Сохранить .
Камень Александр Варго
        MYST. Черная книга 18+ # В середине гигантской воронки стоит холм, похожий на большую трюфельную конфету. Его так и назвали - Трюфельный холм. Он обладает странными и страшными свойствами: может убивать и оживлять людей, попавших в поле его притяжения. В городе появляются монстры - ожившая плоть умерших людей. Плохо, что не всякий может их увидеть. А увидеть надо вовремя, и не ошибиться. Иначе случится беда и леденящий ужас парализует все живое вокруг…
        Александр Варго
        Камень
        Глава 1
        Упавшее желание
        Я стоял возле небольшого парка, прислонившись к прохладной ограде и наблюдая за детьми на аттракционах. Рядом громко фыркали, стучали копытами и пронзительно-неприятно пахли четыре разноцветные лошади, вокруг которых толклась кучка девочек лет четырнадцати. Они сжимали в руках банки с алкогольными коктейлями, растирали озябшие красные пальцы, выглядывающие из прорезей нитяных перчаток, о чём-то бойко переговаривались между собой и громко зазывали прохожих покататься. Однако никто не откликался и, понятное дело, не горел желанием в этот ясный, но прохладный осенний день сделать в седле «маленький круг» за полторы сотни рублей. А чуть дальше большой чёрно-жёлтый трактор, надрывно гудя, копошился в неровной яме песочного цвета, перемотанной по периметру бело-красными лентами и криво висящими дорожными знаками. В общем, ничего особенного, но происходящее вокруг вполне позволяло более-менее интересно скоротать те полчаса, которые я уже провёл здесь в ожидании запланированной встречи со старой знакомой, живущей в Москве. Время уже уверенно перешагнуло за те пятнадцать минут, которые принято отводить для
приличия, однако Ольга так и не появилась.
        Внимательно оглядевшись по сторонам и даже выйдя на середину просторной заасфальтированной дорожки, по которой увлечённо каталась на роликах пара подростков, я, нахохлившись, приподнял воротник куртки и полез в карман за телефоном. В самом деле, сколько можно ждать её с этими книжками в неприятно шуршащем огненно-жёлтом пакете?
        На телефоне, пискнув, высветилась чёрно-белая заставка, и я начал листать папку контактов в поисках нужного номера. Наконец, я отыскал Олю, к имени которой у меня почему-то был прибавлен значок сложения, и хотел уже надавить большим пальцем на кнопку вызова, когда по экрану пошла рябь и замелькали мелкие квадратики, искажающие изображение. Неужели какие-то проблемы с аппаратом? Однако вскоре изображение снова стало нормальным, и тут неожиданно нечто большое появилось справа, резко хлопнул пакет, и я почувствовал, как к лежащей там паре тоненьких книжек прибавилось что-то тяжёлое. Всё произошло так стремительно, что я даже не успел среагировать и только постепенно начал вспоминать или скорее додумывать случившееся.
        Сначала мне показалось, что, пока я возился с забарахлившим телефоном, ко мне подошла Оля со своими дурацкими шуточками. Однако, оглядевшись, я убедился, что продолжаю стоять в полном одиночестве. Что же тогда я видел? Вокруг явно не было ничего такого, что могло показаться мне огромным, разве только пролетела какая-нибудь птица, хотя никакого движения я не почувствовал. Вон там сидит здоровенная ворона, но не настолько же, чтобы она показалась целым динозавром. Ладно, а что там с пакетом? Я осторожно заглянул в один из раскрытых, трепещущих углов и увидел что-то неровное, размером чуть больше моего кулака, темнеющее на самом дне. Ещё раз оглядевшись по сторонам, я засунул руку и сжал подрагивающими пальцами неровный кусок камня, испытав на коже какие-то странные покалывающие ощущения.
        Вытащив и повертев перед глазами камень, который напоминал кусок какой-то горной породы, я раздражённо пожал плечами, думая, что шутник, который попал им в пакет, вполне мог промахнуться и чувствительно ударить меня по голове. Однако откуда он взялся? Всё вокруг просматривалось насквозь, и до ближайшего места, которое можно с натяжкой назвать хоть каким-то укрытием, было метров триста. Да и в тех редеющих кустах с жалкими остатками скрюченных листьев не было никого видно. Что же это такое? Какие-то большие образы, камни, прилетающие неизвестно откуда. Я задумчиво потёр подбородок и посмотрел на небо, напоминающее поверхность моря при небольшом ветре, словно усеянное барашками мелких облаков. Может быть, эта штука выпала с самолёта, прилетела из далёкого космоса или мне посчастливилось стать свидетелем аналога дождя из животных, о котором я некогда столько читал? Впрочем, последнее вроде бы точно не фиксировалось в России, а речь шла в основном о США и лягушках. В любом случае, как удачно, что камень угодил именно в пакет.
        Я повертел неожиданный сувенир в руках ещё какое-то время и сначала хотел просто выбросить, но потом решил оставить - вдруг мой знакомый, занимающийся метеоритами, заинтересуется или выскажет по этому поводу какую-нибудь смелую гипотезу. Было бы очень интересно послушать, тем более что я всё равно собирался к нему на днях заскочить. Потом я вернулся мыслями к телефонному звонку Оле и неожиданно понял, что вообще не хочу этой встречи или даже слышать её голос в трубке. На какое-то время это несколько обескуражило, а потом я почему-то подумал о тёмном просторном зале кинотеатра, где в этот осенний день можно комфортно усесться в тепле средних рядов и посмотреть интересный фильм, надеясь, что в зале не окажется какой-нибудь громко гомонящей шпаны. В будний день там должно быть немноголюдно.
        Но куда именно пойти? Я на мгновение задумался, а потом меня озарило - с другой стороны парка как раз в прошлом году появился новый 3D-кинотеатр, белёсое монументальное здание которого, по словам местных жителей, испортило им не только вид из окон, но и жизнь.
        Я хотел поправить волосы, неприятно треплющиеся на ветру, и чуть было не попал себе в глаз тем самым камнем, который продолжал сжимать в руке. Что же это такое? Так сам себя ещё покалечишь. Однако по какой-то причине я не решался бросить булыжник в пакет, а лишь крепче зажал пальцами, устремившись к дороге. Она уныло тянулась, чуть изгибаясь, в нужном мне направлении и должна была бы наводить безрадостную дрёму. Но сейчас я чувствовал себя как никогда бодрым и полным располагающих мыслей о просмотре какого-нибудь нового фильма в 3D-формате. Тем более что на днях я случайно попал в демонстрационный зал магазина электроники, где симпатичная улыбчивая девушка с ярким бейджиком буквально насильно уговорила меня надеть объёмные очки, чтобы «оценить потрясающие возможности новых телевизоров». Что же - мне понравилось, и увидеть подобное на большом экране было бы, несомненно, весьма интересно.
        Минут через десять я подходил к зданию кинотеатра и вдруг обратил внимание на расположенный возле автобусной остановки продуктовый магазин. Кажется, ноги сами понесли меня к приглашающе распахнутым дверям, и вот я уже бродил между бесконечными рядами высоченных полок. Зачем я вообще сюда зашел? Никакого объяснения не находилось, однако внутри теплилось ощущение, что я всё делаю абсолютно правильно. Ну, раз так, то, пожалуй, стоит всё-таки что-то купить. Но на чём именно остановиться? А ещё этот шуршащий пакет, который будет абсолютно неуместен в кинозале. Ладно, может быть, взять что-то совсем необременительное - шоколадный батончик или какую-нибудь жвачку? И тут мой взгляд упал на двухлитровую банку с солёными огурцами, которая почему-то особенно привлекала широкой крышкой с рельефно пропечатанной яркой зеленью и парой божьих коровок. Может быть, купить её? А зачем? Я и огурцов-то не ем, только помидоры. Однако моя рука уже потянулась к банке, а пальцы крепко сжали прохладную крышку. Я некоторое время с недоумением смотрел на свой выбор, а потом решил «не брать в голову» и поспешил к кассе,
испугавшись, что сейчас наберу чего-нибудь ещё и пойду в кино с огромным пакетом продуктов, которые мне совершенно были не нужны.
        - Это всё? - как-то подозрительно глядя на меня, спросила полноватая женщина на кассе и даже привстала с крутящегося чёрного стульчика, кажущегося под ней миниатюрным.
        - Да, спасибо… - пробормотал я, чувствуя себя почему-то виноватым и невольно осознавая взаимосвязь между солёными огурцами и выпивкой. А потом вспомнил, что в моей руке зажат ещё и булыжник - точно есть чему удивляться окружающим.
        - Деньги-то дадите?
        - Извините.
        Я быстро полез в карман, достал пятьсот рублей и неожиданно подумал, что задерживаться в магазине не стоит, иначе можно опоздать на сеанс, а потом два часа ждать следующего. Поэтому я быстро положил на широкое прозрачное блюдо, привёрнутое к столу внушительным шурупом, скомканную купюру и быстро сказал:
        - Вот что - сдачу оставьте себе.
        - Что?! - с каким-то вызовом проревела женщина, и её глаза неприятно выпучились.
        - Спасибо и до свидания! - крикнул я, торопливо идя к выходу и почему-то думая о том, что эта пятисотенная бумажка вполне может оказаться фальшивой - ведь её дали мне вчера на рынке явно не внушающие доверия лица.
        Едва перешагнув через порог магазина, я неожиданно остановился и задумался. Ну, как я сейчас приду в кинотеатр с банкой солёных огурцов? Что скажут люди? Вот если бы с пустой - тогда другое дело. Кстати, туда, наверное, будет вполне уместным переложить камень. Так ведь безопаснее и нет ничего странного. А вот булыжник в руке или пакете вполне может показаться очень даже подозрительным. И тут мой взгляд упал на резко пахнущую рядом урну. Вот оно!
        С трудом открыв глухо и как-то недовольно щёлкнувшую крышку, я начал аккуратно, чтобы не плеснуть на себя, переливать в урну содержимое банки. Особенно трудным оказалось вытрясти со дна пару внушительных огурцов, но, в конце концов, всё получилось как надо. Я аккуратно поместил внутри камень, приподнял банку за горлышко и присвистнул - как замечательно получилось. Но тут почувствовал, что кто-то стоит рядом, и обернулся.
        - Я сейчас полицию вызову…
        С вызовом, но как-то неуверенно сказала женщина с кассы, сжимающая в мясистых руках тонкую длинную сигарету и одноразовую сиреневую зажигалку.
        Я хотел что-то ответить, но потом быстро и не оглядываясь пошёл в сторону кинотеатра, думая, что из-за какой-то нелепицы вполне можно угодить в весьма неприятную историю. Мне даже начал мерещиться неотвратимо приближающийся вой сирены и резкие протяжные свистки.
        Не доходя нескольких шагов до автоматически распахнувшихся дверей кинотеатра, я обнаружил, что несу, не замечая этого, пустую банку перед собой в вытянутой руке, и торопливо положил её в зашуршавший пакет. Всё, теперь можно спокойно насладиться фильмом.
        Миновав просторный холл и следуя цветастым указателям, я поднялся на эскалаторе на второй этаж, где, сразу заприметив стеклянную будку с большой размашистой надписью
«касса», поспешил туда.
        - Добрый день, - любезно поздоровалась черноволосая девушка, высоко вскинув тонкие, явно тщательно нарисованные, брови.
        Я хрипло произнёс:
        - Мне один билет, пожалуйста!
        - Три дэ только в вечернее время, - тут же ответила девушка и зачем-то указала коротким пальцем на красивый план зала, висящий за её спиной.
        - Хорошо, тогда на обычный, - кивнул я, думая, что в кои-то веки соберёшься сходить в современный 3D-кинотеатр, а, оказывается, здесь можно посмотреть только обыкновенный формат.
        - В какой зал? - деловито поинтересовалась девушка. - У нас есть VIP-места и обыкновенные.
        - А в чём разница?
        Я полез во внутренний карман за кошельком, морщась от неприятного шуршания пакета и стараясь не ударить его о выпуклый металлический парапет, расположенный чуть ниже.
        - Обыкновенные стоят сто рублей, VIP - сто пятьдесят.
        - Понятно. Тогда дорогие. Что идёт-то?
        Девушка смерила меня задумчивым взглядом, потом вздохнула и сказала:
        - Сеанс в ближайшее время всего один. Зал номер четыре. Там рядом есть гардероб - можете раздеться. В зал пускают за пять минут до начала.
        - Хорошо. Спасибо!
        Я расплатился, получил билет с длинным рекламным постером и, обогнув кассу, оказался в длинном узком коридоре с широкими двойными дверями по стенам, пронумерованными большими выпуклыми цифрами. Рядом с каждой стоял серьёзный молодой человек в чёрном пиджаке, коричневой жилетке и белой рубашке. Они выглядели, словно близнецы-братья, и я даже немного испугался, что сейчас они хором поздороваются и вытянут губы в слащавых официальных улыбках. Однако ничего подобного не произошло, а в конце коридора, как раз возле зала номер четыре, я увидел двух девушек и какого-то странного взлохмаченного парня. Это неожиданно вызвало облегчение, и я, замедлив шаг, пошёл в сторону небольшой ниши левее с надписью «гардероб».
        Откуда-то из глубин вешалок вышла пожилая женщина с копной седых волос, почему-то сразу показавшаяся мне местной уборщицей.
        - Хочу куртку повесить, - сказал я.
        - Что же, давайте её сюда. А вот пакетик лучше захватите с собой… - Гардеробщица как-то заговорщицки мне подмигнула и понизила голос: - Всякие тут ходят, мало ли что. Кинотеатр же, между прочим, никакой ответственности за вещи не несёт.
        - Спасибо. Тогда, пожалуй, воспользуюсь вашим советом.
        Протянул куртку, которая мгновенно оказалась размашисто повешенной на ближайшем крючке, а у меня в руке появился круглый деревянный номерок с неровно выведенными краской цифрами «22».
        Отойдя в сторону, я взглянул на часы и только тут вспомнил, что даже не поинтересовался временем начала сеанса и названием фильма, на который иду. Точнее, что-то подобное я спросил у кассирши, но почему-то не получил ответа. Ладно, а что там пишут на билете?
        - Здравствуйте, - неожиданно раздался рядом приятный женский голос, и, обернувшись, я увидел одну из девушек, стоявших возле нужного мне зала, а теперь нервно улыбающуюся в шаге от меня.
        - Добрый день, - отозвался я, придав лицу выражение заинтересованности и готовности помочь.
        - Вы тоже сюда?
        Какой-то дурацкий вопрос. Она что, пытается со мной таким образом познакомиться? Какая-то странная девушка, да и приближающийся парень, даже издали, ей под стать. Уж не поссорились ли эти голубки, а теперь пытаются втянуть меня в свои игры с ревностью? Ну, нет - я всего лишь хочу спокойно посмотреть фильм, а не встревать в чьи-то отношения.
        Сдержанно кивнув, я сделал шаг назад и рассеянно осмотрелся.
        - Борис… - парень, вставший рядом с девушкой, как-то невнятно произнёс своё имя и опустил глаза, словно сильно стесняясь.
        - Очень приятно.
        Мне удалось придать своему голосу серьёзность и, кажется, оттенок нетерпения.
        - Так вы видите? - неожиданно обрадовалась девушка и, обернувшись, позвала: - Наташа, иди сюда. Это он!
        Что всё это значит? Кто они такие? Я не какой-то публичный человек. Или они меня с кем-то перепутали? Странная история получается.
        - Здравствуйте. А вас зовут?
        Приблизившаяся от дверей кинозала девушка показалась мне очень симпатичной, но от этого не менее странной.
        - Не хочу показаться грубым, но что вам от меня нужно? - немного помолчав, ответил я и выразительно посмотрел на часы.
        - Я - Наташа, рядом - Женя, а вот это - Борис.
        Никогда не любил имён, которые являются одновременно мужскими и женскими, но сейчас, конечно, это не имело никакого значения. Что они себе позволяют? Может быть, чёрт с ним, с фильмом? Взять сейчас и просто уйти?
        - Извините, что побеспокоили вас… - бесцветным голосом пробубнил Борис, медленно приподнял на меня свои печальные, какие-то невидящие глаза и снова опустил их в пол.
        Ну, точно - этот парень накурился травки или сидит на колёсах. Хороша компания. Неужели больше никого не будет и мне предстоит провести часа два в тёмном зале наедине с этими чудиками? Вот попал. Какой-то всё-таки странный день!
        - Ничего страшного, - натянуто кивнул я и, обогнув эту компанию, подошёл к большому объявлению, висящему у дверей в зал.

«Во время сеанса запрещается использовать любые записывающие устройства. Если вы заметили, что кто-то это делает, сразу обратитесь к администратору. Денежное вознаграждение гарантируется», - гласила надпись, под которой красовался значок с перечёркнутой видеокамерой. А мне почему-то казалось, что это совсем просто - взять и отснять всё, происходящее на экране. Наверное, на такие мысли невольно наталкивало обилие вокруг пиратской продукции. И здесь я вполне мог понять владельцев кинотеатров.
        - Можете занять места в зале! - излишне торжественно объявил молодой человек и распахнул двери, заставив меня невольно вздрогнуть от неожиданности.
        Пожалуй, поразительными были даже не слова, а то, что он начал двигаться. Его братья-близнецы продолжали стоять по коридору точно в таких же позах, как я их впервые увидел, и это создавало ощущение какой-то тлеющей интриги. Впрочем, с другой стороны, они были всего лишь часовыми на своих постах и, видимо, вели себя исключительно так, как им предписывалось.
        Компания, которая так странно пыталась со мной познакомиться, застыла сзади, словно тактично пропуская меня вперёд, но я, обернувшись и кивая головой в сторону объявления, дал им понять, что собираюсь его внимательно изучить и уступаю дорогу им. Конечно, как-то глупо, но это было первое, что пришло мне в голову.
        - Пожалуйста, ваши билеты. Спасибо, - твердил молодой человек.
        А я стоял и наблюдал краем глаза, невольно с удивлением отметив, что на Бориса он даже не взглянул, пропустив зайцем. Наверное, какой-то знакомый. Странно, что руководство кинотеатра смотрит сквозь пальцы, что кто-то посещает сеансы бесплатно, да ещё и пристаёт к посетителям.
        Потом я подумал о том, что не купил с собой что-нибудь пожевать в зал. Конечно, не этот попкорн, от одного запаха которого меня начинало немного мутить, но хотя бы какую-нибудь шоколадку.
        - Проходите, пожалуйста, в зал… - нудил молодой человек, остановившись полубоком ко мне и, кажется, настроенный терпеливо дожидаться, пока я не сделаю первый шаг. Я передал ему свой билет, получив назад его оборванный край, и вошёл в небольшой светлый зал.
        - Ваше место в среднем ряду. Красные кресла, - предупредительно, словно я сам не смогу разобраться с нумерацией, пояснил молодой человек и отступил.
        - Да, спасибо, - пробормотал я, услышав слабый звон камня о стекло в пакете.
        - Пожалуйста, вещи поставьте под кресло. Они могут помешать другим зрителям.
        Видимо, сотрудники отличались здесь бдительностью, хотя, наверное, правильнее было бы попросить меня показать, что же лежит в пакете. Вдруг я приволок с собой именно ту самую видеокамеру, наличия которой они так опасаются? В этом случае, возможно, меня в зал и не пустили бы. Как объяснить, зачем мне здесь понадобилась пустая, пахнущая солёными огурцами банка, да ещё и с булыжником в ней? Да и кому помешает мой пакет на соседнем сиденье, если в зале всего четыре человека, и вряд ли эта странная компашка претендует на VIP-места?
        Молодые люди разместились выше, а я занял действительно комфортное красное кресло по центру, с удовольствием откинувшись на пружинящей спинке. Некоторое время я просто разглядывал зал, ожидая какого-нибудь звонка или сигнала о том, что сейчас начнётся действо, однако ничего не происходило. Вскоре лампы начали мягко гаснуть, напоминая театр, а на экране замелькал красочный длинный текст благодарности за то, что зрители выбрали именно сеть кинотеатров «Горный пьедестал». Это сопровождалось какой-то заунывной музыкой, от которой меня сразу потянуло в сон, и, наверное, только это позволило относительно спокойно посмотреть не менее десятка рекламных роликов, которые последовали дальше. В какой-то момент я даже забыл, зачем пришёл, и начало фильма воспринял как продолжение трейлеров, лишь по очень уж длительным титрам постепенно поняв, что наконец-то начался настоящий просмотр.
        Скрипнула дверь, и слева появилась небольшая полоска света, сквозь которую быстро проскользнул молодой человек, проверявший билеты, и, кажется, затаился где-то в углу. Интересно, зачем? Пока он не двигался, я совсем не различал его образ, но потом заметил какое-то шевеление и два маленьких вспыхнувших красным огонька. Наверное, это некий прибор ночного видения, который позволял контролировать, не ведёт ли кто-нибудь в зале видеозапись.
        Вскоре молодой человек, как мне показалось, несколько разочарованно выключил свой прибор и снова выскользнул за дверь, оставив меня наедине с фильмом и этой странной компанией. Девушки, насколько я мог слышать даже сквозь достаточно громкий звук из массивных динамиков по бокам зала, зачем-то украшенных тонкими полосками ткани, о чём-то переговаривались, но это никак не мешало. Во всяком случае, пока. Но тут я почувствовал, как что-то легонько стукнулось мне в спинку кресла. Я невольно напрягся, не понимая, что это может быть, медленно и осторожно полуобернулся, тут же застыв в неприятном изумлении. Оказывается, эти молодые люди успели спуститься с верхних рядов, расположились прямо за мной - в VIP-зоне и наверняка закинули ноги на ноги.
        Подобное мне никогда не нравилось - я заплатил за билеты одну сумму, они - другую, а в итоге, получается, пользуемся тем же самым. Это было нечестно. Более того, оглядев зал немного привыкшими к темноте глазами, я лишний раз убедился, что мы здесь одни и никакой необходимости садиться прямо в упор ко мне попросту нет. И чего они ко мне привязались?
        Я отвернулся и снова стал смотреть на экран, но про себя отметил, что, если повторится что-то подобное, обязательно выскажу всё, что думаю по этому поводу. А если нужно, не поленюсь сходить в коридор, чтобы мне помогли разрешить это недоразумение. Впрочем, что эти «солдатики» могут сделать?
        Некоторое время я смотрел фильм, суть которого почему-то ускользала. Тем не менее, я попытался сосредоточиться, подался вперёд, опёрся локтями на спинку переднего кресла и даже подпёр ладонями подбородок. Но и это не помогало. И тут снова кто-то сильнее пнул сзади кресло.
        Я резко обернулся, наконец, желая высказать всё, что думаю по этому поводу, и невольно снова замер, на этот раз даже не увидев девушек. Оказывается, в кресле справа от меня уже какое-то время сидел Борис, причём он смотрел своими странными глазами, выражающими какую-то необъяснимую надежду и доверие. Этот человек очень напоминал молодого бычка, который одно время пасся недалеко от нашего деревенского дома и с точно таким же видом выпрашивал хлеб с маслом. Однако, каким бы умилительным всё это ни выглядело, я отнюдь не был растроган подобным вниманием. Наоборот, повернувшись в другую сторону, я громко и быстро заговорил:
        - Вам что, места мало? Сейчас же пересядьте и не мешайте смотреть фильм. И своего странного дружка с собой заберите!
        Девушки переглянулись, одновременно пожали плечами и, встав, медленно проследовали к лестнице. А я, повернувшись, обнаружил, что Бориса рядом уже нет. И как он сумел там быстро и бесшумно отойти? Ладно, кто разберёт этих наркоманов - мне до этого нет никакого дела. Так что там с фильмом?
        Я какое-то время спокойно смотрел за разворачивающимся на экране нудным действом, а потом осторожно обернулся и удовлетворённо убедился, что обе девушки сидят на верхних рядах. А где же этот Борис? Может быть, уже лежит где-нибудь в отключке на полу. Меня это нисколько не удивляло и более чем устраивало. Я облегчённо выдохнул и, повернувшись назад к экрану, вскрикнул от неожиданности. Он сидел теперь на кресле передо мной и по-прежнему, не отрываясь, смотрел в глаза, похоже, упершись коленями в сиденье и положив руки на спинку. Ну, это уже совсем ни в какие ворота не лезет!
        Я хотел что-то сказать, но тут скрипнула дверь, и в зале снова появился молодой человек со своим прибором. На этот раз как нельзя кстати.
        - Можно вас попросить подойти! - крикнул я. - Да, да. Сюда, пожалуйста!
        Он некоторое время стоял и смотрел на меня, словно не веря, что к нему может кто-то обратиться, потом приблизился и склонился над креслом:
        - Могу вам помочь?
        - Да, вот этот странноватый парень…
        Я указал рукой вниз и обнаружил, что Бориса снова нет.
        - Извините нас, пожалуйста! - неожиданно раздались сзади голоса Жени и Наташи. - Это мы решили пересесть поближе и невольно его побеспокоили. Обещаем, что больше ничего подобного не повторится.
        Молодой человек некоторое время смотрел в зал, потом на меня и задумчиво произнёс:
        - Так это всё?
        - Нет, Борис… В общем, их друг…
        Я замялся и как-то даже не знал, о чём продолжать говорить.
        - Вот что, если вы ещё раз прервёте киносеанс, я буду вынужден попросить вас покинуть зал. Вы мешаете людям.
        Подобного от этого прилизанного человека в костюме я услышать никак не ожидал. Это он мне будет выговаривать и угрожать? Ну, просто какое-то хамство!
        Я решительно поднялся с кресла, спустился по ступенькам и, громко шурша пакетом, вышел в коридор. Потом постучал номерком по деревянной стойке, проигнорировал удивлённый взгляд гардеробщицы с готовым, несомненно, сорваться с губ предсказуемым вопросом и получил назад свою куртку. При этом краем глаза отметив, что молодой человек снова занял своё место у закрытых дверей зала и замер с непроницаемым лицом. Ну и пусть!
        Отвернувшись к небольшому матовому окну, я торопливо натянул куртку, аккуратно зажав пакет с банкой между ног и раздумывая - стоит ли сказать на прощание «пару ласковых» этому «смотрителю», попытаться найти кого-нибудь из администрации, оставить нелицеприятную запись в «книге жалоб и предложений» или вообще проигнорировать всё произошедшее. Так и не придя к какому-то однозначному выводу, я повернулся и замер. Вся тройка ребят из зала теперь стояла вдоль стены, по другую сторону от человека в костюме и, не отрываясь, смотрела на меня. Что же это такое? И здесь никакого покоя нет! Подойти поругаться заодно и с ними, что ли?
        Я выдохнул и понял, что просто хочу отсюда уйти и, наверное, поскорее забыть всё произошедшее, чтобы не трепать попусту нервы. Сейчас поход в кинотеатр начинал казаться мне какой-то совершенно нелепой затеей, и, наверное, я даже был благодарен всему, что случилось. Это позволило бессмысленно потерять не целых два часа, а всего минут сорок времени. Поэтому, подхватив звякнувший пакет, я быстро проследовал по коридору к выходу и замер лишь недалеко от эскалатора, раздумывая - не купить ли бутылочку газированной воды, раз уж всё так получается. При этом я невольно отметил какое-то движение возле билетной кассы и, обернувшись, снова увидел эту компанию - девушки теперь красовались в дутых разноцветных куртках, а Борис, похоже, пришёл сюда просто в клетчатой рубашке, затёртом свитере с ромбами и в джинсах-варёнках, которые, как я думал, уже давно не выпускаются, ассоциируясь у меня исключительно со временами перестройки.
        Они что же, будут меня и дальше преследовать? Или это какая-то мнительность и просто случайное совпадение? Я даже подумал, что молодые люди хотят попросить у меня прощения за произошедшее в зале, однако на их серьёзных лицах скорее читалась какая-то пугающая решимость и надежда, чем раскаяние.
        Я непроизвольно помотал головой, пытаясь сбросить это наваждение, и, решив, что вполне обойдусь без газировки, спустился на эскалаторе вниз. Но здесь я не пошёл сразу к дверям, а, сместившись чуть в сторону, укрылся за большой прохладной каменной колонной, решив убедиться, что мои преследователи просто выйдут на улицу и направятся по своим делам.
        Из своего укрытия я неплохо видел значительную часть эскалатора. Вот промелькнула Женя, потом Наташа, но Бориса видно не было. Может быть, он тоже решил купить воды или ещё чего-то? Девушки не выходили через дверь - наверное, остановились и ждут попутчика. Вроде бы в этом ничего странного не было. И, тем не менее, я решил аккуратно переместиться к другой стороне колонны, чтобы украдкой взглянуть, так ли это. Медленно, почти соприкасаясь с облицовкой под мрамор, я приблизился к краю. Потом осторожно начал высовываться за угол и замер - на меня стоял и смотрел своим неизменно грустным взглядом Борис.
        В резком освещении холла его глаза казались неестественно оттянутыми снизу, красноватыми и напоминающими бассета. Наверное, поэтому, несмотря на явную загадочность и даже зловещность всего происходящего, я не почувствовал страха, и даже раздражение, кажется, начало сходить на нет. Скорее появилась какая-то заинтересованность и ощущение предсказуемости, может быть, предначертанности происходящего. В то же время мне не хотелось иметь ничего общего с этими людьми, которым, наверное, едва исполнилось по восемнадцать лет. Хотя, несомненно, придуманная ими игра интриговала, но, скорее всего, предсказуемо вела лишь к какому-то банальному финалу. Например, грабежу, возможность чего я вовсе не исключал, несмотря на то что явно был сомнительной удачей в плане наживы.
        Посмотрев на Бориса, я быстро обогнул колонну с другой стороны и, чуть не сбив с ног вскрикнувших девушек, действительно стоящих возле эскалатора, бросился к выходу. Куда теперь? Почему-то на место желания посетить кинотеатр больше ничего не приходило. Наверное, стоит направиться домой, а там уже подумать - как лучше распределить остаток сегодняшнего странного дня.
        На широкой заасфальтированной площадке напротив кинотеатра выстроились в ряд жёлтые «Газели», а чуть дальше стояла шумная развесёлая компания водителей. Что же, наверное, кто-то из них ждёт именно меня, чтобы повезти в сторону дома. Сейчас! Я направился к машинам, стараясь вспомнить, какой номер маршрута будет удачнее, когда в кармане зазвонил телефон.
        - Слушаю…
        Перехватив пакет в левую руку, я прижал трубку к щеке, чувствуя, какая она тёплая.
        - Тысяча извинений, Кирилл. Ты всё ещё меня ждёшь? - раздался голос Ольги, и я не сразу сообразил, о чём она говорит. А потом насупился:
        - Уже нет. Ты опоздала, наверное, на час, не меньше.
        - Да, но тут такие дела. В общем, потом всё расскажу. Я, кстати, уже подхожу к парку, и мы сможем увидеться. А ты где?
        - Недалеко от кинотеатра «Горный пьедестал».
        - А, так это же совсем рядом. Не дуйся, подходи.
        - Хорошо… - задумчиво произнёс я, оборачиваясь и с облегчением убеждаясь, что преследовавшей меня компании нигде не видно.
        Что же, значит, попаду домой немного позже. Хотя, пожалуй, в этой встрече с Ольгой я по-прежнему не видел никакого смысла. Ну, да - передам ей эти книжки. И что с того? Слушать какие-то, пусть и самые веские, оправдания мне никак не хотелось. Зато в её звонке я неожиданно увидел совсем другое - осмысленность дальнейшего продолжения дня, который что-то совсем непривычно для меня смешался в череду ожидания неких событий. А ведь всегда, да и сегодня утром, всё было столь привычно - я чётко распределил дела и планировал неукоснительно следовать этому графику, может быть, лишь немного корректируя его по ходу. Но почему-то теперь всё это казалось какими-то несущественными мелочами перед чем-то другим, что я пока никак не мог понять. Возможно, именно поэтому с нетерпением и ждал развития событий, пусть даже с опоздавшей Ольгой, не зная, где может забрезжить свет к разгадке.
        Я повернул в сторону парка и решил пройтись в тиши центральной аллеи, сверкающей золотом листьев и успокаивающим покачиванием чёрных веток. Правда, здесь были большие лужи, в которых отражалось низкое тёмное небо, хотя новый асфальт положили только в прошлом году. Но я справедливо полагал, что вполне могу двигаться аккуратно и медленно - торопиться мне некуда, пусть теперь Ольга подождёт.
        Я аккуратно обходил лужи, что-то непроизвольно насвистывал, морщился от шороха пакета и периодически слышал звон булыжника о стекло. В этом было, как ни странно, что-то успокаивающее. Огибая очередную лужу, я случайно посмотрел назад. Метрах в двухстах от меня шествовала всё та же компашка из кинотеатра.
        Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! И чего они привязались ко мне? Ладно, я мог ещё как-то понять это в зале, раз мы оказались единственными зрителями. Но сейчас-то опять что? Может быть, просто повернуть им навстречу, серьёзно поговорить и попытаться всё выяснить? А зачем? Чтобы в лучшем случае не услышать в ответ ничего внятного, а в худшем - ещё и подвергнуться нападению этой троицы? Не хотелось бы, тем более в таком уединённом месте. Между прочим, длинные ногти Наташи я приметил ещё в кинотеатре, и, наверное, следы от них весьма плохо смотрелись бы на моём лице. Конечно, как человек взрослый, я был уверен, что в случае противоборства я легко раскидаю эту молодёжь, однако никогда нельзя знать наверняка, как может обернуться дело.
        К тому же даже порванная куртка или расцарапанное лицо представлялись мне весьма недостойным призом за победу над наглой компашкой, поэтому я решил пойти на хитрость. В основном это было связано с нежеланием, чтобы они проследили за мной до дома и выяснили, где я живу. Не хватало ещё, чтобы каждый день превратился в вечное ожидание кого-нибудь из них и оглядки за спину. А раз на открытый конфликт я сейчас идти не хочу, но и просто пассивно наблюдать не нахожу возможным, то, наверное, стоит попытаться от них оторваться.
        Едва остановившись на этом варианте, я почувствовал какой-то азарт или что-то подобное, раззадоривающее и зовущее немного поиграть, развлечься. Делано-небрежно пройдя ещё несколько метров вперёд, я быстро сошёл на едва заметную тропку, прошмыгнул через мокрые кусты и побежал в сторону старых кортов для большого тенниса. Даже если преследователи были местные, вряд ли они смогут так быстро сориентироваться и уж, во всяком случае, помчавшись сейчас за мной, точно проявят свой совсем уж решительный интерес. Тогда не останется места сомнениям и каким-то спорным трактовкам.
        Я быстро вспотел, но, не снижая темпа, взял правее в сторону видневшейся части старой обрушенной стены, обвитой сухим плющом. Именно за ней начиналась массивная ржавая решётка, за которой располагалась пара теннисных кортов. Кажется, на одном из них я даже пару раз во что-то играл в далёком детстве. Если пройти их насквозь и миновать небольшое возвышение, густо засаженное высоченными соснами, то можно выйти как раз к тому месту, где, наверное, меня уже ждала Ольга. Что же, несомненно, одно из преимуществ маленького городка, каким и был подмосковный Тиндо - всё буквально в шаговой доступности.
        Миновав развалины, из которых зловеще и в то же время грустно выглядывали обкрошившиеся потемневшие кирпичи, я ухватился руками за решётку и, сделав несколько энергичных взмахов руками, достиг её вершины. Оказалось, что от подобных физических упражнений я успел отвыкнуть - сердце гулко билось в груди и неприятно отдавало в висках слегка вспыхивающей головной болью. Да, надо бы выкроить время и посетить спортзал, а то эдак скоро и по лестнице на свой этаж не поднимешься. Впрочем, вес у меня уже лет десять держался примерно одинаковый, независимо от образа жизни, и я постоянно откладывал вопрос со спортом, наверное, ожидая именно такого подходящего случая, чтобы ясно ощутить - пора.
        Перекинув зажатый в руке пакет, я уселся сверху решётки, окаймлённой широким металлическим уголком, и тут же почувствовал, как неудержимо намокают штаны - здесь было полно воды. Неприятно, но, с другой стороны, в этом было что-то забавное и необычное, а под полами куртки всё равно ничего не видно. Кроме того, после короткой встречи с Ольгой я планирую идти домой, поэтому абсолютно ничего страшного со мной не случится.
        Оглянувшись, я хотел уже перемахнуть через забор, когда замер с нелепо вытянутой над решёткой полусогнутой ногой. Да, они снова были здесь - неторопливо подходили к обрушившейся стене, глядя прямо на меня. Ну и ну!
        Я ещё не решил, что буду делать, как почувствовал соскальзывающую вниз руку и, сделав несколько нелепых инстинктивных движений, съехал по ограде, громко плюхнувшись в большую лужу, занимавшую значительную часть корта. Вот так - а я ещё беспокоился, что слегка намочил штаны, - теперь всё в воде, да ещё и наверняка банку разбил. Об этом заставил меня подумать странно «сдувшийся» вид пакета, заглянув в который я убедился, что так и есть. Там в зловещих осколках лежал камень, а мятые книжки были тёмные от воды. Впрочем, это ничего - скажу Оле, что сегодня не смог их принести, а в следующий раз возьму другие - благо это не составляло никакой проблемы. Банка тоже меня не особенно волновала, но вот камень, который и стал своеобразным прологом ко всем сегодняшним событиям, я решил обязательно захватить с собой. Только как бы его аккуратно извлечь?
        Тяжело поднявшись и отряхиваясь, я полез в карман за платком, который обмотал вокруг правой ладони, и, опустившись на корточки, аккуратно достал булыжник из пакета. Вот и всё - никаких проблем. Куда его теперь девать? Не в руке же снова нести! Пакет явно отжил свой век - осколки грубо пропороли его в нескольких местах, чем-то напоминая столь разрекламированный везде след от перчатки Фредди Крюгера, и я решил оставить его здесь. Ладно, карманы у куртки просторные - камень вполне можно сунуть, пусть это будет и не особенно хорошо смотреться со стороны.
        Я выпрямился и, только тут вспомнив о преследователях, резко обернулся. Да, конечно, они стояли рядом - глядя с лёгкими улыбками сквозь решётку, зато с обратной стороны. И здесь во мне что-то словно немного надломилось. Я торопливо сунул камень в карман и, развернувшись, бросился бежать через корты, старательно перепрыгивая кажущиеся самыми глубокими участки луж и поднимая вокруг себя фонтаны брызг. Несколько раз меня занесло, и я чуть повторно не рухнул. Однако, наверное, всё-таки одного подобного происшествия за сегодня было вполне достаточно. Поэтому, благополучно добравшись до покосившейся калитки, запертой только на выгнутый ржавый крючок, я выбрался с кортов, удивительно легко преодолел подъём на холм и, миновав сосновые заросли, увидел, что Ольга уже стоит на условленном месте.
        Здесь я ненадолго задержался, тщательно протерев лицо сравнительно чистой частью платка, искренне надеясь, что на нём не осталось каких-нибудь подтёков. Что может хуже характеризовать человека, чем неопрятный внешний вид? Жаль, что с собой не было зеркала - после этого падения очень не мешало бы как следует осмотреться с ног до головы. Ну, да ладно - сойдёт как есть. В случае чего Ольга точно обратит на что-то моё внимание - мы всё-таки хорошие знакомые, а не чужие люди, которые просто тактично промолчат, сделав незнамо какие выводы про себя.
        С этими мыслями я начал спускаться, пытаясь выровнять дыхание и периодически оборачиваясь, - нет, никто больше за мной не шёл. Вот и ладно - пусть упал, зато, вполне возможно, избежал куда более серьёзной опасности.
        - Добрый день. Ты как-то забавно выглядишь! - приветствовала меня Ольга и изобразила на лице разочарование: - Ты ведь вряд ли сунул мои книжки под куртку?
        - Здравствуй. Да, ты права - их при мне уже нет. Надо вовремя приходить.
        - Ещё раз извини. Представляешь, в метро меня задержали, чтобы я выступила понятой!
        - Бывает. А чего сразу не позвонила-то?
        Я увидел на руке сбоку ещё один грязный подтёк и поспешил осторожно, стараясь действовать незаметно, промокнуть его о штаны.
        - Ну, сам знаешь - закрутилась, да ещё опаздывала. Ладно, не дуйся. Мы же встретились?
        - Да. Но ты осталась без своих книжек.
        - Давай тогда считать, что на этом мы квиты!
        - Хорошо, пусть будет так…
        - Мне надо с тобой ещё поговорить по вопросу этих иллюстраций и бежать дальше. Тиндо - не ближний свет, поэтому я попытаюсь сегодня решить здесь максимум дел разом. У тебя как, найдётся сейчас минут десять? А то одной мне, думаю, никак не сладить.
        - Да, конечно. Знаешь, здесь…
        Я невольно прервался, заметив знакомый образ за спиной Ольги, маячивший на другой стороне дороги.
        Сначала я не поверил своим глазам, поэтому, чуть отклонившись, сосредоточился на цветастом платке девушки, по которому словно ползала какая-то маленькая живность, напоминающая тараканов. Оригинально! А потом снова выглянул из-за её спины, убедившись, что там действительно стоит Борис и смотрит на меня. И как это он умудрился так быстро очутиться здесь? Мы с Олей встретились-то буквально только что. И где его спутницы? Надеюсь, не подкрадываются с другой стороны?
        Я начал беспокойно озираться, чем невольно привлёк внимание Ольги:
        - Ты чего? Взбудораженный какой-то.
        - Да, так. Тут одна история вышла…
        - Ой, а это у тебя чего? - Она вытянула палец и указала вниз, где на штанах красовалась неровная прореха.
        И как это я её сразу не заметил? Наверное, ещё и кожу содрал. Ну, уж мне эта компашка! С другой стороны, сам дурак - никто меня на этот забор насильно не тянул. А почему я там вообще оказался? Да, именно из-за них!
        - Ты что, упал где-то?
        - Что-то в этом роде. В общем, не важно. Так о чём ты?
        Ольга начала что-то говорить, но я не слушал, а смотрел, как Борис медленно приподнял руку и неуверенно помахал мне. При этом его глаза смотрели вниз, продолжая создавать ощущение какого-то совершенно неуместного смущения, но рот, кажется, кривила нехорошая усмешка. Может быть, он даже еле сдерживал издевательский смех. Ну, точно - просто так, видно, от этих людей не скроешься. Что же, видимо, как раз пришло самое время решить всё напрямую и без совершенно излишней в данном случае тактичности.
        - Подожди, пожалуйста… - сказал я, быстро огибая Ольгу и устремляясь вперёд.
        Я пересёк дорогу, предварительно убедившись, что какая-то женщина на крохотном оранжевом автомобильчике, несмотря на включенный правый поворотник, медленно проехала вперёд. Здесь я остановился прямо напротив Бориса и без всякого предисловия начал:
        - Сколько можно ходить за мной по пятам? Ты что, больной? Ну, говори, что тебе нужно?
        Получилось даже громче, чем я ожидал, - ничего удивительного, что редкие прохожие настороженно посматривали в мою сторону и прибавляли шаг.
        - Вы только не беспокойтесь… - бесцветно промямлил Борис, снова опуская глаза, а левее я заметил Женю и Наташу, которые, постояв за раскидистым кустом ярко-красной рябины, с которой полностью облетели листья, а остались только огромные гроздья сочных ягод, начали неторопливо приближаться.
        - Не знаю, какие игры вы здесь затеяли, но настоятельно советую вам их прекратить. Предупреждаю в последний раз - чтобы духу вашего рядом со мной не было. Иначе - пеняйте на себя! - продолжал я горячиться.
        - Я могу объяснить… - снова заговорил Борис, опускаясь сначала на колени, словно хотел поклониться мне в ноги, а потом усаживаясь напротив меня на асфальт.
        - Ничего не хочу слушать! Что ты делаешь?!
        Я уже был готов ухватить этого случайного знакомого за скомканные вихры и дать хорошего пинка, чтобы неповадно было так развлекаться, но тут меня кто-то осторожно тронул сзади за руку. Обернувшись, я увидел крепкого мужчину, выглядящего как-то озабоченно и угрожающе поблёскивающего золотым зубом:
        - Ты чего это тут разорался? Я с ребёнком вышел погулять, а тут такое!
        - Да представляешь - вот это хмырь с подружками таскаются за мной по всему городу, прохода не дают. Я уже и так и так - нет, не понимают, - ответил я, невольно отступая перед могучей фигурой незнакомца.
        - Ты пьян, что ли? А ну-ка, ступай отсюда подобру-поздорову!
        - Не надо кричать, вы навредите себе… - промямлил Борис, чем окончательно вывел меня из себя.
        - Ты вообще замолчи, а тебе я всё пояснил - сейчас разберусь с этой компанией и всё!
        - Знаешь, мужик, если бы не ребёнок, я выдал бы тебе по первое число. А так просто прошу - иди отсюда по-хорошему.
        Незнакомец сильно дёрнул меня за ворот куртки, и раздался негромкий треск.
        - Вот-вот - ходит здесь не пойми кто… - пробубнила какая-то старушка, везущая рядом с нами хозяйственную тележку. - Орут, орут. К себе бы шли и там голосили.
        - Хорошо, хорошо. А этот, что на асфальте сидит, ни тебе, ни ребёнку не мешает? - раздражённо ответил я.
        - Не знаю, о чём ты, но моё терпение уже совсем вышло.
        Незнакомец угрожающе придвинулся, но тут рядом раздался голос Жени:
        - Отпустите его, пожалуйста. Он немного не здоров, а не пьян. Мы его сейчас отведём.
        - Ах, вот что. Вы бы, девушки, получше приглядывали за больными.
        - Извините…
        Мужчина нехотя отступил и вскоре присоединился к девочке лет пяти, сидящей на красивом ярком самокате, которая, кажется, только и ждала его, чтобы звонко рассмеяться и, оттолкнувшись, помчаться по спускающейся вниз дорожке, идущей параллельно шоссе.
        - Какой больной? Что вы такое говорите? - угрожающе, но уже на тон тише, спросил я.
        - Для них - такой и есть… - грустно улыбнулась Наташа. - Вы что, не заметили, как странно смотрели на вас окружающие?
        - Да, что-то в таком роде. И что же? Я разговаривал с вашим ненормальным другом Борисом, или как его там зовут?
        Девушки немного побледнели и быстро переглянулись:
        - Ну, вот в этом-то как раз всё и дело. Поэтому мы за вами и пошли.
        - То есть?
        - Мы всё видим и понимаем, а для остальных вы просто разговариваете сами с собой… - ответила Женя и виновато развела руками.
        Глава 2
        Пятый, как первый
        Я некоторое время просто смотрел на Женю, стараясь понять смысл произнесённых слов. Вроде бы всё совершенно нелогично, но в то же время в них что-то и было. Наверное, поэтому мой голос стал ещё тише:
        - Объясни, что ты имеешь в виду?
        - Думаю, здесь не совсем удачное место для таких разговоров… - вмешалась Наташа, женственно дёргая головой и сдувая повыше свою низкую и какую-то нелепую чёлку.
        - Да? Тогда пошли!
        Я нагнулся, схватил Бориса под локоть и резким рывком приподнял, испытав какие-то странные ощущения. Колкость свитера и перекатывающиеся под ним мышцы были такими, как и должны, но показались неприятно-тянущимися и податливыми. В какой-то момент у меня даже мелькнула совершенно нелепая мысль, что рука парня сейчас просто вытянется, как резиновая, а он по-прежнему останется сидеть на асфальте. Однако всё получилось именно так, как нужно. И чего только не придёт в голову.
        Не отпуская преследователя, я оглянулся, решительно пересёк дорогу и приблизился к Ольге, стоящей в какой-то нелепо-удивлённой позе. Пожалуй, я впервые видел её такой - недоумённой, настороженной и даже немного больной.
        - Кирилл, что с тобой? - Голос девушки был каким-то бесцветным и недружественным.
        - Всё в порядке. Так, мелкие проблемы, - бодро ответил я, обхватывая Бориса за плечи и выставляя вперёд.
        - Ты в этом уверен?
        - Конечно. Просто эта троица преследует меня сегодня, наверное, полдня…
        - Кто?
        Ольга, кажется, всхлипнула и сделала неуверенный шаг назад.
        - Послушай, потом всё расскажу. Как, по-твоему, вот этому субчику просто уши надрать или вместе с подружками в полицию отвести?
        - О ком ты? И перестань так странно делать руками…
        Я некоторое время молча смотрел на Олю, а потом кивнул:
        - Ну, хорошо. Давай успокоимся. Кто стоит рядом со мной?
        - Только ты.
        - А вот это, по-твоему, что такое?
        Я встряхнул Бориса и услышал его ровный голос:
        - Она не может меня ни увидеть, ни почувствовать…
        - Не понимаю, о чём ты.
        Ольга громко выдохнула и неожиданно истерично вскрикнула:
        - Перестань быть таким сумасшедшим. Или ты меня разыгрываешь?
        - Нет, конечно. Что за день сегодня! - махнул я рукой и отпустил Бориса.
        - Ладно, вот что. Давай тогда созвонимся. Вижу, ты всерьёз обиделся за моё опоздание, но ведёшь себя просто ужасно. До встречи!
        Ольга отвернулась и быстро пошла в сторону центральной площади, пересекла по диагонали дорогу и постепенно скрылась за домами.
        - Давайте где-нибудь посидим… - донёсся до меня приближающийся голос Жени, и она остановилась правее.
        - Знаете, самым лучшим решением будет идти каждому из нас по своим делам. У меня и так из-за вас сегодня всё пошло кувырком. Думаю, точно не стоит усугублять, - решительно ответил я и, шагнув в сторону, чуть не налетел на Наташу, которая, осторожно положив мне на грудь свои руки, затянутые в цветастые варежки, спокойно спросила:
        - А как быть с камнем?
        Я замер. Откуда она знает о том, что сейчас оттягивает карман моей куртки? Может быть, они и подбросили мне его? Нет, глупости - даже снайпер не смог бы так метко попасть в пакет. Или же просто видели, как я перекладывал булыжник, когда упал на кортах? Скорее всего. Может быть, даже опасаются, что камень предназначается им?
        - Уверен, со своими делами я сам как-нибудь разберусь. А вас хочу предупредить ещё раз - будете за мной таскаться, следующий разговор будет уже в полиции!
        - Полиции… - со слабой улыбкой поправил Борис. - Тогда уделите нам ещё всего лишь минуту. Пожалуйста.
        Я растерянно смотрел на этого худенького паренька, и теперь он мне почему-то не казался наркоманом или кем-то подобным. Скорее просто несчастный молодой человек. И, в конце концов, ничего такого страшного между нами не произошло. Если задуматься, то вообще ерунда какая-то получается - люди хотели мне о чём-то сказать в кинотеатре и, когда я не захотел их слушать, просто пошли за мной. А я превратил это в настоящую погоню и, возможно, действительно многое утрировал. Тут ещё и эта Оля со своими опозданиями и странностями да летающий булыжник. В общем-то, есть от чего разволноваться и слегка потерять над собой контроль. Ладно, надо попытаться спокойно разобраться с этой компашкой, и домой - принять горячую ванну. Да, самое правильно решение!
        Когда я медленно кивнул, Борис повернулся ко мне спиной и быстро пошёл к дороге. Там он остановился посередине, развёл руки в стороны и замер. Я некоторое время недоумевающе на него смотрел, а потом увидел белую «Газель», перевозящую пластиковые окна, которая, громыхая и не снижая скорости, двигалась в его направлении. Это меня не то чтобы обеспокоило, но невольно заставило обратить внимание девушек на приближающуюся опасность:
        - Сейчас вашего друга собьют…
        - Ничего с ним не случится, - как-то бесцветно ответила Женя. - Это, кстати, мой брат!
        Я хотел задуматься - какая, собственно, в этой ситуации разница, когда «Газель» пронеслась сквозь Бориса, а он остался стоять невредимым посередине дороги. Кажется, машина не потревожила даже его вихры, и это вызывало ощущение какого-то наслоения разных ракурсов, словно я стал жертвой зрительного обмана. Впрочем, наверняка именно так и было.
        - Это какой-то фокус? - невольно вырвалось у меня, хотя, честно говоря, я почему-то был убеждён, что с ним не может ничего произойти - так уверенно и спокойно люди могут стоять, лишь имея стопроцентную гарантию безопасности. Или же когда нечего терять и не имеет значения - притормозит автомобиль или нет. Впрочем, последнее, несмотря на мрачный образ Бориса, видимо, всё-таки к нему не относилось. Но как тут скажешь наверняка?
        - Нет никаких трюков. Мой брат умер почти месяц назад… - прошептала Женя и как-то потянулась в мою сторону, словно ожидая объятий поддержки и слов утешения.
        - Но вы его увидели. В этом всё и дело. Поэтому мы пошли за вами, - сказала Наташа, а потом махнула Борису рукой, чтобы он шёл к нам. - Покажите, пожалуйста, камень.
        Я некоторое время просто смотрел на приближающегося молодого человека, а потом перевёл взгляд на чёрно-жёлтый трактор, который теперь замер и стоял в яме, кажется, всеми покинутый. Затем медленно полез в карман, достал булыжник и протянул его девушкам.
        - Как он к вам попал? - после паузы спросила Женя.
        - Не знаю. Я просто стоял здесь, ждал кое-кого, услышал, как пакет зашуршал и стал тяжелее. Посмотрел - и вот.
        - А ещё что-то было? - Наташа чуть посторонилась, уступая место Борису.
        - Ну, кажется, я что-то видел краем глаза. А может быть, показалось. Не знаю. - Я неопределённо мотнул головой.
        - Большое и материальное? - выдохнула Женя, схватившись за руку брата.
        - Возможно…
        - Мы тоже это видели. Только я вон там. - Наташа махнула куда-то в направлении парка. - А Женя - недалеко от кинотеатра, где мы с вами познакомились. И у нас тоже есть подобные камни.
        - И что всё это значит?
        Я задумчиво смотрел на своих преследователей, ещё недавно стремящийся забыть эту компашку, а сейчас странно довольный тем, что мы всё-таки нормально разговариваем и дело принимает такой странный оборот. Да, наверное, какого-то подобного продолжения я и ждал после моих сегодняшних приключений, которые словно заставили посмотреть на что-то по-новому. Однако, честно говоря, я ничего пока не различал, а лишь пытался разглядеть какие-то смутные образы, вьющиеся где-то внутри меня, но пока не сформировавшиеся во что-то определённое.
        - Может быть, всё-таки где-нибудь посидим? На улице прохладно, - поёжившись, сказала Наташа. - Обещаем, что расскажем всё, что знаем. Ну, или предполагаем. Так что вы скажете?
        - Меня, кстати, зовут Кирилл. Хорошо, идёт! - кивнул я и подумал, что теперь совсем не хочу поскорее оказаться дома, пусть и в горячей ванне - происходило что-то необычное и интригующее.
        - Там, чуть дальше, есть неплохая кафешка. Давайте туда, - предложила Женя. - Очень приятное и спокойное место - книги вокруг, можно взять за стол что-нибудь поиграть, пиво и мороженое хорошие. Меня туда как-то пригласил молодой человек на литературный вечер.
        Мы пересекли дорогу, при этом Борис внимательно оглядывался по сторонам, видимо, по привычке. Хотя, наверное, всё-таки беспокоясь о наших жизнях. Женя с братом оказались впереди меня, а Наташа пристроилась по правую руку - вот такие пары. Наверное, если бы кто-то мог нас видеть со стороны, то зрелище показалось бы весьма примечательным - трое живых и призрак идут перекусить.
        В каком-то торжественном молчании мы прошли две хрущёвки, свернули во двор к ЗАГСу, выглядящему немного обречённо и неуместно на фоне чёрных голых кустов, на одном из которых развевалась одинокая грязная ленточка, когда-то, несомненно, белая. Здесь располагался стильно отделанный деревом вход в полуподвальное кафе, громко именуемое «литературный клуб», с довольно странным, на мой взгляд, названием «Вкусовые грани творчества». Видимо, имелась в виду разность восприятия литературы на земле и под ней. Во всяком случае, я воспринял это именно в подобном смысле.
        - Осторожнее, здесь крутая лестница, - заботливо предупредила Наташа, а потом даже взяла меня под локоть, словно я был каким-то дряхлым старцем. - Или вы бывали здесь раньше?
        - Нет, но часто проходил рядом, - с некоторым вызовом ответил я, а потом более миролюбиво спросил: - Вы-то обе, надеюсь, точно живые?
        - Да, без сомнения. Но советую поверить на слово безо всяких ощупываний, - усмехнулась девушка, и я, как ни странно, почувствовал себя гораздо спокойнее.
        Мы миновали широкое завихрение ступеней и оказались в небольшом уютном зале, стилизованном под полки, заставленные книжками явно доперестроечных времён. Они почему-то вызывали исключительно благоприятные ощущения, в отличие от изобилия новых цветастых обложек современных произведений, особенно густо усеивающих витрины киосков. В стенах имелись окна, которые создавали весьма правдоподобное ощущение выхода на улицу, но при ближайшем рассмотрении оказались муляжом с грамотно сделанной подсветкой за светло-коричневыми, причудливо собранными занавесками. Но это почему-то воспринималось с благодарностью вынужденной мерой ввиду расположения кафе под землёй и тактичной заботой владельцев о комфорте посетителей. Напротив рядов из нескольких деревянных столиков, в нише расположилась красочная экспозиция поделок на тему русских народных сказок, явно сделанная детскими руками. И это вместе с узкой барной стойкой и широкой яркой витриной с выставленными сладостями составляло какую-то законченность и домашнюю атмосферу.
        - А здесь ничего, - констатировал я, не прибавляя про себя к этой фразе привычное окончание «хорошего» и показывая на ближайший столик у стены: - Пожалуй, вот тут будет удобно.
        - Да, выглядит вполне удобно, - кивнула Женя, и мы расселись, шумно скребя ножками стульев по плиткам пола.
        - Ну, кто и что будет? - спросила Наташа, стягивая с себя куртку и, несмотря на болтающуюся матерчатую петлю, аккуратно цепляя за капюшон на старомодную вешалку, стоящую у стены.
        - Даже не знаю. Наверное, мороженое и кофе, - сказала Женя и вопросительно посмотрела на меня.
        - А я, пожалуй, пиво, - задумчиво ответил я и, видя приближающегося долговязого бармена, слегка улыбнулся: - Добрый день. Можно пару мороженых с кофе, одно пиво и…
        Я хотел было спросить Бориса о его предпочтениях, но тут же сам себя оборвал:
        - Пока всё. Спасибо!
        - А можно вас на секундочку? - Наташа поманила молодого человека к себе, жестом заставив нагнуться, и что-то прошептала.
        Бармен кивнул, неторопливо выпрямился и гордо пошёл в сторону стойки, а я откинулся на спинку стула и сказал:
        - И что это было?
        - О, ничего особенного. С этим позже…
        - Что же, ладно. Мы здесь, и настало самое время для истории.
        - Да, конечно. - Наташа замялась, а потом кивнула на подругу: - Думаю, пусть начнёт Женя. В конце концов, это от неё я всё узнала и познакомилась с Борисом, можно сказать, во второй раз. Поверьте, при жизни он был гораздо лучше!
        - Не сомневаюсь. Так что?
        - Всё началось во время моей поездки на Сицилию, - начала Женя. - Не бывали там?
        Я отрицательно помотал головой, но сразу же почему-то подумал о мафии и популярном в своё время итальянском сериале «Спрут».
        - Ладно, не имеет значения. На Сицилии есть такая гора - Этна. Про неё вы наверняка слышали. И вот однажды я поехала туда на экскурсию. Я увлекаюсь фотографией - захватила с собой «зеркалку», штатив и в какой-то момент сильно подотстала от нашей группы. И вот - снимаю удивительно похожую на лунную поверхность панораму, как вдруг слышу какой-то явственный шёпот. Я обернулась - рядом никого не было, за исключением ветра и множества ос. Тогда в чём же дело? Я стала прислушиваться, постепенно опустившись на колени и убеждаясь, что звук идёт откуда-то снизу. Хотя, конечно, такое вряд ли возможно - там всё дымится и завалено вулканическими камнями. В общем, голос говорил по-русски, что, наверное, удивило в первую очередь.
        - А если бы гора заговорила по-итальянски, то это было бы не так странно? - не сдержавшись, с улыбкой вмешался я.
        - Как-то об этом не задумывалась, но возможно, что да. Вы же не рассчитываете, например, приехав в другую страну, видеть вокруг рекламные щиты исключительно на русском языке? Скорее настроены на обратное?
        - Пожалуй, верно. Ладно, извини. Продолжай.
        - Так вот, голос звучал очень доверительно и даже напоминал мне чем-то брата, который умер почти полгода назад. Да, конечно, это Борис. Я заприметила небольшое тёмное пятно на камнях, напоминающее тень от облака, но ничего такого на небе не было. Однако казалось, что именно в нём всё слышно очень отчётливо. Прижавшись ухом к тёплым камням, сквозь которые струился лёгкий дымок, я начала слушать и понимать.
        - И это всё имеет отношение к тому булыжнику, что свалился ко мне в пакет? - спросил я, так как девушка замолчала, кажется, заново переживая эти мгновения.
        - Нет, не то. Так вот, я боялась - было такое ощущение, что в этом голосе звучит скрытая ненависть, злость и желание вырваться. И теперь он вовсе не напоминал Бориса - наверное, мне вначале просто показалось, или нечто таким образом постаралось привлечь моё внимание. Не спрашивайте - не знаю, как объяснить лучше. Временами мне даже казалось, что камни подо мной начинают приподниматься, словно некий ужасный монстр хочет вырваться наружу, но Этна его цепко держит внутри себя. Конечно, скорее всего, речь идёт лишь о моих странных фантазиях, но там от этого стало очень страшно. Почему я сразу не убежала, а слушала? Всё просто - речь шла о моём брате. Мне сказали, то есть не совсем так - просто голос как будто рассказывал какую-то интересную историю о недавнем горе, постигшем нашу семью, которую, кажется, могли слышать все, но волновала она, разумеется, только меня…
        Женя всхлипнула и закашлялась:
        - Вы понимаете? Я очень любила брата, он был для меня всем на свете. Собственно, мама и отправила меня на Сицилию, чтобы немного развеяться, но получилось совсем наоборот. В общем, голос мне сказал, что далеко не всё потеряно, а Бориса можно вернуть. И тогда я впервые услышала о Трюфельном холме, который стоит как раз в центре нашего городка. Возможно, если бы было названо какое-то другое место, я, прибыв в Тиндо и пусть вся издёргавшись, всё-таки не решилась бы на подобное путешествие. Но раз всё было так рядом, то, разумеется, не утерпела и попробовала.
        - Что именно?
        Я почему-то всё меньше начинал верить девушке и невольно подумал о нервном срыве или, быть может, даже сумасшествии, которым она сумела заразить и своих друзей. Однако, как тогда назвать то, что я видел, как сквозь человека проехала машина? Да и всё остальное, что успело приключиться со мной за сегодня. Хотя, наверное, всё-таки стоило выслушать историю до конца, а потом попытаться для себя самого сформулировать внятные и логичные ответы.
        - Голос с Этны сказал, что мне надо быть ровно в четырнадцать двенадцать в определённом месте, и я получу там то, что практически вернёт к жизни Бориса, если положить это рядом с его телом. Разумеется, речь шла о камне, похожем на ваш, который падает с Трюфельного холма.
        - То есть любой, кто случайно, как я, оказался в нужном месте в определённое время, может рассчитывать на получение подобного сувенира?
        - Нет, мне сказали, что так может получиться лишь у тех людей, кто действительно в этом нуждается, чтобы вернуть любимого, друга или ещё кого-то.
        Женя выжидающе смотрела на меня, но я лишь пожал плечами и усмехнулся:
        - Боюсь, что в моём случае вышла промашка. Ничего такого!
        - Ну, а раньше?
        Наташа посерьёзнела:
        - Признаюсь, мне совсем не хочется думать, что это должно произойти скоро с кем-то из ваших близких.
        - А что ты скажешь, Борис? - внимательно глядя на девушек, спросил я.
        - Не знаю.
        - То есть как? Ведь ты прибыл откуда-то оттуда.
        - Женя меня уже об этом спрашивала, и я, боюсь, разочарую и вас. Никаких знаний или умений мне не открылось. Просто всё потемнело, уши наполнились странным гулом, но я продолжал ясно мыслить. Потом что-то такое почувствовал, но дальше ничего не помню. Не знаю, сколько так продолжалось - если верить сестре, долго. А потом я неожиданно увидел её, и всё стало как будто по-прежнему, только меня никто больше не видит.
        - А я и Наташа?
        Справа мелькнуло что-то белое, и послышался голос бармена:
        - Ваше мороженое, кофе и пиво. Если хотите, я уберу лишний стул, чтобы он вам не мешал.
        Я посмотрел на Бориса, который как раз на нём расположился, и покачал головой:
        - Нет, спасибо. Всё в порядке.
        - Тогда приятного аппетита!
        Бармен начал медленно удаляться, а Наташа почему-то забеспокоилась:
        - Знаете что, давайте не будем забегать вперёд. Пусть Женя закончит рассказ, а потом мы обсудим все остальное.
        Девушки быстро переглянулись, и даже Борис стал выглядеть как-то настороженно.
        - Ну, ладно. Продолжай.
        Я аккуратно снял помятую крышку и, игнорируя пузатый бокал, сделал пару глотков из горлышка, тут же скривившись:
        - Что это такое?
        - Ваше пиво.
        - Да ну?
        Взяв бутылку, я внимательно посмотрел на этикетку и громко позвал:
        - Уважаемый! Можно вас на минутку?
        Где-то за стойкой раздался металлический звон, и вскоре появился бармен:
        - Что-то не так?
        - Да, пиво. Почему оно безалкогольное?
        - Ну, эта девушка сказала мне… - Молодой человек замялся и начал теребить низ рубашки. - В общем, я думаю, вам лучше разобраться самим.
        С этими слова бармен как-то наигранно-понимающе кивнул Наташе и быстро удалился.
        - И что всё это значит? - немного растерянно поинтересовался я.
        - Только то, что вы наверняка водите машину.
        - Даже если бы было и так, что с того?
        - Скажу чуть позже. Но у нас всех будет необходимость съездить в одно место… - Наташа подняла брови и с каким-то вдохновением посмотрела на Бориса.
        - Полагаю, что и здесь ваши предположения оказались беспочвенными, - со вздохом сказал я, отодвигая бутылку. - Я не вожу машину, и прав нет.
        - Вот как, - тут же расстроенно забормотала Женя. - А мы-то думали… Ладно. А вы когда-нибудь сидели за рулём?
        - Ну, лет десять назад - да, но с тех пор ни разу, да и права у меня хотя где-то дома и валяются, но давно просроченные.
        - Вот и хорошо. Значит, справитесь, - облегчённо выдохнула Наташа и нервно улыбнулась. - Никто из нас машину не водит, а она есть. Даже коробка автомат, да и в потоке машин ехать не придётся.
        - Я вас не совсем понимаю и, честно говоря, не давал согласия на подобное продолжение.
        - Извините, но давайте дослушаем Женю, а потом уже перейдём к этому вопросу.
        - Хорошо, но вы испытываете моё терпение. То есть нормального пива мне не попить? - с усмешкой спросил я, но тут вдруг почувствовал, что не особенно-то и хочу. Скорее горло требовало чистой прохладной воды и обязательно негазированной, что я и сказал бармену, кажется, только и ждущему, когда его позовут снова.
        - Продолжай… - выдохнув, попросил я, решив, что неиспользованный стакан как раз и пригодится.
        - Ну, я пошла туда, чувствуя себя хоть и обнадёженно, но как-то глупо. Наверное, мне до последнего момента всё это казалось каким-то дурацким розыгрышем или даже безумием. Потом увидела нечто вроде подножия горы и летящий с него камень, который машинально схватила, и всё тут же пропало. Только этот кусок теперь был со мной, и я убедилась, что, кто бы там на Этне ни говорил, всё действительно начинает сбываться.
        - Интересно. А ко мне этот булыжник попал, видимо, совершенно случайно? - тихо произнёс я.
        - Да, мы думаем, что так иногда происходит, только в основном никто не видит, и камни с Трюфельного холма просто валяются под ногами. Но когда у человека есть причина этим воспользоваться, то, наверное, происходит нечто вроде вашего случая - булыжник летит прямо в руки.
        - Не совсем - я обнаружил его в пакете.
        - Главное, что вы с ним не разминулись, - серьёзно подытожила Наташа и зачем-то положила руку на мой локоть.
        - И что же дальше? Ты сказала, что брат умер примерно полгода назад. Надеюсь, мне не предстоит леденящая кровь история о том, как ты раскапывала могилу или что-то в этом роде?
        - Нет, всё гораздо проще, - мотнула головой Женя. - Я поехала на дачу. У моих родителей есть участок в садовом товариществе, недалеко от Егорьевска. И там, в туалете, лежит урна с прахом Бориса.
        - Прости, в туалете?
        - Да. Он сам построил его своими руками, сделал просто изумительную резьбу, а вот поставить уже не успел. Когда забрали из крематория урну с прахом, то какое-то время она была у нас дома, а потом, по общему согласию, переехала в этот домик на даче. В общем, вот такой получился мавзолей. Я приехала, вошла, открыла урну и положила туда камень.
        - А что потом?
        - Ничего такого, что показывают в фильмах на эту тему. Практически мгновенно Борис уже сидел напротив меня, держа урну в руках, словно осматривая какую-то диковинку. Потом отставил её в сторону и нежно обнял…
        Женин подбородок затрясся, словно она сейчас разрыдается, и Борис пододвинулся к ней поближе, что-то успокаивающе нашёптывая.
        - То есть всё, услышанное тобой на Сицилии, оказалось правдой?
        - Ну, не совсем - предстоит убедиться ещё в самом главном, - всхлипнула Наташа.
        - В чём же? - спросил я, в глубине души догадываясь о том, чего можно ещё пожелать.
        - Давай, Женя, продолжай. Осталось ведь совсем немного.
        Пальцы Наташи обхватили меня сильнее, словно прося выслушать девушку до конца.
        - Да, эти камни могут в некотором смысле оживлять тех, кто ушёл. Но, конечно, не просто для того, чтобы они в таком виде находились рядом. Главное в том, что любимых можно сделать живыми по-настоящему! - истерично взвизгнула Женя. Я с беспокойством посмотрел в сторону барной стойки, не желая привлекать к нам лишнего внимания. Однако всё было спокойно, и я тихо спросил:
        - И как же это сделать?
        - Нужно минимум трое живых и столько же воскресших с помощью камней, чтобы увидеть Трюфельный холм и забраться на него. И тогда мёртвые станут по-настоящему живыми. Мой брат ко мне вернётся. Ко всем нам!
        - Тише… - беспокойно зашевелилась Наташа, а у меня в голове пронёсся целый ворох вопросов, главным образом связанных с последствиями подобного чудесного воскрешения. Например, как потом объяснить произошедшее окружающим, в первую очередь - знакомым с родственниками, да и об официальных органах нельзя забывать. А если могилу откроют, то что там будет - двойник или пустой гроб? Хотя в случае с Борисом, конечно, в этом плане намного проще. Однако и всё остальное было, наверное, как-то решаемо, несмотря на всю странность ситуации. В конце концов, скольких людей случайно принимают за других, объявляют мёртвыми или пропавшими без вести? Если подробнее разобраться, то, может быть, окажется, что это и обыкновенная практика, просто не афишируемая. Я не так давно смотрел какую-то передачу, где упоминалось, что ежегодно, в одной только России, пропадают без вести даже официально больше ста двадцати тысяч человек. На фоне таких внушающих страх цифр, наверное, возвращение Бориса, тем более после кремации, будет для окружающих не таким уж и чудом.
        - То есть мы трое уже есть, твой брат тоже. Осталось оживить двоих мертвецов? - спросил я, чувствуя, как по спине пробегает неприятный холодок.
        - Да, всё так.
        - Ну, хорошо. Насколько я понял, кроме нас, Бориса никто больше не видит. Отсюда простой вопрос - почему так? Наташа как подруга, человек, глубоко проникнувший в твою внутреннюю сущность и, скорее всего, знакомая с твоим братом при жизни, как-то может ещё обладать такой возможностью. Ну, а я-то?
        - На Этне я слышала кое-что ещё… - Женя громко сглотнула и закашлялась.
        - Тогда продолжай.
        - Чтобы увидеть то, что заметила Наташа и вы, а уж тем более получить камни, нужна действительно весомая причина и желание вернуть кого-то в этот мир. У моей подруги оно есть - её мама недавно умерла. И, если хотите знать, я ей ничего такого сама и не рассказывала - боялась, что примет меня за сумасшедшую, да и втягивать во всё это не хотела. Она не то чтобы религиозный человек, но очень уж иногда специфично рассуждает о добре и зле - со своим понятием. В общем, в результате всё равно получилось так, что мы оказались вместе. Кстати, вот вас увлекло в кинотеатр, а нас - на Москву-реку. Представляете, сколько это пилить от Тиндо?
        Я попытался вспомнить - как далеко от города протекает Москва-река, но быстро сдался и развёл руками. Один мой знакомый куда-то ездил удить рыбу - возможно, как раз в то самое место, о котором говорила Женя. Но меня здесь заинтересовало совсем другое:
        - Как это «увлекло»? Разве мы все там оказались не случайно?
        - Да нет, конечно. - Наташа улыбнулась. - Я нашла камень вообще случайно - шла в сторону парка и размышляла о диковинной поделке, которую наполовину закончил мой племянник из камней, привезённых из Турции. Он настоятельно просил меня на прощание, чтобы я внимательно смотрела по дороге и, если найду что-то интересное, обязательно взяла и принесла. Вот так всё и получилось. Я шла, раздумывала о подарке ему на день рождения и тут увидела необыкновенный булыжник, словно идеально созданный для целой стены в его конструкции. Сейчас-то я уверена, что абсолютно ничего такого в нём не было - просто у меня была веская причина, о чём упоминала Женя, и моё сознание, наверное, интерпретировало этот кусок таким образом, что он показался мне необыкновенно привлекательным. Или к этому имеет отношение какая-то особая магия этого Трюфельного холма. Как бы там ни было, стоило мне взять камень в руки, отряхнуть и присмотреться, как слева мелькнуло что-то огромное. Ну, в общем, как раз получилось что-то вроде того, как и у вас. Я немного испугалась и хотела продолжить путь к отчиму, с которым мы договорились
встретиться рядом с кинотеатром, но неожиданно это показалось мне совершенно бессмысленной тратой времени. Представляете? У нас всегда были великолепные отношения, а тут - словно речь шла о каком-то постороннем и даже не очень-то приятном человеке. А потянуло меня совершенно неудержимо на берег Москвы-реки. Почему-то в голове возникли яркие картинки золотых листьев, склонившихся над водой деревьев, отражающегося на поверхности воды прохладного осеннего солнца. В этом было что-то такое - труднообъяснимое, но мне стало совершенно очевидно, что там необходимо побывать именно сейчас. При этом, кажется, это был просто мой очередной бзик, который станет нестерпимо мучить, пока его не удовлетворишь. Правда, раньше в основном подобное касалось исключительно шопинга. Впрочем, не обижайтесь, конечно, но, как мужчина, вы вряд ли меня здесь поймёте.
        - Даже и не собираюсь, - улыбнулся я, впрочем, не уточняя - касаемо восприятия, шопинга или всего вместе.
        - Так я и оказалась на Москве-реке, где на берегу меня уже ждала Женя. Конечно, мягко говоря, я была удивлена таким совпадением. А ещё более поразил меня какой-то молодой человек, сидящий чуть поодаль, спиной к нам. В нём было что-то неуловимо знакомое и в то же время пугающее. Внутри меня что-то стало выворачиваться, и моё хорошее настроение мгновенно улетучилось.
        - Это был Борис?
        - Да, конечно, он, - вздохнула Наташа. - И, разумеется, я была поражена, побывав на его похоронах и прекрасно зная, что тело кремировали. Не я ли столько времени утешала свою лучшую подругу? Сначала я пыталась понять это как какую-то неуместную шутку, что, впрочем, было маловероятно, когда речь шла о брате Жени. Потом мне показалось, что это не совсем Борис, а просто поразительно похожий на него молодой человек. Но затем Женя заговорила, и первой моей реакцией было - она сошла с ума. Однако, когда к нам присоединился её брат, я не знала уже, что и думать. Тут я услышала ту историю про Этну, которую Женя повторила сегодня. Честно говоря, я была шокирована и убежала домой, где весь вечер проплакала. Я недавно похоронила маму и думала, что слёз больше и не осталось. Но их оказалось более чем достаточно.
        - Представляю себе, - протянул я, подумав о своей реакции на такие истории, если бы у меня произошло сейчас что-то трагически подобное.
        - Мне пришлось многое передумать, но, пожалуй, всё затмевал этот уникальный шанс вернуть её, сделать снова живой. Вы же прекрасно понимаете, какое это было искушение. А потом пришла Женя, и мы проговорили всю ночь. Вместе плакали и всё такое. Борис сидел на кухне. Утром отправились в гараж отчима, который стоит у нас напротив дома - взяли пару лопат, заступ и даже, на всякий случай, пистолет.
        - А чем занимается отчим с таким арсеналом в гараже?
        - Это не имеет отношения к нашей истории, - слабо улыбнулась Наташа. - Пистолет, если хотите знать, хранился давным-давно у нас на антресолях, вместе с каким-то странным чемоданом. Ну, в общем, мы сложили всё это добро в машину отчима, а дальше возникла проблема - никто из нас не умеет водить. А тут как раз и вы.
        - То есть вы решили ехать на кладбище, чтобы раскопать могилу и положить камень в гроб к твоей маме? - тихо спросил я, чувствуя себя как-то болезненно.
        - Да, именно так.
        - А при чём здесь машина? Вам же не надо везти куда-то тело!
        - Ну, подумайте сами - как мы будем выглядеть, если пойдём с таким арсеналом по городу, да ещё и открыто заявимся на кладбище? - сказала Женя, выпив одним глотком половину чашки кофе.
        - Да, пожалуй, - согласился я.
        - А сегодня утром мы обе почувствовали странное желание сходить в этот кинотеатр. По словам Жени, когда она испытала подобную потребность, мы встретились на Москве-реке. Именно поэтому мы были уверены, что вы - именно тот, кто нам нужен. Да и альтернатив, согласитесь, в зале не было. Однако хочу ещё раз попросить прощения за наше поведение, которое, конечно, не могло не показаться несколько странным. А тут ещё Борис со своими выходками, на которые он был мастак ещё при жизни, - сказала Наташа, крепче сжимая мне локоть.
        - Теперь я понимаю, как он так шустро перемещался по залу. Наверное, в самом деле, если ты призрак, то это совсем не сложно, - произнес я, оглядываясь в сторону стойки - похоже, бармен совсем забыл о воде. - Кстати, а насколько ты материален?
        - Что вы имеете в виду? - пробубнил Борис и приосанился.
        - Ну, например, я дотрагивался до тебя, когда вёл к моей знакомой, и ты казался мне вполне живым, только с некоторыми странными ощущениями. А вот «Газель» свободно через тебя промчалась…
        - Пожалуй, это будет сложно объяснить. Честным ответом будет - не знаю.
        - То есть как? Вот, допустим, сможешь ты поднять эту бутылку безалкогольного пива?
        - Да, наверное.
        - Продемонстрируй, пожалуйста!
        Я чуть привстал, а Женя тревожно огляделась вокруг:
        - Может быть, обойдёмся безо всяких шоу?
        - Да нет, ничего. Здесь же никого нет, - ответил Борис и, взявшись за горлышко, легко приподнял бутылку. - Вот и всех делов!
        - То есть ты вполне материален, хоть и не виден никому, кроме нас?
        Мне почему-то показалось очень важным понять - как это, пребывать в таком состоянии, и возможности, которое оно даёт.
        - Не совсем так. Думаю, когда я вспоминаю о том, что умер, то уверен - ничего в этом мире со мной произойти уже не может. Именно так и получается. А забываю, просто сидя и расслабившись, - выходит, что становлюсь примерно таким, как при жизни. - Борис замялся и посмотрел на нас исподлобья: - Но мне кажется, что здесь я черпаю нечто от вас - энергию или что-то в таком роде. Не примите меня за какого-нибудь потустороннего вампира! Просто, наверное, дело в вашем восприятии меня как подобного, и это создаёт какой-то эффект, позволяющий легче материализоваться. Так сказать, соответствие представлениям.
        - Ну, ты и сказал! - Наташа закатила глаза.
        - Мне сложно выразиться яснее, но, думаю, общую суть я донёс верно.
        - То есть за тобой тоже надо послеживать? Отвлечёшься, и ты вполне можешь умудриться попасть под машину и умереть снова уже в таком образе. Потом сестре надо опять ехать на дачу и повторять всё сначала?
        - Не думаю, что смогу умереть снова, во всяком случае в общепринятом смысле. В любом случае буду внимательнее. Не беспокойтесь.
        - Ладно, с этим мы можем разобраться и позже. Так что вы скажете на то, чтобы ехать с нами? При всей материальности Бориса, что-то у меня большие сомнения, что он будет помогать нам копать могилу. Он и при жизни-то трудолюбием и силой не отличался… - сказала Наташа.
        - Ваша вода, - раздался рядом голос бармена, и мы все немного дёрнулись от неожиданности.
        - Спасибо. Можно счёт?
        Я снова откинулся на спинку стула и подумал, что, наверное, со стороны мы производим весьма странное впечатление, разговаривая с пустым местом, которым для всех является Борис.
        - Да, конечно. Минутку.
        Бармен отошёл, а я так и не определился с ответом новым знакомым. С одной стороны, дело казалось интересным, необычным и правильным. Ничего не мешало мне помочь этим людям, а заодно убедиться в реальности всей истории. Конечно, для этого сейчас рядом был Борис, но он почему-то вызывал совсем другие ассоциации. С другой стороны, чему бы я поверил больше? Какому-нибудь ужасному зомби или завывающему и гремящему кандалами духу? Это может показаться забавным, но возможно, что так. На кладбище нас вполне могут задержать, и здесь бредовыми рассказами точно не отделаешься - можно угодить и в тюрьму. А если даже нет, то Тиндо - маленький подмосковный городок, и как здесь дальше жить, когда за твоей спиной будут судачить о подобном? Да, мне всегда было на это, в общем-то, наплевать, однако я здесь работал, имел очень много знакомых, и с подобной молвой явно мало чего хорошего получится. А тут ещё эта машина. Ну, предположим, на КПП-автомате я как-то доеду вне дорог, но ведь могут по пути и остановить. Что грозит за управление без прав? Не знаю, но, наверное, ничего особенно хорошего. Или ещё
«лучше» - два обвинения сразу: за вандализм и незаконное вождение машины. Очень даже славная история может получиться.
        Однако, несмотря на всё это, я непременно хотел ответить утвердительно. И дело здесь было не в каких-то загадках, а в чувстве, что эту компанию, конечно, можно послать куда подальше, а камень выбросить в ближайшую канаву, но за это может последовать гораздо более серьёзная расплата, чем общественное осуждение или тюрьма. Начиная с того, что этот самый Борис будет иметь все основания обвинить меня в том, что я сорвал возможность его воскрешения, и очень даже запросто прикончить где угодно. И в таком преступлении, разумеется, ему вряд ли кто-то помешает и накажет. А эти голоса на Этне? Могли они предвидеть, что именно мы должны стать теми, кто войдёт на этот самый Трюфельный холм? Чёрт, какое сладкое название! А на деле - связанное с жизнью и смертью. Или всё это вообще глупости? Может быть, потянуть время и ещё раз всё внимательно взвесить?
        - Ваша вода и счёт.
        Бармен величественно протянул мне счёт и бутылку воды.
        - Спасибо. Всё было замечательно, - сказала Наташа.
        - Мы угощаем?
        - Нет, уж лучше я.
        Было ещё неизвестно, к чему приведут мои дальнейшие раздумья, но тот минимум, который я мог без проблем себе позволить, разумеется, был счёт. Какие уж тут могут быть «угощения», тем более сегодня?
        - А я так ничего и не попробовал… - вздохнул Борис, убедившись, что бармен вернулся за стойку.
        - А тебе это нужно? - спросил я, мельком взглянув на чек, под которым расположились три пластинки жевательной резинки, и роясь в пухлом бумажнике. - Вот уж не знал, что и духам нужна пища!
        - Наверное, нет. Признаюсь честно - не пробовал.
        - Ну, а ты спишь хотя бы?
        - Боюсь, что тоже нет. Просто сижу и жду, пока встанет Женя.
        - Так ты не можешь от неё далеко уходить? - встрепенулся я.
        - Нет, я волен, как и при жизни, спокойно повсюду перемещаться. - Борис немного нахмурился. - Но, знаете, при ней я чувствую себя по-настоящему живым, а в одиночестве становлюсь просто призраком или даже не знаю, кем ещё. В общем, нам лучше быть вместе.
        - Понятно. Ладно, мы очень интересно поговорили. Признаюсь, не ожидал такой развязки после всех сегодняшних событий. Вы меня действительно смогли удивить.
        Я положил на стол мятую тысячу, оставив жвачки без внимания, приподнялся и тут вспомнил кое-что ещё:
        - Кстати, а зачем была нужна эта банка?
        - Какая? - Наташа смешно сделала круглые удивлённые глаза. - Та, с которой вы сигали по заборам?
        - Да, именно.
        - Наверное, это вас надо спросить. Не мы же её с собой таскали.
        Женя тоже приподнялась и потянулась за курткой.
        - Это может показаться смешным, но когда меня неудержимо потянуло в кинотеатр, я зачем-то зашёл в магазин и сделал эту покупку. До сих пор не понимаю, что на меня нашло.
        - Ах, да, это, наверное, то же самое, Женя, что ты рассказывала о своих странностях по приезде с Сицилии, - усмехнулась Наташа, тепло глядя на меня. - И у меня ведь было что-то подобное. Когда я спешила на Москву-реку, то зачем-то купила в киоске шаурму, или как там это называется. Вообще такие гадости я не ем, а тут словно нашло что-то. Правда, мне хватило ровно половины порции, чтобы минут через десять вывернуться наизнанку в кустах. Так что, считайте, вам ещё очень повезло. Огурцы-то любите?
        - Терпеть не могу, особенно солёные!
        - Значит, совсем повезло - не пришлось их есть и разделить мою долю.
        - И почему всё это?
        - Голоса меня предупреждали вскользь о чём-то подобном, как некая странность влияния на мозг этого места и камней, что ли, - вздохнула Женя. - В общем, за всё надо платить, и это, наверное, нечто подобное. А вам большое спасибо за вкусное угощение!
        - И всё-таки, пока мы ещё не вышли на улицу, ответьте. - Наташа, натянув куртку, приблизилась и смотрела мне прямо в глаза. - Вы нам поможете?
        Я открыл было рот, чтобы попытаться уйти от прямого ответа, к которому был до сих пор не готов, но неожиданно кое-что вспомнил, посмотрев на полку справа, где стоял внушительный том «Атласа собак мира». И как я сразу об этом не подумал? Изображённый там пёс очень походил на Норда - эрдельтерьера, который был у меня в начальной школе и умер, не прожив и года, от чумки. Я тогда очень болезненно переживал этот эпизод, наверное, как и большинство детей в подобной ситуации, и некоторое время назад начал всерьёз размышлять о приобретении щеночка именно этой породы. Почему? Трудно сказать. Помнится, в первые дни после смерти Норда я вообще не мог думать и говорить на эту тему - даже не ходил в школу, что было на фоне моего рвения к учёбе очень веским показателем. Потом очень хотел снова взять щеночка именно этой породы, но обязательно от той же самой мамы. Однако через некоторое время мне стало казаться, что это было бы каким-то предательством памяти Норда, что ли. Точнее выразить свои чувства я не мог. А чуть позже родители купили кота, умершего всего пару лет назад, и, кажется, тема домашних животных
закрылась для меня на этом навсегда. Сейчас же, как ни удивительно, у меня появился теоретический шанс осуществить детскую мечту, отголоски которой никуда не делись, а только погрузились очень глубоко в душу. И на меня с новой силой нахлынули все те переживания и страстные желания, которые испытывал семилетний мальчик, узнав однажды солнечным утром, что его любимой собаки больше нет.
        Желание вернуть четвероного друга было столь велико и материально, что я ничуть не удивился бы, если бы Норд в тот же день, как всегда, вбежал в комнату. Только чего-то не хватало для осуществления этого чуда. Как выражался один мальчик из зачитанной мной тогда до дыр книги «Наш Отт» - настоящего волшебника. Да, его не было рядом, и вот теперь, повзрослев, я неожиданно могу сам им стать.
        Велико ли искушение? Несомненно. Правда, от этого веяло неким ужасом, созвучным с романом Стивена Кинга «Кладбище домашних животных», хоть там и был кот. Однако такие мысли я гнал прочь как заведомо нелепые - никого не надо выкапывать и хоронить где-то заново, предсказуемо ожидая возвращения некоего зомби. Тут совсем другое - духовное, что ли. В общем-то, вполне логично - сначала вернуть душу, а потом оживить и тело. Впрочем, даже не так. Наверное, материальная оболочка просто появится, нарастёт, и даже не важно - насколько она будет походить на предыдущую. Главное совсем в другом - воскресший останется внутри именно тем, кого любишь и ждёшь. К тому же в случае с животными, конечно, не было никаких проблем, которые обязательно возникнут с ожившим человеком.
        Я жил один, и единственное, что смогут заметить окружающие, так это абсолютно обыденную ситуацию - сосед решил завести собаку. Ну, и что в этом такого? А о Норде и всей этой давнишней истории, разумеется, никто в Тиндо и не слыхивал. Но, пожалуй, самое главное, я знал, где находится могила. Папа, правда, похоронил Норда без меня, а через несколько дней, когда мы гуляли по городу, привёл на это место. Там, помню, на меня почему-то самое тягостное впечатление произвёл не неаккуратный небольшой холмик, а здоровый чёрно-красный камень, который папа как-то умудрился притащить и поставить сверху, словно памятник. Потом я ещё много раз бывал на этом месте, но, как и всё, происходящее с нами, постепенно этот эпизод стал просто тем, что произошло в далёком 1980 году.
        Но сейчас важно другое - папа говорил, что похоронил Норда в большом плотном полиэтиленовом пакете. Не так давно я был на одной презентации по нанотехнологиям, и там лектор вроде бы упоминал, что срок разложения этого материала - не менее пятисот лет. Помню, ещё я отметил для себя этот период как фантастически долгий, однако если всё так, то говорит лишь о том, что пакет всё ещё должен быть на том же самом месте, пусть тело давным-давно и сгнило. Однако в данном случае вроде бы это не должно иметь абсолютно никакого значения, раз просто достаточно положить камень и вызвать призрак Норда. Да, невероятно заманчивая возможность вернуть того, кто, кажется, навсегда канул в небытие!
        - Давайте поднимемся наверх. Здесь душновато, - после долгой паузы произнёс я и первый пошёл в сторону лестницы.
        - В самом деле, выйдем на улицу, - кивнула Женя, и мы громко затопали по поскрипывающим ступеням, тяжело открыли широкую дверь и снова оказались на осеннем ветру.
        Здесь мы остановились друг напротив друга и некоторое время молчали. Я особенно внимательно разглядывал круглый знак с перекрещенной собакой, висящий у дверей и, для совсем непонятливых, сопровождаемый текстом: «Вход с животными запрещён». В нём было что-то такое, напоминающее Норда и созвучное с моими недавними мыслями, словно говорящее - да, такой собаке вовсе не место под землёй, пусть даже речь идёт всего лишь о кафе. И, наверное, я склонен был всё больше с этим соглашаться. Впрочем, а кому же там место? Мне тоже не хотелось лежать в гробу в нескольких метрах от поверхности и, если верить словам Бориса, всё понимать и просто чего-то бесконечно долго ждать. Может быть, это и есть та самая жизнь после смерти, о которой столько уже всего было переговорено? Не ничто или рай с адом, а бесконечное осмысленное ожидание, затаившееся под землёй и готовое восстать в любой момент, как только у кого-то будет действительно веский повод и возможность это сделать. Так она у нас, кажется, уже появилась, а также те, кого хотелось бы вернуть в мир живых, пусть из-за этого и шагнув далеко за грань дозволенного.
Или всё это мишура и условности? Наверное, но разве не на них и построена наша жизнь?
        - Мама была единственным близким мне человеком и умерла совсем молодой… - неожиданно выступив вперёд и схватив меня за плечи, горячо заговорила Наташа. - Это несправедливо и невозможно. Отказаться сейчас от такого шанса - это всё равно, что убить её ещё раз своими собственными руками. Как вы этого не понимаете? Знаете, когда я была маленькой девочкой, она всегда ложилась утром ко мне в постель, и мы минут пятнадцать просто смеялись и болтали ни о чём. Мама была таким светлым и замечательным человеком, любила всё вокруг, везде искала только позитивное, и я очень сильно любила её. Ну что мне ещё вам сказать? Дело даже не в этом кладбище, а в том, что без вас не получится воскрешение. Ну же!
        Я некоторое время смотрел ей прямо в глаза, чувствуя, как Женя и Борис тоже приблизились и взяли меня в плотный полукруг. Потом вздохнул и твёрдо сказал:
        - Нет.
        Но тут из-за спины девушки раздался громкий хриплый голос:
        - Пифагор, Пифагор - ко мне!
        И справа пробежал эрдельтерьер в широком кожаном поводке с металлическими накладками, изображающими вытянутых худых охотничьих собак.
        Глава 3
        Старое кладбище
        Я на удивление уверенно вёл машину по ухабистому полю. Ещё хорошо, что это оказался джип, иначе наше путешествие здесь бы и закончилось - в чёрной густой жиже, которая сделала весьма труднопроходимым приветливое летнее поле осенью. В сером небе больше не было видно солнца - только какие-то размытые, растянутые и зловещие облака, которые словно стремительно накрывали происходящее завесой тайны и скрывали небольшой синий автомобиль от любопытных глаз, чтобы никто не мешал происходящему. Впрочем, насколько можно было видеть вокруг, мы были совершенно одни.
        - А вы неплохо водите. Зря бросили! - сказала Наташа, барабаня пальцами по выгнутой ручке коробки передач, и я принял это всё-таки больше за комплимент. - Знаете, я тоже хотела идти учиться, но со смертью мамы всё это стало совершенно неважным. А ведь отчим обещал отдать эту машину мне, когда получу права.
        - Уверен, так оно рано или поздно и будет. Послушай, а он, надеюсь, не заявит в розыск, если не обнаружит её в гараже?
        - Нет, не беспокойтесь. Пока вы там копались, я успела ему позвонить и сказать, что бойфренд Жени отвезёт нас ненадолго развеяться. Вот и всё.
        - Ну, а доверенность-то хотя бы у тебя есть?
        - Нет, конечно. В случае чего позвоним отчиму, и он все вопросы уладит. Но посмотрите вокруг, не думаю, что нас кто-то побеспокоит.
        Я вздохнул, соглашаясь с ней, и, улыбнувшись, сказал:
        - Знаете что, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты». Конечно, «вы» - учтиво, но чувствую себя каким-то совсем старым. Поняли?
        - Хорошо, без проблем, - кивнула Женя, сидящая прямо за мной, и указала рукой на Бориса: - Кстати, мой брат увлекается рэпом. Как ты в смысле песен?
        - Увольте меня. Уж лучше радио, - воскликнул я, однако к кнопке включения приёмника так и не потянулся.
        Я смотрел на ухабы поля, напоминающие застывшие и мерцающие волны исполинского чёрного озера, и думал о том, что этой компании всё-таки удалось втянуть меня в свои делишки. Или они уже давно наши? Ведь ни слёзы Жени, ни отчаяние Бориса, ни уговоры Наташи после произнесённого «нет», наверное, так и не смогли бы на меня повлиять, если бы не появившийся случайно рядом эрдельтерьер со странным именем Пифагор. Каким-то смешным и нелепым для собаки, но, возможно, столь судьбоносном для нас всех. Да, я очень хотел вернуть Норда и не собирался упускать такой шанс - эта мысль, как заноза, засела в мозг, и, кажется, выбросить её оттуда можно было лишь одним способом - решить этот вопрос. Но теперь, когда мы от разговоров перешли к конкретному делу, где-то в глубине души я об этом сожалел и, наверное, подспудно искал внешний повод, чтобы всё пошло не так. Видимо, именно поэтому я решил ехать не по кромке леса, где нас было бы невозможно увидеть с расположенного невдалеке шоссе, а по самой середине поля. Или это какая-то вера в то, что если судьба, то никаких препятствий не будет в любом случае? Так сказать,
проверка того, что суждено, а что - нет. Ведь если вся эта история окажется правдой до самого конца, то, конечно, вовсе не факт, что результат будет именно тем, которого мы все с таким нетерпением ждём. С другой стороны, если не пробовать и чем-то не рисковать, то вряд ли возможно вообще чего-то добиться.
        - Правее уже виднеется церковь, - выдохнула Наташа и заметно побледнела.
        - Да, лучше будет проехать туда подальше, и тогда мы как раз обернёмся к кладбищу, - кивнула Женя, став серьёзной и какой-то более взрослой.
        - Оно, кстати, очень старое, поэтому, возможно, и необыкновенное, - сказала Наташа.
        - Чем же?
        Я резко выкрутил руль в сторону, минуя особенно высокий ухаб и снова выравнивая машину, которая, надо отметить, вела себя весьма достойно в таких непростых условиях.
        - Здесь много разных историй. Когда я была маленькой девочкой, мы часто приходили сюда вечером и, на спор, сидели какое-то время на одной из могил или даже приносили цветы с поломанными ножками, из которых потом делали венки и запускали по Москве-реке, словно часть души умершего, которая таким образом вполне могла отправиться в странствие. Дети порой склонны к очень странным фантазиям, которые, правда, в определённом возрасте представляются просто очевидными. Тогда мы невольно и познакомились ближе с дядей Антоном, который, хоть и работал смотрителем и неизменно гонял нас отсюда, однако был по большому счёту славным, добрым и очень одиноким человеком. Сейчас мне его, пожалуй, даже жалко - дети давно разъехались и не пишут, а он всё ждёт и даже одно время рассказывал о том, что с ними происходит, словно получил наконец-то долгожданную весточку. Мы прекрасно понимали, что это было не так, однако с удовольствием слушали и держали рот на замке. Словно сказки, которые сочиняются на наших глазах и специально для нас. Ведь некоторые вещи, даже в детстве, очень хорошо понимаешь, пусть это и не говорится
вслух. Не так ли?
        - Да, наверное…
        - В общем, это место для меня, можно сказать, родное. - Наташа хмыкнула и громко постучала пальцами по приборной доске.
        - Ну, а какие разные истории? - спросил я, невольно вспоминая откуда-то почерпнутые легенды о том, что молодые девушки нарочно отрезали часть савана покойного и клали под подушку, чтобы приснился суженый. Или брали какой-нибудь предмет, положенный ранее в гроб, и носили его как талисман на удачу и словно своеобразный билет для смерти, если она вдруг придёт. Наверное, это относилось ещё к Древней Руси, но, возможно, было актуально для кого-нибудь и сейчас. Хотя мне, честно говоря, было жутковато от того, что девушка спит или ходит с подобными реквизитами - есть в этом что-то явно зловещее и уж никак не романтичное.
        - Сейчас расскажу. А ты не равнодушен к подобным темам? - спросила Наташа, с какой-то болезненной заинтересованностью посмотрев на меня.
        - Не то чтобы очень. Наверное, просто любопытно.
        - Смотри, а то у меня был один знакомый, так он тоже начал просто с любопытства, потом сутками только об этом и говорил. А закончил в психушке, бредя какими-то монстрами и выходцами с того света, которых, кстати, вроде как вызвал именно с этого кладбища. Хотя в его рассказах, насколько я понимаю, скорее звучали вольные пересказы фильмов ужасов про зомби, чем нечто действительно ужасающее и могущее быть в действительности.
        - Думаю, просто никогда не надо на чём-то зацикливаться, иначе абсолютно на любой теме поедет крыша, - усмехнулся я.
        - Да, всё так. А истории о старом кладбище действительно небезынтересны. Как тебе, например, такая? Когда-то в этой церкви обитал мрачный священник, о котором болтали разное. Иногда те, кто ходил к нему на исповедь, не возвращались назад, но их видели бродящими в виде духов по кладбищу. Кое-кто утверждал, что этот деятель хоронил прихожан глубокой ночью, закапывая живьём в землю, а жертвы только и могли, что молить о пощаде, опоенные некими церковными ритуальными зельями. Под тело священник всегда клал маленький крестик, который, питаясь страданиями людей, погребённых заживо, прорастал сквозь них за одну ночь и потом три дня возвышался над могилой, светясь ночью призрачно-кровавым светом. А затем священник выкапывал эти кресты и относил за алтарь, где ставил с задней стороны икон, и они начинали плакать слезами этих невинных жертв. А ещё он клал их в свою постель и поэтому прожил гораздо больше, чем способен обычный человек. Ну, что скажешь? - Наташа улыбнулась и даже слегка мне подмигнула.
        - Очень напоминает какие-то детские страшилки. А вот иконы, я точно знаю, что плачут совершенно от другого.
        - Может быть, ты и прав. Но, знаешь, для детей таких историй было вполне достаточно. Это тоже, в своём роде, вера, которая попросту не хочет вникать в детали, когда общее - манит и страшит. Наверное, именно поэтому ребята редко делятся со взрослыми какими-то своими играми и переживаниями. Знают, что им обязательно разложат всё по полочкам и даже если и одобрят, то после этого заниматься подобным не захочется, так как всё будет казаться слишком простым и банальным. А где же тогда место тайне, риску и ещё чему-то такому, что и трудно выразить словами. Да и запретный плод, как известно, неизменно сладок. Для меня этот этап был не так давно, а ты, наверное, уже и не можешь понять меня в полной мере?
        - Я что, по-твоему, такой старый?
        - Нет, но всё-таки.
        - Поверь, мне вполне это доступно, как бы удивительно ни звучало, - улыбнулся я. - Хотя, знаешь, с годами, ты права, кое-что меняется. И гораздо меньше страшат разного рода монстры на кладбище. Скорее ужасают какие-то другие вещи. Например, те, которые казались очевидными, а неожиданно превратились в свою противоположность.
        - Это как?
        - Ну, если говорить о совсем банальном, то, допустим, предательство. Вот доверял ты человеку, был уверен, что вы с ним друзья на век, и всё в таком духе. А он однажды взял и предал, причём самое печальное, безо всякой необходимости, которую можно понять и простить. И вот, обнаружив этот факт, ты пребываешь буквально в шоке даже не из-за вероломного поступка некогда близкого человека, как было бы в детстве, а распространяешь этот случай на всё своё мировосприятие, которое, кажется, теперь может быть ошибочным абсолютно в любой теме. Представляешь, как страшно однажды осознать, что жил фактически в выдуманном собой мире, а на самом деле всё было совершенно иначе?
        - Как-то никогда об этом не задумывалась, - Наташа рассеянно потеребила волосы и прищурилась, словно у неё было плохое зрение, но, как и многие девушки, она не хотела себя «портить» очками.
        - Вот мы практически и приехали! - воскликнула Женя, когда за очередным поворотом появилось кладбище и старая покосившаяся церковь с какими-то каплеобразными куполами, мало напоминающими привычные православные, но, тем не менее, увенчанными крестами. Может быть, какое-то ответвление, старообрядцы или нечто подобное? Впрочем, не имеет никакого значения. В нашем случае самое главное, чтобы здесь не было никого из людей, а православные там святые или мусульманские - без разницы.
        Я чуть было не задел ограду, но вовремя резко затормозил и решил, что даже так машина не видна за длинными рядами надгробий и невысокими стенами кладбища. Вытащив из замка зажигания ключ, я довольно потянулся, так как, честно говоря, не ожидал, что мой заезд пройдёт настолько гладко, и, повернувшись к Наташе, спросил:
        - И какой у нас план?
        - Всё очень просто. У меня есть вот это.
        Она стукнула по бардачку, который откинулся с лёгким кряканьем, и ей в руки выкатилась полная бутылка водки.
        - В России это - самая настоящая сила!
        - Не очень тебя понимаю. Я вообще водку не пью, - сказал я, глядя на знакомую ещё с советских времён этикетку.
        - Даже если бы пил, я её тебе бы и не дала. Знаешь, что там внутри?
        - Полагаю, не совсем то, что написано?
        - Нет, она. Но я туда кое-что добавила. - Она нервно хихикнула. - У мамы было одно лекарство - надеюсь, что дозы хватит.
        - А зачем?
        - Ну, ты словно в первый раз…
        - Да уж, извини, как-то не завсегдатай кладбищ, тем более в смысле тайного разрывания могил и воскрешения из мёртвых, - несколько раздражённо, но по-доброму ответил я.
        - Ладно, не кипятись. На кладбище есть смотритель. Как же без этого?
        - А… Так ты хочешь вывести его из строя?
        - Ну, конечно. Не так-то сложно было и догадаться.
        - Ладно, а почему ты решила, что он станет пить водку, которую принесла какая-то девушка? Да и вообще - возможно, он и не пьёт.
        - Думаю, с такой красоткой, как я, не грех и выпить! - Наташа озорно подмигнула, но никаких искорок в её глазах не было. - Но на самом деле, конечно, всё намного проще. Я давно знаю дядю Антона, поэтому уверена, что он выпьет. И это ещё очень слабо сказано. А батюшка нас точно не побеспокоит - он вообще с трудом передвигается и практически не выходит из церкви. Поэтому ничего сложного нас и не ждёт.
        - А кладбище что, не закрывается? В том смысле, что кто-нибудь не придёт сюда навестить близких или что-то в таком роде? - спросил я, опасливо озираясь по сторонам.
        - Оно уже закрыто. Конечно, придётся лезть через забор.
        - Ах, вот оно как. Час от часу не легче!
        - Да, везде есть свои нюансы, но это, думаю, совершеннейшие пустяки. Сделаем так. - Наташа заговорщицки понизила голос и чуть нагнулась ко мне: - Я иду первой, чтобы вы с инструментами здесь не маячили. Потом возвращаюсь, говорю, что дело сделано, и выдвигаемся все вместе. Ну, как?
        - Ладно, - кивнула Женя, придвигаясь к Борису. - Так ты нам, может быть, всё-таки ворота откроешь? Если этот твой дядя Антон будет отдыхать после выпитого, то нет ничего проще, чем взять у него ключи.
        - Да, и потратить неизвестно сколько времени на поиски, а потом ещё, при лучшем раскладе, всё запирать и возвращаться? - нахмурилась Наташа, цокая языком, отчего её верхняя губа странно выпячивалась. - Видели бы вы - какой у него в доме бардак. Там сам чёрт голову сломит, как любила повторять моя мама. В общем, это не вариант.
        - Хорошо, действуй, как знаешь, - кивнул я и подумал о том, что нам предстоит, какой работёнкой придётся сейчас заняться, чтобы всего лишь положить в гроб один камешек.
        Без сомнения, мы легко переберёмся через ограду и просто перекинем инструменты на ту сторону. Разумеется, Наташа знает, где находится могила мамы, и она свежая. Это, насколько я понимал, должно несколько облегчить задачу не только в смысле лёгкости копания, но и скрытия следов содеянного. На новой могиле, конечно, это будет вовсе не так заметно, как на старой. Итак, я раскапываю землю. Понятно, что вытащить гроб вряд ли удастся, да и нет такой необходимости. Придётся действовать по-другому. Наверное, раздолбить крышку киркой не так уж и сложно, но неизвестно. Возможно, гораздо проще сбить замки, которые я представлял себе весьма смутно, однако они должны быть. Потом Наташа положит туда камень, и, может быть, я увижу появление духа. Что затем? В любом случае, даже если ничего необыкновенного не произойдёт, надо аккуратно засыпать могилу, постаравшись оставить всё примерно так, как и было. Потом мы снова перебросим инструменты, перелезем через ограду, сядем в машину и вернём её на место. Что же, теоретически - ничего особенно сложного, а на практике, наверное, придётся столкнуться с какими-то
нюансами.
        Так я думал, провожая взглядом Наташу, которая ловко перемахнула ограду, несколько раз мелькнула ярким пятном среди тёмных мрачных надгробий и скрылась в направлении небольшого бревенчатого домика, напоминающего баню. Видимо, там и обитал этот самый дядя Антон. Что же, если первая часть плана удастся благополучно, то, вполне возможно, весь номер пройдёт удачно. Во всяком случае, у меня появится достаточно необычный опыт, который, как я надеюсь, никак не пригодится в дальнейшем.
        - О чём ты думаешь? - спросила Женя. Отвлёкшись от своих мыслей, я посмотрел на её высунувшееся между сиденьями озабоченное лицо.
        - Да так, разное. В общем, как у нас всё необычно складывается.
        - Это точно. Честно говоря, я даже и не знаю, как бы сама реагировала на подобное, окажись на твоём месте. В любом случае твоё поведение оказалось весьма достойным. Спасибо, что согласился помочь.
        - Я тоже очень благодарен и надеюсь скоро пожать твою руку, конечно, уже будучи обыкновенным человеком, - пробубнил Борис, странно съёжившись и грустно глядя в сторону кладбища. - Никогда не любил подобные места, потому ещё при жизни настаивал на кремации. Женя не даст соврать. Мне даже теперь, будучи мёртвым, как-то не по себе здесь. Но не волнуйся, я помогу копать. Не знаю, как раньше, а сейчас я чувствую в себе гораздо больше сил.
        - Вдвоём, несомненно, мы со всем быстро справимся, - кивнул я и, услышав знакомую трель, достал и приложил телефон к уху: - Привет. Это я!
        Раздался какой-то напряжённый голос Оли:
        - У тебя всё в порядке?
        - Да, конечно…
        - Ты где?
        Здесь я невольно замялся и, глядя на столбики ограды кладбища, увенчанные маленькими гнутыми крестиками, натянуто ответил:
        - Мотаюсь по делам. Ты что-то хотела?
        - Да. Наверное, извиниться за своё поведение, и, в общем, как-то у нас всё непонятно сегодня вышло. Я где-то через полтора часика завершу здесь все дела и могу подъехать к тебе. Посидим, поговорим. Ты не против?
        Я подумал о том, что после раскапывания могилы вряд ли буду в форме к вечеру, да и разговаривать нам с Ольгой, собственно, было сейчас абсолютно не о чем. Поэтому, чуть скривив рот, я дружелюбно, но твёрдо ответил:
        - Думаю, не стоит. У меня ещё множество дел, а потом я хочу просто отдохнуть. Если хочешь, давай созвонимся на днях и обязательно увидимся.
        - Точно? Ты не обижен?
        - Нет, конечно. Действительно, какая-то чепуха сегодня вышла. Наверное, просто такой день. Так что? Сделаем, как я предложил?
        - Ну, хорошо. Тогда я жду звонка.
        - Договорились.
        Я бросил трубку в карман и с неожиданной улыбкой посмотрел на Бориса:
        - Слушай, так ты же можешь теперь проникать и в женские душевые?
        - Это ты к чему?
        - Да так просто - немного волнуюсь, вот и болтаю всякую ерунду.
        - Наверное, действительно могу. Но, знаешь, даже при жизни не испытывал в этом потребности, а сейчас и подавно. Может быть, я и мало могу сказать о смерти как таковой, но то, что она что-то меняет в сознании, это, поверь мне, абсолютно точно. Надеюсь, что когда обрету тело, с ним вернётся назад и всё остальное.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Даже не знаю, как точно описать, но сейчас я смотрю на всё вокруг словно со стороны. И вещи, которые были бы очень важными при жизни, в нынешнем положении как бы не соприкасаются со мной, а происходят с кем-то другим. Даже со своим воскрешением, честно говоря, я не особенно уверен не в успехе, а в том, что мне вообще это нужно. Непонятно, да? - Борис вздохнул и опустил голову.
        - Что ты такое говоришь? Мы снова будем вместе - ты и я. Ты же хочешь этого? - отчаянно воскликнула Женя.
        - Да, да. Но в то же время что-то во мне протестует и, наверное, тянет туда, где мне сейчас самое место, хоть я и нахожусь здесь.
        - Тебя можно понять. Думаю, окажись я в таком положении - испытывал бы смятение и даже большую путаницу, чем ты, - деловито сказал я, больше стараясь успокоить девушку. - Наверное, так всегда происходит, когда меняется всё привычное вокруг.
        - Мне кажется, ты меня действительно понимаешь. - В голосе Бориса прозвучала благодарность и оттенок доверия.
        - Уверена, что как только ты весь сюда вернёшься, всё будет по-старому, - заявила Женя и, словно пытаясь переключить разговор на другую тему, спросила меня: - А сколько тебе лет?
        - Тридцать три.
        - Ого. Возраст Христа! - воскликнула она, а я подумал, что в этом году, наверное, уже миллион раз слышал это от самых разных людей.
        Возможно, кому-то подобное было и прямо в тему, даже как-то льстило или предполагало значительные жизненные свершения, словно некая благая примета свыше, но меня к их числу отнести было сложно. Будучи человеком, далёким от религии, но отнюдь и не атеистом, я старательно обходил подобные темы, рассуждая, как мне казалось, вполне справедливо и здраво - каждому своё. К счастью, Женя оказалась вполне адекватной девушкой, даже несмотря на висящий на груди крестик, и не стала как-то развивать эту непростую тему, а просто беспристрастно констатировала факт. Однако я тут же вспомнил о том, что сейчас, вполне возможно, мы имеем прямо-таки уникальный шанс хотя бы что-то вытянуть из Бориса на потусторонний предмет. Конечно, это будут исключительно его слова, но им я был склонен поверить. Поэтому, обернувшись, спросил:
        - А ты видел какие-нибудь коридоры со светом впереди или души знакомых людей?
        - Нет, я уже говорил.
        - Просто те люди, кто переживал клиническую смерть, утверждали нечто подобное.
        - Ничего подобного не было. Возможно, после наступления темноты я, если можно так выразиться, потерял сознание, но никакого света или душ не видел. Как есть, так и говорю. Зачем мне обманывать?
        - Я просто спросил. Извини, если невольно обидел, - пробормотал я, но Борис отрицательно покачал головой:
        - Ничего страшного. Женя меня тоже спрашивала об этом. Но, даже будучи мёртвым, я ничего не могу сказать. Впрочем, возможно, Вера Павловна знает больше.
        - Кто это? - рассеянно спросил я.
        - Вера Павловна - это мама Наташи, - бесцветно сказала Женя. - Мы столько раз пили с ней на кухне чай. У неё такие замечательные пирожки с яблоками получались на дрожжевом тесте. И тогда…
        Она прервалась, увидев, что из-за ограды нам машет руками Наташа.
        - Что же, пора. Передай-ка мне эти лопаты и заступ, - почувствовав неожиданную деловитость и готовность поработать, попросил я.
        Борис как-то излишне поспешно протянул мне требуемое и открыл дверь джипа. А я подумал, что он вполне мог бы просочиться и сквозь автомобиль, но, наверное, наши привычки не оставляют нас и после смерти, особенно если душа продолжает пребывать в столь привычном мире.
        Мы выбрались из машины, быстро миновали те двадцать шагов, что отделяли нас от ограды, и вскоре без особых затруднений перебрались на территорию кладбища. Поразительно - за сегодня это оказался второй забор, на котором я побывал. Небывалое достижение! Когда я в последний раз так скакал? Наверное, лет пятнадцать назад, не меньше. И надо сказать, что и сейчас в этом было что-то эдакое, весьма похожее на ощущения из далёкого детства. Правда, в те времена, наверное, я так и не нашёл бы времени поменять мокрые штаны, а здесь Наташа, когда мы зашли к ней домой, любезно предоставила в моё распоряжение целый ассортимент, чем, поколебавшись, я решил всё-таки воспользоваться. Не хватало ещё подхватить простуду, да и просто с мокрой попой пребывать на улице весьма некомфортно.
        - Ну, как там дядя Антон? - спросила Женя, нервно оглядываясь по сторонам.
        - Всё в порядке. Вырубился. Я же говорила, что всё сработает как надо. У мамы всё-таки были очень сильные лекарства.
        - Надеюсь, он не окочурится? - хмуро поинтересовался я, думая про себя, что ещё не хватало ко всему прочему стать соучастником убийства, пусть и непредумышленного.
        - Нет, ничего с ним не случится, - откликнулась Наташа и тут же сникла: - Я сейчас. Погодите немного.
        Она пошла в глубь кладбища, озираясь явно в поисках могилы. Грустное зрелище. Тут у меня мелькнула мысль, что она ведь никак не могла этого забыть. В самом деле, сложно представить, чтобы человек, недавно похоронивший мать, да ещё и при свете дня, заплутал буквально в трёх соснах. Однако всё, похоже, было именно так.
        - Ну, что же она? - нетерпеливо воскликнула Женя.
        - Наверное, просто нахлынули воспоминания, потерялась немного, - миролюбиво отозвался я, тем не менее, вовсе не горя желанием стоять посередине кладбища с лопатами и заступом в руках, ожидая, когда начнёт смеркаться. Фонаря-то у нас собой наверняка не было, а работу обязательно надо закончить засветло. В самом деле, не включать же фары джипа, чтобы на километры было видно - чем мы тут эдаким занимаемся. Возможно, в машине всё-таки что-то и есть, однако совсем неразумно затягивать то, что мы задумали.
        - Мне здесь как-то жутковато, - поёжилась Женя и неожиданно стала очень похожа на маленькую испуганную девочку.
        - Эй, идите сюда! - закричала оказавшаяся теперь левее Наташа, маша руками, и мы двинулись в ту сторону.
        Я шёл и думал о том, что никогда не бывал в подобных местах в вечернее время и осенью. Впрочем, никакого особенного дискомфорта я не испытывал. Говорят, что на кладбище царит какая-то тягостная атмосфера, но ничего подобного, во всяком случае именно здесь, не было - просто мрачноватое место, не более того. Но при этом, несомненно, и интересное - мы шли рядом со сравнительно свежими могилами, которые
«разбавлялись» древними покосившимися зеленоватыми валунами, несомненно, некогда бывшими памятниками. Прочесть на них уже ничего не представлялось возможным, только кое-где был различим витиеватый кант или, может быть, всего лишь очень похожие на него причудливые сколы. Странно, а мне всегда казалось, что сначала идёт старая часть кладбища, а потом, постепенно расширяя границы, новая. Однако, наверное, в наше время вопрос с землёй и возможностями захоронения был традиционно непростым, поэтому максимально и использовалось всё доступное под эти цели пространство.
        - Вот и она. Смотрите, кто-то принёс свежие цветы, - выдохнув, прошептала Наташа и присела на корточки рядом со светлеющим объёмистым холмом, явно состоящим по большей части из песка.
        Надгробного камня, разумеется, ещё не было, только выглядящая как-то неприлично металлическая табличка с замысловатым буквенно-цифровым номером, несколько венков, сложенных «шалашиком», и множество цветов в корзинках и просто сваленных в живописную кучу. Интересно, как Наташа определила, какие из них свежие? В любом случае, мне это как-то не понравилось, и я невольно подумал о том, что разделяю мнение Бориса по поводу кремации. Всё лучше, чем вот так быть закопанным и заваленным формальными знаками внимания, словно нарочно утяжеляющими землю.
        - Надо приступать к делу, - мягко сказал Борис после несколько затянувшейся паузы.
        - Да, да, конечно, - встрепенулась Наташа и, выпрямившись, отошла, обнявшись с Женей.
        Я воспринял это как команду начинать работу и подумал, что, может быть, девушке вообще лучше не видеть то, что происходит? Огромная моральная травма, когда закапываешь близкого и любимого человека в землю, но, наверное, ещё большая - если снова отрываешь безжизненное тело. Пусть это даже и продиктовано той «высокой целью», с которой это сегодня делаем мы. Или просто глупостью, подпитанной беспочвенными и бредовыми надеждами? Посмотрим, как всё сложится.
        Мы с Борисом дружно взялись за дело, и уже через несколько минут я понял, что явно переоценил свои силы. Работа давалась с большим трудом, и, наверное, дело здесь было не только в моей физической подготовке. Пока мы разгребали холм, ещё было вполне терпимо, но дальше - сущее наказание. Приходилось каждый раз нагибаться, зачерпывать полную лопату рыхлой тяжёлой земли, добротно смоченной водой, и отбрасывать в сторону. Спина не замедлила отозваться обжигающими полосками боли, которые пульсировали и начинали всё больше шириться, вскоре охватив пространство от значительной части спины до колен. Борис, похоже, совершенно не устал, а походил на робота, точно копировавшего каждое своё предыдущее движение, оставаясь абсолютно невозмутимым. И я ему искренне завидовал. Несмотря на прохладный вечер, мне вскоре пришлось расстегнуть и куртку - пот, кажется, катился уже по всему телу. Неприятные грязные листья, которые кружились между могил, периодически попадали в лицо, отчего становилось отвратительно, но зато дело потихоньку продвигалось к концу. А ведь закапывать, должно быть, легче, хотя, учитывая моё
состояние, я был в этом не уверен.
        - Может быть, передохнёте немного? - озабоченно спросила Женя, продолжая обнимать Наташу и, кажется, старательно укрывая её от всего, что она могла увидеть даже случайно. Хотя, собственно, чего здесь было опасаться? Гроб должен оказаться буквально «как новенький», тело - примерно таким же, как девушка видела его в последний раз, да на него и нет никакой необходимости смотреть - можно просто немножко приоткрыть крышку и сунуть камень туда. Ведь, в самом деле, не помешает же духу какой-то гроб выбраться на свободу? Уверен, что нет.
        - Доделайте это сразу! - послышались слова Наташи, сказанные навзрыд, и, похоже, это открыло во мне второе дыхание.
        Впрочем, не уверен - наверное, всё-таки я сам хотел как можно быстрее со всем этим разделаться, чтобы потом блаженно долго отдыхать дома и, конечно, не ехать завтра ни по каким делам, кроме одного. Да, если всё выйдет так, как надо, я обязательно навещу могилу Норда, и к вечеру мы будем вместе, пусть пока и в таком призрачном формате.
        Мы успели уже опуститься в яму и, как на каком-то безумном лифте, медленно съезжали в недра могилы. Кажется, это продолжалось бесконечно долго, и я готов был уже согласиться сделать перекур, когда раздался глухой неприятный звон лопаты о дерево, и Борис, прервавшись, быстро взглянул в сторону Наташи:
        - Кажется, мы близки к цели.
        - Уверена в этом. Пожалуйста, будьте аккуратнее. Это же её мама, - ответила Женя и показала нам рукой «давайте, давайте».
        - Предлагаю очистить гроб с правой стороны - наверняка там должны быть замки, - хрипло сказал я, выдыхая струю пара, словно мы были на морозе. - Впрочем, наверное, тебе виднее.
        - Я не знаю, не видел своего гроба, но, думаю, ты прав - вряд ли петли сделали наоборот, - отозвался Борис, и мы, встав по одну сторону, стали работать более аккуратно.
        - Вот оно, - вскоре указал я на уныло звякнувший широкий замок, а Борис уже стучал лопатой по второму запору.
        Дело было практически сделано.
        - Дай, пожалуйста, кирку! - подойдя к краю, крикнул я и вскоре увидел Женину руку в плотной перчатке, аккуратно свешивающую инструмент.
        Борис потянулся было ко мне, но я жестом попросил его посторониться и с неожиданной злостью обрушил кирку на замки. Они как-то обидно легко поддались, смявшись и съехав ниже, позволяя теперь безо всяких проблем приоткрыть гроб. Я вставил заступ в щель под крышкой и, надавив как рычагом, увидел, что она просто выгнулась дугой с неприятным скрежетом. Борис, не сказав ни слова, сразу же бросился работать лопатой по краям гроба, и вскоре всё было готово для чудесного воскрешения.
        Несмотря на резкий запах земли и осени, я всё-таки не мог не попятиться от гроба - таким смрадом дохнуло из его внутренностей. Да, приторный сладковатый тошнотворный запах, который, кажется, тут же загустел у меня в горле нестерпимым комком, и я был уверен, что здесь-то меня и вырвет.
        - Пожалуй, тебе лучше помочь Наташе спуститься, - мягко сказал Борис, возможно, видя моё состояние. - Давай закроем пока крышку, ты по ней пройдёшь к краю, там встретишь девушку и аккуратно отведёшь сюда. Потом мы все встанем вот на этот уступочек, ты приоткроешь крышку ровно настолько, чтобы можно было просунуть камень, а потом я помогу выбраться вам обоим и поднимусь сам.
        - Идёт, - кивнул я, и, достигнув края могилы, позвал: - Наташа, спускайся. Не забудь камень!
        А потом задумался и повернулся к Борису:
        - Мы что, не можем сами его туда сунуть?
        - Нет. Это ведь она получила часть Трюфельного холма, а мы с тобой можем только всё испортить.
        - Ты в этом уверен?
        - Да, мне говорила Женя. Когда она слышала голос на Этне, то ей велели не перепоручать моё оживление никому, а действовать самой. Думаю, здесь то же самое.
        - Она об этом не упоминала.
        - Наверное, тогда эти нюансы были и не существенны.
        - Ладно, пусть так, - согласился я и почувствовал, как мне на голову неприятно сыплется земля, а потом раздался голос Жени:
        - Ну, чего там? Вы будете помогать или нет?
        В следующее мгновение я увидел дёргающиеся ноги Наташи, перехватил их, и девушка медленно соскользнула по мне вниз, сразу же спросив с дрожью в голосе:
        - Как она?
        - Честно говоря, не знаю и не думаю, что стоит проверять. В любом случае, ты скоро её спросишь сама.
        - Скорее бы.
        Я провёл девушку к Борису, приподнял крышку, она что-то сунула в образовавшуюся дыру, тут же отпрянув и закашлявшись, а потом мы все замерли. Краем глаза я видел, как сверху свесилось бледное лицо Жени, исполненное надежды и ожидания - наверняка точно такие же выражения были и у всех нас.
        - Почему ничего не происходит? - не выдержала повисшего молчания Наташа.
        - Не знаю, - пробормотал Борис. Я подумал, что, может быть, ответ известен мне. Перед моими глазами невольно встали пышные оборки гроба, которые, несомненно, были и в этой модели. Вполне возможно, что Наташа сунула камень в них, и они не дотронулись до самого тела. В этом случае, если рассуждать логически, просто нужно несколько подкорректировать положение. Придя к этой простой мысли, я подошёл к Наташе и прошептал:
        - Давай так - я сейчас снова приподниму крышку, а ты сунешь камень глубже, чтобы он прикасался к телу. В этом вполне может и быть проблема.
        Девушка, видимо, горько разочаровавшаяся и уже готовая впасть в истерику, некоторое время непонимающе смотрела на меня, а потом встрепенулась и быстро-быстро закивала, захлёбываясь словами:
        - Да-да, конечно. Я готова, в этом всё дело. Несомненно. Камень просто там лежит. Мама должна проснуться. Помоги мне.
        Я снова приблизился и приоткрыл гроб, а Наташа осторожно сунула туда по локоть сильно дрожащую руку и начала выкручиваться, всхлипывая и вздрагивая. Мне приходилось сдерживать крышку, чтобы она, под её давлением, не открылась настолько, чтобы мы все увидели тело, чего совершенно не хотелось. Не знаю, как остальные, а я опасался, что в этом случае меня точно вырвет и как раз на крышку гроба. Наверное, хотя это было бы вполне естественно, но вряд ли можно назвать корректным поступком, учитывая все обстоятельства.
        Наташа неожиданно замерла, а потом начала медленно вытаскивать руку, но, когда появились её пальцы, другая ладонь - призрачно-серая - обхватила запястье девушки, и мне показалось, что сейчас повторится один из сюжетов, бесконечно обыгранных в фильмах ужасов. Некий зомби начнёт утаскивать Наташу в глубины гроба, та будет визжать и сопротивляться, а мы бросимся тянуть её в другую сторону. Наконец, раздастся звук разрываемой ткани и плоти, а потом мы покатимся по крышке, перевернувшись и крепко сжимая половину тела девушки, фонтанирующего кровью. От таких мыслей у меня буквально встали дыбом волосы.
        А в следующее мгновение я понял, что ничего страшного не происходит - только то, ради чего мы всё это и затеяли. То есть чудо! Прямо сквозь крышку гроба поднялся размытый образ женщины лет сорока с распущенными и неопрятно выглядящими волосами. Она словно пробудилась ото сна и опиралась на руку дочери, чтобы сохранить равновесие. Впрочем, вряд ли Вере Павловне это было действительно необходимо. Женя где-то сверху громко ойкнула, а Наташа, медленно приподнявшись и гладя свободной рукой призрака, начала истерично смеяться и, полуобернувшись к нам, заикаясь, произнесла:
        - Это моя мама…
        Глава 4
        Друг, враг и знакомая из детства
        Я проснулся от острой ноющей боли в негнущейся спине и, слегка застонав, открыл глаза. В квартире было настораживающе тихо, и белое солнце ярко освещало комнату, клубившуюся медленными частичками пыли. Такую погоду, как говорил мой дедушка, очень не любили хозяйки, потому что, сколько ни убирайся, всё равно кажется, что грязновато. Может быть, и так - у меня никого не было, а следовательно, беспокоиться на этот счёт нечего. Разве только адресовать какие-то упрёки к себе?
        Мои ноги словно задеревенели, и я с большим трудом сместил их на край кровати, чтобы приподняться, сходить в ванную и постоять под ледяным душем, немного прийти в себя. Голова нехорошо гудела, пусть я вчера и не пил, но, наверное, впервые в жизни я об этом искренне пожалел. В самом деле, так всё было бы намного проще - пьяный бред, не более того. Однако всё произошедшее было, несомненно, правдой, пусть и несколько необычной. Ну, или просто тем, что мне казалось таковой. В любом случае, подобных «ярких» ощущений физической боли я не чувствовал давненько.
        Я встал с кровати, чувствуя, что дойти до ванной будет всё-таки тяжеловато. Однако через пару минут уже стоял под восхитительно-холодной струёй воды, прижавшись головой к кафельной плитке и учащённо дыша. Потом выключил воду, насухо растёрся и направился на кухню, где включил чайник и сделал себе бутерброд.
        А пока я жевал и прихлёбывал из большой чашки растворимый кофе, мои мысли вернулись во вчерашний вечер. Вера Павловна оказалась приятной, хотя и несколько высокомерной женщиной. Пожалуй, при жизни с подобным человеком мне не очень хотелось бы общаться. Однако это была вовсе не моя проблема, а лишь один из шагов к удивительной перспективе оживления Норда. После весьма впечатляющего хватания Верой Павловной руки Наташи из гроба, на удивление, всё пошло слишком банально и просто. Мы с Борисом, как ни странно, весьма легко завалили могилу и привели её во вполне приемлемое состояние, самым тяжёлым из чего оказалась почему-то установка венков. Они всё время разваливались, кособочились и вообще вели себя совершенно невообразимым образом, пока не вмешалась сама Вера Павловна и на удивление ладно всё пристроила. Впрочем, это ведь была дань уважения близких людей и знакомых именно ей - кому же здесь ещё, как говорится, карты в руки? Несомненно, только
«виновнице торжества».
        Потом мы благополучно снова перебрались через ограду и доехали до дома Наташи, где я только раза с седьмого смог относительно благополучно въехать в гараж, и этот длинный странный день практически подошёл к концу. Весь путь, на фоне радости Наташи от первого этапа возвращения мамы, тем не менее, прошёл под немного тяготящим знаком вопроса, который, конечно же, был адресован мне. Никто прямо не говорил о нём, но все ждали от меня именно этого. И, когда двери гаража были плотно закрыты на целых два плоских тяжёлых замка и мы остановились посередине широкой с выбоинами дороги, щедро осыпанной осенней листвой, я вздохнул и сказал:
        - У меня есть тот, кого я хотел бы вернуть, и собираюсь сделать это завтра.
        - Вот и хорошо. Я знала, знала! - запрыгала на месте Женя, а Борис и Вера Павловна посмотрели на меня с какой-то необычной глубокой заинтересованностью.
        - И кто же это?
        Наташа ни на секунду не отпускала мамину руку и, кажется, с нетерпением ждала, пока они смогут остаться наедине и вдоволь наговориться.
        - Возможно, вы будете удивлены, но речь идёт о собаке, - с некоторым вызовом ответил я, почему-то уверенный, что сейчас все непременно замашут руками и закричат, что это никак не подойдёт, и как только подобное могло прийти в мою голову. Однако ничего такого не произошло, за что я был им искренне благодарен.
        - Чего же тут странного? Мы всё понимаем, и, думаю, никакой разницы нет, - твёрдо сказала Женя, быстро закивав головой. - Как я поняла из голоса на Этне, чтобы увидеть Трюфельный холм, достаточно трёх живых и вернувшихся, но никаких оговорок о том, кто именно это должен быть, не было. Уверена, в противном случае меня бы предупредили.
        Эти слова, как ни странно, посеяли в моей душе нехорошие сомнения - в самом деле, возможно, камни действуют лишь на людей. С другой стороны, какая, собственно, разница? Мучимый этими мыслями, я тепло попрощался со своими новыми знакомыми и тяжело побрёл в сторону дома. Мы договорились, что, как только я решу вопрос с Нордом, просто позову Бориса или Веру Павловну, которые услышат меня откуда угодно, и мы условимся о новой встрече. Конечно, этот момент мне не очень-то понравился - создавалось такое невольно тяготящее ощущение, что за мной теперь постоянно кто-то следит, однако, когда речь касается подобных аномальных вещей, видимо, от этого никуда не денешься.
        Когда я, наконец, доковылял вчера до дома и буквально героически поднялся на третий этаж по лестнице, столь ожидаемый покой и забвение в квартире сменились настороженностью и маетой. Я сидел на кухне и вглядывался в качающиеся за окном ветки деревьев, на которых практически не осталось листьев, но зато сидели синицы, выпрашивающие семечки, и мне всё больше становилось как-то не по себе. Нет, не из-за призраков и всех необычных событий дня, а потому, что я остался совершенно один и теперь это необыкновенно давило. Я представлял, как из дверей выбегает Норд, радостно махая своим коротким стоячим ручкоподобным хвостом, мы усаживаемся рядом на полу, и он очень внимательно меня слушает, склонив голову, отчего одно из ушей забавно свешивается. Норд ничего не говорит, но в глубине его больших блестящих глаз я вижу понимание и готовность поддержать меня во всём, без лишних сомнений, рассуждений и вопросов. И это, наверное, самое ценное, что есть в настоящем друге.
        Как-то всё это навалилось на меня, смешавшись с детскими воспоминаниями и тем толстым высоким мальчиком Димой Нестеровым, который неизменно преследовал меня. Хотя - с чего именно и как началась наша нелюбовь друг к другу, я так и не мог вспомнить. Он был года на два старше меня, и порой лишь чудо позволяло избежать серьёзной и абсолютно неспровоцированной трёпки с его стороны. Сколько лет я его не видел? Наверное, пятнадцать, и, разумеется, не испытывал никакого желания пересекаться снова. Впрочем, с его замашками и тупостью вряд ли он как-то смог хорошо пристроиться в жизни, ну, разве что стал обыкновенным бандитом. В любом случае, меня сейчас это совершенно не волновало, а все старые обиды по большому счёту остались лишь неотъемлемой частью детства, и их хотелось оставить именно там. В конце концов, как известно, «кто старое помянет - тому глаз вон». Конечно, в тот момент я ещё не знал, что буквально через пару дней эта поговорка практически буквально исполнится, только Диме придётся попрощаться с кое-чем гораздо большим. Но сейчас каждый из нас пока находился на тех самых местах, которые
определила жизнь, впрочем, наверняка, как и нашу скорую неожиданную встречу.
        Порывшись в холодильнике, я достал оттуда полупустую бутылку джина, но нигде не обнаружил тоник. Странно, у меня была полная уверенность, что оставалась ещё целая литровая бутылка. Просто так пить я не хотел, поэтому, подумав, плеснул туда холодной минеральной воды из большой бадьи, неизменно стоящей на нижней полке. Попробовал - противно, но потом, за неимением лучшего, я смог кое-как влить в себя один стакан, но лучше от этого не стало. Наоборот, я начал колобродить по квартире, отчего-то пытаясь фантазировать на темы, где и чего я мог бы сейчас достигнуть, если поступил бы на каком-то отрезке жизни иначе, но всё время почему-то сбивался на Норда и даже, кажется, ощущал приятный запах его курчавых чёрно-коричневых волос. Меня немного подташнивало, и в какой-то момент я понял, что если всё это сейчас же не прекращу, то точно доведу себя до состояния, весьма близкого к истеричному. Или выкину неадекватный номер, о котором буду потом долго жалеть. Поэтому, сделав над собой усилие, я пошёл в ванную, умылся и улёгся в кровать, уверенный, что вряд ли получится так быстро, как хочется, просто взять и
уснуть. Однако всё было именно так - без снов и бесконечных ворочаний.
        А сейчас я с удовольствием позавтракал, торопливо выпил кофе и вышел на балкон, щедро усыпанный осенней листвой. На толстом стволе дерева через дорогу сидела огромная ворона, которая, едва завидев меня, начала громко каркать и раскачиваться на подающейся ветке. Затем сорвалась вниз, сделала большую дугу, вроде бы даже слегка задев перила, и устремилась в сторону помойки, расположенной напротив соседнего дома. Мне же оставалось только открыть небольшую покосившуюся тумбочку и извлечь оттуда маленькую сапёрную лопатку, которую я когда-то, по случаю, приобрёл в наборе с граблями, но так и не воспользовался. Что же, возможно, сейчас самое время это сделать.
        Быстро одевшись, я бросил лопатку в просторный чёрный пакет. Потом захлопнул дверь и стремительно спустился по ступеням. Всё тело продолжало отдавать ноющей болью, но то, куда я шёл, кажется, служило лучшей анестезией, которая поднималась больше от души, буквально окрылённой надеждой. Хотя, разумеется, к ней примешивалось и понятное беспокойство - срабатывает камень на животных или нет, я узнаю очень скоро. Действительно, что делать, если с Нордом всё окажется бесполезным? А я ведь уже фактически считал это чудо свершимся событием, смело заглядывая в перспективу воскрешения.
        Выбравшись из подъезда, я с удовольствием вдохнул свежий осенний воздух и сощурился от яркого, даже немного пригревающего солнца. Какой чудесный денёк! Несомненно, самое время для чудес. Когда я уже прошёл добрую часть своего длинного жёлтого дома, откуда-то сбоку резво выскочил большой чёрный джип, промчавшись по большой луже и обдав всё вокруг целым фонтаном брызг. Я отпрыгнул в сторону, но всё равно - часть воды попала мне на штаны и куртку, что невольно заставило остановиться и негромко выругаться на нерадивых водителей. А джип тем временем сделал большую дугу по двору и притормозил недалеко от меня. Дверь резко распахнулась, и из машины вылез детинушка в длинном кожаном пальто, с распахнутой чуть ли не до пупка чёрной рубахой, обнажающей волосатую грудь, словно перетянутую толстенной золотой цепью и массивным крестом. Он рассеянно и мрачно оглянулся и, приметив меня, пробасил:
        - Извини, если плеснул. Чёртовы лужи!
        Я удивлённо отступил, не без труда узнав в этом человеке Диму Нестерова. Тот тоже, чуть приоткрыв рот, внимательно уставился на меня, и на его лице начала проступать неуверенная туповатая улыбка:
        - Э-гей, Кирилл, что ли? Кого я вижу!
        - Да, сколько лет, Дима, - сдержанно ответил я, не расположенный к милой беседе с этим человеком.
        - Кому-то, может, и Дима, а другим - Дмитрий Сергеевич!
        - Хорошо. Ну, рад был увидеться, мне пора - дела.
        Я хотел спокойно продолжить путь, но Дима положил свою массивную руку, затянутую широким золотым браслетом, мне на плечо:
        - Да ты погоди. Чего засуетился-то? Уж уважь - поболтай немного со старым знакомым.
        - И о чём же?
        Я неприязненно повернулся, энергичным движением плеч сбрасывая его руку, и понял, что между нами, несмотря на прошедшие годы, пожалуй, всё осталось по-прежнему.
        - Ну, и кто ты у нас теперь? Всегда был таким грамотным и шибко умным. Или так только казалось - пыль в глаза?
        Дмитрий махнул рукой, а мой взгляд почему-то сфокусировался на таинственно блеснувших золотом часах «Ролекс». В этот момент все звуки неожиданно поблекли, появился какой-то посторонний шум, и незнамо откуда взявшееся эхо громко повторило имя «Анатолий». У меня таких знакомых не было, поэтому, наверное, просто какое-то небольшое наваждение от встречи с давним врагом. Потом всё стремительно исчезло, и реальность вернулась на место, словно никуда не уходила. А я, сдерживаясь, немного потерянно ответил:
        - Работаю, живу - всё, как у всех.
        - Оно и видно, что ничего. А вот я-то поумнее оказался. Ты здесь, что ли, живёшь? Ладно, радуйся - соседи мы теперь. Я своим старикам в этом доме квартиру купил. Теперь часто бывать буду - заодно и с тобой контакт не потеряем. Или как, не хочешь? Боишься, что ли? - самодовольно произнёс Дмитрий и гордо кивнул в сторону джипа: - Машина, коттедж, бизнес свой - все дела. Вот так-то жить надо.
        - Рад за тебя. Всегда приятно, когда у окружающих всё в порядке.
        - А я вот рад, что у тебя так ничего и не вышло. Впрочем, это было и тогда понятно. С таким характером и заумными мыслями чего было ждать-то?
        - Может, ты и прав. Но мне действительно пора идти, - решительно сказал я и, неопределённо махнув рукой, повернулся спиной, продолжая свой путь. Но тут немного запнулся о водосток, грубо выдолбленный почему-то прямо посередине дороги возле
«лежачего полицейского», и, дёрнувшись, почувствовал, как из правого кармана стремительно пропадает ощущение тяжести, а рядом что-то громко хлопает о воду. Ну, конечно, мой камень.
        - Эй, потерял чего-то. Теперь из лужи доставать надо! - уже с откровенным издевательским смехом прокомментировал Дмитрий. Я, торопливо нагнувшись, нащупал то, от чего теперь зависело так много.
        - Чего там у тебя такое? А? Булыжник, что ли? И ты с этим ходишь по улице?
        Я прекрасно понимал, что действительно выгляжу глупо. Но что поделаешь? Мне оставалось только торопливо сунуть камень в пакет с лопатой.
        - Был странным, так сейчас совсем чудной стал… Ладно, ты это, смотри у меня. Ещё встретимся. Я сам спешу, а то бы с удовольствием поболтал с тобой подольше! - проревел Дмитрий.
        Я ничего не ответил, хотя моё безоблачное настроение предсказуемо быстро пошло вниз. В самом деле, жил себе беззаботно, никому не мешал, горя не знал, а тут такой «замечательный» соседушка вдруг объявился. Наверное, наша встреча не сулила ничего хорошего, и волей-неволей с этим придётся теперь считаться. Конечно, можно было бы оглянуться и убедиться, что, по крайней мере, Дмитрий приобрёл жильё в соседнем, а не в моём подъезде, но ведь могло оказаться как раз наоборот. Поэтому лучше пока и не знать, а просто надеяться на лучшее.
        Я повернул и пошёл наискосок в сторону застройки однотипными панельными домами, которые очень быстро выросли лет десять назад на просторном поле, где под высоковольтными линиями мы любили гулять с Нордом. Особенный интерес тогда представляли разложенные забавными узорами вышки, сквозь гигантские конструкции которых было очень интересно пролезать. Их постоянно меняли или просто так бросили, да забыли - уже и не вспомнить, а важно, что они всегда были там и стали чем-то само собой разумеющимся, неотъемлемым элементом района. Столбов от вышек давно уже не было, однако некое подобие узкой аллеи осталось совершенно нетронутым с тех давних времён, и именно в этом месте находился нужный мне камень, венчающий могилу друга детства.
        Народ в такой чудесный осенний день, как ни странно, не спешил прийти сюда и расположиться на паре погнутых лавочек, поэтому я мог рассчитывать на отсутствие лишних свидетелей. Хотя с двух сторон, параллельно аллее, проходили дороги, и ту же машину «патруль города» вполне могла заинтересовать странная одинокая фигура человека, который что-то роет в таком месте.
        Дойдя до небольшой развилки, я машинально начал отсчитывать шаги, как часто делал в детстве, когда приходил сюда побыть немного с Нордом, поделиться своими радостями и горестями, да и просто сказать, что по-прежнему очень люблю и скучаю по нему. Сколько их должно быть? Вроде пятнадцать. А если перевести на взрослый шаг? Наверное, десяток. В итоге оказалось двенадцать, и это почему-то показалось мне хорошим предзнаменованием.
        Да, камень был на месте. Куда же он денется? Только теперь рядом с ним установили большую скрипучую металлическую урну, которая была доверху завалена прозрачными пакетами с мусором, явно ещё и просмотренным бомжами, неизменно выбирающими и громко плющащими ногами об асфальт алюминиевые банки. Неприятное соседство, даже обидное, но что я мог поделать? В конце концов, никто и не знал, что именно здесь похоронен Норд. Обогнув камень, я оглянулся и присел рядом, быстро заговорив свистящим шёпотом:
        - Здравствуй. Вот и опять я. Извини, что так давно не появлялся. И не собираюсь оправдываться какими-то важными делами - это недостойно и глупо. Просто почему-то получалось именно так. Зато сегодня, я надеюсь, мой приход будет последним. И знаешь почему? Просто мы вместе отправимся домой. Конечно, пока всё будет не так, как раньше, но очень скоро, уверен, мы встретимся совсем по-настоящему. Подожди только ещё совсем немного.
        Достав лопатку, я начал копать и сразу же убедился, что всё не так просто, как казалось, особенно с учётом сделанного вчера на кладбище. Как ни странно, земля здесь была очень плотная, пронизанная множеством массивных корней и, вообще, словно всячески сопротивляющаяся тому, что я задумал сделать. Хотя, пожалуй, это не раздражало, а скорее как-то раззадоривало и предвещало явный успех. Ничего страшного - как поработаешь, таким будет и результат. Это я знал точно и, упорно копая, помогал себе ногой, жалея, что не прихватил из дома нитяные перчатки. Медленно, но верно яма становилась всё больше. После вчерашнего, как ни странно, руки лишь немного загрубели, и, вполне возможно, именно поэтому сегодняшнее казалось гораздо менее болезненным, пусть и сложным.
        Я копал, копал, но даже намёка на плотный полиэтиленовый мешок не было. Да, встретилось множество окурков, пара прозрачных пакетов и даже нечто, похожее на разодранную куртку, но это лишь попусту обнадёживало. Могло ли случиться так, что кто-то когда-то выкопал тело? Теоретически - конечно, но вряд ли так случилось на самом деле. Скорее представлялось вероятным, что папа по какой-то причине показал мне не то место, и теперь, спустя столько лет, я испытаю от этого уже взрослую боль, вполне сопоставимую, учитывая все обстоятельства, с той, что пережил в детстве. Но в такое я поверить не мог. Тогда что же не так и почему я ничего здесь не нахожу?
        В голове невольно закружился поток неприятных мыслей и сомнений - точно ли это тот самый камень, и лежит ли он именно там, где надо. Может быть, его перенесли, и теперь я рою там, где ничего никогда и не было? А Норд, возможно, покоится всего лишь в какой-нибудь паре метров правее или левее. И что я скажу моим новым друзьям? Извините, мол, тела я не отыскал, а никакой альтернативы не придумал. К счастью, все мои родственники и знакомые были живы и пребывали в добром здравии, поэтому здесь оставался, пожалуй, только один вариант - снова побывать на кладбище, разрыть любую могилу и положить туда камень. Однако, возможно, Борис прав - здесь не всё так просто, и магия булыжника основывается не только на том, кто его нашёл, но и конкретном поводе, который явно отсутствовал бы в попытке случайного воскрешения. Конечно, возможно, что-то бы и получилось, но не восстал бы в таком случае из могилы самый настоящий монстр? Такое развитие событий казалось весьма вероятным, а следовательно, ничего не решающим для общего блага. Может быть, именно с этим связаны все неудачи разного рода сатанистов, которые
пытаются по публично доступным книжкам совершать некие тёмные обряды. Не от того, что там написана ложь, а просто нужно определённое состояние души и правильный объект. Или мы знаем лишь о неудачных экспериментах, а всё остальное будет навсегда покрыто завесой тайны. Вот так, столкнувшись с одним вопросом, невольно находишь ответы на какие-то другие.
        Я отбросил лопату в сторону и уселся прямо на развороченную кучу земли - ничего, и вряд ли что-то появится дальше. И тут я подумал, что папа на самом деле мог разрыть яму чуть в стороне. Например, прямо под камнем. И почему я решил, что именно здесь - ведь мы никогда не говорили о таких подробностях? Это вселило неожиданную уверенность и прибавило сил - в самом деле, не время отчаиваться и рассиживаться, а надо энергично действовать и, наконец, довести всё это до конца!
        Я вскочил и, с трудом сдвинув в сторону камень, начал копать под ним, а потом правее, где мне вскоре и улыбнулась удача. Сначала я даже не понял, что нашёл, и лишь несколько раз ткнув в край удивительно хорошо сохранившегося мешка, сообразил - это именно он. Дальше я уже действовал руками, бережно разгребая пространство вокруг и ругая себя за то, что не прихватил из дома нож. Но ничего - вполне сойдёт и лопата. Я зажал край пакета в кулаке и начал сначала точить, а потом просто бить по толстому полиэтилену, пока не образовалась рваная, как зловещая рана, дыра. Схватившись за неё пальцами, я потянул в стороны и ощутил такой смрад, что, не в силах сдержаться, распрощался с доброй частью завтрака, еле-еле успев отклониться в сторону. Да, вот так получается - запах свежих человеческих останков был вполне терпим, а столь давних собачьих уже превзошёл возможности организма. Впрочем, это можно назвать самой маленькой платой за то чудо, которого я ожидал.
        Отдышавшись и немного придя в себя, я подумал, что, видимо, от тела Норда осталась всего лишь неопределённая жижа тканей и, возможно, части костей. Впрочем, это не имело никакого значения для предстоящего мне дела. Я торопливо полез в карман и в первый момент ужаснулся - камня там не было. Неужели я умудрился потерять его где-то по дороге? Но в следующее мгновение я облегчённо вздохнул - булыжник, конечно, находился в пакете, куда я его переложил после падения в лужу. Хорошо, всё на месте - пришла пора действовать.
        Дрожащими руками я сунул камень в образовавшуюся дыру. Для верности обмотал носовым платком пальцы, запихнул его как можно дальше внутрь, не в силах заставить себя сделать это голой рукой. И тут пакет зашевелился, но не от осеннего ветра, что сейчас показалось бы неестественным, а потому, что в его недрах появился кто-то живой. Конечно, не совсем, но почти. Я торопливо отдёрнул руку и чуть попятился, а в следующее мгновение сквозь пакет начал просачиваться такой знакомый и дружелюбный образ Норда. Я не смог сдержаться, а подался всем телом вперёд, крепко обняв долгожданного друга детства. И тут же на меня обрушился неудержимый поток воспоминаний, которые я давным-давно позабыл, а сейчас словно открыл заново и все разом. Это были очень яркие и ясные образы из детства, связанные, конечно, с Нордом, - наши многочисленные прогулки, участие в выставках, разговоры на ночь, громкое хлебание воды из пластмассовой миски и мгновенное поедание огромного куска мяса. Кажется, водоворот прошлого всё сильнее закручивал меня в какую-то фантастическую воронку, и из неё уже не было возможности вернуться назад, что
было желанным и вызывало неприятие одновременно. Но тут я ощутил на своём лице горячий язык Норда, чем-то смахивающее на канцелярский клей быстрое густое дыхание, и всё мгновенно встало на место.
        - Здравствуй, дорогой. Мы опять вместе! - прошептал я, бережно приподнимая и ставя друга детства рядом с собой.
        А потом задумался - стоит ли всё это закапывать. В следующий момент я решил, что придётся это сделать, хотя бы из уважения к останкам Норда, которые продолжали здесь находиться. Поэтому я снова копал, но на этот раз в приподнятом настроении и сопровождаемый весёлым лаем домашнего любимца.
        Мои чувства в эти минуты, пожалуй, было сложно передать словами - конечно, это триумф и умиление, однако к ним неким тёмным облачком примешивалось ощущение какой-то лживости или поддельности, что ли. Ведь, как бы там ни было сейчас, на самом деле Норд умер много лет назад. И, несмотря на то что появившаяся собака его точно копировала, казалось вполне вероятным, что всё-таки это какая-то проекция или иллюзия, а не на самом деле любимый пёс из детства. Несомненно, Норд меня узнал, да и я его тоже, однако почему-то мне думалось, что, несмотря на всю радость, я вряд ли смогу любить его по-прежнему. Правда, сформулировать для себя самого более-менее внятно - что же именно мешает, я не мог. Ведь чувства такая тонкая штука, что даже неприметный пустяк может свести на нет всё самое большое и светлое.
        Когда яма оказалась более-менее закопанной, я несколько раз прошёлся по взрыхлённой земле и даже сместил чуть в сторону камень. Норд радостно и беззаботно бегал кругами, однако, как я заметил, не оставлял никаких следов. Не скажу, что это меня порадовало - скорее, наоборот, заставило задуматься о том, что, пока он не воскреснет как следует, пожалуй, стоит поменьше обращать внимания на подобные вещи. А то недолго и с ума сойти, признавшись самому себе, что видишь нечто, недоступное остальным, и собираешься совершить то, что ещё недавно вряд ли уложилось бы в голове. Впрочем, наверное, здесь я всё-таки лукавил - к чему-то необыкновенному меня тянуло всегда, и, видимо, именно это позволило относительно спокойно воспринять рассказ новых знакомых и решиться попробовать.
        - Всё, пошли домой, - выдохнул я, заметив неторопливо приближающегося пожилого мужчину в сером клетчатом пальто и с трубкой, впереди которого быстро бежал внушительных размеров серый дог. Как это часто бывает с людьми и животными, прожившими друг с другом достаточно долго, хозяин и собака очень походили друг на друга, что не могло не вызвать невольной улыбки.
        - Феодор, фу! - воскликнул пенсионер, а дог уже подбегал ко мне, заставив внутренне напрячься.
        Собака замерла в паре шагов от меня и внимательно осмотрела пространство вокруг. Её морда озабоченно вытянулась и стала выглядеть умилительно-грустной. Видимо, она ощутила - что-то рядом не так. А вскоре я явственно услышал приглушённое рычание Норда, несомненно, адресованное догу. Так мы и стояли какое-то время друг напротив друга, пока паузу не нарушил обеспокоенный голос этого мужчины:
        - Феодор, ко мне!
        Дог ещё какое-то время постоял на месте, а потом, озираясь, медленно двинулся в сторону хозяина, который, приветливо помахав мне рукой, остановился напротив и учтиво заговорил:
        - Добрый день. Вы извините, пожалуйста, если он вас немного напугал. На самом деле он смирный, и намордник я снимаю только тогда, когда рядом никого нет. Вас же, прошу прощения, просто не заметил за этими деревьями.
        - Ничего страшного. Всё в порядке, - заверил я и, убедившись, что этот человек вовсе не прочь продолжить разговор, поспешил двинуться в обратный путь, сказав: - Всего доброго. Счастливой прогулки!
        А про себя я подумал, что совсем скоро буду точно так же гулять здесь с Нордом, и, быть может, встретившись тогда, мы какое-то время с удовольствием поболтаем. Но никак не сейчас. После всего, несмотря на второй носовой платок, которым я тщательно протёр руки и лицо, всё равно оставалось острое ощущение какой-то грязности. В том числе поэтому я хотел поскорее оказаться с Нордом дома, принять душ и спокойно провести вдвоём остаток дня. Только он и я.
        Мы миновали дорогу, и я, сжимая в руке пакет с болтающейся лопаткой, ощущал себя словно в те давние времена, когда совмещал поход в булочную с прогулкой с Нордом. Тогда он точно так же бежал рядом.
        Пройдя мимо двух хрущёвок с пёстрыми балконами, я повернул и чуть не столкнулся с какой-то девушкой, замершей посередине дороги и как-то странно на меня смотрящей. Я было забеспокоился, что у меня что-то не так с лицом после всех этих раскопок, но тут понял, что она кого-то мне смутно напоминает, и тоже остановился. Между нами возникла непродолжительная пауза, а потом всё встало на свои места, и я выпалил:
        - Люда? Ты, что ли?
        - Да, Кирилл. Сколько лет.
        - Рад тебя видеть. Неожиданно.
        - Да, я ведь давно живу в Москве, а здесь, честно говоря, оказалась совершенно случайно.
        Люда поправила волосы, а я с удивлением отметил, что она совсем не изменилась. Ну, разве что немного. В школе мы никогда не находили общего языка, что выражалось в неизменных науськиваниях девушки на меня своих многочисленных ухажёров. Это создавало определённые проблемы, с большей частью которых я успешно справлялся, хоть однажды подобные «развлечения» чуть было не довели до детской комнаты милиции. В отличие от Дмитрия, который в те времена строил из себя крутого парня, которому на всё наплевать, Людмила играла в этакую великосветскую высокомерную даму. Подобное поведение, понятно, не прибавляло ей популярности среди одноклассников, однако неизменно привлекало парней на пару лет старше. Кстати, на каком-то этапе в их число входил и Дима Нестеров, однако, как ни странно, именно это никогда им не ставилось мне в претензию и не являлось причиной недопонимания. Теперь же высокомерие можно было смело приписать Дмитрию, а вот образ Людмилы стал каким-то удивительно простоватым, трогательным и, несомненно, именно от этого по-настоящему красивым.
        - Понятно. А я всё здесь же.
        - Женат? Дети есть?
        - Нет, пока один. А у тебя?
        - Пожалуй, не буду говорить, но всё не очень благополучно. - Чуть полные губы девушки задрожали, и она всхлипнула: - В любом случае, отлично, что встретились.
        - Несомненно. Что же, может быть, нам повезёт так и в следующий раз, - улыбнулся я и хотел идти дальше, но Люда неожиданно крепко ухватила меня за плечо и развернула к себе:
        - Ты извини меня за всё, что было в школе. Помнишь? Поверь, мне сейчас очень жаль, что наши отношения тогда складывались именно так. Может быть, как-нибудь встретимся, посидим, поболтаем, а? Ты как?
        - В принципе, можно, - серьёзно кивнул я, конечно, не думая, что нам стоит встречаться. Одного Дмитрия для напрягов, связанных с прошлым, мне будет хватать за глаза.
        И, когда Людмила протянула мне визитку, я автоматически сунул её в карман, чтобы просто не обижать человека, наперёд зная, что не позвоню и не стану ей писать по выделенному красным адресу электронной почты. Однако, как и многое в этой жизни, совершенно неважное и даже обременительное сейчас, чуть позже неожиданно оказывается весьма серьёзным, актуальным и даже жизненно необходимым. Но, разумеется, этого я пока не знал, поэтому сразу же позабыл, куда сунул этот нелепый маленький листик, а потом потратил множество времени, чтобы его отыскать. Впрочем, уже судьбоносным можно было назвать то, что я, как изначально планировал, дома не выбросил её визитку в мусорное ведро, как частенько поступал в подобных случаях.
        - Тогда договорились. Буду ждать.
        Люда отпустила моё плечо и стремительно прошла дальше, а я, миновав автозаправочную станцию с широкой выгнутой крышей, чем-то напоминающей китайские храмы, прошёл мимо гаражей и, повернув за угол дома, ещё издали увидел Дмитрия. Он стоял рядом со своей машиной, нелепо размахивал руками и истошно орал:
        - И если я ещё хоть раз увижу вас, козлов, возле своей машины, то все рёбра переломаю, так и знайте!
        Кому адресовались его слова, я не видел - наверное, кому-то из местной молодёжи или бомжам, повадившимся в последнее время занимать все лавочки напротив игровой площадки возле дома. Как бы там ни было, сейчас передо мной стоял вопрос - идти дальше к своему подъезду или немного прогуляться, чтобы снова не сталкиваться с Дмитрием, который пока не успел меня заметить. Впрочем, посмотрев на счастливого Норда, бегающего взад-вперёд и словно зовущего меня поскорее оказаться дома, я решился идти дальше. В самом деле, что за глупости - я взрослый человек, а чураюсь каких-то своих детских полузабытых страхов? Да ещё с подобным человеком. Нет, так дело не пойдёт, а то я скоро вообще буду бояться показаться на улице.
        - Идём домой, уже скоро, - прошептал я и двинулся вперёд, медленно приближаясь к широкой спине Дмитрия, который, нагнувшись, что-то рассматривал под колесом и угрожающе бормотал. Когда мы поравнялись, он неожиданно резко выпрямился, обернулся, и на его лице появилась злобная ухмылка:
        - А, снова ты. Чего лыбишься-то? Какие-нибудь твои дружки?
        - Не понимаю, о чём ты, - спокойно ответил я, вынужденно останавливаясь.
        - Не понимаешь? Ишь ты, какие мы интеллигенты и, разумеется, ничего не слышим и не видим. Нет, со мной такой номер, дорогой, не пройдёт. Весь изгвазданный какой-то. В песочнице за домом, что ли, играл?
        - Думаю, тебя это не касается.
        - Не угадал - теперь это наши общие дела. Тоже мне, завел дружков во дворе, которые разбегаются, как стая мух. А чтобы ничего подобного в дальнейшем не случилось, будешь теперь ответственным за мой джип, пока он стоит здесь.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Это я тебя имею. Как раньше, так и сейчас - запомни это. В общем, так - если что случится с моей тачкой, хоть маленькая царапинка появится, ты мне за это отвечаешь. Понял? Хоть сутками рядом стой и сторожи, но чтобы с этим у меня никаких проблем не было. Всё ясно?
        - Думаю, ты немного не в себе. Рад был увидеться - бывай, - произнёс я намного смелее, чем себя чувствовал, и шагнул в сторону.
        - Ты чего-то, я смотрю, не догоняешь, что ли? - Дмитрий быстро сместился и преградил мне путь, возвышаясь на добрых две головы. - Опять умничаешь? Ну, так мы это быстро поправим и сейчас, как раньше.
        Рядом раздалось угрожающее рычание, и я посмотрел на Норда, который стоял в паре шагов от нас и скалил зубы, несомненно, приготовившись защищать хозяина. Скорее всего, его никто, кроме меня, слышать не мог, а вот укус собаки, несомненно, будет самый что ни на есть материальный. Это придало мне некоторой уверенности, и я решительно попросил:
        - Дай пройти и разбирайся сам со своими делами.
        - Ах, вот ты, значит, как? Думаю, пришло самое время преподать тебе очередной урок, раз те ты успел так быстро подзабыть!
        Я промолчал, пожал плечами и, взяв правее, попытался обогнуть Дмитрия, но тут он крепко ухватил меня за ворот куртки, и она жалобно затрещала, прямо как вчера от случайного свидетеля нашего диалога с Борисом.
        - Куда, куда пошёл? Мы с тобой, дружок, ещё не закончили! - взревел Дмитрий и, приподняв массивную руку, на среднем пальце которой ярко блеснула печатка, сжал её в массивный кулак. - Так что ты теперь скажешь?
        Он сделал несколько пугающих выпадов и, хотя ударов не было, я инстинктивно дёрнулся, пытаясь увернуться, чем вызвал громогласный и бешеный хохот Дмитрия:
        - Ну, ты прямо совершенно не изменился. Как будто снова вернулись в школу. Не так ли?
        Я посмотрел вниз и увидел, как Норд бодро подпрыгивает и хватает моего обидчика за ногу, тут же отскакивая и продолжая рычать.
        - Ах ты! Что это? - Дмитрий согнулся и ухватился обеими руками за место укуса. - Чтоб тебя… Как больно! Ты чем это мне, а?
        - Я до тебя и пальцем не дотронулся, - стараясь сохранять спокойствие, ответил я и, повернувшись, неторопливо пошёл в сторону подъезда, слыша в спину:
        - Мы с тобой не закончили. В следующий раз поговорим ещё доходчивее.
        Я никак не отреагировал, а неопределённо махнул рукой и увидел бегущего рядом с собой Норда, который преданно смотрел на меня, повиливая хвостом, а потом оборачивался в сторону Дмитрия, скалил зубы и рычал.
        - Ну, всё, всё. Спасибо тебе, дружище. Выручил, - прошептал я и снова напомнил себе, что вижу рядом с собой чудо.
        Как ни странно, это очень быстро забывалось, и, пока мы дошли с Нордом до подъезда, мне уже начало казаться, что это просто наша с ним очередная прогулка, словно не было всех этих лет разлуки. Забавное восприятие, особенно учитывая всю подоплёку ситуации.
        Мы поднялись в квартиру, и я невольно отметил, что явственно слышу, как по ступеням постукивают когти Норда. Потом подумал о том, что мясо есть только в морозилке и мне нечем угостить проголодавшегося за столь долгий срок друга. Впрочем, я тут же себе напомнил, что, если верить Борису, сейчас у Норда нет в этом абсолютно никакой необходимости. Но она появится, не так ли? И очень даже скоро.
        - Проходи, ты дома! - громко произнёс я, когда Норд засуетился рядом со мной в коридоре, толкаясь и словно опасаясь двигаться дальше, хотя в прежние времена первым делом нёсся на кухню к миске, в которой после прогулки непременно должна была лежать еда.
        - Я вижу, ты вернул своего друга. Поздравляю, - раздался негромкий голос, и, вздрогнув, я увидел Бориса, стоящего посередине комнаты.
        - Да, верно. Ты мог бы постучать в дверь, а не врываться вот так. - Мой лоб непроизвольно нахмурился, и это отразилось в большом зеркале прихожей. - Конечно, я хотел тебя позвать, но позже.
        - Всё понятно, извини - не утерпел. Ты, конечно, хочешь побыть с Нордом какое-то время наедине, как это было у нас с Женей?
        - Да, что-то в этом роде. Спасибо за тактичность.
        - Мы так и думали. Тогда давай увидимся завтра в десять утра в том же самом кафе.
        Борис нагнулся, протянул руку, и Норд шаг за шагом начал опасливо к нему приближаться. А я подумал - интересно, как он воспринимает призраков, к которым сейчас относится и сам? Если судить по реакции собаки, то всё-таки не очень хорошо - шерсть на его загривке встала дыбом, и он начал рычать, точь-в-точь как несколько минут назад на Дмитрия. Хотя, вроде бы, мой четвероногий друг всегда был очень доброжелательным, и недавний эпизод был вызван, наверное, исключительно вызывающим поведением в отношении меня.
        - Хорошо. До встречи, - кивнул я и, раздевшись, пошёл на кухню, даже не потрудившись убедиться, что Борис исчез. Какое, собственно, это имеет значение, если в любой момент он или Вера Павловна снова могут оказаться рядом? Интересно, превращаются ли призраки в невидимок? Если да, то, возможно, я по-прежнему не один, просто не могу этого видеть. Впрочем, с такими размышлениями, наверное, и жить-то спокойно дальше нельзя. Тем более что я не могу здесь абсолютно ничего поделать. Поэтому я постарался побыстрее выбросить из головы подобные беспредметные беспокойства.
        Норд радостно засеменил следом, но, видимо, в отличие от меня только после того, как убедился, что Борис бесследно растаял. Я уселся на табуретку, вытянул руки и сжал в объятиях своего дорогого друга детства, шепча:
        - Я так рад тебя видеть снова. А завтра, надеюсь, ты вернёшься ко мне насовсем.
        И в этот момент меня начала тревожить странная мысль - что случится, если кто-то сейчас откопает на аллее пакет с останками и вытащит оттуда камень. Ничего, Норд бесследно пропадёт или это помешает воскрешению? Конечно, вероятность такого развития событий была крайне мала, но ещё меньше шансов было вернуть Норда к жизни буквально пару дней назад. И, тем не менее, именно это сейчас и происходит. Впоследствии мне пришлось озадачиться этим вопросом снова, но тогда дело касалось уже моей жизни, невольно возвращая снова и снова к сегодняшнему дню, полному радужных планов и самых настоящих чудес.
        Глава 5
        Перед тем, как увидеть
        - Ну, что, друг, попробуем сегодня доделать то, что начали? - спросил я, нежно теребя морду Норда и думая о том, что при всей моей любви к другу детства второй день в призрачном формате могу и не выдержать. В самом деле, в пустой тихой квартире рядом с пришельцем из другого мира я ощущал себя также давно умершим, забытым всеми, но пока не осознающим этого, хотя о чём-то таком и догадывающимся. Думаю, даже Норд, будучи собакой, ощущал что-то похожее, пусть и не мог высказать этого вслух. Интересно, а как там мои новые знакомые? Им-то, полагаю, ещё тяжелее, ведь человек - не собака. Хотя, наверное, мы все приняли это подвешенное состояние лишь по единственной причине - его переходности и скорого ожидания совершенно другого.
        Попив чая, я сверился с настенными часами, изображающими некую переброшенную через вешалку расплывшуюся конструкцию, подаренную мне на прошлый день рождения в одной из контор, где я выступал с лекциями. Было ещё рановато, но я решил, как в старые времена, неторопливо прогуляться с Нордом по окрестностям, может быть, сделать парочку кружков по парку и идти на встречу в кафе. Почему-то я не очень был расположен к тому, что там увижусь с людьми, которые тоже владеют частичкой тайны, хотя, собственно, именно им я был обязан всем происходящим. В самом деле, у меня была призрачная собака, а у них - два человека, что начало казаться мне несколько неполноценным. Словно их «игрушки», как в детстве, были не просто похожи на мои, а на целый уровень в чём-то превосходили. Впрочем, разумеется, всё это глупости - у меня как раз, в отличие от Жени и Наташи, с родными и близкими людьми всё было хорошо. Я не выискивал их по кладбищам или урнам с прахом, а они были рядом со мной - живые. И было невозможно себе представить, чтобы родители после оживления Норда даже смутно почувствовали, что это может быть та же
самая собака, несмотря на породу и всё такое прочее. С этим не было абсолютно никаких проблем, объяснений и прочих непростых моментов, которые ждут моих новых друзей. Поэтому, даже если собаку здесь трудно приравнять к человеку, пожалуй, я имел самый удобный и разумный вариант воскрешения, который не мог каким-то образом меня обременить. Наоборот, принести только счастье. Да, каждому своё - посмотрим, как всё выйдет.
        - Представляешь, уже сегодня ты вернёшься домой совсем таким, как был. И больше никаких смертей или призраков, - доверительно сказал я Норду, когда мы выходили из квартиры и на площадке снова послышался цокот его когтей.
        Интересно, а каково будет самочувствие воскресших? Унаследует ли новое тело всё то, что было в момент смерти, или это станет совершенно свежий организм? Если да, то та же мама Наташи вполне может прожить ещё лет семьдесят и установить рекорд долгожителя. Однако если, напротив, всё стартует на том же, где закончилось, то надо будет на днях посетить с Нордом ветеринара, чтобы он его внимательно осмотрел и не повторилось чего-то подобного детской трагедии. Нет, потерять его второй раз и по той же самой причине было бы, наверное, совсем грустно и просто глупо. Тем более вряд ли мне представится шанс повторить что-то подобное. Ведь такое возможно лишь однажды? Несмотря на невозможность получить от кого-то уверенный ответ, я это чувствовал. Но, конечно, если в первом случае не возникает каких-то накладок, от которых, разумеется, никто не застрахован. Что же, скоро мне предстоит всё выяснить, а заодно зайти на обратном пути на рынок и купить килограммов пять самого лучшего парного мяса, которое, помнится, так любил Норд. А может быть, и ещё чего-то. Без сомнений, воскрешение - замечательный повод, чтобы
его как следует отпраздновать. Если не это, тогда что?
        Выйдя из подъезда, я почувствовал, что погода начинает портиться - хмурое небо не позволяло даже понять, где за облаками прячется солнце. Дождя не было, но в воздухе клубилась какая-то мокрая пыль, и от этого сразу стало промозгло и как-то неуютно. Во дворе никого не было, что, впрочем, и не удивляло - вряд ли в такую погоду кто-то будет играть с детьми на площадке или сидеть на лавочке, пусть даже и с горячительными напитками. Да, пожалуй, в этом плане не самый удачный день для воскрешения - оставалось надеяться, что дальше всё пойдёт намного лучше, и к этому пока были все предпосылки.
        Норд весело обежал большую дугу и, замешкавшись за кучей осенней листвы, принёс мне толстую чёрную палку. Интересно, как это выглядело со стороны? Наверное, она просто парила в воздухе, но, может быть, магия этого духа распространялась и на то, что с ним соприкасается. Тогда и это тоже делается невидимым для окружающих. Как бы там ни было, подсматривать за нами было некому, да я вовсе и не был расположен как-то таиться. Поэтому, взяв палку и невольно вспоминая, как мы много раз играли так в детстве, я неуверенно швырнул её в сторону, и Норд с восторженным повизгиванием ринулся в этом направлении и, отчаянно махая хвостом, снова приволок её мне. Я бросил ещё раз, потом опять и не торопясь двигался вперёд, идя параллельно дому. В какой-то момент я решил швырнуть палку подальше и, сильно замахнувшись, почувствовал, как мои пальцы скользят по мокрой чёрной коре и она летит прямёхонько в джип Дмитрия, который стоял, припорошенный листвой и покрытый крупными каплями влаги. Раздался глухой звук, похожий на хлопок, что-то посыпалось, и я увидел, что случайно разбил заднюю фару машины. Вот так незадача!
        Я огляделся - на улице по-прежнему никого не было, но это вовсе не значило, что никто не наблюдал из окон домов. Судя по тому, что джип Дмитрия стоял здесь, одним из этих людей вполне мог быть он сам. Насколько я понял позднее, именно так и оказалось, и если сейчас почувствовал себя от этого очень некомфортно и ругал за подобную глупость, то в дальнейшем, пожалуй, всё-таки склонен был благодарить судьбу, что всё вышло именно так. По крайней мере, отделавшись несколькими синяками, я сохранил свою жизнь, а заодно и навсегда распрощался с врагом детства, не приложив к этому абсолютно никаких усилий. Но всё это будет потом, а сейчас я поспешил обогнуть дом и направился в сторону парка, видя рядом непонимающую морду Норда, который ещё некоторое время нёс палку, а потом аккуратно положил на асфальт и просто бежал, постоянно оглядываясь и, видимо, гадая - что же пошло не так.
        - Всё в порядке. Во всяком случае, очень надеюсь, - прошептал я, но не услышал никакого ответа - только порывы резкого ветра донесли приторный запах гнилых листьев, невольно напомнив о недавнем посещении кладбища.
        Да, неважная погода, разбитый фонарь, чему ещё сегодня суждено произойти? С другой стороны, пусть это будет что угодно, лишь бы благополучно разрешился главный вопрос - воскрешение. Если задуматься, какое сладкое слово, дарящее надежду, веру и светлое будущее. Здесь не надо быть приверженцем какой-то религиозной конфессии или атеистом, чтобы ощущать - всё намного глубже, таинственнее и необъятнее, чем то, что можно попытаться осознать. Великое слово, словно ощущаешь себя сверхчеловеком, почти богом.
        - Ой, Кирилл!
        Я на кого-то неожиданно натолкнулся и услышал знакомый вскрик. Так и есть - рядом стояла Ольга и, больше наигранно, растирала рукой грудь:
        - А я иду к тебе. Снова оказалась здесь и вот решила забежать, проведать.
        - Мы же вроде договорились созвониться, - протянул я, отстраняясь и думая о том, что сейчас всё это очень не вовремя.
        - Да, но заодно. В общем, думаю, нам стоит немного поболтать. У меня как раз есть минут сорок. Что скажешь на приглашение посидеть где-нибудь?
        - Знаешь, очень мило, но у меня сейчас деловая встреча, - пробормотал я, мельком глядя на часы. - Давай лучше завтра. А?
        - Нет, я буду целый день в Балашихе. Так что, никак?
        - На самом деле сейчас - очень неудачное время.
        - Ну, и ладно. Сама виновата! - Оля огорчённо всплеснула руками. - Так с тобой всё в порядке? В прошлый раз я так испугалась - ты вёл себя, словно сошёл с ума. Но потом, подумав, решила, что понакрутила себе всего лишнего и, наверное, невольно тебя обидела.
        - Да всё в порядке. Перестань. Давай я на послезавтра приглашу тебя в кафе и, кстати, возможно, буду там не один.
        Зачем я это прибавил? Какое ей дело до Норда? Однако слова вылетели.
        - Да? А с кем? Новая подруга? Почему не знаю? - сразу заинтересовалась Оля, деловито поправляя мне воротник куртки и вообще оглядывая с таким видом, словно я прямо сейчас иду на какие-нибудь смотрины.
        - Нет, друг. В общем, всё сама увидишь.
        - Надеюсь, ты не надумал сменить ориентацию?
        - Пока вроде нет. И всё ты как-то извращённо воспринимаешь! - усмехнулся я и, кивнув, сделал шаг в сторону. - Ладно, ещё раз извини, что так получается, но мне на самом деле пора. До встречи.
        - Хорошо, давай. Если что - обязательно звони! - Оля как-то вымученно улыбнулась и медленно, словно неуверенно, помахала пальцами: - Пока. Удачи!
        Я кивнул и подумал, что она мне не помешает. Хотя можно ли, говоря о воскрешении, подразумевать удачу? Наверное, нет - просто удивительную возможность, шанс сделать то, что казалось невыполнимым. Однако, как и в любом другом случае, искренние добрые пожелания точно не окажутся лишними.
        Выйдя на «финишную прямую» к кафе, я неожиданно обнаружил, что мне навстречу снова идёт Людмила. Да что же это такое? Прямо какой-то день встреч, причём повторяющихся. Девушка явно смотрела на меня, и в её глазах тоже явственно читалось неподдельное удивление.
        - Ой, привет снова. Ты случаем не преследуешь меня? - игриво сказала она, останавливаясь, когда мы поравнялись.
        Однако выглядела Люда отнюдь не весело - скорее совсем наоборот, и мне неожиданно стало её очень жалко. В самом деле, что там и как было в далёком детстве - старая история, похоже, до сих пор актуальная лишь для Дмитрия, а открыть свою истинную сущность никогда, наверное, не поздно. Впрочем, припоминая сейчас то время, я, наверное, тоже не мог бы сказать, что она часто была особенно счастливой. Одержимая какими-то планами мести - да, заносчивая - тоже, считающая себя выше других - разумеется, но всё это вряд ли дарило ей позитив. Скорее, заставляло ежедневно бороться, как-то доказывать это тем, кому не было по большому счёту до Людмилы никакого дела, и, наверное, лишаться тех самых маленьких радостей и дурачеств, которые возможны только в детстве. Подумав об этом, я ответил намного теплее, чем хотел вначале:
        - Здравствуй. Забавно, а я как раз хотел спросить тебя о том же самом.
        - Представляешь, вчера не попала здесь, куда хотела, и приехала снова. Удивительно, и опять увидела тебя. Может быть, это судьба?
        - Наверное. Знаешь, я немного тороплюсь, поэтому пожелаю тебе, чтобы сегодня все дела разрешились успешно.
        - Я помню, мы договорились созвониться, но… - Тут Люда как-то гортанно вскрикнула, сделала паузу и зарыдала. - Пожалуйста, поговори со мной хоть немного сейчас. Я же, знаешь что? Ну, сам догадаешься? Ведь всегда башковитый был.
        Мне нечего было ответить. Может быть, умер кто-то из её близких людей? Или провалилась важная сделка, от которой очень многое зависело? Что можно сказать о практически незнакомом человеке? Поэтому я постарался придать лицу озабоченно-сочувственное выражение и просто замер на месте в ожидании разъяснений. Хотел ли я их выслушивать? Нет, конечно. Если бы ещё речь шла о чём-то позитивном, а тут явно предполагалась какая-то «чернуха», без которой я точно как-нибудь проживу. Но что-то удерживало меня рядом с этой девушкой.
        - Я планировала сейчас отправиться на Москву-реку.
        - В такую погоду?
        - Да, она как раз великолепно подходит.
        - Если судить по отсутствию людей на улице, то вряд ли. Или все они тоже на Москве-реке? - Я попытался неловко пошутить, хотя, разумеется, мне было совсем не до веселья.
        - А ты был вчера таким понимающим… - как-то разочарованно протянула Людмила. - Знаешь, я собираюсь покончить с собой.
        Я стоял и смотрел на знакомую из детства, не зная, что уместнее ответить. Вряд ли подобным шутят, тем более когда речь идёт о Люде, однако это вовсе не те разговоры, которые мне хотелось бы вести накануне намечающегося воскрешения. В самом деле, я ввязался в какое-то безумие, чтобы вытянуть с того света своего четвероного друга, а эта молодая симпатичная женщина надумывает сделать совсем обратное. Такой явно недешёвый наряд, золотые колечки с драгоценными камешками, дорогие часы «Омега»… Впрочем, что я мог сказать или сделать? Ни разу не оказывался в подобной ситуации, и, разумеется, мне вовсе не хотелось иметь на своей совести смерть Людмилы, если после этого нашего разговора она пойдёт и утопится. Поэтому, разведя руки, я спокойно ответил:
        - Хочешь об этом поговорить?
        - Даже не знаю. Боюсь.
        - Чего именно?
        - Что ты меня отговоришь. Я же специально приехала сюда, чтобы не встретить никого из старых знакомых, а получается вот так. Кстати, знаешь, кого я видела вчера?
        - Нет, скажи.
        - Дмитрия. Ну, помнишь, тот мальчишка, что вечно к тебе лез?
        - Да, конечно. Я тоже его здесь на днях случайно встретил, - пробормотал я, невольно снова вспоминая о разбитой фаре.
        - Его теперь и не узнать - такой весь из себя. Я поэтому даже и подходить не стала.
        - Да, мы повзрослели, и всё, конечно, уже не так, как раньше.
        - А у меня - особенно. Пожалуй, хуже всех. Вот ты хочешь детей?
        Людмила смотрела на меня с какой-то невыразимой мольбой, и я неожиданно почувствовал, что принимаю её горести гораздо ближе к сердцу, чем хотелось бы.
        - Ну, конечно. Только пока не встретил ту самую девушку, с которой это станет возможным.
        - Понятно. А что бы ты сказал, если бы твоя избранница оказалась бесплодна?
        - Наверное, если любил бы, то вместе вполне можно найти какой-то разумный выход. С тем же усыновлением или какой-то врачебный… - немного сбитый с толку, ответил я. - Так проблема в этом?
        - Не только. Ни любящего человека рядом, ни друзей, ни хорошей работы - ничего. Вот что мне остаётся делать, Кирилл?
        - По-твоему, если утопишься, то решишь разом все эти проблемы? Мне кажется, что нет - просто попытаешься убежать, а они будут преследовать тебя в новом качестве.
        - Ты так думаешь? - воскликнула Людмила, кажется, огорчаясь ещё больше. - То есть вообще никакого выхода нет и мои муки превращаются в вечность?
        - Наверное, если ты сделаешь, что надумала, то да. А вот попробовав жить и бороться, несомненно, что-то можно и поменять. Даже на противоположное.
        - И каким же образом?
        - Думаю, лучше тебя самой никто не ответит на этот вопрос.
        Я уже чувствовал себя так, словно нахожусь на приёме у психолога, где почему-то сам выступал в роли врача.
        - Возможно, ты и прав. Всё-таки как хорошо, что я тебя встретила!
        - Давай вот как с тобой договоримся - ты пока никуда не прыгаешь и вены в ванной не режешь, а я обязательно позвоню тебе завтра, мы встретимся, где-нибудь усядемся и поговорим столько, сколько надо. Поверь мне. Никто нам не помешает - уверен, что-нибудь вместе обязательно придумаем. Как, пойдёт?
        - Ну, хорошо. В конце концов, спешить-то мне некуда? - усмехнулась сквозь стоящие в глазах слёзы Людмила. - Но мы же точно увидимся? Ты обещаешь?
        - Конечно, поверь - никаких проблем.
        - А как же твои планы, работа?
        - Не переживай, я со всем разберусь. Для меня твоя жизнь, поверь, гораздо важнее какой-то там работы. Ну, что, договорились?
        - Ладно. Знаешь, а я вот шла и словно ждала, что меня кто-то окликнет, отговорит, поддержит. И вот снова появился ты. Прости, пожалуйста, такую дуру, что у нас с тобой всё так в детстве выходило нескладно. Наверное, я тогда была просто ужасна?
        - Ну, не то чтобы очень. Просто каждый из нас был не совсем прав по-своему, - сказал я и показал рукой на стоящую поодаль продуктовую палатку: - А чтобы закрепить наш договор, предлагаю пройти туда.
        - Что, по «мерзавчику»? Так я того - водку не пью, - вымученно хихикнула Люда, кажется, с радостью готовая к такому развитию событий.
        - Нет, конечно. Фу, как ты обо мне плохо думаешь - даме и водку. Пошли, увидишь!
        Мы приблизились к палатке, я без труда отыскал на витрине то, что нужно, и протянул деньги объёмистой весёлой продавщице средних лет:
        - Шоколадное яйцо, пожалуйста.
        - Вам для мальчика или девочки?
        - Ну, женское, - невольно улыбнулся я. - А в чём разница?
        - Там игрушки такие, девочковые.
        - Хорошо, то, что нужно.
        Я получил шуршащее упаковкой, чуть помятое яйцо и протянул его Людмиле:
        - На, съешь с чаем, когда приедешь домой, а завтра привезёшь игрушку на встречу - покажешь. Пусть пока это будет твоим талисманом на удачу и моей порукой, что ты не подумаешь, будто наша встреча тебе просто привиделась, и не завернёшь в сторону Москвы-реки.
        - Спасибо. Какая прелесть, - всхлипнула Люда и схватила меня за руку. - Мне никогда никто ничего подобного ещё не дарил. Спасибо тебе огромное, Кирилл. Даже и не знаю, что случилось бы, если б я тебя не встретила. Тебе прямо психологом надо работать. Или так оно и есть?
        - Не преувеличивай. Какой из меня психолог? Просто я смотрю на жизнь позитивно - вот и весь секрет. Поэтому давай - яйцо в кулачок, домой, попей чай с шоколадом, поспи, отдохни, и я обязательно позвоню. Жди!
        - Хорошо. Тогда до завтра?
        - Будь уверена. Поверь, не будь у меня сейчас действительно очень важных дел, я обязательно пошёл бы только с тобой. Но сама понимаешь - я ничего не знал. Ну, пока?
        - Да, конечно.
        Людмила быстро нагнулась и легонько коснулась губами моей щеки, обдав приятным ароматом духов. Потом выпрямилась и стремительно пошла, как я очень надеялся, в сторону метро. Она энергично размахивала рукой с зажатым между пальцами шоколадным яйцом и, кажется, светилась какой-то зримо излучающейся со спины надеждой.
        Я облегчённо вздохнул и пошёл дальше, прошептав Норду, который всю нашу встречу просто прыгал в стороне, полаивая в небо и, кажется, пытаясь ловить ртом капли влаги, витающие в воздухе:
        - И такое бывает в жизни.
        Однако это казалось не очень-то хорошим предзнаменованием. Хотя, наверное, мало кому выпадало за один день буквально вернуть к жизни гибнущего человека и воскресить собаку. Возможно, мне удастся даже установить своеобразный рекорд, о котором, впрочем, вряд ли кто-то будет знать! Да, чего только не происходит. Если задуматься - как же я отвратительно скучно жил, сам этого не замечая, до встречи с этой компашкой и попадания в пакет булыжника с Трюфельного холма. А если уж быть откровенным, то у той же Людмилы, наверное, всё-таки была банальная истерия и никакого вымученного и осознанного решения с этим самоубийством. Думаю, когда человек решается на подобное всерьёз, вряд ли он стремится встретить кого-то, чтобы отговорил. Хотя кто этих женщин разберёт?
        Вскоре я оказался у входа в кафе «Вкусовые грани творчества», приоткрыл тяжёлую дверь и пропустил вперёд Норда, который бодро заклацал когтями по ступеням. Сам я предусмотрительно ухватился за широкие перила и спустился вниз предельно аккуратно, вспомнив, что вроде бы вход с животными сюда воспрещён, но вряд ли бармен сделает замечание в данном случае. Я никуда не спешил, и это стало ещё одним необыкновенным моментом, учитывая мой неизменно стремительный ритм жизни. Мне уже вполне хватило на сегодня приключений с джипом Дмитрия, которые неизвестно к чему ещё приведут, да и просто не хотелось торопиться. Лучше как-то собраться с мыслями перед столь важной и, наверное, последней встречей с новыми знакомыми. Ведь если всё получится, скорее всего, этим же вечером мы соберёмся где-то ещё, помня, что во «Вкусовые грани творчества» собак не пускают, с живыми Нордом, Борисом и Верой Павловной и торжественно поднимем бокалы в праздничном тосте. Наверное, он будет «за воскрешение», а что произойдёт потом, домысливать не хотелось - пусть всё идёт так, как должно. Очень не хотелось опять столкнуться с
банальностью, что все заживут по-прежнему, однако, судя по всему, наша история шла именно к таким простым и в то же время желанным и вполне обыденным вещам.
        - Добрый день, - приветствовал меня Борис, неожиданно появляясь в проходе. - Как дела?
        - Спасибо, всё в порядке. Все собрались?
        - Да, конечно. Только вас двоих и ждали.
        - Что же, вот и мы, - кивнул я, проходя в арку и махая рукой оживившимся Наташе и Жене, которые сидели за тем же самым столиком с большими порциями мороженого, а за ними расположилась Вера Павловна, выглядящая как-то излишне торжественно в наряде, в котором, насколько я понимал, её не так давно и похоронили. Интересно, а духи могут как-то переодеваться или принимать другие формы - например, льва или облака? Надо будет при случае спросить, тем более пока половина из нас находится в таком потустороннем формате, возможно, сможет не только положительно ответить, но и продемонстрировать - как это выглядит.
        - О, Кирилл. А мы здесь уже, наверное, минут двадцать сидим! - закричала Наташа, приподнимаясь и указывая на место рядом с собой. - Уже взяли тебе пиво - на этот раз не безалкогольное.
        - Ну, и на этом спасибо, - усмехнулся я и вскоре уже сидел в окружении новых знакомых.
        - Мы с вами так толком и не поговорили, - деловито сказала Вера Павловна и наклонилась ближе ко мне. - Ещё раз спасибо вам за помощь, и я очень рада, что с вашим другом тоже всё в порядке.
        - Не за что. Наташа была так расстроена, что, уверен, любой на моём месте пошёл бы и не на такое. К тому же, как вы правильно отметили, у меня здесь и личный интерес.
        - Да, согласна. Но, тем не менее, вы поддержали мою девочку, и, насколько я понимаю, уже сегодня мы сможем вернуться к своему прежнему облику?
        - Наверное. Думаю, об это подробнее нам расскажет Женя, - ответил я и повернулся к девушке, за спиной которой маячил Борис.
        - Да, у нас всё готово - трое живых, столько же практически воскресших. Всё так, как говорил голос на Этне. Теперь дело за Трюфельным холмом.
        - Так как нам его теперь найти?
        Наташа сдула со лба волосы и стала серьёзнее.
        - Мы должны пойти туда, где всё видели и получили камни, мне так кажется.
        - То есть разделяемся?
        - Нет, не думаю - просто обойдём эти места, и там должно что-то со всеми нами произойти. Наверное, так.
        - То есть ты совсем не уверена?
        Наташа разочарованно надула губы и зачерпнула ложку мороженого.
        - Не на все сто, но думаю - всё правильно. Вы поймите, голос говорил больше образно, и тогда всё казалось абсолютно понятным и не вызывающим каких-то дополнительных вопросов. Я всю эту долгую ночь, Борис не даст соврать, думала, вспоминала, но ничего конкретного именно об этом не было. Наверное, мы подойдём и просто увидим или поймём, что нужно делать, чтобы увидеть это место. - Женя раздражённо пожала плечами и почему-то с упрёком посмотрела на меня.
        - Ладно, пусть будет так. А что мы будем делать, когда найдём Трюфельный холм?
        - О, с этим всё очень просто. Мы должны все войти туда и сначала окажемся наверху чего-то вроде огромного кратера вулкана. Спускаемся вниз, и там по центру должен быть этот самый холм. Мы подходим, кладём на него руки, и волшебство должно произойти.
        - И всё это тебе сказали голоса? - уточнил я. - Ты же прекрасно понимаешь - если что-то упустим, то всё может пойти совершенно не так, и это как минимум отнимет у нас время, а может привести и к каким-то непредсказуемым последствиям другого рода.
        - Каким, например? - заинтересованно встрепенулась Наташа.
        - Честно говоря, не знаю, поэтому и опасаюсь. Ведь понятно, что, точно представляя себе любую ситуацию, её и страшной-то назвать сложно. Так вот, это всё, что я помню с Сицилии, и очень надеюсь вас не подвести. - Женя сглотнула и посмотрела на Бориса: - А ты или Вера Павловна, ничего не можете добавить - дело-то общее?
        - Нет, - почти хором отозвались призраки, а Норд, если что и знал, то просто полаивал и игриво вертел хвостом, явно далёкий от наших серьёзных мыслей.
        - Что же, в принципе, всё понятно, - подытожил я.
        - Мы отдохнули, сделали всё, что требовалось, так сказать, для подготовки, и сразу отсюда направимся в сторону парка?
        - Да, конечно. Честно говоря, у меня душа немного не на месте, - призналась Наташа и быстро доела своё мороженое. - Наверное, если бы не вы, то я точно умерла бы от страха. Даже не представляю, как ты, Женя, совершенно одна поехала на дачу и положила этот камень в урну с прахом.
        - Ладно, давайте об этом не будем.
        Я оглянулся, убедившись, что мы снова оказались в кафе в одиночестве, и остановившись взглядом на массивной сумке:
        - Что это?
        - Ну, мы же не знаем - что произойдёт, когда мама и Борис воскреснут, - пробормотала Наташа. - Вот с Женей посовещались и подумали - неплохо прихватить с собой кое-что из вещей, чтобы в случае чего обоих одеть. Ведь вполне может так получиться, что на это волшебство никак не распространяется, и, понятное дело, идти по улице с ними голыми было бы совсем странно.
        - Согласен. А я как-то о таком не подумал, - произнёс я, вспоминая, что надо было вчера сходить в зоомагазин и купить новый ошейник для Норда, благо, он находился недалеко от дома. - С этим всё понятно. Ну, а с остальным?
        - Это с чем?
        Женя начала быстро перебирать тонкие пальцы, и послышался неприятный хруст.
        - С документами, вашими общими знакомыми, соседями и прочим.
        - Мы думали об этом, но пока ни к чему определённому не пришли. Ну, разве что взяли платок для мамы и дурацкую шляпу для Бориса, чтобы их не узнали по пути домой, а дальше будем решать, - ответила Наташа и вздохнула. - Полагаю, без помощи моего дорогого отчима здесь никак не разобраться. Что же, думаю, он как-то решит все эти вопросы. Правда, его ещё надо как-то подготовить - посмотрим.
        - В любом случае, надеюсь, всё получится, - кивнул я и приподнялся. - Ну, что же. Тогда давайте не терять времени и не отсрочивать без причины чудесный миг воскрешения. Вперёд!
        Мы все начали вставать, но тут Вера Павловна ойкнула и запричитала:
        - Надо бы присесть ещё раз ненадолго на добрую дорожку. Пожалуйста!
        Это было очень похоже на мою бабушку, которая любила отдавать должное подобным приметам, однако, взглянув в лицо призрачной женщине, я ощутил какой-то холодок и непонятно откуда взявшееся ощущение лживости. Конечно, наверняка я утверждать не мог, но что-то в образе Веры Павловны наводило меня на мысли о том, что её слова скрывают за собой нечто совершенно другое. Что? Банальное желание чуть подольше побыть с дочерью перед неизвестностью, которая может снова при неудачном раскладе разлучить их навсегда? Вполне вероятно, но вряд ли здесь можно отыскать нечто зловещее. Да и Борис как-то странно косился на сестру. Или мне просто всё это казалось, потому что я сам нервничал и представлял себе всё, что угодно, лишь бы отвлечься?
        Мы сели и, легко поднявшись через несколько секунд, вышли из кафе. Я хотел было спросить девушек по поводу счёта за мороженое и пиво, но потом передумал - не до этого, и если за нами не побежал бармен, значит, этот вопрос благополучно решили без меня. Наташа и Женя подхватили за две ручки сумку, а я подумал, что каждому надо нести своё, и посчитал неуместным предлагать помощь.
        - Сегодня что-то никак не распогодится… - произнесла Наташа.
        - Да, такой счастливый день и в таком обрамлении, - кивнула Женя и застыла на месте. - Стойте. Совсем забыла. Я же взяла с собой фотоаппарат!
        - Так это после… - начала Наташа, но подруга, быстро мотая головой, заставила её замолчать:
        - Ничего-то вы не понимаете. Представляете - кадр до и после воскрешения. Думаю, подобный шанс представляется раз в жизни!
        - Не уверен, что получится, - сказал я, хотя в Интернете много раз видел более или менее вызывающие доверие фотографии, запечатлевшие инородное присутствие в нашем мире. Но в самом деле, сейчас может что-то толковое и выйти. Одно дело - просто некий блуждающий дух, и то снятый случайно, но совсем другое, наверное, те, кто точно здесь есть, да ещё и появились таким необычным образом. Не факт, разумеется, и фотоаппарат цифровой, а не плёночный, но всё возможно. Здесь скорее меня смущало осознание того, что я не уверен - хочу ли вообще иметь подобный странный снимок или знать, что нечто подобное есть у кого-то другого, как-то связанное со мной. Однако почему бы и нет? Пусть, честно говоря, меня всё больше начинало бросать в дрожь от нашей компании, и даже любимый Норд после проведённой вместе ночи вызывал весьма противоречивые чувства. Хотя, разумеется, ко всему можно привыкнуть.
        - Давайте действительно попробуем, - согласилась Наташа. - Только надо, чтобы были все!
        - Без проблем. Сейчас…
        Женя начала что-то нажимать на дисплее, потом, оглянувшись, поставила фотоаппарат на относительно прямой сук дерева и приглашающе махнула рукой:
        - Так, вставайте. Я сейчас на вас сориентируюсь, сделаю задержку десять секунд и успею присоединиться.
        Мы разместились напротив, Борис попросил меня взять Норда на руки, потом красная лампочка на фотоаппарате начала мигать, постепенно ускоряя темп, а Женя, колыхнув наши ряды, благополучно ввинтилась в самую середину. Щёлк! Судя по звуку, кадр был сделан, и я сразу заинтересованно спросил:
        - А можно посмотреть?
        - Конечно.
        Женя сняла с дерева фотоаппарат, повернула к нам большим дисплеем, нажала какую-то кнопку, и через мгновение я увидел три наших странноватых образа, но второй половины компании не было и в помине.
        - Знаете, на этом дисплее часто отображается самое чёткое - а подробнее надо смотреть уже на компьютере.
        Возможно, это было справедливое замечание, но девушка явно расстроилась отсутствием по крайней мере очевидного результата. Я же подумал, что удастся потом что-то разглядеть или нет - как уж получится, главное, чтобы мы сфотографировались после воскрешения все вместе, и тогда снимок точно удастся. В любом случае эта фотография получилась забавной - Женя и Наташа стояли как-то странно выгнувшись, словно танцующие, а я замер, отклонившись назад с вытянутыми вперёд скрюченными руками, где, понятное дело, на самом деле был Норд.
        - Хорошо, разберёмся со всем этим потом, идёмте, - сказала Наташа, и больше мы не произнесли ни слова, пока не миновали дорогу и не остановились немного левее того места, где я получил свой камень.
        Здесь мы, как по команде, замерли и продолжали молчать, словно пытаясь внутренне настроиться на нечто неуловимое для остальных, но вполне доступное нам. Недалеко на скамеечках сидели двое пенсионеров, где-то в глубине парка заржала лошадь, но больше никого рядом не было - даже машины никуда сегодня не торопились. Впрочем, что-то говорить не было никакой необходимости - кажется, что наши чувства слились, обострились и горят нетерпеливым ожиданием. Даже вожделением. Потом в воздухе стало что-то меняться - повеяло новым и необычайно чистым, словно глоток свежего горного воздуха. У меня немного закружилась голова, и неожиданно всплыли образы миллионов цветов на рассвете, которые медленно пробуждаются ото сна, шевелятся и неторопливо открываются навстречу начинающим пробиваться лучам солнца. Воздух словно заколебался, и впереди начало проступать нечто огромное, но пока плохо различимое, будто мы стояли у гигантского водопада. Постепенно образы становились чётче, а окружающая реальность словно начала отдаляться и таять перед тем, что я знал со слов Жени как Трюфельный холм, но теперь видел, что это
нечто намного более величественное, таинственное и, несомненно, прекрасное.
        Глава 6
        Холм
        Если бы я когда-нибудь оказался на Сицилии, более того - на Этне, то, несомненно, мне было бы с чем сравнивать. Однако из нас всех этим могла похвастаться только Женя, она и озвучила вслух то, что наверняка все неуловимо чувствовали:
        - Словно самый настоящий кратер. Очень похоже. Именно где-то там я слышала тот самый голос. Теперь я вижу, что он знал, о чём говорил.
        В самом деле, перед нами распростёрлась гигантская пологая воронка, посередине которой стояло нечто, весьма похожее на большую трюфельную конфету без фантика - видимо, это и был тот самый холм. Всё вокруг было усыпано разнокалиберными камнями, переливающимися от ярко-чёрного до огненно-белого и жгуче-красного цвета. Они немного шевелились, словно от нечувствовавшегося ветра, и по поверхности шла лёгкая рябь. Сначала мне показалось, что так перекатываются камни, но потом я понял, что это нечто вроде небольших полосок теней, которые быстро перемещаются, появляясь и тая неизвестно от чего. А за Трюфельным холмом царило какое-то пугающее пространство из мрака, но не просто тени, а что-то живое. Кажется, там кто-то двигался, но в следующее мгновение всё пропадало, и оставалась лишь зияющая чернота. В общем, место было не плохим, но и не особенно располагающим - каким-то слишком большим, одиноким и словно затаившимся в вековом ожидании чего-то. Неужели такая мрачная штука всё время была здесь, а я проходил буквально сквозь неё и не замечал? Конечно, сложно в это поверить, но выходит, что так. Интересно,
а как мы все будем выглядеть со стороны? И не получится ли так, что, спускаясь по склону и двигаясь к Трюфельному холму, который словно немного колебался, манил и чарующе-сладко пах, окажемся в реальном мире на дороге или ещё в каком-то потенциально опасном месте, не в силах этого увидеть и предотвратить беду? Сложно сказать, но, наверное, мы уж слишком приблизились к этому таинству, чтобы давать обратный ход и допускать малейшие сомнения.
        - Ну, пошли? - неуверенно сказала Наташа и сделала первый шаг. - Как приятно. Мне кажется, здесь воздух имеет температуру тела.
        Это были последние слова, которые я слышал от неё живой, следуя вперёд с Женей. Наши призрачные спутники тоже шагнули на край кратера, и тут я почувствовал прямо-таки непреодолимое желание поскорее добраться до Трюфельного холма и прикоснуться к нему руками, понимая, что от этого зависит если и не всё, то очень многое в этом и другом мире. Норд начал соскальзывать вниз по осыпающимся с глухим шумом камешкам, и я невольно подумал, что на самом деле эти необыкновенные булыжники сыплются не с вершины горы, как мы думали изначально, а всего лишь с кромки этой сферы. Однако кто или что их здесь тревожит, чтобы выбросить в реальность, если в кратере никого и ничего нет? Я хотел было обернуться, чтобы посмотреть, как теперь выглядит привычная реальность, из которой мы так просто сделали шаг в неизвестность, когда почувствовал, как меня грубо хватают за ворот куртки, который на этот раз не трещал, а просто с громким быстрым «трын» порвался, и с силой увлекают назад. Что же это? Наташа с Женей, как и призрачные спутники, продолжали спускаться к Трюфельному холму, словно ничего больше не замечая, а я,
сделав в воздухе внушительную дугу, чувствительно рухнул спиной на асфальт, сразу же увидев перед собой перекошенное бешенством лицо Дмитрия.
        - А, вот и ты! - вопил он, безумно вращая глазами и раскрасневшись большими неприятными пятнами, словно только что вышел из парилки. - Думал, не узнаю? Я же всё видел!
        Я понял, что он говорит о разбитой фаре своего автомобиля. Но как он нашёл меня и смог перехватить здесь? Что сейчас видел и понимал ли, участником чего невольно стал?
        Наверное, на все эти вопросы ответ был лишь отрицательный - Дмитрий, пару раз чувствительно ударив меня ногой по рёбрам, решил навалиться сверху. Я почувствовал сильное жжение и онемение на лице, но даже не загородился, глядя на Трюфельный холм, к которому брели фигуры. Только Норд начал как-то размываться и безумно метаться недалеко от границы того мира и нашего, словно отсутствие рядом меня его буквально убивало. Морда собаки вытягивалась самым неестественным образом, и, кажется, всё существо безмолвно, но отчаянно вопило. А я не мог ничего поделать - вряд ли разумно рассчитывать на то, что мне удастся просто так избавиться от Дмитрия. Мне очень хотелось попросить у Норда прощения за свою глупость с этой палкой, брошенной в джип, но, наверное, вряд ли это уже имело какое-то значение.
        - Ты что молчишь? Знаешь, что я с тобой теперь сделаю? - не унимался Дмитрий.
        А я смотрел, как Наташа и Женя прикасаются пальцами к Трюфельному холму и на их лицах читается восхищённое предвкушение. Потом выражение резко меняется, и я понимаю - что-то идёт не так. Девушки начинают отчаянно дёргаться, пытаясь освободиться, но их руки всё глубже погружаются в глубь Трюфельного холма, словно растапливая его внутренности. Неужели подобное ждало и меня, как плата за чудо? Конечно, чтобы вернуть Норда, я готов был пройти и не через такие испытания, но сейчас мне начинало казаться, что всё вовсе не так просто, а пожалуй, и ужасно. Наверное, я как-то мог помочь и даже непроизвольно дёрнулся, пытаясь столкнуть с себя Дмитрия, но он перехватил мою руку, в которой, как я только что осознал, был зажат один из камней, лежащих и под моей спиной, которые, несомненно, ссыпались с Трюфельного холма.
        - Что, решил меня этим булыжником покрошить? А ну-ка, давай его сюда!
        Дима вырвал из моих сцепленных пальцев камень и в тот же момент нелепо замер, озадаченно обернулся, точно явив собой то самое привычное туповатое и вечно удивлённое лицо из детства:
        - Какого чёрта? Что это ещё здесь такое?
        Я снова предпринял попытку подняться, но оказался ещё сильнее зажатым, теперь уже с ужасом глядя, как Женя и Наташа полностью погружаются в Трюфельный холм и словно оказываются внутри некоего ужасного тёмного кокона позади него. Какое-то время мне казалось, что они прошли насквозь именно туда и пытаются прорваться обратно из темноты, но постепенно утихомириваются и смиряются. В то же время призрачные образы Бориса и Веры Павловны проступают всё чётче, и они становятся такими же материальными, как и должен быть нормальный человек. При этом воскрешаемые остались в той же самой одежде, что была на них в призрачном состоянии, а Норд, кажется, разросся в разы и являл собой нечто вроде колышущегося облака с множеством рваных дыр. Наверняка оно было готово в любой момент растаять, оставив пустоту, и судьба друга детства повисла теперь буквально на волоске.
        - Отпусти меня! - прохрипел я.
        - Нет уж, дудки. Машину мою разбил, да? - Дмитрий ухватил меня за горло и сдавил. - Думал, что никто не узнает? А я же говорил, что буду за тобой послеживать, и, как оказывается, ты очень в этом нуждаешься. Ну, чем будешь платить за ремонт?
        - Погоди… Посмотри… - хрипел я, но Дима, похоже, уже выбросил из головы то чудо, которое, несомненно, увидел, и полностью сосредоточился на мне:
        - Отвечай, есть деньги или нет? Знаешь, сколько это стоит?
        Тем временем Борис и Вера Павловна, медленно осматривая себя и друг друга, решительно двинулись в нашу сторону, но на их лицах я не заметил чего-то доброго. Напротив, они, кажется, излучали мрачный триумф и сосредоточились на мне, явно не желая ничего хорошего. Судя по тому, что они не стояли возле Трюфельного холма и не звали своих близких людей, призраки что-то подобное знали заранее, а значит, и здесь нет как такового воскрешения - лишь обмен одной жизни на другую. Эх, если бы знать заранее. А как же Норд? Получается, он тоже что-то такое чувствовал и, если бы не нападение Дмитрия, я вместе с Женей и Наташей тоже пребывал бы сейчас в той безумной тени от Трюфельного холма? Нет, никогда в это не поверю.
        Я почувствовал пару сильных ударов по лицу, но продолжал неотрывно смотреть, как Борис и Вера Петровна вскарабкались по осыпающейся кромке кратера и, чуть поколебавшись, вступили в наш мир. Дмитрий, разумеется, ничего такого не видел, а продолжал вопить теперь уже что-то совершенно неразборчивое, брызгать слюной и сбиваться на какое-то бульканье. А когда он очередной раз замахнулся, чтобы ударить меня своим кулачищем, в котором продолжал сжимать отобранный камень, его тело неожиданно быстро приподнялось вверх, словно мгновенно превратившись в воздушный шарик, и я с удивлением увидел, как Борис очень легко отшвырнул этого здоровяка в сторону. Дмитрий описал в воздухе дугу, наверное, гораздо более внушительную, чем чуть раньше я, и приземлился у самой кромки кратера. Там он запнулся за стоящую здесь же сумку с вещами, заботливо приготовленную Женей и Наташей, и с воплем начал падать вниз по склону.
        Это вызвало неожиданную перемену в Норде, который чуть было весь не растаял, а сейчас вновь уплотнился и стал практически таким же, каким выпрыгнул ко мне вчера сквозь мешок. Точнее, нет - теперь я точно видел очевидную разницу, которая почему-то не открывалась мне раньше. Дмитрий, ещё несколько раз перевернувшись, оказался на пологом предгорье холма и медленно приподнялся, тряся головой и как-то обалдело глядя перед собой. Потом, пошатываясь, он приподнялся и, подволакивая ноги, словно зомби, двинулся туда же, где пропали обе девушки.
        Всё это я видел, словно в замедленной съёмке, а Борис и Вера Павловна медленно и угрожающе надвигались, заставив меня торопливо перекатиться назад, вскочить и броситься бежать в сторону дороги. Спина болела, лицо горело огнём, в широких ботинках что-то кололо, и я подумал, что это мелкие камешки, которые просыпались туда с кратера, и именно благодаря этому я продолжаю видеть Трюфельный холм и всё происходящее там сейчас. Дмитрий уже наполовину погрузился в его недра, и, несомненно, вскоре Норд оживёт так же, как и эти люди, которые почему-то неторопливо, словно не уверенные в своих силах, но неукоснительно шли в мою сторону. Их лица выражали злобную решимость, а на скулах угрожающе играли желваки. Видимо, с таким настроем рассчитывать на дружескую беседу с ними не приходилось. Тем не менее, тяжело дыша, я крикнул:
        - Стойте. Вы понимаете, что случилось?
        Однако это не произвело никакого действия. Не знаю - что там произошло на самом деле, но, скорее всего, в наш мир вернулось нечто, лишь внешне похожее на умерших людей, но совсем другое по сути. Как же так? Ведь в призрачном состоянии они вполне соответствовали тому, что было при жизни, а на Трюфельном холме речь шла лишь об обретении плоти? И, тем не менее, всё складывалось, по-видимому, плохо.
        Гигантский кратер начал неожиданно колебаться и медленно таять, наверное, считая своё предназначение выполненным. Я сделал ещё несколько быстрых шагов в сторону и случайно налетел на долговязую молодую девушку, которая громко вскрикнула:
        - Пьяный!
        - Извините, пожалуйста. Бегите скорее отсюда, - прохрипел я и припустил параллельно дороге в сторону видневшегося вдали светофора. Там было сравнительно много людей, и даже стояла гаишная машина, на которую в основном я и надеялся. Конечно, глупо будет сказать сотрудникам полиции, что меня преследуют восставшие мертвецы, но просто обратить внимание на преследующих людей представлялось вполне удачной мыслью. В самом деле, пусть разберутся, применят силу - не всю же жизнь мне теперь убегать от этих нежитей.
        Я оглянулся, чтобы убедиться в значительном расстоянии, отделявшем меня от преследователей, и увидел, что Трюфельный холм практически растаял. А из небольшого оставшегося размытого пространства выпрыгнул Норд - бодрый и явно мало походящий на заторможенных Бориса и Веру Павловну. В первое мгновение я очень обрадовался, но потом всё внутри меня похолодело - ведь с ним вполне могло случиться то же самое. Кроме того, собака явно имела все шансы нагнать меня гораздо быстрее, чем я доберусь до спасительного перекрёстка. И что тогда? Просто умереть, вернув в наш мир этих монстров, которые ещё неизвестно, что натворят? Однако, к моему удивлению, Норд, подбежав к Борису и Вере Павловне, начал громко лаять и бросаться на недавних друзей по несчастью. Те в ответ сделали несколько угрожающих размашистых движений руками, пытаясь ухватить собаку, но Норд вывернулся, отпрыгнул и побежал в мою сторону. Так что же это? Выходит, они вовсе и не друзья?
        Поскольку убегать от собаки никакого смысла не было, я остановился, переводя дыхание, и ждал, пока Норд подскочил ко мне и, отчаянно махая хвостом, подпрыгнул и лизнул в щёку. Да, он был точно таким же, как и в призрачном состоянии, - значит, с ним всё получилось как надо? Но почему? В чём отличие? Или души людей и животных совсем разные? Тогда теории о переселении этих субстанций, получается, не верны и весьма ограниченны. А будь на месте Дмитрия кошка или другая собака, тогда что? Сложные вопросы, и сейчас точно было не самое уместное время, чтобы искать на них подходящие ответы. Самое главное, что я получил назад своего любимца точно таким же, как до смерти, а вот Жене и Наташе, разумеется, не повезло. Хотя, пожалуй, мне с этими новыми друзьями тоже. Но, в конце концов, они просто гости в этом мире, а я здесь дома - посмотрим, что из всего этого выйдет.
        - Норд, вперёд! Давай доберёмся до людей! - воскликнул я, и мы заторопились к перекрёстку.
        Странно получается - я так рассчитывал на чудесное позитивное окончание этого вечера, а в результате попал в какую-то весьма непростую ситуацию. Фактически на моих глазах умерли целых три человека, а Дмитрий - вообще совершенно случайно оказался рядом. Хотя нет, именно по моей несомненной вине, а не просто проходил мимо. Как теперь с этим жить? И самое, конечно, печальное, что вряд ли меня будут тревожить плохие воспоминания или мучить совесть, правда, непонятно за что. Что будет с Борисом и Верой Павловной? Невозможно сказать. А зачем им понадобился я? Тоже непонятно. В самом деле, то, что случилось там, на Трюфельном холме, не ведомо никому здесь, а вот моё убийство заведомо обратило бы самое пристальное внимание на этих пришельцев. Уверен, в этом у нежити вряд ли есть заинтересованность. Тогда зачем такой риск? Они должны прекрасно понимать, что если я кому-то расскажу правду, то мне никто не поверит. В чём же тогда здесь дело?
        Достигнув перекрёстка, я снова оглянулся, и, несмотря на то что до преследователей сохранялось приличное расстояние, мне они показались почему-то гораздо ближе, чем раньше. Поэтому, не раздумывая, я выбежал на дорогу и тут же услышал пронзительную трель сотрудника ГАИ, раздражённо машущего мне своей полосатой палкой. Традиционно это был очень упитанный и вообще производящий внушительное впечатление человек в форме, которая почему-то постоянно ассоциировалась у меня с казацким или даже белогвардейским обмундированием. Он терпеливо дождался, пока мы окажемся рядом с ним, и я только сейчас обратил внимание на то, что иду по пешеходному переходу на красный свет.
        - Лейтенант Волошин. Почему нарушаем? - пробасил он, быстро взметнув руку к фуражке.
        - Извините, пожалуйста… Меня преследуют какие-то люди, поэтому я просто не обратил внимания на светофор.
        - Да? Не знаю, насколько серьёзна та опасность, о которой говорите вы, а вот под колёсами могли точно погибнуть.
        - Уверен, вы правы, и ещё раз прошу прощения. Могу я рассчитывать на вашу помощь?
        - Конечно. Где они?
        Я оглянулся, обвёл взглядом улицу и замер - ни Бориса, ни Веры Павловны не было видно.
        - Так что? - в голосе гаишника начала сквозить какая-то насмешливость.
        - Наверное, они увидели, что я подошёл к вам, и куда-то скрылись, - пробормотал я, чувствуя, что мои слова звучат как-то по-детски наивно.
        - Бывает. Ну, хорошо. Можно взглянуть на ваши документы?
        - Да, конечно.
        Я полез в карман куртки и протянул ему паспорт, мысленно похвалив себя, что постоянно ношу документы с собой, несмотря на то что в последний раз они мне понадобились, наверное, не меньше года назад. Здесь же я невольно вспомнил про оторванный ворот и подумал, что, наверное, действительно выгляжу весьма подозрительно.
        - Так что там у вас случилось? - спросил гаишник, перелистывая страницы паспорта и чему-то хмурясь. - Нападение? Попытка ограбления?
        - Да вот, ни с того ни с сего ухватили меня за ворот, я вырвался и бежать, а они за мной… - ответил я, прикидывая в голове - не потащат ли меня в отделение полиции, чтобы давать какие-нибудь показания, что явно сейчас было нежелательно. С другой стороны, вряд ли им нужно заводить лишнее дело - и без меня проблем и висяков хватает. Видимо, последняя мысль была созвучна и с мнением сотрудника ГАИ, который вернул мне паспорт и сказал:
        - Что же, будьте аккуратнее - всякие люди попадаются. Уверен, что сейчас они от вас отстали, но, если снова что-то заметите, советую побывать у вашего участкового.
        - Да, несомненно. Спасибо вам!
        - А собака ваша?
        - Моя. Это эрдельтерьер, - зачем-то прибавил я и смутился.
        - А что же, нападавшие не обратили внимания на собаку?
        - Наверное, нет.
        - А он как себя вёл?
        - Ну, лаял и всё такое.
        - Значит, недостаточно хорошо защищал хозяина. - Гаишник погрозил Норду толстым пальцем: - Что же ты, дружок? Эдак с твоим хозяином беда приключится, и останешься один.
        - Он просто у меня не задиристый, - словно оправдываясь, произнёс я.
        - Что же, вижу. Но всё-таки в следующий раз, когда будете гулять с собакой, потрудитесь захватить с собой поводок, ошейник и намордник. Пожалуй, я в первый раз вижу, чтобы пёс был с хозяином и без ошейника.
        - Понимаете, куда-то задевал его дома, а утром были дела, поэтому вышли так. Обычно мы, конечно, гуляем иначе.
        - Ладно. Всего вам доброго. И в следующий раз переходите проезжую часть на зелёный сигнал светофора, кто бы там за вами ни гнался.
        - Да, конечно. Ещё раз спасибо.
        Я шагнул в сторону и медленно побрёл в сторону дома, поглядывая на семенящего рядом Норда и остро чувствуя спиной проницательный взгляд гаишника.
        Куда теперь и что делать? Конечно, я не верил, что Борис и Вера Павловна просто так от меня отвяжутся. Видимо, они схоронились где-то, увидев, что я оказался в людном месте, и, вполне возможно, как тень следуют где-нибудь в стороне, стараясь меня не вспугнуть. Я, конечно, могу сейчас быстро скрыться в тех же кустах справа, миновать стройку и выбраться с другой стороны, полностью их дезориентировав. Однако будет ли в этом какой-то смысл? Наверное, нет. Собственно, кроме дома, мне идти больше некуда, а Борис, который появлялся там при воскрешении Норда, понятное дело, прекрасно знает, где я живу. И какие же варианты? Конечно, у меня в квартире дверь не просто металлическая, но двойная. Пару лет назад некие злоумышленники проникли ко мне и чуть было не ограбили - спасибо бдительным соседям. Я в тот же день заказал и поставил новую дверь, а на той через какое-то время тоже решил поменять замки. То есть мой дом был буквально крепостью - во всяком случае вход. Но, понятное дело, не против пришельцев из другого мира. В самом деле - если Борис одним лёгким движением поднял в воздух Диму, который весил,
наверное, не менее полутора сотен килограммов, что они смогут сделать вместе с Верой Павловной? Конечно, железные двери могут и выдержать, да и полицию всегда соседи вызовут, однако не окапываться же мне в квартире и сидеть неопределённое количество времени? Это глупо, невозможно, и всё равно рано или поздно придётся выйти. Что же тогда делать?
        Я задумчиво посмотрел на Норда и решил пока разобраться с самыми простыми, но актуальными задачами:
        - Вот что, друг. Давай-ка зайдём в зоомагазин и действительно купим тебе ошейник.
        Друг детства ничего не ответил, только весело подпрыгнул, но, судя по вытянутой морде, выглядел несколько озабоченным.
        Минут через десять мы подошли к большим стеклянным дверям зоомагазина «Пятая лапа», на которых почему-то висела большая надпись, предупреждающая о запрете входа с животными. Вот так. И куда мне без поводка девать Норда? Я задумался, потом спустился вместе с ним вниз по скользким ступенькам и заглянул за вторую дверь. Напротив виднелся широкий проход с огромными пакетами собачьих кормов, а левее располагалась касса с молодой улыбчивой продавщицей.
        - Могу я вам помочь? - приветливо спросила она, поднимая красивые тонкие брови.
        - Да. Понимаете, поводок порвался, и я не могу оставить собаку на улице. А у вас здесь висит это объявление. Вы не будете столь любезны выбрать мне сами, а я прямо отсюда заплачу?
        - Ну, ладно.
        Девушка повернулась в сторону зала и громко крикнула:
        - Надюша, подойди, пожалуйста!
        Вскоре в проходе появилась дородная тётка неопределённого возраста и, приблизившись к кассе, хрипло выкрикнула:
        - Ну, чего звала-то?
        - Да вот гражданин с собакой, не хочет оставлять её на улице и просит поводок ему выбрать.
        Я изобразил на лице улыбку и даже помахал рукой.
        - Понятно. Собаку покажите.
        Приоткрыв дверь, я пропихнул Норда чуть вперёд.
        - Ясно. На какую сумму рассчитываете?
        - Что-нибудь получше! - не раздумывая, ответил я, прикидывая, что в кошельке у меня лежит тысяч десять, да ещё карточка с полугодовой зарплатой. Хотя я давно и не интересовался этой темой, но был уверен, что денег мне хватит с лихвой на всё. Так, собственно, и получилось.
        - Хорошо. Сейчас!
        Надя степенно удалилась, а потом вернулась с симпатичным поводком и широким кожаным ошейником:
        - Вот это подойдёт. И даже не спрашивайте, почему поводок нерегулируемый - терпеть не могу эти штуки и вам не советую!
        - Конечно, конечно, спасибо, - пробормотал я, вспоминая, что как раз похожий был у меня и в детстве. - Сколько с меня?
        Рассчитавшись, я тепло поблагодарил девушек и не без усилий затянул на Норде ошейник, накрутил на руку поводок. Мы быстро поднялись по ступенькам к выходу и, не успев переступить порог, увидели их. Борис и Вера Павловна стояли на противоположной стороне дороги и смотрели на нас, сохраняя странно напряжённые и зловещие лица. При этом я вовсе и не удивился, словно ожидая их увидеть и даже радуясь тому, что нас снова разделяет некоторое расстояние. Итак, значит, как я и предполагал, они шли за нами, только скрытно. Ладно. Попробуем поднажать и скрыться в квартире - посмотрим, насколько хороши железные двери, да и просто я чувствовал, что стоит немного передохнуть от всего, связанного с Трюфельным холмом. Кроме Норда, разумеется. Спина ныла всё сильнее, камни в ботинках, похоже, серьёзно натёрли ноги, но я решил их аккуратно высыпать дома и поместить в стоящую на серванте вазочку. Теперь я и безо всяких консультаций новых знакомых знал, насколько эти кусочки необычные, а главное, связанные с воскрешением Норда и смертью трёх человек. Да, хотя бы из-за этого их стоит оставить, тем более что это не я их
взял, а они сами юркнули ко мне в обувь. То есть получалось примерно то же самое, с чего и началась вся эта история. Значит ли это что-то? Возможно. Но в любом случае я хотел поступить именно так.
        - Давай-ка пройдёмся побыстрее, а дома тебя ждёт вкусное мясо, - сказал я Норду и, дёрнув поводок, почувствовал привычную пружинистость.
        Мы стремительно пошли в сторону дома. Неожиданно я поймал себя на том, что больше не стоит беспокоиться по поводу объяснений Дмитрию про разбитую фару, но, вполне возможно, видел это не один он. Свидетелями произошедшего могли стать его родители и другие жильцы дома, значительная часть которых была пожилого возраста и, как я небезосновательно думал, проводила много времени именно у окон. Несомненно, некоторые из них также видели выбегающего из подъезда Дмитрия, осматривающего джип и бросившегося на мои розыски, в результате которых получается так, что он пропал без вести. Конечно, обвинять здесь в чём-то меня прямых оснований нет. Однако всё как-то так складывается, что в любом случае я окажусь в числе если и не обвиняемых, то свидетелей точно. Как это не вовремя. А видел ли нас кто-то возле парка? Пожалуй, нет. Я даже не припомню, чтобы проезжала хотя бы одна машина, да и дома возле парка расположены торцом к дороге, поэтому обзор из них весьма затруднён. Но ведь граждане у нас такие, что рассмотрят всё, даже невозможное. И что же получается? Разбил человеку фару, потом скрывался от него по
городу, а когда он меня нашёл и начал избивать, сделал нечто такое, что Дмитрий непонятным образом пропал. Да, противненькая такая история может выйти. А если ещё кто-то видел меня с Наташей и Женей, которые тоже бесследно исчезли, то, наверное, серьёзных подозрений, пусть и косвенных, не избежать. Конечно, вряд ли возможно найти тела, но это единственное, на что остаётся уповать.
        Размышляя об этом, я обогнул дом и увидел Ольгу, сидящую на маленькой скамеечке возле ограды детской площадки. Прямо за ней стоял джип Дмитрия, который теперь, кажется, уставился на меня своей повреждённой фарой с явным укором и заставлял почувствовать себя неудобно. Тем не менее, я радостно приветствовал Олю, взмахнув рукой:
        - Привет. Ты чего здесь делаешь?
        - Тебя, конечно, жду.
        - Так мы с тобой разве не договорились созвониться?
        - Верно. Но тут кое-что изменилось, и я хочу с тобой поговорить о работе.
        - Знаешь, снова как-то у нас очень неудачно получается, - протянул я, неопределённо разводя руками.
        - Что, опять я не вовремя?
        - Ну, что-то в этом роде.
        - Так это и есть тот самый друг, на которого ты намекал?
        Оля нагнулась и протянула руку, чтобы погладить Норда.
        - Да, решил обзавестись собакой.
        - Очень милый. Так ты сейчас домой?
        - Не совсем. Понимаешь…
        - Ладно, ладно - не надо мне ничего говорить о занятности. Кирилл, в чём дело? Я себя в последнее время с тобой чувствую так, словно мы отдаляемся друг от друга.
        - Нет, конечно. Чего ты выдумываешь? Просто сейчас так складываются обстоятельства, что буквально ни до кого.
        Я вздохнул и торопливо оглянулся.
        - Может быть, всё-таки пригласишь меня ненадолго зайти? Ты же знаешь, что приставать с разными глупостями не буду. Ну, или, если хочешь, давай здесь минут десять переговорим.
        - А это никак не терпит? Тут такое дело…
        - Какое? - Ольга скрестила на груди руки и очень серьёзно на меня посмотрела. - Это как-то связано с нашей позавчерашней историей?
        - Да. Так оно и есть.
        - Может быть, поделишься? Могу дать какой-нибудь дельный совет.
        - Знаешь, всё так не просто…
        Я снова обернулся и убедился, что преследователей пока не видно, хотя не сомневался, что они не заставят себя особо долго ждать.
        - Ты чего всё время крутишься, словно за тобой кто-то гонится?
        Оля нахмурилась и осмотрела меня с ног до головы:
        - И видок побитый какой-то. Воротник оторван. Ты куда влез, Кирилл?
        - Всё нормально. Так, кое-какие нюансы.
        - Да? А я вижу совсем другую картину и никуда не уйду, пока не услышу всю историю. Это может показаться глупым или наивным, но ты у меня, так выходит, единственный близкий друг, и я, конечно, не могу позволить себе его потерять просто потому, что видела проблему, но прошла мимо. Ну, выкладывай!
        - Оля, пойми. Может быть, ты и права. Давай-ка поднимемся…
        Я услышал угрожающее рычание Норда и, быстро повернувшись, увидел Бориса и Веру Павловну, вышагивающих в нашу сторону.
        - Всё, быстро бежим! - крикнул я, хватая Олю за руку.
        - Ты в своём уме? Это и есть те люди, которые создают тебе такие большие проблемы? Подросток и пенсионерка?
        - Да, но ты не понимаешь…
        - Ну, видно, совсем дела плохи, - усмехнулась Ольга и, решительно, даже с какой-то брезгливостью, отбросив мою руку, хотела шагнуть вперёд. Но я схватил её за пояс и смог практически пронести несколько шагов в сторону, а потом, не отпуская, побежал к подъезду, увлекая Олю за собой.
        - Псих. Просто сумасшедший. Отпусти! - закричала она и, наконец вырвавшись, остановилась, глядя попеременно на меня и наступающих Бориса и Веру Павловну.
        - Эй, вы - немедленно остановитесь! - твёрдо сказала Ольга, поднимая вверх руку. Но, понятное дело, нелюди никак не отреагировали на эти слова. Они уже проходили мимо машины Дмитрия. Борис задел её сзади, похоже, даже не заметив, и джип громко заверещал. Забавно, а когда я разбил задний фонарь, была полная тишина, но даже она позволила застать меня на месте преступления. Что же говорить теперь?
        - Скорее, бежим! - повторил я, еле сдерживая поводок с беспокойно мечущимся Нордом.
        - Погоди. - Ольга расстегнула сумочку, вытащила оттуда удостоверение, которое сохранила ещё со времён своей работы в пресс-службе МВД, и вытянула его вперёд: - Стойте на месте. Полиция!
        И тут я понял, что надо спасать себя или погибнем все вместе.
        - Беги за мной, быстрее! - закричал я и помчался с Нордом к подъезду, оглядываясь и видя, как Вера Павловна, словно пушинку, отшвырнула Ольгу в воздух, та перевернулась несколько раз и с шумом обрушилась на лобовое стекло машины Дмитрия. В фильмах часто показывают в подобных сценах какие-то зловещие и душещипательные конвульсии, которые люди привыкли считать нормой, но здесь ничего такого не было - она просто лежала, как-то нелепо и отстранённо. Наверное, в этом и было истинное лицо смерти.
        Я ещё больше прибавил хода, промчался через дверь и, буквально взлетев вверх по ступенькам, торопливо скрылся в квартире, впервые в жизни запершись на все четыре замка и два засова обеих металлических дверей. Торопливо стянув куртку, я отбросил в сторону ботинки, услышав стук сыплющихся из них на пол камешков с Трюфельного холма, отстегнул поводок от ошейника Норда и ринулся в комнату. Конечно, выходить на балкон я не стал, но мне и отсюда был прекрасно виден двор, Димина побитая машина и Оля, неподвижно лежащая на лобовом стекле в луже крови. Какой-то пенсионер спешил в эту сторону, размахивая палкой и громко крича - видимо, оставалось совсем недолго ждать и приезда полиции. Однако самих преследователей нигде не было видно. Что же дальше? Да, как-то отвратительно всё складывается, и кажется, только в этот момент до меня дошёл весь смысл произошедшего, заставив сдавленно закричать и тут же прикрыть себе потной и дрожащей ладонью рот.
        Я только сейчас осознал, насколько был привязан к Ольге. В голове, стремительно сменяя друг друга, мелькали образы, как мы со смехом пьём из горла шампанское, подходя к метро, сидим на крыше высотки, опасно свесив ноги вниз, и без умолку хохочем. Да, после сегодняшней трагедии одну из самых ярких и позитивных страниц моей жизни можно смело считать закрытой навсегда. И от образовавшейся в душе невосполнимой бреши хотелось отчаянно кричать даже через закрытый рот и начать крушить всё вокруг. Как это обидно и несправедливо! Однако вопль разрастался лишь у меня в голове, заставляя метаться, отчаянно ища выход, которого заведомо не было, и не желая верить тому, что случилось, несмотря на очевидные факты. Особенную нереальность происходящему придавало осознание того, что сегодня я стал свидетелем теперь уже целых четырёх смертей. И в половине из них, несомненно, была только моя вина. Вот это «весёленький денечёк», нечего сказать.
        - Да, Норд. Твоё воскрешение, оказывается, стоит намного дороже, чем ожидалось, - непроизвольно всхлипнув, прошептал я и медленно опустился по стене вниз, обхватив голову руками и желая отгородиться от всего, что теперь окружало меня в этой новой, но столь привычной реальности.
        В дверь медленно позвонили - чуть нажав кнопку и как-то неуверенно её отпустив. Я вздрогнул и, тихо приподнявшись, двинулся на цыпочках в коридор, чувствуя, как меня трясёт, а ноги не слушаются. Норд стоял какой-то потерянный посередине комнаты и настороженно смотрел на меня своими большими блестящими глазами, начиная тихонько скулить. Что же, видимо, это ещё не полиция и не соседи, а всего лишь мои новые воскресшие друзья. Наверное, надумали зайти тактично проведать - высказать соболезнования в связи со смертью Оли и вообще узнать, всё ли со мной в порядке. Что же, пока, наверное, да - во всяком случае, физически.
        Я подкрался к двери и упёрся лбом в её неожиданно противно проминающуюся обивку - она была словно плоть, под которой уже никогда не зашевелятся мышцы. Осторожно приоткрыв глазок, я увидел лишь какой-то размытый тёмно-серый фон и вспомнил, что закрыл обе двери - следовательно, так ничего видно не будет. Может, оно и к лучшему?
        - Открой дверь, Кирилл, - раздался негромкий и холодный, словно порыв ветра, голос Бориса. - Мы пришли к тебе.
        Я стоял, видя, как по обивке двери стекает пот с моего лба, учащённо дышал и молчал. Куда он говорит? Что слышат соседи?
        - Поверь, лучше сделать так, как мы говорим, - явственно раздался голос Веры Павловны, и дверь резко толкнули.
        - Что вам от меня надо? - прошептал я, не надеясь быть услышанным, однако тут же получил ответ:
        - Просто открой.
        Раздался неприятный скрежещущий звук, который смешался с резким воем сирены, раздавшимся из окна. Значит, полиция уже приехала. Что же, кто бы теперь эти нелюди ни были, посмотрим, как они выступят против здоровых вооружённых мужиков, которые, безо всякого сомнения, прямо сейчас очень захотят со мной пообщаться.
        - Как бы не так, - сказал я, но не получил никакого ответа, как-то внутренне ощутив, что за дверью больше никого нет. Конечно, пока - мы явно не распрощались. И мне представлялась весьма мрачная перспектива провести в ожидании этой парочки остаток жизни. Нет, уж лучше всё-таки ясная развязка, пусть и трагичная, чем такое!
        Я ещё некоторое время старательно прислушивался, потом очень осторожно отодвинул щеколды, отпер замки и, отворив дверь, приник к глазку. Там я увидел всего лишь пустую площадку и странно деформированную дверную ручку, словно выкрученную и вогнутую в металл. Видимо, Борис с Верой Павловной тоже услышали звуки сирены и решили не сталкиваться с полицией. Что же, приятно осознавать, что они тоже чего-то боятся, хотя неизвестно - даст ли мне это что-то. Впрочем, я вспомнил об единственном оружии, которое уже много лет лежало на антресолях и, по крайней мере, выглядело весьма устрашающе. Это был большой тяжёлый газовый пистолет
«Вальтер», который как-то попросил меня подержать у себя уехавший в Среднюю Азию друг - он сдал квартиру какой-то молодой семье, но не хотел оставлять там оружие. Когда он вернулся, то попросил оставить его у себя ещё ненадолго, пока не продлит истекшую лицензию на право хранения пистолета, и так оружие продолжало лежать у меня. Конечно, пугнуть им можно было очень даже внушительно, да и затвор передёргивался весьма солидно, однако, насколько я понимал, хотя ни разу и не стрелял из такой штуки, толку от неё, даже при удачном ветре и минимальной дистанции, очень мало. Но, наверное, всё-таки будет спокойнее, если я вооружусь хотя бы им. Когда речь идёт о жизни, нельзя сбрасывать со счетов ничего.
        Ещё немного постояв у двери, я медленно пошёл в комнату и, встав подальше от занавесок, с болезненной сосредоточенностью смотрел, как рядом с джипом Дмитрия стоят две машины полиции и уже успел подъехать оранжевый автомобиль реанимации. Что же, очень оперативно, но наверняка бессмысленно. Вокруг колебалась и шумела толпа человек из тридцати, которую старательно успокаивали двое людей в форме, судя по жестам, настоятельно прося расходиться. Чуть в стороне люди окружили ещё трёх полицейских, которые что-то спрашивали, выслушивали ответы и медленно кивали головами, а потом двое из них, вооружённые автоматами, пошли к нашему подъезду. Вот и наступают все те проблемы, о которых я размышлял ещё по дороге. Что же делать?
        Я нервно заходил по комнате, посматривая на Норда, который, кажется, устал обо мне беспокоиться, а просто прилёг на край ковра, чуть прикрыв глаза. Ладно, ситуация, скажем прямо, не очень хорошая, но наверняка не безвыходная. Что же предпринять? Как отвечать за всё произошедшее? Я явственно представлял себе, как открываю дверь, и ко мне врываются люди в форме, тут же укладывая на пол, обыскивая, застёгивая наручники и выводя из подъезда под громкое аханье толпы и крики:
        - А казался таким приличным молодым человеком. Но я всегда подозревала - с ним что-то не так. Странный какой-то. И вот вам - пожалуйста!
        Хотя - стоп. Дверь так просто открыть не получится. Ещё выходит, что я и пытался оказать сопротивление, несмотря на явную поломку. Может быть, вступить в переговоры, пока они вызовут бригаду МЧС и те разворотят конструкцию? Или полиция придёт к выводу, что я таким образом усыпляю их бдительность, и ворвутся через окна, спустившись на тросах с крыши? Нет, это меня, пожалуй, уже куда-то не туда занесло. Я же не террорист какой-нибудь! Ведь, в конце концов, меня-то самого обвинять особенно и не в чем. Да, я увидел каких-то людей на улице, они убили Олю и пошли в мою сторону, а я трусливо убежал. Но что оставалось делать и как другой поступил бы на моём месте? Поэтому, пожалуй, не стоит всё слишком драматизировать.
        В дверь раздалось три пронзительных резких звонка, громкий стук и серьёзный голос:
        - Откройте, полиция!
        Я нервно потёр неприятно липкие от пота руки и на цыпочках вернулся к двери, слыша гул голосов и какие-то постукивания.
        - Да тут весь нижний замок выворочен. Пожалуй, он и в квартиру не смог бы попасть. Не вскрыто, а просто как-то выбито. Наверняка дверь заклинило насмерть, - говорил один из полицейских напарнику. И спросил у кого-то: - Вы уверены, что он точно вернулся домой, а не убежал потом куда-нибудь?
        - Я вообще-то больше смотрел на эту женщину, машину и убивших её людей. Он вроде бы побежал в эту сторону, но то, что точно входил в подъезд, я не видел, - скороговоркой пробормотал сосед-ветеран со второго этажа. - С ним ещё какая-то собака была. Раньше ничего подобного, а тут, гляди-ка, приволок откуда-то.
        - Не думаю, что собака имеет какое-то отношение к убийству. Так что будем делать?
        Потом голоса немного отдалились и зазвучали неразборчиво.
        Я медленно отошёл от двери, доплёлся до кухни, достал из холодильника бутылку с джином, двухлитровую бадью с водой и, захватив с полки стакан, вернулся в комнату. Здесь я уселся у стены прямо напротив Норда, смешал себе отвратительный коктейль и начал пить его жадными глотками, ожидая, что произойдёт дальше, и желая хоть немного забыться.
        К моему удивлению, больше никто не звонил и явно не предпринимал попыток вскрыть двери. Да и полицейские машины вскоре уехали, хотя под окнами ещё долго стоял гомон взволнованных жильцов. И как это понимать? Они решили всех нас объявить в розыск или я всё-таки признан свидетелем и возможной второй жертвой Бориса и Веры Павловны? Да и что мне теперь делать? Из квартиры не выбраться. Кому-нибудь позвонить? И что сказать?
        По мере того как джин в бутылке уменьшался, мои мысли становились всё путанее и неопределённее. Да и коктейль с каждым глотком казался всё более хорошим, пусть и с обыкновенной водой. Единственное, что я точно ощущал, - усталость и желание как можно скорее оказаться подальше от всего, что происходит здесь. Да, чуть-чуть забыться сном, и, возможно, ответ придёт сам собой, когда я пробужусь. В любом случае делать было нечего. Даже включать телевизор я не собирался - звукоизоляция была такая, что это событие непременно стало бы достоянием соседей. Поэтому я просто постепенно погружался в небытие и, когда подумал о приготовленном для Норда на кухне мясе, которое так и не предложил своему другу детства, погрузился в тревожный сон.
        Глава 7
        Преследуемый
        Где-то далеко звучал звонок в дверь, но мне казалось, что это сон, где сквозь воду я пытаюсь доплыть до поверхности, но почему-то здесь оказывается гораздо глубже, чем можно было подумать. Море пронизывало солнце, которое манило и колебалось где-то далеко наверху, а я всё никак не мог вынырнуть, чувствуя, что начинаю задыхаться и впадать в отчаяние. Сначала я принял звонок за корабль, который проплывает наверху и даёт сигнал, что заметил меня, и сейчас последует долгожданное спасение. Но затем всё стало темнеть, и, открыв глаза, я увидел, что сижу всё так же у стены в комнате. Рядом валяется пустой стакан, а Норд стоит и машет мне хвостом, словно ожидая, что я сейчас буду делать.
        Снова позвонили. Кто это? Опять полиция, соседи, кто-то ошибся дверью или вернулись Борис с Верой Павловной? Пожалуй, со стороны последних это было совсем неразумно, тем более что жильцы, ставшие свидетелями случившегося, точно описали их полицейским. С другой стороны, кто знает - как устроены у этих нелюдей мозги? Да и вообще - сколько времени? Судя по темноте за окном, уже вечер - то есть я проспал практически половину дня. Впрочем, это было совсем не удивительно, судя по тому, что литровая бутылка джина оказалась практически пустой, как и бадья с водой. Как давно я так не напивался? Уж и не припомнить. Но о том, что это было, явственно напомнила тянущая головная боль и неприятная сухость во рту. Ещё ныла спина - наверное, затекла, да и удар об асфальт не мог пройти бесследно.
        - Идём на кухню, - прошептал я, тяжело приподнимаясь и выходя в коридор.
        Норд радостно бежал рядом, поглядывая на меня, и явно не возражал перекусить. Я хотел было включить свет на кухне, но вовремя себя одёрнул, на ощупь нашёл одну из больших тарелок и, вывалив туда внушительный кусок мяса, поставил блюдо у стены:
        - Давай, приступай.
        Сам я взял стакан, наполнил его водой из крана и пил неторопливыми глотками, морщась от головной боли и глядя, как Норд вовсю трудится над мясом. Как же громко звучало его чавканье, о котором я совсем позабыл, но сейчас оно буквально впивалось в мозг. Но это поправимо. Я отыскал в полке флакон с растворимым аспирином, засыпал в стакан целых четыре таблетки, снова наполнил водой и, терпеливо дождавшись, пока всё с громким шипением растворится, залпом выпил. В первый момент я подумал, что сейчас меня вывернет наизнанку, и тяжело присел на табурет, красноречиво поглядывая на дверь, ведущую в туалет. Но потом стало легче - что же, замечательно. Ведь мне ночью предстоит кое-что обдумать, решить и, возможно, сразу же начать действовать. Несомненно, очень желательно быть в форме.
        В дверь снова позвонили. Я, немного поразмышляв, поднялся и тихо побрёл в коридор, нежно погладив Норда по спине и прошептав:
        - Ты ешь, ешь, не отвлекайся.
        Болезненно ударившись коленом о тумбочку, я приблизился к двери и осторожно посмотрел в глазок. Так и есть - снова эта парочка. Чего же они добиваются? Дверь я всё равно не мог им открыть - они же сами её и разломали. Так какой смысл трезвонить, да ещё и так рисковать, после того что Борис с Верой Павловной сделали?
        - Открой нам, - послышался знакомый холодный голос, на что я достаточно спокойно ответил:
        - Не могу. Вы сломали дверь.
        - Впусти нас. Может быть хуже.
        - Уж куда хуже-то? - усмехнулся я и неожиданно прибавил: - А слабо здесь всё высадить?
        Не дожидаясь ответа, я аккуратно прикрыл вторую дверь, запер её и вошёл в комнату. Здесь было темно, но потолок был залит лунным светом, и по нему зловеще ползли качающиеся чёрные тени от деревьев во дворе. Они мне напоминали мрак в душе человека, когда к нему подкрадывается осознание того, что жизнь кончена и осталось время лишь для того, чтобы попрощаться и достойно умереть. Это невольно заставило подумать о Людмиле, и я понял, что могу просто с ней встретиться, всё рассказать, и не сомневался, что она меня самым внимательным образом выслушает. Более того, это обретало особый смысл из-за возможности если и не получить хороший совет, то услышать мнение о ситуации со стороны, которое вполне может помочь мне принять правильное решение. В самом деле, не бродить же мне здесь всю ночь, просто терзая себя? Ведь только сейчас у меня появляется шанс без свидетелей выбраться из дома, убежать от Бориса и Веры Павловны, попасть в нормальную квартиру, где включен свет, работает телевизор и есть человек, который может чем-то помочь, каким бы невозможным это сейчас ни казалось.
        Я подошёл к бару и, вытряхнув плоскую деревянную шкатулку, сгрёб и сунул в карман пачку денег - там должно быть сто с лишним тысяч. Вот они и пригодились. Очень хорошо, что я начал копить и у меня оказалась свободная наличность. А то банковскую карточку могут заблокировать или с лёгкостью определить моё местоположение, если я попытаюсь ею воспользоваться, поэтому её стоит попридержать уж на самый крайний случай. Что же ещё? Ах, да - надо позвонить Людмиле и, независимо от её ответа, выбираться из квартиры.
        Торопливо вернувшись в коридор, я тщательно ощупал куртку и лишь со второго раза обнаружил визитку, которую дала мне девушка ещё в нашу первую встречу. Так, теперь телефон. Я прошёл в комнату и чуть было не споткнулся о Норда, поужинавшего, стремительно ворвавшегося с кухни и довольно чмокающего.
        - Ну, как тебе мясо? Надеюсь, запаса энергии теперь хватит надолго, - прошептал я и начал шарить по кровати, вскоре отыскав телефон. Потом выжал кнопку включения и сощурился при появлении на экране стилизованной буквы «М» - глаза успели привыкнуть к темноте. Аппарат завибрировал, появилось красочное приветствие, и индикатор проинформировал, что осталось ещё две трети заряда аккумулятора. Что же, более чем достаточно.
        Я поднёс визитку поближе к дисплею, чтобы на неё падал свет, и набрал записанные там цифры, подумав, что телефон Люды вполне может быть отключен. Ведь, понятное дело, наше общение могло помочь ей лишь на ближайшие пять минут. А потом девушка вполне могла болтаться в петле или колыхаться в наполненной тёплой водой ванне с перерезанными венами. Оставалось надеяться, что это не так.
        Ах, как же ярко освещает всё вокруг этот телефон! Сложно поверить, что это незаметно из окна, но прятаться с ним под одеялом или закрываться в туалете было бы, пожалуй, совсем глупо. Раздался один гудок, показавшийся очень длинным, потом второй и третий. Не знаю почему, но мне казалось, что Людмила обязательно поставит себе неизменно раздражающую музыку вместо стандартных сигналов, и был очень благодарен ей, что это оказалось не так. Прозвучал четвёртый, пятый гудок, и я уже настроился услышать голос автоответчика, который скажет мне то, что я прекрасно знаю и без него, когда в трубке что-то щёлкнуло, и настороженный голос, который, несомненно, принадлежал Людмиле, произнёс:
        - Да, слушаю.
        - Привет, это Кирилл.
        - Ой, здравствуй. Спасибо, что позвонил. А я, не поверишь, как раз думала о тебе.
        - Взаимно. Более того, я очень хочу увидеться прямо сейчас.
        - Да? Что-то случилось?
        - Ну, если тебе, конечно, удобно, лучше поговорить об этом на месте… - забормотал я, всё больше волнуясь.
        - Да-да, конечно. Нет проблем. Ты заедешь?
        - Если только назовёшь адрес.
        Девушка быстро заговорила, а я нажал на телефоне толстую выпуклую кнопку сбоку и, услышав пиликание, убедился, что всё записалось.
        - Отлично. От Тиндо это сколько примерно будет на такси по времени?
        - Наверное, не меньше часа.
        - Хорошо. Тогда я сейчас здесь закончу кое-какие дела и выезжаю.
        - Жду. Ты будешь ужинать?
        - Не отказался бы. Давай, до встречи!
        Я отстранил от уха трубку, сбросил вызов, потом, чуть подумав, отсоединил аккумулятор, вытащил и смял СИМ-карту, а потом отнёс всё это хозяйство на кухню и выбросил в мусорное ведро. Вот так - никаких шансов тем, кто мог бы захотеть меня обнаружить. Потом я включил ноутбук, и, убедившись, что на улице накрапывает дождь и пустынно, осторожно приоткрыл балконную дверь и на корточках выполз на скользкие плитки. Потом чуть привстал и осмотрелся - так, справа ничего нет, а слева, разумеется, идёт водосточная труба, которую мы совсем недавно меняли, сбрасываясь всем домом. Это хорошо, что она новая. Балкон подо мной, как и мой, не застеклён - значит, я могу спокойно рассчитывать на него опереться, а потом ещё метра четыре - и будет лужайка перед домом.
        Подойдя к стенке, я достал оттуда большой раскладной «солдатский» нож и, присев на кровать, начал медленно разрезать постельное бельё на полосы. Как же громко оно трещало! Того, что было под рукой, явно было маловато - я встал и, открыв шкаф, извлёк оттуда семь нераспечатанных комплектов. Их мне в течение нескольких лет и по разным поводам дарили знакомые, работавшие на одной московской ткацкой фабрике. Что же, вот всё это добро и пригодилось. По моим прикидкам, вполне должно было хватить. Так я и сидел, раздирая и скручивая между собой полосы ткани, и, как фон, через каждые пять минут в дверь настойчиво делали по медлительному звонку мои новые знакомые. Почему же они не ломают дверь или просто не караулят на улице? Сложно сказать - возможно, не хотят лишнего шума и не верят, что кто-то может в такую погоду рискнуть жизнью и выбираться из дома таким образом. Однако я уже решился и был уверен в успехе. Собственно, а какой оставался выбор?
        Когда всё было готово, я взял рулетку и тщательно вымерил длину толстого каната - хватало даже с избытком. Я надумал завязать собаку посередине и спустить, а уже потом, на земле, вызволить из пут. Достав в туалете раскладную лестницу и чуть не упав, ударившись ею о косяк двери, мало различимый в темноте, я полез на антресоли, где мне пришлось минут десять разгребать скопившийся там хлам, пока руки не нащупали плоскую тяжёлую коробку. Бережно спустив её и подойдя вплотную к окну на кухне, я отщёлкнул пластмассовый запор и достал тяжёлый прохладный пистолет. Его вес и вид как-то успокаивали и, убедившись, что обойма полна пулями с тупыми жёлтыми пластмассовыми наконечниками, я аккуратно навинтил на дуло нечто вроде распылителя, весьма смахивающего на глушитель. Так оружие выглядело ещё более внушительно и серьёзно.
        Я вернулся в комнату и извлёк из гардероба небольшую спортивную сумку. Туда я побросал всё самое необходимое на первое время - несколько рубах, смену нижнего белья, бритвенные принадлежности, маникюрный набор и пакет с оставшимся мясом для Норда. Не забыл и о лежащем около года в баре контракте, оформленном мне одним знакомым на какое-то постороннее лицо. В общем-то, мне это было совсем и ни к чему, однако от предложения я тогда не отказался - вот и хорошо, теперь вполне может сгодиться. Тем более что здесь же у меня лежал совершенно новый телефон, который я не так давно купил в подарок родителям девушки, с которой встречался. Мы тогда так и не выбрались к ним в гости, а вскоре и вообще расстались с Аней, поэтому аппарат, специально предназначенный для пожилых людей и детей, остался. Что же, весьма кстати - его место я тоже определил в сумке. Потом тщательно вытряхнул из ботинок, собрал по коридору камни, ссыпавшиеся с Трюфельного холма, и, на всякий случай аккуратно пересыпав в полиэтиленовый пакет, сунул кулёк в карман. После чего переоделся, положил в новую куртку кошелёк, ключи, документы,
опустил в карман на молнии пистолет и поводок. Кажется, на этом и всё.
        - Ну, что, друг, попробуем выбраться из дома? - спросил я, вздрогнув от очередного звонка в дверь. - Ты уж не подведи меня. Не лай, пожалуйста, хотя я прекрасно понимаю, что спускаться таким образом из окна - не самое приятное занятие. Извини.
        Кажется, мы поняли друг друга правильно. Во всяком случае, Норд никак не возражал, что я несколько раз перевязал его широкими полосками ткани, к которым сверху прикрутил конец получившегося у меня каната. Однако, когда я, бдительно выглянув в окно и убедившись, что там никого нет, открыл балкон и сырой холодный воздух ворвался в комнату, Норд явно забеспокоился и понурился.
        - Ничего страшного. Всего лишь дождливый вечер. Сейчас не успеем оглянуться, как сядем в такси и помчимся туда, где будет светло и тепло, - успокаивающе сказал я, сам невольно приподнимая воротник куртки.
        Оказавшись на балконе, я обмотал практически всю верёвку вокруг правой руки и, подхватив Норда, с трудом поставил его на скользкие бамбуковые перила. А он оказался гораздо тяжелее, чем мне казалось. Видимо, придётся серьёзно попотеть, чтобы спустить его вниз.
        - Знаешь, друг. Я буду очень стараться опустить тебя аккуратно, а ты пообещай, что не будешь лаять. Иначе может быть плохо дело. Ладно?
        Я нежно прижал к себе Норда, помолчал и осторожно переставил его на узкий кант с другой стороны ограждения балкона. Стоять там, конечно, было неудобно, и я с растущим волнением видел, что пёс начинает паниковать, отчаянно пытаясь ухватиться лапами и навалиться на меня. Ну, нет - так дело не пойдёт, иначе мы вместе рухнем вниз. Я аккуратно, но твёрдо освободился и, чуть ослабив верёвку, вскрикнул, когда Норд, обтёршись боком о бетонный выщербленный кант, пропал из виду, при этом так сильно дёрнув мою руку с верёвкой, что я больно ударился плечом об ограждение и почувствовал, что немного выбил сустав. Да, непростая работа так тягать собаку, но никуда не денешься.
        Медленно приподнявшись, я слышал хрип и приглушённые завывания Норда, в первый момент испугавшись, что он задыхается. Однако, как оказалось, когда я, схватившись за парапет левой рукой, свесился вниз, он просто болтается в метре над нижним балконом, отчаянно дёргаясь и пытаясь высвободиться, явно не понимая, чем это грозит. В окнах соседей не было света, и это, наверное, плохо. Когда комната освещена, всё на улице кажется непроглядно-чёрным, в противном случае - напротив, слишком явственно различимым. Я представил себе, как кто-то лежит в кровати, открывает глаза и в какой-то момент видит летающую собаку. Какая может быть реакция на такие явления? Наверное, вопль, и тогда мне придётся максимально быстро опускать Норда, а самому снова укрываться в квартире, видимо, вообще без шансов сегодня выбраться.
        Я потихоньку приспускал верёвку, и Норд начал задевать лапами перила соседского балкона с явным желанием поскорее перебраться туда. Это, разумеется, никак не входило в мои планы. Но что же делать? На секунду задумавшись, несмотря на становящуюся всё более мучительной боль, я начал дёргаться вперёд-назад, постепенно раскачивая собаку и, когда Норд стал явно выходить за габариты кромки балкона, резко отпустил верёвку побольше. Тут же раздался визг, материя затрещала, но Норд был уже внизу. Из окон первого этажа лился яркий электрический свет, и я осторожно, но с гораздо более спокойной душой, опустил друга детства на траву, тут же с облегчением сбросив вниз верёвку. Норд какое-то время барахтался, упав при падении, а потом быстро припустил в кусты, где, судя по шуму и мельканию материи, начал пытаться освободиться. Что же, пусть так - главное, чтобы он не выскочил куда-нибудь на улице, где явно привлечёт внимание его необычный «поводок».
        Теперь точно такой же путь предстояло преодолеть и мне, правда, без помощи верёвки. Ничего, пусть в руке ноет пульсирующая боль, наверное, я всё-таки справлюсь получше Норда - как-никак человек. Но сначала я взял и бросил в сторону кустов свою спортивную сумку, с мягким «пых» приземлившуюся недалеко от продолжающего возиться в ветках Норда. Я некоторое время смотрел в этом направлении, представляя, что сам лечу так с третьего этажа и бесформенной кучей лежу внизу. И ладно бы ещё мёртвый, так ведь всё может оказаться вовсе не так просто - например, с очень сильными увечьями, которые прибавятся ко всем моим остальным заботам. А кто, кроме полиции, будет моими посетителями в больнице? Ну, разумеется, Борис и Вера Павловна, которые тщательно прикроют дверь и, медленно надвигаясь, вскоре избавят меня от мучений. Однако я всё-таки предпочёл бы просто и без затей быструю смерть сейчас. Впрочем, что-то я уже начал рассуждать, как Людмила, - надо думать о жизни и о том, как выбраться изо всей этой передряги с минимальными потерями. Именно поэтому, перемахнув на кромку с другой стороны балкона, начавшую
неожиданно вязко крошиться под ногами, я замер, глядя на трубу.
        Какая она, оказывается, неприветливая, скользкая и тонкая. Возможно, не поменяй мы её, дело получилось бы куда лучше - по крайней мере, ржавчина точно меня бы притормаживала. С другой стороны, она могла вообще отвалиться вместе со мной и со страшным грохотом рухнуть вниз. Нет, всё-таки лучше новая, которую, как я очень надеялся, хотя бы более-менее качественно прикрепили к стене.
        Я повис на одной руке, а другой пытался обхватить трубу. Ничего не выходило - она была слишком скользкой. Ладно, тогда можно рискнуть и перепрыгнуть, обхватив её и надеясь, что стремительно, как по водной горке или пожарному шесту, скачусь вниз. Но эдак можно со всей силой долбануться спиной или копчиком о землю, что явно мало не покажется. Тогда как? Вздохнув, я опустился на колени, осторожно уцепился за торчащие из канта куски арматуры, которые выглядели более-менее монументально, и переместился на живот так, что мои ноги нелепо болтались уже в пределах верха чужого балкона. Затем я медленно сполз вниз, повиснув только на тут же онемевших от нагрузки пальцах, и убедился, что просто спрыгнуть на перила ниже - слишком рискованная и даже заведомо обречённая на провал затея. Правда, у меня ещё оставалась труба, и я решился. Была не была! Обхватив её одной рукой, я широко расставил ноги с тем, чтобы точно затормозить ими о соседский балкон, а потом резко переместил на трубу вторую руку. Тут же словно нечто стремительное подхватило меня и дёрнуло вниз, пронзив мгновенной вспышкой боли по всему телу, и
я увидел, что мои взлетевшие вверх руки намертво уцепились за перила. Что же, могло быть и хуже - правая нога зацепилась за ограждение и, как крюк, удержала меня от дальнейшего падения, а руки сами собой доделали необходимое. Спасибо инстинктам! Я осторожно поставил болтающуюся левую ногу на внешний кант, выпрямился и замер. Надо немного передохнуть - в позвоночнике появилось ощущение необычайной тяжести и слишком чувствительной отдачи от быстро бьющегося сердца. Вскоре, к счастью, стало полегче, и, выдохнув, я с трудом перебросил через ограждение правую ногу, встав так же, как немногим раньше на своём балконе. Никакого движения в соседских окнах не было, но, разумеется, это вовсе не значило, что там всё происходящее осталось незамеченным. Точнее, мне оставалось на это только надеяться.
        Правая нога болела всё сильнее, но свободно двигалась - значит, ничего не сломано. Я нагнулся и, измерив расстояние до земли, понял, что здесь уже придётся прыгать. Конечно, я смогу значительно сократить расстояние, если так же повисну на этом балконе, как и на своём, но, тем не менее, это было опасной затеей. Впрочем, не более, чем всё, что со мной происходит в последнее время.
        Я опустился на четвереньки, уцепился за кант и, соскользнув вниз, повис на руках. Снизу что-то задвигалось, и я готов был уже вскрикнуть, подумав, что там ожидают Борис и Вера Павловна, которым я невольно облегчил задачу. Однако это был всего лишь Норд, который буквально каким-то чудом выпутался из сделанного мной куля и сейчас просто нервно бегал кругами, неотрывно глядя на меня и поскуливая. Эх, если бы ты мог мне хоть чем-то помочь! Хотя то, что кто-то заботящийся находится сейчас рядом и переживает, стоило очень многого.
        Я отпустил руки. Падение длилось всего лишь мгновение, потом мои ноги коснулись земли, и я тут же попытался подпрыгнуть вверх, чтобы смягчить удар. В какой-то мере это удалось - я крякнул, крепко сжимая зубы, чтобы не прикусить язык, несколько раз перекатился, мысленно поблагодарив некогда отданные два года секции дзюдо, и растянулся на холодной мокрой траве. Буквально через минуту, немного придя в себя, я тяжело приподнялся и, пошатываясь, встал. Норд тут же радостно подскочил, упёршись лапами мне в грудь, отчего я чуть было снова не рухнул, но удержался и нервно усмехнулся:
        - Ну, вот, пожалуй, и всё.
        Немного подволакивая ногу и нервно оглядываясь, я достал из кармана куртки поводок, застегнул на ошейнике Норда и зашагал в сторону дороги. Сначала мне захотелось прибрать куски материи, которые образовывали на лужайке причудливую петлю и, разумеется, привлекут внимание соседей утром, если не раньше. Однако подумал, что сейчас это не имеет никакого значения, а отнять лишнее время и силы вполне может. Теперь надо было выйти через дворы к оживлённой трассе, которая вела в сторону Москвы, и попытаться доехать до Людмилы с собакой, к чему обычно отрицательно относились водители. Ну, ничего. Ведь у меня с собой самый главный стимул - деньги. И немало - под эти цели точно.
        Когда я совсем выдохся и уже начал подумывать над тем, чтобы остановиться и передохнуть, мы добрались до дороги. Здесь нам пришлось ещё минут десять голосовать, пока какой-то пожилой мужчина, притормозивший на древнем «Москвиче», не согласился подвезти нас до нужного места, сразу же согласившись на предложенные пять тысяч рублей. Только деньги он хотел сразу, а я не видел никаких причин возражать.
        Всю дорогу мы молчали, что было странно, но сейчас меня вполне устраивало. Только на светофорах водитель как-то смущённо оборачивался и внимательно меня разглядывал. Да, я отдавал себе отчёт, что вполне могу выглядеть странно. Острая боль постепенно проходила и превращалась в плотные приглушённые пульсации - что же, не так и плохо. А если у Людмилы удастся принять ванну, будет вообще замечательно! Впрочем, скорее надо чётко уяснить - что делать дальше. Ведь я вовсе не исключал, что утром и под её окнами могут появиться мрачные фигуры Бориса и Веры Павловны. Сейчас-то они вряд ли поспеют за мной, хотя, с другой стороны, у них тоже вполне могут быть с собой деньги и какой-нибудь частник не откажется следовать вот за этой машиной. Но в это как-то не верилось. Скорее более правдоподобным представлялось, что эти нежити обладают каким-то внутренним навигатором, который неизменно будет приводить их ко мне, независимо от местонахождения. А это значит, о чём я уже размышлял, что придётся убегать и прятаться всю жизнь или попытаться решить эту проблему как можно быстрее. Что же, именно этим я и собирался
заняться.
        Примерно через час мы подъехали к четырёхэтажному дому из приятного оранжевого кирпича с оградой, шлагбаумом и очень большой зелёной территорией. Всё вместе это создавало по-настоящему располагающую уютную атмосферу. Неплохо, однако, Людмила устроилась - явно не бедствует. И так живёт, как ни удивительно, человек, который всерьёз думает о самоубийстве. Что же тогда делать остальным? Или права народная мудрость, что счастье вовсе не в деньгах?
        Я рассеянно поблагодарил водителя, ответившего невнятным бормотанием, и, беспокойно оглядываясь, тяжело пошёл в сторону нарядной красно-белой будки, где маячил внушительных габаритов охранник, затянутый в морщинистый капюшон, шумно трепещущийся на ветру.
        - Вы к кому? - откашлявшись в кулак с поблёскивающей печаткой, хрипло поинтересовался он.
        - В двадцать седьмую квартиру. Меня ждут.
        - Собака ваша?
        - Да.
        - Постарайтесь, чтобы она не лаяла - поздно уже.
        - Хорошо, спасибо.
        Охранник ещё несколько секунд внимательно на меня смотрел, словно желая запомнить в малейших деталях, потом кивнул и открыл небольшую калитку у будки:
        - В холле скажите то же самое, и с нужным номером свяжутся.
        Я кивнул и прошёл к дому, арчатый вход которого чем-то напоминал стоматологическую клинику, расположенную недалеко от моего дома. Это немного подпортило общее внушительное впечатление. Норд быстро бежал рядом, оглядываясь по сторонам и шумно дыша. Из его рта вырывались клубы густого пара, и я невольно обратил внимание, что на улице значительно похолодало.
        Толкнув толстые, излишне помпезно украшенные выпуклыми орнаментами двери, я неприязненно прикрыл веки, щурясь от яркого матового света, которым был залит выложенный плиткой холл. Напротив располагалась широкая лестница, ведущая к трём большим лифтам, ярко мигающим красно-зелёными сигналами, а правее размещалась стойка, за которой сидела серьёзная женщина лет пятидесяти.
        - Добрый вечер. Вы к кому? - неожиданно очень располагающим и даже заботливым голосом спросила она.
        - Двадцать седьмая квартира. Меня ждут, - повторился я, подходя ближе и беря Норда за ошейник.
        - Минутку. Как вас представить?
        - Кирилл.
        Женщина застрекотала по широким клавишам внушительной телефонной станции и подняла трубку. Какое-то время она молчала, а потом вежливо сказала:
        - Добрый вечер. К вам посетитель с собакой - Кирилл… Хорошо, спасибо.
        Она опустила трубку и показала мне рукой в сторону лестницы:
        - Всё в порядке. Прошу вас. Второй этаж. Симпатичный пёс.
        - Да, спасибо.
        Я поднялся по ступеням и не успел нажать большую квадратную кнопку, как лифт с приглушённым мелодичным звоном открыл свои двери. Войдя в обшитую зеркалами кабину, я выжал двойку и только по небольшому дрожанию кабины определил, что двигаюсь. Тут же двери распахнулись, и, без труда сориентировавшись, я пошёл налево в сторону плавно скошенного поворота, откуда слышалось эхо открываемых запоров.
        - Кирилл, добрый вечер! - приветствовала меня Людмила, затянутая в просторный оранжевый халатик, с перехваченными в хвост пышными волосами.
        - Здравствуй. Какой красивый дом.
        - Да, не жалуюсь. Проходи.
        Мы вместе переступили порог красиво подсвеченной множеством «точечных» лампочек прихожей, и я подумал о том, что не отказался бы пожить здесь хотя бы какое-то время.
        - А это кто с тобой?
        - Моя собака. Норд.
        - Какой красивый. Мог бы и предупредить - у меня, к сожалению, ему нечего предложить.
        - Ничего, у нас всё с собой, - улыбнулся я, кивая на сумку, поставленную у вешалки, рядом с которой я раздевался.
        - О, так ты прямо с вещами ко мне? Неужели решил переселиться?
        - Нечто в таком роде. Ты будешь против?
        - Нет, конечно. Располагайся. Мне не будет одиноко в такой большой квартире.
        Люда улыбнулась, но это слишком чётко обозначило пару глубоких морщин на её лбу. А я подумал о том, что даже не поинтересовался по телефону - живёт ли она с кем-нибудь, и вообще, насколько уместным будет мой такой неожиданный и основательный приезд. Впрочем, возможно, где-то внутри я чувствовал, что наша встреча была вовсе не случайной, а значит, и всё остальное просто не могло быть по-другому.
        - Отлично. Может быть, угостишь кофе?
        - Да, всё уже готово. Мой руки.
        Я кивнул и, посетив очень чистую, пахнущую какими-то моющими средствами, ванную комнату, вернулся в просторную гостиную, где на большом полупрозрачном столе всё было уставлено всякими вкусностями. Прямо настоящий пир.
        - Ну, как, перекусишь немного?
        - Пожалуй, это слишком скромно сказано.
        - А то видок у тебя нездоровый и измождённый.
        - Поверь, на это есть причины, - пожал плечами я, тяжело плюхаясь на твёрдый, чуть вогнутый в середине деревянный стул и хватая толстый кусок красной рыбы. - Спасибо за такое царское угощение. Я ощущаю себя даже лучше, чем дома.
        - Не за что. У меня нечасто бывают гости.
        Люда вздохнула и, усевшись напротив, поджала босые ноги с ярко-оранжевым педикюром, почему-то напомнившие мне о лете:
        - Так кто начнёт?
        - Что?
        - Ну, говорить. Полагаю, у нас обоих много чего накопилось.
        - Если ты не против, то, пожалуй, я.
        - Конечно. Тем более что я твоя должница!
        Я не спросил за что, хотя и догадывался, что речь идёт о нашей последней встрече, и, вздохнув, начал свой рассказ с того самого момента, как стоял возле парка и ждал Ольгу. К моему удивлению, Людмила оказалась замечательной слушательницей в том смысле, что не охала, не пыталась меня перебить или делать круглые глаза, странно поглядывая, как, наверное, в подобном случае сделало бы большинство людей. Я просто говорил, постепенно увлекаясь, а она слушала и, кажется, становилась всё более расслабленной. Мне же почему-то казалось, что, высказанная вслух перед кем-то, ситуация становится намного проще и понятнее, чем надумывалось про себя. А когда я закончил, Люда громко щёлкнула зажигалкой и выпустила в потолок внушительную струю сладковатого дыма:
        - Интересно. Вот, значит, что это было.
        - О чём ты?
        - Ну, про Трюфельный холм.
        - А ты его тоже видела?
        Я был очень удивлён.
        - Да, ещё когда была маленькой девочкой. Я это хорошо запомнила, потому что очень любила папу и серьёзно обижалась на то, что он мне не верит. Впрочем, с годами я и сама была склонна приписывать всё это исключительно бурной детской фантазии, а вот ты сейчас подтвердил всё то, что меня до сих пор беспокоит.
        - И как это было?
        - Всего два раза. Мы гуляли рядом с парком - мне там почему-то больше всего нравилось возиться с игрушечной коляской и куклой Алёной. А ещё я обожала раскладывать камешки, которые постоянно собирала там же, придирчиво разглядывая, а дома складывала в многочисленные пластмассовые баночки из-под новогодних подарков. Видимо, именно поэтому я в деталях видела всё, что ты сейчас описывал, хотя, скажу честно, не замечала кого-то входящего туда или стоящего в ожидании рядом. Пожалуй, не задумываясь тогда об этом, стоит признать, что Трюфельный холм действительно наблюдала только я, чем честно делилась с папой, но он мне, понятное дело, не верил.
        - И где эти камешки сейчас?
        - Наверное, давно выброшены.
        Люда как-то нарочито-нервно улыбнулась:
        - Однако ты не задаёшь главного вопроса. Почему?
        - То есть?
        - Ну, верю я тебе или нет?
        - Я не сумасшедший, и мне ни к чему тебя обманывать. Ведь так?
        - Согласна. Хотя, признаюсь, всё-таки очень сложно поверить. Особенно в то, что Жени больше нет, а Борис превратился в какого-то монстра.
        - Что ты хочешь этим сказать? - вздрогнув, спросил я.
        - Не более того, что мы с ними были знакомы и в последний раз виделись буквально в прошлом году летом.
        - Но как, где?
        - Всё просто. У меня осталась от родителей дача в том же самом садовом товариществе. Я как раз там была и болтала с обоими - наши участки рядом через два дома.
        - То есть вы друзья?
        - Скорее просто знакомые. Мой папа дружил с родителями Жени и Бориса, поэтому, сам понимаешь, я тоже немного в теме.
        - Тебе не кажется это странным и подозрительным? - я откинулся на спинку стула и как-то лихорадочно задумался.
        - Что?
        - Мы случайно встретились как раз во время всех этих событий, я сейчас у тебя, и проблема касается наших общих знакомых. Не слишком ли много совпадений?
        - Даже и не знаю, что тебе на это ответить. - Людмила красиво повела плечами и вздохнула.
        - Может быть, так на самом деле и должно было случиться. Как тут разберёшь?
        - Собственно, мне очень хотелось бы услышать твоё мнение и совет разумного человека, - признался я, осторожно наливая красное вино в необычный квадратный бокал.
        - Может быть, сделаем так: я немного подробнее расскажу о себе, а потом мы вместе подумаем - как и что нам делать?
        - Пойдёт, - улыбнулся я и, перестав жевать, принял самый заинтересованный и внимательный вид.
        - Так вот, слушай и, пожалуйста, не перебивай, - начала Людмила.
        Даже если я бы и хотел вставить хоть слово, у меня вряд ли бы это получилось. Девушка настолько быстро и эмоционально говорила, что во многих местах я невольно начал терять суть повествования. Тем не менее, старался не отводить глаз и понимающе кивать, периодически посматривая на расположившегося возле холодильника Норда. Он тоже, казалось, внимательно слушал, положив морду на скрещенные лапы и глядя куда-то в потолок.
        Но общую суть того, чем так хотела поделиться Людмила, я вполне ухватил - выгодное замужество, убийство мужа в какой-то бандитской разборке, преследование и вымогательство у девушки каких-то больших денег, занятых супругом. Потом ситуация удачно разрешилась, и её оставили в покое вместе с приличным состоянием. Но здоровье оказалось надорванным - выяснившаяся при обследовании невозможность иметь детей, несколько неудачных попыток сойтись с мужчинами, отрицательный опыт коротких периодов работы в каких-то мелких конторах, изнывание от безделья, ни к чему не приведшая попытка суицида. Родители Людмилы уже умерли, больше никаких близких родственников у нее не было, отношения с окружающими складывались сложно, и даже более-менее терпимыми подругами ей обзавестись не удалось. В общем, можно сказать, весьма характерная картинка для подобных современных женщин. Собственно, нечто подобное я и предполагал, но удивился мрачному юмору и относительному спокойствию Люды во время ее рассказа.
        Да, конечно, за всё, что имеешь в этой жизни, надо как-то платить, что я усвоил довольно давно и с недоумением относился к неизменной зависти большинства людей к тому, что кто-то хорошо живёт. Они, по неразумию или ещё каким-то причинам, попросту не понимали, что видят лишь красивую картинку со стороны, не более того, стремились быть хотя бы немного похожими на всех этих олигархов. Особое впечатление на меня произвело кольцо, брошенное одной моей знакомой девушкой в сельский туалет, над которым она долго сидела, глядя на переливающийся в лучах солнца, пробивающегося сквозь щели, крупный бриллиант, постепенно погружающийся в то, чему там и положено быть. Это неожиданно напомнило мне о камнях в урне с прахом и в могиле Веры Павловны. Может быть, это и есть то самое, из-за чего они так навязчиво меня преследуют? Что будет, если я возьму эти булыжники? Хотя, с другой стороны, не проще ли и разумнее моим преследователям спокойно перенести их в безопасное место или, по крайней мере, охранять где-то поблизости, если я вдруг появлюсь? Наверное, это были странные и не очень разумные рассуждения, но ничего
другого на ум не приходило, и я сосредоточился именно на этой идее. По крайней мере, подобное вносило хоть какую-то ясность и предполагало составление конкретного плана действий. А его осуществление, несомненно, стоит начать с праха Бориса - преследователи же прекрасно знают, что я имею о нём лишь общую информацию, и если имеет смысл меня караулить, то у могилы Веры Павловны. Откуда им знать о Людмиле? Что же, по крайней мере, отработать такой вариант казалось не просто разумным, но и необходимым. Где-то внутри я чувствовал, что именно здесь скрыто если и не всё, что ещё предстоит сделать, чтобы выжить, то, по крайней мере, неотъемлемая часть этого.
        - Поэтому ты, можно сказать, нашёл идеального партнёра для своей проблемы, у которого есть отчаянное желание на что-то отвлечься, деньги, масса свободного времени, жажда быть вместе с интересным ей человеком и всё такое! - резюмировала Людмила, раскрасневшись и залпом осушив свой бокал с вином.
        - Пожалуй, что так… - неопределённо улыбнулся я. - А самое главное, ты не думаешь, что у меня поехала крыша!
        - Даже в этом случае, не сомневайся - затея мне нравится. Кроме того, я всё равно не дорожу своей жизнью.
        - Ладно, тогда я уже надумал кое-что конкретное. Благодаря такой замечательной слушательнице, конечно.
        - И что же? - Людмила вяло стрельнула глазами и взлохматила волосы.
        - Мы едем на дачу твоих родителей.
        - Прямо сейчас?
        - Да, пока есть время.
        - И что же мы там будем делать? Учти, дров нет, и в деревянном доме будет очень свежо. Да и не факт, что работает электричество.
        - Это ничего. Надеюсь, мы там не задержимся.
        - Ну, хорошо… - протянула Людмила. - Так что же мы там будем делать?
        - Ты всё увидишь на месте. Не знаю, могу ошибаться, но кое-что стоит точно попробовать. У тебя есть машина?
        - Да, можешь выглянуть из окна - желтый джип «БМВ». Если интересно, то вожу уже несколько лет, и, между прочим, ни одной аварии. А ты, насколько я поняла из рассказа, не особенно-то и рвёшься за руль? - усмехнулась Людмила и привстала, словно уже готова была отправиться в путь.
        - Отлично, тогда едем…
        Глава 8
        Камень из праха
        Видимость снизилась практически до нуля, и даже давно включенный дальний свет фар помогал мало. Вокруг сгустилась чернота, кажущаяся необыкновенно плотной, а по машине долбил нескончаемый дождь, набравший силу, не успели мы выехать из Москвы. На большом кольце дороги, оставив справа путь на Егорьевск, мы чуть было не съехали в кювет возле газовой заправки, но вовремя выправились и, пронесясь мимо бесконечных полей, снизили скорость до десяти миль в час, попав на грунтовую лесную дорогу.
        - Ну и местечко… - сокрушённо вздохнул я, косясь на комфортно устроившегося на заднем сиденье Норда. - Сюда, наверное, только летом можно нормально проехать?
        - Да, одно время здесь хотели сделать бетонку, даже собирали какие-то деньги, но, как часто бывает, дело так ничем и не кончилось. Хотя, может, и к лучшему - терпеть не могу эти «паровозные» ощущения, - ответила Люда, склонившись над рулём и пытаясь рассмотреть путь. Сквозь прыгающие по стеклу дворники, не справляющиеся с обильными потоками льющейся со всех сторон воды, это было совсем непросто. Однако каким-то чудом пока неплохо удавалось.
        - Думаю, очень хорошо, что мы на джипе. Иначе давно бы застряли, - ответил я.
        - Да, но, видимо, вскоре нам придётся идти пешком.
        - Это почему?
        - А если мы здесь сейчас застрянем, то можем и не вытолкать машину. Конечно, в салоне вполне удобно и заночевать, но ведь в любой момент могут появиться твои новые друзья, которые тогда без проблем до нас доберутся.
        - Ты права. А фонарь есть?
        - Конечно. Ещё какой. Открой бардачок.
        Я послушно нажал на удобную панель и сразу увидел массивный металлический фонарик, невольно прокомментировав:
        - Ого. Таким в случае чего и отбиваться можно!
        - Ещё как. Будь уверен.
        Мы медленно продвинулись ещё немного вперёд и остановились. Людмила повернулась ко мне и как-то торжественно произнесла:
        - Всё, дальше такая большущая лужа, что я не рискну проехать. Выходим!
        Я напряжённо кивнул и легко выпрыгнул из машины, помахивая включённым фонарём и с удовольствием убеждаясь, что луч бьёт далеко и ярко, несмотря на царящее вокруг буйство природы. Норд тут же оказался рядом, но выглядел несчастным с поникшим хвостом и мгновенно вымокшей и мордой. Пока Людмила выбиралась из джипа, я успел весь промокнуть, даже несмотря на поднятый воротник куртки. Но это ничего - главное, добраться первыми и посмотреть, что из этого получится.
        - Куда теперь?
        - Давай руку и пойдём! - отозвалась Люда, вынужденная кричать, чтобы заглушить ветер. Это придавало какой-то дополнительный драматизм происходящему, и меня невольно передёрнуло.
        Мы какое-то время брели, спотыкаясь и поскальзываясь, меж бешено колотящихся тяжёлых веток деревьев, растерявших практически все свои листья, и вскоре оказались рядом с металлической оградой, уходящей углом в поле, заросшее колышущейся, словно штормовое море, травой. Я хотел было сказать Людмиле, что всё выглядит довольно красиво, когда тучи расступились и на небе выглянула яркая полная луна.
        - Кирилл, я что-то вижу, и мне это совсем не нравится! - послышался срывающийся голос девушки, тычущей рукой куда-то вперёд, а Норд, протяжно заскулив, начал жаться к моим ногам. А я-то ещё всерьёз рассчитывал на него в случае чего - похоже, друг детства боялся гораздо больше нас и, несомненно, в ответственный момент попросту даст стрекача, как любила выражаться в подобных случаях моя бабушка.
        Сначала я не мог понять - о чём Людмила говорит, а потом вздрогнул, рассмотрев какие-то столбы, торчащие среди колышущегося поля. Однако уже через мгновение я понял, что это не какие-то странные, зловещие и неуместные здесь конструкции, а как раз мои преследователи, застывшие и словно ожидающие наших дальнейших действий. Но как они так быстро смогли сюда попасть? Или ещё лучший вопрос: как можно было с их скоростью отследить мой маршрут к Людмиле и сюда? Странно, однако это как-то подтверждало мою первоначальную догадку о правильности решения изъять камни из могил. Видимо, всё-таки именно опасения, связанные с этим, и привели сюда Бориса и Веру Павловну, а вовсе не преследование меня, что явно был сверх их возможностей. Что же, уже легче, когда не просто начал действовать, но сразу видишь и подтверждающие знаки правильности принятого решения.
        - Я узнаю Бориса. Видишь, как быстро твой рассказ подтвердился? - Люда крепко ухватила меня за руку. - Что теперь?
        - Если эти нелюди не стали двигаться проворнее, то мы точно успеем всё сделать и убраться отсюда до того, как они смогут нам помешать, - ответил я и, замявшись, продолжил: - В общем-то, наверное, даже хорошо, что они неподалёку и в зоне нашей видимости. Иначе как понять - что в случае удачи всё это дало?
        - Да, но такая компания, согласись, немного нервирует.
        - Уж мне этого говорить не надо! - невесело усмехнулся я. - Ладно. Где вход в твоё товарищество? Через этот заборище и по такой погоде мы явно не перелезем, не говоря уже о «помощи» наших гостей.
        - Нам надо сейчас пройти вперёд, и вскоре слева будет калитка с воротами. Ключи у меня, - ответила Людмила, звякнув чем-то под моим ухом.
        - Отлично. Тогда предлагаю побыстрее так и сделать!
        Мы побежали вдоль ограды, поскальзываясь, пытаясь не упасть и всё время оглядываясь на Бориса и Веру Павловну. Однако они оставались недвижимы и даже снова начинали казаться просто зловещими столбами, очень похожими на преследователей, все остальные детали к которым нарисовала наша буйная фантазия. Странно, но это почему-то нервировало меня гораздо больше открытой погони и Норда, который, кажется, вовсе не горел желанием продолжать участвовать в нашем небольшом приключении, несмотря на отсутствие прямой угрозы. В самом деле, наверное, так поступают лишь тогда, когда есть какой-то план, и мы, видимо, никак его пока не нарушили. Хотя, разумеется, вряд ли наши задумки совпадают, и, вполне возможно, отыскав этот необыкновенный туалет и даже урну с прахом, мы там уже ничего не обнаружим. Неприятные мысли, но, в любом случае, это стоит проверить и держать ухо востро.
        - Почему они не двигаются? - заикаясь и тяжело дыша, спросила Людмила.
        - Не знаю и надеюсь, что за этим ничего не таится… - ответил я, совсем не вовремя закашлявшись.
        Забор неожиданно оборвался, и мы оказались перед большими воротами, обмотанными толстенной цепью. Слева была маленькая калитка, запертая на внушительных размеров замок, прикрытый обрезанной пластиковой бутылкой. Людмила, согнувшись, начала звенеть ключами, а я стоял рядом, чувствовал, как сильно Норд дёргает поводок, и смотрел в поле, невольно думая, что в такую ночь для полноты картины не хватает зловещих вспышек молний. Дождь давно промочил меня насквозь, и в носу начало болезненно свербеть - эх, не слечь бы в постель после этих наших приключений. С другой стороны, обыкновенная простуда не идёт ни в какое сравнение с риском для жизни, который я и пытаюсь свести к минимуму.
        - Всё, готово! - закричала Людмила, отворяя колышущуюся створку, напоминающую сейчас маленький смерч.
        Мы протиснулись в калитку и, закрыв за собой замок, направились по узкой улочке между рядами дачных домиков. Большинство было обделано сайдингом, и я сильно подозревал, что под ним всё вовсе не такое чистенькое и радужное, как представляется сейчас. Иначе какой смысл тратить на это время и деньги?
        В какой-то момент Людина рука попыталась оставить меня, но я продолжал двигаться вперёд по инерции. А потом, оглянувшись, увидел, что девушка стоит в забавно-нелепой позе и пристально смотрит куда-то вверх. Тоже мне, эстетка - нашла время считать звёзды! Или одна из них упала и самое время загадывать счастливое желание?
        - Что такое? - закричал я, сделав пару шагов назад.
        И тоже замер, увидев, что Борис и Вера Павловна медленно поднимаются всё выше и выше в воздух, а потом начинают неторопливо плыть в нашу сторону. Казалось, они движутся по небу, стоя на невидимом эскалаторе, конец которого, вполне возможно, как раз упирается в тот самый туалет, куда направлялись мы. Как такое возможно? Значит, все эти заборы им вовсе не преграда даже на короткое время. Очень неприятное открытие, тем более, в нынешней ситуации! Пожалуй, единственное, что сейчас я отметил для себя успокаивающего - полёт преследователей был сродни их медленной ходьбе, что по-прежнему давало нам хоть какое-то преимущество. Правда, Норд, видимо, вовсе не разделял моё мнение - он отчаянно рвался с поводка и, кажется, впал в состояние неистовства, если и не видя, то чувствуя нечто дурное, исходящее от наших преследователей и недоступное для восприятия человеком.
        - Это просто чудо! - громко выдохнула Людмила. - Посмотри, они напоминают двух величественных птиц на фоне диска луны.
        - Да, может быть. Но, думаю, нам стоит поторопиться.
        - А ты знал, что они могут летать?
        - Нет, сегодня впервые вижу. Иначе обязательно рассказал бы, - с некоторым раздражением ответил я и настойчиво потянул девушку в сторону: - Пошли, показывай!
        - Да, конечно.
        Мы побежали дальше, свернули перед массивной конструкцией, от которой тянулось во все стороны множество проводов, и оказались в более широком проходе, заставленном по краям гнутыми бочками, в которых явно когда-то жгли мусор.
        - Вот это - дом моих родителей, а Жени и Бориса - вон тот, со странной вытянутой крышей и большой сосной! - Людмила показывала трясущейся от движения рукой и чем-то напоминала птицу.
        - Отлично. Давай быстрее!
        Я ясно различал то, о чём говорила девушка, с радостью отметив, что ограда там - невысокий деревянный забор, который можно безо всякого труда преодолеть. Здесь оставшееся где-то позади поле и луну закрывали наслаивающиеся друг на друга, как горы, тёмные силуэты нависающих домов, и я не видел Бориса с Верой Павловной, но не сомневался, что они где-то рядом и, наверное, сверху.
        - Вот здесь. Как мы переберёмся? - воскликнула Людмила, хватаясь руками за качающуюся калитку, запертую на необычный узкий замок с кодом.
        - Лезь ко мне на спину и перебирайся, а я потом перелезу! - откликнулся я, пригибаясь и держась руками за ограду.
        Через мгновение я почувствовал сильный удар коленом по рёбрам и чуть не рухнул, дёрнулся, проскользил по траве и, кажется, слегка задел Норда. Однако мне удалось удержаться, вес Людмилы переместился на плечи, а полы пальто закрыли лицо. Это было даже облегчение - хоть немного укрывало от стихии. Потом ткань болезненно полоснула мне по глазам, раздался вскрик, глухой звук падения, и я увидел неуверенно поднимающуюся на той стороне девушку. Вот так - всё в порядке.
        - Скорее! Я их вижу! - вопила Людмила, тыча пальцем вправо. Обернувшись, я увидел приземляющихся неподалёку Бориса и Веру Павловну. Что же, значит, самое время перемахнуть через ограду и нам с Нордом. Похоже, теперь события будут развиваться гораздо стремительнее.
        Я передал девушке фонарь и, с большим трудом подхватив и подняв, перевалил через забор отчаянно сопротивляющегося Норда, который, казалось, готов был провести у меня на руках весь остаток ночи. Потом сам уцепился руками за верх ограды, подтянулся и, соскальзывая, неловко повис на животе, не отпуская поводок. Затем резко качнулся вперёд и, цепляясь руками, попытался замедлить падение. Тем не менее, получилось довольно болезненно, но не настолько, чтобы терять время на беспредметные «охи».
        - Ну, что? Где нам искать? - подхватывая меня и помогая подняться, сказала Людмила.
        - Где-то здесь должен быть старый туалет, а рядом - новый. Нам туда.
        - Очень романтично! - нервно рассмеялась девушка. А я посмотрел через изгородь на размеренно приближающуюся нежить. Кажется, они начали двигаться шустрее, а значит, всё-таки камень был на месте. Отчего же они нас не опередили? Не успели? Задумали какой-то хитрый фокус? Или им просто надоели игры? Что же, до развязки и хоть каких-то ответов оставалось совсем немного.
        Я приобнял Людмилу за плечи и побежал, по натяжению поводка чувствуя, что Норд находится уже где-то впереди. Ну, хоть здесь он в общем ритме, пусть и из совсем других побуждений! Я размахивал фонарём, который нервным круглым пятном метался по поленнице дров, каким-то сараям и, наконец, высветил нечто, похожее на маленький теремок с необыкновенно высокой крышей. Похоже, это именно то, что нужно. Дверь была заперта на массивный замок, висящий на прикрученных винтами металлических скобах. Их я без особого труда сбил металлическим корпусом фонаря и, на удивление легко распахнув дверь, сразу же увидел неприглядный серый предмет, напоминающий обыкновенное ведро с крышкой.
        - Скорее, они уже здесь! - истошно закричала Людмила, и тут же ей в тон начал отчаянно скулить Норд. Это, наверное, было связано с тем, что собака почувствовала себя в ловушке. Впрочем, так оно и было, относясь ко всем нам.
        В этот момент сзади что-то затрещало, и раздался раскатистый рокот, живо напомнивший мне телевизионный спектакль «Али-баба и сорок разбойников» в тот момент, когда «Сим-Сим» открывался и закрывался. Я оглянулся на этот шум и увидел, что значительная часть забора выломана и сквозь эту брешь к нам стремительно приближаются Борис с Верой Павловной.
        Расстегнув молнию на куртке, я отчаянно выхватил из кармана пистолет и начал нажимать на курок, чувствуя, как руку отбрасывает отдачей, но никакого толку от газа, конечно, не было. Собственно, а чего я ожидал по такой погоде и от подобного
«психологического» оружия? Впрочем, и при нейтральных или даже потворствующих природных условиях, наверное, это помогло бы нам не больше.
        - Я прикрою, бери скорее камень! - воскликнула Люда, и тут же послышались звуки выстрелов, которые сменили мою третью подряд приглушённую попытку нажать на курок
«Вальтера» - это красноречиво говорило о том, что обойма опустела. И даже если бы у меня с собой были запасные патроны, заряжать их всё равно было некогда, да и бессмысленно.
        Стараясь не задумываться - откуда взялось у девушки оружие, я бросился к урне, открыл крышку, отшвырнул её в сторону и схватил камень, взметнув облако пепла. В тот же миг что-то ярко вспыхнуло, а у меня мелькнула странная мысль, что Людмила извлекала откуда-то автомат или даже нечто ещё более внушительное, чтобы отбиваться от преследователей. Однако уже через мгновение я увидел Женю.
        - Ты? Но как?
        - Немедленно уходите и возьмите с собой камень. Я их задержу! - закричала она, буквально выпихивая меня из дверей туалета, расширяясь и бросаясь переливающейся стеной на Бориса и Веру Павловну, руки которых уже тянулись к замершей и бледной Людмиле. В её дрожащих пальцах я увидел небольшой револьвер, из которого, несомненно, она и палила, видимо, безрезультатно. Однако, возможно, всё было не так уж и бесполезно. Борис показался мне каким-то другим и неестественно держащимся за локоть. Впрочем, долго раздумывать времени не было - я схватил Людмилу и завопил ей в ухо:
        - Он у меня. Скорее бежим к машине и уезжаем отсюда!
        - А они? Почему отступили? Что происходит?
        - Всё потом. Бежим!
        Созданное появившейся неведомо откуда Женей препятствие действовало и, как мне показалось, основная борьба шла между ней и Верой Павловной. Борис же стоял чуть в стороне и пассивно смотрел на происходящее. Но, возможно, это было связано с какими-то неизвестными мне пока правилами этой зловещей игры? Его образ, пульсирующий сквозь призрачную стену, казался каким-то несчастным и потерянным, но вскоре сменился просто окружающей ночью и дождём, невнятно подсвечиваемым серебряным светом луны. Мы без труда пробежали через дыру в заборе, сделанную преследователями, и поспешили к воротам ограды садового товарищества. Теперь Норд не был обузой, наоборот - снова отчаянно рвался вперёд и, наверное, смог бы волочь меня дальше, не снижая скорости даже в случае падения. Людмила бесконечно долго искала в карманах ключи и, когда я уже подумал, что и здесь придётся перелезать, наконец они были найдены, а замок благополучно открыт. Мы помчались параллельно ограде, оглядываясь назад и наверх, но Бориса и Веры Павловны не было видно. Но это, скорее всего, только пока - я не знал, сколько сил у Жени и что случится,
когда Борис тоже начнёт наступление. Однако тот факт, что Людмила не видела неожиданно воскресшую девушку, невольно наводил на мысли о том, что взятый камень каким-то образом вернул Женю в то же самое состояние, что я сделал в первый раз с Нордом. Тогда что же случилось с Борисом, или это уже не имеет никакого значения после воскрешения?
        - Свети получше - в лесу ничего не видно, - попросила Люда, и луч фонарика причудливо заплясал по огромной луже, отражаясь в миллионах разводов от падающих в воду капель. Я хотел было сказать спутнице, как это красиво, но неожиданно пару раз громко чихнул и понял, что всё-таки успел простыть. Ничего удивительного, по такой-то погоде! Впрочем, главное, что своей цели мы достигли. Более того, я даже снова встретил Женю, чего никак не ожидал.
        - Как ты себя чувствуешь?
        Людмила оглядывалась по сторонам, и её волосы причудливо облепили лицо, словно воплотив в жизнь безумную фантазию какого-то тёмного стилиста, отчего происходящее казалось каким-то наигранным и излишне мрачным.
        - Всё нормально - жить буду, - ответил я и заметил, как впереди жёлтой вспышкой мелькнул джип.
        - Ещё немного, и мы выберемся!
        - Не хочешь сам сесть за руль? У меня что-то всё тело дрожит.
        - Я бы с радостью, но ты же знаешь…
        - Ах, да. Ладно, как-нибудь сама!
        Людмила энергично протёрла ладонями лицо и неожиданно улыбнулась:
        - Надо же, как интересно можно проводить время. Эдак скоро мне на самом деле захочется жить дальше, и всё благодаря тебе.
        - Да уж. Если, конечно, нас раньше не убьют!
        - Наверное, именно в такие моменты и можно полноценно понять радость существования, - сказала она, сделала комично-строгое лицо и подняла вверх указательный палец.
        Раздалось пиликанье сигнализации, и мы влезли в восхитительно сухой и тёплый салон. Норд тут же забился под заднее сиденье и замер там, распространяя лишь явственно ощутимый характерный запах мокрой псины. Впрочем, похоже, Люду, а уж меня тем более, это мало беспокоило. Как же хороши вот такие маленькие радости, которые в погожий денёк и при других обстоятельствах, разумеется, остались бы совершенно незамеченными. Однако, прислушиваясь к стуку дождя по крыше, сливающемуся в постоянный гул, я представил себе, как сверху спускаются Борис и Вера Павловна. Они остервенело мнут и раздирают металл, пытаясь добраться до нас окровавленными, но очень сильными и неумолимыми руками убийц. Впрочем, наверное, всё-таки до меня, а Людмила оказалась лишь незначительным препятствием, как и Ольга, которое надо просто отшвырнуть в сторону. Что же, по крайней мере, это не заставляет чувствовать себя ответственным за чьи-то проблемы, ведь, в конце концов, мы можем в любой момент расстаться, и каждый пойдёт своей дорогой.
        Людмила завела машину, и мы медленно тронулись задним ходом - для разворота здесь было слишком мало места. Я с беспокойством всматривался в высвечиваемые фарами мокрые кусты и деревья, порой принимающие причудливые и пугающие формы, видя везде призрачные тени преследователей. На самом же деле, мы всё-таки были одни. Вскоре дорога пошла выше, и мы осторожно выехали на шоссе. Развернувшись, Люда выжала газ, и джип понёсся вперёд, оставляя за собой садовое товарищество и всё, что там сейчас произошло. А средних размеров камень уютно лежал у меня на коленях, словно медаль за пусть небольшую, но победу.
        - Как мы с тобой вывозились! - Девушка сокрушённо потрясла головой, и на меня посыпался целый поток брызг. - Салон не пойми во что превратили.
        - Да уж. Кстати, а что это у тебя за револьвер?
        - Так, небольшой подарок от бывшего мужа. Честно говоря, я хотела из него застрелиться, но видишь, как получилось. Теперь-то уж не выйдет - больше патронов нет, а барабан пуст.
        - Может, оно и к лучшему - не будет лишних искушений, - улыбнулся я, чувствуя, как моё настроение стремительно улучшается.
        - Да, наверное. А у тебя что за «пукалка»? Газовая, что ли?
        - Так и есть. Пистолет даже не переделан под стрельбу обыкновенными патронами. Ну, я понимал, конечно, что от него будет заведомо мало толку, но захватил с собой просто как психологическое оружие!
        - Оно и видно. В любом случае, ни твой, ни мой ствол не помогли.
        Людмила вздохнула, неожиданно громко икнув:
        - Так почему всё так закончилось? Мне казалось, эти нежити вот-вот до нас доберутся, а потом они неожиданно отпрянули, и я что-то такое почувствовала вокруг, словно, ну, не знаю, с нами теперь появился кто-то другой, что ли…
        - Так оно и было. Когда я взял камень, откуда-то выскочила Женя, и именно она нас спасла.
        - Но я её не видела!
        - Помнишь, что я тебе рассказывал? Главное, что она действительно нас здорово выручила, и, очень надеюсь, в ближайшее время мы снова увидимся. Честно говоря, я не отказался бы от кое-каких пояснений.
        - Так куда мы сейчас?
        - Наверное, домой. Я подумывал о том, чтобы одной ночью охватить оба захоронения, но, наверное, вторая встреча с Борисом и Верой Павловной окажется всё-таки нам не под силу. Что думаешь?
        - А они не доберутся туда раньше?
        - Наверное, нет. Во всяком случае, заметь, этот камень остался на месте. Значит, есть какие-то нюансы, о которых мы пока не знаем. Надеюсь, что Женя знает больше.
        - Да, возможно. Но, рискуя сегодня головами и, заработав, как минимум, простуду, чего мы в итоге добились, кроме обладания этим булыжником? - Людмила кашлянула и склонилась ниже над рулём.
        - Честным ответом будет - не знаю. Хотя, разумеется, кое-что поменялось. Ты заметила, что Борис стал каким-то пассивным, а нападала только Вера Павловна?
        - Ну, наверное…
        - А ещё он странно держался за руку. Кстати, когда ты начала стрелять, пули с такого близкого расстояния в них наверняка попадали?
        - Да, мне кажется. Но они как-то странно даже не поглощались, а растворялись, словно эту парочку окружала какая-то невидимая защита. Хотя, конечно, я могу и ошибаться.
        - Возможно, так и есть. - Я обхватил пальцами булыжник.
        - Тогда ещё важный вопрос. Ты стреляла и после того, как я взял камень?
        - Думаю, всего раз или два. Хотя, ты понимаешь, мне немного сложно сопоставить, ведь я смотрела только на них.
        - Да, конечно. Могла одна из пуль попасть в Бориса?
        - Наверное. А что?
        - Я всё вспоминаю о его странно зажатой руке. Возможно, мне хочется выдать желаемое за действительное, но ты вполне могла ранить Бориса или даже убить с того самого момента, когда камень оставил его прах.
        - То есть, ты думаешь, что если мы заберём его и из могилы Веры Павловны, то они станут обыкновенными людьми безо всяких сверхвозможностей? Смертными?
        - Что-то в таком роде.
        - Ну, может быть, в этом что-то и есть… - Людмила забавно нахмурилась. - А если и так, то что делать потом?
        - Не знаю. Может так получиться, что наши друзья превратятся не только в живых, но и действительно воскресших, а нечто тёмное покинет их тела. Но всё может остаться по-прежнему, только Борис с Верой Павловной станут обладать самыми обыкновенными человеческими способностями. Следовательно, их можно просто убить. Как считаешь?
        - И что это нам даёт?
        - Как минимум немного уверенности. Но не знаю. Ты не подумай, я не одержим какими-то маниакальными фантазиями. Просто человек, который хочет выжить, - не более того. Не забывай, я был свидетелем того, как они забросили на Трюфельный холм Дмитрия, жестоко убили мою близкую знакомую и теперь хотят добраться до меня. Поэтому не думаю, что мои мысли так уж неправильны и здесь уместны игры в некое благородство.
        - Да, я помню. Знаешь, мне иногда кажется…
        Что-то мелькнуло впереди, и Людмила резко затормозила. Потом мы почувствовали удар сзади, джип развернуло, и в лобовом стекле неожиданно чётко мелькнула автобусная остановка, к которой мы скользили по инерции с огромной скоростью. Я непроизвольно поднял руки, готовясь к сильному удару, но тут впереди появилась яркая вспышка, и мы так резко остановились, что Людмила гулко ударилась о руль, а меня развернуло и бросило плечом на лобовое стекло.
        - Вы без меня совсем пропадёте! - неожиданно послышался спокойный приветливый голос и, приподняв голову, я увидел, что перед капотом стоит Женя, улыбаясь и махая мне рукой.
        - Что такое? Мы врезались? - заголосила Людмила, медленно приподнимаясь и потирая нос.
        - Похоже, что нет, - ответил я, показывая пальцем вперёд. - Женя здесь, и она остановила машину.
        - А что случилось?
        - Не знаю. Похоже, что-то нас сильно долбануло сзади. Очень надеюсь, что это не Борис с Верой Павловной прилетели. Хотя у нас снова есть защитница.
        - Вот бы ещё увидеть её, - раздражённо ответила Людмила, и тут мы оба вздрогнули от громкого лая Норда и появившейся в стекле слева руки, настоятельно постучавшей. - А это ещё кто?
        - Давай опустим стекло.
        В окно ворвался запах сырости, завывания ветра и хриплый мужской голос:
        - Ну, вы как?
        - А вы кто? - ответил я вопросом, различая какого-то худого лысоватого мужчину, почему-то одетого по такой ненастной погоде лишь в тонкий цветастый свитер.
        - Это я в вас сзади врезался, а уж думал, что и вообще убил. Что же вы так резко тормозите, когда вокруг такое?
        Я хотел сказать, что надо просто быть внимательным и соблюдать дистанцию, но только поинтересовался:
        - Ваша машина сильно пострадала?
        - Не знаю, но фары с одной стороны точно не горят.
        - Вы понимаете, что чуть не убили нас? - громко воскликнула Людмила, нервно потрясая смотрящимися умилительно сжатыми в кулаки пальцами. - Только права получили, что ли?
        - Да нет, я давно за рулём - просто очень спешил. У меня жена в больнице. Вы извините меня, пожалуйста. Что нам теперь, как вы полагаете, делать?
        - Ну, уж точно не ждать гаишников по такой погоде! - сказал я, кивая Людмиле: - У нас машина на ходу?
        - Сейчас…
        Девушка, кажется, начала немного успокаиваться. Она нажала на газ, и джип плавно немного проехал назад.
        - Вроде всё в порядке. Хотя вот здесь мигает какая-то лампочка.
        - Хорошо. Что с вашим автомобилем?
        - Ещё не знаю. Хотите, чтобы я проверил? - Мужчина стёр ладонью с лица воду и забавно фыркнул.
        - Да, будьте так любезны. А мы пока переговорим.
        Отступив, незадачливый водитель тут же пропал в темноте.
        - Что будем делать? - спросил я, неожиданно увидев боковым зрением, что кто-то сидит на заднем сиденье, а Норд отчаянно скребёт лапами и поскуливает.
        - Давайте посоветуемся! - сказала Женя и придвинулась ближе.
        - Прежде всего, большое спасибо за помощь. Ты нас сегодня действительно только и выручаешь из разных передряг, - чуть улыбнулся я, ловя изумлённый взгляд Людмилы. - Что с Борисом и Верой Павловной?
        - О, они в порядке. У брата просто царапина, и, разумеется, они уже направляются к кладбищу, где и будут ждать нас.
        - Это утешает. Ладно, а никак нельзя сделать, чтобы моя спутница тоже тебя видела? - спросил я и тут вспомнил о пакете с камнями с Трюфельного холма, которые я вытряс из ботинок и собирал по коридору. - Погоди-ка. Может быть, так выйдет?
        Людмила осторожно, как-то странно глядя на меня, взяла небольшой красноватый камешек и в ту же секунду громко изумлённо вскрикнула:
        - Я тебя вижу!
        - Отлично. Значит, с этим мы разобрались, - удовлетворённо резюмировал я. - Теперь давайте всё-таки обсудим…
        В окне снова появился этот мужчина, на этот раз облачившись в дутую куртку с неимоверных размеров капюшоном:
        - Помялся немного, но в целом вроде как всё в порядке! Так как будем решать с аварией?
        - Давайте так. Всё бывает в жизни. Езжайте к жене, а мы тут как-нибудь разберёмся.
        - И это всё?
        - Да, проваливай, если, конечно, не ищешь серьёзных неприятностей! - несколько грубо ответила Людмила, и в её пальцах блеснул револьвер.
        Мужчина тут же кивнул и снова исчез, а потом мы увидели, как одинокая фара разрезала рядом мрак и что-то вроде «десятки» умчалось вперёд, громко прогудев клаксоном.
        Женя улыбнулась, выглядя вполне счастливой:
        - Так здорово вырваться из того мрачного места и снова оказаться среди живых!
        - А что там всё-таки случилось? - Я повернулся, не выпуская из рук камня, и настороженно посмотрел на новую спутницу.
        Конечно, просто замечательно, что она сегодня нас так выручила, однако Борис с Верой Павловной тоже были весьма милыми, пока дело не дошло до настоящего воскрешения. Кто знает, возможно, за предупредительным образом Жени скрывался не менее коварный монстр. И что он может насоветовать? Наверное, только нечто, приближающее его точно к такому же воскрешению. Или всё-таки здесь совсем другая ситуация, раз речь идёт об ожившем и оживившем? Сложные вопросы, и, наверное, тут я буду вынужден целиком полагаться на свои ощущения и мнение Людмилы. В любом случае, каждое предложение стоит оценить и понять, но, разумеется, не сбрасывать со счетов и тот очевидный факт, что без помощи Жени, скорее всего, в следующий раз мы будем мертвы.
        - Мы с Наташей, только когда оказались в тени Трюфельного холма, узнали, что с тобой случилось. Собственно, Дмитрий вскоре к нам присоединился, как и Оля, - мы в курсе всего произошедшего. Там все, кто есть, знают очень многое, но даже не разговаривают. А так, конечно, всё получилось до смешного глупо и просто. Когда мы были на равнине перед Трюфельным холмом, что-то изменилось, и нас потянуло к нему. Это было какое-то неудержимое, даже первородное стремление. Знаете, он какой-то вязкий и неприятный, но так хотелось до него дотронуться, сжать в руках, словно тесто, прижаться ближе. Мы именно так и сделали. И Трюфельный холм начал засасывать в себя, словно множество невидимых рук ухватились за тело и тянули вперёд. Постепенно я погрузилась в странную, светящуюся чёрным темноту. Трудно объяснить - как будто откуда-то падает неяркий свет на скомканную глянцевую бумагу, но в то же время это был мрак. Потом всё стало светлеть, и мы оказались позади Трюфельного холма - в его тени. Здесь можно было подумать, что достаточно просто повернуть и можно снова оказаться там, где есть свет и выход в настоящий
мир. Но это место сковывало, томило и образовывало нечто вроде мягкого тёмного кокона. Мы были там не одни - я видела некоторых знакомых, даже первую учительницу, и так поняла, что сюда попадают те, кто умер в Тиндо. Но они смотрелись какими-то чёрно-белыми и потерянными, бродящими, как сумасшедшие, кругами, наталкиваясь друг на друга и словно чего-то с нетерпением ожидая. Мне тоже передалось нечто подобное, как будто мы оказались в некоей передней перед дверью, которая ведёт дальше смерти, но наша очередь никак не наступит. Однако, несомненно, мы всё-таки выглядели гораздо лучше остальных - более яркие, что ли, ну, или, во всяком случае, гораздо яснее мыслящие. А те полоски теней, которые пробегали по поверхности кратера, оказывается, вырывались именно отсюда, словно всплески эмоций, желаний и надежд, которые ощутимо убегали, а потом возвращались, чтобы обрести новые штрихи и снова «выстрелить» туда, где их сможет кто-то поймать.
        Женя насупилась:
        - В общем, странное и очень печальное место. Из него видна только очень похожая на вершину Этны поверхность, и лично я ощутила себя обречённой на бесконечную экскурсию. Странно, но с каждым мгновением нахождения там всё меньше хочется вернуться в привычный мир - возможно, таким образом идёт подготовка к встрече со следующим этапом после смерти, хотя при мне никого и никуда не забирали. В разговорах никакой необходимости не было, и какая-то пелена молчания казалась вполне правильной в таком месте. Ну, словно неуместно громко разговаривать в библиотеке. При этом я словно знала каждого из этих людей очень хорошо. Необычные ощущения. Представляете - встречаете кого-то незнакомого и, начав разговор, неожиданно ярко вспоминаете множество моментов, с ним связанных, словно вы дружили чуть ли не с детских лет. Но в этом нет и ничего доброго. Не знаю даже, как назвать собственные воспоминания без себя? Трудный вопрос, во всяком случае, теперь я ощущаю, как будто вырвалась из жуткого бесконечного кошмара, и мне мерещатся где-то вдали его страшные отголоски. Хотя там всё представляется несколько по-другому.
        - И что же случилось, когда я взял камень? - Я приподнял булыжник и покрутил его в пальцах.
        - Думаю, это произошло как раз тогда, когда меня что-то неожиданно резко дёрнуло и потащило сквозь кокон. Я знала, что пройти черту тени Трюфельного холма невозможно, но вдруг мне показалось, что в этом нет теперь никаких трудностей. С невероятной скоростью я промчалась через кратер, потом бессвязно мелькали какие-то дома, деревья, вроде бы трасса - наверное, так чувствовал бы себя лётчик, летящий очень низко на сверхзвуковом самолёте. В общем, какие-то отдельные кадры, а всё остальное было неясно размытым. При этом отсутствовало и ощущение какого-то дискомфорта - как будто я просто стояла среди множества больших экранов, на которых транслируется не пойми что. Затем всё мгновенно стало чётким, и я увидела тебя, потом Люду и наступающих Бориса с Верой Павловной. А остальное вы уже знаете.
        - Да уж. А что было после нашего ухода? - Людмила неуверенно улыбнулась и подрагивающими пальцами достала сигарету.
        - Борис стоял в стороне, а наши с Верой Павловной силы были примерно равны. Я сдерживала, она хотела добраться до вас. А потом я на мгновение оказалась в лесу и видела, как вы уезжаете. Снова вернувшись, я обнаружила, что всё успокоилось и нежити просто стоят рядом с туалетом, не проявляя никакой агрессии. Тогда я помчалась к вам и опять успела в самый раз.
        - В общем, у нас сегодня удачный день, - вздохнул я и, вспомнив о Норде, который успел затихнуть, спросил: - Кстати, а в этой тени Трюфельного холма ты не видела собак или кошек?
        - Нет, думаю, с ними какая-то другая история. Наверное, именно поэтому твой четвероногий друг вернулся точно таким же, как и был. А вот люди - нет.
        - Так я его всё-таки ранила? - Людмила подалась вперёд и громко чихнула два раза подряд.
        - Будь здорова. Да, слегка. Теперь Борис стал просто человеком, но лишь внешне похожим на моего брата. Не забывайте об этом! На самом деле духа Бориса уже не было в тени Трюфельного холма, как и Веры Павловны. В этом и состоит ирония - мы всё сделали правильно, но не учли, что они уже могли отправиться куда-то дальше.
        - То есть ты имеешь в виду, что если бы они находились там, то воскресли бы точно такими же?
        Я задумался и почувствовал себя неприятно.
        - Да, а что?
        - Получается, что они заранее об этом знали, но не предупредили, когда ещё были с нами духами? Ну, о том, что за их воскрешение вам придётся расплатиться собственной жизнью. Или не понимали? Что-то я не разберу…
        - Нет, здесь случилось другое. Мы вызвали их из какого-то другого места, о чём они не знали. Но Трюфельный холм манипулирует только теми, кто бродит в его тени, и, если происходит так, как случилось, то нечто тёмное оттуда, что обычно скользит лишь лёгкой рябью по камням, выходит и вселяется в плоть. То есть тела получились тех, кого воскресили, потому что там лежат камни, но оно не позволяет увидеть, что дух стал совершенно другим. Надеюсь, я смогла достаточно точно выразиться?
        - Да, суть понятна. Иными словами, это действительно некие чудища, лишь внешне похожие на Бориса и Веру Павловну? Однако, даже если они продолжали бы находиться в тени Трюфельного холма, получается, в любом случае требуется пожертвовать своей жизнью ради любимого человека? - спросил я, а Людмила нахмурилась.
        А где-то глубоко внутри мы оба, несомненно, что-то почувствовали. Будущее? Позже, оглядываясь назад, мне останется сказать только «да».
        - Именно так. Но сейчас совсем другое дело. Забрав второй камень, мы можем сделать обоих не такими страшными монстрами, а простыми смертными со всеми вытекающими последствиями. И стоит уничтожить плоть, как духи вернутся снова на Трюфельный холм и станут его прежней тёмной частью.
        Женя посерьёзнела:
        - Насколько я сегодня видела вас обоих в деле, с этим тоже особенных проблем не будет.
        - Трудно сказать, всё зависит от многих обстоятельств…
        Я подбросил на ладони камень и поинтересовался тем, что, на мой взгляд, определяло сейчас очень многое:
        - Скажи, а в чём твой интерес нам помогать?
        - Очень даже простой и очевидный. Сначала мы вернём из тени Наташу, а потом, я очень верю, вы согласитесь помочь нам вернуться в этот мир - снова стать живыми. Ведь, будучи смертными, Борис и Вера Павловна отлично подойдут для того, чтобы не просто вернуться духом туда, куда следует, но и обменяться взятой у нас плотью.
        - То есть ты думаешь, что мы повторим уже сделанное, как-то принудив подойти к Трюфельному холму эту нежить?
        - Всё так. Нам больше не на кого надеяться.
        - Но нужен кто-то третий, не так ли? Такой же, как вы, чтобы увидеть холм?
        - Ну, да. Не хватает лишь одного из нас. Но он может и не заходить туда… - нетерпеливо кивнула Женя, словно речь шла о каком-то пустяке.
        Я открыл было рот, раздираемый желанием сказать, что больше ни с кем подобного проделывать не собираюсь, когда вспомнил об Ольге. В самом деле, вот кто безвинно пострадал, был моим самым близким другом, а теперь можно всё вернуть. Загвоздка, конечно, заключалась в том, что я понятия не имел - куда отвезли её тело, да и где-нибудь светиться мне было очень нежелательно. Однако сама по себе идея казалась очень правильной и даже очевидной. В самом деле, справедливо всё вернуть на свои места, если, конечно, верить Жене на слово. Она и Наташа снова оживут, как и Ольга, а Норд останется со мной. Получается, я единственный, кто окажется от всей этой истории в самом большом плюсе, что меня вполне устраивало. Хотя, разумеется, нужен был ещё кто-то живой, кроме Бориса и Веры Павловны, - об этом надо обязательно подумать. В самом деле, здесь недолго начать рассуждать, как какой-нибудь маньяк, прикидывая - кого уместнее лишить жизни для собственной цели. Однако, с другой стороны, Женя может сейчас нам лгать. Что тогда? Вполне возможно, воскресшие девушки превратятся в подобных или каких-то ещё похлеще чудовищ.
Как же поступить разумно и правильно?
        - Понятно. Давай потихонечку трогаться, - после паузы сказал я, вздохнув и понимая, что вряд ли сейчас могу что-то сделать, кроме как задать по пути ещё несколько вопросов.
        Хотя, в общем-то, суть была понятна. Можно долго раздумывать и прикидывать, но остаётся полагаться лишь на ощущения и логичные выводы. А сработает ли это, когда речь идёт о чём-то потустороннем? С другой стороны, ничего другого здесь и не придумаешь. Кроме того, я вдруг подумал о том, что Ольга сейчас томится из-за меня в тени этого Трюфельного холма, а Женя вполне может не только подсказать местонахождение её тела, но и как-то незаметно пронести туда необходимый для воскрешения камень. Да, это непросто, но как заманчиво и позволит всё-таки завершить историю так, как казалось правильным и справедливым.
        - И куда мы теперь? - Людмила медленно выкрутила руль, и машина неторопливо двинулась вперёд.
        - Разумеется, домой. Вам нужно прийти в себя, как следует обсохнуть и передохнуть. А потом нас ждёт старое кладбище…
        Женя ободряюще улыбнулась и даже озорно подмигнула, а я вспомнил свои непростые ощущения от Бориса и, главным образом, Веры Павловны, когда мы сидели в кафе
«Вкусовые грани творчества» перед самым предполагаемым воскрешением. Сейчас ничего подобного не было, и это показалось хорошим признаком. Или со всеми этими приключениями нельзя в полной мере доверять даже своим чувствам?
        Глава 9
        Подготовка
        - У меня такое ощущение, что ещё немного, и я поверю вообще во всё на свете! - воскликнула Людмила, входя с небольшим металлическим подносом, раскрашенным в гжельском стиле, и усаживаясь на край ванны. - Ты явно умеешь заинтересовать девушку. И вот награда: овощи, вино, шоколад…
        - Спасибо, очень мило, - улыбнулся я, с удовольствием потягиваясь в наполненной до краёв горячей ванне с забавно изогнутыми кранами посередине, ассоциирующимися с чем-то старинным.
        Всё пространство покрывала густая, ароматно пахнущая пена, в каждом пузырьке которой переливалась маленькая радуга, смещающаяся под светом пяти «точечных» ламп на потолке. Её легко было убрать одним простым движением. Но никто из нас не хотел ничем нарушать той атмосферы доверия и дружеской поддержки, которая успела установиться между нами. Или речь уже шла о чём-то большем? Пожалуй, в этом Людмила, как оказалось, очень походила на Ольгу, однако, если бы всего несколько дней назад мне кто-нибудь сказал, что вскоре произойдёт именно так, я ни за что не поверил бы.
        - Чем занимаются Женя и Норд?
        - О, она сидит у окна и всматривается в огни города. Говорит, что не хочет никому мешать, видимо, подразумевая наши с тобой какие-то особенные отношения… - улыбнулась Людмила. - А Норд перевыполнил все нормы по поеданию мяса и сейчас развалился на кухне рядом с холодильником. Я там постелила удобный коврик, и, похоже, он пришёлся ему весьма по вкусу.
        - Отлично. Прямо идиллия! - Я поднял руку, смотрящуюся несуразно из-за налипшей пены, и взял бокал. - Давай за нас и чтобы всё это кончилось хорошо. Знаешь, несмотря на заверения Жени, мне всё-таки немного не по себе и кажется, что снова раздастся звонок в дверь, а на пороге окажется эта парочка. Очень не хотелось бы повторять мой опыт по вылезанию с балкона - эдак ещё раз может и не повезти.
        - Забавно, я думаю о том же самом. Но, знаешь, ещё больше - о нашей с тобой удивительной встрече, которая буквально перевернула для меня мир. И как я могла быть такой глупой и думать о смерти, когда на свете есть такой замечательный человек, как ты?
        - Ну, не преувеличивай. Ворвался среди ночи, наговорил разных безумных вещей, подверг смертельной опасности, причём дважды, а теперь ещё занимаю твою ванну… - рассмеялся я. - Но, знаешь, мне хочется сказать тебе примерно то же самое и ещё раз поблагодарить за доверие и помощь. Без тебя бы я точно не справился, даже с Женей.
        В дверь постучали.
        - Можно войти? - раздался голос Жени. Мы единодушно разрешили. Девушка вошла и смущённо остановилась напротив: - Надеюсь, я не оторвала вас от чего-то важного или личного?
        - Нет, всё в порядке. Что такое?
        - Извините меня, конечно, но, думаю, не стоит затягивать с отходом ко сну. Завтра нам предстоит много дел, а время поджимает.
        - Спасибо за беспокойство, мы о чём-то подобном как раз и думали, - серьёзно кивнул я. - Пожалуй, мне лучше всего будет расположиться в той небольшой комнатке справа от гостиной.
        - Да, не буду настаивать ни на чём другом. Не переживай! - звонко рассмеялась Людмила. - Ладно, домывайся, а мы пойдём и всё приготовим.
        Девушки вышли, а я ещё какое-то время лежал в душистой пене и думал о том, что, пожалуй, несмотря на всё происходящее, это один из самых спокойных и счастливых моих вечеров в жизни. Затем, повернув вентиль, открывающий слив, я перешёл в душевую кабинку и некоторое время нежился в несущихся со всех сторон прохладных струях воды. А когда, насухо вытершись и опоясавшись широким мягким полотенцем, прошёл в комнату, оказалось, что постель уже разобрана, а девушки о чём-то непринуждённо болтают.
        - Всё, располагайся поудобнее. Доброй ночи! - встрепенулась Людмила и, обворожительно улыбнувшись, поманила с собой Женю, успевшую, пока дверь не закрылась, сказать только:
        - Пока!
        Я с удовольствием рухнул в мягкую пружинистую кровать. Убедившись, что коврик Норда лежит теперь у окна, как и сам дремлющий друг детства, я, закрыв глаза, какое-то время наслаждался теплом и тишиной, а потом оказался в каком-то странном месте, напоминающем тоннель метро, но явно вырубленном в скале. Всё вокруг освещалось каким-то блёклым, желтоватым, пульсирующим светом, который, словно ритм взволнованного сердца, начинал мигать всё быстрее. Тёмные рельсы неровно уходили куда-то вниз, а всё вокруг сотрясалось от каких-то сильных толчков. Кажется, здесь было очень душно и странно пахло. Мне почему-то это напомнило сжигаемые летним вечером на даче в старой бочке листья. Потом раздался какой-то странный гул, и я увидел вагон, несущийся вниз, кажется, никем не управляемый. Внутри метались размытые фигуры, но, несмотря на яркий свет, никаких подробностей я разглядеть не смог. Однако сильно испугался, особенно когда увидел длинный чёрный шлейф, который развевался сзади вагона и больше походил на тень какого-то уродливого великана. Но это было нечто гораздо более живое и ужасное, которое, кажется, может
сейчас ухватить и меня, чтобы увлечь в неизвестную, но гибельную бездну. Вроде бы я даже слышал какой-то нечеловеческий вопль, отчего захотелось опуститься на колени, сжаться, закрыть глаза и надеяться, что так меня никто не заметит и беда пройдёт мимо.
        Огромные скрученные из зияющей черноты пальцы потянулись ко мне, обдав ледяной волной ужаса, и я отчаянно прыгнул изо всех сил назад, хотя прекрасно знал, что сильно ударюсь о стену и это меня не спасёт. Но я всё летел и летел, наконец, ударившись плечом обо что-то гулкое, перекатившись и поднявшись на ноги. Где я? Тоннель исчез, и лишь небольшое облако, висевшее высоко в подёрнутом сплошным дымом небе, напоминало формой гору с арочным входом. Может быть, именно оттуда я только что и выпал?
        Я сделал несколько шагов к краю и посмотрел вниз - какие-то странные постройки, чуть дальше - рельсы, и по ним вдали едет привычный «экспресс». Приглядевшись, я подумал, что место очень напоминает подъезд к Казанскому вокзалу, хотя отсюда сказать наверняка было сложно. Во всяком случае, судя по видимому издали зданию, хотелось думать, что я находился недалеко от платформы «Электрозаводская». Так всё происходящее воспринималось как-то спокойнее. А что здесь есть ещё? Я увидел небольшое строение, обитое ржавыми и погнутыми металлическими листами с гостеприимно распахнутой дверью, и как-то неожиданно оказался внутри. Или это уже совсем другое место? Какое тут всё странное - словно у меня что-то случилось с глазами. Но нет - свои руки и тело я различал привычно и отчётливо, но не остальное. Кажется, недавно здесь велись какие-то важные разговоры, остро пахло пожарищем, но теперь всё замерло и готовится к чему-то окончательному. Да, это явственно чувствуется, и вдруг вокруг меня сразу везде заплясали языки пламени, источающие невыносимый жар и заканчивающиеся густым чёрным дымом, в котором затаилась
невидимая угроза. А где же дверь и выход? Я заметался по помещению, слыша треск и характерный вой разгорающегося огня. В следующее мгновение он начал лизать мне лицо, глаза заслезились, и, моргнув, я почувствовал, что снова нахожусь на свежем воздухе, прижавшись ухом к горячим камням, которыми было усыпано всё вокруг. Правее открывался вид на огромный кратер, очень похожий на Трюфельный холм, но всё-таки другой и, кажется, таящий в себе нечто намного более страшное. Окружающее очень походило на то, что рассказывала Женя об Этне и, наверное, именно здесь я сейчас и оказался, к чему-то настороженно прислушиваясь. В самом деле, откуда-то нёсся неразборчивый говор - казалось, что он идёт из самых недр Земли, с трудом пробиваясь сквозь многие километры к поверхности. И, самое странное, хотя слов было не разобрать, какой-то своей частью я понимал, о чём говорит голос, но никак не мог осознать, и это ужасно раздражало. Словно мысль или воспоминание, которые, кажется, сейчас ухватишь, и всё станет понятным. Но они ускользают, оставаясь привилегией какой-то, пусть моей, но не доступной для понимания части.
        Всё вокруг начало сотрясаться, и каменная поверхность вокруг пошла волнами. Послышался шум, словно начал осыпаться песок, и я заметил рядом с собой пару размытых теней, кажется, вынырнувших как раз оттуда, где был голос. Они странно походили на сильно истощённые пальцы того самого ужасного монстра, которого я видел мчащимся за вагоном. Наверное, вначале я оказался где-то там, под Землёй, чтобы увидеть, что с ним происходит. Тряска неожиданно прекратилась, и мне показалось, что это было не землетрясение, а тот чудовищный исполин, который пытается приподнять всё вокруг и снова вырваться на свободу, но его усилия истощились и поэтому всё замерло. А потом неразборчивое бормотание переросло в отчаянный и зловещий вопль, заставляющий радоваться, что у этого монстра не получается выбраться на поверхность, по крайней мере пока. Мне захотелось бежать отсюда подальше, но тут я увидел, что стою уже рядом с Трюфельным холмом, тень которого, кажется, вибрирует в такт этому крику, и он отзывается здесь странным ватным эхом, заставляя подпрыгивать камни и вырываться между ними небольшим размытым теням, как языки
пламени из того странного места.
        - Тебе пора идти, - услышал я приветливый голос и увидел девочку в ярком призрачном свечении, которая, кажется, не могла оставаться на месте, а металась вокруг, закручиваясь в причудливые, но как будто знакомые формы и вспыхивая серебром.
        - Куда? - Мой голос прозвучал странно бесцветно и словно лишился заинтересованности во всём происходящем безумии.
        - Вставай!
        Теперь это был уже кто-то другой. Я завертелся на месте, стараясь понять - куда делась призрачная девочка и кому принадлежит этот новый голос, но заметил, что окружающее размывается, меняется, выцветает и я постепенно, словно с глубины, выныриваю в совсем другую реальность. В ней я лежал в тёплой мягкой постели, а рядом сидела и тормошила меня за руку Людмила, за спиной которой улыбалась Женя.
        - Что такое? - неразборчиво пробубнил я, почему-то сразу подумав, что девушки непременно сейчас скажут о стоящих у дверей Бориса с Верой Павловной. Ну, или ещё какую-нибудь неприятную вещь.
        Но Людмила, вставая, сказала как-то очень буднично:
        - Всё в порядке. Доброе утро. Просто пора вставать, и твой кофе остывает. Вот халат - там в кармане уже лежит пакетик с камешками, чтобы ты мог видеть Женю. А этот булыжник оставь пока здесь - никуда он не убежит.
        Я бодро приподнялся и, чувствуя лишь лёгкое недомогание, пошёл в ванную, непроизвольно что-то негромко напевая.
        - Твоя щётка - голубая с крапинками! - донёсся голос Людмилы, и я невольно улыбнулся такой приятной предупредительности.
        А когда, минут десять спустя, я вошёл на кухню, сбрасывая с себя остатки неприятного сна, который почему-то показался уж очень символично связанным со всем происходящим, и хотел уже расспросить Женю подробнее о её пребывании на Этне, Люда сказала:
        - Садись, завтракай. Мы скоро ждём гостей.
        - Это кого?
        - Отчима Наташи, - вмешалась Женя, поворачиваясь возле плиты. - Мы ему позвонили.
        - И что же ты сказала?
        - Не я. Людмила. Мне так показалось лучше всего.
        - Я, разумеется, с подсказками Жени, убедила Виталия Александровича, что Наташа попала в передрягу, из которой её способен вытащить только ты. Он пообещал оказать всю возможную помощь и захотел встретиться.
        - И что же я ему скажу? - Мне почему-то расхотелось пить кофе, и мелькающая на широкой телевизионной панели стройная девушка из рекламы показалась как-то враждебно настроенной к зрителям.
        - Не беспокойся, я буду рядом и подскажу, - улыбнулась Женя. - Чего ты так распереживался из-за каких-то пустяков?
        - Просто вы сначала могли бы посоветоваться со мной.
        Мой ответ был несколько вызывающ, и, несомненно, я развил бы его дальше, но тут заметил на экране какое-то очень знакомое лицо. Приглядевшись, я с удивлением узнал свою фотографию, видимо, взятую с копии каких-то документов. Потом мелькнули нарисованные от руки, но очень похожие образы Бориса и Веры Павловны, сопровождаемые, видимо, каким-то закадровым голосом, так как никакого текста я не видел. Звук у телевизора был выключен, и я машинально осмотрелся в поисках пульта:
        - Что это такое?
        - Об этом мы тебе и хотели сказать - уже несколько раз показывали, - взволнованно ответила Людмила. - Это ещё одна причина воспользоваться помощью Виталия Александровича.
        - И что там говорится?
        - В общем-то, ничего особенного, кроме того, что всех, кто вас видел, настоятельно просят позвонить по телефонам полиции. Не думаю, что это так уж страшно - тебя на этом снимке и не узнать. Однако всё-таки не стоит сбрасывать со счетов, что теперь вас официально объявили в розыск, - спокойно пояснила Женя. - С этим мы ничего сделать не можем, да и на кладбище, думаю, нам потребуется помощь, поэтому, уверена, мы скоро удачно и решим все эти вопросы. Поверь, он мировой мужик и ничего лишнего не спросит!
        - Ладно. Но всё-таки, думаю, мне стоит кое-кому позвонить… - пробормотал я, тремя быстрыми глотками выпив предложенный кофе и приподнимаясь. - Не нравится мне подобная реклама.
        Я отыскал в своей сумке сотовый телефон, а уже через пару минут набирал по памяти номер одного из близких друзей моих родителей, который недавно получил звание генерал-майора и уже, наверное, лет тридцать служил в органах. Мы были неплохо знакомы и, что называется, всегда находили общий язык, поэтому я не сомневался - каким бы странным ни показался ему мой звонок, он внимательно выслушает и постарается помочь.
        - Да, слушаю, - в трубке раздался приятный доброжелательный голос Романа Александровича.
        - Доброе утро. Это Кирилл беспокоит.
        - Кирилл? Ты где? Ты знаешь, как волнуются родители?
        - Это одна из причин моего звонка вам. Пожалуйста, передайте им, что со мной всё в порядке, но сейчас появились срочные дела, которые я надеюсь в ближайшее время завершить и сразу же с ними свяжусь.
        - Понятно. А что там случилось у тебя дома?
        - Об этом тоже потом, пожалуйста.
        - Ладно. Тогда чего же ты хочешь?
        - Я только что видел себя по телевизору… - Замявшись, я попытался придать своему голосу максимально серьёзные нотки. - Пожалуй, это излишне. Вы не могли бы как-то помочь, чтобы меня сняли с розыска?
        - Сложный вопрос. Погибла женщина при странных обстоятельствах, пропал человек, и всё это как-то связано с тобой… Пойми меня правильно, я попробую что-то сделать, но всё намного серьёзнее, чем просто пропажа без вести. Уверен, ты прекрасно понимаешь.
        - Этого мне вполне достаточно. Большое спасибо.
        - Не за что. Так ты ничем не хочешь поделиться?
        - Извините, но пока нет.
        - Ладно. Но, надеюсь, ты никого не убивал или что-то в этом роде?
        - Нет, конечно. Ну, вы же меня знаете.
        - Приятно это слышать. А что относительно этих двоих? - В голосе Романа Александровича промелькнули официальные нотки. - Вы знакомы? Что вас связывает? Где они сейчас?
        - Честно говоря, пока затрудняюсь ответить на все эти вопросы.
        - Не знаешь или не хочешь говорить?
        - Тут всё очень не просто… - Я потеребил пальцем неудобный аппарат, который успел сильно разогреться и пластмасса немного обжигала щёку. - В общем, обещаю всё рассказать через несколько дней.
        - Что же, договорились. Но, знаешь - очень странно. Эта твоя компания уж очень смахивает на тех, кого нет в живых. Я, конечно, не знаю - что там у вас за дела, но мне это совсем не нравится. Тем более из-за того резонанса, что получило это дело.
        - Поверьте, я тоже от всего этого не в восторге. В любом случае, спасибо вам за то, что выслушали и обещали помочь.
        - Не за что. Но, знаешь, если бы ты сказал немного больше, то я смог бы это сделать с большим успехом.
        - Я понимаю, но - как есть. Ещё раз прошу вас связаться с родителями и сказать, что со мной всё в порядке и мы вскоре увидимся.
        - Обязательно. Точно больше ничего не хочешь мне сказать? По-дружески.
        - Извините, но нет.
        - Хорошо. Ты ещё будешь звонить?
        - Не знаю, но надеюсь, что уже по итогам всего.
        - Ладно. Держись, а я постараюсь что-нибудь придумать. Очень рад, что с тобой всё в порядке. Поверь, я тоже беспокоился.
        - Я понимаю. Ещё раз спасибо. До свидания.
        Сбросив вызов, я вытащил из телефона аккумулятор и SIM-карту, подошёл к окну, открыл форточку и выбросил всё это хозяйство подальше на улицу. Не знаю - хватило ли времени, чтобы засечь моё точное местонахождение, но если аппарат останется при мне, это обязательно произойдёт. А при всём хорошем отношении Романа Александровича я не без оснований думал, что это может мне сейчас лишь помешать. Конечно, как человек старой закалки, он вряд ли адекватно воспримет правду, как она есть, а значит, и не сможет правильно помочь. Услышав такое, даже наоборот - заботливо упечёт меня в какой-нибудь реабилитационный центр, специализирующийся на проблемах с головой. В общем, хорошо, что мы поговорили и все в курсе, что со мной всё в порядке, - и на том спасибо.
        - С кем ты разговаривал? - спросила, входя в комнату и присаживаясь на кровать, Людмила.
        - Это мой хороший знакомый из органов. Просто хотел сказать, что со мной всё в порядке.
        - О помощи не просил?
        - Нет, воздержался.
        - Ну и хорошо, а то, знаешь, у меня такое впечатление, что отчим Наташи стоит, так сказать, по другую сторону баррикад, и вряд ли у них получится какая-то согласованность.
        - Согласен с тобой. Нет, они никак не должны помешать друг другу.
        - Вот и ладно. А ещё, знаешь, я хотела у тебя спросить… - Людмила неожиданно замялась и даже немного покраснела. - Когда всё это закончится удачно, мы сможем продолжить наши отношения?
        - Ну, конечно. Думаю, подобные вещи очень даже сближают, - энергично кивнул я.
        - Да, согласна. Но я имею в виду нечто большее, чем просто дружба. Ты понимаешь?
        - Ты говоришь слишком прямо - сложно не понять.
        - Думаю, если я поделилась с тобой мыслями о суициде, то уж о любви тем более могу говорить открыто, - Люда заулыбалась и опустила голову.
        - Хорошее это дело. Но давай сейчас всё-таки больше думать о делах, иначе твоё предыдущее желание вполне может сбыться тогда, когда ты раздумала.
        - Наверное, ты прав. Просто мне хотелось, чтобы ты знал.
        Я наклонился и обнял девушку, услышав мелодичный звонок.
        - О, это с рецепшена! - воскликнула Людмила и, быстро встав, скрылась в коридоре.
        А я подумал - как странно всё складывается. Мог ли о чём-то подобном я подумать раньше? Конечно, нет. Хотя сейчас стоит признать, что наши отношения в школе были скорее странными, чем негативными. В самом деле, Люда меня часто подкалывала и вела себя явно вызывающе, но откровенной злобы не было - скорее своеобразное дружеское заинтересованное участие. Разумеется, тогда это таким вовсе не казалось, но с годами, как и на многое в прошлом, начинаешь смотреть по-другому.
        - Он сейчас будет здесь. Постарайся произвести хорошее впечатление, - сказала, появляясь в дверях, Женя. - Я буду рядом и помогу. Главное - не волнуйся. Он мировой мужик и очень любит Наташу.
        - Хорошо, думаю, мы поладим, - выдохнул я и закружился на месте в поисках одежды.
        - Ах, да - Люда приготовила тебе кое-что в шкафу. Будь добр, примерь, - Женя заулыбалась и показала пальцем, на котором я заметил те же самые следы лака, которые видел при жизни девушки.
        - Когда она всё успевает? - пробормотал я, открывая шкаф и разглядывая выбор мужской одежды, которому, наверное, позавидовали бы многие бутики. - Тут всё слишком помпезно. Мне нравится проще.
        - Ничего, потерпи для пользы дела. Ты же встречаешься с солидным человеком.
        - Да, наверное, ты права.
        Поразмышляв, я выбрал белую, замысловато фактурно выделанную рубаху, трусы с одинокой красной нашивкой, бесшовные носки и что-то наподобие брюк, в карман которых бережно переложил из халата камни с Трюфельного холма. Дополнили домашний образ тапочки с изображением моря и яхт.
        - А где камень от Бориса?
        - Не волнуйся, он в большой комнате, - ответила Женя. - Сейчас он тебе точно не понадобится, как и этот смешной газовый пистолет.
        - Хорошо. Ты не могла бы…
        Из прихожей донёсся голос Людмилы и приятный мужской баритон.
        - Вот и он. Давай, иди! - напутствовала Женя.
        Пройдя в коридор, я увидел высокого крепкого мужчину лет сорока пяти, с открытой улыбкой и стрижкой, ассоциирующейся у меня с бандитами девяностых годов. Толстая золотая цепь под чёрной рубашкой с необычно широким воротом почему-то не вызывала обычного для меня неприятия, а большая печатка, видимо, сделанная из червонного золота, как-то логично и без понтов дополняла немного кавказский образ. Человек, как было принято когда-то говорить, выглядел конкретно, однако пронзительный светлый взгляд располагал к себе и никак не ассоциировался с криминалом.
        - Виталий. А ты, видимо, Кирилл? - произнёс он, быстро протягивая узкую сухую руку и пожимая мои пальцы.
        - Да. Приятно познакомиться, - сказал я, немного отступая и поглядывая на Людмилу.
        - Друг Наташи - мой друг. А уж тот, кто печётся о её проблемах, - и подавно. Как же иначе? Где мы можем переговорить?
        - Наверное, лучше всего на кухне… - неуверенно произнёс я, и Женя, стоящая теперь за спиной Виталия Александровича, энергично закивала.
        Мы прошли туда, и Норд, вскочив, осторожно приблизился к гостю, неуверенно покачивая хвостом.
        - Какой хороший пёс. Твой?
        - Да.
        - Красавец. Настоящий друг, не так ли?
        - Думаю, что да.
        - Вот-вот. Собака - это искреннее, не то что людское!
        Я не очень понял его фразу, но, качнув головой, уселся на уже привычное место напротив выключенного телевизора, глядя, как гость, далеко отставив стул, располагается напротив.
        - Что же. Давай сразу к делу. Чем конкретно я могу ещё помочь?
        Меня несколько смутило это «ещё», но Людмила пояснила:
        - Виталий Александрович привёз всё, что нам может понадобиться из инструментов, и ещё нескольких коллег, которые будут нас сопровождать и обеспечивать безопасность.
        - Понятно. Спасибо вам большое!
        - Не за что, Наташа - замечательный человек.
        - Согласен.
        - Ладно. Насколько вы с ней близки?
        - Просто хорошие знакомые, - растерянно ответил я, глядя на кивающую Женю.
        Виталий Александрович порылся в кармане элегантно переброшенного через руку и явно не дешёвого пальто и протянул мне револьвер, значительно превосходящий по размерам Людин:
        - Держи ствол. Подарок. Вдруг на что дельное и сгодится?
        И здесь гость затрясся в смехе, невольно заражая нас позитивом. Однако я не понимал, что в этом такого весёлого, и рассматривал оружие, переводя удивлённый взгляд с Виталия Александровича на Людмилу.
        - Я просто не удержалась и рассказала ему о твоём газовом пистолете, - пояснила она, улыбаясь и почему-то кивая в сторону Жени. - Всем это показалось очень забавным.
        - Ну, может, и так… - неопределённо пробормотал я, чувствуя себя немного смущённым. - В любом случае, спасибо.
        - Так чем ещё я могу помочь?
        Виталий Александрович снова стал серьёзен и внимательно, не моргая, смотрел мне прямо в глаза.
        - Думаю, пока всё. Вы и так более чем отзывчивы.
        - Хорошо. Только давай на «ты», ладно?
        - Да, конечно.
        - Не знаю уж, по каким делам, но ты в курсе, что тебя объявили в розыск? - Он сделал страшные глаза и рассмеялся: - Это, конечно, твои проблемы, но раз мы сейчас в одной команде, то вот.
        Он протянул мне потрёпанный конверт с какими-то небрежными пометками карандашом, где оказался видавший виды паспорт с моей фотографией, выписанный на имя некоего Андрея Леонидовича Прохорова:
        - Постарайся особенно не светиться, но это может вполне сгодиться.
        - Спасибо. Даже не знаю - что и сказать…
        Я некоторое время вертел документ в руках, перелистывал страницы и думал о том, как всё легко, оказывается, у кого-то решается. Наверное, как и многих из нас, меня часто тянуло почувствовать себя хотя бы немного сопричастным к подобным людям, в какой-то мере разделив их влияние и власть. Вот, собственно, выдался и неплохой случай, от которого, вполне возможно, многое зависело в ближайшее время.
        - Вот и порядок. В общем, думаешь, сможешь решить этот вопрос?
        - Постараюсь как-нибудь определиться, ведь он непосредственно касается и меня.
        - Ладно. Рассчитываю на тебя. А если ещё что, то вот.
        Виталий Александрович протянул мне сероватую визитку, мельком глянув на которую я с удивлением увидел, что он «доктор технических наук»:
        - Звони в любое время. Конечно, не все, но большинство проблем решим без проблем.
        - Обязательно воспользуюсь, - кивнул я и тепло улыбнулся. - Ты весьма к себе располагаешь.
        - Все мы люди. Разве нет? И должны в меру сил помогать друг другу.
        - Согласен.
        - Может быть, кофе или ещё чего? - вступила в разговор Людмила, махнув рукой в сторону плиты.
        - Нет, спасибо. Дела не ждут. Ты же знаешь, я решил ненадолго заехать и просто посмотреть в глаза этому человеку, чтобы убедиться - с Наташей всё будет в порядке. Теперь я уверен и, думаю, самое время спуститься со мной вниз и познакомиться с ребятами.
        Виталий Александрович сжал в кулак правую руку, и я только тут обратил внимание на размытую татуировку на запястье. Что-то с морской тематикой, наподобие тех, что были у моего дедушки, и это, наверное, оказалось дополнительным штрихом к моему расположению:
        - Да, давайте спустимся.
        Гость поднялся, но не вышел с кухни до тех пор, пока не присел рядом с Нордом, который вёл себя с ним очень спокойно, потрепал по развесистым ушам и пригласил нас вежливым жестом быть первыми.
        - Вот твои ботинки, - многозначительно подняв брови, негромко сказала Людмила, и я увидел нечто очень стильное и при этом, видимо, дорогое. - И куртка с шапкой.
        Оглянувшись на Виталия Александровича, я торопливо начал натягивать на себя всё это добро, убедившись, что размер подобран очень верно и в вещах на самом деле необычайно удобно. Странно, мне-то раньше казалось, что, конечно, мои вещи не из бутиков, но, по крайней мере, весьма ничего - та же осенняя итальянская куртка, за которую я отдал почти тысячу долларов. Но, оказывается, дороже - явно означает лучше, а не просто энная переплата за какие-то дизайнерские изыски или торговую марку.
        - Шапку чуть приподними со лба… - шепнула, посмеиваясь, Люда. Я глянул в зеркало - оттуда смотрел совсем другой человек, похожий на какого-то респектабельного бизнесмена, но со странным головным убором, про который один мой знакомый любил говаривать «пидорка». В самом деле, эта тонкая вязаная шапка как-то нелепо смотрелась на моей голове, однако сейчас было не время затевать об этом споры, тем более что это могло обидеть девушку, расстаравшуюся ради меня просто в невероятные сроки.
        - Норд! - позвал я, и мы вышли из квартиры.
        Спустились на этот раз не на лифте, а по пологой боковой лестнице с панорамными окнами, выходящими на высокие яркие клёны. Красиво, и на фоне подобного великолепия природы все наши заботы и невесёлые мысли словно растворялись в чём-то намного более величественном, важном и вечном. На улице было пасмурно и снова накрапывал дождик, хотя, конечно, это трудно было сравнить со вчерашним ураганом.
        - Доброе утро. Всё в порядке? - сдержанно поинтересовалась у Людмилы женщина на рецепшене, почему-то внимательно глядя на Виталия Александровича, и многозначительно добавила: - Что-то к вам зачастили гости.
        Мы оставили эту реплику без комментариев и, когда оказались во дворе, я первым делом увидел, во что наша небольшая прогулка превратила джип Людмилы - машина была не просто грязная, а как будто перебиралась вброд через какое-то невообразимое болото. Зад «BMW» немного помялся, а с левой стороны зияли выбитые фары, что на мгновение вернуло меня мыслями к Дмитрию.
        - Кто-то прямо убивал свою «бэху»! - усмехнулся Виталий Александрович, а Людмила насупилась и довольно резко ответила:
        - Между прочим, это моя машина.
        - Даже не хочу спрашивать тогда, чем ты на ней занималась.
        - Справедливо. А это, видимо, твои товарищи?
        - Можно и так сказать.
        Мы миновали шлагбаум, где находился уже какой-то другой охранник, и остановились возле тёмно-зелёного «Паджеро», стоящего немного в стороне. Его двери были открыты, и рядом с каждой стоял крепкий бритый молодой человек - они были похожи друг на друга, как те распорядители в кинотеатре, с которого началась наша история.
        - Вот, ребята, знакомьтесь… - Виталий Александрович подтолкнул нас чуть вперёд. - Кирилл и Людмила. Вы с ними проедетесь, и будете стеречь как зеницу ока. Что скажут - сделаете, каким бы странным это ни показалось. Всё ясно?
        Те в ответ энергично закивали, и один из молодых людей с забавно искривленным носом хрипло произнёс:
        - Сделаем. Будьте спокойны.
        - Вот и хорошо. Что же, тогда давайте на этом и попрощаемся - меня ждут дела.
        Виталий Александрович тепло пожал мне руку, улыбнулся Людмиле и, запахнув полы плаща, быстро пошёл куда-то в сторону трассы.
        - Командир. Держи! - обратился ко мне водитель, протягивая сотовый телефон. - Вторая «труба» у нас - будем держать на всякий случай связь. Просто нажми на любую кнопку, подержи пару секунд, и мы ответим. Идёт?
        - Да, справлюсь.
        - О’кей. Мы когда трогаемся?
        - Что скажешь? - спросил я у Людмилы.
        - Думаю, тянуть не стоит. Тем более что нам ещё предстоит заехать на мойку - это рядом. А то не избежать проблем с гаишниками.
        - Тогда так - едем прямо сейчас, - решительно сказал я, и ребята согласно закивали головами, а Носатый уточнил:
        - У нас с собой «пушки», в багажнике - автоматические «стволы». Бросить их в салон, чтобы были под рукой?
        - А лопаты или чего-то подобного нет?
        - Конечно, всё захватили, как было сказано.
        - Хорошо. Автоматы, наверное, пусть будут с вами. А гранатомёта или чего-то подобного помощнее нет?
        Я вынужденно улыбнулся, увидев, как по лицам парней постепенно разливается недоумевающее выражение. Наверное, они подумали, что я собираюсь штурмовать какую-то крепость или, как минимум, хочу взорвать бронированную машину. Однако вряд ли представлялось возможным внятно объяснить им мою робкую надежду, что в случае необходимости Веру Павловну можно будет остановить чем-то помощнее пуль, которые уже показали свою неэффективность. Мне было сложно представить, что она, при всей своей мощи, сможет спокойно перенести тот же выстрел из гранатомёта или какой-нибудь ракеты «Земля - воздух».
        - Нет, командир. Такого с собой нет. А что, без этого никак?
        - Надеюсь, как-нибудь обойдёмся. Просто спросил.
        - Ну, ты сказал бы сразу - может быть, чего и придумали.
        - В следующий раз учту. Ладно, тогда езжайте за нами. И ещё одно - не надо ничему удивляться. Может быть, что-то покажется странным, но на самом деле так и должно быть.
        Ребята снова синхронно кивнули, и двери «Паджеро» захлопали за их спинами, а я пошёл к «БМВ», приветливо запиликавшей сигнализацией, сопровождаемый Жениными возгласами:
        - Ты сегодня был на высоте. Так держать! Эта роль - точно по тебе.
        Впустив Норда на заднее сиденье, куда примостилась и Женя, мы с Людмилой уселись вперёд и, потратив минут сорок на мойку, вскоре двинулись в сторону старого кладбища.
        - Гранатомёт, говоришь? Оригинально! Не уверена, что это поможет, но задумка интересная - бабахнуть…
        Это единственные слова Людмилы и моё невразумительное мычание в ответ, которые были произнесены за всю дорогу. Каждый думал о своём, и казалось правильным не мешать друг другу в этом всегда полезном занятии. Тем более что на советы со стороны в подобном деле вряд ли приходилось рассчитывать.
        Вскоре мы снова ехали по полю, пусть на этот раз я и не был за рулём. Необычные ощущения, словно вернулся в прошлое и есть возможность что-то сделать по-другому или же просто предвидеть грядущее. Впрочем, даже если бы так оно и было, что бы я сделал? Наверное, ничего, оставшись верным своему изначальному «нет» и тем самым очень даже просто исключив всё происходящее. Да, конечно, тогда рядом со мной не было бы Норда и, возможно, я так и не позвонил бы Людмиле, однако осталась бы живой Оля и моя жизнь продолжала бы своё размеренное течение. Теперь трудно сказать - насколько это было бы хорошо, во всяком случае, вполне предсказуемо. С другой стороны, сейчас я чувствовал себя гораздо спокойнее и даже старше, причастный к чему-то большему, чем какие-то банальные вещи. Да, наверное, подобное дорогого стоит, однако, вполне возможно, за такое приключение я в конце или даже уже сейчас поплачусь жизнью. Спокойнее я себя чувствую от того, что за нами едет джип с четырьмя крепкими вооружёнными ребятами? Пожалуй, вовсе нет. В конце концов, Бориса я могу, видимо, теперь без проблем убить и из револьвера,
полученного от Виталия Александровича. А вот с Верой Павловной этот номер явно не пройдёт. Копать же могилу самому совсем не хочется, но здесь мне вполне могли бы подсобить эти бойцы. К тому же, честно говоря, в окружении такого количества народа, включая воскресшего Норда и призрачной Жени, я чувствовал себя увереннее. Посмотрим, скажется ли это на результате.
        Глава 10
        Возвращение к могиле
        - А вот и оно. - Я показал на появившиеся левее строения и ограду. - Никогда здесь не бывала?
        Людмила отрицательно покачала головой и сбросила скорость:
        - Какой у нас план?
        - Сначала, думаю, пусть эти ребята осмотрятся на предмет посторонних, откроют двери и решат вопрос с дядей Антоном, местным смотрителем, чтобы не мешался и ненароком не помер, если что, - сказал я, потирая неожиданно взмокшие ладони и выжимая кнопку с единицей на переданной мне старомодной «Мотороле»: - Алло. Это я!
        - Да, слушаю. Проблемы? - тут же раздался в трубке настороженный голос.
        - Нет, пока всё тихо. Мы подъезжаем. Пожалуйста, гляньте - нет ли кого посторонних и там ещё сторож на кладбище, чтобы он нам не помешал.
        - Хорошо. Какие конкретно объекты представляют опасность?
        - Это молодой парень и пожилая женщина.
        - И против них понадобился гранатомёт?
        - Нет, Борису, думаю, хватит и обыкновенной пули, а вот с Верой Павловной всё гораздо сложнее. Будьте поаккуратнее.
        - Они вооружены?
        - Если можно так выразиться, то - да. Только это определённые умения.
        - А яснее можно выразиться? Они экстрасенсы или что-то в таком роде?
        - Пусть будет нечто близкое к этому.
        - Понятно. Ладно, не выходите из машины!
        Я кивнул и опустил трубку:
        - Как думаете, Борис и Вера Павловна уже здесь?
        - Наверное… - Людмилины плечи немного передёрнулись: - Женя, ты не можешь как-нибудь посмотреть?
        - Боюсь, что нет, - ответила она и почему-то насупилась.
        - Ладно, тогда предоставим действовать этим профессионалам. Глянем - насколько хороший эскорт к нам приставил Виталий Александрович, - резюмировал я, глядя, как из остановившегося джипа выходят сопровождающие с автоматами наперевес и, внимательно оглядываясь, неровной цепочкой движутся к ограде. Они напоминали каких-то киногероев, осуществляющих опасную военную операцию, и неожиданно я пожалел, что втянул этих молодых ребят в подобную передрягу. Ведь вполне может так получиться, что некоторые из них назад и не вернутся. Впрочем, может быть, имеет смысл настойчиво попросить Женю, несмотря на отказ, всё-таки к ним незримо присоединиться. Или пусть остаётся рядом, чтобы в случае чего защитить, как это уже было в садовом товариществе?
        - А почему они пошли и просто нас здесь оставили? - недовольно спросила Людмила. - Ведь они ничего не знают о Жене.
        - Не совсем так. Мы в поле, и здесь всё просматривается. Не думаю, что на территорию кладбища пойдут все - обязательно кто-нибудь останется приглядывать, - ответил я и, обернувшись, посмотрел на Норда, который громко дышал, вывалив язык, и успел закапать слюнями коврик сзади. - Кстати, Женя, а почему всё-таки нет?
        - О чём ты?
        - Ну, ты отказалась посмотреть в окрестностях наших друзей.
        - Не знаю, просто так чувствую. Поверьте, несмотря на то что я выгляжу для вас прежней, на самом деле в голове многое поменялось.
        - Просто исчерпывающий ответ, - усмехнулась Людмила и постучала пальцами по рулю. - Ладно. Если что, просто свалим отсюда поскорее и всё.
        - Правильно. А с поисками тела Оли, наверное, мне стоит обратиться всё к тому же Виталию Александровичу? - нахмурился я. - Как думаешь, может быть, вообще не надо было затевать всё это самим и сейчас? Мы бы просто могли сказать этим ребятам, что делать - они и на кладбище бы сами побывали, положив камень, а затем и морг с телом Оли навестили?
        - Нет. Нам надо действовать самим, а не перепоручать кому-то ещё, неоправданно расширяя круг посвящённых, - уверенно ответила Женя.
        - Что это значит? Ведь я просто дал той же Люде камень, и она стала в нашей команде…
        - Не могу объяснить, но это было правильно, а вот передать этим людям - нет.
        Позднее я пойму истинный смысл этих слов, но сейчас они представлялись какой-то надуманной белибердой и даже просто нежеланием отвечать.
        Зазвонил телефон, и в трубке послышался голос Носатого:
        - Всё в порядке. С местным сторожем мы решили вопрос, ворота открыты, никого вокруг нет. Сейчас к вам подойдём и сопроводим. Ждите.
        - Хорошо, спасибо, - ответил я и задумчиво посмотрел на Людмилу: - Что же, всё в порядке. Сейчас пойдём.
        Вскоре появились двое ребят, один из которых направился к нам, а другой открыл джип и извлёк оттуда пару лопат с массивной киркой.
        - Давайте выдвигаться…
        Я открыл дверь, выпустил Норда, и теперь мы стояли возле странной парочки с автоматами и инструментами.
        - Чувствую себя прямо, как не знаю как, - неожиданно улыбнулась Людмила. - Наверное, для того, кто мог бы видеть нас со стороны, мы являемся очень необычным зрелищем. Кстати, Женя, а Борис с Верой Павловной, получается, несмотря на то что воскресли, и у них нет камней, всё равно ведь тебя видят?
        - Да, точнее, тени в них, - ответила она.
        - Так, вставайте здесь. Он пойдёт вперёд, а я - за вами, - напряжённо, оглядываясь по сторонам, сказал Носатый.
        - Ой, только бы на меня не наступил, - хихикнула Женя, и я тоже почувствовал, что, когда мы перешли от глубоких размышлений и разговоров к каким-то действиям, мой настрой значительно улучшился.
        Мы двинулись вперёд, и я невольно вспомнил, как недавно перепрыгивал через эту ограду. Казалось, это случилось давно, но на самом деле прошло-то всего два дня. Однако теперь двери кладбища оказались гостеприимно распахнуты и там, как швейцар, стоял один из охранников.
        - А что со сторожем? - вскользь поинтересовался я.
        - С ним всё будет нормально. Живой, но нам не помешает.
        Пройдя через ворота, мы остановились.
        - Ты помнишь, куда идти? - шёпотом спросил я Женю, и та, кивнув, проскользнула вперёд.
        - Надеюсь, мы проведём здесь не очень много времени… - забормотала Людмила. - Никогда не любила такие места. Моя бабушка говорила, что души мёртвых никуда не уходят, а всё время бродят здесь, только невидимые. Конечно, после всех этих историй с Трюфельным холмом я могу смело сомневаться в этих словах, однако, несомненно, в подобных местах присутствует какая-то неизменно тяготящая атмосфера.
        - Может быть, на кладбищах всё пропитано людским горем, часть которого они оставляют здесь, чтобы пересилить произошедшее и жить дальше? - вздохнул я и, кажется, высказался довольно мудро.
        Миновав третью дорожку и чуть углубившись в тень отчаянно шумящих голыми ветками на порывистом осеннем ветру деревьев, мы вскоре увидели могилу Веры Павловны. Надо сказать, что всё-таки я тогда с Борисом неплохо поработал - лично мне точно не удалось бы определить, что кто-то мог вести здесь раскопки. В любом случае, необходимо потом оставить всё примерно в таком же состоянии, что с имеющимися силами не должно было вызвать никаких затруднений. Но я оказался не прав.
        - Вот здесь. Стойте! - сказал я, показывая рукой на ярко-жёлтый холм. - Необходимо вырыть яму до тех пор, пока не появится гроб. Приоткрыть его. Потом я кое-что сделаю, и всё нужно закопать, вернув в прежнее состояние.
        - Вы слышали? Давайте! - крикнул Носатый, и двое ребят, отложив оружие, взялись за лопаты, а откуда-то сбоку к нам присоединился четвёртый парень, вскинувший автомат и внимательно оглядывающий всё вокруг, нервно теребя рукой приклад.
        Видимо, криминальные элементы были не очень привычны к такой работе - начали довольно бодро, но быстро сбавили темп. На их высоких лбах выступили бусинки пота, дыхание участилось, и, насколько можно было заключить из их коротких тихих реплик, дело им не очень-то было по душе. Носатый стоял рядом с нами, крутил между пальцами необычный нож, напоминающий кастет, и что-то непринуждённо говорил об осенней погоде и проблемах с пробками на дорогах, когда уже практически невозможно вовремя приехать на стрелку. В какой-то момент, прищурившись, он поинтересовался:
        - Мочить, если увидим, будем обоих?
        Я про себя улыбнулся, решив, что вопрос прозвучал как-то явно поздновато, однако спокойно ответил:
        - Молодого человека очень желательно только ранить, а вот по пожилой женщине стреляйте из всего, что есть, и максимально интенсивно. Но, как только я скажу прекратить, сразу же останавливайтесь!
        - Хорошо. Забавно звучит. Много повидал, но такое у меня, честно говоря, впервые.
        - У меня, признаюсь, тоже.
        - Внимание! Я кого-то вижу! - неожиданно воскликнул дозорный и вскинул автомат.
        - Ребята, не прерывайтесь. Давайте-давайте, побыстрее! - бросил Носатый подручным, копошащимся в могиле, а сам, вытащив пистолет, живо напомнивший мне оружие главного героя старого комедийного сериала «Кувалда», встал рядом и хрипло выдохнул: - Это он самый?
        Людмила посмотрела в указанном направлении, Женя торопливо закивала, а я озвучил вслух, придерживая за поводок явно впадающего в беспокойство Норда:
        - Да.
        - Эй, ты. Стой на месте! - закричал Носатый. - Слышишь? Подними руки и расставь ноги на ширине плеч!
        Борис никак не отреагировал на его слова, он неторопливо и как-то отрешённо двигался в нашем направлении. Кажется, всё внимание ребят сосредоточилось именно на нём, а я больше выискивал Веру Павловну, которая почему-то не спешила появляться, и нетерпеливо посматривал на всё больше углубляющуюся яму на её могиле. Пожалуй, не так уж много осталось до гроба, но стоит поторопиться. Впрочем, похоже, это понимал не я один - темп работы явно усилился, и всем, кажется, передалось некое всё нарастающее беспокойство, буквально витающее в воздухе.
        Раздался одиночный выстрел, отозвавшийся треском и облачком пыли, отлетевшими от одной из надгробных плит, взвизгнул Норд, но Борис продолжал идти как ни в чём не бывало.
        - А это ещё что такое?
        Носатый удивлённо округлил глаза и показал в сторону высокого дуба, располагавшегося за церковью. Там, в поредевшей кроне, явно кто-то был, и я без труда узнал образ Веры Павловны. Чего это она вздумала туда забраться? Тем более когда Борис, фактически безоружный, рисковал своей жизнью…
        - Стреляй по человеку на дереве! - закричал Носатый, и раздались две резкие пулемётные очереди.
        Ветки дерева разлетались в разные стороны, словно ломаемые невидимыми пальцами, а Вера Павловна, неторопливо снизившись, словно прыгая в замедленной съёмке, благополучно достигла земли и начала приближаться. Она точно осунулась, и одежда находилась в страшном беспорядке. Похоже, эти нежити не очень-то заботились о своём внешнем виде, однако от этого образ женщины стал лишь зловещее. Теперь Веру Павловну можно было легко принять за какого-нибудь выбравшегося из могилы мертвеца, который пришёл за теми, кто оказался в его владениях и ведёт себя не должным образом.
        Раздалась ещё пара одиночных выстрелов. Я увидел, как, дёрнувшись, упал Борис, а Носатый прокомментировал:
        - Нога. Жить будет. А вот с этой дамой дело посерьёзнее…
        Вера Павловна шла к нам буквально напролом, с громким хрустом ломая надгробия и деревянные кресты, словно не замечая препятствий. Норд мелко трясся, скулил и даже спрятал вниз хвост. Наверное, если бы не поводок, то друг детства давно бы дал дёру. А тем временем в сторону нежити звучала стрекотня автоматов, но пули, похоже, не причиняли никакого вреда и даже не задерживали женщину.
        - Ложитесь! - крикнул Носатый, и я увидел, как он вытаскивает чеку из гранаты, неожиданно оказавшейся в его руках, которая в следующее мгновение полетела в сторону гостьи. Через несколько томительных секунд раздался оглушительный взрыв, всё содрогнулось, и вокруг посыпались куски холодной и мокрой земли. Такого я не ожидал - наше путешествие превратилось прямо в какие-то военные действия, явившиеся для меня полной неожиданностью. Я-то надеялся, что это будет нечто вроде нашей поездки в садовое товарищество, а мы уже, наверное, разворотили половину кладбища. Шуму же понаделали, наверное, ещё больше - удивительно, что до сих пор не слышно полицейских сирен.
        - Чёрт побери. Ну, ладно!
        Носатый, который упал недалеко от нас, отряхиваясь, приподнялся и, вытащив из-за пазухи ракетницу, решительно направился в сторону Веры Павловны, которая продолжала безмятежно приближаться.
        - Стой! Погибнешь! - крикнул я, растерев лицо грязными руками и, перекатившись, оказался на краю могилы. Похоже, парализованный ужасом Норд безропотно оказался рядом и, кажется, находился в предобморочном состоянии, если это вообще возможно для собаки. Во всяком случае, выражение морды у него было именно такое. Крышка гроба только-только появилась, а оба копателя, как в окопе, залегли на дно с автоматами и, насколько я понял, ждали команды, чтобы тоже вступить в бой. Но меня интересовало совсем другое - нежити очень близко, а цель ещё не достигнута.
        - Эй, ты. Дай автомат и помогите своему товарищу! - закричал я, решительно протягивая руку и беря у рыжеватого парня оружие, оказавшееся непривычно тяжёлым.
        - Что ты делаешь? - спросила Людмила, скатываясь рядом и хватая меня рукой за шею.
        - Аккуратно. Чуть в сторону! - ответил я и, приподнявшись, решительно нажал на курок.
        Меня всего затрясло, а руки, казалось, сейчас попросту оторвутся. Но я не отпускал автомат, глядя, как часть крышки гроба превращается в месиво из торчащих в разные стороны ошмётков древесины. Норд просто стоял рядом и, умоляюще глядя на меня, лишь слабо поскуливал. Мне показалось, что он прощался с жизнью и был рад, что это происходит вместе с хозяином - в этом, несомненно, виделся некий признак верности и благодарности, за что я был очень признателен другу детства.
        - Там лежит мама Наташи. Настоящая, - каким-то бесцветным голосом сказала Женя, присаживаясь рядом.
        - Не хочу, чтобы она потом узнала об этом или увидела такое.
        - Ты, вот что, - меньше болтай. Лучше бы помогла. Ты же можешь. В чём проблема? - завопил я, услышав глухие щелчки и понимая, что рожок опустел. - Тут всё превратилось в самую настоящую войну, а ты спокойно наблюдаешь!
        - Извини, не хотела тебя разочаровывать, но у меня остаётся всё меньше сил… - Женя покосилась на приподнимающуюся правее Людмилу. - Я надеюсь, что мне удастся обеспечить ваш отход, но надо постараться вступить в бой в самый последний момент и вынужденно.
        - То есть тебя тогда как-то ранило. Или что? Я не понимаю, - всхлипнула Людмила.
        - Нет, просто, оказывается, сил в таком облике даётся не так много, как хотелось бы, и я чувствую себя сейчас не самым лучшим образом. Но это не то, что с живым человеком - я не могу отдохнуть и восстановиться. Точнее, знаю, где можно зачерпнуть ещё силы, но не сделаю этого.
        - Почему же?
        Я оглянулся - Носатый отступал, сжимая в руке нож и выглядя каким-то потерянным. Остальные опустили оружие и, кажется, готовы были в любой момент бежать. Вот такие защитнички. Хотя, с другой стороны, кто бы не впал здесь в панику? Тем более люди, которые привыкли решать все вопросы силой и впервые столкнулись с тем, что она здесь никак не помогает. Больше-то ничего и не остаётся.
        - Хватайте Бориса и бегите к машинам. Мы скоро! - крикнул я, взмахивая рукой, и, кажется, это была именно та команда, которую они ждали: - Оглушите его или ещё что-то, но не убивайте!
        - А как же вы?
        - Ждите нас. Справимся!
        С удивлением я увидел, что эти люди с поразительной быстротой подбежали к тому месту, где лежал брат Жени, склонились над ним и вот уже тащат тело в сторону.
        - Силу можно почерпнуть только с тёмной стороны Трюфельного холма, где она есть, но там содержится зло. И эта мощь не поможет, а захватит и начнёт диктовать свою волю, - ответила Женя, выглядящая так, как будто сейчас расплачется. - Я не точно это знаю, но чувствую и боюсь, что тогда перестану быть вашим другом и могу вполне сыграть на руку преследователям, в чём никто не заинтересован.
        - Это да. Но…
        Я не договорил - раздался оглушительный взрыв и, словно в замедленной съёмке, на фоне серого неба мелькнул разорванный пополам деревянный крест с какой-то могилы, обрамлённый, словно чёрными звёздами, комьями земли. Видимо, это снова была граната, но на этот раз она вовремя предупредила нас, что Вера Павловна уже здесь. Женя метнулась вперёд, лицо, как и тело девушки, вытянулось и снова оградило нас ярко мерцающим щитом, от которого, как эхо, понёсся крик:
        - Скорее, берите камень!
        Не обращая внимания на врезающиеся в кожу куски дерева и не без удивления отмечая достаточно толстую крышку, я, борясь с отвращением, начал нащупывать камень. Странно, мне почему-то всегда казалось, что гробы лишь внешне смотрятся так монументально, а на самом деле достаточно хилые. И вот ведь - наверное, даже на дачном туалете Бориса доски тоньше, чем на этой крышке. В любом случае, пришлось весьма кстати, что я точно видел, куда Наташа клала камень, и вскоре его действительно нащупал, но никак не мог вытащить наверх. Образовавшихся неровных щелей вполне хватало для толщины моей руки, но для зажатого в пальцах булыжника места оказалось явно маловато.
        Свободными пальцами, которые уже успели онеметь, я с треском выдирал куски дерева, и вот, наконец, моя рука с камнем победоносно взмыла вверх. В этот момент Женя, снова став прежней, переместилась ближе ко мне, выглядя совершенно измождённой, а Вера Павловна, как-то странно подрагивая, ступила на край разрытой могилы.
        - Что теперь? - выкрикнул я, перебираясь подальше и вставая во весь рост. - Попытаться убить её или бежать? А главное, когда всё сработает?
        В тот же миг я увидел стоящую рядом с Женей Наташу, которая потягивалась, словно после сна, и как-то странно на нас смотрела. Неожиданно что-то большое с рёвом показалось за нежитью и, обхватив её за горло, рухнуло куда-то вне пределов нашей видимости. Я постарался побыстрее выбраться из могилы и увидел, что Носатый и Вера Павловна катаются, сцепившись, по земле, хрипя и словно параллельно успевая о чём-то друг с другом разговаривать. Чуть дальше я заметил одного из сопровождающих, который неуверенно поглядывал в нашу сторону и нервно сжимал в руке пистолет.
        - Эй, помоги ему! Ты что застыл? - крикнул я, показывая на дерущихся, и успокаивающе махнул рукой: - Не беспокойся, она растеряла всю свою силу. Надо только скрутить её и всё.
        Парень поколебался, но потом начал приближаться, и вскоре они вдвоём оглушили Веру Павловну и взвалили на плечо Носатого. Это оказалось совсем легко и, на фоне недавнего отчаянного боя, выглядело слишком просто. Хотя самое главное, конечно, что мы не просто победили, но и все выбрались из этой передряги без потерь. Носатый выглядел удивлённым и каким-то смущённым одновременно. Он постоял некоторое время, глядя на нас широко открытыми глазами, а потом хрипло сказал:
        - Клянусь, ничего подобного в моей жизни ещё не было… Куда её?
        - Туда же, куда и Бориса, - устало сказал я, снова беря Норда за поводок.
        Людмила обняла меня за пояс, и мы медленно двинулись в сторону машин. А друг детства, кажется, слишком быстро для пережитого обрёл не только прежнюю подвижность, но и хороший настрой - хвост-стрелка сначала неуверенно, а потом всё быстрее заходил из стороны в сторону, и мне тоже становилось от этого лучше. Наташа с Женей шли сбоку, но я не хотел сейчас с ними разговаривать. Стоит сделать передышку перед новостями и грядущим, пусть сейчас оно начинало рисоваться весьма радужным и все проблемы с Трюфельным холмом стали казаться подходящими к благополучному завершению.
        Миновав ворота, я оглянулся на кладбище, выглядящее как после активных военных действий в документальной хронике какой-нибудь горячей точки, и обратился к Носатому:
        - Я удивлён. Мне кажется, мы устроили здесь такую заварушку, которая явно была слышна на километры, но полиции, или кто там должен прибыть в подобной ситуации, нет.
        - В этом нет ничего странного, - ответил он и чуть поправил, подкинув на плече, Веру Павловну. - Когда мы прибыли на место, я связался с известным тебе человеком по нашим координатам, а он предупредил кого следует в органах, чтобы, если отсюда услышат что-то необычное, не вмешивались. Конечно, позже сюда наверняка много кто понаедет, но не сейчас. Когда будем на безопасном расстоянии, я сделаю ещё один звонок, и, как говорится, смотрите криминальные новости. Наверняка там традиционно представят дело так, что это борьба за раздел неких сфер влияния между местными ОПГ.
        - Понятно. Знаешь, я хочу сказать тебе большое спасибо за помощь.
        - Да не за что. О таком потом можно долго вспоминать. - Носатый криво усмехнулся. - Так какие у нас дальше планы? Боюсь, что ещё одного такого приключения за один день я могу и не выдержать.
        - Думаю, на этом всё самое интересное, к счастью, закончилось, - ответил я, ещё не зная, что буквально через несколько минут последует продолжение, хотя и менее захватывающее. - Теперь этих двоих нужно где-то некоторое время подержать. Они должны быть живы, но могут спокойно находиться и без сознания.
        - Понятно. А в это время?
        - Пока не знаю. Может быть, мне стоит сначала переговорить об этом с Виталием Александровичем…
        - Обязательно. Он нас к тебе, командир, прикрепил, поэтому можешь смело говорить. Обещаю не удивляться, если ты выберешь какое-нибудь не менее экзотичное место.
        - Ладно. Следующий объект - морг.
        - Отлично. Я что-то такое и думал. Надеюсь, там не придётся отстреливаться от армии восставших мертвецов? А то ведь может и крыша поехать от подобных развлечений!
        - Нет, думаю, там всё пройдёт спокойно и буднично. Просто надо отыскать тело человека, который недавно погиб. Мне необходимо получить к нему доступ буквально на несколько секунд, и на этом всё.
        - Это можно. Но, знаешь, я, как вас увидел, почему-то сразу понял, что серьёзных проблем не избежать. Поэтому, думаю, и с моргом не всё так просто. Мне страшно спрашивать - зачем мы сегодня раскапывали могилу, а уж про тела с бирками и вообще знать ничего не хочу.
        - Извини. Мне самому всё это не очень по душе, но уж как есть.
        Мы остановились возле «Паджеро», и я увидел, что на заднем сиденье лежит Борис с перевязанной ногой.
        - Серьёзная рана?
        - Всё с ним будет в порядке. Он сейчас в отключке. Давайте и эту бабку сюда запихнём! - раздался голос из салона, и Носатый избавился от своей ноши с видимым облегчением. Потом он достал телефон, раздалось неприятное пиликанье набора номера, и отошёл, что-то негромко говоря.
        - Здравствуй, Кирилл. Спасибо, - послышался умиротворённый голос Наташи, и я повернулся. - Там было так страшно и одиноко, а теперь я чувствую себя почти живой.
        - Рад был помочь, хотя мы и превратили кладбище не пойми во что!
        - Женя мне успела всё рассказать. Печально, что так получилось с нашими воскрешениями, но, по крайней мере, Норд с тобой. И я очень признательна, что ты готов помочь нам вернуться, несмотря на всё то, во что мы тебя невольно втянули.
        Наташа посмотрела на джип Людмилы и улыбнулась:
        - Какой симпатичный. Надо будет потом у отчима попросить что-то подобное.
        - Хорошо. А пока давайте поедем домой и немного передохнём, а то, не знаю, как вас, а меня произошедшее слегка вымотало, - усмехнулся я и, дёрнув поводок, устремился к машине.
        - Погоди немного. - Носатый снова приблизился, сжимая в руке трубку. - Так что с моргом?
        - А чего с ним?
        - Ну, кого надо отыскать-то?
        - Ольга Фролова, тридцать два года, жила в Москве - точный адрес не знаю. Умерла два дня назад в Тиндо - это та пожилая женщина, которую ты нёс, постаралась. В общем, подробности Виталий Александрович уже знает.
        - Хорошо, так вы сейчас домой?
        - Да. Проводи нас, пожалуйста.
        - Ладно. Тогда «трубу» оставь себе и жди звонка.
        Носатый кивнул, полуобернулся и тут же прыгнул на меня и Людмилу, сбив с ног. Норд захрипел, и поводок вырвался из моей руки. Я тяжело упал на бок, перекатился и оказался на Людмиле, а на нас уже полулежал Носатый. Слышались выстрелы, звук заводимого мотора, а Женя с Наташей, что меня обеспокоило больше всего, выглядели удивлёнными и какими-то притихшими, затаившимися.
        - Аккуратно. Скорее, к тем зарослям! - закричал Носатый, подталкивая нас в сторону и делая пару выстрелов куда-то в направлении машин.
        - Что происходит?
        Я был удивлён, так как не слышал, чтобы кто-то подъезжал. Разве что некая таинственная группа захвата незаметно подкралась и решила открыть по нам огонь.
        - Сам не понимаю. Может, ты мне позже объяснишь?
        Мы, с трудом встав на ноги и пригибаясь, побежали к грязным кустам возле ограды, наполовину скрытые извилистым оврагом. Людмила тяжело дышала мне в ухо.
        - Смотри-ка, а это не один из твоих архаровцев?
        Носатый выругался и неожиданно схватил меня за грудки:
        - Что это за фигня? Парень-то проверенный и не станет стрелять в меня.
        - Или в нас? - с вызовом ответил я, стараясь отнять его руки, и выдохнул: - Кто, в конце концов, нам помогает? Я или ты?
        Грохнул ещё один выстрел, и боковое окно «BMW» разлетелось на мелкие кусочки. Носатый высунулся из укрытия и начал стрелять, а я увидел, как «Паджеро» разворачивается, мелькнули какие-то странно тёмные, словно в глянцевых линзах, глаза водителя, и машина, виляя, уезжает в сторону Тиндо, увозя с собой тела Бориса и Веры Павловны. Вот так сюрприз! А казалось, что история завершилась, и остались лишь нюансы с моргом и кем-нибудь живым, которые лично мне казались быстро и без особых проблем решаемыми.
        - Эй, что у вас там?
        Один из парней приподнялся с поля левее, а другой появился из-за Людиной машины:
        - Что с ним?
        - Не знаю, но мы это обязательно выясним. - Носатый встал в полный рост, засунул за пояс пистолет и оглянулся на нас: - Никто не ранен? Всё нормально?
        - Да, если так можно выразиться… - ответил я, помогая Люде подняться и удивлённо глядя на Женю и Наташу.
        - Ладно. Мне надо опять позвонить. Подождите.
        Он отошёл на несколько шагов, вынимая телефон и озираясь по сторонам, а я обратился к нашим спутницам:
        - Что всё это значит?
        - Мы кое о чём догадываемся и можем поделиться, - ответила Наташа, и я заметил, что теперь она смотрится как-то хуже, зато Женя, кажется, приободрилась и снова выглядела полной сил.
        - Что же, тогда самое время это сделать.
        - Дело в том, что когда две тени на Трюфельном холме случайно пересекались, то переставали быть, пусть и зловещей, но просто рябью. Они становились чем-то большим, и, кажется, даже начинали обладать какой-то самостоятельностью, пытаясь перебраться оттуда в наш мир. Однако то, что я видела, - это их нелепые попытки выпрыгнуть, в результате которых они просто скатывались, словно по невидимой сфере, и снова распадались, мелькнув, как языки пламени, и исчезнув. Вы понимаете, о чём я? - Наташа внимательно смотрела на нас. - Думаю, у нас здесь, когда ничего другого не остаётся, они тоже могут как-то объединять свои усилия и воздействовать на окружающих. Возможно, они что-то внушили водителю, подчинили его волю или ещё что-то подобное. Вероятно, это самое правильное предположение. Во всяком случае, мы, пусть и неосознанно, сделали нечто такое же.
        - Что сделали? - сразу же насторожился я, сжимая в руке камень.
        - Женя была на исходе сил, а я прямо-таки ими кипела. Теперь, когда мы вместе и я захотела ей помочь, то словно часть меня перелилась в неё. Точнее, чего-то такого, чем можно поделиться, не потеряв собственного «я».
        - Понятно. Всё время какие-то сюрпризы? - невесело усмехнулась Людмила. - И что же нам теперь делать?
        - Ну, это же очевидно. Как-то попытаться вернуть Бориса и Веру Павловну, - ответила Женя, выступая вперёд.
        - Легко сказать… - Я покачал головой и увидел, что к нам приближается Носатый.
        - Так, по коням. Поедем на вашей машине, - сказал он, как-то неприятно морщась, словно каждое слово причиняет ему боль. - Садитесь. Нас по пути встретят.
        - Кто?
        Я взял Людмилу за руку и почувствовал, как она дрожит.
        - Конечно, те, кто помогут разобраться в ситуации. Вперёд!
        Мы погрузились в «BMW» - Носатый сел за руль, рядом с ним разместился один из его подручных, а сзади второй, который сел между мной и Людмилой. Здесь же я услышал знакомый лай и увидел Норда.
        - Он что, сам сюда спрятался?
        - Нет, ребята отловили, пока вы там болтали, - хмуро ответил Носатый и покосился на разбитое стекло: - Сейчас отъедем и надо придумать - как бы это дело заклеить чем-то временно. Негоже въезжать в таком виде в город. Есть соображения?
        - У меня там сзади где-то лежал скотч и полиэтиленовые пакеты. Подойдёт? - Людмила всхлипнула и посмотрела на Женю и Наташу, которые сидели как раз в том месте, о котором она говорила.
        - В самый раз. Едем.
        Двигатель заработал, и, развернувшись, мы помчались по полю назад.
        Я прижался коленями к переднему сиденью, чтобы не так трясло, и размышлял о том, как глупо всё получилось. Вроде бы Борис с Верой Павловной были у нас в руках и вот - на тебе, ничего. Конечно, отлично, что к нам присоединилась Наташа, тем более Женины силы действительно были на исходе, но мы невольно оказались от воскрешения даже дальше, чем вчера. И где теперь искать эту нежить? На какие ещё трюки способны тени, о чём мы можем только догадываться? И как на случившееся, при всём замечательном отношении к Наташе, отреагирует её отчим? Наверняка он не ожидал ничего подобного, пусть и передал в наше распоряжение так хорошо
«упакованных» ребят. Очень сомневаюсь, что при нашей следующей встрече с Виталием Александровичем удастся просто поболтать, обменяться любезностями и интересными впечатлениями. Поняв, что это совсем не шутки, он точно захочет узнать о происходящем намного больше. А что я могу ему сказать?
        - Внимание! - хрипло закричал Носатый, и машину начало заносить в сторону. - У нас гости. Всем пригнуться!
        Я глянул в окно и увидел всё тот же «Паджеро», за рулём которого сидел последний из нашей команды, который теперь был в стане противников. Он поднимал автомат, а внутри салона неясно мелькали образы Бориса и Веры Павловны.
        - Вы же их вырубили. Разве нет? - с придыханием спросил я. Потом машина резко развернулась, я увидел взлетающий над колеёй «Паджеро», обрушившийся вниз и чувствительно ударивший нас в бок, отчего «БМВ» крутануло в сторону, прямо как в той дорожной аварии после посещения садового товарищества. Двигатель несколько раз громко заурчал, перешёл в булькающие всхлипывания и заглох, а противник уже нацелил дуло автомата и, кажется, через мгновение должно произойти неминуемое. И тут Наташа словно растеклась по всей правой стороне салона, превратившись в подобие переливающейся стены, которую некогда делала Женя. Её лицо причудливо исказилось, вытянулось, но, как ни странно, стало выглядеть более привлекательно и даже как-то таинственно.
        Носатый закричал:
        - Всем лежать! Вот попали…
        Но я ещё больше выпрямился, глядя на удивлённые глаза сидящего рядом парня. Раздалась автоматная очередь, и я поймал себя на том, что редко можно встретить человека, кто смотрит в дуло автомата, стреляющего практически в упор, и при этом остаётся сравнительно спокойным, не говоря уже о том, что невредимым.
        - Ты что делаешь? Жить надоело? - завопил Носатый, но через несколько мгновений сам удивлённо приподнял голову, видимо, не чувствуя попадания пуль по машине, которое неизбежно должно быть. - Что такое? Как?
        Я с восхищением смотрел, как пули входят в мерцающую плоть Наташи и, ярко вспыхнув, как звёздочки, просто исчезают. Мне стало даже интересно - куда они уходят. Ведь принцип, что если где-то убыло, то обязательно в другом месте прибыло, я всегда считал не подлежащим никакому сомнению. Надо будет обязательно поинтересоваться в более уместных обстоятельствах. А пока - достаточно того, что это просто работает. Правда, наверное, в обе стороны, хотя я не испытывал никакого желания это проверять, пытаясь выстрелить из револьвера Виталия Александровича. Это могло дезориентировать Наташу, а самое главное, умертвить Бориса или Веру Павловну, которые всё ещё должны были оставаться живыми. Да и неизвестно - к чему это ещё приведёт. Конечно, я верил Наташе и Жене, что тёмная сущность преследователей должна просто вернуться на Трюфельный холм, но ведь всё могло быть совсем и не так. Вдруг появится какой-то исполинский и могучий монстр, типа того, из моего сна, высвободившийся из заточения плоти, но остающийся в нашем мире? Нет, лучше подобного не узнать, а действовать всё-таки в рамках плана.
        - Почему он в нас не попадает? - более спокойно спросил Носатый и обернулся ко мне: - Это что, тоже часть какой-то чертовщины?
        - Да, не беспокойся. Машина не заводится?
        - Нет, но это уже и не имеет значения. - Носатый как-то расслабился и нарочито громко выдохнул.
        - Почему?
        А в следующий момент я увидел впереди мчащуюся к нам вереницу машин, возглавляемую большим квадратным чёрным джипом с синими мигалками сверху и под фарами. Кто бы это ни был - помощь приближалась, и я обрадовался, что нас всех не застали в той машине с наверняка имеющимся внушительным боезапасом. А в «БМВ» всё можно очень легко и просто объяснить неожиданным нападением. Во всяком случае, я очень на это надеялся.
        Стрельба стихла. «Паджеро» нелепо перевалился назад через колею, развернулся и помчался в сторону леса. Видимо, его повреждения были гораздо меньше, чем наши. Из колонны впереди отделили две машины и, свернув в сторону, начали преследование, а остальные вскоре были рядом и резко остановились. Двери тонированного джипа открылись, и оттуда появилась пара людей в форме вместе с Виталием Александровичем. Они решительно подошли к «БМВ», с видимым усилием распахнули дверцу с моей стороны, и прозвучали слова, сказанные не обещающим ничего хорошего тоном:
        - Всё, приехали. Сейчас у нас будет очень серьёзный разговор.
        Глава 11
        Два камня
        Что же, именно чего-то подобного я и ждал. Людмила выглядела грустной и подавленной, а Наташа вернулась в свой прежний вид и о чём-то тихо переговаривалась с Женей. Я отошёл с Виталием Александровичем чуть в сторону. Не надо было обладать тонкостями знания людской натуры, чтобы видеть, насколько этот человек зол и при этом немного потерян.
        - Ты что же делаешь, Кирилл? Я к тебе по-человечески, а ты здесь что, войну решил устроить? Ты вообще соображаешь, что делаешь?
        - Прошу прощения. Я не знал, что всё так получится.
        - Это ты потом скажешь. А сейчас - просто выкладывай всё по порядку. Иначе мы будем разговаривать совсем по-другому. Ясно?!
        - Дай ему камень… - услышал я голос Наташи, которая, как оказалось, стоит теперь прямо напротив нас. - Я скажу всё, что нужно.
        - Хорошо, - ответил я им обоим и протянул Виталию Александровичу открытую ладонь с тем, что забрал из могилы Веры Павловны: - Вот здесь вся разгадка.
        - И что это? Ну же, говори!
        - Возьми его, пожалуйста, в руку, и тебе всё сразу станет понятно.
        - Что ещё за бред? Тоже вздумал поиграть со мной во все эти штучки?
        Виталий Александрович полуобернулся, видимо, решив, что по-хорошему со мной ничего выяснить не получится и придётся прибегнуть к чьей-то помощи. А я просто сунул камень ему в карман кожаного пальто.
        - Эй, ты что? Руки! - воскликнул он, отступая на шаг и болезненно хватая меня за плечо. - Совсем крыша поехала, что ли?!
        - Виталий! - негромко сказала Наташа, и я заметил, как её отчим вздрогнул, ослабив хватку. - Отпусти Кирилла - он мне действительно помогает, чем может.
        - Ты здесь? Но как… - забормотал Виталий Александрович, часто заморгав. - Мы тебя не видели. И вообще - что происходит?
        - У тебя камень, и только поэтому ты можешь меня видеть. Все вопросы, которые ты так бурно хотел задать Кириллу, можешь смело адресовать мне. Сразу скажу, что очень ему благодарна, да и вообще, он влип во всё это только из-за меня и Жени. Вон она, кстати.
        Вышедшие из сопровождающих машин мрачные ребята внимательно смотрели в нашу сторону, курили, неприятно плевали на поле и о чём-то неторопливо разговаривали. А ехавшие с Виталием Александровичем в джипе сотрудники полиции осматривали «БМВ» и покачивали головами, что-то записывая в пухлые папки из дерматина. При взгляде на машину Люды лично у меня создавалось впечатление, что её точно пора сменить.
        - Так что же произошло?
        - Попроси своих подручных быть с Кириллом поласковее и присмотреть, чтобы чего плохого с ним не случилось. А мы можем поговорить вдвоём, - сказала отчиму Наташа, и тот, секунду поколебавшись, повернулся и призывно махнул рукой.
        Тут же к нам направилась пара бритых ребят, жующих жвачки, которым Виталий Александрович, наклонившись, что-то быстро сказал. Те, расступившись, застыли в ожидании - видимо, чтобы идти за мной следом. Я прошёл вперёд и встал недалеко от
«БМВ», игнорируя бросаемые на меня настороженные взгляды сотрудников полиции.
        - Не волнуйся, всё будет в порядке. - Женя оказалась рядом и ободряюще улыбнулась. - Они всегда очень хорошо ладили. Я не припомню случая, чтобы Виталий в чём-нибудь отказал Наташе.
        - А я просто хочу домой… - раздался грустный и усталый голос Людмилы. - Когда мы сможем расстаться со всей этой гурьбой и побыть, наконец, в покое?
        - Надеюсь, очень скоро, - ответил я, нервно теребя волосы и чувствуя жажду.
        - Ну, чего? Я ребятам рассказал, так они не верят. - К нам подошёл Носатый и сильно хлопнул меня по плечу: - Думаю, мы ещё какое-то время проведём вместе, поэтому не унывай. У тебя, командир, такая морда, что на ней можно яичницу жарить!
        - Спасибо. Ты умеешь поддержать, - усмехнулся я, глядя, как Виталий Александрович задумчиво бродит поодаль, время от времени размахивая руками и что-то говоря. А Наташа спокойно улыбается и остаётся невозмутимой. Впрочем, со стороны это смотрелось весьма пристойно, и, наверное, невозможно было догадаться, что он беседует с кем-то невидимым - просто человек ходит и размышляет, разговаривает сам с собой.
        - Кстати, мы только что пробили твою Олю.
        - Да, и что?
        - Знаешь, тоже какая-то скверная история, но ничего мистического. - Носатый сплюнул и постучал своим армейским ботинком по торчащей из земли ржавой гнутой железке. - Тело было доставлено в морг, но потом исчезло.
        - Как это?
        - Да вот так. У них это уже третий случай в этом месяце. Халатность, а может быть, какому доктору для безумных опытов поставляют. В общем - как есть.
        - И что же? Никаких зацепок?
        - Есть там кое-что - один ненадёжный сотрудник, но не всё так просто. В общем, не надо терять надежды, но может получиться так, что тело найти не получится. Это плохо?
        - Да, очень даже, - кивнул я и почувствовал себя так, словно впервые в жизни не сдержал данное кому-то слово в очень важном вопросе.
        - Ладно, мы постараемся. А вот и он, наконец, идёт…
        Носатый кивнул в сторону Виталия Александровича, который неторопливо брёл к нам и выглядел подавленно. Перед ним вышагивала Наташа и улыбалась мне, озорно стреляя глазами. Из этого я заключил, что всё в порядке и никакого серьёзного разговора не будет. Конечно, скрывать мне было нечего, однако ту правду, что я сказал бы, вполне могли принять за бред сумасшедшего, даже несмотря на всё увиденное.
        - Кирилл, иди сюда. - Виталий Александрович призывно махнул рукой, и я приблизился. - В общем, так. Со мной такое впервые, но базара нет - ты молодец. Вот камень - она просила тебе его отдать и помочь во всём. Знаешь, я именно так и сделаю. Ты удивлён? Ведь кроме Наташи у меня больше нет близких людей. И, понимаешь, мне хотелось бы…
        Раздалась череда выстрелов. Кажется, стекло какой-то машины разлетелось вдребезги, а Виталий Александрович, сильно дёрнувшись, повалился на меня так неожиданно, что я тоже соскользнул вниз и непроизвольно уселся на землю.
        - Виталий, нет! - вскрикнула Наташа и поспешила к нам.
        Я оглянулся и увидел, что в нашу сторону мчался уже знакомый «Паджеро», из окна которого высовывался водитель с автоматом. Больше в машине никого не было, оружие стало медленно опускаться, а на лицо парня, до этого неестественно-безмятежное, начало набегать и постепенно заполнять всё недоумение и паника. В какие-то доли секунды я ясно понял, что то наваждение, в которое погрузили его Борис и Вера Павловна, сходит, и он начинает осознавать, каких дел натворил. Но, разумеется, это ему не помогает - окружающие нас люди выхватывают оружие и расстреливают машину, которая, резко повернувшись, некоторое время ещё едет в сторону, но постепенно теряет скорость и, наконец, останавливается. К ней бегут бритые ребята и, когда распахивают переднюю дверь, оттуда вываливается окровавленный водитель, который, в общем-то, совершенно здесь и ни при чём.
        - Подойди и слушай, - сказал Виталий Александрович, и Носатый торопливо приблизился. - Бери машину сопровождения, сажай этих и доставь домой. У дома установить круглосуточную охрану, никаких препятствий не чинить, везде сопровождать и делать всё, что будет сказано. И безо всяких вопросов. Всё ясно?
        - Да, да, он всё сделает. А теперь давай позаботимся о тебе, - раздался холодный голос полноватого лысого мужчины в элегантном костюме, который присел возле нас и, быстро осмотрев рану, махнул рукой: - Ничего страшного - царапина. До свадьбы, как говорится, заживёт. «Скорая» уже едет - всё будет в порядке.
        Потом он обернулся ко мне и протянул руку:
        - Меня зовут Владимир Борисович, я руковожу здесь охраной. Вот мой номер - звони, если что. Со мной только что связывались ребята - сейчас они будут здесь, но не заметили, где по пути сошли те люди. Их описание у нас есть, кстати, как и у полиции, - будем решать вопрос.
        - Очень приятно. Кирилл. Только не убивайте их.
        - Разберёмся. А вы езжайте домой и отдохните - судя по виду, это не будет лишним. Если будут какие-нибудь новости - мы сразу наберём. «Труба» не пострадала?
        Я полез в карман и вытащил аппарат:
        - Нет, вроде всё нормально…
        - Вот и ладно. Всё, вперёд! - Владимир Борисович кивнул и пошёл в сторону «БМВ».
        - А что будет с моей машиной? - Людмила всхлипнула и как-то виновато развела руками.
        - Это не проблема. Временно выдадим вам другую.
        - Спасибо. Но лучше я просто куплю что-нибудь…
        - Ну, раз такой разговор - есть у нас один дружественный автосалон. Съездите туда на днях с нашими людьми и обо всём договоритесь.
        - Да, за мой счёт, - вставил Виталий Александрович, голос которого звучал как-то прерывисто. - И без вопросов. Вы и так рискуете жизнью, можно сказать, по моим делам.
        - Нет, нет. Всё в порядке. У меня с этим проблем нет! - замотала головой Людмила. - Да и машина застрахована - наверняка что-то можно получить.
        - Это уже не мои дела, а новая машина - подарок, и без вопросов!
        Виталий Александрович сжал руку в кулак, и тут издали послышался вой сирены.
        - Осторожно. Сейчас не успеем оглянуться, как окажемся в больнице, - крикнул Владимир Борисович, а Носатый резюмировал:
        - Ну, всё - вперёд. Пора двигать!
        - Погоди секунду. Нагнись-ка, Кирилл…
        Я опустился к Виталию Александровичу и услышал его шёпот:
        - Пообещай мне, что сделаешь всё возможное.
        - Конечно.
        - А ещё - если мне станет в больнице совсем плохо, пожалуйста, приезжай с камнем. Успей. Я хочу обязательно с ней попрощаться.
        - Разумеется, можешь не беспокоиться. Но ведь Владимир Борисович сказал, что ничего страшного нет. Думаю, это правда.
        - Он всегда так говорит, что бы ни случилось. Так сделаешь?
        - Да, конечно, - твёрдо заверил я и осторожно пожал его руку. - Уверен, что всё будет хорошо. Ни о чём не беспокойся и поскорее выздоравливай.
        Мы прошли за чёрный квадратный джип и уселись в массивный внедорожник «Шевроле», который помчал нас в сторону Тиндо. Мы с Людой расположились сзади, Носатый сел за руль, ещё один парень расположился за ним, а на некотором расстоянии нас сопровождала полицейская машина. Наташа и Женя сели между нами, а Норд традиционно забился вниз под сиденье, где тяжело дышал и мочил слюнями очередной коврик.
        - С каким почётным эскортом следуем. Прямо, как президент! - усмехнулся Носатый и закурил. - Сейчас туда же, откуда выехали?
        - Да, именно, - ответил я и, понизив голос, обратился к Наташе: - А что ты ему рассказала?
        - Ну, часть того, что знаешь и ты, кое-что добавила от себя, и, в общем, получилась довольно славная история. Пусть тебя это не беспокоит - никаких лишних вопросов не будет, и согласовывать никакие ответы нет нужды.
        - Ладно. А что с телом Оли? Вы не в курсе?
        Девушки отрицательно покачали головами.
        - Странно получается - оба камня у нас, но двух необходимых воскрешённых и одной мёртвой нет. Честно говоря, если поиски твоего отчима не увенчаются успехом, то даже и не знаю - что делать дальше.
        Я потрогал камень, лежащий в кармане куртки, и вздохнул:
        - С другой стороны, время пока терпит и вполне можно надеяться на лучшее. Ведь так?
        - Да, конечно. Но, знаешь, после моего сегодняшнего исполнения роли щита, честно говоря, я чувствую себя неважно и думаю, что запас сил начал исчезать быстрее, - ответила Наташа и посмотрела на Женю: - Мы, конечно, снова можем помочь друг другу, но, наверное, стоит сделать неприятный вывод о том, что наша жизнь в таком виде весьма скоротечная, а вовсе не вечная.
        - А что произойдёт, когда силы иссякнут совсем? - спросила Людмила, зачем-то толкая меня локтем в бок.
        - Даже не хочу об этом думать. - Наташа отвернулась и некоторое время смотрела в окно, а потом продолжила: - Возможно, это некий небольшой период, который даётся как шанс вернуться, и то совсем немногим. А затем, думаю, ничто не будет способно нас воскресить. Хорошо ещё, если будет какое-то продолжение, но бродить месяцами или даже годами в тени Трюфельного холма - было бы просто невыносимо. Поэтому уж постарайтесь не затягивать.
        - Собственно, от нас здесь, как показывают события, мало что зависит. - Я закашлялся и почувствовал неприятную липкость на пальцах. - Но почему Вера Павловна не пошла одна, раз Борис лишился своего дара? И к чему вообще было всё это представление? Она же могла давным-давно просто забрать камень из своей могилы и благополучно уйти.
        - У нас нет ответа, ты же знаешь. Предполагаю, что всё не так просто и с этими камнями тоже есть свои особенности. Например, к нему может прикоснуться только тот, кто положил, а вот у него потом вполне можно забрать булыжник. Или что-то в таком роде.
        Женя пожала плечами:
        - Можно долго гадать, но на самом деле вышло, как вышло.
        - Хорошо. Ну, а могут Борис и Вера Павловна в своём нынешнем положении как-то разумно мыслить, составлять планы, подчинять себе кого-то ещё, как и того беднягу?
        - Судя по тому, что мы уже видели, в какой-то мере, да, - ответила, со вздохом кивнув, Женя. - Однако, думаю, их силы расходуются точно так же, как и наши, поэтому вряд ли нежити станут этим злоупотреблять. А что касается вообще их сущности, то, наверное, всё-таки здесь больше инстинкты и какие-то проявления, преломляемые из другой реальности, но частично срабатывающие и тут. Надеюсь, что всё это завершится до того, как мы детально изучим этот вопрос и станем экспертами в теневых делах.
        Потом повисло долгое молчание - я думал о том, сколько всего странного и нового происходит, и был рад, что способности Бориса и Веры Павловны не развились во что-то большее и чудовищное. А ведь именно так вполне могло и быть. Если рассматривать перспективу борьбы с армией зомби, которые станут приступом брать дом, то в этом, разумеется, ничего хорошего нет. Однако я не верил, что у заключённых в телах преследователей сущностей таится подобная мощь. Одного-двух - наверное, но не более того. Когда мы добрались до знакомого шлагбаума и вышли из машины, Носатый напутствовал нас:
        - Мы будем здесь. Если что-то заметите - сразу звоните. Неважно что - пусть самую незначительную вещь, которая обеспокоит. И, пожалуйста, не пытайтесь геройствовать сами, а то влипнете во что-нибудь, а мне потом голову из-за вас оторвут. После сегодняшнего я не сомневаюсь, что вы на это очень даже способны. Сейчас мой напарник проводит вас до дверей, осмотрит квартиру и вернётся, а я буду бдеть здесь. Всё понятно? Вопросы, возражения, пожелания?
        - Никаких, - усмехнулся я. - И ещё раз - спасибо.
        Мы прошли мимо рецепшена, где с нами как-то настороженно поздоровалась сидящая там новая женщина, которая, несмотря на слова Людмилы, что оба мужчины с ней, очень внимательно нас рассматривала и, кажется, не очень-то прониклась доверием. А когда мы добрались на лифте до квартиры и впустили сопровождающего внутрь осмотреться, девушка нежно обняла меня в коридоре и начала чему-то посмеиваться. Постепенно это переросло в хохот, который необычайно заразил и меня, а через мгновение мы увидели обеспокоенного парня с пистолетом в руке, который явно думал, что в его краткое отсутствие на нас успели напасть. Я успокоил его, пояснив, что это нервное. А Люда позвала на чай, от чего охранник предсказуемо отказался, и мы, как было велено, бдительно заперлись на все замки, когда он ушёл.
        - Боже мой, неужели мы вдвоём и остались в полном покое? - с наигранным удивлением и облегчением выкрикнула Людмила, широко расставив руки и забавной вихляющейся походкой пройдя на кухню. - Ну, что? Чая с дороги или чего-нибудь перекусим?
        - Наверное, не мешало бы заправиться посерьёзнее. Кто знает - что произойдёт в следующий момент? С тобой жизнь такая непредсказуемая, - ответил я и направился в ванную помыть руки. - Даже сосиски, если в твоём доме их едят, подойдут!
        - Ради тебя я пойду даже на это, - со смехом отозвалась Людмила. Тщательно вытершись приятно пахнущим свежестью полотенцем, я прошел в спальню, достал из кармана куртки камень и аккуратно положил его на полку рядом с предыдущим. Надо же - всего лишь два куска обыкновенного на вид булыжника, а как много значат для меня.
        И, не пойди я через несколько мгновений на кухню, несомненно, стал бы свидетелем чего-то такого, отчего моя умиротворённость мигом пропала бы. Однако я успел уже усесться за стол, поглядывая на стоящих у окна Женю и Наташу, и дальнейшее увидел лишь, когда через несколько дней стал просматривать видеозапись, уже в одиночестве и с совсем другим настроем. По камням пошла лёгкая рябь, замелькали тонкие струйки теней, они мелко затряслись, и пространство между ними начало неуверенно расплываться, словно там неожиданно стало очень жарко. В колебаниях воздуха образовывались причудливые, неясные, быстро темнеющие наслоения, постепенно формирующие вид небольшого полупрозрачного холма, внутри которого металась чёрная зловещая фигура. Стенки конструкции были мягкие и колебались под движениями внутри, но, деформируясь, держали прочно. Вскоре вокруг пошли сероватые волны, которые стали напоминать неясные очертания зловеще скрюченных пальцев. Они сделались необычайно тонкими, но медленно заструились в сторону кухни, чем можно объяснить все дальнейшие события, которые здесь разыгрались и едва не привели к
трагедии.
        - Я поставила сосиски - скоро будут готовы, - кивая на плиту, сказала Людмила.
        - Кстати, вот она.
        И протянула мне маленькую пластмассовую фигурку девочки-ангела.
        - И что это?
        - Помнишь шоколадное яйцо? Я всё сделала, как мы и договаривались. Посмотри, какой сюрприз оказался внутри.
        Я отхлебнул горячий кофе и сморщился, почувствовав, каким болезненно-сухим стал язык:
        - Да, симпатичная. А холодной воды нет, чтобы разбавить?
        - Если хочешь, у меня есть в холодильнике просто минералка без газа.
        - Пойдёт. Давай!
        Людмила поднялась, а я почувствовал, что голова наливается тяжестью и меня начинает немного подташнивать. Наверное, последствия стресса, к которым я был морально готов. Однако за ними опасно проступало нечто совершенно другое. Сначала я никак не мог понять - что это, а потом ясно почувствовал неприязнь, быстро переходящую в ненависть. Причём ничего определённого и аргументированного здесь не было - кажется, это шло из глубины от чего-то давно там копившегося, абсолютно естественного, но сдерживаемого какими-то условностями. А вот теперь - требующего непременного выхода. Да, снова страхи, которые основаны не пойми на чём, и необходимость перед кем-то вести себя так, как принято или кажется приличным. Нет, с этим надо заканчивать и, не откладывая, начинать действовать прямо сейчас. Но не смогут ли помешать расправиться с Людой те, что у окна?
        - Кирилл, ты что-то сказал? - странно глухим голосом спросила Люда и, резко качнув в сторону дверь холодильника, кинула в меня полную литровую пластиковую бутылку воды.
        Я стремительно пригнулся, чуть не упав со стула, вскочил и бросился к ней, пытаясь добраться до горла. Людмила в ответ вцепилась мне в руки, и мы, качнувшись, повалились вниз, задев стол и что-то со звоном опрокинув. Я почувствовал боль в спине, но теперь это доставляло какое-то непередаваемое наслаждение, словно необременительная плата за возможность сделать, что хочется, и непременно выиграть.
        - Что вы делаете? - пронзительно закричала Наташа, а Женя попробовала нас разнять. Но я чувствовал себя необыкновенно сильным, даже правильнее сказать - свободным, и оттолкнуть от себя этот, пусть реалистичный, но призрак, показалось мне очень лёгким делом. Впрочем, сначала надо расправиться с Людой, которая, не сдержавшись, явила свою истинную натуру, а потом взяться и за эту компанию.
        - Прекратите!
        Голос Жени зазвенел в голове и, кажется, готов был её разорвать, но я метнулся в сторону, схватив Люду за волосы, и мы гулко ударились о кафельную стену кухни. Примчавшийся на кухню Норд начал оглушительно лаять и бросаться на нас, что, пожалуй, ещё больше меня раззадоривало, словно что-то первобытное. А потом наши лица оказались прижатыми друг к другу, и я услышал хриплый, чужой голос Людмилы:
        - Я убью тебя!
        - Нет, это сделаю я. Понимаешь?
        - Кто тебе сказал, что ты можешь просто так меня использовать?
        - Никто, поразмышляешь об этом после смерти! - яростно воскликнул я и дёрнулся в сторону.
        Боковым зрением я увидел, как Наташа хватает стул и бросает его в окно, слышится звон разбившегося стекла и какие-то выкрики снизу. Но всё это не имело значения - главное, покончить, наконец, с Людмилой, а потом заняться остальными. Тут я почувствовал сильную боль в плече - ногти девушки, видимо, глубоко впились в плоть, и появилась кровь.
        Людмила болезненно пихнула меня коленом в бок, и мы перекатились в коридор. Здесь оказалась Женя, которая зачем-то открыла входную дверь, и я понял, что действовать надо потише, чтобы ненароком не привлечь лишних свидетелей. Ведь они в таком деле совсем ни к чему и могут лишь помешать. Хотя кое-кого видеть я бы точно не отказался - разумеется, Бориса и Веру Павловну. И пусть они сейчас потеряли часть своей удивительной магической силы, в которую, к сожалению, мне не суждено окунуться, но я не сомневался, что и без неё поддержка будет достаточной. Ведь они, несомненно, тоже недолюбливают Людмилу, так как давно узнали её истинную сущность, а уж Наташу с Женей - и подавно. И тот факт, что совсем недавно мы были в противоположных лагерях, показался мне очевидной глупостью и недальновидностью, которая вряд ли рассорит нас в дальнейшем. Это даже вызывало предсказуемое удивление - как же я мог так поступить, хотя чувствовал всё это давным-давно? В самом деле, только сейчас, проводя некие странные аналогии, я начинал понимать, что, быть может, все последние дни именно Борис и Вера Павловна были моими
истинными друзьями, а не кто-то другой. Эх, знать бы, где они сейчас!
        Я поднатужился, отодрал руку Людмилы от своего плеча и наотмашь ударил её в горло, издав, кажется, безумный радостный клич от того, как девушка резко дёрнулась и давление на меня значительно уменьшилось. Потом мне захотелось добраться до её глаз, но не для того, чтобы лишить Людмилу зрения - напротив, заглянуть поглубже внутрь этих зияющих дыр и попытаться рассмотреть истинную сущность. В том, что это возможно, я ни секунды не сомневался - мне почему-то представлялось, что там я увижу огромную пропасть, как в горах, с обязательно мокрыми выпуклыми стенами и непроглядной чернотой. И именно в её глубинах будет шевелиться то, что мне так хочется, в конце концов, победить. Тот ужас и лицемерие, которые, собравшись для защиты в змеиный клубок, затаились внутри. Но, как глубоко от меня ни прячься, я всё равно продерусь сквозь глазницы, как узкие, удушающие и охраняющие тайны пещеры, чтобы потом торжествовать. Да, именно так.
        Раздался топот ног - кто-то ворвался в квартиру и грубо отодрал Людмилу от меня, а где-то рядом послышалась череда выстрелов. В голове тут же что-то переменилось - словно выскочила навязчивая идея, которая потеряла свою актуальность. В следующее мгновение я с искренним недоумением смотрел на серьёзное лицо Носатого, пристально вглядывающегося мне в глаза. А за его спиной кряхтела и медленно приподнималась по стене Людмила. И тут я неожиданно понял, что натворил, и, самое главное, не мог объяснить - зачем. Как я мог испытывать такую ненависть к этой девушке и о чём вообще думал? Я не находил слов, и мне казалось, что она испытывает очень сходные чувства, без труда читавшиеся на её раскрасневшемся лице.
        - Вы что это, совсем озверели?! - выдохнул Носатый, озираясь на Людмилу. - Весь дом перепугали. Ну, отвечайте - что снова стряслось?
        Мы смотрели друг на друга, старались перевести дыхание и молчали, не зная, что сказать.
        - Никогда такого не видел… Который раз за сегодня я это вам говорю?
        Второй бандит, опуская автомат, вышел из комнаты в коридор и взволнованно сказал:
        - Я, как только попал в квартиру, сразу увидел какое-то странное свечение. И что же - вхожу, а там лежат два камня, вокруг которых творится незнамо что. Какая-то голограмма или, может быть, что-то такое ещё похожее. Только уж очень большой от неё страх шёл. Ну, я как шмальнул по полке, так всё там и разлетелось. А у вас что тут?
        - Камни, говоришь? - задумчиво произнесла присевшая было рядом Наташа и, махнув Жене, скрылась в комнате для гостей.
        - Так что это - снова какая-то чертовщина? - Носатый протянул руку и помог мне приподняться. - Ну же, говори. А то я снова начинаю всерьёз беспокоиться.
        - Да, что-то в таком роде, но пока я не знаю, что сказать.
        - Ладно. И как мы теперь поступим?
        - Спасибо вам, но, пожалуйста, оставьте нас… - всхлипнула Людмила и, быстро приблизившись, нежно меня обняла: - Не знаю, что со мной случилось. Просто не нахожу слов.
        - Ты здесь ни при чём, это целиком моя вина, - забормотал я в ответ, а Носатый, посмотрев на нас, закатил глаза и решительно махнул рукой напарнику:
        - Ладно, идём пока. Оставим этих голубков. Но пообещайте, что ничего подобного больше не повторится. Так как?
        - Да, конечно. Думаю, теперь всё будет в порядке, - кивнула Людмила, а из спальни послышался голос Наташи:
        - Здесь не всё так просто. Но пусть эти уйдут.
        - Всё в порядке. Спасибо за помощь. Мы тут сами разберёмся дальше, - хрипло сказал я и, выпроводив гостей, с облегчением закрыл дверь. - Час от часу не легче. Этак мы и безо всякого Бориса с Верой Павловной друг друга поубиваем. Что же произошло?
        - Подойдите сюда! - позвала Женя.
        Мы медленно, взявшись за руки, прошли в спальню, где увидели остатки раскрошенных полок, какие-то осколки и множество небольших кусков камней, перемешанных с густой крошкой. Мне это почему-то напомнило вторую часть фильма «Терминатор», когда киборг из жидкого металла рассыпался на множество частей, попав в жидкий азот. Но тут же эта картинка пропала, когда я увидел маленькие волны теней, пробегающие повсюду всё быстрее и словно начавшие понемногу сдвигать кусочки друг к другу. Вскоре посередине комнаты начало образовываться нечто вроде увеличенного в несколько раз призрачного образа камней такими, какими они были вынуты из могил, и я невольно вздрогнул, понимая, что вскоре должно произойти - они снова соберутся вместе, и опять начнётся это безумие.
        - Давайте их поскорее разделим! - воскликнул я, выступая вперёд. - Пока не поздно. Ну же, помогайте. Чего стоите? Люда, у тебя есть какие-нибудь пакеты или что-то такое?
        - Да, да, сейчас…
        Девушка удивлённо на меня посмотрела, но поспешила скрыться в коридоре, откуда вскоре раздалось громкое шуршание.
        - Как думаешь, я прав? - спросил я у Наташи, почему-то ни секунды не сомневаясь, что она отлично понимает ход моих мыслей.
        - Наверное, да. Видимо, крупные камни или те, что рассыпаются именно для того, чтобы их взяли под такие цели, как Борис с Верой Павловной, да и мы, находясь вместе, подразумевают какую-то реакцию. В этом случае - мрачную и оказывающую, как мы убедились, очень плохое влияние на живых людей. Мы тоже почувствовали что-то нехорошее, но, видимо, эта штука действует только на физический мозг, а у нас его нет.
        - Понятно. Ладно, а без этого мы сможем увидеть Трюфельный холм?
        - Да, у тебя же остался пакетик с тем, что высыпалось в обувь, - кивнула Наташа и неопределённо махнула пальцами. - Конечно, мы могли бы просто взять по отдельному камешку из этой груды. Но у тебя же вполне достаточно под наши цели?
        - Да, думаю, что так.
        Людмила пришла с целой кипой пакетов, совком и веником. Она начала аккуратно выметать всё вокруг и маленькими кучками складывать в отдельные пакеты, а я крепко их завязывал, и бросал в сторону. Потом она скрылась в гостиной и вскоре прикатила оттуда большой жёлтый пылесос, которым мы тщательно убрали всё вокруг, и, не сдержавшись, я поинтересовался:
        - Что, его тоже выкинем со всеми этими частичками?
        - Нет никакой необходимости… - усмехнулась Людмила, на которую уборка явно повлияла благотворно. - Там без мешка для сбора пыли. Просто вода. Выльем её в туалет, и пусть где-нибудь в трубах под городом попытаются объединиться. Не думаю, что получится. - Она показала на пакеты: - Давай-ка сходи на площадку и выбрось всё это, а я пока позвоню.
        - Кому?
        - Ну, Наташа же высадила стекло на кухне, а по такой погоде там теперь будет находиться явно прохладно. Давай, иди!
        Я сгрёб пакеты и вышел из квартиры, столкнувшись практически в дверях с каким-то пожилым человеком в чёрной форме и большой жёлтой надписью «охрана» на груди. Он внимательно на меня посмотрел, попытался заглянуть в квартиру и обеспокоенно забормотал:
        - Всё в порядке? Что тут у вас?
        - Нормально. А вы кто?
        - Несмотря на то что здесь уже побывала полиция, я должен сам убедиться.
        Я на мгновение задумался, а потом решил, что Носатый показал внизу какую-то
«ксиву», поэтому никаких последствий инцидента не последовало. Это же, наверное, представитель местной службы охраны, которая всё-таки решила проявить бдительность. Оперативно, нечего сказать, но, как говорится, лучше позже.
        - Всё хорошо. Спасибо! - крикнула Людмила, появляясь в коридоре и разводя руки. - Просто бытовые нюансы. Вы очень любезны, что зашли.
        - Ну, хорошо. Моя работа - убедиться, сами понимаете.
        - Да-да, конечно, - сказал я и, в сопровождении мужчины, чувствуя какую-то комичность ситуации, немного торжественно выбросил пакеты в мусоропровод. Послышался неприятный звук стёкол и удаляющегося шуршания, поэтому я вынужденно пояснил:
        - От сквозняка разбилось окно на кухне, вон сколько осколков.
        - Ладно, ладно. Это не моё дело, но вряд ли из-за этого полиция устраивала стрельбу… - пробормотал охранник, а потом, приблизившись и понизив голос, спросил: - Так что там у вас такое творится на самом деле? Я - могила!
        Это, в общем-то, абсолютно обыденное выражение, после всего произошедшего, вызывало у меня исключительно отрицательные эмоции, поэтому, довольно резко отстранившись и видя в лице мужчины явный интерес сплетника, я ответил:
        - Всё в порядке, и, уверен, это то, что достаточно вам знать.
        - Хорошо, я просто спросил.
        Охранник пожал плечами и начал медленно спускаться по лестнице.
        - Позвони этим бойцам снизу и предупреди, что сейчас приедут менять стекло на кухне. А то они, увидев незнакомцев в окнах, чего доброго, снова примчатся, - попросила Людмила, когда я вернулся. - Норд в комнате с Наташей и Женей. А ты пока звони!
        - И что, это происходит так быстро?
        - Да, когда готов заплатить за оперативность.
        Я покопался в висящей на вешалке куртке и, достав телефон, нажал одну из кнопок. Не успел оборваться первый гудок, как раздался щелчок и настороженный голос Носатого:
        - Кирилл? Снова проблемы?
        - Нет, всё в порядке. Просто хочу предупредить, что сейчас к нам подъедут люди вставить новый стеклопакет на кухне, а не чтобы на нас напасть.
        - Понятно. А в остальном что?
        - Никаких проблем. А у вас?
        - Пока всё тихо. Состояние Виталия Александровича - стабильно.
        - Очень рад это слышать. Тогда - до связи!
        - Бывай.
        Я опустил руку с телефоном, и тут он сам зазвонил, но на экране высветился какой-то незнакомый номер. Возможно, это Виталий Александрович или кто-то от него.
        - Да?
        - Кирилл, рад тебя снова слышать! - неожиданно раздался голос Романа Александровича.
        - Откуда у вас этот номер?
        - Виталий Александрович любезно дал. Кто же ещё?
        - Так вы с ним знакомы?
        - Ну, кто же его не знает?
        - И как дела?
        Я медленно побрёл в сторону гостиной, ожидая услышать нечто неприятное, однако ничего подобного не случилось.
        - Хочу сообщить, что я успокоил всех родственников, и здесь никакой проблемы нет.
        - Спасибо.
        - И в телевизоре твой образ больше не будет мелькать.
        - Очень приятно.
        - Могу я чем-то ещё помочь?
        - Нет, спасибо.
        - Хорошо, тогда ещё одно. Будь поаккуратнее с Виталием Александровичем. Он очень непростой человек. Договорились?
        - Да, конечно. Спасибо за всё.
        - Пока не за что. Постарайся выбраться из этой передряги без потерь.
        - Буду стараться, что остаётся… - усмехнулся я и сбросил вызов.
        - Кто это? - Людмила стояла в дверях кухни и нервно теребила волосы.
        - Один хороший знакомый из органов. Всё в порядке.
        Девушка приблизилась ко мне, и её дыхание участилось:
        - Обними меня, пожалуйста. Я так устала, Кирилл, и хочу просто почувствовать рядом человека, которому не всё равно.
        - Так получается, что это именно я и есть, - улыбнулся я и привлёк к себе Людмилу. - Ни о чём не беспокойся, мы вместе и обязательно со всем справимся.
        Глава 12
        Тёмная сторона частей
        Когда трое шустрых молодых ребят в ярко-оранжевой униформе удалились, поставив новый стеклопакет, а Людмила прибралась на кухне, мы снова уселись пить чай. Норд рядом звучно чавкал, поедая внушительный кусок мяса, и ещё громче пил воду из большой причудливой плошки, которую ему выделила хозяйка. Наташа и Женя снова расположились у окна и просто стояли рядом, думая каждая о своём. В общем, как ни странно после всего произошедшего, в доме опять установилась довольно умиротворяющая атмосфера.
        - Как хорошо, когда всё в порядке, - мечтательно и как-то заискивающе произнесла Людмила. - Знаешь, мне кажется, что с тех пор, как мы с тобой встретились, всё происходит настолько странно и стремительно, будто бы я и не жила до этого, а просто так - протягивала и вымучивала каждый день. Знаешь, как это грустно - постараться встать попозже и задуматься о том, как бы убить время до вечера, когда можно снова ложиться спать. Чем забить этот промежуток? Я пробовала чем-то увлечься, но ничего меня по-настоящему не захватывало. Не знаю, может быть, я просто к чему-то подобному не способна или искала не там. В любом случае, у меня это не получалось. А вот с тобой - совсем другое дело, и, думаю, когда всё останется позади, мы будем друг другу не менее интересны.
        - Может быть, и так. К сожалению, я не могу сейчас сказать ничего определённого - ответил я и натянуто улыбнулся.
        - Знаешь, говорят, что в каждой паре обязательно кто-то любит другого больше. Думаю, что иначе и невозможно, как и, допустим, в любой сделке - обязательно есть более или менее заинтересованная сторона. Так вот, в нашем тандеме я с удовольствием возьму на себя, так сказать, активную роль. Хотя бы из-за благодарности за всё, что ты сделал.
        - Тут даже не о чем говорить. Мне…
        Раздался звонок в дверь, и мы невольно вздрогнули.
        - Кто там ещё? - обеспокоенно спросила Людмила. - Мне уже кажется, что каждое вмешательство извне обязательно несёт нечто плохое.
        - Может быть, это с рецепшена или опять кто-то из службы безопасности здания никак не успокоится? - предположил я, приподнимаясь. - Но, на всякий случай, давай-ка схожу я.
        Выйдя в коридор, я нарочито медленно начал приближаться к двери, невольно вспоминая, как мне звонили Борис и Вера Павловна в день воскрешения. Кажется, это было давным-давно, а сейчас казалось слишком простой развязкой, чтобы оказаться правдой. Ведь тогда мне достаточно позвонить Носатому, чтобы основная проблема разрешилась сама собой, а потом дело останется только за телом Оли, что, несмотря на неожиданно возникшие осложнения, почему-то казалось мне делом нескольких дней. Позднее я пойму, что, наверное, чувствовал или знал где-то в глубине души, что в этом не было никакой необходимости, как и в поиске для неё жертвы, но сейчас принимал просто за благоприятный знак. Если бы это на самом деле оказались Борис и Вера Павловна, то всё было бы даже слишком легко.
        Приблизившись к глазку, я увидел лишь пустую прихожую. Может быть, просто долго шёл? Аккуратно отперев задвижку и замки, я достал из кармана куртки револьвер Виталия Александровича, приоткрыл дверь и внимательно огляделся. И то, что я увидел, мне совершенно не понравилось. Ближе к лестнице лежала скомканная куртка, очень похожая на ту, что была на сердобольном охраннике. Что бы это значило? Невольно в голове всплыли слова Носатого о том, чтобы звонить ему при чём-то подозрительном, и, наверное, это был именно тот самый случай. Впрочем, я не торопился - что-то ещё томительно беспокоило и было явно необычным. Некоторое время я стоял, озираясь, а потом услышал обеспокоенный крик Людмилы:
        - Кирилл, ну, что там?
        - Ничего особенного… - ответил я, вдохнув, и тут же понял, в чём дело.
        В самом воздухе было что-то неправильное и горячее, словно где-то недалеко располагалась парилка. Да, несомненно, ничего подобного раньше не было. Кажется, даже воздух немного завибрировал и поплыл. Может быть, пожар или всё проще - в доме есть бассейн, что было бы здесь совсем не удивительным? Хотя, пожалуй, всё-таки здесь происходит что-то другое. На лестничной площадке не слышно никаких звуков, кроме странных периодичных шаркающих ударов где-то выше - возможно, соседи что-то ремонтировали. В остальном никто не поднимал панику, и, наверное, в этом действительно не было нужды. Но, помимо жара, ощущалось ещё и некое зло или напряжённость атмосферы вокруг. Кажется, подобное я испытывал недавно, когда мы дрались с Людмилой, или, быть может, это было нечто иное. В любом случае, пора беспокоить Носатого. Пусть немного развлечётся - просто так сидеть в машине скучновато.
        Я хотел уже вернуться в квартиру, когда где-то гулко хлопнула дверь, затем другая, и всё стихло. Потом ещё два раза подряд что-то открывалось и замирало, словно ожидая от меня ответа. Никаких шагов слышно не было, и это почему-то настораживало больше всего. Затем где-то очень медленно, со слабым поскрипыванием, начала приоткрываться дверь. Кажется, это продолжалось бесконечно долго, а когда, наконец, звук прекратился, послышался какой-то настороженный смешок. Потом ещё один, но уже ниже и явно детским голосом. Что же это такое? Я замер, но больше ничего не происходило.
        Через некоторое время мне стало казаться, что площадка любого дома полна множеством подобных звуков и, в общем-то, в этом нет абсолютно ничего необычного. Если прислушиваться, да ещё пребывать в мистическом настрое, то в самом банальном может померещиться любая чертовщина, ограниченная только рамками фантазии человека. О чём же тогда звонить Носатому? Сказать, что в подъезде странно хлопают двери и слышится смех? Даже для меня это звучало как-то совсем уж по-сумасшедшему. Или с такими противниками, как Борис и Вера Павловна, ничего другого и не приходится ждать?
        Сверху снова раздалось шарканье, глухой звук и какой-то приглушённый стон. Э, нет - наверное, соседи вовсе не ремонтными делами заняты, а там что-то посерьёзнее. Стоит ли соваться? А если от этого зависит человеческая жизнь? Ведь любому может стать плохо на той же лестничной площадке.
        - Эй, кто там? - негромко спросил я, но эхо подхватило и многократно усилило мой голос, кажется, придав ему какие-то грозные и раздражённые нотки. - Вам нужна помощь?
        Ответом были всё те же странные звуки, и, прижавшись к стене, я решился немного подняться, чтобы посмотреть - что там происходит. Честно говоря, мне вовсе не хотелось этого знать, но просто запереться в квартире казалось уж слишком трусливым и глупым. Тем более что Носатый вполне может обнаружить наверху всего лишь нуждающегося в помощи соседа, из-за которого я подниму панику. Нет, надо действовать аккуратно, но проверить самому и, если что, сразу бежать вниз и звонить.
        Я поднял револьвер и медленно двинулся вверх, стараясь ступать неслышно. Когда я достиг площадки между этажами, то увидел того самого охранника, что приставал ко мне с расспросами. Именно он издавал эти странные звуки, пытаясь идти вперёд, но упираясь в стену перед собой, которой, кажется, не замечал. Я видел его со спины и не мог понять - пьян он, оглушён или у человека начался приступ какой-то болезни, поэтому попытался его окрикнуть:
        - Я здесь. Вам нужна помощь?
        Кажется, его движения несколько замедлились, потом он совсем остановился и начал поворачиваться всем корпусом ко мне. Вздрогнув, я отступил к узким панорамным окнам, увидев, что всё его лицо залито кровью - им он явно не раз ударился о стену, но, похоже, никакой боли или понимания происходящего не испытывал. На его ресницах расплывались и сочились вниз неприятные сгустки крови, но мне почему-то казалось, что он смотрит именно на меня. Наверное, это было именно так - через несколько мгновений он, сделав над собой видимое усилие, медленно двинулся вперёд. И, не успел я принять какое-нибудь сообразное обстановке решение, как этот человек, наступив на край пологой лестницы, соскользнул и начал кубарем падать в мою сторону.
        Отскочив, мне удалось чудом избежать столкновения, и через мгновение охранник распластался неровной кучей там, где только что стоял я. Что же с ним такое? Опять происки Бориса и Веры Павловны? Может быть. Теперь точно надо было звонить Носатому. Но тут лежащий сильно вздрогнул, словно на какое-то время потерял сознание, а теперь снова вернулся к действительности, и, неуверенно задвигав руками и ногами, начал медленно приподниматься. Всё, с меня достаточно. Я быстро пошёл по ступенькам вниз и тут услышал звук множества открывающихся дверей, и в коридорах мгновенно оказалась целая толпа народа - в основном женщин в домашних халатах и маленьких детей. Это ещё что такое? Взрослые молча, медленно, наталкиваясь друг на друга, бродили без видимой цели, а малыши, как-то неестественно дёргаясь, вставали на колени, некоторое время ползли, как груднички, а потом снова неуверенно поднимались. При этом мне казалось, что все они, стоило мне отвести взгляд, тут же скашивают свои застывшие глаза в мою сторону и начинают зловеще ухмыляться. Но стоило мне повернуться, как я видел лишь бесстрастные и какие-то
мрачно-торжественные лица. От всего происходящего мне стало не по себе и, приподняв револьвер, я очень аккуратно начал входить в толпу, желая поскорее оказаться в квартире, запереться и звонить Носатому. Самое время подумать о безопасности и переложить все заботы на чьи-нибудь плечи.
        Как только я оказался среди этих странных людей, мои смутные подозрения начали оправдываться. Их руки, чего я не мог избежать, неприятно скользили по мне, а потом женщина лет сорока, явно недавно мывшая голову и распространяющая резкий запах шампуня, неожиданно расхохоталась мне прямо в лицо, а затем снова приняла бесстрастное выражение, и её тут же сменили другие. Что это ещё за безумие? Кроме того, я заметил, что часть этих странных людей заходит в коридор, где я оставил открытой дверь, а Людмила, видимо, так ничего до сих пор и не знает. Что же делать? Крикнуть ей, чтобы береглась, или не пугать раньше времени, а попытаться поскорее проскользнуть в квартиру и уже там, за закрытой дверью, ожидать помощи? Пожалуй, мой голос мог привлечь абсолютно ненужное внимание и непредсказуемым образом изменить атмосферу вокруг, поэтому я начал просто приближаться к коридору, стараясь никак не реагировать на ощупывания, хотя они, несомненно, становились всё более настойчивыми и даже задиристыми. Наконец, несмотря на неизменно неприятный смех в лицо, мне удалось войти в коридор и заметить, что один из странных
жильцов скрылся в наших дверях. Ладно, значит, придётся разбираться ещё и там.
        Через мгновение раздался оглушительный крик Людмилы, и, позабыв об осторожности, я ринулся вперёд, тут же почувствовав, как меня цепко держат, хохоча со всех сторон и пытаясь утянуть куда-то в сторону.
        - Я иду, держись! - завопил я и, подняв руку, крепко сжимающую револьвер, пару раз выстрелил в потолок. - Женя и Наташа, помогите!
        Однако грохот выстрелов и сыплющаяся сверху белая крошка, похоже, не произвели никакого впечатления на этих странных людей. Они продолжали меня держать и постепенно, но неумолимо смещать в сторону площадки. Неожиданно появилась яркая вспышка, постепенно заполняющая всё вокруг, и соседи мигом от меня отпрянули, лишив равновесия и заставив тяжело опуститься на пол.
        - Не время рассиживаться. Давай скорее, двигайся! - послышался голос Жени. Сорвавшись с места, я бросился в открытую дверь. Здесь по квартире бродили какой-то мужчина и двое детей, на которых он периодически слепо наступал, являя собой очень странную и грустную картину. Однако времени разбираться со всеми эмоциональными нюансами не было - я схватил их буквально в охапку и выволок в коридор, не почувствовав никакого сопротивления. Создавалось даже ощущение, что они рады почувствовать нечто осмысленное, которое укажет им правильный путь, и с удовольствием этому подчинялись. Эта податливость, которая, вроде бы, в нынешних обстоятельствах была мне только на руку, почему-то испугала и озадачила ещё больше. Потом я захлопнул и запер дверь, выхватил из кармана куртки телефон и набрал номер Носатого.
        - Да? - сразу же ответил он и тяжело задышал в трубку.
        - Не знаю, как и сказать, но по дому бродит толпа неадекватных людей. Разберись, пожалуйста, что здесь и к чему.
        - Что за люди?
        - Думаю, жильцы, но с ними что-то не так. Ты не слышал выстрелы?
        - Нет. А палил ты?
        - Да, они чуть было не захватили меня в коридоре. Но сейчас мы заперлись в квартире и всё в порядке. Во всяком случае, пока…
        - Ладно, мы идём.
        Нас разъединили, а в дверь раздался протяжный звонок, потом ещё один, затем кто-то начал трезвонить без перерыва, словно прислушивался к комбинации трелей и находил в этом некое изощрённое удовольствие.
        - Что это такое? - Я обернулся к Жене и Наташе, обхватив руками Людмилу и прижав к себе.
        - Мы не знаем. Но, пожалуй, подоспели на выручку вовремя?
        - Да, несомненно. Понятно, что эта чертовщина опять как-то связана с нашими друзьями. Могли Борис и Вера Павловна так повлиять на всех жильцов дома?
        - Вряд ли - это отняло бы слишком много сил, а у них их и так осталось мало.
        - Но вы же сами говорили, что их можно пополнить с тёмной стороны Трюфельного холма. И, в отличие от вас, им прямой путь именно к этому.
        - Нет, они уже живы… - отрицательно покачала головой Женя. - И, думаю, такой номер здесь не пройдёт.
        - Тогда как всё это объяснить?
        В дверь что-то гулко ударилось, и Людмила вздрогнула:
        - Они там что, хотят высадить дверь?
        Я аккуратно приблизился к глазку и увидел, что напротив стоит всего лишь охранник с продолжающим истекать кровью лицом, а остальные люди всё так же бессмысленно бродят по площадке и лестницам. Гость какое-то время просто стоял, покачиваясь, потом дико и как-то истерично расхохотался, приблизился и, словно зная, что я смотрю на него, завопил:
        - Двое спрятались! У вас гости!
        А потом снова рассмеялся и начал шаркать, ударяясь лицом в дверь, отчего глазок начал быстро замазываться разводами крови. На фоне освещения коридора она выглядела какой-то неестественной - светло-коричневой и слишком блёклой. Или здесь снова срабатывают стереотипы, заложенные фильмами, где всё смотрится фальшиво, но неизменно зрелищно?
        - Всем быть рядом со мной, - твёрдо сказал я, разворачиваясь и поднимая револьвер. - Возможно, у нас кто-то прячется!
        Людмила, не шелохнувшись, осталась рядом со мной, а Женя и Наташа медленно разошлись по комнатам, видимо, желая принять максимально деятельное участие в поисках. Они неторопливо ходили кругами, заглядывали под мебель и, наконец, открыв шкаф, обнаружили там девочку лет семи, висящую на руках на перекладине и прячущуюся за норковой шубкой.
        - Эй, ты кто? - спросил я, приблизившись и аккуратно разгребая в стороны вещи. - Не бойся, мы тебя не обидим.
        Девочка как-то нервно улыбалась и поглядывала в разные стороны, кажется, едва сдерживая смех, а потом неожиданно быстро спрыгнула на пол и, тоненько хихикая, стремительно спряталась под кроватью. Не знаю, как остальных, а меня пробрал по спине озноб, живо напомнив ощущения от просмотра в далёком детстве первой части фильма «Зловещие мертвецы». Несмотря на незамысловатый и даже во многом комичный сюжет, там на меня самое сильное впечатление произвёл тогда именно хохот одержимых духами зла людей.
        - Не нравится мне это. Мы можем убрать отсюда эту гостью? - прерывающимся голосом спросила Людмила.
        Девочка же, словно затеяв с нами интересную игру, некоторое время побыв под кроватью, перекатилась и побежала на кухню, где спряталась за холодильником.
        - Я нашёл тебя. Теперь мне водить! - раздался голос из прихожей, и, оглянувшись, мы увидели коротко стриженного мальчика лет девяти, который, судя по всему, выбрался из тумбы с обувью и торопливо отпирал дверь.
        - Нет, стой! - выкрикнул я и побежал туда, чуть не упав, так как девочка неожиданно шустро метнулась мне под ноги, пытаясь, видимо, опередить. И в самом деле, она оказалась у двери быстрее меня, та распахнулась, и к нам буквально ввалился охранник, распластавшись на полу. Ругая про себя медлительность Носатого, который сейчас оказался бы весьма кстати, я попытался схватить детей, но те, взявшись за руки, с громким смехом сами убежали в коридор. Где же носит этих чёртовых бандитов? Охранник продолжал дёргаться на полу, кажется, не осознавая, что он уже не стоит, а лежит.
        - Давай поскорее выпихнем его отсюда, - обратился я к застывшей в нескольких шагах Людмиле. - Помоги, пожалуйста.
        Мы схватились за форменную рубашку, которая затрещала по швам, и с трудом выкатили тело в коридор, с замиранием сердца ожидая, что сейчас в распахнутую дверь ворвётся целая толпа этих странных людей. Но те, судя по звукам, продолжали бродить где-то по лестницам, снова не проявляя к нам никакого интереса.
        - Всё, запираемся. Надеюсь, больше у нас никого нет! - резюмировал я, закрывая дверь и с облегчением прислоняясь к прохладной стене. - А мы всё-таки популярны…
        Я выдавил из себя нервный смешок, и тут раздался пронзительный звонок. Посмотрев на дисплей зажатого в руке телефона, я с облегчением увидел, что это Носатый.
        - Ну, наконец-то. Что происходит?
        В трубке повисла гулкая тишина, и я мог различить только прерывистое тяжёлое дыхание.
        - Да, слушаю. Ты где?
        Раздался дикий хохот, очень похожий на всё то, что мне приходилось наблюдать в последнее время. Я торопливо нажал кнопку сброса вызова и посмотрел на Людмилу.
        - Ну, что там?
        - Похоже, наша охрана тоже слегка того…
        Я неуверенно покрутил пальцем у виска и задумался. Что же теперь делать? Похоже, мы стали здесь пленниками чего-то необъяснимого, и те, кто мог бы нас хотя бы отсюда вывести, видимо, стали частью всего происходящего. Конечно, можно попробовать выбраться самим, но будет ли разумно потратить на это последние силы Жени и Наташи, которые могут ещё очень пригодиться? Особенно, учитывая, что Борис и Вера Павловна всё ещё находятся где-то на свободе, а вполне возможно, как раз ожидают нас прямо у входа. Можно просто сидеть и ждать, но, помимо сошедших с ума соседей, я продолжал всё сильнее ощущать какую-то давящую ауру, начинающую всё гуще заполнять окружающее пространство. Удастся ли её безболезненно выдержать или мы вскоре станем такими же странными и пошагаем в ногу со всеми? И как это может повлиять на Женю и Наташу? Не хотелось бы, чтобы наши единственные защитницы, способные противостоять практически всему, оказались в другом «лагере».
        - И что же нам делать? - всхлипнула Людмила.
        - Пока не знаю. Давайте все вместе подумаем…
        - Может быть, позвонить моему отчиму? Он пришлёт кого-нибудь ещё?
        Наташа выступила вперёд и тряхнула волосами, выглядящими почему-то грязными.
        - Ага, чтобы новые вооружённые люди присоединились к толпе этих безумцев? - грустно усмехнулся я. - Не думаю, что это хорошая идея.
        - Тогда что же?
        Женя обняла Людмилу и стала поглаживать её плечи:
        - Мы выберемся, не надо так переживать.
        Тут раздался какой-то неуместно-торжественный и очень учтивый стук в дверь. И прямо сквозь мягкую обивку двери в прихожую шагнул незнакомец. Он был высок, лыс, с переливающимся золотом пенсне на носу. Несмотря на опрятный вид, гость выглядел так, словно вышел из какого-то пожарища, со следами копоти и неясным ощущением распространяемого знания и какой-то древности, что ли. Точнее я не мог определить свои ощущения, но у такого человека, несомненно, хотелось спросить о самом главном, волнующем и важном, чтобы получить, если и не прямой ответ, то намёк - в каком направлении действовать. Наверное, он сейчас и будет истиной, как говорится, в последней инстанции.
        - Вы кто? - вздрогнув, спросила Людмила, а Женя и Наташа зашептали:
        - Он не один из нас…
        - Извините за моё довольно бесцеремонное вторжение. Я здесь проездом и подумал, что могу позволить себе немного поговорить с людьми, попавшими в небольшое затруднение, - ответил незнакомец и, слегка поклонившись, представился: - Если угодно, можете звать меня Анатолием.
        - Хорошо, и кто вы?
        - Сейчас, боюсь, не смогу ответить на ваш вопрос, - тепло улыбнулся гость: - Однако я именно тот, кто, наверное, вам сейчас нужен.
        - Ладно. И что вы хотите?
        Я отошёл поближе к Людмиле и подумал, что у нас сегодня слишком многолюдно, особенно для тех, кто занят отнюдь не требующими публичности делами.
        - Знаете, когда-то давно на этом месте было кладбище… - Анатолий показал длинным пальцем в пол.
        - Может быть, и что с того? - немного вызывающе сказала Людмила.
        - А то, что дом хороший, а вот место - нет.
        - Вы что, будете нам исторические справки приводить? - Я начал раздражаться и крепче сжал ручку револьвера.
        - Ну, немного. По мере необходимости, так сказать…
        - Вы с Трюфельного холма? Вроде не похожи, - выступила вперёд Женя.
        - Нет, не оттуда. Скорее, из другого знакомого вам места.
        - И какого же?
        - Нас кое-что связывает с Этной, - ответил Анатолий и сделал шаг вперёд. - Голос, который вы там слышали, принадлежит, скажем так, одному моего знакомому.
        - При чём здесь Сицилия? - Наташа тоже приблизилась. - Или вы именно тот, кто нас всех надоумил всё это начать?
        - Нет, нет, уверяю вас, что я здесь совершенно ни при чём. Скорее даже наоборот. Однако сейчас это имеет косвенное отношение к причине моего визита. - Гость чуть поклонился.
        - И зачем же вы здесь?
        - Подсказать. Вы ведь находитесь в небольшом затруднении, не так ли?
        - Вы имеете в виду странное поведение соседей или вообще всё, что с нами происходит? - спросил я, подумав, что смех за дверью становится всё громче.
        - Пока о насущном, - сказал Анатолий, и неожиданно его образ начал размываться и как будто удаляться.
        - Эй, эй, куда вы? - воскликнула Женя. - Скажите - что нам делать!
        Гость начал снова проступать чётче, но его фигура изменилась и стала больше походить на женскую. И вскоре перед нами стояла симпатичная взлохмаченная девушка, немного нервно улыбающаяся и просто представившаяся:
        - Здравствуйте, я Лена.
        - Очень приятно… - хмыкнул я и вдруг узнал в ней ту, с которой был непродолжительно знаком лет восемь назад и даже позаимствовал кое-какие взгляды на жизнь. - У нас здесь что, какая-то вариация того безумного шоу, что происходит за дверью?
        - Нет, мы, собственно, вместе с Анатолием, но не совсем, - немного обиженно сказала Лена, никак не показав, что тоже меня узнала. Впрочем, возможно, это и к лучшему - у нас сейчас есть гораздо более важные дела, чем предаваться давним воспоминаниям и моментам радости встречи. К тому же ещё неизвестно - кого или что сейчас собой представляет эта девушка?
        - Ладно, ваши отношения с кем-то сейчас нас беспокоят меньше всего, - сказал я, но потом подумал, что так, пожалуй, слишком грубо. - Извините, просто мы все на нервах. Так вы можете нам как-то помочь?
        - Несомненно - советом, и этого, поверьте, будет вполне достаточно.
        - Тогда мы слушаем.
        - Женя, ты помнишь Этну? - Гостья повела плечами и вздохнула.
        - Да, конечно. Но при чём здесь это?
        - Горячо там было?
        - Несомненно.
        - А что происходило, если зачерпнуть камни?
        - Ну, лунка образовывалась, пар оттуда валил… - неуверенно ответила Женя, непонимающе оглядываясь на нас.
        - Правильно. А ещё кусочки застывшей лавы тут же скатывались, не так ли?
        - Наверное. Может быть - я как-то не обращала внимания.
        - Думаете, полиэтилен надолго бы это остановил?
        - Не знаю…
        Я же неожиданно ясно представил себе, как множество пакетов плавится на горячих камнях, а вокруг клубится и распространяет удушливый запах тёмный дым. Это невольно напомнило мне о том, как мы раскидали части разбитых булыжников и бросили в шахту, по которой циркулирует и завывает воздух. И перед моими глазами встал образ всё сильнее дымящихся в мусоропроводе пакетов, разъедаемых горячим содержимым, которое постепенно снова становится единым целым.
        - Всё дело в том, что мы выбросили? - отрывисто спросил я.
        - Да. Это плохое место, и то, что вы опрометчиво сделали, играет теперь с вами злую шутку.
        - И что же нам делать?
        - Разумеется, выбираться отсюда. Откройте дверь, которая находится за углом справа от входа и разбросайте как можно дальше то, что осталось от камней! - приподняв брови, словно говорила о чём-то совершенно очевидном, ответила Лена. - Или вас всё устраивает?
        - Нет, конечно. Большое спасибо за подсказку, - поблагодарил я. - Ещё вопрос. Снизу нас охраняли люди. Вы знаете, что с ними?
        - Они тоже оказались частью этого безумия, но всё станет прежним, если вы поторопитесь.
        - Ладно, всё ясно.
        Раздался резкий шипящий звук, и мы увидели, как справа коридор расширяется в какое-то тёмное пространство, появляются рельсы, кажущиеся чересчур большими, и на них останавливается выехавший из ниоткуда странный вагон, окружённый облаком жара и пыли.
        - О, это уже за мной, - раздался голос Анатолия, и мы опять увидели мужчину, который несколько минут назад столь элегантно прошёл сквозь нашу дверь. - А они уже здесь…
        Он нагнулся, и я заметил нечто блестящее на рельсах, оказавшееся часами. Анатолий поднял их, повертел в руках и застегнул на запястье:
        - Было приятно познакомиться. Собственно, именно то, что вы сделали, и позволило нам сделать здесь остановку. Удачи вам - верьте в свои силы, и всё будет хорошо. Во всяком случае, я в этом уверен. Хотя, учитывая мой опыт, наверное, это не самая лучшая рекомендация.
        Кажется, гость начал уже говорить больше сам с собой и, неопределённо махнув рукой, вошёл в вагон, который с гулким звуком тут же тронулся в нашу сторону, постепенно растаяв без следа. А меня неожиданно пробил холодный пот - концовка уж слишком явственно напомнила мне тот сон, что я недавно видел. Что же это? Какой-то мост, образовавшийся из мешанины необыкновенного, перекинутый Женей из Сицилии в Тиндо? Да, всё может быть. Сейчас же главное, что мы получили актуальный ответ и осталось решить, что делать дальше.
        - Надеюсь, на сегодня лимит неприглашённых гостей исчерпан, - дрожащим голосом сказала Людмила. - Так что мы должны сделать?
        - Ладно, если нам нечего сказать насчёт этих Анатолия и Лены, то, думаю, и бессмысленно что-то обсуждать, - ответил я. - Давайте решать - кто и как спустится, чтобы покончить с этими осколками. Здесь, пожалуй, мы действительно дали маху.
        - Наверное, вам не стоит так рисковать, - задумчиво сказала Наташа. - Тем более если охранники тоже оказались в лапах этой чертовщины, то вполне возможна стрельба. Поэтому, видимо, это наше дело.
        - А хватит ли у вас сил, чтобы спуститься, вскрыть дверь и раскидать всё это максимально далеко и наверняка? - спросил я, мрачно поглядывая в окно, по которому начал разливаться массивными следами капель осенний дождь, кажущийся странно реальным на фоне всего, что окружало нас. - Если есть какие-то сомнения, то, наверное, всё-таки лучше рискнуть вместе.
        - Как тут скажешь наверняка? - пожала плечами Женя. - Но тебя же беспокоит и что-то другое?
        - Да, я прямо чувствую, как зло буквально распространяется вокруг, и опасаюсь, что с этим могут возникнуть серьёзные проблемы. Вы как думаете?
        - Может быть, Наташа и Норд останутся со мной, а Кирилл спустится с Женей? - робко сказала Людмила.
        - Да, о чём-то подобном я и говорю… - Мой кивок отозвался неожиданно резкой болью в шее, и я поморщился. - У меня с собой на всякий случай и револьвер есть. Кстати, а твой где?
        - В комнате на стуле. Я даже его зарядила, - с нотками гордости ответила Людмила.
        - Вот и отлично. Так у тебя дома есть и боекомплект?
        - Ну, совсем маленький.
        - Может быть, и ещё какое-нибудь оружие водится? - заинтересовался я, невольно видя перед глазами нечто вроде ракетницы.
        - Что же, по-твоему, у девушки в квартире целый арсенал? - хмыкнула Людмила. - Нет, конечно - так, пара коробок патронов и всё.
        - Ладно, я просто спросил. Так что, пошли?
        Женя подошла ко мне и сделала приглашающий жест, а я успокаивающе похлопал Норда по шее, осторожно приблизился к двери и заглянул в глазок. Несмотря на засохшую кровь, вполне можно было увидеть, что в коридоре никого нет, ужасный хохот стих, да и на лестнице не заметно никакого движения.
        - Порядок. Вроде всё чисто.
        - Удачи. Жду с добрыми вестями. Береги себя, - напутствовала меня Людмила, и в какой-то момент мне даже показалось, что она хочет осенить меня «крестным знамением», но девушка всего лишь крепко пожала мою руку, и её губы даже не прошептали, а обозначили слова: - Я тебя люблю.
        - С нами всё будет в порядке. Вы, главное, не торопитесь и не рискуйте понапрасну. Если что - сразу давайте дёру и тогда будем совещаться, что лучше сделать дальше.
        - Договорились. - Выдохнув, я распахнул дверь и вышел в коридор. - Запритесь и открывайте, только убедившись, что это действительно мы!
        Женя последовала за мной, и мы оказались на площадке, заваленной грудами одежды. Создавалось ощущение, что жильцы в беспорядке срывали с себя всё, что было на них наброшено в домашней обстановке, и решили организовать своеобразный нудистский кружок. Возможно, в другой ситуации мне это показалось бы очень даже забавным, но не сейчас. Скорее здесь был повод для скорби. Везде веяло унынием и, словно неразборчивое эхо, кружилось отчаяние. А в небрежности валяющейся одежды отчётливо мерещилось всё то, что наверняка хотели сказать этим владельцы.
        - Давай я войду в тебя на всякий случай, - предложила Женя, оглядевшись и вздохнув: - Не нравится мне всё это.
        - Что ты хочешь сделать?
        - А вот смотри - думаю, получится.
        Девушка шагнула сквозь меня, и я почувствовал странную теплоту и вибрацию вокруг, а также непривычное успокоение и даже прилив сил.
        - Так лучше? - послышался Женин голос, словно идущий отовсюду и даже изнутри меня.
        - Да, а ты где?
        - Ну, я стала шире и, так сказать, вобрала тебя в себя.
        - Тогда ладно. - Я нервно облизал губы и неуверенно двинулся вперёд. - А через тебя можно будет стрелять или что-то в этом роде?
        - Да, конечно. Но, надеюсь, у меня хватит сил, чтобы не было лишних жертв. В конце концов, когда всё закончится, эти люди должны прийти в себя.
        Однако, к сожалению, в этом Женя оказалась не права. Впрочем, речь ведь и шла всего лишь о догадках, не так ли? Когда мы спустились по пустой лестнице на первый этаж, то увидели множество бродящих там совершенно голых людей, которые что-то протяжно гудели, слепо сталкивались и, словно в отчаянии, драли свои волосы и лица скрюченными пальцами. Это очень смахивало на сцены, столь привычные из фильмов ужасов, но там речь неизменно шла о живых мертвецах или о ком-то подобном, а здесь были обыкновенные люди, с психикой которых просто что-то произошло. Но, даже если бы мы сейчас мгновенно всё исправили, то мало кому из них было суждено очнуться от произошедшего кошмара. Много людей, в основном детей, лежало на полу и именно по ним бродили остальные. Судя по неподвижности распростёртых тел, вполне уместно было предположить, что они мертвы, и мне стало необычайно жутко. Я невольно вспомнил слова Анатолия о старом кладбище, которое находится где-то под нами, и вполне мог себе представить, что ещё немного, и под волшебным воздействием камней сквозь пол холла к нам начнёт прорываться самая настоящая армия
мёртвых. Что же - так это или нет, но явно стоило поторопиться и предпринять всё возможное, пока ситуация совсем не вышла из-под контроля.
        Оказавшись у рецепшена, мы вынуждены были идти сквозь ревущую толпу, и каждое соприкосновение людей с Женей увенчивалось яркой белёсой вспышкой. От этого безумцев отбрасывало немного в сторону, но они, кажется, этого совсем не замечали. Интересно, а на оболочке призрака может растекаться или засыхать кровь? Не хотелось бы путешествовать в таком мрачном ореоле.
        - Порядок? - раздался голос Жени, кажется, излучающий облегчение.
        - Да. А ты как?
        - Всё хорошо. Это оказалось несложно.
        - Ладно, тогда давай выйдем во двор и посмотрим - что происходит там. Хотя, знаешь, и уже увиденного мне более чем достаточно.
        Я прошёл сквозь двери и увидел, что здесь тоже бродят люди, но они явно одеты по-осеннему. Значит, эта гадость начинает фонить теперь и по округе. Будка охранника у шлагбаума выглядела покосившейся, давно брошенной и зияющей разбитыми окнами, в одном из которых, словно в жабо из осколков, висел молодой парень в форме. Видимо, он бился в стёкла до тех пор, пока не истёк кровью, и всё это мрачно дополняло низкое тёмное осеннее небо и начавший усиливаться дождь.
        - Здесь не намного лучше, не так ли? - прошептала Женя, и я согласно кивнул:
        - Да, давай-ка поищем этот мусоросборник.
        Мы обогнули дом и увидели широкую двустворчатую дверь с удобно сделанным асфальтированным подъездом и большим плакатом, что-то перечислявшим относительно особенности утилизации определённых видов отходов. Я невольно усмехнулся, вспоминая американские фильмы, где какой-нибудь неизменно правильный товарищ тщательным образом раскладывает по отдельным пакетам стекло, пластик, пищу и прочее. Конечно, хоть дом и претендовал на элитность, вряд ли проживающие здесь граждане поступали подобным образом. Однако на этом всё забавное на улице заканчивалось - пространство вокруг было забито безумными людьми, которые образовали на входе в мусоросборник нечто вроде живой изгороди. Причём многие дети стояли на плечах взрослых, пошатываясь, падая на асфальт, а потом тяжело, заторможенно вставая и снова пытаясь залезть повыше.
        - Ну, что скажешь? Попробуем прорваться? - спросил я и услышал какой-то напряжённый ответ Жени:
        - Знаешь, боюсь, что моих сил на такую ораву может и не хватить. А гости ещё только прибывают - посмотри сам.
        Я оглянулся и только сейчас заметил, как со всех сторон к нам стекается множество странных людей, особенно со стороны улицы. Они слепо карабкались по ограждению, наступая друг на друга, нелепо падали, переваливаясь на нашу сторону, и спешили занять место в рядах живой изгороди. Наверное, каждая защитная вспышка отнимала у Жени силы, и такая толпа, видимо, лишила бы всего, что осталось. А что делать, если она умрёт снова, теперь уже точно навсегда? Получалась прескверная ситуация, и зажатый в руке револьвер явно не мог в ней помочь. Что толку убить нескольких этих бедолаг, когда остальные наверняка разорвут меня в клочья и ни перед чем не остановятся?
        - Посмотри, он тоже здесь, - сказала Женя. Вглядевшись в толпу, я увидел Носатого. Правда, в отличие от остальных, он выглядел неплохо и почему-то шёл куда-то за дом, но явно так же пребывал в неадекватном состоянии.
        - По крайней мере, он нами пока не интересуется и не стреляет, - ответил я. - Ну, какие будут предложения? Как нам расчистить проход?
        - Не знаю. Только, думаю, скоро они здесь будут лежать штабелями до самой крыши!
        И, конечно, Женя была права. Многие из тех, кто падал с плеч на асфальт, уже не поднимались, и прибывающее пополнение вставало прямо на них, явно затаптывая и умертвляя. Прямо какое-то месиво из тел - нечто похожее постоянно крутится в кинохрониках, когда речь заходит о немецких «лагерях смерти». В реальность этого было сложно поверить, но, тем не менее, подобное сейчас как раз и происходило передо мной.
        - Знаешь, мне пришла в голову одна мысль, - произнёс я и, повернувшись, пошёл в сторону шлагбаума, старательно выискивая среди множества стоящих за ним машин ту самую, на которой недавно приехал сюда. Ага, вот она. Вскоре мы остановились перед
«Шеви» с длинными тонированными стёклами. Мне больше приглянулось заднее и, приподняв с земли что-то вроде куска арматуры, я с грохотом и нескрываемым удовольствием его разбил. Осколки уныло задребезжали, посыпавшись на асфальт, а я некоторое время удивлённо смотрел в салон машины, не веря, что всё получилось так легко и просто.
        - Что ты делаешь? - воскликнула Женя, тревожно оглядываясь.
        - Гранаты, - пояснил я и, сбив толстые куски оставшихся осколков, полез внутрь.
        В самом деле, если на кладбище у Носатого оказались с собой гранаты, то, вполне возможно, нечто подобное было и здесь. Хорошая ли идея - прорываться таким образом сквозь по большей части живых людей, пусть и превратившихся в совершенных безумцев? Ещё недавно я бы такого не сказал и в бреду, а сейчас это казалось не только абсолютно уместным, но и разумным выходом из создавшегося положения. Видимо, Женя была со мной согласна, никак не прокомментировав дальнейшее, а просто оставаясь молчаливым помощником. Или в подобном случае уместнее слово «сообщник»?
        После недолгих поисков, за парой автоматов Калашникова, завёрнутых в промасленные куски материи, я увидел небольшой деревянный ящик зелёного цвета с непонятными чёрными маркировками. Открыв защёлку, я обнаружил там шесть ячеек, в каждой из которых торчала верхушка гранаты. Что же - вот и оно. Сложно сказать, как бы пришлось выходить из ситуации, не будь этого, но то, что поиски увенчались успехом, вселяло уверенность, что я действую в правильном направлении.
        - Что ты задумал? - Женя уже давно всё поняла, но, как часто бывает, ждала моих пояснений или, быть может, оправданий.
        - Мы прорвёмся туда с их помощью, а дальше мне будет необходима твоя помощь.
        - В чём?
        - Вряд ли в моих силах войти в горящую шахту и отыскать там после взрывов части этих камней. А вот ты, думаю, вполне справишься. Кроме того, я точно не смогу, даже найдя, быстро раскидать их на максимальное расстояние друг от друга по окрестностям, и здесь мне снова не обойтись без твоей помощи. Придумаешь, как это можно сделать?
        Девушка затихла, что я воспринял как обдумывание плана, и разложил гранаты по карманам. Зажав одну в руке, я осторожно выбрался из джипа и направился в сторону живой стены, которая успела за прошедшее время вырасти и уплотниться за счёт новых безумцев. Было ли мне жалко всех этих людей? Конечно. Ощущал ли я вину за то, что с ними произошло и случится совсем скоро? Несомненно. Однако сейчас, если вовремя всё не предотвратить, можно нанести ещё больший вред и увеличить человеческие жертвы в неисчислимое множество раз, став, конечно, одной из них. А вот этого допустить было нельзя. Поэтому какие, собственно, у меня ещё варианты?
        Когда я оказался на расстоянии шагов десяти от входа, мои подрагивающие пальцы вырвали чеку, оказавшуюся жёстче, чем я предполагал, и первая граната полетела в людей. У меня на мгновение мелькнуло смутное беспокойство, что она может отрикошетить назад, но, как оказалось, толпа перемещающихся безумцев была прямо-таки идеальным местом для подобного применения. Она безропотно поглотила гранату, как болото, а потом раздался оглушительный взрыв, и множество частей тел взметнулось в разные стороны, образовав на мгновение нечто вроде гигантской фигуры монстра. По округе прокатился ухающий звон, и вместе с ошмётками тел на асфальт посыпались осколки множества стёкол и обшивки здания. Но этого было явно мало - ряды сумасшедших поредели, но туда устремлялись другие, кажется, не обращая никакого внимания на происходящее и игнорируя смертельную опасность. Впрочем, чего ещё было ожидать от безумцев?
        Я достал из кармана и бросил вторую, а затем и все остальные гранаты, каждый раз вздрагивая и удивляясь разрушительной силе этих небольших металлических комков, имеющих странное очарование. Что это? Ощущение силы, власти, мощи. Может быть, но в любом случае помогало. Главное, результат был достигнут и, пожалуй, последняя граната была даже лишней. Часть здания рухнула, и там я с ужасом увидел нечто вроде гигантских пульсирующих проекций целых камней, которые странно дёргались и излучали волнообразные импульсы. Кажется, они просвечивали насквозь землю, и я действительно мог видеть что-то похожее на разрушенное кладбище глубоко под ними, хотя, наверное, это всё-таки было моё воображение. Как бы там ни было, мы открыли эту клоаку, и теперь действовать предстояло Жене.
        - Пригнись, а лучше ляг! - послышался взволнованный голос девушки. Я тяжело опустился на асфальт, чувствуя, как она из меня выходит, и увидел неясный комок, напоминающий комету, устремляющуюся к этим образам камней. Потом раздался какой-то неприятный раздирающий звук, что-то вспыхнуло, и я откинулся назад, видя, как вокруг бывшего мусоросборника быстро расползается, увеличиваясь в диаметре, широкий полупрозрачный круг, внутри которого вертятся странно искажённые частички проекций. Видимо, это было всё, что смогла собрать Женя. Круг становился всё величественнее - я уже не видел его краёв и подозревал, что он разросся даже больше, чем Тиндо. Потом снова полыхнуло, гулко отдалось в груди, и я увидел перед собой улыбающуюся девушку, которая выглядела очень утомлённой, но при этом довольной.
        - Что же, я сделала всё, что было в моих силах - разбросала их в разные места и в таком радиусе, что вряд ли они смогут в ближайшее время так просто во что-то соединиться. Во всяком случае, ничего большего я не могу предложить.
        - Ты и так была потрясающей, - прошептал я, глядя, как проекции камней тают, словно сдуваясь и втягиваясь куда-то под землю. Может быть, найдя покой именно на месте того старого кладбища. Мне очень хотелось надеяться, что это навсегда.
        - Ну, что? Дело сделано? Тогда давай возвращаться к нашим, а то они наверняка переволновались, - сказала Женя, снова входя в меня. - Ещё хорошо, что окна Людиной квартиры выходят на другую сторону.
        Мы, снова став единым целым, вошли в подъезд, часть которого представляла теперь собой руины и разбегающиеся по стенам огромные трещины. Остро несло гарью, в воздухе стояла пыль, и я был в этом уверен, чувствовался запах поджарившейся людской плоти. Здесь же продолжали отрешённо бродить несколько безумцев, которые явно и не думали приходить в себя. Как же так? Неужели их мозг был настолько повреждён, что пути назад не было? Мне всё-таки очень хотелось, после всего случившегося, видеть совсем обратное. На площадке между этажами мы увидели голую женщину, которая просто сидела на ступеньках и охала, кажется, постепенно приходя в себя, но ещё не представляя - что именно случилось. По крайней мере, больше никто вокруг не драл себе пальцами лицо с тем ужасным хохотом, и, когда взволнованная Людмила открыла дверь в ответ на наш первый же быстрый звонок, оказалось, что у них с Нордом и Наташей тоже всё в порядке.
        - Как вы?
        Люда бросилась ко мне на шею, и Женя еле успела порвать нашу призрачную связь.
        - Всё в порядке. Пришлось сделать кое-какие неприятные вещи, но в остальном проблем нет. А у вас? - ответил я, прижимая к себе девушку.
        - Тоже. Только эти страшные звуки. Это ты там развлекался?
        - Ну, если это можно определить таким словом.
        - Главное, что вы живы и здоровы.
        - Первое, пожалуй, пока ко мне не очень-то применимо, - горько усмехнулась Женя. - Но Кирилл, несомненно, был великолепен.
        Норд тёрся рядом, и от тёплого прикосновения его языка к руке мне становилось спокойнее. Кажется, от искреннего внимания друга детства меня стремительно покидало всё то плохое, что скопилось внутри и могло вскоре начать разъедать душу и тело. Да, именно в чём-то подобном я сейчас остро нуждался и рад был без промедления получить.
        - А что с жильцами? - немного обеспокоенно спросила Людмила.
        - С теми, кто остался жив, надеюсь, всё будет в порядке. Во всяком случае, мы видели по дороге сюда явно обнадёживающие признаки, - ответил я и добавил: - Но здесь нам оставаться, пожалуй, не стоит. Наверняка скоро примчится множество народа, с которым очень не хочется видеться, а уж тем более объясняться. Поэтому…
        Я достал из кармана телефон, потом отыскал в куртке визитку с номером Виталия Александровича и после второго гудка услышал его бодрый, но очень серьёзный голос:
        - Привет. Что там опять у вас происходит? Мои люди на связь не выходят, но только что дошла очень странная информация. Опять у вас там военные действия?
        - Что-то в таком роде, - согласился я и кратко описал произошедшее.
        - Так ты думаешь, что вашей охраны уже может не быть в живых? - спросил в конце Виталий Александрович, и я был очень благодарен ему за отсутствие лишних эмоций и уточнений. В самом деле, об этом и многом другом мы вполне могли поговорить позднее, а ещё лучше было бы переложить эту миссию на Наташу. Но дальше уже, разумеется, всё по обстоятельствам.
        - Честный ответ - не знаю.
        - Понятно. Но ты уверен, что сейчас там безопасно?
        Я втянул в себя воздух и только сейчас обратил внимание, что настораживающая и давящая атмосфера, буквально пропитывающая дом, бесследно исчезла:
        - Да, именно так.
        - Тогда вот что - оставайтесь на месте. Сейчас за вами заедет Володя - Владимир Борисович с ребятами и отвезёт в мой загородный дом. Слышите?
        - Да, спасибо.
        - Ни с кем больше не говорите и не уходите!
        - Хорошо, конечно.
        Я опустил трубку и ободряюще улыбнулся Людмиле:
        - Мы переезжаем.
        Глава 13
        В другом месте
        Дождь перешёл в мелкую морось, и мы уютно расположились внутри большой деревянной террасы, выполненной в стиле китайских домиков с остроносыми загнутыми крышами. Людмила курила и нервно стряхивала пепел в замысловато выполненную пепельницу в виде широко открывшей рот черепахи, а я пил из высокого стакана ягодный морс и смотрел сквозь распахнутые панорамные двери дома на большой экран телевизора, сжимая в руке пульт. Пожалуй, такая махина точно не влезла бы ко мне в квартиру, а здесь диагональ, наверное, дюймов в сто смотрелась не просто уместной, но даже и не особенно большой. Как говорится, всё познаётся в сравнении.
        - Полиция отрабатывает все возможные версии произошедшего, но уже сейчас, по неофициальной информации, речь идёт не просто о чудовищном террористическом акте, а ещё и применении неизвестного психотропного вещества. По заявлениям официальных лиц, в деле уже есть первые подозреваемые…
        На экране мелькали кадры разрушенной части дома, груды тел, разноцветные машины с мигалками и суетящиеся повсюду люди в форме. Как ни странно, живьём всё это выглядело куда менее зловеще, поэтому я отвернулся и стал смотреть на большой пруд, в котором было бы очень здорово поплавать в летнюю жару, а сейчас по его поверхности прохладно кружились скукоженные осенние листья, заставляя с неудовольствием думать о холодной воде. Дальше шли сосны вперемежку с лиственными деревьями, между которыми бодро носился Норд, пытаясь ловить пастью опадающие
«вертолётики», и бог знает сколько соток земли. Однако в коттеджном посёлке, где мы сейчас находились, мне было, как никогда, спокойно, даже несмотря на всё произошедшее. Да, пожалуй, пригород Тиндо прекрасен в любое время года, но сейчас всё вокруг точно соответствовало той унылой и неопределённой ситуации, в которой мы все оказались.
        - Как хорошо, и не верится, что за этими стенами есть другой мир… - прошептала Людмила, показывая на высокий сплошной забор.
        - Да, я тоже сейчас думал о чём-то подобном. У тебя случаем нет где-нибудь подальше отсюда такого же коттеджа?
        - Нет, но, если захочешь, то он будет, и мы там сможем жить только вдвоём.
        - Честно говоря, хочу, как никогда, - вздохнул я и услышал резкую трель телефона, высветившего номер Романа Александровича, внесённый мной в контакты во время последнего звонка.
        Немного поколебавшись и с трудом представляя, как он прокомментирует всё произошедшее, я нажал на зелёную клавишу и настороженно сказал:
        - Добрый день. Рад вас слышать.
        - Даже и не знаю - что ответить. У тебя совсем, что ли, поехала крыша?
        - Вы про дом?
        - Да я вообще про всё. Вот сейчас просматривал записи с камер видеонаблюдения - это же просто чёрт знает, что такое. Ты кем себя возомнил? Расхаживаешь с револьвером, бросаешь в толпы людей гранаты?!
        - Понимаете, мне сейчас трудно всё объяснить, но поверьте, это было вынужденно.
        - Ах, вот как это называется? Может быть, скажешь ещё, что мера самозащиты?
        - И это тоже. Но скорее желание спасти много других людей.
        - Именно поэтому ты решил прикончить стольких несчастных?
        - Вы позвонили, только чтобы высказывать мне всё это?
        - Нет, конечно. Насколько я понял из слов Виталия Александровича, он почему-то считает, что никакой особой проблемы здесь нет, и ты поступил так, как нужно. Так в чём же причина? Поверь, по сравнению с трупом твоей знакомой всё сейчас очень серьёзно!
        - Я это прекрасно понимаю, но история слишком длинная, неоконченная и явно неуместная для телефонного разговора. Поверьте, как только всё будет в порядке, мы с вами обо всём поговорим, и, уверен, вы меня поймёте.
        - И сколько же ещё ждать? Пока ты не взорвёшь какой-нибудь завод? - Голос Романа Александровича нисколько не смягчился, а, кажется, наоборот, стал ещё резче.
        - Надеюсь, буквально несколько дней. Поймите правильно, я сам заинтересован, чтобы это случилось как можно быстрее. И, конечно, я не собираюсь ничего взрывать.
        - Тогда что за это время ещё входит в твои планы?
        - Уверяю вас, там всё вышло непреднамеренно, и я думаю, что больше ничего подобного не повторится. Ну, что мне ещё сказать?
        - Правду. К чему, как я вижу, ты не особенно склонен. Ладно, сам-то в порядке?
        - Можно сказать и так.
        - И то хорошо. Дело будет проходить не по моему ведомству, но там есть какие-то контакты у Виталия Александровича - поэтому, думаю, несколько дней у тебя точно будут. Постарайся аккуратно доделать всё, что нужно, и потом мы попытаемся как-то разрулить всю эту заварушку. Я о тебе, дурак, беспокоюсь, понятно это? И о твоих родителях, конечно, тоже.
        - Да, спасибо, знаю… - виновато пробормотал я. - Всего доброго.
        - И тебе того же.
        Трубка скрипнула и затихла. Я осторожно положил её рядом с собой на стол и медленно отодвинул.
        - Всё в порядке? - обеспокоенно спросила Людмила.
        - Да, конечно. Это один хороший человек, который беспокоится обо мне и помогает.
        - Ну, тогда ладно. Надеюсь, не женщина?
        - Самый что ни на есть мужчина! - усмехнулся я, глядя, как Наташа с Женей прогуливаются вдоль дома, не обращая никакого внимания на непогоду.
        Собственно, им-то что. Но я был очень благодарен девушкам за то, что они заняты своими делами и позволяют нам с Людмилой побыть вдвоём. Это сейчас казалось очень важным. Люда, покачав головой и став ещё серьёзнее, спросила:
        - Ты не умеешь толковать сны?
        - Нет, извини.
        - Мне сегодня снился такой огромный прилавок с сотовыми телефонами, но я не могла разглядеть ни один из них. Представляешь? Кажется, бесконечно долго бродила рядом и никак не могла понять - в чём же дело. Это томило и буквально убивало, почему-то казалось очень важным. Странный сон, не так ли?
        - Думаю, не более, чем у других. Ну, и в чём же оказалось дело?
        - Очень просто - в какой-то момент я поняла, что все они перевёрнутые, словно закрыли глаза и уже мертвы. Понимаешь, что я имею в виду?
        - Пожалуй, слишком мрачная аналогия.
        - Но это сильно меня испугало. Я хотела перевернуть хотя бы один аппарат и убедиться, что сзади находится дисплей, иначе казалось, что последнее из чего-то очевидного и привычного в жизни потеряло смысл и стало ужасным. Как будто мир отвернулся от меня, и правильная сторона вещей навсегда исчезла, сменившись безумными масками. - Людмила печально посмотрела на меня и всхлипнула.
        - Думаю, когда наша история подойдёт к концу, ты будешь видеть только радостные сны. Я постараюсь об этом позаботиться.
        - Знаешь, я верю тебе. Но, мне кажется, за этим было нечто большее - намёк, что ли, или предзнаменование. У тебя никогда не было вещих снов?
        - Наверное, лишь однажды… Но это случилось давным-давно.
        - И что это было? На что похоже?
        - Знаешь, мне не хотелось бы вспоминать подробности, во всяком случае сейчас. Однако скажу, что всё исполнилось не совсем так, как было во сне. Но основная суть - долгожданная встреча с одним близким человеком действительно произошла.
        - И через сколько дней?
        Людмила казалась заинтересованной, но мне эта тема не очень нравилась. Впрочем, возможно, подобный настрой навевала просто унылая осенняя погода.
        - Два.
        - Надеюсь, что мой сон сбудется лет через сто.
        - Уверен, так и будет.
        - Иногда мне становится так грустно, а ещё эти сны - они лишь пугают.
        - Эй, сейчас подъедет Виталий Александрович, - прервал наш разговор, взявшись неизвестно откуда, накачанный прыщавый охранник, и Наташа с Женей встрепенулись.
        - А разве он не в больнице? - удивился я.
        - Не знаю, но едет сюда.
        - Ладно, спасибо.
        Я приподнялся, разминая затекшие ноги, а Норд, видимо, вдоволь набегавшись за
«вертолётиками» и подустав, засеменил и уселся напротив, забавно склонив голову набок, из-за чего одно ухо собаки комично свесилось на одну сторону с языком.
        - Хоть какое-то развлечение, - вздохнула Людмила, гася окурок и тоже вставая.
        - Это бездействие и отсутствие планов прямо-таки убивает.
        - А нас, поверь, в буквальном смысле, - тяжело вздохнула Наташа, приближаясь к нам. - Если в ближайшее время не наступит развязка, то, боюсь, уже станет поздно.
        - Ну-ну, не надо так. Давайте будет оптимистичнее, - сказал я.
        Хотя, внимательно посмотрев на девушек, подумал, что дела действительно идут неважно. Наверное, если бы не все наши приключения, Женя и Наташа продолжали бы смотреться ну точь-в-точь как живые, сохранив силы и энергию. А сейчас они больше напоминали какие-то измождённые и блёклые проекции. Нет, конечно, так продолжаться не может - надо ещё раз поднять с Виталием Александровичем вопрос по оптимизации поисков Бориса и Веры Павловны. Наверное, и делается всё, что возможно, но от этого явно лучше никому не становится. Но я был рад, что с Виталием Александровичем всё в порядке и что у Наташи есть такой замечательный отчим, иначе было трудно даже представить, как поступить и на чью помощь рассчитывать.
        - Кирилл, Люда! Всё в порядке? - закричал Виталий Александрович, неожиданно появляясь из леса в сопровождении трёх хмурых крепких мужчин. - Вы всем довольны?
        - Да, спасибо, - отвлекаясь от своих мыслей и вставая, ответил я. - Как ваше самочувствие?
        - Нормально. Пустяки - действительно царапины.
        - Мы очень рады.
        Людмила покосилась на меня и вздохнула:
        - Чудесное место.
        Виталий Александрович подошёл к нам, тепло поздоровался и сразу спросил:
        - Наташа здесь?
        - Да, конечно. Вот… - кивнул я и полез в карман, где находился пакет.
        Достав один из камней с Трюфельного холма, я бережно протянул его на открытой ладони, и тут же в глазах Виталия Александровича мелькнуло что-то такое, словно часть пелены, покрывавшей их до этого, мгновенно спала, и он стал видеть больше.
        - Наташа, Женя. Как вы, мои дорогие?
        Девушки, улыбаясь, приблизились:
        - Всё в полном порядке - вот, старались этим не мешать поворковать о своём. Ну и, конечно, беспокоились за раненого. Но, видим, с этим всё в порядке.
        - Да, так оно и есть. А вот о вас я ничего такого не могу сказать. В чём дело-то?
        - Мы теряем силы, и наше время стремительно уходит… - вздохнула Наташа и кивнула в мою сторону, словно предоставляя слово.
        - Да, надо срочно действовать. Что-нибудь слышно об Оле, Борисе и Вере Павловне? - спросил я, впрочем, уверенный, что это сразу стало бы известно.
        - Нет, все словно сквозь землю провалились… - покачал головой Виталий Александрович: - Просто ума не приложу. Однако давайте не будем о грустном. Вы мои дорогие гости, и, полагаю, у нас есть замечательный повод отпраздновать моё возвращение из больницы. Что вы скажете о красном домашнем вине?
        - Я только за, - встрепенулась Людмила. - В самом деле, надо радоваться жизни, пока есть такая возможность.
        Я посмотрел вдаль, привлечённый каким-то движением, и увидел на фоне грязно-серого неба одинокий самолёт. Сначала я принял его за воздушного змея, но потом понял, что, соизмеряя расстояние, тот должен быть гигантских размеров. Кроме того, на порывистом ветру простенькая игрушка вряд ли смогла бы передвигаться так плавно. Интересно, разве в такую погоду самолёты летают? С этим вопросом я обратился к Виталию Александровичу, который пожал плечами:
        - В той стороне находится аэродром ещё советских времён, и, как положено, там сейчас за деньги тебя прокатят когда угодно. Бизнес, надо понимать.
        И всё-таки этот самолёт мне чем-то не нравился - возможно, тем, что летел в нашу сторону, а может быть, из-за последних событий у меня обострилась интуиция. Наверное, стоило действительно немного посидеть, выпить в тёплой компании и хотя бы на какое-то время позабыть все эти беспокойства, скорее всего, накрученные самому себе. Тем не менее, как я вскоре заметил, одинокий самолёт обеспокоил не только меня, но и охрану - парни задирали головы, прикладывали ладонь ко лбу и что-то уточняли по телефону. А когда он оказался практически над нами, кто-то громко закричал:
        - Ложись!
        И мы все попадали на мокрую траву. Я весьма неудачно угодил в лужу и чувствовал, как рубашка и свитер под распахнутой курткой мгновенно напитываются водой. Потом раздалось нечто вроде хлопка, и в землю недалеко от нас воткнулся длинный толстый кол, к середине которого было что-то небрежно прикручено чёрной изолентой. Я ожидал услышать автоматные выстрелы охраны или что-то в таком роде, но потом подумал, что глупо стрелять по пролетающему над тобой самолёту - ведь можно ненароком и попасть. А последствия легко предсказать даже такому профану, как я.
        - Никому не двигаться! - приказал неизвестно откуда взявшийся Владимир Борисович, и мы замерли, лишь немного приподнимая головы. - Скорее всего, это бомба.
        Час от часу не легче. Конечно, я не верил, что Борис или Вера Павловна могут быть причастными к чему-то подобному. Это было бы уж чересчур. А вот некие недруги Виталия Александровича - скорее всего, вполне разумное объяснение. Только что теперь делать? Было бы обидно, пройдя через всю эту мистику, погибнуть от чего-то совершенно постороннего. Впрочем, судя по реакции этих людей, дело для них привычное - вот пусть и разбираются.
        - Думаю, это сюрприз от какого-нибудь моего знакомого, - подмигнул мне Виталий Александрович, почему-то ставший ещё веселее. - Знаешь, сколько их у меня? Некоторых и не упомнишь. А они меня, видишь, не забывают. Шутники, понимаешь.
        - И что же нам делать? - Я немного приподнял живот, чтобы не так хлюпало: - У вас есть какие-нибудь идеи? Ведь, насколько я понимаю, она может в любой момент грохнуть? Ведь так?
        - Ты, конечно, прав. Но, думаю, как-нибудь прорвёмся. Бывало и похуже. - Виталий Александрович повернулся в другую сторону: - Ну, чего там?
        Владимир Борисович сделал успокаивающий жест рукой, достал телефон и тихо с кем-то заговорил. Я видел лишь шевелящиеся губы и неприятную складку, которая шла от носа ко лбу.
        - Всё в порядке. Сейчас они будут. Пока не двигаемся и ждём.
        Он опустил руку с телефоном и уселся напротив кола в дорогом, причудливо переливающемся пальто. Я подумал, что, если всё-таки рванёт, то его сразу разнесёт на кусочки вместе с фирменным предметом одежды. Конечно, рядом был дом, и вполне можно было начать медленно двигаться туда - понадёжнее за кирпичными стенами-то. Но, раз сказано так, то не моё дело оспаривать что-то в теме, в которой я заведомо не разбираюсь.
        - К сожалению, мы вряд ли можем здесь помочь, - расстроенно пробормотала Наташа. - Мы встанем вот здесь, и это должно ослабить взрывную волну, но сил в нас остаётся всё меньше. Вы же понимаете?
        - Да, конечно, - кивнул я, осознавая справедливость их слов слишком хорошо.
        - А почему взрыва не было сразу? - озабоченно спросила Людмила. - Ведь логичнее было бы что-то сбросить, видя нас всех, и чтобы бабахнуло наверняка?
        - Не знаю. Может быть, это устройство управляется дистанционно, реагирует на движения или ещё что-то такое. В любом случае будем рассматривать ситуацию, как она есть. А этих злоумышленников - кто поймёт, - бодро откликнулся Виталий Александрович.
        - Уже на подходе! - не поворачиваясь, сказал Владимир Борисович. И вскоре мы увидели двух человек в странных костюмах, напоминающих исследователей вулканов. А может быть, это была какая-то химическая защита. В самом деле, об этом я почему-то не подумал - ведь бомба может угрожать не просто взрывом, пусть и усиленным каким-нибудь металлоломом типа гвоздей, но и содержать любые опасные элементы, вплоть до радиации, от которых не убежишь и не спрячешься за стенами дома. Впрочем, уместно ли говорить о чём-то подобном, если речь идёт об обыкновенных бандитах, да ещё и из небольшого подмосковного городка?
        Вновь прибывшие аккуратно склонились над колом и начали там что-то колдовать, а я представил себе взрыв во всех красках и подумал о том, что будет с камнями у меня в кармане, если их разорвёт на мелкие кусочки. Они точно так же начнут друг к другу притягиваться и создавать такой же эффект, как в доме Людмилы? Или подобными свойствами обладают лишь булыжники, не только уже использованные в деле воскрешения, но каким-то таинственным образом соединённые с тенями, вселяющимися в чужую плоть? Наверное, всё-таки так. В противном случае, наверное, весь Трюфельный холм представлял бы из себя нечто ужасное и пульсирующее, а отнюдь не умиротворяюще-обманчивое. А Наташа с Женей? Взрыв или просто время в нынешнем качестве их не пожалеют. И что тогда? Они вернутся в тень Трюфельного холма или, раз уже там побывали, сразу отправятся куда-то ещё, дальше? Или, быть может, вообще исчезнут, так как не смогли воспользоваться тем уникальным шансом, который дало им это место? Наверное, это я узнаю уже после смерти, но и пребывать в подобной неизвестности никак не улыбалось.
        Хотя здесь, возможно, изначально стоит поставить вопрос несколько глубже и не уходить просто в область видимых результатов. В чём же он будет? Наверное, в том, почему именно Женя услышала это на Этне? Ведь сколько людей до неё там побывало и ещё будет, но только она стала объектом подобных мистических проявлений. Быть может, многие слышат нечто потустороннее, но нам не становится об этом известно по множеству причин? Наверное, кстати, и наша небольшая компания, независимо от результатов, несомненно, сохранит всё произошедшее в тайне. Ведь тот же Виталий Александрович вряд ли станет болтать с кем-то о духах, видениях, воскрешениях и прочих темах, которые, может быть, уместны в церкви или на сборище каких-нибудь поклонников сатаны, но никак не в обычной жизни.
        - Ложись! - снова раздался громкий крик Владимира Борисовича.
        Я плюхнулся лицом в мокрую траву, ожидая, что на этом наступит если и не конец мне, то, во всяком случае, Наташе и Жене точно. Однако вместо предполагаемого мощного взрыва неожиданно раздался какой-то, скажем прямо, неприличный звук, напоминающий протяжный негромкий хлопок, и вверх взметнулась скрученная бумага. Ветер подхватил её и вынес бы за ворота, если бы один из охранников не подпрыгнул и не ухватил лист, который сразу же протянул Владимиру Борисовичу. Тот неторопливо его разгладил, и напряжение на лице сменилось усмешкой:
        - Вставай. На-ка, тебе письмо от неизвестных друзей!
        Виталий Александрович, улыбаясь и ругаясь, поднялся, и мы все увидели, что на листе всего несколько отпечатанных на компьютере слов: «Не суйся к нашим - плохо будет, предупреждаем».
        - Ну, что скажешь? Не наши ли это, так сказать, кавказские братья?
        - Может, и так… - неопределённо протянул Владимир Борисович. - А может быть, по поводу того заводика или последней встречи. В общем, думаю, пора здесь гайки-то подзавернуть и напомнить - кто в Тиндо хозяин. Чёрт побери, а ведь вполне могли уже отправиться на тот свет! - ругнулся он. - Я сейчас пошлю ребят на аэродром, выяснить, что к чему, ну, и будем дальше прорабатывать вопрос. Думаю, скоро будут новости. Хоть купол какой сверху ставь - прямо и не знаешь, что ещё люди могут выдумать.
        - Ладно, с этим мы разберёмся позднее. А сейчас - эй, Клавдия! - крикнул Виталий Александрович, и к нему быстро подошла полноватая, опрятная, располагающая к себе женщина лет пятидесяти. - Ты вот чего - помоги нашим гостям в сухое переодеться, покажи, что и где здесь у нас, и к столу собирай, винцом домашним хороших людей хочу побаловать.
        - Да уж, не помешает. После такого-то… - торопливо закивала Людмила, разводя руки и беспокойно оглядывая себя.
        А вскоре мы все уже сидели, сухие и довольные, в беседке и пробовали действительно восхитительное красное вино. Однако я сделал всего пару глотков и вообще, наверное, был не очень хорошим товарищем по застолью. А вот Людмила и Наташа, напротив, - болтали без умолку, Виталий Александрович хохотал и вообще вёл себя как человек, который снял с души большой груз.
        Поднявшись, я сказал, что хочу немного прогуляться вдвоём с Нордом, и следующие часа полтора мы бродили по лесу, удивлялись изумительной красоте окружающей природы и буквально бесконечному пространству участка.
        - Ну, как прогулка? - приветливо улыбнулся Виталий Александрович, когда я подошёл к беседке.
        - Спасибо. Впечатляет и очень способствует размышлениям.
        - И чего надумал? - спросила Людмила, но у меня почему-то создалось такое впечатление, что буквально только что они обсуждали нечто важное, но не предназначенное для моих ушей. Это не очень-то пришлось мне по душе. Впрочем, я подумал, что, когда придёт время, Люда сама расскажет мне всё, что нужно. Так оно и получилось.
        - Так, ничего особенного. Всё о наших проблемах.
        - Вот и ладно. Мне уже пора ехать. - Виталий Александрович встал, покачнулся и протянул руку.
        - Как? Вы не останетесь передохнуть с нами?
        Я был удивлён, хотя испытывал удовлетворение от того, что мы с Людой снова останемся одни. Конечно, не из-за каких-то интимностей, а, пожалуй, банального желания побыть наедине с нашими делами, а не смешивать их с посторонними проблемами, которые могут оказаться самыми что ни на есть серьёзными.
        - Нет, дела зовут. Но, думаю, вы не успеете особенно без меня соскучиться, а завтра мы снова обязательно увидимся. Может быть, к тому времени смогу порадовать вас какими-то новостями. Во всяком случае, будем надеяться.
        Однако в этом Виталий Александрович ошибся.
        Мы посидели еще, допили вино, посмотрели какой-то зарубежный фильм, а когда начали укладываться спать, я решил выйти на крыльцо подышать свежим воздухом. Людмила пошла укладываться, а я задумчиво вышел под широкий козырёк, отмечая, что к ночи погода ухудшилась, и чувствуя себя необычайно уютно в этом сказочном доме. Немного постояв, я хотел уже возвращаться, когда раздалась трель телефона. Посмотрев на экран, я с удивлением увидел, что это номер Носатого. Неужели он каким-то образом выжил в этой заварушке и пришёл в себя? Я бы очень хотел на это надеяться, поэтому быстро ответил:
        - Да, слушаю.
        В трубке на какое-то время воцарилась тишина, а потом вкрадчивый знакомый голос осторожно поинтересовался:
        - Кирилл, это ты?
        - Да, Борис… - ответил я и непроизвольно перешёл на шёпот: - Что тебе надо?
        - То же, что и тебе. Встретиться.
        - Ну, приходи.
        - Нет, так дело не пойдёт, и ты сам прекрасно это знаешь. Лучше мы увидимся на кладбище. Том самом. Ты понимаешь.
        - Боюсь разочаровать тебя и Веру Павловну, но мне нет никакого резона туда идти, - невесело усмехнулся я.
        - Нет, в этом ты ошибаешься. Во-первых, тебе нужны мы. Не так ли?
        - Ну, допустим.
        - А во-вторых, тело Оли.
        - Так оно у вас? - выкрикнул я и тут же опасливо огляделся по сторонам, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.
        - Да. Так как?
        - А обладатель телефона тоже теперь с вами?
        - Может быть, но это не имеет никакого отношения к нашим делам, - послышался голос Веры Павловны.
        - Ладно. Когда мы там встретимся?
        - Давай через пару часов на моей могиле.
        - Идёт.
        - Приходи один. Если ты прихватишь кого-то ещё, то не увидишь ни нас, ни Оли. Понятно?
        - Да, всё ясно, - мрачно ответил я.
        - Что же, тогда до встречи.
        Я опустил трубку и задумался. Что же, вот он, пожалуй, мой единственный шанс как-то разрешить всё то, чего мы с таким нетерпением ждём. И, конечно, несмотря на всю очевидную опасность, я намерен им воспользоваться. Тем более что, несмотря на все усилия Виталия Александровича, ничего не указывало на то, что завтра с его стороны что-то изменится.
        Глава 14
        Можно умереть
        - Долговато же ты. Мне уже стало как-то не по себе.
        - Я должен немного поработать. Извини меня, - сказал я Людмиле, которая уютно расположилась на кровати у стены, прикрепив на лоб обмазанные мёдом и кажущиеся нелепыми листья капусты. По её утверждению, это было лучшим средством от лёгкой простуды после купания в луже. Правда, с оговоркой, что самым сильным лекарством будет всё-таки любовь.
        - Ты можешь посидеть с ноутбуком здесь.
        - Нет-нет, не хочу, чтобы тебе мешал свет - выспись и поскорее поправляйся. Конечно, сейчас ты выглядишь забавно, но лучше обходиться без этого.
        - Мне было бы только приятно. - Люда потянулась и обхватила меня за шею. - А ещё лучше - просто отложи всё это на завтра. Думаю, в нашем случае любые дела подождут.
        - Извини, но мне действительно необходимо уделить время важным проблемам.
        - Поделишься?
        - Обязательно, но позже.
        - Ну, ладно. Как хочешь. Но если закончишь быстро, то не стесняйся - растолкай меня, и точно об этом не пожалеешь!
        - Наверное, так и сделаю.
        Я поцеловал ее и, погасив свет, пошёл по длинному коридору второго этажа в сторону рабочего кабинета, оборудованного четырьмя компьютерами, огромными мониторами и даже проектором. Так сказать, все условия для плодотворной деятельности. Но сегодня, разумеется, ничем из этих замечательных помощников я не собирался пользоваться, хотя шёл именно сюда. Зачем? Просто после неожиданного разговора с Борисом и Верой Павловной я спрятал там одежду, и, самое главное, именно из окна кабинета удобнее всего было перепрыгнуть на крышу спортивного зала, а по ней, миновав несколько деревьев, добраться до стены, за которой продолжался лес. Деньги лежали у меня в кармане куртки вместе с револьвером и телефоном. Норд дремал внизу в отдельной комнате, и я не собирался брать собаку с собой в такое опасное приключение. Хотя заранее подошёл к другу детства, нежно обнял и прошептал на ухо, что буду беречь себя и собираюсь обязательно вернуться живым и невредимым.
        Зачем я вообще шёл туда? Прежде всего, конечно, из-за Оли, перед которой имел прямо-таки неоплатный долг и всё ещё верил, что смогу вернуть ее к жизни. Ну и, конечно, из-за Бориса и Веры Павловны, которые, судя по всему, были неуловимы, если их до сих пор не могли найти даже люди с такими возможностями, как Виталий Александрович. А раз силы Жени и Наташи оказываются на исходе, то, понятное дело, другого шанса их спасти, пожалуй, нет. Что случится, если эти девушки исчезнут? Тогда, наверное, мне из всей этой передряги не выбраться. Реакция Виталия Александровича понятна - я не справился с тем, на что он так надеялся. Поэтому в самом лучшем случае я не смогу рассчитывать на его поддержку, а значит, останусь один на один с тем, чего никто, разумеется, не поймёт. Конечно, с финансовыми возможностями Людмилы, скорее всего, можно побороться не без надежды на успех, однако уж слишком чудовищным было всё, что произошло, и, если я даже останусь на свободе, но всё это станет достоянием публики, как дальше жить? Поэтому, по сути, выбора у меня никакого и не было - так, банальная игра в то, что я на самом
деле могу на что-то повлиять. И Борис с Верой Павловной, думаю, прекрасно это понимали.
        Осторожно притворив за собой дверь и пожалев, что её нельзя закрыть изнутри, я быстро облачился в верхнюю одежду и, затянув покрепче непривычно длинные шнурки на ботинках, был готов. На стол рядом с умилительно-маленьким ноутбуком я выложил пакетик с остатками камней Трюфельного холма и взял с собой лишь пару кусочков - один, чтобы вернуть Олю, и второй для себя, чтобы её видеть. Остальные, как мне показалось, будут здесь в гораздо большей сохранности и безопасности. В крайнем случае, если со мной приключится какая-нибудь беда, Людмила, Женя и Наташа смогут попытаться использовать их под свои цели на альтернативных людях, но об этом не хотелось думать. Нажав кнопку выключения телефона, чтобы он, как обычно бывает, не зазвонил в самый неподходящий момент, я аккуратно открыл окно и перелез на черепичную крышу. Интересно, насколько громко слышны мои шаги внутри дома? Хотелось надеяться, что я двигался практически беззвучно, а вот на улице это имело мало значения - здесь задувал пронизывающий ветер, скрипели деревья, лил дождь, и всё было окружено темнотой. Зато необычайно уютно смотрелся
электрический свет в окнах, который позволял ориентироваться и бросал, пусть и неверные, даже пугающие, но всё-таки указующие блики на окружающее пространство.
        Пару раз чуть не поскользнувшись, я осторожно добрался до края крыши, хватаясь пальцами за неровную черепицу. Правее меня оказалась сточная труба, которая, после того как я выбирался из своей квартиры, ассоциировалась теперь с чем-то нехорошим и болезненным. Но, к счастью, она мне была не нужна. Я уселся на краю, балансируя, чтобы не упасть, и, собравшись с силами, прыгнул вперёд и вниз, через мгновение распластавшись по крыше спортивного зала. Как хорошо, что его конёк был таким широким, иначе, пожалуй, моя затея кончилась бы трагически уже сейчас. Не знаю, сколько метров падать вниз, но по такой погоде это могло бы стоить мне переломанной шеи. Что же, значит, это уже можно считать удачным стечением обстоятельств, словно предполагающим верность моих действий. Но разве не из всего при желании это можно заключить?
        Не поднимаясь, я пополз на четвереньках вперёд, невольно благодаря кого-то свыше, что охрана не использует здесь мощные фонари для осмотра территории в подобных условиях. Иначе я точно стал бы весьма удачным объектом для обнаружения. И что случилось бы в этом случае? Наверное, меня блокировали бы, бережно сняли с крыши и, разумеется, никуда не позволили бы двинуться. В крайнем случае, отпустили бы на встречу под усиленной охраной, но я ни секунды не сомневался, что Борис и Вера Павловна непременно её почувствуют. А это могло стать концом всему. Поэтому - только скрытность и вера в собственные силы могли мне здесь помочь, и до сих пор всё шло достаточно удачно.
        Конёк оборвался как-то внезапно, и я чуть не упал, бешено заскользив руками вниз и болезненно приложившись подбородком. Однако всё-таки удержался и, выдохнув, смотрел на стучащие рядом по крыше огромные лапы деревьев. Теперь предстоял, пожалуй, самый сложный этап всей операции - от ограды меня отделяло минимум три дерева, по которым предстояло незаметно и безопасно перебраться. Кажется, не такая уж и сложная задача, однако, несмотря на затянутые в перчатки руки, я был уверен, что не всё так просто. А вот риск рухнуть вниз возрастал по сравнению с крышей гораздо больше.
        - Ну, давай. Время не ждёт, - прошептал я, подбадривая себя.
        Сместившись ниже, я задержался согнутой в локте рукой за край конька, а второй ухватил мокрую и колючую лапу. Ствол здесь, как я видел днём, должен находиться совсем рядом, но до него ещё надо добраться, не промахнувшись в темноте и неразберихе ветвей. Поэтому я продвинулся ещё вперёд и, когда почувствовал, что относительно твёрдо стою на выпуклостях черепицы, перенёс вес тела на ноги и ухватился за ветки второй рукой. Наверное, со стороны это выглядело весьма забавно - этакая раскоряка между крышей и деревьями, образующая согнутый колышущийся мост. Что же, над этим наверняка будет весьма уместно посмеяться потом, но теперь других вариантов, кроме как двигаться дальше, у меня не было. Вряд ли удастся, если вдруг передумаю, просто сместиться назад, а раскачивающиеся лапы рано или поздно увлекут меня вниз, и я могу просто скатиться по крыше в пустоту.
        Не раздумывая, из-за чего появлялись лишь новые сомнения, я сильно оттолкнулся ногами и стремительно помчался вниз, скользя пальцами по иголкам и пытаясь схватиться за мелькнувший впереди ствол. Как ни удивительно, это удалось с первого раза, хотя я явно опустился намного ниже, чем рассчитывал. Хорошо, теперь надо аккуратно приподняться и продолжить путь, благо все деревья стояли близко друг к другу. Помогая себе руками, я без особого труда вскарабкался по прочным основам веток, выбрал место, где лапы соседних деревьев сплелись, и, переместившись, прыгнул. Но на этот раз ствола я не почувствовал - точнее, он был где-то там, за водопадом иголок, но я никак не мог его ухватить и продолжал скользить по лапе вниз, своими отчаянными брыканиями, кажется, лишь способствуя тому, что скорость падения увеличивалась. Затем, когда я был уверен, что ветка сейчас кончится и мне придётся-таки рухнуть вниз, неожиданно движение прекратилось. Это была толстая ветка, торчащая поперёк, и благодаря ей я смог аккуратно переползти к стволу. Теперь, кажется, до ограды было рукой подать, но предстояло преодолеть ещё одно
дерево, хотя сил на это оставалось маловато. Печально, что подобное приходилось осознавать тогда, когда основные действия и опасности даже не начались, но в любом случае дальше предстояло идти с тем, что есть.
        Я поднялся по ветвям выше, и здесь меня ждал приятный сюрприз, который как-то ускользнул от моего внимания днём - одна из внушительных веток соседнего дерева так удачно вошла в ствол этого, что мне оставалось просто на руках, как по мостику, перебраться дальше. Правда, кора была скользкой, сырой, так и норовящей выскользнуть из-под пальцев, однако я всё-таки преодолел этот последний перешеек и теперь выбирал лапу поудачнее для перемещения на забор. Собственно, никакой проблемы не было, если бы он походил на конёк спортзала, но здесь стоял уголок, и перебраться на другую сторону я мог единственным способом - аккуратно опереться ногами на его середину, а дальше рассчитывать только на удачу. В самом деле, за оградой виднелось множество деревьев, сливающихся в единую тёмную массу, но явно ни одного рядом, куда можно было бы просто попытаться переместиться. Значит, прыжок в неизвестность?
        В этом, пожалуй, и состояла главная опасность финала действа. Более того, несмотря на мои осторожные расспросы охраны в течение дня, я так и не смог выяснить - что же находится за оградой с той стороны. В идеале возможность просто выбраться на шоссе, но вполне могло так получиться, что речь пойдёт просто о соседнем участке, и там все мои акробатические трюки придётся проделывать заново. Конечно, если я не сверну себе шею или там не караулит огромная злая собака, которая будет совсем не прочь мной полакомиться. Однако всё это лирика - надо действовать и там уже смотреть по месту.
        Я отыскал самую удачную лапу и, оттолкнувшись от ствола, ринулся к ограде. Но, несмотря на то что выбрал позицию заведомо выше и с запасом, явно не подрассчитал скользкость и толщину лапы, поэтому стремительно полетел вниз, едва успев схватиться руками за уголок и очень болезненно приложившись об него скулой. Ветка с громким «пых» взметнулась вверх, обдав всё вокруг фонтаном ледяных брызг, а я остался висеть в весьма неудобном положении, пытаясь нащупать ногами хоть какую-то опору. К счастью, забор был сделан из камня и, несмотря на отсутствие разного рода оформительских изысков, имел отдельные выщербины. Поэтому вскоре я почувствовал себя немного увереннее, встав на нечто, хоть и скользкое, но твёрдое. Правда, скула онемела, и я практически не чувствовал, как открываю рот, но зато не сорвался, а так или иначе достиг намеченного забора. А это уже немало!
        Собравшись с силами, я медленно подтянулся, чувствуя, что растопыренные и дрожащие от усталости пальцы могут в любой момент отцепиться, и, наконец, с облегчением опёрся животом об уголок. Да, пожалуй, это того стоило - теперь мне предстоит не прыгать вниз из положения стоя, как я изначально предполагал, а вися на руках, что значительно уменьшало высоту. В идеале же мне удастся удержаться и с той стороны тоже найти какую-нибудь опору, чтобы спуститься. Но об этом, видимо, приходилось только мечтать.
        С усилием подтянув ноги, я перебросил их через уголок и свесил с другой стороны ограды. Да, это удалось. Более того, когда я аккуратно свесился вниз, чувствуя, что пальцы сейчас соскользнут, с огромным удивлением обнаружил, что мои стопы не просто болтаются, а упёрлись во что-то твёрдое. Это можно было назвать настоящей удачей.
        Я осторожно оставил уголок и, сгибая колени, опираясь на стену, опустился вниз, обнаружив, что опорой мне стало спиленное большое дерево - так сказать, исполинский пенёк. Что же - теперь оставалось только максимально осторожно соскользнуть вниз, что я и сделал, рухнув в воду. Сначала мне показалось, что это глубокий бассейн, но, сразу же вынырнув и отплёвываясь, я обнаружил, что оказался всего лишь в большой, неприятно пахнущей затхлостью, луже с илистым дном. А вокруг были только деревья, и больше впереди не обозначалось никаких оград. Неужели всё удалось и я вырвался на свободу из этой «золотой клетки»?
        Выбравшись из лужи, тряся головой и ощущая во рту острый затхлый привкус, я, прихрамывая, побрёл вперёд, стараясь сориентироваться. Этот коттеджный посёлок я несколько раз видел издали, проезжая на автобусе, и знал, что где-то должно находиться живописное озеро с изогнутыми каменными мостами, от которого, хотя расстояние и было значительным, вполне можно добраться до шоссе и поймать машину. Однако компаса или ещё каких-то ориентиров у меня не было, и оставалось рассчитывать только на удачу. Ведь вполне так могло оказаться, что я брёл в противоположную нужной мне сторону. А что там, если так? Запомнился только лес и какие-то производственные строения, которые никак не могли помочь мне решить проблему с транспортом. Что же - посмотрим.
        В какой-то момент я почувствовал, хотя увидеть этого не мог, что на оставленном мной участке начинает разрастаться паника. Мне мерещились неясные звуки, вроде бы что-то хлопало и даже стало ярче светить, однако я не останавливался, а упорно шёл вперёд, понимая, что охране понадобится некоторое время, чтобы убедиться в моём отсутствии на участке, а он вон какой огромный. Да ещё и погода явно затруднит поиски, не говоря уже о том, что способ, с помощью которого я выбрался, нельзя назвать таким уж очевидным. Но, в любом случае, времени не только у меня, но и у Жени с Наташей оставалось всё меньше, хотя я и не думал, что прямо сейчас окажусь схваченным. Надо двигаться и выигрывать!
        Я шёл среди мокрых кустов, цеплялся за что-то ногами, один раз упал, но всё-таки вскоре выбрался на открытое пространство и увидел справа крохотные огоньки шоссе. Какими милыми, хоть и далёкими они мне показались. Словно дружески подмигивающие люди, которые манили, с нетерпением ждали и подбадривали - иди, осталось совсем немного.
        Взяв правее, я пошёл туда, где бурлила обычная жизнь, чувствуя нарастающую головную боль и нестерпимое желание упасть прямо здесь, чтобы немного передохнуть. Вот будет забавно, если, голосуя, я обнаружу, что передо мной остановилась машина с охранниками, которые поехали меня разыскивать, и тогда всё окажется зря. Но нет - такого просто не может быть.
        Через сорок минут, если верить наручным часам, я стоял и голосовал на шоссе, глядя на проезжающие мимо машины, даже не пытающиеся притормозить. Бесспорно, мой внешний вид, особенно после вынужденного купания в грязной луже, оставлял желать лучшего, однако по такой погоде вряд ли было возможно быстро оценить это по достоинству со стороны. Скорее людей смущало, что под ливнем, даже без зонта, стоит человек, который в таком виде усядется к ним в салон. И, тем не менее, нашлись старенькие «Жигули», которые не удержались от соблазна подхалтурить - тем более, наверное, с человека в подобных обстоятельствах можно было попросить и побольше.
        Едва машина остановилась, я без обиняков выпалил:
        - В сторону Жуковского, там покажу. О цене договоримся.
        И тут же, распахнув скрипнувшую дверцу, я торопливо уселся в восхитительно тёплый и сухой салон.
        - Эй, не так быстро! - воскликнул водитель, испуганно отпрянув. - Ты куда влез?
        - К тебе. Разве не затем ты остановился? Вот десятка, получишь столько же на месте. Я очень спешу!
        С этими словами я вытащил из кармана две рыжие купюры и положил возле рычага переключения передач. Если учесть, что проезд на такси по Тиндо стоил двести рублей от силы, а в столь близко находящийся Жуковский - ну, пятьсот, то я предложил более чем внушительную сумму.
        - Ладно, так бы сразу и сказал, что срочно… - сбивчиво забормотал водитель, и я неприязненно увидел, как его глаза с трудом отрываются от денег. - Что я, не человек? Не понимаю? Надо - так надо.
        Машина дёрнулась, и мы быстро смешались с потоком снующих туда-сюда автомобилей, что необыкновенно убаюкивало и умиротворяло. Кажется, всё, что происходило, - лишь дурной сон, который постепенно тает, окунаясь в привычный банальный ритм жизни. Пару раз громко чихнув, я понял, что успел простыть. Но это как-то плавно наложилось на ноющее от усталости тело и скорее что-то приятно компенсировало, чем вызывало беспокойство.
        Мы ехали молча, и, лишь завидев съезд на грунтовую дорогу, по которой недавно ехала вереница машин во главе с Виталием Александровичем, я вытянул руку и сказал:
        - Теперь направо.
        - Но там поле.
        - Провези меня, пожалуйста, немного туда.
        - Не уверен, что мы далеко там продвинемся - всё размокло, а я не собираюсь по такой погоде выковыривать машину из какой-нибудь лужи.
        - Хорошо, тогда немного сверни и останови, - кивнул я, доставая ещё пару рыжих купюр и держа их в скрещенных пальцах. - Вот вторая часть. Бывай!
        Машина, заскрипев, затормозила, и я тяжело выбрался в непогоду.
        Водитель развернулся, и «Жигули» вскоре снова оказались на трассе, быстро смешавшись с другими огоньками машин. Вздохнув, я повернулся в сторону угрожающей темноты, завывающей отчаянными воплями ветра, и двинулся вперёд. Теперь оставалось совсем недалеко, и я уже начинал различать вдали неровные очертания старой церкви. Впрочем, вряд ли это было на самом деле, просто придавало уверенности, а видимость цели, кажется, превращала весь мой поход в гораздо более осмысленную затею. Вскоре дождь снова вымочил меня насквозь, я начал мелко дрожать и подумал, что вполне может так оказаться, что никого на старом кладбище и не застану вовсе. У Бориса и Веры Павловны могли измениться планы или произойти что-то ещё, а у меня даже отключен телефон. И что тогда? Всё было зря?
        Достав аппарат, я терпеливо дождался красочной загрузки на экране, увидел две
«палки» уровня приёма и через секунду получил сразу четырнадцать сообщений о пропущенных звонках. Это была Люда, вперемежку с Виталием Александровичем и каким-то незнакомым номером. Что же, значит, то, что я почувствовал в лесу, перебравшись через ограду, не было лишено смысла - меня ищут и, скорее всего, не замедлят обнаружить по тому же сигналу телефона. Кроме того, как я прекрасно знал, сейчас всем звонящим пришли сообщения о том, что я снова в сети, а значит, мне снова будут звонить. Конечно, проще всего было бы зашвырнуть телефон куда-нибудь подальше в ночь, но этого явно делать не стоило. Если меня запеленговали, то это уже не имеет абсолютно никакого значения, обнаруженный в небольшом радиусе аппарат всё равно подскажет заинтересованным людям, куда я направляюсь. Кроме того, по нему могли в любой момент позвонить Борис с Верой Павловной, и, наконец, мне вполне может понадобиться помощь и неразумно избавляться от того единственного, что связывало меня с теми, кто могут понять и реально выручить.
        Телефон запиликал, и я увидел на экране номер Людмилы. Взять трубку? Пожалуй, не стоит. Что я ей скажу? Нет, пока с Борисом и Верой Павловной ситуация так или иначе не прояснится, лучше мне оставаться молчаливым Кириллом. Да, такое решение будет самым разумным, а потом всё можно легко объяснить, конечно, если со мной всё будет в порядке.
        Я поскальзывался, хлюпал водой в носках и был уверен, что после этого похода большая часть вещей придёт в негодность, но упорно шёл вперёд в настойчивом музыкальном сопровождении трелей телефона. Как бы такими темпами у аппарата не села батарейка или он не вымок настолько, что перестанет работать. Впрочем, это
«Моторола», поэтому оставалось положиться на надёжность проверенной фирмы, в которой я убеждался уже много лет. Конечно, под такие экстремальные условия гораздо лучше подошёл бы какой-нибудь специализированный аппарат для путешествий, но за неимением такого «Моторола» была просто идеальным вариантом. Как раз хороший повод убедиться в этом снова.
        Идя всё дальше, я почувствовал, что дорога начинает отклоняться влево, и решительно пошёл правее по взрыхлённой земле, слыша отвратительное чавканье и полагая, что вскоре придётся расстаться с обувью, чтобы иметь возможность продолжить движение, не снижая темпа. Впрочем, в носках или босиком, наверное, этот процесс пойдёт ещё сложнее, поэтому оставалось надеяться, что качественная продукция от Людмилы достойно выдержит все испытания.
        Сверившись с часами, я убедился, что они до сих пор работают, и мне удалось практически точно уложиться по времени - удивительная пунктуальность, учитывая все обстоятельства. И что же, преодолев всё это, я вижу? Просто тёмное старое кладбище, и мне сейчас даже сложно определить - было ли здесь хоть что-то прибрано после недавних событий или всё таким и осталось. Во всяком случае, полицейские ленточки, которые я ожидал встретить, почему-то отсутствовали. Ладно, возможно, оно и к лучшему - значит, я ничего не нарушу в плане проникновения на объект расследования. Хотя, наверное, в моём случае, как никогда, была актуальна поговорка «Семь бед - один ответ».
        - Эй! Я здесь! - Мой голос, несмотря на то что я старался кричать, кажется, не проникал сквозь пелену дождя и ветра, тая где-то совсем рядом. - Где вы?
        Никакого ответа или движения не было. Что же, они зачем-то обманули меня? Может быть, выманили из дома или что-то в таком роде? Но зачем? Людмила им вряд ли была нужна до такой степени, да и добраться до неё в их нынешнем состоянии и с охраной Виталия Александровича будет совсем непросто. Тогда в чём дело? Даже не было ни одного звонка. Впрочем, может быть, они как раз где-то здесь, просто по такой погоде не видят и не слышат, что я уже пришёл? Но у меня же есть телефон, и, наверное, самым разумным в этой ситуации будет просто сделать звонок.
        Я приблизил к глазам аппарат, выжал кнопку и услышал длинный протяжный гудок. Тут же левее что-то вроде бы вспыхнуло и послышался какой-то звук. Но я не был уверен. В самом деле, как тут разберёшься? А фонарь я взять с собой позабыл. Впрочем, с ним я вряд ли смог бы спокойно выбраться из коттеджа. Но, по крайней мере, смутный свет и неясный звук были чем-то таким, что откликнулось на мой вызов, и, скользя, хватаясь за покосившиеся кресты и обходя чёрные стволы деревьев, я двинулся в этом направлении, каждую секунду ожидая какого-нибудь подвоха. Но его не было. Напротив, по мере приближения я всё яснее видел, что это телефон, на который я звоню, и его кто-то держит в руках примерно в метре от земли. Что же, наверное, это и есть мои знакомые, а значит, я близок к развязке и меня действительно ждут.
        Почему-то мне казалось, что телефон держит Борис, а Вера Павловна стоит чуть в стороне или, возможно, обходит меня сейчас сзади. Да, с этими ребятами надо держать ухо востро, но, с другой стороны, возможно, именно в таких обстоятельствах у нас получится более-менее адекватный диалог. Во всяком случае, я на это очень надеялся, но, доставая револьвер и подняв его на уровень груди, неожиданно подумал о том, что, собственно, предложить-то мне этим нежитям и нечего. Жизнь? А зачем она им? Впрочем, наверное, всё-таки здесь что-то было не так - ведь именно затем, чтобы убить меня, они и начали преследование после Трюфельного холма. Но что им даст моя смерть? Да, это имело бы какой-то смысл, когда есть человек, который может их как-то выдать или обратить внимание общественности на такое аномальное явление. Однако теперь, когда их лица мелькали на экранах, а соответствующие органы наверняка выяснили - кто это, подобный повод терял всякий смысл. Впрочем, возможно, они этого не знают или просто, как неумолимые машины-убийцы, зациклены на поисках и смерти определённого человека. Ну, разве что какие-то тёмные
силы не хотели, чтобы я перед кем-то мог снова открыть Трюфельный холм. А разве не в этом был смысл падения всех этих камней и весомый повод, чтобы их брать, придя с тем, кто дорог и надеждой его вернуть? Да, несомненно. С другой стороны, вполне возможно, я сейчас услышу настоящий ответ, и необходимость во всех моих рассуждениях отпадёт сама собой?
        - Вы здесь? - окликнул я, вытягивая вперёд руку и касаясь неприятной острой коры дерева. - Я не вижу!
        Приблизившись ещё немного, я понял, что никого и не мог увидеть - телефон лежал в рогатине дерева, и, когда приятный женский голос в трубке сообщил мне, что абонент не отвечает, его экран, замерцав, погас, оставив перед глазами лишь размытый клочок света. Он постепенно таял, и вскоре всё вокруг снова поглотили мрак и ненастье. Я же чувствовал себя так, словно обрёл надежду, готов был к ней даже прикоснуться, но по чьей-то жестокой иронии безвозвратно потерял. Самое же главное, было совершенно непонятно, - что теперь делать? Просто бродить вокруг, звать и ожидать ответа? Или плюнуть на всё, позвонить Людмиле и попросить поскорее забрать меня из этого мрачного места? А что это решит для Жени, Наташи и, в конечном счёте, для меня? Абсолютно ничего, поэтому надо придумать что-то другое.
        В голову, как назло, ничего не лезло, поэтому я решил пока просто прогуляться, если это слово было применимо к ненастной ночи на старом кладбище. Куда? Конечно, к могиле Веры Павловны, раз с неё здесь всё, собственно, и началось. Где-то ещё должен быть домик сторожа, но я очень сомневался, что в такую погоду он выйдет на обход кладбища. Да и вообще - жив ли ещё этот дядя Антон? В кутерьме последних событий я как-то совсем о нём позабыл. Впрочем, не исключена вероятность того, что Борис с Верой Павловной, если всё-таки были здесь, позаботились об этом навсегда. И я сильно вздрогнул, подумав о том, как сейчас со всех сторон мрак прорежут прожекторы, и чей-то грубый голос выкрикнет в мегафон:
        - Оставайтесь на месте, вы окружены. Бросьте оружие и положите руки за голову!
        А потом шустрые ребята в масках грубо схватят меня и поведут к машине, переговариваясь между собой о том, что этот сумасшедший жестоко убил сторожа и бродил по кладбищу с оружием, видимо, в ожидании следующих жертв. Да и с револьвером всё могло оказаться не так-то просто. Откуда мне знать - не числится ли за ним чего-нибудь криминального? Тем более что вручал его Виталий Александрович, который происходил именно из этой среды. Сложные вопросы, подразумевающие неприятные ответы, но время надо было как-то убивать, и я, кажется, что-то бормотал вслух, стараясь отыскать знакомое место.
        Вскоре мне это удалось. Здесь всё было точно так же, как и в первый раз, - кажется, что цветов стало даже больше, хотя сейчас всё и трудно было разобрать. Я присел на корточки, упёрся руками в могильный холм и подумал о том, что случится, если мне снова попробовать положить к телу камень. Явится новый двойник из другого мира или этот номер проходит только один раз? Странно, почему мы не подумали о чём-то таком, когда были здесь. С другой стороны, даже другая часть Трюфельного холма могла просто снова вернуть Вере Павловне те сверхспособности, которые мы наблюдали в садовом товариществе. А этого явно было не нужно. И кто привёл в порядок могилу?
        Мне показалось, что я заметил какое-то движение справа. С трудом выпрямившись, я осторожно пошёл в ту сторону, вытирая свободной рукой глаза от воды и выставив вперёд револьвер, вырываемый из моих пальцев гулкими порывами сильного ветра. Но ничего подозрительного больше не происходило - скорее всего, это просто упала ветка, а я-то снова преисполнился надеждой увидеть Бориса и Веру Павловну. Тем не менее, напряжение, кажется, охватило меня целиком и не оставляло выбора, кроме как пребывать в бдительном ожидании.
        А в следующее мгновение я почувствовал страшную боль в боку, и револьвер выскользнул куда-то в темноту из моих расслабившихся пальцев. Я попытался вдохнуть, но безуспешно, понимая лишь, что уже лежу на земле, а крупные капли дождя тяжело падают мне на глаза. Снизу всё буквально горело огнём и странно пульсировало, словно из меня выходил воздух, и даже можно было ощутить неприятное чувство проткнутости. Однако это почему-то беспокоило мало, и я ничего больше не ждал. Когда же рядом появилась Вера Павловна, я даже хотел ей улыбнуться, но не смог.
        - Добрый вечер. Вот мы и встретились, - спокойно сказала она, делая странно понимающее лицо и кивая. - Ты пришёл один, тем лучше.
        - А где Оля? - выдохнул я и почувствовал, как рот заливает, судя по неприятному металлическому привкусу, кровь. - Вы обещали.
        - У нас её нет и никогда не было, - ответил откуда-то сзади Борис, но я не нашёл в себе сил, чтобы обернуться.
        - Значит, вы меня обманули?
        - Просто пригласили, и ты пришёл.
        Вера Павловна схватилась за что-то перед собой, но, странное дело, от этого я почувствовал, как немного приподнимаюсь, и, кажется, всё вокруг начинает кружиться. Тем не менее, я опустил глаза и понял, что у меня в боку торчит обломок деревянного креста, явно заимствованный с одной из могил. Теперь всё становилось таким простым и понятным.
        - Здесь рядом есть замечательная яма, - как бы между прочим произнёс Борис и тяжело вздохнул. - Конечно, её накрыли в такую непогоду, но, готов спорить, что там уже скопилось достаточно воды. Поэтому придётся тебе просто немного искупаться. Это же не сложно? Наверное, даже приятно.
        - О чём ты говоришь? - Я немного дёрнулся и снова услышал из кармана мелодичный звук телефона.
        - Интересно, у тебя хватит сил, чтобы ответить? - задумчиво произнесла Вера Павловна. - Но, наверное, камни у тебя с собой?
        Она нагнулась, присела рядом на колени и начала обшаривать мои карманы. Странно, но в этот момент я перестал чувствовать своё тело, а где-то внутри всё больше растекался жар, кажется, идущий уже от холодной мокрой земли.
        - Нашла? - Борис шагнул вперёд и аккуратно извлёк из моего кармана телефон. - Думаю, ему самое место в ближайших кустах.
        С этими словами он размахнулся и зашвырнул аппарат в ночь.
        - Но зачем? Что я вам сделал? - хрипло спросил я, всё сильнее кашляя и глядя на маячившее рядом лицо Веры Павловны, которое то размывалось, то становилось чётче. - Ведь вы выбрались оттуда благодаря мне?
        - Лучше скажи, зачем ты взял из наших могил камни? - усмехнулся Борис.
        - Это просто. Вы же хотели меня убить, и я надеялся, что это мне как-то поможет.
        - Да ну? И кто же сейчас лежит и умирает? - удивлённо спросила Вера Павловна. - Именно ты. Не так ли?
        - Не радуйтесь. Уверен, что ваши силы и срок тоже подходят к концу, - ответил я, чувствуя странное удовлетворение и нарастающий ватный шум в ушах. - И моя смерть вам никак не поможет.
        - На самом деле ты себя явно недооцениваешь… - сказал Борис с деланной весёлостью. - Может быть, на что-нибудь да сгодишься.
        - Нашла. Вот они! - воскликнула Вера Павловна и показала лежащие на ладони камни с Трюфельного холма, которыми я очень надеялся воспользоваться здесь для Оли.
        - Хорошо. Тогда хватит разговоров, - решительно кивнул Борис. - Ну, что? Готов почувствовать, как оно - умирать?
        - Мне кажется, я уже что-то такое чувствую…
        Я захлебнулся кровью и зашёлся кашлем, ощущая, что моих сил уже не хватает даже на то, чтобы избавиться от этого комка в горле:
        - Можете ликовать.
        Нелюди некоторое время молча стояли надо мной, словно о чём-то размышляя, а потом схватили за руки и куда-то поволокли.
        - А ты живучий, однако! - послышался голос Бориса. - Ну, да не беда. Мы это быстро исправим.
        Я больше ничего не мог говорить - очень хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось и можно было спокойно отдохнуть где-нибудь вдали от всей мирской суеты. Конечно, описанная Наташей и Женей тень Трюфельного холма представлялась здесь далеко не лучшим вариантом, однако я был согласен и на это. С неожиданной любовью я посмотрел на свою грязную выкрученную руку и осознал, насколько был счастлив тем, что мог просто ею пользоваться, ощущать каждой клеточкой прикосновения к предметам и вообще - чувствовать себя полноценным человеком. Сейчас же она почему-то казалась удивительно далёкой и прямо-таки недостижимой, как горизонт. Это было необычно и обидно - словно у меня отобрали то, что я рассматривал как исключительно своё, и даже не мог вообразить, что однажды это будет совсем не так.
        Сотовый телефон снова запиликал где-то в ночи, хотя это я уже слышал плохо и мысленно вернулся к моим родителям, родственникам и недавним друзьям. Теперь я невольно понимал, что имеют в виду люди, когда говорят о том, что чувствуют приближение смерти. Да, несомненно, она стояла уже рядом со мной и как будто уже тянула меня прочь из тела, в которое мне вовсе не хотелось возвращаться. Наоборот, теперь оно было скорее обременительно, и я удивлялся, что раньше безропотно выносил подобную ношу. Это как-то странно чувствовалось параллельно со всё возрастающим страхом. Конечно, не из-за Бориса и Веры Павловны, а из-за желания жить дальше и всё изменить. Неужели и перед смертью человека продолжают раздирать противоположности? Пожалуй, что так. Если бы можно было исправить ту ужасную ошибку, что я пошёл сюда, конечно, всё было бы просто великолепно. И перспектива тюрьмы или ещё чего-то похуже казалась теперь вполне решаемой, мелочной и уж, во всяком случае, никак не совместимой с вечным забвением. В то же время мне было и интересно - так что же там? Ведь я подошёл к той самой черте, за которой идёт
неизвестность, выстроено столько интересных гипотез и, наконец, покоятся такие вечные устои общества, как религии. Конечно, первооткрывателем меня здесь назвать сложно, однако для себя самого это будет, пожалуй, самым главным открытием в жизни, как бы странно это ни звучало. Жаль только, что я не смогу ни с кем поделиться своими знаниями. С другой стороны, если там действительно ничего нет или маячит только кокон Трюфельного холма с вечными тенями, то, пожалуй, об этом никому знать и не стоит. Иначе какой вообще смысл жить?
        - Вот мы и на месте.
        Борис отбросил в сторону что-то большое, шуршащее и развевающееся на ветру, а в следующее мгновение я почувствовал, как меня перекатывают, а потом возникло странное ощущение полёта, словно мне никак не удаётся поспеть за своим телом. Затем я погрузился во что-то новое, но в то же время знакомое. Глаза накрылись тяготящей ношей, но постепенно, видимо, организм привык или я смог инстинктивно проморгаться, потому что увидел, в общем-то, весьма яркую картинку - верх могилы, склонившиеся надо мной лица Бориса и Веры Павловны, сквозь которые насквозь пролетали крупные капли дождя. Здесь было необыкновенно тихо и спокойно, когда отсечённый землёй ветер остался где-то наверху, но слух, кажется, падал всё стремительнее, при этом, как ни странно, мысль работала всё четче. Только к ней начали примешиваться какие-то не совсем мои воспоминания. Или всё-таки именно мои, просто те, которые можно вернуть, только умерев, и они понадобятся в этом новом неизвестном мире? Впрочем, наверное, это всё-таки какой-то бред или, как принято говорить, защитная реакция организма, который фактически умирал, но по привычке не
позволял нанести мне из-за этого большую психологическую травму. Ведь все болезни и смерть, как их вершина, проистекают от нервов, не так ли?
        - Прощай. Было приятно познакомиться, - сказала Вера Павловна, а Борис начал придвигать сверху что-то большое и тёмное, отчего на меня сыпались комья земли, сбиваемые каплями дождя, наполнявшими всё вокруг каким-то призрачным туманом. Или это мои глаза стали видеть немного по-другому?
        Потом с неожиданной ясностью я понял, что сейчас должно случиться - Борис готовится сбросить мне на голову могильную плиту. И, кажется, не вставая, я мог вплотную приблизиться к этой траурной глыбе, рассмотреть все неровности, прожилки и даже прочитать короткую выразительную надпись. Только к чему мне это теперь? Остаётся время лишь сказать «спасибо» всем, кто был со мной при жизни, пожелать удачи и, как говорится, не поминать лихом. Ещё хотелось попросить кого-то свыше, чтобы та доля счастья и прочих благ, которые предназначались на отмеренное мне на этой земле, распространилась между дорогими и близкими людьми, а все беды и горести я вполне могу забрать с собой в могилу. Ещё мне отчаянно хотелось, чтобы не только Борис и Вера Павловна, так сказать, провожали меня в последний путь, но и Наташа с Женей. Они, пожалуй, единственные, кто могли оказаться здесь, чтобы выступить хотя бы в роли сторонних наблюдателей. Их винить не в чем - хватило бы сил и времени, чтобы всё получилось у самих, не говоря про меня и борьбу с этими монстрами. Впрочем, наверное, даже если бы не эта могильная плита, то я на
этом свете уже не жилец. И для понимания этого мне не нужен диагноз врача или даже самостоятельный осмотр раны.
        Потом последовал неожиданный обрыв - никакой боли я не почувствовал, просто всё вокруг погрузилось в бездонную пустоту и черноту, где невозможно было определить время, пространство и самого себя. Кажется, из всего огромного мира осталась только моя мысль, и она являлась частью чего-то большего, вечного и невообразимого. К нему тянуло, но было и понимание, что пока не пришло время, но оно, конечно, скоро наступит.
        Глава 15
        Снова живые
        Всё неожиданно изменилось - я почувствовал, что могу приподняться. При этом, как ни странно, возникло острое, прямо-таки выводящее из себя ощущение, что кто-то меня с нетерпением ждёт. Неужели это и есть следующий этап смерти? Хорошо бы, иначе в таком состоянии я чувствовал бы себя запертым в какой-то невообразимой темнице собственных рассуждений, страхов, воспоминаний и порывов, которые нестерпимо заполнили всё вокруг и становились всё более концентрированными. Они словно подменяли всё, что мне нужно и вообще есть в мире, отчего становилось временами очень больно и жутко, а в следующее мгновение - это казалось сладостным и безопасным.
        - А вот и ты. Здравствуй! - грустно улыбнулась Людмила, когда я неожиданно легко поднялся и встал на землю.
        Видимо, с момента моей смерти прошло не так много времени - всё вокруг по-прежнему было погружено в темноту, лил дождь, но здесь было сухо, комфортно и светло. Над значительным участком кладбища был натянут гигантский шатёр с плоской крышей, а мощные прожектора по периметру, свет которых словно дымился, позволяли без труда читать, если в этом возникла бы необходимость. Рядом беспокойно бегал Норд, кажется, не видя меня, но что-то чувствуя - временами он застывал на месте, как-то неуверенно вытягивал морду и начинал медленно махать хвостом, а потом снова продолжал суетиться кругами. Чуть дальше стояли какие-то размытые люди, из которых решительно шагнул вперёд и приветливо улыбнулся мне Виталий Александрович:
        - Рад тебя видеть и в таком состоянии!
        Словно предваряя мой вопрос, он разжал массивный кулак, и я увидел там кусочек камня - несомненно, одного из тех, что я оставил на столе в кабинете, кажется, много лет назад.
        - А где Борис и Вера Павловна? - спросил я, оглядываясь и замечая Женю с Наташей, которые стояли в сторонке и выглядели совсем плохо.
        - Не беспокойся. Эта парочка далеко не ушла. Они в машине и нейтрализованы.
        - Но как?
        - Всё просто - мы засекли твой телефон, а дальше, как говорится, дело техники. Эти нелюди, видимо, решили совершить над твоим телом какой-то ритуал, за чем мы их и застали, - ответил Виталий Александрович, хмурясь. - Спасибо тебе за такой решительный и в то же время очень глупый поступок. Однако если бы не это, то Бориса и Веру Павловну мы искали бы ещё долго, чего Наташа и Женя просто не перенесли бы. Поэтому сейчас, можно сказать, всё нормально. Ну, разумеется, за исключением того, что ты умер.
        - А Олино тело?
        - Что касается этого, то, к сожалению, ничего. Однако, думаю, нам теперь не до неё…
        Я про себя был склонен с ним согласиться, однако возникал простой вопрос, который почему-то казался мне теперь необыкновенно важным: если вместо Оли в качестве призрака выступаю я, то кто же будет тем живым, кто махнётся со мной? Впрочем, наверное, с этим можно было разобраться немного позднее, а сейчас я почувствовал, что должен помочь Жене и Наташе. Я ничего не ощущал, кроме переполнявшей меня силы, желания жить и необыкновенной лёгкости, которой, уверен, не было даже в детстве. Но при этом, как ни странно, я готов был снова оказаться в бренном теле, так как происходящее напоминало, словно я смотрю одновременно во все стороны, пусть и участвуя теперь вроде бы во всём намного больше, но не имея возможности в этом жить. Поэтому казалось очень важным как можно скорее стать тем, кем я был до этой ночи, - живым. А без Жени и Наташи это было невозможно. Однако самое главное, конечно, в другом - я не просто хотел помочь, а чувствовал, что это целиком в моих силах. Странное ощущение. Когда-то я просто успокоил бы людей, попытался ободрить или что-то в таком роде, но сейчас было совсем не то. И стоило
мне подумать и пожелать, как словно часть меня отделилась и почти материально окутала девушек, которые на глазах из блёклых и размытых вернулись, пожалуй, к тому облику, как я увидел их впервые после извлечения камней из могил. При этом я неожиданно почувствовал себя не то чтобы уставшим, но уже гораздо менее бодрым и полным энергии, чем было всего несколько мгновений назад. Что же, вполне справедливо - где-то прибыло, в другом месте - убыло. Самое главное, что сейчас есть практически всё, чтобы снова вернуть полноценную жизнь в реальности и хоть немного отсрочить то, в чём я совсем недавно пребывал.
        - Спасибо, нам намного лучше! - бодро выкрикнула Наташа и, подбежав, обняла меня, хотя я почувствовал больше эмоции или что-то, идущее от души, чем привычное ощущение прикосновения. - Так здорово, что ты снова с нами.
        - Да, и, как вижу, девчонки от этого буквально расцвели, - усмехнулся Виталий Александрович. - Ладно, пора покинуть это злачное место и увидеть этот ваш Трюфельный холм. Столько уже о нём слышал, можно сказать, в своей вотчине - интересно теперь и посмотреть.
        - Наверное, ты всё-таки узнаешь об этом подробнее только по рассказам, - ответила Наташа, делая смешные глаза. - Но ведь запретный плод сладок, не так ли?
        - Это ещё почему?
        - Потому что мне тоже кажется это правильным. Что скажешь, Кирилл?
        Женя выжидающе смотрела на меня, и я почувствовал, что она права. Тогда не будет хватать ещё одного воскрешаемого, и неизвестно, к чему может привести в этих обстоятельствах. Поэтому я, помедлив, кивнул головой:
        - Да, согласен. Иначе вполне может пойти что-то не так.
        - Ладно, договорились, - немного разочарованно хлопнул в ладоши Виталий Александрович. - Тогда вперёд. Время начинать снова жить!
        - Стоит действительно покинуть это место. Мне здесь не нравится… - задумчиво сказала Наташа. - А вот с воскрешением придётся повременить до утра.
        - Почему это? - Виталий Александрович насупился. - Ты что же, не торопишься порадовать меня возвращением к жизни?
        - Нет, не то. Просто я подумала, что не знаю, как выглядит Трюфельный холм в темноте и что там происходит. Забавно, да? Столько пробыла в этом месте, а не обратила внимания на такие очевидные вещи. И, тем не менее, думаю, лучше не рисковать. Ведь тени и зло, как известно, обретают в темноте особые свойства.
        - У меня прямо мурашки по коже, - усмехнулся я, теперь понимая, что использовать это выражение можно образно во многих смыслах, один из которых, надеюсь, вскоре останется навсегда в прошлом. - Но, наверное, ты права - пусть уж лучше всё случится именно так, как в прошлый раз. Боюсь, у нас нет времени на разгадывание новых шарад и возможных накладок. Поэтому рисковать смысла нет.
        - Ну, вам виднее, - сказал Виталий Александрович и, повернувшись, крикнул: - Всё, ребята, сворачиваемся и едем ко мне на квартиру!
        Вокруг всё пришло в движение, а Людмила подошла вплотную, и я увидел, что она плачет:
        - Мне так тебя не хватало, Кирилл. Я снова поняла, что жизнь стала бессмысленной.
        - Ничего-ничего, скоро это всё закончится, и мы останемся вдвоём.
        Я обнял девушку и почувствовал, как всё её тело сильно вздрагивает. В то же время я ощутил какую-то странную недоговоренность. Однако в откровенности Людмилы у меня после всего пережитого вместе никаких поводов сомневаться не было. Тогда в чём дело? Или просто моё восприятие как-то изменилось? После этого дня много лет я спрашивал себя, почему сразу не задал прямой вопрос? Ведь это могло многое изменить. Однако сейчас ошибочно посчитал, что мы сможем со всем разобраться потом.
        - Ну, пошли, пошли…
        Необычные ощущения, когда садишься в машину, но понимаешь, что надо сосредоточиться, чтобы сделать это как обыкновенный человек. Иначе вполне можно пройти насквозь или уже оказаться в одно мгновение там, где нужно. Однако сейчас мне хотелось быть с людьми, а зияющая чернота в могиле была ещё слишком жива в сознании и по-прежнему ужасала. Хотя, конечно, перед воскрешением надо будет попробовать что-нибудь эдакое - всё-таки подобные ощущения вряд ли представится случай ещё когда-нибудь испытать. С другой стороны, всё ли останется в памяти, когда снова вокруг сомкнётся плоть? В этом уверенности не было. Скорее даже больше
«нет», чем «да». Я точно помнил, сколько всего открыл для себя после смерти, но уже безо всяких подробностей, словно сухая констатация факта, принимаемая на веру от кого-то постороннего, в чьих словах не было никаких поводов сомневаться. Странное ощущение, и одно можно было сказать наверняка на примере Бориса и Веры Павловны - какие-то моменты в памяти остаются из такого состояния точно. Хотя, возможно, в их случае я был первым человеком, которого они увидели и запомнили? Как тут разберёшься? И вообще - нужно ли углубляться? Да этого делать и не хочется - главное, чтобы всё прошло как положено, а без всего остального я как-нибудь проживу.
        - Наши маниакальные знакомые в соседней машине - как видите, я не стал рисковать. - Виталий Александрович показал пальцем назад, и только теперь я обратил внимание, что прямо за нами следует инкассаторский «броневик». - Водители без оружия, а у меня есть такая штука, которая сразу блокирует там все системы управления. Мне не нужно никаких прискорбных повторений.
        - Это хорошо придумано, - как-то невыразительно отозвалась Людмила. - А мы все у тебя поместимся?
        - По поводу этого не беспокойся! - расхохотался Виталий Александрович. - В моей двухъярусной берлоге, которая занимает весь этаж, думаю, вполне комфортно разместятся два живых человека, собака и три духа.
        Так оно и оказалось. Минут через двадцать мы вошли в шикарно обставленное помещение. Подобных мне ещё не приходилось видеть, хотя, разумеется, это уступало убранству коттеджа, пусть здесь был даже приятно потрескивающий камин. Всё-таки есть нечто обвораживающее в этих сталинках - умели же когда-то строить, и это, разумеется, не шло ни в какое сравнение с современным комфортабельным жильём. Мне, к сожалению, не довелось жить в таких квартирах, но, когда я был в гостях у одного знакомого, у меня вызвало восторг то, что, даже входя в туалет, попадаешь в просторное помещение, сопоставимое по размерам со средней комнатой, и, разумеется, даже без налёта такого понятия, как «совмещённый санузел».
        - Все чувствуйте себя как дома! - радушно сказал Виталий Александрович. - Конечно, это не коттедж, но всё-таки…
        - Здесь просто великолепно! - выдохнула Людмила и слабо улыбнулась.
        - Наверное, если бы увидела это раньше, то непременно захотела что-то такое же.
        - Ну, наверное, чуть позже мы вполне можем это осуществить, - живо откликнулся я.
        - А, да, конечно.
        Такой ответ мне как-то не очень понравился, и Людмила явно была чем-то расстроена, но всё-таки я снова решил, что неуместно лезть с расспросами. Как правило, самый эффективный диалог получался, когда человек сам созревал для разговора. А лишние недоумения могли привести к прямо противоположной реакции - закрытости и отдалению.
        - Мы пробудем здесь до рассвета, и тогда, полагаю, двинемся в путь. На самом деле, какая-то чертовщина - думаю, что всю жизнь потом буду вспоминать наше приключение.
        - Мне всё-таки больше по душе та бомба, - усмехнулся я и обнял Наташу с Женей: - А что, девчонки, предлагаю после того, как всё удачно получится, снова всем вместе посидеть в той кафешке «Вкусовые грани творчества», словно с нами ничего и не было. Как вы?
        - Было бы замечательно, - отозвалась Женя. - На самом деле, как ни странно, я частенько о нём вспоминаю. Ведь тогда мы были живы, полны надежд и предвкушали нечто фантастическое. И, что касается последнего, наши ожидания в полной мере оправдались.
        - Согласна, замечательное место. И тебе понравится, - кивнула Наташа, поворачиваясь к Виталию Александровичу, который широко развёл в стороны руки и радушно откликнулся:
        - Что же, тогда я просто куплю его тебе и твоим новым друзьям. Это будет мой подарок по случаю твоего чудесного воскрешения. Но сейчас предлагаю вам всем насладиться моим новым кинотеатром. Потрясающе. Я оборудовал всё совсем недавно, и, поверьте, даже потусторонних гостей это должно впечатлить.
        Мы все заулыбались и, поднявшись по широкой деревянной лестнице на второй этаж, вскоре оказались в большом зале с огромным, во всю стену, экраном. Нечто такое я несколько раз видел в фильмах, и теперь было очень необычно знать, что находишься не в каком-нибудь уютном современном кинозале, а всего лишь в жилой квартире. Пожалуй, если у Люды так много лишних денег, мы могли бы потом тоже позволить себе что-то подобное.
        Вместо того чтобы общаться или как-то ещё конструктивно провести те часы, что остались до посещения Трюфельного холма, мы почему-то развлекались кино. Впрочем, в этом действительно что-то было - время бежало, скрашивая томительное ожидание, и на душе становилось как-то легче от происходящего. Особенно от остроумных, пусть и грубоватых, комментариев и шуток Виталия Александровича.
        Как ни странно, столь длительное времяпрепровождение в кинозале ничуть не утомляло, кроме того, как я интуитивно чувствовал, ассоциировалось у большинства из нас с тем, как началось знакомство недалеко от парка. И даже Норд, который дремал на одном из кресел, любезно застланных хозяином цветастой накидкой, кажется, чувствовал себя очень комфортно. Людмила сидела рядом со мной, но не прикасалась - наверное, я бы на её месте вел себя точно так же. Да, какой ни будь любимый и важный человек, но его призрачное подобие всё-таки больше внушает беспокойство и страх, чем какие-то другие эмоции, пусть даже подделку невозможно разглядеть невооружённым глазом. Главное ведь то, что мы ощущаем и знаем где-то глубоко внутри. Это почему-то невольно наслоилось у меня на тот примечательный факт, что Люда давненько не курила, но кажется, что эту атмосферу можно разрушить даже такой банальной вещью, как выйти по нужде, не говоря уже о вредных привычках, которые вполне можно отложить и на потом.
        Когда Людмила некоторое время нерешительно стояла в дверях, а потом как-то горестно охнула и схватила меня за руку, притянув к себе:
        - Время уходит.
        - Да, и, думаю, сейчас это неплохо для нас всех, - бодро ответил я, хотя скорее ощущал неуверенность и даже страх перед тем, что должно произойти.
        Словно почувствовав это, девушка тихо спросила:
        - Боишься?
        - Есть немного. Но я знаю, что кое-кто будет меня ждать, и хотя бы из-за этого постараюсь перебороть себя и, что бы там ни было впереди, вернуться с Трюфельного холма живым.
        - Поверь, я со своей стороны сделаю всё, что только возможно, чтобы всё получилось именно так! - горячо заверила Людмила, но тогда я снова не мог понять истинный смысл её слов.
        Мы спустились вниз и увидели ожидающий нас вытянутый рыжий «Мерседес», инкассаторскую машину, где продолжали томиться Борис и Вера Павловна, а также три автомобиля сопровождения. Пожалуй, многовато, однако от этого стало как-то спокойнее, как, наверное, от того же газового пистолета в кармане, пусть ты и понимаешь, что это больше «пугач», чем серьёзное оружие. Но не весь ли наш мир более-менее правдоподобная иллюзия?
        Я всё хотел поинтересоваться у Виталия Александровича по поводу того человека, которому суждено сгинуть вместо меня, но почему-то так и не решился. Это, кстати, было одной из причин того, что я испытывал некоторые сомнения в затее. Ведь, скорее всего, в этой роли, чтобы всё получилось, должен был выступать любящий и желающий вернуть меня к жизни человек, а не безымянный боец криминального фронта, которого, возможно, давно приговорили за какие-нибудь провинности и решили, что приговор будет исполненным таким экзотичным образом. Впрочем, конечно же, я был абсолютно далёк от того, чтобы попросить кого-то из родных или близких пожертвовать собой. Нет, пусть они продолжают жить и, пока не придёт естественная пора, не узнают о том, что в Тиндо есть такое место, как Трюфельный холм. Однако, вспоминая ситуацию с Дмитрием и чудесное воскрешение Норда, я всё-таки тешил себя надеждой, что номер может благополучно пройти и с посторонним человеком. Хотя, конечно, с собакой могло быть совсем другое дело, да и Дмитрий, без сомнения, питал ко мне чувства, пусть это было и ненавистью. Но возможна ли подобная
замена, и вообще, насколько всё в действительности получается, сообразуясь с тем, что мы думаем, видим или предполагаем? Странные и ненужные размышления - вскоре я сам всё увижу и узнаю, так сказать, из первых рук.
        Всю дорогу мы молчали. Виталий Александрович писал на планшетном компьютере, оригинально выполненном в форме скобы, короткие сообщения и с кем-то разговаривал по телефону, Наташа и Женя смотрели в окна, Норд лежал на коврике под креслом и учащённо дышал, а Людмила держала меня за руку и всхлипывала, несмотря на мои попытки её шёпотом успокоить, и беспрестанно говорила, что всё обязательно будет нормально. Да, прямо скажем, не радостная процессия собралась на такое чудесное событие, однако, можно сказать, в VIP-статусе для подобного. И всё, конечно, благодаря Наташе и Людмиле. Неожиданно я подумал о том, что выбор Виталия Александровича для моего спасения вполне может пасть и на женщину, ведь Борис ожил именно так. Уже тогда в мою душу вкралось неясное беспокойство, суть которого я вначале никак не мог понять, однако, кажется, где-то в подсознании всё уже давно встало на своё место. И именно это не заставляло сомневаться, что больше нам некого ждать - новых действующих лиц в происходящем не окажется.
        Когда мы затормозили напротив того самого места, где я всего несколько дней назад пытался разобраться с Борисом за преследования в кинотеатре, и выбрались из машины, Виталий Александрович обвёл всё вокруг широким жестом и пояснил:
        - Говорю это исключительно для вашей безопасности. Ведь, если что-то пойдёт не так и вы превратитесь в монстров, согласитесь, было бы верхом неблагодарности убить меня?
        Внимательно оглядев нас, он продолжил:
        - Так вот - там рассажены снайперы, а рядом со мной будут стоять бойцы с автоматами. Поэтому, когда вы станете снова материальными, пожалуйста, не дёргайтесь, медленно выходите и позвольте нам убедиться, что с вами всё в порядке. В противном случае, понятное дело, будет открыт огонь на поражение.
        - Справедливо, - кивнул я, хотя, разумеется, мне вовсе не улыбалась перспектива, в случае успеха и после всего пережитого, быть просто расстрелянным каким-нибудь слабонервным бандитом, у которого мелькнуло какое-то сомнение. Тем не менее, видимо, иного выбора у нас не было, и Виталия Александровича здесь вполне можно было понять.
        - Что же, тогда давай, Наташа, обнимемся и, надеюсь, сделаем это через несколько минут уже в нормальном состоянии. Где, вы говорите, то кафе?
        - Вон там. «Вкусовые грани творчества»! - Женя указала рукой в сторону тянущихся вдаль хрущёвок, и Виталий Александрович удовлетворённо кивнул:
        - Что же, тогда думайте о пьянке в собственном кафе - возможно, это как-то поддержит.
        Он крепко прижал к себе Наташу, а я заметил, как на его лице появилось мимолётное брезгливое выражение, которое, отстранившись, он сразу озвучил:
        - Однако ты явно сдаёшь и всё меньше соответствуешь тому, какой должна быть супердевушка, пусть и призрак. Ну, ладно, ладно - в теле снова будет совсем другое дело. Кирилл…
        Виталий Александрович протянул руку, и я спокойно её пожал, а потом пришла очередь Людмилы, которая, чуть отступив, позвала меня:
        - Подойди, пожалуйста.
        Я пожал плечами, сделал мимолётный извиняющийся жест, но, посмотрев на лица окружающих, всё прекрасно понял. В самом деле, мы здесь были все, кто нужен, и даже с лишним звеном - Виталием Александровичем. И что теперь делать? Почему подобные вещи я вынужден узнавать последним, когда, похоже, уже ничего нельзя изменить, и всё предрешено? А любовь Людмилы - это была она, в своём чарующем лике самопожертвования, или просто игра, экзотический способ суицида всё это время? И не скрывали ли все они от меня информацию о теле Ольги нарочно? Впрочем, это было маловероятно - зачем им это?
        - Кирилл, вижу, что ты уже всё правильно понял… - Люда всхлипнула и мелко затряслась. - Мы переговорили с Наташей и Женей - без кого-то любящего всё это с тобой не сработает, но зато есть я, как раз такая и готовая помочь. Только не возражай и не надо произносить длинных благородных речей. Знаешь, я же не всё тебе сказала. На самом деле, несмотря на все деньги, меня давно подтачивает одна неприятная болезнь, поэтому, то, что мы провели с тобой даже несколько дней, наверное, было самым лучшим подарком судьбы по этому случаю. И не думай - я не вру или что-то в таком роде. А пропажа тела Оли лишний раз лишь подтвердила то, что это должна быть именно я.
        - Даже не знаю, что сказать.
        - Ничего. Просто посмотри на меня, обними и, кто знает, где и когда мы встретимся в следующий раз. Однако мне, конечно, хочется задать тебе один беспокоящий меня вопрос.
        - Какой же?
        Я чувствовал странную пустоту и отрешённость, которые, правда, вовсе не отодвигали на второй план Трюфельный холм, а наоборот, делали предстоящее ещё ярче, но мрачнее, и устанавливали цену за чудо. Впрочем, если верить Людмиле, то речь шла о чём-то вроде эвтаназии и под этим углом зрения вроде бы всё выглядело вполне благопристойно. Но как можно было так притворяться, что я поверил во все эти мечты о совместном светлом будущем и прочих приятных вещах? Или я слышал лишь то, что хотел? Непростые вопросы, и, отказавшись сейчас, я подписывал смертный приговор как себе, так и Наташе с Женей. Конечно, можно было всё-таки предложить попробовать вариант с посторонней жертвой, но это точно убийство, которое окажется бесполезным. Почему-то, глядя сейчас на словно мгновенно постаревшую Людмилу, я сам ясно понял, что с кем-то ещё ничего точно не получится. И то, что я встретил давнюю знакомую при таких обстоятельствах и настроениях, - мой единственный шанс выбраться изо всей этой истории, не покалечив никаких жизней, кроме той, что, возможно, должна была оборваться именно накануне воскрешения. Да, наверное,
так оно и есть, а я был просто слеп и занят, как обычно при жизни, какими-то несущественными делами, вместо того, чтобы просто взглянуть на то, что лежит на поверхности, и увидеть.
        - Как это - умереть?
        - Забавно, но именно этот вопрос я задавал Борису перед его воскрешением, и, знаешь, не получил никакого ответа, кроме «не знаю». Я тогда был разочарован и не понимал - как это: он испытал такое состояние и не мог описать, но теперь вынужден с ним согласиться и ответить тем же самым. Я видел лишь черноту, но могу с уверенностью сказать, что сознание остаётся живо, а это, наверное, и есть самое главное.
        - А Трюфельный холм?
        - Думаю, не все, умершие в Тиндо, сюда попадают. Или не сразу. Даже не знаю. Сейчас это больше похоже не на мысли или знания, а на смутные догадки на фоне мелькающих призраков правды или чего-то необъяснимого.
        - Ты заговорил прямо как поэт. Красиво. А вообще, считай, что ты меня успокоил… - слабо улыбнулась Людмила и прерывисто вздохнула. - Признаюсь, когда мы услышали об исчезновении тела Ольги, я тогда уже всё для себя поняла. Поэтому предприняла кое-какие шаги - если хочешь, назови это благодарностью, но ни в коем случае не какой-то платой.
        - О чём ты?
        - Деньги. Вряд ли они понадобятся мне для расчётов на Трюфельном холме или ещё в каком-то месте после смерти. А вот тебе при жизни на что-нибудь да сгодятся. Не правда ли?
        - Это верно, - усмехнулся я, уже понимая, куда она клонит.
        - Так вот, я переписала на тебя всё, чем владею, и в ближайшие дни жди звонка от юриста, который займётся всеми необходимыми формальностями. Пожалуй, единственная проблема, которая здесь могла бы у тебя возникнуть, - это моё подозрительное внезапное исчезновение. Поэтому мы договорились кое о чём с Виталием Александровичем, и не удивляйся, когда увидишь или прочитаешь где-то о моей смерти и найденном теле.
        - То есть?
        - Ну, оно уже лежит и ждёт в машине на окраине города, - развела руками Люда.
        - Ты хочешь сказать, что Виталий Александрович кого-то убил, чтобы выдать за тебя?
        - Что-то в этом роде, но никаких подробностей я не знаю. Я попросила, заплатила, и он любезно пошёл мне навстречу.
        - Час от часу не легче. Оказывается, за моей спиной был целый сговор, а я о нём даже не подозревал. Ладно, а что ещё вы от меня скрываете?
        - Пожалуй, на этом всё…
        - Что же, и этого, наверное, более чем достаточно.
        Я присел на колени и смотрел на Норда, который неуверенно бегал вокруг, немного подвывая и явно не видя ничего хорошего в пребывании на этом месте. Возможно, собака прекрасно помнила своё воскрешение или же от Трюфельного холма в ожидании нас уже исходила какая-то особенная энергия. В любом случае, несомненно, что-то такое всё явственнее чувствовалось в воздухе, чем-то напоминая атмосферу с гигантскими голограммами камней, но здесь было что-то совершенно другое. Зло? Нет. Пожалуй, древность, мудрость и ещё надежда, которая убывала и возгоралась с новой силой. Последняя, впрочем, наверное, всё-таки больше исходила из моей души и являлась сгустком страха и веры в благополучный исход.
        - Вот и всё, что я хотела сказать. А ещё - поблагодарить за всё и признаться, что я тебя очень сильно люблю! - сказала Людмила, и голос её окреп.
        - Я тоже тебя люблю, и мне очень жаль, что всё у нас так получается, - ответил я, и мы, не разнимая рук, снова приблизились к остальным.
        - Ну, что, всё в порядке? - спросил Виталий Александрович, несомненно, зная, что я теперь в курсе событий.
        - Да, конечно.
        А что мне оставалось ответить? В конце концов, он действительно сделал всё, чтобы наше воскрешение прошло благополучно, пусть это получилось несколько неожиданно и как-то грубо.
        - Тогда вот тебе камень. Другие части положены в карманы наших гостей. - Виталий Александрович протянул Людмиле кусочек Трюфельного холма, а значит, потерял способность видеть и слышать нас: - Выводите их!
        Тут же двое из его людей подбежали к инкассаторской машине, и вскоре оттуда показались Борис с Верой Павловной, выглядящие измученными, но в сознании и даже неуверенно перебирающие ногами. На них было надето что-то вроде смирительных рубашек, что добавляло ещё капельку безумия всей затее.
        - Следуйте за нами.
        Виталий Александрович махнул рукой, и мы двинулись туда, где всё началось несколько дней назад. Я отметил, что дождик закончился, и даже выглянуло солнце, словно приветствуя нас и вселяя дополнительную уверенность в правильности происходящего. Я сейчас не мог чувствовать тепло его лучей, которое, без сомнения, было. Однако очень надеялся, что вскоре мне будут доступны и такие привычные радости, которые раньше считались чем-то само собой разумеющимся и приобретали ценность только после смерти.
        - Скажи, что им лучше остановиться здесь, - произнесла Наташа.
        Людмила исполнила её просьбу, продолжая двигаться вместе со мной вперёд и, кажется, даже начиная видеть то, что было ещё недоступно нам. Говорят, что перед смертью у человека обостряются все чувства - конечно, на своём примере я этого в полной мере не ощутил - так, отдельные проблески, но с девушкой явно происходило что-то подобное. Кажется, я даже чувствовал исходящую от неё силу или нечто, похожее на самопожертвование, адресованное не только мне, а всему миру, который принёс ей столько страданий. Да, наверное, это сходно с чувством безразличия, когда ничего не имеет значения и хочется от всего сердца обратиться к каким-то вечным ценностям и естественным вещам, чтобы сбросить всё то, что накопилось, и войти в новое в мире с окружающими и самим собой.
        Мы сделали ещё четыре шага вперёд, и воздух перед нами начал колыхаться. Да, это именно то. Людмила теперь поддерживала Бориса и Веру Павловну, а голос Виталия Александровича громко прокричал откуда-то сзади:
        - Удачи! Жду вас живыми!
        Я поднял руку вверх и махнул ею, только потом вспомнив, что он меня уже не видит.
        - Давайте все обнимемся - кто знает, что ждёт нас впереди, - сказала Наташа, обхватывая меня и Женю за шею.
        - А мне можно? - как-то робко и заискивающе спросила Людмила. - Или уже совсем сбросили со счетов?
        - Да, конечно, иди сюда, - радушно ответил я.
        Мы стояли так какое-то время, не отрываясь, глядя, как перед нами снова предстаёт Трюфельный холм во всей своей красе. Здесь всё было неизменно, как, кажется, и должно было случиться. Наверное, такие места можно смело назвать вечными, но не тайными, а доступными тем, кто в этом действительно нуждается. И мы все снова были именно такими. Посмотрев на Люду, я подумал, что у неё вполне могут сейчас сдать нервы, и она в последний момент с криком убежит, мгновенно осознав, что её ждёт. Но ничего подобного не произошло. Наоборот - глаза девушки расширились, и, кажется, Люда даже успокоилась, когда увидела то, что ждёт, прошептав:
        - Как грустно и красиво. Что теперь?
        - Если все готовы, то, наверное, мы можем заходить, - сказал я, и, на мгновение замерев на самой границе, мы шагнули в другую реальность.
        Странные ощущения - как будто находишься дома и в то же время тебе дают понять, что скоро надо уходить, и этого хочется самому. Камни под ногами словно растворялись, не пружиня, а уходя куда-то глубже и мягко вылезая под ступнями в разные стороны. Я держал за руку Людмилу и почувствовал, как её тело расслабляется, а когда посмотрел в лицо девушки, то увидел заинтересованность и даже какое-то счастье. А взгляд ее, конечно, был обращён к Трюфельному холму. По мере приближения к нему чувствовался какой-то сладковатый запах, но не шоколада, а смеси цветов и чего-то ещё - кажется, знакомого, но давно подзабытого. Однако, если побыть здесь подольше, несомненно, это можно вспомнить. Маленькие волны теней тоже были рядом - они словно выпрыгивали из камней и отсюда напоминали маленьких чёрных змеек, на которых не хотелось случайно наступить. Казалось, что это может привести к страшным вещам и, влипнув в такое, освободиться будет совсем не просто.
        Людмила отпустила мою руку и решительно пошла вперёд, а рядом с ней двигались Борис и Вера Павловна, кажется, приходящие в себя, но теперь безопасные для нас всех. Наташа и Женя, напротив, замедлили шаг и словно прогуливались, наслаждаясь происходящим вокруг. В самом деле, нас не тянуло к Трюфельному холму - наверное, это была исключительно привилегия живых. Однако где-то начало сначала тлеть, а потом разгораться всё более поглощающим огнём ощущение приближения чего-то очень важного и, пожалуй, самого ожидаемого. Видимо, так и должно происходить воскрешение, а не блёкло, когда в моём случае я просто неторопливо вышел из могилы.
        - Кирилл, как ты? - спросила Наташа, и её голос показался необыкновенно чистым и словно свободным от всего лишнего, настоящим.
        - Всё в порядке. Что-нибудь чувствуешь?
        - Да, это должно скоро произойти! - ответила Женя и, сделав ещё несколько шагов, остановилась.
        Похоже, Трюфельный холм теперь не только не привлекал, но и отталкивал, словно указывая нам, что тут есть кое-какие дела, но они никак нас не касаются. Наблюдай, но не вмешивайся. Точнее, конечно, они имеют отношение ко всем, но из-за непонимания происходящего мы можем невольно что-то нарушить или испортить. Поэтому просто хотелось остаться там, где находишься, и наблюдать за всем, чему суждено здесь происходить вечно. Я так и сделал, глядя на большую, зловеще шевелящуюся тень позади Трюфельного холма и догадываясь, что где-то там бродит и Дмитрий, возможно, видя меня сквозь эту пелену мрака и даже крича что-то обвинительное. Ну, ничего - наверное, Людмиле будет о чём с ним поговорить, и мне показалось неожиданно важным, чтобы она его обязательно убедила в том, что произошедшее - всего лишь случайность и наслоение множества событий, которые очень сложно было предсказать. Ведь так на самом деле оно и было?
        Людмила, Борис и Вера Павловна всё ближе подходили к Трюфельному холму. Девушка вытянула вперёд руки, словно желая прикоснуться к чему-то большому или отодвинуть невидимое препятствие, но её спутникам мешали смирительные рубашки. Я подумал, что здесь все путы вполне могут волшебным образом упасть, но этого не произошло. Может быть, стоило снять их ещё там? Мне не хотелось думать о том, что Борис и Вера Павловна обречены, если и не вечно, то очень долго бродить скрученными в тени Трюфельного холма. Несомненно, это обременило бы их плюс ко всему тому мрачному, что там и так ожидает. С другой стороны, души этих людей, скорее всего, давным-давно находятся в совершенно другом месте, а здесь речь идёт лишь о части теней. Поэтому, вполне возможно, они просто вольются в оболочку мрака или превратятся в всплески тёмных волн на камнях вокруг. А путы могут, наверное, перекочевать на Наташу и Женю, если говорить о том - кто за кого. В любом случае, ждать осталось недолго.
        - Смотри, они прикасаются, - крикнула Наташа, указывая в сторону Трюфельного холма. - Когда это делала я, поверь, было неприятно. Сначала, правда, руки ощущали что-то необыкновенное, словно погружаешься в невозможное, лёгкое и созданное исключительно для тебя. А потом это начинает тянуть и пугать.
        - Хорошо. Мы сможем поговорить об этом потом. А пока помолчим и отдадим дань этим людям. Ладно? - грустно сказал я и получил в ответ два кивка посерьёзневших лиц, которые стали снова такими же яркими, как в первые мгновения после возвращения из тени Трюфельного холма в реальный мир.
        Людмила, Борис и Вера Павловна стали постепенно погружаться в Трюфельный холм, и я словно слышал в голове их стоны, недоумение и нежелание продолжать путь. К ним примешивался вихрь каких-то образов, воспоминаний, который проносился настолько быстро, что разглядеть ничего было невозможно. Пожалуй, только почувствовать какие-то оттенки, эмоции и, что самое главное, насколько это было важным для этих людей. Впрочем, я был уверен, что здесь речь идёт в основном о Люде, так как эти нежити, наверное, разбавляли всё это чем-то неведомым и странным - не более того. В любом случае, наверное, Трюфельный холм вбирал в себя плоть и то, что внутри, а некоторые брызги разлетались вокруг, в том числе создавая изумительную атмосферу пространства рядом.
        В тот же момент я почувствовал, как что-то меняется и во мне. Всё стало не таким лёгким и свободным, словно кто-то невидимый постепенно нагружал меня обременительной ношей. Это было тяжело, но желанно, и я словно хотел помочь, торопя и как-то неестественно двигаясь, пожалуй, не совсем по своей воле. Затем что-то внутри меня словно начало расширяться, а пальцы, которые я вытянул перед своими глазами, затуманились и затвердели, войдя в странное оцепенение. Зазвучали какие-то шорохи и неприятные чавкающие звуки, сменившиеся затем неровным нарастающим шумом, который, кажется, проникал насквозь и отсекал от всего окружающего. А за ним, расцветая, пришла боль - я упал на горячие камни и несколько раз судорожно дёрнулся, с ужасом и в то же время радостью снова переживая привычные физические ощущения. Было ли что-то подобное в прошлый раз? Вроде бы нет, однако, вполне возможно, находясь вне пределов Трюфельного холма, всё видится по-другому. Как и сейчас - моё лицо было обращено к тому месту, где должен был находиться Виталий Александрович со своим отрядом, но ничего, кроме обычной пустынной улицы Тиндо,
я не видел. Или они по какой-то причине убежали, бросив нас на произвол судьбы? Возможно ли такое? Конечно, если, например, их что-то сильно напугало или, быть может, вообще давным-давно вышли какие-нибудь похожие на нас монстры, которые удачно сыграли свою роль и направились отпраздновать это событие в кафе. Однако подобное развитие событий всё-таки представлялось маловероятным, поэтому я склонен был остановиться на вариациях отображения с разных сторон той невидимой стены, которая отделяет Трюфельный холм от реального мира.
        И тут всё мгновенно прекратилось. Я продолжал лежать, чувствуя, как снова учащённо бьётся моё сердце - просто непередаваемый восторг, а рукам становится всё горячее от камней вокруг. Тело казалось разбитым и ослабшим, но постепенно силы прибывали, словно наполняя всё собой, и вот я уже начал пытаться нерешительно приподниматься. Это удалось с некоторым трудом, но вскоре я неуверенно выпрямился и стоял, немного шатаясь и оглядываясь вокруг. Всё было по-прежнему, только Людмилы, Бориса и Веры Павловны уже не было видно - относительно двоих последних я надеялся, что уже навсегда. Чуть поодаль я заметил фигуры Наташи и Жени - они медленно осматривали себя и, кажется, были этим настолько поглощены, что ничего не замечали вокруг. Я тоже поднял руку, выпрямляя и сгибая пальцы, потом начал ощупывать себя и наслаждаться этим замечательным ощущением. Но в какой-то момент замер в нерешительности - с телом вроде всё было в полном порядке, а как с сознанием? Не стал ли я каким-то чудищем или, быть может, потерял нечто важное внутри себя после воскрешения?
        Задумавшись и сразу многое вспомнив, я пришёл к выводу, что остался всё-таки сам собой - то, что и нужно. То есть жертва за другого человека, к которому испытываешь искренние чувства, сработала, и у меня было самое лучшее подтверждение настоящего отношения ко мне Люды. Это показалось очень важным, особенно для памяти. А как с девушками? Я снова посмотрел на Наташу и Женю, увидев их взгляды и серьёзные, настороженные лица. Наверное, у меня сейчас было точно такое же выражение, но, тем не менее, хотевший было вырваться приветственный крик замер - я ни в коем случае не желал услышать в ответ какое-нибудь невнятное рычание или интонацию в стиле Бориса и Веры Павловны, поняв, что с ними всё по-другому. Поэтому, поколебавшись, я решил просто верить и, отвернувшись, медленно побрёл в сторону реального мира.
        Конечно, можно было бы продолжать находиться здесь и подождать, однако нечто в голове буквально гнало меня именно туда, словно навязчиво шепча, что на Трюфельном холме всё реально не до конца. А таинственный обряд необходимо завершить поскорее, и это возможно только в привычном мире, для чего и была снова обретена плоть. Что произойдёт, если этого не сделать? Наверное, какие-то страшные и абсолютно ненужные вещи - кажется, я спиной ощущал, как каждый последующий момент нахождения здесь всё больше возмущает окружающее. В голове возник неясный образ гигантской тени, которая поднимается к небу над Трюфельным холмом и тянет ко мне свои ужасающие гигантские бесконечно-чёрные лапы, за которыми просматривается бездна и ничего больше. Или неотвратимое желание повернуться и пойти назад, которое могло закрасться в душу в любой момент, и противиться этому было бы невозможно. Нет, скорее отсюда - оставить позади всё то, чего я и не хотел видеть, а просто жить дальше счастливо и долго!
        Сделав ещё несколько шагов, я физически ощутил, как пересёк грань реальности. Теперь, кажется, всё встало на место, и я чувствовал себя не только живым, но и в безопасности. Да, несомненно, воскрешение было закончено, но до того, как станет известным судьба девушек, у меня есть немного времени. Поэтому я просто стоял и с удивлением ощущал, что снова живой и в том самом мире, к которому так привык. Как это, оказывается, приятно - просто выпрямить руку и почувствовать движение мышц, ощутить трение кожи о свитер. Солнце приветливо и тепло светит на лицо, а ветер обдувает волосы, и этим простым чувством хочется наслаждаться бесконечно.
        Я глубоко вдохнул, почувствовав в носу и горле холодный, пахнущий осенью воздух, и скорее ощутил, чем услышал, движение сзади. Да, это, несомненно, Наташа и Женя. Какими они теперь стали? Всё ли получилось так, как задумывалось, или меня ждут новые нежити, как и в случае первого воскрешения? Может быть, чего и похуже? Нет. Я надеялся, что всё будет хорошо, и никак не отреагировал, когда мне на плечи легли руки девушек, а Виталий Александрович, окружающие его люди с поднятыми автоматами и Норд замерли, подняв головы и настороженно глядя на нас. Ведь теперь я точно знал, что всегда можно попробовать ещё раз.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к