудваивала, как некоторые, барыши, разводя наодин итотже подарок имужа, илюбовника, ноинеразбрасывалась - курочка клюет позернышку (изпамяти еще невыветрилась съемная пополам сИркой комната,
одна надвоих пара колгот). Впрежних тесных взаимоотношениях целесообразности более ненаблюдалось, тем неменее Лада пока придерживала подругу при себе, дарила сбарского плеча разонравившиеся блузочки, скидывала надоевшие кофточки. Ирка, привыкшая быть тенью, как ираньше, слизывала Ладину прическу, делала себе такиеже, как уподруги, когти. Лада смотрела навсе это сквозь пальцы, особенно теперь, когда вышла замуж заПупсика, подруги все реже пересекались, аеслибы даже гипотетически иоказались водной компании, стоило им обернуться - исразу становилось ясно, кто красавица, акто каракатица.
        Телефон, дрогнув, затих, неподавая признаков жизни. Еще назаре романа Олежеку был сообщен секретный код: один гудок - «я потебе скучаю», два - «выйди насвязь», Лада редко держала телефон назвуковом режиме. Наэтот раз всего один блымк, проходя мимо, девушка схватила телефон итутже его отбросила, всплеск иснова тишь да гладь. Такие переходы спереливами наталкивали навполне естественную мысль - такова Лада вовсем, аглавное, вэтот самом деле… всех откроликов дооленей немогло это непривлекать. Цапнув изящика что-то ажурное, Лада направилась вванну. Капище утопало впереливающихся гранях тюбиков. Вкольцо обернулся тюрбан. Сверху брызнул тропический душ. Скользкое тело покрыли легкие разводы золотистой жижи, обратившиеся впенящуюся увлажняющую субстанцию. Гель для душа - прошлый век, ни одна уважающая себя дева неможет без содрогания намылить им ни одну впадинку или округлость своего скользкого тела, для некоторых зон - он даже опасен. Сушит. Дойдя доэтих самых зон, Лада взяла совсем другой флакончик, еще более нежный ибережный. Свой черед ждали еще несколько пузырьков. Промокнув переливающиеся чешуйки,
Лада оделась.
        Наулице, неуспела она дойти доследующего дома, нахвосте повис автомобиль, стекло опустилось.
        - Девушка, подвезти?
        Лада села вмашину:
        - Скучал без меня, Суслик? - чмокнула она водителя вщечку.
        - Очень… - Олежек попытался встряхнуться, отреагировать, роман, предполагающий только одну плоскость, неожиданно изнее вышел. Лада оказалась недевушкой-ромашкой, которую можно когда хочешь оттоптать вчистом поле.
        Наконец Олежек включился, секунда - иЛада перехватила тот самый взгляд, положила руку чуть выше его колена, юный пионер снова застрял, нотутже спохватился, провел пятерней поЛадиному бедру, машина отъехала отобочины, резко притормозившая впереди «Газель» оборвала обоюдные поползновения, дальше ехали без глупостей, Олежек вздохнул свободнее.
        Через два моста, три тоннеля итридцать три светофора показалось офисное здание. Молодой человек остановился метрах втрёхстах, еще когда роман только дал завязь, Лада провела инструктаж: нарасстояние пушечного выстрела кофису неподъезжать, бабы кругом глазастые, зубастые, каждая вторая изудовольствий позволяет себе разве что зефир, унекоторых нето что мужа - илюбовника нет. Выбравшись измашины, Лада, двигаясь отбедра, направилась кофису, ноОлегу было недотого, он ответил назвонок, стал напряженно слушать, губы его вответ изредка шевелились.
        ***
        Сработы Лада приехала домой, плюхнулась надиван, тучи сгущались, между бровями легла складочка, нопортила она безупречный лобик недолго. Больше всего Лада нелюбила тянуть кота зарога, подвешенное состояние было ей противно дотошнотиков, бить нужно четко, как кобра, ижелательно невмолоко. Адля этого нужно… спокойствие, итолько спокойствие… Были, конечно, вещи, которые могли иее вывести изравновесия, взять хотябы результат сделанного наднях теста, ноэто было всего лишь сиюсекундное замешательство…
        Девушка набрала номер Олежека идоложила обстановку: Пупсик завис нанесколько дней вкомандировке, натри дня путь вофис заказан, бизнес-центр устанавливал новую систему обдува работников, всех попросили впринудительный отпуск. Дыша втрубку, молодой человек выслушал Ладу, кажется, обрадовался, кто-то пытался вклиниться вразговор, ему пришлось отключиться, нопочти сразуже Олежек перезвонил, судя повсему, уже очухавшийся отсвалившегося наголову счастья, исообщил, что вечером они вдвоем уезжают. Куда? Секрет! Лада незабыла попросить Олежека взять один билет доУрюпинска иобратно (милая мама, как всегда, прикроет дочуру).
        - Тыже отпустишь меня, му-у-у-ра-а-а? - Закончив разговор, Лада подтащила ксебе развалившегося рядом кота (купленного Пупсиком еще доих совместного проживания иудивительно гармонирующего срасцветкой дивана).
        Кот никак неотреагировал наэти телячьи нежности, Ладу он побаивался: гладко стелет, да жестко спать. Ктомуже задревностию лет он нерасслышал, как она его назвала: «мура» или все-таки «шкура»? Нарываться лишний раз нехотелось, ноиглотать оскорбление было ни кчему, чуть подумав, Жмурик решил все-таки неэскалировать обстановку, Лада, несмотря навсе ее недостатки (что поделать, где шипы, там ирозы), была вовсяком случае организованным, последовательным человеком, сее появлением вдоме ему стали вовремя насыпать корм, недали водичке вблюдце превратиться вболото имгновенно, именно мгновенно, неуспевала его четвертая лапа коснутся пола, меняли опилки - Жмурик был допедантизма аккуратен иждал тогоже отокружающих. Всю работу подому делали, конечно, специально обученные люди.
        Лада проверила корм, поменяла водичку, навсякий случай поставила еще одно блюдце, если вдруг одно кот нечаянно (аскорее всего нарочно) перевернет, пытаясь лишить себя водопоя.
        - Смотри, несдохни без меня, киса, - сверкнув глазами, предупредила его девушка, еще раз подтащила пушистую шкуру ксебе, чмокнула кота итутже сморщилась.
        - Ну ипретже оттебя, Жмурик!
        Накота налетела апатия, невсе отрыгиваются морозной свежестью, однако беспардонное тыканье вэтот недостаток еще больше портило настроение.
        Девушка задержала зрачки-щелочки накоте - действовать нужно быстро, почуяв неладное, Жмурик влюбой момент дрыснет под диван. Лада стекла сдивана, метнувшись вхолл, вытряхнула вверх дном сумочку, обернувшись, впоследний момент поймала кота, насильственным, стоматологическим образом раскрыла кошачью пасть и - ПШИК! ПШИК! ПШИК! - ровно три раза пшикнула врот какой-то гадостью! Слезы градом покатили изглаз, отвозмущения Жмурик чуть неподавился, яд начал действовать, язык неприлично вывалился… Чувствуя, что он совершенно потерял человеческий облик, кот попытался хотябы затащить обратно язык, ноподлец неслушался. Вдовершение всего - полё-ё-ёт! Лада, непредупредив, кинула его наковер. «Боже мой! Какое варварское отношение клюдям!» - давясь иикая, кот посидел некоторое время немым укором наковре, ноненату напал, неЛаду пронимать терзаниями ближнего.
        Кот отполз отсцены ипринялся вылизываться, дрянь стала расползаться пошкуре, как нефтяное пятно. Жмурику показалось, что он весь теперь покрыт этой гадостью, иему доневыносимости стало жаль птиц, попавших, как ион, внефтяные пятна, он лег наковер, закрыл глаза, дернул задним крылом иприготовился умирать.
        Лада, бросая всумку вещи инаблюдая заспектаклем, ипальцем непошевелила, чтобы спасти обреченную птицу. Жмурик, повалявшись некоторое время наковре, открыл глаза, вздохнул, еще раз убедившись втом, что уЛады там, где сердце, камень, ипринялся как самый обычный, изгваздавшийся где-то кот чистить перышки. Пока Жмурик как потерпевший лизался, Лада сходила вванную ипринесла баночки, тюбики, флакончики.
        - Боже мой, - надавив острой коленкой навздувшееся брюхо сумки, Лада наконец обратилась кЖмурику, который теперь ее игнорировал: - Да обэтом ведь мечтает каждая баба…
        Жмурик так инеузнал, очем мечтает каждая баба, Лада недоговорила, вспомнив, что забыла взять еще икупальник, непростительная оплошность - вполне вероятно, что там, куда ее везет Олежек, будет ибассейн, грех прятать такое тело. Глянув взеркало, Лада придирчиво оглядела себя сног доголовы ванфас ипрофиль.
        Купальник нашелся наверхней полке шкафа, состула Лада соскочила легче пушинки.
        - Ну, Жмурик, остаешься захозяина!
        Очередное оскорбление Жмурика вывело изсебя, кота взяло зло: акто он есть, как нехозяин? Вовсяком случае он проводит б?льшую часть времени дома, анеэто помоечное неблагодарное отродье, кота несколько занесло, он поставил наЛаду свои щелочки: «Ходит, командует, забыла, кого подобрали сулицы?!»
        - Ну, ну, ну! - пригрозила ему тутже Лада. - Дружба дружбой, атапки врозь! Ато ведь, знаешь, можно и… - Рука девушки легла коту наголову, привычным движением, будтобы крутанула очередной флакончик. Кот что было мочи зажмурился. Нонапрасно, ничего ужасного непроизошло…
        - Ладно, живи, шкура, смотри неполиняй, ато выцветешь, небудешь втон дивану и…ага…
        «Что ага?» - Вконце концов даже бояться устаешь. Кот выкатил грудь колесом, зыркнул нанее почти свирепым взглядом, нотутже чихнул, весь эффект разлетелся вдребезги. Боже мой, какже он был жалок!
        Лада брезгливо глянула наЖмурика, котуже хотелось разорвать ее намелкие кусочки, выпотрошить, оторвать уши ихвост, пустить насобачий корм! Онбы, наверное, так исделал, новпоследнее время он стал замечать, что его окрас действительно стал отличаться оттона дивана, неприятно было ито, что недавно сломался еще один зуб, кот вздохнул: «Впещеру! Вглушь! ВСаратов!» - изабрался вуединение шкафа.
        ***
        Олежек выскочил изтакси, перехватил сумку услишком расторопного таксиста, запихнул ее вбагажник, стретьего маха его захлопнул, помог даме расположиться сзади, короче, был сама любезность. Молодые люди обменялись парой дежурных фраз изамолчали. Олежек погрузился всвои мысли, вообще, впоследнее время он был особенно погруженный, Лада думала освоем, большей частью овсякой ерунде, номелькали вопросы инепраздные: откуда унищего Олежека денежка? Изтоголи источника, окотором думает она? Очень хотелось верить вто, что это самая обычная поездка оголодавших любовников - ванна сшампанским, никакая клубника, подрагивающие свечи, ободранные розы, он тебя тащит изскользкой ванны, аты думаешь - толькобы ненавернулся!
        Застеклом мелькали заморенные березы, наразный манер замки торчали вредких проплешинах леса, вдалеке блеснула линза озера. Изгорода выехали уже полчаса как, аЛада пока так инезнала, куда ее везут: «Ну чтож, сюрприз так сюрприз!»
        Таксиста она давно изучила, вполне обычный мужик. Зачастоколом елок показался указатель «Парк-отель Парадайз», название избитое, замусоленное. Въехав зашлагбаум, Лада, успевшая познать сПупсиком богатство вразных его проявлениях, была, мягко говоря, удивлена. «Парадайз» оказался очень высокопробным отелем. А-ля дворец. Располагался дворец назакрытой территории, ухоженные клумбы, геометрически выверенный сад, розарий, ненавязчивая мелодия поющего фонтана, прерываемая редким ржанием: где-то вглубине располагалась собственная конюшня. Под причудливой крышей тяжелая мебель, топкие ковры, богемские люстры, рыбки вместах уединения - неожиданный смыв воды никого непугал, всё продолжало умиротворенное кружение.
        Три дня блаженства пролетели, как один миг, Лада выкладывалась нажеребчике, вминуты отдохновений, пока Олежек приходил всебя, отмокала вбассейне сненастоящей морской водой, ненастоящими волнами иснастоящими кристаллами, которых кругом были тыщи, потом млела вруках толи тайки, толи вьетнамки, впрочем, неважно, потому что не-важ-но… Ночью отыскивала несуществующие шрамики нателе Олежека и, казалось, совсем неспала… Олег, неуспевала щетина коснутся подушки, проваливался всон, нодаже восне волновался, урчал, совсем как Жмурик, заботы итреволнения неотпускали его иночью.
        Пупсик ни разу непозвонил, Лада несколько обеспокоенная таким молчанием, пару раз звонила сама, ноабонент был неабонент: версию, что муж вдругом часовом поясе, вполне можно было проглотить.
        Выезжая изотеля, Олежек расплатился картой, которую Лада раньше невидела. Чудеса врешете…
        ***
        Задва дня Ладиного отсутствия Жмурик несдох, сожрал весь корм, перевернул одно блюдце, как ипредполагала Лада, тоже, что он несразу вылез из-под дивана, было хорошим признаком - проявлял характер, был, вконце концов, котом, анепоследней тряпкой, ауже заодно это стоит уважать.
        После поездки Олежек как будто наелся, два дня незвонил, что вообще нанего непохоже, Лада пыталась разгадать, что сие могло означать? Натретий день проявился, объяснилось все банально - запарка, крутился, как белка, весь такой изсебя деловой.
        Все понеслось по-старому: подарки-сюрпризики, встречи урывками, Пупсик сиднем сидел дома, Олежек надоел хуже редьки, при других обстоятельствах давнобы дала ему отставку, неопределенность раздражала, тем более вее положении. Неожиданно поступившее неотслишком романтичного Олежека предложение отметить аж четыре месяца знакомства вселило надежду, что вскором времени ситуация наконец разродится. Олежек, укоторого ипри благоприятных условиях двухъядерный мозг работал попринципу обратной пропорциональности, давал все больше зацепок, плюс кое-что удалось узнать издругих источников: вводных было более чем достаточно - часХ приближался. Задва года супружества Лада насмотрелась нажен состоятельных Пупсиков, вбольшинстве случаев это был гарем (причем любимая жена, увы, неты), султанил зажравшийся мужик снарушением всех прав иконвенций, обладал абсолютной над тобой властью. Это был шанс… Отом, чтобы взять верх, немогло быть иречи, ноустановить паритет, обозначить свою территорию - для этого стоило еще разочек поднатужиться…
        ***
        Мест, где можно достойно отпраздновать все, что душе угодно, неопасаясь, что тебе втарелку плюнут, влюбом городе немного. Вотличие отпострадавших откризиса средней руки ресторанов, сегмент люкс, как всегда, остался наплаву - есть вещи, неподвластные экономическим стихиям. Лада попыталась выведать, куда ее поведет Олежек, номолодой человек напустил туману, все готовилось для нее ибез нее - неподкопаешься. Место ивремя было сообщено только накануне вечером, Влад позвонил потелефону. Поговорив сним, Лада сделала еще один звоночек иеще один - записалась всалон, почистить перышки, - лучший способ привести впорядок мысли, успокоиться, сосредоточиться.
        Наследующий день, завершив все процедуры всалоне, Лада поймала такси, слегким сердцем подумав отом, что когда-то открестилась отводителя, накотором настаивал Пупсик. Кчему лишняя пара глаз? Вдруг что-нибудь нашакалит, что тогда? Пускать его всвятая святых - ксердечку или цветку лотоса? Нет, ранг унее уже нетот, чтобы ложиться под каждого водителя. Доназначенного времени оставалось два часа. Ресторан оказался ничего изсебя непредставляющим заведением, носпретензией - мягкий полумрак, растушеванные линии, полуцвета-полутона. Мягко улыбнувшись, Лада сообщила, что столик заказан, ноона приехала несколько раньше. Официант мягко улыбнулся вответ ипроводил ее кстолику, любой каприз заваши деньги. Прежде чем набрать номер, Лада сделала заказ: бифштекс, два салата, впоследнее время аппетит унее зверский.
        Ирка ответила несразу, Лада терпеливо ждала, телефон, скорее всего, где-нибудь под шмотками, подруга терзается поповоду того, что надеть, поход вресторан вочередной раз превращается вкакое-то светопреставление, история повторяется (иэто прекрасно, что люди вбольшинстве своем предсказуемы ичто уИрки, как всегда, никаких планов… ни планов, ни целей: те, укого нет собственных целей, работают нацели других… как говорят разбирающиеся вподобных вещах люди).
        «Умница девочка», - про себя похвалила подругу Лада, услышав нужный вопрос.
        - Может, ту, скаплей? - обреченно предложила Ирка.
        Ну, конечно, скаплей! Олежек обожал запускать вразрез свою пятерню, да иПупсику она нравилась. Кофта соткрывающим полспины вырезом ввиде капли вчисле прочего была недавно всрочном порядке скинута Ирке вочередном гуманитарно-тряпочном транше.
        - Там есть один совершенно потрясающий салатик… - Благословив выбор подруги, Лада опустила глаза вменю. - Если я приеду раньше, тебе заказать? Клешни краба, хвосты креветок, грудки кальмаров, ивсе это сбрызнуто свежими чернилами каракатиц, - дочитала Лада.
        Единственной страстью Ирки была кулинария, готовить она обожала, воплощениеже кулинарных шедевров уИрки было особенное: всалатах вместо авокадо фигурировал огурец, манго заменялось рыжей тыквой, наосновании схожести вцвете, назвездочки карамболы безжалостно кромсались яблоки. Нужно отдать ей должное, извсего иногда выходила конфетка.
        Лада попривычке попробовала предугадать ход мыслей подруги: «Вместо клешней пойдут палочки. Вместо хвостов креветок вполне подойдут какие-нибудь другие хвосты… Где укальмаров грудки? Можно их заменить накуриные?» Дотого, что чернила каракатиц можно заменить водичкой из-под консервированных маслин, Лада додумалась гораздо быстрее Ирки. Осталось убедиться втом, что Ирка запомнила адрес, Лада переспросила подругу - адрес действительно застрял вголове Ирки где-то между хвостом креветки ищупальцами кальмара.
        Мальчик-официант оказался очень расторопный, неуспела Лада закончить разговор, как показался первый салат, затем второй и, наконец, бифштекс. Проглотив блюда одно задругим ивытерев губы салфеткой, Лада подозвала опять мальчика, заказала еще один салат для подруги исебе десерт - маковый торт! Обворожительно улыбнувшись, да-да, вот такая растяпа, Лада объяснила, что ей придется отойти, забыла кое-что вмашине, номашина недалеко, всоседнем переулке.
        - Вы немоглибы проводить мою знакомую, если вдруг она придет раньше? - Лада описала Ирку, незабыв ипро каплю. Чтобы мальчик неволновался, девушка расплатилась зауже проглоченное, азаодно изаказанное, кое-что перепало инаприятно удивившие чаевые.
        Бросив салфетку, Лада направилась квыходу, смомента звонка прошло неболее получаса, одевалась Ирка быстро, как солдат, натакси ни зачто непоедет, значит, общественный транспорт, будет вовремя, как штык. Лада сверилась счасиками изашла вбанк напротивоположной стороне улицы, вруках унее оказался проспектик сзаботливо придуманными кем-то заготовочками-мечтами. Всё, чем дразнился проспектик, уЛады уже было, однако, краем глаза наблюдая через окно задомом напротив, она принялась его изучать. Ирка незаставила себя ждать, дотопав доресторана, навсякий случай сверилась сзаписанным набумажечке адресом ипрошла между кадушками сжиденькими елями. Вдверях её перехватил официант, помог раздеться, глянув наспину, окончательно убедился, что это та самая подруга, ипроводил гостью кстолику. «Хороший мальчик», - похвалила его Лада.
        Ирка села каплей квходу, напротив лежала скомканная салфетка, она, конечно, могла еще встать, отойти, да все что угодно могло произойти, квартал мог накрыть какой-нибудь непредвиденный блэкаут, что-то всегда остается наволю случая, ноЛада надеялась, что все пойдет именно так, как она предполагала.
        Расторопный мальчик поставил перед Иркой блюдо ссалатом, Ирка закопошилась, увлеченно разгребая щупальца ихвосты. Спохватившись, она положила вилку, потянулась ктелефону, Ладин телефон тутже дрогнул, ноназвонок неответила. Девушка вышла избанка, прыгнула вкак будто специально приготовленное для нее такси, насоседней улице вышла изашла вмагазин обуви. Давно нужно было купить что-то удобное, без каблука. Выбирая сапоги, Лада периодически звонила, условленное сОлежеком время прошло уже пятнадцать минут как, ноникто неотвечал.
        Лада перемерила пар пять, прежде чем нашла те сапоги, которые ей понравились: удобные и, главное, стильные - наголенищах пропущена массивная цепь, актуальный тренд сезона. Ирка, ловя зубами щупальцу, наконец догадалась, чем можно заменить чернила каракатиц.
        Кто-то вошел вресторанчик, успев натянуть нафизиономию чулок.
        Капля висела напоблескивающей вполумраке пуговице.
        Ирка неуспела ничего сообразить, все накрыла темнота, вкоторой уже небыла ни креветок, ни кальмаров, ни листьев салата, сбрызнутых чернилами каракатиц.
        Внаушниках проговорили очередные инструкции, Олежек сделал несколько размашистых шагов всторону выхода итутже прогремел взрыв. Пупсик необманул, пообещав, что скоро все закончится ивжизни Олежека больше небудет ни слежки, ни инструкций, ни вынужденного кроличьего спаривания под всевидящим оком камер.
        ***
        Пупсик нажал настеклоподъемник, услышав характерный хлопок, он снял наушники.
        Лада, услышав хлопок, инстинктивно вжала голову вплечи, нотутже выпрямилась, нужно было расплатиться засапоги ипоскорее идти кПупсику, машина которого стояла неподалеку.
        Подойдя кджипу, Лада, увешанная, как елка, покупками (вместе ссапогами она купила унты иеще тапочки для Пупсика, последние Жмурик зализал досмерти), легонько постучала пальчиком постеклу.
        Павел Андреевич дернулся инесразу нашел кнопку.
        - Меня ждешь? - Лада открыла салон дорогого автомобиля исела рядом смужем.
        Пупсик нешевелился.
        - Ты… - наконец проговорил мужчина.
        - Я. Атам Ирка, - объяснила Лада. - Аутебя там что? Дуб-дуб, я - береза? - Лада потянулась куху Павла Андреевича ивытянула оттуда наушник, засунула ксебе вухо, ноничего неуслышала. - Конец связи? - синтересом взглянула она намужа. - Уменя тоже есть что послушать. - Покопавшись всумочке, она вытащила миниатюрный аппаратик.
        Павел Андреевич услышал свой собственный голос, потом голос Олежека.
        - Технологии теперь дружественные, - поделилась приобретенным опытом девушка. - Засунь, высунь, вкрути, выкрути - неразберется только малахольный.
        Некоторое время супруги сидели молча, Лада дала время Пупсику очухаться.
        - Дальше… - Павел Андреевич стал потихоньку приходить всебя.
        Девушка как будто удивилась:
        - Дальше ничего, будем жить… надеюсь, долго исчастливо.
        Пупсик что-то обдумывал, ноЛада уже имела наруках собственный проект дальнейшего совместного проживания.
        - Павел Андреевич, я хочу, чтобы все осталось по-прежнему, - проговорила она. - Ябуду продолжать быть твоей женой и… хранительницей тайн, - неудержалась отмикрошантажа супруга, аты… ты будешь сдувать сменя пылинки… как сосвоей дорогой половины и… матери будущего ребенка…
        Бровь Павла Андреевича дернулась.
        - Твой, - опередила его девушка.
        Потом можно будет сделать анализ ДНК, но, глянув нажену, Пупсик итеперь был уверен, что ребенок его, - девочка недура, чтобы залететь откакого-нибудь Олежека.
        Лада нестала дожидаться, пока Пупсик переварит очередную порцию информации, губы ее сложились вулыбку, которую так любил Павел Андреевич.
        - Так хочется сладенького, - проговорила она, вспомнив озаказанном, нотак инесъеденном маковом торте.
        Изколонки, испугав обоих супругов, вырвалась голос репортера: «Всамом центре города взорвал себя террорист, предварительно расстреляв посетителей кафе, есть пострадавшие, след ведет к…» - тарахтела девушка.
        Через полчаса супруги сидели водном изсамых дорогих кондитерских города.
        - Я буду толстая, некрасивая… - капризничала Лада.
        Павел Андреевич уже успел развеяться - иневтакие передряги попадал. Лада облизала сгуб пудру, уПавла Андреевича вдруг подступило, перед глазами стояли кадры, немецкое кино всравнении сего женой отдыхает. Мужчина потянулся кдевушке иубрал сее губ шоколадную стружку.
        Тюк шерсти иперепутанные пробирки
        Мы исами сусами.
        Древняя мудрость
        - Аделаида Ивановна, вы признаете свою вину?
        Неуспел важный усатый господин произнести эту фразу, собравшиеся взале затихли, и, еслибы сейчас над головами присутствующих вздумалось закружить сумасбродной мухе, она тутже сконфузиласьбы, сообразив, какой погром учинила своим неуместным жужжанием. Господин судья медленно сглотнул. Взале стаяла такая жарища, что мама негорюй, атут еще этот маскарад. Кудряшки ослепительно белого парика волнами падали наплечи, щекотали шею, пот градом струился побледным щекам. Пухленькую конституцию господина судьи обхватывал тесный сюртук, процесс влезания впредмет каждый раз превращался виспытание - подобравшись, втянув всебя кругленький живот, господин судья стоял, как недышащий титан, пока его супруга Лилиан Тимофеевна, запахнув полы, проворно перебирала пальчиками многочисленные пуговки. Помере того как неугомонные пальчики продирались вверх или вниз (взависимости оттого, откуда супруга начала), мужчина все более багровел. Выбраться изпредмета без посторонней помощи было тоже затруднительно, итут опять навыручку ему приходила верная подруга жизни, проворная Лилиан Тимофеевна.
        Аделаида Ивановна, несмотря назвенящую тишину иустремленные нанее взгляды, наэтот раз неответила. Судья, изнывая отжары, пыхнул себе под нос ипосмотрел насидящую всторонке женщину чуть несненавистью - заседание только началось, аему уже хотелось поскорее попасть внеугомонные ручки супруги, которая вытащилабы его изпанциря иположила конец мучениям.
        Отвечая слегкостью канарейки насыплющиеся нанее вопросы, подсудимая тем неменее внимательнейшим образом наблюдала засудьей - рассчитывать напобеду впоединке наодном лишь том основании, что доэтого ты всегда одерживал верх, было ввысшей степени самонадеянно… хотя все было зато, что инаэтот раз, какбы кто ни пыжился, врядли кому-то удастся ее прищучить. Ксвоему делу Аделаида Ивановна относилась снеменьшим благоговением, чем господин судья относился ксвоим судейским обязанностям, исдаваться несобиралась. Изсумочки выпорхнул маленький веер, подсудимая начала себя усиленно обмахивать, пока глаза присутствующих были прикованы кединственному порхающему позалу предмету, Аделаида Ивановна продолжала сверлить глазами судью. Парик съехал наодно ухо, господин судья два раза украдкой (хотя вего положении это было врядли возможно) влез под него пальцем исостервенением что-то почесал; нескрылось отвнимания присутствующих ито, что председательствующий заерзал настуле - подсудимая была вкурсе еще одного маленького пустячка, окотором неподозревала ни одна душа взале - идаже ни сном ни духом сама Лилиан Тимофеевна,
которая, конечно, недопустилабы подобного издевательства над личностью. Для пущей исторической достоверности судья вот уже третье заседание восседал натюке сшерстью.
        Для того чтобы разобраться, как это служителя Фемиды занесло всредневековую Англию (куда, собственно, иуходила корнями данная традиция), необходимо сделать коротенький экскурс висторию.
        Запоследний исторический период прогресс сделал сверхскачок вперед (две старые арбы - звук исвет - остались далеко позади, челнок доставил долгожданный булыжник сМарса, наЛуне сняли первый урожай томатов), произошло значительное взросление человечества, которое наконец отыграло влюльки-бирюльки войн иразных насильственных безобразий, теперь каждая собака знала свои права инакаждом углу уже некричали освободах, потому как они стали неотъемлемой частью жизни каждого. Недавно завершившаяся эпоха скоростей иинформации подарила человечеству много всякого, нопосле того, как пыль цифрового столетия улеглась, многим стало ясно, что важнейшим ее завоеванием являлись нетехнические достижения (значение которых, конечно, никто неумалял), ато, что человек как вид стал - какбы это сказать - приличнее, чтоли. Врядли кто-то мог предположить, что это станет возможным благодаря бурному развитию всемирной паутины.
        Аслучилось вот что: наряду смножеством вариантов прикладного использования сеть дала человечеству возможность выкладывать внее все, что душе угодно. Началось, как обычно, снеприличностей - безобразия всех сортов, совершающиеся вразных уголках земли, фиксировались ивыкладывались вовсеобщий доступ, сих последующим просмотром иобсуждением мировой общественностью. Были итакие, которые били рекорды вдесять-пятнадцать миллионов просмотров. Аэто уже цифра! Нодаже тогда еще никто немог предположить, что все обернётся такими пышными арбузами для последующих поколений! Одно дело - бросить старушку перед светофором или обидеть тигра, недоложив ему мяса втихую, носовсем другое - когда все, начиная отдеревни Трындычи Саратовской области изаканчивая маленькой китайской провинцией, неспят, неедят, атолько обэтом иговорят. Тут уж поистине нужно иметь шкуру бегемота, чтобы неиспытать стыд. Кулуарность преступления была разрушена. Аведь наэтом зиждется любое отступление - вкаждом насильнике, грабителе живет надежда нато, что все будет шито-крыто. Втаких условиях крепко подумаешь, прежде чем оступиться, малейший
промах - иты наладони мировой общественности. Человеку ничего неоставалось, как вести себя прилично, подобное поведение вошло впривычку, закрепилось наглубинных уровнях взавитках ДНК идругих кислот, постепенно умногих стала просыпаться совесть, раз проснувшись, она уже недремала, атявкала избудки. Тем неменее некоторые все еще умудрялись свернуть справедного пути. Для таких случаев итребовалась надзирательная система, причем нагосударственном уровне. Индивида стало жалко марать, агосударству непривыкать.
        Раз уж мы упомянули бегемота, позвольте сделать еще одно маленькое отступление, надеюсь, оно лучше поможет понять быт инравы рассматриваемой эпохи. Сама посебе шкура бегемота обыкновенного нередкость, вид этот небыл истреблен, как многие другие, аблагодаря массовому разведению нафермах, сейчас часто встречается вводоемах Центральной России. Благодарить заэто нужно не«зеленых», аопятьже трансформации всознании. Вболее ранние периоды, находясь нанизшем, примитивном этапе своего развития, человек брал уживотных все что мог - мех, шкуры имясо - вернее, начто хватало ума, потом произошел щелчок, как это обычно бывает, количество перешло вкачество, кчеловеку пришло понимание, что действительно ценным являются небифштексы, котлеты исумочки, ато, чему мы можем научиться убратьев наших меньших, - то есть знания иумения. Наэто, конечно, потребовался ни один виток эволюции, ни одно столетие идаже тысячелетие, казалосьбы, устанешь ждать, но«все проходит», как говорил мудрый Соломон.
        Иэто прошло, ипришли времена другие, теперь никто ни ского несдирал шкуры, непускал натефтельки, процесс разумного сотрудничества исосуществования, кажется, достиг своего ренессанса. Вышеупомянутых бегемотов, кпримеру, разводили для того, чтобы перенять уних опыт иусовершенствовать систему обмена сигналами под водой, вчем бегемоты (пока человек вел себя, как последняя скотина) особенно преуспели. Разводилисьже животные массово, потому как каждому хотелось иметь своего индивидуального наставника для достижения максимального эффекта. Описывая данный опыт, конечно, нестоит претендовать наоригинальность, нет ничего нового под солнцем ипод луной тоже… Легендарная Анна Павлова, например, прежде чем станцевать своего Лебедя, посвятила долгое время наблюдениям засамой обыкновенной птицей иосталась впамяти навека как величайшее явление, Нижинский вжился когда-то вобраз цветка… Ноесли раньше такие достижения были уделом избранных, то теперь кое-что стало доступно имассам…
        Новсе это отвлечения, вернемся ксистеме правосудия, выполняя грязную работу невозможно незамараться, для современника господина судьи иАделаиды Ивановны было совершенно естественным считать, что оно того нестоит - куда-то лезть, вчем-то копаться, обвинять, тратить наэто драгоценное время своей драгоценной жизни, которое можно было потратить накучу всего интересного иполезного. Всем занималось, как мы уже сказали, государство итакие преданные, как господин судья, люди - занимались из-за гуманности, из-за истинного человеколюбия, ведь кому-тоже все еще надо было это делать! Человек совершенствовался, новсе еще оставался чуточку несовершенен. (Натюке сшерстью судья, кстати, сидел из-за тойже гуманности: ему было жаль подсудимого, он ему сопереживал иэтим самым мешком он убивал ивторого зайца - страдал вместе сподсудимым. Ни вэтомли суть гуманизма?!)
        Судья смахнул градом катящиеся капли пота, ему показалось, что подсудимая дрогнула, он представил, как они потом будут все это обсуждать, хлебая шампанское. Новместо ожидаемого признания произошло следующее.
        - Я… - донеслось соскамьи подсудимых, - непризнаю никакой вины…
        Мужчина побагровел, Аделаида Ивановна интенсивнее замахала веером, взале кто-то кашлянул, сморкнулся, заелозила пополу ножка стула, забегал быстрее карандаш, рисующий фигуры.
        - Непризнаешь?! - вдруг крикнул судья, смешно тряся белой гривой, внешний выпад совершенно несоответствовал внутреннему желанию относиться кподсудимой слюбовью. Подсудимая могла вывести изсебя иангела.
        - Нет! - запальчиво выпалила Аделаида Ивановна.
        - Так-таки? - парировал судья.
        - Так-таки! - подтвердила подсудимая.
        - Шарлатанка! - крикнул господин судья, поступив совершенно уж неофициальным образом, присутствующие зашептались, такого накала страстей никто неожидал, заседание продолжалось.
        - Сам такой! - неудержалась иженщина.
        - Да я тебя!
        - Ага! - Женщина игриво помахала веером.
        - Да втебе… нет… нет… - Мужчина запнулся, видимо, подбирая подходящее слово. - Ни капли совести!
        - Это вомне-то?! Ха-ха-ха, - бросила ему влицо подсудимая. - Да вомне этого самого больше, чем втебе! - выкрикнула женщина и, несмотря нато, что все заседание доэтой словесной перебранки выдержала сблеском, закипела. - Аты… Ты - буквоед! Книжный червь! Формалист! Вот ты кто! Видишь только свои своды, законы ибольше ничего! Да для тебя человек - так… мокрое… пустое место!
        Господин судья, невсилах вымолвить больше ни слова, только открывал рот, глотая одно задругим летящие внего оскорбления.
        - Нет, ну это невыносимо, я двадцать пять лет… наэтом месте… мне… жарко… ивообще… - вдруг обмяк мужчина, опускаясь насвою мягкую шерстяную сидушку. Вовремя заседания он то вставал, то садился.
        Аделаида Ивановна уже несколько раз успела прикусить губу, конечно, она понимала, что хватила лишнего и, как человек совестливый, жалела иослишком уж разыгравшихся страстях, ионечаянно вырвавшихся запальчивых словах.
        Взале опять повисла тишина, однако заседание нужно было продолжать, попротоколу судья должен был, апеллируя ксовести подсудимой, постараться вывести ее начистую воду, потом убеждать ее всвоей точке зрения иотбивать ее выпады (если таковые были); убеждения исловесные прения должны были занять неменее получаса. При умелом ведении дела именно столько времени уходило нато, чтобы расколоть подсудимого, разбудить совесть изаставить перейти насвою сторону.
        - Ичто? Снова будешь?.. - Аделаида Ивановна, что ни говори, была крепкий орешек. - Заниматься… этим своим?
        - Да чем своим-то?.. - неморгнув, ответила женщина, оба, конечно, понимали, что, неуспеет заАделаидой Ивановной закрыться дверь зала заседаний, она тутже понесется заниматься своими темными (помнению господин судьи) делишками исветлыми (поее собственному мнению) делами.
        - Ну ибрысь! - Господин судья вдруг скатился сосвоего тюка идаже притопнул. - Присутствующие захлопали, заседание было завершено…
        - Всемь! - шепнула, проходя мимо него, Аделаида Ивановна. - «Три палочки краба».
        - Неприду, - вспылил мужчина.
        - Как хочешь. - Аделаида Ивановна покинулазал.
        ***
        Задверьми ее уже ожидали репортеры, замигали фотоаппараты, ещебы - чутьли неединственная подсудимая заполгода, все были уверены, что она является преступницей, ивсе радовались, что ей удалось избежать правосудия. Неочень благоприятная для системы, ноочень позитивная для самой Аделаиды Ивановны тенденция - возвращение способности действовать нетолько поуказке. Нанее обрушились свопросами. Под светом софитов Аделаида Ивановна ивовсе преобразилась.
        - Намереныли вы продолжать свою деятельность идальше? - полетел внее первый вопрос.
        - Никогда ивмыслях неимела останавливаться, - говорила она смело, даже вызывающе, ведь никто несказал, какая деятельность имеется ввиду, может, высаживание огурцов.
        - Несчитаетели вы, что слишком много насебя берете?
        - Авы? - Аделаида Ивановна вперила взгляд взадавшего вопрос молодого человека.
        - Ноя только делаю свою работу, - нерастерялся молодой человек.
        - Ая свою! - отфутболила его женщина.
        - Авы уверенны, что именно вэтом заключается ваша работа? - пришел молодому репортеру напомощь еще более зубастый коллега.
        - Авы?! - опять нашлась Аделаида Ивановна.
        Женщина обожала репортеров, жгучий народ, мыслящий.
        Было еще много вопросов, ноАделаида Ивановна стала усиленно работать локтями ибедрами, расчищая себе дорогу. Внизу ее ждала машина. Плюхнувшись всалон автомобиля, женщина прикрыла глаза, дав им отдохнуть отярких вспышек. Нетак-то легко быть знаменитой, хотя ини разу непойманной преступницей.
        - Домой, - проговорила она впереди сидящему водителю, тутже открыв глаза. - Апотом в«Три палочки краба».
        - Нет, ну ты представляешь, - снова обратилась Аделаида Ивановна ксвоему водителю, вобязанности которого входило также выслушивать свою начальницу, Михаил навострил уши. - Они хотят лишить человека последних зачатков самого главного… - Аделаида Ивановна сделала паузу. - Свободы воли! Ну уж нет, уменя есть такая… рассада!
        Водитель многозначительно глянул взеркало заднего вида, дескать, разделяю благородное негодование. Работая сАделаидой Ивановной, Михаилу пришлось подтянуть некоторые вопросы, особенно изобласти философии. Такие понятия, как «свобода воли», «душа», «дуализм», «истина», «взаимное влечение полов» - были для него непустым звоном. Вовсем этом он ориентировался, мог дать определение, привести примеры идаже поддержать непродолжительный разговор, короче, был дока, разбирался Михаил ивисторических эпохах, ивсопровождающей их философии. Вшколе он, например, однажды писал сочинение натему «Жизнь вэпоху потребления», считал, что вэтой теме неплохо разбирается, дай ему волю, онбы исейчас прочел целую лекцию.
        Вту самую эпоху все было направлено нато, чтобы жрать, жрать ижрать! (Противоречивая философия, учитывая то, что втотже период Африка голодала, анекоторым районам Ближнего Востока требовалась гуманитарная помощь.) Позже ориентиры поменялись. Отчасти это было продиктовано самой средой: впривычных объемах жрать ипотреблять было уже нечего, ресурсы истребляемы! Аотчасти - изменениями внутри самого человека: неиметь своего дела, незнать, зачто вэтой жизни можно зацепиться, или заниматься посредственной, неимеющей ничего общего стобой работенкой, после чего лечить пошатнувшуюся психику сто пятидесятой кофточкой или тягаться ссоседом длинной автомобиля - стало не-вы-но-си-мо!!! Пить, колоться, топиться - тоже стало не-вы-но-си-мо!!! (Водоемов навсех нехватит.) Все ринулись нараскрытие потенциала, нотут произошло грандиозное «Упс!» - раскрыть собственный потенциал оказалось нетоже самое, что чпокнуть банку пива. Для многих путешествие всобственную терра инкогнита оказалось непозубам. Ахотелось очень! Вопросом занялись нагосударственном уровне: пару тестиков, пробирочек, сканирование, рассматривание под
лупой очередного витка ДНК - исразу становилось ясно, кто пилот, кто полиглот, акто возделыватель гороха. (Причем ито, идругое, итретье важно, воизбежание разного рода манипуляций это нужно понимать!)
        Михаил, как ивсе, прошел еще вшколе Общий тест: 245вопросов, 48показателей, 25шкал, 5диаграмм. Полминуты наобработку - ивердикт готов: шкалы идиаграммы показали склонность Михаила кмеханизмам вобщем иавтомобилям вчастности. Дальше дело техники, Михаил закончил соответствующее учебное заведение итеперь, как ивсе, трудился наприятной для себя иполезной для общества ниве - вданный момент, например, развозил поделам Аделаиду Ивановну. Всвободное отработы время Михаил, как кубик Рубика, навремя разбирал исобирал свою легковушку, участвовал всоответствующих конкурсах, акогда выпадал отпуск, гонял отВладивостока доМосквы иобратно, трассы были шикарные. Для захлебнувшихся отбессмысленности существования поколений, когда одни тупеют ибесятся сжиру, адругие тоже тупеют, света белого невидят инезнают, как протянуть отзарплаты дозарплаты, такая жизнь показаласьбы медом - человек, конечно, вкакой-то мере еще остался друг другу эксплуататор, ногустоту краски потеряли, всё делалось судовольствием, навзаимовыгодной основе! Аделаида Ивановна, кпримеру, была хоть изнаменитость, авпрошлые выходные высаживала надаче
Михаила тюльпаны - вдуше прирождённый садовод, она особенно тяготела ктюльпановодству. Кстати, именно она иразглядела червоточинку вовсем этом, напервый взгляд, идеальном натюрморте, из-за чего ипроизошел раскол вовзглядах между нею, содной стороны, исудьей иобществом - сдругой.
        Суть спора была вследующем.
        Судья, как олицетворение системы, ратовал засуществующую практику (Общий тест). Аделаида Ивановна, напротив, считала, что все мы исами сусами иненадо совать человеку билет набалет, когда он хочет нафутбол, ненужны нам ваши пробирки ианализы, мы исами можем определить, куда нам топать ичто делать сосвоими бренными жизнями. Подкрепляло свое мнение женщина тем, что, когда был изобретен калькулятор, человек разучился считать, когда изобрели телевизор - разучился видеть, теперь изнего хотят сделать еще иидиота, неспособного прислушаться иуслышать ни кого-нибудь, асамоё себя!!!
        Аделаида Ивановна, как любая женщина, слегка подтасовывала факты ижонглировала ими, оправдать ее могло только то, что она искренне ратовала зачеловека иискренне полагала, что, если такая тенденция будет продолжаться, человек ивовсе перестанет мышей ловить илишится последней способности - чувствовать! Тот факт, что снекоторых пор большинство были счастливы иулыбались (вочто ее постоянно тыкали носом), для нее был непоказатель, малоли отчего человек может улыбаться?
        Были унее идругие доводы против Общего теста, женщина боялась двух вещей: первое - человеческий фактор - пробирочек миллионы, ихоть парочку, номожно перепутать (оподобных случаях она знала непонаслышке, государство никак нерегулировало этот вопрос - дескать, непогрешимые мы); ивторое - могли быть злоупотребления опятьже состороны тогоже государства - понадобятся ему, гипотетически, сто землекопов, подтасует, как миленькое, все эти диаграммы ипробирочки ивылупит себе соточку новеньких землекопов, будь ты хоть семи пядей волбу.
        Дома Аделаида Ивановна освежилась, она была еще довольно приятная, нестарая женщина, побаловала себя чашкой кофею, впереди ей предстояла еще одна битва, ноуже более серьезная, сглазу наглаз. Все, что происходило взале суда, носило больше формальный, даже театральный характер: «Анесоблаговолители вы?.. Анепризнаетесьли?..» Пока ее непоймают заруку, ей ничего негрозило. Проглотив два наперстка зеленого кофе, Аделаида облачилась всветло-зеленый костюм, господину судье он очень нравился, после всех его расстройств, причиной которых она сегодня послужила, ей хотелось ему угодить.
        ***
        В«Три палочки краба» Аделаида Ивановна приехала первая. Судя поопыту, он чуть-чуть повредничает, наконец явится инепременно извинится заопоздание.
        Женщина пробежалась поменю. Меню, как ивсе, соответствовало духу времени, внем уже небыло первобытных замашек человечества, сейчас ни одно уважающее себя заведение неосмелилосьбы предложить куриную котлетку, блюдо израсчленённой, сеще бьющимся сердцем лягушки или заживо запеченную рыбу. Даже закон наэто нетребовался, такоебы просто нестали есть, заведение закидалибы тухлыми яйцами, ионо прогорелобы. Кухня, как ивсё остальное, менялась иразвивалась вместе счеловечеством.
        Господин судья появился вдверях кафе. Без парика, влегком деловом костюме он выглядел гораздо моложе. Аделаида Ивановна синтересом посмотрела насвоего старинного, еще поуниверситету товарища. Неуспел он подойти кстолику, как тутже сунул ей под нос газету.
        - Иэто твоих рук дело?
        Аделаида Ивановна глянула настатью. Ссамого утра вся пресса только иделала, что трубила обочередном инциденте: вчера сто пятьдесят пассажиров рейса Санкт-Петербург - Новосибирск отказались отвылета. Женщина подавила смешок, похоже, господин судья уже изабыл, как сам ей недавно проболтался оподготовке как раз этого самого рейса.
        - Нет, ну это немыслимо, ты ставишь палки вколеса… ты, вконце концов, транжиришь средства… ты делаешь бесполезную работу… Нокчему? Зачем? Янепонимаю! Спасибо, - бросил он через плечо официанту, подвинувшего под него стул.
        - Ах, ты непонимаешь?! - Аделаида Ивановна перегнулась через стол игорячо зашептала. - Нет, ну ладно они, ноты, взрослый, умный человек, разве ты непонимаешь, что если вам приходится идти натакие… зловещие… меры, то, значит, что-то ввашей системе нетак!
        Господин судья, конечно, все понимал, ипонимал гораздо лучше, чем даже могла представить его давняя знакомая, ноон работал всистеме уже столько лет, был вовсем этом иего вклад, да ивообще…
        - Все это… единичные ошибки… - проговорил, хмурясь, мужчина.
        - Единичные ошибки, - прицепилась кслову женщина, - которых наберется навторой загод рейс? Набитый под завязочку?! - ехидно прошептала она, вразговоре сглазу наглаз можно было говорить то, очем нескажешь взале суда.
        Мужчина дернул нос сначала водну сторону, потому вдругую.
        НоАделаида Ивановна неунималась.
        - Значит, вы ошибаться можете, ачеловек? Заним вы такое право оставить неможете?!
        - Неможем, - упрямо пробубнил он итутже ядовито затараторил: - Неможем потому, что будет еще хуже, человекже уже давно… тю-тю… - проговорил он потухшим голосом.
        - Да этоже вы его таким исделали! - неудержалась, чтобы ненаступить набольную мозоль, женщина. - Ая ведь говорила… Ах, молодцы! Ах, умники! Все завсех решили! Атеперь что? Неугодных впечку? Заметаем следы? Опять натеже грабли?
        Услышав такие характерные иродные для Аделаиды Ивановны иее лексикона «грабли», господин судья усмехнулся. Дело втом, что его старинная знакомая исама была «ошибкой системы», «перепутанной пробиркой». Сее тестом что-то там напортачили, засунули всовершенно чуждую ей область, вкоторой она проработала впоследствии многие годы. Все это время она подозревала что-то неладное (душа молчала, как рыба облед, анепела, как следовалобы) иоднажды потихонечку начала заниматься своей исконной деятельностью - копать. (Помог, конечно, характер исмелость, без негобы дело было швах, загнуласьбы, как некоторые.) Каким-то невероятным образом женщина смогла извлечь изчуждой для себя деятельности даже полезное - благодаря своей работе спомощью каких-то ухищрений Аделаида Ивановна смогла потихонечку пройти повторное тестирование, которое ей черным побелому иобъяснило, что никакой она негосслужащий сманиакальной тягой кбумагам, указаниям иотчетам, асадовод, созначительной склонностью ктюльпановодству.
        Узнав осебе все это идогадавшись, что теперь она «отщепенец» и«гибрид», женщина, конечно, была потрясена, заниматься своей нынешней работой она больше немогла, ручка изрук вываливалась, ноивозвратиться кистокам тоже казалось невозможным, времени-то сколько впустую ухлопано! Жизнь перевалила заполовину, аона только сейчас узнала, что тюльпаны, как ипростыни, бывают махровые! Ни окаком серьезном обучении немогло быть иречи, государство свои 3.50наее обучение уже затратило. Ажить продолжать было как-то нужно… Еще нерешив, чтоже ссобой такой делать, Аделаида Ивановна вдруг поняла, что ееже ведь скем-нибудь да перепутали, значит, где-то наэтой земле живет еще один человек, занимается тюльпанами иненавидит эти тюльпаны, потому как они для него хуже чем лук, имечтает он осовершенствовании гражданского устройства, анененавистных клумб! Ижизнь его уже давно превратилась вколумбарий…
        Посвоим источникам осторожненько женщина стала этого человека разыскивать (как-никак работала вгосорганах). Инашла, действительно жил человек, занимался тюльпанами, потом переквалифицировался наисключительно желтые тюльпаны, апотом попал вжелтый дом… Унее тогда будто глаза открылись - асколько таких несчастных? Путь какбы сам собой перед ней ирасстелился - она занялась «подрывной» общественной деятельностью, адля души - потихонечку тюльпанами, выгадала деньги накурсы, накупила литературы.
        Для успешного ведения какойбы то ни было деятельности нужны если неединомышленники (найти коих она нерассчитывала), то хотябы условия, инструменты. Таким вот инструментом истал для нее ее старый друг итоварищ, которого она превратила практически всвоего осведомителя иукоторого, что греха таить, неприличными, тайными отЛилиан Тимофеевны методами выведывала информацию под грифом «секретно» - где будет завален очередной самолет, когда пустят под откос поезд или вчьей акватории будет пускать бульбы следующий «Титаник». Система, как только её «ошибки» начинали рыпаться, пускала их под пресс (желтый дом - это еще цветочки), Аделаида Ивановна, впротивовес системе, спомощью пусть даже ипримитивных способов, спасала цыплят прямо излап коршуна, сосвойственным ей энтузиазмом вдыхала вних жизнь, дарила второй шанс (даже если ее обэтом никто непросил) ивпоследствии разработала собственную систему адаптации ипереквалификации - твердой рукой возвращая человека кего истокам.
        Мужчина дернул ус иначал уже неформальный допрос своей подруги:
        - Исэтого рейса половину народу сняла?
        - Ага, онлайн-гадание… - Женщина поморщилась. - Нет, ну ты непредставляешь, насколько примитивные способы приходится применять, довели человека! Налево пойдешь - коня потеряешь… иполсамолета - как корова языком слизала, - покачала головойона.
        Мужчина наклонился ближе кстолу:
        - Их все равно вконце концов переловят ивпихнут… ну, невсамолет, так вгорящий дом или еще куда… свероятностью девяносто девять процентов… они просто неуспеют… - Мужчине нехотелось говорить неприятные вещи, ноАделаида Ивановна сама напрашивалась.
        Женщина задумалась, полицу ее пробежала тень, она взяла состола подставку сменю, вдруг взгляд ее зачто-то зацепился.
        - Говоришь, девяносто девять? - уточнилаона.
        - Ну да… - кивнул мужчина.
        - Это значит, один остается? Работаем допоследнего посетителя! - тыкнула она пальцем внижнюю строчку вменю.
        Господин судья прочитал надпись. «Неугомонная!» - подумалон.
        Старинные товарищи больше неспорили, они пили заАделаиду Ивановну, больше неточили лясы освободной воле иоместе человека вэтом мире. Хлебая шампанское, Аделаида Ивановна взахлеб рассказывала онедавно закончившемся 245-м съезде тюльпановодов!
        Моль, Бабочка иМотылек
        Георгий Алексеевич засунул два пальца заворот футболки ипостарался хоть чуточку облегчить свои страдания - вокруг было жарко, душно, темно, ктомуже пыльно, мужчина взял это назаметку - незабыть сказать Татьяне Кузьминичне. Домоправительница досталась Георгию Алексеевичу внаследство, работала она всемействе Черешневых еще вте времена, когда была жива его покойница-мать, Леночки еще ивпомине небыло, ивсе вдоме было чинно, благородно, порядок царил почти энциклопедический, аесли что-то инарушало стройность гармонии, то тутже невидимой рукой домоправительницы водворялось наместо - иснова спокойствие воцарялось невозмутимое.
        Споявлением Леночки все смешалось вдоме Черешневых. Леночка невзлюбила домомучительницу иуже несколько раз успела капнуть Георгию Алексеевичу, что Татьяна Кузьминична мышей неловит, при этом очень приличные деньги получает. Для большей убедительности девушка добывала доказательства: то, шатаясь навенском стуле, смахивала сбогемской сосульки пыль, то, нежалея себя, лезла под кровать ивытаскивала оттуда старый, успевший замохнатиться носок, то, всем своим видом выказывая недовольство, стирала пальчики сБагамских фотографий, семейство которых поселилось накомоде вспальне Черешневых после той самой поездки, вкоторой Георгий Алексеевич первый раз нежно назвал ее своей черешней, аона его пупочком… Вносу что-то засвербело, мужчина только иуспел зажать рот. Чих так иневырвался наружу, нонаделал внутри такого шороху, что аж вмозгах застрекотало инаглаз выскочила слеза.
        Георгий Алексеевич хоть иотмел отсебя мысль отом, что унего инапыль может быть аллергия, тем неменее навсякий случай стал вспоминать результаты теста. Орехи, рыба, грибки - одним махом попали внон грата; ему еще повезло: дожил дошестидесяти семи иего ни разу неукусила ни одна полосатая сволочь - наукус пчелы унего, оказывается, тоже была аллергия. Всписке была куча всего, чего ему следовало остерегаться, пыль, кажется, отсутствовала. «Ивсе равно, нужно попросить Татьяну Кузьминичну, чтобы она убиралась тщательнее, - подумал мужчина. - Аллергия - штука коварная. Пыль - этоже непросто пыль, этоже клещи, иведут они себя также, как все живое, - где хотят, там игадят». Георгий Алексеевич вдруг представил себе, как нечаянно наступил наневидимую фукалию итутже схлопотал астму. «Этого еще нехватало, - спохватился мужчина, - хорошийже он будет гусь! Леночка затакое поголовке непогладит!»
        Простояв, практически нешевелясь, минут пять, мужчина нащупал ступнёй усебя под ногами что-то мягкое инежное, вкромешной тьме разглядеть, что это, было затруднительно, мужчина предположил, что это плед, подгреб ногой содной стороны, поскреб сдругой итихонечко опустился внечаянно свитое гнездо. Стало уютно, удобно, вовсех смыслах приятно, тело приняло расслабленное состояние, втаком положении Георгий Алексеевич мог находиться годами, как тибетский йога. Монахи, оказывается, могут сидеть втаких позах бесконечно-продолжительные сроки, самых продвинутых закапывают, потом откапывают, ноги уних сами собой сплетаются, расплетаются, исамочувствие уних при этом прекрасное. Еслибы унего еще получилось, как уних, недышать, обрести их спокойствие, вот былабы штука…
        Мужчина закатил глаза ктемному потолку, прикинул, сколько вокруг воздуха, отсилы кубов восемь, вентиляции никакой, через щели идет кое-какой воздухозабор, носущая ерунда, сего сердцебиением выдышать этот объём - раз плюнуть, три-четыре часа - иуглекислых газ медленно задушит каждого, укого нет кислородного баллона. Георгий Алексеевич раздраженно подумал отом, дочего он непредусмотрительный: ведь можноже было заранее аккуратненько высверлить дырочки или осторожненько вынести заднюю стенку, ну ичто, что предмет XIXвека, незадыхатьсяже теперь, как несчастная моль… Ифонарик, как последний болван, оставил вприхожей…
        Дверь тихонечко открылась, узкий, как лезвие, пучок света разрезал пополам окружающую Георгия Алексеевича кромешную тьму - врасщелине блымкнул зрачок. Дышать стало вольготнее, зрачок еще раз блымкнул, стайкой разлетелись мушки, Георгий Алексеевич спохватился, очечник лежал накомоде, он онем совершенно забыл, исейчас мало того, что все плыло, так забытые очки могли его еще ивыдать! Леночка знала, что без них он как без рук, нето что нерешится наотдаленное путешествие, ноивуборную недодефилирует. При первойже возможности нужно попытаться тихонечко, как цыпа, выбраться изубежища, добежать докомода, сцапать очечник иопять скрыться вубежище.
        Зрачок еще два раза блымкнул, Георгий Алексеевич подумал отом, какой он молодец идаже смельчак, потому что наконец решился расставить все точки над«i»!
        Вкомнате никого небыло, мужчина похлопал покарману, хотелось курить, нонорок ипесцов кругом набралосьбы нацелую звероферму, подпалить такое хозяйство - все равно что сжечь сразу все мосты: ни одна женщина такого непростит, тем более Леночка. Мужчина беспокойно завошкался, подоткнул под спину что-то мягкое, наверное, упал свешалки зазевавшийся енот, ноги стали затекать, он пошевелил коленкой, что-то хрястнуло. Тихонечко подтолкнув дверцу, протянул ноги, кровь веселее побежала пожилам, мелкие иголочки впились вхудые ляжки иикры, отпущенного кровотока все стало оживать, ноГеоргий Алексеевич недал распуститься бутону жизни, подобрал ноги искрылся вшкафу.
        Вуединении мужчина вкоторый раз пробежался поосновным пунктам плана. Главное, держать себя вруках исохранить лицо, онже, вконце концов, неОтелло, чтобы выскакивать изшкафа изагонять кинжал вгрудь любовников, он будет вести себя благоразумно: тихонечко посидит, поглядит навсе собственными глазами и, только когда появятся веские основания вчем-то Леночку подозревать, поставит вопрос ребром: Леночка должна будет выбрать между ним иее жалким хахалем. Нонаведет ее наэтот разговор Георгий Алексеевич, опятьже, несбухты-барахты, апозже, вспокойной обстановке.
        Мужчина нахмурился, представив себе чаши весов. Наодной сидел неизвестный мужчина, почему-то кучерявый, Георгий Алексеевич попытался избавиться отнавязчивого образа, нонесмог. «Ну ипусть! - оставил как есть мужчина. - Кучерявый, так кучерявый!»
        Надругойже сидел он сам, вгордом блеске инесчастии своего положения…
        Чаши весов медленно покачивались, сначала туда-сюда, потом сюда-туда…
        Георгию Алексеевичу показалось, что молодость вследствие своей кучерявости начала чуть-чуть перевешивать, мужчина отказался вэто верить итутже чуть было непоплатился засвою неосмотрительность: худые, костлявые ноги взмыли внебо, унося его насамую верхотуру! Впоследний момент он спохватился, метнул насвою чашу весов квартиру, потом еще одну квартиру, заново отстроенную дачу спрудом ибассейном и, конечноже, свое детище - компанию «Шкаф, комод иножка стула», специализирующуюся напродаже антикварной мебели.
        Пятки плавно поехали вниз.
        Георгий Алексеевич соблегчением выдохнул.
        Мысль отом, что молодому сопернику тоже будет что швырнуть насвою чашу весов, мужчина автоматически отмел. «Беден, как церковная мышь», - бесповоротно решил Георгий Алексеевич.
        Выбор Леночки стал, как день, очевиден.
        Георгия Алексеевича несильно смущало, что он далеко ушел отпервоначального плана, который состоял втом, что если Леночка окажется дрянь - он тутже выставит ее задверь, конфискует всех бобров иенотов ивсе украшения посписочку! Стоило только вспомнить, что ему пришлось пережить запоследние два года (точных доказательств унего небыло, нотем хуже!). Все это время он был все равно что привязан кпозорному столбу, его лизали языки пламени, кнему поочереди подходили Тимофей, бывший коллега Леночки, Андрей Евгеньевич, ее нынешний начальник (Леночка продолжала работать, как будто вэтом была какая-то необходимость), волосатый латинос Карлос, тренер Леночки пофитнесу, последнее полено вкостер бросил таксист - Георгий Алексеевич засек их сЛеночкой сбалкона напрошлой неделе, мужчина помог дотащить ей сумки доподъезда, однако вместе сней там искрылся, домой Леночка пришла минут через двадцать. Поначалу Георгий Алексеевич, как последний колпак, хотел было бежать ее спасать, нопотом вовремя спохватился, вспомнив, как еще всамом начале Леночка его вот также раззадорила, уних все случилось прямо налестнице вподъезде
икак ей всё это понравилось…
        Аведь как живописно всё начиналось! Леночка поначалу даже планировала родить ребеночка, вовсяком случае, именно так ему всё преподносилось. Георгий Алексеевич прошел полностью обследование, ходил вместе сней нафизкультуру, болтался натурнике, ел всякую траву ипил ни начто непохожий коктейль изсельдерея. Вдвойне обидно было оттого, что ведь каждое желание, каждый каприз!.. Неуспевала Леночка еще открыть ротик, аон уже вытаскивал волшебную карточку! Конечно, он ревновал, да что там говорить, нераз втихаря просматривал Леночкин телефон изаписную книжку и, наверное, вовсе дошелбы доручки, еслибы однажды ненаткнулся навизитку Виталия Андреевича (стыдно признаться, вЛеночкиной сумочке).
        Виталий, судя поуказанному ввизитке, был практикующим психологом, членом гильдии, тренером, доктором, даже каким-то кандидатом. Докучи Георгий Алексеевич заподозрил икандидата-акробата втомже, вчем уже подозревал гадкого таксиста ивсю компанию. Он исам непонял, как рука его потянулась ктелефону. Набрал номер, спохватился, какбы неналомать дров… Нобыло уже поздно, номер оставил свой след вовходящих Виталия Андреевича.
        Зависнуть иостаться незамеченным вовходящих делового человека практически нереально, вращающиеся вделовых кругах, конечно, это знают. Виталий начал спедантичностью прозванивать неизвестный номер, Георгий Алексеевич, будучи человеком, кстати, неменее деловым, немог неотвечать насыплющиеся звонки.
        Мужчина ответил исам непонял, как очутился втихом, уютном кабинете сокнами нанабережную. Настенах висели многочисленные дипломы, Виталий стажировался вГермании иШвейцарии, наполочке сверкала шкатулка-черепушка схрустальным мозгом, где-то вуглу журчала вода, бился фонтанчик. Сам Георгий Алексеевич беззаботно покачивался вкресле. Напротив восседал импозантный, моложавый мужчина, взгляд унего был почти гипнотический.
        Георгий Алексеевич, конечно, был нелопух, сразу понял, начто направлено воздействие такого взгляда ивсех этих психологический прибамбасов - напарализацию его воли! Он попытался оказать сопротивление ипоскорее задал интересующий его вопрос - акак, собственно, его, Виталия Андреевича, карточка оказалась всумочке его, Георгия Алексеевича, супруги?
        Доктор иглазом неморгнул. Елена была всего лишь одной изучастниц одного изего тренингов, тренингов унего тысячи иучастниц тоже тысячи.
        Георгию Алексеевичу понравился этот быстрый, без запинки ответ и, главное, эти тысячи, ктомуже кандидат оказался неголословен, тутже разложил перед гостем симпатичный буклетик, напичканный всевозможными тренингами.
        Все это было очень похоже направду - Леночка ивсамом деле была любознательна ичем только неувлекалась: расширяла границы сознания, играла натантрических бубнах, недавно искала влесу вместе сгруппой каменное мужское начало иеще прыгала спарашютом. Уже натретьей минуте сеанса Георгий Алексеевич был уверен, что Виталий чист иперед ним ни вчем невиновен. Хотелось хоть кому-то верить… ипросто по-человечески выговориться… Знакомых, нужных людей - полно, аживешь, как влесу, словом перекинуться нескем…
        Виталий недремал, продолжал действовать медленно, нометодично, подчеркнул полную конфиденциальность, пообещал семейную скидку, гость, конечно, успел заметить вбуклетике, что цены взаведении улетные: два-три сеанса - иможно купить зеркало «ЛюдовикXI», пять-семь сеансов - иувози диван «Бидермайер», XIXвек.
        Гость жался, мялся, новскоре сдался.
        Георгия Алексеевича прорвало!
        Виталий дал потоку вылиться…
        …ипринялся заработу: мягкий, ненавязчивый голос сообщил Георгию Алексеевичу, что постатистике девяносто девять процентов супругов изменяют и, если кто-то неизменяет, значит, просто ПОКА неизменяет или УЖЕ неизменяет (засвою более чем двадцатипятилетнюю практику голос невстретил ни одной неизменяющей пары).
        Причины, которые толкают людей вобъятья посторонних, порой неожиданных людей, самые различные: оттривиальных - таких, как неудовлетворенность, физическая несовместимость, месть; донам еще пока непривычных, даже экзотических - желания расширить кругозор, набраться новых впечатлений, наверстать упущенное.
        Потом голос мягко иочень корректно намекнул навозраст гостя исделал это так профессионально, что гость необиделся… Потом какбы нечаянно упомянул отом, что все вокруг динамично развивается, меняется имировоззрение, кэтому нужно быть готовым… Обратил внимание наЗапад, нато, что там, да иунас тоже, потихонечку становится все больше ибольше цивилизованных людей… Никто никого теперь неловит, непытается поставить себя ипартнера внеловкое положение, а, наоборот, если вдруг возвращается раньше положенного срока, предупреждает обэтом заранее.
        Анекак унас, как снег наголову!
        Нокакбы ювелирно Виталий ни действовал, когда голос дошел допреимуществ свободного брака, Георгий Алексеевич ощетинился - закваска умужчины, что ни говори, была старая, таких нетак-то легко пронять нововведениями. Ноитут Виталий сработал профессионально: обронил зернышко итутже отошел всторонку, дав ему пустить корни, вроде как он ини причем…
        Пока зерно прорастало, Виталий, чтобы отвлечься, перевел разговор ивовсе насмешную тему: про то, как нанимают детективов, как они потом охотятся залюбовниками искаким треском потом все это обнаруживается… Вконце рассказал анекдот сбородой! Георгий Алексеевич давно так нехохотал, совершенно забыв отом, что исам нетак давно подумывал обратиться кдетективу иостановила его лишь цена вопроса.
        После визита умужчины будто выросли крылья, дышать захотелось полной грудью, даже потраченных денег было нежаль, да затакую компанию ибеседу можно было отвалить вдвое больше! Мужчина зачастил вуютный кабинетик свидом нанабережную, однако, какбы задушевно уних все ни проходило, какбы ни журчал ручеек, Георгий Алексеевич был нетакой простак, чтобы делиться скембы то ни было (включая идоктора) всеми своими планами. Отом, где он сейчас находился, незнала ни одна душа!
        Мужчина нажал кнопочку надорогом циферблате, высветились циферки, прошло только сорок минут, сколько ему еще предстояло просидеть вэтом ящике?
        Изприхожей вдруг послышалось что-то похожее наскрежет ключа, мужчина притаился, нотревога оказалась ложной, захлопнули дверь соседи. «Элитное жилье, туды его растуды!»
        Георгий Алексеевич просидел еще часа полтора, повсем его подсчетам, Леночка уже должна была вернуться, привести ссобой Его, они должны были сделать своё черное дело иразойтись, ноЛеночка все непоявлялась.
        Ни одна. Ни сним.
        Больше сидеть взаперти, разглядывая край простыни вцветочек изакатившийся под кровать огрызок, который случайно незаметила Татьяна Кузьминична, было невыносимо.
        Георгий Алексеевич толкнул дверцу шкафа иснова вылез. Было ясно, что Леночка непридёт.
        Обдумывая дальнейшие действия, Георгий Алексеевич побродил поквартире, попытался успокоиться, нонетут-то было - сердце колотилось, как бешеное. Что делать? Позвонить ей? Спросить, где она шляется? Новедь он сам еще утром предупредил, что уехал поодному заказу ибудет только завтра. Выходит, что он её ловит, шпионит…
        Внутри что-то сжалось, иэто уже была неревность, губа затряслась отзлости.
        Да неужелиже он неможет позвонить, чертбы ее побрал, своей супруге испросить, где ее носит?!
        Дрожащими пальцами мужчина нашел втелефоне Леночкин номер.
        Прозвучал первый гудок, второй, третий, скаждым гудком становилось все страшнее, ноЛеночка так инеответила. Георгий Алексеевич опустился накрай кровати, что-то нанего навалилось, ион ощутил почти физическую потребность перекинуться словом хоть скем-нибудь… перед ним проплыл кабинет… вушах что-то зашумело… разговорчивый фонтанчик…
        Георгий Алексеевич припомнил, что Виталий как-то говорил, что звонить ему можно влюбое время, нестесняясь…
        Виталий ответил сразу иочень бодро, как будтобы всю ночь сидел иждал, когда ему позвонит именно Георгий Алексеевич.
        Голос что-то говорил, восновном осохранении собственного здоровья инепоколебимости. Георгий Алексеевич ловил каждое слово, благодатная капля падала виссушенную, безжизненную почву, он даже несразу разобрал смешок Леночки инесразу понял, где она? Тут - сним? Или там - сВиталием?
        Нет, там, сВиталием, его Леночка быть никак неможет, азначит, она тут, пришла иуже где-то рядом… Аон инеуслышал… Георгий Алексеевич подобрался инатонких, цыплячьих ножках побежал краскрытому шкафу, плюхнулся вниз ипоскорее захлопнул дверцы шкафа. Вушах опять что-то зашумело, стало непродохнуть…
        Досамого прихода Леночки Георгий Алексеевич так исидел вшкафу, как стручок, больше ни разу нешелохнувшись…
        Зимняя коллекция
        Сразу хочу предупредить, здесь я бываю редко испокемонами незнакомлюсь, лайки оставьте себе, блог - идея Ди, номне она понравилась, тем более все сейчас делают это. Несколько фоток я уже скинула, фигура уменя потрясающая, лучше, чем уМилосской, вовсяком случае, я сруками. Уматушки-природы есть масса мест для отдыха, носомной ей пришлось потрудиться. Тонкая, звонкая - это непро меня. Уверенный третий, пока ничего неделала, именя ненадо ставить наголову, чтобы она стояла. Смордочкой, сами видите, тоже все впорядке. Меня хочется тискать, ия невсем покарману. Язнаю, чего стою исколько стою, имне жаль тех, которые незнают себе цену. Хотя пусть лучше таких будет больше.
        Я часто ловлю насебе взгляды. Вульгарное, мини, крикливое, пестрое ивязанное крючком - недля меня. Неговорю, что это ненужно: кто-тоже должен таскать шубы изобрезков исапоги изкожзама. Нолучше вы, анея. Одежда - спасение отуродства. Разница между женщиной красивой инеочень втом, что красивую хочется раздеть, аостальных - нужно одеть. Индустрия моды, нащупав соль, заколпачивает наэтом огромные деньги.
        Сразу хочу отметить, я - нешмоткозависимая наркоманша, хотя уменя иесть отдельная комната для обуви. Гардеробу я отдаю должное - инеболее… Для меня это больше инструмент, анекрючок. Потряпкам ибрендам еще долго будут встречать…
        Я обожаю итальянские вещи: изящно, красиво, удобно.
        Унемцев все качественное, нотопором деланное, средний размер намини-танк.
        Китайцы - молодцы, завсе берутся, ия уверена, скоро уних все получится.
        Наши шьют поитальянским лекалам, многие вовсем этом ходят, пусть идальше ходят - кто-тоже должен поддерживать отечественного производителя. Кстати, вижу исключительные плюсы внашем климате, унас три сезона: зима, лето, ну, ивесна-осень водном флаконе. ВБразилии - один, вЕвропе - два, нам есть где развернуться.
        Обожаю русскую зиму: ну где, как неунас, можно выгулять все свои шубки? Ябы здесь поправила Монро: лучшие друзья женщин - меха ибриллианты. Сейчас уменя четыре шубки, более чем скромно. Умоей подруги Ди - семь, три полушубка ичетыре автоледи. Иэто всё учитывая, что Ди каким-то образом удалось все это выцарапать изодного-единственного мужа. Сама она, кстати, наочень большого любителя.
        Еслибы я досих пор сидела спервым мужем, так иходилабы вподаренном родителями кролике. Первая шубка появилась уменя вте времена, когда норковая шапка была целым достоянием иеё немогла себе позволить каждая прачка! Мои подружки еще бегали вподдергунчиках, анамоих плечах уже трепыхалось целое состояние. Канадская норка сдлинным ворсом, подшерстком, цвет - густой шоколад, английский воротник. Купил ее Женя, кажется, так звали второго мужа. Первый был студент, сидел нашее уродителей. После Жени был Эдик? Или Вадик? Неважно… Эдик оказался наредкость твердолобым, ссылался науже имеющуюся шубку, никакие доводы иубеждения втом, что подарил ее неон, аЖеня, наЭдика недействовали. Самая нищая измоих знакомых уже смоталась вшуб-тур ипритащила себе шубу изГреции, авмоем гардеробе все еще колыхалась одна-единственная шубка. Эдик откровенно издевался: «Вдвеже шубы одновременно невлезешь». Странно, что он купил мне двое… тпрусиков - двоеже сразу насебя ненаденешь, если только невыдалась суровая зима…
        Меня уже тошнило иотшоколада, иотанглийского воротника, подкрадывалась крамольная мысль как-нибудь ее испортить - вылить насебя краску, прикрывшись любителями зверюшек, или отдать вдешевую химчистку. Слава богу, хватило мозгов остановиться. Эдик… нет, все-таки Вадик мог оказаться настоящей козлятиной, ичтобы я тогда делала? Новую шубу онбы некупил, жить стаким жлобом ябы, понятное дело, нестала, икудаб я делась, такая красивая, без мужика ибез шубы? Оставались последние ночки, чтобы хоть что-нибудь выцарапать, нутром чуяла, дело идет наразрыв. Ноимилый оказался непромах, тоже одним местом чувствовал предстоящую разлуку. Хотел отделаться малой кровью, всучить енота или занюханную норочку: вчас пик вкаждом вагоне штук пятьдесят таких наработу едет, продавцы их так иназывают - роба.
        Да… икогобы я потом себе нашла, вробе иеноте?
        Тогда уже пошли поперечки. Поперечка - пусть таже норка, нохоть вид другой. Купил мне ее мой жмотик. Ябылабы нея, еслиб недожала. Мнебы тогда сразу его турнуть, ая, идиотка, повелась нато, что милый нановую работу вышел, - хотела докучи еще полушубочек выцыганить. Все оказалось тщетно, только две лишних зимы нанего потратила.
        Натретью избавилась иосталась красивая исвободная!
        (Хотя иневмоих правилах бросать одного мужика, пока ненайден следующий.)
        Трудности меня только подстегивают. Нет ничего такого, счем немоглабы справиться Лена Каблукова! Яускорилась, поперечек становилось все больше ибольше, отэтой лесенки начинало рябить вглазах, теперь, чтобы привлечь ксебе внимание, нужен был покрайней мере соболь или шиншилла. Вту зиму ко мне прибился Витя. Пустила погреться, он иостался, ну, немогу я долго без сильного плеча… Хотя, конечно, сразу понимала, Витя - невариант.
        …Давненько уменя небыло такого Вити… Одни мужики втвоей жизни появляются, чтобы оградить тебя отвсех невзгод, адругие - чтобы было что вспомнить.
        Витенька, конечно, был редкий зверь. Ярастворилась, пару месяцев абонент был неабонент, я для всех была недоступна, Ди итой стала реже звонить. Завремя нашего путешествия внирвану уменя непоявилось ровным счетом ни-че-го - ни одной кофточки, неговоря уже озвере. Того, что ежемесячно приносил Витенька, хватало только нато, чтобы прокормить его самого именя икупить очередные три пачки подвадцать особо прочных. Новкакойбы пупырышек ни было сиюминутное счастье - обудущем тоже нужно было подумать… Первый звоночек сВитей прозвенел, когда я первый раз купила насвои деньги продукты. Второго уже небыло. Дур унас полстраны, нехватало, чтобы иКаблукова пополнила их ряды.
        Допускаю, что есть ситуации, вкоторых можно кормить больного, убогого икривого, нопусть это делает мать Тереза, унееже остались последователи. Уменяже вгардеробе продолжало висеть всего лишь две шубки, отВитеньки так ничего инеперепало, аблаготворительность - для дам побогаче.
        Сокровище, кстати, довольно быстро пригрели - яж говорю, полстраны.
        Мне нужно было вочередной раз рвать когти, тридцатник незагорами, мужиков становится поубывающей: состоятельных - уже мало; состоятельных иадекватных - еще меньше; аадекватных, состоятельных итаких, чтоб зарубь неудавился, - таких вообще, как влесу моржей. Втуже зиму уменя появился Пал Андреевич - это норка впол своротником под соболя. Соболя мы сДи проверили, она, прежде чем замуж выйти, пять лет нашубах простояла, так что вчем вчем, авмехе разбиралась. Подпушек такой, ицвет палевый, иподкладка уПал Андреевича вообще что-то невообразимое - ультрафиолетовая, сочетание потрясающее, я еще такого невидела. Короче, все очень достойно.
        Познакомились мы наэстакаде, я пробила колесо (машина мне осталась после Эдика… или Вадика?). Зима, стою, как воробышек, атут Пал Андреевич на«Ниссане». Два часа возился, перепачкался, как зюзя, я, хоть ившубе, ночуть неоколела, пока он вспоминал молодость.
        Как девушка благодарная, разумеется, пригласила кавалера домой, оттаивать. Чаек, кофеек, вечерок провели, как школьники. Пал Андреевич мне еще больше понравился, солидный, несразу быка зарога, инедерганый - откаждого трыньканья мобильника пятнами непокрывается. Я, кстати, непереношу мужиков, которые замолнию дергают, асами намобильник косятся иотлюбого шороха вздрагивают. Вподобных случаях я мужика учу: отвечаю назвонок ипрошу, чтобы ему перезвонили позже, потому что он занят, он ведь действительно занят. Авообще, женат, неженат - мне ультрамариново: незначительные подробности изпрошлого мужчины меня неинтересуют, жена - нешкаф, можно иотодвинуть, хотя возни, конечно, меньше, если мужчина свободен.
        СПал Андреевичем удалось всех этих незначительных недоразумений избежать - мой автомеханик оказался вдовец, да еще ссерьезными намерениями. Как это забавно, когда мужику заполтинник, аон все еще глядит петушком. Акогда шубу мне купил, вообще чуть нетронулся: хотел соболя наземь швырнуть, чтобы я понему лужу перешла иножек непромочила, - вспомнил какое-то кино изсвоей молодости, такой лапа!
        Вошкалась я сним недолго, помер мой Пал Андреевич. Преподнес сюрприз вмарте, вот уж подснежник так подснежник! Перед смертью успел купить еще один полушубочек.
        Лето я решила отдохнуть. Занялась лицом, сделала инъекции, ближе косени оформила наследство, присмотрела недорогой, новполне приличный памятник, несовсемже я жучка. Пока бегала поделам, наглаза попала шубка изновой коллекции. Ди говорит, лиса плохо носится, быстро облезет, ну ичерт сней, зато цвет - потрясающий! Огненный, рыжий!
        Скореебы нашелся какой-нибудь Борис Сергеевич или Сергей Борисович!
        Лиса хороша - зашатаешься!
        Крутые повороты
        - Увас? - Галина бойко глянула наследующего покупателя, поправила угнездившуюся навзбитых локонах невесомую шапочку ибыстро застучала покассовому аппарату. - Суп харчо - тридцать семь рублей, две котлеты по-киевски - шестьдесят, гарнир - рис, бутылка «Аква Минерале», итого сто пятьдесят рублей.
        Мелочь звякнула опластмассовое блюдечко, надне которого Рембо сзасученными рукавами заливал втрубочку под капотом чудодейственную жидкость: теперь двигатель будет работать до3000года, акогда отгероя неостанется ипраха, он все еще будет весело шевелить поршнями.
        - Вон затот столик, - по-хозяйски распорядилась женщина.
        Мужчина глянул науказанный столик, закоторым еще дожевывала компания изтрех, один стул был свободен.
        - Садитесь-садитесь, они уже заканчивают, - громко, так, чтобы было слышно изасидевшимся товарищам, проговорилаона.
        Мужчина послушно пошел вуказанном направлении. Неуспел он дойти достолика, еще одна работница придорожной забегаловки, неособенно церемонясь ссидящими застолом, чуть невыдернула из-под носа грязную посуду, поставила её наподнос ипомелась дальше, наметив следующий засидевшийся столик.
        «Пора ичесть знать! Завами вон сколько народу выстроилось!» - всем своим видом показывалаона.
        Галина одобрительно глянула напроворную помощницу, тутже приметила протискивающегося через толчею Степана, брат был навьючен двумя табуретками.
        - Сюда, - указала она настолик вуглу, возле которого стоял пока только один стул. Неуспел Степан скинуть ссебя груз, его настигло следующее указание: - Иеще один стол вуглу ставь!.. Борщ, отбивная, - переключилась наследующего клиента Галина.
        - Ачто-нибудь издетского меню есть? - растягивая слова, проговорила жиденькая блондинка.
        Галина поставила нанее глаза. «Ага! Идетское, идиетическое, ивегетарианское. Аможет, еще лягушачьих лапок пожелаете? Так это мы быстро. Пруд рядом, задеревней. Вам как, пожирнее? Или таких, чтоб необъесться? - спренебрежением оглядела те места, без которых, поее мнению, неможет состояться ни одна женщина. - Городская! Иухватить-то незачто!»
        - Тогда компот ипирожок смалиной, - промямлила блондинка.
        Галина опять застучала пальчиками, незабыв отследить передвижения Степана. «Ичто вошкается?.. Заэто время можно было десять столов поставить!»
        Изподсобки долетел звон вдребезги разбившейся тарелки, женщина навострила ушки иприготовилась при первой возможности бежать разбираться.
        Накухне вот уже два часа как все кипело, срывая скастрюль крышки… Неосталось ни одной пустой конфорки, вэкстренном порядке были задействованы все полуфабрикаты, суетилась кума Галины Татьяна, дородная женщина, укоторой что спереди, что сзади можно было поднос ставить. Рядом крутилась худая, как щепка, Машка, её дочь. Формами Машка точь-в-точь повторяла мать, однако, пока д?вице нехватало материнского размаха - при взгляде наМашу струдом верилось, что Татьяна вымахала изтакойже миниатюры.
        Татьяна сдочерью просто спасли Галину, прибежали напервый клич. Впридорожном кафе народу было, что при вавилонском столпотворении. Где-то впереди перевернулся грузовик, образовался многокилометровый затор, инарод, уставший дёргаться впробке, решил сделать привал. Подвернулось кафе. Ничего непредвещало такой удачи, Галина вертелась, стараясь поспеть здесь итам…
        Кафе Галина сВитьком открыли четыре года назад. Первый год был ад кромешный, влезли вкредит, заложили все, что есть, недолжны остались только собственному Бобику. Неуспели немного очухаться, дошел слух, что вкилометре отих кафе будут строить бензоколонку - очередная бизнес-неожиданность. Кинулись выяснять, что кчему. Сама посебе бензоколонка могла оказаться им даже наруку, новот если сбензоколонкой будет кафешка - тогда дело дрянь, конкуренции им невыдержать. Однако обошлось, бензоколонку построили вдругом месте.
        Такая удача, как сегодня, выпадала нечасто. Знай обэтом Галина хоть чуточку загодя, онибы, конечно, развернулись. Моглибы натянуть тент, устроить веранду, Степана поставить нашашлыки, наварить ведер пять кукурузы, затарилисьбы чипсами ирайским наслаждением… Неуспевалибы заделывать брешь вхвосте чупа-чупсов. Эх, да что там говорить…. Полгодаб такой работы - ониб идолги все раздали, ярмо ссебя скинули, апофинансовому благополучию догналибы буржуя Бобика: Мистер Твистер владел собственной недвижимостью укурятника.
        Галина бросила взгляд нателефон, Витёк что-то долго незвонил…
        - Аувас зубочистки есть? - протиснулась кприлавку женщина.
        - Нету, - отрезала Галина.
        Женщина хотела было еще что-то сказать, нонеуспела, наруке унее повис ребенок.
        - Ну, ма-а-а, - заныло чадо.
        - Киндер-сюрприз? - предложила Галина.
        Мальчик нерешительно глянул намать, та клюнула птичьим носиком.
        Их пропустили вне очереди, детина уже приготовился закатить истерику.
        «Нюня, - подумала Галина, отпуская шоколадный сюрприз. - Так ибудет потом всю жизнь замамкину юбку держаться… ачуть что - осикается… лопату такому дашь, так он её вземлю если только спрыжка вгонит… руки снепривычки изуродует… волдырищи себе такие натрет».
        Галина нелюбила таких мужиков, жидкие, Танюха такого одним плевком перешибёт. Одно название - городские! Рубахи приталенные, брюки зауженные, майки вцветочек… Тьфу ты! Страматища, анемужики! Другое дело - ее Витёк! Неплечи, аплечищи, шея, как убыка, руки… - как прижмет, так дух заходится! Вот уж мужик так мужик! Асгородским-то, малахольным, все как будто понарошку… Был унее один такой, ещё доВитька. Покрутили любовь, пооставляли попосадкам пеньюаров, натом дело икончилось. Путного ничего невышло. Поначалу каждую неделю изгорода кней мотался, она ивзаправду подумала - любовь, трепыхалась, как куст сирени… Пробники откаких только духов непривозил… Апотом выяснилось, бензин дармовой - вот иездит, акак крантик перекрыли - иссяк источник любви. Галина сама его итурнула, нотакая женщина бесхозной неостанется, тогда-то инарисовался Витёк.
        «Ах, черемуха белая, сколько бед ты наделала[6 - «Ах, черемуха белая, сколько бед ты наделала…» - строчка изпесни М. Журавлевой.]…»
        - Танюш, встань, - бросила Галина проплывающей мимо куме.
        Татьяна заплыла закассу. Галка умелась вподсобку, перехватить Степана, нужно было надавать ему очередных распоряжений. Вмаленьком окошке подсобки вмареве змеилась вереница машин, кто-то рванул вобъезд попосадкам, оставляя засобой клубящиеся облака пыли, номногие побросали машины - инамаленьком пятачке перед кафе уже яблоку негде было упасть. Женщина нагнулась кящику глянуть, что уже припер Степан. Содного края треугольника торчала бахромушка салата, сдругого боку - вывалил язык раздавленный помидор. Чего только неедят бутербродники. Вгороде нормальные харчи где взять?
        Галина, как пушинки, подхватила две коробки ссэндвичами ипотащила взал, подороге перехватила Машку, поставила намороженое.
        - Сто пятьдесят рублей, - строго наказала тетка. Машка ахнула, новозражать нестала.
        Оббежав свои владения, Галина опять встала накассу. «Соседка вот-вот притащит закрутки…»
        Галина прикинула, сколько всего унеё осталось спрошлого года: сорок баллонов согурцами, пятьдесят пять ассорти спомидорами, Витёк любит! Варенье - двадцать четыре литрушки абрикосового, тринадцать - алычового иеще вишневое…
        «Эх, кабы знать, кабы знать! Можноб было итуалет платный поставить, изеркала намашинах протирать, имошек израдиатора заумеренную плату выковыривать» - Самые неожиданные бизнес-проекты рождались илопались вголове женщины.
        - Винегрет, харчо, простокваша - восемьдесят пять рублей. - «Воду можно пустить мимо кассы, накрутку побольше сделать!.. Эх, можно былоб идядьку подтянуть, мёдом торговать, благо сейчас непьет. Эх, кабы знать…» - стучала покассе хозяйка заведения.
        Женщина глянула поверх голов. Водну сторону вереница стояла намертво, встречка стала потихоньку двигаться.
        Галка незаметила, как вкафе вошел Алексей, муж Татьяны. Мужчина мельком глянул надочь, разложившуюся смороженым, спросил, где мать, июркнул вподсобку. Найдя жену, Алексей прикрыл засобой дверь, взял изее рук баллон скомпотом, поставил напол, хотел что-то сказать, новместо этого похлопал покарману, потом подругому…
        Галина присела, непонимая мужа. Потом вдруг охнула:
        - СВолодькойчто?
        Зате несколько мгновений, пока муж молчал, Татьяне чего только непривиделось - сын недавно купил мотоцикл.
        Алексей отмахнулся, как отладана, сВолодькой, тьфу-тьфу-тьфу, все впорядке, авот… Витёк…
        Алексей сообщил жене новость.
        Татьяна охнула, схватилась заворот халата, распахнула глаза.
        - Аможет… обознался? Неон это? - Татьяне всё еще неверилось.
        Мужчина нетерпеливо махнул рукой:
        - Он… его грузовик… иномер видал…
        - Аможет… - всё никак неунималась надежда.
        - Да какой там… исобрать нечего… - Мужчина смолк.
        Оба сидели слегка пришибленные.
        Первый зашевелился Алексей, убрал из-под ног банку.
        Изподсобки супруги вышли гуськом икак-то косо глянули наразрумянившуюся, довольную куму, та отпустила очередной поднос, отбрила слишком уж осмелевшего посетителя.
        Татьяна остановилась внерешительности, оглянулась намужа, ноЛехи уже ислед простыл. «Да чтож, мне самой, чтоли…» - Сердце сжалось.
        Руки сами собой потянулись кподносам, женщина начала скидывать объедки вприготовленную для Бобика бадью, огрызнулась наподвернувшуюся под руку бестолковую Машку, все бросила иопять ушла вподсобку.
        «Ибез меня есть кому сообщить, - рассудила она. - Успеется. Пусть кума еще хоть трошки…»
        Татьяна принялась разбирать помидоры, один баллон чуть невыскользнул, ноона его вовремя перехватила:
        - Слава богу, Володька цел… - утерлась фартуком женщина.
        Встране дрессированных тюленей
        Семен снял скрючка пиджак, любезно предоставленный фирмой-работодателем. Нагруди красовалась серая, внепонятных разводах эмблема, «знак компании» - догадался мужчина, хотя инестал разбирать, что там наверчено. Недотого. Первый день наработе, нужно осмотреться, познакомиться сколлегами, желательно побыстрее въехать вслужебные обязанности, сфера для него новая, вобщем, показать себя молодцом, чтобы невылететь наповороте. Полгода без работы - это вам нефиги воробьям крутить. Жена смотрит косо, теща криво. Запоследнюю неделю Лидка позволяла себе два раза нанего прикрикнуть, аон ничего - проглотил… Иэто после того, как ему пятнадцать лет чутьли неноги втазу мыли. Пятнадцать лет Семен проработал водителем всолидной немецкой компании, возил одних тузов ииностранцев, чуть что - унего Шереметьево, лишний раз кнему неподступись! Апотом, как гром среди ясного неба, - сокращение! Три подачки, как шавке, - иAuf Wiedersehen! Снаилучшими пожеланиями, дорогие коллеги!
        Семен наглухо застегнул пуговицы, предмет жал вплечах. Вкомнатку без стука ипредупреждения влетел мужчина.
        - Здрасьте, здрасьте, - просиял вошедший. - Заступаем?
        - Да, - кивнул Семен, рассматривая заглянувшую вконуру фигуру.
        - Георгий Анатольевич, можно без «Анатольевич», - проговорил скороговоркой мужчина ипротянул маленькую пухленькую ручку.
        Семен поспешил поприветствовать вошедшего ипредставиться. Может, такойже, как он, рядовой сотрудник, аможет, гусь посолиднее… Снепосредственным руководителем его пока незнакомили.
        Вошедший, прищурившись, оглядел предмет, вкоторый стаким трудом влез Семен и, хитро подмигнув, указал навешалку вуглу.
        - Прикиньте пока во-о-онтот.
        Семен увидел китель, который раньше незаметил, сконфузился, поскорее расстегнул пуговицы. Георгий Анатольевич, сама любезность, помог новобранцу стащить ссебя чужую вещь.
        - Ваш комплект нанеделе прибудет. Апока так, ничего?
        - Конечно! - Новичок тутже влез впредложенный пиджачок.
        - Семен, апоотчеству?
        - Андреевич, - представился Семен. - Номожно ипросто Семен.
        - Оформились? - Мужчина вопросительно посмотрел нановичка.
        - Нет еще, вроде как невсе документы готовы…
        - Ох уж этот отдел кадров! Ох уж эти девочки! - покачал головой Георгий Анатольевич. - Атобы сегодня сходили вбанк, оформили карту.
        - Да днем раньше, днем позже… - махнул рукой Семен. Главное, есть работа, акарту получить всегда успеет.
        Георгий Анатольевич обшарил его глазами:
        - Ну, вы готовы? - Сам он по-военному быстро застегнулся, Семен одернул полы. - Ну, значит, добро пожаловать внаши ряды!
        Семен уже догадался, что Георгия Анатольевича кнему вроде как приставили ион должен будет ввести его вкурс дела. Георгий Анатольевич вытащил откуда-то изкармана бейджик иокончательно прояснил ситуацию: «Гаюнов Георгий Анатольевич. Ведущий специалист. Служба безопасности», - было написано напрямоугольничке. Семен выходит надолжность специалиста, Гаюнов хоть иповыше, ноион скромного полета птица.
        - Запару недель освоишься, - пообещал Георгий Анатольевич, без лишних расшаркиваний перейдя на«ты».
        Ведущий специалист вышел изконуры охраны ипокатился, как мячик, покоридору.
        - Дежурство свосьми довосьми, - читал, как побумаге, Гаюнов. - После 21:00доступ вофис только попредварительной заявке. Забывчивых, без пропусков - пишешь вжурнал. Внешние посетители - сам знаешь, паспортные данные. Когда приезжает генерал, один остается внизу, другой сопровождает вместе сличкой долифта. Ждешь возле лифта, пока неполучишь отбой сверху. - Семен еле поспевал закатящимся впереди коллегой. - Турникеты унас новые. Три месяца как установили. Без пропуска невойдешь - невыйдешь. Все фиксируется. Лишний раз понужде неотойдешь. Так что вот они унас все где!!! - Пухлячок сжал маленький воинственный кулачок ичуть нетыкнул им Семену внос. - Ну иглавное - держи ухо востро. Вмире-то вкурсе что происходит? - Ведущий специалист притормозил истрого глянул нановобранца. - Награнице неспокойно!
        Семен кивнул.
        Ровно ввосемь коллеги были насвоем посту, доначала рабочего дня был еще целый час, ноофисное здание уже начало всасывать всебя народ.
        Семен сразу отметил, что женщины одеты хорошо, как инаего предыдущем месте работы. Зарплаты, значит, приличные. СГеоргием Анатольевичем все вежливо здоровались. Охранник тутже объяснился.
        - Унас СБ нето что вдругих организациях. Только бывших полковников пять, два фээсбэшника. Нанас нетолько внешняя, ноивнутренняя… безопасность (сязыка, по-видимому, должна была слететь «разведка»). Надвух рядовых сотрудников - один наш приходится, - похвастался мужчина. - Иэто еще непредел!
        Ближе кдевяти народ повалил интенсивнее. Складывалось впечатление, что ровно вдевять шлагбаум должен рубануть иотрезать проход натерриторию учреждения. Дальше - если только воздухом или подкоп…
        - Новая система! - пояснил Гаюнов. - Наминуту задержишься - красный флажок, опоздание тутже фиксируется. Система сама поданным изопоздавших формирует списочек. Чтобы снять красный флажок, придется задержаться после работы. Служебку иобъяснительную - как положено… Волокита такая, мамочки родные! Аты неопаздывай! - взахлеб рассказывал Георгий Анатольевич.
        Семен понял, что Гаюнов хоть инеявляется главным идеологом существующей системы, норуками иногами занововведение.
        - Ничего! Они унас еще нетак застрекочут! - опять сжал колючий кулачок Георгий Анатольевич.
        Семен проторчал минут сорок утурникета, потом Гаюнов усадил его запаспорта, посетителей нужно было перенести изжурнала вбазу данных, тоже целая канитель. Новоиспеченный охранник неуспел оглянуться, как нагрянул обед. Гаюнов отправил его встоловку, поделился жетонами. Накрасный Семен получил первое, насиний - второе икомпот. Кормили вполне прилично, хотя, конечно, нетак, как наего прежнем месте. Стрех допяти было что-то вроде затишья, после шести народ стал выбегать извсех щелей здания. Турникеты только успевали фиксировать время выхода, разумеется, тех, кто потрудился прийти наработу вовремя.
        После семи Гаюнов подробно рассказал про систему видеонаблюдения, после чего коллеги ушли вкаморку.
        - В22:00обход, коридоры, туалеты, офисные зоны сдаются под охрану. Остаётся всего два охранника. Ты да я, да мы стобой! - добродушно похлопал он поплечу Семена.
        Вкоморке коллега расслабился, освободил шею, расстегнул пиджак, обмяк. Семен вытащил свой куль сбутербродами, который еще утром накрутила Лидка. Кпайку он так инепритронулся, поэтому сейчас было чем угостить напарника. Георгий Анатольевич вдолгу неостался, тутже настоле между двумя пирамидками бутербродов вырос термос. Старый, добрый китайский термос скрасными мясистыми цветами. Оказывается, невсе еще перебиты. Георгий Анатольевич, как фокусник, вытащил из-под стола пару маленьких чашечек.
        - Понаперсточку? - предложил он новобранцу.
        Семен вежливо отказался. Надо быть последним лопухом, чтобы впервыйже день нарабочем месте нализаться. Да инеувлекался он этим делом.
        - Ну, как знаешь, - нестал уговаривать напарник, опрокинул чашку иотудовольствия аж поежился.
        Семен хлебал чай. Георгий Анатольевич тем временем опрокинул еще одну кружечку, раскраснелся, еслибы нештаны охранника инерубаха, можно былобы подумать, что он всауне, аненаработе, дотого ему было хорошо идушевно. Он попробовал еще раз подтянуть Семена вкомпанию, нотот опять вежливо отказался. Мужчина инаэтот раз несильно расстроился ипродолжил пить божественный напитоксам.
        В22:00уже хорошенького Гаюнова тюкнуло, что нужно идти делать обход, Семен, как человек трезвый, его остановил, нехватало еще, чтобы тот попался накамеры.
        Обход уСемена занял почти час. Новичок отнесся кделу совсей основательностью, прошел строго посхеме, хотя ипришлось поначалу поблукать, проверил все двери, запасные выходы, заглянул втуалеты, убедился, что итам тишь да гладь… Когда он возвратился вкаморку, Гаюнов, долакавший все, что было втермосе, был взюзю. Прикорнуть, разумеется, было неначем, спать охране неполагается. Семен нашелся, поставил вместе три стула иуложил наложе спекшегося товарища. Благо роста мужичок был невеликого. После рассчитывал просмотреть Инструкцию, которую ему дали для ознакомления, документ был внушительный, ноГаюнов инедумал отдыхать.
        - Утебя какая зэ пэ? - влоб спросил напарник.
        Семен помялся. Информация озарплате была конфиденциальная, вотделе кадров его предупредили, но, сдругой стороны, Гаюнов встельку, нефакт, что он вообще наутро что-нибудь вспомнит.
        - Тридцать пять, - сообщил Семен.
        - Кхм… - Гаюнов изобразил что-то типа смешка. - Негусто! Ичто, хватает?
        - Да как сказать… Когда полгода живешь назарплату жены… - Семен идумать забыл, что насобеседовании озвучил версию отом, что он всего лишь месяц без работы. Да икакая теперь разница, главное - взяли…
        Гаюнов, заерзав настуле, тяжело вздохнул исокрушенно махнул рукой. - Натридцать девять тоже несильно разбежишься… Так иживешь, еле концы сконцами сводишь… Заработал… Пожрал… Отдал долг татарину…
        Семен вытянул лицо, видимо, придя ккакому-то умозаключению.
        После откровений Георгий Анатольевич засопел инаконец угомонился. Семен, дожевывая бутерброд, листал Инструкцию.
        Дойдя допункта 15.3, он оглянулся инебез умиления глянул насвернувшегося калачиком коллегу, согласно документу, он должен был незамедлительно сообщить онежно похрапывающем младенчике высшему начальству - итакбы исделал, еслибы брезгливость кябедничанию невпитывалась внашего человека смолоком матери. Осилил документ Семен, только когда перевалило заполночь. Бессонная ночь далась струдом, спать хотелось как изпушки, атут еще нужно следить замониторами. Вглазах снепривычки уже после двух часов непрерывного таращения вмониторы рябило.
        Утро для Семена было нерадужным. Вшесть он начал расталкивать напарника, балагур, тунеядец ипьяница несразу очухался, потребовалось некоторое время, чтобы привести его вчувство. Ввосемь нуль-нуль их наконец сменили, Семен пополз домой. Желание было одно - поскорее доползти иотрубиться.
        ***
        Дома он сразуже отправился влюлю. Лидка все постелила - крабочему человеку иотношение особое, некак кбезработному. Семен провалился втяжелый сон. Проснулся часов через пять, состояние было такое, как будто пил он, анеГаюнов. Башка жутко трещала, вушах шумело. Неуспел продрать глаза, Лидка два раза прошмыгнула задверью. Семен неподавал признаков жизни, хотелось просто лежать, недвигаться, каждое движение отдавалось взатылке. Потихонечку Семен стал приходить всебя, припоминать минувшие сутки. Первое дежурство прошло гладко, никаких эксцессов, заисключением напившегося Гаюнова, слава богу, небыло. Наум пришли вчерашние слова шалуна-напарника: «Заработал… Пожрал… Отдал долг татарину…»
        Семен задумался. Неужели они иправда так иживут? Неужели все так тухло? Последнее время действительно приходилось туго: хватало только напожрать да набензин… Прям как говорил Гаюнов. Нонапрежнем месте зарплата была более-менее приличная, вовсяком случае выше, чем унекоторых… Хотя, конечно, итогда нешиковали… Начто-то крупное приходилось экономить, выгадывать.
        Когда Лидка вочередной раз заглянула вщелочку, Семен неуспел прикрыть глаза.
        Жена меленькими шажочками вошла вкомнату иприземлилась накрай кровати.
        - Ну, как коллектив? Начальство? - посыпались вопросы.
        Семен бросал пару слов, все остальное Лидка додумывала сама. Заметив плачевное состояние супруга, Лидка сунула ему какую-то таблетку ипогнала обедать. Первая зарплата вближайшие две недели непредвиделась, нообед рабочего человека заметно отличался отобеда безработного. Позвонила теща, Лида дала подробный отчет матери, так, как будтобы Семена рядом инебыло. Мужчина давно кэтому привык.
        Покормив мужа, Лидка умелась наработу. Недавно она устроилась нянечкой вэлитный детсад-пансион. Раньше детей напятидневку сдавали неотхорошей жизни, атеперь наоборот - сжиру. Сад санглийским, сбассейном, нехватало только живого крокодила. Сегодня Лидка выходила вночь, стерегла сон деток богатеньких родителей. После обеда Семена развезло, ион опять прикорнул. Проснулся уже вдесятом часу, туда-сюда, ипо-хорошему нужно было, как все нормальные люди, ложиться спать, ноСемен был ни водном глазу. День сночью перепутал. Лидка ктакому дурному графику давно привыкла, ктомуже всаду сдетьми всегда можно вздремнуть…
        Мужчина включил телевизор, новости подходили кконцу. Надесерт, после того, как пощекотали нервишки, пустили забавный репортаж очудаке, который каждый день приезжал наэлектричке вгород иразвлекал собирающиеся насветофоре машины цирковым искусством. Жонглировал.
        Семен прилип кэкрану. Рука сама собой потянулась кстоящей настоле вазе, три яблока одно задругим взмыли ввоздух. Мужчина осторожно встал сдивана, подхватил извазы четвертое яблоко… Пятое задело люстру. Яблоки одно задругим ссыпались наковер… Семен опустился опять надиван, неспеша собирать яблоки.
        Было время, когда ион ходил вцирковую студию, потом даже поступил вучилище, нобросил… Страна разваливалась… Народные артисты спивались, оставаясь неудел, нето что артисты цирка… Родители настояли, да он исам невидел особой перспективы вжонглировании булавами или тарелками, все было очень туманно, хотя унего получалось инравилось… Возможно, нужно было меньше кого-либо слушать… Как некоторые, прут напролом, ивгробу они видали эти обстоятельства… Но… Семен пошел вавтослесари. Все стало кристально ясно. Машины всегда ломались, ломаются ибудут ломаться. Хороший автослесарь без куска хлеба неостанется. Потом подвернулась немецкая компания, гайки крутить бросил, сел забаранку. Цирк, как шалость детства, остался вдалеком прошлом, итолько сейчас, после репортажа, Семена будто тюкнуло - аведь могложе что-нибудь выгореть… Лидка непросто так ему подвернулась… Педработник, всю жизнь вдетсаде проработала. Можно былобы даже ИЧП замутить, гастролировать подетсадам. Вгоду праздников тьма, плюс дни рождения, тут тебе ипираты, иклоуны, да кто хочешь… Программыбы сЛидкой сами написали.
        Семен стал туда-сюда ходить покомнате, отфутболивая яблоки… Атам, глядишь, ипоперлобы. Можно былобы даже обучающий центр для дошколят открыть, какой-нибудь «Ученый слон». Уних врайоне сейчас «слонов» этих больше, чем вджунглях. Каждый родитель друг перед дружкой выпендривается, незнает, вкакой кружок свое чадо отдать. Лидка инаинструментах играет. Семен отфутболил последнее яблоко. Иненадо разрешения спрашивать, когда приспичит. (Мужчина вспомнил про систему учета времени, которой так гордился его новый коллега.) Ушлобы, конечно, какое-то время нараскрутку, нозато потом работаешь насебя! Сам себе хозяин!
        Семен плюхнулся закомп, залез насайты, промышляющие детскими праздниками. Небыло ничего такого, чегобы они вместе сЛидкой немогли вместе сбацать! Кто-то умеет шевелить ушами, аон что, неумеет, чтоли?!
        Семен инезаметил, как время перевалило заполночь. Спать он улегся вовзбудораженном состоянии. Утром ни стого ни ссего позвонил Гаюнов ипопросил повозможности зайти наработу сегодня, хотя пографику всмену он должен был выйти только наследующее утро. Наработу мужчина шел слегким сердцем. Изфирмы можно пока неуходить. Затри месяца что-нибудь да прояснится. Да исЛидкой надо переговорить… Аиспытательный срок - он нато ииспытательный, что влюбой момент можно раскланяться.
        ***
        Наохране его встретил Гаюнов, огурчиком стоящий навходе, инаправил вкадры. Вотделе кадров его уже ждала Жанна Романовна, женщина бодрая, веселая, готовая нетолько ревностно исполнять свои обязанности, ноивуборную бегать посвистку, - замечательный пример корпоративного служащего.
        - Присядьте, пожалуйста. - Женщина полезла вящик. - Тюленев?
        - Он самый, - кивнул Семен.
        - Семен Андреевич, ксожалению, было принято решение отказать вам втрудоустройстве.
        Слова прозвучали все равно что обухом поголове. Это он передумал идти вих контору!..
        - Почему? - незная, что спросить, проговорил мужчина.
        - Немогу сказать ничего определенного. - Женщина улыбнулась, ему показалось, что ехидно. Утолько что встреченного Гаюнова был точно такойже корпоративный улыбончик. Женщина протянула ему конверт: - Это зарплата заотработанные сутки. Всего доброго, - проговорилаона.
        Забрав конверт, мужчина вышел изкабинета. Вмозгу зудел инедавал покоя вопрос: почему его невзяли? Возраст, вредные привычки, справка откуда следует - повсем пунктам порядок. Санкетой тоже все нормально. Или дело втом, что он без работы уже полгода ивэтом пункте наврал… Ноэтоже ерунда, пустяк. ЧП завремя дежурства вроде никаких небыло…
        Нафоне всего произошедшего даже радужная перспектива оставить Гаюнова сего элитным подразделением иначать снуля свое собственное дело, казавшаяся такой привлекательной еще вчера, вдруг поблекла.
        Когда мужчина выходил изздания, его перехватил Гаюнов.
        - Семен Андреевич… - Георгий Анатольевич придержал его залокоток. - Могу я попросить вас насекундочку?
        Семен, опять ничего непонимая, пошел затянущим его куда-то Гаюновым.
        Когда они проходили через турникет, дежурившие ребята вытянулись перед ведущим специалистом, он, необращая наних внимания, потянул Семена засобой, привел вмаленький уютный кабинетик.
        - Присаживайтесь, пожалуйста, - пригласил Гаюнов, снова обратившись кнему на«вы». - Значит, завтра ждем вас наработе.
        Семен захлопал глазами, потом вытащил изкармана конверт изачем-то протянул его Гаюнову.
        - Нокакже… - проговорилон.
        Гаюнов нахмурился изабрал конверт:
        - Ох уж эти девочки! Ох уж этот отдел кадров! Вы приняты, - успокоил он Семена. - Надеюсь, непередумали унас работать?
        - Не-т, - опешив, проговорил Семен. - Но… - Семен хотел еще что-то добавить, нособеседник его перебил.
        - Позвольте задать вам один вопрос? - Гаюнов вупор глянул наСемена. - Вы читали Инструкцию?
        - Да-а, - кивнул Семен, все еще непонимая, куда клонит Георгий Анатольевич.
        - Нуи?
        Семен пожал плечами.
        - Пункт 15.3, - позволил себе напомнить Георгий Анатольевич. Для большей убедительности мужчина вытащил изящика стола документ ипоказал этот самый пункт Семену. «Вслучае чрезвычайного происшествия незамедлительно сообщить, позвонив потелефону…»
        Георгий Анатольевич тыкнул пальцем вномер телефона.
        - Наберите-ка, - попросил он Семена.
        Семен хмыкнул, новсе-таки вытащил телефон извнутреннего кармана пиджака инабрал указанный номер.
        Что-то тутже забзынькало где-то рядом.
        Георгий Анатольевич спохватился, вытащил свой телефон:
        - Але-але! - весело проговорил он втрубку.
        Семен медленно опустил телефон. «Вот кому нужно было работать вцирке!»
        Гаюнов сиял, как новый рубль, судя повсему, подобный трюк с«напившимся» напарником он проделывал неединожды.
        - Кстати, разрешите еще раз представиться. ГаюновГэ.А.Начальник Службы безопасности.
        Семен, сам незная зачем, привстал иснова опустился.
        Георгий Анатольевич, как фокусник, вытащил изящика комплект документов оприеме наработу иразложил их настоле.
        - Вдальнейшем неделайте, пожалуйста, подобных промахов, - по-отечески предупредил Георгий Анатольевич. - Прошу! Ваша подпись! - Гаюнов тыкал толстым пальчиком вте места, где должен был поставить свою подпись Семен.
        Пока Семен послушно расписывался вдокументах, Гаюнов щебетал отом, что ему теперь положено десять синих идесять красных жетонов, что они бесплатные ивыдаются каждый месяц. Карьерный рост уних предусмотрен, идаже намекнул, что разлет между специалистом иведущим специалистом нечетыре идаже непять тысяч, авсе гораздо приятнее. Главное, нетерять бдительность! Иеще… Нужно проявить себя! Заслужить!
        - Итогда попраздникам можно будет даже рыбку кушать! - несмог удержаться отшутки Гаюнов.
        Выйдя изофиса, Семен почувствовал себя как-то нехорошо. Как будто что-то забрезжило, поманило, но, неуспел он очухаться, тутже исчезло. Сдругой стороны, снова все стало определенно иясно. Ясно, что никакого разговора сЛидой небудет ичто он завтра послушно потопает наработу.
        Всю ночь Семену снился цирк идрессированные тюлени.
        Светка
        Митя расположился надиване, Натаха крутилась накухне, строгала последние салаты, доприхода гостей оставалось часа два, ножена спешила, нужно успеть влезть впраздничное платье, придут Светка сБорей, Светка будет наряжена впух ипрах, хотя Наташа заней особенно инегналась, похоже, подозревая, что все равно неугнаться. Надиване художественной россыпью валялись двадцать пять подушек, вышивая их, Таха чуть неокосела, новсё равно неунималась, наподходе лежали следующие три пейзажа. Затолкав под локоть вышитого крестиком павлина, Митя вытянул ноги назаботливо подставленную женой пуфочку. Вотличие отСветки, Таха была женщиной домовитой, вэтом были иплюсы, иминусы, ноМитя, особенно впоследнее время, плюсов невидел.
        Сосредоточением Тахиной жизни был дом. Митя иногда думал, что он всего лишь такоеже приложение кдому, как картина или кот Чижик, которого Таха любила дострасти, как котов вообще любить неприлично, потому как это какой-то сдвиг, анелюбовь. Митя давно подозревал, что исам он является такимже атрибутом домашнего уюта иочага, как имурлыкающий Чижик, и, что хуже всего, любит его Таха точно такойже любовью. Заболей, случись сним какая неприятность, Таха будет дежурить укровати, пичкать пилюлями, ставить градусник, банки, горчичники инетолько, задушит заботой, норазве так должна любить женщина?!
        Совсем другое дело - Светка. Наливая встакан пива, Митя чуть незакатил глаза. Есть такой сорт женщин, окоторых только подумаешь - исразу все вокруг затуманивается, сидишь, как пень, лыбишься, начто-то таращишься, нотебя наэтом месте уже нет, потому как ты где-то далеко… соСветкой.
        Митя обмяк, глотнул пива, чтобы хоть как-то оправдать посетившее его блаженство - влюбой момент может заглянуть Таха… или пошлет Чижика, кот совсеми потрохами давно продался жене. Поотношению животного кчеловеку можно многое сказать очеловеке, Мите всегда было любопытно отношение Чижика кдвум женщинам. Ташу кот хоть илюбил, ноотносился кней снисходительно, считая явно ниже себя. Светкуже он любил иненавидел, это ипонятно - Светка недосягаемая. Чижик это понимал, отэтого ибесился.
        Встакане вскипела хмельная пучина, наместе Светки выросла Таха, обдала любовью - так, как она её понимала, - прихватила болтавшегося где-то поблизости Чижика искрылась накухне. Чижик повис наруке, как последний болван, сделав вид, что уже прибалдел отожидающей его подачки. Провожая кота игривым взглядом, Митя подмигнул - сТахой можно ирасслабиться, нето что соСветкой - там нужно быть сшашкой инаконе.
        Скухни донеслось урчание ипозвякивание миской.
        - Ах, как мы любим креветочки, - рассыпалась перед котом Таша. - Апеченочку? А? Митя денежку достал… Наташа приготовила… Дала зайчику печеночку… Азайчик пришел! Исъел! А-а-ам!!!
        Митя чуть непоперхнулся. Пиво - напиток божественный - пеной упал нарубаху…
        Откуда ни возьмись, волной вздыбилось раздражение: почему Светка досталась увальню Боре, аему приходится жить сникакущей Натахой?! «Она ведь даже невидит, что происходит прямо под самым носом! Аможет, взять иоткрыться? Нет! Светка запретила. - Митя снова обмяк. - Светка - баба непредсказуемая, чуть что - может ибортануть, икуда он потом без нее?..» Митя, как связался соСветкой, ибоялся, илюбил, ипропал.
        Мужчина смахнул остатки пены спраздничной рубахи, жена нарядила зайчика, как наутренник.
        - Помоги, Митюль, - послышался голос Тахи.
        - А? Ага, - отозвался Митя, несдвинувшись сместа. Накухне ожидала консервная банка.
        Задесять лет совместной жизни Таха тысячу итри раза попросила открыть консервы, отбить мясо, почистить рыбу ини разу непопросила застегнуть сзади молнию наплатье, да инебыло унее таких платьев, чтоб сзади намолнии. Аонбы две тысячи банок отдал заодин вжик молнии, ноТаха все подносила иподносила кальмары, горбушу исайру… Консервы давно научились делать так, что их одной левой могла открыть любая, самая безрукая домохозяйка, нодура Таха вбеспомощности перед шпротами все еще видела свою женственность. Изкухни долетело «…что я больна невами», каждый раз наНовый год строгая салаты, Таха, наверное, раз двадцать просмотрела «Иронию судьбы», ноничего донеё так инедошло… Зря, выходит, Брыльска поджимала губку, зря вскрикивала, когда Мягков застегивал ей сапог… Акакими глазами он потом нанее смотрел… Даже Чижик так неможет…
        - Папа денежку принес… - Таха сЧижиком притащились изкухни благодарить кормильца.
        - Да провались ты, только печенку идальше таскай… - моргнул одним глазомкот.
        Таша чмокнула мужа взатылок, Митя поморщился. Что-то вэтом поцелуе было обидное, даже гадкое. Таха даже несоображала, что мужика нельзя целовать запеченочку - настоящему мужику нужно что-нибудь свершить, итолько потом он сам должен поцеловать - инелезть кнему совсеми этими слюнями. Светка никогда нецеловала его просто так. «Митя, Митюха, Тюха-Матюха…» - Митю перекосило. То, как тебя называет женщина, очень показательно. Светка называет его Димитрий! Вэтой насильственно вставленной «и-и-и» вроде как ипроскакивает издевка, но, сдругой стороны, само имя какбы удлиняет расстояние между мужчиной иженщиной… Тутже шевелится холка, вздымается загривок…
        Митя заметил стоящую перед собой нажурнальном столике консервную банку исовсей дури всадил нож ей вбрюхо.
        - Тише-тише-тише, - зашуршала тряпочка, вытирая масляные капельки, Чижик дрыснул обратно накухню, Таша отправила Митю вслед заЧижиком, мыть руки. Раздался звонок вдверь.
        ***
        Таша ойкнула ипонеслась вспальню, обгоняя мужа иперескакивая через вертящегося под ногами Чижика. Даже кот почуял, что идет Светка, итоже был несколько невсебе.
        - Впускай гостей, - крикнула Таша.
        Митя вмгновение оказался напороге, рванул дверь, вдверях стояла Светка, вчем-то шуршащем, мягком, её хотелось лизнуть, иМитя, наверно, такбы исделал, еслибы из-за Светки непоказался, какбы извиняясь, Боря инепротянул, здороваясь, руку.
        Нарисовалась Таха, Митя часто заморгал, поставив глаза нажену: «Лучшебы ненаряжалась, так можно былобы все списать хотябы нанеподготовленность… Некоторые женщины прибегают кэтой уловке. Дескать, неожидала, неготовилась, отсюда инеустроенность вприческе, инеразбериха внаряде. Атут даже исвалить неначто… Вроде иожидала, иготовилась, изнала, что гости придут…»
        - Упс! - произнес Митя вслух, ноникто, кроме него, недогадался, кчему, собственно, относилось это замечание.
        - Мить, ну что ты стоишь, помоги Светке раздеться! Бо-оря… - Таша судовольствием чмокнула мужа подруги вщеку.
        «Бабы - дуры, - думал Митя, стягивая пальто сгостьи. - Только Таша может такое сказануть, да он только обэтом имечтает!»
        Пока Таша припечатывалась малиновой помадой кБоре, Митя незаметно лизнул Светку, Светка сверкнула глазами, носик её заострился, Митя добелых костяшек напальцах смял рукав ее пальто.
        - Светка-а-а, хороша-а-а, - без всяких задних мыслей протянула Таша. - Асережки? Они, да? - Наташа жалобно глянула накаплями висящие вушах подруги прозрачные, чистые, как слеза, камни. - Боря почему-то покраснел.
        - Они, - торжественно глянула намужа Светка.
        Нобольший эффект сережки произвели наМитю: «При чем тут Боря?! Или Светка соврала Таше, что серьги ей подарил муж?.. Вот… - Митя готов был вырвать изушей проклятые серьги ирастоптать их тапками заодин только Светкин гадкий, мерзкий, ядовитый язык. - Боря купил! Этоже она специально, чтоб его подразнить! Вот стерва!» - Митя вдруг свосхищением глянул нанеё.
        Светка, отслеживая обстановку, стратегически добавила:
        - Десять лет недоедали, недосыпали, вчем только можно, себе отказывали!
        Таша соблегчением выдохнула: «Ну, уж они-то заэти десять лет икрышу надаче поменяли, ибаньку поставили, игаража фундамент вывели, аэто похлеще каких-то там брюликов!» - Таша гордилась тем, что хоть вчем-то, нообошла вертихвостку-подругу!
        Боря зашуршал пакетом, изпакета вруки Мити перекочевали две бутылки приличного алкоголя, коробка конфет иеще какие-то банки поженской части. Митя, вздыбив брови, глянул наСветку.
        - Мама передала, - прокомментировала Светка. - Баклажаны, патиссоны, крюшоны, черт ногу сломит… Сами разберетесь.
        - Ну что, морда?! - Светка переключилась науже два раза прошедшего мимо ипытающегося обратить насебя внимание кота. - Жрёшь, пьешь испишь? Сдохнешь - даже шапку стебя несошьешь, аслез бу-у-у-де-ет! Дармоедище! - Светка дала небольной, новобщем обидный щелбан Чижику, нотот, как ни странно, необиделся, апотерся оее ногу.
        «Чего только нестерпишь открасивой женщины!» - Митя оттащил Чижика ипоцеловал кота вместо Светкиной ноги.
        Чижик, сообразив, что поцелуй предназначался неему, коником ускакал отМити. Первая спохватилась Наташа, потащила всех вкомнату. Поохали, полетели комплементы хозяйке. Таха, всвоем репертуаре, тутже поделилась лаврами смужем, незабыла иЧижика. Кот чуть непровалился отстыда: «Намекать нато, что ион был замешан вбабско-кухонных делах?! Боже мой, вприсутствии Светки делать это ненужно!»
        Застолом расселись пара напротив пары, больше всего неповезло Боре, ему весь вечер пришлось лицезреть Наташу. Светка села напротив Мити. Стол был сплошь заставлен, салаты удивляли полетом Ташиной мысли, неожиданностью решений. Митя даже подумал, что неплохобы, чтобы Таша так уж нетратила себя насалаты, оставилабы чуточку фантазии инадругое. Ноглянул нажену ипередумал: «Пусть уж так, как есть. Светку ей все равно непереплюнуть».
        Светка один задругим пускала Таше комплементы, занимаясь нужными ей делами. Таша, воодушевившись, рассказывала всем, как готовила салат, как ковыряла авокадо, шпиговала что-то черносливом, как просила Митю все строгать икак Митя ей помогал как муж ихозяин. Чижик аж прижал уши - надеясь, что хоть наэтот раз минует его чаша сия иТаша нестанет ему приписывать вырезанные изсвеклы розочки…
        ОтТашиных кулинарных излияний теперь уже передернуло Митю, ещебы чуть-чуть - ионбы точно отреагировал, ночья-то нога поползла вверх поего брючине. Наташа продолжала экскурс посалатам, Боря, добрая душа, поправил очочки, продолжал внимательно слушать сказку отом, как встретились горошек смайонезом.
        - Потом я посыпаю все приправкой… оливковое масло и… еще маслины…
        Намаслинах Митя раскрыл рот, глаза его уже неотпускали Светку, ноступня скользнула вниз иоставила Митю ни счем. Мужчина проглотил слюну, хотел было привстать, но, зацепившись чем-то застол, вовремя остановился, засуетился срюмками. - Что будут дамы?
        Чижик одобрительно глянул наМитю: «Ну, наконец-то, додумался заткнуть эту говорильню!»
        Боря потянулся кшампанскому, пена залила парящие над столом бокалы.
        - Тост, женщины ждут! - Света глянула призывно наТашу, какбы приглашая её поддержать.
        Таша неожиданно стушевалась, Митя моментально сообразил почему: «Какаяже она женщина? Она просто человек! Друг котам!! Наташа может хоть полночи разбирать холодец, ноженщиной она отэтого нестанет. Женщина - это что-то другое… неуловимое… что-то легкое изситца…»
        Митя куда-то плыл, слава богу, что вмешался Боря:
        - Завесну! Запрекрасных дам! Заукрашение нашей жизни! - неожиданно выпалил Боря, заокном кружились снежинки.
        Фраза произвела оглушительный эффект, все засмеялись. Митя запрокинул свой бокал иодним глазом наблюдал, как Светка опрокинула хрустальную рюмку. Отшампанского Светка заискрилась истала еще прекрасней! Таша пошла пятнами. Унее давно была аллергия нашипучку, ноэта дура решила выпить, заодно совсеми. Чувствуя что-то неладное, Таха унеслась накухню. Боря вскочил ипошел заней, Боря был доктор.
        Митя потянулся кСветке, стал что-то говорить, Светка схватила кота ибыстро проговорила:
        - Чижик, душечка, угомони своего хозяина! - Чижик повис вее руках тряпкой, готовый выполнить любой каприз. - Фу, какой! Фу, напился! - шепнула она наухо коту.
        Митя обиделся, он был непьян, если только самую малость, прекрасно соображал, ион был навзводе. Светка моргнула, как кошка, купаясь вэтом его взгляде. Митя уже раскрыл рот, чтобы опять что-то сказать, Светка метнула взгляд, нашла пульт ивключила телевизор. Вовремя! Скухни притопали Таша сБорей, диктор заглушил произнесенные Митей слова.
        Боря убеждал Ташу больше ни вкоем случае непить шампанское, итеперь они гадали, начтобы ей такое переключиться: навинцо или сразу набеленькую?
        Светка уставилась втелевизор, бойкая дама встрогой блузе вещала отом, что вгороде неизвестные ограбили банк. Светка внимательно слушала. Толком дама, как всегда, ничего несообщила, кроме того, что ограбление совершили двое вчерных масках около двенадцати часов ночи.
        - Черной, черной ночью… вчерных, черных масках… двое черных, черных… негров… - проговорила басом Светка.
        Весь стол прыснул. Больше всех смеялась Таша, Светка умела насмешить.
        - Ая знаю, кто были эти двое, - необращая внимание насмех, проговорила Светка, вупор глядя наМитю, уМити холодок пробежал покоже, он застыл, ноСветку было неунять. - Эти двое были… Димитрий и… Чижик…
        Над столом опять пронесся хохот, Наташа снова покрылась пятнами, Борины плечи запрыгали.
        - Ой, нет! нет! нет! - вскрикнула Светка. - Боря иЧижик!
        Боря чуть неподавился, жалобно глядя нажену: «Ну нельзяже так смешить!»
        - Аведь главный злодей - Чижик! - нашлась самая догадливая Таша.
        - Чи-жик! Чи-жик! - начала скандировать Светка.
        Митя нарадостях потянулся ккоту. Чижик, выгнувшись дугой, три раза подпрыгнул идрыснул под диван - насилу укрылся отпьяной толпы!
        - Ну, ладно, - продолжала разглагольствовать Светка. - НоЧижик просто немог водиночку совершить такое преступление, ему необходим был напарник! Нужноже было кому-то иденьги тащить. - Светка глянула наТашу. - Таш, ну вот ты чтобы сделала, еслиб узнала, что ограбление совершил твой муж?!
        - Ябы… - Наташа заблымкала глазами.
        Напомощь ей пришел Боря:
        - Ташабы носила ему передачки иего небросилабы, ивообще, если что - вСибирь! - выпалил Борис, видимо, мечтающий отакомже порыве вего сторону, носостороны уже своей жены.
        - Аты? - подхватила нить Таша.
        - Ну-у-у, е-е-еслибы Чи-и-ижик оказа-а-ался втюрьме, - растягивая слова, продолжила Светка. - Ябы ходила кнему насвидание… каждый день… подкупилабы охрану… и… - Всё это было сказано так вязко-интригующе, что уобоих мужчин нарисовались почти одинаковые картинки.
        Оприроде свидания недогадалась только Таша, пришедшая насвидание просто спирожками. Пока Таша разворачивала платочек, Боря иМитя жалели, что втюрьму попал подлец Чижик, анеони.
        - Нет, Митя натакоебы ни зачто непошел, - серьезно проговорила Наташа.
        - Уверена? - спросила Светка под общий взрыв смеха, несмеялся почему-то один Митя.
        - Нет, нет, ни зачто! Я своего мужа знаю, - самоуверенно проговорила хозяйка.
        - Боря, атыбы пошел? - Светка хлебанула еще шампанского.
        Сидящий рядом Боря вдруг замотал головой, поскорее отказываясь оттакой перспективы.
        - Не-е-ет? - разочарованно проговорила его жена.
        - Пошелбы! Пошел!!! - тутже согласился Борис. Все опять рассмеялись.
        - Кстати, сколько они стыбзили денег?
        - Девять миллионов, - серьезно проговорил Митя.
        - Да? - удивленно проговорила Светка. - Вновостях этого, кажется, неговорили.
        Митя обомлел.
        - Да это по-другому каналу говорили, - засмеялась Таша.
        - Таша, кстати, акудабы вы дели свою долю? - неунималась Светка.
        Та самая Таша, которая ни зачтобы неповерила, что ее муж натакое способен, довольно быстренько расправилась сдевятью миллионами: надаче, как грибы, выросли еще одна баня ихозблок, удома над вторым надстроился третий этаж, под дом был совершен подкоп, ивнизу заплескался бассейн. Наслучай войны снемцами был прикуплен соседний участок, уже, оказывается, столько лет соблазнявший Ташу идаже Митю, уМити появился новый автомобиль, идаже Чижику стали чаще покупать «Кошачьи грезы». Сама доброта Таша вспомнила всех, но, как всегда, забыла про себя.
        Светка, кажется, это заметила.
        - Тпру, - притормозила она расшвырявшуюся несуществующими деньгами Ташу. Тамже был еще напарник, то есть ваши всего-то четыре споловиной ляма, ониж нерезиновые…
        Таша виновато выбросила изсписка Митин новый автомобиль, приговорив его идальше передвигаться наплюгавеньком «пыжике».
        - Ну, амыбы, - глядя наБорю разоткровенничалась Светка, - бросили работу. Начто они нам, эти гр?ши? Махнулибы вАвстралию. Нагод или два. Насколькобы хватило. Купилибы мне сумочку изкрокодила, правда, Борь?
        Счастливый Боря заморгал глазами.
        Наташа, сшумом идаже недумая скрывать свое несогласие, выдохнула: «Пустить поветру такие деньжищи!»
        - Неужелибы ничего некупила? - ввинтила Таша.
        - Ну, почему? Купила… Брильянты.
        - Нет, ябы так несмогла, - проговорила Таша.
        - Это точно! - согласилась Светка.
        Таша захлопала глазами, незная, как относиться ксказанному.
        - Нет, ивсе-таки как они это провернули? Ведь этоже какую смелость надо иметь… - наконец заполнила паузу Таша. - Ведь моглиже иубить!
        - Акакже! - Светка зацепила взглядом чуть показавшегося из-под шкафа кота инаправила внего указательный палец. - Пиф-паф, Чижик!
        Бедный Чижик еле успел увернуться отбандитской пули.
        - Нет, авсе-таки интересно, как они все это провернули? - неунималась Таша. - Подогнали, наверное, самосвал, чтобы банкомат вырвать?
        - Да нет, никакого самосвала небыло. - Светка выдвинула идею поповоду того, как все произошло, Боря иТаша внимательно слушали, даже непредполагая, что именно так насамом деле всё ибыло. Митя смотрел наСветкины шевелящиеся губы ибольше думать ни очем немог.
        - Ну ладно, теперь уних все позади! - вклинился Борис. - Эти двое сейчас где-то отсиживаются и, наверно, пьют шампанское.
        Митя вдруг посмотрел наБориса, иему показалось, что он обо всем знает… Такой унего был взгляд - всё знающий, всё понимающий…
        - Аможет быть, даже инепьют, потому что закончилось! - прощебетала Светка.
        - Я схожу… - Митя встал инаправился кдвери. Требовалось отдохнуть, проветриться.
        Таша хотела было увязаться заним, новдуховке был гусь инаСветку оставлять его было никак нельзя.
        - Я… - хотел было предложить свои услуги Борис.
        - Сиди, - скомандовала Светка. - Нехватало еще простудиться.
        - Я пойду, ато купишь какую-нибудь кислятину, будет внос бить, - встала из-за стола Светка.
        Таша иБоря тоскливо проводили ушедших.
        Наулицу вышли молча.
        - Как ты думаешь… они знают? - спросил Митя.
        - Это неважно, - ответила серьезно Светка.
        - Свет, ты должна отнего уйти, этоже, вконце концов, глупо…
        Светка отмахнулась: «Незаводи старую пластинку».
        - Зачем ты начала разговор про банк? Ониже могли догадаться.
        - Аты видел, какие глаза были утвоей?! Как она приготовилась тебе передачки носить!? - вдруг захохотала Светка. - Нетого ты боишься, - вмомент посерьезнела она. - Да-а-а, Таха твоя, если даже идогадается, ни вжизнь тебя непродаст. Скорее, второй крышей дом покроет иденьги под яблоней зароет. Да иБоря - кремень…
        - Ивсе-таки… - опять принялся засвое Митя. - Так ибудем жаться поквартирам? Прятаться?
        - Так ибудем… - завернула нос впальто Светка.
        Дальше шли неспеша. Отхохотушки неосталось иследа. Светка очем-то раздумывала, Митя это чувствовал. Это вообще счастье, если ты можешь чувствовать такую женщину.
        - Митя, я должна тебе кое-что сказать, - наконец проговорила Светка. - Боря очень болен… нужна операция…
        Митя, как ошалелый, хлопал глазами: «Вот это новость…»
        Наморозе хмель выветрился. Митя потихоньку стал соображать: из-за этого Светка, скорее всего, инеможет уйти отмужа.
        - Операция? - Митя наконец отвлекся отсвоих шкурных интересов иподумал оБоре. - Этоже, наверное, деньги нужны… Сколько?
        - Много, - проговорила Светка.
        - Тогда забирай все, - незадумываясь, предложил Митя.
        - Нет, это былобы нечестно, ты итак подарил бриллианты… Таша, наверно, глазабы мне выцарапала, еслибы узнала, что такая сумма отее сараев была отодрана… - Вглазах ее опять запрыгали чертики.
        - Что ты ему сказала про серьги?
        - Родители подарили.
        - Ион поверил?
        - Наверное… Вообще все переворачивается вголове, когда узнаешь такое… Да ему вообще недотого сейчас…
        - Да… - выпустив пар, проговорил Митя.
        - Нет, ты все-таки бери деньги, - настаивал Митя.
        - Спасибо, Мить, - кивнула Светка, деньги были действительно нужны позарез, операция вИзраиле, потом реабилитация…
        Митя непонятно отчего, нобыл счастлив. Есть такие люди, пройдя покраешку жизни которых становишься уже счастлив. Светка была именно такая. Всю, покрытую салатами жизнь сНаташей можно было отдать заодин день жизни стакой, как Светка!
        - Ну, ничего, мы еще повоюем, - обнял ее заплечи Митя. - Аесли понадобится, сопрем еще один банкомат!
        - Лучше два!!! - отозвалась Светка.
        Все всуп!
        Куры вбольшинстве своём уважаемые люди, Савелию это было известно, как никому. Мужчина глянул насобравшихся, курыже, напротив, такое впечатление, что нанего нето что неглянули, авроде как нарочно проигнорировали, будто инечеловек перед ними, атак… даже ислова такого накурином нету…
        Извсех присутствующих встрепенулась одна только рыжая молодка изкрайнего гнезда, носкорее поглупости или просто обозналась - Савелий зерна неносил, кукурузы немолотил, свежей воды впоилку недоливал.
        - Ну что, сидите, лахудры? - Вытащив изкармана грязных брюк «Казбек», Савелий тяжело опустился належащее тутже бревно, зажал желтыми прокуренными зубами папиросу, затянулся.
        Куры продолжали заниматься каждая своим делом. Только напервый, неслишком внимательный взгляд могло показаться, что здесь все прохлаждаются, дел вкурятнике предостаточно. Изгнезд торчало несколько несушек, вернее их слегка пошатывающихся голов, куры находились вполудреме ивсем своим видом какбы говорили: «Иди, мил человек, куда шел! Недотебя, все заняты делом!» Вид укур был почти блаженный. Несушек, особенно плодовитых, допоры довремени нетрогали; некоторые ивовсе умудрялись прожить долгую куриную жизнь. Сейчас уСавелия надворе наполном пансионе проживало две таких пенсионерки-второгодницы: Мадам Грицацуева - толстая, холёная курица - иодноглазая Люська.
        Докурив, мужчина потянулся кгнездам, залез под теплое оперенье, пошарив рукой, что-то нащупал. Курица чуть было невсполошилась, задним числом сообразив, что кто-то залез под юбку, нолишь для отвода глаз, толькобы остальные идальше продолжали считать ее порядочной женщиной. Савелий, привыкший кбабьему склочному нраву, навсякий случай вытянул губы, лицо озарила улыбка.
        - Ш-ш-ш… Ну что те, жалко, чтоли? - пролепеталон.
        Пока курица моргала, Савелий вытащил яйцо, постучал понему черным ногтем, отковырнул скорлупку, желток бултыхнулся натоскующее дно желудка. Вкурятник стремглав влетел хозяин, нутром почуяв, что кто-то проглотил одного изего отпрысков, - сверху вниз глянул наСавелия, зыркнул нагарем, потом снова наСавелия итутже скрылся задеревянной дверью, но, будто недоверяя присутствующим, вернулся обратно. Савелий чувствовал, что петух ему недоверяет, носвязываться сним воткрытую отчего-то нежелает…
        Сапожок поскреб солому: «Былоб из-за кого мараться…»
        Петухи - своего рода куриная каста, высших, если несказать - неприкасаемых. Простому смертному попасть вэтот круг врядли возможно, только родиться петухом мало, надо обладать характером, харизмой…
        - Черт его знает, как это уних выходит… - пожал плечами Савелий.
        Петух никак неотреагировал наэтот жест, недотого ему было, чтобы слушать чьи-то излияния. Петя снова, как ошпаренный, кинулся изкурятника… Несмотря напринадлежность квысшей касте, наднях унего появились веские основания опасаться Савелия иустановленной неподалеку гильотины: ни стого ни сего Петя стал припадать наодну ногу: закурицей теперь ни угнаться, назаборе наодних опахалах неудержаться, подвору фараоном непройтись - это только улюдей кого хочешь вцари рядят, ихромых, икривых, иубогих, ауних стакими дефектами натроне неудержаться… Пока гребешок торчком - все трепещут, ностоит правящему монарху оступиться, ни одна тля непройдет мимо, нетюкнув несчастного потемечку. Желающих навакантное местечко предостаточно. Победителю - все куриное царство. Горе побежденному. Инеоттебя зависит, будетли поднят большой палец вверх ибудешьли ты идальше ходить подвору павлином… или голова сплеч иканешь всупе…
        Савелий подобрал сземли камешек ибросил его вглубь сарая, через распахнутые двери втемноту ворвались две совсем юные, еще незнающие жизни курочки. Молодость! Молодость нато идается, чтобы, едва только заслышав ласкающий звук сыплющейся наземь пшеницы или мягкое приземление упавшей светки раззявы-гусеницы, нестись, как ошалелый, бог весть куда… Савелий небез зависти посмотрел наэтот задор, наэтот бьющий фонтан, он пока еще скрипел, новот так, через край, энергия давно небила, да ивжизни он уже кое-что понимал… хотябы то, что нет вней ничего такого, из-за чегобы стоило вот так, сломя шею, нестись невесть куда…
        Молодость, ненайдя ни зернышка, также быстро выскочила изсарая надвор изастыла столбом, облитым теплыми лучами солнца.
        Чуть поодаль, втеньке, топтались несколько старших жен. Этих было большинство, держались кумушки гуртом, были первыми охотницами дозрелищ (недели непроходило, чтоб кого-нибудь непровожали налобное место), все, как одна, были мастерицами выхватить из-под чужого клюва зернышко. Савелий кинул враззявленную дверь еще один камешек. Пара куриц, отделившись оттолпы, добежала вразвалочку домнимого зернышка, остальные так иостались стоять наместе иколотить клювом пыль… Вэтих уже чувствовалась зрелость… Догадавшись, что их обманули, наседки невзбеленился, нераспушили крылья, апродолжили долбить себе землю - дело привычное.
        Мимо, никак непрореагировав накамешек, прошла несушка спятью цыплятами, всем своим видом показывая, что выполняет самую важную наземле миссию, всё остальное - суета сует. Савелий только иуспел подобрать под себя ноги, машинально пересчитав выводок, кроме постоянных обитателей, никого видно небыло. Тихонько прикрыв дверь, Савелий подошел кгнездовью кур, нырнул под туже самую курицу, буфетчицей рассевшуюся вгнезде.
        - Тш-ш, - зашипел Савелий нашелохнувшуюся было барыню, полицу пробежало что-то похожее напроблеск, из-под юбки вынырнул пузырь смутноватой жидкостью.
        Савелий аж заискрился, рукавом смахнул сзапотевшего стекла прилипшее, напиток был теплый, ноСавелию было недовыпендрежа, куда ни глянь, кругом враги илазутчики, приложился кпузырю, живительная влага заплясала изабулькала, потекла полуженому горлу, потелу разлилась нега… Вернув бутыль наместо, Савелий осел набревнышко. Шевелиться нехотелось, ещебы чуток - инаступилобы вечное блаженство. Изугла сарая послышался шорох.
        - Хлаша? Ты? - тутже долетело содвора.
        Савелий, услышав имя жены, едва неприпал кземле. Лишь спустя мгновение осторожно прильнул кщёлке.
        Поту сторону стены сарая что-то шаркало, ёрзало, поцветочкам Савелий признал тещину старушечью юбку. Тёща больше никого незвала, видно, догадалась, что дочери поблизостинет.
        - Чер… тя… принес, - проговорил одними губами Савелий.
        Старуха, подобрав край юбки, сковырнула сземли подсохший помет, погнутой ложкой затолкала вржавую консервную банку. Савелий осклабился - все дела чертовки ему были давно известны, ведьма никак опять собралась варить колдовское зелье… Неотрываясь отщелки, Савелий следил законсервной банкой, ему вдруг стало обидно… Будто инехозяин он всобственном доме! Будто ипосуды получше для него ненашлось!
        Набрав полную ёмкость, старуха помелась кдому, Савелий, оставив пункт наблюдения, почувствовал горечь, попривычке уставился водну точку… Он инезаметил, как кто-то приоткрыл дверь сарая, наметилось оживление, народ возвращался вкурятник и, необращая нанего внимания, рассаживался поместам. Нажёрдочку рядом уселись две курочки, нахохлились, Савелий, чему-то удивившись, оглядел их осоловелым взглядом, вголову ему пришла мысль, что среди кур нет горемычных пьяниц, все приличные граждане. Савелий будто впал вступор, мысли, как заколдованные, крутились вокруг одно итогоже: «Иживут ведь, как люди… иведь ни одна ведьма не… - Савелию стало еще горше. - Иведь делают всё исподтишка, курвы проклятые… Ни уважения те… ни почета… никакой и-и-иерархии…»
        Савелию стало чуточку себя жаль (хотя он этого инелюбил), вдруг померещилось, что, окажись он ивпрямь втаком идеальном обществе, он, может, ивовсеб непил.
        «Да случись жить вкурятнике, петухомбы был! Неиначе!» - воспрял духом Савелий, плечи его несколько расправились.
        Движение это неосталось незамеченным, сидящий рядом петух, будто почувствовав соперника, грозно нанего зыркнул, быстро соображающему Савелию ничего неосталось, как отказаться отимперских амбиций ивести себя потише. - Да ичерт стобой, - покосившись напетуха, пробормоталон.
        Отодвигаясь пожердочке отхозяина, Савелий чуть было неспугнул молодок, еще неимеющих опыта общения снетрезвыми мужчинами, дыхнул, три девицы демонстративно отнего отвернулись.
        - Ишь ты… - махнул наних рукой Савелий.
        Ни стого ни ссего проклюнулась догадка отом, что ивэтом кудахчущем царстве невсе так гладко: чтоб неклевали - нужно показать себя молодцом, аесли хвост непучком, значит, надо браться задело… все равно что наседка… или… всуп…
        Обдумывая три перспективы, Савелий усмехнулся, помрачнел иснова полез под пышную юбку буфетчицы:
        - Всё равно все всуп…
        Костюмчик втонкую полоску
        Николай Иванович был разве что ненапомажен. Нанем был приличный костюм, белая, неновая, новсе еще непотерявшая белизну рубаха, приятного крэ-эмового цвета галстук - мужчина подмигнул своему отражению взеркале, он-то думал, его вэтом самом костюмчике визвестном направлении упакуют, атут вон как вышло - жених!
        САнной Тимофеевной их познакомили. Недумал, негадал, неуспела сестра вывезти последние вещи покойницы Марьи, атут нарисовалась новая пассия, да какая женщина! Локоток сямочкой, неидет, аплывет, присядет натыкву, ручками всплеснет, всё вней ходуном так иходит, так иволнуется!
        Мужчина перекинул длинную прядь слева направо иаккуратно распределил повсей сияющей ровным блеском поверхности, свет над головой несколько рассеялся. Пустяки его неволновали, лысина сейчас сплошь ирядом, никого ею неудивишь, онже для своих семидесяти выглядел еще каким молодцом. Подкорректировав прическу, мужчина въедливо оглядел костюм, кого-то он себе напоминал, новот кого? Убей, непомнил.
        Голова слегка дернулась, складка легла начело, ноНиколай Иванович тутже себя успокоил. Подергивание головы - дефект скорее эстетический, недавно его всего просвечивали, серьезных неполадок необнаружили, все органы функционируют, как часы, сосуды внорме, да иемули наскворечник жаловаться? Кроссворды досе без всяких справочников разгадывает, судоку как орешки щелкает. Чтоже касается болячек, так помелочи сейчас укого хочешь букет наберется, среди молодых ито здоровыхнет!
        Повернувшись боком, мужчина подобрал живот, какоебы позитивное впечатление ни произвел костюм, вглубине души Николай Иванович понимал, что уже нетот… однако также хорошо он понимал, что женщина рядом сним должна быть соответствующая.
        Долгие годы идеалом для него была Валентина Толкунова. Русская красавица. Акак пела… Акакая коса… Второй такой, конечно, несыскать… Мужчина отдавал себе вэтом отчет идаже готов был пойти нанекоторые уступки. Роскошной толкуновской косы уего новой знакомой небыло, наголове Анна Тимофеевна таскала такогоже барана, как иего покойница Марья, нозато какая грация, какие манеры…
        Но, чтобы там ни говорили, одних внешних данных для совместного проживания недостаточно, тут нужно что-то большее… Николай Иванович всегда уважал немцев, сумевших дать краткое итем неменее ёмкое определение достоинств женщины.
        Киндер. Китчен. Кирхен.
        Женщина должна быть матерью. Хозяйкой. Инекакой-нибудь там шалопутной.
        Изтрех составляющих Николай Иванович придавал, пожалуй, особое значение кухне. Снегурочку вего возрасте уже несострогать, авот хозяйка вдом нужна дозарезу. Половник без всякого уведомления выпал изрук покойницы Марьи, минувшим летом надаче делов наделала смородина, да исам он вот уже полгода как был без надзору, жил хуже собаки, да что там говорить, опустился дотого, что засчастье считал бульон изпахучих кубиков.
        Всвою очередь иему было что предложить новой хозяйке. Квартира втихом районе, ни одной трубы изокна невидать. Летом можно прокатиться надачу. Сто пятьдесят км отгорода, воздух, как хрусталь, машина находу, чуть что - ТР-ТР-ТР - иАнна Тимофеевна едет надачу, подышала воздухом и - ТР-ТР-ТР - возвращаются обратно. Имущество, может, инебог весть какое, но, опятьже, абы кому вручать его нехотелосьбы.
        Неуспели их познакомить, Анна Тимофеевна уже три раза позвонила. Вот исегодня - дзынь-дзынь-дзынь - набрала ему ссамого ранья, эдакая курочка, бурю какую-то выдумала, дескать, как ваше самочувствие? Виск? несжимаетли обручем?
        Выгнув грудь колесом ишаркая тапками, мужчина прошелся покомнате:
        - Нет сегодня никаких бурь! Дважды все газеты просмотрел! Ещеб солнечное затмение приплела, - хихикнул Николай Иванович. - Инадож какая цыпочка! Сама себя везет кнему давление мерить. Вот тебе иразница вдвадцатьлет!
        Изглаза неожиданно потекла слеза, проморгавшись, Николай Иванович глянул натолько что выдранный износа волос ипоспешил вванную прореживать бурьян. Кприходу гостьи все должно быть безупречно. Почикав волосы, Николай Иванович задумался отом, вчем ему лучше встречать гостью. Вдомашнем - вроде как неприлично, хотя ивполне естественно, онже больной, вкостюме - некместу, хотя иочень импозантно.
        Решение пришло само собой. Анна Тимофеевна позвонит вдверь, он встанет спостели, как будто больной, впустит гостью вдом итутже попросит позволения удалиться, всоседней комнате переоденется иявится пред ясные очи влучшем виде. Впроекте выходило все замечательно.
        Николай Иванович шаркающими шажками пошел поскорее всвою комнату, по-быстренькому разобрал сутра еще прибранную кровать, постарался предать ей хоть инеприбранный, новсеже живописный вид. Проходя мимо зеркала, мужчина краем глаза поймал свое отражение.
        Строгость, новтоже время лоск. Стильные полоски. Чикаго 30-хгодов. Ни дать ни взять Аль Капоне! Николай Иванович треснул себя полбу. Ну наконец-то! Вспомнил!
        Вылезая изкостюма, мужчина втрюмо опять поймал свой силуэт. Нательный гарнитур доходил почти досамых колен, Марья всегда заботилась отепле, никто стараний её неумалял, носейчас нужно было несколько иное. Как озарение, наум пришла пижама. Надеванная только единожды, вбольницу, апосле того лет пять пролежавшая затворницей взаточении шкафа. Мужчина изрядно повошкался, прежде чем ночной костюм увидел свет божий.
        Да, именно так все ипроизойдет. Сначала он выйдет впижамном костюме, апотом галантно извинится, ипоявится Аль Капоне.
        «Костюм лучше былобы перевесить вдругую комнату, - находу соображал мужчина, - чтобы заним было куда идти». Женщине нужно сразу дать понять, что унего неодна идаже недве комнаты, как укого-нибудь дырявого пельменя, что ион засвою жизнь кое-что нажил!
        Время вприготовлениях пролетело незаметно, звонок вдверь весело задребезжал, мужчина заметался покомнате, новзял себя вруки истепенно пошел открывать.
        Анна Тимофеевна, красивая, курчавая, вплыла вквартиру. Борта унее были такие, что Николаю Ивановичу пришлось небез удовольствия посторониться.
        - Ложитесь, ложитесь, - проговорила она бархатным грудным контральто, осмотрелась ипоставила сумку накак будтобы специально приготовленный для нее пуфик.
        Николай Иванович засуетился вокруг окружности.
        - Где увас ванна? - пышно вздохнула гостья.
        Пока Анна Тимофеевна мыла руки, Николай Иванович успел нырнуть под одеяло итерпеливо ждал ее появления. Завершив гигиенические процедуры, гостья покинула санузел ипоплыла покоридору всторону хозяйской опочивальни, нечаянно заглядывая вкаждую попавшуюся дверь.
        Наконец появилась напороге спальни, Николай Иванович неуспел заметить, когда гостья успела надеть собственные тапочки. Предусмотрительная, хозяйственная.
        Николай Иванович как-то сам собой, автоматически принял вид умирающего. Приятно, когда затобой ухаживают, тем более когда это делает женщина молодая исимпатичная.
        Анна Тимофеевна затянула манжет покрепче истала качать грушу. Чувствовалась вней сила. Силища.
        Пока стрелка бегала, Николаю Ивановичу стало стыдно засвой тонометр, сейчас вкаждой аптеке продаются современные приборы: нажал накнопочку - ивсе дела. Аон все еще пользуется каким-то ископаемым бронтозавром. Мужчина дал себе слово, неоткладывая вдолгий ящик, спервойже пенсии купить новый аппарат.
        Анна Тимофеевна обвела взглядом комнату, покачала головой. Николай Иванович несразу сообразил, кчему, собственно, относится это покачивание. Неужто кдавлению? Навсякий случай попробовал разрядить атмосферу.
        - Ну, что там приборы? Хоть сейчас вкосмос?
        - Уж прямо-таки ивкосмос? - Анна Тимофеевна захихикала мелкой дробью ипоправила нагруди брошку. Николай Иванович, попривычке нырнув зарукой, вдруг вспомнил про Аль Капоне и, ствердым намерением облачиться вкостюм, поднялся спостели.
        - Что это вы выдумали, Николай Иванович? - заколыхалась женщина, проводила хозяина рыбьим взглядом ипродолжила осматривать обстановку. Выглянув вокошко, аж вспыхнула, стены дома, как она ипредполагала, толстенные, вдва кирпича, некакая-нибудь там панелька, вкоторой икокну подойти страшно. Две комнаты, одна метров двенадцать, другая метров восемнадцать-двадцать, ноесть еще одна - когда она шла покоридору, вуглу заметила еще дверь.
        - Неужто вы еще икопаете? - заметив настене фотографию дачного гриба, повысила голос гостья.
        - Икапаю! Исажаю! - донеслось изсоседней комнаты. Николай Иванович был явно польщен изамечанием гостьи, исвоим ответом.
        Инвентаризируя обстановку, Анна Тимофеевна прикидывала, вкакой изкомнат балкон, еще подходя кдому, она заметила сплошь застекленные лоджии. Кухня небольшая, метров восемь, хотелосьбы, конечно, побольше… наих-то семейство… Санузел раздельный…
        Прикинув вголове разные варианты, Анна Тимофеевна решила вбольшую комнату поселить Юрика сневесткой, вдругую - внука, авсамой маленькой будет жить она сама, ничего, ей непривыкать. Дача, судя пофотографии, голубятня, ноитакая непомешает, машину, если она, конечно, имеется, продадут, Юрику недавно купили новую.
        Напороге вырос Аль Капоне. Женщина взбрызнула ручкам, неполенилась, встала, обойдя Николая Ивановича совсех сторон, похвалила костюм. Юрику такой неподойдет, слишком старомодный, да иналоктях залоснился, авот самого Николая Ивановича спровадить вбандероли втом самом направлении как раз сгодится.
        Анна Тимофеевна осталась всем довольна. Инакостюмчик тратиться непридется…
        8848
        Первый участок пути группа прошла играючи. Укрытые снегом зубчатые хребты, слепящее солнце, склоны, гладкие, как зеркало, пропасти, разломы, ущелья. Нетак давно описание этого огромного нагромождения породы искал встречалось влюбом путеводителе. Все шесть членов экспедиции поправили темные очки изамерли наскальном пейзаже - команды шевелиться пока небыло. Заспиной укаждого висел внушительный навид, нолегкий насамом деле рюкзак, кое-что изгорного снаряжения, уодного изучастников наплече эффектно болтался моток веревки, удругого, Лолы изУренгоя, сидела кошка. Организаторы экспедиции уже позаботились отом, чтобы выдать девушке альпинистские «кошки» вместо взятого понедоразумению животного. Тем неменее Мурёну теперь приходилось таскать ссобой, кошка едва успевала делать записи впутевом дневнике.
        Участок дороги отКатманду добазового лагеря команда прошла всвязке, так было веселее. После очередного позирования все занялись тем, что стали отвязываться друг отдруга, послышались смешки, несмотря нато, что всех уже неоднократно просили вести себя потише. Предстояло разбить лагерь, достать мешки, подготовиться кночлегу.
        Заправлял всем стоящий чуть-чуть поодаль Рекс. Мощные лапы словно вмёрзли вскалу, ветер, ударившись вгрудь собаки, обтекал мускулистое тело иделал виток вместе столстым пушистым хвостом. Вотличие отостальных членов экспедиции, одетых втермобелье инепродуваемую одежду, наРексе изодежды присутствовала только кепка сзавязывающимся нашее хлястиком. Сквозь темные очки сверкали глаза, способные различать предметы при самых неблагоприятных погодных условиях.
        Рекс представлял собой образец служебной собаки модели «АВ-АВ345». Внешне он действительно сильно смахивал насамую обыкновенную собаку, правда, очень крупную, - посутиже он являлся сгустком плоти, титановых комплектующих иполета инженерной мысли. Однако одного этого былобы недостаточно для выполнения возложенных нанего функций. Рекс был достойным продолжением древнего рода шерпов[7 - Шерпы - народность, живущая вВосточном Непале, врайоне горы Джомолунгма, атакже вИндии. (Источник - «Википедия»)]. Его прародители, конечно, ненаселяли горный Непал иизпоколения впоколение неводили туристов нагору, тем неменее при разработке образца активно использовался весь опыт изнания, накопленные когда-то древним народом. Рекс прекрасно ориентировался наместности, хорошо переносил критические температуры, мог работать всамых жестких климатических условиях, неговоря уже опревосходных личных качествах… Нанего, вотличие отбольшинства членов группы, можно было положиться. Отцом-создателем собаки считался инженер-изобретатель Артем Белка (для названия образца потрадиции использовались начальные буквы имени ифамилии
автора влатинской транслитерации). Стараниями ученого иего группы собака обладала рядом полезных характеристик, имела выход наспутник (из-за уха торчала антенна), атакже неслышно спускающийся изотверстия якорь, непозволяющий её сдуть ни одному ветру.
        Рекс, хоть иносил собачье имя, судя потому, что ему приходилось делать, являлся, скорее, пастухом инадзирателем. Народ вгруппе был молодой, энергичный, приходилось следить, чтобы никто несорвался, непоскользнулся, необъелся - насвежем воздухе аппетит увсех прекрасный. Естественно, напротяжении маршрута участникам могло что-нибудь понадобиться, для этих целей предусматривалось багажное отделение. Брюхо собаки представляло собой распахивающийся контейнер, вкотором, помимо провианта, хранились спальные мешки, треки, несколько ледорубов (для желающих размяться исделать эффектные снимки), атакже запасные кислородные баллоны имного всего прочего. Помимо жизненно необходимых функций, предлагались иразвлекательные. Рекс мог сказануть что-нибудь надревнем языке кангпо[8 - Шерпский язык (шерпа, также каргпо) - язык шерпов, один изсино-тибетских языков, распространен вНепале, атакже вИндийском штате Сикким. (Источник - «Википедия»)] (разработчики вставили эту функцию как дань уважения инапоминание одревних корнях образца). Ноэто было еще невсе, пёс обладал прекрасным баритоном, мог спеть что-нибудь
изрепертуара Высоцкого, наибольшим спросом, конечно, пользовалась бессмертная «Скалолазочка», нерастерялсябы Рекс, даже если его попросилибы сбацать Селин Дион или тогоже Майкла Джексона.
        Но… дорога - это неодни лишь привалы игитара. Вдороге может случиться все, что угодно, ивтаких ситуациях присутствие Рекса было особенно ценно. Собака представляла собой еще испасательный пункт. Замерзнуть, умереть откислородного голодания идругих климатических неприятностей, подстерегающих путников накаждом шагу, вприсутствии Рекса было практически невозможно. Вбрюхе рядом сбагажным отделением находился медицинский пункт испециальный отсек для оттаивания обмороженных. Здесьже располагалось иотделение для мусора. Одно время мусор стал серьезной проблемой окрестностей, склоны превратились буквально всвалку - сРексом иэтот вопрос был решен.
        Группа, совершив множество лишних телодвижений, наконец подготовила все для комфортного привала. Рекс развел костер, сделать это оказалось непросто - постоянно дул сильный ветер, ктомуже каждый раз кедва трепыхающемуся языку пламени подходил кто-нибудь изгруппы ивыливал остатки колы.
        Когда все расселись (Рекс, как руководитель группы, сел навозвышении, закаждым нужен глаз да глаз), проводник предложил всем самую настоящую походную сдымком кашу. После каши туристы впали воцепенение, иРексу только иосталось, что раздать всем спальные мешки ирастащить обмякшие тела попалаткам. Последний спальный мешок отправился наночлег, носамому Рексу еще непришло время думать оботдыхе - предстояло проверить собственные настройки, кроме него сделать это было некому.
        Впереди всех ждал самый сложный отрезок пути, предстояло преодолеть «самую длинную милю наземле[9 - Самый сложный участок восхождения наЭверест - последние триста метров, прозванные восходителями нагору «самой длинной милей наЗемле». (Источник - «Википедия»)]», те самые последние 300метров. Наотметке «8500», когда позади оставались «зеленые ботинки»[10 - Зелёные ботинки - труп альпиниста вярко-зелёных ботинках, который является широко известной отметкой высоты 8500метров насеверном склоне Эвереста. (Источник - «Википедия»)], только иначиналось настоящее восхождение. Лавины могли сорваться отлюбого неосторожного звука… Солнечная радиация убивала все живое… Душила разреженность атмосферы. Унекоторых наэтом участке начинались глюки идаже истерики, это ипонятно… Высота! Ниже остаются даже гуси, они перемахивают хребет наотметке в6000м - ито летят напределе…
        Пока все спали, Рекс занялся дальнейшими приготовлениями. Водном изотсеков лежали заранее приготовленные флажки сименами участников. Рекс проверил: «Андрей», «Марк», «Юра», «Лола», «Филипп» и«Алина», все наместе. Оставалось пополнить собственные запасы энергии, навысотах, где можно пинать ногами облака, целесообразнее всего использовать солнечную энергию, нонетолько… Рекс отвернулся ответра, вбуравился мощными когтями впороду, выкинул якорь ипредоставил энергии ветра крутить реле, вставленное конструкторами вего задний отсек. Закончив все дела, Рекс позволил себе непродолжительный отдых. Присел, вглядываясь враскинувшийся вокруг скальный рельеф. Дух захватывало. Ветер играл шерстью, гоняя клочья колючего белого снега. Пёс нехотя щурился.
        Дальнейшие события должны пройти поотработанной схеме: все проснутся, вернее, он их разбудит, вручит каждому индивидуальный флажок, покажет, куда лезть (заодно напомнит всем название горы), проследит, чтобы никто непотерял, непогнул флажок инепоменялся им ссоседом. Участники экспедиции преодолеют последние сотни метров, воткнут флажок ввысверленную дырочку инаспециально оборудованной площадке станцуют что-то вроде победного танца. Сцена эта почти всегда сопровождалась необычайным эмоциональным всплеском. Каждому непременно хотелось нацарапать напороде вечное «Вася» - иРексу было рано терять бдительность: требовалось проследить, чтобы каждый выдолбил впороде своё, записанное впаспорте имя, анекакое-нибудь отфонаря…
        ***
        Вкинозале, затаив дыхание, наблюдали запоследними минутами картины «Последнее восхождение». Наэкране один изучастников экспедиции зажег светильник, кажется, Алина радостно махала рукою врукавице, затем прилетел вертолет исобрал всех свершины! Последним наверевке болтался Юра, пытающийся ботинком сбить свершины оставленную кем-то банку сколой. Слезть, да что там слезть, просто даже посмотреть вниз ни увсех хватилобы духу.
        Рекс улыбался вовесь экран. Мурёны нигде небыло видно, она уже давно выхлопотала для себя местечко вбагажном отделении, шляться погорам снепривычки было зябко. Поэкрану под завывание ветра поползли титры. Взале стало прохладнее, включились наполную мощь кондиционеры, пронеслись искусственные снежинки.
        После титров предлагалась короткая историческая справка.
        Погибших при покорении Джомолунгмы хватилобы намаленький город.
        Впоследнее время желающих прогуляться нагору было столько, что насклонах образовывались пробки.
        Самому юному покорителю было семьлет.
        Самому старшему - девяносто пять.
        Самому красивому - семнадцать.
        Некто Петров был навершине двадцать шесть раз, жена каждый раз возвращала его обратно нагору, неуспевал он переступать порог дома, якобы он что-то забывал.
        Два монтёра изкомпании «Телекомыч», устанавливая тарелку спутникового телевидения, провели навершине вобщей сложности девяносто суток. Долго ждали вертолет синструментом.
        Домохозяйка Эльвира Сергеевна Чеботарева дважды совершила одиночное восхождение без кислорода, желая доказать мужу, что иунеё есть еще порох. (Несмотря нато что ношение огнестрельного оружия было давно вне закона.)
        Среди способов спуска значились привычный вертолет, лыжи, сноуборд, оленья упряжка ичто-то уж совсем экзотическое, светерком намедном тазу.
        Отдельной строкой шло имя некоего путешественника, пытавшегося вознестись нагору силой мысли итакимже способом спуститься. Отрыв, несмотря навсе попытки, так инесостоялся. Создатели фильма тем неменее решили отметить иэтого отважного путешественника засмелость мечты.
        Далее шли фотографии Джомолунгмы свысоты птичьего полета. Трехгранная пирамида, Южное седло, Северное седло, горный хребет.
        Мелким шрифтом вконце киноленты шла информация отом, что в2116году, когда население земли перевалило задвадцать миллиардов, Божественная Мать[11 - Джомолунгма впереводе стибетского означает «Божественная Мать жизненной энергии». (Источник - «Википедия»)] была растащена покамешкам насувениры. (Давалась ссылка насайт музея Эвереста, где можно было купить похожий камешек изаказать виртуальную экскурсию.)
        После просмотра фильма вереница людей потянулась всвои будки, раскиданные позаасфальтированному лику планеты. Вкармане укаждого лежал скомканный билет, закоторый были заплачены символичные 8848электронных копеек.
        Соскоростью 55м/сек поэкрану чиркнуло слово «КОНЕЦ» (поданным исторических хроник именно такой скорости достигал ветер навершине Эвереста вовремена его существования).
        Посвящается всем погибшим идобравшимся альпинистам, мужественным шерпам, Джорджу Эвересту, который, понекоторым сведениям, вовсе нехотел, чтобы ПикуXV было присвоено его имя, инашему дому планете Земля.
        Варежки для Анютки
        Наталья Леопольдовна вот уже битый час рыскала поофису, ругая себя начем свет стоит. Часы набледной стене офиса проблымкали ровно шесть нуль-нуль, час был ранний, иэто несколько облегчало поиски. Нарабочих местах никого небыло, можно было избежать косых взглядов, хотя породу своей службы Наталья Леопольдовна вкакие только уголки могла нос свой несунуть, кому только под хвост незаглянуть.
        Отмысли отом, что та, которую она искала, могла попасть вчьи-нибудь недобрые руки, аж унутрях холодело. (То, что руки могут оказаться добрыми или, нахудой конец, нейтрально-равнодушными, вголову женщине неприходило.) Досада брала ещё иоттого, что сама она воспользоваться попавшей кней ценностью несумела. Пока она придумывала ей применение, находка уплыла внеизвестном направлении.
        Задним умом мы, конечно, все сильны. Сейчас женщина сокрушенно думала отом, что можно былобы смотаться втуже самую ЮАР, причем стакими способностями даже билет наметлу покупать непотребовалосьбы. Еще заманчивее была перспектива проникнуть назаседание правительства ипосидеть заодним столом скаким хочешь государственным мужем, хотьбы даже самим Брандахлыстовым…
        Женщина, перевернув вверх дном корзину, вытряхнула содержимое вдлиннющий пакет, волочащийся заней пополу. Улов оказался жиденький. (Бытовых отходов, разумеется, небыло, откуда им взяться вофисе, альвиную часть бумаг сжирал троглодит-шредер, изугла пугающий всех картиной «Удушение галстуком».)
        Каждый, трудясь насвоей ниве, формирует нетолько особое, свойственное данной профессии мироощущение, нодаже вырабатывает определённый навык, позволяющий делать меткие выводы обокружающей действительности. Наталье Леопольдовне многое очеловеке мог сказать, пардон затривиальность, мусор - то, что человек после себя оставляет.
        Загребая насавок остатки чьей-то жизнедеятельности, женщина успела собрать целую палитру характеров. Иной скромняга невсё осмелится бросить воткрытую всем взорам корзину, что-то иприберёт тихонечко всумку иподороге домой выкинет - деликатный человек, нежелает смутить ближнего, уважает труд уборщиц. Другой - мимо корзины бросит, инеоттого, что попасть неможет (хотя руки улюдей откуда только нерастут), апотому что все ему свысокой башни - вот такая вот кучерявая эгоистическая личность. Нервный, неспокойный человек - бумажульку намелкие кусочки искромсает, неудовлетворенный - теннисный мячик изнее скомкает.
        Облагосостоянии исоциальном статусе тоже можно много чего узнать. Взять, например, Желткову. Унее что ни день, то вмусорке коробочка, да такая, что ивыбросить жалко! Ну как тут недогадаться, что Желткова - человек обеспеченный, схлеба наводу неперебивается. Авот уПятаковой всякая выброшенная бумажка поделу - скучно! Ижизнь унее скучная, исама она скучная.
        Нагнувшись, Наталья Леопольдовна влезла под стол внадежде нато, что пропажа ждала её здесь, новыгребла оттуда лишь замызганный носовой платок иносок. Запять лет работы вофисе чего только она ненаходила… Ауж после всякого рода сабантуев, мамочки родные! Но… вкаждой профессии своя этика, нашел - держи язык зазубами, нечего трындеть навсю Ивановскую, кто что вовремя корпоратива обронил…
        Обследовав пространство нетолько под столом Тучкина, ноипод всеми соседними столами, женщина нахмурилась, пошла накухню, взяла стул, подтащила кстеллажам ивспорхнула нанего шустрой птичкой: наверхотуре, как она иожидала, кроме тучного слоя пыли, ничего небыло - вздании напротив уже полгода катавасия сремонтом, шум-гам-бедлам, окна вдымке отпыли. Женщина сокрушенно покачала головой: «Итут ничего нет… Ах ты, батюшки! Аежели иправда ктой-то уже вовсю орудует…»
        - Вот профукала так профукала! - Уборщица покосилась нанедвижимое кресло. Аможет, этот «ктой-то» сейчас спокойненько сидит вкресле Желтковой исмотрит так сухмылочкой наеё тщетные поиски? Женщина поспешила отвести глаза идаже какбы невзначай плюнула через плечо, хотя ничего нечистого вовсем этом небыло - очередной виток науки, ауж вдетских сказках давно про это сказано.
        Разбирая посудомойку накухне, женщина еще раз прикинула: содня пропажи минуло три дня. Заэти три дня она уже шесть раз тщательнейшим образом проверила все офисные углы изакоулки. Если пропажа ипопала вчужие руки, то пару деньков уйдет нато, чтобы нашедший докумекал, чего он теперь является обладателем, потом день или два, смотря потому, как унего котелок варит, будет думать, что ему совсем этим богатством делать, итолько потом пустится вовсе тяжкие…
        Так ничего иненайдя, женщина решила навсякий случай получше приглядеться ксотрудникам - может, изаметит какие странности вчьем-либо поведении. Слава богу, работа её это позволяет. Вроде как всегда навиду, авроде как её инет, шурши изкабинета вкабинет да гляди воба. Вразгар рабочего дня, чтобы ничего непропустить, можно заняться пересадкой цветов. Ачто, весна наносу, впрошлом году такие деньжищи вземлю зарыли, когда пригласили озеленителей, атут можно два зайца одним махом убить - ипропажу найти, иперед начальством себя лишний раз зарекомендовать. Глядишь, кпразднику иеё премией необнесут. Втом, что нашедший будет обкатывать предмет наработе, аневкаком другом месте, Наталья Леопольдовна несомневалась. Гдеж еще? Нынче человек разве что неспит наработе, вся жизнь унего тут сосредоточена!
        Прежде чем уйти всвой закуточек перед началом рабочего дня, чуток передохнуть, уборщица недовольно поелозила тряпкой вкабинете директора: «Все такие пиндитные, ни одной бумажки трогать неразрешают!»
        ***
        Утренняя дымка потихоньку рассеивалась. Вофис совсех сторон паутиной раскинувшегося города начали подтягиваться сотрудники, и, пока Наталья Леопольдовна безмятежно дремала вподсобке, застенкой уже начали происходить странные вещи.
        Пропала бухгалтерша Селезнева!
        Причем пропажа даже несразу обнаружилась. Дообеда Татьяну Егоровну даже некинулись искать, подумали, вналоговой или статистике, малоли куда может занести бухгалтера породу службы. Однако минуло двенадцать, аСелезневой нарабочем месте так инебыло. Тут-то все ивсполошились, заСелезневой давно было замечено, что, какиебы ни были унее внеофисные дела, кобеду она как штык наработе. Кто-то догадался позвонить намобильник, телефон замычал под бумагами наеё столе, выходило, что телефон - наместе, аТатьяны Егоровны - нет. Чудеса да итолько. Это тем более было странно, так как Селезнева, женщина деловая, главбух, стелефоном практически нерасставалась. Влюбой момент мог позвонить сам директор Борщов Александр Ефимович.
        Протяжное мычание мобильника как раз иразбудило Наталью Леопольдовну. (Кслову сказать, бухгалтерша пыталась прослыть женщиной колоритной, всеми способами стараясь подчеркнуть свою индивидуальность. Отсюда иэтот нехарактерный для городской местности звук, которым населе, впрочем, никого неудивишь.)
        Под шумок уборщица вышла изсвоего заваленного швабрами кабинета, как будто куда-то спеша, торопливо обошла весь офис, ушки торчали намакушке, вскоре Наталья Леопольдовна была вкурсе всего происходящего. Свои соображения поповоду случившегося она оставила при себе, присутствиеже селезневского мобильника только укрепило ее вмысли, что бухгалтерша находится где-то совсем близко. Одно смущало уборщицу: неужели пышнотелая Татьяна Егоровна расхаживает поофису внеглиже или был какой-то особый секрет, который Наталье Леопольдовне неизвестен? Ато ведь наулице прохладно: марток - надевай семь порток.
        Некоторое время усотрудников ушло нато, чтобы догадаться позвонить Селезневой домой. Спросили сначала ее, потом мужа. Чей-то металлический голос сообщил, что муж вотъезде ибудет только впятницу, поофису тутже поползли какие-то неуместные предположения. Потом ктелефону подошел Селезнев-младший, сын Татьяны Егоровны, сообщил, что мать утром ушла наработу иникто её больше невидел. Навсе остальные расспросы, вьюнош отбрыкивался иничего вразумительного сказать немог, аперед тем как отключиться, буркнул втрубку:
        - Вам надо - вы иищите!
        Похоже, судьба Селезневой интересовала только ее коллег. Все небез удовольствия продолжили поиски! После довольно жарких прений кто-то предложил сообщить вполицию, ему тутже возразили: раньше чем через двадцать четыре часа полиция искать некинется, или им нужен труп! Трупа Селезневой усобравшихся небыло, так что иговорить нечего, сполицией пришлось повременить. Наталья Леопольдовна соблегчением выдохнула, унеё были свои причины недоверять полиции. Сколько всяких передач про оборотней впогонах показывают, чистят-чистят их ряды ивсе равно что-нибудь да недочистят, всё унас так! Наталья Леопольдовна решила применить свой метод поиска пропавшей.
        Женщина, как помело, замельтешила поофису внадежде случайно натолкнуться наСелезневу. Небудетже та сиднем сидеть целый день наодном месте. Однако этот оригинальный способ ничего недал. Наталья Леопольдовна только чуть неперевернула цветок ипопала под ноги вбегающему вотдел Тучкину.
        Тучкин напал наслед Селезневой! Мужчина торжественно вытащил изкармана брюк обёртку отсырка ипредъявил блестящую бумажку собравшимся! Порядам прошелся шумок, всем было известно, что вофисе никто, кроме Селезневой, такие сырки неест. Наобертке, как два бубенчика, висели кокосовые орехи, арядом кучкой лежала кокосовая стружка. Тучкин удовлетворенно зыркнул наколлег, но, похоже, ему было мало, он хотел еще большей сенсации. После непродолжительной паузы мужчина сообщил, что выудил свою находку - откудабы вы думали? - измусорного ведра! Наталья Леопольдовна отнеожиданности аж всплеснула руками. Вовсе корзины еще сутра она поставила новые мешки, значит, Селезнева скинула эту обертку уже позже… Пока другие хвалили Тучкина, Наталья Леопольдовна недовольно поправила фартук - значит, неодна она вофисе такая наблюдательная…
        Народ опять судовольствием зажужжал. Одна догадка была неожиданней другой. Присутствовали иинопланетяне, иверсия отом, что убухгалтерши отшибло память иона неможет вспомнить, где работает, поэтому иневсостоянии добраться доофиса. Кто-то беспардонно увсех наглазах залез вее мобильник, прошелся поконтактам, нашел интересный контакт под кодовым названием «Рыбка» и, недумая опоследствиях, взял исделал вызов.
        Воспитание икультура унас оставляют желать лучшего.
        Напозывной отозвался телефон вкармане одного изприсутствующих. Телефонный хулиган чуть было, как змею, неоткинул отсебя селезневский мобильник, стал поскорее тыкать наразные кнопки, толькобы его вырубить. Откликнувшийся дзынькал втолпе, иотнего уже начали расходиться незамешанные ни вчем таком коллеги. Хулиган налился краской имолил ободном - толькобы телефон неоказался вкармане какого-нибудь начальника! Любой человек, проработавший хоть день ворганизации, знает, что этого добра унас хватает, илинейных, ивысшего звена, накаждой вертикали игоризонтали сидит поруководителю, свесив ножки! Тем неменее, несмотря нато, что поруководить желающих везде предостаточно, народ унас тоже мудрый, лишний раз неперегнется. Яркий тому пример - пропажа Селезневой. После того как рыбкин телефон заглох (хулиган наконец попал нанужную кнопку вселезневском мобильнике), никто инеподумал вернуться квыполнению своих служебных обязанностей. Народ ходил, бродил, выдвигал версии, гипотезы - все что угодно, только неработал…
        Следующее событие повергло сотрудников веще больший шок, чем исчезновение главбуха. Татьяна Егоровна собственной персоной, как водной песне про что-то сотканное извоздуха, материализовалась прямо увсех наглазах. Женщина сидела вдиректорском кресле вовсю свою привычную для офисного глаза приятную полноту ибыла сама несвоя. Было отчего: директор, Борщов Александр Ефимович, как раз зашел сколлегами всвой кабинет.
        Народ сначала сопаской инедоумением стал подтягиваться кженщине-загадке… Ну апотом, как иследовало, повалили вопросы.
        Бухгалтерша отбрыкивалась, как могла. Женщина была вкрайней степени смущения. Её могли заподозрить втом, что она метит надиректорское кресло, хотя ничего такого ивпомине небыло… Вся эта ситуация для нее самой была, похоже, еще большей неожиданностью, чем для окружающих! Селезнева нервничала, огрызалась, отвечала невпопад, всем сразу стало ясно, что здесь невсе чисто. Наталья Леопольдовна глянула заспину бухгалтерши ичуть неахнула - из-за широкой спины выглядывал распахнутый сейф! «Ах, как она этого боялась! Как боялась!» Наталья Леопольдовна быстренько сопоставила все «уро» и«про»[12 - «Уро» и«про» - игра слов, имеется ввиду английское выражение «pros and cons» - «за» и«против».], или как там говорят англичане, идогадалась, что бухгалтерша оттого излющая, как собака, что ей неудалось провернуть доконца свое темное дельце. Кое-что слетело сее головы! Отэтого ивышел конфуз!
        Та, которую Наталья Леопольдовна искала вот уже три дня, была где-то совсем рядом! Скорее всего, свалилась напол. Бухгалтерша ерзала настуле. Это только утвердило Наталью Леопольдовну веё правоте. Ясный пень, при всех главбух немогла лезть под стол, вот иерзала, стараясь запихнуть свою добычу подальше вугол. Уборщица смекнула, что Селезнева теперь будет сиднем сидеть надиректорском кресле идаже сам Скворцов, который давно подсиживает директора, её оттуда невыкурит.
        Однако, какиебы планы ни строила Селезнева, получилось всё опять нетак, как она хотела. Избухгалтерии донеслось мычание, сотрудники позволили себе некоторые совершенно неуместные врабочей атмосфере смешки иприбауточки, ихотя «рыбка» ничем себя невыдал, нопол-офиса уже знало, что Он - это Он! Татьяна Егоровна смутилась и, как школьница, опрометью понеслась ксебе вбухгалтерию.
        Нельзя было терять ни минуты, тем более что пока все, совершенно несмущаясь присутствием «рыбки», занялись перемыванием косточек бухгалтерши. Наталья Леопольдовна кинулась кстолу. Смахивая пыль сдиректорских вымпелов инаград, уборщица любовно плюнула ипротерла тряпочкой хрустальные часы, свои любимые, еще совсем чуть-чуть - иона нырнулабы под стол исокровище оказалосьбы всамых надежных вмире руках!!!..
        Итут вдруг - трах-бах-тарарах! Чтоб все провалилось! Скухни прискакала Бубенчикова. Вся такая непредсказуемая, неожиданная, рассадила блюдце, итеперь ей срочно понадобилась Наталья Леопольдовна - собрать осколки. Женщину прямо сошваброй под белы рученьки чутьли невсем офисом доставили накухню. Сотрудники веселились. Накухне она, чуть ни плача, постаралась как можно быстрее ликвидировать устроенное Бубенчиковой свинство. Когда она снова пробралась вкабинет директора, под столом уже ничего небыло.
        ***
        Всё накрылось медным тазом… Женщина приуныла. Ну надоже было так бестолково всё проворонить! Под предлогом очистки шредера уборщица поплелась вбухгалтерию. Селезнева сидела, как сыч, исверкала навсех глазами, злая была, как черт. Наталья Леопольдовна поняла, что находка снова бесследно исчезла, исамое неприятное было то, что теперь заней охотилась неодна она, аеще ибухгалтерша.
        Невероятные события вофисе наэтом незакончились. Непрошло ичаса, как уБубенчиковой пропала шуба! Шуба, конечно, небухгалтерша, ноее искали снеменьшим энтузиазмом. Кинулись все, включая директора. «Срам! Этож надо! Приличная компания. Непогазетным объявлениям народ набирают, и - здрасте, приехали! - пропала шуба! Тут дело уже невшубах, авкадрах!!! УСелезневой моральный облик вон как вылез наружу (директор уже заметил распахнутый сейф), атут еще завелся самый настоящий вор!»
        Бубенчикова вслезы, шуба единственная, приятно было каждый вечер её сплеч своих стряхивать, атут такое!
        Наталья Леопольдовна догадывалась, что бубенчиковской шубе приделал ноги тот, кто нашел ее пропажу. Сделать это под шумок проще простого.
        Пока сочувствующие обступили Бубенчикову итравили ей душу вопросами, откоторых она еще больше расстраивалась (Да где она взяла такую шикарную шубу? Да сколько она стоила? Кто подарил?), кто-то выдвинул предположение, что подаривший может презентовать ей еще одну шубу, унего изарплата такая-то (цифра называлась сточностью досотни рублей), ипремию он впрошлом квартале получил… (Даже ничем таким, кроме работы, неинтересующаяся Пятакова догадалась, кто был этим щедрым кабальеро.)
        Бубенчикова, услышав все это, разрыдалась еще больше иуспокоилась только тогда, когда рядом снею присел Тучкин. Мужчина несмело взял ее руку всвою, тыкнул ей под глаз пальцем, промокнув наобиженной слезу, инесколько раз зеркально вздохнул. Каждый раз, когда Тучкин пытался отнять свою руку (его отдел уже несколько раз сходил наперекур), Бубенчикова жалобно всхлипывала, иему ничего неоставалось, как неотходить отнее доконца рабочего дня. Что уних там наклевывалось, сотрудникам было неслишком интересно, подумаешь, очередной служебный роман, сколько их вкаждом офисе случается, авот шубы некаждый день пропадают!
        Следствие застопорилось.
        Пока офис волновался, как море, Наталья Леопольдовна постаралась наконец собраться идействовать. Тем более что теперь нахвосте унее висела Селезнева.
        Наталья Леопольдовна была уверена, что вор, ктобы он ни был, скоро вернется икак-нибудь аккуратненько, чтобы невызвать подозрений, материализуется. Украл шубу, конечно, человек изплоти икрови, аникакой неполтергейст, окотором вот уже десять минут распинался ранее неприметный Булькин. Кстати, этот самый тихоня Булькин своим предположением расколол офис надва лагеря: одни говорили, что шубу украл кто-то изматериального мира, другие - изневидимого. Только Наталья Леопольдовна иСелезнева знали, что ни те, ни другие доконца небыли правы. Кражу совершило Нечто изтого мира иизэтого одновременно.
        Откуда-то вернулась Желткова, несла какой-то вздор отом, что ей неожиданно нужно было отойти, никто ее, конечно, незаподозрил: она была нахорошем счету, ктомуже многим мужчинам вофисе она нравилась. Срабатывал какой-то защитный механизм! Содной стороны, было ясно, что шубу стыбзил кто-то изсвоих, пусть даже икаким-то невероятным способом, асдругой - если взять каждую отдельную личность, глядя ей вглаза, неверилось, что натакое была способна именно эта личность. Ну, неверилось, хоть ты тресни!
        Жизнь прожить - нереку перейти. Должности Наталья Леопольдовна никогда высокие незанимала, новот влюдях разбиралась. Что-то вповедении Желтковой её насторожило. Что-то ей подсказывало, что её рук это дело. Помимо увлечения яркими коробочками, Наталья Леопольдовна знала ободном маленьком секрете Желтковой. Недавно та была назначена неизвестно закакие такие заслуги заместителем директора похозяйственным вопросам итакже, как иНаталья Леопольдовна, получила право носить напоясе ключи отвсех кабинетов, включая икабинет уборщицы. Уже после этого назначения Наталья Леопольдовна пришла однажды утром всвою каморку иобнаружила такое!!! Все ведра были перевернуты вверх дном, две тряпки разодраны вклочья, рукав вхалате выдран смясом, новая швабра свернута - настоящие Содом иГоморра! Что уж замдиректора здесь вытворяла, одному Богу известно! Нобольше всего Наталье Леопольдовне было любопытно, когож это Желткова вее каморку сведрами затащила?!
        (Может, кто-то заподозрит Наталью Леопольдовну впредвзятости, втом, что она точила наЖелткову зуб, актобы неточил, когда без спроса кого ни попадя таскают втвою обитель, аможет, даже пытаются спихнуть тебя снасиженного места?!)
        Пока офисные ходили наперекур, Наталья Леопольдовна невыпускала изполя зрения Желткову. Желткова зашла закадку спальмой, нооттуда уже невышла, вернее, вышла, ноее уже небыло видно. Отсутствовала она минут пятнадцать, апотом такимже макаром вышла, ноуже сдругой стороны кадки.
        Наталья Леопольдовна сразу догадалась, что та успела что-то провернуть, ночто? Оставалось ждать… Инедолго. Завизжала подошедшая кшкафу скучная Пятакова. Все, конечно, подорвались, побежали кшкафу. Тучкин иБубенчикова наконец расцепили руки. Спохватились. Агде мы были раньше?! Почему сразу, после первой пропажи, одобре своем непозаботились? Женщины выгребли остатки мехов, идоконца рабочего дня каждая сидела насвоей шубе! Дошести оставалось тридцать две минуты, все уже хотели поскорее вырваться изэтого разбойничьего вертепа. Некоторые подумывали писать заявление. Этож ни вкакие ворота нелезет, находу людей раздевают!
        ***
        Казалосьбы, ну что может произойти заэти тридцать две минуты, этоже нефутбол, вконце концов! Итем неменее даже много насвоем веку видавшая Наталья Леопольдовна немогла такого предвидеть! Желткова прямо наее глазах опять обернулась вокруг кадушки, потом Наталья Леопольдовна увидела, как вбуквальном смысле повоздуху поплыл телефон. Уборщица подумала, что это был личный телефон Желтковой. Аппарат отсутствовал пять-шесть минут. Потом приплыл илег натоже место, Желткова, крутанувшись вокруг кадушки, материализовалась.
        Наталья Леопольдовна тогда еще подумала: зачем такие сложности?
        Нонепрошло ипятнадцати минут, как ответ навопрос был получен - вофис ворвалась разъяренная фурия Борщова, жена директора. Жена кидалась навсех, новособенности хотела видеть Желткову. Офис пытался спасти свою сотрудницу. Какбы там ни было, она была хорошим специалистом, ислучись что сней - всю её работу свалилибы надругих. Тучкин, кстати, опять подсуетился, пытался накрыть Желткову своим телом, норасторопная Бубенчикова стащила его иотвела всторону.
        Наталья Леопольдовна насилу сообразила, что подлючка Желткова вте самые пять-шесть минут стыбзила телефон самого директора, который поротозейству забыл его настоле, позвонила его жене, видимо, ничего нестала отнеё скрывать, резала правду-матку, иначе табы так невзбеленилась инеприскакалабы вофис совсеми своими реакциями.
        Уборщица аж всплеснула руками, так вот, оказывается, кто переломал весь ее инвентарь!!!
        Ай да Желткова, ай как все обтяпала!
        Наталья Леопольдовна невольно зауважала Желткову, пусть даже засмелость. Жена директора вглазах ее несколько потеряла - курица иесть курица, нетак следует вести себя супруге! Быстро соображающая Наталья Леопольдовна сделала еще один вывод: неспроста Желткова пошла натакой риск! Натакое можно решиться только вкритической ситуации… «Беременная!» - аж присела уборщица.
        Женщины продолжали делить Борщова. Жена пошла назначительные уступки, разрешила мужу потихонечку шурымурничать сЖелтковой, нотолько так, чтобы она ничего незнала, нонаэто уже несоглашалась Желткова. Она уже почувствовала запах крови, ией хотелось большего! Всего Борщова, анеполовину!
        Наталья Леопольдовна сообразила, что любовник, который вот-вот мог превратиться вмужа, представляет вданный момент для Желтковой гораздо больший интерес, чем какая-то там шапка, пусть даже инеобычная. Уборщица крутилась вокруг сражающихся женщин, надеясь наткнуться насвою пропажу.
        Действовать нужно было ювелирно, она уже нераз поймала насебе хищные взоры Селезневой. Наконец закадушкой шапка была найдена. Желткова, видно, ее туда закинула, пока боролось засвое счастье. Уборщица подхватила находку, поскорее запрятала под тряпку введро инаправилась по-шустренькому ксебе вкабинет. Перед самым кабинетом ее перехватила Селезнева.
        - Наталья Леопольдовна, авы домой? Так рано? - Руки ее при этом так итянулись кведру.
        - Это чтой-то… - Уборщица, нецеремонясь, развернулась, бортанула немаленькую Селезневу иперед самым ее носом захлопнула дверь вкаморку.
        Селезнева обрушилась надверь. Попробовала взять сплеча. Блеснула глазами. Новкоридоре, видимо, кто-то появился, бухгалтерше ничего неоставалось, как вернуться ксебе.
        Наталья Леопольдовна заторопилась, понимая, что Селезнева так просто неотступится ивскоре вернется забрать свое.
        Женщина насилу успела скинуть халат, накинуть пальтишко, вынырнуть изсвоего укрытия идобежать долифта. Всужающийся просвет между закрывающимися дверьми лифта она увидела мчащуюся заней Селезневу. Уних, конечно, неСити, но, слава богу, тоже двадцать пять этажей, да еще лифт скоростной. Пока лифт светерком мчал ее вниз, она закрыла сумку сшапкой намолнию, предстояло еще доехать вметро инаавтобусе, атам своих Желтковых иСелезневых хватает!
        Домой женщина чуть небежала, вкаждом закоулке мерещилась неприятность. Дома никого небыло, родные наработе, Анютка всадике.
        Недолго думая, женщина села под лампу, взяла маленькие ножнички да ичикнула шапку… Варежки для Анютки вышли чудесные! Матерьял-то такой еще поискать надо!
        Наталья Леопольдовна совершенно нежалела обутрате. Неготов еще наш человек ктаким подаркам. Взять хотябы Желткову, ну что ей, плохо было надиректорском обеспечении, так нетже ведь, жадная какая! Одну вещь стыбзила, вторую… ивсе ей мало! Руки загребущие. Да разве она одна такая…
        Женщина поглядела наварежки:
        - ААнютка еще походит!
        Внучка иправда долго носила варежки, иотволшебства было нетак просто избавиться - варежки то терялись, то находились, пока наконец совсем непотерялись инестали, как ишапка, волшебными!
        Сосвиданьицем!
        Любочка чистила перышки. Она была уже немолода, новсе также прекрасна. Изокна ее уютного гнездышка виднелся кусочек синего моря, полоскуту синего неба проплыло облако, как последняя базарная баба, будто непонимая, где находится, пролетела чайка. Необращая внимания нагорластую брань, женщина плюнула накисточку ипринялась старательно рисовать второй глаз, первый был уже готов. Накомоде предательски тикали часы, подгоняя минуты кзаветному часу, ноАнатолий Степанович еще незвонил.
        Закончив макияж, женщина направилась кшкафу. Кофточки, скучая, висели ровным рядочком. Здесь их обитали мириады. Любочка сорвала сплечиков иприложила кроскошной груди нечто персиковое, пока влезала врукава, её охватили сомнения, ноона продолжала упорно, наперекор всему лезть, пока наконец прилизанная голова невынырнула издырки выреза. Покрутившись перед зеркалом, женщина постаралась честно глянуть насебя состороны, отчасти ей это удалось. Вплатьице ей было как будто снова сорок, она была необыкновенно хороша, ивсеже что-то было нето… Покряхтев, Любочка темже путем вылезла обратно, повесив платьице снова наплечики. Вуглу шкафа скучали костюмы, брюки, все это порядком надоело еще вдопенсионной жизни, сейчас хотелось чего-то дерзкого, яркого, девчачьего! - напенсии счеловеком происходят странные метаморфозы. Раздраженно перебирая когда-то любимые, ноуспевшие надоесть вещи, женщина наконец заметила нежный, почти жемчужный проблеск.
        - Ну конечноже! - ахнула она, нераздумывая, нырнула вгазовую пучину ивынырнула уже совсем другой женщиной!
        Любочка ощупала бедра, талию, грудь, расправила облака воланов, кажется, осталась всем очень довольна, ноуспокаиваться было рано - предстояло найти туфли. Крякнув, она опустилась наколени, чем-то хрустнула ивынырнула ссимпатичной коробкой. Присев вкресло, влезла водну туфлю, лицо ее приняло озабоченное выражение, хромая, женщина доковыляла дотумбочки, достала косметичку иотправила вротик одну задругой половинку зелененькой, четвертушку беленькой ижелтенькую, запив все стаканом воды. Сгодами никто нестановится моложе, вовсяком случае телом, нонекоторым будто удается объесться молодильных яблочек. Женщина превращается вбабушку, только когда унее издвух косметичек останется одна, та, которая стаблетками, апокуда их две, вы все еще имеете дело сженщиной!
        Доковыляв обратно, Любочка натянула вторую туфлю ипрошлась покомнате, губы её чуть дернулись: сбоков давила шишка, большой палец вот уже лет десять как упорно лез насоседа, пятки, как она их ни шлифовала, всё нестановились, как умладенчика, ноЛюбочку это несмущало: какимибы рогами ни торчали шишки, какбы ни уводило всторону палец - главное было неэто, главное было то, что ей позвонил Анатолий Степанович, ее давний знакомый. Знали друг друга они давно, нопотом она переехала, лет пятнадцать друг одруге ничего неслышали, апотом нечаянно нашлись, начали созваниваться, поздравлять друг друга спраздниками, атут вдруг Анатолий Степанович сообщил, что едет кним попутевке. Любочка, конечно, понимала, что все это несерьезно, бесперспективно, нопродолжала тщательнейшим образом готовиться кпразднику, зачемже исебе, имужчине портить малину?
        Расправив крылышки наплатье, женщина вдруг подумала отом, что Анатолий Степанович мог закрутить роман ссанаторной, нотутже себя успокоила - ну зачем ему какие-то больные санаторные тетки, когда наВиноградной живет такая женщина: таблетка под Любочкиным языком уже успела растаять.
        Телефон наконец зазвенел колокольчиком.
        - Жур-жур-жур, - мягко проговорила женщина.
        Натом конце что-то ответили.
        Любочка засмеялась:
        - Жур-жур! Жур-жур!
        Натом конце снова что-то ответили.
        - Жур! - сказала женщина напоследок иповесила трубку.
        Жизнь заиграла красками.
        Любочка полетела наостановку, накоторой условились встретиться.
        Когда она прилетела, ее уже поджидали втени остановки. Прибывший налечение Анатолий Степанович всем своим видом показывал, что он нестарый пень, апоседевший Мастроянни. Нанем был прекрасный, добротный пиджак, вельветовый, современный (Любочке это понравилось, значит, следит засобой), строгие брюки (Любочка это тоже отметила, она невыносила, когда мужики наседьмом десятке слишком уж молодились); единственно, что несколько подпортило впечатление, - это то, что Анатолий Степанович под легкие, светлые, вдырочку сандалии натянул носки непонятного цвета, ноноски - это то, что мужчине можно срадостью простить, особенно если вруках он держит маленький букетик. Любочка иэто оценила - непришелже Анатолий Степанович совсем без цветов, как некоторые мухоморы.
        - Жур-жу-жур! - Любочка, как восьмиклассница, засунула нос вбукет.
        Анатолий Степанович отпустил несколько витиеватостей поповоду Любочкиного платья, ему было приятно ито, что Любочка так нарядилась именно для него, ито, что она была все еще очень даже ничего, ито, что при взгляде нанее унего внутри уже два раза булькнуло. Анатолий предложил идти вшашлычную, всанатории еда была для трезвенников-язвенников, парочка переглянулась, пробежала смешинка - «дескать, есть бандерлоги, которые могут нарваться нанеприятность, если запьют огурец молоком, ноуних-то все титановое, гвозди перевариваются!»
        Любочка захихикала, она тысячу лет небыла вшашлычной.
        - Жур, - согласиласьона.
        Анатолий предложил руку, иЛюбочка засеменила рядом.
        Парочка вышла нанабережную. Солнце закатывалось вморе, красный диск тонул вволнах, птица реяла иреяла, красотища! Онекоторых вещах даже иписать нестоит, бери билет Москва - Питер - Сыктывкар - Адлер идуй насиний берег моря.
        Вшашлычной, пока Любочка терялась между шашлычком изосетринки иребрышками (восетринке смущала цена, Любочка уже давно неразоряла кавалеров, сребрышками мог выйти конфуз - она еще неуспела вставит снизу зуб, который портил весь Голливуд), пока она размышляла итерялась, изголодавшийся, посаженный насильно надиету Анатолий Степанович заказал чарочку, следом заней рюмочку, спохватилась Любочка, когда выпита была уже третья стопочка иАнатолий успел разрумяниться отвпрыснутой беленькой.
        Женщина непростила себе такой оплошности, больше она ни начто неотвлекалась, всяческим хитрым образом делая так, чтобы Анатолий ненаклюкался - иначе пропалобы иплатье-облако, итуфли-кораблики. Женщина, конечноже, неопустилась ни дообидных одергиваний, ни донамеков, она только позволила себе один раз сказать нежное, ласковое «жур-жур-жур…», начто Анатолий мотнул, как непослушный теленок, головой, наклонился ипонарошку боднул её вплечико. Унекоторых хватает ума итакта неставить вопрос ребром, Любочка просто следила затем, чтобы Анатолий Степанович плотно кушал. Выглядывающий израспахнутого пиджака бидон, однако, ввел ее взаблуждение, плотненького, румяного Анатолия развезло также быстро, как какого-нибудь дохляка, иочень скоро он стал добрый инежный.
        - Жур-жур-жур, - намекнул освоем мужчина.
        Любочка вспыхнула, конечно, она неинститутка, непервый раз замужем, новсе равно как-то боязно.
        Анатолий стал еще настойчивее, иЛюбочка осмелилась спросить, как он, собственно, себе все это представляет? Анатолий напустил много туману, изпредложенных вариантов больше всего Любочку удивил «под пальмой, под луной», вконце мужчина какбы нечаянно проронил:
        - Анепричалитьли его одинокому усталому баркасу натенистой Виноградной?
        Любочка, конечно, намек поняла, будь она помоложе, онабы громыхнула стулом - ивидал он ее ипод солнцем, ипод луной, нотакие взбрыкивания уместны разве только тогда, когда ты все еще газель изатобой еще может угнаться резвый олень.
        Любочка глянула наобмякшего Анатолия Степановича, обидно было дослез: привезти кавалера после свидания всвою собственную квартиру?! Этобы вдребезги разбило весь накопленный романтизм. Понять Любочку сможет только женщина, мужик вэтом плане орех! Однако нужно было что-то решать, иженщина сосвойственным ей тактом выбрала издвух зол меньшее: наврала, что кней нельзя, потому что приехала сестра изЧиты! (Любочка несильно погрешила против истины, сестра действительно должна была приехать, ночерез два дня: её, как ивсех живущих наюге, смая пооктябрь атаковали родственники, неимеющие собственного выхода кморю.)
        Анатолий начал усиленно соображать, и, судя потому, что вее сторону буквально сыпались ласковые «Жур! Жур!», женщина поняла, что Анатолий Степанович, слава богу, необиделся иразмышляет отом, как им остаться вдвоем…
        Изресторанчика выползли заполночь. Темными южными улочками парочка побрела мимо каёмочкой бегущего берега, мимо болтающихся над головами фонарей, ксанаторию, вкотором жил Анатолий Степанович. Небо было вмелкую звездочку, ночь дышала, луна висела, сверчки безобразничали, Любочка пару раз чего-то испугалась иприжалась кбидону, вгруди что-то тянулось иобрывалось, тянулось иобрывалось… Итому идругому хотелось одного итогоже - нодономера нужно было еще добраться…
        Женщина - странное создание, всамые неподходящие, романтические моменты может думать совершенно онеподходящих вещах. Сейчас Любочка, вместо того чтобы насладиться компанией, думала, кпримеру, отом, как Анатолий будет проводить ее натерриторию санатория: онаже небольная иунее нет никакого пропуска или санаторной карты. Нопереживала она зря, все получилось само собой, никто никого непрятал, непробирался украдкой ккорпусу ссоснами, парочка вразвалочку прошла мимо шлагбаума, охранник даже необратил наних внимания… Много тут таких шляется…
        Влюбленные направились вдоль просторных аллей санатория, подошли кскромненькому двухэтажному корпусу. Вокруг корпуса шли каемочкой балкончики, накоторых были развешаны разноцветные полотенца. Анатолий Степанович неожиданно рванул вперед, потащив засобой даму, запыхтел, потом встал столбом, стал обхватывать Любочку, лодочки, покачавшись, оторвались отземли, Любочка наконец сообразила, что Анатолий Степанович признал свое полотенце ипытается перекинуть её через балкон! Впоследний момент она чудом успела остановить порыв.
        - Жур! - строго сказала Любочка, расправляя воланы платья, Анатолий молча поставил ее наместо и, ничего несказав, покинул.
        Любочка, теряясь вдогадках, незнала, что идумать, номинуту спустя кавалер вышел иразвел руками - корпус оказался нетот… Анатолий Степанович был нето что расстроен, почти деморализован, воинственность инапор куда-то улетучились, он только жалостливо переводил взгляд содного корпуса надругой, которые втемноте казались все наодно лицо. Любочка, сообразив, что итут без нее дело несклеится, взяла все всвои руки, стала задавать наводящие вопросы, собирать информацию. Вглядевшись вособенности ландшафта, увидела три рядком стоящие пальмы, втаз шириной цветы магнолии иклумбу-вазу, упомянутые врассказе кавалером. Умничка Любочка наконец догадалась, что Анатолий Степанович ошибся накакие-то пятьдесят метров, они стояли совсем недалеко отего корпуса. Обрадовавшись тому, что наконец-то удалось выбраться излабиринта, Анатолий предложил даме руку иповел ксоседнему корпусу. Оказавшись сдамой воблитом светом помещении, Анатолий Степанович как-то подобрался ишел даже элегантно, вовсяком случае неочень шумно.
        Перед номером парочка остановилась, кавалер хихикнул, Любочка поняла, что это вырвалось нечаянно, вномер они прошмыгнули, как две незаметные мышки. Неуспели они очутиться втемноте, Анатолий сгреб ее вохапку ипотащил впещеру. Когда они вдвоем плюхнулись накровать, Любочка едва успела заметить рядом еще одну узкую, незаправленную кровать, накоторой была куча всего навалена. Понятное дело, мужчина наотдыхе, емули доуборки? Любочка впопыхах сбросила туфлю, Анатолий Степанович пятерней хлопал повсей Любочке, потом, совсем оней забыв, долго скем-то боролся, что-то грохнулось, судя позвуку, ремень, следом зашуршали упавшие штаны. Любочка догадывалась, что Анатолий Степанович предстал перед ней вовсеоружии. Дальше все было как восне! Разгоряченный Анатолий жал, тёр, мял. Любочка только иуспевала вставить «жур-жур», дотого все было хорошо. Потом он сосал ухо, лез внего языком, вобщем, было ясно, что Анатолий Степанович вэтом деле даже очень. Минут через пять мужчина отбрыкнулся, намгновение затих, как будто умер, итутже мирно засопел. Любочка, кое-как собрав облака платья, выбралась из-под Анатолия
ипоправила прическу. Втемной ночи она была прекрасна! Да ивсе вокруг было прекрасно. Тишина. Еле заметные цветы наобоях. Впереди еще было пару часов темной южной ночи, ноЛюбочка нестала дожидаться утра. Все, что должно было случиться, случилось, иэто было незабываемо, сутра Анатолия Степановича ждали процедуры, ижизнь потечет дальше, она нащупала туфли, нашла сумочку, облокотилась насоседнюю койку, что-то как будтобы зашевелилось, Любочка подумала, что это земля уходит из-под ног, схватила сумочку ивыскользнула вкоридор.
        Неуспела заженщиной закрыться дверь, Алексей Иванович вылез изтемноты наповерхность одеяла. Последние полчаса пенсионер провел вдухоте иневыносимой жаре! Пару раз сердце заходилось так, что он грешным делом думал - всё! Конец! Ноон продолжал стойко переносить трудности, вконце концов, сначала он был мужчина, ауж потом язвенник, чтобы там ни болтали врачи. Алексей Иванович ни вкоем случае незавидовал (хотя сам давно уже избегал женщин), влюбой момент, еслиб захотел, мог вылезти ипотребовать прекратить безобразия, вконце концов, это был двухместный номер, анеодноместные палаты, нопоступить непо-джентельменски сдамой он немог! Непозволяло воспитание. Нарассвете Алексей Иванович, неспавший уже третью ночь подряд, все еще крутился как веретено, сбивая простыни. Утром, спробуждением соседа, он решил поставить вопрос ребром: или Анатолий Степанович, кедрёной корове, снимает номер вгостинице или хотябы через ночь, нодает ему спать!
        Змий итри товарища
        Сергей Иванович дрожащими руками нацепил очки. Только засегодняшний день душка несколько раз отваливалась, номужчина ее снова старательно прилаживал, это еще удача, что очки нашлись. Перед ним простиралось ровное сверкающее пространство, отражающее его собственное, неслишком уверенное изображение. Еслибы ему лет двадцать назад намекнули, что вскоре настанет такой махровый капитализм, онбы ни зачто неповерил. Вот уже неделю мужчина каждое утро прилежно выходил наэкскурсию вблизлежащие магазины, некоторые успел посетить неединожды, новсе как впервыйраз!
        Первым делом зарулил в«Колорадо», магазин выстроили рядом сего пятиэтажкой, нозаглянуть туда все как-то недоводилось. Сказать, что впечатление было ошеломляющее, - ничего несказать. Сергей Иванович бродил между стеллажами итолько раскрывал рот, как рыба, эмоции были, аслов - нет. Полки ломились, одно это вызывало недоумение, неговоря уже отом, что выставленные аппараты кардинальным образом отличались оттого, что еще сохранилось вего голове. Еслибы его, еще будучи советским гражданином, забросили, кпримеру, нанетвердую почву Японии, онбы итогда удивился меньше.
        Наткнувшись нателевизор, мужчина даже несразу сообразил, что это иесть, туды его растуды, телевизор. Дома натумбочке уних досих пор стоял эдакий слонопотам вдва обхвата, атут натебе, толщиной чуть больше фанеры, аразмер при этом XXL, вовсю стену.
        Мужчина долго стоял, наблюдая заНиагарским водопадом, прежде чем решился подозвать ксебе мальчика вкрасной кепочке. Сменилось, оказывается, уже два поколения телевизоров, трубки давно никто неиспользовал, экраны были жидкокристаллические иплазменные… Изображение было дотого натуральное, что даже неверилось, что это телевизор.
        Выяснив все интересующие его подробности, мужчина пошел бродить дальше, заглянул вбарабан стиральной машины, прогулялся между моющими пылесосами, отодной полки отскочил - как зверь дробила зерна кофемашина… Буксовали, похоже, только утюги: всего пять режимов, спрей, отпариватель. Заглянув вхолодильник, усмехнулся - появилась спецполочка «под это самое дело», носамое большое удивление вызвал, казалосьбы, привычный чайник - агрегат дистанционно управлялся стелефона! Покумекав, Сергей Иванович сам дошел дотого, что каждый чайник имеет собственный выход наспутник иподдерживает связь скосмосом…
        Выйдя из«Колорадо», мужчина пребывал все еще внедоумении, цапануло, что называется, заживое, уж вчем вчем, автелефонах, ему казалось, он разбирается, уВитька айфон, уСлавика модель попроще, нотоже уважаемая…
        Как позаказу, впереди нарисовалась забегаловка стелефонами, можно было зайти ивсе выяснить…
        Неуспел зайти всалон связи, его тутже подхватило, закружило, всё, что он собирался спросить, изголовы вылетело. Как человек, отвыкший отпубличности, Сергей Иванович даже несразу понял, что перед ним разыгрывают презентацию!
        Сначала какая-то разукрашенная девица прямо унего наглазах два раза хрястнула телефон обпол - аему хотьбы хны, работает! Третий раз телефон уронили ласково - блямс! Вполете он устроил настоящий кордебалет, новпоследний момент успел бутербродно вывернуться ишмякнулся мордой вверх! Мужчина ибез посторонних сообразил, что внутри унего заложена эквилибристика…
        Когда стали намекать напокупку, Сергей Иванович вежливо поблагодарил ипотопал дальше…
        Поэскалатору спустился вниз, постепенно расширяя зону обхвата.
        Целый уровень занимал магазин «Сделай сам». Руки так ипросились попилить, постругать, раньше кулачище ведь какой был, гвозди вдоски посамые шляпки заколачивал! Атеперь какой инструмент! Трали-вали, все такое аккуратненькое, как будто нестену долбишь, авухе ковыряешь.
        Ряд магазинов мужчина принципиально обходил, ну накой ему дамско-бабский трикотаж? Наодной витрине нажелезных прутьях торчали штук тридцать кепок разных модификаций. Сергей Иванович потолкался возле двери, апотом взял ивошел, намакушке его сидела его собственная кепка, дающая вроде как повод.
        Мужчина неспеша обвел глазом кепочное хозяйство идаже пожалел, что он нетрехголовый. Его кепка, которая даже назаре своей молодости представляла собой всего лишь скромный вариант головного убора, сейчас была нето что прошлый век - прошлое тысячелетие! Прошли они сней Крым ирым, задолгие годы непогод инеудач случалось ей отдыхать инадороге, ивканаве, ивгрязи, ивпыли, ивлуже… Обронит он ее, бывало, нохоть ползком, да вернется, закозырек схватит, обколено пыль стряхнет - иснова они неразлей вода.
        Сергей Иванович привычным движением поправил блин наголове, конечно, он отдавал должное своей фронтовой подруге, нонемог проигнорировать ивеликолепие окружающего его изобилия. Один материал чего стоил - демисезонные, непромокаемые, легкие, намеху, амодели! Зашатаешься… Скозырьком таким, скозырьком сяким, сушками идаже скакой-то ерундой, чтобы шею ненадуло, авариант смолнией! Кмолнии можно было присобачить плащ, вот тебе иконструкция отдождя иветра!
        Врядок висели кепки разных цветов.
        - Каждый охотник желает знать… - начал перебирать мужчина.
        Кепка сблестками ивовсе его озадачила. «Неужто итут что проморгал?! - несумел он скрыть недоумение. - Мужики бабские кепки носят?» - нотутже успокоился, увидев будто специально для него вывешенную надпись: «Для дам».
        Нагалерке висела кепка снадписью «Сочи-2014» идвумя занятными зверями. Сергей Иванович потер подбородок - выступления спортсменов внашу Олимпиаду посмотреть недовелось…
        «Ну, ничего, скоро Бразилия, атам Сеул… будьте любезны…» - обнадежил себя мужчина.
        Профессорскую кепку проигнорировал, уж слишком интеллигентная, зато рядом разглядел мелкую клеточку.
        «Прямо Холмс, ёксель-моксель!» - Крякнув, стянул свой головной убор, хотел было протянуть руку, чтобы снять скрючка шляпу охотника заоленями, нотут, как муха намед, из-за прилавка выпорхнула продавщица.
        Мужчина недовольно насупился. Продавщиц впоследнее время как будто подменили. Раньше была непродавщица, апава, кней инеподступишься, аэти проходу недают… прилипчивые, как банный лист, как будто непонимают, что противно это нашему менталитету…
        - Вот ту, - недовольно ткнул вугол мужчина.
        Девушка смахнула приглянувшуюся покупателю кепку:
        - Пожалуйста! Вон зеркало!
        Мужчина пригладил рукой плешивую голову, надел модную клетку, краем глаза зыркнул взеркало изамер, боясь шелохнуться.
        Молоденькая продавщица выскочила из-за прилавка, откуда-то достала второе зеркало иприладила его так, что плешь стало видно исзади.
        Заухо цыганской серьгой зацепился ценник скрасной смачной цифрой «500».
        Сергей Иванович осел, как пожухшая трава, стянул кепку ипопятился квыходу, незабыв прихватить свою фронтовичку. Продавщица пожала плечами иопять нырнула впрячущийся заприлавком журнальчик. Старая кепка немым укором сидела намакушке. Сколько завсе эти годы можно было купить всяких кепок… Эх, да что там кепок!
        Попути попался прилавок сперочинными ножечками, давнишняя слабость Сергея Ивановича, номужчина только махнул рукой ипрошел мимо.
        Навыходе изторгового центра чуть было ненарвался наВитька соСлавиком, судя подобродушно-приятному виду, жизнь утех потихоньку налаживалась.
        Мужчина только иуспел юркнуть заколонну. Сдвух сторон его обтекал людской поток. «Этож сколько воды утекло стех пор, как он сошелся сВитьком иСлавиком? Тогда Белый дом, кажется, подорвали, Ельцин стоял наброневике, изакрутилось, понеслось, поехало…»
        Мужчина незаметно прошмыгнул обратно вторговый центр инеспокойными прыжками пошел кпротивоположному выходу - лишьбы непопасться наглаза товарищам.
        Зеленый змий был где-то совсем рядом, атак хотелось еще столько всего посмотреть…
        Клюнула!
        - Клюнула! - Славик чуть непрыгал. Самая животрепещущая проблема теперь состояла втом, какбы так поразить, чтобы окончательно сразить, чтобы уж потом никуда неделась.
        Досвидания оставалось целых три часа. Встреча была назначена насемь вечера.
        Внекоторых пунктах Славика все еще одолевали сомнения - неслишкомли высоко он махнул? Ноон старался неподпускать их слишком близко. Любить - так королеву! Опуститься доуровня соседки Светки он всегда успеет.
        Для начала нужно было привести впорядок собственную внешность. Славик полагал, что все происходит именно впервый момент. Вкакие-то миллисекунды все закладывается, цементируется, бетонируется, ипотом уже ничего изменить нельзя. Очень важно недать птичке выпорхнуть иобольстить Виолетту впервоеже свидание, как только они окажутся фейс-ту-фейс.
        Втом, что настоящая Виолетта понравится ему еще больше, чем та, скоторой он вел переписку, молодой человек несомневался. Он уже успел заметить всебе приятные симптомы иубедил себя втом, что окончательно влип. Все началось симени. Она оказалась некакая-нибудь Даша-Клаша, которых кругом пруд пруди, а, представьте себе, Виолетта! СВиолеттой, конечно, все будет по-другому исовершенно нетак, как сСоней иОлей, это иежу понятно.
        Но, сдругой стороны, выкладываться сВиолеттой тоже придется пополной. Виолетте абы что неподаришь, абы куда неповедешь, наМакдональдсе несэкономишь, нато она иВиолетта! Да иусамого рядом сВиолеттой всё должно быть тип-топ.
        Сприкидом вопрос был решен. Куртку он стрельнет уЖеки. Жека - друг, ему невлом, правда, придется расколоться, зачем ему понадобился кожаный «гелендваген», иначе Жека неотвяжется. Джинсы унего самого стильные, ктомуже издрузей он самый худосочный. КЖеке заскочит, как только приведет впорядок растительность наголове.
        Причесон - вот очем Славик переживал больше всего.
        Последнее время Славик стригся впарикмахерской эконом-класса «Пари Париж», которая располагалась всоседнем доме. Стригли там дешево, 250рэ все удовольствие, затакую цену даже обидеться неудобно, нето что накатать жалобу или высказать все влицо. Масум иего два брата ушли издворников виндустрию красоты итак ловко чикали ножницам, что переманили ксебе всю пенсионерскую клиентуру изближайших салонов. Никто кним силком нетащил, салонов поприличнее вокруге было достаточно, нотам уже от900рэ.
        Разница ощутимая…
        Идти кМасуму икусать потом локти, нет, недля этого он угрохал столько времени исил наВиолетту, чтобы всё сорвалось из-за так себе стрижечки!
        Славик заглянул всвой старый рахитный бумажник, пузо которого распирало разве что отскопившихся монет. Деньги, конечно, могут присутствовать иневвиде шуршащего элемента, алежать набанковском счету, ноитут Славик пролетел. Ни банковских, ни даже всякого рода скидочных карт унего ивпомине небыло. Славика, похоже, единственного вовсём городе непоздравляла совсеми праздниками Снежная королева инезаманивала всвои сети Летуаль.
        Молодой человек зашуршал бумажками - негусто. Самбы он, ясный пень, наэти деньги протянулбы инеделю, если надо, имесяц, нодля свидания сВиолеттой суммы этой было катастрофически недостаточно: Вдругбы Виолетте чего-нибудь захотелось?..
        «Стоп! Светка!» - промелькнуло вголове молодого человека.
        Светка сама ему говорила, что недавно закончила курсы, теперь она дипломированный специалист. Раньше соседка орудовала без всяких дипломов и, насколько ему известно, довольно успешно - кней ходили все одиннадцать подъездов их дома. Стригла, значит, насовесть, вовсяком случае, нехуже братьев. Возьмет, конечно, недорого, тем более снего.
        Славик небез некоторого самодовольства погладил почти девственный подбородок. Молодой человек давно подозревал, что Светка неровно кнему дышит, онже её, между нами девочками, считал чем-то вроде запасного аэродрома. Славик берег себя для чего-то более… невероятного… Ноподстричься уСветки - идея неплохая. Осталось только придумать удобоваримый предлог, чтобы соседка ничего незаподозрила. Предлог тутже нашелся, даже врать непришлось: Славик недавно устроился нановую работу ивскором времени должен был присоединиться кновому молодому коллективу мерчендайзеров бытовой техникой.
        Налетай, разбирай!..
        ……………………..
        Ветер скрылся внашем фене,
        Дым валит изутюга,
        Тазом крутит синьорина,
        Унее внутри вода!
        Неоткладывая задуманное вдолгий ящик, молодой человек направил лыжи кСветке.
        Времени вобрез!
        ***
        Светка оказалась дома ибез клиентов. Повезло так повезло! Глянув назаросшую, неухоженную шевелюру Славика, соседка поняла все без слов иуказала молодому человеку, куда пройти. Славик зашел вСветкины хоромищи ивлез настул.
        Светка была высоченная, клиентская табуретка была тоже высокая. Славик, напротив, был миниатюрный, даже изящный.
        - Мнебы… - буркнул себе под нос молодой человек.
        - Понятно, - проговорила Светка, подойдя вплотную ктабуретке. Девушка глянула серьезно, даже оценивающе. Трон вместе соСлавиком оторвался отземли. Светка придвинула их ближе кзеркалу.
        - Мнебы… - Схватившись застул, Славик поймал равновесие.
        - Понятно… - Светка нацепила нанего что-то шуршащее, туго затянула шнурок нашее.
        - Мнебы… вот так вот… - проговорил Славик, стараясь освободиться отзакрывающей ему рот накидки.
        - Угу… - Светка принялась заработу.
        Славик хотел еще вставить что-то про новую работу, про коллектив, нонеуспел. Светка засопела.
        Славик, какбы ни доверял Светке иеё безупречной репутации, все равно очень боялся попасть впросак сВиолеттой. Сопаской поглядывая нашустро чикающие ножницы, набрался духу вставить пожелание, чтобы получилось нетак, как уМасума, нопока невставил. Рядом настолике были разложены журналы и, как нарочно, наобложке одного изних сверкал жемчугом мужик собалденной прической.
        Заметив этот причесон, молодой человек все-таки набрался смелости, зашевелился иприготовился уже высунуться из-под покрывала, ноСветка одернула занавеску иначала выстригать машинкой затылок.
        Славик чуть было невспыхнул: будь его воля, прямо сейчасже ушел - ивидала его Светка!
        Новтом-то идело, что воля была уже неего, аСветкина.
        Соседка тем временем схватилась закончик уха, больно оттянула его насебя иуверенно чикала ножничками заухом. Молодой человек смирился снеизбежным, убедив себя втом, что незряже кСветке весь дом ходит, инетакие птицы, как он, шевелюру стригут.
        Сособенной тщательностью Светка чикала увисков, пару раз хмыкнула себе что-то под нос, ноэто совсем незначило, что девушка приглашала Славика кбеседе. Она вдруг притихла, работала сосредоточенно, сособой тщательностью подбирая волосёнок кволосёнку. Затем погнала его вванную.
        Славик хотел было воспротивиться, ноона лично стянула снего футболку ипустила струю теплой воды.
        - Ябы… - Славик хотел было сказать, что унего тоже ванная ион могбы сбегать ксебе.
        - Понятно! - прокричала Светка сквозь шум идым поднимающейся воды.
        Наэтом дело незакончилось. Молодой человек уже пожалел, что попал вСветкины руки, проклинал исебя, иеё, ито, что Виолетта назначила свидание так неожиданно.
        Он собирался сам высушить голову полотенцем, ноСветка итут недала ему ничего делать - быстрыми движениями всё высушила сама.
        Молодой человек выдохнул, он был уверен, что наэтом всё кончится, ноСветка опять потащила его надолговязый стул, попшикала чем-то приторно-сладким, зажужжалфен.
        Славику стало припекать одно ухо, ноСветка профессионально что-то переключила инанего подул свежий, прохладный бриз. Молодой человек еще пару раз рыпнулся, апотом плюнул навсе ирасслабился - вСветкиных руках было нетак уж иплохо. Тайком он, правда, пару раз бросил взгляд начасы, дорандеву оставалось достаточно времени - можно было чуть-чуть ипобалдеть.
        Светка шебуршала намакушке, фен она уже выключила итеперь что-то там вытягивала, нежно подергивала, щекотала. Славик куда-то уплыл, когда он приплыл иглянул начасы, досвидания сознойной Виолеттой оставалось полчаса!
        Славик дернулся, нонанем опять была смирительная рубашка, он инезаметил, когда Светка снова её натянула.
        Сорок минут, которые могли, помнению Славика, уйти насамую забубенную мужскую стрижку, давно прошли. Славик, струдом себя сдерживая, чуть неплакал: «Вкои-то веки клюнула, да еще некто-нибудь, аВиолетта…» Никакая Виолетта ждать его, конечно, небудет… Катя-Соня, может быть, еще иждалабы, ноВиолетта - черта сдва.
        Молодой человек попытался найти дырку для рук, ноСветка что-то дернула, смирительная рубашка затянулась еще крепче.
        Девушка повелительно глянула иначала вочередной раз что-то разбрызгивать. Наэто ушло еще минут пятнадцать, потом Светка вдруг развязала все путы иудовлетворенно посмотрела насвою работу.
        Славик чуть несослезами слез стабуретки ипонесся вприхожую, думая отом, как он будет вымаливать уВиолетты прощение… если она, конечно, его дождется…
        Он совершенно забыл, что должен Светке её положенные ичестно заработанные деньги.
        Вприхожей молодого человека ждал еще один сюрприз: наместе, где он оставил свои тапочки, никаких тапочек небыло.
        Славик нагнулся, заглянул вгалошницу, ноничего, кроме Светкиных каравелл, ненашел. Молодой человек непостеснялся (какое уж тут стеснение!), встал накарачки иобследовал все возможные места их пребывания, новсе было тщетно.
        Прошедшая накухню Светка как будто незаметила этих отчаянных трепыханий.
        - Кчерту тапки! - Славик рванулся кдвери, ноключа, который обычно торчал вдвери, тоже небыло.
        Славик дернул дверь, дернул еще раз… зачем-то встал нацыпочки, прильнул кглазку… прямо покурсу маячил номер его собственной квартиры… Какой там «рыбий глаз»!.. Самый что ни наесть «шпионский объектив»!.. Закралась подлая мысль, что Светка устроила стратегический наблюдательный пункт!
        Чуя сердцем неладное, Славик оставил перископ ипотопал накухню.
        Светка уже сидела застолом. Настоле стоял хендмейд-пирог. Были налиты две чашки.
        Светка как ни вчем небывало хлебала чай. Обмерив соседку жестоким взглядом, молодой человек вздохнул иуселся рядом.
        Вкармане вдруг что-то задребезжало. Светка иухом неповела, взяла иположила Славику кусок пирога. Славик еще раз вздохнул, сбросил Виолетту, поставил телефон набеззвучный иуселся питьчай.
        - Понятно, - отхлебнув, проговорилон.
        Спасайся кто может!
        - Да ты кто такая-то?! Цаца столичная!
        Последняя выпущенная фраза возымела эффект.
        Елена Павловна некоторое время сидела, неопределенно хлопая глазами, вродебы даже иневеря, что подобное обращение может относиться кней. Давненько недоводилось ей оказываться вподобной ситуации. Пока женщина набирала влегкие воздух, ей вспомнилось, что когда-то невозможно было даже представить, что побелокаменной сеё проспектами ибульварами, садовыми итриумфальными будет ходить вот такое вот мурло, которое сидело сейчас сней рядом.
        Сидящая рядом Людмила Сергеевна после метко пущенной фразы если инеторжествовала, то, вовсяком случае, была уверенна, что значительно укрепила свои позиции. Женщина небез удовольствия наблюдала, как подбитый враг медленно пикирует. Пока Елена Павловна продолжала наполнять себя воздухом, Людмила Сергеевна бросила нанее уничижающий взгляд. Чего греха таить, Людмила Сергеевна была рада возможности наконец выплеснуть вненавистное лицо всё, копившееся вней долгие годы инедосказанное вадрес самых разных людей всамых разных ситуациях. Старые обиды и«колбасные» поезда навсегда врезались впамять. Ну разве это справедливо, что все лучшее москвичам?! Кофе бразильский, сервелат финский, чай сослоном - москвичам! Обои, люстры, ковры - москвичам. Шпроты, консервы, колбаса тянутся караваном изстолицы. Майкл Джексон приехал - опять встолицу! Аостальные? Убогие, чтоли?
        Женщина оторвала глаза отдлинного ящичка, изкоторого торчало неменьше сотни корешков.
        Состен наспорщиц смотрели серьезные молчаливые мужи.
        «Да разве все они были столичные?!» - подумала женщина, оглянувшись наприсутствующих. Была, конечно, ибелая кость, небез этого, нопобольшей части - изпростых. Один вон её земляк, таганрогский, уних даже памятник ему установлен наКрасной площади[13 - Памятник А. Чехову (работы скульптора И.М.Рукавишникова) расположен наКрасной площади вТаганроге.]. Да хоть один москвич знает про это? Женщина глянула намужчину впенсне, нотот, кажется, неособо внимательно следил запроисходящим.
        - Аты кто такая? - наполнила наконец баллоны Елена Павловна. - Приехала изКаракумов, ая втретьем поколении москвичка! Яродилась вМоскве! Явсю жизнь прожила вМоскве! Вцентре! - отбрила она соперницу. (Елена Павловна нестала уточнять, что район Новослободской - это все-таки несовсем центр, апосле того, как их расселили, она ивовсе жила наокраине.)
        Людмила Сергеевна пропустила мимо ушей это пустое бахвальство, посмотрела насидящую рядом спренебрежением, даже сжалостью. Это только умосквича может быть такой географический кретинизм. Москва уних - пуп земли. ЗаМКАДом люди неживут. Где Урал - там Сибирь иДальний Восток. Агде Северный Кавказ - там иКаракумы.
        Пока Людмила Сергеевна позволила себе пожалеть жителя столицы, Елена Павловна вдруг вспомнила, как она раньше ездила всанаторий или просто куда-нибудь вглубинку. Стоило ей только стаким характерным московским «аканьем» ответить нанечаянно заданный вопрос («Так вы изМосквы?» - «Да-да, изМосквы!»), так сразу становилось понятно, кто ты, акто корова впальто.
        Асколько всегда было охотников кмосквичам примазаться! Приедут откуда-нибудь изСерпухова или Подольска ипудрят мозги - имы, дескать, неместные, имы изстолицы! Елена Павловна обожала вывести таких начистую воду, подкидывала пару вопросиков назасыпку: «Изкакого вы района? Какое метро рядом?» Горе-москвич отвечал невпопад, иЕлена Павловна под белы рученьки выпроваживала его избелокаменной вродные пенаты: «Ну кудаже вы, простите, сосвоим рылом? Жили всвоем Фрязино иживите дальше!»
        Вгруди Елены Павловны заклокотало, она вспомнила истории уже неизсобственной молодости, аслучаи изновейшей истории. Живя наокраине столицы, женщина могла хоть каждый день наблюдать, как творится эта самая новейшая история. Идешь породному Оврагову, надопотопных велосипедах обгоняют тебя горячие южные парни, анеребятишки. Вближайшей школе полкласса «курлы-курлы», причем второй язык нефранцузский инеанглийский. Недавно, когда пришла платить заквартиру, её обслужила неТанюша, Танюша уволилась, анаеё месте сидел мужчина сволосатыми руками, которые привычнее видеть жарящими шашлык.
        Елена Павловна, конечно, как могла, избегала категоричности вовзглядах, вслух она ни очем таком неговорила, ей очень хотелось считать себя гражданином мира. Занимая подобную позицию, женщина, безусловно, немогла несчитаться стем, что творится вокруг. Туже Европу захлестнула волна беженцев, впарижском метро каждый второй был тоже неизПрованса. Собственная интеллигентность подсказывала женщине, что непросто так люди бегут снасиженных мест - отливаются кошке мышкины слезы. Нотутже наум приходила Танюша изотделения банка ито, что их местный дворник отстроил усебя народине дом уже третьему сыну, ауних насоседней улице открыл парикмахерскую, выходит, нетакой уж он инесчастный… Ивсе-таки было что-то неправильное втом, что люди сидели-сидели где-то там усебя, апотом взяли ивсе разом приехали кним вОврагово!
        Плывя вутлой лодке сострадания ижелания войти вположение ближнего побезбрежному океану несправедливости, Елена Павловна, возможно, идальше смоглабы сохранить зыбкое равновесие, ноЛюдмила Сергеевна одной неосторожной фразой протаранила ее наполном ходу.
        - Да насебя-то посмотри! Ни рожи, ни кожи! Муж итот сбежал… - пустила лодку ко дну оппонентка.
        Всю жизнь Елену Павловну сопровождала благородная бледность, теперь кней примешалась ижелтизна. Впоследнее время стало особенно заметно, как она зачахла искукожилась. Неприятно было ито, что она позволила себе сболтнуть лишнее. Муж унее был действительно подлец инепропускал ни одной юбки.
        Выросшая впровинции Людмила Сергеевна, судя повсему, осталась довольна сказанным. Некому было заниматься ее воспитанием, некому было подсказать, что переход наличности - дело опасное, потому как неизвестно, чем может закончиться.
        Остапа понесло![14 - «Итут Остапа понесло!» - несколько видоизмененная народом цитата изпроизведения И. Ильфа иЕ. Петрова «Двенадцать стульев» (воригинале - «Остапа несло»).] Елена Павловна резала правду-матку, мужи, поглядывающие нанеё состен, казалось, говорили: «Спасайся кто может!»
        Невозмутимым остался один лишь убелённый сединами старец.
        Елена Павловна вспомнила всё! Икак она сначала отнеслась кЛюдмиле Сергеевне, как кродной (одна дальняя родственница попросила ее приютить гостью усебя, иона нетолько приютила, нодаже разрешила две ночи переночевать)! Икак она дала ей телефон своего врача, когда унее скакануло давление! Икак она взяла ее ссобой втеатр идаже невзяла заэто денег! Носамое главное - прицепилась, бог ее знает почему, ксреднеазиатским Каракумам!
        Позволила Елена Павловна себе ивовсе непозволительное.
        Людмила Сергеевна, сослов Елены Павловны, кочевала, как некое животное, поэтому-то её изанесло вМоскву. Она была тоже вьючная - вспомнить хотябы, сколько она приперла насебе сумок, когда остановилась унее. Идаже горб унее был такойже (Людмила Сергеевна действительно несколько сутулилась). Даже выносливость Людмилы Сергеевны ставилась ей вукор. Бей, таких недобьешь! Кудабы их ни занесло - все вокруг передохнут, аэти выживут! Жрать будут что придется! Воду пить хоть соленую (Людмила Сергеевна иправда запросто хлебала рассол отпомидоров). Чтоже касается ее «рожи», может, уЕлены Павловны ибыло сней что-то нетак, зато уЛюдмилы Сергеевны мозоли были, как уколхозницы! Иона неудивится, если заней еще подтянуться идругие изКаракумов, потому что она - животное стадное ижвачное!
        Жестокие слова, как песчаная буря, хлестали приезжую Людмилу Сергеевну.
        Многое изсказанного было правдой. Что поделать… приходилось как-то выкручиваться, приспосабливаться… Жила она скромно, нешиковала - неувсехже палаты каменные. Надобы было - жевала исаксаул. Что касается ухода имозолей - небыло унее возможности засобой ухаживать!
        Людмила Сергеевна выросла настуле, обернулась кстеллажам, сделав вид, что ей там что-то понадобилось, пожевала-пожевала ираз уж Елена Павловна допустила подобное сравнение - взяла да иплюнула сопернице наспину! Пожалуйста, если уж ей так хочется, чтобы она была похожа нанекое жвачное животное!
        Елена Павловна ничего незаметила. Она продолжала надписывать библиотечные карточки. Свидетелем происшествия остался один лишь востроносенький Гоголь, грустным, извиняющимся взглядом поглядывающий наженщин состены.
        Похождения Ирины Сергеевны
        Ирина Сергеевна недавно переехала вновый дом икруто взялась заустройство собственного счастья. Раньше все было как-то недотого. Замуж она, как иположено, сходила, нопосле трехмесячного супружества муж объелся груш, иона всвои нежные восемнадцать осталась одна. Шли годы, мелькали раздражающие 8Марта, мужчины наулицах несли цветы, новсе неей, никто нестучался вдверь женщины. Наработе Ирина Сергеевна нешалила, нетак была воспитана, вне работы - рада былабы хвостом вильнуть, да все как-то неполучалось, то человек непопадался, то времени небыло, всё откладывала, акогда приоритеты поменялись - пришло время выходить напенсию.
        Задолгие годы одиночества женщина имела достаточно времени обдумать свою холостую участь, придумала даже собственную теорию. Исходя изэтой теории, одним мужчина выдается один раз инавсю жизнь, аудругих, всилу непонятных причин, мужчина то есть, то нет. Нежизнь, апунктирная линия: под конкретную жизненную задачу подтягивается конкретный мужичок, засучив рукава, выполняет работу, акак только все сделано, мужичок исчезает. «Ауфвидерзейн, майне кляйне![15 - «Ауфвидерзейн, майне кляйне!»(нем.) - «Досвидания, моя малышка!»] Закройте замной дверь!» Инет никакой возможности придержать его хотябы доследующей задачи. «Ненадо беспокоиться, тётя. Будет повод - подойдет следующий товарищ!»
        УИрины Сергеевны были две сестры, ита идругая всю жизнь прожили сединственным мужем. Людмила прожила соСтепаном, ижизнь эта была наказанием (ноЛюся, неотличаясь оригинальностью, считала, что лучше жить снаказанием, чем одной). Вторая сестра жила, как уХриста запазухой, сосвоим академиком. УИрины Сергеевны каждый раз выскакивал кто-то изларца, однако, вотличие отизвестных персонажей, делал всё нетяп-ляп, абыстро, качественно, насовесть, так что ипридраться было некчему. Ирина Сергеевна нарадоваться немогла, но, как только она тянула ручки кработнику, ларец тутже захлопывался. Женщина еле успевала отдернуть руку. Итак каждыйраз!
        Когда она решила сделать ремонт, изларца выскочил Алексей Семёнович, да неодин, асовсем необходимым инструментом имашиной, причем грузовой. Руки уАлексея Семеновича были золотые. Мужчина знал все тонкости иподвохи ремонтных работ, знал, почему мог вздыбиться паркет, неровно лечь краска икакие есть хитрости уобоев. Одним словом, мастер. Гвозди сами подставляли шляпки под его молоток! Но… сгинул мужичок быстрее, чем успела выветриться краска вприхожей. Вминистерство, вкотором она ипроработала почти двадцать лет, ее устроил Юрий Андреевич, устроил ибыл таков, больше Юрий Андреевич веё жизни непоявлялся. Жизнь любой, тем более одинокой женщины состоит неизодних только будней. Когда Ирина Сергеевна ехала наотдых, всегда находились одинокие женатые мужчины, готовые пожалеть женщину. Ненадо говорить, что после отпуска они исчезали, как исчезает добежавшая доберега волна.
        Вопределенный момент, испугавшись, что время уходит, женщина решила родить, хотябы для себя - свои услуги предложил Георгий Иванович, который истал впоследствии отцом её единственного сына Валерки, света вокошке. Причем итут пожелать лучшего нельзя было! Мужчина Георгий Иванович был крепкий, здоровый, один рост чего стоил, без всяких наследственных аномалий - такого нужно было еще поискать, даже вбанке спермы. Ивсе получилось по-человечески, анеизпробирки. После того как все было сделано, мужчина сам, вобход семьи (хорошие мужчины надороге неваляются), решил выделять ежемесячную сумму насодержание сына, хотя сразу условились, что для Валерки он навсегда останется погибшим летчиком. Мужчина ивдальнейшем неподвел: Валера сам поступил винститут, причем набюджет, так что ототца он получил нетолько прекрасные физические данные, ноиприличный умственный потенциал. Георгий Иванович всю жизнь проработал влаборатории, был кандидатом некаких-нибудь, атехнических наук.
        Вследующий раз мужская помощь понадобилась, когда встал вопрос обармии, итут как-то опять все разрешилось само собой. Подвернулся Илюшенька. Илюшеньке было хорошо запятьдесят, унего были связи ввоенкомате, мужчина ничего нетребовал, только водил втеатр ижамкал ручку. Ирина Сергеевна относилась ко всему спониманием, здесь также неуспело ничего завязаться. Илюшеньку хватил удар.
        Женщина недоуменно развела руками - ивот тут-то её итюкнуло. Ирина Сергеевна поняла, что пришла ее собственная осень. Прижало так, что мама негорюй. Захотелось простого женского счастья, да такого, чтобы принадлежало только ей, аневыписывалось, как рецепт, для каждого конкретного случая. (Если кто-то подумает, что Ирина Сергеевна всю жизнь меняла мужчин, как перчатки, возьму насебя смелость ему возразить. Нет ничего печальнее бесхозной женщины, какбы она там ни хорохорилась, чтобы ни говорила… Такая женщина, как собака, готова ластиться клюбому, кто скажет ей доброе слово.)
        Подстегнуло женщину кпоискам своей половины еще ито, что иВалерка набирал обороты. Натретьем курсе укатил напрактику вЕвропу, там иостался, мать незабывал, общались каждую неделю поскайпу. Аоднажды прислал ивовсе смешное послание: «Дескать, мать, собирай рюкзак, забираю тебя ксебе!»
        Засковчало материнское сердце. Ирина Сергеевна имечтать немогла отакой милости: встретить старость сединственным сыном, сдолгожданными внучатами! Тем неменее себя остановила - должна быть иунее совесть! Невязатьже сына порукам иногам. Валерка, доброе сердце, ивпрямь станет таскать засобой старушку поЕвропе.
        Так что нужно было поскорее устраиваться, чтобы иВалерке было спокойнее.
        Искать! Да непросто искать, аускориться, нетристаже лет она жить собирается, итак сколько времени впесок ушло. Искать… Ногде? Ходить повыставкам? Так она уже невтом возрасте, чтобы нанее клевали. Некустодиевская она идаже нерубенсовская женщина, чтобы заинтересовать ценителя. Втеатр сама непойдешь, вкино тоже, да инеповозрасту. Памятуя отом, что зачастую люди сходятся наосновании общности интересов, женщина задумалась: непримкнутьли ей ккакому-нибудь кружку поинтересам, ксобачникам или клубу автомобилистов. Ноприручать животное только ради своих меркантильных целей она нерешилась, аправа она так инеполучила, хотя машина стояла, Валеркина. Обидно, мужчины там итам водились, ноито идругое - отпадало.
        Ирина Сергеевна начала оглядываться посторонам - неоднаже она нацелом свете сподобной проблемой. Вполне естественно, что вскоре взор упал наинтернет. Внаши дни все дороги туда ведут. Ирина Сергеевна даже немогла вообразить, что паутина опутала столько народу. Складывалось такое впечатление, что народ забросил все дела, непьет, неест, атолько иделает, что женихается.
        Интернет был буквально запружен разными жениховскими сайтами. Разброс типов, характеров, возрастов был просто умопомрачительный. Ирина Сергеевна только диву давалась. Попадались женихи нето что довоенные - дореволюционные! Некоторые, казалосьбы, уже имели пару, ноподыскивали себе третьего. Некоторые, как выяснилось потом, ничего неискали, апросто тусили. Предлагалось ичто-то типа сопутствующих услуг. Особенно любопытными оказались одни курсы, специально для женщин. Счастье, оказывается, напрямую зависит отнекоторых мышц, оттого, насколько женщина умеет ими владеть (заранее прошу прощения услишком взыскательных читателей). После окончания курсов выпускницы должны были научиться нетолько крепко держать орех, нодаже его чистить.
        Орудовала Ирина Сергеевна втайне откогобы то ни было: сестрам было её непонять, они всю жизнь при мужиках прожили, аперед Валеркой было элементарно стыдно, скажет, мать настарости лет сбрендила! Женщина даже немогла предположить, что интернет может так затягивать. Теперь-то она понимала, как это некоторые всю ночь напролет просиживают вовсемирной тине!
        Попыхтев, Ирина Сергеевна зарегистрировалась натрех сайтах, всему нужно было учиться. Ответила навопросы анкет, скостила себе пять лет, заметив, что винтернете это сплошь ирядом, потратилась нахудожественную фотографию. Фотограф изфотоателье оказался настоящим мастером: посадил так, как нужно, голову повернул туда, куда надо. Короче, все сделал так, чтоб поодному только виду было понятно, что женщина непротив, нонебыло инамека навульгарность.
        Ухлопав сто рублей наповышение рейтинга, Ирина Сергеевна пустилась вовсе тяжкие. Женихи повалили, как изрога изобилия!
        Дальнейшие события развивались автономно, ни начто повлиять женщина уже немогла. Сначала Ирина Сергеевна отбивалась оттинейджеров. Потом еле-еле спаслась отпопыток увезти ее вГерманию идаже вАвстралию. Затем нарвалась наВадика, который оказался женщиной. Когда настраничку кней зашел Олег Леонидович - мужчина (вовсяком случае, так было указано ванкете, Ирина Сергеевна уже знала, что невсему написанному можно верить), которому было пятьдесят семь лет (пусть даже шестьдесят семь, тоже еще нестарый), бывший военный (инагражданского согласна), вдовец соднокомнатной квартирой (можно ибез квартиры, жить есть где), Ирина Сергеевна чуть было уже неприсела впозу «Ку», но… откуда-то выскочил прыщавый подросток ипоздравил её сПервым апреля.
        После подобных осечек укого угодно могли опуститься руки, ноженщина продолжала бороздить бескрайние просторы…
        Настоящим потрясением стало для нее, когда кней настраничку зашел Георгий Иванович, летчик, высылающий столько лет деньги насодержание сына. Георгий Иванович, конечно, сразу её узнал и… повел себя неожиданно. Начал заигрывать. Ирина Сергеевна готова была провалиться сквозь землю, пыталась выдать себя задругую Ирину Сергеевну, пусть даже стакимже именем ивнешностью, номужчина продолжал отправлять ей неприличные картинки, писал сальности, резвился, как молоденький козлик, короче, вел себя неинтеллигентно. Впору было думать, что Георгия Ивановича самого подменили. Женщина отбивалась, пытаясь уберечь отразнузданного типа хоть крохи того образа отца своего ребенка ипочетного семьянина, который еще хранился веё сердце. Номужчина продолжал егозить.
        Ирине Сергеевне ничего неоставалось, как бежать изинтернета.
        Неделю компьютер вообще невключала. Еще неделя ушла наудаление всех анкет.
        Ирина Сергеевна почти смирилась сосвоей участью, итут произошла долгожданная встреча. Правду говорят англичане - самый темный час перед рассветом.
        Ктобы мог подумать - всё случилось наеё собственной лестничной площадке.
        Выбрасывая помойное ведро, женщина встретила Алексея Ивановича.
        ***
        Как так случилось, что Ирина Сергеевна иАлексей Иванович познакомились только спустя полгода после того, как переехали вновый дом, объяснилось банально просто. Смая пооктябрь Алексей Иванович жил надаче, куда он иотчалил, когда все заселялись, исын сневесткой перевезли весь скарб без него. Сдачи Алексей Иванович прикатил румяный, загорелый, бодрый - ещебы, столько времени провести насвежем воздухе, занимаясь благородной физической работой. Ивот тут-то смусорным ведром его иперехватила Ирина Сергеевна.
        Довольно быстро выяснилось, что Алексей Иванович вдовец, домосед, агроном, как некоторые, глупостями винтернете незанимается, еще крепенький. Ирина Сергеевна нефорсировала события, ненавязчиво пригласила мужчину наогонек, Алексей Иванович взял ипришел.
        Счастье еще никогда неподбиралось кИрине Сергеевне так близко.
        Алексей Иванович даже как будто стал ухаживать.
        Мужчина удивил. Помимо аграрных вопросов, он интересовался иполитикой, икультурой. Впрошлом году брал штурмом Третьяковку, чтобы еще раз полюбоваться на«Девушку, освещенную солнцем» кисти Серова. Загод доэтого, втакуюже непогоду, отстоял девять часов вочереди кДарам волхвов вХрам Христа Спасителя. Ранее прикладывался кПлащанице, анедавно успел отхватить билет наготовящуюся экспозицию Айвазовского, хотя билеты еще невыкинули впродажу. Взахлеб рассказывал про «Волну», «Девятый вал», которые должны были вот-вот прибыть изРусского музея. Ирине Сергеевне даже стало неудобно засвою неосведомлённость. Пару раз зазиму они сходили втеатр. Театральная Москва удивляла. Много видели такого, чего раньше было неувидеть. Наодном спектакле блеснул, как манифест, чей-то зад. Внекотором недоумении оставил еще один режиссер сосвоим видением русской классики, заПушкина было чуточку обидно. Парочка тихонечко ушла соспектакля, каждый сделал для себя вывод, что где-то они уже отстают, невсё понимают…
        Зима пролетела, как один миг. Весна пришла сощущением томления инедосказанности.
        26апреля Алексей Иванович резко прекратил свои хождения (Ирина Сергеевна хорошо запомнила эту дату, вэтот день началась акция вмагазине «Садоводы, огородники». Позже, перебирая впамяти произошедшее, женщина вспомнила, как незадолго дособытия Алексей Иванович вскользь онем упоминал, аона поглупости непридала этому значения).
        27апреля Алексея Ивановича вместе спятьюдесятью саженцами перца ипомидоров погрузили вмашину иувезли внеизвестном направлении. Хотя почему неизвестном? Алексей Иванович говорил, что уних дача под Волоколамском.
        Земной шар, конечно, невыскользнул уженщины из-под ног, но, однозначно, вокруг все несколько пошатнулось. Чувство было такое, что сней отскуки, аможет, отнечего делать поиграли, позабавились, апотом унеслись кеще невылупившимся патиссонам.
        Алексей Иванович незвонил, неписал, вел себя так, как будто был навоенном задании инемог себя обнаружить. Когда Ирина Сергеевна, наступив надевичью гордость, позвонила ему сама, мужчина поговорил сней спрохладцей, Ирина Сергеевна поняла, что она лишняя наэтом празднике колхозника, инестала навязываться.
        Обратно вернулся дачник только вноябре. При встрече хотел было рассказать женщине отом, как нехотели расти огурцы икак потом поперли, как ветер чуть было неповалил теплицу, как ссоседнего участка кним лезли жуки варестантских пиджаках икак Алексей Иванович их отдихлофосил. Ирина Сергеевна холодно его выслушала, нетронуло женщину даже то, что наглые соседские пчелы собирали мед сАлексея Ивановича соцветий.
        Много воды утекло заэти полгода. Вобщем, недотого сейчас было Ирине Сергеевне. Приключилось несчастье ссестрой. Людмила всвоем вечном уходе заСтепаном, то больным, то дурным, то пьяным, совсем забросила себя, когда хватилась - было уже поздно, третья стадия. Сгорела, как свечка. Похоронили ее виюле. Степан ивовсе начеловека перестал быть похож. Когда Алексей Иванович вернулся сдачи, она уже два месяца, как сайгак, через день моталась с«Перово» на«Тушинскую» ухаживать замладенцем.
        Алексей Иванович ни стого ни ссего начал начто-то намекать, что уж там ему привиделось, нагрядках скапустою? Подловив ее умусоропровода, сказал что-то наподобие тех слов, которых она так инедождалась отнего прошлой весной. Говорил как-то очень много, апотом взял изее рук помойное ведро ипосмотрел вглаза… Ирина Сергеевна поняла, что мужчина непротив совместного проживания.
        Природа предложения открылась очень скоро. Ирина Сергеевна невольно подслушала, лестничная площадка одна. Заэти несколько месяцев нетолько унее всё переменилось, ноиусоседей тоже. Сын Алексея Ивановича, Федор, нетолько успел разбежаться сбывшей супругой, ноипривел вдом другую невесту, та была уже насносях. Что-то вотношениях между свекром иновой хозяйкой незаладилось. Житья Алексею Ивановичу дома небыло. Невестка, кажется, даже грозилась сдать его вкруглосуточные консьержки всоседний подъезд. Алексей Иванович, скорее всего, был напуган, видимо, отэтого ивспомнил Ирину Сергеевну иее задушевность…
        Новодну реку невойдешь дважды. Ирина Сергеевна, может быть, ихотелабы протянуть руку соседу, незлопамятная она была женщина, хотя всердце еще сидела заноса оттого, что она невыдержала конкуренции скабачками итыквой, носейчас ей нужно было решать вопрос сЛюсиным Степаном. Степан был вболее плачевном положении, чем хоть иупавший духом, нофизически крепкий сосед.
        Алексей Иванович худо-бедно могбы протянуть ивбудке консьержки. Да исЛюсей немогла она так поступить.
        Поздней осенью Ирина Сергеевна перевезла ксебе Степана. Теперь сней рядом постоянно был её собственный мужчина, да еще такой, который никуда отнее неденется. Левую сторону Люсиного чада парализовало.
        Непрошло имесяца стого момента, как Алексей Иванович вернулся сдачи, Ирина Сергеевна через окошко накухне увидела, как его опять грузят иувозят, уже одного, без рассады, втомже направлении.
        Вдуше что-то трепыхалось, новобщем занего женщина была спокойна. Как-то Алексей Иванович обмолвился, что дача уних зимняя, теплая, да исын сневесткой - незлодеи, неоставилибы старика внеотапливаемом помещении.
        При каждой возможности Ирина Сергеевна передавала через Фёдора Алексею Ивановичу привет, он ей сдачи присылал баночку-другую патиссонов ипросил вернуть пустую тару обратно.
        Мартовскийкот
        Так вот она какая, любовь…
        Утро вкомпании «Футурити Ленд»[16 - «Футурити Ленд» - «futurity»(англ.) - «будущность», «будущее», «land»(англ.) - «земля».] начиналось, как обычно. Кто-то внизу чистил ботинки. Новый шведский агрегат только что установили, икнему успела выстроиться очередь желающих привести впорядок обувь, погода наулице была швах! Весенняя, отвратительная. Кто-то прямо зарабочим столом пудрил нос. Кто-то, пробежавшись поинету иубедившись втом, что врадиусе десятикм все спокойно, менял обои наэкране. Неспокойно было одному Селиванову, инеспокойно вдвойне оттого, что Лев Андреевич пока немог понять причину своего беспокойства. Мужчина подходил кэтому состоянию итак иэтак, пытался его анализировать, ноключик ксебе, как он ни бился, пока найден небыл.
        Лев Андреевич тем неменее несдавался. Пытался восстановить хронологию, вспомнить, счего все началось, методично перебирая все события, произошедшие сним запоследнее время. Память унего была блестящая. Позавчера утром он, например, пришел наработу иимел двусмысленный итем неменее кристально понятный для обоих разговор сЛакомкиной. Он помнил этот диалог слово вслово, во-первых, ему помогла уже упомянутая блестящая память, ну, аво-вторых, обидные слова, они, ксожалению, нетак быстро выветриваются.
        - Аможет? - именно так начал разговор Селиванов.
        - Хм-хм, - это была Лакомкина.
        - Ивсе-таки?
        - Хм-хм, - опять Лакомкина.
        - Да ябы… - неоставлял попыток Селиванов.
        - Ху-ху, - непонимала Лакомкина.
        - Я могу… - расставил все точки над «i» мужчина.
        - Хо-хо, - опять увильнула Лакомкина.
        - Жаль! - Лев Андреевич непередать словами, как жалел отом, что все сорвалось ичто он так неаккуратно себя обнаружил. Нослово - неворобей.
        Какаябы глубокая ни была душевная рана, это все-таки неМарианская впадина. Раны современем затягиваются, психические механизмы наредкость ловко устроены… Мужчина действительно довольно быстро оправился, кобеду тогоже дня он уже развеялся идаже шутил сколлегами. Теперьже непонятное состояние снова кнему вернулось.
        Придя утром наслужбу, Лев Андреевич зарылся вработу, получил задание отруководства. Это сыграло наруку: любой мало-мальски неравнодушный ксебе человек знает, что лучшее средство отвлечься отпроблемы - переключиться… Алучший способ переключиться - уйти сголовой вработу. Однако быть постоянно зарытым вдела служебные невозможно, время отвремени Лев Андреевич выныривал ишел вкофе-зону взбодриться. Вэтой самой зоне редко случается, чтобы человек остался один, накого-нибудь да нарвешься.
        Подставив чашку под кофейную струю, Лев Андреевич ощутил рядом присутствие другого человека ипонял, что наодной Лакомкиной свет клином несошелся.
        - Ябы… - проговорил, неузнавая свой голос, мужчина.
        - Ябы тоже, - отозвался голос.
        - Гдебы… - разгоряченный первым успехом продолжил мужчина.
        - Влюбом месте, где могут встретиться два сердца…
        Лев Андреевич удивленно заморгал.
        Пока мужчина моргал, раздалась следующая фраза:
        - 3.50. Устроит?
        Тутбы Льву Андреевичу поскорее принять условие, ночерт знает почему он замешкался, сбило столку его это «3.50». Что оно значило? Время? Аможет, тариф зауслуги?
        Голос истолковал это молчание превратно.
        - Как хотите, я могу предложить Лодыжкину, он мне два дня прохода недает.
        Когда Лев Андреевич обернулся, никого рядом уже небыло, вчашке оседала пенка кофе. Обидно было даже неоттого, что так по-глупому опять все сорвалось, обидно было, что ему предпочли Лодыжкина. Лодыжкин всравнении сним был просто пингвин - нерасторопный, скучный, пугливый. Вкомпании показать себя неумел, намозговых штурмах идеи выдавал самые вялые инеперспективные. Никто вконторе несмогбы припомнить такого случая, чтобы Лодыжкин развернулся, метнул икру, побуянил… Смущало ито, что мужчина буквально всего боялся: вылетевшей избутылки пробки, потому что она могла залепить ему вглаз или лоб; пролетающей мимо осы, потому что унего была аллергия; лифтов, лестниц, окон - потому что они могли ему нечаянно что-нибудь прищемить.
        Очень даже понятно, почему Льву Андреевичу было обидно.
        Носудьба неоставляет ищущих. Втотже вечер враздевалке, ушкафа, втот самый момент, когда Лев Андреевич собирался домой, рядом сним выросла фигура. Фигура порылась вколлекции верхней одежды инаконец вытащила свое пальто идлинно глянула наЛьва Андреевича. Селиванов, уже наученный, тутже ухватился зановую возможность, невего положении было пренебрегать.
        - Позвольте? - Мужчина элегантно взял вруки чужое пальто инакинул его нароскошные плечи.
        - Благодарю! - Роскошные плечи шелохнулись, руки стали шарить влабиринтах рукавов инаконец попали туда, куда следует.
        Лев Андреевич позволил себе расправить начужом пальто воротник изискусственного опоссума идаже нечаянно его погладить. Все это было сделано стаким достоинством, так элегантно, что врядли можно былобы обвинить мужчину даже внавязчивости. Но, сдругой стороны, намерения Льва Андреевича могли остаться неясными только совсем уж бесчувственному индюку.
        Алексей Иванович, которому только что помогли надеть пальто, был мужчина понятливый, он тутже смекнул, куда клонит коллега, помог всвою очередь влезть впальто уже Льву Андреевичу идаже застегнул нанем пуговицы. Однако, застегнув верхнюю пуговицу, тутже поскорее стал все расстегивать, Льву Андреевичу стало трудно дышать. Завсеми этими застегиваниями-расстегиваниями мужчины нечаянно глянули друг надруга так, что уобоих внутри все аж затрусилось…
        Неизвестно, чембы все закончилось, еслибы их неспугнула вошедшая вгардероб Лакомкина.
        Мужчины отпрянули друг отдруга, Алексей Иванович даже вспыхнул. Нокакбы невовремя ни появилась Лакомкина, между мужчинами уже успело что-то проскочить, они как будто даже очем-то успели условиться, причем несказав друг другу ни слова. Вполне возможно, учитывая возможности невербальной коммуникации: глаза вглаза, губы гузкой, наворачивание пряди наухо… Иэто далеко неполный перечень возможностей.
        Итак, негласный уговор между мужчинами, казалосьбы, состоялся, но, как только он глянул наЛакомкину, предыдущее наваждение разбилось словно хрустальный шар. Вовсяком случае, уЛьва Андреевича. Он теперь нетак восторженно смотрел наразгоряченного Алексея Ивановича, невидел ничего особенно трепетного взастегивании друг другу пуговиц, более того, ему казалось, что строить отношения смужчиной - это все равно что выходить наулицу, надев наобе ноги левый ботинок - идти вроде можно, нонеочень удобно. Неожиданно появившаяся итакже быстро исчезнувшая Лакомкина представилась ему теперь именно недостающим правым ботинком, авсе произошедшее сАлексеем Ивановичем - недоразумением.
        Лев Андреевич, непроронив ни слова, подхватил зонтик иудалился израздевалки, надеясь, что завязавшиеся сколлегой отношения как-нибудь сами рассосутся. Выйдя наулицу, он хотел было рвануть заженщиной, ноее будто корова слизала.
        Наулице накрапывал дождик. Лев Андреевич углубился взастегнутое Алексеем Ивановичем пальто, раскрыл зонтик итихонечко побрел вдоль улицы. Все, что происходило сним при появлении Лакомкиной, иособенно теперь, когда она исчезла, ни вкакие ворота нелезло. Хотелось объять необъятное, парить, левитировать, наум приходили фразы, сопряженные сэтим процессом: окрылен, весь мир переверну, звезду снеба достану, раковину содна морского наблюдечке сголубой каемочкой, втрескался поуши… О-БАЛ-ДЕЛ… Иэто далеко невсе, что творилось вдуше уЛьва Андреевича.
        Селиванов был взрослый мужчина ипонимал, что весь этот дым иаллегория неимели ничего общего сустаканившейся практикой.
        Напрактике все давно происходило постандартной, обкатанной схеме, никаких там патриархальных «вась-вась», «нюх-нюх». Встречаются два одиночества, всжатые сроки налаживается контакт, «псык-псык» вбаночку - идрожащая жидкость отсылается поизвестному адресу. Втотже день или днем позже - ответ, резусы, факторы, гены дают отмашку и - Йо-хо-хо!!! - можно создавать семью!
        Льву Андреевичуже хотелось теперь совсем другого. Хотелось заботиться друг одруге. Читать мысли. Заглядывать вглаза. Идаже хандрить, когда другого нет рядом.
        Бог его знает, что сним такое приключилось этой весной.
        Может, так отразился нанем март, аможет быть, имели место более глубинные процессы, итеперь, шлепая под дождем, мужчина думал уже неотом, какбы отвсего этого избавиться, ведь даже вучебниках написано, что все это нецелесообразно, ненужно, неоправданно… анаоборот, он задумался отом, какбы сделать так, чтобы нерастерять зародившееся вдуше дребезжание и… чтобы такое придумать, чтобы завибрировала иЛакомкина…
        - Ачто если постаринке? - закрыл зонтик Лев Андреевич, дождик закончился. - Подкатить кней сцветами, да такими, чтоб она обалдела, обложить совсех сторон подарками, иона уже пятнадцать раз навсе согласится, аты как будто неслышишь, вроде как глухой, ивсе продолжаешь её завоевывать, ивсе тебе мало! Хочешь ее еще раскочегарить!! Ивот втот момент, когда, казалосьбы, все должно свершиться иЛакомкина чуть неставит ультиматум… Ты уезжаешь! Надругой континент! Она бьется, ругается, новскоре успокаивается иначинает ждать!
        Насамолетах она нелетает - ее тошнит, накораблях еще хуже, итолько иостается ждать, когда обстоятельства вас снова соединят. Пока она тебя ждет она, конечно, ни накого больше несмотрит. Кней заэто время успевают подкатить ипронырливый Илья Аркадьевич сколечком, инадоедливый Максим Петрович сконфеткой, идаже Альберт Иосифович смурлыкающими словами, аона все - «нет инет»! Потому что верная! Аты сидишь насоседнем континенте иникому неговоришь, что обстоятельства уже давно разрешились итебе можно возвращаться, ибилет хоть напароход, хоть насамолет, хоть напоезд навоздушной подушке - начто хочешь можно приобрести, нонет! тебе мало! тебе хочется еще хоть начуточку оттянуть момент встречи. Хоть капельку помурыжить некую особу, нобольше всего хочется потомиться самому, итогда ты выходишь напобережье взадумчивости…
        Только старый, седой океан тебя ипонимает. Иты ходишь, ходишь иходишь поберегу, так что некоторые начинают беспокоиться, нотебе недоэтих праздных зевак, ты знаешь, что там, за3820слишком морских миль, наберегу Неаполитанского залива, тебя сидит иждет русалка Лакомкина.
        - Э-э-э-у-у-у!!! - Резкий, сердитый окрик отвлек Льва Андреевич отего фантазий.
        Мужчина внедоумении глянул навыскочившего изподворотни кота, кот рванул вперед, впереди сплелись вдушещипательный контур два ободранных хвоста.
        Сближайшей помойки донеслись восторженные звуки серенады.
        Прибавление всемействе
        Ночь. Фонаря нет. Аптеки тоже. Вквартире ему неоткуда взяться, он наулице, нодля того, чтобы его увидеть, нужно подойди кокну. Нина приоткрыла один глаз, левый, голова ее утопала вподушке. Гена стоял посреди комнаты, его темный силуэт слабо вырисовывался настене, женщине показалось, что он кней приглядывается, иона, навсякий случай, зажмурилась илежала некоторое время нешелохнувшись, только прислушиваясь кшорохам. Гена нешевелился тоже.
        - Нин, Нина-а-а, - тихо протянул Гена. - Ты спишь? Спишь,Нин?
        «Нет, ушла кпартизанам». - Женщина сдержала смешок. Исмех игрех, ачто она, собственно, должна делать втри часа ночи всобственной постели?
        - Спит, - сам себе тихо сказал Гена иподошел кокну.
        Нина пошагам догадалась, что муж стоит уокна исмотрит наулицу. Она распахнула глаза, дала им привыкнуть ктемноте истала рассматривать мужа. Внешне Гена сильно изменился, особенно его движения. Нина сказалабы, что изних ушла прыть, но, другой стороны, укого она неуйдет, когда уже зашестой десяток. Некоторым, конечно, ивстоль почтенном возрасте удается себя сохранить, ноэто смотря какой образ жизни вел человек доэтого. Уних смужем последние тридцать лет год шел затри.
        Гена постоял уокна, убедился, что фонарь наместе, инаправился кдвери, шел ненаощупь, адовольно уверенно, да имаршрут был привычный, пошагам выверенный. Мужчина еще невышел изкомнаты, аНина уже точно знала, что произойдет дальше. Сейчас Гена неслышно пройдет вприхожую, подойдет кее висящей накрюке сумке, осторожно ее снимет, пойдет сдобычей накухню, там сядет натабуретку, откроет сумку ивытащит кошелек. Нина зашевелила губами, подсчитывая примерную сумму, которую приготовила для мужа: тысячи полторы унее было иона добавила еще три, так что улов уГены заночь будет приличный. Выгребет невсё докопейки, улюбого Робин Гуда есть кодекс чести, одну бумажечку обязательно вернет обратно вкошелек. Маршрут изкухни вкомнату пройдет быстрее, подороге повесит сумку опять накрюк ивернется кней под одеяло.
        Все именно так ипроизошло. Шмыгнув под одеяло, Гена снова тихонечко спросил:
        - Нин, спишь?
        Нина инаэтот раз неотозвалась, Гена заснул сном праведника.
        Распластавшись, Нина тоже заснула испала также крепко, как ее муж. Снился ей Марк Данилыч. Доктор даже восне был улыбчив, приятен, щеголеват и, как инаяву, щекотал всех подряд своим очарованием, искрометным юмором икрасноречием. Женщина, заинтригованная такой выскакивающей через край харизмой, протянула руку, чтобы его пощупать, ноМарк Данилыч недался. Забываться неследует. Наяву доктор держал себя точно также - какбы близко ксебе ни подпускал, дистанцию держал. Нине как женщине, пусть инеочень молодой, это нравилось, таким веё понимании идолжен быть настоящий мужчина идоктор.
        ***
        Утро всемействе Труневых прошло приятно. Изванны доносился веселый плеск воды. Басисто лилась песня. Гена брился. Готовил себя квстрече нового дня. Благодаря стараниям все тогоже Марка Данилыча подобная картина была давно нередкость.
        «Ачто потом? - Нина все еще непокидала ложе. - Апотом суп скотом! - одернула сама себя женщина. - Будто ни очем хорошем подумать нельзя!» Отмыслей ее отвлек вышедший изванной благоухающиймуж.
        - Нин, анам нужно что-нибудь подкупить?
        - Ну, конечно! - оживилась Нина. Впереди были целых десять дней праздников.
        - Ну так собирайся, что развалилась? - пропыхтел чуть смущенный Геннадий.
        Нина, как молодка, выскочила из-под одеяла, нахачапурила чупчик, иТруневы отправились впоход. Всупермаркете одна задругой появлялись втележке банки, баночки, пакеты, коробочки. Начетыре тысячи сильно неразгуляешься, нонанесколько дней обеспечить себя продуктами можно. Гена расплатился, вложились тютелька втютельку вдобытую Геной ночью сумму. Сумки можно было довезти домашины натележке, ноГена будто нарочно обвешался ими совсех сторон ипоплыл бонвиваном кмашине.
        Нина налегке засеменила рядом, краем глаза наблюдая замужем. Ей показалось, что уГены даже щеки надулись - так ему было приятно переть насебе продукты, закоторые он сам только что расплатился. Вокруг впредпраздничной лихорадке сновали люди. Нина, глядя натолчею, почувствовала, как внутри потеплело - все женщины смужьями иона сосвоим, тоже готовятся кпразднику. Ну как тут снова невспомнить Марка Данилыча!
        Доктора Нине порекомендовала одна знакомая, Нина как человек, чего только неперепробовавший, решила попробовать иновую методу. Подкупил Марк Данилыч итем, что необещал, как другие, золотые горы, засвои услуги брал сумму чисто символическую, посути, оплатить нужно было только обследование. Для Труневых, давно живущих только назарплату Нины, денежный вопрос был непустячный. Приятно было ито, что доктор вних был также заинтересован, как иони внем. Они унего были кем-то вроде экспериментальных, доктору требовались добровольцы для обкатки новой методики.
        Намомент встречи спрофессором Нина чего только неперепробовала: вклинику Гену наполгода сдавала, ампулу вшивала, организм какими только способами непрочищала, кбабке возила идаже поамериканскому методу повоскресеньям лечила. Хотя, честно говоря, впоследний метод она несильно верила, непонутру это русскому человеку - выворачивать душу перед анонимными незнакомцами. Каждый подход давал результат, но, ксожалению, неустойчивый.
        КМарку Данилычу Нина сначала наведалась сама. Доктор подробно спросил про родственников, наследственность оказалась отягощённая: уГены пили все, непьющей оказалась только троюродная тетка поматеринской линии, которая жила вЕвпатории исними незналась. Глянув наанализы, доктор объяснил, что хромал какой-то ген ибыла дефектная хромосома - Нина это ибез доктора знала, столько лет бок обок смужем прожила. Но, оказывается, неводних генах было дело. Отвнешних факторов тоже зависело многое, обстоятельства могут сложиться так, что хочешь - нехочешь, арука сама потянется. УНины поначалу это вызвало недоумение: Какже так, нанекоторых людей порой такое горе сваливается, врагу непожелаешь, ноониже как-то держатся, нетеряют достоинство, отчегоже напасть эта привязалась кее Гене?! СГеннадием ведь, тьфу-тьфу-тьфу, особых несчастий неприключалось. Кроме этого, конечно…
        Доктор, неособенно вдаваясь вподробности, объяснил всё так: действительно, каждому может достаться пинок или оплеуха. Итут главное даже несобытие как таковое, ареакция человека наэто событие!
        Один - встанет, отряхнется идальше пойдет, аможет, исам ка-а-ак вмажет!!!
        Другой - только плюнет иразотрет! Ивсе ему индифферентно. Замечательно устойчивая психика!
        Атретий - плюнь, дунь нанего, он так иостанется сидеть наобочине, как цветок незабудка, потому что нежный…
        Марк Данилыч затронул еще какие-то психические механизмы, наслоения, корреляции, все тотже нависший над каждым наследственный фактор, ноНина уже ухватилась зауслышанное ивывернула всё по-своему: Геннадий пьет, потому что совестливый, неможет смириться сокружающей действительностью.
        Выслушав высказанное умозаключение, доктор глянул наженщину нето что криво, акак-то ссожалением, как иногда смотрел насвоих пациентов. Разубеждать женщину ни вчем нестал. Однако отметил, что плевком для Гены могла стать потеря работы исейчас внем нужно поддержать образ добытчика. Любыми способами.
        Пришлось пойти наухищрения. Первые транши Нина подкидывала Гене сама, тащила его вмагазин, Генка, ничего непонимая, находил вкошельке деньги и, довольный, расплачивался. Современем, войдя вовкус, Гена сам потихонечку стал тырить изНининого кошелька. Нина как заново набелый свет народилась. Жить стало спокойнее, ни дебошей, ни скандалов, всё чинно-благородно. Денег неприбавилось, ноинеубавилось. Гена еще ни разу непозволил себе оступиться… Все пускалось нахозяйство, ивхозяйстве было прибавление - муж!
        Нина пыталась параллельно искать Гене работу, новремена, как назло, наступили кризисные, работодатели обнаглели, хотели всё, желательно затри копейки, ичтоб еще надуде умели играть. УГены подобной квалификации небыло.
        Время отвремени Нина наведывалась кМарку Данилычу, докладывалась отом, как уних идут дела. Остальных всвои семейные дела иметоды женщина непосвящала, очень боясь сглазить.
        notes
        Примечания
        1
        Мелон, мокко, капучино, бронза ибордо - цвета женских чулок.
        2
        See you tomorrow! (англ.) - Дозавтра!
        3
        Слова изпесни «Птица счастья» Музыка: А. Пахмутова, Слова: Н. Добронравов
        4
        Piece(англ.) - кусок, кусочек, штука - составная часть сборной картинки-пазла.
        5
        Little Sugar White(англ.) - примерный перевод - «Сахарная Крошка».
        6
        «Ах, черемуха белая, сколько бед ты наделала…» - строчка изпесни М. Журавлевой.
        7
        Шерпы - народность, живущая вВосточном Непале, врайоне горы Джомолунгма, атакже вИндии. (Источник - «Википедия»)
        8
        Шерпский язык (шерпа, также каргпо) - язык шерпов, один изсино-тибетских языков, распространен вНепале, атакже вИндийском штате Сикким. (Источник - «Википедия»)
        9
        Самый сложный участок восхождения наЭверест - последние триста метров, прозванные восходителями нагору «самой длинной милей наЗемле». (Источник - «Википедия»)
        10
        Зелёные ботинки - труп альпиниста вярко-зелёных ботинках, который является широко известной отметкой высоты 8500метров насеверном склоне Эвереста. (Источник - «Википедия»)
        11
        Джомолунгма впереводе стибетского означает «Божественная Мать жизненной энергии». (Источник - «Википедия»)
        12
        «Уро» и«про» - игра слов, имеется ввиду английское выражение «pros and cons» - «за» и«против».
        13
        Памятник А. Чехову (работы скульптора И.М.Рукавишникова) расположен наКрасной площади вТаганроге.
        14
        «Итут Остапа понесло!» - несколько видоизмененная народом цитата изпроизведения И. Ильфа иЕ. Петрова «Двенадцать стульев» (воригинале - «Остапа несло»).
        15
        «Ауфвидерзейн, майне кляйне!»(нем.) - «Досвидания, моя малышка!»
        16
        «Футурити Ленд» - «futurity»(англ.) - «будущность», «будущее», «land»(англ.) - «земля».