Тайная дверь Дмитрий Билик
        Уникум [Билик] #1
        Магия, загадочные существа, сверхспособности. Безумие, скажете вы? Я сам думал так еще совсем недавно. До того момента, пока на моем пороге не появилось двое людей из Департамента образования. Только не нашего, а магического. Мол, я не просто одаренный маг, а уникум. Кто это такой и почему именно уникумы мрут как мухи - придется узнать в самое ближайшее время.
        Дмитрий Билик
        Уникум 1: Тайная дверь
        Пролог
        Сухой щелчок пальцев нарушил убаюкивающую тишину. Даже муха, сидевшая на настольной лампе и морально готовившаяся к приближающимся холодам, взлетела, но описав небольшой круг, села обратно.
        Жилистый старичок недовольно покосился на нее, пошуршал газетными листами и щелкнул пальцами еще раз. Ничего. Семен Константинович Шихман нахмурился, помял переносицу, которую натирали большие очки в роговой оправе, и перелистнул страницу.
        Как человек опытный, он понимал практическую бесполезность своей работы. По осени сила уже почти не проявляется, не выплескивается. Повелось так. Будто подвластная человеческой круговерти, она фонтанировала весной, уже более спокойно выказывалась летом, но чтобы осенью… Случаи были настолько единичными, что их запоминали надолго.
        Газетный лист, шурша, лег на потертый стол, а старик щелкнул пальцами еще раз. Машинально, чуть позевывая. Однако тут-то все и случилось. С пальцев сорвались синие искры и посыпались на страницы «Вечернего вестника». Настольная лампа мигнула, а несчастная муха, поняв, что не будет ей здесь покоя, с недовольным жужжанием улетела на шкаф.
        Сам Семен Константинович с учащенным сердцебиением стал читать короткую заметку в рубрике «Происшествия»:
        «… на улице Гагарина произошло частичное обрушение крыши, вследствие чего пострадал гражданин Н., 1978 года рождения. Прибывшие медики констатировали перелом ключицы. По данному факту возбуждено уголовное дело по статье 118 УК РФ…».
        Дочитывать все это крючкотворство Семен Константинович не стал, уже ухватив суть. Объектом поиска гражданин Н. быть не может. Слишком стар для неинициированного. Значит, все дело в обрушении. И тогда получается, что некто, в ком проснулась сила, решил этого гражданина Н. убить?
        Еще четверть часа назад старик грустил, но теперь его словно подменили. Шихман дрожащими от волнения руками сложил газету на нужной ему странице и побежал в архив. На удивление, здесь было пусто. Семен Константинович, будучи запертым в своем мирке, вновь все пропустил - еще утром пришла разнарядка сверху усилить оцепление очередных привозимых мощей. Народу категорически не хватало, поэтому привлекли несколько магов даже с их ведомства.
        Но старику так было даже лучше. Вихрем он ворвался в отдел «Возможных неиницированных», нашел в картотеке нужную улицу и принялся рыться в папках. Подростков было много, но Семен Константинович по старому опыту сразу стал просматривать дела тех, кто жил в магических семьях. Сопровождал он это все знакомым щелканьем пальцев. И каково же было его удивление, когда все дела оказались пустышкой.
        Значит, не Рожденный. Следом Шихман стал изучать семьи «упоминаемые» - в них маги появлялись время от времени. Могли через поколение, а бывало, что и через века. Хорошо, что старик и ему подобные, которых и набирали в Департамент, да и вообще в Министерство просвещения, к работе относились серьезно. Документацию они вели скрупулезно, с большой долей занудства. Но и тут никого не оказалось.
        - И не Проснувшийся, - сел на свободный офисный стул старик и вытер проступивший пот со лба.
        Оставался только один вариант, и Шихману он категорически не нравился. Семен Константинович все еще надеялся, что ошибся. Да, первый выплеск обычно происходит рядом с домом, но что, если неинициированный нарочно пришел на место преступления?
        Чем дальше Шихман листал дела не магов, тем больше успокаивался. Да, так, наверное, и есть. Показалось. Обычно ты или Рожденный, или Проснувшийся. А третий вариант, аномальный, встречается крайне редко.
        И когда Семен Константинович почти убедил в этом себя, при очередном щелчке с пальцев вновь сорвались синие искры. Только теперь они, будто подхваченные ветром, сначала пролетели над газетой, а потом осыпались над черно-белой фотографией. На него смотрел худой мальчишка с острым подбородком, темными волосами и пронзительными, будто кричащими глазами. Тот, в семье которого никогда не было магов. И тот, кто мог стать им сам. В первом поколении. Точнее, уже стал. Другими словами - Уникум. И еще, возможно, несостоявшийся убийца того самого гражданина Н.
        Старичок достал телефон с крупными кнопками, которые у продавцов именовались «пенсионерскими», и непривычно быстрыми движениями набрал номер.
        - Павел Сергеевич, у нас ЧП.
        Глава 1
        Громкая трель дребезжащего звонка разорвала царившую в квартире тишину в клочья. Я невольно вздрогнул и пролил на пол сладкий чай. Вот ведь, зараза. Надо бы протереть сразу, пока не высохло. Интересно, это кого там принесло?
        Открывать я не собирался. Кто это может быть? Кто-то из соседей, с которым мы давно перестали даже здороваться? Спасибо отчиму. Или «проверяющие» из различных псевдогазовых служб, что тоже вряд ли будут долго настаивать на общении? А, может, очередной фермер привез картошку и теперь пытается сбагрить ее по бросовой цене, обзванивая квартиры? Хотя они обычно пользуются домофонами. Тот же у нас отключен за неуплату.
        Но этот некто не унимался. После короткого перерыва звонок зазвенел вновь. Как раз тогда, когда я уже достал тряпку из-под ванной. Таким макаром они чего доброго дядю Колю разбудят. А этого делать категорически нельзя. По крайней мере, в его нынешнем состоянии - опасно. Я тихо подобрался к двери и взглянул в глазок.
        Их было двое. Старик и молодой мужчина. Первый, в жутком светло-сером плаще из каких-то непопулярных советских фильмов, держал под мышкой газету и периодически поправлял массивные очки. Он напоминал забытую в холодильнике свеклу - сморщенный, сухой, даже неприятный. Зато спутник был его полной противоположностью. Высокий, статный, словно сошедший с обложки какого-нибудь журнала мужской одежды. Такие же есть, наверное? Не знаю, я подобные издания не читаю.
        Но то, что незнакомец был красив - это факт биологический. Черные смоляные волосы ровно зачесаны набок, зеленые глаза лучились любопытством, а рот чуть искривлен в довольной улыбке. Чему, спрашивается, он тут радуется?
        И тут я понял все. Меня даже бросило в дрожь, а в горле запершило. Да так сильно, что я чуть не выдал свое присутствие кашлем. Из школы пришли. Еще бы, я дня четыре там не появлялся. И Лариса Константиновна послала этих справиться обо мне. Нет, она женщина хорошая, и подругой маме была отличной, но вечно лезла не в свое дело.
        Хотя у меня возникли определенные сомнения. Если этот старик еще походил на какого-нибудь учителя с протертыми от долгого сидения штанами, то черноволосый под мою характеристику не подходил. У него одежда явно дорогая, будто специально под него подогнанная. Везет же, на мне все обычно колом стоит. Так вот, если он и имел отношение к образованию, то был как минимум из какого-нибудь Министерства.
        - Максима Кузнецова могу увидеть? - обратился черноволосый к двери, но смотрел именно в глазок. - Я по поводу обрушения крыши тридцать седьмого дома.
        А вот теперь в груди похолодело. Как они узнали? Камеры? Во дворе их вроде не было. Увидел кто? Вот это уже более вероятно. Сердце затрепыхалось в груди, словно пойманная птица.
        Я ведь уже и думать об этом почти забыл. Вроде, привиделось. Списал все на расшалившуюся фантазию. Нет, конечно, сломанная рука дяди Коли никуда не делась. Но я почти себя убедил, что никакого отношения к этому не имею. Просто стечение обстоятельств, не более. И вот теперь…
        - Максим, открывай, - уже мягче сказал незнакомец, - или мы будем общаться через дверь, чтобы все соседи слышали?
        Мама, когда была жива, говорила не открывать дверь чужим, но сейчас лучшее, что я мог сделать - послушать визитера. Дрожащими руками я повернул замок и стянул цепочку.
        - Так-то лучше, - улыбка не сходила с лица черноволосого. Он посмотрел на тряпку у меня в руках и покачал головой. - Раньше встречали с хлебом и солью.
        И что странно, мне показалось, будто улыбка искренняя. Словно он действительно рад меня видеть. Вместе с этим незнакомец шагнул на порог, заходя в квартиру и одновременно оглядывая наши несвежие и потускневшие обои. Мы их клеили с дядей Колей года четыре назад, чтобы сделать сюрприз маме. Сколько с той поры воды утекло.
        - Привет. Меня зовут Павел Сергеевич Четкеров, это Семен Константинович Шихман, - указал он на старика. - Мы из Департамента образования Министерства просвещения.
        - Откуда? - совсем растерялся я.
        - Неважно, - сказал Четкеров (забавная фамилия, ее хотелось даже произносить вслух, словно пробуя на вкус). Визитер небрежно взмахнул рукой, будто это и в самом деле была какая-то чепуха. - Мы хотели бы поговорить с тобой по поводу крыши.
        - Какой крыши? - сипло спросил я, понимая, что в горле пересохло.
        - Все ты знаешь. Семен Константинович, как там?
        Старик развернул газету на заложенной странице и монотонно загнусавил.
        - Так-так-так… Вот. Произошло обрушение крыши на улице Гагарина, в результате чего в травмпункт обратился гражданин Н. 1978 года рождения со средними телесными…
        - Гражданин этот, как я понимаю, Никифоров Николай Дмитриевич, - оборвал старика на полуслове Павел Сергеевич. - Твой отчим.
        - Ну да… - только и смог я выдавить из себя.
        - Отсюда вопрос. Почему крыша дома вдруг решила обрушиться на голову твоего несчастного отчима, когда он заходил в подъезд? Не ваш, кстати. Иными словами, зачем ты его хотел убить?
        Вот тут я не нашелся, что сказать. Просто стоял, хватал ртом воздух, как рыба выброшенная на берег, и мотал головой.
        - Семен Константинович, - снова обратился к спутнику брюнет.
        Старик пристально посмотрел на меня и щелкнул пальцами. И вот тут произошло странное. Возле его пальцев появилось множество крошечных синих крупинок, что осыпались сначала на газету, а потом устремились ко мне. Константиныч довольно сложил руки на груди, а брюнет удовлетворенно кивнул.
        - Это что такое? - спросил я.
        - Называй как хочешь. Биолокация, радиэстезия, да какая, собственно, разница, как назвать? Семен Константинович читает газеты, ищет нечто странное. В этом он спец. Тебя, вот, нашел. Ну так что, рассказывать будем, как все было?
        К горлу подкатил ком, а на глазах выступили слезы. Ну разве я виноват в самом деле, что начала происходить это чертовщина? Я посмотрел еще раз на молодого незнакомца, этого, как его, Четкерова, всхлипнул и начал рассказывать.
        - Не хотел я его убивать. Думал, ногу сломает. Дома будет, перестанет ходить пить к другу своему.
        - Ясно, - выдохнул Павел Сергеевич, - Семен Константинович, заполните рапорт, сославшись на первый выплеск силы, трудности овладевания. Ну, вы знаете. Парнишка вполне адекватный.
        - А что теперь будет?
        - Да много чего, - улыбнулся черноволосый. - И давно с тобой это?
        - Может, с месяц. Но я не замечал сразу, а потом, когда…
        - Понятно. Начал понимать, что это неслучайно.
        - Ага.
        - Августовский, значит, - как-то одобрительно пробурчал старик, будто бы даже самому себе.
        - Хорошо, собирайся, - кивнул Четкеров. - Из вещей брать белье, штаны, пару футболок, кофту обязательно. Остальное выдадут.
        - А куда меня теперь, в тюрьму?
        - И на Колыму, - улыбнулся черноволосый. - Давай, быстрее. Семен Константинович, обратно вернемся, вы заявку на сопровождение подайте.
        - Так все в оцеплении. Мощи же привезли, - ответил старик.
        - Вот ведь, - нахмурился черноволосый. - Значит, придется самому. Хотя так даже лучше. Максим, чего стоишь, собирайся.
        Сам он задумался лишь на мгновение, посмотрев сначала на свои начищенные ботинки, а следом на наш затертый линолеум. Обувь снимать брюнет не стал. Прошел прямо так, одетый, в дальнюю, самую большую комнату, где спал отчим. Я замешкался на несколько секунд, недоуменно глядя на старика, а после рванул следом. Картина мне предстала довольно странная.
        Добудиться до дяди Коли, когда он был «выпимши» - дело дохлое. Я знаю, не раз пробовал. Поэтому поза отчима на диване меня довольно сильно смутила. Дядя Коля сидел на смятом шерстяном пледе в клетку будучи в весьма собранном состоянии. Точно его вызвали на работу и он попытался мгновенно протрезветь с помощью марганцовки. Я, к сожалению, знал, как это бывает.
        Отчим вполне осознанно смотрел на незнакомца. Если быть точнее, впился в него взглядом, ловя каждое слово. Будто перед ним был как минимум божественный посланник, несущий истину. Хотя брюнет говорил обычным, скучающим голосом.
        - Пить станешь меньше. Выпивать можешь, но только по выходным. И не до полной отключки. С корешами своими общаться перестанешь. Сын твой, - Павел Сергеевич скривился, мельком глянув на меня, и сам себя исправил, - пасынок прошел конкурсный отбор в футбольную академию «Краснодара». Теперь будет жить и тренироваться там, все понятно?
        - Так он же в футбол не особо… - медленно протянул отчим.
        Находился он в неком состоянии, очень похожем на транс. Собственно, неудивительно. Не знаю, что там брюнет с дядей Колей сделал, но это явно тянуло на Нобелевскую премию в области медицины. Потому что еще полчаса назад отчим был мертвецки пьян.
        Но вот уточнение оказалось весьма своевременным. Нет, в футбол я, конечно, иногда во дворе играл. Однако получалось именно так, как выразился отчим. «Не особо». Может, все дело в природной неловкости или в плохой реакции. Кто ж его знает?
        - Данные хорошие. Хотим попробовать на вратаря.
        - Это да. Максим мальчишка у нас рослый.
        У меня в горле встал ком. Отношения у нас с отчимом были хорошие. А при жизни мамы так вообще замечательные. До того, как дядя Коля начал пить.
        - На том и порешим. Работай, квартиру в порядок приведи. Макс тебе будет изредка звонить. В Краснодар приезжать не надо. Это лишь отвлекает. На каникулах он сам вернется. Понял?
        - Понял, - спокойно ответил дядя Коля, по-прежнему не шевелясь.
        - А теперь спи, - брюнет коснулся лба отчима и тот тут же рухнул, как срубленное дерево.
        - С ним все в порядке? - спросил я.
        - Нет, конечно. Пьяный, как сволочь. Вот ведь здоровье у человека. Я бы уже умер.
        - Я не про то. Что вы с ним сделали?
        - Дал небольшое внушение с добавлением… своих способностей. В ближайшее время придет в порядок. В относительный… Пить, конечно, не бросит, но до такого скотского состояния себя доводить не будет. Он где хоть работает?
        - На стройке. Электромонтер. А нельзя было сделать так, чтобы он вообще пить бросил?
        Брюнет подошел ко мне, положил руку на плечо и посмотрел в глаза. Лицо у него было доброе. Но все портил взгляд. Холодный, оценивающий. Точно тот сейчас что-то просчитывал в своей голове.
        - Нельзя, - сказал он. - Небольшое внушение - это одно. Оно полностью проблему не решает. Если человек сам не хочет, то ты хоть сколько в него энергии влей. Только хуже выйдет. Понимаешь?
        Если честно, я не понимал. Этот незнакомец всего каких-то пять минут находился в нашей квартире, а уже все с ног на голову перевернул. Про крышу рассказал, дядю Колю «пробудил», загипнотизировал его, еще фокус с искрами показал. Хотя нет, это был другой, старый.
        Очень уж похожа парочка казалась на обычных мошенников. Сейчас кто только по домам не ходит. Но я ведь правда ту крышу свалил. Ну, или не знаю, как сказать правильно. Долго смотрел, примеривался, потом будто глазами выстрелил, а она вдруг возьми и рухни. А этот брюнет взял, и со мной все связал. Как, спрашивается?
        - Ты сомневаешься, - сказал лощеный незнакомец. - Это абсолютно нормально. Позволь тебе показать кое-что.
        Брюнет вытянул руку вперед ладонью вверх. Едва он пошевелил пальцами, как воздух вокруг них будто бы начал уплотняться. Не прошло и нескольких секунд, как на ладони брюнета уже плясал крохотный ручной смерч. Вот уж действительно чудеса.
        - Не бойся, - сказал волшебник.
        Теперь я почти не сомневался. Можно много всяких фокусов показать, но чтобы такое… Более того, Четкеров свободной рукой предложил мне дотронуться до его вихря. Ну, или попробовать.
        Я бережно вытянул ладонь, приблизил ее и испуганно охнул. Все произошло слишком быстро. Смерч в мгновение ока вырос, точно огонь, попробовавший вкус бензина. Вихрь становился неуправляемым. Он уже качнул нашу псевдохрустральную люстру и сорвал кусок обоев. Последние не жалко, их давно надо было переклеить.
        Но самое главное - я его чувствовал. Будто находился в эпицентре урагана. Непередаваемое ощущение всемогущества нахлынуло на меня и поглотило полностью. Вот только управлять смерчем не очень получалось. Если быть честным - вообще не получалось.
        - На меня смотри. Не напрягайся!
        Голос брюнета прозвучал словно издалека. Но я услышал. Зацепился за него, как за спасительный круг, и стал выбираться наружу. А когда звуки вернулись, то и вихрь утратил свою силу. Он так же плясал на ладони Павла Сергеевича, однако был намного спокойнее. Маг из Департамента образования, если он не врал, перевернул руку и смерч исчез.
        - Еще нужны доказательства или обратимся к стихии Огня? - спросил он. - Вон тот пылесборник может замечательно подойти.
        Его рука взметнулась в сторону старого ковра. Даже не маминого, бабушкиного. Сколько помню ее, все время причитала, что копили они на машину, а купили ковер. Только кто разберет - что бы это значило?
        Но портить «пылесборник», как назвал его брюнет, я не дал, отрицательно замотав головой.
        - Максим, мы теряем время. Собирайся и поедем.
        Голос Четкерова был холодный, тон непререкаемый. Я только теперь понял, насколько силен этот молодой красавец. Даже не понял, почувствовал, что ли? Вон тот старик в прихожей, который за это время не произнес ни слова и выступал в качестве мебели, слабый. Так, мелкая сошка. Хотя его я тоже опасался. Мало ли, что от этих товарищей можно ожидать?
        Но приказ брюнета обсуждению не подлежал. Я пошел к себе в комнату и стал рыться на полке, пытаясь среди груды сваленной без всякого разборы одежды, найти нужную. После уже сбегал на кухню. Сумки у меня не было. Ее заменил большой пакет из супермаркета, на котором красовалась птичка. Это даже хорошо, что вещей немного.
        - Пойдем, - скомандовал Четкеров, заметив, что мои приготовления закончены.
        Я с замиранием сердца закрыл на ключ дверь. Будто не надеялся вернуться. Парочка смотрела на меня спокойно. Действительно, для них, наверное, подобное вполне себе норма. Пришли, ошеломили всякой магией, теперь везут куда-то.
        Боялся ли я? Конечно. Но не их. Хотели бы, прямо здесь какую-нибудь гадость устроили. Старик же с таким лицом стоит, словно сам меня боится. Я больше опасался будущего. Того, что должно скоро произойти. Ведь, не просто так со мной случилась это чертовщина. Или маговщина. Жил себе, проблем не знал.
        Так или иначе - эти самые маги оказались серьезными людьми. Это я понял по здоровенному черному внедорожнику, который пиликнул и моргнул фарами, стоило Четкерову поднять руку с брелоком сигнализации. Я такие авто только в фильмах про бандитов видел. Ну, или на дороге издали.
        - Вот ведь стервецы, - усмехнулся брюнет, сорвав объявления у подъезда. - Семен Константинович, маякните оперативникам в МВДО. Гремлины совсем распоясались.
        - Кто? - удивился я.
        - Гремлины. Лет пятьдесят назад они в наши широты даже не совались. А теперь вон оно что, глобализация. Раньше механизмы исключительно портили, ныне переквалифицировались, смотри, взламывают. Только где они тут замки нашли?
        Он протянул сорванный листок, а я успел пробежать по нему глазами:
        «ВзЛом зАмКов люБоЙ СлоЖНасТи. ЗВониТь нАм».
        - Вперед садись, - кинул мне на ходу брюнет. - Пакет свой назад кинь. Семен Константинович, я уникума отвезу до места учебы. А вы уж, будьте любезны, подготовьте рапорт. Такой, чтобы в нем все…
        - Без особых неприятностей было. Первый всплеск, - закивал старик. - Я тогда пойду?
        - Да уж до Департамента я вас докину. Садитесь.
        Константинович закряхтел, забираясь внутрь. Да, машина и впрямь была высоковата. Правда, я уселся довольно быстро. Разве что сильно хлопнул дверью, да так весь в кожаное сиденье и вжался. Не привык к такой роскоши. Но Павел Сергеевич даже внимание не обратил. Лишь сказал, заводя.
        - Пристегнись. Магия магией, а есть вещи, которыми пренебрегать не нужно.
        - И далеко мы поедем? - спросил я, разглядывая люк из затемненного стекла. - Действительно в Краснодар, что ли?
        - Нет, но проехать придется изрядно. В место, которое станет твоим домом на ближайшие несколько лет.
        Глава 2
        Раньше музыка была частым гостем в нашем доме. Мама включала пузатый бумбокс, ставила один из дисков и порхала по квартире, убираясь. Я сидел на диване, смотрел мультики, но голос солиста А-Hа мне совершенно не мешал. Нога в шерстяном носке сама притопывала во время припева:
        «Take
        On
        Me,
        Take on me.
        Take
        Me
        On,
        Take on me».
        Резкая встряска и комната вместе с телевизором на мгновенье пропали. А когда видение вернулось, то стало мутным, ненастоящим. От повторной кочки я уже и вовсе открыл глаза. Машина, откинутое кресло, в салоне негромко играет норвежская группа.
        - Отвратительная дорога, - заметил Четкеров, что я проснулся. - Того и гляди подвеску где-нибудь оставлю.
        - Можно так не гнать? - попросил я.
        Брюнет ничего не ответил, но скорость снизил. Сколько мы ехали? Вырубило меня часов в одиннадцать вечера, а сейчас уже новый день.
        - Недолго осталось, - Четкеров будто прочитал мои мысли.
        Я пожал плечами, уставившись в окно. Бескрайнее поле с редким леском у самой дороги. И тишина. Ни встречных машин, ни тракторов, ни лошадей или коров. Будто и не живет в округе никто. Судя по дороге, асфальтированной, но давно не ремонтировавшейся, догадка была близка к действительности. Меня даже на мгновение посетило какое-то нехорошее чувство. Поехал неизвестно куда, неизвестно с кем. Хотя чего это я? Известно. Видел же, что выделывал Четкеров - маг он. Пусть и верилось в подобное до сих пор с трудом.
        Наша иномарка притормозила и сползла на проселочную дорогу. Я лишь успел разглядеть указатель с белыми буквами на синем фоне - Сосновка. Да уж, можно не гуглить. Таких Сосновок в России не меньше ста. Я потыкал в телефон - сети не было, а карта показывали какую-то откровенную чушь.
        - Мы почти на месте, - сказал сопровождающий, то ли мне, то ли попросту рассуждая вслух.
        Далеко справа появились крохотные домики, из труб которых курился серый дым. Деревня. И не маленькая. Вот только поехали мы не к ней. Чуть поодаль дорога расходилась в три разные стороны. Крайняя слева уходила в лес, правая - к деревне, а та, что вела прямо и вовсе оказалась завалена несколькими камнями и заросла травой. Не знаю, почему, но у меня вдруг засосало под ложечкой. И пульс участился.
        - Налево пойдешь - коня потеряешь, направо пойдешь - себя потеряешь, прямо пойдешь - счастье найдешь.
        - По поводу счастья, вряд ли. Там кроме лягушек и рогоза нет ничего. Вот местные камней и набросали. Спуск опасный, пара машин провалилась по незнанию. И в оригинале вообще: налево пойдешь - богатым будешь, направо пойдешь - женатым будешь, а прямо пойдешь - убитым будешь.
        И Павел Сергеевич сделал выбор, способный в скором будущем привести меня к богатству. Опять же, если ему верить. Деревня постепенно удалялась, а мы въехали в лес. Дорога хоть и стала насыпной, на удивление пошла даже ровнее, чем на трассе. А мне встретился еще один указатель. Только теперь странный, точно выбитый на старой доске - Терново.
        После минут десяти спокойной езды лес расступился и передо мной появилось поместье. Нет, не так - Поместье. К высокому трехэтажному, больше похожему на дворец и находившемуся на возвышении зданию, вела широкая аллея. Справа и слева располагались вытянутые пристройки. Даже название вспомнил - флигели, рассказ такой в школе читать задавали. А это дело я любил. Вокруг владелец разбил сад, с аккуратно подстриженными кустарниками, деревьями и изумрудной травой, на нее даже смотреть было больно. Окружено все это великолепие оказалось высоким забором из искусно выкованных металлических прутьев. Подобная роскошь посреди леса удивляла не меньше магических фокусов моего провожатого.
        - Погоди, я документы покажу, - остановились мы у главных ворот и брюнет вышел из машины..
        Только теперь я разглядел привратников. Или охранников, не знаю, как правильно сказать. Карликов, сгорбленных, с желтыми глазами и зеленым цветом кожи. И лица странные, сморщенные, точно старческие. Явно не человеческие.
        Четкеров и правда достал какие-то бумаги и долго о чем-то переговаривался со «старичками». Те недовольно зыркали на меня, а один даже обошел машину, заглянув с моей стороны в салон. От вида мерзкого, будто искаженного в страшной гримасе лица, я вздрогнул и сильнее вжался в кресло. Благо, коротышка исчез так же быстро, как и появился.
        - Все в порядке, - вернулся в машину сопровождающий.
        - А кто это был?
        - Гоблины, - ответил тот и заметив мой ошалелый взгляд, добавил. - Понимаю, многие считают, что с ними нельзя иметь дело. Но это как посмотреть. Ребята вроде ответственные, свои деньги сполна отрабатывают. Хотя жадные, этого не скрою. Они здесь, конечно больше для того, чтобы обучающиеся за территорию не сбегали. Но и внутрь постороннего не пустят.
        - А зачем кому-то отсюда сбегать? - насторожился я.
        - Подростки, - многозначительно сказал маг.
        Мы подъехали к парадному входу, и я как-то сразу забыл о гоблинах и пропускному режиме. Попросту потерялся среди колонн. Оказался придавлен массивной двустворчатой дверью с гербом - колючей веткой куста и положенным на него старым пистолетом. С удивлением глазел на огромную купольную крышу над входом. Тут только фонтана не хватало. Я повернул голову и сглотнул подкативший к горлу ком. Хватало. Напротив дверей, с другой стороны аллеи, как раз он и находился. Широкий классический фонтан в три ступени.
        - Пойдем, - бросил машину Четкеров прямо у входа.
        Нас никто не встречал. Хотя мне казалось, что сейчас должен выйти дворецкий и сказать: «Кушать подано-с». Ну, или кто здесь должен быть?
        Четкеров по-хозяйски потянул за массивное кольцо, отворив тяжелую дверь и пропустил меня вперед. А я, шаркая, зашел внутрь. Увидел огромную люстру в золоте, натертый паркет, широкую лестницу, ведущую наверх и совсем согнулся, стараясь быть еще меньше. Не покидало ощущение, что все это не на самом деле.
        - Не тушуйся, - потянул меня за собой Четкеров.
        Я пытался, честно. Но каждое новое помещение убивало меня своей роскошью. А я почему-то вспомнил, что левом кроссовке с внутренней стороны дырка. Зацепился за гвоздь возле гаражей. Ее, конечно, никто не заметит, но я-то знал.
        После небольшой беготни мы оказались в длинном коридоре с рядом дверей. «Заведующий учебной частью», «Куратор первого курса», «Куратор второго курса», «Куратор третьего курса», «Заведующий хозяйством», «Директор». Забавно, что последний располагался в самом углу, рядышком с завхозом. И судя по всему, кабинет у него был крохотный. Я ожидал встретить секретаршу или кого-то в этом роде, но Четкеров лишь постучал костяшками пальцев по двери и приоткрыл ее.
        - Здравствуйте, Константин Викторович, можно? - улыбнулся мой спутник своей обезоруживающей улыбкой.
        - Павел Сергеевич, вы еще спрашиваете? Конечно заходите.
        - Сиди здесь, - бросил мне Четкеров, указав на скамью.
        И я честно пытался. Разглядывал таблички на дверях, темно-зеленые обои с мрачным узором, коричневой дерево снизу. Но не мог я сидеть спокойно, когда за дверью решалась моя судьба. Ведь не о погоде они там сейчас разговаривали.
        Поэтому я приблизился к двери и поглядел в замочную скважину. Та оказалась хорошая, «просмотровая», под большой ключ. Нет, директорская была действительно бедненькая. Или так мне представлялось после всей помпезности, которая представилась ранее. Да и сам директор не воодушевлял. Маленький, толстенький, с залысиной, с которой он постоянно вытирал платком пот. Странно, сегодня, конечно, день солнечный, но не сказать чтобы жарко.
        - Учебный год начался, курс полностью сформирован, - срывающимся голосом причитал он. - У нас и так на девять человек больше, чем в прошлом году.
        - Меньше месяца минуло, - спокойно возразил Павел Сергеич, - что они там проходят? Отличие руны Исаз от Кеназ? Или уже тонкости магиогеополитической обстановки в Африке?
        - Последнее на втором курсе. И вообще, у нас существует учебный план, который утвержден именно вашей конторой!
        Да директор волнуется. Пот с него теперь не просто тек, лил градом. Закончив с залысиной, он стал вытирать лицо, потом шею. Нет, здесь нужен платок побольше.
        - Никак не могу принять. Есть хорошая питерская школа. Уверен, туда возьмут. Под Новосибирском опять же, неплохая. Там меньшие требования к физической подготовке. Думаю, вашего парня примут с распростертыми объятиями.
        - Значит, не хотите помочь?
        - Не могу, - чуть ли не визжал директор.
        - Что ж, думаю, тогда надо будет заняться вплотную инцидентами, которые произошли на территории школы.
        - Какими инцидентами? - почему-то шепотом спросил толстяк.
        - Неделю назад нашли останки одного из ваших учеников.
        - Не на территории школы же случилось. И сбежал он. А что там уж произошло, никому неизвестно. Это уникумы. Вы сами знаете. Своих способностей не понимают, случайный выплеск и все…
        - Сбежал. А разве у вас охраны нет? Как ученика пропустили?
        Директор икнул и покраснел. Я даже испугался, как бы его удар не хватил. Но Четкеров толстяка жалеть не собирался.
        - А в первую неделю учебного года произошел еще один инцидент. Снова уникум. Снова смерть. Не частенько ли у вас, Константин Викторович, ученики мрут?
        - Так несчастный случай… - залепетал директор.
        Я настолько увлекся чужим разговором, что даже не сразу услышал звук каблуков. Хорошо, что успел метнуться обратно к скамье, где меня и застала худенькая женщина. Лет ей было, не знаю, наверное не больше пятидесяти. Лицо суровое, внимательное, сухое. А такой правильной осанки я не видел никогда. Тетенька «подплыла» ко мне в своем старомодном платье и чуть наклонила голову, словно изучая.
        - Новенький?
        - Да.
        - Вставать вас родители в присутствии дам не учили?
        - Извините, - покраснел я, поднимаясь.
        - Ничего, наше заведение отличается не только магической и военной подготовкой, но и обучением правил поведения в обществе. Не беспокойтесь, юноша, мы сделаем из вас воспитанного молодого человека.
        Если честно, подобное звучало как угроза. Но собеседнице и этого было мало. Она повелительно протянула сухую руку ладонью вверх. И мне ничего не оставалось, как положить на нее свою.
        - Хм, надо же, - покачала головой та.
        Что там за «надо же» я спросить не успел. Во-первых, не знал, можно ли подобное по правилам местного этикета. Во-вторых, дверь из директорской открылась и появился довольный Четкеров. Правда, увидев женщину в старомодном платье, он как-то странно побледнел. Но тут же справился с минутной слабостью и взял себя в руки.
        - Елизавета Карловна, прекрасно выглядите, - поцеловал он ее руку.
        - Павел, значит вы привезли к нам этого уникума в разгар учебного года.
        - Ну, не такой уж и разгар.
        - И что, Семен Константинович даже не возроптал?
        - Мы сумели найти компромисс, - ушел от прямого ответа Четкеров.
        - Вот ведь тряпка, - презрительно бросила Елизавета Карловна. - Что ж, молодой человек, желаю вам успехов в обучении. И, надеюсь, вы добьетесь всего сами, а не будете пользоваться протежированием вашего влиятельного покровителя.
        С этими словами, она уплыла за одну из дверей, на которой было написано «Заведующая учебной частью».
        - Да уж, - подумал я вслух.
        - По-другому и не скажешь. Тридцать лет, как закончил, а все так же дух перехватывает, когда она говорит свое «молодой человек».
        Он задумался, будто и вправду вспоминая ушедшие годы, а потом повернулся ко мне. А я все соображал. В смысле тридцать лет? Выглядел Четкеров так, словно ему не больше двадцати пяти.
        - Ну, на этом моя задача окончена. Располагайся. Все необходимое тебе выдадут, самое главное, не тушуйся. Здесь ребята разные, и простые, и не очень. Себя в обиду не давай. Никогда.
        Странно, но вся веселость и жизнелюбие из него стремительно ушли. Говорил, а сам в глаза не смотрел, скользил взглядом по лбу, подбородку, щекам. Куда угодно глядел, но не в глаза. Словно был виноват.
        - Вы сюда заезжать будете?
        Спросил, а сам сразу себя и отругал. Ну, кто я такой ему? Друг, товарищ, родственник? Просто рабочий объект, не более. Однако Четкеров внезапно приободрился, закивал головой, заулыбался.
        - Конечно, навещу. И не раз. Мне как раз по службе надо будет заглянуть. Ну давай, Максим, главное, держи хвост пистолетом.
        Он пожал руку, легонько хлопнул меня по плечу и торопливо зашагал к выходу. Я даже слова не успел вставить. А когда опомнился, бросился по коридору, но моего сопровождающего уже и след простыл. Отлично, просто отлично. В какую сторону этот самый хвост пистолетом держать? Я вернулся к дверям и задумался, у кого спросить дорогу: у директора или завуча? Честно говоря, не хотелось ни туда, ни туда. Наверное, так я и простоял несколько минут, пока наконец меня не привел в чувство нетерпеливый голос.
        - У меня вообще-то сегодня и других дел по горло.
        Оглянулся - никого. Нет, оно понятно, что я в какой-то манере давно начал сходить с ума. Именно тогда, когда впервые проявились эти странные способности. Но раньше сумасшествие как-то пыталось себя рационально объяснить.
        - Башкой не верти. Внизу я.
        Голос принадлежал мужичонке. Такому, самому обычному, если не считать его крохотных размеров - бедолага был не больше сантиметров двадцати. В просторной деревенской рубахе с цветами, широких штанах и без обуви. Конечно, где ему такому крохе ботинки найти. С другой стороны, одежду же он раздобыл.
        Незнакомец поглаживал окладистую ухоженую бороду и оценивающе смотрел на меня. Я даже почувствовал себя не в своей тарелке. Чего он хочет? Но начать решил нейтрально.
        - Здрасьте.
        - Забор покрасьте. А если здороваешься, то бишь, здравия мне желаешь, так и говори, здравствуйте. Или здорово. На крайний случай, здравь буде.
        - Здравствуйте, - я почувствовал, что стал пунцовым от стыда.
        - Здорово, - протянул руку кроха.
        Я осторожно пожал ее, чтобы ненароком не повредить крохотные кости и задал самый главный вопрос.
        - Извините, а вы кто?
        - Петр я. Хозяйственной частью здесь занимаюсь.
        - Извините, Петр, а вы кто? - повторил вопрос я.
        - Знамо кто, русский. Не видишь, что ли.
        - Я имел в виду, в общем. Что за существо?
        - Ты, паря, домовых сроду не видел?
        - Не приходилось, - признался я.
        - Так ты из проснувшихся? Да, тяжело тебе придется. Котелок кипеть первое время будет. Ну ничего, коли с ума не сойдешь, привыкнешь. Пойдем, хоромы твои покажу.
        Я не стал поправлять, что перед домовым не проснувшийся, а уникум. Просто сам не очень еще понимал градации этих званий. Да и нужна ли подобная информация домовому Петру? Дядя Коля всегда говорил, что болтун - находка для шпиона. Вот я пока и не собирался каждому встречному о себе рассказывать.
        - Распорядок здесь простой, - на ходу объяснял мне домовой. Двигался он как-то уж чересчур быстро для своего роста, - в семь утра подъем, в половину восьмого завтрак, в восемь учеба. После обеда боевая подготовка. Ну, тебе еще назначат, а ближе к вечеру свободное время. Погулять, пока погоды хорошие стоят. Ох, сейчас красника как раз подоспела. И брусники бы успеть набрать. Так, нам сюда.
        Мы покинули главное здание и свернули в один из флигелей. То есть тех самых одноэтажных боковых пристроек. Как стало понятно по ряду дверей, здесь было нечто вроде общежития, с двумя выходами во внутренний двор. В конце коридора Петр и остановился.
        - Вот тут ты и обитаешь. Милости прошу. Захочешь чего узнать, так однокашники твои и подскажут. Пока, паря, а я побежал.
        Какие тут все скорые. Что Четкеров, что домовой. Последний только в отличие от моего недавнего провожатого просто исчез. Стоял и вдруг пропал. Думаю, снимай меня сейчас на киношную камеру, то на одном кадре он бы был, на другом нет. И что самое интересное - я почти не удивился. Почти. Вместо того, чтобы хлопать глазами, повернул ручку и вошел в комнату.
        Та оказалась намного больше моей, в родном доме. С высокими потолками, лепниной, люстрой. Возле окна стояло две кровати. Одна самая обычная, а другая двухъярусная, со свернутым наверху матрасом и сложенной стопкой постельного белья. Ага, сразу понятно, где я буду спать.
        Рядом с огромным платяным шкафом, у стены, расположился ряд массивных столов. Два из которых были завалены учебниками, тетрадями и письменными принадлежностями. Третий оказался почти пустым, не считая стопки книг, перевязанных ленточкой. «Биология разумных и прочих зверей», «Руноведение и нумерология», «Создание и преобразование заклинаний», «Мифология родного края», «Основы этикета», «Геральдика родов России», «Алгебра и геометрия», «Физика и естествознание», «Придворный этикет». Дальше я даже читать не стал, и так уж напугали до чертиков. Но вот заметил интересный листок поверх стопки, исписанный идеально ровным почерком. Пришлось развязать ленту.
        «Магическая школа имени Льва Преображенского приветствует нового ученика. Наше учебное заведение делает упор не только на магических, но также боевых навыках. Вам предстоит изучить…».
        Это я пропустил. Учебники красноречиво свидетельствовали, что обучение здесь будет ничуть не легче, чем в обычной школе. А может быть даже и наоборот. Зато вот дальше было интересно.
        «Учащимся выплачивается стипендия в следующих случаях:
        - сиротства или временного оставления без попечения.
        - значительных успехов в учебе или боевой подготовке.
        - создания нового зелья, ранее не описанного в «Магическом классификаторе».
        - создания нового заклинания, ранее не описанного в «Магическом классификаторе».
        - создания артефакта, ранее не описанного в «Магическом классификаторе».
        В ближайшее время вам необходимо вступить в один из клубов школы: мушкетный, фехтовальный или атлетический. Непосещение перечисленных карается исключением.
        Напоминаем, что в течение года вы должны обратить на себя внимание Ментора любой из трех Башен для перехода на второй курс и выбора дальнейшей специализации. Учащиеся, оставшиеся без вызова, будут отчислены. Желаем успехов, администрация магической школы Терново».
        Ну, замечательно. То есть, оказывается, еще не факт, что я здесь задержусь. Что за клубы? Менторы? Башни? «Магический классификатор»? Я чувствовал себя маленьким утенком, заплывшим слишком далеко и потерявшим берег. Хотелось домой. Отказаться от этих дурацких способностей, которые, кстати, проявляли себя довольно неожиданно. К слову, не считая трюка с Четкеровым, я уже больше недели ничего не «магичил». Как ни старался. Говоря проще, я жутко испугался. Смогу ли соответствовать заявленным требованиям?
        Звонок, обычный школьный звонок за окном, распугал мои мысли, точно стаю ворон, сорвавшихся с ветки. Я выглянул во внутренний двор и увидел толпу одинаково одетых мальчишек и девчонок, горланящих и шумящих. С небольшим лишь различием, одни были в костюмах, другие в юбках. Если не знать о магии, так вполне себе обычные ребята из какой-нибудь частной школы. И они сейчас шли сюда. Значит, скоро я познакомлюсь со своими соседями.
        Интерлюдия
        Несмотря на скорое прощание с мальчишкой, Павел Сергеевич торопился покинуть школу. Точнее, он быстрым шагом направился к двери, но совершенно с другой целью. Амулет из чуть теплого стал обжигающе горячим, что значило лишь одно, глава его фамилии хочет срочно поговорить.
        Фонтан подошел как нельзя лучше. Несколько коротких взмахов рукой и преобразованная сила устремилась к воде. Падающие струи стали причудливо изгибаться, создавая человеческую голову. А спустя пару мгновений та и вовсе заговорила.
        - Долго, Паша, долго мне пришлось ждать.
        - Простите, Игорь Константинович, устраивал уникума.
        - Я по поводу этого и хотел поговорить. Ты все-таки решил ловить того маньяка на живца?
        - Он подходит. Идеально, Игорь Константинович. Насколько я понял, преступник ищет именно таких новичков. Я это чую.
        - Напомнить, куда твоя чуйка привела?
        Водяная голова сердито наклонилась, рассматривая Четкерова, как надоедливое насекомое, которое не прекращало жужжать. У брюнета по спине побежали мурашки. И не только из-за своего вассального подчинения. Так всегда бывает, когда сильный маг общается со слабым, вкладывая в свои слова немного мощи. Когда патриарх говорит с обычным мастером.
        - Напомнить, каких усилий мне стоило на такую хлебную должность в МВДО тебя устроить? - продолжала негодовать голова. - И как ты с нее вылетел. Хорошо, хоть в Департамент образования удалось засунуть.
        - Если я поймаю маньяка, то меня вернут на оперативную службу, - смотря сквозь воду, процедил Четкеров.
        - Все у тебя если. Гляди, - погрозил невидимым пальцем глава фамилии, - настанет день и моему терпению придет конец. И, кстати, смотри Светку в эти дела не впутывай. Если с дочерью что-нибудь случится, я с тебя шкуру спущу. Надеюсь, она не увидит, как этого уникума расплющат. Слишком она уж впечатлительная. Но в одном ты прав, если все получится, тебя вернут.
        Было заметно, как собеседник задумался.
        - Хорошо, что тебе еще надо?
        - Возможно понадобится силовая поддержка, Игорь Константинович.
        - Ты там школы решил вверх дном перевернуть?
        - Очевидно, что убийца как-то связан с Терново.
        - Возможно… Хорошо, будет тебе поддержка. Но не дай бог тебе и в этот раз облажаться. Все, жду вестей.
        И вода обрушилась, словно и не было никакой головы. Четкеров, только теперь заметивший, что стоит, сжав кулаки, сплюнул.
        - Старый дурак.
        Так получилось, что в молодости он имел неосмотрительность поступить в услужение к одной высокородной семье. И лишь позже понял, что в такие места рубль вход, а выход - два. И до поры до времени все шло хорошо. К нему присматривались, иногда помогали. Устроили поборником в местное отделение Охраны при Министерстве Внутренних дел и Обороны в глухом Саратове. А через несколько лет, всеми правдами и неправдами выгрыз он себе сначала должность блюстителя, а следом и протектора. Не без помощи Терлецких, конечно. А потом так оплошал…
        Четкеров сбросил с себя остатки дурных воспоминаний, точно плохой сон. Было и было. А сам быстрым шагом направился к воротам. Гоблины сидели вокруг костра, посмеиваясь и прихлебывая горячий чай из железных кружек. Четкеров усмехнулся. Хороши охранники. Эти если и дернутся куда, то только когда что-нибудь уже произойдет. Впрочем, так даже лучше. Павел Сергеевич опытным взглядом определил большака и подошел к нему.
        - Встань! - повелительно приказал он.
        - Ну чего еще? - исподлобья поглядел зеленокожий.
        - Встань! - сжал кулак Четкеров и гоблин закашлялся.
        Подопечные большака подскочили на месте, готовые броситься на человека. Однако их глава примирительно замахал руками, успокаивая своих существ. Он помнил, кто этот незнакомец, сам же проверял его документы. Шишка из Департамента, к которому относилась школа. И пусть гоблинов считали глупыми и даже не любили за движение «Зеленые жизни имеют значение», большак догадался, что с человеком лучше не ссориться.
        - Слушаю, - потирая горло, сказал он.
        - Меня интересуют всякие чрезвычайные происшествия в школе. Если вдруг кто из учеников пропадет или умрет. Тогда следует сообщить мне. Ясно?
        Четкеров протянул визитку. Глава гоблинов поморщился и потер большим пальцем о средний и указательный. Как и любой зеленокожий, он был чудовищно жаден. И пусть и опасался человека, но со своей природой ничего сделать не мог.
        Незнакомец снова сжал кулак и гоблин схватился за горло, почти захрипев. Как и все люди в магическом мире, Четкеров знал верное средство от жадности зеленокожих - силу. Всего каких-то пара секунд и большак согласно закивал.
        - Ну и замечательно, - сказал Павел Сергеевич, разжимая кулак. - А если все сделаешь верно, то так и быть, деньгами не обижу.
        Маг развернулся и быстрым шагом направился к машине.
        Глава 3
        Внутренний двор можно было скорее назвать площадью. Внушительной по размеру и содержащей в себе немало интересного. Наиболее пристальное внимание привлекало самое диковинное здание, которые мне ранее приходилось видеть. Хотя ладно, вру, ничего подобного я никогда прежде не встречал. Казалось, оно было сложено из множества отдельных помещений, которых кто-то решил собрать под одной крышей. Все на разном уровне, с кучей труб, торчащих не только наверху, но и сбоку, отличающихся друг от друга по размерам и формам окон. Именно из этого «Дома Чудес» и выходила большая часть учеников.
        За чудаковатым строением виднелись те самые Башни, о которых упоминалось в записке. И это действительно были Башни. По-другому их назвать язык не поворачивался.
        Первая, самая неказистая из всех, вымощенная черным кирпичом, оказалась слева. К ней примыкало небольшое помещение такого же цвета и стеклянная оранжерея. Вторая, с длинным шпилем, похожим на громоотвод, возвышалась над другими. Из-за своей ослепительной белизны она более напоминала маяк, заброшенный сюда волшебным ураганом. И вот пристройка такая же, характерная, словно в ней живет смотритель. Третья, наиболее толстая, приземистая, сверкала позолотой. На вершине ее переливался на солнце огромный металлический шар, по которому изредка пробегали искры. Так, хорошо, Башни, где обитают таинственные Менторы, мы нашли. Что дальше?
        Я почти прилип к стеклу окна, ловя каждое движение и разглядывая мельчайшие детали. Это все должно было стать моим домом на ближайший год, как минимум. Хотелось исследовать каждый закоулок, залезть на каждую крышу, убежать в лес. И вместе с этим воодушевлением в душе поселился страх. Что, если мне здесь не место? Вдруг, я не заслуживаю права находиться в этой школе? Наверное, именно невеселые мысли отвлекли меня, и я не сразу услышал, как открылась позади дверь.
        - Точно, новенький. Диман, пляши!
        От звонкого тонкого голоса я чуть не подпрыгнул на месте. На пороге стояли двое. Видимо, тот самый Диман и второй. Тот, что любит покричать там, где можно говорить нормальным тоном.
        - Рамиль, - протянул мне руку смуглый долговязый парень с растрепанными волосами.
        Он так заразительно улыбался, будто я оказался долгожданным подарком, которой достался ему на день рожденья. Вот как было не ответить тем же?
        - Макс, - протянул я руку.
        Диман оказался его полной противоположностью. Грузный, несуразный, он хмурил брови и пытался напустить на себя деловитость. Хотя веснушки, щедро рассыпанные вокруг вздернутого носа, сводили на нет все потуги хозяина.
        - Дмитрий Байков, - серьезно представился он мне, словно дело происходило на важном собрании и почему-то указал на серебряную брошь, приколотую к груди. Что там? Какая-то крыса с пышным хвостом? Не думал, что пацаны подобное носят.
        - Максим Кузнецов.
        - Кузнецов? - чуть скривился веснушчатый. - Так ты не из благородных.
        - В высокородстве замечен не был. Семья рабоче-крестьянская из средней полосы России.
        Рамиль прыснул со смеху, хлопнув соседа по плечу.
        - Ты не обращай внимания. Так-то Диман нормальный, не как все эти князья да бароны. На козе к ним не подъедешь.
        При этих словах его сосед покраснел, от чего веснушек на его лице будто бы даже стало больше.
        - Вообще-то мой отец…
        - Да, да, граф Байков из древнего рода, - перебил его Рамиль и приобнял его, добавив уже мне, - ты смотри, не дай сесть на шею, а то этот любитель геральдики тебе все уши прожужжит. Про свой обедневший род и гинекологическое древо.
        - Генеалогическое, - цвет лица Дима стал опасно пунцовым.
        - Я это и имел в виду. Просто оговорился. Макс, ты Козловича еще не видел?
        - Нет, наверное, - покачал я головой. - А это кто?
        - Куратор наш. Вредный такой, ты бы знал. Телефоны отобрал, вечером гулять запретил…
        - Это общее правило, ради безопасности всех учеников, - сухо заметил кто-то позади ребят.
        Такое ощущение, что я сужу соревнование по неожиданному появлению. В дверях стоял сухой невысокий мужчина. С узким лицом, выразительными скулами и бородкой клинышком он походил на не полностью расколдованного брата Аленушки.
        - Добрый день, Максим, меня зовут Викентий Павлович Баранович, я твой куратор.
        Он замолчал, а я пытался продолжать дышать и не порваться от смеха. Вот зачем мне этот Рамиль сказал о прозвище куратора? Как теперь развидеть Козловича в Барановиче?
        - Вам разве не надо на занятия клубов? - бросил худой мужчина в сторону моих новых соседей.
        Ребята закивали, кинувшись к платяному шкафу. Рамиль вытащил на свет обычную спортивную форму - олимпийку, штаны, кроссовки. И что самое интересное, я не увидел ни одного логотипа, хотя одежда выглядела более чем современно. А вот Дима удивил. Он выудил странную короткую куртку, штаны на подтяжках, гетры. И только на этапе шлема я понял, куда мой полный сосед определен. В тот самый фехтовальный клуб. Жалко, шпаги здесь не было видно. Или даже сабли? Чем они там дерутся?
        - Пойдем, ребятам надо переодеться, я покажу тебе нашу школу, - повелительно положил руку мне на плечо Козлович.
        - А мне переодеваться?
        - Нет, ты же пока не ученик.
        От последних слов я поежился. В смысле еще нет? Тогда для чего все это? Учебники, письмо, знакомство с соседями? Или требовалось еще совершить какой-то жуткий обряд?
        - Итак, здесь обитают ученики первого года обучения, - взмахнул руками Козлович. - С той стороны комнаты девочек, упаси бог, если какого-то ученика заметят после отбоя с противоположным полом. Сразу отчисление.
        - А за что еще могут отчислить?
        - За неуспеваемость. За употребление веществ, затуманивающих сознание. За самоволку - первому курсу запрещено покидать территорию школы без соответствующего разрешения. Еще, если на дуэли убьешь кого.
        - На дуэли?
        - Да, но они у нас редки. К тому же проводятся на специально отведенном месте и лишь до первого ранения. Ты разберешься со всем со временем. Пойдем. Смотри, в конце коридора душ. Советую им не пренебрегать.
        Проводил экскурсию он мимоходом, не собираясь подолгу останавливаться на одном месте. Вот уже из коридора мы вышли во внутренний двор, заполненный другими ребятами. И, конечно, они все смотрели на меня. Кто показывал пальцем, кто неодобрительно качал головой. Нет все мечтают стать знаменитыми, вот только не в таком ключе.
        Поэтому мое перемещение напоминало поиск мелких деталей в высокой траве. Я все время шел с опущенной головой, смотря исподлобья в ту сторону, куда взлетала рука Козловича.
        - Бойлерная и хозчасти. Соваться туда не советую. Делать там нечего, а домовым подобное очень не нравится. С другой стороны, если любишь, когда в твою еду добавляют немного пепла или волос, можешь попробовать. Чуть дальше конюшни. Но там, кроме экологически чистого воздуха, тоже ничего любопытного. Что смотрим? Почему еще не в клубах? Быстро, быстро!
        Надо сказать, что Козловича слушались. Возможно, не особо уважали, уж точно не любили, но слушались. Часть толпы, из тех, кто помладше, действительно разбрелась. Разве что с разной скоростью. Кто-то бросился со всех ног, другие, с важными лицами, побрели шагом. Ага, значит, это и есть весь первый курс. Ученикам постарше я был не особо интересен. И на том спасибо.
        - Итак, здесь у нас столовая, - добрались мы с ним до «Дома Чудес».
        Впрочем, говорить о подобном было как минимум лишним. С одной стороны здание сплошь состояло из старомодных стеклянных окон и такой же распахнутой настежь двери. Внутри виднелись накрытые столы без посуды. Видимо, обед прошел, а до ужина еще далеко. Хотя зря меня сюда повели. Запахи тут с ума сводили, а я вспомнил, что давненько не ел. Жалко, что Козлович, в отличие от Четкерова, мысли не читал.
        - Попасть с улицы можно лишь в теплое время. Зимой двери закрываются и вход только изнутри.
        Он повел меня дальше, и мы добрались до другой двери, уже более основательной, массивной, однако заходить внутрь не стал.
        - Здесь основной корпус. Тут у нас библиотека, бальный и фехтовальные залы, лекционные. Словом, множество всего, со временем разберешься.
        Я с сомнение посмотрел на «Дом Чудес». Нет, выглядел он внушительно, но мне почему-то думалось, что там от силы пять-шесть небольших кабинетов. А тут, извините, не просто еще библиотека, бальный и фехтовальные залы, а «множество всего». Ну ладно, поверим на слово.
        Однако времени задавать вопросы и сомневаться не было. Козлович не стремился к диалогу, такое ощущение, будто он хотел как можно быстрее отстреляться и заняться своими делами. Поэтому торопливо вышагивал по вымощенной пузатыми камнями дорожке, ведущей к Башням.
        - Факультеты Ведьмачества, Чародейства и Артефактов, - указал он высокие постройки слева направо, - но это для вторых и третьих курсов. Тебе скорее для общего развития. Слева дальше полигон, там у нас мушкетный клуб. Но позже ты и сам услышишь звуки выстрелов. А вот здесь, - его рука взметнулась в сторону леса, - наши атлеты.
        Туда как раз спешило множество учеников в спортивной форме. Я даже заметил знакомую долговязую фигуру Рамиля. Однако кроме протоптанных дорожек среди деревьев ничего видно не было. Может, у меня какие-то неправильные представления об атлетике?
        - Но это все для учеников. Для тех, кто обучается в школе.
        - Я думал, что директор уже дал распоряжение, - промямлил я, не зная, куда себя деть. Вот действительно, ситуация была совершенно непонятная.
        - Пока еще нет. Осталось самое важное.
        Я так и не понял, откуда Козлович выудил стопку бумаг. Нет, не пожелтевшие, исписанные кровью. Обычные листы формата А4, с набранным на компьютере текстом. Он протянул их мне, как-то пристально смотря в глаза.
        - Это договор. Между школой и учащимся.
        - Договор? И что мне с ним делать?
        - Ознакомиться. И если ты со всем согласен, подписать. Если нет, - Козлович развел руками, - то на нет и суда нет. Можешь думать до следующего утра. Я зайду.
        На этом обескураживающая экскурсия была закончена, оставив меня в полном замешательстве? Какой договор, какая подпись? Если честно, я расписывался всего-то пару раз в жизни. Когда паспорт получал, и когда придумывал роспись, чтобы этот самый паспорт получить.
        Спустя полчаса воздух снаружи зазвенел от выстрелов (не обманул Козлович про мушкетный клуб). Я сидел в комнате, которая, как выяснилось, даже не закрывалась, и в очередной раз перечитывал договор. Некоторые пункты, мягко говоря, удивляли. К примеру:
        «Школа не несет ответственности в случае наступление смерти или недееспособности».
        Однако, как известно, хуже, чем собственная гибель, были лишь финансовые вопросы. И они обнаружились ближе к концу договора. По нему я обязывался заплатить четыре пуда серебром за каждый год обучения. Издеваются, что ли? Я не помнил, сколько точно весил этот самый пуд, но понял, что денег у меня все равно не хватит. В кармане лежали три смятые сотки. Потому что кошелька сроду не было. И заплатить за меня никто не мог. Вряд ли у дяди Коли завалялось где-нибудь на антресоли четыре пуда серебра. Поэтому я перешел на последний лист.
        «Дополнительный договор на альтернативный способ оплаты обучения».
        Если коротко, если бы я подписывал его, то после школы должен был отработать три года в одном из профильных министерств. Что значило слово «профильный» в данном контексте, оставалось только догадываться. А так, получалось, год отучился, год отработал. Ситуация, если честно. Такое ощущение, что я поеду сегодня домой.
        За грустными раздумьями наступил вечер. Запах, доносившийся от столовой, сводил с ума и заставлял желудок урчать, но я не вышел из комнаты. Еда для учеников, а я еще непонятно кто. Скоро пришли и соседи. Рамиль привычно улыбался, а Дима хмурился.
        - Ты чего на ужин не ходил? - спросил долговязый. - Так котлеты сегодня огонь.
        - И опять без сладкого, - пробурчал Дима.
        - Неохота, - соврал я.
        - А что это у тебя? Договор? - не унимался Рамиль.
        - Ага. Сказали ознакомиться и подписать. Вот не знаю, что делать.
        - Если уж ты здесь, - стягивал с себя гетры толстяк, - то все уже решено. Ставишь закорючку и учишься.
        - Мне всего четырнадцать. Я раньше документы никогда не подписывал.
        - Вполне совершеннолетний по нашим прикидкам, - тужился высокородный сосед, - теперь сам несешь за себя ответственность.
        - Ага, я тоже удивился, - вставил Рамиль. - Но ничего, подписал. Как видишь, живу и здравствую на школьных харчах.
        - И ты четыре пуда серебром заплатил? - спросил я.
        - Неа, - легкомысленно отмахнулся тот, - это же получается больше двух лямов. Я отработку подписал. Это ту, где после школы надо будет поработать на Конклав.
        - Беднякам выбирать не приходится, - философски заметил сосед, скидывая потные вещи в бельевую корзину.
        - Ой, Димон, захлопнись, за тебя вообще двоюродный дядя заплатил. Вся наша разница, что ты на него батрачить будешь. Вот и все.
        - Я же тебе по секрету, - покраснел Дима, но кроме пыхтений ничего не добавил.
        Перебраниваясь, соседи взяли полотенца и ушли в душ. А я расправил постель и залез наверх. Есть хотелось неимоверно, даже живот сводило. Но я не собирался совершать ошибку и выходить из комнаты. Надо было подумать, что делать с этим треклятым договором.
        С одной стороны, Козлович огорошил меня новостями. По всему получалось, что это и не школа вовсе, а прям концлагерь. За территорию не выходи, учись хорошо, да еще и дуэли у них какие-то разрешены. Помнится, что у Пушкина, что у Лермонтова на них была смертельная аллергия. Страшно, ох как же страшно.
        С другой стороны, невиданный и чужой мир невероятно манил. Домовые, гоблины, гремлины, и могу поклясться много кто еще. Я не строил иллюзий, магический мир был опасен. Здесь с четырнадцати лет уже приходилось отвечать за себя. Но вместе с тем ни Рамиль, ни Дима не выглядели несчастными. Один такой же, как и я - обычный пацан. Другой - представитель некой родовитой, судя по всему, фамилии.
        Но существовал еще один немаловажный фактор. То самое ощущение всемогущества, когда Павел Сергеич дал поуправлять мне смерчем. Пусть и крохотным, но самым настоящим. Я в жизни подобного не испытывал. И, что еще немаловажно, я почувствовал себя особенным. Не обычным пацаном из неблагополучной семьи, а действительно важной частью чего-то большего. Мыслей было очень много. И выстроить их в логическую и последовательную цепь почему-то не получалось.
        Мне казалось, что я всего лишь моргнул. А когда открыл глаза, то удивился произошедшим переменам. В комнате темно, за окном тоже, на противоположной, одиночной кровати посапывает Рамиль. Его я определил по костлявым ногам, торчащим из-под одеяла.
        Я сел на кровати, вот тебе и подумал. Желудок предательски заурчал, напоминая, что кушали мы с ним очень давно. Теперь терпеть придется до самого утра.
        - Максим, ты проснулся? - раздался шепотом голос, в котором я узнал Диму.
        Сам высокородный представитель славной фамилии Байковых тут же вырос передо мной.
        - Спускайся, мы с Рамилем тебе поесть принесли. Еле домовых уболтали, вообще из столовой ничего выносить не разрешается.
        Меня дважды уговаривать не пришлось. Я аккуратно спрыгнул на пол и оказался наедине с четырьмя бутербродами на тарелке и стаканом холодного чая. Никаких блюд высокой кухни: черный хлеб, масло, сыр, но мне казалось, что ничего вкуснее я в жизни не ел.
        - Ты будешь со мной? - предложил я Диме, который смотрел на мой поздний ужин с глазами голодной и побитой собаки.
        - Если только один, - дал себя уговорить Байков и тут же жадно вцепился в хлеб.
        Судя по его комплекции, покушать он любил. Просто с обменом веществ не повезло. Я вот мог трескать все, что душе угодно. И ничего - ни жира, ни мышц. А у Димы все откладывалось в бока.
        К чести Байкова, он и вправду съел лишь один бутерброд, а с тремя остальными я расправился лично. Не сказать чтобы наелся, однако чувствовал себя уже значительно лучше.
        - Ты по поводу договора не переживай. Это стандартная практика, - стал объяснять мне Дима. - Обучение мага дело хлопотливое, не всегда дешевое. Не все ученики магами опять же становятся.
        - А что, если меня и вправду выгонят? Как с договором быть?
        - Отработаешь в каком-нибудь министерстве мелким служащим ровно столько, сколько проучился. Повезет, так там и останешься. В нашем мире много обычных людей без силы. А ты уникум, как никак.
        - Уникум, - повторил я, будто сам себя в этом убеждал. - А ты откуда знаешь?
        - Козлович проболтался. Так что не переживай. Конечно, тебе трудно придется. Ты из обычной семьи, не магической. Поэтому и подготовки никакой. Но и это ничего. Здесь таких почти половина. И многие из них точно на второй курс перейдут… Ладно, - Байков грустно посмотрел на пустую тарелку, - я спать. Завтра день сложный, руноведение и алгебра. Специально они эти предметы в один день ставят?
        Я залез наверх, а Дима разделся и по-стариковски принялся ворочаться, пока наконец не затих и тихонечко не захрапел. Ко мне же теперь и сон совсем не шел. Нет ничего хуже, чем задремать днем. Бодрая ночь гарантирована. Тем более меня манила стопка бумаг, лежащая на третьем, «моем» столе. Тот самый договор. И чем дольше я смотрел, тем тверже становилась решимость.
        Спуск со «второго этажа», попытка тихого перемещения к столу, нащупывание ручки и подпись договора заняли от силы полминуты. Зато наверх я залезал со странным чувством уверенности в правильности сделанного выбора. Завтра начнется моя учеба в школе. Завтра я сделаю первый шаг, чтобы стать магом.
        Глава 4
        - Шафидуллин, Байков, Кузнецов, подъем. Рыбки проснулись в саду, птички щебечут в пруду, а кого-то ждут не дождутся на алгебре.
        Утром голос Барановича-Козловича был еще более противным. Я машинально засунул голову под подушку, прижав ее к уху, и только потом сел в кровати. Не время спать. Сегодня первое утро в моей новой магической жизни.
        - Кузнецов, что решил? - дернулась бородка куратора.
        - Подписанный договор на столе. С отработкой после окончания школы.
        - Верный выбор. Держи.
        Только обратил внимание на синий рюкзак с золотой эмблемой - колючей веткой куста и пистолетом сверху - под мышкой Козловича. Куратор протянул его мне. Внутри оказался школьный костюм такого же насыщенного синего цвета, белая рубашка, ремень, пара носков и ботинки.
        - Прошу никого не опаздывать к завтраку, - сказал Козлович, выходя.
        Чистя зубы прихваченной из дома щеткой в огромной уборной-душевой, я понял, что уже стал чем-то вроде местной знаменитости. Полуодетые парни сонно заходили внутрь, но сразу же просыпались, увидев новенького. Слава богу, никто не предпринял попыток заговорить со мной, поэтому я быстро умылся и поспешил в комнату, одеваться.
        Форма сидела на мне, как влитая. Даже поразительно. Я никогда не мог похвастаться хорошей одеждой. В силу роста штаны всегда были чуть короче, чем следует. Кеды рвались быстрее, чем у дяди Коли возникало намерение купить новые. Футболки растягивались и висели безразмерным мешком. Сейчас же я выглядел, как какой-нибудь актер из молодежного сериала про вампиров. Мне бы еще рожу соответствующую, чуть смазливее, так было бы совсем отлично.
        - Рамиль, какие сегодня уроки? - положил я рюкзак на стол, взглянув на учебники.
        - Сегодня день то что надо, - кисло отозвался сосед. От вчерашнего весельчака не осталось и следа. Я его понимаю. Не все стоически переносят утро. - Алгебра, литература, заклиналка, геральдика и два руноведения.
        Заинтригованный, я сложил нужные учебники и стал дожидаться соседей. Дима, несмотря на то, что пришел с душа последний, собрался довольно быстро. А вот Рамиль все копался, пытаясь оттянуть неизбежное. Но наконец и он оделся, закинул учебники в рюкзак и с тяжелым вздохом махнул нам рукой.
        Свежесть осеннего утра пробрала насквозь, заставляя окончательно сбросить оковы сна. Я глубоко вдохнул аромат прелых листьев, перемежающийся с сырой землей, и ощутил себя по-настоящему живым. Вокруг меня к столовой брели невыспавшиеся ученики, мысленно проклиная все и вся, и только я был рад здесь оказаться.
        - Сядем вон там, - указал Дима на места возле входа.
        Столы уже оказались накрыты. От тарелок с геркулесовой кашей шел пар, вареные яйца были еще горячие, рядом со сливочным маслом лежал нарезанный и поджаренный белый хлеб. Только теперь я понял, что чертовски хочу есть. Ночные бутерброды не спасли, а лишь раззадорили аппетит.
        Обжигаясь горячей кашей, я рассматривал помещение. Столы расставлены буквой П, причем в вершине собрались преподаватели. Я ожидал увидеть каких-нибудь чудаковатых стариков в мантиях и с палочками, но нет. Большей частью учителя оказались не старше моего дяди Коли, а некоторые выглядели и вовсе только что окончившими эту школу. Из всех присутствующих я знал лишь Елизавету Карловну, ту тетку, которая оказалась заведующей, и Козловича.
        Закончив с учителями, я принялся за обучающихся. Народу было предостаточно, около трех десятков парней и девчонок. И остальные все пребывали. Видимо, многие, как и Рамиль, любили поспать.
        - Мне казалось, что здесь больше людей, - признался я соседям, намазывая масло на третий хлеб и нацелившись на стакан с какао.
        - Второй курс в другую смену учится, - отозвался Дима, - третий обычно после нас ест, но там непонятно. Они же выпускники. Бывают дни, когда вообще в башнях не появляются. А бывает, когда и ночью оттуда не вылазят.
        Наш разговор прервала смеющаяся группа из шестерых учеников, появившихся у входа в столовую. Если остальные старались не шуметь, то эти будто нарочно вели себя вызывающе. Две девчонки и четверо пацанов, а гвалта, как от целого класса. Один из проходивших мимо заметил меня и начал шептать что-то остальным, изредка глядя в нашу сторону и противо скалясь. И почему мне это уже не нравится?
        - Макс, пожалуйста, не смотри на них, - склонился Рамиль над тарелкой так низко, точно пытался гипнотизировать остатки каши.
        Вот ведь закон подлости. Пока сосед это не сказал, мне даже интересно не было. А теперь я не мог отвести глаз от появившейся шестерки. И, судя по сердитым взглядам, им это не особо понравилось.
        - Кто это?
        - Высокородные.
        - Так у нас и Дима же высокородный.
        - Неа, - замотал головой Рамиль. - Байков у нас благородный, то есть из дворянской семьи. А это отпрыски, чтобы они ноги переломали, высших семей.
        - Что за высшие семьи? - я уже и сам разглядел причудливые значки на форме учеников. Только золотые, а не серебряные, как у Димы.
        - Пойдемте, - пробурчал Байков, поднимаясь, - лучше всего нам сейчас будет уйти.
        Наверное, в этом имелся определенный смысл. Потому что высокородные будто застыли в середине зала, не сводя с меня взгляда. Это чего, из-за того что я не опустил глаза и пялился в ответ? Ну, бред же!
        Вот уже и утро перестало быть таким хорошим. На душе появился странный осадок, будто я с этими высокородными поссорился. Хотя ничего же по сути и не было.
        - Я редко соглашаюсь с Рамилем, - начал Байков, когда мы оказались снаружи, - но сейчас он был прав как никогда. Лучше тебе даже не смотреть в их сторону. Тем более общаться. Они как раз наигрались с Максимовым и теперь ищут новую жертву для издевательств.
        - Да объясните мне, что за высокородные такие?
        - Потом объясним, тема не для пятиминутного разговора. Может, кстати, что и на геральдике услышишь, - отозвался Рамиль, который теперь был еще мрачнее, чем при пробуждении. - Мы сейчас как раз про тринадцать семей изучаем.
        Мы зашли в Дом Чудес, и ситуация в столовой меня немного отпустила. Потому что сразу же стали возникать другие вопросы. К примеру, шли вдоль здания снаружи мы метров пятьдесят. Так почему же коридор, в конце которого двери столовой (там находился тот самый второй вход, о котором говорил Козлович) так далеко? Я бы сказал, почти не просматривается. И кабинетов здесь намного больше, чем можно было предположить. В один из таких мы и зашли, после чего соседи столпились у дверей и стали переговариваться.
        - Может, к Чернову? - спросил Рамиль.
        - Слишком близко к ним, - покачал головой Дима. - Лучше на третий ряд, ближе ко входу.
        - Так тут все места заняты. Кроме…
        Они переглянулись, и я понял, что пора мне вмешаться. К тому же, сам класс уже был осмотрен. Ничего особенного. Три ряда парт, правда, те массивные, старые, явно из того времени, когда не экономили ни на чем, огромная доска, стол учителя.
        - Вы о чем?
        - Думаем, где ты сидеть будешь
        - А разве не все равно?
        - Нет, - категорично ответил Байков, - раз уж ты привлек ненужное внимание высокородных, то лучше тебя посадить подальше от них. И не совсем на галерку. Там одни балбесы сидят. Не учатся толком, вылетят к концу года. Соответственно выход один, посадить тебя с Зыбуниной.
        - С кем?
        - С ней, - шепотом добавил Рамиль.
        Пришли мы рано, поэтому учеников в классе было всего-ничего. Но за второй партой уже сидела невысокая девчонка. Ее лицо закрывали торчащие в разные стороны черные волосы, а сама она склонилась над книгой.
        - Собственно, если кто попробует сглаз наложить, то она и защиту сможет поставить, - философски заключил Байков.
        - Вы о чем вообще?
        - Макс, поверь, так будет лучше, для всех, - ответил Рамиль и, посчитав, что на этом его миссия закончена, махнул Диме рукой. Тот похлопал меня по плечу и пошел за соседом к своему месту.
        Ну ладно, Зыбунина, так Зыбунина, какая, в конце концов, разница, с кем сидеть? Я же сюда знания магические пришел получать. К тому же народ начинал постепенно подтягиваться. И оставаться у входа - лишь привлекать к себе ненужное внимание. Поэтому я приблизился к девчонке.
        - Извини, у тебя не занято?
        Два огромных зеленых глаза словно прожгли меня насквозь. Внутри заворочался недавний завтрак, а голова закружилась. Зыбунину нельзя было назвать некрасивой, скорее неряшливой. Непричесанные волосы, съехавший ворот пиджака, обгрызенные ногти. Но, что самое забавное, на меня она произвела приятное впечатление. Девчонка не была похожа на сотни своих сверстниц, которые пытались казаться лучше, чем являлись на самом деле. И к тому же, после испытывающего взгляда Зыбунина кивнула и отодвинулась, давая мне возможность пройти.
        - Меня зовут Макс, - сказал я, усаживаясь.
        - Катя, - было мне ответом.
        - Приятно познакомиться.
        Но Зыбунина вновь уткнулась в книгу. Ладно, я заодно и сам немного почитаю. Как там Рамиль говорил, в геральдике что-то можно узнать? Я открыл книгу с кучей гербов, полистал ее и наткнулся на кое-что интересное.
        «Первое упоминание о великородных или высокородных, как они стали именоваться позже, восходит к правлению Алексея Михайловича. Именно тогда царь приблизил к себе тринадцать магических семей, наказав им «держать царство вместе с ним». Со временем влияние высокородных усиливалось и ближе к концу XVII века впервые упоминается о так называемом Совете (см. параграф 3), где сроком на десять лет избирался Охранитель (см. параграфы 4 -5). Его задача заключалась в сохранении интересов тринадцати семей, зачастую вопреки интересам государственным.
        Подобное положение дел не устраивало обычные дворянские семьи. И с конца XVIII по середину XIX века усиливаются протестные настроения. Под давлением рязанских, тверских и новгородских чародеев, а также владимирских и смоленских ведьмовских ковенов был создан Магический Конклав (см. параграф 6). Вначале носящий лишь совещательный характер, со временем он стал крепнуть, объединяя в себе все больше магов различных чинов и сословий. И к началу XX века Конклав соединил в себе все ветви законодательной, исполнительной и судебной властей (см. параграфы 7 -9).
        Революция и последующие трагические события, связанные с нашим государством, лишь утвердили Конклав в роли единой формы управления магами России. Вместе с тем, не исчез и Совет Высокородных, сохранивший свои традиции и необычайную магическую силу внутри семей».
        Что-то я ничего не понял. По всему выходило, что правил магическим обществом Конклав. Тот самый, на который надо будет работать после окончания. Почему же все так тряслись по поводу высокородных? Не смотри на них, не чихай, не дыши.
        Стоило подумать о выскочках, как те шумно ввалились в класс. Они сразу нашли меня, на мгновение остановившись. Но дальше приглушенных обсуждений дело не пошло. А вскоре появился и учитель, невысокий лысенький дяденька в заляпанных очках.
        - Достаем учебники, сегодня надо пройти сложную тему.
        Спустя полчаса мне пришло в голову, что ставить алгебру первым уроком - это насилие над человечеством. Думаю, если покопаться в биографии маньяков и серийных убийц, то с большой вероятностью выяснится, что начинали они день именно с алгебры.
        К тому же, меня привезли сюда, чтобы я стал магом. Пока же все походило на обычную общеобразовательную школу. Не явилась исключением и литература, которую вел опять же этот самый лысый дядечка в очках. Видимо, по обычным предметам тут учителя не меняются. Он не отмечал присутствующих, не представился сам, поэтому и имени я не узнал. А спрашивать у Зыбуниной не решился.
        - Кем изображен Вий у Гоголя? - поинтересовался учитель, ткнув указкой в худого паренька на передней парте.
        Тот почесал косматую голову, поправил очки и ответил.
        - Косолапым существом с веками до самой земли.
        - А кто он на самом деле? - указка ткнулась в одну из высокородных девчонок. Красивую, между прочим, стройную, со светлыми волосами до плеч.
        - Славянское божество?
        - Терлецкая, не неси чушь. Давай ты, - вернулся учитель опять к худому пацану.
        - Как писал сам Гоголь, у малороссов - это начальник гномов. Но, как и указывал писатель, глаза у него и правда до самой земли.
        - Верно, садитесь оба. Вий мог аккумулировать магическую силу и после поднятия век даже заставить противника впасть в летаргический сон. В середине девятнадцатого века в центре Европейской части России наблюдался их резкий прирост. Но можете не пугаться, всех Виев давно истребили, теперь они украшают страницы Черной книги. Итак, кто мне скажет, в какой цикл входит повесть «Вий»?
        Временами было даже интересно. Хотя я искренне не понимал, чего магического в этой школе. Ну да, в таком разрезе Гоголя нам не подавали. Оказалось, что тот был самым настоящим чародеем с классом Чернового. Не знаю, круто это или нет, хотя звучало не очень впечатляюще. И даже это не спасло замечательного русского писателя от беспощадных славянских чудовищ. По словам учителя, на уроках «Мифологии родного края» нам должны были рассказать об этом более подробно.
        Однако магия пришла быстрее, чем я ожидал. Именно третьим уроком у нас шел предмет под названием «Создание и преобразование заклинаний». Даже Зыбунина выскочила пружиной из стула, как только в классе появилась невысокая миловидная блондинка. Впрочем, как и весь первый курс.
        - Здравствуйте, класс.
        - Здравствуйте, Наталья Владимировна, - хором ответили все. Даже я сам, подверженный общему порыву, промямлил что-то неразборчивое, хотя не знал имени учителя.
        - Садитесь. Итак, я смотрю, у нас новенький. Как тебя зовут?
        - Максим. Максим Кузнецов, - почувствовал я, как краснею.
        - Разночинец, - послышались сдавленные смешки от кучки высокородных.
        - Куракин, мы не используем таких выражений в этом классе и на всей территории школы, - блеснули гневом глаза учительницы, но лишь на мгновение. - Очень приятно, Максим. Меня зовут Наталья Владимировна Матвеева. Садись.
        Я плюхнулся на стул, чувствуя, как горит шея. Разночинец? Не вполне понимаю, что это значит, но вот тебя, Дуракин, запомнил.
        - Сегодня мы начинаем изучать новое и крайне полезное заклинание. Скажу больше, использовать вы его будете намного чаще, чем шаровые молнии, стены огня и прочую чепуху. Запишите название - Морок. Итак, кто мне скажет, что нужно для создания первоклассного заклинания?
        - Предельная концентрация, - пропищала какая-то девчонка.
        - Совершенно верно. Еще?
        - Сила, - фыркнул мой новый «друг» Куракин-Дуракин.
        - Конечно, без вложенной магической силы заклинание будет лишь фантазией в вашей голове. Ну, а самое важное? - учительница помолчала, ожидая вариантов, но в классе наступила гробовая тишина. - Самое важное, понимать мельчайшие детали, из которых формируется заклинание. В Мороке вы преобразуете обычный предмет, скажем, этот лист бумаги, накладывая на него множество мелких деталей. Маша, раздай, пожалуйста, всем, - он протянула стопку черноволосой девчонке на передней парте.
        Минуту спустя передо мной легло разноцветное изображение паспорта. И не совсем обычного. Если есть английские слова, это, получается, заграничный? Наверное, у меня никогда такого не было. Как-то не задалось с путешествиями. Зыбуниной повезло больше, перед ней лежала копия водительских прав. Причем, копия четкая.
        - Теперь внимательно посмотрите на листки, лежащие перед вами. Запомните каждый отдельный элемент, каждую деталь, - научала нас Наталья Владимировна. - Вы должны закрыть глаза и воспроизвести нарисованное на листке. Времени вам, - она посмотрела на изящные наручные часы, - двадцать минут.
        - Зачем нам этот Морок если есть вполне работающий Отвод глаз? - забубнил Куракин.
        - Потому что расход силы на заклинания совершенно разный. Если ты будешь отводить глаза каждому встречному, то еще до окончании школы расплескаешь свой запас сил. Морок - заклинание не только действенное, но и не особо энергозатратное. Главное, детали. Все, занимайся, Саша.
        Я тем временем пыжился, что было сил. Пучил глаза, тер затылок, шептал про себя строчки. Для начала запомнил самое простое - первым делом слово шло на русском, потом на английском. Название страны большими буквами, следом с новой строки паспорт, тип, код государства выдачи, номер паспорта…
        К концу отведенного времени я выучил полностью всю страницу. Мог с легкостью перечислить все графы, а когда закрывал глаза, передо мной сразу вставала картинка с паспортом. Не зря столько книжек читал. Натренировал память.
        - Итак, для начала у нас пойдет Максимов, - пригласила учительница того нескладного очкарика с первой парты, который правильно ответил про Гоголя на предыдущем уроке, - у тебя… страховое медицинское свидетельство. Ну, что сказать, для некоторых чародеев и артефакторов будет не лишним. Держи, Миша.
        Учительница протянула ему чистый лист, а Максимов привычным движением сначала почесал лохматую голову, поправил очки и взял в руки бумагу. На его лице отразилось колоссальное напряжение, однако оно того стоило. Лист постепенно стал наливаться голубым цветом, а на нем проступили буквы.
        - Миша, очень хорошо. Память у тебя отличная. Единственное, надо поработать над концентрацией. Посмотри на эти кривые строчки. Вот эта совсем сползла. Хорошо, садись.
        Стоило Максимову расслабиться и оторвать взгляд от листа, как тот снова стал белым. Ничего себе!
        Ребята выходили к доске один за другим и пытались сделать из обычной бумаги дарственные, индивидуальные номера налогоплательщика, паспорт транспортного средства. И прочее, прочее. Половины слов я даже не понимал, не сталкиваясь в жизни с подобными документами. Не думал, что они вообще кому-то нужны, тем более магам. Но раз учительница говорит, значит, так тому и быть.
        Легко справился со своим заданием мой уже «полюбившийся» одноклассник Саша Куракин - смазливый русый коротышка. Чуть не запорола Морок Терлецкая - та самая красивая девчонка из высокородных, с большими и одновременно холодными голубыми глазами. Даже у Рамиля все вышло не сказать чтобы замечательно, но свидетельство о рождении хотя бы позеленело. И наконец Наталья Владимировна посмотрела на меня.
        - Максим, идем, теперь ты.
        Я глубоко вздохнул, поднялся и направился к учительнице.
        Глава 5
        Не скажу, чтобы у меня оказалась боязнь публики. Но лишнего внимания я точно не любил. Это можно было сравнить разве что с посещением публичного туалета. Такого еще старого, без кабинок. Вот забежал ты, чуть не пляшешь, простите за подробность, штаны расстегнул и ничего. Потому что слева какой-то мужик, справа старик. И все кажется, что они именно на тебя смотрят. Ждут водного бенефиса.
        Вот и сейчас было нечто подобное. Легко сказать - сконцентрируйся. Ну, я смотрел что есть мочи на этот разнесчастный листок. Того и гляди глаза из орбит вылезут. Только ни цвета, ни размера, ни фактуры он не менял. Ни через десять секунд, ни через минуту, ни через две.
        - Наталья Владимировна, и долго мы на эту пустышку будем время тратить? - прозвучал из-за спины голос Куракина.
        - Саша, не сбивай Максима. Для новичка заклинание может оказаться непростым.
        - А для пустышки и вовсе невыполнимым, - не унимался высокородный.
        - Александр, еще одно слово и ты покинешь класс, - сердито ответила учительница. - Продолжай, Максим.
        Спасибо, конечно, но чего решительно продолжать, если я никуда изначально и не сдвинулся? Проклятый листок по-прежнему оставался белым, не желая никоим образом меняться. Ну, разве что он мятым немного стал от неимоверных усилий. Память-то у меня отличная, а вот с магией все как-то не особо. Наконец, спустя еще минут пять Наталья Владимировна закончила мои мучения.
        - Ничего страшного, - положила она руку на плечо, - подобное часто бывает. Это как езда на велосипеде. Сначала кажется невероятно трудно и страшно, а потом ты даже не прилагаешь никаких усилий к тому, чтобы поехать. Садись, Максим.
        И урок продолжился в том же самом ключе. Справедливости ради, я был не единственным слабым звеном. Один из высокородных, коренастый амбал с туповатым лицом и прической ежиком, пыхтел над листком больше меня. И тот тоже остался равнодушен к усилиям ученика. И что-то его приятели не стали насмехаться над качком. Зато над парочкой бедолаг, также не сумевших применить Морок, начали издеваться. За что в очередной раз получили отлуп от Матвеевой.
        Наталья Владимировна мне понравилась. Это был тот случай, когда приятная внешность полностью гармонировала с внутренним содержанием. Могу поклясться, что она никогда не говорила своим коллегам, какие у нее тупые дети, и как она сейчас не хочет к ним идти. К примеру, наша физичка заявляла подобное нам прямо на уроке. Мы худший класс за все время ее работы, нас ничего не ждет и всякое такое. Матвеева не пыталась отрабатывать зарплату, а именно давала знания, не беря в расчет благородный ты или самых обычных кровей.
        О том, что существует подобное разделение, я узнал очень скоро. Потому что четвертым уроком у нас была «Геральдика». Длинный и сутулый учитель, похожий на гнутую палку, тоже обратил на меня внимание. И более того, даже заинтересовался фамилией.
        - Не купца ли Кузнецова отпрыск? - спросил он, почесывая свой не менее длинный нос.
        - Нет, - ответил за меня Куракин, - этот из разночинцев. Петр Семеныч, у него же на лице написано, что там помесь кухарок с крестьянами.
        Так я узнал, как зовут моего учителя по геральдике. А еще выяснил, что не все придерживаются методов преподавания Натальи Владимировны. Потому что Сутулый даже не попытался словесно урезонить высокородного. Напротив, как-то по-лизоблюдски улыбнулся ему и кивнул. Мол, да, набирают всякий сброд, даже родословную не спрашивают.
        - Итак, сегодняшним уроком мы продолжаем тему великородных фамилий России. Сегодня часть из вас познакомиться с семьей Куракиных. Большинству благородных, она, конечно, давно известна. Остальных прошу слушать внимательно.
        Дуракин сиял чище медного пятака. Ну да, это его звездный час. Я лишь скрипнул зубами от злости. У меня имелась парочка вопросов. К примеру, почему, если высокородные больше не имеют влияния - с ними так носятся? Но спрашивать я не стал. Не хотел высовываться и лишний раз привлекать к себе ненужное внимание. И судьба отблагодарила меня за терпение. Потому что из разрозненных фактов, рассказываемых Сутулым, удалось сложить общую картину мира.
        Итак, для начала о родственниках Дуракина. Герб - птица Гамаюн. Признаться, я не был силен в мифологии, а искать, кто это такая, времени не было. В общем, птица и птица. Даже золотой значок на груди у Дуракина похоже выполнен. Только семья Куракиных занималась разведением одомашненных неразумных магических существ: пегасов, грифонов, химер, мантикор, лунных саламандр, единорогов и так далее. Вообще, конечно, Сутулый перечислил всех, не уставая восхищаться Куракиным, но я не записывал, потому что понял наконец все премудрости этих заморочек с подобострастным отношением к высокородным.
        По сути, это была олигархия. Тринадцать семей когда-то давно распределили между собой все основные виды деятельности и теперь тихо и спокойно занимались каждый своим делом. Я пролистал несколько страниц назад. Так и есть. Терлецкие - мастера в боевых артефактах. И создавать их можно только с официального разрешения Семьи. Горленко заведовали камнями душ. Аганиным принадлежал Магический классификатор. Матвеевы ответствовались за банковскую сферу, Александровы за внешнюю торговлю магическими составляющими, а Тинеевы контролировали рынок наемного персонала. И прочее, прочее.
        Что еще интересно, если производством занимается кто-то из высокородных одной семьи, то в эту деятельность остальные уже не лезут. Получался такой простой и незамысловатый монополизм. Несмотря на свой юный возраст, я знал, что деньги решают многие вопросы. Однако не думал, что в магическом мире все обстоит точно так же.
        Оставался интересным вопрос, как Совет, теперь я понял, для чего образованный, взаимодействовал с Конклавом? Покупал? Нет, подобную мысль можно легко допустить. Однако в этом вопросе надо еще будет подробно покопаться. Урок тем делом шел своим чередом. Сутулый с жаром рассказывал, что Куракины, не жалея живота своего, трудились на благо нашей страны. Ага, так трудились, что аж подгребли под себя всех одомашненных неразумных магических существ. Именно таких, потому что имелись еще существа разумные. За их контроль отвечали Смолины. В общем, как сказал бы дядя Коля, без поллитра не разберешься.
        Поэтому слушал я Сутулого вполуха. Больше листал «Геральдику», читал про разные фамилии, нашел заодно и кое-что про род Байкова. Не сказать чтобы многое. Род древний, но тут в кого не плюнь, все чуть ли не от Рюрика происходили. К слову, если верить книжке, чародея с классом Искусника.
        Та самая крыса с пышным хвостом, которую я видел на значке - на самом деле куница. Она же изображена на гербе и все такое. Ладно, будем знать. Но это была лишь присказка, сказка оказалась впереди.
        «Глава фамилии Байковых - Дмитрий Алексеевич, сын Алексея Мстиславовича. Опекун до совершеннолетия - Олег Мстиславович».
        Я перевернул учебник в поисках нужной мне информации. Так, тираж, отпечатано там-то, вот, год. Ага, прошлый, тогда все сходится. На момент изготовления этого учебника Димон был еще несовершеннолетний, потому и опекуна его упоминали. И что-то мне подсказывает, что это тот самый дядя, который дал взаймы денег на учебу. Хотя взаймы ли, если теперь сам Димка глава фамилии? Ведь ему теперь четырнадцать, по местным понятиям, он может сам принимать решения. Или все-таки нет? Ох, как сложно все с этими благородными, аж голова кипит. Поэтому окончание урока я встретил воодушевленно. К тому же нас ждал обед.
        Пока высокородные собирались, шутили между собой и беседовали с Сутулым, Рамиль и Димон быстренько выскочили в коридор. Байков даже махнул мне рукой, мол, скорее. Я и не собирался задерживаться, поэтому просочился мимо Зыбуниной.
        - Ох, еще два руноведения, - тяжело вздохнул Рамиль. - Вот уж где скука смертная.
        - Второй курс говорит, что после Нового года у нас появится нумерология. Там действительно страх, - поддержал соседа Байков.
        Мне решительно нечего было добавить по поводу уроков. К тому же, выяснилось, что я вообще не самый успевающий ученик в плане всяких магических штук. Скорее даже наоборот, скорейший кандидат на отчисление. Поэтому, чтобы поддержать разговор я спросил именно то, что меня и интересовало.
        - Дим, а чего не сказал, что ты целый глава фамилии?
        Байков внезапно дернулся, словно его ударили по лицу и как-то сердито посмотрел на меня. Даже мороз по коже пробежал. Почему мне кажется, что я ляпнул нечто лишнее.
        - Лучше тебе не говорить о том, в чем ты ни черта не понимаешь, - строго отчеканил он и пошел вперед.
        Рамиль укоризненно посмотрел на меня, повертел пальцем у виска и отправился догонять Диму. Вот что я такого сказал? Ведь в книжке же написано. Или глава фамилии это какая-то расстрельная должность?
        Не говорили со мной соседи на протяжении всего пути в столовую. Не проронили ни слова спустя борщ, гречку с котлетами на пару, витаминный салат и чай. Решили не возобновлять общение и на обратной дороге в класс. Нет, я парень не гордый и с легкостью сделал бы первый шаг, извинился, если оскорбил. Вот только бы кто еще объяснил, за что прощения просить? А так я просидел целую большую перемену за своей партой. Даже Зыбунина отсутствовала. Что и говорить, мой первый магический день, который действительно должен был стать волшебным, вышел, мягко говоря, смазанным. Но это я еще не знал, что будет потом.
        Руноведение вел, ни много ни мало, сам Козлович. То есть Баранович. При его появлении весь класс притих, даже высокородные заткнулись и вытянулись в струнку. Надо же, фамилии нашего куратора я не обнаружил в учебнике «Геральдики». Получается, он не благородный, а такой же разночинец, как и я. А слушаются его все без исключения.
        - Еще раз здравствуйте, садитесь. Если кто не заметил, у нас новый ученик, прошу любить и жаловать, Кузнецов Максим. Максим, - это он обратился уже ко мне, - тебе надо срочно прочитать все до страницы сорок шесть, чтобы догнать остальных. И подтянуться по остальным предметам. Так, а сегодня мы начинаем новый раздел, который называется Наложение двойных рун. Открываем все учебники и слушаем меня внимательно. Руны ошибок не терпят.
        Когда куратор говорил, его куцая бородка забавно тряслась, делая сходство с козлом еще более выразительным. Однако именно смеяться мне хотелось меньше всего. Руноведение оказалось темным лесом. Нет, не так, темным лесом, заросшим бурьяном, где водились голодные звери. На первый взгляд, все было просто. Изучали мы древнегерманские руны. К примеру, Феху, посвящена богине плодородия. При правильном расположении в доме и прокачке силой мага, улучшала его благосостояние. Вот только тут и начинались нюансы.
        Идеально, чтобы руна с Феху была изображена на дереве. Лучше над притолокой дверного проема. Наверху, а не внизу, иначе богатство из дома будет утекать. Можно изобразить руну на камне, правда, тогда эффект окажется слабее. Или придется задействовать большее количество силы. А еще стоит учитывать время суток, лунный цикл и средство нанесения. Уже труднее? Да не особо… Это пока были цветочки, ягодки шли дальше.
        Если для одной черточки было столько заморочек, то двойные руны попросту съели мой мозг. Феху с Исой давали один эффект, но вот стоило их поменять местами, как все менялось. К тому же Феху в качестве жертвоприношений любила кровь. Поэтому, если дополнительно пролить на руку собственную юшку, то и на выходе мы получали совершенно другой результат. Но, все это действовало, пока руны не клали на землю. Последняя нейтрализовала Феху-Иса полностью, но не Иса-Феху. Короче, я понял, что попал и лучше бы у нас шесть уроков подряд была алгебра, а не вот это вот все.
        Когда Козлович захлопнул свою папку, стер с доски и попрощался, мне подумалось, что прошла целая вечность. Даже короткая перемена между уроками не помогла. Судя заторможенным действиям одноклассников, не мне одному «Руноведение и нумерология» (какой кошмар, потом еще и нумерология прибавится) далась тяжело. Однако времени растекаться мелкой кашицей под парту не было. Именно после шестого урока у нас начинались занятия в клубах.
        Ребят я дожидаться не стал. Хотят обижаться, тут я уже ничего не поделаю. Добежал до комнаты и обнаружил на своей кровати сложенный спортивный костюм с кроссовками. Точь-в-точь, как тот, что видел у Рамиля. Когда я уже почти переоделся, пришли соседи. Молчаливые, хмурые, глядящие исподлобья. Да, да, помню, я враг народа и все время что-то делаю не так. Без лишних предисловий бросил портфель на кровать, сложил школьную форму, а то еще помнется, и вышел наружу.
        Куда идти, примерно помнил из экскурсии с Козловичем. Поэтому я направился к лесным тропинкам и благополучно… заблудился. В итоге вышел к огражденному высоким забором полигону, куда стекались все сплошь благородные. Вернулся в лес и ходил еще минут пятнадцать. Нет, вот действительно, как в сказке, «там по неведомым дорожкам». И вскоре столкнулся нос к носу с Рамилем, который вынырнул из-за очередного дерева. От удара я сел на задницу, да так и сидеть и остался.
        - Я так и знал, что ты не туда пойдешь, - сказал сосед с таким веселым видом, будто раньше между нами никаких размолвок и не было.
        - Откуда? - спросил я, поднимаясь и отряхивая тренировочные штаны.
        - Так все с непривычки теряются. Учителя не замечают странностей школы, думают, что все в полном порядке, а вот нам все в новинку. Погоди, сними кроссовок.
        - Зачем это еще?
        - Сними, сними. А теперь носок надень наизнанку.
        С большим подозрением, но я все же выполнил указание Рамиля. Не знаю, гром не грянул, тайные тропы не открылись? Лишь высокий сосед стоял и улыбался во все свои тридцать четыре зуба.
        - Слушай, давай разберемся сразу, чтобы потом не возвращаться к этому разговору, - сказал я, - это что с Димоном за фигня была? И с тобой тоже? Чего надулись?
        - Ну, в общем, - сразу сникла улыбка Рамиля, - есть темы, которые лучше не поднимать. Байков вообще спокойный как танк. Но конкретно про фамилию и семью с ним лишний раз говорить не стоит. Поэтому и я тебе при Байкове объяснять ничего не стал. Захочет, сам расскажет. Если коротко, он бы и рад скинуть с себя бремя главы рода, да куда уж там. Сложно все. Да ты не переживай, Димон пацан отходчивый.
        - Ладно, замяли, - хлопнул я его по плечу. - Пошли, что ли, на занятие. Куда нам?
        - А вот ты сам и скажи, - снова улыбнулся сосед.
        Нет, его улыбка постоянная начинала раздражать. Не любят у нас излишне жизнерадостных людей, это факт. А тем, которые улыбаются, когда конкретный момент этого не требует, относятся вообще с большой осторожностью. Даром что татарин, а не американец.
        Вместе с тем, несмотря на легкий скепсис, неожиданно дорожка, по которой я до этого прошел раза два, вывела нас в небольшую цветочную опушку. Могу поклясться, что я прежде точно так же по ней шел. Ну ладно, в самом деле я ожидал от магической школы? Странности - это почти нормально.
        На опушке уже расположилась часть нашего класса - несколько девчонок, среди которых я выделил одну симпатичную брюнетку, и куча пацанов. Что меня порадовало больше всего, в атлетический клуб попадали по остаточному принципу. То есть те, кого не взяли в кружок по фехтованию и стрельбе - сплошь неблагородные. Одним словом, наши люди.
        Несколько человек махнули Рамилю рукой, На меня смотрели без явной вражды, но сдержанно. Наводить мосты никто не торопился. Ну и ладно, я тоже пока огляжусь, пойму, что к чему.
        Не успел я подумать об этом, как на краю опушки появился невысокий мужик. Вот именно что внезапно образовался, вызвав вялое оживление. Ребята начали подниматься на ноги, но без всякого энтузиазма. Прям как мой отчим, встающий с бодуна на работу.
        Учитель по атлетике или тренер, не знаю, как выразиться правильно, выглядел очень странно. Хотя бы потому, что был одет как обычный рабочий - какой-то засаленный фартук, широкие протертые штаны, крепкая, но старенькая обувь. На взгляд ему было не больше сорока, но около глаз собралось столько морщин, что сразу становилось понятно - без магии здесь не обошлось. Ну, а главным отличительным признаком являлась национальность учителя, в прямом смысле слова написанная у него на лице. Он был бурят. Ну, или якут. А, может, и монгол.
        Я мог поклясться, что появившийся человек сразу посмотрел на меня. Пары секунд ему хватило, чтобы сделать какой-то свой вывод. После чего он взмахнул руками и отдал приказ без всякого акцента.
        - Что встали? Тренировка уже две минуты как началась.
        Глава 6
        Минуте на сороковой беготни я начал думать, что упасть без сил прямо посреди дорожки - не такая уж плохая перспектива. Под лопатку будто вонзили стальную спицу, в груди жутко кололо, а во рту появился железный привкус. Называлась эта экзекуция красивым словом «тренировка». Хотя по факту, мы просто наворачивали круги по лесу.
        Надо заметить, что последний был невероятно красив. Осенняя позолота лишь коснулась верхушек деревьев, еще не спустившись ниже. Тропинку, по которой мы бежали, опоясывали цветы и ароматные растения. А наше глупое времяпрепровождение изредка комментировал филин, сидевший на верхней ветке. Жаль, что полностью насладиться красотами леса мешало тщедушное тело, которое последние пару кругов уже работало на автопилоте и вот-вот должно было отказать.
        Не знаю, чего добивался Якут (про себя я обозначил его именно так), но на тренировку это оказалось похоже меньше всего. Хотя бы потому, что учитель даже не собирался следить, что мы делаем. Просто дал указания и ушел. Чем несколько моих однокашников сразу и воспользовалось.
        Предводителем у них был низенький казах Азамат (как рассказал мне Рамиль). Именно он после пары кругов «потерялся» вместе с еще несколькими учениками. По словам соседа, они отсиживаются в лесу до самого конца тренировки. И если раньше Азамат проворачивал подобное с парой единомышленников, то постепенно его компания разрослась. Учитель не замечал этого хотя бы потому, что сам во время наших мучений отсутствовал. И все шло к тому, что вскоре количество шлангующихся будет увеличиваться.
        Нет, я бы и сам рад был свалить куда подальше. Упасть, отхаркивать густую слюну и тяжело дышать. Однако существовало несколько «но». Не хотелось показаться слабаком перед Рамилем. Хотя, судя по виду соседа, им двигало примерно то же чувство. А второй аспект заключался в той самой брюнетке, обогнавшей нас уже на целый круг.
        - Вика, Тихонова, - тяжело дыша, рассказывал Рамиль. - Успеваемость средняя, она же, как и мы, из проснувшихся. В смысле, как я, - исправился он, взглянув на меня. - Поэтому все дается сложнее.
        - Я тебе школьный архив, что ли? Мне эта информация к чему? Лучше скажи, чем интересуется?
        - О, - многозначительно закатил глаза сосед, - вон ты куда метишь.
        - Никуда я не мечу, - сказал, а сам покраснел, - просто интересуюсь.
        - Тут я тебе ничем помочь не могу. Вот про подругу ее немного знаю, но тебе ничего не скажу. Вон ты какой, ловелас, оказывается.
        Именно в этот момент Тихонова вместе со своей подругой (нескладной и слишком высокой, чего только Рамиль в ней нашел?) пробежали мимо. Они нас на второй круг обогнали. При этом Вика посмотрела именно на меня как-то презрительно, с легкой издевкой. Мол, слабак. И хотелось бы доказать ей, что нет, вырваться вперед и с равнодушным видом легко обойти ее, однако сил уже совершенно не было.
        А чуть позже нас обогнали компания Азамата с ним во главе. Выглядел казах донельзя бодрым, отчего заставил себя немного ненавидеть. Хотя чего я? Каждый сам кузнец собственного счастья. Никто же не заставлял нас в самом деле бегать.
        - О, - обрадованно посмотрел на их спины Рамиль. - Значит, скоро конец тренировки. Азамат у нас как чувствует, когда надо появиться.
        И сосед оказался прав. Еще через круг, пробегая мимо той самой опушки, мы увидели Якута, который возвестил о завершении мучений. Но лишь на сегодня. При этом, возможно, показалось, но учитель посмотрел на меня одобрительно? Правда? После вот этого удивительного галопа, во время которого два дохлых коня чуть не откинули копыта?
        Правда, выяснилось, что мы с Рамилем показали не худший результат. Сразу после нас финишировал Максимов с первой парты. Наверное, такие люди нужны для общего понимания, что все не так уж и плохо. Маленький, несуразный одноклассник еле волочил ноги, держась за бок, очки съехали на край носа, а его лицо выражало такой спектр эмоций, что я испугался, как бы сейчас пацан не умер. Но ничего, добежал, согнулся, чуть не упав на колени, и стал тяжело дышать.
        - Не переживай, Мишка всегда такой, дохлый, - отозвался Рамиль с некоторой жалостью.
        - Можно подумать, что мы намного лучше.
        К себе я не шел - плелся. И предвкушал завтрашнее утро, когда не смогу разогнуться. А веселый настрой Рамиля только усугублял ситуацию. Однако переступив порог комнаты, я вспомнил еще об одной проблеме. Она сейчас как раз стягивала свой фехтовальный костюм.
        - Максим, - начал Байков.
        - Сорян, я откуда знаю, какие у вас тут порядки. Про что можно говорить, про что нет.
        - Нет, это я хотел бы извиниться, - Димон говорил деловито, но его серьезный настрой никак не совпадал с внешним видом. Потный, с красными пятнами на лице, он сейчас меньше всего напоминал главу какой-либо семьи. - Мое поведение было недостойным. Ты человек новый и не можешь знать о всех хитросплетениях ситуации, связанной с фамилией Байкова. Прошу простить меня за несдержанность. Всего я тебе сейчас рассказать не могу.
        - Да и не надо. Типа мир? - протянул я руку.
        - Мир, - пожал ее Байков.
        - Ну вот и здорово, - хлопнул нам по плечам Рамиль, - а то нам только горячей точки в этой квартире не хватало.
        - Я понял, какую аналогию ты хотел провести, однако здесь будет более уместно сравнение с холодной войной, - заметил благородный.
        - Давай, Макс, подключайся, я его занудство до этого один терпел, теперь предлагаю установить сменный график. Ты делаешь вид, что слушаешь этого умника с утра до обеда, а я с обеда до вечера.
        - Очень смешно, - скривился Байков. - Максим, ты же не считаешь меня занудой?
        - О подобном только зануда и мог спросить, - не унимался Рамиль.
        - А можно я сначала в душ схожу, а потом уже буду участвовать в ваших разборках? - попросил я.
        Минут пятнадцать спустя мне стало чуть лучше. Я умылся, оделся в чистую одежду, которая также появилась на кровати пока нас не было (чего, спрашивается, футболки из дома брал?) и валялся, слушая трескотню Рамиля. Мне думалось, что это девчонки много болтают, но новый сосед рушил все стереотипы на корню. Еще вопрос, кого придется терпеть - его или Байкова.
        - Димон, наконец-то, - встретил он дворянина, только вышедшего из душа, - вот ты плескаться. Одевайся скорее, сгоняем к пруду.
        - А что там? - спросил я.
        - Рашидов говорит, что там водяного видел. Вот такенного, - раскинул руки в стороны Рамиль.
        - В нашем пруду? - скептически поинтересовался Байков. - Не маловат он для водяного?
        - Рашидов мамой клянется.
        - А, ну если так, - почему-то устроил подобный ответ Димона.
        - Макс, ты с нами? - вскочил на ноги Рамиль. - Мы сейчас в столовую, на полдник, а потом к пруду. Он за башнями.
        - Нет, я и есть не хочу. Посижу здесь, поучу ваше руноведение. Сами же слышали, что Козлович сказал.
        - Оно такое же наше, как и твое, - парировал долговязый сосед. - У меня вот с руноведением все чин-чинарем. Учи его, не учи, один хрен.
        - Экзамен не сдашь, вылетишь, - вставил Байков.
        - Да сдам я, сдам. У меня есть своя методика. Ну чего, пойдем к пруду, что ли, Димон?
        - Пойдем, пойдем.
        - Так одевайся скорей. Я водяных сроду не видел.
        - Я тоже, - как-то задумчиво ответил Байков.
        - Макс, а ты, если надумаешь, присоединяйся.
        Спустя еще минут десять они все-таки отправились на свою исследовательскую экспедицию, как обозвал ее Рамиль. Я же включил настольную лампу и сел за учебники. Вроде месяц всего прошел, а наверстывать придется действительно порядочно. Если геральдику я в расчет не брал (читалось там в большей части все, как любопытная история), то руноведение необходимо было тупо зубрить. А ведь это не единственный предмет в школьной программе.
        Справедливости ради, примерно полчаса я старательно пытался учиться. Шевелил опилками, как мудрый Винни Пух. Начал с азов, узнал про порядок букв, который назывался футарк, про деление алфавита на три эттира или рода, если по-русски. Ну, и попытался вообще запомнить, что каждая руна обозначает. После пары бесплодных попыток, мы с совестью пришли к определенной сделке. Согласно ей можно было сделать несколько набегов на учебник руноведения. Никто же не говорил, что мне надо вызубрить все за один день.
        Так я не заметил, как открыл «Мифологию родного края», судя по короткому взгляду, тоже интересный предмет, и в конце предметного алфавита нашел нужное мне слово.
        «По человеческим поверьям водяной есть никто иной, как проклятый дух, обитающий в реках и болотах. Что в корне неверно. Водяного можно сравнить с водным элементалем. С той лишь разницей, что в создании последнего участвует маг, который и влияет на силу, скорость и время призванного существа. Тогда как водяной - разумное проявление водной стихии, образующееся в местах скопления или завихрения силы, образовавшийся на основе трансформации какого-либо животного. Водяной может принимать различный облик, руководствуясь собственным разумением и благодаря переработке силы способен развиваться».
        Страницу я перевернул уже дрожащими пальцами, приподнявшись от нетерпения на стуле. Как это выходит? Есть место, где сила скапливается. Вроде ямы с компостом. Если все это находится в воде и, скажем, возле этого места любит находиться, скажем, лягушка, то есть вероятность, что сила в конечном итоге сделает ее водяным? Просто уму непостижимо.
        И если все именно так, как говорил Рамиль, то получается, я тут штаны просиживаю, а ребятам там водяного смотрят. Вот уж фигушки. Я быстро обулся в спортивные кроссовки и выскочил наружу. Так, Байков говорил, что пруд сразу за Башнями?
        Школьный двор пустовал. Все разбрелись по комнатам после тренировок и либо отдыхали, либо делали домашнее задание. Все, кроме кучки тех самых высокородных, столпившихся поодаль у опушки леса. Мне до них не было никакого дела, и я с чистой совестью и некоторой опаской собирался прошмыгнуть мимо. И даже именно так бы и сделал, если бы не одно «но».
        Оно выглядело невзрачным худым пареньком в очках, которого я сразу узнал. Тот самый бедняга Максимов. И, судя по всему, дела у него складывались не особо успешно. Кучка высокородных, хотя сейчас назвать их так язык не поворачивался, обступили одноклассника, а тот бегал между ними. Не сразу, но я все же понял, в чем дело. Эти засранцы отобрали у него очки и теперь играли в «собачку», перекидывая окуляры другу другу. Больше всего меня покоробило, что при этом присутствовали две девчонки, которые даже не пытались прекратить издевательства.
        Сначала я хотел проскользнуть мимо. Кому нужно нарываться на неприятности на ровном месте? Тем более, это те самые высокородные, с которыми Байков очень советовал не ссориться. К тому же, пацанов четверо. Силы, мягко говоря, не равны. С другой стороны, на душе противно заскребли кошки. Представилось, что вместо того самого Максимова стою я. И никто не вмешивается, чтобы мне помочь.
        Вон пробежал рослый ученик с какой-то странной повязкой зеленого цвета на руке, видимо, второкурсник. Он бросил беглый взгляд на кучку у леса, но ему и в голову не пришло остановиться. Высыпали из столовой мои одноклассники и тут же поспешили к флигелю, деланно не замечая высокородных. Нет, Максимову ждать помощи неоткуда. Почему мне кажется, что я об этом пожалею? Наверное, потому что так и будет.
        Я изменил траекторию движения, направившись на дрожащих ногах к высокородным. Метров за тридцать меня заметили и «игра» оборвалась. Теперь все, включая запыхавшегося Максимова, следили за мной.
        - Чего-то хотел, разночинец? - насмешливо спросил Куракин.
        Я сначала кивнул, а потом, пытаясь скрыть волнение в голосе, ответил.
        - Хотел. Чтобы вы ему очки отдали.
        - Ты что, страх потерял? - искренне удивился Куракин. - Можем помочь поискать.
        Теперь все смотрели на меня с нескрываемым любопытством, как ученые на крысу, которая должна была умереть, но выжила. Но внимательнее всего за мной наблюдала Терлецкая. Та самая красивая блондинка с холодным взглядом.
        - Просто не хочу, чтобы ты издевался над ним.
        - Я хочу, чтобы мы жили на радуге и ездили на единорогах, - мечтательно произнес он. - Вот только их осталось всего восемнадцать в России, уж поверь, я знаю, о чем говорю. Так что лучше отваливай, пока я тебя в пыль не превратил.
        - Ни в кого ты не сможешь его превратить, - спокойно ответила Терлецкая, не сводя с меня взгляда. - Из школы сразу вылетишь. Да и слабоват ты для таких преобразований.
        - Светка, ты вообще на чьей стороне?
        - Да ни на чьей. Просто скучно, а ты только и делаешь, что хвастаешь.
        - Ладно, сейчас будет весело.
        Я так и не понял, что за игры между этими двумя происходили. Да, честно говоря, не очень-то и интересовался. Да и Дуракин не дал мне время поразмышлять. Он подскочил и что есть силы толкнул меня. Я попытался сделать шаг назад, чтобы не потерять равновесие, но запнулся и плюхнулся на спину под одобрительный хохот высокородных пацанов. Лишь на траве поняв, что случилось.
        Во время нашего разговора один из прихвостней Куракина зашел ко мне за спину и встал на четвереньки. Именно об него я и споткнулся. И что еще важно, быстро заметил, что ребята хотят повторить трюк. Стоило мне встать, как Куракин снова бы толкнул.
        Поэтому я перекатился в сторону и поднялся, стараясь игнорировать боль. Тело слушалось с трудом. Часовой бег по пересеченной местности оставил свой отпечаток. Но сейчас было кое-что поважнее. Наказать обидчика.
        Дядя Коля всегда говорил, что мужчина должен уметь постоять за себя. Неважно, сколько их, чем это грозит, но лучше, чтобы тебя отметелили один раз и ты сохранил лицо (фигурально, само собой), чем целым прибежать домой, поджав хвост. Потому что в этом случае издеваться будут постоянно. Жалко, что дальше разговоров у нас не зашло. Хотя отчим мог кому угодно морду начистить. В этом я не сомневался. Мне сейчас эти навыки очень бы пригодились, чтобы отправить в нокаут Дуракина.
        Хотя его смазливое лицо значительно помогло мне настроиться. Светлые волосенки прилипли ко лбу, карие глаза смотрели надменно, а тонкие губы изогнулись, обнажив белые зубы. Именно туда я и ударил.
        Боль пронзила руку, током пройдясь по локтю. Если бы не закричал Куракин, я бы завопил сам. Лишь усилием воли удалось взять себя в руки, сделав вид, что все идет ровно так, как и задумывалось. И именно такой удар я и хотел нанести.
        - Ах ты падаль, - держался за окровавленный рот высокородный. - Ты хоть понимаешь, на кого руку поднял? Тебе не жить.
        Меня обступили приятели нового врага. Один коренастый, но крепкий, с уже проклюнувшимся пушком над губой, угрожающе надвинулся, блеснув перед глазами золотым значком с воющим волком. Второй, с изображением на груди какой-то книги, явно насмотрелся фильмов с Брюсом Ли - он чуть присел, вытянул одну руку перед собой, а вторую завел за спину. Ему бы с дядей Колей познакомиться, тот тоже боевики с Брюсом Ли любил. У нас и VHS кассеты остались, жалко видик давно не показывал.
        По всему выходило, что меня здесь сейчас будут убивать. Одно радовало - произойдет это все необычным магическим способом. И есть вероятность, что от Кузнецова Макса не останется даже следа. Спасение пришло откуда не ждали. От той же Светланы Терлецкой, неожиданно вступившейся за меня.
        - Саша, это не по правилам.
        - К чертям правила, - отмахнулся он одной рукой. Второй все еще держался за кровоточащий рот.
        - Хочешь, чтобы тебя отчислили? Что тогда скажет отец?
        И Куракин замер. Еще несколько секунд назад он хотел разорвать меня на части, а теперь задумался. Видимо, представлял, что говорит отцу.
        - Можно сделать все по чести, - сказала Терлецкая.
        И по безобразной улыбке Куракина (кстати, серьезного вреда я ему не нанес. Лишь губу разбил и кровь теперь залила зубы) стало понятно, что ничего хорошего мне ждать не придется.
        - Как зовут? - с вызовом спросил Дуракин, в мгновение преобразившись. Он выпрямился и пытался отыграть какого-то важного типа.
        - Кого зовут? - не понял я, потому что колени после удара еще дрожали.
        - Тебя как зовут?
        - Макс.
        - Фамилия?
        - Кузнецов.
        - Максим Кузнецов, при свидетелях, для восстановления моей чести я вызываю тебя на дуэль до обильного кровотечения или увечья. Предлагаю выбрать оружие, которым мы будем биться, либо место проведения поединка. Ответ необходимо дать в течение следующих двадцати четырех часов одному из моих секундантов, - показал он на своих приспешников.
        Не сказав больше ни слова, Куракин коротко кивнул и, взяв под ручку Терлецкую, отправился в сторону нашего флигеля. Остальные высокородные послушно поплелись за парочкой, оставив меня и Максимова тихо обтекать.
        - Спасибо, - наконец пришел в себя очкарик.
        - Да не за что, - не мог оторваться от спин уходящих.
        - Что значит не за что? Тебе только что бросил вызов самый опасный из возможных дуэлянтов. Все знают, что Куракин один из лучших стрелков в мушкетном клубе, а фехтованию высокородные обучаются с детства. У тебя против него ни единого шанса.
        Глава 7
        - Я же тебе говорил не лезть к высокородным, - почти бросил ложку в тарелочку с творогом Байков.
        Выдержке Димона можно было лишь позавидовать. Он разразился бранью (впрочем, весьма цензурной) еще вчера, после того, как я рассказал о случае с Максимовым, и замолчал. Будто вновь обиделся на то, что его новый сосед подставился.
        Хотя причиной мог быть и скудный завтрак. Как я уже понял по фигуре нового товарища и его кислой мине при виде блюд в столовке, больше, чем учить жизни, Байков любил покушать. И именно этого домовые-зожники (хотя те действовали не по собственной прихоти) его и лишали. Поэтому вид творога с фруктами и орехами на завтрак вогнал Димона в последнюю стадию древнерусской тоски. А тут, гляди, какой удачный повод ее выместить на том, кто рядом сидит. Ну, и справедливости ради, вполне этого заслуживал.
        - Говорил, - подтвердил я, не отрываясь от тарелки. Если Байков доедать не будет, надо у него забрать этот творог. Вкуснота неимоверная.
        - Почему ты меня не послушал?
        - Потому что они издевались над ним, - указал я грязной ложкой на Максимова и сразу же пожалел о резком движении. После вчерашней пробежки болели почему-то не только ноги, но и все тело.
        Что до Мишки, то он официально был взят под мое неокрепшее крыло. А чего в самом деле мне теперь бояться? Дуэль почти на ровном месте я уже схлопотал.
        - Да, это, конечно, неприятно, - сморщился Байков, - но можно было сходить за учителями.
        - Димон, ну чего ты фигню порешь? - начинал злиться Рамиль. - Сам же знаешь, они не тупицы. Мишку не били, очки в порядке, получается, слово неблагородных против нашего. Тебе сказать, как большинство учителей относится к выходцам из обычных семей?
        - Не все же, - вяло ответил Байков, ковыряя ложкой творог.
        Воцарилась мертвая тишина, которую сразу же разорвал смех через несколько столов. Куракин и компания находились в превосходном расположении духа. Разве что только Терлецкая выглядела непробиваемой и немного отрешенной. Что-то в ней определенно было.
        - Макс, ты опять пялишься, - зашипел Байков.
        - Он похоже еще и на Терлецкую глаз положил, - со вздохом заявил Рамиль. - А еще только вчера про Тихонову спрашивал.
        - Я чисто с информационной точки зрения, - пожал плечами я, - надо же узнать, с кем придется учиться.
        - Только интересуешься ты сплошь про девчонок, - хмыкнул долговязый сосед. - И начал почему-то с буквы «Т».
        - Про Терлецкую и думать забудь, - серьезно посмотрел на меня Байков. Наверное, так глядит отец на расшалившегося ребенка. - Они с Куракиным помолвлены. Как только закончат школу - женятся.
        - Что-то я неземной любви между ними не заметил.
        - Какая там любовь? Куракины контролируют весь рынок одомашненных неразумных магических существ, под Терлецкими прозводство и продажа боевых артефактов. Союз обещает быть многообещающим. Я слышал, конечно, что отец Куракина…
        - Дуракина, - перебил я Диму, - давай называть людей своими именами.
        Забавно, но на лице Байкова впервые за все это время появилась мимолетная улыбка. Сейчас он стал похож на обычного полноватого пацана, а не главу фамилии, обремененного таинственными заботами.
        - Хорошо, так вот, отец Дуракина хотел породниться со Смолиными. Те отвечают за…
        - Разумных магических существ, - вспомнил я, ведь читал как раз накануне.
        - Точно, - подтвердил Байков. - Только у Смолиных нет девчонок на выданье. Сплошь пацаны.
        - Ясно, а Дуракин оказался таким страшным, что никто из Смолиных брать его замуж не захотел, - подытожил я.
        Впервые за сегодняшнее утро за нашим столом полностью была разрушена атмосфера отчаяния. Внезапный хохот привлек ненужное внимание высокородных. Те искренне недоумевали, почему жертва, которая должна трястись в ожидании смертного часа, так весело себя ведет. Куракин даже решил напомнить мне, что в обозримом будущем ничего хорошего меня не ждет. Сделал он это незамысловато - провел большим пальцем себе по горлу. Фу, как некультурно. А еще представитель древнего рода.
        Однако определенные волнения и правда были. Перед тем, как войти в столовую, Максимов передал мне здоровенную книжку «История дуэлей за четыре века», которую он взял вчера вечером в библиотеке. Мишка даже подчеркнул карандашом нужные места (вот ведь вандал), чтобы мне удобнее было читать. Одним словом, принимал всяческое участие в скором поединке с Куракиным, видимо, чувствуя в определенной степени в этом поединке и свою вину.
        - Теперь он будет за тобой повсюду таскаться, - еще раньше заметил Рамиль. И оказался как нельзя прав.
        Мишка не отходил от меня ни на шаг. Может, чувствовал себя защищенным в присутствии разночинца, бросившего вызов высокородным. Может, просто ждал возможности в очередной раз услужить своему спасителю. И это была не фигура речи. Стоило мне лишь поднять взгляд, как я встречался глазами с Максимовым, весь вид которого свидетельствовал о готовности служить до гробовой доски. Нет, Байков, похоже, прав, надо было сходить за учителями.
        Меня спасли уроки. А если быть точнее, Зыбунина. Мишка сунулся к ней с просьбой пересесть, однако получил категоричное «нет» и грустно отбыл восвояси, на первую парту. Не знал, что так буду рад своему учебному соседству.
        Кстати, о Зыбуниной. За прошедшие сутки она невероятно преобразилась. Непослушные волосы оказались расчесаны и скреплены заколкой. Школьная форма сидела ровненько, воротник застегнут на все пуговицы. Да и сам взгляд Зыбуниной как-то преобразился, зеленые глаза стали больше, что ли? Блин, да ведь она красотка.
        - Привет, - сказал я. - Спасибо, что не поменялась с Мишкой. А то весь мозг с утра съел.
        - Привет, не за что, - ответила она, замявшись.
        Видимо, хотела сказать еще что-то, но промолчала. А вскоре начался школьный день, стартовавший с обычных общеобразовательных предметов (нарисовалась физика), и я, без зазрения совести, открыл толстенную книжку по дуэлям. А что? Физика она никуда не денется, а драться с Куракиным предстояло буквально на днях.
        «Когда речь идет о вооруженном поединке, целью которого стоит необходимость удовлетворить желание одного из дуэлянтов, то необходимо понимать самое важное: нельзя вызвать к барьеру любого непонравившегося вам мага…».
        На этих строчках я даже приободрился. Может, Байков ошибался и все не так уж и плохо?
        «Дуэль оправдана лишь в том случае, когда поругана честь одной из сторон, либо участвующий желает защитить честь третьего лица. В случае, когда обвинения необоснованны и некто намеренно занимается бретерством, пострадавшая сторона может обратиться за защитой с соответствующим заявление в Конклав…».
        Вот тут я сник. Удар по зубам высокородного, да еще в присутствии его невесты - уж всяко веский повод вызвать на поединок. Только теперь я понял, почему Куракин и компания выбрали своей целью Максимова. Потому что беззащитнее объекта трудно было придумать. Что он мог? Если только вызвать Куракина на дуэль. Так это было бы откровенное самоубийство.
        «В случае дуэли между благородными условия поединка могут оговариваться. Дуэль с разночинцами всегда происходит по правилам дуэльного кодекса…».
        Так, так, а это у нас где? Вот.
        «Поединок между магами может осуществляться любым из колющего, огнестрельного или метательного оружия, способных нанести серьезный вред или повлечь за собой смерть одной из сторон. В данном случае применять можно лишь защитную магию. Поединок может быть остановлен в случае обильного кровотечения или увечья одной из сторон. Смертельные дуэли, как правило, редки и осуждаются обществом».
        Я поглядел на черно-белые картинки - шпаги, старинные пистолеты, мушкеты, арбалеты, метательные ножи, даже праща. Это вообще из какого века? Нет, Байков абсолютно прав, у меня нет ни шанса.
        Далее шли виды стоек, количества шагов и выстрелов, да много чего еще. Большая часть книги была посвящена конкретным поединкам и их разборам по разделам. Основные главы занимал огнестрел, далее шло холодное оружие (оказывается, в южный губерниях России частенько дрались и на кинжалах), а метательные замыкали тройку. Оно и понятно, время луков и арбалетов безвозвратно ушло.
        Чем больше я читал, тем больше портилось мое настроение. На первый взгляд не существовало ни одной лазейки, чтобы спасти будущего великого мага, меня то есть. Я лишь нашел небольшую отсрочку.
        Как и сказал Куракин, по кодексу ответ я должен был дать самое позднее через сутки. Кто бросал вызов, лишался права выбора оружия или места проведения. Я могу выбрать, либо чем драться, либо где это произойдет. Насколько помню Козловича, он говорил, что для поединков у них существует отдельное место. Соответственно, надо выбрать оружие, что и должно было стать моим преимуществом. После этого у нас будет еще три дня для самого поединка.
        Я так увлекся, что даже не сразу понял, почему все встали и принялись шумно переговариваться.
        - Максим, у нас перемена, - объяснила Зыбунина. Она поджала губы и добавила, - если ты хочешь, я могу наложить защитные чары для твоей дуэли.
        - Защитные? - еще витая в области поединков, переспросил я.
        - Я не так сильна в них, как моя мама, но кое-что могу. Они помогут хоть как-то уберечь тебя.
        - Спасибо. Нет, честно, спасибо, Катя.
        Зыбунина улыбнула и почему-то покраснела. Чего это она? Я хотел было вернуться к книге, однако тут в аудитории появился прелюбопытный персонаж. Невысокий поджарый мужчина с длинными волосами и чуть съехавшим на бок носом тащил внушительную тележку, накрытую темным полотнищем. При его появлении все ученики вытянули шеи, прям как сурикаты, увидевшие опасность. Только в данном случае это скорее можно было назвать любопытством.
        - Три вида существ, которые водятся в наших широтах, - начал незнакомец без всякого предисловия.
        По всей вероятности, это был учитель «Мифологии родного края», по крайней мере, так значилось в расписании. Стоило ему заговорить, как все без лишних слов сели на свои места.
        - Не было же звонка на урок еще, - шепотом возмутился я.
        - Это Петрович, - объяснила Зыбунина тоже вполголоса, - он всегда начинает и заканчивает, когда захочет. Ты лучше сам смотри и слушай.
        Говорил Петрович быстро, сфокусировавшись на одной точке посередине учительского стола, словно там было написана вся лекция. При этом я не заметил ни единого смешка или шороха. Все действительно слушали странного учителя.
        - Кикимора.
        Петрович сдернул часть полотнища и нам предстало любопытное существо в клетке. Крохотное, с короткими ногами, неестественно длинными и мохнатыми руками и огромной головой, оно, казалось, состояло из множества веток. Кикимора пучила желтые глаза, вертела длинным носом, постоянно задевая им клетку, и быстро перескакивала с места на место.
        - Как и большинство существ, для немощных кикиморы невидимы, - продолжал Петрович, не обращая внимания ни на то, как поднялись почти все ученики с места, пытаясь разглядеть невидаль, ни на саму суету узницы. - Нрава беспокойного, быстро бегают. Способны общаться как животной речью, так и человеческой. Но чаще всего любят попросту стучать по ночам. Кикиморы своеобразный человеческий паразит. Селятся в домах на отшибе рядом с мало-мальским источником силы, питаются объедками, особого вреда не доставляют, однако и пользы от них никакой. Если встретитесь с ними, то не бойтесь, вашей силы вполне хватит, чтобы отогнать кикимору.
        Ага, конечно, особенно моей. Я тут простейшее заклинание сотворить не смог, а он говорит про то, чтобы избавиться от этой страшилищи. Скорее уж кикимора будет гнать меня разными вонючими тряпками.
        - Аука, - сдернул Петрович полотнище со второй клетки, - или псевдолеший.
        Едва свет озарил клетку, как небольшой плотный комок, нечто среднее между упитанной кошкой и крохотным старичком, заметался.
        - Это тоже паразит, только уже более умный и опасный. Он питается напрямую жизненной энергией. Если путников много, им ничего страшного не грозит. Но вот одинокого странника аука заведет в самые дебри, где тот может погибнуть.
        Именно в этот момент существо замерло, точно прислушиваясь. Я смог рассмотреть вытянутые уши с толстыми мочками, седую бороду, крючковатый нос и огромные ступни. Все-таки этот аука был похож на человека намного больше, чем кикимора. Но выглядел более угрожающе. Может, причиной тому его вертикальные зрачки?
        Существо задрожало, седая борода мелко затряслась и «старичок» вдруг выдал странный звук.
        - Аууу! Аууу!
        Похоже было, словно кричит заблудившаяся молодая девушка. В голосе слышалось столько отчаяния и страха, что я невольно вздрогнул. Впрочем, как и многие другие.
        - Если леший - хозяин леса, то аука - мелкий пакостник, - продолжал Петрович, - опытному магу он серьезного вреда не причинит. Вы сами помните, как можно различить наличие места, заполненного силой.
        Петрович по-прежнему смотрел в стол, но теперь поднял руку и стал загибать пальцы.
        - Аномальное изменение температуры. Например, если холодной ночью вам становится жарко, как днем, поздравляю, вы в месте силы. Второе, - еще один палец загнулся, - резкие запахи. Они могут быть разными, приятными и не очень. От сильной вони сероводорода до аромата женских духов. Всех их отличает то, что в данном месте они неуместны. И последнее, - он загнул третий палец, - яркий свет, появляющийся неожиданно. Как правило, на короткое время. Запомните, это очень важно.
        Максимов не просто запоминал, а скрипел шариковой ручкой. Молодец, потом перепишу у него, почитаю еще разок. Информация очень важная. А Петрович все продолжал.
        - Прошу не путать существ с магическими животными. Последних можно приручить. Существа же своего рода разумные другого вида, как жители какой-нибудь Альфа-Центавры. С некоторыми из них можно найти общий язык, с некоторыми нет. Важно понимать, какие из них опасные, каких возможно использовать себе на пользу. К тому же существа и есть источники силы, потому что являются ее порождениями. Поэтому их наличие рядом с опытным магом легко вычислить. Хорошо, теперь, чтобы немного разбавить нашу компанию… - Петрович сдернул полотнище с последней, третьей клетки. - Лесавки.
        Сейчас поднялся на ноги весь класс, а часть даже сделала несколько шагов вперед, чтобы разглядеть крох. Те были малюсенькие, размером чуть больше ладони. Самые натуральные голые человечки в миниатюре. Только из торчащих кустом в разные стороны волос издали казались похожи на обычных ежей. Вот мелькнет лесавка под ногами в листьях, так и подумаешь - еж.
        - Несмотря на кучу мифов, лесавки абсолютно безвредны для магов. Скорее даже не так, они наиболее нейтральны к людям. Наши сферы деятельности попросту не пересекаются. Они живут с весны по раннюю осень в своем мире, после чего уходят пережидать зиму внутрь деревьев, мы же существуем в своем. Максимум, что может сделать лесавка, которую потревожил человек - обломить на него небольшую ветку или насыпать трухи за шиворот. Они очень любят селиться у самых рукавов рек. В том месте, где река расходится в разные стороны.
        Петрович жестом показал форму того самого рукава, будто на доске начертил. Я следил за его движениями, как завороженный.
        - А на кой ляд они тогда нужны? - не выдержал Куракин.
        Все одноклассники зашикали на него. Интерес к предмету оказался сильнее страха перед высокородным. Но самое забавное, Терлецкая была среди тех, кто возмущался больше всех.
        - Они… нужны… Они… Это…
        Петрович поднял взгляд и его ярко-синие глаза теперь бегали, словно учитель больше не управлял ими, а губы дрожали. Он все силился сказать что-то, объяснить, однако не мог совладать с голосом. И в какой-то момент попросту бросился к полотнищу и резкими движениями стал накрывать клетки. А после схватил тележку и чуть ли не бегом направился к выходу с ней.
        Вот теперь шум превратился во всеобщий гвалт. Одноклассники накинулись на Куракина подобно ястребам, увидевшего лакомый кусок. И для побледневшего Сашки хуже было, что «свои» не особо и пытались защитить его. Тот перебил интересный рассказ, ненароком смутил странного учителя. И тут уж никакая высокородная кровь не могла его уберечь.
        - Придурок, - шепотом сказала Зыбунина, исподлобья глядя в сторону Куракина. Ее слова явно адресовались мне. - Петровичу трудно с людьми, но он очень сильный маг и замечательный учитель. Нас предупреждали, что единственное, чего не надо делать - перебивать его.
        Я кивал в ответ на ее слова, стараясь сдержать улыбку. А то еще подумает, что я тоже издеваюсь над всеобщим любимцем. И не потому, что сейчас моего врага пытались заклевать почти все одноклассники. Сам того не зная, новый учитель дал мне подсказку о том, как можно выиграть дуэль. Спасибо тебе, Петрович, спасибо вам, лесовки, и держись, Дуракин!
        Глава 8
        До драки не дошло. Появилась прямая, как кочерга, Елизавета Карловна и жесткой рукой быстро навела порядок. К слову, у нас следующим уроком и так был этикет. Просто он начался намного раньше. И несмотря на некоторые опасения, это оказалось весьма забавным действием.
        - Итак, ко мне выходят Тусупбаев и Зайцев.
        На ноги поднялся уже знакомый мне казах Азамат, тот самый, который мастерски избегал пробежек, и скуластый парень с идеальным пробором и серебряным значком на груди в виде летящей стрелы. Угу, ясно, благородный.
        - Итак, Алексей, вы встаете здесь, Азамат, вы здесь. Вводная такая. Вы, - она указала на казаха, - безродный маг, явившийся в канцелярию, чтобы обратиться с заявлением о нарушении магическим сообществом ваших прав. Вы, Алексей, благородный чиновник Конклава. Я понимаю, что подобное представить очень сложно, но прошу вас, господа, напрягитесь.
        Хмыкнул не я один. А эта самая Елизавета Карловна знатный тролль. Интересно, сколько ей лет? Четкеров говорил, что завуч преподавала еще, когда он сам учился.
        Между тем Тусупбаев подошел к Зайцеву, окинул того своим раскосым взглядом и протянул руку.
        - Здравствуйте, уважаемый.
        - Сразу нет! - отрезала завуч. - После подобного обращения любой уважающий себя человек развернулся бы и ушел прочь. Ну, или, чтобы вам было более понятно, сел на коня и ускакал в степь.
        Азамат покраснел, а несколько благородных хихикнуло.
        - Разве мы тянем руку незнакомому магу? - ехидно спросила Елизавета Карловна. - Далее, как мы обращаемся к любому человеку, которого видим первый раз? Максимов, скажи.
        - Господин, Елизавета Карловна.
        - Правильно. Максимов, а что сделал Тусупбаев?
        - Он заметил значок благородной фамилии и сказал начальную форму обращения к дворянам.
        - Именно. Азамат, как эта форма звучит полностью?
        Казах задумался, но к моему удивлению все же вспомнил. И чуть запинаясь сказал.
        - Уважаемый господин Зайцев?
        - Замечательно. Будем думать, что вы действительно знаете, как выглядит фамильный герб Зайцевых. Но что будет, если значок на груди вам незнаком? Нет, Максимов, Тусупбаев сам ответит. Он это прекрасно знает.
        - Тогда следует ограничиться нейтральным «господин».
        - Верно. Без всяких «уважаемых». Только в этом случае вы покажете степень своего невежества, не обратившись по полной форме. Поэтому мой вам совет, не спите на геральдике. Продолжаем.
        Следом выходила куча мальчишек и девчонок, разыгрывая разные ситуации из жизни. Как я понял, сегодня был практический урок. И надо сказать мне он очень понравился. В таком ключе все запоминалось значительно быстрее и проще, чем при тупой зубрежке. Меня, к огромному облегчению, Елизавета Карловна не вызвала. Хотя мы несколько раз встречались с ней взглядами. Пожалела? Может быть.
        В любом случае день прошел не так уж и плохо. За обедом я поделился с Байковым своей уловкой по поводу поединка, чем привел того в искреннее замешательство. Дима даже выхватил книгу по дуэлям, несколько раз пробежал глазами кодекс и с некоторой долей восхищения посмотрел на меня.
        - А ведь может получиться. Только скажи, ты действительно мастерски владеешь этим самым видом оружия?
        - Да это и не прям оружие, - улыбнулся я. - Не знаю, как у вас, высокородных, но у нас во дворе все им пользоваться умели. А мне отчим даже усиленную версию сделал. Вот я и натренировался. Проблема только в другом. Насколько я понял из кодекса, нам нужно две штуки, для меня и Куракина. Где взять материал для изготовления, спрашивается?
        - Известно где, - не обращал внимания Байков на Рамиля и Мишку, которые буквально глядели нам в рот, не понимая, о чем идет речь. - После тренировки к домовым на поклон отправимся.
        На том мы и порешили. И надо сказать, даже пробежка далась мне не так тяжело, хотя мышцы протестовали против подобного издевательства. Я их понимаю. По-хорошему, мне бы отлежаться пару деньков, но Якут был неумолим.
        Для меня атлетический клуб был чем-то непонятным. Мушкетный и фехтовальный как минимум могли пригодиться при дуэлях. Ну и вообще, умение обращаться с огнестрельным и холодным оружием вряд ли для любого в жизни станет лишним. А чему способны научиться здесь мы? Непонятно. От заклинания не убежишь, от пули и подавно. К тому же Якуту было попросту неинтересно, как мы выполняем его распоряжения.
        - Я, кстати, видел тренера в саду, - еле дыша, сказал Мишка, когда я поделился с товарищами своими соображениями.
        Сегодня Максимов бежал с нами. Пыхтел, обливался потом, спотыкался, но старался не отставать.
        - Так он чего тут, на полставки? - удивился Рамиль.
        - Судя по разнообразию тренировочного процесса, он с такой же легкостью может быть еще и дворником, - задыхаясь, в несколько подходов сказал я. - Кстати, что там с водяным вчера? Видели?
        Сосед разочарованно махнул своей худой рукой, мол, даже не начинай. Ну слава богу, а то было бы обидно и на дуэль нарваться, и водяного прозевать.
        Тихонова со своей подружкой вновь пару раз обогнали нас. Только теперь Вика посмотрела не с насмешкой, а скорее с легкой заинтересованностью. И я знал причину подобного отношения. Новость о моем грядущем поединке с Дуракиным уже облетела всю школу. Поэтому каждому вдруг стало интересно, что это за новенький, которого в скором времени размажет высокородный.
        - Заканчиваем, - появился перед нами Якут на очередном круге. Он поглядел сначала на Максимова, а потом на нас с Рамилем и добавил, - молодцы.
        Но мы его уже не слушали, помчавшись к флигелю, чтобы встретиться с Димкой. На нас смотрели как на полоумных. Даже Азамат, который пробежал в общей сложности всего кругов пять, неторопливо шел обратно. Если честно, я сам не понимал, откуда взялись силы. Но хотелось побыстрее отправиться к домовым. До того, как появятся секунданты от Куракина.
        Байкова мы застали врасплох. Тот, еще будучи в защите, шарил под матрасом с самым вороватым видом. При звуке хлопнувшей двери Дима подскочил, сжав свою пухлую руку с уже зажатой добычей, и попытался спрятать ее за спину. Но куда там. Ищейка по имени Рамиль вышла на охоту.
        - Димон, это у тебя чего там?
        Не будучи обремененным ни должным воспитанием, ни наличием природного такта, мой сосед подскочил к Байкову и с легкостью потащил того за руку. На удивление в этом длинном и сухом парне было необычайно много силы. Не той, которая нужна каждому магу, а физической.
        Рамиль, не обращая внимания на вялые сопротивления Димы, разжал пальцы и представил на всеобщее обозрение три мятых, подтаявших шоколадных конфеты. Видимо, их Байков откладывал на черный день.
        - О! - присвистнул Рамиль, забирая сразу одну.
        Я его понимал. Нам чай-то давали не всегда сладкий. Видимо, у главного повара школы с сахаром были какие-то свои счеты. Про конфеты и говорить нечего. Однако попытку раскулачить Байкова я пресек сразу.
        - Рамиль, верни.
        - Макс, ты чего? У него еще две. Возьми себе одну.
        - Рамиль, немедленно верни ему конфету!
        Я подобрался и стиснул кулаки, готовый к любому развитию событий. И сосед заметил это. Он легкомысленно пожал плечами, мол, чего из-за такой ерунды ссориться и положил мятую конфету, уже потерявшую всякий намек на изначальную форму, назад, в ладонь Байкову.
        - Если мы живем вместе, это не значит, что можно брать все, что нам захочется, - объяснил свое поведение я Рамилю. - У каждого есть личные вещи.
        - Подумаешь, я вот когда приеду из дома, вам по несколько килограммов конфет привезу, - заявил долговязый сосед с некоторой обидой.
        - Привезти можешь что угодно, - отвечал Байков, переложив свое сокровище на кровать. - Вот только отберут у тебя все. Поэтому я и хранил их. Это не просто лакомство, а своего рода валюта.
        Не объясняя больше ничего, он переоделся, покидав фехтовальную защиту в шкаф без всякого порядка. Я быстренько сбегал в душ, по привычке аккуратно сложив спортивный костюм на свою полку, после чего переоделся снова в школьную форму. В домашней футболке ты мог находится в комнате. Но для выхода во двор, даже просто, чтобы погулять, необходимо было вновь соблюдать дресс-код.
        Дождавшись Максимова, мы уже все вместе двинулись за противоположную сторону флигеля второго курса. Там находились разные хозпостройки и бойлерная. И именно здесь почему-то обитали домовые.
        Стоило немного отойти от школы, пышущей богатством и лоском, как ты уже оказывался в совершенно другом мире. Каждая мелочь здесь свидетельствовала о том, что неживой, выставляемой напоказ красоте местные обитатели предпочитали практичность. Стояли у стены грабли, тяпки и лопаты, с засохшими на них комьями земли. У входа в дальнюю постройку, похожую на сарай, были свалены старенькие, местами прохудившиеся жестяные ведра. Сохла на множестве бельевых веревок школьная форма всех возможных размеров (я и раньше предполагал, кто каждое утро приносят свежую одежду, а теперь лишь убедился). Чуть дальше виднелись наполненные мыльной водой тазы. Все свидетельствовало о том, что здесь только что кипела жизнь. Но все бросились наутек, стоило мне приблизиться.
        И да, к домовым я пошел один. По словам Байкова, крохотный народец вообще не любил гостей. А уж если к ним ввалиться толпой, то все было бы совсем прискорбно. Поэтому товарищи остались у флигеля второго курса. Да и если ничего не выгорит, то страдать буду я один. Домовые народ мстительный. А каждый школьник зависит от них чуть больше, чем полностью. Но об этом я старался не думать.
        Я положил те самые конфеты на малюсенькое блюдце, которое Рамиль заранее стащил в столовке с собой, и чуть дрожащим голосом произнес.
        - Батюшка Петр, приходи ко мне за угощением и удостой своего общения.
        Этому меня тоже научил Байков. Как любой благородный, он знал множество тонкостей о магическом мире. В том числе и о разговоре с домовыми. Мишке не пришлось даже бежать в библиотеку за необходимой книжкой. Если бы я не знал никого из домовых, то нужно было сказать просто «батюшка». Но тогда и вызов мог сработать с меньшей вероятностью. Пришлось бы надеяться исключительно на угощение и алчность вызываемого.
        А так, не успел я подумать - выгорит ли - глянь, передо мной нарисовался Петр. В той самой цветастой рубахе, широких штанах и опять босой. Он без раздумий сгреб потерявшие всякий товарный вид конфеты, внимательно посмотрел на блюдце, словно ожидал еще чего-то, а потом перевел взгляд на меня.
        - Какой же я тебе батюшка, паря? - искренне удивился он. - Петр и Петр. Чего хотел?
        - Мне бы хорошую резинку, крепкую. И нож поострее. На время.
        - Для чего? - посуровел Петр.
        Я не стал юлить, а выложил все, как оно было. Байков предупреждал, что врать домовым не нужно. Если сейчас получишь небольшую выгоду, то со временем, когда правда выйдет наружу, станет только хуже. Домовые - народ чрезвычайно памятливый.
        К удивлению, чем больше Петр расспрашивал о моем предполагаемом обидчике, тем шире расплывалась улыбка на его лице. К концу рассказа домовой чуть ли не приплясывал, задав только тот же вопрос, что и Димка.
        - Ты сам-то стрелять с нее умеешь?
        - Определенный навык есть, - признался я, вспомнив пару окон и фонарь.
        - К завтрему дню будет готово. Две штуки, в лучшем виде. После обеда зайдешь.
        И исчез. Вот так да. Интересно, что сделал Куракин для подобного отношения домового? Хотя, уже немного зная высокородного, мне казалось, что он даже особых усилий не прилагал.
        День пусть еще и не закончился, но все необходимое я выполнил. Поэтому, как и было задумано, отправился к лесу, захватив несколько учебников. Так я сделал специально, потому что не хотел, чтобы Байков и Рамиль хоть как-то оказались замешаны в этой дуэли. В роли свидетелей или секундантов. Нечего им светиться и давать понять, что они при делах. Мишки вполне хватит. К тому же он все равно увязался за мной. Заодно Максимов решил поучить меня Мороку.
        - Главное тут - концентрация, - вещал он, поправляя съехавшие очки. - Ты должен сосредоточиться, отогнать все прочие мысли.
        - Да я сосредотачиваюсь.
        - Тогда странно, - признался Максимов. - С твоей-то силой.
        - Какой еще силой?
        - Понимаешь, все зависит не только от того, как использовать силу, но и кто это делает. Нам об этом Наталья Владимировна рассказывала на первом уроке. Так вот, больше всего магической силы у рожденных. Они могут практически не бояться того, чтобы исчерпать себя. У проснувшихся, как я, все сложнее. Мы своего рода резерв для силы. Запасной аэродром, если можно так выразиться. Когда не остается подходящих кандидатов, сила использует нас.
        Забавно, как меняются люди, говоря о вещах, которые их поистине интересуют. Выглядел Максимов невзрачно. Худенький, невысокий, в очках, делавших его еще непригляднее, он вдруг преобразился. Плечи расправились, глаза загорелись и в нем появилась сила. Не магическая, но при этом не менее мощная.
        - У уникумов все по-другому. Изначально, это огромные сгустки волшебной энергии. Проблема лишь в том, что у них нет тормозов и сила может восстанавливаться гораздо медленнее.
        - У меня одна проблема. Пока что эта самая сила крайне слабо себя проявляет.
        - Вдруг это и хорошо? Ты привыкнешь к ее крупицам. И тогда вероятность исчерпания будет намного меньше.
        Я пожал плечами. Так-то может и так, но пока я был маг-пустышка. И больше всего хотелось проявить свою силу, тем более в памяти остался тот самый управляемый смерч и ощущение всемогущества. Словно поняв, о чем я думаю, Максимов продолжил.
        - Вот смотри, заметил, что мы с Рамилем бегаем хуже всего?
        - Это трудно не заметить, - хмыкнул я.
        - Все лишь потому, что мы не тратим силу. Хотя Рамиль, наверное, просто не умеет пока этого делать, я же специально. А ведь с начала года даже девчонки теперь бегают намного быстрее, стали выносливее. Всё почему?
        - Используют силу.
        - Именно. Тратят ее на всякие пустяки. Про то, что половина из них стали лучше выглядеть, я вообще молчу. У той горбинка с носа ушла, у этой уши теперь меньше.
        - А у Тихоновой? - спросил я.
        - Что у Тихоновой, - осекся Мишка.
        - У нее внешность изменилась?
        - Вроде не особо.
        - Вон он, - послышался голос совсем рядом.
        Я обернулся и увидел тех самых двоих. Здоровяка с едва наметившимися усами и псевдокаратиста с лицом, будто у него под носом наделали кучу, который в прошлый раз показал мне какую-то диковинную стойку. Урок не прошел зря. Я запомнил их золотые значки и, как человек любознательный, нашел к каким фамилиям они принадлежат.
        Воющий волк - герб Тинеевых. Высокородные отвечали за рынок магических наемников. То есть, если ты хотел работать сам на себя, то тебе надо было вступить в своего рода гильдию. Другими словами сначала разово заплатить небольшую сумму семье, чтобы кто-то мог нанять тебя. А после отстегивать процент с каждого контракта. По мне - замечательный бизнес. Сидишь на попе ровно, ничего не делаешь и получаешь деньги. Осталось выяснить, каков был процент, чтобы составить полноценную картину.
        Открытая книга на груди невысокого парня с презрительным лицом - герб Аганиных. Эти ребята были намного умнее и более ловкие, чем Тинеевы. За ними был магический классификатор. Книга, содержащая в себе почти все известные заклинания, зелья и артефакты.
        Как это работало? К примеру, ведьмак создает волшебную микстуру. Собственно, у него два выхода - первый, он оставляет рецепт за собой. Только в этом случае Конклав налагает на него нехилый процент. И выходит все так, что дело не стоит выеденного яйца. Второй вариант - продать Аганиным. Тогда ведьмак не только получает плату за зелье, но и может изготавливать его для личного потребления в тех объемах, в которых захочет.
        Аганины же отбивают свои деньги тем, что в дальнейшем создают свиток единичного использования и продают его. Они как раз налоги почти не платят, что установлено в законах о фамилиях. Нужно тебе еще зелье - покупай снова. С заклинаниями там было вроде чуть попроще, однако общий смысл я уловил.
        И вот именно два представителя этих высокородных фамилий приблизились к моей скромной персоне. Я поднялся заранее, стараясь соответствовать дуэльному кодексу.
        - Господин Кузнецов, - с некоторой издевкой обратился Аганин, - мы секунданты высокоуважаемого господина Куракина. Имею честь представиться, Сергей Аганин.
        - Владислав Тинеев, - пробурчал здоровяк, даже не сделав попытку казаться приветливым.
        - Мы прибыли для обозначения условий скорого поединка.
        - Очень хорошо, - я чуть поклонился, пряча рвущуюся улыбку. - Высокоуважаемые господин Аганин и господин Тинеев, для начала хочу представить вам своего секунданта, Максимова Михаила.
        Мишка так резво поклонился, что с него чуть не слетели очки.
        - Я принял предложение высокоуважаемого господина Куракина и оставил за собой право выбрать оружие.
        - Замечательно, - не скрывая скорого восторга, ответил Аганин. - Могу узнать какое?
        - Метательное, - я вспомнил еще раз жест Петровича, когда он рассказывал о месте селения лесавок. - Дуэль состоится на рогатках.
        Глава 9
        Именно подобное оружие (в кавычках, естественно) стоило выбрать хотя бы для того, чтобы увидеть вытянувшиеся лица высокородных. Секунданты сначала думали, что я шучу или издеваюсь. Не без усилий, однако мне удалось их убедить в серьезности своих намерений.
        И вот тогда все и завертелось. К концу дня меня вызвал сам Козлович, поэтому мне вновь пришлось лицезреть коридор с зелеными обоями. Я с удивлением рассматривал кабинет куратора, отмечая про себя, что совершенно ничего не знаю о Викентии Павловиче. Во-первых, бросились в глаза сложносоставленные комбинации рун над входом. Моих познаний не хватило, чтобы определить их назначение. Да что там, я даже не все разобрал. Надо все-таки поднажать с руноведением.
        Во-вторых, вся стена за моей спиной оказалась увешана фотографиями. Я успел лишь мельком обратить на них внимание. Все сплошь черно-белые, на многих какие-то незнакомые люди и… не только. Козловича я успел различить лишь на парочке. Он, казалось, совсем не изменился. На ближайшей куратор был даже в военной форме в окружении однополчан. Нет, что маги живут подолгу - я подозревал. Просто не знал, что они вмешиваются в дела немощных. В смысле, обычных людей.
        В-третьих, стена уже за спиной самого Козловича красовалась различными схемами, планами, сложными формулами, из которых мне изредка были понятны лишь цифры. Обычные предметы, в виде шкафов, маленьких статуэток, высокого стола и множества гнутых стульев, я в расчет не брал.
        - Присаживайтесь, Кузнецов, - спокойно сказал куратор, пристально глядя на меня.
        Я взобрался на стул, ожидая, что тот окажется жутко неудобным. Но нет, сел и желания ерзать, выискивая более комфортное положение, не возникло. Даже руки сами собой легли на подлокотники. Странно, думал, что буду чувствовать себя не в своей тарелке, однако ничего подобного и в помине не было. Козлович тоже приземлился на стул напротив меня.
        - Ко мне пришел запрос от ученика Куракина на проведение дуэли, - только сейчас я заметил, что Козлович специально отказался от привычного «высокоуважаемого господина», дав понять, что для него и я, и Дуракин всего лишь ученики, - и вслед за ним почти сразу же протест.
        - Протест?
        Я сделал удивленное лицо, хотя понял, о чем идет речь. Книжку читал. Одна из сторон могла подать протест (обычно Конклаву, но в данном случае руководству школы), если другая не соблюдает дуэльный кодекс. Как только Куракин понял, что все пошло не по его сценарию, то сразу побежал жаловаться. Я почему-то был даже не удивлен.
        - У меня значится, - Козлович взял один из листков, - что в виде оружия выбрана рогатка. Классификация - метательное. Место проведения - площадка для спортивных игр.
        - И что не так? - сделал я вид, что до сих пор не понимаю, в чем загвоздка.
        - Ученик Куракин настаивает на том факте, что рогатки не являются оружием, потому на них невозможно сражаться.
        - Хорошо, завтра, как только будут готовы оба экземпляра, я докажу, что это можно считать оружием. После тренировки клубов.
        - Это все, что я хотел услышать, - спокойно ответил Козлович, приглаживая клочок бороды, однако глаза его источали веселье. Видимо, данная ситуация довольно сильно забавляла куратора.
        Конец дня и начало нового прошли в предвкушении. У меня все же не проходил легкий мандраж, потому что судьба предприятия теперь зависела от Петра. Оставалось надеяться только на личную неприязнь домового, которую тот вряд ли мог так искусно сыграть.
        Однако облегчение пришло, стоило мне прибежать в комнату после всех уроков. Словно два брата-близнеца на моей кровати лежала пара рогаток, которые более уместно было бы назвать произведениями искусства. Сами рогатины изготовлены из сухого, твердого дерева, с вырезанными канавками и толстой резинкой, довольно сильно напоминающей медицинский жгут. Та оказалась крепко перехвачена стяжками по бокам, а посередине Петр прикрепил кожаный кожеток. Не знаю, во всем ли домовые такие мастера, но у нас во дворе за подобную рогатку если бы не убили, то крепко подрались бы.
        По размерам они вышли чуть меньше, чем я рассчитывал, однако и такими малышками можно было наворотить дел. Больше всего мне хотелось сейчас побежать к Козловичу, но мы условились о другом времени. Поэтому пришлось лишь похвастаться приобретением перед товарищами, переодеваться и топать на тренировку.
        На удивление, несмотря на забитые мышцы, общую усталость и жару (для конца сентября погода разыгралась не на шутку) бежалось довольно легко. Наверное потому, что мысли были заняты совсем другим. Я даже не обращал внимания на обгоняющих и шушукающихся одноклассников и одноклассниц.
        - Макс у нас теперь звездой стал, - пыхтел Рамиль рядом. - Все только о нем и говорят.
        - Меняю славу на что-то более практичное. К тому же, как я понял, теперь все благородные против меня.
        - Вовсе нет, - «умирал» позади нас, но все же держался из последних сил, Мишка. - Ты слишком плохо знаешь дворян. Большинство все бы отдало, чтобы насолить высокородным.
        - Чем больше я узнаю благородных, тем больше мне нравятся собаки, - переделал я известную фразу.
        После окончания тренировки, которую я упорно отказывался таковою называть, наша троица традиционно помчалась к флигелю. Короткий поход в душ, переодевание, ожидание Байкова, который в этот раз задержался, и мы уже готовы к демонстрации боевой мощи рогатки.
        Козлович ожидал нас на месте дуэли. Вытянутое поле со скошенной травой через пролесок после башни Чародейства больше подходило для игры в футбол. И судя по воротам без сеток, именно этим здесь временами и занимались. Непонятно только кто. Но также я заметил и расставленные на одинаковом расстоянии мелкие белые камешки. И сразу понял, для чего они. Дуэль происходила на определенном количестве шагов - чем сильнее последствия для сторон (к примеру, поединок на смерть) тем значительнее расстояние. Об этом я тоже читал.
        Куратор позвал меня к себе, указав на шесты, воткнутые в землю. На каждом из них красовались небольшие глиняные горшки. Все было предельно просто. Мне надо разбить несколько, чтобы доказать серьезность оружия.
        Посмотреть на представление собралась подавляющая часть моего класса, а также несколько второкурсников. Этих можно было отличить по разноцветным повязкам на рукавах. Пришли, само собой, и высокородные, вставшие в стороне и внимательно наблюдавшие за каждым моим действием.
        - Я взял на себя смелость подобрать снаряды, - указал на небольшую корзинку Козлович.
        Наверное, это были те самые пули для мушкетного клуба - крупные железные шарики. Мне думалось, что у них там просто название такое старое, а тренируются ребята на современном оружии. Ну, да мне даже лучше. Потому что снаряды оказались намного удобнее камней, к которым я морально готовился. Теперь осталось самое важное.
        До горшков было чуть больше метров тридцати. Сущие пустяки для меня, как бы горделиво это не звучало. Но именно сейчас я решил поиграть с высокородными, искоса наблюдая за Куракиным. Поэтому поднял руку с рогаткой, вложил шарик в кожеток, медленно оттянул резинку и… промазал.
        Собравшаяся толпа возбужденно зашумела, да и сам выскородный позволил себе снисходительную ухмылку. Впрочем, он так и не сводил с меня взгляда. Второй выстрел ушел вслед за первым, и теперь послышались издевательские выкрики. Куракин уже хлопал по плечам своим секундантам и показывал на меня пальцем. Ладно, поигрались и хватит.
        Следующие три выстрела заставили всех замолчать, потому что каждый заканчивался треском глиняной посуды. Я хотел было продолжить, однако меня остановила крепкая рука Козловича.
        - Оружие признано пригодным для дуэли, - громогласно заявил куратор. - Протест отклонен, поединок состоится в установленный срок.
        Вот, наверное, с этого момента, когда миру предстал бледный Куракин, и началось самое важное. Следующие дни, пока я вечерами тренировался в лесу под неусыпным вниманием товарищей, мне поступило несколько недвусмысленных намеков от благородных различных мастей. Мол, никто бы не хотел обострения конфликта и лучшим бы выходом из ситуации стало мирное разрешение этого недоразумения. Приводились примеры из истории, невзначай говорилось о могуществе великих семей и что с ними ссориться не стоит. В общем, в дело все шло от красноречивых увещеваний до банальных угроз.
        Я понимал, откуда растут ноги этих многочисленных доброжелателей, и на душе делалось приятно. Куракин боялся, значит, все шло именно так, как и должно было. А когда Миша, частенько отирающийся в библиотеке, прибежал растрепанный и с лихорадочным блеском в глазах стал рассказывать еще об одном происшествии, стало совсем весело.
        - В общем, пришел этот самый Аганин и давай требовать все книги о рогатках.
        - И что? - сразу ушло у меня на второй план руноведение.
        - Да ничего. Оказывается, у нас есть куча книг по зельям, заклинаниям, мифологии, артефактам, но вот про рогатки почему-то нет.
        И все же за день до дуэли Куракин обзавелся необходимым метательным оружием. Где он его взял - никто нам, конечно, не сказал. Школьные домовые вряд ли стали бы помогать зазнавшемуся высокородному, однако факт оставался фактом.
        К исходу обозначенного времени, после пробежки, которая уже не казалась таким уж жутким занятием, школа стала собираться на пустыре со скошенной травой. Козлович оказался прав, дуэли были явлением редким и до них старались не доводить. Но если случалось подобное представление, то его не мог пропустить никто из учащихся.
        Помимо куратора из учителей присутствовал сутулый Петр Семенович, незнакомая мне еще медсестра - пухлая бабушка с седыми волосами, уложенными в косу - и, вот сюрприз, Елизавета Карловна. Не думал, что подобное ей будет интересно. Учеников я не считал и не всматривался в них. Казалось, тут были почти все, включая третьекурсников.
        Нервничал ли я? Несмотря на уверенность в собственных силах и оружии, да, очень. Возле Куракина толкались высокородные товарищи, будто поглаживая высокородного при этом не касаясь его. Терлецкая стояла поодаль, рядом со своей подругой, словно происходящее ее не волновало. А ведь именно она была идейным вдохновителем дуэли.
        - Чары на физическую защиту, - негромко сказал Байков, глядя не на холодную красавицу, а на Куракина. - Тебе придется очень постараться. С первого раза ты его не пробьешь. Макс…
        Димка замолчал, засунув руку в карман и выудил оттуда кольцо. Массивное, больше похожее на оловянное, сплошь в мелких царапинах, украшенное непонятным камнем.
        - Первый артефакт, который сделал мой отец, - объяснил он, - позволяет проявить и направить магические силы. Оно, конечно, слабенькое, но до сих пор неплохо работает, - Димка хотел еще что-то сказать, но запнулся и его глаза почему-то наполнились слезами. И мне кажется дело было как раз в том, кому это кольцо раньше принадлежало. Он лишь торопливо добавил в конце, - на время поединка.
        - На время поединка, - повторил я, - спасибо.
        Байков кивнул, что-то выискивая на земле и отступил назад. Стоило ему удалиться, как рядышком появилась Зыбунина. Катя все это время почти не разговаривала со мной. Собственно, у нас-то и тем особых для беседы не было. Ну, сидим за одной партой и что? Она витает в своем мире, я в своем. О данном обещании тоже напоминать не хотелось. Как бы это вообще выглядело? В какой-то момент я даже решил, что она забыла или уже пожалела о сказанном. Выходило, что нет.
        Пальцы Зыбуниной словно порхали вдоль моего тела. Она не касалась меня, но я чувствовал жар ее рук. Волосы на коже встали дыбом, а внутри появилось странное воодушевление. Волны тепла накатавали одна за другой, с каждым новым взмахом ведьмы. И что интересно, глаза Кати становились все более зелеными, словно два крупных изумруда, найденных на рассвете.
        - Основная защита физическая, но еще я наложила пару стихийных. На всякий случай, - шепнула она.
        Я даже поблагодарить не успел.
        - Стороны готовы? - спросил Козлович.
        Куракин порывисто кивнул и подошел к куратору. Я помедлил, надевая кольцо, оно пришлось по размеру лишь на большой палец, и присоединился к противнику.
        - Стандартная дуэль на пятидесяти шагах до обильного кровотечения или сильного ранения между учеником Куракиным и учеником Кузнецовым. Оружие… рогатки предоставляет ответчик.
        Я положил две абсолютно одинаковые рогатки на миниатюрный высокий столик, давая возможность высокородному выбрать ту, которая ему больше понравится. Куракин чуть замешкался и взял дальнюю от себя.
        - Снаряды, - указал на множество рассыпанных железных шариков Козлович.
        Я набрал горсть и набил ею карман. Куракин тоже не стал жадничать.
        - Расходимся.
        Наши места были определены белыми камешками. Пятьдесят шагов - это больше тридцати метров. Для новичка, державшего рогатку всего пару дней, расстояние приличное. Признаться, оно и для меня не сказать чтобы плевое.
        По кодексу мы могли уворачиваться. Но вместе с правилами писаными, существовали и неписанные. Так считалось не просто хорошим тоном, а скорее обязательным не сходить с места. Стрелять предполагалось исключительно по очереди. Ну, раз я такой весь неблагородный, сам и начну.
        Железный шарик просвистел, быстро сокращая расстояние между мной и Куракиным, стал резко замедляться, после чего упал у его ног. Чертовы защитные заклинания! Высокородный не скрыл улыбки, нарочито медленно примериваясь к рогатке. Вот только его выстрел ушел в молоко, и снова настал мой черед.
        Не скажу, чтобы дуэль происходила из ряда вон эффектно. Это можно было назвать вялым пинг-понгом. Куракин промахивался, мои же выстрелы гасила магическая защита. Да, с каждым разом удавалось подобраться все ближе. В последний из выстрелов высокородный даже легонько дернулся, а шарик все-таки задел его бок.
        Я действительно обрадовался, что скоро все закончится. Солнце припекало довольно ощутимо. Пот струился со лба, глаза щипало, вдобавок почему-то начало сводить руку. Странно, когда я тренировался прежде подобного не было.
        Пренебрежение противником сыграло злую шутку. Я как-то привык к неудачным попыткам Куракина. Поэтому железный шарик, который изначально полетел в сторону, вдруг изменил траекторию, наливаясь огнем. Удар пришелся в грудь. И несмотря на все виды защиты меня опрокинуло на землю с такой мощью, будто неведомая сила решила вытряхнуть все кости из тела. Звуки слились в один протяжный вой, реальность поплыла перед глазами широкими мазками кисти и во рту появился вкус железа.
        Я медленно, шаря руками по земле, поднялся на ноги, пытаясь собрать единую картинку в кучу. Сплюнул кровь на землю и вытер губы. Так, Куракин на месте. Козлович тоже. И второй что-то сердито выговаривает первому. До меня долетали лишь обрывки фраз: «нарушение кодекса», «применение атакующей магии», «поражение» и что-то еще. Не сразу, но до меня дошло. Куракин вместо разрешенной защитной магии решил перейти в наступление.
        Злость стала подниматься из глубин души, ища выхода. Она напоминала полноводную реку после обильных ливней, навалившуюся всей своей тяжестью на старенькую дамбу. У последней просто не оказалось шансов выстоять. Но было еще кое-что любопытное. Вместе со злостью приходила сила. Я чувствовал ее, ощущал каждой клеточкой. Хотел еще большего могущества.
        И вот тогда плотина рухнула. Подобного я не испытывал никогда. Эйфория была такой пронизывающей, что на мгновение заполнила собой всю реальность. Остались лишь странные, непохожие на нормальных людей образы и непонятные здания вдалеке. Мое тело конвульсировало от наслаждения и вместе с тем набирало силу. Ту, которая не могла найти выход раньше.
        Когда звуки, запахи и зрение вернулись ко мне, я знал, что делать. Крепкой рукой я поднял рогатку и вложил железный шарик в кожеток. Козлович направлялся к Куракину, но при этом не загородил мне мерзавца. Я легко поднял оружие, вложив в выстрел всю силу и отпустил резинку. И ощутил странное чувство всевластия и общего понимания. Я знал, что произойдет с носом высокородного до того, как снаряд достиг цели. А когда раздался сочный хруст, только улыбнулся.
        Я вновь ощущал его. Тот самый управляемый смерч. Теперь он находился внутри меня и лишь набирал мощь. Не было ничего, что могло бы быть мне не под силу. Я всемогущ.
        Якут появился передо мной так же неожиданно, как возникал на тренировках. Учитель медленно, но крепко взял меня за руки. Он говорил странные слова, значения которых оставались загадкой. Но перестать слушать его было выше моих сил. Когда Якут замолчал, жаркое солнце погасло, а все вокруг затихло. И я заснул.
        Интерлюдия
        Комнаты высокородных в школе значительно отличались от тех, где жили обычные ученики. Да что там, не всякому благородному разрешалось селиться по одному, окружать себя предметами быта и привозить домашних существ. Но пословица немощных «кто платит, тот и заказывает музыку» безотказно работала и в магическом мире.
        Помимо финансирования Министерства просвещения существовали и значительные спонсорские вливания. И если Елизавета Карловна относилась к подобному с той долей презрения, с какой настоящий учитель, по заветам прошлого предстоятеля Конклава, должен воспринимать деньги, то директор Терново, по обыкновению мягкий и податливый человек, конкретно в этом вопросе проявил необычайную твердость. Потому отпрыску каждого щедрого спонсора была выделена отдельная комната. И если раньше разночинцы жили по двое, то теперь многих из них пришлось немного уплотнить. Но кому были интересны такие мелочи?
        Именно в подобной комнате, принадлежавшей Александру Куракину, собрались четыре молодых представителя великородных семей. Собственно, сам Куракин, плечистый Владислав Тинеев, уступающий ему в стати Сергей Аганин и совсем скромных пропорций Виктор Горленко. Последний заслуживал особого внимания, потому что значительно отличался от прочих высокородных.
        Двойняшки Горленко - Виктор и Анна, совсем не были похожи. Он - маленький, щупленький, но вместе с тем красивый, с большими, бабьими глазами и пухлым ртом. Она - высокая, с внушительными плечами и самыми грубыми чертами лица, словно вырубленными неумелым каменотесом из куска скалы. Единственное, что их объединяло - воспитание.
        Горленко-Старший, мужчина решительный и временами резкий, растил детей в строгости. Отпрыскам фамилии, контролирующей все операции с так называемыми камнями душ, строжайше запрещалось кичиться своим родом. Потому что были они «пока никем и только собственным трудом должны занять свое место в мире».
        Однако по прибытию в Терново Горленко все же примкнули к другим высокородным семьям. А, если быть точнее, Куракин взял под крыло диковатых дворян, все еще не верящих, что за каждым их шагом не наблюдает строгий отец. Анна стала молчаливой подружкой Терлецкой, на фоне которой лишь подчеркивалась красота Светланы, а Виктор влился в компанию мальчишек. Не то чтобы удачно, ему, к слову, совершенно не нравились издевательства над разночинцами, но воли сказать правду новым друзьям у высокородного не было.
        - Ублюдок, - прорычал Куракин.
        Он лежал на пышной кровати, приложив к недавно сломанному и уже починенному школьной медсестрой носу полотенце с замотанным льдом. К сожалению, не все физические увечья в одно мгновенье можно было нейтрализовать магией.
        - Тимофеич! Куда ты делся, засранец?! Тимофеич!
        Перед высокородным появился пожилой домовой - в крохотной, будто снятой с игрушки ливреи, маленьких башмачках и старом парике. Вообще, администрацией школы не приветствовались домашние любимцы или слуги, но у Куракина-Старшего имелось удивительная способность уговаривать любого. С директором же вообще особых проблем не возникло. Поэтому один из личных домовых фамилии переехал вслед за сыном в Терново на весь учебный год.
        - Тимофеич, принеси еще льда.
        - Сию минуту, господин. До кухни лишь сбегаю.
        - Смотри не трогай никого из сородичей! - крикнул уже в пустоту Куракин. - Только школьных блох мне не хватало.
        - Блохи на домовых не живут, - негромко сказал Горленко, - и, Саша, по поводу домовых, ты бы не ругал их так. У стен есть уши.
        - Да что они мне сделают? Пусть катятся, проклятые отбросы.
        Куракин с досады пнул ближайшее к нему пустое кресло и поднялся на ноги. Он решительно приблизился к зеркалу, принявшись себя разглядывать.
        - Горбинка останется.
        - Не останется. Силой поправишь, - подал голос Аганин, развалившийся на диване.
        - Из-за этого ублюдка еще и силу тратить.
        - Не прибедняйся, не рожденный. Лучше скажи, что делать будешь? - поинтересовался Сергей.
        - Надо жалобу в Конклав чиркнуть, - пробасил Тинеев. - У меня и знакомый есть.
        - Жалобу в Конклав чиркнуть, - передразнил его низким голосом Куракин. - Козлович уже готовый отчет отправил. Не будет ничего. Я первый магию против правил применил, а он лишь защищался.
        - Однако каков пацан, - усмехнулся Аганин. - Видели, сколько в нем мощи? Если бы не наша защита, Сашке бы там голову разворотило.
        - Уникум, - процедил Куракин, точно ругательство. - Ненавижу их. Выскочки, которые не знают своего места.
        - Так что ты делать будешь? - повторил свой вопрос Аганин.
        - Я уничтожу этого недоумка. Он еще пожалеет, что связался со мной.
        - Подвести под отчисление ученика лишь за то, что проиграл ему на дуэли? - заволновался Горленко. - Все ведь закончено. Ты омыл свою честь кровью…
        - Ты, видимо, не понял, что я имел в виду, когда сказал уничтожить.
        Глаза Куракина пылали чистой силой, среди которой плясали сполохи огня - его природной стихии. Казалось, еще немного, и Александр вспыхнет сам. Горленко поежился и испуганно опустил глаза. Отступил, как и всегда, не в силах противостоять сильному.
        - Скажу больше, - добавил Куракин. - Вы мне в этом поможете. А теперь давайте думать, как сделать так, чтобы Кузнецов исчез из нашей жизни?
        Глава 10
        Пробуждение было приятным. Я впервые за долгое время выспался вдоволь. За окошком светило солнце, торопливо щебетали птицы, боясь не успеть наговориться перед обретающей силу осенью, пахло чем-то сдобным и вкусным.
        Ни Байкова, ни Рамиля в комнате не оказалось. Запоздало я понял, что сейчас уже ни много ни мало день, получается, кое-кто прогулял учебу. Странно, но меня это не особо заботило. К тому же сонное оцепенение все не проходило.
        Я неторопливо добрел до душа, почистил зубы и уже потом оделся. Куда мне теперь идти - вопрос. Настенные часы свидетельствовали, что я не только пропустил пять уроков (сейчас шел шестой), но и прохлопал обед. Обидно, потому что есть хотелось сильно. Пока я размышлял над извечным вопросом «что делать?», в комнату вошел Якут. Без стука, будто к себе домой.
        - Как раз вовремя проснулся, - сказал он без всяких предисловий. - Пойдем, тебя уже ждут.
        И, не дожидаясь ответа, вышел наружу. Пришлось догонять странного тренера-учителя, потому что кто именно и где ждет я так и не понял. На Якуте был привычно накинут его фартук, под которым виднелась старенькая, потертая футболка. Однако теперь, двигаясь за ним, я разглядел, насколько физически развит учитель.
        Он не был похож на обычного раздутого бодибилдера - скорее крепкий жилистый мужичок. Но вместе с тем мышцы под одеждой бугрились и перекатывались при каждом движении. И чувствовалась в нем потаенная, скрытая от всех мощь. Я в очередной раз попытался прикинуть, сколько же лет Якуту. И бросил это бесполезное занятие, вспомнив кабинет Козловича и его старые фотографии на стене.
        Кстати, о кураторе, именно к нему мы и направлялись. То есть в главное здание, на второй этаж, в уже ставший родным коридор с зелеными обоями. Лишь в самом конце Якут молчаливо показал на скамью, и без стука (опять!) вошел к заведующей учебной частью, не плотно притворив дверь. За что ему огромное спасибо, потому что мне теперь стали слышны голоса собравшихся внутри.
        - Он унизил представителя высокого рода, - сказал Сутулый. - Лучшим решением сейчас было бы попросту исключить его.
        - Интересно за что? - резко ответил ему Козлович, не скрывая недовольства. - Он не нарушил ни одного правила школы. Что до дуэли, в случае несоблюдения кодекса и угрозы собственной жизни, потерпевшая сторона может применить весь магический арсенал, которым обладает.
        - Но уникум не способен контролировать собственные силы, - я почти забыл голос директора. - Ведь оно так и есть.
        - Нет, - ответил Якут. - По моим наблюдениям, уникум пока не может использовать силу. Выброс спровоцировал артефакт.
        - Забавное колечко, кстати, - заметила Елизавета Карловна, - помнится, Байков-Старший сделал его еще на первом курсе. До распределения. А ведь какой талантливый артефактор был. Жаль, что так все вышло… Ладно, господа и дамы, давайте решать по мальчику. На мой взгляд, его надо оставлять. Я была там и видела структуру и плотность выброса. Если с Кузнецовым поработать, то из него выйдет крепкий маг, классом не ниже мастера.
        - Я определил его минимум в искусники, - вставил свое слово Якут.
        Дальше слушать стало совершенно невозможно, потому что говорить принялись в два-три голоса. Учителя горячо спорили по поводу моей скромной персоны. И самое забавное, спроси они меня: «Готов ли ты исправиться и впредь не совершать подобное?», я вряд ли мог ответить нечто вразумительное.
        Мне трудно было нормально рассказать обо всем, что стряслось вчера. Я больше ощущал и чувствовал, чем анализировал произошедшее. К тому же случилось все так быстро и недавно (казалось, я только что закрыл глаза, а открыл уже в комнате), что и выводы какие-то еще не получилось сформировать. Что я понял?
        Куракин применил атакующее заклинание, я, с помощью кольца Байкова, смог ответить ударом на удар. Высокородный упал, а перед глазами появился Якут. И все. На мгновение в груди похолодело. А не убил ли я Куракина? Хотя Сутулый говорил об унижении высокого рода. Вряд ли у них это синоним убийству. Но тревога так и не ушла. Поэтому, когда дверь наконец широко открылась и Якут жестом пригласил меня войти, в горле пересохло.
        Кабинет Елизаветы Карловны не шел ни в какое сравнение с каморкой директора. Вытянутый стол с рядом стульев с каждой стороны говорил о том, что именно здесь и собираются учителя. Множество шкафов оказались забиты любопытной безделицей, начиная от чучел животных и заканчивая крупными разноцветными камнями. Не рунными, а чем-то напоминающим минералы. В дальнем углу висели пучки трав, наполняя помещение непередаваемым ароматом, от которого кружилась голова.
        С учителями было тоже довольно интересно. Помимо завуча, директора, куратора, и Якута с Сутулым, я не знал никого. К слову, ни Петровича, ни Натальи Владимировны не было. Вот уж кто бы точно меня защитил. От чужих, пристальных взглядов стало как-то не по себе.
        - Итак, юноша, вчера произошел инцидент с применением силы, - начала Елизавета Карловна, сразу дав понять, кто здесь главный. Директор смущенно вытер лысину и опустил глаза. - Именно поэтому вы и вызваны сюда.
        Завуч сделала театральную паузу, ожидая моей реакции. Я молчал, не зная, что ответить. Елизавета Карловна продолжила.
        - Многие первокурсники нашей школы не умеют пользоваться силой, которая заключена внутри них. Это обычное явление. И часто не имеют представления об особой опасности. Какая там угроза от проснувшихся? Чтобы им войти в полную силу необходимо терпение и время. Рожденным чуть попроще. С детства они знают о магии почти все, поэтому представляют о пределах возможностей. Своих и чужих. И хуже нет уникумов.
        В ответ на последнее замечание Якут почему-то усмехнулся, а директор согласно закивал. Мол, подписываюсь под каждым словом.
        - Но из уникумов часто получаются неплохие маги, - продолжала Елизавета Карловна. - Если, конечно, они не растратят себя полностью в малолетстве. Вы же не хотите этого, Кузнецов?
        Морщины возле глаз, показалось, на мгновение исчезли, и на меня игриво взглянула молодая девушка. Испытывающе, с некоторой долей озорства. Подобное длилось долю секунды, но от взгляда Елизаветы Карловны словно обожгло.
        - Нет, - только и выдавил я.
        - Прекрасно. Вы производите впечатление неглупого юноши. Поэтому вот вам мои настоятельные рекомендации. Артефакты, влияющие на силу, - она подняла то самое оловянное кольцо Байкова и положила его на стол, - не использовать. Постараться контролировать свои эмоции. И последнее, факультативно позаниматься с господином Филипповым.
        Я стал зыркать глазами, пытаясь определить, кто есть господин Филиппов. Сознание рисовало высокого молодого аристократа, мастерски владеющего заклинаниями. Хотя нет, завуч же не сказала уважаемого, значит безродный. Ну ладно, в конце концов я тоже не королевских кровей.
        Елизавета Карловна помогла мне с выбором. Пристальным взглядом она остановилась на одном учителе, стоявшим за моей спиной. Я обернулся и изумленно открыл рот. Якут? Только подумал, что здесь какая-то ошибка, как глава атлетического клуба вдруг кивнул завучу.
        - Повторюсь, это лишь настоятельные рекомендации. Вы можете к ним не прислушиваться. Но если в следующий раз кому-то из учеников будет угрожать опасность из-за вас, юноша, то больше церемониться никто не станет, - она неожиданно улыбнулась и приподняла кольцо. - Артефакт сами передадите или мне вручить его Байкову лично?
        Я даже представил, как она выговаривает Димке, мол, надо думать, прежде, чем давать такие вещицы уникуму. Поэтому торопливо кивнул.
        - Сам. Я все понял. Никаких артефактов… Ну, по крайней мере, пока не научусь пользоваться силой.
        - Именно. Можете быть свободны.
        - И, Кузнецов, - крикнул мне в спину Козлович, - перепишите у товарищей пропущенные уроки. Сегодня была важная тема о наложении рун «ансуз» на «наутиз».
        Уже внизу я пришел в себя и застыл, держа в руке кольцо Байкова и понимая, что как раз с Якутом, то есть господином Филипповым, и не поговорил по поводу факультативных занятий. Возвращаться отчего-то не хотелось. Ладно, в любом случае я увижу его на тренировке. Там и спрошу.
        Только я выскочил на улицу, как столкнулся нос к носу с Якутом. Как он это проделывает? Ведь по лестнице точно никто не проходил. Зато сразу здесь можно решить проблемы с допзанятиями.
        - Здрасьте еще раз, - сказал я. - Мне, получается, после тренировок остаться?
        - Нет. Придешь в восемь вечера. Будешь заниматься вместе со вторым курсом. Хотя, мне кажется, тебе бы еще пару месяцев побегать.
        - А, простите, как к вам обращаться? Вы своего имени не сказали.
        - Имя - всего лишь привязка определенного человека к другому или к месту. Мне оно особо и не нужно. Называй как хочешь.
        - Э… - я набрался наглости и все-таки произнес. - Якут?
        - Якут? - улыбнулся Филиппов и его глаза стали еще меньше, - это весело. Называй так. Не опоздай на основную тренировку.
        На этом разговор был закончен, и я побежал обратно к флигелю. И застал всю троицу - Мишка теперь будто у нас прописался. Более того, не с пустыми руками. Байков нетерпеливо ходил вокруг моего стола, как кот возле сметаны. И было отчего. На плоской тарелке там возвышался большой слоеный торт.
        Только я открыл рот, Байков страдальчески закатил глаза, давая понять, что он готов выслушать про любые мои подвиги. Но только после того, как мы расправимся с тортом. Димка был аристократ без страха и упрека, если дело не касалось сладкого. Впрочем, и Мишка с Рамилем смотрели на меня глазами брошенных под дождем котят.
        - Откуда? - только и спросил я.
        - Домовые сейчас передали. Уже даже нарезали.
        - Ну так чего ждете? - удивился я, взяв ближайший кусок.
        Я как-то смотрел по телевизору передачу про прожорливость саранчи. После их нашествия в поле не оставалось ни травинки. Но эти милые насекомые, похожие на кузнечиков, не шли ни в какое сравнение с прожорливыми пацанами, которые дорвались до сладкого. Домашний торт был уничтожен минут за десять без всякого чая. Байков же, на мгновение забыв о своем древнем роде, собирал крошки пальцем и с наслаждением обсасывал его.
        - Ради этого стоит жить, - плюхнулся на кровать Рамиль. - Давай, Макс, рассказывай, что хотел.
        - Сначала вы. Что случилось на дуэли?
        Ребята недоуменно переглянулись, а после, перебивая друг друга, стали говорить о событиях вчерашнего дня. Выходило не так уж и плохо. Все видели силовой удар, который пробил защиту Куракина и сломал ему нос. После чего я потерял сознание, и Якут унес меня в комнату.
        - Погоди. Сначала появился Якут, а уже потом я вырубился?
        - Нет, - категорично замотал головой Байков. - Ты именно рухнул на землю, а потом уже появился он.
        - Странно.
        Либо память играла со мной злую шутку, либо здесь что-то нечисто. Могут ли несколько человек видеть не то, что происходит на самом деле? Раньше бы я сказал точно нет. Но в магическом мире может быть и не такое. Выходило, что этот Якут-Филиппов-Называй-меня-как-хочешь очень любопытный тип. И весьма неплохо умеет пользоваться силой.
        Что до Куракина, то школьная медсестра быстро привела его в порядок. Мишка видел высокородного сегодня и сказал, что с ним почти все нормально. Лишь на переносице, возле глаз, огромный синяк.
        - И еще, он сразу отвернулся, как только посмотрел на меня, - горделиво сказал Максимов. - Не стал дразнить и задираться.
        - У тебя теперь вон какой защитник, целый уникум, - хмыкнул Рамиль.
        - Боюсь, что ничего не закончилось, - задумчиво покачал головой Байков, - ты унизил высокородного, они такого не прощают.
        - И чего, мне ждать очередной дуэли?
        - Вряд ли. Но я бы на твоем месте был начеку.
        - Ладно, а теперь зацените, где я побывал только что.
        Внимательнее всего меня слушал Байков. Мишка почему-то испуганно хмурился, а Рамиль флегматично зевал, пытаясь бороться со сном. После окончания рассказа, я передал Димке кольцо.
        - Прости, я не думал, что так все обернется. Артефакт ведь слабенький, - задумчиво сказал Байков. - С другой стороны, для тебя все вышло как нельзя лучше.
        - С чего это? - подал голос Рамиль. - Ему теперь еще на факультатив какой-то ходить.
        - Вот ты иногда ляпнешь, - покачал головой Байков. - Учиться контролю силы вместе со вторым курсом. Да за подобное многие благородные что хочешь бы отдали.
        - Не знаю, вот если бы от пробежек этих дурацких освободили, тогда другое дело.
        - Блин! - чуть не хлопнул я себя по лбу. - Быстро переодеваться, а то занятия в клубах пропустим.
        Спустя полчаса мы благополучно погибали на пробежке в лесу. Оказалось, что съесть жирный сладкий торт перед тренировкой была очень плохая идея. Интересно, как там Димон? Мишка вот проклинал все и вся. Рамиль же наоборот бежал с таким лицом, что готов помереть, но ни о чем не жалеет. У меня же включился автопилот, и я вообще старался ни о чем не думать.
        Если честно, спустя половину отведенного на тренировку времени появилось желание пойти по стопам Азамата. Меня остановило воспоминание о неожиданных появлениях и исчезновениях Якута. И возникли небольшие подозрения, вдруг он действительно наблюдает за нами? А еще вечером предстояло идти на этот факультатив. Нет уж, надо терпеть.
        К концу тренировки мы практически тащили Мишку, который уже перестал жаловаться на боль в боку и просто побледнел. Якут осмотрел нашего товарища и попросил отвести того в комнату. И никаких тебе травмпунктов и медсестер. Сдавалось мне, что на втором курсе нас действительно будет намного меньше. Но по причине гораздо более банальной, чем учебная неуспеваемость.
        К счастью, спустя полчаса Максимова чуть отпустило. И мы с чистой совестью оставили его на попечение соседей - таких же безродных ботанов, которым хватило ума не отсвечивать перед высокородными. Я даже не сразу вспомнил - точно ли эти двое с нами учатся?
        Оставшееся время пришлось провести в комнате. Золотая осень дарила последние погожие деньки, но ко мне сейчас было приковано излишне пристальное внимание. Я понимал, о чем говорит Байков. В ближайшее время необходимо сделать все так, чтобы остальные забыли обо мне. В идеале нужна еще парочка дуэлей или нападение дракона на школу.
        Я даже «Мифологию» по этому поводу открыл, но зря. Драконов в мире было наперечет. Они занесены в красную книгу, их хранили пуще зеницы ока и даже у Куракиных ни одного не оказалось. Существа не для наших широт. Змеев - сколько угодно, даже трехголовых, но не драконов. Жаль, но придумаем что-нибудь другое.
        Рамиль с Димоном поступили, как самые преданные друзья - еще раз убедившись, что торт съеден, а тарелка вычищена, они свалили за пруд, к Смородинке. Так называли реку, за которой заканчивались границы школы. Красивое название, мне понравилось. Там, наверное, по берегам много смородины растет. Как рассказал мне Байков, пересекать ее можно только в сопровождении одного из учителей. Школа была построена на пересечении сильных потоков силы и привлекала разных магических существ. На ее территории каждый учащийся был защищен от инородных посягательств. Но вот там, за рекой, могло случиться что угодно.
        Для дополнительной острастки наняли гоблинов. Они дежурили по всему периметру и смотрели, чтобы самые прыткие из учеников не гуляли там, где им не следует.
        Я же сидел и корпел над учебниками. Точнее над руноведением, чтоб ему неладно было. Разбирать новую тему не имело никакого смысла, потому что для начала нужно освоить старые. А те придется вызубрить. Чем я и занялся. Гребаные этиры!
        Из-за них я чуть не пропустил тот самый факультатив. Очнулся, когда заметил, что света стало намного меньше - солнце давно село. Торопливо надел спортивную форму и выскочил наружу. Только теперь стало понятно, насколько вокруг темно. Уж не знаю, где там шляются пацаны, но единственным источником света были редкие фонари и столовая с открытыми дверьми. Вот лопух, еще и ужин пропустил. Благо, торт лег в желудке плотничком и до сих пор не переварился.
        Чем дальше я уходил в темный лес, тем было тревожнее. Опушка, где мы встречались на тренировке, уже не выглядела такой приятной. Скорее зловещей. Среди деревьев постоянно что-то ухало и вздыхало, заставляя вздрагивать. И еще я не мог отделаться от ощущения, что кто-то идет следом за мной. Нет, меня трудно назвать трусом и темноты я не боюсь, но сейчас бы испугался самый храбрый.
        А когда хрустнула ветка, я чуть на месте не подпрыгнул. И только увидев выходящих из-за деревьев пацанов, чуть расслабился. Разноцветные полоски на рукавах, у всех своего цвета - зеленые, белые и желтые. Второкурсники. Те самые, с кем и предстояло заниматься. Человек пятнадцать, может, больше. Вот только я не успел ничего сообразить, как все завертелось.
        - Он? - спросил ближайший ко мне у товарища.
        - Он.
        И не сказав больше ни слова, они бросились меня бить.
        Глава 11
        Когда тебя бьют всем, чем только можно, последнее, что хочется спросить: «За что?». Единственное желание - увернуться, убежать, уползти. В общем, использовать любой из перечисленных глаголов.
        Сваленный первыми крепкими ударами на землю, я свернулся, закрыв руками туловище. По лицу уже пару раз неплохо попало, но лучше ходить со здоровенным бланшем, чем с отбитыми почками. Простая истина, которую у нас на районе все знали. Я не задавался вопросами «почему» и «за что», однако злость росла с каждой новой секундой, проведенной на земле, с каждым новым ударом. И постепенно стала трансформироваться в нечто иное, необъяснимое. Сначала налились свинцом виски, потом потяжелела голова, одеревенело тело и бах - все вокруг притихло. Да и мои новые «друзья» вдруг остановились, довольно глядя на меня.
        - В следующий раз примени силу чуть раньше, чем тебя сделают калекой, - прозвучал голос Якута тихо, со странными бульканьем, точно из-под воды.
        Несколько второкурсников разошлись в стороны, почему-то улыбаясь, а из-за их спин вышел учитель. Он сделал легкий жест рукой, будто пролистнул страницу на сенсорном телефоне и мое «оцепенение» спало. Вернулись звуки в своем нормальном состоянии, а все вокруг стало резче, насыщеннее.
        - Очень примитивный защитный купол, - сказал Якут, подавая мне руку. - Но для мага, сотворившего его с нуля и без всяких структур, довольно неплохо.
        - Что тут происходит? - с трудом пробормотал я разбитыми губами.
        - Легкая тренировка твоих способностей. Ладно, все по местам. А мы с новичком немного прогуляемся.
        - Кузнецов, без обид, - сказал черноволосый здоровяк с квадратной челюстью. - Тренировка.
        - Видели, как ты отделал Куракина, - подхватил другой. - Чувствуется сила уникума.
        - Довольно, - оборвал их Якут, - живо по местам.
        Учитель проделал странную манипуляцию - провел рукой сначала по моему лицу, а потом по всему телу, будто обыскивал. Но ноющая боль от ударов почти стихла.
        - Пойдем, - бросил мне он, шагая в гущу леса.
        Я обернулся, на опушке уже располагались второкурсники. Они усаживались по-турецки, положив руки на колени. И ни один не сказал ни слова, не издал ни звука. Это типа медитация, что ли? А меня тогда куда ведут? Эй, я тоже хочу сидеть и ничего не делать!
        Шли мы довольно долго. И надо сказать, меня подобная прогулка вообще не прельщала. В темноте, по сырой листве, среди множества чуждых моему городскому восприятию звуков. Да еще проводник у меня оказался на любителя. Учитель, который заставляет учеников бить новенького. Врагу не пожелаешь.
        Но наконец мы остановились, и Якут показал на речку. Надо же, та самая Смородинка? Что еще более странно, я не слышал ее журчания, точно река замерзла. Но вот стоило оказаться у берега, как она «проснулась». Забурлила, перекатываясь через выглядывающие из воды валуны, завертела щепки в крохотных водоворотах, брызгами стала рассыпаться вокруг.
        - Идем за мной, - протянул мне руку Якут.
        - Но нам запрещено покидать территорию школы, - залепетал я, заворожено глядя на быструю, словно пляшущую воду.
        - Запрещено без разрешения учителя. Я разрешаю, - твердым голосом сказал мой спутник.
        - А где гоблины? Я думал, они контролируют проходы.
        - Если кто-то извне попытается попасть сюда, то да, они появятся. Так же - сидят у главных ворот, пьют свою сивуху.
        - А куда мы идем? - спросил я, но пальцы уже легли в ладонь Якута.
        Мне трудно было объяснить, что именно происходит. От учителя и раньше исходила странная сила. Да нет, не странная, самая обычная, магическая. Теперь же она его попросту переполняла. И не мне, калеке в волшебном мире, было с ней тягаться.
        Я действительно не мог сопротивляться Якуту. Одна сторона моей личности еще задавала вопросы, пытаясь выяснить, что именно происходит. Другая уже шагала рядом с самым загадочным преподавателем, больше всего боясь, что тот отдернет руку.
        - Здесь есть одно место, в это время года наполненное силой. Лебяжий овраг, на пути к Горелому хутору. Там будет проще всего тебя расшевелить.
        Почему-то этого объяснения мне хватило. Смородинка ласкала своими ледяными объятиями ноги, нехотя отпуская меня. Кроссовки чавкали и стали тяжелыми, а я шел за ручку с Якутом. С человеком, из-за которого меня недавно избили. С учителем, заставляющим нас бегать и более ничего не делать. С магом, которому, как оказалось, я не мог перечить.
        Как только мы перешли речку, что-то поменялось. Вместо покрытых зеленой и желтой листвой деревьев, нас провожали громадные истуканы, шевелящие в темноте голыми ветками, словно руками. Пение птиц сменилось похоронным и протяжным гулом ветра. Приятный аромат палой листвы превратился в легкий смрад гниения. И если бы не Якут, я бы бросился обратно со всех своих мокрых ног.
        Шли мы недолго. Постоянно спускаясь и петляя по этому холодному и чуждому всякой жизни лесу. Наконец мы оказались так низко, что на уровне глаз стали видны корни деревьев, пытавшиеся выбраться наружу. Но именно теперь я успокоился и огляделся, насколько позволяла уже подступавшая ночь.
        Овраг укрылся среди деревьев. Захочешь найти специально, так и не получится вовсе. Не знаю, почему Якут назвал его лебяжьим. Никаких птиц я тут не видел. А вот сила и правда была. Я впервые почувствовал ее присутствие легким покалыванием в кончиках пальцев.
        - Хорошо, - довольно сказал Якут, наблюдая за мной. - А теперь мы немного поработаем.
        Он отпустил руку, буквально стряхнув меня, как ненужный груз и прошелся по оврагу, разминая кулаки. И, к сожалению, это была не фигура речи. Я замер на земле, тяжело и часто дыша. А сам ловил каждое движение учителя.
        - Что ты чувствовал, когда сотворил купол, - повернулся ко мне Якут.
        - Злость, - еле пролепетал я.
        - Самый распространенный инструмент для использования силы, - мне показалось, что учитель даже слегка разочарован, - но почему бы и нет. Работать можно с чем угодно, если знать, как правильно. Хорошо, и что же тебя разозлило? Это?
        Он приблизился рывком, отвесив пощечину такой силы, что зазвенело в голове. Я попытался выставить руку, но оказался дезориентирован и получил новый удар. Лицо Якута плыло перед глазами, словно существовало отдельно от тела, и было странным. Не злым, не довольным, скорее сосредоточенным. А пощечины сыпались одна за другой.
        Слезы текли по разгоряченным хлесткими ударами щекам. Мне было не столько больно, сколько обидно. Я пришел учиться, а не быть боксерской грушей. То самое пламя, родившееся во время дуэли с Куракиным, теперь разгоралось с новой силой. Я не мог его сдерживать.
        Трудно сказать, что случилось. С недавнего времени пришло понимание, что не все произошедшее можно воспринимать глазами. Я скорее чувствовал, как сила преобразуется и выплескивается из меня, принимая агрессивную форму. Она вырывалась и гасла, как бушующее пламя, поглотившее все дерево на берегу и добравшееся до воды. И чем больше сил выплескивалось, тем ощутимее слабел я. Тогда, пробив все преграды, будто разнесясь над всем голым и хищным лесом, прозвучал голос Якута.
        - Хватит!
        И только после этого окрика зрение вернулось. Лебяжий овраг преобразился, если можно так выразиться. Ковер палой листвы разорван, земля, вперемешку с камнями, распахана, а сам я лежал в будто только что выкопанной яме.
        - Как себя чувствуешь? - участливо спросил Якут.
        Мне хотелось плакать. Что происходит? Чего он хочет? Сначала издевается, потом делает вид, что ему не все равно. Я хотел высказать многое, но сил хватило лишь на одно слово.
        - Плохо.
        - Ты потратил много силы. И не останови я тебя, исчерпал бы себя полностью. Частая ошибка уникумов. Уж поверь, я знаю, о чем говорю. Держи.
        Он вытащил из кармана «Сникерс», длинный, состоящий из двух отдельных батончиков и протянул мне. Я разорвал упаковку и вгрызся в шоколад, чуть не застонав от наслаждения. Как же вкусно.
        - Пойдем, - поднял Якут меня. - Будем тихонечко возвращаться. Время не самое хорошее.
        Подтверждая его последнюю фразу где-то вдалеке завыло нечто. Нет, я никогда не слышал голос волка. Но мог бы поклясться, то, что издавало этот звук, явно было существом другой природы.
        - Что это?
        - Не что, а кто. Будешь себя плохо вести и бегать через речку в одиночку, узнаешь. Потоки силы всегда привлекают разных существ. Пойдем, пойдем.
        Обратный путь был труден хотя бы потому, что теперь мы шли в гору. Да и за несколько минут, проведенных в овраге, я вымотался так, точно весь вечер таскал тяжести. К тому моменту я съел полностью один батончик, а второй спрятал в карман. Нет, я должен видеть глаза Байкова, когда положу перед ним настоящий шоколад. Как бы благородный с ума не сошел.
        - Зачем вы это все делаете? - спросил наконец я.
        - Надо же как-то было тебя раскачать. Иначе ты бы до второго курса и копил в себе силу, пока умом не тронулся. А так за один вечер сразу столько нового, защитный купол создал, призвал на помощь стихию.
        - Какую стихию? - не понял я.
        - Земли. А ты какую-то еще там видел?
        Я вспомнил про яму, в которой сидел. Про развороченную землю и камни. И тут начало доходить. Так это все действительно сделал исключительно я, пытаясь прекратить побои.
        - Учти, - продолжал Якут, - что земля теперь твоя родная стихия. Сила первой приняла ее. Нет, это не значит, что ты не сможешь управлять другими. Просто именно с этой стихией будет вероятность достичь наибольших успехов. Руку давай.
        Последнее замечание было сделано потому, что мы добрались до речки. Якут молчал всю переправу, а следом заговорил снова.
        - Ты способен использовать силу в моменты злости. Это не плохо, просто неправильно. Каждый раз доводить себя до исступления, чтобы сотворить малейшее заклинание, - он не стал договаривать, лишь покачал головой.
        - А что мне надо сделать? Как правильно использовать силу?
        - Научиться концентрироваться. Чтобы применять магию по щелчку, а не тогда, когда тебя доведут. Другими словами, придется тебя переучивать.
        Якут молчал до самой опушки, где в том же положении сидели ученики. Не знаю, у меня бы сразу ноги затекли. Сколько времени прошло? Уж всяко не меньше получаса.
        - Михайлов, не зевать! - крикнул Якут.
        От его голоса вздрогнуло всего несколько человек, прочие остались неподвижными.
        - Смотри, - сказал учитель мне, подойдя к ближайшему, тому самому парню с широкой челюстью. - Филочкин, защищайся!
        Он ударил второкурсника наотмашь, но тот даже бровью не повел. Не больно ему, что ли? Больше того, даже положения не поменял. Сидел все в той же позе. Якут провел еще несколько ударов. При лунном свете он походил на могучего барса, подступающего к жертве, но еще не решившего броситься на нее. Крепкие мышцы под кожей перекатывались стальными тросами, каждое движение было правильным, отточенным.
        И все-таки парень не дрогнул. Будто превратился в изваяние, самую настоящую статую. Я почему-то вспомнил передачу про посвященных буддистов. Тех, что сидели в одной позе так долго, что многие уже не могли сказать, живы они или мертвы. Вот это откуда.
        - Концентрация, - говорил Якут. - Он не распыляет всю силу, которая у него есть. Лишь применяет минимум, чтобы закрыться от нападения. Это и есть мастерство мага.
        - Учитель, так я мастер? - зарделся от похвалы Филочкин.
        Вместо ответа Якут поднял руку и парня придавило к земле. Тот закричал от боли и стал шлепать по траве ладонью.
        - Мастерство приходит со временем. С многочисленными тренировками, - после он повернулся ко мне и добавил. - Хорошо, Кузнецов, иди. Для первого раза неплохо.
        Якут не спросил, захочу ли я заниматься дальше? Устраивают ли меня подобные тренировки? Как я себя чувствую, в конце концов. Он явно не сомневался в таких презренных вещах. Мне бы возмутиться, но то таинство силы, которую я познал сегодня, принуждало быть послушным.
        - Завтра в это же время? - только спросил я.
        - Нет. Отдохни пару дней. Приходи на следующей неделе.
        И, потеряв ко мне всякий интерес, Якут стал ходить между сидящих пацанов и раздавать указания. А мне не оставалось ничего, кроме как поплестись в комнату. Товарищи собирались на боковую, но завидев меня, потеряли всякий сон.
        - Фига себе. Это кто тебя так? Ничего не сломано? - бегал вокруг Рамиль. - Куракин где-то подкараулил? Надо идти к Козловичу.
        Байков не задал ни одного вопроса, будто лично присутствовал и на опушке, и в Лебяжьем овраге. При этом он не сводил с меня глаз. Я сел на свой стул, оперся на спинку и стал рассказывать все подробно, с самого начала.
        - Ваш Якут очень занятный маг, - сказал Димон после того, как я закончил повествование. - Интересно, какой у него класс?
        - Класс? - непонимающе спросил я.
        - Диман, дай я объясню, - махнул своей длиннющей рукой Рамиль. - Смотри, это в общем, как в компьютерной игрухе. Тебе сначала дается первый класс, который называется адепт.
        - Все опять переврал, - перебил его Байков. - Никакой не адепт, а послушник. И ничего не дается. На него надо сдать экзамены в конце учебного года.
        - Ой, тогда сам рассказывай, - обиделся Рамиль.
        - После того, как маг сдаст экзамены на послушника, он может уже работать. Занимать мелкие должности в Конклаве или присягнуть одной из фамилий.
        - Очень интересно, - ловил я каждое слово. - А если, к примеру, я не буду сдавать экзамены? Влияет ли это на силу мага?
        Байков нахмурился, слово я спросил его на другом, незнакомом языке. Но все же ответил.
        - Нет, не влияет, но какой в этом смысл? Чем выше класс, тем выше должность ты можешь занять. К тому же, когда кандидат заявляется на экзамен, то получает доступ к подготовке в РАМН, в том числе консультация с ведущими магами-профессорами.
        - Что еще за РАМН?
        - Российская академия магических наук.
        - Ясно, выходит, смысла и правда никакого. Но чисто теоретически, это возможно.
        - Чисто теоретически, - пожал плечами Байков. - Ну да.
        Я удовлетворенно кивнул и почему-то подумал о Якуте. Странно одевающемся преподавателе и невероятно сильном маге, знающем очень много о силе. И еще вспомнился его разговор с Елизаветой Карловной относительно моего потенциала.
        - Дима, а мастер - это какой класс?
        - Восьмой.
        - А искусник?
        - Шестой. Чего ты мне голову морочишь, что про классы не слышал?
        - Да я так. Рамиль, сбегай за Мишкой, дело есть.
        - А чего я? Молодого нашли?
        - Рамик, ну хорош, я тебе обещаю, что ты не пожалеешь. Сбегай за Мишкой, будь другом.
        Рамиль забормотал что-то сердитое и невразумительное, но за Максимовым пошел. А я пока стал шарить на столе в поисках линейки. Ножа-то не было.
        Прошло меньше минуты, и мы все сгрудились над крохотным батончиком, который я вытащил из кармана.
        - С орехами, - скорбно выдавил Мишка.
        - Я уж забыл, какой он на вкус, - мрачно заявил Рамиль.
        Байков ничего не говорил. Все было написано на его лице. Поэтому я не стал искушать судьбу. Разделил батончик линейкой на три части и отдал друзьям. На полминуты в комнате воцарилось полное эстетства и высшего наслаждения молчание. Дальнейший вечер прошел на удивление хорошо. Получив маленькую дозу эндорфинов, мы до самой ночи шутили над высокородными, выдумывая им клички и новые сферы деятельности. К примеру, Дуракины с легкой руки стали курировать продажу магического навоза. Досталось учителям, предметам, самой школе и всему-всему, до чего могла добраться наша фантазия. В итоге засыпали мы довольные, будто уже был конец года и вся честная компания не только сдала экзамены, но и получила вызовы из Башен.
        Пробуждение было неоднозначным. С одной стороны, я боялся пошевелиться, потому что все тело превратилось в один большой синяк. С другой - именно сегодня позволено валяться сколько душе угодно. Потому что в воскресенье нет уроков и тренировок.
        - Мда, - оглядел меня Рамиль, когда я спускался с кровати. - Может, тебе в медпункт?
        - Пройдет, - отмахнулся я, - сейчас в душ схожу и все нормально будет.
        Только ответил, как в дверь постучали. Я не подозревал, кто снаружи, но знал точно, кого там нет - Якута. Того в детстве стучать не научили. Он врывался, как реклама посреди фильма. Впрочем, после характерного звука дверь открылась, еще бы, замков же у нас не было, и вошел Козлович. В выглаженном пиджаке, расчесанными волосами и с дурацкой бородкой, которая никак не вписывалась в образ аккуратиста.
        - Доброе утро, - он на мгновение задержался взглядом на мне, разглядывая синяки на теле. Даже захотелось надеть футболку. Впрочем, куратор ничего не сказал. - Байков, Кузнецов, одеваемся и в главный корпус.
        - А чего опять произошло-то? - начал вспоминать я, не совершил ли каких-нибудь опрометчивых поступков в состоянии шоколадного опьянения.
        - Произошел конец месяца. Пора получать стипендию.
        Глава 12
        Только я начинал думать, что знаю о школе почти все, как она в очередной раз меня удивляла. Оказалось, что главный корпус - с натертым полом внизу и лестницами, ведущими наверх, к административно-экзекуционной части, лишь верхушка айсберга. Козлович проводил нас к дальней от входа стене, где в тени люстры, сливаясь с обоями, обнаружилась дверь. Именно туда мы и вошли, сходу оказавшись еще на одной лестнице, убегающей высокими ступеньками вниз.
        На прощание куратор выдал нам два квитка. В моем значилось: «Школа Терново предоставляет стипендию Кузнецову Максиму Олеговичу по причине сиротства». Тоже самое было написано и у Байкова. Разве что ФИО значилась другая.
        Не сказать чтобы я боялся. В чреве школьного подземелья слышались голоса, значит, там мы будем не одни. Да и спустившись с лестницы, мы оказались в ярко освещенном коридоре с несколькими дверьми. Очередь была в дальнюю.
        Выяснилось, что мы с Димоном последние, прибывшие на этот праздник жизни. Что неудивительно. Наша комната располагалась в конце флигеля, вот Козлович и сообщил нам уже после всех. Даже после Мишки, который стоял перед тремя пацанами и одной девчонкой. Мы оказались последними.
        - Вы тоже тут! - обрадовался Максимов, размахивая квитком. Я разглядел лишь «значительных успехов в учебе».
        - Нет, на самом деле нас убили, пока мы спали, и теперь наши призраки будут вечно слоняться по школе! - сказал Байков, который, видимо, чувствовал себя неудобно. Он был единственный из благородных в очереди.
        - Серьезно?! - Максимов так яростно поправил очки, что дужка жалобно скрипнула.
        - Мишка, ну хватит верить во всякую фигню. Нет, нас Козлович позвал. Сказал, деньги давать будут.
        - Не совсем деньги, - поправил меня Димон. - Точнее деньги, но не только.
        - Я окончательно запутался.
        - Увидишь, - коротко кинул Байков.
        - Я тогда с вами встану, - уже окончательно убедился в нашем существовании Максимов.
        - Ага, а очередь профукаешь, иди, иди, - прогнал я его, - лучше потом расскажешь, что и как.
        Растянувшаяся цепочка двигалась не слишком быстро. С другой стороны, нас тут было всего-ничего. Больше интересовало что там за дверью, потому что одноклассники выходили с таким выражением лица, будто внутри на столе танцевала голая Елизавета Карловна. На вопросы отвечали односложно и постарались поскорее пробежать мимо, наверх.
        Более того, даже Максимов со скорбным и будто загипнотизированным видом промчался, сжимая что-то в руке и не произнеся ни слова. Вот так и делись шоколадом с товарищами.
        - Иди вперед, - толкнул я Байкова, когда подошло время. За нами уже никого не было. - Только расскажешь потом все.
        - Договорились, - кивнул Димон.
        Тот отсутствовал пару минут, после чего благородный выскочил, как ошпаренный. Он потерял присущее ему самообладание, словно перед ним сейчас оказался не одноклассник, а йогуртовый торт.
        - Димон, - схватил я его за плечо, потому что тот намеревался прорваться. - Ну так что?
        - Надо идти, надо.
        Он с прытью, которую трудно было угадать в этом пухлом пацане, вырвался из моих рук и помчался по коридору. Нет, тут точно что-то неладно. Но не уходить же теперь? К тому же, все, кто вышел оттуда - живые, пусть и слегка шебутные. Я медленно повернул ручку и заглянул внутрь.
        Помещение в большей мере напоминало склад или бюро найденных вещей. Какие-то свертки, тюки, коробки. Из-за полумрака приходилось напрягаться, чтобы разглядеть очертания предметов. Все освещение - лишь бра у входа и коптящая свеча на заваленном квитками столе. Я пригляделся, а ведь там кто-то сидит. Так, надо входить, а то замер на пороге.
        - Здрасьте. Я тут пришел за стипендией. Кузнецов Максим, - помахал я бумажкой.
        Скрюченный человек качнулся на стуле и подвинулся вперед, давая возможность разглядеть себя в свете свечи. И то, что я не свалился сразу в обморок - стало большим достижением. Нечто имело самый ужасный вид: огромные и круглые глаза, невероятных размеров рот и хищный, крючковатый нос. Гигантские лопоухие уши должны были сделать образ немного смешным. Должны были, но не делали. Казалось, что создатель поиздевался вдоволь над своим детищем, находясь в дурном расположении духа.
        Роста это нечто было невысокого, едва доставало мне до плеч, с возрастом чуть сложнее. Хотя волосы, точнее космы, торчащие в разные стороны, еще не седые. Зато во внушительной бороде виднелись серебряные длинные нити подкрадывающейся старости.
        - Здрасьте, - не пришло в голову ничего лучше, чем повторить приветствие.
        Существо не ответило, лишь повелительно протянуло руку. Ага, квиток, ну конечно. Маленький клочок бумаги оказался в крепких пальцах незнакомца, а в воздух взметнулся яркий желтый кругляш. Я поймал монету и стал разглядывать - герб нашей школы с каждой стороны, без всякого номинала. Забавно, что и говорить. Я вопросительно посмотрел на страшилище, хотя это не вызывало никакого эстетического удовольствия, но кроме него никто не мог дать ответов.
        - Сирота, - неожиданно детским голосом произнесло существо, - получает каждый месяц по одной монете. Ее можно продать, на нее можно купить все, что написано в перечне, - страшилище подняло перед собой журнал, похожий на школьный. - Все понятно? Давай быстрей, ты здесь не один!
        Глаза существа стали бешено вращаться, рот вытянулся в струну, обнажив белые крепкие зубы, а сам он весь напрягся, того и гляди сейчас прыгнет. А я возьми и скажи.
        - Вообще-то один. Я последний, там больше нет никого.
        И страшилище вдруг прекратило светопредставление, сев на стул и опрокинувшись на спинку.
        - Наконец-то. Хуже нет, чем работать с детьми. Это я тебе как квалифицированный бабай говорю.
        - Бабай? - переспросил я, все еще не в силах отвести глаза от уродливого лица.
        - Бабай, бомка, бука. Названий много, а суть одна. Пугачи мы. Есть такая работа, - пафосно сказало чудовище, - детей пугать.
        - А зачем?
        - Ну, не знаю, - пожало плечами стращилище, - заведено так. Вроде как призвание. Сила ведь она во всем есть. И с немощных ее крохи собрать можно. Когда они боятся сильно или напротив, восторгаются. Но чем дальше, тем хуже. Сейчас такой ребенок пошел, с детства в телефонах своих, ничего им не страшно. Я пару лет назад, по заветам папеньки, решил тряхнуть стариной. И что?
        - Что? - спросил я.
        - Явился перед осмелеткой. Глазами вращаю, зубами скрежещу, по стеклу пальцами вожу. Все как положено. И знаешь что он сказал?
        Я отрицательно помотал головой.
        - Прикол!.. Прикол, говорит. Ну, и чего мне делать? Пришлось из профессии уходить. Хорошо, Елизавета Карловна, крепкого ей здоровьичка, - бабай перекрестился, чем ввел меня в состояние полного изумления. Так он еще и православный? - местечко предложила. Вот, теперь заведую школьной казной. Грамоте обучен, считать умею, а припугнуть учеников, дело плевое. Ой, чего-то я разболтался.
        Он замолчал, опять выпучив глаза. Чего доброго, сейчас снова пугать будет. Поэтому я буквально выпалил фразу.
        - Тяжело быть не таким, как все.
        - Тяжело, - подтвердил бабай, а потом встрепенулся. - Тебе-то откуда это знать?
        - Так я такой же. Безродный посреди дворян. Уникум, который не умеет использовать силу в кругу магов. И сами видите, сирота, - показал я на квиток.
        Вообще, все сказанное было не совсем правдой. Про безродность - да, но это же не ампутированная нога. Жить можно. Силу я недавно применил, аж несколько раз. Осталось научиться правильно ею владеть. Сирота - лишь на бумаге. Дядя Коля-то у меня остался.
        Бабай спрыгнул со стула и оказалось, что тот еще меньше, чем я думал. Он подошел ко мне, посмотрел снизу вверх и цокнул языком.
        - Гляжу, неплохой ты парнишка. И кричать не стал, когда меня увидел, хотя испугался. У меня на это чуйка есть. Значит, с выдержкой у тебя порядок. Ну, да не об этом речь. Расскажу тебе, не только то, что остальным говорил, но и что утаивал. Гляди.
        В его пальцах появилась та самая монета, которую ранее бабай мне выдал. Пугачал повертел ее, будто показывая со всех сторон, а потом спрятал в кулаке, дунул и продемонстрировав голую ладонь. Вытащил из кармана новую или ту же самую. Кто знает этого фокусника.
        - Золото, - показал он мне, - Терново на Императорском монетном дворе себе заказывало. Давненько еще.
        - И до сих пор не растратили? - удивился я.
        - Ха, так тут хитрость самая главная. Монеты денег стоят. И магических, и человеческих, факт. Однако почти все обратно в школу возвращаются.
        - Это как?
        - Смотри, - он раскрыл передо мной тот самый журнал.
        Он больше походил на какие-то бухгалтерские книги для учета. Слева значилось наименование товаров, а справа цена. К примеру, Амулет защиты от проклятий до пятого уровня включительно - двести монет. Немного пролистал дальше, Перстень слабого неприятия магии земли - пятьсот золотых. Нет, так я каши не сварю. Это мне сколько копить придется?
        Бабай явно угадал мои мысли, потому что захлопнул журнал и подмигнул огромным глазом. Вышло устрашающе.
        - Сам понимаешь, накопить на подобное почти нереально. Вот и сливают стипендию на всякие мелочевые ингредиенты для артефактов или зелий. Но сейчас я тебе скажу то, чего никому не говорил. Если хочешь из этой комнаты что-нибудь стоящее, то существует два способа. Первый, сделать так, чтобы некоторые из учеников отдали тебе свои монеты. Как, это уже никого не волнует, - заговорщицки добавил он. - Второй, помимо твоего сиротства, надобно получить дополнительную стипендию.
        Насколько я помню, подобное можно было выполнить с помощью выдающихся успехов в учебе (привет, Мишка) или боевой подготовке, создания нового артефакта, зелья или заклинания. Неясно, каким образом мне удастся получить новые монеты, но в любом случае информация была более чем полезна.
        Я еще раз пролистнул журнал, осознав лишь только, что совершенно ничего не понимаю. Из дешевых - какие-то названия трав, подороже - металлы и камни, совсем невероятных денег - готовые артефакты. Надо будет советоваться с Байковым.
        - Спасибо большое, - протянул я руку бабаю и тот пожал ее. Пальцы страшилища оказались сухими, шершавыми и необычайно теплыми.
        И уже взявшись за дверную ручку, я обернулся для важного вопроса.
        - А если я захочу полистать каталог, выбрать там что-нибудь себе, присмотреться, когда это можно сделать?
        Глаза бабая вновь расширились, точно лицо на мгновение уменьшилось. Стены комнаты стали разъезжаться, свет удалился, а само чудище вдруг выросло в несколько раз, нависнув надо мной. Засвистел сквозняк, усиливаясь и превращаясь в протяжный вой. И если бы я не знал с кем имею дело, если бы не слышал историю пугача, то рванул бы прочь, не оглядываясь.
        Теперь же пришло понимание, что это всего лишь очередные штучки страшилы. Вроде его фокусов с исчезновением монеты. Магические трюки, не более. Поэтому я вытащил все частички выдержки, которые у меня остались в запасе, и попытался сделать вид, что ничего особенного не происходит. И таки помогло. Стены и свет вернулись на прежние места, лицо бабая приняло среднюю степень запугивания. А само страшилище усмехнулось и ответило.
        - Тебе, Кузнецов Максим, можно в любое время. Я все равно отсюда никуда не выбираюсь.
        Я кивнул, попрощался и вышел за дверь, стараясь двигаться неторопливо и не выдать желание бегом взлететь по лестнице. Это всего лишь одно из магических существ. Разумное, вроде тех же домовых. К тому же, оно работает на школу, чего тут бояться? Что красотой не блещет, ну, не всем везет с генами. Надо просто привыкнуть и двигаться дальше.
        Байков сидел в комнате в состоянии близкому к полуобморочному. Рядом стоял, именно стоял, не пытаясь найти никакой опоры для своей пятой точки Мишка. Глазами оба неосознанно были похожи на бабая. То есть выпучили их, страсть как. Ничего себе какой стойкий эффект у этого пугача. Забавно, что на автопилоте Максимов прибежал к нам. Что-то это да значит.
        Первое время оба отвечали односложно, погруженные в свои мысли. Но постепенно мне удалось расшевелить друзей. И вот после просьбы рассказать о том, что же они в подвале увидели, начались чудеса. Байков утверждал, что перед ним был высокий, как наш учитель по геральдике, старик, а Максимов вспоминал жирного мужика с большими усами.
        - Карый, - сказал появившийся в дверях Рамиль.
        - Чего? - не понял я.
        - Ну, бабай это. Меняет внешность, пугает до уср… сильно, в общем. А потом хвать в мешок и бежать от дома.
        - Мешка там не было, - серьезно покачал головой Мишка.
        - Ты-то сам откуда знаешь? - подозрительно спросил Байков.
        - Так у нас в начальных классах в книжках по родной речи все это было. Бабаи, шурале, дивы. И всякая херь подобная. Я в последнее время вообще начал с небольшим сепсисом относиться к любой услышанной информации.
        - Скепсисом, - поправил его Байков.
        - Я так и сказал! - возразил долговязый сосед.
        - Ребят, помолчите, - остановил я назревающий конфликт. - Рамик, а скажи, пожалуйста, что это у тебя в руке?
        - Телефон, - спокойно ответил тот. - Связь только никакая, про три джи тут и не слышали. Да вы чего как дикие? Воскресенье же.
        Друзья восприняли информацию по-разному. Мишка хлопнул себя по лбу и умчался прочь, а Байков не двинулся с места. Зато Димке хватило чести объяснить мне, в чем дело.
        - Козлович в воскресенье раздает телефоны. Домой позвонить…
        - В «Тик-токе» повиснуть, - встрял Рамиль. - Ну, и вообще. Только не вздумай ничего магического снимать или фоткать. Я так камеру угробил.
        Я не стал дослушивать, устремившись вслед за Максимовым и чуть не сбив парочку благородных в коридоре. Все же пришлось извиниться по этикету, не хотелось давать лишний повод вызывать себя на дуэль. Но в главный корпус я ворвался бегом, проскользив по начищенному полу. С некоторым содроганием промчался мимо почти незаметной двери, ведущей к бабаю, и нагнал Мишку уже на лестнице. Потому к Козловичу мы ввалились вдвоем.
        - Стучаться надо, - холодно заметил тот, но нашу просьбу исполнил, телефоны отдал.
        Мишкин оказался совсем дешевеньким, китайским, да еще с потрескавшимся экраном. Я же схватил свой и выскочил наружу, к главному входу с фонтаном. По одной простой причине, здесь почти никогда никого не было.
        Гудке на четвертом стало немного тревожно. Утро воскресенья всегда представалось для дяди Коли днем отсыпным после субботних попоек. Все-таки завтра на работу. Поэтому обычно к обеду он очухивался, трясущимися руками опохмелялся и ложился спать дальше. Но когда я уже потерял всякую надежду, то услышал знакомый голос.
        - Алло.
        - Дядя Коля, привет, это я!
        - Макс, здорово, родной. Ты как там? Уехал, не звонишь совсем. Я хотел сам набрать, но не поверишь, телефон взял, а вспомнить зачем, не могу. И так несколько дней. Давай, рассказывай.
        Хуже всего было врать о своем «вратарском» будущем, на ходу вспоминая легенду Четкерова и невозможности объяснить, как все обстояло на самом деле. Но один из пунктов договора гласил, что до обретения минимального класса и получения специального разрешения от руководства школы, я не имею права разглашать о себе информацию. Кому бы то ни было. По срокам это выходило - не раньше конца учебного года.
        Но кто сейчас думал о подобной ерунде. Важнее, что дядя Коля, единственный в том, нормальном, немощном мире, был в порядке. Он помнил меня, скучал, хотя Байков и стращал о немагах. Мол, сила вроде живого инструмента. И если она чувствует, что волшебник тяготиться какими-то связями с немощными, то те постепенно станут его забывать. Но дядя Коля помнил. И я сам знал почему. Он мне был очень нужен.
        - А когда у вас там каникулы? Когда приедешь?
        - Перед новым годом экзамены, - вспомнил я расписание и тут же поправился. - То есть сдача нормативов и каникулы.
        - Три месяца еще, - горестно вздохнул дядя Коля. - Ну ничего, живы будем, не помрем. Пролетят как один день. Ты главное, звони, не забывай.
        - Да ты что, конечно.
        Прощались мы еще минуту, постоянно вспоминая и вставляя какие-то важные для нас детали, поправляя друг друга. А после я смотрел завершенный звонок на дисплее, пока тот не потух. И в груди разливалась приятная грусть. Нам троим, мне, дяде Коле и маме было очень хорошо вместе. Да и после отчим старался заботится обо мне в меру своих способностей, пока все не рассыпалось. Но теперь я могу все наладить. Лишь обрету силу и научусь управлять ею.
        Почему-то вспомнились слова Четкерова про «только хуже будет», однако я постарался их отогнать. Мы еще поглядим.
        В холле главного корпуса я вновь столкнулся с Максимовым. Мишка прятал глаза и вытирал слезы.
        - Сестре дозвонился, - объяснил он.
        И тут я понял, что ничего не знаю о семье Мишки. Впрочем, как и об остальных товарищах. Ясно было только с Байковым - тот сирота, как и я. Хотя, у меня есть отчим. Правда, у Димки тоже существует дядя. Только отношения у них странные, раз тот оплатил обучение с какими-то условиями по возврату денег. На этом познания заканчивались. С Рамилем и Мишкой надо было срочно наверстывать упущенное.
        Нашу идиллическую картину воссоединения с родными нарушили торопливые шаги наверху. Явно собирались спускаться несколько учителей, переговаривающихся на повышенных тонах.
        - И заметили только сейчас? - спросила суровым тоном Елизавета Карловна.
        - Воскресенье, - оправдывался незнакомый мужчина, - соседи думали, что он раньше проснулся и ушел из комнаты.
        - Следы применения силы?
        - Незамечены.
        - Третий ученик с начала года. Так выберемся в лидеры по России.
        Только теперь учителя появились на лестнице и замолчали, увидев нас. По-хорошему, тут бы нам с Мишкой и драпануть, наплевав на все правила приличия. Но Максимов замер как вкопанный, а я не мог бросить его одного.
        - Юноши, - обратилась Елизавета Карловна спокойным голосом, хотя в глаза ей было страшно смотреть. Те пылали яростью, - будьте добры, отправляйтесь в свои комнаты.
        Мы уже почти развернулись, чтобы убежать к себе во флигель, как меня догнала еще одна фраза.
        - Кроме вас, Кузнецов. Викентий Павлович, соберите всех уникумов и глаз ни с кого не сводите. И кто-нибудь найдет мне этого Филиппова?!
        Глава 13
        В кабинете Козловича-Барановича я сидел один минут десять. Уходя, учитель вручил мне книжку с рунами, чуть больше моей, и даже назвал страницу, где читать. Вот только разглядывать логово куратора оказалось гораздо интереснее, чем зубрить наложение рун. Теперь хотя бы удалось рассмотреть фотографии подробнее.
        Например, любопытным оказалось изображение Козловича рядом с огромной птицей, похожей на страуса, только с внушительными крыльями. Вот он же поблизости от здоровенного кратера с кучкой людей. Дальше куратор у связанной туши исполинского существа, поставив одну ногу на поверженного гиганта, а возле него… Я глазам своим не поверил - Якут и Петрович. Молодые, улыбчивые, чуть усталые. Причем преподаватель по мифологии смотрит прямо в камеру и вообще выглядит вполне нормальным. А Якут и вовсе пацан. Худой, с острым подбородком и одеждой на размер больше. Там снизу было что-то подписано, но прочитать я не успел, потому что дверь в кабинет открылась и вместе с Козловичем пожаловал еще один старый знакомый. Филочкин. Причем, у последнего был более встревоженный вид, чем у куратора.
        - Сидите здесь, я скоро, - бросил Козлович, вручая новоприбывшему учебник по «Стихийной магии», и скрылся.
        - Здорово, Кузнецов, - пожал мне руку Филочкин. - Мы так толком и не познакомились. Артем.
        - Макс.
        Я улыбнулся, еще раз оглядывая уникума. В прошлую встречу все произошло как-то быстро. Сначала он бил меня, потом его бил Якут. Если кратко, Филочкин был красавцем. Обычно таких пацанов делают главными героями в молодежных сериалах. Рослый, плечистый, с темными, небрежно зачесанными волосами, квадратной челюстью и ямочкой на подбородке. Держался он свободно, словно понимал свое превосходство над остальными, но старался его не выпячивать.
        - А что вообще происходит? - спросил я.
        - Замес с уникумами. Ты не слышал, что ли?
        Я отрицательно помотал головой.
        - Хотя да, столько времени прошло, почти месяц. В общем, слушай, поступило в этом году в Терново два уникума. И все бы хорошо, только один возьми да в первую неделю взорвись.
        - Что значит «взорвись».
        - Это когда рука в одну сторону, нога в другую, а голова в третью. У уникумов сил больше, чем у остальных. И если они всю ее за раз через себя пропускают, варианта два - исчерпаться или самоуничтожиться.
        - А от чего это зависит?
        - Если ты силу нормально контролируешь, и с концентрацией проблем нет, то когда всю ее потратишь - исчерпаешься. Магическая энергия не должна застаиваться в оболочке, но и полностью ее выплескивать нельзя. Может не вернуться. Таких магов и называют пустышками. Впрочем, они не только среди уникумов. Зайди в любое Министерство Конклава, там их как тараканов.
        - А что с самоуничтожением? - спросил я.
        - Вариант более редкий. Такое обычно с новичками бывает. Своих пределов они не осознают, концентрации никакой, плотности применения тоже. Вот во время сильного выплеска их, как бы сказать, ну, типа, разрывает изнутри. С новичком той ночью именно такое и произошло.
        - А второй?
        - Тот пропал просто. Проснулись утром, а его в комнате нет. Поискали, конечно, сообщили в Министерство, но подобное бывает. Перваши как начинают сталкиваться с магическими трудностями, бегут. Их потом министерские отлавливают.
        - И что с ними делают?
        - Убивают само собой, - зевнул Филочкин, но тут же поперхнулся собственным смехом, не в силах сохранить серьезное лицо, - да шучу я. Либо в другую школу, где уровень пониже, либо в путягу. Чтобы минимальный класс послушника получили. Вот и с тем уникумом вышло так же, сбежал. Я сначала думал, что совпадение.
        - А теперь?
        - Что нифига это не случайно. Слышал, уникум пропал? Так это Гвоздев. Второкурсник, из моих, - указал Филочкин на зеленую повязку, означающую принадлежность к ведьмакам. - Он бы не побежал со школы, это точно. Себе такое будущее рисовал, хотел местечко в высокородной семье получить. В общем, кто-то на нас охотится. И руководство школы ничего с этим сделать не может.
        Едва он это сказал, как дверь скрипнула. Я ожидал увидеть всеведующую Елизавету Карловну, но вошел Козлович вместе с еще двумя учениками. Судя по тому, что Филочкин не поприветствовал прибывших - он с ними не общался. Значит, третий курс. Один артефактор, другой тоже ведьмак. Куратор раздал всем по книге, дав понять, что именно чтением мы и должны заниматься, и сел на свое место.
        Ага, получается, в школе, не считая пропавшего Гвоздева, четыре уникума. Двое третьекурсников, Филочкин и я. Пара ведьмаков и артефактор. И ни одного чародея. Я даже догадался почему - из-за нашей сути. Уникумы боялись работать с силой напрямую, потому что в любой момент можно переборщить с нею. И даже несмотря на тренировки у Якута, Артем решил все же пойти в черную башню.
        Или, может, я надумываю? В конечном итоге, не мы выбираем, где учиться дальше. Вызов приходит от Менторов. И что, к примеру, плохого в том, чтобы быть ведьмаком или артефактором? Байков говорил, что последние очень даже здорово зарабатывают.
        - Кузнецов, смотреть надо не на потолок, а в книгу, - заметил Козлович, - там у вас есть больше шансов узнать что-то полезное.
        Что делать, пришлось последовать примеру куратора. К тому же мои коллеги по несчастью уткнулись в розданные книжки. Могу поклясться, что вряд ли они ботаны, но с Козловичем решили не ссориться. Интересно, почему? Тоже тип странный, с множеством секретов. Того же Якута он знает очень хорошо, хотя в столовой они сидят поодаль.
        Но пока размышлял, я уткнулся в книжку. А со временем и сам вчитался. Оказалось, что главное разобраться с эттирами - какой за что отвечает, а наложение, даже если ты не выучил, примерно можно было предсказать. Конкретных практических знаний это не давало, но ты понимал, в какие рунические розетки пальцы совать не надо. Поэтому, когда в дверь постучали и вошла Елизавета Карловна, я с трудом оторвался.
        - Юноши, прошу прощения за неудобства в ваш законный выходной, вы можете быть свободны.
        - Давай, Макс, - пожал мне руку Филочкин, - встретимся еще на тренировках. Главное, береги себя.
        Я кивнул и поспешил в комнату, чтобы поделиться с друзьями новостями. Мишка у нас словно прописался. С другой стороны, он был последним видевшим меня. Вот и поторопился все рассказать остальным. Те же ломали голову над произошедшим. Хорошо, что у них был я, который смог все объяснить.
        - А я думаю, чего ваш Якут сегодня элементалей в лесу создавал, - сказал Байков, - видимо, гоблинов недостаточно. Теперь Филиппов будет лично следить за сохранностью периметра школы.
        - Я читал, что элементали питаются от силы призывателя, - заметил Мишка.
        - Если только ты не используешь свою родную стихию. В этом случае обслуживание элементалей, когда они неактивны, стоит копейки.
        - А как их активировать? - спросил я.
        - Создать определенное действие, - ответил Байков. - Ты своего рода программируешь элементаля. Он и начинает «жить», если это можно так назвать, когда определенное условие нарушено. Думаю, в нашем случае, если кто-нибудь пересечет Смородинку со стороны немощных. Это очень серьезная магия, ее разве что в РАМН изучают.
        - Сложна, короче, - махнул рукой Рамиль. - Давайте лучше сгоняем и позырим на них. Димон, ты где именно в лесу этих тварей видел?
        - Не тварей, а элементалей, - заметил Байков. Однако это было единственное серьезное возражение.
        Несмотря на выходной день, снаружи учеников оказалось немного. И дело не в ужасном исчезновении уникума, о котором, могу поклясться, никто не знал. К обеду небо затянули тяжелые, низко ползущие облака, и начался моросящий дождик, вечный предвестник октябрьской стужи. Даже двери столовой оказались закрыты. Домовые, как и все остальные, не переносили холодов.
        Наша четверка выглядела подозрительной лишь на главном дворе. Быстро проскользнув в сторону леса, мы затерялись в дымке тумана, доползающего до верхушек деревьев. Надеюсь, местный леший тоже забился куда подальше и пьет чай с малиновым вареньем, неодобрительно поглядывая наружу. Потому что заблудиться в такой погоде, особенно, когда тебе «помогают» - легче легкого.
        При всем при этом Байков шагал уверенно. Минуты три мы брели за пухлым благородным, пока он не остановился, указывая вперед.
        - И че там? - недовольно спросил Рамиль, энтузиазм которого угасал с каждой новой минутой на холоде.
        - Не видишь? - ответил вопросом на вопрос Димон.
        Если честно, не видел и я. Крохотная полянка, с одной стороны окруженная кустарником, с другой наваленными камнями. Где-то крупнее, где-то помельче. Рядом обломанные ветки, куча пожухлой, слово специально сваленной листвы, обнаженная сырая земля.
        И чем больше я смотрел на это все, тем явственнее в голове возникала картинка. Как нечто, состоящее из всего этого, тяжело поднимается, возвышаясь над нами.
        - Это все и есть элементаль, - догадался я.
        - Хочешь сказать, что наш Якут в прямом смысле сотворил все из говна и палок? - усмехнулся Рамиль.
        - Еще камней и веток, - поддакнул Байков. - Нигде не говорится, что элементаль земли должен состоять исключительно из первосортного чернозема.
        - Зато мы теперь знаем родную стихию Якута, - поправил очки Мишка.
        - И что нам с этим знанием делать? - спросил я. - Давайте пройдем дальше, посмотрим, сколько их здесь?
        - Лучше не стоит, - сказал Якут.
        Если честно, я почти не испугался. Будто ожидал чего-то подобного. Вот Мишка ойкнул, Рамиль чуть не упал, опершись на один из больших камней, а Байков побледнел.
        - Камни трогать тоже не советую, - сказал Якут моему соседу. - Как и слоняться по лесу без всякой нужды. Слышали же, что случилось?
        Врать не имело смысла, поэтому я кивнул.
        - Вот и шли бы по комнатам. Непонятно, что произошло с учеником. Сам он сбежал или ему помог кто.
        - На территорию школы не может же никто из посторонних попасть, - подал голос Байков.
        - Или его магическая сила настолько велика, что ему плевать на наши заградительные меры.
        - Тогда и ваши элементали здесь бессмысленны.
        - Все верно, но Елизавете Карловне так спокойнее, - не сводил взгляда Якут с Димона. Его и без того узкие глаза превратились в узенькие щелки бойниц, - Байков, значит? Встречался я с твоим дядей. Тоже умный тип, только мерзкий, как угорь.
        Байков проглотил оскорбление, более того, будто бы даже едва заметно кивнул, соглашаясь. А Якут оглядел нас еще раз.
        - Так вот, шли бы вы к себе. Развелось тут гуляющих. Только высокородных прогнал. Вынюхивали что-то у реки. Я им сказал, вам тоже повторю, не пытайтесь покинуть территорию школы. Сначала получите от элементалей, а уже потом будем разбираться. Давайте, шагайте.
        На этом первый мой выходной, такой разный и насыщенный, собственно, закончился. Через пару часов пришел Козлович и собрал телефоны до следующего воскресенья. Рамиль к тому времени раз пять рассказал историю, как его не предупредили, что магические вещи нельзя снимать немощными фотоаппаратами. И новенький мобильник, наведенный на Байкова во время отработки Отвода глаз, лишился камеры.
        Остаток дня мы провели в полусонном состоянии. Мишка притащил шахматы, сыграв несколько партий сначала с Димоном, а потом с Рамилем. На удивление, наш долговязый татарин оказался неплохим соперником. Пару раз мы сходили в столовую, где наблюдали подозрительно довольных высокородных, сделали уроки на понедельник и легли спать, обсуждая пропавшего уникума.
        Новый день не принес никаких вестей. Учители вели свои предметы, словно ничего и не случилось. Мы скучающе записывали услышанное в тетрадях. Лишь пацаны из высокородных массово прогуляли Геральдику, которая оказалась последним уроком. Надо же, им теперь можно и на учебу не ходить?
        - Какая жесть, - мрачно заявил Рамиль, выйдя на улицу и взглянув на небо. - На меня капнуло.
        - Да, похоже, дождь будет, - согласился я.
        - Везет тебе, Димон. Вы под крышей занимаетесь.
        - У каждого свой крест, - философски заметил Байков.
        - Ага, кто-то родился безродным и наматывает круги, - согласился Рамиль, - а другие с золотой ложкой во рту и им все достается просто так.
        - С серебрянной, а не золотой. И хватит бухтеть, пойдемте быстрее, еще переодеться надо.
        Через пятнадцать минут мы уже распрощались с Байковым и отправились за Мишкой. Тот слишком закопался и не пришел к нам. Однако встретила нас пустая комната. Рамиль заглянул внутрь и пожал плечами.
        - Никого. Все ушли уже.
        - Может, он в библиотеку решил забежать? - пожал плечами я.
        Хотя и сомневался в собственном предположении. В чем был плюс и минус Максимова, тот оказался предсказуем до зубной боли. Рамиль даже подшучивал над этим. И вдруг Мишка изменил всем привычкам? Должно было произойти что-то сверхординарное.
        - Пойдем, - сказал Рамиль, - а то сами тренировку пропустим.
        Спорить не имело смысла, хотя бы потому, что сосед был прав. Где теперь этого Мишку искать? Однако не успели мы приблизиться к лесу, как увидели худую фигуру нашего товарища. Причем, одет был Мишка в школьную форму, а не в спортивную. Завидев нас, он призывно замахал рукой, давая понять, чтобы мы следовали за ним.
        - Чего он там нашел? - удивился я.
        - Не знаю. Пойдем посмотрим, а то ведь и правда опоздаем.
        Мы побежали вслед за Максимовым, который несколько секунд стоял, а потом потрусил в лес, периодически останавливаясь и махая рукой. Тренировки не прошли зря, двигался Мишка быстро. Мы миновали первые деревья, обогнули стороной опушку, где уже собирались одноклассники, проскочили «спящего» элементаля. Лес казался пустыми и успокаивающим, несмотря на погоду. Мишкина спина мелькала впереди, то скрываясь за деревьями, то показываясь вновь. Меня даже уже злость начинала разбирать. Чего он там задумал? Неужели нельзя сказать нормально?
        Нога чуть поскользнулась на камне, и я чудом сохранил равновесие. Оглянулся и на мгновение место показалось весьма знакомым. Вот небольшой спуск, овражек, там дальше еще спуск. Будто здесь должно быть еще что-то. Я хотел остановиться, но Рамиль прибавил ходу, видимо, желая тоже надавать Максимову по шапке. Который, кстати, опять скрылся где-то впереди.
        Ноги на мгновение обдало холодом и накатило необъяснимое чувство беды. Я по инерции прошел несколько шагов и встал. Чуть поодаль замер и Рамиль.
        - Что-то не то, - сказал он. - Чувствуешь?
        - Холодно, - ответил я.
        - Так ты в воде стоишь, - послышался насмешливый голос позади.
        Я понял кому он принадлежит, еще не оборачиваясь. У меня было не так много врагов в школе. Но когда развернулся, пришла пора удивляться. Наверху стоял Мишка. Наш Мишка.
        Он глядел насмешливо и только теперь я понял, что его черты лица немного отличаются от Максимова. Незначительно, издали и не заметишь. Но вот если приглядываться… Более того, с каждым новым мгновением «Мишка» все больше преображался, показывая истинное нутро. И довольно скоро перед нами предстал Куракин.
        Высокородный махнул рукой и листва позади него зашуршала. Приблизились верные прихвостни, прежде прятавшиеся в лесу: Аганин, Тинеев и еще один, имени которого я не знал.
        Более того, как только изменилась внешность Куракина, стала преображаться окружающая местность. Она перекрашивалась в темные тона, теряя краски. Желтая листва уступала место черной воде и только теперь я понял, почему ногам так холодно. Мы стояли посреди Смородинки. Рамиль было дернулся обратно, к школе, но я схватил его за плечо.
        - А разночинец соображает, - усмехнулся Куракин. - Жаль, а то бы посмотрели на схватку двух первокурсников и земляного элементаля.
        Я жестом показал Рамилю, чтобы тот выбрался на другой берег. И сам последовал за ним. Куракин прав, он обманом заманил нас в ловушку.
        - Тебе попадет, когда учителя узнают, - соображал я, что делать.
        - За что? Если они и проследят остатки силы, то увидят, что прямого воздействия на вас мы не оказывали. В этом и есть прелесть Морока. Даже жалко, что об этом никто не узнает. Преобразование такой обширной местности силами трех рожденных непростая задачка. Про себя и вообще молчу. Матвеева бы гордилась. Так что получится ваше слово против нашего.
        - Что с Мишкой?
        - Да все в порядке с твоим разночинцем. Сидит запертый в туалете, размышляет о вечном. Ума не приложу, как он там оказался, - криво усмехнулся Куракин.
        - Ты пожалеешь, - сказал я, сжимая кулаки, хотя сам не представлял, что можно сделать с Куракиным.
        - Обязательно. А сейчас я пойду на тренировку. Слышал, тех, кто их пропускают, могут исключить. Впрочем, кому я рассказываю. Вы теперь спецы в исключениях. Пока, недоноски.
        Мы стояли на другом берегу Смородинки, опустошенные, обманутые, с залитыми ледяной водой ногами. Только перейдем реку, то появятся гоблины, которые сразу поведут нас к завучу. Хотя, мне казалось, еще раньше до нас доберется элементаль.
        - И что теперь делать? - голос Рамиля дрожал от обиды.
        - Выбирать из двух зол меньшее. Пойдем.
        Глава 14
        Осенний лес в начале октября поистине прекрасен. Если ты знаешь куда идти и ноги не вымочены от слова совсем. Мы, конечно, выжали носки и, как могли, кроссовки, но особого успеха это не принесло. Эх, почему Якут не инициировал меня как мага огня? Хотя, если честно, я до сих пор не совсем понимал, как преобразовывать обычную силу, не говоря уже о применении стихийной магии.
        - Я тебе зуб даю, сюда идти надо, - напирал Рамиль. - С этой стороны глухой лес. Мы до завтра шагать будем. А отсюда можно вокруг пруда обойти.
        Ранее мы подумали, и я решил, что надо сдаваться. Только непосредственно гоблинам, а не элементалю. Этот без мозгов, лишь с установленной программой пресекать попытки прохода на территорию школы посторонних. А раз нам не дали разрешение на выход (черт его знает, как оно бы оформлялось), то мы посторонние. Соответственно, нам нужно добраться до главных ворот, где гоблины и тусовались. Нет, они, конечно, могли бы с небольшим опозданием прибежать и сюда, только непонятно, что бы от нас к тому времени осталось.
        - Ладно, пойдем через пруд. Ты точно знаешь дорогу?
        - А чего ее знать? - пожал плечами Рамиль. - Вон там пруд, его с этого берега должно быть видно, потом леса кусок и ворота.
        - Хорошо, идем. Только скорее, не хватало еще простудиться.
        Бодрой чавкающей походкой мы направились к своему завершению учебы в магической школе. Я понимал, нас накажут по всей строгости. Козлович не зря говорил про самоволки. А тут еще такой удобный способ для директора избавиться от уникума, не владеющего стабильно силой. Просто подарок, который сразу нельзя открывать, потому что он на день рождения.
        Но так же я понял, что возьму всю вину на себя, стараясь выгородить Рамиля. Скажу, что это моя была идея. Угрожал я ему, в конце концов. Пойду на курсы по получению минимального класса, а потом уж посмотрим. Однако всем моим замыслам, как заведено в последнее время, не суждено было сбыться.
        - Слышишь? - замер Рамиль. И мне показалось, что трясется он не от холода. - Ну все, мне конец.
        Я не мог спутать этот вой. Подобный разок услышишь и больше никогда не забудешь. В пустом лесу тот звучал еще более зловеще. Однако больше удивила фраза соседа. О чем это он?
        - Именно тебе, а не нам? Думаешь, эта тварь успеет наесться тобой и меня не тронет?
        - Очень смешно. Ты не понимаешь? Она сожрет именно меня, - перешел на шепот друг.
        Нет, у меня тоже коленки затряслись, в груди стало жарко и тесно, будто сердце хотело выпрыгнуть через горло. Однако заявление Рамиля сбило команду «бояться».
        - Ты гороскопов перечитал? Сегодня овнам не рекомендуется выходить из школы во избежание оказаться в животе у воющей твари.
        - Я телец, - зашипел друг. - И дело вообще не в этом. Во всех историях и фильмах, которые я читал и видел, первыми всегда умирают негры или азиаты. Это такой затертый штамп.
        - Ты перегрелся, что ли? - пытался я не заржать во весь голос. - Ты тут негров много видишь?
        - Вот именно, - сделал жуткие глаза Рамиль. Ну прям бабай, не иначе, - значит, обязательно первым умрет татарин.
        - Негры, татары, - начинал злиться я. - Если хочешь знать, у меня мамина бабушка чувашка наполовину. Но спешу тебя обнадежить, вряд ли эта воющая тварь будет разбирать цвет кожи и национальность.
        Стоило мне сказать данный спич, как звук, выворачивающий душу наизнанку, раздался совсем близко. Я и понять ничего не смог, как мы побежали. Причем в разные стороны. Только спустя несколько секунд я развернулся и бросился за Рамилем.
        Вот когда настала пора благодарить Якута за странные телодвижения в атлетическом клубе. Раньше я бы умер метров через сто. А теперь мы отмахали с Рамилем километра три - по лесу и в мокрых кроссовках. И, надо сказать, могли пробежать еще столько же.
        - Ой! - вскрикнул Рамиль и неожиданно повалился на землю.
        - Ты чего? - подскочил я к нему.
        - Ногу подвернул похоже.
        Я подхватил его под руку и мы продолжили свое бегство. Ветки хлестали по лицу, сердце стучало, как бешеное, а вой сменился хрустящим под ногами хворостом и сухими листьями. Но мы бежали, бежали, бежали, пока обессиленные не повалились возле очередного дерева.
        - Слышишь его? - спросил несостоявшийся покойник, пытаясь отдышаться.
        - Неа, - помотал головой я.
        - Значит, удрали.
        Мы лежали минут пять, пытаясь прийти в себя. Однако я первым решил подняться. Время работало против нас.
        - Погнали, обойдем там…
        - Эх, что бы ты без меня делал, - фыркнул сосед, показывая в совершенно другую сторону. - Нам туда.
        - Ты уверен?
        - На все сто. Я вообще-то в деревне вырос. В лесу с закрытыми глазами ходить могу.
        Для меня, городского, аргумент был убийственный. Да и выглядел Рамиль так самоуверенно, как техасский рейнджер с двумя заряженными пистолетами. За таким можно на край света пойти, не то что прогуляться по осеннему лесу. Однако чем дальше мы забирались, тем сильнее у меня появлялись сомнения в умении друга ориентироваться на местности.
        Скрюченные обнаженные деревья поредели, уступая место высохшей мокрой траве, которой становилось все больше. Вскоре откуда-то выскользнула тропинка, заискивающе прыгнув нам под ноги. Вдали показалась широкая река, по всей видимости, не Смородинка, с перекинутым через нее ветхим деревянным мостом.
        - Мы точно туда идем? - спросил я, потому что Рамиль направился к переправе.
        - Да. Мне Байков вроде про это место рассказывал.
        И вот не разберешь, правду говорит или врет. Делал он все с такой уверенностью, как Сусанин, осознавший, что отступать уже некуда. Впрочем, у меня тоже особых вариантов не имелось. Если только разворачиваться и возвращаться именно туда, откуда мы начали свое путешествие. И где рядом воет неведомая тварь.
        Однако взобравшись на пригорок, я окончательно понял, что доверять Рамилю себе дороже. Внизу нас встретили развалившиеся полуобгорелые дома. Часть из них уже забыла о пожаре и обросла бурьяном. По другим ползли наглые вьюны, захватывая угли своими побегами. Остальные обвалились, просели, оказались побеждены временем.
        - Ой, - только и пискнул Рамиль.
        - Вот тебе и ой.
        - Что это интересно?
        - Горелый хутор, - вспомнил я слова Якута и сопоставил с увиденным.
        - И че теперь делать? - заискивающе спросил Рамиль.
        - Идти, что же еще. Смотри!
        Я указал рукой на змеящуюся речку вдалеке. Даже не речку, ручей.
        - Пойдем против течения, должны выбраться как раз к твоему пруду, если я все правильно понимаю. Нет, Рамиль, даже слова не говори, выбирать дорогу теперь буду я.
        - Ладно, погнали, - легко согласился друг. - Нам бы быстрее только добраться. Скоро солнце сядет.
        Вот тут уж с ним и не поспоришь. Даже я понимал, что вечером, без скудного осеннего тепла, да еще в мокрых кроссовках, нам каюк. Поэтому устремился за Рамилем.
        Горелый хутор раскинулся широко, насколько хватало глаз. Оттого оставалось загадкой, почему же сюда не вернулись жители. Может, конечно, я профан, но пожар случился явно не вчера. К примеру, пахло тут не гарью, а полевыми цветами. Так сладко и приятно, что хотелось дышать полной грудью. И природа здесь красивая. Конечно, недалеко лес, где бродит непонятно кто. Или соседство с магами сыграло свою роль? Вопросов роилась куча, а ответов не было.
        Идти мимо разрушенных домов оказалось не страшно, скорее немного неуютно. Рамиль вздрагивал от любого шороха - там ящерица пробежит, здесь ветер заденет жестянку. Видимо, все еще считал, что если кто сегодня погибнет, то несомненно он. Я хоть и был в весьма мрачном настрое, но намеревался выжить.
        - Макс, гляди.
        - Гляжу.
        - Нет, вон, смотри, между горелых бревен. Блестит на солнце.
        - Ну и? - наконец разглядел я, куда указывал друг.
        - А если что-то ценное. Прятали же раньше всякие котелки с золотом в домах.
        - И ты думаешь, что за столько лет никто этот клад не нашел?
        - Сюда кто-нибудь ходит, по-твоему?
        Вообще, в этом вопросе с Рамилем я был вынужден согласиться. Горелый хутор меньше всего выглядел конечной точкой туристического похода.
        - Чего сам не посмотришь?
        - А вдруг там змея какая? Или еще чего? Да и нога болит.
        - Рамик, а ты точно татарин, а не еврей? Эти просто во всех фильмах выживают.
        - Точно, - кивнул друг и задумался. - Вроде.
        - Ладно, - поглядим.
        Я аккуратно приблизился к бревнам и двумя пальцами скинул связанный обгорелый веник. Змеи отсутствовали. Ровно как ужи и прочие гады. А на куске горелого дерева лежала золотая монета. Не такой чеканки, как моя, а скорее дореволюционная. Я в них не больно-то разбирался.
        - Фига себе, вот это нам повезло, - подскочил Рамиль.
        - Ага, прям нам, - усмехнулся я.
        - Погляди, там больше ничего нет?
        К разочарованию друга, никаких котелков с драгоценностями и прочим не было. Лишь одна золотая монета, заботливо прикрытая кем-то обгорелым веником. Будто специально.
        - Так, Рама, надо выбираться отсюда.
        - Вы куда ж, хлопцы, давайте потолкуем хоть чуток.
        Голос принадлежал крохотному человечку. Я бы назвал его домовым, только что-то в нем было не то. Роста вроде такого же, босой опять же, лишь борода почти до колен, а в ней березовые листки застряли. Старые уже, пожухлые, тронь, рассыпятся. И взгляд у человечка был хитрый-хитрый. Только теперь я понял и вполголоса спросил соседа, пятясь назад.
        - Рамик, как можно различить место наполненное силой?
        - По яркому свету, изменению температуры…
        - И запаху. Не странно, что здесь горелым не пахнет?
        - Полевые цветы от душмяника Потапыча, - встрял лжедомовой.
        - Какого еще душмяника?
        В голосе Рамиля слышались истерические нотки. Он, как и я, пятился прочь от маленького разумного магического существа. Только слегка прихрамывал.
        - Который духами разными занимается. А Потапыч это я. Ну, ребяты, куда вы в самом деле?
        Он исчез и голос теперь раздался из-за спины, заставив резко обернуться.
        - Я же со всей душой. Век гостей не видел. Ладно, не век, но давненько.
        - Вы кто? - я почему-то вытянул руки перед собой, пытаясь защититься.
        - Я ж говорю, Потапыч.
        - Домовой?
        - Вот уж господь миловал от полудурошной судьбы. Банник я. Самый настоящий.
        Слева от меня крупной дрожью колотило Рамиля, поэтому я постарался успокоиться, насколько это было возможно, и взять себя в руки. Не знаю, кто такой банник, но выглядит он вполне… миролюбиво, что ли. К тому же, если бы хотел сделать нам что-нибудь плохое, то уже точно сделал. Однако и расслабляться нельзя было. Нужно выяснить, чего этому Потапычу надо.
        - Что вам нужно?
        - Сразу видно делового человека, уважаю. Садись, - указал он на поваленное обгорелое бревно.
        - Я лучше постою.
        - Твое право. Вижу, идете вы, а пути и не знаете.
        Я промолчал. Пока ничего конкретного банник так и не сказал, а попусту открывать рот смысла не было. И Рамиль молчал. В этом мне сыграла на руку его пугливость. Давай, Потапыч, говори, что у тебя на уме.
        - А я тут каждую тропиночку знаю, каждый кусточек. Вы, наверное, из Терново? Чувствую запах Терновской стряпни. От вас так и пышет. Так и туда дорогу найду.
        - Вам это зачем?
        - Тут оказия такая вышла, - хихикнул Потапыч, - хутор, значитца, сгорел, а вместе с ним и баня моя. Люди ушли. А кто я без людей? Вот и мне бы место сие покинуть, так сказать.
        - В чем проблема? Вы же сами говорите, что здесь каждую тропинку знаете?
        - Не все так просто. Связан я с этим местом клятвой. А разрушить ее может только новая клятва.
        - Вы много говорите, но так ничего внятного и не объяснили.
        - Слухай, парень, дело простое. Ты меня, значитца, берешь в услужение, а я уж верой и правдой, сам понимаешь, по мере возможностей.
        Потапыч то ли кашлянул, то ли усмехнулся в бороду.
        - Замечательно. А нам это зачем?
        - Не вам, тебе, - тыкнул в меня банник пальцем, - ты веник откинул, ты уголь вытащил.
        Я взглянул на свою ладонь. Так и есть, вместо золотой монеты там оказался кусок угля. Ну да, заслужил, в этом году я вел себя плохо. Проклятый Морок. Вот все им владеют кроме меня.
        - Ну допустим. Так что?
        - Я ж сказал, верой и правдой, до самой смерти.
        - Моей или твоей? - сам не заметил, как перешел на «ты».
        - А какая разница?
        - Огромная.
        - Нет, ты не подумай, банники, как и, прости господи, домовые, за своих хозяев горой, если надобно. Подсобить что, баньку там затопить, веников нарезать, попарить.
        - Нет у меня бани. То есть ты будешь стирать, убираться…
        - Коней осади! - возмутился Потапыч. - Я не домовой плешивый. А банник.
        - Пойдем, Рамик, - махнул я рукой. При этом поворачиваться к существу спиной никак не хотелось.
        - Я же магией могу помочь, - вскинулся Потапыч, как торговка на базаре, видя, что покупатель уходит. - Обувку вашу подсушить, к примеру. Или еще чего. Да и не с пустыми руками я в услужение иду!
        Он метнулся куда-то под горелую избу и тут же появился уже с другой стороны, таща какой-то сверток и топор. Так!..
        - Во, гляди, какая рубаха у меня есть.
        - Спасибо, моя не хуже, - пальцем показал я на спортивную футболку.
        - Да ты гляди какая!
        Банник кинул ее на ближайшее бревно и стал рубить одежду топором. А после с видом заправского фокусника расправил рубаху. Никаких повреждений от деревенского орудия на нем не было. Нет, виднелись какие-то прорехи, хотя это скорее моль поела.
        - Фигасе! - констатировал Рамиль.
        - Во как! Против слабого урону защищает. От стрел уж не скажу, не пробовали. Что, берешь?
        - Макс! - чуть не завопил друг.
        - Нет, спасибо. Мы пойдем. Мутный он какой-то, - шепнул я Рамилю.
        - Идите, идите. Только шагаете вы не в Терново. А роса, почитай, через два часа уже выпадет. Вы, опять же, в обувке мокрой. Да и звери всякие в лесу. И друг хромой.
        Я замер, сжав зубы. Уж в чем, в чем, в логике этому баннику было не отказать. Солнце уже совсем скоро скроется. Муравейник, конечно, не закроется, но до него, то есть до Терново, надо еще дотопать. Даже если мы вернемся той же дорогой, которой пришли (и не заблудимся), будет уже ночь.
        - Мне нужны конкретные условия.
        - Чего ж конкретнее. Ты, стало быть, мне даешь кров. Я взамен обязуюсь оберегать тебя. Баньку опять же… Ну да, понял, без баньки. Так вот, оберегать, значитца, по мере сил. Ладно, ладно, могу мокрую одежду подсушить, но не боле. Я не домовой, чтобы с тряпкой в зубах по хате шастать.
        - Как можно расторгнуть соглашение?
        - Ты еще в телегу не сел, а уж думаешь, как с нее слезть. Ладно, и такое можно. Если найдется человек, который не против меня будет и я, опять же, сам захочу к нему идти, то пожалуйста.
        Мне почему-то казалось, что, как говорил обычно дядя Коля, мы сейчас на пороге грандиозного шухера. И этот банник не так прост, как кажется. Да и выглядит он тем еще прохвостом. Своего не упустит. Но мне надо довести одного татарина, который убежден, что умрет в первую очередь, да и самому бы добраться. Поэтому я, скрепя сердце, кивнул.
        - Ладно, что надо делать? Кровь моя нужна?
        - Ага, штоф али два. И требуху всю еще. Руку дай просто свою. У нас все дела так заверяются, ручканьем.
        Он пожал мою ладонь и… ничего страшного не произошло. Напротив, Потапыч повеселел, даже чуть помолодел, что ли. Потер руки, стряхнул листья с бороды и повернулся вправо, потом влево, вроде как разминаясь.
        - Давайте обувку. И портки тоже. А то ведь и вправду захворать недолго.
        Мы послушно сняли кроссовки и носки. Банник вроде ничего и не делал. Лишь быстро повертел их в руках, а потом отдал обратно. Но и кроссы, и носки стали сухими. Я с наслаждением обулся и встал на ноги.
        С Рамилем же произошла заминка. Помимо прочего, банник стал ощупывать его ногу, с видом заправского массажиста. А потом вдруг поднялся.
        - Пойдем, - свойски махнул рукой Потапыч. - Мне и самому не по душе ночью по лесу бродить.
        - Макс, нога не болит, - обрадовался Рамиль. - Точнее болит, но не сильно.
        - Уже хорошо, - отозвался я. - Но Потапыч прав, надо поторапливаться. Надевай скорей кроссы.
        Двигались мы бодро. Даже чересчур. Быстро покинули Горелый хутор и устремились к реке. Но уже к другому мостку, который был недалеко от предыдущего, но его мы почему-то не заметили?
        - А что за звери в лесу?
        - Так то скарбники. Любят ребятишки на разные голоса выть, отпугивать людей от себя. Или возле них если кто ходит, тревожит. Тут уж, если к ним не соваться, то опасностей никаких не будет.
        Я все присматривался к баннику и не мог понять, ошибку ли я совершил или нет. Как говорила бабушка, если ты согласился с ценой продавца на рынке, то тебя облапошили. Вот и сейчас я чувствовал нечто подобное. Мы ничего для себя не выторговывали, пойдя на поводу Потапыча. Замечательно. Теперь к плану «Устроить свою жизнь после исключения» добавился «Узнать о Потапыче или сбагрить его по возможности ближайшему знакомому». Интересно, Куракину банник за полцены не нужен?
        Но несмотря на все гадости, которые я думал о новом спутнике, тот вел нас к заветной цели. Минут пятнадцать и мы вошли в лес, а спустя полчаса выбрались к Смородинке. Да, совсем в другом месте, однако Потапыч ни на секунду не усомнился в своем маршруте. И, в отличие от молчавшего Рамиля, в этом плане баннику я верил больше.
        Тьма постепенно сгущалась все больше, поэтому мы торопились. В воздухе пахло ночной свежестью, слабый ветерок уже пробирал до костей, а зубы сами собой отплясывали чечетку. Я был готов даже к легкой пробежке. Согреемся, да и до ворот станет чуть ближе. Но тут вдруг Потапыч замер, испуганно.
        - Что?! - чуть не налетел на него я.
        - Неладно что-то. Ой неладно. Неужель не чувствуете?
        Я напрягся, насколько мог и тут пробрало и меня. В лесу было холодно, но место впереди пылало жаром. Даже пот прошиб. Я оглянулся, Рамиль уже приготовился бежать куда подальше.
        Шаг, еще один, я медленно раздвинул густые кусты и замер, оглядывая крохотную полянку. Вся она, словно черным бисером, была залита тонкими брызгами крови. В нос ударил тошнотворный запах. Я схватился за рот, пытаясь удержать обед внутри. На деревьях, кустах, траве, вперемешку с клочьями одежды оказались разбросаны человеческие останки.
        И я даже знал, кому они принадлежали. Потому что увидел зеленую повязку башни Ведьмаков на оторванной руке.
        Интерлюдия
        Проход не открылся. Он в отчаянье листал книгу, перебирал пальцами окровавленный артефакт, с жалостью смотрел на ошметки ученика. Нет, он не испытывал муки совести по отношению к уникуму. Тот лишь инструмент для открытия портала. Ему было жалко своих сил. Уже третий ученик сгорел без остатка, а он и не приблизился к заветной цели.
        В пору разувериться в собственной идее, но не таков был Застрельщик. Именно так он стал называть себя, как только понял, что может сделать. Именно таким он и был.
        Со скрупулезностью, которая и не снилась преподавателям Сопротивляемости алхимических материалов в РАМН, Застрельщик шел к своей цели. Значит, если дело не в уникумах, то всему виной место силы? Да, глупо делать одни и те же действия и ожидать разного результата. Значит, необходимо менять переменные в этом уравнении. В любом случае, нужен еще один уникум и новое место силы.
        Будто услышав его мысли, этот мир, который он так хотел покинуть, дал знак. Да не просто малозаметный знак - широкую взлетную полосу, освещенную сигнальными огнями. Сначала он различил их еще по шагам, шепоту голосов, а потом рассмотрел и сам джек-пот. Того самого уникума, который свалился как снег на голову.
        Первокурсник не мог его увидеть, слишком был занят разглядыванием безобразия, оставшегося от предшественника. Да, Застрельщик сам не любил грязные ошметки плоти, которые оставались после экспериментов. Однако тут ничего не поделаешь. Грандиозная идея требует небольших жертв.
        Он медленно надел артефакт, покрытый каплями засохшей чужой крови. Самое главное было не убить уникума насильно, лишь обездвижить. Вот только, как любой чародей, Застрельщик почувствовал присутствие еще двух существ - нулевки, едва начавшей обучение со слабыми зачатками силы, и домового. Последний был совсем некстати. Однако делать нечего, такой удобный случай представится не скоро.
        Уверенным движением он подтянул к себе уникума, словно тот оказался нанизан на невидимую веревку. Парнишка упал лицом вперед, неуклюже выставив руки и упираясь в землю. И тут включился тот самый домовой, которого Застрельщик все еще не видел. Хрустнуло, рассыпаясь на части, защитное кольцо от магии Огня, а нападающего опалило жаром. Могуч!
        Оставалось лишь радоваться, что сам домовой потерял большую часть своей силы. Магия атакующая всегда более затратна, чем оборонительная. Истина простая, которой учат всех начинающих чародеев. А Застрельщик и вовсе не потратил ни капельки своей силы, хотя кольца лишился. Вот за это обидно. Оно не самых малых денег стоило.
        Уникума уже развернуло, но он по-прежнему сопротивлялся. Цеплялся пальцами за раскрашенную засохшей кровью траву, пытался подняться, упирался ногами в неровную землю. И ни одной попытки применить силу. Идеальный вариант. Не то, что этот второкурсник. До последнего осторожничал, оттого, может, и результат такой вышел.
        - Да чтоб тебя, - выскочил из кустов крохотный старичок с длинной седой бородой. - Сопротивляйся, сопротивляйся!
        Застрельщик чертыхнулся. Он уже был готов отступить, потому что понял свою ошибку. Не домовой это, а банник. Существо непредсказуемое и больше сумасбродное, да и еще силы у них обычно ого-го. Только себе на уме. Домовые за хозяина жизнь на кон положат, а банники могут и отступить. Но этот зачем тогда вылез? Неужто молокососа угораздило банником обзавестись?
        Однако действовал тот странно. Не стал обрубать невидимую нить и защиту на подопечного не поставил. Подскочил к корчившемуся и отвесил ему крепкую оплеуху. Впрочем, именно это и подействовало.
        Уникум словно проснулся. Застрельщик не понял, что изменилось, просто теперь сила отвернулась от него. Он чувствовал, как та сгущается вокруг пацана, трансформируясь и грозя излиться. И стало страшно. По-настоящему.
        Одна из самых главных причин, почему Застрельщик находил своих жертв среди учеников - уникумы плохо обращались с силой. Те походили на крохотные рыболовецкие суда посреди бескрайнего океана. Любой шквал мог опрокинуть их, потопить. Но не этого и не сейчас.
        Парнишка поднялся, уже не обращая никакого внимания на нить. Потому что она ослабла и не держала его. Глаза уникума потемнели, казалось, зрачок поглотил всю радужку, по которой теперь пробегали искры. А Застрельщик совсем пал духом. Еще и стихийник. Как мог этот парень, находившийся здесь без году неделю, так быстро пройти инициацию стихией?
        Это был последний вопрос в голове Застрельщика, перед тем, как обрушилась сила. Не на него, на все, что было вокруг уникума. Земля взрывалась комьями, устремляясь вверх. Листья превращались в мелкую колючую труху, метя в глаза. Сучья и оторванные ветки резали открытые участки тела. Казалось, небо с землей поменялись местами и начался самый настоящий град.
        И Застрельщик дрогнул. Он побежал к школе, не разбирая дороги, лишь бы укрыться от гнева загнанной жертвы, которая превратилась в охотника. Сила позади клокотала и бушевала, найдя себе достойного проводника. Застрельщик был уверен, что ближайшие маги-мастера из школы, а, может, и специалисты, почувствовали возмущение в пространстве. Нужно было поскорее укрыться.
        Но все-таки через какое-то время он замер, попытавшись уловить происходящее. Силы вокруг становилось все меньше, шторм, возникший в самую ясную погоду, утихал. Однако Застрельщик нащупал эпицентр. Жив, произвел подобное и все еще жив. Потрясающе!
        Он провел рукой по лицу, убирая даже мельчайшие повреждения, его не должны заподозрить, а потом снял артефакт. Его чуть не вывернуло, как и всегда после таких манипуляций. Однако Застрельщик улыбался. Он наконец нашел его. Того уникума, который ему нужен.
        Глава 15
        Последнее, что я помнил, как Рамиль тащил меня по темному лесу под ругань банника. Мол, что это мы специально его втянули в магически разборки, знал бы он, никогда на подобное не согласился и прочее, прочее. Ближе к школе Потапыч забрался на меня, причем тяжелее не стало, и затих, а я как-то отрубился под шум голосов.
        Поэтому пробуждение в незнакомом месте удивило не сильно. Я окинул взглядом две пустые кровати с панцирной сеткой, белые занавесочки на окнах, такого же цвета шкаф со стеклянными дверцами и красным крестом, и сразу догадался где нахожусь. Медпункт. Если его можно так назвать.
        Единственное, что было странно - немыслимая жара. Я осторожно встал на ноги, приблизился к окну, ощущая слабость во всем теле, и выглянул наружу. Внизу виднелся наш двор с мельтешащими учениками. Значит, я в Доме Чудес, на самом верху.
        - Что высматриваешь?
        От голоса Якута я вздрогнул, как от неожиданного подзатыльника. Умеет же он бесшумно подбираться. Но удивительнее всего, что тот был не один. Рядом с учителем стоял улыбающийся Четкеров.
        - Здравствуйте, - просиял я.
        - Привет, Макс. Уф, и Сахара тут у тебя.
        Маг из Департамента образования подошел к окну и распахнул его. Потянуло свежестью и прохладой.
        - Я как только узнал, что у вас уникум пропал, сразу сюда, - Павел Сергеевич потрепал меня по волосам. - Боялся, что это ты. Хорошо, что все обошлось, а то школа бы не перенесла потери такого ученика.
        - Перенесла. Я же уже отчислен?
        - Отчислен?
        Четкеров искренне удивился, будто я говорил о какой-то глупости.
        - Из-за чего тебе быть отчисленным? Насколько я знаю, ты вместе с другом, как его фамилия? - пощелкал пальцами Четкеров, призывая к помощи.
        - Шафидуллин, - не дрогнул ни мускул на лице Якута.
        - Вот, ты с ним решил поупражняться перед тренировкой клуба. Вы не рассчитали собственные силы, заблудились. Разве за это можно выгонять? К тому же, у вас обоих есть разрешение покидать территорию школы.
        Начинал говорить Павел Сергеевич мягко, с отеческими нотками, но ближе к концу в его голосе зазвучала сталь, а глаза налились холодом февральского льда. Но я понял, что данная интонация относится не ко мне.
        - Да, у учеников Кузнецова и Шафидуллина было разрешение покидать территорию школы, - ровным голосом сказал Якут. - Моя оплошность, забыл оформить должным образом.
        Учитель смотрел на меня непроницаемым, почти даже равнодушным взглядом, но внутреннее чутье мне подсказывало, что все не так безоблачно. Здесь явно не обошлось без участия Четкерова. Остается лишь догадываться, каким образом надавили на Якута и что теперь у него на душе. И еще я догадался, кто с сегодняшнего дня станет «любимым» учеником в атлетическом клубе.
        - Так что никаких проблем у тебя не будет, - снова похлопал меня Павел Сергеевич, - и еще кое-что, я тут выделил парочку блюстителей из МВДО. Так что если увидишь их, не пугайся. Их главная цель поймать… обеспечить вашу безопасность. Ну, и я сам буду неподалеку. Теперь уж точно.
        Он еще раз улыбнулся и вышел. Якут, не проронив ни слова, последовал за ним. Зато оживился другой посетитель медпункта, все это время где-то прятавшийся.
        - Убрались наконец-то, Сахара им. В доме всегда должно быть натоплено. Жар костей не ломит. А от сквозняков всяких и застудиться недолго.
        Потапыч мигом очутился на подоконнике и принялся закрывать окно.
        - Ты как здесь оказался?
        - В смысле? - удивился банник. - Мы ж теперь вроде как привязаны.
        - Привязаны? - похолодело у меня внутри, несмотря на духоту.
        - А ты как хотел? Клятва это не хвост собачий, это дело сурьезное.
        Выказать все свое возмущение я не успел. Потапыч исчез так же проворно, как и появился. Зато, громко стуча каблуками, вошел Козлович. Вот он, в отличие от Якута, не скрывал своего раздражения.
        - Кузнецов, хватит разлеживаться. Быстро на осмотр.
        Мы вышли в соседнюю комнатушку, где сидела та самая пухлая бабушка, которой больше бы подходила тарелка с жареными пирожками, а не белый халат. Она сначала приложила ладонь ко лбу, потом потрогала запястье и закончила «осмотр» медленным поглаживанием по спине. Не сказав ни слова, бабушка что-то написала на крохотном клочке бумаги и передала тот Козловичу. Он прочитал его и скис еще больше.
        - Кузнецов, к себе в комнату. От атлетического клуба ты освобожден на неделю. Все пропущенные уроки перепиши и изучи самостоятельно. Чего стоишь? Иди.
        Покидал я медпункт со странным чувством. Все выходило как в книге Достоевского из параллельной вселенной - преступление без наказания. Проступок совершен и остался вроде как незамеченным. Вот только почему меня это не радовало?
        Вернувшись, я первым делом сходил в душ, а когда зашел в комнату, обнаружил Потапыча уже устроившегося на кровати.
        - Ты чего там делаешь?
        - Спать буду, - решительно заявил банник. - Умаялся я там, окно закрой, смотри, чтобы жар не упал, от людей укройся. Еще домовые, отродье эдакое, пронюхали про меня. Чуть до драки дело не дошло, пока не разобрались, что я с тобой.
        - Так, во-первых, это моя кровать. Во-вторых, ничего топить и жар поддерживать не надо. Это комната, а не баня. В-третьих, прекратить ссориться с домовыми!
        Потапыч так возмутился, что дар речи потерял. Бедняга не мог определиться, какой из пунктов для него самый важный. Даже икать стал. Лишь собравшись с мыслями спросил, видимо, первое, что пришло в голову.
        - Где ж мне спать?
        - Коврик найду, возле двери положим.
        Банник чуть не задохнулся от возмущения.
        - Я не собака какая!
        - А раньше ты где спал?
        - Под полатями, известно где.
        - Ну, значит, будешь дрыхнуть под кроватью. Других вариантов я не вижу.
        Нашу перебранку прервали Рамиль с Димой. Причем, при появлении друзей банник совершил оплошность. Видимо, не определился, как себя вести. Рамиля он знал, а Димку нет, поэтому пару раз исчез, появился и лишь с третьей попытки пропал окончательно.
        - Это и есть тот банник? - сурово спросил Байков.
        - Я же говорил, а ты мне: врешь, врешь, - обиженно заявил Рамиль. - И как мы с Максом того гада прогнали, тоже не поверил.
        - Прогнал ты, как же, - раздался насмешливый голос то ли сверху, то ли снизу, то ли вовсе из-за спины. - Насилу тебя удержал, иначе бы сбежал. И героически утоп в речке, где мне воды по пузо.
        - Что и требовалось доказать, - меланхолично заключил Байков. - Ты Морок на три балла еле-еле делаешь. Говорил тебе больше заниматься, так нет.
        - Ой, да идите вы, - махнул рукой Рамиль и пошел к шкафу, одеваться.
        - Потапыч, а ты покажись. Это мои друзья, я от них ничего не скрываю.
        - Не красна девка, чтобы показываться, - буркнул тот, но все же на мгновение появился перед Байковым, показал ему язык и был таков. Мда, вот что с ним делать?
        - Дим, тебе случайно банник не нужен? - спросил я с надеждой.
        - Даже не рассчитывай, - на лице Байкова появилась редкая улыбка. - Хуже только…
        - Ну кто, кто? - опять проявился Потапыч и стал угрожающе наступать на благородного, тряся маленьким кулачком.
        - Никого хуже, никого, - замотал головой Димка.
        - То-то же, - грозно фыркнул банник и исчез.
        - Хватит там балаболить, - прикрикнул Рамиль, натягивая штаны, - если следующую тренировку прогуляем, Якут с нас точно шкуру спустит.
        - Рамик, ты не обижайся, но Козлович сказал, что я освобожден на неделю.
        - В смысле?! Димон, вот есть в жизни справедливость?
        - Конечно, нет. Но ты прав, пора собираться.
        Проводив друзей и перекинувшись парой слов с заглянувшим Мишкой, я взял несколько учебников и завалился на кровать. Вот такая манера обучения мне нравилась больше всего. Читать круто. Прошли времена, когда можно было козырять своей безграмотностью. У меня, к примеру, во дворе один из сверстников в нецензурной форме удивился, когда узнал, что Толстых целых два. За что получил сразу подзатыльник от старшака со словами: «Витя, ты если тупой, то хотя бы пытайся держать это в себе».
        А книжки со всякими магическими штуками, которые на первый взгляд были то ли сказками, то ли просто пьяными бреднями - оказались интересны вдвойне. Хотя бы потому, что все это существовало.
        Вот только у моего желудка были свои планы на попытки грызть гранит науки натощак. Поэтому, если я сначала и пытался не обращать внимание на призывные журчания, то вскоре мне пришлось совершить набег на столовую.
        - Извините, есть кто? - спросил я, бредя по пустому помещению. - Я обед пропустил. Мне бы перекусить чего.
        Один из столов сначала чуть заметно вздрогнул, точно его подняли за четыре ножки и тут же опустили, а скатерть заколыхалась. Будто там происходила какая-то непримиримая борьба. В итоге ко мне вылетел Петр. Взлохмаченный, запыхавшийся, со съехавшей набок рубахой.
        - Здравствуйте, - обрадовался я.
        - И тебе не хворать, коль не шутишь. Поесть хотел?
        Будто только и ожидая моего кивка, домовой вытащил оттуда же, из-под скатерти, тарелку с печеньем и стакан чая. Надо же, вот это сервис. Я благодарно схватил угощение и сел за один из столов. Но Петр не торопился исчезать. Он угрюмо посматривал на скатерть, из-под которой появился, а потом на меня.
        Я же, тем временем, наслаждался гостеприимством домовых, если можно так выразиться. Чай оказался холодным, с какой-то странной пленкой сверху, а печенья черствыми, зубы поломаешь.
        - Ты сам пойми, - начал Петр, стараясь не смотреть мне в глаза, - паря ты не плохой. И с высокородным нам подсобил, на место его поставил. Но кто тебя просил стерву эту сюда приволакивать?
        - Какую стерву? - чуть не подавился я печеньем. Учитывая степень твердости, данный осколок кондитерского изделия мог с легкостью пробить горло.
        - Потапыча, чтоб ему пусто было. Уж как мы радовались, когда он на Горелый хутор ушел. Тогда и не Горелый вовсе, а Веселый. И что же случилось?
        - Что? - похолодело у меня в груди. И вряд ли это было от ледяного чая.
        - Сгорел хутор. И люди оттуда ушли. А единственный, кто остался, прохвост этот. Максим… Как тебя по батюшке?
        - Олегович.
        - Максим Олегович, урезонь ты своего банника. Никакого спасу с ним нет. Уже и к Лизоньке нашей клинья подбивать стал. Та ведь совсем девчонка, ей полтораста годков еще не стукнуло. Урезонь, - почти умолял Петр.
        - Постараюсь, - пообещал я, так и не поняв, что именно надо делать.
        На выходе из столовой, в один миг позабыв о взаимоотношениях банника и домовых, я почувствовал себя бабочкой, попавшей в сачок. В душе появился страх, как у вора, пойманного на месте преступления. Повертев головой, я обнаружил причину этих странных эмоций - парочку у нашего флигеля, мужчину и женщину. Первый выглядел откровенно плохо: оборванная одежда, недельная щетина вкупе с длинными сальными волосами, обмотанные тряпками руки. Его спутница казалась более солидной. Костюм в большую клетку, черные лакированные ботинки, открывающие худые икры, короткая мальчишеская стрижка. Создавалось ощущение, что они вовсе не подходили друг другу. Но одно их сближало одно - взгляд. Жесткий, уверенный, от которого хотелось отвернуться.
        И еще кое-что. Как только я посмотрел им в глаза, так сразу на плечи будто тяжелый мешок упал. Даже ноги немного подкосились. Но испугало меня не это. А второй раз за день неожиданно появившийся Якут.
        - Кузнецов, за мной.
        Учитель не посмотрел на парочку, словно они не заслуживали его внимания. И как бы я не мечтал отмазаться от Якута, которому Четкеров устроил веселую жизнь, находиться рядом с этими товарищами хотелось еще меньше.
        Однако как только мы достигли леса, я все же подал голос.
        - Меня Коз… Викентий Павлович на неделю от занятий освободил.
        - От физической активности он тебя освободил, а не от занятий, - даже не повернулся Якут, продолжая идти в самую чащу.
        - А разве есть разница?
        - Принципиальная. Тебе надо в ближайшее время научиться пользоваться силой. Нормально. А не так, как ты делаешь, почти истощаясь. Без вреда для себя и окружающих. Сейчас что чувствуешь?
        - Тяжесть странная.
        - В голову не бери. Это не твоя сила, а наложенная. Один из блюстителей Поплавок на тебя накинул.
        - Поплавок?
        - Чародейское заклинание. Отслеживает мага, точнее воздействие его или на него силы. Обычно используются на преступниках, но теперь решили поэкспериментировать с нерадивыми учениками.
        Якут на мгновение взглянул на меня и ухмыльнулся, а после остановился.
        - И что мне с этим поплавком делать? - чуть не налетел я на него.
        - Ничего. Пока ты его снять сам не сможешь. Допустим, через пару недель, когда восстановишься, силы хватит. А вот концентрации и умения нет. Не все делается нахрапом.
        - Где ж я эту концентрацию возьму? В столовой попрошу в чай добавить?
        - Здесь возьмешь. Что видишь?
        Я огляделся. Лес как лес. Деревья, кусты, опавшие листья, сырая земля. Ну, разве что камней много. И странные они, широкие, плоские, с ладонь размером, будто кто их специально здесь оставил.
        - Камни? - предположил я.
        - Молодец, - неожиданно за что похвалил меня Якут. - Твоя цель следующая. Нужно сложить столбики. В каждом ровно десять камней. Понял?
        Я недоверчиво посмотрел на учителя. Столбики, серьезно? Чего не куличики из песка сделать? Это шутки такие? Однако Якут был непробиваем, впрочем, как и всегда. Может, и стебался, только виду не подавал. Вдруг это его месть за Четкерова? Что ж, есть время разбрасывать камни, есть время собирать из них столбики. Поэтому я кивнул.
        - Скоро приду, проверю, - сказал Якут и исчез.
        Сначала казалось, что придуманное мне занятие дурацкое и совершенно простое. Но через полчаса я изменил свое мнение. Нет, оно по-прежнему оставалось дурацким, однако язык не поворачивался назвать его простым.
        Камни были словно живые. Каждый норовил не только упасть, но и захватить с собой товарища. Столбик из десяти? Ха. Мой рекорд был шесть. И то лишь два раза. Поэтому, когда Якут появился в сумерках, то спокойно заметил.
        - Завтра продолжишь.
        И не обманул гад. Следующий день, после учебы, продолжился вновь в лесу. Друзья сочувствовали каждый в меру своих сил. Рамиль признал, что был не прав и лучше уж просто бегать. Мишка решил, что Якут меня воспитывает или мстит за Четкерова. Я, собственно, был такого же мнения. Байков ничего не сказал, лишь поджал губы, покивал и похлопал по спине. Мол, держись.
        А я держался, чего еще оставалось? Зато на третий день ценой неимоверных усилий и нервов был собран первый столбик. Я старался не шевелиться, глядя на чудо архитектурной мысли имени меня. Якут же поражен не был.
        - Ты не закончил. Камней еще много.
        И ушел, больше не добавив ни слова. Ну не гад ли? Так кончилась неделя «отдыха», начались тренировки и стало только хуже. Потому что после пробежки я не шел в душ, а потный отправлялся в лес, к долбанным камням и столбиками. Даже холодная война с домовыми, которые теперь от всего сердца солили мой суп и перчили котлеты (Потапыч делал круглые глаза и искренне не понимал, чего я от него хочу) не заботили меня. Только камни и столбики были в голове. Они мне снились. Стоило закрыть глаза, как в сознании возникал лес, Якут и …
        Чувствовал себя я лучше. Сила, растраченная в лесу при нападении, постепенно возвращалась. Тело привыкло к тому самому Поплавку и его почти не чувствовало. А самих блюстителей я больше не видел. Куракин «потерялся», делая вид, что не знает меня. В общем, жизнь входила в привычное русло. Все хорошо, если бы не эти треклятые камешки!
        Если честно, я думал, что это наказание не закончится никогда. Пока во вторую неделю с начала экзекуции вдруг все не получилось. Я смотрел на пять столбиков и старался не дышать, чтобы ненароком не сбить один из них. И когда появился Якут, улыбка сама собой растянулась на моем лице.
        - Не десять, - только и сказал учитель.
        - Что?
        - Здесь не десять, а одиннадцать камней, - указал он на ближайший столбик.
        - Нет, не может быть. Я считал.
        - Посчитай еще раз.
        Я послушался и чуть не взвыл от досады. Так и есть, одиннадцать! Но как такое может быть? Я мог поклясться, что их было десять. Просто уму непостижимо! Легкая дрожь пробежала по земле, застонали деревья, поднялась листва. Я стоял, сжимая кулаки и глядел на учителя, готовый растоптать его.
        - Вспомни, как ты собирал из камней столбики, - сказал Якут.
        Спокойный голос и неожиданная просьба сбили весь настрой. Нет, я по-прежнему был расстроен. Но уже не так, чтобы с помощью злости вызвать силу, способную разметать тут все.
        - Зачем? - спросил я.
        - Это называется отвлечение внимания. Я говорил, что злость - не самый лучший инструмент. Но если ты используешь ее, то тебе надо уметь вовремя останавливаться. Каждый раз, когда эмоции обуревают, вспоминай, как складывал из камней эти никому ненужные столбики. Как это было тяжело, как камни падали, как мерзли пальцы. Однако в конечном итоге все получилось. Так?
        - Но я не выполнил задание.
        - Выполнил, - сказал Якут, - пересчитай свои камни.
        Я послушался и спустя некоторое время удивленно поднял на учителя взгляд.
        - Десять.
        - Конечно, десять, - показал мне ладонь Якут, в ней лежал одиннадцатый. - Запомни эти эмоции. Это лишь один из методов выключать твою злость. Но конечная цель - научиться вызывать силу без эмоций. Тогда для тебя будут открыты все двери. Во всех мирах.
        - И что теперь?
        - В конце октября состоятся состязания среди наших клубов. Победители полгода будут получать стипендию за отличие в боевой подготовке. Но участие примут лишь достойные. Ты в том числе.
        Глава 16
        Новость о состязаниях живо заинтересовала всех друзей. Кто откажется от дополнительной золотой монеты в месяц? Рамиль, с его природной ленью и спокойным отношением к учебе, о подобном мог только мечтать. Правда, большой вопрос за счет чего он мог победить? Собственно, как и все мы. Все, что умели члены атлетического клуба - лишь неплохо бегать.
        - Зуб даю, все стипендии достанутся рожденным, - уверенно заявил Рамиль. - Они же с детства магии обучаются.
        - Не всегда, - не согласился Байков, - зачастую сила приходит после инициации. До нее, как правило, лишь слабые отголоски.
        - Зато знают они о магии больше, - не унимался Рамик. - И давай не будем говорить, что все в равным условиях.
        - Я такого и не говорил.
        Разговор прервала открывшаяся дверь. Если без стука - это Якут. Я начинал немного узнавать привычки учителя, уж слишком часто мы стали с ним видеться. И не могу сказать, что мне это нравилось. Да, он действительно учил меня, хотя в школе многие просто пытались рассказать то, что должны были, не особо заботясь о понимании. А вот господин Филиппов почему-то намерился сделать из меня мага. Или, может, я надумываю? И у него к каждому подобное отношение?
        - Шафидуллин, Кузнецов, на выход.
        - Отбой через полчаса, - слабо возразил Рамик.
        - У вас теперь особое расписание. Вы же и за территорию школы можете ходить, когда захотите. Собирайтесь. Заодно посмотрите, что бывает, когда не контролируешь собственную силу.
        Намек я понял, поэтому бузить не стал. Да и не помогло бы. Возмездия все-таки избежать не удалось. Осталось только догадаться, что придумал нам Якут.
        Школьный двор опустел, свет в столовой погас, а лес превратился в темную пасть огромного чудовища. Надрывно стрекотали сверчки, со стороны пруда доносилось слабое кваканье лягушек, раздумывающих о скорой зимовке, в самой чаще недоуменно ухал филин. В воздухе пахло росой и нудным наказанием. Другого бы Якут придумывать не стал.
        Мы прошли флигель второго курса, миновали хижину домовых и оказались на узенькой проторенной тропе. В конце ее расположился небольшой домик, а неподалеку виднелась дорога с крохотными воротами. Именно сюда мы, по плану Рамиля, и должны были выйти из лесу. Только судя по удивленному взгляду соседа, о наличии второго входа он не знал. Проводник, тоже мне.
        Пришли мы как раз вовремя. В лесу показались огни и к воротам вынырнула Газель. Парочка гоблинов, появившаяся из темноты, проворно открыла ворота, и машина подъехала к домику.
        - Привет, Саныч, - не без труда вылез из нее высокий дядька необъятных размеров.
        Якут ничего не ответил, лишь пожал водителю руку. Ага, кое-что проясняется. Филиппов Александрович, осталось только узнать имя. Между тем дошла очередь и до нас.
        - Это что за пострелята? - спросил водитель.
        - Особо отличившиеся. Сегодня они с тобой машину разгружать будут.
        На этом короткая установка закончилась. Якут перекинулся с незнакомцем еще несколькими фразами и растворился во тьме. Я бы мог сказать, что он просто ушел. Однако учитель именно что сделал шаг назад и пропал.
        - Ну, давайте знакомиться, хулиганы, - протянул мясистую руку водитель. - Я дядя Ваня, как у Чехова.
        - Не читал, - признался мой друг. - Я Рамиль.
        - Максим.
        - Так чего натворили?
        - Без разрешения территорию школы покинули.
        - И всего-то, - фыркнул дядя Ваня. - В мое время это даже не запрещено было.
        - А вы тоже маг?
        Удивляться было чему. Выглядел водитель как обычный… водитель. Мужик с самой простой манерой разговора. Будто бы даже с небольшого города. И тут выясняется, что он тоже в Терново учился.
        - Был когда-то, - признался дядя Ваня. - Даже школу закончил. А потом… - он махнул рукой.
        Я не стал расспрашивать, поняв, что вспоминать пережитое водителю не так уж и просто. Зато Рамиль должным тактом не обладал.
        - Что потом?
        - Исчерпался. Молодой был, горячий. Пытался доказать, что ничем этим рожденным не уступаю. А потом раз и все. Вся сила из меня вышла, вся, досуха. Я ждал, думал вернется. И на работе так считали. Сначала с министерской должности перевели в один филиал, потом в другой, в глушь. Контракт я свой отработал, и меня вроде как списали. Хорошо, Баранович помог. Он мужик здравый. Вот и взяли меня сюда. Продукты каждый день привожу, стройматериалы какие, если надо, ну и так, по мелочи. Ладно, будет болтать, раз мне вас навязали вместо домовых, давайте работать.
        Все оказалось просто и понятно. Как говорил дядя Коля: «Бери больше, кидай дальше, пока летит - отдыхаешь». Хотя водитель сразу обозначил несколько простых правил.
        - Максим, куда ты столько взял? Надорвешься, потом всю жизнь со спиной будешь мучаться. Лучше два раза сходить. И не надо так бросать, это же помидоры, помнешь.
        Как позже признался дядя Ваня, Якут периодически практиковал для учеников подобные меры наказания. Хотя водителю они не особо нравились. Домовые разгружали все намного быстрее. Но тут уж ничего не поделаешь. Как признался водитель, «Саныч» здесь был на хорошем счету у заведующей. Да и вообще дядя Ваня не привык спорить. Надо, чтобы ученики собственным горбом набрались немного ума, так тому и быть.
        Вернулись мы в комнату, когда Байков уже видел третий сон. Наших же сил хватило лишь на то, чтобы раздеться и рухнуть в свои кровати. Казалось, только глаза закрыл и бах, уже утро. Я пошевелил рукой и чуть не застонал от боли. Все мышцы одеревенели. Судя по звукам, внизу что-то подобное испытывал Рамиль.
        Наскоро умывшись - все же после душа стало хоть ненамного, но лучше, мы отправились завтракать. Напрасно я думал, что вечерняя разгрузка улучшит отношения с домовыми. Ведь, получается, мы с Рамиком выполняли их работу. Но пересоленную геркулесовую кашу можно было рассматривать, как отрицательный ответ.
        - Блин, Макс, пожалуйся Козловичу, - предложил Рамиль. - Эти домовые совсем офигели.
        - И что я скажу? Что у меня конфликт с домовым из-за банника? Только-только со всеми проблемами разобрались.
        - Тогда наслаждайся соленой кашей, - пожал плечами Рамик.
        Мишка же вместо тысячи слов протянул тарелку своей каши. Кто бы думал, что простая овсянка с умеренным количеством соли может быть такой вкусной?
        Занятия тянулись бесконечно долго. На заклиналке оказалось, что мы начали проходить Сияние. Вот, что называется, надо чаще появляться на уроках. Заклинание несложное, как и всё, что изучалось на первом курсе. Применялось в основном с целью привлечения внимания или напротив, чтобы кратковременно ослепить потенциального врага.
        - Максим, тут ничего сложного. Энергия должна пройти от головы до ног, а потом вернуться в вытянутую руку, смотри.
        Пальцы Натальи Владимировны грациозно взметнулись над столом и их охватил свет. Не сказать, чтобы яркий, но прищуриться пришлось. Сияние продержалось не больше пяти секунд, после чего погасло. Настал мой черед.
        Я сосредоточился, вытянул руку, но ничего не происходило. Что интересно, пока никто не смеялся. Высокородные засунули свои языки поглубже, хотя на довольном лице Куракина читалось превосходство. И именно это подстегнуло меня хлеще крепкого слова. Внутри поднялась волна злости, растекающаяся по всему телу. Якут говорил, что это мой инструмент. Пусть и несовершенный, однако он работал. И еще как.
        В своей высшей точке свет становится неотличим от тьмы. Это, наверное, глубокую и вместе с тем простую истину я понял, когда все исчезло. Стол, стулья, одноклассники, Наталья Владимировна. Остался ее голос, зовущий издали.
        - Максим, довольно, хватит.
        Я бы и рад был закончить, но сила продолжала вытекать из меня, с каждой новой секундой все быстрее. И это оказалось страшно. Я не хотел стать, как дядя Ваня, хоть тот и был неплохим мужиком. Но опустошиться - не мой вариант. Я стал быстро перебирать в голове все, за что мог хоть как-то зацепиться. И перед глазами встали те самые столбики из камней. Десять штук. Каждый будто обозначал шкалу прогресса, как в обычных видеоиграх. И мне вдруг удалось переложить это все на собственную силу. Я словно положил трафарет на лист бумаги.
        Еще вспомнился урок Якута про лишний камень. Как и он, я мысленно убрал один, потом другой, третий. Исход силы стал ослабевать, а Сияние утрачивать свою яркость. Когда перед глазами остался столбик из одного единственного камня, я поднял его и заклинание перестало действовать.
        - Замечательно, Максим, - сказала Наталья Владимировна. - Получилось с первого раза. Только, пожалуйста, контролируй свою силу. У тебя с этим есть определенные проблемы.
        Я кивнул и сел на место. Меня разрывало от множества эмоций. Я только что осознанно сотворил заклинание! Как настоящий-пренастоящий маг. У меня получилось! И ощущение то же самое, что и при совместном чародействе с Четкеровым - эйфория. Как же это круто!
        Вместе с тем навалилась усталость. Не такая, как раньше, что не хотелось ничего делать. Однако создалось впечатление, что я отмотал несколько километров. Такова расплата за использование силы. Наталья Владимировна права, мне нужно добавить побольше контроля. Иначе я постоянно буду ходить, как выжатый лимон.
        Оставшиеся уроки тянулись бесконечно долго. Их разбавил лишь несоленый борщ (мне домовые теперь отдельно что ли еду готовят?) и картофельное пюре с максимальным количеством комочков. В принципе, могло быть и хуже. По крайней мере, отбивную почти не испортили. Подумаешь, слегка высушили.
        Зато после учебы мы заторопились в комнату, переодеваться. Байков впервые завидовал нашему клубу - потому что сегодня у нас начиналась подготовка к состязаниям. И если я гарантированно принимал участие в них (по словам Якута), то с Димкой ничего еще не было понятно. Кто ж знает, как будут отбирать претендентов в фехтовальном клубе?
        Ко всему прочему волновался и Рамиль. Не знаю, в чем дело - в стипендии или желании доказать нам (или себе), что он тоже чего-то стоит, однако долговязый друг очень хотел принять участие в состязаниях. И надеялся, что раз уж мы вместе отбываем наказание у дяди Вани, то это как-то зачтется.
        Единственный, кому было наплевать на состязания, оказался Мишка. Он честно признался, что шансов у него почти никаких. Ни быть выбранным Якутом, ни победить в состязаниях. Единственный его вариант на стипендию - хорошо учиться. Именно поэтому в появившемся перерыве он поспешил в библиотеку, заранее переодевшись.
        - А ты чего без книжек? - встретили мы его у входа.
        - Да там такое, - махнул он рукой. - Библиотекарша какую-то книгу потеряла. Вернее, она сказала, что ее украли. Че-то там про Вселенную двух миров. Рвет и мечет, говорит, очень старая, авторская. Другой такой нет.
        - Наверное, мыши съели, - легкомысленно заметил Рамиль. - Погнали на тренировку скорее. Уже не терпится.
        Вопреки нашим надеждам, Якут и бровью не повел. Отправил бегать, как обычно. Остальным-то нормально, они другого и не ожидали, а вот нам было обидно. Зато после окончания тренировки учитель собрал нас и отпускать не торопился, давая возможность самым медленным и невыносливым добраться до финиша. И я понял чудовищную мысль, готовиться к соревнованиям мы будем не вместо тренировок, а после. Какая жесть, учитывая, что нас с Рамиком еще ждала машина с продуктами.
        - Я называю фамилии, вы выходите из шеренги, - вещал меж тем Якут. - Колькольцева, Сиротин, Исмаилов, Рашидов, Тихонова, Селиверстова, Кузнецов, Шафидуллин, Максимов. Чего стоим, фамилии услышали?
        - А почему остальных не назвали? - возмутился Азамат.
        Вопрос был не праздным. Большую часть нашего клуба не назвали.
        - К соревнованиям допускаются те, кто тренировался, а не прятался по кустам. Остальные свободны.
        - Да больно надо, - махнул своим Азамат. - Больше времени останется.
        Сказал, но в его тоне слышалась обида. Да и на что должно остаться время? Это в обычной школе ты мог забить на учебу, но с каждым днем в Терново мне начинало казаться, что это мы должны хвататься за любую возможность узнать нечто новое. Учитывая, что благодаря Якуту я довольно быстро сотворил свое первое нормальное заклинание, занятия в клубе перестали казаться такими уж бесполезными.
        - Разбиваемся на две группы, - достал из кармана учитель красные и синие повязки, - и идем за мной.
        Довольно скоро мы выбрались на расчищенную площадку между разлапистыми елями, утыканную невыкорчевованными пнями. Без магии тут явно не обошлось, потому что я еще нигде в лесу не встречал столько вырубленных деревьев в одном месте. К тому же на каждом из пней был поставлен крест, которые отличались лишь по цветам.
        - При хлопке вы перепрыгиваете на свой пень. Для особо одаренных поясняю. С синими повязками на синий крест, с красными на красный. Кто коснулся земли, выбывает. Занимаем места, игра началась.
        Он хлопнул в ладоши и мы взобрались каждый на ближайший пень, соответствующий нашим цветам. Это была магия, самая простая и незамысловатая. Если честно, я не знал, как называется подобное заклинание. Использование стихии, в данном случае земли, либо что-то вроде преобразования предметов. Но интересна была не природа магии, а как она работала.
        При первом хлопке я даже ничего не заметил. Просто прыгнул на ближайший пень, как и наказал Якут. А вот потом обратил внимание, что того самого пня, на котором я только что стоял, нет. Тот исчез. Да и вообще мои одноклассники с каждым переходом стали жаться все плотнее. Пока я и Тихонова не прыгнули на один и тот же пень. Не удержавшись, Вика ухватилась за меня, и мы рухнули на землю.
        - Не ушиблась? - спросил я, хотя это она оказалась сверху, приложившись локтем мне по животу.
        - Нет. Ты сам как?
        - Как космонавт.
        - Кузнецов, хватит болтать! - прикрикнул Якут, - упал, вставай и молчи. - Шафидуллин молодец, выиграл. Встаем по местам еще раз…
        Так потянулись наши рутинные тренировки после тренировок. Сказать, что они были сложные, ничего не сказать. Только с этими пнями, которые с каждым днем становились все тоньше, мы провозились две недели. Зато по истечении срока почти все молниеносно реагировали на появление и исчезновение предметов, на которые можно наступать.
        К удивлению многих, Азамат со своей компанией во время занятий начал бегать, а не отсиживаться в кустах. Он пыхтел, кряхтел, грозился развалиться на части, но от своего не отступал. Видимо, считал, что таким образом Якут позволит ему участвовать в соревнованиях. Однако учитель хранил скорбное молчание.
        Жизнь постепенно устаканилась, а дни начали считаться от понедельника до субботы. В воскресенье я звонил дяде Коле, стараясь расспрашивать его подробно обо всем, что происходит. Сам отвечал неохотно, потому что в душе не представлял, как должны тренироваться футболисты, а врать лишний раз не хотелось. В этот футбол мы даже начали играть со второкурсниками. Меня и компанию пригласил тот самый Филочкин, с которым мы вроде стали как приятели. И даже Куракин делал вид, что не замечает разночинца-уникума, что не могло не радовать.
        С Викой мы все играли в гляделки, иногда перебрасываясь парой незначительных фраз - на большее меня не хватало. Рамиль подшучивал надо мной, но сам не мог и слова сказать Колокольцевой, подружке Тихоновой.
        Да и по предметам я подтянулся. Наконец-то догнал ребят по Руноведению, на Заклиналке был не последним учеником, а Геральдика и Мифология отлетали как от зубов. И даже вечерние разгрузки казались чем-то вроде приключения. Дядя Ваня часто рассказывал смешные истории из жизни школы или со времен работы в министерстве. Где бы, спрашивается, мы еще могли подобное услышать?
        Казалось, живи, учись, радуйся. Выпала возможность стать магом, причем на старте дали не самое маленькое количество силы. Однако огромной бочкой дегтя оказалась затянувшаяся конфронтация банника, интересы которого, к сожалению, представлял я, и домовых.
        Наше сожительство с Потапычем можно было сравнить с существованием разведенных, которые не могут съехать из квартиры из-за неимения денег. Мы старались не замечать друг друга. Мои комментарии банник игнорировал, его просьбы также оставались без ответа. О наличии «домашнего питомца» я тоже не мог рассказать учителям, потому что узнал благодаря Мишке, что подобное вообще-то запрещено. И дать добро может только директор. Но почему-то казалось, что в данном случае лично со мной разговор будет короткий.
        Я не представлял, что там Потапыч вытворяет с домовыми, раз нервы у тех стали тоньше конского волоса. Однако в этом банник явно был профи. После испорченной еды моя одежда стала появляться в шкафу в мятом виде. А в одно утро я обнаружил вчерашнюю грязную спортивную форму, лежащую без изменений. Она лишь оказалась сверху заботливо дополнена куском хозяйственного мыла. Что оказалось красноречивее любых слов. Теперь я обстирывал и отглаживал себя сам. И времени перестало хватать катастрофически.
        В один из вечеров, возвращаясь с разгрузки, мы обнаружили у дверей Мишку, сжимающего на груди книжку.
        - Ты чего не спишь? - спросил я. У самого глаза уже слипались.
        - Я знаю, как все разрешить, - с заговорщицким видом, сказал он.
        - Рамик, он знает, как все разрешить.
        - Отлично, - отозвался сосед, зевая, - давай тогда бегом к Якуту, объясни ему все, а то уже пырять эти продукты достало.
        - Я про него, - выпучил глаза Мишка в сторону двери.
        Мы с Рамилем прислушались. Кроме легкого храпа Байкова, никаких звуков не было.
        - Мишка, ты молодец, - хлопнул друга по спине Рамиль. - Я тоже считаю, что Диман не имеет никакого морального плана храпеть. Мы же не высыпаемся.
        - Я про него, - Мишка показал ладонью в область живота, видимо, обозначая рост. - Вот.
        Он сунул мне потрепанную толстенную книгу с размахрившимися углами. На обложке значилось «Быт и нравы славянских духов и разумных существ».
        Глава 17
        Две записки упали на парту почти одновременно. Учитель ничего не заметил - на скучной химии многие занимались своими делами. Но вот Зыбунина недовольно поморщилась. Я давно понял, она - это Мишка в юбке. Да и Максимов говорил, что частенько видит Катю в библиотеке. Я же, кроме всего прочего, не замечал возле нее других девчонок. Что свидетельствовало лишь об одном - друзей у Зыбуниной не было.
        «Надо пастроить лодку! Только я не умею» - гласило послание Рамиля. Ну, от него я ничего путного и не ждал. И нужно поработать с татарином над русским языком. Пока он не пАстроил еще каких-нибудь чудовищных конструкций. Спасибо, что НЕ раздельно написал.
        «У Петровича всяко есть охотничьи сапоги - он же шарится по болотам. Надо пробраться в его кабинет и позаимствовать их на время». Я чуть не поперхнулся. Это точно Байков написал, а не какой-нибудь камикадзе?
        С другой стороны, друзья видели, как тяжело мне приходится. Поэтому в отношении к баннику у всех возникло поразительное единодушие. И как только Мишка принес книжку, мы бросились разрабатывать план. И за неполный день накидали-таки его. Все упиралось только в один момент - мне надо стоять в пруду почти по пояс. А вода там далека от комфортной температуры. Путем недолгих соображений я пришел к выводу, что нужны высокие сапоги. Охотничьи, как у нас их называли. Я такие в гараже у наших соседей видел. Осталось всего ничего - найти их в школе.
        Друзья вопросительно глядели на меня, ожидая реакции. Один собрался строить лодку, спасибо, что не ковчег, другой заняться грабежом средь бела дня. Тоже мне викинг. Молодцы. Цвет магического мира, что и говорить. Я улыбнулся и отрицательно помотал головой.
        - Вы что опять затеяли? - спросила шепотом Зыбунина. Причем не с тем, чтобы наехать, а скорее с легкими нотками любопытства.
        - Почему мы должны опять что-то затевать?
        - Есть такие люди, шилозадые. Они даже если на месте пытаются усидеть, то получается не очень.
        - Я вообще не такой.
        Катя посмотрела на меня с каким-то скорбным выражением лица. Так глядят на смертельно больного или умственно отсталого. Хотя нет, скорее на умственно отсталого, который смертельно болен.
        - Так чего затеяли?
        - Да ничего особенного, говорю же.
        - Зыбунина, Кузнецов, - оживился лысенький учитель. - Вы что там устроили? Уже вычислили массовую долю вещества в полученном растворе?
        - Да, - ответила Катя, - десять целых два десятых процента.
        - Хм, да, верно, тогда идем дальше.
        Вот ведь голова. И поболтать успела, и задачку решить. Я задумался, а вдруг она действительно может чем-то помочь.
        - Сапоги охотничьи ищем.
        - Зачем? - зеленые глаза буквально прожгли меня насквозь.
        - Порыбачить хотели, - заерзал я на стуле, - да вот…
        - Не хочешь, не говори, - легко отступила Катя. - У меня есть болотники.
        - У тебя? - настала моя пора удивляться. - Откуда?
        - Максим, я ведьма. Потомственная, - зашептала она с таким тоном, будто мне приходилось объяснять очевидные вещи. - Мы с матерью с весны по осень разные травы собираем. Болотные в том числе. Ты даже не представляешь, куда приходится забираться. Вот и сюда их взяла. Вдруг пригодятся.
        - Ничего себе. Ну, это круто! Нет, не то, что вы с мамой по болотам бродите. Хотя и это тоже. В общем, сможешь мне одолжить сапоги? На денек всего.
        - Без проблем, - легко согласилась Катя.
        Спросил, а самому даже неудобно стало. Она и так мне частенько помогала. Про уроки я вообще молчу. Мои пятерки за контрольные по точным наукам - это исключительно заслуга Зыбуниной. Байков даже не думал, как мне помогает, когда предложил сесть с Катей. Но вот если бы не защита во время дуэли, магическую атаку Куракина я мог бы не перенести. А теперь еще и эти сапоги. Такое ощущение, что когда настанет пора отдавать долги, счет будет непомерно большим. С другой стороны, мне правда чертовски нужны были сапоги. Поэтому я почти смирился с этим. Лишь чиркнул записку друзьям, потому что они не собирались останавливаться в мозговом штурме - ни Байков, ни Рамиль химию не любили…
        - Я бы на Зыбуниной женился, - ответственно заявил Мишка, стоя после уроков в коридоре флигеля. - Она уже сейчас проявляет признаки сильной ведьмы. И их ковен очень уважают в стране.
        - Брак по расчету? - хмыкнул Байков. - Рассуждаешь, как благородный.
        - Она же страшная, - скривился Рамиль.
        - Ничего она не страшная, - неожиданно для себя возмутился я. - Нормальная. Даже симпатичная.
        - Я не в том плане. Бывает, посмотрит так, что душа в пятки уходит. Прям как… Карловна.
        - Это да, - согласился я. Выражение «стрелять глазами» Катя воспринимала по-своему.
        - Держи, - появилась в дверях Зыбунина. Я успел заметить, что живет она только с одной девчонкой, если судить по кровати. Откуда, интересно, такие привилегии?
        - Спасибо, - бережно взял я болотники темно-зеленого цвета.
        - Так где рыбачить будете?
        - На Смородинке.
        - У пруда.
        Рамиль с Мишкой ответили почти одновременно. Обжигающие зеленые глаза Кати сверкнули улыбкой, однако она с самым серьезным видом пожелала удачи. И мы отправились наружу.
        - Хоть бы врали одинаково, - буркнул я.
        - Так я не врал, - пожал плечами Мишка, - надо говорить правду, когда от тебя ждут лжи. Я этим постоянно пользуюсь. Мы же к пруду?
        Я кивнул, прибавив ходу. Нужно успеть до тренировок. Притом стопроцентной уверенности в задумке не было. Нет, про банника Мишка нашел очень крутую книгу. И расписано все оказалось здорово. Оставалось выяснить, будет ли это работать? Вдруг Потапыч данной книги не читал и не знал, что банники должны вести себя именно так.
        Пруд, расположенный вдали от всех построек, теперь обезлюдел полностью. Раньше, несмотря на прохладную погоду, сюда еще бегали парочки старшекурсников, игнорируя школьные запреты. Вот только пару недель назад разразился бурный скандал. Ученика выпускного класса застукали с девчонкой с башни артефакторов. Никто ничего не знал, но по школе поползли слухи, что у них все было. И именно подобная новость огорчила Байкова больше всего. И не потому что он завидовал тому пацану.
        По его словам, до того момента, как мы научимся пользоваться силой, мы для нее всего лишь грубые необожженные сосуды из глины. И половые отношения для неокрепших в магии учеников - самое вредное, что можно придумать. В данном случае сила просто отворачивается от тебя, какими бы хорошими не были задатки на ее развитие ранее.
        Хотя, конечно, в битве гормонов против возможности стать крутым магом, часто побеждали первые. Вот и парочку взяли тепленькими. Обоих выперли без лишних разговоров. А за благородной явился лично отец. Его крик слышала вся школа. Он ругал ее не за сам факт произошедшего процесса, а именно за окончание карьеры мага. По словам Байкова, вряд ли эта девчонка когда-нибудь экзамены на поденщика сдаст. Попросту силенок не хватит.
        Так или иначе, но пруд теперь опустел. Не шуршали кусты на его берегах. Не шушукались при виде подошедших парочки. Не бегал в сумерках обозленный Козлович, пытаясь разогнать всех по флигелям и башням. И это нам было только на руку.
        - Знаете, что мы не предусмотрели? - спросил я, скидывая школьную обувь.
        - Что у Зыбуниной другой размер ноги, - понял Байков.
        - Че, совсем не лезет? - поинтересовался Рамиль. - Давай мы тебя на спину положим и по пяткам бить будем.
        - Себе бей. Тебе лишь бы чего-нибудь сломать или ударить, - мрачно отозвался я. - Вроде натянул еле-еле, но идти, похоже, придется на носках.
        - А по мне, пусть бы Потапыч навел шороху в этом курятнике, - пожал плечами Рамик. - Чтобы они тебе не то что соль боялись положить, а самые сладкие куски подавали.
        - Один банник против всех домовых в школе? - покачал головой Байков. - Если дойдет до открытого противостояния, то я Потапычу не завидую. Да и огребет не только он, но и Макс.
        - И не забывайте, что про банника никто не должен знать, - сказал я.
        - А чего домовые сами не нажаловались тому же Козловичу? - спросил Мишка.
        - Петр говорил, что не по-людски это, не по их понятиям.
        - Гребаные ауешники, - буркнул Рамиль.
        - Ладно, хватит болтать. Надо дело делать.
        Друзья заняли места в зрительным зале согласно купленным билетам. То есть устроились на берегу, глядя, как я пробираюсь к центру пруда. Хотя хватило и метров десяти, чтобы вода стала выше колен. Достаточная глубина для задуманного плана.
        - Дом открываю, тебя призываю, дверь - дверями, петли - петлями, ключи - ключами, банник, что клятвой связан, ко мне привязан, явись.
        Это надо было сделать хотя бы для того, чтобы увидеть растерянное лицо Потапыча перед тем, как он плюхнулся в холодную воду пруда. Температуру я не мерил, но что-то подсказывало, что для банников она не совсем комфортна. Согласно прочитанной книжке, эти недруги домовых страсть как не любили холод. Оттого желание Потапыча держать в нашей комнате температуру близкую к инкубаторной.
        Банник оказался немножко пьян. Я не знаю, где, несмотря на «дружбу» с домовыми, он доставал выпивку, однако в последнее время старичок частенько был навеселе. Правда, не сказать, чтобы я сильно из-за этого переживал. Потапыч практически всегда отсутствовал, возвращаясь лишь под утро - довольный и взъерошенный, как кот.
        Сейчас весь хмель слетел с банника, как вода с гуся. Он хватал ртом воздух, беспорядочно махал руками, бешено вращал глазами. В общем, пытался намекать, что купание в это время года и в данном пруду ему не очень нравится. Хватило Потапыча секунды на три, после чего он благополучно исчез.
        Это мы тоже предугадали. Домовые, ровно как банники, клетники, жировики и злыдни неплохо владели пространственной магией. И даже могли перемещаться на расстоянии. Правда, тут в дело вступали условности в виде того, что им нельзя далеко отлучаться от собственного дома, хозяина и прочее, прочее. Однако переместиться из пруда к месту своего жительства Потапыч мог. Я даже представил, как он сейчас обтекает, во всех смыслах, посреди комнаты. Ладно, продолжим.
        - Дом открываю, тебя призыва…
        В следующий раз, когда банник окунулся в мутную и студеную воду пруда, выглядел он откровенно злым. Глаза недобро сверкали огнем. Наверное, тем самым, которым и пылал Горелый хутор, однако сделать он ничего не мог. Банник не злыдень, как бы нам это не казалось - не пакостит тому, у кого живет не может. В открытую вреда мне совершить не способен, как и я ему. А небольшие водные процедуры - так кто ж знал, что у меня хватит ума забраться в холодную воду и звать Потапыча призывом, о котором он позабыл упомянуть.
        Ну, и самое главное в нашем соглашении, которое мы скрепили рукопожатием - банник должен был приходить по моему зову, чего бы ему это не стоило. А в данный момент подобное стоило мокрых штанов, рубахи, бороды и модной прически «зализанный стайл с элементами травы в волосах».
        - Дом открываю, тебя призываю…
        Банник оказался упрямый. Он скрипел зубами, сверкал глазами, но упорно пытался ускользнуть. Собственно, минусов в этом было всего лишь два. Первый - мы могли таки опоздать на тренировку. Второй - благодаря Потапычу в ближайшее время пруд может переместиться в мою комнату. Впрочем, все мои опасения оказались беспочвенными. После шестого призыва банник исчез, но тут же появился на берегу, неподалеку от друзей. Окинул их злобными взглядом, будто понимая, что сам бы я до подобной пакости не додумался, но на контакт пошел.
        - Что хочешь?
        - Договориться.
        - Домовые? - Потапыч источал злость.
        - В том числе. Ну, и твое поведение.
        - Говори.
        - Никаких контактов и конфликтов с домовыми, пьянок и температурных издевательств.
        - Ты, паря выходи, выходи. Толковать неспешно надо…
        Торговался Потапыч так, словно у него осталась последняя сотка до понедельника. Напирал на сложившиеся традиции в отношениях между домовыми и банниками, на разный культурный уровень (где слов-то таких понабрался?), на саму природу. В общем, извивался, как уж на сковородке. Я, честно сказать, не видел, как ведут себя жареные ужи, поговорку еще от матери слышал. Однако что-то мне подсказывало, что если бы они умели разговаривать, то в данном случае тоже болтали бы о разном культурном уровне и сложившихся традициях.
        Я несколько раз вставал и всем своим видом показывал, что уже направляюсь в сторону пруда. Потапыч вскакивал следом, бежал по берегу и кричал об уступках. Однако стоило мне сесть обратно за стол переговоров, как все начиналось с самого начала. Банник был тертый калач. И понимал, что просто так уступать мне нельзя.
        В итоге мы сошлись на следующем - он отстает от домовых, стараясь с ними не пересекаться, выпивать, курить «всякое» (что бы это ни значило) будет только по праздникам, а держать температуру в избе станет комфортную для человека. Я же не пытаюсь больше купать его, морозить и издеваться подобным образом. Мы вновь ударили по рукам. Правда, ощущение триумфа подпортило замечание Байкова.
        - Почему мне думается, что еще ничего не закончено?
        - Почему не закончено? - удивился Рамиль. - Слышал же, он со всем согласился.
        - Надо знать банников. У наших соседей был один. Никак избавиться от него не могли. Вроде не перечит, а все равно все по-своему делает. Характер у них непростой. И я сомневаюсь, что Потапыч так легко все это воспримет.
        - Очень здорово ты соображаешь, когда все случилось, - отозвался я. - Такой молодец, прям вчера приходи. Вы чего стоите, снимайте уже эти сапоги, у меня ноги онемели.
        Обратно мы не бежали - летели. Не хватало еще опоздать на тренировку, когда тебя могут в любой момент прицепить к компании Азамата. Вот тогда уж плакали сами состязания. Вместе с тем, несмотря на сложность подготовки, мне казалось, что мы учимся чему-то новому. А это тоже само по себе было довольно интересно. Якут бы просто не дал бы то, что было нам не нужно.
        Однако вбежав во флигель, первое, с чем мы столкнулись - столпотворение в середине коридора. Обычно там висела небольшая доска, по цвету сливаясь со стеной. На ней прикрепляли всю информацию, которая была нужна первому курсу. Часы работы библиотеки, расписание занятий, дополнительные тренировки и т. д.
        И сейчас там явно появились какие-то новые сведения, которые все старались разузнать. Да еще как. Разночинцы толкались рядом с благородными, не выказывая никакого уважения. А те даже не обращали на подобное внимания, сами стараясь распихать прочих локтями.
        - Машка, ты видела с кем будешь?
        - С кем?
        - С Тусупбаевым!
        - Ну капец. А ты с кем?
        - Измайлова и Смирнов.
        - Повезло!
        Мы безуспешно потолкались среди остальных, но не особо преуспев, побежали переодеваться. Как я и предполагал, по полу растекалась огромная лужа. Потапыч естественно не счел нужным ее вытирать. А домовые еще не поняли, что перемирие объявлено, и в нашей комнате можно и нужно убираться… Как им, кстати, это все рассказать? Сходить вечерком, что ли, после разгрузки?
        В любом случае, мы быстро переоделись, решив разобраться с лужей попозже. Выскочили в коридор, где толпа уже почти полностью рассосалась, и увидели переодевшегося Мишку у доски объявлений, призывно машущего руками.
        - Смотрите что, - только и сказал он.
        «Вниманию первым и вторым курсам. На следующей неделе состоятся состязания для определения стипендиатов по боевой подготовке. Напоминаем, что данные соревнования могут угрожать вашей жизни. Поэтому, если вы сомневаетесь, то можете отказаться от участия. День для состязаний второго курса - ближайшая суббота. День для состязаний первого курса - ближайшее воскресенье…».
        Я пропустил всю информацию для второкурсников. Ее можно почитать попозже, для расширения кругозора. В любом случае, сейчас вот-вот начнется тренировка, а ты потом объясняй Якуту, что читал про состязании второкурсников. Тем более, имелась информация про нас. Вот она оказалась любопытнее.
        «Условием состязаний для первого курса будет схватка или любое другое взаимодействие с целью одержать победу над магическим неразумным животным или птицей. По причине слабой магической и боевой подготовки учащиеся будут разделены на команды, состоящие по одному человеку из каждого клуба. Команды, одержавшие верх, получат стипендии по боевой подготовке на весь нынешний учебный год».
        А далее шел список команд, в каждой по три человека. Один из мушкетного, другой из фехтовального, последний из атлетического клуба. Больше всего повезло (или нет) Мишке, который оказался в связке с Байковым и еще одним благородным. Рамилю достался Зайцев и Зыбунина. А мне…
        - Офигеть, - присвистнул Рамик, искоса поглядывая на меня.
        - Не самая приятная компания, - признался Байков. - Как думаешь, это подстроено Куракиным?
        - Так его же тут нет, - пожал плечами я, указывая на список. - Но если честно, команда у меня действительно на загляденье.
        Глава 18
        Всю оставшуюся неделю я ловил недобрые взгляды высокородных. Будто это мне лично пришло в голову составлять команды таким коварным образом. Что до остальных - то вся учеба, да и прочая жизнь в школе отошла на второй план. О соревнованиях болтали даже с учителями, которые явно что-то знали и своими недомолвками лишь подогревали общий интерес.
        Конечно, многие пытались задавать наводящие вопросы Якуту. Но с таким же успехом можно было договариваться с камнями, которые мы перекидывали друг другу (придумал же новое упражнение). Учитель лишь сказал, что нас ждет состязание с магическим животным, которое известно всем. Хоть что-то.
        Из этого выходило, что сражаться мы станем с тем, кого проходили на уроках Петровича. Вся засада состояла в том, что как только сообщили о соревнованиях, так нашего странного учителя стали ставить каждый день. Иногда по два урока. В связи с чем количество существ и птиц начало увеличиваться в разы.
        - Может, грифон? - копался в записях Рамиль.
        - Слишком опасный. Упоминал его Петрович вскользь, - покачал головой Байков. - Да и в наших краях не водится.
        - Болотники подходят, вот только не будут же ради этого создавать болото, - сказал я.
        - Не вариант, - отмел мою версию Мишка, - болотники разумные существа, пусть и мерзкие. Нам же нужно животное. Или птица.
        - Волколаки? - не унимался Рамиль.
        - Подходят, к сожалению, - поежился я. - Что там по ним?
        - В два раза превосходят обычных волков по размеру, - не читал, а рассказывал по памяти Мишка, - уязвимы к огню, серебру, желтой саране. Это цветы такие.
        - Кто к нам с волколаками придет, тот по букету и получит, - хмыкнул Рамиль.
        Мы опять начали спорить на предмет лучше или хуже, чтобы попалось именно это животное. И, собственно, где достать желтую сарану и серебро. Про огонь чуть полегче - Байков умел создавать слабое пламя, хоть и был инициирован стихией, как маг воды. Причем, по его словам, практически сразу, после обретения силы. То есть не так давно. Все-таки у благородных действительно имелись свои козыри.
        Если честно, я уже был готов отказаться от участия в соревнованиях. Ну какой нафиг мне волколак? Откровенно говоря, большинство из учеников не были готовы к открытому столкновению с опасными тварями. Я в том числе. Плюс, надо учитывать, кто у меня в команде. Да и приписка «могут угрожать вашей жизни» не внушала уверенности. Кто запретит высокородным «помочь» животному меня загрызть? Я вспомнил, как Куракин обманул нас с Рамилем и еще раз сопоставил распределение. Случайность? Хорошо, если так.
        Пока я терзался в сомнениях, опасным хищником на мягких лапах подкралась суббота. Уроков нам поставили всего три, одним из которых была Мифология Петровича, поэтому к полудню мы стояли на той самой расчищенной площадке, где случилась моя с Куракиным дуэль. Второй курс был поделен на три шеренги, по соотнесенности к клубам, в которых они занимались. Я сразу отметил легкую несправедливость. Часть второкурсников была вооружена различными старинными пистолетами (на один-два выстрела) и более современными револьверами, другая шпагами и небольшими мечами, а последняя группа, во главе с Филочкиным Артемом, ушами от дохлого осла. То есть кроме натренированных ног, дыхалки и выносливости клуб им ничего не выделил. Все равны, но некоторые равнее.
        Куратор второго курса, пузатый дядька с кудрявыми рыжими волосами и носом картошкой, еще раз объяснил правила. По три человека заходят в лес, чтобы принести зачарованное кольцо. На пути состязающихся будут встречаться различные преграды (на этих словах он прокашлялся и как-то зловеще улыбнулся, маньяк чертов). При этом, каждый сам за себя, со всеми вытекающими. Кто первый принесет кольцо, тот и Фродо. В смысле, выиграл.
        По условному сигналу ученики бросились в чащу. Причем Артем двигался намного быстрее и увереннее, чем его соперники. Вот что тренировки с Якутом делают. Как только вся тройка скрылась в лесу, настали минуты томительного ожидания. По десятибальной оценке зрелищности, где один - рыбалка на берегу лужи, а десять - финал чемпионата мира по футболу, эти состязания максимум дотягивали до двойки. Но все заиграло другими красками, когда лес далеко впереди осветился россыпью заклинаний. Затрещали от порывов ветра деревья, застонала земля, а чуть позже прогремели выстрелы пистолета.
        Рыжеволосый учитель улыбался все шире, явно предвкушая встречу своих подопечных с теми самыми «преградами». Но когда на площадку из леса вынырнул Филочкин, его лицо приобрело скорбное выражение. Будто вместо шикарной отбивной в дорогом ресторане, куратору принесли подошву от ботинка. Ага, еще один поклонник благородных.
        Последние, кстати, явились чуть позже. Девчонка с пистолем выглядела вполне нормально, хотя глаза и выражали крайнюю степень офигевания. А вот рука представителя фехтовального клуба оказалась окровавлена почти по локоть. Да и меч куда-то пропал. Видимо, его пришлось принести в жертву тем самым преградам. Или прочим духам леса.
        Раненого тут же отправили в походную медицинскую палатку, а тем временем настал черед следующей тройки. Я же подошел к Артему, чтобы поздравить того с победой, а заодно и узнать некоторые подробности прохождения испытания.
        - В самом начале обычные магические ловушки, - рассказывал он своим друзьям, - прощупал их Глазом. Потом парочка бесов, но их просто обошел. Ну а в конце алконост. Это самое жесткое. В голове зашумело, мысли стали путаться, еле устоял.
        - А как алконост выглядит? - спросил один из товарищей.
        - Это вроде птица, только у нее лицо человеческое и… - Филочкин покраснел и руками недвусмысленно показал женские округлости, - а голос приятный-приятный. Если бы не концентрация, которой Филл учил, то не прошел бы.
        Ага, Филл - это значит, Якут. Бесы - маленькие рогатые духи, вроде домовых. Только со знаком минус. Вредные, коварные и неплохо владеющие силой. А вот кто такой алконост, я в душе не представлял. Этого мы с Петровичем еще не проходили.
        Однако последующие участники заверяли, что бесов там не было, а вот злыдней, их сводных братьев, хоть отбавляй. И вместо алконоста оказался берендей, с виду неотличимый от медведя, только намного умнее и опаснее. Следующая партия клялась, что столкнулась с ичетчиками, а кольцо охраняла вултанка, огромная птица вместо перьев у которой оказалась древесная кора.
        И чем дальше заходило дело, тем больше возвращалось обратно раненых. Одного мальчишку и вовсе принес Якут, что меня чуток приободрило. Значит, учитель все-таки наблюдает за испытанием. Правда, вид пацана свидетельствовал о том, что Якут лишь не позволил ему умереть. А насладиться состязанием в полной мере ученик успел.
        Две партии вернулись и вовсе без колец, последняя не смогла прийти обратно самостоятельно. Другими словами, суббота наглядно продемонстрировала, что никто церемониться с учениками не будет. После такого ряд первокурсников отказались от участия в завтрашнем состязании и команды вновь перетасовали. Благо, наша четверка осталась без изменений, хотя Мишка сомневался все больше. И, думаю, если не связка с Байковым, он бы точно отказался. Собственно, не сказать, чтобы и я был полностью уверен в необходимости прохождения состязаний. Однако вид хмурого Куракина свидетельствовал, что все идет не по его плану.
        Воскресное утро не предвещало ничего хорошего. Обычно веселящиеся по выходным ученики были тише воды. И все происходящее вокруг воспринималось как очередной дурной знак. Поднялся ветер и набежали тучи - сама природа против грядущих состязаний. Козлович серьезнее обычного - он явно что-то знает. Подали в столовой вкуснейшую творожную запеканку - домовые хотят порадовать нас перед смертью.
        - Похоже, дождь пойдет, - заметил Рамиль.
        Мы ничего не ответили. Было действительно мрачно. Из-за нависнувших туч создавалось впечатление позднего вечера, а никак не раннего утра. Промозглый ветер пытался пробраться под одежду, растрепать волосы, заставить глаза слезиться, но так было даже лучше. Он не создавал ощущения мнимой безопасности, держа нас в постоянном напряжении.
        Я окинул взглядом площадку. Народу жуть. Помимо учителей и любопытствующего второго курса, явился и третий. Неужели и они считали, что здесь может быть что-то интереснее, чем вчера?
        - Удачи, - шепнул Филочкин и подмигнул.
        Попытался улыбнуться в ответ, но мышцы лица не слушались, а сердце колотилось, будто забыв свой истинный ход. Моя «группа» стояла поодаль, не переговариваясь между собой и волнуясь явно не меньше.
        - Добрый день, господа учащиеся, - начал Козлович, - уже два месяца вы занимаетесь в ваших клубах. И теперь настало время проверить, чему же вас научили. Мы разбили первый курс на команды из трех человек, по одному из каждого клуба. Ваша цель - найти в лесу существо, охраняющее клад, который составляет три терновских золотых монеты, и принести их. Каким образом вы этого добьетесь, нас не интересует. Команда, выполнившая условия состязаний, получит стипендию. Начинаем. Первыми вызываются ученики Куракин, Самоходкин и Рашидов.
        Рашидов был из наших, из атлетического клуба. Самоходкин из фехтовального, хотя, насколько я знал, тоже безродный. Тупо успел записаться раньше остальных. Я же не без удовольствия смотрел на Куракина, лицо которого отражало всю гамму эмоций. Такое бывает, когда тебе везет с командой мечты.
        Тройка, не сговариваясь, двинулась в сторону леса. Никто не бежал - ограничения по времени не было, как и бонусов за скорость выполнения. Лес поглотил первых участников, а ветер, раскачивающий кроны деревьев, заглушил все остальные звуки. Тройка исчезла, будто ее и не было, заставляя нас маяться в мучительном ожидании. Мы не переговаривались и не шутили, пытаясь увидеть средь голых ветвей знакомые фигуры. Черт возьми, я сам желал, чтобы мой заклятый «друг» поскорее вернулся.
        И когда наконец первая команда выбралась обратно, стало понятно, что ничего хорошего в лесу ждать не придется. Рашидов и Куракин волокли истерзанного Самоходкина. Высокородный сам находился не в лучшем состоянии. Школьная форма разрезана в нескольких местах будто острым мечом, на лице кровавые полосы. Рашидов выглядел даже похуже, но горная кровь не давала ему показать собственную слабость.
        Только я подумал, что Куракину не чуждо благородство, раз он помог своей команде, тот сбросил раненого Самоходкина, и торопливо направился к медицинской палатке. Всеми жестами он давал понять, что именно им должны заняться в ближайшую очередь. Рашидова же окружили наши «атлеты», пытаясь выведать хоть что-то.
        - Да я даже понять ничего не успел. Просто вихрь какой-то поднялся. И кинжалы полетели со всех сторон.
        - Кинжалы? - не поверил Байков.
        - Во, смотри, - он продемонстрировал несколько порезов и небольшую колотую рану. - Высокородный колдовал и из револьвера своего палил, только без толку. Пришлось отступить.
        - Ревидин, Байков, Максимов, - тем временем громовым голосом, пытаясь заглушить ветер, вещал Козлович.
        Я успел хлопнуть Димона по плечу. Мишка и вовсе не реагировал на внешние раздражители, с головой уйдя в состязание. Ревидин вытащил старинный пистолет, явно фамильный, и вопросительно поглядел на Димку. Тот в ответ кивнул и вторая группа двинулась к лесу.
        Отсутствовали они минут десять. С другой стороны, вернулись на своих ногах. Еще издали я понял, что ничего не получилось. Ревидин прихрамывал, держа пистолет поперек. Димка шагал с каким-то отрешенным видом, а Мишка тяжело дышал, то и дело испуганно оглядываясь в сторону леса.
        - Вообще ничего не понял, - признался Байков. - Дошли до места. Там в середине ветки, палки, будто гнездо. Но тут поднялся ветер, потом странный звук. И оружие стало сыпаться со всех сторон. Не ножи, а что-то вроде коротких копий. Я смог отвести их ветром. Витя прошелся огнем, но безрезультатно.
        Мишка закивал, давая понять, что именно так все и было. А Козлович уже вызывал следующую тройку - Зыбунину, Зайцева и нашего Рамиля.
        Маленькая Катя смотрелась на фоне рослых пацанов немного комично. Но она с самым серьезным видом достала нечто вроде обреза и решительно направилась к голым деревьям, давая понять, что остальных ждать не будет. Рамиль засеменил следом, а Зайцев хмыкнул, но все же двинулся за своей командой, обнажив короткий меч.
        Отсутствовала группа Зыбуниной, я назвал ее именно так, чуть дольше Байковских. Зато вернулась не в пример эффектнее. Катя так же уверенно шла впереди, искоса зыркая на собравшихся изумрудами своих глаз, ребята плелись за ней. Остановив свой взгляд на мне, она на мгновение улыбнулась. И я понял - удалось. Зыбунина подошла к Козловичу, разжав кулак, и три золотых монеты упали на ладонь учителя. Куратор сразу же вернул ей одну, отдав столько же Зайцеву и Рамилю.
        - Я вообще не понял, че там произошло, - не мог успокоиться долговязый сосед. - Катюха сначала заклинания непонятные накладывала, а потом какую-то траву растерла и бросила вперед. Та так дымиться стала, что все дымом заволокло. Только он странный. С него не кашляешь и глаза не разъедает. Просто не видишь ничего. А потом она меня за руку взяла и вывела оттуда. И Зайцева тоже. Ну, мы и вернулись.
        - Везучий ты, Рамиль, - я даже немного позавидовал, - упал на хвост и получил стипендию. А с каких пор Зыбунина теперь Катюха?
        - Так, типа, совместные передряги сближают.
        - Терлецкая, Горленко, Кузнецов! - крикнул Козлович.
        Я спиной почувствовал ненавидящий взгляд Куракина. Зря злится, он бы все равно не попал в одну команду со своей невестой, они же оба из мушкетного клуба. Да и не просил я таких помощников. Лучше бы отправился с Зыбуниной или хотя бы с Байковым.
        Собственноручно починенная непробиваемая рубаха Потапыча постоянно сползала с правого плеча. Все-таки размерчик не мой. Но на нее возлагалась хоть какая-то надежда вернуться обратно невредимым.
        Терлецкая и Горленко вместе отправились к лесу, не обращая на меня никакого внимания. Ага, получается, они решили игнорировать безродного? Так будет даже лучше. Пойду следом, стану глядеть, слушать, анализировать. Вперед не полезу, нашли героя. Или это все-таки коварный план высокородных? Горленко не был замечен в активном издевательстве над разночинцами, с другой стороны, именно с подачи Терлецкой и состоялась та самая дуэль.
        - Максим, - окликнула меня Зыбунина, подбегая на ходу. - Это птица. Монеты лежат в гнезде. Это все, что я успела заметить.
        Я благодарно кивнул и поспешил за высокородными. Горленко достал богато украшенную саблю, хотя его бледный вид говорил, что бедняга лучше бы не вынимал ее из ножен. А совсем по-хорошему - сидел дома и пил горячий чай. У Терлецкой на поясе висел старинный короткий пистолет, видно, тоже из закромов семьи. Однако доставать она его не торопилась. Девушка лишь вытащила из-под одежды амулет с ярким лиловым камнем и мимоходом потерла массивный перстень на указательном пальце. Украшение ей не шло совершенно. Только чуть позже понял, какую роль они выполняют. Ее же отец заведовал боевыми артефактами.
        Парочку, бодро вышагивающую в сторону смертельно опасного животного, точнее птицы, как подсказала Зыбунина, удалось нагнать лишь в лесу. Я все прокручивал возможные варианты противника. Птиц мы прошли не так много. Только среди них не было никого, кто мог исчезать. Хм, а, может, я просто не туда думаю? Не исчезать, а быстро перемещаться? Тогда да, все сходится. И не ножи, и не копья это были, а лишь ее перья. Птица, обладающая невероятной магической силой. Способная накладывать короткие иллюзии и резать противников, как огонь сливочное масло. Убить такую совсем непросто. Именно поэтому Зыбунина прибегнула к хитрости, попросту похитив монеты из гнезда.
        - Какая у нас тактика? - спросил я, все-таки набравшись смелости.
        - У нас? - от возмущения Терлецкая даже остановилась. - Послушай ты…
        - Разночинец, - подсказал ей я.
        Высокородная сверкнула гневным взглядом, задохнувшись от злости. Да, тяжело обидеть того, кто не собирается обижаться. Извини, красавица.
        - Да, разночинец. Не путайся под ногами. Это все, что я могу тебе сказать о нашей тактике.
        - Даже если я скажу, что знаю, кто ждет нас там?
        Терлецкая замолчала, сердито буравя меня взглядом. Да и Горленко внимательно слушал, угрюмо и вместе с тем заинтересованно глядя на наглого безродного. Они, наверное, и хотели бы грубо обрубить меня, однако оба обратились в слух. И все выходило так, что эти двое действительно могли стать моей командой.
        Глава 19
        Лес замер подобно озорному мальчишке, играющему в прятки. Ветер, еще минуту назад гуляющий по верхушкам деревьев, убрался дальше, будто не хотел быть свидетелем очередной заварушки. Пахло сыростью и разложением, впрочем, это не удивительно. В легендах, которые иногда вписывались в наши учебники, немощных витара называли дьявольской птицей. Наверное потому, что хорошего от нее ждать не приходилось.
        Из-за того и двигались мы чрезвычайно медленно. Я бы сказал черепашьей поступью. Однако по-другому и быть не могло. Нам предстояло столкнуться с существом, чей слух был лучше нашего. А если учесть острые, как сталь, перья и способность создавать иллюзию (мне о таком только мечтать!), любая ошибка могла стать критической.
        Конечно, ни Светлана, ни Виктор (Терлецкая настаивала еще и на отчестве, но мы сошлись на полном имени) не поверили мне сразу. Пришлось долго рассказывать о своих догадках и сведениях, собранных от каждого из участников. Только тогда высокородная снизошла до официального включения меня в команду. И то с условием, что главной будет она. Да, пожалуйста. У меня цель не показать, кто тут папа, а лишь забрать монеты и получить стипендию.
        С каждым шагом напряжение нарастало. Меня колотило от страха перед неведомым и от приближающегося боя. И вместе с этим я чувствовал, как копится внутри сила, готовая выплеснуться. Дай лишь повод. Что там говорил Якут про злость? Шах и мат. Получается, я могу использовать свои запасы силы разными эмоциями. Главное, чтобы они были невероятно сильными.
        Несмотря на мою крайнюю степень возбуждения, первой не выдержала именно Терлецкая. Она замерла у очередного дерева, давая нам знак остановиться, и шепотом произнесла.
        - Волной проверю, долго ли еще.
        Горленко согласно кивнул, мол, хорошая идея. Я ничего не ответил. Меня так во дворе научили. Не понимаешь, что происходит - молчи. Повезет, за умного прокатишь.
        Света вытянула руки, и я еле увидел, как от нее шарашит энергия, расходясь в разные стороны. Это действительно было похоже на волну, только на взрывную. И очень слабую, едва заметную.
        - Дальше, метрах в сорока, - Терлецкая даже глаза закрыла, будто всматриваясь. - Сидит на ветке, невысоко. Не такой уж этот витар и большой.
        Я хмыкнул, дело не в размере, а в умении перемещаться по лесу, если можно так выразиться. К тому же птица способна вплетать иллюзии в мир вокруг себя и здорово обманывать сознание.
        - И что будем делать? - спросил я.
        - Как что? Поймаем и притащим Козловичу. Я должна всем показать, чего стоит род Терлецких. Да и Горленко знают себе цену. Так, Витя?
        Бедный высокородный (мне даже начало казаться, что он совсем неплохой парень) не нашелся, что ответить. Зато вместо него это прекрасно сделал я.
        - Тот, кто знает себе цену, не раз ее называл. Может, провернуть все без лишних глупостей и пышных слов? По-тихому.
        - Знай свое место, разночинец! - сверкнула гневом Терлецкая.
        Все-таки я ошибался на ее счет. Думал, что она красивая, но скучная кукла, которую ничего в жизни не интересует. Но как только возникла ситуация, задевшая нерв Терлецкой, так она сразу же «проснулась». И превратилась в фурию. Не совсем адекватную, эмоционально неуравновешенную, даже скорее психически ненормальную девушку. Но что более странно, хоть Света и немного бесила меня, в то же самое время очень нравилась. Может сумасшествие заразно и способно передаваться от Терлецкой воздушно-капельным путем?
        - Ладно, ладно, буду на подхвате, Ваше Величество, - сдался я.
        Пока стукнутая свалившейся короной девочка-Света рассказывала испуганному мальчику-Вите, как они станут побеждать витара, я быстро определил для себя другую стратегию. Пусть эта сладкая парочка воюет с птицей. Мне надо будет под общий шумок пробраться к гнезду и похитить монеты. Всего и делов-то.
        Наконец высокородные разрешили все вопросы и направились к конечной цели нашего путешествия. Терлецкая впереди, Горленко за ней, я же стал забирать вправо, чтобы еще больше удалиться от боевой группы. Потому что примерно представлял, что скоро должно произойти. И витар не заставил себя ждать.
        Уже на подходе нас застиг сильный ветер, поднявший в воздух кучу листвы и мелкого хвороста. Пришлось замедлиться и прикрывать лицо, чтобы не пораниться. Но в какое-то мгновение, среди застывших голых деревьев, я увидел Его.
        Витар оказался не сильно крупным, всего раза в два больше самого жирного ворона. И цвета он был такого же. Черный, как антрацит в растекающейся ночью смоле. Широкий мощный клюв точно выкован из вороненой стали. Единственная пестрота, в виде легкой позолоты, заключалась в оперении на ногах. Сам же витар оказался скрюченным, словно что-то рассматривающем на осеннем лесном ковре.
        Блеснули черным глянцем крылья, птица спикировала и пропала из виду. Зато сразу застучали о деревья десятки маленьких стальных спиц-перьев, которыми витар щедро одарил незваных гостей. Мне повезло, я выбрал правильную стратегию держаться подальше от аристократов. А вот горячим головам досталось по полной.
        Несколько перьев, которых я и заметить не успел (наверное, всему виной иллюзия) попали в Терлецкую. Правда, без особого вреда. При каждом возможном ранении лишь желтым отблеском вспыхивал амулет на ее груди. Весьма неплохой груди, кстати. Я даже потряс головой, чтобы в нее вернулись нормальные, адекватные сложившейся ситуации, мысли.
        Сам же витар пропал. Точнее я понимал, что он где-то там, на расчищенной площадке за деревьями. Но преобразованная сила птицы уже ткала шелка иллюзий и мне предстала лишь безжизненная опушка. К тому же значительно усилился ветер. На уроках Петрович нам ничего не упоминал о взаимодействиях витара с этой стихией. Да уж, что и говорить, неприятный сюрприз.
        Терлецкая кричала что-то своему товарищу. Причем долго, надрывно, уже почти ругаясь. И только спустя какое-то время Виктор воздел дрожащие руки вверх, будто прося помощи у неведомого божества. Шутки шутками, но то ему ответило. Растянувшиеся по всему небу тучи разродились мелкими каплями дождя, крохотными прозрачными бусинами обрушившимися на холодный лес.
        И тут я отдал должное Терлецкой. Да, пусть она была высокоуровневая, то есть высокородная стерва, но соображала неплохо. И план разработала недурный. Пелена воды обняла каждый предмет на опушке - камни, деревья, сломанные ветки, замершего в воздухе витара.
        Птица еще не осознала, что обнаружена, а Светка уже повернула камень на кольце и едва успела вытянуть руку, как широкая струя пламени направилась к обидчику со стальными перьями. Пар окутал опушку, пытаясь скрыть общую картину сражения. Однако я заметил, что огненная атака не увенчалась успехом. Витар быстро работал крыльями, порывами ветра сбивая огонь. Не забывая при этом угощать обидчиков метко оброненными перьями.
        И если Терлецкая не обращала внимания на такую мелочь - амулет продолжал оберегать ее, то Горленко спрятался за дерево, обхватив руками колени. Мне почему-то подумалось, что на него вряд ли можно рассчитывать. Но Света обладала редким даром убеждения. Не знаю, что она кричала, ветер доносил лишь часть слов, что-то про отца, презрение и прочее. Однако парень быстро мобилизовался, вскочил на ноги, и я буквально почувствовал силу, исходящую от него. А он неплох. Хорошо концентрируется, проворно извлекает энергию. Скажу больше, Горленко намного лучше меня. Впрочем, подобное замечание уместно было и для Терлецкой. Они аристократы и знакомы с магией с детства.
        Я не знал заклинания, которое Витя накладывал. Это явно что-то из высшей магии, если можно так выразиться. Оно отняло у него почти все силы. Дождик, который парень вызвал ранее, даже перестал капать. А перед витаром материализовалось нечто вроде глаза. Мутного, едва различимого. Видимо, заклинание далось Горленко чрезвычайно непросто, потому что в процессе его создания, ноги высокородного подкосились и бедняга рухнул.
        Терлецкая что-то прокричала ему, вряд ли слова утешения, и стала наступать на офигевшую от такой наглости птицу. Она атаковала витара короткими заклинаниями, которые рассекали воздух длинными лучами. Однако крылатой защитнице монет они принесли лишь временное неудобство. Вдобавок, как только дождь закончился, витар вновь растворился в воздухе, осыпав Свету новой порцией перьев. И этой контратаки амулет девушки уже не выдержал.
        Минерал рассыпался на части, оставив висеть на шее лишь цепочку. Не знаю, плохо ли это, однако Терлецкую такое положение дел не обрадовало. Она коротко вскрикнула и бросилась обратно за деревья, преследуемая ветром и крошечными шариками, впивающимися в кору. Ага, вот и иллюзия снова заработала.
        Я же решил, что пока аристократы с переменным успехом сражаются с витаром, самая пора заняться основным видом деятельности - украсть монеты. За время непродолжительной битвы мне удалось обогнуть опушку, выйдя с противоположной стороны. Короткий забег, и вот я уже возле гнезда. Не самого изящного, но слепленного по последнему писку витарской моды - коряво, с торчащими ветками и парой крохотных черных яиц внутри. Так вот чего птица злая такая. Она не монеты наши защищает, а своих птенцов.
        Вытащить будущую стипендию было той еще задачей. Пару монет я извлек легко, но вот последняя свалилась вниз и застряла между прутьями. Пришлось несколько раз повернуть руку, чтобы подцепить ее ногтями. Однако вместе с успехом возникла новая неприятность. Когда я уже поднимал монету, то случайно задел большим пальцем одно из яиц. И тут же услышал встревоженный клекот. Ветер сменил направление, а из пустоты стали сыпаться колючие крупные снежинки. Чертова иллюзия, хотя бы действительно показывало, что это.
        Все что я успел сделать, лишь прикрыть голову локтями, а рубаха Потапыча откровенно спасла меня. В смысле, от порезов и проколов. Больно от перьев стало так же, словно магической одежды не было. Синяки однозначно будут. Только, чтобы это завтра наступило, надо отсюда выбраться. Собственно, с подобным проще всего. Я вскочил на ноги, все еще закрывая голову с шеей, и бешеной свиньей ломанулся прочь.
        Несколько перьев попало в район икр, но ранения не были сильными. Я даже хода не сбавил. А меньше чем через полминуты преследование прекратилось. Витар не мог оставить свое гнездо, тем более, когда рядом с ним были два человека. Мне же подобное оказалось только на руку.
        Теперь можно возвращаться к Козловичу. Я ничем не обязан этим высокородным выскочкам. Да и команды у нас не получилась. Терлецкая же главная, решила сражаться со всем вытекающими. По уму выходило правильно, но душа противно ныла. Позади послышался матерный крик девушки, видимо, высокородные больше похожи на обычных людей, чем я думал, раздались выстрелы пистолета, а следом я почувствовал несколько всплесков энергии.
        Света отбивалась из последних сил. Она не могла не заметить, что я выкрал монеты. Тогда почему не отступает? Неужели не может бросить Горленко? Они так близки? Вряд ли, конечно. Однако ноги сами несли меня к «товарищам» по команде, хотя и в обход зловещей поляны.
        Терлецкой приходилось откровенно хреново. Она крутилась вокруг дерева, пытаясь увернуться от падающих острых перьев, а витар явно избрал ее своей жертвой, игнорируя Горленко. Знал, гад, кто тут еще представляет опасность. Хотя, судя по яйцам в гнезде, все же гадина. Эмоции внутри меня трудно было назвать злостью. Скорее я оказался возбужден, взбудоражен, обострен, как оголившийся нерв. Оттого даже не задумывался над собственными действиями, а просто делал. Эмоции работали безотказно, вне зависимости от того, какими были.
        Множество обломанных сучьев и мелких камней, повинуясь моей воле, образовали вокруг Терлецкой нечто вроде щита. Витар гневно заклекотал и осыпал меня перьями. Того и гляди, к ночи эта птичка станет совсем лысой. Я схватился за рассеченное ухо и приземлился рядом со Светой. Щит на мгновение разошелся, желая укрыть своего создателя и снова сомкнулся над нами. Надо же, я даже не пытался им управлять, все происходило на автомате.
        - Маг земли, - с какой-то странной интонацией посмотрела на меня Терлецкая.
        В двух словах, которые она произнесла, послышалась благодарность за то, что я вернулся. Искренняя, неподдельная. Видимо, гордость не позволяла ей открыто говорить об этом, однако взгляд оказался красноречивее всех слов. И мне почему-то вдруг стало неудобно. Словно я нарочно устроил, чтобы все обернулось именно так.
        - Что будем делать, Максим? - впервые назвала она меня по имени.
        Перья стучали по импровизированному щиту, как дождь по крыше машины. Вся иерархия в нашей команде вдруг разрушилась, а, может, напротив, наконец приняла правильные очертания. Я же чувствовал, как сила стремительно утекает из меня. Нет, пару минут мы еще так просидим, а что дальше?
        Мой взгляд упал на влажную, после легкого дождика Горленко, землю. И решение пришло само собой. Осталось лишь всего ничего, придумать, как сбить витара.
        - К какой стихии относишься? - спросил я Терлецкую.
        - Я неиницирована, - обескуражила меня высокородная.
        - Нам надо, что витар оказался на земле.
        - Это как раз нетрудно, только что даст?
        - Неважно.
        Света не стала спорить и выяснять подробности, лишь повернула голову Горленко, который замер в метрах пяти от нас. Тот прижался к стволу дерева и старался не шевелиться, часто дыша и бешено вращая глазами.
        - Витя! Витя! Нам нужен дождь. Хотя бы на несколько секунд.
        - Я… Я не могу больше.
        - Витя, честь фамилии, - со сталью в голосе обратилась к товарищу Света. - Подумай об отце.
        Мне казалось, что пацан сейчас разрыдается. Он уже даже стал шмыгать носом. Но вдруг поднял руки, а глаза на мгновение окрасились в серый цвет. Цвет неба, полного туч и влаги.
        Дождь пошел. Сильнее прежнего, роняя крупные капли на ветреный лес. И тогда Терлецкая вытащила хворостину подлиннее из щита и перекатилась в сторону. Прут в ее руке стал удивительно мягкий и продолжал стремительно увеличиваться в размерах. Всего каких-то пара секунд и Света уже держала самый настоящий кнут. И это явно не морок, заклинание вполне рабочее. Блин, хочу, хочу, хочу!
        Не знаю, чему там учат высокородных, но Терлецкой явно не следовало класть палец в рот и давать в руки кнут. Всего одним ударом она прибила несчастную птицу к земле. Витар, правда, сознание не потерял. И уже собирался подняться на лапы и вспорхнуть обратно, одарив Свету перьями. Однако я сбросил щит, чтобы он больше не тратил сил и применил очередное заклинание земли.
        Сказать по правде, я не знал, как оно называется. Да и называлось ли? Наверное да. Я его охарактеризовал как Зыбучие пески или Грязевые ванны. По структуре оно было довольно простым. Земля под витаром сначала изменилась, насытившись кислородом, расступилась и погребла птицу до самых перьев на ногах. Простите, это все, что я знал о зыбучих песках. Хорошо, что и подобного хватило. А следом все застыло, подобно цементу. Красиво и изящно. Я даже сам себя мысленно похвалил. Птичка оказалась в клетке.
        - Как долго? - спросила Терлецкая, но я ее прекрасно понял.
        - Меньше минуты. Я еще слабо контролирую выброс силы.
        - Витя, твою же за ногу, давай быстрее вставай, - бросилась она к Горленко, подхватив того за руку. - Максим, не доводи до предела, ты должен уйти сам!
        Нет, вот удивлялся я этой девушке. Еще вчера я думал, что холоднее нее только айсберги в Антарктиде. В сейчас от Терлецкой можно было спички поджигать. И даже откровенно позавидовал Куракину. Повезло же ему, не достоин этот балбес такой жены.
        Когда высокородные отошли метров на двадцать, я перекрыл поток силы, той же мысленной методой с камушками и бросился их догонять. Позади слышался рассерженный клекот и в спину даже ударил ветер, однако ни одного пера не прилетело. Наверное, защитница яиц не сразу выбралась из моей ловушки, а преодолев ее, решила не оставлять гнездо. Молодец, витар, что и говорить, она не только на короткой ноге со стихией ветра и иллюзиями, но также отличается умом и сообразительностью.
        Я догнал свою команду и подхватил Горленко с другой стороны. Бедняга еле-еле плелся, готовый в любое мгновение отключиться.
        - Я тебе должна. Можешь просить чего хочешь.
        - Ты Терлецкая или Ланнистер?
        Света вдруг улыбнулась и стала самой обычной девчонкой. Без налета пафоса, высокомерия и всяких своих высокородных штучек.
        - Я серьезно. Я тебе должна.
        - А как на это отреагирует твой Куракин?
        Все-таки я обладал удивительной способностью испортить самый хороший момент. Терлецкая перестала улыбаться и к нам вернулась уже знакомая снежная королева.
        - Он такой же мой, как и твой.
        - Это да. Ко мне Сашенька тоже неравнодушен.
        Но даже шуточки не помогли вернуть ту Свету, которую я видел чуть раньше. Передо мной вновь была Терлецкая. Молчаливая, суровая, холодная. Так мы и добрались до Козловича и ожидающей толпы. «Атлеты» получив на вопросительные взгляды легкий кивок, встретили нас бурными радостными криками. Будто сами добыли монеты. Остальные же благородные и высокородные угрюмо молчали.
        Я отдал Козловичу монеты и сразу получил обратно одну. И, игнорируя друзей, подошел к Терлецкой, которую уже с кислыми минами поздравляли остальные аристократы. И на глазах всех, включая сердитого Куракина, лицо которого было заклеено пластырем, произнес.
        - Я придумал, как ты вернешь долг.
        - Как? - холодно спросила Света.
        - Научишь тем заклинаниям, которые я сегодня видел.
        Наверное, если бы меня можно было вызвать на дуэль, то именно это сейчас Куракин и сделал. Я же, получив согласный кивок, отправился к своим. Теперь пора отпраздновать победу.
        От автора: Кстати, с какими необычными заклинаниями в играх или книгах вы сталкивались? Желательно не стихийными.
        Глава 20
        Догорели костры рябин, стряхнули деревья последние листья и октябрь сменился ноябрем. Что он принес мне? Три золотые монеты (бабай в конце месяца выдал еще одну), спрятанные в шкафу, в старой одежде, натянутые отношения с банником и откровенную вражду с Куракиным.
        Если после дуэли мы старательно делали вид, что друг для друга не существуем, то теперь высокородный не упускал случая отпустить хлесткий комментарий по любому поводу, который касался меня. В столовой, на уроках, в душе. Я предполагал, что он продолжает строить козни. Вроде той истории с Мороком. Однако оставалось только ждать и догадываться, что же именно произойдет.
        Вместе с тем прошедшие соревнования внесли раскол в стан аристократов. Горленко старался избегать задиристой компании, а когда вокруг не было остальных высокородных, даже здоровался. Терлецкая если поначалу и пыталась скрывать наши с ней особые отношения, то постепенно смягчилась. Она благосклонно называла меня дуралеем и даже смеялась над особо неудачными попытками применить новые заклинания. Но без злобы, скорее, ее это забавляло.
        - Не надо вкладывать столько силы в Волну. Она лишь обнаруживает любое проявление магии, примерную форму, размер, но не распознает ее. Разницу чувствуешь?
        - Чувствую. Я смогу понять, что за деревом стоит магичка, но не узнаю, какой у нее размер груди.
        - Смысл понят верно, - пыталась скрыть свою улыбку Света. - А что еще за слова такие, магичка?
        - Ну вроде как уважение к женщинам и все такое?
        - Из уважения к здравому смыслу, не коверкай, пожалуйста, язык.
        - Хорошо, а что Витя пытался сделать, когда его почти вырубило?
        - Гипноз, - поморщилась Терлецкая. - Поначалу структура была правильная, четкая, а потом все смазал. Переволновался наверное, потерял концентрацию.
        - Научишь этому гипнозу?
        - Шутишь что ли? Это высшая магия, способная ненадолго подчинить личность. Такое в школе не изучают. Вообще не представляла, что он подобное умеет.
        - Как выяснилось, не особо и умеет.
        Света покачала головой, вроде как не соглашаясь со мной. Я же не стал спорить. Попросил еще раз показать начальную структуру создания Волны, а потом попробовал создать ее сам. Мир вокруг померк, потеряв краски и насытившись сияющей синевой, и в нем стали появляться красные яркие фигуры - ученики, ходившие вдали от места, где мы занимались.
        По словам Терлецкой, Волна могла быть как круговой, так и узконаправленной. В последнем случае ты тратил намного меньше силы. Вся разница заключалась лишь в начальной форме каста. Этот термин я взял из компьютерных игр, но подходил он практически идеально.
        Еще Света поделилась секретом Игл. Это заклинание она подсмотрела у троюродного брата дяди по материнской линии, короче, у какого-то родственника. Терлецкая и правда пыталась рассказывать о семье, обычаях и прочем, но я любовался ее красивым строгим лицом и думал о чем-то другом. Хоть само заклинание запомнил, и то хорошо.
        По сути, ты делил исходяющую силу на равные части, сплющивал ее и вытягивал. Получались действительно иглы. С той лишь разницей, что Терлецкая могла создать пару десятков без особого вреда своему организму. Я же не больше трех, после чего чувствовал себя выжатым лимоном. С другой стороны, Иглы Светы выходили не такими мощными, как мои. Что тоже легко объяснялось. В любом случае, мне необходимо было работать над концентрацией. С этим никто даже спорить не собирался.
        Последнее заклинание, которому меня научила Терлецкая, называлось Глаз. В принципе, оно походило на Волну тем, что обнаруживало неприятеля. Глаз вызывал небольшое жжение во лбу, зато спустя пару секунд ты знал, где находятся существа, которые относятся к тебе враждебно. Основной минус - именно это заклинание тратило больше всего силы.
        По-хорошему, выходило, что Света обучила меня всему, чему должна была. Мы остановились на трех, когда договаривались, и ровно столько я и получил. Правда, Терлецкая замечала, что у меня ужасная техника, поэтому надо еще больше практиковаться. Но с каких пор аристократку должно было интересовать мое умение применять заклинания? Свой долг она выполнила. Однако занятия с Терлецкой продолжались, занимая недолгое время между учебой и тренировками в клубе, и никто их останавливать не собирался.
        - И запомни, - сказала сегодня на прощание Света, - ты должен быть предельно сконцентрирован. Всегда, при любом случае. И тогда сила сама будет менять окружающий мир так, как тебе надо без лишних вопросов.
        - Не расслаблять булки, я помню, ты каждый день говоришь.
        - И ты каждый день об этом забываешь, - с тоном уставшего преподавателя бросила Терлецкая, уже направившись к флигелю. Я усмехнулся и тоже побежал переодеваться.
        - Макс, что высокородная, сказала, когда ты сможешь лишить ее силы? - спросил Рамиль, как только я вошел.
        - Не пори чушь.
        - Максим, я надеюсь, что ты не собираешься играть с огнем? - сурово спросил Байков.
        - Нет, конечно, Терлецкая же неинициирована к стихийной магии. Какой она маг огня?
        - Ты понимаешь о чем я.
        - Да ничего серьезного, само собой. Я же не самоубийца.
        Сказал, а сам подумал, сколько правды в моих словах? Как-то в последнее время все запуталось. Я привык считать, что высокородные гады и их надо ненавидеть. И вдруг оказалось, что среди них есть, такие, как Горленко. Да и Света не сказать, чтобы последняя стерва. Нет, она была иногда такой для посторонних. Но если найти с ней общий язык…
        - А чем у нас пахнет? - вдруг почувствовал я странный запах.
        - Здрасьте, герой-любовник вернулся на грешную землю, - фыркнул Рамиль. - Второй день с открытым окном спим. Не продохнуть. Лучше спроси своего банника, чего он придумал.
        - Потапыч! Потапыч! Вот ведь жук. Дом открываю, тебя призываю, дверь - дверями, петли - петлями…
        - Ну что опять? - материализовался передо мной последний житель Горелого хутора.
        - Чем пахнет?
        - Известно чем, брагой. Ты ж запретил самогонку воровать, вот я ее тут поставил.
        - Я запретил конфликтовать с домовыми.
        - Я так и сказал, - пожал плечами Потапыч. - Вот теперича бидон зарядил. Брага будет готова, тогда и можно и самогоночку выгнать.
        - Мы же по поводу пьянок договаривались.
        - Так я только по праздникам. Сегодня вот всемирный день науки. Завтра день офтармо… афтальма… Глазнюка, в общем. Потом день почтения православного святого Зиновия.
        - Значит, ты и к ученым относишься, и к глазнюкам, и православным?
        - Ежели нужда есть, можно и полюбопытствовать. Да ты не вращай глазами так и зубами не скрежещи, а то в порошок сотрешь. Я же себе меру знаю.
        - Ладно, а где ты этот бидон поставил? - я еще раз осмотрел комнату. Спрятать здесь что-то особо и негде было.
        - Я ж не дурень какой, - усмехнулся Потапыч. - Я кладовочку сделал, туда бидон схоронил, а из нее уже сюда вроде трубки вывел, чтобы воздух выходил.
        - Ты владеешь пространственной магией? - удивился Байков.
        - Да чего ею владеть? - пожал плечами банник. - Дело плевое, коли сноровка есть.
        - Ладно, мы еще об этом всем поговорим.
        - Да хоть обговорись, - буркнул Потапыч и исчез.
        Вот ведь хрыч старый. С другой стороны, свое обещание он сдержал, к домовым не лез. Последние и вовсе оказались благодарными существами. Моя одежда теперь не просто сияла чистотой каждый день, воротники школьных рубашек хрустели от избытка крахмала. Да и к обедам мне начали перепадать разные вкусняшки в виде небольших кексов с изюмом или кусков пирога. Пусть они и уничтожались друзьями быстрее, чем я успевал отщипнуть кусочек.
        - Интересно, когда закончится этот бег? - в пустоту спросил Мишка, как только мы вышли.
        - Меня больше всего интересует, когда закончатся наши вечерние разгрузки, - угрюмо парировал Рамиль.
        - Тебе они, кстати, пошли на пользу. У тебя руки больше стали. И плечи. Ну, либо ты вливаешь силу в собственное тело, что вообще не гуд.
        Насчет замечания Мишки я был спокоен. Рамик оказался самым слабым магом из нас всех. Хотя, конечно, выводы делать еще рано. Он и сам понимал это. Рассказывал, что если ничего не получится, то отработает контракт и уедет обратно в свою деревню, к отцу и матери. Правда, при этих словах глаза его наполнялись слезами. Магия ему нравилась, но грядущие экзамены могли стать большой проблемой, преодолеть которую он не сможет. Поэтому «качался» Рамиль вполне традиционными способами.
        К слову об экзаменах, Козлович уже раздал билеты, чтобы мы готовились. По заклиналке необходимо было показать как минимум три простейших заклинаний на оценку не ниже удовлетворительно. Общеобразовательные предметы, такие как геральдика, этика и всякое такое оценивались лишь словом «зачет». Поэтому, в общем итоге, самыми страшными были руны и заклиналка.
        - Кузнецов, мы бежим, а не ворон считаем, - оборвал мои мысли Якут.
        И действительно, друзья уже порысили по проторенному пути, недоуменно оглядываясь на меня. Тренировка началась, а я все еще не мог собраться. Благо, на этот случай у Якута существовала мотивация в виде дополнительного круга. Которую я сходу и получил. Щедр и добр господин Филиппов. И это нам еще вечерние разгрузки не отменили.
        Зато в последнее время бегать все «атлеты» действительно стали лучше. Даже те, кто не вкачивал силу в собственное тело. К примеру, Мишка мог легко отмотать километров пять, не беспокоясь, что его сердце выскочит из груди. Рамик же действительно окреп и теперь здоровенной каланчой выделялся среди всех нас.
        Себя я не анализировал. Не время еще. Только все начало получаться. И заклинания, и контроль силы. Пусть не так хорошо, как могло было быть. Однако все великие дела начинаются с нескольких первых шагов. Важно их сделать. Поэтому я отбросил все лишние мысли и начал просто бегать, наверстывая упущенное. Иногда позаниматься обычной физической деятельностью, полностью отключив мозг, намного лучше, чем лежать на кровати и «отдыхать».
        Друзья какое-то время держались рядом, но постепенно отстали. Я же наращивал темп, обгоняя одноклассников. Бежалось на удивление легко. Тело послушно отзывалось на малейший приказ и только теперь я понял, как Якут выдрессировал нас. Мы таскали тяжеленные ветки, перекидывали друг другу камни, прыгали с одного пня на пень, бегали, в конце концов. И из горстки железной руды стала вырисовываться самая настоящая сталь.
        Мои глаза встретились со взглядом тяжелее, чем сплав, о котором я только что подумал. Та самая странная парочка замерла на очередном повороте. Щетинистый бородач сверлил меня взглядом, а его спутница в костюме словно плела заклинание. Я почувствовал, будто невидимая рука сдавливает мою макушку и оступился. В попытке смягчить падение, пришлось ухватиться за первое, что подвернулось. Оно оказалось мягким и теплым. Это мягкое коротко взвизгнуло и рухнуло на меня. При ближайшем рассмотрении неопознанный падающий объект идентифицировался, как Тихонова Вика. Вот так совпадение.
        Что интересно, падать оказалось не больно. Скорее даже наоборот, чрезвычайно мягко.
        - Кузнецов, ты офигел? - вкрадчиво спросила она.
        - Выходит, что так, - согласился я.
        Меня так дядя Коля еще научил. Мол, надо всегда соглашаться с женщинами, это ставит их в тупик. Правда, до сегодняшнего дня я считал, что он шутит. Куда уж там. Тихонова хлопала ресницами и решительно не знала, что сказать. Наконец она собралась с мыслями и поднялась на ноги.
        - Есть более доступные способы дать понять девушке, что она тебе нравится.
        - Это какие?
        - Сказать ей.
        - Прям щас говорить? - крикнул я уже в спину, но ответа не услышал. Хотя мог поклясться, что Вика улыбалась.
        Ну и ладно. Более интересно было, чего там стоит эта парочка. Я поднял взгляд и никого не обнаружил. Словно мне привиделось. Потрогал затылок, никаких странных ощущений. Зато отметил еще одну любопытную деталь. Место, куда я рухнул было сплошь усыпано листьями. Словно кто-то специально утрамбовывал их. Это при том, что Якут лично расчищал каждый день дорожку для бега.
        Что там Терлецкая говорила про силу, которая будет сама менять окружающий мир? Я прислушался к себе. Да, резервуар, который многие называли телом, был не совсем полным. Значит, исход сил был. Но я точно не успел осознанно создать себе матрас из листьев. Лишь подумал, что сейчас будет очень больно и как мне не хотелось бы плюхнуться на твердую землю. Так вот как это работает? Практически на автоматизме.
        - Макс, куда ты рванул?
        На дорожке появились мои друзья. Я не стал говорить им о произошедшем. Ни с парочкой, ни с Тихоновой, ни с автоматически активированной магией земли. Сам еще не разобрался. Почему-то захотелось посоветоваться с Терлецкой. Надо же, не думал, что наступит такой момент, когда буду искать понимания у высокородной. При этом мне категорически хотелось вырезать из повествования небольшой инцидент с Тихоновой. Что это было? Нежелание вызвать ревность или попытка усидеть на двух стульях?
        Начать с того, что я сам не мог определиться, кто мне нравился больше. Обе были по-своему красивы, умны, только одна недоступна своим фамильным древом, а другая похожа на меня происхождением. Хотя, требуется ли мне прямо сейчас определиться? Наверное, нет. Сила все равно против всяких, как бы так сказать, необдуманных действий. А когда я думал о Терлецкой или Тихоновой, меня как раз тянуло на всякие необдуманные действия. Прям наваждение какое. Интересно, можно силой как-то поумерить эту прыть? Пустить ее в мирное русло? Надо у Байкова спросить.
        Но как только я подумал, что ничего выбирать не нужно, как столкнулся перед необходимостью выбора. Не сразу, конечно, а поздно вечером, когда мы с Рамиком вернулись с разгрузки. Дядя Ваня сказал, кстати, что скоро наши мучения закончатся. Он поговорил с Якутом и тот вроде как смягчился. К тому же водитель все равно уходил в своего рода отпуск - ему нужно было проведать мать. Интересно только, кто будет привозить нам продукты?
        Когда мы вернулись во флигель, там царило оживление. Да, до отбоя еще оставалось полчаса, но обычно к этому времени все уже заканчивали с делами и разбредались по комнатам. Козлович хоть и не был так суров, как Якут, но боялись его гнева не меньше. А тут множество разбросанных по полу листков, мечущиеся одноклассники, хихикающие девчонки. Будто с ума все посходили.
        - Макс, Рамиль, смотрите что, - кинулся к нам Мишка, держа в руках бумагу, как только мы вошли. Точно такую же, как и валяющиеся в коридоре.
        - В конце декабря, после окончания экзаменов и перед наступлением каникул, объявляется Белый бал, - успел прочитать я прежде, чем Рамиль выхватил листок. - Это что значит.
        - Белый бал - традиционный терновский праздник, - стал рассказывать Байков. - Когда девчонки приглашают пацанов. В конце года будет Черный бал. Там уже все наоборот.
        - И че делать? - заинтересованно спросил Рамиль.
        - Ждать, - пожал плечами Димон, - и надеяться, что тебя кто-нибудь пригласит.
        - А если нет?
        - То друг с дружкой плясать будете, - скрипуче засмеялся откуда-то Потапыч, но так и не вылез.
        - Подумаешь, - ответил я. - Было бы из-за чего переживать. На крайняк, хоть поедим. Праздник же подразумевает какой-нибудь праздничный стол?
        Однако именно в этот момент судьба уже летела ко мне со скоростью маленького, но очень ответственного домового. И стоило повесить вопрос в воздухе, как тот появился в комнате. Потапыч при этом издал возмущенно-цокающий звук, хотя из-за своего укрытия не вылез. А Петр гневно посмотрел в угол комнаты, но вскоре перевел взгляд на меня и сразу смягчился.
        - Максим Олегович, стало быть, дело к тебе есть. Нам тут письма начали приходить до адресатов. Мы вроде как по шкафам должны их раскладывать. Только я решил тебе лично в руки отдать, а то у вас тут водится всякая нечистая сила. Пропадут еще.
        - Сам дурак, - тут же отозвался Потапыч.
        - Из двух стоящих, я только одного дурака вижу, - не остался в долгу Петр. - Так вот, стало быть, это тебе.
        Он протянул мне три разных конверта. Два из которых были скреплены сургучом. Один с большой печатью, другой с крохотной, третий и вовсе оказался открыт. Однако содержание всех было одинаковым. Почти одинаковым.
        «Уважаемая госпожа Терлецкая Светлана Игоревна приглашает на Белый бал ученика первого курса Кузнецова Максима…».
        «Ведьма ковена Серебряный круг Зыбунина Екатерина приглашает на Белый бал мага Кузнецова Максима…»
        «Тихонова Виктория приглашает на Белый бал Кузнецова Максима…».
        - Это че такое? - отобрал письма Рамиль. - Фига, тебя сразу три девчонки пригласили? И Терлецкая? Вот ты, конечно… - он замолчал, подбирая слова и все-таки выплюнул. - Везунчик.
        - Да уж, повезло, так повезло, - кряхтя вывалился из пустоты Потапыч. - Твое счастье, дождь да ненастье.
        - Чего ты мелешь-то? - рассердился Рамиль.
        - Мелешь ты, да все попусту. Я говорю, да часто вещи умные. И о том толкую, что сеял Максимушка наш рожь, а жать будет лебеду. Ибо нет ничего хуже, чем баба отвергнутая.
        Потапыч запрыгнул на мой стол и стал хихикать, приглаживая свою длинную бороду. И самое ужасное, что понимал, он прав. Кого я не выбери, две другие обидятся. А последствия у этого всего могут быть самые непредсказуемые. И на чье приглашение, спрашивается, согласиться?
        Интерлюдия
        Помещение, отведенное Елизаветой Карловной в главном учебном здании, Четкерову не нравилось. Заведующая будто специально хотела показать, что бывшему ученику не рада, как и остальным МВДО-шникам, поэтому засунула их в пыльный и маленький кабинет. Справедливости ради, бывал тут, как и в самой школе, Павел Сергеевич не часто. Только чтобы узнать, как продвигаются дела по поимке убийцы.
        Те, которым и надлежало заниматься ловлей, сидели перед ним на старых скрипучих стульях. Молодая женщина по имени Эльза с легким презрением смотрела на Четкерова. А вот старик Берешовский и вовсе ушел в себя. С их последней встречи он еще больше сдал. Постарел, ссутулился, осунулся, хотя сильная небритость и скрывала его впалые щеки.
        - Мне нужен результат! - рубанул ребром ладони по столу Четкеров.
        - Мы работаем, - резко ответила Эльза. Было видно, что она тяготится поставленным начальником.
        - Плохо работаете.
        - Еще не хватало, чтобы какая-то конторская крыса учила нас оперативному делу, - фыркнула женщина. - Нос еще не дорос.
        - Ты не права, Эльза, - словно очнулся ото сна обросший старик. - Пал Сергеевич был протектором Саратовской губернии в свое время. С самых низов начинал. Да и будет он постарше тебя. Помню, в девяносто шестом мы одного полоумного допплера две недели вели. Он губернатора у немощных убил и место его занял. Всякие распоряжения странные начал отдавать. Правда, никто из людей так и не заметил…
        - Не время для глупых воспоминаний, - нервно оборвал Четкеров. Берешовский знал его еще безусым пацаном и теперь нарочно напоминал об этом. Допплера они тогда поймали вопреки грубой ошибке Четкерова. - Есть что по существу?
        - Если по существу, - старик выудил смятую пачку из кармана и вытащил зубами сигарету. Сначала хотел щелкнуть пальцами, но подумал и в его руках появилась дешевая китайская зажигалка. Четкеров от дыма зажмурился, но не сказал ни слова. - Следы выплеска силы действительно есть. По общим прикидкам, чародей. Напрямую работает. Не скажу, что очень сильный. Скорее всего подмастерье, максимум - специалист.
        Берешовский затянулся, задумчиво глядя на сигарету, словно забыл, о чем только что говорил.
        - Ну? - не выдержал Четкеров.
        - А вот теперь самые странности и начинаются. Старые следы мы не нашли, само собой, развеялись они. Пришлось работать только с местом, где он на пацана этого напал. Как его…
        - Кузнецова.
        - Ага, Кузнецова, - хмыкнул старик, - Напал он на него, а потом отступил. Ну, ты знаешь, Пал Сергеич. Его след аккурат к школе идет, а перед ней заканчивается.
        - Переплетается с другими, - взъерошил волосы Четкеров.
        - Если бы, - стряхнул пепел Берешовский прямо на пол. - Просто обрывается. Вроде шел маг и пропал.
        - Как это возможно?
        - Я же говорю, странности.
        - Вы не ошиблись?
        - Три раза проверили, - устала молчать Эльза. - Такое ощущение, будто маг вдруг опустошился. Сам. Или умер.
        Четкеров недоверчиво глядел на блюстителей, не зная, что сказать. Выходила полная чертовщина.
        - Не смотри ты на меня волком, Пал Сергеич, я сам не знаю, чего и думать. И не перемещался он, я пространственную магию за версту чую. Просто пропал, будто и не было.
        - И что мне сказать Терлецкому? - поднялся на ноги Четкеров и стал ходить взад-вперед по крохотному помещению. - Что убийца мертв и больше не угрожает ученикам? Или нам так кажется, потому что не можешь объяснить, куда он запропастился. Нужны доказательства.
        Берешковский пожал плечами, а Эльза промолчала. Ситуация была странной, выходящей из ряда вон. Павел Сергеевич остановился.
        - А если будет совершено еще одно нападение, что тогда?
        - Отследим его, - сказал старик, туша сигарету о стену. - На всех уникумах Поплавки. Толку, правда, никакого.
        - Нет, нет, он жив. Я это чувствую, - лихорадочно блестели глаза Четкерова. - Его надо спровоцировать.
        - Дети могут пострадать, - серьезно сказала Эльза.
        Однако на ее замечание никто не отреагировал. Старик Берешовский лишь прищурил левый глаз и выдал короткое: «Как?». Четкеров достал сложенный листок, расправил его и подал блюстителю. И тот скрипучим голосом прочитал вслух…
        - В конце декабря, после окончания экзаменов и перед наступлением каникул, объявляется Белый бал…
        Глава 21
        На первый взгляд казалось, что проблема не стоит выеденного яйца. Ну подумаешь, пригласишь кого-то на местную дискотеку, а кому-то откажешь. Однако чем дольше я думал над сложившейся ситуацией, тем больше понимал, что при любом раскладе попаду под раздачу. Миша еще слово такое сказал - цугцванг. Вроде как из шахмат. Это, видимо, на умном синоним белого пушистого зверька. Другими словами, мне был полный цугцванг.
        Что интересно, вся троица старательно делала вид, что ничего не произошло. Зыбунина лишь шикала, когда я увлекался с друзьями игрой в записочки, Терлецкая продолжала работать со мной над практикованием заклинаний, Тихонова изредка бросала задумчивые взгляды, но в целом вела себя так, точно мы не знакомы. Хотя, я кожей чувствовал, что с каждым новым днем напряжение нарастает. И довольно скоро действительно надо будет что-то решать. И, к сожалению, оказался прав.
        Поэтому в очередной раз после тренировки (от разгрузок нас Якут наконец освободил), я сидел в задумчивости у окна и глядел, как небо роняет перемолотую мелкую крупу снега. Тот, правда, таял быстрее, чем достигал земли, но тонко намекал - зима близко. А значит, скоро наступят экзамены и, прости господи, бал.
        - Дай угадаю, ничего не придумал, - подошел ко мне Байков.
        - Почему? Придумал. Попросить Потапыча мне ноги переломать, тогда и идти никуда не придется.
        - Я бы с радостью, - подал голос банник, появившись на кровати. - Да только хозяину вред причинить не могу.
        - А пакостить это запросто? - сурово спросил я. - Мы с тобой вроде по поводу комнатной температуры договаривались.
        - Я свое слово держу, - пафосно заявил Потапыч, - я запомнил даже. Как там… «держать температуру в избе станет комфортную для человека».
        - Это разве комфортная?
        - Не сказано же было, какого именно человека. Для арапов в ихней Африке вполне подходящая.
        - Ах ты, гад!
        - Да ты не распаляйся, - пропал из виду Потапыч. - Я ж просто самогоночку гоню. Как закончу, прохладнее будет. Ненамного.
        Я посмотрел на Байкова, который хоть и молчал, но его буквально распирало. Того и гляди, сейчас лопнет.
        - Ладно, не держи в себе. Что сказать хочешь?
        - Я же говорил, - удовлетворенно выдохнул Димон. - С банником одни проблемы. Их не так-то просто приструнить. Так вот, по поводу ног тоже не вариант. Надо в любом случае ответить согласием или отказом.
        - Так я всех приглашу. А потом заболею. Чем-нибудь серьезным, но не смертельным.
        - Не получится. Как ты думаешь, почему нашего долговязого друга сейчас нет?
        - Кстати да, почему? Скоро отбой уже, а он все шляется не пойми где.
        - Рамик имел неосторожность рассказать паре одноклассников, что тебя пригласило целых три девушки. Ведьма, высокородная и красавица из вашего клуба. Ну, и теперь об этом знает почти весь первый курс.
        - Рамиль! - я сжал кулаки.
        - В его защиту хочу отметить, что он тобой даже восхищался.
        - Мне от этого не легче. И что теперь делать?.. О, знаю.
        Я достал терновскую монету и продемонстрировал Байкову.
        - Вот! Никогда не подводила при выборе решений.
        - Ты серьезно? - Димон так выпучил глаза, словно его кипятком ошпарило. - Боюсь спросить, кто будет ребром?
        - Орел Терлецкая, решка Тихонова, ребро Зыбунина. Нет, решка Зыбунина, ребро Тихонова.
        - Ну хоть с одной кандидатурой мы определились, - мрачно подытожил Байков.
        Я подкинул монету, выставил ладонь и… ничего не произошло. Точнее, произошло. Она исчезла в воздухе. Зато раздался противным и довольный смешок банника. Вот почему он мне все портит?
        - Потапыч, гад, золото верни!
        - Нельзя быть таким жадным, - буркнул банник, но из пустоты прямо в лоб мне прилетела монета. Отскочила и покатилась по полу.
        - Мы результаты какие будем считать. Которые на лбу или на полу? - вкрадчиво поинтересовался Байков.
        - Да прав ты, фигня, а не метод. Только делать что?
        - Возьми три листка, на каждом напиши достоинства и недостатки кандидаток. Потом возможные выгоды и ущерб. Уже после принимай решение. А я лучше пойду руноведение почитаю. Сдается мне, легким экзамен у Козловича не будет.
        Я последовал совету Байкова, и на столе появилось три белоснежных листа бумаги. Итак, начнем с конца. Значит, Тихонова. Я, не задумываясь ни секунды, вывел: «красивая» и впал в ступор. На этом мои познания о девушке заканчивались. Это что, все плюсы? Ладно, минусы: у меня в недругах будет аристократка и ведьма. Да уж, такой себе выбор. Значит, действительно все намного проще, чем я думаю. Выбирать надо не из трех, а из двух.
        Итак, Зыбунина. Симпатичная, добрая, справедливая, много мне помогала, сильный маг, точнее ведьма. Что еще? И я ей задолжал, если быть откровенно.
        По Терлецкой все проще и сложнее. Начнем с того, что она мне нравилась. Также, как и Тихонова. Я даже захотел вернуть последнюю в игру, но увидев единственное слово под именем Вики, отложил листок обратно. Дружба со Светой действительно может открыть многие двери, а вот ссора напротив, закрыть. Она мне помогает, впрочем, и я ее выручил. Значит, один-один. Ну, и самый главный минус, если я приглашу Терлецкую, то, таким образом, открыто брошу вызов Куракиным. Как я понял, не только молодому дурачку, а всей семье. Со слов Байкова, выходило, что этот брак задуман не просто так. Расчет там самый серьезный.
        И все-таки я не мог сходу взять и выбрать. Это означало обидеть кого-то из девчонок. Хотя, сказать откровенно, больше всего я боялся не ранить их чувства, а навлечь гнев. Это, кстати, более вероятно, чем слезы в подушку. Обидеть девушку-мага способен каждый, не каждый выживает.
        К примеру, можно только представить, как будет рвать и метать та же Терлецкая. Да и Зыбунина способна на многое. Поэтому я сложил листки в стол, решив повременить с трудным выбором. Вообще, время было, а решения нет.
        По словам Байкова (проверять я уж не стал, поверил на слово), по правилам этикета у меня было две недели на ответ. Три дня уже оказались убиты ни на что, но время оставалось. Я решил, что ответ должен прийти сам. А пока нужно было поднажать на учебу.
        - Не забывайте, на экзамене будет практическая часть, - огорошил нас одним мрачным темным утром Козлович.
        - Так у нас практики совсем не было. Чего нам делать надо будет? - поинтересовался один из благородных.
        - Наложить силу на руны, которые попадутся в билетах. Не переживайте, ловушки и руны на крови я убрал из перечня. Они будут лишь в теоретической части.
        - Викентий Павлович, - поднял руку Мишка, - но ведь мы никогда не накладывали силу на руны.
        - Это очень просто. Выходите, Максимов. Руны на столе, - указал он на множество маленьких камешков, - мне нужно создать, ну, например, охранное поле.
        - От физического воздействия? - спросил Мишка.
        - Допустим.
        - Тогда Кеназ, Перт и Манназ, - взял три камня Максимов.
        - Порядок правильный?
        Мишка на секунду задумался и покачал головой.
        - Сначала Манназ, потом Перт и Кеназ.
        - Теперь поочередно вкладывай силу в каждую руну.
        Мой друг напрягся, на его лбу запульсировала вена, но я почувствовал, как сила тягуче стала разливаться в пространстве. Рунные камни зажглись, словно внутри их оказалась маленькие лампочки, потом голос Козловича стал глуше, а вокруг него полукругом растеклось марево.
        - Как вы можете видеть, точнее слышать, теперь я и Максимов накрыты защитным куполом. Его сила напрямую зависит от того, как активно вы подкачиваете рунический щит. Но она использует энергию намного меньше, чем любой из стихийных щитов чародеев, а эффекта добивается такого же. Это все, Максимов?
        Мишка кивнул и Козлович указал ему жестом, чтобы друг занял свое место.
        - Молодец, на экзамене была бы твердая четверка.
        - А почему не пятерка? - удивился Мишка.
        - Потому что Кеназ есть факел, Перт - кладезь памяти, а Манназ человек. Как всегда, читаем справа налево. На человека длительное время накладывается факел или огонь, не причиняющий вреда. Последний не подразумевает агрессию из-за присутствия в комбинации Кладезя памяти, руны из второго эттира, уравновешивающую все остальные. Вот это все надо рассказать. Что бы было, примени Максимов лишь Кеназ и Манназ, Кузнецов?
        - Атака огнем ближайшего к руне человека.
        - Именно, - кивнул Козлович. - Важно запомнить основы эттиров. С ними вы на свою троечку наскребете.
        - Рунический щит, опаляющий огнем, любимое оружие у ведьм западных ковенов, - шепотом сказала мне Катя.
        - Да уж, тогда с ними лучше не ссориться, - хмыкнул я.
        - Ни с одной ведьмой лучше не ссориться, - заметила Зыбунина, очень серьезно глядя на меня.
        Сказала, а я похолодел. Это намек или просто совпадение? Цвет глаз молодой ведьмы сегодня был насыщенный, спокойный, без внутреннего огня. Но кто знает, что скрывается за этим спокойствием?
        Только после обеда и уроков я окончательно поверил, что все сказанное Катей лишь наш очередной треп. Мы часто болтали вот так, ни о чем. В ульяновской области одни ведьмаки, а ведьм нет. А в Питере в два раза больше ковенов, чем в Москве. Или, что была у них в глуши бабка, магию крови практиковавшая с помощью пиявок. Ровно до того момента, пока на нее блюстители не вышли. И где теперь эта бабка?
        Вот и сказала она про этот рунический щит и что с ведьмами лучше не ссориться просто так. Себя не имела в виду. Только я успокоился с этой мыслью, сконцентрировавшись на отработке заклинаний, как будто бы в продолжении темы выдала Терлецкая.
        - Меньше силы, меньше, - комментировала она мои Иглы. - Слишком стараешься, оттого выходит только хуже. Ты, кстати, думал, что будешь делать дальше?
        - На тренировку пойду, а потом поем.
        - Я не про то. Что будешь делать после окончания школы?
        - Ну, у меня отработка на Конклав. Он же обучение оплачивает.
        - Всех уникумов, чтобы ты знал, расхватывают по фамилиям еще на втором-третьим курсах. Как и остальных хоть чего-нибудь стоящих магов. Кому-то везет, они попадают к высокородным, другие влачат жалкое существование в бедных благородных семьях.
        - А если я не захочу ни к кому примыкать?
        - Такого не бывает, - чуть улыбнулась Света. - Тебе просто не дадут спокойной жизни. Одиночек, да еще сильных, никто не любит. Так что подумай над своим будущим уже сейчас.
        Вот и пошла в ход тяжелая артиллерия. Зыбунина говорила про ведьм и что с ними лучше не ссориться. Терлецкая другими словами заявляла то же самое о высокородных. Получается, единственная девушка, которая на меня не давила - это Тихонова. Вот тебе и ребро. Нет, не адамово, а от монеты. С другой стороны, как все ловко разрешилось.
        Однако не успел я порадоваться, как получил еще немного пищи для размышлений. Тренировка началась как обычно, без всяких прелюдий. Я какое-то время бежал рядом с Мишкой и Рамиком. Последний был сам на себя не похож - молчал и постоянно смотрел на меня с видом побитой собаки. Нет, я его не бил, хотя надо было. К моменту, когда вчера Рамиль пришел и жалобно поскребся в дверь, я уже отошел. Но еще периодически грозно поглядывал на друга, мол, за болтливость простил, но осадочек остался.
        На круге третьем я стал прибавлять и оторвался от товарищей. Так даже лучше, мозги прочищу, может, перестану думать об этом треклятом бале. Ага, как же. Будто из под-земли рядом возникла Тихонова. И невзначай начала разговор.
        - Максим, а не знаешь, что происходит с температурой во флигеле?
        - С температурой? - не сразу понял я.
        - Да, батареи еле работают, а жаром так и пышет.
        - Не знаю, - для убедительности пришлось даже помотать головой.
        - Подруга говорит, что это сущность какая-то завелась. Надо, наверное, Козловичу будет сказать. Как думаешь, до бала это сделать или после? А, может, и не говорить совсем?
        И прибавила хода, а я чуть не остановился. Нет, ну вот теперь окончательно розовые очки с меня упали. Угроза Зыбуниной, предостережение Терлецкой и шантаж Тихоновой. Можно сказать, что я видел все. С другой стороны, и девчонок при очень большом желании можно понять. Каждая узнала об еще двух письмах и пустила в ход всяческие ухищрения. Итак, ситуация возвращается в исходное значение.
        Не было бы счастья, да несчастья помогло. Разброд и шатание в голове почему-то благоприятным образом действовали на мои магические способности. После пробежки Якут повел нас в лес, где заставил спрятаться. Так, как мы только сможем. Хорошо, а то надоело бегать с камнями и толстенными ветками. Все еще думая над девчонками, я на автомате провел рукой над мерзлой землей. Та не без труда, но разошлась на добрые полметра. В эту яму я и сел.
        Еще несколько манипуляций, и вот вместо меня красуется сухой куст, засыпанный листьями. Весь этот странный гербарий держался на крохах силы, исход которой я сразу ограничил давним мысленными уменьшение в уме столбика из камней. Сидел, а сам думал по поводу бала.
        - Мне иногда кажется, что ты послан, чтобы разрушить все устоявшиеся методики обучения магии, - раздался голос Якута рядом.
        - Почему? - вздрогнул я, и куст осыпался.
        - Потому что сидишь сорок минут, поддерживая это забавную инсталляцию в неподвижном виде. Все уже давно во флигеле греются, а ты тут. Абстрагировался от всего мира. Предельная концентрация.
        Мне казалось, в словах Якута слышалась легкая издевка. Обычно он выглядел спокойным, беспристрастным, но сейчас учителю было просто весело. И причиной тому явился я.
        - Задумался. Очень сильно.
        - А надо, чтобы мыслей не было совсем. Вот это правильная медитация, а не то, что у тебя. Ладно, поднимайся, - он протянул мне руку. - И что же одолевает разум единственного уникума первого курса?
        - Кого пригласить на бал, - бросил я, лишь позже осознав, как легко раскрылся. - Точнее, на чье приглашение ответить согласием.
        - Теперь это такая большая проблема?
        - Еще какая. Зыбунина из ковена, Терлецкая из высокородных, а Тихонова тоже может крови попортить.
        - Какая хорошая компания подобралась. А ты с кем хочешь пойти?
        - Не знаю.
        - Мужчины любят женщин, женщины любят детей, дети любят хомяков, а хомяки никого не любят. Так?
        - Ничего я не хомяк. Просто правда не знаю.
        - Тогда слушай одну простую и правильную мысль: любить надо только тех, кто любит тебя. В таком случае ты имеешь риск прожить долгую и счастливую жизнь. Есть ли среди этих троих та, которая относится к тебе наиболее благосклонно?
        Я помолчал, обдумывая услышанное, и кивнул. Якут вроде задал вопрос, а вместе с этим я получил ответ.
        - Спасибо большое.
        - Беги, грейся. И, Кузнецов, в следующий раз не надо делать куст из веток деревьев. Тем более, веток разных деревьев.
        Во флигель я ворвался вихрем, сразу же вбежав в свою комнату. В данный момент меня даже радовало натопленное Потапычем помещение, а крепкий запах сивухи не раздражал.
        - О, а мы за тобой уже идти хотели, - поднялся на ноги Рамиль.
        Вообще, он лежал на кровати в завернутом вокруг пояса полотенце и явно никуда не собирался. Но я даже на это не обратил никакого внимания. Подлетел к столу, плюхнулся, достал лист бумаги и стал писать ответное послание на одно из писем. Спустя пару минут я встал, чувствуя, как расправляются плечи. Напряжение, сковывающее меня несколько последних дней, уходило.
        - Димон, зацени, - протянул я ему. - Правильно все расписал или надо более официально.
        Байков взял листок и быстро пробежал по нему глазами. При этом он периодически удивленно поднимал брови и глядел на меня, будто не веря в авторство этого письма. И все это время Димон бормотал вслух прочитанное, иногда комментируя.
        - Маг Кузнецов Максим… с огромным удовольствием, ну, это лучше убрать, написать, почтет за честь… на Белый бал. И напиши как есть, не мага, а ведьму. Для нее ничего обидного в этом нет, даже наоборот…
        Наконец он оторвался от послания, вздохнул и добавил.
        - Ну что, Макс, теперь готовься к ответке.
        Глава 22
        Казаки писали письмо турецкому султану находясь в довольно веселом настроении. Это я еще по урокам истории в обычной школе помнил. Наша неразлучная четверка пребывала в крайней степени напряжения. Мы ругались, боролись за каждое слово, мяли листы и выбрасывали их в мусор. Хотя бы потому, что и адресат у нас был посерьезней какого-то там султана - отверженные девушки.
        - Вот, - протянул нам исписанный листок Рамиль. - Лучше не скажешь.
        - Уважаемой госпоже Терлецкой, прошла любовь, завяли помидоры, сандали жмут и… Так, Рамиль, ты издеваешься? - я бросил в долговязого его же посланием, только теперь наспех преобразованным в метательный снаряд.
        - Да без разницы, что вы там напишете. Отказ есть отказ.
        - Нет, - спокойно заметил Байков, - грамотно подобранные слова могут свести на нет любой конфликт.
        - Ну-ну, - только и хмыкнул Рамик.
        К отбою следующего дня письма были написаны, а все три конверта я передал через знакомого домового Петра. И приготовился вкушать плоды своего выбора. Началось все с Зыбуниной. Или правильнее сказать с какой-то новой девчонки, которая села рядом со мной. Выглядела Катя неотразимо. Я не мог оторвать взгляда от ее непослушных волос, которые она небрежно поправляла своей изящной рукой. Глаза казались необычайно большими и грозили утопить в себе. А губы манили и будто шептали всякие непристойности.
        И надо отметить, не только я заметил преображение Кати. Большая половина мальчишек (тех, что поближе), смотрели на Зыбунину открыв рот. Наверное, это ее и смутило. После первого урока она выбежала из класса, а вернулась уже самой обычной. Той, которой я ее знал. Что это было за наваждение?
        - Прости, Максим. И спасибо.
        - За что прости? За что спасибо?
        - Спасибо за принятое приглашение на бал. Я же знаю, что у тебя имелся выбор. А прости… за эту клоунаду с внешностью. Я хотела, чтобы ты смотрел на меня восхищенно, хоть минутку. Это глупо, если честно.
        - То есть ты можешь сделать так, чтобы нравится всем окружающим?
        - Конечно, это не так уж и трудно. Я же ведьма. Пусть еще и не набравшая силу.
        Страшно будет за остальных, когда ты эту силу наберешь, подумал я, однако вслух произнес другое.
        - Так почему ты изменила свое решение?
        - Потому что глупо это. Обычная пыль в глаза. Этим занимаются все: и подростки, и взрослые. Я так не хочу.
        Именно в этот момент стало ясно, что выбор был сделан правильно. К слову, и Терлецкая не смотрела на меня волком. Даже пару раз улыбнулась. Вот Тихонова демонстративно не встречалась со мной взглядом. Мда, похоже, Потапычу придется искать новое место жительства. С другой стороны, почему это плохо? Как-то так получалось, что отрицательных моментов после выбора не случилось. Разве так бывает?
        И все же на тренировку по заклинаниям со Светой я не хотел идти. С одной стороны, она свои обязательства выполнила. С другой, мы официально ничего не закончили. А оборвать все после письма казалось мне каким-то неверным. Хотя какой-то червячок подтачивал меня. Нет, я рассчитывал на адекватность Терлецкой. И письмо было составлено таким образом, что аргументированные доводы там через строчку соседствовали с извинениями. Мол, прости дурака, но чтобы не вызывать всеобщее внимание, вынужден отказать. Но я не мог не задать вопрос, который меня интересовал, когда увидел Светку.,
        - Привет. Ты не обиделась?
        - Было бы на что, - фыркнула Терлецкая. - Не первый и не последний бал в жизни. Максим, давай только быстрее, нам сегодня в клубе сказали пораньше прийти. Научу тебя еще одному заклинанию, бонусному. Следи внимательно, называется Росчерк. Обычно его используют маги огня, у них выходит очень эффектно, но и у остальных стихийников получается. Только со своими нюансами. Еще раз, внимательно следи за руками. Сначала так, поднимаешь силу, словно она под тобой, выплескиваешь и возвращаешь руки резко к себе.
        Движение она показывала медленно, часто меня поправляя. Причем без энергии.
        - Я же не инициированная. Родители еще не решили, какую стихию мне изучать. До второго курса терпит. А тебе можно.
        Говорила она быстро, не глядя в глаза, и следила исключительно за моими руками. Будто за один день захотела мастерски научить этому заклинанию. Впрочем, и я решил отбросить всю это мороку с балом и с головой погрузился в изучение Росчерка. Было невероятно интересно, каким получится заклинание в исполнении мага земли.
        Наконец, когда с репетициями было закончено, Терлецкая разрешила мне вложить в каст достаточное количество энергии.
        - Только не забывай о концентрации. И старайся расходовать силу понемногу.
        В глазах Светы плескался страх, перемешанный с какой-то незнакомой эмоцией. Я улыбнулся, давая понять, что все в порядке и стал плести заклинание. Медленно, стараясь, как и предупреждала Терлецкая, вкладывать понемногу силы и четко следя за движениями рук. И сразу почувствовал, что что-то не так.
        Сила всегда была странным инструментом. Ты ощущал в ней необычайную мощь. Боялся, что не сможешь использовать ее, как надо. Но даже когда она выплескивалась, грозя уйти без остатка, то никогда не была враждебной. А сейчас, казалось, энергия внутри меня грозила разрушить собственную оболочку. Она хотела убить.
        Я почувствовал небывалый жар. Словно раскаленная сталь прикоснулась к груди. Вспышка боли была такой яркой, что мир на мгновение померк, а земля ушла из-под ног. А когда я пришел в себя, то не чувствовал тела. Лишь пульсирующую рану возле сердца.
        Терлецкая склонилась надо мной, испуганно всматриваясь в мои глаза. Однако заметив, что я очнулся, ее взгляд обрел жесткость. Такой я видел ее перед сражением с витаром в лесу.
        - Что ты сделала? - ого, оказывается все не так плохо. Я могу говорить. Уже неплохо.
        - Никто не смеет отвергать меня, - чеканя каждое слово, произнесла она. - И ты еще не раз пожалеешь о своем решении. Это же, - она указала мне на грудь, - каждый день будет небольшим напоминанием о твоей глупости.
        Я бы посмотрел, что на что указывала высокородная, однако каждое движение вызывало необычайные муки. Даже кричать было больно. Поэтому оставалось лишь верить ей на слово.
        Терлецкая ушла, а я так и остался лежать на холодной траве, недалеко от леса. Нет, я не боялся того, что меня не найдут. Скоро ребята отправятся на занятие в клубы и точно обнаружат меня. Больше всего интересовал малюсенький вопрос: КАКОГО ЧЕРТА СЕЙЧАС ПРОИЗОШЛО? В общих чертах все было более-менее ясно. Света показала какое-то заклинания саморазрушения, так? Судя по ее словам, я не умру. Это вроде как присказка, сказка будет потом. Только почему так больно?
        Спустя какое-то время я попробовал пошевелиться. И это даже получилось. Однако пульсирующая боль в груди усилилась, расходясь по всему телу. Нет, сам я точно не доберусь до комнаты. При малейшей попытке опереться на локти, в глазах потемнело.
        - Вон он, вон! - услышал я вопль Рамиля. - Макс, ты живой? Блин, эта психичка убила его? Вот просто так взяла и убила?
        - Не тараторь, - ответил взволнованный голос Байкова. Я даже представил, сейчас серьезное нахмуренное лицо Димона. - Максим, ты меня слышишь?
        - Слышу.
        - Что произошло?
        - Грудь, - только и ответил я.
        Мне спешно начали расстегивать пиджак и рубашку, а потом Рамиль что-то со злостью сказал по-татарски. Что-то про какой-то кутляк или вроде того. Мишка вскрикнул и замолк. И лишь Байков, судя по звукам, остался невозмутим.
        - Тихонько берем его и тащим в медпункт. Рамик, осторожнее, не видишь, ему больно.
        Путешествие на самую верхотуру Дома Чудес я запомнил смутно. Вроде кто-то встречался на пути, отшатываясь от нас, как от прокаженных. Рамиль ругался, а Байков выговаривал ему. Мишка ежеминутно спрашивал, как я себя чувствую. В общем, полная неразбериха. А потом меня положили на мягкую кровать и наступил относительный покой, прерываемый едва слышными голосами.
        - Максим, проснись, - почувствовал я легкое прикосновение.
        Через силу, но я поднял веки. Боль, словно того и ждавшая, нахлынула с новой силой. Передо мной сидел Якут, а позади него стояла пухленькая пожилая медсестра. Уложенные в пучок волосы выбились, на ее лбу блестел пот. Такое ощущение, что она куда-то бегала. Или за кем-то.
        Якут деловито разглядывал мою грудь. Одежду так и не сняли, видимо, боялись меня двигать.
        - Больно все время или когда двигаешься?
        - Все время. Когда двигаюсь больнее.
        - Старайся не шевелиться. Пару дней проведешь здесь.
        - Уму непостижимо, - всплеснула руками медсестра. - Проклятие и на территории школы.
        - Светлана Борисовна, не говорите чепухи, - резко оборвал ее Якут. - Никакое это не проклятие.
        - Тогда что?
        - Кое-что похуже. Любовная магия. Ну-ка, Максим, расскажи, как все было.
        Я не стал запираться или пытаться выгородить Терлецкую. Еще бы, после такого! Если бы был в состоянии, то сейчас этой высокородной сам шею бы свернул. Якут слушал внимательно, изредка качая головой и посматривая на мою рану. Неужели там действительно все так серьезно?
        - Мда, - протянул учитель в конце повествования. И как раз вовремя, потому что в медпункт ворвался Козлович. - Любовное заклинание, - стал объяснять Якут в ответ на немой вопрос. - Она показала технику, он сделал. Насколько я понял, когда Терлецкая чувствует себя плохо, это зеркалит по нему. И, сам понимаешь, первый день самый сложный.
        - Зараза, прям до шрама, - наклонился куратор, - можно же отозвать наложение, что думаешь? Я не спец в этой магии.
        Учителя обменялись внимательными взглядами. Что-то здесь было еще, кроме истории со мной. Будто какой-то подтекст. Но Якут остался верен себе и спокойным голосом стал объяснять.
        - Чтобы снять, нужно еще больше силы. К тому же, заклинание индивидуальное, не факт, что девчонка сама знает, как его отозвать. Придумала сгоряча, поэтому и вред такой сильный. Посмотри, какие смазанные контуры. Лучше всего подождать. Со временем заклинание ослабеет.
        - А шрам? - спросил я. Почему-то этот вопрос меня интересовал больше.
        - Будет тебе постоянным напоминанием, что магия не игрушки. И не надо повторять заклинания, действия которых не знаешь.
        Якут с Козловичем еще о чем-то говорили снаружи, точнее спорили. Я слышал их приглушенные голоса. А потом куратор вернулся обратно. Пристально посмотрел на меня и покачал головой.
        - Два дня тебе отлежаться, потом возвращаешься на учебу. С тренировками подумаем.
        - А что будет с Терлецкой?
        - С ней? - куратор поиграл желваками. Было видно, что этот вопрос ему не понравился. Ему вообще не доставляла особого удовольствия вся эта ситуация. - Ничего с ней не будет.
        - Но как?! - я попытался привстать на локтях, но тут же рухнул, сраженный болью.
        - Я еще не говорил с ученицей Терлецкой, но примерно знаю, что скажет она или ее юрист, если уж дело дойдет до публичных разбирательств. Заклинание ты применил сам, по доброй воле. Никто тебя не заставлял. Это как пробраться в чужой дом, выпить бутылку отравы и жаловаться, что там была не водка. Я, конечно, сделаю внушение, но…
        Козлович развел руками, а я едва заметно кивнул. Я был необычайно зол, но в целом логику понимал. Если откинуть эмоции, то все действительно так и выходило. Я повторил заклинание по доброй воле, не думая, что Терлецкая окажется так коварна. Кто в этом виноват? Только первокурсник Кузнецов, решивший, что высокородные тоже могут быть нормальными людьми.
        - И вот еще что, Максим, - я встрепенулся. Куратор редко называл меня по имени. - В интересах твоей же безопасности пока лучше будет помалкивать о природе заклинания. Я сейчас говорю вполне серьезно. Я понимаю, что ты, наверное, хочешь отомстить. Однако, это глупое действие дочки одного из самых влиятельных людей в России. Попробуешь кинуть тень на ее репутацию, последствия могут быть самыми плачевными.
        Мне оставалось только кивнуть. Козлович ушел, я остался наедине со своими мыслями, и стал рассуждать о словах Якута. «Когда Терлецкая чувствует себя плохо, это зеркалит по нему». Учитывая, что боль была жуткая, неужели Света так сильно переживает? Конечно, прощать совершенное я не собирался. Однако в произошедшем все было как-то неоднозначно.
        Да, аристократка решила наказать меня. Чего тут было больше: обиды, высокомерия или… каких-то чувств. Я опять вспомнил слова Якута: «Любить надо тех, кто любит тебя». И вот это совершенно верно. Пытаться выяснить, что же случилось с Терлецкой не было никакого желания. В следующий раз от наплыва эмоций она мне голову оторвет.
        Немного успокоившись, я постарался задремать, хотя боль так никуда и не ушла. Правда, стоило закрыть глаза, как рядом кто-то принялся возиться, греметь, шуршать. Я хотел сквозь сон попросить Светлану Борисовну не шуметь, однако не успел. На грудь плюхнулось что-то вязкое и холодное.
        - Ммм… - замычал я.
        - Ты терпи, терпи. Мужик ты или где? - поинтересовался Потапыч. - Травки хорошие, шрам вытянут.
        - Куда вытянут?
        - Куда надо, туда и вытянут. Лежи.
        - А чего ты вообще явился?
        - Ты, конечно, тот еще фрукт, - признался банник. - Но все ж хозяин. Помрешь, неровен час, куда мне потом?
        Более того, Потапыч даже не стал «натапливать» комнату. Вместо этого достал мокрую холодную тряпку и приложил ко лбу, приговаривая какие-то непонятные слова. Не скажу, чтобы боль ушла, но стало немного легче.
        Самая жесть началась вечером. Рану жгло будто изнутри раскаленным железом. И если бы не Потапыч, притащивший какой-то странный кувшин с обжигающей противной жидкостью, было бы совсем плохо.
        - Что это? - хватал я воздух после первого глотка. - Самогонка?
        - Да какая это самогонка? Настойка на травах. Там градуса почти нет, так, баловство одно. Ты пей, пей, к утру полегче станет.
        Пришла мысль, что как нельзя кастовать незнакомые заклинания, так и не стоить пить непонятные настойки из рук банника, который себе на уме. Однако Потапыч оказался слишком настойчив, а сил сопротивляться попросту не было. И судьба вознаградила меня за все пережитые мучения. Я забылся и проспал до самого утра, точнее до обеда. Боль не ушла, но стало намного легче. Пробудившись, мне удалось даже самостоятельно встать с кровати и найти зеркало, чтобы осмотреть себя.
        Выглядел я отвратительно, краше в гроб кладут, как говорила бабушка. Кожа бледная, под глазами синяки, волосы взлохмачены, как у какого-нибудь сумасшедшего ученого. А на груди запекшаяся рана в виде двух ровных линий - одна из которых выходила из середины другой. Я пригляделся и понял, что они мне напоминают. Букву «Т» написанную под наклоном. Терлецкая оказалась права, напоминание на всю жизнь.
        - О, уже на ногах, - первым ввалился Рамиль. - У нас времени немного. Там Мишка медичку отвлекает.
        - Как ты? - спросил Байков.
        Я неоднозначно пожал плечами.
        - Бывало и лучше. Как вы меня вчера нашли?
        - Так эта психичка и сказала, - начал тараторить Рамиль. - Пришла к нам в комнату, злющая. Ну и ляпнула, мол, идите, забирайте своего друга. И вид у нее был какой-то сумасшедший. Представляешь? На всю голову повернутая, такое с тобой сделать. Кстати, а что она сделала?
        Вспомнив наказ Козловича я в обтекаемых выражениях объяснил, что именно произошло. Говорить Рамилю о любовном заклинании - значило рассказать это всей школе. Может, позже поделюсь с Байковым, но не сейчас. Из короткого разговора с ребятами выяснилась еще одна любопытная деталь. С Терлецкой все нормально, по крайней мере, на учебе она выглядела, как обычно. Разве что немного нервной. Что не помешало ей пригласить на бал Куракина, отчего тот ходил весь день с придурковатой улыбкой.
        - И Тихонова Мишке написала, - подытожил Рамиль. - Назло, наверное. Но он только ничего не ответил, с тобой хотел посоветоваться.
        Блин, еще же Вика. А это ведь только ответка от Светки прилетела. Я обессиленно сел на кровать. Нет, эти женщины явно загонят меня в могилу.
        - Официальная версия, - сказал я, глядя в потолок. - Я применил заклинание, из-за которого и пострадал.
        - Сам? - не поверил Рамиль. - А как же Терлецкая? Она же явно замешана.
        - Сам! - с нажимом повторил я.
        - Мы поняли, - поднял руку Байков, останавливая Рамика, который не собирался замолкать. - Мы зайдем еще, вечером, если получится.
        Они ушли, а снова потрогал рану на груди. Шрам запульсировал, будто живой. Вот так и общайся с девушками.
        - Бабы они такие, - разглядывал рану Потапыч. - У меня вон тоже домовиха отбрила. Дескать, не соответствую требованиям. Не дура ли? Где она такого, как я найдет? Красивого, умного, скромного. Так и будет юбкой до конца дней среди этих заморышей вести. Ты, хозяин, не переживай. Мы тебе новую бабу найдем.
        - А надо ли ее искать? Как-то не складываются у меня отношения с девчонками.
        - Как не надо? - удивился банник. - Мужик без бабы, что ива без воды. Ты давай, отдыхай. Я пойду у этих задохликов еды украду какой. Тебе поесть надо.
        - Зачем красть, если можно попросить?
        - Вот только перед домовыми я еще не унижался, - буркнул Потапыч и исчез.
        Стоило баннику уйти, а мне попытаться уснуть, как послышались шаги в коридоре. Я не пойму, тут приемная президента что ли? И где Светлана Борисовна? Или ее опять Мишка отвлекает?
        Однако, когда в медкабинет-палату вошла гостья, я сразу забыл обо всех глупостях. Еще недавно красивые глаза сверкали холодной и несокрушимой силой, сама она стала будто выше, нависая над бедным мной, а всклокоченные волосы будто жили своей жизнью. Почему-то вспомнилась Медуза Горгона. Хотя после первого вопроса я понял, что бояться нужно не мне, а Терлецкой.
        Катя наклонилась к самому лицу и сурово спросила.
        - Кто это сделал?
        Глава 23
        Я привык видеть Зыбунину задумчивой, часто даже отрешенной, потому внезапное преображение меня напугало. Катя походила на валькирию, которая спустилась на грешную землю с одной целью - карать. Надо было назвать лишь имя обидчика. Вот только подставлять ведьму мне хотелось меньше всего. Непонятно, кто выйдет победителем из этой разборки.
        - Я знаю, что это Терлецкая, - уверенно сказала она, разглядывая отметину на груди. Мне только теперь пришло в голову запахнуть рубашку.
        - Да, но ты должна понять, нельзя сейчас ничего делать.
        - Ты просто так спустишь это? Тебя могли убить. Ты сам применил заклинание? Она тебе нравится?
        Вопросы сыпались один за другим, а я старался отвечать спокойно и максимально рассудительно. Нет, не спущу. Да, применил сам. Нет, не нравится. По поводу последнего, я, конечно, слукавил. Терлецкая привлекала. Как огонь манит мотылька. Однако в отличие от глупой бабочки я понимал, что там меня ждет только очередное членовредительство. Да и Катю чего лишний раз расстраивать?
        - Представь, что будет с тобой, если ты тронешь высокородную?
        - Я не собираюсь ее трогать, пару травок подложу, камень болотный. Она же сама могла его найти и в комнату притащить, - задумчиво прикидывала Зыбунина.
        - Катя, нет, ты слышишь меня? Я тебя прошу.
        Она испытывающе посмотрела на меня и встряхнула непослушными рыжими волосами.
        - Аристократы чувствуют слабость. Если все им спускать с рук…
        - А еще аристократы имеют силу. И об этом тоже нельзя забывать. Мстить любой ценой, не задумываясь о последствиях, слишком глупо. Никто не говорит, что мы не возьмем Терлецкую на карандаш. Просто лезть на рожон не надо.
        Зыбунина кивнула, но я все же решил уточнить.
        - Пообещай, что не сделаешь ей ничего плохого.
        - Обещаю, что не попытаюсь в ближайшее время ее убить или серьезно навредить, - с кислой миной произнесла Катя. - Если ты веришь в обещание ведьмы.
        - В твое верю.
        Мы еще поговорили немного о том, о сем. Чуток об учебе, боевой стипендии, надвигающихся экзаменах и бале. При упоминании последнего у Зыбуниной загорелись глаза. Нет, не в прямом смысле, хотя я бы совсем не удивился, но тема ее здорово оживила. Я кивал, улыбался и делал вид, что мне необычайно интересно. Все для того, чтобы отвлечь Катю от ненужной в данное время мести. И вроде бы даже получилось. Уходила ведьма в весьма благодушном настрое, а я выдохнул. В любом случае надо поскорее возвращаться к нормальной жизни.
        Друзья действительно заглянули вечером. Теперь медсестру отвлекал Рамиль, а Байков с Мишкой рассказывали новости. Среди одноклассников ходила версия, что я перемудрил с каким-то боевым заклинанием и только вовремя вмешавшаяся Терлецкая смогла меня спасти. Черт знает, кто это придумал, но так даже лучше.
        Еще позже Светлана Борисовна принесла нечто вроде каши, видимо, раз я в аналоге больницы и питаться должен был соответствующе. Мало и скудно. На что оставалось лишь хмыкнуть. Воровские навыки Потапыча позволили мне к тому времени набить живот до отвала тремя видами ветчины, сырами, пирогами с ягодами, селедкой с луком и гречкой с маслом. В общем, множество «разных закусок, чтобы с голоду ноги не протянуть», до которых добралась мохнатая рука банника. Еще Потапыч настоятельно рекомендовал мне продолжить лечение настойкой, которая продемонстрировала свой целебный эффект (сам он уже несколько стопок навернул, «для профилактики»), но я отказался.
        К утру следующего дня я выписался. Практически самостоятельно, хотя медсестра хотела оставить меня еще на пару ночей. Но я всем своим видом демонстрировал, что чувствую себя лучше, хотя это было немного далеко от действительности. Боль хоть и притупилась, но не ушла полностью, а шрам периодически пульсировал.
        Но все же я вернулся в комнату, где меня ждал сюрприз в виде новой двухъярусной кровати вместо одиночки Рамиля. Друзья-таки уговорили Козловича переселить Мишку к нам. А так как ни одного противника данное предложение не нашло, теперь Максимов жил на той же высоте, что и я.
        Уже в классе большинство наперебой стало спрашивать, что же случилось. Я придерживался официальной версии. Мол, шел, шел, применил заклинание, очнулся, гипс. А сам искал глазами Терлецкую, как и остальных высокородных. Но те отсутствовали. Почему мне это все не нравится? С самым простым и незамысловатым вопросом: «Какого лешего?» я обратился к Зыбуниной.
        - Я обещала не убить Терлецкую и не ранить, - пожала плечами Катя. - А про легкую очистку организма разговоров не было.
        - А почему всех нет?
        - Ну извини, я же не знаю, из какой тарелки будет есть эта выскочка. Пришлось перестраховаться. Не бойся, дозировка малая, скоро очухаются.
        - Оказывается, тебе не чужда гуманность.
        - Нет, просто белесого гриба мало было, - легкомысленно отмахнулась Катя. - Так бы они у меня еще недельку в туалете жили.
        Страховка от Зыбуниной, с которой я решил теперь ни при каких обстоятельствах больше не ссориться, длилась еще пару дней. Я периодически видел Куракина в сопровождении высокого общества аристократов в мужской уборной. Выглядели те не фонтан. А если выражаться точнее, фонтанировали, не дай бог каждому. Больше всего было жалко, Горленко. И брата, и сестру. Ребята пострадали лишь из-за происхождения. Но как сурово заметила ведьма: «Лес рубят, щепки летят».
        На третий день аристократы бледные и немного осунувшиеся вернулись в класс. И все бы ничего, но при появлении Терлецкой грудь резануло невидимым раскаленным ножом. Однако я с честью выдержал ее взгляд, не подав и виду, что мне больно. Пристальнее Светы меня рассматривала разве что Катя. Но и с этим испытанием я тоже справился.
        И страсти постепенно улеглись. Мы с Терлецкой старательно делали вид, что нас друг для друга не существует. Катя делала вид, что не замечает, что мы делаем вид. А Вика… Она и вовсе подошла ко мне почти сразу после выздоровления с весьма странными извинениями.
        - Ты прости, я наговорила сгоряча, - сказала она, пряча глаза. - Конечно, сдавать я тебя не собиралась. И Козловичу про домового твоего говорить не буду. Просто вспылила.
        - Да ничего, - отмахнулся я. - А если не секрет, откуда ты узнала о… домовом?
        - Так Рамиль Таньке, соседке моей, растрепал. Вроде у вас живет существо одно, которое ты с Горелого Хутора притащил.
        - Спасибо, я почему-то так и думал.
        С болтливым другом в очередной раз была проведена серьезная беседа, чтобы он держал язык за зубами. А вот с Байковым мы вскоре все же откровенно поговорили. И Димка выдал неожиданную информацию.
        - Создав любовное заклинание Терлецкая очень сильно себя подставила.
        - Это как?
        - Она обручена с Куракиным. Это дело решенное и в случае расторжения помолвки скандал будет дикий. Ну, и Терлецкие с Куракиными разругаются, само собой. Еще неизвестно, чью сторону займут остальные семьи.
        - Нам это ну руку? - спросил я, пытаясь унять горячее желание отомстить.
        - Ослабление великих семей? Кто знает. Если, я повторяю, если начнется борьба за сферы влияния, то, возможно, одна из великих семей может не справиться. И кто-то из благородных способен будет занять ее место.
        Говорил Байков чрезвычайно заумно, но я вроде его понял. Свято место пусто не бывает. И если кто-то уронит знамя, обязательно найдутся те, кто его подхватит.
        - Но это все в идеале. Подобный вариант развития событий сомнителен.
        - Почему же? Я могу рассказать о заклинании. У меня и доказательство есть, - расстегнул я несколько пуговиц и показал шрам.
        - И найдут тебя в туалете. Пошел ночью пописать, случайно поскользнулся и стукнулся головой о кафель. Минус один уникум, давайте минутку помолчим. Или в лесу пропал, в пруду утонул. Выбирай, что больше нравится. На то они и высокородные семьи.
        - Так что же тогда делать? У нас есть оружие, но мы не можем им воспользоваться?
        - А что, если надо использовать ситуацию с Терлецкой не чтобы поссорить высокородных, а наоборот, для укрепления отношения с ними? В общем, думать надо.
        На том и порешили. Однако помимо сутевины с высокородными меня интересовало еще кое-что, способное повлиять на будущее. Так сказать, небольшой стартап.
        - Я получаю две монеты в месяц. Одну ты, Рамиль и Мишка. С ним я поговорил, он в деле. Конечно, это мало, но все же намного больше, чем копить поодиночке на до третьего курса на какую-нибудь хрень. Нужно лишь понять, что именно мы хотим приобрести в сокровищнице у бабая.
        - Я тоже об этом думал, - ответил Байков. - Только вопрос поставлен неправильно. Мы не сможем купить стоящую вещь, слишком дорого. Нам нужны ингредиенты, чтобы создать ее самостоятельно, а потом продать.
        - И что же мы создадим?
        - Артефакт, само собой, - удивился Байков. - Ты же не забыл, какая у меня фамилия? Главное уговорить Рамиля.
        Как выяснилось, в этим вопросом оказалось все довольно просто. Начнем с того, что татарин чувствовал себя виноватым. Хотя, казалось, это его постоянное состояние. Он же вечно косячил. Байков же и вовсе пошел с козырей. Нарисовал схему с процентами, над которой написал слова вроде: «доход», «маржа», «окупаемость». Рамик только разок спросил, причем тут моржи, на что Димон начал говорить что-то о себестоимости, рентабельности и прочее, прочее. В общем, наш друг спешно капитулировал, хотя потом втихаря и спрашивал у Мишки, так причем тут моржи? Максимов пожимал плечами и отвечал, что это вроде как-то связано с экономикой.
        Поэтому к концу месяца всей компанией мы стояли в хвосте очереди, чтобы зайти последними. Посмотреть журнал надо было без спешки. Катя передо мной сверлила глазами Терлецкую. Та явно чувствовала себя неуютно, поэтому пыталась завести непринужденный разговор с Витей Горленко. Выходило из рук вон плохо.
        - Что бы не произошло внутри, не бойся. Это не правда, никто тебе не причинит вреда, - шепнул я Зыбуниной, когда подошла ее очередь.
        - Главное, чтобы я никому вреда не причинила, - ответила та, сжимая что-то в руке.
        Действительно, чего это я. Пусть Терлецкая выскочила от бабая, одарив меня испуганным взглядом и резью в груди, насчет рыжеволосой ведьмы беспокоиться точно не надо. Так и вышло. Катя зашла, пробыла пару минут и так же спокойно покинула помещение. Ни мускул на ее лице не дрогнул. Значит, не испугалась.
        - Теперь я, - сказал я своим и открыл дверь. - Здравствуйте, господин бабай.
        - Какой я тебе господин, Кузнецов? - отмахнулось страшилище. - Меня вон даже ведьмы последние перестали бояться. Дожил.
        - Так это не последняя, - успокоил я его. - Это первая. Очень могущественная. Входит в какой-то там ковен, забыл название.
        - Правда? - с надеждой спросил бабай.
        - Честное магическое.
        - Ну тогда ладно. А то я уж расстроился. Ты последний опять?
        - Почти. То есть нет, но как бы да. Я, как вы и советовали, с друзьями договорился. Будем копить совместно. Надо только выбрать, на что именно. Я их позову тогда?
        - И чего, все уже получали стипендию? Нет новеньких?
        - Один, - вспомнил я про Рамиля. И тут до меня дошло. - Его можно напугать. Прям хорошенько. Может, болтать меньше станет.
        - Смотри-ка, яйца курицу учат, - страшила хлопнул себя по бокам. - Я его так напугаю, всю жизнь немым будет.
        - Нет, так не надо. Что-нибудь средней прожарки, если можно. Кстати, я вам тут пирог принес.
        Я вытащил два куска брусничной красоты, подогнанной домовыми. Глаза у бабая загорелись. Я понимал, что это не из-за мучного. Все же бумка был на довольствии. Дело во внимании. К страшиле ученики относились, как к функции, жуткой, но обыденности. Я же пытался выстроить приятельские отношения. К слову, знал бы он, каких трудов мне стоило сохранить два куска пирога, чтобы принести сюда. Байков свидетель.
        - Ладно, чутка его шугану, - миролюбиво сказал бабай. - Так, для проформы, чтобы не расслаблялся.
        Я позвал дрожащего Рамиля, дав знак остальным ждать. Татарин зашел на негнущихся ногах, сразу упершись взглядом в стул. Точнее в того, кто на нем сидел. Бабай не шевелился. Просто смотрел на моего друга. Его же начало колбасить. Он сходу выдал пару абзацев на татарском. Из всех слов я разобрал лишь «эти», которое повторялось раз за разом. Дошло до того, что голос у Рамиля задрожал, и тут я понял, что пора заканчивать.
        - Мне остальных заводить?
        Страшила дернулся, как от удара, зато Рамика отпустило. Он испуганно уставился на бабая, вскрикнул и отскочил назад.
        - Чего стоишь, глазами лупишь, отличник боевой подготовки? Квиток давай. И Кузнецов, ты тоже. Вот твои две монеты. Кто там еще у вас? Заводите.
        Наконец вся четверка собралась в сокровищнице. Рамиль рядом со мной и Байковым почувствовал себя более уверенно, уже разглядывая предметы, которые нас окружали. Мишка спрятался за нашими спинами, что не могло укрыться от бабая.
        - Не бойся, Максимов, не увидишь ты больше родителей. Странный ты, конечно, худой вот боится, что с отцом что-нибудь случится. Ты же наоборот, не хочешь его встречать.
        Я удивленно повернулся к бледному Мишке. За все это время, несмотря на замечательное отношение, поддержку и верную дружбу, он не торопился нам открываться. Все, что я знал, по выходным Максимов звонит сестре. Ни папе, ни маме, а именно сестре. Теперь выясняется, что он отца боится. Интересно.
        - Позволите? - спросил Байков, указывая на журнал.
        - Валяйте, - положил голову страшила на сплетенные пальцы. - Только недолго.
        - Как ваши дела? Что нового? - решил я поболтать с бабаем. Все равно помочь Димону ничем не мог. В этих ингредиентах разбирался только благородный. Рамиль с Мишкой, конечно, выглядывали из-за плеча Байкова, но вряд ли что-то понимали.
        Зато бабай преобразился. Словно проснулся от долгого сна, встрепенулся, сбросил с себя оковы дремоты и стал говорить. Я слушал, кивал, удивлялся, улыбался. То есть пассивным образом поддерживал разговор. А сам вспоминал один случай, произошедший несколько лет назад.
        Дядя Коля возвращался с магазина и заодно забрал меня со двора, чтобы загнать домой. Мама безуспешно раза три или четыре звала непутевого сына с окна, поесть. А для дяди Коли слово матери было священным. Сказала кушать, значит, надо бросать все свои дела и идти.
        Однако у самого подъезда отчим встретил знакомого или приятеля. Уж не знаю, как правильно. И зацепился языками. Точнее дядя Коля молчал, а этот товарищ говорил и говорил. Я уже весь извелся, часто дергал отчима за рукав, даже пару раз нагловато сказал, что нам пора. Но пока дядя Коля не договорил с незнакомцем, мы не ушли. Уже позже он объяснил мне простую вещь.
        - Человек он, собака такая, социальная. Ну, как тебе объяснить. Вот ты во дворе с кем играешь?
        - С Пашкой, Витькой-Костылем, Серегой.
        - А если не будет их?
        - Один буду играть.
        - Ну, вот день ты поиграешь, два, три. Что потом, заскучаешь? То-то и оно. А бывает, человек всю жизнь один живет. Вроде люди вокруг, а поговорить даже не с кем. Это по глазам видно. Что мне стоило спросить, как дела у Прохорова, чем живет? Он ведь дочку единственную прошлым летом похоронил. Только мать-старушка осталась, да и она плохая уже…
        Как-то этот разговор крепко въелся мне в память. И теперь я переделал высказывание дяди Коли, заменив человека на живое разумное создание. Получилось: «всякое разумное создание оно, собака такая, социальное». Вот, к примеру, сидит бабай здесь целыми днями, в темноте, без окон. К гадалке не ходи (или ведьме), скучно ему тут. Чего мне стоит послушать диковинное магическое создание, пока Байков ингредиенты ищет? Ровным счетом ничего.
        Зато узнал, что домовой Федор загулял, два дня его искали всем миром. Мол, нашел где-то самогонки и напился в усмерть (при этих словах я напрягся, не банника ли рук дело?). Что библиотекарша жалуется на крыс. Говорит, одну книгу у нее полностью уничтожили, ни следа не оставили. Хотя грызунов ненужных всех давно вывели. Еще у бабая на спине какая-то гадость выскочила. Но тут уж я не знал, как реагировать, поэтому лишь сочувственно покачал головой.
        - Спасибо, - закончил просмотр Байков. - Теперь все немного яснее.
        - Что, все? - вскочил с места бумка. - Уже уходите?
        - Пора, - пожал плечами я. - Но если можно, я как-нибудь загляну. До стипендии.
        - Конечно, заходи, Кузнецов. Тебе я всегда рад. Ну и друзьям уж твоим, так и быть.
        - Спасибо, - искренне поблагодарил я. - До свиданья.
        - И, Максим, ты меня уж тоже по имени зови. Шамиль я.
        - Хорошо, Шамиль. До скорого.
        - Ну что там? - спросил я, как только мы вышли наружу.
        - Фигово все. Я себя явно переоценил. Большая часть ингредиентов заточена под создание уже известных артефактов. Проблема в том, что боевыми занимаются Терлецкие, а защитными и целебными Шиловские. Все варианты есть в классификаторе. Можно, конечно, экспериментировать, создать что-то новое для дальнейшей перепродажи высокородным в эти две семьи. Вот только кто знает, сколько придется потратить расходников. К тому же, нужно еще выкупить заклинание у Аганиных, на которое будет опираться артефакт. Само собой, если мы собираемся все делать с нуля, а не ковать на коленке очередную подделку.
        - Не расстраивайся. Придумаем что-нибудь, - попытался успокоить я его, хотя сам не знал, что делать. Мы напоминали бабушек, пришедших торговать огурцами с огорода в большой молл.
        - Я пороюсь в классификаторе, и мы придем сюда еще раз, - твердо решил Димон.
        На столь оптимистичной волне мы вкатились в декабрь. Снега все не было. Точнее в лесу и за Смородинкой (которая и не думала замерзать) уже намело, словно кто-то щедро посыпал манной крупой всю округу, однако на центральный школьный двор подобное не распространялось. Тут еще царила поздняя осень.
        Однако все изменилось. Домовые теперь подкладывали в шкаф кальсоны для занятий в клубах, свитера, перчатки, шапки и теплую обувь. Значительно прибавили отопление, хотя мы разницу не заметили. А в столовой стали выдавать рыбий жир и еще какие-то витамины.
        Третьего декабря нам огласили даты экзаменов для перехода во второе полугодие, однако большая часть учеников ждала другие числа. И вот по завершении первой недели зимы все-таки стало ясно, бал состоится двадцать седьмого декабря. Сказано это было Козловичем в столовой, стекла в которой сразу же зазвенели от радостного ора. А ко мне тихонечко подошла Катя и шепнула на ухо.
        - Максим, мне нужна твоя помощь в одном очень деликатном деле.
        - Не понял?
        - В общем, надо, чтобы ты сегодня зашел после тренировки ко мне. Хочу тебя кое о чем спросить.
        - Так тут спрашивай?
        - Здесь не могу. Надо показать. Ну как, зайдешь?
        - Зайду, - мне почему-то стало жарко и от волнения захотелось прочистить горло.
        Я смотрел вслед Зыбуниной и не мог понять, что это за такое деликатное дело? Сначала хотел поделиться с друзьями, но как представил подколки Рамиля, так сразу передумал. Вот и мучился всю тренировку, витая совершенно в другом месте, отчего был обруган Якутом.
        Зато когда я вернулся, сходил в душ, зачем-то почистив зубы. Оделся, для перестраховки выждал десять минут и сославшись на то, что забыл учебник в классе, выскользнул в коридор. Расстояние, разделяющее нас, я преодолел в одно мгновенье.
        - Максим, это ты? Заходи, - услышал я голос Кати.
        Комната девчонок отличалась от нашей. Она была просторнее, мебели в ней оказалось чуть больше, а такой же как у нас шкаф от остальной комнаты разделяла ширма, за которой и суетилась Зыбунина. Меня немного смутило, что ее соседки куда-то делись. Надеюсь, она не превратила их в жаб, с ведьмы станется. Однако как только Катя вышла из-за ширмы, про все остальное я думать перестал. Раскрасневшаяся ведьмочка поглядела на меня и смущенно спросила:
        - Ну как тебе?
        Глава 24
        За свою жизнь я видел много страшного. Однажды у соседа сорвалась с поводка Фифа, злющая такса, которая пыталась уничтожить все живое, до чего могла дотянуться Ее безумный взгляд, полный ненависти, и маленькие острые зубы, я запомнил на всю жизнь. Да и шрам на ноге не позволил бы забыть.
        Еще мы с ребятами ходили под мост, к железнодорожным путями, смотреть располовиненных людей. Проход здесь давно запретили, но местные все равно шныряли, так было быстрее. Однако успевали не все. Трагедии случались, как правило ночью, когда плохо видно. И зачастую с подвыпившими людьми, которые и пополняли статистику несчастных случаев. Это было скорее не страшно, а отвратительно.
        Вспомнил я об играх в салки в недостроенном садике. Зима уже была в самом разгаре, мороз кусал за щеки и нос, а из-за холода отменили занятия в школе. Чем мы и воспользовались. Вот только пробегая мимо разваленной лестницы, Витька навернулся и грохнулся на спину, зацепив рукой арматуру. Девятнадцать швов, а руку он потом и вовсе высоко поднять не мог.
        И все это не шло ни в какое сравнение с увиденным. Платье, в котором предстала Зыбунина, оказалось не просто ужасным. Покажи его беременным, их вырвет, детям - они станут плакать, солдатам - те начнут непроизвольно ходить под себя и всех их в итоге комиссуют. Платье не просто не шло Кате, целью его существования было сделать из относительно симпатичной девчонки угловатого уродца.
        - Это платье, принадлежало еще моей прабабушке. Правда, умерла она не очень хорошо. Деревенские заперли ее в избе и сожгли.
        Наверное потому, что она часто носила это платье, подумал я, а вслух произнес.
        - Нет, довольно миленькое.
        - Правда? Тебе нравится?
        Я почему-то вспомнил высокородных, испытывающих на прочность школьные туалеты благодаря травкам Кати. И поэтому ответ родился сам собой.
        - Очень. По мне, самое крутое, что я видел. Мода же циклична, - повторил я где-то услышанное выражение, - и ретро-стиль сейчас актуален.
        - Я, если честно, в этом не очень разбираюсь. Хотела взять стандартное школьное платье, которое дают домовые. Но раз ты говоришь, надену это. Спасибо, Максим.
        Я так и вышел с открытым ртом. Молодец. Вот не на ровном месте же придумали пословицу про честность и лучшую политику. Видимо, придется мне терпеть насмешливые взгляды одноклассников весь бал. А, может, и после. Или как-нибудь испортить это платье?
        На размышление ушло несколько дней. Я даже пробовал подговорить банника, на что получил невразумительное мычание с последующим исчезновением Потапыча, а потом и вовсе забыл. Меня, как и всех друзей, захлестнула истерия подготовки к экзаменам. Если за общеобразовательные, обычные предметы, я не боялся - все они сдавались письменно, в виде контрольных, а здесь у меня имелся козырь, сидящий слева, то магические придется подкреплять практикой. И попытка тут была только одна. Никаких пересдач или «я сегодня себя плохо чувствую». Либо сдал, либо иди, собирай вещи.
        Первым экзаменом, когда еще не закончилась сама учеба, оказалась заклиналка. Комиссия в виде Елизаветы Карловны, Натальи Владимировны и Козловича сидела за столом, покрытым красным бархатом, и поглядывала на билеты.
        - Кузнецов, номер говори, - сурово бросил куратор, будто я занял у него в долг, а потом обесчестил дочь. Ну, или наоборот.
        - Девятый. Звук и Отметина.
        - Легкий билет, - прокомментировала Елизавета Карловна. - Готовиться будете? Вон Сергеев уже двадцать минут трясется. Все надеется, что если за полгода не преуспел в магии, то сейчас это непременно произойдет.
        - Нет, не буду, - сказал я. - Простейшее заклинание Звук заключается в преобразовании силы в упругие волны механических колебаний в любой среде. На практике зачастую применяется для отпугивания диких животных. Показывать?
        - Лучше продемонстрировать, - поправила меня завуч.
        Я представил в уме структуру заклинания, стал обводить ее руками и наполнять силой. Не прошло и двух секунд, как стекла в экзаменационной задрожали от мощного хлопка. А Козлович даже засунул палец в ухо. Видимо, проверял, на месте ли барабанная перепонка. Ну да, знаю, силы надо меньше вкладывать. Но я работаю над этим.
        - Кузнецов, я женщина немолодая, - призналась Елизавета Карловна без всякого кокетства, - не надо так сильно усердствовать в демонстрации своих способностей.
        - Максим, хорошо, переходите к следующему заклинанию, - улыбнулась Наталья Владимировна.
        - Отметина. Используется магами для привлечения внимания. В зависимости от цвета может обозначать, как угрозу, так и безопасное место. Немощные не могут видеть Отметину, но реагируют на нее.
        - Каким образом? - спросил Козлович, даже не смотря на меня.
        - Если стоит Отметина, обозначающая опасность, то люди, как можно скорее стремятся покинуть это место.
        - Таким образом, Отметина способна служить еще и способом для отпугивания немощных. Так? - спросил куратор.
        - Да, - признался я, хотя и не думал раньше о подобном.
        - Хорошо, на чем можно оставить Отметину? - задала очередной вопрос завуч.
        - Только на твердой поверхности.
        - Демонстрируйте.
        Я выбрал одну из стен, провел рукой и вложил в небольшую полученную линию силу. Так наполнилась, словно ванная водой, а энергия вышла далеко за ее пределы. То, что изначально смотрелось, как пространственный объект, теперь напоминало кляксу. Но заклинание сработало. Сгусток энергии словно засох на стене и наполнился красным цветом.
        - Мне не нравится, что ты используешь слишком много силы для таких простых заклинаний, - нахмурился Козлович. - Но других претензий нет.
        - Жизнь научит правильно расходовать свой потенциал, - философски заметила Елизавета Карловна. - Идите, Кузнецов, отлично. Сергеев, ну что, теперь вы готовы?!
        Вот так достаточно легко прошел первый экзамен. Хотя с заклиналкой особых проблем ни у кого не было. Аристократы также получили отлично, что вовсе неудивительно. Из наших мы больше всего переживали за Рамиля. И таки он смазал Морок, зато, к удивлению, превосходно сотворил Хамелеона. Сам же Козлович и споткнулся в конце экзаменов о стул, который «замаскировал» Рамик. Поэтому неудивительно, что Шафидуллин получил свое «хорошо» и еще несколько дней рассказывал, как он с блеском сдал экзамен. А занизили ему оценку только потому, что у них с Козловичем «старые терки».
        Зато стали отсеиваться первые одноклассники. Тот самый Сергеев, мучительно оттягивающий время, и Никифоров. Последний был прежним соседом Мишки, так называемым ботаном. И действительно отличался успехами в тех предметах, где необходимо вызубрить или разобраться в хитросплетениях формул. А с магией у него не заладилось.
        Отряд потери бойцов не заметил. Те собрали вещи, и на следующее утро покинули школу. Вот тебе и три месяца коту под хвост. Я уверен, бедолаг еще заставят отрабатывать вложенные в них деньги.
        Следующие экзамены прошли более чем спокойно. Геральдика оказалась и вовсе неким аналогом истории - запомнил, рассказал. Этикет хоть и принимала строгая Елизавета Карловна лично, но там тоже проблем особо не возникло. Если ты ходишь на уроки и хотя бы слушаешь вполуха (а расслабляться у завуча попросту не получалось), то «отыграть» экзаменационную сценку тоже не составит особого труда.
        Итого, к двадцатым числам декабря несданными у нас числились лишь «Мифология» и «Руноведение». И последнее оставили на сладкое.
        - Что это Петрович там задумал? - входя, скинул легкую куртку с эмблемой школы Байков.
        - Ты о чем? - спросил я.
        - Не читал объявление? На завтрашний экзамен всем надеть теплое белье, перчатки и шапки.
        Мы весь вечер обсуждали, что же нас ждет, да так ни к чему и не пришли. Зато на утро, уже стоя перед кромкой голого безжизненного леса, Петрович объяснил нам правила экзамена, буравя взглядом стылую землю.
        - Каждому из вас будет задано направление, в конце которого ожидает одно из полуразумных существ. Не стоит беспокоиться, раз вы сдали предмет «Создание и преобразование заклинаний», то способны справиться с ними, если возникнет такая необходимость. Ваша задача проста. По косвенным и опосредованным признакам определить, что за существо вас ждет. Когда вы поймете это, вам необходимо сотворить заклинание Сияние. Тогда инструкторы, находящиеся на отдалении, придут и проверят вашу догадку.
        Петрович также не глядя, указал на выстроившихся в линию преподавателей. Пузатого рыжего куратора второго курса, вроде Семена Какойтовича, Якута, сутулого Петра Семеновича и еще двоих учителей, имен которых я не знал. Вон тот, высокий, худой как жердь, с тонкими усиками и бородкой клинышком - руководил фехтовальным клубом. Его полная противоположность, кряжистый, гладко выбритый мужик с внушительном носом и ушами, отвечал за мушкетный. Из женщин оказалась лишь Наталья Владимировна. На легком морозе ее щеки раскраснелись, и она стала похожа на настоящую русскую красавицу. Учительница смотрела на Петровича заинтересовано, ловя каждое слово, будто тот говорил нечто необыкновенное.
        - Чем ближе вы будете находиться к существу после его определения, тем ниже получите оценку, - продолжал учитель. - Но рекомендую не торопиться. Ошибка будет приравнена к несданному экзамену.
        - Нам пипец, - мрачно подытожил Рамиль.
        Я тоже был настроен весьма скептически. Почему-то это все напоминало испытание на получение боевой стипендии, которое оказалось не таким уж и простым. Однако, видимо, Петрович вполне здраво оценивал наши силы. Потому что первая шестерка вернулась довольно скоро. Байков получил четыре за кикимору, а Аганин отхватил пятерку за лесавок, водивших хоровод за Смородинкой.
        - Блин, как не разобрал, сам не пойму, сбило, что в лесу кикиморы не водятся, - переживал Димон.
        Я же тем временем подсчитывал, кто из пройденных существ выбывал из игры. Прошли мы многих, но чем позже тебя вызывали, тем лучше. Двигались по списку и вот где я впервые позавидовал фамилии Рамиля.
        Сбила всех, как ни странно, Зыбунина, которая с блеском распознала укрывшегося жировика - домового на минималках. Только в отличие от наших домашних духов, жировик работал в минус. Он был своего рода паразитом, вроде кикиморы, но хотя бы безвредным. Если битье посуды и ломание всякой домашней утвари можно считать таковым.
        Все бы ничего, но еще раньше, Горленко Аня вымучила свою тройку именно за жировиков. Потому получалось, что некоторые существа могут повторяться. И это стало новостью неприятной. Зато экзамен шел быстро. Что радовало еще больше, несмотря на множество низких оценок, сдавали все.
        - Кузнецов, - подозвал Якут, - готов?
        - А если нет? - меня слегка трясло от волнения, поэтому я позволил себе небольшой диалог.
        - Тогда можешь идти в комнату, греться.
        - Правда? - не поверил я.
        - Конечно. Потом спокойно соберешь вещи и поедешь домой.
        - А, если так, тогда готов.
        - Пойдем, - сказал Якут.
        Это было похоже на очередную тренировку. Филиппов вел меня в лес, где сейчас мы будем считать камни, складывая их друг на друга, прыгать по пенькам, таскать тяжести и прочее, прочее. И надо сказать, шли мы довольно долго. Пока наконец Якут не остановился и не показал в сторону одной из сосен, метрах в сорока от нас.
        - Первая подсказка там. Удачи.
        Я рванул к дереву, как свинья к лохани с едой, ломая кусты и с хрустом наступая на тонкое покрывало снега. Лишь позже догадался действовать более тихо. Я же, в конце концов, могу спугнуть искомое существо. Подсказка заключалась в следах. Мелких, похожих на козлиные. Я пригляделся, да, слишком маленькие и вытянутые для лошадиных, после чего облегченно выдохнул. Неужели так легко?
        Ладно, какие варианты? Я стал загибать пальцы. Сатиры, фавны, очокочи и бесы. Первых двух все время путали. Внешне разница у них лишь в телосложении. Фавны более коренасты, с бараньей головой и закрученными рогами. Ну, и по характеру спокойнее. Тогда как сатиры, по словам Петровича, «чрезвычайно охотны до женского пола». Но и те, и другие живут на Средиземноморье.
        По территориальному признаку не подходили и очокочи. Они обитали на Кавказе. И были самое агрессивной и опасной для человека группой среди козлоногих. Если идти методом перебора, то оставались бесы. Рогатые мелкие существа, обычно людей избегающие. Владеют силой на зачаточном уровне, опытному магу серьезного вреда причинить не могут. По логике были именно они. И обитали у нас, и проходили мы их подробно. Петрович даже троих в клетке приносил. У меня тогда в глазах аж зарябило от того, как они там бегали взад-вперед.
        Однако необходимо было проверить все досконально. Поэтому я взял след, чувствуя себя какой-то ищейкой, и неторопливо затопал в сторону реки. Смородинку я слышал. И если на пруду собирались скоро открывать каток, то бурные воды, отделяющие территорию школы от мира немощных, и не думали замерзать.
        Следов было много и все они вели к речке. Сколько их здесь, трое-четверо? Если вдруг эти ребята решат напасть, у меня есть Иглы. Хоть что-то хорошее Терлецкая оставила после себя. Надо только надеяться, что это правда бесы. А если вдруг окажутся сатиры или, еще чего доброго, очокочи?
        Будто услышав мои мысли, судьба подкинула очередную подсказку в виде небольшого клочка меха на ветках куста. Темный. Слава богу, значит, кавказские козлоноги отменяются. Они огненно-рыжие. Итак, из четырех вариантов осталось три: сатиры, фавны и бесы. Уже лучше. Вопрос в другом, далеко ли еще идти?
        Я кастанул Волну в сторону реки и сила, точно и ожидавшая того, ушла вперед, сканируя пространство вокруг меня. И нужных существ я нашел сразу. Двое, метрах в шестидесяти. Только крупные. Один из них лежит, другой сверху над ним. Стоит, смотрит.
        Вот балда. Спутал Волну и Глаз. Последний находил именно что агрессивно настроенных созданий. А первое любых существ. Без разницы каких. Вот я случайно и обнаружил инструкторов, которые следят за выполнением заданий. Ладно, что там с Глазом?
        Заклинание никого не нашло. Значит, мои потенциальные бесы далеко. Придется-таки мочить ноги и перебираться через реку, а потом топать дальше. Я даже сделал шаг, второй… Как всегда умные мысли стали возникать по мере движения. Уж слишком странной мне показалась поза одного из инструкторов. Зачем это он прилег отдохнуть в холодной зимнем лесу?
        Я вновь применил Волну, только теперь пустив ее в круговую. Силы хватало, а вот ответов на зависшие в воздухе вопросы нет. Зачем там двое наставников? Почему они рядом? Что случилось с тем, который лежит?
        За то короткое время, пока я перебирал заклинания, все изменилось. Теперь один наставник, пульсируя, как окровавленное сердце, вытащенное из груди, шел ко мне. Второй, еле трепещущий, темный, словно почерневшее от времени мясо, лежал там, где и прежде. А третий, оказавшийся далеко позади, стоял неподвижно.
        Меня охватила паника. Здесь точно происходит что-то нехорошее. Незапланированное. Сияние, которое я в последнее время делал такой же степени яркости, как у самых слабых рожденных, разлилось над голым лесом вторым солнцем. Я не жалел силы. В ней чувствовался мой страх. Адреналин пульсировал в крови и устоять на одном месте было чрезвычайно трудно.
        - Хватит. Что еще за альтернативные источники освещения? - услышал я знакомый голос, который меня немного успокоил.
        После долгого Сияния возвращаться в тусклый обыденный мир было всегда тяжело. Единственный приятный сюрприз здесь был в качестве молниеносно пришедшего Якута.
        - Так что? - спросил учитель. - Каков твой ответ?
        - Бесы. Но это неважно. Один из наставников, который следит за мной, - указал я рукой в нужную сторону. - С ним что-то случилось.
        - Что значит, один из наставников? За тобой приглядываю только я… - недоверчиво заметил Якут, но все же обернулся.
        По первым взмахам, я понял, что он плетет - Волну. Правда, делал все учитель не в пример лучше. Контуры у него были четче, сила выходила не как жидкость, разбрызгиваясь, как в моем случае, а словно густая патока. Однако первого взгляда хватило Якуту, чтобы оценить ситуацию. Он еле слышно выругался, сделал шаг вперед и исчез. И довольно скоро появился возле лежащего. Это не было мгновенное перемещение, вроде телепорта. Скорее какое-то ускоренное движение. Я понял это потому, что применил Волну еще раз.
        Теперь их было двое. Якут и слабо мерцающий человек. Третий исчез. В висках у меня застучало, в глазах на мгновение потемнело, слишком много и быстро я потерял силы. Однако слабость длилась всего пару секунд. Я решительно двинулся в сторону Якута, на ходу набирая скорость.
        Картина, явившаяся мне посреди хмурого, стесняющегося своей наготы леса, повергла в шок. На примятом снегу лежал безжизненный Козлович. Его лицо было землистого, мертвого цвета. Кончики пальцев почернели, точно он их отморозил. А сверху на нем сидел Якут и дрожащими руками вкачивал в куратора силу.
        Глава 25
        Завершение экзаменов и подготовка к предстоящему балу вышла смазанной. Наша четверка, да и остальные одноклассники, получили «официальное разрешение на продолжение обучения». Хотя руноведение никто не сдавал. Экзамен перенесли на конец второго полугодия. Или до той поры, пока не оклемается Викентий Павлович.
        Козлович лежал в Доме Чудес в очень тяжелом состоянии. Так говорили девчонки-третьекурсницы. Вроде они заблудились и зашли в одну из аудиторий, которая оказалась похожа на комнату. Их сразу выгнали гоблины, находившиеся там же. Но бледного, словно высохшего куратора, девчонки увидеть успели. Получается, Козловича охраняли. Неужели до сих пор боялись за его жизнь? Новости молниеносно разлетелись по школе, приобретая все новые подробности. Впрочем, по-другому и быть не могло.
        Что здесь правда, что вымысел, сказать уже было нельзя. Однако Козловича в медблоке действительно не оказалось. Я забегал туда, чтобы Светлана Борисовна осмотрела меня. Поэтому вопрос что же случилось с куратором, стал наиболее злободневным. Хотя у Байкова имелось веское мнение.
        - Судя по тем признакам, которые ты видел, Козлович почти исчерпался. Причем сила покинула его настолько быстро, что чуть не разрушила тело. Она проходила через пальцы, оттого и почернение. Видимо, перед этим он колдовал. Хотя исчерпать себя, да еще с такой скоростью… - Димон с сомнением покачал головой.
        - А что не так? - спросил я.
        - Потому что маг его уровня не может позволить себе такой глупости. Подобное можно ожидать от послушника или ученика. Даже поденщики уже умеют полностью контролировать расход силы. А Козлович как минимум мастер, ниже по классу сюда просто не берут.
        - Значит, кто-то ему помог. Тот самый второй, который исчез, - предположил Мишка.
        С этим замечанием никто спорить не стал. Мне было больше интересно, почему опытный Якут, который знал, что каждый ученик делает на тренировке в любой момент времени, не смог выйти на след этого неизвестного мага. В голову даже закралась мысль: «А, может, не захотел?». Ее я сразу попытался отогнать. Если не доверять и учителям, то кому тогда?
        Зато активизировались те самые люди Четкерова. За последние несколько дней они постоянно попадались мне на глаза, шныряя по школе, и в прямом смысле что-то вынюхивая. При взгляде на них, у меня начинал пульсировать затылок, будто чья-то рука крепко брала за него. Однако за все время блюстители не сказали мне ни слова.
        Вообще, школьная администрация пыталась всем своим видом продемонстрировать, что ничего страшного не произошло. Подумаешь, чуть не опустошили преподавателя. С кем не бывает. Ну, сдвинем мы чуть-чуть экзамен. Но не отменять же из-за этого бал. Черт знает, чем руководствовались завуч и директор. Хотя еще неясно, имел ли последний вообще какой-то вес в школе.
        Но праздник надвигался. Все решительнее и неотвратимее. Все чаще я встречал подозрительно довольную Зыбунину, и в памяти возникал образ зеленого платья. Нет, лучше бы я остался в том лесу.
        Даже Потапыч заметил перемену в моем настроении. Более того, он предлагал какие-то очередные настойки для «блеску в глазах». А в последний раз получив решительное нет, вздохнул, как-то странно посмотрел и исчез. Я же поплелся спать. Никаких спасений от послезавтрашнего позора не предвиделось.
        Ночью меня разбудил крик. Да такой, словно кого-то как минимум убивали. Спросонья я свалился на пол, ударившись рукой, мигом проснулся и обнаружил перед собой банника. Потапыч ругался и хлопал по тлеющей бороде, пытаясь потушить ее. При виде меня банник грозно нахмурился.
        - Вот и слушай тебя. Там охранок только три штуки было. А потом эта ведьма проснулась. Насилу ноги унес.
        - Какие охранки? Какая ведьма? - спрашивал я, хотя в груди уже похолодело.
        - Ты же сам подсобить просил. Вот я кумекал, кумекал и решил помочь. Чай не чужие люди.
        На этом Потапыч перестал отряхивать бороду и исчез.
        - Че вообще происходит? - простонал Рамиль, но все же опустил ноги на пол. Поднимались уже и Димон с Мишкой.
        Крик между тем утих. Его сменила громкая ругань. Было там что-то про аристократическую выскочку, беловолосую стерву и месть. Мне стало совсем нехорошо. Во-первых, я узнал голос. Во-вторых, потому что еще и до этого уже догадался, к кому наведался Потапыч. И ведь правда виноват только я, сам просил.
        Скорость, с которой я одевался, могла дать фору любому срочнику. И на то имелась причина - надо было предотвратить локальную катастрофу. Зыбунина и так точила зуб на Терлецкую (а белая стерва у нас имелась только одна), а теперь, когда у нее есть веский повод ввязаться в драку, вряд ли ведьма будет сдерживаться. Ну, или не драку. Как там у девочек-магов это называется?
        В коридоре уже было полно народа. Я растолкал наиболее любопытных и пробился к открытой двери. Посреди комнаты замерла Катя с жалкими остатками того, что еще вчера было пробабушкиным платьем, а за ее спиной, почти вжавшись в стены, на кровати стояли соседки. Ну точно мышь на полу заметили.
        Хотя, если говорить серьезно, испугаться было от чего. Я сам немного струсил, когда увидел глаза Зыбуниной. В них бушевал шторм, опрокидывающий крупные суда, а мелкие лодчонки разрушая без остатка. И появился я очень вовремя. Потому что период стенаний ведьмы закончился. Она сжала кулаки, осыпая пепел с обгорелых рюш, и решительно двинулась в сторону коридора. Почему мне кажется, что не воздухом подышать?
        - Катя, Катя, подожди. Не торопись.
        - Да я быстро, - даже не смотря на меня, попыталась пройти мимо Зыбунина.
        - Не надо ничего делать сейчас. Остынь немного.
        - Ты видел, что она сделала? - подняла девушка руку с остатками платья.
        Не она, а он. И всего лишь выполнил просьбу хозяина… Хотя, знай бы я реакцию ведьмы, ничего бы не предпринимал. Но мне почему-то очень не хотелось, чтобы Катя сейчас узнала, как все было на самом деле. Жить немножко еще хотелось. Вместе с тем и стравливать Терлецкую с Зыбуниной не имело никакого смысла. Семья высокородных сожрет ведьму со всем их ковеном и не поморщится. Даже если сейчас Катя покалечит или убьет Светку. Одним словом, не стоит оно того.
        - Подумай о последствиях. Не о себе, так обо всем ковене.
        Если честно, я тыкал пальцем в небо. Ну, не знал, какие аргументы привести. Однако именно упоминание о ведьминском сообществе чуть-чуть охладили Зыбунину. Она впервые взглянула на меня, и в глазах, где бушевали десятибалльные волны, стал стихать ветер.
        - Ты прав. Существует множество способов отомстить ей.
        - Видишь, я же говорю, главное не совершать опрометчивых поступков… Погоди, о какой мести ты говоришь?
        - Платье по-прежнему у меня. Я могу сделать так, чтобы испортившая ее немного пострадала. Чуточку праха и толченого стекла у меня всегда найдется.
        - Прах и толченое стекло? - вышла из-за спин Наталья Владимировна. - Разве вы уже проходите ритуалистику? И что тут происходит?
        Пока Козлович был в лазарете, точнее в комнате, которая отвечала данным функциям, нашим временным куратором стала Матвеева. По мне, идеальный вариант. К нам она особо не лезла, новые требования не выдумывала, на нарушение режима смотрела сквозь пальцы. В общем, жить не мешала.
        - Да у меня книга есть старая, там много всяких ритуалов. А по поводу случившегося, мне просто страшный сон приснился.
        - Хорошо. Но ты же знаешь, какой эффект дает прах и толченое стекло, если правильно вложить силу?
        - Да, жуткие вещи. Я же не собираюсь делать этого, просто сказала.
        Зыбунина таким невинным взглядом посмотрела на учительницу, что я даже поверил ей. На пару секунд. Пока Наталья Владимировна не отвернулась, разгоняя по комнатам учеников. Тогда взгляд Кати вновь стал сосредоточенным, а лицо приобрело былую суровость.
        - Спасибо, Максим, что остановил меня. Ведьмы не должны поддаваться эмоциям. Только холодный расчет. Только крепкий удар, который наносится наверняка. Что ж, ночь будет интересной.
        Я даже слова не успел сказать. Зыбунина твердым шагом вернулась в комнату, в которой все также жались к стене ее соседки (надо вообще проверить, они живые или нет?) и захлопнула дверь. Я тревожно смотрел на осыпающуюся побелку. С одной стороны, остановил кровопролитие. Только забыл спросить, что значит «испортившая ее немного пострадает?». Нет, банник в хозяйстве существо совершенно бесполезное, но ведь получит за доброе дело. А сожжение уродливой тряпки я именно к такому и относил.
        Катя была хорошей ведьмой. Сильной, умелой, даже несмотря на свои года, и злопамятной. Потому Потапыч стал постигать азы ритуалистики еще ночью. Все началось с легких постанываний, которые сменились завываниями, слезами и угрозами, переходящими в мольбы. По словам банника, ему выворачивало нутро наружу, а к утру он обязательно должен был преставиться. Однако именно с наступлением следующего дня все прекратилось. Вернее я проснулся и понял, что Потапыча не слышно. Попробовал призвать его, но вместо банника появился домовой Петр.
        - Ты почто прислужника мучаешь? - сурово спросил он.
        - Я?
        - А кто ж еще? Он хоть и, прости Господи, банник, однако ж, живое существо. Потапыч нам рассказал о твоих иезуитствах. Ты это дело бросай. Мы ведь и к Елизавете Карловне дойти можем… И да, фраки ваши в шкафу висят.
        Вот так да. Теперь я, оказывается, и иезуит какой-то. Что бы это не значило. Вот ведь Потапыч, своего не упустит даже на смертном одре. Хотя я вдруг понял, что переживаю за этого непутевого коротышку. Да и он, кажется, начал испытывать ко мне нечто вроде симпатии. Иначе чем можно объяснить эту диверсию с платьем? Не уничтожь его, и слова бы никто не сказал. Так нет, влез, сжег, пострадал, правда, все равно в дамки вышел. Ну, хорошо то, что хорошо кончается.
        Фраки были практически одинаковы - по мне, так обычный костюм, разве задние концы чуть удлинены. Будто мы пингвины какие-то. А, ну еще самая любопытная деталь - все они оказались светлого тона. Пусть и не ослепительно белые. Несмотря на странный и неудобный наряд, каждый бросился примерять свою одежду.
        - Димон, ну ты чистый король, - присвистнул Рамиль. - Будто родился в пиджаке.
        - Меня начали брать на светские приемы с одиннадцати, - спокойно заметил Байков. - Приходилось соответствовать. А ты, если не будешь сутулиться, тоже станешь неплохо выглядеть.
        - А перчатки обязательно надевать? Руки же потеть будут.
        - Спроси об этом Елизавету Карловну, - парировал Байков. - Она тебе сразу скажет, что тебе надевать и вообще, куда следует идти.
        Больше всего мне почему-то хотелось посмотреть на Катю. Какую же замену ей принесли? Но пришлось ждать вечера следующего дня. К тому моменту уже вся школа гудела, как встревоженный улей. Только и было разговоров о танцах (Елизавета Карловна с самым серьезным видом заявила, что если кто-то перепутает мазурку с полонезом, то она исправит оценку в ведомости) и об угощениях. Поговаривали, что будет настоящий кремовый торт. Байков после услышанного больше ни о чем не мог думать.
        И вот наконец настал вечер бала. К назначенному времени мы собрались в главном помещении школы. Мне казалось, что раньше здесь было не так просторно. Однако теперь тут уместились все три курса, куча свежих, срезанных цветов, внушительный фуршетный стол возле стены и множество белых лент. Хотя учителя (не думал, что их так много) и стояли на лестницах, посматривая на присутствующих. Внизу, у той самой каморки страшилы, расположился сводный оркестр гоблинов-охранников. Судя по инструментам, подготовились они основательно.
        - Дорогие ученики, - восхищала своей точеной фигурой Елизавета Карловна. Ее талии могла позавидовать большая половина наших девчонок. - Рада приветствовать вас на Белом балу. Желаю всем вам приятно отдохнуть. По традиции, бал начинается с вальса. Дамы приглашают кавалеров.
        Я не сразу узнал Катю. Точнее увидел-то ее еще издали - не так много у нас в наличии рыжеволосых, однако в то, что передо мной Зыбунина, не поверил. Потапыч был тысячу раз прав, когда сжег зеленый ужас, в который собиралась облачиться ведьма. Нет, многие благородные девчонки оделись «не в цвет». Однако Катя в простом белом платье с открытыми плечами и уложенными волосами, выглядела в тысячу раз эффектнее самых вычурных одеяний. На ее груди матово переливался небольшой камень. Такими же, только чуть поменьше, были украшены волосы.
        - Максим, разрешите пригласить вас на танец, - мягко сказала она.
        - Чего?
        - Танцевать пошли, говорю, - мигом слетела вся милота с Зыбуниной.
        - Да.
        Рядом уже кружился Мишка с Тихоновой. Бедняга пытался выглядеть серьезно, но девушка была на полголовы выше его. Да и смотрела не на кавалера, а больше по сторонам. Ее подруга, все время забываю, как ее зовут, еще раньше пригласила на бал Байкова. Вряд ли между ними существовала особая симпатия, но оба были вполне удовлетворены сложившимся положением. Я немного переживал за Рамиля, несмотря на наличие нескольких свободных девушек, к нему так никто и не подошел. Но Рамик утешился в еде. К слову, торт на столе действительно был. Значит, танец Байков закончит быстрее, чем рассчитывает подруга Тихоновой.
        Мимо несколько раз пронеслись Терлецкая с Куракиным. Еще заранее я ощущал ее приближение по сильным уколам в груди. Однако не придавал этому значения. Вальс сменился полонезом, который у меня получался откровенно плохо, потому Зыбунина благородно позволила мне присоединиться к Рамику. Зато на польке и следующем вальсе она вытащила меня обратно. И, надо отметить, держа Катю дрожащей от волнения рукой за талию, я не сказал бы, чтобы был против.
        - Позвольте пригласить на танец вашего кавалера, - грозовым раскатом среди ясного дня прозвучал голос Терлецкой. - Вы ведь танцуете уже три танца подряд. Многие могут посчитать это признаком дурного тона.
        Я молился всем богам, чтобы Катя не испепелила высокородную за небольшой урок этикета прямо здесь. Меня же тем временем пытался пробуравить взглядом Куракин, стоящий за спиной Светы. И неясно, как могла бы развернуться эта ситуация, если бы не подошедшая Тихонова.
        - Прошу прощения, но следующий танец Максим обещал мне.
        - Именно так, - с легкой улыбкой сказала Зыбунина, благодарно посмотрев на Вику. Однако, когда она перевела взгляд на Свету, на ее лице было написано нечто вроде «выкуси». - Если у уважаемой госпожи Терлецкой нет подходящего кавалера, то можно обратиться к Шафидуллину, пока он весь торт не съел.
        Света фыркнула и решительно направилась в противоположную сторону залы. Нет, война еще не началась. Это был пристрелочный огонь артиллерии.
        - Хорошо выглядишь, - улыбнулась Вика.
        - Ты тоже, - почему-то покраснел я от комплимента. Мне девушки подобное никогда не говорили.
        - Так у вас с Катей серьезно?
        - Мы просто друзья, - покраснел я еще больше.
        Тихонова почему-то засмеялась и перестала пытать меня. Зато я довольно скоро понял, что балы это не совсем мое. Нет, красивые девушки, а у магов по-другому и быть не могло, многие неосознанно сделали себя привлекательными с помощью силы, вкусная еда, на удивление неплохая игра оркестра гоблинов. Но я чувствовал напряжение, витающие в воздухе. Вот, к примеру, не будь тут Терлецкой, удовольствия явно было бы больше. И между тем я периодически бросал на нее незаметный, как мне казалось, взгляд. В дорогом платье, с тиарой на голове, с настолько большим вырезом, что хмурилась даже Елизавета Карловна, Света была сногсшибательна.
        - Я выйду на улицу, подышу немного, - сказал я Кате. Та молчаливо кивнула, думая о своем. Но все же добавила.
        - Знаешь, а ведь ритуал не подействовал. Она превосходно себя чувствует.
        - Либо это была не она, - бросил я напоследок, сразу обжегшись о возмущенный взгляд. Мол, почему такие глупости говоришь?
        Снаружи все больше свежело, а мелкая пурга резала лицо. И не сказать, чтобы было тихо. Отошедшие третьекурсники шушукались, а самый рослый из них что-то прятал в рукаве.
        - Точно не сивуха деревенская?
        - Это не с деревни. Мне домовой один подогнал. Пришлось золотой отдать. Зато он мне пару литров еще со следующей партии отдаст.
        - Ну давай тогда. Че, прям из горла?
        - Ага.
        Я покачал головой. Нет, то что Потапыч продает свой самогон по космическим ценам хорошего виски - это его дело. А вот прикрытие домовым может дорого стоить. Не знал еще Петр, кого приютил и собрался защищать. В любом случае, здесь было шумно. Я немного отошел в сторону, хрустя свежим снегом и растер стучащие виски. Из зала широкой рекой лилась музыка, в окнах мелькали пары в белых одеждах, а в воздухе разносился запах шоколада и цветов. Однако внутрь мне не хотелось. Ноги несли меня прочь.
        В какой-то момент я вдруг осознал, что не знаю, куда иду. Хотя и остановиться не могу. Будто кто-то невидимый управляет мной, не позволяя даже повернуть головы. Вот мелькнули хозпостройки и пошли совсем безлюдные места. Ученики сюда редко забирались.
        Когда я уже отчаялся, меня вдруг отпустило. Я стоял неподалеку от склада, увязший по щиколотки в снегу, и тяжело дышал. Будто пробежал несколько километров. Ощущения были мерзкие, словно тебя кто-то использовал. Но еще больше я удивился, когда передо мной выросла знакомая фигура. Учитель посмотрел мне прямо в глаза, чего раньше никогда не делал. И каким-то странным, будто даже извиняющимся тоном, спросил.
        - Зачем ты пришел сюда, Кузнецов?
        Глава 26
        Я не заметил, как появился Петрович, оттого чуть не завопил на всю округу. Учитель вытянул руку, видимо пытаясь меня успокоить, однако вкупе с его полубезумными глазами выглядело это напротив угрожающе. Я видел, как сгущалась вокруг нас сила. Вот только возле меня ее были жалкие крохи, а рядом с Петровичем бушевало целое море.
        Кожа покрылась мурашками, все заклинания словно вылетели из головы. Что я мог сделать? Передо мной стоял очень сильный маг, которому не нужно было даже считаться с жалким учеником первого курса. Все, что мне оставалось, лишь пятиться назад, прикрывая дрожащей рукой лицо. Будто это могло хоть как-то защитить. Пятка налетела на острый камень, ногу пронзило болью, а равновесие было утрачено. Еще мгновение и я растянулся на спине, взбив рыхлую перину снега.
        - Ты не понимаешь, - лихорадочно горели глаза Петровича, - меня попросили.
        Он наступал на меня, не опуская руку. Мне казалось, что сейчас с его пальцев вот-вот сорвется заклинание и…
        - Яков, ты чего? - услышал я знакомый голос и чуть не завопил от радости.
        В пяти шагах от меня замер грузный дядя Ваня с небольшим мешком в руках. Двигался он от хозпостроек. Видимо, привез что-то к нашему балу. Судя по той скорости, с которой молотил продукты Рамиль, надо будет сгонять еще раза два. Но причины появления водителя меня не интересовали. Я был просто ему рад.
        Увидев нас, дядя Ваня на мгновение растерялся. Он явно не ожидал встретить учителя и ученика в таком неподходящем месте и в такое неподходящее время. Его брови сначала поползли вверх, а следом водитель нахмурился. И сейчас дядя Ваня стал похож на грозного и неповоротливого медведя, обнаружившего голодного и оскалившегося волка. С той лишь разницей, что волк умел колдовать.
        - Меня попросили… - дрожал от волнения голос Петровича.
        - Хорошо, - медленно подошел дядя Ваня и встал между мной и учителем. - О чем тебя попросили?
        - О нем, - схватился за голову Петрович, будто его мучили чудовищные боли.
        Что мог сделать мой нечаянный защитник? Да, он был рослый, здоровенный мужик. И в честной драке дяде Ване достаточно было бы выписать противнику пару подзатыльников, чтобы у того мозги встали на место. Но что мог сделать давным-давно опустошенный волшебник против могущественного мага? Лишь погибнуть вместе со мной.
        Но этого не понадобилось, потому что разговор прервался самым неожиданным образом. В паре метров передо мной что-то ослепительно сверкнуло и учитель повалился на бок. Когда я снова смог разобрать серый в вечерней мгле снег и фигуры на нем, то увидел стоящего над поверженным Яковом Петровичем старого небритого блюстителя. Тот перевел взгляд на нас, провел ладонью перед водителем, а после поднял руку вверх. С его пальцев сорвалось ослепительное заклинание, чем-то похожее на Сияние, которому нас учили. Яркий сгусток света вознесся над крышами школы и на несколько секунд повис, напоминая луну. Со стороны главного здания послышались радостные крики и вопли. Остальные явно подумали, что заклинание является частью бала. Блюститель не обратил на это никакого внимания. Он достал сигарету, прикурил ее и, глубоко затянувшись, принялся осматривать оглушенного Петровича.
        Те, кому адресовался сигнал, появились почти одновременно. Четкеров бежал от Дома Чудес, как самый обычный человек. А вот напарница блюстителя приближалась короткими скачками, то появляясь в этой реальности, то исчезая.
        - Слава богу, - улыбнулся Павел Сергеевич, осматривая лежащего Петровича. - Я уж думал, не придет. К остальным уникумам никто не явился.
        На меня он даже не взглянул. Зато с интересом посмотрел на дядю Ваню, повторив жест старого блюстителя - поднял руку и провел перед самым лицом водителя. Выглядело это как минимум неуважительно. Но больше всего меня ошеломило другое.
        Я вдруг понял, что произошло. Четкеров и эти блюстители пытались поймать опустошителя, используя уникумов. Вот откуда во мне появилась внезапно тяга к прогулкам в вечернее время вдали от людей. Маги манипулировали мной. А с помощью Поплавка отслеживали.
        В глазах защипало, в горле застрял комок, а кулаки сами собой сжались. И если бы не крепкие руки дяди Вани, обнявшего меня, я бы бросился на Четкерова. Яростно пыхтя и выкрикивая ругательства… Я ведь ему верил. Думал, что ему действительно не все равно.
        - Ты, значит, и есть тот водила? - спросил Павел Сергеевич дядю Ваню. - Еле силу в тебе разглядел. Спичку-то зажечь ее хватит?
        - В морду дать хватит, если еще раз пацана обидишь, - набычился дядя Ваня.
        Впервые за все время Четкеров посмотрел на меня. Но теперь взгляд его изменился. В нем больше не было притворной участливости. Маг глядел на меня, как на расходный материал, который теперь можно выкинуть.
        - Нужен кому-то твой пацан, - усмехнулся он. - Еще месяц и я вообще избавлюсь от общества этих сопливых подростков.
        Что было дальше, я понимал с трудом. Нет, помнил все прекрасно, вот только не осознавал, что делаю. Земля молниеносно ушла из-под ног Четкерова, а если быть точнее, он провалился по колено в промерзший грунт. И стал примерно такого же роста, как и пацан, которого использовал. Мне этого хватило, чтобы без замаха ударить мага по лицу. Не очень сильно, но явно неприятно. Павел Сергеевич от неожиданности открыл рот и схватился за скулу. А в следующую минуту старик-блюститель уже повалил меня на землю. Его напарница не торопилась принять участие в общем веселье, а почему-то улыбалась.
        - Только дернись, - указал костлявым пальцем старик на дядю Ваню, - хоронить тебя будут в спичечном коробке.
        - Ах ты, сука, - приходил в себя Четкеров, пытаясь выбраться из земли и держась одной рукой за лицо. - Да ты у меня из школы вылетишь. А отрабатывать долг за обучение на Камчатку поедешь, лесником в магическом заповеднике.
        - Или расскажет, что некто Четкеров пытался манипулировать сознанием мага класса ниже поденщика без специального разрешения, - грозным голосом сказала завуч.
        Я не заметил, как она появилась. Но мало того, что Елизавета Карловна стояла возле дяди Вани. Она еще и успела переодеться. Вместо бального платья на ней был обычный учительский костюм.
        - Ведь у тебя нет такого разрешения, Павел? - сурово спросила завуч.
        - Это дело пары недель. Мы просто не успели…
        - Почему-то я так и думала. Скажите своим ищейкам, чтобы они отпустили мальчика. И потрудитесь объяснить, что здесь происходит.
        - Вы же не будете препятствовать сотрудникам МВДО? - провела рукой по бритому виску женщина-блюститель. - Это может закончится очень плохо.
        Мне казалось, что она даже хотела помериться силами с завучем. По крайней мере, вела себя подчиненная Четкерова весьма вызывающе. Но Елизавета Карловна не поддалась на провокацию.
        - Девочка, - холодно заметила завуч. - На территории школы я решаю, что будет происходить, а что нет. И я совершила большую ошибку, позволив Павлу вести расследование.
        - Почему же? - улыбнулся Четкеров знакомой мне улыбкой, рот растянут до ушей, но глаза холодные, неживые. - Расследование проведено успешно, виновный обнаружен. Теперь надо лишь утрясти формальности, чтобы каждый остался в выигрыше, и можно к взаимному удовольствию прекратить общение.
        Впервые за все время я увидел, как злится Елизавета Карловна. Нет, она часто повышала голос на нас. Однако именно теперь я заметил, как блестят ее глаза, широко раздуваются ноздри и дрожат губы. Завуч явно сдерживала себя, чтобы не сорваться. И, если честно, я зауважал ее. Потому что Елизавета Карловна еще раз обвела взглядом собравшихся и ровным голосом сказала.
        - Мой кабинет сейчас будет не совсем удачным местом. Прошу пройти всех в одну из лекционных. Иван, - обратилась она к водителю, - проводите Кузнецова до комнаты.
        И это было верное замечание. На бал мне уже вход заказан. Во-первых, я жутко вымазался, а во-вторых, желание веселиться и танцевать куда-то пропало. Дядя Ваня коротко кивнул, одной рукой поднял свой мешок с земли, другой приобнял меня, и мы зашагали к флигелю.
        - Дела, - не сводил он взгляда с блюстителей, которые тащили Петровича. - А че случилось-то?
        - Как я понял, этот Петрович, в смысле, Яков Петрович нападал на учеников.
        Дядя Ваня укоризненно покачал головой, хотя ответил совсем другое.
        - Давай обойдем веселящихся. Сейчас особое внимание ни к чему.
        Я кивнул. Впервые за сегодняшний день наступило ощущение безопасности. И некоторого разочарования. Не думал, что я настолько плохо разбираюсь в людях. Хотя чему тут удивляться. Петрович - убийца, Четкеров - гад, Терлецкая - поехавшая. Нет, я категорически не разбираюсь в людях.
        - Что у тебя в мешке? - спросил я, чтобы немного отогнать дурные мысли.
        - Мертвые младенцы, - зловеще прошептал дядя Ваня. - Ну ты че, Макс, дрожжи и сахар мне один домовой заказал. Вот я и привез.
        - Домовой или банник? - нахмурился я.
        - А какая разница? - пожал плечами дядя Ваня.
        Мы уже сделали приличный крюк, дойдя почти до кромки леса, когда между деревьев появился Якут.
        - О, Саныч! Ну ты выскочил, я чуть в штаны не наделал, - признался водитель.
        - Вы куда? - обвел нас взглядом учитель.
        - Да Макса провожаю до комнаты. Елизавета Карловна наказала. Там такое сейчас было, ты бы знал.
        На пересказ событий у дяди Вани ушло от силы минуты две. И надо отметить, Якут меня удивил. На его лице мелькнуло нечто вроде сопереживания. Пусть мимолетно.
        - Что с Яковом? - только и спросил он.
        - Блюститель его вырубил. А потом они Якова, значит, куда-то потащили. И Елизавета Карловна с ними была. Пойдешь, посмотришь, что там к чему?
        - Позже. Ты кроме Якова никого там больше не заметил? - сурово спросил Якут.
        - Не увидел, - честно признался дядя Ваня. - Может, и был кто. Но я ж после опустошения зрением ослаб, у меня эта, слепота куриная. В потемках не вижу ни черта.
        - Жаль, - честно признался Якут. - А кто-то там еще был, это точно. Ладно, Кузнецова я отведу.
        - Да я доведу, мне не трудно.
        - Я сам! - произнес, не разжимая зубов, Якут.
        - Ладно, я тогда до домовых добегу. Дело у меня там небольшое. Потом домой. У меня же еще отпуск.
        Учитель кивнул, но даже не попрощался. Лишь потянул меня за рукав и направился ко флигелю. Пришлось семенить за ним.
        - А почему вы решили, что это не Петрович? То есть не Яков Петрович.
        - Потому что это я попросил его за тобой присмотреть. А сам следил за Филочкиным и Брусникиным. Больше уникумов у нас в школе нет.
        - Получается, он не хотел меня убить?
        - Даже не изнасиловать, - хмуро заметил Якут. - Скорее защитить. Но блюстители решили по-другому.
        - И что теперь будет?
        - Посмотрим, - хмуро заметил Филиппов.
        Таким макаром мы добрались до комнаты. Якут начертил защитное заклинание на двери, а потом вытащил три белых рунических камешка.
        - Держи. Знаешь что это?
        - Хагалаз, тиваз и вуньо. Я ж к руноведенью готовился, как-никак.
        - С их помощью можно составить множество комбинаций. Как полностью защитных, так и атакующих.
        - А зачем мне руны? - задал я достаточно злободневный вопрос.
        - Происходит что-то, чего я не понимаю. И это мне не нравится. Некто победил Викентия. Почти опустошил, как патриарх вшивого послушника. Извини.
        - Да ничего. Я и есть послушник, хоть и не вшивый.
        - А Викентий универсал. Очень сильный и опытный маг. Просто так бы он не дался. Поэтому на обычную силу рассчитывать не приходится. Мне даже кажется, она может обернуться против заклинателя. Понимаешь?
        - Не очень.
        - Если честно, я тоже не совсем разобрался. В общем, будь начеку. Отсюда сегодня не выходить. Я пойду, узнаю, что там происходит.
        И я остался в грязном костюме посреди пустой комнаты. Вдалеке слышались звуки музыки и веселые крики. Все-таки, похоже третьекурсники раздавили пузырь Потапыча. Последнего, судя по температуре в комнате, тоже не было. Неужели переселился, засранец? Я снял одежду, повесил все обратно в шкаф, облачился в домашнее и залез к себе на кровать, поразмышлять о произошедшем. Вместо стройных мыслей в голове была какая-то переваренная каша. Ничего непонятно.
        Получается, Петрович не убийца, а лишь помощник Якута. Или соратник. Я почему-то вспомнил фотографию в кабинете Козловича, где все три учителя стояли вместе. Значит, скорее всего, так и есть?
        Якут поручил своему другу следить за мной, чтобы чего вдруг не произошло. Неужели он знал, что Четкеров попробует специально вывести уникумов подальше от людных мест, таким образом дразня убийцу? Вынуждая его напасть? Похоже, что да. И сам следил за нами. Видимо, как и Четкеров со своими блюстителями. Ведь сначала пришел старик. Выходит, что убийца действительно так и не пойман?
        С каждой новой секундой голова тяжелела, мысли в ней возникали все медленнее и на какие-то странные, совсем отвлеченные темы. Я пытался ухватить хоть одну из них, но те постоянно ускользали. Видимо, треволнения дня окончательно добили мою слабую нервную систему. И я самым натуральным образом вырубился.
        Пробуждение вышло ранним. Внизу, у огромной спортивной сумки, копошился Рамик, Байков доставал чемодан. Мишки не было, но его постель оказалась заправлена и на ней лежали в стопках вещи. Я с трудом вспомнил подробности вчерашнего вечера. Все было таким далеким и нереальным, словно мне приснилось.
        - А вы чего делаете? - спросил я.
        - Макс, ты чего? - замер Рамик с майкой в руках. - Все, каникулы. Через два часа придут автобусы и нас по домам на две недели развезут.
        - Автобусы лишь довезут нас до пункта распределения. А потом мы уже двинемся по городам, - поправил серьезный, когда дело касалось мелочей, Димон.
        - Я вообще думал, что мы как минимум полетим на пегасах, - заметил Рамиль. - Или телепортнемся. Магия и все такое же.
        - Телепорт невероятно сложен технически и чрезвычайно затратен с точки зрения силы. Пегасов нужно большое количество. Автобусная солярка в этом плане дешевле и проще.
        Я уже не слушал их, потому что спрыгнул с кровати и побежал в душ. Совершенно вылетело из головы. Ну конечно, следующее утро после бала - это уже первый день каникул. Тех, которых я так ждал. И не потому, что закончилась тяжелая учеба. Просто я пусть и ненадолго, но еду домой. И скоро уже увижу отчима.
        В нашем крыле царило необычайное оживление. Словно возле роя пчел бросили охапку ароматных цветов. Небольшой ложкой дегтя в этой бочке меда оказалась невысокая фигурка девушки с рыжими волосами, которая почему-то стояла возле мужской душевой.
        - Ой, Катя, привет, - мне как-то стало сразу нехорошо.
        - В приличном обществе парень, который приводит девушку на бал, с ней и уходит, - просверлила она меня изумрудом своих глаз.
        Мне почему-то вспомнилась поговорка «кто девушку ужинает, тот ее и танцует», которую очень любил наш сосед. Тот ее вставлял при каждом подходящем и не особо случае. Но вслух я, конечно, произнес другое.
        - Кать, ну так это в приличном. А ты на меня посмотри.
        - Кузнецов, тебя спасает лишь твоя придурковатость. И то, что Терлецкая вчера весь вечер злая ходила. Так ей и надо. Будет знать, как мое платье портить!
        - Катя, обещай, что не будешь ругаться.
        Этот прием я отработал очень давно еще на маме. Тут главное, чтобы тебе действительно пообещали не орать, в каком бы косяке ты не признался. Вот и сейчас, хоть и с трудом, но я вытянул заверение добрых намерений из Зыбуниной.
        - В общем, это я платье испортил. Оно тебе жутко не шло, а сказать боялся.
        - Никогда больше так не делай, - серьезно ответила Катя.
        - Нет, я к твоему гардеробу больше не притронусь.
        - Никогда больше мне не ври. Иначе могут пострадать другие люди, - она подумала еще немного. - Как ты это сделал? Ни одного человеческого следа силы не осталось.
        - Я тебе обязательно расскажу. Но потом, в автобусе. Извини, но они скоро уже приедут.
        Я умчался в душевую, чувствуя, как с души упал тяжеленный камень. Зыбунина права. Врать девушкам - занятие глупое. Врать ведьмам - еще и опасное.
        Мой скарб выглядел забавно. Зубная щетка, носки, трусы, пара маек, штаны. И все это не очень аккуратно сложено в целлофановый пакет. Ну да, извините, собирался в школу впопыхах. Друзья, кстати, ни слова не сказали. Лишь Байков поторопил в столовую. И именно там, за завтраком, я им все и рассказал.
        - Зачем ты его ударил? - задал единственный вопрос Байков, пропустив мимо ушей историю про Петровича и убийцу.
        - Потому что он козел, - парировал я, ни на грамм не жалея о содеянном.
        - Если человек козел, это еще не повод его бить. Как ты думаешь, может ли начальник обычного департамента возглавить расследование с людьми из МВДО? Не напрягайся, я тебе сам отвечу. Обычный не может. Значит, за твоим Четкеровым стоят какие-то серьезные люди. Да и даже ссориться с рядовым магом на ровном месте занятие малоперспективное.
        - Но ведь он меня использовал!
        - Да, да, козел, я помню, - спокойно кивнул Димон. - Ты его ударил, тебе стало полегче. А о последствиях думать не надо.
        - Да что будет? - легкомысленно сказал я, хотя теперь в груди неприятно закололо. - Елизавета Карловна не допустит, чтобы он мне что-нибудь сделал. Наверное.
        Нашу беседу прервала Наталья Владимировна. Выглядела учительница по заклиналке странно, будто всю ночь плакала - глаза красные, нос опухший. Она подошла к нашему столу и протянула мне бумагу.
        - Здравствуйте, ребята. Максим, ознакомься, пожалуйста. Сегодня из Департамента образования пришло. Мне очень жаль.
        Я взял в руки листок.
        «Директору магической школы с боевой подготовкой Терново…
        Я пропустил все эти имена-отчества и перешел к самому важному.
        …До выяснения обстоятельств и предъявления обвинений подозреваемому, учеников Кузнецова М. О, Филочкина А. П. и Брусникина К. И. оставить в Терново на период зимних каникул под наблюдением куратора. Начальник Департамента образования Министерства Просвещения Астраханской губернии Четкеров П.С.».
        - Чего там еще? - спросил Рамиль.
        - Ответочка, - только и сказал я.
        Глава 27
        Один плохенький удар в скулу оставил трех учащихся на две недели в пустой школе. Конечно, прочим уникумам я не говорил, что именно благодаря мне они проводят время не с родными, а блуждая по пустому двору или лежа на кроватях и рассматривая высокие потолки в комнатах.
        К тому же, мы и так проводили вместе слишком много времени.
        - Я этого Четкерова прибью, - выругался Филочкин, сплевывая густую слюну на протоптанную тропинку.
        - Ты его откуда знаешь? - спросил я, плетясь следом.
        - Так приказ он же подписывал. А ты лично знаком?
        - Видел пару раз.
        Третьекурсник-уникум (как его там фамилия, Брусникин что ли?) с интересом повернул голову. В общем, он с нами не разговаривал. Либо считал себя лучше других, либо имел какие-то свои соображения. Впрочем, Якуту было все равно, первый ты курс, второй, интроверт или любитель пообщаться. Господин Филиппов решил, что оставшиеся в школе «атлеты» - это отличный повод для дополнительных тренировок.
        - Сюда все. Где Тусупбаев?
        Я лишь пожал плечами. Хотя и видел тот самый куст, за которым уселся казах. Всего нас в школе осталось около полутора десятков - тех, кто по каким-либо причинам не смог или не захотел уехать домой. Но вот тренировки продолжались на «каникулах» лишь у атлетического клуба. У «везучих» четверых человек.
        - Хорошо, Костя ко мне, Максим с Артемом.
        - Я постараюсь не очень сильно бить, - шепнул Филочкин.
        Я кивнул. Кроме приятных зимних пробежек, после которых хотелось харкать кровью и остатками легких, на мне еще и отрабатывали удары. Как правило, подобным занимался Артем. Рукопашка у него началась только с этого года. Мои слабые попытки протестовать Якут задушил в зародыше. Приходилось делать все так, чтобы получить как можно меньше синяков и ушибов.
        С другой стороны, я запомнил, что Филочкин всегда начинает атаку с ложного выпада. Вот и сейчас тело действовало гораздо быстрее головы, все работало на рефлексах. Я чуть дернулся, но отскочил лишь после широкого взмаха Артема. Азарт и адреналин плескались в крови. И хоть было видно, что двигается Филичкин с некоторой ленцой, я к этому спаррингу относился со всей серьезностью.
        Еще от одного удара вышло уйти, другой заблокировать, и в голове вдруг щелкнуло - вот он, удачный момент для контратаки. Кулак воткнулся в район кадыка, и я сразу же отскочил назад, глядя, как пролетает мимо рука Артема. Он уже жадно хватал ртом воздух, пытаясь понять, что произошло. Я же перехватил его кисть, вывернулся, что было мочи и сделал вертушку. Получилось нечто невнятное, но Филочкин грохнулся со звуком падающего шкафа.
        - Бедром его подбивай, чтобы от земли оторвать, - заметил Якут, без особого труда парировав атаку Брусникина. - И старайся работать без силы.
        - Я без…
        - А то я не вижу, - оборвал меня учитель.
        Из-за маленькой и мимолетной победы мне пришлось превратиться в Германию середины прошлого века. То есть достаточно серьезно огрести. Филочкин больше не работал вполсилы, да и его расслабленность куда-то пропала. Поэтому я стоически пытался сдерживать натиск, раз за разом оказываясь на земле.
        - Квиты, - сказал он, поднимая меня в конце тренировки.
        - Завтра еще посмотрим, - потрогал я разбитую губу.
        Нестройными рядами мы отправились в столовую, найдя по пути Тусупбаева. Точнее, это он достаточно проворно выскочил из леса и сел нам на хвост. Брусникин, как водится, устроился далеко и начал хомячить в одиночестве, казах тоже примостился ближе к кухне, а мы с Артемом устроились возле выхода.
        - Хоть кормят неплохо, - мрачно заметил Артем. - Правда, это, наверное, с Нового года осталось.
        Я кивнул. Так и было. После самого скучного праздника в моей жизни - мы просто подняли бокалы с шампанским, поели и отправились спать - многочисленные колбасы, сыры и ветчину давали несколько дней подряд. Жалко, что в Терново не было принято готовить всякие традиционные салаты. От оливьешки или подшубы я бы точно не отказался.
        - Я тут скоро стухну, - признался Филочкин. - Может, рванем ночью в ту же Сосновку? Тут недалеко.
        - Идти в деревню через поле, по снегу? А если Якут поймает? Он же сам сказал, что уникумов оставили ради нашей же безопасности. Про разрешение покидать территорию я вообще молчу.
        - Скучный ты тип, Макс. Ладно, до завтра.
        Я попрощался с ним и поплелся к себе. Вот скажи любому, кто живет в одной комнате с тремя пацанами, что он целых две недели будет спать один, тот от счастья помрет. Нет, в первые несколько дней я действительно отдыхал от храпа Рамиля, но сейчас бы променял все на свете, чтобы хоть кто-нибудь из друзей вернулся. Однако в комнате меня ждал только банник, сменивший гнев на милость. И тот в очередной раз завел старую песню.
        - Хозяин, привет, давай учиться!
        - Потапыч, да отстань ты, каникулы же.
        Я с тоской поглядел на новые учебники. Ушли «Придворный этикет», «Геральдика родов России», остались «Руноведение и нумерология», «Создание и преобразование заклинаний» и «Мифология родного края», добавились «Пространственная магия», «Основы ритуалистики», «Магическая флора России». И это все помимо общеобразовательных уроков.
        По идее, нам добавили целых три специализированных предмета вместо двух теоретических. Выходило, что учиться станет тяжелее. Вот только нельзя было упускать из головы тот факт, что Козлович так и не поправился, а Петрович попросту пропал. Блюстители вместе с Четкеровым куда-то увезли его, а возвращать так и не собирались. Вскоре школу покинули завуч и Наталья Владимировна. Как заметил в разговоре Потапыч: «Поехали вызволять юродивого».
        - Есть знания, которые на всю жизнь пригодятся. А пропустишь их мимо ушей, так в старости жалеть будешь.
        При этом банник как бы мимоходом схватил одну из книг и продолжая говорить, стал небольшими шажочками приближаться ко мне.
        - Да и не знаешь никогда, что тебе пригодится, а что нет. Всякое ведь в жизни бывает. Правильно я говорю?
        - Потапыч, тебе что нужно?
        - Почему сразу мне? - возмутился банник. - Я искренне хочу, чтобы мой хозяин стал сильнее и умнее, а ты напраслину наводишь. Я ж от чистого сердца.
        - И что твоему чистому сердцу на этот раз надо?
        - Сущие пустяки. Вот, погляди раздел. Что написано? А то я совсем зрением ослаб.
        Он сунул мне в руки «Пространственную магию». Нет, я этот учебник уже смотрел. Тема действительно была невероятно важная. К примеру, тот самый известный всем телепорт именно отсюда. Только о нем здесь говорилось в плане «будете хорошо учиться, когда нибудь, может быть, при ретроградном Меркурии в раке и обязательно в четверг, вас научат пользоваться телепортом». Разве что про свист и гору ничего не упоминалось.
        Вместо него красовались разделы «Изменение плоскости пространства», «Создание и расширение замкнутого и прочих пространств с помощью артефакта», «Изменение объема неодушевленных предметов» и прочая мутотень. Что самое страшное - все было проиллюстрировано кучей формул, в которых я вообще ни черта не понимал. Оттого и отложил учебник до лучших времен.
        Потапыч же протянул книжку на выбранной странице. «Создание замкнутых пространств. Шаг первый».
        - Итак, я повторю свой вопрос. Тебе какая радость с моей успешной учебы?
        - Так тебя тогда не отчислят. И опять же, я заинтересован, чтобы мой хозяин…
        - Потапыч, будешь врать, мы и дальше станем пустословить без особого результата. Неужели так сложно правду сказать?
        - Ну, если правду, - выдохнул тот, словно я хотел от него что-то сверхъестественное, подпрыгнул сел рядом со мной на кровати. - Ты же знаешь, что нужно любому уважаемому баннику?
        - Постоянно выводить своего хозяина из душевного равновесия?
        - Ну, кроме этого, - не моргнул и глазом Потапыч. - Баня нужна. Ты ее тут видишь?
        - Неа.
        - А она есть, - хихикнул банник. - Именно в этой комнате.
        - Я понял, с помощью пространственной магии ты создал еще одно помещение здесь. Так работает Дом Чудес.
        - Вот, я же говорю, ты парень сообразительный. Все хорошо, только вот в чем проблема. Домовые, банники, да и прочий нечеловеческий люд очень плохо использование артефактов переносят. То есть разово создать, это еще полбеды, а вот постоянно использовать или даже носить с собой…
        Потапыч поцокал языком, показывая, насколько это сложно.
        - В общем, создать я себе баньку, скажем, смогу. Но вот переместить ее уже затруднительно.
        - А зачем ее перемещать? Пусть так и остается в этой комнате.
        - На лето ты домой поедешь, мне тут куковать прикажешь? Или в башню когда жить уйдешь? Далеко давай взглянем, школу закончишь…
        - Новую баню сделаешь, - пожал плечами я.
        - Сил тут никаких не наберешься каждый раз сызнова создавать. И так ослаб после сотворения. Да и не баня у меня сейчас, а так, помывочная. Одна парилка полтора на полтора, даже брагу некуда ставить.
        - Брагу?
        - Неважно, - отмахнулся Потапыч. - Перенести мой артефакт с собой ты тоже не сможешь, потому что моя магия древняя, сложная. Тут все интуитивно, а не на формунах твоих. Тебя словно к земле притянет. Я потому и говорю…
        Банник весь подобрался и вкрадчиво посмотрел в глаза. Как пес, который сгрыз тапки, осознал свою вину, и теперь пытается снова казаться хорошим мальчиком. Вот только Потапычу веры не было никакой.
        - Ты создаешь мне небольшую баньку. Там я спрятаться смогу, поближе к хозяину, опять же, а я возьму все затраты силы за содержание на себя. Ты в плюсе. Мелочевку там хранить любую сможешь. Со временем дом вообще забабахаем. Место уединения, отдыха. Дело ведь говорю, а?
        - Я подумаю.
        - Ты думай, только недолго. Хорошо? Нам бы до приезда твоих оболтусов успеть. Ну, чтобы без лишних глаз.
        И исчез, словно его и не было. А я стал изучать раздел «Создание и расширение замкнутого и прочих пространств с помощью артефакта». Жалко рядом не оказалось Зыбуниной, тогда бы все получилось намного быстрее. Но с горем пополам я все же понял, что большая часть формул относилась к физике твердых тел, что совсем неудивительно. И держать их предлагалось в уме при создании любого замкнутого (или нет) пространства.
        Далее, чтобы что-то сотворить, надо нечто откуда-то отнять. Ни один маг не мог создать абстрактную комнату. Необходимое пространство предполагалось вычленить или вырвать из реальности. При столкновении с этим местом в действительности немощные будто спотыкались и обычно обходили его стороной. Но все равно предлагалось вычленять пространство из наиболее безлюдной местности.
        И третье, самое важное, создание артефакта. Для этого подходил любой драгоценный камень, какой-нибудь обычный предмет и сила. Точнее, очень много силы. В идеале нужен был профессиональный верстак для создания артефактов, но Потапыч меня убедил, что мы справимся и так.
        Впервые в своей жизни банник был участлив и рассудителен в общении со мной. На второй день он притащил точную схему бани. Интересно только, где ее нарисовал? Сама парилка оказалась скромная, всего два на три метра, с двумя рядами полатей - одни повыше, другие пониже, небольшой печкой, здоровенной бочкой для холодной воды, деревянным тазом и ковшами.
        - А печку мне тоже надо из реального мира туда переместить? - поинтересовался я.
        - Нет, это, как бы тебе по умному сказать, вроде выдумка. Чем сильнее ты в нее веришь, тем явственнее та будет. Но и законам этого мира она подчиняться должна, потому что в нем же и существует.
        - Сложно, - признался я.
        - Просто только кошки родятся, - заключил банник. - А в магии без бутылки не разберешься. У меня, кстати, совершенно случайно тут оказалась…
        - Так, Потапыч, никаких бутылок. Ты лучше скажи, как вот это создать?…
        Неожиданно для себя я увлекся изучением пространственной магии. Точнее того самого раздела, который подсунул Потапыч. И день теперь разбился на две половины. В первой я бегал и получал затрещины от Филочкина, изредка пытаясь обидеть и его, а во второй корпел над учебником и высчитывал все пропорции для будущего сотворения.
        За три дня до окончания зимних каникул наступил день ИКС, а может и Х, все дело в вопросе восприятия. Вообще, я бы перенес создания бани (и кое-чего еще) на пару недель, чтобы окончательно все просчитать. У меня даже мозг опух от всяких двухскатных крыш, черновых потолков, сквозных щелей, стесывания крайних бревен и прочего. Со всем этим помогал Потапыч. Как и с самым важным - созданием артефакта.
        - Ты смотри, это должно быть что-то, что всегда с тобой. Что нельзя потерять.
        Колец у меня не имелось, всякие безделушки в карманах тоже были отметены, их легко потерять, оставался лишь один вариант. Нательный крестик на цепочке, подаренный еще бабушкой. Банник осмотрел его, подергал, проверяя прочность и благодушно кивнул.
        - Годится. Вот, держи.
        Теперь он выудил небольшой пурпурно-красный камень, вытер его рукавом, словно тот испачкался и все же протянул мне.
        - Драгоценный? - спросил я.
        - Конечно, ты разве артефакторику не учил? Для созданий волшебных вещей первое дело - это драгоценные камни.
        - Маленький какой.
        - Ну, для поместья боярского, может, и не хватит, а вот для нашего дела сойдет. Давай, теперь, стало быть, твой черед.
        Потапыч крепко обнял меня за ногу, и я почувствовал, как тело начинает медленно наполняться силой. Чужой, невероятно мощной и древней. Тягучей, как кисель, насыщенной. Подумать только, да этот банник, наверное, раза в два сильнее меня. Я потряс головой, пытаясь освободиться от ненужных мыслей и сосредоточился.
        На столе лежал раскрытый учебник по пространственной магии, но я и так все запомнил. Для начала необходимо представить место, которое ты позаимствуешь из реальной жизни для своего «схрона». Желательно безлюдное. Такое было. Оно вырывалось из моих детских воспоминаний ослепительной вспышкой. Лето, мне семь или восемь лет, мы с мамой собираем грибы в глухой деревне под Ершовым. Ветер пригибает мокрую после дождя траву, солнце отражается в каплях на листьях, птицы выводят свои лесные трели. Не слышно человеческих голосов, шума техники. Вокруг никого.
        Так, с местом определились, теперь фиксируем то, что надо создать. Нельзя забыть ни одного гвоздя или половицы. Благо, Потапыч притащил кучу разрисованных листков и повесил на стене, для пущего эффекта. С этим вышло чуть подольше, но тоже прошло без особых проблем. Теперь самое сложное. Не ошибиться бы с кристаллическими решетками создаваемых объектов, иначе получится не пойми что. Голова пухла от обилия информации, Потапыч продолжал вливать силу, а я копил ее, пока наконец не понял - пора.
        На мгновение в комнате стало так ярко, будто здесь что-то взорвалось. В следующий миг рубин пропал. Не рассыпался подобно прогоревшему углю, а просто исчез. А вот крестик остался на месте. Я перебирал его пальцами и не мог понять, удачно ли все прошло? По ощущениям - ничего не изменилось?
        - Потапыч, ну что скажешь? Получилось?
        - Что скажешь, - проворчал банник. - На, попробуй, каково оно.
        Он щелкнул пальцами и на меня словно гора навалилась. Тяжесть обрушилась неожиданно, даже ноги подкосились, но, что еще хуже, я чувствовал, как потихоньку начинает утекать сила. Едва заметно. Словно тонкий ручеек из большого озера. Но она уходила.
        - Впечатлился? - ухмыльнулся банник, щелкая еще раз и все прекратилось. - По ощущениям, ты создал чуть больше, чем мы договаривались.
        - Еще маленькую полочку для личных вещей. Совсем крохотную. Ты же сам разрешил.
        - Видишь, что я даже не ругаюсь. Цени мою доброту? Теперь в баню пускай.
        - Как?
        - Можешь башкой мотнуть или просто внутри себя добро дай. Я и погляжу.
        Я мысленно разрешил Потапычу пробраться в баню, а тот только этого и ждал. Подпрыгнул, коснулся крестика и исчез. Я даже не почувствовал ничего. Зато следом раздался приглушенный голос банника.
        - Ну ты чего, совсем не интересно? Идем.
        - А как?
        - Крестик тронь и о месте подумай.
        Мне показалось, что я едва коснулся нательного «артефакта», как меня выплюнуло на дощатый пол. Рядом ходил Потапыч. Он деловито обогнул предбанник, заглянул в печь, залез на полати.
        - Неплохо. Так, дрова я сюда натащу, там аппарат самогонный поставлю, по субботам парить тебя буду. Для укрепления здоровья. Хорошо, успел венички нарезать. Надо будет сбегать, забрать. Ну, как, тебе самому-то нравится?
        - Это все я сделал? - руки уперлись в стены, а голове до сих пор не укладывалось. Смог. Получилось. Невесть что, совсем крохотная банька, но ведь удалось.
        - Ага, теперь и банник под рукой всегда будет. А баня она силу мне дает.
        - А как мне обратно вернуться? - я пощупал шею. Крестика не было.
        - Э, артефакт там остался, где ты стоял, - усмехнулся Потапыч.
        - И что будет, если кто-то, пока нас нет, его разрушит?
        Банник как-то искоса, совсем недоверчиво посмотрел на меня. Но убедившись, что никаких глупостей я делать не собираюсь, ответил.
        - Да ничего. Все, что в голове создал, пропадет. А что спрятал, наружу вывалится. Ну, и сам ты, если здесь сидишь, то там окажешься.
        - Получается, я могу спрятаться, в случае чего?
        - Опытный маг артефакт сразу увидит. И распознает для чего он. Но это ладно. Есть у меня к тебе хозяин, разговор серьезный.
        Вот почему-то чего-то подобного я и ожидал. Не могут истории с Потапычем заканчиваться словами: «и жили они поживали, добра наживали» или «домой ребята ехали уставшие, но счастливые». Скорее «жили они недолго, но в итоге получили по щщам».
        - Понимаешь, ты же теперь меня пронести куда захочешь можешь. Даже туда, куда банникам вход заказан. Вот я и нашел одно такое местечко. Чую, богатств там видимо-невидимо. Но пройти только маг может. Что скажешь? Хабар пополам.
        Я уселся прямо на пол, облокотившись на полати и вздохнул.
        - Рассказывай.
        Глава 28
        Если банникам можно было бы избираться на магические государственные должности, то Потапычу стоило стать депутатом. На крохотном автомобиле, с крохотной мигалкой, подъезжающему к крохотной бане. И чтобы телохранители у него были обязательно домовые. Надо же кого-то материть.
        Мой домашний «питомец» с таким красноречием лил в уши, что поверить можно было во что угодно. Начиная с того, что колбасу делают исключительно из крысиных хвостов и заканчивая рептилоидами, которыми наводнено правительство. В общем и целом, Потапыч умел запудрить мозги. Это я сразу брал в расчет. Но вместе с тем понимал, что банник никогда не будет участвовать в деле, если оно не несет какой-то ощутимой выгоды. А тут гроза всех домовых настаивал именно на том, чтобы отправиться «на дело» вместе со мной.
        - Давай обговорим все еще раз. Это не склад Шамиля?
        - Бабая что ли? Хозяин, я же банник, а не сумасшедший. Кому в голову придет к страшиле лезть?
        - Кто тебя знает? Хорошо, место, куда ты хочешь пробраться, как-то относится к школе?
        - Что есть школа? - закинул одну руку Потапыч себе за голову, а другой стал поглаживать бороду. - Стены, крыша, забор. Если так, то нет, это не относится к школе.
        Банник повертел головой, словно боялся прослушки, на мгновение замер, а потом добавил шепотом.
        - Более того, никто из учителей не знает об этом месте.
        - С чего ты решил?
        - Находится схрон под землей. Магии там осталось чуть да маленько, однако она есть. Откуда-то взялась там сила. Таких источников тут много. Думаю, ваши учителя все списывают на завихрения.
        Я вспомнил тот самый Лебяжий овраг, в котором инициировался, как маг земли, и понял, о чем говорит Потапыч. Сила там действительно скапливалась сама по себе.
        - А ты думаешь, что это не завихрения?
        - Есть и еще кое-что, - лукаво улыбнулся собеседник. - Когда рядом стоишь, холодом так пробирает, что ажно до мурашек. Ни домовые, ни маги подобного не чувствуют, только банники. Мы к температурам со всей сурьезностью относимся. Бывает, всего пару градусов разница, а уже лихорадка подбирается…
        - Все, не балаболь, - оборвал его я. Дашь ему волю, так опять разговор уведет в сторону. И закончим мы отличием дубовых веников от березовых. - Значит, место завихрения силы, там холодно. И что-то тебя туда не пускает. Переместиться не можешь?
        - Без разницы, какой резвый жеребец под тобой, если ты не знаешь, куда ехать. Смекаешь, хозяин? Вот и я не могу переместиться в место, которое не видел. Только есть там еще один момент.
        Потапыч поежился, словно вновь пережил неприятное воспоминание. Но тряхнул косматой головой и произнес вслух.
        - Не пускает меня что-то. Кожей чувствую. Вроде как защита от всяких…
        - Вредителей, - добавил я. - Типа ультразвук от грызунов, да?
        - Токмо моя доброта позволяет терпеть подобное хамство, - тяжело вздохнул Потапыч.
        - Ты путаешь доброту с жадностью. Итак, ты хочешь, чтобы я пронес тебя в место, в котором тебе быть нельзя. Ничего не смущает?
        - Пусть смущают баб мужики голые в пруду. А меня-то чего? Зачем шастать туда, куда можно? Интересу никакого. К тому же есть у меня и еще кое-что.
        - Наглость, жлобство и тяжелый характер?
        - Вот не помнишь ты добра. А, между прочим, я свою шкуру подпалил, когда по твоему указу платье жег.
        - Ладно, ладно, - примирительно сказал я. - Так что у тебя есть?
        - Чуйка, - показал себе на нос Потапыч. - Я когда мимо того места прохожу, прям дрожу. Есть там что-то… ценное.
        На этом наш конструктивный разговор был закончен. Признаться, банник меня здорово заинтриговал. Да делать в последнее время было совершенно нечего. Если только сидеть у окна и ждать, когда вернется автобус с друзьями. К тому же подкупал факт, что Потапыч будет рядом. Соответственно, он сможет защитить в случае возможной угрозы. Да и, черт возьми, было просто невероятно интересно, что же там такое?
        Подготовка заняла от силы минут пять. После первых успехов в пространственной магии, я ярко иллюстрировал поговорку «все свое ношу с собой». Та самая маленькая полочка, которую Потапыч все-таки заметил, располагалась не в бане, а отдельно. И доступа у банника к ней не было. Поэтому у меня появился своего рода крохотный сейф с личными вещами, которые всегда под рукой. Учитывая, что оплачивал банкет Потапыч, выходило и вовсе замечательно.
        Туда я сложил волшебную рубаху, все золото и рунические камни, подаренные Якутом. Вот и все нехитрое имущество, нажитое непосильным трудом. Выражение, бытовавшее у нас на районе: «Есть че? Если найду, мое?» заиграло новыми красками.
        Потапыч собирался и того быстрее. Хитро почесал бороду, в прыжке коснулся крестика и оказался в своей, то есть нашей бане.
        - Так нас никто не заметит, - объяснил он. - Увидит кто, так ты просто гуляешь. Да и я сил не теряю. Ну чего, стоишь, пошли к пруду.
        Погода для вечерних прогулок выдалась отменная. Снежная шапка серебрилась на крыше Дома Чудес, солнце лениво шагало в сторону горизонта, далеко в лесу гудел ветер. Хотя мне казалось, что это веселится тот самый невидимый леший. Потому что на площади у школы были спокойно. Больше всего я боялся, что сейчас откуда-нибудь выскочит Якут. Но по пути к водоему мы не встретили ни души.
        - Ну и где? - спросил я, когда мы остановились у замерзшей глади воды.
        Поверхность пруда выглядела идеально ровной. На берегу уже поставили скамьи, которые по какой-то причине (известно по какой, по магической) оказались не заметены снегом. Интересно, где в школе хранятся коньки? И можно ли будет жестко играть в хоккей с благородными, не боясь вызова на дуэль? Помнится, в футбол с нами бегало несколько аристократов. И никто не кричал о фамильной чести, когда против них нарушали правила.
        - Видишь дерево? - появился банник у меня на плече.
        - Шутишь что ли? Мы вообще-то в лесу.
        - Вон, толстое и низенькое. Нам туда.
        Оказалось, что до нужного места мы могли бы добраться только зимой. С двух сторон его закрывал пруд. С третьей колючий кустарник, теперь заметно поредевший, а с четвертой острые камни. К слову, Потапыч не обманул. Вдалеке слышался переливистый шум Смородинки. Мы действительно почти покинули пределы школы.
        - Давай, - кратко заключил банник, когда мы добрались до небольшого пригорка.
        - Чего давать? Огня?
        - Какого огня? Копай давай.
        - Прости, лопату не взял.
        - Хозяин, вот уже не смешно совсем. Кто у нас тут маг земли? Неужель ты завихрение не чувствуешь?
        - Чувствую, - признался я. Силу плющило в небольшую воронку прямо подо мной.
        - Ну так всего-то и делов, снег расчистить, земли немножко. Я бы сам справился, да спина больная.
        - А еще тебя внутрь не пускают. Я помню.
        Я сделал пару шагов назад, оценивая место для работы. К чести Потапыча, он замолчал и не собирался меня торопить. Лишь периодически яростно дергал себя за длинную бороду. Надо бы этому Хоттабычу сказать, что если с таким остервенением будет ее теребить, то скоро придется ухаживать исключительно за усами. Ладно, чего тут в самом деле размусоливать, приступим.
        Руки задрожали от избытка силы. Во мне скопилось ее небывалое количество, при этом тратил я ее довольно скупо. Все-таки уроки Якута не прошли даром. Снег стал распадаться на множество мельчайших частичек. Всего несколько секунд и вот он уже напоминал сахарную пудру, сдуваемую со стола. Белая простыня была сброшена, и взору открылись мокрые желтые листья, сухие кустарники и чахлая, выцветшая трава. Со всем этим тоже особых проблем не возникло. А вот дальше пришлось повозиться.
        Мерзлая земля неохотно ворочалась крупными комьями, тяжело перекатывалась подобно большим камням при сильном приливе. Но я был настроен довести дело до конца. Хрустели крошки льда, трещали корни дерева, шуршали частички земли. И с двух сторон от меня постепенно образовывались два внушительных холмика.
        Мы уходили глубже, тратя все больше и больше сил. Причем энергия была как раз не общая, а исключительно моя. Метр, полтора, два, два с половиной. Чем больше приходилось напрягаться, тем быстрее кончалось терпение.
        - Потапыч, я тут новую станцию метро строить не собираюсь.
        Я фыркнул от свалившейся на ресницу капельки пота. Тело против моей воли наливалось жаром.
        - Уже скоро, - обнадежил банник.
        А сам отошел на пару шагов от меня, гад. Наверное, чувствует, что любой камешек сейчас может отлететь чуть подальше и угодить нерадивому существу прямо в лоб. Честно говоря, такие мысли были. К тому же камней стало заметно больше.
        - Вот! - крикнул Потапыч, тыча пальцем куда-то в центр образованной ямы.
        Мне доставило немалого труда разглядеть предмет, на который указывал банник. Толстенный камень в виде вытянутой трапеции, лежащий сверху. Подобная находка вызвала немалое воодушевление. Я даже немного перестарался, чуть не выворотив его вместе с остальной землей.
        Далее работа пошла медленная, кропотливая. Тот самый камень оказался «замком», или замковым камнем, который находился на самом верху арки. Подробной информацией со мной поделился Потапыч. При более удобном случае я бы порасспрашивал банника, откуда у него такие глубокие познания в архитектуре. Однако сейчас у меня были заботы поважнее.
        Пот уже застилал все лицо. Изредка мне удавалось вытереть его рукавом, но облегчение длилось недолго. Силы тратятся, тело реагирует. Сейчас бы шоколадку и какую-нибудь газировку. Как я понял, сахар положительным образом влияет на восстановление организма. Большой вопрос, почему в школьной столовой нас старались избавить от «сладкой смерти». Может, как раз, чтобы быстро не восстанавливались?
        Минут через пять я обессиленно сел на землю. Нет, энергии еще немного оставалось, но ощущение было, словно кое-кто только что вырыл эту груду земли собственными руками. В конце к тому же пришлось действовать достаточно аккуратно, чтобы не повредить саму арку. А потом еще вытащить все, что было внутри. Зато теперь проход вниз был открыт.
        Подобная работа действительно оказалась исключительно для мага земли. И не всякого. Мне довольно сильно повезло, что сил оказалось значительно больше, чем у сверстников.
        - Пойдем, скорее, скорее.
        Банник уже пару раз коснулся крестика, а потом, не дождавшись нужного эффекта, вернулся обратно. Так хотел поскорее оказаться внутри, что чуть не приплясывал.
        - Не суетись. Дай хоть отдышусь.
        - На том свете отдышимся, хозяин!
        - Будешь меня торопить, у тебя есть все шансы этим заняться.
        Сказал, а сам заметил, что когда силы заканчивались, почти истощались, я становился словно другим человеком. Все худшие стороны характера обострялись, хотелось на кого-нибудь сорваться, обвинить во всех бедах. Или просто уйти подальше, чтобы тебя не трогали. Довольной тревожный звоночек. Нужно над собой работать. Ну, или не доводить до подобного.
        Я махнул рукой баннику, которому не надо было повторять. Он в одно мгновение спрятался «внутри». Не будь рядом Потапыча, черта лысого я бы сюда пошел. Теперь понял это окончательно. Энциклопедическими знаниями я не обладал, но как-то сразу догадался, что перед нами за сооружение. Курган. А для чего он нужен? Там, как правило, кого-то хоронили.
        Перед глазами встали всякие ужастики об оживших мумиях, скелетах и прочей нечисти. И если раньше можно было бы все списать на суеверия, сказать, что подобного в жизни не бывает, то теперь я то знал, что с этой магией возможно что угодно.
        Но Потапыч нетерпеливо елозил по полатям (надо же, я еще и примерно ощущал, что происходит «внутри»), а я уже кастанул слабенькое Сияние. Эх, не видела меня Наталья Владимировна. Сейчас бы гордилась своим учеником. Это было самое слабое Сияние из когда-либо мною созданных.
        Хотя внутри кургана его хватило с избытком. Едва только я оказался под землей, как банник выскочил и стал метаться вокруг, как мышь, почуявшая кота. Хорошо, значит, пока можно осмотреться.
        По своей структуре курган напоминал множество пригнанных друг к другу клетей. Деревянные балки кое-где прогнили, в паре мест земля обрушилась, но нам все же удалось пробраться дальше. Чем громче становился мат Потапыча, тем явственнее я понимал, ничего ценного мой несчастный банник пока не нашел. Действительно странно. Соорудить подобное требовалось немалых сил. Так неужели все помещения оставили пустыми, просто законсервировав?
        - Видимо, кто-то тут побывал раньше нас, - усмехнулся я.
        - Нет! - вскрикнул банник так громко, словно пытался убедить даже не меня, а себя. И стал бессвязно лепетать, быстро ощупывая стены - Я же говорю, чуйка…. Я такие места за версту… Есть тут нечто.
        - И зовут это нечто Потапыч.
        Вместе с тем я шел за банником все дальше, направляясь к середине кургана. И теперь понял, о чем тот говорил. Я буквально чувствовал силу. Медленную, словно привязанную к этому месту. Она походила на недвижимые воды озера, в которое входишь аккуратно, чтобы не нарушить его покой. И мне почему-то вдруг стало тревожно. Особенно, когда я услышал голос банника.
        - Нашел!
        Последняя клеть вывела меня в просторный зал. При первом же шаге под ногами раздался хруст, и я вздрогнул, заметив, на что налетел. Человеческая кость. На ней виднелся лоскут выцветшей трухлявой одежды, а вот мяса не было вовсе. Видимо, прошло немало времени с тех пор, как обладатель этой кости решил здесь прилечь. А отдых затянулся. Тревога, слабо тлевшая внутри, теперь разгорелась подобно огромному пожару.
        Я вложил больше силы в Сияние, чтобы осмотреть помещение получше. С каждой стороны по истукану, подпирающему свод, в центре небольшой постамент с чем-то желтым на нем. Действительно небольшой, вон даже Потапыч залез на него и жадно втягивал воздух. Хотя этот хапуга и три метра в высоту прыгнет на олимпийских соревнованиях, если за это дадут пару изумрудов. Архитектура помещения довольно скудная. Хотя вряд ли создатели этого места больше всего желали восхитить забредших сюда магов.
        Однако, что меня поразило больше, это количество костей. Если напрячься, то в разрозненных останках можно было рассмотреть людей. А если совсем постараться, увидишь последние, будто застывшие в вечности, позы. Вот этот, рядом со мной, упал и тянется к выходу. Получается, я наступил бедняге на руку. Извини, приятель, я честно не специально.
        Другой буквально вжался в стену. Голова повернута в сторону, будто он не хотел на что-то смотреть. Нижняя часть тела раздроблена явно от сильно удара. От какого спрашивается? Или, может, несколько магов пробрались внутрь и не поделили добычу?
        К слову, больше всего останков находилось именно возле постамента. Мне даже показалось, что я чувствую до приторности сладковатый запах смерти. Они все погибли здесь. Умерли не случайно.
        - Потапыч, стой!
        - Стою, - ответил банник, повернувшись ко мне.
        - Вокруг оглянись.
        - Видел, - мрачно отозвался тот.
        - И что скажешь? Что тут произошло?
        - Я откуда знаю? Может, передрались все. Помешательство какое нашло. Или еще чего.
        - И тебя ничего не смущает?
        - Хозяин, я на этом деле собаку съел. Очевидно, что никакого проклятия на пергаменте нет. Я уже обнюхал его весь. Из живых существ тут кроме нас никого. Надо просто брать эту штуковину и возвращаться. Всего и делов.
        - Предчувствие у меня плохое.
        Если честно, я не знал чем аргументировать свое состояние. Больше всего мне хотелось просто поскорее выбраться отсюда. Я даже понимал, что это самая обычная трусость. Раньше никогда не доводилось видеть столько мертвых людей. Нет, в кабинете биологии у нас был скелет. Но он вроде был ненастоящий. А тут погибли реальные люди. Скажу даже больше, думалось, что не просто люди - маги.
        Вот только часто трусость является синонимом инстинкта самосохранения. Люди, которые боятся всяких неприятностей, в них редко попадают.
        Однако банника было не остановить. Если на одном краю берега был он, в воде уйма крокодилов, а на другом нажива, Потапыч бы даже не спросил давно ли обедали рептилии. Хотя, учитывая его прыть, может бы и проскочил.
        Вот и сейчас, не обратив внимания на мою последнюю фразу, он схватил испещренный письменами кусок кожи. И земля под ногами дрогнула.
        Первое, что случилось - с внешней стороны вход перекрыл гигантский валун. Словно кто-то только того и ждал, чтобы обрубить нам пути отхода. А второе… Один из истуканов бросил свой пост, медленно опустив руки. Его глаза зажглись зеленым, беснующимся пламенем, а сам он тяжелой поступью, от которой подрагивала земля, направился к постаменту.
        - Говоришь, собаку съел, кореец недоделанный? - зло проговорил я, пытаясь силой сдвинуть камень от входа.
        Бесполезно. Помимо невероятной тяжести, что-то удерживало его на месте. Магия древнее и сильнее моей.
        Я повернулся к приближающемуся каменному гиганту и приготовил единственное атакующее заклинание, которое было в моем арсенале.
        Глава 29
        Как говорил дядя Коля: «Учиться можно и у дураков». Я бы добавил к этому изречению: «А также у аристократов с неустойчивой психикой». Шутка ли, но именно Терлецкая научила меня самого эффективному заклинанию, которое сейчас можно было использовать. Речь шла, само собой, об Иглах. Как ни хороши Морок, Хамелеон и даже Звук, много с ними против каменной недостатуи не навоюешь.
        Жалко лишь, что прежде сил я потратил больше, чем надо было. Да еще и Иглы являлись довольно энергозатратными. Поэтому бить надо было сразу и наверняка. В какие-нибудь уязвимые места.
        Первый «бросок» пришелся гиганту в плечо, второй в колено. Каменный монстр даже шага не замедлил, продолжая медленно, но неотвратимо напирать на меня. Хотя нет, вру, не на меня. На банника. Именно он активировал ловушку, стащив с постамента пергамент. Однако разница оказалась не очень весомая. Потапыч как-то сразу очутился возле меня, решив, что помирать мы должны несомненно вместе.
        - Перенос, тудыть его в качель, не срабатывает, - чуть не плача, признался он.
        Ага, что-то я забыл на мгновение, кто со мной. Понятно, что первым делом банник попытался удрать отсюда. А уже когда не получилось, решил объединить усилия. Хотя польза от него действительно была. Потапыч сотворил нечто вроде невидимого щита. Именно сейчас каменная образина уперлась в него. Пару секунд постояла, раздумывая над дальнейшими действиями, и стала в буквальном смысле пробиваться, нанося мощные удары по кромке заслона Потапыча.
        - Ой, - только и сказал банник.
        - Рррраааа! - ответил ему гигант.
        Я первый раз видел, как голыми кулаками сминают магические щиты. Хотя, справедливости ради, и тварь перед нами была создана не природой. Таким же магом, как и я. Разве что посильнее в разы.
        Однако как только ожившая статуя открыла рот, чтобы проорать ответное приветствие баннику, я сразу догадался, кто перед нами. Спасибо урокам Петровича.
        - Потапыч, нам надо его разозлить, понял?
        - Да вроде и так неплохо получается, - дрожащим от волнения голосом ответил банник.
        - Нет, надо, чтобы он открыл рот.
        - Зачем? - очень странно посмотрел на меня Потапыч.
        - За шкафом. Нет времени объяснять. Сколько ты сможешь его удерживать?.. Вот, молчишь. Потому что недолго.
        - Ну разозлим мы его, что дальше? Умрем быстрее?
        - Просто делай, что я говорю.
        - Делай что говорю, делай что говорю. Еще вчера магии не нюхал, а теперь указывает.
        И вместе с тем банник меня послушался. Каменное тело нашего нового знакомого стало озаряться вспышками. Не знаю, что это за заклинания, но ожившей статуе явно не понравилось. Она рычала, размахивала руками, пытаясь достать до невидимого обидчика и вертелась так, что к ней и не подберешься.
        - Не так сильно! - крикнул я, начиная обходить гиганта.
        - Определись уже!
        - Будь самим собой только в плохом настроении, он оценит!
        Мой крик утонул в грозном реве, но Потапыч вроде понял. Он ослабил напор заклинаний и колосс принялся дальше долбить щит. Только теперь изредка покрикивая. Больше для порядку.
        Гигант сосредоточил все свое внимание на воре, пытавшемся умыкнуть пергамент. А вот более заметного персонажа в расчет не брал. Интересно, какова его защитная функция - просто вернуть пропажу на постамент или сначала зачистить всех тех, кого здесь быть не должно. Судя по обилию костей, скорее всего второй вариант. Ладно, пора действовать.
        Я обошел по стеночке несуразную парочку и приблизился к ожившей статуе со спины. Как же огромен этот мерзавец! Нет, я так до него не допрыгну. Хорошо, тогда мы его немножко укоротим.
        Мне казалось, что если этот каменный громила нас не размажет, то за него это сделает моя сила. Ее приходилось тратить невероятно много. Если так пойдет, у дяди Вани скоро появится «пустой» помощник. Начать хотя бы с того, что земля здесь была твердая, утрамбованная, с огромным количеством мелких камней. И вместе с тем действовать приходилось невероятно быстро. Чтобы это бугай не успел развернуться и не снести меня к чертовой матери.
        Поэтому я ощутил все признаки поспешного выхода силы - жар, слабость, дрожащие колени. Хотя последние тряслись еще и из-за страха. На тренировках Якута нас не ставили один на один с големами. А то, что передо мной именно он, я понял, как только каменный гигант раскрыл в первом крике свой рот.
        Вообще, големам были чужды эмоции. Так рассказывал Петрович. Они следуют заложенной программе, ради которой и создавались. Этот, к примеру, должен защищать пергамент и убивать всех, кто покусится на него. Самые острые зубы в этом плане, что неудивительно, оказались у Потапыча. Хотя кто бы сомневался.
        А вот открывающийся «в ярости» рот - на самом деле яркий пример баланса силы, с помощью которой здоровяк и был создан. Петрович объяснял это сложно и путанно. Но выходило, что нет неуязвимых существ, которые используют силу. Она живая и не хочет задерживаться лишь в одном создании. Так, к примеру, черти очень не любят, когда их бьют по рогам, лесавки не терпят громких звуков, у волколаков аллергия на серебро, а у големов… тоже была ахиллесова пята. Точнее, и не пята вовсе.
        С момента начального каста до того, как голем оказался по бедра в земле, прошло не больше двух секунд. Пусть мозгов у каменного человека не было, однако тот сразу понял, откуда исходит новая опасность. И тут помог Потапыч. Но словно догадался, что сейчас надо сделать, поэтому усилил давление на противника. А я подобрался, еще немного посомневался и прыгнул на спину голему.
        Сказать, что мне было страшно, ничего не сказать. Ноги стали ватными, непослушными, руки дрожали, пульс участился. Я старался не думать о том, что надо сделать, а просто делал.
        Голем собственное превращение из каменного защитника в ездовое животное не оценил. Не будь он сейчас «утоплен» в земле, так попросту упал бы на спину. Или завертелся, как бешеный. Теперь ему оставалось лишь размахивать здоровенными ручищами, но до меня он не доставал.
        Хуже всего, что я был вынужден действовать практически вслепую. Нет, мне удалось зацепиться за шею и даже не упасть. Но что с того? Надо поймать момент, когда каменюка будет рычать. Причем, делать это долго и протяжно. В противном случае я рискую остаться без руки.
        И в очередной раз банник понял меня без слов. Наверное, он выжал себя почти досуха, но обрушил на голема такой шквал атакующих заклинаний, что тот завопил, как шопоголик, проспавший «черную пятницу». А я понял - пора действовать.
        Вообще, совать пальцы в рот кому-либо надо, если ты стоматолог или хочешь огрести по полной. У меня был наиболее редкий вариант - успокоить голема навечно. Повезло, что у гиганта не оказалось зубов. Хотя действительно, зачем они ему? Зато кончики пальцев коснулись шершавой плотной бумаги, свернутой в свиток. Его-то я и искал.
        Голем дернулся, вырываясь из моего земляного плена. А я упал, больно ударившись спиной, но тут же откатился в сторону. Там, где секунду назад лежало тело уникума, оказалась здоровенная каменная нога. Гигант напирал на меня, правильно расставив приоритеты в своей пустой голове. Одно дело - выполнять задачу по сохранению пергамента, а другое - пытаться выжить. И именно существование голема сейчас зависело от меня.
        Остатков сил хватило для каста Сияния. Нет, не для того, чтобы получше разглядеть приближающуюся смерть. Другой рукой я уже судорожно разворачивал свиток, лишь бы увидеть там всего одну строчку. Со всякими непонятными кракозябрами вместо букв. Вернее, я знал, что тут написано - имя того прелестного создания, которое меня сейчас раздавит. Вот только на незнакомом языке.
        Говорили мне, учи древнеарамейский. Ну, или какой тут был? Я застонал от досады. Однако не успел повесить нос, как буквы на глазах стали превращаться в знакомые - русские. Громила как раз добрался до меня, уже занес ногу и…
        - Сифас! - крикнул я, срывающимся голосом.
        Голем застыл. Земля еще дрожала от недавних могучих шагов, с тела гиганта сыпалась мелкая каменная крошка, однако сам он остался недвижим. Массивная статуя с занесенной над бедным учеником ногой.
        От протяжного скрипа я вздрогнул, не сразу поняв, что же произошло. И только направив светящуюся руку в сторону звука, выдохнул. Выход разблокировался.
        Вот, казалось, сил вообще не осталось. Ни магических, ни физических. Однако только появилась возможность выбраться отсюда, как мы с Потапычем, не сговариваясь, рванули отсюда. Летели, задевая плечами стены, не заботясь о синяках - лишь бы поскорее оказаться снаружи.
        А когда выскочили на свежий воздух, повалились на промерзшую землю. От нас столбом шел пар, словно мы выбрались из жаркой бани. Хотя, признаться, прием нам оказали действительно «теплый».
        - Мда… - выдал наконец банник.
        - Гад ты. Чуйка у него, никаких опасностей он не чувствует.
        - И на старуху бывает проруха.
        Забавно, но голос у Потапыча и правда был виноватый. Я посмотрел на банника. Сидит, глаза в пол, пальцем землю ковыряет. Жалко, бывает он таким редко.
        - Я таких образин в жизни не видывал, - признался он. - Это что было?
        - Голем. Повезло, что Петрович про него рассказывал. Они относятся к стихийной магии, но там все завязано на определенных ритуалах. Ты можешь создать эту, как ты выразился образину, наделить ее целью, а отключить получится только, если произнести имя. Его и пишут на свитке, а потом кладут в рот.
        - Зачем писать-то?
        - Петрович говорил, что один маг создал голема, чтобы уничтожить вражеское войско. Только цель выразил не очень ясно. И получилось. Сначала. Только после этого каменный человек принялся за союзников. А волшебник, как назло, забыл имя. Пришлось создавать другого голема, чтобы он уничтожил предыдущего.
        - Может мы себе тоже маленького големчика создадим? - вкрадчиво поинтересовался Потапыч. - Скажем, чтобы домовых гонял и добро охранял.
        - Шутишь что ли? Это высшая магия. Мне еще до этого расти и расти. Ты лучше покажи, чего на постаменте было.
        - Шкура буйволиная, а на ней закорючки всякие. Ты хошь ругайся, хозяин, но чувствую я, это штука денег стоит. А вот понять ничего не могу.
        Я вспомнил про свиток с именем голема. Сила помогла прочитать древний язык. Получается, что для немощных - перевод со словарем, для магов - advanced. Надо посмотреть, вдруг с этим пергаментом так же получится.
        - Дай-ка поглядеть, - протянул я руку.
        - На что? - включил дурака банник.
        - На шкуру твою. В смысле, не твою, а буйволиную. Не помнишь, все найденное решили делить пополам.
        Банник что-то недовольно пробурчал, но пергамент мне протянул. А сам обошел сбоку и стал смотреть через плечо. Письмена отличались от тех, которые были изображены на свитке. Получается, писали два разных мага? Интересно.
        «В день, когда сын Гипериона переходит с севера на юг, когда тьма становится равной свету, полдень укажет через дом на часть ключа».
        - Я ж говорю, что непонятно ни черта, - восприняв мою задумчивость по-своему, отозвался Потапыч.
        - Ты разве не видишь ничего? - я спросил, а потом тут же прикусил язык.
        - А что я должен видеть? Там есть что?
        Получалось, что мало владеть силой, чтобы читать послания давно минувших лет, нужно еще быть человеком. Магический расизм на голом месте. Однако сейчас надо думать, как поскорее отмазаться за свой слишком длинный язык.
        - Тут же карта сокровищ, - заговорщицки сообщил я.
        - Да? - банник даже дышать перестал. Однако стоило мне улыбнуться, как тот стал ругаться. - Креста на тебе, хозяин, нет! Режешь, как по-живому. Мало я настрадался в этом подземелье?
        - Кургане, - поправил его я. - И настрадался по своей же вине.
        - Ничего, я тебе докажу, что такое чуйка банника, - отобрал он пергамент и спрятал, видимо, в своем пространственном кармане.
        - Обязательно, - сказал я, про себя повторяя странные строки, - а теперь давай землю обратно засыпать, пока никто не увидел.
        - В смысле? Руками?
        - Ногами! У меня сил почти не осталось. Так что придется поработать. Давай, давай.
        Я принялся сгребать землю обратно. Потапыч постоял несколько секунд, изумленно разглядывая собственные руки, глубоко вздохнул и присоединился ко мне. С другой стороны, ломать не строить, а закапывать - это не откапывать. Хотя от лопаты я бы сейчас не отказался.
        Через полчаса я разогнул затекшую спину и растер замерзшие пальцы. Мда, придумал приключение на собственную задницу.
        - Отойди, - бросил я Потапычу.
        Остатков сил хватило, чтобы выровнять поверхность над курганом и немного присыпать снегом. Вышло неидеально, но лучше, чем ничего. Оставалось надеяться, что скоро выпадут очередные осадки. А до этого времени Якут не будет шастать без особых причин по лесу.
        По возвращении я оценил баню Потапыча. Тот почти сразу натаскал туда воды и дров, каких-то полотенец, явно позаимствованных у домовых. Мне даже представилась забавная картина. Вот, к примеру, уничтожат мой крестик-артефакт, и что тогда произойдет? Помимо рубахи и золота, сюда выльется куча воды и упадут дрова? Как минимум, это будет весело.
        Спустя часок, уже полностью отогретый и отмытый, я лежал на своей кровати. Странное послание на пергаменте крепко въелось в память. Блин, жалко телефоном нельзя воспользоваться, быстро бы погуглил, что это за Гиперион и кто там был у него сыном. Хотя, ведь подобное может оказаться и в библиотеке. Которая, в свою очередь, не была закрыта на каникулы.
        - Ты куда, хозяин? - спросил банник, как только я спрыгнул с кровати.
        Вот уж действительно заноза, от которой ничего не скроешь. Но пока своими соображениями с жадным Потапычем я делиться не торопился. Пусть мы сегодня и съели огромную ложку соли из будущего пуда, каждый все равно остался при своих.
        - В библиотеку. Сам же сказал, что учиться надо.
        - Учеба не волк, в лес не убежит, - зевнул тот, забираясь внутрь.
        - Тебе сапожником надо быть. Переобуваешься на ходу.
        Потапыч не ответил. Я даже знаю, что сейчас тот будет делать. Станет дрыхнуть в предбаннике, посапывая и шевеля бородой. Ну, мне же лучше.
        Не успел я выскочить во двор, как увидел две фигуры. Одну поменьше, другую побольше. Казалось, легкий вечерний морозец нисколько не мешал их разговору. Да и признаться, беседа была довольно жаркой, судя по жестикуляции и повышенному тону.
        И я бы прошел мимо - вот еще не хватало лезть в чужие разборки. Но одна из ссорящихся была мне знакома. Рядом с большим чемоданом (размером почти с себя), стояла Зыбунина. Рыжие волосы выбились из-под шапки, щеки налились румянцем, а вот глаза горели адским пламенем. Ведьма была вне себя от злости.
        Впрочем, ее собеседница тоже не отличалась особой сдержанностью. Ее лицо, настолько же гневное, насколько красивое, исказилось гримасой брезгливости. Словно перед ней на белоснежную фарфоровую тарелку положили дождевого червя, а теперь следили за реакцией. Но что еще более странно - и Катя, и эта таинственная незнакомка были невероятно похожи. Те же зеленые глаза, словно горящие в вечерней полумгле, рыжие волосы, только аккуратно уложенные, веснушки вокруг носа.
        Заметив меня, разговор потерял былую искру. Незнакомка на прощание что-то бросила Зыбуниной и, развернувшись, направилась к Дому Чудес. Странно, мне казалось, что просто сопровождала Катю.
        - Привет. Решила приехать пораньше?
        - Решила, - Зыбунина ответила таким голосом, словно кто-то умер. Я даже забыл, куда шел.
        - Тебе помочь? Какой чемодан здоровенный.
        - Помоги, - Катя закусила губу и не смотрела в глаза.
        Я дотащил поклажу до флигеля (не без труда, кстати), а потом и до пустой комнаты Зыбуниной. Поставил чемодан возле двери и уже собрался уходить, как произошло нечто. Катя села на кровать, закрыла лицо руками и заплакала. Эта могущественная ведьмочка, способная наложить защитные заклинания, перехитрить витара и бросить вызов высокородной, ревела, как самая обычная девчонка.
        У меня и прежде не было особого опыта в успокоении противоположного пола, а учитывая репутацию Зыбуниной, я совсем растерялся. Максимум, на что меня хватило, это подойти и осторожно погладить ее по плечу.
        - Кать, ты чего?
        - Она… не даст… мне…
        - Чего не даст?
        - Не даст… мне…
        Катя размазывала слезы по щекам, хлюпала носом и все время повторяла про «не даст». Понадобилось немало времени, чтобы она хоть немного успокоилась. Зато потом все же объяснила причину своего срыва.
        - Единственный способ для вызова в башню Ведьмачества, получить направление от преподавателя по профильному предмету, - она сделала паузу, всхлипнула и продолжила, - у артефакторов это руноведение, которое считается основой для создания необычных вещей. У волшебников - заклиналка, у нас - флора.
        - Которая с этого полугодия?
        - Да, - чуть не разрыдалась Катя снова, но взяла себя в руки. - Исключения, конечно есть. К примеру, если ты создашь артефакт, то Ментор может взять тебя вопреки плохой успеваемости. Но проблема в том, что Ментор Ведьмачества в следующем году сменится. Поэтому выбор будет осуществляться на основе учебных успехов.
        - Катя, ну чего ты в самом деле? Ты по учебе знаешь даже больше Мишки, а он ботан, каких поискать. В смысле, ты молодец, а не ботан. Ну, как объяснить…
        - Я поняла, Максим, спасибо. Только я не получу высший балл по флоре. Потому что знаю, кто ее преподает.
        - А, так эта тетка и была училкой по флоре? Ну, поцапались, с кем не бывает. Может, она к началу учебы и забудет про эту ссору.
        - Она не даст направление, - еще раз всхлипнула Катя. - Это моя родная сестра моей матери.
        Интерлюдия
        Трое стояли на крепостной стене цвета знойной пустыни. Их имена давно унес Бореас, всесильный северный ветер, оставив лишь насмешливые прозвища - Умник, Циклоп и Крюк. Хотя прозвища были только для равных друг другу. Остальные пусть и знали их, но в обращении благоговейно добавляли «кириос». И старались не смотреть в полные силы глаза. Потому что, несмотря на кажущуюся веселость прозвищ, любой тевкр знал мощь, которой обладала троица. Ибо это были Неназываемые.
        - Вчера прибыло еще три десятка кораблей, - негромко произнес Умник, кутаясь в хитон. - Опять маги. Город падет.
        - Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, - ответил высокий здоровяк с повязкой на глазу. Тот, кого за его широкой спиной называли Циклопом. - Меня лишь интересует, почему мы еще здесь?
        - Потому что нет и не будет спасения ни нам, ни нашим близким, покуда мы живы, - ответил Умник. - Мы слишком сильны. Поэтому остальные маги нас ненавидят. Я сталкивался с этим в Микенах, Пилосе, Фивах, Тиринфе. Везде. С презрительными испуганными взглядами. С разговорами сквозь зубы. С продажей провизии втридорога. А еще чаще слышал о вас, как о злейших врагах народов моря. Вскоре ахейцы войдут в полную силу. И тогда нам не будет места в этом мире. Ведь здесь нет глупцов, которые правда считают, что ахейцы проделали такой путь ради возврата царской шлюхи?
        Он обвел взглядом рабов и ближайших помощников, мелких магов-мастеров, коих роилось вокруг них великое множество. Все молчали, согласно склонив головы. Впрочем, как и всегда.
        - Я не пойму, что же ты предлагаешь? - спросил последний из троицы, согбенный человек. Он так сильно наклонился земле, что создавалось ощущение, будто Крюк там что-то ищет.
        - Они все успокоятся только когда мы умрем, - сказал Умник задумчиво, ни к кому не обращаясь.
        - Плохое время ты выбрал для стенаний, - заметил Крюк.
        - Самое, что ни на есть подходящее, - поднял руку Умник, указывая вперед.
        Внизу ахейцы готовились к новому штурму. Звенели мечи, сверкали на солнце щиты, пахли соленым мокрым деревом осадные башни. Куда ни кинь взор, везде виднелись враги. Они подбирались все ближе и ближе, чтобы нанести последний сокрушительный удар.
        Но что хуже всего, помимо немощных ахейцев Циклоп видел множество магов. Он считывал их по выплескам силы. Впереди возвышался горой среди себе подобных Аякс Теламонид со своим неизменным спутником Аяксом Оилидом. С другой стороны целой россыпью жемчужин сверкали Махаон, Пенелей, Клоний, Подарк. В отдалении хмурился, собирая силу могучий Нестор. А еще дальше спрятался от лишних глаз Одиссей.
        Мелких магов, рангом ниже мастеров, Циклоп даже не считал. Сотни и сотни. Они были призваны подпитывать созидателей. Так он думал сначала. До того, как сила стала выходить из множества сосудов и обретать форму.
        Разрушительная волна покатилась к главным воротам. Она взбрыкивалась, вставала на дыбы и на мгновение даже показалось, что в ней проявляются очертания норовистого коня. Инфернального создания царства мертвых, потому что подобная сила не должна была быть среди живых.
        Циклоп вскинул руки, готовясь наложить дополнительный щит. Крюк вытащил серебряный жезл для помощи другу. И лишь Умник спокойно поднял ладони, желая остановить союзников.
        - Все пустое. Не тратьте силы на обреченный город.
        И три могущественных мага безмолвно смотрели, как конь врезается в главные ворота, сотрясая толстые стены. Как сносит их вместе с защитниками. И как воодушевленные ахейцы устремляются к зияющей дыре.
        - Могу поспорить, потом ахейцы будут воспевать песни, посвященные своей силе, уму и сноровке, - усмехнулся Умник. - И опять все переврут.
        - Я по-прежнему жду объяснений, - сказал Циклоп. На небо за ним какие-то мгновения набежали тучи. И висели они прямиком над одноглазым.
        - У нас есть несколько часов, пока ахейцы пробьются через улицы. Пойдемте.
        В городе царило необычайное оживление сродни панике. Если все защитники стекались к главным воротам, то женщины и дети, напротив, бежали прочь, ко дворцу. Будто бы там они могли укрыться и оказаться в безопасности.
        Вместе с тем могучая троица, окруженная десятком магов помельче, шагала в том же направлении. Их провожали тяжелыми взглядами, кое-кто из жителей позволял себе вполголоса выругаться - ведь на Неназываемых возлагались главные чаяния, однако никто даже не попытался преградить путь.
        Умник повел остальных вглубь дворца, спускаясь все ниже. Куда простому смертному вход был закрыт. Да и не смог бы он сюда добраться - не позволила бы сила. В одну из полутемных зал, с тяжелым от прогорклого масла воздухом. Где кроме трех клисмосов и фолианта на бронзовом треножнике, ничего не было.
        Циклоп первый из всех пролистал страницы толстой книги и удивленно посмотрел на Умника.
        - Здесь ничего не написано.
        - Пока ничего. Но мы это исправим.
        - Говори прямо. У нас нет времени для загадок, - раздраженно сказал Крюк. В подтверждении его слов своды дворца едва заметно задрожали - маги вошли в город.
        - Как я говорил, ахейцы успокоятся только когда мы умрем. Так и будет. Это лишь вопрос времени. Вариантов несколько - либо погибнуть с гордо поднятой головой, либо бегать до конца жизни и существовать среди варваров, ожидая когда нас найдут, либо…
        Умник замолчал, достав огромный камень душ и жестом показав на книгу с пустыми страницами. Крюк изумленно поднял голову и почти выпрямился, а Циклоп сложил руки на груди.
        - Все очень просто. Мы проведем ритуал Литургии с помощью этого камня. Заключим себя в фолиант и будем ждать своего часа. Пройдут века, ахейцев сменят этруски или прочие варвары, а о нас забудут. И тогда мы вернемся. С помощью какого-нибудь молодого мага.
        - Почему именно молодого? - уточнил Крюк.
        - Потому что тем, кто уже сформировался сложно управлять. Но, само собой, это будет не абы кто. Ему придется постараться, чтобы найти книгу. Пройти испытания, разгадать загадки…
        - Как я заметил, - указал на свой единственный глаз Циклоп. - Камень один, Значит, и вернется из небытия…
        - Кто-то из нас, - наклонил голову Умник. - На все есть своя цена. Но шансы один к трем достаточно неплохи, согласитесь, друзья?
        - Зачем тебе мы? - Крюк согнулся еще больше, словно готовясь сорваться с места. - Ты и сам можешь провернуть весь ритуал.
        - Да, - не стал отпираться Умник. - Но мне нужно не просто провести ритуал, необходимо, чтобы книга защищала себя до определенного момента. Чтобы она формировала реальность вокруг. Скажем, через какое-то время в месте, где она будет спрятана, появился могучий город. А он станет привлекать магов, среди которых и отыщется кандидат. Силы для всего этого у меня нет.
        - Один к трем, когда правила игры устанавливаешь ты… - покачал головой Крюк. - Больше шансов обыграть шулера в кости.
        - Нет, все действительно решит случай. Ты мой друг, - указал он на Циклопа, - величайший волшебник из тех, кого я знаю, а ты - он обратился к Крюку, - лучший создатель артефактов во всей Малой Азии. Да что там, и за ее пределами. Я, пусть и скромный волхв, но тоже не последний маг.
        - Давай ближе к делу, - нетерпеливо сказал Циклоп.
        - Если книгу возьмет артефактор, то так тому и быть. Наш согбенный друг проснется после долгого сна. Если волшебник, то он будет глядеть на мир с помощью одного хитрого глаза. Ну, а если ведьмак, - Умник развел руками, давая понять, что все довольно просто.
        - Звучит… неожиданно неплохо, - удивился Циклоп, - откинувшись на спинку стула.
        - Умник прав, ахейцы не успокоятся, пока не уничтожат нас, - заключил Крюк. - Наверное, это действительно единственный выход. Хотя, один к трем…
        - Ты же всегда был везучим, - улыбнулся Умник.
        Трое смотрели друг на друга, уже согласные с планом собрата. Их время подходило к концу. Слишком рано Неназываемые обрели мощь и славу, а теперь новая молодая сила стремилась стереть их с лица земли. И не собиралась останавливаться ни перед чем. Поэтому все, что они должны были сделать - умереть. Но лишь на время.
        - Что будет с книгой? - спросил Циклоп. - Кто вынесет ее из обреченного города и спрячет.
        - Есть такой человек. Эней!
        Будто того и ожидая, из приспешников магов отделился светловолосый юноша. Он еще не успел набрать великой мощи, но сила любила его. Нетерпеливо плескалась в жилах, гладила выпуклые мускулы, пробивалась в гордом взгляде. И что ценнее всего оказалось в юноше, он был поистине предан Умнику. Что среди магов и вовсе считалось неоправданной роскошью.
        - Что ты сделаешь?
        - Пройду через тайный ход к ожидающим кораблям. И уплыву на запад, через земли ахейцев. В земли варваров. Там мы разобьем поселение.
        - Правильно, - мягко улыбнулся Умник.
        - Но учитель, позволь мне выполнить еще кое-что.
        Эней заволновался, но не опустил голову. Взгляд его по-прежнему оставался чист и вместе с тем тверд.
        - Что еще?
        - У нас много кораблей для одной только книги. Также много, как тех, кого мы можем спасти, выведя через тайный ход из города.
        - Немощные, - скривился Умник.
        - Они не заслужили смерти, - отозвался Циклоп. - Мы должны были оберегать этот город.
        - Ладно, ладно, терпеть не могу, когда вы взываете к совести, - отмахнулся Умник. - Ну так что, все созидатели готовы? У нас действительно не так много времени.
        Ответом ему были короткие кивки. Умник вытащил небольшой кинжал, порезал себе ладони и протянул товарищам. Те сделали то же самое, а после поднялись и взялись за руки. Кровь капала на девственно чистые страницы книги, превращаясь в проворные строки, бегущие вперед. И вместе с тем жизнь покидала тела трех Неназываемых, чтобы вскоре один из них вновь возродился.
        Все закончилось быстро. Одежда опала с магов, а те исчезли. Без криков и боли. Словно их никогда и не было. Остался лишь фолиант со сверкающим камнем души посередине и страницами, исписанными кровью. Его листы были стянуты полосками железа и закрыты тремя замками. Даже неопытные маги чувствовали силу, исходящую от книги. И завороженно следили за Энеем, бережно взявшим фолиант на руки и тут же спрятавшим его в созданном им пространстве.
        Умник просчитал практически все. И план действительно был хорош. Эней уплыл на запад, основал поселение, которое с годами разрослось в величественный город. Книга давала силу, неосознанно привлекала новых магов. Но созданный орден, помнил, что время еще не пришло. И пусть спустя века ахейцы оказались побеждены, но возникли новые враги. Финикийцы, понтийцы, нумидийцы, иценийцы, сасаниды. Силы в книге было слишком много. И уходила она чересчур медленно. Фолиант неосознанно манил все новые народы, а они пытались добраться до нее, сами не понимая этого. А достойный ученик, способный разгадать все загадки, так и не находился. И потому, когда великий город пал, потомки Энея пустились в очередное бегство, теперь уже на восток, через земли остроготов и гуннов. Туда, где холодные ветра не жалеют путника, а на тысячи шагов вокруг лишь дикие звери.
        Глава 30
        Друзья приехали одновременно, за день до начала занятий. Байков выглядел уставшим, Рамиль практически умирающим, а Мишка чуть расстроенным.
        - Проклятые гоблины, - стонал Рамик. - Как они только чувствуют?
        - Твою трепетную и ранимую душу? - спросил я.
        - Еду. Нэнэйка, бабушка в смысле, кыстыбый передала, чтобы поел в дороге. Ну, и вас угостил. Так эти сволочи зеленые, говорят, либо выбрасывай, либо доедай.
        - Дай угадаю, ничего из переданного бабушкой не пропало?
        - Ага, - хмыкнул Байков, - мы когда подошли, там всего две лепешки оставалось. Рамиль героически все спорол.
        - Я просто испугался, вдруг меня обратно не пустят.
        Рамик с возмущением попытался подняться, давая понять, что он не намерен слушать клевету в свой адрес. Однако застонал, схватившись за живот, и повалился обратно.
        - Ага, продуктовые санкции они такие. Ладно, вы лучше послушайте, что у меня произошло.
        Момент был выбран идеально. В последнее время Потапыч только и делал, что терся в бане. Притащил туда самогонный аппарат, дрожжи, сахар, бутылки. Еще свалил какие-то мешки в предбаннике. Другими словами, был все время рядом. Чтобы изредка побыть в одиночестве, приходилось оставлять крестик в комнате.
        Но именно сейчас банник ушуршал к домовым. Тех он по-прежнему презирал, но Потапычу хватило ума понять, что худой мир лучше доброй ссоры. Теперь он даже улыбался Петру, хотя и поносил за глаза того последними словами, упирая на умственные способности, точнее их недостаток. Однако своего добился. Потапыча вроде как приняли в большую семью домовых, как сердобольные интеллигенты усыновляют плешивого кота, а он извлекал из этого многочисленные дивиденды в виде сладких кусков ягодных пирогов и прочей закуски.
        Одним словом, моего банника не было. Что оказалось весьма кстати. Загадка пергамента погрузила комнату в гнетущее молчание. Но лишь на пару секунд. После чего раздался даже несколько возмущенный голос Мишки.
        - Вы же несерьезно? Тут все очевидно. Сын Гипериона - это Гелиос. Ну, Гелиос, в смысле, солнце! Солнце переходит из северного полушария в южное двадцать второго или двадцать третьего сентября. Надо смотреть, точно не помню. Вся загвоздка лишь в этом самом доме. Если мы узнаем, где он находится, то найдем спрятанное в этой подсказке.
        - Офигеть, - только и произнес я.
        - Нет, я сразу все просек, - сказал Рамиль. - Просто хотел, чтобы вы тоже вспомнили. Это же элементарно.
        - Ага, как там, говоришь, звали отца Гелиоса? - спросил Байков.
        - Гипербион.
        - Хорошая попытка, Рамик, - усмехнулся я. - Тебе бы с такой памятью названия лекарствам придумывать. Так, значит, надо лишь выяснить, что это за дом. А в запасе у нас девять месяцев.
        - Слишком сложно, - покачал головой Мишка, - нужна какая-то дополнительная подсказка. Тот, кто это писал не думал же, что мы будем проверять все дома подряд?
        Я пожал плечами. Мне очень хотелось думать, что дом - это какая-нибудь заброшенная избушка в лесу, за которой зарыт клад. Бриллианты, рубины, золото. Нет, можно и серебром, я не жадный. Но там точно было нечто ценное. Иначе зачем оставлять для сохранения фрагмента целого голема? Который, к тому же, простоял там непонятно сколько лет.
        Само собой, за один вечер мы не решили разгадку спрятанного пергамента. Да и было бы странно, если бы подобное произошло. Зато я понял, насколько эти ребята всего лишь за полгода стали мне близки и как я по ним соскучился. Даже по трусоватому и вечно привирающему Рамилю.
        И больше того, я истосковался по учебе. По Наталье Владимировне, Елизавете Карловне, по Петровичу (о судьбе которого до сих пор ничего не было понятно) да что там, даже по Козловичу. Разве что Якут пока еще не вызывал подобные эмоции. Потому что для сохранения теплых отношений иногда надо отдыхать друг от друга. Чего господин Филиппов делать категорически не хотел. И продолжал лупцевать меня силами второкурсника. Хорошо, что теперь все это закончилось.
        Второе полугодие началось с нового предмета, который вел сутуловатый мужчина с хищным лицом и острым носом. Он стоял, не двигаясь, пока мы спешно занимали места. Его ладони были развернуты назад, будто тот в них что-то прятал, а глаза хищно блестели из-под густых бровей. Одна рука оказалась сжата в кулак, другая раскрыта.
        Я напрягся, вспоминая, где его видел. Не в столовой, там учитель не появлялся. Точно, в кабинете у завуча, когда меня вызывали. Тогда он не проронил ни слова. О новом преподавателе я знал лишь одно - его прозвище. И еще, что с ним лучше не шутить и вести себя тише воды, ниже травы, потому что Коршун весьма злопамятен. Спасибо Филочкину и за эти скудные сведения.
        - Можете называть меня Валерий Валентинович, либо господин Коршунков. Я буду вести у вас один из самых важных для мага предметов. Для любого мага, а не только для ведьм и ведьмаков. Здесь вы узнаете, как, например, с помощью бычьей травы, остролиста, вороньих крыльев и правильной последовательности действий, призвать дикого пегаса.
        - Фигня полная. Диких пегасов почти не осталось. Да и не призывают их, а ловят зачарованным арканом охотники.
        Я даже не удивился, услышав голос Куракина. Кто, если не он, пытался влезть туда, куда лезть не стоило? Конечно Саша. Насколько мне подсказывала память, семья Коршунковых не значилась в списке благородных. Ничего о новом учителе высокородный не знал и решил прощупать, что перед ним за фрукт. К Куракину и так многие преподы относились с уважением, которого он не заслуживал. Но вот реакция Коршуна оказался молниеносной.
        - Выходим к столу.
        - Я… - начал было Куракин говорить, развалившись на стуле.
        - К столу!
        Звучало это почти, как «к барьеру». Саша нехотя поднялся, будто он только что вышел из комы и каждое движение давалось ему с огромным трудом, и неторопливо пошел к учителю. В его взгляде читалась насмешка и пренебрежение. Лишь мимолетно в глазах мелькнул страх, когда он увидел небольшой нож, который достал Коршун свободной рукой. Но аристократ довольно быстро натянул на лицо маску уверенности.
        - Ритуалистика может добиться всего. Любви, здоровья, богатства. Но начнем мы с самых простых и одновременно мощных вещей. Надо лишь помнить, что все имеет свою цену. Дайте руку, молодой человек.
        Куракин не успел сообразить, как Коршун сам схватил его за запястье и быстро провел клинком по указательному пальцу. Кто-то из девчонок вскрикнул, Тинеев, набычшись, поднялся, но так и остался на месте, одноклассники с каким-то ужасом следили за происходящим. Высокородный коротко вскрикнул и отдернул руку, а учитель продемонстрировал окровавленный нож.
        - Нет ничего более ценного, чем кровь недруга. Вы же побудете моим недругом немного, молодой человек?
        По взгляду Куракина можно было судить, что он совсем не против. Даже наоборот, новый учитель вполне мог рассчитывать на него, как на постоянного врага. Но Коршун делал вид, что ничего особенного не произошло. Он произвел точно такую же манипуляцию с собственным пальцем, вложил немного силы в нож, а после поднял его и смахнул падающие капли языком.
        - Понимаю, не очень гигиенично. Зато невероятно действенно. Запомните, самые простые ритуалы работают лучше всего. Теперь я защищен, насколько это вообще возможно, от враждебных действий данного молодого человека. Но, думаю, все вы ждете демонстрации ритуала?
        Громогласно «да» пронеслось над всем классом. Молчали лишь высокородные. Даже Тинеев сел обратно. Хотя мне казалось, что Терлецкая пытается скрыть усмешку. Да, дружище, замечательная тебе жена достанется, тут и говорить нечего.
        Коршун улыбнулся, отчего его лицо не стало мягче, а наоборот, приобрело еще более хищное выражение. Если бы не гневный вид Куракина, который почти кипел от негодования, я бы даже его пожалел. Говорят, что нельзя злорадствовать, когда кому-то плохо. Ну не знаю, видимо, я не очень хороший человек.
        - Самое простое атакующие заклинание, - сказал Коршун высокородному. - И старайтесь не усердствовать. Иначе вам будет только хуже.
        Но Куракин не слушал. Сейчас он ощущал себя быком, а учитель превратился в красную тряпку. Даже я понимал, что это глупо. Магам злиться противопоказано. Особенно в тех случаях, когда ты не представляешь, как что-то устроено. Но было поздно. Куракин отошел на несколько шагов, поднял руку и из нее вылетела огненная стрела. И если изначально она, словно живая, рванула к учителю, то обогнув его, вернулась к призвавшему ее магу. Аристократ отскочил назад, рухнув не переднюю парту, и стал сбивать пламя с загоревшегося пиджака. Коршун среагировал мгновенно - окатив призванной водой несостоявшегося обидчика.
        Класс хохотал от смеха. Оно и понятно, напряжение должно было во что-то вылиться. А тут представился такой великолепный случай. Куракин сейчас меньше всего походил на гордого члена высокой семьи. Мало того, что он был мокрый как курица, от неудачного заклинания у аристократа обгорели брови и ресницы. Но Коршун оказался беспощаден и тут - он не отпустил аристократа привести себя в порядок.
        - Садись на место, молодой человек. А остальным это будет простым уроком - не надо перебивать учителя, пока он не позволит задавать вопросы.
        Я ожидал нового витка противостояния, но аристократ, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, вернулся к своим с видом побитой собаки. Учитель только что за пять минут сделал то, чего не удавалось всем остальным. Уронил авторитет выскочки ниже плинтуса. Почему-то мне казалось, что это будет один из самых моих любимых предметов.
        - Как я говорил, ничего не проходит бесследно, - только сейчас Коршун разжал кулак и продемонстрировал нам крохотную мышку. Та лежала неподвижно и убегать не собиралась. - Все ритуалы требуют жертв. Иногда даже от самого ритуалиста. А теперь мы запишем все то, что сегодня увидели. Открываем тетради, ритуал «Кровный оберег от врага»…
        Сказав последнюю фразу, Валентин Валерьевич пристально посмотрел на меня через кустистые брови. И взгляд его был очень задумчивым.
        Коршун практически сорвал все остальные уроки. Класс гудел подобно встревоженному улью, обсуждая увиденное. Сказать по правде, нам редко приходилось наблюдать магию в действии. Зачастую речь шла о каких-то скучных вещах вроде плотности, концентрации, контурах. Перед заклинаниям надо было сосредоточиться, и прочее, прочее. А тут за один урок нашлось столько предметов для обсуждений. Даже Тусупбаев гордо заверил остальных, что ритуалистику точно будет учить.
        Переодевшийся же Куракин сидел, словно воды в рот набрал и лишь бросал злобные взгляды, слушая общее обсуждение. Только ни на кого это больше не действовало.
        - Это очень сильная и опасная магия, - сказала мне Зыбунина, когда я поделился с ней восторгами по поводу нового предмета. - Не думаю, что учителю надо было ее показывать. По крайней мере, сейчас. К тому же, он нажил себе опасного врага.
        - Ученики не могут причинить вред учителю во время учебного года, - вспомнил я школьные правила, которые мне пересказывал Мишка.
        - Во время учебного года не могут, а потом?
        Но плохое настроение Кати можно было объяснить не опасением за Коршуна. Последним уроком у нас стояла Флора. Которую вела родная тетка Зыбуниной. Как только новая учительница зашла в класс, Катя так сильно впилась в парту пальцами, что те побелели.
        - Я ведьма ковена Белое пламя Елизавета Станиславовна. И ваш единственный шанс попасть в Башню Ведьмачества, - она мимолетно посмотела на Катю с легкой улыбкой. - От своего предмета я требую полного знания всех трав и их возможного применения. К слову, что это у меня в руке?
        Она показала небольшой фиолетовый отросток, повертев его между пальцами. Пацаны смотрели завороженно, но не на растение, а учительницу. И объяснялось все довольно просто. Я таких красивых женщин даже в кино не видел. Аккуратный нос, ямочки на щеках, пухлый рот, огромные зеленые глаза и пышущие жаром рыжие волосы. Девчонки с завистью глядели на Елизавету. У меня же меж тем больно кольнуло в груди. Обернулся - Терлецкая сердито буравила взглядом. Чего это она?
        - Ну так что, неужели никто не знает?
        Я чувствовал, как ерзает Катя. Наконец она не выдержала и взмахнула рукой. Получив в ответ легкий кивок, Зыбунина поднялась с места и выпалила на одном дыхании.
        - Это бесовское семя. Используется в дурманящих отварах.
        - Бесовское семя? - скривила красивый рот учительница. - Так его называют только в провинциальных ковенах. В центральных районах России более распространено название Угрюм-трава. И дурманящие отвары любят использовать лишь второсортные ведьмы. Весь цивилизованный мир добавляет этот ингредиент в лечебные зелья. Ладно, садитесь, понятно, что вы ничего не знаете.
        Вот сейчас мне было страшно находиться за одной партой с Зыбуниной. Она буквально кипела. Только в отличие от Куракина смогла себя сдержать. Почему Катя с теткой в таких странных отношениях, она не говорила. Но после произошедшего все стало вырисовываться более ясно.
        Насколько я помню, Зыбнунина (теперь, видимо, надо добавлять младшая) из ковена Серебряный круг. Так, по крайней мере, было написано в приглашении. Ее тетка из Белого пламени. Видимо, два этих ведьмовских объединения не дружат. Да еще новая учительница не назвала свою фамилию. Думаю, это тоже неспроста. И исходя из того, как она валила Катьку, у последней действительно немного шансов получить направлению в нужную Башню.
        Еще в тот день, когда случайно встретил двух Зыбуниных, я попытался обнадежить Катю. Мол, из нее выйдет очень хороший волшебник или артефактор. И получил бурю негодования. Видимо, ведьмам подобный вариант не подходил, а, может, и считался чем-то вроде оскорбления. Только что тогда делать, если другого выхода из ситуации я не видел? Как ни странно, учительница сама дала нужную подсказку в конце урока.
        - Как я понимаю, мало у кого есть предрасположенность к самой сложной магии из всех, к ведьмачеству. Но не боги горшки обжигают. В черной Башне нужны и простые трудяги. Те, кто будет помогать настоящим ведьмам. Кто сможет собрать травы, помыть колбы, развести огонь под котлом. Поэтому те, кто добудет необходимый набор трав и докажет свою усидчивость, получит направление в Башню. Вон ты, темненькая, раздай листки всем остальным.
        Я улыбнулся и ткнул локтем Зыбунину, мол, смотри, все вышло неплохо. Почему-то мне думалось, что данная задача уже практически решена. Катюха и травы - это практически синонимы. Однако моя соседка по парте сидела с таким лицом, будто перед ней поставили чашку со вкусным супом, а вот ложку не дали. И, как выяснилось минуту спустя, она была почти права.
        Несколько раз сбившись, я все же смог сосчитать необходимый список трав. Семьдесят два наименования. Неплохой такой гербарий. Катя же сидела, смотря в одну точку. И на глазах ее снова блестели слезы. Опять? Ну уж нет.
        Как только прозвенел звонок, я догнал пытавшуюся сбежать Зыбунину. Потому что примерно понимал, что сейчас будет. Она прибежит к себе в комнату и станет рыдать в подушку. Ну, или куда там рыдают девчонки. В любом случае, это жутко неконструктивно. Надо решать проблемы, а не плесень разводить.
        - Катя, стой. Ну чего ты переживаешь? Найдем мы все эти травы. Я помогу. Ребята помогут.
        - Ты издеваешься что ли? - Развернулась она на ходу. - Пусть у меня есть половина всего этого. Остальное действительно можно найти на территории школы. Но что делать, к примеру, с мертвецким багульником? Или коромыслицей? А о кровяннике я вообще только в книжках читала. Он появляется лишь в местах с сильным выбросом силы на несколько дней, после чего чахнет. Ты понимаешь, что она это все специально? Это нереально собрать.
        - Ты сказала, что кое-что можно найти здесь. А за территорией?
        - Нам нельзя выходить.
        Я взял ее за плечи и посмотрел в глаза.
        - Пожалуйста, не расстраивайся раньше времени. Мы все найдем. Я, к примеру, знаю парочку учеников, кому разрешено выходить за территорию школы.
        Катя посмотрела смахнула с мокрых ресниц слезы и благодарно прижалась ко мне. Теперь осталось всего ничего - не подвести ее.
        ОТ АВТОРА:
        Все-таки книга неторопливо близится к завершению (очень неторопливо), и встал вопрос о названии второй. Как вы считаете, нужно ли делать все в одной стилистике - Уникум, Фолиум (название рабочее), Практикум или стоит уходить от этих «умов»?
        Глава 31
        Четырнадцатая зима в моей жизни стала самым волшебным, во всех смыслах этого слова, и увлекательным временем. Школа дарила все новые, любопытные магические навыки и умения. Спортивные клубы умерили свою прыть, по сравнению с началом учебного года. Шутка ли, теперь Якут заставлял нас бегать всего полчаса, видимо, чтобы мы не сильно замерзли. А все остальное время мы проводили на катке или набивая шишки на огромной залитой горке за Башней артефакторики.
        Ничего плохого ровным счетом не происходило. Катя до поры до времени, отпустила ситуацию со сбором трав. Хотя бы потому, что в снегу это делать немножко неудобно. На меня же, как и на остальных уникумов, никто больше не собирался нападать. Поневоле многие стали задаваться вопросом о невиновности Петровича. Нет, все точки над «й» мог бы расставить Козлович, но и о его состоянии ничего не было слышно. Мы несколько раз пытались завести разговор о нашем кураторе с другими учителями, но получали только уклончивые ответы. Вроде, скоро он сам вернется и все станет ясно. Вот только это «скоро» все откладывалось и откладывалось.
        А пока мифологию Петровича стала преподавать Наталья Владимировна. Та тоже изменилась. Былое веселье больше не виднелось во взгляде Матвеевой. Она поскучнела. К слову, по заклиналке мы и вовсе проходили одни лишь магические щиты разной направленности.
        - Матвеева из-за Петровича даже к отцу пошла, - рассказала мне по секрету как-то Зыбунина. - А они несколько лет не общались.
        - А кто отец? - спросил я.
        - Ты что, сдал геральдику и все забыл? Матвеевы одни из двенадцати.
        Я даже покраснел от своей досадной ошибки. Нет, помню, Матвеевы заведуют всей магической банковской сферой России. А, может, и не магической, кто его знает? Но я почему-то считал, что Наталья Владимировна просто однофамилица. Не похожа она была на высокородную. По крайней мере, на тех, кого я видел.
        - Так она та самая Матвеева?
        - Конечно та. Я думала, ты в курсе. Против воли отца пошла преподавать, хотя надежды в магии подавала серьезные. Вот они и поругались. Теперь Наталья Владимировна из-за Петровича к папаше и обратилась.
        - И что? Не поверю, что не смогли ничего решить деньгами.
        - Ну как? - пожала плечами Катя. - Я могу только передать, что наши ведьмы говорили. Вроде как Петровича перевели в одну из закрытых резиденций Конклава, но стражу с него не сняли. Он продолжает оставаться главным подозреваемым. Скоро будет суд.
        Что нового было еще? Не успели мы выдохнуть по поводу окончания придворного этикета, как выяснилось, что пространственную магию также будет вести Елизавета Карловна. Хотя, как по мне, все было не так уж и страшно. Завуч дотошно вдалбливала знания нам в голову, так что через пару недель и Тусупбаев мог около минуты сидеть на вертикальной стене, а я уже баловался изменением объемов разных предметов. Даже пробовал складывать в пространственный карман уменьшенный валун. Жалко, что там он весил столько же, сколько и в обычном состоянии. Поэтому создавалось ощущение, что ты тащишь его на спине.
        В общем, все было относительно неплохо. Наверное, впервые за недолгое время. Мы как самые обычные ученики ходили в школу. Потом, как уже необычные, бегали и прыгали по лесу, значительно занесенному снегом. Вечером неслись на каток или играли в шахматы в комнате, хотя Рамиль постоянно предлагал карты. И Потапыч его в этом поддержал. Правда, банник говорил о каких-то непонятных «вистах», «мушках» и «стуколках». И играть надо было непременно на «небольшой интерес», под которым подразумевались деньги.
        Собственно, если бы не последний персонаж моей жизни, зима действительно могла бы пройти незаметно и слишком тихо. Только я успокоился, что Потапыч забыл про найденный пергамент и ударился в свои пьяные похождения с домовихами, как грянул гром среди ясного неба.
        Нет, если быть совсем уж откровенным, предпосылки к этому были. Банник стал таскать слишком много вещей «к себе». И больше того, когда я сам очутился в «пространственном кармане», то не мог их найти. Что-то Потапыч скрывал. И, конечно же, тайное скоро стало явным. Потому что в один из дней ко мне подошел Куракин со своей молчаливой свитой.
        - Кузнецов, надо поговорить.
        От подобного я даже опешил. Это если выражаться цензурно. А если говорить по-русски - офигел. С высокородным у нас образовалось нечто вроде вооруженного нейтралитета. Мы друг друга не любили, при этом Куракин явно хотел бы сделать мне что-нибудь нехорошее, но я не давал поводов. Не реагировал на издевки и игнорировал все выпады Аганиных-Тинеевых. И до сего момента удавалось неплохо. Этому меня еще после той самой дуэли Байков научил. Если я рыпнусь и скажу, что моя честь задета, то придется вызывать кого-то из высокородных на поединок. В таком случае, за ними будет право выбора оружия. Легче сразу подписать себе смертный приговор. Они же не могут меня вызвать на дуэль из-за одного слова, которое начиналось на «рогат» и заканчивалось на «ка».
        - Говори, - ответил я ему, при том, что коридоре со мной находились лишь Байков и Рамиль. Мишка побежал занимать места в столовой.
        - В последнее время у меня стали пропадать вещи. Фамильное серебро, фарфоровые чашки, даже один прикроватный коврик.
        В груди похолодело. В другой любой ситуации, я бы мог возмутиться. Мол, куда клонит Куракин и все такое. Вот только именно вчера я лицезрел Потапыча, который с важным видом прошел «к себе» со свернутым шерстяным рулончиком.
        - Обвинение в воровстве весьма серьезны, - вмешался Байков. - Дело может дойти до Конклава.
        - Поэтому я сейчас говорю с тобой. Мой домовой пришел к заключению, что действовал не маг. А домашний дух. И надо же, след привел именно к тебе, Кузнецов.
        Отпираться было бессмысленно.
        - Если ты хочешь намекнуть, что он действовал по моей просьбе, то это не так. Все вещи мы вернем в ближайшее время, - ответил я аристократу.
        - Еще бы, но этого мало, - как-то слишком довольно ухмыльнулся Куракин. - Хозяин в ответе за своего домового, разве не так?
        - Не так, - бодро отозвался Рамиль.
        - Так, - угрюмо согласился я.
        - Тогда мне нужна одна простая вещь. Провести обряд Заятия. Скажем, для малого кристалла.
        - Нет, - вмешался Байков. - Это недопустимо.
        - Тогда Кузнецов потеряет своего питомца. Домовой, которого провели на территорию незаконно, да еще вор, это может быть серьезно. Думай, времени тебе до завтрашнего дня. Встретимся у берега Смородинки, возле большого камня.
        И весьма довольный собой Куракин ушел. А я, прежде чем повернуться к Байкову за объяснениями, потянулся к крестику. Банник вывалился на пол в распахнутом халате и крайне растрепанном состоянии. Ну, или наоборот, не столь важно. Видно, опять пробовал свои наливочки или настоечки.
        - Хозяин, какого, собственно, рожна? - поинтересовался он, пытаясь сфокусировать на мне свой мутный взгляд
        - Из всех учеников, у кого можно что-то украсть, ты выбрал Куракина! - я сжал кулаки, пытаясь себя сдержать. Потому что больше всего мне хотелось сейчас, чтобы Потапыч провалился сквозь землю. В прямом смысле. Или на него упал невесть откуда взявшийся камень.
        - Ты напраслину не наводи, я не вор. Я лишь домовых жизни учу. Освобождаю их от бренности материального мира. Вот зазевался один такой, думает, что ничего с ним не произойдет, так надо ему для профилактики…
        Потапыч сделал ритмичный жест рукой, будто насаживал кусок мяса на шампур. Мысленный камень над головой банника стал еще больше. Освободитель чертов!
        - К тому же ты знал, что он тут незаконно? Ученикам нельзя домовых привозить.
        - Как и банников, - отрезал Байков. - Ты понимаешь, чем теперь это грозит? Куракин требует от Максима провести обряд Заятия, чтобы тебя не вышвырнули отсюда.
        Вот сейчас банник посерьезнел. Даже на мгновение протрезвел. Его маслянистые глаза забегали, а рука потянулась к трясущейся бороде.
        - Да я ж без злого умысла. Я ж это, прости господи, по привычке. Гуляю, вижу, лежит без надобности. Взял по нужде того, другого. Все же для вас. Думаю, чай сядем пить, а у нас чашек даже хороших нет. Я же и зефир уже стащил. Хозяин, я все верну…
        - Конечно вернешь, как-будто есть другие варианты, - оборвал его я. - Дима, расскажи лучше про это самое заятие.
        - Раньше, когда дуэли были распространены намного чаще, да и назывались просто схватками, без всяких кодексов и правил, проигравшего зачастую убивали. Позже пришло понимание, что уничтожать сильного мага расточительно, придумали обряд Заятия. Ты наполняешь кристалл противника своей силой. Наполняешь почти доверху, чтобы у тебя осталось совсем чуть-чуть. Таким образом, ты не можешь теперь нанести ему вред, это раз. Два, он владеет большим количеством силы, которую способен применить куда хочет.
        - А что за кристаллы? Я только о камнях душ слышал.
        - По сути, это они и есть, лишь совсем скромные по объему. Камни душ названы так потому, что в них может уместиться, как ты понял, даже душа. А по энергоемкости выше нее ничего нет.
        - Так что плохого в этом обряде? Ну дам я ему на время свою силу. Она же восстановится.
        - А то, что он сможет использовать ее, а сила приведет к тебе. Это самое универсальное оружие преступников, чтобы замести следы. Поэтому никто не раздаривает свою силу направо и налево. Себе дороже.
        - Надо просто отказаться от этого Потапыча и делов-то, - пожал плечами невозмутимый Рамиль.
        - Это возможный вариант, - кивнул Байков. - Если ты избавишься от банника, то Куракину нечего будет тебе предъявить. Вроде, ты не знал о проделках подопечного, а когда все вскрылось, сделал правильные выводы.
        - Хозяин, - подал голос Потапыч, - смилостивись. Меня же на Горелый Хутор обратно выгонят. Я же там сгину.
        Признаться, я впервые видел его таким подавленным. Банник утратил свою обычную спесь, говорил не надменно и с высоты прожитых лет, а словно лаборант, смешавший не те реагенты. А задуматься действительно было над чем.
        Если следовать логике, последнее, что мне хотелось бы - давать хоть толику своей силы Куракину. Да и восстанавливаться придется довольно долго. Знаю, уже почти исчерпывался после стычки с убийцей уникумов. Но банника было откровенно жаль. Не помню где, но как-то слышал: «Это сукин сын, но это наш сукин сын». Как-то привык я к нему. По-прежнему не до конца доверял, но чувствовал ответственность перед несуразным домашним духом. Наверное, стоило увидеть Потапыча в нынешнем состоянии, чтобы понять подобное.
        Да и еще эта пространственная баня, которую мы с друзьями уже опробовали, личная полочка…
        - Куракин не сможет использовать мою силу против меня, потому что об этом обряде знаем не только мы с ним, - сказал я друзьям.
        - Здесь есть определенная логика, - ответил Байков. - Если где-то всплывет «твой след», то подозрения могут пасть на него.
        - Ну, и зачем тогда все это Куракину? - спросил Рамиль. - Чисто ради кристалла с силой? Он их полные карманы накупить может.
        Что самое интересное, в словах нашего татарского друга был смысл. Хуже нет, чем недооценивать врага. Тем более такого, как Куракин. Он явно не глуп, хоть и вспыльчив, но точно затеял какую-то свою игру. А тут еще мой банник влез, как коза в огород, попав во всевозможные ловушки. Эх, Потапыч, Потапыч.
        - Надо пораскинуть мозгами, - сказал я. - Серьезно так пораскинуть.
        За этим и прошел весь свободный вечер. Мишка с Рамилем были неумолимы в своих советах - надо любыми способами открещиваться от Потапыча. Максимов даже поговорку придумал: «У магов с будущим не может быть банников с прошлым». Димон сохранял нейтралитет, высказав все за и против каждого варианта. Потапыч с виноватым видом сидел перед кроватью и за весь вечер не произнес ни слова. На душе скребли кошки, но я понимал, что если поступлю «правильно», то сам себе этого не прощу.
        На следующий день, мучительно отсидев занятия и оттарабанив тренировку, мы поплелись к Смородинке. Несмотря на обильно выпавший снег, до самой реки были утоптаны узкие тропки. Мишка говорил, что по ним бегают старшекурсники утром. Вот ведь, не хватает им что ли занятий в клубах?
        Аристократы были на месте. Ежась и переступая с ноги на ногу, ожидал свою жертву Куракин. Выглядел он уже не таким довольным, скорее просто замерзшим. Рядом стояли Тинеев, Аганин и Горленко. Последний даже сначала приветственно кивнул, но потом осекся и отвернулся.
        - Вижу, ты принял единственно правильное решение, - ухмыльнулся Куракин.
        - Да, вот все твои вещи, - свалил я утащенный Потапычем скарб.
        - А где же сам виновник? Признаться, я был удивлен, когда узнал, что у тебя есть домовой.
        Банник, а не домовой, дубина ты стоеросовая. И лучше, если ты и дальше не будешь об этом знать.
        - Ты же сам сказал, что хозяин в ответе за своего домового. Так что его появление ничего не решит.
        На самом деле Потапыч был гораздо ближе, чем думал Куракин. Он трясся в парилке, однако совсем не от холода. Банник впервые за недолгое время волновался. Помнится, даже прыткий голем не произвел на моего подопечного должного впечатления. А вот Куракину удалось.
        - Ладно, не будем болтать, что надо делать? - задал я беседе нужное направление.
        - Всего лишь повторять. Витя, дай нам кристалл.
        Горленко вытащил из рукава нечто, похожее на удлиненный хрусталь и протянул его Куракину. При этом, глаза его бегали. Когда он смотрел на аристократа, то взгляд становился испуганным, а когда на меня - извиняющимся. Хорошо, что рядом стоял Байков, хоть сколько бы то ни было разбирающийся во всяких магических тонкостях.
        - Кристалл слишком большой, ты хочешь его исчерпать что ли? - вставил Димка.
        - Ты сам знаешь, что этот обряд не позволяет произвести исчерпание. Но ладно, Витя, дай другой, поменьше… Не думал я, Байков, что ты станешь защитничком разночинцев. Тебе бы свой род поднимать, а не закапывать.
        Димка пошел красными пятнами, его пухлые щеки задрожали от негодования, но Байков сдержался. Куракин явно знал, куда давить. Горленко меж тем спрятал вытащенный кристалл и выудил другой, точно такой же, только поменьше. Куракин взял его двумя пальцами, показал сначала Димону, а потом и мне.
        - Все, теперь можем начинать?
        Раз Байков молчал, видимо, да. Поэтому я кивнул.
        - Повторяй за Сергеем, - сказал Куракин, - слово в слово.
        - Я, имя-фамилия-отчество, добровольно расстаюсь с частью своих сил, - начал худой Аганин.
        - Я, имя-фамилия-отчество, добровольно расстаюсь с частью своих сил, - повторил я.
        - Издеваешься что ли? - вскипел Куракин. Мне показалось или в его глазах заплясали огоньки?
        - А что такого? Сказал повторять, я повторяю.
        - Мог догадаться, что имя твое должно быть.
        - Ну не догадался, простите. День сегодня такой.
        - Ладно, еще раз. Сергей.
        - Я, Кузнецов Максим, добровольно…
        - Я, Кузнецов Максим Олегович, добровольно расстаюсь с частью своих сил, - перебил я его.
        - Не по чьему-либо принуждению, а исключительно по собственному разумению, - продолжил Аганин.
        Я хмыкнул, ну да, конечно. Пришел и решил немножко силой с Куракиным поделиться. Также обычно и бывает. Но вслух произнес правильные слова.
        - И даю позволение пользоваться собственной силой так, как принимаемый посчитает нужным.
        - И даю позволение…
        Как только я повторил слова, сила внутри забурлила. Будто того всю жизнь и ждала. Куракин поднес ко мне вытянутый хрусталик. И стоило мне взять его, как сила хлынула туда. Но не широкой рекой, а узеньким ручейком, пробивающим себе дорогу. Кристалл стал наливаться светом, а сам высокородный зачастил, проговаривая свою часть обряда.
        - Я, Куракин Александр Юрьевич, добровольно принимаю чужую силу. Не по чьему-то принуждению, а исключительно по собственному разумению. И буду пользоваться чужой силой… - здесь он сделал паузу и гаденько улыбнулся. - Когда придет время.
        Меня словно разряд электрического тока ударил. Пробрало от макушки до самых пяток. Но, что наиболее странное, сила по-прежнему была внутри. Да, Куракин ее немного выкачал, но то оказались совсем крохи. Жалкая толика моих уникумовских возможностей.
        - Ты ничего не говорил про отложенное заятие! - вскинулся Димка.
        - Разве это что-то меняет? - улыбнулся Куракин, пряча в карман кристаллик. Тот из прозрачного стал лазурным. Значит, такого цвета у меня сила? Хотя сейчас должно было интересовать совсем другое.
        - Что еще за отложенное заятие? - спросил я.
        - Да ничего такого, - развел руками Куракин, - то же, что и обычное. Просто я заберу у тебя силу тогда, когда сочту нужным.
        Глава 32
        Я ждал целый вечер, но ничего не произошло. Впрочем, как и на следующий день, и через неделю, и через месяц. Все последствия обряда выражались лишь в гаденькой улыбке Куракина, которой он меня одаривал при встрече. Хотя и этого было немало. Я мысленно сжимался, будто проспорил поджопник. И теперь постоянно находился в томительном ожидании, когда же пятая точка обретет справедливое наказание.
        А между тем пролетели самые лютые зимние месяцы. В лесу под тонкой коркой льда чаще слышалось робкое журчание первых ручьев. Пение птиц становилось все громче, а тепло солнца настойчивее. Природа просыпалась после белоснежного плена, стряхивая с себя зимнее оцепенение. Близились экзамены. А вместе с ними и направление в одну из Башен. Поэтому я готовился к сбору трав.
        Возможность выхода, а точнее возврата на территорию школы я проверил почти сразу. И все сработало. Небо не разверзлось, гоблины не набежали и даже Якут не появился. Последнего я опасался больше всего, хотя именно «господин Филиппов» и «выбил» нам разрешение. Пусть задним числом и лишь под напором Четкерова, но кому теперь какое дело? Главное, что его решение никто не отменил.
        - А мне идти обязательно? - жалобно смотрел на меня Рамиль.
        - Конечно. Как я без тебя?
        - Так же, как и со мной. Мне кажется, разница будет невелика.
        - Одна голова хорошо, а две лучше. Хватит ныть. Ты не поможешь другу?
        - По сути, я помогаю Зыбуниной, а не другу, - пробурчал Рамик, однако больше мы на этот счет с ним не разговаривали.
        Еще одним немаловажным участником грядущего путешествия стал Потапыч. Я в любом случае собирался его припахать - он теперь в неоплатном долгу и все такое. Но банник вызвался без всяких нажимов и прочего политического давления с моей стороны, как только услышал о травах.
        - А чего это за диу фетер, тудыть его в качель? - смотрел он окончательный список, переданный Катей. Большую часть она уже собрала, прошерстив свои запасы.
        - Во, гляди, тут с картинкой? - показал я ему учебник.
        - Так это серовонь. Гадость редкостная, если честно. Чуть ниже по Смородинке спустимся, там и найдем.
        - Серовонь? - удивился я. - Странное название.
        - Ничего странного. В руки возьмешь, сам все и поймешь. Потом отмываться неделю еще будешь.
        Более того, банник пробежался по остальным названиям, обозначив, куда примерно нам следует идти. Самым сложным оказалась единственная позиция. Та, о которой больше всего сокрушалась Катя - злополучный кровянник. Здесь банник угрюмо тер затылок, а после, извиняясь, развел руками.
        - Это самое, хозяин, сколько живу, а о таком сроду не слыхивал. Хотя вроде в травах волоку.
        Я расстроился, но не сильно. Это не отменяло наш выход. В любом случае, надо было собрать хоть что-то. Поэтому мы ожидали подходящей возможности. И, когда снег остался лишь в глубоких оврагах, а трава налилась сочной зеленью, Потапыч скомандовал: «Пора».
        Вечером в пятницу, когда закончились тренировки, мы всей компанией отправились «гулять». Боялся я лишь за первую часть нашей операции - выйти за территорию школы. Собирать травы нам предстояло почти всю ночь, чтобы утром вернуться обратно. За Наталью Владимировну я не переживал, она редко к нам заходила. В субботу, опять же, ученикам позволялось спать сколько душе угодно. Но вот двое, бредущих в сторону Смородинки вечером, могли навести на подозрения.
        Поэтому сначала мы направились к пруду, погуляли по лесным тропкам и, уже убедившись, что никакой слежки нет, разделились. Байков с Максимовым зашагали дальше, а мы бегом ломанулись к речке.
        - Блин, холодная какая, - жаловался Рамиль, ступая босыми ногами по каменистому дну.
        Это он еще мягко выразился. Весенняя Смородинка оказалось такой же ледяной, как сердце Терлецкой. И после каждого движения создавалось ощущение, что ступни режут острыми ножами. Даже Потапыч, сидевший у меня на плече, постоянно ежился, словно сам переходил реку. Это ладно, он еще не знал, кто будет добывать серовонь.
        На другом берегу банник вытащил наружу полотенца, мы вытерли насухо ноги и снова обулись. Сам Потапыч махнул рукой и проворно побежал вдоль реки. Вечерний лес после короткой зимы ожил. Перешептывались листьями деревья, насмехались над путниками птицы, вдали неторопливо брело какое-то животное, треща ветками.
        Что интересно, я не боялся. Рядом Рамиль, впереди Потапыч, да и сам я не тот беспомощный паренек, которого гонял сюда Якут. От зверей можно отмахаться простейшими заклинаниями, а для остальных есть магия земли. Хотя я искренне надеялся, что этих «остальных» мы не встретим.
        - Вона, - остановился наконец Потапыч и тыкнул пальцем вперед.
        Здесь бобры потрудились на славу, свалив деревья, сучья, камни и траву вдоль Смородинки. Вот и образовался пруд. Пусть и не такой большой, как школьный. А в лучах закатного солнца я осмотрел водную гладь, покрытую листьями и водомерками, но ничего не увидел.
        - И где?
        - Известно где. В воде. Нырять надо.
        - Ну ныряй.
        - Это щас что ли? В такую холодину? Не было у нас хозяин такого уговора!
        - У нас вообще никакого уговора не было. Ныряй, говорю, Потапыч!
        - Почему я? Чуть что, сразу Потапыч, Потапыч. Давай татарчонка мокнем. Смотри у него ласты какие!
        - Я щас тебя мокну, - обиделся Рамик то ли на татарчонка, то ли на ласты.
        - Потапыч, ныряй. Только ты знаешь, где эта хрень.
        Вот что еще интересно, раньше бы банник послал меня. Незамысловато, используя все богатство русского языка. Однако, теперь промолчал, лишь пошел и потрогал пальцем ноги воду. Посмотрел на меня со всей скорбью банного народа и все же сиганул в пруд. Не было его каких-то секунд пять, после чего он всплыл, как всем известная субстанция в проруби. Выглядел Потапыч жалко. Весь в листьях, борода похожа на мокрую паклю, а глаза такого размера, словно под водой увидел призрака.
        Едва выбравшись на берег, он кинул мне под ноги нечто, похожее на раскидистый укроп землистого цвета и сразу рванул в баню. Я же подобрал серовонь и чуть не задохнулся. Рамиль и вовсе закашлялся, сделав пару шагов назад. Пахло волшебное растение подобно нечищенной пасти кота, который наелся всякой дохлятины. Я, стараясь не дышать, сунул вонючку в пространственный карман и принялся отмывать руку. Какой там - тут и тонна мыла бы не помогла.
        - Зато в этом есть определенный плюс, - уткнув нос в сгиб локтя, отозвался Рамиль. - Теперь к нам точно никто не сунется.
        Банник выбрался наружу через полчаса. Распаренный, с расчесанной бородой и обиженной моськой. Пришлось его хорошенько уговаривать, чтобы продолжить наш сбор, клятвенно пообещав больше никуда банника не мокать.
        - Хуже нет для нас, чем в холодную воду соваться, - бурчал он, бредя впереди. - Знает ведь и специальным образом меня туда сует.
        - Потапыч, хватит ворчать. Куда идти?
        - На Кудыкину гору.
        Врал, конечно, возвращались мы обратно в лес. Только теперь удаляясь от школы, если меня не подводила ориентация на местности. И шли все время наверх, пока не увидели раскидистый дуб вдали от остальных деревьев. Рос он на холме, будто тем самым обращая внимание на собственное величие. Сколько ему лет? Сто пятьдесят, как минимум. Никогда таких больших не видел.
        Тем временем солнце ушло уже окончательно. Нам повезло, что небо было чистое, да луна, словно по заказу, вдоволь освещала путь. Хотя, какой тут путь - сплошное направление. Постоянно приходилось продираться через кусты. При этом, я так и не понял, кто жаловался больше - Рамик или Потапыч.
        - Всю бороду подрал.
        - Лежал бы себе сейчас в теплой кровати, седьмой сон видел…
        - У Прокопьевны сегодня день рождения. Баба, она, конечно, страшная, но с лица воды не пить. Да и повод какой. Подарок опять же, есть. Вот наше вам с кисточкой. Точнее, с пузырем. Какая тут не растает?…
        - Ужин еще пропустили. В животе так и урчит…
        - И холодно становится…
        - Что же мне теперь до смерти этот ковер припоминать? В воду ныряй, траву ищи…
        Я к тому времени шел впереди, потому что не мог больше слушать стенания этих двух. Но и мое терпение оказалось не безграничным.
        - Так, хватит, - остановился я, повернувшись к спутникам. - Прекратите ныть, у меня скоро уши в трубочку свернутся. Будьте мужиками, в конце концов.
        И надо же, подействовало. Оба замолчали, внимательно следя за мной. Ну вот, нужно было лишь немного поругаться. Я собрался уже двинуться дальше, но вдруг понял, что товарищи смотрят вовсе не на меня. А на нечто, за моей спиной. И тень, упавшая на них, лишь подтвердила мои опасения.
        Первым, как ни странно, среагировал Рамиль. Он кастанул Звук и громкий хлопок разорвал ночную тишину в клочья. Нечто за спиной угрожающе то ли зарычало, то ли застонало, а я тем временем успел отскочить и обернутся, чтобы увидеть жуткого монстра. Ростом тот был раза в полтора выше Рамиля, а вот в ширину напоминал наш шкаф. Сплошь покрытый густым толстым волосом, с длинными когтями и выступающими изо рта клыками. Уши у него были похожи на лисьи, только расположены вдоль массивного черепа. Нос приплюснутый, все время находившийся движении - спасибо серовони. И глазки маленькие такие, глупые. О смысле жизни с ним поговорить не получится. Да, судя по всему, он и не собирался разговаривать.
        - Ендарь, мать твою через коромысло, - выдал озадаченный Потапыч.
        Первое слово, в отличие от остальных, ругательным не было. Ендарь, насколько я помню, мифологическое существо, живет в корнях дерева, питается воздухом, размером с кабана. Вот только что-то мне подсказывало, что составители учебников немного промахнулись с описанием. Этот был явно побольше. Что называется, мем «Ожидание-Реальность» в действии.
        Да и, как выяснилось, по поводу воздуха тоже было явное преувеличение. Конкретно эта особь не брезговала и человечинкой. Потому что ендарь уже закночил с обнюхиванием и потянул когти в нашу сторону.
        Все произошло на автомате. Я обкатанным заклинанием «провалил» существо по колени в землю и отскочил прочь. И если раньше ендарь недовольно ворчал, то теперь заревел на всю округу. Сонные птицы сорвались с ближайших деревьев, а в нас полетела густая слюна.
        - Потапыч, делай что-нибудь, - попросил я, удерживая рассвирепевшую тварь.
        - Че я сделаю? - чуть взволнованно поинтересовался банник, не сходя с места. - Убить не смогу, только разозлю.
        - Так и будешь стоять?
        Потапыч пожал плечами и резко вытянул руку. Ендаря почти сбило с ног невидимой волной, но банник оказался прав. Подобное лишь разозлило существо. Оно размахивало мощными лапами, пытаясь добраться до меня. И рыхлая мокрая земля выворачивалась из-под него. Сдерживать ендаря становилось все сложнее.
        И сила уходила. Стихийная магия была затратна. Особенно, когда противником оказывалась такая массивная туша. Но и действовать надо было скорее. Я соткал силыу в длинную Иглу, после чего бросил в ендаря. С такого расстояния промахнуться сложно. Да и этого не произошло. Однако вместо смертельной раны существо отмахнулось от Иглы, как от пустяковины, сделав мощный рывок вперед. И почти выбралось из моей ловушки.
        - Земное создание, дурья твоя башка, - стал ругаться на меня Потапыч, - его магическими заклинаниям не сразишь. Здесь стихия нужна.
        Он рванул к крестику. Как мне показалось на мгновение, чтобы спрятаться. Но тут же появился на плече с кусками горящего угля и стал швырять в ендаря. Тому подобный презент явно не понравился. Существо пыталось укрыться от прогоревших кусков дерева мощными лапами и ревело еще сильнее. И тут произошло самое неожиданное.
        Испуганный Рамиль, который после Звука не предпринял ни одной попытки отпугнуть чудовище, подобрал один из упавших углей. Я хотел было крикнуть, чтобы он не делал этого. Это баннику хоть бы хны - не обожжется, дух домовой, чтоб его. А у Рамик останутся ожоги.
        Но друг продолжал удивлять. Он раздул уголь и рука стала пунцовой. Кусочек угля вместе с ней покраснел, разгоревшись окончательно, после чего Рамиль выбросил его. Он еще раз с некоторым удивлением поглядел на собственные пальцы, в темноте пылающие огнем, и развернулся к ендарю.
        Вместо трусливого и долговязого недоучки, которого постоянно приходилось тянуть по всем предметам, рядом со мной стоял самый настоящий маг огня. Его пальцы были объяты пламенем, которое разгоралось все сильнее и отражалось в глазах. Рамиль резко выбросил руки вперед и из ладоней вырвались две струи огня, опалив все вокруг - траву, деревья, листья, даже меня обдало жаром. Но больше всего не понравилось ендарю.
        Тварь завопила с такой яростью, что я дрогнул и на мгновение ослабил хватку. Однако чудовище не бросилось на нас. Со свалявшейся от огня шерстью, с тлеющими угольками на волосах, ендарь кинулся прочь, ломая кусты и маленькие деревца. А мы так и остались стоять в некой растерянности.
        - Офигеть! Что я сейчас сделал? - наконец спросил Рамиль.
        - Инициировался, как маг огня, насколько я понимаю. Поздравляю.
        - Нет, Макс, ты видел. Я такой на, а он как заорет! И я главное…
        - Рамиль, ты и правда молодец, только спокойнее. Как себя чувствуешь? Голова не кружится? Силы много ушло?
        С минуту я успокаивал взбудораженного Рамика. Осмотрев его, мы пришли к заключению, что все в порядке. Разве что только придется рубашку и пиджак менять, рукава предыдущих сгорели по локоть.
        - Вы бы поторапливались, - сказал Потапыч, - ендарь скоро вернется. Повезло, что молодой, магов еще не видел. С другой стороны, опытный бы, может, и не напал.
        Мы зашагали к дубу.
        - Я читал, что они вроде воздухом только питаются, - сказал Рамик.
        Ага, все-таки я правильно помнил. Значит, и про «размером с кабана» в учебнике тоже наврали.
        - Ага, воздухом, конечно, а это что, - указал Потапыч на множество костей у дуба. - Живностью всякой мелкой питается. Зимой спит. Да говорю, молодой еще…. Воздухом, ишь чего удумал. Не, была у меня баба одна. Приехала с людьми. Жареница, из наших, духовых. Сдобная, мягкая, румяная. Тоже уверяла, что воздухом питается. Пока я ее у хозяйского погреба ночью не застукал. Так за ушами трещало, что на три окрестных двора слышно было… Вон ваш баранец, возле норы.
        Я поглядел на разрытую у корней землю и увидел мохнатые коричневые стебли с головками-коробочками. Все бы ничего, но больше всего баранец напоминал шерсть. Самую обычную, овечью. И на ощупь был такой же. Я не знал, какую именно часть нужно взять, поэтому выкопал его с корнями, убрав в пространственный карман.
        - А теперь ходу, - озвучил общую мысль Потапыч.
        Первое время мы почти бежали и лишь спустя минут пятнадцать перешли на спокойный шаг. Вдали еще ревел обиженный новым магом огня ендарь. Мне даже казалось, что он вполне возможно провожает нас до конца своих владений.
        - Мог бы и предупредить о нем, - выговаривал я баннику.
        - Я же не леший тебе. Не знаю, какая тварь где селится. Я существо дворовое. Вот ты меня спроси, к примеру, второго дня кто крынку сметаны спер с кухни, я скажу.
        - Чего тут думать, ты и спер, - сдал Потапыча Рамиль. - Вся борода белая была.
        - Ну, ладно, это плохой пример, - даже не смутился банник.
        - Лучше скажи, долго нам еще идти? - спросил я его.
        - Порядочно.
        Как оказалось, гулять по весеннему лесу - удовольствие ниже среднего. Несмотря на теплое солнце днем, ночью нашими сопровождающими были лишь холод, пробирающий до костей, и сырость. Чтобы банник перестал причитать, пришлось взять его на плечо. Рамиль же вместо нытья выбрал стезю хвастовства, вспоминая, как он нас спас. Рассказ с каждым разом обрастал все новыми деталями. В конце мы пришли к тому, что с неба чуть не обрушилась горящая сера, а великий маг Рамиль накрыл нас огненным щитом. Если честно, я даже спорить не хотел. Лучше уж так.
        Что интересно, места мы проходили знакомые. Мелькнул стороной Горелый Хутор. Я еще пошутил про ностальгию банника, а в ответ получил пожелание не лезть не в свое дело. Перебрались через ту самую речку, которую видели с Рамиком в прошлый раз и стали топать по полю. Пока не рассмотрели вдали покосившуюся ограду.
        - Это что, кладбище? - нервно сглотнул Рамиль.
        - Погост, - согласно кивнул Потапыч. - А вы где еще, думали, мертвецкий багульник растет? На могилах. Немощные его не видят, а вот мы - сколько угодно.
        - Может, я вас здесь подожду? - спросил друг. - Прикрою с тыла стеной огня и все такое.
        - Да нет там никого, - успокоил нас Потапыч. - Последнего вурдалака здесь в осьмом году прошлого века убили.
        - А вдруг какой остался.
        - Рамик, хватит ныть. Мертвец может превратиться в вурдалака под воздействием силы лишь в первые сорок дней, - вспомнил я уроки мифологии. В которых, кстати, после встречи с ендарем стал немного сомневаться. - Да и условия особые нужны. А тут лет сто никого не хоронили.
        - Ну, сто не сто, но давненько, - согласился Потапыч. - Идем что ли?
        Кладбище, или погост, как выразился банник, действительно оказалось старым. Пришедшим давно в упадок. Сюда не приезжали родственники, не чинили оградки, не поправляли покосившиеся кресты. Буквы упокоенных стер с дерева дождь и время, сделав похороненных безымянными. Мне отчего-то стало грустно. И вспомнилась мама.
        - Мама! - повторил мои мысли Рамиль.
        Потапыч часто закрестился на моем плече. А я поднял голову и увидел надвигающуюся белую фигуру. Призрак, чтоб его. Самый настоящий.
        - Я его щас поджарю, - испуганно сказал Рамик, вытягивая руки. Правда, на этот раз ничего не произошло.
        - Не надо поджаривать, - рассматривал я бледное лицо и очень уж знакомую школьную форму. - Лучше погляди, ты его знаешь?
        - Блин, это же, это же… Фамилию забыл, с нами в начале года был. А потом сбежал.
        - Уникум, - сразу догадался я. И обратился к призраку. - Ты хочешь нам что-то показать?
        Не знаю, понял ли тот меня. Но он пошел вглубь кладбища. А я отправился за ним, уже понимая, куда он ведет. Так и оказалось. Посреди заброшенного погоста, высушенный, словно мумия, и изъеденный червями, лежал труп «сбежавшего» уникума.
        Глава 33
        - То есть именно высушен? - переспросил в конце нашего рассказа Байков.
        - Как мумия, - подтвердил я.
        - Будто над ним маг огня поработал, - сказал Рамик с видом бывалого. Мол, он об этих ребятах знает все.
        - И тот факт, что прошлого уникума буквально разорвало на части, а первого высушили, тебя не смущает? - не унимался Димон. - Этот некто пробует разные способы убийства учеников. Для чего?
        - Не учеников, а уникумов, - поправил я его. - И тут не надо быть семи пядей во лбу. Это как-то связано с нашей силой.
        - Спасибо, сам допер. Поэтому бегом руки в ноги и рассказывать все учителям.
        - Дима, это ты не понимаешь, - понизил я голос, словно нас подслушивали. - Если я расскажу о найденном уникуме, то встанет вопрос, как мы там оказались.
        - Вас не отчислят, если ты об этом, - вклинился Мишка. - У вас было, точнее, пока есть официальное право выхода с территории. Формально, вы лишь нарушили пятый подпункт шестого пункта устава школы.
        - У нас что, есть устав школы? - несказанно удивился Рамиль.
        - Здрастьте, приехали, - закатил глаза Максимов. - Конечно. Правда, его надо было самостоятельно брать в библиотеке.
        - А, тогда понятно. И что, на магов огня он тоже распространяется? - с легким пренебрежением поинтересовался татарин.
        - Даже на уникумов, - отрезал Мишка. - Так что не переживайте. Максимум вас поругают. Но нельзя же скрывать… - Мишка поежился и нервно сглотнул, - тело умершего ученика.
        - Вы не понимаете. Если я все расскажу, то больше не выйду за территорию школы и не смогу собирать травы.
        - А много у вас осталось? - спросил Байков.
        - Только кровянник.
        Сказать по правде, мы его не особо и искали. Понадобилось меньше минуты на старом кладбище, чтобы понять, никто больше здесь находиться не хочет. Это еще мне хватило выдержки захватить на обратном пути мертвецкий багульник. Потому что новоиспеченный маг огня (о чем Рамиль повторял раз за разом) почти бежал по направлению к школе. И надо сказать, несмотря на свои сомнительные способности по ориентации на местности, двигался правильно.
        Три из четырех - результат более, чем хороший. Но в настоящей жизни тебе не дают медаль за предпоследнее место, а за «проявленное усердие» не зачисляют на факультет ведьмачества. Поэтому цель так и осталась невыполненной. И, несмотря на давление имени Байкова-Максимова, я решил отложить рассказ о найденном уникуме, сосредоточившись на поиске кровянника. И всего лишь четыре ночи мне понадобилось, чтобы понять - это дело почти бесполезное.
        - Может, и не существует никакого кровянника, - хныкал позади меня Рамиль, постоянно спотыкаясь и шурша травой. Ноги он поднять не может, что ли?
        - С чего ты взял?
        - Да мы все окрестности облазили. Все места силы, завихрений и прочей фигни.
        - Хозяин, не думал, что такое скажу, но бусурманин дело говорит, - вмешался Потапыч.
        - Сам ты бусурманин! - возмутился Рамик.
        - Ну ладно, просто татарчонок. Я к чему? Мы же так скоро дуба дадим. Что ни день, по лесу бродим. Ноги в мозоли стоптали. К слову, дождь собирается.
        - Нам надо найти траву, - упрямо твердил я.
        - От усталости валимся, хозяин. Сколько мы еще так протянем? - жаловался банник. - Весь день на ногах, потом ночью шастать.
        - Тихо, - замер я на месте. - Там.
        Рамиль бестолково завертел головой, не понимая, куда надо смотреть, а вот Потапыч прищурил глаза.
        - Ничего там нет, - сказал он. - Птица сидит на ветке. То ли ястреб, то ли коршун.
        - Коршун? Разве они ночные.
        - Мы вот тоже вроде нормальные, а по темени шляемся, - завел старую песню Потапыч. - Хозяин, ведь весь день на ногах…
        - Тебе чего жаловаться? - удивился я. - Ты днем дрыхнешь, ночью у меня на плече ездишь.
        - Обидно такое слышать, - насупился банник. - Я существо полезное. Дождь, к слову, через четверть часа пойдет.
        - Окей, Алиса, прогноз погоды мы послушали. Скажи, где найти кровянник?
        Но Потапыч больше не произнес ни звука. Понял, что я над ним издеваюсь. Однако спустя минут пятнадцать-двадцать вдали громыхнуло, ломаная линия расчертила небо и стало накрапывать. С каждым мгновением все сильнее.
        - Домой, - скомандовал я с тяжелым сердцем.
        Нужен был прорыв в ситуации со сбором трав, а вместо этого мы все больше увязали из-за одного единственного наименования. Мишка проштудировал всю библиотеку на предмет кровянника, но более подробной информации, чем дала Катя, не нарыл.
        Казалось, куда ни кинь, везде клин. Но дамоклов меч, огрев рукоятью, упал на мою голову неожиданно. На уроке флоры.
        - Макс, просыпайся, на тебя уже Лиза искоса смотрит, - прошептала Зыбунина.
        - Не Лиза, а Елизавета Станиславовна, - пробормотал я, пытаясь оторвать голову от тетради.
        - Вот еще, она меня всего на двадцать четыре года старше.
        - Знаешь, в нормальных семьях это уже повод называть старшего на «вы».
        - Но не у нас. Разница для сестер. Матери в несколько раз больше, чем ей.
        - Прошу прощения, - уже окончательно проснулся я. Разве что голова казалась невероятно тяжелой. - А сколько твоей маме?
        - После сотни лет ведьме такой вопрос не задают. Но я с тобой о другом поговорить хотела.
        - Зыбунина, Кузнецов, что может быть интереснее, чем цветение скоростели? - обратила свое внимание на нас учительница. - Или кто-то из вас знает, для чего собирают пыльцу этого замечательного растения.
        Я отрицательно замотал головой, и Катя сделала тоже самое. Хотя я мог поклясться, что она точно знает ответ на этот вопрос. Вообще Зыбунина младшая в последнее время как-то приуныла. Если раньше учеба была ей в радость, то теперь Катя частенько не делала домашек. И бог с ней с флорой, так она и на другие предметы подзабила. Видимо, внутренне ощущала, что ничего с направлением не выгорит.
        - Так о чем ты хотела поговорить? - спросил я, чувствуя, что глаза снова слипаются.
        - О твоих похождениях ночных.
        - Не верь девчонкам, они все врут.
        - Я серьезно. Ты на себя посмотри, лица почти нет, синяки под глазами, на уроках отсыпаешься.
        - Тяжела и неказиста жизнь мага-гимназиста.
        - И шутить стал плохо, - заключила Зыбунина. - Одни минусы. И еще Байков сказал, что вы с Рамилем кое-что обнаружили.
        Я закашлялся. Вот Димон гад. Я бы не удивился, если бы подобное сболтнул Рамик. Но Байков! Или он сделал это намеренно, поняв, что я ничего предпринимать не собираюсь. Это больше похоже на истину.
        - Ну, нашли.
        - Рассказывай, - почти приказала Катя.
        Повествование про мертвого уникума включило в себя минут пять времени, два сердитых замечания Елизаветы Станиславовны и большущие от возмущения глаза ее племянницы.
        - Надо срочно рассказать обо всем Елизавете Карловне! - заключила Зыбунина, когда я замолчал.
        - Надо срочно найти кровянник. А потом уже болтать о том, о сем.
        - Не надо.
        - В смысле? Ты же сама говорила, что это единственный шанс попасть в Башню ведьмачества.
        - Это лишь формальность. Если бы я действительно могла бы собрать все травы, тетка бы не предложила этого. А так она может с чистой совестью говорить, что у меня были все шансы. Такая жизнь. В ней не всегда получается так, как ты хочешь.
        - И что ты будешь делать?
        - Выбирать между артефакторикой и волшебством, - грустно улыбнулась Катя. - А вот что ты будешь делать, я точно знаю. Сразу же после уроков пойдешь к завучу и расскажешь об уникуме. Я снимаю с тебя обещание помочь. Тем более, что это невозможно.
        - Но, Катя, я еще не проверил пару мест за школой.
        - Максим, завуч! Ты меня услышал?
        Я кивнул головой, но сделал все равно по-своему. Нет, как бы мне горько не было, но если человек сам не хочет, чтобы ему помогали, то какой в этом толк? Просто третий раз пересказывать найденное на кладбище я отправился не к Елизавете Карловне, а к Якуту.
        Странная эта вещь - жизнь. Я больше всего опасался именно его. Якут не чурался разного вида наказаний. Но вместе с тем доверия у меня к нему было в разы больше. Понятно, что снимет разрешение покидать школу. И опять, поди, придумает наказание. Но не будет осуждать и, тем более, ругать. Надо ли говорить, что я оказался прав?
        Тренер атлетического клуба выслушал меня внимательно, ни разу не перебив. Лишь после поинтересовался целью ночных похождений. Тут я ничего скрывать не стал - собирал травы для нового предмета, ибо это единственный шанс попасть Башню ведьмачества. Что это не мне, уточнять не стал. Какая теперь разница?
        - Территорию школы больше не покидать, - серьезно заключил Якут, уже явно начиная что-то прокручивать в мозгу, - остальным передашь, что тренировка сегодня самостоятельная. Без меня.
        И исчез, словно его и не было. Более того, пропал на несколько дней, в течение которых «атлеты» откровенно наслаждались свалившимся отдыхом, то есть самостоятельным тренировками, а я гадал, что же произошло.
        Ответом послужил цветущий вид Натальи Владимировны. Честно говоря, я уже и забыл, когда в последний раз видел ее такой. Сегодня учительница заклинаний встретила нас улыбкой. И с какой-то непонятно теплотой посмотрела на меня.
        - Дети, - начала она урок, - хочу вам сообщить одну важную новость. С преподавателя мифологии родного края, Якова Петровича, сняты все обвинения. В текущем учебном году он вряд ли вернется в школу, но самое главное, теперь он свободен.
        - А с чего это его отпустили? - нахмурился Куракин.
        - Из-за новых, вскрывшихся обстоятельств, - загадочно ответила Матвеева. Но не удержавшись, добавила. - Нашли уникума, который, к сожалению, пропал в самом начале учебного года. Как вы помните, изучать мифологию вы стали с середины сентября. Поэтому Яков Сергеевич не мог причинить вред тому ученику.
        Нет, это она зря. Конечно, я ее понимаю. Радость за близкого человека и все такое. Но нельзя с таким радостным лицом подобные вещи сообщать. Как бы сказал Байков - диссонанс. Он, кстати, повернулся и состроил мне трагическую рожу. Ну ладно, я почти даже дуться перестал за «лишние слова», сказанные им Зыбуниной. Судьба одной девочки, которая прервет ведьмовскую стезю, ради спасенного учителя - не так уж и плохо.
        Так вот, как только Матвеева сказала об уникуме, которого нашли, сразу посыпалась куча вопросов. Нет, Петрович нравился многим, но, по большей части, суровым школьникам было по барабану, что с ним и где он. А мертвый ученик - дело другое. Это касалось каждого. Тем более, когда заявляют, что он убежал, а потом находят того на старом кладбище. Простите, Наталья Владимировна, вы сами сорвали урок.
        На пути из Дома Чудес я ощутил на себе странный, тяжелый взгляд. В последний раз подобное было, когда блюстители устанавливали Поплавок. Я завертел головой и заметил Коршуна у открытых дверей в столовую. Он вроде собрался подойти ко мне, но его опередил Якут, точно выросший из-под земли.
        - Максим, надеюсь, ты послушал меня и больше не выходил за территорию школы?
        - Нет, - для достоверности я даже помотал головой.
        - Отлично, постарайся сохранить себя в целости и не делать необдуманных действий… По крайней мере до того, как прибудут ищейки из МВДО с твоим старым другом, Четкеровым.
        - Опять? - удивился я.
        - Да, Якова отпустили. Значит, преступник на свободе. А Четкеров говорит, что у него есть какой-то след. Может, врет, может, нет. Кто его знает. В школе три уникума, я не смогу приглядывать за каждым. А круг моих доверенных лиц по известным причинам сократился. Будет лучше, если ты постараешься никуда не влезать. Это понятно?
        - Вполне, - кивнул я. - А мне будет что-нибудь за нарушение школьного устава?
        - Хорошо, что спросил, а то я забыл. Вечером со своим другом на разгрузку продуктов.
        Я скрипнул зубами от досады. Язык мой - враг мой.
        - Я же один был.
        - Если даже не учитывать твоего домашнего питомца, то ты все равно немного лукавишь. Так что берешь вечером Шафидуллина и бегом работать мускулами. Раз уж головой не очень получается.
        Мне оставалось только стоять и хлопать ушами. Про банника-то он как узнал? Хотя, это такое шило в мешке, которое все равно долго утаивать и не получится. Тем более для Якута. Ладно, придется мне идти сообщать радостную новость Рамилю.
        - Хозяин, ты бы крестик оставил в комнате, раз вечером гулять пойдешь, - ласково предложил Потапыч.
        - Чего это? - напрягся я.
        - Ну, я товарища в баньку хотел пригласить.
        - Товарищ? У тебя? - удивился я. - Из домовых?
        - Да хоть бы и из домовых, - насупился Потапыч.
        - Это не такой старенький, с бакенбардами и золотым значком с птичкой на груди? - поинтересовался Рамиль. Не дождавшись ответа, он продолжил. - Эти двое уже несколько дней пьянствуют, когда мы приходим. Ты под утро сразу засыпаешь, а я ворочаюсь.
        - Золотой значок с птичкой? - побагровел я от гнева.
        - Ну, на нет и суда нет, - ретировался Потапыч.
        Я пару раз попробовал призвать его. Но банник появлялся и сразу же исчезал. Нет, все-таки надо было сливать паршивца. Никакой практической пользы с него.
        - Ладно, пойдем отрабатывать, что ли, - сказал я Рамилю, глядя на спускающиеся сумерки.
        - Знаешь, почему я спокоен и не злюсь на очередное попадалово из-за тебя? - вкрадчиво спросил Рамиль, когда мы оказались на свежем воздухе.
        Стало уже заметно прохладно. Но мы шли в легких тренировочных костюмах для бега. В этом плане, весенний вечер отличался от осеннего. Не в плане погоды - в психологии. Если выйдешь в шортах в конце сентября, то ты стукнутый на голову. Если в марте, то ты соскучился по солнцу и ждешь лета. Только и всего.
        - Почему? - спросил я друга.
        - Потому что сегодня я буду спать. Не бродить по лесу, а просто дрыхнуть.
        Спорить с этим было трудно. Я сам в последнее время стал с некоторой тоской поглядывать в сторону кровати. И, надо сказать, «требование» Кати принесло определенное облегчение.
        - Что, опять? - удивился дядя Ваня, уже стоящий возле открытого борта «Газели». - Какая причина на этот раз?
        - За школой гуляли ночью, - признался я.
        - Ночью спать надо, - философски заметил водитель. - Новости какие есть? А то совсем дядю Ваню забыли.
        - Я магом огня стал, - похвастался Рамиль.
        Он развернул ладонь и на ней заплясало маленькое пламя. Справедливости ради, это было самое большее, что мог сделать Рамик. Наш друг проявил невиданное упорство и каждый день практиковался в стихийке. Но это максимум, который ему удавался.
        - Ничего себе, молодец, - хлопнул его по плечу дядя Ваня. - Коллега, значит. Я тоже когда-то огонь в стихию выбрал. Давно это было…
        - А еще мы нашли мертвого ученика и ненароком освободили Якова Петровича, - сказал я. - Поэтому теперь сюда опять явятся блюстители. Якут говорил, у них даже какой-то след есть.
        - Веселые вы ребята, - усмехнулся водитель. - Ни дня без приключений. Рамиль, забирайся в кузов, будешь коробки подавать. А Макс мне пока все расскажет по порядку.
        Разгрузка прошла довольно быстро. Смущали только гоблины, периодически прогуливающиеся мимо. Дяде Ване это тоже не нравилось. Он неодобрительно хмурился, но не сказал ни слова. А пару раз водитель и вовсе замирал, прислушиваясь к ночи.
        - Что-то не так? - спросил наконец я.
        - Ощущение странное. Будто наблюдает кто-то. Слышишь, птица кричит? Давайте-ка я вас провожу на всякий случай.
        Дядя Ваня грузно залез в кабину и вернулся оттуда с двумя яблоками. Одно он протянул мне, другое Рамилю, а после махнул рукой. Весь путь к флигелю нам встречались разные существа, то домовые пробегут, то гоблины из темноты вывернут. Словно с ума они сошли. Мой подопечный, кстати, так и удрал куда-то, боясь справедливой расправы - пространственная банька была пуста.
        - Ладно, ребят, до скорого, - хлопнул по плечам нас дядя Ваня, подозрительно оглядываясь. - Вы никуда не ходите сегодня, ложитесь спать.
        - Это с превеликой радостью, - ответил Рамиль с легкой дебиловатой улыбкой. Видимо, уже представил, как растянется в постели.
        - Жалко его, - сказал я. - Один совсем.
        - У него же мать вроде есть. Он к ней ездил.
        - Все равно надо ему, что ли, подарок какой сделать. Возится с нами.
        - Бутылку у Потапыча потребуй.
        - Рамик, ты знаешь, а это не такая уж и плохая мысль. Ладно, пошли спать.
        Байков с Мишкой уже спали. Я с трудом заставил себя сходить в душ и даже не стал чистить зубы. Быстро пробрался к себе на второй этаж и нырнул под одеяло. Как же хорошо. Голова едва успела коснуться подушки, как я сразу заснул. Сон - то самое, что мне было сейчас нужно.
        Оттого так сильно было мое негодование, когда чьи-то руки стали трясти меня, приговаривая странные слова. С трудом разлепив глаза, я посмотрел на охваченное желтыми всполохами, лицо Байкова. И только теперь разобрал, что он говорит.
        - Пожар! Пожар!
        Глава 34
        Языки пламени проворно ползли по Дому Чудес, поднимаясь все выше. Уже пылала крыша столовой, огонь вырывался из множества пристроек наверху, а один из учителей внизу кастовал дождь, безуспешно пытаясь потушить пожар.
        - Дело мага огня, - ткнул в стекло пальцем Байков. - Причем, очень хорошего.
        - Я тут ни при чем, - залепетал Рамик.
        - Рамиль, при всем уважении к твоему бесспорному дару, ты не единственный маг огня в школе.
        В голосе Байкова слышалось раздражение. А Рамик даже открыл рот, чтобы сказать свое веское «но». И непонятно, куда бы нас завел этот спор, но готовящуюся начаться перебранку прервал девчачий визг и грохот, от которого задрожал пол. Я распахнул дверь в коридор и увидел обрушившуюся поперек балку, занятую огнем. Большая часть наших одноклассников, визжа как резанные, ломились к выходу. И только мы и еще пару комнат, были отрезаны от него.
        - Ладно, разбиваем стекло и лезем через окно, - крикнул я.
        - Не получится, они зачарованы от разрушения, - задумчиво сказал Байков.
        - О пожарной безопасности никто, что ли, здесь не слышал?
        Я старался сохранять спокойствие, хотя удавалось это откровенно плохо. Жар подступал, дышать становилось все тяжелее, а никто не торопился нас спасать. По всему выходило, что пора взять ситуацию с собственным вызволением в свои же руки. Итак, что у нас в арсенале? Простые заклинания, использующие силу напрямую, я отмел сразу. Ничего подходящего здесь не было. Разве что несколько защитных щитов, об которые мы ломали зубы последние месяцы. Только они слетят быстрее, чем удастся подобраться к рухнувшей балке.
        Можно воспользоваться стихийной магией. А какой прок с нее? Если устрою небольшое землетрясение, флигель попросту сложится, погребя всех нас. Хорошо, данный вариант тоже отметаем. В поисках прорывных идей я повернулся к встревоженным друзьям. Рамиль был готов хлопнуться в обморок, состояние Мишки оказалось ничуть не лучше, зато Байков выглядел предельно сосредоточенным. Челюсть сжата так, что на его пухлом лице едва заметно выступили скулы. На лбу собрались складки сомнений. А в глазах отражается смертельная пляска огня. Я даже вздрогнул. Таким суровым и даже немножко страшным Димона видеть не приходилось.
        - Есть один вариант, - сказал Байков. - Но если он не пройдет, все станет только хуже.
        - И что за вариант?
        - Ветер.
        Димон растопырил пальцы на правой руке и крошки мусора у входа стали закручиваться в вихрь. Нам пришлось отступить вглубь комнаты, потому что всего за несколько минут смерч стал высотой с самого Байкова. И теперь принял более менее стабильное положение, извиваясь на тонкой ножке, как цветок на ветру.
        Гад Байков. Мог бы раньше сказать, что он тоже инициированный стихийник. Ладно, оставлю свою ругань на потом.
        - Что скажете? - спросил нас Димон.
        - А что, если Рамиль попробует? - предложил Мишка. - Он же маг огня. Вдруг получится усмирить пламя.
        Татарин на эту реплику быстро завертел головой, давая понять, что на него лучше не рассчитывать. Жалко, что Байков подобного не видел, поэтому ответил чуть жестче, чем следовало.
        - Здесь надо не хвастаться, а действовать. Рамиль спичку с трудом поджигает, а тут необходимо управлять всем огнем в помещении.
        С Байковым произошла удивительная перемена. Из вялого рыхлого интеллигента он превратился в жесткого и циничного мага. Думаю, именно таким Димон и был, управляя делами своей семьи.
        Между тем действовать надо быстро. Пламя подбиралось все ближе, грозя устроить внеплановый шашлык из нескольких учеников первого курса. Мне, как человеку не религиозному, по душе больше была свинина. Поэтому я согласился предложением Байкова.
        - Давай, Димон, жги. В смысле, дуй.
        Видимо, ободрения других моему благородному товарищу и не требовалось. А, может, он просто не хотел брать всю ответственность на себя. Вот и нашел громоотвод в моем лице. Но как только я согласился рискнуть, под неожиданно ловкими толстыми пальцами Байкова смерч стал расти в размерах. Он выбрался из комнаты, подминая огонь, подбирая его своей хваткой, закручивая все сильнее.
        А когда Димон хлопнул в ладоши, смерч рванул по коридору с бешеной скоростью, пытаясь поглотить весь огонь. И на мгновение мне показалось, что это даже удалось. Но вскоре отступающее пламя словно проснулось, обхватив со всех сторон смерч. И поглотило его. Сожрало, как здоровенная рыбина крохотного малька.
        - Назад! - скомандовал Байков, с силой захлопывая дверь.
        Нам второй раз говорить не пришлось. Я и так понял, что что-то пошло не так. А когда дверь сорвало с петель струей пламени, подпалив обои на противоположной стороне, лишь удостоверился в своих соображениях.
        - Та магия сильнее моей, в разы, - растерянно сказал Байков.
        - И что теперь делать? - кашляя, спросил я. Дышать становилось все тяжелее.
        - Теоретически, победить огонь может не дождь и вода, а именно огонь, - сказал Мишка, поправляя очки на запотевшем носу.
        - О чем это ты?
        - Маг огня способен управлять пламенем. Даже чужим, созданным. Хуже ведь все равно не будет.
        Мы, не сговариваясь, повернулись к Рамилю. Тот, сначала замотал головой, но вдруг его взгляд встретился с димоновским. И если раньше я жалел, что Байков ляпнул про хвастовство татарина, то теперь готов был расцеловать благородного. В фигуральном смысле, разумеется. Потому что лицо Рамика выглядело злым, а голос прозвучал чересчур серьезным.
        - Я попробую.
        Рамиль подошел к двери, осторожно выглянул в коридор и, спустя несколько долгих секунд вытянул руки вперед. И тут же повернулся к нам. Его обрадованное лицо в зареве пожара выглядело немного кровожадно и пугающе, однако голос был родной, Рамиковский.
        - Блин, работает.
        Мы поспешили к другу, чтобы убедиться в верности его слов. И таки Рамиль не врал. В радиусе пары метров от татарина огонь расступился, обнажив обгорелые половицы и слизанные жадным оранжевым языком обои. Точнее то, что от них осталось. Рамиль робко сделал шаг вперед и «безогненная сфера» переместилась вместе с ним.
        - Нас подожди, - сказал я, вдруг поняв, что татарин может чуть-чуть забыться и уйти.
        - Давайте быстрее, надо рвать отсюда, - серьезно бросил тот.
        - Пацаны! - позвал нас слабый голос, который сорвался на кашель. В нем я узнал Тусупбаева.
        - Надо Азамата и ребят вместе с нами захватить, - сказал я.
        - Захватим, - с какой-то незнакомой уверенностью ответил Рамиль.
        Да что за день-то сегодня? Точнее ночь. Я вообще не узнаю друзей. Байков, оказывается, может быть жестким. Даже скорее жестоким. Рамик источает уверенность, как самый настоящий маг. Давай, Мишка, теперь ты что-нибудь вычуди. Я морально готов.
        - Рахмэт, пацаны, вообще от души, - вступил в пределы сферы Азамат вместе со своими соседями. - Надо когти рвать.
        Вот в этом я был с ним полностью согласен. Единственное - теперь нас стало слишком много для такого крохотного пространства. И продвигаться приходилось медленно. Дым же клубился, заволакивая потолок и опускаясь все ниже. И, к сожалению, проникал в сферу. Поэтому надо было поторапливаться. Что мы и сделали, двинувшись по коридору в сторону.
        - Зайцева захватим, - сказал я Рамилю.
        - Он же благородный, - возразил Тусупбаев.
        - И что? Благородные не люди?
        Азамат мне ничего не ответил. К тому же комната Зайцева была по пути, да и находился он в ней один. Его сосед, видимо, успел выбежать наружу, не предупредив товарища. Узнаю дружбу аристократов. Хорошо хоть дверь снаружи не подпер. Так или иначе, но Леша был нам очень рад. Это читалось в его глазах, хотя вступив в «сферу», он лишь сдержанно кивнул.
        Мы двинулись к опрокинутой балке, как возникла новая проблема. Я, можно сказать, почувствовал ее, как и Байков. Странное возмущение силы, будто циркулирующее в воздухе. Ситуацию практически сразу нам прояснил Рамиль.
        - Я не могу пройти дальше, огонь слишком сильный. Не получается сбить.
        - И что, спрашивается, делать?
        Спросил и завертел головой. Наверное, это и называется чудом. Либо у меня или у кого-то из группы имелся нехилый ангел-хранитель. Потому что мы как раз проходили мимо чьей-то комнаты с распахнутой дверью. Я на мгновение повернул голову и увидел звезды, застенчиво выглядывающие из-за обрушившейся крыши. Что весьма странно, потому что как раз пожар здесь нельзя было назвать очень сильным. Как же тут так все прогорело?
        Я напрягся и камни с обугленным деревом заворочались, обнажая проход все больше. Не скажу, что вышло отлично, но пролезть, согнувшись в три погибели, явно могло получиться. Если Рамиль сможет удержать «сферу» до того времени.
        - Надо пробовать, - сказал татарин, услышав мое предложение. - Давайте вперед, я пойду последним.
        Признаться, такой жертвенности я не ожидал. Но Рамик сразу же объяснил свою логику.
        - Если пролезу вперед, вы все сгорите заживо. Щит уйдет вместе со мной. А так есть шанс выбраться.
        К тому моменту дыма стало так много, что медлить было нельзя. Первым вызвался проверить проход Азамат, следом рванули его соседи, потом ушел Мишка, Зайцев и Байков. Я хлопнул Рамика по руке и полез по завалу.
        Больше всего я боялся за раскаленные в пожаре кирпичи, но руки приятно холодила разваленная кладка. Надо же, чудеса какие-то. Видимо, Рамиль действительно маг огня от бога. До него даже дошло, что мы можем обжечься. Жалко, я не разглядел, что с ним стало. Вопреки здравому смыслу, снаружи дыма было еще больше, чем внутри.
        Я пытался звать друзей и хотел нащупать хоть что-нибудь. Но получалось лишь кашлять. С надрывом, грозя выплюнуть легкие. Из глаз текли слезы, горло першило, а я так и тыкался, как слепой кутенок. Пока меня не перехватили чьи-то крепкие пальцы, потянув за собой.
        Дым стал постепенно рассеиваться, удалось вытереть рукавом лицо и получилось хоть как-то разглядеть своего спасителя. Его я узнал сразу. Да и как было не узнать?
        - Здрасьте. А где пацаны? - спросил я.
        - Все нормально, всех вывели. Не переживай.
        - А что это было?
        - Кто-то поджег оба флигеля и учебный корпус. Ну, и в школе случился коллапс.
        Голос собеседника был какой-то дерганный, нервный, непохожий на обычный. Хотя, чего это я - тут вообще-то пожар. Невозмутимым остаться чрезвычайно сложно. Меня, к примеру, до сих пор потряхивало. Да еще тошнило и голова кружилась.
        - А почему не смогли сразу потушить?
        - Магический огонь. Очень сильного волшебника. Пойдем.
        Я без задней мысли двинулся за своим спасителем, слабо соображая, что сейчас происходит. Несмотря на слезящиеся глаза, потерять его было задачей трудной. Поэтому мне приходилось кашлять на все лады и топать за ним вперед. Но чем дальше мы шли, тем больше я стал понимать, что происходит нечто странное.
        Ориентироваться в ночном лесу - задача из разряда со звездочкой. Однако мне хватило ума и таланта понять, что выбрались мы из флигеля с самой безлюдной стороны. И теперь двигаемся скорее от школы, чем к ней. Чем я не преминул поделиться.
        - Возле школы сейчас опасно. Поджигатель, по всей видимости, там.
        - Вы откуда знаете?
        - Мне Филиппов сказал. Он меня за тобой и отправил.
        - Почему вас?
        - Потому что, - сердито отрезал собеседник. - Молчи и шагай!
        Я остановился, как вкопанный. Голова гудела. То ли от дыма, то ли от множества мыслей, точнее нестыковок. И еще больше напрягала нервозность спутника. Что-то тут не так.
        Тот заметив мою остановку, рванул ко мне, максимально быстро сократив дистанцию. Еще мгновение, и я оказался в воздухе, поднятый крепкими руками, как какой-то мешок картошки.
        - Это вы, это вы! - я заколотил кулаками по спине обидчика, но тот даже не отреагировал. - Это вы приносили в жертву уникумов.
        Мое заявление немного развеселило убийцу. Он хрипло засмеялся, а я почему-то представил, как этот мерзавец ухмыляется.
        - Что за глупости? Какие жертвы? Я же не какой-то фанатик. Вы все нужны для открытия прохода. Понимаешь, ты мне нравишься, правда. Но тут вопрос выбора. Ты или я. Мне надо уйти в другой мир, а без тебя это невозможно.
        Признаться, я ничего не понимал. Какой мир? Какой проход? Убийца повернул голову и мельком посмотрел на меня. Увидев, недоумевающий взгляд, он решил великодушно просветить меня на этот счет.
        - Как-то я в школьной библиотеке наткнулся на одну занятную книжку. Называлась она «Вселенная двух миров». Там, конечно, муторно все, но если коротко и доступно, то раньше все жили в гармонии. Магия была полноценной частью этого мира. Но произошел катаклизм. Как, почему - непонятно. Магический мир отделился от земного, оставив здесь лишь часть силы. Вот именно эти крохи мы и подбираем, зовясь магами. Смех, да и только. Понимаешь?
        Я кивнул. Хотя слушал вполуха, думая, как бы выбраться из цепких объятий.
        - В этой книжке также говорилось о магах, которые давно путешествуют из одного мира в другой. Как домой ходят. Ну, я и подумал, почему бы и нет. Только мне был нужен какой-нибудь мощный камень душ. Но достать такой практически невозможно, даже если у тебя есть деньги.
        - И вы решили убивать? - спросил я, внешне стараясь быть спокойным. Хотя сам все время думал, как бы удрать.
        - Уникумы по своей сути и есть эти камни душ. Даже мощнее. Тем более всегда под рукой. Глупо было бы не извлечь силу из них.
        - Одного вы высушили, другого разнесли на куски….
        - Высушил двух, - поправил меня убийца, даже не понимая, что я ему предъявляю. - Просто нашел ты одного. С последним произошла заминка. Он сильно сопротивлялся и почти развязался. Пришлось срочно импровизировать. Так сказать, действовать по обстоятельствам. Забрать силу как можно быстрее.
        Собеседник вдруг осекся, поняв, что сболтнул лишнего. Он замолчал, меряя Смородинку широкими шагами, а я напротив, задумался. Сердце бешено колотилось от волнения, мысли путались. Думай, Макс, думай, это и есть та самая ниточка. Ключ ко всему.
        - А зачем вы истощили Козловича?
        - Попался под руку, старый дурак. Следил за мной в день ваших соревнований, подозревал. Ну, я на скорую руку и попользовался им. Жаль, ты не видел, как три здания занялись. Почти одновременно. Помнят ручки-то.
        - Вы не только подожгли здание, но и сделали так, чтобы мы вышли там, где вам надо.
        - Конечно, ты же не думаешь, что это твой Шафидуллин укротил пламя, которое не могла потушить старая карга у центрального корпуса? - хохотнул убийца. - Вот толстый был ближе. Но все же куда ему тягаться с силой Козловича?
        Я же молчал, впитывая крупицы информации. Так, каким-то образом этот сумасшедший поглощает силу уникумов, чтобы открыть проход. Сделать подобное «голыми» руками невозможно, поэтому скорее всего, здесь дело в каком-то артефакте. Еще необходимо не забыть о Козловиче, который тоже попался на эту удочку. А ведь наш куратор маг очень сильный и опытный. И все же его почти истощили. Вопрос, что надо делать, чтобы этого не произошло? Или, может, чего не делать?
        - Пришли, - небрежно скинул меня убийца на холодную траву, - прости, Макс, ты мне действительно нравишься, но выбора нет. Силы в твоих предшественниках не хватило. А ведь у меня почти получилось. Но я видел часть того мира, крохотный кусочек. И он так прекрасен.
        - Он стоит моей жизни? - я уже осматривался, думая, куда рвануть.
        - Он стоит любой жизни. Что ждет меня здесь? Магического калеку, волшебника, который взлетел на самый верх и опалил крылья? До скончания веков возить детишкам продукты? И будто в насмешку смотреть, как они обучаются магии? Нет уж. Я отправлюсь туда, где сила витает в воздухе. Где мое тело вновь наполнится ею.
        - Хорошая цель, - кивнул я и бросился бежать.
        Уж чему-чему, а этому меня Якут научил. Петляя между деревьев, я кинулся по склону вниз. И тут же споткнулся, пытаясь затормозить. Передо мной выросла стена огня. Высокая, в два моих роста, опаляющая могучие ветки нижних деревьев и заставляя зеленые свежие листочки чахнуть на глазах.
        Да, я был прав. Убежать от грузного дяди Вани можно без особого труда. Если бы он действительно оставался таким, как раньше. Человеком без силы. Просто толстым водилой. Но нынешний дядя Ваня оказался опытным магом, каким-то образом вернувшим силу. Огневиком по стихии. Впрочем, он про это даже говорил.
        - Макс, не усложняй все, - неторопливо подходил сзади убийца. - Ты можешь, конечно, трепыхаться, но итог все равно будет один.
        Я развернулся. В свете огня лицо дяди Вани не выражало никаких эмоций. Оно было холодным, пустым, отрешенным. Водитель достал из кармана массивный перстень с огромным камнем и надел на руку. Ага, спасибо за подсказку. Значит, это и есть тот самый артефакт?
        - А теперь, настала пора поделиться своей силой.
        Глава 35
        Больше всего мне сейчас хотелось спрятаться в пространственный карман и не вылезать из теплой баньки, пока все не закончится. Погреться, переждать, полежать в предбаннике, закутавшись в полотенце. Вот только дядя Ваня точно поймет, что его жертва не переместилась в пространстве, а попросту затаилась именно здесь. А найти и разрушить крестик магу особого труда не стоит.
        - Я застрельщик нового времени, - вещал между тем водитель то ли мне, то ли вовсе себе, - который дерзнул поступиться правилами дабы открыть проход.
        Если раньше я подозревал, что у дяди Вани какие-то проблемы с головой, то теперь убедился в этом. Съехала кукуха у бывшего мага. Точнее, как выяснилось, не такого уж и бывшего. И новость про больную голову - это вселенская печаль. Была надежда договориться или как-то его заболтать.
        Я лихорадочно соображал, что же надо делать. Кинуть Иглы? Очень хотелось, но останавливал один прелюбопытный факт. Козлович был намного сильнее меня и, что-то мне подсказывало дяди Вани тоже, вот только его почти опустошили. Значит, обычные методы исключаются. Наверное, перстень как-то обращает силу против заклинателя. Что тогда делать?
        Самый простой вариант - навешать на себя кучу щитов. А если с защитой та же беда? Да и щиты надо кастовать конкретные, а не от всего сразу. Иначе они будут тянуть силу впустую.
        - Что, готов? - спросил, улыбаясь, тот, кто именовал себя Застрельщиком.
        Только сейчас я заметил, насколько он неприятен. И зубы какие-то желтые, кривые, и само лицо оплывшее, неживое. Раньше дядя Ваня не улыбался именно так, а я и не замечал. В общем, мне он вдруг резко перестал мне нравится. Хотя тот факт, что я в людях ошибаюсь, был известен и до этого.
        - Давай, я разрешаю применить самое сильное заклинание из твоего арсенала.
        Я не двигался, следя, как толстый верзила с довольным видом подходит ко мне.
        - Ну же, неужели тебя ничему не научили в этой школе? Или ты настолько бездарен? Давай! Твои предшественники хоть немного посопротивлялись.
        Он почти поравнялся со мной и теперь смотрел сверху вниз. Я подобрался, однако атаковать не торопился. Лишь следил за каждым его движением. За толстой губой, которую Застрельщик изредка покусывал. За размашистыми взмахами рук. За большим пальцем водителя, которым тот вращал надетый перстень.
        - Ну! - начинал злиться убийца. - Сделай хоть что-нибудь!
        Застрельщик поднял меня, словно я ничего не весил. Влепил пощечину такой силы, что на мгновение потемнело в глазах, а потом отбросил в сторону. Я часто задышал, еще не осознав произошедшее. Редко меня били взрослые. А если быть честно, то никогда. Тем более те, кому я недавно доверял. Водитель же стоял неподалеку, смотря на меня, и злобно следил за мной. Растерянность сменилась яростью и… я еле сдержался, чтобы ничего не сделать.
        - Дерись!
        Мне в бок прилетел удар тяжеленного ботинка. Застрельщик распалялся все больше. И его раздражение и досада лишний раз свидетельствовали, что я веду себя правильно. Вопрос, сколько я так протяну? Он может довести до точки, когда отключится мозг и сработают рефлексы.
        - Ну хорошо! - бросил мне Застрельщик, хотя по его тону можно было понять, как раз ничего хорошего сейчас и не будет.
        В вытянутой ладони появился огонь. Водитель еще раз посмотрел на меня, будто давая последний шанс и бросил пламя. Это не было похоже на файербол, скорее небольшой сгусток, распавшийся сразу же, как тот коснулся меня. Огонь обжег кожу, оплавил волосы на руке и исчез. Застрельщик снова вытянул пальцы, только на этот раз сгусток оказался больше.
        Головой я понимал, что он делает. Хочет спровоцировать меня. Этого допустить нельзя. Но и покорно принимать удары судьбы желания не было никакого. Что дальше? Когда загорится одежда, разум отключится полностью. И тогда я точно сорвусь.
        Самое противное, что заклинание на защиту от огня мне было неизвестно. Мы должны дойти до него через две недели. Хорошо, полностью поглотить или отразить подобное я не смогу. Тогда что? Может, смягчить последствия? Перенаправить?
        Пока я думал, очередной сгусток разошелся футболке, которую я успел надеть наспех. Вот зараза! Она семьсот рублей стоила, год прошел, а даже не растянулась и не выцвела. Я захлопал руками по груди и поднял голову, наспех кастуя заклинание.
        Нет, полностью отразить атаку не получилось. Но она вышла слабее первой, хотя пламя при начальном призыве охватило половину руки Застрельщика. Большая часть огня ушла в землю.
        Я перекатился в сторону, поняв, что двигаясь, у меня больше шансов сохранить части тела в первозданном виде. Огромный огненный круг по-прежнему не давал сбежать, однако в голове щелкнуло. Я не могу атаковать обычными заклинаниями, но есть кое-что получше.
        Рука сама собой залезла в пространственный карман. Тот самый, крохотный, спрятанный в том числе и от Потапыча. Так, рубаха, сейчас почти бесполезная, монеты, вот, нашел! Я извлек на свет три рунных камешка, подаренных Якутом, с выступающими символами на них. Хагалаз, тиваз и вуньо. Хотя, это как посмотреть. Все ведь дело в последовательности.
        Самая сильная здесь была, конечно, хагалаз. Простейшая атакующая руна, которую изображали на оружии, чтобы усилить его. Если вложить в рунный меч немного силы, то бонус получился бы неплохой. Беда в том, что у меня нет оружия, проклятый атлетический клуб.
        Тиваз - руна воина или победы. Вуньо - совершенство или работа. Другим словом, руна, усиливающее действие остальных. Но важно еще расположить их правильно.
        Обо всем этом я думал, перенаправляя огненные сгустки. Выходило неплохо, хотя огонь вновь стал сильнее. Пораженные участки покраснели и, казалось, горели без всякого пламени. В нос ударил запах пали. А вокруг нарастал треск сминаемых огнем деревьев. Еще немного и нас будет видно из космоса.
        Так, надо вспоминать рунологию. Тиваз в превосходной степени с последующим вуньо - укрепление романтических отношений. Не помню, что даст хагалаз, но она вряд ли изменит устоявшуюся начальную пару. Не совсем то, что сейчас нужно. Ладно. Что еще? Вуньо с последующим хагалаз - «голос совести» или стремление говорить правду. Тоже не то.
        Я перебирал в голове, вспоминая варианты и попутно отражая часть сгустков огня. И последние наносили все больше вреда. Левая рука, которой я и производил каст собственного защитного заклинания, вся покраснела и покрылась волдырями. На одном пальце кожа даже почернела, что мне не понравилось больше всего.
        Зато я подобрал нужное сочетание, еще раз перепроверив в уме. Да, так и должно было быть. Тиваз-хагалаз-вуньо. Месть воина, усиленная последней руной. Проблема в том, что магия письменных символов и заклинательная была немножко разной. Вторая срабатывала сразу, а первая лишь при наступлении определенных условий. Что ж, значит, эти условия необходимо создать, а сами руны максимально усилить. И я знал такой способ. Спасибо наглядному уроку Коршуна.
        Первым наперво я отразил еще одну атаку и коснулся крестика. И сразу же судорожно начал осматривать баню. Чертов Потапыч, вот всякой ненужной фигни - сколько угодно, а нужных для хозяйства вещей нет. Наконец мой взгляд зацепился за небольшой гвоздик, на котором висело махровое полотенце. Скинув последнее, я быстрыми движениями, не жалея себя, с силой провел ладонью по острому краю шляпки.
        Никогда членовредительство не приносило мне столько радости. Как только рука обагрилась юшкой, я смазал ею камешки с рунами, перекатывая их в ладони. Потому что нет ничего сильнее магии крови. Все, пора возвращаться, пока Застрельщик не разрушил крестик. Я, как минимум, еще собирался сохранить не только пространственное помещение, но и собственную жизнь.
        Возвращение вышло своевременным. Я чуть нос к носу не столкнулся с удивленным убийцей, который, видимо, еще не нашел крестик. От неожиданности дал ему в нос окровавленной рукой и попытался прыжком перекатиться в сторону. Но не удалось. Для своего веса дядя Ваня оказался чересчур ловким. Он не обратил никакого внимания на «комариный укус», даже не поморщился, зато от души пнул меня ногой.
        Я отлетел, почти коснувшись «огненной ограды». Однако не это было самое страшное. На мгновение тело забыло, как дышать. Я тщетно открывал рот, но легкие не наполнялись кислородом. Лишь с четвертой попытки удалось насладиться глотком воздуха. В этот момент все отошло на второй план.
        - Нравится, когда тебя бьют? - поднял меня за волосы Застрельщик, с любопытством заглядывая в лицо.
        Отвечать не хотелось. Вместо этого я немного абстрагировался, думая о своем. Так, попытка сломать нос дяде Ване не спровоцировала артефакт. И это логично. Силу я не использовал, поэтому все оказалось в полном порядке. Жалко, что попросту отмудохать противника не получится, весовая категория не та.
        Застрельщик вновь откинул меня дальше, рассматривая, как забавный, не поддающийся разумному объяснению, экспонат. И я его понимал. Кровь течет из разбитого носа, левая рука превратилась в кусок мяса, от одежды остались полуобгорелые лохмотья. Но уникум, заполненный под завязку силой, ею решительно пользоваться отказывался.
        Однако пока он пытался изучать меня, я тоже не лежал без дела. А быстро, на ощупь, стараясь не перепутать правильный порядок, вдавливал руны в землю. Выполнив все, стал отползать назад, не сводя взгляда со своего обидчика. Мое лицо источало страх, боль и ужас. Впрочем, тут даже почти притворяться не пришлось. Так хреново мне еще никогда не было. И больше всего я боялся вырубиться в любую секунду.
        Дядя Ваня, подобно зверю преследующему свою добычу, по инерции шагнул вперед. Потом еще раз. Его рука почти вся вспыхнула багряным заревом. Одежда расползалась под властью пламени, но ни он, ни я не обращали на это внимания. Маг устал играть в кошки-мышки и решил действовать наверняка. Либо убьет, либо у меня проснется инстинкт самосохранения.
        Я же замер, прекратив пятиться, пристально глядя на Застрельщика. Потому что тот наступил на руну. Спасибо благодатному огню, окружающему нас, было светло, как днем - удалось рассмотреть практически в подробностях. И, конечно, стало страшно. Я не знал, смогу ли выдержать следующую атаку. Но для того, чтобы руны сработали, удар магией по мне должен произойти. И чем сильнее он будет, тем лучше.
        По сути, дядя Ваня сам подтолкнул меня к подобной комбинации. Тиваз-хагалаз-вуньо использовалась редко. Для этого должны были сойтись многие звезды. Противник обязан стоять на самих рунах, что уже сводит почти на нет всю комбинацию. Атака в прямой зоне видимости. Соответственно, чем ближе, тем лучше. Но если все выгорит…
        Сгусток теперь напоминал летящее копье, которое вонзилось в меня, охватив полностью огнем. От кончиков пальцев ног до волос. Правда, для меня ничего нового не произошло. Обожженные участки тела горели, левая рука и вовсе почти не слушалась, боль была адская. Да и длилось все какие-то доли секунды.
        Пламя, охватившее меня, внезапно погасло. Зато вспыхнул Застрельщик. Загорелся, как пионерский костер, политый бензином. Я почувствовал жар за несколько шагов, прикрыв лицо изуродованной рукой. Крик мага разнесся над всей округой. Кольцо огня, сдерживающее нас, дрогнуло и опало.
        Застрельщик катался по земле, вопя от боли. Он не мог унять созданное, пусть и самим собой, пламя. Которое, кстати, теперь усилилось многократно. Месть воина работала именно так. Стихийная магия не могла унять руническую, потому что их природа была разной.
        Я видел, как за считанные секунды обугливаются волосы на голове у Застрельщика. Они превратились в маленькую черную шапку, словно нахлобученную на затылок. Лопнули от высокой температуры глаза, растекаясь по обугленному лицу и почти сразу запекаясь. Кровь сочилась из ушей и носа. А убийца все не прогорал.
        Лишь когда он упал на колени и грохнулся головой вниз, меня словно отпустило. И я сделал несколько шагов вперед. Нет, не с целью сбежать, сил на это не было никаких. Больше всего я боялся, что сейчас потеряю сознание и не приду в себя. Это было бы чрезвычайно обидно. Именно теперь, когда все кончено. Нет, нельзя, попросту нельзя.
        Я не добрел - дополз на правой руке и ватных ногах до догорающего Застрельщика. Его толстое тело приобрело черный, смертельный оттенок. Оно смердело, вызывая липкий пот и сильную тошноту. Однако я уже нацелился на перстень.
        Большой изумруд на нем, наверное, и есть кристалл, до камня душ он все-таки не дотягивал. Само кольцо выглядело очень старым, даже слегка грубоватым. Рука задрожала, но все же потянулась к нему.
        Это было мерзко. Но вышло бы глупее, оставь я настолько сильный артефакт на теле трупа. Прошли времена, когда людей хоронили с конями, мечами и золотом. Я даже удивился своей прагматичности. Сердце еще бешено колотилось, истерзанное тело било в набат и подавало всевозможные сигналы мозгу о своем состоянии, а единственная относительно целая рука уже тянулась к добыче.
        Дотронувшись до обугленных пальцев, я отдернул руку. Не просто горячие, раскаленные до самых костей. Однако стоило тронуть то, что осталось от дяди Вани, произошло странное. Застрельщик издал пугающий булькающий звук, рот с расползающейся кожей приоткрылся, а черные пальцы вцепились в руку. Пустые глазницы уставились на меня, словно убийца еще мог что-то видеть.
        Боль пронзила конечность. Но это было не только и не столько огонь. Сила, изливающаяся из Застрельщика, захлестнула меня. Она оказалась дикой, необузданной, враждебной. И пыталась подчинить, а не усилить.
        Рука в месте хвата загорелась, но мне было не до этого. Тело стало тяжелым, почти чужим, наполненным болью в каждой клеточке, а все мышцы налились свинцом. Вместе с тем потяжелела голова. Если раньше мысли проносились со скоростью света, то теперь они почти замерли.
        Перед глазами возник странный образ столбика из плоских камней. Того самого, который я пытался собрать для Якута. Только теперь я мысленно не скидывал камни, а наоборот, воздвигал один на другой.
        Первый, второй, третий. Они покоятся друг на друге, разные по размеру и форме, но не собираются падать. Сила, все это время таящаяся во мне, просыпается
        Четвертый, пятый. Движения становятся все медленнее, теперь важна каждая мелочь. Моя сила встречается с той, другой. Ее даже нельзя назвать исключительно дяди Ваниной. В ней сплелись элементы всех, кого он истощил.
        Шестой, седьмой, восьмой. С каждым новым камнем горка чуть покачивается, однако самое главное здесь - собственная уверенность. Без нее ничего не произойдет. Моя сила начинает продавливать чужую. По сути, я делаю то, чего раньше избегал. Атакую Застрельщика. Но внутреннее чутье подсказывает, что это верное решение. Именно этим сейчас и необходимо заниматься.
        Девятый, десятый. Столбик стоит, залитый утренним пурпуром. Такой хрупкий и вместе с тем несокрушимый. Ощущение было такое же, как в тот день, когда я впервые ее построил. Теперь я понимаю, что все это значит. Моя сила в абсолюте. Я чувствовал, как вопреки артефакту, усилиям Застрельщика, продавливаю его. Чувствовал чужую ярость, перемешанную с моей злобой. И в этот момент был на удивление спокоен.
        Сила накатывала подобно разлившейся реке. На ее пути оказалась старая, пошедшая трещинами дамба. Она пыталась сопротивляться до последнего и не смогла ее удержать. Слишком силен был поток.
        Обожженное, почти обугленное тело подвело Застрельщика. То, что он сделал со вторым уникумом, теперь произошло с ним. Я даже не успел понять, когда это случилось. Все-таки у судьбы весьма странное чувство юмора. На мгновение вспыхнул изумруд на перстне, но тут же потух. А в следующий момент дяди Вани просто не стало. Его плоть разлетелась мелкими кусками на десятки метров вокруг, не справившись с направленным потоком силы.
        Я запоздало подумал, что теперь придется постараться, чтобы найти артефакт. А еще представил, как меня обнаружат посреди черно-бурых ошметков тела убийцы, в кольце обожженных деревьев. Мне кажется, это будет интересное зрелище.
        С этими мыслями я завалился на спину, пытаясь заглянуть в глубокий колодец и понять, есть ли внизу вода. Тьма не давала ответа. Сила не откликалась на мои призывы. Сдерживать разум от забыться больше не было никакой возможности. Я закрыл глаза и провалился в черный колодец.
        Глава 36
        По первому впечатлению казалось, что я умер. А как думать иначе, если очухиваешься в комнате сплошь заставленной цветами. Те, кстати, были какие-то странные. Огненно-красные, на маленькой ножке, и совершенно не пахнущие. Хотя, может, это у меня обоняние отказало? К примеру, я подхватил странный вирус или что-нибудь в таком духе?
        Цветы и правда будто пылали, отражая дневной свет. При этой ассоциации я посмотрел на забинтованные руки. Левая оказалась скрыта под повязками полностью, правая лишь там, где меня схватил Застрельщик. В смысле, дядя Ваня, ну, или кем он там был на самом деле.
        Запоздало до меня дошло, что я нахожусь в медблоке. Опять. Хоть дисконтную карту проси. Тем, кто за учебный год попадет сюда повторно - безвкусную кашу на завтрак в подарок. Я потянулся, с удивлением отмечая, что обгоревшие конечности почти не болели. Хотя тело отзывалось на команды мозга с трудом, будто еще не было готово к бурной деятельности. Даже голова на мгновение закружилась.
        - Лежи, не вскакивай, ты еще слаб. Сила будет теперь долго восстанавливаться.
        Я повернулся на голос и улыбнулся. Рядом сидел Козлович. Выглядел он не сказать, чтобы отлично. Под глазами залегли глубокие синяки, сам похудел, от чего лицо еще более заострилось, а бородка клинышком все больше наводила на животные ассоциации. Но во взгляде куратора теплилась мощное стремление жить, отчего глаза смотрелись странно на этом изнеможденном лице, как зеленый побег посреди пустыни.
        - Вы очнулись!
        - Очнулся. Благодаря тебе. После смерти этого ненормального часть силы вернулась. Теперь я в таком же положении, как и ты, жду ее полного восстановления.
        - Не думал, что такое возможно, - сказал я, сев на кровати.
        - Сила живая. Она сама находит источники, сама ищет хозяина, сама преобразуется. Можно сказать, что мне, да и тебе, повезло. Хотя я откровенно сглупил, когда взял его с поличным. Мог догадаться, как он это проделывает, а вместо того применил несколько сильнейших атакующих заклинаний. Подожди…
        Козлович сделал рукой небольшое движение, и с его пальцев сорвался крохотный светящийся шарик. Он проворно выплыл в коридор, а куратор вновь обратился ко мне.
        - Я попрошу одного. Быть предельно откровенным. От этого зависит не только твое дальнейшее будущее.
        Спросить, что он имеет в виду, я не успел. Сначала в палате возник Якут, с самым сердитым выражением на лице, а чуть позже вошла Елизавета Карловна. Пучок на голове завуча съехал на бок, на щеке виднелась сажа. Такой ее и вовсе видеть не приходилось.
        - Слава силе, - выдохнула она. - Очнулся.
        Они сели кружком вокруг меня, будто у одного юного мага сегодня был день рождения, и первой заговорила Елизавета Карловна.
        - Максим, ты должен рассказать нам все, что с тобой случилось с момента пожара. Включая мельчайшие детали. От этого зависит дальнейшая судьба школы. Я попрошу у тебя ничего не утаивать. Скоро тут будут ищейки из МВДО и…
        Елизавета Карловна запнулась, не зная, как закончить свой спич. Но я и так все понял.
        - Хорошо. Только сначала скажите, как там мои друзья?
        - Никто не пострадал, если ты об этом, - торопливо ответила завуч. - А теперь к делу.
        - Ну раз к делу, - я пожал плечами и начал рассказывать.
        Единственный момент на котором пришлось запнуться - перемещение в пространственное помещение. Но Якут смотрел так пристально, что казалось, утаи я об этом факте, он бы вскочил на ноги и крикнул: «Врешь!». Лишь когда повествование закончилось, Елизавета Карловна изумленно поинтересовалось.
        - Пространственный карман такого размера? Не у всех ремесленников хватает сил на подобное.
        - Договор заемных сил, - ответил Якут. - Я так, понимаю, помог тот самый домовой дух?
        Интересно, что еще за тот самый? Надеюсь, Потапыч нигде не перешел дорогу учителям?
        - Банник, - кивнул я, с замиранием сердца, - с Горелого Хутора. Только никаких договоров мы не составляли. Все на словах.
        - А как ты догадался о проклятом артефакте? - достала перстень из кармана Елизавета Карловна.
        - Проклятом?
        - Изъятие силы не может проходить бесследно для обладателя, - стал рассказывать Якут. - С каждым применением количество собственной энергии будет стремиться к нулю. Сила понимает, что ей нет смысла циркулировать в теле, поэтому уходит. Так, - учитель поколебался, но произнес, - Иван и истощился. И, может, сам не понял этого. Значит, он тебе сказал, что хочет открыть проход в другой мир?
        - Да, что только огромный выплеск силы способен на это.
        Преподаватели, молча, переглянулись, и во взгляде каждого сквозила усмешка. Надо же. Погодите, погодите…
        - Получается, этот мир не выдумка?
        Козлович сделал вид, что увидел что-то интересное на полу, а Елизавета Карловна откровенно повернулась к Якуту, видимо, давая возможность ему ответить на данный вопрос.
        - Не выдумка. Только попасть туда подобным образом, это как пытаться взорвать железную дверь, когда можно просто повернуть ручку.
        - А научите?! - загорелись у меня глаза.
        - Это долгий и сложный процесс, - отрезал Якут. - Итак…
        - У нас два выхода из ситуации, - нахмурилась Елизавета Карловна. - Первый, мы оставляем все, как есть. Тогда директора и весь руководящий состав увольняют.
        - Почему? Кто?
        Спросил, а сам уже понял кто. Мой заклятый друг из Министерства просвещения.
        - Если бы Четкеров сам поймал убийцу, то вернулся в МВДО. С почестями, - лицо завуча приобрело кислое выражение. - Так он останется на своем посту. И сделает все, чтобы испортить нам жизнь. А, может, и тебе. Нам-то действительно есть за что. Мы не смогли обеспечить защиту учеников в должной степени.
        Вот в этом я не сомневался, вспомнив неживые глаза Четкерова. Тот еще тип.
        - А второй вариант? - спросил я.
        - Обставить все так, что смерть убийцы - результат грамотных действий Четкерова и блюстителей, - сказала Елизавета Карловна, сжав зубы. - Тогда все останутся при своих. Руководство закроет глаза на банника и некоторые нарушения тобой устава. И, если тебе вдруг нужна в чем-то помощь…
        Нет, скажи нечто подобное Якут или Козлович, я бы так не удивился. Но слышать это из уст Елизаветы Карловны… Собственно, у меня была просьба.
        - Катя Зыбунина должна получить распределение в Башню Ведьмачества.
        - Зачем? - брови Якута поползли вверх. На моей памяти, учитель впервые удивлялся.
        - Что значит зачем? Она потомственная ведьма и хотела бы…
        - Зачем тебе наша помощь? Насколько я знаю, Зыбунина собрала все травы и цветы для самостоятельного вызова.
        - Не все, - покачал я головой.
        - Все.
        Якут взял красный цветок из вазы и протянул его мне.
        - Когда мы нашли тебя, ты лежал на них. Это кровянник. Очень редкий экземпляр. Цветет всего пару дней и появляется…
        - В местах сильного выброса силы, - дошло до меня.
        - Именно так, - подтвердил Якут. - Возле твоего тела их и собрали. Если ты хочешь, я могу передать пару кровянников Зыбуниной. Итак, что-нибудь еще?
        Головой я понимал, что сейчас самое время для торга. Надо срочно просить что-то важное, нужное. Но вот что?
        - Вы научите меня перемещаться между мирами! - выпалил я на одном дыхании.
        Брякнул и понял, что попал именно в цель. Потому что Якут скривился, Елизавета Карловна открыла рот, чтобы возразить, но ничего не сказала. А Козлович чуть заметно улыбнулся.
        - Это долгий и сложный процесс, - завел старую пластинку Якут. - Возможно, понадобится не один год и многие часы тренировок.
        - Я к этому готов.
        - Тот мир может тебе не понравится.
        - Это уже мне решать.
        Козлович закашлялся, стараясь подавить рвущийся наружу смех. Якут вопросительно посмотрел на Елизавету Карловну. Та с грустным видом кивнула.
        - Хорошо.
        - И еще перстень, - жаба внутри меня проснулась и квакала во все горло.
        - Этого мы сделать не сможем, - покачала головой завуч. - Проклятые артефакты в ведомстве МВДО. Мы передадим перстень в ближайшее время. И ради твоего же блага, будет лучше, если ты его больше никогда не увидишь.
        - А могу я встретиться с отчимом? На каникулы меня не пустили.
        - Сейчас, не лучшее время, - нахмурилась завуч, разведя руками и давая понять, что торги закончились. - Посмотри на себя. К тому же, до экзаменов осталось всего ничего. Сдашь, получишь распределение и мы отправим тебя прямиком домой.
        - Мы договорились? - спросил Якут, протягивая раскрытую ладонь.
        - Договорились, - кивнул я, пожимая его руку.
        - И еще кое-что, - поднялась Елизавета Карловна, - насколько я поняла, ты придумал новое заклинание.
        Козлович, на которого она посмотрела, кивнул и добавил.
        - Это не отражение в полной мере и не поглощающий щит, - сказал он. - Да, пожалуй, что новое.
        - Итак, - продолжила завуч, - ты можешь выбрать для него название и описать, передав права семье Аганиных. Тогда ты будешь получать дополнительную стипендию от школы на протяжении всего обучения. Либо оставить себе для личных нужд. С этим тебя никто не торопит. Отдыхай и набирайся сил, Максим, - поднялась Елизавета Карловна. - И спасибо, ты сделал верный выбор.
        Подумать о «верном выборе» я не успел. Точнее немного поразмышлял о грядущем обучении с Якутом по хождению между мирами. Не продешевил ли? А что было еще просить? Сладкое каждый день, чтобы у Байкова задница слиплась? Или отменить пробежки? И чтобы уроков меньше поставили, а некоторые вообще отменили? Черт его знает. Будем надеяться, что я все сделал правильно. По крайней мере, Якут был очень недоволен. Это внушало некоторый оптимизм.
        Четкеров явился вечером, когда за окнами стала сгущаться тьма. Будто он был ее частью, вестником темных сил. На его лице застыла маска брезгливости, а рука сжимала стопку листков. Рядом, уже приведя себя в божеский вид, холодным взглядом (причиной которого точно был не я) поблескивала Елизавета Карловна.
        - Максим, как тебе известно Департамент образования совместно с блюстителями из МВДО провели гениальную операцию по поимке убийцы учеников. Тебе, как свидетелю, надо ознакомиться с бумагами и подписать их.
        Четкеров со злым видом посмотрел на завуча, но все же отдал мне заполненные листки. Зря она так. Даже я, недолюбливающий Павла Сергеевича, понимал, что лучше его не дразнить, пока все не выгорит. Да, когда тот перейдет в другое министерство, у него не будет влияния на школу. Но этого еще не случилось. Что мешало Четкерову сейчас плюнуть, разорвать бумаги и выйти. А потом разогнать к чертям всю школу? Видимо, он действительно очень хотел этого перевода.
        Я углубился в чтение, которое представилось практически приключенческим боевиком. Там храбрые и доблестные блюстители во главе понятно с кем, всю дорогу преследовали убийцу-водителя, который ускользал в последний момент. Про Петровича, кстати, и слова не было.
        Финал оказался предсказуем. Застрельщик поджег школу и похитил уникума, меня то есть. Но блюстители ждали такого хода. Они загнали злодея в ловушку и в неравной схватке трое на одного уничтожили великого комбинатора - дядю Ваню. Нет, написано было более сухо, в виде отчета, но я чуть слезу не проронил от мастерского извращения фактов. Далее шли рапорты самих блюстителей, где говорилось, что именно так все и было. А в заключении красовалась бумажка о неразглашении. Четкеров подстраховался.
        Я подписал все, искоса следя за магом. Тот играл желваками, однако не произнес ни слова. По завершении всего, он схватил стопку и почти выбежал из палаты. Елизавета Карловна грустно выдохнула и вышла следом.
        Следующее утро началось с неприятной новости - все кровянники засохли, потеряв яркий цвет. Оставалось надеяться, что Катя знала, как продлить парочке своим жизнь. Друзей ко мне не пускали. Видимо, по сравнению с прошлым разом, учителя провели некоторую работу над ошибками. Более того, не проник сюда даже ушлый Потапыч. Хотя интуиция мне подсказывала, что попытки были.
        На четвертый день умирания со скуки меня выписали. Но перед этим медсестра сняла бинты и моему взору предстала страшная картина. К огромному удивлению, левая рука оказалась, как новенькая. А вот на правой красовался только начинающий заживать шрам от пятерни Застрельщика. Такую себе память он для меня оставил.
        - Макс!
        - Живой!
        - Да он там дрых просто. Смотри, вообще не изменился!
        Друзья перехватили меня около столовой. С ними, кстати, было еще человек десять, включая нескольких благородных во главе с Зайцевым, и недоучек, под предводительством Азамата.
        - Ну что было? - спросил он.
        - А вам что говорили?
        - Что тебя этот ненормальный вытащил и, если бы не блюстители, то кранты котенку.
        - Ну, - замялся я, - так все и было.
        - Рассказывай давай!
        - Вечером, все вечером.
        И я поспешил вместе с друзьями ретироваться в комнату. Где взял с каждого обещание молчать, потому что от этого зависела мое пребывание на свободе (спасибо МВДО), и все же подробно рассказал приключения той ночи.
        - А я выбираюсь, везде дым, - перебил меня Рамиль, - а тебя нет. Пацаны лежат, кашляют. Потом Якут появился.
        - Хозяин! - с диким воплем отворилась дверь. - Уж не чаял, не гадал, все глаза выплакал.
        Нет, глаза у Потапыча действительно были немного мутные. Но что-то мне подсказывало, что явно не от слез. Меня удивило другое.
        - А ты чего в открытую ходишь?
        - Так я теперь и не на птичьих правах, законное право имею, - подбоченясь, ответил банник. В такой позе он, правда, простоял недолго, потому что Потапыча чуть повело в сторону.
        - Есть такое, - признался я. - Только ты к этому никакого отношения не имеешь.
        - Так я с понимаем, - развел руками банник. - Что называется, верой и правдой.
        - Максим! - в открытую дверь ворвалась Катя. - Потапыч, уйди!
        Без лишних слов Зыбунина подскочила ко мне и обняла. Я покраснел до кончиков ушей. Как оказалось, засмущался не я один. Мишка сразу выскочил в коридор. Байков бочком тоже ретировался из комнаты, зацепив по пути глазеющего Рамиля. Лишь Потапыч так и остался стоять, с хмельной улыбкой глядя на нас.
        - Макс, как я рада тебя видеть! Хорошо, что с тобой все в порядке.
        - Я это, в общем, тоже рад тебя видеть.
        - И огромное тебе спасибо за кровянник. Не знаю, где ты его достал. Но ты бы видел физиономию тетки. Я прекрасно понимаю, кто тебе помог его добыть, - передразнила Катя Зыбунину-старшую. - Нам надо на тренировку бежать, но мы сегодня еще увидимся.
        Она поцеловала меня в щеку и была такова. А я все стоял, такой же пунцовый, потирая вспотевшую шею.
        - Ты, главное, хозяин, к бабам не прикипай. Это дело такое, наживное, - философски заметил банник. За что и чуть не был припечатан подвернувшейся под руку книгой. Но все же вовремя уклонился.
        В общем, можно сказать, возвращение удалось. Дни теперь понеслись вдруг с небывалой скоростью. Елизавета Карловна оказалась права, учиться оставалось всего ничего. А беря во внимание, что я пропустил почти неделю, пришлось наверстывать довольно быстро. К тому же, Якут, как только понял, что я немного пришел в себя, стал гонять и на тренировках. Правда, стоило мне заикнуться о втором мире, как я сразу же получил: «Ты еще не готов. Восстановись сначала полностью».
        Между тем нежданно-негаданно подкрались экзамены. Флору я сдал на тройбан, впрочем, ничего другого и не ожидал. Ритуалистику на четыре, хотя до последнего казалось, что Коршун меня просто вытянул. Зато по остальным предметам, включая общеобразовательные (спасибо Катюхе) получил высший балл. Учебный год закончился и осталось последнее, самое важное событие.
        Утром нас построили на площади перед Домом Чудес. В середине стоял небольшой постамент с множеством мелких кристаллов на нем, а рядом замер Якут. Ну точно статуя. Учительскую процессию возглавляла Елизавета Карловна, но более любопытными персонажами оказалась троица позади нее. Пухленькая женщина с иссиня-черными волосами и надменным взглядом, высокий худощавый пожилой мужчина с горбатым носом и щербиной между верхних зубов, и веселый, как мне казалось, пузач с висящими мешком щеками и маленькими ручонками. Все в длинных мантиях с повязками на рукаве. У женщины она была зеленого цвета, у мужчин белого и желтого соответственно. Как-то по-другому я представлял Менторов. Более внушительно, что ли?
        - Сегодня очень волнительный день, - сказала с легкой улыбкой Елизавета Карловна. - Сегодня вы получите свой первый магический ранг и сможете обучаться в одной из Башен. К сожалению, так может случиться, что пройти испытание кристаллом смогут не все. Как не все получат распределение в Башню. Прошу сильно не расстраиваться, на этом жизнь не заканчивается. И многие из вас смогут найти себя в магическом мире… в иной стезе.
        Я хмыкнул. Ну конечно. Год учиться, терпеть многочисленные тренировки, чтобы потом тебе сказали - извини, как маг ты не очень.
        - После того, как я назову вашу фамилию, вы должны подойти к постаменту и прогнать собственную силу через циркулирующий кристалл. При достаточном количестве силы, кристалл преобразует ее. Ваша сила станет более сконцентрированной. А вы получите четырнадцатый ранг и сможете официально называться послушниками. После этого вы предстанете перед Менторами, которые скажут, заслужили ли вы вызов в Башню или нет. Начнем. Первым идет Аганин Сергей.
        Я смотрел, как высокородный отделяется от шеренги, а внутри рождалось беспокойное чувство. И, надо сказать, не зря. Потому что мой взгляд встретился с довольным лицом Куракина, который зажал в пальцах знакомый кристалл, наглядно демонстрируя его мне. Он всем своим видом давал понять, что время отложенного заятия пришло.
        От автора: Как часто бывает в процессе написания - изначальная задумка немного изменилась (шучу, не немного). Оттого в скором времени название цикла будет заменено на «Уникум». А вот с названием самой книги я так и не могу определиться. Может, у кого будут дельные предложения?
        Глава 37
        Сам процесс получения ранга выглядел достаточно прозаично. Ученик подходил к пьедесталу, брал протянутый ему кристалл, который вскоре рассыпался на части. После этого Якут удовлетворенно кивал, а тебе следовало сделать пару шагов вперед для решения Менторов. Это я увидел на примере высокородного.
        - За успехи в области изучения заклинательной магии и отличной работе с силой, Сергей Аганин призывается в Башню Волшебства.
        Щербатый протянул руку с повязкой белого цвета и довольный высокородный направился к нему, заняв место за спиной Ментора. Я знал, что у благородных в чести были лишь две Башни. Волшебство - у богатых семей, Артефакторика - у тех, кто победнее. Верхом оскорбления было попасть в Ведьмовскую. Она, почему-то считалась уделом безродных.
        - Дмитрий Байков, - громко сказала завуч.
        Мой друг неторопливо выбрался к пьедесталу и дрожащими руками взял кристалл. Тот чуть не выскользнул из пальцев, но Димон успел подхватить его. В другой ситуации, я уверен, начались бы смешки. Сейчас же никто не издал ни звука. Вся шеренга замерла в гробовом молчании.
        С получением ранга у Байкова тоже не возникло проблем, хотя времени на «расщепление» кристалла понадобилось больше. Зато потом Менторы удивили.
        - За успехи в области изучения заклинательной магии и хорошей работе с силой, Дмитрий Байков призывается в Башню Волшебства, - сказал Щербатый.
        - За успехи в области изучения магии рун и изготовлении артефактов, Дмитрий Байков призывается в Башню Артефакторики, - вторил ему Пузач.
        Димон на секунду замешкался, после чего пошел к толстому Ментору, получив свою долгожданную желтую повязку. Выходит, ученика могут вызывать в несколько Башен сразу, а решать куда отправиться предстоит тебе. Прям шоу «Голос».
        Подобное случилось и с Витей Горленко. Его сестра привычно получила направление к волшебникам, а самого высокородного пригласили еще и к ведьмакам. Правда, зря, выбрал он белую Башню, что можно было предсказать и заранее.
        - За упорство в сборе магических растений, Зыбунина Екатерина приглашается в Башню Ведьмачества.
        Я даже на мгновение забыл, что сам нахожусь в подвешенном состоянии. Скрипнул зубами. Вот ведь, сволочи, про хорошую учебу ничего не сказали.
        - За успехи в области изучения заклинательной магии и превосходную работу с силой…
        Мне казалось, что Катя едва дослушала Ментора Волшебства, потому что сразу устремилась в свою родную Башню. Я за нее искренне порадовался, но в то же время все чаще поглядывал на Куракина, с ужасом отмечая, что до меня остается все меньше и меньше человек.
        Пока все проходили повышение ранга и последующий вызов без каких-либо трудностей. Хотя не обошлось без исключений. Дементьев, круглый двоечник и балбес, не смог активировать и уничтожить кристалл. Он пыжился минут пять, пока Якут не положил руку ему на плечо и не указал в сторону завуча.
        На знаю, что бедняга переживал в тот момент. Лично у меня даже дыхание перехватило. Вот, значит, что мне грозит? Слабое утешение завуча, которая положила Дементьеву руки на плечи и что-то шептала на ухо, пока тот беззвучно плакал.
        Второй случай произошел с Евстафьевой. Сказать по правде, даже несмотря на то, что мы ходили в один клуб, я ее почти не знал. На учебе она не блистала, на тренировках тоже. Но все же свой ранг послушника девчонка получила, а вот вызов в Башню нет. Наверное, эта тишина была оглушительнее самой сильной грозы. Однако Менторы оказались беспощадны. Они молчали. И вскоре случилось страшное, очередь дошла до меня.
        - Удачи, Кузнецов, - прошипел Куракин, когда Елизавета Карловна назвала мое имя.
        Ноги почти отказались меня слушать. Колени решительно не желали гнуться и ходили ходуном, а идти мне хотелось куда угодно, но только не к Якуту. Ладони вспотели настолько, что я чуть не уронил протянутый мне кристалл. Да, видимо, вот она слабость. Накатывает.
        - Максим, просто пропусти свою силу, здесь ничего сложного, - сказал Якут, с интересом впившись в меня взглядом.
        Ага, «просто». Я обернулся и увидел довольного Куракина, который сложил руки на груди. Ладно, будем пробовать. Вся надежда лишь на то, что силы у меня изначально много. Может, части ее хватит, чтобы поднять ранг. Я сосредоточился и постарался выпустить наружу все, что было внутри.
        Сила хлынула в кристалл бурным потоком, на мгновение замедлилась и стала возвращаться обратно. Но уже медленнее, словно кто-то почти остановил ход времени. В любом случае, все произошло в какую-то долю секунды, после чего кристалл не просто рассыпался, а разлетелся на мелкие части.
        - Кузнецов, не стоит показывать всем, какой ты сильный, - нахмурился Якут. - Для чего этот пафос?
        Я оглянулся, с удивлением рассматривая Куракина. Тот хлопал по своему кристаллу ладонью, будто по старому испорченному телевизору, и угрюмо поглядывая на меня. Но что еще более странно - я видел его силу. Густую, сконцентрированную в груди. Ровно как и энергию всех остальных наших магов. Сила отличалась по плотности, цвету, наполненности. Я обернулся к учителям и чуть не ослеп - сколько же в них было заложено мощи. Какое-то мгновение и глаза вернулись в привычное состояние. Передо мной стояли обычные люди, а не непонятные сгустки.
        - Я вижу силу, - пришло мне в голову шепотом поделиться своим открытием с Якутом.
        - Как и все маги, - тихо ответил он мне. - С каждым новым рангом тебе будут открываться разные возможности силы. А теперь давай, двигай к Менторам.
        Не успел я занять свое место, как заговорила черноволосая женщина, желая опередить конкурентов.
        - За сбор редких магических растений, Кузнецов Максим приглашается в Башню Ведьмачества.
        Щербатый недовольно посмотрел на нее и выпалил свою часть призыва.
        - За успехи в области изучения и применения магии рун, а также создание нового заклинания, Кузнецов Максим приглашается в Башню Волшебства.
        Как оказалось, это было не все. Пузач приосанился и громко добавил.
        - За успехи в области изучения и применения пространственной магии, - мне почудилось, что он даже хитро подмигнул, - и создании собственного артефакта без использования подручных средств, Кузнецов Максим приглашается в Башню Артефакторики.
        Он про крестик, что ли? Ну да, по всему выходило, что это своего рода артефакт. Я обвел еще раз взглядом всех Менторов. Слева меня манила рукой Катя, справа улыбался Байков, а спереди стояли по большей части благородные и высокородные. Выбор, который повлияет на всю мою жизнь. Момент, в котором нельзя ошибиться. Правда, кого я тут обманываю. Я уверенно направился к Щербатому за своей белой повязкой.
        Если у меня большое количество силы, то нужно уметь ею пользоваться напрямую. И лучшим вариантом для этого станет именно Башня Волшебства. Это я решил еще давно. Просто не знал, получу ли вызов. А так все сложилось самым лучшим образом.
        - Куракин Александр! - повторила меж тем завуч. - Вы намерены получать ранг?
        Аристократ действительно замешкался, все теребя в руках несчастный кристалл. Его, да и меня, мучал один единственный вопрос: «Как?».
        - Вот ведь лепешка лошадиная, - раздался тихий голос банника со стороны правого плеча. Тот, видимо, вылез из своего убежища и укрылся заклинаниями от посторонних глаз, - стоит, зенками хлопает. Не сработает штуковина, не сработает.
        - Потапыч, твоих рук дело? - тихо спросил я.
        - Ну а чьих же? Кроме меня тут никто костьми ради тебя не ляжет.
        - Ты подменил кристалл?
        - Ты же запретил чужие вещи брать. Поэтому я просто испортил. Отколупнул чутка с одной стороны, с другой незаметно притер. Кристалл же должен нужного качества быть, иначе ничего не сработает. Ох, ты бы знал, сколько самогонки пришлось выпить с Тимофеевичем ради твоего здоровья, - со вздохом произнес он. - По-другому к кристаллу было не подобраться.
        Я едва заметно улыбнулся. Вот что означали частые возлияния банника с куракинским домовым. Мое хорошее настроение не испортил даже высокородный, взявший повязку из рук Щербатого.
        Больше всего я надеялся, что буду тут не один. Но Мишка, также получивший вызов во все три башни, только в отличие от меня - за безупречную учебу, пошел к ведьмакам. Зато и аристократов ждало разочарование. Здоровяка Тинеева взяли лишь в артефакторы. За что, спрашивается? Правда, вскоре я немного успокоился, со мной рядом встали Рамиль, Азамат и Вика. Уже не один буду.
        - На этом распределение закончено, - сказала завуч. - Молодые люди, прошу не галдеть, осталось совсем чуть-чуть. С завтрашнего дня вы все отправляетесь домой на летние каникулы.
        Поднявшийся гвалт заглушил голос завуча. Напряжение учебного года мгновенно спало. Все бегали, поздравляли друг друга, просто кричали. Тусупбаев тряс меня за плечи и орал: «Я, волшебник, пацаны! Сугейн, волшебник!». Что любопытно, многие учителя и сами не могли скрыть улыбки. Один единственный Якут подхватил постамент и ушел прочь, будто не желая быть частью общего праздника.
        - Максим, ты улетаешь рано утром, - подошла Елизавета Карловна. - Мы помним твою просьбу по поводу отчима.
        Я лишь кивнул, еще не вполне понимая, что значит «улетишь». Но меня тут же подхватил вихрь из друзей, унесший в сторону.
        - Блин, я в какой-то момент думал, что меня вообще не вызовут! - пытаясь перекричать всех, вопил Рамиль. - На Димона посмотри, весь светится.
        Байков действительно выглядел счастливым, даже немного придурковатым. А вот Мишка был нахмурен.
        - Ты чего к ведьмакам пошел? - спросил его я.
        - Так там интереснее, - пожал плечами Максимов.
        - Ну, ребятишки, такое событие надо отметить, - вынырнул из ниоткуда банник, - настоечка у меня есть, слабенькая.
        - Потапыч! - закричали мы почти одновременно.
        Оставшаяся часть дня прошла сумбурно, точно мы хотели успеть все, что не успели за год учебы. Мишка зарылся в библиотеке, пытаясь выпросить несколько книг на лето. Рамиль убежал к подруге Тихоновой, поговорить «о чем-то важном». Лишь мы с Байковым остались в комнате. Димону просто некуда было идти, а мне не хотелось участвовать в вакханалии, творящийся в школе.
        - Максим, я давно хотел сказать, если вдруг что случится, ты можешь рассчитывать на мою помощь, - сказал Байков.
        - А что может случиться? - спросил я.
        - Всякое, - задумчиво пробормотал он. И достал небольшой клочок бумаги. - Тут мои контакты. На всякий случай.
        - Хорошо, - убрал я записку в пространственный карман. Там, кроме стипендиантского золота и рубашки от банника ничего не было. Руны Якута я благополучно потерял. - И еще, Димон, у меня есть незарегистрированное в классификаторе заклинание. Мы сможем сделать на его основе артефакты?
        - Надо подумать, какого вида они будет. И ты знаешь, продать мы их не сможем. Откуда брать ингредиенты, опять же?
        - Из школьного схрона. Сколько у тебя монет?
        - Девять. И это мало.
        - Столько же у Мишки. У Рамиля семь, у меня шестнадцать.
        - Мальчики, к вам можно? - вместе со стуком в дверь раздался голос Зыбуниной.
        - Я тогда сбегаю к страшиле, - подскочил Байков, как ужаленный. - Пригляжусь, присмотрюсь.
        Я даже сообразить ничего не успел, как в комнате произошла рокировка. Обычно серьезная Катя выглядела какой-то легкомысленной и слишком радостной. Непослушные рыжие волосы растрепаны, а в глазах пляшут чертята. Я даже испугался подобного преображения.
        - Максим, ты представить не можешь, как я тебе благодарна, - сказала она, подступая, как голодная лиса к попавшему в капкан зайцу.
        - Да что там, мы же друзья, - сказал я первое, что пришло мне в голову.
        - Друзья? - удивилась она.
        - Ну да, - я почти вжался в кровать.
        - Мне казалось, не только.
        Катя подошла вплотную и легонько поцеловала меня. Едва наши губы коснулись, сила внутри будто сошла с ума. Да и я плохо себя контролировал. Разум умчался куда-то далеко, к самому к горизонту, откуда и подавал слабые, почти незаметные сигналы. Не знаю, каким образом я смог прервать поцелуй и унять бушующую в себе энергию, легонько отстранив Зыбунину.
        - Ты прав. Еще не время, - сказала Катя, тихонько улыбаясь.
        На ее лице не было ни тени смущения, хотя у меня горели даже уши. Держу пари, что сейчас весь красный. Нет, ведьма и есть ведьма.
        - Возьми, - протянула она мне небольшую склянку с темно-красной жидкостью. - Один кровянник я оставила себе и сделала зелье. Оно может тебе понадобиться.
        - Для чего оно?
        - Выводит из организма любые яды. Зелье не до конца готово, ему бы отстояться пару месяцев. Но в случае крайней нужды… Ладно, Максим, - грустно, будто бы даже с сожалением произнесла она, - спасибо тебе еще раз. Увидимся в сентябре.
        Я остался один, крутя в руках зелье и пытаясь унять волнение внутри. Хорошо, что вскоре вернулись ребята, в том числе и Байков, и мне удалось переключиться на другие темы. По словам Димона, с артефактами мы пролетали до следующего учебного года. Схрон оказался закрыт, а страшилы на месте не было.
        Прошедший вечер все-таки отличался от остальных. И, наверное, все дело именно в том, что он был последним. Байков как-то замкнулся в себе, видимо, обдумывая нечто важное. Мишка и вовсе спал с лица, с потерянным видом собирая вещи. Лишь Рамиль с довольной физиономией рассказывал, как он приедет к родителям и что будет делать. Ну, и я ждал поскорее завтрашнего дня, чтобы увидеть дядю Колю.
        Утро началось еще в сумерках. Открыв глаза, я обнаружил перед собой Козловича, который явно пытался вытрясти из меня весь дух. Куратор прижал палец к губам и дал знак следовать за ним. Свои пожитки я собрал еще вечером, сразу закинув в пространственный карман. А что теперь скрывать? Как выяснилось, о нем каким-то образом знал даже Ментор артефакторики. Жаль, что друзьями попрощаться нельзя. Все они мирно посапывали в кроватях - автобус приедет лишь после завтрака.
        - Запомни самое главное, - сказал Козлович, как только мы вышли. - Ты должен понимать, что не везде можно применять силу.
        - Чего, никакой магии вне Хогвартса?
        - Если бы мы верили, что ученики не будут применять силу, то были бы самыми большими болванами. Просто используй ее в крайних случаях. И никаких нападений на немощных.
        - А если без магии? К примеру, чисто кулаками? - поинтересовался я, уже понимая, куда мы идем.
        - Так можно. Тогда будешь отвечать исключительно по законам немощных.
        - Еще один вопрос, Викентий Павлович. Могу ли я…
        - Можешь, - не дослушал он и положил мне руку на плечо. - Если считаешь, что так будет лучше. Сила живая. Она самая поймет, как защитить тебя, если это понадобится или отгородить. Понял?
        - Спасибо.
        У конюшен мое сердце бешено забилось. Рядом с пегасом, огромным крылатым конем, размером в полтора раза превосходящим обычную лошадку, стоял Петрович. Я чуть не ляпнул: «Уже выпустили?». Учитель будто договаривался с магическим существом, поглаживая того по морде и что-то негромко шепча. Пегас уже был запряжен двойным седлом и бил в нетерпении копытом.
        - Они очень не любят, когда их лупят ногами по бокам, - ни к кому не обращаясь, сказал Петрович, смотря в сторону. - И лучше всего не ерзать, не издавать резких звуков, а сидеть смирно. Возницу нужно держать крепко ухватив за пояс. Тогда вероятность долететь возрастает.
        С этими словами он легко вскочил в седло, а Козлович жестом предложил мне присоединиться. Если честно, все было как в тумане. Куратор нацепил на меня странную шапку с очками, посадил в седло за учителем и вставил ноги в стремена. Зато вцепился в Петровича я сам. Такой мертвой хваткой, что он тихонько вздрогнул.
        И на то были причины. Можно представить самолет с открытыми иллюминаторами, который гнется в разные стороны при малейшем движении. И все равно будет не так страшно. При первых шагах пегаса и закрыл глаза, внутри все оборвалось, небо с чудовищной силой навалилось на меня, а в ушах засвистел ветер. Постепенно движения стали более плавными, почти незаметными. Только тогда я открыл глаза и чуть не завизжал, увидев под собой кромку леса. Лишь наказ Петровича про резкие звуки заставил взять себя в руки.
        Пегас не просто летел - он несся с поразительной скоростью. Картинка внизу менялась с такой быстротой, что начинало подташнивать. Тогда я просто поднимал глаза наверх и наблюдал за недвижимой синевой. Что еще немаловажно - было довольно прохладно. Шапку-шлем мне выдали, а вот про куртку забыли. И кормить, похоже, тоже не собирались. Надо будет написать претензию в эту авиакомпанию.
        Шутки шутками, но промчавшись несколько деревень, городков и городов, я увидел знакомые очертания. Пегас, сделав круг, стал спускаться, почти касаясь прижатыми копытами крыш домов. Крылья расправлялись все больше, полет замедлился, а я с громко стучащим сердцем отмечал внизу «железку», речку, проспект, девятиэтажку на углу.
        Сели мы прямо во дворе. Я с долей страха смотрел за немощными вокруг, которые с серыми лицами, еще не проснувшись, шагали на работу. Боялся что они сейчас начнут тыкать пальцами. Но те не обращали на нас никакого внимания. Почему-то вспомнились слова Козловича про «сила сама будет тебя оберегать».
        - Спасибо, - слез я с пегаса и чуть не свалился. Колени дрожали, а мышцы не слушались.
        - Т-т-тебе спасибо, - заикаясь ответил Петрович и даже на секунду посмотрел на меня, после чего вновь отвернулся. Легонько хлопнул пегаса по шее и тот легко взмыл в воздух, заставляя меня отшатнуться.
        Я еще постоял, глядя, как быстро уменьшается в небе фигура крылатого коня, а потом двинулся к знакомому подъезду. Признаться, волновался сейчас гораздо сильнее, чем когда уезжал в школу. Домофонная дверь оказалась сломана, что мне было только на руку. Я быстро поднялся на этаж, и, немного поколебавшись, нажал пару раз на звонок. Еще нескольких секунд ожидания, после чего наконец щелкнул замок и открылась дверь
        - Макс?!
        Я не понял, дядя Коля больше удивился или обрадовался. Он сгреб меня в охапку и прижал к себе. А после долгих объятий отстранился и стал разглядывать, как-то странно и слишком быстро моргая.
        - Ты посмотри на себя. Окреп, возмужал.
        - Ты тоже хорошо выглядишь.
        - Да что там я. Вот ты… слов нет. Давай заходи, не в подъезде же стоять.
        Он захлопнул дверь и вновь повернулся ко мне.
        - Я сейчас на работу позвоню. Отгул возьму.
        Он убежал в комнату, где с минуту разговаривал по сотовому. Даже на повышенных тонах. Видимо, начальство отнеслось к желанию взять отгул без должного понимания. Но дядя Коля все-таки добился своего и вернулся.
        - Сейчас чай поставлю. А чего ты без вещей? Вообще не помню, как ты уехал. Все, как в тумане. И как в футбольной школе? Ты же вратарь? Или кто там? Давай рассказывай.
        - Хорошо, - вздохнул я и сел напротив него. - Только начнем с самого главного. Никакой футбольной школы нет. И я не вратарь. Если совсем коротко, то я маг.

* * *
        Следующая глава в этой книге последняя. Больше книг в телеграм-канале «Цокольный этаж»: Ищущий да обрящет!
        Интерлюдия
        Никто бы никогда не подумал, что в небольшой усадьбе близ Твери зачастую решались судьбы магического мира России. Дом был непростой, о двух этажах и на самом деле являлся частью большого имения с садом, лодочным причалом, конюшней (где встречалась всякая живность, кроме самих лошадей) и гаражом. И принадлежало все это не кому нибудь, а Игорю Константиновичу Терлецкому, главе фамилии и по совместительству Охранителю Совета высокородных.
        Именно здесь раз в месяц, а иногда и чаще, собирались все высшие сливки общества. Почти все, если быть точнее.
        - Горленко опять не приехал? - сурово спросил Терлецкий, разглядывая через бокал с белым вином собравшихся вокруг стола.
        Даже сейчас, на исходе сотни лет, он выглядел величаво и степенно. Волосы, посеребренные сединой, падали на широкий лоб, лицо немного оплыло от чрезмерного употребления вина, но взгляд сохранил всю ту же силу и остроту, как в середине прошлого века.
        - Не любит Федор Палыч нашего общества, - ответил светловолосый Куракин-старший.
        - Справедливости ради, почтенные, это общество Федора Павловича не жалует. Человек он самых простых нравов, немного даже грубый, и этого не скрывает, - вмешался лысенький Владимир Михайлович Матвеев, несменный глава магического банка.
        - А как общество отнеслось к аресту жениха вашей дочери? - с легкой усмешкой спросил Терлецкий.
        Матвеев явно смутился. Он покраснел, силясь что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова. Терлецкий сам прекратил мучения высокородного.
        - Будет вам, посудачили, а через неделю забыли. Вы же знаете наше дворянское болото. Но неужели Наташа и правда решила выскочить за этого безродного? Ему сколько лет вообще? Не староват?
        - Вы же знаете, Игорь Константинович, дочка у меня с характером. В супругу-покойницу. Если что в голову втемяшила, то уже не выбьешь.
        - И вы не способны никак повлиять?
        - Куда уж там, - развел руками Матвеев, но в глазах его читалась злоба. - Время такое пошло. Бывает, и партия оговорена, и приданное обозначено, а чертовка возьми и сбеги к другому. Или, чего доброго, еще свяжет себя любовным заклинанием с каким-нибудь проходимцем.
        - Любовное заклинание не приговор, - будто очнулся Терлецкий. - Время лечит, и в данном случае это не очередная расхожая фраза. А таких чертовок надо родительским словом образумлять, дабы никакие договоренности не были нарушены.
        Терлецкий посмотрел на Куракина и тот кивнул, соглашаясь с хозяином дома. За столом повисла гнетущая тишина, которую никто не решался нарушить. Лишь спустя несколько томительных секунд сухой как лист, брюнет Александров, подал голос.
        - Игорь Константинович, слышал ваш протеже все-таки поймал убийцу уникумов.
        Терлецкий скривился, точно ему попался испорченный виноград. Однако ж ответил.
        - Четкеров, конечно, старательный, и маг не самый слабый. Вот только очень уж ему фантазии не хватает. Не он его поймал.
        - А кто же? - искренне удивился собеседник. - В газетах писали…
        - Так вы не забывайте, кому эти газеты принадлежит. Что надо, то и напишут. На самом деле этого сумасшедшего уникум убил. Тот, который на первый курс был зачислен с опозданием.
        - Тот самый..? - начал было Матвеев, но осекся.
        - Тот, - сделал Терлецкий вид, что не понял. - Водитель, который детей-уникумов убивал, пытался дверь туда открыть, - при этих словах аристократ поднял палец и усмехнулся. По лицам высокородных пробежала волна снисходительных улыбок. - А парнишка с ним справился. Четкеров говорит, что силы в нем уйма.
        - Этого мага я вам не отдам, Игорь Константинович, - деланно погрозил хозяину дома Смолин, высокий и широкоплечий аристократ с аккуратно уложенными пробором. - Скольких уникумов уже к себе переманили? Того же Четкерова, не к ночи будь помянут, из-под носа увели.
        - Так они у меня и не задерживаются, - развел руками Терлецкий. - Быстро взлетают, быстро падают. Расходный материал. С Четкеровым повезло, не более. Что до этого парнишки, так есть у меня честный вариант, кому он достанется.
        Терлецкий вытащил из пространственного кармана колоду карт и благодушно улыбнулся.
        - Но и играть будем не на интерес. Скажем, по десять золотых за вход.
        К удивлению, играть согласились почти все. На столе быстро образовалась нужная сумма. В стороне лишь остался худой остроскулый Аганин.
        - Что же вы, Сергей Львович, не присоединитесь? Десять золотых за уникума - сущие копейки.
        - Так-то оно так, Игорь Константинович, только помимо того, что мальчишка уникум, так он еще и благородный. Пусть пока этого и не знает. А перетянуть благородного на службу, занятие трудоемкое.
        - Что же вы за чушь городите? Во-первых, к тем самым Кузнецовым паренек отношения не имеет. Да и не смог бы он стать уникумом, коли отпрыском их был.
        - Я, господа, как вы знаете, очень много работаю с документами, - поднялся на ноги Аганин, заметив, что все взгляды обратились к нему. - В том числе с теми, которые числятся утерянными. Случайно или нарочно.
        - К чему вы это? - начинал сердиться Терлецкий.
        - Две фамилии за все время получили дворянский чин среди обладающих силой, хотя в самих семьях не было ни одного мага.
        - Это немыслимо! - возмутился Смолин. - Что вы говорите?!
        - Вот предшественник Игоря Константиновича решил, что аристократы сочтут это несколько оскорбительным. И вымарал везде упоминания о данном казусе. Это было нетрудно. В школьных учебниках и вовсе не писали о таких благородных. Если бы не купчая, где упоминалось…
        - Сергей Львович, ближе к сути! - в голосе Терлецкого послышалась сталь.
        - Так вот, две фамилии. Обе сгинули в горниле революции. Только одна утонула, погибла, а другая всплыла, но уже не в столице, а в Поволжье. О дворянстве они не заикались, жили по-простому. Думаю, со временем и забыли о своей принадлежности к магическому миру. А он забыл их. И все было бы хорошо, если бы спустя долгие годы некто Кузнецов не стал магом. Уникумом.
        Аганин с довольным видом закончил свой рассказ и почесал длинный острый нос.
        - Что ж, - нахмурился Терлецкий, - коли так… И, вы, Сергей Львович, говорите, что мальчишка не знает о происхождении?
        - Нет, иначе бы вел себя совершенно по-другому.
        - Это меняет дело. Господа, уникум, да еще благородный, как выяснилось. Тогда ставки повышаются. Двадцать золотых за вход! Кто заберет такой куш, а?
        КОНЕЦ
        От автора: Констатируя очевидный факт - книга закончилась. Вышла она по объему заметно больше, чем я рассчитывал. Если честно, сам не понимаю, как так получилось. Как вы могли заметить, изменилось название книги и самого цикла. Изначальные задумки, как обычно, разошлись с реальностью в процессе написания.
        Что теперь? Теперь будет продолжение, довольно скоро, думаю, уже на следующей неделе. Большое спасибо, за ваши лайки, комментарии, награды. Это всегда мотивирует.