Алые крылья огня (Охота на страх) Алексей Игоревич Бессонов
        Преданный любимой, незаслуженно преследуемый императором Кай Харкаан, мужественный воин и удачливый космический охотник, переправляется в XX век, в год начала Второй мировой войны. Однако «тихая гавань» выбрана им весьма неудачно. Этот ключевой момент земной истории - лакомый кусок для лойта, враждебного всему живому обитателя космоса, который питается энергией умирающих цивилизаций.
        Алексей Бессонов
        Алые крылья огня
        Автор выражает глубокую благодарность офицерам ВВС майору В.В. Бондаренко и полковнику М.Е. Попову и неоценимую помощь в создании этой книги.
        Пролог
        Разумеется, вахтенному штурману Бэрри вовсе не следовало этого делать.
        Сфера патрулирования осталась далеко за лениво рычащей дюзами кормой, и хвататься за положенные Уставом предфинишные тесты Рабочей Системы не было ну никакой необходимости, - но флайт-лейтенант космопорта Его императорского величества был молод и все еще полон искреннего служебного рвения. Больше всего на свете он боялся отступить от предписанных ему вахтенных процедур, тем более в своем первом боевом вылете, поэтому вчерашний кадет, сверившись с хронометражем, внес соответствующую отметку в бортжурнал и запустил генераторы Системы.
        На плоской спине корабля неспешно распустился ажурный металлический цветок широкофокусной антенны, способной пронзить своими невидимыми лучами-щупальцами многие десятки парсек. Рабочая Система - основное оружие дальнего разведчика
«Саламандра» - лениво зашевелилась, повела носом и, едва успев выйти в режим, огласила уютный полумрак штурманской рубки тревожным звоном предупреждающего сигнала.
        На секунду Бэрри показалось, что мягкое вращающееся кресло немилосердно вылетело из-под его костлявой задницы. Развернутый перед его глазами голографический дисплей технического контроля горел девственно-безмятежным зеленым светом, свидетельствуя о полном здравии и благополучии аппаратуры, - а по голубому, несущему на себе информацию о параметрах цели, уже мчались нервные красные циферки… Что-то тяжелое и громадное, в несколько раз превышающее по своим размерам немаленькую «Саламандру», сейчас стремительно резало чернильную тьму пространства, расходясь с разведчиком на встречных курсах. Здесь не было звезд, и почти полное отсутствие гравитационных возмущений позволяло точно определить и курс, и оперативные параметры загадочного странника.
        Бэрри размышлял недолго. Параграфы уставов и предписаний еще не успели выветриться из его головы, и он точно знал, что ему делать. Чужак удалялся, явно не проявляя враждебных намерений, - скорее всего на такой скорости он просто не заметил «Саламандру», - значит, объявлять тревогу и поднимать экипаж не было необходимости. Но уведомить командира следовало в любом случае. Секунду поколебавшись, штурман протянул руку к панели интеркома.
        Колонель[Колонель - от англ. colonel, эквивалент воинского звания полковник.
        (Здесь и далее прим. авт.). ] Дервиш откликнулся сразу же, хотя по бортовому времени ему полагалось видеть далеко не первый сон.
        - Сейчас я буду, - передал он в штурманскую, выслушав довольно сбивчивый доклад вахтенного.

«Мальчишка занялся ерундой, - подумал Дервиш, накидывая на поросшие седым волосом плечи легкую кремовую рубашку с крохотными букашками погончиков, - его счастье, что я не лег, а то бы я ему всыпал…»
        Он лукавил, как всегда, - многолетняя привычка врать самому себе не отпускала даже в полном одиночестве. Колонелю не хотелось признаваться в том, что сон не идет вторые сутки, чем ближе База, тем дальше сон: через сорок с малым часов его ждет ненавистная жена и проклятые шлюхи, эти ее дочки! Дервиш лицемерно вздохнул и отшвырнул прочь некстати догнавшую его мысль о том, что непотребные мерзавки вышли из его чресел. Врать стоило до конца.
        Экипажный лифт вынес его на нижнюю боевую палубу. Неслышно скользнув вдоль короткого полутемного коридора, командир «Саламандры» приложил ладонь к дверной панели штурманской рубки.
        В мягком зеленом свете козырьков пульта его смуглое лицо казалось изрубленным залегшими в глубине морщин тенями, и приподнявшийся в кресле штурман непроизвольно отшатнулся. Суровая физиономия командира еще не успела стать для него привычной. Дервиш усмехнулся и бросил взгляд на дисплей Системы.
        Его тонкие губы сжались в нитку, и колонель осторожно опустился в свободное кресло. В глубине водянисто-голубых, чуть навыкате больших глаз медленно загорелись недобрые огоньки. Он хорошо знал, с кем разминулась старуха
«Саламандра». Если по уму, то Бэрри, конечно же, следовало вынести благодарность по службе - быть может, даже накорябать представление к медальке. Но Дервиш знал, что делать он этого не станет.
        - Я полагаю, что у вас хватит ума молчать о том, что вы видели, - проскрипел он. - Бортовой журнал… не прикасайтесь к нему! Двухминутный тест - и все. Вам ясно, лейтенант?
        Штурман поглядел на командира с плохо скрываемым ужасом.
        - Ваша честь хочет сказать, что…
        - Моя честь много чего хочет сказать. Но говорить она ничего не станет. Выполняйте приказание, лейтенант.
        Дервиш резво выбрался из кресла и шагнул к дверям. Ему сложновато было бы объяснить этому недоноску, что разведчик разминулся отнюдь не с кораблем противника. То, что промчалось мимо «Саламандры», вообще не было кораблем - по крайней мере, в обычном человеческом понимании. Слишком много десятилетий он, Лоустофт Дервиш, проболтал свою задницу в этом чертовом пространстве - вполне достаточно для того, чтобы научиться понимать, что к чему. Порождение мрака, так удивившее юного лейтенанта, держало курс на недалекую желтую звездочку, почти незаметную в укутавшей ее пыли. Колонель Дервиш хорошо понимал, что это значит.
        Звездочка была родиной человечества - покинутой и многими забытой. Но так было не всегда… и Дервишу вдруг расхотелось лгать.

…Наперекор всем сомнениям успеха добьется лишь тот, кто способен действовать в любых условиях…
        Хайнц Гудериан
        Часть первая
        Глава 1
        Древняя шаланда, гордо именуемая вспомогательным судном итальянских королевских ВМС, не имела даже названия, лишь номер - 454, блеклым пятном расползшийся по серому металлу борта. Переход от Мессины до Триполи дался суденышку нелегко. Низкая средиземноморская волна, лениво лупившая «в скулу», то и дело заставляла корабль вздрагивать, судорожно постанывая разболтанными шпангоутами.
        Немногочисленные пассажиры, порядком измученные непрекращающейся бортовой качкой, столпились на носу, возле задранной в небо крупнокалиберной пулеметной спарки, служившей на судне главным калибром, и, вцепившись в мокрый леер ограждения, глазели на приближающуюся гавань.
        Их было меньше десятка, но зато представляли они едва ли не все рода войск: два танкиста, артиллерист, фельдфебель-зенитчик, бледный после недавнего ранения фрегаттен-капитан подплава, двое летчиков и тучный, то и дело вытирающий багровую лысину, чиновник Люфтваффе.
        - Благодарение богу, нам не выпало встретиться с британской лодкой, - фыркая, заметил он.
        Бледный подводник сплюнул в волну и скривился.
        - Хотел бы я посмотреть на идиота, который стал бы ломать себе голову в проклятой тригонометрии, - он хмыкнул и снова сплюнул, - ради нашей калоши… а потом еще и отчитываться за даром истраченную торпеду. А стрелять в упор англичане боятся - их крепко контузит на малых дистанциях.
        - Могли бы и всплыть, - нерешительно возразил один из танкистов, - и рассадить нас артиллерией.
        - О чем мы спорим! - полушутя возмутился его коллега. - Нашли тему для дискуссий!..
        - Вы совершенно правы, господин гауптман, - поддержал его подводник, поправив на голове мятую фуражку. - Дошли без потерь и приключений - и хорошо. Что об этом болтать!
        - Вас ждут в итальянском штабе? - неожиданно подал голос один из летчиков, невысокий худощавый обер-лейтенант с памятной лентой «Legion Condor» на рукаве приталенного белого кителя.
        Подводник уважительно покосился на его Железный крест и кивнул.
        - А вы что, относитесь к любителям хороших макарон? Что ж, приглашаю…
        Пассажиры катера одобрительно заржали. В ответ обер-лейтенант сдержанно хмыкнул и достал из кармана золотой портсигар с орлом Люфтваффе на крышке.
        - Макароны я и в самом деле люблю… хорошие макароны. Здесь, в Триполи, должен торчать мой старый приятель по Испании - лейтенант Луиджи Скалья. Сейчас он скорее всего уже стал большим начальником. Встретите, передавайте привет от Синего Дирка, он поймет.
        Фрегаттен-капитан молча кивнул. Продолжать разговор никому не хотелось - за время перехода случайные попутчики успели обсудить все возможные общие темы и говорить уже, кажется, было просто не о чем, да и близость берега сделала свое дело, пора было собираться к выходу.
        Вынырнув из-за далекого облака, в призрачно-голубой бездне утреннего неба возник длиннокрылый двухмотороный силуэт, заблестел отраженным серебром бортов. Машина неспешно шла на предельной высоте, гудение ее двигателей доносилось до земли тоненьким комариным пением.
        - Британский разведчик? - с тревогой спросил подводник, задирая вверх голову.
        - «Веллингтон», - презрительно ответил обер-лейтенант, - старый тихоход. Здесь их еще много, они стоят на Мальте и в Александрии. Говорят, англичане хитрят, сажают на них польские и чуть ли не норвежские экипажи. Интересно, о чем думают итальянцы?
        Чиновник авиации сокрушенно махнул рукой. О беспечной тупости итальянских служб предупреждения ходили едва ли не легенды. Рассуждать на сию тему не было смысла. Возможно, он и посудачил бы об этом с опытным летчиком в белом кителе, но присутствие под боком юного фельдфебеля-пикировщика, уже успевшего переодеться в тропическое хаки и без конца сожалевшего о том, что ему так не повезло опоздать на героическую критскую операцию, отбивало у старика охоту распускать язык. В восторженных глазках мальчишки так и светился недавний «гитлерюгенд» и, возможно, связи с вездесущим гестапо. «Ничего, - подумал чиновник, - британские зенитки вышибут из тебя эту дурь - если, конечно, раньше ты не нарвешься на парочку „Киттихауков“, которые разделают твою „штуку“[«Штука» - основной пикирующий бомбардировщик гитлеровских ВВС, который назывался «Junkers Ju-87»
«Stuka».] быстрее, чем ты успеешь позвать маму…»
        Четверть часа спустя измученный катер наконец встал возле основательно прогнившего деревянного пирса в рыбацком закутке триполитанского порта. Прощанье было недолгим и каким-то скомканным - все спешили наконец оказаться на твердой земле. Чиновника ждал запыленный транспортер «Хорьх», остальные двинулись пешком в расположенную поблизости немецкую комендатуру. Обер-лейтенант в белом мундире отстал по дороге, но на его отсутствие никто не обратил внимания - ушел человек, значит, так ему и надо.
        Отмечаться в комендатуре он и не собирался. Незаметно шмыгнув в полутемный проход между нестерпимо воняющими рыбой покосившимися цехами, летчик вышел на залитую солнцем площадку, где среди согнутых под тюками смуглых спин ливийцев то и дело мелькали зеленые мундиры итальянских солдат и офицеров, и завертел головой.
        - Обер-лейтенант Винкельхок? - задорно окликнул его молодой тенорок из кабины помятого канадского «Шевроле» с наскоро намалеванными пальмами Африканского корпуса.
        Летчик повернулся на голос. Хлопнув дверцей, из грузовика шустро выскочил мальчишка-лейтенант в хаки. Песочного цвета шорты делали его похожим на старательного младшеклассника, и прибывший не удержался от короткой усмешки.
        - Лейтенант Гопке! - отчаянно затараторил парень, держа руку у широкополого
«тропического» шлема с орлом Люфтваффе на боку. - Прибыл за вами согласно распоряжению командира…
        - Вольно, герр лейтенант, - с улыбкой остановил его Винкельхок. - Машину у итальяшек выменяли?
        - Так точно, герр обер-лейтенант! Автомобиль трофейный!
        - Ну что ж, тогда едем…
        Лейтенант услужливо помог Винкельхоку забросить пожитки в продырявленный пулеметными очередями дощатый кузов и распахнул дверцу кабины. Мрачного вида ефрейтор, сидевший за рулем грузовика, невнятно представился и повернул флажок зажигания.
        Попетляв по песочно-глиняным кварталам Триполи, «шеви» выскочил на неровное шоссе и запылил вдоль железнодорожной насыпи.
        - Полк базируется на итальянском аэродроме в полусотне километров от Зуары, - объяснил Гопке. - Они уже две недели не могут свернуть свои службы и ужасно мешают. К тому же британцы… мы пережили уже два налета - наше счастье, что их бомбардиры не отличаются особой точностью!
        - Старик Медведь, вероятно, лично поднимался на перехват? - поинтересовался Винкельхок, устраивая свой локоть на рамке двери.
        Лейтенент радостно закивал головой.
        - Да-да, господин оберст-лейтенант[Оберст-лейтенант - воинское звание германских вооруженных сил, соответствующее подполковнику.] взлетал во главе первой эскадрильи и сумел свалить два «Веллингтона»! Вы хорошо знакомы с господином оберст-лейтенантом Торном?
        - Еще с Испании, - меланхолично ответил Винкельхок.
        Гопке прикусил язык и одарил собеседника восторженным взглядом.
        Мрачный водитель изо всех сил топтал педаль газа, выжимая из хрипящего грузовика посление соки. Тупорылый «Шевроле» то и дело обгонял хаотически движущиеся по дороге итальянские части и уворачивался от встречных машин. Служба в авиации, похоже, воспитала в нем настоящую любовь к полетам, пускай даже так, на минимальной высоте.
        Винкельхок прикрыл глаза и погрузился в дрему. Он пришел в себя лишь тогда, когда рев двигателя стал совсем уж невыносимым - ефрейтор, раздраженно прикусив губу, объезжал далеко растянувшееся по дороге итальянское подразделение зенитной артиллерии. Летчик проводил взглядом запыленную линию тягачей с длинноствольными орудиями на крюках и собрался было вновь задремать, но «шеви» неожиданно свернул с шоссе, взлетел на холм и сбросил скорость. С возвышенности открывался вид на поспешно оборудованный полевой аэродром.

* * *
        - Приветствую вас! - сказали в палатке гулко, словно в бочку.
        Винкельхок отряхнул с белого кителя неизбежную пыль и поднял голову. Привыкать к полумраку ему не требовалось. В брезентовом кресле перед низким складным столиком восседал грузный медведеподобный мужчина с кустистыми седыми бровями и смеющимися, глубоко запрятанными бесцветными глазками.
        Нижняя часть лица терялась в вислых лоснящихся губах, меж которыми сонно тлела могучая американская сигара.
        Оберст-лейтенант Торн смерил вновь прибывшего ехидным оценивающим взглядом и переместил сигару в угол необъятного рта:
        - Докладываться будем?
        - Да я вот думаю - как… - вздохнул Винкельхок.
        Командир полка хохотнул и недовольно покосился на затрясшуюся центральную стойку своей палатки. Хлипкость этого сооружения вызывала в нем недоверие к обеспечению военно-воздушных сил в целом.
        - Присаживайся, - предложил он, вытаскивая из-под столика высокую бутыль с американским виски. - Проклятая жара. Без алкоголя здесь можно спятить.
        Винкельхок поправил болтавшуюся на левом бедре кобуру с «вальтером» и опустился в подставленное брезентовое креслице. Медведь не менялся, кайзеровский Железный крест все так же демонстративно висел на кармане его пыльного кителя. Торн был асом Первой мировой, пьяницей и убежденным монархистом - если бы не дружба с всесильным Удетом и с самим Толстым Германом, Медведя вообще спровадили бы из рядов Люфтваффе: он прилюдно отказался вступить в партию, прилюдно хохотал над трибунными истериками нацистских бонз и считал новую войну форменным идиотизмом. Он присягал своему кумиру Вильгельму, дрался над пылающей Европой в шестнадцатом году, не без труда пережил кошмар Версальского позора и честно заработал свое право на мудрую и ироничную улыбку. Потом была Испания. Легион «Кондор» и свел его с грустным парнем по имени Дирк Винкельхок. Уроженец Южной Африки, едва успевший закончить летную школу и невесть как угодивший в стреляющее небо за Пиренеями, сразу поразил опытнейшего истребителя своей странной манерой пилотирования. Он выжимал из самолета куда больше, чем предусматривалось полетными инструкциями.
Через некоторое время Торн с изумлением понял, что у бледнолицего парня совершенно нечеловеческое зрение - он видел гораздо шире, чем самый тренированный пилот. И легко читал карту в бледном свете ночных звезд.
        Командир молча налил виски в пару узеньких серебряных рюмок и придвинул одну из них Дирку.
        - Я говорил о тебе с Кессельрингом, - сообщил Торн. - Если бы не он, тебе пришлось бы по-прежнему болтаться над Ла-Маншем.
        - ПВО метрополии - прекрасный опыт, - хмыкнул Винкельхок. - Здесь мне воевать не с кем. Мальчишки из новозеландских экипажей меня не устраивают.
        Медведь недовольно заворчал и опрокинул свою рюмку в рот.
        - Ты, получается, недоволен?
        - Отчего же. Я доволен - в первую очередь тем, что мы снова вместе. К тому же в Александрии, кажется, стоят полки метрополии. Это может быть любопытно.
        - У тебя восемнадцать сбитых, - произнес Торн в сторону.
        - Двадцать девять, - спокойно ответил Винкельхок. - Восемнадцать подтверждены. Я не люблю летать со всей оравой - для защиты бомбардировщиков у нас хватает недоучек, создающих в воздухе форменную свалку и героически подставляющихся под огонь королевских истребителей. Я предпочитаю охотиться самостоятельно.
        - И получать взыскания по поводу низкой летной дисциплины.
        Винкельхок скептически осклабился и протянул руку к невыпитой рюмке.
        - Зато я не угробил ни одной машины. Кстати, тебе придется предупредить моих механиков - я летаю без парашюта и спасжилета. Это дерьмо мешает мне двигаться в кокпите.
        - Я не стану тебя заставлять. И писать взыскания тоже не стану. Мне требуется другое - защита от возможных налетов. Я думаю, они вот-вот начнут бомбить всю Триполитанию.
        - Что, итальянцы так плохи?
        - Хуже, чем ты можешь себе представить. Слушай, Синий, - Тори прищурился и заглянул в серые глаза обер-лейтенанта, - ты ведь можешь увидеть волны проклятых англичан… увидеть, услышать, черт тебя побери, я не знаю, как ты это делаешь, - и не хочу знать! Но ты должен, понимаешь. Синий, ты должен!.. Иначе они нас накроют.
        - О господи, Медведь, ты что же, стал бояться?
        Торн отвел глаза.
        - Ты будешь летать ведомым у командира второй эскадрильи. Он у нас уникум, закончил то ли Гейдельберг, то ли Гессен по кафедре философии. Этакий буддист, понимаешь ли… но летает прекрасно, я уверен, что вы с ним сработаетесь. У вас будет своя боевая задача, я не стану гонять вас по мелочам.
        - А тебе это простят?
        - Мне - простят. Тут не все так уж просто, как ты думал. Чертовы макаронники совершенно не хотят воевать, они сдаются в плен пачками, а нас слишком мало, чтобы решить все стоящие перед нами проблемы. Англичане шныряют над заливами, как у себя дома…
        - Я уже видел.
        Торн понимающе усмехнулся и поднялся из кресла. Подойдя к стоявшему в углу палатки ящику из-под радиостанции, он поднял трубку находившегося на нем полевого телефона и нервным движением крутнул ручку.
        - Гауптмана Больта - ко мне. Я и в самом деле стал побаиваться, - повернулся он к Винкельхоку, - проклятая арифметика сделала меня отчаянным фаталистом, вроде как в восемнадцатом году. Правда, тогда я был моложе и счет не в нашу пользу представлялся мне не таким ужасным.
        Дирк вспомнил разговор, происшедший между ними четвертого сентября тридцать девятого, в небольшом польском местечке, куда Торн прибыл в состава инспекции министерства авиации, - дело было на следующий день после вступления Англии в войну, и старый Медведь был мрачнее тучи. «Франция, в сущности вздор, - говорил он, - но вот проклятые англичане! Их слишком много, гром и молния, и я это уже видел!» Оглядев полк, в котором служил Винкельхок, Медведь напился. Возглавлявшие инспекцию чиновники смотрели на него неодобрительно, эйфория польской кампании воспринималась в Берлине как нечто само собой разумеющееся, и пораженчество опытного аса было им непонятно. Торн хорошо знал арифметику. Восемнадцатый год был прекрасной школой, и все прошедшие через нее навсегда запомнили кошмар собственной беспомощности, накрывший их тогда липкой кровавой волной, - повторение казалось слишком страшным.
        Винкельхок тоже не сверкал энтузиазмом, хотя, впрочем, и не ударялся в особую депрессию. Как и Торн, Дирк весьма реально представлял себе ситуацию, но ему на нее было плевать. У него были причины. К мыслям о собственной смерти Синий Дирк относился с полнейшим равнодушием, удивлявшим Медведя еще в тридцать шестом, когда они только познакомились.
        - Гауптман Больт, герр оберст-лейтенант!
        Винкельхок повернулся, но оторвать зад от кресла и не подумал. В палатке стоял высокий тощий мужчина лет тридцати, весь наряд которого составляли форменные шорты и какие-то немыслимые коричневые сандалии явно невоенного образца. На узкой яйцеобразной голове покоилась смятая по английской моде песочная фуражка с летными очками над козырьком. Дирк улыбнулся - голубые глаза гауптмана Больта показались ему добрыми и то же время немного растерянными, словно у близорукого.
        - Присаживайтесь, дружище. - Торн чуть приподнялся и вытащил правой ногой спрятанный под столом брезентовый стул. - Виски хотите?
        - А… гм, - сказал Больт. - В общем-то, можно…
        - Вы пока познакомьтесь, - утробно бухнул Торн, - это - обер-лейтенант Дирк Винкельхок, он только что прибыл из северной Франции. С сегодняшнего дня он ваш ведомый.
        Дирк поднялся.
        - Весьма рад, - очень цивильно улыбнулся Больт, протягивая длинную жесткую ладонь, - надеюсь, мы с вами поладим. Я вижу, вам случилось воевать в Испании?
        Винкельхок покосился на украшавшую рукав синюю ленту и коротко кивнул. Больт ему нравился.
        - Вот именно, что случилось, герр гауптман. Это не лучший эпизод в моей биографии. Я делал там слишком много ошибок.
        Больт понимающе кивнул и уселся на придвинутый Торном стульчик. Следом за ним опустился и Винкельхок. Подполковник с неожиданным проворством нагнулся и, незаметно морщась, извлек из-под стола третью рюмку. Разлив остатки виски, Торн кривовато усмехнулся и щелкнул пальцами:
        - Прозит, господа… Вы у меня вроде последней надежды на спасение грешной души. Проклятая жара!
        Больт причмокнул. Его пальцы стиснули рюмку с трепетом испытанного пьяницы - широко раскрыв пасть, гауптман влил в себя ароматный напиток, шумно сглотнул и выдохнул в сторону. Голубые глаза довольно блеснули.
        Дирк протянул ему раскрытый портсигар.
        - Прошу, герр гауптман.
        - Гюнтер, с вашего позволения, - представился Больт, задумчиво шевеля носом. - Если я правильно понял ситуацию, вы займете вакантную должность моего заместителя?
        - А Медведь меня выше и не пустит, - усмехнулся Винкельхок.
        - Вам придется тянуть свободное патрулирование, - сообщил Торн, - кроме вас, этим заниматься некому. Ведомым у Больта был фельдфебель Мюкке, но его свалил стрелок египетского «Галифакса» - бедняга упал в залив, и больше мы его не видели.
        - Увы, - гауптман развел руками, - я не успел заметить, что негодяй слишком быстро разворачивает башню.
        - Вы атаковали парой? - быстро спросил Винкельхок. - Порочная практика.
        - Вот как?..
        - Синий Дирк привык иметь свое мнение по любому вопросу, - поспешил перебить Торн, поворачиваясь к Больту. - Самое странное то, что в большинстве случаев он оказывается прав. Я до сих пор не могу выяснить, где его научили этакому… хм, оригинальному мышлению.
        - Если я правильно понял, Мюкке был сбит стрелком соседнего бомбардировщика, - мрачно усмехнулся Винкельхок. - Я тысячу раз видел это над Францией. Почему, атакуя, мы не желаем принимать в расчет угол обстрела башен самолета, идущего где-то рядом? Неужели это настолько сложно? Что за героизм - подставиться под прицельный огонь какого-то британского парня?
        - Вы ясновидящий, Дирк? - поразился Больт. - Или вы хотите сказать, что там, в горячке боя, вы способны мгновенно просчитать все секторы возможной опасности?
        Винкельхок предпочел промолчать. Объяснять собеседнику, что воздушный бой должен быть не горячкой, а скорее головоломкой, ему отчего-то не хотелось. Сможет - поймет сам, не сможет - значит, такова его доля… Сражаясь с первого дня войны, он научился четко различать летунов, пусть даже летунов прекрасных, и настоящих воинов воздуха, расчетливых и хладнокровных. Летунов, к сожалению, было подавляющее большинство. Ни в Польше, ни во Франции, ни даже в Англии настоящих асов он так и не встретил: все сбитые им пилоты были суматошными и излишне эмоциональными летунами. В рядах Люфтваффе асы иногда встречались, но их было слишком мало, чтобы всерьез говорить о настоящей боевой работе. Больт, по всей видимости, летал так же, на своих эмоциях. Дирк считал, что эмоции следует беречь для более приемлемых ситуаций. Он не стал спорить - эти дискуссии осточертели ему довольно давно и возвращаться к ним не имело никакого смысла.
        - Синий способен преподнести вам некоторые сюрпризы, дружище, - буркнул в сторону Больта Торн, - скоро вы убедитесь в том, что он ничего не говорит просто так.
        - Я побаиваюсь сюрпризов в воздухе, - кисло улыбнулся Больт.
        - Этих тебе бояться не стоит!.. Идите, господа. Гауптман, покажите коллеге его машину и познакомьте с механиками. Завтра вы вылетаете в вывозной - прямо с утра.
        Выходя вслед за Больтом из палатки, Дирк успел заметить, что из укрытого под столом ящика появилась новая бутылка.
        Глава 2
        Он лежал на спине, глядя в бездонно-черное африканское небо, и радовался его бескрайнему, бисером сверкавшему узору, так не похожему на ставшую уже привычной скупую на звезды ночь северных широт. Он успел позабыть это ощущение сверкающей пропасти, властно зовущей к себе, поющей мириадами негромких голосов, - казалось, что здесь нет вечной пелены плотной атмосферы и звезды смотрят тебе прямо в лицо.
        Ему казалось, что память, бессмертная и неотвратимая, вновь швыряет его туда, в эту бесконечную черную пропасть, заставляя опять, в сотый уже раз, пережить ощущения далекой и давно забытой им войны. Войны, которая разорвала его сердце.
        Коротко вздохнув, Дирк сел, поправил наброшенную на плечи шинель и потянулся в карман кителя за портсигаром. Небо на востоке начало наливаться светом.
        В десятке метров от него песок зашуршал под чьими-то мягкими шагами. Скосив глаза, Дирк увидел Больта, мокрого после недавнего умывания.
        - Далеко вы забрались, дружище, - приветствовал его гауптман. - Любуетесь звездами? Я, признаться, первые ночи тоже выползал из палатки заглянуть в эту пропасть…
        Винкельхок неторопливо раскурил сигарету.
        - Когда мы вылетаем?
        - Уже сейчас. Я, собственно, за вами. Если мы успеем добраться до залива раньше, чем окончательно рассветет, то можем успеть поймать парочку ночных британских мышей.
        Дирк сосредоточился.
        - Да, может быть, - согласился он после короткого размышления. - Идемте.
        Из-за рядов офицерских палаток раздался рев запускаемого мотора. Прогазовав, техник заглушил движок - следом за ним сипло взревел еще один. Ярко вспыхнули поднятые на ажурных мачтах прожекторы.
        Спустя десять минут Винкельхок уже садился в тесный кокпит новенького, пахнущего своеобразным заводским запахом «Мессершмитта». Пара техников с изумлением проводила его долгими взглядами - он даже не посмотрел на приготовленные для него парашют и желтый, сосисочного типа капковый спасательный жилет, - молча запрыгнул на крыло и нырнул под откинутый вбок прозрачный фонарь кабины.
        Застегнув на шее ларингофон, Дирк захлопнул фонарь и поерзал, устраиваясь на жестком и неудобном сиденье. Впереди плавно тронулся с места самолет Больта; техник махнул рукой, Дирк отпустил тормоза и дал газ. В бледном свете посадочной фары понеслась неровная пыльная полоса. Больт академично оторвался от земли, чуть качнул крылом и полез в светлеющее небо.
        Винкельхок улыбнулся, сам не зная чему, и потянул ручку. Его узкий, как клинок,
«Бф-109»[«Бф-109» - принятое в советской литературе название «Ме-109» в принципе неверно. Основной истребитель Люфтваффе назывался «Messerschmitt Bf-109».] послушно поднялся в воздух. Насвистывая, Дирк завернул кран подъема шасси и щелкнул тумблером:
        - Проверка связи… как слышите, коллега?
        В наушниках загудел голос Больта:
        - Слышу хорошо. Проверьте оружие и двигайтесь за мной.

«Над морем облачно, - вдруг подумал Дирк. - Да, это почти наверняка. Если мы хотим поймать англичанина-„ночника“, забираться высоко не следует. Впрочем, пускай командует дружище Гюнтер. Моя задача - не дать парню подставить свою гениальную университетскую башку под пару пулеметов этого королевского красавчика».
        Командир эскадрильи уверенно вел его на северо-восток, продолжая набор высоты. Вывернув голову, Винкельхок посмотрел вниз и увидел впереди редкие огоньки готовящегося проснуться Триполи. Небо продолжало светлеть.

«Мессер» Больта лег на правое крыло. Винкельхок не сразу повторил маневр ведущего. Он поднялся чуть выше и лишь после этого выжал педаль, поворачивая свою машину. Теперь гауптман шел ниже его - в случае появления британского истребителя Винкельхок успел бы среагировать раньше, приняв атаку из более выгодного ему угла.
        - Под нами залив, - сказал Больт.
        Дирк не ответил. В затылке слабо пульсировал знакомый ритм. Он сосредоточился на нем, определяя направление. Верно: самолет шел над морем левее него, уходя скорее всего на базу.
        - Двухмоторный противник на одиннадцати часах, - сообщил Дирк. - Мы успеем догнать, он только что покинул залив.
        - Где ты его увидел? - всполошился Больт, всматриваясь в серое рассветное небо.
        - На одиннадцати часах, - повторил Винкельхок, - он выше нас примерно на пятьсот метров.
        Больт недоверчиво хмыкнул, но тем не менее решился - дал газ и пошел вверх, забирая чуть-чуть влево. Винкельхок повторил его маневр, по-прежнему держась на двадцать метров выше ведущего.
        Через пару минут он увидел англичанина глазами. Длиннокрылая, сплюснутая с боков туша двухмоторного «Веллингтона» радарной разведки безмятежно плыла в почти светлом уже небе. Ночной камуфляж - снизу самолет был окрашен в матовый серо-коричневый тон - был уже бесполезен, профиль отчетливо различался на фоне восходящего солнца.
        - Дьявольщина! - выкрикнул возбужденный Больт. - Действительно, вот он! «Летучая мышь» с Мальты!
        - Начни с левого двигателя, - посоветовал Винкельхок, принимая ручку на себя.
        Мотор его самолета взвыл рассерженным шмелем, выдергивая легкую металлическую птицу вверх. Высоченный киль англичанина мелькнул в прицельном визире - Дирк успел рассмотреть сидящего в хвостовой башне стрелка, который судорожно пытался развернуть вслед за ним тяжеленную крупнокалиберную спарку. Он отдал газ, позволяя Больту зайти в мертвую для стрелков «Веллингтона» зону и не попасть под его собственный огонь, но гауптман то ли не понял его предупреждения, то ли слишком возбудился, его машина проскочила сектор атаки, бесцельно полосуя небо трассами пулеметных очередей, и зависла перед самым хвостом бомбардировщика, подставляясь под выстрелы спрятанной под килем башни.
        Коротко чертыхнувшись, Винкельхок промчался над узким телом англичанина, свалился на левое крыло, выровнялся и боевым разворотом пошел вдогон уходящему самолету. Справа мелькнул разворачивающийся Больт.
        - Не лезь под стрелка! - крикнул ему Дирк. - Стреляй по движкам!
        Он достал хвостового стрелка в ту пару секунд, когда удлиненный зад
«Веллингтона» занял собой все лобовое стекло его машины. Этих секунд было достаточно - спрятанная в носу пушка и пара пулеметов сделали свое дело, вгрызлись в хлипкий металл британского разведчика, напрочь снося угловатую полупрозрачную башенку вместе со стрелком.
        - Попал! - торжествуя, заорал Больт.

«Деточка скушала вкусную конфетку, - злорадствуя, подумал Дирк. - Я хотел бы посмотреть, как бы ты сделал это сам».
        Стремительно поднявшись, он развернулся и полюбовался на работу гауптмана. Его очереди поразили левый двигатель и разнесли кабину пилотов - свалившись на крыло, изувеченный «Веллингтон» падал в море. Из люка уцелевшей штурманской кабины вывалился черный комок, вспух белым цветком парашюта. Следом за ним погибшую машину покинул еще один член экипажа. Винкельхок проводил их взглядом - вода теплая, не пропадут - и ощутил дьявольское желание дать Больту по шее. Стрелять он, пожалуй, умел: по крайней мере, не хуже остальных. А вот думать головой… да-а, тут были проблемы. Вероятно, годы, проведенные в одном из старейших университетов Германии, напрочь отучили парня быстро соображать.

«Если это у Медведя лучший пилот, - подумал Дирк, - то мне, кажется, здорово повезло. Попал, называется. Впрочем, понятно - все толковые парни торчат в полках и ягдгруппах[Ягдгруппа - истребительное подразделение ВВС Германии.] ПВО Германии, отражая бесконечные налеты англичан, а сюда, в Африканский корпус, сгоняют, как правило, летчиков так себе. Ставят над ними толкового, но опального, вроде того же Медведя, командира и бросают против таких же олухов из колониальных подразделений РАФ»[РАФ - Royal Air Force - королевские военно-воздушные силы Великобритании.] .
        - Будем возвращаться, - решил Больт. - Нам и так нечасто удается поймать
«летучую мышь», обычно они уходят на Мальту еще до рассвета, а летать по ночам Торн не разрешает - ни у кого нет ночной подготовки. Все «ночники» остались дома…

«Мне безразлично, когда летать, - усмехнулся про себя Винкельхок. - Что днем, что ночью. И безразлично на чем - на истребителе, на бомбере… какая разница? Пыхтящий гроб, еле-еле разгоняющийся до шестисот с чем-то в час, да еще и грозящий развалиться в воздухе от малейшей перегрузки. Даже странно, что ни одна из этих тарахтелок до сих пор не рассыпалась от моих маневров».
        Полк уже не спал. Наземные экипажи спешно готовили машины к боевому вылету - приземлившись, Дирк нашел Торна возле его самолета. Медведь пыхтел, страшно ругался и при помощи двоих ефрейторов в замасленных робах пытался влезть в сложную сбрую парашютных ремней. Благодаря надетому сосисочному жилету он казался невероятно толстым: становилось страшно за целостность тесной и хлипкой кабины «Мессершмитта». Медведь вполне мог разломать ее своим героическим брюхом.
        - А, - сказал он, прекратив поливать парашют и ефрейторов матом, - это вы… как успехи?
        - Дружище Гюнтер уделал «Веллингтон», - невозмутимо сообщил Дирк. - Вот и он, кстати.
        - Какого дьявола ты летаешь без парашюта? - зашипел Больт, подходя к крылу командирского истребителя. - Я там, в темноте, и не заметил… а тут, смотрю - выскакивает из кокпита чуть ли не голый!.. Спятил?
        - Он всегда так, - проворчал Торн, - у него личное дело от взысканий пухнет - того и гляди разорвется к черту. А вы, герр гауптман, - докладывать не желаете?
        - Герр оберст-лейтенант! - поспешно затараторил Больт, вытягиваясь в струнку. - В процессе ознакомительного полета нами был обнаружен и сбит английский разведывательный самолет марки «Веллингтон»…
        - Не «нами», а «мной», - негромко перебил Винкельхок, глядя в сторону.
        Больт осекся и посмотрел на него с искренним удивлением. Дирк махнул рукой и выразительно поморщился.
        Торр закончил наконец сражение с парашютом, оправил на себе бесчисленные лямки и дернул ладонью:
        - Потом разберемся. Вы пока отдыхайте. Сегодня работы немного, обойдемся без вас. Полк, взлет! - крикнул он, обращаясь к стоявшему поодаль адъютанту.
        Ефрейторы деловито забросили тушу командира в кабину. Торн захлопнул фонарь, стоявший поодаль фельдфебель-выпускающий взмахнул флажком, и командирская машина, поднимая пропеллером тучи пыли, двинулась вперед.
        - А ты оригинал, - проорал Больт через рев моторов, - шутки у тебя… ну, идем в столовую - надеюсь, нам оставили пожрать.
        - Ночью макаронные ребята выводят из гавани свои подлодки, - объяснял он, расположившись в просторном бараке офицерской столовой, оставшейся от итальянцев, - ну а за ней, естественно, остается светящийся след. Эти мерзавцы подкрадываются в снижении - и пожалуйста: пара бомб, и лодке приходится возвращаться на ремонт. Утопить ее удается редко, потому что трусливые британцы не решаются на второй заход, сразу же уматывают, но зацепить иногда получается. И плюс, конечно же, разведка. Ночью они тут все рассмотрят, а потом, бывает, налетит толпа «Свордфишей» с какого-нибудь авианосца - причем именно тогда, когда все итальянцы разлетелись по своим делам, и стоящие в порту корабли защитить некому.
        Дирк молча жевал тушеную капусту со свининой и жалел об отсутствии пива. Во Франции, кажется, кормили лучше, к тому же иногда удавалось смыться в близлежащий городок и слегка оторваться в винном погребке у папаши Людо, который хоть и не любил немцев, но вина наливал исправно. Здесь о винах и развлечениях следовало забыть: даже если Медведь и отпустит в Триполи, делать там все равно нечего.
        Впереди ждала бесконечная скука, сражения с британскими олухами, еще более бестолковыми, чем их собратья над Островом, и песок. Все кругом ходили в летных очках, и Винкельхок быстро понял, почему: нередкие порывы горячего пустынного ветра поднимали целые облака пыли, моментально забивавшей глаза. Желтая пыль была сутью бытия.
        Она делала людей усталыми и раздражительными, и они мечтали поскорее вернуться в Европу, прочь от изнуряющей желтой жары; она проникала во все механизмы, и техники едва успевали менять воздушные фильтры карбюраторов и раз за разом перенабивать шприцами пресс-масленки; она была везде и всюду.
        Дирк неожиданно отложил вилку и на секунду стиснул зубы. Призрак его страха, многие годы шедший за ним по пятам, вдруг преобразился, став холодной (проклятье, почему холодной в такую жару?!), неуловимо движущейся фигурой, облаченной в желтый саван из африканского песка.
        Он зажмурился. Бегство, продолжавшееся долгих одиннадцать лет, это отчаянное, преисполненное лжи бегство от самого себя научило его находить ответы на все вопросы. Его ждал новый страх, новый старый страх, спасенья от которого не было.
        - Что с тобой? Дирк, тебе плохо? - Больт, перегнувшись через столешницу, встревоженно тормошил его за плечо. - Может, позвать врача? Что ты молчишь?
        - Я не успел привыкнуть к жаре, - разомкнул запекшиеся губы Винкельхок, - это пройдет. Я слишком долго жил в Европе и отвык от таких температур.
        - Слишком долго? - не понял Больт, успокоившись. - Что ты хочешь этим сказать?
        - Я родился в Анголе. Мой отец был врачом в небольшом городке.
        - А… то-то мне показалось, что твоя фамилия звучит несколько по-голландски. Так ты, значит, из бурской семьи?
        - Да, Гюнтер. У нас там все перемешались, и уже невозможно понять, кто немец, а кто голландец. Впрочем, мы привыкли считать свою кровь немецкой.
        - Интересно, - дружелюбно блеснул глазами Больт, - я когда-то мечтал побывать в ваших краях. Может быть, после войны…
        - А я стремился в Европу. В Германию я попал в тридцатом.
        - Планерная школа? - почти утвердительно поинтересовался гауптман.
        - Нет, я научился летать в Йоханнесбурге. Правда, этому никто не хотел верить и мне пришлось пройти курс обучения полетам в школе под Франкфуртом. Потом - Люфтваффе, с первого дня их появления на свет. В тридцать седьмом - Испания,
«Легион Кондор»… Там я и подружился с Торном.
        - Я так и понял. Я хочу сказать, понял, что ты знаешь его с Испании. Командир не особенно приветлив, и уж тем более трудно представить, чтобы он так фамильярничал с кем-то из своих офицеров.
        - Медведь замечательный человек, - возразил Винкельхок, - да, он бывает грубоват, но зато никогда не дает своих в обиду. Что еще можно требовать от командира? Он же не нянька, чтобы вытирать нам задницы.
        Больт вдруг стал задумчив.
        - Вероятно, - согласился он, откладывая вилку. - Знаешь, я, человек сугубо штатский, не всегда могу правильно оценивать ситуации, возникающие во взаимоотношениях с начальством. Вся эта война… меня оторвали от милых моему сердцу старинных трактатов, швырнули в воздух и сказали: лети, парень! Вроде как ребенка, которого учит плавать жестокосердый папаша. Надеюсь, - он смущенно поднял на Дирка ставшие беспомощными глаза, - я не показался тебе излишне сентиментальным?
        Винкельхок хлопнул гауптмана по плечу и откинулся на спинку парусинового стульчика. В эти секунды ведущий стал для него на порядок симпатичнее.
        - Вздор, старина. Я смотрю на все эти вещи несколько иначе, чем ты, возможно, думаешь. Я прекрасно понимаю, что многих из нас воинами сделала только судьба - но отнюдь не тот Дух Великой Германской Нации, о котором так любят трещать в Берлине. Все в этой жизни надо разделять… прости, я забыл, что ты философ, - мой дилетантизм, конечно, смешон, и ты понимаешь все куда лучше меня.
        - Я занимался не столько философией, сколько историей - точнее, романской историей периода раннего средневековья. - Больт взял в руку вилку, но есть не стал. - Скорее даже историей католичества. Хотя сам не католик.
        - Если ты хочешь выпить, - негромко произнес Дирк, - то я могу предложить тебе пару глотков прекрасного коньяка. Из Франции я привез небольшой запасец. Э?
        Больт тихо рассмеялся.
        - Ты очень точно читаешь мои мысли. Вечером, если не возражаешь. Полк вот-вот вернется, и Торн может отправить нас вместе со всеми во второй вылет.
        - Никуда он нас не отправит, - махнул рукой Винкельхок. - Можешь мне поверить. Обязанности твоего заместителя исполняет, кажется, лейтенант фон Хаберле? Вот он и будет водить вторую эскадрилью. Я буду твоим заместителем чисто номинально. Медведь хочет, чтобы мы летали в свободную охоту. Он побаивается неожиданных налетов и ждет, чтобы мы стали его щитом в воздухе над заливами.
        - Англичане могут прилететь и с востока, - покачал головой Больт. - До линии фронта отсюда - рукой подать. К тому же бомбить они предпочитают по ночам.
        - Следовательно, заливы для него важнее. - Дирк пожал плечами и вернулся к остывшей капусте. - Что толку забивать себе башку дурацкими предположениями? Если Медведь считает, что нас будут атаковать с Мальты, значит, он имеет какие-то свои соображения. К тому же, если мне не изменяет память, полк должен служить непосредственным прикрытием для Триполи? Вот и ответ на твои вопросы.
        Выпив по чашке холодного и довольно противного кофе, летчики вышли из столовой. Винкельхок потянулся в карман комбинезона за портсигаром - Больт поволок его на завтрак с такой скоростью, что он не успел стащить с себя полотняный полетный комбез, - и вдруг замер, словно принюхиваясь к горячему воздуху.
        - Полк возвращается, - сказал он. - С востока, и идут они неровно.
        - Что-то рановато, - засомневался Больт. - Неужели они покрутились там так хорошо, что выжгли все горючее?
        Дирк молча покачал головой. Они закурили; Больт раскрыл было рот, чтобы что-то спросить у своего напарника, но умолк, не начав говорить: в дрожащем мареве возникло далекое осиное гудение. Песчано-желтые фигурки самолетов приближались, вырастая на глазах. Винкельхок чуть прищурился - головным, ниже всех остальных, шел «мессер» командира полка, украшенный изображением бубнового туза на куцем киле. За ним тянулся слабый, еле заметный след вытекающей охлаждающей жидкости.
        - Медведь идет с хорошим перегревом, - констатировал он, - и, естественно, движок у него не тянет.
        - Хорошо хоть летел до дому, - озабоченно ответил Больт.
        - Скорее всего ему влепили на выходе…
        Истребитель Торна мягко опустился на взлетно-посадочную полосу и, хрипло взрыкивая перегретым двигателем, попытался подрулить к ремонтным ангарам, но сил у него уже не хватило - мотор осекся, пару раз чихнул и заклинил. Стремительно подбежавшие к нему техники, подхватив хвост и упершись в крылья, поспешили оттолкать вставшую посреди поля машину в сторону. Откуда-то из-за штабных палаток пробежали взмыленные санитары с носилками и двое врачей.
        - Новицки, - твердо сказал Больт, - смотри.
        Следом за командиром на посадку пошел самолет с бортовым номером 9, изуродованный пулеметными очередями настолько, что становилось страшно: непонятно было, как он вообще смог долететь до базы. Левая стойка его шасси вышла с запозданием, почти у самой земли - неровно, покачивая крыльями, изувеченная машина плюхнулась в пыль полосы и помчалась, почти не сбавляя скорости, через все летное поле.
        - Ч-черт! - почти выкрикнул Больт. - Тормоза!
        Раненый летчик, казалось, услышал его, но тормоз, видимо, «хватал» только справа - «Мессершмитт» вдруг подпрыгнул, круто повернулся и рухнул на крыло, подмяв сломавшуюся стойку. К нему тотчас подбежали санитары, кто-то вскарабкался на крыло, распахнул треснувший фонарь кабины.
        - Пошли к Медведю, - сказал Дирк. - Наверное, его есть с чем поздравить…
        Тори выглядел настолько усталым, что у него даже не оставалось сил на обычную ругань. Его песочно-желтый комбинезон можно было выжимать.
        - Там был ад, - сказал он, не обращая никакого внимания на стягивающих с него парашют техников, - даже непонятно, откуда их столько налетело. У нас трое сбитых. Из них, господа, двое явные покойники, а за Шпенглером надо будет съездить к итальяшкам, он приземлился в их расположении, не дотянул. Машина, естественно - в хлам…
        - Готовиться к вылету? - спросил Винкельхок.
        Торн каркающе рассмеялся.
        - Уже нет. Лучше возьмите мой «Хорьх» и мотните к макаронникам - я сейчас свяжусь с их штабом, а вы пока погуляйте где-нибудь здесь.
        На ходу сдирая с себя спасательный жилет, подполковник направился в сторону штаба.
        Через несколько минут Больт и Винкельхок оказались в компании потных, возбужденно орущих и жестикулирующих летчиков. Большинство из них летали не в предписанных инструкцией комбинезонах, а просто в шортах и сорочках, напяливая наушники поверх легких пилоток. Жара уже успела сделать свое дело - здесь, в Африке, мало кто обращал внимания на инструкции и наставления.
        - С ума сойти, не меньше полка «Бленхеймов», целая орава «Харрикейнов». Где же они базируются?
        - Господа, вы обратили внимание, что «Бленхеймы» шли с предельной нагрузкой?
        - Да, похоже, они построили новый аэродром, где-то совсем рядом…
        - Гром и молния! Вам не кажется, что это не австралийцы? Уж больно они смахивают на экипажи метрополии…
        Переговариваясь и размахивая руками, все еще разгоряченные боем пилоты ушли переодеваться и приводить себя в порядок. Винкельхок задумчиво покачал головой:
        - Да уж… не все здесь так просто, как я думал вначале. Что, пойдем в штаб?
        - Угу. Скорее всего придется ехать за беднягой Шпенглером. Лучше бы, конечно, слетать, но на чем? У нас есть «Шторх», но лететь на этой стрекозе я лично не решусь. Случись нарваться на любого залетного британца - и можно смело заказывать пару-тройку уютных гробов. А Шпенглеру везет - представляешь, парня сбивают второй раз за месяц, и оба раза он выпрыгивает над итальяшками. Определенно, он их за что-то полюбил.
        - Возможно, ему нравятся спагетти…
        - Гм, здравая мысль! Надо будет поинтересоваться у него самого.

* * *
        В карте Больт разобрался без проблем - Торну достаточно было лишь ткнуть пальцем в точку на штабной десятикилометровке. Гауптман, похоже, хорошо ориентировался в паутине местных дорог, которые не всегда являлись таковыми. Погрузив в просторную коробку «Хорьха» троих солдат, Больт захватил припрятанный у себя в палатке ручной «МГ» с зенитным визиром и забрался на заднее сиденье вездехода.
        Всю дорогу до итальянцев - верных сто километров - он молчал, открывая рот лишь для того, чтобы скомандовать водителю, в какой поворот входить. Дирк не желал его тревожить. Покачиваясь на широком диване открытой туполобой машины, он задумчиво курил и посматривал по сторонам. Следуя примеру остальных, он надел летные очки и не прогадал - пыль, летевшая, казалось, со всех сторон, была ему теперь не страшна.
        Через два с половиной часа «Хорьх» остановился перед шлагбаумом контрольно-пропускного пункта на окраине какого-то глиняного поселения. Заспанный солдат с пером на форменной шляпе, высунувшийся из покосившейся будки, выслушал короткую нервную тираду Больта, из которой Дирк не понял ни единого слова, и неторопливо потянул веревку шлагбаума. Транспортер двинулся вперед.
        - Дирк, ты посиди пока здесь, - сказал Больт, - моих знаний итальянского вполне хватит, чтобы объясниться с этими петушиными воинами. Налево, Йохан, - приказал он водителю, - в этой лавочке штаб полка слева при въезде…
        Сидевший за рулем солдат остановил машину перед желтым двухэтажным строением, у входа в которое дремали, развалившись на обшарпанных глиняных ступенях, двое караульных в сдвинутых на глаза касках. На приближение автомобиля они не отреагировали никак. Больт спрыгнул на землю, раздраженно отряхнулся и приблизился к спящим. Короткая певучая реплика заставила их раскрыть глаза, однако же подняться доблестные союзники и не подумали. Один из них, очевидно старший, с чисто южной ленью взмахнул рукой, указывая на второй этаж здания, и широко зевнул, показав два ряда крупных желтых зубов: их цвет навевал мысли о всепроникающем действии тропического камуфляжа. Дирк усмехнулся и потянулся в карман сорочки за новой сигаретой.
        Гауптман отсутствовал около десяти минут. На втором этаже неожиданно хлопнуло, раздалась скорострельная итальянская речь, чей-то грубый хохот, и спустя некоторое время на пороге штаба вырос покачивающийся силуэт офицера в круглых темных очках; в руке он держал початую бутылку шампанского. Следом за ним двигался Больт, придерживающий щуплого парня в летном комбинезоне с нашивками обер-фельдфебеля на рукаве. Правая нога пилота была натуго стянута фиксирующей повязкой, но Больт держал его вовсе не из-за травмы: обер-фельдфебель был героически пьян.
        Скорбно вздыхая, гауптман устроил его на заднем диване автомобиля и повернулся к итальянцу, вновь разразившемуся длинной тирадой. Больт что-то ответил, изъял у союзника бутылку, хлопнул его по плечу и поспешно запрыгнул в машину.
        - Поехали отсюда, Йохан! - сказал он водителю. - Иначе мы застрянем в этой богадельне до утра. Майор Кавалькатти пьян со вчерашнего вечера, он сам мне похвастался…
        - Ты его знаешь? - удивился Винкельхок.
        Больт махнул рукой и повернулся к насупленному фельдфебелю:
        - Шпенглер! Я понял, почему ты норовишь каждый раз выпрыгнуть именно над этим славным оазисом!.. Признайся честно, ведь ты мог дотянуть хотя бы до Триполи? Но радушие Кавалькатти и его гостеприимных коллег оставило в твоем сердце неизгладимый след, а?..
        - Никак нет, герр гауптман! - что было мочи заорал пилот. - У меня был пробит маслорадиатор, и я еле дотянул до этой территории. Клянусь вам, вы можете сами проверить!..
        - Он даже не способен осознать весь идиотизм своих слов, - горько покачал головой Больт, разворачиваясь к Винкельхоку. - Охо-хо… это все от жары. Хочешь вина?
        - Хочу, - в тон ему ответил Дирк, протягивая руку за бутылкой, и оба они заржали, вызвав недоуменные взгляды сидевших спереди солдат.
        - Ты не представляешь, - сказал Больт, отсмеявшись, - сколько времени я потратил на поиски этой части в первый раз. Сегодня, когда Торн показал мне, куда ехать, я с трудом сдержался, чтобы не захохотать прямо у него в палатке. Это какой-то резервный пехотный полк, здесь не осталось ни одного кадрового офицера - сплошные судейские стряпчие да архитекторы пополам с лавочниками. Пьют они - это надо видеть!.. Иногда мне даже становится жаль, что наступавшие англичане так и не добрались до этих парней.
        - Позволь, а как же этот славный Кавалькатти? Он что же, получил майорский чин в запасе?
        - А, Кавалькатти - это отдельная история. Он наслушался речей любимого дуче и пошел в армию добровольно, еще в тридцать восьмом. Пехотные части всегда испытывают нехватку таких дегенератов, и он сделал замечательную карьеру: в прошлой жизни он, кажется, торговал готовой пиццей…
        Дирк вытер губы и передал бутылку своему ведущему.
        - Вино, в общем-то, ничего, хотя, конечно, Франция меня в этом отношении избаловала.
        - Завидую, - понимающе кивнул Больт. - Наверное, для тебя это назначение - небольшая трагедия?
        - Как тебе сказать. Если Медведь считает, что я нужнее здесь, чем там, - пусть так и будет. Я не могу назвать себя человеком, страдающим из-за чрезмерных служебных неудобств. Тем более на войне.
        - Счастливчик. Я иногда завидую вам, настоящей военной косточке: для вас все просто - приказ получен и, следовательно, должен быть выполнен. А я вот страдаю излишней мнительностью. И слишком часто вздыхаю.
        - А кто тебе сказал, что это плохо?
        Больт поперхнулся воздухом и несколько секунд смотрел на Дирка с искренним недоумением. Винкельхок ободряюще улыбнулся и хлопнул гауптмана по плечу:
        - Если все люди вдруг станут одинаковыми - неважно, одинаково хорошими или одинаково плохими, - представь себе, в какую скуку превратится весь этот мир?..
        Больт задумчиво хмыкнул и поджал губы. Дирк понял - гауптман не желает начинать в присутствии солдат долгую дискуссию. Язык у него, конечно же, чесался, но болтать на философские темы ему сейчас не хотелось.
        Винкельхок поглядел на уснувшего Шпенглера и решил последовать его примеру. Тряска ему не мешала.

…«Хорьх» вернулся в полк незадолго до заката. Больт сдал слегка протрезвевшего фельдфебеля в санчасть и лично отправился на доклад к командиру. Дирк тем временем неторопливо умылся у колонки, несколькими раздраженными хлопками отряхнул с себя бесконечную пыль и двинулся в свою палатку. До ужина оставалось меньше часа.
        Он успел лишь сменить насквозь пропыленную рубашку на чистую и растянуться в койке, как брезентовый полог отогнулся и в палатку неслышно проник Больт.
        - Ужинать не пойдем, - сообщил он, подмигивая, - мой денщик принесет харчи прямо ко мне. Ты не забыл о своем обещании?
        Винкельхок рассмеялся и нырнул под парусиновую койку за своим чемоданом.
        - А если утром придется лететь? - спросил он, уродуясь с непослушным замком.
        - У меня похмелья не бывает, - гордо ответил Больт. - К тому же я не собираюсь допиваться до потери человеческого облика.
        Дирк одобрительно хихикнул и выпрямился, протягивая гауптману пузатую бутылку.
        - Ого, - восхитился тот, - сто лет не пробовал такого счастья. Когда-то, в студенческие времена, у меня был приятель, член нашей корпорации[Имеется в виду студенческая корпорация, в германских университетах того времени явление почти обязательное.] , у которого, в свою очередь, был дядюшка во Франции. Иногда старик присылал ему поистине удивительные вещи. Студенты-гуманитарии, знаешь ли, всегда были редкими пьяницами.
        - Угу, - кивнул Винкельхок. - Больше вас, пожалуй, пили только богословы. Сталкивался я с этой публикой.
        - Идем, - прошипел Больт с видом опытного заговорщика.
        Дирк поймал его за шиворот на самом выходе.
        - А коллеги не обидятся, что мы с тобой пьем без них?
        - Спятил? - искренне удивился гауптман. - Да если Торн узнает…
        - Ничего не будет, - уверенно махнул рукой Дирк, пряча бутылку под рубашкой. - Это я тебе говорю точно. Медведь сам крепко грешит. Он ведь начинал службу в кавалерии, а там… понятно, в общем, да?
        Чуть высунув от нетерпения язык, Больт провел Дирка между палатками и гостеприимно откинул брезент на входе в свое жилище:
        - Прошу.
        На желтом ящике с итальянскими надписями, который служил командиру эскадрильи столом, уже ждали хозяев алюминиевые судки с ужином. Больт приподнял одну из крышек, понюхал.
        - Опять рыба с макаронами, а!.. Ты посмотри на этих сволочей… Что-то мне слабо верится, что им на самом деле нечем нас кормить. У вас во Франции, наверное, было не в пример лучше?
        - Н-да, шоколад, по крайней мере, доходил до нас почти всегда. Иногда даже фрукты бывали. Вообще, я слышал, что крепко кормят одних только подводников - сюда я плыл с одним парнем из Дориана[Дориан - город на атлантическом побережье Франции, в начале сороковых годов - крупнейшая база германских подводных лодок.] , так он рассказывал интересные вещи. Папаша Дениц для своих ничего не жалеет.
        - Значит, им можно позавидовать. Нам скудость меню объясняют трудностями в снабжении, да еще и добавляют при этом - радуйтесь, парни, что хоть горючее вам доставляем.
        Порывшись в истрепанном сундучке, Больт извлек на свет божий пару старинных бокалов, озабоченно подул в каждый из них и выпрямился - в глазах светилось нетерпение пьяницы:
        - Ну, начинаем!
        Дирк негромко рассмеялся. Поспешность при питии французского коньяка представлялась ему святотатством. Он удобно устроился в складном парусиновом креслице, понюхал содержимое своего судка и принялся распечатывать вожделенную бутылку - не спеша с чувством и достоинством. Больт, беспокойно облизываясь, не сводил глаз с его пальцев.
        Открыв емкость, Винкельхок неторопливо налил в бокалы на пару пальцев и вопросительно посмотрел на собутыльника.
        - За знакомство! - быстро произнес Больт, одним махом отправляя коньяк в горло.
        - Мне кажется, - заметил Дирк, - что нам стоит сперва съесть наш ужин, а потом уже, под кофе, насладиться коньяком. Мне отчего-то не хочется портить его вкус этой, э-э-э, балтийской селедкой.
        Больт преданно кивнул, и новую порцию Дирк разлил по бокалам только тогда, когда липкие макароны и пересоленная рыба уютно улеглись в офицерских желудках. Кофе на этот раз оказался настоящим и на удивление неплохого качества. Сделав пару глотков, Дирк решил, что решение было верным, эта бурда коньяк не испортит.
        - За победу, - предложил он.
        - За победу… - задумчиво повторил Больт, проглотив напиток. - Какая она будет, эта победа? Какая - и для кого, скажите мне на милость?
        Винкельхок незаметно поморщился. Тема могла оказаться опасной. Желая отвлечь Больта от неожиданно возникшей тоски, он извлек из кармана пару привезенных из Франции сигар и протянул одну ему.
        - Угощайся, Гюнтер. Это - настоящая «гавана».
        - Я смотрю, вы совсем неплохо жили у себя в Нормандии! - восхитился гауптман.
        Дирк не стал ударяться в подробности и объяснять наивному парню, что неплохо жили отнюдь не все, а скорее лично он, обер-лейтенант Дирк Винкельхок, наделенный талантом находить общий язык с любым ресторатором в любой точке галактики. Эту науку ему случилось постичь еще в те светлые времена, когда сам он носил совершенно другое имя, а меланхоличный философ Больт ходил пешком под стол и нещадно мочил пеленки. Жизнь профессионального воителя приучила его обходиться минимумом комфорта, но от возможного максимума он не отказывался никогда. По сути своей он был человеком, весьма далеким от сознательного аскетизма.
        Больт скрипнул колесиком солдатской самодельной зажигалки, поднес огонь приятелю и с видимым наслаждением затянулся, выпустив дым через ноздри к потолку.
        - Умники говорят, что сигары следует курить не затягиваясь, - заметил он. - Я так не считаю. Если курить не затягиваясь, то какого дьявола вообще ее зажигать? Это вроде как лечь с женщиной, не сняв подштанники. Как ты считаешь, Дирк?
        - Любопытное сравнение, - хохотнул Винкельхок. - Вот что такое университетское образование!
        - Иронизируй, негодяй, иронизируй…
        - Отнюдь, - Дирк усмехнулся и взял в руку бутылку, намереваясь вновь налить, - юмор у меня такой, что ж теперь делать? При случае я охотно могу посмеяться и над самим собой.
        - Ценное качество. Особенно в наше мрачное время. Послушай, Дирк… я все время хотел спросить у тебя одну вещь… ответь мне, пока мы еще трезвые…
        - Да? - Рука Винкельхока замерла на полпути к бокалам.
        - Ты - человек?
        От неожиданности Дирк крякнул и чуть не пролил пару капель на стол. Такой постановки вопроса он никак не ожидал. Куда чаще у него спрашивали про факиров или, что веселее, ведьм и колдунов в роду - причем почти всегда в шутку. Больт же был серьезен. Винкельхок налил ему и себе, извлек из заменявшей пепельницу консервной банки свою сигару и подумал, что, впрочем, с магистром философии он общается впервые. И может быть, не стоило бы вот так, с ходу, демонстрировать сообразительному парню свои способности.
        - Интересно, Гюнтер, а кем ты меня представляешь?
        - Не знаю, поэтому и спрашиваю.
        - Гюнтер, дружище, разве ты учился на богословском факультете?
        Больт криво ухмыльнулся и протянул руку к бокалу.
        - Я не считаю тебя демоном - если ты это хотел сказать. Я вообще не религиозен, хотя как историк знаю, что чудес - истинных, никак не объяснимых, но, тем не менее подтвержденных свидетельствами достаточно хладнокровных авторитетов - на свете было немало. - Он залпом выпил коньяк, сделал глоток кофе и стиснул сигару зубами. - Но, посуди сам: ты очень странный тип. Ты видишь в темноте, ты видишь гораздо дальше любого нормального человека, более того - твое поле зрения гораздо шире, чем у самого глазастого горца… но самое любопытное то, что ты действительно просчитываешь все возможные траектории оборонительного огня противника - я понял это во время нашей атаки «Веллингтона». Интересно, как? Признаться, я был шокирован. Пойми меня правильно, Дирк, - мне приходилось встречать людей с возможностями, выходящими далеко за рамки обычных человеческих. Но ты - это что-то совсем другое. Что же, Дирк?
        - Гюнтер, меня уже таскали в гестапо, - с улыбкой ответил Винкельхок. - Да, зрение у меня не совсем обычное - ну так что же? На свете встречаются самые разные уроды: с хвостами, с острыми ушами… и всякое такое.
        Больт упрямо сжал губы.
        - О, господи!.. Давай не будем валять дурака! Я мог бы поверить в зрение, Дирк… если бы дело было только в нем. Я думаю, то, что я успел увидеть, - одна десятая, если не одна сотая твоих истинных возможностей. Впрочем, я не требую ответа… и обещаю тебе молчать. Я прекрасно понимаю, что все остальные, даже Медведь с его громадным опытом, - слишком тупы и ограниченны, чтобы разглядеть в тебе все это. Я не стану болтать.
        На минуту в палатке повисла тишина. Дирку показалось, что ее можно потрогать руками: он знал, что за ней последует, и судорожно искал наиболее простой выход. Он только не знал, где искать. Секунды шевелились в его мозгу, как иголки, стремящиеся погрузиться все глубже.
        - Тебе все равно никто не поверит, - выдохнул он, свирепо массируя вдруг заколовшие виски. - Все вокруг знают, что твои нервы находятся не в лучшем состоянии, да и к тому же - твое, без шуток, блестящее образование работает на определенную подозрительность со стороны обычных, ничем не примечательных солдафонов. Плюнь на меня, Гюнтер, - я хочу сказать, плюнь на меня как на проблему - я не стою твоих потраченных нервов. И вообще… - Он помедлил и неожиданно для самого себя нахлюпал почти по полбокала. - Ответ этот тебе и не нужен. Тебе достаточно знать одно: я - на твоей стороне, ты можешь рассчитывать на меня. И при этом не морочить себе голову.
        Ему показалось, что Больт слегка побледнел; впрочем, в тусклом свете подвешенного под потолок фонарика судить об этом было трудно.
        - Хорошо, - твердо произнес гауптман. - Забыли, Дирк.
        - В таком случае, продолжаем. - Винкельхок поднял свой бокал и тихонько дзинькнул им по бокалу гауптмана. - Мне кажется, у нас немало тем для разговора.
        - Верно, - кивнул Больт с какой-то совершенно мальчишеской бесшабашностью в голосе.
        Глава 3
        - С северо-востока - бомбардировщики противника, два эшелона по шестьдесят-семьдесят машин в каждом. Число истребителей прикрытия определить трудно.
        - Вас понял. Канарейка, вас понял…
        Дирк перещелкнул тумблер.
        - Гюнтер, уходи. У нас слишко мало горючего.
        - А ты?
        - Я хочу слегка порезвиться.
        - Мне хватит бензина на пару атак.
        - Не сходи с ума!.. Итальянцы поднимутся минут через пять и успеют перехватить эту ораву над заливом.
        Больт обиженно засопел и лег на правое крыло, намереваясь набрать высоту. Он явно не желал оставлять друга в одиночестве.
        Дирк усмехнулся и прибавил обороты. Еще холодный двигатель, работавший до того в режиме малой нагрузки, неожиданно резво подхватил легкую машину, вынося ее вверх, под самую кромку редких перистых облаков. Винкельхок не стремился, как почти все его коллеги, атаковать «от солнца» - ему было вообще безразлично, видит его противник или нет. Когда понадобится, все равно увидит.
        На бортах его «мессера» змеился странный узор из трех сплетенных ярко-синих колец: один из механиков оказался толковым художником и точно воспроизвел его эскиз. Синие кольца уже видели в небе над Британией, а когда-то они сверкали переливчатым перламутром на лаково-алой броне совсем другой машины, и в красном зеркале бортов отражались звезды!.. Задрав голову, Винкельхок разглядел висящий под самым солнечным диском самолет Больта и подумал о том, что гауптман ведет себя так, как, в общем-то, и должен был - заняв неуязвимо-выгодную позицию,
«пасет» своего друга, в любую секунду готовый сорваться в стремительное пике, чтобы отсечь от него излишне ретивого противника.
        В кольцах дальномера появились узкие длиннокрылые фигурки старомодных британских
«Уитли». Двухмоторные гиганты, едва ли не самые крупные самолеты РАФ, шли ровным, хорошо слетанным строем чуть ниже роя «Харрикейнов» сопровождения. Несомненно, его успели заметить: две пары истребителей, оторвавшись от своих подопечных, резво легли на крыло и помчались ему навстречу.
        Винкельхок криво улыбнулся и толкнул ручку…
        В первую секунду Больт не поверил своим глазам: машина Дирка неслась навстречу набиравшим высоту англичанам в пологом пике, но не это было страшно: узкое тело
«Мессершмитта»… вращалось вокруг своей оси!!! Вот он осадил разъяренный движок, и за куцым килем самолета выросли сплюнутые патрубками два черных дымных облачка. Вращение неожиданно прекратилось, истребитель перевернулся вниз кабиной, блеснув на солнце нежной голубизной брюха, - и ударил по ошарашенным британцам длинными белесыми нитями трассеров.
        Первая пара была поражена сразу - один «Харрикейн» потерял руль высоты и неуклюже завертелся в небе, пытаясь как-то продлить свою короткую жизнь, второй ушел в море без механических повреждений, но с обезглавленным пилотом в разнесенной короткой очередью кабине. Стремительно крутнувшись, Винкельхок выровнял самолет и, форсировав двигатель, поднырнул под растерявшуюся вторую пару, которая шла на полсотни метров выше первой. Теперь прямо под ним плыли широченные серо-зеленые крылья передовых британских бомбардировщиков.
        Небо вспухло от шквала огня воздушных стрелков, сверху уже неслись истребители сопровождения - дерзкий акробат с синей эмблемой на борту просто не мог уйти живым!
        Казалось, он не обратил на них ни малейшего внимания. «Мессершмитт» опустил нос почти вертикально и прошел сквозь строй двухмоторных «Уитли» - при этом один из них задымил и, резко свалившись на правое крыло, рухнул вниз. Никто из англичан не успел понять сути происходящего. Истребитель с черными крестами и странными синими кольцами за кабиной падал в море на совершенно безумной скорости, выхода из которой быть не могло в принципе… У Больта перехватило дыхание, и он отчетливо понял: все, это конец, сейчас у «мессера» отвалятся плоскости.
        Оказалось, нет. Дирк, который давно должен был проститься с жизнью и скрыться в пенном кольце поднятой самолетом волны, с непостижимой легкостью выровнял свой готовый развалиться «Мессершмитт» и понесся над самыми гребешками ласковых средиземноморских волн. Кое-кто, конечно, испытал жгучее желание упасть в пике, настичь наглеца, утопить его в этой сонной зеленой воде. Но сразу с двух направлений от Триполи мчалась целая армада зализанных оранжево-желтых
«Макки-Капрони» итальянских ВВС, поднятая по тревоге для отражения неожиданного налета.
        Больт уже шел на юг. Оглянувшись для перестраховки, он убедился, что его ведомый благополучно набрал высоту и двигается следом за ним.
        - Не жди меня, - неожиданно произнес молчавший до того Дирк. - Скорее всего у меня не хватит горючего. Садись первым - я доползу на малом газу и, может быть, даже сяду.
        - Понял, - ответил гауптман, переключаясь на связь с базой. - Канарейка вызывает Маму. Повторяю, Канарейка вызывает Маму.
        - Канарейка! - прочти завопил в ответ Торн. - Почему не откликаетесь на наши вызовы? С вами все в порядке?
        - Приготовьте санитарную машину, у Синего проблемы с горючим.
        Опустившись на аэродроме, Больт поспешно вырулил к боксам и покинул кокпит, на ходу срывая свой полотняный шлем. Парашюта у Дирка, как всегда, не было - значит, оставалась вынужденная посадка. Дело для такого аса на технически исправном самолете, пусть и с заглохшим двигателем, вроде бы нехитрое, но Больта бросало в холодный пот при мысли о том, что тех самых последних капель как раз и не хватит для поиска ровной площадки…
        Торн стоял возле командного пункта, напряженно всматриваясь в сверкающее небо, рядом с ним топтались взволнованные адъютант полковника майор Кифер и несколько пилотов.
        - Дотянет он, дотянет, - упрямо шипел Торн, покусывая нижнюю губу, - зря психуем.
        - Вон он! - выкрикнул Кифер, протягивая руку. - Идет!
        Остановившись рядом с командиром, Больт перевел дыхание и посмотрел туда, куда указывал вытянутый палец Кифера. Действительно, с северо-востока стремительно приближалась жужжащая точка самолета. Стоявшие вокруг Торна люди облегченно вздохнули. Со слов Больта они уже знали, что Винкельхок умудрился сбить троих англичан.

«Мессершмитт» Дирка снизился… и неожиданно наступила тишина. Двигатель, все-таки дотянувший машину до дома, встал, высосав из баков последние капли топлива. Больт затаил дыхание. Винкельхок тем временем выпустил шасси и как ни в чем не бывало пошел на посадку. Машина снижалась ровно и уверенно - вот наконец колеса передних стоек коснулись земли, истребитель мягко подпрыгнул, опустил хвост и помчался, вздымая за собой шлейф желтой пыли, по взлетно-посадочной полосе.
        - Молодец!.. - выдохнул Торн. - Майор Кифер, распорядитесь принести наш обед в мою палатку.
        Адъютант поспешно кивнул и исчез в бараке КП. Больт украдкой вытер неожиданно вспотевший лоб и вопросительно поглядел на Торна. Командир понял его: ухмыльнувшись, он легонько подтолкнул гауптмана к стоявшему рядом с бараком
«Хорьху»:
        - Давай, жми. Жду вас обоих на обед.
        Больт стремительно прыгнул за руль, придавил стартер, торопливо вбил передачу и помчался к остановившемуся посреди поля самолету Дирка, возле которого уже суетились фигурки механиков.
        - Ну, как? - восторженно заорал он, выскочив из машины навстречу Винкельхоку. - Порядок?..
        - У меня иначе не бывает, - устало улыбнулся Дирк, с размаху хлопнув товарища по плечу. - Мы с тобой сегодня молодцы. Торн должен быть доволен. Или как?..
        - Приглашает нас на обед.
        - Ага, это значит, что сегодня мы уже никуда не полетим. Хорошо - боюсь, я здорово растряс свою несчастную птичку, и механикам придется ее внимательно осмотреть. Как бы лонжероны не уехали… Честно говоря, для таких трепок она не предназначена.
        Он забрался на сиденье рядом с Больтом, достал из наколенного кармана свой неизменный портсигар и с явным наслаждением закурил. Гауптман развернул машину и не спеша двинулся в сторону брезентовых апартаментов командира полка. Глаза его по-прежнему горели восхищением.
        - Я все-таки не могу понять, - произнес он, не глядя на собеседника, - как тебе удалось благополучно выбраться из того пике. Ведь ты, похоже, шел чуть ли не на полном газу! Какая у тебя была скорость - девятьсот?
        - Что-то больше тысячи - субъективно, - негромко ответил Винкельхок, - я не смотрел на приборы. Важно было поймать тот момент, когда птичка начнет терять свои крылышки, и выйти за пару секунд до этого прискорбного события. Ты так даже и не пробуй, не выдержишь. В нижней точке перегрузка шкалила за пять единиц, тебе это не по силам.
        Больт не совсем понял, о каких единицах идет речь, но переспрашивать не решился. Сейчас ведомый стал казаться ему фигурой куда более таинственной, чем вначале. То, что Больт видел сегодня, убедило его окончательно - Синий Дирк наделен некими знаниями и навыками, абсолютно недоступными обычному человеку. Ни одному пилоту, находящемуся в здравом уме, будь он хоть трижды асом, не придет в голову совершать такие самоубийственные маневры, ежесекундно грозящие полным разрушением самолета. Ни один воздушный снайпер не способен стрелять с такой нечеловеческой точностью, используя для поражения противника буквально доли секунды! Это невозможно, это немыслимо - даже если стрелять в упор, а ведь Дирк ударил по «Харрикейнам» как минимум с трехсот-четырехсот метров… Значит, в лучшем случае они заняли лишь два кольца в его дальномере. Что же, он и траекторию тоже просчитывает?
        И, в конце концов, почему не рассыпался его самолет?
        В палатке друзей ждали Торн и адъютант Кифер, нетерпеливо облизывающийся от дразнящего нос аромата виски - рюмки уже были налиты и ждали хозяев рядом с полными тарелками. Больт сунулся было с уставным докладом, но командир оборвал его взмахом руки:
        - Садитесь, гершафтен. Поздравляю с победой!
        Винкельхок с удивлением заметил, что Медведь уже пьян, причем пьян крепко. Это выглядело довольно странным - в любую секунду из Триполи мог прийти приказ на срочный подъем полка, самолеты стояли на поле заправленными, а большинство пилотов с утра не вылезали из комбинезонов.
        Он поднял свою рюмку и неожиданно понял: что-то случилось. В глубоких темных глазах Медведя плясал какой-то мрачный огонь, очень напоминавший собой обреченность.
        Торн не заставил его мучиться догадками:
        - Сегодня утром передовые части вермахта перешли западную границу Советской России почти на всей ее протяженности.
        Дирк не почувствовал вкуса виски.

«Черт, - подумал он, жуя что-то, - мне почему-то казалось, что это должно было произойти чуть позже. Или у меня были неверные данные?»
        - Значит, нас ждет война на три фронта, - задумчиво протянул Больт. - Хм, это становится интересным.
        - Это начало нашего с вами конца, - утробно объявил Торн, и лицо Кифера сморщилось, будто он собирался горько разрыдаться, - и никакой гений фюрера не в состоянии его отодвинуть.
        - У Германии не было другого выхода, - тихо заметил Винкельхок.
        Торн махнул рукой и потянулся к бутылке.
        - Выход был - не влезать во всю эту авантюру. Гром и молния! Я понял все это еще третьего сентября тридцать девятого, тогда, в этой чертовой Польше - ты помнишь, Дирк? Ты помнишь, что я тебе тогда говорил? Будь я проклят, я не первый день живу на свете!
        Германия! Эти берлинские свиньи только и способны, что скормить Германию полчищам свинских большевиков, которые проглотят нас, как добрый айсбанн, даже не потребовав пива, чтобы промочить глотку. Германия! Германия превратилась в государство лавочников и пивоваров!
        Майор Кифер спрятал голову в плечи, стараясь не смотреть на разглагольствующего командира. А Торн неожиданно обмяк.
        - Будем надеяться, что я уже не увижу всего того дерьма, которое нас ждет… - устало сказал он, поднимая свою рюмку.
        Обед прошел в подавленном молчании. Медведь исправно подливал виски, и к концу трапезы Больт ощутил легкое головокружение. Дирк, почувствовавший его состояние, поспешил вытащить приятеля из-за стола и откланяться сразу же, как только Торн достал из нагрудного кармана рубашки измятую пачку американских сигарет. Командир полка проводил их задумчивым взглядом, но возражать против бегства не стал.
        Оказавшись на воздухе, Больт нервно рубанул рукой:
        - Это уже полное… полное черт знает что! Плести такую ахинею в присутствии собственного адъютанта, который, по определению, должен сотрудничать с гестапо!.
        Торн, кажется, допьется до неприятностей.
        - Ничего с ним не будет, - ответил Дирк, - вот увидишь.
        Войдя в свою палатку, он неторопливо содрал с себя полетный комбинезон, переоделся в шорты и лег на складную парусиновую койку. Думать ни о чем не хотелось, но в голове упорно шевелилась мысль о полной бессмысленности, никчемности всех этих одиннадцати лет, об унизительности собственного малодушия, которому он поддался когда-то… о том, что он признал себя побежденным, даже не выходя на поле боя.
        Он застонал и потянулся к карману оставленного на полу комбинезона за портсигаром и зажигалкой.

«Да, - сказал он себе, - я проиграл. Я проиграл хотя бы потому, что посчитал себя слабым, не имея на это ни малейшего права. И даже те, кто отнесся к моему выбору с уважением, даже они в глубине души не согласились со мной. Я мог поступить иначе - и тогда не было бы ни этих одиннадцати лет, ни абсурдного бегства от самого себя, ни страха, пожравшего мою душу. Но смог бы я остаться тем, кем я был раньше?»
        Раскурив до трескучести пересохшую сигарету, Дирк лег на спину и прикрыл глаза.
        И перед ним тотчас встала бездна - знакомая, манящая своей волшебной бесконечностью, она звала его за собой, увлекая в неведомые закоулки проклятой памяти. Он снова видел малиновое сияние боевых мониторов, он видел себя со стороны, он видел все поле в целом: справа Ро Диксон, слева старик Новарра, посередине, чуть впереди остальных, - он, закованный в сверкающую алым броню своей машины. Триада, где он - глаза и уши, а остальные - руки-клинки. Тогда они поняли все, они помогли ему, хотя и не считали принятое решение единственно возможным. Да, у него был выбор, и сейчас он понимал это куда лучше, чем в то проклятое время.
        Из всех видов бегства он выбрал наихудший. Он бежал от самого себя.

* * *
        - Ну, идиотизм! - в двадцатый, наверное, раз повторил Больт, закладывая вираж вокруг медленно плывущего над морем самолета своего ведомого. - Где, ну где эта лодка?
        Винкельхок не ответил. Они барражировали над заливами уже битых полчаса - по словам немецких моряков, доставлявших в Триполи военные грузы на кое-как вооруженных старых сухогрузах, им регулярно мозолила глаза совершенно непонятного вида (а раз так - значит, британская!) подлодка, нагло болтавшаяся посреди залива. Все попытки итальянской противолодочной службы обнаружить коварную субмарину закончились ничем. Невесть как разговор дошел до Торна, который, недолго думая, отправил лучшую пару полка заниматься совершенно не своим делом.
        Разъяренный Больт трещал, как старый голодный попугай, абсолютно не обращая внимания на то, что Дирк и не думал ему отвечать. Действия ведомого были ему непонятны. Первый круг они совершили вполне нормально, и гауптман с облегчением подумал, что через несколько минут Винкельхок решит возвращаться на базу - никакой лодки в заливе не было и в помине, - однако тот вдруг снизился, изменил шаг винта и, убрав газ до опасного минимума, принялся ползать над водой какими-то странными зигзагами. Вниз он не смотрел, вперед тоже.
        Он смотрел внутрь себя и испытывал нестерпимое желание закурить.
        Где-то здесь, в глубине залива, работал двигатель, которому тут было не место, и это нервировало. Самым странным был тот факт, что Дирк никак не мог определить тип механизма. Он был горячий: сей факт не вписывался ни в какие рамки.
        Он не был планетарным «субсистемником» какого-нибудь человеческого корабля, он не походил на применяемые некоторыми молодыми расами ионнные преобразователи, он не выдавал характерную для «высоких» полевых систем струю ледяного огня, которую Дирк способен был распознать с огромных, совсем не планетарных, дистанций.
        Под крылом его «Мессершмитта» коптила какая-то непонятная чертовщина, и Дирк точно знал, что здесь и, главное, сейчас ее быть не должно.
        Ему мешала вода, он не мог определить глубину нахождения цели, он даже не мог точно разобраться с ее местоположением. Непривычная беспомощность бесила его, отзываясь в висках короткими иголочными уколами.
        Дирк не спрашивал себя, каким вообще образом у побережья Северной Африки мог оказаться агрегат, не имеющий никакого отношения к действующей эпохе. Он думал о другом. Впервые за долгие годы он столкнулся с силой, идентифицировать которую не смог, - это было жутковато.
        Винкельхок поправил сдавившие лоб очки, чертыхнулся и сплюнул на пол кабины.
        - Дирк, - хрипло заорал вдруг Больт, - Дирк, над нами - «Сифайры»!
        На секунду забывшись, Винкельхок изверг витиеватое ругательство на незнакомом гауптману языке и дал газ. Задирать голову ему не требовалось. Поспешно изменив шаг винта, он обогатил смесь и рванул ручку на себя. Воздетый к небу могучим двигателем, его «Мессершмитт» встал почти вертикально.
        Британских палубников было четверо. Рассуждать, какого дьявола они здесь очутились, было некогда - первая пара, используя свое преимущество в высоте, уже неслась наперерез поднимающимся истребителям с черными крестами на крыльях. Больт не потерял хладнокровия - аккуратно разойдясь с ведомым, дал педаль и плавно развернул свою машину носом ко второй паре.
        Дирк не стал ждать, когда англичане пристроятся ему в хвост, - парня, проскочившего мимо Больта, он достал с предельной дистанции, размолотив короткой очередью каплевидный фонарь его «Сифайра». Из кабины брызнул поток крови вперемешку с осколками плексигласа, и короткокрылая птаха, мелькнув на прощанье сине-красно-белыми эмблемами на фюзеляже, рухнула на крыло и ушла в штопор.
        Винкельхок свирепо заложил ручку вбок, крутнул свою машину и оглянулся. «Бф-109» не отличался хорошей обзорностью, а присобаченные к фонарю зеркала особо не спасали. Вывернув голову, Дирк увидел, что Больт, успевший набрать высоту, пикирует на одного из летчиков второй пары. Многочасовые разговоры с Винкельхоком сделали свое дело - гауптман не спешил открывать огонь, дожидаясь, когда узкое тело «Сифайра» займет собой все три кольца его дальномера.
        Ведомый сбитого Дирком истребителя вовсю драпал на север, забыв про своих обреченных товарищей. Винкельхок развернулся с набором высоты и поймал в прицел четвертого англичанина, который уже готовился броситься на увлеченного атакой Больта. Кок винта англичанина был выкрашен в вызывающе-алый цвет, на фюзеляже под фонарем виднелся какой-то родовой герб. Дирк усмехнулся. «Бф-109», послушный его уверенной руке, шел дугой с заложенными элеронами, и аристократ ни на мгновение не выпадал из его дальномера. Ему хватило бы двух секунд, чтобы расстрелять сидевшего в кокпите «Сифайра» парня, но он не спешил открывать огонь.
        Больт тем временем зажег «своего» англичанина и вновь развернулся, намереваясь набрать высоту и схватиться с последним. Но «британский аристократ» не выдержал. Патрубки его движка сплюнули пару сизых тучек дыма, и воздетый форсажем истребитель рванул наутек.
        - Хорошая работа, - разлепил губы Дирк. - Поехали домой, дружище. Глядишь, успеем к обеду, пока он горячий.
        - Черт, а где же остальные? - тяжело дыша от возбуждения, спросил Больт.
        - А нет никаких остальных, - пожал плечами Дирк. - Вон, макаронные парни на берегу аплодируют… а в воздухе нет никого.
        - Ты уверен?
        - Я?!
        - Н-гм… - Винкельхок ощутил смущение своего друга. - В самом деле… но что это за странный налет - вчетвером и без бомбардировщиков?
        - Ты лучше доложи нашей Мамочке, - посоветовал он, - того и гляди, это был какой-то отвлекающий маневр. Англичане хитры, как лисы.
        Он понял, что прав, раньше, чем Больт успел вызвать базу, - где-то далеко на востоке ревели моторы десятков бомбардировщиков, штурмующих тыловые подразделения Африканского корпуса генерала Роммеля, не успевшие подтянуться вслед за стремительно продвигавшимся к Египту танковым авангардом. Полк Торна, непонятно почему до сих пор прохлаждавшийся западнее Триполи, не успел бы достать их при всем желании самого неукротимого Медведя.
        Разумеется, говорить об этом с Больтом Дирк не стал. Его ведущий и так заметно психовал, придавленный пониманием того, что за спиной приятеля затаилась какая-то жгучая тайна, выстроившая между ним и миром остальных людей пусть невидимую, но прочную стену.
        Иногда Дирк ловил себя на мысли, что умница Больт - именно тот человек, которому, наверное, можно рассказать все. Исповедаться, спросить совета. Но… Винкельхок не был уверен, что гауптман-философ вынесет обрушившийся на него удар, удержавшись от паники. Нет, в гестапо он, конечно, не кинется, понимая, что его просто-напросто отправят сушиться в дурдоме, но вот не спятит ли он на самом деле?
        Полк занимался своими делами. Летчики играли в футбол, наземные экипажи ковырялись с побитыми в недавних боях самолетами, на машине командира опять меняли заклинивший двигатель - Торну второй раз подряд повезло дотянуть до базы с пробитой системой охлаждения, - и на спокойно приземлившуюся пару никто не обратил особого внимания. Весь полк уже привык к тому, что командир второй эскадрильи и его мрачноватый неразговорчивый ведомый то и дело летают на
«свободную охоту» по особым распоряжениям самого Торна. Их «мессеры» могли исчезнуть и на рассвете, и за пару минут до заката - приказы Медведя зачастую были столь же непостижимы, как и он сам.
        Остановив машину на два корпуса позади севшего первым Больта, Дирк неторопливо отстегнул привязные ремни, выдернул из гнезда штекер ларингофона и откинул фонарь кабины. Выпрыгнувший из своего «Мессершмитта» Больт сокрушенно говорил что-то подбежавшему к нему механику.
        - На этот раз меня все-таки достали, - сказал он Дирку, указывая на ряд отверстий в правом крыле.
        - Странное дело, я не заметил, - отозвался тот. - Кто это?
        - Тот оборванец с графским гербом на кабине. Проклятье, почему ты его не завалил? Я ведь отчетливо видел, что ты шел за ним, как кот за мышью.
        - Почему ты решил, что герб у него был именно графский?
        Больт махнул рукой.
        - Корона была графская… Ладно, забыли. Я сам хорош - прозевал появление этих свиней. Ты, кстати, тоже, - негромко добавил он, многозначительно глядя на Дирка.
        - У меня были причины.
        Больт остановился и на секунду прикусил губу.
        - И что мне докладывать по поводу этой, будь она неладна, лодки?
        - То, что ты видел, - спокойно ответил Винкельхок. - Никакой лодки мы не обнаружили. Где она, эта лодка? Ты что-то видел?..
        - Но ты точно что-то видел…
        - Встретимся за обедом, - устало сказал ему Дирк. - Иди к Медведю, докладывай.
        В столовой Больт появился прямо в комбинезоне. Приняв из рук повара поднос с тарелками, он плюхнулся напротив Дирка, швырнул на скамью свой полотняный летный шлем и, морщась, вытер со лба пот.
        - Командир пьян, - объявил он.
        Дирк сосредоточенно облизал свою ложку.
        - Подумаешь. То ли еще будет.
        - Да, но старик доиграется! И на его место пришлют какого-нибудь самоуверенного красавца с золотым партийным значком и налетом в тысячу часов. То-то нам радости будет.
        - Во-первых, - начал Винкельхок, - друзья Толстого Германа не могут, как ты выражаешься, «доиграться». Торн и так сидит в самом паскудном для него месте - дальше его уже не пошлют, некуда. Во-вторых, придурков с налетом в тысячу часов в «третьем рейхе» на полк пока еще, слава богу, не ставят, какие бы значки у них на кителе ни висели. И вообще, что у тебя с нервами? Какое тебе, собственно, дело до пьянства командира? Ты что, сдал ему в аренду свою печень? Или ты боишься, что поведение старого кавалериста сможет отразиться на нашей с тобой жизни? Ха-ха. Истинный воин не должен бояться судьбы - наоборот, встретив на своем пути бурю, он обязан сокрушить ее бурей своего клинка, - с чувством продекламировал он.
        - Откуда это? - поразился Больт.
        Дирк понял, что слишком разошелся.
        - Неважно, - поморщился он. - Я только хочу сказать, что ты слишком драматизируешь свою ситуацию… нашу ситуацию. Психуешь без всякого толку. Сегодня прозевал этих уродов. Кого ты завтра прозеваешь?
        Больт густо покраснел и опустил глаза. Он прекрасно понимал, что Дирк прав на все сто. Четыре «Сифайра» подкрались к заливам на большой высоте, и для него они заходили со стороны солнца - да, но верно было и то, что он, гауптман Больт, совершенно позабыл о слежении за воздухом, привычно положившись на странные способности своего ведомого.
        Собственно, сегодняшняя «слепота» Дирка поразила его не меньше, чем непонятное поведение обер-лейтенанта над морем. Кого он выслеживал, ползая зигзагами над самыми волнами? Больт готов был поклясться, что ничего похожего на рубку или даже на торчащий из воды перископ он не видел, хотя то и дело сворачивал себе шею, пытаясь рассмотреть в мелкой ряби то, что так беспокойно вынюхивал там его ведомый.
        - Да это, пожалуй, не нервы, - устало отмахнулся он. - Так… вообще. Не создан я для войны.
        - Кто тебе это сказал? Ты прекрасный летчик, и единственное, чего тебе недостает, - это хладнокровия, ты увлекаешься поединком и начинаешь делать глупости. Хотя и это, в общем-то, не худший вариант.
        - Вот как, - заинтересованно улыбнулся Больт, - а что же, по-твоему, худший?
        - Худший - это ненависть. Воин, который идет в атаку, влекомый невистью к врагу, уже обречен. Поединок не может строиться на эмоциях. Первый урок в науке побеждать: для того, чтобы стать настоящим воителем, научись ценить красоту поединка. Второй: научись уважать своего противника. Если ты хочешь выйти из этой войны живым, я могу попытаться научить тебя, как это сделать. Вряд ли тебе выпадет столкнуться с противником, который будет настолько сильнее тебя, что ты не сможешь его одолеть. Или, в худшем случае, уйти от него. Уйти, кстати, - это отдельное искусство.
        - Ты хочешь сказать, что за пару дней вылепишь из меня лучшего аса Люфтваффе? Самого результативного, самого неуязвимого?
        Дирк покачал головой и отхлебнул из кружки кофе.
        - Дело не в результативности… У тебя есть все, что может понадобиться человеку, желающему пройти через сотни битв и уцелеть. Понимание.
        - Понимание - чего?
        - Истины войны. В тебе нет злости. Для начала запомни: все твои оппоненты стоят одной ногой в могиле, если они туда не попадут сегодня, значит, это случится завтра. Они ненавидят тебя, ты для них - злейший враг, и эта ненависть застилает им глаза, туманит их разум. Долго ли провоюет воин с закрытыми глазами? Не позволяй своим эмоциям ослеплять тебя, представь свой поединок танцем, в котором ты обязан вести партнера…
        - Прости, Дирк, но я не умею танцевать.
        - Хорошо, не будем возвращаться к этому сравнению. Запомни: до тех пор, пока ты не позволишь своей любви или ненависти вырваться из-под контроля разума, ты будешь непобедим. Вообрази себя игроком… или в карты ты тоже не играешь?
        - Отчего же, играю. Но, увы, я не азартен.
        - Прекрасно! Профессиональные игроки, чтоб ты знал, самые флегматичные люди на свете.
        Больт закончил есть и отодвинул тарелку. Его голубые глаза изучали Дирка с каким-то новым, незнакомым тому любопытством.
        - Ты все равно не сможешь научить меня летать так, как это делаешь ты, - сказал он, забарабанив ногтями по своей кружке.
        - Кое-чему, безусловно, смогу. Но дело ведь не в технике пилотирования или точности стрельбы - с этим-то у тебя и так все в порядке, случайный придурок тебя уже не собьет. Начинать надо не с этого. Невозможно научить ребенка читать, если он не знает букв, верно? Так и здесь - сначала нужно понять самую суть воинского искусства. Настоящий воин не может быть убийцей, потому что тот убивает, руководствуясь своими эмоциями: воин же должен быть игроком, холодным, как сталь, ибо на кону у него стоит ни много ни мало собственная жизнь, а иногда - и кое-что более ценное… но варианты с личным подвигом мы рассматривать не станем: я обещал, что научу тебя, как выжить, и не более того. Героизм мы оставим героям. Тебе он ни к чему. Запомни: в восьмидесяти случаях из ста героизм - следствие чьих-то ошибок, чаще всего тех, кто отдает приказы. На хорошей войне героизма не должно быть вообще.
        - Интересно, а что ты понимаешь под «хорошей войной»?
        - Войну математически продуманную. Войну, в которой «стратеги» несут личную ответственность за свои просчеты и ошибки, за свой идиотизм и свою зашоренность. За свой, наконец, маразм, который они даже не пытаются маскировать под благородную седую глупость.
        - Я тебя понял, - смеясь, перебил Больт. - Но так не бывает.
        - Да как тебе сказать… - Дирк допил свой кофе и решительно встал. - Пойду-ка я вздремну. Если что-нибудь стрясется, пришлешь за мной своего денщика, ладно? Мне кажется, что наш доблестный Кифер относится к той категории зануд, которые до смерти любят неожиданные построения личного состава.
        - Что правда, то правда, - усмехнулся Больт, поднимаясь вслед за ним.
        Глава 4
        - У тебя странная склонность подкрадываться незаметно, - не оборачиваясь, произнес Винкельхок, и Больт шумно вздохнул, опустив плечи. - Впрочем, тебе это не удается.
        - Я все время забываю, что к тебе подкрасться невозможно, - тихо рассмеялся гауптман, доставая из кармана наброшенной на плечи шинели сигареты.
        Дирк обернулся - на нем была привезенная из Франции коричневая кожаная куртка-«канадка» с пристегнутыми к плечам погонами, надетая на голое тело, и странный в такой обстановке белый шелковый шарфик. Он затянулся, и ярко вспыхнувший огонек сигареты осветил его скуластое лицо с узким, едва ли не девичьим подбородком и запавшими вокруг носа тенями.
        - Я не первый раз вижу, что ты гуляешь по ночам, - сказал Больт.
        - Мне нравится это небо, - ответил Винкельхок. - Оно сильно отличается от европейского.
        - Наверное, оно напоминает тебе небо родины?
        - Что?! - Дирк едва не поперхнулся дымом. - Родины? Ах, ну да, конечно… - Он понял, что Больт имел в виду Южную Африку. - И да и нет, дружище. Вообще-то у меня на родине звезд побольше.
        - Как-то все это глупо… - проговорил Больт в сторону.
        - Что - все?
        - А… ничего. Дирк, что ты нашел в заливе?
        - Кто тебе сказал, что я там что-то нашел?
        - Я знаю, - голос Больта вдруг стал умоляющим. - Я видел…
        Винкельхок повел плечами и опустил голову.
        - Если честно, я сам не знаю. Не знаю, Гюнтер, не знаю… И - пойми, прошу тебя: мой ответ не принесет тебе счастья. Так бывает, ты должен понимать.
        Больт стиснул свою сигарету зубами.
        - Разумеется, - горько усмехнулся он, - я знаю, что правда не всегда бывает сладкой.
        - Ты оперируешь неверными категориями. В нашем случае правда оглушит тебя. Она придавит тебя к земле, и ты враз потеряешь свои крылья.
        - Ты все время говоришь какими-то странными аллегориями. Я перечитал массу историко-философской литературы, я всерьез увлекался Востоком, но что-то не припоминаю ничего подобного. Что ты сейчас процитировал?
        - Гюнтер, высокая мудрость зародилась на Земле гораздо раньше, чем ты привык считать.
        - Ты говоришь о допотопных цивилизациях? - хмыкнул Больт. - И об этом я читал. Ты веришь в эту ерунду?
        Винкельхок беззвучно рассмеялся и присел на корточки. Больт опустился рядом с ним. Только сейчас, в полумраке африканской ночи, он вдруг с необыкновенной ясностью осознал, что же именно так поразило его в облике Дирка, причем поразило сразу же, при первом знакомстве - странное, нечеловеческое изящество, заложенное в каждое движение его узкобедрой фигуры. Он не просто двигался - он танцевал, танцевал в каждом жесте, словно земное притяжение действовало на него не так, как на остальных людей.
        - Я пережил драму, - негромкий голос Винкельхока вырвал Больта из размышлений, - прости за банальность, но все наиболее точные определения, увы, сильны именно своей банальностью… Прямо каламбур получается. Я потерял очень многое и не захотел сражаться за все остальное. Я предпочел потерять вообще все, кроме своей никчемной жизни. Честно говоря, я не видел смысла…
        - …смысла жить?
        - А, нет… самоубийство - штука слишком серьезная, тут речь идет о больших энергиях, особенно в моем-то случае. Нет, я хочу сказать, что в тот момент я не видел смысла продолжать сражение. Или, быть может, начинать новое…
        - Для тебя это одно и то же?
        - Ну, знаешь, в тот момент ситуация выглядела именно так. И вот я решил бежать. В моем бегстве не было никакой цели: меня несла боль, я полностью покорился ей и дал себе слово не перечить ее упрекам. Сперва я думал, что мне удалось удрать от всего на свете, и главное - от самого себя. Но вот прошло какое-то время, и до меня, убогого, начало доходить, что тогда были варианты выбора, те самые варианты, о которых мне говорили друзья и которые я не желал видеть. Сейчас же я вдруг стал понимать, что дело, в сущности, вовсе не в вариантах - ха-ха, я просто дезертировал с поля боя. Проклятье, я - дезертир!
        Больт отбросил в сторону окурок и потянулся в карман шинели за новой сигаретой.
        - И вернуться ты уже не можешь? - тихо спросил он.
        - Могу. В любую секунду. Зачем? Я бежал от собственного страха. Этот страх куда сильнее всех известных тебе… Ты думаешь, я от него удрал? Он догонял меня везде, он - это я, а я - это он. Мой страх живет за границей, разделяющей добро и зло.
        - Эта граница проходит в душе каждого из нас, - уверенно возразил Больт.
        Винкельхок вновь рассмеялся.
        - Слишком просто, - покачал он головой. - Если ты помнишь, я не успел рассказать тебе о двадцати процентах героизма… хм. Эти двадцать процентов являются следствием страха, причем в большинстве случаев этот «герой второго типа» отказывается анализировать мотивы своего поступка - в отличие от первого,
«восьмидесятипроцентного». Тот как раз очень любит рассказывать о том, как он думал о своей героической роли, какие возвышенные и благородные мысли разрывали его тупую башку. Второй, «двадцатипроцентный», он молчит как рыба. Ну, врут оба. Первый врет потому, что никаких героических мыслей у него и в помине не было - ему просто некуда было деваться, а в штанах уже хлюпало, вот он и полез. А вот со вторым сложнее. Дело все в том, что настоящий воитель если и совершает всякие потрясающие подвиги, то только по второму типу, потому что в дурацкие ситуации с чужими ошибками он почти никогда не попадает. Но иногда и его может понести на подвиг. Только мотивы у него другие. Его мотив - страх! Не верь, когда тебе говорят, что нет ничего сильнее страха смерти. Сильнее страха подохнуть может быть страх выжить. Это очень специфический страх, он встречается в основном у тех, кто связал с мечом всю свою жизнь, - страх выжить, но выжить с мокрой задницей.
        - Я не совсем понимаю… Тебя привел сюда страх позора?
        - Э, Гюнтер, если бы я сам понимал - особенно тогда! Фактически я уже слышал, как хлюпает у меня в штанах, - но на самом деле все было гораздо сложнее. Настолько сложно, что ты со своими устоявшимися представлениями о чести и справедливости не сможешь понять меня, как бы я ни старался объяснить тебе, что же там было на самом деле. Позора-то я почти избежал, и те, кто сражался бок о бок со мной, поняли и поддержали меня. Но это не значило, что они согласились с моим решением! Они знали, что я обречен, обречен на вечное бегство по стенкам внутри замкнутой сферы, потому что отложенный страх непобедим.
        Не договорив, Винкельхок резко поднялся на ноги, и Больту почудилось, что его глаза засветились странным фиолетовым огнем.
        - Я не могу понять… - скрежещуще произнес он. - Himmeldonnerwetter!.. Это невозможно!
        Больт попятился, сглотнув слюну. На секунду ему показалось, что глаза Дирка сузились и из них полились колышущиеся струи сиреневого дыма. Обер-лейтенант задрал голову к бескрайнему ночному небу, неестественно выпрямился и замер. Больт, пораженный и напуганный жутким зрелищем, поспешно отступил в сторону.
        - Нет, - отчетливо произнес Винкельхок, - это невозможно. Я просто слишком устал.
        Он рывком обернулся. Наваждение пропало, но Больт готов был поклясться, что в его глазах все еще пульсировали, угасая, фиолетовые искры.
        - Все-таки ты не человек… - прошептал Больт.
        - Человек, - резко ответил Дирк. - Человек может еще и не такое. Но у него нет друзей, и это страшно. Идем спать: что-то говорит мне, что завтра - точнее, уже сегодня, - нам придется рано вставать. Хотя, - добавил он совсем непонятно, - я вовсе не лорд-зрячий и никогда им не стану.
        Дежурный офицер поднял их обоих незадолго до рассвета.
        Торн, одетый в точно такую же «канадку», что и Дирк, ждал своих офицеров под прожектором возле штабного барака. Несмотря на вчерашнюю пьянку, он выглядел вполне свежим. Впрочем, Винкельхок хорошо знал, что старый кавалерист никогда не мучается похмельем и может идти в бой даже после чудовищной попойки.
        - Ребята, - глуховато начал он, - до меня дошел слух, что сегодня к нам пожалуют наши английские друзья. Я прекрасно понимаю, что подставляю вас под нож, как баранов, но другого выхода у меня нет. Вам придется висеть над заливами до тех пор, пока вы не сожжете все горючее. После этого вы сядете у итальяшек в Триполи - гауптман Больт знает, где и как, он уже там бывал, - заправитесь и подниметесь снова. И так до тех пор, пока…
        - Машины готовы? - бесстрастно поинтересовался Больт.
        - Да. Вы вылетаете прямо сейчас. Дирк, - Медведь, прищурясь, покосился на оттопыренный карман кожанки Винкельхока, - что там у тебя такое?
        - Талисманы, - мрачно ответил тот. - Сегодня мне не хочется с ними расставаться.
        - Ты что-то чуешь? - насторожился Торн.
        - Ничего определенного.
        - В таком случае - вперед, господа!..
        Их «Мессершмитты» стояли на полосе один за другим. Прицепив к правой ноге протянутую механиком связку сигнальных ракет, Винкельхок резко выпрямился и посмотрел в светлеющее небо. Сегодня оно наливалось сумеречным серым светом, предвещая возможную облачность.
        - Погода не особенно летная, - процедил он сквозь зубы. - Гм…
        Он хлопнул механика по плечу, забрался на левое крыло и влез в кабину. Правая рука привычно захлопнула откидывающийся набок фонарь. Дирк застегнул на шее замок ларингофона, поправил очки и болезненно поморщился. Знакомые уколы в затылке, так поразившие его ночью, не отпускали. Это было невозможно… Электромагнитные возмущения в проклятой атмосфере не давали ему сосредоточиться и точно определиться с ответом… С другой стороны, они же, в принципе, могли быть и источником беспокойства. Он не знал.
        Фельдфебель-выпускающий, неестественно сосредоточенный, как и все люди, в конце наряда уже заспанные, но понимающие необходимость и ответственность своего дела, стиснул тонкие губы и взмахнул флажком. Стоявший первым Больт отпустил тормоза. Виляя для проверки рулем направления, «мессер» плавно покатился по полосе. Следом за ним фельдфебель «отмахнул» и Дирка.
        - Давай-ка залезем повыше, - предложил Винкельхок. - Если мы и в самом деле наткнемся на ораву англичан, нам лучше иметь резерв высоты, чтобы вовремя смыться. Хотя мне кажется, что сегодня к нам никто не прилетит.
        - Там, над морем, на четырех тысячах такой ветер, - согласился Больт, - что любому «Веллингтону» оторвет, к черту, крылья.
        - Да, а впереди, похоже, грозовой фронт. Что за чертовщина: дождь посреди лета? Это в Ливии?
        - Ты его чувствуешь?
        - А чтоб я так понимал, что я чувствую. Чувствую вихревые электромагнитные возмущения… и где-то высоко над нами нарастает ионизация. Ты что-то понял?
        - Ни слова.
        - Ну вот, а морочишь мне голову своими вопросами.
        Северо-восток был затянут мощной седой пеленой грозы, представлявшей собой поистине феерическое зрелище. «Мессершмитт» входил в зону резких порывов ветра, и Дирк отчетливо чувствовал медленно нараставшую вибрацию его хрупкого алюминиевого тела. Его взгляд скользнул по приборной доске: белая стрелка альтиметра показывала две с мелочью тысячи метров. Забираться выше было опасно. Идущий впереди Больт понял это одновременно с ним. Его машина прекратила набор высоты, теперь они шли горизонтально, и летевший выше Дирк видел большие черные кресты на крыльях напарника.
        Впереди, в сером мареве рассвета, появились белые барашки далеких волн залива. На Триполитанское побережье обрушился редкий в это время года шторм. Он загнал в глубину залива рыбацкие шхуны ливийцев и заставил итальянский противолодочный патруль вернуться в гавань. Для британских подводников мерзкая погода могла быть весьма благодатна, но Дирк прекрасно понимал, что вряд ли найдется такой кэп, который решится выйти на траверз Триполи, да еще и днем. Ожидать налета торпедоносцев было и вовсе смешно: даже если авианосец и подойдет к побережью, хрупкие маломощные «Свордфиши» не смогут покинуть его палубы. Разве что, в конце концов, александрийские бомберы наберутся мужества и поднимут свои громоздкие
«Веллингтоны» и «Галифаксы», справедливо рассудив, что далекие от героизма итальянские истребители не станут взлетать в дождь?..
        То недолгое время, которое Дирк провел в полку, позволило ему убедиться в том, что сладкоречивые сыны Рима не особенно горят желанием подставлять свои откормленные на макаронах задницы под английский огонь. Всем был памятен относительно недавний умопомрачительный позор итальянского флота у южной оконечности Греции, когда британские торпедоносцы, несмотря на не самую летную на свете погоду, едва не утопили лучший в мире линкор «Витторио Венето», при этом вызванная с Сицилии авиация и не подумала прийти на помощь гибнущей эскадре, сославшись на «шквальный ветер и ограниченную видимость».
        Этого разум Дирка Винкельхока осознать не мог. Дохлые бипланы-торпедоносцы, даже не способные разогнаться до трехсот километров в час, смогли подняться с качающейся палубы авианосца, а героические асы итальянских королевских ВВС якобы не сумели оторвать свои самолеты от твердой земли!
        Вспомнив об этом, он недовольно поджал губы и ощутил желание сплюнуть на пол кабины.
        - Пойдем в облет заливов? - прорезался в наушниках голос Больта.
        Дирк ответил не сразу. Пульсация в затылке, всю ночь сводившая его с ума, неожиданно усилилась. Он что было силы стиснул пальцами ручку управления. На секунду ему показалось, что сознание захлестнет волна отчаяния. Он не мог ошибаться!.. Да, теперь уже точно не мог - он явственно ощущал характерное стрекотание поршневого движка, он чувствовал пульсацию электромагнитных импульсов зажигания в каждом его цилиндре, и это был «Роллс-Ройс» британского
«Спитфайра».
        - Одномоторный «англичанин» готовится выскочить из-под грозы, - быстро, сбиваясь на почти невнятную скороговорку, произнес он, - Гюнтер, уходи, скорее! Уходи на итальянский аэродром, ты успеешь дотянуть, я тебя прикрою…
        - Что?! - Ведущий не понял его слов. - Что ты плетешь? Ты спятил?.. Нас же двое! .
        - Гюнтер! - в отчаянии заревел Винкельхок. - Это не человек!!! Уходи!!! Это - лойт!!!
        Больт не стал спорить. Его «Бф-109» накренился и, взяв форсаж, ринулся вверх, туда, где через редкие разрывы облачности вдруг прорезались робкие солнечные лучики. Верный старой тактике истребителей Люфтваффе, гауптман стремился прикрыть друга со стороны солнца.
        Слова Дирка могли показаться бредом, но он чуял, что Винкельхок отнюдь не бредит и уж тем более не шутит. Черный самолетик, и в самом деле вывалившийся буквально из грозового фронта, стремительно рос, приближаясь к быстро расходящейся паре с крестами на крыльях. Кто - или что? - сидел сейчас в его кабине, скрытый каплевидным плексигласовым фонарем? Об этом он не смел даже догадываться, но искренний ужас, прозвеневший в голосе друга, заставил его действовать без промедления. Если Дирк свяжет эту нечисть поединком, он сможет спикировать и достать «Спитфайр» убийственным огнем своего оружия со стороны хвоста. Гауптман Гюнтер Больт не сомневался, что сейчас он не промахнется и не запсихует.
        Он обогатил смесь до предела. Идущий на предельном газу «Мессершмитт» начал быстро нагреваться, в кокпите стало попахивать просачивающимися через неплотности в перегретом выпуске едкими выхлопными газами. Гауптман стиснул зубы и поглядел через левое плечо вниз. Волна ужаса перехватила дыхание. Дирк быстро снижался над водами залива, и темно-зеленый «Спитфайр» с красно-синими кругами британских ВВС на крыльях уже готовился к атаке.
        Застонав, Больт отдал ручку от себя и бросил машину в пологое снижение, разворачиваясь для атаки, хотя он прекрасно понимал, что достать «Спитфайр» раньше, чем тот откроет огонь, ему уже не удастся.
        - Ну ты и свинюка, Гюнтер, - неожиданно спокойно произнес Дирк. - Не мешал бы, а… Дело действительно плохо.
        Дальше произошло непонятное. Больт готов был поклясться, что не увидел, каким таким образом обреченный, казалось, «мессер» развернулся возле самого носа
«Спитфайра» и, перед тем как проскочить над его кабиной, успел все-таки полоснуть по крылу противника короткой дымной очередью…
        Дирк бросил короткий взгляд вниз и убедился в том, что высота позволяет ему совершить «мертвую петлю». Это было неплохо. Он искренне считал свой «Бф-109» лучшим истребителем мира - коли так, какая-то тень шанса у него оставалась. К тому же он понимал, что тот, кто сидит сейчас в кокпите британского самолета, считает его самым обычным человеком, ординарным пилотом Люфтваффе, абсолютно не представляющим, с кем ему выпало вести свой последний, по идее, бой.
        Дирк попытался поймать его на выходе из петли, стараясь впиться дымными струями трассеров в нежно-голубое брюхо «Спитфайра», но враг оказался проворнее, и очереди прошли мимо. Извергая в эфир многоэтажные пируэты на совершенно незнакомых его ведущему языках, он бросил свою машину в набор высоты. Британский истребитель, проигрывавший по скороподъемности, заметно опоздал. Дирк содрогнулся, видя, как Больт бросился в отчаянную атаку, полосуя серое небо белыми нитями очередей. Мимо! Высота уже позволяла, и Дирк развернул «мессер» - но секунды, потраченные на непослушно-благородного Больта, сыграли свою роль.
«Спитфайр», открывший огонь с предельной дистанции, все-таки достал его. Самолет задрожал в такт тяжкому металлическому грому, рвущему его хрупкое тело. Две или три пули впились в тело Дирка, и он почти сразу почувствовал, как немеют ноги. Очереди прошлись по двигателю, разнеся в куски радиатор, повредив систему питания и вырвав из креплений правый носовой пулемет.
        - Ты дымишь! - услышал он отчаянный крик Больта.
        - Уходи! - Дирк вложил в крик все свои силы. - Уматывай отсюда!
        Двигатель чихал: за развороченным радиатором тянулись белые струи уходящего из системы охлаждения гликоля. Справа, из-под корня крыла, полоскал тонкий бензиновый поток. В кровь прокусив нижнюю губу, Винкельхок убрал обороты до минимума и проверил управление. Тяги, по-видимому, не пострадали, машина слушалась рулей, хотя он хорошо видел, что правый стабилизатор треплет в потоке рваными клочьями.
        Теперь, подумал он, надо убедить эту тварь в том, что мы мертвы.
        Прежде чем бросить ручку и сиять ноги с педалей, Дирк на всякий случай посмотрел вверх и с облегчением вздохнул - очевидно, довольный проделанной работой,
«англичанин» спокойно удалялся в сторону грозы, даже не предприняв попыток атаковать Больта. То ли у него не было настроения, то ли горючее подходило к концу, но «Спитфайр» уходил. Уходил!
        - Ты сможешь дотянуть до берега? - возбужденно кричал сверху Больт.
        - Я уже никуда не дотяну… - устало ответил ему Дирк. - Ты же помнишь, что у меня нет парашюта. Я буду садиться на воду.
        - Там шторм!
        Он не ответил. Прямо под ним мерно работал странный «горячий» двигатель…
        Вытягивая свой изувеченный истребитель как можно «глаже» к нервно танцующим волнам, он услышал в наушниках слабый всхлип, сменившийся затем отборной баварской руганью.

* * *
        Его нос пришел в себя несколько раньше, чем глаза и уши, и первые секунды он лежал, принюхиваясь к странной гамме окружавших его запахов: пахло пластиком, разогретым металлом и крепкой смесью сигарного дыма и мужского пота. По концентрации вони стало ясно, что чем-чем, а звездолетом это быть не может. Представить себе корабль с такими ароматами было довольно затруднительно.
        Постепенно мрак перед глазами начал рассеиваться, уступая место чуть колеблющемуся, неприятного тона голубоватому свету. Из призрачного сияния выплыло узкое женское лицо, обрамленное густыми черными волосами, и он рывком пришел в себя.
        - Кай… - мягко произнесла женщина.
        - Да, - ответил он, отказывясь верить в происходящее.
        - Кай Харкаан, лорд-охотник Седьмой Звезды Саргона. Кто бы мог подумать, что нам суждено встретиться здесь! Кажется, прошло одиннадцать лет?
        - Тебе лучше знать, Валерия.
        Она негромко рассмеялась и поправила сбившуюся набок из-под его головы подушку.
        - Ты здоров. Вставай.
        - Где мы находимся?
        - У берегов Италии. Ты проспал почти трое суток: мы успели сходить в Грецию.
        - Я имею в виду не это…
        Он поднялся на своем ложе и с любопытством огляделся. Узкая койка, на которой он лежал, находилась под переборкой в тесной, как гроб, освещенной газосветными трубками каюте. По отсутствию каких-либо иллюминаторов и низкому металлическому потолку он понял: это субмарина. Та самая, которая болталась на виду у всей Триполитании. Скорее всего, решил он, ядерный крейсер конца века. Да, верно - вот и ответ на вопрос о двигателях. Сталкиваться с атомными системами на практике ему не приходилось, отсюда и невозможность идентифицировать тип силовой установки.
        - Атомная подлодка, - утвердительно произнес он.
        - Термоядерная, - поправила его женщина.
        - Что? Двадцать первый век?
        - Ты думаешь, ею так легко разжиться? Нет. Это не человеческая разработка, прошедшая элементарную адаптацию. Здесь тяжело находиться, но ничего лучшего мои друзья не достали. Поверь, им и так очень плохо.
        - Твои друзья?
        Он рывком сел на кровати, отметив про себя, что последствия ранений не ощущаются пока никак, и сбросил на пол простыню, прикрывавшую его тело. Залитые кровью штанины полетного комбинезона были аккуратно разрезаны вдоль, и он увидел обтягивающие правое бедро кольца-коконы реабилитационной нанокожи.
        - Ну здесь и запахи…
        - Извини, - невозмутимо усмехнулась женщина. - Эта каюта не имеет дверей, а рядом - боевая рубка. Мы не всплывали двенадцать часов. Что поделаешь, системы регенерации воздуха здесь далеки от совершенства. Ты готов к разговору?
        - О чем? О том, что сбитый немецкий летчик оказался твоим…
        - …возлюбленным.
        Голос женщины прозвучал словно выстрел, и на некоторое время Кай замолчал, опустив голову и покусывая в раздумье губы.
        - Бывшим возлюбленным, Валерия. Ты сделала все возможное для того, чтобы мой статус приобрел свой сегодняшний вид.
        Кончиками пальцев она погладила орла Люфтваффе, вышитого на груди его комбинезона.
        - Тебе нравилось сражаться на неправой стороне?
        - Я был опустошен. Я не задавал себе таких вопросов. Мне в руки попали документы парня, погибшего в Южной Африке. Среди них было летное удостоверение. Меня оно вполне устроило. Я хотел сражаться.
        - Ты стал немногословен… - Женщина вскинула к лицу левое запястье, и он с изумлением увидел на ее тонкой руке изящные швейцарские часики. - Нам пора готовиться к высадке. У моих друзей здесь что-то вроде базы. Пока ты спал, я ввела тебя в гипностаз. Ты легко поймешь их язык. Еще ты знаешь итальянский и греческий.

«Значит, старая ты змея, я тебе нужен, - подумал он, поднимаясь на ноги. - А то стала бы ты тратить на меня заряды гипнообучения. Интересно, как же ты решила меня пристроить? И кто эти твои странные друзья, которые покупают у межзвездных торговцев древние подлодки, адаптированные под эксплуатацию человеческими экипажами?»
        В том, что субмарина весьма стара, он уже не сомневался. Все, даже спертый воздух тесной каюты, говорило о том, что она произведена очень и очень давно. В первые минуты Кай не смог этого понять, но теперь, окончательно придя в себя, сумел услышать пронзающий все нутро лодки треск набора, ощутил наконец вызванные старостью завихрения в изношенных до предела сетях - субъективно он давал ей несколько столетий. Скорее всего лет сорок ее кто-то интенсивно эксплуатировал, а потом она где-то долго валялась. До тех пор, пока на старую железяку не нашелся покупатель. Техника такого уровня, созданная гуманоидной расой, однозначно имеет огромный запас долговечности и неспособна рассыпаться сама по себе даже за столетия хранения. Тем более если хранить ее с умом и в соответствующих условиях.
        Нога совершенно не болела, лишь легкий зуд восстанавливаемой ткани напоминал ему о полученных от лойта пулях. Продолжая незаметно улыбаться своим мыслям, Кай встал с койки и прошел вслед за женщиной в узкий коридор с немного покоробленным пластиковым потолком, из которого лился странный голубой свет.
        Валерия протиснулась через тесную горловину какого-то лаза и выпрямилась. Кай последовал за ней. Лаз вывел его в относительно просторное помещение, забитое странной для человеческого глаза, совершенно незнакомой ему аппаратурой. Плавать на подводных судах ему не приходилось, равно как и сталкиваться с подобными пультами. Он перевидал немало техники, созданной нечеловеческим разумом, но сейчас, стоя перед переливчатыми, покатыми блоками управления и пытаясь прочесть многочисленные надписи, неподвижно висящие на дисплеях, Кай не смог ответить на вопрос о создателях лодки. Эта раса ему была незнакома.
        В двух высоких ковшеобразных креслах перед главным, вероятно, пультом, напряженно щурились в экраны двое - лысоватый мужчина неопределенно-среднего возраста и скуластая молодая шатенка с раскосыми, почти азиатскими глазами, поразившая Кая каким-то странным выражением лица: что-то в ней было не то, но что именно, он сказать не мог.
        - Познакомься, - предложила Валерия, - это Кирби Зорган, командир лодки и старший в клане, и его брат Лок…
        - Его… брат? - не понял Кай.
        - Лок - представитель так называемого «третьего пола», появившегося на Земле через столетие после Взрыва, - пояснила женщина.
        Оба Зоргана одновременно развернулись вместе с креслами к Каю, но вставать и не подумали. Они изучали его с бесстрастностью сушеной сельди, и на секунду Каю стало не по себе.
        - Значит, вы - лорд-охотник, - певуче произнес Док. - Что ж, нам всем очень повезло.
        Кай не стал сушить свои мозги анализом его диалекта. Ему все было ясно. Дорогая сученька Валерия спуталась с такими же пришельцами из будущего - с той лишь разницей, что они, по-видимому, коренные земляне. Замечательно. Любопытно будет выяснить, из какой же они эпохи. Этот Лок наверняка косит на берегу под бабу, по крайней мере, физиономия у него была бы совершенно женской. Если бы он дал себе труд убрать легкую синеву на подбородке. Кирби, похоже, намного старше. Интересно будет выяснить, кто из них опасней. Вот только поскорее!..
        Сверток, что оттопыривал карман комбинезона при вылете, уже исчез: значит, исчезло и оружие, и реликвии. Про спрятанный в кобуре офицерский «вальтер» не стоило и вспоминать, зато портсигар с орлом на крышке леди Валерия милостиво переложила в другой карман, и только. Ну, это как раз зря. Реликвии реликвиями, но эта золотая штука стоит куда больше всего остального.
        - Да, - произнес Кай, - я - лорд-охотник Седьмой Звезды. Пятый лорд в роду Харкаан оф Саргон.
        Лок едва заметно дернул плечами.
        - Нам это ни о чем не говорит. Валерия пыталась объяснить, но…
        - Потом, - неожиданно перебила его женщина.
        Зорган невозмутимо кивнул и повернулся к пульту. Спустя несколько минут лодка всплыла на поверхность. Моторы, бесшумно наполнявшие ее тело вибрацией, смолкли. Кирби Зорган и еще несколько не представленных Каю людей отомкнули верхний люк и исчезли в ночной темноте. Валерия подтолкнула его вслед за ними.
        Кай взобрался по узкой скользкой лесенке и оказался на небольшой площадке, окруженной по периметру поднятыми из рубки поручнями ограждения. Лодка стояла в трех десятках метров от темного песчаного берега. Вдалеке угадывались контуры плоских холмов, один из которых был увенчан довольно аляповатым и, судя по всему, старинным особняком. Несколько окон в нем светились желтым электрическим светом.
        Услышав тихий всплеск весел, Кай посмотрел вниз и увидел пару небольших шлюпок, болтающихся на волне под самым бортом лодки. Субмарина была погружена в темную воду практически целиком, лишь самый верх ее покатой спины мокро поблескивал в лунном свете. Рубка, довольно высокая и очень длинная, покато сходила на нет ближе к корме, увенчанной торчащим из воды скошенным плавником руля направления.
        Кирби Зорган и его люди, уже стоявшие на металле под стеной рубки, негромко беседовали о чем-то с темными фигурами в лодках. Накинутые на головы капюшоны не позволяли разглядеть лица, но Кай явственно слышал, что говорят они на том самом языке, который только что вбила в его голову леди Валерия. Мерный плеск невысоких волн не позволял ему расслышать слов, но он догадывался, что Кирби обсуждает какие-то вопросы, связанные с высадкой на берег и разгрузкой корабля.
        Неожиданно Кирби Зорган оторвал спину от рубки и задрал голову вверх.
        - Лорд Кай, - его мягкий баритон заставил Харкаана вздрогнуть, - садитесь в лодку. Давайте я помогу вам. Вот, здесь, в броне, есть выемки для спуска.
        Следуя его советам, Кай спустился вниз и остановился в полуметре от борта подошедшего вплотную к субмарине ялика. К его удивлению, в лодчонке оказались два продолговатых цилиндрических предмета, явно выгруженные с загадочной подлодки. По всей вероятности, люди Кирби успели незаметно для Кая вскрыть какой-то люк и подготовить груз для отправки его на сушу.
        - Наш рейс уже закончен, - продолжал Кирби, - и Валерия присоединится к вам буквально через пару минут. Прыгайте в шлюпку, Беппо доставит вас без всяких приключений.
        - Благодарю за любезность, - буркнул Кай, неуклюже сваливаясь на дно четырехвесельного суденышка.
        Шлюпка отошла от борта субмарины сразу же, как только он встал на ноги и устроился на пустовавшей носовой банке. В ней, помимо Кая, находились трое: два человека гребли, третий сидел на корме с румпелем. Хотя темнота не была ему помехой, лиц загадочных гребцов Кай разглядеть не сумел - вся троица была плотно закутана в темные непромокаемые плащи с глубоко нахлобученными капюшонами, - лишь один раз ему показалось, что в свете луны странным зеленым светом блеснули глаза рулевого.
        Подгоняемый сильными взмахами весел, ялик резво преодолел расстояние, отделявшее его от берега, и вскоре ткнулся носом в песок пляжа. Под форштевнем прошуршала галька; рулевой спрыгнул в воду, обошел свое судно и сильным рывком могучих рук наполовину вытащил его на сушу. Не дожидаясь приглашения, Кай выбрался на песок и прошелся, разминая чуть затекшие ноги.
        С гребня ближайшего холма посыпались камешки. Подняв голову, Харкаан увидел четверых мужчин в таких же рыбацких плащах, как у остальных, но на сей раз - без капюшонов. Не произнося ни слова, они выгрузили из лодки довольно тяжелые, как успел понять Кай, контейнеры и двинулись в сторону освещенного дома.
        - Следуйте за ними, - негромко приказал Каю рулевой.
        Когда перевалили через гребень невысокого холма, Кай остановился и достал из кармана свой портсигар и зажигалку.

«Не так уж все и плохо, - сказал он себе, - хотя, конечно, ничем хорошим пока не пахнет. Ясно, старуха рада тому, что я свалился ей прямо на голову. То, что она почти ничем не выразила своего изумления, еще ни о чем не говорит - у нее было время наудивляться всласть. Но интересно, что она-то здесь делает? Кто бы мог подумать…»
        Он раскурил сигарету и двинулся к дому. Вблизи строение оказалось более древним, чем он думал вначале, - настоящий замок владетельного сеньора, увитый до третьего этажа цветущим вьюном, немного замшелый понизу, прочный и солидный. В таком при желании можно было выдержать небольшую осаду. Выстроенный в итальянской манере, дом имел внутренний двор, в который вела полукруглая арка с коваными воротами, сейчас настежь открытыми. Люди с контейнерами исчезли во тьме двора, и Кай завертел головой, размышляя, стоит ли ему сразу входить в дом через освещенный парадный вход, но никакого решения принять не успел - застекленные двери бесшумно отворились, и навстречу ему шагнула хрупкая молодая девушка в цветастом летнем платье, сшитом по предвоенной моде.
        - Лорд Кай? - полувопросительно-полуутвердительно проговорила она.
        - Да, это я. Здравствуйте. Неплохая сегодня луна, не правда ли?
        Девушка никак не отреагировала на его «заход».
        - Меня зовут Нора. Идемте в дом, вам следует переодеться,
        Кай не стал упражняться в красноречии. В холле его ждал объемистый саквояж, набитый новенькими мужскими костюмами и сорочками. Извинившись, Нора резво убежала наверх, чтобы вернуться с несколькими коробками обуви. На всей одежде стояли метки итальянских фабрикантов, и это навело Кая на некоторые умозаключения. Поразмыслив, он выбрал для себя довольно легкомысленный светлый костюм и коричневый галстук. Нора без лишних просьб помогла ему стащить с себя окровавленный и разодранный полетный комбинезон и тотчас же унесла его куда-то. Одевшись, Кай неторопливо и со вкусом завязал галстук, набросил на плечи пиджак и опустился в стоявшее у горящего камина кресло. На каминной полке обнаружилась коробка несусветно дорогих кубинских сигар, вызвавших у Кая восхищенный свист. Он не удержался от искушения и взял одну.
        У входа в дом раздались приглушенные голоса. Первой в холл вошла Валерия, за ней двигался Лок Зорган с каким-то явно чужеродным серебристым чемоданчиком в руке. Следом за младшим вошел и старший брат.
        - Вас просто не узнать, - приветствовал он вставшего из кресла Кая. - Я полагаю, Нора все сделала как надо? Потерпите еще пару минут, и мы будем завтракать.
        Кай бесстрастно поклонился в ответ и вернулся в кресло, наслаждаясь ароматом сигары. Он думал о том, что единственно нормальной реакцией на события последнего времени был бы шок, - но, странное дело, ничего похожего он не ощущал. Было интересно, и не более того. О том, что появление лойта вдруг завершило определенный период его жизни, для того чтобы начать новый, не сулящий пока ничего хорошего, он не думал. Впереди было время на осмысление, и Каю не хотелось торопиться.
        Хозяева появились раньше, чем сигара дотлела до половины. Лок и Кирби несли в руках какие-то судки, а вслед за ними по лестнице спускалась Нора с двумя прикрытыми салфетками подносами. Ловко опустив их на большой круглый стол, стоявший посреди холла, девушка почти бегом умчалась наверх, чтобы через минуту вернуться в сопровождении еще одной девушки, тоже с подносами.
        Вскоре по лестнице спустилась и Валерия с целой стопкой тарелок и охапкой вилок. Кай наблюдал за суетливой сервировкой с полнейшим равнодушием.
        - Садись к столу, Кай, - позвала Валерия, закончив расставлять тарелки.
        Она села за стол первой, и Кай с трудом сдержался, чтобы не нахмуриться: в его присутствии она не смела сесть раньше его, и никакие обстоятельства на свете не могли этого изменить.
        - А вы порядочные гурманы, господа, - заметил Харкаан, обозрев судки.
        - Извините, - вдруг смутился Лок, - мы… мы никак не можем насытиться.
        - Скорее нажраться, - буркнул Кирби, - но что делать. Интересно, где там Нора с бокалами?
        На младшем Зоргане было темно-красное шелковое платье, и Кай не без удивления заметил стройные ноги, мелькнувшие в разрезе юбки, и небольшую, но вполне женственную грудь под небольшим декольте. Лок был загадкой; впрочем, Кай не имел понятия о размерах мутаций, которые начались после Большого Взрыва.
        Нора принесла бокалы и пару бутылок вина. Кирби умело распечатал бутыль бордо и разлил его по бокалам.
        - За ваше чудесное спасение, лорд Кай! - провозгласил он.
        - Да уж, - охотно согласился Кай. - Иначе как чудом это и не назовешь. Леди Валерия, вероятно, была немало удивлена моим появлением?
        Женщина вздрогнула и отложила вилку.
        - Да, - кивнула она. - С этого момента моя миссия не кажется мне столь невыполнимой, как прежде.
        - Это если мы договоримся, - ответил Кай с самой змеиной улыбкой, на которую был способен. - Только так, дорогая, и никак иначе. Пока же я не слышал сколько-нибудь дельных предложений. При этом - учти: я знаю, зачем я тебе нужен.
        Валерия посмотрела на него с неподдельным ужасом.
        - Да-да-да, - закивал Кай, наслаждаясь триумфом, - или ты думаешь, что меня, лорда Кая Харкаана, мог свалить вам на голову простой сапожник из английских ВВС? Разумеется, это был лойт, и я почуял его приближение за несколько часов до вылета - именно поэтому я прихватил с собой свое оружие и свои реликвии - кстати, я могу надеяться, что увижу их снова?
        Оба Зоргана начали бледнеть, явно сраженные его тоном. Ему сразу показалось, что странноватое семейство находится под сильным влиянием леди Валерии - теперь он в этом убедился. Скорее всего им она тоже чего-то наобещала. О, обещать она умеет…
        - Давай попробуем обойтись без ненужных уверток, - выдохнула Валерия, переходя на свой родной язык, - мы не первый день друг друга знаем.
        - Вот именно…
        - И все же. Да, именно прибытие Сына Тьмы явилось причиной моего появления здесь. Если хочешь, это была миссия отчаяния. Мы сразу засекли наличие постоянного хронокоридора братьев Зорган и легко вышли на его пользователей…
        - Прости, я вынужден тебя перебить. Мне очень любопытно, из какой именно эпохи изволили прибыть эти господа?
        - Ты не поверишь. Рассуждения Декмара о том, что наша плоскость является замыкающей для всей параллели, блестяще подтвердились в последние годы. Как ты понимаешь, никто из официальных представителей имперской науки не мог экспериментально опровергнуть эти тезисы, но в конце концов удалось вплотную подойти к гладкому теоретическому обоснованию проблемы. Зорганы - из нашего времени. Потому что впереди, как говорил Декмар, ничего нет. Будущее мы строим сами.
        - Ага, - куснул губу Кай. - Это просто замечательно. Но вот что любопытно: откуда они-то раздобыли хронотранспорт? Они, обитатели планеты, наглухо оторванной от всей галактической торговли? Или они сумели на ровном месте изобрести то, что не могут не то что создать, а просто понять все наши яйцеголовые мужи?
        - Интересно, почему ты не спрашиваешь, откуда он оказался у меня?
        Кай махнул рукой и залпом допил свой бокал. Лок и Кирби, не понимавшие в быстром разговоре ни единого слова, озадаченно жевали.
        - Зачем мне это нужно, Валерия? Я и так могу догадаться. Твоя лавочка, которая громче всех кричала о том, что Саргон позволяет себе слишком, ну просто слишком много, потихоньку контачит с теми или иными торговыми кланами. Хронотранс вам могли продать или минги, или сарпаны - но, разорви меня бездна, кто мог продать им?
        - Они купили у мингов, но странно то, что минги сами ничего не знали о происхождении этого товара. Фактически этим людям сбыли то, что нельзя было сбыть никому. У них очень странный механизм, Кай. Он создает постоянный, замкнутый коридор. Они хотели попасть в более раннюю эпоху, а попали в тридцать пятый год - и коридор поплыл вместе с ними. Они не могут опуститься вниз по оси времени, они должны жить как бы в двух параллелях.
        - Ого. Получается, время для них вовсе не относительно?
        - Получается. Это ты мог вернуться куда угодно и сколько угодно раз прожить один и тот же счастливый день, не опасаясь перевернуть всю плоскость. Они - нет.
        - Я не мог, Валерия. У меня был сарпанский, одноразовый - и три патрона к нему. На что-то более серьезное у меня не было денег. Но, с другой стороны, у них должна быть могучая машина - моя игрушка просто не способна прошвырнуть через века такую громадину, как эта подлодка. У моей еле хватило энергии на мой личный звездоплан. Но вы… откуда вам известно о лойте в этой системе?
        - Мы узнали о появлении здесь Сына Тьмы три года назад. Дальний разведчик засек его продвижение, и Служба немедленно поставила вопрос о противодействии.
        Кай скептически хмыкнул.
        - Даже мы - а для нас, как ты знаешь, эта тварь вовсе не мифический Сын Тьмы, а самый что ни на есть элементарный лойт, древнейшее разумное создание во Вселенной - даже мы не стали бы рассуждать так самонадеянно. Противодействовать - как? Матка инцистируется сразу после того, как ее покинут ростки воплощения. Обнаружить ее можно только в движении. Когда она спит, ее не разглядит ни один охотник. Что дальше?
        - Кай, они входят в людей - и тогда ты чуешь…
        - Повторяю, что дальше? Одного я вот учуял. Как я могу сражаться с формой жизни, которая в тысячу раз совершеннее меня? К тому же они не входят. Они воплощаются. Человек погибает, а лойт становится его сущностью - при этом носитель приобретает новые, совершенно не свойственные ему возможности.. Более того, со временем от тела носителя не остается практически ничего, кроме внешней оболочки. А лойт, как ты сама знаешь, может воплотиться в любую форму жизни.
        - Давай лучше поедим, - резко прервала его Валерия. - Мы смущаем хозяев.
        Глава 5
        - Итак, - Кай отставил в сторону пустую тарелку и заговорил на языке, понятном братьям, - мне хотелось бы получить ответы на целый ряд вопросов - без этих ответов наше сотрудничество не представляется мне возможным.
        - Да-да, мы слушаем вас, - поспешно отозвался Кирби Зорган. - Мы ответим на любые ваши вопросы.
        Кай с треском размял пальцы и вытащил сигару из принесенной Валерией коробки.
        - Во-первых, - начал он, окутавшись клубом ароматного дыма, - мне хотелось бы знать, какую, э-э-э… организацию вы представляете в данный момент.
        Кирби неожиданно потупился, и Валерия поспешила ответить за него:
        - Видишь ли, Кай, они представляют не организацию. Они, если хочешь, представляют преступный клан. Это порождение эпохи, ты поймешь…
        - Мы живем в мире, который совершенно отчетливо разделен на два этажа, - скрипуче заговорил Кирби, - внизу находятся те, кто не имеет даже тени шанса выжить в условиях, которые им навязаны. Вверху - те, кто эти условия диктует. Да, для них мы - преступники. Нас ждет страшная кара. Если, - он негромко хихикнул и потянулся за сигарой, - если они смогут до нас добраться.
        - Ага, - начал понимать Кай, - и вы удрали сюда?
        - Мы не удрали, - вмешался Лок, - мы делаем то, что дает нам шанс. Нам и нашим друзьям. Мы торгуем.
        - Оп-па! Как славно. Я полагаю, что сия милая торговля идет лишь в одном направлении? Или вам не объяснили последствий двухсторонних, скажем так, торговых отношений?
        - Разумеется. Мы поставляем товар только туда, - палец Кирби взлетел под потолок. - Этот товар - спасение.
        - Род товара?
        - Это… это биоматериал. - Кирби запнулся и усиленно задымил сигарой. - Это биоматериал, - повторил он сквозь облако дыма, - но, поверьте, мы не занимаемся убийствами. Все гораздо прозаичнее. Идет война…
        - Я не думал, что Земля так пострадала, - ошарашенно понял Кай. - Наследственность? Боже…
        Он мельком посмотрел на Лока и поспешил наполнить свой бокал.
        - Я ношу признаки обоих полов, - спокойно ответил Зорган-младший, - и способен к физиологической стороне межполовых отношений в любой роли. Но детей у меня быть не может. Это бывает… редко, но бывает. Сейчас мне удобнее чувствовать себя женщиной - вот и все. Когда я захочу превратиться в мужчину, я предупрежу вас заранее.
        Кай поперхнулся и едва не уронил свой бокал.
        - Великая Бездна! Я не хотел сказать ничего обидного! Если вам будет угодно принять мои извинения…
        - Вы меня не обидели. - Лок посмотрел на него с искренним недоумением. - Чем может быть обидна простая констатация факта?
        - То, что мы сейчас ели, абсолютно недоступно даже для самых высших, - Кирби помедлил, в голосе вновь скользнула горечь, - аристократов. У нас их называют по-другому. Вы понимаете меня? Для нас важна даже кровь - обычная, здоровая кровь. А здесь можно найти все! Все, вы понимаете? Здесь можно найти надежду!
        - Да, я понимаю. Я не думал, что Земля пострадала до такой степени. Я не думал, что ее жители стоят на грани вымирания. Вы ведь это хотели сказать? Да, я вас хорошо понимаю. Мои предки покинули планету незадолго до Большого Взрыва - тогда, когда стало ясно, что он неизбежен.
        - Валерия рассказывала нам…
        - Я готов поклясться, что она рассказала не все. Я тоже мутант. Колонизация Саргона была ошибкой, но мои предки поняли это слишком поздно. Наше светило дает поток тонких энергий, которые исподволь, поколение за поколением, меняют людей. Нет, мы мало меняемся в физическом плане, разве что становимся более выносливыми - но мы обретаем способности к прочтению информационно-энергетических линий, которые пронизывают Вселенную. Правда, эти способности проявляются по-разному. Я родился охотником, я могу и умею чувствовать приближение некоторых противников человечества, странных порождений Бездны, которые невидимы ни для глаза, ни для самых совершенных приборов. Валерия говорила вам, что у человечества нет друзей? Есть враги и невраги. Но невраг - еще не значит друг, верно?
        - То, что вы называете лойтом, - враг?
        - Это не просто враг. Это гораздо страшнее.
        - Что это значит?
        Кай глубоко затянулся и нахмурил брови, пытаясь подобрать нужное определение в новом для него языке. Слова путались, и он с досадой подумал, что внятно объяснить хозяевам, с чем им придется иметь дело, ему вряд ли удастся.
        - Лойт живет вне времени, - начал он. - Мы не в состоянии понять, как он вообще воспринимает время. В пространстве матка может перемещаться со скоростью хорошего саргонского звездолета, а вот во времени… Ну, грубо говоря, так: подвижная матка способна на мгновенные перемещения вверх-вниз по оси. Пределы перемещений нам не известны.
        - Что значит «подвижная матка»?
        - Матка лойта - живое существо. Некоторые, впрочем, считают ее квазиживым, чем-то вроде самовосстанавливающегося киборга - хотя, конечно, единого мнения по этому вопросу не существует даже среди признанных авторитетов. В процессе перемещений она видима - для таких, как я, и очень сложных приборов - и уязвима. Но стоит ей прибыть на место и выпустить в пространство отростки-воплощения - некоторые считают их симбионтами, некоторые - создателями матки, - как она тотчас же самокапсулируется и становится невидимой, даже для моих собратьев-охотников. Вопрос ее уязвимости в инцистированном состоянии дискутируется среди охотников на протяжении нескольких столетий. Ясности здесь пока нет. Следует понять вот что: лойт абсолютно враждебен человечеству. В принципе, он враждебен всему живому во Вселенной, но его враждебность является скрытой. Похоже на то, что мы все для него просто не существуем. Лойты, путешествующие по безднам космоса, нередко «творят историю» тех или иных миров. В свободных для пользования галактических архивах хранятся несколько совершенно жутких свидетельств о хронокатаклизмах, причиной
которых было вмешательство лойтов. В кругах саргонских авторитетов существует мнение, что катастрофа, вызвавшая когда-то оледенение и гибель древнейших человеческих цивилизаций, также является следствием хронокатаклизма, вызванного, естественно, действиями лойта. Оледенение, несомненно, отбросило человечество на тысячелетия назад. Зачем это было нужно - кто знает?
        Кирби Зорган нервно затягивался, выпуская дым через ноздри. Не освоившийся еще в новом для него языке Кай старался говорить медленно и как можно более внятно - но тем не менее видел, что далеко не все из сказанного им доходит до сознания хозяев особняка. Вряд ли они были тупицами, нет. Но столетия, слишком разные для двух ветвей человеческой цивилизации, сделали свое дело. Они, коренные обитатели Земли, навсегда похоронили саму идею о выходе в космос, оставив вместе с нею и весь тот пугающий своим величием мир, который Кай привык именовать Бездной. Грандиозность горизонта событий, безумный вихрь информации, с детства впитанные Каем, были совершенно чуждыми для них, переживших глобальную, планетарного масштаба катастрофу, которая поставила перед выжившими задачи куда более приземленные и прагматичные: они умирали, но они так хотели жить!
        Кай вдруг почувствовал себя беспомощным и опустошенным. Даже Валерия наверняка не понимала истинных масштабов опасности. Что такое время - не знает никто, и пусть споры о его природе не стихают уже не первое тысячелетие, все знают точно: шутить с ним нельзя. Глобальное изменение исторической линии, наверняка осуществляемое сейчас лойтом, может привести к катаклизму, способному смешать все, происходящее в данной плоскости. А может быть, даже и перемешать ее с остальными… Сумасшедший хронофизик Декмар, знаменитый своими бредовыми гипотезами, безапелляционно заявлял о существовании бесконечности внепространственных плоскостей, «висящих» в сфере влияния конкретного гравитационного поля. Где именно они висят, не мог сказать даже он.
        По Декмару выходило, что существует бесчисленное множество тех же Саргонов, разнящихся своей историей и самой сутью своего существования. Значительный хронокатаклизм, вызванный какими-либо внешними событиями, сильно отклоняющими уже состоявшуюся историческую ось, мог якобы нарушить стройность системы плоскостей и странным образом перемешать их, превратив планету или даже систему в нечто, не поддающееся разумению.
        Бредни Декмара были опубликованы задолго до того, как человечество, и в первую очередь Саргон, добилось права использования открытых галактических хранилищ информации. Любопытствующие, окунувшись в это поистине безбрежное море чудес, вдруг с ужасом обнаружили прямые свидетельства блестящей правоты задвинутого гения. Что такое лойт, на Саргоне уже знали…
        - Вы хотите сказать, что мотивация этого лойта совершенно не поддается какому-либо анализу? - неожиданно спросил Лок.
        Кай не удержался от усмешки.
        - Бездну населяет немало существ, чья мотивация абсолютно недоступна для человеческого разума. Нам приходится сражаться, и эта битва идёт не первое столетие. Но лойт - это нечто особенное. Мне известен один случай уничтожения движущейся матки человеческим кораблем. По сути, это было нетрудно. Но кто знает, что случится в следующий раз?
        - Ты говоришь с такой отрешенностью, словно тебя уже ничто не касается! - не выдержала Валерия. - Как будто ты не представляешь уровень опасности, которая нависла над всеми нами.
        - Ну, во-первых, конкретизировать эту опасность пока не в состоянии даже лучшие теоретики Саргона, - скривился в ответ Кай, - а во-вторых, я что, уже нахожусь на службе у его императорского величества?
        - Можешь считать, что так.
        - Следовательно, я мобилизован. Замечательно. А что же тот заочный приговор, который висит над моей многострадальной шеей в течение двенадцати лет?
        Валерия скрипнула зубами. Кай откровенно смеялся над нею, наслаждаясь своей властью в сложившейся ситуации. Он не оставлял ей и тени шанса выйти из боя победительницей.
        - Ты можешь считать его отмененным.
        - Ладно, Бездна с вашей плотью… - махнул рукой Харкаан, поудобнее устраиваясь на своем высоченном старинном стуле. - Будем говорить серьезно. Я давно уже не мальчик, чтобы играть в прятки. Действительно, опасность чрезвычайно велика, и тот факт, что проклятущая тварь находится здесь не первый месяц, говорит о том, что осуществляемая ею программа и в самом деле носит глобальный характер. Это меня не радует. Скажи-ка, Лери, ты уже заметила какие-либо проявления его деятельности?
        - Пока нет, Кай. Но присутствие воплощений в войсках воюющих сторон говорит о многом.
        - Скорее наводит на определенные мысли. История знает факты изменения оси путем личностного вмешательства - разумеется, речь идет о вмешательстве воплощений, повлиявших на те или иные ключевые события истории. Лойт действует по-разному, но всегда - странно… гм. Нам не известно, каким образом воплощения поддерживают связь друг с другом и какую роль тут играет матка.
        - Эти воплощения - они имеют какое-то подобие собственного тела? - поинтересовался Кирби Зорган.
        - И да, и нет. Это полевая форма жизни. Они невидимы для человеческого глаза и могут быть обнаружены либо человеком-«охотником», либо специальным прибором. Этого прибора у меня нет. У леди Валерии, безусловно, тоже: Служба не располагает подобными разработками.
        - Да уж, - скривилась та. - Саргон не очень-то делится с метрополией своим могуществом.
        - Я не собираюсь обсуждать политические вопросы, - в тон ей парировал Кай, - по крайней мере сейчас. Боюсь, что нашим друзьям они будут неинтересны.
        - Нам интересно все, - покачал головой Кирби, - вы просто не представляете себе, в каком мире нам приходится жить. Точнее, выживать.
        - И все же, - отрезал Кай, - не сейчас. Если мы всерьез собрались бороться с лойтом, нам придется запастись терпением. То, что он делает, рассчитано не на один день. И мы сможем вступить в бой только тогда, когда станут заметны его первые проявления… Только так, и никак иначе.
        - Хорошо. - Кирби устало потянулся и загасил в пепельнице окурок своей сигары. - Через пару часов Локу придется кое-куда съездить - мне хотелось бы, чтобы вы составили ему компанию. Вы умеете водить автомобиль?
        - Даже самолет.
        - Это мы видели. Ну, ладно… Я пойду отдыхать. Лок позовет вас.

* * *
        - Вот, - младший Зорган протянул ему итальянский паспорт, - ваши документы. Вы - инженер Марио Перелли, житель города Турина. Учтите, что в районе Пескары могут встретиться патрули. Вы разбираетесь в отличительных знаках итальянских военных? Если нас остановят, разговаривать с патрулем придется вам.
        - Вполне, - кивнул Кай.
        - Тогда вперед.
        - Мы едем в Пескару? - спросил Харкаан, усаживаясь за руль почти новенькой серой
«Лянчи», которую кто-то уже подогнал к самому дому.
        - Да, - ответил Лок, - я покажу дорогу.
        На нем была легкая блузка, длинная юбка с разрезом сзади и нелепого вида дамская шляпка. Кай запустил двигатель и мельком глянул на обильно накрашенное лицо своего спутника. Непонятно отчего ему вдруг стало смешно, но он постарался скрыть свою ухмылку и с предельно серьезным видом вырулил на петляющую меж холмов грунтовую дорогу. «Лянча» показалась ему куда мягче, чем привычный старенький «Вандерер», на котором он ездил в Германии. Эти одиннадцать лет так и не научили его мириться с неизбежной тупостью и ненадежностью автомобилей. По большому счету, он предпочел бы ездить на американском «Паккарде» или хотя бы на
«Мерседесе», но откуда у простого пилота могли взяться деньги на роскошный автомобиль? В гитлеровской Германии каждый должен был знать свое место. В конце концов Кай научился плевать на весь окружавший его мир, не обращая внимания на бесконечные условности, сбежать от которых было невозможно.
        По правую руку мелькнули желтые домики нескольких рыбачьих деревушек, и Кай, следуя указаниям Зоргана, свернул на узкое асфальтированное шоссе.
        - Теперь все время прямо, - сказал Лок, - эта дорога ведет в Пескару.
        - Нас там ждут? - осведомился Кай.
        - Да, нужно забрать очередную порцию товара. Кирби не желает раскрывать этим людям наше местоположение. Он им не совсем доверяет. Они работают в основном в Таранто, а встречаемся мы или в Пескаре или, реже, в Бари.
        - Этим людям?..
        - Тем, кто собирает для нас товар. Они не из нашего клана, нам навязал их Лизмор. За это он помогает нашим людям там, - Лок поднял палец, - это очень могущественный человек. Он работает в Германии и Северной Европе… Ну, у него совсем другие масштабы. И товар в основном тоже другой. Хотя и нашим он не брезгует.
        - То есть, если я правильно понял, хронотранс у вас общий?
        - Да. Просто у нас разные модули и мы можем работать независимо друг от друга. Но коридор, конечно, общий.
        Лок повернулся и достал с заднего сиденья небольшую дамскую сумочку.
        - Будешь курить? - спросил он.
        - Угу…
        Сунув в рот сигарету, Кай вытащил из кармана пиджака свою неизменную зажигалку, чиркнул колесиком и заметил, пряча ее на место:
        - Дороги здесь гораздо хуже, чем в Германии. Это я понял еще тогда, когда меня везли из Рима в Мессину.
        - У нас нет вообще никаких дорог, - буркнул в ответ Зорган. - Мы живем в грязных многоуровневых Городах и питаемся водорослями. Те, что наиболее богаты белками, идут грандам. Остальные - низким. Большинство детей погибает в первые дни жизни. Интересно, а как жил ты? - Лок повернулся к Харкаану и выжидательно забарабанил пальцами по металлу передней панели.
        - Я? Хм…
        Не отрывая глаз от летящей под колеса серой полосы асфальта, Кай на секунду забылся… перед глазами встали бескрайние буро-зеленые леса, снег, голубовато сверкающий в золотых лучах солнца, синие прогалины упрятанных в чаще озер. Пряная прохлада осени, бронзовые кляксы листьев, усеявшие черный мрамор ступеней, ведущих к высоким алым дверям его дома. Когда он последний раз был у матери, стояла тихая, сводящая его с ума пора умирания природы, пора, когда могучие леса облетают оранжевым и бронзовым покровом, готовясь к недолгой, но суровой зиме с ее ледяными ветрами и многодневными метелями.
        - Я родился в высоких широтах, - сказал он. - Замок моего отца стоял на большом холме посреди девственных лесов, которые тянулись на много-много километров. Наши ближайшие соседи жили в пяти минутах полета от нас. До ближайшего города нужно было лететь почти полчаса. Там, где я жил, была холодная зима и жаркое лето. Зимой было много снега, и я очень любил заезжать в лес на снегоходе. Мои родители не боялись - они с детства знали, что я не смогу потеряться. А обращаться с оружием меня учили чуть ли не с младенчества. Мой отец был очень воинственным человеком.
        - Ты боялся бандитов?
        - Бандитов? - Кай захохотал и в восторге ударил ладонью по рулю. - Нет, что ты. Просто в лесах встречались дикие звери. Леса стояли совершенно нетронутыми - нас, людей, на Саргоне не так уж и много. Большинство жителей планеты уходят в космос, и если и возвращаются, то уже в достаточно зрелом возрасте. К тому же у нас не принято иметь много детей.
        - Валерия неохотно рассказывала нам о твоей планете.
        - Да, потому что Саргон недолюбливает власть императора и слишком независим. В созвездии человеческих миров Саргон играет особую роль. Мой мир поставляет лучших воинов и лучших ученых. А впрочем, саргонцы вообще своеобразная публика: зачастую невозможно разобраться, кто из них воин, а кто ученый. Например, мой наставник Новарра был не только прекрасным пилотом, но и известным авторитетом среди исследователей Темных Рас. О негуманоидных формах жизни он знал больше, чем лучшие императорские советники. А Валерия… Она - офицер секретной службы, которая без конца плетет всевозможные интриги в отношении Саргона и в особенности тех его воинов, которые обладают паранормальными способностями. Мутантов, если хочешь. Все эти люди собраны в подразделение под названием Седьмая Звезда Саргона - когда-то среди них сражался и я.
        - Вам часто приходится воевать? Но с кем? - Зорган-младший нахмурил лоб, пытаясь понять смысл рассуждений Кая.
        - Мы воюем постоянно, Лок. Там, в Бездне, у человечества слишком много врагов. Мы живем в довольно-таки милитаризованном обществе. Мне есть с кем сравнивать, и я знаю, о чем говорю. Только недавно император Салазар Бесконечный снял запрет на межзвездную торговлю - ты не представляешь себе, насколько дорого обошлась человечеству глупость и косность его предшественников, которые вообще не позволяли людям вступать в контакты с расами торговцев. А Саргон торговал и раньше, несмотря на все запреты. Поэтому мы слишком далеко ушли вперед, и метрополии вместе с покорными мирами нас уже не догнать. Естественно, это вызывает ярость у лояльных императорских подданных: с одной стороны, без нас никак нельзя, с другой - мы слишком, по их мнению, горды и заносчивы. К тому же среди нас попадаются мутанты, которые внушают ужас и отвращение. К сожалению, человеку свойственно недолюбливать тех, кто хоть в чем-то лучше его.
        Кай замолчал. Лок, задумчиво покачивая головой, глядел в окно на насыпь идущей вдоль побережья железной дороги. Харкаан прекрасно видел, что ему многое непонятно. Между ними лежала пропасть, которая могла стать непреодолимой.
        Наверное, объяснить все это сегодняшнему землянину было бы гораздо проще, подумал он. Тому же Больту, к примеру. Вот интересно: получается, что мы, забравшиеся в глубины космоса и познавшие массу неведомых ранее истин, в гораздо меньшей степени ушли от нормальной человеческой природы, чем они, пережившие сокрушительную катастрофу Большого Взрыва. Жалкие остатки человечества, поставленные на грань выживания, за столетия отчаянной борьбы растеряли самый дух человека - тот дух, что толкал его на вечный поиск, гнал через невообразимые ледяные дали пространства…
        Вспомнив о Больте, Кай горестно вздохнул. Обаятельный гауптман, к которому он уже успел привязаться, остался на другом берегу Средиземного моря, и кто знает, суждено ли им будет встретиться еще раз? Общество умного пьянчуги казалось Каю куда более предпочтительным, нежели та странная компания, в которую он попал. От леди Валерии не стоило ждать ничего, кроме неприятностей. Сейчас, пока он ей нужен, она вполне терпима - а потом? Фанатично преданная императорской семье, она убьет его без малейшего сомнения. Здесь, на Земле, в его защиту не поднимется ни одна живая душа.
        Погруженный в невеселые мысли, он едва не проскочил правый поворот на Пескару.
        Небольшой городок был типичной для Средней Италии захолустной дырой на берегу сонного Адриатического моря: узенькие улочки, мощенные еще во времена австрийского владычества, желтые каменные дома и домики, ветхие вывески тратторий, пекарен и магазинчиков. Во дворах сушились рыбачьи сети, орали шумные ватаги чернявых ребятишек, поперек узких, как кишка, переулков висели застиранные простыни. В одной из таких нор, мощенной истертой ногами десятков поколений брусчаткой, Лок приказал остановиться.
        - Подожди меня здесь, - бросил он, выбираясь из «Лянчи».
        Кай флегматично пожал плечами и заглушил двигатель - Лок уверенно толкнул рассохшуюся дверь в облупленной и едва ли не косой стене двухэтажного дома с нависавшими над улочкой балконами и скрылся в темноте подъезда.
        Проводив его взглядом, Кай достал из кармана свой портсигар, раскурил сигарету и откинулся на спинку сиденья, выставив локоть в открытое окошко двери.
        - Синьор, - пискляво заголосил кто-то под самым его ухом, - дайте лиру! Дайте мне лиру, благородный синьор!
        - А что еще? - невозмутимо осведомился Кай, рассматривая чумазого мальчишку, повисшего на подножке автомобиля. - Может, доллар?
        Юный патриций явно не имел понятия о том, что это такое, но отставать от хорошо одетого синьора в новенькой и недешевой машине ему явно не хотелось.
        - Дайте мне лиру, синьор! - продолжал он свой скулеж. - Нас у матери пятеро детей, а мой дорогой папочка утоп третьего дня…
        - Луиджи! - опровергая его, загремел со второго этажа хрипловатый испитой бас. - Сейчас я надеру тебе задницу, и тогда-то ты будешь знать, как хоронить собственного отца раньше сроку! А ну, беги в тратторию к дядюшке Марио и попроси его налить мне кувшин вина. Пошел, негодяй!
        Сморщившись, словно его заставили проглотить жабу, наследник славных римлян опустил кудрявую голову и неторопливо потрусил за угол. Кай хмыкнул и попытался представить себе подобную картину в Германии. Не выходило. Италия начинала ему нравиться. Следовало бы, кстати, проверить недавнее утверждение Больта, что прекрасное местное вино можно было купить здесь меньше чем по рейхсмарке за литр, - но у него не было наличных, да и о курсе он не имел ни малейшего понятия.
        Некая почтенная матрона, вид которой внушил Каю изрядные опасения за целостность балкончика, на который она выскочила, взмахнула принесенной с собой ковровой (когда-то ковровой!) дорожкой и обрушила на крышу «Лянчи» целую гору пыли. Кай чихнул и открыл было рот, чтобы высказать досточтимой синьоре свое недоумение, но тут хрустнула деревом по камню давешняя дверь, и в переулке появился Лок в сопровождении черноволосого и явно перебравшего молодого человека, который тащил огромный, изрядно пошарпанный чемодан со сбитыми стальными уголками. Харкаан поспешно всунул голову обратно в салон и потянулся назад, чтобы открыть заднюю дверь - тесный багажник автомобиля был совершенно не способен принять в себя такое чудовище.
        - Давай, давай, - подбодрил его чем-то разозленный Лок.
        Его носильщик, посверкивая остекленелыми глазками, торопливо впихнул чемоданище на задний диван и ретировался. Лок захлопнул дверь, погрузился вперед и произнес, раздраженно оправляя на себе блузку:
        - С этими людьми очень трудно работать… пребывание здесь слишком поправило их здоровье.
        - Что-то случилось? - поинтересовался Кай.
        - Да как тебе сказать. Мне не стоит сюда ездить. Они сильно пьют и, напившись, стремятся задрать буквально каждую юбку.
        Кай не смог удержаться от хохота. Лок посмотрел на него с явным неудовольствием.
        - Прости, - сказал Кай, отсмеявшись, - это было невежливо с моей стороны. Но, коли дело обстоит именно так, оденься мужчиной - и вся недолга!
        - Они что, первый раз меня видят? - фыркнул в ответ Лок. - И потом, чего ради? Сейчас мне так удобнее…
        Он кокетливо закинул ногу за ногу, обнажив узкую щиколотку, затянутую в черный американский чулок, и отвернулся к окну. Кай незаметно дернул плечом. Отвечать что-либо не хотелось, лучше было промолчать.
        Через несколько минут Кай затормозил у выцветшей вывески небольшой траттории. Лок недоуменно поднял голову:
        - Что тебе здесь надо?
        - У тебя есть наличные?
        - Есть… немного. Тебе что-то понадобилось?
        - Мне хочется попробовать местного вина. Один мой приятель клялся, что даже самые дешевые итальянские сорта стоят того, чтобы их попробовать.
        Лок мягко рассмеялся и неожиданно провел тонкой ладонью по волосам Кая:
        - Не городи ерунды, поехали. У нас есть любые вина, Кирби очень ревностно следит за тем, чтобы погреба не опустошались.
        Странный жест несколько смутил Кая, и он безропотно отпустил педаль сцепления, трогаясь дальше. Гром и молния, подумал он по-немецки, он что, надумал строить мне глазки? Вот это была бы штука!.. Нет-нет-нет, пожалуйста… женщин у меня был легион, но для меня-то он пока - мужчина! А может, все-таки не «он», а «оно»?
        Кай озадаченно пожевал губами и решил закурить. Взгляд Лока, незаметный за пушистыми черными ресницами, пытливо скользил по его лицу, но Харкаан, помимо собственной воли, не позволил недоумению отразиться на своей физиономии.
        - Зачем я вам здесь понадобился? - спросил он, прикурив сигарету.
        - Этим людям нельзя особенно доверять, - безразлично ответил Лок. - А сейчас у нас мало свободных ребят. Лодка ушла в Александрию - фактически сейчас нас всего пятеро, не считая Норы. Кирби занят с Маком, а отпускать меня с женщинами он не любит.
        - Этот товар представляет собой большую ценность?
        Лок ответил не сразу. Несколько секунд он, казалось, размышлял над ответом, потом принял решение:
        - Давай поговорим об этом потом, хорошо? Я… мне не хотелось бы рассуждать на эту тему в отсутствие Кирби.
        - Хорошо, - согласился Кай. - Как скажешь. Но вообще учти: я не люблю дурацких тайн - нам предстоит работать вместе, может быть, эта работа растянется на долгий период, и я хочу быть уверен в своих партнерах.
        Зорган неожиданно покраснел. Не сказав Каю ни слова, он повернулся к окну и запыхтел своей сигаретой. Кай так и не смог понять, обиделся он или смутился.
        Они молчали весь обратный путь. Кай бездумно вел машину, стараясь не напрягать свои многострадальные мозги, Лок застывшими глазами смотрел в окно - Кай готов был поклясться, что он не видит пролетающей мимо него картинки.
        Когда, свернув с асфальтированного шоссе, «Лянча» помчалась по мягкой желтой пыли грунтовки, он ненадолго оторвался от окна и бросил на Кая странный короткий взгляд. Встретившись с ним глазами, тот вновь недоуменно поджал губы.
        Глава 6
        Кирби рассчитал время их возвращения с непостижимой точностью - в тот момент, когда Кай, раздраженно отряхивая с волос дорожную пыль, ввалился в холл особняка, Нора заканчивала сервировать стол к обеду. Сам Зорган-старший уже сидел перед пустой еще тарелкой, нетерпеливо поигрывая вилкой.
        - Надеюсь, у вас все в порядке? - дружелюбно поинтересовался он вместо приветствия.
        - Я не знаю, что вы понимаете под порядком, - усмехнулся в ответ Кай. - Если здоровенный чемоданище времен Гарибальди - то да.
        - Кто такой этот Гарибальди? - прищурился Кирби.
        Кай дернул плечом, что должно было выражать нежелание пускаться в объяснения, и присел за стол.
        Лок и Валерия появились одновременно: Лок - с улицы, Валерия - с лестницы второго этажа. Кай вяло махнул женщине рукой и принюхался к содержимому судков с обедом, неожиданно ощутив приступ голода. Это было неудивительно, до Пескары был приличный конец, и всю дорогу он гнал почти на предельной скорости, а вождение тупых и неудобных автомобилей этой эпохи всегда выматывало его похлеще, чем воздушный бой.
        - Товара больше, чем мы могли предположить, - сообщил Лок своему брату. - Метта заявил сто семьдесят единиц.
        - Он славно поработал, - довольно осклабился Кирби.
        Кай покрутил пальцами стоявший перед ним бокал, и Зорган, правильно поняв его жест, поспешно раскупорил бутылку вина. Нора тем временем разлила по тарелкам ароматный рыбный суп и бесшумно исчезла на втором этаже. Кай взялся было за ложку, но, ощутив вдруг на себе пристальный взгляд Валерии, поднял голову.
        - Нам предстоит совершить небольшое путешествие, - сообщила она ему.
        - Да, - откликнулся с другого края стола Кирби, - леди Валерия считает, что вы должны повидаться с Лизмором.
        - Вы собираетесь плыть на своей субмарине в Германию? - неприятно удивился Кай. - Но помилуйте, рейх - это вам не заспанная Италия! Береговая оборона Кригсмарине четко несет службу, и подкрасться к немецкому побережью нелегко. Даже если всплывать ночью и у самого берега… И потом, на всех дорогах полно патрулей, кругом гестапо - без качественных документов в Германии делать нечего!
        - А кто говорит о субмарине? - криво усмехнулась Валерия. - Вздор, лорд Харкаан… Мы поедем на поезде через Францию или Швейцарию - как будет удобнее. Мы поедем официально, без каких-либо проблем, заручившись всеми необходимыми визами: вы, вероятно, забыли, что на эту операцию работает вся мощь императорской Службы?
        Кай не без труда подавил готовый вырваться смешок. Так вот отчего эти странноватые братцы-разбойнички так облизывают тебя, моя красавица! Разумеется, неисчерпаемые ресурсы Службы позволили им значительно упростить свою жизнь в этом враждебном для них мире. Фактически у них не осталось проблем! Напечатать пару миллионов марок или лир - чего уж проще! Ценные бумаги - какие угодно, документы - любые, а уж о такой мелочи, как золото в виде драгоценностей или просто лома, - об этом и говорить не стоит. Сегодняшний день есть эпоха, отнюдь не блещущая техническим совершенством и насквозь пронизанная самой варварской коррупцией, - следовательно, пресловутое золото легко и бесшумно открывает любые двери и решает любые проблемы.
        - Н-да, представители рейха вряд ли откажутся выдать визу каким-нибудь, к примеру, чилийцам или аргентинцам - состоятельным и с претензией на аристократичность, - хмыкнул Кай. - Что, я прочитал твои мысли?
        - Почти, - ответила Валерия. - Понятно, что китайские подданные из нас не получатся. Я займусь этим вопросом сегодня же. Если все пройдет нормально, то завтра-послезавтра мы выедем в Рим. Ты был в Риме, Кай?
        - Мечтал, но никак не получалось по географии службы.
        - Ах да, я все время забываю, что ты надел мундир сразу же после своего появления здесь. Твои родовые наклонности не отпускают тебя…
        - Не совсем сразу, но где-то около того. В тридцать седьмом я уже воевал в Испании. Над Мадридом я сбил свой первый самолет - это была «крыса» русского добровольца[«Крысой» франкисты называли советский истребитель «И-16», прошедший через множество конфликтов конца 30-х и вновь схватившийся с машинами Люфтваффе в первые дни войны. Авторитеты считают его лучшим истребителем своей эпохи.] . Потом я летал в Польше, валял дурака над Британией… - Он махнул рукой и скривился. - Откровенно говоря, все это было утомительно и скучно. Сукин сын лойт был первым, кому удалось меня свалить.
        Валерия рассмеялась. Давнее владение актерским ремеслом помогло ей выразить в своем смешке и презрение и уважение - эмоции несовместимые; Кай в тысячный раз восхитился поразительной глубине этой женщины, способной, как и прежде, уложить целый монолог в один взмах ресниц.
        - Ты был самым молодым полковником на всем Саргоне, - сказала она.
        Кай промолчал - за месяц до того, как его эполеты украсила полковничья звезда, они допились до полного умопомрачения: Валерия получила вожделенный генеральский стек. Служебные успехи Кая Харкаана вряд ли могли смутить кого-либо, он происходил из известной во всех мирах семьи, давшей человечеству целую плеяду неукротимых и суровых авантюристов, покрывших свое имя немеркнущей славой еще за несколько столетий до его рождения, - но она родилась в доме священника на захолустной сырьевой планете…
        - Чем поможет нам этот Лизмор? - спросил он, сосредоточенно работая ложкой.
        - Насколько мне известно, он вхож во многие двери Берлина, - ответила Валерия, - и может открыть их для нас.
        - Ты не знаешь Германии, - покачал головой Кай. - Даже если он, прожив в рейхе несколько лет, сумел купить для себя какие-то концы и связи, это вовсе не значит, что он сможет сделать то же самое для нас. Боюсь, что нам придется действовать грубо. А грубые действия в самом сердце «третьего рейха» - это хождение по лезвию ножа… Ты впутываешь нас в смертельно опасные игрища, Лери.
        - Я?!
        В возгласе женщины было столько эмоций, что Харкаан вдруг подумал: она все воспринимает не просто всерьез. Ее напугали, напугали без шуток и дураков, и теперь она готова переть напролом…

«Бездна с моей плотью, - подумал он с запоздалым удивлением, - а мне, получается, на все наплевать? Рыжий лис настолько привык бегать от своих собак, что его уже не волнует ничто, кроме тех ничтожных сорока-пятидесяти лет, что отпущены ему его телом? Лис запыхался от бесконечного страха, он уже не в состоянии верно оценивать ситуацию?.. Ему нужна всего лишь нора, а все остальное не имеет значения?»
        - Прости, - глуховато произнес он на своем родном языке, - я неправильно выразился. Ты должна понять меня.
        Взгляд Валерии пронзил его насквозь. Вздохнув, она опустила глаза.
        - Мы не будем возвращаться к этому вопросу. Хорошо?
        Кай молча кивнул.

* * *
        - Приготовьте документы, господа, мы приближаемся к бывшей границе рейха.
        Проводник-немец презрительно оглядел сидящую в купе пару («И откуда они тут взялись, эти странные южноамериканцы?»), нехотя коснулся пальцами козырька фуражки и важно двинулся дальше по коридору, повторяя свою дежурную фразу для остальных пассажиров.
        - Границы давно нет, а кордоны остались, - хмыкнул Кай, откладывая в сторону ворох накупленных в Париже газет. - Ах, Германия, Германия… порядок превыше всего.
        Сидевший напротив него Лок Зорган с любопытством уставился в окно, разглядывая потеющих возле какого-то шлагбаума солдат в традиционных стальных шлемах. Это были мальчишки третьей линии, и карабины за их спинами висели кривовато. Кай хорошо знал, что подобную службу в рейхе несут только те, кого ну никак нельзя использовать на фронтах, - впрочем, очень скоро и до них дойдут руки, а на их место встанут сорокалетние бюргеры, оторванные русской кампанией от любимого пива. Потные же мальчишки скорее всего украсят своими костями бескрайние российские равнины. Он вздохнул и отвернулся от окна.
        Экспресс остановился. Кай решительно раскупорил стоявшую на столике бутыль неимоверно дорогого вина, купленную им в Париже, и достал из кармана толстенную кубинскую сигару.
        - Радостное лицо, - скомандовал он Локу, слыша, как в вагон вваливается наряд пограничной стражи.
        Лок негромко прыснул и охотно протянул руку к наполненному для него бокалу. Кай щелкнул возвращенной ему родной зажигалкой и в задумчивости откинулся на спинку дивана. Наряд продвигался быстро - кроме них, в вагоне-люкс берлинского экспресса ехали только лишь высокопоставленные армейские чины, направлявшиеся из Франции в отпуск.
        - Здравствуйте, господа. Попрошу ваши паспорта.
        Немолодой обер-лейтенант с ленточкой кайзеровского креста был, без сомнения, резервистом, призванным в самое последнее время: его свеженький мундир не успел еще растерять свой характерный складской аромат, хорошо знакомый Каю, который сам недавно получал новое тропическое обмундирование.
        Харкаан улыбнулся и протянул заранеее вытащенные из кармана паспорта.
        - О, герр Венделер - немец? - приятно удивился пограничный чин. - И давно вы в Аргентине?
        - Всю жизнь, - радушно улыбнулся Кай, - и всю эту жизнь я мечтал повидать родину своих предков. Моя супруга, - кивнул он в сторону Лока - урожденная синьора Арриго-и-Кавалья из Буэнос-Айреса. С нами едут наши друзья Гарсиа, они в соседнем купе…
        Он нисколько не сомневался в надежности документов, но тем не менее отчего-то предпочел как следует заболтать лейтенанта. В рейхе традиционная немецкая педантичность очень часто превращалась в подозрительность, и Кай не забывал об этом ни на минуту.
        - Счастливого пути, господа, - пограничник вернул паспорта и отдал честь, - надеюсь, Берлин вам понравится.
        Толпившиеся в проходе солдаты не стали утруждать себя досмотром багажа. В этом вагоне работы для них не было.
        Кай глотнул вина и прислушался к тому, как в следующем купе Валерия любезнейше извиняется за то, что ее муж, синьор Гарсиа, совершенно не владеет немецким языком и лишь кое-как изъясняется по-французски… Он отчетливо представил себе, как она строит глазки седоватому лейтенанту, и успокоенно вернул в рот сигару: по-латински страстный монолог был разыгран на высшем уровне, и пограничник вдруг стал извиняться сам - наверняка не понимая, какого черта он это делает.
        Допив бокал, Кай вернулся к парижским газетам.
        Франция, номинально оккупированная вермахтом, продолжала тем не менее жить своей жизнью. Сально усмехаясь, Кай смаковал куртуазные новости, способные шокировать любого из его соотечественников, - несмотря на то, что Саргон считался самым свободным имперским миром, мораль в его утонченно-милитаризованном обществе исповедовалась весьма суровая. О вещах, которые привычно обсасывало не первое поколение легкомысленных французов, не всегда говорили даже в офицерских барах, где падение под стол считалось вполне нормальным событием.
        За чтением он не заметил, как тронулся эспресс. Подняв глаза, Кай увидел мелькнувшие за окном зеленые холмы с остатками разрушенных укреплений, и отложил газету.
        - Здесь шли бои, - без всякого выражения произнес Лок.
        Кай пожал плечами.
        - По-моему, вермахт взрезал французскую оборону как ножом. Эти красавцы, французики, они слишком любят болтать - а вот вояки из них никакие. Теоретически французская армия значительно превосходила силы вторжения, но… Бумажное превосходство далеко не всегда является таковым на деле. Саргону случалось сражаться с силами, которые должны были смять его в считанные сутки, - а на деле происходило обратное.
        - Ты убил много людей? - неожиданно спросил Лок.
        - О господи! - Кай оторопел настолько, что произнес это по-немецки. - Разумеется, ведь я всего лишь солдат! Правда, людей я начал убивать именно здесь…
        Дурацкий вопрос Зоргана неожиданно заставил его задуматься. В самом деле, сказал он себе, а ведь я никогда не испытывал шока от того, что мои пули уносят жизни моих собратьев, - жизни, которые я привык считать бесценными!.. Как же так? Получается полная дикость, но, странно, я никогда не думал о ней раньше.
        - Знаешь, - произнес он, наливая себе вина, - я не убил того парня, который встретился мне над Мадридом. Я не знаю почему - я помню только, что я легко мог это сделать, но тем не менее я лишь прострелил ему двигатель, и он благополучно приземлился с парашютом в самом центре города. А ведь перед этим он свалил двоих наших!.. Я хорошо помню, что в тот миг мной владело странное чувство: я знал, что легко могу просчитать уравнение траектории, то есть сделать с ним все, что угодно, но - да, я не убил его. Кажется, в последнее мгновение я чуть двинул ручкой, и очереди моих пулеметов легли в капот его машины.
        - Тот русский, он хорошо летал?
        - Хорошо?.. - Кай на секунду задумался. - Да нет, скорее - отчаянно. Вообще-то говоря, оказавшись в Испании, я очень быстро понял, что реальных противников для меня здесь нет. Мало кто из сегодняшних пилотов всерьез задумывается о тактике воздушного боя, мало кто представляет себе схему своих собственных действий. К примеру, они не умеют стрелять: но почему? Потому что никому и в голову не приходит, что существуют достаточно простые математические модели, позволяющие мгновенно рассчитать траекторию уверенного поражения цели из той или иной позиции. Они предпочитают доверять своим инстинктам, а для меня бой - это чистая арифметика. Я не могу рассуждать так, как они, я привык сражаться с противником на таких дистанциях, когда глаза человека абсолютно бессильны. Зачастую, выводя свое звено на линию атаки, я не видел врага даже на экранах, мои сканеры показывали только распыленные засечки, не позволяющие осуществить автозахват цели, но я четко знал: именно отсюда мы должны выстрелить - и попасть, обязательно попасть! И это, не забывай, на скорости, близкой к скорости света.
        Лок молча покачал головой и вновь уставился в окно. Кай скривился: он понимал, что Зорган смотрит на вещи совершенно иначе, нежели он, и восприятие сражений как математической гимнастики ему совершенно чуждо. Для него смерть - это смерть, конец всего сущего, итог победы или, наоборот, поражения, заполняющий душу темными, как ночь, горькими страстями. Ему не приходилось воевать с не-людьми, далекими от человеческих эмоций настолько, что дистанция эта рано или поздно превращала душу солдата-человека в элементарную вычислительную машину, привычно рассчитывающую идеальный путь выполнения того или иного приказа.
        Для Кая Харкаана, в один прекрасный день ставшего Дирком Винкельхоком, переход от войны той к войне этой прошел плавно и безболезненно. Ни о чем не задумываясь, он остался все тем же отрешенным математиком, всего лишь изменив числа в привычных ему формулах победы. Куда больше его занимали проблемы этического характера - но не в небе, а - на земле. Дискомфорт, вызванный вопиющим несовершенством эпохи - эпохи, выбранной им самим, - давил на него сильней день ото дня. Он уже не видел в ней того героического флера, который родился в его сознании после изучения доступных ему исторических материалов, он давно перестал восхищаться тем, что когда-то казалось ему мрачным мужеством и самоотречением; ему было скучно и тошно, и с каждым днем, с каждым часом все сильнее и сильнее давил на него ледяной страх - так и оставшийся непобежденным.
        - Пойми, - неожиданно произнес он в пустоту, - мы никогда не убивали ради удовольствия. Мы, как я сейчас это понимаю, вообще не испытывали наслаждения от наших побед. Мы думали о другом, нас занимали совершенно иные вещи - и я, наверное, тоже не думал о тех, кого я убивал… Я хочу сказать, убивал здесь.
        Док поднял на него изумленные глаза:
        - И о чем же?…
        Договорить он не успел: незапертая дверь купе распахнулась, и на диван рядом с Каем бесцеремонно плюхнулась Валерия.
        - Кирби спит, - объявила она, - похоже, у него началась спячка. Странно, до зимы еще далеко. А вы - пьете?..
        Кай вздохнул, сунул руку в лежавший на полу под столиком дорожный несессер и вытащил третий бокал.
        - Куда от тебя денешься… - сокрушенно вздохнул он. - Даже газету не даешь почитать.
        - Вы, кажется, мило беседовали? - прищурилась Валерия.
        - О, Бездна! Ты снова начинаешь ревновать? Ты спятила?
        Женщина натянуто хмыкнула и молча опрокинула в рот бокал вина.
        - Эти годы, Кай… Они меня не изменили.
        - Я не смел надеяться.
        Подчеркнуто сухой тон Харкаана заставил ее поджать губы, но сдаваться она не собиралась:
        - По-моему, ты плохо представляешь себе теперешнее положение.
        - О боже!.. Ни в коей мере, дорогая. Боюсь, что все как раз наоборот: это тебе некуда деться. Это на твоей шее висит миссия, которая грозит стать судьбоносной. А мне - по большому счету, мне плевать. Или ты думаешь, что, решившись на позор бегства, я не представлял себе его последствий? Фактически я дезертировал из действующей армии! Приговор, вынесенный моей душе, - знаешь, он заставил меня о многом задуматься…
        - Кай, боевые действия закончились практически сразу же после твоего бегства. Твой патрон Новарра стал сенатором. Пожизненным сенатором, Кай… А твой приговор был забыт почти сразу после вынесения: Новарра приложил к этому немалые усилия и очень сожалел о том, что не имеет с тобой никакой связи. И сегодня ты мобилизован как действующий офицер императорских вооруженных сил. Это вовсе не сделка, Кай… именно это я и хотела тебе втолковать.
        Харкаан выпрямился на диване.
        - Новарра стал сенатором? И я…
        - Приказа о твоем увольнении из рядов вооруженных сил не было, - быстро произнесла Валерия. - Повторяю, Кай: это не сделка. У меня достаточно полномочий, и я вольна принимать решения без консультаций с начальством.
        Кай резко выдохнул и потянулся к вину, спеша наполнить свой бокал.
        - Но почему, Валерия? Чего ради было ломать комедию? Почему ты не захотела объясниться сразу?
        - Потому что лояльность Седьмой Звезды по-прежнему не вызывает энтузиазма у Его величества. Я должна четко представлять себе последствия своих решений.
        Кай отвернулся к окну. Валерия продолжала смотреть на него из-под полуприкрытых век, но он не реагировал на ее взгляд, прихлебывая вино мелкими глотками: в его душе ревели победные трубы, и ему стоило немалого труда не позволить торжеству отразиться на лице. Он знал - стоит ему сейчас встретиться с ней взглядом, и она поймет все. Шальная улыбка могла стать мечом, способным разрубить его удачу, и сейчас было важно не дать этот меч Валерии. Она хорошо умела пользоваться любым оружием, попадающим ей в руки.
        - Да, - произнес Кай, вдруг закрывая глаза, - да, мы уделаем его, как котенка. Я даже знаю как. Мне будет нужен мой истребитель, и тебе придется его сюда доставить. Ты готова к этому?
        Глава 7
        На привокзальной площади наметанный глаз Кирби мгновенно определил ожидавшую их машину - серый «Опель-Адмирал» с узколицым худощавым парнем за рулем.
        Приветствовать своих пассажиров водитель не пожелал, лишь кивнул старшему Зоргану и молча погрузил в машину немногочисленные чемоданы. Кай уселся на задний диван вместе с Локом и Валерией и приготовился обозревать плохо знакомый ему Берлин, но «Опель» не стал петлять в лабиринте улиц: едва отъехав от вокзала, автомобиль свернул в какой-то переулок и остановился возле двухэтажного особняка конца прошлого столетия.
        - Приехали, - удовлетворенно сообщил Кирби. - Будем выгружаться.
        Кай не без удивления выбрался из салона и задрал голову, разглядывая второй этаж здания, украшенный наглухо зашторенными изнутри окнами. В эту минуту рядом с ним чуть скрипнула дверь, и на тротуар вышел моложавый, чуть седой господин с неожиданно веселыми и живыми глазами, одетый в прекрасный светлый костюм.
        - Здравствуйте, господа! - певуче произнес он. - Надеюсь, вы добрались без приключений?..
        Кай широко распахнул глаза, вслушиваясь в речь седого господина. Он готов был поклясться, что уже слышал этот неповторимый акцент - правда, он слышал его в совсем другом языке, но все же сейчас Харкаан был уверен в своих выводах: этот человек родился в его мире. И он хорошо знал, где именно.
        Валерия поняла это одновременно с ним. Чуть прищурившись, женщина устремила на седого пристальный изучающий взгляд; ответом был негромкий смех:
        - Вам не откажешь в проницательности, леди… Да-да, я родился и вырос на Киркленде, а наш выговор не спутаешь ни с чем: даже по-немецки я не говорю, а напеваю свои фразы. Разрешите представиться: Лизмор Кимбол, в прошлом - офицер императорской пехоты. Прошу в дом, здесь вы будете находиться в полной безопасности.
        - Бездна с вашей плотью! - выдохнула Валерия, на миг потеряв самообладание. - И вы хотите убедить меня в том, что братья не знали о вашем происхождении?
        - Именно так, любезная леди, - добродушно усмехнулся Лизмор, подхватывая пару стоящих на панели чемоданов, - а зачем, собственно? Их больше интересовали другие вещи - они у меня толковые коммерсанты, они не спешат забивать свои головы ненужными для бизнеса вопросами.
        Кай бросил короткий взгляд на Зорганов: Кирби, слыша разговор на незнакомом ему языке, замер возле массивной кормы «Адмирала» с изумленно раскрытыми глазами, тогда как Лок, чуть сощурившись, усердно делал вид, что его ничто не касается. Не понимая, для чего Лизмору понадобился этот загадочный спектакль, Кай мысленно махнул рукой и переадресовал вопрос Валерии.
        Несколько минут спустя все они уже сидели в просторной гостиной, выходившей окнами в тесный дворик, усаженный липами. В углу гулко тикали старинные часы в резном деревянном корпусе; Лизмор извлек из буфета бокалы и здоровенную бутыль рейнвейна, выставил на массивный круглый стол коробку сигар и, разлив вино, встал возле открытого окна, меланхолично попыхивая небольшой трубочкой.
        - Тысячи вопросов, конечно? - произнес он в окно. - Если хотите, я отвечу на них сам.
        - Да-да, - скрипнула Валерия, - если вам будет угодно…
        - Я родился в семье, которая не первое столетие занималась сельским хозяйством. У нас были кое-какие земли, несколько заводиков… Прочная репутация консервативных, честных людей, которые занимаются своим делом и не трогают других. Мне не повезло: судьба землепашца меня не устраивала, а ничего другого на Киркленде я найти не мог - и в один прекрасный день я завербовался в императорскую армию. Обычное дело, не правда ли? А вот дальше было сложнее: через пять лет я попал в печально знаменитый Приграничный Легион, где научился проворачивать такие дела, от которых у императорских прокуроров темнело в глазах, - но мне везло, у нас всегда все было тихо, и вот - спустя двадцать лет после того, как я покинул отчий дом, я вновь высадился на родной планете. В кармане у меня лежал новенький патент младшего офицера, удостоверение об увольнении с почетом и пенсионное свидетельство. Мне казалось, что впереди меня ждет спокойная обеспеченная жизнь и все такое прочее…
        Лизмор подошел к столу, глотнул вина и вновь вернулся к окну, словно наблюдатель, не желающий покидать свой пост.
        - Мои иллюзии рассеялись очень быстро, - усмехнулся он, выпустив очередное облачко сладкого дыма. - Старший брат, ставший к тому времени главой рода, не пожелал принять меня в доме: мы и раньше не очень-то ладили, а с годами его характер испортился совершенно он стал таким же тупорылым упрямцем, как и совсем одряхлевший папаша. Я, помнится, крепко врезал ему по уху и уехал. В ту ночь валил снег. Бездна в его душу, а я был изрядно пьян и едва смог посадить свой флайер возле деревенской гостиницы. Я был достаточно состоятельным человеком: плюнув на все, я отправился на столичную планету и какое-то время болтался по барам и борделям безо всякой цели. Потом… В общем, очень скоро я выяснил, что у моих друзей, которые знали про меня больше, чем бы мне хотелось, начались вдруг серьезные неприятности. Бежать мне было некуда, но там, в Приграничье, я познакомился с несколькими мингами: они умеют быть хорошими друзьями, вот только подружиться с ними человеку нелегко. Мне это удалось. Мой приятель-шкипер доставил меня на Землю. Но это уже отдельная история, не правда ли?
        - Как тесен мир! - саркастично восхитилась Валерия. - Но уж тут-то, я полагаю, ваши дела идут не самым худшим образом?
        - О-Ло Желтый продал мне странную машину… Зорганы, наверное, рассказывали вам? Никто, даже сам О-Ло не может понять, почему я попал именно в начало двадцатого века: о Бездна, я хотел зацепиться гораздо раньше! Я целился лет на триста ниже, а очутился - здравствуйте!
        - Отчего же вы не захотели жить в нашей эпохе? - Лизмор присел на подоконник и неожиданно захохотал: в его голосе Каю почудилось откровенное издевательство. Валерия вздрогнула.
        - А вы захотели бы жить в дерьме?
        - Но почему Европа? - неожиданно спросил Кай. - Европа, увязшая в мировой войне?
        - Игра и торговля, - Лизмор перестал смеяться и посмотрел ему в глаза, - причем, заметьте, торговля, которой занимаюсь не столько я, сколько мои дорогие друзья Зорганы. Я занимаюсь игрой, вот так, да! Игра для меня интереснее торговли, а сегодняшняя Германия - это громадное поле для игровых комбинаций. Вы не представляете себе, насколько интересно бывает наблюдать за шевелениями этих безмозглых кукол, которые искренне верят во всю ту ахинею, что им приходится выслушивать на протяжении последних лет.
        - Да, игра в куклы достаточно забавна, - презрительно согласилась Валерия. - Но сейчас перед нами стоит серьезнейшая проблема.
        Лизмор нахмурился и стиснул зубами мундштук своей трубки.
        - Я знаю, о чем вы, - сообщил он через некоторое время. - Не забывайте, что я пятнадцать лет провел там, в Приграничье. Признаться, в ту минуту, когда Кирби сообщил мне свои новости, я был ошарашен и даже напуган. Я не знал, какой тон мне выбрать для разговора с вами - простите, если я где-то ошибся… Лорд Харкаан, предмет разговора вы знаете лучше, чем кто-либо из нас: прежде чем я начну рассуждать со своего места, мне было бы интересно услышать ваше мнение.
        - Вы имеете в виду направление опасности? - уточнил Кай. - Если так, то я считаю, что целью оппонента является приближение Большого Взрыва, - давайте подумаем, каким образом она может быть достигнута. Я лично склоняюсь к мысли о том, что в качестве основного рабочего сценария было выбрано деструктивное вмешательство тех или иных индивидуумов, способных повлиять на развитие событий в требуемом оппоненту ключе.
        - Я слышу речь блестящего саргонского ученого, - хмыкнул в ответ Лизмор. - Да уж, лойт не имеет в своем арсенале средств разрушения. Нет у него ни бомб, ни пушек. Но вот создать он может любую бомбу. Для этого ему нужны только руки - и ничего больше. Как вы считаете?
        - Вы хотите предположить, что у Германии может появиться термоядерный заряд? Причем заряд достаточно компактный? Не забывайте, Люфтваффе не располагает бомбардировщиками большой грузоподъемности! «Фокке-Вульф-200» я, с вашего позволения, в расчет не принимаю - это несерьезно…
        - Не термоядерный, милорд!.. Речь идет про обычную атомную бомбу. Как она выглядит, вы знаете? Ха-ха, два куска урана - и пожалуйста. Да, она будет тяжеловатой, но зато с ней не придется далеко лететь: Лондон практически под боком.
        - Этот вариант уже просчитывался нашими аналитиками, - подала голос Валерия. - Ответ отрицательный. Здесь что-то другое, Лизмор. Думайте, думайте, Бездна с нашей плотью! Мне отчего-то кажется, что у нас не слишком много времени на размышления.
        - Ну, годика два, наверное, можно гарантировать, - задумчиво возразил Кимболл. - Давайте пока лучше отдохнем с дороги. Лорд Кай, вы, я надеюсь, пьете пиво?..
        - Скажите, Кай, вас не удивляет тот факт, что вы прозевали появление лойта в Солнечной системе?
        Харкаан загадочно улыбнулся в ответ.
        - Сразу видно, что вам не приходилось сталкиваться с охотниками, Лизмор. Я способен учуять нечисть только в открытом пространстве - мне мешает атмосфера и множественные возмущения полей вокруг планеты. Непосредственно на поверхности я могу распознать лойта лишь на незначительных расстояниях. Именно так и было дело над Средиземным морем. По сей видимости, я смог узнать о его появлении в каком-то из египетских подразделений британских ВВС: на небе. Потом уже было поздно.
        Они медленно брели по боковой аллее Тиргартенского парка, наслаждаясь тишиной и покоем: здесь казалось, что никакой войны не существует на свете. В кронах деревьев щебетали птицы, откуда-то спереди доносились звонкие голоса детей, выведенных матерями на прогулку. В Берлине, особенно ближе к старинному центру города, леденящий дух мировой бойни уже начал ощущаться - налеты британских бомбардировщиков поселили в людских глазах темный огонек постоянной настороженности, на перекрестках появились указатели ближайших бомбоубежищ; некоторые здания заметно пострадали от налетов, и вокруг них копошились озабоченные строители.
        Лизмор чувствовал себя непринужденно. Все эти годы он вполне благополучно прожил под личиной состоятельного шведского негоцианта, более озабоченного тратой, нежели зарабатыванием денег. Острый ум - в этом Кай успел уже убедиться, - уверенное владение несколькими европейскими языками и недюжинная фантазия позволили вчерашнему пехотинцу приобрести немалое количество знакомых и собутыльников в самых разных кругах берлинского общества. Гестапо не обращало на него внимания. Таких, как он, в нацистской Германии ошивалось великое множество, и держать их всех за шпионов не мог даже самый подозрительный контрразведчик.
        - Н-да… - Лизмор остановился, задумчиво пыхнул трубкой. - Скажите-ка, милорд: леди Валерия может быть опасна для нас?
        Кай на секунду оторопел. В последнее время ему слишком часто задавали неожиданные вопросы, но привыкнуть к этому он все еще не мог. Подыскивая ответ для прищурившегося Кимбола, он вдруг поймал себя на мысли, что его хваленая приспособляемость дала трещину; ему стало неуютно.
        - Для нас с вами, Лизмор? Вы это хотели сказать?
        - Именно так, милорд. Для нас с вами - и да простит мне Бездна этот эгоизм.
        - Должен вас обрадовать - мы с вами нужны ей… Мы с вами, а не она нам. Я знаю эту змеиную душу - уж вы мне поверьте.
        - Я все время порываюсь задать вам несколько бестактных вопросов…
        - Не переживайте попусту. То, что было между нами, - давно в прошлом.
        - В будущем, вы хотели сказать?
        - В самом деле… Я ведь с Саргона, дружище. В тот момент, когда я понял, что она, моя возлюбленная и без пяти минут мать моих детей, рьяно строит свою карьеру на всей той грязи, которую ее Служба принялась лить на наши многострадальные головы, я не смог найти иного выхода, кроме бегства. Бегства сюда.
        - Я понимаю вас, милорд. На Саргоне всегда практиковалось щепетильное и слишком запутанное понимание чести.
        - Вы ни черта не понимаете, Лизмор!.. Простите. - Кай коротко вздохнул и отвернулся. - Я не хотел вас оскорбить, - добавил он в сторону, - но вы действительно не в состоянии этого понять. Хотя бы потому, что я и сам не понимаю всего до конца. Иногда я чувствую себя одержимым той ложью, которую мне приходится носить в закоулках души. Я не в состоянии найти ответ на свои вопросы, и мне приходится лгать - каждый раз, когда вспоминаю. Каждый раз, Лизмор!.. Потому что ответ необходим. Хоть какой-то ответ.
        Его собеседник молчал, меланхолично посасывая свою трубочку. Кай почувствовал себя растерянным, ему не стоило так срываться. Злясь на себя, он вытащил из брючного кармана портсигар и зажигалку.
        - Вам не кажется, что полет Гесса выглядит несколько странно? - неожиданно спросил Лизмор. - Я общался с одним из его адъютантов незадолго до побега, и тот вскользь заметил, что последнее время шеф выглядит и ведет себя как-то не так… заметьте, это было именно до побега, и рассказывать известные сказки, скорее, даже абсурдно.
        Кай с хрустом захлопнул портсигар.
        - Вы считаете, что бегство Гесса может иметь какое-то отношение к нашей проблеме? - удивленно произнес он.
        - Я пока ничего не считаю, - отрывисто бросил Лизмор, поднося к лицу руку с часами, - поехали, я еще успею кое с кем повидаться.
        Он молча развернулся и быстрым шагом двинулся к выходу из парка, где их поджидал припаркованный «Адмирал». Чуть забежав вперед, Кай посмотрел на лицо Кимбола - тот шевелил губами, разговаривая с самим собой. Все так же отрешенно Лизмор уселся в машину, запустил двигатель, небрежным ударом втолкнул передачу и тронулся, не обращая внимания на едва успевшего захлопнуть дверь Кая.
        - У меня есть один человечек, - произнес он, не отрывая глаз от дороги, - некий штандартенфюрер фон Б., близкий к Гейдриху и Шелленбергу. Делом Гесса занимался именно Гейдрих - не знаю, занимается ли сейчас. Фон Б. треплив, как деревенская барышня, и к тому же он ненавидит Мюллера, который чрезвычайно хотел погреть на этом инциденте свои шаловливые ручки. Следовательно, молчать он не станет… Вы не представляете себе, лорд Кай, - продолжил Лизмор после короткой паузы, в течение которой его губы вновь принялись за свою беззвучную работу, - вы не представляете себе, до чего же они все тщеславны. Прямо мальчики в коротких штанишках.
        Кай недоверчиво покачал головой. Трепливость высших чинов РСХА представлялась ему несколько надуманной. Впрочем, Лизмор знал их потроха гораздо лучше, чем он - простой пилот, никогда не приближавшийся к высокой берлинской политике.
        Правда, Торн, еще с прошлой войны знавший самого Геринга, рассказывал ему кое-что о том, что творилось на самой верхушке руководства Люфтваффе, но Кай никогда не пытался спроецировать бардак в ВВС на берлинскую администрацию. Во время их памятного разговора в Польше Медведь горестно покачал головой в полной уверенности, что ничем хорошим новая военная авантюра не закончится. Сейчас Харкаан начал догадываться, что именно он имел в виду…

«Опель» уверенно двигался в сторону Большого Берлина. Лизмор перестал шевелить губами и несколько расслабился, придя, очевидно, к какому-то решению. Некоторое время спустя он затормозил на набережной Шпрее и повернулся к Каю.
        - Сразу за углом, - боднул он головой, - небольшой погребок. Выходите из машины и, не торопясь, двигайтесь в его сторону. Войдите, сядьте за столик и закажите себе что-нибудь: лучше пиво, оно здесь того стоит. После того, как я выйду оттуда, так же не спеша следуйте за мной и идите вдоль по улице. Я встречу вас на втором левом повороте.
        - Ясно, - поморщился Кай, вылезая из «Адмирала». Нелепая конспирация взбудоражила его, по спине пробежал холодок.

«Что за черт, - сказал он себе, - ты начинаешь дрожать? Хорошенькое дело!..»
        Обогнув массивный нос автомобиля, Кай лениво извлек из кармана сигарету, прикурил и перешел на противоположную сторону, поправляя стильную серую шляпу. Он выглядел несколько по-американски: дорогой пиджак, широкие брюки в мелкую полосочку и не совсем типичный для берлинца массивный перстень на правом указательном пальце. Впрочем, для приезжего латиноамериканца это было, наверное, самое то. Германия пока еще нормально встречала гостей из невоюющих стран; к тому же его отличный, практически без акцента немецкий не вызывал сомнений в чисто германском происхождении.
        Лизмор не ошибся: свернув за угол, Кай сразу же увидел вывеску, изображавшую жизнерадостного розовощекого мужчину в старинном камзоле, восседавшего с кружкой в руке на пузатой бочке. Название заведения он читать не стал - толкнув массивную дверь с матовым стеклом, Харкаан спустился в подвальчик и вошел в небольшой зал.
        Заняв пустовавший угловой столик, он снял шляпу и окинул зал коротким внимательным взглядом, пытаясь угадать, кто из немногочисленных посетителей пивной является знакомым Лизмора. От размышлений его отвлек подскочивший к столику кельнер с полотенцем через руку.
        - Светлого, - опережая его вопрос, буркнул Кай, - и порцию сосисок, конечно.
        Кельнер кивнул и умчался за стойку. Тем временем в зальчике появился и Лизмор, сосредоточенно запихивавший в брючный карман связку ключей. К немалому удивлению Кая, его конфидентом оказался лысоватый мужичок в слегка поношенном костюме, сидевший перед самой стойкой. На его столике красовались аж три картонки из-под пивных кружек и вчерашний номер «Фолькишер Беобахтер», который несколько часов провел в свернутом состоянии: было похоже, что лысоватый предпочитал таскать газету под мышкой. Кимбол рассеянно скользнул глазами по столикам и, вдруг заулыбавшись, деловито устремился к нему.
        - Дорогой Уве, - оживился в ответ лысоватый, - рад, очень рад…
        Лизмор плюхнулся на стул и тотчас же наклонился к своему собеседнику. Тот, сделав на секунду большие глаза, закивал, внимательно слушая его бормотание, отчего оба стали похожи на беговых «жучков», обсуждающих последние новости.
        Кельнер принес пиво и тарелку с сосисками. Кай благодарно кивнул, вытащил из-под массивной глиняной кружки картонку с названием и эмблемой заведения, повертел ее в пальцах, размышляя о том, стоит ли прислушиваться к беседе Лизмора и его конфидента, решил, что не стоит, и принялся за сосиски.
        Светлое пиво и впрямь оказалось превосходным. За время, проведенное во Франции, а потом в Ливии, Кай успел отвыкнуть от вкуса нормального пива и первую кружку опустошил почти в два глотка. Счастливо выдохнув, он откинулся на спинку стула. Поймавший его блуждающий взгляд кельнер поспешил поднести вторую кружку. Справа довольно громко заговорили о последнем ночном налете англичан и беспомощности зенитчиков, совершенно не способных остановить бомбардировщики. Кай незаметно скосил глаза: разговор вели двое немолодых бюргеров, ничем не напоминавших сотрудников гестапо. Конечно, они в любой момент могли написать «куда надо», но все-таки было похоже на то, что Лизмор знал, где можно болтать, не опасаясь неприятностей.
        В конце концов, сказал себе Кай, ни у какого Мюллера не хватит людей, чтобы завалить ими все берлинские пивные. И вообще… на ворчание здесь смотрят сквозь пальцы. Пока.
        Он вытащил из кармана новую сигарету, клацнул зажигалкой и сквозь дым посмотрел на Лизмора. Тот сидел, положив локти на стол, и внимательно слушал своего собеседника, который что-то быстро бормотал, то и дело покусывая большой палец правой руки. Его водянистые серые глаза сверкали, рот чуть подергивался - Каю показалось, что говорит он с недоумением. Лизмор прихлебывал из своей кружки и кивал, сочувствуя. Снять шляпу он и не подумал, лишь сдвинул ее на затылок. Кай знал, что Кимбол живет здесь под личиной богатого шведского бездельника, время от времени устраивающего какие-то темные дела с импортом сырья: было ясно, что он крепко врос в свою роль и скорее всего кому-то очень нужен… Кай не исключал, что его связи за границами рейха служили для Лизмора щитом, благодаря которому он мог не бояться за свою безопасность. Опять же - пока…
        Кай вздохнул. Как бы это ни было трудно, следовало признаться, что он ему завидует. Здесь все так здорово! Ах, если бы не дурацкая война и не идиотские, сверхнеудобные автомобили! Удрать бы в Швейцарию, подумал он. А еще лучше - в Штаты.
        Дело было то ли в пиве, то ли в прогулке по парку, то ли в том, что он и в самом деле устал воевать. Кай дернул плечом и куснул губу. Миражи, подумал он. Все миражи. Шаг в пропасть был сделан отнюдь не вчера, и теперь все было лишь миражем. Единственная реальность носила два имени - Страх и Ложь. Глумливая двухтелая тварь ехидно заглядывала через плечо в его кружку…
        По старинному мрамору пола негромко шаркнул чей-то отодвигаемый стул. Кай поднял голову и увидел как Лизмор прощается со своим приятелем. Раскланявшись с ним, лысоватый потребовал четвертую кружку и углубился в чтение своей газеты: по всей видимости, он не собирался покидать погребок.
        Кай лениво допил свое пиво, поглядел на часы и поднялся, бросив на столик пару купюр. Кельнер и восседавший за стойкой хозяин проводили его равнодушными взглядами. Выйдя на улицу, Харкаан опустил на глаза свою шляпу - после полумрака кабачка солнце показалось ему нестерпимо ярким - и медленно побрел вдоль по улочке, нашаривая в кармане портсигар, открывать который на улице он не решался: золотая игрушка точно копировала наградной портсигар с орлом Люфтваффе на крышке, который он получил в Польше. В сороковом году он немало помучился, чтобы превратить свой старый «порт» в эту массивную дребедень. Если бы не еврей-ювелир, чью дочь он ухитрился перебросить в русскую зону оккупации, дело было бы плохо. Вислоносый старик не поверил своим глазам, когда Кай сунул ему под нос то, что нужно было очень аккуратно впаять в новоотлитую награду; но вопросов тем не менее задавать не стал. Кай успокоился только после того, как узнал, что беднягу таки расстреляли под горячую руку. Не то чтобы он, полковник Кай Харкаан, так уж дорожил наградным портсигаром стоимостью в триста рейхсмарок, нет, - но коли наградили,
то пользоваться следовало именно им, а не тем, что был у него раньше. Пришлось повозиться и даже завести пару дружков в зондеркоманде СС, которая «чистила» Варшаву. При мысли об этой чистке у Кая всегда вставали дыбом волосы, слишком она напоминала то, что сделали «кочевники» Экор с одной небольшой человеческой колонией…
        Задумчиво покуривая, Кай добрел до второго от набережной перекрестка, где уже стоял знакомый «Опель» Лизмора.
        - Вы слушали наш разговор? - спросил Кимбол едва он влез в машину.
        Кай сбил шляпу на затылок.
        - Не-а, - сказал он. - А зачем?
        - Черт! Собственно, для этого я вас и привез… Ну да ладно. У вас случаем нет приятелей в Швеции?
        - В Швеции? Откуда?
        - Ну и чудно. - Лизмор пустил двигатель. - Тогда мы с вами немножко прогуляемся на север. Сейчас я завезу вас домой, заберу ваш паспорт и рвану в свое родное, то есть шведско-королевское, консульство, а завтра мы с вами отбудем в Киль.
        - Я поеду один?
        - Вы хотите сказать - без леди Валерии? Будем считать, что я ей не доверяю.
        Глава 8
        Небольшой шведский пароходик «Мальме», вышедший из Киля поздним вечером, всю ночь трепало так, что с первыми лучами солнца Кай поспешил выбраться на палубу, испытывая неистовое желание исторгнуть за борт все, что еще оставалось в его желудке после ужина, затянувшегося далеко за полночь. Воровато озираясь, он кое-как добрался да кормы, перегнулся через леер ограждения и с содроганиями испачкал густо-зеленую балтийскую волну. По странной прихоти подсознания в голове вдруг раздался визгливый голос разъяренной Валерии, которая никак не желала оставаться в Берлине, и желудок послушно отозвался на него новым спазмом.
        Кай вытер губы прихваченной с собой салфеткой, измученно фыркнул и сплюнул за борт.
        - Вот черт, - прошептал он по-немецки, - это ж надо…
        - Вам плохо? - окликнул его знакомый голос. Кай обернулся: по металлической лесенке к нему карабкался Лизмор, выглядевший не в пример свежее его самого.
        - Какой из меня мореход?.. - сокрушенно вздохнул Кай. - А вы?..
        - Я привык, дружище. Идемте-ка лучше в каюту, вам стоит выпить чаю. Я знаю по себе: чай с лимоном неплохо помогает в такой ситуации.
        - Я слышал что-то про пару кружек морской воды, - страдая, проворчал Кай, - но, клянусь, на это я совершенно не способен. Подождите…
        - Что случилось? - не понял Лизмор, с тревогой глядя на его заострившуюся физиономию.
        - Двухмоторный самолет на одиннадцати часах, - объяснил Кай, - он снижается, сейчас мы его увидим.
        Лизмор тотчас задрал вверх голову и принялся буравить глазами серое небо. Кай был прав: через несколько секунд из облаков донесся нарастающий вой далеких еще движков, и вслед за ним над морем поплыл темный силуэт небольшой двухмоторной машины.
        - «Бристоль-Бьюфорт», - сообщил Кай с тихой яростью. - Лизмор, а на борту есть жилеты?
        - А что вы хотите этим сказать? - удивился Кимбол.
        - То, что у него может быть торпеда. А если торпеды нет, значит, это разведчик и нас ждет британская лодка. Начинайте откручивать вон тот спасательный круг: мы недолго продержимся в этой проклятой воде.
        Британец, окрашенный снизу в серо-зеленый колер, сбросил обороты и совершил над пароходом неровный круг. Удерживаемая цепкими когтями кугелей, под его плоским брюхом висела толстенная торпеда. Кай готов был поклясться, что командир экипажа испытывает сейчас яростное желание всадить ее в неуклюжую черную калошу под шведским флагом. Харкаан посмотрел вверх и неприятно оскалился.
        - Самолет бы мне… - прохрипел он, давясь вдруг набежавшей слюной. - Я свалил бы этого разбойника одной очередью.
        - Мы в нейтральных водах! - возмутился Кимбол.
        - А почему он тогда не уходит?
        Уходить английский торпедоносец и не думал: накренясь, он продолжал кружить над несчастным пароходиком, как будто у него заклинило руль и элероны. Ветер донес до ушей Кая изумленную ругань, раздававшуюся на носу, - там столпились капитан и офицеры корабля, не знавшие, чего им ожидать от загадочного самолета.
        - У меня такое ощущение, - сообщил Лизмору Кай, - что мы с вами влипли в какую-то непонятную историю.
        - А у меня начинает кружиться голова, - пожаловался в ответ Кимбол. - Послушайте, может быть, мы отправим его немножко искупаться?..
        - А у вас есть - чем?
        - А у вас что, нет?
        Посмотрев друг на друга, они одинаково нервно хохотнули, после чего Лизмор и в самом деле отправился откручивать барашки ближайшего спасательного круга, который висел на кормовом ограждении.
        Тем временем «Бьюфорт» сделал последний круг, развернулся на запад и полез обратно в низкие облака. Оторвавшись от своего занятия, Лизмор поднял голову и проводил его долгим тревожным взглядом.
        - Оставьте круг на одном кронштейне, - посоветовал Кай. - Кажется, нас пока пронесло: рядом нет ни единой подлодки - по крайней мере, ни единой подлодки на перископной глубине…
        - Вы уверены?
        - Я ни в чем не могу быть уверен. Может, и есть: но тогда она болтается с выключенными моторами.
        Лизмор плюнул на палубу и деловито спрятал в карман пиджака пару отвернутых барашков. Круг нормально держался и на одной скобе - зато теперь его не пришлось бы долго освобождать. Кимбол шмыгнул носом:
        - Кай, идемте выпьем. В кают-компании можно попросить пунш. По-моему, это лучший выход из сложившейся ситуации.

«Что-то не нравится мне этот славный ковчег, - подумал Кай. - Не пойму отчего, но - не нравится, и все тут». Двигаясь вслед за Лизмором по сырой палубе он погрузился в тревожные размышления.
        Тот самый офицер фон Б., с которым Кимбол беседовал в прокуренном берлинском погребке, по большому секрету сообщил ему, что Гесс собирался в Англию не с пустыми руками. Планшет, болтавшийся на бедре беглого партийного деятеля, выглядел неприлично пухлым - куда более пухлым, чем должен выглядеть планшет обычного пилота. Арестованные гестапо техники фирмы «Мессершмитт», выпускавшие его в последний полет, наивно предположили, что Гесс взял с собой большую кучу подробных карт Британии, боясь якобы заблудиться. Как же, как же… Люди Гейдриха вдруг запаниковали: им почудилась стопка неких секретных документов, которые друг фюрера собирался отдать англичанам.
        Карта у Гесса, безусловно, была. Более того, Кай принял точку зрения Лизмора, уверенного, что беглец хорошо знал, куда ему следует лететь и с кем конкретно встретиться. Необходимо было выяснить детали - ради этого, собственно, они и потащились через Балтику в Стокгольм.
        Версия могла оказаться пустышкой, но уж больно странным выглядело неожиданное помешательство одного из первых лиц рейха, отчетливо проявившееся в последние дни перед его странным полетом. И - это Кай знал достаточно хорошо - оно очень напоминало буйное раздвоение, которое происходит с человеком сразу после того, как им овладеет лойт. Раз так, Кай Харкаан готов был плыть хоть через Тихий океан верхом на помойном ведре.
        Грохоча башмаками по ступеням металлической лестницы, Лизмор и Кай спустились палубой ниже и, пройдя через короткий грязноватый коридор, очутились в просторной кают-компании «Мальме». Здесь шкипер старался поддерживать относительное подобие чистоты и порядка - в целом судно отнюдь не блистало, ибо старый швед был и капитаном, и владельцем корабля: раз так, никакие начальники не могли помочь ему побороть давнюю любовь к дерьму и бедламу, вынесенную им из многолетнего рыбацкого прошлого.
        Кают-компания являлась харчевней для офицеров экипажа и тех немногочисленных пассажиров, которые время от времени ступали на палубу «Мальме». Справа от входа красовалась стойка из давно потемневшего красного дерева, которую усердно тер немолодой лупоглазый бармен, чью макушку в любое время суток венчал полосатый колпак с кисточкой, а дальше, в глубине помещения - несколько круглых столов, покрытых выцветшими, некогда зелеными скатертями.
        За одним из столов восседал угрюмый шкипер с непроизносимой фамилией Бенгтссон в компании своего старпома и штурмана. Шкип молчал, попыхивая короткой глиняной трубкой, а офицеры, уже успевшие хлебнуть рому из стоявших перед ними кружек, раздраженно спорили о целях странного «англичанина». Войдя, Лизмор с неудовольствием покосился на эту публику и хлопнул ладонью по стойке, привлекая внимание бармена. Тот перестал тереть стойку и вдруг обнаружил способности недурного телепата.
        - Пунш будет позже, - равнодушно сообщил он на корявом немецком.
        - Замечательно! - восхитился Кимбол. - А…
        - Грог. И могу пожарить трески.
        Одолжив у бармена щепоть табаку для трубки, Лизмор уселся за угловой столик, облюбованный Каем.
        - Меня угораздило забыть кисет, - заметил он. - Придется курить эту гадость.
        Трубка исторгла синее облако дыма, настолько едкого, что Кай чуть не закашлялся. Лизмор пожевал губами, сморщился и незаметно сплюнул под стол.
        - Простите мне мои манеры, - извинился он на родном языке, - но дерьмо действительно жуткое. Интересно, какую ж надо иметь глотку, чтобы постоянно курить этакое зелье!..
        - Похоже, мы единственные из пассажиров наблюдали сегодняшний инцидент, - решил Кай. - Если я не ошибаюсь, все кругом еще дрыхнут. Непонятно, как можно спать в такую качку?
        - Блюют в иллюминаторы, - предположил в ответ Лизмор. - Обычное дело. В позапрошлом году я попал в шторм, дело было в Северной Атлантике, и я всю дорогу только и делал, что стоял в гальюне на коленях.
        Словно в ответ на его слова, в ближайший иллюминатор вдруг с шумом ударила вода. Кай почувствовал, что корабль поворачивает, становясь зачем-то бортом к волне, и порадовался, что все иллюминаторы задраены намертво.
        - Скоро шведские воды, - объяснил Лизмор, - мы повернули, готовясь обходить минные поля. Шведы тут понатыкали…
        - А рыбаки?
        - А рыбаки знают. Швеция боится всех: и англичан, и немцев. Вот вам и нейтралитет, понимаете ли. Как вы считаете, - поинтересовался Кимбол, вновь выпустив облако мерзкого дыма, - леди Валерия вооружена?
        - Леди Валерия сама по себе оружие, - глубокомысленно ответил Кай. - Страшнее линкора. А если серьезно, то пол-Германии разнесет без проблем. А что вас беспокоит?
        - Средства связи у нее при себе?
        - Без сомнения. У нее хитрющий передатчик мингского производства. Работает в паре с хронотрансом и бьет в «относительную» точку. На орбите болтается корабль обеспечения, я уверен. В нашем, конечно, времени.
        - Я очень сильно жалею, что нарассказывал ей о себе. Проклятье, этого не следовало делать!
        - Гм. Дружище, да бога ради. Да кому вы сейчас нужны? И что вы там такого натворили?..
        - В том-то и дело, что ничего особенного. Но именно такие глупости и любят крутить эмиссары императорской Службы. Личные контакты с представителями инорас, нелегально находящимися на императорских территориях. Торговые отношения с оными. Ну, вы сами знаете…
        - Ай, плюньте! Этак можно пол-Саргона «закрыть». Меня так уж точно.
        - Но ведь вам это уже когда-то инкриминировалось!
        - Не только это, Лизмор. Не только… Главным было то, что я был одним из самых известных охотников Седьмой Звезды. Самым молодым, самым родовитым и самым наглым. Можно не продолжать, да?
        Кай глубоко вздохнул и потянулся в карман за сигаретой, нарушая данное самому себе слово не курить натощак.
        - Знаете, - произнес он совсем тихо, - в чем главное отличие между мной и леди Валерией? Когда ее долг вступил в конфликт с ее чуствами, она переступила через них, словно через прогнившее бревно поперек тропы. А я в такой же ситуации… Что ж, я оказался здесь. Но вам не стоит ее бояться. Я не допущу, клянусь вам. Я не смог убить ее одиннадцать лет назад, но, клянусь Бездной, я легко сделаю это сегодня!
        Бармен в колпаке принес не самый чистый поднос, на котором красовались тарелки с жареной треской, хлеб и высокие кружки с грогом. Лизмор не успел его поблагодарить - сгрузив свою ношу на столик, бармен резво повернулся и зашагал восвояси. Кай погасил сигарету, сделал приличный глоток из кружки, крякнул и принялся за еду. Треска, правда, в него не лезла; морской волк из лорда Кая Харкаана не получился бы ни при каких раскладах. Жуя через силу, он мечтал о самой банальной американской тушенке, которой они с Больтом еще недавно развлекались в Африке. Роммель, крепко долбанувший по славной британской армии, захватил невиданное количество жратвы, которая немедленно поползла по всем частям Африканского корпуса. Больт выменивал у знакомых итальянцев дешевое вино, которое недурно шло под консервы, - сейчас Кай немало отдал бы за пару замечательных замасленных банок с надписями «US Army»…
        - Когда мы прибудем в Стокгольм? - спросил он у сосредоточенно работавшего челюстями Лизмора.
        - Тут девятьсот километров, - хмыкнул тот, - а вы думаете, что наша колымага умеет ползать быстро? Наслаждайтесь - балтийский воздух, говорят, обладает целебными свойствами.
        Кай с сомнением покачал головой и с ненавистью засунул в рот очередной кусок трески.

* * *
        Таможенные формальности уладились в порту буквально за несколько минут. Вялый чиновник полистал паспорта, убедился в наличии у Кая визы, шлепнул какую-то печать и произнес ленивую фразу по-шведски.
        - Он пожелал нам удачи, - весело объяснил Лизмор, выходя из конторы.
        - Угум, - кивнул Кай, созерцая унылое серое небо, готовящееся исторгнуть на грешную землю противный скандинавский дождь. - Куда дальше?
        - В центр, - отозвался Лизмор. - Позаимствуем у моих друзей какой-нибудь драндулет и покатим на север. Кунгсгаттан, - сказал он таксисту минуту спустя, - да поживее, мы спешим.

«Драндулет», взятый Кимболом во дворе одного из зданий в деловом квартале Стокгольма, оказался почти новым «Плимутом» с откидным верхом. Хозяин, востроглазый невысокий мужичок, весело хлопал Лизмора по плечу и строго грозил пальцем, указывая на блестящую серым лаком машину. Уже сидя в салоне, Кай несколько минут ждал, пока они закончат свой треп.
        - Надоел, - вздохнул Кимбол, плюхаясь наконец за руль, - болтун… «Смотри, не поцарапай», - язвительно передразнил он хозяина машины. - Черт, я тебе десять таких куплю!.. Как будто речь идет о «Дюзенберге» или там о «Бугатти»! Тьфу! Кстати, «Дюзи» я в прошлом году мог купить за смешные, в общем-то, деньги.
        - «Дюзенберг»? - не поверил своим ушам Кай. - В Германии?
        - Да… один полковник СС оторвал его у какого-то голландского еврея, мир его праху, и продавал тачку почти даром, у него и так из-за нее были неприятности с партийными органами.
        - Я терпеть не могу эти тарахтящие ящики на колесах, - поморщился Кай. - Приличные машины появятся еще не скоро. Впрочем, этот «Плимут» уже на что-то похож. По крайней мере, передняя панель не так напоминает самолетную «доску», как на моем бывшем «Вандерере»…
        - Америка, - мечтательно вздохнул Лизмор. - А я, знаете, люблю эти, как вы говорите, тарахтящие ящики. Ими нужно управлять по-настоящему, руками - без всяких там электронных мозгов и прочего хлама, считающего своим долгом вытирать тебе сопли.
        Глаза Кимбола весело блеснули, он втолкнул вторую передачу и резко «вложил» газ в пол. Кабриолет рванулся вперед, как пришпоренный конь, в брезенте поднятой крыши взвизгнул ветер. Лихо перегазовав, Лизмор забил третью и едва увернулся от какого-то старичка на черном «Ситроене-7», степенно выехавшего на перекресток.
        - Вот я вас когда-нибудь покатаю на истребителе, - пообещал Кай, вцепившись обеими руками в дверную ручку и жалея об отсутствии привязных ремней. - Вот посажу к себе за спинку и ка-ак начну петельки вышивать…
        - Ладно, ладно! - добродушно рассмеялся Кимбол. - Больше не буду. Но этот конек и в самом деле неплох. Э?
        - «Мессер» покруче станет, - мрачно хмыкнул в ответ Кай. - Однако же я предпочитаю летать по воздуху.
        Лизмор сдержал свое слово - выехав на узкое шоссе, ведущее вдоль берегов Ботнического залива на север, они потрусили «неспешной иноходью», лишь изредка ускоряясь, чтобы обогнать пару-другую грузовиков, двигавшихся в рыбацкие поселки.
        Через два часа «Плимут» въехал в городок под названием Румбу, о чем Кай прочел на дорожном указателе, и деловито запетлял по улицам окраины. Лизмор осадил машину в тесном переулке под вывеской небольшой двухэтажной гостиницы. На первом этаже аккуратного здания с красной черепичной крышей располагался ресторанчик, из которого аппетитно пахло жареной рыбой и тушеными овощами.
        - Вот и приехали. - Кимбол заглушил двигатель и потянулся на сиденье. - Вечером должен появиться один мой хороший приятель - он знает, что я всегда останавливаюсь именно здесь. Отель, между прочим весьма приличный, по крайней мере для такой дыры, как эта. И кухня у них неплохая. Правда, - извините, но девочек тут заказывать не принято.
        - Обойдусь, - в тон ему хмыкнул Кай, выбираясь из машины.
        Словно в ответ на слова Лизмора в одном из окон второго этажа мелькнуло хорошенькое личико молодой девушки, обрамленное густыми светлыми волосами, и пара любопытных глаз вполне умело обстреляла стоящего возле серой кормы
«Плимута» Кая. Он сбил на затылок свою американизированную бежевую шляпу и демонстративно поправил изумрудную запонку на белоснежном манжет. Беззвучно ахнув, девушка исчезла.
        Лизмор извлек из багажника два небольших чемодана и шагнул к двери отеля, сделав знак Каю следовать за ним. В это мгновение дверь, мелодично звякнув колокольчиком, распахнулась, и на старую брусчатку переулка вышла фигуристая (как успел отметить Кай) золотисто-рыжая дама средних лет с открытым и милым лицом и едва не бросилась к Лизмору с объятиями. Кимбол в ответ заулыбался, опустил чемоданы и затарахтел по-шведски, указывая на Кая. Харкаан счел нужным коротко поклониться.
        - Позвольте представить вам фру Ослунд, хозяйку этой очаровательной гостиницы, - произнес Лизмор по-немецки. - Фру Ослунд… герр Венделер…
        - Ах, мы всегда так рады принимать у себя господина Линдвалла и всех его друзей, - хозяйка тоже перешла на немецкий, она говорила почти без акцента - и Кай, вдруг решив поддерживать «легенду» латиноамериканца, ответил ей глубоким поклоном с неизбежным избавлением от головного убора.
        Фру Ослунд чуть покраснела и рванулась было забрать у Лизмора чемоданы, но Кай, разумеется, не позволил ей этого сделать.
        Пригожая хозяйка отвела их на второй этаж, вручила ключи от двух одноместных номеров и настоятельно рекомендовала обращаться к ней по любой нужде в любое время дня и ночи. Швырнув свой чемодан в уютное кресло, Кай вышел в коридор и вдруг остановился, поймав себя на забавной мысли, что Лизмор, похоже, именно так и делал - причем не раз. Кай коротко хохотнул и дернул ручку соседних апартаментов, отданных Кимболу.
        - Дружище, - начал он с порога, наблюдая, как старый пехотинец сражается с запутавшимися подтяжками - дружище, если у нас есть время, я хотел бы полюбоваться этим прелестным, э-э-э… городом. Вы не ссудите меня ключами от нашего лимузина?
        - Вы не знаете шведского, - возразил Лизмор.
        - Зато все кругом знают немецкий. Итак?
        - Да ради бога. Только не задерживайтесь, идет?
        Каю показалось, что Лизмор даже обрадовался возможности на некоторое время избавиться от своего спутника, что в очередной раз укрепило его подозрения насчет хозяюшки. Весело похрюкивая, он спустился вниз и уселся в «Плимут».
        Переулок, в котором располагался старинный отель фру Ослунд, вывел его на довольно широкую улицу, вдоль которой рядами стояли почти одинаковые аккуратные домики. Улица закончилась небольшой площадью, украшенной древнего вида башней с часами и вполне современным зданием банка. Подрулив к его стеклянным дверям, Кай осадил машину и заглушил движок.
        Заспанный клерк за деревянной стойкой равнодушно выслушал немецкое приветствие Кая, кивнул и открыл наконец рот - вяло, словно вытащенная из воды селедка:
        - Да, фунты мы принимаем. Какую вам сумму угодно обменять?
        Если бы он не согласился взять английские фунты, Кай имел бы полное право лопнуть от удивления. Леди Валерия хорошо знала, какой валютой следовало снабдить его перед поездкой: никакая война не могла подорвать хождение благословенного фунта стерлингов.
        Разменяв сотню на местные кроны, Кай покинул банк и неторопливо перешел площадь, направляясь к замеченному им табачному магазинчику. Продавец, сидевший на табурете с газетой в руках, имел все тот же заспанный вид: давясь неожиданным приступом смеха Кай подумал, что славный городишко подвергся нападению мухи цеце, заставившей всех его обывателей впасть в некое подобие летаргии.
        Сумма, которую он отдал за пару коробок приличных гаванских сигар, заставила его помрачнеть. Шепотом матерясь на родном языке, Кай вернулся к «Плимуту» и посмотрел на вделанный в приборную панель хронометр. Спешить в отель ему не хотелось; Кай плюхнулся на широкое сплошное сиденье, распаковал коробку сигар и закурил, сплевывая в открытое окно табак, набившийся в рот при отгрызании кончика пузатой, похожей на цеппелин, сигары. Вокруг него медленно плелись редкие обыватели, темно-зеленый, недавно перекрашенный «Форд-Т», кряхтя рессорами, выехал из одной боковой улочки и занырнул в другую - этих людей не волновала ни война, гремящая на юге, ни тот неведомый ужас, что завис где-то во тьме, вращавшейся вокруг их солнца.
        У них была своя жизнь, и Кай вдруг похолодел от ощущения чужеродности всего происходящего, что одолело его с первых же шагов, сделанных по этой мирной земле. Еще никогда он не чувствовал себя таким одиноким и потерянным, таким чужим и никчемным - никчемным для этого мира, никак не желающего принять его в себя. Он стиснул зубами сигару и запустил не успевший остыть двигатель. «Плимут» круто развернулся и с глухим рыком умчался прочь от тихой площади, оставив позади себя легкое облачко пыли и удивленные глаза степенных горожан.
        К немалому удивлению Кая, Лизмор обнаружился отнюдь не в постели фру Ослунд. Экс-пехотинца он нашел в ресторане, где тот восседал на высоком табурете перед стойкой крохотного бара и непринужденно беседовал о чем-то с рослой светловолосой девушкой, которая не выпускала из рук дежурного полотенца, протирая и без того сверкающие стаканы.
        - Ага, - громко сказал он, с живостью обернувшись на звон дверного колокольчика. - Это, наконец, вы. Присаживайтесь, дружище. Нам уже готовят обед, а пока - не угодно ли чашечку кофе с коньяком? Фру Ослунд никогда не жалеет для меня своего драгоценного французского коньяка.
        Не дожидаясь реакции Кая, он подмигнул девушке и хлопнул рукой по соседнему табурету.
        - Хотите сигару? - предложил ему тот. - Мне повезло разжиться неплохой
«гаваной», в Берлине таких уже не найдешь.
        - О! - удивился Лизмор. - Гм… с удовольствием. Да, в нейтральной стране жизнь течет совсем иначе. Сегодня я познакомлю вас с одним любопытнейшим экземпляром, - он закурил и перешел на родной язык, певуче растягивая гласные, - этакое, знаете ли, дитя эпохи… международный авантюрист - клянусь вам, в наше время таких не встретишь.
        - Гангстер? - осклабился Кай.
        - Я же говорю - интернациональный авантюрист. Он родился в Нью-Орлеане, а вырос в Европе. Десяток имен и сотня лиц - или наоборот, да-а!.. Артюр Бриссак, он же майор Грин, он же штурмбаннфюрер Нагель, он же лейтенант Радизич из югославской контрразведки. Уникум! Похоже, он уже забыл свое настоящее имя - зато я его знаю.
        - Где вы откопали такого типа?
        - О-о-о, это целая история. Он был довольно известным парижским жиголо - работая при этом на СИС[Сикрет интеллидженс сервис - британская разведка.] и, разумеется, на немцев. Перед самой войной этот деятель, в очередной раз сменив физиономию, всплыл в Белграде. Потом - в Афинах. Следом был Осло и, наконец, снова Лондон.
        Кай недоверчиво улыбнулся. Представить себе такого человека ему было сложно, особенно здесь, в пылающей и сверхподозрительной Европе. Лизмор поймал его улыбку и снисходительно покачал пальцем:
        - Если это будет нужно, он станет и женщиной. Впрочем, вы все поймете сами. Джимми должен появиться с минуты на минуту, а опаздывать - не в его правилах.

«А Кимбол куда веселее, чем я представлял себе вначале, - подумал Кай, пробуя дымящийся кофе принесенный светловолосой шведкой, - надо же… пехотинец с аграрной планеты, ха-ха! Впрочем, до лейтенантского патента дослуживается далеко не каждый унтер, и далеко не каждый выживает в Приграничном Легионе. Если человек проторчал там целых пятнадцать лет, уволился на пенсию с патентом в кармане, и наверняка уж не с одним только патентом, - понятно, что это личность. Но все же, все же!.. Не просто освоиться в совершенно чуждом для него мире, а еще обрасти целой паутиной таких вот, не для всех доступных связей! О Бездна, я рад, что встретил его, - в противном случае мы не смогли бы ступить и шагу».
        Кай проглотил рюмку коньяку, оказавшегося впрямь французским, и вдруг навострил уши: под окнами ресторана мягко зашуршали шины тормозящего автомобиля. Сквозь прозрачные занавески Кай разглядел черную глыбу двенадцатицилиндрового
«Паккарда», который бесцеремонно заехал правыми колесами на тротуар. Из-за руля упруго выскочила тонкая мужская фигура.
        Лизмор вновь обернулся на звяк дверного колокольчика; лицо его расплылось в довольной улыбке.
        - Дорогой граф, - произнес он по-немецки.
        - Друг мой, - улыбнулся в ответ вошедший.
        Лизмор тихо сказал что-то девушке за стойкой и сполз с табурета, чтобы пересесть за угловой столик напротив двери. Рассматривая на ходу владельца «Паккарда», Кай последовал за ним. Его лицо, несущее на себе определенные южные черты, было тысячей лиц - однажды увиденное, оно напрочь забывалось уже через мгновение.
        Хотя, конечно, кто мог утверждать, что именно таким оно было и вчера? Кай мог быть уверен лишь в одном: темноглазый красавец без лица и без возраста хорошо изучил все тонкости своего нелегкого ремесла.
        - Граф Зоненберг, - представил своего гостя Лизмор.

«Граф» безразлично склонил голову, совершенно не реагируя на то, что его собеседник остается инкогнито. Из кухни тем временем выскочил официант аж с двумя подносами в руках: на одном дымились глубокие тарелки с супом, на другом стояло второе и графин темной жидкости.
        Дождавшись, пока официант уберется обратно на кухню, Лизмор малозаметным движением извлек из внутреннего кармана пиджака какую-то сложенную бумагу и передал ее Зоненбергу. Тот равнодушно сунул ее под хрустящий крахмалом манжет и поглядел на графин. Глаза его чуть заметно блеснули.
        Напиток, ловко разлитый Кимболом по крохотным рюмочкам, оказался первосортным шотландским виски. Такую роскошь Кай пил всего один раз, когда его «друзья» из варшавской зондеркоманды СС разгромили погреба респектабельного еврейского ресторана. Откровенно говоря, его тогда здорово тошнило: не от того, конечно, что он не умел пить…
        Граф Зоненберг молча опрокинул в себя содержимое рюмки и принялся за густую уху, которая золотилась жиром в его тарелке. Лизмор, так же молча, последовал его примеру. Первое было съедено в гробовой тишине, прерываемой лишь частым звяканьем пробки графина, которая то и дело вылетала на волю.
        Доев уху, нордический аристократ изящнейше вытер губы салфеткой и вновь раскрыл рот - на сей раз уже не для того, чтобы умастить его порцией алкоголя.
        - Я нашел некоторые ответы на ваши вопросы, - вполголоса произнес он на хорошем немецком.
        - Некоторые? - зашевелился на стуле Лизмор.
        - Некоторые. Гесс не долетел до имения лорда Гамильтона, - Зоненберг решительно потянулся к графину, - вовсе не потому, что у Мессершмитта не хватило горючего, и уж совсем не потому, что он ошибся в карте. На территории фермера, где он опустился, его ждали люди профессора Линдемана. Встреча была недолгой - настолько недолгой, что о ней не прознал никто.
        Кай отчетливо расслышал, как Лизмор скрипнул зубами.
        - Говорили, что проект, курируемый Линдеманом, окончательно зашел в тупик, - продолжал мнимый граф. - Известно также, что аналогичный проект рейха находится в том же самом состоянии; исходя из этого, я не могу делать какие-либо выводы. Да, впрочем, это и не мое дело, не так ли?
        - Вы отправляетесь в Англию? - резко произнес Лизмор.
        Бровь Зоненберга дернулась вверх.
        - Вас даже не интересует вторая часть моего доклада?
        - Теперь уже нет. Отвечайте на мой вопрос.
        - Да, я возвращаюсь в Англию. У меня немало дел в Сити. Вы хотите предложить мне какую-то новую работу?
        - Я хочу, чтобы вы целиком сосредоточились на проекте лорда Черуэлла. Целиком и полностью, вы слышите меня, Джимми?
        - Вы требуете невозможного, - голос шпиона стал совсем тихим.
        - Но вам придется на это согласиться. Или нет?
        Граф Зоненберг выдал короткое английское ругательство и с яростным сопением вернулся к графину.
        - Это очень трудно, - заметил он, употребив еще одну рюмку.
        - Ничего, - холодно усмехнулся Лизмор, и Кай удивился пустоте, появившейся в его глазах. - Вам не привыкать соблазнять размалеванных старух.
        - На этот раз мне придется соблазнять мужчину.
        - В этом вы также преуспели. Или древние Афины уже выветрились из вашей памяти? Ешьте. Вы должны отплыть сегодня же вечером, дорогой граф. Как и на чем - это уже ваши проблемы.
        - Я не голоден. - Зоненберг встал и оправил на себе коричневый пиджак. - Способы связи остаются прежними - или вы изобрели что-то еще?
        - Пока нет. - Вставать Лизмор и не подумал. - Не забывайте, дорогой Джимми, вы мне очень нужны! Очень нужны, Джимми…
        Агент надел шляпу и коротко кивнул. Его лицо потеряло прежнюю невозмутимость - теперь оно было откровенно мрачным.
        Когда черный «Паккард» с гулким рыком сорвался с места и умчался прочь, Кимбол задумчиво вернулся к притушенной в пепельнице сигаре.
        - Кай, вы знаете, кто такой профессор Линдеман? - спросил он. - Это - глава ядерного проекта Соединенного Королевства…
        - Значит, вы были правы, - мрачно произнес Кай, наливая себе виски, - лойт готовит Большой Взрыв в середине двадцатого столетия. Ядерное оружие в руках обеих сражающихся сторон: оружие пускай крайне примитивное, но все же достаточно действенное. Европа скорее всего будет разнесена в клочья. Развитие исторически сложившейся плоскости будет свернуто, и в итоге - мощнейший хронокатаклизм. Как он будет выглядеть, не знал даже Декмар.
        Лизмор криво улыбнулся.
        - Мы с вами можем выжить, - заметил он.
        - Откуда вы знаете? Поймите, последствий не представляет никто! Может статься, мы исчезнем в момент самого первого взрыва - даже если будем находиться на другой стороне планеты. Хронос - самая малоизученная из всех проблем окружающего нас мира, проблема, полная загадочных парадоксов, непостижимых для человеческого разума, и уж не нам с вами, убогим, делать выводы о том, о чем не имеют представления лучшие умы. О Бездна, я не хотел верить этому до самой последней минуты!..
        - Мы не бессильны, - резко возразил Лизмор, и его глаза полыхнули мрачным и торжественным огнем. - Мы все-таки кое-что можем, милорд. И мы это сделаем…
        - Сделаем - что? Что, Лизмор? Я уже объяснял вам: я не могу обнаружить матку, неподвижно висящую где-то в Солнечной системе. Она должна пошевелиться, но как ее заставить это сделать?
        - Когда мы разговаривали с леди Валерией, мне показалось, что у вас возникли какие-то идеи. Вам не кажется, что сейчас самое время обсудить их?
        Кай раздраженно потер виски и потянулся за новой сигарой. Густой сладкий дым, глубоко продравший легкие, помог ему обрести некое подобие душевного равновесия, и он заговорил уже почти спокойно:
        - Я был слишком самонадеян. Идея заключалась в том, чтобы заставить матку принять в себя сразу нескольких ее посланцев, вынужденных покинуть тела тех, в кого они вошли. В этот момент, насколько мне известно, матка демаскирует себя, на некоторое время переходя в подвижное состояние.
        - И - что же? Чем она плоха сейчас?
        - Повторяю: я был слишком самонадеян. Мне почему-то казалось, что я легко смогу учуять пару-тройку носителей. Уложить их - дело техники. Но теперь я вижу, что все это ерунда. Во-первых, мне стало ясно, что посланцы, эти непостижимые для нас энергополевые сгустки, вошли только в тех, кто был им необходим для осуществления своего плана. Я подозреваю, что речь идет не об ученых! Скорее лойт оседлал функционеров, отвечающих за организационную сторону проекта. Понятно, что они имеют немалое влияние на непосредственных разработчиков и вполне способны направлять ситуацию в ту сторону, которая им нужна. Полет Гесса - несомненного носителя - является подтверждением этой версии. Я не исключаю, что и в окружении Линдемана имеются его собратья.
        - А во-вторых?
        - Во-вторых, дружище, я плохо представляю себе, как вы - именно вы, ведь я в этот момент должен находиться в рубке своей «Дельты» - сможете одновременно укатать несколько лиц, к которым не может приблизиться простой смертный.
        Лизмор откинулся на спинку стула и забарабанил пальцами по столешнице. Прислушавшись, Кай уловил мотив марша Приграничного Легиона и не удержался усмешки. Кимбол не обратил на него внимания. Он был полностью погружен в какие-то размышления, и Кай не решился его тревожить.
        - Вот что, - произнес наконец бывший пехотинец, - идея в целом недурна, но нуждается в некоторой модернизации. Я не стану расплескивать ненужные слова - мне следует хорошенько подумать. Я уверен, что мой друг Джимми принесет в своем клювике немало вкусных червячков. Как только мы их увидим, все станет проще.
        - Или сложнее, - улыбнулся Кай.
        - Нет, проще. Я знаю, о чем говорю. В конце концов, не забывайте: мы имеем кое-какой запас времени. Я думаю, что не меньше года - а за год-то можно перетряхнуть полмира. Кстати, - Лизмор аккуратно промокнул губы салфектой и уперся в Кая испытующим взглядом, - вы, наверное, догадываетесь, что я взял вас с собой не просто так?..
        - Догадываюсь, - мрачно кивнул Харкаан, - но пока - без толку. Увы, но я не вижу никого. Правда, погода сильно ограничивает мои возможности. Слишком много электромагнитных возмущений.
        - В рейхе вы тоже никого не видели?
        - Видел. Но не мог сказать где, потому и молчал. Мне казалось, что где-то на северо-востоке, но это было слишком расплывчато.
        - На северо-востоке? - переспросил вдруг задумавшийся Лизмор.
        - Да, а что?
        - Так, ничего. Домыслы и догадки - ничего более. Поделюсь позже. Пока - отдыхайте. Мы попробуем отплыть завтра утром.
        Глава 9
        На закате начался дождь. Лизмор перегнал «Плимут» во двор гостиницы, поместив его под навес рядом со стареньким «Адлером» хозяйки, и куда-то пропал. Кай расположился в холле первого этажа перед камином, развернув свое громоздкое плюшевое кресло к незашторенному окну. На темном, девятнадцатого еще века столике находился графин виски и высокий стакан; Кай меланхолично курил и прислушивался к шуму за окном. Дождь мягко шуршал по древней брусчатке переулка, шевеля в голове Кая тусклый веер давно забытых событий и страстей.
        Он вспоминал те дни, когда в первый раз привез Валерию на Саргон. Это было зимой, и башни его замка укрывал снег. Они добрались до дома во второй половине дня, когда далекий алый диск солнца уже таял над верхушками вечнозеленых деревьев. Валерия, застыв от неведомого ей восхищения, долго стояла перед широкой каменной лестницей, не решаясь подняться к дверям. Мрачное величие дома среди голубых снегов одновременно подавляло и восхищало ее.
        Нигде, кроме его родного мира, люди не строили таких домов. Даже дворцы столичной планеты, вызывающие головокружение своими вычурными и невозможно дерзкими решениями, не казались столь величественными. Лишь Саргон - мир суровый и довольно холодный, мир мрачной мужественности его воинов и блестящей фантазии его мудрецов, Саргон, живущий по своим непростым законам, умел воплотить в камне всю свою многовековую гордость. Гордость покорителей ледяных пустынь и неприветливых лесов, гордость рыцарей, привыкших закрывать собой остальное человечество, не требуя за это особой платы.
        Толстые каменные стены не боялись вьюг, бушевавших на заснеженных равнинах. Мрачные темные башни, возвышавшиеся над лесами, указывали своими огнями путь припозднившемуся страннику; Валерия смотрела на старинный замок лордов Харкаанов, видя в нем прежде неведомый ей источник, из которого черпал мужество стоявший рядом с ней человек. Кай усмехнулся. Он не был Лордом, Который Слышит, он не умел читать мысли - но для того, чтобы понять, о чем думала в те минуты его возлюбленная, не надо было быть телепатом. Он все понимал…
        Он вздохнул и пригубил стакан, на три пальца налитый виски.
        Он был лордом Каем Харкааном, охотником. В серой пелене шведского дождя ему чудилось сверкающее золото снега, освещаемого полуденным солнцем. Он слышал свист ветра, играющего в верхушках величественных деревьев. Он грезил.
        Он готов был отдать все для того, чтобы еще раз увидеть алый закат и синие тени на снегу, чтобы еще раз стиснуть тонкое тело Валерии - той, что любила его когда-то. Но отдавать ему было нечего, ибо все его имущество составляли лишь ужас и горечь - ужас позора и горечь утраты.
        За спиной раздались крадущиеся шаги. Обернувшись, Кай с удивлением увидел ту самую девушку, что подсматривала за ним из окна. Ей было от силы лет двадцать, ее огромные серо-голубые глаза смотрели на мир с почти детским восторгом.
        - Вы не хотите послушать музыку? - неожиданно спросила она на хорошем немецком.
        Кай улыбнулся и повернул свое кресло.
        - Да, но с одним условием: вы составите мне компанию.
        Девушка притворно опустила глазки и подошла к массивному «Телефункену» в ореховом корпусе, который стоял в углу, накрытый вышитой салфеткой. Щелчок рукоятки - и тусклый зеленый глаз радиоприемника начал медленно разгораться, из динамиков полилось тихое гудение греющихся ламп. Присев на колено, девушка нетерпеливо закрутила ручку настройки, отыскивая что-то среди теплого янтаря шкалы. Шипение сменилось писком, и вдруг в полутемной комнате зазвучал американский джаз.
        - Оставьте, - тихо попросил Кай.
        - Вам нравится американская музыка? - изумилась девушка.
        - А что, я выгляжу для нее слишком старым?
        - Нет, - она снова смутилась, - я вовсе не хотела сказать…
        - Давайте лучше познакомимся, - предложил Кай. - Меня, например, зовут Оскар, Оскар Венделер, я приехал из Латинской Америки. А вы?..
        - Я Аннет, дочь фру Ослунд, хозяйки. Вы и вправду из Америки?
        Кай мягко рассмеялся. У нее была ладная мамина фигурка, пока, конечно, еще девичья, но можно было не сомневаться, что скоро она распустится в настоящую женщину, не лишенную приятных глазу округлостей. Давно забывший о том, что такое женщина, Кай вдруг ощутил прилив нежности, правда, к ней примешивались какие-то странные, едва ли не отцовские чувства. Она была слишком, слишком молода.
        - Я не из той Америки, - пояснил он. - Я из Аргентины. Это немного южнее Штатов.
        - Немного? - весело засмеялась Аннет. - Разве немного?
        Она уселась в соседнее кресло, машинально прикрыв подолом серого платья колени, и подняла на Кая смеющиеся глаза.
        - Наверное, вы много путешествовали? Расскажите мне, что вы видели? Вы бывали в Африке?
        Харкаан чуть не поперхнулся. Путешествовал он и в самом деле много - да и в Африке бывал… аж два раза.
        Первый раз он попал в Африку одиннадцать лет назад, когда его крохотная яхта, совершенно не предназначенная для сложных маневров в плотных атмосферах, почти что рухнула в Намибии. Двое суток Кай занимался маскировочными работами (все это было продумано заранее), а потом пять ночей брел по пустыне, пока не добрался до большого бурского поместья, выстроенного посреди травяного моря саванны. Именно там он и сумел разжиться документами хозяйского сына разбившегося за год до того на спортивном «Хэпленде». Затем был Йоханнесбург, потом пароход, идущий в Марсель. Из Марселя он и попал в Германию.
        - Да я был в Африке, - глуховато сказал Кай. - В Южной Африке… недолго. Я не думаю, что мне там понравилось. Слишком жарко, и места совершенно дикие.
        - Джунгли? - зачарованно ахнула девушка.
        - Нет - усмехнулся в ответ Кай. - Саванна. Знаете, что это такое? Это когда кругом, всюду, насколько хватает глаз, - трава. Одна высокая трава. И в ней пасутся всякие… буйволы.
        - Я страшно хочу уехать отсюда, - заявила Аннет. - Может быть, в Африку или в Австралию. Но мама без конца твердит, что это не дело для приличной девушки - думать о таких вещах. Она говорит, что подыщет мне приличного жениха, который будет вести все дела в гостинице. А я не хочу замуж. Если бы хотела, сто раз бы уже вышла.
        Она подняла глаза, и Кай вдруг замер, увидев в них уже не одно лишь простодушие провинциальной юности: нет, в милых глазах Аннет пылал огонь, так хорошо знакомый ему самому! Когда-то, много лет назад, и он, влекомый таким же огнем, странствовал меж миров, не уставая удивляться и восхищаться бескрайним многообразием окружающей его Бездны. Его род не был беден; едва закончив учебу и получив свой первый чин, Кай приобрел старый тактический разведчик типа «Оберон» и, дооборудовав его для дальних полетов, принялся утолять свою жажду познания, прыгая с одной человеческой планеты на другую. Это было счастливое время, но длилось оно недолго - началась война. Юный лейтенант-охотник занял свое место в рубке настоящей боевой «Дельты» класса «борт-космос», чья броня была окрашена в вызывающе-алый цвет его семьи.
        Тяжелые ударные корабли Седьмой Звезды Саргона носили имена выдающихся воинов прошлого: «Александр Великий», «Чингисхан», «Георгий Жуков»… «Стационар», на который попал Кай, назывался «Эрвин Роммель» - конечно, юному Харкаану и в голову не могло прийти, что спустя много лет ему придется служить практически под началом легендарного Лиса Пустыни! Когда за крылом «Мессершмитта» в первый раз мелькнули пески Триполитании, Кай с усмешкой вспомнил начало своей боевой карьеры и алую «Дельту», выпрыгивающую из брюха ударного носителя, броню которого украшало имя сегодняшнего командующего Африканским корпусом.
        - Война скоро закончится, - произнес Кай, окутавшись сигарным дымом, - и тебя будет ждать огромный сверкающий мир. Я думаю, что билет до Австралии будет стоить не так уж и дорого, - а после войны работы хватит на всех. Хотя, наверное, тебе стоит чему-нибудь научиться. Водить грузовик, например.
        Аннет ответила ему веселым смехом.
        - Грузовик? Какой ужас! Но для чего?
        - Для того, чтобы быть независимой. В Австралии это ценят. Вообще, скоро это будут ценить везде. После войны все будут жить не так, как сейчас. Это последняя война, других таких уже не будет.
        - Откуда вы знаете? - тихо и серьезно спросила девушка.
        - Мне так кажется. Мы все уже переросли тот период, когда война кажется самым простым способом решения проблем.
        Аннет раскрыла было рот для ответа, но где-то в глубине дома назойливо зазвенел электрический звонок, и она, бросив Каю извиняющийся взгляд, убежала наверх.
        Больше он ее не видел.

* * *
        Когда Лизмор, после почти часовой беготни по порту, сообщил Каю, что отплыть сегодня утром они смогут только на том самом «Мальме», который собирается обратно в Киль, ему показалось, что у него вырвали зуб.
        - О Бездна! - вздохнул он. - Что, это единственная калоша во всем Стокгольме?
        - Единственная, которая идет в Киль прямо сейчас. Я не испытываю особого желания проболтаться здесь еще пару дней. Мне нужно быть в Берлине - и чем раньше, тем лучше.
        - Давайте угоним самолет, - меланхолично предожил Кай. - Если вы сумеете раздобыть бомбардировщик, я доставлю вас в Берлин гораздо быстрее.
        Лизмор вытаращил на него совершенно квадратные глаза.
        - Я не совсем понимаю, когда вы шутите, а когда - нет…
        - Это с непривычки. Хотя, если на ушко, - я и сам путаюсь. Ну а вы, вы уже взяли билеты?
        - Какие билеты? Я договорился со старым Бенгтссоном, и вся недолга. Вот, кстати, ваш паспорт, держите.
        - Вы и на таможне побывали?
        - Меня тут хорошо знают. Вот в рейхе может быть посложнее - я имею в виду, с вами. Но взятки, как вы понимаете, берут везде.
        - Ага, так вот для чего вы накупили столько виски и сигар!
        - Разумеется. Ну, идемте, наш старый морской волк отчаливает через час и ждать нас не станет.
        Кай бросил на стол пару купюр и покинул невзрачное портовое заведение, в котором ждал Лизмора, пока тот носился по округе. За час, проведенный в одиночестве, ему пришлось выпить три здоровенные кружки дрянного кофе и послать подальше нескольких непрезентабельных местных шлюх, которые совершенно млели от его южного шика.
        Кимбол тащил на себе пару увесистых тюков с барахлом, закупленным в стокгольмских магазинах. Каю достались их чемоданы - почти, впрочем, невесомые, так как в них не было ничего лишнего.
        Полчаса спустя, когда Кай уже совершенно перестал ориентироваться в пространстве, Лизмор наконец вывел его на полузаброшенный причал, возле которого мирно дымил трубой пузатый старик «Мальме». Слева от него тянулись какие-то доки, справа качался на ветру лес мачт рыболовецких ботов и шхун. Выглядел этот пейзаж несколько мрачно, тем более что солнце и не думало появляться на небе; в довершение всего моросил мелкий и противный дождик, так и норовящий забраться за воротник.
        - Я что-то не пойму, - вполголоса заметил Кай, двигаясь по шатким деревянным сходням, что вели на борт парохода, - мне показалось, что мы пристали в другом месте.
        - Вам не показалось, - проворчал Кимбол. - Но нам-то какое дело? Я и так еле уговорил старую каракатицу взять нас на борт - он так упирался, словно я предлагал ему не деньги, а маринованных жаб.
        Кай попробовал представить себе маринованную жабу - и не смог. Лизмор, очевидно, разбирался в кулинарии куда лучше его.
        Взобравшись на борт, путешественники наткнулись на первого помощника - тощего, словно килька, верзилу с помятым лицом и клочковатой седой бородой. Его водянистые глаза выпучились на пассажиров с таким недоумением, как будто перед ним стояли призраки.
        - Шкипер сказал, что мы можем занять те же каюты, в которых плыли сюда, - заявил ему Лизмор.
        Старпом что-то пробурчал по-шведски и махнул рукой.
        Кимбол отодвинул его своей костлявой задницей и с достоинством загремел каблуками по металлической лестнице, которая вела на пассажирскую палубу. Кай, поставив чемоданы себе на плечи - иначе он не пролезал в тесный проход, - последовал за ним.
        Как ни странно, но каюта Кая оказалась убранной. В тесном шкафчике лежал комплект хрустящего крахмалом белья, и даже коврики, недавно заляпанные его мокрыми ногами, были вычищены и приятно пахли хвойным экстрактом, как и в Киле, когда они только отправлялись в Швецию.
        Швырнув свой чемодан в угол, Кай рухнул на узкую койку и вытащил из кармана сигару.
        Минут через сорок в носовой части корабля раздалось пыхтенье и грохот якорной цепи. «Мальме» качнулся вперед и начал выбираться в море. Кай закрыл глаза.

…Вечером он под завязку накачался виски, надеясь, что хмель позволит безбедно пережить все ужасы, которые ждали его в ходящей ходуном каюте. Однако же облегчения Кай не дождался: опьянение прошло буквально через пару часов после того, как он лег. Заснуть по-настоящему так и не удалось. Кай периодически погружался в неглубокую дрему, продолжая смутно ощущать толчки пляшущего на волнах парохода, и пробуждался через каждые полчаса.
        В четвертом часу ночи ему все-таки удалось уснуть более-менее крепко, но сон был недолог. Кай проснулся от назойливого ощущения опасности, вдруг засвербившей затылок, причем проснулся сразу, рывком; раскрыв глаза, он несколько секунд лежал, вслушиваясь в свои ощущения, потом поднялся, быстро оделся и отправился будить Лизмора.
        Старый солдат спал чутко. Каю понадобилось лишь несколько раз пристукнуть костяшками пальцев по двери его каюты, как внутри раздался шорох, и настороженный голос спросил по-немецки:
        - Кого там черт колотит?
        - Это я, - ответил Кай. - Вставайте, дружище. Кажется, у нас неприятности.
        Дверь немедленно распахнулась. В образовавшийся проем всунулась растрепанная голова, внимательно оглядела коридор и вернулась восвояси.
        - Заходите, - прошипел Лизмор. - Что случилось?
        Кай вошел в каюту, бегло оглядел упакованного в фиолетовую пижаму Кимбола и вздохнул:
        - Под нами шляется подводная лодка. Вы чувствуете, что корабль стоит на месте? Как по-вашему, что это может значить?
        - Вы хотите сказать, что мы уже получили торпеду? - осклабился Лизмор.
        - Пока нет. Но можем.
        - Нет, это что-то не то, - возразил Лизмор, начиная одеваться. - Вы хотите выйти посмотреть?
        - Да, черт меня возьми, я хочу… Если нас будут топить, я предпочел бы оказаться на палубе. Может, нам удастся оторвать пару спасательных кругов.
        Лизмора заметно передернуло.
        - Водичка там не очень… Ну ладно, идемте, поглядим, кто там под нами лазит. Вы говорите, субмарина еще под водой? Значит, крутится на электродвигателях?
        - А вы угадайте, почему я не могу почуять дизель… ну, с трех попыток?
        - И гадать не надо - у дизеля нет системы зажигания. Но генераторы-то вы наверняка слышите?
        - Генераторы - еще как. О, вот!.. Кажется, они выключили движки.

«Мальме» чуть заметно качнулся. Лизмор вышел в коридор, прислушался и махнул рукой, приглашая Кая следовать за ним. Над их головами тяжко пробухали чьи-то башмаки.
        На палубе было темно. Бегло оглядевшись, Лизмор бесшумно поднялся на корму и исчез из поля зрения. В это время на носу парохода вспыхнул прожектор. Ярко-желтый луч света крутнулся и уперся во что-то с правого борта. Выход на палубу находился на левом, и Кай поспешил подняться на корму, чтобы рассмотреть то, что так интересовало людей с «Мальме».
        - Вон она, красавица, - хмыкнул Лизмор, указывая рукой на залитую светом рубку подлодки, пляшущую в мелкой волне.
        - Англичанка!.. - выдохнул Кай, подходя к ограждению.
        На узкой палубе перед зачехленным орудием деловито суетились несколько темных фигурок. Кай отчетливо видел, что они спихивают на воду какой-то тюк.
        - Та-ак, - промычал Лизмор, всматриваясь в пейзаж - ну, мне кажется, что торпедировать нас сегодня не будут. Милорд, а что это они там делают?
        - Если я не ошибаюсь, они спустили надувную лодку или плот, я пока не вижу. Шустро же они всплыли, у этих негодяев поразительно быстрая продувка.
        Лизмор поднял руку, призывая к тишине. В носу корабля с мерзким скрипом раскрылась металлическая дверь, послышались отрывистые шведские ругательства и какая-то возня. Что там происходило, Кай видеть не мог, для этого ему нужно было высунуться из-за шлюпки, в тени которой они прятались. Пораскинув мозгами, он все же решился.
        - Вот здорово, - заметил он. - Наши красавчики тянут ящик, который слегка фонит. То-то я с самого Киля не мог понять, отчего у меня так странно свербит в башке.
        - Что значит - «фонит»? - встревоженно поинтересовался Лизмор.
        - То, что в нем радиоактивный материал. Но он чем-то заэкранирован, и я его почти не ощущал. Сейчас я на него смотрю в упор, и у меня… ну, как вам сказать… глаза чешутся. Очень неприятное ощущение.
        Лизмор шумно сглотнул и зашевелился, пытаясь рассмотреть то, что происходило на носу.
        - Вот вам и подтверждение, - сказал он после короткой паузы. - Получается, мы вляпались в какую-то тайную операцию. Теперь я понял, отчего старый придурок шкип так не хотел брать нас на борт.
        - Верно. А вы еще и заплатили ему кучу денег. Заметьте, коллега, вы отдали их за наши с вами неприятности! Славный товарец! Вам это не кажется расточительством?
        - Я вас опять не понимаю. Что вы хотите сказать?
        - Я хочу сказать, что нам самое время помолиться. Вы знаете какую-нибудь приличную молитву? Желательно отходную: ей-богу, она нам сейчас очень пригодится.
        Лизмор снова зашевелился, раздраженно сплюнул на палубу и высунулся, глядя, как трое матросов во галаве с бородатым офицером в черной куртке шустро гребут от субмарины к борту «Мальме». Возня на носу парохода прекратилась: навстречу гостям кто-то уже сбросил веревочный штормтрап, и несколько дюжих фигур готовились передать на лодку странный ящик с жутким грузом.
        - Сейчас они его заберут, - прошептал Кай, - а потом влепят нам торпеду под ватерлинию. Насколько я знаю, в таких делах свидетелей не оставляют. Вот уж попали в историю! Пока не поздно, сходите посмотрите, в порядке ли тот круг, который вы отвинчивали по дороге в Швецию. Хорошо бы продержаться на воде до рассвета, тогда у нас хоть будет какое-то подобие надежды на спасение.
        - Черт, мне надоел ваш пессимизм! - раздраженно отозвался Лизмор. - С чего вы взяли, что нас утопят? Что за странные фантазии?
        - Вы не знаете англичан, коллега…
        - Да бросьте вы, ради бога! Через минуту они перегрузят этот гроб с кошмаром, и мы спокойно улизнем к себе в каюты. Я надеюсь, у вас хватило ума выключить свет?
        - А я его и не включал, - огрызнулся Кай, ерзая на корточках под бортом шлюпки, - на кой черт он мне нужен?
        Негромкие шлепки весел стихли: резиновая лодка замерла под трапом, и теперь тишину нарушали лишь негромкие слова офицера, который беседовал с перегнувшимся через ограждение Бенгтссоном. Прислушиваясь, Кай горько пожалел о своем незнании английского. Впрочем, беседа была недолгой: офицер махнул рукой, и тяжеленный, судя по всему, ящик осторожно перенесли через борт парохода, чтобы спустить его вниз на прочном тросе. Сверху его страховали шкипер и несколько его помощников, а снизу направляли весла британских матросов. Наконец ящик мягко опустился на дно лодки, следом шлепнулся и конец троса. Английский офицер что-то крикнул, помахал на прощание рукой и отдал матросам короткую команду.
        - Они не будут нас торпедировать, - убежденно заявил Лизмор. - Этот кэп пожелал нам удачи и сказал, что все указания Бенгтссон получит в Киле.
        - Хотелось бы верить, - хмыкнул Кай. - Но я все равно не уйду в каюту до тех пор, пока англичане не отплывут на десяток миль.
        Субмарина, приняв на борт свой странный груз, лениво фыркнула дизелями и заскользила по волнам, оставляя за собой слабо светящийся след. Судя по всему, погружаться они и не собирались. За ветровым козырьком ее рубки Кай отчетливо видел двух людей в вахтенных штормовках.
        - Мы в шведских водах, - пояснил Кимбол. - Бояться им тут некого: шведы не особенно усердны в противолодочной службе. Ну что, спустимся в каюты или вы все еще нервничаете по поводу торпеды?
        - Пускай шкип уберется со своими орлами с палубы, - решил Кай. - Мне пока и здесь хорошо.
        Спустя минуту на «Мальме» вновь запыхтела машина, и пароход, бездумно дрейфовавший по воле балтийской волны, принялся разворачиваться носом на юг. Носовой прожектор погас, по пустой палубе прогрохотали башмаки помощников шкипера, и наступила относительная тишина.
        - Ну что, - нетерпеливо прошипел Лизмор, - мы идем или нет?
        - Идем, - вздохнул Кай.
        - Тогда давайте в мою каюту, я хочу поговорить с вами.
        Они крадучись спустились с кормы и нырнули в дверь надстройки. Кай неожиданно остановился и схватил Лизмора за рукав, прижав к губам палец: в коридоре, вдоль которого располагались их каюты, шуршали чьи-то шаги. Кай аккуратно высунулся из-за угла и увидел того самого тощего старпома, который встретился им при погрузке в Стокгольме. Лупоглазый швед тихонько подергал дверь каюты Лизмора, прислушался, удовлетворенно вздохнул и удалился в глубь корабля.
        - Вот так, - прошептал Кай, - а?.. С-сукин сын. Двигайтесь тише, коллега, он еще не успел уйти далеко.
        Лизмор бесшумно открыл каюту, пропустил вперед Кая и шмыгнул следом.
        - Посидим пока здесь, - вполголоса сказал он, поворачивая в замке ключ. - Черт, я очень хотел бы знать, где мы сейчас находимся.
        - Зачем это вам? - удивился Кай.
        - Да так… Мы явно в шведских водах - мне кажется, тут кроется какая-то нестыковка. Надо дождаться, пока уснет шкип, а потом поболтать с ним.
        - Вы свихнулись? Как вы собираетесь с ним беседовать?
        Лизмор ехидно рассмеялся и принялся на ощупь набивать свою трубочку.
        - Не забывайте, что пехотинцы Приграничья проходят особую подготовку. Не только офицеры - все унтеры тоже. Гипностаз у меня всегда получался неплохо. Получится и на этот раз. Я думаю, что старик не запирает дверь своей каюты.
        - А если нам кто-то помешает?..
        - Не страшно: много времени мне не понадобится, а вы постоите на стреме. Я ведь не собираюсь интересоваться девичьей фамилией его прабабушки! Я задам буквально пару вопросов, и мы благополучно смоемся. Скоро рассветет; шкип почти наверняка свалится в койку, и на всем судне останутся только вахтенные. Они нас не заметят. В худшем случае я, приняв заспанный вид, пожалуюсь на головную боль и ужасное желание подышать свежим ветерком…
        Кай сел на койку и потер лоб.
        - Спать хочу дьявольски, - пожаловался он. - Да плюс вчерашние наши возлияния…
        - Потерпите, - философски отозвался Лизмор. - Отоспитесь днем.
        Каюта медленно заполнялась льющимся через иллюминатор серым светом. Лизмор сидел в кресле у стены, попыхивал трубкой и о чем-то думал: Кай видел, как беззвучно шевелятся его губы.
        - Пойдемте, - вдруг резко произнес он. - Уже почти светло, и я готов поклясться, что шкип спит.
        - Вы хоть знаете, где его каюта?
        - Знаю. Идемте, только тихо.
        Каюта капитана располагалась на «Мальме» с правого борта. Боясь попасть на глаза вахтенным, Лизмор повел Кая через корму. Опасливо озираясь, они обогнули надстройки и спустились на палубу. Команда спала. Высокий нос парохода резал темно-зеленую волну, то и дело зарываясь в фонтанах брызг, которые с шипением уходили через носовые шпигаты. Непривычный к качке, Харкаан то и дело цеплялся пальцами за металл надстройки и шепотом проклинал все на свете: в его желудке уверенно поднимался противный тягучий ком, жаждущий вырваться на волю.
        В последний раз оглядевшись, Лизмор распахнул металлическую дверь и перешагнул через высокий комингс.
        - Теперь - тихо! - прошептал он.
        Кай от усердия высунул язык; они осторожно, на цыпочках, спустились по узкой металлической лесенке и углубились в темный коридор, где по левую руку шли несколько дверей, еще несущих на себе следы давнишней лакировки. Лизмор уверенно замер возле третьей по счету, закатил, прислушиваясь, глаза и мягко надавил на старинную ручку.
        - Вы останьтесь здесь, - приказал он. - Если что…
        Кай усердно закивал в ответ и опустился на корточки, мечтая превратиться в клопа.
        Из-за двери капитанской каюты, куда просочился Лизмор, раздалось едва слышное бормотание. Кай беззвучно охнул: где-то в глубине его черепа зашевелился, раздирая сознание, крохотный спрут; ощущения были непередаваемые. Никогда прежде ему не приходилось иметь дела с мастерами гипностаза. Сейчас Кай промял и Лизмора, и Бенгтссона, и весь этот плавучий гроб «Мальме», который принес ему, несчастному, столько страданий.
        Спрут продолжал драть его мозг. Кай уже не слышал ни доносящегося из каюты бормотания, ни шума волн за бортом. Он перестал чувствовать время, все его силы теперь уходили на то, чтобы не завыть и не стошнить прямо здесь, - он уселся поперек коридора, стиснул пальцами виски и до боли закусил нижнюю губу.
        Мучения прекратились так же неожиданно, как и начались. Придя в себя, Кай с ужасом ощутил какие-то толчки, довольно болезненно беспокоившие его со стороны спины, и резво вскочил на ноги. Дверь каюты тотчас распахнулась, и в коридор выпал взбешенный Лизмор.
        - Что за черт вас колотит? - змеей зашипел он. - Вы тут что, уснули?
        - Я едва не сдох, - ответил Кай, раскачиваясь из стороны в сторону. - Я и подумать не мог, что это будет так больно.
        - Проклятье! - выдохнул Лизмор. - Ну конечно, вы же сенсор! Идемте, нам опасно тут оставаться.
        Он шустро выволок его на воздух и потащил к корме. Там силы Кая Харкаана иссякли: истерически мыча, он рванулся к ограждению и свесил голову за борт. За этим занятием его и застал любопытный старпом, вышедший на палубу подышать воздухом.
        - Бедняга, - издевательски сказал он, любуясь, как Кай содрогается, повиснув на прутьях ограждения. - Есть хороший способ: кружка морской воды…
        - Ид-дите к черту! - ответил Кай. - Пейте ее сами. O, Mein Gott!
        - С такой качкой действительно можно спятить, - поддержал его Лизмор. - А вы не знаете, что у нас будет на завтрак?
        - Треска, - с достоинством ответил старпом и за шагал вниз по лестнице.
        - Я сейчас сверну ему шею, - промычал Кай на своем родном языке. - Лизмор, я видел, как вы покупали консервированный язык: сделайте доброе дело, пожертвуйте мне хоть одну банку!..
        - Да уж придется, - вздохнул тот. - Ну что, вы закончили? Идемте, я расскажу вам последние новости.
        Оказавшись в каюте, Кай вытер салфеткой губы и обессиленно свалился в кресло. Лизмор тем временем распаковал один из своих тюков.
        - Приятного аппетита, - сказал он, ставя перед ним банку с копченым языком. - Но учтите, хлеба у меня нет.
        - Да черт с ним, с хлебом. Виски-то у вас есть? Клянусь, я сдохну на этом проклятом пароходе…
        Лизмор сочувственно крякнул и достал из тюка граненую бутыль с яркой этикеткой.
        - Пейте и слушайте. Месяц назад во время стоянки в Гамбурге к нашему шкиперу явились какие-то люди в штатском и без лишних предисловий заявили, что он имеет шанс хорошо заработать. Или же - в случае отказа - подорваться на шальной мине. Понятно, что старик не стал долго ломаться. Для начала его попросили отвезти в Швецию какие-то бумаги. Он все сделал, получил в Стокгольме приличную сумму в американских долларах и на время обо всем забыл. На время, дружище, потому что недавно к нему вновь приехали те же самые люди и передали инструкции - идти в Киль, там получить какой-то груз и оттарабанить его в Стокгольм. Ящик он отвез… но за ним никто не пришел. Бенгтссон заволновался, однако волновался он недолго: вечером к нему приехал тот самый тип, который в прошлый раз забирал у него бумаги, и сообщил, что его будет ждать английская субмарина, которая и заберет этот груз. Старикан, понятное дело, смекнул, что брать пассажиров ему не стоит, - но жадность все-таки перевесила, и мы вновь оказались на его посудине. Вот, собственно, и все. Шведского конфидента он не знает, связь у них была односторонняя, а
немецкие показались ему офицерами СС.
        - Наверное, они ходили с молниями на лацканах пиджаков, - саркастически вздохнул Кай. - Ну и что нам это дает?
        - Хотя бы то, что мы теперь точно знаем: в рейхе кто-то ведет странные игры с Британией. Я не думаю что это делишки мифической антигитлеровской оппозиции. Нет, во всем этом чувствуется железная немецкая организация. Я не исключаю, что эти игры ведет сам Гиммлер.
        - Вряд ли, - не согласился Кай. - Может быть, о них знает Гейдрих; но скорее всего у руля стоит кто-то другой, несомненно одержимый лойтом. Вот вычислить бы, кто… хотя, погодите! Как же я не додумался этом раньше!
        - Вы о чем?
        - Да о том, что ваших берлинских связей вполне хватит, чтобы разузнать, у кого из высших гиммлеровских бонз в последнее время начались странности в поведении. Может быть, здесь также замешаны люди абвера. У вас, в конце концов, есть все необходимое: репутация, знание света и хорошо подвешенный язык. Я думаю, вы справитесь. А?
        Лизмор задумчиво посмотрел на свои ногти.
        - Езжайте-ка вы обратно в Италию, - сказал он, - и наслаждайтесь там жизнью. Я с радостью оставил бы вас в Берлине, но вы же понимаете, насколько это опасно.
        - Я никогда не жил в Берлине, - возразил Кай.
        - Это неважно. Вы были офицером Люфтваффе, и представьте себе, что будет, если вас встретит какой-нибудь сослуживец, приехавший в отпуск или в ставку Геринга за очередным крестом?
        Кай вздохнул и отложил вилку.
        - Да, вы, конечно, правы. Боюсь только, что в Италии я подохну от скуки.
        - А вот и не подохнете, - весело блеснул глазами Лизмор. - Я сделаю вас своим торговым представителем: Кирби, Лок и вся их компания будут подчиняться непосредственно вам. Скучать не придется.
        - А леди Валерия?
        - Ну, леди Валерия - это уже ваша проблема.
        Часть вторая
        Глава 1
        Ба-бах!!! Удар был такой, что Кай едва не вылетел из своего кресла. Где-то в глубине центрального отсека с глухим стуком лопнула пара газосветных трубок.
        - Кажется, теперь этот гад поставил глубину точнее…
        - Это была вторая серия, - морщась, словно от хинина, сообщил Лок, сидевший справа от Кая.
        - Если сукин сын поставит третью на предельную глубину, - размышлял Кай, - то нас просто вытолкнет из воды. И нырять некуда! Глубина-то, а, - тридцать восемь метров, ну где ты тут спрячешься. Даже если лечь на дно, он нас все равно достанет.
        - Давай возьмем восточнее: на предельных оборотах он нас не догонит, - предложил Лок.
        - Куда - восточное?! Пока мы обогнем этот чертов мыс, он точно оглушит нас, как котят! Где мы будем ремонтироваться? Ах, как жаль, что у нас нет торпедных аппаратов! Саданули бы сейчас пузырем воздуха вперемешку с дерьмом из гальюна, и эта сволочь решила бы, что мы уже валяемся на дне с полным ртом водички…
        По корпусу лодки вновь затанцевали мелодичные, словно касание гитарной струны, модуляции британского гидролокатора «Асдик». Ежась, Кай поглядел на экраны. Настырный эсминец, никак не желавший уходить в Александрию, до которой было рукой подать, качало буквально в трехстах метрах от лодки. Из мелкой ряби зеленой волны над субмариной торчал тонюсенький, чуть толще человеческого волоса, поводок обзорного световода - Кай хорошо видел, как суетятся на корме
«англичанина» минеры, готовясь сбросить цепи креплений с новой партии глубинных бомб.
        - К дьяволу, - решился он, - будем всплывать. Эй, в отсеках! Прекратить перемещения, всем собраться на верхних палубах: по нас, кажется, будут стрелять. Ну, ничего. Сейчас мы им всыплем…
        Лок недоверчиво покачал головой и положил руки на манипуляторы. Где-то под полом зашипели насосы, продувая балластные цистерны, и подлодка лениво двинулась вверх.
        - Я пошел, - буркнул Кай, вставая.
        В верхней части рубки, под прочным бронепластовым колпаком находился пульт управления небольшой лазерной батареи, смонтированной на узкой палубе судна и поднимавшейся после всплытия. Это оружие было примитивным, оно не выдерживало долгого боя из-за стремительного роста температуры в рабочем контуре, но для борьбы с небольшим судном подходило вполне.
        Кай взобрался по узкой и скользкой металлической лесенке, но на самый верх подниматься не стал. Оказавшись в тесном колбообразном помещении, он откинул в сторону почти незаметный в боковой переборке люк и просочился куда-то в темноту. При его появлении отсек осветился неживым голубоватым светом. Кай уселся в высокое жесткое кресло, положил руки на небольшой, плавных очертаний пульт и громко произнес:
        - Я готов.
        - Я тоже, - ответил ему из-под потолка голос Лока Зоргана.
        Перед лицом Кая вспыхнул овальный стереоскопический экран, по которому неслись сейчас сверкающие пенные струи, стекавшие с выпрыгнувшей из воды палубы.
        - Дерни рулями, - сказал Кай, - ни черта не вижу.
        Лодка подвсплыла еще. Теперь ее палуба целиком вышла из воды и влажно сверкала в золотых лучах утреннего солнца. Кай пошевелил манипуляторами, и почти весь экран заняла серая, пробитая тысячами заклепок, британская сталь - эсминец надвинулся на него своим правым бортом, идеально подставившись под удар. На его палубах царила нервная, близкая к панике суета. Матросы в дурацких блинчатых касках, неестественно жирные из-за своих желтых капковых жилетов, словно муравьи, бегали вокруг задранных в небо щупалец зенитных «эрликонов», из какой-то верхней рубки то и дело высовывалась, размахивая в ужасе руками, фигура офицера без фуражки, со всклокоченной рыжей шевелюрой… Кай хорошо понимал этих людей.
        Его субмарина, вышедшая из воды на всю длину своего узкого тела - от носовой
«шишки» гидроакустической системы до высоченного, косо уходящего в небо рулевого плавника, под которым сонно шлепали по воде два могучих винта, - была огромна. Она была крупнее любого из ядерных ракетоносцев конца века, не говоря уже о скромных «дизелях»: английский эсминец казался рядом с ней невзрачной серой шаландой. Кай полагал, что эта лодка была создана для плавания в менее плотной, чем вода, жидкости. На эту мысль его наводили непропорционально громоздкие плавники рулей, довольно большой объем адаптационных работ - создатели лодки дышали не кислородом - и еще та медлительность, с которой насосы закачивали воду в балластные цистерны. Ему казалось, что в своих родных морях она погружалась куда легче.
        Носовая башня британского миноносца угрожающе зашевелилась, но Кай не спешил. Его губы тронула ехидная ухмылка:
        - Ах, молодцы… вам так хотелось острых ощущений! Что ж, сейчас у вас их будут полные штаны. Добро пожаловать на тот свет! Обоими моторами назад, - приказал он Локу.
        Шестерка решетчатых труб, поднявшаяся из палубы субмарины перед бронированным плавником рубки, качнулась и выплюнула в блеск средиземноморского утра веер алых молний. Залп с ходу накрыл главный калибр эсминца, выворотив приплюснутую башню из палубы и обрушив ее в море с противоположного борта.
        Кай двинул манипулятором и короткими очередями прошелся пониже ватерлинии противника на всем ее протяжении. Выглядело это ужасно. Когда яростно шипящие клубы пара снесло ветром, то стало видно, что лазеры вспороли металл борта, словно то была банка американской тушенки: серая сталь, раскалившись добела, завернулась наружу, обнажив перерубленные шпангоуты и разлохмаченные переборки. Эсминец вспыхнул черным от дыма пламенем загоревшейся нефти и, накренясь, начал быстро погружаться в воду.
        - Полный назад, Лок! - приказал Кай, любуясь деянием своих рук.
        С палуб эсминца горохом сыпались люди в желтых сосисочных жилетах. Нефть, выливавшаяся из распоротых танков корабля, горела на поверхности воды, и многие прыгали прямо в эту полыхающую пленку, стараясь сразу же погрузиться и отплыть подальше от тонущего миноносца под водой. Кто-то судорожно стаскивал с себя жилет, мешавший ему нырнуть, несколько человек, которым посчастливилось отпрыгнуть с борта за пределы горящего пятна, смешно крутились в воде, сдирая с ног ботинки; Кай ухмыльнулся и вернул лазеры в подпалубный порт.

«Вот так, - сказал он себе, - родилась еще одна легенда о мифическом
„супероружии фюрера“. А впрочем, кто им поверит?»
        С носа почти ушедшего под воду эсминца спрыгнули двое: один был в мундире английского морского офицера, второй - в каком-то пятнистом буром балахоне непонятного происхождения. Прыгая, он крепко вцепился руками в отодранный где-то спасательный круг, и теперь между ним и офицером завязалась яростная борьба не на жизнь, а на смерть. Офицер рвал круг на себя, человек в балахоне изо всех сил отпихивал его под водой ногами. В конце концов офицеру все же удалось завладеть кругом, и он живо поплыл прочь от тонущего эсминца и нависавшего над водой лоснящегося борта субмарины.
        - Будем нырять? - спросил снизу Лок.
        - Ага, - апатично отозвался Кай, потягиваясь и разминая слегка затекшую спину.
        Заработавшие насосы наполнили субмарину гудением и противной, выматывавшей душу вибрацией. Кай не спешил спускаться вниз, погружение лучше было переждать здесь, так как в ходовой рубке вой и тряска казались ему совершенно невыносимыми.
        Тем временем человек в смешном балахоне, покрутив башкой, вдруг изо всех сил устремился к медленно уходящей в воду лодке. Он плыл по-собачьи, напрягаясь как только мог; его поведение показалось Каю забавным, и он прибавил разрешение экрана, желая рассмотреть странного пловца получше. Увиденное заставило его вздрогнуть и сумрачно заматериться себе под нос.
        - Лок! - истошно заорал он. - Прекрати погружение и продуй нос в форсажном режиме, быстрее!
        Покинув свой отсек, Харкаан молнией взлетел по лесенке, постоял, ожидая, пока гидравлика отомкнет тяжеленный верхний люк, и выскочил на воздух. Он тяжело дышал от возбуждения и чуть не сорвался в море, спускаясь по отлитым в броне рубки выемкам на палубу. Человек в буром балахоне был уже близко. Кай, спотыкаясь на мокром металле, пробежал в нос и распластался возле бугра сонара, размахивая рукой.
        - Как водичка, дружище Гюнтер?
        Услашав его крик, Больт поднял голову и едва не лишился сознания. Теперь он барахтался под самым бортом лодки, то по пояс выныривая из воды, то погружаясь вновь.
        - Это… ты?.. Черт возьми, откуда ты здесь взялся?
        - Прекрати кувыркаться! - заорал Кай, вытаскивая из брюк прочный кожаный ремень. - Хватайся!
        Больт вцепился в ремень, но сил у него уже не было, пальцы скользили, и тогда Кай, зная, что Лок его наверняка видит, спрыгнул в воду сам. Гауптман обхватил его за плечи и вяло засучил ногами, помогая другу удержать его на поверхности.
        - Ты что, ранен? - спросил Кай, чувствуя, что он висит почти мешком.
        - А как ты думаешь? - просипел Больт. - Я не только ранен, меня еще и избили час назад. Они дубасили меня так, будто я утопил Британские острова… Кажется, у меня сломаны ребра. Не знаю сколько, но два так точно.
        Лок снова включил насосы, заставляя лодку немного опуститься. Наконец трясущаяся палуба оказалась целиком покрыта тонким слоем воды, и Кай смог вытащить на нее своего приятеля. Бурый балахон оказался на самом деле парусиновым полетным комбинезоном, заляпанным в нескольких местах подсохшей кровью. Стоя в воде на четвереньках, Больт тяжело, прерывисто дышал и, похоже, не имел сил подняться.
        - Как же они меня били… - всхлипнул он. - Я расстрелял по этому эсминцу половину боезапаса, а потом меня свалили «эрликоны». Эти сволочи выловили меня специальной сеткой и мучили прямо на палубе.
        - Какого ж дьявола ты подставился под зенитчиков? - спросил Кай, помогая ему встать. - Ты забыл, чему я тебя учил? Где было твое хладнокровие?
        Больт заплакал - молча, лишь крупные слезы текли по синюшно-бледному лицу.
        - Моя мать, брат и невеста… все, - простонал он, содрогаясь, - они все были в Гамбурге и погибли при бомбежке. Мне казалось, что я сошел с ума! Нам тогда было очень туго, и Торн не смог дать мне отпуск. Дирк, я так и не поехал на похороны!
        Кай протащил гауптмана по палубе и всунул в уже открытую Локом дверь с правого борта рубки, которая вела в шлюзовой отсек, предназначенный для водолазов. Минуту спустя они прошли через трясущийся от работы насосов коридор, миновали ходовой пост, и Кай уложил Больта на свою койку в командирской каюте.
        - Куда тебя зацепило? - спросил он, торопливо распаковывая свою личную аптечку.
        - В правое бедро, - ответил Больт, приходя потихоньку в себя. - Осколком.
        - Давай я сниму твой комбез, и мы посмотрим, что там с твоим бедром… Потом я накачаю тебя виски, и ты уснешь. Для тебя война уже кончилась.

* * *
        Вечером, когда лодка уже далеко отошла от африканских берегов и риск нарваться на военные корабли стал невелик, Кай приказал всплыть и отправился будить Больта.
        Гауптман спал как младенец, распространяя вокруг себя могучий спиртной дух. Ругаясь, Кай раздавил в каюте оксилитовый патрон регенерации воздуха (этого добра он накупил на итальянской базе в Таранто целый контейнер. С регенерацией на лодке было не очень-то - продавцы, готовившие ее к эсплуатации человеческим экипажем, не сильно озадачили себя этой проблемой, смонтировав не регенераторы, а какую-то непонятную чертовщину, - и Кай после коротких переговоров заключил в Таранто сделку с одним из доковых инженеров) и принялся толкать своего приятеля в бок.
        Больт завозился, обильно пустил слюни и раскрыл глаза.
        - Где я? - тревожно подскочил он, щурясь на голубой свет плафонов. - Дирк, где мы?
        - У меня на лодке, - подсказал Кай. - Ну давай, вспоминай: утром тебя сбили англичане. Потом я утопил их эсминец и поднял тебя на борт… А ты в это время принимал морские ванны… забыл? Ты ж не так уж много и выпил, парень!
        Больт сел на койке и с силой потер бледное лицо.
        - Странно, - сказал он. - Ничего не болит. Я что, все еще под наркозом?
        - Ну, бедро еще пару дней побеспокоит, - пообещал Кай, вытаскивая из узкого шкафчика свой сменный комбинезон с погонами полковника императорских ВКС и эмблемой Саргона на груди, - осколок тебя хорошо порвал. Ну, а что касается ребер - так тебе их и не ломали. Это тебе почудилось. На, одень пока вот это. Ботинки твои высохли, вон они под кроватью. Одевайся, и пошли воздуха глотнем.
        - Что это такое? - вытаращил глаза Больт, рассматривая комбез. - Дирк, это - твое?!
        - Мое, - вздохнул Кай. - И, пожалуйста, запомни: меня зовут не Дирк, а Кай. Полковник Кай Харкаан, императорские Военно-Космические Силы, ударный легион Седьмая Звезда Саргона.
        - Я хочу закурить, - заявил Больт, хватая воздух судорожно распахнутым ртом.
        - Ну, не здесь же! У нас и так дышать нечем. Одевайся, и пошли наверх - там и покуришь.
        Больт влез в комбинезон и застыл посреди каюты, не понимая, как его застегнуть. Ухмыляясь, Кай провел рукой по его груди и кивнул на ботинки:
        - Пошли.
        Под прозрачным козырьком брызговика на вершине рубки их уже ждала корзина с фруктами, шоколадом и бутылкой французского коньяка. Кай присел на высокий транец люка, разодрал кожуру спелого банана и зачавкал, любуясь, как далеко на западе оранжевый диск солнца целуется с морем.
        - Жри, - предложил он Больту. - Этого добра у меня навалом.
        Больт покосился на сверкающий золотом погон, украшавший его правое плечо, потом внимательно осмотрел левый и робко протянул руку к бутылке, торчавшей из корзины.
        - Какому императору ты служишь… Кай?
        Харкаан задумчиво сплюнул по ветру и вытащил из корзины складные стаканчики.
        - Салазару Бесконечному, чтоб он лопнул. Слушай меня внимательно…

…Когда мы вернулись в Берлин, Валерия сообщила мне нечто такое, во что я не сразу поверил. Мой бывший наставник, сенатор Новарра, страстно желал иметь со мной беседу. Та техника, которую Валерия сумела раздобыть при помощи торговцев-мингов, вполне позволяла это сделать. Разумеется, я не стал возражать. Новарра рассказал, что в последнее время несколько его друзей влезли в закрытые галактические архивы и нашли там ответ на тайну природы этого чертова, будь он неладен, лойта. Полностью подтвердилось давнее предположение, что матка и ростки-воплощения - обыкновенные симбионты. Ростки, эти полевые твари, представляют собой нечто вроде коллективного разума, водящегося в постоянном контакте с маткой. Росток не может долго жить вне матки без тела-носителя. Если тело-носитель по тем или иным причинам погибает, росток либо спешно ищет, куда ему влезть, либо, но чаще всего, возвращается домой, в мамашу, для поправки здоровья. В тот самый момент, когда в матку входят сразу несколько ее «деток», она становится видимой и уязвимой. Так что шансы у нас есть… Пока, впрочем, они выглядят довольно бледно, но Лизмор -
парень крепкий, и я уверен, что он найдет выход из сложившегося положения. Сам понимаешь, за неполных два месяца много не успеешь. Мы по сей день не имеем внятной информации о связи немецкого и британского ядерных проектов. Ясно, что после Гесса и того, что мы видели, болтаясь на шведском пароходике, они идут параллельно. Но что, как, на какой стадии они находятся - этого мы не знаем. Ничего, узнаем. Главное, что Лери сдержала свое слово и теперь у меня есть чем завалить зверя.
        Больт, который битых два часа жевал с обреченным молчанием, вдруг поднял на Кая удивленные глаза.
        - Не понял. О чем ты говоришь?
        - Да о том, что она доставила сюда мой истребитель. Причем не просто «Дельту», а мой, тот самый! Все эти годы он пылился в толстом брюхе нашего носителя. По приказу Новарры его расконсервировали, приволокли сюда, и сейчас моя красная птичка спит себе в ангаре на Адриатическом побережье, куда мы и возвращаемся.
        Больт швырнул в волны банановую кожуру и протянул руку к наполовину опустошенной бутылке.
        - Я даже не знаю, что тебе сказать, Кай, - сокрушенно произнес он. - Наверное, ты прав, и война для меня закончилась. Хотя, если честно, мне только сейчас по-настоящему захотелось воевать.
        - Это грустно, коллега. Я, например, пришел к выводу, что вся эта мясорубка была мне совершенно безразлична, и вообще - зря я сюда прилетел. Тот самый страх, о котором я тебе рассказывал, он не отпускает меня и поныне, разве что спрятался чуть глубже чем раньше. У меня есть одно оправдание, Гюнтер: я ее действительно любил…
        - Она красивая?
        Кай погрозил Больту пальцем и горестно рассмеялся.
        - Она очень опасная, Гюнтер. Скоро ты с ней познакомишься, и поэтому я говорю тебе сразу: доверять ей нельзя. Если ей это будет выгодно, она сто раз продаст всю нашу славную компанию. Правда, я все-таки надеюсь, что мы с тобой окажемся проворнее, чем эта сволочь в генеральских погонах. Ну, - улыбнулся он, поднимая стаканчик с коньяком, - что вы загрустили, герр гауптман? Вас ждет прекрасная жизнь, полная веселых приключений: Италия, солнце, куча прелестных девушек - и никакой войны.
        - Солнце сидит у меня в кишках, - ответил Больт. - Я не отказался бы послужить где-нибудь в Норвегии.
        - Ну, это ты крепко загнул, брат-студент. Никакой Норвегии! Вот слетать на Луну - это сколько угодно. А в Норвегию не надо. Если честно, я очень рад, что нашел тебя. С моей развеселой публикой можно подохнуть от тоски. Поговорить, в сущности, не с кем. Я занимаюсь всякой чертовщиной: пью, плаваю в Египет и в Грецию за свеженькими покойничками, которых нам очень охотно продают местные жители, шатаюсь вдоль итальянского побережья и все такое.
        Больт поднялся на ноги и опрокинул в глотку свой коньяк, любуясь тянущимся за лодкой светящимся следом. Он давно - наверное, интуитивно - понимал, что его друг Дирк Винкельхок на самом деле совсем не тот, за кого он себя выдает, и поэтому в его душе не было особого смятения. Да, действительность оказалась намного фантастичнее, чем он мог вообразить, но зато теперь гауптман наконец получил ответ на свои вопросы.
        - Честно говоря, у меня адски трещит башка, - признался он. - И меня мучит миллион проблем. Но внятно сформулировать я не могу ни одной. Ах-х!.. Вот, например: кто построил эту странную субмарину? Она выглядит как-то очень уж непонятно…
        - Ты хотел сказать - не по-человечески, - усмехнулся в ответ Кай. - Совершенно верно. Да, мне неизвестна раса, которая создавала такие корабли. Я как-то не давал себе труда поинтересоваться происхождением не нашей лоханки. Могу только сказать, что она была вычтена очень давно, и те, кто ее сделал, не смогли бы жить на нашей планете.
        - Почему? - не понял Больт.
        - Потому что они дышали не кислородом, а какой-то другой газовой смесью - теперь уже не поймешь какой, и эту лодку переделали специально для нас. Переделали, кстати, не очень качественно. Могли бы и лучше. У нас проблемы с подводной автономностью - это я тебе говорю сразу, чтобы ты потом не удивлялся, отчего мы всплываем каждую ночь.
        - Нужно заряжать батареи?
        - Какие, к черту, батареи, тут термоядерные генераторы и огромный запас горючего… Нет. Просто уроды минги, которые готовили лодку для продажи людям, немножко забыли о том, что люди очень любят дышать. У нас тут не регенераторы, а какое-то фуфло - хотя, по идее, цикл замкнутый. Да толку-то… Если проторчать под водой больше суток, у нас глаза за борт повылазят. Понимаешь, - Кай подавил ироничную улыбку, плеснул по стаканчикам новую порцию коньяка, но пить не стал, вдруг задумчиво уставившись на лунную дорожку, плывущую вместе с лодкой по правому борту, - торговцы, которые продали это судно нашим друзьям, зачастую сами не знают происхождения своего товара. Вокруг нас существует огромное количество звездных рас, которые давно миновали пик своего могущества, рассеялись в Бездне и занимаются в основном торговлей - они торгуют разным товаром: товаром, который можно пощупать - то есть товаром в привычном тебе понимании, и чаще товаром иного рода - информацией. Иногда эта информация выглядит как совет, иногда она выглядит как спасение. Та часть человечества, которая покинула Землю и навсегда ушла к
звездам, очень долго была оторвана от дорог галактической торговли, наши правители боялись всего непонятного и изо всех сил тормозили движение человеческих миров вперед, заставляя нас сто раз на день изобретать велосипед. Относительно недавно большая часть запретов была снята, и мы смогли выстоять в ряде довольно странных войн…
        - Вы перестали изобретать то, что было известно до вас? - резко обернулся Больт.
        - В общем-то, да. К тому же эти войны действительно выглядели очень странно, и ты знаешь, среди нашей тупорылой «элиты» по сей день существует немало людей, которые слабо представляют себе уровень грозившей нам опасности. Им кажется, что кровь была пролита даром. Это мнение, кстати, было основной причиной, которая побудила меня пуститься в бега.
        - Что-то я совсем ничего не понимаю, - вздохнул гауптман. - Ты налил? Тогда давай пить, а то у меня скоро закипят мозги. Нельзя вот так вот, сразу, вываливать на человека целый воз непонятных ему вещей.
        - Верно, - охотно согласился Кай. - Что ж, давай выпьем. У нас будет время для разговоров - и поспорить мы с тобой успеем еще не раз и не два. Прозит!
        Глава 2
        Мелкая волна, гулявшая по бухте, не вовремя толкнула ялик, и Больт, не удержав в руках край продолговатого пластикового контейнера, шлепнулся вместе с ним на дно суденышка.
        - А, черт! - сдавленно выругался он, поднимаясь на ноги. - Кай, что это за дерьмо, в конце концов?
        - Покойники, - раздраженно ответил Харкаан. - Что ж еще? Стой уже там, не надо сюда лезть! Держи!
        Наклонившись, он вытащил из люка в борту субмарины еще один контейнер. Гладкий пластик мокро блеснул в лунном свете. Больта передернуло: судя по немалому весу, внутри гладкой, очень холодной на ощупь трубы находилось как минимум два трупа. Гауптман встал на цыпочки и с кряхтеньем принял от Кая страшноватый груз; сидевший на веслах смуглый парень поднялся и помог ему уложить контейнер на пар ялика. Выпрямившись, он похлопал Больта по плечу указывая рукой на нависавший рядом с ними влажный борт субмарины.
        - Что ты хочешь? - не понял Больт.
        - Залазь обратно, - объяснил ему Кай. - Беппо отправляется на берег. Что-то странно, я не пойму, почему нас не встречает сам Кирби. Это на него не похоже - обычно он так радуется каждой новой партии.
        - Выясни у этого олуха, - предложил Больт, взбираясь наверх.
        - Он немой. Генетический дефект. Не спрашивай меня, что это такое, в твое время о генетике имели весьма смутное понятие.
        Вполголоса матерясь, гауптман вскарабкался по выемкам в броне лодки и кое-как примостился рядом с Каем на тесном округлом выступе, расположенном под открытым в борту люком.
        - Ужас, - сказал он. - Тебе не казалось, что эту лодку строили какие-то гномы?
        - Не думаю, - пожал плечами Кай, - по-моему, они были похожи на нас.
        Неровная линия берега казалась в лунном свете странной хаотической свалкой белесых камней. Держась рукой за мягкую полосу уплотнителя, Кай напряженно всматривался вдаль, туда, где над обрывом слабо светились желтые огоньки нескольких освещенных окон. С берега раздалась какая-то возня, мягко хлопнули о воду выброшенные из ялика контейнеры, и в ночной тишине снова заплескали весла Беппо. Кай видел, как несколько коренастых фигур, подхватив на плечи темные силуэты контейнеров, скрылись во тьме, но он готов был поклясться, что Кирби Зоргана среди них не было. Да и в любом случае, придя встречать возвращающуюся с добычей субмарину, он не остался бы на берегу. Его отсутствие наводило на нехорошие мысли.
        - Осталось четыре, - нарушил молчание спрятавшийся в глубине грузового люка Лок, - Беппо заберет их за одну ходку.
        - А что вы делаете с лодкой? - спросил Больт. - Или она у вас ходит все время, без простоев?
        - Мы ее притапливаем, - ответил задумчивый Кай. - Она может управляться дистанционно. Ну, давайте наши потроха! Гюнтер, спрыгни вниз, так будет легче и быстрее. Давай, не спи!
        Больт бесшумно скользнул в ялик, чтобы принять из рук наклонившегося Кая новый контейнер. Спустя две минуты с грузом было покончено, и перегруженная лодчонка двинулась в обратный путь. На берегу уже маячили фигуры ожидавших ее носильщиков.
        Кай взобрался на палубу, помог подняться Больту и нырнул в боковой рубочный люк. Лодка дернулась: Зорган, добравшийся до ходового поста, запустил двигатели и подал назад, уводя корабль на глубокое место. Кай не спешил задраить дверь. Из темной стенной ниши он достал какой-то толстый тюк, из которого торчала пара коротких весел.
        - Я купил в Таранто надувную лодку, - объяснил он Больту свои действия. - Она довольно большая, ее как раз хватит на всех нас.
        Выйдя на палубу, Кай развернул резиновый сверток, из которого, помимо весел, выпали два насоса-лягушки. Больт понял его без слов. К тому моменту, когда из рубки появились Лок Зорган и двое высоких парней в итальянских прорезиненных штормовках, лодка была готова. Кай намотал на запястье закрепленный на ее носу шнур и спихнул суденышко в воду. Субмарина была притоплена таким образом, чтобы с палубы не нужно было прыгать: мелкая волна плескалась в десятке сантиметров от основания рубки.
        - Пошел, - приказал Кай, и Больт уселся на туго накачанную подушку в корме лодки. Следом за ним отправились матросы. Кай уселся рядом со своим другом, а Лок расположился на носу. Один из членов экипажа взялся за весла, другой оттолкнулся ногой от темного борта субмарины, и они двинулись к берегу.
        Когда резиновое суденышко отошло от вытянутого тела подлодки на расстояние сотни метров, Лок едва заметно пошевелился, с силой сжав правую ладонь. Над морем раздался протяжный вздох. Субмарина медленно поплыла вниз: сперва исчезла блестевшая под ясной луной полоса палубы, затем ушел под воду длинный, ниспадающий к корме гребень рубки, и наконец, словно плавник гигантской акулы, исчез высокий черный силуэт руля.
        Лок скрестил обтянутые гладким черным трико ноги и устало вздохнул. Кай ответил ему ободряющей улыбкой. За последнее время они стали друзьями, их сплотила совместная работа, муторные подводные вахты и восхитительные вечера, когда всплывшая к ночи лодка неслась по расцвеченному закатом морю, и они сидели под брызгозащитным козырьком и смаковали греческие и итальянские вина. Лок прекратил свои робкие попытки заигрывания, а Кай научился воспринимать его таким, каков он есть, - фигурой странной и полной противоречий, но по-своему симпатичной. Лок был немногословен и предпочитал выражать эмоции своей неподражаемой мимикой. Иногда Кай ловил себя на мысли, что его хитрый прищур может быть более выразительным, чем знаменитые улыбки леди Валерии. Со временем у них сложилась весьма своеобразная манера общения: Кай рассказывал, а Лок тихо улыбался, лишь изредка задавая ему вопросы. Иногда найти на них ответ было нелегко, ибо в душе Лока невообразимым образом сплелись два разнородных типа мироощущения, мужской и женский, он ставил вопрос так, как его могла бы поставить только женщина, но требовал на него
ответа, способного удовлетворить мужчину. Рассказывая ему о своей прошлой жизни, Кай вдруг заново открывал ее для самого себя, с изумлением обнаруживая в давно прошедших страстях совершенно новые для себя оттенки; он менялся в лице и все чаще задумывался о том, о чем не думал никогда. Вскоре уже и он привык разговаривать с помощью улыбок…
        Нос лодки зашуршал по песку. Матрос сложил весла, спрыгнул в воду и легко вытянул ее на пляж вместе с пассажирами. Лок поднялся на ноги, тревожно огляделся по сторонам, но вскоре успокоенно хмыкнул: от обрыва к ним приближались знакомые фигуры людей.
        - Где Кирби? - спросил Кай, выбираясь на песок. - Почему он не явился?
        - Кирби застрял в Фодже, - глухо ответили ему. - У них с Норой сломался автомобиль. Они отдали его в мастерскую, приехать должны утром.
        Кай чертыхнулся. В итальянской мастерской «Лянчу» могли ремонтировать до второго пришествия, он хорошо знал расторопность и трудолюбие гордых макаронников. Следовало ожидать, что Кирби зависнет в чертовой Фодже по крайней мере на пару суток. У них была еще одна машина - огромный темно-зеленый «Бентли», купленный по случаю у разорившегося римского промышленника, который приезжал в Бари к любовнице, но Кай не любил им пользоваться, не без оснований считая, что такая роскошь может привлечь ненужное внимание. Интересно, подумал он, а что обо всем этом думает великолепная леди Валерия?
        Легкая ладонь Лока мягко погладила его плечу. Повернувшись, Кай заглянул в его тревожные глаза и махнул людям рукой, давая знак двигаться.
        - Все в порядке, - сказал он Локу. - Устал?
        - Да, - тихо ответил тот. - Очень.
        - Самое время поужинать и лечь спать. Гюнтер, пошли. Вон те огоньки - это наше скромное жилище.
        Подгоняемые теплым ночным ветерком, они прошагали к тускло освещенному дому. Шедшие впереди люди распахнули дверь парадного подъезда и почтительно посторонились, пуская хозяев и их гостя вперед себя. Из стоявшего перед камином кресла рывком поднялась Валерия, одетая в шорты и клетчатую рубашку - так, словно она находилась среди бескрайних полей своей родины. При виде Больта ее глаза потемнели.
        - Кого вы привели с собой, лорд Кай?
        - Своего друга, миледи. Этот человек будет находиться под моей рукой, и я прошу принять сей факт без каких-либо комментариев. - Каю крайне не поправился ее забытый уже официальный тон, и он решил ответить тем же. - Лери, - добавил он уже без металла в голосе, - он не опасен. Мы вместе летали в Африке, и я знаю его как облупленного.
        Валерия свела к переносице брови, но спорить все не стала. Поразмыслив пару секунд, она решилась на примирительную улыбку:
        - Как тебе будет угодно. Но помни: отвечаешь за него ты. Вы будете отдыхать?
        - Да, но сперва я хотел бы поужинать. Время, как видишь, за полночь. На кухне еще что-то осталось?
        Валерии пришлось показать себя хозяйкой. Надо отдать ей должное, она сновала из кухни в холл с весьма милым выражением лица. Кай, усмехаясь, сидел в оставленном ею кресле и наблюдал, как великолепная Лери бегает туда-сюда с подносами и судками. Неожиданно он перехватил задумчивый взгляд Лока: тот смотрел на Больта, который уже сидел за столом, смущаясь и не зная, куда девать руки. Лок глядел на него точно так же, как еще недавно посматривал на Кая. Харкаан незаметно усмехнулся и поднялся:
        - Лери, прекращай беготню. Нам хватит. «Что-то ты сегодня добрая, - подумал он. - К чему бы это - сперва этакое ледяное недоумение, а теперь вся эта возня? Не для Больта же…»
        Наскоро перекусив, Кай опрокинул бокал белого вина и повернулся к цедившему из крохотной рюмочки Больту.
        - Идем, я покажу тебе, где ты будешь жить.
        Они поднялись по лестнице на третий этаж, где располагались одноместные спальни. Остановившись перед незанятым помещением, Кай провернул в замке хитрый старинный ключ и впустил своего друга вовнутрь.
        - Утром я принесу тебе тряпки, - сказал он. - У нас большой гардероб, я думаю, там найдется что-нибудь для тебя. И вот что… - Сунув руку под пиджак, Кай вытащил массивный плоский «кольт», подарок Лизмора. - Умеешь пользоваться?
        Больт слегка побледнел.
        - Армейский, - заметил он, вытащив полную обойму. - Зверь… да, нам его показывали. А что?
        - А ничего, - буднично ответил Кай. - Это я так, для самоуспокоения. Спокойной ночи. Сортир и подобие душа - там, в конце коридора.
        Захлопнув дверь, он спустился вниз, но в холл заходить не стал; миновав короткий коридорчик, через неприметную дощатую дверку вышел во двор. Когда-то эта тесная дыра была замощена крупными неровными булыжниками, но время сделало свое дело, некоторые из них исчезли в неизвестном направлении, и теперь здесь недолго было сломать все, что только можно. Чертыхаясь, Кай обошел пышный цветник Норы, зачем-то оглянулся и потянул на себя высокую дощатую дверь бывшего каретного сарая, построенного заодно с жилищем конюхов. Каретный сарай был велик - велик настолько, что вместил в себя немаленькое тело «Дельты» со сложенным оперением. Вверху, на некоем подобии второго этажа, квартировал и ее владелец. Кай поднялся по шатающейся лестнице, вышел на трескучую от старости галерею, которая вела к его комнате, перестроенной из трех чуланов конюхов, и на пару секунд замер, любуясь остроносой лаково-алой птицей, которая спала всего в нескольких метрах от него.
        Сейчас ему казалось, что в просторной рубке истребителя прошли лучшие дни его жизни… Кай скривился, ругая себя за неожиданный приступ сопливости, и открыл дверь своих апартаментов. Повернув на стене рукоять допотопного выключателя, он поморщился: насыщенно-желтый тон слабой электрической лампочки действовал ему на нервы, но с ним все же приходилось мириться. В этом времени приходилось мириться со многими вещами.

«Например, с отсутствием водопровода, - сказал он себе, умываясь при помощи кувшина и медного тазика. - И с неизбежным сортиром во дворе».
        Холодная вода чуть подняла настроение. Кай уселся на подоконник, наполовину высунувшись из окна, и раскурил едкую египетскую сигарету. В окнах холла погас свет - Валерия, свалив на кухне грязную посуду, правилась мыться и спать. Лок, судя по всему, уже давно находился в объятиях Морфея.
        Сигарета дотлела. Кай бросил ее во двор и приготовился было гасить свет, но тут его внимание привлек едва слышный стон внутренней двери, через которую он покинул дом. Кай осторожно высунулся в окно и, к своему удивлению, узрел леди Валерию, которая тихонько двигалась мимо цветника, явно направляясь в сторону каретного сарая. Сей факт - сам по себе - мог бы выглядеть довольно опасным, но вид, который она сейчас имела, наводил на определенные размышления.
        Леди Валерия была облачена в пушистый халат, имевший вопиюще неземное происхождение, ее голова была влажной после душа, но главное - в руке женщина держала высокогорлую бутылку вина.
        Кай недоуменно поднял брови. Чего-чего, но уж этого он никак не ожидал. Не зная, как реагировать на увиденное, Кай раскурил новую сигарету. Тем временем шаги Валерии заскрипели на лестнице.
        Он распахнул дверь сам, не дожидаясь стука. Номер удался: женщина отпрянула в сторону, по ее лицу скользнула тень легкого смущения.
        - Прошу, - сказал Кай, отступая в глубь комнаты. Валерия растерянно улыбнулась и скользнула в дверь, чтобы тотчас же опуститься в глубокое кресло у окна. Там, похоже, ей было куда удобнее.
        - Ты так и будешь держать пузырь в руках?
        Взяв из ее рук бутылку, Кай молча содрал с горлышка сургуч и подцепил пальцами пробку, самый краешек которой возвышался над стеклом. В свое время этот трюк производил на непосвященных большое впечатление. На тех, кто не знал, что гравитационное поле Саргона чуточку мощнее привычного для человека. Пробка вышла, как всегда, легко, ибо рожденные в старинных саргонских семьях могли бы гнуть ладонями подковы, попадись они кому-то из них.
        - Извини, но стаканов у меня нет, - покачал головой Кай. - Придется из горлышка, как когда-то, помнишь?
        Разумеется, она помнила. Глаза леди Валерии увлажнились, вдруг став огромными, зовущими за собой темными колодцами. Кай чуть прищурился, гадая, чего она сейчас добивается. В искренность сидящей перед ним женщины он не верил.
        Она глотнула вина, протянула бутылку ему, и в этот момент халат чуть распахнулся, дав понять, что под ним на женщине нет ничего. Кай поежился. Это выглядело слишком, слишком естественным. Равно как и поспешное смущение, заставившее Валерию едва заметно покраснеть и торопливо запахнуть свое непослушное одеяние.
        - Мы так и будем молчать? - поинтересовался Кай, сделав глоток и возвращая ей бутылку.
        - Ты все тот же неисправимый саргонит, - в голосе Валерии мелькнуло нечто, весьма похожее на отчаяние. - Ты решил, что я пришла искать примирения? А ты не думал, что женщина - женщина не забывает ничего. И никогда… Или ты считаешь, что я не способна на обычный, банальный женский порыв?
        Кай ответил ей глубоким поклоном.
        - Миледи способна превратить в банальность абсолютно все. Я уже имел счастье ознакомиться с этим ее талантом.
        - Ты… ты непробиваем!..
        - Я?!
        Кай слетел с подоконника и вдруг заорал, чувствуя, что срывается, срывается обидно и нелепо, но не имея уже сил сдерживаться:
        - Ты помнишь мое отчаяние? Ты помнишь, как все было тогда, тогда, тогда! Тогда, когда я валялся у тебя в ногах, умоляя тебя забрать мою дурацкую жизнь и сохранить мою честь?! Ты помнишь, как красиво ты сыграла свою партию? Ты, наверное, забыла, как лишила меня всего - ты лишила меня даже последней возможности, возможности убить самого себя, потому что это тоже было бы позором! Ты знаешь, через что я прошел? Ты думаешь, меня вылечило время?.. я все забыл? Так знай - я не забыл ничего!!!
        Она зарыдала. Но рыдала она не так, как это делают другие женщины. Леди Валерия, пружиной вылетев из кресла, схватила Кая за ворот сорочки и, содрогаясь, притянула к себе его лицо.
        - Ты хочешь получить то, за чем ты пришла? - выкрикнул Кай, зверея от ее забытого запаха. - Ты получишь это!
        Ударом ладони он сбил ее на пол, в секунду сорвал с себя брюки и упал сверху, откидывая в сторону халат. Она попробовала подняться - он ударил уже всерьез, ее голова глухо бахнула в пыльные доски пола.
        - Ты получишь! - крикнул Кай. - Ты найдешь то, что искала, сука!
        Валерия перестала сопротивляться. Она лежала, сотрясаемая движениями находившегося сверху мужчины, чувствуя, что сходит с ума, - и менее чем через минуту полурык-полустон, в котором было мало человеческого и уж тем более - женственного, - молнией разорвал вязкую августовскую ночь.
        - Прости меня, - прошептал Кай, опуская взлохмаченную голову ей на плечо.
        - Я не искала примирения, - ответила Валерия удивительно твердым голосом.
        Поднявшись на ноги, она в два глотка допила принесенное вино и толкнула дверь, но вдруг остановилась на пороге.
        - Если бы ты сделал это тогда, - произнесла она с неожиданной нежностью в голосе, - все было бы иначе.
        Кай замер с полуоткрытым ртом. Искать ответ было бесполезно.

* * *
        Ему опять снился снег. Он мчался по редколесью, сжимая ногами твердые бока своего гусеничного снегохода, и в кронах деревьев суетливо мелькали лучи оранжево-золотого предзакатного солнца. Сухой, визжащий морозом снег выглядел фантастически красиво. Он был голубым, призрачно голубым в чаще, где его не жалило солнце, и нестерпимо алым на редких полянах, через которые стремительно пролетала его машина. За короткой округлой кормой снегохода искрился фонтан вздымаемой гусеницами снежной пыли - стоило оглянуться, и мириады частичек живого серебра, несущиеся за снегоходом, преломляли мир в давнюю сказку о Королеве эльфов… Что-то горячее и жгуче-яркое пекло его лицо - Кай застонал, раскрыл глаза и сел на постели, прячась от лучей уже высокого солнца, которое заглядывало в его конуру через распахнутое окно.
        Висевшие на стене часы в массивном деревянном корпусе показывали без малого девять. В девять обитатели дома обычно сползались к завтраку. Кай был уверен, что в отсутствие Норы Валерия не особенно почешется на кухне, но, подойдя к окну, понял, что ошибается: в распахнутых окнах первого этажа уже суетился безъязыкий Беппо, расставляя на столе тарелки.
        К немалому удивлению Кая, Больт был разбужен вовремя. Валерия не знала немецкого, зато гауптман хорошо владел итальянским, и с третьей попытки они сумели объясниться. Когда Кай, одетый в легкую рубашку и белые брюки, появился в холле, его друг уже сидел за столом, смиренно ожидая кормежки. На нем был хороший, хотя и чуть короткий для него светлый костюм, который выделила Валерия.
        - Привет, - вскочил Больт, увидев Кая. - Как спалось?
        - Отчего ты спрашиваешь? - подозрительно спросил Кай.
        Больт смущенно потупился и сунул руки в карманы брюк.
        - Мне показалось, что ночью ты что-то орал, - признался он. - Причем на каком-то непонятном языке. Мои окна выходят во двор, - добавил он, словно оправдываясь, - и я все слышал.
        - Что, интересно, ты мог слышать? - мрачно хмыкнул Кай, усаживаясь за стол. - Нашего языка ты, к счастью, не знаешь… впрочем, это не имеет никакого значения и уж никак не относится к тебе, так что не забивай себе голову.
        Больт виновато пожал плечами и сел рядом с ним. Тем временем Беппо, закончив приготовления к завтраку, внимательно оглядел стол и исчез в кухне. Кай выразительно покрутил носом и гаркнул в глубь дома:
        - Лери! Лок! Я жрать хочу!
        Первым появился младший Зорган. Зевая и потягиваясь, Лок спустился по лестнице, приветственно махнул рукой, но за стол садиться не стал. Подойдя к распахнутому окну, он несколько секунд постоял перед ним, о чем-то размышляя. Кай незаметно поморщился: наряд Лока выглядел достаточно откровенным - вместо юбки на его талию была намотана клетчатая рубашка из гардероба Валерии, еще одна рубашка, на сей раз местная, была наброшена на плечи и небрежно прихвачена на пару пуговиц. Больт изо всех сил отводил в сторону глаза, стараясь не таращиться на его длинные, покрытые золотистым загаром ноги, обутые в домашние туфельки с пушистыми шариками на носках.
        - Садись, - раздраженно позвал Кай, - а то яичница простынет.
        - Ага, - меланхолично ответил Зорган, возвращаясь к столу.
        Вскоре появилась и Валерия, одетая, как и вчера, в рубашку и шорты. Бедняга Больт, привыкший к длинным юбкам своей пуританской эпохи, в полном обалдении жмурился и не поднимал глаз от тарелки.
        - Интересно, к какому времени стоит ждать Кирби? - вслух подумал Кай.
        Валерия напряглась.
        - Что ты хочешь этим сказать?
        - Я? Помилуй, я просто думаю, сколько времени им понадобится для того, чтобы отремонтировать машину. А вдруг там что-то серьезное, вдруг движок стуканул или еще что-то?
        - Если бы поломка была серьезной, они нашли бы способ добраться, - возразила Валерия. - Нашли же они способ позвонить по телефону.
        - О! - хохотнул в ответ Кай. - Просто удивительно, что они знают номер собственного телефона. Я ни разу не видел, чтобы им кто-то пользовался.
        Лок одарил его печальным взглядом, но ничего не сказал. Кай скривился и впился зубами в ломоть слегка обжаренной ветчины. Завтрак закончился в гробовом молчании. Валерия сосредоточенно думала о чем-то своем, Лок был меланхолично грустен, а Больт чувствовал себя явно не в своей тарелке и сидел тихо, как мышь.
        Запив яичницу апельсиновым соком, Кай толкнул его в бок:
        - Идем, я тебе сейчас кое-что покажу.
        Больт молча поднялся из-за стола, очень корректно поклонился Валерии, кивнул Локу и вышел вслед за Каем во двор. Харкаан подвел его к воротам каретного сарая, усмехнулся и рывком распахнул правую створку.
        - Постой здесь, - сказал он.
        Через минуту он появился во дворе, держа в ладони конец тонкого пластикового троса. Рывок - и из настежь распахнутых ворот появился заостренный алый нос. Больт не удержался от изумленного возгласа.
        Довольно массивное двенадцатиметровое тело «Дельты» мягко плыло в нескольких сантиметрах от серых булыжников двора, повинуясь ленивым движениям руки Кая. Ехидно улыбаясь, он произнес короткую рубленую фразу. Истребитель послушно присел, опустившись своим плоским брюхом на землю, и в его боку распахнулся незаметный овальный люк.
        - Прошу, - Кай театрально взмахнул рукой и засмеялся, любуясь произведенным эффектом, - не бойся, залезай. Садись там в правое кресло.
        Дождавшись, когда Больт неловко всунется в темную пасть люка, Кай тренированным рывком запрыгнул в машину и уселся в левое кресло двухместной боевой рубки. Сидевший рядом с ним гауптман был бледен. Его глаза суетливо бегали по широкому серому пульту, разглядывали мертвые изогнутые экраны, а судорожно шевелящиеся пальцы скользили вдоль кресла, отыскивая несуществующие ремни.
        Кай протянул руку к потолку и прикоснулся пальцем к группе тускло моргающих сенсоров. Больт чуть не вскрикнул от неожиданности: рубка ожила, вспыхнула стереоскопической картинкой обзорных экранов, заискрилась десятками и сотнями разноцветных датчиков. Его кресло мягко поплыло, подстраиваясь под анатомию его тела, чтобы он мог принять наиболее удобную позу. Люк в борту бесшумно задраился, и вместе с ним тотчас же пропали негромкие внешние звуки.
        - Ну что, - произнес Кай, колдуя над пультом, - полетаем?
        Под обзорными экранами вспыхнуло черным небольшое табло с красным силуэтом истребителя, из боков которого неторопливо выползали узкие стреловидные крылья.
        - Плотность атмосферы, - пробормотал Кай, - по умолчанию… а нагрузки нам хватит на три процента. Поехали, лошадка.
        В корме машины чуть слышно взвыли двигатели, и Больт инстинктивно вцепился руками в торчащий перед ним рогатый штурвал: серый булыжник двора мгновенно исчез с экранов, уступив место прерывистой пелене облаков.
        - Мы уже летим? - спросил он, не желая верить своим глазам.
        - Высота двадцать тысяч, - спокойно ответил Кай. - Можем переходить на ручное управление. Слева от тебя находится сектор газа - да, вон та сдвоенная рукоять. Потяни ее на себя до синей черты. Не бойся. И штурвал на себя. Под правой ногой находится педаль тормозных моторов. При желании ты можешь остановиться практически мгновенно, быстрее, чем на гоночном автомобиле. Под левой ногой - педаль реверса тяги. Ну, давай, не бойся: штурвал на себя, как на обычном самолете, и мы сейчас прилетим на Луну.
        - Ты шутишь? - не на шутку перепугался Больт. - А чем мы там будем дышать?
        Кай долго трясся от хохота.
        - А чем, по-твоему, мы дышим сейчас? На такой-то высоте? Разумеется, кабина герметична. Разумеется, здесь имеются приборы регенерации и аварийный запас кислорода в сжатом виде. У моей старой кобылки довольно большой срок автономности, так что ты не бойся. Ну что, мы полетим или нет? Мы, кстати, уже где-то над Тихим океаном. Сейчас посмотрим, что там внизу.
        Повинуясь стремительным пальцам хозяина, левый сектор экрана засветился голубым. Окрашенный низким солнцем океан был удивительно красив. Больт отчетливо видел, как серебристые барашки волн разбиваются о рифы небольшого подковообразного островка.
        - Не знаю, где это, - дернул щекой Кай, - но ты летишь зигзагом. За это время мы набрали пять тысяч и здорово ушли к югу. Так здорово, что даже пересекли экватор.
        - Я?! - воскликнул Больт.
        - Ну а кто же? Я же сказал тебе: переключаю на ручное. Я штурвала не касался.
        - Господи боже, - Больт тяжко задышал и вцепился в штурвал, как в спасение души, - какая же у нас скорость?
        - Высокая, - хмыкнул Кай. - А как только ты выведешь птичку за пределы атмосферы, она станет еще выше.
        - Дирк, - завопил несчастный гауптман, - так нечестно! Чего ты от меня хочешь? Я что, умею летать на звездолетах?
        Больт употребил мудреное слово Sternflugzeugen, и Кай не сразу понял, что он имеет в виду. Поняв, он снова рассмеялся и заговорил уже мягче, как с нерадивым учеником:
        - Но ты же умеешь летать в атмосфере? Поверь мне, «мессер» во много раз сложнее в управлении, чем моя кобыла. «Дельту» не нужно держать в воздухе. Ты можешь бросить штурвал и прикурить сигарету - все это время она будет лежать на том курсе, который ты ей задал. Я, конечно, не беру реальную боевую ситуацию. Давай попробуем выйти из атмосферы и вернуться обратно. Итак, все заново: штурвал на себя…
        Они вышли где-то над Южной Африкой. Здесь был день - на экране плыла величественная бело-голубая панорама освещенной стороны Земли, и глаза Больта остекленели от ужаса пополам с восторгом.
        - Теперь фиксируемся, - сказал Кай. - Смотри, как это делается: моторы стоп, притомозили, и теперь - осевая коррекция. Все, теперь мы висим над Атлантикой и с места уже не сдвинемся. Мы крутимся вместе с планетой.
        - Ты объяснишь мне, как все это происходит? - хрипло прошептал Больт.
        Кай задумался. В немецком языке не было соответствующих терминов - как, например, следовало назвать навигационный вычислитель? Schiffachrten Zahier? Ну ладно, а что же делать с компенсаторами гравитационного склонения? Получалась какая-то ахинея.
        - Не сразу, - покачал он головой. - Для этого тебе нужно выучить мой язык. Да и не только язык. Ты не знаешь астрономии, ты ни черта не смыслишь в гравитационной физике. Как я тебе все это объясню? Эта машина опережает сегодняшний уровень развития науки на пять столетий. И вообще… Кто сейчас знает, что такое космос? Ты знаешь? Это Бездна: смотри.
        Харкаан скользнул пальцами по потолку, и неожиданно все исчезло: исчез пульт, экраны, пол вместе с потолком. Теперь их с Больтом кресла висели в пустоте. Икнув, гауптман посмотрел вниз и увидел под собой сверкающие волны Атлантического океана. Чуть правее темнел с детства знакомый по картам контур Африканского континента. Опытный летчик, он, разумеется, никогда не боялся высоты, но сейчас высота казалась чудовищной, она обжигала сознание словно кипяток. Испытывая дикое желание поджать под себя ноги, он до боли вцепился пальцами в свое кресло и с усилием перевел глаза вверх. Странно, но Солнце, которое вроде бы должно было ослепить его, выглядело хоть и ярким, но совсем не страшным и непонятно фиолетовым шаром.
        - Это какой-то светофильтр? - спросил Больт удивляясь писклявости собственного голоса.
        - Мы находимся в сфере… - Кай замялся, подбирая термин, - ну, короче, вокруг нас сейчас замкнуто нечто вроде яйца из очень… черт, очень мощной энергии. Если ты опустишь вниз руки, ты ощутишь штурвал и сможешь управлять машиной. А приборы - смотри…
        Кай коротко провел рукой по пустоте, и прямо перед глазами Больта замигали какие-то непонятные разноцветные диаграммы и графики.
        - Это боевой режим кругового обзора, - объяснил Кай. - Представь себе, что борта нашей машины утыканы миллионами кинокамер, и все они передают изображение на огромный экран, внутри которого находишься ты, но этот экран, он иллюзорный, и пощупать ты его не можешь. Тебе кажется, что ты висишь в космосе, а на самом деле ты сидишь в кабине корабля… и, конечно, упасть ты никуда не упадешь. Зато ты можешь многое другое. Например, управлять огнем пушки, которая, к примеру, находится на соседней планете. Для этого нам не нужно туда лететь. Только не пугайся…
        Кай снова зашарил по пустоте. Окружающая их картина погасла, для того чтобы смениться потрясающе чужеродной панорамой какой-то оранжевой пустыни. Больт поднял глаза и вздрогнул - в который уже раз. Небо тоже было оранжевым, только не таким насыщенным по тону. В этом жутком оранжевом небе висел крохотный нежно-голубой шарик…
        - Где мы?
        - На Марсе, - усмехнулся Кай. - Хочешь погулять?
        - Убери, - взмолился Больт, вытирая вспотевший лоб. - Мне дурно. Ты же не хочешь, чтобы я уделал тебе всю кабину?
        Оранжевый мир исчез, уступив место таким родным, надежным и спокойным стенам рубки. Равнодушно моргали лампочки, ровно светились изогнутые экраны. Больт с шумом выдохнул и чуть опустился в мягком, замшевом на ощупь кресле. В его затылок тотчас уперся предусмотрительный подголовник.
        - Я чувствую, тебе на сегодня хватит, - добродушно улыбнулся Кай. - Поехали домой.
        - Кай, - задумчиво произнес Больт, глядя, как его друг ловко управляется со штурвалом, заставляя машину полого нырнуть в прозрачный океан атмосферы, - а если нас заметят?
        - Не заметят. Мы очень хорошо умеем прятаться. Когда мы снизимся до опасной высоты, я заставлю лошадку окутаться сферой наподобие той, в которой мы с тобой сейчас сидели, и нас никто не сможет увидеть. Приборы, способные уловить пульсацию этой сферы, не появятся на Земле вообще никогда. В лучшем случае их сюда завезут торговцы. Хотя, с другой стороны, кому они тут нужны? Зачем такой прибор цивилизации, которая не строит и никогда не будет строить боевые звездолеты?
        - А ты был там, - Больт поднял острый подбородок, - я имею в виду - на Земле?..
        Кай понял его.
        - Нет. Мне там совершенно нечего делать. Мне и у себя-то в своем времени нет места. Поговори с Локом, может быть, ты сможешь его разговорить, хотя… Я не думаю, что он станет с тобой откровенничать. Насколько я знаю, там все очень и очень плохо. Настолько плохо, что мы вынуждены покупать здесь свеженьких покойников и в замороженном виде отправлять туда на запчасти.
        Больт горестно покачал головой.
        - Интересно, - произнес он в потолок, - здесь хоть когда-нибудь будет хорошо?
        - Здесь - никогда, - ответил Кай, глядя в экраны. - Это все, что я могу тебе сказать. Больше тебе знать не стоит.

«Дельта», почти сбросив скорость, снизилась над Апеннинским полуостровом. Кай отдал штурвал и потянулся в кресле, словно большой сытый кот.
        На экранах показалась береговая линия. Истребитель шел на автопилоте, осторожно возвращаясь в точку, из которой поднялся. Больт лениво подумал, что они, кажется, двигаются медленнее, чем поршневой самолет.
        Неожиданно кабина взорвалась требовательным визгом какого-то сигнала, заставив Кая мгновенно вздернуться в кресле и перехватить брошеный штурвал. Изображение на экранах прыгнуло, на какое-то мгновение Больту показалось, что он успел ощутить нечто напоминающее боковое ускорение, а в нижней части экрана стремительно промелькнули три пятнистых итальянских «Макки-Капрони».
        - Ч-черт, - прошипел Кай. - Мы их едва не «догнали». Вот смеху-то было бы! Они ж нас не видят… разлетались тут.
        - Мы действительно могли столкнуться? - поразился Больт.
        - Конечно, нет. Просто «Дельта», в общем-то, не особенно любит летать в атмосферах - это ее самая, так сказать, побочная функция, и в таких ситуациях автоматика может среагировать неадкватно, забросив нас, к примеру, в верхние слои атмосферы. Вот поэтому я и перехватил управление. Видишь ли, моя лошадка создавалась для того, чтобы носиться по Бездне, причем на хороших скоростях. В атмосферах ей трудно и душно, и вообще развернуться негде.
        Несколько минут спустя, оказавшись наконец на твердой земле, Больт вдруг подумал, что еще никогда он так не радовался после окончания полета. И никогда не испытывал такого шока. Его все еще трясло; нестерпимо хотелось хватануть стакан чего-нибудь крепкого, но попросить об этом Кая он не решился.
        Впрочем, его друг все понял сам. Поставив «Дельту» со сложенным оперением в каретный сарай, он вышел во двор и с силой хлопнул гауптмана по плечу:
        - Ну идем, нам нужно обмыть твое крещение. Теперь ты можешь считать себя настоящим звездоплавателем…
        На пустой кухне они разжились бутылкой приличного коньяку и фруктами. Кай залез в старинный сервант, выудил оттуда пару небольших бокалов, старательно подул в них и бодро двинулся в свою конуру на втором этаже сарая.
        В этот раз он не стал выдергивать пробку руками.
        На долю Больта и так выпало сегодня слишком много неожиданностей. В тумбочке возле кровати валялся забытый кем-то складной нож со штопором, и Кай легко вытащил потемневшую пробку.
        - Ну - весело сказал он, поднимая бокал, - за тебя и за далекие звезды!
        Больт одним махом выпил свою порцию, довольно вздохнул и принялся чистить апельсин.
        - Между прочим, это старинный тост астронавтов, - негромко сообщил ему Кай, усаживаясь с сигарой из стокгольмского запаса на свой любимый подоконник.
        Больт не ответил. Закончив очищать от кожуры второй апельсин, он вновь наполнил бокалы.
        - Знал бы ты, как меня дергает, - сказал он. - Пока я не напьюсь, я в себя не приду. Давай.
        - Напиваться не стоит, - возразил Кай, - мало ли что… Я здесь все время нахожусь в напряжении. Обстановка такая, что поделаешь. И ведь не отдохнешь толком.
        - Для чего ты дал мне пистолет? - неожиданно спросил Больт, разглядывая на свет налитый в бокал коньяк.
        Кай ответил не сразу. По большому счету, он и сам не знал, чего ради ему стукнуло отдать приятелю свой «кольт». Ему постоянно мерещились какие-то козни Валерии, он не доверял ей настолько, что сам не расставался с оружием ни днем, ни ночью, правда, помимо американского пистолета, у него был еще и табельный
«ламмер», который Кай обнаружил в рубке своего истребителя. Когда-то, расставаясь с алой «Дельтой», он оставил в машине немало своих вещей - форму, оружие и кое-какие мелочи, - и вот все это вернулось к нему в целости и сохранности. Недоверие к бывшей возлюбленной принимало иногда откровенно маниакальные формы, но Кай ничего не мог с собой сделать, оставаясь все такими же хмурым и подозрительным.
        - Я же говорил тебе, Валерия может быть очень опасна.
        - Мне она показалась великолепной женщиной…
        - Если мы говорим о лошадях, то ты, безусловно прав. Как кобыла она великолепна, но я говорю о ней как о личности. Это змея, и тебе не стоит забывать мои слова.
        - Почему ты замолчал? - удивился Больт, глядя на несколько озадаченного Кая, который слез с подоконника и шагнул к двери.
        - К нам идет Лок, - объяснил Кай.
        Зорган слегка поскребся в дверь и тотчас же распахнул ее, не дожидаясь приглашения. Он был в точно таком же виде, что и за завтраком, правда, уже не зевал.
        - Пьете? - без всякого выражения спросил он.
        - Ты б оделся по-человечески, - буркнул в ответ Харкаан. - Ходишь тут, как привидение. Гюнтер, дай ему мой стакан, я буду пить из горла, мне не привыкать. А ты, - повернулся он к присевшему на кровать Локу, - говори по-итальянски.
        Тот молча кивнул и взял из рук Больта наполненный бокал. На секунду их ладони соприкоснулись; от прикосновения к горячим и бархатистым пальцам Больт покраснел и поспешил отвернуться к окну, вливая в себя коньяк.
        - Мне тревожно, - сообщил Лок, ни на кого не глядя. - Если бы Кирби действительно задерживался, он позвонил бы снова. Он не звонит. Что там могло произойти?
        Кай поглядел на настенные часы. Дело шло к часу дня. В самом деле, уже сто раз можно было или вернуться, или, по крайней мере, позвонить еще раз.
        - Ты знаешь, где их можно искать в Фодже? - спросил Кай.
        Лок кивнул и незаметно поморщился.
        - Тогда одень мужской костюм, - приказал Кай, поняв его.
        - Ты хочешь ехать? - удивился Больт.
        - Я надеюсь, что у «Бентли» еще не совсем сдох аккумулятор, - отозвался Кай. - Видишь ли, братец Кирби и в самом деле человек аккуратный и предусмотельный. Если бы они решили остаться в городке, он точно перезвонил бы еще раз.
        - Может, они торчат в мастерской и ждут, пока им отремонтируют тачку?
        - Не знаю… Лок, иди приводи себя в человеческий вид. Я пока попробую завести наш паровоз.
        Поставив на подоконник недопитую бутылку, Кай накинул на плечи светлый пиджак, затем, распахнув тумбочку, вытащил из нее небольшой черный пистолет, который сунул за пояс брюк.
        - Пошли, - сказал он.

«Бентли» стоял на краю двора под навесом. Обойдя зеленое чудовище со всех сторон, Кай задумчиво пощелкал языком и залез в салон. Стартер глухо взвыл, пару раз крутнул огромный мотор, но запустить его так и не смог.
        - Аккумулятор - до свидания, - сообщил Кай, снимая спинку заднего сиденья. - Садись за руль, включи зажигание и не забудь газнуть, когда схватит.
        Больт уселся за руль и принялся с любопытством наблюдать, как его друг, достав из инструментального ящика заводную рукоятку, ковыряется под откинутой створкой капота.
        - Что ты там крутишь? - спросил он.
        - Карбюратор, - ответил Кай, не поднимая головы. - Надо подкрутить обогащение смеси. Тут, брат, как в самолете… ну, попробуем.
        Он вылез из двигателя, вставил в отверстие рукоятку и сильно крутнул ее. Движок завелся мгновенно, огласив окрестности басовитым ревом.
        - Сбрось газ, что ты на педаль упал! - крикнул Кай, вытаскивая рукоятку. - Сбрось, пускай себе греется. Это не машина, а смесь дракона с паровозом. Предыдущий владелец выступал на ней в гонках, но чудом не свернул себе шею и решил продать. Я ее - не поверишь! - боюсь.
        На рев двигателя из дома появилась Валерия.
        - Лок говорит, что вы решили ехать в Фоджу?
        - Я боюсь, что придется. Он встревожен…
        Валерия устало махнула рукой. Тревоги Лока ее мало волновали. Куда больше ее беспокоила перспектива остаться одной, пусть даже на небольшое время. Еще раз махнув рукой, она развернулась и зашагала в дом. Вместо нее во двор вышел Лок, одетый в щегольской песочный костюм и широкополую шляпу. Свободный пиджак скрывал его женственные формы и неизменный «парабеллум» за поясом брюк.
        - Все в порядке? - спросил он, подходя к машине все той же немного развязной походкой кокетливой девочки.
        - Перестань вертеть жопой, - дружески посоветовал ему Кай, - и тогда все действительно будет в порядке. А то нас, чего доброго, примут за педиков.
        - Меня тоже? - ужаснулся Больт.
        Лок ответил ему очень задумчивым взглядом и молча полез на заднее сиденье. Кай уселся за руль, всадил передачу и отпустил неимоверно тугую педаль сцепления. Зарычав, «Бентли» выехал из-под навеса, сделал круг по двору и ушел в ворота.
        - Проклятый же ты крокодил, - выругался Кай, всовывая - иначе не получалось - вторую скорость, - кто ж тебя такого хорошего сделал-то, а? Не иначе, англичане… Гюнтер, держись за что-нибудь, - посоветовал он, - потому что медленно на этой машине не ездят, а трясет ее здорово.
        - Долго нам ехать? - поинтересовался Больт.
        - По прямой совсем немного, но дело в том, что прямых дорог здесь нет. Тут вообще не дороги, а непонятно что, тропинки какие-то. Что ты хочешь, тут тебе не рейх…
        Глава 3
        Повинуясь указаниям Лока, Кай остановил машину возле небольшого частного пансиона в старом центре городка. Кругом царила тишайшая благодать, пахло цветами. Лок выбрался из автомобиля, оправил себе пиджак и скрылся в подъезде несколько обшарпанного трехэтажного строения.

«Интересно, - подумал Кай, - а что скажут хозяева, которые, возможно, уже видели его в женском обличье?»
        - Никогда бы не подумал, что судьба занесет меня такую дыру, - заметил Больт, с любопытством разглядывая окрестности.
        - Для тебя это должно быть полезно, - усмехнулся Кай. - Вот она, классическая латинская страна во всей своей красе. Узкие переулки, грязь, чумазые голые дети и - ты успел заметить? - на улицах толпы мужчин, которые заняты исключительно спорами и сплетнями. На что они живут - одному дуче известно, однако работать они не будут никогда. Это люди, которые предпочитают оказаться на виселице, но ни в коем случае не опозорить свои патрицианские рученьки честным трудом.
        - Но кто-то же, - возразил Больт, - построил все это… хотя бы этот городишко?
        Кай ответил ему скептической улыбкой.
        - Запомни, - сказал он, - нация, которая не может и не желает контролировать свою рождаемость, нация, не желающая понимать, что каждый лишний рот требует дополнительного труда его отца, не способна обеспечить свое будущее. Они всегда будут нищими, и никакие отдельные гении их из этого состояния не выведут.
        - Ты говоришь жуткие вещи. Тебе самому не страшно?..
        - Мне - нет. Я родился в очень жестоком мире, холодном и тяжелом. В наших семьях практически никогда не бывает троих детей. Двое - это норма, которая позволяет обществу поддерживать свою численность почти неизменной. Плюс, конечно, переселенцы с других планет. Саргон очень богат, но и жить на нем не сахар, поэтому мы принимаем в год меньше полумиллиона человек. Я говорю это все к тому, чтобы ты понял: мое восприятие мира выглядит действительно жестким и бескомпромиссным, но, учти, я очень хорошо знаю, что такое выживать по-настоящему. Не здесь, в райском климате у теплого моря, а на холодной планете с высоким притяжением, которое делает тебя более тяжелым, чем ты есть на самом деле. Надеюсь, ты понял что я хотел сказать.
        - М-мм… боюсь, что не совсем. Ты хочешь сказать, что тяжелые условия на твоей родине меняют психологию людей? А при чем тут рождаемость?
        - При том, что Саргон может обеспечить приемлемые условия жизни лишь для небольшого количества людей, и они должны трудиться не покладая рук, иначе все пойдет прахом, и никакие технологии нас не спасут. Если людей будет много, уровень жизни упадет, и весьма заметно. Что же касается психологии… Очень давно - еще задолго до нас, разумным расам было известно, что жители колоний с высоким притяжением уже в третьем поколении давали потомство с другой мускульной системой, более мощной при том же или даже меньшем весе, и, главное, с более стабильной психикой. Тогда как колонисты на более «легких» планетах плодили истеричек и меланхоликов. По этой причине некоторые расы отказались от заселения планет, которые подходили им по всем характеристикам, но имели притяжение меньшее, чем материнский мир, на котором данная раса сформировалась.
        Больт не успел ответить: из подъезда пансиона быстро вышел встревоженный Лок.
        - Их там нет, - сообщил он. - Хозяин клянется, что они у него вообще не появлялись, но глаза у него при этом какие-то хитрые.
        - Что значит хитрые? - не понял Кай.
        Лок сморщился.
        - Ну, они у него были… можешь мне поверить.
        - …Я тебе верю. Но куда они делись?
        Зорган прикусил нижнюю губу. На его лице отразилось отчаяние; Каю показалось, что он не решается говорить из-за присутствия Больта.
        - Ну же, - подбодрил он Лока, - что?..
        - С ними что-то случилось. Что-то нехорошее. Я чувствую, понимаешь?
        Кай уже знал, что вечно задумчивая «ошибка природы», как он называл про себя младшего Зоргана, действительно умеет чувствовать нечто, неподвластное ему уму. Как-то раз в его голову закралась шальная мысль, что Лок каким-то образом улавливает мифические хронособытийные волны - в одной из своих последних работ безумец Декмар предположил их существование и, конечно же, был в очередной раз высмеян. Лорду Харкаану уже давно было не до смеха.
        - За поворотом я видел тихую тратторию, - сказал он. - Заедем, перекусим?..
        Лок согласно кивнул головой и скрючился на заднем сиденье. Больт нервно бросил за борт сигарету.
        - Что тут могло произойти?
        - А ч-черт его знает. Насколько я понимаю, Кирби пару раз останавливался в этой поганой гостинице. Понимаешь, - Кай запустил двигатель и принялся разворачиваться в тесной улочке, - он почему-то не очень доверяет тем людям, которые работают для него здесь, в этих городишках: Бари, Кастель-дель-Монте, Бриндизи. Хотя, конечно, доверять им и действительно нелегко. Не знаю, как у них, а у нас, - он оглянулся на Лока и перешел на немецкий, - из всей компании один только Кирби не имеет заметных отклонений. Все остальные генетически дефективны: у Беппо, которого ты уже видел, не развит речевой центр головного мозга, у Мака проблемы с координацией движений, остальные попросту туповаты. Нора еще ничего, но она не может иметь детей… вот так.
        Больт посмотрел на него с искренним ужасом.
        - Кажется, я начинаю понимать. Так значит, трупы здоровых людей действительно нужны им дозарезу. Наверное, они все-таки научились пересаживать органы? Я где-то читал о том, что в принципе такое возможно.
        - Ну, от твоего времени они все-таки ушли довольно далеко. Они не просто пересаживают здоровые органы, они реконструируют клетку, избавляя некоторых несчастных от не слишком заметных дефектов. Проблема, в принципе, в другом: верхушка, «гранды», не оставляют низам шансов на выживание. Не знаю уж в чем смысл такой политики, но вижу одно - они гибнут. Появление Лизмора, его контакты с тамошними бандитами из «низов» дают им надежду. По крайней мере, Кирби говорил мне, что за свой клан он уже может не бояться. Для него, как ты понимаешь, это важно…
        Кай затормозил возле чистенького двухэтажного домика с острой черепичной крышей, напоминавшей германские строения подобного рода. Правда, здесь не применяли традиционный немецкий фахверк с его геометрически чистым переплетением несущих балок, а строили в основном из желтого камня, но тем не менее аккуратная траттория заставила Больта ностальгически улыбнуться. Загнав «Бентли» правыми колесами на тротуар, чтобы он не мешал движению по узенькому переулочку, Кай выключил зажигание и выпрыгнул из машины.
        В зале, таком же чистом и симпатичном, как и дом, сидели за столиками несколько человек. При виде пришельцев они на миг умолкли, просветили тех настороженными взглядами и, успокоясь, вернулись к своим беседам.
        Больт возжелал проявить свои теоретические знания итальянской кухни, заказав официантке какую-то сложносочиненную «пасту» с невероятной подливой. Кай не стал морочить себе голову и коротко попросил лазанью и бокал легкого вина. Лок последовал его примеру.
        Заказы были выполнены на удивление быстро. Больт, поглядев на большое фаянсовое блюдо, наполненное густой разноцветной массой макарон, овощей и чего-то еще, вытаращил глаза, но возмущаться было поздно.
        - Молодец, - подбодрил его Кай, - теоретик. Ничего, если будет совсем плохо, я сделаю тебе промывание желудка.
        - Что ты думаешь делать? - неожиданно резко спросил Лок.
        Кай на мгновение опешил.
        - Гм… Я думаю, что нам стоит проехаться по местным автомастерским и поискать
«Лянчу», на которой приехал Кирби. Если машина здесь, в Фодже, то мы ее должны найти.
        Док покачал головой.
        - Не думаю. В лучшем случае нам опять солгут. В худшем - просто ничего не ответят.
        - Откуда у тебя такая уверенность? В конце концов что здесь противозаконного - мы ищем своих приятелей, у которых вроде как сломалась здесь машина. Всего-то навсего.
        Лок поморщился, но ничего не сказал. Низко склонившись над своей тарелкой, он принялся за еду.
        Кай быстро разобрался со своей порцией, глотнул вина и откинулся на спинку стула, оглядывая заведение. К тому времени люди, сидевшие в зале, расплатились и покинули тратторию, лишь один мужчина продолжал сидеть за треугольным угловым столиком. Встретившись с ним взглядом, Кай неожиданно вздрогнул и судорожно выругался сквозь зубы.
        - Синьор Винкельхок? - усмехаясь, спросил итальянец. - Наконец-то вы меня заметили…
        - Привет, Луиджи. - Кай кивнул Больту и, деланно улыбаясь, пересел за столик своего старого приятеля. - Вот уж не ожидал… Погоди-ка, а ведь ты должен был быть в Триполитании? Каким же образом ты очутился здесь? Отпуск?
        - У меня очень вовремя прорезалась застарелая язва желудка, - хохотнул в ответ Скалья. - И добрые доктора признали меня совершенно негодным для дальнейшей службы в королевских военно-морских силах. Пускай дураки подставляют свою башку под английские пули! А ты, - Скалья наклонился к Каю и перешел на заговорщицкий шепоток, - ты - дезертировал?
        - Меня убили, - совершенно серьезно ответил ему Кай. - Меня больше нет.
        Скалья понимающе хохотнул и защелкал пальцами, подзывая официантку.
        - Я теперь от тебя не отстану, - бесцеремонно заявил он. - Нам необходимо выпить. Ты должен мне все рассказать, слышишь? Мадонна мия, не каждый день я встречаю людей, которым обязан своей жизнью!
        Кай затянулся и посмотрел на своего приятеля через мясистую струю дыма. За годы, прошедшие после их испанского знакомства, Луиджи откровенно раздобрел, обзавелся вторым подбородком и обручальным кольцом на левой руке. Судя по его виду, жилось парню неплохо. Кай вспомнил, что Скалья происходил из Таранто, имел бездну мелкопоместных родичей по всей Апулии и какого-то мифического сицилийского дядюшку, пребывавшего в большом авторитете. Когда-то Кай и в самом деле вытащил его, раненого и брошенного своими, из городка, в который уже вошли республиканцы: отобранный у них «Мерседес», на котором мчался Кай, совершенно случайно оказался возле горящего здания итальянского военно-морского штаба в средиземноморской дыре Кастельон-де-ла-Плана, и истекавший кровью Луиджи выпал буквально ему под колеса. Интербригада красных ударила тогда совершенно неожиданно, и всем, кто находился в городке, пришлось улепетывать что есть духу. Находившийся в командировке Кай проявил тогда чудеса изобретательности: на побережье они с Луиджи обнаружили «забытый» итальянцами гидроплан, перестреляли окруживших его оборванных
республиканских волонтеров и под жутким огнем с берега удрали в город, еще занятый фалангистами.
        Понятно, что забыть такое Луиджи не мог. Он получил классическое итальянское воспитание, был вспыльчив, как порох, ленив, но в то же время не болтлив и, как казалось Харкаану, по-настоящему благороден. Они были знакомы всего один день, но потом несколько лет Кай получал от друга письма, посылки с винами и неизменные приглашения в гости, подписанные всем его немаленьким семейством… Сейчас Кай не знал, радоваться ему или нет.
        - Ты можешь говорить по-итальянски, - сказал Кай. - Я уже вполне освоился с языком. Только говори не очень быстро.
        - Так значит, ты здесь давно! - почему-то обрадовался Скалья. - Вот здорово! Ну-ну, я не спрашиваю, чем занимаешься. Хотя, кстати, - он поднял стакан с вином, шутливо чокнулся и расплылся в улыбке, - если у тебя какие-нибудь проблемы, я мог бы помочь. С квестурой там, с документами… Я же знаю, как это бывает.
        Кай задумался. Какое-то шестое чувство подсказывало ему, что Скалья и в самом деле может быть ему полезен. Если парняга имеет связи, способные вытащить его, цветущего оболтуса, из действующей армии, то он, наверное, не последний человек в этом мире.

«Кажется, - сказал он себе, - я скоро поверю в то, что случайных встреч действительно не бывает. Гм… что бы ответил на это Лок?»
        - С документами у меня проблем нет. У меня вообще все в порядке. А что ты? Я вижу, ты уже успел жениться?
        - О да, - засмеялся Луиджи, теребя на пальце обручальное кольцо, - у меня сын! Ему скоро год. Мне очень жаль, что ты не смог стать его крестным. Признаться, я не раз об этом думал, но где я мог тебя найти?
        - Не переживай. У тебя будет еще куча детей, а я пока помирать не собираюсь. Ты по-прежнему живешь в Таранто?
        - Да, в Таранто. Правда, по делам я бываю везде - и здесь, и в Бари. Везде понемногу. Мой двоюродный брат Марко, он стал большим человеком, его знаешь как уважают! Сейчас я работаю вместе с ним.

«А-а, ну да, - стал понимать Кай. - Кажется, я догадываюсь, что у вас за бизнес. Ну что ж, если братец Марко действительно стал „большим человеком“, то ты и в самом деле можешь мне помочь».
        - Скажи-ка, - начал он, задумчиво вращая пальцами ножку бокала, - а ведь ты, наверное, хорошо знаешь всю Фоджу? Признайся, Луиджи, у тебя здесь полно должников, ведь так?
        - Хе-хе, а зачем, ты думаешь, я сюда приперся? Что у тебя за проблемы? Признавайся, старик, не темни. Дядюшка Луиджи вытащит тебя из любого дерьма.
        Кай напустил на себя озабоченный вид и помолчал, давая приятелю время накалиться от любопытства.
        - Понимаешь, - произнес он, глядя в сторону, - у меня тут исчез один приятель. Приехал вчера с девушкой, у них тут машина сломалась: должны были вернуться сегодня утром и пропали. Я вот думаю, может, проехаться по местным мастерским?
        - Какая тачка? - быстро спросил Скалья.
        - «Лянча-Априлия» тридцать девятого года, серая.
        - Скажи своим ребятам, чтобы они ждали здесь, и поехали. Я ничего не обещаю, но попробовать мы можем.
        Кай кивнул и поднялся.
        - Братки, - сказал он, подходя к столику, - этот парень - мой старый приятель. Он попробует нам помочь, а вы пока сидите здесь. На всякий случай - вот… - Кай вытащил из кармана ключи от «Бентли» и бросил их Больту. - Я не думаю, чтобы мы задержались надолго.
        Больт ответил ему изумленным взглядом; не отвечая ему, Кай вышел вслед за Луиджи на улицу. Скалья деловито подошел к стоявшему неподалеку от траттории светлому
«Ситроену-ТА», ковырнул ключом в замке и плюхнулся за руль.
        - Эту тачку я купил в Африке, - сказал он, отперев для Кая пассажирскую дверцу. - Я был там совсем недолго, но довольно продуктивно. Ха-ха-ха! Не поверишь, у меня был приятель-интендант, и мы с ним неплохо повеселились.

«По-моему, - с запоздалым раздражением подумал Кай, - так веселилась вся доблестная итальянская армия. А мы дохли, как мухи, из-за того, что вы воруете и не хотите воевать. Впрочем, Луиджи в этом не виноват, это - везде…»
        Автомобиль плавно тронулся и покатил вниз по улочке. За окном мелькали желтые двух-трехэтажные домики с цветниками за окнами и бельем, висящим на беленьких балконах. Несколько мальчишек в коротких штанишках, визжа, бежали за вожаком, который гнал собой бочарный обруч, придерживая его палкой. Возле кабачка горячо спорили несколько молодых мужчин в белых майках, из-под которых лезли густые черные заросли.

«Италия, - в который уже раз усмехнулся Кай. - Прекрасная и непонятная». Залитая ласковым южным солнцем, погруженная в вековую дрему и одновременно яркая, темпераментная, так непохожая на привычные лорду Харкаану миры и страны. Ему случалось бывать на теплых планетах, он видел цветущие под яростным солнцем равнины и сверкающие, полные жизни океаны, но нигде прежде он не встречал столь характерного, присущего Южной Европе очарования. Иногда ему начинало казаться, что если бы он имел возможность выбора, то остаток отпущенных ему дней предпочел бы прожить именно здесь, любуясь восхитительно теплыми красками Средиземноморья.
        Скалья проехал почти через весь центр городка и вдруг, притормозив, уверенно свернул в какую-то темную подворотню. «Ситроен» прошел через узкий колодец двора, нырнул в очередную арку и неожиданно оказался на каком-то пустыре, там и сям украшенном ржавыми автомобильными рамами и кузовами. Желтая колея, прокатанная в низкой пыльной траве, вела к темным кирпичным боксам, напоминавшим давно заброшенный хозяевами цех какого-то небольшого промышленного предприятия.
        Луиджи остановился возле открытых серых ворот и повернулся к Каю:
        - Посиди в машине. Я сейчас.
        Кай послушно кивнул и потянулся в карман за портсигаром. Закурив, он небрежно положил руку на рамку открытого окна и откинулся на спинку сиденья, демонстрируя самодовольную беспечность. До него уже дошло, что Луиджи привез его в какие-то мастерские, занимающиеся «переработкой» краденых автомобилей. Подобная картина его не удивляла, хуже было другое: выходило, что Кирби с Норой могли попасть в руки каких-то местных гангстеров? Это звучало как-то нелепо. Встреча, можно сказать, коллег… Луиджи появился спустя две минуты.
        - Я был прав - серая «Априлия» стоит у них на эстакаде, - сообщил он. - Я тебя обрадую: у нее оборван один клапан. Запчастей сейчас не сыщешь. Ну да дело не в этом. Видишь ли, тачку сюда приволок Нитти Лаурано, а он ничего не делает просто так.
        - Да черт с ней, с тачкой! - оживился Кай. - Уж как-нибудь найдем другую. Ты мне скажи, куда могли деться мои друзья?
        - Вот это мы сейчас будем выяснять, - вздохнул Луиджи, нажимая на стартер. - Кстати, нужна будет машина, обращайся сразу ко мне.
        - Подгонишь свежеворованную? - фыркнул Кай.
        - Да, но не отсюда же! В Виши, хвала Мадонне, этого добра навалом. А номера перебьем вмиг. С бумагами проблем не будет - это я тебе обещаю.
        Харкаан недоверчиво покачал головой. Впрочем, обещание Луиджи было весьма кстати - раз «Лянча» сдохла, ей срочно нужна замена, потому что крокодил «Бентли» в ежедневной эксплуатации совершенно невыносим. А за новой машиной, по всей видимости, пришлось бы ехать в Таранто, а то и в Рим. В Таранто Каю появляться не хотелось - город был битком набит прибывающими с севера немецкими частями, и кто знает?.. Кай не имел особого желания встретиться лицом к лицу с кем-нибудь из бывших сослуживцев.
        Скалья резво выехал на улицу, огляделся по сторонам и вдруг, издав радостный возглас, припустил за проехавшим мимо них алым родстером «Альфа-Ромео», в котором, как успел отметить Кай, важно восседал чернявый юнец с первыми, тщательно взлелеянными усиками под горбатым носом.
        Обогнав родстер, Луиджи перегородил «Ситроеном» дорогу и поспешно выскочил из-за руля. Улица шла под уклон, и незаглушенная машина сразу же начала сползать вниз. Кай, матерясь на чем свет стоит, рванул «ручник», но он, по всей видимости, находился далеко не в лучшем состоянии; «Ситроен» продолжал катиться вниз по улочке, отъехав уже от красного родстера на добрый десяток метров. Догадываясь, что остановить машину так просто не удастся, Кай перелез за руль, затормозил, с ходу попав, включил задний ход и вернулся на место.
        Луиджи его и не видел: к этому моменту он держал тщедушного паренька за грудки и что-то орал со скоростью хорошего пулемета - Кай, по крайней мере, не мог разобрать ни слова. На улице начали останавливаться люди.
        - Basta! - хрипло выкрикнул Луиджи, бросил свою жертву обратно на сиденье
«Альфы» и с недовольным видом повернулся к «Ситроену». - А ты почему за рулем?
        - Потому что машина покатилась, - невинно объяснил Кай.
        - Да? - удивился Луиджи. - Ну ладно, раз сел, то сиди уж. Поехали: сейчас направо. У тебя есть сигареты? Дай мне. Слушай, Дирк, а ты это вот… Ты знаешь, чем твои друзья здесь занимались, а?
        Кай похолодел. Он знал, чем здесь занимались люди Лизмора. «Это было бы смешно, если бы не было так грустно, - сказал он себе. - Вот идиотизм-то, а! Ну и что я теперь придумаю? Если с чуством юмора у Луиджи все в порядке - а кажется, так оно и есть, то можно попробовать отвертеться…»
        - Этот парняга, Романо, он рассказывает странные вещи, - буркнул Луиджи. - Впрочем, сейчас мы все узнаем сами и в подробностях.
        - Ты услышишь кучу всяких гадостей, - решительно заявил Кай, - но я готов хорошо компенсировать любые неудобства. Я деловой человек; для меня главное - безопасность моих людей. Я расскажу тебе все, что могу, но ты должен понимать, я рассчитываю, на твою честь, Луиджи…
        Скалья понимающе прищурился.
        - Сверни налево и тормози через квартал, - ответил он. - Посиди в машине, я все решу сам.
        Он отсутствовал довольно долго. Кай начал нервничать: он понимал, что случилось нечто из ряда вон выходящее, и переживал за Кирби. Тот действительно мог влипнуть в историю; в голове Харкаана крутились десятки возможных сценариев…
        Луиджи появился через полчаса, и рядом с ним Кай с огромным облегчением увидел Зоргана и Нору.
        - Где чемодан? - спросил он, едва Кирби оказался в машине.
        - Мы его выбросили в реку, - ответил тот.
        Скалья выглядел мрачным, по его физиономии было видно, что переговоры дались ему нелегко.
        - Езжай к своим, - сказал он. - Сегодня вечером ты будешь моим гостем.
        - Сколько нужно денег? - поинтересовался Кай.
        Луиджи вздохнул. В его взгляде читались недоумение и подозрительность.
        - Много, наверное…
        - Пятьсот долларов, - тихо спросил Кай, - хватит?
        - Мадонна мия! - Скалья округлил глаза. - Пятьсот долларов! Да, этого хватит с лихвой.
        - Деньги привезут утром. Я дам тебе еще столько же, если завтра ты организуешь мне хорошую машину. Настоящие наличные доллары, Луиджи. Сейчас я отправлю своих друзей, и мы поговорим как следует.
        Всю дорогу до траттории они молчали. Высадив из машины Нору и Кирби, Кай сделал своему приятелю знак подождать и вошел в заведение. Больт встревоженно подскочил ему навстречу:
        - Тебя так долго не было…
        - Погоди, - перебил его Кай, - мне некогда, я даже не хочу слушать, что там случилось с Кирби. Сейчас езжайте прямо домой. Ближе к вечеру я позвоню и поговорю с Валерией. У нас все в порядке, просто придется отдать немного денег. Скажешь Валерии, что мой друг - человек совершенно надежный и опасаться нечего. Все, встретимся завтра утром. Лок, какой у нас телефон?..
        Луиджи уже пересел за руль.
        - Поехали, - сказал он, срывая «Ситроен» с места. - У меня тут есть один приятель, он держит пекарню. Но в этой пекарне, - Луиджи весело подмигнул и шмыгнул носом, - можно даже заказать девок!..
        Скалья мужественно терпел и не начинал разговор до тех пор, пока повар не вынес во двор почки в красном вине, овечий сыр и прочие радости жизни. Они сидели вдвоем в небольшой беседке, плотно оплетенной виноградом; тесный дворик пекарни был традиционно вымощен камнем. От всего этого уютного дома пахло столетиями.
        Луиджи наполнил бокалы.
        - За встречу, - сказал он. - За нашу неожиданную встречу…
        - Расскажи мне, что тебе говорили эти люди, - попросил Кай.
        Скалья усмехнулся.
        - Наверное, я чего-то в жизни не понимаю. Представь, какие-то извращенцы поймали ночью молодого парня, родича самого Нитти, и заставили его заниматься тем, чем обычно занимаются подростки. Занимаются в туалете, ты понимаешь меня? При этом семя он должен был сливать в какие-то банки. К утру они его отпустили, а он, скорее разозленный, чем смущенный, прибежал к Нитти. Люди кинулись вслед за этими негодяями, но те удрали, а твои друзья находились вместе с ними…
        - Слава богу, - выдохнул Кай. - Слава богу, что идиоту Нитти не удалось захватить этих людей. Поверь мне, он поимел бы такие неприятности, что рад был бы сам отдать парням то, что им было нужно от его дурацкого родича. Этим делом, - Кай подмигнул Луиджи и назидательно поднял палец, - этим делом занимается Люфтваффе, и оно как-то связано с программой создания «супероружия». Ты понял теперь, почему я так не хотел неприятностей?
        Скалья вытаращил от ужаса глаза и поспешил допить свой бокал. Будучи сообразительным парнем, он быстро вспомнил о дружбе Дирка Винкельхока со старым Торном - который, в свою очередь, знавал Толстого Германа еще в те времена, когда будущий рейхс-министр командовал славным полком «Рихтгофен». Цепочка получалась логичная. Скалья прекрасно понимал, что любое лишнее слово может теперь стоить ему головы: от рук гестапо скрыться невозможно, эта всесильная организация достанет его где угодно, и никакие связи, хоть даже с самим дуче, его не спасут.
        - Это не моего ума дело, - решительно заявил он после недолгого размышления. - Я ничего не слышал и ничего не знаю. Если ты сдержишь свое слово и передашь пятьсот долларов для Нитти, вопрос будет закрыт раз и навсегда, потому что твои ребята молчали, когда их спрашивали, с кем они имели дело и кто они такие. Но в Фодже им лучше не появляться.
        - Ты деловой человек, - согласился Кай. - Ты получишь деньги, потому что я всегда держу свое слово. Еще мне нужна машина - ты помнишь наш разговор?
        - Я достану для тебя машину. Сейчас, мне только нужно переговорить по телефону.
        - Мне, кстати, тоже.
        Разговор с Валерией был недолгим: она сразу поняла, что к чему, и пообещала утром отправить в Фоджу Больта с тысячей долларов. Про себя Кай решил, что по возвращении в «гнездо» на побережье следует немедленно связаться с Лизмором и предупредить его насчет глупости исполнителей, которые, вместо того чтобы отлавливать солдат и матросов (служивые, это дураку понятно, не станут жаловаться командованию по поводу того, что с ними происходило ночью), схватили обычного штатского паренька, оказавшегося родичем местного авторитета. Это Италия, опять сказал себе Кай, это Италия. Простой охламон может оказаться племянником могущественного «дона», и тогда - жди неприятностей. На этот раз, благодарение богу, отделались пятью сотнями зеленых бумажек, что печатают для нас в императорских лабораториях, - бумажки первый сорт, ни одна зараза не отличит от оригинала, но что будет завтра?
        Закончив беседовать с Валерией, Кай отошел до ветру к тому моменту, когда он вернулся во двор, Луиджи с большим любопытством расхаживал вокруг невесть откуда появившегося черного «Форда V8».
        - Устраивает? - спросил он.
        - Что? - не понял Кай.
        - Ну, «форд»? По-моему, за пятьсот долларов неплохо.
        - Ты уже решил вопрос с машиной? А документы?
        - А-а-а, забудь. Это теперь моя проблема…
        Глава 4
        Больт остановился на дороге в сотне метров от поместья. Недоумевая, что ему нужно, Кай машинально затормозил, поставил «форд» на ручник и подошел к зеленому
«Бентли». Больт поднял голову.
        - Скажи мне только одну вещь, - произнес он, глядя ему в глаза. - Ты делаешь все это совершенно искренне?
        - Вы, немцы, всегда все запутываете, - облегченно рассмеялся Кай, - особенно для самих себя. Да, я делаю это искренне. Понимаешь, - он глубоко затянулся и посмотрел на призрачно-голубое утреннее небо, - я стал ненавидеть любую власть… власть как инструмент принуждения. Наверное, это произошло давно - тогда, когда начал свой бег, просто я не сразу осознал эту ненависть, не успел пропитаться ею. Ты спрашиваешь меня, зачем я помогаю этим людям, почему я так близко принимаю их страдания? Да потому, что они жертвы - точно такие же жертвы, как и я, и единственная разница заключается в том, что мне было куда бежать. А они бежать не могут, они вынуждены сражаться за свою жизнь на поганой умирающей планете. Я внятно излагаю?
        - Вполне, - кивнул Больт и положил руку на рычаг коробки передач. - Поехали… Ничего иного я и не ждал.
        Во дворе их встречала Валерия, издалека услышавшая могучий рык «Бентли». Глянув на ее лицо, Кай решил, что в эту ночь женщина почти не спала - ее возраст вдруг проявил себя; мелкие, до того совершенно незаметные морщинки побежали вокруг глаз.
        - Ты уверен, что это хороший автомобиль? - поинтересовалась она, разглядывая лобастый черный «Форд».
        - Одна из последних моделей, - с улыбкой ответил Кай. - Да и достался он нам недорого. Ты чем-то встревожена?
        - Ночью я разговаривала с Лизмором. Боюсь, что вечером нам придется отправиться во Францию.
        - Вот как? Это становится интересным. Ты накормишь меня?
        - Разумеется… По его словам, он раздобыл какие-то чрезвычайно важные документы и хочет, чтобы ты полюбовался ими лично.
        - Во Францию, во Францию… Во Франции полно немцев - надеюсь, он об этом знает? Если мы полетим на моей «Дельте», ее придется где-то прятать, в лесу каком-нибудь, что ли.
        - Он выйдет на связь через пару часов и сам тебе все объяснит. В конце концов, Лизмор не мальчик, а офицер, и должен соображать сам. Он разбирается в обстановке лучше нас с тобой.
        - Насчет соображать - я согласен, а вот насчет офицера - не смеши меня. Он лейтенант «по выслуге», а не офицер. Хотя ты знаешь, если бы у нас в кадрах было побольше таких лейтенантов, мы воевали бы не в пример успешнее.
        В голове у Кая немного шумело - ночь они с Луиджи провели довольно веселую. Скалья сдержал слово, и под вечер в загадочной пекарне его приятеля появилась парочка очаровательных темноглазых девиц, которые не дали им заскучать. В конце концов то безумное количество вина, которое они с Луиджи влили в глотки, заставило итальянца свалиться под стол, и Кай остался с девушками один. Жалеть ему не пришлось: к утру он ощущал себя легким, как воздушный шарик, лишь гудение в затылке несколько портило общую картину. После завтрака Кай отправился в свою
«нору» вздремнуть, но спать ему не пришлось, он успел лишь выкурить сигару и снять рубашку, как в дверь поскребись. На пороге стояла Валерия, держа в руке
«Марджори» - компактный блок субволновой связи среднего радиуса дальности.
        - Лизмор, - коротко объяснила она.
        Кай поднес к уху изогнутую черную трубку.
        - Да, - сказал он, - Кай Харкаан.
        - Приветствую, - буркнул Лизмор. - Вы мне нужны, дружище… Я хочу вам кое-что показать. Это очень любопытные бумаги, поверьте… Вы не разочаруетесь.
        - Когда и где?
        - Сегодня в полночь, север Франции. Если точнее - Пикардия, окрестности городка Шони. Вы, кажется, служили где-то рядом? Места знаете?
        - Не совсем, мы базировались севернее. Вам придется меня наводить.
        - Ну разумеется. У меня стандартная пехотная «говорилка», вы знаете частоты?
        - Я - нет, но леди Валерия, конечно, разберется. Вы уверены, что все пройдет без неприятных сюрпризов?
        Лизмор раздраженно запыхтел; Каю показалось, что он нервничает.
        - Вы что-то стали мнительны. Я ни в чем не могу быть уверен. Я могу только надеяться, вы же сами понимаете! Так вот, я надеюсь, что проблем у нас не возникнет. Кажется, я предусмотрел все. Дело не займет много времени.

«Что-то он темнит, - подумал Кай. - Он сам боится? Но чего, интересно?»
        - Хорошо, - сказал он. - Итак, в полночь.
        Кимбол отключился. Кай присел на подоконник, стал из кармана сорочки новую сигару и озадаченно поглядел на Валерию.
        - А парень психует, - почему? - заметил он. - Ты не знаешь?
        - Откуда?! А ты?..
        - Ладно, - Кай хлопнул рукой по подоконнику и сплюнул вниз, - полетим втроем, с Гюнтером. В случае нужды в «Дельту» можно впихнуть третьего. Ему там будет тесновато, но ничего, нам не на Саргон лететь. Как ты думаешь, что он нам так хочет продемонстрировать?
        - Мне кажется, тебе лучше знать. К чему ты задаешь мне эти вопросы? По-моему, это вы с ним стали большими друзьями.
        - Ну-ну, не фыркай. Нашла время становиться в позу оскорбленной невинности. Ладно… Если он нас наведет, все пройдет нормально. Иди, отсыпайся. Я чувствую, что ночь будет веселой.

…«Дельту» выволокли из каретного сарая за полчаса до срока. Отомкнув люк, Кай в последний раз похлопал себя по карманам - не забыл ли оружие и снаряжение - и прыснул от смеха:
        - Никогда бы не подумал, что пойду в боевой рейд в таком-то виде!
        Больт понимающе улыбнулся. Харкаан был одет в добротный клубный костюм с клетчатым галстуком. На нем самом красовался двубортный пиджак и брюки в мелкую полоску: они решили, что лучше все-таки одеться в приличное штатское. Кай хорошо знал, что весь север Франции битком набит немецкими частями, и, случись им нарваться на патруль, лучше не привлекать к себе особого внимания. Нормальных документов они, понятное дело, не имели, а итальянский паспорт Кая не стоило принимать в расчет - какой бы дьявол мог занести респектабельного «синьора инженера» в далекую Пикардию?
        Под алым бортом истребителя стоял и Лок. Он курил крайне редко, а сейчас меж его губ тлела сигарета: Кай готов был поклясться, что Зорган нервничает, но, наверное, и сам не знает отчего. Кай же чувствовал себя прекрасно. В рубке
«Дельты» Харкаан привык считать себя едва ли не богом войны, стремительным, непобедимым, алый истребитель внушал ему непоколебимую уверенность в себе. Это была одна из лучших боевых машин, созданных на Саргоне, творение сумрачного воинственного гения его инженеров, идеально приспособленное для сражения в любых вообразимых условиях, и - впервые увидев ее хищное, гладко скругленное тело, Кай влюбился в свою машину, как в женщину.
        На фоне освещенного прямоугольника распахнутой двери появился силуэт леди Валерии. Женщина была одета в изящный костюм для верховой езды, который делал ее удивительно легкой и молодой. Кай ощутил странный укол чего-то, похожего на ревность, и отшвырнул сигарету.
        - Гюнтер, лезь в рубку и устраивайся сзади, там есть откидной стульчик. Ну, - он повернулся к Локу Зоргану, - пока. Мы недолго.
        Лок печально улыбнулся и отошел в сторону, спрятавшись в тени каретного сарая.
        Не глядя на Кая, Валерия молча нырнула в люк. Он последовал за ней. Больт уже разобрался, как отстегивается от переборки складное кресло, и уселся, с нетерпением ожидая взлета. Кай плюхнулся на свое место, привычно потянулся, заставляя кресло подстроиться под него, и поднял руку к потолку. Люк истребителя встал на свое место.
        - Пойдем на пятнадцати тысячах, - решил он. - Лери, запускай «шарманку».
        Женщина поняла его. После короткого размышления она чуть повернулась вправо и положила руки на добавочный пульт управления навигационным вычислителем.
        - Есть засечка, - сообщила она через минуту. - Лизмор удивительно пунктуален.
        - Не вижу ничего удивительного, - усмехнулся в ветеран. - Высота есть. Фиксирую эшелонирование.
        Больт с изумлением увидел, как Харкаан убрал руки с черного рогатого штурвала и вольготно разлегся в кресле. По экранам летела темная пелена ночных облаков: гауптману казалось, что она чем-то подсвечена изнутри, словно там, внизу, светило какое-то далекое темное солнце. Не переставая удивляться, он подумал что это, вероятно, очередные чудеса невероятной техники будущего. Больт посмотрел на часы: до полуночи оставалось десять минут. Судя по движению облаков на экранах, машина шла не очень быстро - Кай задал ей такую скорость, чтобы попасть на место вовремя.
        - О, под нами кто-то есть, - произнес Кай по-немецки.
        Он коснулся овальной группы сенсоров под своей левой рукой, и облака неожиданно расступились, заставив экран засветиться неживым бледно-фиолетовым светом. Теперь вытянувшему голову Больту было хорошо видно, как над темным морем спящих полей неторопливо ползет длиннокрылый силуэт трехмоторно немецкого транспортника
«Ю-52».
        - Интересно, кого это носит в такое время? - хмыкнул Кай. - По-моему, он идет на Париж.

«Юнкерс» и в самом деле забирал влево, и через несколько секунд он ушел из поля зрения боевой оптики «Дельты», оставшись сзади за ее тихо шипящей кормой.
        - Гюнтер, - сказал Кай, - хочешь полюбоваться на наших друзей англичан? Если я не ошибаюсь, они сейчас ползут где-то над Бельгией. Так, сейчас я пройдусь вектором поиска… Нет, - заметил он, поколдовал над пультом, - они уже пересекли немецкую границу.
        На левой секции экрана появились десятки четырехмоторных британских
«Ланкастеров», мерно плывущих в ночном небе. Изображение чуть сдвинулось вглубь, расширившись, - и Больт увидел, как навстречу английской бомбардировочной армаде поднимаются узкие тела немецких «Мессершмиттов». Он напрягся, готовясь увидеть воздушную битву, но леди Валерия неожиданно пропела короткую, непонятную ему фразу, и Кай тотчас же перехватил штурвал.
        Рубка исчезла, как тогда, на орбите. Теперь вокруг них клубились серые облака. Вот «Дельта» пробила своим телом их тонкое одеяло, и под ногами Больта с возникла лесистая равнина. Где-то впереди пылало тусклое желтое зарево электрических огней. Высота стремительно уменьшалась. Это было настолько неприятно, что несчастный гауптман снова вцепился пальцами свое кресло, словно он и в самом деле мог упасть вниз. Мир вокруг него слегка повернулся: подняв голову, Больт увидел, как Кай выворачивает невидимый для него штурвал, заставляя машину повернуть влево. Ему показалось странным, что он делает это по-самолетному - чуть с креном; «Дельта» опустилась еще ниже, и он понял, куда целился его друг: на опушке темного леса мелькали две фигуры в немецкой форме. Рядом с ними, на пригорке, слабо светились заклеенные светомаскировочными шторками фары мощного «Адлера».
        Истребитель коснулся земли - и привычный интерьер тотчас же вернулся на место. Кай выдернул из-под своего кресла нечто, напоминающее коричневый замшевый чехол для разобранного охотничьего ружья:
        - Все, выкатываемся отсюда. Прибыли.
        Он первым выпрыгнул в темноту и почти упал прямо в руки Лизмора, молодцевато затянутого в серо-голубой мундир офицера Люфтваффе. Приглядевшись, Кай увидел вокруг лейтенантских погон красный кант зенитной артиллерии. Рядом с ним стоял давешний парень-водитель, одетый обер-фельдфебелем.
        - Рад вас видеть, - усмехнулся Лизмор, возвращая Кая в вертикальное положение.
        - Взаимно, - ответил тот. - Но что это за маскарад?
        - Вам тоже придется переодеться: здесь можно нарваться на патруль. О, миледи… какой приятный сюрприз! Впрочем, я ожидал, что вы увяжетесь вместе с лордом Харкааном. Надеюсь, вас не смутит необходимость напялить на себя чужой мундир? А это кто?
        - Это мой человек, - ответил Кай, - Гюнтер Больт, в недалеком прошлом - гауптман Люфтваффе.
        - Гауптман? Хм, у меня нет такого кителя. Ладно, побудет лейтенантом. Для вас я специально припас кое-что. Смотрите.
        Нагнувшись, Лизмор вытащил из «Адлера» офицерский мундир. В свете фар тускло блеснули погоны оберста и желтые петлицы летного состава. Из-под правого погона свисал витой адъютантский шнур. Кай решительно выдернул его и бросил на землю:
        - Вот это уже излишне. Кого вы обокрали, дружище?
        - А, это неважно. Не переживайте, я все продумал. Переодевайтесь, господа.
        Валерия окинула Лизмора величественным взглядом, взяла причитавшийся ей сверток и удалилась за «Дельту». Через пару минут все было готово. Больт оказался обер-лейтенантом зенитной артиллерии, Кай - щеголеватым молодым оберстом с Железным крестом первого класса. Валерия, появившаяся из-за истребителя, вызвала у него одобрительную улыбку. Синий мундир вспомогательных частей в прошлой жизни принадлежал более субтильной особе, но по росту подходил идеально - сейчас он сидел на императорском генерале как мокрая перчатка, выгодно подчеркивая все ее выпуклости. Больт так вытаращил глаза, что она не преминула заметить ему по-итальянски:
        - В своем я выгляжу лучше.
        - Это точно, - хохотнул Кай, занятый вытаскиванием пружины из фуражки - эта дурацкая мода фронтовых пижонов приклеилась к нему давно и намертво. - У тебя больше всяких побрякушек.
        - А у вас что, была разная форма? - невинно поинтересовался Больт.
        - Я носил мундир ВКС, - высокомерно ответил Кай.
        - Прекращайте дискуссию, - потребовал Лизмор. - Все мы что-то носили. Садитесь в машину, и едем.
        Кай нахлобучил смятую фуражку и нырнул на заднее сиденье просторного лимузина. Лизмор не ошибся с автомобилем - здесь вполне хватало места для пятерых. Харкаан в очередной раз восхитился предприимчивостью и хитростью бывшего пехотинца: похоже, для него вообще не существовало ничего невозможного.

«Адлер» мягко тронулся с места и после недолгого петляния меж кочек выехал на узкую проселочную дорогу.
        - Кстати, - сказал вдруг Больт, - а «Дельта»?
        - А ее уже не видно, - в тон ему ответил Кай. - К тому же, даже если какой-то ночной бродяга и расшибет об нее башку, что мне с того? Ну, перекрестится да и убежит… что еще?
        Машина тем временем выбралась на асфальтированное покрытие, водитель уверенно прибавил газу. Сидевший спереди Лизмор обернулся к Каю:
        - Мы едем к узловой железнодорожной станции. Заезжать под шлагбаум мы не будем, там есть место, где можно подобраться очень близко к эшелону объездным путем.
        - Какому эшелону? - не понял Кай.
        - Вот об этом-то я и хотел вас спросить. У меня есть подозрение, что в нем везут что-то не то. Возможно, там радиоактивные материалы. У меня, как вы понимаете, есть только один прибор - это ваша персона.
        У Кая вытянулось лицо.
        - Вы понимаете, что это может быть опасно?
        - Я? Но поймите, другого выхода у нас сейчас нет…
        - Черт возьми! А о каких же документах вы мне толковали?
        - Потом, - отмахнулся Лизмор, - на свету.
        Водитель свернул с асфальта. Фары выхватили из тьмы редкие кустарники, какую-то заброшенную сторожку с заколоченными крест-накрест окнами. Из-за негустой рощицы раздавался близкий уже шум железнодорожной станции, мелькали размытые пятна электрических огней. «Адлер» проехал через рощу, свернул направо и, покачиваясь, пошел вдоль насыпи. Водитель добавил газу и выключил фары. Кай закрыл глаза.
        - Стоп, - негромко сказал он. - Тут много электролитных возмущений, они мешают мне сосредоточиться, но все же дальше ехать не стоит. Кажется, где-то рядом мощная подстанция… Заглушите двигатель - этот трамблер сведет меня с ума!..
        Лизмор поспешно повторил приказание водителю. Мотор заглох, теперь ночную тишину нарушали лишь далекий лязг перегоняемых с места на место вагонов да свистки маневровых паровозов. Кай наморщил лоб и стиснул веки.
        - Все, - выдохнул он через две минуты, - радиоактивный груз на одиннадцати часах[Указывая направление, Харкаан употребляет известный термин из летного сленга.]. Груза, похоже немного, но «фонит» он крепко, настолько крепко, что это может быть опасно для жизни.
        - Поехали отсюда, - скомандовал водителю Лизмор. - Я так и знал…
        - Что вы знали?
        - Давайте пока помолчим. Я все объясню вам, когда мы приедем в мой отель.
        - Очень здорово, - пробормотала себе под нос Валерия, - здесь, в какой-то французской дыре, стоит поезд с радиоактивным грузом!
        Кай махнул рукой и сдернул с головы свою фуражку - на лбу его вдруг выступили мелкие бисеринки пота.
        - Понятно, что он шел не сюда. Он следует куда-то дальше, а здесь просто застрял с переформированием. Может, к нему что-то цепляют. Или наоборот. Вот интересно, куда же он идет?
        - Я знаю, что это за поезд, - почти неслышно прошептал Лизмор.

«Адлер» выбрался на шоссе, зажег фары и помчался в коридоре из густых зарослей высокого кустарника. Желая поскорее прийти в себя, Кай закурил сигару. В свете зажигалки сверкнули растерянные глаза безъязыкого Больта, который понял лишь несколько слов из всей беседы.
        - Здесь, - сказал ему Кай по-немецки, - стоит состав исходным материалом для той самой бомбы. Ты понял, что это значит?
        Больт слегка побледнел и отвернулся к раскрытому окну, за которым летели бесконечные темные кусты.
        Водитель притормозил и свернул направо. «Адлер» трясся на ухабах раскатанной тракторами грунтовки. Автомобиль обогнул поле, затем, после перекрестка, еще одно и углубился в лес.

«Куда он, черт его дери, нас везет? - раздраженно подумал Кай. - Мы явно едем не в ту сторону. В каком отеле он тут мог остановиться? Какой вообще, к дьяволу, отель в таких-то дебрях?»
        В просветах меж деревьями замелькал далекий желтый огонек.
        Через три минуты «Адлер» подъехал к большой ферме. Сложенное из древних булыжников двухэтажное здание было совершенно темным, если не считать единственного окошка, светящегося в правом крыле. Водитель остановил машину. Фары вырвали из мрака большую дубовую дверь и низенькую скамеечку рядом с нею; шум двигателя, видимо, пробудил кого-то из хозяев, и вокруг двери вспыхнули два зашторенных окна.
        - Приехали, - объявил Лизмор, - можно выходить.
        Их встречал тщедушного вида мужчина в некогда дорогом, а нынче порядком засаленном пиджаке, совершенно не похожий на крестьянина. Скорее он напоминал опустившегося интеллигента, волею судьбы заброшенного в деревенское захолустье. В руках мужчина держал электрический фонарик и - что очень удивило Кая - старенькое охотничье ружье.
        - Мсье Курбе, - отрекомендовал его Лизмор, - мой старый приятель и человек в высшей степени надежный.
        Кай молча кивнул и протянул ему руку. Курбе прищурился и ответил ему робким рукопожатием.
        - У вас странное лицо, - произнес он по-немецки с сильным эльзасским акцентом.
        Кай пожал плечами. Мсье Курбе был не первым, кто находил его внешность довольно нестандартной.
        - Я хочу сказать, - продолжал хозяин, не обращая внимания на Больта и Валерию, - оно странно благородное. Вы аристократ?
        - В некотором смысле.
        Курбе, похоже, удовлетворился таким ответом. Выключив свой дурацкий фонарик, он распахнул скрипучую старинную дверь и посторонился, пропуская ночных гостей в дом. Следуя за ним, они прошли в чистенькую гостиную, где стоял большой, застеленный скатертью стол. Мсье Курбе смешно наморщил лоб и неожиданно оглушительно гаркнул:
        - Марианна!
        На его зов со второго этажа сбежала хорошенькая темноволосая девушка в цветастом платье. Курбе обратился к ней с короткой гортанной речью, после которой Марианна быстро закивала и исчезла в глубине дома. Она появилась минуту спустя, нагруженная какими-то свертками и большой, оплетенной в старую солому, бутылью вина.
        В свертках оказалась немецкая ветчина, американская тушенка, пайковый солдатский хлеб и прочая снедь. Для оккупированной части Франции это представляло целое состояние. Исчезнув вновь, девушка вернулась с бокалами; поставив их на стол, она повернулась к темному старинному буфету и принялась доставать оттуда посуду.
        В течение всего этого действа Лизмор неторопливо мерил шагами гостиную, помахивая прихваченным в машине кожаным портфельчиком немецкого образца. Приглядевшись, Кай заметил, что висящая на его левом бедре кобура скрывает в себе «парабеллум». Когда девушка, закончив свою суету, мило улыбнулась Каю и убежала, дробно стуча своими сабо, Лизмор наконец уселся за стол.
        - Я хотел показать вам вот это, - сказал он, раскрывая портфель.
        На стол выпал какой-то пакет. Судя по отсутствию грифов и сопроводительных текстов, то была копия - по крайней мере, Каю не приходилось видеть оригиналы, лишенные хотя бы орлов со свастикой. Он развернул хрусткую кальку и уставился на непонятную схему, изображенную тушью и жирным карандашом.
        - Ну, - спросил он, - и что это за чертовщина?
        - Я хотел спросить об этом у вас, - мрачно ухмыльнулся Лизмор. - Один хороший человек едва не расстался с собственной головой, добывая это для меня. Так вы не знаете, что это?
        - Я что, инженер-универсал? Я всего лишь пилот…
        - Быть может, вы, герр Больт? - спросил Лизмор, переходя на немецкий.
        - Я? - Тот понял суть беседы и без перевода. - Что вы, я… я - историк, университетский червь…
        - Давайте сюда, - решительно протянула руку Валерия. - Специалисты…
        Ей хватило буквально минуты. По тому, как потемнели ее блестящие влажные глаза, Кай понял, что на кальке изображено что-то действительно серьезное.
        - Очень остроумная конструкция, - вздохнула Валерия. - Главное - легко воспроизводимая в здешних условиях. И, между прочим, совершенно нечеловеческая. В нашей практике подобных схем не существовало. Я рискну предположить, что это негуманоидная разработка.
        - Что это? - заорал Кай.
        - Это? Это нечто вроде ядерного реактора, но предназначен он не для преобразования энергий, а для модификации обычного урана в оружейный плутоний.
        - Что такое плутоний?!
        - Бомба, снаряженная таким зарядом, будет значительно мощнее тех, что упали на Японию…
        Лицо Лизмора приобрело землистый оттенок. Кай закрыл глаза и провел рукой по лбу. Раскрыв глаза вновь, он увидел, что Больт снова многое понял без перевода. Опытный филолог, он уже научился разбирать многие слова, родственные англо-германской и романской группам. Для него язык Кая выглядел как странный, корявый жаргон, в котором смешались перекрученные до неузнаваемости и немецкие, и итальянские, и французские слова и выражения. Он не понимал только славянских.
        - Наливай, Гюнтер, - сказал ему Кай, и он вновь сумел понять его. - Будь оно все проклято!
        - Кай, - угрожающе начала Валерия, - мне не нравится твоя…
        - Провалитесь в Бездну, госпожа генерал!!! - заорал Кай, вскакивая. - Кажется, у меня уже нет сил жить со всем этим…
        Пальцы Больта цепко стиснули его плечо. Кай скрипнул зубами, схватил со стола налитый бокал и проглотил его одним махом.
        - Прошу прощения, - выдавил он. - Это бывает даже на Саргоне.
        Валерия задумчиво бросила в рот ломтик ветчины. Происшедшее, казалось, не отразилось на ней абсолютно никак. Страдая, Больт остро позавидовал ее самообладанию.
        - Думать надо, - произнес Лизмор. - Я уверен, что в ближайшее время проект установки реализован не будет. Обычному инженеру трудно разобраться в такой конструкции…
        - Трудно в нее поверить, - усмехнулся Кай, уже пришедший в себя. - Да, есть такой парадокс. Люди очень тяжело воспринимают любую машинерию негуманоидов, даже если это агрегат для пробивания дырок в документах.
        - Следовательно, данная конструкция найдет немало противников, которые поспешат объявить ее полным бредом.
        - Да, кстати, - подала голос Валерия, - а каково происхождение этого документа?
        Лизмор махнул рукой.
        - Высокие лондонские небеса.
        - Ага, - оскалился Кай, - значит, в Берлине это уже давно. Интересно, не для этой ли штуки через станцию везут уран? Правда, его там, кажется, очень и очень мало.
        - А вы способны определить количество?
        - Неточно, но могу. В данный момент мне кажется, его было мало. И - это, кстати, довольно любопытно, - он очень плохо экранирован. Это выглядит так, словно отправители не знают об опасности, которую несет их груз.
        - Такое тоже может быть, - загадочно усмехнулся Лизмор. - Миледи, а как вы считаете - эта установка будет компактной?
        - Ну уж нет. Повторяю, это очень примитивная схема, она займет немало места и сожрет уйму энергии. Правда, к ней, теоретически, можно прицепить целую гирлянду электрогенераторов, и тогда процесс пойдет по замкнутой цепочке. Но в любом случае места она займет очень много. Это должен быть какой-то ангар. Достаточно просторный, чтобы вместить все эти громоздкие контуры. Плюс, как я поняла, какие-то резервуары для воды - тоже довольно большие.
        - Все это можно смонтировать под землей, - заметил Кай.
        - Теоретически - да. Но ты представляешь себе объем строительных работ при подземном монтаже? Не забывай, здесь еще очень далеко до строительных роботов, к которым мы с тобой привыкли. Двигаясь таким путем, можно не успеть и до конца войны.
        Лизмор поднял голову, обвел всех удивленным взглядом и вдруг захохотал.
        - Конец войны? - весело переспросил он. - А вам не приходило в голову, что именно от нас зависит конец этой самой войны? И, главное, каким он будет, этот самый конец? Вы слыхали о том, что в этом столетии должны взорваться всего две боевые бомбы - слабенькие и примитивные, но эффекта от этих взрывов человечеству хватит, чтобы надолго закрыть «горячее» оружие жестким политическим табу?
        - Все нам приходило, - жестко ответила Валерия. - Не думайте, Лизмор, что мы не анализировали все возможные варианты развития событий. Если мы оставим все как есть, если здесь и сейчас произойдет некое - пусть даже жалкое - подобие Большого Взрыва, анализировать последствия будет уже некому, поверьте мне. Мотивация лойта до сих пор не поддается пониманию, но уже давно ясно, что хронокатаклизм, неибежный в подобных случаях, является для него самоцелью.
        Кай оперся о стол локтями, с силой провел ладонями по лицу и потянулся за вновь налитым бокалом кисловатого вина. «Я сплю, - сказал он себе. - Я сплю и все происходящее вокруг меня исчезнет с первыми же лучами утреннего солнца. Останется только родной страх… страх?»
        Страх. Старый спутник, ты, кажется, стал моложе в тебе появилось что-то новое… Вино вдруг мягко обволокло сознание, и Кай чуть не вскрикнул от ужаса - он понял. Страх поражения, уже порядком притупившийся в его измученной душе, вновь вспыхнул ярким холодным факелом, заставляя сердце сжиматься в смертной тоске - так, как и одиннадцать лет назад, когда смерть казалась избавлением, но он хорошо знал, что не имеет на него права. Прошлое преследовало его, не давая ни секунды покоя, лишая возможности бегства, ибо бежать от него было некуда.
        Он рывком встал и подошел к распахнутому окну. За его спиной разгоралась ворчливая дискуссия, но он не слышал ее, он смотрел в ночь и думал о том, что страх определен его судьбой, и нечего даже пытаться убежать от него.

«Может быть, стоит в конце концов разом покончить со всем этим? - устало подумал он. - Проще простого - кусок железа в голову, и мои мозги украсят эти старые стены. Но, наверное, даже и тогда среди желтоватой грязи проступит мой страх - и все увидят его. Будет ли мне это безразлично?»
        За окном, в конце ведущей к ферме аллеи, неожиданно мелькнул желтый лучик света. Кай разом стряхнул с себя оцепенение и напрягся. Верно, сюда шли несколько машин. Он обернулся в комнату.
        - Сюда кто-то едет. Три автомобиля и пара мотоциклов. Лизмор, что это может быть?
        Кимбол подскочил к окну и прислушался. Теперь обычное человеческое ухо явственно различало приближающийся стрекот мотоциклетных движков и рдение автомобилей.
        - Я знаю что, - проскрежетал он, - я знаю… гасите свет!
        Отскочив от окна, Кимбол метнулся через залу к лестнице, ведущей на второй этаж, и заорал что-то по-французски.
        - Дурная манера, - хмыкнул Кай, вытаскивая из-под стола свой чехол, - он никогда ничего не объясняет. Лери, выключи свет. У тебя есть оружие?
        Валерия поняла все с полуслова. Погасив лампу, она расстегнула китель и вытащила что-то из-под пояса юбки. В слабом лунном свете, который пробивался через неплотно сдвинутые шторы, тускло сверкнул темный металл плоского бластера. Больт выдернул свой пистолет и вопросительно посмотрел на Кая.
        - Это гестапо, - объяснил тот. - Кажется, в доме находится кто-то из «маки». Или британский агент. Нам это теперь безразлично, в такой ситуации наша форма не поможет. Когда-то, - сказал он, расстегивая чехол, - мой покойник папаша учил меня стрелять с двух рук: он считал, что настоящему Харкаану это просто необходимо. Конечно, я сто лет не тренировался, но, думаю, у меня получится.
        Из чехла появилось нечто, напоминающее толстую подзорную трубу с витиеватой пистолетной рукояткой. Кай рывком перевел ее на середину «трубы» и вытащил из-под плеча еще один, совершенно черный пистолет с тонким, странно сплюснутым стволом.
        - Гюнтер, ты хорошо стреляешь? - спросил он.
        - Н-не очень, - робко признался гауптман, - я стрелял только в авиашколе.
        - Тогда сиди пока в резерве, мы справимся без тебя. Леди Валерия даст фору лучшему снайперу войск - в этом я не сомневаюсь…
        Он осторожно подошел к окну и поглядел через щель в шторах.
        Первым во двор вкатился легкий «Кюбельваген» прозванный в войсках «лоханкой», с двумя офицерами и водителем в каске. Следом за ним влетел «БМВ» с коляской и пулеметом, за ним - «Цюндапп»-одиночка, пара грузовиков с солдатами замерла чуть поодаль. Послышались резкие слова команды, солдаты в черном резво посыпались через борта на землю. И тут сверху похоже с чердака, отрывисто залаял пулемет.
        - «Брен», - машинально определил Кай. - Что за идиот?..
        - Не спеши, - прошептала рядом с ним Валерия. Кай утвердительно кивнул. До офицеров было метров двадцать: она на такой дистанции промахнуться не могла в принципе, он - запросто, особенно в запале боя, а зарядов у них было мало.
        Солдаты поспешно спрятались за грузовики и ответили пулемету частыми и неверными очередями. С коляски мотоцикла загремел «МГ», подхваченный одним из офицеров. С чердака дважды хлопнуло ружье, затем раздался протяжный крик. Кай вздрогнул: то кричал мсье Курбе… И тут наверху мокро чавкнуло - раз, другой. Один из грузовиков вспыхнул едким бензиновым пламенем, Кай хорошо видел, как его двигатель разлетелся веером светящихся металлических капель.
        - А Лизмор не дурак, - хмыкнул он.
        Вместо ответа Валерия вскинула руку с оружием. Кай понял это как сигнал и тоже открыл огонь. Массивный излучатель в правой руке исторг длинный, ослепительно-синий искрящийся фонтан огня, «ламмер» в левой заверещал серией кинжальных очередей, и второй грузовик на секунду превратился в пульсирующий оранжевый шар. В море света мелькнули измочаленные фигурки солдат, летящие во все стороны, - в них было уже мало человеческого.
        В последние секунды своей жизни находящиеся во дворе фермы люди увидели, как окно первого этажа осветилось тремя непереносимо яркими голубыми огнями, безжалостно полосующими все кругом. Им вторил огонь с чердака; менее чем через минуту все было кончено.
        - Бездна, - прорычал Кай, чихая от дыма, - где Лизмор? Надо сматываться отсюда…
        Не выпуская из рук своего оружия, он поднялся на второй этаж. Как и следовало ожидать, чердачный люк был распахнут. Оттуда раздавались истерические рыдания. Кай поднялся по шаткой лестнице и увидел Лизмора, стоящего на коленях с перекошенным от боли лицом. Левой рукой он зажимал кровоточащее правое предплечье. Чуть поодаль рыдала Марианна, склонившаяся над двумя трупами - мсье Курбе и белокурого молодого человека в потертой кожаной куртке.
        - Этот недоумок Этьен, - прохрипел Лизмор, - какого дьявола он приперся сюда, прекрасно зная, что за ним следят! Ведь я же твердо пообещал вывезти его… И Курбе, ублюдок, не предупредил.
        - Вот вам и надежный человек, - скрежетнул зубами Кай. - У вас есть аптечка?
        - Здесь нет… кто мог знать?
        - Тогда вам придется потерпеть до моей «Дельты».
        - Я потерплю, не в первый раз. Вы пока вот что - там, дальше, лежит труп Йоргена, моего водителя, так вы заберите ключи от машины из его кармана. А потом - спускайтесь вниз, взломайте сарай и вытащите канистры с бензином и маслом, что там стоят. Все это нужно немедленно зажечь.
        Кай пробрался дальше по чердаку и возле второго слухового окна обнаружил тело водителя. Странно, но никаких повреждений на нем он не увидел. Перевернув парня на спину, Кай увидел небольшую царапину чуть повыше виска.
        - Да он жив! - крикнул он. - Его просто оглушило шальной пулей.
        - А, в таком случае тащите его вниз. Череп не пробит?
        - Нет, только царапина.
        - Значит, он сейчас придет в себя. Его башку, в принципе, и топором не прошибешь…
        Лизмор поднялся на ноги и осторожно потянул Марианну к себе. Кай плохо понял, что он ей говорил н девушка перестала завывать и быстро закивала головой. Кай тем временем взвалил на себя странно тяжело тело Йоргена и спустился вниз. По дороге на первый этаж парень заворочался на его плече и разразился длинной злобной тирадой, требуя опустить его на землю. Остановившись, Кай поставил его на ноги и вкратце разъяснил ситуацию. Водитель послушно кивнул и бросился во двор.
        В гостиной Кай не застал никого. Выглянув в окно, он увидел, как Больт сливает горючее из бака странно уцелевшего «Цюндаппа», отсоединив от карбюратора трубочку бензопровода, а над ним, озираясь, стоит Валерия с бластером в руке. Кругом валялись дымящиеся жутко изуродованные трупы в остатках полевого обмундирования войск СС. Кай подобрал с пола чехол от излучателя, выпрыгнул в окно и подошел к ним.
        - Боже, ну и погром, - сказал Больт, поднимая голову. - Меня просто выворачивает… Никогда такого не видел.
        - Дай бог больше и не увидеть…
        Больт отставил в сторону почти полное ведро и с сожалением оглядел темно-зеленый
«Цюндапп».
        - Жалко бросать. Классная тачка…
        Кай взялся за руль и резко качнул мотоцикл, проверяя, осталось ли еще что-то в баке. Ответом ему был тихий всплеск. Он вернул на место бензопровод, повернул флажок зажигания и обрушился правой ногой на кик.
        - Тащи ведро на второй этаж, - приказал он сквозь рев двигателя, - а ты, Лери, проследи, чтобы Йорген как следует залил первый…
        Кай въехал в распахнутые ворота сарая, слез с мотоцикла и сорвал бензопровод с крана. Топливо потекло на сухую старую солому, устилавшую пол. Оглядевшись - Йорген уже уволок все канистры и банки с маслом, - Кай безжалостно сорвал с кителя левую петлицу, намочил ее в бензине и щелкнул своей зажигалкой. Затем, отойдя от дверей, он размахнулся и бросил ее на мотоцикл. Из дверей полыхнуло пламя.
        Во дворе взревел мотор «Адлера». Лизмор, перетянув ремнем свою руку, уже забрался в машину и теперь выезжал за ворота, чтобы убрать автомобиль подальше вы пожара. Больт с Йоргеном таскали трупы, складывая их под дверью дома.
        - Хватит! - крикнул Кай. - Поджигайте, и пошли отсюда. Плесните бензину во двор, тут кругом солома, все загорится!..
        Больт швырнул под стену последнего изуродованного покойника и отошел, брезгливо вытирая руки о штанины.
        - Во двор нельзя, - сказал он, указывая на дымящиеся останки одного из грузовиков. - Отскочить не успеем.
        Кай молча схватил последнюю канистру, сбросил крышку и побежал вдоль дома, поливая штабеля мертвецов.
        - Все! - Он отшвырнул опустевшую канистру и толкнул Больта в спину. - Пошли отсюда!
        Леди Валерия, стоявшая подле ворот, с усмешкой подняла бластер. Грохнул выстрел, и тотчас же первый этаж дома, обильно политый бензином, вспух оранжево-зеленоватым огнем.
        - Куда вы дальше, Лизмор? - спросил Кай, впрессовываясь в перегруженный «Адлер».
        - Я буду следовать за этим поездом, пока это не станет опасным, - ответил тот. - А вообще, мне нужно быть в Париже. Посмотрим, как повернется ситуация.
        Кай молча покачал головой. Йорген гнал во весь дух, автомобиль трясся, как паралитик, и говорить было уже невозможно - на каждой яме челюсти сидящих в машине людей издавали дробное клацанье, напоминающее перестук костяшек домино.
        Пролетев через участок шоссе, «Адлер» вновь свернул на грунтовку, которая вскоре кончилась откровенными буераками. Держа ладонь в кармане галифе, Кай стиснул пальцами планку транскодера, и в нескольких метрах впереди послушно вспыхнули ориентационные огни «Дельты».
        - Готовьте свою руку, Лизмор, - сказал Кай, вы, прыгивая из останавливающейся машины.
        - Я уже вколол обезболивающее, - ответил тот. - У меня был промедол.
        - Господи, гадость-то какая!
        Кай занырнул в распахнутый люк и вскоре вернулся, держа в руках плоский белый чемоданчик. Лизмор присел на переднее крыло своего «Адлера» и протянул ему окровавленную руку. Рукав мундира уже был неровно отрезан чем-то тупым. Кай снял с предплечья узкий кожаный ремешок и внимательно оглядел рану.
        - Вам повезло, - констатировал он, - пуля прошла навылет. Повреждена мышца. Это такая ерунда, что о ней не стоит даже говорить.
        Реабилитационный лубок мягко сомкнулся вокруг поврежденного участка и почти мгновенно затвердел, став своего рода колбой, предохраняющей рану от беспокойства.
        - Ну, вот и все…
        Кай поднялся, захлопнул чемоданчик и неожиданно наткнулся на остекленевший взгляд Марианны, направленный на пугающе чужеродное алое тело «Дельты», замершее на лесной опушке. Кай понял ее - истребитель был настолько не похож на все то, что ей приходилось видеть раньше, что мог вызвать своего рода шок, как это едва не произошло с Больтом. Но тот был почти готов к тому, что его ждало, и еще - он все-таки был пилотом. Кай вновь распахнул чемоданчик.
        - Дайте это девушке, - сказал он Лизмору, протягивая ему прозрачную упаковку с двумя небольшими зелеными шариками. - Это успокаивающее. Скажите, вам ничего не нужно? Деньги, что-то еще? Вы сейчас рискуете куда сильнее, чем мы.
        Лизмор слез с крыла и хлопнул Кая здоровой рукой по спине.
        - Денег у меня больше, чем у вас. Не беспокойтесь, если мне понадобится помощь, я не стану стесняться. Жить очень хочется. Ну, до встречи.
        Глава 5
        Волна с размаху ударила в стенку рубки, обдав белыми брызгами сидящих за прозрачным козырьком-отсекателем. Кай ругнулся и стряхнул крупные соленые капли с доброго куска свиного окорока, который он держал в руках.
        - Я не пойму, - сказал он ворчливо, - что, на Средиземном море бывают осенние штормы? Тем более что и до осени-то, по большому счету, еще далековато.
        - А у вас есть океаны? - неожиданно спросил Больт.
        - Чуть меньше, чем на Земле, - ответил Кай, прикладываясь к стакану. - На Саргоне вообще более сухой климат. Я же тебе говорил, что колонизация моей планеты была ошибкой. В принципе, человеку там жить не стоит. Теперь, конечно, уже поздно рассуждать об этом. Зато столичный мир, планета-резиденция императоров - просто рай. Тяготение - единица, климат теплый, снега ложатся только в высоких широтах, и то ненадолго. И, что интересно, жрать можно все. То есть… - Он засмеялся и добавил, жуя: - Я хотел сказать - всех.
        Больт задумчиво глотнул виски и уставился в зеленую даль, плещущую серебристой пеной волн.
        - Мне обидно, - произнес он с горечью. - Ты видел столько всего, а я… что я видел, кроме древних стен и таких же древних фолиантов, не нужных никому, кроме кучки сумасшедших типа меня?
        - Ну, знаешь… - хмыкнул в ответ Кай, - а что видел, например, Лок?
        Зорган улыбнулся и вытянул обнаженные ноги. На нем была рубашка, завязанная на животе узлом, и смешные шорты, сооруженные из обрезанных мужских брюк, на три размера больше чем надо - их держал на месте итальянский солдатский ремень с позеленевшей пряжкой.
        - Я не хочу, чтобы кто-то из вас увидел то, что пришлось увидеть мне, - мягко сказал он. - Здесь мне столько… - он чуть замялся, подбирая слово, - настолько лучше, что возвращаться домой будет очень трудно. Иногда я думаю о том, чтобы вообще сбежать от Кирби.
        - Вот так, - фыркнул Кай, - а что тебе Кирби?
        - Кирби - глава рода. Он может мне приказывать. Все чаще он рассуждает о том, что мы уже обеспечили будущее своих людей и нам стоит прекратить это опасное мероприятие. Ему здесь не нравится.
        - Это я уже заметил. Но разве ты не можешь решать, где и как тебе жить?
        - У меня были женщины, - очень буднично сообщил Лок, - это нравилось Кирби, но не очень нравилось мне…
        - Гм, - выдавил Кай, чувствуя, что краснеет.
        Больт свесился за борт, плюнул в летящую на него волну и пробормотал, не оборачиваясь:
        - В сущности, между грехом плотским и содомским особой разницы нет. Хотя, конечно, папы неоднократно осуждали последний в своих буллах. А сами-то, а сами…
        - Правильно, - буркнул Кай, привставая, - мальчик, девочка - какая, в задницу, разница. Внимание, итальянская подлодка на двух часах!
        Больт моментально развернулся и поднес к глазам могучий «цейс», болтавшийся у него на шее.
        - Вижу… - сказал он. - Хм… или я ничего не понимаю в военно-морском юморе, или эти клоуны что-то хотят нам сказать. Посмотри сам.
        Кай отвел рукой протянутый бинокль и чуть прищурился.
        - Да, они машут какими-то флагами. Не знаю, к чему это, но лучше нам нырнуть. Лево руля! - гаркнул он в открытую пасть люка. - Срочное погружение!
        Быстро собрав свои корзинки с едой и выпивкой, вся троица поспешно нырнула в люк. Лодка медленно, словно нехотя, проваливалась в море. Перепрыгивая через высокие комингсы, Кай первым влетел в ходовую:
        - Что у нас с глубиной? - спросил он сам себя, отпихивая сидящего за пультом парня. - А, черт, всего-то девяносто метров. Что ж, попробуем для начала нырнуть на полсотни. Наш несчастный корпус не стоит подвергать лишним нагрузкам. Без особой нужды… да.
        Лодка послушно нырнула на пятьдесят метров и медленно пошла вперед, щупая пространство невидимыми лучами сканеров. Кай переключил один из экранов на поиск противника.
        - В первый раз, - сказал он стоявшему за спиной Больту, - я чуть не сошел с ума, пытаясь разобраться в технике управления. Создатели корабля были явно похожи на нас - иначе я вообще не смог бы ничего понять, - но в то же время чем-то и отличались…
        - Вон они, - заметил Больт. - Странно, почему их субмарина стоит на месте?
        По корпусу лодки звонко скрежетнуло. Через пару секунд звук повторился - такой же, визжаще-металлический. Кай дернулся и быстро прошелся пальцами по овальным клавишам пульта.
        - Черт, что это? - недоуменно спросил он.
        Скрежет повторился - теперь уже громче. Казалось, что кто-то, большой и ехидный, дерет металл корпуса над самой рубкой.
        - Я знаю, что это, - проговорил Больт, стремительно бледнея. - Стоп моторы!!! Кай, - он схватил приятеля за плечо и повернул к себе лицом, - это минрепы. Мы влезли в минное поле.
        - Стоп! - машинально отрепетовал команду Кай. - Гюнтер! Но какое, к дьяволу, минное поле здесь, у итальянских берегов?
        - Возможно, его ставили еще в мировую войну…
        - Сейчас тоже мировая!
        - Я имею в виду Первую. Италия воевала с Германией, а где-то здесь, вокруг Италии, лазила лодка самого Деница. Кай, это точно минрепы, я знаю! У меня был знакомый подводник, он плавал еще в Первую мировую - это скрежещут по корпусу тросы, которые держат мины! Кай, мы так влипли, так влипли…
        - Не психовать! - оборвал его Харкаан. - Что нам сделает эта несчастная мина? Корпус у нас цельнолитой - если он выдерживает глубину почти в километр, выдержит и взрыв мины…
        Про себя он подумал иначе, уже без особого оптимизма: «Так-то оно все так, но кто на самом деле знает, что сотворит с нами эта рогатая сволочь? Глубинные бомбы контузят наш кораблик довольно ощутимо…»
        - Не пойму, отчего их не видно на экранах? - удивленно почесался Больт.
        - Слишком мелкие, - ответил Кай. - Впрочем мы, кажется, можем добавить разрешения и прогнать картинку через вычислитель - тогда нам все станет видно. Как в кино.
        Неуверенно, сбиваясь и несколько раз меняя формулировки ввода, он поставил следящей аппаратуре соответствующую задачу и облегченно вздохнул: сканеры выдали изображение в его «реальном» виде. На вогнутых полусферических экранах сонно закачались десятки рогатых черных шаров, удерживаемых на разных глубинах тросами минрепов. Кай «пошевелил» картинку, заставив сканеры посмотреть вверх, и убедился, что самая нижняя мина стоит на глубине около сорока метров.
        - Нырнем еще чуть-чуть, - решил он, - и будем выбираться малым ходом. Лок, давай назад обоими моторами, только потихоньку - кто знает, каким еще дерьмом напичканы эти воды…
        Через четверть часа минное заграждение осталось позади. Кай вытер со лба пот, вновь нахлобучил на голову фуражку - теперь он не расставался с мятой летной фуражкой, оставшейся «в наследство» от Лизмора, - и полез наверх. Больт последовал за ним.
        - Я понял, что хотели сказать эти макаронники, - заметил он на лестнице, - они, наверное, сами чуть не нарвались на мины и хотели нас предупредить. Естественно, эти умники приняли нас за своих.
        - А кто ж еще будет шляться под самой Италией? - сказал Кай. - Не англичане же - у них на это никогда духу не хватит.
        Верхний люк спрятался в своей пазухе, и на голову стоящего на лесенке Кая обрушились противно холодные струи воды, не ушедшей из верхнего «гнезда» через слишком узкие шпигаты. Кай зафыркал, словно конь, и сорвал с головы фуражку, облив не до конца промокшего Больта.
        - Вот так мы и будем жить, - мрачно сказал он, выбираясь на воздух. - Ч-черт, почему я не купил в Таранто штормовки?..
        Больт выставил на металл «гнезда» корзинку с бутылками и резво вынырнул вслед за ней из горловины люка. Поднявшись на ноги, он тотчас же схватился за свой верный бинокль и обозрел расцвеченные закатом окрестности. Волнение уже улеглось, теперь за полупогруженной кормой лодки тянулся ровный пенный след.
        Кай зябко поежился.
        - Открой мне виски, - попросил он. - Несчастные моряки. А как же люди служат на севере, там, где удар волны - и тебя закручивает от холода винтом? Вот я вроде бы человек, к морозам привычный, - но холодная вода?.. бр-рр!
        - Так и служат, - вздохнул Больт, протягивая ему плоскую бутыль с желтой этикеткой, - на дрянном коньяке, жиденьком кофе и вонючих сигаретах из болгарской махорки. Нам еще здорово повезло: Средиземное море отличается от Баренцева, причем в лучшую сторону.
        - Эт-то точно, - согласился Кай. - Ну, ничего: скоро будем в Египте, а там - жарища, вот, наверное, и погреем старые кости на солнышке. Если, конечно, будет время.

* * *
        Ночь была нежаркой. С моря дул противный холодный ветер, и Кай, взбиравшийся по заросшему кустарником склону, злобно матерился сквозь зубы. На нем была летная куртка-канадка, приобретенная здесь во время предыдущих экспедиций, из-под которой свисала лоснящаяся черная кобура с «ламмером»; куртка была короткой, и ветер отвратительно холодил его тощую задницу, туго обтянутую офицерским галифе немецкого образца. Любой человек, наткнувшийся на него этой ночью, решил бы, что имеет дело с приземлившимся германским пилотом: в пользу такого предположения говорила и шея, прикрытая шелковым белым шарфом, и смятая летная фуражка, сдвинутая на затылок, - лишь странно массивная кобура, болтавшаяся как-то по-флотски, на двух ремешках, и к тому же на правом бедре, могла вызвать сомнения в его служебной принадлежности.
        - Ну, - прошипел Кай, поднявшись наконец на плоский прибрежный холм, - и где это чертов Ахмед-Малик?
        Рядом с ним появилась худощавая фигура Больта. Гауптман машинально пригладил рукой растрепанную шевелюру и потеребил висевший на груди «цейс»:
        - Кажется, там, правее, какие-то огоньки…
        - Это рыбачья деревушка, - ворчливо отозвался Кай. - Ох, не нравится мне все это шатание по побережью. Англичане не такие уж дураки, и не стоит думать, что они совсем не боятся диверсантов! Рядом, черт ее подери, Александрия, и мы сами видели батареи в глубине бухты. Раз тут батареи - значит, кругом шляются патрули. Ну, где же этот проклятый шейх?
        Словно в ответ, где-то вдалеке негромко затарахтел автомобиль. Больт поднес к глазам свой бинокль и не без труда разглядел машину, неторопливо приближавшуюся к берегу.
        - Иногда я думаю, что у сукиного сына глаза не хуже, чем у меня, - хмыкнул Кай, заметив недоумение на лице своего друга. - Да, он всегда ездит без света. Пойдем вниз.
        Они легко сбежали по пологому склону и остановились у поворота разъезженной пыльной колеи, которая вела к деревне. Вскоре к ним подъехал кашляющий старенький «Ровер», бывший когда-то дорогим кабриолетом, и из-за треснувшего лобового стекла высунулась заросшая физиономия, обрамленная традиционным белым платком.
        - С-салам, - буркнул шейх. - Товара сегодня много, придется ехать в поселок, мои люди заканчивают грузить машину. Вы поедете?
        - Он любит считать деньги при свидетелях, - шепнул Кай по-немецки. - Поедем, дорогой шейх, поедем. Дело есть дело.
        Ахмед-Малик молча распахнул дверцу своего рыдвана. Сев в машину, Больт опасливо пощупал спрятанный под курткой «кольт» и вздохнул. Встреча с британским патрулем не сулила им ничего хорошего. С Каем все было ясно: немецкий парашютист. Сам он выглядел еще живописнее - чтобы не мерзнуть, Больт напялил на себя влажно поблескивающую черную куртку полковника имперских военно-космических сил с золотыми погонами и причитающимися Каю значками и нашивками. Куртка была сделана из тончайшей кожи, подбитой каким-то невесомым мехом, и имела на рукавах хитроумные золоченые зажимы под краги, придававшие ей совершенно дикий, с точки зрения Больта, вид. Кай, хохоча, предлагал ему надеть и свою остроконечную пилотку с кисточкой, но гауптман отказался - ему и так не нравилось носить чужую форму. Он постоянно задавал себе вопрос: а почему Кай предпочитает лазить в своем непонятно-эклектичном наряде, если на лодке есть его собственная, удобная и теплая одежда, - но ответа не находил. Сам Кай лишь пожимал плечами и что-то невнятно бурчал; Больту тогда начинало казаться, что тот не хочет надевать свой старый мундир по
каким-то темным, одному ему понятным причинам.
        Шейх со скрежетом всадил передачу, и «Ровер» помчался по ухабистой дороге к поселку. Кай вдруг стал мрачнеть. Скосив глаза, Больт внимательно посмотрел на своего друга, и ему показалось, что тот потемнел лицом - точно так же, как в ночь перед тем фатальным для него вылетом. Гауптман вздрогнул и пожалел, что не захватил с лодки итальянский автомат, который давно валялся в ходовой рубке.
        - Ты… чувствуешь? - тихо спросил он.
        Кай втянул носом воздух и повернулся к нему.
        - Мне кажется, что да. Причем где-то совсем рядом. Как все это глупо! Здесь, в деревне, должна быть подстанция: проклятое электричество делает меня совершенно слепым. Ненавижу электричество! У нас на лодке, когда крутятся моторы, я не учую нечисть в двух шагах от меня. Стоит моторам встать, и я снова все вижу.
        Автомобиль шейха въехал в поселок. Было похоже, что его обитатели спят праведным сном - ни в одной щели не мелькало и искры света. Машина проползла по тесной улочке, застроенной глиняными двухэтажными зданиями с совершенно глухими стенами, свернула куда-то направо и остановилась возле такого же, ничем не отличающегося от своих собратьев, желтого дома. Ахмед-Малик заглушил двигатель, выбрался из машины и с натугой распахнул створку массивных деревянных ворот, из-под которых лился слабый желтый свет.
        - Проходите, - сказал он на своем жутком итальянском, который Кай понимал с большим трудом.
        Сразу за воротами обнаружилась морда облезлого трехтонного «Форда», который занимал собой почти все пространство тесного внутреннего дворика. Протиснувшись вдоль машины, Кай увидел откинутый задний борт и ноги, десятки пар ног, страшным хаосом глядящие ему в лицо из кузова. Подошедший следом Больт отвернулся, чувствуя, что его сейчас стошнит. Двор освещался одной-единственной тусклой лампой, висевшей на стене здания, но ее света было вполне достаточно: от вида этих мертвых, иногда жутко скрюченных в смертной судороге ступней Больту стало плохо.
        - Считай, - флегматично предложил шейх.
        - Я уже вижу - двадцать два, - равнодушно ответил Кай. - Значит, по десять фунтов за голову, это будет…
        Больт стоял рядом, поражаясь тому ленивому спокойствию, с которым Кай Харкаан отсчитывает шейху измятые купюры, и старался не смотреть ни на мертвецов в кузове грузовика, ни на радостно загоревшиеся глаза араба. Он представлял себе, как подручные шейха, воровато озираясь, крадут свеженьких покойников из британских госпиталей, и ему казалось, что время давным-давно остановилось, а все то, что происходит сейчас с ним, не более чем галлюцинация, вызванная белой горячкой студенческих попоек.
        - Заводи, - услышал он голос Кая и встряхнулся. Молодой парень в грязноватой чалме влез в кабину грузовика; коротко проверещал стартер, мотор чихнул и утробно заурчал под капотом. Шейх равнодушно кивнул Каю и сделал знак одному из своих людей закрыть борт.
        Гауптман пришел в себя лишь тогда, когда «Форд», плавно покачиваясь на неровностях дороги, сполз на песок пляжа и натужно заревел двигателем, разворачиваясь задом к морю. Кай почти выпихнул своего друга из машины и выпрыгнул сам, крича сидевшим в лодке людям, чтобы они тащили на берег криоконтейнеры для их страшного груза.
        - Надеюсь, - спросил Больт, - ты не заставишь меня грузить это дерьмо?
        - Это, как ты выразился, дерьмо даст жизнь многим людям… - ответил Кай с тихой, незнакомой Больту яростью. - Они, - ткнул он пальцем в раскрытый кузов, - уже мертвы, и ты ничем им не поможешь. Но ты можешь сделать так, что даже своей смертью они принесут пользу людям.
        - Они уже принесли, - ответил Больт, не двигаясь с места.
        - Прекрати демагогию. Ты не хочешь работать? Я тебя не заставляю.
        Кай отщелкнул замки принесенного Беппо контейнера и рефлекторно отшатнулся - в лицо ему дохнуло ледяным холодом. Внутренность контейнера светилась мертвым голубоватым светом. Кай живо сдернул верхнего мертвеца - Больт успел разглядеть удивительно спокойное лицо юноши с замотанной окровавленными бинтами головой - и аккуратно уложил его в контейнер. Только сейчас Больт понял, что все находившиеся в грузовике мертвецы были раздеты догола - арабы не желали упускать даже такую добычу, как белье. А может быть, их раздели еще раньше. Он почувствовал, что мир плывет перед его глазами, и еле успел отбежать в сторону от грузовика.
        Парень-водитель помог Каю и его людям сбросить тела с грузовика, воровато спрятал в складках чалмы протянутую ему купюру, шустро поклонился и поспешил умчаться за холмы. Неожиданно Кай остановился
        - Гюнтер, - отрывисто сказал он, - руководи погрузкой. Давайте поживее! Что, тебе все еще дурно? Держи, мученик…
        Он вытащил из кармана куртки плоскую флягу, наполненную виски, и протянул ее бледному как мел Больту.
        - Я - сейчас…
        Гауптман видел, как, взбираясь по склону холма Кай торопливо расстегивает болтающуюся на заднице кобуру. Негнущимися пальцами он отвернул колпачок фляги, влил в глотку чуть ли не половину ее содержимого и повернулся к морю.
        - Давайте, - сказал он Беппо и Маку, - я помогу…
        Влезши на вершину холма, Кай распластался среди жесткой травы и прищурился. Слева, из глубины александрийской бухты, приближались два автомобиля. Может быть, он и не обратил бы на них никакого внимания, но дело было в том, что в одном из автомобилей сидел лойт, в этом не было никаких сомнений. Кай глянул вниз, на пляж. Больт резво кидал мертвецов в контейнеры, а Беппо с Маком гребли на лодке к субмарине, стоявшей в двух десятках метров от берега, - подойти ближе было невозможно из-за трехметровой глубины. На берегу Кай насчитал еще десять мертвых тел, и недовольно поморщился - автомобили точно успевали. Через несколько секунд лучи фар скользнули по небу, машины выползли на пригорок, и Кай в ярости ударил кулаком по земле.
        То были не автомобили. По песчаной дороге ползли два гусеничных «Брен-Керриера», причем на передовом Кай хорошо видел задранный в небо тонкий ствол ПТР типа
«бойс». Тонкая броня транспортеров не представляла преграды для его бластера, но мысль о возможности сунуться под пальбу двух пулеметов, да еще, помилуй, господи, противотанкового ружья, Кая совершенно не радовала.

«Нет - подумал он мрачно, - это не патруль, те не ездят на транспортерах. И это не случайные туристы… Те не стали бы тащить с собой ПТР, откуда здесь могут быть танки? Значит, нас сдал проклятый шейх. Непонятно только, зачем? Раз у них ружье, значит, они не исключают, что тут стоит подлодка. Не верят, конечно кто в такое поверит, но - не исключают… Ладно, хорошо хоть они не на танках приехали, уж не знаю, что бы я с танками делал».
        Кай снова обернулся. Мак и Беппо уже загрузили лодчонку пустыми контейнерами и были почти у самого берега.
        - Гюнтер, - негромко позвал он, - иди сюда…
        - Что случилось? - спросил Больт с испугом в голосе.
        - Да не ори, болван!.. Лезь ко мне.
        Угловатые коробочки транспортеров были уже видны невооруженным взглядом. Лойт - Кай это знал точно - сидел во втором, скрытый пока броней. Гюнтер, вскарабкавшись на холм, упал рядом с Каем и глянул в бинокль.
        - Вот черт, - зашипел он. - Откуда они тут взялись? Кай, они что, к нам едут?
        - Нас сдали, - коротко объяснил Харкаан и достал из кобуры свой «ламмер». - Надо подпустить их ближе, чтобы потом не тянуть полкилометра…
        - Что тянуть? - не понял Больт.
        Кай досадливо махнул рукой и выщелкнул из казенника бластера электронно-оптическое приспособление. Дальномер показывал сто метров до цели.

«Я могу, конечно, стрелять и отсюда, - размышлял Кай, - и почти наверняка прошью эти портсигары навылет. Но как ухойдакать экипажи, не повредив при этом двигатели и ходовую часть? Как заставить их вылезти на свет божий?»
        Сверху «Брен-Керриеры» были открытыми, как кабриолет, значит, нужно было дождаться, пока члены экипажа не начнут подниматься, вставать в боевых отделениях на ноги. А если они вообще не станут вылезать из машин до тех пор, пока не доползут до самого пляжа?
        - Они сворачивают, - прошептал Больт.
        - Я вижу, - ответил Кай. - Я все вижу гораздо лучше тебя. Смотри: сейчас мы подпустим их поближе - они либо встанут здесь, либо начнут огибать наш холм, потому что ничего другого тут не остается. Я думаю, они остановятся - если они полагают, что возле берега стоит подлодка, то соваться прямиком под огонь ее орудия глупо. Нет, они остановятся и потихоньку полезут на пляж, чтобы поглядеть, наврал им Ахмед или все-таки сказал правду. Твоя задача - сразу же подавить стрелка с пэтээром, потому что он неизбежно высунется и будет у тебя как на ладони. Я не хочу, чтобы мне в башку попал заряд из ружья…
        Больт тихонько вздохнул, достал свой «кольт», продернул затвор и постарался вжаться в землю так, чтобы его не было видно. Забившись в какую-то ямку, он опасливо высунул голову и принялся ждать развития событий.
        Все произошло почти так, как и предполагал Кай, - транспортеры остановились возле холма, но на двадцать метров дальше, чем он думал. Некоторое время никакого движения не наблюдалось, потом ветер донес чью-то хриплую команду, и над передним транспортером появилась нелепая блинчатая каска стрелка с противотанковым ружьем. Кай не успел даже выругаться…

…потому что Больт, воспитанный в лучших традициях немецкого военного идиотизма, привык исполнять приказы, не отягощая мозги какими-либо размышлениями: он вскинулся, наполовину вылезя из облюбованной ямы, и огласил окрестности грохотом своего «кольта». Он не думал о дистанции, но с перепугу попал почти сразу. Кай хорошо видел, как жуткая пуля сорок пятого калибра разнесла лицо бедняги с
«бойсом». На транспортерах тотчас же качнулись пулеметы, и в сторону холма понеслись очереди. Кай опять не успел выразить овладевшие им эмоции, ему было не до того, потому что англичане, традиционно умевшие показывать, как надо умирать на поле боя, горохом посыпались из транспортеров, и он встретил их короткими точными очередями. Он их видел, они его - нет; солдаты легли в первые же секунды, следом Кай расплавил оба пулемета вместе со стрелками. Передний транспортер зарычал двигателем и начал пятиться назад. Кай прошелся по его передней части, машина застыла на месте, но тут завелся второй. Пришлось расстрелять и его…
        Проклиная все на свете, Кай спустился с холма и подбежал к передней машине. Он каждую секунду ожидал пули, но времени на размышления у него уже не было, в любой момент сюда могли прилететь самолеты: над вторым транспортером качалась антенна радиостанции. На холме, до хруста стиснув зубы, сидел на одном колене Больт. В руках он держал уже перезаряженный пистолет и, испуганно озираясь, медленно водил им из стороны в сторону.
        Кай уже знал, что тело лойта мертво. Расстреливая передовой транспортер, он вдруг почувствовал, как колющий в затылке флюид с непостижимой скоростью удаляется от него. Сейчас он хотел увидеть труп.
        Он нашел его в боевом отделении. Мертвец в форме полковника британских сухопутных сил сидел за рычагами управления в насквозь простреленном кресле водителя. В него попали два заряда: один пробил грудь, второй разнес голову. Металлическая стенка за спиной «полковника» была густо забрызгана маслянистой, отвратительно пахнущей фиолетовой массой. Кай подхватил тело под руки и выволок его из машины.
        - Гюнтер, - сказал он, - я думаю, тут никого не осталось. Сходи на берег, успокой наших и возьми у них фонарь. Я хочу тебе кое-что показать.
        Пока Больт бегал за фонарем, Кай бегло оглядел второй транспортер. С этим дело было хуже: если первый, кажется, не был серьезно поврежден, то у второго вдребезги разлетелась коробка передач и левый бортовой редуктор. Живых среди англичан не было - попадание «ламмера» всегда делает из незащищенного человека кашу. Сокрушенно покачав головой, Кай снял фуражку и вернулся к первой машине.
        Больт спустился с холма, освещая дорогу пронзительным светом миниатюрного фонарика, который Кай забрал с «Дельты». Приблизившись, он с недоумением посмотрел на Кая, который рылся в карманах мертвого полковника, и спросил:
        - Что у тебя тут стряслось?
        Кай поднялся на ноги, забрал у него фонарь и направил свет на то, что недавно носило в себе лойта. Назвать это человеческим телом было уже невозможно.
        Больт вновь ощутил позывы к рвоте.
        - Ч-что… кто это? - просипел он.
        - Не кто, - вздохнул Кай, - а именно - что. Это то, что когда-то было английским полковником Рейнольдсом. Потом в него влез лойт. Я думаю, уже давно больше года - это точно. Посмотри, у него уже не осталось ни мозга, ни внутренних органов в нашем привычном понимании. Нам очень повезло, что мы сумели его убить.
        - Почему?
        - Потому что это, - Кай легонько пнул носком сапога лежащее перед ним тело, - обладало возможностями, далеко превосходившими обычные человеческие. Мне даже страшно об этом думать. Видимо, он впал в нечто вроде шока и попробовал удрать самым тупым способом - отпихнул мертвого водителя и решил уматывать на транспортере.
        - А что, у них бывает шок?
        - Бывает. Именно поэтому при гибели тела-носителя лойт, как правило, бежит в
«маму», а не вселяется в ближайшего человека. Да и вселиться ему, в общем-то, не так и просто. Для этого он должен находиться в каком-то особом состоянии, исключающем шокирующие факторы. Ну, об этом мы потолкуем после. Сейчас надо сжечь эту тварь и затащить броневики на глубину.
        - Сжечь?
        - Я боюсь бросать ее в море, - вздохнул Кай. - Если честно, я ее просто боюсь… Труп начнет разлагаться, и где гарантия, что он не отравит все вокруг. Нет, только сжечь. Там, на корме транспортера, должна быть канистра с бензином. Облей пока эту сволочь, а я тем временем соберу остальные трупы и побросаю их в машины.
        Свою печальную работу Кай закончил быстро. Подойдя к Больту, он увидел, что тот стоит над телом в каком-то странном оцепенении, не решаясь зажечь его. Кай порылся в карманах и вытащил потертый конверт.
        - Смешно, - сказал он, доставая зажигалку, - но в кармане этого псевдо-Рейнольдса было письмо от жены… Отойди.
        Несколько минут они стояли над полыхающим погребальным костром, удивляясь, как быстро превращается в пепел тело довольно упитанного мужчины.
        - Н-да, в нем точно не осталось ничего человеческого, кроме внешности, - заметил Кай, бросая в огонь окурок, - это явно не наши ткани. По-моему, жидкость, циркулировавшая в его теле, содержит в себе легкогорючие компоненты. Ну, хватит глазеть; нам надо сцепить транспортеры и дотащить их до берега. Будем надеяться, что этот заведется: он заглох тогда, когда я прибил господина полковника.
        Кай снял с первого «Керриера» штатный трос, подцепил им второй и полез на место водителя.
        - Ну и вонь же тут, - глухо пробурчал он, отыскивая запуск стартера.
        Двигатель и впрямь завелся с пол-оборота. Кай неуверенно включил передачу и взялся за рычаги. Когда-то, в Польше, ему приходилось кататься на похожем агрегате: то был трофейный легкий «Виккерс», брошенный отступающими частями польской армии на аэродроме, куда перелетела его ягдгруппа. «Б-К» был выпущен той же фирмой и вообще весьма близок по конструкции, поэтому Кай справился с машиной без особых проблем. Дотащив второй, поврежденный транспортер, почти до самой воды, Кай заглушил движок и вылез. Возле резиновой лодки - уже пустой, Беппо и Мак давно перевезли все контейнеры на субмарину - стоял встревоженный Лок.
        - Что тут произошло? - спросил он.
        - Ничего особенного, - вздохнул Кай. - Просто нам на голову свалилась большая куча дерьма. Лок, ты знаешь, где на корме находится лебедка? Там крышка такая, треугольная?
        Зорган не сразу понял его.
        - Лебедка? Для чего?
        - Нам нужно утопить эти машины. Ты понимаешь что будет, если англичане увидят эту расплавленную броню? Посмотри, - он ткнул пальцем в почти круглое отверстие с потекшими внутрь краями, находившееся в переднем бронелисте покинутой им машины. - Разве можно оставлять их здесь?
        - А ты не боишься, что они утопят нашу лодку? - опасливо вмешался подошедший Больт.
        - Такую громадину? Вот уж не думаю, старина. - Кай посмотрел на него с печальным сочувствием, как на тяжело больного ребенка. - Суммарные восемь тонн двух транспортеров нас не утопят. Тросы тоже не порвутся. Мы утащим их на глубину, а там отцепим.
        - Но англичане все равно увидят следы гусениц, ведущие в море.
        - Ты что думаешь, они будут искать? Поныряют где-то здесь и бросят. В любом случае, мы затопим их так глубоко, что никто не найдет. К тому же британской армии уже не до поисков, я тебя уверяю…
        Лок пожал плечами и залез в лодку.
        - Сейчас, - сказал он.
        Через несколько минут он вернулся, волоча с собой конец плоского троса с витиеватым замком. Трос был настолько широкий и тяжелый, что Больт подумал: на этакой штуке можно подвесить целый крейсер. Лок, пыхтя, вытащил трос на берег и тотчас же сел, задыхаясь от усталости.
        - Извини, - обернулся от «Керриера» Кай, - я не подумал…
        Лок мягко улыбнулся и махнул рукой. Кай тем временем соорудил из штатного троса броневика прочную петлю, которую завел за передние буксировочные проушины. К этой петле он и прикрепил замок лодочного троса, который можно было размыкать по команде с дистанционного пульта.
        - Ну все, - сказал он. - Поплыли домой.
        Больт сел на весла. Кай оттолкнул лодку от берега, запрыгнул на кормовую банку и вздохнул, морщась:
        - Надоела мне эта коррида до чертиков.
        - Ты считаешь, что они появились здесь не случайно? - спросил Больт.
        - То, что не случайно, - это сто процентов. Меня больше интересует появление лойта в чине британского полковника. С какой стати полковнику переться в какой-то там контрольный рейд? Неужели они в курсе нашего здесь присутствия? И, что еще страшнее, они знают, что здесь действует охотник?
        - Откуда они могут это знать?
        - Да вот в том-то и дело… они ведь не могут чувствовать меня так же, как я чувствую их! Но тогда что принесло сюда этого негодяя?
        - Я бы, - решительно заявил Больт, - вернулся и взял за жабры этого Ахмеда. Что он им наговорил? И, главное, зачем?
        - Вернуться? Благодарю покорно. Мы не обладаем достаточной для этого огневой мощью. И нечего умничать - один мой «ламмер» тут погоды не сделает.
        Лодка ткнулась в борт субмарины. Лок первым выбрался на едва возвышавшуюся над водой палубу, потянул за собой шнурок, придерживая качающееся на волнах суденышко рядом с металлической громадиной. Кай вылез из лодки последним, поднял ее на палубу и сразу же откупорил клапаны.
        - Нам стоит поспешить, - сказал он сквозь громкое шипение выходящего воздуха. - Чего доброго, они успели доложить на базу, и сюда прилетят самолеты.
        Больт опасливо оглядел темное небо.
        - Этого только не хватало.
        Лок уже скрылся в глубине субмарины. Кай ощутил ногами вибрацию заработавших двигателей, быстро скрутил надувнушку в плотный тюк и полез наверх.
        Больт, шустро забравшийся вслед за Локом, остался на обзорной площадке, высунувшись с биноклем из-под брызговика.
        - Что ты хочешь разглядеть? - поинтересовался Кай, сбросив лодчонку в открытый люк.
        Больт горестно вздохнул и ничего не ответил. Подлодка двинулась с места, ее палуба почти совсем скрылась в пляшущих хлопьях пены. Отойдя от берега, Лок подсосал еще воды, и теперь на поверхности выделялась только округлая капля рубки с двумя фигурами свесившимися через ограждение.
        - Тянем… - заметил Больт.
        Кай кивнул. Лок, по-видимому, подтянул трос, оба транспортера полностью ушли в воду, следуя за уходящей субмариной по дну. Через минуту Каю показалось, что металл под ногами едва заметно качнулся вниз.
        - Они висят на тросу, - сказал он. - Ну, затащим их чуть дальше и сбросим. На такой глубине их никто никогда не найдет.
        Песчаные дюны береговой линии быстро таяли во тьме. Огромная субмарина стремительно уходила прочь от негостеприимного египетского берега, оставляя за торчащим из воды краешком рулевого плавника ровный, чуть светящийся пенный след.
        - Если в ближайшие десять минут не появятся самолеты, - Кай посмотрел на светящиеся стрелки своей «Омеги», - то нырять не будем. Сколько эту заразу ни проветривай, а внизу все равно дышать нечем. Гюнтер, сунься вниз - скажи Локу, чтобы он сбрасывал на ста метрах, и пусть еще нам сварят кофе.
        Больт послушно кивнул и скрылся в темном провале распахнутого люка. Кай достал портсигар и почувствовал, что субмарина опять мягко качнулась - очевидно, они уже достигли нужной глубины и Лок отцепил транспортеры сразу же, едва Больт передал ему приказание Кая.
        - Твою сигарету видно сейчас черт-те откуда, - промычал гауптман, вылезая из люка с двумя глиняными кружками в руках.
        - Ну и плевать, - хмыкнул Кай. - Сдается мне, по нашу душу не прилетит. Англичане вообще не ни любят летать ночью. И уж тем более никто не станет искать ночью подлодку.
        - Но мы можем наткнуться на какой-нибудь корабль.
        - Я если ты помнишь, однажды уже наткнулся.
        Больт засопел и повернулся к корме.
        - Красивая ночь, - неожиданно произнес он с мечтательными нотками в голосе. - Никогда бы не подумал, что все будет… вот так. Послушай, а сам ты… как ты все это воспринимаешь?
        Кай ответил ему негромким грустным смехом.
        - Я? Уж не думаешь ли ты, что мне приятно убивать всех этих несчастных парней, которые попались под руку? Это Валерия убивает не задумываясь, потому что так надо. Я этому искусству так и не сумел научиться. Я долго болтался между небом и землей - и в прямом, и в переносном смысле, я считал, что война есть война, и уж коли меня на нее занесло, то я должен молча делать свое дело и не ломать башку на ровном месте. Потом - странное дело, я стал понимать, что это совершенно не моя война… И эта охота на лойта, которой мы с таким увлечением сейчас отдаемся, она тоже, в принципе, не моя. Просто деваться мне некуда…
        - Тебе? Странно. Перед тобой лежит весь мир, ты можешь молча удрать в любую страну, и никто тебя не найдет.
        - Нет… - Кай глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри, глядя, как в сизом облачке мутнеет перед глазами мерцающий хвост субмарины. - Понимаешь, мне вдруг стало казаться, что у меня появился шанс - шанс избавиться от того, что так давило на меня последние годы, от моего страха. Как будто лойт, притаившийся где-то в глубине Солнечной системы, стал для меня олицетворением тьмы в моем сознании.
        - С философской точки зрения, - начал было Больт, но Кай перебил его раздраженным взмахом руки:
        - Гюнтер, прости, но я не имею желания вести сейчас долгие ученые споры о вторичности или первичности сознания, материи и прочего дерьма. Я так долго вел их с самим собой, что они проели мне мозги. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. О женщинах, к примеру…
        Глава 6
        Едва увидев Кая, Валерия поняла, что произошло что-то непредвиденное. Она приказала Норе накрыть на стол и, ожидая, пока Харкаан переоденется к позднему ужину, принялась нетерпеливо мерить шагами просторный холл их жилища. Кай появился внизу раньше, чем девушка закончила сервировку. Валерия порывисто отошла от окна и подняла на него вопрошающие глаза.
        - Мы напоролись на лойта, - мрачно сообщил Кай. - Египетский канал накрылся - похоже, нас сдал скотина Ахмед-Малик.
        - Как это произошло?
        Кай вкратце рассказал о событиях недавней ночи на побережье. Валерия закусила губу.
        - И ты считаешь, что появление лойта в обличье британского полковника не было случайностью?
        - Я боюсь так думать, - хмыкнул в ответ Кай. - Но все же этот факт наводит на определенные размышления. Полковник - и во главе патруля на двух бронетранспортерах? Тебе это не кажется странным?
        - Ты сказал, что это был не патруль.
        - Да в том-то и дело, что я не знаю, патруль это был или не патруль. Ясно одно: они знали, что возле берега стоит подводная лодка. Откуда? Я полагаю, что это работа Ахмеда. Если ты помнишь, мне он не нравился с самого начала. Скользкая сволочь… я допускаю, что англичане ему не слишком поверили, но решили все же поглядеть своими глазами. Все так - но к чему там полковник? Ему что, делать больше нечего было? Для эой акции по уши хватило бы и лейтенанта…
        Валерия покачала головой.
        - Как ты считаешь, мне следует поговорить об этом с Кирби?
        - Лок видел все это. Он наверняка расскажет сам. Для Кирби, собственно, важно лишь то, что теперь нам нечего делать в этом поганом Египте. Остается только Греция.
        - И Триполитания.
        - Это - без меня, ты сама понимаешь…
        Женщина мягко потрепала его по плечу и вышла на улицу. Больт, садясь за стол, бросил на Кая несколько удивленный взгляд:
        - Что-то она стала слишком доброй…
        - Ты так считаешь? - Кай едва не расхохотался. - Ну-ну…
        Они ужинали вдвоем - Лок почему-то так и не спустился к столу - и в полном молчании. Больт, измученный выгрузкой тяжелых криоконтейнеров, с трудом шевелил челюстями и встал из-за стола, отставив почти полную тарелку.
        - Я пойду, - пробормотал он, - посижу во дворе.
        Несколько минут спустя и Кай, прихватив с собой графин легкого вина, вышел из дома. На крыле стоявшего перед фасадом «Форда» сидела Валерия. Увидев ее, Кай не поверил своим глазам - меж зубов женщины тлела сигарета.
        - Уже и ты начала курить, - покачал он головой. - Что тут с нами происходит?
        Валерия раздраженно махнула рукой.
        - Не обращай на меня внимания… У нас опять возникла проблема.
        - Что-то их в последнее время стало слишком много. Что на этот раз?
        Валерия задумчиво скользнула взглядом по светящимся электрическим светом высоким окнам холла и произнесла, опуская глаза:
        - Кирби собирается уходить.
        - Вот как…
        - Мне плевать на Кирби, но он хочет забрать с собой нашу лодку, автомобили и вообще все, что есть в этом чертовом доме. Я никогда не думала, что он такая сволочь.
        - Ну и чихать нам на машины. Луиджи найдет хоть целый автопарк.
        - Да? А время? Хорошо, черт с ними - и с машинами, и со всем остальным дерьмом: деньги есть, а все прочее решаемо. Но люди? Мы остаемся втроем и без лодки, без нашего главного транспорта. А если нам нужно будет срочно перебраться куда-нибудь… в тот же Египет? Что, ты предложишь мне купить у итальянцев какой-нибудь старенький линкор?
        - Лери, ты начинаешь ворчать, как старая дева. В чем проблема? На кой тебе сдался этот хренов Кирби? Что он решает? Мы здесь - просто гости, и не более того.
        - Ты не понимаешь, - горько выдохнула Валерия, - я торчу тут уже черт знает сколько времени, и только недавно у нас что-то стало получаться, мы вышли на какую-то информацию…
        - Я все понял, ты можешь не продолжать. - Кай присел на подножку машины и сделал большой глоток. - Извини, но ты все-таки остервенела за эти годы. Я всегда говорил, что одинокая женщина - явление социально опасное. Ты привыкла к тому, что Кирби легко контролируется и покорно выполняет все твои требования. Я видел это с первого дня. Теперь Кирби вдруг решил взбрыкнуть - и у тебя начинается истерика. Странно, почему я ни разу не видел вас в одной постели? Чего это ты стала так маскироваться?
        - Харкаан! - Женщина вскочила и уперлась в него ненавидящим взглядом. - Ты… ты все тот же чертов аристократ, лорд айсбергов и снежных полей! Т-ты хочешь сказать, что ты по-прежнему умнее всех? Что ты по-прежнему видишь все и вся?
        - Не заикайся, - усмехнулся Кай. - Это становится смешным. Где твоя хваленая логика?
        Он поднялся на ноги и попытался обнять ее. Валерия не сопротивлялась - опершись о выгнутое крыло «Форда», она застыла в его руках, спрятала голову в распахнутой летной куртке.
        - Лери, - начал Кай, но осекся: как он ни старался голос зазвучал все так же холодно и насмешливо. Женщина дрогнула, вырвалась из его объятий и вздернула голову, глядя ему прямо в глаза:
        - Так кто из нас скотина, Харкаан?
        Он машинально сжался, ожидая звонкого хлопка закрываемой двери, но леди Валерия уже взяла себя в руки, удара не было, она не могла позволить себе такой, слишком женской, слабости. Кай остался один.
        - А постарела ж ты, стерва, - меланхолично пробормотал он. - И с чего бы это?
        Сделав еще глоток, Кай забрался в салон автомобиля, не глядя нащупал торчащий в панели ключ зажигания и пустил двигатель. Ворота внутреннего двора были распахнуты. Он медленно проехал через полукруглую арку и загнал машину в угол двора, где стоял пыльный «Бентли» с поднятой брезентовой крышей.
        Возле цветника на низкой скамейке сидел Больт. Над ним висел приделанный Каем плафон - в его свете гауптман задумчиво чистил итальянскую «беретту», захваченную им с лодки. Автомат попал к ним прямо с поля боя, и забитый пылью затвор никто не пытался приводить в порядок. Больт, облюбовавший эту дурацкую игрушку, поклялся вычистить его при первой же возможности.
        Однако сейчас он сидел под плафоном вовсе не из-за автомата. Заглушив двигатель
«Форда», Кай подошел к нему и уселся рядом. Гауптман медленно поднял голову.
        - Слушай, - с горечью произнес он, - что у нас тут происходит? Лок, весь в слезах, вдруг бросился на меня на лестнице с поцелуями, потом… убежал, черт его возьми. На втором этаже эта, как ее… Нора - в истерике бьется. Ты не в курсе?..
        - Кирби решил закончить свою коммерческую деятельность, - скривился в ответ Кай. - Валерия сейчас тоже… бьется.
        - Черт. - Больт сплюнул себе под ноги, затем решительно замкнул затворную раму и отложил автомат в сторону. - Тебе не кажется, что ты слишком критичен в отношениях с ней?
        - Что ты можешь в этом понимать? - едко усмехнулся Кай. - Кто ты вообще такой, чтобы делать какие-либо выводы?
        Больт горестно покачал головой.
        - Схожу я за выпивкой…
        - Не нужно. - Кай поднял руку с графином, и резной хрусталь засверкал в свете лампочки. - У меня все с собой.

«А странно, - вдруг подумал Кай, глядя, как его друг глотает вино, - в ней действительно что-то изменилось. Трудно сказать, что именно, но она явно стала какой-то не такой - то ли в самом деле постарела, то ли что-то еще. Но стоит ли из-за этого менять свое отношение к ней? Кто может сказать, что у нее в голове на самом деле? Долг всегда стоял у нее на первом месте - точнее, придворное понимание долга, будь он проклят. Даже то, что я привык считать предательством, у нее легко укладывается в обычные рамки собачьего служения императорской руке…»
        Он взял протянутый ему графин, сделал большой глоток, и вдруг вместо привычного уже рисунка далеких - боже, каких далеких отсюда! - созвездий в глазах завертелись картины тех дней, которые он изо всех сил пытался выбросить из памяти.

…Валерия сопровождала Седьмую Звезду в качестве главного наблюдателя императорского Совета Безопасности. Компетентность, отличные манеры и, главное, - статус возлюбленной одного из самых известных офицеров-охотников обеспечили ей благосклонное отношение даже со стороны известных скептиков, не пускавших в свой круг никого из чужаков. Война, яростная, но быстротечная, шла к концу. Последняя миссия Седьмой Звезды - выход в Зону Донг, все еще занятую противником, была довольно спонтанной, приказ на выполнение пришел неожиданно, и мало кто заметил отсутствие на флагмане императорского наблюдателя. Валерия исчезла неожиданно, успев лишь сообщить - что она переправлена в столицу для подготовки кого-то срочного отчета. Если бы он мог знать, что это будет за отчет…
        Когда Седьмая Звезда Саргона вернулась на орбиты базовой системы, многих из ее воинов уже ждало типовое обвинение: незаконные контакты с чужими расами, сомнения в верности пресловутого Пути Императора, разложение лояльных войск и прочие признаки государственной измены. Разумеется, такие обвинения невозможны без четкой, грамотно подготовленной свидетельской базы, и она была - составленная и обработанная императорским генералом Валерией С. Мелби…
        В числе обвиненных был и Кай. Разумеется, придворные лизоблюды, устроившие это шоу, прекрасно понимали, что никогда и ни при каких обстоятельствах они не смогут добиться выполнения приговора, вынесенного в отношении кого-либо из офицеров Седьмой Звезды, но им было необходимо верноподданническое представление, и они сумели поставить его с пышностью и размахом. Руководила дознанием, конечно же, сама леди Валерия.
        Люди, делившие с ней стол (что для саргонца уже немало), люди, у нее на глазах уходившие в бой, - эти люди оказались обвалянными в смоле и перьях, поднятыми на Голгофу императорских директив, объявлявших их едва ли не главными врагами человечества. Все это было работой, блестящей работой очаровательной женщины, которую принял к себе пятый лорд Харкаан, наследник старинной и почтенной, в веках прославленной фамилии. В этой ситуации даже самоубийство не могло быть для него выходом.
        Кай валялся у Валерии в ногах, умоляя ее перенести всю тяжесть обвинений на него одного, оставив ему возможность уйти с незапятнанной честью, но она лишь поджимала в ответ губы, прося его милость лорда Харкаана покинуть кабинет. Наоборот, она сняла с него большую часть статей, оставив лишь незначительные: нелояльность и недостаточное почтение к властвующей Фамилии…
        Все - от командующего до рядового техника - понимали, что Кай Харкаан виновен лишь в том, что не смог противиться зову своего молодого еще сердца, но честь среди них стояла выше любых законов. Честь рода Харкаан оф Саргон была уничтожена раз и навсегда, и он, один из лучших среди равных, метался в поисках выхода… которого не существовало.
        Годы, казалось, все же смогли изменить эту женщину. Кай догадывался, что скандал, поднявшийся после того, как Седьмая Звезда объявила о своем недоверии императорскому правительству и неожиданно для всех покинула систему базирования, скорее всего повлиял на ее карьеру отрицательно. Новарра подробно рассказал ему о событиях, происшедших вскоре после его бегства. Седьмая Звезда сосредоточилась вокруг родного Саргона, превратив его в мощнейший бастион галактики: император был близок к удару, но понимал, что может только ждать, ждать, пока не улягутся страсти и можно будет вести с Саргоном более-менее спокойный разговор. Кай не знал, как провела эти одиннадцать лет Валерия, но понимал, что вряд ли она была счастлива. Ее всегда манил далекий, но бесконечно яркий блеск императорского двора; будучи оторванной от старой мечты ворваться в этот океан фальшивого, неестественного, словно галоген, света, она наверняка чувствовала себя совершенно потерянной.

«Наверное, - подумал Кай с горьковатым, но все же злорадством, - ты мучилась не меньше меня… А теперь для тебя вдруг открылись новые, такие волнующие перспективы - уничтожить лойта, расписать самое себя в ярчайших тонах, и тогда о тебе заговорят вновь, а это самое главное!»
        За ушами защипало - слабо, почти неощутимо, но Кай сразу понял, что это значит. Он поднял графин, сделал пару глотков и повернулся к Больту, который продолжал меланхолично драть банником ствол «беретты».
        - Похоже, Кирби начал передачу товара, - сказал он. - Не знаю почему, но он всегда делает это по ночам.
        - Да? - отозвался гауптман. - И что, они уйдут сегодня же?
        - Вряд ли, - усмехнулся Кай. - Им нужно перетащить целую кучу имущества: Кирби собирается забрать лодку и даже автомобили. Непонятно, на что они ему сдались?
        Больт недоуменно фыркнул, приложился к графину и вернулся к чистке автомата.
        - Дыру в стволе протрешь, - заметил Кай. - Ты уже полчаса его драишь - не надоело?
        - А я думаю, - ответил Больт. - Я думаю о том, чем все это закончится. Уеду в Южную Америку, буду преподавать историю в каком-нибудь провинциальном колледже, потом женюсь, наверное. Там ведь ценят людей с дипломами европейских университетов.
        - А в небо не потянет?
        - В небо? - Гюнтер поднял на Кая свои голубые глаза, ставшие в этот момент по-детски беззащитными. - Вот это вопрос! Если честно, меня и сейчас тянет. Кстати, а ты что, чувствуешь, как работает эта их машина времени?
        - Я чувствую, как работает генератор. Это высшая техника: мы, например, понимаем, как он действует, но создать такой не можем. Это не тот случай, когда можно просто скопировать все детальки, слепить из них кучу и все заработает как надо. Генератор преобразует энергию гравитационного поля планеты - у нас такие тоже есть, но вот мощность… Этот генератор мощнее, чем громадные контуры на тяжелом боевом звездолете Саргона.

~ Я все равно ни черта не понимаю, - горестно вздохнул Больт. - Я никогда не пойму, как все это работает.
        - А что, я понимаю? Как работает хронотранспорт - этого не понимает никто из людей. Мы просто следуем букве подробных инструкций, которые предписывают делать то и запрещают делать это. Вот и все.
        Точно так же дикарь может стрелять из автомата, совершенно не понимая, какие дьявольские силы выталкивают из ствола пули. Ведь в принципе мы, люди, - раса еще очень молодая, мы только учимся осваивать пространство и защищаться от врагов. Мы еще очень наивны и слабы. К примеру, звездолет торговцев-мингов способен пересечь полгалактики за неделю ходового времени.
        - И вы тоже не знаете, как? - улыбнулся Больт.
        - Да нет, мы знаем, но до такой техники дойдем еще не скоро. А для мингов любая техника - это далекое прошлое. Они интересуются не техникой, а вещами, весьма далекими от человеческого понимания.
        В глубине дома раздался удар - настолько сильный, что на первом этаже зазвенели огромные стекла; казалось, где-то под крышей упало что-то очень тяжелое, способное проломить своей массой перекрытия. Кай вскочил со скамейки и опасливо прислушался.
        - Что это за чертовщина? - недоуменно спросил он.
        Словно в ответ, со второго этажа раздался длинный, полный ярости визгливый крик. Кай не мог сказать, мужчина то был или женщина; более того, голос показался ему совершенно незнакомым. Через несколько секунд вверху захлопал выстрелами бластер Валерии. В воздухе появился слабый запах жженого дерева.
        - За мной! - рявкнул Кай, расстегивая болтавшуюся на бедре кобуру.
        На первом этаже здания не было ни души. Вместе с размахивающим автоматом Больтом они пробежали через служебную пристройку, где обычно спали мужчины из команды Кирби, но не обнаружили там никого. Второй этаж был также пуст. Дымом тянуло сверху, и Кай бросился на узенькую боковую лестницу, которая вела на мансарду.
        Дверь большой комнаты левого крыла была распахнута. Кай влетел в просторное, залитое ярким светом помещение с косым потолком и замер в недоумении.
        Возле самой двери стояла Валерия с бластером в руке. В метре от нее лежал очень странный человек огромного, более двух метров, роста, туго затянутый в одежду из серой переливающейся пленки. Его голова, все еще увенчанная остроконечным белым шлемом, была очень аккуратно прожжена почти по центру лица - так стрелял офицерский игольчатый излучатель, который сжимала Валерия. У противоположной от двери стены лежал еще один человек в сером, такой же громадный, как и его коллега; Каю было плохо видно, куда именно попали выстрелы Валерии, но большая лужа крови и неестественно скрюченный вид говорили о том, что он также мертв. Впрочем, не эти загадочные пришельцы так поразили Харкаана - почти рядом с Валерией, у старинной тяжеловесной кровати с балдахином, на коленях стоял полуголый Лок, и его голова лежала на окровавленной груди брата. Кирби выглядел в высшей мере странно - у него отсутствовали ноги, но они были не оторваны, нет - их, казалось, отсекли тяжелой гильотиной, которая неровно ударила по его бедрам. Кай впервые видел такую аккуратную травматическую ампутацию.
        - Что с ним? - спросил он, делая попытку приблизиться к кровати, но Валерия не дала ему, цепко схватив за плечо. - Он мертв?
        - Уже да, - слабо произнесла она. - Мы ничего не смогли бы сделать. Он ввалился сюда с пробитой головой и успел сказать лишь несколько слов.
        - А кто эти громилы? - продолжал недоумевать Кай. - И что у нас тут горит?
        Валерия бессильно замотала головой, отпихнула Харкаана в сторону и выползла из комнаты, слабо цепляясь ногтями за дверной косяк.
        - Гюнтер, - распорядился Кай, - обойди мансарду и посмотри, не горит ли тут что-то еще. Потом возвращайся сюда.
        - Jawohl… - растерянно отозвался тот.
        Дымилась, как и следовало ожидать, противоположная от дверей стена - в нее попали лихорадочные выстрелы Валерии. Недолго думая, Кай расколотил о тлеющие доски попавшую под руку тяжелую бутыль с вином, которая стояла под кроватью, и только потом, убедившись в отсутствии других очагов пламени, повернулся к Локу.
        - Где все остальные? Ты можешь говорить?..
        Зорган ответил ему неожиданно твердым голосом:
        - Считай, что мы остались вчетвером. Послушай, там, в шкафу, должна быть целая куча алкоголя. Найди что-нибудь. Вряд ли я смогу идти.
        Кай распахнул дверцу старинного буфета и не без удивления уставился на солидную коллекцию дорогущих бутылок. Поколебавшись, он извлек пыльную бутыль с французским коньяком, ударом ладони отбил горлышко и протянул ее Локу.
        - Ты можешь говорить? - повторил он. - Что здесь произошло?
        - А ты до сих пор не понял?
        Лок поднялся, тяжело сел на кровать рядом с изуродованным телом брата, и Кай увидел его аккуратные, по-девичьи острые груди, не прикрытые сейчас ничем. Харкаан сунул в кобуру ненужный уже бластер и снял с себя кожаную куртку.
        - На, надень.
        - Да какого черта, - вяло отреагировал Лок, набрасывая «канадку» на свои округлые плечи, - ты что, никогда не видел женщины?
        - Для меня ты не женщина. Впрочем, сейчас, кажется, не время. Итак: что же произошло? Где ваши люди?
        - Там же, где и Кирби. - Лок глотнул коньяка, очень по-мужски шмыгнул носом и достал из кармана шортов пачку английских сигарет. - Эти, - он указал на огромных мертвецов, застывших на полу, - стража «грандов». Нас раскрыли. Нас ждали «на том конце провода», теперь ты понимаешь?
        - Значит, машина управляется только с этого модулятора? - быстро спросил Кай. - Там, во времени старта, только мертвый приемник?
        - А что, бывает иначе?
        - Бывает. Но почему Кирби?..
        Лок понял его без пояснений. Он грустно улыбнулся, чиркнул колесиком зажигалки и ответил, пуская к потолку едкий дым:
        - Я отключил блок на секунду раньше, чем следовало. Его ноги остались там… Я был очень напуган. Если бы Валерия пришла чуть-чуть позже, меня тоже убили бы.
        В комнату вошел Больт.
        - Огня нигде нет, - сообщил он, растерянно озираясь по сторонам. - Что мне теперь делать?
        - Искать лопаты, - морщась, ответил Кай. - Нужно зарыть трупы… этих. Черт, нам придется копать аж три могилы. Посмотри у меня в сарае, лопаты там должны быть. Я снесу трупы сам: судя по их размерам, они должны быть очень тяжелыми. Вообще непонятно, - пробурчал он себе под нос, разглядывая мертвецов, - с гравитацией все в порядке, отчего же они такие здоровенные? Просто монстры! Странная какая-то мутация, никогда такой не видел.
        - Почему же странная? - отозвался Лок, вставая. - Просто наведенная.
        - Наведенная?! - Кай не поверил своим ушам. - Наведенная мутация? Ваши правители сознательно осмелились влезть в генокод человека?
        - Ну да. Эти - «псы», у них ума как у собаки. Они могут бегать, хватать, стрелять, а с мозгами у них туго. Да и зачем?
        Кай провел рукой по лицу и покачал головой, словно человек, вдруг услышавший истинное откровение.
        - Теперь я начинаю кое-что понимать, - устало вздохнул он. - Если ваши уроды
«гранды» решились на такое варварство, даже не думая о последствиях… ну, что тут сказать? На свете существует такой Кодекс Хрембера, - никто не помнит, кто такой этот Хрембер, к какой расе он относился и когда этот кодекс был создан, но факт то, что к нему обязательно присоединяются все мыслящие, желающие жить в мире и покое. Это своего рода «свод законов» Галактики. Одна из статей этого кодекса прямо - слышишь, прямо, это очень серьезно! - прямо запрещает любые генетические модификации внутри разумной расы. Слишком уж много тут соблазнов, а конец всегда один. Самое интересное, что с кодексом человечество было ознакомлено еще до Большого Взрыва, еще до бегства с Земли моих предков. Так что ваши «гранды» не могут не знать, что они делают.
        - Ну и что? - безразлично спросил Лок.
        - А то, что Землю может атаковать кто угодно и с какой угодно целью. Галактика живет по жестким законам, нарушать которые не может никакой сатрап, никакой, черт бы его взял, император; тот, кто этим законам не подчиняется, ставит себя под огонь любого авантюриста: его действия не вызовут и тени осуждения. Прецеденты уже были. Я не исключаю, что, если об этом узнает Салазар, он примет меры, соответствующие его буйному темпераменту. Так что лучше не рассказывай про этих «псов» нашей дорогой леди Валерии. Пускай она думает, что вы все - только жертвы мутаций, но никак не продукт отработанной технологии.
        Рядом с трупами обнаружилось оружие - массивные нескладные конструкции, стреляющие небольшими, размером с палец, ракетами. Магазины были почти полны, и Кай отложил эти «ракетницы» в сторону, хотя и понимал, что пользоваться ими сможет, пожалуй, только он сам: каждая такая штуковина весила под два десятка килограммов. Матерясь на чем свет стоит, он стащил трупы во двор и зашвырнул в салон «Бентли», сорвав перед этим крышу.
        В чулане каретного сарая Больт нашел пару лопат. Сложив их в автомобиле, он уселся за руль, а Кай нырнул под радиатор с заводной ручкой.
        - Будь внимательна, - сказал он Валерии. - У меня, откровенно говоря, дурные мысли. Но об этом потом.
        Двигатель завелся с пол-оборота.
        - К морю, - решил Кай. - Зароем этих уродов на пляже, и через пару дней прибой смоет все следы могил.

* * *
        - Лери, приди в себя! - Кай затряс скрючившуюся в кресле женщину за плечо. - Лери, мы должны срочно предупредить Лизмора о том, что случилось! Ты понимаешь, что я говорю? У него тот же самый канал и ему грозит опасность!
        Валерия облизала пересохшие губы и поднялась. Ее глаза были пусты, словно она находилась за границами этого мира.
        - Ты знаешь его частоту? - продолжал Кай, бегая вокруг нее. - Где твой
«Марджори»?
        - Да, - глухо произнесла Валерия, - я знаю. Я все знаю. Сейчас, обожди минуту.
        Сгорбившись, как старуха, она медленно поднялась по лестнице на второй этаж. Больт проводил ее белыми от ужаса глазами и повернулся к Каю:
        - Я никогда бы не подумал, что эта женщина может прийти в такое состояние. Что с ней?
        - Похоже, Кирби был ей дорог, - сморщился Кай. - Конечно, она это тщательно скрывала, но - знаешь, как это бывает у стареющих красавиц?
        Больт зачем-то пригладил волосы и сел на стул посреди гостиной. Он выглядел не усталым, а скорее каким-то опустошенным, словно из него вынули душу. Впрочем, то же самое можно было сказать и про Кая.
        Харкаан стоял посреди комнаты, тупо разглядывая стол с графином и парой бокалов, один из которых был наполовину полон красным вином. По большому счету, ему уже все было безразлично. Он присел на столешницу, схватил недопитый бокал и вылил в рот его содержимое. События последних часов ввергли его в состояние полнейшей апатии.
        - Гюнтер, - произнес он, не оборачиваясь, - если тебе не трудно, разыщи Лока. Я подозреваю, что он наверху, со своим братом. Позови его сюда.
        Больт молча встал и двинулся по лестнице. На площадке второго этажа он разминулся с Валерией, которая уже держала в руках черную трубку «Марджори».
        - Ну? Ты помнишь частоту? - спросил Кай, когда она спустилась вниз.
        - Зачем мне ее помнить, - отозвалась женщина, - ее помнит сам аппарат. Сейчас, я все найду в его памяти… ну, вот. Отправлять вызов?
        - Да, немедленно. Насколько я понимаю, Лизмор всегда таскает с собой свою
«говорилку». Он связан не только с нами.

«Марджори» тихонько запищал, свидетельствуя о постоянных попытках выйти на связь с анонимным объектом, ожидающим на заданной частоте. Кай вздохнул и вытащил из портсигара последнюю сигарету. Аппарат продолжал жалобно пищать.
        - Да что же ты, черт тебя подери?.. - прошептал Кай.
        Валерия перенабрала команду вызова. Ответом было все то же пищание. Наконец через пару минут, когда Кай уже начал отчаиваться, «Марджори» радостно взвизгнул. Кай поспешно выхватил аппарат у Валерии.
        - Хай, Лизмор! Лизмор?..
        В ответ он услышал длинную фразу, насыщенную почти незанакомым ему кирклендским матом. Отдышавшись, Кимбол продолжил более цивилизованно:
        - Вы что, не могли найти другого времени? Вы буквально сняли меня с женщины, милорд!..
        - Я не мог найти другого времени, - помимо воли хихикнул Кай. - Потому что… - Он тяжело вздохнул и сделал паузу, подбирая слова. - Потому что случилось несчастье.
        - Что?! Вы?..
        - Нет, пока еще не я. Слушайте меня внимательно: как я понял, ваш канал в старт-эпохе раскрыт стражей «грандов». Кирби, который сунулся к своим с новой партией товара, был убит. Вместе с ним погибли все, кроме Лока, который дежурил на местном модуляторе. Двое стражников ухитрились прорваться сюда, но леди Валерия упокоила их на месте. Теперь… - Кай помедлил, - нас осталось четверо.
        - Погибли все… - как автомат, растерянно повторил Лизмор.
        - Да, погибли все. Вы понимаете меня? На том «конце провода» - засада! Вы отрезаны от старт-эпохи, там вас ждут!
        Лизмор тяжело задышал. Кай хорошо слышал, как он потянулся за стаканом и шумно глотнул.
        - Прошу прощения, это не стража, лорд Кай. Я хорошо знаю, кто это натворил, но в данной ситуации я совершенно бессилен. Хм-мм… Ну что ж, значит, мне придется остаться здесь навеки. Может быть, оно и к лучшему. Мои люди тоже не особенно рвутся домой.
        - Я ценю ваше хладнокровие, дружище. Но это еще не все.
        - О Бездна! Что же еще?
        Кай вздохнул и принялся в очередной раз пересказывать историю, случившуюся на египетском побережье. Лизмор слушал его не перебивая и время от времени с шумом прикладывался к вину.
        - И вы считаете, что это не случайность? - спросил он, когда Кай наконец умолк.
        - Боюсь показаться паникером, но мне начинает казаться, что беда с Кирби и прочими тоже не случайна. Случайности, запрессованные в такой короткий промежуток времени, выглядят слишком подозрительно. Вы думаете иначе?
        Лизмор долго молчал.
        - Давайте-ка вот что, - глухо заговорил он после паузы, - в ваш истребитель сядут четверо?
        - В принципе, да, тем более что Лок с Валерией довольно субтильны. Вы предлагаете эвакуацию?
        - Пока нет: я просто хочу сказать, что вам не следует разделяться. Я имею большие сомнения насчет вашей версии, но… - Лизмор вновь сделал глоток, и Кай подумал, что он, наверное, пьет прямо из бутылки. - Но все же отбрасывать ее не стоит. В рубке «Дельты» вы, вероятно, неуязвимы?
        - Разумеется. В худшем случае я уйду из атмосферы и смогу обороняться от кого угодно. У меня полностью заряжены все батареи.
        - Ну, речь сейчас не о батареях. Я хочу, чтобы вы прибыли ко мне в гости, причем немедленно.
        - Где вы находитесь?
        - Я в окрестностях Тулона, сейчас это место вполне безопасно. Я наведу вас, как тогда, в Пикардии.
        - Мы не можем вылететь прямо сейчас - нам нужно похоронить беднягу Кирби. О Бездна, какая жуткая ночь! Давайте-ка часа через два, не раньше.
        - Через два часа начнет светать. Ну, ладно, будь по-вашему.
        Отключив «Марджори», Кай повернулся к Локу, которого привел Больт.
        - Тебе следует проститься с братом, - сказал он.
        Глава 7
        - Под нами какие-то огоньки. - Больт, подавив зевоту, потянулся в кресле и с любопытством уставился в полукруглый экран, показывающий нижнюю полусферу.
        Кай врубил видеополе, чтобы посмотреть себе под ноги.
        - Корсика, - равнодушно сообщил он. - А ты чего не спишь?
        - Не хочу. - Больт все-таки зевнул, потирая красные глаза. - Я уже не усну сегодня.
        Харкаан пожал плечами и зачем-то оглянулся. За его спиной в узких складных креслицах дремали Лок с Валерией. Кай подумал о том, что гибель Кирби была потерей для обоих, но потерей, кажется, слишком разной. Если с Валерией все было более-менее ясно, то отношения братьев всегда были для Кая загадкой. Ему приходилось видеть Лока несчастным, и всегда это было как-то связано с Кирби.
        Кай расслабил мышцы спины. Его кресло послушно изменило форму, обеспечив, как всегда, максимальный комфорт выбранной позы.

«А ведь я, - вдруг сказал он себе, - я тут теперь за „папу“. Глупости, мне еще никогда не приходилось нести такую ответственность за людей, а теперь - пожалуйста. Лери, кажется, просто старая истеричная баба, от Гюнтера толку тоже немного. Лок - загадка: сколько я его знаю, а до сих пор не могу составить определенного мнения».
        Далеко внизу появился контур французского берега. Не выключая видеополя, Кай машинально нащупал нужный модуль пульта и выдал команду на пологое снижение. Красные циферки, висящие в иллюзорном пространстве возле его левого локтя, указывали расстояние до маяка. Сейчас «Дельте» оставалось около трех минут полета на заданной скорости. Машина должна была пройти чуть восточное Тулона, снизиться и опуститься в гористой местности в полусотне километров от побережья.
        Кай вздохнул. Небо за его спиной начало светлеть; он не любил летать днем, сам толком не зная, почему. Парение в ясной ночи, под черным куполом звездного неба будило в нем туманные, давно забытые чувства - восторг и ярость полета в бескрайнем пространстве, насыщенном мириадами живых, пульсирующих глаз - глаз Бездны.

«Дельта» пересекла линию побережья. Где-то по левому борту остались гаснущие огоньки рассветного Тулона, внизу промелькнул какой-то крохотный городок, и суша стала отчетливо подниматься, из предутренней дымки прямо по курсу неторопливо выползали заросшие лесами горы.
        - Садимся, - сказал Кай, переходя на ручное управление. - Буди пассажиров.
        Истребитель мягко опустился в сероватое марево осеннего тумана. Мудрая аппаратура сделала картинку более приемлемой для человеческого глаза: Больт отчетливо видел, что Кай сажает машину на ровный луг в сотне метров от большого, заросшего ползучим вьюном строения, но, когда раскрылся люк, он оказался в еще темной сырой мути, скрывавшей в себе и луг, и замок, и недалекие зеленые склоны. Это было настолько неожиданно, что гауптман недоуменно крякнул и снова сунул голову в рубку, чтобы точнее сориентироваться, куда идти.
        Из тумана появилась уже знакомая фигура Лизмора в небрежно накинутом на плечи летнем пальто.
        - С прибытием, герр Больт, - произнес он на своем певучем немецком, приподнимая над головой тирольскую шляпу с перышком. - Как добрались?
        - Благодарю, - чихнул в ответ Больт, - дьявольщина, ну у вас и туман!
        - Рассвет, - натянуто улыбнулся Лизмор. - Лорд Кай, вы в порядке?
        - Если не считать того, что я близок к умопомрачению. - Кай помог заспанной Валерии спрыгнуть на мокрую траву.
        - Ну, раз вы шутите, значит, дело не так уж плохо. - Лизмор перешел на родной язык. - Миледи?..
        - Миледи, вероятно, будет спать, - ответил за нее Харкаан, - равно как и Зорган. А мы… Я надеюсь, у вас есть кофе? Настоящий бразильский кофе?
        - Желудей не держим, - почти обиделся Лизмор. - Идемте в дом.
        - Кому принадлежит эта усадьба? - не без удивления поинтересовался Кай.
        - Одной моей любовнице, милорд. Вам не следует ни о чем беспокоиться: здесь нас точно никто не достанет. Сюда ведет одна-единственная дорога, так я ее на всякий случай заминировал.
        - Ого! И чем, если не секрет?
        - «Слезы дракона», милорд. Слыхали?
        - Вы радикально остроумны, старина, - хмыкнул Кай, представляя себе, что произойдет с непрошеными гостями, рискнувшими сунуться на дорогу, прикрытую таким образом. «Слезы дракона» представляли собой малонапряженный полевой эмиттер психотронного действия: человек, угодивший в сферу его действия, неизбежно пугался до расслабления кишки и бежал ко всем чертям, напрочь забывая о том, куда он вообще должен был попасть.
        Лизмор провел гостей в готически просторный холл старинного дворца, передал Валерию и Лока подбежавшей девушке-служанке и взмахнул рукой, предлагая садиться в кресла перед сонно тлеющим камином. Через минуту он появился с большим подносом, на котором красовались кофейник, чашки и коньяк.
        - Я свихнусь от алкоголя, - пожаловался Кай. - Хотя, если бы не он, я бы свихнулся еще раньше. Что-то слишком много событий, дружище!
        Лизмор молча кивнул и уселся в кресло.
        - Итак, вы считаете, что несчастье, происшедшее с Зорганом и его людьми, тоже связано с деятельностью лойта? - спросил он, наливая себе кофе. - А вам это не кажется слишком уж фантастичным?
        - Фантастичным мне кажется присутствие британского полковника на побережье, - буркнул в ответ Кай. - Объясните мне, что он мог там делать?
        - Да все, что угодно. Перепил за картами, поехал проветриться. Мало ли что. Видите ли, - Кимбол отхлебнул из чашечки, пожевал губами и поднял на Кая меланхолично-непроницаемые глаза, - я почти уверен, что провал с нашим делом в старт-эпохе вызван совершенно земными и банальными причинами. Клан Кирби имел и имеет целую кучу завистников - не забывайте, пожалуйста, про его последние успехи! Я ведь там был, я хорошо представляю себе ситуацию. Его просто-напросто сдали. Точно так же, как вас сдал этот араб в Египте. Мотивация наверняка разная, а результат один.
        Кай вдруг почувствовал, что спокойствие Лизмора начинает его бесить. Черт возьми, люди погибли, люди! - а он рассуждает так, словно речь идет о мизерном карточном проигрыше.

«Уймись! - одернул себя Кай. - Это ты распустился, а с ним-то как раз все в порядке. Он что, виноват?»
        - Скажите-ка, старина, - негромко проговорил он, - а вы знали, что земные власти плюют на седьмую статью Кодекса Хрембера?
        Лизмор понял его с полуслова.
        - Да, - сказал он, заметно помрачнев. - Знал. Я что, обязан был отчитаться перед вами?
        - Нет, - пожал плечами Кай. - Извините, но вы меня неправильно поняли. Я вовсе не хотел обвинить вас в чем-либо: моя резкость объясняется тем шоком, который я пережил, когда Лок Зорган пояснил мне, отчего прорвавшиеся стражники выглядят так… так странно. Вы же понимаете, что я разбираюсь в формах и причинах тех или иных мутаций нашей расы.
        - Земля нарушает Кодекс не только в седьмой статье, - невесело усмехнулся Лизмор. - Но что с того? Планета умирает. Биосфера несколько восстановилась, но люди скорее всего не имеют будущего. Через сто-двести лет падут последние города, и на их развалинах будут плясать голые дикари со стальными дубинами.
        Кай почти залпом выпил чашку ароматного кофе и налил себе еще. Сидящий рядом с ним Больт внимательно слушал их разговор. Усталость и сон слетели с его лица, оставив лишь легкую бледность да красноту вокруг глаз: он и в самом деле держался, не обнаруживая желания спать.
        - Я думаю, что обсуждать вопросы применения Кодекса нам сейчас ни к чему, - продолжил Лизмор. - У меня есть новости из Англии.
        - Наконец-то. - Кай выпрямился в кресле и нетерпеливо завертел шеей. - Ну, и что ж вы молчите?
        Кимбол поднялся, подошел к камину и взял с его мраморной полки небольшую картонную папку. Следя за его движениями, Кай машинально остановил взгляд на старинных каминных часах в массивном бронзовом корпусе, украшенном ангелами и витиеватыми литыми завитушками. Стрелки показывали четверть первого, и до Кая не сразу дошло, что хронометр просто-напросто стоит.
        - Здесь напечатано по-английски, - произнес Лизмор, доставая из папки лист бумаги с каким-то текстом, - но я буду для вас переводить. Итак… В конце августа нынешнего, тысяча девятьсот сорок первого года профессор Линдеман, один из ведущих британских специалистов, доложил премьеру о неслыханных успехах, достигнутых группой ученых в работе над проектом «Тьюб-Эллойс». Существует также мнение, что ряд проблем, еще несколько лет назад воспринимавшихся как неразрешимые, может быть успешно преодолен в рекордно короткие сроки. Сэр Дж. А.
        ответственный за координацию действий технических комитетов, вовлеченных в разработку проекта, весьма оптимистично заявил, что практическое осуществление имевшихся планов будет возможно уже в следующем, тысяча девятьсот сорок втором году…
        Лизмор умолк. Несколько секунд Кай сидел с отсутствующим выражением лица, потом резко вскинулся, едва не свалив коленом свою чашку:
        - Вы считаете, это то, о чем мы говорим?
        - Проект «Тьюб-Эллойс», - очень тихо ответил Кимбол, - это атомная бомба. Всего два года назад, в тридцать девятом, ни один физик планеты не мог сказать, возможно ли ее создание в принципе. Сегодня она практически готова. Самое интересное - это то, что никто из ведущих ученых не заявил о каких-либо выдающихся открытиях, способных перевернуть всю ситуацию с теоретической стороной вопроса. Бомбу создали малоизвестные спецы «второго плана», никогда не считавшиеся серьезными разработчиками.
        Кай вытащил из лежавшей на столе коробки «гавану», понюхал ее, меланхолично отгрыз кончик и потянулся в карман за зажигалкой.
        - И что же мы можем сделать?
        - Пока - ничего. - Лизмор вернулся в кресло и изящно поднес к губам чашку. - Но так будет не вечно. Подумайте, решатся ли англичане на применение бомбы, зная, что чем-то подобным располагает Германия?
        - Англичане решатся, - скривился Кай, - они ненавидят немцев настолько, что…
        - Давайте не будем мыслить эмоциональными категориями! - резко перебил его Лизмор. - Тем более что я уже успел заметить вашу слепую ненависть ко всему, что хоть как-то связано с Британией. Вашу, а не английскую. Хотя, конечно, в Англии ее тоже хватает. Подумайте - почему в этой войне не применяются, к примеру, боевые газы? Да потому, что они имеются у обеих сторон, принимающих участие в конфликте. Газы - штука дьявольски противная, и никому не хочется быть в этом деле первым. То же самое должно быть и с атомной бомбой.
        - Ну-ну-ну! - фыркнул Кай. - Где же в таком случае смысл? Я хочу сказать, какой смысл было все это затевать? Наш приятель лойт оказывается в патовой ситуации: бомбу он сварганил, а применять ее проклятые букашки-человечки - не хотят!
        - Вот об этом-то я и думаю. Эта проблема не дает мне покоя, но пока я и сам не могу найти решение… Очень похоже на то, что правительства не захотят играть с огнем.
        - Значит, «одержимые» станут яростно искать способы как-то повлиять на ситуацию, вплоть до непосредственного нажима на тех, кто будет принимать принципиальное решение.
        - Вы забываете сущность демократии, - рассмеялся Лизмор, - здесь решения принимаются толпой, чтобы потом невозможно было найти виновных. Очень, кстати говоря, остроумный ход. «Кто сказал „да“? Я? А вы, а вы?!» Людей, единолично принимающих принципиальные решения, попросту не существует.
        - Да, мне все-таки больше нравится рейх, - пробурчал Кай, - хотя я никогда не был тоталитаристом. Я просто люблю порядок и ответственность. Вот Англия - вроде как монархия, а толку-то? Раз решения принимает «толпа», отвечать действительно некому. Но мы отклонились от темы: я прилетел сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать гримасы демократии. Кстати, а кто же такой этот таинственный «Дж. А.», о котором говорится в вашем документе?
        - Вы просите слишком многого. Я не знаю, о ком идет речь, более того, возможно, что настоящие инициалы этого человека - вовсе не «Дж. А.», а какие угодно другие. Англичане - мастера шифровать все на свете.
        - Да, особенно надписи на туалетах…
        Лизмор встал из кресла и задумчиво прошелся по комнате.
        - Мне кажется, что вам необходимо отдохнуть, - мягко, но все же настойчиво произнес он. - Мы продолжим разговор во второй половине дня, милорд. Может быть, у меня появятся еще какие-нибудь новости.
        Кай вежливо поклонился в ответ и поднялся. Спал он как убитый - благо не ложился более суток. В час пополудни в двери отведенной ему спальни кто-то деликатно поскребся. Кай, уже выспавшийся и пребывавший в состоянии сладкой полудремы, поспешно вскочил, набросил на плечи висевший на спинке кресла халат и отпер дверь. На пороге стояла Марианна Курбе, одетая горничной - в белом передничке поверх скромного темного платья и неизбежных черных чулках, обтягивавших ее несколько полноватые ножки.
        - Господин будет ждать вас внизу, - запинаясь, произнесла она по-немецки. - Все готово к обеду.
        - Спасибо, - кивнул Кай.
        Выглянув в окно спальни, которое выходило на лужайку, он увидел, как водитель Йорген суетится вокруг белого летнего стола, водруженного напротив парадного входа. Через минуту к нему присоединилась и Марианна с каким-то подносом. На краю луга опытный глаз Кая распознал едва видимые контуры ставшего прозрачным истребителя. Он улыбнулся: нормальный человек его разглядеть не мог, - и отправился умываться.
        Через несколько минут Кай спустился вниз. На нем красовался мундир полковника Люфтваффе с оторванной петлицей, любезно презентованный Лизмором в Пикардии; отправляясь к нему в гости, Кай распорядился собрать на всякий случай чемоданы с одеждой.
        Лизмор уже сидел за столом. Рядом с ним счастливо щурилась на солнце белокурая, хрупкая, словно лицеистка, молодая женщина в светлом платье. При виде щеголевато подтянутого Кая она недоуменно распахнула густо-синие глаза.
        - Вы - немец? - спросила она с очаровательной непосредственностью.
        - Нет-нет, - смеясь, вмешался Лизмор, - нет, моя дорогая, лорд Кай - вовсе не немец. Просто сейчас ему хочется выглядеть воинственным. Мадам Ленуар, милорд.
        Кай изящно нагнулся, приложился губами к теплой сухой ладони подруги Лизмора и уселся в легкое деревянное кресло.
        - Все остальные еще спят? - поинтересовался он, оглядывая вазочки с фруктами и серебряные судки, под крышками которых скрывалось, кажется, что-то вкусное.
        - Одеваются, - лениво улыбнулся Кимбол. - Хотя боюсь, что обед успеет простыть.
        - Для меня - завтрак, - уточнил Кай.
        Вскоре появились и остальные. Валерия, сумевшая смахнуть с себя подавленное состояние, выглядела как обычно - подтянутая, ухоженная женщина без возраста, сияющая улыбкой опытной обворожительницы. Правда, как заметил про себя Кай, сейчас в ней довольно остро чувствовалась характерная сухость кадрового офицера, совершенно не свойственная земным женщинам. Больт был одет в дорогой светло-бежевый костюм и несколько смущался. Лок, вышедший последним, походил на порядком измотанную кокотку, пережившую не лучшую в своей жизни ночь. Эти наблюдения изрядно позабавили Кая, и он приступил к еде в превосходном настроении.
        В течение обеда Лизмор не торопился говорить о деле - он часто и беспричинно смеялся, отпустил несколько довольно специфичных шуток, понять которые смогли только Кай с Валерией, и вообще вел себя довольно развязно. Его подруга, встречавшая каждую остроту бессмысленной улыбкой олигофрена, удалилась сразу же после десерта, даже не выпив кофе. Лизмор проводил ее задумчивым взглядом, почему-то облизнулся, напомнив этим Каю довольного кота, - и неторопливо потянулся за сигарой. Лок тем временем мрачно налил себе уже третий по счету бокал шотландского виски.
        - Как вы знаете, я обещал проследить за тем самым поездом, - начал Кимбол после многозначительного молчания.
        - Да, - зашевелился Кай, - и что же?
        - А то, что после долгих мытарств состав, шедший под охраной молодцев из лейб-штандарта СС «Адольф Гитлер», прибыл наконец в Тулон…
        - Простите, - вкрадчиво произнес Кай, - вы, вероятно, ошиблись. Личная охрана фюрера не может отвлекаться на сопровождение поездов. Если, конечно, в этом поезде не едет сам Гитлер.
        - Гитлером там и не пахло, - усмехнулся Лизмор. - А уж насчет того, кто и что сопровождал, не спорьте, я знаю, что говорю. Не может быть никакого сомнения: состав охранялся отборными эсэсовцами. Правда, в Тулоне они исчезли и вместо них появились парашютисты Люфтваффе, переодетые французскими легионерами. Но, вы знаете, оттого, что на них напялили эти кастрюли с козырьками, рожи «паршей» из остатков 7-й авиадесантной дивизии не стали менее арийскими.
        - Откуда вы все это знаете? - изумился Кай.
        - Милорд, я ведь нахожусь здесь далеко не первый день. Я знаю столько всего, что иногда становится тошно. Разумеется, добыть всю эту информацию было совсем не просто, но мне это удалось.
        - Значит, - неожиданно подал голос Больт, - все это дело находится под непосредственным руководством самого Геринга. Кай, ты, наверное, слышал о том, что Толстяк очень хочет стать выше небес?
        - Да, получается, что так, - согласно буркнул Харкаан. - Вообще, Торн говорил мне, что именно Люфтваффе занимаются всеми разработками в области нового
«супероружия». Наверное, существует некий центр, из которого и тянутся нужные нам ниточки.
        - Исследовательских центров, занимающихся разными суперпроектами, в рейхе несколько, - ответил Лизмор. - Это усложняет мою задачу: я до сих пор не смог понять, какой именно работает по программе, аналогичной британскому
«Тьюб-Эллойс». Странное дело, но Германия сегодня разрабатывает целый фейерверк идей - от баллистической ракеты до совершенно фантастического стратосферного бомбардировщика с прямоточными двигателями огромной мощности. То ли фюрер и в самом деле сумел найти невероятных гениев, намного опережающих свое время, то ли здесь опять работает лойт.
        - Скорее первое, - отмахнулся Кай. - Вы не думайте, что матка несет прямо-таки тысячи активных «горячих» полевых «отростков». Нет… насколько известно, активных не так уж и много, они не стали бы распыляться. Там, я думаю, каждый на своем месте.
        - Да? - загадочно поднял брови Лизмор. - А что вы скажете на это?
        Он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил нечто, напоминающее собой треугольную пластинку слюды. Подняв поблескивающий треугольник на несколько сантиметров от стола, Лизмор разжал пальцы: «слюда» мягко спланировала на белое дерево и тотчас развернулась, будто сложенный конверт, превратившись в двустворчатый инфорбокс с топографическим стереодисплеем. Больт недоуменно моргнул и вытянул шею, рассматривая диковинный прибор.
        - Этой модели полсотни лет, - успокоил его Кай. - Детские игрушки…
        - А я люблю именно эту, - обиделся Кимбол. - Удобная штука. Итак: полковник Марк Аллен Рейнольдс, третий сын баронета Рейнольдса из… ну, это неважно. Интересно вот что: закончил Кембридж по физическому факультету, занимался вопросами, связанными с теоретикой тяжелых элементов. С тридцать второго года - в армии. Теперь глядите-ка: последнее его назначение - Гибралтар, куда он должен был прибыть в начале сентября этого года!
        - Гибралтар? - не поверил своим ушам Кай. - Что-то я уже устал удивляться, старина. Что же он в таком случае делал в Александрии? Как он вообще там оказался?
        - Ну, оказался он там скорее всего самолетом. Вопрос в другом: за каким дьяволом его послали в Гибралтар? Он не моряк, он не артиллерист, он даже не имеет отношения к каким-либо колониальным войскам. Зачем же он нужен на Скале? С таким же успехом его могли послать куда-нибудь в Родезию…
        - А может быть, в британской армии два полковника Рейнольдса?
        - Полковник - один. Есть еще капитан, но вот полковник только один. Да и инициалы совпадают. Вы же мне точно сказали: «Марк А. Рейнольдс». Или вы ошиблись?
        - Бездна с вами! Конечно же, нет. Но опять-таки, каким ветром его занесло в Египет? Не мог же он следовать в Гибралтар через Александрию?
        - Все может быть, милорд. Видите ли, я не знаю, откуда он следовал.
        Кай расстегнул галстук. Лизмор смотрел на него спокойными, чуть насмешливыми глазами, и он вновь, в который уже раз, почувствовал его громадное интеллектуальное и, главное, - информационное превосходство.

«Проклятье, - нервно подумал он, - откуда у этого крестьянского сына столько мозгов? Как такое может быть? И откуда, в конце концов, эта его проклятая способность везде чувствовать себя хозяином положения?»
        Сейчас ему страстно хотелось, чтобы рядом с ним сидел большеголовый, седой старик Новарра: воинственный мудрец, знающий ответы на все вопросы бытия и способный объяснить все на свете. Кай ощущал себя явно не готовым к решению проблем такого уровня. По большому счету, он всегда был лишь полевым рубакой, пилотом-асом, но уж никак не специалистом стратегического эшелона, способным командовать войсками и видеть дальнюю переспективу, не сверяясь с картами. Кай прекрасно понимал, что ему нельзя доверить даже легион, разве что на час, в разгаре боя, когда все более-менее понятно и никакого управления от командира практически не требуется.
        - Давайте условимся, - произнес он, отхлебнув кофе, - что вы перестанете говорить загадками и ставить меня таким образом в дурацкое положение. Вы хотите сказать, что Рейнольдс прилетел в Египет не из метрополии? Он был где-то в колониях?
        - Да я не знаю, где он был! - искренне возмутился Лизмор. - Я только предполагаю…
        - Ну, ладно. И все-таки: что ж ему надо было в Гибралтаре? Что бы он там делал?
        - А что делает вагон с ураном в Тулоне? Если его готовят к отправке, то куда? И зачем?
        - Во Французскую Северную Африку, - резко произнес Больт. - Если бы его готовили к отправке на Дакар, он пришел бы в Брест. Какой идиот стал бы гнать его через тот же Гибралтар, если есть возможность этого не делать? Нет, он останется в Средиземноморье.
        - При чем тут Дакар? - ошарашенно спросил Кай.
        - А при чем тут Тулон? Если бы груз готовили к отправке куда-либо, кроме французских территорий на Североафриканском побережье, он пошел бы скорее всего через Марсель. Тулон просто кишит английскими агентами, это знает каждый дурак, и, раз уж командование Люфтваффе решилось гнать груз именно через эту базу, он пойдет на французском корабле - и во французский же порт.
        - Какой университет вы заканчивали, герр Больт? - тихонько поинтересовался Лизмор.
        - Гейдельбергский, - отмахнулся гауптман. - Но это к делу не относится… Лучше подумайте: что такого интересного может ждать нас в Гибралтаре?
        Лизмор скрестил на груди руки и несколько минут задумчиво глядел на зеленоватое сияние дисплея своего инфорбокса.
        - На Скалу мне не пробиться, - признал он. - Это, к сожалению, не тот случай. Хотя я допускаю, что там действительно может быть нечто любопытное. Кстати, вот вам еще одна загадка: этот странный состав формировался в Чехословакии. Потом его гнали через рейх в северную Францию; вам не кажется, что более идиотский маршрут придумать трудновато?
        - Может, они хотели кого-то запутать? - вступила в разговор Валерия.
        - Кого? Самих себя?
        - По всей вероятности, - начал вдруг вещать Больт, и все тотчас же повернулись к нему, - существует какой-то сговор между верхушкой рейха и петэновским правительством. Без этого никакой германский груз в Тулон не пришел бы, это должно быть ясно.
        - Другое дело, - подхватил Лизмор, - что все подобные вопросы решает, в общем-то, не Петэн, а адмирал Жан Дарлан, связанный с немцами довольно крепко. Но все внимание Дарлана сосредоточено на Дакаре - особенно после прошлогодней попытки союзников высадить там десант.
        - Неверная посылка, - перебил его Больт. - При чем тут Дакар? Скорее всего речь должна идти о каких-то алжирских портах!
        - Кстати, а груз-то еще здесь? - вмешался Кай.
        - Утром был здесь. Пока его даже не начали грузить, более того - никто не знает, когда это произойдет.
        - Ну, это не удивительно. Я думаю, что руководство проекта приняло соответствующие меры по обеспечению секретности. Но послушайте, Лизмор: вы не в курсе его перемещений в пределах рейха?
        Кимбол сморщился и потянулся за кофейником.
        - Увы, - признался он. - В рейхе-то мы его и потеряли. Именно поэтому, кстати, я и вызывал вас в Шони. У меня не было твердой уверенности, что это именно тот странный секретный состав, привлекший мое внимание в Чехословакии. Все вроде совпадало, но я хотел получить какие-то гарантии. Откровенно говоря, я не слишком надеялся на вашу помощь: это была чистейшей воды импровизация, но, как видите, она сработала. Во Франции мы его уже не упускали из виду.
        Лизмор бросил взгляд на часы и хлопком сложил свой инфор.
        - Я вынужден вас покинуть, - сказал он, - в Тулоне меня ждет один человек. Я вернусь ближе к вечеру. Дом остается на вас, милорд. Постарайтесь не обижать малышку Марианну.
        Кай улыбнулся и согласно кивнул. День выдался теплым, осень, в отличие от туманного горного утра, не ощущалась вовсе - глядя в спину удаляющегося Лизмора, Кай подумал, что и сам не отказался бы от прогулки в автомобиле.
        Через несколько минут из-за дворца выехал громоздкий чемоданообразный «Деляж» с откинутым верхом. За рулем машины сидел Йорген. Он подогнал автомобиль к парадному подъезду, заглушил мотор и вольготно откинулся на спинку дивана, попыхивая сигарой. Разглядывая шедевр французской промышленности, устаревший еще до его появления на Земле, Кай подумал, что отношения между Лизмором и его шофером выглядят довольно панибратскими. Интересно, хмыкнул он про себя, а как на это смотрит аристократичнейшая мадам Ленуар?
        - У него довольно странная подруга, - словно прочитав его мысли, сказал вдруг Лок.
        - Ты хочешь сказать, что она похожа на полную дуру? - повернулся к нему Кай.
        - Она? - Лок скептически фыркнул и поднес к губам бокал с виски. - Она умнее нас всех. - Он глотнул, поморщился и потянулся к пепельнице за оставленной там сигарой. - Но тут не все так просто.
        - Мне не всегда понятен ход твоих мыслей, - честно признался Кай.
        - Еще бы, - вяло отреагировал Лок.
        Валерия сочла необходимым криво улыбнуться. Ее отношения с Локом носили характер вооруженного нейтралитета - попросту говоря, пока они старались не замечать друг друга, но Кай боялся, что это может закончиться неприятностями. Он уже понял, что леди Валерия - совсем не та стальная дама, которую он знал когда-то. Жизнь порядком пожевала ее, и она может сорваться в любую секунду. Она могла успешно скрывать свои неврозы от столичного командования, но Кай сумел распознать их за довольно короткий срок. С первых же дней пребывания в Италии она показалась ему непривычно поспешной и даже какой-то издерганной; события вчерашней ночи окончательно убедили его в том, что леди Валерия не без труда контролирует свои эмоции. Глядя на нее, он испытывал чувство легкого злорадства. Ему ничего не грозило, она же - в случае малейшей неудачи - могла загреметь в отставку, чтобы вернуться на свою ненавистную захудалую планетку, с которой еле вырвалась в далекой юности.
        Кай уже знал, что он будет делать, когда все это закончится. В Европе ему искать было нечего; война прекратится еще не скоро, а воевать он уже устал до чертиков. Следовательно, нужно отправляться куда-нибудь в ту же Аргентину, а потом, пользуясь послевоенным бардаком, перебираться в Штаты. Там его ждали нормальные автомобили, симпатичные девушки и какое-то подобие покоя.
        В том, что жуткая охота закончится для него благополучно, Кай был уверен на все сто. В конце концов, говорил он себе, я не какой-нибудь котенок, чтобы меня топили всякие уроды! Ему оставалось жить лет шестьдесят - следовательно, их нужно было прожить с максимальным комфортом.

«Деляж» зафыркал мотором, и Кай машинально повернул голову. В автомобиль садились Лизмор, одетый в дорогой серый костюм, и его миниатюрная пассия с белым зонтиком.
        - Он замечательно приспособился к эпохе, - с некоторой досадой заметила Валерия.
        - Знаешь, - негромко произнес Кай, - мне все время кажется, что он не совсем тот, за кого себя выдает. Для кирклендского фермера в нем слишком много лоска. Настоящего лоска - такого, который приобретается за столетия. Ты не обращала внимания?
        - Наверное, я его мало знаю, - усмехнулась Валерия, - потому что мне так не кажется. Ты что же, хочешь, что бы я проверила его прошлое?
        - Скорее всего ты узнаешь, что пехотного лейтенанта по имени Лизмор Кимбол никогда не существовало в природе, - задумчиво улыбнулся Кай, провожая взглядом удаляющийся в долину автомобиль. - С ним что-то не так. И, как говорит Лок, с его подругой тоже.
        - Если она играет, - хмыкнул с другого конца стола Больт, - то эта игра не выглядит дешевой. Но Локу, как я понимаю, виднее.
        Зорган поднял на него свои меланхоличные темные очи и медленно провел по губам острым алым языком. Заметно смутившись, Больт поспешил наполнить свою рюмку коньяком и отправить ее в глотку. Кай не в первый раз видел, что глаза Лока действуют на летчика подобно глазам кобры: Больт испуганно прятался в себя, но, завороженный, начинал незаметно улыбаться, старательно скрывая лицо от посторонних. Не будь гауптман таким, как сам он выражался, «ученым червем», Зорган уже добился бы своего - впрочем, Каю казалось, что это и так неизбежно…
        Кай пригубил вино, крепко стиснул зубами сигару и с довольным видом откинулся на спинку легкого кресла. Горный воздух действовал на него умиротворяюще, хотелось просто сидеть, потягивать вино и ни о чем не думать. Он не отказался бы от хорошей книги или хотя бы парижского журнала, но не знал, есть ли в доме что-то подобное. Спрашивать Марианну ему почему-то не хотелось.
        Резной хрустальный графин на столе влажно светился красным вином. Кай сделал еще глоток, бросил в рот пахучую пластинку мягкого сыра и обвел взглядом сидящих рядом с ним. Валерия, подтянутая, словно в строю, с запавшими вдруг щеками, стеклянно глядела на густо-зеленый плюш лесов, укрывший склоны вокруг дворца. Кай поймал себя на мысли, что сейчас в ней отчетливо виден настоящий генерал - властный, вросший в свою власть и ответственность за дело, но стоит ей повернуться, посмотреть на кого-либо из них, и она снова превратится в прекрасную, нездешне лощеную женщину без намека на груз прожитых лет.
        Лок безразлично потягивал дымчатый скотч, заедая каждый глоток тонким ломтиком сырокопченой, с белыми вкраплениями жира, лоснящейся на солнце колбасы. Сидевший напротив него Больт почти физически ощущал изредка скользящие по своему лицу взгляды и непритворно ерзал худым задом по креслу, не зная, куда деть свои глаза. Кай грустно улыбнулся и подлил себе вина из графина. «Нас четверо совершенно разных людей, - сказал он себе. - Практически невозможно понять, что же в самом деле нас объединяет, но именно здесь, на лужайке перед этим древним, по-германски горным дворянским гнездом, мы представляем собой единую, довольно организованную силу. Случись нам вступить в сражение, мы будем драться друг за друга, ни разу не вспомнив про ту пропасть противоречий, которая разъединяет нас в другой, нормальной жизни».
        Кай не удержался от негромкой усмешки. Ответом ему был твердый вопросительный взгляд резко повернувшейся к нему Валерии.
        - Легион потерянных душ, - сказал он на саргонском диалекте. - Мы, все. Да, нет?
        Валерия коротко дернула уголками губ.
        - Сегодня, - ответила она. - Потому что завтра - уже нет. Завтра снова придется делать выбор.
        - Я сделал давно.
        - Тебе так кажется - сейчас. Потом все будет иначе.
        - Мне уже не придется. Ты сама знаешь. Нет?
        Валерия отвернулась. Кай победно хмыкнул, потянулся к своему бокалу. Он не был уверен, что в финале она откажется от добавочного приза. Этим призом был он, лорд Кай Харкаан, беглец и отступник, ставший вдруг героем. Или нет, не ставший? Салазар Бесконечный непредсказуем, как гравитационные ветры в центре галактики. Он всегда может казнить того, кто заслужил высочайшие почести: просто так, чтобы остальные не смели расслабляться и полагать, будто какие-либо заслуги способны защитить от параноидальной ярости хохочущего вседержца. Валерию следовало держать на коротком поводке, хотя бы для того, чтобы она не тешила себя несбыточными надеждами. Странное дело, но Каю не хотелось расставаться с ней на скандальной ноте. Он знал, что не выдержит и обрушится на нее с обвинениями; это было нелепо, Кай должен был выиграть вчистую, потому что только такой выигрыш давал надежду освободиться от задавившего душу груза, который он волок все эти годы.
        Удача, казалось, была почти невероятна. Им, горстке беззащитных букашек, предстояло сокрушить ужасную мощь древнего и непостижимого монстра, способного вершить судьбы целых миров; фактически они бросали вызов черному богу Бездны, мечущему по своему капризу невидимые, но страшные молнии смерти! Они не были титанами древних легенд, но Кай хорошо понимал, что даже весь императорский флот, случись ему оказаться здесь, не смог бы добавить им силы и уверенности.

«Никто из нас, - придавленный вдруг налетевшей усталостью, подумал Кай, - никто из нас не знает истины, даже я не знаю, насколько опасна эта жуткая охота на воплощение ужаса, пришедшее к нам из холодной тьмы тысячелетий. И никто не знает, насколько же высоки наши ставки. И уж точно, один только я понимаю, до чего же мы бессильны и ничтожны в этом странном бою…»
        Часть третья
        Глава 1
        Его императорского величества вспомогательный крейсер «Кромвелл» имел чуть более ста лет от роду. Сокрушительную кашу Симеонских войн он пережил в ремдоке, ибо в первые же дни боев получил ужасные повреждения, которые заставили командование навсегда отказаться от мысли использовать его в сражении. Пройдя через почти десятилетний вялотекущий ремонт, «Кромвелл» был навечно переведен в резерв, а чуть позже - превращен в летающую базу связи и наблюдения. Дряхлым антиквариатом, вряд ли способным выдержать даже средний по мощности удар, командовал такой же полуразвалившийся офицер - стодвадцатилетний майор Брембер, прославившийся тем, что вот уже три императора, пытавшихся выгнать его в отставку, благополучно почили в бозе по причине всякого рода невоздержанности, а он, старый постник, с хихиканьем отпраздновал сто лет выслуги… Брембер давно потерял способность чему-либо удивляться, но нынешняя миссия все же заставила его недоуменно поскрести пергаментно-желтый затылок. Непонятно зачем на борту его корабля смонтировали хронопередатчик мингского производства, да еще и приказали доставить на забытую всеми
Землю чью-то именную алую «Дельту». Брембер молчал; когда же он не выдержал и тихонько поинтересовался у штабных, сколько еще времени ему предстоит болтаться на орбите почти вымершей планеты, майору почтительнейше посоветовали заткнуться.
        Такое обращение шокировало старика. Несколько дней в экипаже думали, что древнюю жабу хватит удар, но командир поднялся, пообещав пережить всех, кто считает себя слишком уж умным. Неделю спустя Брембера разбудил неожиданный вызов метрополии.
        На линии был тот, кого майор знавал лет сорок назад еще относительно молодым человеком. Друзьями они не были, но раскланивались при встрече с неизменной вежливостью, - сидя в главной рубке связи (абонент ожидал установки хронокоридора), Брембер решился задать свой вопрос ему.
        - Сенатор, - просипел он, давясь кислым соком, который принес вахтенный, - сенатор, скажите мне, что с нами происходит? Вы знаете… - для страховки майор глянул на контрольный дисплей, - вы знаете, нас уже никто не услышит… Для чего я кручусь вокруг этой дерьмовой планеты, вместо того чтобы спокойно отдыхать на базе, где меня ждет целый выводок правнуков?
        - Ну, вам-то я, наверное, сказать могу, - тихо вздохнул в ответ его собеседник. - Случилась беда, дружище, большая беда - в системе торчит лойт, только торчит он на несколько столетий вниз… Если, конечно, вы меня поняли.
        Брембер понял. Остальные вопросы отпали сами собой, и старик впервые в жизни пожалел, что до сих пор не вышел в отставку. Ему остро захотелось увидеть свое многочисленное потомство.

* * *
        Завидев Валерию, идущую к нему с «Марджори» в руке, Кай решил, что в Тулоне с Лизмором произошло что-то нехорошее и он потребует помощи. Однако он ошибся: в аппарате загремел голос Новарры.
        - Как только мне стало известно, что ты занимаешься проблемой лойта, я приказал нескольким толковым людям поглубже зарыться в архивы Галахрана и найти все, что только можно… - начал Новарра. - Сперва у меня не было никакой уверенности, ты сам понимаешь, насколько трудно путешествовать по этой информационной Бездне, которую никто никогда не систематизировал. Однако же нам повезло - один молодой ученый наткнулся на древнее сообщение о некоем исследователе, который всю свою жизнь посвятил изучению этой проблемы. Для нас это настоящий прорыв, потому что этот информационный блок хорошо систематизирован и доступен нашему пониманию без дополнительной обработки.
        - Ну, и? - взволнованно задышал Кай, поспешно садясь за стол и раскуривая сигару.
        - Главное - теперь мы знаем, для чего лойту нужен хронокатаклизм. Тварь действительно существует в совершенно другом, чуждом для нас хроноконтинууме и воспринимает абсолютно незнакомые нам энергии. При этом матка тоже не вечна. И вот, когда ей наступает срок произвести на свет потомка и затем - сразу же после этого - умереть, она прикладывает все усилия для создания мощного хронокатаклизма. Декмар был совершенно прав, предполагая, что катаклизм способствует высвобождению громадных энергий хроноса: именно они и позволяют матке «родить дитя». По-видимому, мы никогда не сможем понять процессы, происходящие в момент этого хроновзрыва, но зато теперь мы знаем, что и лойт не всесилен: старая матка, пришедшая умирать, уже практически не способна на перемещения по оси времени. Однажды опустившись вниз, она вряд ли сможет вернуться вверх. Сейчас она уже очень слаба, Кай, и, если тебе действительно удастся вывести ее из инцистированного состояния, ты легко поразишь ее тем оружием, которое имеешь. Ты должен просто успеть…
        - Вы сделали тот анализ, который я заказывал? - спросил Кай.
        Новарра секунду помолчал. В аппарате было хорошо слышно его немного простуженное дыхание.
        - Да, мы все сделали, - сказал он мрачно. - По нашим раскладам, Кай, у тебя остается очень мало времени. Мы привлекли лучших историков, они тщательно перерыли все дошедшие до нас документы… результат неутешительный.
        - Что, что именно?
        - «Горячая бомба», созданная к лету сорок первого, будет применена зимой этого же года, причем скорее всего в масштабах, ограниченных лишь ресурсами воюющих сторон. Вероятность попытки переговоров - восемьдесят пять процентов, вероятность их срыва - девяносто два и три десятых. Британия никогда не согласится на условия, которые устроили бы Германию, и наоборот… так что ты должен успеть.
        Кай перекусил зубами свою сигару.
        - Как мне успеть? Как?!
        - Выслушай меня, - успокаивающе проговорил сенатор, - выслушай. У тебя есть шансы. Техника, которую предлагает лойт, почти наверняка не слишком приемлема для человеческого образа мышления…
        - Да, - быстро перебил Кай. - Вы совершенно правы. Они уже предложили установку, перерабатывающую сырье, это абсолютно негуманоидная схема!..
        - Ну вот, видишь! Значит, мы были правы и не все там так просто. Проект продвигается некоей группой «одержимых», действующей по обе линии фронта. Скорее всего они уже наткнулись на стойкое противодействие целой кучи авторитетных скептиков, считающих предлагаемые схемы совершенно бредовыми и неосуществимыми. Разумеется, они их одолеют и добьются своего. Но прежде будут переговоры, ты не забыл?
        - И вы думаете, что на переговорах будут присутствовать все те, кто ведет сейчас разработку проектов?
        - Фактически они будут их вести - с целью сорвать…
        Целый час после окончания разговора Кай сидел за обеденным столом на лугу, меланхолично посасывая сигару и время от времени прикладываясь к бокалу с вином. Он слишком слабо представлял себе политическую обстановку, сложившуюся на сегодняшней день в сражающейся Европе, чтобы проанализировать предположения своего старого наставника; он мог их просто принять на веру, не вникая особо в детали.
        Он надеялся, что Лизмор сумеет «вычислить» момент начала этих таинственных переговоров. Следовало, конечно, разузнать и место. И тут Каю вдруг начало казаться, что странный груз, имеющий своей конечной целью какой-то порт на французском побережье в Северной Африке, имеет непосредственное отношение к самой идее о каких-либо сделках между воюющими сторонами.

«Уж не тащат ли они в Алжир бомбу? - подумал Кай. - Но стоп, если тащат немцы, то, соответственно, должны тащить и англичане! Для того, чтобы показать друг дружке? А почему, собственно, Алжир? Да потому, что петэновская Франция является на сегодняшний день чуть ли не союзником Германии. В то же время англичане на Алжир пока не зарятся - получается условно-нейтральная территория. Ловкий ход, очень ловкий. Более удобного места для такого рода встречи и не придумаешь».
        Рывком вскочив, Кай бросился в дом, чтобы найти Больта.
        Гауптман сидел в просторном холле первого этажа, упокоив свою задницу в старинном кресле с гнутыми золочеными ножками. В руках он держал какую-то толстую книгу в кожаном переплете.
        - У меня новости, - сообщил Кай, подходя. - И еще, я тут кое-что нафантазировал. Что это ты читаешь?
        - Так, один римский классик. Тебе это не интересно. Ты хочешь прогуляться?
        Больт выбрался из кресла, набросил на плечи свой пиджак, валявшийся на диване рядом с камином, и вышел вслед за Каем на луг.
        - Вряд ли наши везут в Африку готовую бомбу, - задумчиво проговорил он, выслушав рассказ Кая.
        - Это еще почему?
        - Да потому, что ни у наших, ни у англичан еще не готова установка по переработке сырья. Скорее всего они везут именно сырье. И не исключено, что как раз там, в Алжире, и будет смонтирована та самая установка, только немецкая. Где ее будут строить англичане, я предположить не могу. Что же касается переговоров, то это, кажется, идея здравая. Наш дорогой фюрер понимает, что об Англию он в любом случае сломает зубы. Даже я, не великий стратег, осознаю, что в сегодняшних условиях никакая десантная операция на Британские острова невозможна в принципе. Кажется, мы увязнем на Востоке. Следовательно, фюрер будет искать способы договориться с англичанами о мире. Другое дело, что они, разумеется, выставят абсолютно невыполнимые условия, тут я с тобой тоже согласен. Но с чего ты взял, что эти переговоры будут вести не фон Риббентроп с его британскими коллегами, а те самые «незаметные научные функционеры»?
        - С того, что руководство обеих воюющих сторон находится под их влиянием. Риббентроп здесь не нужен. Конечно, с немецкой стороны будут присутствовать какие-нибудь партийные уроды, скорее всего - в чинах СС, а с английской - парочка лордов из «палаты секретной службы», но они уже дело десятое. Видишь ли, проблема еще в том, что никто: ни Черчилль, ни Гитлер, да вообще никто! - не представляет себе последствий массового применения ядерного оружия. Для них это просто «другая бомба», сулящая сладчайшие перспективы быстро поставить оппонента на колени.
        - Откуда ты знаешь? - подозрительно прищурился Больт.
        - Да знаю, знаю. Я много чего знаю. Они догадываются, что с помощью этой «другой бомбы» смогут быстро выиграть войну. Разрушить производственные мощности противника, пустить по ветру его города; они не знают другого: они превратят Европу в поверхность Луны. Здесь уже нельзя будет жить: белая цивилизация погибнет, исторически сложившаяся плоскость «свернется», свернув за собой и все остальные, - и не будет ни тебя, ни меня, ни вообще человечества. Мы все исчезнем, даже не успев позвать маму. Такое уже было.
        Больт нервно провел рукой по лбу.
        - Вот приедет Лизмор, поговорим с ним, - предложил он.
        Кай неспешно подошел к оставленному им столу, плюхнулся в кресло и машинально поднес к губам бокал.
        - Я и сам хотел бы задать ему пару вопросов, - тихо произнес он.
        - Насчет чего? - спросил Больт, садясь рядом с ним.
        - Да так… - Кай налил ему полный бокал, придвинул коробку с сигарами. - Он вызывает у меня подозрения. Он какой-то не такой…. Не такой, каким ему следует быть. Понимаешь, он родился на планете с одним-единственным университетом. Будучи сыном фермера, он, конечно, этого университета и не видел. Откуда же в таком случае этот ум?.. ну ладно, в ум я готов поверить - это дело врожденное. Но манеры? Ты замечал, с каким изяществом он все делает? Двигается, одевается, говорит? Мыслит, наконец? Не думай, что наши крестьяне отличаются манерами французских дворян восемнадцатого века. Нет уж. Даже аристократы - единицы. Я, конечно, рассуждаю весьма путано, но, знаешь, у меня и в голове такая же путаница… н-да.
        Больт понимающе улыбнулся и осторожно хлопнул его по плечу.
        - Это останется между нами. Видишь ли… - Он пригубил вина, облизнулся и принялся нерешительно катать в пальцах сигару. - Я и сам запутался. Только причины у меня другие. Смешные в общем-то причины…
        - Лок? - догадался Кай.
        Больт кивнул и стал суетливо искать в карманах зажигалку. На его губах играла дурацкая смущенная улыбка.
        - Объясни ради бога, как я должен его воспринимать? - спросил он, прячась в клубах дыма. - Ведь это продолжается уже не первый день.
        - А как тебе удобнее, - улыбнулся Кай. - Выбор здесь за тобой. Я подозреваю, что ему очень одиноко… и тебе, наверное, тоже.
        - Но, черт возьми!
        - Мне тяжко быть советчиком. - Кай вздохнул и потянулся к бокалу; ему не хотелось, чтобы Гюнтер увидел ухмылку на его губах. - Потому что у нас сложились совершенно другие стереотипы межполовых отношений. Двое всегда вправе делать то, что им хочется, и при этом неважно, какого они пола, - просто не надо об этом болтать на каждом углу.
        - Ну, знаешь ли… Это у тебя получается какая-то Древняя Греция. А мораль?
        - А мораль в том и состоит: выбор морален только тогда, когда есть из чего выбирать. Ты только пойми меня правильно: я вовсе не поклонник содомии, более того - я лично отношусь к ней достаточно отрицательно. Брезгливо, если хочешь. Но я воспитан на том, что каждый человек должен иметь ряд свобод, и никто не вправе осуждать его выбор. Тем более что, - Кай хитро прищурился, - в твоем-то случае содомией и не пахнет…
        - Ты так считаешь? - с тихой надеждой спросил Больт.
        Кай молча кивнул. Снизу, из долины, раздался натужный рык автомобильного мотора.
        - О, а вот и наш хозяин, - уверенно определил Кай. - Его «Деляж» хрипит, как старый примус, ошибиться невозможно…
        В автомобиле сидели лишь два человека: сам Кимбол и Йорген. Мадам Ленуар, как ни странно, отсутствовала. Повинуясь руке хозяина, водитель подъехал почти к самому столику, и Лизмор живо выпрыгнул на подстриженную траву.
        - Вот и я, - заявил он, подходя.
        - А где же, э-э-э, хозяйка? - удивленно спросил Кай.
        Лизмор коротко махнул рукой.
        - Она задерживается у подруги. Милорд… - Он подсел к столу, зашарил рукой в карманах в поисках портсигара. - Милорд, у меня к вам небольшое дело. Ваша
«Дельта», конечно же, оборудована блоком запоминания цели?
        - Фотоприцелом? - скривился Кай. - Нет. Его ставили только на разведывательные версии, а у меня «чистый» истребитель. А для чего вам фотоприцел?
        - Груз отходит сегодня вечером, - ответил Лизмор, вдруг погружаясь в какую-то задумчивость.
        - Вы знаете, на чем он отходит?
        - Да, уже знаю. Пароход «Оран» - легкий транспорт французских ВМС. Как же нам его отследить?.. Я надеялся, что мы сможем ввести его в память вашего истребителя, а потом легко обнаружить в любой точке побережья. Но раз у вас нет проклятого фотоприцела, нам придется клеить на него маячок. Задача неприятная.
        - Вы хотите расположить на пароходе маяк? И где же?
        - Да где угодно, хоть в якорном клюзе. Проблема в том, что это придется делать в море - сейчас, в порту, подобраться к нему абсолютно невозможно.
        - В море?!
        Кай попробовал представить себе эту операцию - и содрогнулся. Ясно, что осуществить подобное можно только с «Дельты»: его верный боевой конь вполне способен вплотную приблизиться к движущемуся судну, но… Каю никогда не приходилось летать с открытыми люками, да еще и держать машину с такой ювелирной точностью.
        - Да, в море. - Лизмор, кажется, прочел его мысли. - Если мне не изменяет память, вы когда-то были настоящим асом?
        - Расстояния, - с вымученным смешком ответил Кай, - расстояния и дистанции! Я не гарантирую, что это будет легко. И потом, не забывайте: если вы собираетесь высовываться из распахнутого люка, вас будет видно! Вы представляете себе, как это будет выглядеть со стороны? А если какой-нибудь вахтенный выйдет на нос перекурить?..
        - Ну, в худшем случае он плюнет мне на голову, - хохотнул Лизмор. - Вы хотите сказать, что будет, если он меня увидит?.. Я думаю, он побежит пропустить стаканчик.
        - «Оран» пойдет один? Или с охранением?
        - Один. Охрана может вызвать нежелательное любопытство со стороны тех же англичан. Здесь кругом летают противолодочные гидросамолеты, эти, как их…
        - «Сандерленды», - подсказал Кай. - Но ведь ночью-то они не летают!
        - Зато летают днем. Нет, «Оран» пойдет один - это несомненно.
        - А почему так уж невозможно пробраться на корабль в порту? Если я не ошибаюсь в своих предположениях, у вас есть там свои люди?
        Кимбол мягко рассмеялся. Налив себе вина, он крепко глотнул, выдохнул и с довольным видом откинулся на спинку кресла. Короткая сигарка в его зубах сочилась сладковатым синим дымом.
        - Вы не ошиблись, - согласился он. - Но дело в том, что корабль грузят отнюдь не местные докеры. Нет. Там кругом эти хреновы парашютисты. К «Орану» подойти невозможно.
        - А команда?
        - Хм… команда. Судно относится к дакарской группировке ВМС. Среди членов экипажа нет жителей Тулона - это звучит несколько странно, но тем не менее факт. Я уже пытался двигаться по этому пути, но толку - ноль.
        - У вас замечательная агентура.
        - Благодарю за комплимент. Я просто быстро сориентировался в ситуации и понял, что за деньги здесь можно все. Нужно только знать, как и кому предложить. Ну и сколько, конечно. Впрочем, этой хитрой науке меня обучили еще в Легионе. Видели б вы, чем мы там занимались! Благословенные были годы!..
        Кай подавил на лице улыбку.
        - Когда мы вылетаем?
        - Ближе к полуночи, чтобы транспорт не успел уйти слишком далеко. Я сумею его опознать: мои помощники толково описали его внешность. Второго такого в этих водах быть не может, так что мы с вами не ошибемся. Капитан Больт нам тоже понадобится, потому что кто-то должен будет меня фиксировать. Упасть в воду мне чего-то не улыбается.
        - Ты понял, о чем он говорит? - Кай повернулся к своему другу, который, щурясь от напряжения, изо всех сил вслушивался в быструю певучую речь Лизмора.
        - В общем, да… я только прослушал: для чего вам я?
        - Ты будешь его держать! - хихикнул Кай. - Нет, шучу: мы привяжем его веревкой. А вот ее-то ты и будешь держать!..

* * *
        После ужина, который происходил на первом этаже дома, Больт вернулся к своему Светонию, Валерия и Лок куда-то исчезли, а Кай вышел прогуляться и подышать горным воздухом, который целительно действовал на его расшатанные нервы.
        Сгустившиеся сумерки утопили во тьме зеленый покров недалеких склонов. На фоне темного неба вырисовывались одни лишь неровные купола вершин, окружавших небольшое плато, на котором был выстроен дворец. Кай не спеша двигался по стриженой траве, глубоко вдыхая холодный, уже - к ночи - осенний воздух, в котором слабо ощущались первые признаки умирания природы. Лужайка обрывалась метрах в ста напротив замка; дойдя до ее края, Харкаан увидел, что склон довольно пологий. Стволы старых деревьев, выросших на осыпающемся грунте, были искривлены страстным желанием расти вверх, невзирая на кручу.
        Кай остановился на краю лужайки, закурил сигару и сейчас только заметил, что внизу, чуть правее от него, на торчащих из земли корнях какого-то дерева сидит Лок. Вот огонек его сигареты разгорелся, осветив лицо, и Кай отчетливо увидел странно остановившиеся глаза Зоргана, устремленные куда-то в глубь самого себя. Кай неслышно повернулся, собираясь уходить, но тихий голос Лока остановил его:
        - Ты мне не мешаешь. Лучше спускайся сюда.
        Кай послушно двинулся вниз, скользя гладкими подошвами офицерских сапог по редкой траве, и вскоре оказался рядом с Локом. Уцепившись рукой за ветку, он остановился и перевел дух.
        - Подняться обратно будет нелегко. Чего ты забрался в такое неудобное место?
        - Мне неприятно, когда на меня смотрит Валерия…
        - Мне, честно говоря, тоже. - Кай примостился на толстом корне справа от Лока и лег, подложив под голову руку. - Но я уже устал от нее бегать.
        - Она мерзкая. Сам не знаю почему, но я так чувствую. Это правда, что ты ее очень любил?
        - Тебе сказал Больт?.. Хм. Раньше мне казалось, что она другая. Она была женщиной, способной воодушевить мужчину, который находится рядом с ней. Женщиной, которая может поднять его на подвиг.
        Лок пошевелился, меняя позу. На секунду его лицо оказалось напротив тусклой желтой луны, и Кай поразился изяществу его профиля. Анфас и при свете он казался ему куда более мужественным; сейчас же Каю показалось, что на какой-то миг перед ним мелькнуло нежное, с тонкими чертами, лицо юной и чем-то удивленной девушки.
        - Мне это не совсем понятно, - тихо произнес он. - Мне вообще многое непонятно. Но суть не в этом. Что ты собираешься делать, когда нам нужно будет расстаться? Ты уйдешь к своим звездам?
        - Это исключено, малыш. Меня убьют. Я останусь здесь - надо только подумать, как это сделать.
        - Малыш? - тихо удивлся Лок. - Послушай, а сколько лет тебе?
        Кай глубоко вздохнул и незаметно улыбнулся. «Все мои, - подумал он. - И сколько ж всего было за эти мои годы. Начни вспоминать - и утонешь в событиях, лицах и световых годах пройденных путей».
        - Почти пятьдесят земных, - ответил он. - Я еще не скоро состарюсь. Мы живем очень долго.
        - Пятьдесят… - шепотом повторил Лок. - У нас никто столько не живет. Сорок - это уже глубокий старик. Кирби было двадцать пять.
        Кай вспомнил тяжелое, прорезанное морщинами лицо старшего Зоргана, и почувствовал ужас пополам с брезгливостью - так, словно под нос ему сунули полуразложившийся труп. Лизмор был совершенно прав, человечество вымирало. С настолько изуродованными генами не приходилось говорить о каком-либо возрождении. Раса хомо должна была тихо исчезнуть с лица материнской планеты, когда-то породившей ее.
        Хомо продолжал жить в Бездне. Многочисленная, полная юной еще ярости раса имела отличные шансы пройти весь тот путь, который был ей предначертан. Еще сотни тысяч лет могучие звездолеты человечества будут резать пространство, уходя все дальше и дальше, оставляя следы человеческих ног на все новых и новых мирах, до тех пор, пока люди не найдут для себя другие ориентиры, свойственные мудрым и старым.
        Они сидели рядом - Кай, воплощение величественных побед бессмертного разума своей расы, и Лок, представитель засохшей, уходящей в прошлое ее ветви. И ни тот, ни другой не были потомками победителей; просто так распорядилась судьба. Кай думал о том, что самым тяжелым для него будет сознание, что никогда уже он не сможет увидеть потрясающее, ни с чем не сравнимое сияние миллиардов звезд в направлении на центр Галактики. Не сможет вновь окунуться в многокрасочное разнообразие заселенных человечеством миров, вдохнуть непривычные ароматы цветов, выросших за десятки парсек от Земли, в который раз удивиться хороводу далеких разноцветных лун. Он думал, что плата за покой может оказаться слишком большой для него. Он мог вернуться: в корпусе золотого портсигара с орлом Люфтваффе на крышке был скрыт хронотранс с парой неистраченных зарядов, но делать этого было нельзя, нельзя, нельзя!
        Сигара Кая дотлела. Бросив окурок вниз, он достал другую. Огонек зажигалки высветил прикрытые глаза Лока - тот, казалось, задремал.
        - Пойдем в дом, - предложил Кай. - Сколько времени сидим. Нам скоро вылетать.
        - Ответь на один вопрос, - произнес Лок, не открывая глаз. - Что будет со мной? Ты… самый твердый, ты не станешь мне врать. Отвечай.
        - О тебе позаботится Гюнтер. Если ты позаботишься о нем.
        - Что это значит?
        - Только то, что он боится твоих глаз. Пока боится. Заставь его их полюбить, он уже близок к этому. Мы идем?
        Лок ответил ему знакомой тихой улыбкой. Дом казался совершенно пустым, один лишь Больт невозмутимо восседал перед потрескивающим камином с томиком Светония в руках. На столе сбоку от него красовались темная бутыль вина и тарелка с чуть подсохшими бисквитами. Впервые за долгое время Кай увидел на его длинном добром лице улыбку настоящего наслаждения.
        - Ты похож на неприлично молодого профессора, - хмыкнул Кай, падая в соседнее кресло.
        - А? - удивился Больт, только теперь заметив своего друга. - Профессора? Что ты, я даже не успел получить докторскую степень. Чертова война. Вино будешь?
        Кай отрицательно качнул головой.
        - Нет, и тебе не советую. Я как подумаю, что мне придется держать мою кобылу вровень с еле ползущим пароходом, так меня дрожь пробирает. Это не очень-то просто, черт возьми! У Лизмора все время какие-то дурацкие идеи! Кстати, а куда все подевались?
        - Валерия, кажется, отправилась спать. А Лизмор… не знаю. Бегал тут, потом куда-то исчез.
        - Наверное, пора пойти его поискать. Время к полуночи: того и гляди наш «Оран» уплывет куда-нибудь к черту на рога, и мы будем ловить его до скончания веков.
        - Не утруждайте себя, - раздался голос с лестницы. - Я уже здесь. Лорд Кай прав, нам пора отправляться.
        - Веревку нашли? - спросил Кай.
        - Нашел…
        При виде Лизмора, торопливо спустившегося в гостиную, Кай удивленно крякнул: на нем был облегающий черный комбинезон десантного офицера с отодранными знаками различия, лишь на правом плече виднелась овальная эмблема Приграничного Легиона. Лизмор защелкнул на запястьях замки когтистых боевых перчаток, похлопал себя по бедрам, проверяя, на месте ли кобура и прямоугольная сумка, в которой находился микромаяк, и поднял голову:
        - Итак?
        - Полковник Харкаан к бою готов. - Кай поднялся из кресла, хлопнул по плечу Больта: - Вперед, старик.
        Гауптман аккуратно заложил кожаным шнурком читаемую страницу и встал.
        - Он там замерзнет, - прищурился Лизмор.
        - Черта с два, - ответил Кай, чувствуя, как по спине ползет привычный радостный холодок. - Я устрою в рубке такую жару, что можно будет сидеть в трусах. Идемте, господа.
        Минуту спустя «Дельта» гостеприимно распахнула входной люк и засветилась ориентационными огнями. Кай сунулся в рубку первым.
        - Сядешь в правое кресло, - сказал он Больту, - но учти: может статься, держать машину придется именно тебе.
        Гауптман недоуменно дернул бровями и послушно пробрался на место второго пилота. Лизмор занял откидное креслице. Кай удобно устроился на своем месте и поднял руку к потолку.
        - Запуск, - приказал он Больту. - Алый треугольник с буквой «S». Газ в белый сектор, штурвал на себя - плавно…
        - Может быть, не стоит экспериментировать? - тихо спросил Лизмор.
        - Он все умеет, - ответил Кай. - Не переживайте…
        Истребитель медленно оторвался от земли, развернулся носом на юг и неторопливо, словно с ленцой, полез в высоту. Подавшись всем телом к экранам, Больт стиснул непривычный ему штурвал так, что побелели пальцы. Перед ним уплывали вниз поросшие лесами горы.
        - Газ в следующий сектор, - сказал Кай. - Не рулем, что ты дергаешься? Ты же не делаешь этого в автомобиле!
        Внизу мелькнули огни тулонского порта. Кай взял управление на себя и переключил обзор на видеосферу.
        - Не снимай рук со штурвала, - приказал он Больту. - Ты вообще не должен его видеть - ты должен его чувствовать. Ты ведь в самолете не смотришь на ручку, нет?
        Под ногами у них было светло, как днем. Средиземное море катило тяжелые волны, готовящиеся обрушиться на спящее побережье; с запада отчетливо надвигались низкие дождевые тучи.
        - Через минуту мы войдем в ливень, - заметил Кай. - Но где же ваш корабль?
        - Возьмите к западу, - посоветовал Кимбол.
        Кай повернул штурвал вправо, чуть добавил газу и полез выше. Перед глазами пилотов замелькал небольшой синий крестик. Через несколько секунд он дернулся куда-то вниз, и там, где вроде бы находились их ноги, появился зеленый овал, по которому бежала крупная волна. Посреди этого «экрана» в дождевых струях танцевал серый заостренный силуэт. Кай дернул в воздухе рукой - силуэт превратился в небольшое узкое судно с двумя орудийными башенками на носу и корме.
        - Сторожевик французских ВМС, - произнес Лизмор. - Нет, это не оно.
        Кай снова пошевелил пальцами. Овал экрана пропал, веселый крестик опять заплясал посреди однообразно-зеленой мути далекой воды. Оптика прошла по кругу - нащупав новую цель, сканер поспешил выдать ее на экран.
        - Вот он! - выкрикнул Лизмор.
        Кай поморщился: большой черный пароход тонул в самом центре косого ночного ливня. Прибрав газ, он отдал штурвал от себя. Серый шатер неба над головой превратился в узенькую полоску. Машина почти вертикально валилась в море, и зеленый синтетический хаос струился перед самыми глазами. Больт, по-прежнему державший в руках свой штурвал, испытывал сейчас сильнейшее желание что есть мочи рвануть его на себя и выровнять падающую «Дельту».
        - Хватит, - решил Кай, останавливая истребитель на высоте пятисот метров, - а то они услышат свист. Дождик, кстати, нам на руку - они нас не увидят. Но вы, дружище, - обернулся он к стоявшему за спиной Лизмору, - вам придется слегка помокнуть.
        - Подходите к нему, - ухмыльнулся Кимбол, раскрывая свою поясную сумку.
        У Кая глаза полезли на лоб.
        - Вы что, - поразился он, видя, как Лизмор разматывает тонкий белый трос, - вы серьезно - насчет веревки?
        - Ну а как по-вашему? - удивился в свою очередь тот. - Или вы хотите, чтобы я сорвался в воду?
        - Та-ак. Если честно, я до последней секунды думал, что вы просто бросите маячок на палубу. Куда-нибудь в укромное местечко. Вы и в самом деле хотите засунуть его в якорный клюз?
        - Подойдите к корме, - попросил Лизмор, - и опуститесь как можно ниже к воде.

«Дельта» почти бесшумно скользнула вниз. В режиме маскировки она издавала лишь едва слышный свист, который совершенно тонул в вое ветра и тарахтении дождя. Находившиеся на мостике транспорта вахтенные никак не могли заметить падающий с темного неба истребитель.
        Кай опустил машину к самым волнам, почти полностью убрал газ и приблизился к огромной, скругленной корме парохода. Нервная волна иногда обнажала верхнюю часть его поржавевшего руля, и тогда сквозь пенные струи было хорошо видно, как вертятся громадные винты с черными «ушами» лопастей.
        - Чуть вперед, - сказал Лизмор, - так, чтобы я мог дотянуться рукой до борта на уровне ватерлинии.
        - Гюнтер, внимание! Сейчас я выведу машину под правый борт, а ты должен будешь ее держать. Если почувствуешь, что мы уходим вперед, придержи тормозом. Все как в автомобиле.
        Щелкнув по сенсору, Кай убрал видеополе. Чуть-чуть довернув штурвал, он подогнал
«Дельту» под нависавшую над ними черную стену пароходного борта. Больт, поняв его, быстро перехватил управление и впился глазами в экраны.
        Кай тем временем открыл люк с левого борта истребителя. В лицо Лизмору полетели белые хлопья брызг - волны, ударяясь в мерно качавшийся пароход, разлетались тысячами пенных потоков.
        - О, черт! - крикнул он вовнутрь. - Его так шатает, что я не могу к нему прикоснуться!
        - Гюнтер, ближе! - гаркнул Кай. - Ближе к борту!
        Он стоял, придерживая высунувшегося по пояс Лизмора, и, морщась, то и дело вертел головой: в глаза ему летели и брызги, и косые струи дождя. Кимбол, привязанный к складному пассажирскому креслу, тянулся руками к гуляющей перед глазами черной стене, но все же никак не мог до нее дотянуться. Больт придвинул машину еще ближе к борту, в какой-то момент он даже зацепился за него, но, испугавшись, поспешно отбросил ее обратно.
        - Да подтяните же, черт вас побери! - проорал сквозь шум Лизмор.
        Больт стиснул зубы и притиснул «Дельту» почти вплотную к пароходу. В этот момент судно резко рванулось вниз, перед лицом Кимбола мелькнула красная, поросшая ракушкой, ватерлиния, и он, вытянувшись вперед всем телом, сумел прилепить к мокрому металлу черный «пятак» маячка. В ту же секунду Кай дернул его назад в рубку.
        - Ф-фу-у, черт, - прохрипел он, - ну вы меня и напугали, старина! Ей-богу, я уже думал, что вы упали. Прямо под винты, ч-черт!..
        - Да, это было рискованное мероприятие, - признал Кимбол, пытаясь перевести дух. - Давайте уходить!.. Я уже смотреть не могу на этот проклятый пароход. Честно говоря, я почему-то думал, что все будет проще.
        Поглядев на отряхивающегося Кая, Больт без команды отвел «Дельту» от борта корабля и уже довольно уверенно потянул на себя штурвал. Прибавив газ, он включил систему ориентации и начал разворот на север. Шлепая себя фуражкой по груди, Кай одобрительно наблюдал за его действиями.
        - Видите, - сказал он Лизмору, - а вы говорили! Все он умеет! Один раз увидел - и достаточно. Настоящему пилоту на это много времени не нужно.
        Лизмор смотал трос и без сил упал в свое кресло.
        - Вот я идиот, - произнес он с досадой, - почему я не захватил с собой фляжку? Самое время поднять боевой дух наступающих войск…
        Кай молча протиснулся мимо него к переборке и раскрыл незаметную прямоугольную дверцу. Сунув руку в открывшуюся нишу, он пошарил там и вытащил несколько запыленную бутылку каплевидной формы.
        - Держите, - сказал он, протягивая ее Лизмору. - «Крайст оф Саргон». Это не портится никогда.
        - Ого, - выпучил глаза авантюрист, - вот это да! В мое время этот сорт стоил целое состояние. Вы были богатым человеком, милорд…
        - Не бедным, - кивнул Кай. - Глотните и передайте Гюнтеру - пускай он тоже попробует.
        С видом тонкого знатока Лизмор неторопливо сорвал пломбы, отвернул стеклянную пробку в виде массивного распятия и провел горлышком под носом. На его лице отразилось неземное блаженство.
        - Да-а, - горестно вздохнул он, отхлебнув напитка, - вот это, скажу я вам! Держите, герр гауптман, - только осторожно.
        - А что это? - спросил Больт, опасливо принимая из рук Лизмора бутылку. - Это коньяк?
        - Это квинтэссенция восторга, - авторитетно заявил тот. - Пробуйте.
        Больт осторожно глотнул, потом, с куда большим воодушевлением, - еще и вернул бутылку Лизмору.
        - Вкус странноватый, - сказал он. - Но здорово. А из чего это делается?
        - Из ягод, которые растут очень далеко отсюда, - усмехнулся Кай, садясь в свое кресло. - Вкус вкусом, а вот сейчас начнется приход…
        Лизмор с любовью погладил матовое стекло бутылки и счастливо улыбнулся.
        - В чистом виде это пьют только очень состоятельные люди, - мечтательно произнес он. - Все остальные смешивают «Крайст» с чем-нибудь другим. Лучше всего - с саргонской водкой. Берется рюмочка этого чудесного зелья, добавляется в литровый графин водки, и можно начинать.
        - Между прочим, вы были совершенно правы, - сказал Кай, глядя, как Больт корректирует курс по зеленому «поплавку» на навигационном дисплее. - На пароходе действительно находится радиоактивный груз. И он по-прежнему плохо экранирован. Наверное, его так и перегрузили - в том же самом сопливом контейнере. Интересно, что у людей в голове?..
        Глава 2
        Едва Больт опустил истребитель на темном лугу, Лизмор первым выскочил из рубки и почти побежал к дому. Лицо у него было взволнованное, еще на подлете он внимательно оглядел окрестности и вдруг заметно помрачнел, начав нервно покусывать нижнюю губу.
        - Что с ним такое? - спросил Больт.
        - Не знаю. Ты же сам видишь, он никогда ничего не объясняет. Идем, перекусим да ляжем спать - что-то я уморился за сегодня.
        Усыпив истребитель, друзья двинулись к освещенному парадному подъезду, но войти в дом не успели. Навстречу им выскочил бледный - это было хорошо видно в ярком свете двух кованных под старину плафонов, Лизмор. Кай замер как вкопанный, понимая, что мучилось нечто непредвиденное.
        - Мари… у нее крупные неприятности. - Кай впервые видел Кимбола в таком состоянии. - Если мы ей не поможем, ее убьют.
        - Куда лететь? - быстро спросил Кай, нащупывая в кармане галифе транскодер.
        - Лететь нельзя, там полно людей, это же город, что вы! Мы поедем на машине. Вам нужно переодеться.
        - В цивильное?
        - Нет, к дьяволу цивильное. Оденьте мундир. Свой мундир, вы меня понимаете? Мы поднимем верх, и вас увидят только тогда, когда это будет нужно. Вы, герр Больт, оденете десантный комбенизон, как у меня, так будет лучше. Идемте, скорее…
        Понимая, что требовать объяснения прямо сейчас глупо, Кай послушно взлетел наверх, где находились его чемоданы, и начал переодеваться. Натягивая белую форменную сорочку, он терялся в догадках, что же могло случиться с прелестной мадам Ленуар и, главное, почему ее неприятности так поразили всегда сдержанного, хладнокровного Лизмора.
        Кай накинул кожаную куртку, замкнул на бедрах под ней пояс с кобурой и оглядел распахнутый чемодан, вспоминая, не забыл ли он чего еще. В этот момент в коридоре раздался резкий, не терпящий возражений голос Лизмора:
        - Если мы не вернемся к названному мной сроку, вам троим придется идти к нам на выручку. Никаких истребителей, миледи! В гараже стоит мой старый «Хорьх», его здесь никто не знает, на нем вы и поедете. Командовать вами будет Йорген. Отчего вы морщитесь? Если мы погибнем, вся операция пойдет коту под хвост. Или вы этого не понимаете?
        - Я не понимаю, ради чего нужен такой риск, - негромко отвечала Валерия. - Ваша женщина для вас дороже, чем…
        - Это не вашего ума дело! - Лизмор едва не сорвался на фальцет. - Сейчас все висит на мне, и будьте любезны прекратить этот спор!
        Удар двери - и удаляющееся шлепанье мягчайших десантных сапог. Кай недоуменно потер шею и решился наконец покинуть свою комнату. «Валерия точно сошла с ума, - сказал он себе. - Лизмор просит ее о помощи, а она, вероятно, отвечает ему своим презрительным изумлением: „Я? Я буду спасать вашу французскую шлюшку?“» Кай плюнул на ковер и почти бегом слетел вниз по лестнице.
        Внизу уже стоял Больт, с некоторым удивлением разглаживая складки чуть великоватого для него черного комбинезона. На поясе у него висела кобура, из которой торчала рифленая рукоять офицерского десантного бластера.
        - Черт, - сказал он, завидев Кая, - я чувствую себя голым. Никогда не приходилось носить такую облегающую одежду. Это у вас что, мода такая?
        - Эта «мода» защитит тебя от пули, - хмыкнул Кай, оглядывая своего друга. - Комбез бронирован.
        - Но он же мягкий!
        - Когда будет надо, он станет тверже любой стали. А знаешь, я и не думал, что Лизмор так хорошо подготовился к возможным осложнениям.
        - Что ты имеешь в виду?
        - То, что у него тут целый склад снаряжения и оружия. Где он, кстати?
        - Убежал куда-то за дом.
        - Ну, идем за ним…
        Кимбола они нашли на дорожке, которая вела от подъезда к гаражу за зданием. Стоя возле тарахтящего на прогреве «Деляжа», он негромко разговаривал с заспанным Йоргеном. Рядом с ними мялся, покусывая губы, и Лок Зорган. Увидев подходящих людей, Лок шагнул навстречу и уперся в Кая тревожными глазами.
        - У меня какие-то дурные предчувствия, - негромко сказал он. - Как будто где-то что-то разорвалось.
        Кай шумно вздохнул. Положив руку на тонкое плечо гермафродита, он ощутил, что тот едва заметно дрожит; на Локе была меховая летная куртка французских бомберов, и замерзнуть в ней было нелегко.
        - Перестань, - тихо сказал Кай. - Что будет, то и будет.
        - Все, едем! - Лизмор закончил разговор со своим водителем и нырнул за руль. - Садитесь! На заднее сиденье, там вас никто не увидит.
        Поднятый верх «Деляжа» и в самом деле надежно прятал пассажиров от излишне любопытных глаз, закрывая боковинами добрую половину салона двухдверного кабриолета. Едва Кай протиснулся вслед за Больтом и уселся на широкий кожаный диван, как Лизмор нетерпеливо спустил сцепление и вывернул на дорогу, ведущую в долину.
        - Сколько нам ехать? - поинтересовался Кай.
        - Около часа, - ответил Лизмор. - Нам нужно не в Тулон, а в Йер, это рядом.
        - Вы по-прежнему не желаете объяснить мне суть происходящего?
        Лизмор дернул плечами.
        - Давайте потом, а?
        - Воля ваша. Тогда я буду спать. Постарайтесь по дороге не сверзиться в какое-нибудь ущелье - я всю жизнь боялся умереть во сне.
        Кай проснулся через пятьдесят минут «на автопилоте». Он всегда просыпался тогда, когда ему было нужно, словно внутри него сидел какой-то загадочный будильник. Виной тому была отцовская муштра, начавшаяся едва не с пеленок: лорд Харкаан готовил сына к судьбе профессионального воина и справедливо считал, что начинать это надо задолго до кадетских корпусов.
        Раскрыв глаза, Кай увидел, что автомобиль тихонько крадется по узким улочкам какого-то городка, ощупывая лучиками подфарников потемневшие подъезды старых каменных домов в два-три этажа. «Деляж» проехал мимо темной церквушки, свернул налево и вновь углубился в мощеный лабиринт древних улиц, в которых едва ли могли разъехаться два автомобиля. Наконец Лизмор, очевидно, нашел искомое здание и остановил машину, не глуша двигатель.
        - Я сейчас вернусь, - прошептал он. - Ждите в машине.
        - Послушай, - тихонько произнес Больт, провожая взглядом темную фигуру Кимбола, которая бесшумно исчезла в ближайшем подъезде, - а с чего он взял, что с его подругой что-то случилось? Они что, на связи?
        - Мне кажется, она должна была вернуться к какому-то сроку, - объяснил Кай. - Ты помнишь, как он высматривал что-то вокруг замка, когда мы садились?
        - Автомобиль?
        - Ну, наверное, да. Гм, хотел бы я знать, что все это значит. Лок, похоже, был прав: с этой дамочкой дело не чисто. Это в очередной раз подтверждает мои подозрения насчет самого Лизмора.
        Кай нащупал в кармане портсигар, прикурил и осторожно высунул голову из-за глухой боковины тента, рассматривая темные окна трехэтажного дома.
        - Как ты думаешь, сколько здесь квартир в одном подъезде? - задумчиво проговорил он.
        - Я что, архитектор? - удивился Больт. - Наверное, по две на этаж. А может быть, там еще какие-нибудь пристройки с тыльной стороны.
        Кай поглядел на циферблат своих часов и глухо чертыхнулся.
        - Сколько там? - спросил Больт.
        - Почти половина четвертого. Этак мы до рассвета не уложимся…
        Где-то в глубине дома глухо хлопнул пистолетный выстрел. Следом за ним ударил еще один, хорошо слышный в тишине спящей улицы.
        - О, дьявол! - Больт дернулся от неожиданности. - Что это?
        В ту же секунду грохнул новый выстрел, на этот раз он прозвучал отчетливо и близко, - Кай машинально отметил, что стреляют из чего-то крупнокалиберного, скорее всего американского, - и с секундным запозданием понял, что стреляют по ним, скорее всего из окна.
        - Валим отсюда! - прошипел он, изо всех сил толкая ногами складную спинку переднего сиденья.
        От его удара спинка слетела с петель. Путь был свободен, и Кай ужом выскочил из автомобиля, притерся спиной к каменной стене дома и задрал вверх голову пытаясь понять, из какого окна ведется огонь. Это было несложно: почти прямо над ним, на втором этаже виднелась распахнутая створка оконной рамы.
        - Пошли, - прошептал Кай подскочившему Больту.
        - Куда?! - изумился тот.
        - Вовнутрь! Ясно, что Лизмор тоже попал в засаду. Двигайся за мной. Ты снял пушку с предохранителя?
        - А у нее есть предохранитель? Лизмор ничего не сказал.
        Помянув предков Больта до шестого колена, Кай осторожно открыл дверь подъезда, скользнул в пахнущую кошками тьму и вытащил из кобуры бластер. Прислушался. Ни наверху, ни в квартирах первого этаж; никакого шевеления не наблюдалось - если бы не выстрелы и не исчезновение Лизмора, можно было решить, что обитатели старого дома спят блаженным сном людей, заплативших налоги. Кай хмыкнул от этой мысли, привычно продернул ушки предохранителя и сунул бластер в руку Больта.
        - За мной, - едва слышно прошипел он. - И тихо. Стреляй только по команде.

«Лизмор, - мысленно взмолился он, робко надеясь, что тот сможет ощутить направленный зов, - подай мне сигнал, чтобы я почуял, где ты. Двинь кого-нибудь в гипностаз - буквально на одну секундочку, мне ведь этого хватит!..»
        Кимбол не слышал его. Кай, поминутно останавливаясь и прислушиваясь, медленно поднялся на второй этаж и замер у поворота лестницы, размышляя, к какой же - правой или левой? - квартире относится окно, висящее прямо над подъездом.
        Словно отвечая на его немой вопрос, в затылке раздался щелчок - настолько слабый, что, не будь он так напряжен, Кай никогда не сумел бы его услышать, - то в левой квартире включился свет. Дальше он уже не раздумывал.
        Изумленный Больт увидел, как в сером лунном свете, льющемся из пыльного окна подъезда, мелькнула фигура его друга, обрушиваясь обеими ногами на светлое пятно левой входной двери. Дверь жалобно хрустнула вырываемыми петлями и с грохотом рухнула в глубь квартиры. Двадцать две сотых g разницы, превратившие мускулы саргонита в стальные канаты, легко сокрушили хлипкое дерево Земли - ударив с разгона, Кай мог бы разнести эту дверь в куски.
        Из дверного проема плеснул желтый электрический свет. Плохо соображая, что делает, Больт пружиной вскочил на ноги и метнулся вслед за Каем в квартиру. Вбежав, он услышал глухой удар. Кай стоял в захламленном старой мебелью коридоре, держа за глотку грузного мужчину в серой монашеской рясе. Мужчина, судя по всему, был уже без сознания, потому что за несколько секунд до того на его голову обрушился удар кулака лорда Харкаана.
        - Ба, - хмыкнул Больт, - да он не монах!
        - Это почему? - удивился Кай.
        - А потому что тонзуры у него нет. А это что такое?
        Нагнувшись, Больт поднял с пола американский «томпсон» с дисковым стопатронным магазином.
        - Это запчасти, - прорычал Кай, - от этого клирика. Идем дальше, там есть кто-то еще.
        Больт сунул бластер в кобуру, подхватил с пола автомат - тот показался ему более уместным в данной ситуации - и резво огляделся по сторонам. По левой стороне коридора шли три двери, коричневые с матовыми стеклами поверху, света за которыми, разумеется, не было. Больт предпочел бы сперва полоснуть по комнатам из «томпсона», а потом уже соваться вовнутрь, но Кай считал иначе.
        - Этот гад придет в себя не скоро, - рассудил он. - Бросим его пока здесь. Ты прочеши кухню и санузел - они там, дальше по коридору, а я посмотрю, что у нас в комнатах.
        Больт кивнул и почти бегом бросился вперед. Рядом с Каем война вдруг показалась ему веселой и забавной штукой.
        Свет, падавший в кухню из коридора, спас ему жизнь: Больт успел заметить скрючившуюся под плитой фигуру с немецким «МП» в руках. Вскинув «томпсон», он нажал на курок раньше, чем противник. Крупнокалиберные пули любимого автомата самогонной мафии подбросили тело совсем молодого парня в берете и истертой кожанке, швырнули его под обеденный стол и с грохотом прошлись по половицам. Больт вытер вдруг выступивший на лбу пот, развернулся и услышал глухие хлопки выстрелов Кая, раздавшиеся из какой-то комнаты. Гауптман рванулся на помощь.
        Все три двери были распахнуты; в первой же, ближайшей к кухне, комнате Больт заметил темную фигуру своего друга.
        - Лизмор мертв, - тихо сказал Кай. - В соседней спальне. Вытаскивай его отсюда.
        - Мертв? - Больт не сразу понял, о чем идет речь.
        - Ну да! - рявкнул Кай. - Тащи его в коридор!
        Выйдя из просторной гостиной, в которой он только что сжег двух юнцов с английскими пистолетами, Кай рванул на себя дверь санузла и остановился. На него смотрели удивительно спокойные глаза мадам Ленуар.
        - Я боялась кричать вам, - произнесла она. - Там, в кухне…
        - Там уже никого нет. - Кай присел на корточки и легко разорвал руками шнур, которым она была привязана к ножке ванны. - Вы боялись, что он начнет палить по двери ванной комнаты?
        - Он должен был это сделать сразу. Наверное, струсил…
        - Скорее не успел. Вы можете объяснить мне, что здесь случилось?
        - Нам нужно спешить, милорд. Сейчас тут будет полиция.
        В коридоре коротко грохнула автоматная очередь. Кай стремительно развернулся и увидел, как падает лжемонах, уже прицелившийся в Больта из миниатюрного
«браунинга», который был спрятан, по-видимому, где-то под сутаной. Больт бросил автомат на пол и с поразительным хладнокровием, даже не оглядываясь на Кая, поволок тело Лизмора через поваленную дверь в подъезд.
        - Он никогда… - вдруг тихо произнесла мадам Ленуар, - он никогда не подставился бы под выстрелы так глупо. Но он слишком любил меня. Слишком… и не хотел понимать, что это опасно и в конце концов даже глупо…
        Она сжала губы и рывком поднялась на ноги, совершенно проигнорировав протянутую Каем руку.
        - Боюсь, что вашему авто пришел конец, - заметил Кай. - Кто-то стрелял по нас сверху, и одна пуля попала в капот.
        - Плюньте и забудьте, - жестко ответила женщина, растирая красные от веревки запястья, - этого барахла у нас сколько хотите. Во дворе стоит мой «Пежо». Идемте же, что это вы встали?
        - Кто были эти люди? - спросил Кай, проходя через коридор.
        - Монах - английский агент, мальчишки - его помощники из «Свободной Франции». В принципе, их не стоило убивать, но…
        - Это война, мадам.
        - Да, - не оборачиваясь на Кая, кивнула женщина, - это война.
        Больт уже ухитрился спустить тело Кимбола на первый этаж и выжидающе замер в самом темном месте - на Кая блеснули его возбужденные глаза. Харкаан молча взвалил труп себе на плечо, толкнул дверь подъезда и вышел вслед за мадам Ленуар на улицу. Женщина прошла несколько метров вдоль стены и скользнула в черный провал подворотни. Кай и Больт завернули следом за нею. В глубине узкого, как кишка, грязного дворика темнела туша большого черного автомобиля. Мадам Ленуар небрежно распахнула заднюю дверцу и скомандовала:
        - Грузите его сюда.
        Фыркнул заводящийся двигатель, и автомобиль вылетел со двора так, словно за ним гнались черти.

* * *
        Она молчала почти всю дорогу до замка. Кай тоже не хотел начинать разговор, и дело тут было вовсе не в деликатности. Он сидел на переднем сиденье несущегося во тьме автомобиля, курил одну сигарету за другой и думал о том, что совершенно разучился терять боевых товарищей. Гибель Лизмора, ставшего для него почти другом, потрясла его своей нелепостью - он, старый солдат одного из самых опасных легионов, перевидавший на своем веку немало настоящих схваток, погиб здесь, в этом нелепом двадцатом веке, сваленный «сорок пятой» пулей английского шпиона! Кай мог представить свою смерть в бою: в конце концов, он всегда был готов к тому, что у него выйдут боеприпасы и «Мессершмитт» с синими кольцами на фюзеляже рухнет на землю, заклеванный разъяренными королевскими «Спитфайрами», но такой смерти он представить не мог. Получается, говорил он себе, покусывая сигарету, получается, и меня может завалить какой-нибудь вчерашний клерк или присяжный поверенный? Меня, пятого Харкаана? Просто так, куском поганого железа в голову?
        От этой мысли ему становилось тошно и холодно. Кай затягивался так, чтобы горький дым продрал легкие насквозь, и поглядывал на тонкий профиль белокурой женщины, которая гнала машину почти на предельной скорости, едва вписываясь в глухие повороты узкой горной дороги. Мадам Ленуар была на удивление спокойна. В ее синих миндалевидных глазах стояла пустота; она заговорила, когда до замка оставалось менее километра:
        - В сущности, теперь уже все равно. Вы должны меня выслушать.

«Пежо» замедлил ход и остановился. Кай даже не повернул в ее сторону головы. Мадам Ленуар говорила на его родном языке с резким столичным выговором.
        - Его настоящее имя - вовсе не Лизмор Кимбол.
        - Я догадывался. - Кай прочистил горло и развернулся, навалившись спиной на дверцу.
        Женщина посмотрела на него с тихой грустной улыбкой.
        - Его звали Лайонел Кимберли. Лорд Кимберли Кирклендский.
        От неожиданности Кай дернулся так, что ударился затылком об стекло. Кимберли Кирклендский! Человек, в лицо заявивший императору, что политика самоизоляции человечества, проводившаяся на протяжении столетий, не сегодня-завтра приведет к военному поражению, которое поставит под сомнение сам вопрос существования человеческой расы! Кимберли Беглец, командир Приграничного Легиона, бесследно исчезнувший пятнадцать лет назад! Его искали на всех человеческих мирах, Служба рыла носом землю, мечтая схватить того, кто был объявлен личным врагом Высочайшей Фамилии, но он словно сквозь землю провалился.
        - Тогда вы - леди Мария Роденхейм, старшая дочь обер-гофмейстера Роденхейма, известная своими антимонархическими высказываниями? По-моему, до сих пор никто не знает, каким образом Кимберли удалось выкрасть вас из бастиона Хеллрайт…
        - Ну, он тогда был очень богат… - усмехнулась женщина. - Мое прошлое не имеет теперь особого значения. Да и сам Лайонел тоже. Я никогда не любила его, милорд. Вы должны понимать разницу между любовью и безмерным уважением. Я… я лишь подставляла щеку.
        Кай опустил голову. Лизмор Кимбол, ставший теперь знаменитым отступником, предстал перед ним в совершенно другом свете. Немолодой, давно знаменитый солдат, страстно полюбивший юную девушку, которая осмелилась бросить вызов тому, что почиталось в ее роду за высшую святыню, он бежал сюда именно ради нее. Сам, один, окруженный лишь горсткой преданных друзей, он мог бы уйти к тем же мингам и дожить отведенные ему годы в роскоши и ничегонеделании или же, наоборот, пуститься в круговерть самых невероятных приключений, отправившись в какой-нибудь удаленный угол, где есть нужда в умелых воинах, пусть даже и другой расы. Но он предпочел всему этому бегство, бегство в такую даль, где его никто никогда не станет искать, - ради нее…
        - Что я могу для вас сделать, миледи? - тихо спросил Кай.
        - Милорд, я не нуждаюсь ни в чем. Мы должны закончить то дело, которое свело всех нас вместе, - вот и все. Мне все же удалось кое-что выяснить. Скоро появится и другая информация. К тому моменту, когда «Оран» выгрузит свой товар на алжирский берег, мы уже будем знать, что и как нам делать. Руководить операцией придется вам, милорд.
        - Мне?.. - Реплика вырвалась у Кая помимо его воли, и он тотчас же пожалел об этом. Леди Мария не заметила его смущения.
        - Вам, милорд. Вы саргонит, человек с планеты воинов, наконец, вы пятый лорд в роду, давшем человечеству немало известных солдат. Фактически вы солдат по праву своего рода: кому же, как не вам, командовать нами?
        - Хорошо. - Кай скрипнул зубами. - Вы правы, миледи. Я солдат, и я выполню свой долг, чем бы это для меня ни кончилось. Едемте… уже светает.
        Глава 3
        Годы, проведенные в относительно спокойной обстановке, порядком разбаловали Кая; проснувшись слегка за полдень, он с ужасом почувствовал, что последние несколько суток здорово вымотали его. В голове совершенно смешались день и ночь, и ему начало казаться, что он не высыпался уже как минимум месяц.
        Поворочавшись на смятой постели, Кай вяло поднялся глянул на часы и стал умываться. За этим занятием его застала Марианна.
        - Мадам очень просит вас прибыть в ее апартаменты, - смущаясь при виде полуголого Кая, прошептала она. - Как только вам будет удобно…
        - Пять минут, - улыбнулся Кай, - но где я найду апартаменты мадам?
        - Третий этаж, правое крыло, - объяснила девушка, - мадам ждет вас.
        Кай вытерся полотенцем, слегка помассировал помятое лицо и принялся одеваться. Он решил нанести визит, будучи одетым по форме. Натагивая куртку, он неожиданно поймал себя на мысли, что этот мундир вдруг стал казаться ему куда более родным, чем давно привычный фельдблау офицера Люфтваффе. В принципе, так и должно было быть, но тем не менее мысль вызвала у Кая мимолетную довольную улыбку. В черной коже, украшенной золотыми погонами и полудесятком квалификационных значков, он почувствовал себя молодым и подтянутым, словно время повернулось для него вспять и он снова стал юным лейтенантом Харкааном с «Эрвина Роммеля».
        Побрызгавшись французским одеколоном, Кай нахлобучил на голову пилотку с кисточкой и вышел. Судя по гробовой тишине, замок еще спал. Кай поднялся на третий этаж, бесшумно прошел по укрытому ковром коридору и деликатно стукнул костяшками пальцев по белой двери, украшенной позолоченными завитками.
        - Я жду вас, милорд, - мелодичный голос леди Марии прозвучал несколько приглушенно; Кай решительно распахнул дверь и, пройдя через небольшую комнату с креслами и ломберным столиком, вошел в будуар.
        Женщина лежала в постели, до плеч прикрытая розовым атласным покрывалом. Кай машинально вытянулся, принимая стойку «смирно», и корректно склонил голову.
        - Присаживайтесь, - тихонько рассмеялась леди Мария, указывая Каю на кресло, близко придвинутое к кровати. - Хотите кофе? Тогда наливайте себе сами.
        Кай уселся, налил себе крохотную чашечку кофе - рядом с кроватью находился низенький лаковый столик с кофейником и парой чашек - и поднял голову, гадая, что все это может значить. Если леди Мария столь развязна, что принимает его в этаком-то куртуазном виде, это может значить одно: она вызвала его для удовлетворения вдруг вспыхнувшего желания. Если же это не так, то… Кай едва заметно поморщился, не находя иных вариантов. Первый его устраивал не слишком.
        - Я очень плохо себя чувствую, - заговорила женщина, - я почти не спала этой ночью. К вечеру мне станет значительно лучше, но дело, о котором я буду говорить, не терпит отлагательств.
        - Я весь внимание, миледи.
        - Если вас не затруднит, прикурите мне сигарету - там, на столике..
        Кай выполнил ее просьбу. Несколько раз затянувшись, женщина прищурилась и, казалось, ощупала его пронзительно-синими глазами. Кай выдержал ее взгляд, сохраняя на лице выражение почтительной корректности. Этому его никто никогда не учил - достоинство его рода сделало свое дело.
        - Я хочу поговорить с вами о леди Валерии Мелби, - негромко произнесла Мария. - О генерале Валерии Мелби, - добавила она, не сводя с Кая по-прежнему прищуренных глаз.
        Кай испытал ощущение, сравнимое с восторгом человека, который долго искал вожделенный сортир.
        - Я слушаю вас, миледи…
        - Нет же, - вновь рассмеялась Мария, - это я слушаю вас. Скажите мне, кавалер, я могу рассчитывать на вашу честь?
        Столичная жительница, подумал Кай. Сучка. Мужчин мы вызывали на поединок за гораздо меньшее. Сомневаться в чести саргонита, ничего себе! Он коротко вдохнул, и в нем неожиданно проснулся немец.
        - Бесспорно, миледи, - мягко сообщил Кай. - Боюсь только, что она дойдет до всего самостоятельно. Вы, кажется, недооцениваете ее далеко не скромные способности. Леди Валерия - один из лучших офицеров Службы, и, если бы не трагическая случайность, переломавшая ее карьеру одиннадцать лет назад, она не занималась бы нашим с вами делом. Не думайте, что эта командировка - признание ее заслуг. Скорее наоборот.
        Мария вдруг опустила глаза. Куснув губку, она пришла, очевидно, к какому-то решению и вновь окатила Кая густой синевой:
        - Но разве ваша встреча с ней была случайностью?
        - Вот те раз! - поразился Кай. - Что же, покойный лорд Кимберли не удосужился ввести вас в курс дела?
        - Похоже, он не успел, - кивнула леди Мария с ответным удивлением, - может быть, вы расскажете мне все сами?
        Кай снял пилотку и поскреб затылок.
        - Как вам будет угодно. Слушайте…
        Он рассказывал долго и обстоятельно, сам не зная, чего ради он это делает. Наверное, дело было в том, что впервые за долгие годы он встретил человека, способного понять весь ужас того, что произошло с ним когда-то; впервые, потому что даже Больт, несмотря на свое образование и широту взглядов, не мог осознать и десятую долю истины; он рос и воспитывался в совершенно других условиях, его умом владели совершенно иные догмы. Мария Роденхейм, без сомнения, понимала все. Ее синие глаза были полны грусти - Кай говорил, и ему начинало казаться, что она по-настоящему сочувствует ему и даже переживает давно минувшее вместе с ним.
        - …И вот, - закончил он, - я и предстал пред ваши очи, миледи. Как видите, встречу более случайную придумать трудно.
        - И вы не думаете, что она отслеживала вас специально?
        - Это исключено, миледи, - Кай позволил себе фыркнуть, - это невозможно. В любом случае о моем назначении знали всего несколько человек: Кессельринг, Торн и еще пара штабистов, оформлявших мои бумаги. Нет, ваше предположение не выдерживает никакой критики.
        - Вы должны понимать, что я имею достаточно оснований для беспокойства, - извиняющимся тоном произнесла Мария. - Мой приговор не подлежит никакой кассации. Если я окажусь в пределах императорских владений…
        - Не окажетесь, - ухмыльнулся Кай. - Положитесь на меня, миледи. Мне тоже не слишком-то хочется предстать пред императора очи. Валерия, конечно, клянется, что все обвинения с моей грешной персоны давным-давно сняты, но я хорошо знаю, что ее клятвы стоят не больше, чем прошлогодний снег. Сейчас я ей нужен - следовательно, до «часа X» я - лицо неприкосновенное. А уж там мы как-нибудь разберемся. Не забывайте, у меня есть друг, которому я вполне могу доверить свою спину…
        - Вы имеете в виду этого немецкого пилота? - Леди Мария подняла бровь с легким недоумением.
        - Этот, как вы выразились, «немецкий пилот» - прекрасный солдат и ко всему прочему магистр одного из старейших германских университетов. Историк, философ, да, в конце концов, просто умнейший человек. Среди придворных шаркунов, вращавшихся вокруг высочайшей персоны, я не видел ни одного, равного ему по интеллекту и интуиции.
        Мария изящно стряхнула пепел, протянув руку к лаковому столику. Рукав шелкового халатика задрался, и, к своему изумлению, Кай увидел на ее предплечье тонкую цветную татуировку, изображавшую крылатую женщину, обвитую змеей. Кай знал, что такие татуировки делали в элитных частях тяжелой пехоты.

«Черт возьми, - подумал он, - она что, служила? Когда ж она успела?»
        - Будем считать, что этот вопрос снят, - произнесла женщина. - В конце концов, кроме вас, мне надеяться не на кого и не на что. Перейдем к другой теме. Человек в монашеской рясе, которого застрелил ваш друг, был наблюдателем, отправленным в Тулон с любопытнейшей миссией - он должен был убедиться в том, что транспорт
«Оран» вышел, и сообщить об этом своим лондонским хозяевам.
        - Черт! - сорвался Кай. - И теперь, раз он не доложил…
        - Доложил, - спокойно перебила его Мария. - Это я знаю совершенно точно, можете не сомневаться. Курьер, связанный с радистом, побывал у них незадолго до появления лорда Кимберли. Я, по сути, провалилась совершенно случайно - мне и в голову не могло прийти, что мальчишки из «Свободной Франции», исправно снабжавшие нас информацией, служат на самом деле английской разведке.
        - Это было нетрудно предположить, - поморщился Кай. - Штаб организации находится в Британии. Интересно, но чего ради этому негодяю в рясе понадобилось убивать несчастного Лизмора? Гм, простите…
        Мария ответила ему небрежным жестом.
        - Кощунство, но для меня это не так уж и больно. Дело в том, что этот человек не является штатным сотрудником британских спецслужб: он был призван лишь в последние годы и, разумеется, не имеет соответствующей оперативной подготовки. У него просто сдали нервы: мне кажется, враги ему виделись под каждым кустом. Его задача была проста - получить информацию и передать ее по цепочке дальше. Поэтому британское командование и не сочло нужным посылать сюда более толкового специалиста.
        - Да, - согласно кивнул Кай, - толковые везде в дефиците, вот и приходится пускать в дело дилетантов. Но… что же дальше?
        - Дальше мы будем завтракать, - улыбнулась Мария. - Отдыхать. И ждать, что расскажет нам милый Джимми. Вы, кажется, с ним немного знакомы?
        Она протянула руку к висевшему у изголовья шнур и пару раз дернула. Буквально через полминуты в спальню вбежала Марианна.
        - Гости еще спят? - спросила ее женщина.
        - Да, мадам, - кивнула та.
        - Не спеши их будить. А нам, пожалуйста, на двоих.
        - Все готово, мадам…
        - Надеюсь, вы не откажетесь позавтракать вместе со мной? - мило улыбнулась Мария.
        Кай коротко поклонился. Марианна вкатила в спальню небольшой столик на колесиках, накрытый белоснежной салфеткой, и поспешила удалиться.
        - Раздвиньте шторы, милорд, - попросила леди Роденхейм.
        Когда он обернулся, она уже сидела в кресле, развернутом к огромному окну. Столик стоял перед ней. Кай молча придвинул свое кресло и решительно сдернул салфетку.
        - Да, я люблю завтракать по-солдатски, - мелодично рассмеялась Мария, любуясь его удивлением. На серебряных тарелках лежали ломти омлета и грубо нарезанная ветчина, присыпанная красным перцем. Хлеб, правда, был слегка обжарен.
        - А вы знаете, Лайонел ухитрился создать здесь целый мир, который вращался вокруг него. - Леди Мария оторвала вилкой кусок омлета и отправила его в рот. - Мы прибыли сюда, имея довольно значительные активы в золоте и традиционных для эпохи драгоценностях. Сперва Лайонел решил осесть во Франции, и мы приобрели это имение, но потом ему стало скучно, и он перебрался на север, в Германию. Ему казалось, что центр тяжести европейской политики находится именно там. Вы знаете, милорд, он всю жизнь подозревал в себе большую склонность к плетению всяких интриг - и оказался прав. Все его аферы удавались блестяще. Он притащил сюда уйму людей из нашего с вами времени. Был период, когда он путешествовал по
«коридору» весьма активно. В конце концов он создал что-то вроде разветвленного преступного синдиката, который охватил несколько европейских стран, подчинив своему влиянию даже некоторых министров.
        - И что же теперь будет со всеми этими людьми?
        - О, не беспокойтесь! Вот уж кто никогда не пропадет! В их руках сосредоточены огромные деньги, отлично налаженная связь, транспорт - они просто удерут куда-нибудь подальше и прекрасно доживут остаток своей жизни. Тем более что после гибели Кирби Зоргана им совсем не хочется возвращаться домой. Я полагаю, это бегство начнется в ближайшие дни, как только им станет известно, что шефа больше нет.
        - Но как это отразится на нашей деятельности? Если мы лишимся такой поддержки, вся операция может пойти насмарку.
        - Чепуха, милорд. Они нам уже не нужны, их присутствие или отсутствие не играет ровным счетом никакой роли. Лайонел полагал, что развязка совсем близка. Джимми, который выйдет на связь в ближайшее же время, объяснит нам, чего ради была затеяна вся эта возня с радиоактивным грузом и почему за ним так пристально следят британские спецслужбы.
        Кай покачал головой. Доев, леди Роденхейм устало вздохнула и произнесла извиняющимся тоном:
        - Простите, милорд, но мне, кажется, стало хуже. Нет-нет, это не болезнь - просто мне следует выспаться.
        Кай встал, вытер салфеткой губы и поклонился.
        - Я буду ждать вас вечером, - сказала женщина ему вслед.

«Черт, - подумал Кай, выходя в коридор, - вот только тебя мне и не хватало!»
        На втором этаже он натолкнулся на влажного после умывания Больта.
        - Ты завтракать? - спросил Кай.
        - А куда же? - изумился Больт. - Стол, по-моему, уже ждет.
        - Сученька моя встала?
        - Вот не видел. А что?
        - А ничего. Я потом тебе объясню. Запомни: если речь зайдет о мадам Ленуар, я начну рассказывать ей сказку о том, что несчастная женщина совершенно дезориентирована и не в состоянии принимать адекватные решения. На самом деле это все, конечно, вовсе не так. Но для змеюки - все именно так, понял?..
        Кай хлопнул своего друга по плечу, подмигнул и легко сбежал вниз по лестнице. Стол и в самом деле уже был накрыт. В одном из кресел добродушно щурился Лок, а Валерия, как всегда, считала своим долгом явиться последней. Больт приветственно улыбнулся Зоргану, с размаху хлопнулся в кресло и потер ладони, словно муха, присевшая на свой обед.
        - Проголодался, - утвердительно произнес Кай.
        - Ага, - кивнул Больт. - Что, будем ждать даму?
        - Пускай она сама себя ждет, - фыркнул Кай. - Вот стану я из-за нее мучиться ожиданием!..
        Валерия соизволила появиться только тогда, когда они уже успели съесть добрую половину пудинга. Вид она имела весьма выспавшийся, и Кай ощутил легкий укол зависти, так как сам он все еще продолжал позевывать.

«Еще бы, - подумал он, - она, зараза, не болталась всю ночь черт знает где, и ей не приходилось выносить всякие двери!»
        Дверь он, кстати, выламывал впервые в жизни и теперь поражался, насколько это было легко. Кай давно уже забыл о разнице в притяжении и перестал рассчитывать силу своих рук: все получалось само собой. Треснув по несчастной двери, он вложил в удар почти всю свою мощь совершенно инстинктивно, едва ли отдавая себе отчет в том, что делает. Он просто знал, что дерево не выдержит его натиска, и не ошибся.
        - Я слышала какую-то возню под утро, - сообщила Валерия вместо приветствия. - Вы кого-то привезли?
        - Мы привезли труп Лизмора, - ответил Кай.
        - Так. - Валерия потеребила вилку. - И что теперь?
        - Теперь осталось лишь нанести удар. Тогда, когда мы будем знать, куда именно его наносить.
        - Удар?
        Кай оттолкнул тарелку с недоеденным пудингом, глотнул кофе и потянулся за портсигаром.
        - По предположению Новарры, немцы и англичане встретятся для неких переговоров, посвященных применению ядерного оружия. Гитлер стремится к примирению с Великобританией; англичане же наверняка не в восторге от мысли, что их благословенные острова могут оказаться под ударом весьма мощного оружия. Переговоры, конечно же, будут сорваны, потому что в составе делегаций будет находиться немалое число «одержимых»; я полагаю, что большая часть тех, кто действует в воюющих странах. Как только мы узнаем, где они соберутся, мы нанесем удар; а я в этот момент буду дежурить в пространстве, ожидая, когда матка, принимающая своих «деток», бегущих из умирающих тел-носителей, начнет шевелиться. Тут-то я ее и достану.
        - Как все просто, - скептически хмыкнула Валерия. - Удар. И чем же ты собираешься его наносить? А? Ты расстреляешь их из автоматов? Заложишь мину? Чем, Кай?
        Он поморщился. Валерия была права, крыть тут было нечем. Эта проблема как-то до сих пор не приходила ему в голову. В самом деле, чем? В принципе, вся эта публика будет представлять собой довольно компактную цель, тут хватило бы и небольшого заряда, да вот где его взять? Ясно, что на корабле обеспечения ничего похожего на бомбу нет. Заказывать уже поздно, ибо счет пошел на дни, они просто не успеют…
        - Нужен самолет, - тихо сказал Больт. - Но я не знаю какой. Я совершенно не умею летать на многомоторных машинах. У меня нет никакой практики, а ведь это посложнее, чем твоя «Дельта». Взлететь-то я, наверное, смогу, но вот выйти на цель и приземлиться - не знаю.
        - Интересно, а как ты пересечешь Средиземное море? - Кай нервно дернул плечами и усиленно задымил сигаретой, пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации. - И вообще, где нам взять этот чертов самолет? Украсть?
        - А почему бы и нет? - вдруг заговорил Лок. - Мне кажется, что другого выхода просто не существует.
        - Своровать боевой самолет… - Кай подпер щеку кулаком и задумался. - Нет, - сказал он после короткого размышления, - если я не смогу решить вопрос с бомбой, то о самолете и говорить нечего.

«Может, Луиджи найдет нам тонну-другую тола? - подумал он. - Ночью надо будет слетать в Таранто и попробовать поискать его. За хорошие деньги здесь, в принципе, можно почти все, а у него наверняка остались друзья во флоте. Хотя, конечно, где у меня гарантия, что тут можно обойтись одним банальным толом?! Как бы не понадобилось чего покруче - самолет-то будет всего один. И опять-таки самолет. Какой самолет? Бомбер Гюнтеру доверять нельзя, он скорее всего просто промахнется мимо цели - это если вообще долетит. Найти „Бф-109“, оборудованный подвесами для бомбометания, не так-то просто, да и какая там у него нагрузка? А может быть, „Ю-87“? Самое то, что надо, только вот опять - он же фронтовой, у него дальности кот наплакал…»
        Неожиданно в голове Кая сверкнула странная идея.
        - Гюнтер, ты справишься со «штукой»? - спросил он.
        - Если не очень пикировать, то да, - ответил Больт. - Но точность попадания я гарантировать не могу. Меня не учили швырять бомбы, я вообще не умею работать с тем прицелом. Но откуда мне придется взлетать?
        - Взлетать тебе не придется, - торжествуя, захохотал Кай. - Тебе придется отцепляться от меня, запускать движок и идти на цель. А потом - сесть где-нибудь, как можно дальше от нее.
        - Что значит «отцепляться»? - не понял Больт.
        - В днище моей кобылы есть манипуляторы, предназначенные для фиксации аварийно-спасательных капсул, обнаруженных в космосе. Я легко подцеплю ими
«Юнкерс» и дотащу его до нужного места. Потом я тебя отпущу, ты запустишь двигатель и полетишь к цели. Я сброшу тебя с хорошим запасом высоты, так что у тебя будет резерв по времени. Нам придется идти днем, поэтому я поднимусь тысяч на двадцать, чтобы нас никто не увидел…
        - А я? - поразился Больт. - Я ж сдохну на такой высоте! Чем я буду там дышать? А… а давление?
        - Не считай меня идиотом, - отмахнулся Кай. - Ты напялишь мой боевой скафандр и будешь чувствовать себя не хуже, чем сейчас.
        Валерия звонко постучала вилкой по своему бокалу.
        - Мальчишки, - презрительно сказала она, - вы так увлеклись, что это просто смешно. Самолет… Какой самолет, какая бомба? На каком свете вы вообще находитесь?
        Она отбросила вилку, рывком встала и зашагала к дому.
        - Старуха дала трещину, - тихо заметил Кай. - Что же касается самолета, то на самом деле все не так уж и сложно. Хотя, конечно, риск серьезный. Надо спросить у леди Марии, нет ли у нее трех десантных комбинезонов. Нам придется работать в боевой части, а ты сам знаешь, насколько сложно подавить караул.
        - А зачем? - невинно поинтересовался Лок. - Разве ты не можешь просто подцепить самолет и улететь с ним?
        - Наверное, я отупел настолько, что совершенно перестал соображать, - мрачно хмыкнул Кай. - В самом деле, на кой ляд нам кого-то давить? Подлетим ночью, выпустим наши «лапки», подцепим птичку да и дунем повыше, чтобы никто не достал.
        - Представляю себе рожи караульных, - довольно осклабился Больт. - Вот смеху-то будет, господи! Посреди ночи «штука» сама по себе начинает подниматься и вдруг со страшной скоростью исчезает в небе!
        - Н-да, правда, надо сперва его найти… И все равно остается проблема чертовой бомбы.
        Кай в очередной раз зевнул, зачем-то посмотрел на часы и поднялся.
        - Я должен выспаться, - твердо заявил он. - Хотя бы до вечера.

* * *
        Выйдя из подъезда, Кай легко разглядел чуть сутулую фигуру Больта, маячившую над обрывом; сумерки не были ему помехой. Гауптман услышал его шаги и неторопливо повернулся навстречу.
        - Дело идет к развязке, - сказал Кай, раскуривая сигару, - скоро мы будем в этой чертовой Америке.
        - Ты что-то узнал?
        - У нас есть бомба. Я только что разговаривал с леди Марией. У них, оказывается, был целый арсенал. Здесь, в этом дворце, есть пара триггерных зарядов - нам хватит одного. Правда, тебе придется бросать его с предельной высоты и сразу же уходить. Если ты попадешь под волну, тебя скорее всего снесет.
        - Что это за бомба?
        - Это не бомба, это стационарная мина, предназначенная для подрыва поверхностных укреплений. Страшная штука, Гюнтер. Там все размажет в пыль. Ударная волна от нее пойдет по большей части вверх, да еще и с расширением, вроде как на конус - для тебя главное вовремя смыться оттуда. Проблема в том, что Лизмор почему-то достал только один тип взрывателя - ударно-дистанционный, да еще и без аппаратуры управления. Будто знал… Для того чтобы его активировать, по нему нужно треснуть кувалдой. Можно взорвать гранатой. Или, конечно, бросить с высоты. Жалко, что ты не умеешь бросать с «переворота».
        - Это как?
        - Есть такая тактика. - Кай показал ладонью, как. - Учить тебя уже поздно, да и взлетать тут неоткуда. Хоть бы замедлитель был, что ли. Да где его взять, там сложнейшая конструкция, на коленке его не слепишь. Сегодня ночью полетим искать тебе самолет.
        - Ты уже решил куда?
        - На Сицилию. Там есть пара групп, они бомбят мальтийские конвои. Аэродромы, понятно, полевые, и вся матчасть стоит под открытым небом. Утащим, да и вся недолга.
        Кай сладко потянулся, легонько хлопнул Больта по плечу:
        - Что ты такой грустный, старик? Все скоро кончится. Отбомбимся - и в Америку! Через четыре года закончится эта проклятая война, и мы заживем как короли!
        - Когда? - от ужаса Больт широко распахнул глаза. - Когда кончится?
        Кай пожалел о своей болтливости.
        - В мае сорок пятого, - глухо сказал он. - Япония падет в августе. Не спрашивай меня ни о чем! Ты сам все увидишь своими глазами. Мир станет значительно взрослее… ты поймешь, почему. Западную цивилизацию ждет что-то вроде Золотого века, и я, черт побери, хочу в нем пожить! Мне осточертело воевать ни за что, - добавил он, отвернувшись. - У меня такое ощущение, что я полжизни провел на чужих войнах. Я не хочу больше, мне все это надоело. Я хочу иметь семью, детей и все прочее. Возвращаться домой мне нельзя, да и ни к чему. Нечего мне там делать. Мой дом будет только здесь.
        Больт ничего не ответил. Он стоял над обрывом, глядя вниз, во тьму, и во всей его фигуре Каю мерещилась какая-то чудовищная безысходность, словно жить ему оставалось считанные минуты. Кай не знал, что было причиной подавленности друга, но понимал, что спрашивать его об этом сейчас не стоит.
        - Ты придешь на ужин? - спросил он, поворачиваясь, чтобы уходить.
        - Не знаю, - буркнул гауптман.
        - Сделай так, чтобы мне не пришлось искать тебя, когда надо будет вылетать.
        Больт равнодушно махнул рукой. Кай побрел обратно к замку, раздумывая о превратностях судьбы. Леди Мария, избавившаяся - именно так, и никак иначе - от несчастного Лизмора и связанных с ним обязательств, домогалась его настолько явно, что Кай с трудом покинул ее будуар. Фактически она отдавалась ему, как говорили на флоте, «с разгона», но Кай умел владеть собой. Как бы ни хотелось ему исполнить желание очаровательной женщины, он имел и свои обязательства перед павшим товарищем. Строгое соблюдение кодекса чести оставалось для него последней нитью, связывающей его сегодняшнего с ним давшим, и ему очень не хотелось ее рвать. Гордое имя, честь и долг - аксиомы, намертво вбитые в него с младенчества, расстаться с ними он не смог бы даже на пороге вечности, прекрасно зная, что на свете существует немало вещей намного хуже смерти.

«Странное все-таки дело, - думал Кай, - за последние месяцы я испытал куда больше эмоций, чем за все эти одиннадцать лет. Валерия? Сперва, наверное, да. Пройдут годы, и я, возможно, сумею проанализировать те чувства, которые испытал, увидев, что судьба снова свела нас в одну упряжку. Но вот потом… потом, когда появилась надежда навсегда избавиться от своего страха, от всего этого дерьма, которое долго тянуло меня за ноги!.. Нет, к чертям, не надо об этом думать».
        Он представил себе пальмы, прелестных мулаток и зеленый океан в краю вечно ласкового лета. Да, ради этого стоило пережить горечь этой случайной встречи, разочароваться во всех войнах и наконец понять, что даже самый яростный солдат имеет право на усталость.
        За ужином все они молчали. Валерия, которой Кай не счел нужным сообщить о наличии «бомбы», была погружена в себя и не замечала вообще никого и ничего вокруг себя. Лок с Больтом выглядели одинаково печальными, отчего Кай стал подозревать, что между ними произошло нечто вроде объяснения. Кай сидел во главе стола, сам не зная, чего ради он туда забрался, и ощущал себя почетным гостем на пиршестве умалишенных. Если бы лет двенадцать назад ему рассказали, в какой веселой компании он окажется, Кай упал бы в обморок. Двуполый мутант, влюбленный в германского пилота, который является одновременно специалистом по истории католичества, леди Валерия, впадающая в ранний климактериальный психоз, и, наконец, он - кто? что?
        - Так, - выдавил он, покончив с чаем, - гауптман Больт - подъем, готовность к взлету - три минуты. Остальные могут отбыть ко сну.
        Валерия окатила его волной презрения и достала из кармана рубашки мятую сигарету. Кай отказался от удовольствия лицезреть ее постную физиономию и рывком встал. Вслед за ним поднялся Больт.
        - Идем, - предложил Кай, шаря по карманам форменной куртки в поисках портсигара. - Нас ждут великие подвиги.
        - Удивительное дело, - вдруг пробурчал Больт, - мы сегодня не пили…
        - Ну и слава богу! - обрадовался Кай. - Вот прилетим, тогда и нажремся. А пока надо дело делать.
        Подняв истребитель, Кай сориентировал его по курсу, переключил управление на автомат и откинулся на спинку кресла, наблюдая за своим приятелем. Больт, казалось, впал в какое-то оцепенение, его глаза остекленело застыли на правой секции обзорного экрана.
        - Тебе не кажется, - неожиданно произнес он, - что леди Валерия самоустранилась от проведения нашей, э-э-э, акции?
        Кай пошевелился в кресле, меняя позу.
        - Она понимает, что уже не нужна. Да и вообще - я же говорил тебе, она постарела в одну ночь - тогда, когда погиб Кирби.
        - Я никогда не подумал бы, что это так подействует на нее.
        - Она стареет, Гюнтер. Рано, но уже стареет. Жизнь не удалась; намеченные в юности цели все так же далеки от нее, как и прежде, кому она нужна? Валерия - это как стрела, выпущенная из лука: пока она летит вперед, она жива, но стоит остановиться, и она неминуемо упадет, превратившись в простую палку с железным наконечником. Когда-то Лери надеялась, что, продав меня и всех остальных, она вплотную приблизится к своей мечте: будет принята двором как герой-разоблачитель, радеющий за дорогого императора. Все оказалось иначе. Она ничего не добилась, а в качестве приза - я подозреваю - получила скандал и позор. Это гримасы монархии, будь она проклята.
        Больт задумчиво покачал головой.
        - А чем, интересно, такая монархия отличается от современных диктатур? Кстати, ты мне так и не рассказал, кем был Лизмор.
        - Известным солдатом, который швырнул перчатку в лицо императору. Не в прямом, конечно, смысле… Я был прав, утверждая, что с его манерами дело нечисто. Лорд Кимберли был фактическим хозяином своей планеты. Древний род и всякое такое - а он вдруг стал бунтовщиком. Леди Мария, его возлюбленная, это вообще экземпляр. В свое время она наговорила такого, что с трудом избежала публичной казни.
        Кай умолк, видя, что Больт его не слушает. Истребитель мчался над Тирренским морем на высоте двадцать тысяч. Кай включил навигационно-обзорный сканер и выставил ориентировку на юго-восточное побережье Сицилии.
        По левой секции экрана побежали убогие деревушки, вывешенные на просушку сети, рыбачьи лодки, вытащенные на берег, - и практически нигде ни единого огонька, словно действовал приказ о затемнении.

«Но в горах-то аэродромов быть не может, - подумал Кай. - Странно: бомбардировочная авиация, сориентированная на Мальту, должна базироваться на самом берегу, как можно ближе к морю. Но где же они?»
        На экране проплыла темная, неровная масса виноградников, и наконец Кай увидел то, что искал, - полевой аэродром, явно возведенный на скорую руку. Он остановил стремительный бег головки сканера и тут же глухо выругался - на летном поле рядами выстроились длиннокрылые двухмоторные «Хейнкели», а за ними, чуть поодаль, виднелись несколько больших транспортных «Ю-52». Такой вариант Кая совершенно не устраивал, ему требовалось подразделение пикирующих бомбардировщиков, вооруженное «штуками» «Ю-87», и никакое иное. Он был уверен, что где-то здесь, совсем рядом, такая группа должна быть. Радиус действия
«штуки» невелик, и пикировщиков всегда стараются сунуть как можно ближе к цели. Кай вновь погнал головку и буквально через минуту был вознагражден: перед ним появились аккуратные шеренги остроносых самолетов с характерным ломаным профилем крыла и неубирающимся шасси в каплевидных обтекателях.

«Смеху-то будет, - подумал Кай, - если мы паче чаяния хватанем неисправную машину».
        Однако, не успев рассмеяться, он вспомнил, с кем имеет дело, и отогнал эту мысль. В германских ВВС неисправная машина должна находиться в ремонтном подразделении, но никак не в строю подготовленных к вылету самолетов, которые остается только снарядить и заправить!
        - О-о, - зашевелился Больт, выходя из спячки, - нашли. Какой брать будем?
        Кай переключил управление на себя и отдал штурвал, заходя на снижение. По азимуту до цели оставалось меньше ста километров.
        - Брать будем первый попавшийся, - сказал он, - и быстро. Смотри, там стоит батарея 88-миллиметровок: если по нас засадят пару снарядов, грохот будет такой, что сам папа в Риме подскочит. Когда подойдем, возьмешь управление на себя, у тебя уже хорошо получается.
        Больт представил себе понтифика, взлетающего на постели, и коротко хохотнул.
«Дельта» стремительно теряла высоту, приближаясь к спящему аэродрому. На экране промелькнули поднятые на караульных вышках прожекторы и несколько фигур часовых в шинелях. На штыках маузеровских винтовок блеснул тусклый отсвет фонарей; Кай повернул штурвал, заставляя машину накрениться. Истребитель промчался в нескольких метрах от земли и почти остановился. Больт посмотрел на Кая, взял управление на себя и медленно повел машину к рядам пикировщиков. Кай тем временем выдвинул скрытую в пульте панель управления манипуляторами. В нижней секции левого экрана выделился отдельный черный экранчик, на котором появилось условное перекрестье прицела захвата.
        Больт молча подвел «Дельту» к правому для него «Юнкерсу» и медленно отдал от себя штурвал.
        - Еще ниже, - сказал Кай, - черт, на планете это так сложно. Правее. Ниже… вот. Теперь вперед на два метра, а то мы сломаем ему киль.
        Гибкие многосуставчатые «лапы» мягко сомкнулись вокруг фюзеляжа самолета - передняя пара за радиатором, вторая за крылом. Кай посмотрел на свой экран и махнул рукой. «Дельта» рванула вверх. Экран сканера продолжал вести свою цель, и они хорошо видели, что происходило на аэродроме: часовые вдруг забегали, замахали руками, один, сорвав с плеча винтовку, принялся палить в быстро исчезающий в черном небе силуэт «Юнкерса». Для них вознесение грешного пикировщика на небеса выгледело шокирующе жутко - самолет, до того спокойно стоявший в ряду своих собратьев, вдруг начал вертикально подниматься и за несколько секунд пропал из виду, унесенный нечистой силой.
        - Мы его там не искалечим? - поинтересовался Больт.
        - Уже искалечили, - спокойно ответил Кай. - Смяли антенну. Но она тебе не понадобится, ты будешь держать со мной связь через скафандр. Поднимайся на двадцать тысяч, ориентируйся на курс возвращения.
        - А пропеллер?
        - Я что, похож на идиота? - возмутился Кай. - Я выпустил переднюю пару намного ниже задней, так что он сейчас висит у нас носом вниз. Если бы мы раздавили пропеллер, то какой бы черт нам его менял?
        Глава 4
        Больт почти повизгивал от нетерпения. Едва Кай опустил их добычу на луг и посадил рядышком «Дельту», как он кубарем выкатился из люка и побежал к
«Юнкерсу». Улыбаясь, Кай включил внешний свет. Луг залило голубоватое сияние скрытых в броне прожекторов. Кай выбрался из рубки и подошел к пикировщику.
        Он был красив хищной красотой грифа. Самолет был окрашен в «сетчатый» серо-зеленый камуфляж, брюхо было светло-серым, а оконечности крыльев снизу покрыты ярко-желтой краской. Пустотелый поводок антенны, торчавший из кабины за бронеспинкой пилотского сиденья, был смят, как и ожидалось. Толку от него теперь не было; вместе с ним была разорвана и проволочная антенна, которая должна была тянуться к передней кромке киля.
        - Интересно, - хмыкнул Больт, взбираясь на левое крыло, - пулеметы воздушного стрелка заряжены.
        Он рывком сдвинул фонарь пилотской кабины, скользнул внутрь тесного кокпита и наклонился над приборным щитком. Кай услышал пару щелчков. В левом крыле «штуки» бледно впыхнула посадочная фара.
        - Электрооборудование в норме, - довольно сообщил Больт. - Попробуем пустить движок?
        - Попробуй, - улыбнулся Кай, - если что, потом подкачаем пневмосистему моим компрессором. Ты только тормоза проверь, а то укатишься к чертям в долину.
        Больт весело отмахнулся и вновь склонился над приборами. Через несколько секунд двигатель вдруг ожил, чихнул и огласил окрестности яростным сытым ревом. Кай заглянул под крылья в поисках возможных течей гликоля из системы охлаждения, но ничего не обнаружил, хотя по множеству причин уже определил, что машина им попалась испытанная и побывавшая в боях. Больт оглушительно прогазовал и выключил мотор.
        - Все в порядке, - сказал он, вылезая на крыло. - Заведется, куда он денется. Похоже, он почти подготовлен к вылету. Но ты знаешь, бензина совсем нет, в баках что-то еле плещется.
        Кай поскреб голову.
        - Ну, я думаю, мы сможем что-то придумать. В Тулоне авиабензин должен быть обязательно, там полно самолетов морской авиации.
        На рев из дома вылезла Валерия; Лок наблюдал за происходящим из своего окна на втором этаже, попыхивая сигаретой. Женщина зябко куталась в летнее пальто и щурилась от яркого света прожекторов.
        - Удивительно, - произнесла она, скептически осматривая бомбардировщик, - и эта железяка может летать?
        - Эти железяки разбомбили пол-Европы! - запальчиво выкрикнул Больт.
        Валерия поморщилась. В воздухе все еще плавал едкий выхлоп, сплюнутый закопченными патрубками выпуска. Кай наслаждался давно знакомым ему ароматом, но Валерии, конечно же, он понравиться не мог. Она демонстративно чихнула, потерла глаза и повернулась к дворцу:
        - Спокойной ночи, джентльмены. Будьте любезны не заводить это зеленое чудовище хотя бы до утра. Мы все очень устали.
        В окне мелькнул огонек сигареты: Лок одобрительно помахал рукой и скрылся в глубине комнаты. Больт вздохнул:
        - Ну что, пора и выпить?
        - Задвинь на место фонарь, - посоветовал Кай, - не ровен час, воры залезут, сопрут у тебя ручку вместе педалями - как летать будешь?
        Дождавшись, когда Больт спрыгнет с гладкого алюминия крыла, Кай нащупал в кармане транскодер. Источаемое «Дельтой» сияние погасло, а сама она слова бы растаяла в воздухе.
        - Вообще-то говоря, - недовольно пробурча Кай, - мне не нравится хранить старую кобылу на открытом воздухе. Режим маскировки сжирает чертову прорву энергии. Я предпочел бы, чтоб она стояла в нашем итальянском гнезде.
        - Тебе здесь не нравится?
        - Да, Гюнтер, мне здесь действительно не нравится. Ну не люблю я все эти горы. Не люблю и не могу с собой ничего сделать.
        Они неторопливо вошли в холл и свернули к кухне. После короткого поиска Кай обнаружил добрый кусок свиного окорока, а Больт - красное вино в оплетенной соломой бутыли. Прихватив длинную французскую булку и старинное серебряное блюдо, друзья поднялись наверх, в спальню Кая.
        - Черт, - поморщился Больт, закрыв за собой дверь, - мы забыли нож!.. Сейчас я сбегаю.
        - А-а, - вяло махнул рукой Кай, - сиди.
        С этими словами он сунул руку под куртку, повозился там, расстегивая что-то, и вытащил на свет изящный позолоченный кинжал с желтоватой костяной рукояткой. Попробовав пальцем остроту его граней, Кай быстрыми движениями разделил окорок на несколько частей и принялся вытирать клинок салфеткой, лежавшей на трюмо.
        - Ого, - блеснул глазами Больт. - Что это у тебя такое?
        - Фамильная реликвия, - отозвался Кай, - достань из бюро стаканы, они чистые…
        Едва Больт наклонился над полированным бюро, где, по словам Кая, должны были находиться бокалы, в дверь кто-то осторожно поскребся.
        - Да! - недовольно крикнул Кай. - Входите! Опять спокойно выпить не дадут… - пожаловался он в сторону.
        К его удивлению, в комнате появилась леди Роденхейм. На ней была светлая замшевая рубашка, перехваченная в талии широким кожаным поясом, короткая юбка и туфельки на невероятной длины каблуке - Больт, выпрямившись с парой бокалов в руках, на секунду замер, обомлев от восхищения. Коротко глянув на него, Кай довольно хмыкнул.
        - Я не помешаю? - спокойно поинтересовалась хозяйка замка.
        - Ни в коей мере, - улыбнулся Кай. - Герр гауптман, будьте любезны достать еще один бокал. Мы немного ограбили вашу кухню, миледи, - лукаво покаялся Кай, глядя в синие глаза женщины. - Надеюсь, вы простите двух бесцеремонных солдат: мы всего лишь хотели спрыснуть нашу ночную добычу.
        - Я вижу, что нисколько не ошиблась в вас, - усмехнулась Мария. - Вы стремительны, как настоящий саргонит. Как вы оцениваете эту машину?
        - Офицер Больт справится со своей задачей, - ответил Кай и протянул ей наполненный темным вином бокал.
        Леди Роденхейм загадочно улыбнулась и опустилась в придвинутое к столику кресло.
        - Мы здесь все офицеры… Я плохо разбираюсь в авиации: вы уверены, что этот аппарат сможет сбросить триггер?
        - Машина предназначена для прицельного бомбометания, миледи. Но нам потребуется ваша помощь. Скажите, в Тулоне у вас много друзей?
        - В Тулоне? О Бездна! Какие же у меня там могут быть друзья? Мы имели связь с группой подпольщиков из сил «Свободной Франции», но теперь все они мертвы.
        - Проклятье! - Кай сел и задумчиво куснул большой палец. - Что же нам делать? Если нас и в самом деле подожмет время, мы окажемся совершенно бессильны. Как я понимаю, «Оран» прибудет в Алжир в ближайшие же сутки, и дальше ситуация может рвануть вперед хорошим галопом. Тогда мы действительно не успеем.
        - Что вы имеете в виду? - озабоченно спросила леди Мария.
        - Во-первых, у нас нет бензина, в баках самолета что-то еле плещется. Автомобильный бензин тут не подходит, нужен стооктановый авиационный. Я надеялся, что мы сумеем раздобыть его в Тулоне. Во-вторых, нужно нечто вроде контейнера для триггерной мины, потому что в кабину ее, разумеется, не всунешь, ее придется вешать на внешний подвес самолета. Штанги подвеса, расположенные под днищем, рассчитаны для фиксации пятисоткилограммовой бомбы, и нам нужно изготовить контейнер, по размерам приближенный к ней. Из чего он будет сделан - не имеет никакого значения. Такой цилиндр могут сварить в любой автомастерской, где есть обычная кислородная горелка.
        Женщина нахмурилась и некоторое время размышляла, постукивая ногтем по хрустальной стенке нетронутого бокала.
        - Нет, - решительно заявила она. - Я ничем не смогу вам помочь. Если бы лорд Кимберли был жив, он, несомненно, нашел бы выход из сложившейся ситуации. Но я, увы, не в состоянии что-либо требовать от его людей, находящихся в данный момент на территории Европы. Его команда подчинялась исключительно хозяину, а о моем существовании большинство из них даже не подозревают…
        - Ну что ж, - вздохнул Кай, - тогда мне придется стребовать кое-какие очень старые долги.
        - У вас есть могущественные должники? - удивилась леди Роденхейм.
        - Да, миледи. В Испании мне посчастливилось вывезти с того света молодого итальянского офицера по имени Луиджи. Сейчас он стал влиятельным мафиози, способным отдавать приказы, которые выполняются молча и без задержки. Луиджи - человек чести, он никогда не откажет мне в такой ерунде, как бочка бензина и железный цилиндр для нашего заряда. Сейчас мы выпьем, потом слегка отдохнем и снова отправимся в Италию. Я знаю, где искать почтеннейшего бандита: недавно мы с ним встречались, и он оставил мне инструкцию, как найти его в случае острой необходимости.
        - Вы думаете, что он вам доверяет?
        - Не думаю - знаю. Луиджи хочет, чтобы я стал крестным его следующего ребенка… В Италии такими предложениями не разбрасываются.
        Леди Роденхейм глотнула вина, чуть поморщилась и подняла глаза на Больта:
        - Герр гауптман, я могу просить вас принести мне стакан воды? Просто воды, из кухни…
        Больт закивал и поспешно умчался прочь из комнаты. Женщина покусала нижнюю губу, на ее лице Кай увидел легкое смущение.
        - Вы все еще… все еще отказываетесь от меня? - произнесла она, упорно разглядывая свой бокал.
        - Миледи… - Кай призвал на помощь всю свою выдержку. - Миледи, вы причиняете мне почти физические мучения. Клянусь вам, как только я окажусь свободен от того бремени, которое свалилось на мои плечи, я…
        - Все ясно. - Леди Роденхейм резко поднялась на ноги и мотнула головой, словно бы отгоняя назойливое насекомое. - Проклятье чести саргонита… даже здесь. Я уважаю вас, милорд, - добавила она, выходя из комнаты.
        Хлопок двери показался Каю пушечным выстрелом. Он откинулся на спинку старинного кресла и закрыл лицо руками.
        - Э… а где она? - удивился Больт, влетев в спальню с бокалом воды на серебряном подносике.
        - Наливай, - тихо произнес Кай, - и выкинь к чертям эту воду!!!

* * *
        В девять утра Кай разбудил Валерию.
        - Нам понадобятся деньги, - сказал он, коротко объяснив ей ситуацию. - Луиджи нужно будет заплатить людям, которые станут нам помогать…
        - Я понимаю, - безразлично кивнула Валерия. - Вот ключи, сейф наверху, в комнате Кирби. Если, конечно, наше итальянское поместье до сих пор не обокрали, - там около миллиона фунтов и столько же долларов. Купюры разного достоинства, я надеюсь, ты разберешься.
        Кай ответил ей коротким поклоном и вышел, понимая, что говорить им больше не о чем. Внизу его ждала леди Роденхейм. Несколько удивленный, Кай вежливо поздоровался с нею и собирался было идти на луг, но женщина остановила его:
        - Лорд Кай, ситуация может измениться в любую секунду, и я хочу иметь возможность связаться с вами. - С этими словами она протянула Каю плоский черный аппарат размером с портсигар - индивидуальный блок связи среднего радиуса действия. - Частота зафиксирована, вам остается только слушать.
        - Спасибо. - Кай сунул трубку во внутренний карман пиджака и мягко улыбнулся: - Будем надеяться, что мы успеем и все пойдет как надо.
        - Да, - кивнула леди Мария, - будем надеяться…
        Больт уже сидел в рубке «Дельты» - отправляясь после короткого завтрака к Валерии, Кай отдал ему ключ-транскодер и объяснил, как им пользоваться. Алая машина едва слышно шипела запущенными генераторами. Прежде чем нырнуть в люк, Кай чуть задержался и еще раз оглядел пятнистый «Юнкерс», блестевший на солнце мелкими капельками недавнего дождя. Ночью, вдруг хлопнув себя по лбу, Кай схватил рулетку и полез под брюхо пикировщика, чтобы замерить установочные размеры бомбодержателя. Цифры Кай держал в голове; он подмигнул самолету и решительно вошел в рубку.
        - Ну, вперед, - сказал он Больту, садясь в правое кресло.
        Гауптман задраил люк и потянул на себя сектор газа. Он управлял машиной с уверенностью опытного пилота, и Кай подумал, что уже, наверное, можно было бы переходить к полетам вне атмосферы. Если бы в этом была необходимость… Кай отвернулся, не желая показывать другу свою горькую улыбку. Астронавигация ему не понадобится, хмыкнул он про себя. А жаль, потому что из Больта вышел бы отличный истребитель: он спиной чувствует тягу и ориентировку, через месяц тренировок он смог бы летать не глядя на приборы. А еще через полгода - не пользуясь вычислителем, прикидывая все курсовые параметры «на глаз» и не ошибаясь при этом.
        Нет, сказал себе Кай, не думай об этом, ты не имеешь права. Все кончилось, это все теперь за спиной. Твоя война ушла, тебе не с кем больше сражаться. Ты закончишь эту последнюю свою битву и уйдешь на покой, чтобы жить воспоминаниями и давно утихшей горечью. Никакая война не может длиться вечно: это абсурд, так не бывает.
        Усталость сражалась в его душе со старой родовой воинственностью. На долю предков войн хватало с избытком, война длиною в жизнь считалась нормой существования. Он, лорд Кай, был первым из Харкаанов, лишенным фамильной привилегии сражаться до глубокой старости и умирать с оружием в руках. Первым и, без сомнения, последним, ибо его младший брат с колыбели проявлял фамильную воинственность и неукротимость.
        Почувствовав, что воспоминания сейчас накроют его с головой, Кай раздраженно фыркнул и выбрался из кресла.
        - Ты куда? - удивился Больт.
        - Рули, - махнул рукой Кай. - Не обращай на меня внимания.
        Он распахнул дверцу своего импровизированного «бара», достал вожделенную каплевидную бутыль и крепко приложился к ее содержимому. Легендарный настой почти сразу выгнал из сознания все темное, вернув Каю его нормальное, почти веселое расположение духа.
        Больт начал возиться с навигационным вычислителем, заставляя его вспомнить координаты усадьбы на берегу моря. Кай усмехнулся и, перегнувшись через спинку своего кресла, коротко пробежался пальцами по панели ввода. На дисплее машины появились ряды синих цифр. Кай отрепетовал ввод и снова поднял бутылку
«Саргонского креста».
        - Садись на ручном, - приказал он Больту, - не привыкай слишком доверять всей этой машинерии. По возможности все следует делать руками, не обрастая дурными привычками…
        Гауптман уверенно опустил истребитель во дворе усадьбы перед воротами каретного сарая. Кай потянулся и посмотрел по сторонам. Кажется, все было в порядке: два автомобиля сиротливо спали под навесом, нетронуто пестрел возле дома цветник погибшей Норы.
        Кай выбрался из машины, распахнул ворота и отошел в сторону, давая Больту возможность загнать «Дельту» в пыльный сарай. Не дожидаясь, пока он закончит консервацию, Харкаан отпер внутренние двери и взбежал наверх.
        В комнате, которую занимал Кирби Зорган, и в самом деле высился уродливый железный ящик, покрытый коричневой краской. После недолгой возни с замками Кай распахнул тяжеленную дверь и восхищенно присвистнул: металлические полки сейфа были завалены аккуратными пачками денег.
        Снизу раздался голос Больта, который тревожно звал своего друга.
        - Иди сюда! - крикнул Кай, высунувшись в коридор.
        - Бог мой! - едва не задохнулся Больт, заглянув в сейф. - И сколько же тут?
        - Миллион фунтов и столько же долларов, - усмехнулся Кай. - Фальшивых, разумеется, но сделаны они лучше оригинала, ни один эксперт не отличит. Когда мы вернемся от Луиджи, надо будет перегрузить их в какие-нибудь сумки и спрятать в моей кобыле.
        - Ты решил обокрасть леди Валерию? - понимающе подмигнул Больт.
        - Ну конечно! Зачем они ей нужны? А мы с тобой найдем им применение, а? Можно считать, что мы богатые люди.
        - Н-да… - Больт аж побледнел. - Миллионы… Черт возьми, на эти деньги можно купить себе любые паспорта. И паспорта, и вообще все на свете.
        Кай выдернул из сейфа пачку долларов, наскоро пересчитал - в пачке оказалось пять тысяч купюрами по пятьдесят - сунул ее в карман и закрыл тяжелую дверь.
        - Нам пока хватит, - решил он. - Бочка бензина плюс железный цилиндр не могут стоить бешеных денег. Наверное, нам еще понадобится грузовик. Ну, разберемся. Поехали.
        Спустя несколько минут черный «Форд» уже шустро пылил по дороге, направляясь на юг. Больт гонял настройку радиоприемника, пытаясь найти какую-нибудь музыку, но все время натыкался на очередную речь Дуче, которую, похоже, транслировали все итальянские станции. Наконец ему удалось поймать Швейцарию: Лозанна крутила французский шансон, и гауптман решил, что от добра добра не ищут.
        Кай выполз на узкое шоссе, свернул налево и прибавил газу.
        - Все-таки в Штатах умеют делать приличные машины, - заметил он, прикуривая. - Если бы еще Италии делали приличные дороги!
        - Последнюю нормальную автостраду здесь построили во времена Гая Юлия, - в тон ему усмехнулся Больт.
        В начале шестого пополудни, пролетев почти триста километров, желтый от пыли
«Форд» въехал наконец в Таранто. Неподалеку от города приятели счастливо избежали осмотра военным патрулем: перед ними оказался старенький «Фиат», перегруженный многочисленным семейством. Почтенной матроне, сидевшей рядом с мужем-водителем, не понравилась какая-то фраза, оброненная начальником патруля, и она устроила визгливый, чисто южный скандал с поминанием Девы Марии, всех апулийских святых и, конечно же, грехов неосторожного офицера, - солдаты сбежались послушать перепалку, а Кай незаметно включил передачу и спокойно проехал мимо передвижного поста. Больт долго давился хохотом, не в силах забыть это удивительное зрелище, и шутя попрекал своего друга, не давшего ему насладиться экзотическим представлением.
        Кай лишь улыбался в ответ, ибо паспорта у Больта не было. Разумеется, некоторое количество лир, врученных патрульным, легко поправило бы ситуацию, но лишний раз нарываться ему все-таки не хотелось. Лир, правда, у них было вполне достаточно.
        Попетляв по городу и пару раз спросив дорогу, Кай нашел нужную улочку и вскоре остановился возле невзрачного древнего строения в пару этажей, ободранного и несколько покосившегося от времени. На первом этаже располагалась траттория с коричневой вывеской, выглядевшей так, будто ее вешали во времена раннего христианства.
        - Ну, вроде это здесь, - сказал Кай, выключая зажигание.
        - Мне казалось, что твой приятель - человек вполне респектабельный, - заметил Больт, не без удивления глядя вдоль узкой горбатой улицы.
        - Так и есть, - отозвался Кай. - Не забывай, что он - настоящий итальянский мафиози. Это тебе не рейх…
        С этими словами он нырнул под сиденье, порылся там и вытащил здоровенный ком грязных тряпок. Развернув тряпки, Кай подкинул на ладони тяжелый вороненый
«парабеллум».
        Больт пошевелил шеей в белоснежном крахмальном вороте американской сорочки и нерешительно распахнул свою дверь.
        Они вошли в полутемный зальчик заведения, где возле стойки негромко переговаривались бармен и двое молодых мужчин в черных жилетах поверх мятых рубашек с закатанными рукавами, и Кай с достоинством опустился за столик. Выставленный на всеобщее обозрение палец с массивным перстнем произвел впечатление: из-за стойки неторопливо выбрался средних лет лысоватый дядька в несвежем фартуке.
        - Mi scuso, - очень вежливо обратился к нему Кай. - Ma cerco il Signer Scaglia.
        Мохнатые брови кабатчика поползли вверх, но он справился с недоумением. Внимательно осмотрев гостей заведения, он медленно кивнул и скрылся за стойкой, нырнув в малозаметную темную дверь. Его собеседники демонстративно притихли и углубились в свои стаканы.
        - Ты уверен, что нас тут не прикопают? - спросил Больт, передернув плечами, словно ему вдруг стало холодно.
        - Уверен, - спокойно ответил Кай. - По-моему, Луиджи сейчас здесь.
        Он оказался прав: через пару минут за стойкой скрипнуло, и из подсобного помещения выбрался немного помятый синьор Скалья собственной персоной. На нем был такой же, как и у остальных, темный жилет, такая же надвинутая на глаза кепка. Как показалось, он выглядел не лучшим образом.
        - Мадонна мия, ты приехал в не самое удачное время, - сообщил он, садясь за столик. - У меня случись кое-какие неприятности.
        Кай тяжело вздохнул и поскреб макушку.
        - У меня тоже. Чем я могу тебе помочь?
        - Я сказал бы - убраться подальше отсюда, чтобы тебе не прострелили башку, но тебе я этого, конечно не скажу…
        - Так. - Кай откинул полу своего пиджака, чтобы наметанный глаз Луиджи различил рифленую рукоять «парабеллума», засунутого под брюки.
        Скалья приподнял брови.
        - Ага… ладно, идемте. Посидим, поговорим.
        Луиджи провел своих гостей за стойку, они миновали пустую кухню и вошли в небольшую комнату с темным от пыли окном, где находились продавленный диван, пара старых кресел и низкий круглый стол.
        - Есть будете? - спросил Скалья.
        - Наверное, да, - кивнул Кай. - Мы ехали почти целый день.
        Луиджи снова исчез, чтобы через пять минут вернуться с большим подносом, на котором стояли тарелки со спагетти и помидорами. Из перекошенного буфета под стеной он вытащил высокогорлую бутыль вина и три обычных стакана.
        Изголодавшийся в дороге Кай проглотил налитое ему вино и жадно набросился на макароны.
        - Я ни черта не понимаю в итальянской кухне, - признался он, - но, кажется, у тебя здорово готовят.
        Луиджи рассеянно покачал головой.
        - А… - начал было гауптман, но договаривать не стал: опрокинув стоявшую перед ним тарелку, он выхватил из-под левой руки свой «кольт», судорожно продернул затвор и открыл огонь, целясь куда-то в нижнюю часть окна.

«Парабеллум» оказался в руке Кая одновременно со звоном разлетевшегося стекла. Луиджи сидел к окну спиной и, увидев оружие в руках Больта, сразу же улетел на пол, чтобы уйти с линии огня.
        Обтекаемая синяя «Альфа», затормозившая почти впритирку со стеной траттории, взревела двигателем. Высунувшийся из окна человек с армейской «береттой» упал вглубь салона, изуродованный тремя или четырьмя пулями сорок пятого калибра, вылетевшими из ствола кольта. Кай бил не по стрелку, а по длинному капоту автомобиля. Взвыв с полностью открытой «дырой» дросселя, спортивный движок тотчас же зазвенел парой расколотых поршней, заглох, и «Альфа», вильнув носом, с глухим ударом врезалась в стену заведения.
        - Ох, черт, - просипел Больт, дышавший, как загнанный заяц, - ох, черт…
        - Больше никого не будет? - спросил Кай, не торопясь прятать пистолет.
        - Никого, - сверкнул глазами Луиджи, поднимаясь с пола. - Вы на машине? Нам нужно убраться отсюда.
        - Идем! - Кай засунул «парабеллум» под брюки и дернул за плечо Больта. - Поехали, Гюнтер, нам только полиции не хватало.
        - Мои парни разберутся, - быстро сказал Луиджи, - но нам надо уехать…
        В дверях они почти столкнулись с двумя мужчинами из зала, которые держали в руках охотничьи ружья. Луиджи разразился пулеметно-быстрой тирадой, из которой Кай не понял и половины, оттер плечом своих подручных и почти бегом бросился через кухню.
        Скалья запрыгнул на заднее сиденье «Форда» и чуть пригнулся, очевидно, не желая быть замеченным. Кай запустил движок, объехал разбитую «Альфу», из которой полувывалился человек с неузнаваемо развороченным лицом, продолжавший сжимать в пальцах рукоятку своего автомата, и рванул вниз по улочке. Навстречу машине уже бежали восторженно вопящие мальчишки.
        - Куда ехать? - спросил Кай.
        - Сейчас направо, - сказал Луиджи, приподнимая голову. - Потом через два квартала в объезд собора и в левый переулок.
        Объехав до небольшой площади перед высоким старинным храмом, Кай сбросил скорость.
        - Придержи руль, - попросил он Больта.
        Пока гауптман держал баранку, Кай быстро замотал в тряпки свое оружие и засунул его обратно под сиденье. Луиджи по-прежнему лежал на полу за передним диваном. Кай выпрямился, перехватил руль и направил машину в тесный грязноватый переулок, обильно украшенный сушащимся на вечернем солнце бельем. «Форд» прошел через эту хлопающую простынями трубу, выехал на перекресток и двинулся вниз, спускаясь к морю. Под колесами зачавкала древняя брусчатка.
        - Эти люди были тебе должны? - спросил Кай, не оборачиваясь.
        Луиджи поднялся, глянул в окно и уселся на сиденье.
        - Ты догадлив, - хмыкнул он, отряхивая желтую пыль со своей рубашки. - Не мне, а Марко. Но до Марко им, конечно, не добраться никак, и они решили угрохать меня. Вчера мне прислали рыбу… Получается, что теперь я опять должен тебе. И особенно вам, синьор, - он коротко поклонился в сторону Больта, - если бы вы их не заметили, щебетал бы я сейчас прямехонько в чистилище. Мадонна мия! Выходит, у меня теперь целая куча долгов.
        - Только нас, пожалуйста, отстреливать не надо, - хохотнул в ответ Кай. - Мы уж как-нибудь так, потихонечку…
        Луиджи подался вперед, положил ладони на плечи своих спасителей и густо обдал их ароматом свежайшего чеснока:
        - Синьоры, вы сошли с ума! Луиджи Скалья всегда честно платит свои долги. Я весь ваш, приказывайте, что хотите.
        - Куда мы едем? - спросил Кай, притормаживая на тесном перекрестке.
        - Налево. Мы едем к одной милой девушке. Графиня Титти, ха-ха-ха!
        - Что, настоящая графиня? - искренне удивился Больт.
        - Настоящая, синьор, настоящая. У нее нам ничто не грозит. Она - любовница моего брата.
        Кай остановил машину возле довольно запушенного здания, построенного, очевидно, во времена Возрождения, но с тех давних пор изрядно обветшавшего. Следуя за Луиджи, они с Больтом прошли в просторное помещение на первом этаже. Скалья тотчас же повернулся к висевшему на стене древнему распятию из потемневшего дерева и принялся креститься, вознося благодарственную молитву. Больт поджал губы: в нем вдруг проснулся лютеранин.
        Луиджи не успел закончить благодарить Мадонну, как по широкой каменной лестнице сбежала молодая женщина с очаровательным тонким лицом, обрамленным пушистой копной темных волос. Синьор Скалья довольно фамильярно обхватил ее за талию и принялся шепотом объяснять что-то, то и дело кивая в сторону Кая. Женщина рассмеялась, игриво хлопнула его по щеке и повернулась к гостям.
        - Графиня делла Пьомбо, синьоры, - представил ее Луиджи.
        - Ах, можно просто Титти, - весело перебила его та. - Вы, кажется, не успели закончить обед, синьоры? Прошу вас, идемте…
        Сидя в просторной трапезной зале, Кай понял, что кто-то, по-видимому, недавно вложил сюда порядочную сумму: интерьеры несли на себе следы недавнего ремонта, даже позолоченная лепнина на потолке выглядела подновленной. Луиджи в ожидании обеда умчался звонить своему могущественному братцу, докладывая о счастливом спасении от неминуемой смерти, а прелестная графиня отправились командовать нерасторопной прислугой.
        Больт посмотрел на часы и вздохнул.
        - Скоро стемнеет…
        - Темнота - друг диверсанта, - философски отозвался Кай. - Не беспокойся, старик, у меня такое чувство, что теперь у нас все получится в самом лучшем виде, Луиджи разобьется в лепешку, но выполнит мою просьбу. Иначе он просто потеряет лицо, ты понимаешь?
        - Я не понимаю, как ты можешь доверять таким типам, - вполголоса ответил Больт. - Ведь он же бандит.
        - Ну и что с того? А я, интересно, кто? Лояльный подданный его императорского величества? Черта с два. Я такой же бандит, как и Луиджи. У нас обоих серьезные нелады с законом. Ты знаешь, что будет, если милейшая леди Валерия, которая так тебя восхищает, утащит меня с собой? Меня казнят, причем очень быстро; я и оглянуться не успею, а уже - вознесся…
        Больт ответил ему очередным вздохом.
        В трапезную вернулся Луиджи.
        - Ну, рассказывай! - весело предложил он, хлопнув Кая по плечу. - Что там у тебя стряслось?
        Кай вкратце объяснил приятелю, что ему нужно. Луиджи потер подбородок, размышляя, и поднял глаза к потолку.
        - Ну, бензин я сделаю тебе хоть сейчас, у нас пока хватает друзей на базе королевских ВМС. А вот что касается этого чертова цилиндра - у тебя есть хоть какое-то подобие чертежа?
        - Я нарисую за пять минут. Повторяю, Луиджи, это очень простая конструкция, важно лишь соблюсти размеры. Вот если бы мы смогли сделать его прямо сегодня ночью!..
        - Наверное, сможем. Сейчас по-быстрому перекусим и поедем за город, в мастерские одного моего родича. У него есть все, что тебе нужно. Грузовик он тебе тоже найдет. Деньги у тебя с собой?
        - Денег достаточно.
        - Ну и хвала Мадонне. О, а вот и милая Титти!
        Глава 5
        Луиджи долго петлял по окраинам Таранто, пока наконец не заехал в какие-то промышленные трущобы, хаотично застроенные кирпичными боксами и цехами. Асфальт тут был далеко не везде, в нескольких местах «Форду» пришлось катить по пыльным тропам, огибавшим то свалки, то снова заброшенные цеха с давно выбитыми стеклами. Наконец они въехали на территорию большой мастерской, сплошь заваленную резанными и поржавевшими автомобильными остовами. Здесь, казалось, побывала вся Европа: Кай не без удивления разглядывал побитые ржавчиной рамы, среди которых попадались и почти целые кузова, и его наметанный глаз различал то, что раньше было «Мерседесами», «Фиатами», «Рено», встречались даже такие редкости, как «Даймлер», над которым от души поработал какой-то пулеметчик, или бельгийская «Минерва» со смятым от страшного удара правым бортом.
        Луиджи заглушил мотор перед замшелым высоким боксом, имевшим, по-видимому, два этажа: под крышей шел ряд окон, тускло светившихся через многолетний слой пыли. Уже темнело. Сквозь щели из-за закрытых деревянных ворот лился свет и раздавались неритмичные удары рихтовочного молотка по противно дребезжащему в ответ металлу. Скалья решительно потянул на себя тяжелую створку и просочился внутрь.
        Войдя в бокс, Кай увидел, как молодой парень в насквозь промасленном комбинезоне с яростью охаживает слегка помятое крыло миниатюрного «Тополино»: несчастная кроха тряслась всем своим тщедушным тельцем, а крыло, кажется, «уходило» еще сильнее. При виде Луиджи горе-рихтовщик отложил инструмент и с почтительной улыбкой двинулся ему навстречу. Мафиози что-то негромко спросил, кивнул, удовлетворенный ответом, и, махнув Каю рукой, чтобы тот подождал, резво двинулся вверх по металлической лестнице, шедшей вдоль стены.
        Бокс был освещен одной-единственной лампой с жестяным «промышленным» абажуром, которая качалась посреди помещения, собирая вокруг себя полчища насекомых. Оглядевшись, Кай заметил в глубине бокса темные туши двух автомобилей, и еще один, без колес, стоявший на подпорках справа от входа. Над воротами под потолком бокса шло некое подобие галереи с одной-единственной дверью: за ней, поднявшись по лестнице, скрылся Луиджи.
        - Курить здесь, наверное, не стоит, - пробурчал Больт, уныло наблюдая за юным мастером, который вновь принялся за свою шумную работу.
        - Потерпи, - отозвался Кай. - Выйдем на воздух, покуришь.
        Жирный обед и вина молодой синьоры Титти привели его в самое благодушное настроение. По дороге в мастерскую Луиджи заскочил в какую-то лавку, чтобы разжиться еще парой бутылочек на ночь, и Кай с удовольствием предвкушал милую пирушку. Из размышлений о скромных радостях чрева его вывел голос Луиджи, оравшего сверху:
        - Поднимайтесь сюда, синьоры!
        Под крышей оказалось нечто вроде конторы, совмещенной со складом явно краденых запчастей: через дверь, приоткрытую в фанерной перегородке, Кай увидел завалы из грязных радиаторов, глушителей, головок и прочего автомобильного хлама. Все было далеко не новым. В конторке, помимо старого письменного стола, зеленого в пятнах дивана и кресла, присутствовал также веселый старикан с добрым пузом, туго обтянутый замасленным комбинезоном.
        - Приветствую вас, синьоры! - захихикал он. - Луиджи говорит, что у вас есть для меня работа? Выкладывайте, дядя Карло сделает все, что попросите.
        - У вас есть бумага? - поинтересовался Кай, доставая из кармана свой золотой
«Паркер». - Я нарисую вам эскиз, а вы решите, справитесь за ночь или нет.
        Дядюшка Карло шустро повернулся, выдвинул ящик письменного стола и достал оттуда лист и линейку. Кай склонился над столом и несколькими штрихами набросал контуры требуемого цилиндра. Потом, почесав затылок, вывел то же в аксонометрии, чтобы мастер лучше понял, что от него требуется.
        - Вот здесь, - сказал он, показывая ручкой, - нужно сделать выемки: я думаю, будет лучше всего, если в отверстия вы вварите обоймы от крупных подшипников. Этого добра у вас, кажется, навалом. Внутри надо сделать нечто вроде полки из более толстого металла. Скорее всего хватит пятимиллиметровки. В полке - отверстия. И еще пару хомутов с крепежом. Сейчас я нарисую…
        - Вы инженер? - спросил Карло с неожиданной подозрительностью.
        - Нет, - опешил Кай. - А что?
        - Так, ничего. Может быть, вы и сами сварите эту вашу авиабомбу?
        Кай едва не дернулся. Если бы не пьяный смех Луиджи, он не удержался бы от резкости.
        - Дядюшка Карло очень ревнив к тем, кто умеет что-то делать руками! - захохотал Скалья. - Ну-ну, старина, прекратите валять дурака. Работа срочная, и вам за нее хорошо заплатят.
        Старик хмыкнул и с размаху ударил Кая по плечу так, что тот едва не присел.
        - Раз заплатят - тогда все в порядке. Джино, сынок! - заорал он, высунувшись в дверь. - Сбегай в старый цех да прикати ту дубовую бочку, что стоит в левом углу. И подсобери мне листовые обрезки, которые валяются за гаражом.
        Взяв сделанный Каем эскиз, старый мастер вышел из своей конуры, и вскоре снизу донеслась какая-то металлическая возня: видимо, он рылся в инструментах.
        - А на кой черт ему бочка? - недоуменно спросил Кай.
        Луиджи пожал плечами.
        - Он - кароссьеро[Кароссьеро - кузовной (каретный) мастер, иносказательно - автодизайнер, художник по металлу.] , ему виднее, что и как делать. Ну что, идем в машину, выпьем? Карло не очень-то любит, когда в его берлоге пьют без него.
        - Да, пожалуй, - отозвался Кай. - Если я правильно понял, тебе не терпится надраться по случаю второго рождения.
        Скалья горестно закивал и толкнул дверь. Размесившись в салоне «Форда», друзья откупорили бутылку вина, в перчаточном ящике Кай обнаружил пыльный стакан, и он пошел по кругу. В слабом свете плафона Больт задумчиво очистил апельсин, вздохнул и поинтересовался:
        - И часто это в вас палят, синьор Скалья?
        - Я до последней минуты не мог поверить, что эти свиньи Форгьери и впрямь решат меня убрать. Ну ничего, Марко покажет им, что значит связываться с нашей семьей. За вас, синьоры!
        Стакан вина вдруг ударил Луиджи в голову, и он разоткровенничался, рассказывая, как плохо идут дела в последнее время. По его словам, страна обнищала до ужаса, карабинеры сошли с ума окончательно, денег брать не хотят, боятся, а дуче обещает закрутить всех в бараний рог.
        - И вообще, - добавил он, грустно глядя на бутылку, - пора сматываться в Америку. Вот только как это сделать?
        - Неужели у тебя там нет какого-нибудь дядюшки? - удивился Кай.
        - Дядюшки… - Луиджи скорчил кислую мину и глотнул прямо из горлышка. - В гробу я видал всех этих дядюшек. Луиджи Скалья может постоять за себя без всяких дядюшек!
        Из цеха донеслись частые глухие удары. Повернув голову, Кай сквозь приоткрытые ворота увидел, что мастер Карло вооружился латунным молотком и выколачивает по бочке большой лист поржавевшего металла. Молоток так и летал в его уверенной руке: подручный Джино подтягивал металл, и неровный лист стали быстро превращался в аккуратный цилиндр. Кай удовлетворенно покачал головой. Старик и впрямь знал свое дело.
        - Когда-то Карло держал настоящее ателье, - сказал Луиджи, поймав его взгляд, - делал кузова на заказ для богатых любителей. К нему приезжали со всей Апулии, он мог выполнить любой каприз; знаешь, как его уважали!
        - А что же случилось потом? - удивился Кай. - Прогорел?
        Луиджи поболтал в воздухе бутылкой, прислушиваясь к плеску ее содержимого.
        - Потом убили его единственного сына, художника, - мрачно сказал он. - И старик начал пить. Он пил до тех пор, пока не пропил все, что у него было. Отец помог ему вернуться к жизни: купил эти цеха, инструмент и все прочее. Теперь Карло ремонтирует эти автомобили. У него был очень талантливый сын, синьоры…
        Кай ощутил приближение автомобиля и не ошибся: через минуту в зеркале появились чьи-то фары.
        - К нам кто-то едет, - сказал он, - какой-то грузовик. Кто это может быть, Луиджи?
        Больт угрожающе ощерился и сунул руку под пиджак, нащупывая рукоятку пистолета, однако Луиджи, бросив быстрый взгляд через заднее стекло, успокаивающе махнул рукой:
        - Это бензин приехал, - и выбрался из салона.
        Кай счел за лучшее остаться в автомобиле. Продолжая смотреть в зеркало, он увидел, как под самую корму «Форда» подошел туполобый грузовик с тентованным кузовом, и из его кабины молодцевато выпрыгнул совсем юный офицер в мундире морского летчика. Он сердечно обнялся с Луиджи, и они скрылись за машиной. Вскоре Кай услышал стук откинутого заднего борта и какую-то возню, словно внутри грузовика волокли что-то очень тяжелое. Он оказался прав: под бортом появились двое матросов, которые помогали Луиджи и офицеру скатить по подложенным доскам металлическую двухсотлитровую бочку. Вслед за бочкой из грузовика выбросили зеленый деревянный ящик без крышки.
        Луиджи порылся в карманах брюк, вытащил оттуда бумажник и принялся отсчитывать купюры. Передав их офицеру, он хлопнул его по плечу и скрылся в боксе мастера Карло. Грузовик вновь зафырчал мотором и подал назад, чтобы развернуться.
        - Так, бензин нам привезли, - удовлетворенно потер ладони Кай. - Бочка, судя по всему, полная, и ее хватит по уши. В ящике, как я понимаю, насос со шлангами. Теперь хотелось бы добраться без приключений до дому - и можно считать, что дело в шляпе.
        - А корпус? - возразил Больт.
        - Дядюшка Карло, кажется, и впрямь знает свое дело. Слышишь, они вроде начали варить.
        Из бокса действительно раздавалось слабое шипение автогена.
        - А сколько весит этот чертов триггер? - спросил Больт. - Ты уверен, что такой контейнер его выдержит и не развалится в полете?
        - Выдержит, - отмахнулся Кай, - тебе лететь с ним несколько минут. Главное - попасть в цель.
        - Знать бы еще, что это за цель…
        - Верно. Но если наши предположения верны, то уж цель-то я тебе разведаю до мелочей. Важно, чтобы она вообще была как таковая. Чтобы все эти ублюдки и в самом деле собрались в одной точке - тогда-то мы их и расплющим.
        Кай старался не думать о том, что удар триггера идет в основном вниз, параллельно гравитационной оси, и в тектонически неблагополучном районе может вызвать мощные сдвиги коры. Он понятия не имел, насколько устойчивы будущие площади поражения, да и вообще с саперным делом сталкивался лишь чисто теоретически, во время учебы в офицерском корпусе. Он помнил только, что подобная мина предназначена для уничтожения глубоких, многоуровневых долговременных сооружений в случае их оставления перед лицом врага. Конечно, взрывная волна триггерного заряда могла наделать дел и на поверхности: одного ее
«хвоста», направленного вверх, было достаточно для того, чтобы сбить в небе легкий самолетик Больта.
        В машину шумно вернулся Луиджи.
        - О, эту мы уже допили? - удивился он, заметив под ногами пустую бутылку. - Ну, так открывайте следующую. Я уломал Карло продать вам его «Фиат». Мне - двести долларов.
        - Вот это разговор! - восхитился Кай, доставая из корзинки новую бутыль вина. - Я вижу, американские денежные знаки тебя изрядно разбаловали.
        - Нет, ну чего ты… - смутился Луиджи. - Я же знаю, что у тебя есть. Ну… а мне они душу греют. Все-таки доллар есть доллар.
        Кай сунул ему в руки бутылку и полез в карман, где дожидалась своего часа пачка зелененьких денежек. Не желая демонстрировать ее приятелю, он аккуратно высвободил пальцами четыре бумажки и, скомкав их четвертушкой, передал Луиджи. Тот запихнул доллары в жилетный карман не разворачивая - так, словно бы ничего и не произошло. Больт, внимательно наблюдавший за этой сценкой с заднего сиденья, тихонько хмыкнул.
        - Что я должен за бензин? - спросил Кай.
        Луиджи оскорбленно замотал головой.
        - Считай, что я тебе его подарил. Пей!.. За мое рождение.
        Кай поднес к губам наполненный гангстером стакан, и в этот миг в кармане его пиджака приглушенно пискнуло.
        - Что это? - встревожился Луиджи.
        - Это у меня в животе, - поспешно ответил Кай и вывалился из-за руля, моля бога, чтобы писк не повторился.
        - Я готов поклясться, что кухарка у Титти вполне приличная! - заорал вслед ему Скалья. - Это вы по дороге…
        Расстегивая на ходу брюки, Кай забежал за стену цеха и вытащил блок связи.
        - Да… - прошептал он. - Слушаю.
        - Это я, милорд, - мягко зажурчал голос леди Роденхейм. - У вас все в порядке?
        - Лучше, чем я мог надеяться, - усмехнулся Кай, - если не считать того, что мы влипли в перестрелку и господин Больт показал себя отличным снайпером. Что у вас?
        - Я только что получила последний отчет Джимми из Лондона. Ваши предположения полностью оправдались, переговоры начнутся в течение ближайшей недели. Из Бреста уже вышел корабль с германскими представителями. Англичане скорее всего сейчас ждут в Гибралтаре.
        - Где все это будет?
        - На алжирском побережье, милорд. Немцы строят там какую-то новую лабораторию. Правда, Джимми так и не смог узнать, где именно.
        - Ваш Джимми - это просто маг разведки, - поразился Кай. - Не беспокойтесь, я найду эту таинственную лабораторию. Я уже научился находить радиоактивные материалы, даже на приличном расстоянии. Груз, шедший на «Оране», наверняка направляется туда; я смогу его унюхать. Теперь нет необходимости отслеживать пароход по всему побережью. Ясно, что он где-то там, в Алжире. Можете не переживать…
        - Когда мне ждать вас?
        - Если все будет в порядке, мы вернемся завтра после полудня.
        Спрятав блок связи, Кай взволнованно опустошил мочевой пузырь и с облегчением вздохнул. «Ну, кажется, все, - сказал он себе. - Теперь - только не промахнуться. Разбомбить этих сволочей, сжечь лойта, и можно с чистой совестью собирать пожитки. Ах Бразилия, Бразилия! Мне уже чудится твое теплое солнышко…»
        Кай вышел из тени, бросил взгляд на автомобиль, в котором Луиджи темпераментно рассказывал что-то ироничному Больту, и решил посмотреть, как идут дела у мастера Карло.
        В цеху пахло горящим металлом. Старик с горелкой в руке, прикрывая глаза маской, вваривал в уже готовый цилиндр полку под крепление заряда. Кай подошел поближе. Карло поднялся с колен, отпихнул в сторону Джино с длинными клещами и ревниво оглядел свое творение.
        - У вас странные манеры, синьор, - сказал он Каю. - Я не могу понять, для чего прятать самогонный аппарат в этакую сложную конструкцию.
        - Я восхищен, - ответил Кай, разглядывая почти готовое творение маэстро. - Я вижу, вы решили укрепить полку уголком?
        - Да, так будет крепче, - безразлично согласился старый мастер. - Осталось только вварить подшипники. Отойдите-ка.
        Отложив погашенную горелку, он взял в руки небольшой молоток и несколькими стремительными ударами обстучал раскаленный металл вокруг шва внутренней полки. Кай рассматривал изделие так, словно оно было настоящим произведением искусства: грубый на вид цилиндр был с удивительной точностью сварен из нескольких неровных обрезков листового железа. Отливающие синим швы выглядели неестественно ровными и почти гладкими, словно над ними работал не человек, а робот.
        Мастер взял в руку стальную обойму от довольно крупного шарикоподшипника, подбросил ее на ладони и отложил в сторону. Молодой Джино без лишних слов чиркнул спичкой, вновь разжигая горелку. Удивленно покачивая головой, Кай вышел на улицу - короткий взгляд старого Карло ясно сказал ему, что заказчику здесь не место.
        - Старик сейчас закончит работу, - сообщил он, вернувшись в машину, - и мы сразу же поедем: нам хотелось бы выехать из Таранто до рассвета.
        - До рассвета еще далеко, - заметил Луиджи, поглядев на часы. - Ты не боишься, что вы слишком пьяны?
        - Мы привыкли, - усмехнулся Кай. - Давай погрузим в грузовик бочку, а?
        Скалья дернул плечами и вылез из «Форда». Через пару минут где-то за цехом зафыркал движок, и из темноты выполз древний полуторатонный «Фиат» с дребезжащим бортовым кузовом. Луиджи неуклюже развернул его задней частью к воротам и заглушил мотор.
        - Вот ваша машина, - сказал он, спрыгивая на землю. - Там, в кузове, лежат доски: давайте-ка спустим их вниз…
        Бочку они грузили долго. Скалья кряхтел, то и дело оскальзывался и мешал Каю, который, в принципе, мог бы справиться и без него. В кузове дергался Больт, у которого вдруг прорезался алкогольный талант на разные указания: в итоге, когда злополучная бочка все-таки оказалась в машине, Кай еле дышал от хохота, а Луиджи барахтался под разъехавшимися досками, лишенный сил подняться на ноги. Отсмеявшись, Кай забросил в кузов ящик с насосом и принялся отряхивать с себя грязь.
        - Черти б тебя взяли, - сказал он Луиджи. - Ну комедия! Весь костюм уделал. Жаль, нет под рукой кинокамеры.
        Прощание едва не затянулось до зари. Скалья слезно умолял друзей распить с ним еще одну бутылку вина или, еще лучше, остаться в городе до вечера, но Кай был неумолим. Быстро закинув в «Фиат» изделие маэстро Карло, он сунул Луиджи еще сотню долларов и, расцеловавшись с ним, залез в кабину грузовичка.
        В половине четвертого утра маленький караван из двух автомобилей покинул наконец мастерские и после долгого петляния по темным дорогам выбрался на шоссе, которое вело на север. Прощаясь, Луиджи подробно объяснил Каю, как объехать военный пост по второстепенным дорогам, и, несмотря на свое хмельное состояние, ни разу не ошибся: следуя его указаниям, Харкаан выехал на трассу уже далеко за городом.
        Посмотрев на трясущееся круглое зеркальце, что торчало на длинном рычаге слева от двери, Кай увидел сзади фары идущего следом «Форда», успокоенно вздохнул и решительно наступил на педаль акселератора. Света он не включал. Его грузовик темным привидением летел по совершенно пустому шоссе, а в урчании его мотора Каю чудились странные голоса, шепчущие что-то на непонятном языке. Он провел рукой по лбу, желая сбросить с себя усталость, и сильнее стиснул пальцами баранку.

«Только б не заснуть, - подумал он, шаря по карманам в поисках портсигара. - Ах, какой же я стал старый!»
        Когда-то (совсем недавно, нет?) он мог не спать по нескольку суток, то мчась на своем истребителе сквозь бесконечность Бездны, то перемежая игры в кают-компании с бессонными ночами в жаркой постели Валерии; сегодня Кай Харкаан казался самому себе измученным и никчемным путником, пришедшим в конце концов к тому, что ожидает всех бродяг без исключения: к пониманию того, что целые десятилетия канули в колодец его души, не принеся ей ни покоя, ни счастья. Та, прежняя его жизнь, закончившись в один миг, оставила в нем твердо устоявшиеся привычки: не лгать, не преступать раз и навсегда вбитого в сознание «кодекса чести» и, самое главное, не думать. Думать было ни к чему, потому что ответы на любой вопрос были найдены задолго до него. Нравственная дилемма, вставшая перед ним благодаря бывшей возлюбленной, навсегда переломала его душу. С тех пор он метался по своим путям, не зная, что ищет и от кого бежит.
        В привычном прищуре его глаз летела под колеса серая лента итальянского шоссе, которая, как ему казалось, должна была вывести его к финальному выстрелу этой охоты, а где-то в дальних закоулках его мозга нарастало глухое осознание того, что все надежды на избавление от Его Величества Страха оказались тщетными. Он страдал странным раздвоением сознания - одна половинка лорда Кая Харкаана была уверена в том, что он уже близок к тому, чтобы навсегда очистить свою душу от горечи, плескавшейся в ней последние годы, другая - мрачная и ни в чем никогда не уверенная - холодно твердила, что пройденные по земле и небу дороги были всего лишь нитями судеб, не ведущими, в сущности, никуда. Кай швырнул в окно окурок, еще раз посмотрел в зеркало и поклялся выбросить из головы все, что не касается сегодняшнего дня, и поменьше бывать в одиночестве.
        Последние капли бензина закончились в паре километров от дома. В глотку прожорливого грузовика были вылиты все запасы, взятые с собой в дорогу: он проглотил несколько канистр бензина, но до финиша все-таки не дотянул. Сперва Кай думал откачать пару литров из бака «Форда», в котором что-то еще было, но потом передумал, решив подцепить «Фиат» на буксир. Когда обе машины въехали наконец во двор старинного особняка, Больт почувствовал, что его сил хватит только на то, чтобы кое-как выбраться из-за руля. Он покинул машину, тяжко уселся на ее подножку и трясущимися от изнеможения руками достал из пачки сигарету.
        - Если в доме осталось вино, - сказал он подошедшему Каю, - я выпил бы стаканчик.
        Тот с хрустом размял кости. Принеся другу графин и кусок копченого мяса, Кай без особых усилий выбросил из грузовика бочку с бензином, закатил ее в каретный сарай, потом в два рывка загнал «Форд» под навес и уселся на скамейку, откуда Больт безучастно наблюдал за всем происходящим.
        - Я давно хотел спросить тебя, - произнес он, медленно, как старик, пережевывая мясо, - что ты должен был сделать… тогда?
        - Я должен был убить ее, - спокойно ответил Кай. От его рук остро пахло бензином. Больт повернул голову и несколько минут смотрел на пламенеющие розы в цветнике.
        - Но ты не смог этого сделать, - его тон был утвердительным, - и до сих пор считаешь, что тебя сочли слабым.
        Кай не ответил. Он знал, что все было именно так, но не хотел себе в этом признаваться. Он знал, что мог убить Валерию в ту минуту, когда увидел ее в каюте субмарины, и не было бы всех этих терзаний, измучивших его за последние месяцы. Он ничего не сделал, вновь оказавшись флюгером, живущим лишь волей ветра, и теперь лгать стоило до конца.
        - Одиночество, - Кай шмыргнул носом, - и разочарование делают человека невосприимчивым к силе и слабости. - И, резко поднявшись, зашагал к сараю.
        - Чепуха, - сказал Больт ему в спину.

* * *
        Кай не позволил себе долго спать - он встал уже в три часа пополудни, умылся ледяной водой, задумчиво погладил скрипящий щетиной подбородок и решил, что бриться не будет. Слегка обросшее лицо придавало мрачный вид, из глубины зеркала в спальню смотрел скуластый аскет с запавшими глазами и выдубленной на солнце коже. Кай усмехнулся самому себе, пригладил влажные волосы и выглянул в окно. Солнечное утро неожиданно обернулось пасмурным днем, окрестные вершины терялись в сизом тумане, - повисшая в воздухе сырость заставила Кая натянуть форменную куртку.
        Он спустился вниз, вышел на луг и подошел к влажному хвосту «Юнкерса». Где-то здесь, ближе к корню крыла, должны были находиться заправочные горловины бензобаков. Найдя их, Кай погладил рукой холодный металл фюзеляжа и нырнул под центроплан, желая еще раз убедиться, что ничего не напутал с бомбосбрасывателем. Все было верно - цилиндр с триггером должен был точно лечь между его лап, чтобы в нужный момент рухнуть на головы компании «одержимых», навсегда стерев в порошок все их надежды.
        Кай выбрался из-под самолета и увидел Лока, идущего к нему. Зорган был одет в плотное черное трико и незастегнутую куртку-канадку, он шел, смешно запахивая ее руками в карманах.
        - Ты проснулся? - спросил он, наклонив на плечо голову.
        - Ну, ты же видишь. - Кай полуобнял его за плечи и потрепал рукой по взъерошенной голове. - Как у вас тут дела?
        - Ничего. Гюнтер полетит на этой машине? Я хочу полететь вместе с ним. Я умею.
        - Что? - Кай на секунду опешил. - Что ты умеешь?
        - Я умею делать работу воздушного стрелка, - спокойно ответил Лок и вскочил на крыло.
        Чуть повозившись с замками, он распахнул задний фонарь и легко скользнул в тесную кабину. Пулеметная спарка качнулась вверх-вниз, потом быстро пошла по горизонтали.
        - Прицел неудобный, - сообщил Лок. - А так ничего, не тяжело.
        - Где ты этому научился? - спросил Кай, залезая на крыло.
        - Я летал на антигравитационном флайере, - объяснил Зорган. - Сзади там стояла плавающая башня - ее можно было поднимать вверх или опускать вниз Сложнее, чем здесь.
        - Это была военная техника? - поразился Кай, недоумевая, откуда на Земле мог взяться боевой антиграв.
        - Конечно, - пожал плечами Лок, - на таких летают «псы» из Стражи. Ты их видел, помнишь? У нас был один такой флайер, Кирби отобрал его у стражников. Потом его сбили…
        - Но послушай, ведь это не так-то легко, - возразил Кай. - Этот самолет немного трясет, целиться трудно, и к тому же…
        - Что - к тому же? - спросил Лок со своей всепонимающей улыбкой.
        - Да нет, ничего… - отмахнулся Кай. - У меня есть второй скафандр. Мне он не понадобится, ты можешь взять его себе. Сегодня я научу вас с Гюнтером ими пользоваться.
        Лок пружиной выскочил из кабины, коснулся губами колючей щеки Кая и вдруг, не удержавшись на скользком металле крыла, с писком свалился на траву. Кай затрясся в беззвучном смехе.
        - Идем в дом, - сказал он, спрыгнув вниз, - перекусим чего-нибудь.
        Они расположились в пустой кухне. Лок достал из погреба холодную жареную утку, масло и бутылку вина, а из буфета - немного подсохший хлеб. Кай посмотрел на вино и горестно вздохнул:
        - Вот пива я бы сейчас выпил…
        Лок молча вздернул в удивлении брови и снова скрылся в погребе, чтобы вернуться с двумя влажными бутылками.
        - Ой, - удивился Кай, - надо же, голландское! И откуда оно здесь?
        - Йорген вчера привез из Тулона, - объяснил Лок, - он его очень любит и потому берет сразу целый ящик. Мы вместе разгружали машину.
        Кай жадно выпил сразу целый стакан и легко разорвал руками утку. Лок посмотрел на его тонкие кисти и грустно улыбнулся:
        - Черт, а я так не могу. И никогда не смогу, наверное…
        - Не в этом счастье, - отмахнулся Кай. - Ну заходите, что же вы там прячетесь! - произнес он, не поднимая глаз от утки. - Неужели вы думаете, что ко мне можно подкрасться незаметно?
        Леди Мария ответила ему мягким смехом. Она вошла в кухню, оглядела их скудный стол и всплеснула руками:
        - Милорд, отчего же вы решили вот так. Нужно было вызвать Марианну! Или зайти ко мне.
        Кай налил себе второй стакан и опрокинул его в глотку.
        - Я не желаю никого беспокоить попусту, - сказал он. - Пиво будете? Или вы не пьете таких плебейских напитков?
        Женщина придвинула к столу свободный стул и села.
        - Пиво я и в самом деле не люблю. А вот вина, пожалуй, я с вами выпью.
        Кай выдвинул ящик стола, вытащил оттуда штопор и раскупорил принесенную Локом бутыль. Тот уже вытащил из буфета бокал на высокой ножке и сполоснул его под краном. Леди Роденхейм поблагодарила Лока коротким, очень не понравившимся Каю кивком и изящно налила себе порцию.
        - За вас, - улыбнулась она, поднимая бокал.
        Кай чокнулся с ней без всякой куртуазности.
        - Я так устал, что даже спать не могу, - заявил он. - И не представляю себе, когда же смогу наконец отоспаться. Скажите, миледи, лорд Кимберли рассказывал вам о некоем полковнике Рейнольдсе, одержимом, который попался мне на египетском побережье?
        - Конечно, - нахмурилась женщина, - а к чему это вы?
        - К тому, что я понял, что он должен был делать в Гибралтаре. Если бы до меня дошло раньше, все было бы проще. Но увы: я не гений интуиции. Его отправили в Гибралтар для того, чтобы следить за перемещениями германских кораблей, так как англичане, как я понимаю, до самой последней минуты не верили в переговоры и хотели знать, куда немцы потащат радиоактивный груз. В этой дурацкой комедии очень тонко переплелись интересы английской разведки и «одержимых» по обе стороны фронта. В конце концов они просто запутались, перестав понимать, что для них хорошо, а что плохо. Сам факт, что британское правительство, настроенное по отношению к Германии весьма непримиримо, решилось вести какие-либо переговоры, очередное доказательство того, что наш друг лойт запутал ситуацию до абсурда. Ну ничего, мы разрубим этот гордиев узел.
        Леди Мария незаметно прикусила губу, и на секунду Каю показалось, что она чем-то расстроена.
        - Наверное, пора готовиться к обеду. - Женщина поднялась со стула и вдруг, сбросив привычную маску родовитой аристократки, с детства обросшей условностями, стоя допила свое вино. - Не наедайтесь, оставьте место для обеда, - усмехнулась она, выходя.
        Кай проводил ее удивленным взглядом.
        - Что-то неладно в королевстве датском, - сказал он.
        - Что ты имеешь в виду? - не понял его Лок.
        - Да так, ничего…
        К обеду он вышел, имея почти литр пива в желудке и некоторую задумчивость - во взгляде. Причиной этой задумчивости было подозрение, что в последнее время вокруг него начали происходить странные вещи. Больт выглядел как-то не так, как раньше. Каю казалось, что его приятель вдруг стал задумываться о том, о чем не имел ни малейшего понятия: о его взаимоотношениях с леди Валерией. Более того: он, похоже, взлелеял в своем сердце некое подобие симпатии к старой змее. Поднимаясь с бутылкой пива к себе, Кай совершенно явственно услышал негромкий разговор, происходивший в ее комнате, но подслушивать не стал, сочтя это неэтичным. В конце концов, Гюнтер был не мальчиком и имел полное право на собственные симпатии и антипатии.
        Увидев за столом лицо своей старой подруги, Кай с содроганием убедился в собственной правоте. Леди Валерия выглядела помолодевшей и совсем не такой безразличной, как раньше, а Больт, напротив, упорно избегал встречаться с ним глазами.

«Это невозможно, - вдруг подумал Кай. - Неужто я и в самом деле был прав и она вынашивает планы захватить мою бренную особу для доставки ко двору? Вот уж абсурд-то, а! И вся эта ее опущенность - всего лишь игра, предназначенная для того, чтобы убедить меня в ее безобидности?»
        - Сегодня потренируемся со скафандрами, - сказал Кай, желая прервать установившееся за столом напряженное молчание. - Кстати, Гюнтер, Лок вызвался лететь твоим стрелком и даже убедил меня в том, что у него это получится.
        Больт от неожиданности отложил вилку.
        - Лок? - переспросил он. - А разве…
        - У меня два скафандра, - объяснил Кай.
        - То есть ты считаешь, что над целью я могу наткнуться на каких-то истребителей?
        - Скажем так, я этого не исключаю. Стрелок позволит тебе благополучно удрать после сброса.
        - Я как-то даже не думал об этом, - пробурчал Больт. - Черт, а! Я, один, на этом тихоходе, безо всякого прикрытия… donnerwetter! Не могу сказать, что мне это нравится. Почему бы тебе самому не сбросить эту чертову бомбу?
        - Ты прекрасно знаешь, почему, - спокойно ответил Кай. - Потому что мне нужно время, чтобы занять боевую позицию - чем дальше от Земли, тем лучше.
        Больт вновь принялся за еду. Его лицо приобрело знакомое Каю выражение мрачной отрешенности: так он выглядел накануне их совместных боевых вылетов, когда никто не мог сказать, скольких противников они встретят над Средиземным морем. Гауптман привычно взвешивал шансы: убедившись, что при любом раскладе счет выходит не в его пользу, он успокаивался и проникался зловещим фатализмом человека, готового сражаться до конца, чего бы ему это ни стоило.
        - Теперь ты будешь не один, - добавил Кай. - Лок прикроет тебе хвост.
        Больт повернулся к Зоргану и неожиданно подмигнул ему, хитро улыбнувшись.
        - Мы им вставим, - сказал он, жуя. - В конце концов, у меня есть и пара пушек в крыльях. Если только я смогу развернуться, кто-то у меня там полетает…
        Кай не сомневался, что, достаточно озверев, Больт и на «штуке» сможет насыпать кому-нибудь перцу под хвост. Плевать, что старенький пикировщик вдвое медленнее современного истребителя; в руках опытного и хладнокровного пилота и он мог стать грозным оружием.
        - Лок, я буду тебе очень признателен, если ты раздобудешь мне еще пару пива. - Кай отбросил свою салфетку и встал из-за стола. - Приятного аппетита, господа…
        Спустя пять минут он вошел в трапезную с парой черных зализанных кофров, украшенных эмблемами Саргона. Леди Валерия весело блеснула глазами.
        - Так. - Кай положил кофры на пол и привычными движениями откинул крышки. - Сейчас уходим куда-нибудь, раздеваемся догола и надеваем на себя вот это. - Он вытащил на свет пару гладких, словно облитых лаком, черных комбинезонов. - Потом возвращаемся сюда…
        Больт отставил в сторону чашку кофе, подхватил комбез и молча удалился. Лок указал Каю на стоявшие на столе бутылки:
        - Я принес…
        - Спасибо, - кивнул Харкаан, - иди переодевайся.
        - Ты уверен, что у тебя получится? - спросила Валерия, когда они остались вдвоем.
        - Я ни в чем не уверен, - пожал плечами Кай. - Просто это единственный план, который мы способны осуществить. Гюнтер действительно классный пилот, и я уверен, что он сможет попасть нашей бомбочкой туда, куда надо.
        - Он сказал мне, что не умеет пользоваться прицелом для бомбометания. Ты считаешь, что он способен поразить точечную цель?
        - Ему не понадобится поражать булавочную головку - это во-первых. А во-вторых, прицел я ему объясню. С ним разве что идиот не разберется. Все это не так уж важно. Важно, чтобы у него благополучно завелся двигатель и он вышел на цель с допуском плюс-минус полтысячи метров. Этого хватит, там все равно будет жуткая каша.
        - Ему придется бросать с большой высоты…
        - Да. Мне очень хотелось бы, чтобы он швырнул тысяч с десяти, но это невозможно: там разброс может стать опасным, к тому же на десяти тысячах у него еще не заработает мотор. Дай бог, чтобы он вообще заработал, потому что ему может не хватить воздуха. Я понятия не имею, как запустить двигатель внутреннего сгорания на большой высоте.
        Кай открыл пиво и подумал, что Валерия совершенно права в своих сомнениях: все это, конечно, чистой воды авантюра. Если не запустится двигатель, если Больт не выйдет на цель. Да он, в конце концов, просто не знал, как «Юнкерс» будет планировать целых десять километров! Надо будет сказать Гюнтеру, чтобы он не забыл открыть воздушные тормоза и все закрылки. А какой поставить шаг винта?
        Лок и Больт вернулись в комнату. Комбинезоны, имевшие способность мгновенно ложиться по любой фигуре, сидели на них как перчатки. Больт с непривычки ерзал плечами и почесывался, но Кай знал, что это бывает со всеми и легко проходит. Облегающий комбинезон был на самом деле довольно толстым - почти зимний полетный на меху - и обеспечивал почти идеальную защиту тела от внешних условий.
        - Я вижу, с застежками вы разобрались сами, - улыбнулся Кай.
        - Это Лок помог, - смущенно отозвался Больт. - Никак не мог понять, что делать. Ну и что теперь?
        - Теперь - оборудование и снаряжение.
        Кай достал из кофров массивные наплечники, пояса, шлемы и перчатки. Из снаряжения остались только ранцы, совершенно ненужные в ситуации, когда никто не собирался выходить в открытый космос. При помощи Валерии Кай быстро подогнал все ремни и застежки и соединил соответствующие штекеры.
        Лок и Больт стояли перед ним в сферических черных шлемах с поднятыми забралами и смешно шевелились, привыкая к навьюченным на них килограммам. Кай еще раз обхлопал обоих и подтолкнул их к дверям:
        - Идемте, поглядим, как вы будете чувствовать себя в самолете.
        Леди Валерия, негромко посмеиваясь, отправилась вместе с ними. Кай помог Локу взобраться на скользкое от сырости крыло. Больт залез сам, сдвинул в сторону фонарь, пролез в кокпит и защелкнул привязные ремни.
        - Нормально, - сказал он, покачав ручку. - Как в обычном зимнем комбезе. Но как мы будем переговариваться без ларингофонов?
        - Сейчас вы захлопнете шлемы, - сказал Кай, - задвинете фонарь и попробуете поговорить.
        Он по очереди залез в обе секции кокпита и включил связную аппаратуру скафандров - сенсоры находились на левом плече. Потом махнул рукой, давая знак загерметизировать шлемы.
        Лицо Больта на несколько секунд перекосилось от удушья, и Кай с испугом подумал, что у него накрылся автомат давления, но потом все нормализовалось: гауптман одобрительно помахал рукой и что-то пробурчал. Протянув руку, он задвинул фонарь и вдруг откинулся на спинку кресла, шаря руками где-то впереди.
        Неожиданно коротко прошипела какая-то магистраль, и сырой воздух разорвал мощный рев двигателя. Леди Валерия со сдавленным ругательством отскочила подальше от завертевшегося пропеллера. Больт убрал обороты, покачал рулем, затем подергал элероны и вдруг спустил тормоза. Кай соскользнул с крыла и распластался на земле, чтобы не получить по голове подкосом стабилизатора.
        - Что ты делаешь?! - заорал он, когда рядом с его шеей медленно прошло хвостовое колесо.
        Но Больт знал, что делал. «Юнкерс» продвинулся на несколько метров и замер как вкопанный. Следом остановился двигатель.
        - Вот шутник… - пробурчал Кай, поднимаясь на ноги.
        Лок в задней кабине поворочал пулеметом, вывернул его до упора влево и дал короткую очередь, срубившую несколько ветвей с растущих на склоне деревьев.
        С хрустом распахнулся пилотский фонарь.
        - Все в порядке, - сказал Больт, подняв рукой забрало шлема. - Пахнет хорошо…
        - Где - пахнет? - не понял Кай.
        - Да тут, в скафандре. Так, а тут перекрывать ничего не надо?
        - Не надо, там автоматика. Ну ты и бандит, дружище!.. Я грешным делом решил, что ты спятил и хочешь улететь в долину.
        - Еще полетаем. Э! - Больт выбрался на крыло и ударил кулаком по плексу над головой Лока. - Вылезай оттуда! Налетались, хватит!
        Лок выбрался из тесного отсека воздушного стрелка, поднял забрало и радостно улыбнулся. Соскользнув по крылу на землю, он отошел на несколько метров в сторону и, продолжая улыбаться, любовно оглядел самолет. Приблизившись, Больт одобрительно хлопнул его по плечу.
        - Ничего, прорвемся. Только б не промахнуться.
        С неба сорвались первые крупные капли дождя. Кай поежился и взмахнул рукой:
        - Закройте фонарь, и идемте в дом. Кажется, сейчас тут начнется потоп.
        Уложив скафандры в кофры, он отнес их к себе в комнату, задвинул под кровать и спустился вниз, чтобы прихватить свое пиво и пару кусков какого-нибудь окорока на закуску. Ему вдруг отчетливо представилась порция славных, толстеньких сосисок и гарнир из картофеля фри и капусты. Кай вздохнул. «Закончится война, - подумал он, - приеду в Австрию. В Германию я определенно не поеду, потому что она давно перестала мне нравиться. Рейх пропитался ложью и завистью: Медведь был совершенно прав, говоря, что наци превратили Германию в государство лавочников, которые с восторгом напялили на себя коричневые мундирчики. А после войны там еще долго будет бардак».
        Он вошел в комнату и прикрыл окно, из которого на подоконник летели косые потоки влаги. На трюмо его ждал томик Вольтера в немецком переводе, найденный недавно в библиотеке замка, и Кай мечтал спокойно посидеть, прислушиваясь к шуму дождя, попивая пиво и читая великого французского просветителя.

«Нам осталось всего несколько дней, - подумал он, - усаживаясь в глубокое кресло напротив окна. Дня три, может, больше - и все изменится, и мы покинем это горное убежище навсегда. Распадется наша странная и местами нелепая общность, не будет уже ни общих надежд, ни совместных страхов. Будет другая жизнь… и я наконец смогу как следует выспаться».
        Кай поудобнее устроился в кресле, поставил рядом с собой бутылку пива и раскрыл Вольтера, обратив попутно внимание на то, что издан он аж в восемьсот девяносто пятом году, но тут незапертая дверь его комнаты бесшумно отворилась.
        На пороге стоял Лок с початой бутылкой пива.
        - Дай мне сигарету, - попросил он, входя и бесцеремонно усаживаясь на неубранную постель.
        - Возьми на трюмо, - вздохнул Кай, понимая, что почитать ему уже не придется.
        Лок встал, взял в руки золотой портсигар и с удивлением уставился на орла Люфтваффе на крышке.
        - Я где-то видел эту эмблему, - заявил он.
        - У меня на мундире. Это эмблема немецких военно-воздушных сил. Этот портсигар я получил за Польшу. - Кай нащупал в кармане зажигалку и протянул ее Локу. - Я воюю с первого дня войны.
        Лок вновь забрался на кровать, сбросил с ног свои смешные короткие сапожки, которые, как уже знал Кай, он притащил из своей эпохи, и сел по-турецки. В его темных глазах стояла непонятная печаль, глубокая настолько, что Кай вдруг почувствовал, что ему не по себе.
        - У тебя что-то стряслось? - мягко спросил он.
        - Нет.
        Лок глотнул из бутылки, чуть поморщился и глубоко затянулся, глядя, как бьются о стекло бессильные капли дождя. Кай выбрался из кресла, распахнул прикроватную тумбочку, стоявшую в углу комнаты, достал из нее сигару, оставшуюся из стокгольмской коробки, раскурил ее и чуть-чуть приоткрыл окно. В образовавшуюся щель залетели несколько капелек. Лок поежился и спрятал ноги под одеялом. Кай втянул в себя густую струю ароматного дыма; ему захотелось, чтобы у него начала кружиться голова, потому что хрупкая фигурка в черном трико, засунувшая ноги под теплое, не по лету, одеяло, заставила его подумать о своих детях - тех, которых у него никогда не было.
        - Я просто хочу побыть с тобой, - тихо произнес Лок, продолжая смотреть в окно. - Кроме тебя, мне не к кому идти.
        - Это из-за того, что Гюнтер?..
        - Гюнтер сейчас с Валерией, - жестко усмехнулся Лок, - у нее скрипучая кровать. Но он тут ни при чем, не думай. Никуда он не денется…
        Кай покачал головой и опустил глаза. А кого тут винить, подумал он. Лери всегда имела настоящий шарм - такой, что аристократки от зависти зубами скрипели. Что ей обольстить несчастного ученого червя, который никогда не видел красивых, грамотно обнаженных ножек? Еще недавно он не мог без дрожи душевной смотреть на обычную короткую юбку. Готов спорить на что угодно, она покажет ему, что такое настоящая женщина. Вопрос только - зачем?
        - Когда мне было пять лет, - вдруг заговорил Лок, - Кирби впервые вывел меня из нижних уровней и показал мне солнце. Это было настолько здорово, что с тех пор я ненавижу пасмурную погоду. Когда начинается дождь, мне все время кажется, что я снова попаду туда, вниз где нет ничего, кроме ламп.
        Кай прикусил свою сигару.
        - Скоро мы окажемся там, где солнце светит почти круглый год, - сказал он. - И еще там очень теплое море. Ты умеешь плавать?
        - Откуда?
        Лок вдруг странно всхлипнул и протянул руки:
        - Посиди со мной…
        Кай уселся на кровать, обнял его левой рукой и ощутил слабый, немного терпкий запах дорогих французских духов. Лок высвободился из-под его руки, сдвинулся к стене, чтобы опереться на высокое деревянное быльце, и снова приложился к бутылке. Потом извлек из-под одеяла ногу, вытянул ее и положил на колени Кая. Харкаан меланхолично погладил пальцами его тонкое бедро, затянутое в гладкую черную ткань.
        - Почему ты не хочешь Марию? - Неожиданный вопрос Лока заставил Кая дернуться.
        - Ты разве знаешь, кто она?
        - Она не делает из этого тайны, - фыркнул Зорган, - по крайней мере, для меня. Она боится Валерию, а я… что ей я?
        Кай придвинулся к нему и закрыл глаза. Легкие пальцы Лока, пахнущие все теми же духами, ласково скользнули по его лицу. Он поймал его ладонь рукой и поднес к губам.
        - Нет, - произнес Лок, неожиданно вставая, - я никогда не буду для тебя женщиной. Я… - Кай уловил в его голосе какие-то новые, незнакомые ему, но по-прежнему грустные интонации. - Правда, это, наверное, к лучшему.
        Лок остановился у двери и поднял на Кая огромные, полные горечи, глаза.
        - Я прошу тебя, - теперь его голос обрел почти мужскую твердость, - не отталкивай ее. Нельзя отказываться от женщины, которая так хочет тебя.
        Кай проводил взглядом захлопнувшуюся дверь и забрался на подоконник. В его голове царил полнейший сумбур. Несколько минут он курил, глядя на свою смятую постель, потом спрыгнул на пол и решительно вышел из комнаты. В эту минуту кончился дождь.
        Спустя некоторое время Больт, запахнувшийся в верблюжий халат и подошедший с сигаретой к окну, увидел, как по лугу идет человек в сверкающем белом мундире, состоящем из приталенного кителя, узких галифе, высоченных белых сапог и высоковерхой фуражки. На боку у него болтался короткий меч в серебряных ножнах, а на груди отливали золотом несколько разнокалиберных крестов. Прищурившись, Больт понял, что это Кай.
        - Ого, - прошептал он, - это что у него, парадный мундир такой?
        Глава 6
        Вытянувшись на смятых простынях рядом с горячим телом Марии Роденхейм, Кай молча смотрел в окно. На западе, среди двух равновеликих вершин багрово догорало солнце. Неподвижный, Кай думал о том, что этот визит уже не кажется ему преступлением по отношению к памяти Лизмора. Ему было наплевать, влекущее лоно молодой женщины что-то перевернуло в нем, и недавние устои, на которых держался его мир, превратились в нечто трухлявое и совершенно ненужное.
        Он тихо вздохнул. Рука Марии двинулась по его груди, опускаясь к животу. Кай повернулся к ней и увидел синие глаза, вдруг ставшие теплыми и уютными, такими, словно она прожила с ним много-много лет, давно превратившись в привычный элемент его бытия.
        - Как странно, - прошептал Кай.
        - Что? - тихо спросила Мария, по-прежнему улыбаясь.
        - Я настолько привык к одиночеству, что перестал обращать на него внимание. Более того, я начал воспринимать его как единственно возможный способ существования. Я привык делить свои радости и горести с одним лишь собой, у меня даже выработалось нечто вроде «второго я», с которым я мог вести долгие разговоры. Иногда мне начинало казаться, что это признаки паранойи, но утром… Утром я убеждался, что все происходит именно так, как и должно быть.
        - Я не хочу, чтобы ты был одинок.
        Она склонилась над ним и лизнула языком его шею. Кай обхватил ее руками, прижал к себе, чувствуя, как щекочут живот соски ее небольших острых грудей и вдруг подумал, что хотел бы навсегда остаться в этом теплом запахе ее бархатистого, восхитительно упругого тела.
        - Я хочу, чтобы ты был со мной.
        - Да. - Кай погладил ее волосы, прикоснулся сухими губами к плечу. - Мы уедем в Южную Америку и переждем там войну, а потом переберемся в Штаты. У нас куча денег, мы сможем жить в свое удовольствие и никогда ничего не бояться.
        Мария тихо улыбнулась и выскользнула из его объятий, чтобы, набросив на плечи халат, мышкой вынырнуть из спальни. Кай поднялся, взял со столика сигару, чиркнул колесиком зажигалки и подошел к окну. Над кроватью светил ночник в коричневом шелковом абажурчике, и его лицо туманно отражалось в стекле на фоне тающего в горах солнца. Кай посмотрел на свои запавшие скулы и подумал, что впервые в жизни он пришел к женщине с небритой физиономией.
        И впервые, добавил он, с седой бородой. Это уж точно.
        Мария вернулась в спальню, неся небольшой поднос, на котором стояли кофейник, сахарница и крохотные фарфоровые чашечки. Кай повернулся и, перехватив поднос из ее рук, поставил его на столик. Едва он выпрямился, женщина обхватила его плечи, прижимаясь щекой к его трескучему подбородку. Кай замер, слушая, как часто бьется ее сердце.
        - Давай пить кофе, - прошептала она, отпуская его.
        Он молча кивнул и сел на постель.
        - Иногда мне хочется снова оказаться на столичной планете, - улыбнулась Мария, наливая и протягивая ему чашку. - Хотя тебе, наверное, там не нравится?
        - Ну почему же?..
        Помимо его воли, перед мысленным взором Кая вдруг поднялись величественные, покрытые вечными снегами горы, тонущие в зеленом море трав бескрайние равнины, океаны, такие же лазурно-голубые, как и небо; огромные стеклянные башни городов, пестрая суета космопортов. Все это он видел. Он не мог сказать, что ему не нравится столица, но человеку, выросшему на холодном, полном своеобразного сурового обаяния Саргоне, она казалась какой-то излишне пышной, словно перезрелая красотка, не оставившая надежды подцепить себе невинного мальчика.
        - Какой смысл об этом думать, - вздохнула Мария, и Кай неожиданно понял, что все эти годы она тяготится Землей, отсутствием привычного для нее комфорта, общения, наконец, всего того, что принято называть блеском имераторской столицы.
        Наверное, она тяготилась и Лизмором, несмотря на весь его шарм, остроумие и обаяние. Скорее всего свою роль сыграла разница в возрасте и, наверное, уж очень яркая его любовь: поздняя, запоздалая, она сожгла в ее сердце самое себя, превратившись в мучительную пытку, из которой не было выхода. Кай хорошо знал, как это иногда бывает…
        На свете есть много вещей, способных превратить человека в соляной столб, сказал он себе. Внутренняя борьба, постоянное сражение с готовыми прорваться наружу страстями иссушают душу, заставляя тебя обрасти мощным панцирем горечи и разочарования; и страшен бывает тот день, когда ты понимаешь, что все было напрасно и прожитые в этой борьбе годы стоят лишь того, чтобы быть выброшенными на свалку, ибо они не принесли ничего - только пустоту.
        Кай неторопливо глотал крепкий кофе и смотрел, как закручивается в воздухе сизый дым забытой в пепельнице сигары.
        - Нам нужно будет затопить лодку, - сказал он, - и избавиться от хроноаппаратуры Кирби Зоргана, которая стоит в Италии. Надеюсь, Валерия не вспомнит о деньгах, которые лежали в сейфе. Я знаю, память у нее профессионально избирательная: она помнит только то, что необходимо по делу. Мелочи, которые уже сыграли свою роль, она сразу же забывает.
        - Ты уверен, что с ней все будет гладко? - тревожно спросила Мария. - Мне почему-то кажется, что она догадывается, кто я на самом деле.
        Кай поставил чашку на столик и вытащил из пепельницы сигару. Перед ним стояла дилемма: рассказать Марии о своих подозрениях или пока не стоит. Подумав, он решил, что пока это ни к чему, тем более, что и сами подозрения выглядели слишком туманно, чтобы воспринимать их всерьез.
        - Я думаю, что удача с лойтом и так будет для нее прекрасной конфетой, - ответил он. - Чего ради ей, триумфатору, устраивать целую битву? Ведь она прекрасно понимает, что так просто мы не сдадимся. Нет, Валерия не дурочка. Она выполнит свою миссию, и этого ей хватит.
        По крайней мере, добавил он про себя, этого хватило бы для нормального человека, не желающего влезать в новые неприятности. Я, Кай Харкаан, фигура не самая удобная на свете - у меня и имя, и брат, и куча друзей, которые могут растереть какую-то там генеральшу Мелби в пыль одной речью в сенате. К тому же я с Саргона: стоит мне вернуться домой, и шаловливые императорские ручонки до меня уже не дотянутся. Мария, конечно, дело другое. Но должна же она помнить, что я всегда был человеком принципов?
        Продолжая размышлять, Кай встал и подошел к окну. Собственной наготы он никогда не стеснялся, резонно считая, что женщина, с которой он был в постели, в любом случае видела все, что ей хотелось, и теперь любые проявления стыдливости выглядели бы в его глазах нелепым ханжеством.
        - У тебя не будет ощущения, что, расставаясь с ней, ты навсегда отбросишь какую-то часть самого себя? - тихо спросила Мария ему в спину.
        Кай очнулся от своих мыслей и восторженно хохотнул, повернувшись к ней.
        - Ты очень здорово изъясняешься! Нет, Мари. Тебе не стоит ревновать меня к призраку многолетней давности. То, что я должен был отбросить, я отбросил двенадцать лет назад. Я расстался с Валерией, как змея со своей старой кожей. Она осталась где-то там, на дороге… По большому счету, мы никогда не принадлежали другу другу - тут виноват и ее возраст, и сословные перегородки, которые она так и не захотела преодолеть. Одно время меня мучила мысль, что своим поступком она отомстила мне за то, что я саргонский лорд, а она - дочь священника с нищей планетки. Может быть, я был недалек от истины, потому что Валерия всегда восхищалась «светом» и «обществом», в которые ей хода не было. Может быть… Честно говоря, сейчас мне противно даже вспоминать об этом.
        Мария усмехнулась и зябко повела плечами. Забравшись под одеяло, она изогнулась, взяла с туалетного столика пачку французских сигарет и прикурила - как показалось Каю, нервно.
        - Что она могла знать об этом самом «свете»… Когда-то я пошла в армию, потому что с раннего детства питала глубокое отвращение ко всем этим условностям, в которых росла. А они, как мне казалось, росли вокруг меня.
        - Ты закончила кадетский корпус?
        - Да, Брассонский - тяжелой пехоты. Служила почти три года. Потом - ты знаешь. С Лайонелом я познакомилась, когда он лежал в столичном госпитале после ранения. По-моему, он сразу обезумел: конечно, мне это страшно льстило, и долгое время я была уверена, что на самом деле люблю его. Но все это проходит; когда твой мужчина на пятьдесят лет тебя старше, ты все равно начнешь тяготиться его чувствами. Особенно если он на самом деле безумен в своей страсти.
        - Я старше тебя на двадцать, - рассмеялся Кай.
        - На пятнадцать, я думаю… но это все-таки лучше, чем на пятьдесят. Мир его праху, он был хорошим человеком и наверняка одобряет то, что происходит с нами сейчас. Ты ему очень нравился, Кай.
        - Он мне - тоже…
        Кай присел на край постели и поцеловал женщину, поймав себя на мысли, что со стороны они, наверное, выглядят довольно смешно: у нее в руке тлела сигарета, у него - сигара, и, прильнув друг к другу, они отвели занятые руки в стороны, чтобы не обжечься.
        - Мы как подростки, - тихо хихикнула Мария, - мне все время кажется, что ты боишься меня… хочешь, но в то же время боишься.
        - Боюсь?! - поразился Кай.
        Бросив в пепельницу сигару, он запрыгнул на кровать и обрушился на женщину всем своим жилистым узким телом. Она радостно пискнула и раскрылась ему навстречу. Кай вошел в нее, мгновенно растеряв все свои последние мысли, забыв и о седине в бороде, и о Лизморе, и о том, что чертов Больт все-таки оказался в постели старой змеюки. Он таял в этом теплом аромате, действительно ощущая себя мальчишкой, впервые прикоснувшимся к священнодействию любви… и вдруг, захрипев в конвульсии страсти, остановился и упал на грудь Марии с широко раскрытыми глазами.
        - Что с тобой? - спросила она, приподнимаясь на локтях.
        - Они там, - сипло проговорил Кай, не двигаясь с места. - О Бездна, как же их там много!
        - Что, что ты имеешь в виду?
        Кай сполз с нее и сел на кровати. Схватил сигару, несколько раз глубоко затянулся и наконец пришел в себя.
        - Это было всего лишь мгновение, - произнес он, - оргазм прояснил мне мозги. И я почуял всю эту сволочь. Они там, южнее нас. Расстояние я определить не могу.
        - Ты хочешь сказать, что учуял несколько «одержимых»? - Мария села рядом с ним и тревожно заглянула ему в глаза.
        - Не «несколько». Мари. Их там много. Я не успел понять сколько - говорю тебе, это длилось всего лишь мгновение. Никогда бы не подумал, что наслаждение может так взорвать мой несчастный мозг.
        - Ты уверен, что это не было галлюцинацией?
        Кай встал и принялся натягивать рубашку.
        - Таких галлюцинаций не бывает. Я должен лететь. Мне кажется, что у нас мало времени.
        - Я полечу с тобой.
        - Нет! - Он предупреждающе поднял руку. - Это невозможно, твое присутствие смажет четкость ощущений. Пока меня не будет, попробуй связаться с этим красавчиком Джимми и выяснить, не ошибся ли он со сроками переговоров. Не могло ли случиться так, что опоздал с подачей доклада? Ты же знаешь, как иногда случается: даже классный профессионал может быть обманут или дезориентирован.
        Кай закончил одеваться, защелкнул пряжку пояса и поглядел на парадный меч, лежащий в кресле:
        - Пусть ножик останется пока у тебя. Все, я помчался!..
        - Удачи! - выкрикнула вслед ему Мария, но он уже не слышал ее, поглощенный ощущением начинающейся охоты.
        Этого мига Кай ждал с того момента, когда понял, что в кабине британского истребителя сидит «одержимый»; он знал, что так или иначе, но выполнит свое предназначение, ибо никто, кроме него, на это не способен. Долг охотника, влекущий его за собой, не был для Кая набором громких фраз, он следовал ему неосознанно, впитав его с молоком матери. Долгие годы его готовили к тому мигу, когда ему придется исполнить то, ради чего пятый лорд Харкаан появился на свет. Он не понимал, что все сражения, в которых прошла его молодость, были лишь репетицией главного события в его жизни, - события, которое должно было произойти в ближайшие часы.
        Он родился в величественном замке, выстроенном из гладкого темного камня. С первых же дней его окружали портреты предков и коллекции оружия, собранные ими за столетия сражений в разных уголках Галактики. Став старше, он принялся за изучение летописей и семейных хроник, повествующих о путях лордов Харкаан оф Саргон - то были пути войны. К тому моменту, когда его отец понял, что Кай наделен редким даром охотника, он уже не видел для себя иного жребия, чем судьба солдата.
        Снега Саргона закалили его тело, а суровое воспитание отца наделило его душой настоящего молодого тигра, с презрительной усмешкой посматривающего на расфранченных столичных щеголей, приходивших в армию со своими золочеными шпагами, бантами и пристрастием к охоте. Кай Харкаан, едва став лейтенантом, уже представлял собой вполне сформировавшийся боевой механизм, способный выживать в любых условиях и вести свою, настоящую охоту, забыв обо всем на свете, кроме ускользающей добычи.
        Сейчас, уже далеко не юный, прошедший через сотни самых разных битв, ни разу никем не побежденный, он был готов…
        Люк мягко ушел в пазы, и Кай сразу же запрыгнул в полумрак рубки. Едва усевшись в кресло, он дал запуск и оторвал истребитель от мокрой травы. «Дельта» послушно взмыла в темное небо.
        Кай посмотрел на свою «Омегу» - было начало десятого вечера, и усмехнулся.
«Воистину, - сказал он себе, - сегодня странный день. Первый раз в жизни я пришел к женщине небритый, и первый же раз я лечу в парадной форме». Белая кобура на правом бедре мешала ему сидеть, и, отстегнув застежки, Кай раздраженно бросил ее в угол рубки.
        Истребитель набрал двадцать тысяч метров и перешел в горизонтальный полет. Кай переключил обзор на видеосферу. Под ним неслось темное море. В почти чернильной мгле пару раз мелькнули огоньки каких-то судов, спешащих по своим делам. Небо на юге было затянуто плотной пеленой облаков, поэтому Кай врубил сканерную обработку. Дожав рычажок разрешения, он увидел неровную береговую линию, разукрашенную крохотными точками огней.

«Дельта» быстро приближалась к африканскому побережью. Кай убрал газ и толкнул штурвал, переводя ее в снижение. Короткие треугольные крылышки, торчавшие из боков истребителя, плавно выросли во внушительные узкие плоскости, помогающие ему парить в холодном ночном воздухе.
        Когда до берега оставалось чуть больше ста километров, Кай с торжеством понял, что оказался прав: в его затылке медленно разгорались пульсирующие искорки. Он чуть склонил штурвал, выводя машину точно на азимут цели. В направлении он не мог ошибиться даже сейчас, когда небо было насыщено недалекой грозой, шумевшей где-то над Пиренейским полуостровом.
        - Вот вы где, сучьи детки! - выкрикнул Кай и оскалился, словно волк, почуявший добычу.
        Под ним поплыл никогда не засыпающий порт Алжир. Кай посмотрел вниз на россыпи огней под ногами и довольно ухмыльнулся. До цели оставалось совсем немного.
        Пройдя Алжир, Кай снизился до пяти тысяч. Пульсация в затылке превратилась в мелкий острый зуд. Ощущение было такое, словно череп чешется изнутри. Кай модифицировал обработку, сделав «картинку» вокруг себя только что не осязаемой, и поднял руку к потолку, чтобы подготовить систему фиксации цели.
        Внизу проплывали невысокие желто-коричневые горы, меж которыми петляла узкая грунтовая дорога. По ней пылили два полугусеничных немецких «Краусс-Маффая», тащившие за собой длинноствольные зенитные пушки. Кай насторожился. Возможно, они двигаются именно туда, подумал он. Но на кой черт им тут зенитная артиллерия? Надо будет предупредить Гюнтера. Неужели они ждут возможной атаки с воздуха? Или до такой степени не доверяют друг другу, что хотят перестраховаться? Если здесь выстроен перерабатывающий комплекс, то он, без сомнения, принадлежит рейху - Германия сейчас дружна с петэновской Францией.
        Неожиданно впереди появились какие-то строения, напоминавшие собой авиационные ангары. Кай рывком сбросил скорость, забыв о том, что резкий удар тормозных двигателей наверняка будет слышен на поверхности. Ему было наплевать.

«Дельта» почти замерла в воздухе. Вывернув штурвал, Кай пустил ее по кругу, всматриваясь в картину под ногами. На небольшом плато, явно выровненном с помощью мощной строительной техники, были расположены три почти квадратных приземистых строения, несколько сборных бараков и нечто, напоминающее собой перевернутую вверх дном глубокую тарелку. Поодаль Кай увидел весьма аккуратное, хотя и наспех выстроенное здание с металлической крышей, забранными сеткой окнами и парой антенн. За ним находилось целое скопище разномастных автомобилей, среди которых преобладали вездеходы Африканского корпуса, выкрашенные в песочно-желтый цвет. Присмотревшись, Кай увидел несколько английских «Бедфордов» и чей-то дорогой «Ровер».
        - Ну, вот и вы, ребята, - сказал Кай, врубая целефиксатор. - Я думаю, старина Гюнтер скоро порадует вас чудной сладкой конфеткой.
        Он добавил газ и потянул штурвал, заставляя «Дельту» набрать высоту. Научно-промышленный комплекс стал уходить вниз, теряясь в горах, и тут Кай увидел то, что ему очень не понравилось.
        Километрах в пятидесяти западнее, в узкой, как кинжал, долине, стояли три двухмоторных «Мессершмитта-110» и легкий связной «Шторх». Рядом с ними теснились желтые палатки экипажей и техников.
        Кай в ярости ударил ладонью по подлокотнику своего кресла. Могучее оружие, которым была буквально набита его алая машина, невозможно было применить в атмосфере. Одного залпа хватило бы, чтоб выжечь весь кислород над Африкой, да еще и захватить кусок Европы.
        - Ну почему у меня нет самой обычной бомбочки, - пробурчал Кай, ложась на курс возвращения. - Килограммов так на пятьсот. Вот бы я им показал!..
        Четверть часа спустя он с оглушительным ревом, не заботясь о маскировке, буквально свалился на луг рядом с крылом «Юнкерса». В доме дребезжали стекла.
        Из подъезда выбежал полуодетый Больт.
        - Хватай Йоргена, тащите сюда бочку и качайте бензин! - крикнул Кай, устремляясь мимо него в дом. - Скорее, скорее, мы должны успеть до рассвета!
        Больт понял его без лишних слов. Пробежав вдоль фасада, он обогнул строение и бросился в гараж, где находился водитель и был спрятан бензин.
        Кай влетел в апартаменты хозяйки дворца, одним махом опустошил почти полный кофейник и схватил сигару.
        - Джимми почему-то не отвечает на мои вызовы, - начала женщина, но Кай не дал ей договорить.
        - Это уже не важно. Они все там… Целая толпа. Надо давить их прямо сейчас: где гарантия, что они не разъедутся завтра же утром?
        - Вы хотите вылетать сегодня ночью? - поразилась Мария. - Но ведь ничего еще не готово!
        - А что там готовить? - возразил Кай. - Сейчас я соберу бомбу, мы заправим самолет - и все, вперед. Где триггер?
        Леди Мария распахнула шкаф и стала поспешно одеваться. Кай с некоторым удивлением увидел, что она натягивает матово-серый комбинезон офицера тяжелой пехоты с двойными крылышками первого лейтенанта на рукаве. Очевидно, они с Лизмором натащили сюда целый ворох обмундирования - так, словно собирались развязывать какую-то свою, частную войну против всего мира.
        Женщина застегнула комбез и рывком повернулась к Каю.
        - Я готова. Идем…
        Они спустились вниз, и Мария двинулась куда-то в служебное крыло. Пройдя вслед за ней через кухню, Кай увидел, как она возится с замком темной, покоробленной от времени двери, на которую он раньше не обращал внимания.
        - Спускайся.
        Дверь распахнулась, и Мария, пошарив за ней по стене, нащупала выключатель. Желтый электрический свет залил шершавые, на удивление сухие ступени, которые вели куда-то вниз, в фундамент здания. Леди Роденхейм уверенно двинулась в глубь подземелья.
        Спустившись вслед за ней, Кай на секунду растерялся. Это был настоящий склад разнообразного стрелкового оружия разных эпох. Здесь были допотопные пулеметы
«максим» на колесных тележках, современные немецкие «МГ», французский «гочкисс», пара британских «льюисов» и что-то еще, незнакомое Каю. В одном из открытых ящиков он увидел, как тускло поблескивают смазкой бока гранатомета конца столетия.
        - О, черт! - не удержался он. - Да с кем вы воевать собирались?
        - У Лайонела были далеко идущие планы, - отмахнулась Мария. - Мины - там, в углу.
        Кай разглядел то, что ему требовалось. В глубине подвала, под покосившимися гнилыми полками виднелись серо-зеленые бока двух сплюснутых капсул в метр длиной. Подойдя, Кай расшвырял прикрывавшее их сено и поднял одну. Заряд весил под сто кило, но для саргонскцх мускулов Кая это была не тяжесть. Он забросил его на плечо и двинулся вверх.
        Больт с Йоргеном уже трудились на лугу. Водитель придерживал шланги, а пилот резво клацал насосом, перекачивая топливо из бочки в бензобак. Кай подошел к ним, свалил на землю свою смертоносную ношу и нырнул в кабину «Дельты», чтобы включить внешний свет. Через пару секунд луг утонул в голубоватом сиянии прожекторов. Кай молча двинулся в гараж, где ждало своего часа творение маэстро Карло.

«Видит бог, - подумал Кай, - еще ни один кузовщик не приносил человечеству столько пользы. Если б я мог, то поставил бы ему памятник».
        Цилиндр был удивительно легок для своих размеров. Кай поднял его одной рукой и донес до самолета. В другой руке он держал хомуты крепежа, несколько болтов и французский ключ.
        Опустив контейнер на лугу, Кай вытащил из кармана портсигар, отошел подальше от самолета и закурил. Больта сменила леди Мария, теперь он держал извивающиеся шланги, а она качала. К Каю подошел Йорген.
        - Помочь? - спросил он по-немецки. Кай отрицательно покачал головой.
        - Это слишком опасная штука, парень. Я попробую сам…
        Йорген пожал плечами и вернулся к бомбардировщику. Докурив, Кай тщательно затоптал в траве свой окурок и принялся за дело. Капсула с зарядом точно легла на ржавую полку. Засунувшись в цилиндр по самые плечи, Кай закрепил ее лентами хомутов, наживил под болты гайки и туго затянул крепеж. Случись взведенной мине слететь где-нибудь над Алжиром, беды не миновать, подумал он. Возня с контейнером заняла почти полчаса. Еще раз проверив прочность хомутов, Кай отбросил в сторону ключ и поднялся, разминая руками затекшую спину.
        - Э! - крикнул он. - Ничего тут не трогайте, лучше вообще сюда не подходите. Я пошел за скафандрами.
        В холле Каю попался Лок, шедший из кухни.
        - Готовься, - сказал Кай, - сейчас проверим самолет и вылетаем. Они все уже там, в Африке.
        - Я готов, - тихо ответил Зорган, глядя прямо ему в глаза.
        - Тогда иди туда, к остальным.
        Когда Кай вернулся на луг с парой кофров в руках, там уже паслась и Валерия. Она была возбуждена, будто невеста перед свадьбой; в ее руке Кай увидел незажженную сигарету.
        - Я почему-то думала, что у нас есть еще пара дней, - накинулась она на Кая. - Почему ты решил спешить? Что случилось?
        - Потому что они все уже там, словно мухи на блюдечке, - отмахнулся тот. - Откуда я знаю, может, они не сегодня-завтра разъедутся по домам? Что потом, как мы опять соберем их всех в кучу? Нет уж!
        - Но ты уверен, что у вас получится сделать это ночью?
        - Лери, бога ради!.. Ты не похожа на саму себя. И не кури здесь, а то взлетим за милую душу. Авиабензин горит так, что врагу не пожелаешь. Я это сто раз видел, можешь мне поверить.
        Кай скрылся в рубке, запер люк и опустился в кресло. Его хронометр показывал десять минут третьего. Начинался новый день. Последний день в этой изматывающей охоте… Кай закурил новую сигарету и стал снимать с себя китель.
        Аккуратно сложив парадную форму, Кай натянул на голое тело боевой комбинезон пилота, оснащенный ндивидуальной системой жизнеобеспечения, делавшей его, по сути, скафандром, и вытащил из потолочной ниши свой алый шлем, украшенный тремя синими кольцами. Он не видел его двенадцать лет. Затянутые в черный пластик пальцы ласково скользнули по гладкой сфере; Кай улыбнулся шлему, как старому другу, и положил его на пульт.
        Бочка с бензином наконец опустела. Кай посмотрел на экран, где Йорген бережливо сматывал шланги насоса, и открыл люк.
        - Переодевайтесь, - приказал он. - По одному, в рубке. Да живее, у нас мало времени!
        Только сейчас он заметил, какими глазами Валерия смотрит на леди Роденхейм, которая присела на корточки перед контейнером с миной, заглядывая вовнутрь. От увиденного у Кая на секунду перехватило дыхание.
        - Она, - прошептала Валерия, поймав его взгляд, - она - тоже!..
        - Да, - кивнул Кай, - она тоже. Для тебя это имеет какое-то значение?
        - Сплошная банда преступников. Я еще не знаю, кто она такая, но понимаю, что честному человеку здесь делать нечего.
        - А ты плюнь, - посоветовал Кай. - Уже сегодня ты уберешься восвояси и будешь ждать новый крест. Подумай, может быть, тебе повезет, и ты будешь даже представлена Его величеству!
        Валерия едва не скрипнула зубами.
        - Я должна понимать тебя так, что ты не желаешь возвращаться со мной?
        - Мы уже говорили об этом. Я хочу дожить остаток своих дней в тишине и покое, не ввязываясь ни в какие истории и не дрожа над своей шкурой. Я исчезну, опять сменю имя, и меня никто никогда не найдет. Свои тайны я обещаю унести в могилу. Что еще тебе нужно?
        - Кай, ты не имеешь права! Ты находишься на императорской службе, и не тебе сейчас решать, что и как ты будешь делать.
        - Нет, Лери, нет. Уже сегодня мы покинем Европу. Или ты считаешь, что имеешь надо мной какую-то власть? Да я могу просто послать тебя ко всем чертям. И тебя, и твоего говенного императора со всеми его присными. Я выбрал то, что выбрал, ты понимаешь меня? Я не хочу никуда возвращаться, я дьявольски устал от всего этого дерьма с расследованиями и императорскими указами. Я независимый человек: Мария богата, и мы…
        - Ее зовут Мария? - перебила его Валерия с хищным блеском в глазах.
        Кай понял, что сморозил лишнее.
        - Сейчас ей угодно быть Марией. Я не знаю ее настоящего имени.
        Валерия задумчиво покивала и отошла в сторону. Больт с Локом натянули комбинезоны и покорно ждали, когда Кай наденет на них снаряжение. Харкаан быстро навьючил их наплечниками, активировал и проверил системы жизнеобеспечения и схватил Больта за плечо:
        - Идем в рубку. Я сфотографировал твою цель, - сказал он, запуская аппаратуру. - Смотри, вот она.
        Вместо экранов перед глазами изумленного пилота повисло изображение перерабатывающего комплекса, выглядящее так, словно его снимали при ярком солнечном свете. Картинка двинулась с места и начала медленно вращаться, повторяя те эволюции, которые совершал истребитель при съемке.
        - Ты же говорил, что у тебя нет фотоприцела? - пробормотал Больт.
        - Это совсем другое, - нетерпеливо перебил его Кай. - Смотри: в принципе, тебе достаточно бросить наш груз в любой точке этого плато, но было бы лучше всего попасть где-то рядом с вот этим домиком, - он указал ему на здание с металлической крышей. - Если я правильно понял ситуацию, они все находятся именно здесь. Сможешь попасть?
        - В темноте?
        - Пока туда-сюда, уже начнется рассвет. Света будет достаточно.
        Больт пожевал губами.
        - Смогу. Где ты меня сбросишь?
        - Километрах в двадцати севернее. Тебе нужно будет двигаться строго на юг, никуда не сворачивая. Главное не психуй и не теряйся. Ты провалишься до четырех тысяч, спокойно запустишь движок и двигайся на юг. Потом увидишь под собой это плато, ляжешь на крыло, спикируешь, нажмешь кнопку и сразу же дашь полный газ. Уходить будешь тоже на юг, сразу с набором высоты. Бросай с пары тысяч, не ниже: у тебя должен быть запас по высоте. С двух тысяч ты легко накроешь всю эту компанию так, что от них только пыль полетит.
        - Где мне садиться?
        - А где хочешь, но чем дальше, тем лучше. Постарайся забраться куда-нибудь в пустыню, я найду вас по пеленгу.
        - Ты будешь поддерживать с нами связь?
        - До тех пор, пока не отойду от планеты. Ваши рации работают на небольшое расстояние; но потом, когда я вернусь, я сразу же вызову вас и смогу вытащить. Ты разобрался с управлением?
        - Да.
        - Про закрылки и воздушные тормоза помнишь?
        - Все помню.
        Кай вылез из кресла и достал наполовину опустошенную бутылку «Саргонского креста».
        - Прежде чем выпьешь, - сказал он, - ответь мне на один вопрос: как ты оказался в объятиях Валерии?
        Больт глубоко вздохнул и опустил глаза.
        - Ты несправедлив к ней, Кай, - буркнул он. - Ты не можешь осуждать ее за события, происшедшие двенадцать лет назад, тем более, что она выполняла свой долг. Она по-прежнему любит тебя.
        Кай вдруг почувствовал безмерную усталость. «Мыслитель чертов, - вяло подумал он. - Надо же, а! „Она тебя любит…“ Рассказал бы я, что она на самом деле любит, да неохота тебя травмировать».
        - Мальчишка, - произнес Кай. - Пей, это придаст тебе мужества. Да нормально пей, не как баба! - прикрикнул он, видя, что Больт сделал маленький глоток и отставил бутылку. - Не свалишься, черт тебя побери. Мы идем на дело, и я не хочу, чтобы ты вдруг истек у меня под носом слюнями. Любит она меня, ч-черт! Будем надеяться, что завтра я эту заразу уже и увижу.
        Больт обиженно моргнул и разом влил в глотку едва ли не стакан напитка. Кай отобрал у него бутыль, допил оставшееся и швырнул ее в открытый люк.
        - Все, поехали!
        Совместными усилиями они подцепили под брюхо «штуки» бомбу. Выбравшись из-под самолета, Больт растерянно огляделся и тотчас же чуть не упал на спину от могучего удара Кая, который хлопнул его по плечу:
        - Последний перекур! Только отойдем подальше.
        К Каю подошла Мария, от которой резко воняло бензином.
        - Я просто боюсь закуривать, - робко улыбнулась она. - Вы… уже все?
        - Никогда не говори под руку «уже», - усмехнулся Кай, - дурная примета. Пока мы только «еще». Ничего, скоро вернемся.
        Женщина оглянулась на Валерию, которая стояла с Локом и Больтом, и прильнула плечом к черной пластиковой груди Кая. Тот ласково погладил ее по голове и отбросил окурок.
        - Задраить шлемы! - гаркнул он. - По местам!
        Подцепить «Юнкерс» ему удалось только со второго раза - без помощника это было довольно нелегко. Наконец мягкие, но крепкие лапы манипуляторов надежно ухватили узкое тело бомбардировщика, и Кай медленно подал «Дельту» вверх.
        - Полетим, как на воздушном шаре, - сказал он по связи. - Разогнаться я с вами не могу, сами понимаете. Попробуем километров восемьсот в час… Гюнтер, что у тебя с винтом?
        - Я убрал шаг еще на земле.
        - Хорошо. Тогда держитесь. Если почувствуете, что птаху начинает рвать на части, сразу же орите мне.
        Идти на такой скорости он все же не решился, не зная, выдержит ли ее самолет. Кай поднялся на пятнадцать километров и не спеша поплелся над Средиземным морем, держа курс на юг.
        - Как ветер? - спросил он.
        - Терпимо, - отозвался Больт. - Хотя кое-что поскрипывает. Фонарь над башкой гуляет.
        - Не отвалится, - хмыкнул Кай.
        Через час на востоке появились первые лучи восходящего солнца. Кай поморщился - они явно опаздывали, и решил все-таки прибавить газу. Больт почувствовал это сразу.
        - Начали вибрировать подкосы стабилизатора, - сообщил он. - И, кажется, здорово полоскают обтекатели шасси.
        Кай вспомнил нелепые «штаны» под крыльями бомбардировщика и проклял конструкторов, которые не позаботились сделать шасси убирающимися. Он сбросил скорость. Вскоре на экранах появились очертания берега. Через несколько минут
«Дельта» прошла уже пробудившийся Алжир и двинулась вглубь континента. Кай внимательно смотрел на дальномер, указывающий расстояние до цели.
        - Будьте готовы, - передал он вниз, - скоро начнем.
        Когда до плато с комплексом оставалось двадцать пять километров, Кай перевел машину в снижение. Истребитель со странным грузом в манипуляторах скользнул вниз, стремительно теряя высоту. По экранам быстро ползли песчано-коричневые горы.
        - Внимание! - крикнул Кай. - Высота десять тысяч, приготовились!
        - Готов, - отозвался Больт.
        - Удачи. Сброс!
        Манипуляторы разжались. Едва «Дельта» освободилась от своей ноши, Кай дал газ и рванул на себя штурвал. Взорвав небо прерывистым гулом, истребитель молнией ушел вверх и, пронзив своим телом атмосферу, выскочил в космос.
        Кай переключил обзор на видеосферу. Сжав в ладонях невидимый штурвал, он легко оторвался от земного гравитационного поля, модифицировал маневр выхода так, чтобы не попасть под влияние Луны, и направил истребитель прочь от голубоватой планеты, которая осталась за его спиной.
        Могучие двигатели разогнали его «Дельту» до невообразимой скорости - в принципе, она могла бы пересечь всю Солнечную систему менее чем за час. Заняв позицию на орбите Венеры, Кай принялся ждать. Туманный инстинкт подсказывал ему, что готовящаяся к смерти матка должна находиться где-нибудь поближе к животворной энергии светила.

…Едва хрупкое тело бомбардировщика отделилось от носителя, Больт изо всех сил стиснул ручку управления: отрыв произошел на огромной для него скорости, и машину начало немилосердно бросать из сторону в сторону. Гауптман опустил закрылки и воздушные тормоза и отдал ручку от себя.

«Штука» довольно послушно нырнула вниз, проваливаясь сквозь сверкающую в рассветных лучах сахарную пену облаков. Перед лобовым сегментом фонаря заклубился серебристо-белый кисель. Больт посмотрел на альтиметр, но стрелка все еще показывала черт знает что: прибор не был рассчитан на такие высоты.
        - Лок, ты там еще жив? - произнес Больт, чтобы хоть как-то унять начавшееся сердцебиение.
        - Конечно, - бодро ответил ему напарник. - Красиво было, да?
        - Да уж…
        Он хотел добавить: «Только очень уж страшно», но не стал.
        Ему было действительно страшно. На земле, в разговорах, все представлялось совершенно иначе: ну, сбросят, ну, спланирую… Сейчас, едва удерживая норовящую свалиться в штопор машину, Больт проклинал свою самоуверенность. Ему казалось, что Кай мог бы сбросить его и на меньшей высоте. Разумеется, тогда был бы потерян фактор внезапности, бомбардировщик, отделившийся на своем нормальном
«потолке», был бы хорошо заметен с земли, но Больт был согласен и на это.
        Тормоза кое-как держали машину, не давая ей разогнаться до фатальной скорости; когда «штука» выпала довольно низкого киселя облаков, на приборном щитке вдруг проснулся высотомер. Стрелки показывать двести. Больт чертыхнулся - он не думал, что облачность окажется такой низкой, и запустил двигатель.
        На его удивление, мотор заработал с первого же чиха. Перед глазами появился привычный диск винта и машина легко перешла в горизонтальный полет. Больт убрал тормоза, зачем-то проверил короткой очередью пушки и, прерывисто вздохнув, двинулся на юг.
        Следующие несколько минут он шел, то и дело посматривая за борт, но ничего похожего на цель разглядеть не мог. Между тем он прекрасно понимал, что двадцать пять километров, отделявших его от комплекса, «Юнкерс» давно уже прошел.
        - Неужели я потерял направление в облаках? - с ужасом прошептал он.
        Больт убрал газ и отдал ручку от себя.

«Будь что будет, - решил он, - но с такой высоты я точно ни черта не увижу. Нужно снизиться хотя бы до трех тысяч».
        Он осторожно, «блинчиком», развернулся на сто восемьдесят градусов и продолжил снижение.
        - Гюнтер, - тревожно сказал Лок, - слева от нас самолет.
        - Где?! - поразился Больт, не веря своим ушам.
        - Слева, чуть ниже.
        Гауптман вывернул голову и увидел неторопливо плывущий двухмоторный силуэт.
        - Гос-споди, - шепнул он, чувствуя, как лоб покрывается испариной, - «Ме-110»! Откуда он тут взялся?
        Действуя почти инстинктивно, он дал газ, качнул ручку, слегка накренив самолет, и выжал педаль, разворачивая его направо.

«Хоть бы он нас не заметил, - подумал он. - Пока есть высота…»
        В следующую секунду Больт увидел, как за кромкой правого крыла поворачивается аккуратная, словно игрушечная, площадка с ангарами и врезавшимся ему в память странным круглым строением из железобетона. Дальше он уже не думал ни о чем, кроме одного.
        Положив самолет на правое крыло, Больт скользнул вниз, убрал шаг винта и выпустил закрылки. Белая стрелка альтиметра завертелась на циферблате как сумасшедшая.
        - Он разворачивается на нас! - закричал Лок.
        - Это твоя работа, - ответил сквозь зубы Больт. - Только, бога ради, не отстрели мне хвост.
        Он свалил машину с переворотом через правое крыло, но тут же понял, что промахивается. Пикировать под углом более пятидесяти градусов было невозможно, а в любом другом случае цель оставалась за хвостом. Бросать с горизонтали Больт побаивался, опять-таки из-за неуверенности в попадании. Отсюда, с высоты в четыре тысячи метров, искусственное плато казалось ему неправдоподобно миниатюрным, ощущение было такое, что предстоит попасть камешком по мелкой монете. Коротко выругавшись, Больт сыграл педалями и вывел «штуку» из пике.
        Пилот немецкого истребителя точно распознал его намерения и скользнул следом за неповоротливым «Юнкерсом», норовя пристроиться ему в хвост. Обернувшись, Больт увидел, что Лок вцепился в рукоятки пулеметов и ведет прицелы вслед за плывущим по небу самолетом. Открыть огонь пока не позволяло расстояние.
        Больту вдруг стало все равно. Натужно ревущий двигатель вытащил его почти на пять тысяч, когда за спиной гулко загремели пулеметные очереди. Тело пикировщика затряслось от отдачи. Больт поглядел вниз, прищурился и резко дал ручку, сваливая машину - на сей раз уже не через правое, а через левое крыло.
        По хвосту резанула волна короткой дрожи.
        - У нас несколько дырок в левом стабилизаторе, - хладнокровно доложил Лок.
        - Плевать, - пробурчал Больт. - Сейчас я открою тебе его справа, готовься.

«Юнкерс» скольжением провалился на несколько сотен метров, и за спиной пилота вновь загремели пулеметные очереди.
        - Попал! - торжествуя, выкрикнул Лок.
        Больт увидел, как левее крыла промчались две дымные струи вражеских залпов. Не обращая на них внимания, он уложил машину точно в пятидесятиградусное пике и теперь, уже четко видя цель, почувствовал, как дрожит палец, лежащий на кнопке бомбосбрасывателя. «Штука», преследуемая «Мессершмиттом», неслась точно на цель. Это были страшные секунды. Ни отвернуть, ни качнуться Больт не мог, и ему оставалось надеяться только на то, что яростная стрельба Лока, который возвел за хвостом пикировщика настоящую стену огня, собьет пилота «стодесятки» с толку и не позволит ему взять верный прицел. Меж тем дымные трассы продолжали полосовать небо совсем рядом с «Юнкерсом». Грызя от ярости губы, Больт нажал на гашетку спрятанных в крыльях пушек, и к земле понеслись белесые нити очередей, кромсая крыши жилых бараков.
        - Есть! - гаркнул Лок.
        Обернувшись - всего на мгновение, - Больт увидел, что «Мессершмитт» с дымящим левым двигателем ложится на крыло и отворачивает в сторону, стремясь выбраться из затянувшегося снижения. Через миг Больт понял, что пора. Сейчас огромная инерция забросит бомбу точно в строение с железной крышей, на которое он смотрел так, словно прожил в нем всю жизнь.

…Кай содрогнулся от острого укола в затылке. Что-то, напоминающее собой пульсирующий, вращающийся поток, пронеслось в глубинах его мозга, и в то же мгновение он увидел своего врага. Это длилось меньше секунды, но ему ее хватило. Матка висела почти рядом с ним, ему требовалось лишь развернуться.
        Двигатели наполнили рубку «Дельты» мягкой вибрацией. Истребитель рванулся вперед, следуя за поворотом штурвала. Справа появилось туманное пятно Венеры. Кай слегка качнул машину, удаляясь от планеты, и выпустил носовые батареи.
        Через несколько секунд его ладонь легла на выдвинутый пульт управления оружием. На прицелы Кай не смотрел, он и без них знал, куда именно должен навести нос своей алой машины смерти. Еще один легкий поворот штурвала, сброс газа - и темная Бездна вспыхнула пронзительной молнией залпа.
        Батарея ударила веером, поразив плоскость в пятьсот километров шириной.
        Голова Кая взорвалась отчаянным криком миллионов глоток, низвергающихся в ад. На секунду он ослеп и оглох, погруженный в этот визжащий, нечеловечески мучительный вопль, а когда к нему вернулось зрение, увидел, как прямо перед ним медленно вращается, странно извиваясь, нечто, похожее на пару гигантских тележных колес, надетых друг на друга.
        Лойт не имел цвета - точнее, человеческий мозг не был в состоянии описать его цвет, ибо то было что-то постоянно меняющееся, плывущее искрами и пульсирующими пятнами. И он, несомненно, умирал, потому что «колеса», корчась в смертной муке, медленно перетекали одно в другое, съеживались и потихоньку распадались.
        Пораженный открывшимся перед ним зрелищем, Кай облизнул губы и подал истребитель назад. Потом, слегка опомнясь, он навел нос на уже поверженного монстра и выстрелил снова. Ответом была тишина. Перед ним, слабо подергиваясь, вращалось в воздухе некое подобие крупных хлопьев грязного бурого снега, ничем уже не напоминавших могучее тело страшного лойта.

…В те секунды, пока ржавый цилиндр, отделившись от бомбодержателя, несся, словно выстреленный из пращи, к земле, Больт неожиданно вспомнил свой странный, вперемешку с восторгом, ужас, охвативший его в тот день, когда он первый раз взмыл в небо без инструктора. Его полотняный биплан легко оторвался от травяного поля летной школы в окрестностях Мюнхена, и в лицо курсанту Больту рванул упругий поток ветра, готовый, казалось, сорвать с него очки-консервы, закрывавшие глаза. Ему хотелось петь и одновременно кричать от страха: он был один в бескрайнем небе, и лишь тонкий слой фанеры и лакового полотна отделял его от пустоты.
        Нечто подобное он испытал в те мгновения, что были отведены ему на выход из пике. Надсадно ревущий мотор тяжко выносил его в небо: при выходе «Юнкерс» хорошо просел, и Больт, помня о необходимости убраться как можно дальше от цели, полез вверх с креном на правое крыло, разворачиваясь в сторону низких на юге гор.
        Взрыв он ощутил всем телом - и своим, и самолета. Оглянувшись, Больт увидел нечто невероятное: плато было закрыто сплошным куполом желто-коричневой пыли, а над ним возвышался туманный пылевой конус, который, расширяясь, уходил в небо. Внутри конуса пыль дрожала, по ней пробегали какие-то загадочные волны; из-за этого страшная картина выглядела живой, словно из преисподней вдруг поднялся титанически громадный джинн пустыни.
        Больт испытал страстное желание перекреститься.
        - Лок, - спросил он, - ты цел?
        - Вполне, - тихо ответил тот. - Ты видел? Мне казалось, что я сойду с ума…
        - Все в порядке, - улыбнулся Больт. - Следи за воздухом.
        - У меня почти не осталось патронов.
        - Но одного фраера ты все-таки поджарил!
        - Он упал сразу после взрыва: мне показалось, что его подбросило в воздухе, и он сразу же развалился на части - так быстро, как будто в нем самом что-то взорвалось.
        Больт на секунду стиснул веки. Вот что ждало бы нас, промахнись я с выходом, подумал он. Вот почему Кай так настойчиво твердил, что бросать нужно с большой высоты. Но с большой я просто не попал бы…
        Только сейчас он понял, как ему повезло.

«Юнкерс» неторопливо полз на юг. Снизившись до двух тысяч метров, Больт сдвинул назад фонарь своей кабины и принялся высматривать ровную площадку, на которую мог бы посадить свою металлическую птицу. Под ним продолжали медленное движение невысокие коричневатые горы. Наконец справа мелькнуло русло какой-то речушки. Больт развернул самолет, и пошел вслед за ней.
        Его надежда была вознаграждена: вскоре впереди появилось довольно ровное поле, на котором можно было сесть без особого риска. Больт выпустил щитки и с первого же захода пошел на посадку. После сегодняшнего он ощущал себя непобедимым асом.
«Юнкерс» мягко плюхнулся колесами в песок, пробежал, подпрыгивая на неровностях, около сотни метров и встал, почти упершись остановившимся пропеллером в пологий склон холма.
        - Все!.. - выдохнул Больт и откинулся на спинку сиденья.
        Сзади хлопнул, раскрываясь, фонарь. Лок выбрался на крыло и подошел к передней кабине.
        - Тебе плохо? - спросил он.
        Больт вылез из кокпита, потянулся, разминая спину, и вдруг обнял своего стрелка, стукнувшись своим шлемом об его. Лок мягко вывернулся из его рук, спрыгнул на песок и подошел к ручью. Опустившись на корточки, он снял свой шлем и опустил лицо в желтоватую воду.
        В небе над крошечной долинкой раздался прерывистый свист. Больт опасливо задрал голову, но пугаться было нечего: из призрачно-голубой пропасти опускалось алое тело «Дельты».
        Кай посадил истребитель за хвостом «Юнкерса», порядком продырявленным пулями. Бросив короткий взгляд на самолет, он с запоздалым ужасом вспомнил, что совершенно забыл предупредить Гюнтера о «Мессершмиттах». Но тот уже бежал к открывшемуся люку, целый и невредимый, а неподалеку счастливо улыбался Лок. Кай успокоенно вздохнул, бросил в правое кресло свой шлем и выпрыгнул из рубки.
        - Мы его сделали, - просто сказал он Больту, который остановился перед ним, не зная, что делать.
        И тогда Кай обхватил его так, что у него едва не затрещали ребра. Подбежавший Лок вскарабкался ему на плечи, и несколько минут они кружились в каком-то нелепом танце, оглашая окрестности нечленораздельными воплями восторга.
        - Я вижу, вас кто-то потрепал, - заметил Кай когда улеглись страсти.
        - Лок свалил «стодесятку»! - восторженно выкрикнул Больт. - Скотина шла за мной в пикировании, но Лок разнес ему двигатель, а потом он и вовсе попал в конус взрыва и разлетелся в куски. Ох, ну мы им и дали! Честно говоря, - добавил он уже тише, - я промахнулся в первом заходе…
        - Но зато попал во втором, - парировал Лок, кокетливо обнимая его за талию.
        Кай подошел к увязшему в песке «Ю-87» и ласково погладил горячий металл киля.
        - Ну все, старик, - сказал он, - для тебя война кончилась. Когда-нибудь тебя найдут, и ты скорее всего попадешь в какой-нибудь музей, где будешь жить долго-долго… И никому не расскажешь о той работенке, которая выпала тебе сегодня. Это останется между нами, правда?
        Ему показалось, что «Юнкерс» согласно качнулся в ответ. Кай улыбнулся, похлопал его ладонью и пошел к своему истребителю.
        - Пора домой, - улыбнулся он, доставая из кармана комбеза свой любимый портсигар. - Нас ждет еще пара дел, а потом - в Бразилию, в Бразилию, к теплым морям и пальмам!
        Больт выудил сигарету, прикурил от зажигалки Кая и полез в рубку. Глядя на него, Харкаан с изумлением увидел, что длинный карман на правом бедре его скафандра отягощен «кольтом». Немецкая педантичность не позволила гауптману вылететь в боевой рейд без личного оружия.

«Дельта» взмыла в воздух, сделала круг над долинкой, ставшей прибежищем краденого «Юнкерса», и рванулась вверх, разворачиваясь носом на север.
        - Где же ты нашел его? - спросил Больт, развалившись в правом кресле.
        - Там, где и думал, - ответил Кай, - поближе к солнышку, между Венерой и Меркурием. Покойный старикан висел себе, грелся, а тут я - как снег на голову.
        - Он сопротивлялся?
        - Чем, интересно? Но даже без всякого сопротивления это было жутко. Я не хотел бы, чтобы ты оказался в тот момент рядом со мной. Был шанс сойти с ума, потому что ментально-полевой удар был настолько силен, что я чуть не потерял после первого залпа сознание. Они… орали так, что даже ты услышал бы это.
        - Орали?!
        - Ну, это невозможно объяснить. Для меня - да, именно что орали. Ты, наверное, ощутил бы что-то другое. Но в любом случае, лучше в такие переплеты не попадать. Я только сейчас понял, что это был самый мерзкий противник в моей жизни. Это нечто настолько чуждое нам, что после лойта пауки кажутся мне близкими родственниками. Вроде как дядюшками…
        Больт молча покачал головой. Он знал, что теперь до самого последнего его будет преследовать это воспоминание о столкновении с невидимым, немыслимым, но ужасным врагом. Он чувствовал себя человеком, сокрушившим Сатану. Пройдет много-много лет, вырастут и повзрослеют его внуки, а он все еще будет носить в себе жуткую тайну своего последнего боевого вылета - того, который стоил всех остальных, ибо никогда еще гауптману Люфтваффе Гюнтеру Больту не требовалось столько мужества, мастерства и хладнокровия. Он знал, что самой главной победой была его победа над самим собой, и добился ее он лишь благодаря холодной, несокрушимой силе, исходившей от его друга Кая Харкаана.

«Дельта» неслась над Средиземным морем, приближаясь к линии французского побережья. В рубке стояла тишина, каждый в эти минуты думал о своем.
        Кай смотрел, как плывут далеко внизу кварталы Тулона, крохотные, словно в муравьином городе, и спокойно ждал того мига, когда перед ним вот так же возникнет берег Бразилии, где он навсегда сможет забыть обо всех войнах. Все было позади, в его душе царил тихий, светлый покой, не посещавший его с момента обвинения. Он уничтожил свой страх, размолотил его двумя залпами плазменной батареи, и теперь уже не чувствовал себя лордом Каем Харкааном, беглецом. Он был простым человеком, прошедшим через множество войн и заслужившим свое право на покой. Он мечтал стать первым из Харкаанов, кто умрет штатским, далеким от политики и сражений частным лицом. Он ненавидел свои погоны.
        Истребитель пересек береговую линию, снизился и помчался, теряя высоту, над лесистыми холмами, приближаясь к усадьбе покойного Лайонела Кимберли.
        Минуту спустя Кай опустил машину на лугу.
        - Теперь я хочу напиться до полусмерти, - объявил он. - И наконец выспаться…
        Больт ответил ему радостным хохотом.
        - Да, уж теперь-то мы закатим настоящий пир!
        Они вывалились из рубки истребителя и, покатываясь от беспричинного хохота, в обнимку двинулись к подъезду замка. Кай был счастлив. Их троица напоминала ему непобедимую триаду, в составе которой он провел столько лет. Ему чудилось, что слева от него идет веселый полковник Диксон, а справа - седой, мудрый Новарра, знающий, кажется, ответ на любой вопрос.
        Из подъезда выбежала растрепанная леди Мария. Не говоря ни слова, Больт вовлек ее в их ряд, и так, вчетвером, они и ввалились в широкие двери замка.
        - Вина! - закричал Кай так, что с потолка посыпалась штукатурка, а Лок присел, зажав уши руками. - Вина! Коньяка! Чего угодно!
        - Вина! - заорал, стуча ногой по полу, Больт. И они снова захохотали.
        - Я сейчас распоряжусь накрыть стол, - прошептала Мария, исчезая в кухне.
        - Ну, - Кай причмокнул губами, - идите переодевайтесь. Я напялю мундир и тотчас же присоединюсь к вам.
        Пока леди Мария носилась по дому, командуя прислугой, Кай успел не только переодеться, а и хватить в кухне стакан коньяку из высокогорлой бутылки. Коньяк пошел хорошо: возможно, виной тому была не первая бессонная ночь, возможно, пережитое им в космосе, но, когда ароматный напиток улегся в его желудок, Кай почувствовал необыкновенный подъем сил. В кухню заглянула Валерия.
        - Я могу вас поздравить? - спросила она с торжествующими нотками в голосе.
        - Безусловно! - гаркнул Кай. - Что там стол? Ты почему не помогаешь накрывать? Мы устали как собаки и страшно хотим есть!
        - Стол практически готов, - отозвалась Валерия. - Пора начинать…
        Кай не заметил ее короткой улыбки.
        В трапезном зале уже собрались все, включая водителя Йоргена. На леди Марии был парадный мундир офицера-пехотинца, и, гладя на нее, Больт вдруг до слез пожалел, что у него нет своего. В обычном штатском костюме он чувствовал себя не победителем, а жалким штафиркой, случайно попавшим на пир генералов. Впрочем, первый же бокал шампанского, выпитый в его честь, заставил Больта забыть эту ерунду.
        Перебивая друг друга, они рассказывали женщинам о своем подвиге, словно мальчишки-кадеты, вышедшие из первого учебного боя.
        - Наконец-то все… - радостно выдохнул Кай, влив в себя очередную порцию коньяку и откинувшись на высокую спинку стула. - Теперь можно и в Бразилию…
        - Я так не считаю, - отозвалась Валерия с каким-то напряженным дребезжанием в голосе. - Я предлагаю вам, лорд Кай Харкаан, и вам леди Мария Роденхейм, сдаться на милость Его императорского величества и проследовать со мной в пределы метрополии. Нас уже ждут…
        - Ну вот еще! - расхохотался Кай. - Ты опять завела старую песню, Лери. Не порти себе жизнь…
        Ее губы мелко задрожали, в глазах появился совершенно безумный блеск.
        - Я не интересуюсь вашим мнением, милорд! - выкрикнула она. - Это не предложение, это приказ!
        - Ты приказываешь… мне?!
        Кай приподнялся на стуле, и в ту же секунду над столом брызнула голубоватая молния. Его тело, подброшенное, словно резиновый мячик, опрокинуло стул и отлетело почти к окну. Несколько мгновений в трапезной царила гробовая тишина. Затем ее разовал грохот пистолетного выстрела, и мозги леди Валерии Мелби расплескались по светлой стене. Гюнтер отшвырнул в сторону уже ненужный «кольт» и первым оказался возле лежащего под окном Кая.
        - Он жив! - крикнул он, раздирая негнущимися пальцами застежки мундира.
        Кай раскрыл глаза, посмотрел на свою развороченную грудь и слабо вздохнул.
        - Уже нет… - прошептал он.
        - Держись, держись, старик! - бормотал Больт продолжая расстегивать его китель. Кай отвел его руки.
        - К черту, - сказал он. - Так было нужно. Послушай меня. У меня есть пара минут…
        Подбежавшая леди Мария поспешно замкнула на его шее синее кольцо, которое принесла из своей спальни.
        - Реаниматрон, - слабо усмехнулся Кай. - Вы же понимаете, что это без толку. Гюнтер, слушай меня. Ты должен спешить. Никто не знает, что она придумала… сюда могут нагрянуть. Ты хорошо летаешь… лети в Бразилию. Отвези всех… деньги в баре… в баре «Дельты». Вам… - он стал задыхаться, - хватит. И… уничтожьте все.
        Леди Мария молча бросилась ему на грудь. Кай прикоснулся губами к ее волосам и закрыл глаза.
        - Гюнтер… - позвал он.
        - Да?
        Перед меркнущим взором Кая крутилась Бездна. Неожиданно, в последнем порыве угасающего сознания, он увидел все события далеких уже дней, вынудившие его покинуть родной мир, и понял, в чем была его главная ошибка. Потом он увидел снег, бесконечный снег Саргона, которого ему так не хватало.
        - Никогда ничего не бойся, - отчетливо сказал он.
        notes
        Примечания

1
        Колонель - от англ. colonel, эквивалент воинского звания полковник.
        (Здесь и далее прим. авт.).

2

«Штука» - основной пикирующий бомбардировщик гитлеровских ВВС, который назывался
«Junkers Ju-87» «Stuka».

3
        Оберст-лейтенант - воинское звание германских вооруженных сил, соответствующее подполковнику.

4

«Бф-109» - принятое в советской литературе название «Ме-109» в принципе неверно. Основной истребитель Люфтваффе назывался «Messerschmitt Bf-109».

5
        Ягдгруппа - истребительное подразделение ВВС Германии.

6
        РАФ - Royal Air Force - королевские военно-воздушные силы Великобритании.

7
        Имеется в виду студенческая корпорация, в германских университетах того времени явление почти обязательное.

8
        Дориан - город на атлантическом побережье Франции, в начале сороковых годов - крупнейшая база германских подводных лодок.

9

«Крысой» франкисты называли советский истребитель «И-16», прошедший через множество конфликтов конца 30-х и вновь схватившийся с машинами Люфтваффе в первые дни войны. Авторитеты считают его лучшим истребителем своей эпохи.

10
        Сикрет интеллидженс сервис - британская разведка.

11
        Кароссьеро - кузовной (каретный) мастер, иносказательно - автодизайнер, художник по металлу.