Кремль 2222. Митино Олег Игоревич Бондарев
        Игорь и Громобой #3
        Отряд дружинников по дороге в Кремль встречает странного седовласого мужчину, одетого в грязные лохмотья и вооруженного старым ржавым мечом. Неожиданно выясняется, что это - дружинник Казимир, чей отряд давным-давно сгинул неподалеку от Купола. Почему Казимир объявился лишь сейчас? И где он был так долго?
        По словам Казимира, виновные в исчезновении отряда скрываются в Митино, и молодой дружинник Игорь отправляется туда, надеясь отыскать своего отца, который тоже был в пропавшем отряде…
        Олег Бондарев
        Кремль 2222. Митино
        Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
        Серия «КРЕМЛЬ» основана в 2011 году
        
        Пролог
        Клинок меча блеснул в свете заходящего солнца и легко развалил голову визжащего рукокрыла напополам. Нетопырь затрясся в конвульсиях, и Игорь ударил его ногой в грудь, чтобы тот ненароком не повалился на самого дружинника. Поливая грязный бетонный пол мутной кровью, тварь отлетела к стене, врезалась в нее и медленно сползла вниз. Вслед за трупом тянулся широкий бледно-красный след.
        Впрочем, дружинник отметил это лишь краем глаза. У него хватало проблем куда более важных и смертоносных - например, еще целая орава собратьев погибшего монстра, которые носились по коридорам, так и норовя вцепиться в какого-нибудь кремлевского хомо.
        «И ведь, как назло, стрелять из пистоля нельзя, - мелькнула в светлой голове дружинника мысль. - Промахнешься мимо твари, а пуля в своего же срикошетит…»
        Именно поэтому Игорь ловко отхлынул в сторону, не позволив очередному рукокрылу сбить его с ног, после чего резко развернулся и обрушил меч на правое плечо дезориентированного монстра. Удар пришелся в то самое место, из которого произрастала самая мощная перепонка крыла, и оказался такой страшной силы, что меч провалился в тело мута до самой грудины. Тварь задрожала и мгновение спустя повисла на мече безвольной тушей, постепенно ненароком выворачивая рукоять из ладоней воина. Мысленно чертыхнувшись, Игорь позволил неверному клинку выскользнуть, и нетопырь растекся по полу темной грудой, а меч остался торчать из его тела, точно могильный крест. Дружинник, меж тем, рванул к окну, ведь сзади послышался отчаянный вопль новой твари, которая, видимо, появилась из коридора. На ходу Игорь выхватил из подмышечных ножен небольшой кинжал и, шумно выдохнув, прыгнул вперед.
        Не в окно - на пол.
        В воздухе дружинник развернулся и перегруппировался, поэтому приземлился не на брюхо, а на бок, лицом к приближающемуся мутанту. Рукокрыл оказался туповатым и не слишком проворным - он по инерции пронесся над Игорем и, тем самым, позволил человеку выиграть столь необходимое время, нужное для ответной атаки. Моментально оказавшись на ногах, разведчик вонзил кинжал мутанту в затылок, в то самое место, где череп твари соединялся с ее не в меру гибким позвоночником. Смерть от этой страшной раны наступила практически мгновенно. Выдернув клинок, дружинник резко обернулся и в два шага оказался рядом с торчащим из мертвой туши мечом. Игорь проделал все настолько быстро, что ухватился за рукоять раньше, чем убитый мут за спиной упал на пол. Упершись подошвой сапога в обмякшее тело поверженной твари, дружинник потянул меч вверх, и он, с трудом, будто неохотно, медленно пополз из страшной раны наружу.
        Тут в дверном проеме появился еще один рукокрыл. Проклиная все на свете, Игорь поднажал и все-таки выдернул меч. Но усилие было таким, что он лишь чудом удержал равновесие. И мут, разумеется, не преминул воспользоваться заминкой - отчаянно вопя, он разогнался и врезался в дружинника, сбив его с ног. По счастью, на сей раз Игорь умудрился сохранить клинок - вцепился в него, как в свой последний шанс на спасение.
        Приземление на спину оказалось довольно болезненным: тварь припечатала его к полу, попутно выбив из могучих легких человека последний воздух, и яростно вскричала. Впрочем, Игорь был к такому повороту вполне готов - благодаря урокам, которые он получил, еще будучи юнаком. Мастера любили повторять, что главное в любой ситуации - не терять концентрацию, ни на секунду. В бою равных противников всегда во главе угла стоят сущие мелочи. Иными словами, если ты не подарил врагу драгоценные секунды на развитие его успеха, а сразу вернулся и контратаковал, то бой по-прежнему остается равным.
        Игорь знал, что в первое мгновение после приземления мутант не будет устойчив, и потому, не теряя времени даром, спихнул его с себя ловким пинком. Рукокрыл от неожиданности плюхнулся на пол и пропахал по нему мордой. Игорь вскочил и невольно болезненно сморщился - удар мута не прошел бесследно, и грудина порядочно ныла - но жалеть себя не было ни времени, ни возможности. Мутант успел вскочить и даже повернуться к дружиннику устрашающей мордой, но это позволило ему лишь увидеть собственную смерть - клинок со свистом разрезал воздух и обезглавил тварь. Кровь брызнула во все стороны, в том числе - Игорю на лицо, но он и так уже был в ней весь: кольчуга, штаны, даже на сапогах были красные капли. Уродливая голова нетопыря отлетела в сторону и, срикошетив от стены, плюхнулась дружиннику под ноги. Игорь удостоил ее лишь мимолетным взглядом и снова повернулся к дверному проему.
        Он хотел знать, как обстоят дела у остальных членов отряда, но разумно помалкивал, дабы на его голос не слетелись новые рукокрылы. В принципе, насколько Игорь успел заметить, в «гнезде», куда они невольно забрели, дремало не так много тварей - максимум полторы дюжины, а то и того меньше, но все были здоровенные, как на подбор. Впрочем, сражаться в узких коридорах таким вот крупным нетопырям было куда сложней, чем на открытой местности, ведь стены лишали мутантов их главного преимущества - крыльев. Светловолосый дружинник невольно поежился, представив, как он стоит посреди заброшенного пустыря, а сверху на него пикирует десяток разозленных и крайне голодных тварей.
        «Да уж, такими темпами и до двадцати рискую не дожить!» - подумал дружинник, утирая пот со лба грязным рукавом изодранной в бою рубахи.
        Новые муты не спешили наведываться в комнату, куда Игоря по собственной глупости загнали другие, не в меру ретивые нетопыри. С одной стороны, небольшая передышка была дружиннику на пользу: грудь ныла, да и, несмотря на пресловутый D-ген, силы воинов Кремля все-таки небезграничны. Но с другой, разве можно стоять без дела, когда твои товарищи, вероятно, бьются с озверевшими мутантами не на жизнь, а на смерть? Скрипнув зубами, Игорь поудобней перехватил меч и двинулся в направлении коридора. Он ступал крайне осторожно, чтобы не издавать лишнего шума. Вдали слышны были звуки битвы: похоже, не всем повезло так быстро расправиться с противниками. Светловолосый дружинник против воли ускорил шаг - если братьям нужна помощь, то он обязан поспешить.
        У самого порога Игорь остановился и осторожно выставил меч в проход - вдруг кто-то позарится, среагирует на движение? Но, судя по всему, в коридоре никого не было. Тогда, осмелев, дружинник выскочил из комнаты и со всех ног бросился к источнику шума - туда, где, судя по всему, по-прежнему кипел ожесточенный бой.
        К дверному проему, за которым мелькали, блестя кольчугой, могучие тела собратьев-дружинников и отвратительные туловища рукокрылов с их перепончатыми крыльями. Он мчался на всех порах, полностью сконцентрировавшись на цели…
        И именно поэтому оказался застигнут врасплох.
        Тварь появилась откуда-то сбоку - видно, волей случая залетела в одну из комнат, а теперь вот, завидев дружинника, решила напасть. Как бы то ни было, Игорь к этой атаке готов не был. Рукокрыл врезался в него и со всего размаху впечатал в стену. Воин ударился затылком, картинка перед глазами заплясала…
        А потом грянул выстрел.
        И Игорь проснулся.
        Он лежал на спине и смотрел в потолок, нависающий над ним, словно огромная грозовая туча. Понадобилось время, дабы светловолосый дружинник понял, что находится не в полуразрушенном доме посреди Москвы, а в Казарме. Дрожащая рука Игоря скользнула вверх-вниз по той поверхности, на которой он лежал. Судя по всему, это был старый матрац. Уж точно не бетонный пол, усыпанный мусором. Старый. Продавленный. Матрац. Вполне обыкновенный для их Казарм.
        Повернув голову вправо, светловолосый дружинник посмотрел на товарища, храпящего на соседней койке. При желании можно было протянуть руку и коснуться спящего, и у Игоря даже мелькнула в голове шальная мысль так и поступить, но он все-таки сдержался. Не дело из-за своих ночных кошмаров товарища будить. У него, как и у остальных защитников крепости, вчера непременно был чертовски тяжелый день - просто потому, что в Москве двадцать третьего века все дни тяжелые. Ну а чего тут простого - постоянно защищать родную землю от посягательств мутантов, роботов и прочей дряни, которая только и мечтает отобрать у тебя последнее, в том числе и жизнь. Вот и храпят стрельцы после смены так самозабвенно, вдоволь натерпевшись за прошлый день… Дружинник их вполне понимал.
        Ах да. Еще один момент: не дружинник, а стрелец. Переведен в связи с неспособностью проводить разведывательную деятельность за пределами городских стен. Такая витиеватая формулировка позволила ему остаться в числе людей, чей главный инструмент - добрый меч и верный пистоль, а не стать одним из Ремесленников или Пахарей. Нет, разумеется, Игорь ничего не имел против мирного населения родной крепости, он уважал каждого здешнего жителя, ведь все они бились с окружающим миром ради общего спасения - пусть и каждый по-своему. Но парень всю сознательную жизнь провел с клинком в руках и без него себя просто не мыслил, а уж о том, чтобы сменить оружие на плуг, и задуматься было страшно - это ведь совершенно незнакомо, на это сейчас переучиваться умаешься…
        Другое дело - стрелецкий корпус. Пресловутые последствия недавнего ранения отразились на позвоночнике, который ныл от резких движений, и на ногах - мало, что они стали болеть на погоду, так еще и ныли от любых нагрузок. И не помогали тут ни чудесные мази, ни отвары; Игорь уже все перепробовал. Кремлевские врачеватели только головами качали и призывали радоваться, что вообще жив остался, на что бывший дружинник только усмехался: по его мнению, лучше уж помереть, чем жить такой жизнью.
        «Наверное, нет хуже муки для воина, чем перестать полностью владеть своим телом», - думал светловолосый стрелец, глядя в темный потолок.
        Заварушка в Тушино[1 - Подробней о злоключениях Игоря можно узнать из романов «Кремль 2222. Строгино» и «Кремль 2222. Тушино» Олега Бондарева - прим. автора.], что и говори, вышла знатная. Были в той мутной истории и кио замешаны, и опальный маркитант Вадим, старый враг Игоря и всего Кремля. О, какое же облегчение Игорь испытал, когда пустил пресловутому торгашу пулю в голову и увидел, как тот замертво падает на замызганный пол своего оружейного склада!.. Вот только затем и самого дружинника нашпиговали свинцом - спасибо подельничкам проклятого Вадима, отомстили за убитого «хозяина». Что случилось потом, светловолосый воин знал только со слов побратима Захара: сначала раненого волоком тащили в Кремль, по дороге, как могли, жизнь в нем поддерживали, а уже по приезде провалялся Игорь в отключке добрые две недели, пока наконец не пришел в себя. Потом еще несколько дней пытался понять, где он и кто вокруг, затем заново учился ходить… в общем, процесс возвращения хотя бы к обычной жизни был достаточно тяжел и мучителен. Стоит ли говорить, что снова взяться за меч Игорю довелось только через два месяца?
Но хуже всего, конечно, дела обстояли с позвоночником. Лекари недвусмысленно намекали, что он уже не восстановится. И хоть Игорь отказывался верить подобным прогнозам, риск навсегда остаться в стрелецком корпусе был крайне велик.
        «Не забегай ты вперед, - мысленно одернул себя парень. - Пока тебе хотя бы на стены попасть, там, может, и попроще уже будет, морально…»
        Сейчас же ему дозволяли разве что острог сторожить, который, вдобавок, большую часть времени пустовал: брать пленных у разведчиков было не то, что не принято, оно просто не получалось обыкновенно. Уж больно привыкли муты сражаться до последней капли крови, уж слишком много в них имелось звериного, первобытного и, что греха таить, безрассудного. В первую очередь это, конечно же, касалось богомерзких нео, которые хотя бы отдаленно походили на людей. Что до крысособак, диких фенакодусов, туров и прочих аспидов, то их вообще никто в плен не брал, поскольку вести с ними беседу попросту не представлялось возможным. Вот и получалось, что попасть в камеры Кремлевской тюрьмы могли разве что собственные предатели, коих за все время было раз, два и обчелся.
        В общем, Игорь в остроге откровенно маялся от тоски и мечтал поскорей восстановить подведшее его здоровье да с мечом в руках защищать родную крепость от несметных полчищ мутантов.
        Но пока - не получалось, никак.
        Перевернувшись на бок, светловолосый дружинник закрыл глаза в робкой надежде снова уснуть, но сон, увы и ах, не шел. Это продолжалось из ночи в ночь - сцены из прошлого; не обязательно та самая, роковая - вообще любые, в хаотичном порядке, некоторые - по многу раз. Этакое злосчастное напоминание о тех днях, когда Игорь был здоров и полон сил, когда мог в одиночку расправиться даже с «прожженным» нео, а крысособак расшвыривал едва ли не пинками.
        Теперь всего этого не было.
        Тот, кто никогда не выходил наружу, возможно, не понял бы, что так угнетало Игоря в злосчастные дни после возвращения в крепость. Разве это здорово - постоянно рисковать своей жизнью? Разве не страшно бродить по заброшенному городу, зная, что из любого закоулка в любой момент может выскочить голодная тварь или даже целая свора таких тварей? Московская Зона не нянчилась с Игорем - во время первого рейда, в Строгино, он потерял всех своих товарищей, включая Захара, и остался в далеком районе столицы один-одинешенек. Только невероятная отвага вкупе с неиссякаемой удачей позволили светловолосому дружиннику выйти из той передряги живым да еще и побратима спасти. Но разве после этого он ушел в Пахари? Разве перестал рваться наружу? Игорь не то, чтобы любил московскую Зону, но она была его ремеслом, делом всей его жизни. С самого детства дружинник учился понимать ее, чувствовать ее и говорить с ней, поэтому в ином себя попросту не видел.
        Но судьба-злодейка загнала его в крепость, да не просто в крепость, а в подвал острога, где от Игоря не было никакого прока. Где вечно царила тишина.
        Зона всегда говорила с дружинником.
        В тюрьме же от молчания хотелось лезть на стены.
        Заснул Игорь только под утро.
        По счастью, на этот раз ему не снилось ничего.
        Глава 1
        Беглец
        Десятник Прокофий, высокий и широкоплечий, как и подобает быть каждому носителю D-гена, восседал на спине верного фенакодуса и угрюмо смотрел на крепостные стены, медленно выплывающие из-за горизонта.
        В рейде, из которого они возвращались, Прокофий потерял трех бойцов, причем всех - разом и довольно глупо: из-за проходящего мимо «Титана» пришлось спешно прятаться в подземку, а баги, там живущие, будто только этого и ждали. Нападение руконогов было яростным и стремительным, точно выстрел из пистоля: двух разведчиков они утащили сразу, воспользовавшись перевесом в численности, а еще одного - когда кремлевские попытались отбить товарищей с помощью мечей (стрелять никто не решился - боялись ранить своих). Скрепя сердце, Прокофий скомандовал отступление, благо, проклятый био к тому времени уже миновал их укрытие и скрылся из виду.
        И тем не менее гадкий осадок в душе, конечно же, остался.
        Прокофий, разумеется, боялся не выговора воеводы, хотя без этого, десятник не сомневался, тоже не обойдется. Куда больше его пугала встреча с семьями погибших. Говорить матери или жене, что ее муж пал во время рейда, всегда было тяжело - настолько, что этой обязанности Прокофий предпочел бы честную смерть на поле брани. И хоть большинство людей смотрело с пониманием, прекрасно зная, какой мир их окружает, сам десятник ненавидел себя за каждого погибшего воина. Он никогда не говорил: «Зона забрала» - только «Я потерял», считая смерть людей в рейде провинностью командира.
        Скакуну под ним тоже, видно, передалось настроение хозяина - он шел, уткнувшись под когтистые ноги, медленно, не торопясь, будто нехотя. Впрочем, галопом по московской Зоне не разъезжали даже самые отчаянные из кремлевских воинов: слишком велик был риск нарваться на неприятности. Причем, по иронии, самые большие беды обрушивались на путников уже у стен родной крепости - там они, преждевременно расслабившись, нередко натыкались на притаившихся у стен био или нео, которые набирались сил перед новым штурмом. Или же отряд шел домой с трофеями и у самых ворот нарывался на гон - а никто ведь из стрельцов не станет открывать, покуда гон идет, это первейшее правило, которому будущих воинов учат с детства: сколько б ни было снаружи собратьев, покуда волна мутов не схлынет - не впускай. Да, жалко, да, совестно, но если это разношерстное воинство внутрь прорвется через ворота, погибнет куда больше народу.
        Меньше всего на свете Прокофий хотел оказаться по эту сторону от ворот, когда начнется гон. Но при этом он бы первый кинулся защищать привратников, случись ему чудом пережить сей адский ужас.
        Потому что все эти правила не на пустом месте родились. Потому что за этими правилами - жизни и смерти многих бойцов, отцов тех, кто ныне сторожит покой последнего оплота человечества; тех, кто совершал ошибки, возможно, лишь для того, чтобы потомки их не повторяли…
        Прокофий встрепенулся и повернул голову влево.
        Почудилось, или из того дома донеслось рычание?
        «Похож на нео… или человека… - отметил десятник про себя. - Но все же, скорей, дикарь - что б тут человек забыл, в этих развалинах?»
        Впрочем, того, что это кто-то из своих, Прокофий тоже исключать не собирался - чтоб не натворить бед ненароком.
        - Предполагаемая угроза на десять часов, - негромко, но так, чтобы все слышали, возвестил командир отряда.
        Полдюжины взглядов скользнули по десятнику и перескочили на достопамятное здание, откуда доносилось странное рычание. Тут же, как по заказу, из полуразрушенного дома послышался еще и злой лай.
        «Крысособаки?»
        - Всем приготовиться, - сказал Прокофий, положив ладонь на рукоять меча.
        Он быстро проверил, насколько легко клинок выходит из ножен, и, убедившись, что выходит без труда, потянулся к пистолю. Морально десятник был готов к тому, что из дома вот-вот попрут муты. И хоть переводить пули на такую мелюзгу, как крысособаки, хотелось едва ли, еще меньше Прокофий желал подпускать их к фенакодусам. До Кремля уже - считаные метры, так стоит ли экономить на патронах, рискуя здоровьем дружинников и скакунов?
        «Конечно же, нет».
        - У, твари! - вдруг донесся из здания приглушенный возглас.
        Прокофий недоуменно нахмурился. Нео так не разговаривают, манера совсем другая. Что же, получается, в здании человек? Но откуда? И кто это? Приблудившийся или свой, кремлевский, просто отбившийся от отряда или потерявший товарищей на недружелюбных улочках Москвы?
        А, впрочем, стоит ли ломать над этим голову сейчас? Не лучше ли помочь незнакомцу, а уже после разбираться, кто он, откуда и зачем?
        - Там, кажется, человек, Прокофий, - заметил темноволосый Олег, старый товарищ десятника.
        - Проверьте с Ванькой, - распорядился командир, покосившись в сторону Ивана, светловолосого усача, чей фенакодус шел по правую руку. - Если что, свистите, дам подмогу.
        Олег отрывисто кивнул и, передав свои поводья рядом стоящему товарищу, легко спрыгнул с фенакодуса. Ваня, который тоже прекрасно все слышал, последовал его примеру, и вот они, вдвоем, пошли ко входу в полуразрушенный дом, на ходу вытаскивая мечи из ножен. Внутри продолжали лаять и рычать, и уже непонятно было - то ли это крысособаки, то ли прижатый к стенке человек так огрызается.
        Вот дружинники скрылись внутри. Воздух вокруг буквально раскалился от напряжения. А ведь это вдобавок уже и вечер был - небо подзатянуло тучами, за которые охотно спряталось солнце, еще пару часов назад беспощадно жарившее облаченных в кольчуги путников. Сумрак напоминал дружинникам, что они не дома, в родной хате, а посреди изувеченного войной города, обитатели которого не слишком дружелюбно относятся к не в меру живучим кремлевским «хомо».
        «Ну, оно, может, и к лучшему - для дисциплины, опять же, полезней именно в напряжении быть, а не расслабляться прежде времени», - подумал десятник, выжидающе глядя на дверной проем.
        - Свои! - послышался изнутри голос Олега.
        Лай стал, кажется, еще громче… а потом, довольно резко, стих совсем. Выстрелов слышно не было; видно, дружинники оценили ситуацию и решили, что патроны тратить без надобности. Значит, все еще проще, чем Прокофий предполагал изначально.
        Прошла минута, может, полторы, когда из дома наружу показался Олег. Он едва заметно кивнул своему командиру - мол, порядок, справились. Прокофий кивнул в ответ. На душе стало чуточку полегче.
        Следом за дружинником вышел незнакомец с неказистым и, судя по виду, довольно старым мечом. Надо понимать, именно его вопли привлекли десятника. Незнакомец был немолодой и лохматый, с седыми волосами и седой же бородой. Одетый в какое-то потрепанное рубище, изорванные штаны и сапоги, которые казались едва ли не старше их хозяина, мужчина, тем не менее, статью и выправкой напоминал самих дружинников. Да и лицо его отчего-то показалось десятнику смутно знакомым.
        «Но вот, хоть убей, не помню, где я мог его видеть!» - мелькнуло в темноволосой голове командира.
        - Крысособаки там были, - доложил Олег. - Числом полдюжины. Мы когда вошли, две уже дохлые были, он, видать, постарался. Остальных порубили вместе.
        - Хорошо, - кивнул десятник и, повернувшись, осведомился у незнакомца:
        - Вы из чьих будете?
        При этом командир угрюмо разглядывал мужчину исподлобья.
        - Из чьих!.. - странно усмехнулся мужчина.
        Десятнику показалось, что его глаза заблестели. Хотя, возможно, они слезились из-за пыли и ветра, а не от переизбытка чувств…
        - Из наших, из кремлевских я, - с придыханием докончил незнакомец. - Казимир, отец Федота. Дружинник. Меня-то вы не помните, поди, еще мелкие были, но его-то должны!..
        - Федота помню, - подумав, кивнул десятник. - Хороший товарищ… был.
        - Почему был? - удивился Казимир.
        - Потому что месяц, как в Зоне сгинул, - мрачно ответил Прокофий.
        Десятник сомневался, стоит ли говорить об этом столь открыто, но потом решил, что Казимир, если он правда отец Федота, имеет право знать правду без прикрас.
        Седовласый, заслышав дурную весть, вздрогнул и даже пошатнулся, но устоял на ногах. Видно было, что сказанное десятником поразило его в самое сердце. Оно и немудрено: кого таким обрадуешь? Впрочем, Прокофий тут же приглушил сочувствие - пусть лицо Казимира кажется ему знакомым, излишне доверять этому бродяге пока что не стоит. Перво-наперво его необходимо доставить в Кремль, а там уж пусть князь и воевода решение принимают. Тем более что странный мужчина, судя по морщинам и седым волосам, к их поколению ближе, чем к поколению самого Прокофия.
        Остальные дружинники чинно помалкивали - знали, что поперек старшего в беседу лезть не стоит. Тем более что пока не до конца ясно, как к встреченному мужчине относиться - как к другу или как к врагу? В отряде у Прокофия люди были опытные, московской Зоной покусанные, потому не спешили ярлыки на других навешивать. Говорит, что пропавший Федот был его сыном? Если правда - сочувствуем. Но надо же еще разобраться, действительно ли правда…
        - Сочувствую вашему горю, - искренне сказал десятник.
        - Спасибо, - вскинув подбородок, сказал Казимир. - Но… случается. Я к своим годам уже привык ко всему, навидался, что называется…
        Он шумно вздохнул, а потом добавил:
        - Не думал я, что снова тут окажусь, что снова с ребятами повидаюсь, разведчиками… и крепость родную увижу. Эх, как же жаль, что сын…
        Он запнулся и украдкой смахнул с глаза предательскую слезу.
        - Что же, мы как раз в Кремль и направляемся, - подал голос Прокофий.
        - Ну славно, - немного повеселел мужчина. - У меня как раз к князю с воеводой разговор имеется…
        Прокофий и Олег переглянулись. Ситуация была неоднозначная: перед ними стоял мужчина, мало чем напоминающий дружинника, но при этом утверждающий, что он свой в доску, настоящий воин Кремля, да не просто воин - еще и отец почившего недавно Федота!.. И вот как с таким быть? Не будешь ведь его вязать и на крупе фенакодуса везти. Но и просто так через ворота вести как-то неправильно: вдруг он на самом деле лазутчик, подосланный в Кремль, чтобы насолить тамошним обитателям?
        По счастью, Казимир сам решил подсказать решение.
        - Ты, поди, сомневаешься во мне? - поняв все по взгляду десятника, спросил он. - Ну, не веришь, что я дружинник?
        - Не то, чтобы не верю, - нехотя ответил Прокофий. - Но, если вы и сам разведчик, то должны понимать…
        - Я разведчик, - перебил его Казимир, энергично кивая. - Потому прекрасно понимаю.
        Меч бродяги упал на землю и, жалобно звякнув о потрескавшийся асфальт, замер. Сложив руки запястье к запястью, мужчина вытянул их перед собой и сказал:
        - Вяжите веревками, поясами… чем хотите. Оружие мое - вот оно, иного нет, что подобрал, тем и сражался.
        Прокофий поймал на себе вопросительные взгляды Ивана и Олега.
        «Ну что, вяжем?» - безмолвно спрашивали они.
        - Не сомневайтесь даже! - подначил их Казимир. - Я сам дружинник, так что понимаю: иначе - никак. Это не зазорно, это - разумно.
        - Хорошо, что вы понимаете, - кашлянув, заметил десятник.
        Такое рвение бродяги оказаться в путах немного удивило кремлевского командира, но он не подал виду и предпочел про себя радоваться понятливости мужчины.
        - Олег, свяжи ему руки, - велел десятник.
        Дружинник вздрогнул - хоть он и смотрел на командира вопросительно, но в глубине души надеялся, что выполнять приказ Прокофий скажет Ивану. Впрочем, спорить Олег не собирался: сняв пояс, он медленно подступил к бродяге.
        - Не стесняйся, сынок, - сказал Казимир, чувствуя, как нерешителен дружинник. - Поверь: после того, что со мной было, связанные руки - это сущая ерунда!
        - А что же с вами было? - наблюдая за тем, как Олег обматывает запястья блудного разведчика поясом, спросил Прокофий.
        - Ох, так и не расскажешь, - со вздохом сознался Казимир. - В плену я был, если кратко. Долго очень… и вот - сбежал.
        - А где же вас держали? - не удовлетворившись ответом, задал новый вопрос десятник.
        Седовласый бродяга хмуро посмотрел на Прокофия исподлобья и буркнул:
        - Не поверишь все равно.
        - Ну а вы попробуйте, - не унимался десятник.
        Еще один хмурый взгляд.
        - За Куполом я был, - сказал Казимир. - У шамов.

* * *
        Игорь сделал очередной выпад и поморщился: спину прострелило.
        «Как обычно», - с грустью подумал светловолосый надзиратель.
        Пользуясь одиночеством, которое ему дарил подземный острог, новоиспеченный стрелец втайне от других продолжал тренироваться с мечом… но, увы, лишь разочаровывался в себе, раз за разом. Вот сегодня, например, он пытался выполнить самое простое упражнение из всех, которое делал с закрытыми глазами еще лет пять назад, будучи юнаком… но добился лишь боли в позвоночнике и ноге. Все повторялось, как под копирку: Игорь становился в исходную позицию, поудобней перехватывал меч, рассекал клинком воздух… и, морщась, бросал на середине. Происходящее угнетало. Ладно б прогресс был ничтожно мал, ему бы хватило и этой малости. Но его не было от слова «вообще». Просто одно и то же, одна и та же боль, острая и практически нестерпимая.
        Предприняв очередную безуспешную попытку, светловолосый надзиратель выронил меч и без сил привалился плечом к стене. Дружинники не плачут от жалости к себе, но в тот момент Игорь был как никогда близок к конфузу. Он еще мог пережить назначение в острог, как временную меру. Но чем дальше, тем больше Игорь убеждался, что ни на что иное его тело уже не сгодится. Что даже на той же крепостной стене ему просто не хватит прыти в случае очередного штурма. А уж о возвращении в открытый и крайне опасный мир Москвы не могло быть и речи…
        «Какой десятник захочет меня к себе взять? - глядя на лежащий у ног клинок, с грустью подумал Игорь. - Разве что Захар… и тот - только из-за нашей дружбы!»
        Стрелец прошелся взглядом по одинаковым, наспех сбитым дверям, окованным железными пластинами для надежности. Память услужливо подбросила сцену допроса, который побратимы еще до путешествия в Тушино учинили Третьяку - преданной шавке ненавистного маркитанта Вадима, дважды предавшего Кремль. Третьяк, кажется, тогда сидел в угловой камере и стучал зубами от холода…
        «Не нужны мне эти воспоминания, - твердо подумал Игорь. - Только душу ими травить!»
        Взгляд его снова упал на меч. Скрипя зубами, стрелец наклонился и подобрал оброненный клинок.
        - Надо пробовать, - пробормотал светловолосый надзиратель, снова становясь в стойку. - Потому что если не пробовать, точно не получится, а так, глядишь, чего и выйдет…
        Он облизал пересохшие губы.
        «Давай же, не бойся!»
        Меч разрезал воздух…
        …и остановился - точно в том месте, где и положено.
        «Сделал!» - оторопело подумал Игорь.
        Казалось, он не мечом взмахнул, а пробежал десять километров, улепетывая от стаи шустрых «Рапторов»: дыхание - надсадное, частое, тяжелое, лицо все мокрое от пота, глаза навыкате… Да и боль никуда не делась…
        Но он сделал.
        Довел упражнение до конца. Перетерпел и довел.
        Для кого-то - всего лишь взмах. Для Игоря в его нынешнем состоянии - настоящая победа, пусть и маленькая, но очень важная.
        Снова облизав губы, светловолосый надзиратель хотел повторить упражнение еще раз, дабы убедиться, что это - не единичная случайность, а действительно маленький прогресс…
        Как вдруг сверху послышались шаги.
        Вздрогнув, Игорь повернулся и недоуменно уставился на лестницу. За те дни, что стрелец провел в остроге, он до того редко слышал, как сюда кто-то спускается, что невольно подумал - а не показалось ли ему? Но шаги не стихали, и каждый новый служил доказательством того, что в тюрьму действительно пожаловали гости.
        Смутившись, Игорь спешно вогнал меч в кольцо на поясе и встал напротив лестницы. Проснулся интерес - кто же это сюда решил пожаловать?
        Оказалось, гостей даже несколько: двое стрельцов, а с ними - седовласый и седобородый пленник со связанными руками и в потрепанной одеже. Лицо мужчины показалось Игорю знакомым, и он прищурился, чтобы получше рассмотреть арестанта, но из-за царящего в остроге полумрака не особо преуспел.
        - Кто тут сегодня? - спросил один из конвоиров.
        Повернув голову, надзиратель обнаружил, что это Олег из отряда Прокофия.
        - Я, - подал голос Игорь.
        - А, Игорь! - обрадовался Олег. - Надо ж, какая удача! А мы тут глянь, кого встретили на подходе к крепости. Казимиром представился…
        «Точно! Казимир!»
        Выпучив глаза, надзиратель уставился на седовласого мужчину. Теперь он, наконец, понял, откуда помнит это лицо, несколько измененное, правда, морщинами, но все еще вполне узнаваемое.
        - Вы - тот самый Казимир? - робко спросил Игорь.
        - Смотря какого ты имеешь в виду, сынок, - пожал плечами вновь прибывший.
        - Того, который пропал в Строгино девять лет назад, - хриплым от волнения голосом сказал надзиратель.
        Седовласый бродяга неуверенно улыбнулся самыми уголками рта, а Олег, удивленно выгнув бровь, спросил:
        - Ты его узнал, что ли?
        - Да конечно, узнал! Это же верный соратник моего отца, Бориса, - объяснил Игорь, неохотно переводя взгляд с Казимира на дружинника. - Они в Строгино ушли девять лет назад… и пропали. Никто не знал, что с ними стало.
        - Вот те раз, - оторопело пробормотал Олег и покосился на своего напарника - Игорь его имени не знал, поскольку видел впервые. - Представляешь, Терентий? А мы еще сомневаемся. И как его теперь в острог-то сажать?
        - А зачем его в острог? - удивился светловолосый надзиратель. - Он же… он же герой! Я думал, все они давно полегли, а они… он… А отец мой, он… он погиб ведь?
        Казимир поколебался недолго, а потом вдруг ответил:
        - Нет, не погиб. Жив он, Игорь.
        Светловолосый надзиратель, услышав это, так и замер с открытым ртом. Дружинники, судя по их лицам, тоже порядочно опешили.
        - Вы это… - прохрипел Игорь. - Вы это сейчас… серьезно?
        - Более чем, - хмуро ответил Казимир. - Таким разве шутят? Он жив, и другие пленники - тоже… Не все, но многие. И мужчин хватает, и женщин…
        - А где, где они все? - нетерпеливо вопросил надзиратель.
        Он с трудом поборол желание схватить бродягу за плечи и, встряхнув, поторопить с ответом.
        - В логове шамов сидят.
        - Девять… девять лет? - робко пробормотал бывший дружинник.
        Услышанное не укладывалось в голове. Ну и какой прок шамам содержать у себя дружинников из Кремля? Что за странный альтруизм? Но все эти вопросы, в общем-то, здравые и логичные, разбивались о персону Казимира, который, пусть слегка потрепанный, но живехонький, стоял перед кремлевскими воинами.
        - А почему ж… они вас не съели? - прочистив горло, спросил Игорь.
        - Потому что убить всегда можно успеть, - угрюмо ответил бродяга, - а так - постоянно свежая кровь.
        С этими словами он с трудом уцепился пальцами связанных рук за ворот рубахи, оттянул его вправо и, прижавшись левым ухом к плечу, продемонстрировал несколько маленьких красных дырочек у себя на шее.
        Поняв, что это за дырочки, Игорь ужаснулся.
        - Мы сами опешили, - прочтя все по взгляду надзирателя, сознался Олег.
        - И так… девять лет? - осторожно спросил светловолосый надзиратель. - Изо дня в день?
        Казимир угрюмо кивнул.
        Игорь, не зная, что скачать на этот счет, вновь обратился к Олегу:
        - Так а в острог его зачем? Почему?
        - Прокофий к воеводе пошел с докладом, - ответил дружинник. - А там - что скажут. Сам понимаешь - не десятнику решать, как поступать с… - Он запнулся, не зная, как назвать Казимира.
        - Да все в порядке, сынок, - с робкой улыбкой сказал седовласый мужчина, покосившись в сторону конвоира. - С пониманием, так сказать. Сами такие были.
        - Хорошо, что вы понимаете, - с некоторым облегчением отозвался дружинник. - В общем, Игорь, у тебя теперь… постоялец.
        Надзиратель хмуро кивнул: его ситуация с Казимиром прямо-таки раздражала - и так мужик натерпелся, а теперь еще и в камере прозябать. Но при этом Игорь прекрасно понимал, что нынешний случай - уникален, а, значит, без решения воеводы не обойтись.
        «А воевода, надо думать, на себя ответственность тоже брать не захочет, - подумал бывший дружинник, разглядывая бродягу. - С князем пойдет обсуждать, тот сразу ничего не скажет, возьмет время на раздумья… В общем, придется тебе, дядька Казимир, тут порядочно посидеть…»
        - Пошли мы, - сказал Олег, еще раз вопросительно посмотрев на Игоря.
        Чего он ждал услышать? Что надзиратель попросит их остаться?
        - Давайте, - просто ответил светловолосый стрелец.
        - Ну все, бывай.
        Брюнет и его соратник развернулись и побрели вверх по лестнице, оставляя Игоря с Казимиром наедине.
        - Веди, Игорь, сын Бориса, - сказал Казимир, снова грустно улыбнувшись самыми уголками губ. - Устал я с дороги, поспать бы.
        - Сейчас… - Надзиратель спешно вытащил из кармана связку ключей и, подумав, устремился к двери второй от лестницы камеры.
        Отворив ее, он сказал:
        - Ну что же, входите. Стыдно как-то вас сюда сажать, как мерзавца какого-то…
        - Плюнь и разотри, Игорь, - посоветовал Казимир. - Разберутся. Глядишь, и дадут мне переговорить с вашими главными, а там и отца твоего вызволим, и других - тоже…
        Надзиратель вздрогнул. Воображение тут же нарисовало светлые, практически безмятежные картины: как отряд Захара вместе с ним, Игорем, врывается в логово шамов, как воины Кремля расправляются с этими тварями, несмотря на их отчаянное сопротивление, как сам Игорь пронзает одного из вампиров мечом… ну и, конечно, как радостно обнимает отца после долгих лет разлуки.
        А уже потом они все идут обратно, в крепость…
        «Мечты, мечты…» - с грустью подумал Игорь.
        Нет, сюжет, безусловно, хорош. Вот только кто его возьмет в поход на шамов? Его, больного стрельца, который даже мечом взмахнуть не может, не скривившись? Да Игорь не то, что не поможет в битве - он еще и обузой станет… правда, ненадолго: такого ж зарубят в первой серьезной сечи.
        «Но как же это: впоход за моим отцом - и без меня? А если вдруг не справятся они? Ладно - я, я себя потом в случае неудачи просто сожру изнутри, но хоть попытаюсь, а так, не попытавшись, разве потом вообще оклемаюсь?»
        - А где же вас содержали, дядя Казимир? - спросил Игорь, наблюдая за тем, как пленник входит в камеру и усаживается на тюфяк, покрывающий нары.
        - Вот ведь удумал, тоже мне! - ерзая, фыркнул седовласый дружинник. - Какой я тебе дядя? Ты ведь уже не юнак сопливый, чтоб «дядькать»? Ну вот.
        - Так где вас с батей держали, Казимир?
        - Ох, Игорь… - со вздохом сказал мужчина. - Не поверишь - аж за Купол утащили.
        Дружинник тихо присвистнул.
        - А как же так вышло-то? Вы же в Строгино были…
        - А потом оказались в Митино. Там у них… логово, у сволочей этих. Я, честно говоря, не помню, как нас туда доставили… и не потому, что столько лет прошло. Просто они нам головы так задурили, что мы и не соображали ничего. Они сильные, очень, и у каждого по три глаза…
        - Старшие, значит… - задумчиво пробормотал Игорь.
        - Во-во… - на выдохе сказал Казимир.
        Он вытянулся на койке и блаженно закряхтел.
        - Господи… Да я будто в рай попал…
        - Это ж в каких вас…
        - Не дядькай и не выкай, сказал же!
        - Ладно, - сдался Игорь. - Так в каких… тебя там условиях содержали, ежели тебе теперь даже камера тюремная раем кажется?
        - Ох, и не спрашивай… - пробормотал Казимир, уже смежая веки. - Ужас просто…
        Секунды не прошло, как он громко, с усердием, захрапел. Игорь постоял еще с полминуты, а потом, будто спохватившись, покинул камеру и осторожно закрыл за собой дверь. Уже находясь снаружи, он долго вертел в руках ключ - размышлял, стоит ли закрывать замок или нет. С одной стороны, там точно свой, дружинник, чудом сбежавший из плена и вернувшийся в родную обитель. С другой стороны, правила для всех одни, и если уж порешили поместить Казимира в острог, следовательно, и поступать с ним надлежит, как и с любым другим арестантом.
        «Скорей бы там уже все разрешилось…» - подумал Игорь, с неохотой все-таки вставляя ключ в замочную скважину.
        Два оборота по часовой - и характерный щелчок.
        Надзиратель замер на мгновение, прислушиваясь, не разбудил ли «постояльца». Но, судя по храпу, Казимир спал без задних ног.
        «Пусть отдыхает, - подумал Игорь. - После такого-то потрясения».
        Сам он, однако, о сне думать не мог. Мысль о том, что где-то в Митино из его отца попивают кровь ненавистные шамы, приводила бывшего дружинника в ужас. Не зная, чем себя занять, он принялся расхаживать по коридору туда-сюда, втайне надеясь, что вот-вот вниз снова спустится Олег и сообщит, что воевода и князь хотят видеть у себя Казимира. Но этого, конечно же, не происходило. Как Игорь и предполагал изначально, возня обещала затянуться.
        «Ничего, - успокаивал себя надзиратель. - Отец у тебя сильный, девять лет продержался - и еще выдержит. Скоро уже, скоро воевода распорядится туда отряд отправить… или даже два…»
        Печальный вздох вырвался из его груди.
        «Только без меня».
        На фоне этого расстройства в голову полезли разные дурные мысли. А что, если князь с воеводой не захотят отправлять людей в Митино? Это не то, чтобы далеко, но дружинники больно не любят ошиваться рядом с Куполом, а уж выходить за его пределы… Раньше о подобной возможности вообще никто не задумывался даже. Точней, втайне-то каждый мечтает сбежать из недружелюбной столицы в лучший мир, вот только есть ли он снаружи? Вопрос этот оставался открытым по сей день, и рассказ Казимира отчасти ставил крест на подобных надеждах.
        Ну и опять же - логово в Митино не чье-то там, а шамовское, причем кровопийцы в тех местах обитают самые серьезные, судя по наличию трех глаз. Такие и младшими собратьями могут запросто вертеть, точно куклами, что уж тут про обычных людей говорить? Казимир не успел рассказать, сколько всего в том районе шамов обитает, но даже усилий одного сильного мутанта вполне хватило бы, чтоб превратить десяток дружинников в верных марионеток. По крайней мере, в этом уверял отец Филарет во время одной из своих лекций, посвященной как раз таки мерзким недомеркам-кровососам.
        «Но не может ведь быть, что князь с воеводой просто плюнут и забудут про то, что наших родичей держат в плену? - подумал Игорь. - Девять лет, девять!.. И все это время они пили кровь моего отца и других разведчиков… Нет, такое Кремль не может простить!»
        Из камеры по-прежнему доносился громкий храп беглеца. Прекрасно понимая, что сон изможденного Казимира продлится не час и не два, а значительно больше, Игорь задумался, чем бы себя занять.
        Ответ нашелся довольно быстро: облизав губы, надзиратель взялся за рукоять меча и медленно потянул его наружу.
        «Нельзя бросать… ради бати…»
        Теперь у него было еще больше поводов вернуться к былым кондициям.

* * *
        В Казармы Игорь той ночью так и не вернулся - остался в остроге, на случай, если Казимир проснется и захочет поесть или попить. Олег заходил еще раз, ближе к вечеру, сообщил, что воевода велел утром привести к нему найденного дружинника. Эта новость обрадовала светловолосого надзирателя.
        «Неужто завтра уже отряд в Митино отправят?»
        Здравый смысл намекал, что торопиться с выводами не стоит, но Игорь слишком жаждал скорейшего батиного освобождения, чтобы задумываться о банальной логике. Он с нетерпением ждал утра и верил, что визит Казимира к воеводе сдвинет дело с мертвой точки.
        Пленник проснулся около рассвета. Игорь стоял у двери, прислонившись плечом к стене, когда изнутри вдруг послышался громкий кашель. Тяжесть, которой налились веки светловолосого надзирателя, мигом улетучилась, как ее и не было; вздрогнув, он часто заморгал и спешно полез за ключами.
        - А, Игорь! - воскликнул Казимир, когда бывший дружинник открыл дверь и вошел внутрь. - Сколько я проспал? От воеводы еще не приходили?
        - Приходили, - с вымученной улыбкой ответил Игорь. - Ждет вас… тебя утром.
        - Добрые вести, добрые! - еще больше обрадовался седовласый пленник. - Значит, скоро отправимся выручать наших, да?
        - Надеюсь, что так, - осторожно ответил надзиратель.
        - Мне кажется, или ты сомневаешься? - приподнявшись на локтях, Казимир окинул собеседника оценивающим взглядом. - Думаешь, не пошлет воевода людей в Митино?
        - Не знаю, - честно ответил Игорь. - Должен послать…
        - Да, конечно, должен! Это ж наши, кремлевские, такие же, как ты и я! Как же их там-то… у мразей этих, кровопийц, бросать? Это разве по-людски будет?
        - Не по-людски, - ответил надсмотрщик.
        - Ну-ну, сынок, не паникуй! - махнул рукой Казимир. - Вызволим мы твоего батю. Обязательно…
        При упоминании отца Игорь непроизвольно вздрогнул. Он до сих пор не мог поверить, что батя жив. И пусть пока он находится в плену, но воевода ведь обязательно пошлет людей, обязательно!.. Прав Казимир - не по-людски товарищей бросать в лапах у вампиров треклятых.
        - Есть же будешь? - спросил надзиратель.
        - Спрашиваешь! Я бы целого тура сейчас сожрал, - признался Казимир. - Вчера-то ребята покормили, еще там, в Зоне, шел, краюху трепал с консервой… Но то когда было! Сейчас, поди, ночь уже?
        - Утро даже. Сейчас принесу перекусить, пока не пришли…
        …Олег явился под самый конец трапезы и увел Казимира. Походя посоветовал Игорю отправиться в Казарму и поспать хоть немного, но светловолосый надзиратель только головой покачал. Во-первых, со сменщиком они уже договорились на вечер, а во-вторых, разве мог бывший дружинник уйти, не узнав, чем закончился поход Казимира к воеводе?
        Дабы скрасить ожидание, он снова принялся упражняться с мечом, и, надо признать, получалось у него сегодня уже гораздо лучше, чем вчера: то ли действительно немного полегчало, то ли из-за обилия мыслей просто не обращал внимания на боль… Неважно. Главное, что дело наконец сдвинулось с мертвой точки.
        Воодушевленный, Игорь продолжал работать с мечом… покуда снова не услышал шаги, доносящиеся с лестницы: кто-то спускался вниз, в острог. Спешно убрав меч, светловолосый надзиратель повернулся к ступенькам лицом. Он старался казаться равнодушным, но мимика выдавала царящее в его душе смятение. Захар всегда говорил, что у Игоря все на лице написано, а, следовательно, лжец он никудышный. Впрочем, для дружинника умение врать и не считалось выдающимся. Напротив, воины Кремля отличались честностью и гордились ей.
        Вот из-за поворота показался Казимир… и Игорь сразу все понял. Седовласый дружинник, судя по всему, тоже не умел врать - по крайней мере, надзиратель по его физиономии живо понял, что разговор с воеводой прошел совсем не так, как предполагал недавний пленник шамов.
        «Разочарование» - одним этим словом можно было описать всего Казимира, бредущего по лестнице вниз. Единственное, что дарило хоть робкую надежду - это руки, которые больше не связывал меж собой потертый пояс кого-то из дружинников, да новая, приличная одежа вместо убогих лохмотьев.
        И потому Игорь все-таки осведомился:
        - Ну? Как все прошло?
        - Никак, - буркнул седовласый дружинник, зыркнув на тюремщика исподлобья.
        Следом за пленником вниз сошел Олег, на которого Игорь тут же набросился с вопросами:
        - Что случилось? Почему обратно ведешь?
        - Воевода еще не принял решения, - пожал плечами дружинник.
        Видно было, что ему и самому как-то неловко возвращать пленника в камеру.
        - Но в камеру-то зачем? - не понял Игорь.
        - На всякий случай, - вместо конвоира ответил седовласый дружинник. - Чтобы бед не натворил. Ворота мутам не открыл, например…
        При этих словах Олег болезненно сморщился и пробормотал:
        - Веришь, будь моя воля…
        - Так это камень не в твой огород, сынок, - тут же оговорился Казимир. - Ты не думай. Но воевода, старый знакомец, разочаровал…
        - Так он тебя узнал хоть? - продолжал недоумевать Игорь.
        - Ха! Конечно же, узнал! - горько усмехнувшись, ответил седовласый. - Но что толку? Сказал - посиди пока, отдыхай, сил набирайся, ни в чем тебе не откажем… но на волю не выпустим. Хотя воля - то полбеды. А вот что наши там помереть могут, у шамов - вот это уже хуже. Можно девять лет держаться, а потом раз не повезет - и каюк. Ему ли не знать? Вся крепость так живет…
        Игорю стало дурно, когда он представил, как шамы выбирают из числа пленников отца и показательно сжирают его на глазах у других, в назидание, чтоб никто больше о побеге не задумывался. Может такое случиться? А почему нет? Что мешает кровососам это сделать? Да ничего. Единственное, что останавливало их девять лет - это странная рассудительность, желание есть понемногу, но долго, а не разом, но от пуза.
        «Однако все действительно может поменяться в любой момент».
        - Проголодался? - спросил Игорь у Казимира, когда Олег, пожелав пленнику терпения, покинул острог.
        - Да нет, куда там, - поморщился седовласый дружинник. - Наоборот, аппетит пропал. Думаю, мне ближайший день кусок в горло не полезет. Эх… Так неохота время терять. И отца твоего жалко… - добавил он, покосившись на Игоря. - Как бы ни случилось чего, а то предчувствие у меня нехорошее больно…
        Парень шумно сглотнул.
        Это была самая злая ирония судьбы: он наконец знал, где находится его отец, но никак не мог его оттуда вызволить, а те, кто могли, отчего-то не спешили этого делать.
        «Может, попросить Захара, чтобы переговорил с воеводой? - подумал Игорь. - Или самому к нему наведаться… Но что я скажу? Что я узнал Казимира? И этого достаточно, чтобы ему доверять?»
        Он догадывался, что воевода опасается нового предательства. И, если отбросить в сторону чувства, то случай Казимира действительно казался до жути странным. Девять лет в плену у шамов? У тех самых, которые людей пачками сжирают? Наверное, тому, кто отвечает за судьбу всей крепости, и положено быть крайне подозрительным, недоверчивым. Ведь на кону всегда стоят человеческие жизни, более того - жизни кремлевских защитников. Разве хочет воевода отправлять своих людей на верную смерть? Конечно же, нет. Но и пленников он, разумеется, в голове держит. И сердце его, надо думать, кровью обливается не меньше, чем у самого Игоря.
        «Ну так, может, и не ждать, пока воевода на что-то решится? - мелькнуло в светлой голове. - Может, самому пойти в это… Митино, вместе с Казимиром. Не спасти, так хотя бы осмотреться, что там за логово, чтоб потом вернуться и все рассказать… Мне-то они больше поверят, чем ему!»
        Мысль показалась бредовой. Ну куда Игорь годится в своем нынешнем состоянии? Да он до Строгино будет полгода тащиться. Хотя… если верхами ехать…
        «Но кто меня с пленником из крепости выпустит?» - смерив Казимира взглядом, подумал Игорь.
        Уж больно приметными были длинные, до плеч, седые космы и кудлатая борода.
        «Но ведь это тоже, если вдуматься, дело вполне поправимое…»
        Все еще колеблясь, Игорь опустился на корточки рядом с нарами Казимира и заговорщицким шепотом сказал:
        - А что, если мы туда вдвоем поедем?
        - Вдвоем? - удивленно воззрился на собеседника седовласый дружинник. - Ты что же, хочешь… втайне от воеводы ехать?
        - Ну ты же сам сказал, что у тебя предчувствие нехорошее, - напомнил Игорь. - Так, может, лучше не испытывать судьбу?
        - А ты не боишься наперекор воеводе и князю поступать? - выгнув бровь, спросил Казимир. - Этак тебя и в измене обвинить могут…
        Внутри у светловолосого надзирателя похолодело. Он и сам понимал, что таким поступком обратит против себя большинство дружинников. Но разве мог Игорь в той ситуации думать о мнении товарищей по оружию? На кону стояла жизнь его отца, Бориса, которого он видел в последний раз еще будучи юнаком, и которого теперь мог спасти из плена шамов. Игорь отчаянно боялся, что батю убьют раньше, чем верхушка Кремля сподобится выслать в Митино отряд. И, в любом случае, любое промедление означало продолжение отцовских мук и издевательств со стороны обнаглевших кровососов.
        - Я должен батю спасти, - угрюмо сказал Игорь. - Обязан просто. Я ради этого на все готов.
        - А ты… ты в Зоне-то прежде вообще бывал? - смерив надзирателя оценивающим взглядом, спросил Казимир.
        Парень хотел фыркнуть, но вовремя себя одернул: Казимир просто физически не мог знать о похождениях Игоря в Строгино и Тушино, а рассказывать ему об этом сейчас было как-то совсем глупо.
        - Бывал, - ответил он просто.
        И, подумав, добавил:
        - И куда чаще, чем хотелось бы…
        …Они покинули острог, когда на город уже черным одеялом опустилась ночь. Разжиться лишним клинком и парой фенакодусов оказалось несложно: дружинники Игоря хорошо знали и уважали за его подвиги. Поэтому никому и в голову не пришло перепроверять слова дважды героя, пережившего три тяжелейших рейда и не пасовавшего ни перед кио, ни перед маркитантами.
        Ворота прошли тем же макаром: Игорь сослался на приказ воеводы, а остриженного и выбритого Казимира представил товарищем из дружины. Стрельцы даже не приглядывались особо. Спросили только, как нога, услышав, что терпимо, порадовались за героя и выпустили путников наружу.
        - А ты, похоже, на хорошем счету, - заметил Казимир, когда они отъехали от крепости на почтительное расстояние. - Чем заслужил?
        После нехитрых процедур он уже не напоминал почтенного старца: теперь это был хмурый морщинистый мужчина, которого жизнь неоднократно била под дых, но так и не сломала.
        - Преданностью, - с грустной улыбкой ответил Игорь.
        - И не страшно такое безграничное доверие терять?
        - Ради отца - не страшно, - уверенно ответил дружинник.
        Он не стал говорить, что надеется это доверие потом вернуть. В тот момент это показалось бы каким-то неуместным самоутешением, а светловолосый стрелец вовсе не хотел, чтобы Казимир считал его трусливым или, того хуже, жалким.
        - Хороший ты сын, Игорь, - окинув спутника взглядом, сказал седовласый. - Смотрю на тебя, а вижу - Федота… Уверен, он бы тоже так за мной… если б не… эх…
        Он запнулся и отвернулся. Игорь промолчал. Он знал, что испытываешь, когда теряешь близкого человека, и потому не лез. Мужчина должен переживать чувства в себе. Так, по крайней мере, учили Игоря с самого детства.
        Московская Зона не терпит сантиментов.
        Это место, где звенят мечи и свистят пули, а рот открываешь, только чтобы огласить окрестности боевым кличем.

* * *
        - Агрх!
        Грруб хотел жрать. В его голове и без того водилось не так много мыслей, но эта навещала крохотный мозг дикаря особенно часто. А поскольку жрать было нечего, Грруб, как и прочие его собраться, рычал от бессилия. Вот так:
        - Аргх!..
        - Чего рычите? - буркнул предводитель их шайки, угрюмый великан Баст.
        Он после недавнего попадания в Красное Поле стал куда крупней остальных. Грруб, давний противник Баста, все надеялся, что его старый неприятель сгинет в сжигающем пламени, но тот умудрился выбраться да еще и мышцами оброс… ну и, разумеется, жрать стал значительно больше, чем прежде.
        - Мяса охота, - прорычал Грруб.
        - Всем охота, - ответил ему Баст. - Терпите. Дичь будет - будет мясо.
        Грруб только презрительно фыркнул. Ну да, будет дичь, как же!.. Уже два дня они слонялись вдоль прозрачной стены Купола да так и не встретили ни хомо, ни крысособак… Вообще никого. Впрочем, в этих районах дичи испокон веков не водилось; ато, что Баст именно сюда шайку потащил, говорит лишь о его непроходимой тупости. Казалось, после Красного Поля мозгов у него должно прибавиться… но, видимо, так изначально все было слишком плохо.
        Но Басту Грруб об этом не говорил: он просто слишком хорошо помнил, как их нынешний вожак легко разорвал надвое вожака предыдущего. Это было действительно устрашающе. И повторять судьбу несчастного собрата Грруб не хотел. Он мечтал, что однажды тоже наберется храбрости и шагнет в Красное Поле. Но пока этот день не настал, предпочитал не спорить с тупым, но сильным предводителем.
        - Мясо! - рявкнул вдруг направляющий.
        Нео невольно вытянули шеи, пытаясь рассмотреть, что там разглядел идущий в голове собрат. А спереди действительно было мясо - несколько крысособак копошились в груде хлама, пытаясь наковырять там что-то себе на обед.
        - Охотимся! - зычно воскликнул Баст.
        Вышло до того громко, что крысособаки тут же встрепенулись и, увидев нео, споро бросились наутек.
        - Дебил… - тихо прорычал Грруб себе под нос и, подняв допотопный арбалет, принялся торопливо его заряжать.
        Но к тому моменту, как стрела оттянула тетиву, муты уже скрылись за углом ближайшего здания. Грруб опустил самострел; хотелось со всей силы обрушить его на тупую голову Баста, но дикарь сдержался.
        - За ними! - не придумав ничего лучше воскликнул непутевый вожак и ринулся в погоню.
        Судя по торопливости бугая, жрать ему хотелось куда больше, чем любому из его подопечных. Скрипя зубами, остальные нео устремились вперед за вожаком. Грруб старался не отставать от прочих, но не очень-то и усердствовал: он, в отличие от большинства собратьев, понимал, что крысособак уже и след простыл. Что они, такие же тупые, как Баст - будут за углом стоять и дожидаться, пока нео уйдут?
        - Мясо! - снова возвестил направляющий.
        Тут Грруб окончательно растерялся. Выглянув из-за плеча впереди бегущего товарища, он с удивлением обнаружил, что стая мелких мутов действительно находится прямо за углом, буквально в пяти-семи метрах.
        - Охотимся! - снова завопил Баст.
        Некоторых жизнь ничему не учит. Крысособаки снова пустились в бег, увлекая за собой отряд дикарей. Нео потрясали дубинами, а предводитель размахивал старым ржавым мечом, который достался ему в наследство от прежнего командира - этакий символ власти, как держава в руке у князя. В крысособак полетели первые стрелы, но Грруб стрелять на бегу поостерегся - не хотелось прикончить кого-то из своих товарищей.
        Один из нео упал на землю и тут же оказался растоптан ватагой оголодавших собратьев, что только подтвердило опасения не в меру умного дикаря.
        Вот крысособаки достигли следующего угла и свернули за него. Нео старались не отставать, благо, ногами обладали сильными, потому что никогда не ездили верхом и вообще фенакодусов побаивались: мутировавшие скакуны туповатых дикарей отчего-то на дух не переваривали и били-грызли их, едва завидев.
        Казалось, дни этих незадачливых крысособак сочтены. Баст обогнал направляющего и первым скрылся за углом…
        …а пару мгновений спустя оттуда донесся его истошный крик.
        Грруб попытался притормозить, но задние не дали - чтоб не разделить судьбу затоптанного товарища, ему пришлось пройти еще несколько шагов, пока до его собратьев не дошло: впереди - смерть.
        А он это понял сразу, едва Баст завопил: отчаяние, которое преисполняло крик их ретивого, но бестолкового вожака, было красноречивей любых слов.
        Первыми развернулись и бросились наутек те, кто бежал в первом ряду. Мчались они, не разбирая дороги, сталкиваясь со своими, отталкивая их, спотыкаясь об упавших и падая сами… В общем, в проулке очень быстро образовалась настоящая куча-мала.
        Грруб попятился назад, боясь, что его тоже повалят с ног.
        А мгновением позже из-за угла вдруг вынырнула огромная морда кровожадного «Рекса» иоткусила от этой кучи лохматых тел жалкий кусочек. Самую малость - правда, малость только по меркам био. Нео же истошно заорали - за один укус гигантский робот разом прикончил троих и изувечил еще пятеро.
        Развернувшись, Грруб оттолкнул стоящего перед ним собрата и устремился прочь, ничем и никем не сдерживаемый.
        Позади вопили товарищи и скрипуче клацал челюстями злобный «Рекс», но убегающий дикарь не обращал на эти звуки никакого внимания: если его родичи настолько тупы, что признали Баста вожаком, то туда им и дорога. А Грруб прибьется к какой-нибудь другой шайке, потерпит малость, а потом, глядишь, и в вожаки найдет способ выползти - чай, не совсем идиот, как большинство прочих нео.
        Достигнув угла дома, он свернул, но не в ту сторону, откуда они пришли, а в противоположную. Крики и стальное клацанье стали потише, и это подарило Гррубу робкую надежду, что у него все-таки получится сбежать… однако уже в следующий миг он услышал, как что-то позади громко щелкнуло, и незнакомый голос спросил:
        - Далеко собрался, лохматый?
        Дикарю хватило ума замереть на месте. Голос явно принадлежал хомо, а щелчок… щелкать могло оружие. Например, пистоли, которыми любили пользоваться хомо. А, значит, одолеть говорящего можно и не пытаться - пристрелит раньше, чем успеешь шаг в его направлении сделать.
        Именно поэтому Грруб подумал, что надо попытаться договориться. И начал медленно разворачиваться к хомо. Он хотел сказать, что не собирался причинить никому вреда и всего-то хотел перекусить, потому что в животе с самого утра даже лапки паука-мясоеда не было…
        Но тут грянул выстрел, и Грруб, как был, с приоткрытой пастью и выпученными от страха глазами, рухнул на асфальт, поливая его кровью вперемешку с мозгами.
        Бородатый мужчина в потертом черном плаще до колен и с кучей шрамов на морщинистом лице, сжимая в каждой руке по пистолету, подступил к нео, склонился над ним и тихо констатировал:
        - Мертв.
        Больше всего этот бродяга напоминал обыкновенного ворма, и только чересчур осмысленный взгляд выдавал в нем человека. Выпрямившись, мужчина вскинул левую руку с пистолетом и, сосчитав до трех, спустил курок. Пуля со свистом рассекла воздух и угодила в голову нео, который только-только появился из-за угла. Бородач тихо ухмыльнулся и пошел к очередному поверженному врагу. Выходя из-за дома, он поднял правую руку и пристрелил дикаря, который несся прочь от разъяренного «Рекса», жадно поедающего самых нерасторопных мутов. Очередная пуля угодила нео прямо в лоб, и он, неуклюже плюхнувшись на колени, подкатился к самым ногам бородача и там замер.
        Бродяга повернулся лицом к пирующему био и, уперев руки в бока, уставился на него. Больше никто к нему не бежал - те, кому откусили головы, просто не задумывались об этом, а тем, которые еще задумывались, для бега уже не доставало ног. Несколько мгновений спустя крики и рыки смолкли; осталось только клацанье челюстей - это «Рекс» дожевывал последнего нео. Тут взгляд био упал на застывшего вдалеке человека, и он, продолжая клацать челюстями, устремился к бородачу.
        Наглый хомо, однако, даже бровью не повел - как стоял, так и продолжил, даже позы не изменил, а на бредущего к нему монстра смотрел спокойно, будто совершенно не боялся.
        «Рекс», видно, рассвирепев от такого неуважения, ускорился и понесся вперед. Стены проулка ему немного жали; кирпичная крошка летела во все стороны, а на потрепанных боках появился буро-красный след, но монстр, кажется, не обратил на это никакого внимания.
        Но на лице бородача не дрогнул ни единый мускул. Он даже пистолет на приближающегося робота не направил.
        И вот, когда казалось, что жить бродяге осталось считаные секунды, «Рекс» прыгнул. На несколько секунд тень накрыла бородача, и он, задрав голову, уставился на био, проносящегося над ним. Это были по-настоящему волнительные мгновения - казалось, что в любой момент тяжеленная груда железа может плюхнуться на него сверху и попросту обратить в лепешку. Но, судя по всему, бородач не счел это достойным поводом, чтобы спастись бегством.
        - Все дурачишься? - услышал мужчина вдруг.
        Он резко повернул голову и с глумливой улыбкой уставился на окно первого этажа. В нем сидела, свесив ноги, стройная девушка в черной полумаске, скрывающей нижнюю часть лица.
        - Всего лишь устроил нашему Щелкуну небольшую разминку, - пожал плечами бродяга.
        В следующий миг асфальт вокруг ощутимо содрогнулся: это многотонный «Рекс» приземлился после своего жуткого прыжка.
        - Жирок сгоняем, - добавил бородач.
        - Мне иногда кажется, что ты просто втайне скучаешь по всем этим… потасовкам, в которых участвовал после моего исчезновения, - заметила девушка.
        - Ни о чем я не скучаю, - поморщившись, сказал мужчина. - Мне главное наш район защитить от всех этих тварей. Видит Бог, я терпел два дня, думал, они сами уйдут…
        Она чему-то усмехнулась.
        - Что? - неуверенно улыбнулся бородач.
        - Все в порядке. Просто никак не привыкну, что мой муж, стаббер Гром, поминает не Великого Механика, а Бога, - сказала девушка.
        Он не видел ее губ, но чудесные зеленые глаза смеялись. В такие моменты Гром вспоминал, почему сбежал от прежней жизни в Зоне Трех Заводов, ради кого оставил карьеру стаббера и навсегда потерял покой. Некогда рабыня под порядковым номером «шестьдесят», которую он ласково прозвал Бо, изменила всю его жизнь. Их любовь была трагична: сначала они бежали от своих же, которые не принимали их отношений, шли к мечте, а потом - потерялись. Судьба похитила Бо, изменила их обоих, безжалостно забросив в «духовку» Красного Поля Смерти, но снова свела, обновленных не только внешне, но и внутренне, чтобы они поняли, насколько сильна возникшая между ними любовь.
        - Иногда ты такая язва, малыш, - совершенно беззлобно сказал беглый стаббер.
        - Я тоже тебя люблю, милый, - сказала Бо.
        К ней, свесив языки набок, подбежали крысособаки, принялись лизать покрытые шрамами руки.
        - Везет тебе, - хмыкнул Гром.
        - Почему? - не поняла девушка.
        - Если я попрошу Щелкуна вот так об меня потереться, от меня только мокрое место останется, - хохотнул бородач.
        Бо тоже тихонько рассмеялась.
        Их тандем был уникален: он - нейромант, способный мысленно управлять био, она - вообще непонятная кудесница, которую слушались все мелкое зверье и мутировавшие растения-деревья. Дружинник Игорь, боевой товарищ Грома, не раз и не два звал беглого стаббера в Кремль, прекрасно понимая, какую пользу может принести крепости такой союзник. Но нейроманта не интересовали вечные сражения с одичалыми тварями Зоны. Он мечтал, чтобы никто не мешал им с любимой наслаждаться друг другом. Это была его единственная греза…
        Которая, судя по всему, не сбудется никогда.
        Москва двадцать третьего века была ужасным местом, где спать можно только с пистолетом в руках, а передвигаться - лишь мелкими перебежками. И хуже всего, что город вовсе не собирался меняться. Уж точно не завтра, не послезавтра. Не раньше, чем вымрут все муты и прочие «наследники» Последней Войны, практически уничтожившей столицу два века назад. А они, как назло, вымирать не собирались, и даже хуже того - стремительно плодились и размножались, мешая обычным людям спокойно жить.
        «Может, действительно в Кремль податься? - Нейромант повернул голову туда, где находилась крепость. - Там, по крайней мере, в твой дом не заявятся нео. Не то, как здесь…»
        Он покосился на Бо и тут же прогнал эту мысль прочь. Нет, там, в Кремле, им своими, увы, не стать. Будут болтаться, как два чудика, полезных, но чужих, пришлых, которых будут сторониться и вечно обсуждать за спиной. Ну и насчет Щелкуна у Грома определенные сомнения имелись: вдруг био выйдет из-под контроля? Это ведь как мясо жарить на пороховом складе - может, обойдется, а, может, и рванет, жди и верь, а лучше вообще не занимайся подобными опасными делами…
        «Да и Игорь не факт, что жив», - мелькнула в лохматой голове мысль.
        Когда они расставались в последний раз, светловолосый дружинник имел в своем теле на пять отверстий больше положенного - прихвостни мерзостного маркитанта Вадима расстарались. Самого торгаша Игорь, по счастью, успел прикончить, но что с дружинником стало в итоге, Гром до сих пор не знал, и это угнетало его несказанно.
        - Ты о нем думаешь? - спросила Бо.
        Гром вздрогнул, повернулся к жене и буркнул:
        - Ну да…
        - Мы могли бы наведаться в Кремль, повидать его…
        - Не могли бы, - резко перебил ее нейромант.
        Она умолкла и отвернулась.
        - Прости, - куда спокойней и тише добавил Гром. - Но я… мы не должны больше подвергать свои жизни опасности. Мы и так нашлись с таким трудом… Не думаю, что нам стоит снова испытывать судьбу. Сейчас у нас хотя бы есть тихое место…
        - Тихое? - нервно усмехнулась Бо.
        - Ну, насколько это вообще возможно, - тут же оговорился нейромант. - Я просто не думаю, что в каком-то другом районе Москвы нам будет лучше, иначе бы уже давно отправился туда.
        - Я понимаю, - сказала девушка.
        Она спрыгнула вниз с подоконника и побрела к мужу. Крысособаки устремились за ней, хмуро косясь на Грома и тихо рыча: они терпели его из-за привязанности хозяйки, но втайне мечтали перегрызть ему глотку… как, впрочем, и остальным представителям рода людского.
        И стоит признать, это чувство было совершенно взаимно.
        Бо приблизилась к нейроманту вплотную и обняла его. Под ее руками он слегка обмяк; по крайней мере, уже не напоминал один напряженный комок нервов.
        - Успокойся, - мягко произнесла девушка. - Я счастлива, потому что ты рядом. Мне больше ничего не надо.
        - Я хочу полноценную семью, - помедлив, сказал беглый стаббер.
        И тут же почувствовал, как она вздрогнула.
        - Гром… - пробормотала девушка.
        - Знаю, знаю. Но, раз уж мы заговорили, я вспомнил…
        - Пожалуйста, не надо.
        Он закусил губу. Делать вид, что ничего не случилось, было тяжело, но он прекрасно понимал, что Бо еще больней, чем ему самому. В конце концов, девушка винит в случившемся именно себя - ведь это она носила их ребенка, а, значит, с нее и спрос. Гром не раз говорил, что это полная чушь и что виноват во всем только он, но если Бо во что-то уперлась, ее уже не переубедишь. Именно поэтому они старались не затрагивать тему прошлого.
        - Все обязательно придет в норму, слышишь? - прошептал нейромант.
        - Все уже пришло в норму, - с нажимом сказала девушка, одарив его красноречивым взглядом исподлобья.
        - Ладно, как скажешь, - вздохнув, сдался Гром.
        Это было чертовски тяжело - он мог устроить хорошую взбучку нео, мог с помощью Щелкуна прищучить даже био, но всегда пасовал в споре с собственной женой. Есть в женщинах все-таки какая-то странная необъяснимая сила, природу которой мужчинам попросту не дано понять.
        Бо благодарно улыбнулась ему, и обида Грома улетучилась, как ее и не было.
        - Что будем делать? - спросила жена.
        - Пойдем домой, - предложил он, мотнув головой.
        - Пойдем, - легко согласилась Бо.
        И они устремились к развалинам, в которых устроили себе скромное гнездышко.

* * *
        Воевода сидел в кресле и читал бумаги за авторством Книжника, когда в дверь постучали.
        - Входите! - зычно воскликнул хозяин покоев.
        Дверь отворилась, и внутрь заглянул перекошенный стрелец. Лицо показалось воеводе знакомым, но имени он, конечно же, не помнил - столько повидал воинов на своем веку, что всех выучить не было никакой возможности.
        - Разрешите обратиться? - спросил вновь прибывший. - Мне сотник велел к вам напрямую… идти.
        «Сотник?»
        Похоже, дело было действительно важное.
        Воевода отложил в сторону бумагу с текстом и, сплетя пальцы рук перед собой, сказал:
        - Обращайся. Что стряслось?
        - Сбежали, - шумно сглотнув, ответил стрелец.
        - Кто сбежал? - не понял воевода.
        - Заключенный, который в остроге был… и Игорь.
        - Постой-ка… Игорь - это который дружинник бывший? Которого в Тушино кио ранили, и мы его к вам в Корпус перевели?
        - Ага, - энергично кивнул стрелец.
        - Так а… он что, с острога куда-то ушел? Вместе с пленником? Или что?
        - И с острога… и с крепости тоже.
        - То есть как - с крепости?
        - Я - Игоря сменщик, - терпеливо объяснил незваный гость. - Вчера он разменяться попросил, две смены подряд взял, ну я, не будь дурак, согласился. Пришел его сегодня менять - нету. Ну, думаю, мало ли… прикорнул, может, где-то в закутке? Кинулся - а пленника нет. Я к десятнику. Подняли бучу. Тут до ребят на воротах дошли, а они говорят - был такой, выехал наружу вместе с мужиком каким-то, верхами. Сказал, ваш, воеводы то есть, приказ.
        Хозяин покоев слушал и не мог поверить своим ушам. То, что Игоря так запросто выпустили из города, его удивляло не особо: парня в крепости знали, как героя, поэтому и доверяли, как себе. А вот почему герой вдруг выкрал старого дружинника и вывез его из Кремля, для воеводы оказалось загадкой.
        «Должна быть какая-то причина, - подумал воевода. - Не мог вчерашний герой просто взять и крепость покинуть… Видно, ему Казимир что-то наплел…»
        Утренняя встреча с седовласым дружинником прошла странно. С одной стороны, воевода был рад видеть старого товарища. С другой стороны, его появление через девять лет выглядело, мягко говоря, подозрительно.
        - И как же ты тогда умудрился вернуться, если старшие шамы вас всех там контролировали? - резонно осведомился воевода.
        Казимир в ответ на это сказал, что на время ночного сна шамы ослабевали контроль над пленниками, и однажды он, воспользовавшись случаем, сбежал из камеры через дыру в стене, которую шамы отчего-то не заделали.
        - Она была ужасно узкая, но я так хотел выбраться, что протиснулся даже в нее, - объяснил седовласый дружинник и в качестве доказательства продемонстрировал ободранные плечи и ноги.
        Объяснение показалось воеводе не очень убедительным, и он взял паузу, чтобы еще раз все обдумать… но, как выяснилось, она оказалась чересчур велика.
        «А Захар, интересно, не с ними?» - осенило вдруг воеводу.
        Захар был побратимом сбежавшего Игоря и самым преданным другом. А с друзьями ведь обычно делятся своими планами…
        «Чем черт не шутит?..»
        - Найдите мне десятника Захара! - велел хозяин покоев.
        - Будет сделано, воевода, - отрывисто кивнул стрелец и вышел, хлопнув дверью.
        Воцарилась тишина. Главнокомандующий крепостных войск смотрел в стену перед собой и размышлял о случившемся.
        «Может быть, было бы лучше, если б Казимир не возвращался…» - подумал он.
        Правда, тут же прогнал эту мысль прочь. Все-таки Казимир был своим, но сама перспектива отправлять людей за Купол, да еще в логово старших шамов, которым человека подчинить проще, чем пальцами щелкнуть, выглядела не самой радужной. С тем же успехом можно было отряд за отрядом слать в Провал, Удильщика ловить - совершенно идентичное по безнадежности занятие.
        «И тем не менее своих бросать в плену не дело. Тем более что из них там еще мерзкие шамы кровь попивают время от времени… Бр-р!»
        Воевода откинулся на спинку.
        «А ведь отец Игоря тоже был в отряде Казимира, - вдруг осенило воеводу. - Неужто тоже выжил? Вот этим он, наверное, парню голову и задурил…»
        Он в сердцах обрушил на стол кулак. Ну точно! Игорь, он такой, его хлебом не корми, дай кого-нибудь из беды выручить. Побратима сначала в Строгино спасал вместе с грузом патронов, потом - целый отряд, с тем же самым побратимом… а тут вообще - отец, которого девять лет не видел. Разумеется, его так и подмывает действовать.
        «И что в этой ситуации делать нам?» - угрюмо глядя в стену, подумал воевода.
        Пожалуй, для начала - дождаться Захара.
        Глава 2
        Брат за брата
        - Видишь их? - шепотом спросил Казимир.
        Игорь, высунувшись на полголовы из-за подоконника, промычал:
        - Угу.
        - Так же, трое?
        - Угу.
        - Значит, трое… - пробормотал седой дружинник.
        Стрелец, не отрываясь, следил за пауками-мясоедами, которые ошивались по соседнему залу, широкому и с высоким потолком. В общем-то, ничего страшного в этих тварях не было: для двух дружинников это так, разминка. Многоногие муты обычно нападали на всякое мелкое зверье, которым и питались, против взрослого же мужчины осмеливались идти только вдвое большим числом и то - лишь в случае крайней необходимости.
        Но Игорь все равно заметно переживал. Во-первых, его нынешние кондиции оставляли желать лучшего, а, во-вторых, именно с этим тварями у дружинника было связано самое яркое воспоминание из детства - когда он, шестилетний, вместе с Захаром впервые выбрался в московскую Зону через потайной лаз, вырытый то ли крысособакой, то ли мутировавшим червем. Тогда подобный паук едва не прикончил двух самонадеянных мальчишек, которые сочли себя достаточно взрослыми, чтобы отправляться во внешний мир. Шрам на лице Захара до сих пор служит вечным напоминанием о той сомнительной вылазке, Игорь же, по счастью, обошелся без увечий.
        Разумеется, теперь от того напуганного мальчишки остались только имя, волосы, светлые, будто рожь, да крайне неприятные воспоминания, но даже этого хватало, чтобы не рваться в бой, сломя голову.
        - Ты чего застыл? - толкнув спутника в бок, осведомился Казимир. - Пока мы тут торчим, наших фенакодусов другие муты десять раз сожрут!
        Игорь вздрогнул и покосился на беглеца.
        - Да ничего… порядок, - вяло пробормотал он.
        - Мне чего-то все больше кажется, что ты впервые в Зону выбрался, - заметил дружинник.
        - Да я излазил все Строгино и Тушино, - раздраженно огрызнулся Игорь. - А ты говоришь - впервые…
        Он не любил хвастать своими походами, но еще меньше - когда его считали за зеленого юнца. Пусть рейдов на его совести, по сути, было не так много (пальцев одной руки хватит, чтобы сосчитать), но каждый из них стоил доброго десятка обычных вылазок за обломками арматуры.
        - Ну а чего ты тогда трех мясоедов вонючих испугался-то? - хмуро осведомился Казимир.
        Игорь хотел рассказать о своих ранениях, уже даже рот открыл, но вовремя спохватился: еще чего не хватало - собрату по оружию на жизнь жаловаться! Поэтому он собрал волю в кулак и сказал:
        - Я не боюсь их. Просто не хочу, чтобы нас застали врасплох их собратья, если их тут больше, чем три!
        - Это правильно. Это молодец, - похвалил соратника Казимир. - Но сейчас не стоит так уж усердствовать. В конце концов, это всего лишь пауки. Если мы с ними тут возимся по полдня, у логова шамов ты, наверное, лет сто стоять будешь, прежде чем внутрь зайти осмелишься?
        Игорю стало жутко стыдно за себя и свои нелепые страхи. Действительно - нашел, чего бояться!.. Подобного паука юнак Захар ножичком прикончил, значит, для дружинников это вообще дело плевое. Собрав волю в кулак, Игорь потянул из кольца на поясе верный меч.
        - Пошли уже, хорош лясы точить.
        - Ну вот, другое дело, - усмехнулся Казимир.
        Он последовал примеру товарища и, с клинком в правой руке, первым устремился в зал к паукам. Игорь старался не отставать, боясь, что любое промедление может быть истолковано, как трусость.
        Пауки, завидев хомо, сначала надулись от злобы и ненависти, но Казимир тут же продемонстрировал, что ловить тут мясоедам совершенно нечего: меч седовласого дружинника рассек воздух и разрубил голову ближайшего к ним мута напополам. Хлынула кровь, вперемешку с мозгами, но бородач не обратил на это никакого внимания. Пинком ноги оттолкнув дрожащую в конвульсиях тварь, Казимир метнулся к второму монстру. Тот уже собирался улизнуть, однако от дружинника оказалось не так просто сбежать - меч разом перерубил три лапы, и паук завалился набок, отчаянно вереща. Впрочем, кричал он недолго: клинок в два взмаха заткнул его уродливую пасть.
        Игорь, понимая, что оставаться в стороне нельзя, бросился за третьим мутом, но проклятое увечье не позволило догнать обезумевшую от страха тварь. Боль пронзила позвоночник столь внезапно, что дружинник лишь чудом удержался от позорного вскрика. Скрипя зубами, он повернулся к Казимиру. Седовласый дружинник угрюмо рассматривал спутника, пытаясь, видимо, оценить, насколько здоров его юный компаньон.
        - Что не так? - спросил Игорь, невольно отводя взгляд.
        - А ты правда уверен, что готов ехать в Митино? - спросил Казимир.
        - Выбора у нас все равно уже нет, - покачал головой светловолосый стрелец. - Нас теперь в Кремле считают за предателей.
        - Тебя считают, - поправил седой дружинник.
        - А, ну а тебя я, конечно, силком из острога вытащил, - усмехнулся Игорь. - Пошли уже к схорону.
        Он устремился к куче хлама в углу, однако, когда проходил мимо бородача, тот ухватил его за руку, останавливая.
        - В чем дело? - мигом напрягшись, сухо осведомился стрелец.
        - Ты действительно уверен, что хочешь туда идти… вдвоем? - спросил Казимир. - Ты не подумай, я без предрассудков. Просто там ведь старшие шамы… Что мы против них сможем сделать?
        - Для начала мы можем хотя бы разведать обстановку, - ответил Игорь. - А уж потом что-нибудь придумаем, не беспокойся.
        Он вырвал руку и продолжил свой путь к горе обломков, густо присыпанной пылью.
        - То есть вот так ты себя ведешь в Зоне? - бросил Казимир ему в спину. - Главное - решиться, а там «что-нибудь придумаем»? Это шамы, сынок. Они тебя учуять могут очень быстро, у них там какие-то… в голове…
        - Ментальные способности это называется, - отозвался стрелец, не оглядываясь.
        Достигнув цели, он опустился на корточки и принялся отбрасывать в стороны обломки кирпича, ржавые железяки и прочий строительный мусор.
        - Да плевать мне, как это называется! - раздраженно воскликнул Казимир. - Я девять лет у них в плену просидел! Девять, Игорь! Там некоторые свои имена забывали, а ты меня названиям поучаешь!
        Стрелец замер с обломком кирпича в руке. Ему опять было стыдно - в который уж раз за последний день. Путешествовать с человеком, который годится тебе в отцы и на своем веку повидал в сто раз больше, чем ты, оказалось трудней, чем думал Игорь. Не то, что Казимир был такой уж несносный попутчик, дело не в этом. Просто порой стрелец забывался, а седовласый дружинник не чурался ставить его на место, и получалось неловко.
        - Заговорился я, - буркнул Игорь, отбрасывая кирпич в сторону. - Виноват.
        - Не нужно мне твое признание вины, - фыркнул Казимир. - Скажи мне просто, что ты на самом деле собираешься делать? Вдвоем мы в логово не полезем, это понятно. Но не можем же мы посмотреть… и уйти обратно в Кремль?
        - Нет, в Кремль мы не пойдем, - сказал Игорь.
        Под очередной корявой железкой обнаружилась знакомая доска. Замирая сердцем, парень ухватился за нее обеими руками и потянул на себя. Доска упиралась: сверху на ней лежало еще немало хлама, но разгребать все было слишком долго.
        - Тогда каков план? - не унимался Казимир.
        Доска шла медленно, по сантиметру, но шла.
        - В Тушино у меня есть… знакомые. Которые мне могут помочь, если… совсем уж припечет.
        - Что? - не поверил своим ушам седовласый дружинник. - Знакомые? Так, может, нам их сразу с собой взять, этих твоих знакомых?
        - Прежде чем тащить их с собой, я должен сам увидеть это… логово шамов, - покачал головой Игорь.
        - А моего рассказа тебе мало? Или ты что… - Казимир сузил глаза до щелочек. - Ты мне не веришь, что ли?
        Доска наконец выскочила наружу, и Игорь, тихо цокнув языком, сказал:
        - Дело не в «не веришь». Просто сам хочу все увидеть. Вдруг ты сбежал, а они с горя всех пленников сожрали, и смысла идти уже нет?
        Пластырь из коры березы-мутанта был на прежнем месте.
        - Ну да, девять лет не жрали, а тут сразу всех, - саркастически произнес Казимир.
        - Понимаешь, те мои знакомые, они… - Игорь запнулся. - Я бы не хотел к ним идти, пока все не перепроверю и не пойму, что без них мне не обойтись.
        Он перевернул доску и еще раз одобрительно цокнул языком: пистоли - есть, сменные магазины к ним - тоже.
        Уцелел схорон.
        - Что же это за знакомые такие? Не друзья? Подельники какие-то?
        - Почему же? Самые настоящие друзья, - совершенно искренне ответил Игорь.
        Он вытащил из-за пазухи нож и перерезал пластырь. Один пистолет и одна запасная обойма скрылись в кармане; второй «комплект» стрелец зажал в руке, поднялся и, обернувшись, протянул оружие Казимиру.
        - Поэтому и не хочу их дергать зазря, - добавил Игорь. - Друзей не хочется понапрасну в неприятности втягивать.
        «Потому что настоящих друзей - не так много, чтобы подвергать их жизни опасности».
        - Ну, как знаешь… - со вздохом сказал Казимир.
        Он забрал пистоль и магазин, проверил обойму и спрятал оружие в карманы куртки, после чего развернулся и пошел к выходу из зала. Ботинки его хлюпали по крови пауков, разлитой по полу, но седовласый дружинник не обращал на это внимания.
        - Я прекрасно понимаю твое желание не вмешивать друзей в свои беды, - бросил он на ходу. - Да только сейчас очень велик шанс, что, пойдя вдвоем, мы просто не сможем вернуться в Тушино.
        Игорь невольно вздрогнул.
        - Думаешь, сожрут нас?
        - Думаю, хуже, - не оборачиваясь, покачал головой Казимир. - Оставят в живых.
        И вышел наружу, туда, где их дожидались преданные фенакодусы.

* * *
        Занимался рассвет. Солнце окрасило небо на горизонте в кровавый багрянец, и свет этот, неверный и несколько лживый, стал паутиной расползаться среди обветшалых полуразрушенных домов. Каждый из них имел свою историю, в каждом прежде жили люди, но Последняя Война заставила их оставить жилье и уйти под землю в робкой надежде спастись. Кому-то это удалось, но большинство почило, не успев даже достичь заветных бункеров. Бомбы сыпались с неба, точно град, и от некоторых районов остались лишь пустыри с грудами строительного мусора на тех местах, где прежде были шумные, светлые многоэтажки, сверху донизу наполненные жизнью, точно градусники - ртутью.
        Воинство Захара возвращалось домой из разведывательного рейда. В общем-то, эта вылазка ничем не отличалась от большинства прочих: ничего особенного не нашли, но и людей при этом не потеряли. Настроение у разведчиков было вполне хорошее - каждый мечтал поскорей вернуться в крепость, к женам с детишками, навестить матерей, коль живы, и поесть домашней похлебки вместо уже давно осточертевших консервов.
        И вот впереди показались знакомые очертания Кремля.
        - Рядом уже, - сказал Захар, обернувшись через плечо.
        В московской Зоне он старался без нужды голос не повышать, ибо велик был риск привлечь тварей, обладающих не в меру острых слухом.
        Дружинники, прекрасно знающие об этой привычке командира, передали его слова задним.
        - Как думаешь, с Игорем все так же? - спросил Богдан, фенакодус которого шел справа, с захаровским скакуном вровень.
        - Лекари говорят, ничего и не изменится, - угрюмо ответил командир. - В ближайшее время уж точно.
        - Как-то даже… не верится. Несправедливо это, - заметил дружинник. - Мы там сидели, под замком, а он туда-сюда мотался… и в итоге больше других получил.
        - Не трави душу, - поморщился Захар. - Несправедливо… А когда пацан в первый рейд выходит и умирает, километра от Кремля не отъехав - это что, справедливо? Забудьте вы уже это слово, сколько вам все втолковывают - я, отец Филарет, воевода…
        Он хотел сказать что-то еще, но замер с открытым ртом, а через мгновения натянул поводья, останавливая фенакодуса.
        - В чем дело? - последовав его примеру, одними губами спросил Богдан.
        Остальные, видя, что направляющие затормозили, тоже придержали скакунов. Отряд застыл; все вслушивались в гомон московской Зоны, пытаясь определить, что же услышал их командир. Захар меж тем медленно вертел головой из стороны в сторону. Он все не мог понять, кто издал тот странный звук, который привлек его внимание.
        И вот шум повторился - к неудовольствию Захара, теперь гораздо громче. Неведомая тварь, судя по всему, стремительно приближалась к ним.
        «Что ж это за крик такой? - подумал десятник с тревогой. - Ни на что не похоже…»
        Командир поднял левую руку и первым устремился к стене ближайшего здания. Дружинники этот жест отлично знали и отправились следом за предводителем, не задавая лишних вопросов. Не сводя глаз с угла дома, Захар опустил ствол автомата на голову верного фенакодуса, готовый моментально вскинуть его и открыть огонь по неведомой твари… которая, к слову, закричала в третий раз.
        «Через секунд пять-десять уже покажется, - отметил про себя десятник. - Не успеем…»
        Краем глаза он смотрел на дверной проем. Увы, по его прикидкам, дружинникам не под силу было опередить таинственного монстра и скрыться внутри прежде, чем тот выскочит из-за угла.
        Можно, конечно, сжать фенакодусам бока и ускориться, но не наделают ли они при этом такого шума, что мут легко поймет, куда делись хомо? Вот она, извечная внутренняя борьба с самим собой - рискнуть или действовать по инструкции? Порой эффективней одно, порой следует уповать лишь на удачу… и, по иронии, никогда не знаешь, какое решение лучше всего подходит для твоего конкретного случая!
        Крик повторился в четвертый раз, и из-за угла вылетел «Раптор» - как раз в тот момент, когда фенакодус Захара был в шаге от заветного дверного проема. Выглядел био неважно: заводской хвост он где-то утратил, кузов покрывали многочисленные вмятины, а из двух глаз горел красным только один - второй будто выклевал кто-то. Однако и его вполне хватило, чтобы приметить отряд из десяти хомо. Быстрые ноги понесли био навстречу добыче; судя по всему, он был зверски голоден.
        Тут же стало понятно, что за звук привлек Захара - оказалось, что это вовсе не крик, а протяжный скрип несмазанных шарниров.
        - В дом! - рявкнул десятник.
        И снова дружинники не спорили - правда, на сей раз в их взглядах замелькало сомнение: никто не хотел бросать командира на растерзание «ящера». И тем не менее предводитель отдал приказ, а, значит, ослушаться его бойцы не имеют права. Воины Кремля один за другим спрыгивали со спин верных фенакодусов и, ведя их за уздцы, скрывались внутри. План Захара был понятен: прикрыть отход своего воинства автоматным огнем, после чего, по возможности, спрятаться в здании самому. «Раптор», бесспорно, способен достать людей и в доме, но для того, чтобы туда проникнуть, ему придется неслабо потрудиться - ведь с его габаритами через дверной проем не войдешь, надо стену ломать. В общем, Захар действовал правильно, но слишком уж самоотверженно. Десятник не должен столько брать на себя, в конце концов, он ведь - вожак, предводитель, его задача - вести за собой людей, а не прикрывать их отход, рискуя больше прочих. И это не говоря о том, что ценность командира для Кремля всегда выше рядового дружинника. Именно поэтому Богдан воскликнул:
        - Давай я его задержу!
        - Шуруй уже, - буркнул Захар. - Не отвлекай.
        «Раптор» несся к ним, но, по счастью, его увечья не позволяли био развить привычный темп: несмазанные механизмы замедляли тварь, а отсутствие хвоста лишало ее изрядной доли маневренности. Захар, отлично помнящий уроки отца Филарета, знал, что, лишившись заднего отростка, стальные «ящеры» становятся довольно-таки неуклюжи. Грубо говоря, подобный био рискует в любой момент пропахать по земле, если забудется и попытается вытворить нечто из того, что делал прежде, еще до утраты хвоста.
        И в задачу десятника входило дезориентировать тварь, чтобы она рассвирепела и сама доставила себе хлопот.
        Именно поэтому десятник открыл огонь не сразу, а терпеливо дождался, пока «Раптор» наберет порядочную скорость. Сердце Захара бешено стучало в грудную клетку, а треклятое воображение по традиции рисовало образы, один ужасней другого, но с неизменной концовкой - в которой «Раптор» легко разрывал предводителя дружинников на части.
        Десятник быстро оглянулся: на улице все еще находились трое воинов, включая Богдана, который замыкал цепочку и периодически косился на командира. Скрипнув зубами, Захар снова обратился к стальной твари.
        «Пора!»
        Он вскинул автомат и открыл огонь.
        Пули застучали по ржавой броне изувеченного био, и он невольно сбавил ход. Учитывая его скорость, это далось «ящеру» совсем непросто, и тут-то как раз сказалось отсутствие пресловутого хвоста: из-за смены темпа «Раптора» повело вбок, и он, потеряв равновесие, рухнул на землю и так прокатился несколько метров. Захар, не теряя времени даром, сменил рожок автомата и вновь открыл огонь, целя в металлическую черепушку био: там, кажется, из-за падения образовался просвет между стальными пластинами.
        «Раптор» заверещал дурным голосом, зловеще сверкнул единственным глазом и попытался резко встать…
        Но не смог.
        Захар продолжал нажимать на спусковой крючок до тех пор, пока не кончились патроны. Он до последнего не верил, что био сдался так просто. Но, видимо, сказались былые повреждения. Не будь их, и пули десятника ни за что не поразили бы мозг прожорливой металлической твари.
        Ну и, конечно же, без определенной доли везения не обошлось - без удачи в московской Зоне никуда. Благодаря отцу Филарету дружинники знали, кто такие био, знали их основные повадки, габариты, но ни один Мастер Кремля не способен научить юнака уничтожать био - просто потому, что их броню, если она более-менее цела, даже крупный огнестрел не берет. Вот и приходится действовать по ситуации, надеясь, что в этот раз фортуна окажется на твоей стороне, и ты переживешь новую передрягу.
        Сейчас - повезло.
        - Готов! - донесся из-за спины голос Богдана. - Ей-богу, готов!
        Захар медленно опустил автомат. Руки его мелко дрожали, а сердце отбивало такой бешеный ритм, что, казалось, его ребра вот-вот рассыплются в пыль. Фенакодус под ним стоял смирно, спиной ощущая, до чего взволнован его хозяин.
        «Возьми себя в руки! - мысленно прикрикнул на себя десятник. - Ты же их вожак!»
        Самоувещевание подействовало отрезвляюще, точно добрая отцовская оплеуха. Командир тихо кашлянул и, развернув скакуна, с невозмутимым видом скомандовал:
        - Богдан! Скажи остальным, надо уходить, пока другие био не сбежались.
        Товарищ отрывисто кивнул: отец Филарет всегда подчеркивал, что «Рапторы», ввиду малых (на фоне других роботов) габаритов любят сбиваться в стаи и так охотиться на мелкое зверье, нео и хомо. И то, что к ним выскочил всего один «ящер», по сути, было очередным подарком судьбы.
        «Так что лучше поспешить и не испытывать ее понапрасну», - решил Захар про себя.
        Потому что судьба слишком переменчивая особа и не любит постоянно благоволить одним и тем же.

* * *
        - Спокойного дежурства! - привычно поприветствовал Захар привратников.
        Стрельцы переглянулись.
        - С возвращением, - угрюмо ответил один из них.
        - Тебя воевода хочет видеть, - добавил второй.
        - Сам воевода? - недоуменно выгнул бровь десятник.
        Захар невольно задумался, чего от него может хотеть главнокомандующий. Сам рейд в московскую Зону его вряд ли волнует - если б каждый десятник отчитывался непосредственно перед воеводой, к его покоям очередь бы стояла от самых крепостных ворот. Но что еще могло понадобиться их предводителю?
        - Слушай, ну мы с дороги только, - вклинился в разговор Богдан. - Надо ведь фенакодусов в стойло вернуть, накормить-напоить, самим отдышаться…
        - Воевода распорядился, чтоб сразу ехали, - пожав плечами, сказал первый стрелец. - А скакуна твоего, Захар, мне велели отвести.
        «Значит, и впрямь что-то очень срочное, - понял десятник. - Но что?»
        Он спешился, передал поводья стрельцу и пошел в глубь крепости к Военному Приказу, не переставая ломать голову, зачем же его хотят видеть так скоро. Вариантов, в общем-то, было множество, однако все они казались какими-то мелкими и недостаточно срочными.
        «Наверное, какое-то задание-«молния», которое можно доверить только мне, - догадался десятник. - Вот только почему он именно меня выделил? Чем я заслужил?»
        С самого детства Захару прочили блестящую карьеру. Он был отменно развит физически, усерден и трудолюбив; среди юнаков он считался если не лучшим, то уж точно одним из. В восемнадцать вчерашний мальчишка стал настоящим дружинником и отправился в первый рейд, потом во второй, третий… Отлично проявив себя, Захар очень скоро дорос до звания десятника и получил под свое командование отряд. Потери, конечно же, были, куда без них, но все отзывались о свежеиспеченном предводителе очень хорошо. Захар не отличался самодурством, старался всегда действовать по уму, не полагался на геройства… словом, действовал, как его учили, дело спорилось, и уверенность в своих силах только крепла.
        А потом в его десяток влился побратим Игорь… и все внезапно пошло наперекосяк.
        Сначала их отряд попал в засаду нео - что уже само по себе было удивительно, ведь дикари всегда нападали беспорядочно, а тут застали кремлевских врасплох. Позже выяснилось, что нападение помог организовать Вадим, маркитант из Строгино, который, презрев свое людское происхождение, безо всякого стеснения вел дела с дикарями. В тот день погибли восемь дружинников, самого Захара нео взяли в плен, а Игорь пропал, но, к счастью, смог найти побратима и вызволить его из лап треклятого торгаша.
        Само собой разумеется, что такая трагедия не могла пройти для командира бесследно. Потерять весь отряд!.. Да кто вообще пойдет к такому командиру? И хоть в Кремле никто, включая воеводу и князя, не осудил Захара - случай все же был, мягко говоря, нерядовой - сам он былую уверенность утратил. Следующий рейд, меж тем, прошел фактически без приключений, но вот вылазка в Тушино обернулась новой драмой: очередная оплошность десятника привела к смерти дружинника, и остальные разведчики настояли, чтобы Захар на время похода передал бразды правления своему нареченному брату. Это было сродни удару под дых, коварному, неожиданному, а оттого вдвойне неприятному. Потом случился очередной плен… и снова всех спас Игорь.
        Правда, на сей раз - едва ли не ценой собственной жизни.
        «Прав Богдан, - с грустью подумал Захар, уже подходя к крыльцу. - Несправедливо все вышло. Может, даже смерть была бы более гуманным исходом… как бы ни хотелось о ней говорить».
        Всю дорогу из Тушино в Кремль Захар молил Бога, чтобы тот сохранил Игорю жизнь. Игорь выжил. Тогда Захар стал молиться, чтоб он снова смог ходить. Игорь встал через пару недель. Но, как ни пытался десятник упросить Всевышнего о возвращении былого здоровья, даже намека на это не ожидалось.
        Видно, исчерпал Захар лимит благосклонности со стороны небожителя.
        Иными словами, слишком многого хотел от Бога.
        - Заходи, он уже ждет, - сказал один из стрельцов, едва десятник оказался в коридоре.
        Захар смерил двух мечников хмурым взглядом. Помнится, Книжник настаивал на соблюдении канона и упрашивал воеводу вооружить их алебардами, но он, как человек, далекий от службы, просто не понимал, что алебардой в таком узком коридоре не размахнешься. То есть превратятся люди из бойцов в обыкновенных истуканов - красивых, каноничных, но истуканов. И чтобы этого не допустить, им оставили мечи.
        - Спокойного дежурства, - пробормотал Захар, шагая к двери.
        Стрельцы благодарно кивнули: уних, по счастью, служба всегда была более-менее спокойной. Это вам не со стен мутантов всякой дрянью поливать да обстреливать. Хотя, конечно, о возможности покушения тоже никто не забывал, поскольку умные полководцы стремятся не перебить всех врагов, а прежде всего обезглавить их армию, убив командира.
        Благо, судьба нечасто сводила обитателей крепости со столь умными полководцами.
        Постучав, десятник приоткрыл дверь и заглянул внутрь:
        - Вызывали, воевода?
        - А, Захар! Входи, - мигом оживившись, махнул рукой главнокомандующий.
        Десятник вошел. Хозяин кабинета отложил в стороны бумаги и, громко причмокнув, сказал:
        - Не буду ходить вокруг да около: твой побратим минувшей ночью самовольно покинул крепость и отправился в московскую Зону.
        Захар выпучил глаза, хотел тут же засыпать воеводу вопросами, но тот выставил перед собой руку, призывая десятника к молчанию, и продолжил:
        - И я хочу знать, известно ли тебе было что-то о таких его планах? Теперь можешь говорить.
        - Мне? - еще больше удивился Захар. - Да я вообще… честно говорю, воевода, ни сном, ни духом. Все, чего он хотел - это поскорей вернуть свои навыки. Для этого упражнялся - в казармах, в остроге, когда было время… Но про самоволку я, клянусь Богом, слышу впервые.
        Хозяин кабинета задумчиво жевал верхнюю губу и с интересом разглядывал стоящего перед ним воина. Захар примерно догадывался, о чем размышляет их главнокомандующий: наверное, прямо сейчас он пытается понять, не покрывает ли десятник своего любимого побратима. Но об этом, конечно же, и речи быть не могло. Да знай Захар о планах своего товарища, практически родича, без приказа покинуть крепость, разве позволил бы? Разве не уберег бы от столь глупого шага?
        «Но зачем он это сделал? Чтобы доказать самому себе, что он все еще может быть дружинником? Не верю, что ему в голову пришла такая идиотская мысль…»
        - Значит, впервые слышишь… - протянул воевода.
        Пальцы его застучали по столешнице в неведомом ритме.
        - Впервые. Я, кстати, Игоря уже несколько дней не видел - с тех пор, как в рейд отправился.
        - Что ж, пусть так. И ты, конечно же, не знаешь, куда он поехал и с кем?
        - Я ничего не знаю, - честно признался Захар. - Вот вообще.
        Воевода устало вздохнул.
        - Видишь ли, что вышло, - сказал он, будто с неохотой. - Десятник Прокофий - ты ведь помнишь такого?
        Захар кивнул.
        - Так вот он возвращался из рейда и случайно встретил на подходе к Кремлю дружинника Казимира, отряд которого пропал в Строгино девять лет назад, - продолжил воевода.
        - Что-что? - хмурясь, переспросил Захар.
        Он ушам своим не мог поверить. Дядьку Казимира он помнил прекрасно, но уже давно смирился с его смертью. И вдруг воевода заявляет, что покойный восстал из мертвых и вернулся в Кремль…
        «Да как такое возможно?!»
        - И где сейчас Казимир? - быстро осведомился десятник.
        - С твоим побратимом, - ответил хозяин кабинета.
        - Но… как… и зачем? Зачем они покинули крепость?
        - Я не знаю. Но предполагаю, что Казимир потащил Игоря вызволять Бориса - его, Игоря, отца. Иной причины, способной выманить твоего побратима из Кремля наперекор приказам сверху, я не вижу.
        - Так а Борис… он что, тоже жив? И где он? Почему не с Казимиром вернулся? И где вообще все это время был Казимир, он что-то рассказывал же? Объяснял?
        Воевода опять вздохнул. Хоть вопросы Захара были вполне обоснованы и логичны, отвечать на них главнокомандующему никакого удовольствия не доставляло.
        - Отряд Казимира все это время находился в плену у шамов, - пояснил хозяин кабинета. - Вампиры не ели их, но заставляли охотиться и пили их кровь.
        Захар тихо охнул. Он и представить себе не мог, что мутанты способны издеваться над пленниками столь изощренным образом. Десятник слышал про шамов, которые путешествовали по Зоне с кортежем из двух-трех людей, чтобы всегда иметь возможность подкрепиться свежим мясом. Но чтобы держать десяток хомо в плену годы напролет и методично попивать их кровушку… Подобное измывательство просто не укладывалось в голове.
        - По крайней мере, так сказал Казимир, - добавил воевода.
        Уточнение показалось десятнику странным.
        - Вы ему не верите? - осторожно спросил он.
        - Да не то чтобы… он же все-таки один из нас, - пожевав губу, отозвался хозяин кабинета. - Но пример Ратмира вынуждает рассматривать… любые варианты. А тут еще и история - из ряда вон.
        Пальцы снова загуляли по столешнице.
        - А где же их держали? - спросил Захар. - Казимир сказал?
        - В Митино, - нехотя ответил воевода.
        Десятник невольно присвистнул.
        - А как же он… через Купол?
        - Говорит, у шамов есть раствор специальный, - сказал хозяин кабинета. - Которым они в Куполе проходы делают. Якобы берешь колбу с таким раствором, швыряешь в Купол и ждешь, пока в его поверхности отверстие появится - временное, потом все равно затянется. Так, по крайней мере, Казимир рассказывал. Он даже мне колбу отдал, в качестве доказательства. Хочешь взглянуть?
        - Ну… да, - неуверенно ответил Захар.
        Воевода выдвинул верхний ящик стола и засунул туда руку. Пару мгновений спустя на стол легла небольшая колба с некоей мутной жидкостью. Десятник подошел поближе, осторожно взял странный сосуд в руку и поднес к глазам.
        - Неужто это… - Захар кашлянул. - Поможет через Купол пройти?
        - Если верить Казимиру, то да, - кивнул воевода.
        - Вы позволите ее забрать? - спросил десятник.
        - Забрать? - удивленно выгнул бровь хозяин кабинета. - Но зачем она тебе?
        - А как я иначе в Митино попаду? Вдруг мы не успеем их перехватить раньше?
        Некоторое время они пристально смотрели друг на друга. Во взгляде Захара был вопрос, во взоре главнокомандующего - удивление, помешанное с любопытством.
        - То есть ты хочешь самолично отправиться за побратимом? - после крайне долгой паузы уточнил воевода.
        - Ну а кто еще его может вразумить, если не я? - пожал плечами Захар. - Он же мне, по сути, младший брат.
        - Ты будто мои мысли прочел, - усмехнулся хозяин кабинета. - За этим я тебя, собственно, и позвал.
        Десятник неуверенно улыбнулся самым уголком рта.
        - И с кем отправишься? Есть люди, которые согласятся пойти с тобой за Купол? - спросил воевода. - Потому что отправлять туда кого-то приказом без решения князя я не могу, а сообщать о случившемся князю… - Он задумчиво пожевал губу. - Не хотелось бы. Игорь, как ни крути, герой Тушино и Строгино. Не хочется ломать ему судьбу. Столько пользы он Кремлю принес… Согласен ведь?
        - Разумеется! - обрадовался десятник.
        Слова главнокомандующего принесли ему некоторое облегчение. Он-то полагал, что Игоря ждет острог и суровое наказание, а, выходит, воевода хочет дело замять?
        - Так что насчет добровольцев, Захар? Найдутся? Причем ехать надо прямо сейчас, без отдыха, чтобы не отстать от них еще сильней.
        - Найдутся, - уверенно ответил десятник. - Обязательно.
        Для большинства дружинников Долг Жизни - не пустой звук. Надо его возвращать, притом не когда тебе самому удобно, а когда тот, кому ты должен, в этом больше всего нуждается. Игорь, невзирая на трудности, отправился в Кремль за чудной машинкой Книжника, отправился с шайкой врагов, рискуя в любую секунду получить пулю в спину, пока остальные собратья были заперты в подвале тушинского склада. И вернулся за ними, с друзьями-товарищами, и вызволил пленников из беды, едва не расставшись с жизнью.
        Да, потом они везли его в крепость, но разве можно это считать возвратом Долга? Конечно же, нет. И Захар нисколько не сомневался, что те же Богдан, Мрак и прочие с радостью отправятся вместе с ним спасать Игоря от той глупости, которую он, похоже, всерьез намеревается совершить - в два меча атаковать логово шамов в Митино.
        В этот момент в дверь постучали. Захар невольно вздрогнул и оглянулся через плечо.
        - Не заперто! - прокричал воевода.
        Дверь открылась, и внутрь зашел мужчина в черном балахоне, ростом примерно с Захара. Капюшон практически полностью скрывал его лицо; виден был только подбородок, острый, поросший бледной козлиной бородкой.
        Десятник при виде незнакомца заметно напрягся. Он сразу понял, что за субъект пожаловал в покои воеводы, и это понимание его нисколько не обрадовало. Впрочем, Захар решил не опережать события и дождаться объяснений со стороны хозяина кабинета.
        - А, Сыч, - обрадовался главнокомандующий. - Иди сюда, поближе. Познакомлю вас.
        Вновь прибывший без лишних слов подступил к столу, однако к Захару так и не повернулся.
        - Как ты уже, думаю, понял, - глядя на десятника, сказал воевода, - Сыч является агентом Тайного Приказа.
        - Я понял, - сухо подтвердил Захар, - да только, похоже, не до конца. Неясно мне, что он тут делает.
        - Как я уже неоднократно говорил, после случая с Ратмиром мы должны проявить большую осторожность, чем прежде, - ответил хозяин кабинета, неотрывно глядя на собеседника. - История Казимира кажется трагичной… но немного сомнительной. А ты, при всем моем уважении, все же побратим сбежавшего Игоря. Поэтому, уж извини, я предпочту перестраховаться и отправить с тобой Сыча - для собственного спокойствия. Да и вам лишний клинок не помешает.
        - Я предпочитаю, чтобы мечи были в руках у проверенных товарищей, - заявил десятник, одарив фигуру в черном балахоне красноречивым взглядом.
        Гость, однако, даже не шелохнулся. Такие уж они были в Тайном Приказе - немногословные, хладнокровные, чем-то похожие на ящериц, которые предпочитают шевелиться только по крайне важному поводу.
        - Сыч более чем проверен, - энергично кивнул воевода.
        - Не мной же, - заметил воин.
        - Вот и проверишь как раз, - сказал главнокомандующий. - Сыч, это десятник Захар, о котором я тебе говорил. Его ты должен сопроводить до Тушино, а при необходимости и в Митино отправиться с ним. Задача ясна?
        - Да, - донеслось из-под капюшона.
        Захар смотрел на агента Тайного Приказа и не верил своим глазам. И как объяснить товарищам, что с ними делает подобный хмырь? Сказать, что все дело в Игоре?
        «А почему он именно сейчас пришел? - вдруг задумался десятник. - Воевода что, заранее его позвал? Знал, что я сам вызовусь ехать?»
        Впрочем, особого удивления это «открытие» не вызвало: люди, Захару не чужие, прекрасно знали, насколько он предан своему побратиму. И воевода, естественно, был одним из этих проницательных «нечужих» людей.
        - Надеюсь, не надо никому объяснять, что любые конфликты исключены? - сказал хозяин кабинета, пристально посмотрев сначала на «балахонного», потом - на десятника. - И здесь, и тем более в московской Зоне…
        - Разумеется, мы помним, как там опасно, - скрипнув зубами от досады, ответил Захар.
        - Что ж, в таком случае, можешь быть свободен, - сказал воевода. - Отправляйся к своим добровольцам. Сыч будет ждать вас у крепостных ворот. Имена дружинников назовешь привратникам, они мне передадут. Сычу напишу бумагу, чтоб вас выпустили без проблем, а то после ночного инцидента там вся смена на ушах. Вопросы?
        - Никак нет, - ответил Захар.
        - Тогда в путь.
        Десятник одарил агента Тайного Приказа еще одним испепеляющим взглядом, после чего развернулся и пошел к двери. Распахнув ее, он вышел наружу и быстрым шагом устремился по коридору к выходу из Военного Приказа.
        Уходя, он краем уха расслышал, как бормочут стрельцы:
        - Что тут этот хмырь из Тайного Приказа забыл?
        - Да кто ж его знает…
        - Не люблю я их…
        - А кто их любит?
        Захар тихо ухмыльнулся. Да уж, насчет Тайного Приказа все дружинники были единодушны. Оно и понятно - кому по нраву, что кто-то в их дела нос сует, вынюхивает вечно да наверх докладывает. Не то, чтобы у воинов Кремля были какие-то секреты от воеводы или князя, но сам факт, что вокруг постоянно ошиваются соглядатаи, угнетал.
        «Проклятый Ратмир…»
        Именно его измена привела к созданию Тайного Приказа. Раньше никто и помыслить не мог, что среди людей может завестись самая настоящая «крыса». Но стоит ли из-за одной «паршивой овцы» шерстить все стадо? Впрочем, воеводе с князем было, конечно же, видней.
        «И, судя по тому, что больше предательств не случалось, они действительно не ошиблись».
        Выйдя наружу, Захар невольно зажмурился: пока он был в покоях у главнокомандующего, поднялся страшный ветер. Прикинув, сколько времени прошло с момента прибытия в город, десятник уверенно зашагал к Казармам дружины.
        - А, командир! - Лежащий на кушетке Мрак поприветствовал его кривой полуулыбкой. - Ну, чего там нашему главному понадобилось так срочно?
        Захар окинул угол Казармы зорким взглядом: кажется, все на местах.
        - Поближе давайте, - сказал десятник, опускаясь на пустую кровать прямо напротив кушетки чернявого дружинника.
        Товарищи не спорили - подошли, с интересом уставились на предводителя. Мрак из положения лежа перетек в сидячее и улыбку с лица убрал, видя, насколько озабочен их командир.
        - Ситуация такая: мой побратим Игорь ночью покинул Кремль… без приказа.
        Удивление во взорах каждого стоящего поблизости мужчины. Непонимание. Переглядки, пожимания плечами.
        - О причинах рассказывать долго и некогда - надо ехать за ним, перехватывать, пока не случилось беды. Скажу лишь, что пошел Игорь не сам, а с еще одним дружинником. Воевода думает, что этот дружинник его и надоумил.
        - А что ж за дружинник-то такой? - уточнил Богдан, задумчиво оглаживая усы.
        Захар про себя выругался. Глупо было ждать, что вопросов не возникнет.
        - Казимир, - нехотя ответил десятник, покосившись на собеседника исподлобья. - Ты должен помнить такого.
        - Погоди-ка… - нахмурился усач. - Но если ты про того Казимира…
        - Именно про него, - кивнул Захар.
        - Но он ведь пропал почти десять лет назад, - оторопело вставил Мрак.
        Еще больше удивления. Никто ничего не понимал. Все ждали объяснений.
        И Захар, вздохнув, вкратце пересказал их беседу с воеводой. Вокруг стояли свои, он за каждого готов был поручиться. А разве могло быть иначе? Он вел их через Зону, они шли за ним, и каждый прикрывал каждого - этакий круг доверия.
        - Ну, дела… - протянул Мрак. - Значит, покуда мы снаружи были, он успел найтись и сбежать вместе с Игорем?
        - Предательством попахивает, - заметил Богдан.
        - В смысле? - не понял длинноносый Никола. - Кто кого предал?
        - Казимир Кремль, кто ж еще, - пожал плечами усач. - Не верится мне, что он из плена шамов так легко сбежал… Девять лет не сбегал, а тут вдруг сподобился!
        - Ты поосторожней в выражениях будь, Богдан, - хмуро заметил Никола. - Казимир вообще-то был моим дядькой. Точней, не был, а, получается, есть. Ну, ты, короче, понял.
        Захар увидел, как поменялся в лице усач. Неловкая ситуация получилась. Впрочем, немудрено: смомента пропажи отряда в Строгино прошло без малого девять лет, разве все упомнишь? Сколько с тех пор случилось других смертей? Что ни рейд, то в большинстве случаев - смерть, и хорошо, если одна.
        - Извини, - буркнул Богдан. - Я забыл, если честно.
        - Нормально, - мрачно произнес Никола. - Я его сам первый осужу, если он правда предатель. Но пока это не ясно, давай без обвинений, лады?
        - Лады, - охотно согласился усач.
        - В общем, надо их перехватить, пока они за Купол не выбрались, - подытожил Захар. - И для того нужны добровольцы. Отряд поведу я. И хотел бы, чтобы вы пошли со мной, но заставлять никого не буду. Дело очень… непростое.
        - Да о чем ты вообще? - сказал Богдан. - Никого и не надо заставлять. Верно, парни?
        Остальные поддержали его одобрительным гулом.
        - Так что, все идем? - уточнил Захар, не веря своим ушам.
        - А то!
        - Конечно!
        - Игоря спасти - дело нужное, - вставил Мрак. - Кабы не он, мы бы в Тушино еще пару месяцев назад скопытились.
        И снова - одобрительный гул.
        - Что ж, братья, - сказал Захар с трогательной улыбкой. - Тогда - в путь?
        Все закивали и отправились к своим койкам - собираться в дорогу.
        Им предстояла непростая миссия - догнать двух путников, избегая при этом сюрпризов московской Зоны, то есть ехать быстро, но осторожно.
        Впрочем, дружинникам Кремля не привыкать было решать самые трудные задачи.

* * *
        - Придержи-ка скакуна, - сказал Казимир, натягивая поводья.
        Игорь покорно подчинился: он привык доверять чутью старших товарищей, ведь те могли из миллиона звуков, которыми наполнена московская Зона, легко выделить те, которые знаменуют приближение беды.
        Седовласый дружинник поднял правую руку - видимо, таким образом призывая спутника к тишине - и на какое-то время застыл в такой позе. Фенакодус под Игорем нетерпеливо притопывал, но стрелец лишь в качестве успокоения легонько похлопывал скакуна по страшной морде - мол, все в порядке, скоро продолжим путь.
        - Сколопендра, - вдруг сказал Казимир. - Надо прятаться.
        Игорь недоуменно выгнул бровь: он прекрасно знал, с каким звуком ползет по городу прожорливый рой стальных многоножек. И сейчас стрелец ничего подобного не слышал и близко.
        - А… ты уверен? - осторожно спросил светловолосый воин.
        Взгляд, которым его одарил Казимир, по ощущениям, мог обращать горы в пыль.
        - Ты меня что, за дурака держишь? - прошипел седовласый дружинник. - Конечно, я уверен! Я, меж прочим, в Зону ходил, когда ты еще меч только на картинках видел, так что опыт у меня - будь здоров! И если говорю, что сколопендра идет, стало быть, так и есть!
        - Ладно, ладно, я просто спросил, - буркнул Игорь. - Прятаться так прятаться, давай решать, куда?
        Можно было, конечно, поупираться, но особого смысла в этом стрелец не видел. Даже если Казимиру показалось, лучше перестраховаться, ведь московская Зона - слишком непредсказуемое место, чтобы не доверять своим предчувствиям. Показалось кому-то, что опасность близко - лучше выждите какое-то время, прежде чем дальше идти. Потеряете час-два, но сохраните свои жизни.
        - Давай в тот дом, - подумав, сказал Казимир и махнул рукой в сторону полуразрушенного здания, уцелевшие стены которого покрывали разноцветные письмена на непонятном языке: поговаривали, что эти надписи оставили предки вестов, но это была лишь теория.
        Игорь открыл рот, чтобы ответить, но седовласый дружинник уже направил скакуна к указанному месту. Судя по всему, мнение стрельца его нисколько не волновало.
        «Заносчивости ему явно не занимать», - подумал Игорь.
        Впрочем, он снова решил не пререкаться со старшим товарищем. Казимир был ровесником отца, а, следовательно, и к стрельцу относился, как к мальчишке. Такого не переучишь, по крайней мере, не за день и не словами, а только поступками - доказав, что ты вполне себе взрослый мужчина, с мнением которого можно и нужно считаться. Вот и приходится молча ехать следом, убеждая себя, что все это - ради благой цели, ради спасения отца…
        Достигнув дверного проема, Казимир шустро спешился и повел фенакодуса внутрь. Игорь старался не отставать, но спрыгнуть на землю ему оказалось не по силам: от резких движений спину пронзила поистине адская боль. Пыхтя, он неуклюже сполз с седла и, прихрамывая, следом за старшим товарищем вошел в дом.
        Казимир к этому моменту уже привязал фенакодуса к торчащей из обломка стены арматурине, а сам расположился под оконным проемом и возился с пистолем, в частности, вытащил магазин, чтобы проверить, сколько в нем патронов.
        - Ну чего ты так долго? - подняв взгляд на Игоря, прошипел седовласый дружинник. - Давай уже, не мельтеши в дверях. Привязывай скакуна и давай ко мне.
        - Да иду я, иду…
        Другой арматурины не нашлось, и стрелец намотал поводья на ту же самую, что и Казимир, и пошел к старшему товарищу. На ходу Игорь достал из кармана пистоль и по примеру спутника проверил магазин.
        «Порядок».
        Опустившись на пол рядом с товарищем, он уверенным жестом загнал патрон в патронник. Это не укрылось от Казимира; он тихо фыркнул, но от комментариев воздержался, спросил лишь:
        - Неужто до сих пор не слышишь?
        - Что не слышу? Сколопендру? Не-а.
        - Удивительно. - Седовласый дружинник усмехнулся. - Говоришь, и в Тушино был, и в Строгино? Как же ты там выжил, с таким-то слухом?
        Желваки на лице Игоря заходили ходуном. Он не был самым вспыльчивым на свете человеком, но Казимир, кажется, мог вывести из себя и мертвого.
        «И как они с отцом вообще ладили? - мелькнула шальная мысль. - Впрочем, к отцу он наверняка относился, как к равному, и подобных острот себе не позволял…»
        - А это еще что? - нахмурившись, пробормотал седовласый дружинник. - Рык?
        Это Игорь расслышал прекрасно. И сразу понял, что к ним идут гости - пусть не такие страшные, как стальная сколопендра, но уж точно опасней давешних пауков-мясоедов.
        «Нео».
        - Нео! - сквозь стиснутые зубы процедил Казимир.
        «Хоть где-то опередил!..»
        Седовласый воин переложил пистолет в левую руку, а правой взялся за меч. Игорь направил дуло своего огнестрела на дверной проем, через который они вошли пару минут назад. Казалось, попасть внутрь можно только так.
        «Ну или через окна. Но полезут ли они в окна? Хотя в случае с нео ни в чем нельзя быть уверенным…»
        Дикарями, как и прочим зверьем, верховодил не здравый смысл, а голые инстинкты. Они могли залезть в Красное Поле Смерти просто потому, что люто хотели жрать, а там увидели бьющуюся в агонии крысособаку. Казалось, подобные тупоумные твари обречены на вымирание, но на деле дикарей не становилось меньше. Даже напротив - во время очередного гона начинало казаться, что их число только растет с каждым днем.
        - Ну хоть их ты слышишь? - шепотом осведомился седовласый.
        - Слышу, - ответил стрелец, не меняя позы.
        - Жрать охота, - донесся до ушей грубый голос.
        «А вот и наши зверюшки пожаловали…»
        Теперь отпали последние сомнения: нео направлялись именно сюда, к ним.
        Игорь покосился в сторону фенакодусов. Несчастные животные, почуяв приближение лохматых дикарей, занервничали - беспокойно притопывая на месте, они скребли когтями по бетонному полу и злобно сверкали глазами.
        «Интересно, нео к ним сунутся, если увидят? - подумал Игорь. - С одной стороны, фенакодусы их ненавидят и будут рвать, только шанс дай. С другой стороны, нео жрать хотят, а скакуны наши - это тоже мясо, пусть и добыть его нелегко…»
        - Зырь! - вдруг завопили снаружи. - Хомо забыли!
        - Чего забыли? - не понял второй.
        - Коды!
        - Где?
        - Да вон, в доме!
        - А, вижу! Ну ща пожрем, значит…
        Светловолосый стрелец заметно напрягся. Если так лихо говорят, что сожрут фенакодусов, значит, в себе уверены, значит, близко подходить не собираются, значит, есть арбалеты. Поэтому надо спускать курок, едва нео покажутся, пока дикари в них не пальнули.
        - Стреляем сразу, - шепотом распорядился Казимир. - У них, похоже, арбалеты есть, так что не медли.
        «Как отец Филарет про подобное говорит? - усмехнулся Игорь про себя. - У умных людей мысли сходятся?»
        Первый нео ворвался внутрь столь стремительно, что дружинник нажал на спусковой крючок скорей рефлекторно, чем осознанно. Однако выучка помогла: пуля угодила мутанту в горло, и тот выронил арбалет, зажал кровоточащую рану обеими лапами и стал медленно оседать на пол. Его собрат, вошедший следом, рыча, направил оружие на стрельца, но тут в дело вмешался Казимир. Выстрел седовласого дружинника оказался еще удачней, чем у стрельца: получив пулю в висок, монстр умер раньше, чем упал на пол.
        Однако на этом злоключения путников не кончились: снаружи донеслись недовольные крики многих глоток.
        «Да их там целая стая!» - подумал Игорь, внутренне холодея.
        Он хотел подняться, дабы не встречать следующих нео в положении сидя, однако Казимир удержал его, положив руку на могучее плечо стрельца.
        - Не дергайся, - прошипел седовласый дружинник. - У нас позиция отличная, снаружи не простреливается.
        Однако, как выяснилось, попадание из арбалета было не единственной проблемой для их скромного отряда из двух человек. Это стало понятно, когда первый нео запрыгнул внутрь через окно.
        «То, чего я боялся…» - подумал Игорь.
        Он вскинул руку и всадил пулю дикарю в голову.
        - Патронов на всех не хватит, - сообщил он Казимиру. - Да и пригодятся они нам, в Митино, нельзя их тратить.
        - Эх, а я-то надеялся, они сами уйдут… - вздохнул седовласый дружинник и, вскинув руку с пистолетом, пристрелил нового монстра, вслед за собратом перемахнувшего через подоконник и приземлившегося на бетонный пол.
        В следующий миг нео, словно жуки, поперли внутрь со всех щелей. Дружинник и стрелец поднялись на ноги и взялись за мечи. Рубка предстояла серьезная.
        «Выдержу ли? Переживу?» - до крови закусив нижнюю губу, подумал Игорь.
        А, впрочем, если он с какими-то там нео боится не справиться, то чего их дуэт с шамами будет делать в Митино? Может, лучше уж тогда действительно сейчас помереть, чем в плен к кровопийцам угодить и годами для них дичь ловить да шею подставлять, чтобы новые «хозяева» кровушки попили?
        «Отставить панику!» - подначил себя беглый стрелец.
        Вся эта внутренняя борьба не заняла и секунды, поэтому, когда дикари приблизились, Игорь встретил их гортанным воплем и острым мечом. Первый же выпад стоил ближайшему нео половины тупой головы, которую стрелец развалил надвое, однако в тот же миг дикая боль пронзила позвоночник. Игорь заорал еще громче, выплескивая все наружу - благо, во время боя не просто можно, а даже нужно избавляться от эмоций. Адреналин сделал свое дело, и боль отступила, позволив стрельцу рубиться самозабвенно, как в старые добрые времена.
        Ну, по крайней мере, так казалось самому Игорю.
        Второму дикарю стрелец отрубил уже всю голову, отточенным взмахом острейшего клинка отделив ее от уродливого туловища. Однако двигался парень все еще не так быстро, как прежде. Именно поэтому третий нео успел приблизиться и даже дубину занести над головой прежде, чем стрелец к нему повернулся.
        «Конец?» - мелькнуло в голове.
        Однако тут раздался страшный рев, и в замахнувшегося нео врезался разъяренный фенакодус.
        У Игоря отлегло от сердца, однако он тут же снова себя одернул:
        «Не расслабляйся! Сейчас пронесло, но это не значит, что и дальше так будет везти! Соберись!»
        Стрелец громко скрипнул челюстями и, яростно завопив, обрушил верный меч на голову мутанта, удачно подвернувшегося под руку. Мозги брызнули во все стороны, спину вновь острой иглой пронзила боль, но Игорь уже смирился с этой неизбежной мукой, сопровождающей каждый пируэт, и лишь сильней стиснул зубы.
        Сорвавшиеся с привязи фенакодусы пришли на выручку очень вовремя - благодаря их внезапному нападению Казимир и его светловолосый товарищ довольно быстро уполовинили стаю дикарей, и те, поняв, что пожрать им не светит, бросились наутек. Скакуны хотели догнать и прикончить мутантов, но седовласый дружинник, ловко вогнав меч в кольцо на поясе, шустро ухватил обоих фенакодусов за уздцы, когда они проносились мимо, и зычно воскликнул:
        - Стоять!
        Тут даже Игорь замер. Он думал, что рассвирепевшие скакуны, опьяненные азартом сражения, просто оторвут Казимиру руки и умчатся наружу, однако все вышло иначе. К удивлению молодого воина, фенакодусы послушно остановились.
        - Ну сейчас-то хоть слышишь? - спросил седовласый дружинник, не оборачиваясь.
        Игорь сначала не понял, о чем он, а потом, спохватившись, прислушался - и действительно услышал металлический лязг, который всегда сопровождает перемещение роя стальной сколопендры по московской Зоне. Данила, герой Кремля, рассказывал, что металлическую тварь можно не только избегать, но и побеждать с помощью огня, однако большинство дружинников предпочитали действовать по наветам отца Филарета и прочих Учителей. Жизнь у каждого человека одна, и рисковать ей понапрасну никто не хочет.
        - Привязывай фенакодуса своего обратно и давай к окну, - передавая поводья Игорю, распорядился Казимир. - Отсидимся, пока зараза не пройдет.
        - Надо ж, - буркнул раздосадованный стрелец. - А я так боем увлекся, что, пока ты не сказал, сколопендру не слышал.
        - Я так и понял, - отозвался седовласый дружинник, шагая к их импровизированной «коновязи». - Хорошо хоть нео не такие глухие, иначе б мы с ними до сих пор тут бодались.
        - Так ты думаешь, они из-за сколопендры сбежали? - поразился Игорь.
        - Уверен, - авторитетно заявил Казимир, наматывая поводья на арматурину. - Был у меня похожий случай. И десятник наш тоже меня тогда удивил. А потом я подумал и решил - а ведь и вправду дело в этом. С мясом голодные нео бьются до последнего. Это ж мясо, его можно съесть. И плевать им, что их товарищи дохнут, потому что они им никакие не товарищи в этой ситуации, а лишь дополнительные рты. Проще говоря, чем больше нео в битве с мясом помрет, тем больше мяса съест каждый выживший. Такая вот… арифметика Зоны.
        Игорь уважительно кивнул и по примеру старшего товарища тоже стал обвязывать поводья вокруг торчащей из стены железки.
        - А всех металлических роботов и прочую дрянь неживую избегают больше не потому, что боятся, - хотя и это тоже, конечно, - а потому, что жрать там нечего. А, значит, и смысла нет в драку ввязываться. Сечешь теперь?
        - Секу, - отозвался Игорь.
        Сказать по правде, с такой точки зрения он на нео не смотрел никогда, хотя теперь, выслушав Казимира, ему стало казаться, что ничего логичней он в жизни не слышал.
        «Зверье оно и есть зверье, - вслед за седовласым дружинником шагая к окну, подумал Игорь. - Все, о чем голова болит - это прокорм любой ценой».
        Впрочем, если вдуматься, все было немного глубже и при этом проще: на самом деле главной целью любого обитателя московской Зоны было выживание, и удовлетворение голода являлось его важнейшим условием. Не выполнишь его - лишишься жизни, рано или поздно: либо просто издохнешь без пищи, либо сойдешь с ума от ее нехватки и бросишься на самого опасного врага, яростно вращая глазами.
        Вот и получается, что, по сути, единственное отличие между хомо и нео - это наличие совести. Кремлевские не радуются смертям близких из-за того, что теперь им придется делить кусок мяса на двоих, а не на пятерых. Кремлевские сопереживают собратьям и чувствуют их боль.
        Однако все тот же пресловутый инстинкт самосохранения мог превратить любого, даже самого достойного человека в подобие нео - безумную звероподобную тварь, которая горит одним желанием - набить свое брюхо.
        «Лучше умереть, чем стать такой», - подумал Игорь, опускаясь на теплый бетонный пол и прислоняясь спиной к кирпичной кладке под достопамятным окном.
        Он сразу расположился поудобней, потому что знал: быстро сколопендра не пройдет, и сидеть в заброшенном доме придется довольно долго.
        - Знаешь, чему хорошему меня научил плен у шамов? - услышал Игорь голос Казимира.
        Он повернул голову: его товарищ сидел, прислонившись затылком к стене. Веки Казимира были опущены.
        - Нет, - помедлив, сказал стрелец.
        Он сомневался, что вопрос Казимира требует ответа, но пауза уж больно затянулась.
        - Ждать, Игорь. Плен учит тебя ждать. Ты терпишь в надежде, что тебе выпадет шанс спастись. Иногда получаешь его - как вот я. Иногда - нет. Но в любом случае пленник всегда ждет избавления. Тем или иным способом. Неважно, умрешь ли ты или сбежишь, главное - закончить мучения. Понимаешь?
        - Звучит жутковато, - признался Игорь.
        - Когда не остается ничего, кроме призрачной надежды, радуешься даже ей, - горько усмехнувшись, сказал Казимир.
        Он умолк, и стрелец решил его не трогать, тем более что пыл сражения уже отошел, и запоздалая боль вернулась и горячей смолой растеклась по позвоночнику снизу вверх. Скрипя зубами, Игорь отвернулся к двери и дрожащей рукой вытащил пистолет - так, на всякий случай.
        Да, патронов жалко.
        Но в те минуты стрелец мог уповать только на пистоль, поскольку меч казался неподъемно тяжелым.

* * *
        Семь фенакодусов, неспешно переставляя когтистые лапы, брели на запад. Шесть всадников озирали окрестности, то и дело угрюмо оглядываясь на последнего ездока, который, сменив рясу на брюки и балахон, держался чуть позади их процессии.
        Строго говоря, изначально должны были ехать в двенадцать мечей, считая этого, из Тайного Приказа. Но на воротах неожиданно выяснилось, что воевода передал с Сычом бумагу на пятерых, не считая Захара и самого агента.
        - Полдесятка? - недоуменно глядя то на стрельца, то на воина в балахоне, переспросил командир. - Это шутка такая?
        - Да какие шутки? - пожал плечами смуглый привратник. - Вот бумага, заверенная печатью воеводы.
        - Что это вообще означает? - повернувшись к Сычу, мрачно осведомился Захар. - Когда мы с воеводой говорили о добровольцах, количество было не ограничено.
        - Ситуация изменилась, - нехотя разлепив тонкие губы, ответил агент Тайного Приказа из недр капюшона.
        Голос его звучал бесстрастно. Наверное, так мог бы говорить био, если б создатели наделили его такой функцией - ровно, спокойно, без тени эмоций.
        - И почему же она изменилась? - с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев, хрипло осведомился командир.
        Он ожидал, что агент начнет отбрехиваться, ссылаться на волю воеводы, которую, как известно, оспаривать нельзя, иначе и под трибунал угодить недолго… Но каково же было удивление Захара, когда вместо этого Сыч невозмутимо сказал:
        - Потому что я на этом настоял.
        Сказать, что десятник удивлен такой откровенностью, значило не сказать ровным счетом ничего. Правда, недоумение в считаные секунды сменилось яростью.
        - Да как смеешь ты, стервятник, - сузив глаза до двух щелочек, прошипел предводитель отряда, - решать, сколько людей мне с собой брать?
        - Это моя обязанность, - все так же раздражающе-спокойно ответил Сыч. - Обязанность любого «стервятника».
        Желваки на лице десятника заходили ходуном. Больше всего на свете в те мгновения ему хотелось врезать по наглой тощей физиономии агента, но он прекрасно понимал, что в таком случае отправится не в погоню за Игорем, а в острог, который его побратим совсем недавно покинул. Нападение на опричника Тайного Приказа считалось государственной изменой и каралось по всей строгости - вплоть до изгнания в московскую Зону без права возвращения. А к тому времени, как решат судьбу арестованного десятника, Игорь уже попадет в плен к шамам и будет, подобно отцу, ловить для них мелкую дичь и время от времени делиться с хозяевами кровью.
        «А этого, разумеется, допускать нельзя», - подумал Захар.
        Поэтому он гигантским усилием воли умерил свой пыл и спросил, стараясь, чтобы голос его не сильно резонировал от бури эмоций, которая бушевала в душе:
        - И что мне прикажешь делать? Как объяснить им, что половина должна вернуться в казармы?
        - Это твои проблемы, - пожал плечами Сыч.
        - Но ты ведь это все устроил!
        - Но люди-то твои. Тебе и решать, кому ехать, а кому оставаться.
        Захар в сердцах громко скрипнул зубами. Пожалуй, ничего нет на свете хуже, чем бессильная злоба, которую нельзя выплеснуть наружу. Подобное чувство испытывают те, кто находятся в плену - десятник и сам там побывал уже дважды, поэтому знал, каково это - не иметь возможности расстаться с гневом, выразить его яростным криком или ударом меча, срубающим голову очередному ненавистному врагу.
        - Мы еще поквитаемся, - кашлянув в кулак, пообещал Захар и, круто развернувшись вокруг своей оси, пошел к дружинникам.
        Товарищи недоуменно хмурились и о чем-то негромко переговаривались, однако, завидев, что командир идет к ним, мигом поутихли.
        - Что там случилось, Захар? - нетерпеливо осведомился Мрак, по сути, выразив этим вопросом общее настроение отряда.
        Десятник ответил не сразу. Поначалу он крепко задумался - а стоит ли говорить дружинникам, что во всем виноват агент Тайного Приказа? Стервятника честные разведчики и без того недолюбливают, а ведь им еще вместе ехать до самого Купола… Так стоит ли подливать масла в огонь?
        «Пожалуй, что нет. Или мы передеремся, даже до Тушино не дойдя».
        - Воевода распорядился, чтобы я взял с собой полдесятка, а не весь, - шумно выдохнув, произнес Захар.
        Дружинники снова зашептались. Десятник почувствовал на себе недоуменные взгляды - кажется, большинство не совсем понимало, о чем толкует их командир.
        - Что за странное решение? - спросил Богдан. - Ему не все ли равно, сколько нас едет?
        - Видимо, нет, - пожал плечами Захар.
        - Наверное, за этого своего боится. - Мрак мотнул головой в сторону стоящего рядом с привратником Сыча. - Что за десятью не уследит.
        «Знал бы ты, как ты прав!» - подумал десятник про себя, но вслух сказал лишь:
        - Не знаю, почему так решили, но, в любом случае, бумага уже написана и передана на ворота. Чтоб ее обжаловать, нужно время, которого у нас нет. Пока мы тут будем возиться, Игорь и Казимир уже до Митино доберутся. Так что давайте решать, кто едет, а кто остается.
        - Я еду точно, - уверенно заявил Мрак. - У меня перед Игорем Долг Жизни.
        - И у меня, - сказал Богдан.
        - И у меня тоже, - вторил им Никола.
        Молчун Свят кивнул, выражая согласие с товарищами.
        - Я ему тоже обязан, - докончил Любим.
        Захар облегченно кивнул: ну вот они, пять, уже есть. Все проверенные, те, кто благодаря Игорю пережили Тушино и теперь жаждут вернуть ему сторицей.
        - Остальные могут возвращаться в Казармы, - сказал десятник. - Спасибо вам, братья. Отдохните пока, только ведь с рейда…
        - Не переживай, Захар, - сказал один из оставшихся дружинников. - Все получится. Мы будем ждать вашего возвращения.
        - Дай вам Бог вернуться без потерь, - добавил стоящий рядом с ним воин.
        И вот семеро всадников едут по московской Зоне, вслушиваясь в окружающий гул и пытаясь понять, есть ли среди прочих звуков те, что сулят путникам неприятности. Сыча дружинники в открытую не обсуждают - все знают, чем это чревато: по мнению агентов, от личной неприязни к Тайному Приказу до измены Кремлю едва ли не один шаг.
        «Ну его в пень, этого стервятника, пусть себе болтается сзади да смотрит, лишь бы под ногами не путался…»
        Вдруг Богдан поднял руку.
        - Ты не слышишь, Захар? - не оглядываясь, вопросил он.
        Десятник прислушался. Как будто металлический скрежет… Не кажется ли?
        - На био похоже, - заметил он.
        Богдан кивнул, соглашаясь с командиром.
        Захар окинул взглядом окрестности. Кажется, здание из рыжего кирпича на углу улицы вполне годилось, чтобы укрыться в нем от кочующего по московской Зоне стального робота.
        Повернувшись к отряду, десятник скомандовал:
        - Кажется, био приближается. Давайте в доме переждем, пока он мимо не пройдет.
        Никто не спорил. Захар ждал, что Сыч выскажется, но тот молча направил скакуна ко входу в указанное здание.
        «Похоже, не все так плохо, - подумал десятник, провожая агента хмурым взглядом. - По крайней мере, командовать не пытается, приказы не оспаривает… В общем, терпимо».
        Один за другим воины Кремля скрывались в здании, а гул, меж тем, нарастал. Судя по всему, на сей раз это был не средний по меркам био «Раптор», а вполне себе гигант, вроде «Аконкагуа 5А» или «Титан В4», который габаритами не уступал пятиэтажному дому.
        Единственная радость, что такие большие роботы не особенно приглядываются к тому, что происходит у них под ногами. Они не заглядывают в дома, ища мясо - не их уровень. Гигантские био скорей проломят стену собой и преспокойно полакомятся сидящими внутри хомо или нео, но преследовать их не станут. Большим роботам некого бояться. Они сами - ходячий источник страха.
        И потому задача дружинников была проста и сложна одновременно: сидеть тихо и не давать великанскому био поводов вламываться в их временное убежище.
        - С какой стороны он пройдет, как считаешь? - спросил Захар, подойдя к Богдану.
        - Думаю, он шагает по следующей улице, - прикинув, отозвался дружинник.
        - Значит, к тем окнам не подходим… - задумчиво пробормотал десятник.
        Он повернулся к своему воинству и скомандовал:
        - Все отходим к дальней стене и держим фенакодусов, пока био не пройдет.
        Разведчики подчинились и дружной толпой побрели прочь от окон, выходящих на улицу, по которой шествовал гигантский робот.
        Внезапно Мрак остановился.
        - В чем дело? - заметив это, тут же осведомился Захар.
        - Мне показалось, я услышал жужжание, - пробормотал смуглый дружинник.
        Все замерли. Мрак уставился себе под ноги. Внезапно он заметно побледнел и сказал:
        - Захар. Тут, кажется, кто-то из-под земли лезет.
        Десятник увидел, что гора мусора перед Мраком зашевелилась. Рука командира сама потянулась к автомату, который висел за плечом.
        «Кто же это может быть? - размышлял Захар, снимая оружие с предохранителя. - Черви?»
        Через пару мгновений наружу показалась пчелиная голова размером с булыжник.
        «Земляные пчелы?!»
        Направив ствол автомата на выползающую из мусора тварь, десятник перевел предохранитель в положение для стрельбы одиночными и только после этого нажал на спусковой крючок.
        В следующий миг голова пчелы разлетелась на части, просто лопнула, будто сочный плод, который сжали в руке. Мрак невольно вздрогнул, когда его темно-коричневые сапоги окрасились в алый цвет.
        - Надо уходить отсюда, - сказал десятник, опустив автомат. - И чем скорее, тем лучше.
        Дружинники не спорили. Мрак первым устремился к выходу.
        Захар прекрасно понимал, что пчелы не живут поодиночке и что там, внутри, вероятно, обитает целый рой. Безусловно, им понадобится какое-то время, чтобы продраться сквозь труп обезглавленной предводительницы и выбраться наружу, но это полминуты, максимум - минута. И к тому времени отряду лучше быть подальше от злополучной норы, ведь, как известно, укус земляной пчелы может свалить взрослого тура, что уж о человеке говорить?
        Столь же дружно, как шли внутрь, разведчики поплелись наружу. Десятник прикрывал отход, проклиная злую судьбу: мало им было одной головной боли в виде приближающегося гиганта-био, так еще и пчелиное гнездо подвернулось!..
        - Пойдем, Захар. Все уже снаружи, - сказал Богдан.
        - Идем, - буркнул командир, пятясь.
        При этом он не выпускал из виду достопамятную гору мусора, которая, кажется, снова начала копошиться.
        Зрение не обмануло Захара: когда он уже достиг дверного проема, из норы выскочила наружу новая пчелиная морда, измазанная кровью вперемешку с пылью. Тихо ругнувшись, десятник выскочил наружу и мигом взлетел в седло.
        - Куда теперь? - вопросил Мрак.
        - Надо отступать назад! - ответил десятник. - Пчелы прут наружу, не хочется, чтобы они за нами шли, а био уже на подходе, надо прятаться, иначе заметит и не сбежим уже так просто!
        - Как скажешь, - пробормотал смуглый разведчик, по примеру командира забираясь в седло.
        Другие тоже оседлали фенакодусов и вслед за десятником устремились прочь от здания, где копошились земляные пчелы. Сжимая бока скакуна мощными бедрами, Захар думал, что путешествие не задалось с самого начала - еще с того момента, как пришлось пол-отряда вернуть обратно в Казармы дружинников.
        «Хотя вынужден признать, командовать пятеркой куда проще, чем десяткой», - оглянувшись на агента Тайного Приказа, отметил предводитель разведчиков про себя.
        Впрочем, при всей мобильности их нынешнего отряда, у него был один существенный недостаток - острая нехватка мечей. Стоит им наткнуться на стаю нео, и все разом вспомнят про оставленных в крепости собратьев. И хорошо, если никто не умрет в бою, иначе выжившие точно открутят невозмутимому Сычу голову, обвинив его в гибели товарища.
        К слову, о боях.
        Из-за гула и негодующего жужжания никто из отряда не услышал рева нео. И потому появление дикарей стало настоящим сюрпризом. Выскочив из-за здания, эти звероподобные люди без лишних вопросов бросились на дружинников.
        «Этого только не хватало», - промелькнуло у Захара в голове.
        Решив, что в данном случае время дороже, чем патроны, он резко направил автомат на бегущих к ним дикарей и, переключив предохранитель на стрельбу очередями, нажал на спусковой крючок. Засвистели, разрезая воздух, тяжелые пули, и первые трое нео рухнули на землю, как подкошенные. Оставшиеся четверо замерли. Пусть дикари и не отличались особым умом, но они примерно представляли, что меньшим числом на вооруженных мечами и огнестрелами разведчиков лучше не переть. Рыча от беспомощной ненависти, мутанты вдоль стенки устремились в том направлении, откуда только что вернулись дружинники.
        - Ну, пошли! - рявкнул Захар и еще раз нажал на спусковой крючок.
        На сей раз он, однако, стрелял не в дикарей, а в здание, желая поторопить нео. И те, мигом ускорившись, спешно устремились прочь.
        «Пусть лучше пчелы выплеснут свой гнев на них», - провожая улепетывающих дикарей хмурым взглядом, подумал Захар.
        Повернувшись к отряду, он воскликнул:
        - В угловое здание, быстрей!
        И первым устремился к дверному проему, черный прямоугольник которого темнел в нескольких метрах от его скакуна.
        Кажется, им начинало везти.
        «Как бы только потом удача опять от нас не отвернулась!..»
        Не доехав буквально пару метров, Захар спрыгнул с седла и, ухватив фенакодуса за поводья, повел его внутрь. Автомат он держал одной рукой, за цевье, готовый в любой момент бросить узду и открыть стрельбу по враждебным мутам, если таковые окажутся внутри.
        Но, к облегчению десятника, здесь не было ничего, кроме гор хлама.
        - Располагаемся там, - велел Захар, указывая на стену, которая тянулась через весь широкий зал и соединяла передний фасад с задним. - И сильно не высовываемся. Если мимо будут пролетать пчелы или нео побегут - не вмешиваемся. Меч держим при себе, без команды не действуем. Всем все ясно?
        Он скользнул взглядом по своему воинству, немного дольше, чем на остальных, задержав взор на Сыче.
        - Ясно, Захар! - нестройным хором ответили дружинники.
        Агент Тайного Приказа молчал.
        - Я, кажется, всем вопрос задал, - кашлянув, сказал Захар. - Или ты считаешь, тебя это не касается?
        - Если мне что-то не понравится, я скажу, - донеслось из-под капюшона. - А до того я предпочитаю молчать.
        - Так ты вообще с нами, стервятник? - прищурившись, спросил Мрак. - Или сам по себе?
        Сыч не ответил, более того - даже не повернулся к дружиннику.
        - Эй! - разозлился смуглый разведчик. - Я с тобой разговариваю, стервятник!
        Захар напрягся. Собственно, этого-то он и боялся больше всего, да и воевода об этом не зря напоминал - нельзя в московской Зоне дружинникам меж собой схватываться, с ней надо сражаться и с ее порождениями, а не друг с другом.
        Мрак двинулся было к неподвижно стоящему агенту, когда Никола положил ему руку на плечо и сказал:
        - Успокойся. Нечего об него пачкаться. А то потом вернемся, донос напишет, да отправят тебя в острог…
        Смуглый дружинник смерил Сыча испепеляющим взглядом и процедил:
        - Прав ты, Никола. Не стоит он того, чтобы об него руки марать.
        - А ты не сей смуту, - веско сказал Захар, обращаясь к опричнику Тайного Приказа. - И без того проблем хватает.
        Сыч снова промолчал.
        Тут снаружи послышался душераздирающий рев нео. Похоже, они все-таки встретились с достопамятными земляными пчелами, и эта встреча им не очень-то понравилась. Захар невольно поежился, представив, что могло произойти, не успей разведчики вовремя покинуть тот дом.
        А гигантский био, меж тем, наконец показался из-за развалин. Дружинники, не сговариваясь, уставились на огромную головную башню, которая выдавала в странствующем роботе «Аконкагуа 5А» - по крайней мере, именно таким этот «железный великан» представлялся юнакам во время лекций отца Филарета. И, судя по ощущениям, он действительно был «самым большим био», как следовало из тех же самых лекций - гораздо больше «Титана В4», который смахивал на оживший дом.
        Глядя на подобных созданий, Захар всегда ощущал себя крохотной пылинкой, которая неизвестным ветром оказалась заброшена в причудливый мир московской Зоны. И с точки зрения Вселенной эта пылинка не значила вообще ничего, как и любая другая, неважно, о хомо ли шла речь или об их тупорылых «родичах», нео.
        «Интересно, почему такие твари никогда не совались в Кремль? - задумался вдруг десятник. - Есть ощущение, что при большом желании они бы без проблем проломили стену и вошли внутрь…»
        Вопрос, на который нет ответа. Захар не единожды слышал, как более опытные дружинники или даже Мастера размышляли, а что же случится с крепостью, если, допустим, те же шамы и био заключат временное перемирие и одновременно ударят по Кремлю? Наверное, все закончится очень быстро, и о «последнем оплоте человечества» на просторах столицы будут напоминать только рассказы маркитантов, прежде торговавших с князем и его людьми.
        «Не думай ты об этом, - мысленно сказал себе Захар. - Твоя проблема сейчас - догнать и вразумить побратима, а о судьбе крепости пусть у князя с воеводой головы болят. Свои задачи решай, которых у тебя и без того выше крыши».
        Хуже всего, что пока «Аконкагуа» преграждает им дальнейший путь, Игорь и Казимир медленно, но верно продолжают двигаться в направлении Митино. Очень вряд ли, что они вот так же прячутся в заброшенном доме от некоей громадной напасти.
        Хотя Захару, конечно, безумно хотелось в это верить.
        Глава 3
        Купол
        - А вот и то место, о котором я тебе говорил, - сказал Казимир, оглядываясь на спутника. - Поле Полей.
        Перед ними было некое подобие площади на перекрестке двух широких улиц. Вероятно, давным-давно, еще до Последней Войны по этому асфальту прогуливались разномастные мирные жители, богатые, бедные… разные. Теперь же здесь находились только чудовищные порождения московской Зоны - Поля Смерти разных цветов и форм. Игорь сразу вспомнил их путешествие в Тушино; это место стало серьезным испытанием на пути к заветному складу беглого маркитанта Вадима.
        - Мы уже были здесь однажды, - выдавил стрелец, глядя на могучую спину Казимира. - Совсем недавно.
        - И как? Без потерь?
        - Один погиб, Радимир, - с неохотой ответил Игорь: вспоминать о случившейся трагедии было больно.
        - Сам напоролся? - не обратив внимания на интонацию спутника, безжалостно уточнил седовласый дружинник.
        - Нет, - скрипнув зубами, ответил стрелец. - Между блуждающими Полями не успел проскочить, в итоге сожрали они его, вместе с фенакодусом.
        - Я, когда шел из Митино в Кремль, - прочистив горло, сказал Казимир, - тоже едва не попался. Но пешим, сказать по правде, немного проще, чем верхами. Так ты только своим телом командуешь, а так от скакуна своего зависишь. А если взбрыкнет, животина-то? И поминай как звали…
        - Ну да, верхами опасней, - согласился Игорь. - Но не бросать же фенакодусов?
        - Бросать жалко, не спорю, - признал седовласый дружинник. - Но они нам вряд ли пригодятся. Не поедем же мы на них к самому логову шамов?
        Стрелец живо представил, как они скачут к пристанищу вампиров, паля в небо изо всех пистолетов и криками вызывая мутантов на бой. Пожалуй, Казимир прав, и с фенакодусами придется расстаться так или иначе, вопрос только - когда? Игорь снова вспомнил о беде, приключившейся с Радимиром. А ведь у кого-то еще тогда скакун взбрыкнул… Поля Смерти, как не раз подчеркивал отец Филарет, очень любят воздействовать на подсознание людей и мутантов, на их психику, создают галлюцинации разные, обычно - звуковые, реже - визуальные. Но повод ли это отказываться от верного скакуна, который, вдобавок, еще и спас Игоря от смерти в недавней битве с нео?
        «Но и привязывать где-то - тоже не выход, - подумал светловолосый стрелец, рефлекторно гладя фенакодуса по голове. - Так хоть сбежать сможет, ежели беда какая произойдет. Да и сколько мы будем у шамов, опять же, неизвестно. Может, вообще не вернемся, а фенакодусы так и будут торчать где-то, не в силах ни обратно, в Кремль, пойти, ни поймать себе что-то на прокорм… Что же мы, живодеры? Нет, конечно же…»
        - Что решаем? - спросил Казимир.
        Ему явно не терпелось продолжить путь, и, судя по всему, брать с собой фенакодусов он был не намерен.
        «Он не хочет, я в сомнении… По всему получается, что надо отпускать».
        - Давай дальше пешком, - с трудом выдавил Игорь.
        - Правильно решение, - кивнул Казимир и спрыгнул на асфальт.
        Завидуя легкости, с которой он это проделал, светловолосый стрелец медленно сполз вниз и поморщился, когда приземлился на пятки несколько резче, чем хотел. По примеру старшего товарища Игорь избавил фенакодуса от сбруи и, еще раз проведя рукой по мутантской морде, хлопнул его по крупу - иди, мол. Но скакуны сильно далеко не пошли - буквально пару-тройку шагов сделали и остановились, в нерешительности, явно недоумевая, чего от них хотят хозяева.
        - А если за нами пойдут? - спросил Игорь, покосившись в сторону седовласого дружинника.
        - Значит, судьба такая, - пожал плечами Казимир. - Жалко, конечно, но что тут поделаешь? Главное, о себе думай, чтобы мы с тобой не сгинули. Потому что фенакодусы твоего батю точно из плена не спасут.
        Упоминание отца мигом отрезвило Игоря. Ему даже стыдно стало - как можно о судьбе скакунов беспокоиться, когда на кону жизнь пропавшего родителя? И все же… все же он не мог так просто махнуть рукой на существо, преданно глядящее ему в глаза и, кажется, искренне не понимающее, что происходит.
        «Ну же, беги уже прочь, - подумал стрелец, злясь. - Не стой тут, не мозоль глаза».
        - Можно, конечно, пристрелить их, - неожиданно сказал Казимир. Голос его при этом звучал спокойно, даже равнодушно. - Тогда мы, по крайней мере, будем уверены, что они не погибнут в мучениях.
        Игорь оторопело уставился на спутника.
        - Ты это сейчас серьезно?
        - Ну а что такого? - пожал плечами седовласый дружинник. - Это милосердней, чем отпускать их в Зону. Разве нет?
        - У меня рука не поднимется, - покачал головой стрелец.
        - Тогда пошли, - сказал Казимир, окинув фенакодусов хмурым взглядом. - Теперь они свободны, а дальше - не наша головная боль.
        С этими словами он развернулся и первым побрел в направлении Поля Полей. Игорь, пожевав нижнюю губу, еще раз посмотрел на верного скакуна, потом - на фенакодуса Казимира, шумно выдохнул и устремился следом за седовласым дружинником. Сердце его обливалось кровью. Разумеется, потеря скакуна не могла сравниться с потерей соратника, да и Игорь, что греха таить, уже не одного фенакодуса в московской Зоне похоронил. Но вот так, добровольно, отпускать животное на все четыре стороны, находясь в шаге от Купола, который сам по себе несет смерть, было невыносимо трудно.
        Впрочем, когда они с Казимиром вплотную приблизились к Полю Полей, стало не до грусти. Разноцветные полусферы, срезами лежащие на асфальте, полностью завладели вниманием путников. Каждая из них таила в себе если не мучительную погибель, то уж точно непредсказуемую деформацию. Тот же маркитант Вадим изначально был чудовищен только внутри, но после того, как побывал в Красном Поле, стал монстром еще и снаружи. Беглый стаббер Гром и его жена также выжили после «визита» валую полусферу, однако все эти случаи были лишь счастливыми исключениями, крайне редкими в условиях московской Зоны. На самом же деле в Красном Поле сгорали девять из десяти попавших туда существ - просто потому, что не успевали или не находили в себе сил его вовремя покинуть.
        Но еще более коварным были блуждающие Белые Поля, одно из которых в свое время и угробило кремлевского дружинника Радимира.
        - Иди за мной след в след, - велел Казимир. - Если подниму руку - замри и не шевелись даже, пока не опущу. Все ясно?
        - Все, - отозвался Игорь.
        Седовласый дружинник удовлетворенно кивнул.
        - Тогда пошли.
        И первым шагнул в направлении узкой тропки, которая пролегала между двумя Полями Смерти, Черным и Красным. Выглядывая из-за его плеча, Игорь невольно задумался, проехали бы они здесь верхом, или для наездника эта дорожка слишком узка? Похоже, не зря Казимир настоял на том, чтобы идти на своих двоих. Рисков уж точно меньше - где-то, возможно, и боком придется протискиваться, а на фенакодусе, конечно, такой трюк не провернешь…
        Они уже практически миновали первый опасный участок между Красным и Черным Полями, как вдруг сзади донесся оглушительный визг. Резко обернувшись, Игорь обнаружил, что фенакодусы, выпучив глаза, несутся к ним.
        - За мной! - скомандовал Казимир, тоже увидев обезумевших мутантов. - Живо!
        Дважды повторять не пришлось: меньше всего Игорь хотел оставаться на пути у разогнавшегося тяжеленного фенакодуса, который нео затаптывал с той же легкостью, с какой хомо мог разве что лысого ежа сапогом растоптать. Развернувшись, стрелец бросился следом за несущимся вперед седовласым дружинником. Лоб Игоря моментально покрылся испариной, но не столько от бега, сколько от волнения: парень боялся, что Казимир неожиданно остановится, а он врежется в него и случайно втолкнет соратника в одно из Полей, угрожающе переливающихся на солнце. Ну и, вдобавок, каждый проклятый шаг отдавался в позвоночнике очередным болезненным уколом невидимой иглы.
        А разъяренные фенакодусы, меж тем, стремительно приближались.
        И вот, когда казалось, что муты вот-вот их нагонят, Казимир резко повернулся и, схватив парня за плечи, вместе с ним метнулся в сторону. У стрельца перехватило дух. Поток воздуха огладил взъерошенные волосы на затылке - это фенакодусы пронеслись мимо. Кажется, один из мутантов даже зацепил его сумку, переброшенную через плечо; по крайней мере, она ощутимо содрогнулась.
        - Не шевелись, - прошипел Казимир Игорю в лицо.
        Их носы находились до того близко друг к другу, что едва ли не соприкасались, однако стрелец послушно замер, понимая, что седовласый разведчик именно о его жизни печется. И даже когда справа послышался душераздирающий визг одного из фенакодусов, Игорь остался недвижим.
        Секунды текли раздражающе медленно, словно капли воска по свечке. Казалось, они стоят так год, а то и два, но стрелец не сомневался, что прошло не больше пяти-десяти секунд. Визг не смолкал, и эта агония длиною в вечность сводила с ума.
        Воображение Игоря успело нарисовать с десяток различных картин, одна ужасней другой, прежде чем Казимир наконец промолвил:
        - Лучше б пристрелили.
        И разжал пальцы. Игорь рефлекторно оправил вздыбившуюся на рукавах рубаху и, сгорая от любопытства, повернул голову вправо, дабы взглянуть, что же стало с фенакодусами.
        Но в той стороне были только Поля Смерти - Белое и отливающее синевой - да узкая дорожка между ними. Все. Никаких намеков на скакунов. Сгинули, как их и не было.
        - А как же… Ты же сказал… - пробормотал стрелец. - Куда они делись?
        - Белое Поле их сожрало, - буркнул Казимир, покосившись в сторону бледной полусферы, покачивающейся на тонких, едва видимых глазу ложноножках. - Они в него целенаправленно влетели - сначала первый, затем второй. Видать, оно их заманило как-то, галлюцинациями там или чем-то еще…
        Он неожиданно встрепенулся и удивленно посмотрел на Белое Поле. Игорь хотел было спросить, что случилось, как вдруг услышал мужской голос:
        - Сынок… Помоги…
        Сердце замерло, а к горлу подкатил комок. Это был голос его отца, Бориса. Уже который раз Игорь поражался странному свойству здешнего Белого Поля: заставлять человека слышать то, что он хочет слышать. Как объяснял ему отец Филарет после триумфального возвращения из Тушино, бледное порождение московской Зоны не само производит эти звуки, а просто одурманивает находящееся вблизи существо, а его разум просто довершает начатое безобразие.
        Повернувшись, Игорь увидел, что Казимир заметно побледнел.
        - Ты тоже голос слышишь? - с пониманием спросил стрелец.
        - Да, - прочистив горло, ответил седовласый дружинник. - Нас тоже… заманивает.
        - Со мной отцовским говорит, - признался Игорь. - А тебя?
        Казимир отчего-то вздрогнул и, быстро покосившись в сторону молодого спутника, буркнул:
        - Сына… Федота…
        - Соболезную, - совершенно искренне ответил стрелец. - Хороший он был парень.
        Спутник вздрогнул снова и сказал:
        - Пойдем уже, пока Поля не сомкнулись. А то сейчас и этой тропинки не останется. Знаешь ведь, что нельзя подолгу на Поле Полей торчать?
        - Да тут дураку понятно, - неуверенно ухмыльнулся Игорь.
        - Понятно-то понятно, а мы стоим, как вкопанные, - проворчал седовласый дружинник. - Идем по старой схеме: янаправляющий, ты - сразу за мной.
        - Помню, - кивнул стрелец.
        - Хорошо, - сказал Казимир и, не говоря больше ни слова, пошел вперед, к тропинке, которая вела к западной границе Поля Полей.
        - Сынок… ну что же ты… отца бросаешь… - снова запел в голове батин голос.
        Но Игорь не обратил на эти мольбы никакого внимания. Он брел следом за седовласым дружинником и думал, что обрел нового побратима Смерти. Впервые это случилось еще в детстве, когда Захар спас его от паука; после Игоря не единожды спасал Громобой со своим верным стальным ящером Щелкуном, и вот сегодня выручил Казимир. Причем выручил тогда, когда, казалось, смерть уже дышит парню в затылок. Сам бы Игорь вряд ли успел сойти с тропинки, по которой во весь опор скакали фенакодусы, сведенные с ума Белым Полем.
        Впрочем, стрелец практически не сомневался, что грядущая вылазка в логово шамов позволит ему вернуть Долг Жизни седовласому дружиннику. Когда, как не во время подобных штурмов квитаться с побратимами, прикрывая их собой от вражеской стрелы, пули или меча?
        «Хоть бы получилось спасти тамошних пленников! - мысленно вздохнул Игорь. - Иначе все это - зря. Зря сбежал, зря свое имя и имя Казимира очернил… зря потерял фенакодусов и рубился с нео, невзирая на боль…»
        При этом стрелец не питал иллюзий насчет их неуловимости. Шамы, которые в течение нескольких лет удерживали в плену несколько десятков людей, наверняка были крайне сильны и вполне могли позволить себе «захомутать» еще парочку приблудившихся хомо. Поэтому Игорь собирался действовать по ситуации: получится отца выдернуть сразу - отлично, не получится - надо будет хотя бы осмотреться и вернуться в Кремль с информацией о логове кровососов. А там уж пусть князь с воеводой решают, как с Игорем поступить: либо отправить стрельца в тот же самый острог, который он еще совсем недавно охранял, либо вовсе изгнать из крепости без права возвращения.
        «Интересно, а кого-то за мной отправили? Захар бы, наверное, рвался в погоню - не чтоб покарать, а чтоб образумить… но смысл порядочных дружинников гробить, чтобы одного… ну пусть даже двух смутьянов поймать?»
        - Давай, наверное, как пройдем Поле Полей, остановимся подкрепиться, - бросил Казимир через плечо. - А то я чего-то проголодался прям от этой нервотрепки…
        Игорю, напротив, после такой встряски обычно кусок в горло не лез, но он решил поддержать своего спасителя и, пожав плечами, сказал:
        - Ну, давай. Почему нет?
        - Значит, договорились, - сказал Казимир. - А теперь опять сосредоточились и пошли дальше.
        И они снова побрели по узкой тропке, с опаской косясь в сторону Белого Поля и упрямо игнорируя голоса, которые из-за него возникали в их головах.
        «Прости, папа», - на всякий случай подумал Игорь.
        Купол был уже совсем близко.

* * *
        - Ну? Что скажешь? - спросил усач Богдан.
        Захар медлил. Фенакодус под ним нервно перетаптывался, а наездник, словно завороженный, взирал на огромную груду металла, некогда бывшую «Чинуком». Поверженный био валялся прямо посреди улицы и признаков жизни не подавал.
        «А не «Аконкагуа» ли его так припечатал случайно? - подумал вдруг Захар. - Может, не поделили чего…»
        Он попытался вспомнить, видел ли «Чинука» до того, как гигантский робот невольно вынудил их искать убежище. Да нет, не было там никого. А если «Чинук» появился там совсем недавно, значит, вполне возможно, еще не полностью отключился.
        - Что-то не хочется мне мимо него идти, - наконец сказал десятник.
        - Думаешь, может взбрыкнуть? - подал голос Мрак.
        Богдан с Захаром встрепенулись и разом оглянулись на смуглого дружинника: его фенакодус подкрался к ним удивительно бесшумно.
        - Не знаю, - ответил десятник. - Судя по всему, он там недавно валяется. Мало ли, будем идти, а у него там что-нибудь сработает, и он в нас выстрелит, не глядя? Давайте лучше через дом обойдем, от греха подальше.
        - Ну, в доме тоже бед может быть изрядно, - заметил Мрак.
        - Вряд ли они будут больше, чем этот проклятый био, - покачал головой Захар.
        - Ну, с этим да, не поспоришь, - согласился смуглый наемник. - Так что, через какой дом идем - левый, правый?
        Десятник с неохотой повернул голову в одну сторону, потом в другую. На первый взгляд, в придорожных зданиях не было ничего необычного, если, конечно, не считать необычными наполовину разрушенные стены и местами обвалившиеся перекрытия. В каждой из этих кирпичных коробок могут таиться десятки самых опасных мутов.
        Но ни один мут не сравнится в убийственной мощи с «Чинуком», пусть даже и в таком плачевном состоянии.
        «Знать бы, что он подох окончательно! - подумал Захар. - Да спокойно прошли бы, время не теряли и не лезли в эту дурацкую… неизвестность!»
        - Через левый пойдем, - нехотя ответил Мраку командир. - Поехали к нашим.
        Смуглый кивнул и, развернув фенакодуса, первым направил его к остальным воинам, которые остались чуть позади.
        - Как поступаем, Захар? - спросил Никола, когда десятник приблизился.
        - Идем через этот дом. - Командир махнул рукой в сторону выбранного здания. - Потому что «Чинук» свежий, не хочу рисковать. Возражений нет?
        Все покачали головами. Сыч даже не шелохнулся и по традиции промолчал. Захар ненадолго задержал на опричнике Тайного Приказа недовольный взгляд, но ничего не сказал.
        - Вперед!
        Они медленно устремились к дверному проему. Московская Зона пела на разные лады, но, кажется, подавляющее большинство шумов доносилось издалека - а, значит, риск нарваться на неприятности был сравнительно невелик.
        Хотя, конечно же, расслабляться не стоило. Очень может быть, что прямо сейчас какая-нибудь не в меру хитрая тварь сидит в здании, наблюдает за дружинниками и ждет, когда они подойдут достаточно близко, чтобы напасть и полакомиться свежим мясом. Впрочем, разведчики Кремля не зря с младых ногтей обучаются выживать - они к любым поворотам готовы, и удивить их - крайне, крайне трудно.
        Вот и дверной проем. Спешившись, Захар передал поводья Николе, Богдан проделал то же самое, и вместе они побрели к дому. Десятник на ходу переставил предохранитель на стрельбу очередями; усач же за неимением альтернатив обнажил меч. Остальные тоже потянулись к оружию, готовые поддержать командира и Богдана, если того потребует ситуация.
        Водя автоматом из стороны в сторону, Захар медленно вошел внутрь. Никого. Памятуя о недавней встрече с земляными пчелами, он тщательно осмотрел пол, но ничего не увидел.
        - Можешь мне горюн-травой посветить? - попросил десятник, оглянувшись через плечо.
        Богдан послушно вогнал меч обратно в кольцо на поясе и полез за травой и огнивом. Достав пучок, он поджег его и поднял руку с миниатюрным «факелом» над головой, чтобы светил дальше. В общем-то, ничего нового Захар не увидел. Однако тушить горюн-траву он не спешил.
        - Входите по одному! - велел он, повернувшись к дверному проему. - Любим, останься с фенакодусами снаружи, мы тебя позовем. А мы с тобой, Богдан, пойдем вперед, посмотрим, что тут.
        Усач кивнул.
        Они поднялись по короткой лестнице и замерли рядом с очередным дверным проемом, хмуро глядя внутрь. Там обнаружился довольно узкий коридор, который заканчивался проломом в стене. За проломом царила непроглядная тьма.
        На первый взгляд отверстие было достаточно большое, чтобы через него прошли не только люди, но и фенакодусы. Это несколько облегчало путникам задачу.
        «Вот только непонятно, что там, впереди… и стоит ли туда вообще соваться!»
        Дружинник и десятник переглянулись и медленно пошли к зияющей в стене дыре. Захар держал автомат наготове; воображение, по старой доброй традиции, рисовало ужасающие картины - то муты на них из пролома бросались, то био, а то и вовсе люди, просто враждебно настроенные и тоже с огнестрелами.
        Вообще, конечно, десятникам не пристало идти впереди своих подчиненных. Но Захар был в корне не согласен с традициями. Он считал, что отвечает за людей головой. А это очень трудно делать, если сидишь за спинами тех, кто вверил тебе свою жизнь. Да и потом, человек с огнестрелом в руках, идущий позади всех - это априори проигрышная стратегия, ведь от такого никакой пользы: не будет же он стрелять во врага из-за спин верных соратников? Вот и получалось, что десятнику место во главе.
        Медленно Богдан и Захар приблизились к пролому на расстояние вытянутой руки. Свет от горюн-травы разогнал мрак, но, как выяснилось, тьма не хранила в себе ничего опасного. По крайней мере, ближайшие к пролому несколько метров были девственно пусты.
        Судя по воздушным потокам, которые обдували стоящих у дыры в стене дружинников, коридор заканчивался выходом наружу. Захар навострил уши.
        Почудилось, или в темноте звякнуло что-то металлическое?
        Оглянувшись на дружинников, командир приложил указательный палец к губам - мол, не шумите. Воины замедлились и теперь ступали еще осторожней, чем прежде. Мечи они по-прежнему держали в руках. Единственным, кто до сих пор не обнажил клинок, был Сыч; его бледные пальцы лежали на резной рукояти его кривой сабли.
        «И даже оружие у стервятников не такое, как у нормальных людей, - брезгливо подумал десятник. - Сабля… И почему, спрашивается, с обычным мечом не ездить?»
        Тут скрежет повторился, и Захар мигом позабыл об их молчаливом надзирателе. Начинало казаться, что путь мимо почившего «Чинука» был все-таки гораздо безопасней, чем выбранный десятником.
        «Но не возвращаться же теперь? - подумал он. - Пойдем, посмотрим, что там копошится?»
        В принципе, это могла быть пристяжь «Чинука», которая, не зная, куда деваться после смерти «хозяина», в страхе спряталась в развалинах. В принципе, «сервы» трусливы и при виде отряда дружинников, скорей всего, не нападут, а поспешат скрыться с глаз. Для верности можно даже немного «подогнать» их очередью из автомата.
        Но это только в том случае, если там, во тьме, именно «сервы». Если же кто-то другой - могут и атаковать путников.
        «Но ведь био сюда не поместится? Тут же потолок в полтора человеческих роста. Даже для «Раптора» низковато…»
        - Слышишь что-нибудь? - шепотом спросил Захар.
        - Скрежет какой-то, - помедлив, ответил Богдан. - И, кажется, голос чей-то…
        - Голос? - хмурясь, переспросил десятник.
        Он прислушался… и наконец услышал.
        «Женщина?» - оторопело подумал десятник.
        Это казалось немыслимым. Откуда здесь могла взяться женщина?
        «А что, если это - кио? Как Данилина Настя?»
        Внезапная догадка показалась притянутой за уши, но как еще могли сочетаться приглушенный женский голос и скрежет металла?
        «И, что самое интересное, как теперь поступать?»
        Если поначалу Захар всерьез подумывал пальнуть в темноту из автомата, то теперь, с новым открытием, этот вариант отпал: что, если там, внутри, некую женщину прижала к стене шайка «сервов»?
        - Надо туда что-нибудь бросить, - медленно произнес десятник.
        Он огляделся по сторонам, ища какой-нибудь камень или нечто подобное, и, конечно же, очень быстро нашел серый обломок - уж этого добра в развалинах хватало. Подобрав находку, Захар взвесил ее в ладони, после чего оглянулся и тихо сказал:
        - Выйдите наружу, а то вдруг изнутри выстрелят или в ответ чем-то бросят.
        Дважды повторять не пришлось: все, даже угрюмый опричник Тайного ордена, вернулись из коридора наружу и практически тут же скрылись из виду. Только длинный нос Николы выглядывал из-за стены.
        - А ты, - Захар вновь обратился к Богдану. - Прильни к стене.
        Соратник подчинился.
        Конечно, если бы их кто-то жаждал убить, он мог это сделать и раньше, едва заметил горящий «факел» вруке дружинника. А поскольку обошлось, там либо ничего опасного все-таки нет, либо это опасное не имеет огнестрела, что уже делает это неизвестное менее опасным.
        Захар, размахнувшись, швырнул свой снаряд и тут же метнулся вправо, дабы укрыться за уцелевшим куском стены. Он прижался к кладке спиной еще до того, как кирпич упал на бетонный пол. Когда же это случилось, звук удара эхом разнесся по зданию, и снова заскрежетало, на сей раз - куда громче, чем прежде. Женский голос, однако, остался на прежнем уровне и практически полностью потонул в шуме металла.
        - А швырни-ка подожженный пучок внутрь, - сказал Захар, покосившись на товарища. - А я посмотрю, что там. Иначе тут год можно торчать и так ничего и не увидеть.
        И снова Богдан не спорил: размахнувшись, он бросил «факел» внутрь, а Захар, резко повернувшись лицом к провалу, направил туда ствол автомата.
        «Факел» покатился по полу и замер в метре от небольшого ржавого био, который тут же попятился назад. Как и предполагал десятник, это был «серв», жутко старый, но не утративший еще ни одного своего манипулятора. Захар хотел пальнуть в био, но неведомая сила внезапно грубо выдрала автомат из его рук, да так, что едва пальцы не переломала. Сориентировался командир быстро - метнувшись в сторону, он, возможно, избежал смерти.
        - «Сервы»! - рявкнул он, рывком выхватывая клинок.
        Богдан тоже схватился за рукоять меча, однако охамевший металлический паук, выбросив из темноты свой ржавый манипулятор, буквально впечатал дружинника в стену и принялся изо всех сил давить на его грудную клетку. Красный от натуги, разведчик обеими руками вцепился в треклятую лапу стального паука, но сил отодвинуть ее от себя не хватало.
        Зарычав, десятник сделал шаг вбок и обрушил клинок на злосчастный манипулятор. Меч не разрезал, а, скорей, перебил стальную «лапу» напополам - до того она была ржавая, что от мощного рубящего удара просто раскололась надвое. Упав на пол, она со звоном откатилась в сторону. Впрочем, судьба манипулятора в те мгновения Захара волновала едва ли. Богдан громко и глубоко вздохнул, радуясь освобождению…
        Как вдруг один из манипуляторов резко нырнул к нему в рот и, с противным склизким звуком прорвав кожу, вышел из затылка.
        - Ах ты тварь! - возопил Захар и с утроенной энергией пошел в атаку на одичавшего «серва».
        Попятившись от такого агрессивного натиска, треклятый стальной паук споткнулся о край стены и, скрежеща, провалился туда, откуда пришел. Однако десятник уже завелся и отступать был не намерен. Краем глаза кремлевский командир видел, как Богдан скатился по стене вниз и замер, неподвижный, на полу, видел алый след, который остался на серой стене в том месте, где погибший дружинник коснулся ее своим окровавленным затылком. Сердце десятника сжалось в комок. Хотелось орать во всю глотку и рубить стального паука мечом до тех пор, пока от него не останется только гора металлических обломков. Но разве это могло вернуть к жизни погибшего Богдана?
        И все же Захар задался целью не просто прикончить одичалого «серва», но разнести его в пух и прах. Это был единственный способ хоть как-то отомстить за смерть товарища.
        - Богдан! - в отчаянии заорал Мрак.
        От этого возгласа на душе у Захара стало еще поганей. Мрак и погибший Богдан были друзьями с самого детства. Познакомившись в Корпусе юнаков, они всю жизнь держались вместе и даже после того, как выросли в дружинников, кочевали из отряда в отряд не по одиночке, а только дуэтом. К Захару в отряд они попали аккурат перед путешествием в Тушино, и, хоть поначалу не все было гладко, общая беда сплотила воинов Кремля.
        И вот их связке пришел неожиданный и крайне трагичный конец.
        Поверженный стальной паук попытался было подняться с пола и огрызнуться, но десятник набросился на него с еще большим остервенением. Био противно верещал металлическим голосом, но поделать ничего не мог: от манипуляторов остались только жалкие ржавые обрубки, да и добрая половина лап отсутствовала. Словом, ни драться, ни бежать тварь была уже не способна. Только умирать, медленно и мучительно.
        Однако, когда Захар в очередной раз размахнулся мечом, его внезапно что-то ударило в грудь и отбросило обратно к пролому. Врезавшись в стену, десятник оторопело уставился на еще четырех «сервов». Треклятые металлические пауки больше не скрывались; их красные глаза ярко горели в полумраке, не предвещая воинам Кремля ничего хорошего.
        - Убью! - послышался за спиной рык разъяренного Мрака.
        Голос смуглого воина дрожал от злости. Он явно завелся еще больше, чем Захар. А если учесть, что Мрак обычно вскипал по щелчку пальцев, то сейчас он рисковал попросту взорваться, точно пороховой склад. Инстинкт самосохранения был задвинут в самый дальний угол; единственное, о чем мечтал смуглый дружинник - это разнести в пух и прах ненавистных красноглазых био. И плевать, что его самого запросто могут ранить или, того хуже, убить. Главное - жажда мести. Она гнала Мрака вперед, она поднимала его меч и обрушивала на стальные тела ненавистных врагов.
        Справедливости ради стоит отметить, что «сервы» все-таки не очень-то пригодны для боя… точней, вообще не пригодны, если исходить из задумки их создателей. Все, что есть у этих металлических пауков - это более-менее прочный корпус (чтобы шальной пулей не повредило запрятанный под оболочку мозг) и юркие ноги (чтобы сбежать, если «хозяин» погибнет в бою). Книжник как-то вычитал в одном из старых томов, что мастера прошлого могли едва ли не за секунду открепить любого «серва» от старого био и привязать к новому. Иными словами, ни на что, кроме ремонта хозяев, стальные пауки не годились.
        Именно поэтому, стоило дружинникам навалиться на «сервов» всем скопом, и те моментально утратили былую решительность. Мечи бились о стальные панцири, высекая искры. К счастью, роботы успели неслабо проржаветь за минувшие годы, и потому их броня облетала, словно кора с мертвой березы-мутанта.
        Однако и теперь едва не случилось досадного казуса: так уж получилось, что Сыч в один момент оказался рядом с Захаром и так увлекся битвой с одним из «сервов», что не заметил, как к нему подкрался другой. Хитрая тварь коварно выбросила манипулятор, целя опричнику Тайного Приказа в незащищенный правый бок, но десятник был начеку и ловким ударом легко снес половину ржавой лапы. Сыч запоздало обернулся. Их с Захаром взгляды ненадолго встретились, но агент не сказал ни слова и, отвернувшись, снова обрушил на недобитого паука кривую саблю.
        «Каков, а? - хмыкнул десятник про себя, раскручивая меч для нового удара. - Хоть бы кивнул, что ли. Наверное, их в Тайном Приказе учат Долг Жизни игнорировать… Ну да и черт с ним, с этим стервятником, я, в конце концов, не ради благодарности это делал, а из банальной человечности…»
        Клинок разрезал одну из стальных ножек «серва» напополам, и паук, не удержав равновесие, неловко плюхнулся на бок. Захар вмиг оказался рядом и довершил начатое, вогнав меч в одну из глазниц и навалившись на оружие всем телом. По тому, как металлический паук содрогнулся, десятник понял, что достиг и поразил мозг твари, спрятанный под стальным «шлемом». Еще пара секунд - и все было кончено. Упершись ногой в мертвого «серва», Захар с трудом выдрал из него меч и снова принял стойку, готовый отразить новый выпад очередной металлической твари…
        Но никто не спешил на него нападать.
        Все красные глаза уже потухли. Последнего из металлических пауков судорожными, старательными ударами добивал разгневанный Мрак. При этом он что-то бормотал себе под нос; Захар не слышал, что именно, поскольку стоял жуткий лязг, но примерно догадывался.
        - Заканчивай, Мрак, - сказал Никола.
        Он шагнул к товарищу и положил ему руку на плечо, однако тот лишь раздраженно ее сбросил.
        - Не мешай! - рявкнул дружинник, не оглядываясь.
        - Как знаешь… - буркнул носатый разведчик, явно недовольный таким поведением соратника.
        Еще два удара - и Мрак с трудом выпрямился и шумно выдохнул.
        - Ну, собака… - донесся до ушей Захара его тихий голос.
        - Ты как? - осторожно спросил десятник.
        - Никак, - буркнул смуглый дружинник и, вогнав меч в кольцо на поясе, развернулся к остальным. - И давай не будем об этом. Сами все понимаете. Кроме стервятника, но мне на него плевать.
        В полутьме лица Сыча было не разглядеть, однако Захар почему-то не сомневался, что он при этих словах улыбнулся свой препоганой снисходительной улыбочкой.
        «Неблагодарная сволочь, - с ненавистью подумал командир. - Не успей я вмешаться, или убил бы его тот «серв» или в лучшем случае ранил!..»
        Казалось, Захар немного преувеличивает, но на самом деле в дружине Кремля очень серьезно относились к такой вещи, как Долг Жизни. Порядочный воин стремился вернуть его как можно скорей, поскольку чувствовал себя обязанным. Того же, кто не признавал Долг Жизни, клеймили позором его соратники - в рядах дружины это считалось недопустимым.
        Но тут речь шла не о дружиннике в полном смысле этого слова. Строго говоря, нынешние стервятники - это бывшие разведчики, такие же, какими когда-то были и Захар, и Мрак, и погибший Богдан. Вот только в определенный момент этих парней выдернули из общей массы и отправили на «перевоспитание» кТайному дьяку. А тот, конечно же, круг обязанностей для них определил совершенно иной. И вчерашние честные дружинники стали выискивать в рядах собратьев предателей и заговорщиков, нередко при этом пересекая черту дозволенного. Точней, на взгляд Тайного Приказа все было вполне невинно, но честным воинам крепости так не казалось. На самом деле, стервятники совали носы повсюду, не помогая, а только мешая выполнять свой долг. Худшие из агентов и вовсе писали доносы, опираясь только на личную неприязнь к тому или иному дружиннику. Благо, воевода в таких спорных случаях всегда вмешивался в дела Приказа и наводил порядок, но осадок, что называется, оставался.
        - Опять молчишь? - вдруг подал голос Свят.
        Слышать от него подобное было вдвойне странно, поскольку он и сам не любил открывать рот без веского повода. Но, тем не менее, этот вопрос Сычу задал именно Свят.
        Агент Тайного Приказа проигнорировал слова дружинника.
        - Захара поблагодарить не хочешь? - осведомился разведчик. - Он тебе, вообще-то, жизнь спас.
        Десятник вздрогнул. Он, если честно, надеялся, что никто не обратил внимания на случившуюся неразбериху: раздувать из мухи тура Захару не хотелось совершенно. Однако, как выяснилось, маленький «подвиг» не укрылся даже от самого немногословного из воинов Кремля.
        Сыч по-прежнему хранил молчание.
        - Да что с вами в вашем Тайном Приказе делают? - раздраженно процедил Мрак. - Вы и на людей-то уже…
        В этот момент его прервал глухой вопль, отдаленно похожий на приглушенное «помогите». Кричала, опять-таки, женщина. И на сей раз она была куда ближе, чем прежде.
        «Значит, не сбежала… Может, просто не может сбежать? Может, ее ранили?..»
        - Всем отставить разговоры и рассредоточиться по помещению! - зычно воскликнул командир. - Ищем женщину! Где-то она здесь, явно, и, судя по всему, нуждается в нашей помощи! Значит, будем спасать!
        - И чего она тут забыла-то, в Зоне? - недоуменно пробормотал Никола. - Уже, считай, к Тушино подошли…
        - Не знаю, - отрывисто ответил Захар. - У нее и спросишь, когда найдешь.
        Дружинники, с мечами в руках, разошлись в разные стороны. Командир поднял с пола вырванный у него автомат и направился в дальний правый угол. Там, как он вскоре заметил, часть перекрытий обрушилась и теперь лежала неподвижной грудой.
        - Помогите! - довольно отчетливо донеслось из этой самой груды.
        Десятник встрепенулся и, оглянувшись, воскликнул:
        - Эй, сюда, все! Нашел!
        После чего устремился к горе из обломков и принялся разгребать завал.
        Подоспевшие дружинники с энтузиазмом подключились к делу. Мусор полетел во все стороны. Вот Мрак и Никола, ухватившись за плиту, отбросили ее в сторону, и Захар увидел лицо кричавшей девушки.
        «Надо же, - подумал он, невольно залюбовавшись, - какая красавица!»
        Девка и впрямь была на загляденье - румяное лицо, глубокие зеленые глаза и светлые, как у Игоря, волосы, собранные сзади в хвост. Правда, смотрела недобро. И выкрикнула тоже сварливо и неприветливо:
        - Ну наконец-то! А я уж было решила, что вы мимо пройдете!
        - Странный у тебя способ спасителей благодарить, - заметил десятник.
        Она покосилась в его сторону, и взгляд ее смягчился.
        - Ты прав. Неблагодарная я скотина, - сказала она. - Но это не всегда так, поверь. Просто нечасто меня камнями заваливает.
        «И откуда она тут вообще взялась?» - подумал Захар, задумчиво наблюдая за тем, как незнакомка, высвободив длинные и сильные руки из-под плена обломков, упирается ими в пол и медленно, по сантиметру, вытаскивает себя наружу. Вот показалась кольчуга, заметно выпирающая на груди, изодранные кожаные (вероятно, из шкуры дикого тура) поножи и, наконец, высокие темные сапоги.
        Красавица совершенно не походила на женщин Кремля. Нет, в крепости таких смазливых тоже хватает, но речь же не только и не столько о внешности. Взгляд у незнакомки был, как у опытного дружинника. Да и наряд, собственно, напоминал тот, который носили кремлевские разведчики.
        - Ты откуда такая взялась? - осведомился Никола, когда она поднялась и принялась отряхиваться.
        Дружинник невольно озвучил вопрос, который интересовал всех без исключения путников.
        - Из северных пределов, - буркнула незнакомка. - Я из народа Наездниц на фенакодусах.
        Разведчики стали недоуменно переглядываться. Никто из них прежде не слышал о подобном народе.
        - Мы нечасто забредаем в эту часть Зоны, - понимая всеобщее удивление, нехотя объяснила девушка. - Но сейчас у нас были веские причины сюда прийти - пропали наши сестры.
        - Ты сказал - «у нас», - заметил десятник. - Выходит, ты была здесь не одна?
        - Нет. Трое нас было. Отправились искать пропавшую дюжину Наездниц. Подруги мои пали в битве против стального чудовища, которое лежит снаружи.
        - Погоди-ка… - нахмурился Захар. - Не хочешь же ты сказать, что это вы одолели того био?
        - Если под био ты понимаешь того металлического гиганта, что валяется между этим домом и соседним, то да, его победили мы, - хмуро посмотрев на десятника исподлобья, сказала Наездница.
        Брови Захара взлетели на лоб.
        «Да ладно? Три девки сдюжили цельного “Чинука”?»
        - Что не так? - спросила девушка, окинув разведчиков недовольным взглядом.
        - И как же вы его одолели? - медленно произнес Мрак.
        - Бомбами, конечно, не мечами же, - фыркнула незнакомка. - Нас Старшие научили, как с ними воевать: зажигаешь бомбу, до трех считаешь и швыряешь прямо промеж красных глаз.
        - Надо же, - удивился Никола. - А у тебя еще эти бомбы остались?
        Ему, как и прочим дружинникам, было невероятно интересно взглянуть на убийственное оружие, с помощью которого три боевитые женщины смогли одолеть устрашающего «Чинука».
        - Не-а. С этим пришлось повозиться. Все на него перевели. Да и пусть с ними, с бомбами… - Она вздохнула. - Сестер жалко…
        Разведчики промолчали. Каждый из них в тот момент сразу вспомнил о Богдане, погибшем буквально несколько минут назад, погибшем глупо, неожиданно… но, по злой иронии, именно такие смерти в московской Зоне и случаются чаще всего.
        - Тебя как звать-величать? - наконец спросил Захар, стремясь хоть как-то нарушить гнетущую тишину.
        - Варвара, - ответила она, горделиво вскинув подбородок. - А вы откуда и куда? С Кремля, поди?
        - Оттуда, да, - подтвердил Захар.
        - А тут чего делаете?
        - Беглецов двух ищем, - нехотя ответил десятник.
        О том, что один из дезертиров является его побратимом, он решил благоразумно умолчать - незачем этой странной Наезднице на фенакодусах знать подробности.
        - С Кремля, что ли, сбежали в Зону? - хмыкнула девушка. - Так чего тогда за ними гоняться? Они ж явно умалишенные!
        - Там все куда сложней, - покачал головой десятник. - Они ведь не просто так ушли. У нас еще до этого люди пропали, а эти пошли их искать.
        - А ваши где пропали? - мигом посерьезнев, уточнила Варвара. - Не в Тушино ли случайно?
        Захар недоуменно выгнул бровь.
        - А твои сестры, стало быть…
        - Вот то ж! - энергично кивнула Наездница. - В Тушино отправилась дюжина и сгинула. Никто не вернулся.
        - У нас… схожая история, - с трудом подбирая слова, ответил кремлевский командир.
        - В самом деле? - оживилась собеседница.
        Она повернулась к десятнику, явно ожидая продолжения, но он как воды в рот набрал. Захар по-прежнему не знал, что можно раскрывать этой странной девице, одетой, как заправский дружинник, а что - нельзя. Их ситуации действительно были удивительно похожи. Но значило ли это, что стоит откровенничать с незнакомкой?
        «Хотя, в конце концов, она - всего лишь девка, пусть и боевитая, - подумал Захар, пристально рассматривая Варвару. - Чего ее опасаться?»
        - Так а с вашими что случилось, вы не в курсе? - снова подала голос Наездница.
        - В курсе, - безо всякого желания ответил десятник. - Они в плену у шамов, за Куполом.
        Брови Варвары взлетели на лоб.
        - Ох ты… А вы откуда знаете? Неужто были там уже?
        - Один из тамошних пленников умудрился сбежать, - пояснил Захар, - и вернуться в Кремль. Он и рассказал.
        - А он не сказал, были ли среди пленников женщины? - облизав пересохшие от волнения губы, спросила Наездница.
        Захар открыл было рот, как вдруг понял, что ему нечего ответить. Только сейчас десятник осознал, что практически ничего не знает о таинственном логове шамов - то ли Казимир действительно не так много рассказал воеводе, то ли сам главнокомандующий сил Кремля решил не делиться подробностями с командиром «перехватчиков»…
        - Были, - вдруг подал голос Сыч.
        Вздрогнули все, включая Наездницу: до того неожиданно агент Тайного Приказа нарушил молчание. Удивился даже Свят, которому, в общем-то, подолгу держать рот на замке было не привыкать.
        «Значит, ему воевода доверил больше?» - разочарованно подумал Захар.
        - Надо же, - пробормотала Наездница. - Что же, выходит, мои сестры в плену у этих… шамов? А кто они вообще такие?
        - Ну… мутанты. Невысокого роста, страшные, могут людей подчинять силой мысли, - с трудом подбирая слова, объяснил Захар.
        У отца Филарета, конечно же, получилось бы лучше, но, кажется, даже такого сбивчивого ответа Варваре оказалось достаточно - охнув, она сказала:
        - А, это те зловредные карлики?
        - Они, - с кислой миной подтвердил десятник.
        - Знаю-знаю… Ох… И как же мне теперь в одиночку их одолеть, если там даже дюжина не справилась? - уперев руки в бока и наморщив лоб, пробормотала Наездница.
        Судя по всему, вопрос был риторический. Однако Мрак неожиданно сказал:
        - Так а зачем в одиночку-то идти? Идем с нами!
        Захара такая инициатива дружинника удивила - тем более что в их планы входила лишь поимка Игоря и Казимира, а не штурм шамовского логова. Собственно, по замыслу воеводы, они вообще не должны были выходить за пределы Купола - по крайней мере, без особой нужды. И если дружинники станут самовольничать, проклятый Сыч наверняка обо всем доложит Тайному дьяку, тот передаст воеводе, и с разведчиков взыщут за эту «самодеятельность».
        Именно поэтому Захар столь красноречиво посмотрел на смуглого разведчика, но тот в ответ лишь пожал плечами - мол, что не так?
        - В моем положении отказываться глупо, конечно… но вы же вроде за беглецами какими-то гнались, а к шамам не собирались? Или я что-то не так поняла? - нахмурилась воительница. - Запутали меня…
        - Ты все правильно поняла, Варвара, - снова заговорил Сыч. - Мы ищем беглецов. За Купол мы идти не намерены.
        «Ну вот, стоило ли сомневаться!.. - подумал Захар, искоса посмотрев на агента Тайного Приказа. - Этому вообще не с руки девку в отряд брать - мало ему дружинников, так еще и на какую-то там Наездницу постороннюю отвлекаться…»
        - Ну так пусть хоть до Купола с нами дойдет, - одарив Сыча испепеляющим взглядом, недовольно сказал Мрак. - Или ты против, стервятничья твоя морда?
        - Против, - напрямик ответил агент Тайного Приказа. - Воевода распорядился изловить пленников. Все. О том, что мы можем брать кого-то с собой, он ничего не говорил…
        - Но и не говорил, что не можем, - рассерженно заявил смуглый дружинник.
        Взгляды Сыча и Мрака сошлись в одной точке, словно два добрых меча. Командир покосился на Варвару: девушка, судя по всему, не совсем понимала, что вообще происходит и почему тип в черном балахоне так не хочет брать ее с собой.
        А Мрак, устав играть с Сычом в гляделки, повернулся к десятнику и устало спросил:
        - А ты что думаешь, Захар?
        Шесть пар глаз с интересом уставились на командира, а он стоял и ломал голову, как же поступить. С одной стороны, их отряд действительно не должен был выходить за пределы Купола, да и брать с собой первую встречную казалось не слишком хорошей идеей. С другой, они только что потеряли одного человека, и большой беды в том, чтобы взять с собой Варвару, десятник не видел. Да и принимать сторону ненавистного «стервятника» Захару, конечно же, не хотелось.
        Именно поэтому, взвесив все «за» и «против», кремлевский командир наконец ответил:
        - Пусть едем с нами.
        Такое решение было принято одобрительным гулом дружины. Молчал один Сыч, который сверлил десятника хмурым взглядом из-под надвинутого на глаза капюшона. Впрочем, Захар не собирался отступать. Еще чего не хватало - пасовать перед «стервятником»! Вскинув подбородок, он с совершенно спокойным видом посмотрел агенту Тайного Приказа в глаза.
        Показалось, или тот скривился от неудовольствия?
        «Как знать…»
        - Выкусил, Сыч? - сказал Мрак, презрительно посмотрев на их молчаливого надзирателя.
        - Решения в отряде принимает командир, - бесстрастным тоном ответил на это мужчина в черном балахоне. - Но, делая это, он должен помнить, что по возвращении в крепость воевода попросит отчитаться нас обоих. И если наши показания не совпадут…
        - Ты что, подозреваешь, что я могу соврать воеводе? - нахмурившись, сухо осведомился Захар.
        - Я просто напоминаю, что нам предстоит. Ни на что не намекая.
        - Ну а я в твоих напоминаниях не нуждаюсь, стервятник, - раздраженно сказал командир. - Всю жизнь только я сам отвечал за свои поступки и сейчас намерен поступить точно так же.
        Сыч молча кивнул и отвернулся.
        - Ни у кого больше возражений нет? - Захар окинул подчиненных вопросительным взглядом.
        Дружинники только головами покачали.
        - В таком случае давайте здесь закончим и дальше поедем, - снова взял бразды правления в свои руки десятник. - Никола, Свят, идите к Любиму, наружу, заводите фенакодусов. А мы с тобой, Мрак, пошли за Богданом.
        Никола со Святом молча устремились в обратный путь, а смуглый разведчик при упоминании своего имени вздрогнул и угрюмо посмотрел на командира исподлобья.
        - Хочешь здесь его похоронить? - спросил он тихо.
        - Лучшего места мы вряд ли найдем, - сказал десятник.
        - И то верно, - нехотя согласился Мрак.
        - У вас тоже погиб кто-то? - сочувственно спросила Варвара.
        - Товарищ, - буркнул смуглый наемник, покосившись в ее сторону.
        - Проклятая Зона… - качая головой, сказала Наездница. - Ничего доброго мы от нее не видели никогда, только беды одни…
        - И не говори, - буркнул Мрак и побрел к дыре в стене.
        Захар молча устремился за ним. Уже приблизившись к пролому, он услышал позади голос Варвары:
        - Ты мне не поможешь приподнять эту плиту? Там, похоже, мой меч застрял…
        Десятник оглянулся. Света от горюн-травы едва хватило, чтобы разглядеть черный силуэт Сыча: поколебавшись недолго, агент Тайного Приказа все же опустился на корточки и ухватился за край плиты, на которую указывала Наездница.
        «И к кому ее подсадить?» - невольно задумался Захар.
        Однако тут же вспомнил, что Богдану скакун больше не понадобится, и на душе мигом стало паскудно и пусто. Завидев же труп погибшего товарища, десятник и вовсе расклеился.
        «Игорек, Игорек… - размышлял кремлевский командир, беря покойного за подмышки и вместе с Мраком занося тело в коридор. - Видел бы ты, к чему привел твой побег…»
        Но побратим, к сожалению, не видел.
        «Как жаль, что меня не было в городе, когда Прокофий привел туда сбежавшего из плена Казимира!.. - сокрушался десятник, укладывая труп на бетонный пол рядом с горой строительного мусора, которая едва не стала могилой для Варвары. - Как жаль, что не смог удержать его, вразумить, убедить подождать решения князя и воеводы… Случись все это, и Богдан был бы сейчас по-прежнему жив…»
        Но судьба, увы, подчас тасует события слишком жестоко. Почему, почему же именно в тот день Захар был в московской Зоне, а не в крепости? Почему Казимир объявился тогда, а не через сутки?
        Нет ответа.
        Точней, есть, но такой, от которого только горше.
        «Такова судьба».

* * *
        - Ну вот мы и тут, - сказал Казимир.
        Они с Игорем стояли в заброшенном здании и, задрав головы, через огромное окно завороженно смотрели на мерцающую поверхность Купола в нескольких метрах от их временного убежища. Странно, но некоторые твари умудрились погибнуть, не заметив этой полупрозрачной преграды: светловолосый стрелец не раз и не два слышал истории о том, как утратившие рассудок рукокрылы со всего размаха врезались в коварную стену и попросту взрывались, точно перезрелые яблоки.
        - Ты как? - покосившись на молодого товарища, осведомился седовласый дружинник. - Готов?
        - Ну… да, - неуверенно ответил Игорь. - Чем быстрей туда попадем, тем лучше.
        - Мне нравится твой настрой, - криво ухмыльнулся Казимир. - Что ж, раз готов, тогда пошли…
        Он первым направился к выходу из здания, на ходу вынимая из кармана пистолет.
        Снаружи, к счастью, никого не было. Озираясь по сторонам, седовласый дружинник сделал несколько шагов в направлении полупрозрачной стены и остановился, когда до нее оставалось метров восемь. Игорь, не зная, как поступить, встал на метр позади своего проводника. Он никогда не видел, чтобы кто-то открывал проходы во внешний мир, и потому ждал этого действа с благоговейным трепетом.
        «Интересно, а есть ли способ совсем этот Купол разрушить? - невольно задумался парень, рассматривая странную поверхность, на которой бликами играло находящееся в зените солнце. - Думаю, не один ум ломал голову, пытаясь это сделать… но человечеству, если оно снаружи есть, такой «подарок», конечно же, не нужен».
        Стоило представить, как все твари, населяющие город, разом попали во внешний мир, и по коже прошел озноб.
        Переложив огнестрел в левую руку, Казимир сунул правую в карман своей куртки и достал небольшую колбу с некоей мутной жидкостью. Игорь уже видел ее прежде, во время недавнего привала; тогда седовласый дружинник обмолвился, что именно с помощью этого раствора они вскорости откроют проход через Купол.
        И вот момент настал.
        Казимир, облизав пересохшие губы, размахнулся и швырнул колбу в прозрачную стенку. Вращаясь, «снаряд» долетел до мутноватой поверхности и с громким звоном разбился об нее. Игорь вытянул шею, ожидая незабываемого зрелища, как вдруг позади раздался гневный рык. Мысленно ругнувшись, стрелец обернулся и увидел, что на них несутся трое нео.
        «Как же… не вовремя!..»
        Он поднял руку с пистолем и нажал на спусковой крючок. Вылетевшая из ствола пуля со свистом разрезала воздух и угодила центральному дикарю в допотопный деревянный шлем, который был натянут по самые брови. К сожалению, нео от этого попадания не помер, а лишь с утроенной злобой бросился на стрельца. Расстояние стремительно сокращалось, и Игорь, спеша, опять спустил курок. На сей раз он целил в глаз и, конечно же, попал - с такой-то дистанции. На сей раз дикарь все же издох - пусть не сразу, пусть пройдя по инерции еще пару шагов, но еще до того, как уродливая морда коснулась асфальта.
        Но двое других нео плевать хотели на гибель собрата. Стрелять было уже глупо, и стрелец, ругнувшись во второй раз, выхватил меч.
        - Проклятые твари! - рявкнул за спиной Казимир.
        Первый нео размахнулся дубиной и попытался ударить Игоря по голове сверху вниз. Чтобы избежать этого выпада, стрельцу пришлось собрать в кулак все свое мужество и метнуться в сторону, невзирая на жуткую боль в области поясницы. Но на этом испытания, разумеется, не кончились; по сути, все только начиналось. Уйдя от удара, Игорь резко развернулся и обрушил клинок на правую руку мутанта. Лезвие меча легко разрубило руку дикаря на две части, отчего нео остервенело взвыл и выронил любимую дубину. Воспользовавшись его заминкой, Игорь еще одним усилием воли ударил мечом слева направо. Снести голову не получилось, но этого, в общем-то, и не требовалось; клинок вспорол муту глотку, и лохматый мерзавец, истекая кровью, рухнул на асфальт. Единственной уцелевшей рукой нео тщетно пытался заткнуть чудовищную рану на шее, тогда как из обрубка правой длани кровь продолжала хлестать, словно из шланга.
        «Дохни уж, паскуда», - подумал стрелец, пятясь от помирающего дикаря.
        Тут он услышал яростный клич Казимира и, повернув голову, увидел, как седовласый дружинник, изловчившись, наносит своему противнику сокрушительный удар в область печени. Наверное, в тот момент дикарь пожалел, что не обзавелся деревянным нагрудником, какой был у его погибшего собрата. Впрочем, будь у нео на груди доска, Казимир, естественно, бил бы в другое место.
        Побледнев лицом, свирепый лохматый мутант без сил завалился набок. В принципе, можно было оставить его умирать, но Казимир решил действовать наверняка: размахнувшись, он обрушил свой клинок на голову подыхающего нео. Череп лопнул, и мозги разлетелись во все стороны красно-розовыми брызгами, словно жменя ягод, которые дружинник резко сжал в кулаке. Игорь невольно поморщился: несмотря на то, что он уже не впервые странствовал по московской Зоне и схватывался с дикарями, иные сцены вызывали у него подлинное отвращение.
        - Готовься бежать что есть мочи! - воскликнул Казимир, резко вогнав меч в кольцо на поясе. - Сколько Проход будет держаться, одному Богу известно!
        Игорь резко повернулся к полупрозрачной стене и увидел, что ее поверхность содрогнулась и подернулась рябью, словно озерная гладь от дуновения заплутавшего ветра.
        А в следующий миг в Куполе неожиданно появилась дыра, будто в него со всего размаху врезался гигантский био а-ля «Титан В4» - просто, по ощущениям, ни один другой робот не смог бы столь эффективно протаранить полупрозрачную стенку. Импульс создал воздушную волну, от которой, по ощущениям, содрогнулся асфальт. Не устояв на ногах, Игорь плюхнулся на пятую точку. Падение это отозвалось такой болью, что перед глазами у стрельца вспыхнуло красным. Однако прийти в себя ему не дали: схватив спутника за руку, Казимир проорал:
        - Некогда валяться! Вперед!
        Затем он грубо вздернул молодого товарища на ноги и потащил за собой к открывшемуся проходу. Ветер снаружи бил беглецам в лицо так остервенело, что слезы на глазах наворачивались, однако Казимир упрямо бежал вперед, увлекая за собой ничуть не помогающего ему Игоря. На могучих плечах седовласого дружинника болтались обе их дорожные сумки; разведчик прекрасно понимал, что без припасов им по ту сторону от Купола делать нечего. Надо было собраться с силами и хоть немного облегчить Казимиру жизнь, но стрелец расклеился окончательно - в самый неподходящий для этого момент.
        «Соберись! На кону - жизнь отца!» - воззвал к нему внутренний голос.
        Портрет родителя возник перед глазами в деталях, выпуклый, четкий, объемный, и тут же у стрельца будто второе дыхание открылось. Боль стала казаться пустяковой, и Игорь, высвободившись из рук товарища, последние несколько метров до прохода пробежал сам. Выскочив за пределы Купола, он сделал еще шагов десять, после чего остановился и без сил опустился прямо на потрескавшийся асфальт. Повернув голову, он увидел, что Казимир стоит в паре метров от него, упершись руками в колени и тяжело дыша.
        Решив не дергать его после такого изматывающего забега, Игорь стал озираться по сторонам. Все вокруг было ему до жути интересно, еще бы - ведь прежде стрелец и помыслить не мог, что однажды выберется из плена Купола в открытый мир.
        Однако, к разочарованию светловолосого воина, ничего особенно выдающегося по ту сторону от прозрачной стены не обнаружилось. Те же заброшенные здания, разрушенные, надо полагать, еще в годы Последней Войны; те же улицы, все в ухабах, ямах, разломах после бомбежки. Фон, правда, был не такой насыщенный, как под Куполом - Игорь с ходу понял, что звуков здесь куда меньше.
        «Значит, и тварей тут не так много, как в Зоне, - сделал вывод стрелец. - Но все ж есть - те же шамы, еще какая-нибудь дрянь… Наверняка должны быть. Может, Купол вообще - лишь первая линия обороны? Кто его знает…»
        - Ну ты дал, конечно, Игорек, - шумно выдохнув, прохрипел седовласый дружинник. - Не вовремя… сломался.
        - Я ж не нарочно, - сказал стрелец, проведя рукой по взмокшим от бега волосам. - Это все нео… Пока уходил от выпада, дернул спину, она ж у меня бедовая…
        - Раньше надо было об этом думать, - строго произнес Казимир. - Прежде чем вытягивать меня из камеры и тащить в Митино!
        - Ты что, не понимаешь, куда я так спешу? - раздраженно воскликнул Игорь, устав от постоянных упреков. - Я отца хочу спасти из плена, пока он не умер там! Я его девять лет не видел! Ты сам там был, разве не понимаешь, каково это?
        Казимир отчего-то побледнел лицом - видимо, вспомнил, что с ним делали шамы.
        - Понимаю, конечно… - буркнул он, отворачиваясь.
        Игорь открыл рот, чтобы сказать что-то еще, как вдруг со стороны Купола раздался громкий и очень своеобразный звук, словно некий великан шумно втянул воздух гигантскими ноздрями. Спутники разом повернули головы и уставились на прозрачную стенку. Проход, через который они покинули Москву, шустро затягивался. Еще несколько мгновений - и на том месте, где только что зияла дыра, не осталось даже царапины. Купол предстал перед воинами в своем первозданном виде, цельный, без единого изъяна.
        «И как это вообще работает? - подумал Игорь, скользя взглядом по блестящей в солнечных лучах поверхности. - Какую-то колбу бросил, она об стенку разбилась и - бац! - нет стенки… А ведь Купол устанавливали не абы кто, не тупорылые нео, которые его из досок сколотили бы, в лучшем случае… И как же его так запросто?..»
        - А что в стекляшке-то было? - спросил стрелец, вновь оборачиваясь к спутнику.
        - В смысле? - недоуменно выгнул бровь седовласый дружинник.
        - Ну, что это за штука такая? Почему она проходы открывает в Куполе?
        - А, вон ты о чем… - наконец понял Казимир. - Ну, чего там именно намешано, я не в курсе, но видел несколько раз, как с помощью этих колбочек шамы проходы создают. Вот и стащил несколько, когда бежал - потому что знал, что возвращаться придется.
        - Надо же, - удивился Игорь. - А отец Филарет рассказывал, что шамы могут силой мысли проходы в Куполе открывать.
        - Я отца Филарета, конечно, уважаю, - с трудом скрывая раздражение, произнес седовласый дружинник. - Да только он о шамах знает куда меньше моего - хотя бы потому, что это я, а не он прожил с тремя старшими кровопийцами без малого десять лет! Хочешь - верь, хочешь - не верь, но я все видел своими собственными глазами - как они вот так же к Куполу подходят, как швыряют эту склянку в него… И бегут они в открывшуюся дырку так же, как мы с тобой!
        - Да верю я, верю, - буркнул Игорь. - Чего ты завелся? Просто удивляюсь, что даже такие сильные мутанты не могут с Куполом совладать, а какая-то жижа в колбе - может.
        - Ну, видать, не предусмотрели чего-то его создатели, раз нашелся способ, - успокаиваясь, пожал плечами Казимир. - Я тебе, опять же, по опыту скажу - все не предусмотришь. В целом-то идея работает. А то, что пара-тройка человек или мутантов через границу иногда перескакивает - так это, как твой любимый отец Филарет говорит, неизбежная погрешность, во!
        Последние слова седовласого дружинника заставили Игоря в деталях вспомнить лекцию, посвященную как раз таки удивительному Куполу.
        «Да ей-богу отец Филарет говорил, что шамы способны через него проходить безо всяких зелий!..»
        Стрелец покосился на Казимира.
        «С другой стороны, зачем бы ему врать?»
        Поймав его взгляд, седовласый дружинник выпрямился и шагнул к Игорю.
        «Опять уму-разуму учить будет?» - мелькнула мысль.
        Но оказалось, что Казимир подошел к нему не за тем. Сунув руку в карман потрепанной куртки, он вытащил еще две склянки с мутным раствором и протянул их светловолосому стрельцу.
        - На, держи.
        - Это еще зачем? - удивился Игорь, с опаской глядя на колбы: если их содержимое так легко даже монолитный Купол растворяет, что оно может с обычным человеком сделать?
        - Хочу, чтоб ты при себе пару таких держал… - Казимир шумно закашлялся, прикрыв рот свободным кулаком. - На всякий случай.
        Их взгляды встретились, и Игорь сразу понял, куда клонит его товарищ: намекает, что из логово шамов оба они могут не вернуться. И в этих опасениях был резон. Как бы ни хотелось стрельцу верить в хороший исход, теперь, когда их дуэт оказался в Митино, вопрос, что называется, встал ребром. До берлоги кровопийц было уже рукой подать, а, значит, пора готовиться к самому худшему. Причем лучший вариант, на самом деле, не выжить, а как раз наоборот; погибшему ведь уже ничего не надо будет делать - ни обратно идти, ни пленников спасать, ни объясняться перед князем за свой дерзкий побег.
        И потому надо в первую очередь думать, как бы не умереть, а во вторую - как действовать, если Казимир погибнет от лап шамов… или же снова попадет к ним под влияние.
        «В общем, одна надежда - что кровопийцы нас не приметят», - подумал Игорь.
        Чем ближе они подбирались к логову шамов, тем призрачней выглядели шансы на спасение пленников. И если поначалу стрелец еще верил в какое-то чудо, то теперь рассчитывал выполнить хотя бы «задачу минимум», а потом уже подключить к делу… да того же Громобоя с женой, если они, конечно, согласятся.
        - Ты чего застыл? - одернул его Казимир. - Опять спина?
        - А? - встрепенулся Игорь. - Нет, не спина. Прости, я… Да, конечно, я возьму эти колбы.
        Он принял дары из рук седовласого дружинника и, подумав, спрятал их за пазуху.
        - И поклажу свою возьми, - проворчал Казимир, мотнув головой в сторону грязно-коричневой сумки, которая валялась на асфальте неподалеку от того места, где сидел стрелец. - Не знаю, каким ты был дружинником до ранения, но сейчас ты, честно говоря, мало на что годишься.
        Желваки на лице Игоря заходили ходуном. Он и сам чувствовал, что едва справляется с путешествием, а потому такие вот упреки только подливали масла в огонь - раздражали сверх всякой меры.
        И все же стрелец промолчал - уже во второй раз за последние пять минут. Он снова напомнил себе, что Казимир уже дважды спас его от крупных неприятностей, и решил, что просто не имеет права вступать с ним в перепалку. Тем более - теперь, у самого порога шамовской берлоги.
        Однако седовласый дружинник будто нарочно добавил к остальному еще пару едких фраз:
        - Признаться, я жалею уже, что отправился с тобой в это путешествие. Только жизни зря положим, без толку.
        И вот тут уж Игорь не вытерпел: резко, как мог, он взвился на ноги и вопросил:
        - Сколько раз мне еще надо повторить, что я отважился на этот поход только из-за отца?
        - Да не надо мне ничего повторять, - хмуро ответил на это Казимир. - Мне просто обидно, что мы с тобой ему ничем не поможем, а лишь напрасно умрем. Но, раз такая у нас судьба, то…
        Он пожал плечами и, отвернувшись, сплюнул в сторону. Игорь стоял молча, только ноздри его раздувались, будто кузнечные меха; он медленно, но верно остывал.
        - Пошли уже, - устало вздохнув, сказал седовласый дружинник. - Бери сумку и вперед. Тут для привала место… неподходящее.
        - Да я уже заметил, - буркнул стрелец, мотнув головой себе за спину. - Не слепой…
        - Ну хоть со зрением у тебя порядок, - вымученно ухмыльнулся Казимир и первым отправился прочь от Купола.
        Подобрав с земли сумку с консервами, Игорь устремился следом за старшим товарищем.
        Там, куда он указывал в разговоре с Казимиром, ошивались хитрые деревья-зомби, которые, видимо, высасывали кровь из тех, кого не допили шамы.
        Этакие митинские стервятники.
        Глава 4
        Шамы
        - Тише, - прошипел Казимир. - Не высовывайся понапрасну, слышишь?
        Теперь он казался еще более сосредоточенным, чем прежде. Оно и понятно: то здание, в котором залегли дружинник и стрелец, находилось практически по соседству с тем, где Казимира держали в течение девяти лет. И меньше всего на свете он хотел снова оказаться там в качестве бесправного пленника.
        Однако Игорю, конечно же, хотелось рассмотреть логово шамов как можно лучше, ведь, по сути, за этим их дуэт сюда и пришел - чтобы хорошенько изучить позиции их злобного противника. Если они действительно планируют вернуться сюда с подкреплением, без этих данных им точно не обойтись.
        «Итак, что мы имеем?»
        Здание обнесено довольно высоким забором - примерно в три человеческих роста. Большие ржавые ворота, обе створки которых распахнуты настежь; одна, левая, болтается, что называется, на соплях. Что до самого здания, то оно выглядит странным: минимум камня и кирпича, но очень много окон. Не все они целы, но большая часть еще на зависть; видимо, шамы пристально следят за тем, чтобы пролетающий мимо рукокрыл не бил стекла. Нижние три этажа, напротив, почти не имеют окон - сплошной камень, обшитый сверху широкими темно-зелеными металлическими листами.
        - Что это за обшивка? - покосившись в сторону напарника, шепотом спросил Игорь.
        - На стенах? - уточнил Казимир. - Да это мы металлом зашивали, под чутким руководством хозяев. Ну и дни были… ужас просто.
        Стрелец живо представил, как орава загипнотизированных людей, больше похожих на зомби, тягает железные листы и приделывает их к стене (кстати, как, не гвоздями же?)… От таких фантазий Игорю стало не по себе. Однажды он попал под влияние хитрого аспида и хорошо знал, что это такое - быть одурманенным. Управляемый ползучей гадиной, он едва не покалечил Громобоя, пока «Рекс» нейроманта не добрался до мутанта и не сожрал его. Только тогда к Игорю вернулся контроль. Помнится, стрелец еще долго приходил в себя после такого странного приключения - ему все казалось, что в следующий миг его телом опять завладеет какой-нибудь подобный монстр.
        «А ведь аспиды - это не шамы… даже близко не они!»
        - Надо поближе как-то подойти, - задумчиво покусывая нижнюю губу, сказал Игорь.
        Казимир вылупился на него, как на умалишенного:
        - Ты о чем вообще толкуешь? Куда ближе? Да они нас заметят!
        - Уверен? - скептически уточнил стрелец.
        - Да зуб даю! - горячо прошипел седовласый дружинник. - Я удивлен, что нас до сих пор не заметили! А ведь могли, я сам видел, как они с такого расстояния уже одного прижучили…
        - Расскажи еще раз, где именно вас содержали? - шумно выдохнув, попросил стрелец. - Где камеры, в которых вы сидели?
        - Все там, на втором этаже.
        - И что они из себя представляют?
        - Запирающиеся комнаты, а окна мало, что с решетками, так еще сверху листами зашиты. Ну и на дверях тоже решетки.
        - А как же ты сбежал тогда из своей камеры? - нахмурился стрелец. - Если кругом одни решетки?
        - У меня угловая была, там какой-то тоннель нашелся, узкий. Через него и выбрался. Он прямо вниз шел, никаких ответвлений, так что из других камер в него не попадешь…
        - Плохо, - вздохнул Игорь.
        Находиться так близко к месту заточения своего отца и не иметь возможности никак ему помочь было чертовски трудным испытанием. Игорь с трудом представлял себе, как, вдоволь налюбовавшись обителью шамов, развернется и побредет обратно к Куполу.
        - А шамы, стало быть…
        - Один постоянно дежурит на третьем, двое других - снизу, на первом. Наверху у них вроде наблюдательного пункта.
        - А выше? Там, где стеклянные окна?
        - А там - столовая, - мигом помрачнев, ответил Казимир.
        Игорь вздрогнул. Снова заработало воображение - трио жирных трехглазых шамов, восседающее на старых диванах, и очередь из согбенных пленников. Каждый из них подходит к одному из кропопийц и подставляет шею под их острые зубы.
        «Ужас да и только».
        Игорь осторожно выглянул из-за подоконника. Здание манило его; стрельцу безумно хотелось разорвать эту странную пищевую цепочку, но он прекрасно понимал, что усилий их дуэта для этого будет недостаточно. Уж больно грамотно расположились шамы.
        «Честно говоря, вообще пока неясно, как их брать, даже превосходящими силами, - подумал Игорь. - Забор этот треклятый еще… и обшивка стен…»
        - А как они вас наружу выводили? - спросил стрелец, вновь опускаясь на один уровень с Казимиром. - Там дверь какая-то ж есть?
        - Дверь-то есть, - горестно усмехнулся седовласый дружинник. - Да только она тоже непростая. Двойная, и замки у второй и снаружи, и изнутри.
        - Ничего не понял, - попытавшись представить, как это выглядит, признался Игорь.
        - Ну, смотри, - терпеливо сказал Казимир. - Есть две двери. Одна - наружная, бронированная, заперта изнутри. За ней, сразу, еще одна дверь, такая же мощная, на этой замки - и снаружи, и изнутри.
        - А… как же они ее запирают-то? Ну, на наружный замок? - недоуменно пробормотал стрелец.
        - Как-как… Силой мысли. Если они могут глыбы метать, думаешь, с каким-то там замком не справятся?
        Игорь снова крепко задумался. Казалось, проклятые кровопийцы предусмотрели каждую, даже самую пустяковую мелочь.
        «Да, без Громобоя и его Щелкуна тут явно не обойтись. «Рекс» этот дом разнесет в два счета, тут без вариантов. Вот только не смогут ли шамы подчинить себе их волю так же, как волю обычных людей? Если смогут, тогда Щелкун сожрет нас всех… и на этом поход закончится».
        И тем не менее это был единственный шанс спасти пленников, которые находились в вампирской берлоге. Теперь Игорь отчетливо понимал, что иным способом засевших внутри шамов не одолеть. Если предположить, что Кремль отправит сюда десяток, два или даже три, то делу это никак не поможет: кровопийцы просто натравят людей друг на друга, а выживших запрут в камерах и будут выпускать только на охоту, да и то - под своим чутким контролем. Выручить способен только «био»… ну, или более сильный шам, но где же такого взять?
        А вот стальной «ящер», чисто теоретически, есть.
        Внезапно Казимир резко сел и громко скрипнул зубами.
        - Ну вот… началось… - услышал Игорь его тихое, но настойчивое шипение.
        В следующий миг седовласый дружинник быстро встал на ноги и, подойдя к окну, полез наружу.
        - Ты куда?! - воскликнул стрелец, хватая его обеими руками и пытаясь усадить на пол.
        Однако Казимир грубо отпихнул его сапогом. Удар пришелся под дых, и Игорь, глупо шлепая губами, упал на пятую точку.
        «Что это с ним? Шамы постарались?» - успел подумать стрелец, прежде чем его собственное тело против воли поднялось и устремилось следом за Казимиром, который уже выбрался наружу и теперь шагал к логову вампиров, нисколько не таясь.
        Мысленно костеря ненавистных мутантов, Игорь отчаянно пытался вернуть себе контроль хотя бы над ногами, чтобы не несли его прямо в ловушку, но все было тщетно.
        Не зря, ох, не зря вспоминал он досадную встречу с аспидом: то состояние мало чем отличалось от нынешнего. Разве что сейчас еще и сознание его постепенно стало отключаться. Поначалу это были лишь небольшие провалы, в пару-тройку секунд длиной: вот он стоит у подоконника, а вот уже находится снаружи, топчет потрескавшийся асфальт… вот смотрит на закрытую дверь здания, ту самую, бронированную, о которой рассказывал Казимир… а вот эта дверь уже открыта, и на пороге стоит крохотная фигурка ощерившегося шама…
        «Хотя, может, это всего лишь морок?»
        А провалы, меж тем, становились все длинней. Только что Игорь смотрел на спину Казимира, которая маячила слева, метра на четыре ближе к логову шамов. Потом случился провал, а когда сознание вернулось, седовласый дружинник уже пропал из виду. Стрелец хотел повернуть голову, чтобы оглядеться, но овладевшие его телом кровопийцы такой возможности ему, конечно же, не предоставили. Все, что мог делать Игорь, это шагать вперед, к открытой двери и шаму, который там застыл…
        Навстречу своему новому хозяину.
        Когда до настежь распахнутых ворот оставалось не больше полуметра, сознание дружинника ярко вспыхнуло и погасло.
        И воцарилась тьма.

* * *
        Игорь открыл глаза и уставился на бледно-голубое небо. Через огромную дыру в крыше была видна лишь четвертинка солнца, но в этом же была не только печаль, но и благо - ведь его безжалостные лучи не ослепили бедолагу стрельца сразу, едва он очнулся. Мир как будто милостиво предоставил ему небольшую передышку - мол, давай, приходи в себя, а потом уже обрушу на тебя все свои ужасы, включая мутантов, роботов и какой-нибудь совсем не уместный дождь, который затруднит видимость и сделает путешествие по московской Зоне еще опасней, чем прежде.
        «Стоп. Я же уже не в Зоне, получается. Я в Митино… Или нет?»
        Игорь повернул голову влево, но там находилась лишь кирпичная стена безо всяких намеков на окна. Справа, по счастью, было поинтересней - через прямоугольный проем, давно лишенный двери, парень увидел унылый пейзаж, ничем, в общем-то, не отличающийся от виденного в любом месте столицы: обшарпанные полуразрушенные здания, различный хлам, редкие уродливые растения и деревца.
        В общем, особенно по таким приметам не сориентируешься, конечно. Надо вставать и нормально все осматривать.
        Но сможет ли он снова управлять своим телом?
        «Головой-то верчу как-то, - запоздало понял стрелец. - Значит и остальным смогу… наверное».
        Дабы убедиться окончательно, он попытался коснуться кончика носа указательным пальцем левой руки. Получилось с первого раза, и, что интересно, никаких тебе резких болей и прочих «приятностей». Тогда Игорь проделал такой же трюк правой рукой. Снова удалось. Осмелев, стрелец принял положение сидя. Башка немного кружилась, но в общем и целом он чувствовал себя едва ли не лучше, чем прежде.
        «А, кстати, почему я не в плену?» - вдруг задумался Игорь.
        Странно, что эта мысль пришла в голову не сразу. И, тем не менее, вопрос был актуален, как никогда.
        Он попытался вспомнить, что Казимир рассказывал про камеры для пленников. Решетки на окнах, на дверях, никаких тебе лишних отверстий, через которые может вылезти не в меру прыткий узник…
        «Пока ни одного совпадения».
        Та же дыра, через которую он любовался небом с тех пор, как пришел в себя - да через нее десять таких Игорей вылезут, при большом желании. А уж проем без двери - это и вовсе за гранью добра и зла. Понятно, что шамы могут вообще не запирать пленников, с их-то умениями. Но не с потолка же Казимир взял эти решетки и запертые камеры? Да и кровопийцам, пусть и самым грозным, тоже нужен отдых; постоянно управлять целой оравой людей, ежесекундно ломать их волю - на такой подвиг даже сильнейшие шамы вряд ли способны.
        Хотя, как любил подчеркивать отец Филарет, «данный момент еще не до конца изучен и вряд ли когда-то будет», и Игорь не собирался подолгу ломать голову над ним.
        Сунув руку в карман, он с удивлением обнаружил там пистолет. Да и меч, оказывается, валялся в паре шагов от того места, где до того лежал сам Игорь. Стрелец недоуменно нахмурился. Его, выходит, даже не разоружили! И как, интересно, это понимать?
        Игорь снова завертел головой. Может, и Казимир лежит где-то поблизости? Но нет, седовласого дружинника нигде не было видно.
        «Что вообще происходит?»
        Игорь попытался восстановить цепочку последних событий. Сначала они с Казимиром открыли проход в Куполе, покинули Зону и оказались в Митино. Затем дошли до логова шамов и, спрятавшись в доме неподалеку, принялись изучать его снаружи.
        «Что потом?»
        Потом - плен. Не физический - ментальный. Тела обоих путников разом очутились в плену у кровожадных шамов, которые сначала выдернули из здания Казимира, а затем и до его товарища добрались. Стрелец смутно помнил, как выбирался из окна и рысцой бежал к дому, практически след в след за старшим товарищем, ставшим такой же безвольной куклой, как и сам Игорь. А вот то, что случилось дальше, парень уже не помнил. Последняя сцена, которая отложилась в мозгу - открытая дверь и уродливый трехглазый шам, стоящий у порога и широко улыбающийся спешащим к нему хомо.
        Далее - провал. Ничего. Пустота.
        И, наконец, пробуждение в разрушенном доме.
        «Ничего не понимаю…»
        Тут снаружи раздался пронзительный вой, и стрелец рефлекторно потянулся к пистолю. Он успел только вытащить его из кармана, когда на пороге возникла крысособака, да не простая, а «прожженная» вКрасном Поле Смерти. Игорь уже встречал подобных тварей и в Строгино, и в Тушино. Похожая тварь однажды едва Громобоя не укокошила - благо, у стрельца тогда был автомат, и он, быстро сориентировавшись в ситуации, прикончил кровожадную тварь раньше, чем та загрызла нейроманта.
        И вот судьба вновь свела Игоря с подобным чудовищем. И на сей раз у него не автомат, а просто пистоль, которого, в общем-то, тоже вполне достаточно, чтобы раз и навсегда усмирить хищника… Единственное, стрелец до сих пор не знал, есть ли у него патроны в патроннике да и вообще в магазине? Что, если кто-то (условный старший шам) шутки ради оставил ему огнестрел без снарядов?
        «Ну а почему бы и нет?»
        Пока стрелец ломал себе голову, гигантская крысособака, раскрыв пасть, бросилась на него. Тут уж стало не до раздумий - подняв пистоль, стрелец нажал на спусковой крючок.
        Грянул выстрел.
        «Слава богу!»
        Пуля, вылетев из черного ствола, угодила крысособаке прямо под правый глаз - точь-в-точь, как давешнему нео, который со своими уродливыми собратьями вздумал напасть на Игоря и его спутника, Казимира. Жалобно тявкнув, мутант издох практически моментально и, проехав оставшиеся три метра на грязном брюхе, замер в шаге от стрельца.
        «Надо убираться, - глядя на покойную тварь, подумал Игорь, - пока другие не нагрянули».
        Он спешно поднялся и огляделся по сторонам, ища достопамятную сумку с припасами. Не найдя, шагнул к мечу, поднял его и хотел уже вогнать в кольцо на поясе, но передумал - мало ли, какая напасть опять объявится? И пошел к дверному проему с клинком в одной руке и с пистолем в другой, морально готовый ко всему.
        У самого порога стрелец остановился. Теперь он наконец понял, где оказался: впереди, буквально в километре от того места, где находился теперь Игорь, возвышалось логово ненавистных шамов.
        «Но почему я все же не там? Как спасся?»
        Вопрос остался без ответа. Подозревая недоброе, Игорь, однако, не собирался идти к кровопийцам за объяснениями - что он, совсем больной, что ли, в плен напрашиваться? Выглянув наружу и убедившись, что опасности поблизости нет, стрелец побрел к Куполу. Спохватившись, он спрятал пистолет в карман и полез за пазуху - проверить, там ли колбы, данные ему Казимиром. Склянки оказались на месте, причем обе, и у Игоря немного отлегло от сердца.
        «Это значит, я смогу не только пройти в город, но и выйти из него, когда вернусь сюда вместе с подмогой!»
        Он уже знал, как поступит: возвращаться в Кремль в гордом одиночестве было небезопасно да и, что греха таить, бессмысленно - ведь люди, как успел понять стрелец, ничего не могут противопоставить магии шамов.
        Поэтому все надежды Игоря на спасение отца и других пленников отныне были связаны только с нейромантом Громобоем и его гигантским «Рексом» по прозвищу Щелкун.
        Если кто-то и мог помочь стрельцу в этой ситуации, то только они.

* * *
        Смотреть на Варвару, восседающую на фенакодусе Богдана, было странно. Только начинаешь забывать о случившемся в развалинах у погибшего «Чинука», потом видишь Наездницу верхом на скакуне и вспоминаешь, а внутри от этого аж все переворачивается…
        По крайней мере, у Захара было именно так. Он снова винил в случившемся себя, и это треклятое чувство вины упрямо поедало его изнутри. То же самое было после смерти дружинника Михи по дороге на тушинский склад - опустошение и ощущение полной беспомощности, которое десятник давил лишь с превеликим трудом, просто для того, чтобы его рассеянность снова не вышла отряду боком.
        - Захар, - послышалось сзади.
        Десятник вздрогнул от неожиданности и затравленно оглянулся через плечо: это был Никола. Шмыгнув длинным носом, он сказал:
        - Опять себя коришь? Может, не надо?
        - Да не могу я к этому привыкнуть, - буркнул кремлевский командир. - Когда вчерашний юнак погибает в первом же рейде, как-то смиряешься, убеждаешь себя, что это - Зона, и что молодые тут дохнут, как гнус в обители болотника. Но когда товарища теряешь, с которым уже в полудюжине рейдов был, тогда никакими убеждениями себя не успокоишь.
        - Понимаю, - угрюмо кивнул Никола. - У самого на душе погано так, что хоть крысособакой вой.
        - Ладно, - шумно выдохнув, сказал Захар. - Самое главное, что я после Тушино усвоил: сделанного все равно не воротишь, а если на нем зацикливаться, другим может боком выйти. Поэтому давай условимся, что больше никто не умрет, добро?
        - Ну, дык, это мы с радостью, - неуверенно хмыкнул носатый дружинник. - Но дело ж, сам понимаешь, не в нас, а в Зоне…
        - Да понятно, что в ней… - пробормотал десятник.
        Буквально пять минут назад они приметили на месте одного из домов широченный Провал, заметили и удочки хитрого Удильщика, обитающего на его дне. К счастью, обнаружить ловушку удалось еще издали, а потому никто в западню не угодил - просто взяли немного правей и по широкой дуге обошли опасное место.
        «Так бы и дальше идти - без жертв…» - подумал десятник, оглядываясь на Сыча.
        Фенакодус агента Тайного Приказа замыкал их процессию, отставая метра на три от скакуна Любима. Захар непроизвольно скрипнул зубами. Чем дольше они находились в пути, тем больше раздражал командира скрытный и молчаливый «стервятник».
        «И с чего он так не хотел Варвару с собой брать? - подумал десятник. - Лишняя обуза? Ну с его точки зрения - возможно. Хотя, учитывая гибель Богдана, нам еще один меч ох как не повредит…»
        Впрочем, после выступления в разрушенном доме Сыч больше не протестовал в открытую. Так, раз сцепился с Наездницей, из-за пустяка, Мрак заступился, а Захар развел всех по углам, и на том конфликт умер, не успев толком начаться. Поэтому, решив не забивать себе голову всякой ерундой, вроде недовольства «стервятника», кремлевский командир сосредоточился на дороге.
        Ехать решили в объезд, памятуя о пресловутом Поле Полей, которое раскинулось посредине проспекта. В прошлый раз отряд решил пойти напрямик, и без смертей тогда не обошлось. Теперь же Захар рисковать не хотел. У него и без того в расположении было вдвое меньше людей, чем обычно, чтобы так бездумно соваться в скопление Полей.
        «И Игорь хорошо помнит о случившемся в тот раз, - думал Захар. - Поэтому, вероятно, тоже предпочтет обойти…»
        Увы, такая мысль мало успокоила десятника. То, что они до сих пор не догнали двух беглецов, вряд ли могло считаться хорошим знаком. По всему выходило, что Казимир и Игорь уже достигли Купола, может, и границу его пересекли, а, значит, отряду Захара тоже придется идти в Митино. И вот тут-то и появлялась главная проблема: колба-то у кремлевских была всего одна. И хоть Захар не знал, как и на сколько на самом деле открывается Проход, но здравый смысл подсказывал, что вряд ли он существует слишком уж долго.
        «Получается, если мы выйдем за пределы Москвы, пути назад уже не будет… Разве что у Казимира найдется еще одна колба с таким же раствором… но будет ли он там, этот Казимир?»
        Думать о плохом не хотелось - в том числе и потому, что иных бед хватало, - но все чаще в голову лезла мысль, что беглецы могут стать жертвами шамов еще до того, как отряд Захара их отыщет. Возможно, пока они делают этот крюк, обходя Поле Полей, Казимир и Игорь уже подставляют шеи для укусов кровопийц?
        «Что за жуть…»
        Десятник на миг зажмурился. Он, если можно так выразиться, искренне любил «простые» рейды - короткие вылазки в ближайшие к Кремлю районы, которые не занимали более одного дня и не преследовали каких-то глобальных целей. Все, что требовалось от отряда - исследовать местность, выявить, где находится противник, не готовит ли какой-нибудь неприятный сюрприз для Кремля. Или, допустим, надо выменять какой-то груз у честного, проверенного маркитанта - который не обманет и не подставит. Подобные задачи Захару нравились, и справлялся он с ними «на ура». Но когда от него требовали сделать нечто грандиозное, что-то, что прежде, возможно, не делал никто, десятник попросту терялся. Он был хорошим командиром, но не героем.
        В отличие от Игоря.
        Именно Игорь после засады нео, унесшей жизни восьмерых разведчиков, подружился с нейромантом Громобоем, вместе с ним нашел пропавшего Захара и отбил груз боеприпасов, предназначенных для крепости. Именно Игорь под надзором маркитантских прихвостней и нео отправился в Кремль, дабы выкрасть для кио странную машинку Книжника и обменять ее на свободу для собратьев. И именно Игорь в результате победил «искусственных людей» ипримкнувшего к ним подлеца Вадима, который, в общем-то, и был главным виновником всех бед дружины в Строгино и Тушино. Победил, едва не расставшись с собственной жизнью…
        И практически наверняка расстался с карьерой разведчика.
        «А что, если мы не можем их догнать только потому, что догонять уже некого? - вдруг подумал Захар. - Вдруг его спина подвела, и какой-нибудь не в меру прыткий нео размозжил ему голову своей дубиной?»
        Десятник шумно выдохнул и открыл глаза.
        К лешему все эти мысли. Как там говорят Мастера? Переживания - это все эмоциональная шелуха. Изначально любая задача проста: от тебя требуются какие-то конкретные вещи, а вот эти всякие «если», которые в твоей голове периодически зарождаются, только сбивают с толку. «Если» может возникнуть уже возле самого Купола, когда придется решать - идти в Митино, искать Игоря в Тушино или возвращаться назад? А пока до Купола не дошли, надо не голову себе ломать, а к шуму вокруг прислушиваться: вдруг тебя уже какие-нибудь муты приметили и теперь идут за тобой по пятам, надеясь улучить подходящий момент, дабы напасть и полакомиться твоим мясом?
        Захар напряг слух.
        Кажется, ничего необычного. Хотя…
        «Как будто скребет что-то».
        Он снова с тоской покосился в сторону фенакодуса, на котором гарцевала Наездница Варвара.
        «Вот у Богдана слух был! Все ребята в Корпусе дружины завидовали».
        Захар на свой тоже не жаловался, но спорить с очевидным было глупо: погибший дружинник и впрямь заметно превосходил его в этом «навыке».
        Скрежет, меж тем, становился все громче, и уже отпали последние сомнения, что некая металлическая тварь (вероятно, очередной био) медленно, но верно приближается к бредущему по асфальту отряду. Взор десятника беспокойным рукокрылом заметался по ближайшим к дороге зданиям: какое же из них выбрать? В принципе, без разницы: оба выглядели давно заброшенными, оба «звучали» практически одинаково, никаким особым шумом не нарушая привычный фон московской Зоны.
        - Био идет! - оглянувшись, сообщил дружинникам Захар. - Прячемся в правом здании! Я - впереди, Никола - со мной, остальные - в вольном порядке!
        Никто не спорил - даже Варвара с Сычом остались немы, хотя десятник ждал от них каких-то неуместных возражений или предложений.
        «Оно и к лучшему».
        Остановив фенакодуса у входа в здание, кремлевский командир спешился и с автоматом в руках побрел к дверному проему. Никола устремился за ним, на ходу вытаскивая меч. Переведя автомат на стрельбу очередями, Захар подступил к порогу и осторожно заглянул внутрь…
        …и тут же наткнулся на хмурый взор дежурящего в здании дампа.
        И кто сказал, что мысли имеют свойство материализоваться?
        Бродяга выкрикнул что-то неразборчивое и вскинул арбалет, однако десятник уже попятился.
        - Дампы! - громогласно возвестил он, пятясь от входа. - В соседнее здание, живо!
        Дважды повторять не пришлось: развернув скакунов, дружинники, Сыч и Варвара устремились к дому напротив. Остался только Мрак, который придерживал поводья захаровского и николинского фенакодусов. Носатый дружинник взлетел в седло, точно бабочка-падальщик, и, сжав животному бока, бросился вдогонку за остальными.
        - Захар! Давай же! - воскликнул смуглый разведчик.
        Но десятник пятился, боясь подставить коварному дампу с арбалетом беззащитную спину. Лязг металла, меж тем, стал практически оглушительным; био явно был на подходе.
        «Ну же, тварь! - думал командир, вплотную приближаясь к оставленному фенакодусу. - Покажись!»
        И дамп действительно показался - будто мысли прочел: возник в дверном проеме и потянулся к спусковому крючку корявым черным пальцем, но Захар его опередил. Рой пуль в мгновение ока изрешетил уродливое тело бродяги, и лоскутный мутант, издав предсмертный вопль, рухнул на землю. Попутно он все же спустил тетиву, но стрела улетела куда-то в сторону, не причинив дружиннику с десятником и их скакунам никакого вреда.
        - Давай же, в седло! - снова подал голос Мрак.
        Перекинув автомат через плечо, десятник схватился за поводья и забрался на спину верного фенакодуса. Рядом с телом погибшего дампа тем временем уже ошивались двое лоскутных бродяг; пока что убитый Захаром собрат интересовал их больше, чем беглецы, но это, что называется, был вопрос времени.
        - «Спайдер», - вдруг негромко сказал смуглый дружинник.
        Десятник резко обернулся и обомлел: из-за угла того здания, куда он велел скакать товарищам по отряду, шустро выползал громадный стальной паук. Захару уже доводилось однажды встретиться с подобной тварью - тогда она появилась в самый разгар сражения с многочисленной стаей нео и принялась кромсать и своих, и чужих, чем вынудила дикарей отступить, прихватив с собой плененного кремлевского командира. «Спайдер» был могуч, необычайно проворен для своих внушительных габаритов и прожорлив сверх всякой меры.
        «Если мы сейчас отступим в здание, он наверняка заметит и тоже туда ломиться начнет, - мелькнула шальная мысль. - И тогда нам всем конец. Эх, Варвара, что ж ты все бомбы-то свои чудесные на «Чинука» перевела?.. Сейчас бы ох как они нам пригодились…»
        - Давай к нашим, а я его отвлеку, - вдруг сказал Мрак.
        И, прежде чем Захар успел сказать что-то ему наперекор, смуглый дружинник сжал фенакодусу бока и устремился навстречу смерти, сегодня принявшей облик гигантского стального паука.
        - Мрак! Стой! - выкрикнул десятник ему в спину. - Не смей! Это приказ!
        Но все было тщетно: смуглый разведчик явно не думал разворачиваться.
        Первой мыслью было броситься вдогонку, сгрести в охапку и утащить прочь от чудовищного «Спайдера», но Захар быстро отказался от этой затеи: спастись вдвоем они уже не могли, а вот умереть - запросто. И на кого тогда останется отряд? Нет, по всему получалось, что десятнику надо бежать к остальным и как должное принимать тот факт, что вслед за Богданом они потеряют его смуглого друга.
        Скрипя зубами, десятник развернул фенакодуса и направил его к дверному проему, из которого с тревогой выглядывал Никола. Сзади послышались недовольные крики дампов, которые, однако, быстро стихли - видно, мутанты увидели наконец-то «Спайдера» ирешили схорониться, дабы робот их не сожрал.
        А Мрак тем временем несся к стальному пауку, размахивая мечом и крича:
        - Эй! Сюда! Сюда!
        Био охотно повернулся к нему. По счастью, все свои снаряды он, похоже, давным-давно расстрелял, иначе уже снес бы дружиннику его смуглую голову метким выстрелом из мощного аркебуза, установленного на могучей, обшитой железом спине. Впрочем, в ближнем бою «Спайдер» был не менее, а, вероятно, даже более опасен, чем в дальнем. Угрожающе клацая жвалами, он бросился на храброго разведчика.
        Но Мрак, разумеется, не собирался нападать на био. Убедившись, что робот обратил на него внимание, смуглый дружинник резко развернул фенакодуса и понесся прочь - в том направлении, откуда пришел отряд.
        «Что он делает?» - недоуменно подумал Захар, спешиваясь и заводя напуганного скакуна внутрь.
        - Чего Мрак творит? - будто прочтя мысли командира, спросил Никола.
        - Хотел бы я знать, - буркнул десятник.
        Он передал носатому дружиннику поводья и сказал:
        - Веди его прочь, я тут останусь.
        - Ты же не собираешься… - начал было Никола, но десятник перебил его:
        - Не собираюсь. Выполняй!
        Носатый дружинник отрывисто кивнул и торопливо повел двух фенакодусов в глубь здания, а Захар, прижавшись к стене, осторожно выглянул наружу.
        Мимо здания как раз пронесся Мрак. Он больше не размахивал мечом. Прижавшись к холке скакуна, смуглый дружинник гнал его во весь опор в направлении…
        «Провал! Он едет к Провалу!»
        Захар наконец понял, что замыслил его сумасбродный воин: заманить стального паука к обители Удильщика, чтобы прожорливый мутант утащил био на дно.
        А «Спайдер» между тем спешил за Мраком, шустро перебирая ногами. Он явно завелся; да как смеет этот жалкий хомо дразнить его, могучего био?! Захар, не желая попадаться роботу на глаза, спрятался за стену весь, однако стальной паук по сторонам не особо и смотрел - его взор застилала пелена гнева.
        С замиранием сердца Захар наблюдал за тем, как Мрак и его металлический преследователь стремительно приближаются к Провалу. Десятник видел эту черную дыру, саму по себе похожую на раскрытую пасть некоего чудовища, видел удочки, которые безжизненными плетями лежали на асфальте. Захар прекрасно знал, что это впечатление обманчиво. Стоит кому-то подойти к ним достаточно близко, и они тут же оживут, схватят и потянут незадачливую жертву вниз. Хватит ли у Удильщика сил, чтобы затащить внутрь целого «Спайдера»? Бог его знает. Но то, что это, как минимум, на время задержит прожорливого робота, было очевидно.
        «И мы должны этим воспользоваться, - подумал десятник, не в силах отвести взгляд. - Просто обязаны. Иначе жертва Мрака окажется напрасной».
        Усилием воли он заставил себя отклеиться от стены и броситься к своему отряду, который дожидался его в задней части здания.
        - Уходим, живо! - рявкнул Захар, едва завидел спутников.
        Он рывком выдернул поводья из руки Николы и повел фенакодуса к выходу.
        - Все слышали? - донесся из-за спины зычный возглас носатого дружинника. - Уходим!
        Сзади послышались шаги многих ног; как успел убедиться Захар за годы службы, слова вроде «живо» и «быстрей» добавляли командам предводителя эффективности - как правило, понимая, что на споры и протесты нет времени, подчиненные молча следовали за десятником. Так же вышло и сейчас.
        Приблизившись к дверному проему, десятник остановился и поднял свободную руку - мол, пока стоим. Выглянув наружу, он увидел, что Мрак и «Спайдер» уже фактически приблизились к Провалу. Захар инстинктивно повернул голову и посмотрел на дом, где прятались не в меру агрессивные дампы - судя по всему, мутанты уже ретировались, прихватив с собой тело погибшего собрата.
        - Пусть свободен! - воскликнул кремлевский командир. - Вперед!
        И первым вышел наружу.
        Там он мигом взлетел в седло и направил фенакодуса вперед по улице, подальше от Пролома и «Спайдера» да поближе к злополучному Куполу. Поначалу он ехал впереди отряда в гордом одиночестве, но через несколько мгновений его нагнал скакун Николы. Командир ожидал какого-то вопроса, однако носатый дружинник хранил гробовое молчание. Оно, в общем-то, и понятно: очем-то сейчас говорить - только душу бередить понапрасну.
        Вдруг позади раздался страшный визг, а прямо следом за ним - оглушительный металлический скрежет.
        - Скачите дальше! - рявкнул Захар. - Не оглядывайтесь!
        Сам он, однако, фенакодуса придержал и, убедившись, что все проехали, обернулся. Десятник увидел, как Мрак спрыгнул со спины фенакодуса буквально за миг до того, как удочка резким движением утянула в Провал верещащее животное. Кувыркнувшись, смуглый дружинник тут же взвился на ноги и бросился от обители Удильщика прочь.
        Огонек надежды зажегся в душе Захара. Неужели сбежит? Неужели спасется?
        Рядом с Провалом вовсю пыхтел «Спайдер»; упираясь ногами в потрескавшийся асфальт, стальной паук пытался удержаться на самом краю чудовищной ямы.
        Казалось, ему не до Мрака совершенно.
        Но, к сожалению, так только казалось.
        Смуглый дружинник успел сделать шагов десять, от силы - дюжину, когда передняя лапа «Спайдера» метнулась к нему, вонзилась беглецу в спину, прошила его насквозь и показалась наружу из груди. Мрак вздрогнул и, медленно опустив голову, уставился на окровавленную железяку. Даже с такого расстояния Захар видел, насколько удивлен разведчик.
        «Спайдер» победно взвыл и, видимо, немного расслабился, воодушевленный победой над дерзким хомо - потому как в следующий миг Удильщик предпринял неожиданный рывок, и био моментально скрылся в Провале вместе с нанизанным на лапу дружинником.
        - Мрак… - ошарашенно пробормотал десятник.
        Он прекрасно понимал, почему смуглый разведчик отважился на такой рискованный шаг: всему виной была смерть Богдана, старого друга. Жить не хотелось, уходить бесславно и банально - тоже, а потому Мрак решил пожертвовать собой, дабы отвлечь био от их отряда.
        Иначе говоря, напоследок совершить подвиг.
        Однако потом ему удалось спрыгнуть с фенакодуса, и это круто развернуло всю ситуацию. Адреналин во Мраке совершенно точно зашкаливал: смуглый дружинник проскочил по самой границе жизни и смерти и не погиб - казалось, удача на его стороне, и он еще может побороться с безносой. Вновь появилось желание продолжать, а не заканчивать… Но, как выяснилось через мгновение, это была лишь иллюзия: на самом деле он не избежал гибели, а лишь отсрочил ее.
        - Захар! - проорал Никола.
        Десятник вздрогнул и, обернувшись, рассеянно посмотрел на дружинника. Носатый разведчик, да и все остальные, стояли метрах в двадцати от него; скакуны под путниками нетерпеливо приплясывали - им больше прочих не терпелось убраться как можно дальше от пугающих био и злобных дампов.
        - Еду я, еду! - откликнулся Захар, понимая, что товарищи ждут его ответа.
        Развернув фенакодуса, он устремился к отряду.
        - Достойная смерть, - тихо сказала Варвара, когда он приблизился.
        Взгляд ее был направлен на далекий Провал, где уже никого не было - даже удочки спрятались, видимо, занимались тем, что лихорадочно раздирали добычу на части.
        - И, надеюсь, не напрасная, - буркнул десятник. - Вперед, к Куполу. Надо найти беглецов.
        Он несильно сжал фенакодусу бока, и тот медленно потащился по улице. Спешить теперь было бессмысленно и даже опасно, потому темп взяли невысокий - шли степенно, осторожно, прислушиваясь к московской Зоне и рассматривая ее в деталях.
        «Интересно, что с Игорем будет, когда он узнает про Мрака и Богдана?»
        Захар не знал ответа, но догадывался, что после этих вестей даже спасение родителя не уймет горечь от утраты верных друзей.
        Впрочем, он, конечно же, вполне мог ошибаться.

* * *
        Они все же настигли его.
        Причем набросились на него не сразу - судя по всему, увидели, что стало с их вожаком, и потому благоразумно на рожон не лезли. Однако шли по пятам, выжидая момент и стараясь не показываться ему на глаза.
        И вплоть до самого Купола им это вполне удавалось.
        Только на подходе к полупрозрачной стене вокруг Москвы Игорь обратил внимание на звук, который прежде казался лишь частью окружающего монотонного шума - тихое рычание крысособак.
        Он оглянулся и увидел, как одна из псин пятится в развалины. Поняв, что обнаружена, крысособака зарычала громче прежнего и даже залаяла - видно, созывая ненасытных сестриц, дабы поддержали ее в бою с хомо.
        Медленно, один за другим, хищники выбирались из своих укрытий. На первый взгляд их было около десятка. В принципе, не так, чтобы очень много, но для одного дружинника, который еще и проблемами со спиной мучается - та еще проверка на прочность. Игорь потянулся к мечу, понимая, что на всех патронов у него не хватит. Да и, честно говоря, стрелять по крысособакам было глупо - уж больно изворотливые это твари: можно в одну трижды попасть, а на другую половину магазина потратить без толку.
        «Ну что, стрелец, теперь ты сам по себе, - мелькнула пугающая мысль. - Покажи, чего стоишь, или умри».
        Суть дела была проста: если Игорь не сможет даже стайку крысособак одолеть с мечом и пистолетом, то дальше идти ему и смысла особого нет, потому как другие враги, побольше да помаститей, от него и мокрого места не оставят.
        Муты обступали его полукругом. Даже они, обладатели крохотных мозгов в маленьких вытянутых головах, прекрасно понимали, что битву с хомо переживут далеко не все. Но голод, судя по всему, был слишком силен.
        «Без пистоля все же никак», - вертя головой из стороны в сторону, решил стрелец.
        Меч был в правой руке, огнестрел в левой. Ждать - значит, давать врагу фору. Иными словами, непозволительная роскошь.
        Вскинув руку с пистолем, Игорь выстрелил в самую левую тварь.
        Он успел нажать на курок трижды, когда крысособаки наконец ринулись в атаку. Промедление обошлось им дорого: три трупа остались лежать на асфальте, остальные же семеро устремились к наглому хомо. Прикончив еще двух псин меткими выстрелами из пистоля, Игорь обрушил меч на голову самой ретивой твари, которая явно намеревалась ухватить его за ногу. Череп развалился на две несимметричные половинки, и ало-розовые брызги полетели во все стороны. Морщась от боли, снова пронзившей его многострадальный позвоночник, светловолосый стрелец неловко отбил атаку следующей крысособаки, не прикончив ее, а всего лишь выбив пару клыков. Морда твари, и без того устрашающая, теперь выглядела еще жутче: бурая шерсть была перепачкана кровью, хлещущей из разбитых десен.
        Впрочем, Игорь никаких угрызений совести, разумеется, не испытывал. Впрыск адреналина спас его, немного сгладив боль и не позволив светловолосому стрельцу утратить концентрацию в самый неподходящий момент. Но насколько хватит Игорева самообладания?
        Трио здоровых крысособак и их беззубая сестрица, прекрасно понимая, что их шансы на сытный обед стремительно тают, наконец-то решили напасть одновременно. Одна бросилась слева, и Игорь резко повернулся к ней и ткнул мечом прямо в раскрытую пасть. В итоге псина буквально нанизала себя на клинок, однако стрелец тут же пожалел о выбранном приеме - ведь шустро сбросить погибшую тварь не представлялось возможным, а к воину тем временем уже летела следующая…
        Не придумав ничего лучше, Игорь наугад шмальнул в мерзавку из-под локтя. Пуля, угодив прямо в чудовищную морду крысособаки, отбросила ее в сторону. Проклятая псина перевешивала меч, и Игорь, скрепя сердце, позволил рукояти выскользнуть из пальцев.
        Одна из двух оставшихся тварей, воспользовавшись суматохой, врезалась в него, ударила мощными лапами прямо в грудь и опрокинула светловолосого стрельца на землю. Выпад крысособаки отозвался в позвоночнике острой болью, и Игорь на пару мгновений потерял концентрацию. Псине это было только на руку. Обрушив противника на землю, она замерла у него на грудной клетке и широко раскрыла челюсти, намереваясь впиться в глотку хомо острыми зубами…
        Как вдруг Игорь всунул в чудовищную пасть руку по самое плечо, защищенное звенящей сеткой кольчуги.
        Псина слегка опешила. Выигранных секунд хватило, чтобы Игорь выглянул из-за растерянной твари и пристрелил ее лохматую сестрицу, которая ошивалась у его ног. Затем стрелец упер ствол пистоля прямо в лоб стоящего на груди монстра и спустил курок.
        Мозги брызнули во все стороны, и Игорь невольно зажмурился, чтобы ошметки не попала в глаза. Челюсти погибшей твари рефлекторно дернулись, но этой конвульсии, конечно же, не хватило, чтобы прокусить скрытое под кольчугой плечо. Мелькнула шальная мысль брезгливо стянуть с окровавленной длани странную лохматую перчатку, но Игорь просто не нашел в себе сил. Шумно дыша, он отбросил руку с дохлой крысособакой в сторону и остался лежать в такой странной позе. Взгляд его был устремлен в непривычно-серое небо, которое неожиданно быстро затягивалось мрачными грозовыми тучами. Это зрелище показалось Игорю совершенно незнакомым, но он тут же вспомнил, что впервые находится за пределами Купола, а не под ним.
        «А прежде мы всем этим будто через стекло любовались, - думал стрелец, с неподдельным интересном рассматривая солнце, которое смущенно спряталось за очередное облако, чуть менее темное, чем остальные. - И вот - вживую…»
        Бой выдался трудным, бой выдался кровавым.
        Но, по крайней мере, он не стал последним, а это уже само по себе было очень хорошо.
        Осознав, что лежать посреди безжизненной улицы, как минимум, не очень умно, Игорь все-таки стянул с руки убитую крысособаку, поднялся и отправился освобождать из пасти другой твари свой многострадальный меч.
        Это не заняло много времени; куда дольше оказалось вытирать окровавленный клинок о шкуру мутанта. Тихо ругаясь на злую судьбу, волей которой Игорь оказался здесь в гордом одиночестве, он наконец покончил с «чисткой», встал и засунул меч в кольцо на поясе.
        На самом деле, он прекрасно понимал, что может винить в своих бедах только самого себя… ну и еще шамов, которые похитили его отца несколько лет назад. Не замани кровопийцы кремлевский отряд в коварную ловушку, и светловолосый стрелец до сих пор бы сторожил острог.
        «Хотя… будь отец в Кремле, возможно, вся моя жизнь сложилась бы несколько иначе… Или нет?»
        Думать об этом не было ни времени, ни желания. Когда-нибудь потом, в старости, он будет сидеть на крыльце, смотреть на солнце через мерцающую призму Купола и гадать, что было бы в том или ином случае…
        Если, конечно, доживет.
        Ладонь скрылась за пазухой и пару мгновений спустя вынырнула, уже в колбой в грязных пальцах. Игорь еще раз с опаской осмотрел склянку - не повредилась ли, не треснула? Кажется, нет. По крайней мере, внутри, как будто, столько же мутной жижи, сколько и было раньше. Оглянувшись по сторонам - никто больше не собирается покушаться на его жизнь? - и немного успокоившись, повернулся к полупрозрачной стене Купола. Перед тем, как швырнуть колбу в это странное заграждение, Игорь принял такую позу, чтобы снова не плюхнуться на землю, когда пробитая «зельем» дыра вызовет очередной маленький ураган.
        «Давай уже, не тяни… А то опять крысособаки объявятся или похуже кто…»
        Перспектива встретить еще каких-нибудь тварей совсем не обрадовала Игоря, и он, как следует размахнувшись, швырнул склянку в мутноватую стену, за которой находилась его родная и ненавистная московская Зона.
        Раздался звон: это колба с чудодейственным раствором вдребезги разлетелась о Купол. Как и в прошлый раз, несколько мгновений ничего не происходило, но светловолосый стрелец был уже научен горьким опытом и потому терпеливо ждал, мысленно готовясь к тому, что последует за его отчаянным броском.
        Секунды падали в вечность неспешно, точно капли меда в травяной чай. Казалось, Игорь стоит так уже уйму лет, но на деле прошло с полминуты, когда раствор все-таки начал действовать.
        Вот по стене побежали трещины. Вот их средоточие превратилось в круглое отверстие, которое принялось спешно увеличиваться. На сей раз поток воздуха логично шел со спины, и Игорь невольно согнулся в дугу и свел плечи, насколько мог. Ветер звенел кольцами его потрепанной кольчуги, трепал светлые волосы. Едва почуяв, что воздушный поток начал слабеть, светловолосый стрелец бросился к Проходу. Сердце торопливо стучало в могучей груди кремлевского воина; он боялся, что может опоздать, и тогда придется тратить вторую колбу, что, разумеется, не входило в Игоревы планы…
        Он ворвался в московскую Зону так стремительно, будто искренне скучал по ней, по ее превратностям и монстрам, хотя на самом деле, конечно, причина заключалась в страхе. Проходя через дыру в Куполе, Игорь невольно представил, как стена вновь регенерируется, и неуемная волна чистой энергии разрывает его на куски… а через несколько секунд кровавое пятно на полупрозрачной стенке испаряется без следа, словно капля воды на стальной крыше в жаркий летний день.
        Шумно выдохнув, Игорь, тем не менее, больше не расслаблялся. Не желая оставаться рядом с Куполом, он отступил в тень ближайшего здания, но внутрь заходить не стал. Опустившись на корточки, светловолосый стрелец взялся перезаряжать пистоль. Первый магазин он, подумав, выкидывать не стал - просто спрятал за пазуху, про запас.
        «Вдруг у Громобоя найдутся лишние патроны?»
        Впрочем, для начала Игорю надо хотя бы отыскать нейроманта. Все, что стрелец знал о его нынешнем месте обитания - бородач вместе с любимой женой Бо ошивается где-то у северной границы Тушино. И то - рассказал об этом не сам нейромант, а Захар, поскольку во время расставания светловолосый стрелец был далек от своих оптимальных кондиций. По крайней мере, в тот момент его тело, израненное вражескими пулями, отчаянно пыталось сохранить в себе жизнь и не особо заботилось о поддержании сознания.
        Разобравшись с пистолем, Игорь прикинул, где находится север, и медленно устремился в этом направлении.
        Он не знал, доберется ли до обители своего боевого товарища и его драгоценной жены, но свернуть к Кремлю уже не мог: слишком безжалостно он сжег мосты, соединяющие его с крепостью, и потому без трофея в лице освобожденных пленников ему туда и соваться на стоило.
        Московская Зона снова пела свою привычную песню, в прежнем ритме и достаточно громко, чтобы чувствовать себя, как дома.
        Пусть это был и очень опасный дом.

* * *
        Захару нечасто доводилось видеть, как одна шайка нео сражается с другой. Хотя на самом деле причин у такого побоища могло быть превеликое множество - начиная от тушки дохлой крысособаки и заканчивая целым загоном с кормовыми, который дикари могли найти в одном из ближайших домов.
        Наблюдать за подобной битвой было довольно странно.
        «Хотя чему я удивляюсь? - одернул себя десятник. - А как же стычки с маркитантами, с тем же Вадимом? Просто там все, обычно, решается огнестрелами, а не в ближнем бою…»
        К счастью, нео пистоли и автоматы не жаловали, именно поэтому сейчас отчаянно колошматили друг друга дубинами. И это только на первый взгляд звучало не так уж жутко: на деле же у большинства мутантов орудия были усилены заточенными обломками арматуры, и потому одним ударом можно было не просто проломить череп врагу, но и превратить его голову в настоящее кровавое месиво.
        Чем, собственно, дикари и занимались, истребляя собратьев из чужой шайки с такой ненавистью, будто атаковали кремлевских хомо. Захар невольно подумал, что, не будь крепости, нео, вероятно, просто пережрали бы друг друга.
        - Что думаешь? - тихо осведомился Никола.
        Десятник невольно вздрогнул, но тут же взял себя в руки: за несколько последних недель он успел привыкнуть, что рядом все время находится верный помощник Богдан. Видеть же в такой роли длинноносого разведчика было, мягко говоря, непривычно. Впрочем, за годы службы в дружине Захар не раз терял самых близких товарищей и прекрасно знал, что боль от потери утихнет - просто не сразу.
        Главное, не забывать, что рядом иные, столь же дорогие люди, которых следует во что бы то ни стало уберечь от печальной участи, постигшей умерших товарищей.
        Поэтому Захар сказал:
        - Дождемся, пока они разойдутся и пойдем своей дорогой.
        Затем он повернулся к остальным:
        - Все слышали?
        - Почему бы нам не перебить тех, кто останется? - спросила Варвара, посмотрев на предводителя исподлобья.
        Десятник открыл рот, чтобы объяснить свое решение, как вдруг к беседе совершенно неожиданно подключился доселе молчавший Сыч.
        - Потому что мы и так уже потеряли двоих, - сухо заметил он, и в голосе его явно ощущалось некое презрение. - Ввязываться в бой, которого можно избежать, совершенно неправильное решение.
        Варвара бросила в его сторону недовольный взгляд.
        - А оставлять за спиной недобитки мутов - правильно? Не боишься, что они за нами увяжутся и в спину ударят?
        - Не думаю, что после ожесточенного боя они захотят нас преследовать, - покачал головой Сыч. - Скорей, они забьются в какую-нибудь щель и будут жрать убитых собратьев.
        Иронично, но Захар, как и остальные бойцы, в общем-то, разделяли мнение агента. Тем более что, по их мнению, женщине на поле брани места не было. Ее главная задача - очаг беречь да детишек растить, а мечом махать да из пистоля стрелять все же мужикам сподручней. Им для этого Богом сила и отвага дана. Ну и D-ген.
        Однако при этом десятник вполне допускал, что где-то в северных пределах женщин могли воспитывать совершенно иначе. Плохо представляя, как все устроено в племени Наездниц на фенакодусах, Захар не желал лезть в чужой монастырь со своими порядками.
        И вот сейчас, из-за этих смешанных чувств, десятник попросту не знал, кого поддержать. Поэтому в итоге поступил куда проще.
        - Решение уже принято, обсуждать тут нечего, - холодно сказал десятник. - Так что заканчивайте. Бить нео надо везде и всегда, но именно сейчас нам не с руки лишний раз в крови мараться. Надо еще Игоря отыскать с Казимиром да обратно вернуться. Такая у нас сейчас миссия. А если кто-то вдруг хотел славно погибнуть в бою, то вы зря со мной сюда отправились. Мне главное - задачу решить поставленную, а не отвагой блеснуть. А у тебя, Варвара, еще сестры в плену. Ты об этом не забыла?
        Его пламенная речь если не пристыдила Наездницу, то совершенно точно слегка остудила ее пыл. По крайней мере, девушка вспомнила, что находится в чужом отряде и должна подчиняться воле командира… или уйти.
        - Тебе решать, - уставившись себе под ноги, сказала Варвара.
        Захар облегченно кивнул и, выглянув в дверной проем, убедился, что Любим и Свят по-прежнему сторожат взволнованных скакунов в мрачном «предбаннике».
        «Как бы только нео наших фенакодусов не учуяли», - подумал Захар, снова поворачиваясь к окну.
        В отдалении дикари все так же самозабвенно били друг друга. И пусть силы мутов были практически на исходе, но отчаянное нежелание умирать вынуждало их с прежним остервенением махать дубинами. Трупов становилось все больше, кровь хлестала в разные стороны, но никто не думал останавливаться раньше, чем умрет последний враг.
        Наконец на ногах остались только три дикаря, судя по всему, из одной шайки - по крайней мере, никто из них не спешил нападать на двух других. Переглянувшись, они вдруг задрали головы и громко зарычали, словно крысособаки при виде полной луны. По коже Захара невольно прошел озноб. Он, разумеется, не испугался, но смотреть на трех нео, с ног до головы перемазанных кровью собратьев, было жутковато. По завершении странного ритуала дикари похватали трупы за ноги и поволокли прочь, буквально сгорая от вожделения. Десятник практически не сомневался, что, оттащив мертвецов в ближайшие развалины, они не вернутся на ристалище раньше, чем обглодают последние кости - точно так, как и предполагал Сыч.
        Захар бросил быстрый взгляд на агента. Надо ж, как порой заковыриста иная судьба!.. А ведь в детстве Сыч наверняка, как и все прочие мальчишки, втайне мечтал стать настоящим дружинником и безжалостно уничтожать нечисть… Но потом его грубо вырвали из общей массы, попутно растоптав грезы и надежды, дабы не позволить предателям разрушить Кремль изнутри. Это была, откровенно говоря, сучья работа, неблагодарная, но не менее необходимая, чем та, которую делали Захар и его бойцы. И не вина Сыча в том, что именно он сейчас оказался здесь, с отрядом; как бы ни раздражало десятника его присутствие, молчун в черном балахоне был всего лишь инструментом в руках Тайного дьяка и воеводы. Ну а те, в свою очередь, приставили хмурого агента к отряду не из вредности, а из самых лучших побуждений.
        Вот и получалось, что единственный, кого Захар мог винить в случившемся, это его собственный побратим, Игорь, который додумался сбежать из крепости без ведома воеводы и князя.
        Все это промелькнуло в мозгу у кремлевского командира за считаные мгновения, которых вполне хватило, чтобы голодные окровавленные нео наконец скрылись внутри полуразрушенного дома на противоположной стороне улицы.
        - Выдвигаемся! - чуть громче, чем, возможно, следовало бы, воскликнул Захар.
        Тут уж с ним никто спорить не стал - всем хотелось поскорей покинуть развалины и продолжить путь вдоль западной границы Купола… пока нео не вернулись за добавкой.
        Они вывели фенакодусов из развалин и уже взгромоздились в седла, когда увидели, что незабвенная троица дикарей снова показалась наружу.
        «Вот ведь невезение…»
        Скаля кривые и гнилые зубы, монстры хмуро разглядывали наездников, а те, в свою очередь, смотрели на нео. Эта немая сцена продлилась недолго, буквально полминуты, после чего дикари, переглянувшись, стали пятиться обратно в здание. Даже их скудного ума хватило, чтобы понять - тягаться с всадниками не стоит. Однако Захар не дал им уйти: украдкой переведя предохранитель в режим стрельбы очередями, он резко вскинул ствол и нажал на спусковой крючок.
        Помятые раскаленные гильзы посыпались под когтистые лапы его верного фенакодуса. Дружинники, Сыч и Варвара невольно сощурились. Впрочем, все эти ужимки были ничем по сравнению с муками, которые испытывали оказавшиеся на линии огня дикари. Пули жалили их, выбивая из лохматых тел целые фонтаны мутной крови, которые хлестали из дыр на потрескавшийся асфальт. Патроны в магазине уже закончились, но Захар еще несколько секунд продолжал инстинктивно жать на спусковой крючок. Наконец, шумно выдохнув, он бессильно опустил ствол и хмуро уставился на нео. Двое по бокам упали практически сразу, едва Захар открыл огонь, а последний, центральный, успел еще сделать шаг в направлении обидчика и даже обозначил робкое движение дубиной… но на большее оказался неспособен. Уже в следующую секунду нео замертво упал на землю, прямо в темную лужу собственной крови, которая успела вылиться из его ужасающих ран.
        С тем же сосредоточенным выражением лица Захар отстегнул опустевший рожок и пристегнул новый, полный и, увы, последний. Затем, перекинув автомат через плечо, десятник повернулся к Варваре и холодно произнес:
        - Думаю, не надо объяснять, почему я их все-таки убил.
        Она молча покачала головой: Наездница, судя по всему, была достаточно умна, чтобы не бахвалиться фразами типа «А я ведь говорила!..».
        - Едем, - коротко бросил десятник.
        Он сжал фенакодусу бока и устремился вперед по улице. Слева был ненавистный Купол, и Захар нет-нет да поглядывал в его сторону - боясь и надеясь увидеть по ту сторону блудного побратима.
        Но через мутную стену Митино местность было особо не рассмотреть. Так, смутные очертания зданий да непонятное мельтешение темных пятен самых разных размеров.
        «Где же ты, брат?»
        Вопрос, конечно же, остался без ответа.
        Глава 5
        Старый друг
        - Ты слышал? - встрепенувшись, спросила Бо.
        Они находились в потрепанном и частично разрушенном доме неподалеку от северной границы Тушино - в том самом, где встретились после долгой разлуки около двух месяцев назад. Бо сидела на подоконнике, а ее суженый сидел в старом промятом кресле, чудом не порубленном на дрова, и задумчиво оглаживал кудлатую бороду. На коленях нейроманта лежали два верных пистоля - после каждой относительно крупной потасовки беглый стаббер не ленился разбирать их, чистить и смазывать. У окна ошивались крысособаки, преданно терлись боками о черные ботинки хозяйки. Щелкун же наматывал круги вокруг их дома, будто привязанный к колышку сторожевой пес.
        - Что? - хрипло осведомился бородач.
        «Рекс» снаружи замер, моментально превратившись в огромную металлическую статую. Громобой, кряхтя, сунул пистоли в карманы своего потертого плаща, затем поднялся из кресла и подошел к жене. Там он грузно оперся на подоконник сильными руками в мозолях и шрамах и застыл, прислушиваясь к московской Зоне вместе с Бо. Хмуря лицо, морща лоб, он пытался расслышать в какофонии различных звуков тот, который привлек внимание его любимой супруги.
        - Ты про шаги? - проронил он наконец.
        - Ну да. Явно одиночка, и идет очень медленно… и осторожно… На нео не похоже.
        - Ну почему же? - пожав плечами, пробормотал Громобой. - Если один, братьев на глазах убили… Идет и боится.
        - Даже страх не заставит его красться, - фыркнула Бо.
        - Ну, может, ты и права… Тогда кто? Дамп?
        - Возможно, - подумав, согласилась девушка. - Пошлю-ка зверушку, пусть посмотрит.
        Одна из крысособак, ошивающихся у ее ног, сорвалась с места и бросилась наружу. Громобой проводил ее задумчивым взглядом: он четвероногим мутантам не доверял и постоянно ждал, что они выйдут из-под контроля жены и вцепятся ему в глотку, когда нейромант будет меньше всего этого ждать.
        «А Бо, наверное, то же самое думает про моего Щелкуна, - мелькнуло в его немытой голове. - Да и сам я этого боюсь ох как сильно…»
        В худших фантазиях Громобоя «Рекс» срывался с цепи и с радостью сжирал недавнего хозяина, мстя ему за все поручения, которыми тот буквально засыпал питомца. Затем Щелкун не менее охотно расправлялся с Бо и всеми ее тварями, а потом отправлялся странствовать по московской Зоне в гордом одиночестве - собственно, как оно и было раньше, до их судьбоносной встречи с нейромантом.
        Громобой невольно сглотнул. О природе своих странных способностей он знал только то, что они возникли в результате странного контакта с Красным Полем Смерти, в которое треклятые нео загнали его супругу Бо. И, честно говоря, не считал отпечаток московской Зоны чем-то схожим с Божественным даром. Более того - после воссоединения с Бо нейромант всерьез подумывал о том, чтобы отпустить «Рекса» на все четыре стороны, но все время находил повод оставить Щелкуна при себе. Наверное, просто до того прикипел к своему стальному питомцу, что уже не мог представить жизнь без него. Да, безусловно, если бы Громобою пришлось выбирать между Бо и «ящером», нейромант в ста случаях из ста выбрал бы жену, но не стоило забывать, что без помощи Щелкуна беглый стаббер никогда бы ее не нашел. Да и сам, вероятно, давно бы погиб - ведь поначалу втайне даже мечтал о гибели и неосознанно тянулся к ней, чтобы поскорей встретиться с Бо в раю.
        Такой вот контраст: минувший год Громобой постоянно балансировал на грани между жизнью и смертью, но теперь мечтал о долголетии, поскольку был счастлив - насколько вообще можно быть счастливым в московской Зоне. И пусть муты постоянно докучали им, стаббер и Бо прекрасно понимали, что нигде под Куполом не сыщется места спокойней, чем тут. Везде, абсолютно везде им придется денно и нощно защищать свой дом, но в Тушино они, по крайней мере, неплохо ориентируются - в отличие от многих других районов. После того, как возлюбленные совместно с кремлевскими дружинниками уничтожили логово кио и маркитанта Вадима, в этом районе больше не осталось средоточий откровенного зла. Чуть южней обители Громобоя и Бо жили Дети Механизмов, но это племя блаженных представляло опасность разве что для самих себя. Нейроманта они и вовсе считали реинкарнацией Великого Механика и отчаянно уговаривали Бо и Громобоя остаться в племенном доме, но, по правде говоря, там влюбленные чувствовали себя крайне неуютно. Среди сумасшедших вообще находиться довольно опасно: даже если сегодня они на твоей стороне, то потом запросто могут
воткнуть нож тебе в спину - просто потому, что у них что-то там в мозгу щелкнуло.
        - Гром.
        Голос Бо отвлек нейроманта от размышлений. Повернувшись к жене, он увидел на ее лице странную и весьма неожиданную улыбку.
        - В чем дело, малыш? - недоуменно хмурясь, спросил Громобой.
        Она перевела взгляд на него и тихо сказала:
        - Там, кажется… твой друг.
        - Кто? - не понял нейромант. - Ты сейчас об… об Игоре, что ли?
        - Ну… да, - неуверенно кивнула Бо. - Он немного… потрепанный, да и смотрю издалека… но, вроде бы, действительно Игорь.
        Громобой в тот же миг сорвался с места и устремился к выходу из здания. Бо не останавливала его, прекрасно понимая, куда и почему спешит ее супруг. Улыбка не покидала ее губ. Они с Игорем практически не успели пообщаться в свою первую и, в общем-то, единственную встречу, но Бо прекрасно знала, что именно цепочка событий, связанных с молодым дружинником, привела к их с мужем воссоединению, и потому заочно любила кремлевского воина.
        А вот Громобой питал к нему искреннюю и совершенно объяснимую приязнь и был бесконечно благодарен небесам за их встречу. Именно поэтому он так спешил наружу, дабы поскорей убедиться, что глаза не подвели отправленную на разведку крысособаку.
        Вот коридор подошел к концу, и Громобой выскочил наружу… и сразу увидел его. Они расстались всего несколько недель назад, однако нейроманту казалось, что прошла целая вечность. Возможно, виной тому был темп московской Зоны, где каждый день настолько напичкан событиями, что, по ощущениям, длятся неделю.
        В общем, Громобой был чертовски рад видеть своего доброго друга целым и невредимым.
        - Игорь! - воскликнул нейромант, привлекая внимание дружинника.
        Разведчик невольно вздрогнул и, резко повернувшись на голос, удивленно уставился на бородача.
        - Громобой? - неуверенно уточнил Игорь.
        - Ну а то кто ж еще, паренек! - подбоченившись, ухмыльнулся бородач. - Али забыть меня успел?
        - Тебя забудешь! - воскликнул дружинник, невольно расплываясь в улыбке.
        Он устремился к Громобою и, не говоря больше ни слова, крепко обнял друга. В этот момент Игорю почему-то вспомнилась их прощальный разговор с отцом. Тогда родитель навестил отпрыска в корпусе юнаков. Правда, никто из двоих не особо задумывался, что эта встреча может стать последней, а потому расставались без лишних эмоций, как обычно перед новым рейдом отца…
        С того прощания прошло уже почти десять лет. И теперь, чтобы воссоединиться с пропавшим родителем, Игорь пришел к своему неожиданному спасителю, этакому внезапно возникшему наставнику, который помог дружиннику повзрослеть за считаные дни да и вообще всегда выручал младшего товарища.
        - Живой… - тихо хохоча в кудлатую бороду, сказал Громобой.
        - И ты живой, - сказал Игорь.
        Отступив, он смерил товарища оценивающим взглядом, будто желая понять, ничего ли не приключилось с нейромантом за те два месяца, что они провели вдали друг от друга.
        - Как твое здоровье, паренек? - спросил бородач. - Досталось тебе, конечно, знатно… Но, вижу, ты более-менее бодр…
        Нейромант вдруг встрепенулся и, вытянув шею, окинул взглядом окрестности.
        - Погоди, а где твой отряд? - спросил беглый стаббер, снова уставившись на товарища. - Где Захар и прочие…
        - Я один, Громобой, - вымученно улыбнувшись, ответил Игорь.
        - Что? Опять? - изумился нейромант. - Полегли? И Захар?
        - Да нет, нет… Ты не понял, - поспешно замотал головой светловолосый разведчик. - Я один тут, в Тушино… я сам пошел. Точней, со мной еще один дружинник был, немолодой уже…
        - Стоп-стоп, - перебил его бородач. - Давай уж для начала в дом войдем, от греха подальше, тем более там Бо, сразу нам обоим все расскажешь, чтоб по два раза не повторять! Ну, пошли…
        Игорь не спорил, и Громобой, удовлетворенно кивнув, первым устремился обратно в их супружеское логово. Дружинник плелся следом.
        - Вот уж не ожидал, что увижу тебя… так скоро, - бросил нейромант через плечо. - И - опять одного… Умеешь ты удивлять, паренек.
        - Кабы я еще удивлял по собственному желанию… - буркнул Игорь.
        Когда они вошли внутрь, Бо уже была на ногах. Сложив руки за спиной - признак некоего смущения перед малознакомым, но приятным ей человеком, - она стояла в самом центре комнаты и робко смотрела на дверной проем. Игорь слабо улыбнулся девушке… и вздрогнул от неожиданности, увидев, как вокруг ее ног разгуливают крысособаки.
        - Все в порядке, - поняв, что его насторожило, поспешно сказала Бо. - Я же их контролирую, забыл? Они не причинят тебе вреда.
        - Ты чего, паренек? - положив руку ему на плечо, сказал Громобой.
        - Да просто только что с такими вот, - он махнул рукой в сторону мутировавших псин, - воевал в Митино.
        Брови нейроманта моментально взлетели на лоб, Бо тоже заметно растерялась.
        - Где-где воевал? - переглянувшись с женой, уточнил беглый стаббер. - В Митино?
        - Ну да, - кивнул Игорь.
        - А как ты там оказался-то? Тут же… Купол, между нами и Митино!
        Вздохнув, светловолосый дружинник принялся рассказывать о своих злоключениях - начиная с того момента, как в Кремль доставили Казимира, и заканчивая тем, как сам Игорь, одолев стаю крысособак, проделал в стене между районами дыру и вернулся обратно в Зону. Громобой с супругой слушали его, не перебивая, только хмурились на самых напряженных моментах истории.
        - Почему я в Кремль не пошел, вы, думаю, сами уже поняли, - наконец сказал Игорь. - И чего от вас хочу - тоже. Отказ - пойму и приму, я тебе и так…
        - Отказ он примет! - воскликнул Громобой, не дав парню договорить. - А с чего ты взял, что кто-то тебе откажет?
        Игорь с опаской покосился на Бо - не возмутится ли? Но девушка хранила молчание.
        - Ну, дело такое… трудное, - слегка растерявшись, пробормотал светловолосый дружинник.
        - И что? - пожал плечами бородач. - Когда нас трудности пугали? У тебя остались еще колбы ж с той жижей?
        - Ну да, одна…
        Игорь сунул руку за пазуху и, достав склянку, передал ее нейроманту. Прищурившись, тот придирчиво осмотрел колбу и сказал:
        - Ну все тогда, раз жижа есть, идем, стало быть. Какие проблемы?
        С этими словами он спрятал подарок Игоря в карман своего достопамятного плаща.
        - Тем более что ты нам уже помогал, - вставила Бо. - И мы теперь должны помочь тебе.
        - Да чем я вам помогал-то? - неуверенно хмыкнул Игорь. - Громобоя вон, едва не угробил, когда с Вадимом воевали…
        - Ну, не ты все-таки гробил, а Вадим, - уточнил нейромант. - Так что давай без этой чепухи. Главное, что я жену нашел и что она меня вспомнила. А теперь ты нашел отца, и мы должны помочь тебе его вернуть. Иначе для чего еще нужны друзья?
        Пожалуй, будь Игорь чуточку помоложе, он бы даже на скупую слезу раскошелился - уж слишком растрогала его практически отеческая забота Громобоя. Ну и то, что Бо, которая дружинника и не знала толком, так легко согласилась отправиться за пределы Купола и вступить в бой со старшими шамами, тоже порядком удивило молодого воина. Впрочем, он тут же подумал, что девушка, возможно, просто не хотела оспаривать решение мужа, что было вполне нормально для мудрой женщины, которой Бо, без сомнения, являлась.
        В общем, Игорь, разумеется, сдержался и слезу все же не пустил, но зато сердечно сказал:
        - Спасибо вам, огромное. Для меня это - важней некуда.
        - Дык, понятное дело! - хмыкнул Громобой. - Ты когда названого брата потерял, все Строгино излазил, а тут - родной отец!
        Нейромант повернулся к жене:
        - Когда идем?
        - Да хоть сейчас, - пожав плечами, сказала Бо.
        - Ну отлично тогда, - осклабился Громобой. - И впрямь, чего тянуть? По дороге расскажешь нам о том месте, подумаем, как его вскрывать. Помнишь, как мы к Вадиму стену проломили? - Он довольно хохотнул. - Ну, потеха была!.. Давай, не кисни, за дело взялись настоящие профессионалы… Плечи расправь! Идем на врага!
        С этими словами нейромант первым устремился к выходу из комнаты. Однако Игорь и Бо почему-то отправляться не спешили - как стояли на своих местах, так и продолжили.
        Громобой обратил на это внимание, когда уже стоял в дверях.
        - Вы чего застыли? - спросил он, недоуменно посмотрев сначала на супругу, а потом на Игоря, но те даже не шелохнулись.
        А вот крысособаки, рыча, направились к растерявшемуся бородачу.
        - Эй, Бо! - хмурясь, воскликнул Громобой. - Чего это с твоими псинами? Придержи, а то я их перестреляю!
        Но девушка будто не слышала - стояла и смотрела в одну точку. Мутанты, меж тем, уже перешли на бег. Вот один из них распластался в прыжке…
        И отлетел в сторону, пораженный пулей из нейромантовского пистолета. Поняв, что дело пахнет керосином, Громобой пустил в ход всю свою артиллерию - не жалея патронов, он расстрелял всех крысособак до единой. Пол будто странным ковром из шкур устлали; впрочем, трупы погибших мутов волновали нейроманта куда меньше равнодушия собственной жены.
        - Что это с тобой, Бо?! - прокричал Громобой.
        Тут на него бросился уже Игорь. На ходу выдернув меч из кольца, стрелец занес его над головой…
        «Что за бесовщина?» - мелькнуло в нечесаной голове нейроманта.
        Стрелять в друга беглый стаббер, конечно же, не собирался, но и гибнуть от меча хорошо обученного кремлевского воина не желал, поэтому, не долго думая, бросился наружу. Нейромант уже понял, что кто-то управляет его товарищем и возлюбленной, вот только не мог понять, кто именно. Однажды Игорем уже завладел аспид, но разве мог паршивый змей подчинить себе Бо? Скорей, девушка подавила бы волю твари… А, может, это у самой жены очередное помутнение? Поначалу ведь она мужа не помнила и считала Громобоя врагом.
        «Прямо как сейчас».
        Мысли путались, а завороженный Игорь с мечом преследовал старого товарища по пятам с явным намерением убить.
        «Нет уж, дружок, не сегодня!» - спеша к выходу, подумал Громобой.
        Дверной проем, ведущий наружу, был от нейроманта в считаных метрах, когда на пути внезапно выросла огромная двухметровая коряга. Если б не красные глаза, с ненавистью глядящие на бородача, он бы решил, что перед ним ходячее дерево, но нет - тут явно была какая-то помесь мутировавшего пенька с обычным человеком.
        Впрочем, надолго коряга в дверях не задержалась: уже в следующий миг ее как ветром сдуло, и Громобой увидел знакомые очертания стальной морды Щелкуна. Со стороны могло показаться, что координировать действия двоих одновременно довольно трудно, но, на деле, для нейроманта это было самое обычное дело. По крайней мере, Громобой к подобному уже привык и действовал фактически на автомате, не тратя слишком много времени на «переключения» ссебя на био и обратно. Они существовали, как бы параллельно, и Щелкун не слепо подчинялся, а, скорей, откликался на мысленные просьбы нейроманта.
        Выскакивая из дома, Громобой краем глаза увидел, как со всех сторон к их дому слетаются да сбегаются самые разные твари. Крысособаки неслись, не жалея лап; отчаянно хлопали крыльями мелкие, но коварные рукокрылы; дикие туры, мыча, спешили к нейроманту.
        Однако тот не собирался принимать бой.
        Щелкун резко выпрямился и слегка присел, позволив нейроманту со всего разгону нырнуть в открытый грузовой отсек. Миг - и створка двери встала на место, спрятав Громобоя от посторонних глаз.
        «Рекс» тут же поднялся и бросился прочь. Нейромант хотел вызволить Бо и Игоря из лап таинственного манипулятора, но подозревал, что сделать это окажется не так-то просто.
        Ведь на сей раз речь явно шла не о каком-то там замшелом аспиде…
        …Игорь, тяжело дыша, стоял на пороге дома и смотрел вслед удаляющемуся стальному «ящеру». Меч дружинник сжимал в правой руке, сжимал так, что аж костяшки пальцев побелели. В голове была уйма мыслей.
        Например, свои: «Боже, неужто опять? Надо остановить, вернуть, объяснить…»
        Или чужие: «Смирись… Ничего не выйдет… Ты теперь наш…»
        И кто бы знал, до чего омерзительно ощущать, что в твоей голове находятся посторонние мысли?
        Новые хозяева его тела заставили светловолосого стрельца шагнуть вперед, чтобы Бо могла выйти наружу, что она и сделала - неспешно выскользнула из коридора и, остановившись рядом с Игорем, тоже уставилась на шустро бегущего «Рекса». По приказу новых хозяев девушка бросила к роботу нескольких рукокрылов, но, как назло, вокруг шастала одна мелочь… Впрочем, едва ли здоровенного стального «ящера» остановила бы даже стая крупных нетопырей.
        «Отпустите меня! - мысленно взмолилась Бо. - Зачем вы…»
        «Следуй приказам! - прошипел голос в голове. - Забудь о нем…»
        «Но я не хочу!..»
        «Твои желания - это последнее, что меня волнует».
        Сердца Бо и Игоря обливались кровью, но они, не в силах противиться, обогнули дом и устремились к трем крохотным фигуркам, стоящим у самой полупрозрачной стены Купола. Каждая из этих фигур едва ли превосходила ростом десятилетнего ребенка.
        И, тем не менее, сила в этих тщедушных мутантах была заключена поистине колоссальная.
        Игорь и Бо с отвращением смотрели на большие головы, лбы которых, словно нелепые татуировки, украшали жуткие глаза. Страху добавляло и то, что глаза эти всегда были открыты; по крайней мере, светловолосый стрелец, сколько ни смотрел, так и не увидел, чтобы хоть одна из тварей моргнула. Двумя обычными - да, а вот третьим - ни разу.
        - Почему тот хомо не подчинился? - хрипло и практически бесстрастно произнес один из шамов, повернувшись к собратьям.
        - Потому что он не совсем хомо, - мудро заметил его собрат, стоящий по левую руку от спросившего. - Он может управлять ненавистными био… Он - их!
        «Так вот в чем дело!» - мелькнула мысль.
        Три обжигающих взгляда тут же обратились к нему, и дружинник невольно застыл.
        - Отставить мысли, - сурово приказал первый шам.
        - Он сбежал, - сказал третий. - Надо было его прикончить.
        - Он еще придет, - уверенно заявил второй.
        Его взор скользнул по Бо и Игорю.
        - Эти хомо ему дороги. Он вернется за ними. Даже в Митино. Я уверен.
        - Что ж, посмотрим, - сказал первый.
        Его взгляд был скептическим: он явно не верил, что когда-нибудь увидит нейроманта вновь.
        Игорь же не сомневался в обратном.
        - Ничего там твой Громобой не сделает, - сузив глаза до двух щелочек, зло произнес первый. - Пусть только попытается - и мы опять вас на него натравим. Вас он не тронет!
        - Пора убираться, - сказал мудрый второй.
        Остальные согласно закивали и, развернувшись, подошли к Куполу. Игорь ожидал, что шамы сейчас полезут за склянками с раствором, и мысленно подготовился к встряске. Но вместо этого кровопийцы синхронно подняли руки вверх, и в стене сама собой появилась дыра, достаточная, чтобы пятеро путников без проблем вышли наружу.
        «Но Казимир ведь говорил, что без колб с раствором даже они не обходятся?» - мелькнуло у опешившего Игоря в голове.
        Шамы даже не обернулись.
        «И как это понимать? - задумался светловолосый стрелец. - Казимир обманул? Или он сам чего-то перепутал? А, может, просто не знал толком?»
        Покорной марионеткой шагая следом за шамами, он ломал голову, как седовласый дружинник вообще смог удрать от этих странных и коварных существ, если они выследили Игоря даже тут, в Тушино?
        «Почему же тогда не смогли сделать то же самое с Казимиром? Почему позволили сбежать? Осознанно?»
        Шамы определенно слышали все его мысли, но отвечать не спешили, и он мучился, не зная, как быть. Он боялся думать о Громобое, поскольку не хотел, чтобы кровососы прочли эту информацию и использовали ее против нейроманта. Но разве мог он целиком и полностью контролировать свои мысли? Разве мог вообще не вспоминать о своем бородатом друге? Наверное, это все же было выше его сил.
        Внезапно позвоночник Игоря пронзила жгучая боль. Она была до того сильной, что воин заорал бы в голос, если б проклятые шамы не стиснули его губы. В итоге стрелец отчаянно замычал, будто сумасшедший, и выпучил глаза.
        - Я тебе уже сказал - отставить мысли, - флегматично бросил первый мутант через плечо.
        В этот момент Игорю еще сильней захотелось убить этого кровожадного ублюдка…
        Но новый приступ боли выбил последнюю мысль из светлой головы разведчика.

* * *
        Поняв, что их никто не преследует, Громобой остановил «Рекса» и, раскинув руки, на некоторое время остался во мраке грузового отсека один-одинешенек, наедине с невеселыми мыслями. Случившееся не укладывалось у нейроманта в голове: два месяца их с Бо идиллию нарушали только домыслы о судьбе Игоря, но стоило Игорю объявиться живым и здоровым, и идиллии моментально пришел конец.
        «Проклятье какое-то, ей-богу», - подумал беглый стаббер.
        Он догадывался, что здесь не обошлось без шамов. Вероятно, только они могли подчинить себе волю Бо.
        «Так а что там говорил Игорь? В Митино у них логово?»
        Тут он вспомнил, что без загадочной колбы ему через Купол не пройти, и спешно сунул руку в карман, дабы проверить, на месте ли подарок дружинника. Оказалось, склянка цела и невредима. Облегченно выдохнув, Громобой задумался снова.
        «Значит, в Митино я попаду… а там как быть? В принципе, мы и с «Рексом» вдвоем можем управиться, не впервой… но совсем без людей как-то неспокойно».
        И снова память услужливо подкинула ему несколько фрагментов, связанных с племенем Детей Механизмов.
        «Точно! Вот куда надо за подмогой идти! Рупор мне всяко не откажет…»
        Дышать в отсеке получалось с большим трудом - воздух внутри был спертый, тяжелый - и потому Громобой нехотя велел «Рексу» откупорить дверь отсека.
        Солнечный свет после долгого пребывания во мраке заставил нейроманта прищуриться и выставить перед собой ладонь. Правда, адаптация не заняла и пяти секунд; затем бородач, пыхтя, точно старый чайник на углях, выкатился наружу. Когда подошвы его черных ботинок коснулись земли, Громобой шумно выдохнул и принялся разминать затекшую спину, ноги и руки. Правое плечо слегка побаливало - видно, сказывалось неловкое приземление на дно грузового отсека.
        «Черт бы побрал этих проклятых шамов!..»
        Едва тело более-менее пришло в норму, он полез за пистолетами и взялся менять в них магазины на полные, чтоб точно знать, сколько у него осталось патронов. Старые обоймы Громобой спрятал за пазуху - на черный день. Бородач и раньше знал, что собирательство - единственный способ выжить в московской Зоне, а после года странствий по ней еще больше укрепился в этой мысли. Каждому предмету рано или поздно найдется применение; да и, обладая не только своими карманами, но и громадным грузовым отсеком в брюхе преданного био, можно собирать вообще все, что под руку попадется.
        Другое дело, что возвращаться к странствиям Громобой как-то не собирался. Его вполне устраивала более-менее спокойная жизнь в Тушино, ведь главное условие - чтобы Бо находилась рядом - было соблюдено, а большего нейроманту и не требовалось. Все, о чем он мечтал, обнимая любимую жену и глядя через окно на окружающие развалины - узнать, что стало с его другом, Игорем. Теперь узнал. Казалось, живи и радуйся, твой интерес удовлетворен… но светловолосый разведчик невольно привел за собой мерзавцев, который похитили разум Бо. Быстро сориентироваться в ситуации Громобой не смог: треклятые шамы, судя по всему, продумали свой коварный план до мелочей и включились в тот самый момент, когда нейромант меньше всего этого ожидал. Хотя бородач практически не сомневался, что изначально они собирались и его разум подчинить. Но, видимо, что-то пошло не так, и тогда проклятые кровопийцы решили обернуть против непокорного нейроманта его же друга и жену.
        «Твари поганые, - думал Громобой, отворачиваясь от «Рекса» иокидывая местность вокруг угрюмым взглядом. - Догадались же, подлецы…»
        Если в окружающих его зданиях и были какие-то мутанты, то при виде Щелкуна они явно решили слиться с ландшафтом, дабы не стать для робота обедом. Связываться с био обыкновенно отваживались только био, а всякое мелкое зверье «Рекс» мог без особого труда растоптать и проглотить, не жуя - благо, механизмы в топливном отсеке позволяли перемалывать в кашу совершенно любую пищу. Словом, рядом с Щелкуном Громобой чувствовал себя вполне комфортно и мог не бояться внезапной атаки, а спокойно обдумать план дальнейших действий.
        «Хотя чего тут планировать? Надо идти к Детям Механизмов и вместе с ними отправляться в Митино, Бо с Игорем выручать».
        Нейромант прикинул, где сейчас находится, приложил руку ко лбу на манер козырька, чтобы не мешало солнце, и живо рассмотрел вдали шпили кремлевских башен. Определившись с направлением, Громобой снова оглянулся на стального «ящера» исказал:
        - Ну что, Щелкун, опять мы вдвоем остались?
        «Рекс» смотрел на него горящими красными глазами, которые не выражали совершенно ничего - просто две лампочки, светящиеся алым цветом. Глядя в них, Громобой частенько ломал голову, пытаясь понять, что же происходит в мозгу подчиненной им твари - ведь, в отличие от шамов, нейроманты не умеют читать мысли своих «питомцев». Иными словами, бородач полностью владел стальным телом своего «ящера», но даже близко не представлял, о чем размышляет био. Скорей всего, он молча ненавидел пленившего его хомо и мечтал расправиться с ним при первой возможности. Этот вариант казался наиболее вероятным из всех…
        И тем не менее в глубине души Громобой надеялся, что совместные странствия оставили в мозгу робота свой отпечаток, как-то породнили их… По крайней мере, сам нейромант уже с трудом представлял себе, каково это - остаться без био.
        - Пошли.
        Тяжело вздохнув, бородач махнул рукой и первым устремился прочь от незнакомых развалин.
        Следующей их целью был племенной дом Детей Механизмов.
        Пришла пора собирать армию…
        …Они брели вдоль разрушенных домов, не без любопытства вглядываясь в зияющие провалы окон. Громобой, по пистолету в каждой руке, шел чуть позади своего питомца, дабы не сбивать с толку голодных крысособак и нео - а то завидят хомо и бросятся к нему, истекая слюной, и только потом увидят, что с ним еще и био идет рука об руку. Кстати, прежде нейромант такой уловкой пользовался довольно часто - например, когда надо было покормить Щелкуна. Но сейчас бородач не особо задумывался о еде. Все его мысли занимали Бо и Игорь. Воображение услужливо подкидывало один печальный сюжет за другим. Вот они стоят за стеной Купола, прямо напротив прохода, возникшего в полупрозрачной стене, и Громобой бежит к ним на всех парах, но проход внезапно исчезает, сжимается по мановению ока, и нейромант с разгона влетает в преграду и моментально обращается в прах.
        В иной фантазии он приходит в Митино, обнаруживает там логово шамов, с помощью верного «Рекса» вламывается внутрь… и видит, как шамы доедают его жену и друга.
        «Бесовщина какая-то, - подумал Громобой. - Нечего о плохом думать, плохое само с радостью случится. Купол перед носом закроется… Ха! А что сожрут - это, конечно, может быть, но какой прок тогда их в логово тащить? Так, про запас? Но Бо есть как-то глупо - она ведь и сама с особыми мозгами после попадания в Красное Поле, то есть не просто дева молодая, а вполне себе ценный кадр. Насчет Игоря, правда, неясно… но, опять же, он говорит, у них там целый дом, где пленников содержат. Разве молодой дружинник Кремля им лишний там будет? А если оголодают, могут и…»
        Мысль оборвалась на самом неприятном месте. Представлять себе, как шамы впиваются в глотки дорогих ему людей, Громобою совершенно не хотелось, и потому он поспешно прогнал эти образы прочь.
        Тем более и повод возник - совершенно неожиданно.
        Сделав еще два шага по инерции, нейромант остановился.
        Теперь он отчетливо слышал, что откуда-то слева доносятся хриплые голоса. Судя по характерным ноткам, это были нео, как минимум - двое. Прислушавшись, Громобой даже смог разобрать, о чем они говорят…
        Конечно же, речь шла о мясе.
        - Жрать охота! - возмущался один голос.
        - Терпи, - рычал в ответ второй.
        - Не могу… Сдохну!
        - Ты сдохнешь - я пожру…
        Тут они перешли на бессвязный рык. Нейромант, изнывая от любопытства, медленно устремился к серому зданию, выстроенному из матовых панелей. Местами то ли осколки, то ли снаряды изувечили фасад, и теперь из этих «ран» торчали наружу обломки поврежденной арматуры. На полусогнутых подойдя к единственному окну, Громобой осторожно заглянул внутрь и увидел, что один нео склонился над другим, ничком лежащим на полу. У поверженного здоровяка вместо головы было настоящее месиво, а рядом со странной парочкой валялась окровавленная дубина. Не требовалось большого ума, дабы понять, что приключилось внутри буквально пару минут назад: один голодный и оттого разъяренный мутант прикончил второго и теперь собирался как следует подкрепиться. Громобой поднял руку с пистолетом и прищурил один глаз. Он не собирался оставлять омерзительного дикаря в живых - хотя бы из соображений безопасности, - но стрелять в спину казалось нейроманту крайне подлым поступком.
        Пусть даже речь идет о богомерзком нео, которым вообще не известно о таких понятиях, как честь и совесть.
        «Это все Бо, ее влияние, - мысленно проворчал нейромант. - Как она там любила повторять? “Всякая жизнь несказанно ценна”?»
        Несмотря на саркастический окрас его дум, он так и не нашел в себе сил со спины пристрелить дикаря, который был настолько увлечен потрошением собрата, что до сих пор не заметил хомо, наблюдающего за ним через окно.
        - Эй! - тихо выругавшись под нос, воскликнул Громобой.
        Нео, вздрогнув, наконец обернулся, и нейромант, облегченно выдохнув, со спокойной совестью нажал на спусковой крючок. Пуля угодила дикарю в правый глаз, на два пальца ниже нелепого деревянного шлема, который он таскал скорей для создания угрожающего вида, нежели для защиты своих немногочисленных мозгов. Покачнувшись, мутант упал сначала на колени, а потом завалился на грязный бетон весь, целиком. Дурацкий шлем укатился в сторону. Под уродливой физиономией нео стремительно расползалось по полу мутное пятно крови.
        Громобой хотел было уйти, но, оглянувшись на Щелкуна, снова повернулся и задумчиво уставился на трупы. Несколько секунд нейромант изучал поверженных мутантов, а потом лихо перемахнул через подоконник и шустро пошел к убитым. Не церемонясь, Громобой схватил первого нео за руки и потащил к окну. Там уже поджидал Щелкун; наклонившись, «ящер» распахнул пасть, будто птенец, ждущий, когда любимая матушка положит туда червячка.
        Пыхтя, нейромант с трудом перекинул тело дикаря через подоконник.
        Миг - и челюсти сомкнулись. Когда пасть открылась вновь, о мутанте, туда попавшем, напоминали только следы свежей крови на блестящем металле. Впрочем, Громобой этого уже не видел - пока механизмы в топливном отсеке усердно перерабатывали плоть и кости в энергию для аккумуляторных батарей, нейромант добрался до второго трупа и теперь по уже отработанной схеме тащил его к окну следом за товарищем.
        Бородач не знал, что происходит в мозгу его питомца. Зато ему точно было известно: без помощи «Рекса» оспасении любимой жены и дорогого друга можно забыть.
        Именно поэтому он кормил Щелкуна и гладил стальную морду, приговаривая:
        - Снова вдвоем… Ты и я… Давай им всем устроим? И нео, и шамам… Давай, а?
        И пусть стальной «ящер» по-прежнему бесстрастно смотрел на него ничего не выражающим взглядом искусственных красных глаз, Громобой и так знал ответ.

* * *
        - Ну что? Кажется, приехали, - пробормотал Захар, со смесью удивления и злости глядя вперед.
        Удивительно, но впереди, похоже, был самый настоящий тупик. Улицу перегораживала огромная красная полусфера, слева находилась мутная стена Купола, а справа - дом, внутри которого тоже находились Поля Смерти.
        - Не помню, было здесь разве все это в прошлый раз? - негромко пробормотал Никола.
        - Спроси чего попроще, - буркнул десятник.
        Он оглянулся на отряд, затем снова повернулся лицом к тупику и попытался всмотреться в Красное Поле, но ничего там не увидел.
        «Что же, получается, Игорь с Казимиром все же напрямик пошли? - подумал Захар. - И это после того, как мы там такого натерпелись…»
        Десятник повернул голову влево и посмотрел на Купол.
        «А, может, они уже там, в Митино? Прошли через стенку и теперь там, возле логова шамов, ошиваются…»
        Но лезть за пределы московской Зоны кремлевский командир все же не спешил: уж больно пугала его тамошняя неизвестность. Захар разрывался между двумя мыслями. С одной стороны, он искренне считал, что лучше лишний раз все Тушино прочесать, чем соваться за Купол. С другой же, десятник прекрасно понимал, что время уходит. Думать о том, что шамы уже пленили Игоря и Казимира, не хотелось, но отряд Захара действительно шел слишком долго. Только на то, чтобы обойти Поле Полей, ушла уйма времени.
        А теперь, похоже, им и вовсе придется возвращаться.
        «Что же, получается, Мрак погиб зазря?..»
        - И что будем делать? - отвлекая Захара от тяжелых мыслей, подала голос Варвара.
        Десятник нехотя повернул коня и окинул свой поредевший отряд хмурым взглядом. Из своих - только трое дружинников, Свят, Никола да Любим. Проклятый «стервятник» Сыч угрюмо смотрит из пещеры капюшона, Варвара тоже едва знакома, но, кажется, пока их цели совпадают, она не станет с ним спорить.
        Впрочем, так могло только казаться.
        - Есть два пути, как вы все, думаю, понимаете, - глухо произнес Захар. - Либо идти в Митино прямо сейчас, через Купол, и искать беглецов там, либо вернуться обратно и пройти через Поле Полей. И прежде чем принять решение, какой путь выбрать, я хочу выслушать, что думает каждый из вас.
        Дружинники переглянулись.
        - А чего тут думать? - неуверенно хмыкнув, сказала Варвара. - Мы ведь к шамам собирались? Значит, надо идти напрямик. Чего по Тушино плутать?
        - А если наши беглецы еще тут? - спросил Захар. - Вопрос в том, стоит ли лезть на рожон или лучше лишний раз перепроверить?
        - Я считаю, надо вернуться и пройти через Поле Полей, - хмуро сказал Сыч.
        Взгляд Варвары, казалось, сожжет его дотла.
        - И зачем возвращаться? - резко воскликнула она. - Да мы пока вернемся, их уже эти… карлики десять раз съедят!
        Захар опять представил себе жуткую сцену шамовской трапезы и невольно поежился от омерзения.
        - Если они уже в Митино, значит, их все равно уже съели или, как минимум, пленили, - совершенно бесстрастно ответил Наезднице агент Тайного Приказа. - В первом случае мы им уже ничем не поможем, во втором их не убьют, а, значит, время есть. Так что я не вижу смысла торопиться. Лучше вернуться и все перепроверить, чем торопливо покидать московскую Зону.
        Его холодная рассудительность Захара раздражала, но кремлевский командир не мог не признать, что Сыч прав: стремглав нестись в логово шамов не глупо, но, как минимум, недальновидно. Оставалось надеяться, что другие разведчики перешагнут через свою гордость и согласятся с агентом Тайного Приказа. Что-то подсказывало Захару, что торопиться действительно не стоит. Наверное, все из-за количества людей в его отряде: полдесятка - это определенно не та армия, с которой следует идти в бой против старших шамов, засевших в каком-то там логове да еще в незнакомой местности. Понятно, что даже Тушино меняется не по дням, а по часам, Поля мигрируют, мутанты и био тоже на месте не стоят, но Кремль ведь всегда на прежнем месте, случится чего - знаешь, куда бежать. А в Митино что делать? Да и в кармане у десятника, в конце концов, всего одна колба, то есть, по идее, туда они пройдут, а вот обратно…
        - А как ты собираешься за Купол выходить, Захар? - вдруг спросила Варвара.
        Поняв, что она смотрит прямо на него, десятник хрипло сказал:
        - Наш беглец склянку оставил, со специальным раствором. Если ее в Купол кинуть, там должен проход открыться. Я сам никогда еще этого не делал, так что не знаю толком.
        - Ну так дай мне эту склянку, - беззастенчиво заявила воительница. - Я пойду напрямик к шамам, а вы потом подтянетесь, если друзей не найдете.
        Возникла неловкая пауза.
        - Что значит - дай склянку? - тупо переспросил Захар. - Она у меня одна вообще-то.
        - Ну и что? Я ж ее для дела беру.
        - А мне от этого легче?
        - Да тебе вообще без разницы! Я Купол открою, вы туда сходите, куда хотели, убедитесь, что ваших беглецов там нет, вернетесь да следом за мной и пройдете.
        - А с чего ты взяла, что Проход не закроется раньше? - презрительно хмыкнув, спросил Сыч.
        Захар тоже хотел высказаться, как вдруг услышал топот, от которого, кажется, дрожала сама земля. Он не сразу понял, откуда доносится этот жуткий пугающий звук, а когда повернул голову, спасаться бегством было уже поздно.
        По улице, захламленной строительным мусором и прочей дребеденью, к перекрестку, на котором стояли путники, стремительно мчался огромный тур. Честно говоря, никогда прежде Захару не доводилось видеть подобные устрашающие экземпляры: чудовищные мышцы бугрились под обожженной шкурой, рога размером напоминали двуручные мечи, а огромные глаза были налиты кровью, отчего походили на два ядовитых плода яблони-мутанта. Тур чем-то напомнил десятнику маркитанта Вадима, каким зловредный торгаш предстал после того, как окунулся в Красное Поле и, тем самым, спасся от верной смерти.
        «Так, может, эта тварь тоже в Поле побывала?» - догадался кремлевский командир.
        Времени на то, чтобы с открытым ртом беспомощно взирать на приближающуюся рогатую смерть, не было, и потому Захар резко вскинул автомат. Дружинники тоже за мечи похватались, но разве могли клинки хоть как-то навредить этому монстру, этому живому воплощению силы, мощи и ненависти? Мутант выражал собой всю суть московской Зоны и несся, чтобы исполнить главную цель этого странного места, сверху донизу напичканного смертельными капканами - убить как можно больше хомо.
        Зарокотал автомат. Кремлевский командир честно выпустил в тварь весь рожок, все тридцать проклятых патронов, но голова у взбешенного тура была, похоже, высечена из камня, а мелкие раны на боках, окрасившие шкуру в красный, кажется, только разозлили мута еще больше. Фенакодус под Захаром встал на дыбы и заверещал дурным голосом, а потом в него влетел кровожадный монстр, поднял до смерти перепуганного скакуна на рога и отшвырнул в сторону.
        Десятник, кувыркаясь, выпустил из рук автомат и попытался сгруппироваться, дабы избежать травм, но врезался в стену спиной и, ахнув, упал на землю. Удар выбил из его легких воздух, и десятник, глупо хлопая губами, застыл на четвереньках. Тур, развернувшись, бросился к нему, намереваясь, по всей видимости, втоптать коварного обидчика в землю, а потом споро проглотить его останки, как вдруг слева мелькнуло что-то черное. Захар не сразу понял, что это Сыч, но уже в следующий миг увидел, как агент Тайного Приказа упер ствол небольшого черного пистолета мутанту прямо в ухо и нажал на спусковой крючок.
        Выстрел!..
        Пережить такую атаку туру не помог ни бронебойный череп, ни «прожиг» вКрасном Поле Смерти. Захар глупо хлопал глазами, силясь понять, как это Сыч так быстро оказался рядом с ополоумевшим зверем, а поверженный гигант, меж тем, завалившись на бок, катился к нему этаким буро-красным валуном. Однако агент Тайного Приказа каким-то чудом успел схватить десятника за шкирку и вместе с ним отступить в сторону прежде, чем туша вмяла командира в стену. В итоге тур проломил собой кладку и замер, весь окутанный облаком рыжей пыли.
        Захар сидел у ног Сыча, не в силах пошевелить ни единой частью своего изможденного тела. По мере того, как дыхание кремлевского командира приходило в норму, ушибы и ссадины его ныли все сильней.
        - Захар! - прокричал Никола, подбегая и опускаясь на корточки рядом с десятником. - Ты как? В порядке?
        Кремлевский командир медленно повернул голову и рассеянно уставился на товарища. Кроме Николы, прибежали еще и Любим со Святом, и все до того обеспокоенно смотрели на Захара, что тот обязан был что-то им ответить… но, как ни пытался, так и не смог выдавить из себя и слова.
        - Долг уплачен, - тихо сказал Сыч.
        И, судя по удаляющимся шагам, пошел обратно к фенакодусам.
        Его слова вывели Захара из ступора. Повернув голову, десятник задумчиво уставился на широкую спину агента.
        «Возможно, мы к нему несправедливы, и он на самом деле не настолько плох, как нам кажется?» - мелькнула в голове мысль.
        Наверное, спешить с выводами не стоило, но осознание того, что Сыч не наплевал на Долг Жизни и вернул ее сторицей, в понимании Захара говорило о многом. Как минимум о том, что этот странный молчун, поступив на службу в Тайный Приказ, не перестал быть человеком.
        - Не молчи, Захар! - взмолился Никола.
        Кремлевский командир вздрогнул и, повернувшись к нему, выдавил:
        - Порядок…
        - Тебе помочь?
        - Да, - помедлив, ответил десятник.
        Схватившись за руки Николы и Свята, Захар с трудом поднялся на ноги. Не успел подняться, как его качнуло, и только помощь спутников помогла десятнику удержаться на ногах.
        Когда он снова повернулся к Варваре и Сычу, агент Тайного Приказа уже восседал на спине верного фенакодуса. Их взгляды встретились.
        - Спасибо, - хрипло сказал Захар.
        - Я не люблю, когда благодарят словами, - откликнулся Сыч. - Слова могут быть лживы, поэтому у нас, стервятников, принято платить делами.
        Кремлевский командир медленно кивнул и, повертев головой из стороны в сторону, спросил:
        - А где мой скакун?
        - Деру дал, - ответил Любим. - Тур его ранил, он ошалел и сбежал. Наверное, сдохнет скоро… если уже не сдох.
        - На чем же ехать? - пробормотал десятник.
        - Бери моего фенакодуса, - вдруг предложила Варвара.
        - А ты что, пешком пойдешь? - не понял Захар.
        - Я все еще надеюсь, что ты мне колбу дашь.
        - Садись ко мне за спину, - внезапно произнес Сыч.
        Дружинники во главе с десятником удивленно уставились на агента Тайного Приказа. Варвара и вовсе глаза выпучила от неожиданности.
        - В логово тебе одной соваться без шансов, - объяснил свою позицию Сыч. - Если они твоих сестер и отряд наших разведчиков в плен взяли, с тобой одной и подавно справятся. Так что давай беглецов отыщем для начала, а уж потом решим, как поступить.
        Агент Тайного Приказа мудро не обещал ей, что они помогут. Он просто упирал на то, что в одиночку у Варвары нет ни единого шанса. И это, похоже, сработало: воительница заметно погрустнела, но сдалась и нехотя сказала:
        - Что ж, убедил. Иди, Захар, отдам тебе скакуна. Тем более он все равно не мой, а вашего друга.
        Спрыгнув со спины фенакодуса, он протянула десятнику поводья, и он, морщась, подошел к ней и принял узду из ее рук.
        - Сам заберешься, Захар? - обеспокоенно спросил Никола.
        - Угу, - промычал сосредоточенный десятник.
        Уцепившись рукой за холку фенакодуса, он с трудом потянул свое тело вверх, дабы перекинуть левую ногу через спину богдановского скакуна.
        «Теперь я, кажется, почти понимаю Игоря, - припомнив о ранах собрата и их последствиях, подумал Захар. - Когда спина ноет, передвигаться в прежнем темпе уже значительно трудней…»
        Краем глаза кремлевский командир увидел, как Варвара легко взлетела на спину сычовского фенакодуса и, не долго думая, положила руки всаднику на бока. Невооруженным глазом было видно, как вздрогнул от неожиданности этот непоколебимый, хладнокровный боец.
        «Интересно, а Тайный дьяк своим опричникам жениться дозволяет? - недоумевая, задумался десятник. - Или они у него все одиночки?»
        Он попытался вспомнить все, что знает о Тайном Приказе. Оказалось, практически ничего. Так уж вышло, что Захар «обитель стервятников» обсуждать избегал, поскольку испытывал к тамошним воинам вполне заслуженное отвращение.
        Хотя теперь десятник уже сомневался, что оно заслуженное - после того, как один из тамошних агентов спас его от верной смерти под копытами обезумевшего тура.
        Увлеченный мыслями, кремлевский командир немного отвлекся от боли и все-таки смог забраться на спину фенакодуса, который уже нетерпеливо скреб асфальт когтями передних лап. Кряхтя, Захар выпрямился и хриплым голосом сказал:
        - Что же, если все согласны со мной и Сычом, тогда едем обратно, к Полю Полей. Постараемся миновать их и найти Игоря. Миссия должна быть завершена.
        Дружинники согласно закивали и полезли на своих фенакодусов.
        Дождавшись, пока все окажутся верхом на скакунах, Захар скомандовал:
        - В путь!
        И их отряд устремился в обратном направлении. Вскоре они снова проедут мимо Провала, где вместе с кровожадным «Спайдером» сгинул их товарищ Мрак. Что будет твориться в их душах, когда они снова увидят ненавистные удочки, лежащие у самого края и готовые вцепиться в любое живое существо, которое осмелится пройти слишком близко к этой бездонной яме? Не захочется ли броситься в Провал следом за погибшим другом, дабы стать для сидящего там Удильщика самой легкой добычей?
        Понятно, что они перетерпят и удержатся от этого опрометчивого шага, но сама мысль ведь наверняка возникнет. По крайней мере, у Захара.
        «А если бы Удильщик Игоря утащил? Что тогда?»
        Десятник громко скрипнул зубами. Он прекрасно знал, что побратим всегда был и будет для него слабым местом, как и он - для побратима. Если с Игорем что-то случалось, Захар выходил из себя и невольно терял концентрацию. Так повелось с самого детства - с того дня, когда будущий десятник встал на пути кровожадного паука-мясоеда и спас шестилетнего мальчишку от верной смерти. В тот день они стали братьями и всегда старались поддерживать друг друга, несмотря ни на что.
        Однако иметь в отряде кого-то настолько близкого оказалось тяжелей, чем они оба считали.
        В свой первый поход, когда Захара похитили, Игорь должен был вернуться в Кремль, но вместо этого отправился искать побратима. Потом он еще не раз рисковал собственной жизнью ради отряда, но десятник прекрасно понимал: это все - в первую очередь из-за него. И вот теперь Захар, теряя людей и рискуя умереть, искал Игоря в Тушино. Да, по приказу. Но десятник мог плюнуть на поиски, отправиться прямиком в Митино, там разведать обстановку и, доложив воеводе, смириться с мыслью, что он сделал все, что было в его силах. Или развернуться прямо сейчас и отправиться в Кремль, объяснив свое бегство тем, что продолжать поиски бессмысленно.
        Но вместо этого Захар упрямо шел к свой цели и по настоянию Сыча ехал к самому страшному - помимо логова шамов, конечно, - испытанию на их пути.
        Кремлевский отряд ждало Поле Полей.
        Знакомое и в то же время практически неизведанное.

* * *
        Логово шамов встречало хозяев распахнутой дверью - той самой, у которой в прошлый раз Игорь видел одного из шамов… хотя, возможно, это была всего лишь галлюцинация, вызванная проникновением в его голову ненавистных кровопийц.
        Теперь светловолосый стрелец примерно понимал, что с ним случилось: шамы пленили его разум, но потом, считав в его памяти воспоминания о Громобое и Бо, решили, что должны завладеть их талантами и использовать эти навыки странных хомо в своих целях. Разумеется, самым лакомым в этом дуэте для кровопийц был именно нейромант. Ведь еще отец Филарет рассказывал, что шам ни за что не упустит возможности насолить био. А что может быть лучше для карлика-кровопийцы, чем управлять кем-то из роботов через хомо, которому этот дар принесло Поле Смерти? Только поэтому Игорь ничего не помнил. Только поэтому очнулся на свободе, да еще и с оружием. И то, что сейчас сознание бедного стрельца не гасили, как в прошлый раз, объяснялось банальным нежеланием шамов тащить его до логова на хлипких плечах.
        «Они могут усыпить меня и пробудить, - размышлял Игорь. - Могут заставить бегать и прыгать, а могут обездвижить, да так, что я даже моргнуть не смогу, а глаза будут постоянно слезиться…»
        Шамы больше не одергивали светловолосого стрельца, когда он снова погружался в разные глупые мысли. Видно, поняли, что совсем избавить его от дум даже принуждением, граничащим с болью, вряд ли выйдет, а вот убить незадачливого парня можно запросто. В принципе, да и черт с ним. Но кровопийцы явно не потеряли надежду изловить и подчинить себе нейроманта, поэтому и старались беречь дорогих ему хомо - чтобы, так сказать, не портить заманчивую приманку.
        Пока шли от Купола, к ним прибилась целая орава крысособак, которые теперь покорно плелись следом за шамами и их пленниками. Видно, кровопийцы решили не терять времени даром и за счет таинственного таланта Бо наковырять себе немного мутантов на обед.
        «А ведь теперь им без надобности других пленников держать, - вдруг подумал Игорь. - Зачем им на охоту кого-то отправлять, если у них Бо появилась?»
        Крысособака, которая бежала справа от него, внезапно взвилась на задние лапы и с трудом, покачиваясь, продолжила свой путь, но уже на двух конечностях, точь-в-точь как человек. Видно было, что подобный дикий способ передвижения доставляет твари неописуемые страдания, но ее упрямо заставляли идти именно таким образом.
        «Видишь? - прошипел в голове голос, успевший за время путешествия стать до боли знакомым. - Мы в любой момент можем подчинить себе разум любой твари… но разве это интересно - охотиться самим? Совершенно никакого азарта…»
        Внезапно другая крысособака, рыча, набросилась на подражающую людям сестрицу и, завалив ее на землю, принялась рвать буквально в клочья. Игорь не видел, чем все закончилось, потому что даже повернуть голову ему не дали - хоть он и пытался, посылая своему телу команду за командой. Впрочем, уже несколько секунд спустя не в меру агрессивная псина догнала его и пошла рядом. Несмотря на перепачканную кровью морду, вид у крысособаки был вполне довольный: еще бы - ведь она только что полакомилась свежим мясцом!..
        Игорь с трудом сдерживал рвотные позывы, но треклятые шамы не дозволяли отводить взгляд в сторону. Голос в голове продолжал шипеть:
        «Никакого интереса нет в этом… Интересно наблюдать, как вы бьетесь, переживать ваши эмоции, когда вы стараетесь избежать неминуемого…»
        «Заканчивай ты с ним, - вдруг с укором сказал другой голос. - Он и так сейчас от страха помрет, сердце вон как колотится…»
        «Черт с тобой, хомо. Живи… пока».
        Чужие мысли стихли, и светловолосый стрелец робко попытался обдумать услышанное. Ощущать себя чужим в своей же собственной голове было невероятно странно, но последние события наглядно показали: есть твари, которые могут практически полностью лишить тебя твоего «я», просто растоптать твою личность и превратить в марионетку, совершенно пустую внутри.
        Хотя последние слова злобного шама явно дали понять, что просто так уничтожать хомо им неинтересно. Куда веселей бросать пленников в бой с мутантами и наблюдать за тем, как люди отчаянно пытаются выжить. Игорь пока не до конца понимал, как именно это выглядит, но воображение услужливо подкинуло ему один из возможных вариантов: вот его, словно ребенка, за руку подводят к стае крысособак и так бросают, снова позволяя распоряжаться своим телом. Вот только эта возвращенная свобода, увы, временная. Стоит пленнику победить в схватке с мутами или попытаться от них сбежать, как его мозг снова сожмут ментальные оковы шамов, которые накажут непослушного раба единственным верным способом - жуткой болью в позвоночнике. Такой вариант казался Игорю вполне логичным.
        И тихий, будто доносящийся издалека, смех в его голове только подтверждал догадку стрельца.
        Наконец они достигли двери и нырнули внутрь, в прохладу и полумрак странной постройки с сотней окон. Коридор пустовал. Видно, все пленники находились в своих камерах. Казимир не соврал: Игорь успел заметить, что у шамов действительно на входе стоят две двери, правда, досконально изучить замки стрельцу, конечно же, не дали.
        По лестнице - на второй этаж, следом за самими шамами. Темп немного снизился, но сердце Игоря продолжало стучать в прежнем ритме. Ноги в пыльных сапогах ступали по обглоданным временем ступенькам, щербатым, с кусками арматуры, выглядывающей из поврежденного бетона. Наконец лестница подошла к концу, и путники, сделав еще несколько шагов, вошли в просторный зал, наполненный солнечным светом, который проникал сюда через уже помянутое множество окон. Светило настолько ярко, что хотелось сощуриться, отвернуться, закрыться рукой, но шамов мучения хомо нисколько не беспокоили.
        «А разве они не должны днем спать?» - вдруг задумался Игорь.
        Почему-то эта мысль пришла в его голову только сейчас - видимо, прежде хватало других, более важных. Теперь же светловолосый стрелец вспомнил лекции отца Филарета, в которых говорилось, что кровопойцы обычно днем не покидают темных подвалов.
        «Обычно или обязательно?»
        Впрочем, так ли важна была сейчас эта теория, которую вбивали в головы юнаков, сидящих за партами и внимающих каждому слову? Факт был, что называется, на лицо: треклятые старшие шамы безо всяких проблем перемещались по залитому солнцем залу.
        «Закалились как-то? Или всегда такими были?»
        У правой стены, в единственном месте, где имелся небольшой навес, стоял ряд из трех старых кресел. Обивку покрывали заплаты разных размеров и цветов, отчего мебель выглядела аляповатой. Шамы подплыли к этим креслам и без промедления расположились на них. Теперь пленники снова видели их лица - уродливые и пугающие.
        Внезапно Игорь почувствовал, что ментальные путы, сковывающие его разум и тело, резко ослабли. Не веря в такую неожиданную удачу, он попытался пошевелить рукой… и у него получилось!
        «Подойдите же, хомо», - сказал ненавистный голос в светлой голове.
        Стрелец уже решил, что его тело опять у него отберут, но этого, как ни странно, не случилось.
        «Сюда. Живо».
        «Они что же, - внезапно понял Игорь, - хотят, чтобы мы к ним подошли… по своей воле? В этом смысл?»
        Приступ боли подтвердил его догадку. Выпучив глаза, блестящие от проступивших слез, стрелец ошарашенно взирал на шамов, расположившихся в креслах. Кровопийцы были настолько мелкими, что, казалось, можно прихлопнуть каждого одной ладонью, точно надоедливого комара. Но это впечатление, конечно же, было обманчиво - ведь, не додав в габаритах, причудливая московская природа, исковерканная Последней Войной, с лихвой компенсировала шамам в плане разума, наделив их поистине выдающимся даром. Если бы не их ментальные способности, от этой расы уродливых карликов уже не осталось бы и следа. Уж точно скелеты кровопийц совершенно не подходили к жизни в странных условиях здешней Зоны. Да та же условная крысособака в одиночку схавала бы любого из шамов, если б только…
        Новый приступ боли!
        Как будто в позвоночник вогнали огромную иглу да еще и провернули ее несколько раз из стороны в сторону!..
        Перед глазами Игоря полыхнуло красным. Он думал, что сознание покинет его изможденное тело, но шамы не собирались так запросто освобождать пленника от мук.
        «Иди сюда, упрямый хомо!» - злобно рявкнул голос в светлой голове.
        Боясь нового приступа боли, Игорь неуверенно шагнул вперед и пошатнулся, едва не упав на пол. Бетон под ним как будто разом стал мягким, податливым и слегка вибрирующим. Казалось, на полу можно скакать точно так же, как на старой пружинной кровати, которая была у Игоря в Корпусе юнаков. Мастера тогда жестоко наказывали за подобные вольности, хоть один из них раз и обмолвился, что по молодости тоже любил вот так…
        «Идти».
        Еще один шаг, и снова комната кружится перед глазами, будто логово шамов стало сувениром, который с интересом вертит в руках некий невидимый великан.
        «Идти!»
        Свои мысли, пластичные, изворотливые, словно змеи, обвивают чужую мысль, которая скучно-прямая, точно стрела, тянется от шама к стрельцу.
        «Идти!!!»
        Игорь и рад бы отказать, но хорошо помнит о боли и все-таки шагает вперед. Он мечтает упереться рогом и пасть замертво, но ему ведь еще отца спасать… Ради этого стоит подчиниться, ради этого стоит жить, делясь кровью с ненавистными тварями, лишь бы не лишили его хотя бы призрачного шанса освободить родителя из плена…
        «Идти!!!»
        Вдруг справа от него, едва ли не бегом, проносится седовласый мужчина, коротко стриженный и габаритами напоминающий самого Игоря. Вот незнакомец достигает самого правого кресла, где важно восседает проклятый шам. Стрелец видит, как мужчина покорно опускается на колени и подставляет кровопийце шею, дабы тот впился в нее клыками.
        Тут Игорь наконец узнает в незнакомце Казимира. Значит, он все еще жив…
        «Идти!!!» - снова кричит шам в светлой голове.
        Тело пронзает боль, и стрелец, едва волоча ноги, плетется к импровизированному трону, дабы…
        «Не думать! Идти!»
        «Нет!» - в последний момент воспротивился стрелец.
        Новая вспышка боли!..
        И тьма.
        С полным отсутствием мыслей.
        Глава 6
        Встречи и сечи
        Когда впереди наконец показался племенной дом Детей Механизмов, Громобой весьма обрадовался.
        Впрочем, посмотрев на обитель странных молчунов глазами Щелкуна, сверху вниз, нейромант понял, что не все так чудесно. Прямо сейчас вокруг здания ошивалось несколько дампов и нео, которые, судя по всему, решили взять племенной дом измором.
        «Осада, надо же, - подумал Громобой, с интересом разглядывая стайку дикарей, которые ценой двух трупов достигли задней двери и теперь старательно пытались ее выломать. - И союз такой странный - дампы-нео… Как спелись вообще?»
        Он решил не тратить времени даром и, отступив в тень, направил к дому Щелкуна. Бородач, разумеется, участвовать в заварушке не боялся, но зазря рисковать здоровьем не хотел: сейчас его куда больше волновало спасение Бо и Игоря, чем банальная потасовка с глупыми дикарями и их странными лоскутными союзниками. Любая случайная рана могла поставить под угрозу успех всей грядущей операции.
        Щелкая челюстями, «Рекс» споро устремился к обители Детей Механизмов.
        - Био! - хрипло возопил один из нео.
        Заслышав лязг металла, он повернул голову и теперь завороженно наблюдал за приближением огромной зубастой смерти.
        Другие муты тоже обратились к «Рексу», мигом позабыв про племенной дом. В сторону Щелкуна полетели робкие стрелы, но не слишком много - даже такие тугодумы, как нео, прекрасно понимали, что подобным образом стальному великану не навредишь. Миг, другой - и дикари бросились наутек, шустро переставляя свои мускулистые ноги, будто специально созданные для бега. Тех, кто замешкался, «Рекс» без зазрения совести слопал и на ходу проглотил, не жуя. Громобой невольно залюбовался его металлическим панцирем, блестящим в ярком свете солнца, который с трудом пробивался через Купол. Броня Щелкуна во многим местах была промята, на ней хватало царапин и даже самых настоящих дыр, оставленных когтями других био, имевших глупость сойтись с «Рексом» вбитве за кусок вожделенного мяса. Громобой, как мог, восстанавливал обшивку, сваривал надорванные края, но разве мог он вернуть своему «питомцу» заводской лоск? Конечно же, нет.
        Впрочем, главное, что двигатели, сокрытые под стальной кожей «ящера», продолжали функционировать в прежнем режиме. Именно благодаря этим моторам Щелкун сейчас несся за перепуганными дикарями, догонял их и споро глотал одного за другим, напитывая аккумуляторные батареи столь необходимой энергией. Мутанты прекрасно понимали, что обречены, но все равно отчаянно цеплялись за жизни - что уж тут поделаешь, инстинкт самосохранения еще никто не отменял.
        Краем глаза заметив движение слева от себя, Громобой нехотя оторвал взгляд от пирующего био и повернул голову. Из здания напротив племенного дома выбежали трое дампов, вооруженных самострелами, и устремились к нейроманту. Точней, бежали они к нему не целенаправленно, а случайно, просто стараясь оказаться как можно дальше от не в меру прожорливого стального «ящера». А Громобоя они, на самом деле, даже не заметили - так удачно он скрылся в тени. И тем не менее нейромант вытащил из карманов верные пистолеты и снял оба с предохранителей. Опыт стаббера милостиво дозволил его воображению смоделировать дальнейшее развитие событий: сейчас они приблизятся на расстояние выстрела, и он положит двух крайних, потому что у них арбалеты заряжены, а у центрального - нет. Пока братья будут помирать в лужах собственной крови, последний из дампов примет свою смерть, отчаянно пытаясь натянуть тетиву. Громобой не станет мучить этих лоскутных тварей зазря. Он не жесток, не кровожаден. Они с Щелкуном просто чистят московскую землю от подобного мусора.
        «Санитары московской Зоны, ага…»
        В этот момент дверь племенного дома распахнулась, и наружу выскочил не кто иной, как Рупор собственной персоной. Голос Племени ничуть не изменился с их последней встречи: высокий, темноволосый, в проржавевшей кольчуге, стальных поножах, черных перчатках и с неизменной большущей шестеренкой на шее. В руках у Рупора был старый меч, который он держал с явным трудом и неправильно.
        «И какая квазимуха тебя укусила? - мелькнуло в лохматой голове нейроманта. - Чего наружу-то выбежал, идиот?»
        Похоже, Голос Племени, вдохновленный появлением Щелкуна, решил помочь стальному «ящеру» ирасправиться с троицей улепетывающих дампов. Зачем ему понадобилось совершать такой глупый и безрассудный подвиг, Громобою оставалось только гадать. Но, судя по всему, Рупор был настроен решительно.
        - Идите и примите свою смерть! - возопил он, спеша к дампам, которые продолжали убегать.
        Заслышав его голос, один из лоскутных мутантов повернулся и направил на болтливого мужчину свой самострел. Нейромант понял, что дальше медлить нельзя. Подняв руки с пистолями, он нажал на спусковые крючки.
        Пули с оглушительным свистом разрезали воздух и угодили двум дампам точно в головы: одному - в глаз, другому - в затылок. Беда в том, что треклятая лоскутная тварь успела-таки выстрелить в приближающегося Рупора.
        И хуже того - умудрилась даже в него попасть.
        Третий дамп повернул голову и, наконец увидев Громобоя, принялся торопливо заряжать арбалет. Но куда ему было тягаться с полноценным пистолетом!.. Нейромант прикончил бродягу одним выстрелом, мигом отправив нерасторопного мута на тот к свет к уже убывшим собратьям, а сам бегом устремился к Голосу Племени.
        Тот, выронив меч, лежал на асфальте и тихо стонал. Стрела угодила ему в шею, по сути, лишь оцарапала ее, но кровь хлестала наружу едва ли не фонтаном. С ходу упав на колени перед раненым болтуном, Громобой принялся рвать его рубаху на тряпки.
        - Что ты делаешь? - слабым голосом спросил Рупор.
        Он пытался заткнуть рану на шее ладонью, но кровь сочилась наружу между пальцев, окрасив их в жуткий багрянец.
        - Пытаюсь спасти тебе жизнь, - проворчал Громобой. - Угораздило же тебя вылезти наружу так не вовремя…
        - Я должен был защитить свое племя… - пробормотал мужчина.
        Он смежил веки и затих. Кажется, отрубился.
        - Нет-нет-нет, дружок, не вздумай помирать! - прикрикнул на него нейромант.
        Он проверил, есть ли пульс, и медленно убрал руку.
        Пульса не было.
        Умер.
        Кровь продолжала литься из раны на шее, но уже гораздо менее охотно, чем прежде, а Громобой все смотрел на лежащего на земле мертвеца. Он не мог поверить в случившееся.
        «А ведь однажды он и его люди спасли меня от верной смерти, - подумал нейромант. - А я им тем же отплатить не смог… и почему они до сих пор считают меня Великим Механиком?»
        Тут он услышал торопливые шаги и резко поднял голову, но это были Дети Механизмов, которые спешили к своему собрату и ожившему божеству, застывшему над ним. Дикарей оказалось около дюжины; встав рядом с Громобоем и Рупором полукругом, они взирали на бородача и погибшего болтуна - молчаливые, одетые в лохмотья мужчины, отдаленно похожие на самых обыкновенных вормов, только более крупные и мускулистые.
        - Мертв, - угрюмо сообщил нейромант, окинув взглядом собравшихся.
        Молчуны переглянулись, а потом один из них сделал шаг вперед и, наклонившись, стал развязывать проволоку, обвивавшую шею погибшего. Кровь текла по пальцам дикаря, но он не обращал на это никакого внимания. Покончив с проволокой, молчун поднял ее вместе с огромной шестеренкой и стал прилаживать это «украшение» ксебе на шею. Громобой удивленно наблюдал за телодвижениями лохматого дикаря.
        Наконец молчун закрепил шестерню у себя на шее и, выпрямившись, будничным тоном сказал:
        - Добро пожаловать домой, о Великий! Позволишь ли ты нашему собрату обрести покой, став горючим для твоего аватара?
        Тут нейромант попросту потерял дар речи.
        Следующие несколько секунд окружающую их тишину нарушали только тяжелые шаги Щелкуна, приближающегося к месту трагедии.

* * *
        - Нас, похоже, прокляли, - сказал Никола.
        Они с Захаром, притаившись за одиноким обломком стены, осторожно наблюдали за стайкой «Рапторов» из шести особей, которая паслась неподалеку от злополучного Поля Полей. За площадью совсем недавно находился склад маркитанта Вадима и, по совместительству, логово кио, но дружинники давно вычистили ту местность, окольными путями вывезя все нужное в Кремль. Павших же врагов давно сожрали бабочки-падальщики да вормы, коих в московской Зоне водилось несметное количество - благо, смерти в их неуютном городе случались часто.
        Впрочем, сейчас Захара гораздо больше волновали не мутанты-трупоеды, а куда более опасные стальные «ящеры». Пусть габаритами они существенно уступали другим био, тем же «Рексам» или «Спайдерам», зато были куда проворней любой из озвученных моделей. А уж благодаря набору смертоносных умений даже один-единственный «Раптор», в теории, мог расправиться с целым десятком воинов: мечи не брали его броню, а пули, хоть и наносили ощутимый урон, далеко не всегда могли добраться до единственного по-настоящему уязвимого места - мозга. Захар хорошо помнил, как его отряд во время предыдущего рейда столкнулся с помятым «ящером». Тогда десятнику повезло, что кто-то неслабо потрепал био. Теперь же о везении не могло быть и речи: перед отрядом паслось полдюжины вполне дееспособных «Рапторов» без каких-либо явных увечий.
        «Что у нас есть? - лихорадочно размышлял Захар. - Мой автомат, пистоль Сыча… да четыре меча. Негусто, совсем негусто…»
        Спина после встречи с диким туром все еще болела, но это было то самое раздражение, которое, стиснув зубы, вполне по силам пережить. Чем, собственно, кремлевский командир и занимался: терпел, понимая, что жалость к себе ничем ему не поможет.
        Агент Тайного Приказа, Варвара и Любим со Святом поджидали их за поворотом - благо, десятник издали заметил пасущихся био и сразу велел товарищам остаться в укрытии. Сам же Захар вместе с Николой отправился на разведку, дабы с близи взглянуть на «Рапторов». Собственно, уже можно было возвращаться обратно: ничего необычного десятник не увидел - просто полдюжины стальных «ящеров», только и «всего».
        «И чего они вообще здесь забыли? - подумал кремлевский командир, снова выглядывая из-за обломка стены. - Неужто тут так много народу бродит, у самого Поля Полей?»
        - Так что думаешь, Захар? - снова подал голос Никола. - Проклятье это? Или обычное невезение?
        - Да Бог его знает, если честно, - нехотя ответил десятник. - Еще у меня об этом голова не болела…
        Собственно, у них было, на самом деле, два пути: либо отсиживаться в укрытии, пока треклятые стальные «ящеры» не разочаруются и не уйдут искать более пригодные для охоты места, либо как-то увлечь их прочь, выманить с площади и проскочить, пока не смотрят. О том, чтобы вступать в бой, конечно, и речи не шло: ушестерых людей против шести «Рапторов» не имелось никаких шансов.
        «А ведь это еще полбеды… Когда «Рапторы» уйдут - если уйдут!.. - останется еще само Поле Полей. Через которое верхами ехать опасней, чем пешком идти: опять сбрендит чей-то фенакодус - и пиши пропало!»
        Тут его внезапно осенило.
        - Пошли к нашим, - прошипел Захар. - Кажется, есть идея.
        Он еще раз выглянул из укрытия - не смотрят ли «ящеры»? - и, убедившись, что нет, устремился к товарищам, ждущим за поворотом.
        - Ну чего там? - нетерпеливо спросила Варвара.
        - Полдюжины «Рапторов», - угрюмо сообщил десятник. - Пока стояли, новых вроде не объявилось…
        - Да нам и столько хватит, - с кривой ухмылкой заметил Любим. - Были б еще у всех огнестрелы, тогда да…
        - Да понятно, что сражаться с ними глупо, - поморщившись, сказал Захар. - Я другое предлагаю…
        Он вкратце рассказал. Все слушали, не перебивая, хотя десятник видел, что его идея не слишком нравится людям. И тем не менее Захар свой план изложил полностью и спросил:
        - Кто что думает?
        - А обратно мы как пойдем? На своих двоих? - поинтересовался Сыч.
        - Ну а почему бы и нет? - пожал плечами кремлевский командир. - В любом случае, через Поле Полей нам лучше идти пешком. Так безопасней. Вы ведь помните, что тут получилось в прошлый раз? Как с Радимиром вышло? Да и Богдан чуть не погиб…
        Спутники Захара молчали.
        - Что ж, раз иного выхода нет, будь по-твоему, - нехотя согласился Никола.
        Любил и Свят молча кивнули.
        - А вы что думаете? - повернувшись к агенту Тайного Приказа и Варваре, осведомился кремлевский командир.
        - Такой вопрос странный, - фыркнула Наездница. - Будто у нас с Сычом мнением общее.
        - Да я вообще это не подразумевал, - удивился Захар.
        - Да? - выгнула бровь Варвара. - Ну, ладно… В общем, я за то, чтоб фенакодусов не отпускать, конечно. Без фенакодусов по городу бродить тяжело. Но ежели ты уверен в своем плане, я поддержу.
        - Я тебя понял, - кивнул десятник и, исподлобья покосившись на «стервятника», уточнил:
        - А ты чего скажешь, Сыч?
        Воин в черном балахоне с ответом не торопился. Из-за надвинутого на лицо капюшона Захар видел только его небритый подбородок да линию тонких губ, которые, по обыкновению, были вытянуты в прямую черту, ровную, как клинок доброго меча. Привычная, в общем, гримаса, за которой неизвестно что скрывается. У кремлевского командира возникло острое желание грубо сорвать капюшон с лица Сыча и заглянуть ему в глаза. Но агент Тайного Приказа, судя по всему, так привык к своему балахону, что без него попросту растеряется, а после и разозлится. Но времени на выяснения отношений не было. Именно поэтому Захар терпеливо ждал ответа, не торопя хмурого опричника.
        - Соглашусь с тобой, - нехотя сказал Сыч. - Другого выхода не вижу. Пройти надо, а «Рапторы» не дают. Наверное, пожертвовать скакунами - лучшее решение.
        - Что ж, давайте тогда пробовать, - хлопнув в ладоши, произнес кремлевский командир.
        Они шустро поснимали с верных фенакодусов сбруи и начали гнать скакунов в направлении Поля Полей, однако те, видно, чуя опасность, лишь пританцовывали на месте. Идти к скопищу разноцветных полусфер и стайке стальных «ящеров» никто из них не хотел. Захар потянулся было к мечу, чтобы напугать и без того взволнованных животных оружием, когда Любим внезапно предложил:
        - Давай свяжем их в упряжь, да я на головном поеду?
        - Нет уж, не надо мне новых жертв! - проскрипел десятник через стиснутые зубы.
        - Да не о жертвах речь, Захар! - поспешно сказал Любим. - Я с ними поскачу, а там как-нибудь спрыгну, на ходу. Вернусь, уверен.
        Другие молчали. Все, включая самого энтузиаста и кремлевского командира, понимали, что воин, отправившись с фенакодусами, с огромной долей вероятности погибнет в пасти у «Рапторов».
        - Ни в чем ты не уверен, - поморщился Захар. - Не надо мне заливать. Хватит с нас жертв, мало, что ли, крови пролили…
        - Послушай, ну я ведь тоже Игорю должен, - перебил его Любим.
        Их взгляды встретились.
        - Но он ведь тебя спасал не для того, чтоб ты погиб… вот так, - кашлянув, хрипло сказал Захар. - Тем более что мы идем за ним, чтоб от глупости предостеречь, которую он хочет совершить…
        - А я это глупостью не считаю, - вдруг сказал Никола.
        - И я, - вставил молчун Свят.
        - Вот как? - выгнул бровь Захар, искренне удивленный словами товарищей. - А что же это тогда? Наплевать на отсутствие приказа, вдвоем с ослабевшим пленником, который только чудом из логова кровопийц сбежал, пойти через всю Зону к Куполу, в Митино, дабы бросить вызов трем старшим шамам? Что это, как не глупость?
        - Вполне обычный поступок. Для Игоря, - пожал плечами Любим.
        - Он своих на поле брани не бросает, - подхватил Никола. - Вспомни хотя бы Строгино, когда он тебя по всему району разыскивал.
        - Или потом, в Тушино, когда нас кио и Вадим пленили, - добавил Любим.
        - Пошел ради нас в Кремль, - угрюмо вставил Свят.
        - Согласился у Книжника штукенцию его выкрасть, хотя знал, что потом спать не сможет, - произнес Никола.
        Захар смотрел то на одного дружинника, то на второго, то на третьего и думал, что у Игоря действительно была эта черта, обыкновенно не свойственная молодым дружинникам. Речь, конечно же, шла не о доблести - доблести у всех разведчиков хватает, а те, у кого выявили ее отсутствие, сразу переводились в стрельцы. Игорь обладал редкой смелостью поступать так, как надо, а не как приказано. Кто-то скажет, что тут никакой заслуги нет, что это предательство идеалов и законов, по которым жила их община, и что если каждый будет поступать, как ему вздумается, Кремль скоро весь окажется в руинах. И этот кто-то был бы, несомненно, прав. Но вот в чем состоит крохотный нюанс: Игорь, кажется, обладал практически неисчерпаемым запасом удачи. Вначале он выживает в строгинской мясорубке, потом встречает странного нейроманта и его ручного «Рекса», который помогает дружиннику освободить Захара и вернуть украденный груз оружия. Затем - еще «лучше»: Игорь невольно заводит отряд разведчиков в ловушку, но сам же вызволяет собратьев из беды, совершив путешествие в Кремль и обратно в Тушино, причем в крепость идет под
конвоем из заклятых врагов. Финальный аккорд - возвращение в логово кио: Игорь, один, без сопровождения, входит туда и убивает своего заклятого врага, маркитанта Вадима, виновника всех их последних бед.
        Именно это странное умение спасать других людей, наплевав на страх перед смертью и на обстоятельства, привлекало к персоне Игоря других разведчиков. Именно этим он заслужил преданность пятерых дружинников, из которых, увы, теперь осталось в живых лишь трое.
        И еще один собирался, по сути, покончить жизнь самоубийством.
        Все - ради того, чтобы спасти Игоря.
        - Я должен это сделать, - сказал Любим.
        - Что ж, воля твоя, - нехотя сдался десятник.
        Они снова завозились со сбруей. Потом каждый из четверых обнял друга на прощание. Сыч и Варвара ограничились молчаливыми кивками - они отмечали подвиг дружинника, но не считали себя в праве говорить какие-то напутственные слова: слишком плохо его знали.
        - Я не прощаюсь, брат, - тихо сказал Захар.
        - Я тоже не буду, - нервно хмыкнув, произнес Любим.
        Разум знал, что надежды нет, но сердце упрямо хранило ее, несмотря ни на что. Пока Любим дышит, пока ты видишь, как опускаются и поднимаются его веки, как бугрятся мышцы под кольчугой, когда дружинник взлетает в седло, поверить в то, что скоро он будет мертв, катастрофически трудно, да что там - практически невозможно.
        Вот разведчик поднял правую руку, и все фенакодусы разом уставились на него. Каждый из них знал эту нехитрую команду, которая буквально означала «следуем за мной»: ей животных обучали, чтобы в случае смерти собратьев кто-то из выживших дружинников мог доставить уцелевших скакунов обратно в Кремль. Самих их черта с два куда-то идти заставишь, если без вожака, а вот за направляющим пойдут, как овцы за пастухом.
        И Любим, конечно же, об этом знал, потому и вызвался.
        Захар провожал отъезжающего собрата хмурым взглядом. Уже второй разведчик отважился на героическую смерть ради спасения других. Это как будто был своеобразный ответ на все предыдущие подвиги Игоря - мол, смотри, брат, мы тоже не лыком шиты.
        «Но Мрак погиб, и Любим тоже погибнет… а вот Игорь каким-то чудесным образом выжил бы».
        Пятерка фенакодусов, возглавляемая скакуном храброго дружинника, понеслась навстречу смерти. Хитрость заключалась в том, чтобы проскочить мимо «Рапторов», не позволив им тут же тебя сцапать, иначе весь план разом потерял бы смысл. И Любим это наверняка понимал, а потому заранее начал срезать угол, чтобы стальные «ящеры» приметили его как можно позже.
        А био, конечно же, приметили - им, похоже, уже и самим наскучило бестолково стоять рядом с Полем Полей, и потому роботы охотно сорвались с мест и бросились в погоню за улепетывающими фенакодусами. Те бежали уже безо всяких команд - каждый стремился спасти свою шкуру от острейших зубов стальных «ящеров».
        К сожалению, шансов на это у несчастных скакунов практически не было: «Рапторы», шустро переставляя длиннющие ноги, стремительно сокращали расстояние.
        «Теперь главное - момент не упустить».
        - Пошли, - помедлив для верности, скомандовал Захар и первым устремился к уже знакомому ему обломку стены.
        Дружинники, Варвара и Сыч без лишних слов пошли за ним. Воины Кремля и Варвара держали руки на мечах, агент Тайного Приказа то и дело тянулся к сабле, а сам Захар придерживал автомат за цевье, чтобы не бряцал о кольчугу. Волнение буквально зашкаливало. Каждый понимал, что, в случае возвращения «Рапторов», бегством от них не спастись - если они верховых догоняют, то пеших и подавно достанут. Но, к счастью для путников, в скопище Полей Смерти био не сунутся - побоятся: уж больно узки тропы между убийственными полусферами. Так что если доберутся до площади и затеряются среди тамошних разноцветных порождений Зоны, считай, одной бедой меньше.
        «Правда, через Поле Полей идти немногим легче, чем от «Рапторов» убегать», - с грустью подумал Захар.
        Но иного выхода у них все равно не было.
        Когда они пересекали самый опасный участок - от обломка стены до тропинки между двумя Красными Полями Смерти - Захар невольно повернул голову, дабы посмотреть, как там дела у Любима и его фенакодусов. Увиденное заставило десятника вздрогнуть: кружком обступив скакунов, стальные «ящеры» неторопливо смыкались. Фенакодусы испуганно гарцевали на месте, вставали на дыбы и верещали дурными голосами, но ничего поделать уже не могли. Ловушка практически захлопнулась: дальше ожидался кровавый пир. Любима отчего-то видно не было, и Захар предпочитал верить, что ему удалось сбежать. Уж точно думать о том, что его обезглавленный труп лежит у когтистых лап мутов, не хотелось совершенно.
        Достигнув тропинки, Захар немного помедлил, прежде чем идти дальше.
        «Спасибо тебе, Любим. Спасибо вам всем, мужики».
        - За мной, - коротко бросил десятник и первым нырнул в пространство между двумя Полями Смерти. - Шаг в шаг. Иначе помрете.
        И снова все беспрекословно подчинились командиру.
        Протискиваться между Полей оказалось довольно сложно. Порой Захару и вовсе приходилось чуть ли не приставным шагом идти - слишком уж узкой становилась тропинка в иных местах. На фенакодусах они уж точно тут не прошли бы. Складывалось впечатление, что с того момента, как кремлевский отряд побывал тут в последний раз, Поля значительно сдвинулись.
        «Лишь бы не начали сближаться в тот момент, когда мы между ними находимся!»
        Наконец впереди показалась до боли знакомая бледная полусфера, и тут же в голове Захара раздался голос Игоря:
        - Брат! Помоги! Скорей!
        «Ага, сейчас. Помним-помним, мы уроки отца Филарета хорошо учили!»
        Он оглянулся, полагая, что Варвара может не знать о звуковых галлюцинациях, которые порождает хитрое Белое Поле. И действительно: девушка, хмурясь, недоуменно оглядывалась по сторонам.
        - Ты слышишь? - поймав взгляд Захара, спросила она. - Голоса… как будто мои сестры…
        - Это не по-настоящему, Варвара, - покачал головой десятник. - Это обман. Поле тебя в ловушку заманивает.
        - А… ты уверен? - на всякий случай уточнила девушка.
        - Конечно! Я вот, например, слышу не женские, а мужские голоса. Точней, голос моего побратима, Игоря, - того самого, которого мы ищем.
        - Я тоже его голос слышу, - сознался Никола.
        - А я - Любима, - нехотя буркнул Свят.
        Тут все вздрогнули и пошли быстрей. В итоге Сыч так и не признался, чей голос слышит он.
        Но, вероятно, это был кто-то, спутникам не знакомый.

* * *
        Игорь сидел у дальней от входа стены и смотрел на дверь своей «камеры», окованную железом и чрезвычайно массивную. Он уже не раз пробовал выбить ее, однако стоило ему врезаться в укрепленное полотно, как тело его снова пронзала жгучая боль: проклятые шамы не собирались терпеть подобные выходки.
        После очередной попытки Игорь решил сделать небольшой перерыв, а то правая нога начала уже подергиваться от постоянных ментальных ударов. Сдаваться молодой стрелец, разумеется, не собирался. Благодаря Казимиру, он знал, что в одной из ближайших комнат находится его отец, и это знание придавало ему сил. Сказать по правде, Игорь уже грешным делом заподозрил седовласого разведчика в измене, но теперь убедился, что тот действительно находится тут на правах пленника, как и все остальные.
        «И точно так же отдает шамам свою кровь…»
        Игорь рефлекторно коснулся шрама на шее. Непривычно было ощущать подушечками пальцев эти странные две дырочки от мутантских клыков. Единственное, чем успокаивал себя Игорь - он все же не сдался, не подошел к жестоким карликам сам. От боли стрелец потерял сознание, а когда пришел в себя, находился в камере, у этой самой стены, и ранки на шее к этому моменту уже перестали кровить. Первым делом Игорь, конечно же, сразу бросился к двери, но был обрушен на пол ментальной атакой.
        С этого, собственно, и начались его мучения в качестве узника.
        Не зная, чем себя занять, Игорь принялся осматриваться в своей новой обители. Он не питал иллюзий насчет потайного лаза, но история Казимира будоражила изможденный мозг стрельца. Именно поэтому он стал придирчиво осматривать стены, пол и потолок.
        Наверху, судя по торчащему из бетона ржавому крюку, висела лампа или что-то подобное. Теперь свет проникал только через щели в стальном щите, который закрывал собой окно. Игорь сидел прямо под ним. На боковых стенах вообще ничего не было, кроме каких-то жутких царапин, оставленных то ли когтями некоей мутировавшей твари, то ли вконец отчаявшимся человеком. Игорь попытался углядеть в рядах насечек хоть какой-то смысл, но так и не преуспел.
        Впрочем, даже если бы «письмена» таили в себе какое-то содержание, разве помогло бы оно найти выход из этого затруднительного положения? Скорей, бывший пленник этой «камеры» взялся бы изливать душу, а не подсказывать своему «последователю», как выбраться на свободу.
        В углу грудой лежал всякий строительный хлам - последняя надежда на спасение, которая прожила ровно до того момента, как Игорь ее разгреб и обнаружил лишь грязный пол без единого отверстия. Стрелец очень живо представил, как его предшественник так же точно разбрасывает в стороны обломки кирпича и прочее, покуда не упирается взглядом в серый бетон. В этот момент становится понятно: единственный выход из камеры - через дверь, которая не только заперта, но еще и охраняется ментально. Можно превратиться в тварь дрожащую раньше, чем она хотя бы на палец сдвинется с места.
        «Но если сидеть и ничего не делать, этого не случится вовсе, правильно?»
        Игорь, опираясь на стенку, с трудом поднялся на ноги. Он не раз демонстрировал злому враждебному миру вокруг, что обладает несгибаемой силой воли и готов сражаться до последней капли крови. Мир раздраженно бил непокорного светловолосого воина, но судьба всегда вознаграждала его порывы, сворачивая в удачном направлении прежде, чем реальность растопчет героя.
        Но какой поворот мог спасти Игоря сейчас? Он находился за пределами московского Купола, в плену у мутантов, способных читать его мысли и управлять его телом, способных убить, находясь в полусотне метров от жертвы. Игорь понимал, что единственный его шанс - это не кремлевский отряд, который шамы попросту обратят в пленников, как и самого стрельца, а нейромант Громобой. Только над ним местные кровопийцы были не властны, только он мог бросить им вызов и победить.
        Но доберется ли он сюда? И не отправят ли против него Игоря и Бо? Бородач, пожалуй, не сможет не то, что убить, но даже оглоушить любимую, и кровопийцы не преминут этим воспользоваться…
        Ну и, в любом случае, пока Громобой не объявился, надеяться можно только на себя. И потому Игорь, закусив губу, снова понесся к двери, дабы врезаться в нее плечом…
        Однако когда он находился на расстоянии пары шагов, раздался громкий щелчок. Игорь не сразу понял, что это дверной замок, не сразу понял и то, что больше не движется, а стоит на месте, в нелепой позе, будто замороженный. Шамы в очередной раз продемонстрировали, насколько они могущественны; показали, что им ничего не стоит по щелчку пальцев превратить стрельца в статую, если такая необходимость возникнет.
        Дверь открылась. Игорь с интересом смотрел в щель между полотном и косяком, которая стремительно увеличивалась, пока ржавая ручка глухо не врезалась в обшарпанную стену. На пороге никого не оказалось. В принципе, ничего удивительного в этом не было; глупо ожидать, что шамы, точно слуги, сами побегут открывать дверь перед каждым пленником. Подобным образом кровопийцы так же показывали, насколько велики их возможности.
        «Все под контролем, - буквально вопило каждое их действие. - Лучше подчинитесь, или мы живо вас прикончим».
        Игорь, по-прежнему не имея возможности пошевелить даже кончиками пальцев, взирал на пустой коридор и ждал приказа.
        «Интересно, что на этот раз? - ломал голову светловолосый воин Кремля. - Опять в столовую? Проголодались? Кажется, только ж ели… хотя одному Богу известно, сколько я в бессознанке провалялся…»
        Его размышления грубо прервало знакомое уже шипение:
        «Выходи».
        «Куда мы идем?» - осмелился спросить Игорь.
        «Опять ты за свое, хомо… Хочешь боли? Я сделаю тебе боль!»
        «Не надо!» - не сдержавшись, мысленно воскликнул стрелец.
        Его реакция очень понравилась шаму; по крайней мере, он даже рассмеялся - настолько гадко, насколько вообще умел. От его зловредного хохота на душе у Игоря стало еще поганей, чем прежде. Он не был трусом, никогда, но сейчас ощущение собственного бессилия, даже беспомощности, вынуждало кремлевского воина трястись от смеси испуга и злобы. Нет, самой смерти Игорь не боялся, ведь она бы прервала его мучения, а, значит, стала бы благом, а не роком; но, погибнув, стрелец не смог бы вызволить из плена отца, и тогда все его путешествие, спонтанное и безумное, окончательно потеряло бы всякий смысл.
        «Тогда шагай!» - насмеявшись, велел узнику шам.
        И Игорь, скрепя сердце, вышел в коридор. Контроль над телом вернулся столь неожиданно, будто парень его никогда и не терял и совершенно осознанно, по своей воле, изображал статую посреди «камеры».
        Но это, конечно же, было не так.
        Очутившись снаружи, Игорь тут же ощутил легкое дуновение ветра, снующего по полуразрушенному зданию, в котором устроили свое логово кровожадные муты. Затем, буквально сразу, стрелец услышал звук шагов. Он хотел повернуть голову… и не смог.
        «Смотри перед собой», - приказал управлявший им шам.
        «Чего ты хочешь?» - изловчившись, вопросил светловолосый стрелец.
        Мут промолчал. Игорь решил не сдаваться.
        «Чего ты от меня хочешь?! Опять будешь кровь пить?»
        Вместо ответа его спину вновь пронзила боль - словно кто-то со всего размаха опустил на нее огромную плеть. Игоря буквально впечатало в стену, напротив которой он стоял, и он бессильно сполз бы по ней вниз, если бы шам не удержал его на ногах.
        «Время охоты, хомо», - неожиданно бесстрастно сообщил кровопийца.
        Внутри у Игоря похолодело.
        «Спускайся вниз. Получишь оружие».
        Стрелец медленно повернулся влево и увидел сгорбленную спину некоего высокого мужчины с седыми волосами. Что-то в этой фигуре показалось Игорю до боли знакомым.
        «Отец?» - мелькнула шальная мысль.
        Неотрывно глядя на эту спину, кремлевский воин устремился следом за ней. Он все ждал, что неизвестный мужчина обернется, развеяв или, напротив, подтвердив его догадку, но шамы не позволяли пленнику оглядываться - возможно, как раз потому, что этого так ждал идущий следом Игорь. Воображение разыгралось не на шутку; стрелец живо представил, как коварные муты нарочно стравливают их с отцом, заставляя рубиться на мечах не на жизнь, а на смерть. Лишь с превеликим трудом Игорю удалось выкинуть эту жуткую сцену из нечесаной головы. Стрелец не без оснований боялся, что хозяева могут использовать жуткую фантазию против него.
        И странный смешок шама в голове только подтвердил догадку пленника.
        Вот седовласый незнакомец свернул к лестнице… и Игорь со странной смесью облегчения и разочарования обнаружил, что идущий впереди мужчина - не отец, а несчастный Казимир. Конечно, он видел его профиль лишь пару мгновений, пока тот не скрылся за стеной, но и этого короткого зрелища хватило, чтобы во всем разобраться.
        «Где же ты, папа?» - невольно мелькнула шальная мысль.
        Вечность молчала, молчали и шамы, к счастью или к сожалению проигнорировав этот нелепый вопрос.
        Свернув за угол следом за Казимиром, Игорь миновал лестничную клетку и устремился вниз по ступенькам.
        Похоже, всех их ждала охота.
        Сердце пленника опять стучало в бешеном ритме.

* * *
        - Но где же твоя спутница, о Великий?
        Громобой вздрогнул и, подняв взгляд от пола, растерянно посмотрел на собеседника.
        Они с новоиспеченным Рупором сидели на ветхих табуретах за не менее ветхим столом в той самой комнате, где израненный нейромант пришел в себя после боя с маркитантом Вадимом и наемниками Арены. Предшественника нынешнего Голоса Племени, глупо погибшего от стрелы убегавшего дампа, буквально с час назад скормили Рексу. Вся церемония прошла довольно быстро и совершенно не напоминала похороны. Многие Дети Механизмов с искренней завистью провожали тело убитого собрата в пасть Щелкуна; кажется, большинство (если не все) были не прочь отправиться следом за мертвецом. Громобой же, не в силах смотреть на столь ярое проявление фанатизма, отвернулся.
        - А? - переспросил нейромант.
        Он прослушал вопросы Рупора - услышал лишь, что новый Голос Племени его окликнул, но сути не разобрал: слишком ушел в свои печальные мысли, совершенно не связанные с диковатыми причудами Детей Механизмов. Громобой думал о Бо и Игоре, мысленно сетовал на судьбу и размышлял, как бы вызволить жену и друга из плена могучих шамов. В общем-то, иммунитет к ментальным ударам кровопийц служил существенным козырем в грядущем бою, но нейромант боялся, что в ходе атаки на логово мутов могут пострадать дорогие ему люди.
        И речь сейчас шла не о Детях Механизмов, которые считали смыслом всей жизни умереть за своего любимого бога.
        - Я спросил, где же твоя спутница, Природа? - терпеливо повторил Рупор. - С которой вы ушли в прошлый раз?
        Дикарь вел себя так же развязно, как его предшественник, да и наряд, позаимствованный у покойного, добавлял сходства с давним знакомцем Громобоя. И все же это был не тот Рупор.
        «Хотя… может, я просто чего-то не понимаю?» - подумал нейромант про себя, а вслух сказал:
        - Ее похитили. Мои враги.
        Глаза дикаря моментально налились кровью. Взвившись на ноги, он фанатично воскликнул:
        - Кто посмел это сделать, о Великий?! Покажи его нам, и мы порвем его на части и скормим эти части твоему могучему аватару!
        - Обязательно покажу, - с некоторым облегчением кивнул Громобой: он, в общем-то, не сомневался, что Дети Механизмов охотно ринутся в бой за своего кумира, но убедиться в таком рвении было приятно.
        - Поверить не могу, что есть те, кто посмел бросить тебе вызов! - сказал Рупор, качая головой: судя по всему, его действительно удивили дурные вести, которыми поделился с ним нейромант. - Разве они не понимают, с кем связались?
        - По-видимому, нет, - ответил Громобой. - И, как мне кажется, это дает нам весьма ощутимое преимущество. Согласен, Рупор?
        - О каком преимуществе вы говорите, о Великий? - уточнил Голос Племени, недоуменно наморщив лоб.
        Воздев очи горе, нейромант пожурил себя за недальновидность: ну с чего он взял, что эти дикари имеют достаточно ума, чтобы понимать его с полуслова? Вся их цивилизация есть вот этот вот дом; многому ли можно научиться, если с тобой живут условные сорок человек, из которых даром речи наделен только один?
        - Враг думает, что я буду один, - терпеливо пояснил Громобой. - Вдобавок он полагает, что уже однажды меня… обманул, а, значит, легко обманет снова. А тут приду я, весь в гневе, да еще и с вами. Это и станет нашим преимуществом - то, что вы будете со мной.
        Рупор, судя по гримасе, крепко задумался, и нейромант шумно выдохнул, раздосадованный такой твердолобостью собеседника.
        «Впрочем, я и так знал, что они - не великие полководцы, - подумал бородач, скептически разглядывая сидящего напротив дикаря. - Да и не для того они мне нужны, чтобы стратегию обсуждать…»
        - Теперь понял! - вдруг просиял Рупор. - Мы - ваше преимущество!
        - Ну, можно и так сказать, - буркнул нейромант.
        «Ну хоть что-то».
        - Говори, куда идти, и мы пойдем! - пылко воскликнул Голос Племени.
        - Я хочу знать, сколько ваших людей сможет отправиться со мной в логово врага, - хмуро глядя на собеседника исподлобья, произнес Громобой.
        - Решать тебе, - с улыбкой ответил Рупор. - Если скажешь, мы пойдем туда все.
        - Все? - удивленно выгнул бровь нейромант.
        Хотя чему тут удивляться? Цель их жизни - служение Великому Механику, воплощением которого, в их понимании, является Громобой. И уж конечно, они подчинятся его прямому приказу - ведь что может быть лучше, чем напрямую получать распоряжения от своего божества? Бородач невольно вспомнил о различных лже-проповедниках, которые делали вид, что могут общаться с Великим Механиком, дабы дурить наивных прихожан.
        Таких шарлатанов в Зоне Трех Заводов беспощадно четвертовали - в назидание.
        Четвертовали бы и Громобоя, если б узнали, за кого он себя выдает. А учитывая тяжесть его греха, останки вдобавок наверняка бы еще и сожгли, а прах после развеяли по ветру, чтобы ничего более не напоминало о мерзавце, решившем выдать себя за Великого Механика.
        «И это они еще не будут знать, что я ударился в христианство…» - усмехнулся про себя нейромант.
        Он снова поднял взгляд на Рупора. Соблазн взять с собой кучу народа и, тем самым, максимально усложнить жизнь шамам был велик. С другой стороны, Громобой плохо представлял себе, на что в действительности способны живущие в Митино кровопийцы. Что, если они легко подчинят себе четыре десятка Детей Механизмов и обратят их всех против нейроманта? «Рекс», надо полагать, безо всяких проблем слопает дикарей, сколько б их ни было, но какой в этом смысл? Только время тратить, поедая собственное воинство… Глупо и бессмысленно.
        Да и помимо неразумности такого плана - завалить логово шамов трупами - оставалась еще треклятая совесть, которую Громобой никак не мог изжить. Именно совесть не позволяла ему обречь на вымирание целое племя бесполезных, в общем-то, чудиков. Просто… ну не ему ведь решать, насколько они важны для мира в целом и для московской Зоны в частности? Это дикари его мнят божеством, а на деле он сам фактически такое же дитя Зоны, пусть и чуть более цивилизованное.
        Честно говоря, глядя в преданные глаза новоиспеченного Рупора, Громобою захотелось попрощаться и уйти. Пользоваться добротой Детей Механизмов - все равно, что несмышленого ребенка дурить. Так же мерзко, так же подло.
        Но, увы, сейчас у нейроманта просто не было иного выбора. Искать других союзников - значит, терять время на действия, которые могут вообще не принести никакого результата. После истории, которой с Громобоем поделился Игорь, бородач подозревал, что в Кремле не заинтересованы в поисках опального дружинника. Следовательно, единственные, на кого можно рассчитывать, это Рупор и его собратья. Такой вот неутешительный вывод.
        - Половины от того числа, что у вас есть, - наконец выдавил Громобой. - Остальные пусть сторожат дом племени.
        - Как скажешь, о Великий, - энергично кивнул собеседник.
        Он резко вскочил с допотопного табурета и бросился к выходу из комнаты. Когда Голос Племени уже переступал через порог, его настиг оклик Громобоя:
        - Рупор!
        Дикарь резко остановился и, обернувшись, вопросительно уставился на любимого бога:
        - Да, Великий?
        - Скажи тем, кто останется, чтобы получше укрепили двери и окна, - задумчиво пожевав нижнюю губу, распорядился нейромант. - И ни в коем случае не выбегали наружу, как твой предшественник. Их задача - защищать племенной дом, в котором живут жены и дети, а не гоняться за мутами по Зоне. Вас и так немного, и я не хочу, чтобы вы вымерли окончательно.
        - Пока ты заботишься о Детях Механизмов, Дети Механизмов не умрут, - весело ответил Рупор и вышел прочь.
        Громобой, слегка растерянный, остался в комнате один. Когда шаги Голоса Племени стихли, нейромант с тихим стоном бессильно уронил голову на стол и зажмурился.
        Если бы Бо видела его сейчас, она бы сразу поняла, до чего устал ее возлюбленный. Все, о чем он мечтал - это снова воссоединиться с драгоценной женой и очутиться где-то далеко-далеко от московской Зоны и всего ее «наследия» ввиде мутантов, Полей Смерти, гигантских плотоядных роботов и бесстрастных киборгов.
        Казалось бы - такая мелочь… Но на деле этими грезами жили практически все те люди, коих нео презрительно именовали «хомо». Весь Кремль мечтал об этом. Большая часть наемников - кроме тех подлых торгашей, для кого любая катастрофа - повод нажиться. Жители Зоны Трех Заводов…
        Но всех их держали под треклятым Куполом, и Громобой вроде бы смирился с мыслью, что покинуть его невозможно…
        Как вдруг появился Игорь и вручил ему билет на свободу. Билет в открытый мир.
        Мысли путались. Одна часть нейроманта уже грезила о том, что после освобождения Бо они останутся за пределами Купола и будут искать покой там. Другая, консервативная, часть призывала не забегать вперед.
        «Возможно, там еще хуже, чем здесь - тут-то мы, по крайней мере, все уже знаем!» - предполагала она, эта занудная часть.
        Раздираемый сомнениями, Громобой тихо зарычал и в сердцах обрушил кулак на столешницу.
        «Сначала - спасти Бо, потом - все остальное. Нельзя, нельзя заранее рассчитывать, что все разрешится удачно. Это - шамы, это - московская Зона. Тут все всегда идет наперекосяк!»
        Резко встав, нейромант подошел к окну и уставился на далекий мерцающий Купол.
        «Ждите, кровососы. Я скоро за вами приду».
        Левой рукой он нашарил в кармане подаренную Игорем колбу.
        Билет на свободу…
        «Было б только, с кем ее разделить».

* * *
        Происходящее казалось Игорю форменным безумием. Нет, он, конечно, понимал, что шамы не слишком заботятся о своих пленниках. Но бросать одного-единственного мечника, без кольчуги и поножей, на здоровенного дикого тура - это уж слишком даже для трехглазых кровопийц. Так никаких пленников не напасешься.
        «С другой стороны, раз отправляют на подобные убийственные задания, значит, не особо и берегут», - мелькнуло в светлой голове.
        Стрельцу снова вернули контроль над его телом, но Игорь прекрасно понимал, что воспользоваться этой призрачной свободой он не сможет. Стоит ему только задуматься о побеге, и новый приступ боли наверняка припечатает его к полу. А тут и тур на шум прискачет да с радостью разорвет бьющегося в припадке стрельца. Нет, спасти свою жизнь Игорь может, только убив дикое животное. Да вот только как это сделать при помощи одного лишь старого меча?
        «Действуй, - раздался в голосе Игоря знакомый голос. - Иначе - боль».
        Дружинник скрипнул зубами. Он, конечно же, нарочно тянул время, ожидая, что кто-нибудь - да те же нео - объявятся и прикончат тура вместо него. Правда, шам бы тогда, вероятно, все равно бросил свою марионетку в бой - дабы насладиться ее схваткой с лохматыми дикарями.
        «Ладно, теперь-то толку об этом думать…»
        Ладонь была влажной от пота, рукоять меча так и норовила выскользнуть, но Игорь упрямо сжимал пальцы, цепляясь за единственное доступное оружие, будто за спасительную соломинку.
        «Могли бы хотя бы огнестрел дать, - со злостью подумал светловолосый стрелец. - Кто ж на тура с мечом идет?»
        «Пленные хомо идут, - противно рассмеялся в его голове голос ненавистного шама. - Потому что иначе им будет боль!»
        В позвоночнике стало неприятно покалывать. Этот дискомфорт лишь отдаленно напоминал о вспышках былого масштаба, но он явно служил своеобразным предупреждением - мол, если не пойдешь прямо сейчас, боль вернется и попросту тебя уничтожит. Решив, что медлить больше нельзя, Игорь на полусогнутых устремился к туру.
        Животное, как по заказу, отвернулось и теперь находилось к стрельцу спиной, могучей и лохматой. Бесшумно ступая по потрескавшемуся асфальту, он медленно приближался к мутанту и попутно прокручивал в голове самые разные сценарии. На самом деле, Мастера готовили их к подобной ситуации - когда ты окажешься один посреди московской Зоны, с самым обычным мечом, а напротив тебя будет стоять дикий тур, готовый порвать ненавистного хомо в клочья. По логике вещей тут следовало исхитриться и вонзить клинок в сочленение третьего и четвертого от затылка позвонка - в то единственное место, где шкура достаточно тонка, чтобы легко ее разрезать. Вот только, увы и ах, во время занятий в Корпусе юнаков у Учителей не было возможности привести в класс живого дикого тура - по понятным, в общем-то, причинам. Что до обычных крепостных туров, на которых землю вспахивали, то их, конечно, резать никто не давал. Поэтому мальчишки раз за разом убивали одно и то же чучело, изображающее рогатого мутанта. Чучело, естественно, не двигалось и вообще походило на дикого тура лишь габаритами, так что это было, скорей, закрепление
теории, а не практика.
        И вот теперь Игорю предстояло впервые использовать те знания в бою.
        Удивительно, но тур до сих пор так и не обернулся к стрельцу - то ли бы глух на оба уха, то ли воин Кремля крался к нему чертовски умело. Впрочем, подойти к животному - это всего лишь полбеды, куда сложней перевернуть клинок и вонзить его точнехонько в нужное место. Да, пока что этот тур напоминает их тренировочное чучело, но стоит Игорю хоть как-то себя выдать, и вся ярость, сокрытая под этой потрепанной шкурой, будет выплеснута на его несчастную голову.
        «Иди, - подгонял стрельца нетерпеливый шам. - Иначе боль».
        Его комментарии сбивали с толку, мешали соображать. Возможно, на это и был расчет: чтобы пленник зазевался, допустил ошибку и, стремясь ее исправить, позабавил своего новоиспеченного трехглазого хозяина.
        «Будь ты проклят».
        Покалывание в позвоночнике стало сильней. В очередной раз скрипнув зубами, Игорь снова пошел вперед: намек был совершенно ясен.
        Наконец между стрельцом и туром - всего пара метров. Тянуть дальше нет смысла. Надо только совершить рывок и вогнать меч между третьим и четвертым позвонком - делов-то!..
        «Но почему же так трясутся коленки?..»
        Не потому ли, что если рванешь сейчас, то пути назад уже не будет? Пока тур его не приметил, шанс на спасение есть…
        «Нет шанса», - тут же заявил чужой голос в светлой голове стрельца.
        Его слова послужили сигналом к старту. Собрав волю в кулак, Игорь метнулся вперед со всей прытью, на которую только был способен. Меч он переворачивал уже на ходу, готовясь воспарить над землей и нанести удар в незащищенную шею тура…
        Незащищенную. Ага.
        Заслышав торопливые шаги, рогатый мут резко повернулся к обнаглевшему кремлевскому воину. Теперь обрушить меч на шею животного не представлялось возможным, и Игорь спешно отхлынул в сторону, дабы тур ненароком не боднул его головой. На несколько секунд противники замерли, хмурыми взглядами изучая друг друга. Животное люто ненавидело дерзкого хомо, который вздумал подкрадываться к нему с мечом в руке. Хомо, в свою очередь, терпеть не мог мутантов, а данного конкретного тура совершенно искренне боялся, понимая, насколько его враг сильней.
        Вдоволь налюбовавшись человеком, рогатая тварь бросилась на него с явным намерением убить. Игорь попытался отскочить в сторону, но сделал это недостаточно быстро, чтобы совсем избежать контакта. В итоге могучий рог тура разодрал его видавшую виды рубаху и процарапал бок. Светловолосый стрелец тихо цыкнул от боли и поморщился, но не остановился, понимая, что любая лишняя пауза может стоить ему жизни.
        А тур тем временем уже разворачивался для новой атаки. Стрелец торопливо облизал пересохшие губы. Рана в боку была неглубокой, но саднила, отвлекая его от боя едва ли не больше, чем назойливый голос шама в голове. Пришлось собрать всю волю в кулак и сконцентрироваться на сражении.
        Усталые пальцы из последних сил сжали неверную рукоять меча.
        Вот животное снова ринулось в атаку. Оно перло на него, явно желая пронзить своими массивными рогами и заставить блудную душу навсегда покинуть изможденное тело кремлевского воина. Игорь снова, в который уж раз за последние месяцы, глядел в лицо своей смерти и лихорадочно ломал голову, как избежать столь несвоевременного и даже в чем-то нелепого конца.
        «Давай же», - опередив ненавистного шама, мысленно сказал себе Игорь.
        Отчаянный прыжок влево - в тот самый миг, когда тур уже находится слишком близко, чтобы резко поменять направление и все-таки достать его своим рогом. Поудобней перехватить меч стрелец уже не успевал и потому ударил по шее сверху вниз, будто хотел отрубить мутанту голову. Но та, разумеется, осталась на месте, а клинок от бурой шкуры едва ли не отскочил - до того крепкой ее сделала заботливая московская Зона.
        «Хорошо хоть меч не сломался», - мелькнула шальная мысль.
        Впрочем, совсем бесследно отчаянный выпад стрельца не прошел. Из пореза на шее твари полила кровь. Алые капли шустро стекали по шкуре вниз и падали, разбиваясь об асфальт.
        Однако радоваться было нечему: тур этой беды пока что даже не заметил. Повернувшись, мутант снова устремился к стрельцу, который после резкого находчивого пируэта опять ощутил в позвоночнике боль, на сей раз - не от ментальной атаки шама, а от ранения времен Тушино.
        «Господи, как же не вовремя!..»
        Скрипя зубами с таким остервенением, что, казалось, они просто сотрутся в порошок, Игорь приготовился к новому рывку.
        Мутант помчался на него, чуть наклонив голову - ровно настолько, чтобы угрожающие рога смотрели прямо в грудь ненавистному хомо. Игорь напрягся. В тот момент он представлял из себя один сплошной комок нервов.
        Пауза…
        А потом Игорь прыгнул в сторону, желая повторить недавний трюк, но тур, как выяснилось, ждал такого развития событий и потому резко сменил направление. В итоге стрелец замешкался, и чудовищный рог вонзился в уже поврежденный левый бок и там застрял.
        «Твою ма-а-а-а…»
        Кремлевский воин выпучил глаза и коротко вскрикнул. Тур не обратил на это никакого внимания и понес Игоря вперед, с каждой секундой все сильней нанизывая врага на залитый кровью рог.
        Остановить рассвирепевшего тура смогла только стена, в которую он буквально вмял стрельца. У парня к тому моменту уже картинка перед глазами плавала туда-сюда, слева направо и обратно. Вдобавок все как будто разом стало гораздо медленней. Игорь четко видел морду тура, который впечатал его в кирпичную кладку, видел его глаза, полные ненависти…
        А потом светловолосый стрелец почувствовал, как внутри у него взрывается и разлетается по всему организму жгучая боль.
        Внезапно тур замер и, отступив на шаг, наклонил голову. Игорь медленно соскользнул со злополучного рога и неловко плюхнулся на потрескавшийся тротуар. Сознание его стремительно проваливалось во мрак.
        Последнее, что увидел Игорь - это как ненавистный тур медленно заваливается набок. В глазах его рогатой головы, вывернутой под неестественным углом, больше не было ненависти.
        Взгляд тура остекленел.
        «Умер?»
        Но Игорь толком не успел порадоваться этому факту, потому что в следующий миг воцарилась непроглядная тьма, и сознание его окончательно потухло.

* * *
        Захар, мрачнее тучи, бродил вдоль Купола, придирчиво оглядывая его мутноватую поверхность. Странная поделка неизвестных ученых напоминала ему немытое окно в соседнем доме, на которое десятник смотрел, будучи еще неразумным юнцом.
        Никаких следов Прохода. Никакого намека на то, что кто-то недавно покинул район в этом месте.
        А вот осколки на земле рядом с Куполом были.
        - И с чего ты решил, Захар, что это от колбы ихней остатки? - хмурясь, недоуменно спросил Никола.
        - Я не решил, - уточнил десятник, - а всего лишь предполагаю. У тебя есть идеи получше? Вижу, что нет. Так что давай еще раз все тут поблизости осмотрим и, если ничего не найдем…
        Он запнулся, кашлянул в кулак, а потом хрипло докончил фразу:
        - Если ничего не найдем, отправимся в Митино.
        - Лучше б найти, - осторожно заметил Никола.
        - Согласен с тобой, - вздохнув, произнес кремлевский командир. - Но тут уж не от нас все зависит.
        В поисках следов участвовали все. Зоркая Варвара нашла на асфальте относительно свежую кровь, но эти засохшие лужицы могли не иметь с беглецами ничего общего. Сыч и Свят неспешно прохаживались по небольшой площадке, с опаской заглядывая в ближайшие развалины - не лежат ли там умирающие или уже погибшие дезертиры? Но руины пустовали.
        «Ушли в Митино. Ей-богу, ушли».
        Внезапно он услышал какой-то грохот. Резко повернувшись на звук, Захар оторопело уставился на странное нечто, которое через дверной проем протискивалось наружу из трехэтажного здания, стоящего прямо напротив десятника. Хмурясь, кремлевский командир схватился за автомат и направил ствол на «незваного гостя». Захар по-прежнему не понимал, кто… или что к ним пожаловало. Больше всего странная тварь напоминала этакий «слепок» из людей и мутантов, которых скомкали вместе чьи-то огромные ладони. Десятник разглядел человеческие руки, лохматую мускулистую ногу, больше подходящую нео, и лапу с когтями, явно доставшуюся чудовищу от фенакодуса. Кроме того, наружу торчали черные лоскуты растворенных дампов, а грязная голова незадачливого ворма, глупо хлопая губами, болталась где-то в области одной из подмышек… Впрочем, странный комок из фрагментов разных тел имел совершенно уникальную анатомию, ничем не напоминающую человеческую.
        - Это еще что такое?! - удивленно воскликнула Варвара.
        «Туша» - кажется, так называл это уродливое порождение московской Зоны отец Филарет во время своих лекций. О тушах было известно совсем немного, потому что встречались они чрезвычайно редко. Насколько помнил Захар, в последний раз подобную тварь видели года три назад - по крайней мере, такая байка ходила в Корпусе дружины. Сам десятник, помнится, в нее не особенно верил.
        Но вот пришло живое подтверждение.
        Тем временем туша все-таки протиснулась в дверной проем, неловко плюхнулась на землю и покатилась к дружинникам, завороженно наблюдающим за мучениями диковинного мутанта. Спохватившись, Захар снял автомат с предохранителя и открыл огонь. Ходили слухи, что туша охотно «впитывает» всебя новых людей и животных; якобы стоит только твари по тебе «проехаться», и ты сольешься с ней, станешь единым целым, жутким, нелепым, но существующим только сообща, в одной куче. Само собой разумеется, что Захар ни о чем подобном не мечтал: его вполне устраивала роль обыкновенного человека с двумя руками, двумя ногами и одной головой. Иными словами, коллективное-бессознательное совершенно не интересовало десятника.
        Хотя тушу, судя по всему, мнение ее потенциальных «деталей» влице кремлевских воинов интересовало едва ли. Туша просто катилась к ним, временами приподнимаясь на руках или ногах, если они касались асфальта. Пули рвали плоть, но, кажется, без особого толку; видимо, потеря составных частей для туши не была настолько же фатальна, как для обычного человека.
        Поняв, что мутант не собирается сбавлять ход, Захар и Никола бросились в сторону. Убегая, десятник продолжал стрелять в тушу, но быстро растратил последние патроны.
        К счастью, уродливый мутант-конструктор оказался до жути нерасторопным существом; разогнавшись, он не смог резко сменить направление и последовать за Захаром и Николой - вместо этого его занесло, и он с размаху влетел прямо в стену, рядом с которой несколько мгновений назад стоял десятник с автоматом.
        Дикий вой сотряс округу - туша жаловалась московской Зоне на боль.
        - Ну так что это? - поймав взгляд Захара, уточнила девушка. - Ты раньше такое видел?
        - Не видел, но слышал, - буркнул десятник, снова оборачиваясь к мутанту. - Их называют «тушами». Они состоят из ошметков людей… и почему-то не умирают, а существуют, как один организм. Сложная мутация.
        - Это все, конечно, безумно интересно, - вклинился в беседу Сыч, - но как эту тварь вообще побеждать-то? Где у нее слабое место?
        Захар на миг задумался, пытаясь вспомнить подробности филаретовского урока. Сердце всей этой дряни, этакий «мотор», благодаря которому туша двигается, вроде бы находился в самом центре жуткого комка из тел.
        «И как туда продираться?»
        - Эх, жаль, Варвара, у тебя больше тех чудесных бомб не осталось, которыми вы «Чинука» завалили… - со вздохом сказал Захар.
        - А уж мне-то как жалко, - невесело усмехнулась Наездница.
        Туша, похоже, снова сориентировалась в пространстве и с удвоенной прытью понеслась к дружинникам. Захар, понимая, что перезарядить автомат уже не успевает, проорал:
        - Врассыпную!
        И метнулся влево.
        Краем глаза он успел заметить, что Никола и Варвара бросились в противоположную сторону. Свята и Сыча видно не было - наверное, притаились где-то в окрестных развалинах, понимая, что ничем не помогут собратьям в бою.
        Пробежав несколько шагов, Захар обернулся через плечо и увидел, что туша на всех парах несется за дружинником и Наездницей. С каждой секундой она катилась все быстрей и быстрей, постепенно догоняя разведчика и северную воительницу.
        Тихо выругавшись, десятник побежал в обратном направлении. На ходу он выбросил пустой рожок и, вытащив новый, полный, принялся его прилаживать на место.
        Внезапно, когда казалось, что туша вот-вот догонит бедную Варвару, из дома рукокрылом выпорхнул Сыч. Его сабля замелькала в воздухе так быстро, что даже у многоопытного Захара голова закружилась; несколькими молниеносными взмахами агент Тайного Приказа отрубил твари несколько конечностей - явно лишних, учитывая их общее количество. Впрочем, туша снова отреагировала на это крайне вяло. Судя по всему, она бы и столкновение с достопамятной стеной пережила без воя, если б вибрация не отозвалась в самом «сердце» прожорливого мясного колобка.
        Впрочем, Сыч, вероятно, и не рассчитывал убить треклятого мутанта, а всего лишь хотел выиграть немного времени для Наездницы и Николы. Туша отвлеклась на агента Тайного Приказа, рванула было к нему, но он ловко взлетел на подоконник и скрылся внутри - в общем, исчез так же грациозно, как и появился. Тут мутант от злости заверещал во весь голос и с утроенной прытью бросился в погоню за беглецами. Вскинув автомат, Захар снова открыл огонь, надеясь, что теперь-то его пули пробьют дорожку к сердцу твари, но свинец предательски вяз в гуще разномастных обрубков.
        Внезапно Варвара споткнулась и упала навзничь. Десятник протяжно скрипнул зубами и воскликнул:
        - Эй, тварь! Смотри сюда!
        Затем кремлевский командир нажал на спусковой крючок и выпустил в мутанта новую очередь. Толку, как и следовало ожидать, это не принесло. Туша, обильно поливая кровью асфальт, со всех имеющихся ног мчалась к легкой добыче - к бедной Варваре, которая отчего-то не спешила встать. Возможно, ударилась головой или ногу подвернула. Десятнику с такого расстояния трудно было оценить, что случилось, но факт оставался фактом: убежать от жуткого монстра Наездница уже не смогла бы при всем желании.
        Внезапно издали послышался странный скрежет, похожий на скрип несмазанного шарнира. Десятник повернул голову влево-вправо, но ничего не увидел - кроме Николы, который как раз сворачивал за угол.
        «Только био нам сейчас и не хватало!» - мелькнуло в голове кремлевского командира.
        Краем глаза Захар приметил Сыча, который снова вынырнул из окна и со всех ног побежал к упавшей воительнице. Десятник же, напротив, слегка сбавил шаг - не потому, что судьба Варвары была ему безразлична. Просто понял, что уже не успеет ничего предпринять.
        «И чего это он так спешит? - наблюдая за бегом Сыча, с удивлением подумал Захар. - Прежде стоял в сторонке, не лез на рожон… Неужто проникся командным духом?»
        Между тушей и Варварой, неподвижно лежащей на тротуаре, оставались считаные метры, когда из-за поворота неожиданно вынырнула огромная голова «Рекса». Тут Захар и вовсе в нерешительности замер.
        А вот агент Тайного Приказа тормозить явно не собирался - как мчался к девушке, так и продолжил.
        - Куда ты, Сыч? - окликнул его кремлевский командир.
        Но тот ничего не ответил - слишком увлекся бегом.
        Тем временем туша увидела «Рекса», и пыл ее тут же изрядно поугас. С трудом, очень неловко, она кое-как остановилась на месте, а потом стала пятиться, покачиваясь на неверных чужеродных ногах и лапах. Однако задом эта жуткая тварь шла куда медленней, чем передом, а потом био без труда дотянулся до нее своей зубастой пастью и беззастенчиво откусил от мясного колобка добрую половину.
        Откуда-то из недр нижней половины раздался такой оглушительный вопль нескольких глоток, что Захар невольно втянул голову в плечи. Впрочем, долго мучения уцелевшей части туши не продлились: пару мгновений спустя «Рекс» проглотил и ее тоже.
        Обогнув пирующего стального ящера, Сыч подбежал к Варваре, без лишних сантиментов перекинул ее через плечо и бросился к Захару, удивленно наблюдающему за происходящим со стороны. «Рекс» повернул голову и внимательно уставился… на десятника. Кремлевский командир шумно сглотнул: светящиеся красные глаза обычно не сулили хомо ничего хорошего.
        Однако стальной «ящер» почему-то не спешил нападать на Захара, да и за Сычом с Варварой тоже не гнался.
        «И что теперь делать? - мелькнула в голове шальная мысль. - Бежать? Да от такого разве сбежишь…»
        Похоже, это был финал их странного путешествия. Сейчас их слопают, одного за другим…
        «Хотя постой-ка… - вдруг задумался кремлевский командир. - А это часом не…»
        «Рекс» неожиданно оторвал хвост от земли и помахал им в воздухе - будто здороваясь с Захаром.
        «Щелкун!»
        Тут из-за угла показался сияющий Никола вместе с…
        «Да ладно!..»
        - Ну привет, командир! - приложив руку ко рту на манер рупора, проорал Громобой.
        Глядя на него, Захар, подобно своему побратиму Игорю, отметил, что нейромант совсем не изменился со времен их последней встречи. И так же, как старый друг, подумал, что на самом деле в этом нет ничего удивительного, ведь они распрощались каких-то два месяца назад. Впрочем, те, кто на собственной шкуре ощущал бешеный ритм московской Зоны, знали, что тут можно проснуться молодым и здоровым, а к вечеру поседеть и состариться.
        - Свои, Сыч! - окликнул бегущего агента десятник, и тот, остановившись, недоверчиво покосился на командира - видимо, не очень хорошо представлял себе, как гигантский био с горящими красными глазами может быть «своим».
        Но десятник на Сыча уже не смотрел. Повернувшись к нейроманту, он расплылся в приветливой улыбке и проорал:
        - Здравствуй и ты, Громобой! Какими судьбами?
        - Думаю, ты сам прекрасно знаешь, какими, - мигом посерьезнев, сказал бородач.
        - Ты про Игоря? - осторожно уточнил Захар. - Ты что… его видел?
        Огонек надежды с новой силой вспыхнул у десятника в душе. Неужели, неужели им наконец-то повезло?
        Впрочем, никакая удача не могла оправдать потерю трех дружинников. Как бы Захар ни любил своего нареченного брата, как бы ни хотел уберечь его от смерти, но одна его жизнь с точки зрения Кремля не перевешивала три. Пожалуй, только теперь командир понял, почему воевода не позволил взять с собой целый десяток. Правда, оставался еще один вопрос…
        «Зачем он вообще нас отправлял?»
        Наверное, все дело в том, кем Игорь стал для Кремля - не просто меч, но один из славных героев. И хоть подвиги его лишь с большой натяжкой можно сравнивать с тем, что совершил Данила, но светловолосого дружинника в крепости знали, о нем говорили, на него равнялись. И воевода явно очень не хотел, чтобы в столь трудное время один из символов чести и доблести прослыл в среде собратьев по оружию изменником. Хватит с них предателя Ратмира - его вскрывшаяся подлость общий боевой дух, конечно, пошатнула знатно.
        - Это еще кто? - подойдя к десятнику, негромко спросил Сыч.
        Следом за Громобоем, Щелкуном и Николой стали один за другим появляться люди в рваных лохмотьях. Внешне вновь прибывшие мало чем отличались от самых обычных вормов. Единственное, что эти угрюмые мужчины, в отличие от мутов, имели в своих нарядах весьма странные детали - вроде бус из болтов, обвивающих их могучие шеи, или гаек, заменяющих им сережки в чумазых ушах и носах.
        - Дети Механизмов, - ответил Захар.
        Один вид этих необычных людей заставил десятника вспомнить легендарный штурм местного склада, где держали пленных дружинников. Увы, Захару не довелось видеть начало той битвы, но зато он на своих руках выносил раненого Игоря из того здания, когда туда ворвались подчиненные Бо твари и разъяренный Щелкун.
        - А этот, бородатый?
        - Их божество.
        Повернувшись к Сычу, Захар многозначительно посмотрел агенту Тайного Приказа прямо в глаза.
        - По совместительству - друг Игоря, нейромант Громобой. Он умеет управлять био с помощью… мозговых команд. Это, кстати, его ручной робот, зовут Щелкун.
        Сыч со смесью любопытства и страха окинул «Рекса» еще одним взглядом.
        - То есть обычный человек управляет… таким вот био? - осторожно уточнил агент Тайного Приказа.
        - Ну, насчет обычного это ты, конечно, погорячился, - усмехнулся Громобой, подходя к воинам. - Но в общем и целом - да, я ему команды даю, а он их выполняет. А что тебя так удивляет?
        - Ну, просто… - Сыч неуверенно пожал плечами: впервые на памяти Захара он был настолько растерян. - Необычно… все это.
        - Необычно? - переспросил нейромант. - У-у, парень!.. Это ты еще мою жену не видел. Она крысособаками рулила, турами, фенакодусами. Рукокрылы ей подчинялись… пчелы, муравьи… в общем, любая полоумная мелюзга. Кроме нео.
        Сыч ничего не сказал, но его взгляд был красноречивей любых слов.
        «Что за странная семейка?» - вопрошал взор агента Тайного Приказа.
        - Ладно, на долгие разговоры времени нет, - снова убрав с лица улыбку, сказал Громобой.
        Повернувшись к Захару, он сказал:
        - Игорь и Бо у шамов в Митино.
        Внутри у десятника тут же похолодело. Конечно, он ждал подобного развития событий, но морально к такому, увы, никак не подготовишься.
        «Худшие опасения сбылись…»
        - Откуда ты знаешь? - на всякий случай уточнил Захар.
        - Игорь пришел к нам с Бо, - угрюмо ответил нейромант. - Все рассказал. Попросил помочь ему спасти отца, мы, разумеется, согласились. А потом Бо и Игорь словно с ума сошли. Она на меня мутантов натравила, а он с мечом кинулся, едва пополам не разрубил.
        - Что, Игорь?
        - Угу.
        - А почему ты решил, что им шамы завладели?
        - Ну а кто еще? Аспид мог бы с Игорем справиться, но против Бо бы он не потянул. Так что это шамы, да. Больше некому.
        - А чем, интересно, им не понравился твой разум? - недоуменно пробормотал десятник.
        - Думаю, они просто не смогли. Других причин не вижу. Думаю, человек с моими… способностями, - Громобой мотнул головой в сторону Щелкуна, - им бы в качестве марионетки ох как пригодился. Так что, видимо, в моей голове все же какой-то блок имеется, который защищает мозги от проникновения извне. Так мне, по крайней мере, кажется.
        - Выходит, ты, если что, под их контроль не попадешь? - заметно обрадовался кремлевский командир. - Хорошие новости!
        - Угу. Надеюсь, никто не пострадает, - сказал Громобой.
        - Ты о чем? - нахмурился Захар.
        Их взгляды встретились.
        - Когда мы окажемся в Митино, - терпеливо пояснил нейромант, - шамы наверняка попытаются взять моих людей под контроль, чтобы они не дали мне прорваться в логово кровососов. Я, конечно же, идти по телам своих не хочу, но Бог знает, как все повернется? Буду увиливать до последнего, но, сам понимаешь, убить себя я им, загипнотизированным, позволить не могу - иначе кто тогда бросит вызов шамам?
        - Почему ты говоришь о нас в третьем лице? - спросил десятник.
        - Потому что нет никаких «вас», - сухо произнес Громобой. - Я иду с Детьми Механизмов. Вы же можете подождать нас здесь. Но в Митино с нами идти - не надо.
        Сказать, что Захар от этих слов нейроманта опешил, значило, не сказать ровным счетом ничего.
        - Об этом не может быть и речи! - возмутился кремлевский командир. - Мы не собираемся отсиживаться здесь, пока ты там рискуешь жизнью!
        - И чем вы мне поможете? - спросил Громобой, скептически глядя на собеседника. - Вас шамы в два счета подчинят, только мешаться будете!
        - А Детей Механизмов ты зачем тогда с собой берешь? - Захар махнул рукой в сторону одетых в лохмотья дикарей.
        - Чтобы они шамов отвлекали, - понизив голос, ответил нейромант.
        - То есть их тебе не жалко, а нас ты бережешь?
        - Да! Тебя берегу, конкретно, потому что ты Игорю дорог! - разозлившись, в сердцах рявкнул Громобой.
        Возникла неловкая пауза. Захар удивленно смотрел на собеседника, а тот стоял, хмуро глядя на десятника, и шумно дышал через нос в отчаянной попытке успокоиться. Услышанное не укладывалось у кремлевского командира в голове.
        - Я все равно пойду, Громобой, - шумно выдохнув, сказал десятник. - Я не могу отступить.
        - Но он прав, Захар, - вдруг подал голос Сыч.
        Варвара по-прежнему безжизненно висела на его плече, но теперь, по крайней мере, было видно, что она дышит, что она жива.
        - Ты намекаешь, что нам не следует идти в Митино? - одарив агента гневным взглядом, осведомился Захар.
        - Мы ему против шамов ничем не поможем, - покачал головой Сыч.
        - Может, и так, - огрызнулся десятник. - А, может, и нет.
        - Скорей всего.
        - Но это мой побратим! Мы с детства дружим! Я ему должен, в конце концов!
        - Это бессмысленно, Захар.
        - А бежать за тушей и Варварой было не бессмысленно? - сверкнув глазами, спросил десятник.
        Даже несмотря на капюшон, скрывающий добрую половину лица, было заметно, как Сыч сначала растерялся, а потом и вовсе смущенно опустил голову. Судя по всему, с недавних пор в его душе появилось новое чувство, которое мешало ему мыслить так же трезво, как прежде. И если до сего момента Сыч мнил, что ничего не изменилось, то теперь, после слов Захара, воин Тайного Приказа наконец осознал: как раньше уже не будет.
        - Ты прав, - глухо сказал агент. - Я поступил опрометчиво.
        - Не говори глупостей, - поморщился Захар. - Ты все сделал правильно. Просто не мешай мне поступить так же.
        Десятник снова повернулся к Громобою и сказал, тихо, но твердо:
        - Мы идем с вами. Игорь мой брат, и я обязан ему жизнью, так что должен хотя бы попытаться его спасти.
        Нейромант открыл рот для ответа, когда Варвара вдруг зашевелилась и, не понимая, где находится, попыталась высвободиться из объятий Сыча. Агент, смутившись, тут же ее отпустил.
        - Чего это ты творишь? - спросила воительница, едва подошвы ее сапог коснулись земли.
        При этом Наездница смотрела на Сыча так хмуро, что он смутился вновь.
        Судя по всему, это был не самый лучший день в его жизни.
        - Он тебя от туши спас, - пришел на выручку Захар.
        Варвара недоверчиво оглянулась на десятника, потом снова уставилась на агента Тайного Приказа.
        - Это правда? - осведомилась девушка.
        - Не совсем, но… - пробормотал Сыч.
        - Правда, - сказал Захар.
        - Спасибо, что ли, - тут же потупившись, сказала воительница.
        - Не за что, - неуверенно ответил агент Тайного Приказа.
        Их общение заметно изменилось. Если поначалу они в выражениях не стеснялись, то теперь осторожничали и старались лишний раз не цеплять друг друга без веского повода.
        «А всего-то стоило немного проехаться на одном фенакодусе…»
        - Черт с вами, Захар, - вздохнув, сдался Громобой. - Если хотите рисковать жизнями, едем вместе.
        - А это еще кто? - удивленно посмотрев на нейроманта, тихо спросила Варвара у Сыча.
        - Нейромант, - в тон ей ответил агент Тайного Приказа. - Он друг сбежавшего Игоря и Захара.
        Из развалин вышел Свят. Вздрогнув при виде «Рекса», он спешно побрел к друзьям; подойдя, молча кивнул Громобою и встал за плечом у Захара.
        - Только помни, что я тебя предупреждал, - глядя на десятника, докончил начатую фразу нейромант.
        - Я помню, Громобой, - кивнул Захар. - Я помню.
        Он повернулся к Куполу, попутно нащупывая в кармане склянку Казимира.
        «Пора спасать тебя, брат».
        …Они стояли на том самом месте, где десятник нашел осколки, оставшиеся, как будто, от колбы беглецов. По дороге сюда нейромант вкратце пересказал Захару историю Игоря, и теперь все вроде бы встало на свои места.
        - Здесь они впервые прошли через Купол, - пробормотал кремлевский командир. - Потом Игорь вернулся к Громобою… и вместе с шамами и Бо снова покинул Зону.
        - Как думаешь, мы быстро найдем их логово? - спросил Никола.
        - Сложно сказать, - помедлив, ответил десятник. - На самом деле, оно может быть в любой части Митино. По крайней мере, воеводе Казимир о точном его расположении не рассказывал. Верно ведь, Сыч?
        Агент Тайного Приказа чинно кивнул.
        - Ладно, давай уже проход открывать, - сказал Громобой. - Ты это делал прежде?
        Захар покачал головой.
        - Надо же, - хмыкнул нейромант. - И я не делал. Но принцип ведь знаешь?
        - Ну да, Казимир рассказывал. Надо, значит, в купол кинуть эту колбу, и тогда в ней на какое-то время дыра появится, через которую можно пройти наружу… ну и обратно.
        - Ну что ж, звучит… нормально, - произнес Громобой.
        Он окинул задумчивым взглядом их разношерстное воинство. Дети Механизмов, как обычно, подобострастно смотрели на своего бога, с нетерпением ожидая его новых приказов, тогда как спутники Захара стояли чуть в сторонке и хмуро взирали на Купол. Все, кроме диковатых фанатиков, понимали, что их ждет путешествие в неизвестность, и морально готовились к самому худшему.
        - Только вот колба у меня всего одна, - сказал Захар. - Неясно, как потом возвращаться.
        - Об этом не переживай, - покачал головой нейромант.
        Сунув руку в карман, он вытащил оттуда склянку, полученную от Игоря, и протянул ее десятнику.
        - Ну, теперь я спокоен, - с некоторым облегчением произнес кремлевский командир, принимая дар из рук Громобоя.
        Он смерил взглядом стену Купола, а потом, пожав плечами, со всего размаху залепил в мутную стену полученным от нейроманта стеклянным «снарядом». Когда колба со звоном разлетелась на осколки, все замерли в предвкушении. Никто, совершенно никто из присутствующих не знал, что именно за этим последует.
        Однако воздушным потокам не свезло застать путников врасплох: на ногах устояли все. Пока ветер трепал их наряды, выдувая из них дорожную пыль, они завороженно смотрели через открывшийся Проход на чужой район, совершенно незнакомый и оттого пугающий. Где-то там, за странной стеной, находилось логово шамов, в котором проклятые кровопийцы содержали несчастных пленников всех мастей - от кремлевских дружинников до сестер Варвары, Наездниц.
        Сделавшись высотой в два человеческих роста, Проход расти перестал.
        - Вперед! - зычно прокричал Захар.
        И воинство спешно хлынуло в Митино. Идти старались условно в колонну по два, чтобы ненароком не задеть края стены. Кроме того, шагали быстро, даже близко не представляя, сколько просуществует этот странный изъян на безупречном теле Купола.
        Громобой и Захар стояли по обеим сторонам от Прохода и подгоняли своих людей. Сердца обоих командиров бешено колотились; оба были крайне взволнованы.
        Вот последний человек, исключая нейроманта с десятником, успешно перешел из Тушино в Митино. Настал через Щелкуна пересечь эту черту…
        Но, подойдя к Проходу, био замер в нерешительности.
        - Вот ведь… - одними губами произнес Громобой, растерянно глядя то на стального «ящера», то на Проход.
        - Не пройдет? - понял Захар.
        - Ага, - воскликнул нейромант. - С ума сойти… Пришла беда, откуда не ждали…
        Он снова уставился на Проход.
        - А нельзя его как-то… расширить? - осторожно спросил Громобой.
        - И как ты себе это представляешь? - невесело хмыкнул Захар.
        Воцарилась неловкая пауза. Если бы десятник стоял к нейроманту поближе, вероятно, он бы услышал, как лихорадочно шевелятся шестеренки в лохматой голове бородача.
        - Иди вперед, я сейчас, - наконец выдавил Громобой.
        Голос его непривычно дрожал, и Захар без лишних вопросов выскользнул за пределы Купола.
        Нейромант тем временем мысленно велел Щелкуну опустить морду на асфальт. Коснувшись горячего металла ладонью, Громобой посмотрел в глаза «питомца», горящие красным, и тихо сказал:
        - Что же, вот так, неожиданно, пришло нам время прощаться, мой друг… Ты ведь меня вряд ли дождешься. Да и не в праве я от тебя этого требовать - ты и так мне очень помог. Уж точно без тебя ничего бы этого не было. Ни Бо, ни Игоря… ни желания жить. Помнишь, как я хотел умереть поначалу? И только в последний момент позволял тебе меня спасти… Видишь, все это оказалось не зря. У меня снова есть цель, снова есть смысл жить. Спасибо тебе за это. И прощай, Щелкун.
        Он убрал руку и, задержав взгляд на стальной морде, будто в попытке получше ее запомнить, побрел к Проходу. Шаги давались тяжело; Громобой спиной чувствовал взгляд био. Он не понимал, что хочет сказать ему робот. Может быть, нейромант сам подспудно велит ему смотреть себе вслед? Желания хозяина и его «питомца» давно смешались в лохматой голове беглого стаббера, и теперь не так-то просто было отделить одно от другого.
        Уже миновав границу Купола, нейромант оглянулся в последний раз. Щелкун стоял на прежнем месте. Гигантским усилием воли Громобой заставил себя разорвать ментальные нити, связующие их разумы, и очень вовремя: Проход уже начал стремительно закрываться.
        - Ты как? - осторожно спросил Захар.
        - Нормально, - проходя мимо него, бросил нейромант. - Идем.
        И первым устремился прочь от Купола, за которым остался брошенный Щелкун.

* * *
        - А это еще кто? - прищурившись, спросил Громобой.
        По Митино путники старались пробираться окольными тропами, шли через здания, понимая, что мутанты, которых они могут там встретить, даже близко не сравнятся со старшими шамами. В одном из самых первых домов обнаружился зашуганный «серв», которого нейромант безо всякого труда подчинил своей воле. Сыч, Варвара и Свят с опаской поглядывали на примкнувшего к отряду робота, памятуя о том, что подобный металлический «паук» сделал с их товарищем, Богданом; Захар и Никола реагировали поспокойней, но тоже переживали. Впрочем, Громобой выглядел совершенно невозмутимым, и это, в общем-то, было совершенно логично - после того, как он управлялся с таким гигантом, как Щелкун, разве могли у нейроманта возникнуть проблемы с мелюзгой, вроде «серва»? Дети Механизмов, судя по их равнодушно-блаженным лицам, и вовсе ни о чем не беспокоились. Их бог шел рядом - о чем еще они могли мечтать?
        И вот, шагая через очередное заброшенное здание, нейромант внезапно увидел через окно бегущего по улице мужчину. Одетый в жуткие лохмотья, с кудлатой седой бородой, он, однако, был достаточно аккуратно стрижен.
        - Откуда он тут взялся? - продолжал недоумевать Громобой.
        - Не знаю, - пробормотал Захар, недоуменно глядя на мужчину.
        Он поудобней перехватил автомат, а нейромант полез в карманы за пистолями.
        - Да это, похоже, Казимир, - вдруг сказал Сыч.
        Взгляды спутников тут же обратились к нему.
        - Ты его, получается, уже видел раньше? - уточнил десятник.
        - Пока вас из Корпуса дружины ждал, расспросил стрельцов, которые на воротах дежурили, - ответил агент Тайного Приказа. - Они, как могли, беглецов мне описали - и Игоря, и Казимира.
        - А Прокофий говорил, Казимир лохматый был, - заметил Никола.
        - С дороги - да, - кивнул Сыч. - Потом его переодели в чистое, а Игорь постриг и выбрил - видно, чтобы на воротах не узнали.
        - Эй! - внезапно донеслось снаружи.
        Снова повернувшись к окну, Захар увидел, что беглец спешит к ним. Мужчина выглядел напуганным и постоянно оглядывался - будто боялся, что за ним может быть погоня.
        - И что он, интересно, тут делает? - спросил десятник, покосившись в сторону Громобоя. - Игорь про него что-нибудь говорил?
        - Говорил, что был с ним, а потом пропал, - отозвался нейромант, хмуро наблюдая за бегом седого мужчины. - И что-то мне подсказывает, что пропал не по своей воле.
        - Думаешь, его тоже шамы ведут?
        - Ну а, по-твоему, он опять сбежал? Сомневаюсь…
        - Да все может быть, - пожал плечами десятник. - На марионетку он, по крайней мере, не похож.
        - Игорь тоже был не похож. Однако в нужный момент они вынудили его схватиться за меч. И Бо пленили.
        - В любом случае, он всего один, - мотнув головой в сторону Казимира, сказал кремлевский командир. - И нам никак не навредит. Так что давай сначала хотя бы выслушаем его.
        - Ну давай, - легко согласился нейромант. - Почему нет?
        Сыч положил ладонь на рукоять сабли, Варвара и дружинники последовали его примеру. Кем бы ни был спешащий к ним мужчина, другом или врагом, лишняя осторожность еще никому не вредила.
        - Ну слава Богу, - сказал беглец, наконец добравшись до здания.
        Остановившись у подоконника, он тут же оперся на него обеими руками и задышал, тяжело, с хрипотцой.
        - Ты кто такой будешь? - на правах командира осведомился у вновь прибывшего Захар.
        - Так дружинник я, Казимир! - охотно ответил седовласый. - А вы ж тоже, молодцы? Смотрю, одеты похоже… Вы ведь из Кремля, верно? Вы нас спасать прибыли?
        Он говорил так быстро, что слова его Захар разбирал только с большим трудом. Все, что он в итоге понял - что перед ними Казимир и что Казимир опознал в них дружинников.
        - Где Игорь и остальные пленники? - сухо осведомился Громобой.
        - Они у шамов, - почему-то понизив голос, сообщил седовласый дружинник. - В камерах заперты.
        - А где логово кровопийц? - спросил Захар.
        - Да вот буквально в квартале отсюда, - прикинув, ответил Казимир. - Только напрямик идти нельзя, иначе шамы сразу нас поймают. Я тайную дорожку покажу, сам по ней шел, идемте…
        - Погодь-ка, - сказал нейромант.
        Седовласый дружинник послушно замер и недоуменно уставился на Громобоя, а тот, нахмурившись, смерил Казимира взглядом. Судя по всему, он беглецу совершенно не доверял.
        - Давай-ка отойдем, Захар, - продолжая сверлить Казимира взглядом, сказал нейромант. - А ты там стой. Мы быстро.
        - Да поскорей бы… - заметил седовласый дружинник. - Чем дольше тут стоим, тем выше риск, что…
        - Стой и жди, - перебил его Громобой и, переведя взгляд на десятника, мотнул головой в сторону - пошли, мол.
        Захар не спорил. Мнение нейроманта было ему интересно и важно.
        - Что думаешь? - первым делом спросил Громобой, когда они отошли на достаточное расстояние.
        - Думаю, стоит ему довериться, - нехотя признался Захар.
        - Вот как? - удивился нейромант. - И с чего, интересно, у тебя такая странная мысль возникла?
        - Да просто я выхода другого не вижу. Если он сбежал и хочет помочь - нам это на руку. Если он врет и пришел от них, чтобы в ловушку нас заманить - значит, мы уже все равно раскрыты.
        - Что ж, идите, - сказал Громобой.
        - В смысле? А ты не с нами пойдешь?
        - Нет, ты что? С вами мне не по пути, - покачал головой нейромант. - Я печенкой чую, что это - западня. Да и ты чуешь, как я понял? И зачем тогда нам всем идти в западню? Одного «серва» имоих пистолей против трех шамов и толпы марионеток мне все равно не хватит. Так и поляжем, в трех шагах от моей жены и Игоря. Так что давай так: вы - с ним, а я попробую другой… подход найти. Может, и получится чего.
        Сыч, отделившись от толпы ожидающих, направился к секретничающим вожакам. Подойдя, сказал:
        - Я с тобой, Громобой.
        Нейромант и десятник оторопело уставились на агента Тайного Приказа.
        - Ты чего… по губам прочитал, о чем я говорил? - догадался нейромант.
        - Да, и на том закончим, - ответил Сыч. - Громобой прав, дело явно нечисто. И чем дольше мы стоим, тем больше шансов, что шамы что-то заподозрят.
        - Так и есть, - кивнул беглый стаббер. - Если идти, то сейчас.
        - Тогда вперед, - шумно выдохнув, сказал Захар.
        - Варя с нами, - быстро добавил Сыч.
        - Ради Бога. Только дружину мою не забирай, - неуверенно хмыкнул Захар. - А ты, Громобой, своим же скажи…
        - Сейчас, - буркнул нейромант и быстрым шагом устремился к Детям Механизмов.
        - Ну чего? Решили? - облизав пересохшие губы, нетерпеливо осведомился Казимир. - Идти надо… пока шамы сюда не нагрянули.
        - Идем-идем, - буркнул Захар.
        Он спиной почувствовал на себе подобострастные взгляды Детей Механизмов и сразу понял, что Громобой уже отдал им приказ «шагать за этим парнем в кольчуге, словно он - мое новое воплощение». Захару отчего-то стало не по себе. Он невольно представил, как их всех обращают в марионеток и стравливают друг с другом…
        Мотнув головой, дабы отогнать этот чудовищный «морок», десятник оглянулся через плечо и воскликнул:
        - За мной!
        И, первым шагнув вперед, вытянул руку в окно. Казимир не сразу понял, чего от него хочет кремлевский командир, однако, спохватившись, сжал его ладонь в своей и помог Захару выбраться наружу. Остальные побрели кто куда: одни - через дверь, другие - следом за предводителем, через оконный проем…
        - Веди! - хлопнув беглеца по плечу, воскликнул Захар.
        Казимир скользнул взглядом по рядам людей, затем через окно заглянул внутрь - видимо, искал Громобоя. Однако здание к тому моменту уже фактически опустело; последние два дикаря вышли из его дверей с полминуты назад.
        - Ну? Чего застыл? - поторопил беглеца десятник. - Сам же говорил - время не ждет!
        - Да-да, иду, - буркнул Казимир и, хмурясь, с явной неохотой устремился вперед.
        Десятник хотел пойти следом, но тут Никола внезапно ухватил его за локоть и, притянув к себе, спросил:
        - В чем дело, Захар? Куда Сыч с Варварой и Громобоем пошли?
        - Так надо, - буркнул десятник. - Не переживай. С нами им идти без толку.
        - Ну, тебе видней, - сказал Никола, разжимая пальцы.
        Он выглядел обеспокоенным. Впрочем, Захару тоже было не слишком приятно находиться в компании Детей Механизмов - кто знает, что на самом деле происходит в головах этих религиозных фанатиков?
        Но другой компании не было. Три дружинника, орава странных дикарей и седовласый разведчик - то ли предатель, то ли послушная марионетка шамов. Таким составом шли в логово кровопийц, прекрасно понимая, что их там ждет.
        «Наверное, это тоже своего рода подвиг, - думал Захар, шагая за Казимиром по пятам. - Отвлечь на себя основной удар противника, чтобы твои лучшие бойцы смогли сокрушить его оборону и обеспечить триумф…»
        Слова из конспекта, надиктованного отцом Филаретом. Один из уроков, посвященных стратегии. На бумаге все выглядело просто и логично, казалось, работать должно четко, как механизмы свежесобранного био…
        Но на деле судьба всегда вносит свои коррективы, и потому десятник боялся что-то загадывать наперед.
        Вот они миновали одно здание, и Казимир поднял руку, призывая спутников остановиться. Те послушно замерли.
        «И чего он дурью мается? - со злостью подумал Захар. - Будто мы не понимаем, куда он нас ведет!.. Или это шамы так над нами издеваются? Играют с нами через свою послушную куклу?»
        - Вперед, - оглянувшись, сказал седовласый дружинник и первым устремился по узкому проулку, истерзанному Последней Войной.
        Захар успел сделать шага четыре, прежде чем в голове раздался паскуднейший голос:
        «Ну здравствуй, хомо!»
        Десятник хотел обернуться к своим, но не смог: шею будто парализовало.
        «Убирайся из моей головы, проклятый шам…» - мысленно прошипел кремлевский командир.
        «А если не уберусь, что будет?» - хохотнул кровопийца.
        Правда, его веселье улетучилось уже в следующий миг.
        «Где нейромант?» - процедил ненавистный голос в голове Захара.
        «Был с нами».
        «Врешь!» - рявкнул шам.
        «Не вру».
        «Отвечай, или настанет боль!» - пригрозил мутант.
        «Был с нами», - упрямо подумал Захар.
        В позвоночник его будто гигантскую иглу вогнали. Из глаз десятника аж слезы брызнули - до того острой оказалась эта внезапная боль. Незримые пальцы сжали его губы, и крик не вырвался наружу, а взорвался внутри его рта, отозвавшись во всех концах страдающего тела.
        «Отвечай!»
        «Я ответил», - снова заупрямился кремлевский командир.
        Новый приступ. Новый крик.
        «Шагай!»
        Ноги Захара сами собой зашевелились и понесли его вперед, к виднеющемуся на горизонте странному зданию, верхние этажи которого, судя по всему, сплошь состояли из окон.
        «Но шамы ведь терпеть не могут солнце?» - удивился Захар про себя.
        «Старшие шамы при необходимости могут приспособиться даже к солнечному свету», - тут же высокомерно произнес кровопийца в голове десятника.
        Осознавать то, что их нынешние противники настолько сильны, было неприятно, но Захар моментально убил зреющий в душе страх. В конце концов, они знали, на что шли. А ведь Громобой сразу предупреждал, что люди с гипнозом шамов ничего поделать не смогут…
        «Может, нам действительно не следовало соваться в Митино?..»
        «Поздно горевать, - прошипел шам. - Вы пришли… И теперь собой закроете нас от вашего проклятого нейроманта и его био…»
        Отчаянно сопротивляясь ментальным оковам кровопийц, дружинники и Дети Механизмов брели к логову шамов. Когда до покосившихся ворот оставалось метров десять, Захар, все это время отчаянно пытавшийся вернуть себе контроль над телом, вдруг почувствовал, что может шевелить левой кистью. Скосив глаза, кремлевский командир убедился, что ему не показалось: пальцы слушались, да и рука в запястье проворачивалась так, как хотел десятник.
        «Что это значит? - озадаченно подумал он. - Выдыхаются?»
        «Не дождешься!»
        Левая рука снова одеревенела, но зато десятник наконец смог повернуть голову и посмотреть на спутников.
        К его радости, подавляющее большинство его «солдат» шевелили, кто чем - руками, головами, иные даже умудрялись упираться одной «освобожденной» ногой. Шамы воспитывали их болью, били невидимыми плетками по спинам, но люди уже поняли, что шанс на спасение есть, и потому продолжали отчаянно биться за свои тела.
        «Уж точно пока мы сопротивляемся их воле, у них не хватит сил помешать Громобою!»
        Несмотря на любые попытки отсрочить финал, шамы упрямо вели пленников в свое логово.
        До ворот оставалось метров пять, когда до ушей Захара донесся характерный металлический скрип.
        «Био?» - мелькнула шальная мысль.
        И - прямо следом за первой - вторая:
        «Громобой?»
        Двух секунд не прошло, а из-за угла здания по соседству вынырнул гигантский «Скорпион». Споро перебирая конечностями и угрожающе размахивая мощным хвостом, био стремительно приближался к логову шамов.
        Вот он подмял под себя забор и пополз к Дому Множества Окон.
        Сомнений в том, что этой металлической тварью управляет Громобой, практически не осталось.
        Вот чудовищный хвост со всего размаха врезался в здание, и тысячи осколков, в которые обратились оконные стекла, звенящим дождем обрушились на землю.
        Показалось, или в этот самый момент с хвоста внутрь запрыгнула фигура в черном?
        «Сыч?»
        В этот момент Захар снова обрел свое тело - не частично, а целиком и полностью. Обрадовавшись, он бросился вперед, к логову шамов, которое самозабвенно крушил «Скорпион»…
        …Сыч приземлился на пол, перекатился через плечо и, выйдя из кувырка, бросился к трем шамам, восседающим в креслах. Точней, в тот момент они уже были на ногах и рассерженно верещали. Агента Тайного Приказа они в суматохе приметили не сразу, и потому воин, изловчившись, успел полоснуть саблей по горлу ближайшей к нему твари. Кровь брызнула из раны фонтаном, и шам, закатив все три глаза, замертво рухнул на пол. Но, к сожалению, развить успех Сычу не дали. Обездвижив его, разозленные шамы велели ненавистному хомо развернуть саблю к себе и вогнать ее в собственный живот по рукоятку. Агент Тайного Приказа выпучил глаза, но шамам было наплевать. Следующим ментальным ударом воина отбросило к дальней стене.
        - Сыч! - воскликнула Варвара, которая проникла на третий этаж следом за агентом.
        Наездница помчалась было к кровопийцам, но даже меч выхватить не успела - и это, вероятно, спасло ей жизнь: не мудрствуя лукаво, шамы просто швырнули ее в ту же стену. Больно стукнувшись затылком, она рухнула на пол рядом с умирающим воином.
        - Варя… - прошептал он, с трудом нашаривая ладонь девушки и зажимая ее в своей. - Варя…
        - Сыч… - прошептала Наездница.
        - Не Сыч… - с трудом выдавил агент. - Петя…
        Сказав это, он закрыл глаза, и дыхание его стихло - уже навсегда.
        - Петя… - эхом отозвалась девушка и потеряла сознание.
        Странная пара застыла на полу. Руки Варвары и Пети были по-прежнему сцеплены в отчаянной попытке остаться вместе.
        - Ах вы мрази… - процедил Громобой.
        Он приземлился последним, на обе ноги, после чего медленно поднялся. Ветер ожесточенно трепал полы его видавшего виды плаща, но нейромант не обращал на это никакого внимания. В каждой руке у Громобоя было по пистолю, а в глазах застыла ярость - первозданная, дикарская. Глухо рыча, точно загнанный в угол нео, бородач вскинул оба пистоля и одновременно нажал на спусковые крючки.
        Первая пуля нашла свою цель, и правый шам, вздрогнув, мешком рухнул на пол. А вот его товарищ оказался куда более находчивым и вовремя прикрылся ментальным щитом. Срикошетив от стены, вторая пуля улетела в серое преддождевое небо через разбитое окно.
        Громобой зарычал еще громче и принялся палить с двух рук. Он стрелял до тех пор, пока в магазинах не осталось патронов, но последний шам оказался на редкость живуч и по-прежнему упрямо держал ментальный щит. Тогда нейромант швырнул в мутанта бесполезными пистолями и, оглушительно заорав, бросился к нему, дабы прикончить в ближнем бою.
        Однако когда до цели было уже рукой подать, сзади послышался до боли знакомый голос:
        - Стой, или я ее прикончу!
        Громобой, вздрогнув, так и замер. Медленно, дабы неосторожным движением не спровоцировать невидимку, он повернулся и хмуро уставился на Казимира. Опальный дружинник, обнимая Бо за талию, прижимал к ее горлу острую кромку ножа.
        - Чего ты добиваешься? - спросил нейромант. - Зачем выслуживаешься?
        Седовласый предатель вздрогнул, и взгляд его на несколько мгновений остекленел.
        - Ну же! Отвечай! - видя, что он колеблется, подначил Громобой.
        - Сын мой, Федот, у них, - нехотя буркнул Казимир. - Я из-за него-то и в Кремль пошел… Они сказали, что отпустят его, если я приведу им других… из крепости…
        Глаза предателя заблестели от слез.
        - Ну так а сейчас? - воскликнул нейромант. - Сейчас - зачем? Он один остался, его не будет - всех освободим! И сына твоего, и прочих! Зачем ты жене моей к горлу нож приставил?
        Внезапно что-то врезалось Громобою в грудь, выбило воздух из легких и отшвырнуло беднягу к стене.
        Приподнявшись на локтях, нейромант увидел, что шам, злобно шипя, поднимается над полом. Тогда бородач искоса взглянул на Казимира и с удовлетворением отметил, что тот, растерявшись, опустил руку с ножом.
        «Пора!»
        «Серв» возник на этаже так неожиданно, что даже у Громобоя дух перехватило. Шам появления стального «паука» не заметил, и тот, в считаные секунды преодолев расстояние до рассерженного вампира, легко проткнул его со спины одной из своих лап.
        Вздрогнув, шам медленно опустил голову и ошарашенно уставился на острую железку, торчащую из его хилой груди. Дух быстро покинул тщедушное тело мутанта, и злодей повис на лапе безжизненной куклой.
        Навроде тех, которыми прежде управлял.
        - Ну что? - повернувшись к Казимиру, громко воскликнул нейромант. - Сбылась твоя мечта. Они мертвы! Твой сын спасен! Бросай нож и вали к чертям собачьим!
        Дружинник задрожал всем телом и, выронив клинок, медленно попятился назад. Несколько секунд он так и шел, спиной, после чего, не утерпев, резко развернулся и бросился к лестнице, ведущей вниз, к камерам с пленниками. Предателю явно не терпелось поскорей обнять сына.
        А вот Бо как стояла, так и продолжила, неотрывно глядя на «серва», который по дозволению нейроманта споро поедал убитого шама.
        - Иди сюда, малыш… - пробормотал Громобой, спешно поднимаясь на ноги.
        Он бросился к жене, обнял ее и прижал к себе. Она мелко дрожала, но не сопротивлялась.
        - Все будет хорошо, моя милая, - шептал нейромант, гладя Бо по голове. - Теперь все будет хорошо… Шамов больше нет…
        - Громобой! - воскликнул Захар, появляясь в дверном проеме.
        Бородач скрипнул зубами от неудовольствия, но вид у десятника был до того встревоженный, что нейромант все-таки откликнулся:
        - Ну чего еще?
        - Игоря нигде нет.
        Тут Бо содрогнулась всем телом и, повернувшись к кремлевскому командиру, пролепетала:
        - Они его съели. Съели…
        Ее глаза моментально наполнились слезами, и она, уткнувшись носом в могучую грудь супруга, громко зарыдала.
        - Как съели? - оторопело пробормотал Громобой.
        Захар стоял, точно громом пораженный, и невидящим взглядом смотрел сквозь беглого стаббера и его любимую жену.
        - Нас охотиться заставляли, - сквозь всхлипы пробормотала Бо. - На мутантов, которые в окрестностях бродят. Так, забавы ради, интересно им было хомо с тварями разными стравливать… Так вот Игорь ушел на охоту, а назад его тащили силком, уже мертвого. Подняли наверх… тут у них… вроде столовой… и сожрали, на моих глазах… специально, потому что я… я его знаю…
        В воцарившейся тишине было хорошо слышно, как «серв» шустро пожирает убитых шамов.
        Эпилог
        Петю Сыча похоронили внизу, у самых ворот, одна из створок которых болталась на ветру. Обложили тело камнями, помолчали, прикрыв глаза, пожелали землю пухом… Словом, все, как полагается.
        - Ты как? - спросил Громобой, подойдя к сидящему на небольшом пригорке Захару.
        - Никак, - безразлично ответил десятник.
        Он рассеянно смотрел на Варвару, которая, уткнувшись лбом в плечо одной из спасенных сестер, содрогалась в беззвучном плаче.
        Нейромант постоял чуток, а потом, охнув, присел рядом с десятником. Подумав, опустил руку на плечо Захара и сказал:
        - Держись, парень. Когда Бо канула в Красном Поле, я думал, застрелюсь. Даже несколько раз ствол пистоля в рот засовывал, гладил пальцем спусковой крючок… но так и не решился. И в итоге нашел, ради чего жить.
        - Это все же не то, Громобой, - шумно выдохнув, заметил десятник. - Твоя жена была жива, хоть ты об этом и не знал…
        - Жена - это отдельный разговор, - мягко сказал нейромант. - Но смысл жизни я снова обрел немного раньше - когда впервые встретил твоего побратима.
        Захар недоверчиво покосился на собеседника.
        - Именно он невольно показал мне, что нельзя опускать руки. Что надо бороться до последнего вздоха, до последней капли крови. Тебе сейчас трудно это осознать, ты видишь только смерть Игоря, видишь смерти других твоих ребят, Сыча того же… Но попробуй - просто попробуй! - взглянуть на ситуацию с другой стороны. Посмотри, скольких людей вы спасли из плена шамов. Две дюжины, Захар. И это только те, кто у них уже был. А представь, скольких еще они могли подчинить? Скольких могли выпить, убить или съесть?
        Десятник с задумчивым видом закивал. Люди, изможденные, худющие, с неизменными следами укусов на шеях, бродили вокруг и улыбались. Они искренне наслаждались тем, что давно утратили, но вновь обрели.
        Свободой.
        - Ну и насчет отца, которого Игорь так хотел найти… - Громобой, кряхтя, поднялся на ноги. - Может, и хорошо, что он никогда не узнает об обмане Казимира? Может, прямо сейчас Игорь там, наверху, наконец встретил своего погибшего родителя?
        - Хочется верить, что так и есть.
        - Верь, парень, - сказал Громобой. - Потому что вера - это единственное, что может спасти нас в нынешнем безумном мире.
        Он протянул Захару руку, и тот крепко сжал ладонь нейроманта в своей.
        - Уверены, что хотите тут подзадержаться? - уточнил десятник, вопросительно посмотрев на бородача исподлобья.
        - Уверены. Бог его знает, когда мы в Митино снова попадем. Так что надо оглядеться, как следует, прежде чем возвращаться.
        - Ну, хозяин барин, - сказал Захар.
        Громобой уже хотел уйти, когда взгляд его случайно упал на молодого парня, который кружил вокруг Казимира, привязанного веревками к чахлому деревцу у ворот. Парень заботливо поил предателя из фляги и что-то безостановочно говорил.
        - Что с изменником будешь делать? - спросил нейромант.
        - А это пусть воевода решает, - сказал Захар. - Мое дело маленькое - в крепость его доставить…
        - И правильно, - кивнул Громобой. - Не бери грех на душу.
        Он еще раз отсалютовал десятнику и пошел вдоль разрушенного шамовского дома, за которым его должна была дожидаться Бо.
        Девушка стояла, прислонившись к стене, и задумчиво смотрела вдаль. Неподалеку прохаживался достопамятный «серв», прикончивший последнего шама.
        - Попрощался? - спросила Бо, едва нейромант показался из-за угла.
        Громобой покосился в сторону металлического «паука» иотрывисто кивнул.
        - Обратно точно не хочешь? - осторожно поинтересовалась жена.
        - Не хочу, - со вздохом ответил нейромант. - Хватит с меня Зоны. Сыт по горло. Давай лучше посмотрим, каков он, открытый мир.
        - А как же Щелкун?
        Тут бородач вздрогнул. Глаза его предательски заблестели.
        - Всего лишь ржавый робот, - сказал он глухим, чужим голосом. - Готов спорить, он давно ушел в глубь Зоны и прямо сейчас жрет какого-нибудь нео… или хомо… Почему бы ему теперь их не есть?
        - Потом не пожалеешь? - осторожно спросила Бо.
        - Не о чем жалеть, малыш, - мотнул головой нейромант. - Щелкун всегда мне нужен был больше, чем я ему. Дети Механизмов до этого как-то жили без меня и теперь проживут. А кремлевские… Я бы все равно в Кремль не пошел. Как и ты. Тем более - теперь, когда Игорь…
        Он запнулся и отвернулся, вконец расклеившись. Добавил, несколько мгновений спустя:
        - Вот и выходит, что держаться нам в Зоне не за что.
        Бо кивнула и тихо спросила:
        - Тогда пошли?
        Громобой оглянулся на Купол, недружелюбно мерцающий в опускающихся на землю сумерках, и сказал:
        - Пошли.
        И они, взявшись за руки, побрели прочь от разрушенного логова шамов - в новый, незнакомый внешний мир, о котором пока так мало знали.
        Незадачливый «серв», скрипя шарнирами, торопливо семенил за ними…
        А в трех километрах к востоку, у самого Купола, неподвижно, точно памятник, стоял одинокий «Рекс».
        Он ждал, когда вернется его хозяин.
        notes
        Примечания
        1
        Подробней о злоключениях Игоря можно узнать из романов «Кремль 2222. Строгино» и «Кремль 2222. Тушино» Олега Бондарева - прим. автора.