Лазурное прошлое Эва Бялоленьская
        Отмеченные лазурью #1
        В Ленгорхии у каждого ребенка есть шанс родиться с магическим даром. Камушек создает иллюзии, Ягода читает мысли, Ночной Певец изменяет материю, Луч повелевает огнем. Но для них это не подарки судьбы, а тяжкое бремя, потому что за могущество чаще всего приходится платить, и отнюдь не деньгами.
        Но когда капризная судьба соединяет юных магов дружескими узами и добавляет в компанию пушистого дракона, можно ожидать самых необыкновенных событий!
        Эва Бялоленьская
        ЛАЗУРНОЕ ПРОШЛОЕ
        
        Часть первая
        КРЕПОСТЬ НА КОЗЬЕМ ХОЛМЕ
        Люди трудились с самого утра, когда солнце еще не до конца выпило росу с травы и меха животных. Длинное, свешивавшееся почти до земли козье руно надо было старательно расчесать скребком, а клочки шерсти собрать в мешки. Коз не стригли, как овец. Вычески попадали в женские руки, а уж в их искусных пальцах превращались потом в шерстяные шали невыразимой тонкости - их можно было протянуть через колечко, или в славящиеся по всей провинции плащи - теплые, а одновременно столь легкие, что на плечах почти не чувствовались.
        Но прежде чем шерсть превратится в эти чудесные вещи, придется хорошо поработать. Белый Рог посмотрел на свой мешок, наполовину уже наполненный, и отер пот со лба. Парило. Он прополоскал рот водой из глиняной бутылки, висевшей на шнуре у пояса.
        Некоторым козам нравилось, когда их вычесывали - они стояли спокойно, отдаваясь сомнительной ласке проволочной щетки. Другие были строптивы, и их приходилось привязывать за рога к ограде, а иногда даже спутывать им ноги, чтобы они не лягнули работника. Белый Рог освободил козу, которая уже отдала свою шерстяную дань, и ласково шлепнул ее по вычесанному боку. А его младший брат, работавший рядом, поднялся с табуретки, чтобы выбрать и привести Рогу следующее животное.
        - Бе-э-элый Ро-о-ог!! Сме-э-экалисты-ы-ый. Ро-о-ог!..
        Протяжный зов и стук копыт нарушили привычный шум трудового утра на пастбище. Белый Рог заслонил глаза от солнца ладонью. А другие работники с любопытством подняли головы. Верхом на толстом пони, от нетерпения уже издалека размахивая руками, приближался самый младший из трех братьев - семилетний Козленок.
        - Еще не время обеда, - заволновался Смекалистый. - Неужели дома что-то случилось?
        Козленок едва переводил дух. Его круглые глаза стали еще больше от возбуждения.
        - Рог! Маги приехали! Они сейчас же хотят тебя увидеть. Мама прислала меня за тобой верхом, чтоб было быстрей.
        Смекалистый добродушно рассмеялся.
        - Вот это забава! Глянь-ка, Рог, сегодня ты не много наработаешь, не то что мы. Важняки хотят тебя видеть. Лазурный шарф тебя ждет, господин мой! - Парнишка насмешливо поклонился брату.
        Белый Рог нахмурился, прикусил губу. Молча очистил скребок от клочков шерсти, тщательно завязал мешок, убрал инструменты.
        - Да. Поехали. Помогите мне влезть на пони. - Когда он наконец заговорил, голос его прозвучал совершенно спокойно.
        На обратной дороге Козленок бежал рядом с пони, держась рукой за край попонки, укрывавшей спину животного. И непрерывно болтал, задыхаясь от натуги, рассказ его все время прерывался, он с трудом выталкивал слова из горла, словно чрезмерно большие куски еды.
        Маги явились совершенно неожиданно. Одного звали Ткач иллюзий, другой представился как Бродяжник - неудивительно, что они точно из воздуха возникли. Бродяжник в одном месте пропадет, а в другом появится, и ни к чему ему дороги, предназначенные для обычных людей. Козленок их первым заметил. Уж больно по-господски одеты, ого-го!.. И лазурные шарфы на них - точнехонько того самого цвета, который никому другому нельзя носить! Хозяина подождать прибывшие не пожелали, хотя отец мальчиков всего только на соседний хутор поехал и наверняка к вечеру уже был бы дома, если б за ним кого-нибудь послать. Но гости прежде всего хотели увидеть его - Белого Рога и были очень нетерпеливы. Хозяйка второпях выставила из кладовки на стол все, что только могла подать без готовки. Когда Козленок выходил, маги как раз приступили к холодной телятине и маринованным овощам. Лучше бы почтенные гости ели помедленнее…
        Белый Рог краем уха слушал болтовню братишки. Он уже много лет знал, что придет день, и Круг магов вспомнит о нем. В последнее время он все чаще думал об этом - после того, как ему исполнилось четырнадцать лет, его не оставляло чувство, будто хрупкая лодчонка его жизни стремительно приближается к скалистому берегу. И вот наконец это случилось - ему придется оставить свой дом, все те места, которые он знал и любил с раннего детства. Злобное божество судьбы преподнесло ему дар, которого мальчик никогда себе не желал. Что ему было делать где-то в далеком свете, если тут, на Козьем холме, всегда было больше работы, чем рук для ее исполнения? А магические способности Белого Рога - это всего лишь фокус, обман чувств. Разве существует более жалкий и бесполезный талант, чем тканье иллюзии? Ткач иллюзий… Насколько большим уважением он бы пользовался, если б умел ткать ковры! Только маленького Козленка еще забавляли призрачные образы, которые создавал старший брат. Остальные жители местечка относились к ним равнодушно, едва скрывая явное пренебрежение.
        Рог одной рукой подхватил запыхавшегося брата и посадил перед собой.
        - Мышастый устанет!.. - слабо возразил малыш.
        - Меньше, чем ты, - ответил Белый Рог, чуть тронув поводья. Пони перешел с рыси на шаг. - Я не собираюсь загонять животину только потому, что господам с Юга скучно. Подождут.
        Когда мальчики въехали во двор, на пороге у кухонных дверей их ждала Волна, их мать, она уже издалека махала рукой, поторапливая сыновей. В нарядном платье с коричневыми, оранжевыми и белыми узорами она напоминала бабочку с опущенными сложенными крылышками. Она тотчас погнала Рога умыться. Служанка на вытянутых руках подала чистую тунику, а мать так держала гребень на изготовку, точно это было оружие.
        - Мам, да ни к чему все это, - буркнул паренек, пока мать дергала его спутанные космы. - Я же могу измениться…
        - Да, да… - раздраженно вздохнула женщина. - Знаю. Но мой сын не выйдет к господам в лохмотьях, пропахших козами.
        Морщинки на ее лице стали глубже.
        - Уж постарайся, - шепнула она, а потом громко заворчала: - Милостивая судьба! Да ты хоть перчатки надень, а то руки как подошвы! Доски ими можно ошкуривать! Подумают еще, что ты у нас за невольника!
        Козленок от возбуждения даже подскакивал на месте, подтверждая тем самым справедливость данного ему имени.
        - Можно мне посмотреть? Можно? Можно пойти с тобой? - надоедливо спрашивал он.
        - Еще чего! - одернула его мать. - Только тебя там и не хватало! А кто двор подметет? А травы зайцам нарезать? Щепки со вчерашнего дня не уложены. Ужо отец вернется - все тебе на заднице нарисует!
        Козленок погрустнел и поплелся к стене, чтобы снять с колышка серп. За спиной он услышал шаркающие шаги брата, а потом стук закрывающихся дверей. Но мать вместо того, чтобы погнать его работать, взяла из его руки лезвие и срезала им тонкие прядки волос - сначала себе, потом сыну. Кинула их на огонь в очаге - волоски мгновенно сгорели. Женщина беззвучно двигала губами. Охваченный необъяснимым страхом, мальчик поднял на мать широко распахнутые глаза.
        - Мамонька… о чем мы молимся? - тихонечко спросил он.

* * *
        Нельзя сказать, чтобы Ткач иллюзий находился в особо радостном настроении. Угощение лишь слегка смягчило его раздражение. Война с северными княжествами висела буквально на паутинке, и саму мысль о путешествии чуть ли не над самой границей - столь же прямой и неподвижной, как змея, которой наступили на хвост, - он считал исключительно неудачной. Жаркая погода скорее располагала посидеть в тени у фонтанов с бокалом охлажденного вина. Да если б хоть причина была важной! Уж наверняка проверка способностей какой-то деревенщины таковой не была. Кажется, у паренька был талант Ткача иллюзий. Битых два года Круг выкладывал денежки, чтобы его научили читать и писать. А теперь настало время, чтобы официально принять мальчика в ряды членов Круга магов, хотя ребенок вроде был калекой. Неблагодарное занятие - таскаться по отсталой провинции - выпало именно им двоим скорее всего из-за немилости, в которую Ткач впал последнее время. Эта немилость рикошетом задела и Бродяжника, так что оба мага имели немалые претензии как к своим начальникам, так и друг к другу. Расстроенный и злой, Ткач все время думал, что для
всех лучше было бы, если б ребенок умер сразу после рождения, это сэкономило бы деньги и его семье, и магической элите, а он сам, Ткач, избежал бы такого рода путешествий.
        Но, к изумлению ожидавших, паренек, который появился на пороге, не имел никаких видимых увечий, описанных много лет назад в донесении. Он выглядел совершенно нормально, насколько вообще может быть нормальным такое телосложение. Ткач иллюзий привык к высоким худощавым, как борзые, мальчишкам с черными волосами - такой была типичная внешность заурядного ученика магии. Этот парень тоже был высок, бесспорно. Но при этом его туника выглядела так, будто ее натянули на большое коромысло, а бицепсы только что не разрывали узкие рукава. Ладони напоминали лопаты. Если б не гладкое мальчишеское лицо, венчавшее необычно могучее тело, маг был бы уверен, что перед ним взрослый мужчина, да притом еще работающий в каменоломнях.
        Ткач иллюзий небрежно кивнул головой в ответ на вежливый поклон парня, в глубине души обещая себе по возвращении выругать хрониста за небрежное ведение реестров.
        - Ты знаешь, зачем я прибыл? - спросил Ткач.
        - Да, господин.
        - Тогда показывай, что умеешь. Начни с чего-нибудь полегче. Покажи мне… камень.
        По традиции такого рода экзамены начинали с самых простых заданий, чтобы перепуганные адепты - будущие маги - совсем не потеряли голову и могли освоиться с новым положением. Этот парень - ах да, его зовут Белый Рог - ничем не отличался от прочих. Такой же бледный и напряженный, как все они, стоял он перед экзаменаторами.
        На столе рядом с локтем Ткача иллюзий появился голыш размером в кулак. Маг хотел взять его в руку, но пальцы прошли сквозь иллюзорное изображение.
        - Поправь, - сухо бросил экзаменатор.
        Камень потяжелел у него в руке, сразу приобретя надлежащий вес, но больше ничего маг не ощущал - ни холода надолго погребенной под землей вещи, ни тепла, излучаемого скалой под палящими лучами солнца. Либо парень был совершенно растерян, либо талант у него оказался весьма средним. Мужчина отшвырнул камень, который покатился по полу с глухим стуком - запоздавшим всего на мгновение, но опытное ухо мага тут же уловило эту задержку. Маг нахмурил брови.
        - Дыня, - велел экзаменатор.
        По крайней мере, фрукт выглядел как должно. Может, мальчишка, наконец, пришел в себя. Маг понюхал дыню, но и запах тоже был правильным.
        - Хорошо. Теперь абрикосы.
        Несколько фруктов, появившихся на столе, соблазнили и Бродяжника. По примеру своего коллеги он надкусил один абрикос.
        - Сладкие, - определил он.
        - Слишком сладкие, - возразил Ткач. - Вкусные, но ненастоящие, и это легко определить.
        - Не морочьте мне голову. Ну и что с того, что ненастоящие, если они вкуснее настоящих? Если б мне настоящих захотелось, я б с дерева сорвал, - возразил Бродяжник и демонстративно съел еще один иллюзорный фрукт.
        Белый Рог едва заметно улыбнулся, покосившись на легкомысленного мага.
        - А теперь то же самое сначала, но с закрытыми глазами, - велел Ткач иллюзий. - Или нет… отвернись.
        Экзамен продолжался. После мелких предметов настала очередь животных: псы, кошки, птицы, ящерицы… Парнишка молча послушно выполнял очередные задания, но его достижения никак не могли полностью удовлетворить почтенного мага. Почти каждая сотворенная Рогом иллюзия коробила опытного мастера какой-нибудь мелкой ошибкой. У фруктов был неправильный вкус, псы передвигались на негнущихся лапах, ненатурально, уж на что щегол - самая обычная пичуга, повсюду водится - и у того, сотворенного Рогом, оказался неверный узор на крыльях. Забыл о дымке, который должен подниматься над зажженной свечкой. С образами людей пошло чуть лучше. Созданные по заданию мага члены семьи парнишки получились идеальными иллюзиями. Зато сотворение кого-то на основе собственного воображения оказалось слишком трудным. Маг решил, что юному силачу попросту не хватает фантазии, вот уж точно насмешка судьбы, ведь именно этот дар больше всего нужен Ткачу иллюзий. К тому же мальчишка явно был не слишком смышлен - обычный простофиля, который скорее бы пришелся к месту в кузне или в поле за плугом, а не в городе под покровительством Круга. И
что тут будешь делать со столь необработанной заготовкой мага? Парень спокойно ждал, упершись рыбьим взглядом в угол комнаты. Только едва заметное движение, которым он потирал пальцы друг о друга, говорило о том, что приговор экзаменатора ему не безразличен. Вот переступил с ноги на ногу, видно, долгое стояние утомило его. Ткач иллюзий никак не мог принять решение. Способности у парня были не слишком блестящие. Их смело можно было бы назвать весьма средними, но он не был настолько безнадежен, чтобы приговорить его одним росчерком пера. Может, найдется ему местечко в каком-нибудь господском доме, где он будет развлекать зрителей своими фокусами? Ткач даже скривился от одной мысли - незавидная карьера для мага, хотя деревенский увалень, может, и считал бы это за честь. Столько ошибок, недоделок… хотя, с другой стороны, пару лет назад кто-то же решил, что у ребенка все-таки есть кое-какой талант и поэтому стоит вложить деньги в его образование. Жаль этих денег, времени, потраченных сил. Магу пришла в голову весьма неприятная мысль: если он сейчас признает паренька непригодным, старшина снова пошлет его в
эту пропащую дыру вместе со Стражником слов, чтобы еще раз проверить результаты экзамена. Нет уж, этого следовало избежать во что бы то ни стало!
        - Хорошо, - наконец изрек маг. - Думаю, этого хватит.
        Парень перевел на него глаза, ставшие вдруг внимательными и блестящими, как у ястреба. Ткач иллюзий положил на стол тяжелый предмет, завернутый в белое полотно.
        - Ты можешь не слишком много, - строго произнес маг, - но достаточно. Тут для тебя хроника и шарф. Мы внесем тебя в реестр Круга магов как полноправного Ткача иллюзий. Ты сможешь поискать себе работу по профессии и не будешь больше подчиняться ленному праву.
        - Не развернешь? Это теперь твое, - вмешался Бродяжник, одаряя нового мага широкой улыбкой.
        Парень неуверенно приблизился к столу и развернул ткань, достав толстый фолиант в коричневом кожаном переплете с блестящими медными накладками. Рядом лежал сложенный шарф, которым опоясывали туники, характерного лазурного цвета, носить его имеют право только члены Круга магов.
        - Ну и что? - спросил Ткач.
        - Благодарю вас, господа - тихо откликнулся парнишка. - Красивый.
        - Красивый! - фыркнул от смеха Бродяжник. - Слышал? Красивый…
        - Не слишком ты разговорчив, - обратился к парню Ткач. - Другой бы прыгал от радости, что исполнилась мечта его жизни.
        - А моя заветная мечта - стать добрым пастухом и работать на этой земле, - ответил Рог столь серьезно, что даже хмурого Ткача иллюзий развеселил, а Бродяжник так просто покатился со смеху.
        - Никто не намерен тебя отсюда забирать силой, - насмешливо отрезал Ткач. - Не такое уж ты чудо. Что касается меня, так можешь до конца жизни коз пасти. Если же ты все-таки будешь работать для нас или выполнять какое-то задание, связанное с магией, то должен вписать его в эту книгу. - Он стукнул костяшками пальцев по фолианту. - Понял?
        - Да, господин.
        - Тебя научили писать?
        - Да, господин.
        - Каждую страницу ты должен подписать сверху своим именем.
        - Да, господин.
        - А ты можешь что-то еще говорить?
        - Так, го… - механически повторил парень и запнулся.
        Маг похлопал его по плечу, причем ощущение было такое, будто он дотрагивается до твердого куска дерева.
        - У нас не слишком много времени. Вот только попрощаемся с твоей матерью и оставим весточку для отца. Желаю счастья.
        Оба мага вышли из комнаты, оставив парня одного.

* * *
        Белый Рог вздохнул так глубоко, что у него даже в груди заныло. Высокая плечистая фигура парня съежилась, уменьшилась, лишившись иллюзорного прикрытия, скрывавшего ее от взглядов чужих людей. Пот стекал у него по спине. Наконец он мог позволить себе расслабиться, его внимание было напряжено как струна два часа подряд, и мальчик с удивлением почувствовал, что его трясет, точно лист на ветру. Это было невероятно… он сам не мог в это поверить, но все-таки… ему удалось их обмануть. Мастера Круга, взрослые, опытные мужчины позволили обвести себя вокруг пальца, точно малые дети.
        Нет-нет, он совсем не собирался мошенничать. Просто так вышло. Он ненавидел, когда взгляды посторонних шарили по его покалеченному телу. Даже те, кто старался быть любезным и, разговаривая с Рогом, смотрел ему в глаза, всегда в конце концов опускали взгляд ниже, туда, где находились (или точнее было бы сказать, должны были находиться) его ноги. Судьба прокляла его еще в материнском лоне, и первородный сын Фалы и Дубового пришел на свет с короткими, изуродованными ножками, лишенными чувствительности. Всю жизнь ему пришлось полагаться исключительно на руки - природа, как бы стараясь вознаградить его за недостатки нижней части тела, распорядилась так, что плечи Белого Рога невероятно раздались вширь. Да, он был очень силен, но что с того, если из-за этого вид у него оказался еще более странный? Некоторым спасением стал магический дар. Рог научился прятаться за иллюзорным обликом - он вырос бы именно таким, если б не проклятие судьбы.
        Когда он вошел в комнату, где ждали его посланцы Круга, то сразу понял, что они либо не знали о его увечье, либо не верили в него. И вот тогда его точно осенило: Рог решился обмануть столь могучих магов. Ему удалось удерживать прекрасный мираж человеческой фигуры, одновременно выполняя задания прибывшего Ткача иллюзий. Матерь Мира, как же трудно было не создавать эти простенькие обманки слишком совершенными! Он никогда и представить себе не мог, что намеренно делать ошибки окажется так тяжело. Он не мог совсем провалить экзамен - Рог даже содрогнулся при одной мысли о гневе отца, но и показать слишком много было нельзя. Если б тот маг только догадался, что на самом деле может делать мальчик, Белый Рог уже никогда не увидел бы Козьего холма.
        Двери приоткрылись, и в щель протиснулась любопытная мордочка Козленка.
        - Уехали, - сообщил малец брату. - Отца не дождались. О-о-о… Чего это ты такой мокрый?
        Он подошел к Рогу, с изумлением глядя на его вспотевший лоб и влажные пятна на тунике.
        - Не захотели тебя взять? Ты проиграл? Не получил пояска?
        - Получил. - Рог потянул со стола длинный лоскут лазурной ткани.
        Козленок с восторгом коснулся шарфа пальцем и тут же отдернул руку, будто ткань обожгла его.
        - Но ведь ты не уедешь теперь из дому?..
        - Нет. Они сказали, что я слишком мало умею.
        - Слишком мало? - повторил Козленок с огромным удивлением. Старший брат в его личной иерархии стоял немногим ниже строго требовательного отца, а отец, в свою очередь, приближался к богу. Брови мальчишки сошлись у переносицы, придав ему забавное выражение глубокого размышления.
        - Рог, выходит, ты как бы наполовину проиграл?..
        - Нет, малыш. Я выиграл… наполовину.

* * *
        В этот вечер Белый Рог впервые открыл свою новую хронику. В желтоватом свете каганца он старательно написал в верхней части страницы: «Белый Рог, сын Фалы, от отца Дубового, из дома на Козьем холме». После продолжительных раздумий дописал ниже:
        «Меня зовут Белый Рог, мне пятнадцать лет, и я Ткач иллюзий. Это лучше, чем быть Наблюдателем, поскольку люди не любят, когда им заглядывают в головы. А я могу выдумывать разные штуки, и тогда мне не скучно. Тот маг, который проверял меня, а потом дал эту книгу и шарф, сказал, что теперь наверняка исполнилась моя заветная мечта. Но это неправда. Потому что больше всего мне хочется пасти овец на пастбищах моего отца. Я так и сказал тому человеку Круга, а он рассмеялся. Не догадался, что я имел в виду. Если б я стал пастухом, это означало бы, что я могу ходить и бегать и у меня настоящие ноги, а не эти тонкие прутики. Но уж если я не могу стать пастухом, придется быть магом. Все-таки хоть какое-то занятие».

* * *
        Белый Рог неподвижно лежал в темноте, вглядываясь широко открытыми глазами в луч лунного света, просочившийся в приоткрытое окно. Оно было совсем небольшим - всего-то горизонтальная доска в стене, которую можно приподнять. Дом в приграничье напоминал маленькую крепость. Где-то снаружи громко стрекотала цикада, а из комнаты родителей доносились отзвуки ссоры. Рог уже давным-давно расковырял щель между балками, чтобы слышать, о чем говорят в соседнем помещении. Отец как раз изливал матери свое разочарование:
        - Ну получил он эту дурацкую тряпку, какую-то бумажку, что с того? Все равно сидит тут и глаза мне колет! Его ж должны были забрать отсюда!
        - Работает он наравне со всеми. Даром свой хлеб не ест, - отвечала мать так тихо, что Рог едва ее расслышал. - Иметь в семье мага - большая честь.
        - Маг от картинок! Воистину честь! - фыркнул отец. - Я-то думал - он уберется с глаз моих, и можно будет Смекалистого наследником назначить, а что вышло? Твой уродливый любимчик по-прежнему сидит у меня на шее.
        - Ты тут господин и хозяин, кому какое дело, кого ты назначишь, - напомнила мать.
        - А болтать все равно будут! Говорил же тебе, надо было тогда избавиться от мальца, пока можно было, но у баб слишком мягкое сердце.
        За стеной воцарилась глухая тишина, а потом снова заговорила мать.
        - Даже волки не убивают своих щенков, - сдавленным голосом произнесла она. - А ты, видать, хуже волка…
        «Если он ее сейчас ударит…» - пронеслось у парнишки в голове, но он не закончил этой мысли. Что он смог бы сделать? И вообще, решился бы он открыто воспротивиться такому, как Дубовый? Белый Рог знал, что сила его - не меньше, а может, и больше отцовской, но он прекрасно понимал, что после ему уже нечего было бы искать на этой земле.
        Тоска сдавила ему желудок невыносимой тяжестью. Он уже давно догадывался (собственно, всегда знал), что отец предпочел бы от него избавиться. Тогда Смекалистый стал бы полноправным наследником земли самым простым и естественным путем. Но сейчас Рог в первый раз услышал, как собственный отец желает ему смерти. Он уже привык жить без отцовской любви, но это… это болело, как ножевая рана. Из груди мальчика вырвался тяжелый вздох. За стеной царила тишина, видно, родители закончили свои споры на сегодня. Рог протянул руку и заткнул дыру пучком пакли.
        Рядом пошевелился в темноте Козленок, теплая лапка младшего брата коснулась плеча Белого Рога.
        - Ты же никуда не пойдешь, правда? Не пойдешь? - послышался беспокойный умоляющий шепот мальца.
        Рог прикусил язык, заглушив проклятие. Видно, малыша разбудили громкие голоса родителей, и он наверняка тоже все слышал.
        - Нет, - отвечал паренек, стараясь, чтобы голос его прозвучал нормально. - Никуда я не пойду.
        Козленок громко перевел дух, на четвереньках вылез из своей постели. Неловко обнял Рога и поцеловал в щеку, потом приткнулся рядом, положив голову на мускулистое плечо старшего брата.
        - Расскажешь мне что-нибудь?
        Рог некоторое время прислушивался к дыханию Смекалистого, который спал у противоположной стены, но утомленного тяжелой дневной работой тринадцатилетнего подростка явно можно было разбудить только барабанным боем.
        Рог снова глянул на лунный луч.
        - Жил-был однажды…
        - Король? - тихо подсказал Козленок, умащиваясь поудобнее.
        - Король? Король тоже был, но сначала был чародей.
        В луче серебряного света появилось изображение мужчины в черно-красных одеждах, перепоясанных знакомым лазурным шарфом.
        - Это был очень могущественный чародей…
        - Такой, как ты?
        - Гораздо более могучий. Он умел читать мысли, летать, как птица, разговаривать со змеями… умел низводить огонь с небес, превращать камень в золото, серебро и… э-э… драгоценные камни.
        К могучему чародею подползла огромная пятнистая змея. Мужчина поднял ее, а гибкое тело гада обвилось вокруг его руки. Вокруг появились груды блестящего металла и огромных разноцветных кристаллов.
        - Боги, он же тогда жутко богатый был, просто страх!
        - Ш-ш-ш… разбудишь Смекалистого.
        Белый Рог беспокойно глянул на среднего брата, но паренек только перевернулся на другой бок и продолжал спать.
        - А еще был в той стране король… - шепотом продолжил Ткач иллюзий, сотворив новый мираж. - Такой жадный, что и представить трудно. Призвал он чародея и велел все в своих покоях превратить в золото. И чародей исполнил его желание. Но королю все было мало, он приказал превратить в золото весь замок. А жадность его все росла и росла… он велел чародею превратить в драгоценности даже землю вокруг замка, деревья и даже воду в море заменить жидким серебром. А тогда…
        Откуда-то снаружи донеслась глухая барабанная дробь. Парень умолк, прислушиваясь. В последнее время по ночам где-то на севере все чаще стучали барабаны, точно билось там неровным ритмом великанское сердце.
        - Это они играют? «Белые»? - с испугом прошептал Козленок, еще сильнее прижимаясь к брату. Он забыл про сказку, сейчас важен был только грозный голос боевого инструмента.
        - Да, - тихо ответил Белый Рог.
        - Они придут сюда, чтобы нас убить?
        - Шшш… не говори глупости. Это только барабаны. Те, из-за границы, хотят нас напугать. Но наш король могуч, у него большое войско. Ну и есть еще маги, которые опаснее, чем самые лучшие королевские воины.
        - Только те-то ближе к нам, чем король и чародеи, - возразил Козленок.
        Белый Рог украдкой вздохнул. Его братишка иногда отличался удивительно трезвыми суждениями - даром что совсем еще сопливый малец. Обмануть его было трудно. Рог набрал воздуху в грудь, чтобы произнести какую-нибудь убедительную ложь, но тут где-то совсем рядом отозвался низкий стон рога, будто отвечая сигналам барабанов. И тут же разлаялись псы.
        Козленок прерывисто вздохнул, замирая от страха. Белый Рог вскочил и прильнул к оконному отверстию, пытаясь хоть что-то рассмотреть в ночном мраке и призрачном свете огромной луны, безраздельно господствовавшей на небесных просторах. Снова раздался звук рога. Похоже, доносился он со стороны сарая, в котором спали невольники, но это впечатление могло быть обманчивым. Паренек напряженно вглядывался в темноту. Кажется, что-то пошевелилось в черной тени под стеной дровяного сарая. Он протер глаза и снова вгляделся в то место, но силуэты, которые ночь обесцветила, погрузив в серость и черноту, беспрерывно колебались и дрожали, жили своей призрачной жизнью. Белый Рог скорее почувствовал, чем увидел, что Козленок стоит рядом с ним и тоже выглядывает наружу.
        - Видишь что-нибудь? - шепнул он.
        - Нет…
        Из сеней донесся стук - отодвинули тяжелый засов, заскрипели двери, и вскоре мальчики увидели плечистую фигуру отца и троих знакомых парней с палками. Четверо мужчин разбежались по двору, слышно было, как они обыскивают все вокруг. Дубовый, должно быть, заглянул в сарай невольников, откуда доносился его возбужденный голос. Но вскоре все вернулись ни с чем. Кто-то из слуг прикрикнул на псов, которые еще какое-то время отзывались коротким лаем, но в конце концов замолчали.
        - И не впервой ведь так-то, - бурчал хозяин, когда они возвращались домой. - Точно волки заводят. Утром обыщем этот сарай, хоть бы его пришлось раскатать по бревнышку.

* * *
        Но на следующий день на горизонте с севера и запада поползли темные пятна, которые быстро растеклись и слились в широкий пепельный пояс на небе.
        - Может, это тучи… - предположил Смекалистый, но голос его прозвучал, будто сам он в это не верил.
        - А может, птицы задом наперед летают, - так хмуро буркнул Белый Рог, что брат глянул на него с удивлением. Рог обычно бывал очень спокоен и крайне редко выказывал злость или волнение. Подавленное настроение Смекалистого усугубилось: если уж Рог тревожится, то и впрямь дела плохи.
        Они по-прежнему чесали шерсть, но работали медленно и неловко. То и дело кто-то поднимал голову и смотрел на север. Темноволосые ленгорхийцы - озабоченно, морща лбы и сжимая губы. Невольники со светлыми волосами и кожей - внимательно и с затаенной надеждой в глазах. Лишь тонкая ниточка удерживала людей от бунта, и Рог чувствовал, что она вот-вот оборвется. Держать невольников так близко от границы, где от свободы их отделяли только два дня пешего хода, было ошибкой. Но они были дешевой рабочей силой - обходились намного дешевле, чем свободные наемные работники.
        В тот вечер солнце на закате было красным - огромное, раздувшееся и зловещее. Пролитая кровь убитых возносилась к небесам, оскверняя золотистый диск.
        Волна без лишних слов просматривала содержимое сундуков, укладывая в узелки самые необходимые и ценные вещи. В кладовой служанки пересчитывали буханки хлеба и запасы сушеного мяса, делая из них удобные в переноске тюки. Мужчины сняли со стен мечи и луки, на ночь пристраивая их у своих постелей.
        - Военные полюбовницы, - буркнул кто-то, но этим и ограничились. Никому не хотелось говорить о приближающейся опасности.

* * *
        В ту ночь барабаны, кажется, звучали еще ближе. Глубокое ду-дум-дум-думмм беспрерывно неслось в холодной ночной тиши. Когда Белый Рог закрывал глаза, он точно видел крадущегося к нему беловолосого гиганта с окровавленным клинком в руках. Псы во дворе молчали, точно и им передалось предчувствие опасности. Козленок тоже вслушивался в тревожную боевую музыку. Не требовал рассказывать сказки, не задавал вопросов, только протянул свою хрупкую ручонку к брату, ища его ладони. Наконец он заснул, и только тогда Рог осторожно высвободил затекшую руку, которую сжимал испуганный ребенок.
        «Он еще слишком мал, чтобы спать с нами, - подумал Рог. - Ему бы еще с мамой побыть».
        Барабаны продолжали глухо бить, сердце парнишки, казалось, подстроилось к их монотонному ритму, мысли мешались, в конце концов, он тоже заснул.
        Проснулся он внезапно, вырванный из мутных глубин беспокойного сна новым звуком. К отдаленному грохоту военных барабанов присоединился хор людских голосов, скандировавших, а скорее даже вопивших, в том же самом ритме:
        - Та-га-ро! Та-га-ро! Лен-го-ри, лен-го-ри!.. Ниф'ева тага-ро лен-го-ри фуо-хмор! Та-га-ро…
        Ему не надо было тащиться к узкому окошку, чтобы понять: хлопки ладоней и постоянно повторяемые оскорбительные слова о перерезанных глотках ленгорхийцев доносятся из невольничьего барака. За стеной послышалось движение, кто-то бросил несколько проклятий, с шумом распахнулись двери. Смекалистый и Козленок вскочили со своих сенников, прислушались. Вскоре, однако, суматоха в доме улеглась, а вызывающее пение продолжалось. Явно никто не вышел, чтобы наказать и припугнуть строптивых работников.
        - Утром отец велит их выпороть, - злобно прошептал Смекалистый. - Что они себе думают?
        Белый Рог повернулся к брату, хотя в темном помещении почти ничего не было видно.
        - Глупыш, - проворчал он. - Опусти доску, спать надоть, завтра куча работы. Только к подневольным не лазьте. Козленок, держись подле мамки. Смекалистый, а ты недалече от отца старайся быть или от кого из старших.
        - А что такого? - буркнул в ответ Смекалистый.
        - Потому как, сдается мне, «белые» только и ждут оказии, чтобы дать деру, а будешь им на глаза лезть - оторвут твою дурную башку, и не пикнешь, - ответил Рог, снова укладываясь и поворачиваясь лицом к стене.

* * *
        Но утром никто и не вспомнил о бунтарских ночных песнопениях, а в воздухе явственно чувствовалось напряжение. Работники выполняли поручения медленно и нестарательно. С самого полдня на горизонте виднелись два одиноких столба дыма от сигнальных костров. Дубовый молча приглядывался к ним, приставив ладонь ко лбу. Когда опустил руку, лицо у него было застывшее и неподвижное, точно вырезанное из твердого дерева.
        - Разделите стада, - велел отец. - Латка и Случай - в долине. Смекалистый, Клин и Рог - над рекой до Двойного. Малого возьмите с собой, пусть животных метит.
        Разделение стад… Белый Рог когда-то пережил нечто подобное, хоть был тогда еще слишком мал, чтобы помнить - остались в памяти только общая суматоха, какие-то отрывочные картинки и ощущение общего страха, когда убегали от «белых» орд, унося с собой только малую часть нажитого и гоня самых ценных животных из стада. Граница проходила тогда значительно южнее, пока эль Тиис не отвоевал новый кусок земли для своих соплеменников. И почему только Дубовый упорно предпочитал жить в такой опасной местности? Неужели лучшие пастбища и добрый источник воды стоили вечной тревоги, прираставшей к человеку, точно вторая кожа? Никто не мог быть тут уверен, что в один прекрасный день он не превратится в искалеченный кусок мяса, валяющийся рядом с убитыми пастушьими псами на траве, вытоптанной копытами боевых коней.
        Когда Белый Рог уже обливался потом, несколько часов не вылезая из седла и гоняясь за скотиной с пастушеской держалкой в руках, он почти уверился, что не стоят. Запыхавшийся, заляпанный охрой Козленок бегал с ведерком краски и мазал ею рога указанных животных. Потом меченых коз погнали в загон возле дома.
        Едва Рог въехал во двор, как сразу увидел тревожную картину: отец наклонился над кем-то, прижав острие меча к лицу мужчины, лежавшего на пыльной земле. Неподалеку стояла мать, нервными движениями отстраняя с лица светло-каштановые волосы. У ног ее валялись пораскиданные узлы.
        - Ты не смеешь приближаться к моей женщине, - с бешенством цедил Дубовый. - Не смеешь к ней обращаться, даже смотреть не смеешь! А то зарежу тебя, как козла паршивого!
        Вдруг он рванул клинок, и у невольника вырвался сдавленный крик боли.
        - А это - чтоб помнил и держал язык за зубами. Это и вас касается. - Дубовый ткнул мечом в сторону двух невольников, наблюдавших за расправой со стиснутыми кулаками. - А теперь прочь отсюда. Беритесь за работу!
        Они молча отошли, но в глазах их пылала ненависть. Рог помог сойти на землю Козленку, которого вез, усадив перед собой в седле. Мальчик тут же подбежал к матери, чтобы помочь ей собрать узлы. И они сразу стали перешептываться, но так тихо, что ничего нельзя было разобрать. А Дубовый решительными шагами ушел куда-то за постройки.
        - Фонон! Иди сюда, возьми коня! - Белый Рог позвал раненого мужчину, который как раз шел к корыту с водой, чтобы обмыть кровь. Невольник медленно и неохотно повернулся к нему.
        Рог нагнулся к нему с седла.
        - Я не знаю, что ты сделал моей матери, но лучше б ты так больше не поступал, потому что я тебе шею сверну еще раньше, чем отец тебя достанет, - угрожающе прошептал он и тихо добавил уже более мягким голосом: - Ты, кажись, с дуба рухнул, если сейчас Дубовому на глаза лезешь. Ночью глотки дерете, днем задираете его, только и жди, когда кому железо под ребра всадит. Так тебе не терпится за Ворота Богини?
        - Я служу Господу Железа, и он сохранит меня, - прошипел Фонон, так сильно ухватив рукой за поводья, что встревоженный конь захрапел. Другой рукой невольник держался за подбородок, где поранил его клинок хозяина.

* * *
        На следующий день они пустились в путь на юг, к более безопасным областям, а их преследовал становившийся все громче барабанный бой воинов из северных княжеств, теперь барабаны не умолкали и днем. Пастухи гнали перед собой больше сотни коз, окутанных облаком пыли, взбитой копытами с дороги. Вокруг бегали четыре пса, облаивая стадо. За стадом тащились возы, нагруженные шерстью, инструментами и едой. А уж совсем в конце вяло плелись цепочкой шестеро невольников, которых Дубовый велел связать веревкой за шеи и привязать к возу. И каждый раз, когда Белый Рог смотрел в ту сторону, его охватывала тревога. Конечно, отец был прав, надо было предохраниться от побега невольников, они стоили слишком дорого. Но вид людей, которых вели за возом на веревке, как животных, вызывал у него отвращение. Ведь он ежедневно работал бок о бок с этими людьми, учил их язык, слушал их припевки, побасенки и шутки. Эти самые мужчины плели из травы игрушки и дарили их потом Козленку, когда тот был еще совсем малышом.
        На том же пыльном тракте встречались им и другие беженцы. Большинство двигалось ровным, размеренным шагом, уперев взгляд в землю и поднимая глаза только тогда, когда кто-то, подойдя слишком близко, нарушал границу их перемещающегося личного пространства. Иногда они оглядывались, беспокойно всматриваясь в сторону севера, где появлялось все больше дымов.
        Ночь принесла очередное несчастье. Что-то - то ли зверь, то ли вор - испугало коз, и они разбежались в темноте. Всем пришлось при свете факелов искать и собирать потерявшихся животных, а на рассвете оказалось, что большая часть скота все еще где-то бродит. Неизвестно было, что случилось с собаками, пока кто-то не нашел в кустах скрюченное тело одного из псов с пеной на морде. Пропали и все невольники - так стало понятно, что же произошло ночью. Только осталось загадкой, откуда невольники взяли яд. Дубовый срывал злость на каждом, кто ему под руку попадался, поэтому Рог с облегчением принял поручение искать потерявшихся коз. Ему снова предстояло провести весь день в седле, но это было лучше, чем выслушивать сетования отца и сносить его тумаки.

* * *
        Белый Рог плохо держался в седле из-за увечных ног, поэтому не понуждал коня перейти на рысь. Он старался ухватиться одной рукой за луку седла, если же приходилось использовать обе руки - брал поводья в зубы. Когда-то он пробовал привязываться к седлу, но однажды выпал из седла, завис в веревочной петле и оказался совершенно беспомощен, поэтому в дальнейшем отказался от такого предохранения и полагался только на силу своих рук и чувство равновесия.
        Где-то в зарослях мекала потерявшаяся коза. Рог направил коня в ту сторону. Среди зелени заметил яркое пятно желтой краски, потом разглядел голову животного и закинул на рога петлю, свисавшую с конца длинного шеста. Он хорошо понимал, что слишком отдалился от лагеря, но у отобранных, самых ценных животных длинная шерсть отросла почти до земли, и стоило рискнуть ради их спасения. Вытягиваемая из зарослей коза яростно протестовала, когда колючки и веточки цепляли ее за бока и вырывали клочки шерсти.
        - Ну-ну… тихутко, животинушка, пойдем же к твоим. Нууууу… - парнишка уговаривал козу, подражая певучей речи пастухов.
        Сосредоточив внимание на упирающемся животном и на том, чтобы не упасть с седла, он не услышал легких шагов. Рог не ожидал нападения, пока пара сильных рук не стянула его с седла, грубо швырнув на землю. Он так сильно ударился головой о твердую почву, что на мгновение все вокруг точно затянуло туманом. Сквозь шум в ушах и грохотанье крови в жилах он расслышал храпенье коней и человеческие голоса. Рог заморгал, стараясь вернуть себе нормальное зрение. Что-то стиснуло ему шею, не давая дышать. И кто-то бешено и злобно прошипел в ухо:
        - А теперь тоже будешь мне угрожать, выродок?
        Рог узнал голос невольника Фонона.
        - Шею мне свернуть хотел, что на мать твою глянул? На девку гулящую, которая под черного подложилась? Да мне и плюнуть противно на эту свинью, что свою кровь… своих предает!
        Точно два молота били одновременно по вискам Белого Рога. Пальцы его невольно царапали шею, стараясь освободить ее от сдавливающей веревки. Белый Рог сосредоточился, сжал ладонь в кулак и изо всех сил ударил невольника в лицо. Судя по треску и глухому стону, попал он в нос. И, может, даже сломал его.
        Белый Рог глубоко вздохнул и закашлялся. Тут же кто-то пнул его в ребра. Парень инстинктивно свернулся в клубок, защищая живот. И получил еще один удар в спину.
        - Хватит, Фонон! - резко одернул другой мужчина, в котором Рог узнал самого старшего невольника Мъела. - Говорю тебе, хватит! Хочешь его до смерти забить?
        - А если и так, ты мне закажешь?!
        - Большая честь - удушить безногого мальчишку.
        - А он бы меня не пожалел! Ни он, ни его папочка.
        - Я этого парня знаю с детства, - резко возразил Мъел. - Никогда он никого не ударил, хотя и мог бы. Оставь его, Фонон. Бери коня, козу на мясо прирежем, и айда к своим. Пошли!
        Младший невольник слушался Мъела, но тот не стал возражать, когда Фонон закинул парню петлю на шею и привязал его к одной из нижних ветвей, точно к виселице. Полузадушенный Белый Рог мог только смотреть вслед грабителям, уходившим с его конем и тушей лучшей рунной козы в стаде. Он сидел под низким деревом и не в состоянии был пошевелиться из опасения затянуть петлю еще туже, тогда он совсем задохнулся бы. Плохо… очень плохо. Трудно ожидать, чтобы кто-то его тут вскорости нашел и освободил. Если вообще кто-то будет его искать. Скорее всего, если он сам ничего не придумает, то сдохнет, как кролик, оставшийся в забытых силках.
        Он с трудом поднял руки, крепко ухватившись за веревку над головой. Хорошо, что у него такие сильные руки, но сумеет ли он собственной тяжестью согнуть ветку или зависнет под ней, точно паучок на паутине? Ветвь слегка приподнялась, худая задница Рога оторвалась от земли. Он сосредоточился и перехватил свою удавку повыше. Ладони горели от жесткой конопляной веревки. Наконец ветка поддалась и с глухим треском сломалась посредине. Веревка теперь болталась свободно. Еще несколько долгих минут Белый Рог распутывал узел, но в конце концов все-таки освободился.
        Освободился и оказался перед очередным трудным выбором. Что дальше? Остаться на месте и время от времени звать на помощь? Рог сомневался, чтобы Дубовый послал кого-нибудь искать своего старшего (ненужного, нежеланного) сына. Особенно теперь, когда захватчики уже наступали на их тени. Его крики о помощи скорее всего приведут к нему соломенноволосых, а те наверняка окажутся гораздо менее милосердны, чем Фонон.
        Паренек еще какое-то время размышлял над своим положением, потом вытащил из-за пазухи толстые рукавицы, натянул их на израненные руки и принялся продираться сквозь высокие травы и заросли в сторону Козьего холма. Там он сумел бы найти приют, остатки запасов еды, и там наверняка остановятся на привал королевские солдаты… если только туда не добрались еще «белые».
        - По крайней мере, умру дома, - скривив губы, шепнул себе Белый Рог.

* * *
        Он не знал, сколько часов прошло. Судя по солнцу - около четырех. Рог упал на землю, совершенно обессиленный. Пот заливал глаза, язык присох к небу. Ему даже не хотелось оглядываться - он знал, что ушел не слишком далеко. Сколько там в состоянии протащиться человек с увечными, безжизненными ногами… Белый Рог нехотя глянул на свои неподвижные конечности. Он смог бы передвигаться быстрее, если б не надо было волочь за собой эту никчемную тяжесть. В который уже раз в жизни захотелось ему просто отрубить топором эту ненужную часть своего тела. Толку от его ног меньше, чем от сухой ветки.
        Отдыхая, паренек прислушивался к барабанам, которые между тем сменили ритм. Это уже была не издевательская угроза «бой-ся-я-тут-как-тут», но размеренный, бесстрастный (и оттого еще более страшный) маршевый размер «трам-тара-рам-там-там»… «Белые» неотвратимо приближались.
        Что-то зашелестело. Рог напряг мускулы. Зверь? Человек?.. Кто-то шел медленно, точно с трудом раздвигая перед собой высокие травы с выгоревшими метелками. «Иди стороной. Прочь», - мысленно молил Белый Рог, тут же убеждаясь, что неизвестный двигался точно по его следу - широкому и ясно различимому, словно Рог тянул за собой мешок с песком. В просвете между растениями замаячила чья-то невысокая фигура, а потом появился…
        - Козленок! - выдохнул Рог с изумлением.
        Мальчонка присел на корточки, подперев подбородок кулачками. Губы его выгнулись печальной подковкой, он глядел на брата, смаргивая, как ослепленная солнцем сова.
        - Куда коня-то дел? - наконец спросил он.
        Рог помедлил. Рассказ о нападении и жестокости Фонона наверняка испугал бы мальца до смерти.
        - Упал я, - тихо ответил Рог и прокашлялся, голос его звучал слабо и сипло. - Конь испугался и сбросил меня. Отец будет в бешенстве.
        - Угу… - буркнул Козленок, жалостно шмыгая носом и сочувственно оглядывая брата. Дубовый был суровым человеком, так что трепка за потерю верхового коня была неизбежна, как восход и заход солнца.
        Белый Рог всматривался в заросли за спиной Козленка, ожидая увидеть кого-нибудь из работников, но никто не появился. Тишину нарушал только шепот ветра в травах и отдаленная неизменная барабанная дробь, к которой он уже начинал привыкать, как к биению собственного сердца.
        - Ты один??! Как ты меня нашел?
        Козленок смутился:
        - Один. Сам я сюды пришел. Они там все коз ловят и не могли… а отец, он сказал, что ты сам вернешься и шоб тебя не искать.
        Рог подумал, что ничего иного и ожидать не следовало.
        - Я боялси, - продолжал мальчик, - и мама плакала. Она думала, я не вижу, но я видел. Ну и пошел за тобой. Глядел на землю, куды конь шел, а потом была веревка на дереве и кровь на земле. Откель та кровь, Рог?
        Глаза у Козленка стали огромными и круглыми, как луна.
        Белый Рог глубоко вздохнул:
        - Коню под копыта лис попал.
        - Но там не было лиса…
        Мальчик фыркнул, притворяясь разозленным.
        - Видать, жив еще был и отполз в кусты. Не мели глупости.
        Козленок торопливо закивал головой и снова спросил:
        - Так как? Сбегать за кем?
        Рог сперва невольно глянул на юг, помрачнел и повернулся к северу. Потом медленно покачал головой:
        - Нет.
        Летние дни долгие. На рассвете начались поиски распуганного стада. Когда Рог потерял коня, было около полудня, а теперь солнце уже проделало половину пути вниз к горизонту. Это означало, что обоз беженцев мог снова отправиться в путь, с каждым мгновением уходя все дальше. Если отослать брата обратно, Дубовый наверняка и так никого не пришлет на помощь, но зато Козленок будет в безопасности. Но ведь малыш может до заката не успеть добраться и потеряется. Выходит, обоим братьям было ближе до Козьего холма.
        - Идем обратно домой, - решил Белый Рог. Козленок с облегчением вздохнул, но на его круглой мордашке читалось сомнение.
        - А если там уже… те?
        - А мы подойдем со стороны реки и спрячемся в тростниках, если увидим чужаков - подождем, пока наши подойдут, - успокоил брата Рог. - У короля много войска, быстрые кони и огромные боевые колесницы, и мечи… и луки высотой с мужика. А с войском придут маги. Те, что умеют жечь огнем и землю открывать, или просто убивать глазами. Не бойся, наши быстро подойдут, оглянуться не успеешь.
        Козленок слушал это утешительное вранье, а Белый Рог с неспокойной совестью подумал, что за этот день он наговорил уже больше лжи, чем обычно за месяц.
        - Ну так идем.
        Козленок решительно пошел впереди, старательно вытаптывая своими деревянными башмаками тропинку для увечного брата. За ними оставался явственный след, но, по крайней мере, так Рогу удавалось передвигаться быстрее. Он был совершенно измучен, когда они, наконец, вышли к реке, зато им удалось выиграть гонку с солнцем, которое еще не успело зайти.
        Жилище Дубового выглядело невероятно спокойно, будто и не нависла над ним опасность войны и уничтожения. В прибрежных камышах покрикивали птицы, а в воде плескались рыбы, охотившиеся на насекомых. Братья жадно напились, а потом принялись внимательно разглядывать постройки сквозь завесу чуть покачивавшегося под легким ветерком тростника. Отгоняя от лица комаров, прищуривая глаза, высматривали они хоть какую-то подозрительную мелочь. Но строения казались совершенно безжизненными. Распахнутые ворота риги отбрасывали угловатые тени, а внутри не было заметно ни малейшего движения. У Рога сердце подскочило до горла, когда вдруг что-то показалось из-за поилки для скота, но парень тут же рассмеялся про себя - это был всего-навсего прохаживавшийся по двору голубь.
        - Кажется, никого нет, - прошептал Козленок.
        У малыша зрение было получше, так что Рог согласился: если уж младший братишка не видит ничего подозрительного, значит, они в безопасности… пока. Он молча направился к броду. Река, называвшаяся Сестрой, была неглубокой, особенно в летнюю сушь. Она спокойно несла свои воды над выложенным белыми камушками дном, несколькими ленивыми излучинами вилась через холмистые владения Дубового и только на самой их границе заполняла углубление в грунте, чтобы потом отчаянно кинуться вниз с известкового уступа. Около Козьего холма вода была братьям едва по грудь. Они приостановились на берегу, чтобы утолить мучившую их жажду, а потом с наслаждением вошли в прохладный поток. Если б не призрак опасности, витавший в округе, Белый Рог с удовольствием бы поплавал: в воде он не чувствовал своего увечья; но это была только мгновенная слабость, которую он тут же преодолел.
        Из кладовки беженцы забрали все ценное: мясо, фасоль, рис и муку. Но в одном углу мальчики нашли забытый мешок, где еще оставалась пара чекалей овса. В ящике с сеном валялось несколько яблок, а в кувшинах все еще плескалось козье молоко. Так что голодная смерть им пока не угрожала. Белый Рог разжег небольшой огонь в очаге, стараясь выбрать дерево посуше. Мальчики выбирали небольшие ветки березы и колючего боярышника, которые меньше всего дымят. Оставалось надеяться, что вражеские глаза не заметят белесой струйки дыма, поднимающейся над строениями. Несколько горстей овса, растолченного в ступке, потихоньку разваривалось в горшке, за которым наблюдал Козленок, а Рог отправился поискать что-нибудь, что могло заменить оружие.
        От мечей и луков остались только пустые колышки на стенах. Сундук, в котором Дубовый много лет хранил маленькие горшочки с порохом и колючими кремниевыми камушками, тоже зиял пустотой. Белый Рог отыскал только забытый серп и дубинку, которой оглушали скот, а Козленок нашел на кухне нож. Это было до смешного мало, но все-таки лучше, чем ничего.
        Рог кружил по двору, с тревогой поглядывая то на юг, откуда должны были появиться королевские войска, то на север, где клубились дымы пожаров. Солнце который уже раз отливало на заходе кровавым цветом. Подавали голос первые цикады. В вечерней тишине раздался явственный стук конских копыт. Рог замер, прижавшись к стене дома. Один конь - один всадник. Друг или враг? Парнишка осторожно выглянул из-за угла. На фоне краснеющего неба виднелись контуры головы в шлеме, украшенном птичьими крыльями. Белый Рог судорожно сглотнул слюну. Оправдались самые худшие его опасения.
        - Рог, овсянка гот… - произнес Козленок, высовывая голову из кухни. Последнее слово растворилось в испуганном писке, когда мальчик увидел прямо перед собой чужака в крылатом шлеме. Солдат презрительно скривился, многозначительно поднимая меч. В следующее мгновение произошло сразу много всего. Одна из двух колод для рубки дерева, стоявших у стены за плечами солдата, расплылась, и на ее месте показалась коренастая фигура Белого Рога с серпом в руке. Рог взмахнул изогнутым лезвием и резанул солдата под коленями. Брызнула кровь, «белый» в ужасе завыл. Клинок его меча рассек воздух в том месте, где у нормального мужчины была бы грудь, но, к счастью для Рога, меч просвистел у него над головой. Солдат покачнулся, не встретив сопротивления. Рог решительно ударил еще раз - на этот раз попал в пах, угодив в просвет между пластинами доспехов. Кровь потекла обильной струей. У солдата подломилась раненая нога, и он рухнул на землю рядом с Рогом, которому лишь в последний момент удалось увернуться от удара меча. С криком, больше напоминавшим стон, Белый Рог снова поднял свой серп и с размахом ударил солдата по
шее. Мужчина страшно захрипел, его напряженное тело обмякло. Еще какое-то время кровь пульсирующей струей вытекала из перерубленного горла, но скоро она иссякла, а человек, распростертый в красной луже, превратился в предмет.
        Встревоженный запахом крови, конь беспокойно всхрапывал, ржал и прижимал уши. Стук копыт, перекрывший эти звуки, не был неожиданным. На двор владений Дубового въехал еще один всадник.
        Когда Белый Рог позднее вспоминал эти события, они казались ему страшным сном или сценой из чьей-то чужой жизни. Будто бы он, Рог, со стороны наблюдал за действиями какого-то другого, опасного человека.
        Несколько разъяренных псов с лаем кинулись коню под ноги, кусая его за бабки. Испуганный конь с тонким ржанием встал на дыбы, отмахиваясь копытами. Всадник натянул поводья, пытаясь заставить коня слушаться. Один из псов подпрыгнул и вцепился в лошадь. Обезумевшее от ужаса животное тяжело завалилось на бок, придавив солдата. Псы не отставали, конь вскочил, топча своего хозяина. Даже сквозь шум, поднятый животными, Рог слышал жуткий треск ломающихся костей. Мальчик на мгновение прикрыл глаза. Псы исчезли, но перепуганных коней это не успокоило. Один из них пробовал перескочить через ограду - ему не удалось, он наткнулся на жерди и с грохотом завалился на землю. Другой обежал двор, дико потрясая головой. Разглядел в сумерках просвет между ригой и дровяным сараем и понесся туда, в густеющий мрак. Его охромевший товарищ пробовал было последовать за ним, но дорогу вновь преградил призрачный пес. Конь ковылял на трех ногах, прижимая уши, храпя и обнажая длинные зубы.
        Раненый солдат лежал на животе. И хрипел. Белый Рог точно во сне подошел к нему, не сводя глаз со светлых волос, выбивавшихся из-под сбившегося набок шлема, и спины с отпечатками лошадиных копыт. Руки солдата бессильно скребли по песку. Темнело, но мальчик видел, как широко раскрываются глаза мужчины.
        - Не чу-ю… ног… у меня… нет ног… - с трудом выдавил раненый. И тут же струя темной крови хлынула у него изо рта.
        - У-мер?.. У-у-у-мер?..
        Рог услышал рядом дрожащий голос младшего брата, повернул голову, чтобы увидеть Козленка - съежившегося, обхватившего себя руками, точно ему холодно. Кровь все еще медленно текла изо рта «белого», но лежал он неподвижно, с закрытыми глазами.
        Белый Рог сглотнул слюну. И услышал собственный голос, доносившийся как будто откуда-то издалека:
        - Уже все. Поймай коня, Козленок.
        Испуганный мальчонка отвел глаза от неподвижного тела и обратил внимание на коня, который по-прежнему беспокойно метался по двору на трех ногах.
        - Он меня лягнет…
        Откуда ни возьмись появился третий воин в шлеме с крыльями и в коричневом нагруднике. Уверенно подошел к животному и положил ему ладонь на храп. Конь еще раз-другой вскинул голову и успокоился.
        - Возьми поводья и привяжи его в конюшне, - тихо велел Белый Рог.
        Конь позволил маленькому мальчику и призрачному мужчине отвести себя в стойло. Рог потащился за ними.
        - Мы на нем поедем? - с надеждой спросил Козленок.
        - Он охромел, - возразил старший брат. - Даже если б он позволил нам на него сесть, далеко он не уйдет.
        В кухне их ждала постная овсянка, но мальчикам, за весь день не съевшим и крошки, есть все равно не хотелось. Козленок больше ни словом не вспомнил про трупы, лежавшие на дворе, а уж Белый Рог тем более обходил этот предмет. Не сговариваясь, они молча устроились на соломе в конюшне около тихонько фыркавшего коня. Присутствие живого существа придавало им мужества. Измученный Козленок быстро заснул, прижавшись к брату, но Белый Рог долго еще вглядывался в темноту, бездумно следя за призрачными разноцветными точками, от усталости мельтешившими у него перед глазами. У него все время было жуткое ощущение - хоть и понимал он, что это невозможно, - будто убитые встанут и, окровавленные и страшные, придут к нему, чтобы отомстить. Каждый шорох за стенами конюшни заставлял мальчика долго и напряженно прислушиваться. Козленок беспокойно шевелился, что-то невнятно бормотал сквозь сон. Вдруг он вздрогнул, глубоко вздохнул, и Рог почувствовал, как ладошка брата неуверенно касается его, точно малыш хотел убедиться, что он не один. В ночной тьме, пахнувшей соломой и лошадьми, Рог прижал брата к себе, обнял его.
        - Это только сон, - проворчал Рог.
        - Мм… - тоскливо забормотал Козленок. - Они ведь снова придут, правда? - спросил он чуть погодя.
        Рог закусил губу.
        - Да, - прошептал он в ответ. Лгать не имело смысла, хотя уже завтрашний день мог оказаться последним в короткой жизни Козленка. Но и он, Рог, проживший в два раза больше лет, не был готов к путешествию за Небесные Врата.
        Козленок еще теснее прижался к брату, а Рог с грубоватой лаской взъерошил ему волосы. Он любил малыша. Козленок, хоть и маленький, был совсем неглуп. Он оказался намного более сообразительным и отзывчивым, чем Смекалистый, которому уже само его имя должно было бы прибавить ума, но мальчик рос добродушным и ничем особенным не выделялся.
        Козленок скоро снова заснул. Рог, прислушиваясь к тихому сопению младшего брата, поначалу боролся с закрывающимися глазами, но в конце концов усталость взяла свое, и паренек погрузился в неглубокую дрему, точно заяц, который всегда настороже.

* * *
        Рассвет был холодным, в воздухе чувствовалась еще ночная влага. Белый Рог внезапно открыл глаза и беспокойно огляделся.
        «Живы мы еще», - невесело подумал он и принялся тормошить брата:
        - Вставай, Козленок.
        Мальчишка широко зевнул, потянулся и протер заспанные глаза.
        - Работы много, - пояснил Рог.
        Конь убитого солдата за ночь настолько пообвык в конюшне, что без сопротивления позволил расседлать себя. Скромное вооружение Белого Рога обогатилось коротким копьем, которое было приторочено к седлу. Гораздо больше обрадовала его другая находка: арбалет и колчан со стрелами. У него никогда не было возможности поучиться драться на мечах или дубинках, но камни он метал очень точно и был неплохим стрелком из лука. На телах убитых разведчиков он обнаружил ножи и короткие обоюдоострые мечи. Трупы были слишком тяжелы, чтобы он смог перетащить их подальше, за пределы владений Дубового. Но все-таки с помощью веревки, обвязанной вокруг столба и натянутой изо всех сил, удалось по одному сволочь их в буйно разросшиеся сорняки за дровяным сараем. Козленок по поручению брата присыпал свернувшуюся кровь песком и затер следы.
        Они съели отвратительную овсянку, которая за ночь превратилась в холодную застывшую массу. Рог после недолгих раздумий выделил себе и брату по яблоку. Не было смысла экономить еду, поскольку враг уже выслал разведчиков, а главные силы каждую минуту могли подойти к Козьему холму. Барабаны отбивали маршевый ритм так близко, что Рогу казалось, будто этот однообразный звук проникает ему в жилы, в мозг и вот-вот просто разорвет его изнутри.
        - И что теперь? - отважился спросить Козленок, глядя на брата доверчивым собачьим взглядом.
        - А теперь спрячемся, - ответил Белый Рог, собирая оружие. Вот уже какое-то время он думал об одном и том же: он калека (что ж, такая уж судьба), надежда на побег слабая, даже если использовать добытого коня. Раненное в ногу животное совсем не годилось для езды. Может, легкого Козленка конь бы и выдержал, но Рог боялся отсылать брата одного. Находясь рядом с малышом, он, по крайней мере, был уверен, что хотя бы сможет попытаться его защитить.
        - В доме? - упорствовал Козленок.
        Белый Рог колебался недолго. Дом был построен солидно, как маленький форт. Даже вместо окон у него были узкие щели, через которые можно довольно долго обороняться, при условии, конечно, что нападающие не подложат огня. Видно, это пришло в голову и Дубовому, когда он решил оставить свое хозяйство. Рог покачал головой. Лучше уж остаться в конюшне. Тут легче укрыться в соломе или, если понадобится, удрать через вторые ворота, выходившие на огороженную площадку для выгула лошадей.
        И вот мальчики перенесли все свои скромные запасы в конюшню. Наполнили водой поилку для коня и бадейку для себя. «Неизвестно, сколько нам придется здесь просидеть», - сказал Рог, когда Козленок стал жаловаться на тяжесть бадейки. Именно это ожидание и было самым тяжелым. Рог не мог удержаться и все время выходил из убежища, чтобы осмотреться. Чаши весов пока замерли в равновесии, но каждую секунду могла показаться или приближающаяся с севера смерть - овеянная вонью дыма и крови, или подходящая с противоположной стороны жизнь - в сверкании копий королевских солдат.

* * *
        Оба брата вздрогнули и одновременно подняли головы. Снаружи послышался мужской голос, а слова он произносил на языке ленгоре. «Наши!» - мысленно крикнул Рог, ощущая, как чувство облегчения щекочет ему живот. Козленок уже собрался было крикнуть, но брат вдруг закрыл ему рот ладонью, напряженно прислушиваясь.
        - Пусто, будто кто кипятком выморил, - говорил кто-то за тонкой стеной. - Только хатка-то ничего из себя. Знамо, чё-нить найдется.
        - Знамо, знамо… - заворчал в ответ другой голос, на этот раз женский. - Покуда вот только козу надыбали да трупа.
        - Не ворчи, женка. Ты и так тащишь на горбе добра серебряников на двадцать.
        Белый Рог нахмурил брови. Раньше солдат пришли мародеры. Ничего удивительного: на несчастной, терзаемой войной земле всегда найдутся шакалы, падкие на остатки покинутого добра, они не постыдятся даже напасть на беженцев ради горсти медяков. В жилище Дубового не осталось дорогих вещей, по крайней мере, ничего ценного, о чем стоило бы жалеть. Но сама мысль о чужом человеке, который ходит по его дому, все ощупывает и высчитывает, что стоит прибрать к рукам, приводила Рога в ярость. Они с Козленком обменялись многозначительными взглядами. Рог, стараясь не издавать ни звука, натянул тетиву арбалета и наложил стрелу. Его младший брат смотрел на приготовления широко открытыми глазами, зажав себе рот обеими руками.
        Конь, который до сих пор спокойно дремал, опустив голову, тихо фыркнул и стукнул копытом. Голоса снаружи утихли. Белый Рог глубоко вздохнул и поднял арбалет.

* * *
        Когда вор осторожно просунул голову в двери конюшни, глаза его жадно загорелись при виде ухоженного коня. Он внимательно огляделся, а не заметив ничего подозрительного, подошел к коню и с хозяйским видом похлопал его по шее. Мужчина был одет в коричневую потертую тунику, за поясом красовался большой нож, почти тесак. На спине он тащил порядочный узел.
        - Оставили тебя тут на погибель, красавец мой? Вот уж добыча так добыча!
        Мужчина сбросил с плеч свой груз и наклонился над раненой ногой лошади, которую животное явно старалось беречь.
        - Мы потихохоньку пойдем, чай, не притомишься…
        - А может, все-таки не пойдем? - насмешливо поинтересовался чей-то голос.
        Чужак резко вскочил. Неподалеку стоял рослый молодой мужчина с арбалетом и целился ему прямо в живот. Грабитель ощерился фальшивой улыбкой:
        - Охти, а я и не знал, что тут занято. А вы, господин хороший, один тут? Времечко-то опасное…
        - Руки держи так, чтоб я их видел, - велел арбалетчик. - Конь этот мой и земля моя. Вон отсюда, да пошевеливайся, а то второй пупок в тебе продырявлю.
        - Нооо… я ж и гуторю, время-то военное, непогожее, лучше бы кучно держаться, - настаивал любитель чужих коней, слегка передвигаясь и стараясь уйти с линии прицела. - Когда человек один, не ровен час, что злое приключиться может. - В голосе мародера прозвучала тень угрозы.
        Стрелок презрительно сплюнул:
        - Так и я ж тут не один. Покажитесь-ка, ребятки.
        В ответ на эти слова из самых темных углов, из-за сваленного сена и соломы стали вылезать плечистые мужчины. Их лица не сулили ничего хорошего, а вооружен каждый был если не острым железом, то, на крайний случай, дубинкой или палкой. Пришлый пробормотал под нос какое-то ругательство и уже совсем явно стал отступать к воротам. Нагнулся было прибрать свой узел, но резкий приказ остановил его:
        - Оставь это! И нож тоже! А теперь пошел вон, воровское отродье, забирай свою девку и с глаз долой, пока мы терпение не потеряли! Катитесь отсюда!
        Воришка уже не скрывал своего бешенства. Он вытащил из-за пояса нож и бросил его на землю.
        - «Белые» взяли гарнизон в Мудахе, спалят вас заживо в этой дыре! - пригрозил.
        - То ли спалят, то ли обойдется, - холодно возразил стрелок.

* * *
        Призрачная личная гвардия Белого Рога некоторое время еще провожала горе-мародера. И только когда парень понял, что пара грабителей окончательно отказалась от мысли пошарить в его доме и без оглядки уходит на юго-запад, он развеял миражи и сам вернулся к Козленку. Мальчик сидел на земле, грыз ногти и мрачно вглядывался в добытый узел. Рог молча развязал ремень, стягивавший тючок.
        - Это было воровство? - неуверенно спросил Козленок, вытаскивая изо рта большой палец.
        Рог едва заметно вздохнул. Мораль Дубового была довольно гибкой, он одобрял почти все, что давало прибыль, но мать мальчиков, Волна, наверняка не была бы довольна поступком сына.
        - Забрать добычу у вора - совсем не то, что украсть у порядочного человека, - ответил Рог, стараясь, чтоб слова его звучали убедительно.
        - Ага, - только и произнес Козленок, но было видно, что он не до конца поверил брату.
        В тючке оказалась парадная туника, расшитая шелком, завернутая в нее красивая миска из цветного стекла и несколько стальных ножей. Деревянная фигурка Богини, покрытая зеленой краской и тонкими лепестками золота, ложечка, казавшаяся серебряной. Белый Рог отложил в сторону все эти предметы - кроме ножей. Он предпочитал не задумываться о том, кому это все принадлежало раньше и что стало с бывшими хозяевами. Весть о захвате гарнизона в Мудахе и без того была достаточно мрачной. Это означало, что «белые» всего в паре часов от Козьего холма, а может, и еще ближе, если судить по тому, что и сюда уже добрались двое неудачливых разведчиков. Гораздо более паренька обрадовали буханка хлеба и хороший кусок сыра, тоже найденные в узелке - они хоть и подсохли слегка, но были вполне пригодны для еды. Рог втиснул кусок сыру в руку насупившемуся Козленку.
        - На, поешь. А потом влезь на чердак. - Рог посмотрел вверх, туда, где раньше складывали легкие, неслежавшиеся - чтоб проветривались лучше - охапки шерсти и пучки различных трав. - Оглядишься там, посмотришь, что видать.
        Мальчик молча покивал головой. Взял хлеб в зубы, скинул сандалии и ловко, как ласка, вскарабкался по лесенке вверх. Рог, задрав голову, следил, как его младший брат сноровисто перескакивает с балки на балку и бежит по ним к просвету в крыше. Прошло пара минут.
        - Рог… дым с востока! - крикнул Козленок, он лег животом на балки, и его встревоженная мордашка показалась между досками.
        - Далеко?
        - Не знаю… - растерялся мальчик. - Кажется, близко… Ой, близко!! - тут же пискнул он.
        Рог почувствовал, как холодные пальцы страха стискивают его желудок. Его затошнило, Рог с трудом проглотил оставшиеся во рту крошки хлеба. Он с трудом вскарабкался по лестнице наверх и осторожно дополз туда, где лежал Козленок. И в самом деле, не слишком далеко виднелись огромные клубы черного дыма. Это наверняка горело соседнее хозяйство. Белый Рог задумался, зачем, собственно, врагам понадобилось поджигать опустевшие строения? Разве им не нужно было жилье для офицеров, не хотели они забрать себе брошенное добро, хоть пару мешков зерна - ведь не могли же обитатели Извилистой долины забрать с собой все до зернышка? А потом поразила его мысль, которая заставила, несмотря на наступающий жаркий день, ощутить холодную дрожь. Может, Заруба все-таки остался, питая безумную надежду на спасение, может, он сопротивлялся, и теперь на гигантском погребальном костре пылали останки жителей долины? Потому как что еще могло заставить «белых» разжечь огонь во время летней суши? К счастью, от соседских земель владения Дубового отделяла река, огонь не должен пройти так далеко. Старательно содержались в порядке и
противопожарные рвы.
        Рог, приложив ладонь ко лбу, чтобы прикрыть глаза от света, напряженно вглядывался в клубы пожарища. Показалось ему или нет, будто на фоне темной мглы мельтешат черные движущиеся черточки?
        - Рог, там люди, - заметил Козленок, который смотрел туда же. - Идут сюда… - прошептал он.
        Рог дышал глубоко и медленно, стараясь отогнать мерзкое тошнотворное чувство страха, распиравшее его внутренности. «Белые» приближались. Если они тут кого-нибудь обнаружат, то, может, только прирежут его и успокоятся, а может, все сровняют с землей.
        - Козленок… возьмешь коня и поедешь по тракту на юг. Если конь откажется тебя везти, оставишь его и побежишь, пока не найдешь наших.
        Младший братик смотрел на Рога с недоумением:
        - А ты?
        - Я останусь, хромой конь нас двоих не вынесет.
        - Тогда я тоже останусь!
        - Ты уедешь!
        - Нет!! - завопил Козленок. - Я тебя одного не оставлю!
        Рог схватил мальчишку за плечо и потряс, грозно нахмурив брови. Козленок невольно пригнулся, зажмурив глаза.
        - Ты поедешь, и немедленно!
        - Нет… - всхлипывал мальчик. - Нет, нет, нет…
        - Да!
        - Нет.
        Рог раздраженно фыркнул и отпустил брата, а Козленок вдруг закинул ему руки на плечи и крепко обнял.
        - Я не брошу тебя, - выдавил он сквозь слезы. - И никуда я не поеду. Не поеду и все…
        - Я с тебя шкуру спущу, Козленок, вот увидишь, - буркнул Рог и, противореча своей угрозе, обнял дрожащего ребенка.
        - Ну и… что? - всхлипнул Козленок.
        - Нас могут убить.
        - Ну и что?
        - Глупый неслух.
        - Ыи-и-и…
        - Пусти меня, шею сломаешь…
        Мальчонка отпустил брата, вытер мокрые глаза и шмыгнул носом.
        - Я не поеду, - упрямо повторил он. - Можешь бить меня, но я все равно не поеду. А если прогонишь, и так вернусь.
        - О Богиня… - вздохнул Белый Рог и беспомощно покачал головой. Потом еще раз глянул сквозь отверстие в крыше. С этого места прекрасно виден был большой кусок заречных лугов. Негустые заросли не заслоняли вид на луга и брод. Кучка темных черточек, которая наверняка была конным отрядом, медленно приближалась. Черточки превратились в пятнышки, и Рогу даже показалось, что он уже видит блеск солнца на остриях копий. У братьев оставалось совсем мало времени.
        Темные глаза Козленка смотрели на брата доверчиво, с надеждой. Это доверие и еще любовь погнали его из-под надежного материнского крыла и велели искать пропавшего брата, а теперь они же велели ему остаться рядом с Рогом, несмотря на приближающуюся опасность. Белый Рог понял, что ему придется как-то заслужить это огромное чувство. Он почувствовал, как кто-то будто возложил на его плечи новую тяжесть.

* * *
        Предводитель отряда, туан, озирался вокруг с удивлением и тревогой, которая уже начинала перерождаться в гнев. Со вчерашнего дня их преследовало невезение. Сначала двое его разведчиков не вернулись вовремя, и он уже не надеялся увидеть их живыми. Потом им попалось имение, которое совершенно бессмысленно и бестолково пыталась защитить горстка людей. Видно, еще раньше там уже была резня. Наверное, завязалась неравная борьба между «чернявыми» и людьми, которые хотели прорваться к своим, на свободу. Шестеро деревенских (из них двое раненых) против двадцати его конников - это была скорее экзекуция, чем война. Прежде чем они успели ему помешать, последний защитник поджег крышу хаты, сухая солома, которой была выстлана крыша, мгновенно занялась.
        Жар и удушающий дым заставили конников отступить, и они двинулись дальше, оставив за собой трупы и пепелище. А теперь вот отряд застрял на берегу реки, которая стремительно несла мутную вспененную воду, точно ее недавно наполнили проливные дожди - что выглядело очень странно и подозрительно в такую жару.
        - Илб! Что тут должно стоять? - раздраженно спросил офицер, рукой подзывая состоявшего при нем оруженосца. Солдат озабоченно почесал в затылке и полез в сумку за картой.
        - Ладно, давай по-другому… Эта дрянь должна тут быть?! - рявкнул предводитель.
        - Нет, господин туан! - решительно ответил оруженосец, вытаскивая руку из сумки.
        «Проклятье, я, кажется, брежу», - подумал предводитель.
        Перед ним вознесся форт. Крепость, которой по всем расчетам тут не должно быть, если их карты пригодны хоть на что-то, кроме подтирания зада. А карты эти были, между прочим, совсем свежими, их начертили только прошлой осенью. Хотя частокол вокруг крепости не выглядел новым. Дерево успело потемнеть так, будто отстояло уже, по крайней мере, два дождливых сезона. Вокруг не видно было следов поспешного строительства, вроде остатков бревен, стружки или борозд в земле - их обычно оставляют балки, которые тянут лошади.
        Вокруг царила тишина, нарушаемая только плеском воды и беззаботным щебетом какой-то птахи, заливавшейся где-то в камышах.
        - Похоже, там никого нет, - заметил кто-то из разведчиков, отодвигая мешавший смотреть пучок травы.
        Офицер, услышав его слова, скривился.
        - А Марай и Буго, верно, в корчме упились, а? - разозлился он. - Ветер в нашу сторону дует, тупая ты деревенщина, не чуешь, как трупной вонью тянет?
        Крепость была небольшая, но частокол вокруг - довольно высокий, а на двух углах возвышались сторожевые башенки. Что-то в этой постройке не нравилось предводителю, хотя он сам был не в состоянии определить, что именно. Не считая, разумеется, того, что этой крепости вообще тут быть не могло. Дурное предчувствие царапало его по затылку, наводя на мысль, что все происходит как-то не так, как следовало бы. Надо признать, местность вполне подходила для позиционной войны. С одной стороны укрепление защищала река (правда, узкая, такую легко форсировать), с другой - мягкими волнами спускались вниз холмы. Атаковать снизу вверх, в гору, всегда сложнее. Форт стоял молчаливый и на первый взгляд опустевший. Туан прикусил губу. В конце концов он махнул рукой одному из солдат:
        - Ну-ка пусти туда стрелу.
        Лучник послушно натянул тетиву. Стрела прочертила в воздухе крутую дугу и перелетела через острые зубья палисада. Солдаты ждали на жаре. Тоскливо тянулись минуты. В крепости по-прежнему незаметно было никакого шевеления, несмотря на вызывающий выстрел.
        - Ты и Кун. Подойдите сбоку. Проверьте ворота. Если закрыты - влезьте на палисад. Тумо, Лавар, Борох… прикройте их, - вполголоса скомандовал предводитель.
        Разведчики только кивнули и тут же стали выполнять приказ. Офицер смотрел на них с тайным удовлетворением. Короткие мечи укреплены за спинами, шлемы и нагрудники затемнены сажей, нарисованные под глазами черные полосы защищают от ярких солнечных лучей. Никому не надо объяснять, что и как делать. В пограничных землях глупцы отсеивались из боевых отрядов быстро, отпадали легко, точно сухая грязь. Выживали только те, кто был достаточно умен, чтобы не болтать попусту и как следует исполнять приказы. Вот уже три недели передвигался отряд по долине Тиизель, делая быстрые и непредвиденные броски, точно стая охотящихся волков. К этому времени туан потерял уже четырех людей (в том числе двоих сегодня, он уже не рассчитывал увидеть их живыми), но такой результат считался довольно обычным. Если в его дикой стае и были псы, то теперь он наверняка от них избавился. Остались одни волки - стремительные, молчаливые и грозные волки.

* * *
        Стрела воткнулась в землю посреди двора. Козленок, который все еще закрывал себе рот ладошкой, точно боялся, что всадники расслышат его дыхание, не удержался и пискнул, выдохнув через нос, точно перепуганный щенок.
        - Они просто хотят нас запугать, - прошептал Рог, коснувшись его плеча.
        - Я уже страх как боюсь, они могут меня дальше не пугать, - тихо ответил мальчик дрожащим голоском.
        - Они тебя не убьют, ты слишком маленький, - ответил Белый Рог, горячо надеясь, что его предположения справедливы. - Самое большее, возьмут тебя в плен и велят работать. А потом сможешь убежать, если представится случай.
        Один взгляд на Козленка убедил Рога, что слова его были ошибкой.
        - Но ты-то уже большой… - прошептал малыш, глядя на брата огромными, наполненными страхом глазами.
        Белый Рог ничего не ответил. Он снова смотрел на противоположный берег реки, где среди тростников едва виднелись верхушки крылатых шлемов. Слегка приподнял добытый арбалет, прижимая щеку к прикладу. Прикосновение теплого гладкого дерева немного, хоть и совершенно безосновательно, приободрило его. Он и сам понимал, что вся эта отчаянная попытка защитить себя с помощью обмана была хрупкой, точно яичная скорлупа. Достаточно лишь, чтобы враги подошли поближе и дотронулись до частокола. Нельзя опереться на мираж, он не выдержит человеческого тела, каким бы совершенным ни был. Ткач иллюзий глубоко вздохнул, еще сильнее сосредоточившись на поддержании иллюзии. «Белые» все еще находились по другую сторону реки, но как долго они еще там пробудут?
        - Рог, плывет кто-то, - тихим голосом предупредил Козленок.
        Тут и Белый Рог заметил солдат, чуть дальше переправлявшихся через реку. Бурный поток явно не изменил их планов, что легко было предвидеть. Они продвигались по пояс в воде, сопротивляясь течению и одновременно бдительно следя за призрачным палисадом. Солдаты прикрывались небольшими щитами, готовые тут же нырнуть, если на стене появится кто-то с луком. Один из них нес на плече свернутую веревку, другой - арбалет. Рог переполз в другое место и снова приготовился стрелять. Вдох, медленный выдох… Глаза широко открыты. Он не раз в тростниках охотился с луком на уток и на диких кур, обитавших в густой траве пастбищ. Равнодушно смотрел, как режут коз, у которых испортилась шерсть и поэтому их предназначили на мясо. Накануне он собственными руками убил человека. Но теперь все было совершенно иначе. Тогда он защищал себя и Козленка, а теперь должен был хладнокровно потянуть за спусковой крючок. Это уже не обычная охота… Паренек еще раз глубоко вздохнул и отпустил тетиву. «Белый» на мгновение открылся, и стрела угодила ему в шею, воткнувшись чуть не по самое оперение. Рана должна была быть смертельной.
Второй разведчик тут же нырнул, прячась в мутной воде. Вскоре шевельнулись камыши, и среди них мелькнула его голова, но Рог не стал рисковать и стрелять второй раз. У него слишком мало стрел, и их надо беречь.
        Тело убитого плыло по течению.
        «Как же это легко», - с удивлением подумал Рог. Не труднее, чем убить птицу. Если только не думать о том, что еще утром этот человек, наверное, делился с товарищами хлебом, перешучивался с ними или проклинал все неудобства жизни в седле, а может, вспоминал оставленную на севере семью… Рог вдруг затряс головой, отгоняя опасные мысли. Нет, у него тоже есть семья! И эта его семья лежит сейчас рядом с ним на животе и испуганно таращится на тот берег Сестры, где среди тростника мелькают крылатые шлемы конников. Совесть становится глупым излишеством, когда надо защищать ребенка. И он, Рог, не позволит причинить вред этому малышу, даже если б пришлось перестрелять всех солдат! С отчаянной решимостью он снова натянул тетиву, наложил на нее новую стрелу и послал ее в тростники. В тишине раздался короткий вскрик боли. Их было двадцать? Ладно, теперь девятнадцать или даже восемнадцать, если он достаточно метко выстрелил.
        Рог огляделся, оценивая прикрывающую их дом иллюзию. Настало время великого представления.

* * *
        Туан бормотал проклятия. Покинутый форт оказался не таким уж покинутым, как им бы хотелось. Стрела пробила плечо его оруженосцу. Счастье в несчастье, но пройдут недели, прежде чем Илб снова сможет владеть рукой. Если рана не начнет гнить, что часто случается во время летней жары.
        - Господин туан! - Сдавленный окрик подчиненного заставил его снова посмотреть на палисад, над которым как раз показались остроконечные шлемы и раскрашенные в голубой цвет лица ленгорхийских воинов. Один из них поднял копье. Легкий порыв ветра тронул застывший воздух, играя лазурной лентой на древке копья.
        Солдаты княжества Эймино на миг застыли, вздрогнув от ощущения опасности, как будто туча вдруг закрыла солнце.
        - Назад, в рощу, - сквозь зубы бросил предводитель.
        И только когда росшие неподалеку деревья укрыли их, солдаты вздохнули с облегчением. Никто этого вслух не сказал, но все думали одинаково: им страшно повезло.
        Туан вынул из седельной сумки грифель и кусочек пергамента, на котором с трудом изобразил несколько значков. «Козьи холмы, крепость, 10 человек и маги». Лавар молча открыл притороченный к седлу ящик и достал из него серую птицу. Ослепленный дневным светом большой баклан открыл массивный клюв, тревожно застрекотал. Предводитель свернул послание в тугой рулончик, засунул его в полый кусочек тростникового стебля, который привязал к птичьей лапке. Лавар нежно дунул на головку посланца, бормоча тихие благословения:
        - Удачи тебе, и пусть Господь тебя хранит в полете.
        Крылатый гонец взвился в воздух, быстро растворившись на фоне светлого раскаленного неба. Вскоре он долетит до туан-адино, который после взятия Мудаха направил основные силы к реке Эните, чтобы занять фактории на ее берегах и отрезать «черным» удобный водный путь.
        Присутствие мага не сулило ничего хорошего. Это означало, что «черные» очень быстро успели собрать свои силы и оказались достаточно могущественными, чтобы поставить магов даже в таких маленьких гарнизонах. Туан украдкой сунул руку в сумку, нащупал сухарь, завернутый в тряпицу, и отломил кусочек. Высмотрел небольшой камушек на земле у своего сапога и сунул под него хлеб, а потом едва заметным движением сложил кончики пальцев, принося таким образом жертву. Им и в самом деле повезло. Потеря одного человека, когда в мгновение ока их могли уничтожить всех, и впрямь казалась чуть ли не милостью Господней. Похоже на то, что магом на Козьем холме был не Поджигатель и не Призрак, поскольку в этом случае с берега Сестры никто не ушел бы живым. Неизвестно, кто из магов хуже: проклятые чудовища, сжигавшие людей живьем, или Призраки, появлявшиеся и пропадавшие, как духи. Там, где они проходили, зачастую не находили даже останков, которые можно было бы похоронить по обычаю. Там, где ступали Призраки, обычно ничегошеньки не оставалось - только голая земля, ровная, как стол, и бесплодная. Туан сжал кулаки. Хоть
бы какая зараза погубила это темнокожее племя. Они тянутся жадными лапами за чужим добром, вгрызаются в его родную землю, как вши в конскую шкуру. «Черные»… всюду «черные», они нагло захватывали себе лучшие поля и пастбища, убивали всякого, способного держать оружие, забирали в рабство женщин… Предводитель коротко вздохнул, отгоняя злые мысли. Он не мог позволить гневу и ненависти ослепить себя, он командовал людьми, которым надо было отдавать нужные приказы и, по возможности, сохранить им жизнь.
        Странно, что солдаты из форта не вышли за ворота, чтобы догнать и вырезать горстку его людей. Вероятно, им дали другой приказ. А может, их попросту было слишком мало. Предводитель чуть нахмурил брови, подсчитывая по памяти, сколько голов он заметил над палисадом. Их было с десяток, значит, можно предположить, что в форте есть еще двое или даже пятеро людей - вместе с магом (или магами). Не слишком много, наверное, они ждут подкрепление. Пятнадцать на его семнадцать, если не считать раненого Илба. Предводитель мысленно уже начал строить смелые планы.
        «Маг… - думал туан. - Если он еще не взялся за нас, значит, он не так уж силен. Из тех, что могут выловить мысль у человека из башки или сгоняют тучи. От дождя еще никто не умирал, хотя приятного мало, когда тебе на голову льет и тетива у луков намокает».
        Он вдруг приободрился. Припомнив и подытожив все, что произошло до сих пор, он пришел к заключению, что в форте и в самом деле стоит крохотный отряд «черных», а маг, так кичливо заявивший о своем присутствии лазурной лентой, всего только Повелитель ветров. О том же свидетельствовала и сама река, которая только что из берегов не выходила, хотя вокруг, куда ни кинешь взгляд, все было высохшим, как солома. Если б удалось взять крепость, это был бы настоящий успех! Займи он крепость своими людьми - и основные силы князя Эймино, которые должны скоро подойти, получат большое преимущество.
        Но с какими бы то ни было действиями стоило обождать до темноты. Ведь теперь они имели дело не с парочкой деревенских мужиков, вооруженных серпами и тесаками, а местность была слишком открытой, чтобы снова рискнуть попасть под стрелы арбалетчиков.

* * *
        Белый Рог отер пот со лба. Под крышей конюшни было душно и жарко. Паренек посмотрел вниз, где на присыпанном соломой глинобитном полу чередовались тени и полосы солнечного света, в котором кружились золотистые пылинки. Полосы становились все длиннее, а это означало, что солнце опускается. Ночь не могла принести Рогу облегчения. Он был совершенно уверен, что его призрачное представление отпугнуло нападающих лишь ненадолго. Они вернутся под прикрытием темноты. А он уже сейчас устал. Что же будет дальше?..
        Глаза паренька снова обратились к реке, старательно укрытой под миражом. Тело убитого разведчика застряло немного ниже по течению в тростниковых зарослях.
        - Козленок. Тебе придется что-то для меня сделать. Это будет… немного страшно, - сказал Рог, тщательно подбирая слова.
        Козленок судорожно сглотнул.
        - Ладно, - слабым голоском откликнулся мальчик, глядя на Рога как преданный пес.
        - Пойдешь туда, где лежит убитый «белый», и принесешь мне его арбалет. И стрелы. Тебе будет тяжело. С оглядкой иди, не ровен час, утопнешь. И клонись пониже, чтоб ненастоящая вода над головой приходилась, тогда они тебя не углядят.
        - А… он в самом деле убит? - спросил Козленок, оглядываясь на излучину Сестры.
        - Мертв как камень, разве что он умеет дышать под водой, как рыба, - буркнул Рог. - Иди. Я буду смотреть за тобой.
        Мальчик ловко соскользнул вниз по столбу. И чуть позже Рог увидел, как он остановился перед частоколом.

* * *
        Козленок знал, что стена из бревен на самом деле была только воздухом, но выглядела она все равно очень прочно. Мальчик для верности потрогал ее, ощутив под пальцами неровную поверхность дерева. Белый Рог и правда был великолепным магом, даже странно, что те, из большого замка, не захотели его взять. Козленок знал, что из щели под крышей сарая наблюдают за ним внимательные глаза брата. Он глубоко вздохнул, зажмурил глаза и закрыл лицо руками, мысленно представляя себе знакомый вид двора. Сделал шаг вперед. «Там ничего нет, там ничего нет…» - твердил он про себя, все время думая о том, что находится у него под ногами: прогретая, плотно утоптанная земля у дома, сухая, шелестящая трава на вершине пригорка, становившаяся все более свежей по мере приближения к реке. Он открыл глаза только тогда, когда плеснула под босыми ногами теплая вода мелководья. Брести под водой, которая водой не была, оказалось просто ужасно. Перед глазами все расплывалось, Козленок то и дело невольно пытался сдерживать дыхание. И потому к цели своей он подошел, промокнув не только от воды, но и от пота, и чуть не задохнувшись.
        Труп плавал лицом вниз, чему Козленок искренне обрадовался. Если б ему пришлось глянуть в мертвые глаза убитого солдата - кто знает, может, он бы струсил и удрал обратно домой. А ведь Белому Рогу так важно было получить арбалет. У них было только то, что они могли найти или украсть… но если забрать у кого-то, кто уже мертв, разве это тоже считается украсть? Стуча зубами, Козленок потянул за ремень колчан со стрелами. Тело «белого» перевернулось в воде и ткнулось в мальчика. Козленок взвизгнул и тут же кулачком заткнул себе рот. Он вдруг почти болезненно ощутил, как переполнен у него мочевой пузырь. Наконец ему удалось стащить с трупа тяжеленный, наполненный водой колчан. Арбалет плавал прямо на поверхности воды. Он бы уплыл по течению, если б не тонкий ремешок, соединявший его с рукой предусмотрительного владельца. Тело солдата зацепилось за тростники только застежками панциря и уже начинало понемногу сползать с кучи растений и дрейфовать. Козленок сражался с тугим узлом, тихонько постанывая от отвращения и страха. Мокрый ремешок упорно сопротивлялся. Мальчик упирался ногами в дно, чувствуя, как
тяжелый труп тянет его за собой и ему скоро придется выбирать: отпустить ценную добычу или поплыть вместе с телом. Сдерживаемый плач вырвался из горла Козленка, но он стиснул зубы, судорожно вбирая сквозь них воздух. Не плакать! Нельзя шуметь, «белые» услышат! Вот глупый, почему он не взял с собой ножа? О, Матерь Мира, какой же он глупый. Меч! Ведь у солдата на плечах меч! Козленок, преодолевая отвращение, коснулся убитого, вытягивая меч из ножен. Оружие оказалось страшно тяжелым, и Козленок чуть не упустил его, сражаясь с непосильной тяжестью и ленивым течением Сестры. С трудом перерезал ремешок. Освобожденный труп поплыл в сторону водопада.
        Семилетний воин с трудом взвалил тяжелое оружие на плечо и начал трудный обратный путь к иллюзорным укреплениям. Он так никогда и не узнал, что через каких-нибудь десять минут в том же самом месте он мог наткнуться на другого солдата, которого предводитель «белых» послал за вооружением убитого товарища.

* * *
        Белый Рог вздохнул с облегчением. Козленок вернулся целый и невредимый. Из своего укрытия под крышей Рог видел, как младший братишка тащится нога за ногу через двор, волоча за собой тяжелый боевой арбалет. Мокрый колчан бил его по пяткам. Мальчонка свалил свою ношу на пол в сарае и сам, обессиленный, свалился рядом. Рог для верности еще раз окинул взглядом палисад и слегка переместил призрачных воинов на стенах. Лазурная лента повисла в безветренном жарком воздухе. Рог осторожно спустился вниз по лесенке и сел рядом с братом. Уже с первого взгляда было видно, что с малышом творится что-то недоброе. Он даже не пробовал стянуть с себя мокрую одежду. Лежал на боку, скорчившись, прижимая ко рту кулачок. Молчал и смотрел куда-то перед собой.
        - Козленок… - мягко произнес Рог. - Козленок, ты очень здорово справился.
        В ответ только молчание. Рог погладил мальчишку по голове:
        - Очень хорошо. Ты молодцом! Я бы без тебя не осилил.
        Мальчик посмотрел на Рога, щурясь и как-то медленно сморщиваясь. А потом тихо заплакал. Рог продолжал гладить отчаявшегося ребенка, дрожавшего под его рукой, шептал ему успокаивающие слова и сладкие обещания. Но в голове его назойливо билась одна мысль: он сам не верил в то, что «все закончится хорошо». Наконец Козленок уселся, шмыгая носом и вытирая мордашку рукавом туники. Он молча смотрел, как его брат заботливо промокает воду с арбалета, снимает мокрую тетиву и проверяет содержимое колчана.
        - Так я и думал, - проворчал Рог, высыпая стрелы. Вместе с ними выпала горсть каменных и железных шариков. Паренек сунул руку в колчан и с самого дна вытащил нечто вроде мотка грубого шнура.
        - Смотри, Козленок, нам повезло. Тут есть запасная тетива с ухваткой для шариков.
        - С чем это? - не понял мальчик.
        - Сюда вот вкладываешь снаряд, натягиваешь - и вперед! Значит, мы сможем приберечь стрелы. Ведь стрелять можно даже обычными камушками, - объяснил Рог. - Хотя это утешение маленькое, камень доспехи не пробьет, - буркнул он уже тише. - Но, может, хоть кому башку развалю.
        - Рог… - тихонько окликнул его Козленок. - Я меч на берегу оставил. Уж больно тяжелый. Он там лежит, меч этот.
        - Принесешь, когда отдохнешь, - коротко ответил Белый Рог.
        Взгляд его снова обратился к иллюзорному палисаду. Призрачные «воины», до сих пор неподвижные, изменили позы.

* * *
        Туан наблюдал за фортом из безопасного укрытия за деревом. Светлые пятнышки, то появлявшиеся, то пропадавшие поверху частокола, были, понятно, блестящими на солнце шлемами ленгорхийцев. Он насмешливо улыбнулся. Излишняя склонность к нарядам часто навлекала неприятности, а тут как раз позволяла довольно точно подсчитать количество защитников. Как он и предполагал, было их не более десяти или одиннадцати человек. Туан снова обнажил зубы в волчьей усмешке и полез в сумку за зеркальцем.
        - Щит, - велел он вполголоса. Их укрывала зелень, но Господь любит предусмотрительных. Туан направил солнечный зайчик прямо на укрепления, чуть шевеля кистью и бдительно оглядывая опасную территорию по-над краем круглого маленького щита. Ему не пришлось долго ждать. Стрела скользнула по выпуклой поверхности щита и неглубоко вошла в землю в паре шагов от него.
        «Ну и что дальше? Удастся выманить крысу из норы?» - подумал туан.
        Но «крысы» оказались умнее. Сколько ни ждали осаждающие, по другую сторону реки по-прежнему все было неподвижно. Да и чего можно ожидать, если эти трусливые ленгорхийские свиньи поленились даже поднять свои зады, чтоб защитить соседнюю ферму. А ведь открытое нападение закончилось бы для его людей полным разгромом. Туан прикинул, сколько еще осталось пройти солнцу до захода. Да, стоило дождаться ночи. Темнота даст преимущество людям с покрытыми темной краской лицами, карабкающимся по стенам, как коты, и, подобно котам, спрыгивающим во мраке на свои жертвы.
        - Илб, установи очередность караулов. Двое охраняют, остальным спать.
        Коням ослабили подпруги. И животные отдыхали, с явным удовольствием пощипывая зеленые листья. Солдаты, наученные опытом, что надо всегда использовать каждую минуту отдыха, сжевали по скромной порции черствого хлеба, улеглись в теньке и почти тут же заснули. Туан, нахмурив брови, разглядывал карту, неотступно думая про таинственную крепость. Укрепления, которые выросли тут за невероятно короткое время, не оставляя даже следов поспешного строительства, безусловно, несли на себе явственную печать магии. Издалека снова донеслась глухая дробь военных барабанов, а мысли туана на мгновение оторвались от запутанных обозначений на карте. Перед глазами его мелькнуло воспоминание о гордом марше его армии. Пехота с пиками и тесаками на длинных рукоятях, лучники и арбалетчики, легкая кавалерия - маневренные и смертельно опасные воины, обычно сражавшиеся двумя мечами, и тяжелая - копейщики, закованные в броню, лавиной прокатывавшиеся по неприятелю. А посреди колонны - огромные, обтянутые бычьей шкурой боевые литавры, называемые «драконьими глотками», их звучный грохот разносился куда дальше, чем можно было
охватить взглядом. Военные литавры Севера пели песнь мести за грабежи и убийства, за плен светловолосых. И она вселяла мужество в сердца простых солдат. Ведь они шли сражаться за правое дело, защищать свои дома и семьи. Господь Молота не мог быть таким несправедливым, не мог отвернуться от своих верных приверженцев. Офицер невольно покачал головой. Он не был простым пехотинцем и давно уже не тешил себя иллюзиями относительно милости богов и их справедливости. Ленгорхийцы год за годом отрывали куски земель от Объединенных княжеств с легкостью сторожевого пса, грабящего щенка. Жизнь сама по себе не была справедлива. Туан сложил карту и улегся на землю, прикрыв глаза локтем.

* * *
        Белый Рог в мрачном настроении вглядывался в заросли на другой стороне Сестры, время от времени протирая утомленные глаза. Усталый Козленок дремал рядом с ним. «Белые» укрылись, но не отошли, и ничто не указывало, что они захотят отсюда уйти. Юный Ткач иллюзий довольно быстро сообразил, что после тяжелого дня его ждет еще более тяжелая бессонная ночь. Как долго удастся ему удерживать искусный мираж - единственную преграду, которая защищала его брата от смерти? Не мог же он вечно быть настороже, все время сосредотачивая свое внимание на создании иллюзии форта и призрачных его солдат? Враги могли отдыхать поочередно, неусыпно наблюдая за Козьим холмом, а его некому было заменить. Даже ночь не принесет ему облегчения. Достаточно лишь на мгновение прикрыть глаза, заснуть хоть на секунду, и весь его прекрасный обман развеется как дым.
        Он замигал, чувствуя под веками песок усталости. Яркое солнечное сияние утомляло глаза даже тут, под крышей.
        - Сколько смогу, буду держаться, - шепнул про себя Рог.
        До захода оставалось еще не больше трех часов. А после наступления темноты «белые» покинут свое укрытие и снова двинутся на приступ - он почти не сомневался в этом. Раз уж не отошли, наверняка попробуют снова. Раздражающий рокот военных барабанов снова наполнял жилы страхом. Паренек глубоко вздохнул, стараясь не замечать холодную лапу ужаса, ерошившую ему волосы на затылке.
        Рог протянул руку и осторожно потряс Козленка за плечо. Мальчик недовольно заворчал, потягиваясь, как котенок.
        - Козленок, просыпайся.
        - Ммм?..
        - Возьмешь коня… - начал Белый Рог.
        - Нет! - тут же запротестовал Козленок.
        - Тихо, а то отшлепаю! - Твердая ладонь брата жестко встряхнула его. - Возьмешь коня, - повторил Рог. - Поедешь к южному тракту.
        - Не хочу я тебя оставлять. - У Козленка задрожал подбородок.
        - Погоняй коня. Он отдохнул, так что сможет идти рысью. Ты должен найти наших солдат и сказать им, что тут «белые» засели, а я один. Не знаю как, но ты должен это сделать. Коня загонишь, на ушах поползешь, но ты просто обязан добраться до армии. Ясно?
        Козленок молча покивал головой, широко распахнув глаза. Рог сглотнул горечь, коварно застрявшую в горле. Он обманул малыша. Ни один предводитель не пошлет своих людей к Козьему холму. Никто не станет рисковать солдатами, чтобы спасти одного человека, даже если он маг. Но Козленок выживет, а это главное.
        - Иди. Чем скорее поедешь, тем скорее вернешься, - жестко бросил Рог.
        Козленок сделал было движение, будто хотел кинуться брату на шею, но снова только кивнул головой и легко погладил Рога по руке.
        - Я скоро вернусь, - пообещал он.
        Рог сквозь щели между досками наблюдал со своего поста на чердаке, как брат вскарабкивается на коня со ступеньки лесенки. Конь, почуяв на себе столь легкого наездника, пренебрежительно фыркнул и вскинул голову, но Козленок изо всех сил натянул поводья, заставляя животное слушаться. Понукаемый толчками босых пяток, конь неохотно вышел во двор.
        - Пошел! - велел Козленок, но конь только уши прижал.
        И тут же беспокойно захрапел, когда к его задним бабкам с враждебным рычанием метнулся кудлатый пес. Строптивый конь отчаянно заржал и кинулся в просвет в частоколе, который открылся прямо перед ним. Белый Рог проводил взглядом судорожно вцепившуюся в конскую гриву маленькую фигурку Козленка.
        - Храни его, Матерь Мира - прошептал Рог.
        Он сильно прижал большой палец к острому наконечнику стрелы, так что большая капля крови показалась из разреза и скатилась с высоты на землю.
        - Вот моя кровь, Богиня. Храни его, - повторил Рог, а потом снова обратил взгляд на иллюзорную крепость и полностью сосредоточился на творении чар.

* * *
        Тоненький полумесяц, оставшийся от красного солнечного диска, постепенно опускался за линию горизонта, точно окровавленный ноготь неторопливо царапал розовеющее небо. Закат точно высасывал из земли ее цвета, постепенно все вокруг превращалось в черно-серый набросок, пока окончательно не растворилось в темноте. У конников из Эймино оставалось немного времени до восхода луны, которая зальет окрестности обманчивым серебристым светом, открывающим многое из того, что хотелось бы укрыть. Конские копыта, обернутые в мягкую «обувку», ступали почти неслышно. Солдаты ухватили поводья своих лошадей прямо у самых их морд, прикрывая храпы ладонями, чтобы животные не выдали себя фырканьем. Они вошли в воды Сестры выше, чем стояла крепость, ожидая глубины и сильного течения, но, к их изумлению, вода едва доходила им до колен. Ну да, присутствие мага все законы природы переворачивало вверх ногами. Они приближались к форту с востока, по дну маленькой неглубокой долинки между двумя холмами. Крепость казалась черной угловатой дырой, вырезанной в небе, усыпанном серебряным звездным зерном. Туан проверил, легко ли
выходит из ножен его меч. Снять часовых, открыть ворота, перерезать захваченных врасплох защитников… им приходилось делать и более трудные вещи. Хотя бывало и легче.
        Свет, который неожиданно озарил ночной пейзаж, был совершенно неожиданным и застал солдат врасплох. Глаза, привыкшие уже к глубокой ночной темноте, невольно жмурились. «Рано же еще!» - воскликнул про себя туан, сильнее стискивая поводья растерявшегося и задергавшего головой коня. Щит Лунного Воителя стоял в небе прямо над магической крепостью, точно насмехаясь над планами предводителя. Кто-то за спиной туана выругался шепотом. В жутком бледном свете можно было иголки собирать. Теперь подходить к крепости ближе было бы самоубийством. Солдатам оставалось только одно: положить коней в траву и ждать, пока предательская луна скроется за тучей. Но в эту пору года вероятность появления туч на небе была ничтожной. Туан с ненавистью окинул взглядом однообразно чистое небо. Звезды побледнели, напрасно искал он и то облако, за которым раньше укрывался Воитель. «Магия… Обманы и наваждения. Разрази их гром, - со злостью подумал он. - Проклятье. Даже небо подвластно этим свинским отродьям». Похоже на то, что Господь Молота все-таки отвернулся от своего народа и - о горе! - ласково смотрел на чужаков из-за        Минуты тянулись, как часы. Монотонный треск цикад действовал усыпляюще. Хорошо было бы попросту заснуть тут, в серебряном свете, прямо на пахучей сухой траве. Туан потер веки пальцами. Ему показалось, что очертания приземистой крепости дрожат и размываются. Когда же туан снова открыл глаза, то на секунду у него появилось впечатление, будто он вдруг ослеп. Рядом во тьме сердито зашипел кто-то из солдат.
        Что тут происходит, ради Божеского Молота? Или эта луна совсем свихнулась? Как это возможно, чтоб она так вот вдруг появлялась и исчезала? Однако, что бы там ни происходило, стоило воспользоваться минутой благословенной темноты.

* * *
        Белый Рог резко вскинул голову, чувствуя, как страх сжимает ему горло. Заснул! Как долго он спал? Кажется, недолго, наверное, всего-то пару минут. Если б он проспал дольше, Гигант успел бы показать свое ясное чело из-за горизонта. Но все вокруг по-прежнему было черным, как смола. Паренек как можно скорее вызвал в воображении образ укреплений и торопливо отстроил разрушенную было иллюзию. Ночь пела голосами цикад и охотящихся где-то в траве земляных сов. Как близко от его укрытия находились «белые»? Попусту было напрягать глаза. Вся местность под Козьим холмом казалась пятнистым серо-черным пространством, накрытым темно-синим платом усеянного звездами неба. И где-то во мраке таились враги… а где-то с другой стороны был Козленок. Рог с трудом сглотнул. Была небольшая надежда, что малому удастся сладить со строптивым конем, и он удержится на нем, хотя бы пока они отъедут достаточно далеко от опасности. Впрочем, где сейчас было безопасно? Как бы теперь пригодилась луна! Рог с тоской посмотрел на юго-восток, где в эту пору года всходил Гигант. «Богиня, дай мне свет, Матерь всех существ, дай мне свет, -
молился про себя паренек. - Если выживу, я с радостью отдам тебе кровь и лучшую шерсть».
        Как бы в ответ на его молитвы над неровной линией дальнего перелеска появилась светлая полоска. Белый Рог вздохнул полной грудью, снова обратив взгляд к другому берегу реки. Ничего, ни малейшего движения, тишина.
        «Кровь, и шерсть, и мед. Конечно, если выживу, - мысленно добавил он. - Потому как если не выживу, то ничего и не получится, так что решай, что тебе выгоднее, Милостивая». Собственно, он не слишком надеялся, что останется цел, но почему бы и не поторговаться немного? Госпожа иногда умела удивлять.
        Вдруг откуда-то сбоку донеслось тихое металлическое бряканье.
        Рог насторожился. Покинул прежнее убежище и, стараясь двигаться как можно тише, переполз по балкам в другое место. Всходила луна, и ее серебряно-белый свет по-хозяйски разливался и по двору Дубового, и по окрестным лугам. Рог быстро протер горящие глаза. Лунные тени обманывали зрение. На самом деле что-то шевельнулось там, вдалеке, или это только показалось ему? Стрелять в таких условиях - только стрелы переводить. Рог даже не знал, был ли то человек или какой-нибудь ночной зверь. Теперь он мог только, в меру своих скромных сил и умений, тянуть время.

* * *
        Туан постепенно пришел к выводу, что осада этой окаянной крепости была не самым удачным решением. Но если уж подскочил, придется падать, никуда не денешься. Штуки, которые вытворяла луна, ясно указывали, что за палисадом укрывается, по крайней мере, один маг. И он не дремлет. Луна взошла - причем на сей раз все выглядело вполне естественно, и еще до того, как свет залил всю открытую местность вокруг холма, солдаты успели укрыться за немногочисленными кустами. Тихий скрип петель заставил всех насторожиться, поднимая волосы на затылках дыбом; разведчики, точно псы, старательно вслушивались в ночную тишину. Туан напрягал зрение, всматриваясь в призрачное серебристое мерцание. Какие-то низкие, коренастые существа выскальзывали из приоткрытых ворот. Овцы? Пони? Туан понял свою ошибку, когда одно из созданий подняло черную угловатую голову с заостренными ушами. Блеснули зеленые глаза, и до притаившихся разведчиков донеслось низкое, злобное рычание, на которое эхом отозвалось храпение испуганных лошадей. Туан мысленно выругался так, как не позволил бы себе вслух даже в казармах. А тем временем псы
уселись перед воротами полукругом, точно дисциплинированный военный отряд. Время от времени кто-то из них издавал рык, и снова наступала тишина.
        На рассвете положение не изменилось ни на йоту. Перед воротами торчали десять гигантских, черных, как смола, сторожевых псов, а напротив них - восемнадцать человек, не слишком удобно укрывшихся за кустами боярышника и миндаля. Один вид этих жутких, огромных, как пони, псов наводил ужас, и вовсе не из-за их размеров или смертоносных клыков. Они вели себя не так, как обычные животные. Сидели почти неподвижно, в жутком молчании. Не ложились, не зевали… туан, наблюдая за ними, не заметил ни одного из тех движений, которые обязательно позволил бы себе даже самый вымуштрованный пес. То один, то другой иногда шевелил головой или на мгновение открывал пасть, но больше ничего. Они казались черными демонами на службе у другого демона - для отличия отмеченного лазурью. Солдаты предпочли бы уж, чтоб псы двинулись на них - тогда, по крайней мере, ситуация стала бы яснее. Если не считать псов перед воротами, магическая крепость казалась вымершей. Ни малейшего движения над палисадом, тишина и полное оцепенение - даже лазоревая лента, оповещавшая о присутствии мага, тяжело обвисла в безветренном воздухе.
        Тем лучше было слышно хлопанье крыльев посланца, который опустился на плечо Лавара. Разведчик снял трубочку с ноги птицы и дал ей в награду кусочек сушеного мяса. Для непосвященного на клочке бумаги изображено было только несколько маленьких невразумительных рисунков. Для туана же это был ясный приказ. Послание оказалось коротким: «Ждать. Люди в пути».
        Псы двинулись через полчаса, точно их подтолкнул неслышный приказ. Рыча и роняя клочья пены с морд, спускались они по склону. Кони тревожно храпели, солдаты в угрюмом молчании готовили арбалеты и луки. Приказ приказом, а здравый рассудок должен быть. Туан прижался щекой к гладкому прикладу, ловя на прицел черное тулово, и нажал на спуск. И тут же мигнул, пораженный. Он не мог промахнуться на таком расстоянии, даже когда зверь двигался. Но ему показалось, что стрела просто прошла сквозь пса, не причинив ему вреда. Судя по бешеным проклятиям, щедро сыпавшимся вокруг, у других стрелков были те же неприятности. На палисаде начали появляться «черные». Первая стрела с холма пролетела сквозь тонкие ветви миндального куста и угодила в лошадь, которая с визгом встала на дыбы, а потом тяжело завалилась на землю, чуть не придавив своего наездника. Очередная стрела безошибочно нашла в укрытии второго коня. Едва начало светать, разведчики уложили коней в высокую траву, но все равно при небольшом везении их можно было там разглядеть. Туан выстрелил в одного из защитников крепости. И снова без видимого
результата, точно «черных» с Козьего холма хранил некий невидимый таинственный щит. Уничтожение лошадей прямо обрекало людей из Эймино, отбирало у них даже небольшое преимущество, а в случае появления подкреплений ленгорхийцев просто приговаривало к смерти. В этих местах, поросших в основном только буйными травами, укрыться трудно, а пешее бегство было делом безнадежным, тем более когда против них сражались маги.
        Над частоколом показалась новая фигура. Мужчина без доспехов, в темной тунике, на фоне которой ясно выделялся ярко-лазурный пояс. Маг стоял спокойно, совсем не укрываясь, на фоне неба он рисовался четко, точно мишень на стрельбище. Прикрыв от солнца глаза ладонью, он оглядывал местность. Туан, от злости заскрипев зубами, полез в колчан. Но, прежде чем он успел зарядить арбалет, стрела кого-то из его людей вонзилась нахальному магу прямо в грудь. Туан невольно ожидал увидеть скорчившееся тело, падающее вниз головой на землю. Но маг даже не покачнулся. Отряхнул только тунику, будто смертоносный снаряд был только горсткой грязи, а потом издевательски расхохотался.

* * *
        Небо посерело, предвещая неотвратимый и скорый рассвет. Неутомимые цикады одна за другой прерывали свое монотонное пение. Конь шел неспешно, свесив голову от усталости, а его неровная поступь не оставляла Козленку ни малейшей надежды на то, что измученное хромающее животное еще удастся заставить бежать. Может, так оно и лучше… он ерзал и скользил по лошадиной спине, как кусочек масла на горячей сковородке, а от падения мальчика уберегло только то, что он судорожно цеплялся за конскую гриву. Козленку казалось, что тело его измолотили палками, а в глаза сыпанули песку. Укачиваемый мерным движением лошади, измученный мальчик клонил голову все ниже. Чуть не засыпая с открытыми глазами, он тупо смотрел на траву, ерзая на спине такого же усталого коня. Всего две ночи тому назад Козленок спал на своем сеннике в родительском доме, в безопасности, под охраной отца и его пастухов. Сейчас это казалось столь давним воспоминанием, будто с той поры минуло много недель, а может, и месяцев. Качка прекратилась, и отупелый от усталости Козленок медленно поднял голову. Конь стоял перед противопожарным рвом - широким
и содержавшимся в порядке. Сразу за рвом простиралась в обе стороны желтоватая лента твердо утоптанного тракта, тянувшегося с севера на юг, и на нем в отдалении видно было какое-то шевеление. Козленок решительно ударил пятками в конские бока, лошадь неохотно ступила на дно рва, а потом с трудом вскарабкалась на тракт. Началась вторая часть поручения: тягостное путешествие пыльным большаком на юг, пока всаднику не встретилась колонна императорской пехоты.
        Их войско маршировало не под барабанный бой. Уже издалека Козленок услышал пищалки и перекличку протяжных сигнальных свистков. Он знал, что это были свистки, ведь точно такие же использовали на Козьем холме, чтобы командовать пастушьими псами. Когда голова колонны поравнялась с ним, мальчик с восторгом и удивлением увидел позолоченные доспехи, остроконечные шлемы с разноцветными плюмажами из конского волоса и копья, возносившиеся над головами солдат, точно лес.
        - Прочь! С дороги! - Какой-то всадник, перепоясанный пестрой шкурой дикого кота, сердито махнул рукой Козленку. - Назад, сопляк, хочешь, чтоб тебя растоптали?
        - На помощь, господин! - пискнул Козленок.
        - Потерялся, что ли? Говорю, назад! Дождись обозов, там тебя накормят.
        - Нет, господин! Мой брат…
        Но офицер не хотел его слушать. Он ухватил Козленкиного коня за поводья у самой морды и спихнул его с дороги марширующего отряда, пропустив мимо ушей объяснения испуганного ребенка. И потом Козленку повезло не больше. Стоя на обочине дороги и обливаясь слезами отчаяния, он без толку пытался привлечь внимание. Его слова заглушал топот марширующего войска. Некоторые воины оглядывались на него с сочувствием, делали ему знаки и кричали, чтоб он ехал назад, к обозам, другие удивленно качали головами при виде одинокого ребенка на загнанном коне.
        - Что тут происходит? Ты один? - Незнакомый мужчина появился, казалось, прямо из воздуха. Козленок несколько мгновений разглядывал его выбритую ровными параллельными полосами голову, тунику из плотного блестящего шелка, а потом увидел широкий лазурный шарф, опоясывавший пришельца в талии.
        - МОЙ БРАТ!! - завопил Козленок, хватая мага за рукав. - Мой брат один и сражается с «белыми»!!! Ты должен мне помочь, должен!!! Он же ваш, у него тоже такой поясок! Он тоже умеет колдовать!!! И он там совсем один!!!
        Заплаканный грязный ребятенок чуть не в самом средоточии войны, утверждающий, будто он - брат мага - зрелище было не совсем обычное. Взгляд Бродяжника похолодел.
        - Ты знаешь, что за лжесвидетельство отвечают головой?
        - Чего?.. - жалобно пискнул мальчик. Он весь дрожал, но по-прежнему стискивал пальцами одежду мага, точно боялся, что тот исчезнет так же внезапно, как и появился.
        - За вранье тебя накажут, и очень сурово накажут.
        - Я не вру! Рог остался и защищает дом от «белых»!
        - Какой талант у твоего брата?
        - Что?
        Маг раздраженно засопел:
        - Что он может наколдовать?
        - Он картинки делает… - Ошеломленный Козленок пытался вспомнить официальный титул Белого Рога. - Ткач. Ткач иллюзий! Он остался на Козьем холме, и его убьют, если вы ему не поможете.
        На лице мага появилось выражение удивления. Он снял мальчика с коня, но не опустил на землю.
        - Закрой глаза, - коротко велел маг, но, прежде чем Козленок успел это сделать, весь мир вокруг вдруг свернулся, точно белье в руках прачки-великанши. Желудок мальчишки подскочил к горлу, он закрыл лицо руками, судорожно глотая воздух. Маг опустил его на землю.
        - Привет вам, господин Брин-та, - услышал Козленок голос Бродяжника. - Неожиданное изменение планов. Похоже, один из наших застрял где-то над Сестрой. Малый, сколько там этих солдат с Севера?
        Козленок поднял голову, с удивлением обнаружив, что стоят они около боевой колесницы, с которой к нему присматривается очередной великолепно одетый воин с острыми чертами лица и орлиным носом.
        - Сколько там «белых»? - снова спросил маг.
        Козленок задумался. Считал он не слишком хорошо. До шести овец еще справлялся, а вот с десятью уже появлялись трудности. Он поднял обе ладони, растопырив пальцы.
        - Столько и еще немножко.
        - Значит, около двух десятков. Господин Брин-та, я полагаю, пятерых человек вполне достаточно.
        - Если я их дам, господин Обрыв, - надменно ответил офицер, брезгливо глядя на Козленка - так смотрят на кусок, надгрызенный крысами.
        - Вы их дадите, господин Брин-та. В противном случае вы нарушите императорские указы, касающиеся привилегий Круга. А тогда вам придется распрощаться не только с этими парадными бляхами, но и с головой, - холодно отозвался маг, а потом снова обернулся к Козленку:
        - Когда они подошли?
        - Вчера в полдень, - ответил Козленок. В душе его росла надежда.
        - Нечего и думать, что там остался кто-то живой, - бросил офицер. - Я не намерен тратить время на трупы. Кто вовремя не сбежал - сам виноват.
        - Рог их морочит вовсю, - горячо заверил Козленок, с надеждой глядя на неожиданного союзника. - Показывает им наших солдат, вот те и думают, будто наших много, но… - подбородок у него задрожал, - но я не знаю, сколько он еще так продержится.
        - Даже если там остался только мертвый Ткач иллюзий, я обязан осмотреть его труп, господин Брин-та, - твердо заявил маг по имени Обрыв.
        Козленок потянул его за подол туники.
        - У «белых» есть кони, - тихо добавил он.
        - Я возьму пятерых лучников. - Бродяжник жестко поклонился недовольному воителю и решительным шагом направился к извивавшейся по тракту длинной гусенице человеческих рядов, уже не обращая внимания на мальчика. Хочешь не хочешь, Козленок потрусил за ним.
        С этой минуты все покатилось уже само собой, точно яйцо по доске. Маг отдавал приказы тоном, не терпящим отказа. Мгновенно собралось вокруг него пятеро людей, вооруженных луками и арбалетами, с длинными узкими щитами. По приказу Бродяжника они встали тесной группкой на обочине за рвом.
        - Я с вами! Я с вами! - отчаянно закричал Козленок, карабкаясь через земляной вал.
        - Убирайся к обозникам, скажешь, что тебя прислал Обрыв Бродяжник. Тебе там дадут поесть и посадят на воз, - прикрикнул на него маг, но мальчик снова вцепился в край его туники. Посмотрел вверх, прямо в суровые глаза мага и потряс головой:
        - Нет, нет… мне домой надо! Я должен к Рогу вернуться, он там один!
        Маг, видно, углядел что-то в этой отчаянной детской мордашке, потому что вдруг смягчился:
        - Малый, да ты ж едва на ногах стоишь.
        - Нет, я сильный, очень сильный… ничуточки не усталый, - горячо уверял Козленок, хотя ночь, проведенная на конской спине, болезненно давала о себе знать.
        - Так что, за проводника нам будешь? - переспросил маг со снисходительной усмешкой.
        - Да, господин! Я туточки уродился и сплошь все места знаю, до самой Сестры и даже за ней, - подтвердил мальчик, горделиво выпрямившись, хоть и с видимым усилием.
        - И не оголодал?
        - Нет… - Козленок сглотнул слюну и упрямо повторил: - Мне домой надо. Туда. - Он махнул рукой в сторону Козьего холма.
        Маг только головой покачал, потом вынул из сумки карту и принялся ее изучать, больше не обращая внимания на мальчика. Козленок с облегчением вздохнул. Его не прогнали, значит, можно надеяться, что возьмут с собой. Солдаты приглядывались к мальцу, на лицах их рисовались все оттенки симпатии и любопытства.
        - Ладно… - Маг сложил пергамент. - Закрыть глаза, чуть согнуть колени. Чтоб мне ног не поломали. Ребенка в середину. - Он легко подтолкнул Козленка, а двое солдат тут же взяли его за руки.
        - Не бойся, - шепнул ему кто-то.
        - Я и не боюсь, - ответил Козленок. Бывают и более страшные вещи, чем вывернутый наизнанку мир, да вот хоть бы умирающий человек, плюющий кровью на изрытый копытами песок. Он послушно закрыл глаза и почти тут же потерял опору под ногами. Мальчик хотел вздохнуть, крикнуть, но воздуха не было, он не слышал собственного голоса. И ничего не ощущал, кроме солдатских рук, крепко державших его за запястья. Он дико распахнул глаза, образ мира как раз уже начал разглаживаться вокруг них, как полотно под утюгом. Секундой позже он почувствовал сильный удар по ногам, когда упал на землю.
        - Хорошо… почти у цели, - сказал Бродяжник, заслоняя глаза от солнца рукой и вглядываясь вдаль. На расстоянии виднелись мягкие очертания владений Дубового. Строение на Козьем холме с того места, где они находились, казалось только темной точкой. Козленок тоже прикрыл глаза от солнца и все пробовал разглядеть, напоминает ли расплывчатое пятнышко сбившиеся в кучу сараи или все-таки крепостные укрепления - это означало бы, что Белый Рог еще жив и сражается. Мальчик с удивлением смотрел, как маг снова полез в свою сумку и достал оттуда блестящую медную трубу, которую приложил к глазу.
        - Что это? - спросил Козленок громким шепотом, повернувшись к ближайшему солдату.
        - Подзорная труба, - рассеянно ответил мужчина.
        - А что это за труба? - настаивал Козленок.
        Лучник мигнул и нахмурил брови. Видно, он не привык к упрямым детям.
        - Через нее лучше видно. А теперь сиди тихо.
        Козленок понятия не имел, каким образом смотрение в трубу улучшает зрение, но среди магов делаются и более странные вещи - сам Белый Рог это доказывал лучше всего.
        - Приготовьтесь, - велел маг, отнимая трубу от глаз. - Ребенка назад.
        Лучники начали молча натягивать тетивы. Арбалетчики подготавливали и заряжали свое оружие, снимали щиты с плеч, чтобы укрепить на их нижнем крае длинные шипы.
        - Малый, как только мы очутимся там, ты ничком падаешь на землю, и чтоб я не видел даже, что ты голову приподнимаешь, - обратился к Козленку маг. - Видно, я совсем разума лишился, что тебя с собой взял… Так помни… - Он погрозил пальцем. - Носом в землю.
        Козленок молча торопливо покивал головой.
        - Готовы? Внимание, скачок, - произнес маг, а один из солдат снова взял мальчика за руку, но на сей раз Козленок не стал закрывать глаза.
        Висеть в пространстве без чувств и без воздуха было еще тяжелее, когда ничего не видишь. Его грубовато толкнули в траву, и Козленок распластался на земле, чуть не уткнувшись носом в тяжелые солдатские башмаки. Лучник вбил шипы в землю, устанавливая щит вертикально перед собой. Козленок приподнялся на локтях. Над призрачным фортом развевалась на жерди лазурная лента. Мальчик услышал громкий насмешливый и жуткий смех, от которого волосы вставали дыбом, а потом свист стрел и тревожные крики на чужом языке. Между пожухлыми метелочками трав он увидел, как рухнул с коня сраженный стрелой всадник в крылатом шлеме.
        - Химоре!! А-а-алк! А-а-алк! - вопил кто-то таким голосом, который человеческое горло, казалось, просто не могло издавать. Слышен был лай и визг испуганных коней. А потом все понемногу стихло.

* * *
        Маг, стоявший на палисаде, насмешливо хохотал, издеваясь над осаждавшими. Собаки сбегали по склону, грозя обнаженными клыками. Туан потратил очередную стрелу, пытаясь подстрелить пса, который даже не остановился. Стрела пролетела сквозь него, как сквозь воду, и тогда вдруг на стрелка снизошло озарение. Это были очередные видения, подобные странным танцам луны. Наверняка они даже не были опасны, ведь разве может человека укусить нечто призрачное? Таким же видением был, похоже, и сам маг, издевательски щеривший зубы со своего возвышенного поста. Зато лучники уже были вполне осязаемы - очередная стрела, посланная в заросли, вонзилась в щит одного из разведчиков. Резкое движение справа от крепости привлекло внимание туана. Всего в двух бросках копья от него готовилась к бою горстка южан. Еще пять… шесть человек. Становилось горячо.
        Порыв ветра ударил туана, швырнув ему в лицо горсть листьев и цветочных лепестков. Он с недоумением посмотрел на куст, наполовину срезанный невидимой косой.
        - Призрак!! - завопил он не своим голосом. - Бежать!! Всем бежать!!
        Он уже не заботился о том, что его люди сломают строй и поддадутся панике. На них напал самый страшный, богом проклятый маг: Призрак. Оставалось только надеяться, что хоть кому-то удастся выскользнуть и уйти живым. Испуганные разведчики вздергивали коней с травы. Они побросали щиты, чтобы легче было вскочить в седло и тут же пустить лошадей в галоп. Тщетно. На глазах туана невидимый клинок одним ударом рассек тело всадника и голову лошади - человек и животное повалились на землю, заливаясь кровью. Другому стрела угодила в спину, солдат повис, зацепившись ногами в стременах, а конь потащил за собой его тело. А тут конь, сжавшийся перед прыжком, вдруг мгновенно исчез без следа. Туан петлял в зарослях, низко пригибая голову своего коня, не первый раз жалея, что лошади не умеют ползать. Вдруг тело животного обмякло и с глухим шумом рухнуло на землю. Одного взгляда достаточно было, чтобы убедиться: конь лишился верхней части черепа и шеи, его голова держалась только на тонком куске мяса и кожи. Туан метнулся было к коню, прикрыв спину щитом, в который тут же ударило несколько дротиков.
        - Сдавайся! - крикнул кто-то сбоку с чужим горловым акцентом.
        Туан вдруг рванул в другую сторону, упал в траву, сжимая в руке меч, и пополз в сторону реки, но тут перед ним выросла фигура в блестящей тунике с лазурным шарфом.
        - Сдавайся и сохранишь жизнь.
        - А может, я хочу умереть, - огрызнулся туан, поднимая клинок.
        Удар под лопатку лишил его дыхания, боль достигла сердца. «Стрела», - смутно пронеслось у него в голове, туан упал на спину. Конец. Он почувствовал облегчение. Войны больше нет. Так славно пахла трава… пели цикады, смеркалось…

* * *
        Дрожащий Козленок медленно стал подниматься на ноги. Форт пропал - на его месте стояли знакомые строения. Овин, конюшня, покинутый жилой дом… Солдаты разбрелись по склону, все еще держа наготове луки и арбалеты. Из-за угла сарая показался Бродяжник, он шел беспечной походкой, засунув большие пальцы за пояс, с выражением лица человека, который только что исполнил какой-то не слишком тягостный долг.
        - Рог! Ро-о-ог! - закричал Козленок, сломя голову влетев во двор. Маг схватил его за одежду, но удержать не сумел. Козленок почувствовал только рывок и услышал треск разорвавшегося полотна. Он вбежал в распахнутые ворота конюшни.
        - Рог!!!
        На решетке под накатом виднелись знакомые очертания тела, одна рука безжизненно свисала вниз. Козленок карабкался вверх по лесенке, чуть не падая с нее от спешки. Наконец он добрался до брата и принялся его тормошить.
        - Рог, прошу тебя! Прошу тебя, ты ведь жив, правда? Жив? Скажи что-нибудь, Рог… - звал он, обливаясь слезами.
        Что-то треснуло, заскрипело дерево под тяжестью человека. Бродяжник, который вдруг появился рядом с братьями, протянул Козленку оторванный рукав и с любопытством посмотрел на неподвижного Белого Рога.
        - Значит, это и есть тот самый Ткач иллюзий… - задумчиво произнес маг, оценивающим взглядом окидывая увечное тело парня. - Ха! Кто бы мог подумать…
        Тем временем Рог приподнял опухшие веки, показав покрасневшие глаза.
        - Не вой, Козленок. Я жив. - Голос у него был хриплый, точно ему горло песком драили. - Принеси воды. Спать хочется…
        Козленок вытер нос рукавом:
        - Ладно, ща принесу.
        Он соскользнул по лесенке.
        - Сколько времени ты не спал? - спросил Бродяжник. - Сколько удерживал тот мираж?
        - Не знаю, - прошептал Ткач. - Долго. Со вчерашнего дня, всю ночь… и сегодня…
        Изнуренный, он снова закрыл глаза. Маг огляделся по сторонам. Пустой оббитый горшок, в котором, верно, раньше была вода, недоеденный кусок хлеба, два арбалета, три последние стрелы. Бродяжник покачал головой. Одинокий калека удерживал два десятка северных конников. У него ничего не вышло бы, если б не помощь, которую привел мальчишка.
        - Давай вниз спустимся. - Бродяжник взял парня за руку.
        - Н-не… устал, - сонно пробормотал Ткач, закрывая лицо локтем.
        Маг, несмотря на слабые протесты паренька, полуобнял его, про себя удивляясь крепости мышц, которые явственно ощущались под туникой. Парень был страшно непропорционально сложен, но, безусловно, очень силен. «Спуск» с чердака был пустяком. Бродяжник опустил свою ношу на сено. В конюшню вошел один из солдат, а следом за ним мальчишка с горшком без ручки. Вода струйками текла на пол из переполненной посудины.
        - Господин, везде все чисто. Будут еще приказы?
        Бродяжник глянул на изможденного паренька. Ткач взял горшочек из рук брата, отпил несколько глотков, и голова его снова опустилась на сено. Похоже, он сразу же заснул. Малыш старательно отодвинул посуду в сторону и сел обок брата.
        - Нельзя Рога будить, - решительно заявил он. - Он устал. Он должен выспаться.
        - Слышишь? - насмешливо сказал маг солдату. - Господин должен отдохнуть. Останемся тут еще на час, потом возвращаемся. Поставь караулы с запада и севера.
        Ребенок раздирающе зевнул, потер глаза, а потом ущипнул себя за ухо, сердито сморщившись.
        - Иди спать, - бросил Бродяжник, устраиваясь на нижней ступени лестницы.
        - Нет, я буду его сторожить.
        - Сторожат тут солдаты. Спи, сопляк.
        Мальчонка недоверчиво посмотрел на него. Потом осторожно коснулся широкого плеча брата, точно хотел убедиться, что он и в самом деле тут - и живой.
        - Любишь его, да? - тихо спросил Бродяжник.
        Мальчик кивнул.
        - Рог лучше всех, - так же тихо ответил он. - Я бы все-все сделал, что он мне велит. - Ну почти… - честно добавил он. - Потому, когда он мне велел убегать, я остался. А что другое - все сделал бы.
        - Спервоначалу Рог убил двух «белых», - продолжал мальчик, снова потирая глаза. - А опосля глядь: у соседей горит и эти едут. Ну он им войско показал, штоб забоялись, и застрелил одного. Я потом принес ему арбалет того забитого. - Ребенок едва заметно содрогнулся. - Но «белых» было слишком много, вот Рог и выслал меня к тракту.
        - Почему вы остались тут одни? - спросил маг.
        Понемногу из сумбурного рассказа мальчика маг узнал всю историю о побеге, падении с коня и изматывающей дороге обратно на Козий холм, о нападении «белых», резне во дворе и сражении Белого Рога. Трудно сказать, кто из братьев оказался более смелым. Тот ли, кто готов был на все ради спасения младшего брата, или ребенок, проделавший в одиночку нелегкий путь, ночью, верхом на хромом коне, только чтобы привести помощь своему брату. Козленок съел предложенный ему кусок лепешки, жадно выпил остатки воды из горшочка.
        - Спи, я покараулю, - уже совсем мягко сказал Бродяжник.
        Мальчонка упал на сено чуть ли не раньше, чем маг договорил.
        Свернулся клубочком около брата, глубоко вздохнул и тут же заснул. Бродяжник пересел с лестницы на охапку соломы. Покусывая стебелек, он рассеянно смотрел на спящих и предавался раздумью о разных вещах. Среди прочего его не оставлял вопрос: почему Ткач иллюзий такого класса находится в этой пропащей дыре вместо того, чтобы пребывать с триумфом в расширяющейся как раз сейчас резиденции Круга или даже при королевском дворце? Проверял ли кто-нибудь этого паренька? Но ответа ему придется подождать, пока объект этих размышлений придет в себя.

* * *
        - Да, меня уже экзаменовали. Только мой шарф и книга едут сейчас на возе куда-то на юг, - ответил на вопрос Белый Рог.
        - Тебя должны были сразу забрать в Замок магов.
        - А к чему мне туда? - Рог пожал плечами. - От работы отлынивать? Зевак картинками забавлять?
        Бродяжник даже дар речи потерял.
        - Ни я вам не нужен, ни вы мне, - продолжал упрямый парень, выпятив челюсть. - Здесь мой дом, моя земля, и я с ней сросся.
        - Ну да, господин наследник, - насмешливо бросил маг. - Конечно, эти твои владения гораздо более привлекательны, чем какой-то там жалкий занюханный замок на юге.
        Ткач иллюзий не изменил выражения лица, но на щеках его проступил румянец. Он немного помолчал, а потом произнес нехотя:
        - Отец еще не назначил наследника.
        Маг воздержался от провозглашения очередного язвительного замечания. И так было достаточно ясно, что отец парня не назначит наследником того, кто лишен ног, хоть бы его ум и отвага с лихвой восполняли этот ущерб. И клочок земли, который Ткач так ожесточенно защищал, достанется наверняка младшему брату, который еще спал, свернувшись клубочком, как котенок. Кто знает, может, это будет и не худший выбор. Малый отважен, да и глупым тоже не кажется.
        - Сейчас вы и так тут остаться не можете. «Белые» подойдут сюда через день, самое позднее - через два.
        - Пожгут нам тут все, что построено… - вырвалось у парня.
        - Они поджигают только там, где встречают сопротивление. Это борьба за землю. Им же самим удобнее занять уже готовое хозяйство, чем строить новое, - успокоил его Бродяжник. - Сейчас ты можешь или поехать трактом к морю вслед за беженцами и поискать там свою семью, или присоединиться к Брин-та и его конникам.
        - А что будет лучше для Козленка? - ответил вопросом на вопрос Рог.
        - Ну как сказать… - Маг притворился, что взвешивает все возможности. - Говорят, что на юге безопаснее, но я бы за то головой не поручился. В этой сумятице легко потеряться, и появляется все больше шакалов, которые охотятся за добычей, а охотней всего нападают на одиноких путешественников. А в войсковых обозах малого и накормят и приглядят, чтоб с ним ничего плохого не случилось. А ты… - Бродяжник многозначительно прикрыл глаза, наклоняясь вперед и конфиденциально снизив голос, - ты, господин Рог, уже показал, какая от тебя может быть польза в этой войне. Мы можем происходить из крестьян и даже из невольников, но с магами вынужден считаться и тот, кто спит на золоте. А уж тот, кто вступит в ряды магов-воинов, после войны сможет диктовать свои условия, не надеясь на чью-то милость.
        - Я должен брата обокрасть? - холодно спросил Ткач. - Ты мне это хочешь сказать, господин?
        Бродяжник раздраженно воздел руки кверху:
        - Уж так сразу и обокрасть! Но тебе наверняка не повредит, если добудешь немного уважения и славы, а на войне это просто.
        - Так же просто, как голову потерять, - возразил парень.
        - Тот, кто имеет заслуги перед отчизной, не будет чьим-то слугой. Даже если ты не унаследуешь этих несчастных пригорков, тебе будет легче потом устроить свою жизнь.
        Белый Рог молчал, вертя в руках соломинку.
        - Так что ты решил? Пойдешь со мной? - спросил Бродяжник нарочито небрежным тоном. Он чувствовал, как по спине его мурашки ползают. Удерживать иллюзию два дня… Причем движущуюся, подробную, совершенную иллюзию… Матерь Мира, да это уже не огонек таланта, а целый костер! Если б ему удалось убедить этого паренька, то вместе они стали бы очень опасной парой, а вместе с Искрой и Наблюдателем сделались бы просто непобедимыми.
        - Не знаю, - ответил парень.
        - Ладно… - Маг потер усталые глаза. - Я всегда смогу вас обоих перебросить в тыл. Кто-нибудь другой будет отстаивать наши границы и защищать этих несчастных с горшками, бабами и овцой на веревке.
        Это был удар ниже пояса, маг прекрасно об этом знал.
        - Пойду я с тобой, - тихо произнес Ткач иллюзий. В голосе его слышалась горечь. - Знаю, чего ты от меня хочешь. Чтоб я своим талантом убивал или помогал убивать. Собственно, какая уж там разница, и так мы оба уже убийцы.
        Последнее слово тяжело, точно камень, упало между мужчиной и парнишкой. Старший маг открыл было рот, чтобы возразить… и отказался от этого. Он подумал о тех, кого убил только сегодняшним днем. Он сражался, подчиняясь приказу, был наемником, что за проклятье! Но идет война, а на войне нет места сожалениям. Хотя где-то в глубине души все равно остается грязноватый налет, шевелятся угрызения совести.
        - Когда-нибудь Ткачи будут только художниками, а Бродяжники - доставщиками посылок, - тихо сказал маг. - Помимо прочего, мы и за это сейчас сражаемся. За то, чтобы настал мир.
        - Поскорей бы только, - мрачно ответил Ткач.
        Часть вторая
        ЗВЕЗДЫ И РОЗА
        Сто лет спустя
        Солнце стояло в зените. Скрестив ноги, маг уселся прямо на землю. Темное пятнышко тени прильнуло к его стопам. Загустелый воздух в душной лесной чаще был неподвижен, и ни малейшее дуновение не касалось полинявших полотен цирковых шатров. Как всегда в пору послеобеденного сна, окрестности были безлюдны. Стихли даже протяжные крики разносчиков воды. Тишину нарушало только приглушенное гудение гонга, в который били в святыне неподалеку, да вялое покряхтывание каких-то невидимых зверушек. Маг поглубже натянул на глаза край платка, защищавшего его голову и плечи от солнечного жара. Молча смотрел он на довольно большой, небрежно сбитый из досок ящик, с одной стороны открытый и наполненный стружкой, смешанной с соломой. В ящике тоже царила тишина.
        Талант Говоруна позволял улавливать людские мысли и инстинктивные устремления животных даже на большом расстоянии, а также высылать собственные сообщения тем же способом ментального контакта. Существо, укрытое от его взгляда в куче грязной соломенной сечки, страдало.
        «…больно… пить… воды… боюсь… больно… пусть он уйдет… больно… больно… воды… пить…»
        Маг различал медленный, безнадежный перечень не совсем внятных жалоб.
        Из-за полога ближайшего шатра вышла девочка - худая, почти голая, одетая только в узенькую набедренную повязку. Кожа у нее была темно-коричневая, обожженная солнцем, зато волосы очень светлые, явно искусственно осветленные, потому что у корней появился уже темный отрост. Под мышкой она держала свернутый рулоном коврик, который расстелила в квадратной тени под выгоревшим полосатым навесом и начала на нем разминаться, вытягивая худые руки и ноги. Маг наблюдал, как девчушка становится на руки или отважно выгибается назад. Видимо, приняв его взгляд за одобрение и осмелев, девочка прервала упражнения и подошла к мужчине, осторожно ступая на цыпочках по горячему песку.
        - Я могу сделать, чтоб тебе стало хорошо. Заплатишь? - Голос у девочки был как бы матовый, чуть шершавый, точно в горле ее песок пересыпался. Маг посмотрел ей в глаза. У ребенка оказался взгляд взрослой женщины, которая многое в жизни повидала. Маг вытащил из-за пазухи мелкую монетку и подкинул ее в воздух. Денежка была жадно схвачена на лету и мгновенно спрятана в складках повязки.
        - Пойдем. Я умею делать разные вещи…
        Он покачал головой:
        - Расскажи мне о детеныше, который сидит в этом ящике.
        Она присела на корточки. Совершенно не обращая внимания на солнце, точно статуэтка из дерева махагони.
        - О Зверюшке? Наверное, скоро сдохнет. Со вчерашнего дня не вылезает.
        - Начни сначала. Мне сказали, что это мальчик.
        С равнодушным выражением на лице она пожала плечами:
        - Вроде бы между ногами у него болтается то же, что у всех мужчин, но выглядит он как зверь. У нас он был за волчонка. Цыплят на публике раздирал живьем, а Бык велел ему выть и рычать.
        Маг покивал головой. До сих пор рассказ девочки совпадал с тем, что он слышал раньше.
        - Сколько лет… Зверенышу?
        - Тетка говорила, что лет шесть. Потому что он едва ползал на карачках, когда его та девка Быку продала. С тех пор тут и живет. Но, верно, теперь уж ему недолго осталось, потому как Бык его хорошо изуродовал. Жаль, на нем еще неплохие деньги можно было бы заработать.
        - А Бык? Какой он был?
        Девочка по-козьи, искоса глянула на мага.
        - А зачем тебе это знать надо, господин хороший? Скотом он был, вот и весь сказ. С оплатой обдуривал, лапы свои сувал куда ни попадя, а чтоб хоть что-то дать за это - ни в жисть. Другие боялись, потому как сильный он был. Но на сильнейшего попал, сама Судьба-Милостивица его покарала, вот и все дела.
        - Сама видела?
        Девочка утвердительно покивала головой, а на ее узком личике появилось смешанное выражение страха и восторга.
        - Ясно. Все видели.
        - Расскажи все сначала и подробно, - велел Говорун.
        - Ну так вот, третьеводни повечеру Бык вернулся пьяный как свинья. Дивиться нечему… он все время так нажирался, и тут ему лучше было под руку не попадаться. А уж Звереныша-то он беспременно колотил тогда. И вдруг такой крик поднялся, точно кто-то заживо с кота шкуру сдирает. Я понеслась туда, чтоб поглядеть, а это Бык малого лупит. И не как обыкновенно, палкой там или кнутом, а прям цепью, которой его привязывал! Тетка кинулась было щенка спасать, потому как Бык его бы на месте прибил. И так огребла по лбу, что аж полетела кверх тормашками. А уж тогда Звереныш разорался еще пуще. Едва легкие не выплюнул с криком. Быка ж об землю трахнуло, он все корчился и хрипел, а кровь из него текла точно из разорванного бурдюка. Когда наконец его поднять решили, так половина кишок на земле осталась. Вчерась его и закопали.
        Маг вытащил еще одну монетку и вложил в подставленную ладошку ребенка. В это время к ним подошел мужчина, который еще раньше назвался вожаком бродячего зверинца. Такой же худой, как беловолосая девочка, мускулистый, с головы до ног покрытый татуировками в виде переплетающихся спиралей, которые придавали всему образу циркача вид совершенной призрачности, анонимности. Казалось, его тело расплывалось в воздухе, будучи всего лишь придатком собственной татуировки.
        - Кошка! У тебя работы нет? - недовольно прикрикнул он. - Иди матери помоги!
        Малышка, гибкая как ласка, исчезла мгновенно. Маг с трудом поднялся, тело его затекло и одеревенело от неподвижного сидения в одной позе.
        - Воды бы хоть принес, мужик, - сказал он вожаку. - Этот малыш от жажды умирает. Или у вас совсем нет жалости?
        - В прошлом месяце закончилась, - ответил татуированный, но ушел в шатер и через пару секунд вернулся с миской. Поставил ее на землю возле ящика и постучал кулаком по деревянной стенке.
        - Вылезай, зараза! Вода!
        Изнутри донесся придушенный писк и всхлипывание. Больше ничего. Циркач махнул рукой и вздохнул.
        - Забил бедолагу поганец, чтоб ему паршивой свиньей возродиться, сукин сын!
        - Я хочу забрать этого ребенка, - сказал маг.
        - Зачем? Не дам. Он мне принадлежит и тут подохнет.
        - Довольно! - сурово оборвал его маг. - Ты забыл, с кем говоришь! Меня здесь оскорбляют с самого начала. И терпение мое закончилось! Вы укрываете ребенка с магическим талантом. И ты не сообщил об этом страже. Малый скорее всего Творитель, а я должен узнавать об этом от профессионального сплетника! Тебе явно твои большие пальцы надоели. Гвардия Круга будет знать, что с тобой делать.
        Не успел он закончить свою речь, а человек-мозаика уже лежал в пыли, покорно втискивая лицо в землю.
        «Так обычно всегда и бывает. Простонародье принимает вежливость за слабость», - с горечью подумал маг. Он кинул две серебряные монетки на песок рядом с головой циркача.
        - Я человек мягкий, но дразнить меня не следует. Это тебе за мальчишку. А теперь иди почисть моего коня. И проследи, чтобы бурдюк наполнили перед тем, как его вернуть.
        Маг снова остался один и все еще терпеливо ждал. Вода в глиняной миске отражала солнечные лучи и блестела, точно зеркало. Наконец солома зашелестела. Мужчина увидел, как из нее высунулась маленькая и очень грязная ладошка. Потом худые плечи, покрытые черной свалявшейся шерстью. Мальчик, которого называли Зверенышем, медленно выползал из своего убежища, его притягивала такая близкая вода. Говорун застыл, боясь пошевелиться, точно и в самом деле сторожил дикого звереныша. Мальчик действительно напоминал животное: все его тело покрывала шерсть. Маг не разбирался в детях, но ему сразу показалось, что этот ребенок не похож на шестилетнего, он был слишком маленьким и худым. За мальчиком тянулась цепь, грубо прикрепленная к его шее витой жесткой проволокой. Малыш улегся на живот и начал жадно пить. Маг со сжавшимся сердцем смотрел на его спину, исполосованную следами лютых ударов. Засохшая кровь склеила его волосы твердыми клоками. Над ребенком вился рой мелких мушек, привлеченных вонью многочисленных неочищенных ран.
        «Святая Матерь… - подумал мужчина. - Да за такое вешать надо вниз головой».
        Он с трудом освободил мальчика от цепи. И при этом обнаружил еще одну рану - ссадины от железа на шее. Ребенок почти не сопротивлялся, когда маг рассматривал повреждения на его теле и проверял, целы ли кости. У малыша, слабенького и горящего от лихорадки, просто не было ни на что сил. Маг легко сумел завернуть его в полотно, точно кулечек.

* * *
        Дорога домой была недолгой, но мужчина успел устать от жары и беспрерывного тихого поскуливания ребенка, которого монотонное движение коня заставляло страдать от тряски. Маг жил в обычном жилище в ближайшем городке, это была угловатая, приземистая и некрасивая башня, которая служила узлом быстрого сбора и передачи новостей. Ее по обычаю называли башней передач или башней Говоруна. Такие здания строились в каждом местечке, обозначенном на карте точкой хотя бы чуть больше мушиного следа. У этих башен была еще одна общая черта - обычно все они оказывались угрюмыми и безобразными.
        С годами Говорун перестал замечать это уродство. В конце концов, башня служила ему только мастерской и библиотекой. За ней приютился низкий флигель, где и расположилось небольшое хозяйство мага - всего несколько помещений. Спальни, кладовка, погреб и самое главное - кухня, где сосредоточена была жизнь всего дома и где правила Петуния. Вот уже двенадцать лет, как она вела хозяйство мага, одиннадцать лет они были любовниками, а Петуния все еще обращалась к нему «господин Телец», со всем подобающим члену Круга магов почтением, поскольку «порядок в мире должен быть». А помимо этого вела себя как жена и императорский гвардеец одновременно. Ее вполне ожидаемая реакция слегка беспокоила мага. Если б еще мальчик выглядел не так, как выглядел! Несмотря на самое искреннее желание, магу удалось обнаружить в нем только одну черту, которую можно было бы назвать привлекательной. Глаза. Довольно широко расставленные и раскосые - не без оснований такую форму называли отметиной мага: они были исключительно красивого золотисто-янтарного цвета.
        Как он и предвидел, Петуния только руками всплеснула, дивясь неожиданному приобретению хозяина:
        - Господин Телец, а это чево ж такое?!
        - Ребенок, Петуния. Мальчик.
        - А похож на крысеныша, который неделю как сдох, - метко заметила женщина.
        - Не ворчи, Петуния. Приготовь что-нибудь поесть и воду для мытья. Теплую, не горячую. С ним надо обращаться нежно.
        - Коты и ребятня молоко пьют, может, и этот будет. Воду я сейчас согрею. А этого-то хоть раз в жизни мыли, а, господин Телец?
        - Не думаю. Ладно, иди уже, Петуния, я должен связаться с башней Стеклянного. И так уже опаздываю.
        Наконец она ушла. Лежавший на столе сверточек не подавал признаков жизни, но маг чувствовал, что больной ребенок, несмотря ни на что, находится в сознании. Телец сосредоточился и направил струйку силы, коснувшись разума Стеклянного - Говоруна, жившего в городке, до которого было два дня пути. Внутривидение позволяло ему видеть мерцающие светлячки человеческих сознаний, сгустки энергии, которых он мог коснуться и познать их самые потаенные секреты. Но уже давно, с самого раннего детства, его это не забавляло. Мысли обычных людей были вполне заурядными. Как правило, лишенными страстей, серыми и приземленными. В роении людских искорок Стеклянный пылал, как свеча. Телец никогда не встречался с ним лицом к лицу, и все-таки они были близкими друзьями.
        «Стеклянный, это я, Телец».
        «Ты опоздал. Есть новости?»
        «Сплетня оказалась правдивой. Малец у меня. Передай Кругу известие: предварительное определение таланта - это Творитель».
        Телец ощутил возбуждение другого Говоруна. Творители повелевали материей. Они были наивысшей, самой могучей и привилегированной кастой в Кругу магов. Открытие самородного таланта в простонародной среде было необыкновенным событием.
        «Как высок уровень таланта?»
        «Настолько высок, что ребенок даже родился покрытым шерстью. То есть может оказаться, что даже выше, нежели мы предполагали. Могуч. Орел среди ястребков. Передай также, что талант проявился довольно поздно - мальчику уже около шести лет».
        «Обстоятельства?..»
        «Он разорвал человека, который ему угрожал. Но сам сейчас в плохом состоянии. Его морили голодом и били. Одичавшее дитя».
        «Это может оказаться серьезным осложнением».
        «Пока я хочу только сохранить ему жизнь, Стеклянный, а уж потом будем беспокоиться о прочем».
        «Есть у него какое-то имя?»
        Телец засомневался. «Звереныш» - имя неподходящее. Оно слишком метко описывало внешний вид ребенка и было, честно говоря, оскорбительным. Если мальчик должен в будущем стать магом высокого ранга, такое наименование недопустимо.
        «Нет. Это нельзя назвать именем. Позже я подберу ему что-нибудь подходящее и официально зарегистрирую у Стражника слов. Мне пора заканчивать. Когда стемнеет, я передам тебе обычный набор вестей от клиентов. В конце концов, за это нам платят».
        «Удачи тебе, Телец».
        «И тебе, Стеклянный».

* * *
        Вызванный лекарь вырезал клоки свалявшейся шерсти со спины маленького Творителя, чтобы очистить его раны. И одобрил предложение выкупать детеныша.
        - Его сильно избили. Ран много, но, по счастью, они не глубокие, заживут без следа. Кроме вот этой… и еще вот здесь. - Лекарь показал места на теле ребенка. - Тут мышцы повреждены. На той цепи, видно, было что-то острое. Кусок металла, крюк… что-то вроде того. Госпожа Петуния, даже если вы будете купать мальца ежедневно - это ему не повредит, а может еще и помочь. Старайтесь содержать его в чистоте, особенно из-за этого меха. А его раны достаточно промывать обычной настойкой шалфея. Я еще оставлю вам порошок из хрущака. Повязки накладывать не надо, достаточно просто присыпать раны этим порошком. Тогда они не будут мокнуть. А от горячки дайте ему настой из ивовой коры. Но прежде всего его надо откормить. Пять раз в день давать ему легкую пищу. Бульон, овощи, белое мясо и молоко.
        Петуния выразительно посмотрела на мага. «У господина Тельца очередные фанаберии, а вся работа достается бедной женщине», - явственно читалось в ее взгляде.
        - Молоко, - прошептал мальчик, повторяя последнее слово лекаря.
        Вся троица взрослых уставилась на ребенка. До сих пор он проявлял не многим больше желаний, чем неодушевленный предмет. Глотал воду и молоко, если ему вливали их ложкой в рот. Позволял переносить себя с места на место. Перевертывать с боку на бок, осматривать и ощупывать. Покорный и безразличный, только слегка постанывал сквозь стиснутые зубы, если чужие руки причиняли ему боль.
        - Любишь молоко? - мягко спросил Говорун, он наклонился над ребенком, глядя ему в глаза и одновременно прикасаясь к его притуплённому горячкой разуму.
        «…все не так… другое… что делается… что они делают… болит… не бьют… болит… спать… любишь молоко… молоко… молоко…»
        Янтарные глаза медленно закрылись.
        - Он понимает, что ему говорят, но, похоже, должно пройти еще какое-то время, пока он снова отзовется, - сказал маг, выпрямляясь. - Он совершенно сбит с толку. Кажется, он никогда не видел дома изнутри.
        - Тебе предстоит весьма интересная пора, господин Говорун, - изрек лекарь одновременно пророческим и насмешливым тоном. - Просто даже очень интересная.

* * *
        Первая вода после купания маленького дикаря была черна, как чернила. Вторая - темно-коричневая. Мокрый Телец отчаянно сражался с ужасно испуганным малышом, у которого неизвестно откуда взялись силы для борьбы. На руках мага краснели отметки от ногтей и следы зубов - плата за обучение тому, как следует держать ребенка, который ни за что не хочет мыться. Удобнее всего оказалось скрестить его ручки на спине и удерживать их в таком положении, в то же время следя за тем, чтобы малыш не повредил себе голову, которой все норовил побиться о край бадьи. У мага мурашки по коже бегали от одной мысли, что малыш может принять процедуру мытья за угрозу его жизни и применить свой талант. Некоторым образом это все напоминало купание тигра в лоханке.
        - Да успокойся же! - не выдержал наконец маг. - Я тебе шкуру спущу, если не прекратишь!
        Вопль утих, будто ножом отрезали. Мальчик умолк и перестал вырываться. Только весь дрожал и стучал зубами.
        - Никогда в жизни такого не видела, - проворчала Петуния, выжимая мочалку. - Блохастый, как помойная дворняга. Аж жаль его. Да вытаскивайте же его. А я так охотно бы его прокипятила, как грязную тряпку.
        Третья вода была светло-серой с розовым оттенком, поскольку отмокли струпья и раны снова начали кровоточить. Мальчика вытерли, его раны обработали, напоили ребенка молоком и ивовым настоем, и малыш заснул тяжелым сном человека, полностью изнуренного и потрясенного до глубины души. Усталый маг смотрел на косматую головку, покоившуюся на белизне простыней. Влажные пряди постепенно высыхали и становились все светлее. После того, как с них смыли многолетние слои грязи, показался их натуральный цвет - каштановый, оттенком напоминавший яблочные косточки. Говорун осторожно коснулся головки ребенка. Волосы были мягкими и приятными на ощупь.
        - Смотрите-ка, ты совсем не такой уж уродливый, малыш, - прошептал Говорун.

* * *
        Те пять кормлений, которые посоветовал лекарь, оказались только прекрасной теорией. Малец мог поглотить любое количество еды в любое время суток, даже в середине ночи. Едва только у него упала температура, как прорезался аппетит, который превосходил все ожидания Петунии. Бедной женщине казалось, что она кидает еду в бездонный колодец. И наконец она потеряла терпение:
        - Мне для него не жалко, но все имеет свои границы, господин Телец. Нельзя так перекармливать ребенка, как вы велите. Он наедается про запас, а что не может уже в себя запихнуть - рассовывает по закомаркам. Третьего дня опять я нашла огрызки под матрасом. Он уж так наловчился, что из-под рук у меня остатки подкрадывает, как будто я его не кормлю вволю. Так больше быть не может.
        - Он запасы делает. Боится, что такому благополучию может прийти конец.
        - И придет, если он мне еще раз пол испачкает! - пригрозила разгневанная женщина.
        - Дорогая моя, так ведь это только раз и случилось, а больше не повторялось! - нетерпеливо воскликнул маг. - Он тогда еще не умел открывать двери. Теперь уже умеет. Чего ты хочешь от этого ребенка?
        - Чтоб он вел себя как ребенок, а не как пес! Об этом и твержу!
        Мальчик, каким-то образом сообразив, что речь идет о нем, высунулся из своего угла. На четвереньках, почти касаясь животом пола, в покорной позе виноватого щенка. Хозяйка всплеснула руками:
        - Господин Телец, если вам приспичило иметь ребенка - так женитесь. А если нужен пес - то купите на рынке щенка. И нечего таскать домой вот это вот неведомо что! Пошел!.. - Она топнула ногой, и малец удрал под кровать.
        - Петуния, еще раз что-то подобное сделаешь - и я тебя прогоню! - сердито закричал Говорун. - Через пару лет этот ребенок получит лазурный шарф, и ты должна будешь ему кланяться. Так что привыкай заранее.
        - И это ваша благодарность после стольких лет! - горестно запричитала женщина, закрывая глаза передником. Обиженная Петуния скрылась в кухне, было слышно, как она там яростно гремит горшками. Маг со вздохом наклонился и постучал по полу.
        - Выходи. Ну иди сюда… Я тебе ничего не сделаю.
        Поскольку ответа не последовало, он позвал мысленно:
        «Иди сюда!»
        Ребенок высунулся из-под свисающей постели. По-прежнему на четвереньках, готовый вновь скрыться. Не подумав, что он делает, маг щелкнул пальцами. Мальчик приподнялся, подражая собачьей позе по команде «служить», и звонко залаял, глядя в глаза Говоруну. Телец был ошеломлен.
        - Ты думаешь, что ты собака?.. - недоверчиво спросил маг. Мальчишка высунул язык и тяжело задышал.
        - Ну нет, довольно, - рассердился маг. - Что ты себе воображаешь?
        Он установил контакт с разумом мальчика. На сей раз мысли его были ясны и конкретны:
        «Недоволен. Почему он недоволен? Я так хорошо лаял. Он дает мне еду - я его пес. Хороший хозяин. Недоволен. Плохо. Будет бить?»
        Мальчонка снова припал к полу, подозрительно поглядывая на мужчину.
        - Не будет бить. Подойди, - велел Телец. - Нет. Встань. На двух ногах, выпрямись. Как человек.
        Мальчик послушался. Телец предостерегающе поднял палец:
        - Скажи что-нибудь. Лаять нельзя!
        Малыш смотрел на воздетый палец мужчины, как на змею. Несколько раз, тяжело дыша, открывал рот. Наконец выдавил из себя:
        - Нельзя! Нельзя! - Это прозвучало совершенно отчаянно.
        - Что нельзя?
        - Говорить! Нельзя говорить! Нельзя бегать!
        - Почему? - продолжал настаивать маг.
        - Бык не велит. Нельзя. Бить будет! Придет сюда, будет бить!
        Маг схватил мальчика за плечи, пока тот не успел отскочить.
        Приблизил свое лицо к косматой мордашке.
        - Нет Быка! - четко произнес он. - Не придет. Никогда… слышишь? Он больше никогда тебя не ударит.
        Но в детских глазах таилось недоверие. Нет Быка? Для малыша его хозяин и мучитель был воплощением самой Судьбы - он был вечен, как жестокое и мстительное божество. Мальчик оставил уже позади ворота крика, страха, гнева и страдания, которые отделяли мир цепи, палки и голода от новой жизни у Говоруна, но до сих пор до конца не понял, что это значит на самом деле.

* * *
        Телец понимал: малышу так долго внушали, что он - животное, пока ребенок сам в это не поверил. Трудно было теперь его переубедить, но запрет на лай явно помог. Мальчик знал уже несколько десятков слов (к сожалению, отчасти то были ругательства) и свободно пользовался ими, складывая простые предложения. Он усваивал и новые выражения, причем с поразительной скоростью, и маг был потрясен, когда в определенный момент вдруг осознал, что ему следует следить за своей речью. Ребенок впитывал знания как губка, наверстывая потерянное время.
        Настал вечер. Петуния шила при свете масляной лампы, переделывая купленную на рынке детскую тунику, которая оказалась немного великовата на мальчика. Та, которую она перешила раньше, уже была на нем, одежда мешала мальчику, и он все время почесывался, потому что не привык ничего носить на себе. Маг читал. Переворачивал страницы рукописи на пергаменте, увлеченный ритмом стихов:
        Так весь я не умру.
        Но вновь воскресну,
        Воссоздан смехом детским.
        Звездой взойду вечерней.
        И на сердце моем
        Соловушка гнездо совьет.
        В древесных соках
        И в птицах душа моя земная оживет.
        Он на секунду оторвал взгляд от книги. Ребенок играл с зеркальцем, которое он стащил с полки. То вглядывался в собственное отражение, то переворачивал отполированный кусочек металла матовой поверхностью кверху, удивляясь, почему эта странная переносная дырка имеется только с одной стороны.
        - Что ты там видишь? - невольно спросил маг.
        - Ктой-то, - ответил ребенок.
        - И кто же?
        Мальчик повернул голову, показал зубы, коснулся носом холодного металла.
        - Я.
        Говорун обрадовался. Ребенок осознавал собственное существование. Отражение в зеркале было его отражением, а не каким-то чужаком. Мальчик положил металлическую пластинку на колени, схватился за пряди волос, свисавшие по обе стороны его лица, и потянул так, что глаза у него стали совсем узкими.
        - Рррр… гхррр… волк, зверь, чудище, кр-р-ровожадный зверррь!..
        Маг и Петуния обменялись мрачными взглядами.
        - Господин Телец, - заговорила женщина. - Я там не слишком-то ученая, только я так думаю, что и конь, и пес, и кот должны иметь какое-то имя, а уж тем более человек.
        - Да если мне ничего подходящее в голову не приходит, - вздохнул Говорун. - У него ведь должно быть особое имя. Хорошее. А не какое-то там первое попавшееся…
        Женщина с пониманием покивала. Имена - дело важное. Имя определяет человека. Если правильно подобрать - оно станет защитой от злой судьбы или исполняющимся добрым пожеланием, а недоброе - приносит неудачу и привлекает внимание злых духов.
        Мальчик оставил зеркальце и поплелся к дверям.
        - Куда ты??
        - Помочиться, - послушно ответил он, воюя с задвижкой.
        - Пописать, - поправил Телец, перелистывая страницу.
        - Так это ж одно и то же, - вполне логично удивился ребенок и скрылся за дверью.
        Прошло пара минут, и за окнами завыли псы. Протяжное, тоскливое «оооууууоооо-аааа» все повторялось и повторялось. Один пес отвечал другому, по очереди вели они этот странный, монотонный разговор.
        - Полнолуние? - рассеянно спросил Говорун.
        - Гигант в третьей четверти, - прислушиваясь, отозвалась Петуния. - Только как-то уж слишком близко этот вой. Пса у нас нет, а кажется, будто прям во дворе воют.
        Охваченный неожиданным предчувствием, Говорун выскочил во двор. Под кирпичной стеной стоял его воспитанник. Откинув назад голову, он снова и снова посылал в звездное небо свой волчий зов. Из-за стены откликался соседский пес.
        - О Богиня!.. - с яростью крикнул Телец.
        Мальчик захлебнулся и прервал вой, и тут же принялся испуганно оправдываться:
        - Нельзя лаять. Я знаю, лаять нельзя. Я не лаял. Совсем не лаял.
        Маг тяжело вздохнул. Протянул руку:
        - Иди домой. Что ты за ребенок… Зачем ты выл? Это только псы воют.
        Малец медленно шел от забора. Глянул в небо.
        - Звезды. Красиво. Там… - Он вытянул руку вверх. - И тут… - Другую ладонь он положил себе на лоб.
        Говорун медленно повел глазами по черному куполу неба, усыпанному сияющими искрами. Этот купол удивительно напоминал пространство его внутривидения, только там звездами были человеческие сознания. О такой красоте поэты складывали стихи. Такое небо служило вдохновением музыкантам и плащом укрывало влюбленных. Но как мог выразить свое восхищение маленький безымянный мальчик? Он ведь был всего лишь песчинкой на берегу бесконечности и все-таки предчувствовал, что и в нем самом тоже кроется такая мощь.
        Маг и мальчик вернулись в уютный, светлый дом. Телец поднял сборник стихов, который упал на пол. Его взгляд сам остановился на значках текста. Он машинально прочел несколько строк:
        Средь останков древ столетних,
        Там, где колокольцев сердце бьется,
        На покровах мшистых мы таимся.
        В ожиданье лунного сиянья
        Песнь ночных варганов льется.
        Очи красит алым цветом
        Пламя жарких тел драконьих.
        Перечитал еще раз. В глубокой задумчивости нахмурил брови.
        - Дитя мое, хочешь получить новое имя?
        Ребенок торопливо закивал. Телец положил ему ладонь на лоб:
        - Итак, с этой минуты тебя зовут Ночной Певец.
        - Это вроде как собака? - поинтересовалась Петуния с легким неодобрением.
        Телец рассмеялся:
        - Это очень хорошее имя, Петуния. Подходящее. И совсем необязательно собачье. Сова, волк или цикада - все они ночные бродяги, которые смотрят на звезды и поют для них. Тебе нравится, Ночной Певец?
        - Да, - ответил мальчик.
        Вечер медленно уходил, его отмеряли неуклонно пересыпающиеся песчинки в часах, как будто ничего значительного не произошло. Ночной Певец сидел у ног Тельца, опершись головой на колени мага. Говорун вполголоса читал стихи о похождениях влюбленных из Эльфийского леса. Мальчик молча и сосредоточенно слушал. В голове его рождались и гасли видения, которые он сам по большей части не понимал. Но мысли его становились все более расплывчатыми, и еще раньше, чем Телец дошел до конца повествования, ребенок, чье имя было хвалой ночи, заснул, плотно свернувшись клубочком на полу.

* * *
        На столе стояли две мисочки - одна с водой, другая с толченым мелом. Ночной Певец тоскливо и устало смотрел на поверхность воды. Позевывал. Ничего у него не получалось. И в чем тут дело? Воду можно выпить или приготовить на ней суп. Мел можно смешать с водой и побелить стены. Но превратить одно в другое или вообще во что-то совсем третье?
        Долгие и утомительные упражнения, которые должны были помочь ему научиться пользоваться своим талантом, оказались сплошной неудачей. Ему велено было сосредоточиться и смотреть в глубину предметов. А у него от этого сосредоточивания только голова болела. Говорили, что у него якобы имеется талант, который сидит в голове, и ему надо как-то заставить этот талант работать. А Ночной Певец не представлял себе даже, как этот талант выглядит. Но наверняка он уродливый, раз уж такой ленивый. Может, он похож на отвратительного зубастого червяка? Противно, когда что-то такое сидит в тебе. У других магов таланты оказались более работящими. Они вызывали дождь, превращали камни в яблоки и всякое такое… А его талант показывал ему только то, что думают другие люди. Ясно, от смотрения не устанешь… У Ночного Певца были сплошные неприятности с тех пор, как он попал сюда, в Замок магов, и должен был учиться всяким скучным вещам. Он снова зевнул. Творитель, который его обучал, был недоволен и говорил, что Ночной Певец слегка «прихлопнутый» и поэтому у него ничего не выходит. Мальчик однажды прищемил себе палец,
захлопнув дверь. Болело страшно, и потом у него сошел ноготь… но как можно прихлопнуть себе талант?
        - Ну и как, получится у тебя что-нибудь наконец или нет? - спросил учитель тоном, лишенным всякой надежды.
        Ночной Певец одним стремительным движением всыпал мел в миску с водой, аж белое облачко поднялось.
        - Побелка! - буркнул он.
        Учитель сердито поджал губы.
        - Счет у тебя опять безнадежный. С каких это пор тридцать восемь плюс семнадцать получается сорок? Ты просто вписываешь первый попавшийся ответ, даже не пробуя считать. А история обретения Перстня в Зеркальных горах тоже выглядела совершенно иначе. Король Железный очень удивился бы тому, что с ним произошло - по твоей версии.
        - Так расскажи ему, - предложил Певец, болтая ногами под столом.
        - Умер он, - холодно ответил маг.
        - Плохо, - отозвался мальчик. - А похороны когда?
        - Состоялись уже сто лет назад. И не рассчитывай сегодня на десерт.
        Ночной Певец посмотрел на учителя исподлобья и уткнулся носом в сложенные на столе руки.
        - Пошел он, этот десерт, - пробурчал малец, но совсем тихо, чтобы учитель не услышал.
        «Хватит с меня, - подумал мужчина. - Это не стоит даже таких денег».
        А вслух произнес:
        - Конец занятий на сегодня. К завтрашнему дню переделай арифметику. И перепиши страницу.
        Не успел он договорить, а ребенок уже стоял у выхода и с заметным усилием тянул тяжелую дверь. Ночной Певец выскочил в длинную галерею и тут же дал выход накопившейся злости, пиная стену.
        - Глупый мул!! - яростно выкрикнул он самое худшее оскорбление, какое только мог придумать. - Глупый сраный мул!! Свинья, свинья!..
        И тут будто какие-то жуткие клещи сжали его ухо.
        - Ай!
        - Это уже ни в какие ворота не лезет! - Маг явно был разъярен. - Хочу тебе напомнить, что я прекрасно все слышу. Даже сквозь толстые двери.
        Несколько минут вопли мальца и свист розги эхом отдавались в коридоре. Наконец выпущенный на волю Ночной Певец кинулся бежать и остановился только на безопасном расстоянии, скрывшись с глаз учителя. Шмыгнул носом, привел в порядок одежду и растрепанные волосы. Печально потер пострадавший зад. На сей раз ему досталась вполне порядочная порка, но особо переживать из-за нее не стоило. Ведь по сравнению с побоями, которые он получал от Быка, эти были попросту смешны. Скоро болеть перестанет и можно будет заняться более светлыми сторонами жизни. Это стало уже чем-то вроде традиции: он огрызается, и ему попадает. И конечно же следовало при этом орать изо всех сил. Ночной Певец уже успел убедиться, что вопли уменьшали наказание, по крайней мере, на пять ударов.
        Он пошел в свою комнатенку и залез под стоявшую там огромную кровать. Он не любил свое жилье. Оно казалось ему слишком большим и слишком белым. Стены - белые и голые, без украшений. А вся мебель слишком для него высокая, длинная или тяжелая. Под кроватью лежал кусок старого коврика. На нем можно было удобно вытянуться и поразмышлять или поиграть цветными шариками. Широкие доски, крепившие каркас кровати, служили полками, на которых Ночной Певец хранил подобранные в саду фрукты, корочки хлеба, сушеный виноград, сладости и тому подобные припасы. Тут он ощущал себя в безопасности, уютно, как лис в своей норе. Иногда он и спал под этой огромной кроватью, поскольку внизу чувствовал себя более защищенным. Он вытащил из ящика маленькую книжечку, которую получил на память от Тельца, и принялся разглядывать гравюры, посасывая кусочек лакрицы. На иллюстрациях были изображены красивые женщины в разноцветных платьях. Цветы и звери. И сражающиеся воины на конях. А больше всего ему нравился рисунок ночного леса. На небе светили желтые звезды. Под деревом стоял мужчина с накинутой на плечи волчьей шкурой вместо
плаща и смотрел на огромную черную птицу, сидевшую на ветке. Рядом стояла женщина с очень длинными волосами, а у ее ног лежала лиса. Ночной Певец знал на память все истории из этой книжки; та, к которой относилась картинка, рассказывала о Повелителе волков и его жене, обитавшей на луне. Телец учил его читать по этой сказке. Ох, Телец… Мальчик опустил голову на книжку. Как жалко, что он не мог остаться у Говоруна. Он довольно долго прожил у Тельца. Больше года. Но потом Телец заболел. Он все сильнее кашлял, а Петуния все больше тревожилась. И наконец Телец сказал Ночному Певцу, что ему следует поехать учиться в Замок, поскольку там он сможет узнать намного больше. Все необходимое, чтобы стать магом. В Замке магов было красиво, это верно, но ему тут ничего не удавалось, несмотря на все многомесячные старания. Гораздо легче было бы остаться псом…
        Неожиданно скрипнула открываемая дверь. Ночной Певец из-под кровати увидел две пары ног. Одна, босая, принадлежала явно женщине, другая, обутая в сандалии, была мужская. Женщина тихонечко хихикала. Брякнуло опущенное на пол ведро.
        - Нет тут этого сорванца. Шляется где-то. А мне надо бы здесь прибраться.
        - Спешить-то не стоит.
        - Разве? У меня еще работы полно.
        - А кто нажалуется, что ты бездельничаешь? Потому как я не собираюсь.
        Наверху что-то зашуршало. Мальчик лежал тихо, как лягушка в траве. Два тела ворочались на его постели. Прямо перед его носом упирались в пол мужские ноги, а женские висели в воздухе. Слышался шорох, мужчина громко дышал, женщина что-то урчала. Ночной Певец с отвращением скривился и высунул язык. Легко догадаться, чем они занимались. Бродяжничая с цирком, мальчик уже немало повидал в жизни. Глупые дела взрослых. Наконец наверху все стихло.
        - Первый раз я трахался в логове оборотня, - сказал мужчина и загоготал. - Хвост-то у него есть? Ты не видела?
        Ночной Певец замер. Говорили о нем.
        - Может, и есть, только он его прячет. Видать, его гулящая мамашка с псом снюхалась.
        И снова взрыв издевательского смеха.
        - Отклячила небось зад… иди-ка сюда, собаченька, сделай мне приятно… это я, твоя сучка…
        Ночной Певец никогда не подозревал, что он может так сильно рассердиться. У него даже горло перехватило, точно гнев застрял в нем, как слишком большой кусок. Волосы на голове и загривке стали дыбом. Мальчик впился пальцами в край коврика, а в голове его все звучал жуткий, глумливый смех этой пары. Не раздумывая, он вдруг рванулся вперед и изо всех сил впился зубами в ногу женщины. Стиснул челюсти, ощутив во рту вкус крови. А потом выметнулся из-под кровати и молнией кинулся к дверям. Он несся по галерее, преследуемый пронзительным пискливым визгом укушенной. В груди у него точно молот бил, перед глазами кружили желтые хлопья. Пролетев несколько поворотов, он оказался в саду, среди розовых кустов и зарослей жасмина. И притаился среди зелени под навесом из ветвей. Присев на корточки, он дрожал, прижимая ладони к горящим щекам. И тяжело дышал, широко раскрыв рот. Он смотрел прямо перед собой, но ничего не видел.
        Свиньи! Свиньи! Паршивые свиньи! Это наверняка неправда! Он не оборотень, и мать его не трахалась с псом! Вранье, все вранье!
        У него разболелся живот. Дрожащими руками мальчик стянул с себя одежду. И внимательно, по частям осмотрел и обследовал все свое тело, везде. Даже там, где нельзя было себя трогать. Ощупал уши, пересчитал зубы. И понемногу успокоился. Ощущения говорили ему, что он ничем не отличается от других людей, кроме покрывающего его меха. Певец снова оделся и продрался сквозь заросли туда, где под стеной, увенчанной балюстрадой одной из многочисленных галерей, стояла каменная лавочка. Кусты закрывали ее со стороны садовой дорожки, большинство обитателей замка давно про нее забыли, поэтому скамья служила мальчику одним из его многочисленных убежищ. Он лег на бок, прижимая руки к сжавшемуся желудку.
        Это наверняка было неправдой. Женщина не может иметь ребенка от пса. Ночной Певец был уже достаточно взрослым, чтобы знать это. Телец говорил, что каждое создание имеет свою пару. У жеребца есть кобыла, у кота - кошка, а у мужчины - женщина. Поэтому появляются на свет жеребята, котята и маленькие дети, а нечто среднее между ними существовать не может. Вот и во всей его, Певца, истории виноват этот гадкий прихлопнутый талант. Это из-за него и появились волосы на лице и вообще повсюду. Просто талант вырос слишком большим и не уместился на своем месте, поэтому подпортил что-то рядом. Мальчику в голову пришла вдруг ужасающая мысль: на свете ведь есть кентавры и сирены. Так как же это получается?
        Ему хотелось завопить так громко, чтобы солнце сорвалось с неба. Но вместо этого он заплакал. Тихо и отчаянно.

* * *
        Роза прогуливалась по садовым аллейкам, любуясь статуями из красного песчаника и цветами, высаженными на клумбах красивыми яркими композициями. Кусты карликовых розочек с сильным ароматом. Розы… сколько ж тут было роз - ее тёзок. Кроваво-красные тяжелые головки «цариц»; изящные, плотно свернутые бутоны, розовые, как детские ладошки; бледненькие скромные розочки, точно томные девицы, и еще те, забавные, разлохмаченные, красные, как щеки клоунов. Молочно-белые, осторожно распускающие лепесток за лепестком, и солнечно-желтые, сморщенные, точно смятые бумажные шарики. Розе казалось, что она ходит среди толпы людей, где у каждого свой индивидуальный характер. Она не торопилась. Ее работа начиналась вечером, а заканчивалась обычно под утро. В Замке магов она находилась уже две недели. Дом плотских утех, где она работала раньше, считался одним из лучших. От девушек требовалось не только умение раздвигать ноги. Роза умела петь, декламировать стихи и играть на лютне. Упорно репетировала танец, состоявший по преимуществу из эротичных изгибов. Она боролась за лучшее место, за лучшую судьбу и выиграла,
призвав на помощь своей незаурядной красоте искусство куртизанки. Вот уже две недели она находилась в том месте, которое казалось ей страной мечты. Но хватило и десяти дней, чтобы у нее сложилось свое мнение об этом месте и появился новый опыт. Как и ожидалось, Замок оказался великолепным и богатым. Он представлял собой как бы самодостаточный город в городе. И огромный - заблудиться можно! Но сами маги… отличались от прочих мужчин только одним - вытатуированным над левой грудью знаком своей профессии. А едва задували свечу - пропадало и это отличие. Вскоре даже девушки, которые находились тут дольше Розы, с удовольствием повторяли между собой «Розочкин расклад»: с разливом, по-семейному, здравствуй и прощай. Первое означало милый ужин с красным вином и музыкой, а потом долгую трудовую ночь; второе - нечто вроде выполнения супружеской обязанности мужа по отношению к жене; а третье - нечто невыносимое, когда любовь ставилась на одну доску с чисткой зубов.
        Роза шла по саду, улыбаясь своим мыслям. Забавно… да, это было и в самом деле забавно. Ах, эти маги!.. Эти мужчины!.. Она прошла под увитой плющом аркой и оказалась в другой части сада. Тут все росло, как хотело, и на первый взгляд производило впечатление дикости и некоторой запущенности. Розы разрослись буйными растрепанными кустами. Жасмин, усыпанный белыми звездочками цветов, топырил тонкие ветки. Ивы подметали зелеными гривами лужайки, на которых рассыпались маргаритки и фиолетовые «кошачьи мордочки». Тут было красиво. Где-то в зарослях птаха упорно высвистывала одну и ту же мелодию, а совсем рядом кто-то всхлипывал.
        Роза пошла на звук и раздвинула ветки. На маленькой скамейке, притаившейся под самой стеной, лежала какая-то крошечная фигурка, вздрагивавшая от рыданий. Плачущий ребенок. Девушка видела его спину, часть головы и поджатые ноги. Одежка его не отличалась от платья сотен маленьких мальчиков в империи: короткая туника, перехваченная матерчатым пояском, короткие штанишки до колен, сандалики на шнуровке. Но помимо этого на ребенке было еще что-то вроде меховых чулочков.
        «Не жарко тебе в таких? - удивилась Роза. - И о чем ты так горюешь? Бедняжечка…»
        - Эй… - начала было она и даже вздрогнула от неожиданности. Мальчик вскрикнул от страха и едва не упал с лавки. Он повернулся и испуганно глянул на нее. Роза онемела. Раскосые янтарно-золотые глаза ребенка тонули в густом коричневом мехе. Только глаза и можно было разглядеть, да еще краешки ноздрей и губы, выгнутые подковкой. То, что Роза приняла за чулки, оказалось просто частью его тела. Ребенок весь был покрыт шерстью. Темные пряди на кончиках порыжели от солнца, и детская головка напоминала привядший цветок облачника. Может, именно это сравнение с цветком сразу же успокоило Розу. Она уже слышала об этом парнишке. Сплетни просачивались повсюду, но были они столь фантастическими и сумбурными, что девушка и наполовину им не верила. Попросту не обращала на них внимания. Ей не приходилось до сих пор встретить «волчонка», и, по правде говоря, она думала, что его держат где-то взаперти.
        Она присела рядом с мальчиком.
        - Почему ты плакал?
        Он ничего не отвечал, вытирая руками мокрые глаза и нос.
        - Жизнь тяжелая, верно? Натворил что-нибудь? Поколотили тебя? - Только такая причина для бурных слез и могла прийти ей в голову.
        - Ыхы… - неохотно буркнул парнишка, не глядя на нее. - Но не слишком сильно, - тут же прибавил он. - И не поэтому.
        - Тогда почему?
        - Не скажу, - угрюмо буркнул он.
        - Меня зовут Роза, а тебя?
        - Наказание злой Судьбины, и окончу я жизнь на галерах, - невежливо отрезал мальчик.
        - А на самом деле?
        - Ночной Певец, - ответил он, украдкой поглядывая на девушку. - Потому что я похож на волка. А волки поют. Ночью.
        - Не только волки, - нехотя возразила она. - Коты, к примеру, тоже.
        - Ага… Сегодня ночью они трахались под окном, и я спать не мог, - сообщил ребенок совершенно невинным тоном, а Роза остолбенела от изумления. Ей с трудом удалось скрыть приступ смеха коротким кашлем. Какой странный ребенок.
        - Сколько тебе лет, малый?
        - Восемь.
        Парнишка немного оживился, а Роза вспомнила о содержании сумочки, подвешенной к ее поясу. Если это существо хоть немного напоминает обычного ребенка, оно наверняка любит сладости.
        - Хочешь печенья?
        Он жадно схватил лакомство, быстро, точно пугливый звереныш, но, к удивлению Розы, не стал сразу есть, а разломал на две части. Одну заботливо спрятал в карман, а другую уже целиком засунул в рот.
        - Пефенья не кафтый день дают. Надо приберефь, - пояснил он с набитым ртом. Потом сглотнул, чуть не подавившись.
        - Еще есть? - спросил он с надеждой. - Потому как сегодня я наверняка обеда не получу.
        Она покачала головой:
        - К сожалению, нет.
        - Жалко. Роза. Красивое имя, - сказал он, чуть помолчав. - Что ты тут делаешь?
        - Сижу на лавке и с тобой разговариваю, - сказала она с вызовом.
        - Не. Что ты в Замке делаешь. - Он повел вокруг мохнатой лапкой. - Я вот учусь читать и считать, и как быть Творителем. А ты?
        Роза замялась на секунду.
        - Любовь продаю, - ответила она честно.
        Этого пацана, кажется, таким не удивить. Но она сама поразилась, увидев, как его мордашка просветлела от солнечной восторженной улыбки, теперь мальчик еще более напоминал разлохмаченный цветок.
        - О-о-ох… - с восхищением вздохнул он. - Любовь… По кусочкам? - тут же деловито осведомился он.
        - По часам, - пояснила она, изо всех сил подавляя приступ неудержимого веселья. - Прости, мне уже пора идти.
        Она поспешно встала и попросту удрала. А потом почти всю дорогу хохотала.

* * *
        Следующий день, по крайней мере, до полудня, был вполне обычным. Роза проснулась поздно, как всегда отсыпаясь за рабочую ночь. Умылась холодной водой, прогоняя остатки сонливости, уложила волосы короной вокруг головы. В коротенькой тунике, босиком, стала делать зарядку. Так, как учили ее в цеховом центре. «Тело - это твой инструмент, - сказала ей в самом начале женщина раза в два старше ее, но по-прежнему красивая и ухоженная. - Заботься о нем. С плохим инструментом будет плохая работа и плохая плата за нее». И Роза хорошо запомнила ее науку. Она старательно выполняла упражнения, которые подсмотрела у борцов и фехтовальщиков, выгибала тело, как акробатка, или выстукивала босыми ногами веселые ритмы народных танцев.
        Наконец устала и закончила. Вытираясь полотенцем, потянулась за кувшином с водой. Но рука ее цели не достигла.
        - Роза…
        Она быстро огляделась. Две детские испачканные ладошки вцепились в край подоконника у приоткрытого окна. Виднелась еще лохматая макушка и два раскосых глаза. Роза торопливо одернула свой куцый костюм, безуспешно стараясь прикрыть бедра.
        - Ночной Певец! Как ты меня тут нашел?
        - Звезды мне показали. Здесь, - немного нелепо отвечал он, постукав себя пальцем по голове. Роза решила не расспрашивать его о подробностях. Ночной Певец влез в окно и уселся верхом на подоконник, точно на коня верхом.
        - Ой, как тут красиво, - заявил он. - Картинки у тебя. И цветы… Но… - Он замялся и нерешительно добавил: - Почему ты тут живешь? Это же дом для гулящих девок!
        Роза уперла руки в боки, выражение ее лица не обещало ничего хорошего:
        - Если ты еще раз назовешь меня девкой, я обдеру с тебя этот мех, мерзкий сопляк! Девки стоят на улице, а я работаю для Цеха. У меня контракт есть!
        - А-а-а… - неуверенно протянул парнишка. Похоже, он мало что понял. Соскочил с подоконника в комнату и подошел к небольшому столику, уставленному множеством баночек и коробочек с бальзамами, духами и помадами.
        - Ну я вот… я вот подумал… - Он положил на стол горсть медяков. - Хватит?
        - На что?? - спросила Роза, чувствуя, что она уже не владеет положением.
        - На капельку любви, - робко сказал он. - Больше у меня нет, но, может, хоть немножечко? Ты говорила, что продаешь.
        - Ты еще слишком мал! - вскрикнула Роза. - Совсем одурел, что ли? Пошел отсюда!
        - Так я и знал, что это будет слишком дорого, - горько вздохнул Ночной Певец.
        - Да не в этом дело!..
        Он прервал ее:
        - Знаю, что я уродливый, поэтому ты и не хочешь.
        Девушка схватилась за голову и с размаху шлепнулась в мягкое кресло. Как тут выкрутиться, не прибегая к отвратительному насилию? Легче всего было бы выгнать мальчишку той же дорогой, какой он пришел. Милостивая Судьба, да что он себе воображает?
        - Тебе только восемь лет! Ты не можешь пойти со мной в постель! Ты же еще ребенок! - яростно выкрикнула она.
        - А зачем это мне идти с тобой в постель?! - так же громко завопил он в ответ. - Зачем тебе кровать, чтоб меня погладить?!
        - Погладить?.. - переспросила Роза с удивлением и уже значительно тише. До нее начало понемногу доходить.
        - Ну погладить… обнять… - буркнул он, застыдившись. - А ты точно любовь продаешь? - с подозрением спросил он.
        - А-э-э… ну-у-у… Честно говоря, я только начинаю. У меня мало… опыта.
        - Ты должна взять меня за руку, - всерьез начал наставлять ее парнишка. - Можешь не целовать меня, если не хочешь, - торопливо заверил он. - Потом погладь меня по голове и скажи «солнышко» или «котенок мой». И еще «люблю тебя, дорогой мой».
        Розе хотелось смеяться. Но она сдержалась, чувствуя, что мальчик был бы этим глубоко обижен.
        - Откуда ты знаешь такие вещи?
        - Как это - откуда? - с достоинством возразил он. - Глаз у меня нет, что ли? Видать же, что мамы делают со своими детьми, разве нет?
        - Ага, значит, «солнышко», «котенок мой»… а может быть, «птичка моя»?
        - Ты быстро учишься.

* * *
        Что уж там говорить, разговор с Ночным Певцом вызвал у Розы легкую головную боль. Она чувствовала себя так, как будто была с самым требовательным и капризным клиентом, но в то же время с трудом сдерживала смех, когда парнишка очень серьезно рассуждал о таких вещах, которые для нее сделались уже настолько обыденными, что она перестала их замечать, а для него они были совершенно необычными. Она быстро поняла, что Ночной Певец никогда не видел изнутри обыкновенного дома, где жили вместе родители, дети и дедушка с бабушкой. Не играл с другими детьми. Никогда никто не привел его в святилище, он не видел ежегодных шествий в честь Богини. Не знал ни где он сам родился, ни точно когда. На вопрос о родителях только скривился. «Любовь» для него была только внешним проявлением нежности, по которой он тосковал, а о плотских делах знал только пару грубых выражений, и, по его представлению, телесная любовь никак не была связана с чувствами.
        Он чуть было не обиделся, когда она хотела вернуть ему его медяки. Торговля есть торговля, порядок должен быть!
        - А можно, я еще как-нибудь приду? - спросил он, прощаясь.
        - Конечно, - улыбнулась она. - Только в следующий раз вместо денег принеси мне что-нибудь другое. Например, цветы.
        - И это будет правильно? - переспросил он.
        - Совершенно правильно, - заверила девушка. - Я дама, а дамам деньгами не платят. Только не обрывай всех роз с кустов, а то садовник тебя поколотит.

* * *
        Ночной Певец приходил часто, но ей никогда не мешал. Он откуда-то знал, когда она устала, спит или занята, и появлялся только тогда, когда у нее было для него время. Вскоре она узнала о нем побольше, и даже «звезды в голове» уже не были для нее такими непонятными. Маленький ученик магов развлекал Розу, и в то же время она очень ему сочувствовала. Ему так хотелось, чтобы кто-нибудь его попросту любил. Он столько настрадался. Мир оказался для него очень жестоким. Мальчик неизменно являлся с букетом цветов, и девушка чувствовала себя отчасти принцессой, перед которой склоняется галантный обожатель, а отчасти старшей сестрой. Другие обитательницы дома свиданий добродушно подсмеивались над Розой, называя ее «дамой с собачкой». «Вы просто завидуете, что в меня влюбился Творитель, - остроумно возражала она. - Но мне подавай все только самое наилучшее».
        - Ты такая красивая, - как-то сказал своей подружке Ночной Певец. - Красивая, как… как… пирог с вареньем.
        - Спасибо, - ответила она. - Мне еще никто такого не говорил.
        В конце концов, она даже попробовала осторожно объяснить ему, почему она работает допоздна и что именно делает. Несмотря на ее опасения, Ночной Певец снес это неожиданно спокойно. Только снисходительно заметил:
        - Цветами не наешься. Ясно же, что тебе приходится как-то подрабатывать.
        И так длилась эта странная дружба, не омраченная даже малейшей тенью. До того момента, когда появился некто третий.

* * *
        Трудно было не заметить Замка магов. Ветер-на-Вершине брел по улицам города, направляясь к пяти огромным башням, которые устремлялись в небо, подобные растопыренным пальцам гигантской руки. Это зрелище радовало его глаза после длинного путешествия по краю, плоскому, как блин, вытянутый из-под чьей-то задницы. Башни Замка чем-то напоминали ему горные вершины, где он родился и жил до сих пор. И которые, по правде говоря, совсем не хотел покидать. Но уговор есть уговор.
        - Круг - это сила, - сказал Ветру шаман, разум которого долгие прожитые годы не только не пригасили, но, наоборот, сделали острым как игла. - Ответь на вызов с Юга. Хайгам нужна сталь для оружия и инструментов. Соль, которая укрепит нашу кровь, и зерно, если урожай окажется плохим. Маги могут дать нам пшеницу, которая взойдет даже на камнях. А ведь ты тоже маг.
        - Прежде всего, я воин, Волк из клана Вайетов, - возразил он.
        - Госпожа Лавин лучше знает, поэтому и попридержала весть, пока не настало благоприятное время. Мальчик, которого ты учил, стал мужчиной. Ты закончил одну работу, пришло время другой. Иди.
        Так и оказался Ветер в городе, подвластном Кругу магов. Городской шум и толкотня его раздражали. Он презирал эту толпу. Люди все время мечутся то сюда, то туда, без всякой видимой причины, да еще визжат при этом, как бешеные мыши-полевки, видно, и сами полоумные. Он привлекал к себе всеобщее внимание, но дорогу ему поспешно уступали. Ветер-на-Вершине был крупным и могучим мужчиной. А поскольку у него еще имелся меч, притороченный за плечами, и обитый железом посох в руке, его вид не вызывал желания задираться с ним. Пару раз он услышал за спиной оскорбительные выражения, но пропустил их мимо ушей. Хайгов тут не любили. Ну и ладно, взаимно!
        Около огромных ворот, которые вели к самому Замку, его остановили стражники, скрестив пики у него перед носом.
        - Сюда чужим вход запрещен, - услышал он.
        - Мне можно. Я маг, - возразил Ветер.
        Лица стражников выражали неуверенность. Они ему не поверили. Правда, трудно поверить в такое, когда перед тобой красуется некто в одежде хайгонского горца с клановыми татуировками на лице, подрезанными, согласно обычаю, ушами, да еще и с оружием.
        - Тогда покажи знак Круга, господин, - потребовал гвардеец, но на всякий случай тон его стал значительно более вежливым.
        Ветер-на-Вершине немного смутился. Профессиональную татуировку он должен был получить только на следующий день, а пергамент с письменным вызовом беззаботно выкинул еще в горах. На что ему эта писулька, если он все равно читать не умеет? В общем-то он легко справился бы с этими двумя стражниками, но вот стоит ли затевать драку у ворот? Нет, гораздо лучше будет…
        Рядом с Ветром-на-Вершине появился второй такой же горец, а потом и третий, совершенно схожий с оригиналом.
        - Это же Ткач иллюзий! - с облегчением воскликнул солдат.
        - Господин, мы обязаны проверять, кто сюда входит, - объяснил другой, уже совершенно смиренно. - Ты мог бы назвать нам свое имя и ранг?
        - Ветер-на-Вершине… лазурный… - Хайг вовремя припомнил, как называются ранги талантов, различающиеся по силе: черные - более слабые, а лазурные - магистерские. Он прошел мимо стражников, провожаемый изумленными взглядами гвардейцев. Теперь им будет что порассказать приятелям за вечерней кружкой пива.
        Вскоре он пожалел, что у ворот не спросил дороги. «Явиться к магистру Творителю Латунному в Восточную башню». Эх!.. Досада его росла. Восточная башня торчала у него прямо перед глазами, как гвоздь в доске, но он никак не мог попасть в нее. И чувствовал себя последним дурнем. Он проходил через дворы, путался в огородах, попадал в помещения для обслуги и ремесленников. Он пробовал все новые подходы, которые обычно либо заканчивались тупиком между стенами зданий, либо вообще сбивали его с дороги. В конце концов, он завернул в какой-то переулочек, оглянулся, нет ли нежелательных свидетелей, и облегчил свой мочевой пузырь.
        Шорох за спиной заставил его стремительно оглянуться. В стене дома находилось малюсенькое зарешеченное окошко, ведущее, должно быть, в кладовку или подсобку, и вот как раз между прутьями решетки протискивалось какое-то существо, немного похожее на росомаху. Ветер-на-Вершине, не раздумывая, схватил существо за загривок и вытащил наружу. Он без труда держал свою добычу в поднятой вытянутой руке и раздумывал, что с ней делать дальше. Если б не шерсть, он не сомневался бы, что поймал мелкого воришку, а если б не одежда - счел бы эту тварь зверенышем. Существо безвольно повисло в его кулаке и со страхом таращило узкие глазки.

* * *
        У Ночного Певца сердце в горле застряло. Он самым глупым образом позволил себя схватить. Надо было проверить, не стоит ли кто в переулке, прежде чем начал протискиваться через решетку. Да этот и не выглядел слишком грозно, пока стоял спиной и писал. Вот зараза! Спереди он выглядел просто страшно. Как… как Бык! Такое же грузное тело, массивный загривок, руки толстые, как стволы деревьев. Парнишка аж весь затрясся. Незнакомец наверняка был жутко сильным, потому что держал Ночного Певца в воздухе, как будто он ничего не весил. Ох, Матерь Мира, пусть только этот страшный человек его отпустит! Он признается управителю во всем - и что окно выбил, и что у кузнеца нож взял. Ничего страшного, получит заслуженную порку, отлежится недельку на животе, только бы опять на земле очутиться!
        - Лис ты или еще кто? - задумчиво спросил мужчина, внимательно оглядывая мальчика. Голос у него был низкий, но неожиданно приятный и спокойный. Ночной Певец осторожно заглянул в его разум. «Звезда мыслей» этого человека не содержала злости, скорее усталость и голод. Ночной Певец пришел к выводу, что болтаться в воздухе, хоть и не больно, но очень скучно. И не похоже было, что державшая его рука может когда-нибудь устать. Следовало действовать. Мальчик сунул руку за пазуху, вытащил раздобытую колбасу и осторожно, точно кормил голодного тигра, подсунул ее мужчине под нос.
        Десять минут спустя парочка сидела в саду, надежно укрытая под свисающими ветками ивы, и по справедливости делилась добычей.
        - Хорошо прокопченная, - буркнул Ветер. - Жаль, что ты побольше не свистнул.
        - Нельзя сразу брать слишком много, - поучал его Певец. - Если возьмешь только одну - еще можно свалить вину на кота. А если больше - то наверняка поймут, что человек.
        - Ты знаешь, как отсюда добраться до этой паршивой Восточной башни?
        - А то. Отсюда через калитку, потом влево, потом по скобам на карниз, с карниза - на другую сторону стены и через сточную канаву… э-э-э, ты туда, кажется, не поместишься, - разочарованно прервал себя Ночной Певец. - Пойдем в обход.
        - А ты знаешь Творителя Латунного?
        - Не. Но мы пойдем к Розе, она их всех знает. И к ней ближе.

* * *
        Ночной Певец был страшно зол. Это же просто обыкновенное свинство! Он поделился с Ветром-на-Вершине своей колбасой, был с ним вежлив, помог ему, а в ответ получил черную неблагодарность. Прям голой попой на ежа посадили, вот как! А Роза, его Роза, как она могла! Он не имел ничего против того, что она спала с взрослыми магами, раз уж они давали ей за это деньги. Деньги - самая лучшая вещь на свете, кроме еды, конечно. Он бы не рассердился даже, если б она переспала с этим хайгом - ведь он такой же мужик, как и прочие. Но это!.. Ночной Певец даже зубами заскрипел. От расстройства у него снова разболелся живот. Он прикрыл глаза и свернулся в клубочек на своей подстилке под кроватью. Под веками снова проступила та картина: смеющаяся Роза, глядевшая в глаза огромного горца. Он дал ей цветок! И она держала его за руку! Если б Ночной Певец шесть дней тому назад знал, что такое может произойти, он бы попросту убил новоявленного мага, не моргнув глазом. Даже если б для этого пришлось вытащить из собственной башки свой прихлопнутый талант и им отхлестать горца по морде! Кто знает, чем еще занималась эта
подозрительная парочка? Может, Роза держала на коленях голову этой скотины и говорила ему «солнышко»? Ночной Певец застонал и так яростно пнул доски над головой, что они аж загудели.
        - Притворщица… мерзавка! Веро… вероломщица!
        Он выполз из-под кровати. Надо поговорить с Розой. Уж он ей все скажет, что думает об этой истории! И пусть змеюка не воображает себе, что он так попросту примирится с ее изменой! И тому гаду тоже скажет!

* * *
        Приближался вечер, Роза сидела перед зеркалом и подкрашивала губы. На ней уже было «рабочее» платье, которое больше обнажало, чем прикрывало. Девушка спешила, и меньше всего ей хотелось выслушивать упреки малолетнего обожателя.
        - Певец, перестань! Ты, похоже, совсем сбрендил!
        - Ты спала с ним?! - обвиняюще вопрошал он. Парень сидел на краешке стула, напряженный и взъерошенный, как рассерженный звереныш.
        - Спала! Хватит уже, ты же знаешь, как я зарабатываю на жизнь!
        - Он принес тебе цветок? Принес. Сказал «роза для Розы»? Сказал!
        - Он имеет право принести розу и имеет право говорить! Мне что, надо было ему кляп в рот всадить?!
        - Да!!
        - Слушай ты, мохнатый!..
        Вдруг Ночной Певец согнулся, и его вырвало на ковер.
        - Я не хотел!.. Не хотел! - стонал он, пока девушка вытирала ему рот уголком смоченного водой полотенца.
        - Ясно. Я не сержусь. Сейчас скажу служанке, чтобы тут прибрала. Певец, говорят, что ты подкрадываешь объедки, точно бездомная дворняга. Видишь, чем это заканчивается! Стыд какой. Возвращайся к себе и ложись. А служанка пусть принесет тебе настой ромашки.
        Она проводила удрученного парнишку до его жилья. Они расстались там, где разделялся коридор. Роза спешила. Сегодня ей предстояло много работы. Три «супружества», несколько отвратительных «здравствуй и прощай», быстро умыться, на бегу поправить краску на лице, а под конец - молодой Наблюдатель и белое вино в ее комнате, среди мягких подушек и безделушек. Она только надеялась, что горничная хорошо вычистит ковер и окропит его духами.
        Когда она с приклеенной профессиональной улыбкой выпроводила, наконец, последнего клиента и с облегчением закрыла за ним двери, обе луны - Гигант и Яблоко - уже успели пройти добрый кусок своего обычного пути. Она вспомнила про Ночного Певца. И задумалась над тем, что произошло. Маленький ревнивец, злюка и такой дерганый! Ох, и попортит он ей еще кровушки, пока поумнеет. Но тут же ее охватила волна сочувствия. Бедняжка, он так плохо себя чувствовал. А больные дети, как известно, всегда капризничают. Девушка стерла остатки помады и пудры, освежила лицо мокрым полотенцем. Потом переоделась в будничное платье. Ей еще не хотелось спать. И Роза решила заглянуть к Ночному Певцу. Он наверняка уже спит, тогда она просто убедится, что у него все в порядке.
        Роза пробежала через две галереи и влажный от росы сад. Коротко и хлестко ответила на грубую шутку ночного дозора. Потянула за ручку знакомой двери и потихоньку вошла. Она еще никогда не заходила внутрь, только провожала мальчика до дверей. Слабый огонек свечки, стоявшей на столе, почти не освещал помещение.
        - Кто там? - раздался испуганный голосок Певца.
        - Это только я, - тихо ответила девушка. - Ты еще не спишь так поздно?
        От горящей свечки она зажгла еще три, стоявшие в подсвечнике. Стало светлее. Вот, значит, как живет этот ребенок! Голые стены, случайная тяжелая мебель темного дерева. Голый дощатый пол. Несколько полок, на них какие-то свитки пергамента… И даже игрушек нет никаких. Настоящая тюремная камера.
        Мальчик лежал на краю огромной двойной кровати, завернувшись в плед. И, наверное, по сравнению с большим своим ложем, казался еще меньше, чем обычно. На столике, так, чтоб можно было дотянуться, стояла кружка, а на полу - таз.
        - Меня снова рвало, - жалобно признался он. - И мне все время холодно…
        - Болит что-то?
        - Живот.
        Роза опустила ладонь на его лоб.
        - Ты же весь мокрый!
        - Я вспотел, - прошептал он. - Не знаю почему, ведь я весь трясусь.
        - А где горничная на этой галерее?
        - Не знаю, вчера она дала мне чаю и ушла к себе.
        Была середина ночи. Роза прикусила губу и пообещала себе, что утром устроит служанке такой скандал, какого тут еще никто не слышал.
        - Кажется, я заболел, - сказал Певец. - Только неправда, будто это от еды с помойки. Я не ем такого, Роза. Ты же мне веришь. Правда? Я же не пес… лаять нельзя… нельзя лаять… - бормотал он все более бессвязно.
        Роза поняла, что у него сильная горячка.
        - Подожди-ка тут, солнышко, - мягко сказал она. - Я пойду позову кого-нибудь на помощь.

* * *
        Если посреди ночи молодого мужчину будит громкий стук в дверь, а, открыв ее, он видит на пороге красивую молодую женщину, то в голову ему могут прийти две мысли. Либо «какой чудесный сон», либо «предстоит интересная ночка». Творитель Имбирь был таким сонным, что склонялся к первой версии. Но от последних остатков сна избавил его решительный тон посетительницы:
        - Позови господина Ястреба!
        Имбирь сообразил, что открыл дверь в том, в чем спал, то есть совершенно голый. В панике он попробовал было захлопнуть дверь, но нога женщины, ловко втиснутая между косяком и створкой, помешала ему.
        - Я ищу Творителя Ястреба!
        - Нету его! - взвизгнул Имбирь, прячась за дверью.
        - Я знаю, что он тут живет. Не ври, поганец, а то яйца оборву! - пригрозило явление женского рода.
        - Ястреб три дня назад уехал к родне, потому что дочка его сестры замуж выходит. И здесь только я сейчас. Я у Ястреба практику прохожу! - быстро прострекотал Имбирь.
        - Практикант Ястреба? Значит, тоже Творитель?
        - Творитель. - Имбирь высунул из-за створки дверей верхнюю часть торса, чтобы коридорная лампа осветила знак Круга и Пламени - эмблему его касты.
        - И медик? - переспросила женщина.
        - И медик. Я уже почти заканчиваю учебу, - честно добавил он.
        - Значит, ты уже знаешь достаточно, чтобы не убить больного. Годится, - заявила она решительным тоном, не терпящим возражений. - Собирай манатки. Тебя работа ждет.

* * *
        - Его рвет, и у него горячка. Похоже, отравился чем-то, - сказала Роза молодому магу.
        Имбирь, не веря глазам своим, смотрел на пациента. Потом нерешительно повел руками и коснулся носа больного.
        - Это не пес!! - с бешенством прошипела девушка.
        Имбирь даже подскочил.
        - Прошу прощения… - растерянно пробормотал он. Потом вложил пальцы в пропотевшие волосы на лбу ребенка.
        - Высокая, намного выше нормы. Почти двадцать восемь по шкале, - забеспокоился он. - Его вырвало? Можно посмотреть на рвоту?
        Роза смутилась:
        - Я как раз прополоскала таз перед выходом.
        - Ничего. - Имбирю удалось скрыть облегчение, которое испытал, узнав, что не придется делать неприятный анализ остатков полупереваренной пищи. - Если это острое расстройство желудка, то поможет строгая диета, рисовые кашки, отвары из трав и средство от горячки. Но я еще проверю, что у него внутри делается.
        Он положил руку ребенку на живот:
        - Болит? Где? Тут внизу?
        Палец Творителя легко нажал на впалый живот.
        - Ннн… - отрицательно пробормотал мальчик.
        - Выше?
        - Умгу…
        Ладонь лекаря подвинулась выше. Имбирь использовал талант для исследования тканей. Закрыл глаза. В пространстве его внутривидения проплывали десятки скоплений различных пятен, полосок и точечек. Дальше, дальше…
        - Это не обычное отравление, у него печень увеличена.
        - Это опасно? - забеспокоилась Роза.
        - Скорее всего да. Но я еще не знаю, чем он болен.
        Творитель продолжал исследовать тело ребенка с помощью таланта, обнаруживая все новые поводы для тревоги. Шрамы, утолщение на одном ребре после сросшегося перелома, треснувшая и плохо вправленная ключица, которая из-за этого криво срослась. Следы давних ран. А помимо этого увеличенные лимфатические узлы - в паху, под мышками, подчелюстные… собственно, везде, где только можно.
        - Тут немного темновато, - пробормотал лекарь, пробуя осмотреть глаза Певца.
        Роза торопливо пододвинула подсвечник.
        - Глаза стеклянистые, зрачки в норме, покраснение на внутренней стороне века… - сосредоточенно бормотал молодой маг, точно за спиной его стоял требовательный учитель. - Подозреваю заразное заболевание. Десны… в норме. Язык… обложен. Реакция крови… мне надо уколоть тебя, малыш.
        Творитель, порывшись в своих инструментах, выбрал тонкую иглу.
        - Не бойся. Будет не очень больно.
        - Я не боюсь, - прошептал парнишка. - Ты Творитель?
        - Да, я Творитель. - Имбирь уколол подушечку пальца Певца и выдавил красную капельку.
        - Значит, у тебя тоже есть звезды…
        - Какие звезды? - рассеянно спросил Имбирь. У ребенка, кажется, снова росла температура.
        - Звезды в голове, - тихо пояснил Певец. - Иногда они разговаривают, а иногда танцуют…
        Имбирь вопросительно взглянул на Розу.
        - У него тот же талант, что и у тебя, - серьезно пояснила она. - Это накладывает обязательства, верно?
        - Разумеется, - покивал головой Имбирь. Еще один сюрприз. Что еще произойдет с ним этой ночью? Он растер капельку крови между пальцами и сосредоточился ненадолго. Потом вытер пальцы платком. И снова прикрыл ребенка одеялом. Первый раз он посмотрел Розе прямо в глаза. Очень серьезно.
        - Это болотница, - прошептал лекарь.
        Роза побледнела. Болотницу называли болезнью «грязной воды». Ею болели докеры и люди, жившие неподалеку от заболоченных земель. Насколько она знала, заразиться можно, выпив воды из реки или съев мидии и плохо проваренную рыбу. Ходили слухи, будто у больных болотницей в крови заводятся червяки, что уже само по себе было достаточно отвратительно, не говоря о том, что больше половины заболевших обычно умирали. Ночным Певцом не слишком интересовались. Мало кто знал, куда он ходит и не ест ли что-то вредное.
        Имбирь подал Розе какой-то непонятный знак, а потом перешел на мысленный контакт.
        «Ничего не говори, просто думай мне в ответ. Я не хочу пугать ребенка, а нам надо поговорить. Состояние его очень плохое. Это болотница, и, судя по началу, болезнь будет очень тяжелой. Боюсь, надежды у него немного».
        «Значит, Певец может умереть?!»
        «Я посмотрю, какие у Ястреба есть лекарства, сделаю все, что в моих силах… Прежде всего, нам надо сбить ему температуру, чтоб была как можно более близка к нормальной. Остальное в руках Богини Матери».

* * *
        Творитель Ястреб вернулся через два дня. Выслушал сообщение усталого, невыспавшегося Имбиря.
        - Нет, ты не сделал никаких ошибок, - успокоил он своего ученика. - Правильный диагноз, соответствующее лечение. Не нужно ничего перепроверять.
        - Но мое лечение не действует, - простонал Имбирь. - Этому ребенку трудно давать лекарства, его все время рвет.
        - Через задний проход, - подсказал Ястреб.
        - Наверное, придется. Хуже всего, что все время держится повышенная температура. Малый бредит… а служанки не хотят сидеть при нем. Боятся, - хмуро закончил молодой Имбирь. - И меня это совсем не удивляет. Мебель сама двигается, предметы либо левитируют, либо превращаются во что-то другое… Он не управляет этим. Я и сам все время опасаюсь, выйду ли от него целый и здоровый. Сам посмотри.
        Он вынул из кармана какой-то металлический предмет, напоминавший ложку. Но ручка ее дугообразно выгнулась, а ковшик превратился в нечто вроде листика странного растения. Впечатление это еще усиливали разноцветные разводы на металле.
        - Раньше она была латунной, - проворчал Имбирь. - А теперь это серебро, смешанное с чем-то, чего я в жизни не видел. Какой-то новый металл.
        Заинтригованный Ястреб забрал у него трансформированную ложку.
        - Подсуну кому-нибудь для анализа. Но ты прав, это может быть опасно. Попробуй погрузить парнишку в холодную воду. Способ довольно жестокий и дает непродолжительный результат, но уж температуру ему собьет точно. Удачи.
        Ястреб проводил ученика взглядом, в котором читалось сочувствие. Он узнал про неожиданного пациента Имбиря почти сразу же, едва вошел в ворота. Управитель западной башней выразил свое неудовольствие самовольным решением юного лекаря и ясно дал понять Ястребу, что для всех было бы лучше, если б Госпожа Стрел призвала Ночного Певца к себе. «Назойливый ребенок, тупой и начисто лишенный способностей. У него устойчивая блокада таланта преобразования материи, и я не вижу смысла держать его здесь, - услышал Ястреб. - Лучше всего было бы, если б дело разрешилось само по себе». Разумеется, Имбирю он не передал этих слов. Юноша был полон воодушевления и идеалов. И так достаточно плохо, что ему попался пациент в таком тяжелом состоянии. Смерть ребенка будет ударом для молодого лекаря.
        Ястреб, задумавшись, вертел в руках металлический предмет.
        - Устойчивая блокада таланта? - буркнул он с иронией. - Кой-кому тут придется изменить свои взгляды.

* * *
        Погружение скорчившегося, извивающегося ребенка в бадью с ледяной водой подозрительно напоминало пытку. Но Роза с облегчением заметила, что Ночной Певец очень быстро прекратил вырываться, а вскоре уже взгляд у него стал более осмысленным.
        - Я страшно болен, правда? - тихонечко простонал он. - Когда я болею, меня всегда мочат.
        - Да, котенок, ты очень болен, но скоро будет полегче. Не холодно тебе?
        - Не, было очень жарко. Теперь лучше. Повсюду столько звезд, Розочка… они везде-везде, - монотонно тянул Ночной Певец. - У тебя волосы все из звезд, и вода эта вся в звездах… Повсюду звезды.
        - Опять он бредит, - с тревогой сказала Роза.
        - Нет, я знаю, о чем он, - ответил Имбирь, потом склонился над мальчиком. - Пока оставь эти звезды в покое, малый. Вот выздоровеешь - тогда я покажу тебе, что с ними можно сделать.
        После купания Ночной Певец заснул. А Имбирь и Роза сидели за столом и разговаривали вполголоса.
        - Это совершенно неподходящее жилье для ребенка, - говорила девушка. - О нем тут вообще никто не заботится. Парнишка болтается, где хочет, делает, что ему нравится, и никто за ним даже не приглядывает. Никому даже в голову не придет проверить, где он носится, что ест и ест ли вообще. О собаке заботятся лучше! Хотели вырастить себе еще одного Творителя, а когда малышу наука впрок не пошла, задвинули его подальше в угол. Посмотри, как выглядит эта конура! Разве это подходящая комната для ребенка? Склад старой мебели, вот и все.
        Имбирь поддакивал, кивая головой.
        - Игрушек тут совсем нет. Это меня сразу поразило. Как это может быть, чтобы у маленького мальчика не было даже мячика или деревянных солдатиков?
        - Он не умеет играть, - грустно прошептала Роза. - Он и не думает о таких мелочах. Маленький старичок. Пускает «блинчики» по воде. Лепит зверушек из глины, но я ни разу не видела, чтобы он играл с ними. Вылепит, а потом где-то прячет. Такой вот странный ребенок.
        - Я хочу ему помочь. Вот только подождем пару дней, пока он поправится.

* * *
        Косые лучи солнца падали в комнату через полуотворенное окно и растекались золотыми полосами по простыне. Ночной Певец полусидел в кровати, опершись на груду подушек, и рассматривал пылинки, кружившиеся в столбике солнечного света. Их движение, кажущееся беспорядочным, но соблюдающее какой-то видимый порядок, завораживало мальчика. Он думал о том, не могут ли эти пылинки быть живыми, хотя бы чуть-чуть, и видеть его так, как он их видит.
        Вошел Имбирь.
        - Ну и как ты сегодня? Где Травка? Снова оставила тебя одного?
        - Я отпустил ее, - серьезно ответил Певец. - Сказал, что рвать меня больше не будет, и она не должна сидеть со мной. Она только что ушла.
        - Ага, и тебе ничего не нужно?
        - Попить… и сикать. Только я не хочу, чтоб меня эта баба трогала, - признался мальчик, слегка застыдившись. Он был так слаб, что сам даже встать не мог, и чувствовал себя униженным, когда надутая служанка помогала ему в таких стыдливых делах.
        - Понятно. Тогда, наверное, сначала пойдем пописать. А потом покажу тебе, что я принес. - Имбирь встряхнул деревянный ящичек, внутри которого что-то загремело.
        В коробочке лежали кубики из полированных камней. Это была веселая разноцветная смесь. Красный и белый гранит, черное вулканическое стекло, коричнево-желтый «тигриный глаз», зеленый нефрит, розовый мрамор и много других пород. Если б Ночной Певец учил геометрию, он узнал бы и смог назвать их формы - кубы, призмы, конусы и цилиндры - всех видов и размеров. Но для него это были только «бруски», «столбики», «крышечки», «досочки» и тому подобные штуки.
        - Как красиво! - восхитился он, когда Имбирь высыпал все это богатство ему на колени. - А что с этим делают?
        - Всякие разности, - ответил маг. - Например, можно посмотреть на звезды в капле воды, а потом уложить из этих кубиков тот же самый узор.
        Имбирь быстро выбрал из кучи один большой красный куб и два маленьких черных цилиндра. Уложил их так, чтобы они касались друг друга.
        - Верно, Певец?
        - Не-э-эа… - возразил мальчик. - Там по-другому. Я смотрел внутрь воды, и там все совсем не так.
        Он начал сам выбирать кубики и укладывать их по-своему. Руки у него чуть дрожали от слабости.
        Мальчик сосредоточенно работал, а Имбирь молча с изумлением наблюдал, как на столе, пододвинутом к кровати, постепенно возникает более сложная модель частички воды. Наконец Певец закончил.
        - Красивый узор, - оценил он получившееся. - Подошел бы для коврика.
        - Хм… - несколько смущенно протянул молодой Творитель. - Честно говоря, из этого и домики можно строить.
        Вскоре на столе уже красовалась наполовину выстроенная большая башня с пристройками и солидным основанием. Ночной Певец устал и теперь отдыхал, не сводя сияющих глаз с дела своих рук.
        - Похожа на ту, что у меня за окном. Только вот тут не хватает кусочка. И ничего не подходит. - Он указал пальцем на промежуток в конструкции.
        Имбирь взял маленький кубик и на глазах восхищенного ребенка нужным образом изменил его форму, а потом вставил на пустовавшее место.
        - Твой талант умеет делать такие вещи?!
        - Твой тоже.
        - Мой ленивый. Только сейчас начал мне показывать всякое разное. Видно, испугался, что я умру и ему придется выметаться из моей головы куда-нибудь еще.
        - А ты должен его слегка подгонять.
        Ночной Певец взял со стола малахитовую пластинку и стал напряженно вглядываться в нее. Раздался тихий треск, и на ладони мальчика осталась только щепотка зеленоватой пыли.
        - Вот зараза…
        - Ничего страшного, я сделаю другую, - успокоил его Имбирь. - У меня поначалу тоже все рассыпалось.
        Взгляд Ночного Певца снова обратился к сооружению на столе.
        - Если б у меня было много-премного таких кусочков, то я смог бы построить целый замок, а потом и весь город вокруг него. Как этот… а как называется тот, кто строит дома?
        - Каменщик или строитель. А тот, кто выдумывает, как должно выглядеть строение, - архитектор.
        Ночной Певец над чем-то глубоко задумался.
        - Архитектор… - повторил он, не отводя глаз от кубиков. - Нельзя лаять…
        Имбирь понятия не имел, что должны означать эти последние слова, но решил не спрашивать. Роза права, Ночной Певец - очень странный ребенок.

* * *
        Ночной Певец сидел на лавочке под окном и притворялся глухим… Хотя это становилось все труднее. Окно было распахнуто во всю ширь, и он четко слышал каждое слово, которое произносилось в комнате. Он еще раз огляделся по сторонам. Ему тут нравилось. Кто-то старательно подмел деревенский двор. Полешки были аккуратно сложены у дровяного сарая. На плетне сушились вверх дном расписанные цветные горшки. На травке под забором паслась пестрая коза, а на крыше сидело несколько голубей. И сам дом был красивый. Крыша из светлого тростника, стены свежепобеленные, чистенькие. Через открытые двери он заметил в сенях соломенную подстилку на полу. А за домом виднелись кроны высоких яблонь, усыпанных плодами. Тут все совсем другое, чем в Замке, но тоже красиво и очень спокойно. И Ночной Певец даже охотно остался бы здесь, если б не то, что тогда он не смог бы видеться с Розой. Но, наверно, баба, которая так громко разговаривает внутри и спорит с Имбирем и Ветром-на-Вершине, все равно не захочет его взять. Так что все останется по-прежнему. И хайгу не удастся заполучить Розу только для себя одного. Но, с другой
стороны, грустно, что его тут не хотят. Ночной Певец поставил локти на колени и оперся подбородком в ладони. Ничего удивительного, ведь все хотят иметь пригожих детей, без шерсти. Но все равно грустно.
        - Нет, еще раз повторяю! - донеслось изнутри.
        - Мальчик тяжело болел. Ему нужна забота, свежий воздух, молоко…
        - А ты, господин хороший, мне глаза-то молоком не заливай! Или у вас в городе молока уже нет?
        - Я требую уважительного отношения!
        - Скажите, уважения ему надо! Двадцать лет с гаком я подтираю носы и задницы маговским детям. И все они в люди вышли! Я знаю, что такое сирота без отца и матери, других тут и не бывает, но этого малого не возьму.
        - Круг заплатит…
        - Если б мне платили столько, сколько эта каторга стоит, то я б давно жила как королева! - перебила его горластая баба. - У меня уже трое сидят на голове, а четвертый еще в пеленках! Трое мальчишек, и у каждого талант - одуреть можно! Один похороны мышам устраивает, другой третьего дня дыру в скатерти прожег, а третий не далее как вчера все яйца у курей превратил в золотые! Вот наказание злой Судьбины! Да скорее у коров крылья отрастут, чем я возьму еще одного сорванца себе на шею!
        Из-за угла дома вышел маленький мальчик, который тащил огромного толстого кота. Животное смиренно покорилось своей судьбе. Лапы его свисали безвольно, точно их приметали на скорую руку. Ребенок подошел к крылечку и опустил свою ношу на землю. Кот тут же уселся и принялся мыться. Ночной Певец и новоприбывший молча разглядывали друг друга. Мальчик казался чуть моложе маленького Творителя, у него были такие же раскосые глаза, треугольная мордашка с решительным подбородком и взлохмаченные черные волосы. Первым не выдержал Ночной Певец.
        - Чё пялишься? - буркнул он.
        - У тебя красивый мех, - вежливо сказал мальчик, - мне нравится. Ты тут останешься?
        Ночной Певец был сбит с толку. Неужели кому-то понравился его внешний вид?
        - Наверное, нет, - ответил он, помолчав. - Она меня не хочет.
        Малый глянул в окно:
        - Да ладно, она вечно так орет, а потом соглашается. Нас тут уже четверо. Искра, Творитель и Звериный Говорун. - Тут мальчик ткнул себя в грудь. - А Лепесток еще ребенок, и какой у него талант неизвестно. А ты?
        - Творитель.
        - Тогда иди поговори с нашим Песком. Мы там помогаем собирать сено. - Паренек махнул рукой куда-то в сторону дровяного сарая.
        - Сено? Зачем?
        - Ну как это зачем? Для коров и козы. Когда в холода река разливается и вода аж на луга входит, у нас есть еда для скотины. Сена в риге насобирали по самую крышу. На нем и спать можно. И так хорошо пахнет. А еще мы прыгаем с балки вниз, прям в сено.
        Ночной Певец слушал как зачарованный. Все это было так интересно. Может, пойти? Ему так хотелось повозиться в сене. Он замялся было, но потом отказался от заманчивого предложения. Имбирь не позволил никуда уходить (и, в виде исключения, Певец решил быть послушным), а кроме того, все-таки стоило остаться на месте, поскольку сейчас решалась его судьба. Баба в доме продолжала брюзжать, призывая полный комплект божеств в свидетели того, как не дорожат ее работой и какой ущерб ей наносят.
        - Так я пойду уже, - сказал черноволосый паренек. - Когда тебе позволят, приходи на луг.
        Он ушел, а Певец тут же пожалел, что не пошел с ним. Он покрутился на скамейке, нервно зевая и болтая ногами. Ссора взрослых становилась все более неприятной, тем более что Ветер-на-Вершине принялся отпускать ехидные замечания. Ночной Певец скучал и чувствовал себя все более глупо. Он уже и сам не знал, хочет он тут остаться или нет.
        Наконец он решился. Пусть взрослые там внутри ругаются и дальше, а он пойдет к тому мальчику. Певец слез с лавки и двинулся в ту сторону, где исчез маленький Звериный Говорун. За дровяным сараем находился еще один двор и хозяйственные постройки. Тут тоже царил образцовый порядок, видно, скандальная хозяйка управляла всем железной рукой. Куры толклись у корытца с зерном. Из клетки под стеной высовывали свои носики кролики. Двое подростков пилили вдоль доску, уложенную на козлах, а третий сидел на пенечке и ощипывал мертвую курицу. При виде мальчика все трое прыснули от смеха. И не успел Ночной Певец оглянуться, как они его окружили.
        - А это что такое?
        - Собака? А может, выдра?..
        - Я иду на луг! - Ночной Певец старался, чтобы это прозвучало решительно, но это ему не слишком удалось.
        - Не так быстро, кудлатый!
        - А хвост у тебя где?
        Он попробовал было проскользнуть между руками подростков. Но они легко поймали его. Толкали, тянули за одежду. Глумливо смеялись и обзывались.
        - Я Имбирю скажу! Пуссстите меня!
        - Скажет! Он скажет! Слышали? Это нечто еще и говорить умеет! Волчонок разговаривает! - прыснул кто-то из подростков.
        - Волчонок! Волчонок! - подхватили с дикой радостью остальные.
        - Вол-чо-нок, вол-чо-нок, вол-чо-нок… - хором вопили они, точно их какое-то безумие охватило. Один из преследователей ухватил за лапы наполовину ощипанную курицу с отрезанной головой и размахивал ею перед носом ребенка. Ночной Певец пробовал вырваться из этого круга, но всюду его хватали злые руки. Толкали, щипали…
        У мальчика перед глазами кружились темные пятна, в ушах гремело размеренное «вол-чо-нок-вол-чо-нок-вол-чо-нок». Куриной тушкой его ударили по голове. Он почувствовал тошнотворный запах крови и перьев. Вол-чо-нок… «А ну полай!»
        «А ну, давай, чертов щенок, лай!! А то забью тебя, говнюк!» Кровь… Курица… Горячий песок арены… Бык! Это был Бык! Бык с его кнутом, тяжелыми кулаками, палкой и цепью! Бык его забьет! Еще один удар, куриная кровь на лице… Смех и вой публики. Бык!
        Ночной Певец вскрикнул. Перед его глазами разлилось темное пятно, на котором тут же появились неисчислимые рои горящих точек. Они мгновенно свернулись в ослепляющую своим сиянием галактику, она раздулась и взорвалась ему прямо в лицо. Звезды прошли сквозь него, точно ледяные иглы, а потом вернулись и сжались в один шаровидный ком. А он оттолкнул этот ком, отшвырнул его, вложив в это всю свою волю. И упал, его что-то ударило. Он слышал крики и вопли. Рядом с ним кричал какой-то человек, истекая кровью. Ночной Певец скорчился и прикрыл голову руками.

* * *
        Упертая баба почти дала себя убедить. Имбирь чувствовал себя, как после целого дня тяжелой работы. Если б не поддержка хайга, он вообще вряд ли нашел бы в себе столько сил, чтобы противостоять бойкой хозяйке. И подумать только, он еще представлял себе это дело как милую прогулку в деревню, где достаточно только показать документ с печатью и оставить ребенка под чуткой опекой опытной воспитательницы! Он вспомнил о Ночном Певце. Бедный ребенок сидит на дворе, наверное, уже здорово соскучился и проголодался! Имбирь вышел из дома. Его подопечного нигде не было видно. Вскоре где-то неподалеку поднялся дикий гвалт, который перекрыл пронзительный жуткий крик, точно с кого-то живьем шкуру сдирали. Имбирь побледнел и кинулся в ту сторону. За ним побежали Ветер-на-Вершине и испуганная хозяйка дома. Горец бежал быстрее всех и первым оказался на месте.
        - Сюда!! - услышал Имбирь голос хайга. На земле лежал молодой человек, он так был залит кровью, точно ее выхлестнули на него из ведра. Он был еще жив, поскольку страшно стонал. Имбирь в бешеной спешке принялся останавливать кровь с помощью своего таланта. Латал разорванные артерии и мышцы. У раненого было раздавлено плечо и вся рука. С груди и живота свисали лохмотья сорванной кожи. Творитель работал, все сильнее напрягая свой талант. Он понимал, что от его быстроты сейчас зависит жизнь человека. Когда он, наконец, закончил, у него от изнеможения потемнело в глазах.
        - Что… тут произошло?.. - с трудом выдавил из себя Имбирь.
        Какой-то молодой парень, бледный как мел, дрожащим пальцем показал на неподвижный комочек, лежавший в двух шагах от них.
        - Это… это… - Больше он не в состоянии был ничего сказать.

* * *
        - Может, еще обойдется, - сказал Ветер-на-Вершине.
        Имбирь покачал головой.
        - Забудь. Та баба так на нас смотрела, точно хотела сжечь на костре. Мы еще пожалеем об этом походе.
        - А все потому, что дурным подросткам захотелось поиздеваться над ребенком.
        Ветер-на-Вершине посмотрел на Ночного Певца, которого вез перед собой в седле. Ребенок лежал тихо и не двигался.
        - Он, видно, смертельно испугался, - сказал Творитель. - И использовал свой талант для защиты, инстинктивно. Сейчас он в шоке. Тот парень должен был напугать малыша чуть не до потери сознания - вот глупый сопляк: решил поизмываться над слабым. Сам и виноват.
        - Выглядел он так, будто его медведь порвал. Выживет?
        - Выживет, но кто-то еще должен над ним поработать. Я второпях работал очень небрежно, как последний портач. Надо заполнить дыры, убрать швы, поправить то да се. Но парень, наверное, и так не сможет владеть рукой по-прежнему.
        - Зато поумнеет и уже никогда не ударит ребятенка, особенно с магическими способностями, - заметил Ветер-на-Вершине. - Слушай, Имбирь, тебя качает в седле. Мы должны где-то отдохнуть, а то еще помрешь по дороге.
        Ночной Певец пошевелился и тихонько заплакал.
        - Там был Бык! Он ударил меня, было много людей… и убежать не получилось, - пожаловался он.
        Оба мага переглянулись.
        - Там не было толпы, и никакого Быка не было, - решительно сказал Имбирь. - Тебе показалось.
        - Нет, там был Бык! - настаивал Ночной Певец. - Что-то случилось, много крови… Это я, Имбирь? Это я?..
        - Хммм… к сожалению. Случилось плохое, - неохотно буркнул Творитель.
        Ночной Певец снова начал всхлипывать:
        - Теперь меня, верно, выпорют.
        - Не реви, мужчине не пристало, - сказал хайг.
        - Я еще маленький! Мне можно, отцепись!
        - Как ты выражаешься?! - возмутился с воспитательной целью Имбирь.
        - Отцепись, пожалуйста.
        - Ну вот, приходит в себя понемногу, - подвел итог Ветер-на-Вершине.

* * *
        Ночной Певец не сомневался, что сделал нечто ужасное, хотя и не хотел этого, и что наказания ему не избежать. Но прошел уже второй день, и ничего не произошло. Поэтому он боялся еще больше, думая, что отложенная кара окажется страшнее. И когда, наконец, его вызвали, под ним ноги подгибались от страха, но помимо испуга он чувствовал и большое облегчение оттого, что мука ожидания сейчас прекратится. Его провели в покои, где он никогда раньше не бывал. Он неуверенно огляделся по сторонам. За столом сидели четверо магов и внимательно к нему приглядывались. Ему велели сесть. Мальчик влез на высокий стул. Рослый, статный мужчина вышел из-за стола и остановился перед Ночным Певцом.
        - Ты можешь нам подробно рассказать, что случилось в тот день в деревне?
        - Я… подробно не… помню, - заикаясь, ответил паренек.
        - Ты помнишь, что кто-то был ранен?
        - Да, - тихонько подтвердил Певец.
        - Ты можешь сказать, кто ранил того человека?
        - Наверное… я.
        - Понимаю. Он хотел тебя ударить, а ты защищался?
        Ночной Певец закивал головой.
        - И как ты это сделал, у тебя было какое-то орудие? Может, нож или камень?
        - Нет. Это… талант. - Ночной Певец неосознанно коснулся рукой головы. - Мой талант его покусал.
        Маг наклонился, так что его глаза оказались на уровне глаз ребенка.
        - Понимаешь, это очень важно. Такой талант не хорош. Он ранит и убивает людей. И у тебя из-за него неприятности.
        Ночной Певец внимательно слушал. Этот человек был прав. Такой талант - то ленивый, как свинья в луже, то бешеный, как пес, - ничего приятного не сулил.
        - А не лучше было бы, если б ты его не имел? - спросил мужчина.
        - Но он же есть у меня, в голове, внутри, - пояснил мальчик. - Его не вытащишь.
        - Мы это умеем делать, - заверил маг. - И это даже не больно. Ты бы попросту заснул.
        Ночному Певцу что-то не понравилось в голосе мужчины. Когда мальчик слушал его, у него было такое впечатление, будто нечто склизкое ползает у него в ушах и голове. Но Певец решил не обращать на это внимания.
        - А я смогу получить новый талант вместо старого? - спросил он.
        - Нет, это невозможно.
        - А когда вы вытащите из моей головы этот испорченный талант, я от этого тоже избавлюсь? - Ночной Певец потянул себя за клок шерсти на лице.
        - Разумеется, - ответил маг сладеньким голосом, а мальчика вдруг озарило. Обман! Опасность!
        - Врешь!!! - вскрикнул он. - Врешь!!
        Мужчина сделал такое движение, будто хотел схватить его за плечо. На секунду перед глазами Ночного Певца снова закружились звезды. Он с трудом их подавил. Мужчина схватился за грудь и за горло, отклонился назад и опрокинулся на спину. Ночной Певец помчался к дверям, распахнул их, чуть не вырвав ручки, и удрал.
        Маги столпились над лежавшим.
        - Ради Милосердия, ты жив?
        - Жив, - простонал тот.
        - Как ты себя чувствуешь?
        - Будто меня через сито просеяли. У меня мозг в башмаки сполз.
        Он с трудом приподнялся и сел.
        - Вот мы и получили демонстрацию мощи дикого таланта. Ребенок едва успел его заблокировать в последнюю минуту. Мне досталось только эхом. А то вы бы меня сейчас со стены соскребали.
        - Ты совершил ошибку, достойную новичка. Пробовал его обмануть. Легко было догадаться, что он это почувствует.
        - Я пробовал его подготовить. Удалить талант означает практически кастрировать мозг.
        - Ты хотел это сделать неожиданно и еще больше его напугать?
        Уже тогда несколько погребальных костров были бы нам обеспечены.
        - Дикий талант, который проявляется только в минуту опасности и только деструктивным образом. Неустойчивый, разболтанный, совершенно непригодный для использования. Один труп, один человек борется со смертью, одно нападение на лазурного. Это, кажется, решает дело?

* * *
        - Я виделся с Имбирем, - сказал Розе Ветер-на-Вершине. - Дурные вести. Они хотят Ночного Певца лишить магии. Это как вырвать псу все зубы. Знаешь, если б ко мне кто пришел с чем-то подобным, я б его на месте уничтожил.
        Роза вскрикнула:
        - Какой ужас! А у него уже так хорошо начало получаться. Имбирь учил его работать с талантом и говорил, что парень способный.
        - Выпотрошат его, как вола, а потом скажут, что он уже не маг и тут для него места нет. Ставлю все свое жалованье, что так оно и задумано. Паренек кончит на улице или в сиротском доме.
        - Или там, где начинал. В клетке, на цепи, как зверь… разрывая кур на забаву зевакам, - всхлипнула Роза.
        Хайг стер пальцем слезу, катившуюся по щеке девушки.
        - Не волнуйся, цветочек. Я скорее сдохну, чем позволю такое сделать. Паренек смышленый. Из него получился бы хороший охотник. Не здесь, так в горах найдется для него подходящий дом. Не плачь. Имбирь постарается защитить малого. У Певца есть защитники - ты, я, Имбирь… наверняка найдется еще несколько добрых людей.
        - Какой от нас толк… - проговорила Роза дрожащим от плача голосом. - Нас почти что и нет вовсе. Тебя не слишком уважают, хоть ты и лазурный. Имбирь еще так молод, а я… что я тут могу значить? Девка на час. Что мы можем сделать?

* * *
        - Что мы можем? - сказал Имбирю отец, удивленный и обрадованный неожиданным приездом сына домой. - Сынок, мы немногое можем сделать, ты меня застал врасплох. Я ведь законник, а не чудотворец. И у нас очень мало времени.
        - Отец, ты наверняка что-то найдешь. Кодекс Круга и императорские права очень во многом совпадают. Ни для кого не секрет, что император бегает к магам с каждым эдиктом, который собирается издать, точно ученик с домашним заданием. Они хотят искалечить ребенка на всю жизнь! У Ночного Певца талант больше моего. Он, безусловно, стал бы магистром, если б ему дали возможность и побольше времени… Ты же лучший законник в округе, выдумай что-нибудь!
        - Что ж, если ты так утверждаешь, значит, так оно и есть, - проворчал старший мужчина, которому приятно польстила похвала сына. - Посмотрю, что удастся сделать. Честно говоря, я сейчас как раз веду дело о наследстве, но надо будет швырнуть этим дворнягам какой-нибудь кусок - пока они будут его рвать на части, я поеду с тобой. Ты приготовил для меня какие-то материалы? Я должен как можно больше знать об этом мальчике.
        Обрадованный Имбирь подал ему густо исписанный свиток.

* * *
        Известие об обвинении, выдвинутом против старшин Круга обычным, небогатым Говоруном откуда-то из захолустья империи Ленгорхии, было чуть не равносильно сообщению о нисхождении Богини Матери с небес и уж наверняка сопоставимо с молнией с ясного неба. По вполне понятным причинам аргументы обвинителя должны были быть представлены перед независимым судом присяжных, в число которых входили наиболее достойные свободные граждане расположенного вокруг Замка Посада. И хотя под зал заседаний предназначили самые просторные покои в Замке магов, в нем собралось столько людей, что они стояли, прижавшись друг к другу, точно зубочистки в стаканчике. Но ради такой сенсации стоило перетерпеть неудобство. Часть зала огородили деревянными поручнями, выделив свободное пространство в форме прямоугольника. Вдоль одной его длинной стороны стояло десять стульев с резными спинками, украшенными эмблемами, - по одному месту для представителя каждой из ведущих каст. Напротив них располагались места для шести судей. Короткая сторона и стул со знаком «уста» предназначались для обвинителя. А напротив стоял гораздо менее пышно
украшенный стул - для свидетелей. Магистры, занявшие свои места, были облачены в элегантные туники с символами каст на плечах, перепоясанные лазурными шарфами, как диктовала серьезность происходящего, а выражения лиц старейшин свидетельствовали о раздражении и нетерпении. Они явно полагали, что их время тратится напрасно. А вот Говорун Телец производил впечатление совершенно спокойного человека. Он был скромно одет в черное платье, на фоне которого особенно ярко выделялся его лазурный шарф, точно магистр хотел этим ненавязчиво напомнить, кто он и какие у него есть права. Рядом с пестро разодетыми, точно павлины, представителями противной стороны он как бы источал честную добросовестность и решительность. Напротив друг друга встали оппоненты - оба в черно-белых облачениях законников, с традиционно обритыми головами, на которых был вытатуирован упрощенный символ весов.
        - Говорун Телец выступает против Круга о нарушении его личных прав, - сказал Филяр, отец Имбиря.
        - Круг принимает, - ответил его противник.
        - Говорун вносит протест против намерения нанести увечье мальчику по имени Ночной Певец, которого он, Телец, доверил Кругу на воспитание десять месяцев назад.
        - Круг возражает против определения его намерений как «нанести увечье».
        Началось. Оба представителя теперь должны были взаимно цепляться за слова и пытаться сбить противника с толку.
        - Я настаиваю на этом определении как ключевом для дела. Талант является интегральной частью тела, а лишение тела его интегральной части является увечьем.
        - Частями тела являются также волосы и ногти. Является ли их стрижка нанесением увечья?
        - Хочу обратить внимание на то, что талант не отрастает, - жестко отрубил Филяр.
        Представитель Круга не нашел возражений и обратился к Тельцу:
        - Господин Говорун, этот мальчик является членом вашей семьи, сыном, внуком или иным родственником?
        - Нет, - ответил Телец.
        - Почему же решение старейшин Круга так затронуло вас, что вы решились возбудить против них это дело о нарушении личных прав?
        Этого вопроса ждали, и ответ на него был давно готов.
        - Мальчик принадлежит мне, - сказал Говорун. - Я купил его, и теперь он мой невольник.
        В зале заволновались. Так вот в чем дело! Процесс оказался совершенно неслыханным. Более сильное впечатление Телец мог бы произвести, разве что извергая огонь. Десятка магистров уставилась на него округлившимися от изумления глазами. Представитель интересов Круга ненадолго даже лишился дара речи. Он посмотрел на Филяра с искренней обидой и снова приступил к вопросам:
        - Как дошло до… до трансакции?
        - Я откупил ребенка у бродячей цирковой труппы.
        - А можно узнать, за какую цену? - кажется, законник что-то задумал.
        - Можно. Два серебряника, - честно ответил Говорун.
        - Это нельзя назвать надлежащей ценой. Скорее вымогательством.
        - Как раз нет, - возразил Телец. - Мальчик был в тяжелейшем состоянии, практически не оставалось надежды, что он доживет до следующего дня. А кроме того, я выложил гораздо более крупные суммы на его лечение и содержание.
        И заседание продолжалось. Телец рассказал обо всем, что он сделал для мальчика, представляя свои старания как инвестиции на будущее. Говорил о том, что временно отказался заниматься новым приобретением из-за ухудшения состояния своего здоровья и принял решение послать ребенка в резиденцию Круга, где тот мог бы получить соответствующее образование согласно с волей владельца. Говорун производил впечатление абсолютно уравновешенного человека. Он смотрел спрашивающему прямо в глаза, давая понять всем присутствующим: «Я ничего не боюсь и уверен в своей правоте». Имбирь, следивший за ним со своего места, был восхищен. Будучи сыном законника, он еще мальчиком не один час провел в зале суда. И оценил поведение Говоруна как утонченный аргумент в судебной игре.
        - Однако некая маленькая деталь разбивает все эти доводы, - выпалил представитель Круга, делая небрежный жест рукой. - Маг не может быть невольником! Так что аргумент о нарушении прав собственности сам собой отпадает.
        - Протест! - тут же возразил Филяр. - Я настаиваю на этом аргументе, поскольку мальчик не является - повторяю: не является магом!
        - Установление наличия таланта тут же…
        Филяр прервал его:
        - Установление наличия таланта не означает немедленное признание статуса мага и члена Круга. Всем известно, что окончательная квалификация может иметь место только после достижения претендентом четырнадцати лет, принимая во внимание возникающую иногда вероятность исчезновения таланта при достижении возраста созревания. Ночному Певцу восемь лет.
        Представитель Круга сжал зубы. Его противник подготовился даже слишком хорошо. Кто знает, какие еще острые аргументы он может вытянуть из рукава?
        - Я хотел бы вызвать свидетелем магистра Творителя Клинка для выяснения мотивов решения старшин.
        Высокий маг встал со своего места и перешел на стул свидетеля.
        - Предварительное распознание таланта ребенка определило его как Творителя большой силы, - начал маг. - Мы руководствовались результатами обычных тестов и рапортом присутствующего тут Говоруна Тельца. Но после длительного наблюдения оказалось, что у мальчика имеет место устойчивая блокада таланта, возможно, под воздействием сильной психической травмы. Талант проявлялся только в минуту опасности, и то самым деструктивным образом. Ребенок никоим образом не может им управлять. Мы приняли это нелегкое решение, руководствуясь исключительно соображениями благополучия ребенка и безопасности его окружения.
        Филяр жестом попросил разрешения задать вопросы.
        - Более широкому кругу посвященных известны два случая, назовем их, неуправляемого проявления таланта. Но на самом деле их было три. Что магистр может нам сказать об этом третьем?
        - Меня… хм… ударило…
        - Силой?
        - Да, - коротко ответил маг, мысленно проклиная источники утечки этой информации, каким бы способом она ни произошла. В присутствии такого количества Наблюдателей и других магов, умеющих читать в мыслях, он не мог отклониться от правды.
        - Магистр каким-то образом пострадал?
        - Впечатление было крайне неприятным…
        - Остались ли на теле магистра устойчивые следы применения таланта? Шрамы, внутренние повреждения или хотя бы синяки?
        - Нет.
        - Можно ли утверждать, что мальчик направил на вас только небольшую долю энергии или только хотел вас испугать?
        - Не знаю.
        - Можно ли утверждать, что отсутствие увечий является следствием осуществляемого над талантом контроля?
        - Думаю, можно, - с трудом и кислым выражением лица ответил маг. Пока обвинитель выигрывал.
        - Благодарю. - Филяр вежливо поклонился. - Это все. Как мы видим, талант мальчика все-таки находится под каким-то контролем. А теперь прошу свидетеля обвинения Творителя Имбиря.
        Имбирь поднялся, ощущая неприятную тяжесть внизу живота. Он подготовился к этому вызову. Ждал его, но все-таки очень волновался. Его тщательно подготовленные показания должны были послужить солиднейшим основанием для подтверждения наличия злой воли и упущений верхушки Круга магов. Имбирь занял свидетельское место, которое освободил магистр.
        - Когда ты первый раз встретился с Ночным Певцом?
        - Полтора месяца назад. Я лечил этого ребенка от болотницы.
        - Что ты можешь сказать о течении болезни?
        - Она была очень тяжелой и угрожала жизни.
        - Часто ли встречается это заболевание в самом Замке?
        Молодой лекарь покачал головой:
        - Тут, в дельте, это заболевание доков и районов бедноты. Болотница поражает людей, которые не имеют доступа к хорошим колодцам и берут воду прямо из реки.
        - Тогда почему мальчик заболел?
        - Я думаю, он болтался повсюду без надзора. Мог напиться грязной воды из реки или из фонтана. Мог съесть что-то несвежее. Думаю, за ним плохо приглядывали.
        - Значит, ты лечил мальчика… А ты навещал его позже, когда он приходил в себя после болезни?
        - Да, я приходил к нему всегда, когда только у меня было свободное время. Приносил ему игрушки. Мы разговаривали.
        - Какими словами ты можешь описать этого ребенка?
        Представитель Круга недоброжелательно поглядывал на Имбиря, но не прерывал его. Имбирь был неудобным свидетелем. Его молодость, его честное лицо снискали ему симпатии судей. Филяр без малейших угрызений совести играл на чувствах публики.
        - Недоверчивый, испуганный, неуверенный, упрямый, любопытный, умный, думающий, но и странный, - перечислял молодой Творитель.
        - Можешь ли ты добавить к этому слово «агрессивный»? - спросил обвинитель.
        - Нет! - ответил Имбирь со всей решительностью, на которую только был способен.
        Представитель Круга попросил дать ему слово.
        - Учитель мальчика имеет совсем другое мнение на его счет. Он все время сталкивался с пренебрежением и оскорбительными словами со стороны подростка. Он оценивает Ночного Певца как ленивого и неспособного ребенка. И многие с ним соглашаются. Я не буду приглашать кого-либо в свидетели, поскольку перечень всех его проступков длился бы слишком долго, и это подвергло бы серьезному испытанию терпение присутствующих. Во всяком случае, укусить служанку - это поступок в высшей степени агрессивный. У любимца господина Тельца крайне неприятный характер. Его также неоднократно наказывали за мелкое воровство.
        Филяр склонил голову перед оппонентом, точно тот доставил ему исключительное удовольствие своим выступлением:
        - Я вам весьма благодарен. Я и в самом деле хотел коснуться этой темы, и мы вернемся к ней, когда придет очередь мальчика давать показания. А теперь мне все же хотелось бы, чтобы Творитель Имбирь продолжил.
        - Как ты оцениваешь использование мальчиком своего таланта?
        - Талант у него сильный, но еще неотесанный. Для упражнений ему требуется абсолютный покой. Он легко отвлекается. Я обучал его обычным техникам медитирования на том уровне, который соответствует его возрасту. Результаты меня удовлетворяли.
        По залу пробежала волна возбужденного перешептывания. Имбирь был уверен: погрузись он сейчас в ментальное пространство, его закружил бы вихрь бешеного мысленного шума. Клинок вскочил с места, злобно протестуя:
        - Выдумки! Какой-то практикант добился того, что не удалось лазурным?! Вранье, бредятина! Щенок ничего не умеет…
        - Успокойся! - прошипел сосед мага и потянул его вниз.
        - Я вынужден напомнить магистру, что не ему сейчас предоставлено слово в качестве свидетеля, - холодно заметил Филяр. - А также то, что тут присутствуют маги, которые в состоянии проверить правдивость показаний свидетеля.
        И снова обратился к сыну:
        - Ты с полной уверенностью можешь утверждать, что мальчик при тебе использовал талант, держа его под контролем?
        - Да, с полной уверенностью и полностью осознавая значение того, что я говорю.
        - В состоянии ли ты представить нам конкретные доказательства?
        Имбирь встал и принялся опорожнять набитые карманы, одновременно поясняя:
        - Эти предметы я взял в его комнате. Кое-какие образцы, результаты проверки возможностей. Некоторые очень необычные. Иногда не слишком удачные, все-таки он еще только учится…
        Он раздавал плоды работы детского воображения официальным представителям Круга, судьям и близко стоящим зрителям. Они рассматривали кусочки олова, кое-где сверкавшие золотом, предметы странно измененных форм, отпечаток маленьких пальцев на плоском камешке, надкусанное яблоко, погруженное в кусок прозрачного кварца и другие столь же поразительные вещи.
        Перед лицом вполне осязаемых доказательств доводы верхушки отошли в небытие. Но Филяр хотел довести дело до конца. Надо было подтвердить права Тельца на мальчика и укоротить властные аппетиты Круга.
        - А теперь время подвести итоги. Приведите, пожалуйста, мальчика.
        Имбирь не отрывал глаз от Ночного Певца. Накануне они все вместе пришли сюда, чтобы подготовиться к суду, помочь ребенку освоиться с обстановкой и расстановкой мебели. Но сегодня в зале толпилось множество людей. Имбирь боялся, что паренек потеряет уверенность в себе. Сможет ли он говорить? Только бы не испугался и не захотел убежать. Имбирь успел узнать его довольно близко и понял, что видимая строптивость скрывает хрупкое психическое равновесие. Этого ребенка так легко было испугать.
        Мальчик шел между стражами. О его волнении свидетельствовали крепко стиснутые кулаки. Имбирь знал, что в одной руке он сжимает маленький стеклянный прижим для бумаг. Он сам дал его Певцу в последний момент. Филяр всегда повторял, что нервному свидетелю лучше держать что-то в руках. Тогда он уверенней себя чувствует. А кроме того, поджатые пальцы, обкусывание ногтей и тому подобные неуправляемые движения производят плохое впечатление, будто у отвечающего есть что-то на совести.
        Мальчик вскарабкался на указанное ему место. Имбирь с трудом скрыл удовлетворенную улыбку. Отец все-таки был гением. Только сегодня утром он заменил прежний стоявший тут стул на другой, с более высокими ножками. Ночной Певец вынужден был подскочить, чтобы влезть на него. Таким образом, когда ноги его болтались на весу, не доставая до пола, он казался судьям еще более маленьким и беззащитным.
        - Отвечай на вопросы только правду. Если ты чего-то не знаешь или не уверен - скажи об этом. Понял?
        Ночной Певец закивал:
        - Да.
        Имбирь с облегчением понял, что мальчик говорит тихо, но четко.
        - Скажи нам, ты маг?
        - Нет, - возразил мальчик. - У мага есть шарф и картинка на коже.
        Имбирь с великим облегчением перевел дух. Ночной Певец не считал себя магом и отвечал искренне.
        - Ты знаешь, зачем тебе сюда позвали?
        - У меня хотят забрать талант.
        - Почему?
        - В наказание.
        - Что ты сделал?
        - Укусил талантом того человека.
        - А ты сумел бы сделать нечто подобное сейчас, сию минуту?
        - Не знаю. Тогда я очень… боялся. - Голос ребенка задрожал.
        Филяр чуть помолчал.
        - Твой учитель тобой недоволен. Жалуется на тебя. Говорит, что ты непослушный. Что ты воруешь. Это правда?
        - Да-а-а, - промямлил Ночной Певец, опуская глаза.
        - Какие вещи ты брал без спроса?
        - Мясо, хлеб и яблоки… и нож… и бумагу для письма… - Ночной Певец послушно старался припомнить все свои прегрешения, - конфетки…
        - Деньги? - прервал его Филяр.
        - Не. Это нельзя трогать, - решительно возразил Певец.
        - Итак, ты иногда не слушался. Наказывали тебя за это физически?
        - Что?.. - неуверенно переспросил мальчик.
        - Тебя били, если ты этого заслуживал?
        - Да-а-а, - подтвердил паренек, опуская глаза. Он так стискивал кулаки, что у него косточки побелели. Под шерстью не было видно, но он наверняка покраснел от стыда.
        - Хорошо. Может, ты нам подробно объяснишь, как это происходило…
        - Розгами… - подавленно выдавил из себя мальчик, - или ремнем. По заду. А иногда по спине. У стены.
        - Об этом расскажи подробней.
        Телец поджимал губы и пальцами выстукивал рваный ритм на подлокотнике.
        - Я должен был снять рубашку. Опереться руками о стену, нагнуться, и управитель бил меня по спине.
        - Довольно. У моего оппонента есть еще какие-нибудь вопросы? - Филяр обратился к стоявшему рядом мужчине. Тот дал знак, что отказывается от своей очереди в пользу противника. Он уже знал, до чего законник довел Тельца, и это отбило у него охоту допрашивать свидетелей.
        Освобожденный Ночной Певец почти бегом скрылся за дверьми.
        - Благодарю, - сказал отец Имбиря. - Позволю себе в качестве напоминания зачитать фрагмент императорского эдикта, касающегося рабства. Итак: «В неволю может быть отдан только человек, имеющий денежные долги, которые он не в состоянии заплатить. Причем он может быть отдан в неволю только своему кредитору или его наследникам. Таким же образом невольником может стать сын или дочь должника. И они могут оставаться в неволе только до тех пор, пока своей работой не оплатят долги. Владелец невольника может сделать с ним все, что захочет, как со своей собственностью, кроме лишения его жизни или нанесения стойкого увечья, поскольку невольник имеет возможность в будущем снова стать вольным человеком. А пока он остается в неволе, владелец должен заботиться о нем и нести ответственность за него».
        Он продолжал:
        - Ребенок не считает себя магом - это во-первых. Во-вторых, куплен он был вполне законно и никому другому не перепродан. Представители Круга утверждают, что тут никто не знал о такого рода зависимости, существующей между Говоруном Тельцом и мальчиком. Но, несмотря на это, ребенка наказывали поркой, как невольника.
        Представитель Круга бешено замахал рукой, требуя предоставить ему слово.
        - С тех пор как солнце на небе светит, всегда наказывали непослушных детей, и обычно делают это с помощью розог! Тут нет ничего удивительного! В этом зале нет ни одного мужчины, которого не пороли бы в детстве! Просто возмутительно приводить такой аргумент!
        - У вас, видимо, проблемы со слухом, или вы считаете судей неразумными, - жестко прервал его Филяр. - Ночной Певец описал типичную невольничью позу покорности. Я еще ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь родитель наказывал своего ребенка у стены. «Стена» - это наказание унизительное, и цель его - подчеркнуть более высокое положение наказывающего. Его повсюду используют по отношению к невольникам. Таким образом, все свидетельствует о том, что ребенок, несмотря ни на что, является невольником и обращались с ним соответственно. В таком случае он попадает под действие императорского указа, запрещающего стойкие увечья. А поскольку ребенок все-таки умеет контролировать свою силу, не может быть и речи о применении чрезвычайных мер. Благодарю. И передаю слово.
        Имбирь, довольный и гордый, решил уйти из зала. Не зря провели они с Розой бессонную ночь, старательно записывая все, что знали о Ночном Певце. На этих записках отец Имбиря наточил острие своей речи и раскроил дело так, как пожелал. Теперь, разумеется, оппонент немного повозражает, чтобы сохранить лицо. А потом судьи удалятся на совещание, хотя заранее известно, какой приговор они вынесут. Аргументы Филяра опровергнуть невозможно. Чтобы это сделать, надо было бы отыскать мать Ночного Певца и доказать, что она продала сына ради выгоды. А по прошествии восьми лет сделать это практически невозможно.
        Имбирь решил найти Певца. Он предполагал, что малый укрылся в одном из своих многочисленных тайников. Наверняка он боится и нуждается в утешении.
        Но когда маг с трудом выбрался из переполненного зала, он увидел Ночного Певца, ожидавшего на галерее. Мальчик сидел верхом на балюстраде, опершись спиной на колонну, и вертел в руках стеклянный прижим для бумаг.
        - Все в порядке, - сообщил Имбирь.
        - Знаю. Я подслушивал. Теперь Телец заберет меня обратно?
        Имбирь уселся рядом с мальчиком.
        - Я думаю, что нет. Телец - Говорун, а тебя должен учить Творитель. Но зато теперь ни управитель, ни учитель, да и никто другой не сможет тебя обижать. Судьи признают, что ты принадлежишь Тельцу.
        Ночной Певец оживился:
        - Значит, меня теперь уже никогда не будут сечь розгами?
        - Я бы на это не рассчитывал. Тебе следует просто больше стараться. Ничего не подворовывать, не ругаться и лучше учиться. Телец скажет тебе то же самое. Он очень хочет, чтобы ты стал магом. С помощью таланта можно сотворить столько прекрасных и полезных вещей…
        Ночной Певец молча игрался с куском стекла.
        - Я могу это взять себе? - спросил он наконец и показал маленькую полусферу.
        - Конечно, я себе другой сделаю. А что там?
        Маг взял предмет из руки мальчика. В стекле была вырезана роза - немного неуклюжая, но у Имбиря не было сомнения относительно разновидности цветка. Стекло выдолблено изнутри так, что рисунок казался выпуклым. Внизу, у стебля, помещались три нескладных значка. Имбирь в первый момент не смог их прочесть, потом его осенило, и он перевернул прижим плоской стороной вверх. Надпись по ошибке была перевернута. Роза для Розы.
        - Ты сам это сделал?!
        Ночной Певец кивнул.
        - Я тут все ждал и ждал. И волновался и волновался. Так и начал долбить. Я старался, ведь это для Розочки. Ветер-на-Вершине не умеет делать таких вещей! - парнишка довольно улыбнулся.
        - Как ты думаешь, если я ей это дам и скажу, что люблю ее, она бросит этого деревенщину? - робко поинтересовался Певец.
        - Не знаю, но попробовать можешь. Роза в зале. Только ей понадобится время, чтобы выбраться из такой толпы.
        Ночной Певец соскочил с балюстрады.
        - Подожду у нее в комнате.
        Имбирь смотрел ему вслед, пока мальчик уходил прочь по галерее. Его коричневая головка блестела на солнце. Разве не знаменательно, что первым совершенно сознательно и старательно выполненным произведением паренька стал дар любви? Имбирь надеялся, что это уже не изменится.