Сохранить .
Кристмас Александр Варго
        MYST. Черная книга 18+
        Не лучшее место для встречи Нового года выбрали сотрудники небольшой коммерческой компании. Поселок, в котором они арендовали дом для проведения «корпоратива», давно пользуется дурной славой. Предупредить приезжих об опасности пытается участковый по фамилии Аникеев. Однако тех лишь забавляют местные «страшилки». Вскоре оказывается, что Аникеев никакой не участковый, а что-то вроде деревенского юродивого. Вслед за первой сорванной маской летят и другие: один из сотрудников фирмы оказывается насильником и убийцей, другой - фанатиком идеи о сверхчеловеке, принесшим в жертву целую семью бомжей... Кто бы мог подумать, что в среде «офисного планктона» водятся хищники с таким оскалом. Чья-то смертельно холодная незримая рука методично обнажает истинную суть приезжих, но их изуродованные пороками гримасы - ничто в сравнении со зловещим ликом, который откроется последним. Здесь кончаются «страшилки» и начинается кошмар...
        Александр Варго
        Кристмас
        Она прокралась, как тать в ночи. Один за другим падали бражники в забрызганных кровью пиршественных залах и умирали в тех самых позах, в каких настигла их смерть.
«Маска Красной смерти» Эдгар По
        События, изложенные в книге, являются плодом художественной фантазии автора. Все совпадения случайны.
        Страна медленно зализывала раны после войны, и люди, запрятав в глубину души скорбь, стремились вложить в растерзанные сердца хоть немного радости. Советский Союз уже привык к празднованию Нового года.
        Разукрашенную ель, как чужеземный обычай, введенный Петром I, то разрешали, то запрещали… В первые годы Cоветской власти елку наряжали благодаря вождю - Владимиру Ильичу. Батенька, несмотря на то что по его инициативе умертвили десятки тысяч священников и разрушили столько же храмов, очень любил этот, по своей сути, религиозный праздник. Но зачастую для жестоких людей отдушиной является сентиментальность, и Ульянов-Ленин водил с детьми в Смольном рождественские хороводы, очевидно вспоминая полузабытый Симбирск. После кончины Ильича елку запретили, как буржуазный и поповский пережиток, и только Сталин, спустя много лет, уже перед войной, стал частично воплощать в жизнь свои крылатые слова: «Жить стало лучше, жить стало веселей…» Новый год стали отмечать, но не везде.
        На XX съезде партии был развенчан культ личности, наступила так называемая «хрущевская оттепель», и старинный праздник стал неотъемлемым атрибутом каждой семьи.
        Была, однако, в нашей необъятной стране маленькая деревенька, где этот праздник практически никогда не отмечался. В этот день люди запирались в своих избах и боялись выходить на улицу.
        Деревня Чертовка, Воронежская область, Алексеевский хутор,
        Борис, весна 2000г.
        Видавшая виды «шестерка» съехала с асфальтированной дороги и загромыхала по щебенке. Мелкие камешки, вылетавшие из-под колес, гулко барабанили по днищу автомобиля.
        - Долго еще ехать?- спросила у меня жена.
        - Километров двадцать,- сказал я.
        - Далековато,- заметила она.
        - Ничего, зато будешь как графиня жить,- усмехнулся я. Посмотрел в зеркало заднего вида на Верочку - дочь дремала. Я сделал радио потише.
        Если бы мне кто-нибудь еще год назад сказал, что я буду фермером, я бы просто посмеялся. А сейчас я, бывший преподаватель вуза с ученой степенью, Борис Николаевич Арбузов, вместе с женой Еленой и восьмилетней дочерью еду в деревню Алексеевку. Типичное для российской глубинки название.
        Дочка с раннего детства страдала астмой. Врачи сразу сказали, что деревенский воздух для нее целебнее всех лекарств вместе взятых. Кроме того, у Лены было больное сердце. Денег на дорогостоящее лечение взять было неоткуда, и как-то, встретив одного давнего знакомого, я посетовал на эти невзгоды. Товарищ сразу же посоветовал взять беспроцентный фермерский кредит; оказывается, можно достаточно быстро получить свидетельство индивидуального предпринимателя, взять (за копейки или бесплатно) в аренду землю, составить бизнес-план и смело подавать документы на закупку инвентаря, техники, семян и т.д. Существуют специальные программы по развитию сельского хозяйства. А уж с торговыми организациями всегда можно договориться, чтобы реальная и отчетная цены отличались в нужную сторону. Короче, существовало множество вариантов, чтобы подлечить за счет целевого кредита супругу.
        Хотя, если быть честным, этим выстрелом я хотел убить двух зайцев. Километрах в пятнадцати от Алексеевки находится местечко с колоритным названием Чертовка. Оно и являлось сейчас конечным пунктом нашей поездки. Насколько я был осведомлен, еще в дореволюционные времена там находилось имение барина, носящего фамилию Чертов. Судя по отрывочным сведениям, барин этот был богохульником, любил издеваться над своими крепостными крестьянами и проводил какие-то таинственные обряды.
        Все это меня очень интересовало. Я увлекался этнографией и историей религии, защитил кандидатскую диссертацию и собирал материал на докторскую. Знакомый историк, зная мой интерес к обрядам и культам, дал мне кое-какой материал по этой деревне. Дальше я стал собирать разрозненные данные, и вскоре начала складываться целостная картина. И когда мне стало известно, что большой двухэтажный деревянный дом, находящийся, правда, в обветшалом состоянии, с таким богатым прошлым, пустует, то вопрос о том, где мы будем жить, сразу отпал. Имение барина носило название «Алексеевский хутор». В революцию в этом доме находился штаб большевиков, позже с ними случилась какая-то темная история, и с тех пор худая народная молва лучше всяких сторожей защищала «Алексеевский хутор» от постояльцев. Дошло до того, что местные жители стали обходить это место за версту. И, самое интересное, особенно зимой.
        Но все эти байки только раззадоривали меня, поэтому мне не терпелось скорее попасть в замок маркиза де Сада местного пошиба. И даже перспектива ездить несколько километров за продуктами, пока не обзаведемся своим подворьем, не пугала.
        С собой у нас - только чемоданы с личными вещами. Все остальное наше нехитрое имущество я намеревался перевезти в ближайшее время.
        «Шестерку» немного заносит в скользкой узкой колее, и она идет юзом. Солнце искрится и пылает в лужах, над черным полем висит легкая дымка. Извилистая дорога поворачивает к лесу, мы въезжаем в Чертовку. Брошенные дома с провалившимися крышами безжизненно зияют пустыми глазницами окон, местами наискосок забитых досками. Если кто здесь раньше и жил, то переехал в Алексеевку. А сейчас - никого. Одним словом, деревня-призрак.
        - Какое мрачное место,- сказала жена, держась за ручку над дверью машины.- Ты хорошо все взвесил, когда выбирал именно этот дом?
        Я неопределенно кивнул, но Лена все поняла.
        - Конечно, как я сразу не догадалась,- со вздохом сказала она.- А я-то думала, ты о нас с Верой беспокоишься. Надеешься привидение в доме увидеть? Или скелет в подвале?
        - О чем ты?- я даже немного обиделся.- Одно другому не мешает.
        - Ну, рассказывай,- демонстративно зевнула Лена.
        - Что именно?- Я сделал вид, что не понимаю, о чем она.
        - Вряд ли ты поехал бы в такую глухомань, не зная, что об этих местах ходят какие-то слухи,- снисходительно пояснила она, с видом, мол, меня не проведешь.
        Я кашлянул. Мы с Леной давно знали друг друга, и я решил, что вряд ли она будет против моего решения, когда узнает, какие именно слухи ходят об этой деревне.
        - Когда-то тут поселился барин, его фамилия была Чертов,- начал я.- Собственно, отсюда и название деревни. До него деревня носила название Алексеевка, и потом, когда люди побросали дома и переселились подальше отсюда, они стали называть свою деревню Новая Алексеевка, а Чертовку - Старой Алексеевкой.
        Впоследствии осталось только два названия: Чертовка, где уже никто не жил, и Алексеевка. Этот барин как-то провинился перед государственной властью, после чего был лишен дворянского сословия. Правда, имение у него не забрали и позволили жить в глуши, при том, что он имел сорок душ крепостного люда. Чем он тут занимался - доподлинно неизвестно, но крестьяне пытались бунтовать, были попытки даже спалить Чертова. Но каким-то таинственным образом все ему сходило с рук.
        Я заметил, что Лена слушает меня вполуха, с куда большим интересом поглядывая в окно. Однако я не обиделся (что и говорить, хобби у меня своеобразное) и увлеченно продолжил:
        - Существовала также легенда, что барин разбудил какое-то древнее зло, и если в Чертовке погибал тот, на чьей душе имеется грех убийства, то он превращался в некое существо, вроде как в оборотня. Это существо, живой труп, нападало на людей, и уничтожить его можно было только огнем или с помощью осинового кола, вбитого в сердце. Здесь не было церковного прихода и сельского погоста. Поэтому всех покойников в Чертовке сжигали сразу же после смерти. Так, на всякий случай. Власти боролись с этой дикостью, но безуспешно. Потом в этом месте, уже при Сталине, организовали в приказном порядке колхоз, так как к этому времени никто добровольно здесь жить не хотел.
        - Как я понимаю, мы там будем жить одни?- уточнила Лена, и я уловил промелькнувшую в ее голосе тревожную нотку.
        - Да, я же говорил тебе,- спокойно ответил я.- Ты боишься?
        Лена тихо засмеялась.
        - С тобой нет, богатырь.
        - Конечно, были и труднообъяснимые факты,- вернулся я к истории Чертовки.- Например, люди были уверены, что темные силы проявляют активность только под Новый год, и в это время не только не отмечали праздник, но и старались не выходить из дома. И сезонная статистика пропавших без вести в этих местах подтверждала эту теорию. Хотя можно предположить, что зимой люди могли попросту замерзнуть, стать добычей медведя-шатуна или стаи волков. Были и документально зафиксированные случаи исчезновения тел погибших, но их могли попросту тайком сжечь суеверные деревенские жители.
        - Бред какой-то,- фыркнула Лена.
        - Схожие поверья существуют у многих народов, вне зависимости от культурных традиций и религиозной принадлежности,- пожал я плечами. Дорога становилась хуже, и я сбавил скорость, чтобы не разбудить дочь.
        - Я собрал целую коллекцию преданий, проанализировал их, и могу тебе ответственно заявить, что так называемые «гиблые» места, где веками хозяйничали потомственные колдуны, черные шаманы или ведьмы, действительно существуют.
        - Да уж, занятно,- протянула жена, когда я замолчал.

* * *
        Вскоре мы были у дома. Мраморных колонн там, конечно, не было, но потемневшие от времени доски обшивки были вполне крепкими. Внутри были две печки и настоящий камин. Огромный подвал был забит разным хламом, словно тут жил Плюшкин. Пока мы с женой мыли полы и вытирали вековую пыль, дочка, привыкшая к тесноте коммуналки, с визгом носилась по скрипучей лестнице, ведущей на второй этаж.
        В какой-то момент за забором послышался звук автомобильного двигателя. Я выглянул в окно и увидел милицейский «уазик». Из машины выбрался высокий широкоплечий мужчина в милицейской форме и подошел к воротам. К моему немалому удивлению, он ловко открыл потайную задвижку на калитке, словно делал это многократно, и уверенно зашел во двор.
        - Аникеев Андрей Андреевич, участковый инспектор,- представился он, поднеся ладонь к околышу фуражки.
        Инспектор носил звание майора, был еще относительно молод, но сеточка морщинок около глаз и седеющие волосы говорили о том, что о жизни сельский милиционер знает не понаслышке. Торчащие, как у моржа, усы, засаленный китель и крепкое рукопожатие - вот первое, что отложилось в моей памяти с первых минут знакомства. Через полчаса мы уже пили чай из старинного самовара, невероятным образом сохранившегося в доме.
        - Вы, наверное, уже слышали про это место, раз выбрали именно Чертовку?- спросил инспектор, пронзительно щуря карие глаза.
        Я объяснил, что меня, как этнографа и религиоведа, очень интересуют местные легенды и обряды, и я полагал, что, поселяясь здесь, могу получить материал для диссертации и монографии, как говорится, «из первых рук».
        Майор с шумом отхлебывал чай, поглядывая на меня. Воцарилась неловкая пауза, и лишь спустя минуту до меня дошло, что он не решается говорить при моей семье. Я сделал знак Лене, и она, многозначительно фыркнув, повела укладывать спать Верочку.
        - Как вы думаете, сколько по России фиксируется ежегодно пропавших без вести?- неожиданно резко спросил участковый.
        Я выжидательно молчал.
        - Порядка сорока тысяч человек,- милиционер откинулся на резную спинку старого венского стула.- Они же не могли все скопом случайно утонуть и не всплыть, зацепившись за коряги? Я на это вот что скажу, Борис. Просто есть такие места вроде Чертовки. Тут каждый год пропадают люди. Вам не кажется странным,- продолжал он,- что этот барский дом до сих пор не разграбили охотники за стариной, которые обычно деревни шерстят? А ведь сейчас двухтысячный год уже идет! Просто эти любители легкой наживы так же пропали, как и другие. У меня своя статистика. Хотите послушать один рассказ?
        г.Воронеж, Краснопартизанский район, деревня Алексеевка,

27 декабря 1948г.
        - Здравствуйте, Савелий Иванович! Садитесь, пожалуйста.- Маленький полный человек в коричневом костюме, сидевший за огромным дубовым столом Т-образной формы, чуть привстал, обращаясь к седому мужчине в военном кителе, из-под которого выглядывала тельняшка.
        Тот присел на один из стульев, шеренгой выстроившихся вдоль стола для заседаний, а хозяин кабинета, наоборот, сполз с потертого черного кожаного кресла и стал расхаживать взад и вперед, заложив руки за спину.
        - Видите ли, товарищ Лукьянов,- человечек покрутил головой, стараясь высвободить полную шею из тугого накрахмаленного воротника рубашки.- Принято решение направить вас по линии партии в район для выполнения очень ответственного поручения. С вами поедет оперуполномоченный НКВД Блюхер Сергей Алексеевич. Он и объяснит подробно, в чем суть дела. Завтра за вами заедет машина.
        Оперуполномоченный, безуспешно борясь с нервным тиком, периодически пробегающим по его лошадиному лицу, говорил тихо и монотонно:
        - Если вы спросите, не родственник ли я того самого Блюхера,- отвечу: нет. Мы едем в колхоз имени Десятого партсъезда, в Краснопартизанский район, разобраться на месте со странной ситуацией. Там есть деревня с названием Чертовка, недалеко от нее расположена другая деревня - Алексеевка. Так вот, в Чертовке люди начали пропадать, участковый милиционер - и тот исчез. Народ дома побросал, какие-то сказки про леших рассказывает, в Алексеевке паника! Поле, которое рядом с лесом, между деревнями, в этом году даже не засеяли. Степи распахиваем, а Черноземье простаивает! Одного председателя уже расстреляли как врага народа. Сейчас второй напрашивается. Пока, для начала, только из партии поперли, да собрание организовали, чтобы с должности снять. А народ за него - горой! Я думаю, что какие-то провокаторы, из местных, воду мутят. Посмотрим, нам полномочия даны большие. Вы - коммунист с большим стажем, я тоже человек опытный. От нас ждут конкретного результата.
        Председатель, простой и открытый с виду человек, встретил гостей с радушием. В сельсовете был накрыт богатый, по деревенским меркам, стол: соленые огурчики, помидоры бочкового засола, квашеная капуста, сало с дымящейся картошкой. В центре стола красовалась бутыль самогона. Председатель разлил мутный первач по стаканам. Лукьянов с колхозником выпили, Блюхер отказался.
        - Рассказывайте, что тут у вас творится, Емельян Егорович.- У оперуполномоченного снова стало дергаться лицо, и он словно невзначай прикрыл его рукой.
        - Что тут рассказывать,- вздохнул председатель.- Бегут люди, боятся. А в последнюю неделю декабря и вовсе начинается какая-то чертовщина. Кто пропадает, а то и еще хуже…
        - Что касается чертовщины,- стыдитесь! Вы же взрослый человек, атеист, коммунист…- Блюхер запнулся.- Бывший. Может, еще и в бога верите?
        Председатель отвел глаза, как нашкодивший подросток, и молчал.
        Оперуполномоченный сделал паузу и продолжил сурово:
        - Понятно! Ну и что значит «хуже»?
        Емельян Егорович замялся и нехотя выдавил из себя шепотом:
        - Мертвецы ходят.
        - Да-а…- протянул Блюхер,- не зря вас из партии исключили. В то время, когда советские ученые двигают мировую науку на передовые рубежи, наши летчики совершают беспосадочные перелеты по странам, вы тут культивируете средневековые предрассудки, срываете план по зерновым. Статья по вас плачет, Емельян Егорович!
        Председатель сгорбился и втянул голову в плечи.
        - Пойдем поговорим с людьми, Савелий Иванович, с активом.- Блюхер хлопнул Лукьянова по плечу и поднялся из-за стола, даже не взглянув на нерадивого председателя.
        Поскольку стоял декабрь и колхозники в основном лишь ухаживали за скотиной да чистили снег, энкавэдэшник полагал, что сельский сход удастся организовать быстро. Но он ошибался. Люди наотрез отказывались выходить из домов. Кроме того, Лукьянов обратил внимание, что на каждой калитке был мелом или краской нарисован тройной крест. Сергей Алексеевич только укоризненно качал головой, глядя на это безобразие. Наконец после долгих уговоров общими усилиями колхозников удалось собрать. Причем выходили они из домов так, словно собирались на Куликовскую битву: некоторые несли ружья, кое-кто топоры и вилы. Когда Блюхер и Лукьянов последними зашли в прокуренный деревенский клуб, председатель уже ждал их в президиуме, за столом, покрытым линялой и грязной красной тряпкой. Народ сидел на грубо сколоченных лавках, переговаривался и сорил шелухой от семечек. Оперуполномоченный окинул взглядом зал, украшенный портретами Ленина, Сталина и Карла Маркса, и пробрался в президиум. Савелий Иванович сел рядом.
        - Здравствуйте товарищи колхозники! С наступающим вас Новым годом!- встал Блюхер.- Нас прислали из города для оказания помощи. Тут ваш председатель нам сказки про ходячих покойников рассказывал. Как же вы дошли до такой жизни?
        Собравшиеся мрачно молчали. Через какое-то время поднялся старый дед в засаленной ушанке.
        - Милок! Все как есть правда!- кряхтя, он бросил недокуренную самокрутку, раздавил ее валенком и смачно плюнул.- Я видел, как тебя сейчас!
        - Что видел?- вмешался сидящий за столом Лукьянов.
        - Мертвяка! Истинный крест!- Дедок начал было креститься, но его рука застыла в воздухе под суровым взглядом оперуполномоченного.- Как на духу. Федька Матрос пропал еще в прошлом году…
        - Федор на флоте служил,- пояснил стремящийся загладить свою вину председатель, тяжело дыша Блюхеру в ухо табаком и чесноком.
        - …А вчера, под вечер, иду в свинарник, а он около забора стоит. Голова - разбитая, глаза белые, закатились. Собака у меня злючая, а тут заскулила и в конуру улезла. Я, понятное дело, бегом в избу!
        - Не врет Митрич!- к разговору подключился высокий мужчина, статью и кучерявой бородой напоминавший былинного богатыря с лубочной картинки.- Я тут охотой промышляю, пошел как-то в лес под Новый год. Подстрелю, думаю, зайца, другого к праздничному столу. Собаку еще с собой взял. Я в деревню недавно приехал, так что раньше тоже ничему не верил. Люди отговаривали, а я посмеялся, взял ружье и - в лес. А там на меня покойник напал. Пес убежал, я в мертвяка стреляю, а его пули не берут! Идет на меня и скалится. Такой страх пошел: все, думаю, капут тебе пришел, Ваня! На медведя с ножом ходил, а тут - оцепенел!
        - Ну и что?- спросил заинтересовавшийся рассказом охотника Лукьянов.
        - В яму он попал, а иначе не стоял бы я сейчас перед вами.
        - В какую такую яму?
        - В звериную,- ответил Иван.- «Местные специально эти ямы делать стали, с осиновыми кольями. Иначе мертвяков ничто не берет. Знахарка из Алексеевки подсказала: с ними, говорит, как с вурдалаками, надо. Как ловушек нарыли, так попадаться стали!
        - И куда же вы их деваете потом?- продолжал расспросы Лукьянов. Блюхер до глупого диалога демонстративно не снисходил.
        - Крючьями вытаскиваем и сжигаем,- пояснил встрявший в разговор дедок.- А вообще места тут гиблые… Кто поумнее или помоложе - те уехали. А нас вот даже мертвяки выжить не могут. Да они и опасные только под Новый год! После - в спячку, наверное, укладываются. Вот бы их норы найти! Ведьму местную надо потрясти!
        - Все, хватит!- не выдержал оперуполномоченный, лицо его задергалось так, что некоторые колхозники стали креститься.- Ведьмы, лешие, живые покойники… Чушь все это собачья! Значит, вы утверждаете, что вокруг деревни сейчас ходят какие-то мертвяки?! Если кто и ходит, так это провокаторы ряженые, враги Советской власти! А вы и уши развесили! Вас запугать - раз плюнуть! Вот ты,- и Блюхер ткнул пальцем в охотника,- проводи нас в лес, и сам убедишься, что это брехня, и другим расскажешь.
        - Хоть стреляйте, не пойду!- наотрез отказался колхозник.
        - Тогда мы сами пойдем!- оперуполномоченный посмотрел на Лукьянова, и тот уверенно кивнул, хотя по спине Савелия Ивановича пробежал неприятный холодок.
        - Вот сейчас и пойдем, откладывать не будем, развеем ваши религиозные предрассудки. Лыжами нас обеспечьте!- сказал Блюхер, обращаясь к председателю.
        Когда они выходили из клуба, колхозники уже не шушукались, а смотрели на городских с сочувствием, как на больных. Никто не встал с места.
        Председатель снабдил приехавших валенками и лыжами, причем Савелию Ивановичу досталась лыжа с обломанным концом. Емельян Егорович предложил взять и ружья, но оперуполномоченный вместо ответа лишь вытащил и покрутил тяжелый пистолет «ТТ» с дарственной надписью на рукоятке.
        Стоял легкий морозец, на прозрачном небе светила полная луна. Было светло, как днем.
        - Слушай, товарищ Блюхер, а если волки?- Лукьянов еле успевал за оперуполномоченным, хотя тот прокладывал лыжню. Чекист явно занимался в прошлом лыжным спортом.
        - Мы далеко не пойдем,- слова оперуполномоченного съедал снежный хруст.- Да и что нам волки, с двумя пистолетами-то.
        Видно было, что Блюхеру не терпится вывести на чистую воду трусливых и лживых колхозников. Савелий Иванович даже представил, как они возвращаются и в глазах народа горит неподдельное восхищение их бесстрашием.
        Они шли вдоль громады леса. Лукьянов гнал от себя нехорошие мысли, хотя, как назло, после всех этих рассказов за черными соснами, отливавшими в лунном свете серебром, ему мерещились какие-то тени. Оперуполномоченный взял левее, ближе к лесу, и теперь разлапистые ветви касались их плеч. Савелий Иванович незаметно расстегнул кобуру и заметил, что Блюхер сделал то же самое. Внезапно впереди что-то взметнулось, и Савелий Иванович вскрикнул. Что-то черное, громадное, с глухим ворчанием поднялось прямо перед ними и навалилось на Блюхера…
        Колхозники, по-прежнему сидевшие в клубе, не удивились, когда туда через пару часов ввалился шатающийся Савелий Иванович. Он был без шапки, с наганом в руке и с совершенно безумными глазами.
        - Утащил…- бормотал он срывающимся голосом.- Утащил, прямо в лес… Черный, с зубами…
        - Это еще не все,- проговорил дедок, сворачивая корявыми пальцами очередную самокрутку.- Теперь его товарищ сюда пожалует, за ним. Давайте решать, кто его на постой-то примет?
        - Я приму,- медленно произнесла баба неопределенного возраста, закутанная в старый пуховой платок.- Мне терять уже нечего.
        Люди начали расходиться по домам, причем шли осторожно, держа наготове средства самообороны. Последними из клуба вышли три человека: совершенно отрешенный от всего Лукьянов, продолжавший сжимать в руке револьвер, принявшая его на ночлег женщина, и Емельян Егорович.
        Савелий Иванович ясно понял: его жизнь разделилась на «до» и «после». Потом были грязные сени с какой-то бочкой, кучкой дров и истошно мяукающей кошкой.
        Как в каком-то полусне, его заставили раздеться, но ощущение тревожности, захлестнувшее душу, заставляло сжимать наган и готовиться к неизбежному.
        Савелий Иванович лежал на пахнущей затхлостью простыне, и лунный свет, проникавший в маленькое оконце, бередил душу и не давал уснуть. Нахлынул запах женского пота, молока и сена, и Лукьянов полностью отдался во власть происходящему.
        Окровавленное лицо Блюхера, прижавшееся к тусклому стеклу, не смогло выдернуть Савелия Ивановича из сладостной истомы.
        Женщина среагировала первой и метнулась в чулан за ружьем. Звук упавшей кастрюли стряхнул с Лукьянова сказочную эйфорию и заставил вернуться на грешную землю.
        Кожа с лица оперуполномоченного была содрана, на разорванных губах играла мертвая ухмылка. Неестественно выпуклые глаза горели сумасшествием. В горле у Савелия Ивановича застыл нечеловеческий вопль, и в этот момент начало плеваться огнем ружье. Потом звякнул крючок на входной двери.
        - Савелий, Савелий!- кричал пронзительный женский голос.- Не выходи!
        Растрепанная баба, одетая, несмотря на мороз, в ночную рубашку и валенки, трясущимися руками пыталась перезарядить двустволку. Заряд картечи угодил Блюхеру в голову, но он, упав, поднялся и, пошатываясь, медленно стал подниматься на крыльцо. Лукьянов выстрелил пару раз из нагана, потом метнулся к дровнику и выдернул из толстого пенька топор-колун.
        Оперуполномоченный с неожиданной прытью бросился к сараю и схватил прислоненные к нему вилы. Пригнувшись, он и Лукьянов стали кружить друг напротив друга, как бойцовые петухи. Захлебывались лаем собаки, женщина, плача и путаясь в давно упавшем на землю пуховом платке, ползла на четвереньках к дерущимся. Мелькнул топор, раздался чавкающий треск, и череп одного из мужчин раскололся надвое. Ночную деревню всколыхнул истошный женский крик. Лукьянов, судорожно сжимая двумя руками топор, застыл на месте и, словно загипнотизированный, смотрел, как его жертва, вопреки законам природы, не падает, а медленно приближается к нему. В отчаянии Савелий еще раз взмахнул топором, но наткнулся грудью на вилы, которые с огромной силой пригвоздили его к сараю. Колун со стуком упал на землю. То, что еще недавно было Блюхером, вплотную подошло к Лукьянову, который, уронив голову на грудь, в смертельной агонии подергивал руками и ногами. Существо как бы обнюхало Савелия Ивановича остатками носа, удовлетворенно заурчало и побрело восвояси.
        Женщина поднялась на ноги и медленно подошла к Савелию. В сухих глазах светилось тихое безумие. Всхлипывая от напряжения, она резко выдернула вилы, и тело мужчины, оставляя кровавые полосы на потемневших от времени досках, сползло на покосившийся порожек. Спокойно и деловито баба зашла домой, надела свалявшийся от времени заштопанный овчинный полушубок и взяла самое ценное - большую бутыль с керосином. Подумав, она захватила еще и вилы, окрашенные кровью. Женщина посмотрела пустыми глазами на наряженную елку, кукольного Деда Мороза и вышла.
        Уже стало совсем темно, когда участковый закончил рассказ. Жена с дочкой давно спали, а мы продолжали сидеть за столом, освещаемые зеленоватым светом настольной лампы с выбитым из абажура куском стекла.
        - Что вы на это скажете?- Майор покрутил чайной ложкой в пустой чашке.
        Я задумался, а потом спросил:
        - А куда эта женщина с керосином пошла?
        Участковый посмотрел по сторонам и, помедлив, коротко сказал:
        - Ведьму жечь. Но это уже отдельный разговор! Ее, кстати, посадили тогда, лет на двадцать. Эта история меня заинтересовала потому, что этот самый Лукьянов приходится мне дядей по материнской линии,- неожиданно произнес он.- Я тут всех стариков и старух опросил, и картина получилась довольно детальная. Официальные власти заявляли, мол, обычная бытовуха. Подрались мужики из-за бабы, с кем не бывает. Ан нет, есть маленькая неувязочка. Дядя отчетливо видел и рассказал колхозникам, что уполномоченного утащило неизвестное существо, которое пули не берут. Предположим, что на энкавэдэшника напал медведь. Тогда Блюхер ни за что бы не вернулся из леса. А он вернулся, да еще на Лукьянова напал. Вот так вот! Трупы-то так и не нашли тогда. А на вилах и топоре, среди прочих, обнаружили отпечатки пальцев Блюхера и дяди.
        - Дальше - больше!- Майор опять встал.- Пропали тут как-то двое заезжих браконьеров, по зиме уже. Нашли машину и одно ружье с треснувшим прикладом. На прикладе - отпечатки пальцев. Кого бы вы думали? Блюхера! Того самого, который шестьдесят лет назад пропал!
        Я молчал, пытаясь осмыслить поток информации.
        - Ладно!- Участковый крепко пожал мне руку и пошел к выходу.- Познакомились, поговорили для первого раза - и хорошо. Папочку с материалами я вам оставлю. В ней много интересного про Чертовку найдете. Между прочим, тут все беды в основном под Новый год происходят.
        Взревел мотор с прогоревшим глушителем, по окну полоснул свет фар, и милиционер уехал.
        Спать не хотелось. Я прошелся по большой столовой, и мое внимание привлекла старая пожелтевшая фотография в коричневой рамочке. Очевидно, это было чье-то семейное фото. По спине поползли мурашки: на фотографии стоял я с женой и дочкой.
        Фирма «Информационный центр «Плюс»,
        г.Воронеж,

25 декабря 2008 года
        Зима наконец прогнала назойливую осень, сковав своим ледяным дыханием лужицы недавней слякоти. Даже лица Деда Мороза и Снегурочки на огромном рекламном щите заиграли, казалось, настоящим крепким румянцем. Торговцы елками и мишурой, мигающие гирлянды на разукрашенных витринах, нескончаемые потоки прохожих, спешащих купить то, что еще не успели,- все слилось в предпраздничной суете и эйфории.
        Предновогодняя атмосфера царила и в небольшом офисе, в самом центре города. Общую комнату по диагонали пересекала разноцветная гирлянда, а огромные серебристые снежинки, приклеенные на оконные стекла, словно говорили прохожим: «С Новым годом!» Девушки колдовали за сервировкой небольшого стола, и незабываемый запах мандаринов, словно выхваченный из далекого детства, смешивался с терпким ароматом разлапистых сосновых веток, поставленных в вазочки возле компьютеров. Мужская половина, приготовив бутылки с шампанским, дымила сигаретами.
        Входная дверь распахнулась, и на пороге появился полноватый молодой мужчина в дорогом кожаном пальто. Он обвел взглядом присутствующих и не спеша поправил съехавший набок яркий галстук. Стараясь казаться серьезным, он тем не менее немного переигрывал. Чересчур нахмуренные брови и суровое покашливание никого не смогли обмануть.
        Первым среагировал долговязый темноволосый парень с кардинальской бородкой, наряженный в красную шапочку Санта-Клауса.
        - Здрав буде, боярин! К фуршету все готово!- Он широко махнул рукой в сторону накрытого стола.
        Виктор Бояринов, он же директор фирмы, в другое время среагировал бы на фамильярность своего менеджера Сергея иначе, но сейчас он был снисходителен и подыграл ему, махнув кейсом:
        - Пшел вон, холоп! Не до трапезы нам сейчас!
        Улыбнувшись, он торжественно объявил:
        - Финансовый год закрыт, все отчеты и балансы сданы!
        Сергей с напускной серьезностью зааплодировал.
        - А где же вы главбуха потеряли, Виктор Степанович?- спросила жгучая брюнетка с высокой грудью.
        - Никто никого не терял.- В комнату быстрым шагом вошла женщина, воплотившая в себе собирательный образ неприступной, но сексуальной молодой учительницы. Холодные серые глаза брызнули льдом из-под очков в красивой оправе.
        - Так, все за стол!- Бояринов галантно помог бухгалтеру снять пальто.- Сергей, наливай!
        - Минуточку внимания,- директор постучал вилкой по бокалу.- Как говорят в Одессе, я имею вам сказать пару слов. В целях укрепления корпоративного духа и взаимопонимания, в связи с предстоящими выходными днями… Короче, я дал объявление: «Фирма арендует на новогодние каникулы дом за городом». Вчера позвонил знакомый риелтор и сообщил, что нашелся интересный вариант. Какой-то отшельник, живущий за городом, предложил погостить бесплатно. Якобы ему скучно, и на каждый Новый год он приглашает гостей. Отказ от совместного отдыха буду рассматривать как попытку саботажа!
        Ксения Петрова, бухгалтер фирмы

«Информационный центр «Плюс»,
        ночь с 24 на 25 декабря.
        Утро 25 декабря 2008г.
        Я иду по сумрачным зарослям, где клочья тумана повисли на голых скрюченных ветвях, выхожу на какую-то полянку. И… попадаю в сказку! Искрящийся лес, окутанный серебристо-голубым инеем, застыл в безмолвном величии. Вдруг тишину пронизывает тоненький голосок какой-то птички: «Пиу - пиу!» Еще раз, уже где-то рядом со мной. И вот уже десятки, сотни невидимых хрустальных колокольчиков звучат вокруг меня, заставляя кружиться голову. Сердце падает куда-то вниз и летит в нескончаемом сладостном полете. Неведомая сила влечет меня, сильнее, сильнее… И вот я уже бегу, а, может быть, лечу. Да, лечу сквозь это великолепие. Вижу темную проталину с осколком замерзшей воды. Она приближается. И я вижу… Господи!!! Это он!!!
        Просыпаюсь от своего крика. Некоторое время прихожу в себя, потом, не включая ночника, нащупываю пачку сигарет, свалив при этом на пол баночку с кремом и мобильный телефон.
        Подхожу к окну и смотрю, как свет фонарей, размазанный по мокрому асфальту, вскипает маленькими пузырьками под порывами холодной мороси. Ну и декабрь! Первая же сигаретная затяжка отбрасывает меня назад, в прошлое, когда беззаботная десятилетняя девочка верила в новогодние чудеса, радовалась какой-то ерунде вроде Деда Мороза и обижалась по пустякам.
        Ненависть к брату поселилась в моей душе задолго до его рождения. Все дети по своей природе эгоисты, и я не была исключением. Все мое маленькое существо бунтовало, когда шли бесконечные разговоры о НЕМ. Глядя на светящиеся тихим счастьем лица родителей, когда отец нежно гладил выпуклый живот матери, я тряслась от злости и обиды. Нарочно разбитые чашки, оторванные куклам руки и ноги не могли привлечь ко мне такого внимания, какое было уделено ЕМУ. В один прекрасный момент меня осенило: отец НИКОГДА НЕ ХОТЕЛ МЕНЯ. ОН ВСЕГДА ХОТЕЛ ТОЛЬКО СЫНА! По ночам я плакала в подушку и изобретала план мести. Убежать из дома? Отравиться, выпрыгнуть из окна? «Им будет от этого только лучше»,- шептала я, кусая губы.
        Братик оправдал надежды родителей и родился красивым крепышом. Если бы он кричал, плакал, капризничал - мне было бы легче. А он только смешно кряхтел и, улыбаясь, тянулся пухленькими ручками ко всем, кто подходил к кроватке.
        «Вот это твоя сестричка Ксюша»,- говорила мать, и он что-то лепетал в ответ.
        Был декабрь, как и сейчас. Только стояла не дождливая слякоть, а самая настоящая зима с колючим морозцем. Мы ходили по магазинам, делали какие-то предпраздничные покупки. Потом мама зашла в аптеку, поручив мне присматривать за коляской с братом. Мягкий мохнатый снег падал мне на горящие отчего-то щеки и стекал тоненькими струйками на шею. Я вдруг отчетливо поняла, что другого шанса может и не быть.
        …Пепельница уже до краев наполнилась смятыми окурками. Достаю из шкафа початую бутылку «Мартини», потом, подумав, ставлю ее обратно. Проклятый сон, поднял муть с самого дна души! Надо бы немного поспать. Глотаю таблетки фенозепама и димедрола. Убойное сочетание не оказывает на меня никакого действия…
        Дальше вижу все со стороны, как в замедленном просмотре. Маленькая девочка в смешной шапочке с помпоном оглядывается, быстро откидывает педальку тормоза коляски, и та начинает медленно катиться в сторону дороги. Шофер грузовика ничего не заметил и затормозил уже потом, среагировав на крики людей.
        Вой матери привел меня в себя. Это был именно вой: надсадный, тяжкий, с грудными всхрипами. Вся безысходность мира была в этих звуках. И что-то умерло во мне с этого момента, ноги сами повели туда, где уже толпились люди. Я пыталась протиснуться, меня отталкивали… От розового живого человечка осталась половина головы. Все остальное было размазано по сломанной коляске. Уцелевшее колесо на ней крутилось, постепенно замедляясь, и я завороженно глядела на это останавливающееся время.
        …Заиграл будильник на мобильном телефоне. Зажигаю свет, поворачиваюсь к зеркалу то одной щекой, то другой, любуясь кругами под своими глазами, потом ставлю кофе…
        Мать превратилась в седую старуху буквально за один день. Я смотрела на отца широко раскрытыми честными глазами и уверяла, что коляска случайно сорвалась с тормоза. Говорила, что пыталась спасти брата, и наглядно демонстрировала грязную одежду, которую выпачкала, пролезая под ногами зевак к окровавленным останкам брата. Отец слушал с окаменевшим лицом и молчал. Не знаю до сих пор, поверил ли он мне?
        На похоронах мы с ним стояли отдельно. Мать лежала в больнице. Видно, сердце что-то тогда подсказало отцу, и он заказал могильную ограду больших размеров, чем требовалось. Вскоре там же похоронили и мать. Мы с отцом жили под одной крышей, но почти не общались. У каждого была своя жизнь. Через несколько лет отец переехал к какой-то женщине, оставив мне квартиру, и наши пути разошлись окончательно.
        Раскаивалась ли я? Вряд ли. Раскаиваюсь ли теперь, анализируя свой поступок с высоты двадцати пяти лет? Вопрос сложный. С одной стороны, маленькая девочка и взрослая женщина - разные люди. Значит, брата убила не я? С другой стороны…
        Один внутренний голос, мощный и властный, говорил: «Маленький братик, которого ты убила, наверняка попал прямиком в рай. А если бы он вырос, наделал грехов? Значит, в рай попасть ему помогла именно ты». Другой голос отвечал еле слышно: «Ты стала причиной смерти двух самых близких людей: брата и матери. И это большой грех». Первый голос убеждал: «Ты же не убивала. Это просто стечение обстоятельств!» И убедил. Я как-то захотела навестить могилу матери и брата, но неведомая сила остановила меня у кладбищенских ворот. Это была первая и последняя попытка.
        Захожу в ванную комнату и сбрасываю халат. В зеркале отражается стройная красивая женщина с гладко зачесанными назад русыми волосами. Маленькие аккуратные груди с красивыми сосками, плоский живот. Включаю горячую воду и встаю под душ. Тело колет как иголками. Поверхность зеркала запотевает, и мне внезапно кажется, что я вижу ЕГО.
        Точно вижу!! Внезапно каждую мою клеточку охватывает дикая ненависть. Даже еще сильнее, чем в детстве. Убила бы ЕГО я сейчас? ДА, ДА!!!- уже не думаю, а кричу я в зеркало. ТЫ ВИНОВАТ В ТОМ, ЧТО У МЕНЯ НЕ СТАЛО МАТЕРИ И ОТЦА, ЧТО НЕНАВИСТЬ ВО МНЕ ПОСЕЛИЛАСЬ НАВСЕГДА, ЧТО Я НИКОГДА НЕ ИСПЫТЫВАЛА ОРГАЗМА С МУЖИКАМИ, ЧТО МНЕ ВСЕ ЧАЩЕ СНЯТСЯ ЭТИ ИДИОТСКИЕ СНЫ!!!
        Братик в зеркале доверчиво улыбается и протягивает ко мне ручки. Потом начинает стягивать с лица кожу, и я вижу только половину черепа с единственным выпученным белым глазом, окутанным сеточкой пульсирующих кровеносных сосудов. Легкие сжимает ледяная рука, сердце проваливается, и сил кричать нет. Рука самопроизвольно срывает рассеиватель от душа с кронштейна и с размаху бьет им по зеркалу. Один осколок больно ранит мне живот. Вид крови, тоненькой струйкой стекающей на лобок, действует отрезвляюще. Голая, мокрая и одуревшая, плетусь на кухню, где убежавший кофе распространил непередаваемый аромат.
        Сотовый телефон разрывается. Звонит Виктор - директор фирмы, где я работаю бухгалтером, и, захлебываясь от негодования, говорит, что ждет меня в машине у подъезда целых пятнадцать минут. Ничего, подождет…
        Наклеиваю пластырь на живот, привожу себя в порядок и вылетаю из квартиры.
        Сергей Бакунин, менеджер фирмы

«Информационный центр «Плюс»,

25 декабря 2008г.
        В целях укрепления корпоративного духа… Обхохочешься! Хорошая соберется компания, ничего не скажешь. Все друг друга ненавидят, но старательно делают вид, что это не так. Правда, ненависть иногда вырывается наружу. Говорю, что выйду подымить на улицу. Обойдетесь минут десять без дежурного клоуна.
        На улице морозно, и прямо из воздуха возникает мягкий снежный пух. Щелкаю зажигалкой и с наслаждением затягиваюсь. И вправду говорят, что первая затяжка все равно как первый поцелуй.
        Наблюдаю за прохожими. Вот парочка идет, наверняка еще школьники. Пирсинг, черные лохматые пряди… Неформалы, бляха-муха. За ручки держатся, улыбаются. Откровенно говоря, не люблю, когда люди улыбаются. В животе возникает горячий комок, начинает ныть желудок. Может, у меня язва? Затягиваюсь глубже и с ненавистью смотрю им вслед. На спинах черные рюкзачки с черепами. Символ смерти. Что вы можете знать про смерть, малолетки хреновы?!
        На улицу выходит наш компьютерщик Макс Фирсов. Настроение портится окончательно. Вот уж кого терпеть не могу, так это его. И он это прекрасно понимает. Какого же черта ты сюда приперся? Максим спрашивает у меня закурить, и я чувствую, как у меня сносит планку. Едва сдерживаясь, трясущимися пальцами выуживаю из пачки сигарету.
        Все свободное время (благодаря своей квалификации его у него предостаточно) Макс тратит на компьютерные игры. Его интересуют не гонки и не стратегии. Он играет только в те игры, где нужно убивать. И всегда от первого лица. Для непосвященных объясняю: на мониторе он видит свои руки с оружием. Конечно, он может нажать клавишу и увидеть себя со стороны, но это Фирсову неинтересно. Только руки и жертва! Все игры сводятся к одному: сумел зарезать быстренько человек пятьдесят, залив все кровью и усыпав кишками,- значит, перешел на следующий уровень и получил пистолет. Разнес башку энному количеству - получил автомат. И так далее. Фантазия разработчиков игр не знает границ: наш компьютерщик давит людей машинами, плющит гидравлическими устройствами, сжигает огнеметами, травит собаками… Всего не перечислишь.
        За границей такие игры стараются запрещать, а у нас - отдал сто рублей за пиратский диск и развлекайся. Наверное, Макс чувствует себя таким крутым! Да ты убей хоть одного реально! Нет, у таких, как он, на это кишка тонка!
        Реально убить очень трудно. По крайней мере, в первый раз.
        Нас было трое: Эдик, Славка и я. Школьные друзья из категории «не разлей вода». Мы происходили из очень даже благополучных семей - родители сплошь врачи и преподаватели вузов. А если и была рабоче-крестьянская примесь, то в весьма отдаленном поколении. Отличниками нас делали способности и желание, но уж никак не принуждение. В школах частенько издеваются над пай-мальчиками. Но нас задирать никто не рисковал. Во-первых, мы ходили всегда втроем. Во-вторых, я и друзья посещали секцию карате. Наверное, наше увлечение восточным единоборством все-таки надо было поставить на первую позицию. У моих родителей была отличная библиотека, и мы по очереди перечитали всего Булгакова, Достоевского… На дне рождения Эдуарда его мама (начальник учебного отдела консерватории) рассказывала нам о Скрябине и ставила виниловую пластинку: «Поэма экстаза». Черт побери, мы это воспринимали! На сверстников с их простыми (как нам казалось, примитивными) увлечениями мы посматривали снисходительно, и вокруг нас естественным образом образовался вакуум.
        Не знаю, в какой именно момент ко мне пришло осознание избранности. Может быть, после прочтения Ницше. Логика была простой: если мы не такие, как все, а принципиально лучше, то, значит, нас можно отнести к сверхлюдям, а других - к человеческому отстою, «базарным мухам». Такая точка зрения немецкого философа мне стала близка и понятна. Он писал, что всем правит воля, и мы, воспринимая это буквально, истязали себя на тренировках до потери сознания. Мы учились терпеть боль и гордились этим. В один прекрасный момент меня стала терзать мысль о том, что нет четкой границы, отделяющей нас от этого несовершенного мира. Да, мы умные, да, мы физически и духовно развитые. Но нужно что-то еще, что нет в этих тупых людишках. Я понял - нужна способность УБИВАТЬ. Из прочитанного, увиденного на телеэкране можно было сделать вывод: жалкий слюнтяй не в состоянии сознательно лишить человека жизни. Это удел элиты, высшей касты. Это проявление ВОЛИ.
        Товарищи поддержали меня. Вячеслав, белокурый, кудрявый мальчик, похожий на ангелочка, у которого только начал пробиваться юношеский пушок над верхней губой, предложил для начала убить кошку. Мы с Эдиком, не сговариваясь, посмотрели на него с нескрываемым осуждением, ведь это так мелко для сверхчеловека. Славка и сам понял свою ошибку и торопливо добавил, что кошку, понятное дело, любой дурак убить сможет.
        Эдуард, степенный и рассудительный, как и его отец, подумал немного и сообщил, что когда недавно навещал вместе с родителями могилу бабушки с дедушкой на Старых кладбищах, то видел, как неподалеку, из склепа, выходили какие-то оборванцы. Возможно, они там и обитают. Искать их точно никто не будет. Я к месту процитировал своего любимого Ницше, который писал, что злится, когда подает нищим, злится, когда им не подает, и заключал, что нищих надо истребить. Встал вопрос, какой метод надо избрать для истребления. И тут, словно какое-то существо, поселившееся во мне, произнесло чужим, немного севшим голосом:
        «Огонь… Очищающий огонь. Бог тоже жег ненужных людишек, если вы помните Библию». И душа моя воспарила, как мне казалось, в заоблачные высоты.
        Оставалось технически воплотить нашу идею в жизнь. Вячеслав взял из отцовского гаража несколько литров бензина и разлил по пластиковым бутылкам. Я выразил опасение, что праведной казни могут помешать другие бродяги. Но Эдик заверил, что это не свалка, где существуют целые городки, склеп всего один, и вообще риск сведен к минимуму. Мы со Славкой стали настаивать на проведении разведки. Эдуард, выйдя из себя, что было ему несвойственно, стал упрекать нас чуть ли не в трусости и заявил, что глупо тратить ночь на подготовительные действия, так как днем мы все равно никого не застанем. Пришли к компромиссу: пойдем посмотрим, но бензин возьмем с собой. Так, на всякий случай. И еще - ножи. Мало ли чего… Кладбище как-никак.
        Дату я запомнил точно. Ночь с первого на второе декабря. Своим родителям, которые мне безоговорочно доверяли, я сказал, что допоздна буду сидеть за компьютером у Вячеслава. То же преподнесли своим предкам и мои друзья, с точностью до имен. Возражений не возникло, и вскоре мы стояли на автобусной остановке, тепло одетые, со спортивными сумками в руках, где мирно соседствовали термосы с горячим чаем и пластиковые бутылки с бензином.
        Мои друзья, как и я, молчали, каждый думал о своем. Из оцепенения меня вывел голос водителя: «Следующая остановка конечная - «Кладбище». В другое время меня бы позабавило такое двусмысленное словосочетание, но сейчас улыбаться что-то не хотелось. Я встал, закинул сумку через плечо и пошел к выходу. Мои товарищи потянулись за мной. Мы рассчитали и попали на последний автобус, поэтому шофер не стал стоять на пустой остановке, развернулся и затарахтел прочь. В носу защипало от выхлопных газов, и я поймал себя на мысли, что завидую этому водителю, который едет в теплом автобусе без особых хлопот и торопится, наверное, домой, к своей семье. Перед глазами нарисовались бесхитростная квартирка с простенькой обстановкой, жена, ждущая мужа с работы в застиранном халате, ребенок, делающий уроки под светом настольной лампы. Это было настолько явственно, что был виден даже исчерканный шариковой ручкой погнувшийся абажур. Это было то, что соотносилось с категорией «людишки». И я им завидую?!!
        На кладбищенской калитке, где красивые чугунные завитушки местами были отбиты, висел допотопный ржавый замок. Очевидно, местный сторож уже закрыл свое хозяйство, а может, и вовсе сегодня не появлялся. Высокий кирпичный забор прерывался на противоположной стороне кладбища, и через заросли старых кленов к могилкам можно было попасть по извилистой протоптанной дорожке. Мы про это знали, но обходить было лень. Я достал заранее припасенный тяжелый молоток, приваренный к не менее увесистой ручке, изготовленной из отрезка трубы, и одним ударом сбил замок с проушин. Заскрежетав, калитка пропустила нас на центральную аллею кладбища.
        Уже спустились сумерки, и ветки деревьев еле виднелись на фоне сумрачного неба. Было морозно, но снег еще не выпал, и, хотя мы старались ступать по разбитому асфальту как можно тише, шаги все равно гулкими хлопками разносились в вязкой тишине. На развилке стоял одинокий столб с подвешенной большой газоразрядной лампой, словно сообщая, что здесь самый центр кладбища. Свет в лампе пульсировал и менялся от зеленого до матово-белого, выхватывая из темноты гранитные памятники. Я смотрел на лампочку и слышал, как сердце стучит в такт этому мерцанию все громче и громче. Внезапно что-то застрекотало, зажужжало, и свет превратился в чуть различимую красную полоску.
        Мы зажгли карманные фонарики, и ирреальность происходящего усилилась. Кресты, таблички, плиты, покосившиеся оградки - все сливалось в призрачный сон. Я и Славка протискивались сквозь этот нескончаемый лабиринт за Эдиком, который по каким-то ему одному известным ориентирам вел нас к склепу. Землисто-пряный запах тлена щедро разливался вокруг, щекоча ноздри и кружа голову. Внезапно какая-то большая птица с шумом взлетела прямо из-под наших ног, я вскрикнул и метнулся в сторону, больно ударившись о ствол дерева, упавшего на одну из могил. Эдуард обернулся и зашипел, прижав палец к губам. Метрах в десяти от нас смутным белесым пятном прорисовался склеп. Затаив дыхание и выключив фонарики, мы подобрались поближе. Покой погребенных охраняли мраморные ангелы: один без головы, другой без крыла. Ступени, ведущие к входу, превратились в каменное крошево, но можно было различить небольшую дверь. В щели между дверью и стеной был виден слабый свет. Эдик осторожно заглянул внутрь и знаками показал, что внутри кто-то есть, потом на цыпочках подошел к нам, расстегнул мою сумку и выудил молоток. Потом достал
бутылки с бензином, спички и вручил все это добро нам.
        «Иди к двери и мяукай, как кошка»,- просипел он Славке, а сам встал с другой стороны. «Мяу, мяу»,- это было скорее похоже на плач ребенка. Из склепа выскользнула темная фигура. Мелькнул молоток, и я услышал звук удара. Крик жертвы слился с торжествующим воплем Эдуарда. Славка застыл как вкопанный, а я принялся поливать бензином дергающееся на земле тело, потом поджег и бросил целый коробок спичек. Живой факел осветил окрестности, потом принялся кататься, вскочил и бросился бежать. Вопль, наполненный нестерпимой мукой, перешел в жуткий хрип. Человек обхватил какой-то крест, словно он мог его спасти, потом сполз по нему, продолжая гореть. Другая тень появилась из-под земли, Эдик с силой махнул молотком, промахнулся, не удержался и упал на колени. Тут уже Вячеслав вышел из оцепенения, поджег бутылку и мгновенно швырнул ее в тень. Бензин взорвался, длинными огненными языками облизал силуэт со всех сторон. Я увидел, что это женщина. Ее длинные волосы горели, сворачиваясь клубками красной проволоки, кожа сморщивалась на глазах и лопалась пузырями. Как ни странно, она не кричала, а только громко стонала.
Женщина упала, потом вскочила и побежала назад к склепу. Снова упала, выгнувшись дугой, потом поджала под себя обгоревшие ноги и затихла. Смрадный запах горелого мяса заполонил все вокруг. Эдуард, все еще с молотком в руках, спустился в склеп, мы со Славкой - за ним. Трепещущий свет огарка свечи, стоявшего в консервной банке, выхватил из полумрака подземелья кучу тряпья. В него был завернут ребенок. На его чумазом личике, как пуговки, блестели испуганные глаза. Эдик протянут Славке нож.
        «Это тебе не кошка, Вячеслав. Это нужно сделать, чтобы он не мучился,- проговорил Эдуард, пристально глядя на нашего друга.- Все равно ведь умрет». Проверив пальцем остроту лезвия, Славка поднес нож к горлу младенца и полоснул по сонной артерии. Ребенок вскрикнул, забился в конвульсиях. Рана на тоненькой шее заплевалась струйкой крови, и глаза-пуговки остекленели. Дальше помню смутно. Деловитый Эдуард спрятал трупик младенца и нож в одну из провалившихся могил, закидав мусором. «Отребье общества, бродяг»,- пояснил он нам,- никому не нужны». И оказался прав. Опасения, что будут кого-то искать, не подтвердились. Но с тех пор мы стали по разным причинам избегать друг друга.
        Сначала умер Эдуард. Он просто ушиб ногу, и банальная шишка превратилась в раковую опухоль. Затем какие-то хулиганы в пьяной драке пырнули ножом Славку. Я это принял за проявление фатальности и стал ждать своей очереди. Но судьба меня щадила. Убийство семьи бомжей не превратило меня в бога, крах моей теории терзал душу и требовал новой идеологии. Жизнь потеряла всякий смысл. Однажды я стоял на кухне и просто глядел в окно с высоты седьмого этажа. Стоял безнадежно серый день. Под понурыми деревьями, как муравьи, сновали бесцветные маленькие человечки. Эта картина обыденности жизни пронзила меня, как ножом. Где в этом захолустном мире место Богу? Вывод напросился сам собой: чтобы стать Богом, надо уйти от этой мелкой ужасной суеты. Я включил диск с адажио Альбинони, взял старую отцовскую бритву, набрал в ванну горячей воды и наконец обрел душевную гармонию. Все испортила мать, которая вернулась домой с полпути на работу. Ей привиделось, что она забыла выключить утюг. Пребывающим в состоянии шока родителям я объяснил, что попытка суицида - результат несчастной любви. И они опять поверили.
        Теперь из-за этих проклятых шрамов даже жарким летом приходится ходить в рубашках с длинными рукавами. Университет я бросил на последнем курсе. И вот сверхчеловек, с железной силой воли, работает простым менеджером у дебильного Виктора Бояринова, чья контора находится на плаву исключительно благодаря его отцу - крупному бизнесмену.
        Прихожу в себя и вижу, что медленно бреду по улице в одной рубашке, притягивая любопытные взгляды обтекающих меня со всех сторон прохожих. В пальцах зажата догоревшая до фильтра сигарета. Разворачиваюсь и иду обратно, в офис.
        Фирма «Информационный центр «Плюс»,
        г.Воронеж,

25 декабря 2008г.
        - Вернулись наши пропавшие. Все, запираем дверь и никого не выпускаем! Курить - здесь! Справлять естественную нужду - тоже здесь! И все остальное…- Бояринов был уже без галстука, в ход уже вовсю шел коньяк.
        Рыжеволосая Евгения потянулась к сидящему возле нее соседу и тихо сказала ему на ухо, ткнувшись носом в кудрявую шевелюру:
        - Похоже, наш шеф настроен сегодня набраться. А ты, Саша, на что настроен?
        - Начальник же приказал насчет остального, слышала?- Парень лишь слегка усмехнулся и пожал плечами.
        Пока Максим с Сергеем находились на улице, их места за столом, находившиеся на противоположных концах, были заняты коллегами, и свободными оставались лишь два стула, стоявшие рядом. Фирсов плюхнулся на один из них и с вызовом посмотрел на Сергея. Тот стоял неподвижно, в позе известного памятника Чернышевскому, скрестив руки на груди.
        - Бакунин, чего стесняешься, не присаживаешься?- голос директора уже немного заплетался.- Ты что, в одной рубашке прогуливался? Какой жаркий!
        Подумав немного, Бояринов встал, покачиваясь, и торжественно объявил:
        - Сергею - штрафную!
        Он налил стакан коньяка и протянул через стол, пролив часть содержимого Ксении на колени. Та негодующе вскочила и принялась вытирать юбку салфеткой.
        - Может, тебе лучше водочки?- Виктор широко улыбнулся, потом изобразил скорбь на лице и жалобно попросил:
        - Ну, отведай из нашего кубка.
        Сергей провел рукой по волосам, медленно завернул рукава модной рубашки, потом принял стакан из рук директора и одним махом отправил коньяк в горло.
        Рука Марины, которая подкладывала закуску Баринову, застыла в воздухе. Секретарь круглыми глазами уставилась на белые рельефные шрамы, выставленные на всеобщее обозрение Бакуниным.
        - В детстве на колючую проволоку напоролся,- спокойно сообщил Сергей и сел рядом с Максимом, ненароком опрокинув его бокал.
        Наступила тягостная тишина.
        - Мент родился,- прокомментировал директор, но это никого не рассмешило.
        Чтобы разрядить обстановку, Женя громко объявила:
        - Предлагаю попеть караоке!
        - Правильно, правильно! Без песни праздник - это не праздник, а обычная пьянка.- Бояринов вылез из-за стола и махнул рукой кучерявому парню, похожему на Пушкина: - Саша, помоги!
        Увлеченно беседующий с соседкой по столу Александр пропустил просьбу шефа мимо ушей, и тот добавил, повысив голос:
        - Севастьянов, я к тебе обращаюсь!
        Вскоре они принесли из кабинета директора большой жидкокристаллический телевизор и плеер с микрофоном. Возвращаясь на свое место, Виктор похлопал Фирсова по плечу:
        - Макс, ты, как компьютерщик, должен это хозяйство настроить.
        - «Призрачно все в этом мире бушующем…» - запел директор. Марина ему подпевала. Ксения пила в одиночку, но не пьянела. Максим с Сергеем мрачно курили. Александр пригласил Женю потанцевать, и они затоптались между компьютерных столов.
        - Пойдем пройдемся,- Севастьянов дышал Евгении прямо в ухо, и ей стало щекотно.
        - Тоже на улицу?
        - Поближе.- И он увлек ее в маленькую комнатку, которая использовалась сотрудниками для чаепития.
        Александр плотно прикрыл дверь, и неровный голос директора, скорее декларирующего, чем поющего, стал значительно тише.
        Юноша запустил руку под кофточку Алексеевой, и освободил ее тугие груди от бюстгальтера. Она тяжело задышала, но не отстранилась:
        - С ума сошел! Вдруг кто войдет?!
        - А тебя это не возбуждает?- Александр провел пальцами по твердеющим соскам и впился ей в губы долгим поцелуем.
        - Подожди, дай я выйду на минутку в туалет,- девушка отстранилась, наспех привела себя в порядок, поцеловала его и вышла.
        Когда она вернулась, Севастьянов молча развернул девушку к себе спиной и спустил с нее колготки, потом мягко подтолкнул к столу. Евгения приняла удобную позу, парень вошел в нее, при этом его руки, как у пианиста, порхали с бедер на грудь, нежно лаская поясницу. Женя протяжно застонала.
        За стенкой зазвенела посуда, что-то уронили. Громко ругался директор, и возмущенно восклицала Марина.
        Комната встретила спонтанных любовников густым табачным дымом. На полу валялись разбитые фужеры, мандариновые дольки и еще какой-то мусор.
        Практически не пивший Макс как-то странно поглядел на сладкую взлохмаченную парочку и прошептал себе под нос:
        - Свиньи… Люди сидят за столом, а они…
        Как ни странно, его шепот услышала Ксения и, вперив в Фирсова остекленевший взор, повторила по слогам:
        - И-мен-но, свинь-и!
        Раскрасневшаяся Марина уже кричала на директора:
        - А я не позволю тебе в таком виде садиться за руль!
        - А кто ты такая, чтобы здесь распоряжаться?- надменно поинтересовался Бояринов, напялив на себя красный колпак, несколько часов назад украшавший голову Бакунина, и разразился хохотом.
        Культурная программа подходила к концу.
        Александр Севастьянов,
        Менеджер фирмы

«Информационный центр «Плюс»,

25 декабря 2008г.
        Ледяной ветер пронизывает насквозь. Женька прижимается ко мне то с одной стороны, то с другой, прячась от обжигающих порывов, и мешает ловить такси. Одну машину из-за нее я уже упустил. Наконец автомобиль с желтыми шашечками подруливает к нам, и вот оно - желанное тепло. Говорю таксисту, куда ехать, и водитель резко рвет с места, как заправский уличный гонщик. Ему уже далеко за пятьдесят, у него аккуратно постриженная бородка, на лице - очки в желтой оправе. Не удивлюсь, если он имеет ученую степень кандидата или доктора. Кто только не таксует в наше время! Один раз меня вез лауреат Государственной премии.
        По радио передают о наводнении в Америке, а цепкие глаза шофера наблюдают за нами в зеркало заднего вида. Все правильно! Умный водила всегда настороже. Сейчас мы целуемся и тискаемся, а потом вдруг ломик достанем! Засовываю руку между ног Евгении и наблюдаю за реакцией таксиста. Никакой реакции. Конечно, за смену ты и не такого насмотришься. Раздумываю: может, трахнуть Женьку здесь, на заднем сиденье, для экзотики? Однако лень взяла верх. Да-а… Стареть начал ты, Сашенька, если экстрим уже не привлекает.
        С определенного момента я стал относиться к сексу как к спорту. Даже вел дневник спортивных, то бишь сексуальных, достижений. Я имел женщин на снегу, на колесе обозрения в парке, во всех доступных транспортных средствах, в лифте, на дереве и много где еще… Эммануэль умерла бы от зависти!
        Все началось после окончания пятого класса, во время летних каникул. Родители отправились лечить свои гастриты в Кисловодск, а за мной было поручено присматривать маминой подруге тете Тане. Мальчиком я рос домашним, с дворовыми мальчишками не знался, и мать с отцом уехали на юг с легким сердцем. Тетя Таня периодически забегала, заносила продукты, и мне даже не нужно было выходить на улицу. Я валялся на кровати, читал, смотрел телевизор. Короче, убивал время, как мог. В тот раз наша знакомая зашла ко мне после какой-то вечеринки. Она была одета в черную блузку с глубоким вырезом и достаточно короткую юбку. Если вам скажут, что одиннадцатилетних мальчиков не интересуют женщины, не верьте этому! У меня в укромном месте были спрятаны вырезанные из журналов картинки, марки, обертки от жвачек - разумеется, все это с различной обнаженкой, и я периодически тайком их рассматривал.
        Мамина подруга села на стул, закинув ногу на ногу, и я не мог отвести глаз от ее полных ляжек. Она перехватила мой взгляд и усмехнулась:
        - Ну что, не одичал тут, в заточении? Иди сюда, я тебе апельсинов принесла.
        Поставив пакет с фруктами на пол, тетя Таня привлекла меня к себе. Я окунулся в густой аромат женских духов, пота, винного перегара и еще чего-то. Полные груди прижались ко мне, и по телу будто пробежал электрический разряд.
        - Ну что дрожишь, глупенький?- Женщина провела ладонью по моим волосам и расстегнула пуговку на блузке, потом еще одну… В голубых глазах маминой подруги заплясали чертенята, и она начала медленно освобождаться от одежды. Я и представить не мог, что женщины такие полные, когда разденутся. Тетя Таня увлекла меня на кровать и склонилась надо мной, стоя на четвереньках. Ее огромные груди распластались на мне и медленно поползли вниз. Вслед за ними скользили ее губы, и я утонул в море желания.
        Мы не вылезали из кровати несколько дней. Моя учительница, дававшая уроки плотской любви, отрывалась от своих обязанностей лишь для того, чтобы сбегать в магазин. Открывая все тайны своего тела, тетя Таня убедительно просила ничего не рассказывать матери, иначе, говорила она, нас просто прибьют. Мне и самому это было понятно. Хотя теперь, с высоты прожитых лет, было ясно, что мамина подруга больше всего боялась попасть под статью за растление малолетних.
        Родители ничего не заподозрили. Лишь мама заметила, что я сильно похудел за это время. Моя чувственность была преждевременно разбужена, и секс мне был уже просто необходим. В школе я имел половые контакты и со старшеклассницами, и с некоторыми преподавательницами. Александра Васильевна, тезка и классный руководитель, стала частенько оставлять меня на дополнительные занятия. Знали бы родители, чем мы занимались вместо русского языка и литературы!
        Я уже учился в десятом классе. Ощущения притупились, захотелось чего-то нового. Мое внимание привлекла тихоня Наташа. С наиболее бойкими девчонками из нашего класса я уже переспал, и было просто интересно, как поведет себя серая мышка в нелепых очках. Родители у Наташи умерли, она жила с бабушкой. Как-то, предложив изумленной моим вниманием девочке проводить ее до дома, я очутился у нее в квартире. Обычная схема не сработала, и с первого раза ничего не получилось. И со второго, и с третьего… Во мне проснулся охотничий азарт. Только через месяц я лишил ее девственности и, естественно, потерял к ней всякий интерес. Но Наташа в меня влюбилась. Она не давала мне прохода и оказывала всяческие знаки внимания. Сначала это льстило моему самолюбию, потом стало раздражать. Через пару месяцев я не знал, куда мне спрятаться. Чуть позже бывшая тихоня сообщила мне о том, что беременна. Я понял, что влип по самые уши, представлял реакцию родителей, и голова шла кругом. Наташа стала заводить разговоры о том, что нас могут зарегистрировать в ЗАГСе в порядке исключения. Она строила планы на будущее, тесно
прижавшись ко мне, как сейчас Женя, и я делал вид, что согласен. Мозг лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации, но ничего рационального предложить не мог. Наконец в моей голове созрел план.
        В тот день я сказал родителям, что простудился и в школу не пойду. Они не возражали. Один школьный товарищ, проинструктированный мной, «по секрету» поделился с Наташей, что я чуть не умер, наглотавшись таблеток. Зареванная тихоня застала меня в постели. Меня бы приняли в ГИТИС вне конкурса, если бы приемная комиссия увидела сценку под названием «Умирающий». Еле слышным голосом, закатив глаза, я сообщил Наташе, что врачи нашли у меня неизлечимую болезнь, и лучше уйти из жизни безболезненно и сейчас, чем потом и в муках. Девушка рыдала, я, войдя в роль смертельно больного, тоже. Ненавязчиво с моей стороны прозвучало предложение уйти из жизни вместе. Как Ромео и Джульетта, Антоний и Клеопатра… Да мало ли примеров беззаветной и всепоглощающей любви! Честно говоря, я сомневался в эффективности этого замысла. К моему изумлению, Наташа согласилась!
        И вот мы стоим на балконе ее квартиры, расположенной на восьмом этаже, забравшись для удобства на табуретки. Тихоня написала по моему совету предсмертную записку, где винила во всем несчастную любовь. Ей я сказал, что оставил родителям такое же послание. Солнце щедро разбрызгивало закатное золото, и на крыше соседнего дома ворковали голуби. Мы взялись с Наташей за руки, но свободной рукой я незаметно ухватился за бельевой шнур, чтобы не потерять равновесие. На счет «три» я сделал вид, что прыгаю, а сам незаметно подтолкнул девчонку. Впрочем, она и сама прыгнула. В воздухе тихоня перевернулась, и мне запомнились ее изумленные глаза. Я занес одну табуретку в комнату, захлопнул дверь. Все обошлось. Никто не сомневался, что это самоубийство. Говорили, конечно, что косвенно виноват в этом я, но только косвенно. У нее не было отца, который смог бы заступиться за свою девочку, не было матери. Единственным родственником была бабушка, которая случившееся не пережила.
        Теперь мне окончательно ясно, что я никогда не женюсь. Таксист что-то говорит, но я не сразу начинаю воспринимать смысл его слов. Ах да, брат, приехали, говоришь? Вот тебе пару сотен, и удачи! Выбираемся с Женькой из машины и идем ко мне.
        Виктор Бояринов, директор фирмы

«Информационный центр «Плюс»,

25 декабря - 26 декабря 2008г.
        Где же ты, моя родимая, спряталась? На стоянке полно машин, и все на вид одинаковые. Жму на брелочек сигнализации. Моргнуло, и слышится: «Ульк». Вот она, моя красавица, немножко инеем запорошена. Призрачно все… Чертова песня засела в голове. Забираюсь в «Тойоту» и завожу двигатель. Прохладно… Щелкаю клавишами обогрева. Вот черт! Бежит Марина, размахивая сумочкой. Не-е-т! Бояринова голыми руками не возьмешь! Нажимаю на кнопочку, замки на дверях фиксируются. Мой любимый секретарь дергает за ручку дверцы, что-то кричит, нагнувшись к боковому стеклу, но мне ничего не слышно. Потихоньку выруливаем. Нет, Марина, ты не Терминатор, не догонишь! Все, поехали!
        Окно быстро запотевает от выпитого. Могут, конечно, мастера машинного доения и тормознуть ненароком. Ничего страшного. Позвоню их главному. «Владимир Викторович, здравствуйте. Вас сын Степана Михайловича беспокоит. Да, да. Ничего страшного. Привет передам. Телефон передаю инспектору». Ничего не поделаешь. Сорвалась «Тойота» с регистрационным номером шестьсот шестьдесят шесть с крючка! Номер запоминающийся - число Зверя, то есть Сатаны. Когда машину регистрировал, в голову стукнуло: хочу такой номер - и все! Владимира Викторовича решил не напрягать, а поступил как все: заплатил двадцать тысяч, подождал. Пришлось, правда, ждать недельки две. Кто-то заказал заветные шестерки пораньше. Пользуется спросом число Зверя! Ничего, получил его с другой серией.
        Надо скорость сбавить, чуть в грузовик не въехал. Вообще заметил за собой особенность: чем я пьянее, тем езжу аккуратнее. Меня как-то инспектор остановил. Я обычно в этих случаях из машины не выхожу. Стекло приоткрываю, документики протягиваю. Вопросы? Сейчас наберем телефон. А тут что-то на меня нашло, из машины вылез и чувствую: ведет меня куда-то в сторону. Он мне: «Как вы за руль сели, вы же идти не можете!» А я ему: «Потому и еду!» Сопроводил он меня тогда до дома, по просьбе Владимира Викторовича. Такая вот отеческая забота!
        Кстати, по поводу трех шестерок. Когда получил номера, то решил, как положено, обмыть. Подвернулся знакомый бизнесмен Олег. То ли на самом деле очень набожный, то ли прикалывается. В церковь по воскресеньям ездит, посты соблюдает, а по жизни - акула капитализма! Выходим с ним как-то из ресторана, и вдруг - нищенка. Подайте, говорит, добрые люди. Я ей: «Что, на ресторан не хватает?» По всему видно, на бутылку собирает. А Олег кинул монетку и заявляет мне: «Эту монетку кинут на весы на Божьем суде, и она все грехи мои перевесит!» Думаю: «А что перевесят те два ляма,[1 - Миллиона (прим. автора)] что ты у Федьки отжал, а его подставил?»
        Так вот, увидел Олег номера и говорит: «По Библии три шестерки - число Антихриста. Мне вот батюшка машину святой водой окропил, а тебе с этими номерами сто пудов не будет!» Я ему говорю: «Заплачу - окропит!» А тот: «Спорим на литр коньяка, что не будет!»
        Поспорили! А Олег с ехидцей, напоследок: «Смотри, Витька, не въехай куда-нибудь с этими шестерками».
        И ведь накаркал, гад!
        Обмыли мы номера, еду, как всегда, аккуратно. Скорость вроде не превышаю. На секундочку отвлекся, сигарету достать, и тут - ОНА. Удар, торможу. Вроде лобовое стекло не разбила, и то хорошо. Выхожу из машины. Все нормально, только капот чуть-чуть помят. Молодая девка валяется на дороге. Сама ведь под колеса залезла! Вроде живая, стонет. Одна нога как-то вывернута, осколок кости колготки прорвал и торчит. Открытый перелом. А на улице зима, как сейчас. Хорошо хоть два часа ночи, и на улице ни души. Думаю, если «Скорую» по сотовому вызвать, еще номер определят. Самому ее в больницу везти - тут Владимир Викторович уже может не отмазать. Ничего, в дубленке не замерзнет, кто- нибудь подберет. Потом уже в газете, в криминальных хрониках, читаю: «Была сбита… Водитель скрылся… Можно было бы спасти…» Морду бы Олегу набить за его пророчество!
        Эх, ладно, что было, то прошло! А сейчас надо остановиться и купить пивка. Если пивом не «зашлифовать», остается какая-то недосказанность после пьянки. Финальный аккорд необходим!
        Отхожу от ларька с тремя бутылками «Карлсберга» и наблюдаю картину: рядом с моей машиной резко тормозит такси, оттуда вылетает Марина и садится в «Тойоту» на место водителя. Следила, сучка! Теперь не отвяжется! Повезет домой, как школьника. Ругаться уже не хочется, спокойно сажусь рядом и открываю одну из бутылок. Пенистый напиток приятно ласкает горло. Меня терзают смутные сомнения, что секретарь опекает меня по прямому указанию отца. Когда папаша отпочковал от своей империи крохотную фирмочку, как игрушку для сына-несмышленыша, все новые сотрудники - менеджеры Сашка, Серега и Женька, бухгалтер Ксения, Макс (по прозвищу Кровавый)- пришли устраиваться по объявлению. Марину же прислал пахан. Как-то она забыла на столе свою мобилу. Смотрю и вижу: она и папочка периодически созваниваются. В общем, тайный сговор налицо. Отец воспитывал меня без матери. Вернее, не он, а разные нянечки. А теперь нанял мать Терезу, по имени Марина, которая и в коечку ляжет, и обедом накормит, и домой отвезет.
        Подкатываем к подъезду, при этом Марина забирает у меня из рук последнюю бутылку и говорит: «Хватит на сегодня!»
        Хватит так хватит. Под ручку, как примерные супруги, идем ко мне в квартиру.
        Утро встречает головной болью и сухостью во рту. Марина подает мне стакан с каким-то снадобьем. Делаю вид, что пью, а когда моя опекунша идет на кухню, выплескиваю содержимое стакана в горшок с комнатным цветком. Затем преодолеваю расстояние от кровати до бара и припадаю к бутылке с виски. В желудке разливается приятная теплота, самочувствие улучшается с каждой минутой, и даже Марина уже не раздражает. Не зря говорят эскулапы, что подобное лечится подобным! Делаю еще несколько глотков, ставлю виски на место и прыгаю под одеяло. Заходит Марина, несет поднос с кофе. На ходу ее короткий халатик периодически распахивается до самого живота, и я увлекаю моего ангела-хранителя в постель. Хорошая штука - виски!
        После такой зарядки моя голова окончательно проясняется, и я вспоминаю, что наша контора, по моей инициативе, должна выехать на загородный отдых.
        Спустя час я полон энергии. Даю Марине несколько указаний: обзвонить всех и под страхом увольнения пригнать в офис, забрать из отцовского гаража микроавтобус, затариться продуктами и выпивкой. Потом, довольный жизнью и собой, бодрым шагом подхожу к бару.
        Марина Захарова, секретарь фирмы

«Информационный центр «Плюс»,

26 декабря 2008г.
        Младший Бояринов раздражает меня все больше и больше. Никогда бы не стала терпеть причуды этого недоноска, если бы не была обязана многим Степану Михайловичу. К тому же он платит мне очень приличные деньги. Судьба свела нас еще давно, когда я только-только закончила школу.
        Про мое детство лучше не вспоминать. Я была отказным ребенком и прошла все стадии, сопутствующие моему статусу: дом ребенка, детский дом… В последнем учреждении приходилось не жить, а выживать. Воспитатели издевались над нами, мы издевались друг над другом. Вылить кому-нибудь на колени горячий суп или поджечь спичку, вставленную между пальцев ног,- все это считалось невинными шалостями. Девчонки в жестокости превосходили мальчишек и если дрались, то до последнего. Помню, как Таньку, чья кровать стояла рядом с моей, сбив на пол, принялись добивать ногами. Ей сломали четыре ребра, одно из которых проткнуло ей легкое. Ее никто не жалел, потому что она занималась крысятничеством. У кого-то из тумбочки пропала дешевенькая помада, у кого-то - зеркальце. Стали выслеживать, и Танька попалась. Обнаружился даже ее тайник, в углу, за отопительной батареей. Воровке еще повезло, что на шум зашел дежурный воспитатель. Иначе ее просто бы убили.
        Мы бегали в мальчишеский корпус, они - к нам. Сексом занимались даже самые маленькие. Воспитатели нас лупили, но все было без толку. Да они и сами были не прочь с нами поразвлечься. Когда в интернат привозили новенькую, первым делом мы выясняли, девственница она или нет. Если да, то приглашали тайком мальчишек и поздно ночью устраивали торжественный ритуал прощания с девичьей честью. Если девчонка упиралась, ее жестоко избивали.
        Бывали дни, когда приезжали взрослые и выбирали ребенка для усыновления или удочерения. Нам сообщалось об этом заранее, мы наряжались, красились и старались понравиться. Не последнюю роль играла, конечно, и личная карточка. Один ангелочек так всем нравился, а в карточке - черным по белому: два убийства. Причем в таком возрасте, когда даже в спецучреждение нельзя направить. Если все срасталось и везунья отправлялась в новую семью, то свои нехитрые пожитки она оставляла нам. Считалось, если что-то взять с собой, то эта вещь может привести потом обратно, в этот ад. В такие минуты мы завидовали избранницам до слез и раскидывали карты: кому повезет в следующий раз.
        Однажды к нам приехала довольно пожилая пара. Посмотрели документы, медицинские карточки, походили немного и выбрали меня. И муж, и жена - оба пенсионеры. Зачем им в таком возрасте понадобился ребенок? Позже я узнала, что у них в автокатастрофе погибли дочь с мужем и внучка.
        Сначала мне казалось, что я попала в рай. У меня была ОТДЕЛЬНАЯ КОМНАТА, меня кормили домашней вкусной едой. Находившиеся под бременем горя пенсионеры всю свою нерастраченную любовь и привязанность обрушили на меня. Но постепенно кое-что и взамен стали требовать. Например, хотели, чтобы я была пай-девочкой. Я собиралась на улицу, а они спрашивали: «Куда?» Мне звонили по телефону, а приемные родители интересовались: «Кто?» Меня это бесило, и я с трудом сдерживалась, чтобы не ответить грубостью.
        Старики не понимали, что человека невозможно переделать. Дикий тростниковый кот никогда не станет домашним Мурзиком. И мы никак не могли приспособиться друг к другу. Я привыкла к вольной жизни и болезненно переносила опеку приемных родителей. Их шокировало мое курение, лексикон, полуночные прогулки. Тем не менее пенсионеры меня удочерили. Как-то раз я встретила своих бывших подруг по детдому. Мы зашли в кафе, выпили вина, вспомнили кое-что из прежней жизни. Потом постояли на улице. Подкатила иномарка, и одна из девчонок уехала. Выяснилось, что подруги трудятся в качестве жриц любви. В этот же вечер мне «подвинтили» клиента, и пошло-поехало…
        Мои пенсионеры, догадавшись, чем я занимаюсь на досуге, устраивали мне постоянные скандалы. У меня появились свободные деньги, и уже нашлась съемная квартира. В тот вечер тетя Зина, как я называла приемную мать, устроила очередную истерику и ударила меня по щеке. В голове тут же начал тлеть огонек, который разгорался все ярче и ярче. Уходя на свой ночной промысел, я незаметно зашла на кухню и приоткрыла газовый кран на плите.
        Под утро возле нашего подъезда толпились люди, стояли машины разных оперативных служб. В стене дома зиял огромный пролом. Кроме приемных родителей, на воздух взлетели еще три семьи. Взрыв был такой силы, что в соседнем доме повылетали стекла. Официальная версия была обычной: взрыв бытового газа. Телевизионщики, как охотничьи собаки, отслеживают подобные случаи, чтобы лишний раз показать крупным планом чью-нибудь оторванную руку или детскую куклу на развалинах. Так было и в этот раз: история со взрывом обежала все телеканалы и вызвала, как говорится, широкий общественный резонанс. Вышло так, что из тех, кто проживал в разрушенных квартирах, в живых осталась я одна, удочеренная сирота. Правда, был еще какой-то мужик, плитой у него задавило жену и детей. Но он вроде бы попал в психушку, и внимание журналистов было обращено всецело на меня. Тогдашний мэр города (а им был Степан Михайлович Бояринов) лично, под прицелом телекамер, вручил мне ключи от квартиры в новом доме, предложив обращаться к нему за помощью, «если что».
        Девушкой я была видной. Мне бы по подиуму ходить, а не на улице стоять. Но судьба распорядилась иначе.
        Однажды, в темный дождливый осенний вечер, когда я с подружками стояла на нашем обычном месте, к нам подрулил джип. Из него вышел высокий человек в кожаной куртке и темных очках, бросил на нашу стайку оценивающий взгляд и, поманив меня пальцем, призывно распахнул дверцу. Усевшись, я по привычке задрала и без того короткую юбку и закурила. Водитель молча тронулся с места, потом вынул у меня изо рта сигарету и выкинул в окно. Говорю: «Один час - пятьдесят баксов». Он молчит и скорость прибавляет. Хрипло выдавливаю из себя: «Ваш номер срисовали». Опять тишина! И кнопочки на дверях вдавились! «Все,- думаю,- приехали! Маньяк попался!» И тут человек в очках, словно прочитав мои мысли, говорит: «Не дергайся! Заниматься будешь спецобслуживанием». И улыбнулся змеиной улыбкой: «Это, можно сказать, шаг вперед в твоей карьере. А твои сутенеры… Эта шушера даже не шестерки, а так, пыль на столе».
        Оказалось, на тихой боковой улочке, в центре города, существует ресторан с комнатами отдыха, сауной и бассейном. Для обычных людей вход сюда всегда закрыт. Это заведение входит в номенклатурный список мест отдыха городской элиты.
        Меня осмотрели врачи и выдали медицинскую книжку. Тот самый человек взял подписку о неразглашении всего того, что я здесь увижу и услышу. И невзначай обронил, что с болтунами происходят несчастные случаи. Я получила трудовую книжку с отметкой: «Городская администрация. Уборщица». Зарплату стала получать достойную, с гибкой системой премиальных. По крайней мере, по сравнению с прежней работой в деньгах не потеряла. Только не болталась на улице и не рисковала, как раньше. В штате вместе со мной трудились не только девушки, но и юноши. Для начальствующих лиц, так сказать, с нетрадиционной ориентацией. Кого я только здесь не увидела! Известные политики из разных партий, начальники всевозможных ведомств и управлений, крупные банкиры… Приезжала элита на неприметных машинах, оставив свои «Мерседесы» с блатными номерами для официальных поездок.
        Заглянул как-то раз и Степан Михайлович Бояринов. Помня про подаренную квартиру, обслужила я его по высшему разряду. На прощание он усмехнулся и сказал:
        - Когда я тебе ключи дарил, мне служба безопасности уже доложила, чем ты занимаешься. Но мне тогда переизбираться надо было. А тут возможность появилась на глазах у всех сироте помочь. И с улицы тебя я убрал, чтобы какой-нибудь скандальный журналистишка не тиснул статейку под заголовком: «Мэр облагодетельствовал уличную проститутку». А ты молодец! Здешнее руководство довольно: исполнительная, расторопная и не болтунья!
        Шло время. Следующей ступенькой служебного роста стала работа горничной в загородном доме Степана Михайловича. Он ушел из администрации и занялся бизнесом.
        Приватизированные и оформленные на подставных лиц участки в центре города, долгосрочная аренда различных зданий и помещений с правом выкупа, полезные и нужные связи в различных сферах, цепкий ум и волчья хватка, наконец,- все это способствовало процветанию империи бывшего градоначальника. «Главное, вовремя уйти,- говаривал Бояринов.- Если мэра смещают, его, как правило, сажают».
        Ходили слухи, что жена Степана Михайловича умерла от какой-то хронической болезни. Сын Виктор, любитель выпивки и карточной игры, постоянно попадал в неприятные истории. Экс-мэр, все еще надеясь увидеть в непутевом отпрыске своего преемника, поставил его руководить небольшой фирмой. Мне к этому времени Бояринов-старший стал доверять все больше и больше. Однажды он вызвал меня в свой кабинет и сказал:
        - Марина! Мы знаем друг друга достаточно, и ты обязана мне многим. Я тебя никогда ни о чем не просил. Меня очень беспокоит Виктор, и это отвлекает меня от дел. Ты должна стать его тенью, ангелом-хранителем… Кем угодно, лишь бы он не вляпывался в дерьмо! Деньги будешь получать от меня лично. Если что - немедленно звони. И упаси тебя бог вести двойную игру!
        Теперь приходится играть роль секретаря в фирме «Информационный центр «Плюс». С тюфяком Виктором особых проблем нет. С трудом сдерживаюсь, когда общаюсь со стервой Ксенией, полубезумным Сергеем или странноватым Максом. Как будто кто специально набирал к нам умственно больных сотрудников. А ведь все пришли по объявлению!
        Евгения Алексеева, менеджер фирмы

«Информационный центр «Плюс»,

26 декабря 2008г.
        Не зря наш шеф родился в год Быка. Упрямый, как это создание. Интересно, может, все-таки есть год Осла? Я подумала, что насчет загородного дома он пошутил. А сегодня ни свет ни заря Мариночка уже всех обзванивает. Бояринов приказывает всем ехать куда-то во тьму тараканью. Если, говорит, не поедут, объявляю все дни рабочими. И пусть попробуют, в случае чего, не выйти на работу. По статье уволю. И уволит! Ему эта фирма - так, забава! С таким папочкой можно и в игрушки поиграть. А я настроилась эти дни с Сашкой провести. Конечно, он и там никуда не денется. Хотя, надо признать, Севастьянов непредсказуем. Может на любой юбке повиснуть, хоть на стервозной Ксении. И конкурентов у него в этой деревеньке будет не так много. Виктор запросто может в запой уйти. Марина заскучает, а время надо будет чем-то убить. Кровавый Макс ноутбук возьмет с «ужастиками», ему и не надо ничего больше. Остается Сергей - человек настроения. Может приласкать, а может и в бешенство неожиданно прийти. Хороший отдых предстоит! Но уехать надо обязательно. В годовщину смерти тетки дома лучше не находиться.
        Вам приходилось когда-нибудь ухаживать за стариками? Больными, беспомощными, но вместе с тем вредными, вспыльчивыми, дурно пахнущими? Нет? Значит, вам повезло! Меня же эта участь постигла с восьмого класса. Люди ухаживают за бабушками, дедушками, родителями, наконец. Мне довелось ухаживать за тетей - маминой старшей сестрой. Она никогда не была замужем, и сколько я себя помню, всегда болела. Отец - тихий интеллигент, не смевший ни в чем перечить супруге, мать - властная женщина, полная противоположность отцу, и я жили в четырехкомнатной квартире, принадлежавшей маминым родителям. Дед, по линии матери - профессор и доктор каких-то наук,- жил по заграницам и квартирам многочисленных знакомых женщин. Бабушка умерла. Родители отца жили на Украине. Тетке, которую я всегда звала только по имени-отчеству - Анастасия Георгиевна, в принципе было где жить, дед и ей припас квартиру. Поначалу она там и жила, вернее, болела. Мы ее навещали, покупали продукты, и в конце концов мама для удобства забрала ее к нам. Тетка не утруждала себя домашними делами, зато была помешана на собственном здоровье. Я даже сейчас
считаю, что многие свои болезни она попросту выдумала.
        Сначала Анастасия Георгиевна ходила по больницам и поликлиникам, потом стала вызывать врачей на дом и постепенно превратилась в лежачую больную. Мне вменили в обязанность кормить тетку обедом. Мои сверстницы после уроков гуляли, а я неслась домой, как скаковая лошадь, чтобы приготовить обед Анастасии Георгиевне. Тетка читала различные газеты и журналы об оздоровлении организма, слушала радио и смотрела телевизионные программы на эту же тему. Поэтому к еде она относилась очень привередливо. Если картошка была жареная, а не тушеная, значит, это вредно для печени. Замороженные полуфабрикаты - вредно! Колбаса, майонез - вредно! Хлеб - только бездрожжевой. Я тихо сходила с ума, а мать мне говорила вечерами: «У нее же никого нет! Потерпи, больные - все капризные».
        Постепенно, то ли от самовнушения, то ли от постоянного лежания, самочувствие Анастасии Георгиевны начало ухудшаться. Врачи выписали ей кучу таблеток, которые надо было принимать по часам. И тут тетка, как мне кажется, просто начала хулиганить. Она стала жаловаться матери на память и сетовать на то, что не способна самостоятельно пить свои пилюли. Так я превратилась в штатную сиделку. Утром, в обед и вечером теперь надо было проводить, как принято говорить у врачей, поддерживающую терапию в комплексе с мониторингом артериального давления. Прибавьте сюда горшки, которые также надо было регулярно выносить. Я училась уже на первом курсе института. Молодежные вечеринки и дискотеки мне замещала больная придурковатая тетушка. Я предлагала родителям нанять сиделку, но мать кивала на запуганного отца и говорила со злостью, что он на семью не может заработать денег, не то что на сиделку. И на этом все заканчивалось.
        В какой-то передаче показывали, что гитлеровцы перед входом в один из концлагерей сделали надпись со словами из Библии - «Каждому - свое». И на протяжении многих дней я думала, кощунственно сравнивая себя с заключенной: «Неужели это - мое?!»
        Однажды я пригласила к себе домой молодого человека. Лучше бы я этого не делала! Первый вопрос, который он задал, переступив порог нашей квартиры, был: «А чем это у вас здесь воняет?» Больше он ко мне не приходил, а я стала объектом насмешек со стороны благополучных однокурсниц. Сострадание ведь у нас не в моде.
        Бесконечные «Скорые», кардиограммы, запах лекарств и мочи, скандалы дома - все смешалось в какую-то кошмарную кучу. И я стала подумывать, как все это прекратить. Понаслышке я знала, что лежачие больные могут жить, а вернее сказать, существовать годами. Но это «существование» мне не просто надоело, а СМЕРТЕЛЬНО НАДОЕЛО! Для профилактики приступов стенокардии я давала Анастасии Георгиевне одно лекарство, а для купирования приступов - другое. Мне пришло в голову, что нужно экспериментировать. Для начала я исключила из ежедневного «рациона» первый препарат. Таблетки выкидывала, а в тетрадочку добросовестно записывала, что прием осуществлен.
        Учебу пришлось на время забросить. Я боялась, что наступит приступ и тетя может запросто проглотить нужные пилюли, лежащие перед ней на столике. Родителям свой приступ активности я объяснила своей тревогой о здоровье тети, которая стала в последнее время часто жаловаться на боль в груди. Я давно стала главным лекарем в семье, и мать, похвалив меня за усердие, даже похвасталась моим милосердием перед соседями и знакомыми.
        Наступил день, когда Анастасия Георгиевна схватилась за грудь и позвала меня, сидящую рядышком с книгой в руках. Я немедленно убрала все таблетки и стала ждать. Тетка умоляла вызвать «Скорую», дать ей таблетки, но я была неумолима, как сама Смерть. Наступил час расплаты. На случай, если Анастасия Георгиевна выкарабкается, у меня была припасена байка, что ей все давалось вовремя, о чем была уже сделана соответствующая пометочка в блокнотике. Про мой отказ вызвать врачей и говорить было смешно: все знали, что у тети проблемы с головой.
        И тут меня понесло: я стала высказывать задыхающейся тетке все то, что у меня наболело на душе. Столько гадости я никому в своей жизни не говорила и, наверное, уже никогда не скажу.
        Врачей я вызвала только тогда, когда ниточка пульса окончательно исчезла и поднесенное для контрольной проверки к тетиному рту зеркальце осталось незамутненным.
        «Скорая» констатировала смерть от сердечного приступа. После похорон на душе стало как-то тяжело. Я была свободна, как весенний ветерок, но почему-то идти никуда не хотелось. Моя прежняя жизнь была подчинена строгому распорядку, и, как выяснилось, я была кому-то нужной. Теперь не надо было готовить обеды, давать пилюли, но легче не стало. В опустевшую комнату тетки я старалась не заходить.
        Поразило другое. Как выяснилось, тетка завещала мне свою квартиру и денежные вклады. Со слов матери, вызывавшей нотариуса на дом, когда я была в институте, Анастасия Георгиевна, подписав бумаги, добавила тихо: «Моей сиделочке…»
        Максим Фирсов, менеджер фирмы

«Информационный центр «Плюс»,

25 декабря 2008г.
        Смотрю, наш Сереженька Бакунин куда-то пошел, как лунатик. Частенько у него крыша едет. То паясничает, всех достает, а иногда уставится куда-то невидящим взглядом и молчит. Я знаю, что меня он ненавидит, поэтому и вышел его позлить. Мне даже кажется, что Бакунин всех не выносит. В этом они с Ксенией - родственные души. Марина, наш секретарь, ненавидит через одного. Ха, а Евгения, наоборот, любит всех!
        (А кого любишь ты, Макс?- прошипел внутренний голос.- Или чего? Виртуальную действительность с потоками крови? Ответь, Макс!)
        - Отвечаю: пусть лучше я убью на экране, чем на самом деле.
        (Но тебе ведь хочется убить по-настоящему, правда?)
        - Нет, нисколько.
        (Это вранье. Посмотри вот на эту девушку. Она идет и беззаботно улыбается. Как приятно было бы сдавить эту нежную шею и посмотреть, что будет потом. Как ТУ ДЕВОЧКУ. ТЫ ПОМНИШЬ?
        - Пошел ты… Это был не я. И вообще, заткнись!
        Внутренний голос послушно замолкает.
        Мы поехали отмечать встречу того Нового года большой компанией в какую-то деревню, далеко за город. У родителей моего друга Лешки там была полуразвалившаяся хибара, перешедшая к ним по наследству. Нам захотелось экзотики, полудикой природы. Городские дискотеки уже приелись, а справлять праздник у кого-нибудь на квартире было уж чересчур банально. Деревня, и только она! Представлялись весело потрескивающий огонь в настоящей печке и сизый дымок, поднимающийся в безбрежное небо, украшенное малиновым морозным закатом. В действительности все оказалось даже лучше, чем мы представляли.
        Портативный приемник пробил кремлевскими курантами, и веселье было в самом разгаре. Лешка и я вышли на улицу покурить. Многие дома в деревне оказались брошенными, но кое-где, как нам показалось, мерцал свет. Настроение было прекрасным, близость природы пьянила больше, чем вино. Друг предложил взять бутылку и пойти поздравить кого-нибудь. Мы так часто раньше в городе и делали: ходили по квартирам, обнимались и пили с совершенно незнакомыми людьми. Лешка надел для хохмы красную шапку и прицепил бороду. Ну, вылитый Дед Мороз!
        Пройдя мимо какой-то сгоревшей избы, мы оказались возле большого двухэтажного дома, смотревшегося дворцом среди деревенских построек. Наверное, тут жили фермеры или что-то в этом роде. Калитка была открыта, окна призывно светились. Мы осторожно зашли во двор: никого и ничего. Дверь в дом тоже была не заперта. Коридор вел в большую комнату, где мигала разноцветными огоньками пушистая елка. Пусто! Мы уже хотели уходить, но наверху послышались какие-то звуки. Скрипучая лестница привела нас на второй этаж.
        Лучше бы я туда не поднимался, поверьте. Там в одной из комнат на кровати лежала девочка, эдакое небесное создание лет восьми- девяти от роду. Она лежала неподвижно, и я думал, что она спит, хотя меня смутило, что цвет лица у нее какой-то неестественный.
        - Пошли отсюда, Макс,- нервно проговорил Лешка, но я сделал еще один шаг вперед. Из-под одеяла свесилась тоненькая ручка, одетая в красную перчатку. Я не мог оторвать глаз от этой детской ручонки и, едва осознавая, что делаю, ринулся вперед и сдернул с ребенка одеяло. Крик застрял где-то посередине, между легкими и глоткой. Несчастная малышка была вся в крови, и никакой перчатки на ее ручке не было. Бедняжку словно распотрошили. Лешка стоял за спиной и тихо поскуливал, в любой миг готовый дать стрекача.
        Я осторожно коснулся руки девочки. Холодная. Даже холоднее льда, как мне показалось. Лешка что-то испуганно забормотал и тронул меня за локоть.
        На первом этаже раздались чьи-то голоса. Алексей, вскрикнув, кинулся вниз, там что-то зазвенело, упало… На лестнице послышались шаги, и я, с трудом соображая, что делаю, спрятался в шкафу, прильнув к замочной скважине. В комнату вихрем ворвалась незнакомая мне женщина, и ее крик разорвал все вокруг. Мне чудилось, что ее надрывный вопль проникает мне прямо в мозг, как сверло.
        Как потом выяснилось, ее муж убил Лешку, думая, что это он убил его дочь, а потом этого мужика вроде бы признали невменяемым. Приехавшая из райцентра милиция опросила мать девочки, бегло осмотрела комнаты и увезла отца покойной с собой. В шкаф они не заглянули. На другой машине увезли в морг два тела: девочки и Лешки. Женщина неподвижно сидела перед кроватью и никуда не выходила.
        Прошли сутки, пошли вторые. Шкаф стал моим домом, и время спрессовалось в вечность ада. Мне было видно только спинку стула и склонившуюся голову, тронутую ранней сединой. Слезы бессилия капали на мои затекшие ноги. Я задыхался от зловония собственных экскрементов. Я неистово жаждал, чтобы меня обнаружили, даже кашлял и ворочался, но выходить не осмеливался. Зловещий сгорбленный силуэт, застывший над детской кроваткой, вгрызся в мою память на всю жизнь.
        На исходе третьих суток человек, уже отдаленно напоминавший Макса Фирсова, плача и ломая ногти, сумел выдернуть из вешалки стальной крюк и решился на убийство. Но ему не суждено было произойти по одной простой причине: мать девочки давно была мертва. Наверное, от пережитого у нее остановилось сердце.
        Умирая от голода и жажды, я стал искать избу, где мы начали отмечать праздник. Кругом было тихо. Я обходил все дома, пока не нашел нужный. Снег рядом с дверью был красного цвета с желтоватым оттенком.
        МОИ ТОВАРИЩИ ПРОПАЛИ. Вся комната была залита кровью. На столе рядом с бутылкой шампанского валялись отрезанные пальцы. Потом меня допрашивал какой-то седой участковый, другие милиционеры. Я был основным и единственным подозреваемым, кроме сумасшедшего, убившего Лешку. Трупы так и не нашли, доказать мою причастность к массовому убийству не смогли. Я просидел какое-то время в следственном изоляторе, и на этом все закончилось. Судимости у меня не было, и в фирме даже не знают, что я находился под следствием. Для меня осталось полной загадкой, что же произошло в тот роковой Новый год на самом деле.
        События тех лет не пробили мою душу навылет, а застряли в ней навсегда навязчивой идеей. Не сочтите меня сумасшедшим, но… у меня появилось желание убивать. Понимаете? И чтобы окончательно не сойти с ума, я стал это делать на экране компьютера. Это, конечно, суррогат, скажете вы. Резиновая женщина вместо страстной и горячей, трепещущей плоти. Но тем не менее хоть как-то успокаивает. Хоть на время.
        Деревня Чертовка, Воронежская область,
        материалы, собранные участковым инспектором милиции майором Аникеевым Андреем Андреевичем,
        Борис, весна 2000г.
        Участковый уехал, но спать не хотелось. Я подошел к окну и стал вглядываться в непроглядную ночь. Какое величественное спокойствие! Темнота и тишина. Только здесь, в глуши, можно ощутить единение человека с природой. Город с его бесконечной мелкой суетой, назойливым шумом не дает возможности человеку сосредоточиться. Не зря основная масса творческих натур предпочитала создавать свои шедевры среди естественной земной красоты, которая не отвлекает, а, наоборот, помогает постичь глубину мироздания. Стараясь как можно тише скрипеть старой лестницей, я поднялся на второй этаж и приоткрыл дверь в комнату, где спали жена и дочка. Девочка, естественно, побоялась в первую ночь спать одна на новом месте. Я спустился на цыпочках вниз и решил посмотреть, что же за материалы принес мне в огромной папке участковый. Чего там только не было! Вырезки из газет и журналов, копии протоколов допросов, отчеты и справки, фотографии… Причем встречались бумаги столетней давности, за которые какой-нибудь коллекционер- краевед заплатил бы приличные деньги.
        Внезапно я услышал странный шорох, идущий откуда-то снизу. Я прислушался: звук напоминал нечто среднее между стрекотанием сверчка и грызущей что-то мыши. У нас в коммунальной квартире водились и те, и другие, и я мог с уверенностью идентифицировать подобные звуки. В конце концов, мало ли какая живность могла водиться в старом деревенском доме? Шорох то усиливался, то затихал, и мне стало немного не по себе. Проверить или нет, что там?
        После недолгой внутренней борьбы с самим собой я решил отказаться от этой затеи и погрузился в изучение архива участкового.
        «Дул промозглый ветер, срывая остатки одежды с полуголых берез, росших неподалеку. На востоке небо брезжило свинцовым рассветом. Около круглого столика, на котором мерцала свеча, сидел закутанный в серый плащ молодой человек. Вдалеке зацокали копыта, он поднялся и, прежде чем выйти из дома, пристально посмотрелся в зеркало с резной позолоченной рамой. Оттуда на него смотрело печальное бледное лицо, обрамленное завитками черных кудрей. Молодой человек развернулся и стремительно вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
        Он открыл черную, слегка поцарапанную дверку кареты и прыгнул внутрь. Там уже находился мужчина в темной накидке и цилиндре. Мужчина наклонил голову в знак приветствия, хлопнул рукой, затянутой в перчатку, по стенке, и карета рванулась вперед».
        Так мне представилась картина, когда молодой гвардейский офицер, потомственный дворянин Борис Сергеевич Чертов, ранним ноябрьским утром ехал на дуэль. Я подошел к стене и снова посмотрел на старую фотографию, потом заглянул в зеркало. Удивительное сходство еще более поразило меня. Единственное отличие заключалось в том, что я стригся очень коротко и не носил модные в те времена бакенбарды. Лица были очень похожи, да и имена мы носили одинаковые. Из статьи в «Губернских новостях» нельзя было понять, почему Чертов только лишился офицерства и дворянства, а не отправился на каторгу. Его лишь сослали из Петербурга в глухомань, маленькое имение, доставшееся ему по наследству от сумасшедшего отца. Можно предположить, что у августейшей особы в день судебного разбирательства были именины.
        Я бережно держал пожелтевший ветхий листок, боясь, что он рассыплется от неосторожного прикосновения. В статье, называвшейся «Таинственные события в деревне Чертовка» была дана краткая предыстория появления здесь местного барина.
        Дальше начиналось самое интересное. Со слов знакомого краеведа я полагал, что местные крестьяне бунтовали, а они, оказывается, отправили тайком ходока к самому генерал- губернатору с просьбой защитить их от барина.
        Когда приехал урядник с солдатами, то все крестьянские избы были пустыми, кроме одной, где жила какая-то безумная старуха. На улице стоял декабрь, и в холодных домах в люльках лежали заиндевевшие от мороза трупики детей. Самого барина нигде не нашли. Зато в доме находились уже окоченевшие трупы его жены и дочери. Далее между солдатами случился какой-то конфликт, и они друг друга перебили. Дело закончилось тем, что местные власти дом опечатали, и он долгое время стоял пустым.
        Вот еще интересная статейка. Называется «Игра в преферанс с дьяволом». Передо мной вырванная страница из журнала «Нива». Всматриваюсь в год, пропечатанный мелким шрифтом внизу листка. Судя по всему, то, что здесь излагается, произошло уже лет через тридцать после Чертова. Интересно, откуда у Аникеева такие материалы? Он что, по библиотекам рыскал и тайком странички вырывал? Ладно, читаю…
        «…Мы ехали на перекладных и остановились на станции Горино, чтобы сменить лошадей, отдохнуть и поужинать. В казенной избе, кроме нас с товарищем, людей молодых, остановились и два господина преклонного возраста. Одному из них, отставному майору и известному в своих кругах преферансисту, накануне удалось сорвать большой куш. Он послал человека в местный магазинчик, и шампанское полилось рекой. Как само собой разумеющееся, прозвучало предложение сыграть в преферанс. Мы расписали пульку до десяти, по копеечке за вист, и, играя, вспоминали разные истории. Майору опять везло, и он, будучи изрядно подшофе, рассказал, что неподалеку, верстах в десяти отсюда, есть деревенька со странным названием Чертовка, принадлежавшая когда-то его другу, дуэлянту и гуляке. Там приключилась какая-то таинственная история, и об этом месте ходили престранные слухи.
        - Господа,- сказал бывший военный,- а не навестить ли нам деревеньку? Ночь-с, чертовщина разная, как у Гоголя. Распишем там партию, и будет что вспомнить. Кутить так кутить-с, ямщику плачу я.
        Шампанское стучало в висках, барышень здесь не было, а нам хотелось каких-нибудь приключений. Кроме того, никто не захотел выказать себя трусом.
        Из пяти ямщиков, бывших на станции, согласился поехать самый молодой, и то за огромные деньги - рубль серебром.
        Стояла зима, дорогу занесло, и лошадь медленно шла по глубокому снегу. Ямщик стал опасаться, что кобыла сломает себе ногу, и хотел повернуть обратно, но разгулявшийся майор накинул ему еще двугривенный. Темная, пустая деревня и манила, и пугала. Шампанское стало выветриваться, и я, постепенно трезвея, уже начинал упрекать себя в легкомыслии.
        Еще издалека мы увидели, что в барской усадьбе мерцает какой-то огонек.
        - Странно,- сказал майор, зябко поднимая воротник длинной медвежьей шубы.- Доподлинно известно, что здесь никто не живет.
        Ямщик размашисто перекрестился, потом вынул из-за пазухи крестик и поцеловал. Лошадь начала взбрыкивать и ржать, мотая мордой и кося испуганными глазами.
        Высокие деревянные ворота открылись при нашем приближении сами собой. Никто не захотел идти первым. Майор огляделся, тоже осенил себя крестным знамением и пошел к крыльцу.
        Дверь в дом была не заперта. В гостиной с шипением горели свечи в канделябрах, крышка пианино была открыта, как будто кто-то недавно музицировал. На столе, покрытом зеленым сукном, лежали карты, листок бумаги с расчерченной пулькой. В бокалах искрилось и пузырилось шампанское.
        - Здравствуйте, господа!- прозвучало сзади.
        Оглянувшись, мы увидели странного человека с седыми волосами в инвалидной коляске. У него было худое лицо в крупных оспинах, кисти рук покрывали разлохмаченные обрывки бинтов. Он улыбался одним только ртом с тонкими, как ниточки, губами. В глазах же был лед. Он указал на стоящую в углу вешалку, верх которой был сделан из лосиных рогов:
        - Извините, я не имею возможности содержать слуг, и за вами некому поухаживать. Раздевайтесь, и милости прошу за стол. Вы же мечтали сыграть партию в Чертовке?
        Мы заняли места за столом. Туда же подъехал и странный инвалид. Несмотря на забинтованные руки, он с невероятной быстротой перетасовал колоду и предложил снять карты моему товарищу, что тот и сделал.
        - Господа! Предлагаю для начала сыграть распасы. Кто набирает больше всех штрафных очков, тот посидит в моем подвале…- хозяин дома задумался,- столько минут, сколько возьмет взяток.
        Он разразился неприятным смехом. Мы переглянулись. Всем стало ясно, что мы попали в дом к сумасшедшему. Что нам оставалось делать: повернуться и уйти или развлекать ненормального инвалида?
        - Э-э…- протянул майор,- мы уважаем ваше гостеприимство и сами не прочь иногда пошутить. Но нельзя ли без этих экстравагантностей?
        - К сожалению, нельзя,- холодно ответил инвалид и начал метать колоду.
        - Что у вас с руками?- не выдержал я.
        - Порезался - невозмутимо ответил седой.
        Я глядел на грязные бинты, неуклюже замотанные на его скрюченных руках, на оспины на его лице и не верил этим словам. В голове крутилось только одно: проказа. Но делиться своими мыслями с друзьями я почему-то не стал.
        Я не играл, а хозяин дома сидел на прикупе. Больше всего взяток пришлось на долю моего товарища. Он еще думал, шутка это была или нет, а к столу между тем подошла маленькая девочка, очевидно, больная чахоткой. Она беспрерывно кашляла, а на белом платьице виднелись капельки крови. Лицо девочки было мертвенно-бледно, а черные глаза мерцали неестественным блеском.
        - Проводи гостя, пожалуйста,- сказал хозяин дома, обращаясь к ней.
        Девочка протянула руку товарищу, он кинул на нас умоляющий взгляд.
        - Карточный долг, сударь,- долг чести,- высокопарно напомнил инвалид, и девочка повела моего попутчика куда-то за лестницу.
        Я присоединился к игрокам. Снизу донеслись странные звуки, и стало неуютно.
        Друг за другом отправились в подвал майор со своим попутчиком. Инвалид неизменно умудрялся взяток не брать, даже при двух тузах на руках.
        Оставшись наедине с хозяином дома, я приготовился метать колоду, но странный человек развернулся и поехал прочь от стола.
        - Куда же вы?- спросил я с недоумением.
        - Игра окончена,- ответил инвалид, ловко взбираясь по лестнице, ведущей на второй этаж.
        - А мои товарищи, почему не идут сюда?- Мой голос, казалось, не принадлежал мне более.
        - Не хотят!- И странный человек вновь разразился приступом гомерического хохота.- Вот такая вышла занятная партия!
        Он скрылся, и свечи мгновенно потухли. Гостиную накрыл мрак, а затем в камине сам собой вспыхнул огонь. В отчаянии я схватил горящее полено и бросился туда, куда отводила моих попутчиков девочка. За лестницей был вход в подвал, и крышка люка была открыта. Я догадывался, что увижу нечто ужасное, но все равно пошел туда, ведомый какой-то неизъяснимой силой. Слабое пламя колыхалось, и темные птицы теней, махая огромными рваными крыльями, разлетались при моем приближении. Свет выхватил из мрака ноги, и я узнал щегольские сапоги майора. Он висел, подвешенный к потолку. На глазах у него были игральные карты. Я поднял полено, и карты, как бабочки, упорхнули прочь, открыв зияющие окровавленные глазницы. Ноги сами понесли меня наверх, и крик застрял в сдавленной ледяным ужасом груди.
        Я пришел в себя только тогда, когда вызванные ямщиком солдаты выводили меня из дьявольского дома.
        Оказалось, что в усадьбе уже давно никто не живет и там не могло оказаться ни странного инвалида, ни маленькой девочки. Я был обвинен в умышленном и зверском убийстве трех человек, и не миновать бы мне пожизненной каторги, если бы не врачи, обнаружившие у меня явные признаки помешательства…»
        Старинная статья произвела на меня двоякое впечатление: с одной стороны, было лестно, что наша семья поселилась в месте, о котором писали еще сто лет назад, в одной из известнейших по тем временам газет; сдругой - гнетущее состояние усилилось. Я обвел взглядом комнату и обратил внимание на старинное ободранное пианино, стоявшее в углу. Его крышка, как и тогда, была открыта. Сохранился с тех пор и стол, покрытый зеленым сукном. Запомнилось место в статье, где говорилось о подвале, и мне захотелось проверить, существует ли он на самом деле. Я прошел за лестницу и в самом углу обнаружил тяжелую деревянную крышку на огромных кованых петлях. На полу и крышке были железные кольца, сквозь которые проходила дужка ржавого навесного замка. В замке торчал длинный ключ. Сердце замерло: дом словно перенес меня в те давние времена, когда призрачная девочка водила сюда незадачливых игроков. Я повернул ключ, снял замок и, поднатужившись, открыл крышку.
        Запах старины и пыли из подвала начал обволакивать меня со всех сторон. Электрическую проводку в доме делали, видно, в то время, когда в деревнях и селах выполняли лозунг Ильича: «Коммунизм - есть Советская власть плюс электрификация всей страны», и с тех пор не обновляли. Перекрученные провода проходили прямо по стенам. Я пробежал глазами по желтой длинной змейке и обнаружил старый эбонитовый выключатель. При попытке включить свет он отчаянно заискрил, и вскоре в подвале загорелась тусклая лампочка. Вниз вели деревянные ступени, стершиеся от времени. Я спустился и огляделся. Большое помещение было завалено разным мусором и старыми вещами. С потолка, около лестницы, свисал длинный шнур, завязанный петлей. Вспомнился отставной майор. Внезапно в ушах послышались голоса:
        «Здравствуй, Борис, здравствуй. Добро пожаловать в Чертовку».
        Волоски на всем теле встали дыбом, появилась ноющая слабость. Ноги сами меня вынесли наверх, хотя внутренний голос убеждал остаться.
        Остаток вечера прошел скучно. Я неожиданно сделал для себя вывод, что, несмотря на великолепие здешней природы и спокойную атмосферу, целительный воздух и прочее, Лена с Верочкой как-то незаметно отдалялись от меня. Впрочем, я был настолько поглощен изучением истории этого дома, что не придал этому значения.
        Этой ночью я впервые спал неспокойно. Я ворочался, стонал и комкал одеяло, отчего Лена, не выдержав, раздраженно сказала, что я мешаю ей спать. Я выпил стакан воды и, чертыхаясь вполголоса, отправился в другую комнату. Там было прохладней, и я быстро уснул.
        А под утро произошло нечто страшное, и мой разум до сих пор не в силах дать адекватную оценку происшедшему. Я отчетливо услышал какой-то неясный скрип, будто кто-то двигается в мою сторону. Вскоре до моего слуха донеслось натужное дыхание, запахло протухшей едой. Все еще думая, что это очередной кошмар, я разлепил веки. Надо мной нависла какая-то сгорбленная фигура, сложив перед собой, как в молитве, скрюченные руки. Моего носа коснулась какая-то тряпка, от которой исходила невыносимая вонь. Я полностью открыл глаза и чуть не закричал от ужаса - надо мной, сидя в инвалидной коляске, склонился седой мужчина с худым, ухмыляющимся лицом, а то, что коснулось моей щеки, было обрывком грязного бинта, мокнущего от незаживающих язв сумасшедшего.
        Задыхаясь от вони и ужаса, я перевернулся на бок и скатился с кровати, больно стукнувшись локтем об пол. За спиной раздался тихий смех, за которым последовал скрип - Седой выехал из комнаты.
        Меня трясло, зубы выбивали отчаянную дробь. Господи, что это, сон?
        Галлюцинации? Ведь только совсем недавно я читал записи о странном седом мужчине! И если я действительно видел этого урода, то куда он поехал?!
        Пошатываясь, я встал на ноги. На цыпочках подошел к двери и прислушался. Тишина. Я осторожно вышел из комнаты и направился туда, где спала Лена с дочкой. За окном уже светлело, звонкий птичий щебет возвещал о рассвете.
        Жена с дочерью мирно спали, Верочка доверчиво прижалась щекой к плечу Лены. Я глубоко вздохнул и потер лоб. Чертовщина какая-то. Одевшись, я, соблюдая все меры предосторожности, обследовал дом. Никаких следов посторонних не было. Оставалось лишь надеяться, что я действительно видел сон. Я очень хотел в это верить, но образ страшного лица с грязными седыми волосами еще долго стоял перед моими глазами.
        Фирма «Информационный центр «Плюс»,
        г.Воронеж, деревня Алексеевка,
        деревня Чертовка,
        Воронежская область,

26 декабря 2008г.
        Виктор Бояринов вовсю руководил подготовкой к поездке. Микроавтобус «Мерседес- Бенц», с Мариной за рулем, и Александром Севастьяновым, выполнявшим роль грузчика, сделал уже несколько рейсов по окрестным супермаркетам. Остальные ждали в офисе, не снимая ветровок и пуховиков, причем Евгения даже притащила с собой лыжи. Как только все расположились в салоне машины, директор махнул рукой Марине:
        - Поехали обратно, в гараж!
        Девушка хмуро посмотрела на него, ничего не понимая. Бояринов развел руками:
        - На этом «мерине» только по асфальту в городе ездить. Что-то я сразу не подумал. Застрянем еще в сельской местности на этой технике. Пересядем на «Шевроле».
        Необъятных размеров джип, покрытый пылью, томился в просторном гараже Бояринова-старшего. Три ряда сидений, багажник, в котором уместился бы небольшой слон, четыреста лошадиных сил под капотом - американцы уже давно сняли с производства эту модель так называемого семейного автомобиля. Лет десять назад не было в России джипа престижней, чем этот. А теперь те, кто страдает гигантоманией, ездят на монстроподобных «Хаммерах» - гражданских вариантах американских военных машин, которые смотрятся в городе так же нелепо, как танки и бронетранспортеры.
        Несмотря на то что автомобиль не эксплуатировался, механик, обслуживающий гараж Степана Михайловича, поддерживал его в работоспособном состоянии. Поворот ключа - и машина завелась. Перетащив свой скарб из «Мерседеса» в «Шевроле», путешественники тронулись в путь.
        Джип не был оборудован навигационной системой, и Марина периодически смотрела на карту. Им предстояло попасть в деревню Алексеевку. Дом гостеприимного незнакомца назывался несколько странно: «Алексеевский хутор».
        Полтора часа они ехали, практически не разговаривая. Ксения слушала плеер, Макс читал какой-то журнал, Бакунин с безразличием смотрел на мелькающий за окном пейзаж.
        Наконец за поворотом, показался, согнувшись в поклоне, старый проржавевший указатель:
        АЛЕКСЕЕВКА - 7 КМ
        Марина притормозила и свернула на извилистую грунтовую дорогу, протянувшуюся среди бескрайних заснеженных полей. Если в городе снега почти не было, то тут он лежал густым ослепительно-белым покрывалом, сверкая на солнце бриллиантовой пылью. Отсутствие колеи говорило о том, что транспорт проезжает редко.
        Скоро стали видны надворные постройки, дома с хвостиками дыма над трубами. Через несколько минут джип ехал по безлюдной деревенской улице, где только собаки сидели у домов и лениво тявкали на проезжающую машину. Наконец из одной калитки выглянула женщина, закутанная в пуховый платок, в телогрейке и валенках. Марина остановилась и, опустив стекло, спросила:
        - Не подскажете, где нам найти дом, который называют «Алексеевский хутор»?
        Тетка подозрительно оглядела огромную машину и переспросила:
        - «Алексеевский хутор»?
        Марина кивнула. Женщина в упор смотрела на девушку, и ту явно это смущало.
        Подумав, тетка глухо сказала, закрывая калитку:
        - Уезжайте лучше отсюда подобру-поздорову.
        Марина кисло улыбнулась и нажала на звуковой сигнал. В соседней избе на окне колыхнулась занавеска, и оттуда выглянуло мужское лицо. Недолго думая, Марина повернулась, выхватила из коробки литровую бутылку водки, высунула ее в окно и красноречиво помахала. Занавеска снова колыхнулась, и спустя несколько минут к машине боязливо подошел небритый маленький мужичонка в тулупе и синих кальсонах, заправленных в короткие подшитые валенки. Словно завороженный, он уставился на бутылку и попытался достать ее, встав на цыпочки, наподобие кошки, тянущейся за кусочком колбасы. Секретарь подняла бутылку повыше:
        - «Алексеевский хутор» ищем!
        - Это вам в Чертовку надо.- Мужик не отводил глаз от водки и сглотнул слюну. Бутылка не опускалась, и он добавил торопливо: - Проедете через деревню, за околицей дорога налево пойдет, потом - направо. Поле объедете и увидите - избы стоят заброшенные, а возле самого леса - большой дом двухэтажный, там вроде кто-то живет. Это и есть «Алексеевский хутор».
        Когда мужичонка зашел домой, бережно прижимая к груди добычу, толстая женщина, выжимавшая в корыто постиранное белье, спросила его строго:
        - Че хотели?
        Тот отмахнулся:
        - Хутор искали, Алексеевский.
        Баба бросила белье в таз, подбоченилась и надвинулась на супруга всем своим необъятным телом:
        - И зачем ты, дурень эдакий, им дорогу показал? На бутылку запал, самогона тебе мало?
        Мужик стал оправдываться:
        - К празднику, к столу хотел…
        Женщина гневно прервала его:
        - «К празднику»… Место это дурное! Беду притягивает! А она потом и к нам прийти может. Будет тебе тогда праздник! Забыл, что Митрофановна говорила?
        Незаметно налетели облака, солнце скрылось, и с неба торжественно начали падать крупные пушистые хлопья. Ехали молча, каждый думал о своем, и даже директор, вопреки обыкновению, не балагурил. Лишь Ксения обмолвилась, глядя в окно:
        - Один японец написал такие строки: «Между жизнью и смертью все падает, падает снег…»
        - Красиво!- отозвался Сергей.- Только мне кажется, что «между» не существует. Жизнь и смерть ходят всегда в обнимку, тесно прижавшись друг к другу.
        Лед тишины растопился, и Виктор встрепенулся:
        - Ну что, философы-поэты! Четыре часа дня, а мы ни в одном глазу! Давайте чисто символически, для поднятия настроения.
        Он достал из коробки бутылку коньяка и упаковку пластиковых одноразовых стаканчиков. Кроме Севастьянова, Бояринова никто не поддержал.
        - Молодец, Сашка, не бросаешь начальника! Вернемся - выпишу премию!- Директор обвел взглядом остальных подчиненных: - Тьфу - на них! Тьфу - на них еще раз!
        Марина сурово посмотрела в зеркало заднего вида:
        - Шоколадкой хоть закусите, друзья-алкоголики!
        После первой стопки Бояринов повеселел и театрально приказал:
        - Вы рулите, рулите, не отвлекайтесь!
        Вскоре показалась первая изба, за ней - вторая, третья. Покосившиеся заборы давно повалились, мертвые глазницы окон были крест-накрест заколочены темными досками.
        Макс медленно отложил в сторону журнал, его как будто пришпилили к сиденью. Собственно, он и в журнал-то особенно не вчитывался, думая о своем, а тут взглянул и вдруг узнал деревню, в которой много лет назад вместе с друзьями встречал Новый год. Во рту появилась неприятная сухость. Максу захотелось вдруг выпрыгнуть из машины и бежать куда-нибудь из этого безлюдного места. Он остро позавидовал застрекотавшей сороке, мелькнувшей в воздухе. Птица была абсолютно свободна, а его везут туда, куда бы он ни за какое золото мира не поехал сам, и сделать уже ничего нельзя. Внезапно нахлынуло чувство обреченности и проснулся дремавший доселе внутренний голос:
        «Добро пожаловать, Макс! Ты же сам хотел сюда приехать. Всегда. Но боялся себе в этом признаться!»
        Наконец джип, проехав через безжизненную деревню, остановился у большого дома, за которым начинался черный лес. Начинало смеркаться.
        Деревня Чертовка, Воронежская область,

«Алексеевский хутор»,
        Борис, весна 2000г.- лето 2000г.
        Я ничего не стал говорить Лене о ночном происшествии. Чего доброго, еще сочтет меня сумасшедшим. Это просто был страшный сон, и все.
        Постепенно наша семья стала обзаводиться своим хозяйством. Куры, гуси, лошадь превратили нас в настоящих жителей деревни. Я чуть не забыл про двух коз. Козье молоко, чрезвычайно полезное и жирное, за пару месяцев позволило нашей любимой Верочке обзавестись здоровым румянцем. Мне стало казаться, что я родился и вырос в здешних местах, а город стал таким же абстрактным понятием, как Луна или Марс. Участковый Аникеев заезжал к нам чуть ли не каждый день, и мы с ним подолгу беседовали о здешних местах, обсуждали наиболее интересные материалы из его архива.
        Говорят, что, когда слишком везет, это не к добру. У нас получалось буквально все. Случайно, по дешевке, купили сортовые семена подсолнечника, в соседней Алексеевке нашлись наемные рабочие и даже бывший агроном. Из кредита действительно удалось выкроить сумму, достаточную для первоначального курса лечения, и я устроил жену в кардиологический стационар сроком на один месяц. Веру оставлять одну не хотелось. Можно было отправить девочку к моим родителям в город, но ее астма там только обострилась бы. Рабочие порекомендовали мне одну старуху из Алексеевки, которая за небольшую плату могла бы проводить время с дочкой. Я не раздумывал ни секунды.
        Моя «шестерка» остановилась около маленькой опрятной избы с голубенькими ставеньками. Изба буквально утопала в роскошных кустах сирени: белой, бордовой и традиционно сиреневой. Ее пьянящий аромат заливал все вокруг. В прозрачном воздухе, наполненном солнечным теплом, сновали пчелы. Я зашел во дворик, и голова закружилась от буйства цветущих яблонь. Где-то тарахтел трактор, а буквально около избы, несмотря на то, что уже близился полдень, выводил свои трели соловей.
        Затявкала маленькая лохматая дворняжка, и во двор на шум вышла невысокая старушка в белом платке. Она загнала песика в конуру и вопросительно посмотрела на меня добрыми умными глазами.
        Я поздоровался и в двух словах изложил цель моего визита. Бабушка посмотрела на машину, в которой сидела дочка, и сказала:
        - Зови сюда свою дочурку, пусть побегает в саду. Ну а мы с тобой давай пройдем в избу, в ногах правды нет.
        В доме было прохладно. Я разулся и прошел по разноцветному коврику к столу. Бабушка, ставя чайник на керосинку и заметив, как я поежился, сказала:
        - Печку ленюсь подтапливать, вот и зябко. Я-то привычная, а в конце мая всегда заморозки.
        Она зачерпнула с керамической плошки, покрытой паутинками старости, горсточку ирисок, вынесла Верочке и вернулась. Потом открыла буфет, достала баночку варенья, налила его в блюдце и поставила фарфоровые чашки с яркими цветами. Пока она суетилась, я огляделся: все чисто, лежат белоснежные салфетки с вышитыми гладью анютиными глазками, на окнах горшки с геранью.
        - Значит, сынок, решил ты здесь фермерством заняться,- проговорила хозяйка, разливая чай по чашкам.- И кто же тебя надоумил?
        Я рассказал про друга.
        - А других мест нет?- Она пристально посмотрела на меня.
        Пришлось рассказать про мое увлечение обрядами и легендами.
        - Ты сам не знаешь, сынок, какое это место плохое,- лицо бабушки потемнело.- Рыбу вот ловят, заманивают, нацепляют на крючок червяка. И тебя уже почти подцепили. Пока еще сорваться можешь. А еще чуть-чуть - и все! Зря ты, сынок, чертовщиной интересуешься, никого она еще до добра не доводила.
        Старушка помолчала и добавила:
        - Девочку жалко! Ты-то сам в омут лезешь, по доброй воле. А она дитя невинное.
        Я уже привык воспринимать как должное все эти суеверия, но на душе все равно стало скверно. Уж больно неподдельно бабушка нас жалела.
        В окошко я увидел, как по улице идет молодой парень в милицейской форме. Он увидел, что мы на него смотрим, и помахал рукой. Бабушка тоже помахала ему в ответ.
        - Кто это?- поинтересовался я.
        - Участковый наш, Димка,- ответила бабка.
        - Как участковый?- удивился я.- Разве у вас не Аникеев участковый? Андрей Андреевич? Я с ним часто вижусь.
        На лицо старухи вообще набежала туча:
        - Никакой он не участковый.
        - Как это?- опешил я.
        - Точно тебе говорю. Выгнали его из милиции давно, и в сумасшедший дом кладут постоянно. Димка сегодня первый день вышел, на какую-то квалификацию ездил. Аникеев при нем и форму-то не надевает. А слухи все о Чертовке твой Аникеев и разносит. А там выдумка одна. Про ямы с кольями сказывал? Он их сам, поди, и роет. Одно слово - ненормальный! На вон, почитай,- и бабка, достав из сундука газету, кинула ее на стол.
        Я взял газету в руки, чувствуя, как дрожат пальцы.
        Областная газета «Воронежская правда» от 10 января 1998 года в статье под заголовком «Убийца в погонах?» сообщала:
        «Сотрудниками городской прокуратуры задержан участковый инспектор милиции одного из районов области, майор А., обвиняемый в умышленном убийстве жены и двоих малолетних детей. Первой забила тревогу учительница начальной школы, занятия которой перестали посещать дети. Сотрудник милиции придерживается версии, что его семья пропала без вести в декабре прошлого года, когда он выехал с отчетом в районный центр. Ничего вразумительного по факту необращения в соответствующие органы майор, сам регистрирующий подобного рода информацию, дать не мог. В интересах предварительного следствия место происшествия и имена не разглашаются».
        - Все здесь перерыли, когда приезжали, но ничего не нашли,- сказала старушка.- После этого он вроде какой-то чумной и стал. Ладно,- вздохнула она,- поеду я к тебе, мне и денег никаких не надо. У меня родных нет, хоть будет кому похоронить. Дом лишних терпеть долго не будет.
        Я был слишком потрясен сообщением про участкового, и на последние слова бабки не обратил внимания.

* * *
        То время, когда в доме находилась Пелагея Герасимовна, было, пожалуй, самым счастливым за весь период жизни в Чертовке. Днем я был с рабочими, а вечерами мы сидели все вместе и пили чай с пирожками, которые замечательно пекла бабушка. Дом вел себя тихо, если не считать периодического шороха откуда-то снизу.
        Как-то раз приехал Аникеев, без формы, и я, вспомнив о молодом лейтенанте, настоящем участковом, сообразил, почему. Бывший майор по-прежнему играл свою роль, мне было неловко, но я относился к нему как к больному человеку и старался подыгрывать.
        - Наступит время, поедешь к знахарке нашей,- сказала мне однажды Пелагея.- Но ты ей особо не доверяй.
        Я не придал этому абсолютно никакого значения. Наши дела шли как нельзя лучше, в семье царили мир и согласие, и думать про каких-то знахарок не хотелось.
        Однажды вечером я, как всегда, разбирал архив Аникеева. Мои уже давно спали. Вдруг в комнату неслышно проскользнула старушка. Я сдержано улыбнулся - чего еще ей надо, на ночь-то глядя?
        Увидев разложенные на столе документы, Пелагея Герасимовна озабоченно покачала головой:
        - Никак не уймешься, Борис. Думала, ты меня послушаешь.
        - А что такое?- спросил я, с трудом преодолевая желание накричать на нее.
        Вместо ответа старушка встала у окна, скрестив на груди свои старческие, темные с выступившими венами руки.
        Я терпеливо ждал, понимая, что сейчас снова буду вынужден слушать всякую ахинею насчет темной силы.
        - Ты знаешь, что здесь было в 48-м году?- услышал я ее тихий голос.
        - Нет,- подумав, ответил я. Действительно, в документах, который оставил у меня бывший участковый, о событиях 48-го года ничего не упоминалось.
        - Вымерла вся деревня-то, сынок,- так же тихо сказала Пелагея Герасимовна.
        - То есть?- удивился я.
        - Чудом я одна осталась,- словно не слыша меня, произнесла старушка.- Да и то, потому что меня в Алексеевку к крестной возили, ботиночки новые справить. Под Новый год, значит, это было, как сейчас помню.
        Она повернулась, и я был поражен, увидев, сколько невыносимой боли было в ее черных, глубоких глазах.
        - Вы надолго здесь?- спросила она хрипло, взглядом скользнув по настенному календарю.
        Я пожал плечами:
        - Как здоровье своих поправлю, так и съеду. А что?
        - Каждые шестьдесят лет под Новый год сюда беда приходит,- прошептала Пелагея Герасимовна.- Воистину, самое настоящее Зло. Старики говорили, Идолом Смерти его кличут. Полакомится свежей кровушкой, и снова в спячку, на следующие шестьдесят лет. Вот чего бояться надо. А то, что тебе Аникеев нарассказывал,- брехня одна. Послушай меня.
        - Знаете что…- начал говорить я, но Пелагея меня перебила:
        - Дослушай! Не тебя, дочку твою жаль, женушку, понял? Раз у самого голова что чурбак, так зачем за собой семью в могилу ведешь?
        Я произвел в голове нехитрые исчисления. По логике старушки следовало, что «конец света» наступит в 2008 году.
        - Бабуль, восемь лет еще до Армагеддона,- попытался я все превратить в шутку.
        - Запомни мои слова,- сказала устало бабушка. Она стряхнула с передника невидимые соринки и направилась к двери.- Гиблое это место. И не надо ждать восемь лет, уезжайте сейчас.
        Она вышла, тихонько прикрыв за собой дверь, а я еще долго сидел в неподвижности. Идол Смерти? Это что-то новое…

* * *
        В этот день Пелагея Герасимовна проснулась еще затемно. Неясное предчувствие переполняло ее. Интуиция, присущая всем пожилым людям, заставила ее пойти в баню. Вернувшись, старушка переоделась во все чистое, помолилась, проверила, висит ли на груди крестик, достала из чистой тряпочки бумажную иконку с Божьей Матерью и пришпилила ее к груди.
        В доме еще спали. Она хотела подняться на второй этаж и посмотреть на девочку. Но только Пелагея Герасимовна подошла к лестнице, темнота обхватила ее, закружила и поволокла. Она услышала, как стукнула крышка подвала, и вместе с темнотой полетела вниз. Захрустели хрупкие шейные позвонки, голова неестественно вывернулась, и вновь наступила тишина. Был слышен лишь какой-то непонятный шорох.

* * *
        У нас случилась беда. Старушка, ставшая, по сути, новым членом нашей семьи и к которой мы все так привыкли, упала в подвал и сломала себе шею. Самое странное во всем этом было то, что она, словно предчувствуя это, ни свет ни заря помылась в бане и надела чистую, заранее припасенную одежду. Кроме того, оставалось загадкой: зачем она полезла в подвал? Кладбища поблизости здесь не было, и мы, заказав гроб и ритуальные принадлежности, повезли хоронить ее за Алексеевку. Трясясь рядом с гробом в «уазике»-«буханке», я вспомнил ее слова насчет похорон и дома, выбрасывающего лишних жителей. Теперь, когда ее слова приобрели особый смысл, на мои глаза навернулись слезы. ОНА ЗНАЛА, ЧТО ЕЕ ЖДЕТ ЗДЕСЬ СКОРАЯ СМЕРТЬ, НО ПОЕХАЛА ВМЕСТЕ СО МНОЙ.
        Впоследствии я обнаружил в подвале старое, практически рассыпающееся в руках письмо барина, которое косвенно подтверждало историю, которую поведала мне покойная старушка, но… Об этом я пока ничего говорить не буду.
        Я порывался сообщить о своих догадках Лене, но каждый раз меня в последний момент что-то останавливало. Возможно, я подсознательно боялся того, что моя жена немедленно уедет из этого дома, а я… Хотел ли я этого? Не знаю.
        Вернувшись с похорон, мы с Леной и бывшим участковым помянули покойную. Информацию про Аникеева я жене пока не сообщил, и она искренне считала его действующим сотрудником милиции.
        Вскоре после этого наша спокойная и размеренная жизнь понеслась под откос.
        Деревня Чертовка, Воронежская область, «Алексеевский хутор», бывший участковый инспектор милиции, майор в отставке Аникеев Андрей Андреевич,

26 декабря 2008г.
        В небе, подернутом полупрозрачной пеленой, шла ожесточенная схватка между сворой голодных грязно-серых облаков и луной. Облака с остервенением пытались разорвать вечную странницу на части, и она, сопротивляясь, судорожно вспыхивала и гасла. Наконец луне удалось вырваться, она стряхнула с себя остатки цепляющегося мрака и засияла во всем величии своей гордой холодной красотой.
        Я наблюдаю за этой грандиозной ночной схваткой и перевожу взгляд на громаду двухэтажного дома. Сизый полупрозрачный дым поднимается ввысь, к далеким мерцающим звездам, словно приколотым к бархатному небосводу. Все говорит о том, что дело идет к морозу.
        Где-то слышится далекий вой.
        На втором этаже дома, в мансарде, одиноким желтым пятном светилось окно, неряшливо занавешенное шторой. Оттуда доносится стон. От этого никуда не уйти. Этот заколдованный дом порой словно специально делает нас такими, какими мы были раньше. И тогда те, в кого мы превратились, начинают вспоминать о своих семьях, о прежней жизни. И у меня есть крохотное укромное место, где хранится кое-что сокровенное, но я запер это место на замок, а ключ выбросил. Сейчас осталась игра, только игра, и ничего более.
        Это место играет людьми и ставит свои спектакли. Скоро сюда снова приедут, и дом, как всегда, отправит ко мне свою посланницу, являющуюся частью его самого. Когда в доме поселятся гости, дом превратит меня в простодушного сельского мужичка. Скоро это начнется.
        А сейчас я лежу в темной комнате и не могу уснуть, потому что знаю - сейчас придет ОНА. Вот уже слышны маленькие шажки, по комнате прошелся легкий ветерок, нежный, как прикосновение материнских губ. В комнату входит девочка в белом платьице, садится на кровать и скрещивает ручки на груди. Даже в полумраке видно, как печален взгляд ее широко открытых глаз. Кто же ты, таинственная гостья, которую я вижу уже давно? Плод моего больного воображения? Или ты действительно здесь живешь и тебе просто скучно и страшно?
        Девочка вздыхает и говорит укоризненным тихим голосом, словно угадав мои мысли:
        «Ты же знаешь, что я здесь уже давно живу. Просто редко выхожу гулять. Сегодня один из таких дней, вернее ночей, когда хочется пройтись по дому».
        Она вдруг смеется серебристым голоском и просит меня:
        «Погуляй, пожалуйста, со мной. Проводи меня ТУДА».
        Я осторожно беру ее за невесомую ладошку, боясь причинить боль, и мы выходим в коридор. Луна нарисовала на полу синие полосы, мы ступаем туда, и маленькая гостья, искупавшись в полуночном свете, начинает источать слабое сияние. Мы подходим к железной двери, но крошечное создание, проходящее сквозь стены, в эту комнату попасть не может.
        «Какой ОН упрямый. Мне пора отдыхать», - говорит девочка и пристально смотрит на меня своими бездонными черными глазами.- «Ты пригласил тех, кого я просила?»
        Я только киваю головой.
        «Ко мне опять скоро приедут друзья. Они обязательно должны здесь отдохнуть»,- слова еще звучат в ушах, но девочки уже не видно.
        Обессиленный, прохожу в комнату и падаю на кровать, которая отзывается жалобным стоном.
        День проходит в незаметной суете, и уже начинает смеркаться, когда слышится рокот мотора. Для здешних мест это редкость. Во всей округе лишь в нашем доме теплится жизнь. Серой тенью мелькнул крупный волк, блеснув желтыми глазами. Щенком подобранный мной в лесу, он живет здесь уже пятый год, и мы понимаем друг друга без всяких слов. На всякий случай, подходя к калитке, передергиваю затвор ружья двенадцатого калибра. Кто-то трогает меня сзади за руку, я оборачиваюсь и вижу свою Маленькую Принцессу в неизменном белом платьице. Ее золотистые волосы распущены, на губах еле уловимая улыбка.
        «Ты простудишься!» - говорю я, присаживаясь на корточки и гладя ее по волосам. Она отрицательно покачивает головой, затем кивает в сторону калитки:
        «Они приехали. Помнишь, я тебе говорила, что жду гостей? Так вот они! Прими их, Андрей, размести, это - наши ЖЕЛАННЫЕ гости»,- крошечное создание излучает радость.
        Наверное, Маленькая Принцесса все-таки существует только в моем выдуманном мире… Надо смотреть правде в глаза: я - сумасшедший. Может ли считаться безумным тот, кто осознает свое безумие? Я задавал этот вопрос докторам, уже выписываясь из больницы. Неужели психиатрическая больница - удел всех, живущих здесь? И мог ли Борис убить всю свою семью? МОГ ЛИ Я УБИТЬ СВОИХ РОДНЫХ? КТО ЕЩЕ МОГ СДЕЛАТЬ ЭТО? Что с нами сделал этот дом и это место?
        Лечащий психиатр говорил мне, что даже у него случаются видения, и это вполне нормально. Происходит взаимопроникновение врача и пациента. Глядя на меня пронзительными глазами, заведующий отделением говорил:
        «Чтобы вылечить шизофреника, надо проникнуть в его внутренний мир, и это не проходит бесследно ни для одной из участвующих в процессе сторон. Грань между патологией и нормой весьма условна и размыта. У вас обязательно будут обострения с сопутствующими симптомами: слуховыми и зрительными галлюцинациями. Причем галлюцинация - это то, что вы действительно видите».
        И он привел классический пример из психиатрической практики, описанный в научной литературе. Одна больная все время видела слева от себя черта. Ее заставляли смотреть на него через увеличительное стекло, через призму и показывать врачам то место, где находится нечистый. Черт подчинялся законам оптики. Следовательно, женщина его ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВИДЕЛА. И я вот сейчас ВИЖУ, как Маленькая Принцесса повела волка к дому, и он покорно идет, а ее волосы, светящиеся в лунном свете, треплет холодный ветер.
        Снаружи стучат. Открываю калитку. Вот они - люди того мира, к которому и я когда-то принадлежал. И какой из этих миров выдуманный, мой или их,- не скажет никто! На лицах гостей растерянность. Ах да! Опускаю ружье и приветливо улыбаюсь:
        - Извините, места тут глухие. Мы вас давно ждем!
        (Я же обещал Принцессе!)
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор», Воронежская область,
        вечер 26 декабря 2008г.
        Молодые люди несмело прошли в дом. Впереди шел Аникеев, показывая, где какая комната располагается.
        - Куда ты нас привез?- вполголоса спросила Марина у Бояринова.- Черте что.
        - Отвянь,- раздраженно ответил ей Виктор, поднимаясь по ступенькам за усатым мужчиной, который представился Андреем Андреевичем.- Все равно в городе хуже,- словно оправдываясь, добавил директор.
        - Да уж,- буркнула секретарь, понимая, что спорить с Бояриновым бесполезно.
        - Господа, да это самый натуральный дом с привидениями!- воскликнул Александр, театрально воздев руки. Женя выдавила из себя напряженную улыбку, а Аникеев повернулся и внимательно посмотрел на Севастьянова. Никто не обратил внимания на этот тяжелый, испытующий взгляд.
        - Располагайтесь,- коротко сказал Андрей Андреевич.- Отдыхайте, а завтра утром я вам покажу окрестности.
        Он уже повернулся, чтобы уйти, как у Ксении неожиданно вырвалось:
        - Постойте… Скажите, а кто здесь еще живет?
        Аникеев замер и глухо ответил, не поворачивая головы:
        - Больше никто. Вы - первые гости в этом году. И, наверное, последние.
        - В смысле, в этом году?- усмехнулся Сергей, но Аникеев уже спускался вниз по скрипучим ступенькам.
        - Офигеть,- подвел итог Александр, когда снаружи хлопнула дверь. Он посмотрел на Виктора, который снова напустил на себя пренебрежительно-высокомерный вид, с которым он привык командовать у себя в офисе.
        - Это называется деревенская экзотика?
        - А мне здесь нравится,- внезапно сказал Макс, плюхаясь на старый диван. Поморщился, увидев поднявшиеся облачка пыли.
        - Слушайте, а мы не умрем тут со скуки до Нового года?- спросила Женя, выглядывая в окно. Кроме кружащихся хлопьев снега, она ничего не смогла разглядеть.- Целых четыре дня еще торчать!
        - Зато будет что вспомнить,- авторитетно заявил Александр и выудил из пакета опорожненную наполовину бутылку коньяка. Подмигнул Бояринову, и директор заметно оживился:
        - Ну-ка, Маришка, собери-ка нам закуску! Так сказать, перед сном, чтобы кровушку по сосудам разогнать…
        Девушка бросила на Севастьянова испепеляющий взгляд, но парень сделал вид, что он адресован не ему.
        Снизу послышался едва слышный шорох, словно закопошилось какое-то крупное насекомое, но никто этого не услышал.
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,
        Воронежская область, Максим Фирсов,
        ночь с 26 на 27 декабря 2008г.
        Не знаю, какая сила нас сюда привела, но ощущение такое, словно я попал на самый край земли, на какой-то далекий остров, затерявшийся в туманных северных морях. Этот странный здоровенный мужик, с седыми усами, оказывается, бывший участковый. Он сам сказал, да и я вспомнил, что он был тогда среди других милиционеров. Что он сейчас здесь делает?
        Темные потрескавшиеся стены, старая мебель, клочья паутины на запыленных абажурах светильников… Как этот дом нашел наш начальник? Решил, наверное, пошутить над нами, извращенец хренов! Но мне сдается, он и сам не ожидал здесь такое увидеть: лицо у него какое-то растерянное было. А душа-то у меня успокоилась! Впервые за все это время.
        Торжественный ужин в честь приезда напоминает поминки. Кажется, в тот день где-то здесь стояла елка. Господи! Да вон она, в темном углу, с облетевшими иголками, поблескивает игрушками. Но прошло столько лет! ЕЕ ЧТО, НИКТО С ТЕХ ПОР НЕ УБИРАЛ?!
        Да нет, этого просто не может быть. Просто… просто тут, наверное, еще кто-то отмечал Новый год. Вот и все объяснение.
        Участковый расселил нас по комнатам. Смешно, но я заранее знаю, какая мне достанется. Скрипит лестница, ругаясь, что ее разбудили посреди ночи. Второй этаж - направо, и передо мной распахнулась дверь комнаты ТОЙ ДЕВОЧКИ. Сердце словно стиснула костлявая рука, и я стиснул зубы, чтобы не закричать. Передо мной был тот самый шкаф, где я просидел столько времени.
        Андрей Андреевич желает мне спокойной ночи и уходит. Лестница опять ворчит и постепенно затихает. Запираю дверь изнутри, тушу свет и, не раздеваясь, ложусь на кровать. Спать не хочется. Встаю, подхожу к окну. Во дворе промелькнула какая-то тень. По-моему, какая-то крупная собака.
        Поднимаю глаза и смотрю на крупинки звезд, переливающиеся разноцветными огнями. Наверное, так же смотрела на небо и та девочка, мечтая о новогодних чудесах. Опять ложусь и смотрю в потолок, на голубые квадраты, нарисованные луной. В соседнюю комнату поселили Петрову. Она тоже не спит, и мне слышно, как Ксения ворочается и кашляет.
        Тишина. Она постепенно наполняет роковую комнату неземным звоном. Я явственно ощущаю, как вибрирует воздух, из последних сил сопротивляясь звенящей пустоте. Что-то прошелестело, как будто пролетела большая невидимая бабочка. Меня бросило в пот.
        Шкаф! Там кто-то есть! Весь превращаюсь в слух и приподнимаюсь на локтях. Если мне не изменяет зрение, дверка чуть-чуть приоткрылась. Чувствую, что мой мочевой пузырь готов избавиться от лишней жидкости. А может, мне показалось? Затаил дыхание, боюсь шевельнуться. Тишину нарушает только стук моего собственного сердца. Возник еще какой-то звук - тихий, невнятный, идущий словно из-под земли. Готов поставить свою годовую зарплату, что это стон! Словно сам дом, жалуясь на одиночество, старость и усталость, издает эти унылые и протяжные звуки.
        Неожиданно дверка шкафа, скрипнув, приоткрылась еще больше и вдруг со стуком захлопнулась. Сердце рванулось куда-то к глотке, и в тот же момент я почувствовал чье-то прикосновение. Волосы на голове медленно зашевелились, руки заледенели. С виска медленно скатилась капелька пота. Шея онемела, и я страшным усилием воли начинаю поворачиваться всем телом, еле сдерживая рвущийся из груди крик. Вижу ЕЕ, и ужас раздирает меня на части, я кричу изо всех сил, но горло перехватывает, и наружу вырывается лишь судорожное сдавленное хрипенье. Боже, ОНА смеется, просто заливается! И это немного приводит меня в себя.
        - Максим, неужели я такая страшная? Ты не наделал случайно в штаны?- Голос девочки звучит как серебряный колокольчик, но черные пустые глаза смотрят куда-то сквозь меня.
        - Ты умерла,- мой каркающий шепот, кажется, принадлежит другому человеку.
        - Как же я могу с тобой разговаривать, если я умерла?- ОНА приближается, и я тону в ее глазах.- Потрогай меня.
        Она нежно берет мою руку и прикасается ею к своей щеке. Безбрежный холод заползает в меня, как толстая змея.
        - Я знаю, ты мне снишься,- приходит неожиданно на ум. Она слышит мое мысленное обращение и счастливо улыбается:
        - Нет, это не сон,- Девочка не произносит ни слова, но я ее тоже слышу.- Нам не нужно говорить, чтобы слышать друг друга, Максим,- звучит у меня в голове.
        ОНА приглашает пройтись, я поднимаюсь с кровати и, как зомби, покорно иду следом за НЕЙ. С этой минуты нас связывает невидимая нить.
        Деревня Чертовка, Воронежская область, «Алексеевский хутор»,
        осень 2000г.- декабрь 2000г.,
        Борис
        До поры до времени дела с сельским хозяйством у нас шли хорошо - нам удалось собрать неплохой урожай подсолнечника. Часть мы сдали перекупщикам, часть - на маслозавод, в обмен на масло, которое также удалось реализовать по выгодной цене.
        Разбирая подвал, я находил множество старых предметов: репродукции картин, позеленевшие подсвечники, громоздкие облезлые чемоданы и много чего еще. В груде мусора я нашел даже старую инвалидную коляску. Вспомнилась статья, где описывался седой инвалид, жуткий сон (а сон ли это был?!)
        Мне стало не по себе. Я сел в коляску, и словно ток прошел по всему моему телу. Я вытащил ее из подвала и, дурачась, стал раскатывать на ней по всему дому. Елена укоризненно покачала головой и сделала мне какое-то замечание. Неожиданно для себя и особенно для нее я ответил грубостью.
        Я не хотел признаваться себе, но что-то надломилось в наших отношениях. Совершенно без каких-либо явных причин меня стали раздражать те единственные люди, которых я так любил,- жена и дочка. Мне не нравилась еда, которую готовила Лена, меня бесил их смех. У меня вызывала отвращение их манера одеваться, и меня просто выводила из себя необходимость вставать рано утром и отвозить нашу девочку на занятия в Алексеевку. А уж забирать потом обратно и подавно!
        Я сидел за своей книгой, а жена «осмеливалась» отрывать меня от любимого занятия, предлагая погулять. Хотя мне было ясно, что бедная больная женщина сильно скучает в этой деревне без города, без подруг, без любимой работы. Она всем пожертвовала ради здоровья Верочки. Я же свое плохое настроение срывал на супруге.
        Спустя какое-то время после смерти Пелагеи в доме периодически стали происходить какие-то странные вещи, на которые мы старались не обращать внимания, но которые действовали на нервы. Жена всегда старалась поддерживать в доме чистоту, но зеркало в прихожей неизменно было покрыто слоем пыли. Периодически на нем появлялись странные слова, а несколько раз мне даже казалось, что кто-то корчит рожи из глубины зеркальной поверхности.
        Однажды к нам пришел молодой участковый, и Елена узнала, что Аникеев не милиционер, а самозванец, у которого не все в порядке с головой. Она высказала ему все в первый же вечер, когда он к нам пожаловал. С окаменевшим лицом Аникеев развернулся и ушел, хлопнув дверью. Я был страшно зол, устроил Лене скандал и полез в подвал разбирать любимый мусор. Это место стало моим любимым в доме.
        Аникеев к нам больше не заходил, и мне не с кем было поговорить о Чертовке. Я винил в этом жену, ее бестактность. Еще один конфликт случился из-за папки с архивом бывшего участкового. Елена посмотрела эти материалы и заявила мне, что это подделка. Статьи якобы отпечатаны на принтере и особым образом искусственно состарены. Попытку разрушить то, во что я верил, на что ссылался в своей книге, я простить не мог и после бурного выяснения отношений стал спать отдельно от жены, в другой комнате.
        Работники еще помогали нам по хозяйству, но, когда выпал первый снежок, сказали, что в Чертовке работать больше не будут.
        Я продолжал изучать архивы, оставленные мне бывшим участковым. Особое внимание привлекла история про сгоревшую избу, которая, кстати, находилась неподалеку от нашего дома. Якобы там жила потомственная колдунья, державшая в страхе все местное население. Она оживляла мертвецов и с их помощью расправлялась с неугодными ей людьми. В конце концов одна женщина, у которой погибли муж и сын, а затем и постоялец из города, подожгла дом старухи. И было это как раз под Новый год. Бушевавший огонь внезапно погас, а тела ведьмы на пожарище не обнаружили. Она словно испарилась. После этого часть людей ушла в Алексеевку. А те, кто остался,- пропали. Исчезли, как дым. С тех пор дома так и стоят пустые. Лишь через какое-то время я вспомнил слова бабки Пелагеи об Идоле Смерти. Странно, что в записях Аникеева ни слова об этом.
        В двадцатых числах декабря жители Алексеевки теперь кропят избы святой водой и стараются до православного Рождества - 7 января - из дома без нужды не выходить. Весь этот рассказ был основан на записях Аникеева, и я впоследствии опять вспомнил Пелагею Герасимовну, которая считала источником всех легенд пресловутого Андрея Андреевича.
        Кстати, мужики мне попросту сказали, что здесь в декабре каждого года пропадают люди. Их старательно ищут, но ничего не находят, кроме косвенных признаков их гибели: пятен крови, одежды, личных вещей. Отпечатков пальцев предполагаемых похитителей или убийц также не обнаруживают.
        Как-то я наткнулся на документ, где Аникеевым были скрупулезно перечислены происшествия. Я обратил внимание на факты последних лет:
        «Декабрь 1995 года. Найдена автомашина «Нива» ВАЗ 2121 белого цвета, регистрационный номер… с разбитым лобовым стеклом. В салоне обнаружены следы крови. Рядом с автомобилем найдено охотничье ружье «ИЖ-27Е», 12 калибра, с разбитым прикладом. Пропали без вести жители Воронежа: хозяин автомашины Беляковский С.Е. иего друг Калинин В.А…»
        «Декабрь 1996 года. Пропали без вести жители Воронежа Исаева И.А., Крапивин О.Е., приехавшие в гости к жителю д. Алексеевка Крапивину Е.В. В 5км к югу от д. Алексеевка найдена разорванная перчатка, принадлежащая Крапивину О.Е., со следами крови…»
        «Декабрь 1997 года. Обнаружен труп лесника местного леспромхоза Сидорова П.П. смножественными колото-резаными ранами тела…»
        Как-то не густо в этом году. Пропавших без вести нет. Стоп! Как нет? Вспоминаю статью в газете, которую мне дала Пелагея Герасимовна. Именно тогда пропала семья участкового. Странно. Может быть, ему было неловко писать про своих родных?
        Так… 98-й год, 99-й…
        ЧТО?!!!
        «Декабрь 2000 года. Без вести исчезли жители Воронежа… На месте происшествия, в дер. Чертовка, обнаружена первая фаланга указательного пальца правой руки… Следы крови… Убиты в своем доме… Арбузовы…»
        Меня как будто оглушило. Я несколько раз перечитал статью, чувствуя, как меня охватывает паника. Мало того, что этот бывший участковый предсказывает исчезновение каких-то городских ребят, он еще пишет и про убийство моей жены и дочки! Мне эту папку Аникеев дал ранней весной, а сейчас только осень. Странно, что я не видел этот листок раньше. Нет, он точно чокнутый! А я с женой из-за него ругался!
        Смотрю - а там и другие года прописаны, вплоть до две тысячи восьмого включительно! Ай да участковый! Лечили его лечили,- да не долечили!
        После всего этого страшно заболела голова, и надо было как-то развеяться. Уже стемнело. Жена с дочкой читали вслух какую-то книгу. Мне стало стыдно за постоянную грубость, и сердце сжало, словно клещами. Я тихонько оделся и вышел. Узкий серп месяца повис над лесом, вплотную подступившим к нашему забору. Было немного не по себе, когда мертвые избы, припорошенные инеем, будто окружили меня на тихой безлюдной улице. Сгоревшая изба стояла, спрятавшись в небольшой низине. Черные бревенчатые стены, пара стропил, оставшихся от крыши, печная труба еле виднелись в ночном полумраке. Хотя ветра не было, полуоторванные ставни на пустой впадине окна заворочались с тихим скрежетом. По спине забегали мурашки, и вдруг впереди отчетливо послышался тихий смех. Я попятился - смех раздался сзади, рванулся вбок и окунулся в эти странные шелестящие звуки. Не помня себя от страха, я мчался бегом от дома ведьмы. Смех кружился вокруг меня и слышался то тут, то там. Загнанным зверем я влетел домой, запер входную дверь, обессиленно сполз по косяку на пол и… перекрестился. Это я-то, атеист и скептик!
        Ночью мне вновь приснился кошмар. Вокруг гудел огонь, со звоном лопались стекла. По избе, как загнанная волчица, металась безобразная старуха. Густой дым, как туман, стелился по комнате. С грохотом упала горящая балка. Рот страшной женщины растянулся в беззвучном мучительном крике, обнажая корявые желтые зубы, похожие на клыки. Она тщетно била табуреткой то в дверь, то в ставни. От дикого жара на старухе начала обугливаться кожа, седая пакля волос задымилась, сворачиваясь. Она упала, задыхаясь, и из последних сил попыталась открыть крышку подпола, но обрушившаяся крыша, выбив сноп искр, похоронила под собой хозяйку избы.
        Я проснулся, а эта картинка все стояла у меня перед глазами.

* * *
        С этого момента в моем кабинете стало твориться необъяснимое: книги сами падали с полок, а возле стола всегда стояла инвалидная коляска. Я прятал ее в подвал, а утром она вновь красовалась на прежнем месте. Я даже заподозрил в этих проделках жену, но Лена со слезами клялась, что ей даже притрагиваться страшно к коляске.
        Мужики из Алексеевки, когда мы беседовали о странных событиях вокруг, упомянули вскользь местную знахарку, которая посоветовала колхозникам в свое время уехать из Чертовки.
        Я решил съездить в соседнюю деревню. По дороге я вспомнил слова покойной Пелагеи Герасимовны о моем предстоящем визите к знахарке, и у меня вновь защемило сердце.
        Древняя бабка, со смуглым морщинистым лицом, казалось, ждала моего визита и ничуть не удивилась, когда я переступил порог ее маленькой покосившейся избенки.
        - Здравствуй, Борис!- Ее черные глаза блестели из-под кустистых бровей удивительно живо и пронзительно.- Проходи, не стесняйся.
        «Откуда она знает мое имя?» - промелькнула мысль, и я себе тут же ответил: «Рабочие наверняка обо мне рассказали».
        - Здравствуй, бабушка!- ответил я, приветливо, с интересом глядя на нее. Старуха как старуха: шерстяная кофта грубой вязки, вытертая кроличья безрукавка, на голове - аккуратно завязанный черный платок.
        - Видно, ведьма уже знаки шлет, раз ко мне пожаловал,- произнесла бабка, с видимым усилием встала с табуретки и заковыляла к старому буфету. Я не успел удивиться, а знахарка уже продолжала: - И не в ней одной дело. Барин-то наш, который тут жил, тебя сюда специально заманил. Они с ведьмой заодно. Много тебя горя ждет и испытаний, а деваться уже некуда! В омут ты уже прыгнул, главное теперь - постараться выплыть. И уехать сейчас вам уже не дадут. Куда ни поедете - в Чертовку попадете. Леший - мастак кружить, а уж ведьма… Тут с ней никто не сравнится! Можете попробовать: все равно ничего не получится!
        Старуха зажгла толстую свечу, и только сейчас я заметил, что на противоположной стене висит старинное пыльное зеркало в темной резной раме. Бабка начала вглядываться в зеркальную поверхность буфета, мятой тряпочкой вытирая пыль. Я встал и хотел подойти к знахарке, но она остановила меня, подняв вверх указательный палец правой руки, длинный и тонкий, с желтым, загнувшимся ногтем:
        - Не подходи! Нельзя простому человеку в это зеркало смотреться! Душу может затянуть!
        Бабка наклонилась к самому зеркалу и всматривалась в него то одним глазом, то другим. Потом повернулась ко мне:
        - Думаешь, все расскажу, что видела? Если расскажу, то так оно и будет. А если нет, то может еще и поживешь! У тебя в подвале, возле стенки, дверка железная, потайная, в погреб ведущая. Там крест висит тройной, возьми его. Все, иди домой, устала я!- Ее молодые глаза с каждой секундой старели, их затягивала какая-то мутная пленка, и знахарка в своей безрукавке теперь напоминала старую-престарую черепаху.
        Я вышел от старухи с тяжелым предчувствием. Какая-то часть меня все еще отказывалась верить во всю эту мистику. Но душу уже начал сжимать сладковатый холодок неизбежности.
        Бабка не ошиблась насчет дверцы, но я никак не мог туда попасть. Видимого замка не было, но открыть ее не удавалось. Я сходил за ломиком-«фомкой», попытался отжать упрямую дверь, но безрезультатно. Пока я стоял, тяжело дыша и вытирая со лба едкий пот, раздался звук, от которого у меня подкосились ноги,- там, за дверью, кто-то скребся. Первобытный страх овладел всем моим существом, и я выскочил из подвала как ужаленный. Елена, узнав про погреб, пришла в ужас. Молодой участковый, вызванный мной, никакой потайной дверцы не обнаружил. В итоге был сделан единогласный вывод - у меня разыгралось (разумеется, из-за чтения архивов) воображение.
        Решение уехать отсюда крепло с каждым днем. На дворе стоял декабрь. Фермерский кредит мы почти погасили, странные события заставили забросить книгу о культах и обрядах.
        Девять месяцев пролетели как один день. За это время я - дипломированный научный работник - поверил и в Бога, и в Дьявола…
        Несмотря на мое осознание того факта, что Новый год является для этих мест самым опасным временем, я неожиданно для себя настоял, чтобы праздник мы отметили здесь. В последнее время мы с женой часто ругались по мелочам. И мне захотелось чуда. Давно уже не было того состояния, когда ощущаешь себя маленьким ребенком. Раньше хотелось, чтобы в этот день пришли старые друзья, хотя таковых уже не имелось. Я ждал звонка в дверь, вплоть до двенадцати часов, потом - до утра. Но никто не приходил, даже на следующий день.
        Глядя в окно, я предложил жене прогуляться по пустынной деревне. Мы хотели взять с собой и Верочку, но она внезапно пожаловалась на боль в горле.
        Лунный свет обливал нас теплом, как солнечный, и не было человека на свете счастливее меня. И я впервые за много дней впился губами в прохладное от мороза лицо жены, и деревья одобрительно хлопали нам своими мохнатыми ветвями. Вдруг Елена отстранилась от меня и посмотрела в сторону нашего дома.
        - Слушай, как-то мне неспокойно, Верочка там одна осталась,- сказала она и почти побежала домой. Я еле успевал за ней, ноги не чувствовали земли, в душе вихрем закрутился мутный водоворот.
        Мы, по привычке, даже не закрыли калитку. Я влетел в дом и замер. Со второго этажа нашего дома кто-то несся вниз. В глазах потемнело, я видел перед собой страшную седую старуху с горящими глазами. Визжа, она протянула костлявые руки к моему горлу, и дальше начался бредовый сон.
        Меня повезли на одной машине, трупы дочери и какого-то парня - на другой. Вроде я кого-то убил: в сознании плавал образ проломленного дубовой табуреткой черепа. Больше я ничего не помнил.
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор», Воронежская область,
        Александр Севастьянов,
        ночь с 26 на 27 декабря 2008г.
        Не знаю сам, зачем я поперся в эту глушь. Ведь не хотел же ехать! Бояринова, что ли, испугался? Ну, уволил бы, и дальше что? Не в Газпроме работаю, чтобы держаться зубами за это место. Хотя на самом деле, если сказать честно, захотелось отвлечься. Накануне поездки мне первый раз в жизни приснилась Наташка. Будто у нас идет свадьба, о которой она так мечтала. Она в белом платье, с розами в руках, я в темном костюме, все как положено. Зато все гости - в черной одежде.
        Следующий запомнившийся момент: девушка пропадает, я начинаю ее искать. В доме очень много комнат. В одной комнате дверь закрыта, но ключ торчит из замочной скважины. Пытаюсь открыть дверь, ключ ломается. Знаю, что моя невеста там. Она зовет меня, я выбиваю дверь и замираю. В комнате стоит гроб, вокруг горит множество свечей, они чадят. Подхожу ближе. Наташа лежит, скрестив руки на огромном животе. В жизни у нее срок беременности был чуть больше двух месяцев, а тут - как будто рожать собралась. Пытаюсь поцеловать ее в лоб, и тут она открывает глаза, берет меня за руку. Я кричу, а она сжимает мою руку все сильнее. И тут обращаю внимание: гроб-то двухместный! Проснулся я в холодном поту.
        Лежу сейчас, в этом доме, полуприкрыв глаза, и тот сон опять возникает перед глазами с новой силой.
        Сегодня полнолуние. Окно ярко светится на фоне темной стены. Что-то беззвучно мелькнуло. Вдруг послышался странный звук, напоминающий стон. Точно, стон! Кто-то тихо и протяжно стонет. Через полчаса, почувствовав, что схожу с ума, встаю и, стараясь не шуметь, выхожу в коридор. Прислушиваюсь, но не могу понять, откуда разносятся по ночному дому эти призрачные звуки. Мне кажется, что стонут где-то наверху.
        Слышу осторожные шаги. Появляется Максим Фирсов. Вжимаюсь во мрак стены, и он меня не замечает. Глаза Макса широко открыты, губы что-то шепчут. Почему он бродит ночью по дому? Может, тоже ищет источник звуков? Фирсов удаляется, а я иду дальше, в самый конец коридора. Еле различимая в темноте, маленькая крутая лесенка ведет на чердак. Стон раздается так близко, что я вздрагиваю. Начинаю осторожно подниматься по лестнице и, чтобы не оступиться, освещаю себе путь крохотным огоньком зажигалки. Справа вырисовывается дверь. Звуки идут оттуда. Они завораживают, как бубен шамана. Напрягаю слух и слышу еще что-то, похожее на скрежет зубов. Нечто передвигается по комнате, тяжелое сиплое дыхание все ближе. Я кубарем скатываюсь с лестницы и сам не помню, как оказываюсь в своей комнате. Боже, куда мы попали?!
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,
        Воронежская область,

27 декабря 2008г.
        Утром все собрались в просторной столовой на первом этаже. Гости разложили на столе магазинные деликатесы, участковый достал из подвала деревенские разносолы. Бояринов откупорил бутылку коньяка, разлил его по рюмкам и предложил выпить за знакомство. Аникеев чуть пригубил и вышел, сказав, что надо затопить баню.
        Большинство сотрудников фирмы выглядели неважно, будто и не спали ночью. Женя, с темными кругами под глазами, отрешенно смотрела в окно. Сергей, почему-то расставшийся перед поездкой со своей щегольской бородкой, не побрился и был покрыт двухдневной щетиной. Марина впервые не наложила утренний макияж. Александр курил, с бесстрастным видом рассматривая потолок. Ксения была грустна и задумчива. Неожиданно для самой себя она предложила:
        - Давайте походим по лесу. Там сейчас красиво, прямо как в сказке!
        Однако девушку никто не поддержал. Никто даже не заметил, как она уходила.
        Сергей Бакунин, в отличие от большинства своих товарищей, ночью ничего не видел и не слышал. Он как будто провалился в вязкий тягостный сон. Снилось что-то неприятное, но утром выветрившееся из тяжелой головы, которую будто бы наполнили свинцом. Вместе с головной болью пришло давно знакомое чувство угрюмой безнадежности. Он вышел во двор и направился к бревенчатой баньке, из трубы которой валил дым. Рядом с баней стоял сарай с маленьким окошком без стекла. Как только Бакунин поравнялся с сараем, кто-то прыгнул изнутри, и закрытая на засов дверь заходила ходуном. Оторопев, Сергей сделал шаг назад и увидел Аникеева, несущего охапку дров.
        - Что это было?- спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.
        Согнувшись, бывший участковый занес дубовые поленья в низенький предбанник и сел на лавку. Сергей примостился рядом, закурив очередную сигарету, терпеливо дожидаясь от Аникеева ответа.
        - Волк,- наконец лаконично бросил мужик, кивнув на сарайчик. Потом, открыв печку и поворошив длинной кочергой угли, пояснил: - Подобрал его маленьким в лесу. Его родители что-то не поделили с голодным медведем-шатуном. Редкий случай. Обычно волки нападают на медведя только стаей, изматывают его… А тут, может, свое логово защищали. Два волка для медведя не соперники. Косолапый одним ударом быку хребтину перешибает.
        Бакунин молча протянул пачку сигарет Аникееву. Тот взял совком раскаленный уголек, прикурил и закончил:
        - Ночью выпускаю его. В это время без меня на улицу не выходите! И другим передай. Меня, кстати, зовут Андрей Андреевич.
        Сергей молча кивнул, пожав руку мужчине.

* * *
        Солнце занимало полнеба и превращало все вокруг в сверкающий хрусталь. Морозный воздух пьянил прозрачной свежестью, и птицы пели прямо как весной. Ксения поймала себя на мысли, что она все это уже где-то видела. «Пиу»,- запела птичка, и девушка вспомнила свой сон. По телу пробежал приятный холодок, ощущение легкости проникло в каждую клеточку тела. Петрова впервые за много лет искренне улыбнулась и стала дурачиться, как девчонка. Она бежала, спотыкалась и падала. Вставала и кружилась в немыслимом танце. «Пиу-пиу»,- окружало со всех сторон, и девушка ощутила себя птицей, парящей высоко в небесах. Она летела и улыбалась солнцу, ловя в ответ теплые поцелуи золотых лучей. Вот оно, счастье!
        Неожиданно открывшаяся ей темная проталина испортила все это великолепие. Откуда она взялась здесь, в этом волшебном царстве? Ксения остановилась, переводя дыхание. Солнце куда-то спряталось, и лес, мгновение назад купающийся в небесной реке, уныло затаился. Улыбка сошла с губ девушки. Внезапно она услышала звук, от которого у нее перехватило дыхание,- где-то плакал ребенок.
        Ксения чувствовала, как немеет тело. Непроходимые заросли зашевелились, будто живые, и… из-за деревьев неторопливо вышла маленькая девочка. Крошечная, в белом платьице, и она катила коляску С НИМ! Снег разбегался в стороны перед коляской, шипя, как масло на сковородке, и обнажая черную землю.
        Крик застрял в легких. Ксения, задыхаясь, пятилась назад, а девочка, ухмыляясь совсем по-взрослому, шла прямо на нее. Коляска с братиком Ксении подскакивала на кочках. Плач утих, и вскоре из коляски уже доносился счастливый смех.
        Девочка шла, не сводя с ошалевшей от страха девушки пронзительного взглядя. Ксения с ужасом видела, как девочка начала постепенно превращаться в седую старуху с морщинистым изможденным лицом.
        Хватая воздух ртом, как пойманная рыбка, Ксения вытянула вперед руки в слабой попытке отогнать от себя это кошмарное видение. Между тем старуха бережно вынула младенца из коляски и стала его убаюкивать, хрипло напевая какую-то песню. Смех прекратился, пеленки внезапно окрасились кровью.
        - Мама…- вырвалось у потрясенной Ксении. Старуха с хитрой ухмылкой протянула ей ребенка, но девушка не успела его взять.
        Горло неожиданно пронзила острая боль. Что-то впилось ей в шею, захватило и потащило. Ксения инстинктивно попыталась освободиться, но лишь почувствовала, как с пальцев рук вместе с кожей содрались клочья мяса. Вновь выглянуло солнце, словно даря девушке напоследок кусочек земной красоты. Нечто, впившееся в горло, прикрутило Ксению к березе. Девушка судорожно открывала рот, но не могла сделать ни глотка воздуха. Снег оросился рубиновыми капельками. И вот она опять увидела мать, только не старую, а молодую, взяла протянутого ей братика на руки и пошла, задумчиво улыбаясь, даже не взглянув на то, что несколько минут назад было ее телом…

* * *
        Несмотря на то что предбанник был маленьким и неказистым, парное отделение, обшитое липовыми рейками, выглядело просто шикарно. В потемневших оцинкованных тазиках томились березовый и дубовый веники, в кастрюльке был заварен настой из ароматных трав. Три часа пролетели как одна минута. Виктор Бояринов был в своем амплуа: пытался стащить бюстгальтеры с девушек, хватал их за разные округлости.
        - Ксюха много потеряла, променяв баню на свою дурацкую прогулку,- пыхтя, проговорил он, жмурясь от удовольствия.
        - Не заблудилась она там случайно?- с тревогой спросила Женя. Она вытерла пот со лба, откинув назад свою потемневшую от влаги огненную гриву волос.
        - Ждет твоя Ксения нас за столом и участкового, наверное, развлекает,- лениво произнесла Марина, накинув на себя огромное махровое полотенце.- Мужики, отвернулись, быстро!
        - Она такая же «моя», как и «твоя»,- парировала Женя, сняв купальник и набрав в ковшик теплой воды.
        - Ты, оказывается, натуральная рыжая,- Марина задержала взгляд на лобке Евгении.- А я думала, ты красишься.
        - Кто там натуральный?- Бояринов повернул голову и подскочил к голой девушке. Та заверещала, схватила веник и огрела им директора.
        Когда компания вернулась в дом, Ксении там не оказалось. Не появилась она и позже.
        Аникеев, услышав, что одна из приехавших девушек пошла гулять в лес и не вернулась, помрачнел, взял ружье и молча вышел из дома. Слой выпавшего снега был не слишком толстый, и он не стал надевать лыжи. Уже начинало смеркаться, но с помощью большого аккумуляторного фонаря мужчина легко находил следы, оставленные Ксенией. Снег украшали и другие замысловатые узоры, много чего говорящие опытному человеку: вот наискосок проскакал заяц, а здесь, периодически останавливаясь, прошла лисица. Внезапно бывший участковый остановился: снег был разбросан и примят, и дальше тянулась неровная канавка, как будто волокли что-то тяжелое. Яркий свет фонаря побежал по следу, выхватывая разбрызганную кровь, и уткнулся в одинокую кряжистую березу. Держа ружье на изготовку, Аникеев приблизился к дереву. Остекленевшими глазами на него смотрела женщина, за горло примотанная к дереву толстой веревкой. Ее лицо с раззявленным ртом и вывалившимся языком застыло в безмолвном вопле.
        Аникеев зашел в гостиную, поставил ружье в угол и, не раздеваясь, подошел к столу.
        - Ваша подруга умерла,- напряженно произнес он, ни на кого не глядя.
        В комнате воцарилась гнетущая тишина. Все ошеломленно смотрели на Аникеева.
        - Как это?- жалко улыбаясь, спросила Марина, предполагая, что в здешних местах подобные шутки являются нормой.- Как это «умерла», Андрей Андреевич? Вы что?!
        - Я сейчас запрягу лошадь. Мне нужно, чтобы кто-то из вас со мной поехал,- сказал бывший участковый.
        Женя вскрикнула, зажав рот ладонями.
        - Вы уверены, что это именно она?- уточнил хриплым голосом Александр.- Не ошиблись?
        - Сынок, я в милиции двадцать лет оттрубил,- зло ответил Аникеев.- И ошибок тут быть не может.
        - Как это произошло?- глухо спросил Бояринов. Рука с рюмкой коньяка зависла в воздухе. Бывший участковый молчал.
        - Ее убили?
        - Я поеду,- сказал Сергей Бакунин и стал одеваться.
        Лошадь резво бежала по лесной дороге, ярко освещаемой луной.
        - Волки?- решился спросить Бакунин. Он не ожидал, что Аникеев ответит, но тот пробормотал:
        - Хуже. Сейчас увидишь.
        Внезапно лошадь встала как вкопанная. Мужчина спрыгнул с саней, захватив ружье, и свободной рукой потянул за поводья. Но лошадь упиралась и, всхрапывая, мотала головой. Тогда Аникеев обмотал поводья вокруг дубового сука и махнул рукой Сергею:
        - Пойдем, тут рядом.
        Упруго скрипел снег, усеянный причудливыми тенями, падающими от ветвей деревьев. Где-то далеко тоскливо завыл одинокий волк и ухнула какая-то птица. Сергей ощутил возбуждающий прилив адреналина и вспомнил, что точно такое же ощущение уже было у него раньше, когда они с друзьями пробирались по ночному кладбищу.
        Свет фонаря выхватил из голубого полумрака знакомую березу. Аникеев подскочил к дереву. Ошибка была исключена! Все так же был утоптан снег, покрытый темными пятнами, кора березы местами была содрана. Но труп девушки исчез. Бывший участковый стал осматривать все вокруг и увидел, как от березы в сторону протянулась цепочка каких-то странных следов, как от валенок. Идти по следу ночью было нецелесообразно, да и опасно, и он решил отложить решение этой загадки до утра. Сергей тоже подошел к березе, и в метавшемся свете фонаря увидел, как что-то блеснуло на снегу. Он наклонился. Это были очки Ксении Петровой.
        Когда они вернулись и вошли в дом, в столовой стоял крик.
        Марина в сердцах выговаривала директору:
        - Это что, новое реалити-шоу «Остаться в живых»?! Стены в паутине, стоны по ночам, люди пропадают! Как ты такой дом вообще нашел?! Хотела в город позвонить - сигнал постоянно в этой глухомани пропадает. Сейчас же уезжаем! Макс, как любитель ужасов, может, конечно, остаться.
        - И останусь.- Фирсов в упор посмотрел на Марину.- Я телохранителем не работаю, как некоторые. И вообще, орать будешь в конторе. Если до нее доберешься…
        - Да пошел ты,- отвернулась Марина.
        Сергей молча положил очки Ксении на стол, и перепалка прекратилась.- Пока Петрову не найдем, уезжать нельзя. Он вроде видел ее мертвой,- Бакунин кивнул на Аникеева.- Но тело пропало.
        Все были потрясены, но особенно Максим. Лицо его буквально посерело и вытянулось.
        Краснопартизанский ОВД,
        Воронежская область,
        областная психиатрическая больница,
        Борис,
        январь 2001г.- январь 2002г.
        Молодой следователь что-то спрашивал, но я его не понимал. Вызванный им милиционер отвел меня в камеру предварительного заключения. Сев на лавку, я снова и снова прокручивал в памяти ужас прошедшей ночи. Вспомнил также и записки бывшего участкового. ОН ВСЕ ЗНАЛ! Знал за много месяцев до случившегося! Перед глазами проносились картины нашего приезда в деревню: дочка бегает перед домом, срывает одуванчики и с веселым смехом кидает их в нас. Как мы радовались, что кругом растет молодая крапива, срывали пучки дикого чеснока и лука, чтобы сделать салат. ЭТОГО НЕ БУДЕТ БОЛЬШЕ НИКОГДА! Это - прошлая жизнь. Мы привезли в деревню лечить Верочку, а ее убили. ВСЕ ВСЁ ЗНАЛИ ЗАРАНЕЕ: и участковый, и Пелагея Герасимовна, и знахарка…
        Из раздумий меня вывел чей-то наглый голос:
        - Смотри-ка, нам интеллигентика привезли!
        Только сейчас я увидел, что в камере, кроме меня, находятся еще двое: наголо бритый детина неопределенного возраста, заросший щетиной, и какой-то вертлявый молодой парень с беспокойно бегающими глазками. Он-то и говорил, обращаясь к лысому, намекая на мои очки и профессорскую бородку.
        Вертлявый подошел вразвалочку ко мне, достал откуда-то смятую сигарету и закурил.
        - Ну что, фраерок?- Он выпустил дым мне прямо в лицо и оскалил редкие гнилые зубы.- За что тебя?
        - Не знаю,- пробормотал я.- Я… ничего не знаю.
        - Не знаешь?- с деланым участием переспросил меня зэк и обернулся к здоровяку: - Слышь, Миксер, а он в несознанке!
        Бритоголовый что-то неопределенно хмыкнул, а Вертлявый снова начал донимать меня:
        - Че с собой есть? Чай, курево?
        Я молчал, собираясь с мыслями. Очевидно, это взбесило арестанта, и в следующую секунду я получил весьма чувствительный удар в живот. Хватая воздух ртом, я откатился в сторону, как сбитая кегля.
        Вертлявый подскочил ко мне и ударил еще, под ребра. Я застонал, согнувшись пополам. Краем глаза я видел, как с нар поднялся здоровяк, и начал мысленно прощаться с жизнью.
        - Откуда ты? Как звать? Статья?- брызжа слюной, вопил Вертлявый, пиная меня ногами.
        - Борис… Арбузов. У меня семья, пожалейте… Дочку убили, на хуторе я жил, Алексеевский называется,- выл я, закрывая лицо и живот руками.
        - Алексеевский?- в один голос переспросили заключенные. Вертлявый уже занес ногу для следующего удара, но после моих слов замер, как будто окаменел.
        - Да… Деревня Чертовка,- прошептал я.
        Зэки переглянулись. Еще не веря, что экзекуция закончилась, я медленно встал на четвереньки.
        - Миксер, по-моему, он фуфло толкает,- сказал Вертлявый, но в его голосе проскользнула неуверенность.
        - В том самом доме? Рядом с сожженным?- спросил меня Миксер, он словно и не слышал своего сокамерника.
        Я кивнул и не без удовлетворения увидел, как лицо бритоголового потемнело:
        - Как же тебя угораздило?
        Я молчал, глотая соленую кровь. Здоровяк покачал головой и направился обратно к нарам. Вертлявый что-то невнятно пробурчал, окинул меня неприязненным взглядом и тоже отошел.
        Я сел, потирая ушибы. Зэки о чем-то говорили, искоса поглядывая на меня. И знаете что? Мне показалось, что в их глазах был страх.
        А ночью я снова увидел кошмар. Тот самый Седой, гниющий инвалид в коляске, со скрипом въехал прямо в камеру. В руках он сжимал громадную монтировку. Многозначительно подмигнув мне, он подъехал к Вертлявому и одним ударом раскроил ему череп. Я закричал, но крик звучал только где-то внутри меня, в мозгу. Между тем Седой неторопливо подкатил к Миксеру, и того постигла та же участь. После этого сумасшедший склонился надо мной. Рваные вонючие бинты болтались прямо над глазами.
        - Тебя предупреждали, а ты не понял,- ухмыльнулся он.
        Я подскочил на нарах, с усилием протирая глаза. Конечно, ни Седого, ни коляски в камере не было, и два зэка, которые пару часов назад чуть не убили меня, мирно похрапывали на своих местах. Но я готов был поклясться, что остался запах. Точнее, смрад. Смрад гниющей плоти.
        Я снова лег и беззвучно заплакал.

* * *
        Последующие сны сменяли друг друга, как картинки в калейдоскопе. Они были яркие и цветные, но ни одного из них я запомнить не мог. Периодически я с трудом разлеплял веки и тогда видел над собой грязный потолок.
        Свет зарешеченной люминесцентной лампы бесцеремонно бил в глаза, заставляя невольно зажмуриться. Хоровод каких-то вытянутых лиц с отвратительными ухмылками кружился передо мной. Слюнявые красные губы лезли с поцелуями, я кричал, мотал головой, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Прикушенный пересохший шершавый язык не умещался во рту, и сама Смерть, бледная и неумолимая, схватив меня за волосы, тащила с неимеверной быстротой через свое призрачное царство. Я чувствовал, что за мою душу бьются незримые силы, и вот уже королева эльфов везет меня на золотой повозке к самому центру Земли. Там находится ее алмазный дворец. На ложе из мягчайшего гагачьего пуха мы занимаемся с ней любовью, и я испытываю неземное наслаждение. Потом фея превращается в огромное насекомое, всаживает в меня жало, и жизнь покидает мое измученное тело, подарив мне напоследок сладостную истому.
        Каждый раз я попадал то в ад, то в рай, но грязный потолок возвращал меня всегда обратно на землю. В один прекрасный момент я никуда не полетел, почувствовал дикую усталость и понял, что нахожусь в каком-то учреждении с решетками на окнах. Давило ощущение беды и неясности. Открылась дверь, и вошла женщина в зеленом халате. Она закатила тележку с разными кастрюльками и выгрузила мне на тумбочку щи, гороховую кашу с котлеткой, несколько кусочков хлеба и компот. Я почувствовал сильный голод, с жадностью все съел и даже вытер корочкой хлеба тарелки.
        Кратковременное забытье было нарушено тормошением за плечо. Я обернулся, вздрогнув.
        Это был Аникеев. В белом халате, с похудевшим, небритым лицом. Испуг прошел, и неожиданно вид этого человека привел меня в дикую, первобытную ярость. Он не оставляет меня нигде, даже в этом ужасном месте! В мутной голове нарисовалась четкая картинка того страшного дня. И кольнула мысль: а как там Лена? Жива ли?
        - Что тебе надо от меня?!- закричал я в бешенстве.- Ты разрушил все, что я имел! Ты все знал и подстроил, сволочь! Этот бермудский треугольник, где пропадают люди,- твоих рук дело!
        На губах бывшего майора появилась грустная улыбка. Он постучал в дверь и что-то сказал врачу, который озабоченно посмотрел в мою сторону. Я же видел происходящее как в тумане и только кричал и кричал, чувствуя, как легкие разрываются от напряжения. Вскоре в комнату вошли два здоровенных санитара, один из них крепко прижал меня к кровати, другой вогнал мне шприц в руку. Голова сразу набилась ватой, потом налилась свинцом.
        «Он что, с ними заодно?» - находясь на грани помешательства, подумал я, имея в виду Аникеева.
        Я не мог связать обрывки мыслей воедино, скрежетал от бессилия зубами, кусал губы и язык, захлебываясь собственной кровью. Я был раздавлен как человек, во мне была только невыносимая боль: острая и ноющая одновременно. Руки и ноги не повиновались мне, я падал на дно пропасти и никак не мог упасть…
        Первое ощущение после этого кошмара - звяканье и запах тухлой капусты. Опять эта женщина, с тележкой. Затекшие конечности отказываются повиноваться. Женщина помогает мне сесть, и я вижу, что на соседней койке лежит какой-то пожилой мужчина. Кожа у него неестественно желтая, словно он чем-то болен.
        На тумбочке уже расставлена какая-то еда. Чувство полнейшей опустошенности заполняет все мое существо. Женщина начинает кормить меня, потом сует мне ложку в руку, и я начинаю механически пережевывать пищу, как робот, не ощущая ни вкуса, ни запаха.
        Старик с желтым морщинистым лицом спустил с кровати костлявые ноги и присоединился к трапезе. Он заглянул мне в глаза, и мне видно, что у него взгляд абсолютного психа.
        Женщина ушла, старик снова улегся на кровать.
        - Как дела?- спросил он тусклым голосом.
        Фраза не уловилась мозгами, и меня охватило чувство бессилия. Внезапно я понял собак, которые слышат, улавливают интонацию, но никак не могут понять смысл. Как правило, они в этом случае крутят головой, шевелят ушами и вопросительно смотрят на хозяев. И в этот момент я ощутил себя большой собакой, и это чувство было непередаваемо. Внутри закрутился волчок, и вновь нахлынула слепая ярость. Я кинулся на старика, который, как мне казалось, специально спрашивает меня о чем-то таком, что мне неподвластно и выходит за рамки моего разумения.
        Снова откуда-то появился бывший участковый, снова знакомые санитары, снова жалящий укол, и я утонул в обволакивающей свинцовой боли.
        Я потерял счет дням и ночам.
        Но однажды я вдруг понял СМЫСЛ фразы, произнесенной желтым стариком. С трудом ворочая распухшим языком, я ответил:
        - Спасибо, хреново…
        С этой минуты мы начали разговаривать. Аникеева я больше не видел. Санитары тоже больше не наведывались, и врач давал мне какие-то таблетки. Однажды в палате появился незнакомый мужчина в белом халате и очках.
        - Вы кто?- спросил я у незнакомца.
        - Вот и славненько!- ответил мужчина довольным голосом, потирая руки.- Теперь пойдем на поправку.
        Все, что со мной приключилось, в том числе и многое другое, я узнал уже потом, из истории болезни. Диагноз был малоутешительным и коротким: «Шизофренический бред». Медицина ничего нового не придумала, и мне, как и другим бедолагам, для подавления нервной деятельности вкалывали аминазин.
        Шло время. Однажды на оконную решетку села синичка, и я впервые смог сконцентрироваться и увидеть именно маленькую зеленоватую пташечку. Мир снова открылся мне. Сильные препараты постепенно заменили на более слабые таблетки, и я стал проходить реабилитационную терапию в швейных цехах при психиатрической больнице.
        Как ни странно, но там я опять встретил старого знакомого - отставного майора Аникеева. Еще более странно было то, что мы оба обрадовались этой встрече. Я уже не испытывал к нему той ненависти, которая бурлила во мне совсем недавно. Оказалось, Андрей Андреевич также проходил лечение, причем с таким же диагнозом, как и меня. Бывший участковый поведал, что здесь он уже не в первый раз.
        - Приготовься,- сказал он,- (нам давно пора уже перейти на «ты»), что потом, после курса лечения, возможны рецидивы, то есть повторение приступов шизофрении. И от этого никуда не уйти. Мы теперь совершенно другие люди. С другой стороны, кто докажет, что больны мы, а не этот мир? Просто нам дана возможность видеть то, что другие не в состоянии.
        - Откуда вы знали, то есть ты знал, что произойдет?- задал я давно мучивший меня вопрос.- Как ты смог заранее узнать, кого убьют, а кто пропадет без вести?
        Аникеев немного помолчал, потом отстраненно произнес:
        - Это место… Оно само нашептывает на ухо: вот там-то, там-то произойдет то-то… и это происходит! Ты просто еще не привык.
        Он наклонился к моему уху и прошептал:
        - Мы охранники этих мест, избранные. Разве ты еще не понял этого? Мы - Ангелы Смерти.
        Я посмотрел майору в глаза и не увидел там и тени безумия. Его взгляд был чист и ясен и излучал уверенность.
        Он выписался раньше, чем я. А когда наступила моя очередь покидать эти стены, он ждал меня у ворот. И, знаете, я не сомневался в том, что он будет там. Верите?
        Аникеев решил переехать ко мне, в Чертовку. Нас теперь объединяло очень многое: потеря близких людей, (избранность?) и, даже можно сказать, общая цель.
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,
        Воронежская область,
        Максим Фирсов,
        ночь с 27 на 28 декабря 2008г.
        До сих пор не могу прийти в себя после страшного известия о смерти Ксении. Разум просто не приемлет этой бредовой новости. Может, Аникеев таким образом прикалывается над нами, городскими? А Сергей решил подыграть бывшему менту? Нет, вряд ли Бакунин способен на такое.
        Лежу на кровати, глядя в черный потолок. Стараюсь думать о хорошем, но в голову лезут мысли о Ксении. Интересно, как ее убили? И с помощью чего?
        «Что, Макс, стало интересно?» - заверещал знакомый голос.
        - Пошел ты,- выругался я сквозь зубы. Впрочем, мысли о трагедии с нашей знакомой быстро отошли на второй план.
        Крошечная девочка. Мертвая девочка, вот что теперь занимало мое сознание. Появившись в моей комнате тогда ночью, она теперь не оставляет меня ни на минуту.
        Прошлой ночью, буквально уже под утро маленькое исчадие ада незаметно подкралось и рассмеялось мне прямо в ухо. Потом девочка прыгнула мне на грудь и обвила шею своими ледяными руками. Я сходил с ума от щемящего страха, в то же время четко понимая, что девочка не может быть привидением: я ощутил тяжесть ее тела.
        Справедливости ради надо сказать, что мне не приходилось до сих пор иметь дело с призраками. Они, наверное, могут менять свой вес, как им заблагорассудится. В какой-то одной умной книге я прочитал, в чем же заключается основное отличие человека от ангела или черта. Люди живут в рамках своего представления о мире. Огонь горячий, значит, обжигаем руки. Стена твердая - через нее пройти нельзя. И так далее, это в нас заложено генетически. У обитателей потустороннего мира границы представления отсутствуют, и поэтому они могут все. Летать, например. Или гипнотизировать людей, как эта девчонка. Я только услышу ее шелестящий вкрадчивый голос, так сразу становлюсь другим. И этот другой выгоняет из моего тела меня прежнего. И в такие моменты мне кажется, что лучший выход - покончить с собой.
        Кроме того, эти стоны. Заунывные, протяжные, они идут по всему дому. Причем эти-то звуки слышат все: Сашка с Женькой, Марина, наш директор…
        Вот снова колыхнулся воздух в комнате: значит, сейчас появится. Жду ЕЕ с обреченностью.
        «Ксения не умерла, она ждет нас»,- внезапно прозвучало в голове. Темнота начала сгущаться, белеть и сворачиваться в кокон. Затем кокон рассыпался, и возникла ОНА.
        Я послушно встаю с кровати, мы идем по коридору, беззвучно, как тени. Нарочно топаю, но пол словно глотает звук шагов. Зато слух обострился необычайно, да и обоняние тоже. Я слышу, как ворочается Марина, и по запаху определяю, что у нее начались месячные. Влажная плесень, табак, старая шерсть, пыль, вчерашняя еда - все врывается в меня удушливыми волнами. Невидимая сила ведет меня за призраком, я ничего не могу с этим поделать.
        Входная дверь сама распахивается перед нами. Из-за угла дома появляется огромный волк. Залитый лунным светом, хищник, прижав уши, делает в нашу сторону несколько прыжков, потом останавливается и замирает. Засов калитки с тихим скрежетом едет в сторону, и она выпускает нас за пределы «Алексеевского хутора».
        По обе стороны от безлюдной дороги стоят покосившиеся черные избы. Полосатые облака затянули луну, ветер начал бросать в лицо мелкие снежные иглы. Обращаю внимание, что на девочку снег не садится, а как бы обтекает ее со всех сторон. Она сворачивает к одному из домов, и я, как на поводке, следую за ней. Грязные и пыльные окна мерцают красноватым светом. Ноги цепенеют, я еле передвигаю их, но иду. Низенькая дверь открывается сама.
        В комнате, спиной к нам, перед зеркалом сидит женщина. По одежде определяю, что это Петрова. Она медленно поворачивается к нам, я пытаюсь проглотить комок тягучей слюны и не могу. Горло у Ксении разорвано и покрыто черной коркой засохшей крови. Ее синие губы шевелятся, но слов не слышно. Потом наш бухгалтер начинает копошиться у себя в ране и двумя руками соединяет разорванный белый хрящ. Меня сотрясает приступ сухой рвоты. По комнате плывет низкий свистящий голос:
        - Спасибо, Макс, что пришел.
        Обшарпанная комната начинает медленно кружиться, и я почти теряю сознание, но знакомое ледяное прикосновение мигом отрезвляет. Вновь все мои чувства многократно усиливаются. От Ксении пахнет, как от старой слежавшейся тряпки, вынутой из сундука.
        - «Ты знаешь, Максим, как эта деревня называлась раньше? И почему ее покинули все жители, кто сумел это сделать?- Девочка вдруг вытягивается, и ее глаза оказываются на уровне моего лица.- Это место издавна называлось Чертовка. Здесь обитают неприкаянные души. А может - и неприкаянные тела.
        Девчонка опять делается маленькой, подходит к Ксении, гладит ее по голове и поворачивается ко мне:
        - Макс, она так мучилась раньше и так страдает сейчас! Помоги ей!
        - Как?!- вырывается у меня.
        - «А ты не знаешь?- Ее лицо освещается ангельской улыбкой, и девочка протягивает мне длинный узкий нож, неизвестно как появившийся в ее маленькой ладошке.
        Наборная рукоятка ножа холодит руку. Я подхожу к Ксении, ее немигающие закатившиеся глаза вдруг оживают и смотрят на меня цепким взглядом. Моя рука медленно опускается.
        - «Ты же так долго ждал этого момента, Максим! ТАК ДОЛГО, ЧТО СТАЛ ИМПОТЕНТОМ ПО ЧАСТИ УБИЙСТВА! ХОЧЕШЬ, А НЕ МОЖЕШЬ! А МОЖЕТ, УЖЕ И НЕ ХОЧЕШЬ?- хохочет маленькая ведьма.- НАДО ЛЕЧИТЬСЯ!»
        Она забирает у меня нож и всаживает его Ксении в живот по самую рукоятку. Раздается булькающий звук. Петрова продолжает сидеть за столом как ни в чем не бывало.
        - «Ее так не убьешь,- оборачивается девочка,- ее уже убили.
        - Ты же говорила, что она живая!- кричу я.
        - «Правильно. В Чертовке мертвецы ходят, как живые. Здесь творятся новогодние чудеса, Макс! Тебе нравится?» - Беленькая фигурка кружится, как балерина.
        В комнате, одна за другой, начинают зажигаться свечи. Они горят с невероятным треском и источают кружащий голову тяжелый аромат. Старая осыпавшаяся елка, увиденная мной в столовой «Алексеевского хутора», непостижимым образом оказывается здесь. К моему ужасу, Ксения, с ножом в животе, встает и начинает перевешивать тусклые игрушечные шарики с ветки на ветку.
        - «Теперь ей есть чем заняться,- чертовка хихикает.- Если бы не я, она перегрызла бы тебе горло. А теперь небольшая экскурсия,- и девочка увлекает меня за собой. В этом доме, маленьком на вид, оказывается невероятное количество комнат. Моя маленькая спутница ведет меня по узкому длинному коридору, двери распахиваются, и предо мной предстают картины одна страшнее другой: обугленные люди приветливо кивают нам черными черепами, и красные мячики их глаз вываливаются при этом из глазниц; позеленевшие опухшие мертвецы что-то беззвучно шепчут провалившимися ртами.
        - «Добро пожаловать в ад, Максим! Здесь - ровно тридцать шесть мертвецов, и столько же темных душ, привязанных к ним. Осталось еще шесть, всего лишь…- говорит девочка и доверительно продолжает: - Кстати, знаешь, сколько мне лет? Больше, чем самому старому дому в этой деревне! Мне нужна была невинная душа, и ты мне ее добыл, вместе со своим приятелем! Помнишь?
        Все смешалось у меня в голове, где-то в глубине мозга настойчиво бьется мысль: «Это сон! Конечно, сон, ведь это просто не может быть реальностью!»
        - Ну, так проснись, попробуй, ущипни себя за руку!» - Девчонка опять хохочет, все ее тело струится, переливается, и она начинает превращаться в уродливую старуху. Голос ведьмы вибрирует и меняется с тоненького писклявого на бас:
        - Чтобы попасть в мир ужасных сновидений, мой друг, надо для начала кого-нибудь убить.
        - Мы никого не убивали!- ору я.- Она уже была мертвая!
        - А ты уверен?- Хор маленьких противных голосков, перебивающих друг друга, доносится из живота старухи.- Может, ты забыл? Как быть с твоими товарищами, Максим?
        Открывается еще одна дверь, оттуда выходит Лешка. Голова его проломлена, и сквозь дырку с неровными краями видны мозги. Лешку кто-то толкает сзади, и ко мне тянутся руки без пальцев.
        - Из-за тебя меня убили, Макс,- шепеляво говорит он, изо рта падают раздувшиеся от крови пиявки и жуки, они извиваются и барахтаются на полу.
        - НЕТ!- из моего горла доносится звериный вой.- Я тут ни при чем!
        Лешка ухмыляется, его голова разваливается, как гнилая тыква, и чьи-то лохматые лапы утаскивают моего друга в темноту.
        Ведьма опять становится маленькой девочкой, и вдруг ее лицо превращается в маску: бездонные, глубоко запавшие глаза с набрякшими веками; морщинистая пергаментная кожа, покрытая гноящимися струпьями. Резко пахнуло вековой гнилью и смрадом. Страшная уродливая голова, выросшая на теле девочки, пронзает меня насквозь зловещим взглядом.
        - КТО ИХ УБИЛ МАКС-АКС - АКС?» - квакает голова и показывает длинный раздвоенный язык.
        Раскатистое эхо мечется по коридору и разом стихает.
        - ЗАЧЕМ МЫ ЗДЕСЬ?- спрашиваю я и понимаю, что вопрос глупый.
        - МЫ ИГРАЕМ В ОДНИ ИГРУШКИ, МАКСИМ. ВОТ В ЧЕМ ДЕЛО. А САМИ СТАНОВИМСЯ ИГРУШКАМИ В РУКАХ ДРУГИХ,- голова улыбается мясистым красным ртом, обнажая кривые острые зубы…
        Прихожу в себя под утро и обнаруживаю, что лежу в кровати, полностью одетый. Страшно болит голова.
        Деревня Чертовка, Воронежская область,

«Алексеевский хутор»,
        Борис, январь 2002г.
        Меня увезли из Чертовки первого января две тысячи первого года, и спустя год мы вместе с Аникеевым выходим из старого рейсового «пазика» на окраине Алексеевки. Видим, что здесь произошли определенные перемены: из оцинкованного профиля на остановке соорудили шалашик и поставили пару лавок. Ощущение такое, что мы отсутствовали в этих местах целую вечность.
        В Чертовку автобус, естественно, не ходит, и мы решили чуть попозже поехать туда на автомобиле майора, который он приобрел в свое время после списания.
        Дом Аникеева встретил нас ледяным дыханием давно не топившегося жилья. Даже стены были покрыты инеем. Пока он растапливал печку, я прошелся по комнате и остановился у фотографии на стене. На ней был запечатлен бывший участковый с семьей: он, жена, маленький мальчик и девочка лет пятнадцати. Самое интересное заключалась в том, что фотография производила впечатление очень старой.
        Запахло дымом, в печке весело затрещали дрова, и ко мне подошел майор.
        - Интересуешься фотографией?- спросил он.
        - Твоя семья?- ответил я вопросом на вопрос.
        Лицо Аникеева слегка исказилось:
        - У тебя же есть точно такая же,- тихо сказал он.
        - Чего «такая же?» - не понял я.
        - Фо-то-гра-фи-я,- проговорил майор раздельно, по слогам.
        Меня охватило жаром. Я вспомнил, что увидел старую фотографию на стене в день приезда в Чертовку, где была изображена МОЯ СЕМЬЯ. Это меня тогда потрясло, и сейчас я снова испытал те же чувства.
        - Выпьем за возвращение,- предложил Андрей Андреевич и достал из шкафчика плоскую бутылку.
        Я кивнул, и он разлил жидкость по стаканам. Мы чокнулись и выпили. Горло и пищевод мгновенно вспыхнули, перехватило дыхание. Меня охватил кашель, на глазах выступили слезы.
        - Спирт,- видя мою реакцию, пояснил бывший участковый.
        Вскоре огонь внутри стал медленно стихать, и меня охватила приятная расслабленность.
        - Я ведь тоже жил в том доме, что и ты,- просто сказал бывший участковый, закуривая.- Спрашиваешь, откуда я все знаю? Эту папку, с записями и вырезками, я там нашел. Сначала думал, что ерунда, а потом…
        - Что потом?- переспросил я.
        - Потом началось… Не буду пересказывать, и так все узнаешь, когда туда переедешь. Что интересно, все должно закончиться в две тысячи восьмом году. Потому что записи на этой дате обрываются.
        Я вспомнил историю, рассказанную бабкой Пелагеей.
        - Ты что-нибудь слышал об Идоле Смерти?- осторожно поинтересовался я.
        - Нет,- нахмурился Аникеев, стряхивая пепел прямо на пол.
        Я в двух словах рассказал ему то, что услышал от старухи. Когда я закончил, лицо Аникеева не изменилось. Казалось, он даже не слушал меня.
        - Я ничего не слышал об этом,- сказал он, раздавив окурок.- Здесь и так чудес хватает. Никаких идолов тут нет. Сказки все это.
        Я молчал, прислушиваясь к трещавшим поленьям в печке. Может, и правда все это сказки. И вообще, вся моя жизнь - сказка. Глупая, тоскливая сказка с несчастливым концом.
        - Когда меня назначили в эти места участковым,- продолжил Аникеев,- я сразу этот дом приглядел. Люди отговаривали, как и тебя, наверное. Не послушал. Теперь я - часть этого дома, как крыльцо, или камин. И ты тоже, кстати. Вот и поедем туда. Тем более что меня там ждут.
        - Кто ждет?- удивился я.- Моя жена, что ли?
        Меня вдруг словно током ударило - как я до сих пор не вспомнил о Лене?!
        Андрей Андреевич криво усмехнулся:
        - Ты сходи к главе местного самоуправа и спроси насчет жены-то. Я ничего не хочу говорить, а то скажешь, что накаркал.
        Я выскочил на улицу и через десять минут знал, что жена умерла тогда же, и тела - ее и дочки - с тех пор лежат замороженные в морге.
        - Почему их не похоронили?- спросил я, задыхаясь.
        - Скажите нам «спасибо»!- гордо проговорил глава.- Мы попросили. Знали ведь, что приедете. А то как-то не по-людски! Еле договорились! Хорошо, что заведующий моргом мой друг.
        Когда я приплелся обратно, ничего не соображая, Аникеев встретил меня с видом человека, которому все было известно заранее. Мы еще выпили, на меня навалилась смертельная усталость, и я уснул.
        Когда я проснулся, майор уже вовсю топил печь. Он вскипятил чайник и открыл консервы «Бычки в томате». После вчерашнего ломило голову и мучила жажда. Аникеев налил по стопке, мы выпили, закусили.
        - Как будем решать с похоронами?- решил я посоветоваться с бывшим участковым.
        - Никак,- огорошил он меня решительным и нелепым ответом.
        - Не понял?- недоуменно протянул я.
        - Заберем их с собой в Чертовку,- сказал Аникеев. И увидев мой непонимающий взгляд, добавил: - Ты думаешь, там нет кладбища? Там есть нечто получше. Когда я говорил тебе, что меня ждут, я имел в виду свою семью.
        Я посмотрел на бывшего майора и решил, что у него начался рецидив.
        - Ты считаешь, что меня опять надо в дом «ля-ля» вести?- словно прочитав мои мысли, спросил он.- Рано еще, я пока нормальный. Просто мне довелось в Чертовке пожить подольше твоего. Ты просто слушай и делай, что тебе говорят.
        Его уверенность сломила меня, мы оделись, завели машину, которую он уже подготовил с утра, и поехали в морг. Я обратил внимание, что Аникеев предусмотрительно снял с «уазика» заднее сиденье, и там было достаточно места, чтобы погрузить трупы.
        Заведующий моргом, карлик с большой шишкообразной головой и маленькими тонкими руками и ногами, встретил нас приветливо, как старых знакомых. Опытный Андрей Андреевич продемонстрировал ему мой паспорт, сунул денежную купюру в карман синего безупречно выглаженного халата и поставил в угол пластиковый пакет, где многозначительно звякнуло. Карлик взял регистрационный журнал, послюнявил палец, нашел нужный лист и записал шариковой ручкой нужный номер на ладони. Потом он щелкнул выключателем и повел нас в свое царство мертвых.
        Найдя номера нужных шкафчиков, заведующий моргом выдвинул их поочередно. Я оцепенело глядел на своих родных. Горячие слезы обожгли кожу.
        - Они?- спросил карлик, глядя на меня снизу вверх.
        - Они,- выдохнул я, и комок нестерпимой горечи заполнил горло. Я старался не смотреть в лица жены и Верочки, но глаза помимо моей воли неумолимо возвращались к ним, моим самым близким людям. Их кожа была белая, как снег, с синеватым отливом, глаза закрыты, и я все время с ужасом думал, что в следующее мгновение они откроются, и тогда я точно умру на месте.
        - В чем будете забирать, гробы привезли?- деловито спросил карлик.
        Я растерялся, так как об этом даже не подумал. На помощь пришел майор. Он вытащил и расстелил черные пластиковые мешки, застегивающиеся на «молнию». Один мешок был большой, другой поменьше.
        - Запасся, когда в милиции работал,- гордо проговорил Аникеев, и, видя мое замешательство, предложил: - Ну что, давайте грузить.
        С трудом проглотив застрявший комок в горле, я стал помогать майору. Засунув трупы в мешки, мы понесли их наружу. Если с маленьким мешком проблем не возникло, то большой уместился в машине только по диагонали. Андрей Андреевич захлопнул задний бортик, и мы поехали. Заведующий моргом тактично вышел нас проводить и помахал на прощание.
        Бывший участковый специально не стал включать в машине печку, и стекла сразу обледенели. Он дышал в лобовое стекло перед собой, всматривался в образующуюся дырочку и умудрялся при всем при этом еще и рулить на достаточно высокой скорости. Я вспомнил, как вот так же трясся, вместе с гробом, когда ехал хоронить Пелагею Герасимовну, и слезы снова потекли из моих глаз.
        Вскоре мы подъехали к проклятому «Алексеевскому хутору», и вот я у злополучного дома.
        Стены здесь также были покрыты инеем, как и в доме участкового. Мы натаскали дров, угля и растопили обе печи и камин. Трупы продолжали лежать в машине. Аникеев сразу приступил к делу:
        - Давай я сразу тебе покажу здешний подземный город.
        Он прошагал за лестницу, крутанул выключатель, откинул люк, и мы полезли в подвал.

* * *
        Андрей Андреевич удивительно быстро нашел заветную железную дверцу, которая вела вниз. Как ни странно, но теперь она открылась легко, издав протяжный железный скрежет. Мы начали спускаться по скользким ступеням. Электричества здесь не было, но на стенах висели масляные светильники. Майор, по-видимому, бывавший здесь не раз, нащупал в углу факел, зажег его и пошел вперед. Языки коптящего зловонным дымом пламени выхватывали из темноты тоннель арочного типа, выложенный из темного щербатого кирпича. Мы спускались все ниже и ниже, поворачивая то направо, то налево. Стало заметно холоднее. В ноздри проникал густой запах сырого плесневелого камня. Наверное, так должна пахнуть сама Смерть.
        Коридор привел нас к еще одной двери. Аникеев открыл ее, и ад предстал перед моими глазами. В огромном помещении находились мертвецы. Много мертвецов. Полуистлевшие, с торчащими костями и сломанными ребрами и безмолвно раскрытыми ртами, которые зияли как раны, они были повсюду, прикованные к стенам массивными железными цепями. Из груди некоторых торчали деревянные, потемневшие от времени колья. Бывший майор подошел к ним ближе, и один мертвец, с остатками высохшей плоти и пучком волос на голом черепе, встал, покачиваясь. Безотчетный ужас охватил меня при виде этого, и я вцепился в плечо Аникеева.
        Мертвец, обтянутый потрескавшейся пленкой кожи, бросился на нас, щелкнув зубами. Но железный ошейник с цепью отбросил его назад. Я вскрикнул, а Аникеев рассмеялся скрипучим смехом и подошел к столу. На нем лежал старый тройной железный крест на кожаном ремешке. Майор взял крест и протянул мне:
        - Если его надеть, тебя не тронут. Вроде бы от барина осталось - он здесь над крепостными опыты ставил.
        Аникеев распахнул полушубок, рванул ворот рубашки и продемонстрировал мне такой же крест. Я вспомнил слова знахарки и надел крест на шею. Не зря говорят: «Всему свое время». Только сейчас я понял - мне не удавалось раньше сюда попасть по одной простой причине: без участкового я бы здесь сгинул.
        Мы вышли из этого жуткого помещения и пошли дальше. Стены были покрыты толстым слоем инея, а на потолке мерцали кинжалообразные сосульки.
        - Я читал его записки,- сказал мне Аникеев, чуть оборачиваясь,- не помню, положил я это в папку или нет. Это место существовало задолго до Чертова. Все это создали древние языческие жрецы, а барин обнаружил случайно. Впрочем, конечно, не случайно. Это место притягивает всех, кого хочет притянуть, и каждому устраивает праздник чудес. Этот дом ждал меня, потом - тебя, завтра заманит еще кого-нибудь. Главное в другом. Себе мы уже не принадлежим, это точно. И идолы смерти тут ни при чем, поверь.
        Коридор повернул направо, и я, ведомый Аникеевым, очутился в самой настоящей Галерее Мертвых. Там были ниши, и в них сидели мертвецы. Мы шли мимо, а они провожали нас стеклянным взглядом. Бывший майор остановился, сжимая в руках факел, и из темноты материализовались три фигуры.
        Огонь осветил прикованную к стене женщину, которая держала за руки мальчика и девочку. Их лица и волосы были покрыты инеем, и пар дыхания не клубился около их ртов. Андрей Андреевич дотронулся до женщины, погладил по головам детей.
        - Вот что я имел в виду, когда говорил, что меня ждут здесь,- тихо сказал Аникеев.- Это место не дает жить, но и не дает умирать. Пошли назад. На сегодня достаточно.
        Мы побрели обратно, при этом я крепко держался за плечо майора, зажмурив глаза.
        - Ты читал Кастанеду?- неожиданно спросил Аникеев.
        Я машинально ответил, что нет. Действительно, звучит парадоксально, но факт остается фактом: этнограф - а не удосужился. Хотя в моей библиотеке было восемь или девять книг этого американского мистика, мексиканца по происхождению. Еще невероятней было то, что его читал сельский участковый. Я про себя отметил, что это более фантастический момент, чем только что увиденное мною.
        - Если в двух словах,- продолжил Андрей Андреевич,- то там описывается, как мексиканский индеец-шаман учил колдовству Кастанеду. Тот индеец мог летать, превращаться в кого угодно… В общем, умел многое. Когда-то он был обычным человеком, у него была семья. Методика обучения колдовству сводится к тому, чтобы разными способами вытравить в себе человека. И чтобы стать шаманом, ему пришлось пожертвовать многим, в том числе и семьей. И однажды этот индеец поделился, что в его пустом сердце, где нет места ни любви, ни ненависти, есть крохотное пространство, где хранится память о жене и детях. Колдун называл это «сумерками чувств». Вот и мой поход сюда - это сумерки чувств. Я даже не знаю, кто их убил, может быть, и я? Но в любом случае дом отнял у нас семьи, чтобы отрезать любой путь к отступлению. Как я говорил раньше, мы пленники этого места, и нам от чувств остаются лишь одни сумерки. И еще,- Аникеев остановился.- Тот шаман считал, что основа колдовства - перевоплощение. И один из способов перевоплощения - обыкновенный юмор или кривлянье, в высоком смысле этого слова. Юмор помогает человеку избавиться
от человеческого: переживания, страстей, эмоций.
        Мы перетащили мою жену и дочку в Галерею Мертвых. В сердце образовалась кровоточащая рана. Но я был уверен, что дом будет делать все, чтобы она быстрее заросла.
        Когда мы поднялись наверх, я предложил Аникееву помянуть моих родных. Подумав, он как-то неопределенно тряхнул головой и куда-то ушел. Пока я его ждал, до моего слуха донесся какой-то скрип за соседней дверью. Я поежился, вспомнив увиденное внизу. Неужели это все было по-настоящему? Господи, не лучше ли мне было остаться в сумасшедшем доме?
        Вскоре вернулся Аникеев, в руке он держал шприц. Я испуганно отпрянул.
        - Не бойся,- успокаивающе сказал бывший участковый, подходя ко мне вплотную.- Это куда лучше водки… поверь.
        И я поверил. Я покорно протянул ему свою дрожащую руку, и майор ловко воткнул иглу мне в вену. Я замер, зачарованно наблюдая, как стеклянное брюшко шприца медленно наполняется темной, почти черной кровью.
        - Что это, Андрей?- шепотом спросил я. Аникеев молчал, сосредоточенно вводя содержимое шприца в мое тело. Когда жидкость полностью перекочевала в мою кровь, он скучно пояснил:
        - Героин. Не волнуйся, шприц одноразовый.
        За дверью снова кто-то заскребся.
        - Там кто-то есть,- медленно проговорил я, конечности охватила приятная истома.
        - Я знаю,- спокойно произнес Аникеев.- Полагаю, тебе пора познакомиться кое с кем. Приляг пока. Сейчас будет хорошо.
        Он не соврал, было действительно хорошо. Состояние было просто великолепным, настроение преотличнейшим, его даже не смогла испортить нестерпимая вонь, которая показалась мне очень знакомой… потом я услышал звук отпираемой двери… и я увидел… увидел…
        Деревня Чертовка,
        Воронежская область,

28 декабря 2008г.
        Утром разыгралась настоящая метель. Аникеев понимал, что теперь он вряд ли что обнаружит, но тем не менее съездил еще раз к знакомой березе. Снег и ветер сделали свое дело: теперь здесь ничто не напоминало о разыгравшейся вчера трагедии. По дороге змеями вилась поземка, ветер свистел и завывал, кружась огромными снежными волчками. Внезапно впереди мелькнуло что-то неразличимое, мгновенно растворившись в океане бури. Лошадь испуганно заржала, взбрыкнула и резко рванула вбок. Мужчина не удержался и свалился с саней. Когда он поднялся на ноги, кобыла уже скрылась между деревьями.
        Положение было серьезное: лошадь могли испугать волки, коих в этих местах было предостаточно, а ружье осталось в повозке. При себе у Аникеева были только охотничий нож да спички. Как до дома, так и до Новой Алексеевки было примерно километров десять, а ветер и мороз крепчали. За ночь намело толстый слой снега, и бывший участковый с трудом шел вперед, оставляя глубокие следы. Он решил вернуться домой и, чтобы сократить путь, побрел через лес. Здесь было намного тише, небольшой ветер лениво раскачивал верхушки огромных разлапистых елей, накинувших плотные белые шали.
        Внезапно левая ступня Андрея Андреевича куда-то провалилась, твердая почва ушла из-под ног, и вот уже сам он полетел в бездну. Вслед за ним полетели ветки и снег. Оправившись от потрясения, он понял, что попал в ловушку - какой-то охотник приготовил на лосиной тропе западню для крупного зверя. Аникеев пошевелил руками и ногами - вроде ничего не сломал. Спасли тулуп да толстые ватные штаны. На дне ловушки был врыт острый деревянный кол. По счастливой случайности он вырвал лишь кусок из полушубка.
        Мужчина сел на корточки и стал обдумывать сложившуюся ситуацию. Яма была конусообразной, и даже медведь, не попади он на кол, с его невероятной силой и ловкостью, не смог бы из нее выбраться. Пробовать вырыть кинжалом ступеньки - затея бесполезная из-за формы ловушки и собственного веса. Сучья, которые упали на дно, также не подходили для изготовления лестницы. Тот, кто устроил эту западню, может проверить ее через неделю, а может, и позже. Тем более в лесу встречались и заброшенные ловушки. Сколько времени он сможет противостоять морозу и голоду? Немного. Чтобы согреться, Аникеев начал подпрыгивать на месте, между делом пытаясь вытащить кол. На потемневшей древесине отчетливо были видны характерные кровяные потеки. Значит, яма уже принимала кого-то в свои смертельные объятия. Мороз крепчал, хотя в яме он чувствовался не так, как наверху. Поразмыслив, бывший участковый собрал разбросанные по дну ловушки сучья и разжег костер.
        Спустились вечерние сумерки, снег прекратился, и высоко над головой пленника замерцали далекие звезды. Было тихо, как в могиле или на дне океана. Догорающий костер светился малиновыми углями и бросался длинными искрами.
        Неожиданно тишину нарушил далекий хруст снега. Звук приближался, и вот уже отчетливо можно было различить шаги. Кто-то шел прямо сюда. Андрей Андреевич испытал двоякое чувство. С одной стороны, он обрадовался, что появился шанс с чьей-то помощью выбраться из ямы. С другой стороны, его охватила тревога: кто может ходить ночью по зимнему лесу? Он вспомнил множество таинственных происшествий в здешних краях и на всякий случай вытащил из ножен широкий кинжал, блеснувший в слабом свете углей, уже затягивающихся темной пленкой. Кто-то остановился на самом краю ловушки, так, что снег тоненькой струйкой посыпался на голову бывшего майора. Потом все стихло.

* * *
        Прошло уже полдня, а Аникеев все не возвращался. Гости ощущали себя путешественниками, волею судьбы заброшенными на необитаемый остров.
        Они прекратили перепалки и обмен колкостями, и даже властная Марина притихла. Больше всего пугала неизвестность происшедшего с Ксенией.
        - Как вы думаете, этот участковый правду говорит?- спросила Женя.- Сережа, ты ведь был там!
        - Не знаю,- признался Сергей. Он выглядел удрученным.- Но там явно было что-то нечисто. И потом, очки-то ведь ее…
        - А он… Аникеев этот,- начала Женя и пугливо посмотрела в темное окно, за которым плотной стеной валил снег.- Может, это он?
        - Кишка тонка,- с пренебрежением сказал Виктор. Он, как всегда, сидел с бутылкой коньяка и периодически опрокидывал в себя рюмку-другую.- Этот только байки травить способен.
        - Давайте наряжать елку, и время быстрее пройдет,- предложила Женя.- А там, глядишь, и что-нибудь прояснится. Может, Ксюшу все же найдут. Не верю я, что ее убили. Дикость какая-то. Мне этот бывший мент сразу каким-то ненормальным показался.
        - Можно подумать, мы лучше,- криво усмехнулся Севастьянов. Макс внимательно посмотрел на парня, и тот заметил это.
        Максим перевел взгляд в угол столовой. На месте старой облезлой елки стояло свежее и пушистое деревце. Его как будто только что привезли из леса. Висевшие еще вчера игрушки были аккуратно сложены в ящик. Значит, начались новогодние чудеса, о которых, возможно, предупреждала ведьма во сне. Или это было явью?
        Марина и Женя начали развешивать игрушки, им, с видом человека, делающего огромное одолжение, помогал директор.
        Вдруг на улице послышалось лошадиное ржание.
        - Вот и наш Анискин наконец появился,- Сергей кивнул на окно, быстро оделся и вышел во двор. Вернулся он с растерянным выражением на лице: - Лошадь привезла пустую повозку. Хозяина нет, там только ружье лежит. Что-то случилось, наверное. Какие будут мнения?
        Евгения уронила стеклянный шар, и он золотыми брызгами разлетелся по полу. Она даже не заметила этого и тихо спросила:
        - Что же будем делать?
        - Мотать надо отсюда, вот что!- срывающимся голосом ответила Марина.- Вы как хотите, а я собираю вещи!
        Все растерянно молчали, пока девушка с ожесточением набивала свою сумку. Потом прервалась на минутку:
        - Виктор, ты что стоишь как истукан? Пусть остаются, пусть здесь встречают Новый год! Карты им в руки! Колхоз - дело добровольное!
        Бояринов с виноватым видом пробормотал, не глядя на своих сотрудников:
        - Мы только в ментовку сообщим и приедем. Или машину пришлем…
        Директор и секретарь вышли. Никто из оставшихся не тронулся с места.
        - Как хорошо без них,- проговорил сквозь зубы Сергей. И внезапно добавил: - А я бы здесь даже остался, на душе не так тошно, как в городе… Аникеева поищем, что мы, с лошадью, что ли, не справимся?
        Евгения жалась к Александру, Макс сидел за столом с безучастным выражением на лице, всем своим видом показывая, что ему все равно: кто уедет или кто приедет.

* * *
        Пока директор открывал ворота, Марина, вся пунцовая от злости, рукавом «аляски» сметала снег со стекол машины. Джип завелся сразу, и Марина, даже не дождавшись, когда Виктор захлопнет дверцу, резко рванула с места. Разыгралась настоящая вьюга. Как только дворники смахивали белую пелену с лобового стекла, она тотчас возникала вновь. Двадцатидюймовые диски «Шевроле» позволяли легко преодолевать колдобины и ямы, практически не снижая скорости, и девушка гнала машину так, как будто боролась за первое место в ралли Париж - Дакар.
        Дорога через поле, по которой они приехали сюда, уже заканчивалась, виднелся лесок, а домов Алексеевки все не было видно. Наконец появилась околица селения. Джип въехал в деревню, и Марина с Виктором остолбенели: они приехали обратно. Развернувшись, Захарова поехала уже медленнее. Результат был тот же: они опять вернулись туда, откуда выезжали. В сердцах девушка ударила кулаком по рулю, а Бояринов вспомнил, что, по словам участкового, в Алексеевку можно попасть и напрямик, через лес. Было решено попробовать этот путь. Уже вечерело, метель прекратилась, и выглянула луна. Мощные фары выстилали лесную дорогу белым светом, мотор ровно урчал, словно убаюкивал. Марину стало клонить в сон, и она чувствовала, что у нее начинают слипаться глаза.
        Неожиданно впереди, прямо посреди дороги ярко вспыхнул силуэт маленькой девочки. Марина инстинктивно крутанула руль, резко нажав на тормоз. Тяжелая машина пошла юзом, слетела с дороги и, ломая кустарники и маленькие деревца, въехала в глубокий овраг. Ни Марина, ни Виктор не были пристегнуты ремнями безопасности. В результате этого секретарь больно стукнулась грудью о руль, а директор, не перестававший материться, вытирал кровь с разбитого о лобовое стекло лица.
        - Ты что, сдурела?- Виктор взмахнул руками перед самым носом Марины.
        - Не хлопай крыльями, не взлетишь!- зло ответила девушка, закусив от досады губу.- Девчонка на дороге появилась, как с неба!
        - Спать не надо за рулем, и никто не приснится!- крикнул директор.- У меня так друган насмерть разбился! Дети ей, видите ли, мерещатся…
        Марина включила заднюю скорость и попробовала выехать из оврага, но безрезультатно. Ни мощный двигатель, ни полный привод не помогали: машина села на днище, и вытащить ее теперь смог бы только трактор. Девушка повернула ключ зажигания, и мотор заглох. Фары продолжали светить, создавая островок света в безбрежном ночном мраке. В салоне стало быстро холодать, и Марина вновь включила двигатель.
        - Придется ждать до утра,- с досадой сказал Бояринов и вытащил мобильный телефон. Дисплей показывал уже привычное здесь отсутствие сигнала. Захарова щелкнула переключателем, и ненужные фары погасли. Сзади ярко светила луна, отбрасывая замысловатые тени на снег. Виктор попробовал включить приемник, но в динамиках слышался только шум и треск. Тогда он вытащил плоскую фляжку с коньяком, сделал большой глоток и протянул ее Марине. Девушка поднесла фляжку ко рту, и рука ее замерла: в мерный шум мотора, работающего на холостом ходу, вплелись какие-то посторонние звуки. Боковым зрением она заметила мелькнувшую тень. Она схватила Виктора за руку и прошептала:
        - Витя, здесь кто-то есть!
        - Собака Баскервилей!- с издевкой ответил Бояринов, забрав у Марины фляжку.- Сначала ей девочки на дороге мерещатся, потом привидения!
        - Не ерничай,- Марина была серьезна, как никогда.- Про Ксению забыл? А хозяин…
        - Андрей говорил, тут волки водятся. Во-первых, в машине они нас не достанут. А, во-вторых, у меня есть одна штучка,- директор достал из кармана пистолет и с пафосом прицелился в темноту.
        С оглушительным грохотом лопнуло стекло правой дверцы. Марина бросилась вниз и чуть ли не вжалась в пол салона. Снизу ей было хорошо видно, как железный лом, пробив затылок Виктора, вышел через его левую глазницу. Глаз растекся по небритому лицу директора. Руки Бояринова безвольно упали, как плети, при этом продолжая сжимать пистолет и фляжку, из которой с бульканьем вытекал коньяк. Девушка не без труда, ломая ногти, разжала пальцы директора и, всхлипывая, забрала оружие. Она сжалась в комочек, трепеща от ужаса. Сверху капали горячие капли крови Виктора, и от них некуда было спрятаться. Марина впервые в жизни заплакала от бессилия и страха.
        Виктор почувствовал, как в голову влилась струя огня и стала нестерпимо жечь. Что-то попало в глаз, и горячая слеза мешала моргать, мешала смотреть. Он не мог видеть, как заточенная, словно копье, монтировка пронзила его череп. Бояринов не мог понять, где он находится и что с ним происходит. Все мысли смешались в кучу и налипли на эту жгучую и слепящую боль. Единственное, что Виктор смог ощутить, так это то, что его выволокли из машины и бросили на снег. Единственным глазом, залитым кровью, сквозь багровый застилающий туман директор смутно рассмотрел, что над ним кто-то склонился. Резкая боль пронзила все его существо, и вдруг все закувыркалось и запрыгало. Как ни странно, но Бояринов четко осознал, что его голова каким-то неведомым образом отделилась от туловища.

* * *
        Время спрессовалось в бесконечность. Тело Марины, скрючившейся в неудобной позе, онемело, кровь словно смерзлась в сосудах. Через разбитое стекло тек морозный воздух. Девушка представляла себе картины одну страшнее другой, и даже тяжелый пистолет не придавал уверенности. Но никто на нее не нападал, и можно было подумать, что железяка, которой пробили голову директора, прилетела откуда-то из космоса. Тот, кто выволок Бояринова, больше не появлялся. Может, ее просто не заметили? Или, наоборот, это ловушка?
        «Стал бы он мерзнуть,- возразил ее внутренний голос.- Тебя давно бы убили, если бы хотели…»
        Марина не могла с этим не согласиться. Ее поражало опустившееся на лес ледяное безмолвие. Тишину нарушал только шепот продолжающего работать двигателя. Наконец Марина поняла: еще несколько минут - и она сойдет с ума от неизвестности. Она прислушалась, затем резко распахнула дверцу, вскочила и упала - онемевшие ноги не слушались. В голове вспыхнул огненный шар первобытного ужаса. Сейчас неизвестное существо, затаившееся в ночном мраке, набросится на нее! Сидя на снегу, Марина резко поворачивалась в разные стороны, изо всех сил сжимая пистолет трясущимися руками.
        - Я… я вас не боюсь!- исступленно закричала она в темноту.- Выходи, сволочь!
        Но к ней никто не выходил, вокруг не было ни души, и только черные застывшие деревья, обступившие ее со всех сторон, казалось, безмолвно наслаждались ее истерикой.
        Совершенно опустошенная, Марина стала подниматься, держась рукой за колесо автомобиля. Потом с трудом переставляя задубевшие от нестерпимого холода ноги, девушка побрела наугад по лесной тропе. Она не ощущала ни страха, ни усталости: ею овладела полная апатия.
        «Пусть чудовище убьет меня или пусть сожрут волки, лишь бы все это побыстрее закончилось»,- пульсировала навязчивая мысль. Только сейчас она обратила внимание, что пистолет стоит на предохранителе. Марина остановилась, опустила рычажок и передернула затвор. Потом поднесла оружие к виску. От нее не ускользнуло, что прикосновение холодной стали сделало голову чистой и необычайно легкой. Перед глазами пронеслась череда детдомовских будней, ощущение счастья, когда ее забирали те, с которыми она впоследствии так жестоко расправилась. Девушка начала давить на спусковой крючок и представила, как взорвутся сейчас ее мозги, а ее тело, полузанесенное снегом, потом будут с жадностью обгладывать волки. Указательный палец застыл и начал медленно распрямляться. Внезапно Марина увидела какие-то огоньки между деревьями. Радость охватила все ее существо, она засмеялась и бросилась к этим спасительным огням.
        Она даже не удивилась ощущению полета, словно пришедшему из детских снов: когда летишь куда-то вниз, дыша полной грудью, и сладко замирает сердце. Она перевернулась в воздухе и услышала странный сухой треск. Что-то толкнуло в спину, прошло сквозь нее и вышло наружу. Марина увидела, как из груди у нее вырвалось острое жало. Пришла боль, мучительная и всепоглощающая. С каждым вдохом она усиливалась. Марина попыталась пошевелить руками или ногами, но вместо них ощущала лишь ноющую тяжесть. Она услышала рядом с собой тяжелое дыхание, но не могла пошевелить головой, чтобы увидеть, кто находится рядом. Что-то навалилось на Марину и стало двигать ее по острию дальше, к самому основанию. Кровь забурлила в горле и хлынула наружу. Последнее, что она увидела, были бесконечно далекие звезды на ночном небе.
        Деревня Чертовка, Воронежская область,

«Алексеевский хутор»,
        Борис, декабрь 2005г.
        (последняя запись)
        Вести дневник уже не хочется, поэтому эта запись, возможно, последняя.
        Сейчас мы с бывшим участковым Аникеевым принимаем гостей. «Алексеевский хутор» сам знает, кто должен очутиться здесь и попасть в холодные лабиринты подземелья. Это прибытие гостей уже второе за время моей работы здесь. Именно работы. В этом древнем и загадочном месте мы с майором занимаем должности марионеток. Я не знаю, почему нам выпала такая высокая честь. Все остальное, включая пустые избы или знахарку из Алексеевки,- это декорация. Я даже уверен, что в соседней деревне жители каждый год разные. А заманенным сюда людям достаточно просто пересечь невидимую черту, чтобы началось очередное новогоднее представление в Чертовке.
        А может быть, есть две Алексеевки: люди едут в одну, а попадают в другую?
        Иногда дом возвращает прежнее сознание или дает возможность посмотреть на происходящее со стороны. Именно в эту минуту и пишу я эти строки.
        В прошлом году сюда приехал банкир с компанией. Он почему-то поехал не на Мальдивы или в Швейцарские Альпы, а сюда, в Чертовку. Наверное, гламурные курорты уже надоели. Иногда вместо черной икры хочется куска черного хлеба с солью.
        Дом им состряпал сказку про вампиров. Все старательно играли свои роли. Даже нам с Аникеевым дом запудривает мозги, и мы старательно ищем или спасаем. Только потом, с последним мертвецом, как пелена с глаз спадает. Кстати, насчет юмора участковый оказался прав: колдун - всегда артист.
        Для людей сказка заканчивается, когда им распарывают животы и выпускают кишки либо отрезают головы. Для нас она продолжается и еще долго будет продолжаться.
        Банкир и его люди, после того как их убили, пополнили колонию обитателей подземного города мертвых. Когда мы с Аникеевым относим мертвецов в подземелье, то обязательно заходим и к своим семьям. Сердце практически молчит. Но есть что-то такое, как отблеск далекой звезды на бескрайнем черном небе. Это «сумерки чувств».
        Периодически нас навещают сотрудники милиция и прочих служб - ведь в округе пропадают люди. Но найти ничего невозможно. Все следы дом уничтожает, а подземелье нельзя обнаружить даже с помощью специальных устройств. Сам видел, что пытались. С нас взятки гладки: живут два ненормальных, официально зарегистрированных и поставленных на учет.
        Иногда люди к нам едут для разборок или с банальной целью грабежа. Все они оказываются в Галерее Мертвых, после серии смешных и захватывающих приключений.
        Сейчас у нас в гостях бандиты. Вот это будет действительно веселый Новый год.

* * *
        - Пахом, что это, подстава какая-то, что ли? Я не врублюсь никак,- хрипел долговязый коротко стриженный мужик, судорожно сжимая «макаров» с глушителем.- Всех почти замочили. Какие-то клоуны здесь «дурку» гнали, а потом…
        Коренастый кривоногий крепыш, вооруженный пистолетом-пулеметом «кобра», озирался, пригнувшись:
        - Хрен ее знает, что тут такое. Валить надо отсюда, Лось! Хоть на своих двоих!
        Они шли по ночной деревне. Внезапно в мертвых домах поочередно начал зажигаться и гаснуть свет. Крепыш не выдержал и дал по окнам длинную очередь. Остатки стекол зазвенели, осыпаясь. Из этого звона вырос смех: отрывистый и безумный, он пролетел над улицей. Пистолет-пулемет Кривоногого, охваченного страхом и злостью, вновь задергался в огненных вспышках. Он услышал, как вскрикнул Лось, и обернулся. Рядом с его корешем материализовалась фигура в белой накидке с капюшоном. «Макаров» издал два приглушенных хлопка, и крепыш, как в замедленном просмотре, увидел темные дырочки в накидке, костистую длинную руку, змеей скользящую к груди его друга. С неприятным звуком рука вырвала сердце Лося, подержала на ладони бьющийся комочек и бросила в крепыша. Сердце попало ему прямо в лицо, обдав своим последним жаром.
        Крепыш понял, что эта заснеженная дорога, с покосившимися столбами на обочине - последнее, что судьба уготовила ему увидеть в жизни. Вспомнилось, как он убивал, пытаясь представить себе, что чувствовали жертвы. Но нестерпимо хотелось жить. Должен же быть хоть какой-то выход! Он отщелкнул от «кобры» отстрелянный магазин и вставил новый.
        Вдруг крепыш увидел, что прямо навстречу ему идет ребенок. Девочка, совсем маленькая. Вид маленькой девочки, в белом платьице идущей по зимней деревне, настолько потряс его, что он опустил оружие и застыл на месте.
        Огонь скользнул под правую лопатку и спрятался в легком. Одновременно кто-то бережно вынул оружие из его ослабевшей руки.
        «Почему не в сердце?» - мелькнула мысль.
        Огонь проехал до лопатки и не давал упасть, поддерживая. Чья-то сильная рука держала его на ноже.
        Девочка подходила ближе и ближе. И только сейчас до сознания мужчины стала доходить вся правда - ОН С УЖАСОМ УВИДЕЛ, ЧТО ОНА МЕРТВАЯ. Одутловатую, промявшуюся местами кожу покрывали трупные пятна. На крепыша надвигался запах давно сгнившей плоти. Нож начал давить сверху вниз, и мужчина наклонился. Девочка уставилась закатившимися глазами ему в лицо, улыбнулась и выдохнула смрадом. Крепыша вырвало кровью.
        «Пусть это закончится!» - крикнул он про себя.
        Очевидно, его услышали, потому что в следующее мгновение длинная очередь из «кобры» разнесла ему череп.
        Если кто-то найдет этот дневник, то знайте, вам отсюда одна дорога - в ад. Если только…
        Деревня Чертовка,

«Алексеевский хутор»,
        Воронежская область,

28 декабря - 29 декабря 2008г.
        Справиться с лошадью оказалось не так-то просто, как полагал Сергей. Она сама зашла во двор, когда он открыл ворота. Но идти на улицу наотрез отказывалась. Бакунин призвал на помощь Александра, и они стали экспериментировать. Сергей хлопал вожжами кобылу по крупу, стегал хворостиной, но она только фыркала, трясла головой и лениво взмахивала хвостом. Севастьянов поманил упрямое животное куском хлеба, лошадь ловко выхватила горбушку из пальцев Александра, но от сарая, служившего конюшней, не отошла. План поисков Аникеева срывался. Единственное, что они смогли сделать, причем с великим трудом, так это распрячь кобылу. Освободившись от хомута и оглоблей, лошадь немедленно забежала в сарай.
        Неожиданно из дома на крыльцо с криком выбежала Евгения. Александр только взглянул на нее и сразу понял - что-то случилось.
        - Женя, успокойся,- мягко сказал он, беря ее за руку.- Что произошло?
        - Там… кто-то есть. Наверху я слышала какой-то шум. И запах какой-то ужасный,- прерывисто дыша, сказала она.- Мне страшно, ребята!
        Бакунин, раздосадованный, что кобыла не подчинилась, спросил раздраженно:
        - Что, Кровавый Макс свихнулся? И в штаны наложил?
        Алексеева всхлипнула и кивнула на дом:
        - Там кто-то стонет, на втором этаже. Не верите - пойдемте внутрь.
        Зайдя в столовую, Сергей с Александром увидели, что Максим сидел в полной неподвижности, уставясь на елку стеклянными глазами. Со второго этажа действительно доносились какие-то звуки.
        Молодые люди замерли.
        - Как туда могли попасть посторонние?- вполголоса спросил Сергей.
        - Многие двери на втором этаже закрыты,- заметил Севастьянов.- Возможно, там с самого начала кто-то был.
        Выругавшись, Бакунин вытащил из ящика буфета топорик для разделки мяса, Севастьянов вооружился кухонным ножом, и они осторожно направились к лестнице. Перепуганная Женя отказалась идти с ними и осталась с Максимом.
        Александр сразу понял, где находится источник звуков, и указал Сергею в конец коридора. Железная дверь, ведущая в одну из комнат, была распахнута.
        «Ну, что, вот и появилась возможность продемонстрировать свои сверхчеловеческие качества»,- подумал с усмешкой Сергей. Крепко сжав топорик, он направился к двери. Сейчас Бакунин впервые отчетливо ощутил, что не цепляется за жизнь. Даже когда он вскрывал себе вены, он понимал, что делает это из чувства протеста, и ему было жалко себя до слез. Теперь им овладело полное спокойствие и безразличие ко всему.
        Он не раздумывая шагнул в комнату. В ноздри сразу ударило жуткое зловоние, пахло разлагающейся плотью. Прямо перед ним сидел какой-то худощавый человек в инвалидной коляске. Все лицо и голова его были в грязных бинтах, сквозь которые проступали темные пятна, белые как лунь волосы грязными паклями свисали между бинтов. Были видны лишь потрескавшиеся губы и глаза, пронзительные и холодные, как осколки льда. Они с интересом и даже с каким-то злобным весельем разглядывали Александра. Руки тоже были плотно забинтованы. Замызганные, обтрепавшиеся концы бинтов спящими змеями свисали чуть ли не до самого пола. Александр обратил внимание на старинное ружье, покоившееся на коленях мужчины.
        - Брось топор!- спокойно, но убедительно скомандовал человек.
        Бакунин повиновался, после чего инвалид произнес:
        - Зови второго.
        Сергей вздохнул, выглянул и махнул рукой притаившемуся за дверью Севастьянову. Тот зашел, мгновенно оценил ситуацию и швырнул нож на пол.
        Незнакомец начал что-то бормотать себе под нос. Казалось, инвалид про них забыл, и Бакунин шевельнулся. Ружье мгновенно нацелилось на него. Раздался громкий стон, и ребята обратили внимание, что в углу комнаты на кровати лежит какой-то человек, завернутый в рваные одеяла.
        - Ладно,- незнакомец говорил уже громко и внятно, обращаясь к ним,- будем считать, что вы - делегаты от вашей поредевшей компании. И кое-что МОИМ ГОСТЯМ надо знать. Тем более что жить-то вам осталось всего ничего…
        Седой при этих словах громко хмыкнул.
        - Ну и кто же нас убьет?- К Сергею вернулось прежнее спокойствие. Он прикинул, что чья бы корова мычала - этот мужик был похож на живой труп, даже было удивительно, что в нем еще теплилась жизнь.- Вы, что ли?
        - Если бы мне это было нужно, то, поверьте, большого труда это не составило бы,- уверенно сказал мужчина.
        Седой поправил съезжающие очки. Александр с омерзением заметил, что кисти рук инвалида тоже все в мокнущих пятнах. Что с ним? Похоже, он гнил заживо.
        - Я даже на коляске спускаюсь по лестнице бесшумно, в отличие от некоторых, которые топают на весь дом,- продолжал тихим, размеренным голосом инвалид.- Так что шум можете расценивать как приглашение на беседу.
        - В нашем положении выбирать не приходится,- философски заметил Севастьянов.- Что вам от нас нужно?
        - Мне?- Казалось, мужчина был искренне удивлен вопросом юноши.- Лично мне от вас ничего не нужно, молодые люди. Это ВЫ нужны этому дому.
        - В смысле?- не понял Сергей и переглянулся с Александром.
        - Вы думаете, что случайно попали сюда?- свистящим шепотом поинтересовался инвалид. С кровати донесся очередной стон, но мужчина даже не взглянул в ту сторону.- Этот дом питается людьми. И сейчас ОН очень голодный. Так-то, ребята.
        Бакунин посмотрел на топорик, валявшийся на полу, перевел глаза на ружье, лежавшее на коленях сумасшедшего инвалида, и решил не испытывать судьбу. Вполне вероятно, что этот псих умеет обращаться с ружьем, даже невзирая на гниющие руки. Очевидно, инвалид понял, о чем он думает, и оскалился в ухмылке:
        - Да, у меня лепра, парни. Проказа то бишь. Так что будете хорошо себя вести - я вас не заражу. А нет, станете такими же.
        Александр нервно кашлянул. Перспектива заразиться проказой явно не входила в его планы.
        - Не проще ли вам отпустить нас?- спросил Сергей, стараясь придать своему голосу уверенность.- Никому из нас, да и вам не нужны проблемы.
        Инвалид хрипло засмеялся, обнажая испорченные зубы.
        - Я вас не держу,- ухмыльнулся он.- Можете валить хоть сейчас. Только не будете ли вы жалеть об этом? Как те ваши исчезнувшие друзья.
        - Откуда вы знаете про них?- потрясенно спросил Александр.
        Мужчина многозначительно хмыкнул.
        - Я здесь живу уже достаточно и привык к новогодним чудесам. А они уже начинаются, поверьте. Возможно, последнее, что вы увидите в земной жизни,- это будет маленькая невинная крохотная девочка в белом платьице.
        - Бред какой-то,- не выдержал Сергей, Александр мрачно молчал.
        - Слушайте,- уже вполне миролюбиво продолжал сумасшедший,- конечно, вы имеете полное право считать меня ненормальным, хотя, справедливости ради, следует отметить, что я в тех местах побывал. Но вы можете поверить мне на слово, и тогда, может быть, у вас появится крохотный шанс.
        Парни снова переглянулись. И хотя ими обоими владело неудержимое желание как можно быстрее покинуть эту кошмарную комнату, что-то удерживало их на месте. Восприняв это как согласие выслушать его, инвалид начал медленно говорить:
        - Я был ученым, хотя теперь им не являюсь в общепринятом значении этого слова. И вы сейчас поймете, почему. Мы поселились в этой деревне восемь лет назад. Мы - это я, моя жена и дочка, маленькая девочка. Нам был нужен целевой льготный сельскохозяйственный кредит. К тому же меня, как этнографа, очень интересовали местные легенды, и я полагал, что могу получать материал для диссертации и монографии, как говорится, «из первых рук».
        Пока Седой повествовал, Сергей смотрел на кровать. Завернутое в одеяло тело больше не издавало никаких звуков. Может, человек уже мертв?
        - У местного населения существовало поверье, что тут с древних времен обитают потомственные ведьмы, наделенные сверхъестественной силой. Они приманивают темные души, то есть души, отягощенные убийством, и собирают их до определенного магического числа,- продолжал монотонно вещать прокаженный.- Аномальная энергетика здешних мест делает из погибшего в этих краях убийцы живого мертвеца - типа зомби. Получается, что душа не улетает в астральный мир, а хранится в теле, как в ларце. Понимаете? Мертвецы запрограммированы на уничтожение обычных людей, и их можно остановить только огнем или осиновыми кольями. Поэтому здесь издавна принято сжигать покойников (а вдруг они кого-нибудь убили в своей жизни?) и изготавливать ямы-ловушки с осиновыми кольями, врытыми на дне. Для ловли живых мертвецов, как вы догадываетесь.
        - А покороче нельзя?- с трудом скрывая раздражение, спросил Сергей.
        Инвалид не удостоил его ответом и продолжал тем же спокойным размеренным голосом:
        - Существовал один принципиальный момент: ведьмы получали свою силу, а мертвецы устраивали кровавую охоту только в определенный период. В остальное время это был обычный мир, с его незыблемыми законами. Естественно, люди не хотели жить в этих местах добровольно. И тогда власти во все времена устраивали ссылки и принудительные поселения. Последние колонии-колхозы здесь были организованы при Сталине. Криминализация основного контингента проживающих была изрядной. Было тут, естественно, и много убийц. Что и требовалось. Я изучал хроники, восходящие еще к Ивану Грозному. Периодически здесь случались вспышки эпидемий, распространявшихся на всю страну, и другие бедствия. Это случалось тогда, когда ведьмы набирали сорок две темных души (причем сначала тридцать шесть, а затем через определенное время - еще шесть) и с помощью специального обряда передавали Сатане. Обряд нужно было проводить только зимой. После смены календарей - это теперешний Новый год.
        - Супер,- угрюмо сказал Александр.- Надо же, как нам повезло.
        Прокаженный вновь проигнорировал реплику.
        - Многое было для меня неясным,- задумчиво произнес он.
        Сергей с отвращением заметил, как с одного пятна на руке инвалида на пол упала темная капля.
        - Невозможно было объяснить массовое исчезновение людей в конце декабря, которое намного выходило за рамки среднестатистических данных. Но я все списывал на миграционные процессы, протекающие вследствие религиозных предрассудков, хотя факты о без вести пропавших документально фиксировались соответствующими органами. Наряду с колхозниками здесь исчезали милиционеры, уполномоченные НКВД, позднее - даже сотрудники КГБ и ФСБ. Всем этим занимались специальные комиссии, но безрезультатно. Все списывалось на бандитов и террористов. Серьезные люди не верили в мистику, как в нее не верил и я. Наверное, как не верите сейчас мне и вы. Так ведь?
        Ребята хмуро молчали, каждый переваривал услышанную информацию.
        - Несколько десятков лет назад дом местной ведьмы подожгли, но ее останки обнаружены не были. Теперь я знаю, что темные силы специально заманили нашу семью сюда. Что-то я заговорился,- закряхтел инвалид, устраиваясь в кресле поудобнее.- Не буду рассказывать, как душа ведьмы вселилась в тело моей убитой дочери, как колдунья подстроила, что я тоже стал убийцей. Высшие силы, будь они светлые или темные, всегда считают, что человек всего лишь марионетка в их руках. Давайте им покажем, что это не так. Конечно, во мне говорит лишь гордыня!- Он с торжествующим видом потряс ружьем.- Но запомните одно. Вы все приговорены, раз попали сюда. Именно сейчас ведьме нужны шесть душ. Она их частично уже получила. Кто-то из вас не убивал, факт. Вас же семеро! Вне игры находится бывший участковый Аникеев - большой ребенок, попавший, наверное, в яму-ловушку. Он живет здесь уже давно, но колдунья защищает его от преждевременной смерти, как участника важного Ритуала. Знайте: не убивший, но готовый убить, должен свежей кровью первой жертвы начертить пентаграмму - пятиконечную звезду. На ее лучи встанут темные души, и
человек, родившийся под определенным положением Луны, должен прочитать заклятие. Этот человек - я. Роли «убийца - жертва» будут разыграны как в лотерею.
        Севастьянов изумленно смотрел на инвалида, который как ни в чем не бывало, развалившись в кресле, в свою очередь, глядел на них. Интересно, он серьезно верит в эту ахинею?! И, глядя в безумные, с расширившимися зрачками глаза прокаженного, ответил сам себе: конечно, верит. Еще как верит.
        - Вас будут стремиться убить. Колдунья или живые мертвецы, не суть важно,- прошептал он.- Особенно опасны недавно умерщвленные. Их так и тянет к своим бывшим друзьям.- Лицо инвалида, обмотанное желтыми бинтами, исказилось подобием улыбки, которая испугала бы и акулу.- Я полагаю, что они уже где-то рядом. Да, помните еще один момент. Если увидите маленькую девочку, это к перемене погоды. А теперь уходите. Я устал.
        Словно в трансе, молодые люди покинули комнату, прикрыв за собой железную дверь, и стали молча спускаться вниз. Тихо скрипела лестница, будто сочувствуя им. Женя сидела как нахохлившийся воробушек, тесно прижавшись к Максу. Увидев спускающихся ребят, она вскочила и тут же села обратно. Севастьянов подошел к ней, обнял и нежно погладил по голове:
        - Все нормально. Просто этот дом преподносит неожиданные сюрпризы.- Александр замялся и поцеловал девушку в пухлые губы, однако от той не ускользнуло, что парень был на грани истерики.
        - Чего уж там, договаривай!- Бакунин сел за стол и стал с ожесточением расчесывать волосы на голове согнутыми пальцами.
        - Эти стоны…- Каждое слово давалось Севастьянову с трудом.- Короче, там, наверху, живет сумасшедший инвалид. Наверное, за ним ухаживал Аникеев, а теперь, когда он пропал, этот…- Александр не нашел нужного определения,- дал о себе знать.
        - Ты добавь еще, что у него заряженное ружье и что этот чокнутый пообещал нам скорую смерть от каких-то ведьм или привидений. А стонет не он, там кто-то на кровати лежал,- прибавил Сергей. Он в двух слов рассказал о том, что им передал прокаженный.
        - Мне кажется, что это какой-то дурной сон,- тихо проговорила Женя.- Не могу поверить, что мы так влипли. И Виктор с Мариной до сих пор не приехали…
        Максим безучастно слушал ребят, его лицо было невозмутимым, как гранит, словно он прекрасно знал, что произойдет.
        - Что делать будем?- спросил Александр.
        - Я где-то читала, что в общении с психически нездоровыми людьми нужно во всем с ними соглашаться,- проговорила с усилием Женя.- Этого человека нельзя злить, к тому же он вооружен.
        - Не забывай, что он болен,- напомнил Бакунин.
        - Болен? Чем?
        - Он сказал, что у него проказа,- хмыкнул Александр.- Там вонь в комнате стоит несусветная, и он весь в бинтах. Краше в гроб кладут, слыхала такое выражение?
        - Но ведь проказа очень заразна,- прошептала Женя.- Боже, мы должны уйти отсюда как можно быстрее!
        - Куда? И на чем?!- с раздражением сказал Сергей.- На лошадке?
        - Я думаю, что Бояринов с Маринкой нас не бросят,- задумчиво произнес Севастьянов.- Хоть они и сволочи, но не до такой же степени.
        - А если этот псих спустится сюда?- спросила Женя и со страхом посмотрела на ступеньки, ведущие на второй этаж.
        - Спустится, познакомимся,- сквозь зубы проговорил Максим.
        - Самое интересное, что он нас не удерживал,- сказал Сергей.- Наоборот, подначивал, мол, идите, только я вас предупреждал. Значит, тут действительно что-то не так.
        Пару минут посидели молча. Неожиданно Александр стукнул кулаком по столу:
        - Эх, Боярин-то наш, вот молодец! Завез в какую-то задницу, а сам свалил!
        - Скоро ночь,- заметил Сергей.- Приедут за нами или нет, не знаю, но Аникеев пропал, однозначно. Да и скотина не кормлена.
        - Какой ты у нас хозяйственный,- Фирсов кисло улыбнулся.- И что же это за скотина такая голодная сидит? Ты, что ли?
        Бакунин вскочил, но между ним и Максом выросла внушительная фигура Александра:
        - Хватит! Не хватало нам еще здесь драк! Выяснять отношения в городе будете. Все правильно, лошадь не виновата, да и волк с голодухи совсем, наверно, с ума сходит. Человек нас встретил нормально, может, его медведь в лесу загрыз, пока он нашу Ксюшу искал. Мне кажется, что Петрова просто свалила в город, она же своеобразная, со своими тараканами в башке! А ее так называемый труп - просто глюки Аникеева. У него тоже, как я понял, с головой не лады.
        - Здесь место ТАКОЕ,- Максим сделал акцент на последнем слове.- На глюки тянет.- И он неожиданно для себя с вызовом сказал: - Мне вот, например, девочка все время мерещится, маленькая.
        - Девочка!- чуть ли не выкрикнул Севастьянов и издал истеричный смешок.- Нам этот колясочник наверху тоже втулял про девочку. Подслушал, наверное, и подколоть теперь решил!
        - Ребята,- примирительно произнесла Евгения,- хватит нам сумасшедших и привидений. Не надо себя накручивать, давайте лучше ужинать!
        Трапеза проходила в непривычно гнетущем молчании. Алексеева попыталась придать обстановке романтическую окраску, потушила верхний свет и зажгла разноцветные свечи.
        - Во всем нужно искать позитивную сторону,- сказала она, глядя на золотистые язычки пламени, играющие тенями на потолке.- Если рассказать кому-нибудь потом, как мы встречали Новый год,- не поверят!
        - Ты для начала выберись отсюда!- засмеялся Фирсов, но смех был безрадостным.- До трассы отсюда километров тридцать, не меньше, да и на дворе не май месяц.
        Он встал, демонстративно вынул из коробки бутылку коньяка и пошел на второй этаж. Уже с лестницы донеслось:
        - Спокойной ночи, господа.
        Женя вздохнула и сказала вполголоса Севастьянову:
        - Мне надо помыться. В бане, наверное, еще тепло. Проводишь?
        Тот кивнул, и они стали одеваться.
        - Заодно и волку пожрать бросьте,- сказал Бакунин.- Его сарайчик как раз рядом с баней. А я лошадь тем временем наведаю.
        - Ну и слух у тебя, Сережа. Просто музыкальный.- Алексеева покачала головой.- Ты там к кобыле смотри не приставай, просто сенца подкинь да водички налей.
        - Плоский у тебя юмор, Женечка. Вы лучше глядите, чтобы волчара к вам не пристал, а то точно поимеет обоих, если наружу вырвется. Ему ваш пол по фигу.
        Александр и Евгения пересекли двор и подошли к сараю, где был заперт волк. Лесной хищник учуял их и глухо зарычал.
        - Я где-то слышала, что дикий зверь, которого приручили, ни за что не возьмет еду из рук чужого,- с сомнением произнесла Женя.
        - Вот сейчас и проверим.
        Севастьянов кинул палку колбасы в маленькое незастекленное окошко. По сарайчику тут же разнеслись чавкающие звуки.
        - Видишь, голод - не тетка,- развел руками Александр.- У него в этом загоне, наверное, даже мышей нет.
        - Волк не лиса, чтобы мышей ловить.
        Женя посмотрела вверх. Угольное небо, усыпанное звездами, прочертила огненная полоска метеорита.
        - Как в августе… Можно загадывать желание,- мечтательно сказала девушка и беззвучно зашевелила губами.
        - Уже загадываешь?- спросил Севастьянов и тихо рассмеялся: - Все-таки то, что с нами происходит,- бред чистейшей воды. Мы сидим в какой-то глухомани, чуть ли не на краю света, и кормим настоящего волка сервелатом. Кровавый Макс не играет в компьютер, а глушит в одиночку коньяк. А рядом с ним, в конце коридора,- безумный инвалид, гниющий заживо, с ружьем вдобавок. Дерганый и психованный Бакунин проявляет трогательную заботу о лошади. Наша бухгалтер пропала. Сергей, кстати, говорит, что в том месте, где он ее очки нашел, действительно весь снег кровью был забрызган. Так что загадывай, чтобы побыстрее Бояринов за нами приехал.
        - Что-то я замерзла,- поежилась Женя.- Пошли внутрь.
        В бане было тепло.
        - Делай свои дела, а я пока в предбаннике посижу.- Александр сел на лавку, привалился к стенке и прикрыл глаза. Телом овладела легкая истома, и почему-то он подумал, как выглядит обнаженное тело Жени, которая в этот момент под звук льющейся воды что-то напевала вполголоса. Пока Севастьянов рисовал в своем воображении эротические картины, рядом с баней заскрипел снег. Кто-то подошел к ней вплотную.
        Парень выпрямился и насторожился, пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Кто бы это мог быть? Бакунин? Или Аникеев вернулся? Или… этот чертов прокаженный?!
        Стараясь не шуметь, он задвинул на всякий случай массивный металлический засовчик, запирающий входную дверь. Сразу же после этого дверь дернулась, потом еще раз.
        - Серега, ты, что ли?- громко спросил Севастьянов, но в голове колотилась тревожная мысль, что за дверью находится не Бакунин. Александр прислушался: снаружи раздавалось тяжелое сиплое дыхание. Судя по всему, незваный гость прислушивался к тому, что происходило внутри бани. Затем снаружи шумно вздохнули, после чего характерно звякнуло.
        «Топор из пенька вытащил»,- похолодел Александр. В груди нехорошо заныло. Он заглянул в парную и махнул Жене рукой.
        - С кем это ты разговариваешь?- Она положила согнутые в локтях руки на затылок и развернулась в позе фотомодели.
        Вместо ответа Севастьянов лишь приложил палец к губам. Неожиданно сильнейший удар сотряс дверь, и засов наполовину отдвинулся. Женя тихо ойкнула. Александр метнулся к входу и поправил задвижку, потом схватил прислоненную в углу кочергу. Дверь снова содрогнулась, но толстое дерево и на этот раз выдержало. Алексеева без лишних слов начала лихорадочно одеваться. Губы ее мелко дрожали, в глазах металась паника.
        Небольшие окна бани были изготовлены из стеклоблоков, и Александр точно знал, куда будут сейчас бить. Он не ошибся. Толстая стеклянная ячейка в самом центре окна лопнула с оглушительным звоном, пропустив через себя широкое лезвие топора. Неизвестный методично бил колуном по окну, и прозрачные тяжелые брызги шрапнелью разлетались по всему предбаннику. Севастьянов ощутил, что по его щеке течет что-то теплое, и понял, что его зацепило стекло. Один из крупных осколков разбил тусклую лампочку, болтающуюся на проводе. Женя сидела на корточках, вжавшись в угол, и судорожно постанывала, обхватив голову руками.
        Еще один мощный удар, и последний кусок стекла вместе с обломком застывшего цементного раствора с глухим стуком покатился по дощатому полу. Окутанная клубами пара, валившего из бани, в оконном проеме возникла уродливая голова. Самое невероятное и ужасное было то, что из глазницы торчал короткий ломик. Был еще один момент, не менее страшный и совершенно немыслимый: несмотря на темноту, Александр разглядел, что изуродованное лицо принадлежало их директору.
        То, что было когда-то Бояриновым Виктором, просунуло руку с топором в проем и попыталось залезть в предбанник. Александр со всей силы ударил кочергой по этой руке, и топор упал на пол. Царапая об осколки руки, он нашарил колун и принял устойчивое положение, широко расставив ноги.
        Сизые руки трупа с вздувшимися жилами беспорядочно елозили по подоконнику как щупальца, и Александр, дико вскрикнув, взмахнул топором. Кисть Бояринова, загребая воздух, отлетела в угол и упала Евгении на колено. Девушка истошно взвизгнула и отшвырнула от себя «ампутированную» конечность. Директор глухо засмеялся и вдруг исчез из оконного проема. Александр тяжело дышал, чувствуя, как лоб заливает горячий пот вперемешку с кровью из рассеченной осколком кожи. Куда он направился? Неужели ушел? Или попытается зайти внутрь, за своей «граблей»?
        В это же мгновение послышался оглушительный треск, и засов, не выдержав удара, полетел на пол. Женя визжала, не переставая, зажмурив глаза. Ужасное существо ввалилось в предбанник. Александр шагнул назад и, споткнувшись о перевернутую табуретку, упал. На него, хрипя и рыча, навалился бывший директор. Александр успел заметить, что позади мелькнула какая-то тень. Значит, Бояринов не один. Тогда им точно крышка.
        Он вопил от охватившего его ужаса и, катаясь по полу, пытался освободиться от монстра.
        Урча и причмокивая, мертвец нащупал ногу Александра и вцепился зубами в оголенную кожу. Севастьянов, находясь на грани умопомешательства, пинал свободной ногой чудовище, чувствуя, как под зубами мертвеца трещит его кожа. Издавая всасывающие звуки, директор начал трясти головой, как собака, словно пытался вырвать клок мяса из ноги парня. Извернувшись, Александр нанес еще один удар ногой, попав в нос Бояринову, и тот на мгновение разжал челюсти. Севастьянов быстро отполз в сторону. Сзади доносилось мерзкое кудахтанье.
        К его безмерному счастью, пальцы наконец нащупали прохладное лезвие топора. Закусив губу, Александр развернулся, держа оружие перед собой. Нога пульсировала острой болью, но сейчас было не до нее. Он смотрел вперед. Фигура Бояринова неожиданно замерла, притихнув, и парень слышал только сиплое клокочущее дыхание. Он шагнул вперед и, гаркнув, по косой линии опустил топор на шею существа. Что-то хлюпнуло, Александр ударил снова, подбадривая себя нечленораздельными воплями. Наконец голова директора отделилась от туловища и упала на пол. Вслед за ней - обезглавленное тело. Севастьянов вытер мокрый лоб. Тыльная сторона ладони была красной, это было видно даже в темноте. Его взгляд упал на голову бывшего директора. Она словно ухмылялась, уцелевший глаз, казалось, жил своей собственной жизнью и исподтишка следил за ним.
        Александр, хромая, поковылял к Жене. Она тихонько скулила, как побитая дворняжка.
        - Женя, пойдем,- пробормотал он, дотрагиваясь до ее руки.- Все кончено. Только не смотри туда.
        Девушка подняла на него залитое слезами лицо. Севастьянов наклонился, чтобы помочь ей подняться на ноги, как вдруг за спиной послышались какие-то звуки, и он дернулся, как ошпаренный,- звуки доносились от поверженного тела. Вновь раздалось хриплое дыхание, что-то зашевелилось в сумерках, и, к всеобъемлющему ужасу Александра, тело Бояринова стало медленно подниматься на ноги. Шатаясь, как пьяный, труп поднял отрубленную голову и потащился к выходу. Лежавшая на полу рука как-то странно подпрыгнула и быстро-быстро устремилась за своим хозяином, который уже вышел наружу.
        Женя тяжело вздохнула и обмякла в глубоком обмороке.

* * *
        Когда Бакунин вошел в конюшню, то его встретила непривычная тишина. Обычно фыркающая лошадь молчала. Он щелкнул выключателем, но свет не зажегся. Пахло навозом и сырой древесиной. Сергей крутанул колесико зажигалки, и огонек, прежде чем погаснуть, высветил лежащую на боку кобылу. Гулко хлопнули ворота, и в конюшне воцарился полный мрак. Зажигалка отказывалась загораться, высекая из себя лишь крохотные искры. Бакунин почувствовал, что здесь кто-то есть. Он сделал шаг в сторону и попытался осмотреться. Густая, почти осязаемая темнота подступала со всех сторон, завораживая могильным холодом. В дальнем конце двора послышался какой-то шум, но он скорее обрадовал, чем испугал. Какая-то жизнь существовала рядом с ним, искусственно замурованным в этом грязном стойле.
        «Ружье»,- шепнул ему внутренний голос.
        Сергей немного оживился: действительно, где-то здесь должно быть ружье! Они занесли его с Сашкой с повозки сюда, чтобы на него не падал снег. Он присмотрелся и крадучись пошел вдоль стенки к воротам. Наконец ладонь легла на приятно холодящую сталь. Лишь бы были патроны! Бакунин передернул затвор, и громкий щелчок прозвучал вызовом тому, кто попытался бы с ним разделаться.
        - Ау,- внезапно раздалось сзади, и Сергей мгновенно крутанулся на месте (сказывались долгие и упорные занятия карате).
        Однако за спиной никого не было. Намереваясь проверить исправность ружья, Бакунин нажал на курок. Темнота взорвалась яркой вспышкой, с потолка полетела какая-то труха. Так, по крайней мере здесь все в порядке. Он вновь дослал патрон в ствол и стал ждать.
        - Сережа!- нежно прозвенело в липкой темноте.
        Молодой человек закрутил головой, но вновь никого не увидел.
        - Успокойся,- выдохнула ночь.
        Странный голос засмеялся и добавил ласково:
        - Ты ведешь себя, как мальчик.
        Из темноты прямо перед обалдевшим парнем появилась крошечная девочка.
        Сергей отпрянул, в голове вихрем пронеслись слова инвалида насчет маленькой девочки, в которую вселилась ведьма.
        - Мой милый мальчик,- промолвило создание в белом платьице, протягивая к нему руки. В каком-то трансе Бакунин смотрел на эти руки, не в силах отвести взгляд,- пальцы были непомерно длинные, искривленные, как у больной старухи, и оканчивались кривыми когтями.
        Усилием воли он стряхнул с себя сковывающее оцепенение.
        МАЛЬЧИК? Все его существо захватила волна всепоглощающей злости. ОНА ИЗДЕВАЕТСЯ НАД НИМ! Ведьма это или нет, сейчас он ей покажет!
        Между тем миловидное лицо девочки в одно мгновение превратилось в страшное лицо ведьмы с безобразным свисающим носом и гнилыми зубами.
        Он начал стрелять в существо.
        В воздух взлетали клочки от беленького, светящегося в темноте платьица. В какой-то момент Сергей ощутил в себе силу, сравнимую, наверное, только с необъятным могуществом Вселенной. Небесное создание с лицом старухи начало метаться, злобно хохоча, потом неожиданно вскочило на стену, и, держась за доски непостижимым образом, как паук, засеменило к выходу.
        «Я же попал в нее. Почему она жива?!»
        «Разве ведьму можно так просто убить?» - услышал он собственный голос, глухой и каркающий.
        Вскоре фигурка в белом платье исчезла из виду, и осталась только безмерная усталость и опустошенность. Нахлынули обычные запахи. Сергей на негнущихся ногах подошел к воротам, ткнул их, и створки распахнулись, впуская свежий холодный воздух. Голова кружилась. Он пошел, шатаясь из стороны в сторону, в каком-то остервенении сжимая обеими руками ружье. Впереди показалась темная фигура, что-то несшая в руках. Это был Александр, на руках у него была бесчувственная Евгения.

* * *
        Потом они сидели в столовой и пили, почти не пьянея. Женя вздрагивала от малейшего шороха и почти не отходила от Александра.
        - Ты веришь нам?- спросил Александр после затянувшейся паузы.
        Помедлив, Сергей кивнул.
        - Понимаю, звучит как бред, но все было так, как я рассказал,- сказал Севастьянов.
        - Если бы я сам не видел эту бестию в конюшне, может, и не поверил бы,- сказал Бакунин.- Надо разбудить Макса. Он должен знать, что тут творится.
        - Думаешь, поверит?- хмыкнул Александр, вновь наполняя рюмку. Наверху послышался скрип половиц. Кто-то направлялся к лестнице.
        - Вон он, Макс твой,- сказал Севастьянов, одним махом выпил и уставился покрасневшими глазами на лестницу. Но это был не Фирсов. Со второго этажа на них, не мигая, смотрел прокаженный, стекла очков блеснули в скудном освещении дома. Забинтованные пальцы барабанили по перилам.
        - Это… он?- тихо выдохнула Женя, Александр мрачно кивнул, и девушка вцепилась в его руку мертвой хваткой.
        - Женя, мне больно,- сквозь зубы сказал Александр, и пальцы девушки немного разжались.
        - Добрый вечер,- прошелестел инвалид и с ловкостью стал спускаться на коляске вниз. Одной рукой он придерживался за перила, в другой держал неизменное ружье.
        «Он, наверное, и на горшок садится с двустволкой»,- подумал с неприязнью Бакунин. И тут же в голове возникло: «А ведь не наврал насчет ведьмы! Значит, не такой уж он и сумасшедший».
        Оцепенение постепенно спадало. В голове закружились мысли: «Этого просто не может быть. Я стреляю в девочку, а она скачет по стенам и смеется. На Сашку с Женькой напал мертвый директор, и началось такое, что и под кайфом никогда не увидишь. Может, мы на джипе разбились, а наши души попали в какой-нибудь параллельный мир? Телефоны не работают, уехать отсюда нельзя. Телевизор!!! Здесь же есть телевизор! Нужно его включить!»
        Сергей встал и пошел к телевизору.
        - Не работает,- лаконично заметил инвалид и подрулил к торцу стола. Бакунин секунду-другую осмысливал сказанное, потом вернулся на место и налил себе очередную стопку. Комната быстро наполнилась непереносимым запахом разложения.
        - Не бойтесь,- усмехнулся Седой, видя, с каким ужасом на него смотрит Женя.- Я буду держаться от вас на расстоянии. А кроме того, в планы того, кто вас сюда заманил, не входит заразить вас всех поголовно проказой. Это было бы слишком легко и неинтересно.
        - Выпьете?- предложил Александр.
        Инвалид бросил на юношу пытливый взгляд.
        - Вообще-то я не пью, мне нельзя. Но так и быть, пригублю капельку за знакомство.- Он хихикнул и положил ружье на стол, после чего прикоснулся губами к фужеру. Севастьянов с отвращением смотрел, как тот пьет.
        Какое-то время все молчали, Женя незаметно прикладывала к носу платок - свыкнуться с тяжелым зловонием, которое источал инвалид, было выше ее сил.
        - Вы похожи на тамаду в южных странах,- нарушил тишину Бакунин. Язык у него уже стал заплетаться.- Я читал, в горных селениях тамада кладет ружье на стол и произносит тосты. Если кто не уважил, имеет право того…- он сделал выразительный жест и цокнул языком.
        - У вас есть имя?- спросил Александр.
        - Можете звать меня Борисом,- ответил прокаженный.- Теперь вопросы буду задавать я.
        - На каком основании?- воинственно спросил Бакунин, спиртное наконец-то подействовало.
        - Ну,- инвалид начал не спеша загибать пальцы,- во-первых, я - хозяин дома. Во-вторых, я все знаю про это место, вы же сейчас похожи на слепых котят, которые обгадились от страха. В-третьих, я могу попытаться помочь вам выбраться из этой заварухи. Продолжать? Или начнем сотрудничать?
        Все подавленно молчали, потому что возразить этому гниющему обрубку в очках они не могли.
        - Расцениваю это как знак согласия,- сделал вывод Борис.- Итак, кто вы и как здесь очутились? Что там за шум был во дворе? В общем, чем больше поведаете, тем яснее будет картина.
        К всеобщему удивлению, заговорила Алексеева. Запинаясь и торопясь, она рассказала про фирму, директора и во всех подробностях описала нападение призрака Бояринова. Потом Сергей, по капле выцеживая из себя слова, неохотно добавил про сцену в конюшне. Однако все это не произвело на Бориса ни малейшего впечатления. Он безмолвно разглядывал свои изуродованные руки, потом проговорил:
        - Это игра, малыши. Знаете, как в кошки-мышки? Похоже, то, что ведьма в теле маленькой девочки живет, на ее характер также влияет. Если бы она захотела вас убить, то обязательно убила бы. Но еще есть время. Сегодня двадцать восьмое,- инвалид посмотрел на настенные часы и поправился: - Точнее, двадцать девятое. Больше никто ничего не хочет добавить?- Хозяин дома обвел взглядом присутствующих.- А жаль! Я надеялся, что у нас будет вечер откровений. Поверьте, все встанет на свои места, если вы расскажете, какой грех на вас лежит. Шестеро, как я уже сказал, должны быть душегубами. С троими вашими товарищами все ясно: ведьма их уже уморила. Давайте разберемся с вами. Кто первый?
        Все трое сидели как пришибленные. Громко тикали настенные часы, действуя на нервы. Севастьянов закурил и с плохо скрытым презрением посмотрел на инвалида, растирая ногу:
        - А вы кто? Прокурор или господь бог, чтобы нас допрашивать? И какое это имеет значение в данной ситуации? Вы тоже не ангел, если сообщили нам, что кого-то здесь пришили.
        - Эта информация имеет принципиальное значение, молодой человек,- отчеканил инвалид, поглаживая приклад ружья.- Того, кто из вас не убивал, ведьма сейчас трогать не будет, а оставит «на потом», так сказать. Он ей будет нужен для обряда, как и я.
        - Вы?- с усмешкой спросил Бакунин.
        - Про меня вообще разговор особый,- невозмутимо продолжал Борис.- Чтобы вы знали, ведьма даже зайти сюда сейчас не сможет, если и захочет.
        - Почему?- задала вопрос Женя, и инвалид задрал грязный свитер. На тощей, покрытой незаживающими язвами груди болтался массивный крест. Инвалид нежно погладил его.
        - Старинный амулет,- пояснил он,- отпугивает всю нечисть.
        - Вы еще скажите, что у вас пули серебряные,- фыркнул Севастьянов, но Борис кивнул как ни в чем не бывало.
        - Попали в десятку. Ружье у меня заряжено как раз серебряными пулями - бабушкины чайные ложечки пришлось переплавить. Убивает живых мертвецов, как и осиновый кол. Надо только точно в сердце попасть. В колдунью стрелять не могу, после серебряной пули дырка в теле дочки не зарастет, как после обычной картечи,- Борис кивнул на ружье, брошенное Бакуниным на диван,- а я еще не теряю надежды ее когда-нибудь вернуть.
        Сергей убрал пустую бутылку со стола и поставил ее на пол:
        - И все же позвольте кое-что прояснить… Первое: серебряные пули - это детство какое-то! Вампиры, оборотни… Мерещится что-то здесь, это правда. Хотя, может, нам в еду или в воду тут что-то подсыпают? Даже дети в наше время и те в Деда Мороза уже не верят, не то что в ведьму. Второе: если у вас крест волшебный, да еще пули из серебра, как ведьма вас к обряду может припрячь? Третье: какой смысл вам с нами возиться? Что-то с трудом верится в такую благотворительность. Вы нам никто, и мы вам тоже. И четвертое: кто там у вас все время стонет?
        - Отвечаю воинствующему невежеству,- инвалид наклонился вперед, нечаянно уронив фужер.- Впрочем, вам простительно - сам таким был. Если вы полагаете, что черти - сказка, это еще не значит, что их нет на самом деле. Когда я в первый раз услышал, что люди диссертации защищали по чертям, думал, что так, изучают легенды и прочее… Оказалось, нет.
        - И что же вы узнали?- равнодушно спросил Бакунин.
        - Так, в Ростовской области действительно есть место, где пастухи борются с чертями уже давно, поскольку нечистые загоняют лошадей до смерти. И черти имеют классический вид: рога, копыта и хвост. И это не единичный случай. В Вологодской области местные власти даже устанавливают знаки при въезде в лес: «Осторожно, Леший!»,- продолжал прокаженный.- Просто об этом запрещают подавать информацию в СМИ, чтобы не будоражить народ. Про НЛО и космических пришельцев недавно вот разрешили писать. Насчет серебряных пуль… Если бы вы изучали этнографию, то знали бы, что рецепты во всем мире одинаковы: вся нечисть боится чеснока, соли, осины, серебра… Если поставить рядом с английской ведьмой свежее молоко, то оно мгновенно скиснет, как и рядом с африканским шаманом. Это лишний раз доказывает, что мы имеем дело с реально существующим, но мало изученным пластом земной субкультуры.
        - Слова, только слова,- нараспев проговорил Бакунин и зевнул. На изуродованном лице Бориса появилась безжизненная улыбка.
        - Хочешь честно? Я могу общаться с колдуньей мысленно. Так вот, она мне предложила в обмен за участие в обряде вернуть дочку и жену, хотя я в этом сомневаюсь. Если ведьма убьет вас, то она приобретет дополнительную силу и с ней справиться будет практически невозможно. Отвечая еще на один ваш вопрос, скажу: стонет моя жена. Врачи бы констатировали, что она впала в летаргический сон, хотя в этом состоянии обычно никто не издает никаких звуков. Просто душа дочки, выгнанная ведьмой, подселилась в тело матери. Такое возможно с близкими людьми. Душа тоскует по своему телу и стонет. Мои родные сейчас находятся ближе к смерти, чем к жизни.
        Борис посмотрел на Евгению и спросил неожиданно:
        - Вот вы, барышня, убили кого-нибудь в своей жизни? Только честно!
        Бокал выскользнул из рук Алексеевой и разбился. Она побелела, затем покраснела.
        - Ты что к девчонке привязался?!- не выдержал Александр, переходя на «ты».- Посмотри на нее внимательно, кого она могла убить? Таракана?
        - Не надо так эмоционально реагировать на необходимый в данном случае вопрос,- ответил самодовольно Борис, казалось, его даже забавляло раздражение ребят.- Мы не буддисты, у которых и убийство таракана - грех. Естественно, речь идет только о человеке.
        Женя разрыдалась и закрыла лицо руками. Севастьянов, не глядя на хозяина дома, сказал в пустоту:
        - Я убил, если тебе от этого легче. Можешь даже в ментовку сообщить, только отвяжись от нее!
        - Молодой человек,- укоризненно покачал головой инвалид,- у нас здесь, в Чертовке, своя милиция. Ей сообщать не надо, она и так все видит.
        Бакунин с удивлением посмотрел на Александра, откупорил еще бутылку, разлил по рюмкам и махнул рукой:
        - Может, и к лучшему все. Я думал, что среди нас я один такой.
        - Какой «такой»?- не сообразил сразу Севастьянов.
        - Было дело,- не стал вдаваться в подробности Сергей, и всем все стало понятно.- На мне же тоже кровь,- добавил Бакунин и залпом выпил коньяк.- А ведьме-то мы зачем? Все равно ведь прямая дорога на небеса. В ад, точнее.
        Борис снова захихикал. Из-под засаленного бинта на стол упала капля гноя, и он растер ее ладонью. Женя закрыла рот руками и отвернулась, моля про себя, чтобы ее не вырвало. Прокаженный между тем, ничуть не смущаясь, проникновенно говорил:
        - Как душегуб душегубу: если бы вы умерли где-то в Питере или, скажем, в Саратове, тогда возникли бы варианты. Пришлось бы обязательно предстать перед Божьим судом. И вашу судьбу решал бы Всевышний. Вдруг вы искренно раскаетесь? Любой священник вам скажет, что нет того греха, который не простил бы Бог. Тогда и в ад не попадете. А здесь, в Чертовке, собирает чертовка, извините за каламбур, сорок две души и, так сказать…
        - Чартерным рейсом, напрямую,- подсказал ехидно Александр.
        - Вот именно,- холодно улыбнулся инвалид.- Выражаясь научным языком, ведьма занимается нелегальной миграцией душ, в обход установленных небесных правил.
        Женя снова начала плакать, Александр подсел к ней и обнял, утешая. Сергей спросил, морща лоб:
        - И что нам делать? Есть какой-то выход?
        - Есть два варианта,- ответил Борис.- Попробовать уехать отсюда или уничтожить ведьму. Но, как подсказывает мне опыт, первый вариант нереальный.
        - Уничтожить - это вы, конечно, на осиновый кол намекаете?- вежливо уточнил Бакунин, и Седой кивнул.
        - И это все?!- спросил Сергей, чувствуя, что сейчас у него начнется истерика похлеще Алексеевой.
        - Есть еще третий вариант, но он такой же практически невыполнимый, как и первый: обратиться с верой к Богу. Но вы от него находитесь значительно дальше, чем от Воронежа. Хотя как знать, как знать,- вслух рассуждал инвалид.- Кстати, есть и четвертый вариант. Собственно, из-за него и весь сыр- бор. Вы меня должны слушаться, вот и все!
        Опять наступила тишина, нарушаемая только тиканьем старинных часов.
        Севастьянов заерзал на стуле и, задев раненую ногу, болезненно скривился.
        - Тебя же ранили!- ужаснулась Женя, вспомнив нападение монстра в бане.- Покажи ногу!
        Александр нагнулся, засучив штанину. Взору присутствующих предстали рваные ранки на щиколотке, оставленные зубами директора. Парень смочил носовой платок коньяком и стал осторожно вытирать черную, запекшуюся кровь, скрипя зубами от боли.
        Борис присвистнул:
        - Это где же тебя так угораздило?
        За него ответила почти успокоившаяся Женя:
        - Я вам рассказывала, как мертвец в баню полез. Он и укусил!
        Глаза инвалида потускнели. Он снял очки и уставился в упор на Севастьянова:
        - Это вам не Тузик или Барбос какой-нибудь. Наверняка уже общий сепсис начал развиваться.
        Пьяный в дым Бакунин стукнул по столу кулаком и закричал, не в силах себя сдерживать:
        - Может, его усыпить еще предложите, чтобы не мучился?!
        - Это не мое дело,- покачал головой инвалид.- Я просто предупреждаю. Фильмы про зомби видели? Здесь то же самое.
        - Я знаю, что надо делать,- пробормотал Сергей.- Кровь надо спустить, а потом прижечь огнем. А можно, и сразу…
        И он с этими словами схватил со стола кухонный нож и облил его коньяком.
        - Саня, ты как? Доверяешь?
        Севастьянов оторвал взгляд от раны и тупо посмотрел на Сергея.
        - Режь,- хрипло сказал он.
        Бакунин удовлетворенно кивнул и, подумав, нетвердой походкой подошел к газовой плите, зажег горелку и поднес нож. Лезвие вспыхнуло. Сергей развернулся и направился к замершему в напряжении Севастьянову.
        Инвалид вытащил откуда-то пару хирургических перчаток и швырнул на стол, словно приглашая на дуэль.
        Александр, бледнея, выставил ногу перед Бакуниным, тем самым бесповоротно подчеркивая свое согласие на хирургическое вмешательство. Тот, как заправский врач, подул в перчатки, ловко нацепил их на руки, расправил складки и пошевелил пальцами.
        - Что же вы, барышня, в сторонке сидите?- подал голос Борис.- Место медицинской сестры свободно. Подавайте хирургу инструмент, анестезию,- и он кивнул на коньяк, распространявший в воздухе стойкий аромат,- и тазик, кстати, не забудьте подставить.
        Евгения отвернулась и подала нож Бакунину, держа его двумя пальчиками за рукоятку, чтобы не испачкать. Сергей взял инструмент и склонился над щиколоткой, прикидывая, где лучше резать. Длинные волосы мешали ему, спадая на лоб, и он нетерпеливо откидывал их назад, взмахивая головой.
        - Вот здесь режь!- Инвалид перегнулся через стол, вытянув шею, как гусь, и показал стволом ружья в нужное место.- А то сухожилие повредишь.
        Бакунин наспех перекрестился и сделал глубокий надрез, который тут же наполнился темной кровью. В тазик закапало.
        - Бл…дь,- прошипел белый как полотно Александр и припал к бутылке.
        - Неплохо, почти как патологоанатом!- восхитился хозяин дома.- Как по линеечке провел, надо было тебе на хирурга учиться!
        Он добавил тихонько, обращаясь к Жене:
        - Коньяк у больного забери, а то как бы он врача нашего да по головушке…
        Девушка послушно забрала бутылку, посмотрела на рану, в наполняющийся кровью тазик, и ее стошнило.
        Ободренный похвалой, Бакунин по-хозяйски стал орудовать в ноге Севастьянова. В тазик уже не капало, а текло. Предостережение Бориса оказалось кстати, и Александр, судорожно пошарив рядом с собой и не найдя бутылку, просто вцепился руками в волосы Сергея.
        - Ты что?- оторопело спросил Бакунин, с трудом освобождаясь.- У меня же нож, поранить могу!
        - Поранить?! Все, хватит на мне тренироваться! Во вкус вошел! Аппендицит еще у меня вырежи, хирург хренов!- вопил Севастьянов.
        Незаслуженно обиженный Сергей молча кинул нож в тазик, туда же отправил и перчатки. Алексеева восприняла это как завершение операции и, обильно полив раны на ноге Александра коньяком, стала накладывать повязку, стараясь не смотреть на результаты медицинского вмешательства.
        - Надо бы швы наложить,- заметил инвалид.- У меня даже где-то иголочка валялась… Ну да ладно, все равно он не жилец.
        Последние слова он пробормотал себе под нос, и никто их не услышал.
        В столовую зашел Макс с опухшим после выпивки лицом и с недовольным видом произнес:
        - Чего разорались-то? Нажрались - ведите себя прилично!
        Потом заметил Бориса:
        - Значит, это вы то мифическое существо, которого не видно, а слышно? Напугали вы вчера наших ребятишек.
        Инвалид о чем-то напряженно думал и последние слова, очевидно, пропустил мимо ушей.
        Бакунин закурил и сказал, обращаясь к Борису:
        - Кстати, вот ему ведьма постоянно мерещится,- и махнул рукой в сторону Максима.
        Инвалид очнулся от оцепенения:
        - Ведьма не мерещится. Она здесь реально обитает. Сейчас, прямо сейчас, понимаете? Вот, на нас смотрит и слушает. Смотрите,- он снял с шеи крест и подкатил к елке. Внезапно деревце начало трястись, позвякивая шарами, с каждой секундой все сильнее и сильнее. Борис убрал крест, и елка моментально успокоилась. Женя инстинктивно отошла на безопасное расстояние от новогодней красавицы, хотя теперь она стояла совершенно спокойно.
        - Видели мы такие фокусы,- скептически заметил Максим.- Ничего мне не мерещится. Так, сны какие-то бредовые, про мертвецов и всякое такое.
        - Севастьянова тоже во сне укусили и чуть топором не пришибли?- Бакунин раскурил следующую сигарету от окурка предыдущей.- А лошадь отчего сдохла? Тоже ведьма убила?
        Инвалид ничего не ответил, но Сергей не успокаивался:
        - А почему она в елке, я имею в виду ведьму, спряталась? Чего ей там делать?
        - Она живет на два мира, и, чтобы здесь находиться, ей надо вселяться в какой-нибудь мертвый организм,- снизошел до ответа Борис.- В этой комнате таковой является елка, поэтому я и догадался сразу… Кобылу она угробила, чтобы нам окончательно все пути отхода перекрыть. Машину-то чертовка уже давно сломала.
        - А если елку сжечь, пока в ней ведьма?- не угоманивался Сергей.
        Хозяин дома кашлянул, подъехал к дереву, снял крест и приложил к ветке. Елка резко рванулась и упала на пол.
        - Все. Елка свободна, ведьма покинула ее,- прокомментировал инвалид.
        - Ну, по крайней мере она нас теперь подслушивать не будет,- слабо улыбнулась Женя.
        - Она сейчас может и в лошадь вселиться,- промолвил инвалид.- Тело-то, девочки у нее где-то в избах спрятано.
        - Я даже догадываюсь, где,- Макс сменил свой тон на серьезный.- А зачем ей тело вашей дочки, если она где угодно может обитать?
        - Когда проводится окончательный обряд дарения душ Дьяволу, она должна находиться в теле невинного ребенка,- пояснил Борис.
        Бакунин, окутанный клубами табачного дыма, был серьезен и задумчив. Он морщил лоб, что-то шептал, потом его лицо просветлело, и Сергей воскликнул:
        - Предположим, например, что колдунья находится сейчас в теле кобылы. Получается, если жахнуть по ней серебряной пулей, то ведьме капут?
        - Соображаешь!- уважительно изрек инвалид.- Только необходимо учесть следующие моменты: «жахнуть», как ты говоришь, надо прямо в сердце; поблизости не должно быть другого мертвого организма, чтобы исключить возможность мгновенного переселения… Есть еще одно обстоятельство: когда ведьма выходит из чьего-то тела, оно сохраняет способность принять душу в течение трех дней. А иначе становится обычным трупом.
        - Что-то у меня голова кругом пошла от этих головоломок,- пожаловался Севастьянов. Женя мягко положила ему на руку свою ладонь.
        - Вот поэтому я с вами и вожусь,- подвел итог Седой.- Одному, без помощников, мне эту задачу не решить. А у вас тоже появляется возможность выжить, если ведьму уничтожим.
        Деревня Чертовка, Воронежская область

«Алексеевский хутор»,
        бывший участковый инспектор милиции майор в отставке
        Аникеев Андрей Андреевич,

28 декабря - 29 декабря 2008г.
        В яме-ловушке царил почти полный мрак. Я присел на корточки и, подняв воротник полушубка, принялся размышлять о возможных вариантах спасения. Незаметно я задремал.
        «…Море лениво гладит пенистой волной ослепительно-белый песчаный берег. Вот водяной язык достал чуть ли не до моих ног и выплюнул маленького крабика, который, переваливаясь с боку на бок, поковылял обратно. Кричащие чайки, выписывая немыслимые кульбиты, подставляют бока соленому ветерку. Я ложусь на спину и смотрю в лазурную бездну неба, такую глубокую, что кружится голова. Небо заслоняется, меня обдает песком, и сынишка, смеясь, плюхается мне на голову и грудь. Мы шутливо боремся, вскакиваем и начинаем играть в догонялки. К нам присоединяются жена и дочка. Дочка бежит к подножию огромной горы, нависшей над пляжем, и начинает взбираться по узкой извилистой тропинке. Мы лезем за ней. Сердце выскакивает из груди, и вот наконец маленькая площадка. Со всех сторон нас окружают какие-то искривленные сосны. Земля засыпана хвоей. Мы между небом и землей. Горизонт сверкает расплавленным золотом. Море внизу ярко-зеленое, дальше начинает синеть.
        Душа охвачена неземным блаженством и восторгом. Сверху неожиданно падает маленький камешек, потом еще один, покрупнее. Я увлекаю свою семью ближе к отвесной скале. Камни летят все чаще, превращаясь в какой-то адский дождь. С грохотом срываются целые глыбы, подскакивая на выступах и откалывая от них крупные куски. Мы вжимаемся в стену, но камни задевают нас. Я чувствую, как вибрирует скала. Сверху мелькает тень, глыба бьет в жену, и она летит в пропасть.
        Нигде не видно детей, вся площадка завалена камнями. Осматриваюсь и вижу ободранную детскую ручку, выглядывающую из-под серой груды. И вдруг я понимаю, что мне все это только снится.
        ОНИ ЖЕ И ТАК МЕРТВЫЕ! Чтобы проснуться, прыгаю со скалы вниз, со всего размаха бьюсь о землю…»
        Слышу треск и дикий крик, открываю глаза и несколько секунд соображаю: где это я? Наверху виден клочок звездного неба. Перевожу взгляд ниже, вздрагиваю и инстинктивно сжимаю кулаки. Какая-то темная масса шевелится передо мной. Жду нападения и готовлюсь к худшему, но никто не бросается на меня. Набираюсь храбрости и зажигаю спичку. Темнота отступает в сторону, и я вижу женщину, нанизанную на кол.
        Кто она такая? Как здесь оказалась? Что-то начинает прорисовываться в памяти, и я опять зажигаю огонек, подношу его к искаженному предсмертной мукой лицу женщины.
        «Да ведь это одна из наших гостей!» - осеняет меня. Точно, помню эту девчонку. Все время возле их начальника вилась, Бояринова. Кажется, ее Мариной зовут. Вернее, звали.
        Что там могло произойти, заставив ее сбежать оттуда? Перед глазами ярко встает картина: другая мертвая женщина, привязанная к березе. Точно у меня что-то с головой, если забыл такое. А я действительно постоянно что-то забываю. Поэтому Борис и относится ко мне как к больному. Думает, я не понимаю. Что тут обижаться, если ты и впрямь болен. И, судя по всему, серьезно. Сейчас мне кажется, что в прошлом году к нам тоже кто-то приезжал. А куда они делись, когда уехали - не помню!
        Как сладко пахнет свежей кровью, приторно даже. Эта девчонка тоже наверняка кого-то любила, строила планы на будущее, мечтала о семье…
        Тьфу, что это?! Темнота зашевелилась! Трясущимися пальцами зажигаю очередную спичку и вижу, что руки девушки, ранее свисавшие как плети, подергиваясь, ухватились за кол. Вновь все заливает мрак. Я слышу, как скрипят ее зубы и что-то булькает. Наверняка это агония. Опыт подсказывает мне, что она может длиться долго. Открываю коробок, он почти пустой. Все равно чиркаю спичкой, она ломается, я на ощупь нахожу обломок и зажигаю. На губах женщины пузырится кровь, веки подрагивают. Легкое пробито, раздроблена грудная клетка, вероятно, сломан позвоночник. Сколько она протянет?
        - По-моги…те…- шепчет женщина. Я в ответ только горько улыбаюсь. Добить вас, мадам? Рад бы, да руки марать неохота. Да вы и так уже у черты.
        Наверху, в пятне неба мелькает что-то светлое. Я не могу поверить в это, но рассудок твердит, что это ОНА. Так и есть: моя знакомая заглядывает в яму.
        - Андрей, привет!- Девочка машет мне рукой.- Я искала тебя и нашла.- Она смеется своим серебристым смехом.
        - Привет, Принцесса!- Губы помимо моей воли разъезжаются в улыбке, на этот раз искренней и счастливой. Меня охватывает неудержимая радость, я смеюсь вместе с НЕЙ.
        - Эти ловушки делает один сумасшедший охотник. Когда-нибудь я доберусь до него!- ЕЕ голос звучит как-то странно, и по мне пробегают мурашки. - Слушай меня внимательно, и ты сможешь выбраться.
        Я слушаю, затаив дыхание.
        - Сними с женщины куртку, ей она больше не нужна.
        Она отдает команды, как заправский командир, и я их четко выполняю.
        - Разрежь ее ножом на ленты и свяжи в ремень. Не бойся, твой вес выдержит, это прочный материал.
        Я работаю, и мне кажется, что девушка с укоризной смотрит на меня своими безжизненными глазами.
        «А как же я, Андрей Андреевич?- вопрошают они.- Вы оставите меня здесь совсем одну, без куртки? Но я ведь могу замерзнуть…»
        Словно воочию я вижу, как труп растягивает свои синие губы в улыбке, и читаю про себя молитву.
        - Посмотри, около нее должен лежать пистолет,- деловито продолжает ОНА. Неожиданно яма освещается призрачным светом, и я действительно вижу под девушкой какой-то блестящий предмет.
        - Привяжи пистолет к ремню и кидай мне. Я привяжу его к дереву.
        У меня все получается с первого раза. Какая ОНА умница!
        Улыбка нанизанной на кол девушки блекнет, и мне становится жаль ее. ОНА читает мои мысли и вздыхает:
        - Хочешь, я попробую вылечить ее?
        - Это невозможно,- бормочу я.- Она… она уже мертва.
        - Ерунда. Главное - сердце не задето,- уверенно говорит Принцесса.- Протяни ремень под женщиной, сделай петлю… Теперь поднимай!
        Даже с моей силой сделать это непросто. Заиндевевшие рукавицы скользят, и я их сбрасываю. Все время кажется, что ремень порвется, но плотная синтетическая ткань выдерживает. Чувствую, как сдирается кожа с ладоней. Еще чуть-чуть! Деревянный кол нехотя, с хрустом, отдает свою добычу, и девушка медленно ползет вверх. Вот она раскачивается и упирается в сучок, и я вижу только ее стройные ноги, обутые в модные сапожки.
        - Теперь лезь сам,- командует маленькая фея.
        Нестерпимо горят руки. Молю, чтобы выдержал ремень и не развязался узел. Отдыхаю несколько секунд, последний рывок, и… вот я на свободе! Поднимаюсь и наконец разглядываю девушку при лунном свете. Вид ее страшен: разорванная окровавленная блузка не скрывает огромную дыру с торчащими внутренностями. ОНА пристально глядит на нее, и девушка вздрагивает. Или мне показалось?
        - Тебе придется немного понести ее,- приказным тоном говорит ОНА, и я покорно соглашаюсь. Ведь Принцесса спасла мне жизнь.
        С трудом взваливаю на себя коченеющее тело и бреду вслед за девочкой, которая парит в воздухе, едва касаясь своими миниатюрными ножками снежного наста. Она что-то весело напевает, но я не могу разобрать слов. Зато я чувствую, как от трупа начинает исходить странное тепло, по всему телу девушки проходят импульсы, словно разряды тока. И вот я уже слышу прерывистое дыхание. Кто-то нашептывает мне ласковые слова на ухо, и я в ужасе кидаю тело в куст, после чего, спотыкаясь, бегу прочь.
        - Прости…- кричу я ЕЙ, глотая слезы.- Но я… не могу…
        - Ничего,- успокаивает меня Принцесса.- Уже почти все готово.
        Я в недоумении оборачиваюсь. Там, куда я швырнул тело, что-то шевелится и ворочается. Я прячусь. Слышу звонкий смех девочки. Фигура медленно поднимается на ноги и, сгорбившись, не спеша ковыляет в чащу. Кричу, с трудом узнавая собственный голос. Кричу до тех пор, пока ужасная фигура не скрывается из виду.
        - Теперь тебя надо проводить домой, чтобы никто не обидел,- говорит ОНА, и теперь я отчетливо понимаю, что это сон. Но как заставить себя проснуться? И где тогда реальность?
        Представляю, как выглядим мы со стороны: безмолвный зимний лес, впереди беззаботно шагает маленькая девочка в белом платьице, а за ней тащится здоровенный усатый мужик в тулупе.
        Уже начинает светать, когда мы подходим к «Алексеевскому хутору».
        Спустя некоторое время я захожу во двор и удивляюсь, что понятия не имею, куда и зачем ходил и как попал домой.
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,
        Воронежская область,

29 декабря 2008г.
        Женя помогла Александру подняться по лестнице, и они зашли в комнату. Девушка заперла изнутри дверь на ключ.
        - Ты думаешь, в этом месте замки спасут?- с горькой иронией спросил Севастьянов, снимая джинсы и кривясь от боли.
        - Болит нога?- не отвечая, поинтересовалась Евгения, и тут же оговорилась: - Извини, вопрос, конечно, дурацкий.
        - Огнем горит,- мрачно ответил Александр.- И зачем я, идиот, согласился, чтобы Бакунин меня ножом полосовал?
        - Да вы коньяка обпились и ничего не соображали, а этот инвалид еще и подначивал,- сказала в сердцах девушка.- Мне кажется, что он над всеми издевается. Мерзкий типчик себе на уме.
        В комнате было довольно прохладно, и они лежали, натянув одеяло до подбородка.
        - Ты, наверное, права,- Севастьянов щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся, и красный тлеющий огонек осветил его небритое изможденное лицо,- про типчика.
        - Как ты думаешь, мы заразимся проказой?- тревожно спросила Женя.
        - Хрен его знает,- вяло проговорил Александр.- Он же сам сказал, что это не входит в планы ведьмы…
        - Слушай!- Алексеева повернулась на бок и привстала.- У меня из головы не выходит то, что было в бане, даже коньяк не помогает. Что-то тут не так.
        - Что именно? Что голова за своим хозяином каталась? Что Бояринов с ломиком в голове за нами гонялся?- перечислял парень.
        Женя нервно хихикнула, а Севастьянов продолжал устало:
        - Допустим, мы пьем воду из колодца во дворе, а туда кинули мешок героина, и мы постоянно под кайфом?- предположил Александр.- Только как прокушенную лодыжку объяснить? Не сам же себе я ее прогрыз? Да и не дотянулся бы я до нее - я не акробат.
        Женя задумчиво проговорила:
        - Никаких разумных объяснений, голова кругом идет.
        - То-то же,- отозвался Александр.
        Девушка легла и положила голову ему на плечо:
        - Хорошо вот так… Еще бы ни о чем плохом не думать, а не получается.
        Потом улыбнулась:
        - Ты сейчас такой кучерявый, небритый… На Пушкина похож.
        - Он тоже был небритый?- с усмешкой произнес Севастьянов и затушил сигарету о чайное блюдце, служащее пепельницей.
        - У него бакенбарды были такие здоровые.- Алексеева стала дурачиться и дергать его за отросшую на щеках щетину. Потом, взвизгнув, оседлала его и склонилась, щекоча волосами: - Наверное, у тебя это впервые? Лежишь с девушкой в кровати, а сексом не занимаешься, вот потеха, да?
        - Давай попрактикуем что-нибудь из Камасутры,- откликнулся Александр, высунув из-под одеяла больную ногу и отведя ее немного в сторону.
        - Смеешься,- тихо сказала Евгения, перестав дурачиться.- Не обязательно, кстати, в узел сворачиваться. Подожди, я все сама сделаю. Подействует, как обезболивающее. Ты только лежи спокойно и расслабься.
        Она начала ласкать его, стала медленно приподниматься и опускаться, глубоко и призывно дыша.
        «У нее сиськи, как у маминой подруги, которая была моей первой женщиной»,- промелькнуло в голове у Севастьянова. Воспоминание подействовало возбуждающе, и он вновь ощутил себя неопытным мальчиком, сгорающим от желания. Александр сжал пальцами упругие ягодицы девушки и стал ласкать ее набухшие соски. Сгорая от возбуждения, он даже забыл на какое-то время про покалеченную ногу. Женя сладко застонала, прикрыв от наслаждения глаза…
        Потом они расслабленно лежали, разглядывая тени на потолке.
        - Если я тебя спрошу, ты не обидишься?- задала вопрос девушка еле слышно.
        - Валяй!- ответил Александр, машинально крутя в пальцах очередную сигарету.
        Однако Евгения молчала, продолжая глядеть в потолок.
        - Ну, что притихла? Стесняешься?- допытывался парень.- Может, хочешь узнать, кого убил я? Хорошо! Я…
        - Не надо!- Женя закрыла ему рот ладонью.- Не надо! Мне все равно. Честно, поверь. Я… ты будешь смеяться, но я неравнодушна к тебе, Саша. Ты слышишь меня? Потрогай, как бьется сердце. Знаешь… я буду тебя любить, даже если ты серийный маньяк. Просто… Зачем я тебе? Ты такой красивый, а я - толстая, рыжая… На тебе, наверное, постоянно красотки длинноногие виснут. Что, просто подвернулась под руку?- спросила она.
        - Дура ты!- Севастьянов выбросил измочаленную сигарету.- В каждой женщине есть своя прелесть, а если еще и характер нормальный…
        Женя зевнула, виновато прикрыв рот ладошкой.
        Александру не хотелось разговаривать. Хотелось просто лежать вот так в теплой и мягкой кровати с этой рыжеволосой девушкой (пусть она и не красавица) и смотреть, как окно залепляет влажный снег.
        Через несколько минут он повернул голову и увидел, что Евгения крепко спит, ровно дыша.
        Он зевнул и сказал самому себе:
        - Что-то голова звенит и кружится. С коньяка, наверное.
        Он попытался уснуть, но сон не шел. В голову лезли какие-то странные мысли, никогда не одолевавшие его до этого. На лбу выступила испарина.
        Парень сел на постели и опять зевнул, длинно и протяжно. Он вдруг с растерянностью почувствовал, как его тело начинает наливаться какой-то неведомой, диковинной силой.

* * *
        Комната была темная и пустая. Только что здесь лежала рыжая полная девочка. А сейчас… Одеяло зашевелилось, пошло буграми. «Здесь кто-то прячется, но чужой и страшный»,- пронеслась стрелой мысль. Александр вскочил и бросился к окну. Он понял, что сама смерть пришла за ним. Черная фигура вылезла из-под одеяла, и в тусклом свете окна что-то блеснуло. Он не уловил первого движения и не почувствовал боли. Плоское лезвие топорика для разделки мяса скользнуло по виску и врезалось глубоко в челюсть, отрезав кусочек языка и выбив несколько зубов. Рот мгновенно наполнился соленым. Севастьянов схватил стул и, размахнувшись, ударил, потом еще раз… Он не понял: попал или нет, потому что в следующую секунду ему разрубили ключицу, задев сонную артерию. Жизнь стремительно уходила из его тела. Из темноты неожиданно выплыла его несостоявшаяся невеста Наташа. Закутанная во все белое, она шла к нему, на посеревшем лице застыла жуткая улыбка, губы подрагивали, на подбородок стекала струйка слюны. Она обняла Александра ледяными руками и впилась в его губы безжизненным поцелуем. Он почувствовал, как Наташа высасывает из
него остатки земных ощущений и как откуда-то издалека доносятся глухие удары. Постепенно они становились тише и вскоре пропали вовсе.

* * *
        Александр поймал взгляд девушки и понял: что-то не так.
        - У тебя глаза светятся в темноте, как у кошки,- прошептала Евгения. Она проснулась неожиданно, ее словно подбросили на кровати. Так просыпаются, увидев какой-то кошмар.
        - Знаешь, что… девочка. Убегай отсюда,- глухо сказал Севастьянов, напрягая остатки воли.- Мне хочется убить, и я еле сдерживаю себя.
        Женя забилась в угол, округлившимися глазами глядя на то, что еще недавно было Александром Севастьяновым и делило с ней ложе.
        Между тем он бесшумно вскочил и медленно разинул пасть, оскалив в дьявольской улыбке неестественно длинные зубы. Его бездонные глаза мерцали, как начищенные монеты. Алексеева в чем мать родила бросилась к двери, попыталась открыть ее, но ключ выпал из гнезда. Девушка трясущимися руками подобрала его с пола, но никак не могла попасть бородкой в замочную скважину.
        Существо, еще полчаса назад бывшее молодым человеком, легко, как пушинку, перевернуло кровать и нетерпеливо отшвырнуло ее в сторону.
        Женя наконец вставила ключ, лихорадочно повернула его и рванула дверь на себя. Выскочив в коридор, она захлопнула дверь. Сейчас ей удалось практически мгновенно запереть замок снаружи. Девушка попятилась, не отрывая взгляда от двери. В дверь ударили, тяжело и напористо. Женя закричала, отступив назад. А если он сломает дверь? Что делать, куда бежать?! Она стала медленно отступать по коридору.
        За дверью тем временем послышался утробный рык. Потом послышались шаги, перешедшие в топот, и дверь вместе с коробкой вылетела в коридор. Из комнаты выпрыгнуло какое-то темное существо с большим горбом и длинными узловатыми лапами, которые оканчивались когтями.
        Существо приземлилось на четыре конечности, затем привстало, озираясь и поводя носом. Увидев замершую девушку, оно плотоядно зарычало и понеслось к ней большими скачками. Евгения закричала, рванулась и неожиданно налетела на… инвалида. Все это время прокаженный сидел в своей неизменной коляске и внимательно наблюдал за происходящим. При ударе коляска крутанулась, а девушка по инерции полетела на пол.
        Монстр приближался. Вытянутая морда с оскаленной пастью, горящие глаза. Внезапно он остановился перед инвалидом, преграждавшим ему путь к девушке.
        Плача от боли и страха, Женя поднялась на ноги. Она видела, что оборотню что-то мешало приблизиться. Существо в ярости кидалось вперед, подпрыгивало, крутилось на месте, но все время натыкалось на незримую преграду и замирало, в бессилии щелкая громадными челюстями. Борис держал наготове ружье, но не стрелял. Его холодные глаза, спрятанные за линзами очков, напоминали бойницы.
        - Сделайте что-нибудь! Он же мучается!- умоляюще крикнула Алексеева, сжимая побелевшими от напряжения пальцами спинку коляски. Инвалид не отреагировал на ее слова, продолжая сохранять фантастическое спокойствие.
        Эта дикая пляска продолжалась около минуты, которые показались Жене целым столетием.
        Наконец оборотень прекратил бесполезные попытки добраться до людей и остановился, хрипло дыша. Посмотрев напоследок немигающими глазами на Женю и Бориса, существо удалилось, припадая на раненую ногу.
        Инвалид развернулся, пренебрежительно глядя на девушку. Евгения рыдала, напрочь забыв о своей наготе.
        - Иди оденься,- сказал Борис.- Я понимаю, что вы угодили бы и Рубенсу, и «Плейбою»…
        Женя его уже не слышала, она на цыпочках кралась к комнате. Там было пусто. Девушка быстро оделась и вернулась к Борису.
        - Я так и предполагал,- уверенно сказал инвалид.- Укус мертвеца практически неизбежно приводит к быстрой мутации. И что интересно, по моим наблюдениям, биологические изменения все время разные. В прошлом году я наблюдал, как у одного человека выросли крылья, а у другого - хобот, как у слона. Он, кстати, этим хоботом пятерых задушил.
        - Я… люблю его, понимаете?
        - Ты хотела сказать, любила?- уточнил Борис.
        - Вам этого не понять!- выкрикнула Женя, хлюпая носом.
        - Да-а,- протянул Борис.- Куда уж мне до вас, утонченных,- и внезапно обозлился: - А может быть, чересчур упрощенных? Что вы можете знать о любви, кроме животного секса? Примитивы!
        И продекламировал, изогнув потрескавшиеся губы в безрадостной улыбке:
        - Любовь - это тайна и чудо, и нам не узнать никогда, придет ли когда и откуда, и если уйдет, то куда…
        - Замечательно…- проворчала Алексеева. Она постепенно приходила в себя.- Кто это написал?- чисто из приличия спросила она.
        - Пушкин!- отрезал инвалид.- Знать такие вещи надо, душечка.
        - Подслушивали?- гневно спросила Женя и себе же ответила: - Ну как же, если сами не можете…
        - Барышня!- изменил своему хладнокровию хозяин дома.- Скажите спасибо, что я в коридор выехал, когда вас уже загрызть собирались! И если бы не мой амулет, к которому нечисть подойти не может, валяться бы вам по всему полу в виде кусков мяса!
        - Скажите,- уже спокойно сказала Евгения,- вот вы такой умный, да? Что вам стоило выстрелить своей серебряной пулей, которой вы так хвастались, чтобы Александр не мучился? Глядишь, и планы ведьме бы сорвали!
        - У вас хорошие аналитические способности,- произнес Борис, причем на этот раз без иронии и сарказма.- Я так и делал на протяжении уже нескольких лет. Срывал дьявольские планы, а дальше что?- Он снял очки и стал выглядеть еще более отталкивающе.- Все это растягивалось на неопределенный срок, а ведьма заманивала сюда всех новых людей. Если у вас будет желание, а также возможность, то загляните, пожалуйста, в погреб. Вход около столовой, за лестницей. Просто я решил, что этот Новый год будет последним. Мне не нужно бессмертие, да и серебро для умерщвления нечисти, если честно, почти закончилось. Очень хочется, прежде чем умереть, увидеть свою дочку, обнять выздоровевшую жену, хотя на последнее я не надеюсь.
        Последнюю фразу он проговорил очень тихо, после чего быстро покатил по коридору. Потом резко затормозил и развернулся:
        - Один невинный вопрос. У вас секс был?
        - В каком смысле?- пробормотала Алексеева, чувствуя, что ее лицо заливает краска.
        - В прямом. Я, кажется, русским языком спрашиваю: половой контакт имел место быть сейчас?- Борис говорил, явно волнуясь.
        Девушка замялась, и инвалид все понял.
        - Без презерватива?
        Женя опустила голову.
        - Фифти-фифти,- заключил хозяин дома.
        Алексеева посмотрела вопросительно, и инвалид перевел:
        - Пятьдесят на пятьдесят, что вы тоже подвергнетесь мутации.
        - А вы и рады? Хотите, чтобы я стала похожей на вас? Вам все равно, убьют нас или нет!- срываясь на крик, гневно топнула ногой Женя.- Да вы просто выжидаете, хотя сами говорили про какой-то шанс, если мы будем вас слушать. Когда Саше ногу Бакунин резал, вы же знали, что это не поможет! И просто глумились над нами!
        Борис снисходительно молчал, поглаживая крест. Успокоившись, девушка судорожно сглотнула и, запинаясь, спросила:
        - А в кого… в кого я могу превратиться?
        - В кого угодно. Хоть в летучую мышь,- ответил Борис.- Матушка-природа на выдумки сильна. Все зависит от того, успела ли сперма поменять генетический код. Это уж как вам повезет. Один человек совокупляется без предохранения с носителем СПИДа - и заболевает, а другому хоть бы хны.
        Он помолчал, потом продолжил:
        - Теперь отвечу по порядку. Если бы я настоял не чистить рану вашему другу, вы бы обязательно обвинили в случившемся меня. Поэтому у меня даже в мыслях не было над кем-то издеваться. Насчет послушания… Вам еще Андрей Андреевич говорил, чтобы не ходили без особой нужды ночью на улицу. А вы поперлись. Могли бы в кастрюльке воду подогреть да над тазиком подмыться! Так что вините во всем только себя. В койку к вашему другу я вас, кстати, тоже на аркане не тащил. А то еще будете упрекать меня в том, что не предупредил насчет возможной мутации.
        Женя открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыла его, беспомощно сжав маленькие кулачки. Все, что говорил прокаженный, выглядело достаточно убедительно. Борис вздохнул и подвел итог:
        - Его Величество Случай все расставит по местам. Ничего просто так не случается. Как говорил булгаковский Воланд, «…кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится». Война план покажет. Все-таки надеюсь, что ведьму в ближайшее время удастся одолеть. Между прочим,- хозяин дома кивнул в сторону лестницы,- внизу как-то тихо. Странно очень. По идее, там должна идти битва между мутантом и вашими товарищами.

* * *
        В столовой на первом этаже, за столом, поодаль друг от друга сидели Максим и Сергей. Какое-то время молодые люди хранили хмурое молчание, исподлобья бросая друг на друга недоверчивые взгляды, затем Макс не выдержал:
        - Слушай, Бакунин! Можно прямой вопрос? Почему ты меня так ненавидишь? В конторе это было непринципиально. А здесь… Может, сдохнем сегодня или завтра… Просто интересно.
        Тот задумался:
        - Хорошо, что ты спросил. Психологическая несовместимость - абстрактное понятие, хотя даже космонавтов на это дело проверяют. Если сказать проще, то возьмем наш офис. Вот выходил ты, к примеру, в сортир, а я радовался, что тебя нет рядом. Говорю, как есть. Меня раздражало все: твои компьютерные стрелялки, серьга в ухе, туалетная вода, сумка, как у школьника. Глупо, конечно. Почему говорю об этом в прошедшем времени? Потому что сейчас уже не раздражает. Только здесь я понял, что, скорее всего, ненавидел не тебя, а себя.
        Сергей закурил и продолжил:
        - В свое время мы с друзьями для самоутверждения уничтожили семью бомжей. Среди них был ребенок, совсем маленький. И все это дерьмо я спрятал внутри себя глубоко-глубоко. Ты убивал на экране, такой чистенький и благополучный, как мне казалось. А я убил реально. Ты своими виртуальными ужасами поднимал муть со дна моей души. Вот такие дела. Самое интересное, что, похоже, из всей нашей компании только Кровавый Макс - не кровавый. Выясняется, что у всех нас, кроме тебя, есть свои «скелеты в шкафу». Как будто кто-то специально отбирал в эту фирму сотрудников с темным прошлым.
        - Спасибо за откровенность.- Фирсов встал из-за стола.- Я всегда чувствовал, что ты терпеть меня не можешь, и старался отвечать тем же. Хотя, если честно признаться, мне этого и не всегда хотелось. Пойдем подышим на улицу, а то здесь уже от курева воздух синий.
        Они вышли на крыльцо. От свежего морозного воздуха кружилась голова. Уже светало, и мягкий свет струился между ветвей берез, росших около забора, окрашивая их в нежно-розовый цвет.
        - Красиво,- заметил Сергей голосом, лишенным каких-либо эмоций.
        - Не то слово,- в тон ему отозвался Максим.
        И обоим стало как-то легче на душе. Вдруг из конюшни донеслось ржание и фырканье лошади. Бакунин вспомнил ночной кошмар, когда кобыла валялась дохлая в стойле, и в ушах снова прозвучали слова инвалида о том, что ведьма может вселиться хоть в ту же лошадь. Стало не по себе, и он предложил вернуться в дом.
        Они вновь сели за стол.
        - Давай долбанем по стопке, с морозца,- предложил Максим.- А потом ты как знаешь, а я пойду подремлю.
        Сергей потянулся за бутылкой и вдруг застыл на месте: по лестнице на подгибающихся ногах спускалась Алексеева, с искаженным в панике лицом. Следом за ней, цепляясь руками за перила, съезжал на коляске инвалид. Ружье висело у него на шее и раскачивалось в такт движению.
        Бакунин поперхнулся и закашлялся, у Фирсова отвисла челюсть.
        - Женя, что случилось? И где Сашка?- спросил, откашлявшись, Сергей.
        - Ребята!- запричитала девушка. Она подбежала к ним, смеясь и плача одновременно.- Вы живые! Живые ведь, правда?- спросила она, шмыгая носом.
        - А почему мы должны быть мертвыми?- ошалело ответил вопросом на вопрос Сергей.
        - Разве, кроме вас, тут никого не было?- подключился к разговору Борис.
        - Нет,- сказал Макс и наморщил лоб.- Вообще-то мы выходили во двор минут на двадцать.
        Ни слова не говоря, хозяин дома покатил куда-то за лестницу. Что-то хлопнуло, и он вернулся озадаченный.
        - Скорее всего, он скрылся в подвале,- сказал он задумчиво.- Точнее, в погребе. За лестницей вход, и крышка люка открыта. Я ее закрыл и запер на замок. Но это его не остановит, если вдруг он захочет вернуться. Но, полагаю, некоторое время мутант там проведет. Там есть пища.
        - Какой мутант? Какая пища? Вы что, шутите?- спросил с негодованием Бакунин.
        - Жизнь может быть шуткой, и наоборот,- с видом мыслителя заметил Борис.- А если сомневаетесь в моих словах, спросите у вашей подруги. Ну, да ладно! Короче, случилось то, чего я боялся, хотя я предупреждал вас. Ваш друг после укуса мертвяка превратился в звероподобное существо и съел бы барышню, если бы не я. Вам просто повезло, что вы отлучились,- инвалид развел руками,- иначе бы он вас сожрал. Ему сейчас мясо нужно. Не хотел я раньше времени говорить, но, думаю, этот час настал.
        - Ну?- в один голос спросили Максим с Сергеем.
        - В погребе лежат трупы, ваши предшественники. Андрей их сначала закапывал, а потом, по моей просьбе, стал в погреб спускать. Так, на всякий случай…
        - На какой такой случай?- набычился Бакунин.
        - На такой, как сейчас,- отрубил хозяин дома.- В комнате накурено сильно, вот вас оборотень и не учуял. А из погреба сквознячком тянет, вот он и рванулся туда, на запах. Впрочем, что я вас уговариваю. Идите, послушайте, а то вы не верите, смотрю,- промолвил Борис и поехал к люку.
        Все послушно пошли за инвалидом.
        До двери, ведущей в погреб, было уже близко, и Борис ехал тихо и осторожно, как по минному полю. Все портил только противный скрежет колес. Затормозив, хозяин дома приложил палец к губам. В наступившей тишине было отчетливо слышно, как кто-то под тяжелой крышкой в глубине погреба что-то грызет. Громко хрустнуло. Сергей ощутил, как дернулось прижавшееся к нему мягкое и теплое тело Жени.
        - Берцовую кость перегрыз. Только она так хрустит,- мечтательно прошептал Борис, словно завидуя мутанту.
        - Меня сейчас вырвет,- жалобно проговорила Алексеева.
        Сергей дотронулся рукой до массивного замка.
        - Выдержит?- с сомнением спросил он у Бориса, тот пожал плечами.
        - Может, и выдержит. А может, и нет,- невозмутимо сказал он и зевнул.
        Ребята переглянулись.
        Обратно в столовую они шли на цыпочках. Инвалид, замыкая процессию, ехал позади. Бакунину пришло в голову, что он почти привык к запаху, который исходил от прокаженного. «Наверняка мы уже все пропитались этой вонью»,- подумалось ему.
        - Кстати, Евгения,- внезапно сказал Борис, в его голосе сквозило удивление и испуг,- у вас чешуя начала расти. На шее.
        И он легонько ткнул Женю в спину стволом ружья. Истошный визг девушки заставил задребезжать стекла в старых оконных рамах. Евгения начала лихорадочно осматривать свое тело и, к явному удовольствию инвалида, даже задрала блузку.
        - Ладно, я пошутил,- осклабился Борис.
        - Шуточки у вас…- На глаза Алексеевой опять начали наворачиваться слезы.
        - Что вы, в самом деле!- взвился Сергей.- Нам только не хватало, чтобы сейчас на этот вопль тварь прибежала!
        - Не прибежит!- уверенно заявил хозяин дома.- Вы бы оторвались на его месте от сахарной косточки? Читали плакаты в пионерских лагерях? Когда я ем, я глух и нем!
        - Я косточки не употребляю, даже сахарные,- сказал Сергей со злостью. Он прищурился, с омерзением глядя на инвалида: - А может, вы тоже мутант?
        Борис фыркнул, но мысль Бакунину понравилась, и он начал ее развивать:
        - Глядишь, а под пледом у вас не ноги, а щупальца! Покажите!
        - Да ты что, сынок?- спокойно сказал Борис.
        - Я вам не сынок, и вы мне не отец,- процедил Сергей.- Сбросьте плед!
        - А если не сброшу?!- с вызовом ответил инвалид. Его руки легли на приклад ружья.
        - Нет уж, будьте так любезны!- настаивал Сергей.
        - Серега, хватит,- похлопал сослуживца по плечу Макс.
        - Пусть покажет свои гребаные ноги!- срывая голос, заорал Бакунин.
        - Да ради бога. Или ради черта, как угодно. Смотри!- засмеялся Борис и сдернул с колен истрепанный клетчатый плед.
        Взору присутствующих открылись синие тренировочные спортивные штаны и мягкие войлочные тапки.
        Однако Сергей всем своим видом показывал, что этот аргумент его не убедил. Видя это, инвалид закатал штанину и продемонстрировал тощую волосатую ногу с бледной кожей. На этом конфликт был исчерпан.

* * *
        Когда они вошли в столовую, то увидели сидящего за столом Аникеева в заиндевелом тулупе. В руке он сжимал пистолет.
        Борис куда-то пропал, и его исчезновения никто не заметил.
        В комнате повисло гнетущее молчание. Аникеев опрокинул в себя полный стакан водки, но закусывать не стал, а лишь сморщил кончик носа.
        - Я знаю, что это за пистолет,- яростно зашептала Женя в ухо Бакунина.- «Беретта» директорская. Видела, как он этим стволом перед Мариной хвастался. С другим не спутаешь.
        - Откуда у вас это?- спросила девушка, указав на оружие.
        Андрей Андреевич помолчал немного, потом нехотя произнес:
        - Я собираюсь разобраться с этим уже давно, но ничего не получается.
        - Что не получается?!- с подозрением поинтересовался Максим.
        - Я даже точно не могу сказать, что случилось с вашей подругой,- продолжал монотонно бывший участковый.- Упала она в яму и напоролась на кол, или ее кто-то убил,- Аникеев потер лоб.
        - Какая подруга? Вы о чем?- севшим голосом произнесла Женя.
        Аникеев махнул рукой.
        - Марина, или как там ее. В общем, она в лесу. Мертвая.
        - Вы уверены?- тихо проговорил Сергей, и бывший майор кивнул, наливая себе еще стакан.
        Женя начала смеяться. Задыхаясь, она хохотала, и Максим отвесил ей пощечину. Девушка умолкла, со страхом глядя на Аникеева.
        - В этом царстве кошмаров купаешься, как в страшном сне, и ничего определенного сказать нельзя,- медленно, чуть ли не по слогам произнес он.- Я вот постоянно вижу девочку-призрака. Когда я ее вижу, я знаю, что она есть, а когда не вижу, знаю, что она не может существовать. Мне казалось, что она вытащила из ямы меня и вашу подругу, и мы шли сюда, и я тело девушки бросил в снег… а потом она встала и пошла. Мертвая и окровавленная. А теперь уверен, что это я сам выбрался, а ходячие мертвецы - бред.
        - Вы оставили ее одну в лесу?- зашипел Сергей.- Вы, бывший сотрудник милиции, оставили человека в беде? Может, ей требуется помощь?!
        - Трупам уже ничего не требуется,- возразил Аникеев и снова выпил. Глаза его покраснели, губы мелко дрожали. Он посмотрел на пистолет, который все еще ожесточенно сжимал в руке. Он небрежно швырнул его на стол: - Эту хреновину я мог где-то подобрать.
        Он пристально посмотрел на ребят, его мутный взгляд начал проясняться.
        - Вы думаете, я сумасшедший?- Андрей Андреевич горько рассмеялся.- А мне сдается, что это у вас крыша поехала. Вот, например, что тут случилось, пока меня не было? И не говорите, что ничего,- у вас все на лицах написано.
        Ребята наперебой начали рассказывать ему про мертвого директора, мутанта, закончив сумасбродным инвалидом со своеобразным чувством юмора.
        Как ни странно, но бывшего участкового взволновал именно инвалид. Он даже затрясся и нервно переспрашивал:
        - Говорите, болен проказой? На коляске, в круглых очках с алюминиевой оправой? Рассказывал, что он хозяин дома, борется с ведьмой и что у него жена полумертвая стонет?
        Получив утвердительный ответ, Аникеев сокрушенно покачал головой:
        - С него все всегда начинается и им же заканчивается. Вам увидеть инвалида - это все равно что моряку - «Летучего Голландца». Это - предвестник смерти. Ведьма глумится от скуки, а потом еще нам говорят, что мы сумасшедшие.
        Бывший участковый размашисто зашагал к лестнице, громко возмущаясь на ходу:
        - Борисом, говорите, назвался? Может, и Борис, да не тот.
        Вдруг его осенила какая-то идея, и он сказал:
        - Идемте, для начала я покажу вам настоящего хозяина дома.
        Аникеев остановился на минутку и произнес задумчиво:
        - Вернее, не настоящего, а теперешнего.
        Опешившие от гневного монолога Андрея Андреевича, ребята послушно начали подниматься вслед за ним.
        Бывший участковый шагал по коридору с такой скоростью, что поднимаемый им ветерок сдувал пыль с потускневших светильников.
        Влетев как вихрь в комнату под чердаком, Аникеев терпеливо подождал, пока сюда поднимутся все, и жестом Ленина, обращающегося к народным массам, указал на кровать в углу:
        - Вот,- громко объявил он,- настоящий инвалид, а не мнимый. Хотя также именуется Борисом.
        Молодые люди несмело перешептывались, и Аникеев, видя их нерешительность, сбросил с человека одеяло со следами желтых потеков прямо на пол. Лежащим оказался тощий, исхудавший донельзя мужчина. Бакунин недоверчиво подошел ближе, разглядывая его. На незнакомце были кальсоны с порванными манжетами и футболка с надписью «Спорт» на груди. Костлявое лицо плотно обтянуто бледной кожей, под запавшими глазами набрякли мешки. Он пошевелил длинными пальцами ног с обломанными ногтями и застонал. Сергей отшатнулся.
        - Ну что?- торжествующе спросил отставной майор.- Удостоверились?! Ведьма вас кружит! Теперь давайте разберемся с остальными, пока она мне не мешает! Идем в комнату, где ваш друг в оборотня превратился.
        Обратно шли не так быстро. Выбитая с «мясом» дверь продолжала лежать на полу.
        - Мутант, говорите?- Аникеев шагнул в комнату, обошел перевернутую кровать и остановился около темной лужицы. Потом он встал на колени, понюхал и, к изумлению молодежи, даже лизнул пятно на полу.
        - Кровь!- безапелляционно заключил Андрей Андреевич, поднимаясь и отряхивая ватные штаны.- Ничего, сейчас разберемся с вашими покойниками. Колясочник утверждал, что мутант скрылся в подвале. Пошли проверим.
        Потрясенные вихрем последних событий ребята хранили гробовое молчание и безучастно шествовали за Аникеевым, как дети за своим воспитателем.
        Когда они спускались по лестнице, Макс обратил внимание, что она не скрипит, как обычно. Он незаметно топнул ногой - ступенька стерпела, и Фирсов вспомнил про ночную экскурсию в дом ведьмы.
        Прежде чем идти в подвал, Андрей Андреевич зашел в столовую и взял со стола пистолет. Внезапно раздался выстрел, и старинная хрустальная люстра, висевшая на длинной бронзовой цепи, разлетелась вдребезги.
        - Какой-то дурак патрон в ствол загнал и на предохранитель не поставил,- с досадой заметил Аникеев и пошел за лестницу. Крышка люка была закрыта на навесной замок, и Андрей Андреевич начал сбивать его ребристой рукояткой пистолета. Он сопел от напряжения, высунув кончик языка, и через некоторое время замок с лязгом отлетел в сторону. Бывший майор откинул тяжелую крышку. Она упала с глухим стуком, подняв целый столб едкой пыли. Андрей Андреевич закрутил колесико допотопного эбонитового выключателя. Электрическая лампочка мигала как маяк - загоралась, но сразу после этого тухла. Прекратив бестолковые попытки, Аникеев снял мешавший ему тулуп и полез в подвал.
        - Давайте сюда, не бойтесь,- раздался снизу его голос.
        Женя полезла первой, Сергей - следом за ней. Макс предпочел остаться наверху. В подвале пахло сыростью вековой пыли, смешанной с приторно-пряным ароматом тлена. Сверху шел рассеянный свет, выхватывая из темноты смутные очертания каких-то предметов.
        Евгения только отошла от лестницы в сторону, как сразу споткнулась обо что-то и чуть не упала.
        - Подожди, сейчас глаза привыкнут,- прозвучало рядом, заставив ее вздрогнуть.
        Неожиданно зажглась лампочка. Помещение подвала было таким большим, что по углам прятались тени.
        В нескольких шагах от них, привалившись спиной к большой коробке, сидел Александр Севастьянов. Женя пронзительно закричала, захлебнувшись прерывистым плачем. Он был полностью раздет. Никаких пугающих изменений, вытянутой морды или оскаленной пасти. Голова и плечи юноши были покрыты глубокими ранами, на полу образовалась лужа черной крови.
        Аникеев тронул его за плечо, и Александр завалился на бок.
        - Окоченел уже,- прокомментировал Андрей Андреевич.- Немудрено, холодно здесь, как в морозильнике.
        - Но… я же видела!- стараясь не смотреть на мертвого парня, растерянно сказала Женя.- Мы видели, с этим… Борисом!
        Аникеев не обратил на эти слова никакого внимания.
        - Вот он, «мутант» ваш. Он такой же мутант, как и любой из нас,- произнес бывший участковый.- Кто-то его убил и сюда принес. А вся эта трансформация в оборотня - так, галлюцинация. Как говорил мой лечащий врач, «…видеообраз, возникающий вследствие временного изменения формального сознания, спровоцированного тяжелым психофизиологическим состоянием». Ладно, лирику в сторону. Предлагаю пока оставить вашего приятеля здесь. Да и условия хранения тут не хуже, чем в морге.
        Из подвала вылезали в обратной последовательности. Аникеев, выбравшись, захлопнул люк, поискал сломанный замок и просто накинул дужку.
        - Зачем вся эта фикция?- хмуро спросил Бакунин.- Для красоты?
        - Так, на всякий случай,- ответил бывший участковый, думая о чем-то своем.
        - У инвалида - мертвецы в подвал спускаются «на всякий случай», вы - тоже на какой-то случай намекаете…
        - А вот вы на что намекаете?!- Андрей Андреевич повернул голову и искоса посмотрел на Сергея, и тот отвернулся, не выдержав пронзительного взгляда.
        - Пойдемте лучше с вашим директором разберемся,- прибавил бывший майор.
        - Как же так?! Как же?!- не могла успокоиться Алексеева.- Я же видела, у него глаза светились и зубы… то есть клыки.
        - Колясочник был рядом?- поинтересовался отставной майор.
        - Он меня и спас!- Голос девушки задрожал.
        - Хм… спас, говорите… Вот простой пример: вы видите муху у него на лбу?- Аникеев показал на Макса.
        Девушка поглядела на Фирсова и отрицательно покачала головой:
        - Какая в декабре может быть муха!
        - Вы присмотритесь!- настаивал Андрей Андреевич.- Тем более даже ребенок знает: муха зимой - к покойнику.
        Фирсов матернулся и потер лоб, после чего трижды плюнул через левое плечо.
        Евгения прищурилась и приблизилась к Максиму.
        - Вот!- вскричал Аникеев.- Я вас почти что убедил насчет мухи! А я ведьме не чета! Она мозги запудрит, только держись! Я уверен, что и с директором вашим такая же история. Пошли к бане!
        Бывший участковый опять накинул тулуп и махнул рукой в сторону входной двери.
        На улице стоял солнечный день. Скат крыши с южной стороны дома ощерился акульими зубами сосулек, с них, сверкая в солнечном свете, крохотными бриллиантиками капало в снег. Проходя мимо сарайчика, Андрей Андреевич полюбопытствовал у ребят:
        - Волка не кормили, пока меня не было?
        - Давали колбасы, копченой,- ответила Женя.
        - Что-то он молчит, может, сдох?- предположил Аникеев.- Колбаса - штука вредная. Лучше бы хлеба обычного дали, с солью. Жалко зверя, пять лет выкармливал!
        Они зашли в предбанник. На полу, в стеклянном крошеве, лежал обрубок руки. Андрей Андреевич поддел его ногой, и обрубок перевернулся, тускло блеснув золотым перстнем.
        - Убежала, значит, рука, перебирая пальцами,- с ехидцей сказал Аникеев, копируя интонацию Жениного рассказа о нападении мертвого директора.- Сейчас найдем вашего шефа. Он где-то рядом должен быть.
        Бояринов лежал за дровником. Под мышкой он держал голову.
        - Его голова?- спросил бывший майор и нахмурился.- Впрочем, и так вижу, что его.
        Он присел на корточки.
        - Отрубили,- сказал он негромко, выпрямляясь.- Только уже у мертвого тела. И ежику понятно. Авторитетно заявляю, как недоучившийся всего три курса эксперт-криминалист: голову отчленили явно не колуном, а саблей или мечом с целью ввести вас в заблуждение. Края уж больно ровные.
        - Этого не может быть,- хрипло промолвил Сергей.
        - Картина вырисовывается, как у Репина,- возбужденно заходил кругами Андрей Андреевич.- Кто-то принес к бане директора, предварительно убив, потом разбил в предбаннике окно и просунул в нее сначала голову, а потом туловище. Ну, махнули вы разок топором, руку, может, и оттяпали. У страха глаза велики.
        - А как же он ушел?- недоверчиво спросила Евгения.
        - Как, как?- передразнил Аникеев.- Думать надо! Он же окоченевший был, может, веревку привязали и выволокли! Вот, кстати, и жгутик привязан. Ловкость рук - и никакого мошенничества! И голова с отрубленной рукой также за ним последовали!
        Всем стало очевидно, что эта версия куда правдоподобнее рассказа Жени и уже теперь покойного Александра.
        - А укус на ноге Саши откуда появился?- не сдавалась девушка.
        - Укус!- с пафосом воскликнул Андрей Андреевич.- Скорее всего, и не было никакого укуса. Может, грибок на ноге расчесал ваш товарищ и вообразил невесть что!
        - Я ему ножом рану чистил,- угрюмо сказал Бакунин.- И сам видел следы от зубов.
        - Хорошо,- не стал спорить Аникеев.- Давайте снова спустимся в подвал и осмотрим труп,- предложил он, но эта идея сразу была отклонена. Внезапно зазвонил сотовый телефон. Ребята зашарили по карманам, но Аникеев, прислушавшись, выудил трубку из кармана мертвого директора.
        - Майор Аникеев слушает,- представился бывший участковый.
        По мере того как говорили на том конце, Андрей Андреевич хмурился все сильнее и сильнее. Потом нажал кнопку сброса и засунул аппарат обратно, в карман куртки мертвого директора.
        - Угадайте, кто звонил!- обвел всех взглядом бывший майор.- Ни за что не угадаете. Колясочник! Наблюдает за нами и издевается. Спорю на что угодно, что все трупы - его рук дело! Ладно, давайте отнесем покойника в подвал.
        С этими словами Аникеев вытащил из кармана полиэтиленовый пакет, засунул туда голову директора; сходил в предбанник, и ребята увидели, что и руку хозяйственный майор засунул туда же.
        Максу с Сергеем ничего не оставалось делать, как взять тело Бояринова.
        После того как темное чрево подвала приняло обезглавленного директора, Аникеев вспомнил про лежащий рядом пакет и убрал голову и руку в холодильник.
        - Что-то я устал,- зевая, объявил он присутствующим.- Пойду покемарю немного.
        Он куда-то ушел, а ребята только сейчас почувствовали, что в доме очень холодно. Бакунин вспомнил, что около конюшни видел кучу угля, оделся и вышел во двор. Он поднял валяющуюся рядом лопату, насыпал уголь в стоящее здесь же помятое цинковое ведро с оторванной дужкой и прислушался. Лошадь не подавала никаких признаков жизни. Идти в конюшню без ружья не хотелось, да и смысла не было. Кормить и поить ведьму, вселившуюся в кобылу? Это было опасно и попросту глупо.
        «А то, что происходит вокруг,- не глупо?» - сказал про себя Сергей, и ему захотелось закричать, закричать изо всех сил, с надрывом, выпуская из себя накопившиеся эмоции и запрятавшийся страх.
        Печку растопили сначала дровами, потом подбросили угля. Сразу запахло железной дорогой. В столовой начал собираться сизый дым, и нечем стало дышать. Фирсов случайно увидел на печке плакатик, гласивший: «Прежде чем разжигать, откройте заслонку на трубе и проверьте тягу!»
        Под самым потолком он нашел задвижку, открыл ее, и скоро все наладилось. Алексеева предложила зажечь и камин, и спустя пару минут вся троица сидела около витиеватой чугунной решетки и смотрела на дергающиеся в замысловатом танце оранжевые языки пламени. Потеплело так, что запотели окна.
        Женя, прежде чем бегать с бывшим участковым по двору, надела валявшуюся в углу старую собачью шубу с проплешинами и стоявшие там же короткие валенки с заплатками на пятках. В этом же наряде она и продолжала сидеть перед камином, в связи с чем скоро нестерпимо запахло псиной. Казалось, девушка не замечала запаха воняющей одежды, она ограничилась лишь тем, что просто немного распахнула засаленные полы шубы.
        - Ребята,- дрогнувшим голосом проговорила она,- может, над нами ставят секретный эксперимент? Два таинственных Бориса, не менее загадочный Андрей Андреевич… Согласитесь, что все трое явно сумасшедшие. Они и не скрывают, что лечились. Вообще, то, что здесь происходит, выходит за рамки здравого смысла. Мне кажется, что мы все уже давно сошли с ума или умерли. Может, она такая и есть, жизнь после смерти?
        Бакунин закурил.
        - Они, конечно, чокнутые,- сказал он,- но то, что инвалиды и участковый в сговоре между собой, для меня ясно как божий день. Все у них слишком гладко получается. Смотрите: говорил колясочник, что трупы в подвал майор на всякий случай спускает, и что же - спустил! Потом девочку они все видят мертвую… Да мало ли чего!
        - Вы как хотите, а я коньяка выпью,- заявил Макс и пошел к холодильнику.
        Щелкнула дверца, и послышалось: «Бл…дь!»
        - Что там у тебя?- крикнул Сергей, поворачиваясь.
        - Голова шефа скалится. Забыл, блин, что ее сюда засунули!
        - Говорили тебе, что не хрен коньяк в холодильник засовывать! Он должен иметь комнатную температуру! Аромат теряется. Это тебе не шампанское,- нравоучительно произнес Бакунин, вновь развернувшись к камину.- Что ты там затих?
        - Печатка-то золотая с руки пропала, да и коронку, похоже, тоже свистнули,- объявил Фирсов, подходя с бутылкой и стаканами.- Ай да участковый. Как он нам говорил, «ловкость рук…».
        Выпили, посидели молча. Потом Максим вытащил сигарету из пачки, понюхал и заложил за ухо.
        - Не хотел вам говорить,- вздохнув, начал он,- но я уже был раньше в этой деревне. И самое интересное, что в этом же самом доме…
        - И ты молчал?- вскинулась Женя.
        - Приехали мы случайно сюда, с друганами, Новый год отмечать…- задумчиво продолжил Макс, погрузившись в глубину воспоминаний. Он наклонился к камину, и огонь искрами отражался в его уставших глазах.
        - Ну? И что дальше?!- поторопил его Бакунин.
        - Взяли бутылку с товарищем и пошли по деревне. Забрели в этот дом, а на кровати девчонка мертвая лежит. Похоже, та самая, что всем является. Слышу: кто-то идет по лестнице. Я в шкаф спрятался и несколько дней там сидел, потому что друга моего убили, разборки пошли разные. Убил вроде бы отец. Колясочник или тот, что на кровати лежит,- не знаю. Участковый этот усатый тогда тоже здесь крутился. Самое страшное, что кто-то всех друзей моих, которые неподалеку гуляли, порешил. Трупы не нашли. Меня подозревали, но за недоказанностью отпустили потом.
        - Выходит, ты с тех пор и подсел на компьютерные ужасы?- понятливо протянул Сергей.
        - Выходит,- ответил Фирсов.- Кстати, вот вы говорите, что тут все сумасшедшие. А уж я тем более! Мне девчонка в первую же ночь привиделась, а потом в ведьму превратилась. Потащила меня куда-то и столько кошмаров показала, что на всю жизнь хватит. Я и Петрову видел с разорванным горлом, и друзей своих покойных…
        Евгения потрясенно выдавила из себя:
        - Это никогда не закончится… Я читала недавно про такие места, как эта деревня. Может, тут место геопатогенное, разломы в земной коре и прочее. Людям на психику действует, и клинит…
        - Клинит - не клинит, трупы-то реальные,- с мрачной ухмылкой сказал Макс.- И тогда, и сейчас. Кто-то их ведь «штампует»? Вопрос в том, кто. Инвалиды, участковые? Ведьма?… А может, кто-то из нас? Что там колясочник говорил насчет грехов? Вроде бы все замаранные. Он целую теорию развел про переселение душ, про обряды разные. Мне кажется, нам сейчас надо втроем держаться. Даже ночевать вместе.
        - Не выбраться нам отсюда,- проговорил Сергей и кинул окурок в камин.- Сгорим, как этот «бычок». Искать в этой глухомани нас никто не будет, так здесь в подвале и сгнием, как директор с Севастьяновым. Петрова и Захарова где-нибудь в лесу валяются, окоченевшие. Джип бы поискать, а что толку? Наверняка директор его разбил, или в яме какой-нибудь застрял.
        - А я считаю, нам надо потихоньку дом обследовать,- высказала свое мнение Алексеева.- Может быть, что-то прояснится. Ладно. Давайте обедать, «последние герои»,- грустно улыбнулась она.
        Готовить ничего не хотелось, и на стол были водружены уже привычные за время проживания здесь консервы. Выпили еще по рюмке коньяка. Потом Женя решительно встала:
        - Пойдемте на второй этаж сходим и осмотрим другие комнаты.
        Никто не был против. Сначала решили заглянуть в комнату, где произошла трагедия с Севастьяновым. Однако, к безграничному удивлению молодых людей, следов погрома здесь уже не было и в помине. Кто-то аккуратно вставил дверь на прежнее место. Это было немыслимо.
        - Что за бред?- бормотал Макс.- Кроме колясочника, это было некому сделать, так ведь? Ну, в самом деле, кто еще? Уж никак не тот подыхающий на кровати крендель!
        - Участковый тоже не успел бы дверь вставить,- поддержал парня Сергей.- Но… колясочнику это явно не под силу.
        Они прошли дальше по коридору и заглянули в комнату с приоткрытой дверью. Там стоял письменный стол, от пола до потолка тянулись высокие стеллажи с книгами. Очевидно, это был кабинет хозяина дома. Они зашли и сели на большой старинный диван, обтянутый черной кожей, потрескавшейся во многих местах. Вдруг с полки упала книга. Евгения встала и положила ее на место. Книга упала опять.
        - Чертовщина какая-то!- воскликнул Бакунин.
        - Тут весь дом чертовщина!- отозвался Макс.
        Женя взяла книгу и открыла на первой странице.
        - Ой, ребята!- вырвалось у нее.- Похоже, это дневник хозяина дома.
        Она подошла и села между юношами:
        - Будем читать?
        - Ты полагаешь, мы узнаем что-то новое оттуда?- без интереса спросил Максим.
        - Все равно делать нечего,- поддержал девушку Сергей.- Может, что-нибудь полезное узнаем.
        Женя убрала с лица прядь волос и вздохнула:
        - Тогда слушайте…
        Уже начинало темнеть, когда Алексеева закончила читать. Она облизала пересохшие от чтения губы и отложила ветхую книгу в сторону.
        - Да уж… В общем, все ясно,- с тоской проронил Сергей.- Проще повеситься. Результат в любом случае один, но, по крайней мере, без мучений и этих дебильных приколов.
        Фирсов, наоборот, не выглядел подавленным. Он даже хитро улыбнулся:
        - А что так фатально? Сумасшедший изложил в дневнике какой-то бред. Дальше что?
        - Я смотрю, у тебя быстро настроение поменялось,- сказал Бакунин.- Пару часов назад говорил, что ты сам псих, что трупы реальные, а сейчас повернулся на сто восемьдесят градусов? Спрашиваешь, что дальше?- передразнил он Макса.- А дальше будет подземелье, а перед этим тебя загрызут, зарежут, руки-ноги в холодильник кинут, как копыта на холодец. Да мало ли что. Тут вон двери сами на место становятся, и лошади то дохнут, то оживают. Это тебе не дешевка какая-нибудь. Может, в этой глуши передача снимается, типа «Продавцов страха», и башка в холодильнике бутафорская? Так это уже не передача, а сериал получается. Тебе что, до сих пор непонятно, что нас здесь держат за лохов? Кто-то проводит реалити-шоу «Игра на выбывание».
        Губы Максима тронула едва заметная улыбка.
        - Кстати,- Сергей завелся и уже не мог остановиться,- странно как-то получается. По всему выходит, что ты единственный, кто здесь раньше побывал и остался в живых.
        - Ты сам говорил,- бесстрастно парировал Фирсов,- что я один «чистенький».
        Алексеева не слушала их перепалку и молча осмысливала прочитанное.
        - Мне кажется,- произнесла она, тщательно подбирая слова,- что в этом дневнике есть два очень важных момента. Во-первых, тут написано, что в этом году все, что здесь происходит, должно закончиться. Во-вторых, в самом конце приписка - «если только…».
        - Если только в этом году конец света не наступит,- закончил за девушку Макс и хохотнул.
        - Слушай!- гневно сказал Бакунин.- Мы хоть вроде и поняли друг друга, но сейчас не тот момент, чтобы ухмыляться и дурака валять. Нашел время шутить.
        - А мне кажется, самый раз,- ответил Фирсов холодно.- Все наше пребывание здесь - сплошная шуточка. Жаль, что вы этого еще не поняли. Ты ножом Севастьянову ногу режешь, директорская голова в холодильнике лежит, скалится, сумасшедшие инвалиды и участковые… Мало вам? Ладно,- Макс обвел уставшим взглядом Сергея и Женю и встал.- Вы как хотите, а я спать пошел. Глаза слипаются.
        - Ты же сам предлагал вместе держаться,- сказала Алексеева.
        - Держаться, но не спать,- заметил Фирсов.- Спокойной ночи!
        Бакунин плюнул вслед Максу и, уловив умоляющий взгляд Евгении, предложил:
        - Пошли ко мне. Поодиночке и вправду можно с ума сойти.
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,
        Воронежская область,
        Максим Фирсов,

29 декабря - 30 декабря 2008г.
        С головой опять началось что-то невообразимое. Скоро опять не буду отличать сон от реальности. Я уже знаю, что девочка здесь. Я чувствую ее сердцем, и я не ошибаюсь. ЕЕ запах преследует меня повсюду. Точно как в океане акула улавливает каплю крови за километр своими чувствительными рецепторами.
        Ложусь на кровать, обреченно закрываю глаза и жду. Что сейчас будет: легкое прикосновение или удар ножом?
        Медленно, заунывно скрипит дверца старого шкафа. Удары моего сердца звучат как колокол, разносясь по всему телу. Лицом я ощущаю легкое прикосновение волос, но глаза открыть не решаюсь, мне страшно. Не хочу увидеть перед собой сморщенное лицо безобразной старухи. Волосы щекочут, прямо над ухом кто-то тихо смеется, и я наконец резко распахиваю веки. Передо мной огромные и пустые черные глаза на мертвенно-бледном лице.
        - Спокойной ночи! Кажется, именно это ты пожелал своим друзьям?- говорит ведьма и улыбается. Странно, но ее улыбка мне кажется… соблазнительной. И вообще, она больше похожа на маленькую женщину, чем на девочку…
        - Ты слышала, как мы разговаривали?- шепчу я пересохшим ртом.
        Она игриво поводит хрупкими плечиками, затем неожиданно встает и стягивает с себя платье. В комнате стоит полумрак, но мне хорошо видны ее маленькие возбуждающие грудки, плоский живот и безволосый лобок. Ведьма закидывает волосы назад и забирает в пучок, крутится передо мной и вновь распускает волосы.
        - Как мне лучше идет, Макс?- Она хохочет, прыгает на кровать и ползет ко мне. Я невольно отодвигаюсь к стенке.
        - Я не укушу тебя, мой дорогой, обещаю!- Адское создание рвет на мне ворот рубашки и проводит по груди своей ледяной рукой. Потом она берет мою ладонь и начинает водить по своему соску. Он становится таким острым, что царапает мне кожу. Наигравшись одной своей грудью, она переходит на вторую, затем проводит моими пальцами себе по животу, опускает ниже и начинает ими гладить себя между ног.
        Сердце ухает куда-то в пропасть, из глотки рвется стон.
        - Кто из нас мертвый, Максим, я или ты?- прерывисто дыша, говорит ведьма и целует меня в шею.
        Как ни удивительно, но прикосновение ледяных губ действует на меня возбуждающе. Она чувствует это и, целуя, начинает играть своим язычком.
        - Давай сидя, Макс, я же такая легкая.
        Словно во сне, я сажаю крошечную чертовку на себя, и нас обволакивает сладострастная истома…
        Когда все закончилось, ведьма встала, ловко нырнула в платье и вновь подошла ко мне.
        - Делу время, а потехе - час.- Она улыбнулась и погладила меня по волосам.- Идем, нас ждут.
        - Кто ждет?- Я еще не мог прийти в себя и дрожащими руками застегивал ширинку.
        - Слишком много вопросов!- погрозила она мне пальчиком, и нечто, мне не подвластное, резко подняло меня с кровати и повело за ней.
        Мы идем по коридору, и в высоких окнах на фоне сереющего неба виден плавно падающий снег. В комнате за кабинетом горит свет, узкой полоской проникая в щель под дверью. Мы входим, и нас встречает инвалид. Я почему-то не удивляюсь, когда его вижу.
        - Здравствуй, Макс! Рад тебя видеть!- Борис радушно улыбается и приглашает меня к сервировочному столику на колесиках. Там на одноразовых тарелках лежит семга, лимон и какое-то мясо. Инвалид открывает бутылку коньяка и наливает его в пластиковые стаканчики. Вся эта картина смотрится довольно диковато и, по меньшей мере, странно. Можно же было переложить все это на обычный стол. Хотя, может, ему приятна сама ассоциация: он - на колесах, столик тоже. И эта пластиковая посуда…
        Колясочник ловит мой недоумевающий взгляд и улыбается:
        - С одноразовой посудой очень удобно. Поел - и сжег! Отпечатки пальцев вытирать не надо. Хотя у меня пальцы и забинтованы.
        Он предлагает выпить, что мы и делаем. После чего его глаза становятся похожими на две колючие льдинки. Он с трудом цепляет пластмассовой вилочкой ускользающий от него кусочек рыбы, отправляет в рот, вытирается бумажной салфеткой и говорит:
        - Пришло время расставить все точки над «i», Максим. Я тебе сейчас вкратце обрисую ситуацию, а потом ты будешь задавать вопросы, если они у тебя, конечно, возникнут.
        Я согласно киваю, взгляд непроизвольно падает на неизменное ружье, покоящееся на коленях инвалида. Разве у меня есть выбор?
        - Если ты помнишь, то меня зовут Борис. Несмотря на разницу в возрасте, я не против, чтобы меня так называли. Условности только все осложняют. Прежде всего, я благодарен тебе за то, что ты передал мое приглашение насчет отдыха в Чертовке своему директору. Бояринов неплохой парень, хоть немного и заносчивый. Ну, да ладно, сейчас речь не о нем. Сначала о тебе.
        Тут я наконец понимаю, что никакой это не сон. Инвалид был абсолютно реальный.
        - Что ты хочешь от меня?- несмело проговорил я.
        - Ты, мой юный друг, обладаешь способностью периодически обитать в двух мирах. Попросту говоря, у тебя проблемы с психикой. Я воскрешу в твоей памяти события восьмилетней давности, если ты не против.
        Я почувствовал, как сердце снова заколотилось, грозя выскочить наружу. Был ли я против? Да я думал об этом все эти годы!
        Не дождавшись от меня ответа, Борис продолжал:
        - Когда ты пришел в этот дом, с тобой не было друга в костюме Деда Мороза. Ты был один. Действительно, в доме была мертвая девочка, а также женщина. Успокойся, это не твоих рук дело.
        Я испытующе смотрел на него, лицо Бориса исказила кривая улыбка, и он произнес медленно, чеканя каждое слово:
        - Прежде чем прийти сюда, ты убил своих пьяных друзей.
        Я отшатнулся, словно оглушенный. Что он говорит? Как убил? Кто убил, я?!
        - Я… я не…- залепетал я, но Борис меня жестко оборвал, не давая продолжить:
        - Да, убил. Убил своих друзей, которые не могли оказать никакого сопротивления, потому что или спали, или были пьяны, сейчас это не столько важно.
        Видя мое состояние, близкое к шоковому, инвалид немного смягчился:
        - Понимаешь, Максим, у человеческого организма есть защитная функция: он выдумывает себе оправдание в виде сказок, чтобы не сойти с ума. Убедил себя и ты, что это дело рук какого-то маньяка. А этот маньяк - ты, Макс. Ты спросишь, почему тебя не посадили за решетку и, главное, куда делись трупы восьмерых человек? Отвечу: тебе помог мой родной брат. Да-да, бывший участковый Аникеев Андрей Андреевич. Он перевез их на своем «уазике» в лес и спрятал в потайной яме, пока ты гулял по деревне и сидел непонятно зачем в шкафу. Потом уничтожил отпечатки твоих пальцев, и все получилось шито-крыто. Зачем нам это надо? Вот это главный вопрос. Предлагаю выпить, а потом я продолжу.
        Я сидел совершенно опустошенный и раздавленный. Меня терзали раньше какие-то смутные подозрения, перед глазами мелькали обрывки чего-то страшного и непонятного. Но такое… Мы молча выпили, и Борис стал рассказывать дальше:
        - Все началось давно, когда я работал врачом-патологоанатомом. Все знают, что любые чувства со временем притупляются. И любой из врачей моей специальности, проработавший достаточно продолжительное время, спокойно сядет пить чай возле трупа. Так было и у меня. Хотелось адреналина и остроты ощущений. Сначала я начал пить, потом употреблять наркотики, сперва слабые, а потом переключился на более мощные. Все приелось, и я был готов наложить на себя руки. Потом, в один прекрасный момент, меня осенило: я решил препарировать живого человека. Я напоил какого-то подзаборного доходягу, которого никто бы не стал искать, и ночью завел к себе в подвал во время дежурства.
        Я сидел в полной неподвижности, догадываясь, что произошло дальше.
        - Ты знаешь, Максим, что такое дисковая пила? Так вот: я плеснул на этого мужика, в тот момент крепко привязанного к анатомическому столу, водички, чтобы он пришел в себя, и начал работать. Ты бы видел его глаза, мой юный друг… Я испытал чувство, которое нельзя ни с чем сравнить. Это круче, чем наркотик, и подсаживаешься на него, естественно, тоже сильнее. Сложилось так (тут действительно, таится некая загадка), что, когда мой брат Андрей, ничего не знавший о моем, так сказать, хобби, приехал работать сюда участковым и поселился в этом доме - он сошел с ума. Свихнулся и убил свою семью. Я не дал ему пропасть, трупы надежно спрятали. Его потом подлечили… Такая же история приключилась и с этим этнографом. Так что, возможно, какая-то чертовщина в этом доме и есть, но я с ней лично никогда не сталкивался. Меня Борис сейчас беспокоит. На Геру[2 - Героин (прим. автора).] подсел. Когда стоны по дому идут - это у него ломка начинается. На чем мы остановились? Ах да… Короче, сложился союз единомышленников. Мы развлекаемся, но брата и моего тезку Бориса, как шизофреников, приходится иногда использовать
втемную. Ребята в последнее время очень сдружились. Под домом есть огромное подземелье, так они там спрятали трупы убитых ими же родных и иногда их навещают. Ну, у каждого есть маленькая слабость. Я вот, например, вареный лук люблю.
        Теперь уже коньяк по стаканчикам разлил я, совершенно охреневший от того, что сейчас услышал. Инвалид ухмыльнулся своей змеиной ухмылкой:
        - Теперь мы подошли к основному, Макс. Я приглашаю тебя в свою команду. У тебя хорошие задатки. Ты не шизофреник, а находишься в пограничном состоянии, как, возможно, и я. Как говорится, золотая середина. Нам нужен еще один, молодой и здоровый, чтобы играть в такие игры. А то знаешь, годы берут свое,- тут он засмеялся,- да и Борис теперь не всегда в форме.
        - С директором было, как и сказал брат,- после непродолжительной паузы вымолвил инвалид.- Разбили окно, впихнули его мертвого в баню, и так далее… голову и руку на веревочке за хозяином вернули, хе-хе… кстати, укусили вашего приятеля по-настоящему, скажите спасибо этнографу. Я ему как раз дозу дал, так он расстарался… хорошо, Саша в темноте ему голову не отрубил, вовремя мертвяка, то бишь, вашего шефа, подсунуть успели. А роль мутанта исполнил Андрей, после того, как зарубил этого парня, Сашку. Рыжая толстуха, натрахавшись, спала как убитая после подсыпанного снотворного. Правда, смешно?
        - Офигительно смешно,- процедил я сквозь зубы.
        - Что у нас еще из неразгаданного?- поморщил лоб инвалид.- Истории с обрядами, живыми мертвецами, переселением душ - это так, чтобы поразвлечься и язык почесать. Хорошо я сыграл роль этнографа? Того, настоящего, вам Андрей и показывал. Тут он не соврал. Классический сюжет: добрый и злой полицейский, что-то ищут, доказывают… Сначала мертвец в баню лезет, вы в шоке, боитесь даже своей тени, потом с фокуса, пусть и ужасного, снимается ореол таинственности, и от обыденности происходящего вас охватывает еще больший страх. Все продумано,- он хитро прищурился.
        - А как же записи в дневнике?- вспомнил я.
        - Дневник Бориса… Процентов десять из него - правда, остальное - сам понимаешь. Кстати, у него этих дневников штук десять, и все разные, мы их специально напоказ выставляем, чтобы гости читали. Правда, в последнее время у Бориса крыша едет, ему все кажется, что в этом году конец света будет. Вообще-то мы уже стали повторяться, может, ты что-то новое подскажешь?
        Я чуть не поперхнулся от этих слов, и Бориса это еще больше развеселило. Вдоволь насмеявшись, он проговорил:
        - Ну что тебе еще сказать? Директора вашего я порешил. Прямо в машине. Кстати, голову отрезал у него еще у живого. Медленно, медленно… Что еще? Специально проложенная трасса для тех, кто хочет уехать, позволяет контролировать ситуацию. Так что все дороги ведут куда? Правильно, к нам, в Чертовку. Девку в яму на кол посадил братишка. Борис вашу первую бабу задушил. Как видишь, у нас никто не сачкует. Лень здесь не поощряется, но и работенка-то, главное, по душе! Этнографа, между прочим, мы называем кратко - Бор, чтобы не путать со мной. Вот такой у нас здесь Нильс Бор[3 - Знаменитый шведский физик (прим. автора).] живет!- и он опять хохотнул.
        Я заглянул в глаза инвалида и увидел в них абсолютное безумие. Неужели и у меня глаза такие?
        - Вопросы есть?- поинтересовался Борис.
        - Есть. Что насчет ведьмы? Я ведь тоже видел девочку, да и не я один. Она меня к трупам водила,- сказал я.- И превращалась она в ведьму прямо на моих глазах, а сейчас сюда привела.
        С моих губ уже были готовы сорваться слова про нашу последнюю встречу, но я вовремя прикусил язык. Ни к чему этому психу знать такие подробности. Между тем забинтованное лицо инвалида расплылось в такой радостной улыбке, словно он мешок золота нашел.
        - Ангелина!- позвал он вполголоса.
        Я ожидал чего угодно, но только не того, что последовало за этим. На его голос из-за портьеры вышла ДЕВОЧКА! Я остолбенел: сны воплощались в жизнь. Хотя нашу последнюю встречу назвать сном язык не поворачивается, все происходило реальней некуда.
        - Ангелина - лилипутка,- пояснил колясочник.- Раньше выступала в цирке, но так получилось, что убила там одного акробата. Ей, кстати, уже двадцать восемь лет, хотя о возрасте женщины публично говорить не принято,- и он хихикнул, сально поглядывая на крошечную женщину.
        Я же стоял столбом, не сводя с нее глаз. Она видела это, и щеки ее вспыхнули пунцовыми розами.
        - Она случайно попала в Алексеевку, там ее Андрей и вычислил. По фотороботу больших трудов это, как сам понимаешь, не составило. Потом привез ее сюда,- заливался соловьем Борис.- Самое забавное, что по паспорту она действительно Ангелина - Ангел, то есть. Сечешь, Макс? Вот вам и девочка, и ведьма, все в одном флаконе. Наш Ангелочек - очень талантливая актриса. Она сейчас покажет тебе часть нашего антуража. А есть еще и макеты, и трясущиеся елки, и книги, которые сами падают с полок, и холостые патроны, которые подсовывали вам… Много чего есть, даже бронежилеты имеются. Как и положено солидному театру.
        Лилипутка молча продемонстрировала мне парики, всевозможные маски со сморщенной и обожженной кожей, как у Фредди Крюгера.[4 - Киногерой, персонаж известных американских фильмов ужасов (прим. автора).] Все становилось на свои места.
        - Ладно,- удрученно произнес я, потом спохватился: - А как ты на коляске, без ног, умудрился Бояринова завалить? Зимой, да еще в лесу! Он ведь тоже не пальцем деланный, да и ствол почти всегда при нем!
        Борис многозначительно усмехнулся, и я почувствовал, что наступил кульминационный момент. Он скинул с ног проеденный молью плед, встал с коляски, отпихнул ее ногой и выбил ногами чечетку.
        Потом мнимый инвалид прошел уверенным шагом по комнате и остановился:
        - То же самое и с проказой. Не дай бог вам, ребята, в самом деле этой дрянью заразиться.- Сказав это, он принялся неторопливо снимать с себя бинты.- Пара дохлых крыс в кармане, тухлая селедка, и нужный эффект обеспечен, верно? Если бы ты знал, как мне самому надоела эта вонь… хотя человек способен ко многому привыкнуть, согласен?
        Я молчал, хмуро кусая губы. азиться. ки ее вспыхнули пунцовыми розами.
        - Короче, мое дело предложить, твое - подумать. Главное - ты помог друзей сюда привезти. Может, у тебя, конечно, затмение памяти было: я не знаю, да и знать не хочу. Как-то ты себя первые дни странно вел. Тут еще и Ангелина, естественно, свою роль сыграла. Между прочим, Андрей, мой братец, который уж точно должен знать, кто она такая, и то иногда считает ее неземным созданием. Как пел классик шансона: «…ну, сумасшедший, что возьмешь…» Ты можешь присоединиться, можешь отказаться и рассказать об этом разговоре своим товарищам. Трупом больше, трупом меньше. Я не запугиваю: это просто констатация факта. Просто жалко, при твоих-то задатках если талант в землю закопаешь с собой вместе. Убийцей ведь тоже надо родиться, как музыкантом или поэтом. Ты подумай, немножко времени у тебя есть. Если все сложится хорошо, то будешь ассистировать дяде Боре на новогодней операции. Я уже приготовил два анатомических стола. Три последних года как-то банально выходило - убили и не повеселились толком.
        Он захохотал, и я почувствовал, как спину обдало ледяным холодом.
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,
        Воронежская область,
        Сергей Бакунин, Евгения Алексеева,

29 декабря 2008г.- 30 декабря 2008г.
        Сергей и Женя зашли к нему в комнату, и Бакунин тщательно запер дверь изнутри. Поразмыслив, он решил подстраховаться и с усилием подвинул к выходу тяжелый комод. После этого он подошел к кровати и брякнулся на нее не раздеваясь. Устало посмотрел на девушку, продолжающую безмолвно стоять у порога.
        - Чего теперь у двери торчишь, как бедный родственник в гостях?- Сергей заложил руки за голову и с наслаждением потянулся.- Кровать, как видишь, здесь одна. Располагайся и не стесняйся. Насиловать тебя никто не собирается. Хотя, если хочешь, иди к себе в комнату. Могу проводить,- и он сделал попытку подняться.
        - Не-ет,- самопроизвольно вырвалось у Алексеевой. Она робко приблизилась к кровати и села. Сергей опять плюхнулся на спину.
        - Не против, если я закурю?- спросил он.
        - Можно подумать, что если я скажу «нет», ты воздержишься,- улыбнувшись, ответила Евгения.
        - Ради приличия надо же спросить,- одарил ее ответной улыбкой Сергей и щелкнул зажигалкой. Глубоко затянувшись, он задал вопрос: - У вас с Сашкой серьезно было? Если не хочешь, не отвечай.
        - Как тебе сказать… Он мне нравился,- задумчиво ответила Женя.- А уж я ему… Это сейчас только одному Богу известно. У него ведь девок куча была. Ты же знаешь.
        - Знаю,- подтвердил Бакунин.- Насчет этого дела он никого не пропускал. Один раз я даже прикололся: Сашок, говорю, бабушка есть на примете, восьмидесятилетняя, но озабоченная. Штуку «зелени» обещает. Трахнешь? А он подумал и на полном серьезе: за штуку нет, а вот за полторы возможны варианты. А сейчас он в подвале валяется, весь изрезанный. Его, наверное, теперь и в гроб не запихаешь, скрюченного. Положено сказать: «Пусть земля ему будет пухом». А где она - земля? Пока что не предвидится.
        Алексеева всхлипнула.
        - Ты так и будешь всю ночь сидеть, как сторож на складе семечек?- похлопал ее по спине Сергей.
        Девушка робко прилегла рядом.
        - Серега, угости сигареткой?- нерешительно попросила она.
        - Возьми,- Бакунин щелкнул по пачке ногтем.- Ты же вроде не куришь?
        - Закуришь тут и запьешь в этой проклятой деревне,- опять всхлипнула Женя.
        Она неумело затянулась и закашлялась.
        - Я понимаю, тебе вспоминать сейчас про это…- Сергей замялся,- про мутанта. Но вдруг такое повторится? Я должен знать. Как Санька в оборотня превратился?
        Девушка передала Бакунину сигарету:
        - Затуши, пожалуйста!
        Парень выполнил ее просьбу и повторил вопрос.
        Женя, помявшись, сказала:
        - Мы, в общем, ну…
        - Трахались,- подсказал Сергей,- что ты нукаешь, как первоклассница перед мамой? Здесь все свои.
        - Короче, потом я неожиданно заснула как убитая,- сказала Женя, в какой-то мере обрадовавшись, что ей не пришлось подробно останавливаться на пикантных деталях.
        - Что же здесь неожиданного?- удивился Бакунин.- После этого дела всегда спать хочется.
        - Это у вас, у мужиков,- сказала Женя.- А у женщин наоборот. Мы помедленнее остываем. Ладно, не буду тебе лекции по половому воспитанию читать,- она повернулась набок.- Проснулась я, а рядом уже не Сашка: кто-то страшный, глаза горят! Мне еле удалось в коридор выскочить. А там - колясочник, с ружьем. Мутант прыгает, а сделать ничего не может! Если бы не инвалид - сожрала бы меня эта тварь! А потом,- глаза девушки наполнились слезами,- колясочник сказал, что, может, и я оборотнем стану. Из-за спермы, что в меня попала…
        - Так вы без резинок трах… то есть сексом занимались?- удивился Сергей.- Не знаю, будешь ты мутантом или нет, но залететь можешь точно.
        Алексеева начала тихо плакать:
        - И еще он говорил, что ви-и-дел, как у че-е-ловека хобот вырос. Он им людей души-ил!
        - Врет твой колясочник!- решительно сказал Бакунин.
        Несколько минут они лежали молча. Потом Женя спросила:
        - Если, как ты говоришь, «здесь все свои», то расскажи, почему ты вены резал?
        - Долгая история,- вздохнул Сергей.- В принципе, я Максу рассказал и от тебя скрывать не собираюсь. Поделишься - и легче становится. Был у меня «закидон» по молодости,- вообразил себя «сверхчеловеком».
        - Кем-кем?- переспросила девушка.
        - Сверхчеловеком,- повторил Бакунин,- есть понятие такое. Был у меня любимый немецкий философ Ницше. Так вот: у него есть теория избранности. Ты можешь в силу рождения, проявления силы воли встать над другими людьми. Они стадо, а ты - бог! Не зря книга Ницше даже у Гитлера на столе лежала. И теорию он эту же проповедовал. Если бы только теорией и ограничился. А то стал и на практике осуществлять, причем в мировом масштабе. К чему это привело фюрера, ты, надеюсь, знаешь. Так и я, только в своих пределах. Вместе с друзьями завалил бродяг на кладбище. Да еще с особой жестокостью, чтобы силу воли воспитать и среди других выделиться. Самое ужасное, что среди них и ребенок маленький был. «Сверхчеловеком» я от этого, естественно, не стал, зато впал в другую крайность: мир недостоин меня - значит, надо из него уйти. И ушел бы… Мать раньше с работы вернулась и «Скорую» вызвала. Вот, собственно, и все,- невесело закончил Сергей.- Противно было слушать?
        Женя неожиданно по-матерински чмокнула Бакунина в лоб:
        - Ты же раскаялся,- она пристально посмотрела на Сергея.- Носил все в себе и мучился?
        - Раскаялся,- он вымученно улыбнулся.- Только тем бомжам от этого не легче. Они жили своими маленькими заботами и, наверное, строили свои планы на будущее. Я только сейчас понял, что бродягами становятся не только алкаши и наркоманы. Бывает, сложится жизнь так, что исправить ничего нельзя. Как у нас сейчас. Кстати, те двое, что со мной «сверхлюдьми» пытались стать, уже в земле. Бог, наверное, наказал. А я на подходе. Даже если вдруг каким-то чудесным образом удастся отсюда выкарабкаться - точно в церковь пойду, покаюсь, а потом в ментовку сдамся.
        Женя, напряженно покусывая ноготь, повернула к Сергею свое круглое миловидное лицо:
        - Я тоже тебе расскажу,- чувствовалось, что эти слова даются девушке с большим трудом.- Я ухаживала за больной теткой, которую мать привезла в нашу квартиру. Она капризничала, как, наверное, и все больные люди. В принципе это ведь можно понять, если захотеть. А я не хотела. От тетки плохо пахло, ей надо было по расписанию давать таблетки. Короче, никакой личной жизни. Подружки бегут на дискотеку, а я работаю сиделкой. Потом пошли горшки, проблемы с памятью, зрением, слухом. Я стала желать ей смерти, а затем и вовсе помогла отправиться на тот свет: не дала нужное лекарство, не вызвала «неотложку».
        Сергей хотел сказать что-то успокаивающее, но передумал. Не то время и место.
        - Самое интересное,- продолжала меланхолично Евгения,- что, когда она умерла, мне стало не хватать этого привычного графика жизни. Мне не надо было ни о ком заботиться, и я мучилась от этого. Когда выкидывали на свалку теткино старье, эти несчастные коробочки с пилюлями, я незаметно спрятала ее старые очки. Потом украдкой доставала их, рассматривала и плакала. Вот такие дела.
        Бакунин повернул голову и увидел, что у Жени из глаз покатились слезинки.
        - Я вижу, ты тоже сильно переживаешь,- сказал Сергей.- Но что сделано, то сделано, время вспять не повернуть. Надо жить с этим дальше.
        Он обнял девушку, и она доверчиво прижалась к нему.
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,
        Воронежская область,
        Борис Арбузов,
        ночь 30 декабря 2008г.
        Смотрю на потолок. Тело снова ломит, скручивает так, что хочется лезть на стенку. Только вот сил, чтобы лезть на эту самую стенку, нет. В бессильной ярости кусаю и грызу губы, подбородок уже весь в крови. Жду, когда дадут очередную дозу.
        Сейчас я уже не могу с точностью сказать, когда этнограф и историк Арбузов Борис Николаевич стал законченным наркоманом. Одно могу утверждать точно - костлявое, бледное существо, которое лежит сейчас, скрючившись на этой кровати, завернутое в вонючие одеяла, не имеет ничего общего с человеком, который несколько лет назад приехал в эти места, чтобы подлечить близких…
        В моменты просветления, когда заканчивается кратковременная эйфория после утоления «жажды», а момент ломок еще не настал, я вспоминаю свою семью. Милую, добрую Леночку с ее красивыми, музыкальными пальцами и вкусными губами. Когда перед лицом встает образ Верочки, ее наивные, трогательные глаза с длинными ресницами и ее звонкий заразительный смех, я вою от горя, царапая себе лицо в кровь. Они внизу, мои родные, и один бог знает, почему так все получилось.
        Сегодня во сне я видел Пелагею Герасимовну. Она была одета во все белое, на голове тоже белый платок. Бабушка хитро улыбалась и куда-то шла, едва касаясь земли босыми ногами. Иногда она оборачивалась, маня меня пальцем. Я послушно шел за ней, внутренне понимая, что это плохой знак. Все знают, что, когда тебя зовет во сне умерший, это означает приближение смерти. Но мне почему-то не было страшно.
        «ТЫ ПОМНИШЬ, КАКОЕ ЗАВТРА ЧИСЛО?» - слышу в голове ее голос, спокойный, но строгий.
        Я киваю. Конечно, помню, ведь завтра Новый год. Как об этом можно забыть?!
        «УХОДИ. ПОМОЛИСЬ ЗА СВОИХ РОДНЫХ И УХОДИ» - шепчет голос, и вдруг бабушка исчезает. Затем я вижу ослепительно-белый свет, и мир тонет в липкой пустоте.
        Я открываю глаза, облизываю прокушенные губы. Шершавый язык срывает подсохшую корочку, и я ощущаю солоноватый привкус крови.
        (Ты помнишь, какое завтра число…)
        31 декабря. 200… 2008 года. Я застонал, извиваясь на кровати.
        В черном сознании каким-то непостижимом образом сверкнул проблеск, который, словно комета в безлунном небе, прочертил:
        Идол Смерти.
        Я лежал, комкая провонявшие мочой одеяла, повторяя про себя как заклинание:
        «Легенда. Легенда, которую рассказала Пелагея…»
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,
        Воронежская область,

30 декабря 2008г.
        Утром повалил густой и мокрый снег.
        Сергей и Женя еще спали. Макс после разговора с мнимым инвалидом сел на стул возле окна и так просидел всю ночь, неотрывно глядя на улицу, заваленную снегом. К утру стоявшая перед ним пепельница была заполнена окурками до самых краев.
        Борис, Андрей и Ангелина завтракали. Моченые яблоки, квашеная капуста, маринованный чеснок, копченая свинина - все было хаотично разбросано на столе в комнате бывшего патологоанатома Бориса. Глядя на него, уже никто не смог бы сказать, что пару часов назад этот человек играл роль умирающего инвалида с парализованными ногами и гниющей кожей.
        - Как там наши голубки?- спросил он, с аппетитом обгладывая свиное ребрышко.
        - Спят. Как иначе, если проворковали всю ночь,- доложил Аникеев-младший.- А этот Максим Фирсов после вашего разговора недельный план по куреву перевыполнил.
        - Пускай покурит, на его месте у любого мозги будут пухнуть,- сказал Борис, вытирая руки и рот смятым полотенцем.- Перед ним сейчас дилемма, нравственный выбор. Гениально я придумал, куда там старине Шекспиру с его «Гамлетом». Вот ты, Андрюха, замочил бы своего старшего брательника, если бы приперло?- он посмотрел на бывшего участкового немигающим взглядом.
        Тот покряхтел, помялся и ответил:
        - Не знаю.
        Главарь пришел в совершеннейший восторг. Он обнял Андрея и тихонько боднул его лбом:
        - За что я тебя люблю, так это за честность. Ты у нас всегда такой был, в отца. Он был честный и принципиальный, а для прокурора эти качества опаснее саркомы легкого. Вот вам ирония судьбы: папа, заслуженный работник юстиции,- под гранитным памятником. А сынки сгноили не один десяток человек, а в кое-каких делах пользуются и его старыми связями. Сидят, едят копченую свининку, запивают коньячком и наслаждаются жизнью. Как говорил библейский царь Екклесиаст: «Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников».
        Младший Аникеев потянулся за бутылкой коньяка, но Борис убрал ее и перешел на деловой тон:
        - Хватит! Пить будем потом, как Новый год отметим. Кстати, как там дела с расходным материалом?
        - Два жмурика в подвале, один в яме, другой в избе, рука и голова в холодильнике,- отчитался майор в оставке, потом поправился: - Бабу из ямы я вынул. Для сегодняшнего представления, так сказать.
        - Заводи «уазик», собирайте все с Бором, и в яму, никаких представлений. Ветками хорошенько замаскируйте,- приказал Борис.- Потом будет представление. Размялись для начала, и хватит! Все раскидано кругом. Хотя и должны свои люди просигналить, если кто из серьезных господ сюда пожалует. Сам знаешь: береженого бог бережет, а дурака конвой стережет. Кстати, как Бор?
        - Отходняк,- поморщился бывший участковый.- Сейчас я его приведу в норму.
        - Ты смотри не переборщи с нормой,- наставительно произнес Борис,- это я тебе как врач говорю. «Дури»[5 - Наркотик (прим. автора).] у нас еще хватает? А то и я иногда в охоточку…
        - Наркопритон целый год можно содержать!- усмехнулся Андрей.
        - Ладно, иди. С утра, по холодку, сделай дело,- похлопал его по плечу старший брат.
        Бывший участковый вышел.
        - Выгодно тебя содержать,- обращаясь к лилипутке, заметил Борис,- не ешь, не пьешь. Как Дюймовочка, по зернышку в день, хе-хе.
        Девушка загадочно улыбнулась.
        - Я не пойму только одного,- Ангелина взяла ломтик яблока,- все вокруг сказки и розыгрыш. Но почему люди побросали дома и ушли отсюда? Не вы же их заставили? Да и случилось это задолго до вас.
        У старшего Аникеева сделалось такое лицо, будто вся разложенная перед ним еда внезапно протухла:
        - Бор мне тут последние дни постоянно бубнил про какую-то древнюю легенду, но ты же знаешь, что он шизофреник и наркоман. Не хочу даже про эти бредни говорить. Страшилки для детей.
        - Ну, все-таки,- не отставала лилипутка. Ее глубокие красивые глаза поблескивали от любопытства, и сейчас она выглядела просто красавицей.
        Борис фыркнул и сказал:
        - Ну, раз хочешь… сказку… На этом месте когда-то существовало древнее языческое капище - место ритуального жертвоприношения. Согласно преданию, раз в шестьдесят лет в здешнем подземелье просыпается Идол Смерти, которому должны принести жертву. Раньше это делали жрецы.
        - А теперь делаем мы,- тихо пробормотала Ангелина, но Борис ее не расслышал.
        - Арбузов говорил, что здесь случались исчезновения целых деревень,- добавил он.- Кстати, по его словам, очередной шестой десяток приходится на этот Новый год.
        Когда Аникеев вошел к Бору, тот лежал на постели, бледный как смерть, и постанывал.
        - На, возьми,- и бывший майор кинул Арбузову пакетик,- приходи в себя, шеф работенку подвалил. В лесную яму надо рейс сделать.
        - Почему в яму, а не вниз?- еле выговорил этнограф.
        - Ты же знаешь: братец - мозговой центр. С ним если начнешь спорить, он за ружье сразу хватается.

* * *
        В глубоком ледяном беспросветном мраке находился третий, самый нижний ярус подземелья. Неожиданно темнота пришла в движение.
        Тяжелое свистящее дыхание нарушило многолетнюю тишину. Нечто бесформенное, огромное медленно просыпалось от долгого сна, потом поднялось во весь рост и двинулось по подземному лабиринту, ведомое древнейшим чувством - голодом.

* * *
        Женя проснулась и увидела, что Бакунин лежит с открытыми глазами. Она встала, подошла к зеркалу, зевая, посмотрела на себя и осталась недовольна тем, что увидела:
        - Ужас, как я себя запустила в этой деревне! Не красилась здесь ни разу.
        - Напрашиваешься на комплимент,- отозвался Бакунин.- Я вот лично предпочитаю все натуральное.
        - А как насчет того, что помыться здесь толком нельзя?- спросила, не оборачиваясь, девушка.
        - Между прочим,- решил продемонстрировать знание истории Сергей,- Наполеон запрещал Жозефине мыться, когда она встречала его из походов, чтобы иметь возможность насладиться запахом женщины.
        - Сейчас я предоставлю тебе такую возможность,- задорно сказала Евгения, подбежала к Бакунину и прижалась к его лицу своими большими упругими грудями.
        Тот, недолго думая, повалил девушку на спину и запустил ей руку под кофточку. Женя не отстранилась, только посмотрела Сергею прямо в глаза и произнесла:
        - Давай не сейчас. Не обижайся, всему свое время.
        Поправив одежду, Алексеева подошла к окну и воскликнула:
        - А все-таки, несмотря ни на что, здесь красиво! Как там Ксения говорила: между жизнью и смертью снег падает?
        - Что-то в этом роде,- ответил Бакунин. Обследовав сигаретную пачку, он бросил ее в сторону - пустая.
        - Подойди сюда,- вдруг сказала Женя тревожно.- Там Аникеев и тот, кого мы на кровати видели, что-то в машину грузят.
        Сергей поглядел в окно и удивленно присвистнул:
        - Гляди-ка, у них «уазик» имеется. Где они его прячут? Вроде весь двор обошел, и не видел.
        Они молча наблюдали за мужчинами, потом Бакунин насторожился:
        - Эти черные мешки похожи на те, в которых трупы перевозят. Пойдем посмотрим.
        Когда ребята вышли во двор, бывший участковый уже собирался закрывать бортик машины, а Арбузов открывал выездные ворота. После принятой дозы движения его стали уверенней, а взгляд осмысленней.
        - Доброе утро, Андрей Андреевич,- Бакунин протянул бывшему участковому руку для приветствия.
        - Доброе, доброе,- равнодушно отозвался Аникеев и, не снимая перчатки, ответил на рукопожатие.
        - У вас и машина, оказывается, есть,- заметил Сергей, кивая на вездеход с синей полосой на борту и надписью «Милиция».
        - У нас много чего есть,- недобро сказал бывший майор и сделал попытку захлопнуть бортик. Но один мешок выступал и не давал защелкнуть запорную ручку.
        - А что это вы с утра вывозите?- подключилась к разговору Алексеева.
        Было видно, что Аникеев намеревался ответить молодым людям в резкой форме, но он взял себя в руки и сдержанно проговорил:
        - Мусор.
        Бакунин без лишних слов дернул за язычок «молнии» ближайшего мешка, и из него показались итальянские мужские сапоги из тисненой кожи, которыми когда-то очень гордился их ныне покойный директор. Во втором мешке, судя по всему, находился Севастьянов.
        - Куда вы их везете?- резко спросил Сергей.- И почему нас обманываете?
        - В морг,- сквозь зубы произнес бывший участковый, проигнорировав второй вопрос. Веко одного глаза у него задергалось.- «Душком» уже стало от них нести,- и он сморщил мясистый нос, давая понять, что так оно и есть.
        Подошел этнограф и, ни слова не говоря, запрыгнул на переднее сиденье.
        - Ну что, поехали,- обратился он к Андрею тусклым голосом.
        - Мы с вами!- решительно сказал Бакунин и взялся за ручку задней дверцы.
        Аникеев шумно вздохнул и резко, без замаха, ударил правой рукой парня в живот. Тот переломился пополам. Удар слева в скулу поверг Сергея на снег. Бывший участковый закрутил ему руки за спину и с ловкостью защелкнул на запястьях наручники. Женя бросилась на Аникеева сзади и схватила его за жилистую шею. Бывший майор стряхнул девушку, как пушинку… и, за неимением второго комплекта наручников, быстро связал ей руки брючным ремнем. Он не особенно церемонился, и Женя вскрикнула, когда ремень больно врезался в ее нежную кожу.
        - Сами напросились,- сказал Аникеев, поднимаясь и отряхивая со штанов снег.- Глядишь, еще денек бы прожили спокойно. Ну а теперь не обессудьте.
        Бакунин приподнялся и, покачиваясь, стоял на коленях, сплевывая кровь на снег. Евгения тоже попыталась встать, но поскользнулась и опять упала.
        Арбузов участия в схватке не принимал и сидел в машине, с холодным спокойствием наблюдая за происходящим. На шум из дома вышел Борис, держа в руках ружье.
        - Бунт на корабле?- спросил он, обращаясь, очевидно, ко всем, и широко улыбнулся.
        Видно было, что вид внезапно выздоровевшего колясочника потряс ребят не меньше, чем насильственные действия бывшего участкового.
        - Что с ними будем делать?- тяжело дыша, проговорил Аникеев-младший.
        - В операционную их. Пусть полежат до завтрашнего дня, подумают о вечном, проникнутся, так сказать, философским смыслом жизни,- распорядился Борис.
        Андрей рывком поставил Сергея на ноги, чуть не вывернув ему плечо, и крикнул, оборачиваясь:
        - Бор, чего сидишь как истукан? Помоги!
        Арбузов нехотя вылез из машины и пошел, как робот, к Евгении, но она поднялась с истоптанного снега сама. Подталкивая в спины, ребят повели в дом.
        Бывший майор откинул крышку уже знакомого люка и, матерясь, повертел, никак не желающий срабатывать выключатель. Наконец после упорных попыток свет зажегся.
        - Будете спускать, смотрите, шеи им не сломайте, а то в город за новым товаром пошлю,- весело прокудахтал им вдогонку «инвалид», поднимаясь по лестнице.- Ждите меня там, я скоро буду.
        Транспортировка пленников проходила просто: Бор, как инструктор-парашютист, поочередно пихал Женю и Сергея в спины, а Аникеев-младший ловил их внизу, следя за тем, чтобы они не покалечились раньше времени.
        Ребят провели через весь подвал, потом Арбузов, поколдовав у стены, с помощью специального пульта дистанционного управления открыл потайную железную дверь. С мерным гудением дверь поехала вверх, как в космических кораблях или секретных лабораториях. Ребята изумленно смотрели на это «чудо», так неестественно смотревшееся в этом подземелье, а этнограф, явно довольный произведенным эффектом, щелкнул выключателем, и потоки света залили просторную квадратную комнату.
        Посередине стояло несколько металлических столов. Рядом, на двухъярусных хромированных тележках, лежали, поблескивая, хирургические и прочие инструменты. Чего здесь только не было: скальпели, зажимы, щипцы, электрические и обычные пилы, электродрели, всевозможные ножи… Вдоль стен громоздились застекленные металлические шкафы, в которых стройными рядами стояли банки, залитые прозрачной жидкостью, с плавающими в них предметами. Женя присмотрелась и с ужасом поняла, что в растворы помещены различные человеческие органы.
        Дверь распахнулась, и в помещение бодрым шагом вошел мнимый инвалид.
        - Ну что, освоились?- он буквально светился от радости.- Милости прошу в святая святых - нашу операционную.
        Он стал важно расхаживать по комнате:
        - Вот наш анатомический музей, здесь вы можете наглядно ознакомиться с внутренним строением человека. Советую зря времени не терять и присмотреть себе шкафчик по душе…- он рассмеялся трескучим смехом.- Желание клиента для нас - закон.
        - Мадемуазель,- он остановился перед Женей.- Вы где хотите храниться: ближе к двери или вон там, в углу?
        Девушка, находясь в состоянии, близком к обмороку, ничего не ответила; она лишь часто моргала и беззвучно плакала.
        - Пошел ты на х… со своими шуточками,- плюнул в Бориса Сергей и сразу же заработал болезненный пинок от майора.
        - Не калечить,- строго напомнил патологоанатом и скомандовал: - Давайте их на столы!
        С ребят сорвали всю одежду и намертво пристегнули широкими кожаными ремнями к столам. Они были холодные, как лед.
        - Столы у нас, к сожалению, не мраморные, как полагалось бы,- извиняющимся тоном проворковал Борис - его не покидало игривое настроение.- Но чем богаты, тем и рады.
        Бывший патологоанатом надел очки и подошел ближе. Женя задергалась и громко закричала.
        - Давайте договоримся так,- вздохнул Борис, когда девушка не некоторое время утихла,- я специально не распорядился вставить вам во рты кляпы, ибо мне нравится обратная связь между доктором и пациентом. Больному хочется сказать, что у него болит, пожаловаться, и я не лишаю его этой возможности. Но за каждый вредно действующий на ушные перепонки и нервы необдуманный возглас я буду вырывать у вас по зубу. Когда зубы закончатся, перейдем к пальцам, глазам и так далее… У человека много чего можно ампутировать. Сразу оговорюсь, что в нашем медицинском учреждении анестезия отменена.
        Он взял щипцы и подошел к девушке:
        - Откройте рот!
        Лицо Евгении затряслось, как желе; она, ища поддержки, умоляюще посмотрела на Сергея, но Аникеев-старший ее успокоил:
        - Я только хотел осмотреть вашу ротовую полость, дорогуша. Мое правило начинает действовать со следующего крика. Ну, вроде все нормально…- удовлетворенно сказал он, обследовав рот Алексеевой.
        Он ходил между столами и разговаривал сам с собой. Но делал это так, чтобы всем было слышно:
        - У молодого человека аппендицит уже удалили, значит, его можно, для начала, скажем, кастрировать. Кровотечение остановим сразу, не дилетанты какие-нибудь, как-никак - ординатура за плечами. А тут большого ума и не надо: приложил к ране раскаленные щипцы - и все! Хотя есть вероятность преждевременной, и потому крайне нежелательной, смерти от болевого шока…
        Он внимательно осмотрел кисти Бакунина и сокрушительно покачал головой:
        - Как вы, батенька, руки-то себе изуродовали! Разве так вены режут? Покажем, как правильно…
        - Спасибо, не нужно,- пропыхтел Сергей.
        - Что у нас с барышней?- продолжал Борис.- С аппендицитом понятно: будем изымать. Так… Селезенку пока нельзя, печенку тоже, желудок… Желудок можно и нужно!
        - Пожалуйста, не надо,- прошептала Женя.
        - Ладно,- подвел итог Борис, будто и не слышал мольбы.- Наскоком тут ничего не решишь. Я в неплохой форме, и надо настраиваться, мои дорогие, на десятичасовую операцию. Вы пока отдыхайте, мне тоже надо набраться сил. Завтра тридцать первое декабря, установим здесь елочку, откроем шампанское - и за работу. Таков удел врачей: все отдыхают, а они трудятся.
        Патологоанатом пошел к выходу, потом остановился и хлопнул себя рукой по лбу:
        - Да, чуть не забыл, у меня для вас сюрприз: на эту операцию я пригласил ассистента - вашего друга Максима. Он, конечно, только учится, но под моим чутким и профессиональным руководством вполне может у вас что-нибудь отрезать.
        Аникеев-младший и Арбузов молчали, по опыту зная, что прерывать вдохновенный монолог Бориса небезопасно.
        - И последнее: вам электрический свет не мешает? В глаза не светит? Выключить или оставить?
        Ребята молчали.
        - Если вам все равно, то выключим. Электроэнергию надо экономить! Мы законопослушные граждане, у нас все только через счетчик. Пошли,- махнул рукой своей свите Борис, и они удалились.
        Раздался щелчок, и пленники погрузились в абсолютный мрак. Только теперь, очутившись одни, они почувствовали, что в подземелье стоял пронизывающий холод.
        - Околеем мы тут голые,- подала голос Евгения.
        - Какая жалость,- отозвался Бакунин.- А при вскрытии колясочник обнаружит, что у тебя горло покраснело. Потом вырежет, положит в банку и подпишет: «Гортань женщины 25 лет с признаками прогрессирующей ангины».
        Он поерзал и убедился, что все конечности надежно примотаны к столу.
        Со стороны стола Жени послышались всхлипывания.
        - Хотел бы тебя успокоить, да не знаю как,- проговорил Сергей.- Вот оно, наказание, за наши грехи. А Макс-то, гнида какая, умудрился с этим маньяком снюхаться. Не зря я его всегда ненавидел.
        - Что же нам делать?!- причитала девушка.
        - Можно покончить с собой,- предложил Бакунин, вздохнув.- Чтобы не мучиться. Хотя это трудно, голову они привязали и еще мягкую подушечку заботливо подложили, череп пробить не получится. Если попытаться не дышать - сознание потеряешь и непроизвольно задышишь. Если набрать в рот слюны и попробовать захлебнуться…
        - Хватит!- закричала Женя.- Один маньяк ушел, другой нарисовался, на нервы давит! Ты еще скажи, что язык себе можно отгрызть, и тут уже варианты: кровью истечь, или подавиться!
        - Это мысль!- восхитился Сергей.- Так делали японцы, потомки самураев, когда попадали в плен. Прямо сейчас и попробую.
        И он начал издавать странные пугающие звуки.
        - Дурак, что ты делаешь?!- испуганно вскрикнула девушка.
        Бакунин молчал.
        - Сережа,- голосом, полным неподдельного переживания и боли, позвала его Евгения.
        В комнате послышался кашляющий смех.
        - Придурок!- заорала Женя.- Настоящий придурок!
        - Ладно, не обижайся,- виновато сказал парень.- Тут, если не шутить, точно с ума сойдешь.
        - Дура я бестолковая!- громко упрекала себя Евгения.- Что мне на уши не навешают, во все верю! И так всю жизнь!
        - Тихо!- оборвал ее Бакунин.- Послушай!
        Девушка умолкла, и в наступившей тишине явственно послышались какие-то далекие звуки. Они шли не с улицы, а откуда-то из глубины земли.
        - Что это может быть такое?- недоумевающе спросила Женя.- Мы в самом подземелье, ниже ничего нет.
        - Значит, есть,- сказал Сергей тихо.

* * *
        Бывший участковый и Арбузов наконец выехали со двора.
        - Заедем в деревню, а потом в лес,- предложил Андрей.- Так удобней.
        Этнограф согласно кивнул головой, хотя едва ли слушал Аникеева. Глаза у него были мутные.
        Вскоре Аникеев-младший подрулил к избе, где должен был находиться труп Ксении Петровой. Они зашли в дом и прошли в дальнюю комнату. Окоченевшая женщина с синим лицом, вывалившимся языком и развороченным горлом представляла жуткое зрелище.
        - Здорово ты ее,- заметил бывший участковый, разворачивая пластиковый мешок,- я бы и то так не смог. Откуда силушка богатырская в тщедушном теле взялась?
        - А я представил, что она мою дочку убила,- хмуро ответил Арбузов и отвел глаза в сторону.
        - Фантазер ты, Бор,- покачал головой Андрей,- ну, давай упаковывать. Кстати, я не понял, зачем сюда ее таскали, должны же вроде на потом оставить?
        - Брат твой распорядился,- ответил этнограф,- машину нельзя было выгонять, я на салазках труп по-тихому перевез. Ангелина ведьму имитировала, я с декорациями управлялся. Парень - в шоке, а Борис в соседней комнате через дырочку все представление наблюдал и, по-моему, даже на видео снимал.
        - Сколько Борьку знаю, столько удивляюсь,- произнес бывший майор,- вечно что-нибудь придумает.
        - А ты помнишь, кстати,- спросил Арбузов,- что в яме в «отключку» попал? Я кричу: Андрей, Андрей… Ты ни в какую! Так и пришлось за тобой лилипутку посылать, ты в этих случаях, только на нее и реагируешь.
        - Привиделось плохое,- мрачно сказал Аникеев.- И когда мне Ангелина в таком состоянии является, я ее действительно за ангела принимаю. Потом очнусь, и так тошно становится.- хоть в петлю лезь!
        Лицо этнографа стало напоминать маску, и он произнес глухим голосом:
        - Семья привиделась?
        Андрей молчал, с ожесточением запихивая труп в мешок.
        - Я из-за этого на дозе сижу,- с горечью сказал Бор.- Как могло такое произойти? Что с нами сделал этот дом? Кто в нем жил, обязательно сходил с ума и кого-нибудь убивал.
        - Я, кстати, тогда даже не соображал, что убиваю эту девку, как там ее? Мариной вроде звали,- вполголоса сказал Аникеев-младший.- А когда из ямы вылез, и впрямь поверил, что труп ожил. Пора, наверное, обратно мне в больничку…
        Бор никак не прокомментировал слова бывшего участкового, и тот после недолгого молчание произнес:
        - Кстати, в тех материалах, что я тебе давал… Там выдумка одна. Про Блюхера и колясочника-преферансиста. Все это Борькина идея. Он, когда я жил в этом доме, очень любил на старой инвалидной коляске разъезжать. Вот и придумал… Нравится ему людей разыгрывать. И к тебе я приходил по его просьбе. Он тебя «вел» постоянно, когда ты поселился. Ведьмин смех помнишь? Его идея. Коляска, которая в комнату въезжала,- тоже. И ночью во сне это он к тебе приходил, склонялся над тобой. Мы еще с ним спорили, откинешь ты копыта после такого «представления» или выдержишь. Он выиграл.
        - Ты думал, я умру?- сухо поинтересовался этнограф.
        - Не обижайся, но я был в этом уверен. Всегда считал вас, городских, хлюпиками,- честно признался Андрей.- На чем я остановился? Ах да. Я уже не говорю про «старинные» фотографии, про трупы в подземелье… Тот крест железный мне тоже брательник дал. Он его всегда носит, даже в бане не снимает. Где он его взял - ума не приложу. Хотя это просто уже вошло в привычку. На самом деле он относится к нему как к куску железа.
        - Я верил в то, во что мне хотелось верить,- этнографа не удивили откровения бывшего участкового.- И, возможно, поплатился за это потерей семьи и разума. Хотя мне хочется верить, что какие-то остатки мозгов у меня сохранились.
        Какое-то время каждый из них был погружен в свои мысли, потом Арбузов поднял голову.
        - Грустно осознавать, что все, что здесь происходило,- фарс. Но…
        - Что «но»?- резко спросил Аникеев. Он уже начинал догадываться, к чему клонит Бор.
        - Я и сам во всем практически разуверился,- продолжал этнограф.- Даже слова бабки, ухаживающей за моей дочкой, не смогли заставить меня поверить в… В общем, когда-то я нашел один, по-настоящему ценный документ.
        - Ну?- спросил майор недоверчиво.
        - Это предсмертное письмо барина, того самого, Чертова. Там говорится, что ему приходилось общаться с одним древним старцем. Старик поведал, что под «Алексеевским хутором» существует лабиринт, где в свое время языческие жрецы приносили человеческие жертвы некоему существу, наподобие Минотавра.
        При этих словах Аникеев-младший поморщился, будто надкусил лимон.
        - Ты решил оседлать любимого конька, Бор?- спросил он.
        - Погоди, не перебивай,- неожиданно резко сказал Арбузов.- Люди называли его Идол Смерти. Это существо дремлет, но раз в шестьдесят лет просыпается, чтобы насытиться человеческой плотью. Тогда и пропали жители деревни Чертовка. Поэтому в этих краях и бытуют легенды о новогодних ужасах и люди боятся выходить на улицу. Пусть история про Блюхера - вранье, но факт остается фактом: тридцать первого декабря тысяча девятьсот сорок восьмого года здешняя деревня также канула в небытие. Следующая дата - завтра.
        Андрей сплюнул, но этнографа не обидел этот жест.
        - В подземелье должен находиться жреческий железный крест, о котором мне говорила еще знахарка,- смиренно, будто читая молитву, продолжал Арбузов,- но я побоялся туда лезть. Чертов пишет, что того, кто носит этот крест, Идол Смерти не трогает. Жрецы специально изготовили этот оберег, чтобы находиться рядом с существом во время жертвоприношения. Может, этот крест и попал каким-то образом к твоему брату?
        - А где сейчас это письмо?- спросил бывший майор чисто из вежливости.
        - Я дал его почитать твоему брату.
        - И какой вывод из всего этого?- снова полюбопытствовал бывший участковый.
        Исхудавшее, давно небритое лицо Арбузова потемнело:
        - Надо уезжать отсюда. Андрей, давай заберем наши семьи, похороним их по-человечески и уедем отсюда!
        Последние слова этнограф выкрикнул.
        Майор в отставке задумчиво смотрел на Бора. Таким он его никогда не видел.
        - Да, я наркоман. Да, я сумасшедший. Но то, что я тебе рассказал, правда,- хрипло сказал Арбузов.- Поехали. Прямо сейчас, Андрей.
        - Нет,- холодно сказал Аникеев-младший.- Мы с этим местом связаны навеки. Где бы ты ни был. Хоть в Африке, хоть на Северном полюсе, это будет преследовать тебя, Бор.
        В глазах Бориса показались слезы. Андрей, не глядя на него, сказал деловито:
        - Ладно, давай тащить тетку в машину. Пора ехать.
        Машина с надрывом ползла по лесу, и Аникеев включил пониженную передачу. Он чуть не просмотрел метку и резко затормозил.
        - Блин! Чуть в яму не въехали,- он стукнул кулаком по рулю.- Вылезаем.
        Короткими саперными лопатами они очистили нужное место от снега и отбросили в сторону густые еловые ветви, которыми была закрыта яма.
        - Похоронная команда за работой,- прокомментировал Андрей, когда они несли первый мешок.
        Вскоре все мешки были в яме, и ее вновь укрыли ветвями и забросали снегом.
        Потом уже, сидя в машине, Бор опять задался вопросом:
        - Почему мы все-таки убиваем? Когда мы слетели с тормозов, Андрей?
        - Чтобы забыться,- ответил бывший участковый.- Мой брат тоже был когда-то обычным патологоанатомом, хотя, по мне, вскрывать покойников - работа на любителя. Один раз его угораздило провести отпуск в «Алексеевском хуторе», и Борис изменился. Потом он стал совершенно другим. Этот дом что-то с ним сделал, как и с нами. Убийства - это как «дурь» или водка. Отходишь, и сердце разрывается. А примешь дозу - опять вроде ничего. Живешь, как в постоянном кумаре. Когда у меня семья умерла, я пил два месяца, пока в психушку не попал. Везут меня в машине, а я гляжу в окно и поражаюсь. Вчера вроде снег лежал, а сегодня - травка зеленая повылазила. Сказка, да и только! А на душе - такая чернота и муть, что точно бы повесился, если бы не врачи. Вот мы с тобой сейчас не в запое, а в «забое». Нам одна дорога: убивать кого-то или на себя руки наложить. А кто тогда семьи наши будет навещать в подземелье? Они ведь нас ждут и радуются, когда мы приходим. Умирать нам рановато,- пропел Андрей фальшиво,- есть еще у нас дома дела…
        Снег почти прекратился, и он выключил «дворники».

* * *
        Уже наступило утро, а Максим Фирсов продолжал безучастно сидеть у окна. Он смотрел на пролетающие снежинки, провожая их взглядом, и ему казалось, что вот так же безвозвратно вниз падают все его мечты и надежды. То, что поведал ему мнимый инвалид, оказалось ужаснее всех сказок про живых мертвецов.
        «Чистенький» Макс оказался и вправду «Кровавым». Колясочник рассчитал все точно: он прислал письмо, в котором делал какие-то намеки, и это его, Фирсова, заинтриговало. Он мечтал поехать сюда еще раз, чтобы разобраться, что же все-таки случилось тогда, восемь лет назад. Как Борис узнал про те события и вычислил, где он работает? Не иначе, как через брата-мента. Который, оказывается, спас его от тюрьмы, но сам является патологическим садистом. Говорят, что убийц тянет на место преступления. Понятно, почему ему всегда хотелось попасть сюда.
        Господи, восемь человек… Он не контролировал себя, а потом все забыл. «Ты не компьютерный маньяк,- в панике подумал Максим,- а самый настоящий, реальный Джек- потрошитель».[6 - Серийный убийца, действующий в Англии в начале XXв., имя, ставшее нарицательным (прим. авт.).]
        Он кинул Бояринову наживку про хороший бесплатный отдых у дальнего знакомого в деревне, а тот повез сюда всю фирму, рассказав сказку про риелтора. Покойный шеф любил похвастаться и приписать все заслуги себе. А вышло так, как вышло.
        Самое ужасное то, что этот садист, по сравнению с которым доктор Лектор[7 - Киногерой, патологический убийца и людоед, из известного американского фильма «Молчание ягнят» (прим. авт.).] сам ягненок, хочет подвергнуть пыткам Серегу и Женьку и предлагает ему, Максу, в этом поучаствовать. Собственно говоря, не предлагает, а приказывает, в изощренной форме. Но одно дело - убить, не контролируя себя, а другое - осознанно и расчетливо. Наверняка тут все прослушивается и просматривается. Ребятам ничего не скажешь.
        А ВООБЩЕ, МАКСИМ, ГОТОВ ЛИ ТЫ УМЕРЕТЬ ЗА ТОВАРИЩЕЙ, С КОТОРЫМИ ТЫ НЕ ОСОБО И ДРУЖИШЬ? Сразу и не ответишь.
        Снизу послышался какой-то шум. Фирсов выглянул в окно и увидел, что после непродолжительной схватки, которую и схваткой назвать нельзя - так, избиение младенцев,- Бакунина и Алексееву со связанными руками завели в дом.
        «Вот и началось,- подумал он.- А если сейчас меня позовут, сунут нож и прикажут резать, что тогда?» Ему внезапно захотелось умереть, но тихо и спокойно. Просто уснуть и не проснуться.
        Макс вынул из сумки блок «Винстон», машинально снял целлофановую обертку, выудил из пачки сигарету и вновь закурил.
        Одно приятное в жизни - «ведьма». Ему ни с кем раньше не было так хорошо, как с этой лилипуткой. Жалко, что она с этими подонками заодно.
        Внезапно в дверь постучали, и на пороге появилась Ангелина. «Легка на помине»,- подумал Фирсов.
        - Можно?- Лилипутка, не дожидаясь разрешения, прошла в комнату и присела на краешек кровати.- Доброе утро!
        - Доброе!- недовольно ответил Макс, а сам подумал: «Удавиться бы, и все проблемы решились бы сами собой».
        Девушка была одета в короткую клетчатую юбочку и черный свитерок, плотно облегающий ее точеную фигурку.
        - Что-то ты сегодня не в привычном наряде. Кровью свое платьице запачкала?- спросил Фирсов просто так, продолжая думать о своем. Но среди черных мыслей, заполонивших его голову, сверкнула одна, как молния: «Хороша!», и туман в мозгах стал постепенно рассеиваться.
        - Маскарад окончен,- сказала Ангелина с грустью,- до следующего раза.
        - Как ты зимой ходишь по улице почти раздетая и не простужаешься?- задал Макс нелепый вопрос, а сам подумал: «Что ты, идиот, какую-то глупость несешь?»
        Лилипутка улыбнулась и ответила:
        - Я привыкла к холоду за время работы в передвижном цирке. Приходилось спать в неотапливаемом вагончике, а иногда и вообще под открытым небом. Да и выступала я в шатре, где зимой зрители в шубах мерзли. Сам знаешь, какой наряд у цирковых артистов.
        Она помялась и сказала:
        - Максим, извини за розыгрыш… Поверь, ты первый, перед кем я извиняюсь.
        - Тебя Борис прислал?- с прохладцей произнес Фирсов.- Сначала поручил мертвецов показать и ведьмой прикинуться, потом - в койку ко мне залезть. Что у него на этот раз? Ножик велел передать именной?
        Девушка неожиданно заплакала и выбежала из комнаты.
        Макс, едва осознавая, что делает, догнал лилипутку в коридоре и обнял. Ангелина попыталась вырваться с неожиданной для ее хрупкой фигурки силой, но он удержал ее и, мягко подталкивая, повел обратно в комнату. Там они сели на кровать, девушка отвернулась, продолжая тихо плакать.
        - Прости,- выдавил юноша.
        - Это ты меня прости,- сквозь слезы произнесла лилипутка.- Я слышала, как угрожал тебе Борис, как говорил брату, что ты всю ночь не спал, мучился и курил, и смеялся над этим. Просто мне захотелось быть с тобой рядом. У меня такое впервые…
        - Если честно, у меня тоже,- тихо сказал Максим, и их губы встретились.
        Потом они долго лежали, и Фирсов, любуясь ее телом, тихонько водил по нему пальцем. Легкий пушок на ногах, ямка живота, плавная выпуклость еле заметной груди - все это вновь охватило его существо неистовым пламенем желания.
        - Борис сказал, что я убила акробата,- лилипутка встряхнула копной золотистых волос, и на ее детское личико набежало облако воспоминаний,- но я только защищалась. Он был пьян, приставал ко мне, хотел изнасиловать. Я отбивалась, и первое, что попалось под руку,- ножницы. Потом мне пришлось убежать из цирка и скрываться. Так я очутилась в Алексеевке, ну а дальше ты знаешь. Мне хочется вырваться отсюда,- Ангелина погладила Максима по волосам и поцеловала,- но я не знаю, как.
        - Ты слышала, что рассказал Борис?- спросил Максим и плотно сжал губы.- На моей совести восемь трупов, и я у него на крючке.
        Девушка приподнялась на локтях:
        - Я не верю ему, слышишь? Не верю! Он мог специально все придумать, потому что ему нравится играть людьми. Ты ведь не помнишь, как убивал? Аникеев частенько забывается и разговаривает сам с собой. Он даже шутит по этому поводу. С умным человеком,- говорит,- и поговорить приятно!» Так вот, однажды я слышала, как он, напившись, хвалил себя за то, что «…ловко разыграл спектакль с этим пареньком». Я думаю, что он имел в виду тебя.
        - Ты не шутишь?- взволнованно спросил Максим.
        - Такими вещами не шутят. И запомни,- произнесла серьезно Ангелина,- даже если что-то и было, я все равно… буду тебя любить.

* * *
        Борис Аникеев-старший сидел у себя в комнате в гордом одиночестве. Хотя он и запретил употреблять алкоголь своим подчиненным в столь ответственный момент, и сам при них не выпивал в педагогических, так сказать, целях, теперь вождь мог позволить себе расслабиться. Он подошел к бару и посмотрел на батарею пузатых бутылок. Борису и его команде не было нужды пополнять запасы алкоголя в супермаркете. Попадающие сюда и впоследствии исчезающие люди брали с собой на отдых спиртное упаковками. Все это, а также консервы, полуфабрикаты, сигареты подлежало конфискации в пользу принимающей и здравствующей ныне стороны.
        Бывший патологоанатом остановил взгляд на бутылке с этикеткой «Россия».
        «Хороший коньяк,- подумал Борис.- Достойный выбор достойного мужчины».
        Аникеев-старший взял бутылку и прошествовал с ней к столику. Он плеснул себе в бокал благородного напитка, не спеша выпил. Потом вынул из кармана пакетик с белым порошком, зачерпнул кончиком мизинца и провел по зубам. На душе стало легко и спокойно. Все складывается как нельзя лучше.
        - Все-таки нельзя не признать, что ты гениален,- сказал он вслух.- У тебя аналитический ум, а это во все времена редкость! Практически ты - вершитель человеческих судеб, Личность с большой буквы!
        «Интересно, когда ты впервые ощутил свою исключительность?» - ехидно поинтересовался внутренний голос.
        - Наверное, еще в школе,- ответил Аникеев-старший.- Я ведь был лучшим учеником в классе, в отличие от брата, вечного балбеса и неудачника.
        Ты не просто гениален, ты трудолюбив! Ведь только трудолюбие делает из мутного алмаза таланта сверкающий бриллиант!» - воскликнул внутренний голос.
        - Не надо мне льстить,- раздраженно сказал бывший патологоанатом,- да, я достиг всего талантом и упорством. Диплом об окончании медицинского института с отличием был только у меня одного из группы.
        «Но тебя никогда не ценили»,- произнес голос с сочувствием.
        - Не надо меня жалеть!- вспылил Борис Андреевич.- Я не нуждаюсь ни в чьей жалости!
        Он налил полбокала коньяка и залпом выпил.
        «Коньяк так пить не принято,- напомнил голос,- нужно взять бокал в ладони, согревая его теплом рук, потом насладиться ароматом…»
        - Знаю без тебя,- перебил его Аникеев-старший,- пригубить, подержать во рту, чтобы оценить букет… Скажи еще, что вкус хорошего коньяка, как правило, держится во рту до двух часов. Но такой напиток доступен единицам!
        Мы остановились на том,- продолжил он,- что меня не ценили. Только не надо об этом говорить, да еще с таким противным участием. Сильная личность, каковой я являюсь, не нуждается в сострадании. Проблема состоит в том, что людишкам не дано понять, кто рядом с ними находится. Вот, скажем, Адольф Гитлер был великолепным художником, и это исторический факт. До того как стать фюрером, он зарабатывал большие по тем временам деньги на продаже собственных картин. А в Академию художеств его не приняли, причем два раза «провалили». И он произнес слова, под которыми могу подписаться и я: «Гения может понять только гений». Как красиво и правильно сказано!- Доктор даже встал и заходил по комнате, скрестив руки на груди.- Меня, талантливейшего из врачей, запихнули в какую-то затрапезную клинику, но и там продолжали плести какие-то интриги, не давали работать…
        Ну, все, хватит об этом!- капризно сказал Борис внутреннему голосу, хотя тот и так тактично помалкивал.- Давай лучше посмотрим, какие я снял гениальные фильмы. Талантливый человек - талантлив во всем. И это качество, как известно, не пропьешь. Так что имею полное право еще выпить,- с этими словами Аникеев-старший снова плеснул себе коньяка.
        После этого он подключил «трофейную» цифровую видеокамеру к телевизору.
        «Какая режиссура,- восхитился голос, наблюдая за тем, как на экране отпиливают голову.- А ракурс-то как выбран! Да вы просто Феллини!»[8 - Знаменитый итальянский кинорежиссер (прим. авт.)]
        - Дело не в режиссуре,- снисходительно пояснил внутреннему голосу Аникеев-старший, хотя заслуженная похвала была ему приятна.- Я - автор проекта, а это уже иная, более высокая градация.
        «Мэтр,- уважительно обратился к Борису Андреевичу внутренний голос,- вы разрешите вас так называть?».
        Бывший патологоанатом кивнул головой в знак согласия.
        «Что вас заставило обратиться к теме смерти?»
        Непризнанный гений удивился глупому вопросу:
        - Начнем с того, что все иллюзия, и только смерть - реальность. Это понимали и другие великие творческие натуры. Как писал выдающийся мастер пера Афанасий Фет: «Но если жизнь - базар крикливый бога, то только смерть его бессмертный храм»…
        Было видно, что доктор вошел в раж. Он выключил телевизор и снова поднялся с дивана.
        - Понимаешь,- вдохновенно обратился Борис к внутреннему голосу,- Смерть, она нигде и в то же время везде. Все то, что соприкасается с ее незыблемой величественностью, превращается в прах. Когда я препарировал покойников, то думал: «Вот лежит то, что было раньше человеком. Он строил грандиозные планы, возомнил себя венцом творения, хозяином судьбы. А сейчас это жалкий кусок дурно пахнущего мяса». Лишь перед лицом Смерти проявляется истинная человеческая натура, понимаешь? Ты же видел, что на моих постановках трусы оказывались храбрецами, а отчаянные сорвиголовы - сопливыми недоносками. Можно сказать, что…- он махнул рукой и вдруг приложил указательный палец к губам.- Скажу тебе по секрету,- тихо прошептал Аникеев-старший,- завтра будет самая интересная и масштабная постановка из всех, какие здесь были. Только ты никому не говори,- Борис Андреевич засунул руку под ворот рубашки и погладил старинный железный крест, висевший у него на груди.
        Снаружи донеслись какие-то звуки, заставившие мэтра приоткрыть дверь и посмотреть в коридор. Там он увидел, как Максим Фирсов обнимает лилипутку.
        «Спелись, голубчики,- подумал он с неприязнью.- И эта, от горшка два вершка, недотрогу все из себя корчила… Ладно, завтра настанет момент истины.
        Покачиваясь, бывший патологоанатом добрел до дивана, лег и моментально уснул.
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,
        Воронежская область,

31 декабря 2008г.
        Сергей и Женя, лежа в холоде и кромешной темноте, потеряли счет времени. Бакунин сначала шутил, подбадривая себя и девушку, потом его оптимизм иссяк, и он замолчал. Ребята находились в какой-то полудреме: темнота переливалась волнами, им мерещились огромные птицы, какой-то огонь, загадочные люди в диковинных одеждах, исполняющие под собственное пение ритмичные танцы. К огромным камням, расположенным полукругом, привязаны какие-то люди. Танцоры исчезают, только огонь пляшет на лицах пленников, искаженных нечеловеческой мукой. Отчетливо видны крупные капли пота на их лбах.
        - Ты что-нибудь видишь?- прошептала Евгения.- Или это только мне мерещится?
        - Вижу,- так же тихо ответил Бакунин.
        Из мрака на освещаемую костром площадку выходит что-то страшное и огромное. Рты людей рвутся в беззвучном крике, и глаза расширяются от ужаса. НЕЧТО бросается к одному из людей, огромными мохнатыми руками отрывает ему голову и с жадностью начинает поедать. Обезглавленное тело бьется в агонии, и все накрывает темнота.
        - Мы что, сошли с ума?- с дрожью в голосе спросила Алексеева.
        - Оба, одновременно? Вряд ли,- отозвался Сергей.
        Откуда-то снизу опять послышались странные звуки. С каждой минутой они становились все отчетливей. И в конце концов стали похожи на чьи-то неторопливые шаги, гулко раздающиеся в подземелье.

* * *
        Древнее существо, обитающее здесь с незапамятных времен, брело по каменному лабиринту. Оно еще до конца не пришло в себя после спячки, но с каждым шагом наливалось необъятной и разрушительной силой, которой не способно противостоять ни одно живое существо в мире. Чудовище поднялось по ступеням на второй ярус подземной галереи и остановилось, поворачивая из стороны в сторону огромную безобразную голову. Оно уловило знакомый запах и свернуло в боковой коридор. Перейдя с шага на бег, теперь оно неслось огромными прыжками. Существо испытывало чувство страшного голода и стремилось быстрее насытиться. Оно замедлило бег и остановилось. Раздался треск переламываемых костей, и страшный рев сотряс подземелье. Существо отбросило далеко в сторону не понравившегося ему мертвеца и направилось дальше.

* * *
        Евгения и Сергей, услышав ужасный, ни на что похожий, вибрирующий звук, идущий снизу, напряглись в страхе перед неизведанным. Они с обреченностью поняли, что там, глубоко под землей, прячется нечто пострашнее безумного патологоанатома.

* * *
        Борис Андреевич с утра собрал всех у себя в комнате. Он был оживленнее обычного, и глаза его блестели. Аникеев-старший был в кипенно-белом накрахмаленном халате, с вышитой красными нитками змеей над чашей и медицинской шапочкой. На шее висел фонендоскоп.
        - Ну что, Максим,- он испытующе посмотрел на Фирсова.- Определился? Ты с нами, или как?
        Макс выдержал его взгляд и спокойно ответил:
        - Куда же я от вас денусь?
        - Вот и молодец,- обрадовался доктор,- слышу глас не мальчика, но мужа. Все правильно. Да и куда ты денешься с подводной лодки?
        Со стороны подвала донесся странный звук.
        - Это еще что такое?- насторожился бывший участковый.
        - Ребята проголодались,- беззаботно улыбнулся Аникеев-старший. Андрей тоже улыбнулся, посмотрел на этнографа и присвистнул - тот буквально трясся, как во время приступа эпилепсии, и на его обычную ломку это не было похоже.
        - Бор, ты что?- с тревогой спросил майор.
        - Нам… всем надо уехать отсюда,- прохрипел Арбузов.- Почему вы… не верите мне?
        Аникеев-младший скривил такую мину, будто наступил на собачьи экскременты:
        - Бор, ты опять за свое? Честное слово, надоел уже!
        - Глупцы,- слабо улыбнулся этнограф, откашлявшись.- Когда же вы очнетесь от спячки? По преданию, Идол Смерти приходит на один день, который совпадает с сегодняшней датой. Я же давал тебе письмо,- и Бор посмотрел на бывшего патологоанатома,- там Чертов сопоставляет древний языческий календарь с современным летоисчислением.
        Андрей вздохнул и уставился в потолок. Лилипутка стояла молча.
        - Уважаемый Борис Николаевич!- торжественно обратился к Бору бывший патологоанатом.- Мы ценим ваши познания в области мистики, мертвецов, ведьм и всякой всячины. Но,- он поднял кверху указательный палец,- это не дает вам морального права запугивать присутствующих и портить всем праздничное настроение. Как говорили во времена товарища Сталина: «Паникер - находка для шпиона!» Вы, как историк, с базовым образованием, должны знать, что делали во времена Иосифа Виссарионовича с теми, кто сеял панику в коммунистических рядах. Мы,- и он хлопнул себя ладонью по груди и пригладил воображаемые усы,- стоим на тех же позициях.
        - Мне кажется, что он уже «под кайфом»,- шепнула Ангелина этнографу,- посмотри, какие зрачки расширенные.
        У Бора зрачки были не лучше, и он промолчал.
        - Больше нет желающих выступить?- осведомился Аникеев-старший,- Хорошо! Слово предоставляется мне. Зачем откладывать удовольствие? Посему предлагаю встречу Нового года начать сейчас. Банкетный зал совместим с операционной, а то молодые люди там, наверное, заскучали. Максим тащит туда ящик с шампанским, Андрей - многострадальную елку из гостиной, Бор…- предводитель задумался,- Бор несет Ангелину, я - фонендоскоп.
        - Вам задание,- Борис посмотрел на этнографа и лилипутку,- нарядиться Дедом Морозом и Снегурочкой.
        Ангелина нахмурилась, но перечить не решилась.
        - Да, еще…- бывший патологоанатом обвел всех хитрым взглядом,- чуть не забыл! Я ведь припас вам подарочки,- и Аникеев-старший обошел присутствующих, вручая ошалевшим подручным кому снеговичка, кому шоколадку.

* * *
        В подвале послышался шум, и в операционной вспыхнул свет, заставив Сергея и Женю зажмуриться. Потрясенные пленники увидели бывшего участкового, устанавливающего елку, долговязого и костлявого Деда Мороза с миниатюрной Снегурочкой и, самое страшное, своего сослуживца Максима Фирсова бок о бок с садистом-доктором. Аникеев-старший начал с того, что тщательно установил цифровую камеру на треноге и нажал на ней кнопку. Зажегся красный огонек.
        - Здравствуйте, мои дорогие,- приветливо обратился Борис к пленникам.- С наступающим вас праздником! На что жалуемся?- Он вставил в уши рогульку фонендоскопа.- Сейчас дядя Боря вас послушает. Печенка, селезенка и все такое…
        Бывший патологоанатом подошел к Евгении, приподнял ее левую грудь, отчего она испуганно дернулась, и приложил к нему фонендоскоп. Внимательно послушав, доктор передвинул мембрану правее, затем переключился на Сергея.
        - Хочу вас обрадовать,- сообщил Борис Андреевич радостно.- Тоны сердца хорошие, хрипы в легких отсутствуют.
        Бывший участковый, очевидно, уже привыкший к причудам ненормального брата, тем временем уже установил елку и вместе с Бором и Ангелиной терпеливо ждал дальнейших указаний.
        Аникеев-старший, всем своим видом излучая добродушие, достал откуда-то переносной кардиограф и попросил Фирсова:
        - Максим, будь добр, налей в мисочку водички.
        Тот посмотрел с недоумением, и бывший патологоанатом пояснил:
        - Электроды надо смочить у аппарата.
        Когда Макс подавал Борису воду, тот взглянул парню в глаза, и их выражение доктору не очень понравилось.
        Сняв кардиограмму, Аникеев-старший внимательно изучил исчерканные самописцем бумажные ленты, хмыкнул и кратко прокомментировал:
        - М-да-а… А у меня хуже.
        Потом, помолчав, добавил:
        - Предварительное обследование показало, что противопоказаний к операции нет.
        Внезапно где-то совсем близко, за кирпичной стеной, раздались гулкие шаги. Бывший участковый озабоченно посмотрел на стену и почесал затылок. Максим вытер пот со лба. Кто бы это мог быть? Еще один сюрприз «семейки Адамс»?
        Между тем этнограф, выряженный в Деда Мороза, словно невзначай переместился поближе к выходу. Борис уловил его намерение, взял дисковую пилу, работающую от аккумулятора, демонстративно включил и выключил.
        - Я же предупреждал насчет паникеров,- проникновенно сказал доктор.- Вернитесь на место. За попытку срыва съемки буду сурово наказывать. Где вы видели фильм без актеров второго плана?
        Предводитель что-то вытащил из-за пазухи, и все увидели, что у него на шее висит тройной железный крест. Потом он, держа в одной руке пилу, взял свободной рукой бутылку шампанского. Он нажал на кнопку, взвизгнул зубчатый диск, срезая кончик пробки, и пенистая струя окатила пленников, распластанных на анатомических столах.
        - Ювелир,- похвалил себя Аникеев-старший и жадно приложился к бутылке.
        За стенкой с грохотом что-то упало. Потом, к ужасу молодых людей, в дверь что-то заскреблось. Однако Борис себя вел так, словно ничего не происходило.
        - Он нас всех погубит,- прошептал этнограф бывшему участковому на ухо,- у него жреческий оберег, и его существо не тронет. А нас всех сожрет. Боже, значит, Идол Смерти действительно существует!- Глаза Бора горели, словно после дозы. Аникеев- младший отмахнулся от этнографа, как от назойливой мухи.
        Однако Фирсов стоял рядом и хорошо слышал слова Бора насчет креста. Он обнял Снегурочку и чуть слышно сказал:
        - Иди незаметно к выходу.
        За дверью снова раздался шум… и наконец Борис соизволил обратить внимание на посторонние звуки. На его лице отразилось что-то отдаленно напоминающее раздражение, мол, кто это еще посмел отвлекать его во время операции?!
        - Что там такое?- спросил он спокойно, но все молчали. Взор бывшего патологоанатома был устремлен на дверь, в которую уже не скреблись, а мерно стучали, словно молотком.
        Борис, продолжая ухмыляться, поправил камеру и подошел к железной двери, ведущей в подземелье.
        - Кто там?- стараясь, чтобы голос звучал грозно, спросил Борис, и в ответ раздался утробный рык.
        - Это что, чья-то новогодняя шутка?- спросил он, и, прежде чем кто-нибудь успел что-либо сказать, отодвинул тяжелый засов и распахнул дверь. Дыхнуло сыростью и спертым воздухом. Впереди в темноте что-то шевелилось, слышался шорох, словно на пол сыпались опилки.
        - Какого хре…- начал Аникеев-старший, и в следующее мгновение его отбросило в сторону, а в операционную тяжело вползло какое-то огромное существо.
        Оно медленно выпрямилось, поводя длинным вытянутым, как у крысы, носом. Яркий свет ослепил его, и несколько секунд существо стояло, моргая выпуклыми белыми глазами. Густые черные волосы покрывали его несуразное громадное туловище, узловатые пальцы на лапах заканчивались кинжально острыми когтями, на кривых мускулистых ногах - копыта. Существо открыло пасть, обнажив частокол узких загнутых, как у щуки, зубов, и зарычало. Вместе с тварью из подземелья вполз запах тлена.
        Привязанная к анатомическому столу Евгения пронзительно закричала, засучив ногами.
        Макс, мгновенно сориентировавшись, стремительно бросился к доктору и что было силы дернул за кожаный витой ремешок, на котором висел оберег. Шнурок порвался, и крест с глухим стуком упал на каменный пол. К нему бросился этнограф, но монстр махнул лапой, отшвырнув мужчину в сторону. Тот налетел на тележку с хирургическими инструментами и, перевернув ее, влетел в стеклянный шкаф. Брызнули осколки, Бор застонал, ощупывая лицо,- когти существа вырвали ему глаз и часть щеки, располосовали лоб. Существо хрипло ворчало, с любопытством озираясь по сторонам.
        Не теряя времени, Максим бросился к анатомическим столам и расстегнул ремни, которыми были пристегнуты пленники. Никто не пытался ему помешать. Бакунин и Алексеева попытались самостоятельно слезть со своего металлического ложа, но затекшие конечности отказались повиноваться своим хозяевам, и они просто бессильно опустились на пол. Макс сорвал с себя куртку и накрыл ею обнаженную Евгению.
        - Уходим, быстро,- прошипел он.
        Ангелина, переминаясь, стояла у двери, с ужасом глядя на мохнатую тварь, чьи бока мерно вздымались в такт хриплому дыханию. Молодые люди стали медленно двигаться к выходу, стараясь не встречаться взглядом с ужасным созданием.
        Существо сморщило голый, отвратительный нос и вдруг чихнуло, совсем как человек. Потом шагнуло вперед и схватило патологоанатома. Борис, опомнившись, включил пилу и опустил диск на лапу чудовища. Монстр взвыл и на секунду ослабил свои смертельные объятия, чем воспользовался Аникеев-старший.
        - Быстро, наверх!- проревел вышедший из оцепенения Андрей. Он выхватил из кобуры «беретту» и в упор выпустил всю обойму в лохматую выпуклую грудь существа. Яростный рев чудовища был похож на тигриный рык, но видимых повреждений пули твари не причинили. С таким же успехом майор мог бы швырнуть в этого монстра горсть песка.
        Видеокамера продолжала бесстрастно снимать происходящее.
        Наконец, придя в себя, все ринулись к выходу, толкаясь и отпихивая друг друга.
        Бывший участковый судорожно жал на кнопку пульта включения двери, и, когда она наконец стала подниматься, беглецы гурьбой ринулись туда. Последним был патологоанатом.
        - Быстрее!- вопил Максим, помогая споткнувшейся Ангелине - в этой суматохе ей приходилось труднее всего. В то же время казалось странным, что вылезшая из подземелья тварь особенно никуда не спешила и лишь с нескрываемым интересом наблюдала за паническим бегством людей. Однако когда металлическая дверь стала опускаться, монстр тревожно завертел своей уродливой головой.
        - Быстрее,- умоляюще шептала Женя, видя, как медленно движется дверь. Чудовище встряхнулось, словно сбрасывая с себя остатки долгого сна, и вдруг сделало огромный скачок.
        - Бегите дальше!- приказал участковый молодежи, перезаряжая пистолет. Он ждал брата, тот упал, подвернув ногу, и теперь полз к двери, пытаясь успеть протиснуться в щель, которая уменьшалась с каждой секундой.
        Андрей протянул ему руки и уже схватил его за кисти, как тварь оказалась совсем рядом. Аникеев-старший уже наполовину был снаружи, когда дверь прижала его к полу.
        - Бор!- кричал бывший участковый, тщетно пытаясь втащить брата.- Бор, помоги!!
        Но этнограф даже не пошевелился. Прислонившись к стене, он машинально щупал свое окровавленное лицо, не переставая что-то бормотать. До слуха Аникеева-младшего доносились слова «легенда» и «идол».
        - Андрей…- прошептал Борис. Лицо его побагровело и стало похожим на старую свеклу.- Андрей, он грызет мои ноги…
        - Бор!- прорычал Аникеев-младший.
        Борис стал смеяться. Его тело начало резко дергаться, будто он пытался изобразить половой акт, за дверью слышалось жадное урчанье и хрустящие звуки.
        - ОН МЕНЯ ЕСТ!- дико хохотал бывший патологоанатом, брызгая слюной. Он снова дернулся, и одна рука выскользнула из пальцев брата. Дверь продолжала нудно гудеть, будто выражая неудовольствие тем, что на ее пути возникло препятствие.
        Лихорадочный взгляд майора в отставке упал на прислоненный к стенке топор. Он его самолично принес сюда из бани после той инсценировки с трупом директора.
        - Извини, братишка,- шепнул он и, выпустив вторую руку брата, кинулся к топору. Крепко обхватив его, он вздохнул и точным ударом перерубил ногу брату чуть выше колена. Аникеев-старший взвыл, его тело выгнулось дугой.
        - Еще… раз…- пробормотал Андрей и двумя мощными ударами отрубил вторую ногу. Обрубки исчезли в операционной, и дверь опустилась. Теперь с другой стороны было слышно только шумное чавканье.
        - Сука,- выдохнул Аникеев-младший, бросив испепеляющий взгляд на Арбузова. Тот с кривой улыбкой ответил:
        - Какая разница, когда мы умрем? Разве ты не понял, что все бесполезно?
        - Наверх, быстро!- рявкнул Андрей. Взвалив на плечи истекающего кровью брата, он потащил его на второй этаж.
        Они заперлись в одной из комнат, где был наиболее крепкий замок. Борис немного пришел в себя, хотя кровь хлестала из отрубленных конечностей, как из лопнувшего крана.
        - Жгут. Подайте жгут,- с мукой выдавил он, тщетно пытаясь разорвать свой халат слабеющими руками.
        Бывший участковый сорвал с этнографа бороду Деда Мороза и разделил ее на две части. Перекрутив их, он наложил тугие повязки на культяпки доктора. Кровь нехотя остановилась.
        Бакунин все еще оставался голым, и Бор, сжалившись, кинул ему свою шубу Деда Мороза.
        - Как вы думаете, оно сможет сломать дверь?- дрожащим голосом спросила Женя.
        - Может быть,- мрачно сказал бывший участковый. Снизу донесся глухой стук.
        Бывший участковый усадил доктора на кровать и сказал:
        - Сейчас я заведу машину, и поедем в больницу. Ты не протянешь долго.
        Борис отрицательно покачал головой и прохрипел:
        - Не надо. Нужно… поговорить.
        Женя между тем успела набросить какой-то старый халат, поверх которого красовалась куртка Максима. Бакунин дрожащими пальцами застегивал шубу Деда Мороза. Алексеева примостилась на стуле, остальные стояли.
        - Дай аптечку и коньяк,- выдохнул патологоанатом, обращаясь к брату.
        Тот молча встал, сходил к шкафу и принес коробочку с красным крестом на крышке, после чего подкатил к дивану сервировочный столик с бутылкой недопитой «России».
        Аникеев-старший вытащил из аптечки ампулы, одноразовые шприцы и сделал себе два укола обезболивающего. Мутные от боли и страдания глаза патологоанатома постепенно прояснились. Он взял со столика коньяк, откупорил и выпил прямо из горлышка до дна. Потом швырнул пустую бутылку на пол.
        - Finita la commedia[9 - Представление окончено(итал.)(прим. авт.).] - произнес доктор неожиданно звонко и приказал брату: - Прикати коляску!
        Бывший участковый, казалось, не слышал, что ему говорят, и сидел, отрешенно глядя в одну точку.
        - Кому сказал, прикати коляску!- повысил голос Борис.
        Андрей встал, как робот, поворачиваясь всем телом, прошел в угол комнаты и выкатил из-за шкафа коляску. Улыбаясь дьявольской улыбкой, доктор перебрался в нее.
        - Вот теперь я настоящий инвалид! И притворяться больше не нужно.
        Неожиданно он закатил глаза и начал падать. Брат рванулся и поддержал его. Борис встрепенулся, посмотрел осмысленно и слабо усмехнулся белеющими губами:
        - Крови много потерял, поэтому и голова кружится. Ничего, часа два-три протяну.
        Бывший участковый опять вскочил:
        - Я завожу машину!
        - Поздно пить боржоми, когда почки на полу,- махнул рукой бывший патологоанатом,- лучше послушайте меня все внимательно.
        Удары внизу продолжались.
        - Значит, легенда не врала. Как там его называли? Идол Смерти, так, Бор? Скажите спасибо дяде Боре за представление, в кино такого не увидишь. Ученые всего мира от зависти бы умерли… А может, и не от зависти, но умерли бы точно!- Было видно, что каждое слово дается мужчине с большим трудом.
        - Я предупреждал,- заметил с каким-то тупым безразличием этнограф. Он сорвал с подушки засаленную наволочку и сидел, прижав ее к изуродованному лицу. Вскоре она стала красной от крови.
        - Кстати, где крест?- спросил он.
        - При чем тут крест?- поморщился Сергей.
        - Он не должен покидать пределы этого места,- пояснил Бор, вытирая с лица сочившуюся кровь.- Иначе последствия будут непредсказуемы.
        Аникеев-младший хотел что-то сказать, но его перебил Борис:
        - Благодарю всех присутствующих за участие в новогоднем бале-маскараде,- зычным голосом провозгласил он и засмеялся.- Отдельная благодарность Максиму - за то, что крест стащил. Вот уж не думал, что в нем действительно какая-то сила. Я-то просто так его таскал на шее, чтоб убедительнее выглядеть… Ладно, ближе к делу. Тебе, Макс, и первый подарок.
        - Не нужно мне ничего,- процедил Фирсов.
        - Ишь, какой альтруист…- ухмыльнулся Борис.- Не убивал ты никого в тот Новый год, дружок. Мы там поработали, вместе с братом. А я тебя просто на «пушку» взял, предварительно ведьмой мозги запудрив. В медицине это называется «шоковая терапия».
        Лилипутка крепко схватила Фирсова за руку и не отпускала. На лице Максима не отразилось ровным счетом ничего - оно было словно высечено из камня.
        - Следующий подарок тебе, Андрей,- продолжал доктор, обращаясь к брату. Он снова захихикал, самодовольно потирая руки: - Это я убил твою семью, напоив тебя перед этим. А когда ты очнулся, я внушил тебе, что это твоих рук дело. Особого труда мне это не составило, ты ведь такой ранимый… Мы спрятали трупы, потом ты свихнулся на этой почве и после психушки стал помогать мне в моих «маленьких шалостях».
        Бывший участковый сидел, оцепенев, сжимая кулаки так, что побелели костяшки пальцев. На скулах играли желваки, и было видно, каких усилий ему стоило принять это известие от собственного брата.
        Патологоанатом помолчал немного, потом вперил в этнографа стекленеющий взгляд круглых глаз:
        - Бор, ты уже понял, наверное, из предыдущего повествования, что тебя постигла участь моего брата. Развяжем мешок Деда Мороза. Все было по накатанной схеме: убийство твоей семьи, затем психушка. До этого я ради развлечения напускал в твою жизнь мистический туман. Пелагее шею, кстати, тоже я сломал. Было странно, что она это предчувствовала.
        Дико вскрикнув, этнограф бросился на инвалида, но Максим удержал его.
        - Единственное, что не вписывалось в мои планы,- эта тварь в подземелье. Хотя, сопоставив некоторые факты, прочитав письмо барина и, главное, найдя жреческий оберег, я понял, что в этой истории есть доля истины. Но до конца не верил, пока…- и Борис ткнул пальцем в окровавленные культяпки.- Пока сам не убедился.
        Бор хотел что-то сказать, но в это мгновение внизу что-то загрохотало, после чего раздался протяжный вой, от которого у собравшихся посерели лица.
        - Нужно добраться до машины,- сказал нервно Сергей, кутаясь в шубу.- Пока мы тут слушаем сказки, эта срань уже вырвалась наружу!
        - Не возражаю,- поддержал его Макс. Он шагнул к двери, но на его пути внезапно возник этнограф.
        - Поздно. Оно идет сюда.
        - Уйди с дороги,- прорычал Макс, замахиваясь, но в коридоре уже слышались тяжелые шаги. Евгения жалобно заскулила.
        - Давайте кинем оборотню этого безногого,- предложил Сергей, указывая на находящегося в полуобморочном состоянии Бориса.- Он это заслужил. Пока его будут жрать, мы смоемся.
        - Нет,- тихо сказал бывший участковый. Он поднял голову, и ребята с изумлением увидели, что оно мокрое от слез.
        - Он убил твою семью,- напомнил Макс.- Опомнись, мужик!
        За дверью послышался шорох, затем легкий удар, словно чудовище пробовало преграду на прочность. Бывший патологоанатом открыл глаза и поехал за шкаф, где взял ружье и вернулся на середину комнаты.
        - Если хотите, можете попытаться спастись через окно,- будничным тоном сказал он.
        В дверь ударили, на этот раз сильнее, и дерево затрещало.
        Сергей схватил табуретку и швырнул ее в окно. Звон битого стекла совпал с очередным ударом, и в двери образовалась трещина. Комната наполнилась морозным воздухом.
        Макс схватил в охапку Ангелину и бросился к окну.
        - Тут невысоко,- бормотал он.- Прыгай как можно дальше, там сугробы глубже…
        И хотя в глазах лилипутки метался страх, она без слов повиновалась, Макс тут же последовал за ней. Колючий снег обжигал, как раскаленный песок. После них спрыгнули Женя с Сергеем, потом этнограф. В комнате остались только братья.
        - Прости, Андрей,- прошептал Борис, взводя курки.- Увидимся в аду.
        Несколько секунд бывший майор молча смотрел на брата, и целая гамма чувств пронеслась по его лицу за эти мгновения - беспомощность, страх, отвращение, которое наконец сменила жалость. Ни слова не говоря, он разбежался и выпрыгнул в окно.
        - Ну, вот и все,- попытался изобразить на лице улыбку Борис. Раздался последний удар, и остатки двери вывалились в комнату. Доктор выстрелил, попав твари в плечо, но та лишь раздраженно махнула головой и медленно направилась к мужчине.
        - Не думал… что умру вот так,- выдавил бывший патологоанатом, кое-как приставил стволы к подбородку и нажал на спусковой крючок. Пуля двенадцатого калибра, весом в тридцать граммов, разнесла его череп и заляпала мозгами потолок. Разъяренное поступком жертвы, чудовище выхватило из коляски труп мужчины и в неистовстве разорвало его пополам…
        Они бежали к стоящему возле конюшни «уазику». Внезапно этнограф остановился.
        - В чем дело, Бор?- крикнул бывший участковый, занимая место водителя.
        - Я останусь,- решительно сказал он, и это было произнесено таким тоном, что все поняли - уговаривать Арбузова бессмысленно. Во время прыжка из окна он где-то потерял наволочку, и теперь его лицо снова заливала кровь.- Я пойду к своей семье,- добавил он тише.
        Наверху слышалось злобное рычание, сопровождавшееся грохотом падающей мебели.
        - Прощай, Бор,- сказал Аникеев. Однако этнограф не уходил.
        - Это существо будет сохранять активность, прежде чем уснет на очередные шесть десятков лет, в течение всего дня, вплоть до двенадцати часов,- сказал он.- Поэтому уносите отсюда ноги. И не оглядывайтесь.
        - Обязательно,- буркнул Сергей, садясь в машину. Заднее сиденье было снято, и Максим вместе с лилипуткой и Женей примостились прямо на полу салона. Девушки испуганно жались к Фирсову, а майор лихорадочно крутил ключ зажигания не хотевшего заводиться автомобиля.
        Гулко распахнулась входная дверь, и на крыльце появился монстр. Он щурился и хищно раздувал ноздри. Увидев добычу, тварь прыгнула к машине.
        - Давай, ну давай же!- умолял Аникеев автомобиль, и тот откликнулся на его просьбу. Чудовище схватило машину за ограничитель, и майор резко нажал на газ. «Уазик» забуксовал. Бывший участковый включил передний мост, и железная дуга ограничителя, звякнув, осталась в лапе существа. Машина рванулась, выбила ворота и помчалась, подпрыгивая на ледяных кочках. Андрей выжимал из автомобиля все, что мог, и снежные волны веером летели из-под колес. Максиму было видно в заднее окно, как чудовище огромными прыжками настигает автомобиль.
        - На, заряжай!- крикнул бывший участковый, кидая Бакунину пистолет с запасной обоймой.
        Когда все было готово, Сергей выбил рукояткой «беретты» стекло и выстрелил, но промахнулся. Аникеев с огромным трудом удерживал на извилистой, заснеженной дороге «УАЗ», несущийся на бешеной скорости. Машину трясло, и Максим никак не мог попасть в прыгающую тварь. Наконец очередной заряд достиг цели, и было видно, как у чудовища отлетел клок мохнатой шкуры. Но это его не остановило. Скоро патроны кончились, и Фирсов отбросил в сторону бесполезный теперь пистолет.
        - Нас может спасти только одно,- проговорил Аникеев и резко крутанул руль, сворачивая в лес. Машину занесло, она сбила молодую березку, и лобовое стекло автомобиля покрылось сеточкой трещин. Девушки невольно вскрикнули.
        Бывший участковый гнал «УАЗ» по одному ему известному маршруту. Мелькали деревья, по стеклам хлестали ветки, щедро посыпая машину снегом. Существо не отставало, с каждым прыжком неумолимо приближаясь к машине.
        - Теперь держитесь!- Аникеев вдавил в пол педаль газа.
        Мотор надрывно хрипел, работая на предельных оборотах. Машина разогналась на прямом участке дороги и вихрем пролетела между двумя елями, над потайной ямой, снеся маскировочные ветви. Чудовище не успело среагировать и влетело в западню-ловушку. Страшный рев разорвал воздух.
        «УАЗ» въехал в глубокий сугроб, и он забуксовал. Из ямы слышалось ужасное рычание. Майор взял пустую пластмассовую канистру, открыл капот и сорвал шланг, по которому бензонасос закачивал бензин в карбюратор. До того момента, как двигатель заглох, Аникеев успел набрать изрядное количество бензина и пошел к яме. Максим и Сергей двинулись за ним.
        Кол пронзил существо насквозь, оно пыталось слезть с него и в исступлении грызло прочное дерево. Рядом с монстром лежали черные пластиковые мешки с трупами.
        - Да простят нас покойники,- произнес Андрей, облил сверху древнюю тварь бензином, бросил в западню канистру с остатками топлива и чиркнул спичкой. Живой огненный факел забился в ловушке, сотрясая окрестности ужасными звуками. Уже стемнело, и отсветы пламени из ямы забегали по соседним деревьям.
        После этого беглецы откопали застрявший «уазик», Аникеев присоединил бензопровод, и они поехали в Алексеевку.

* * *
        Борис Арбузов видел, как существо погналось в погоню за машиной. И «УАЗ», и тварь давно скрылись из виду, но он продолжал неподвижно стоять, глядя единственным уцелевшим глазом на заснеженную дорогу.
        «А всего этого можно было бы избежать»,- проворковал в его голове чей-то голос.
        - Случилось то, что случилось,- громко сказал он и повернулся к дому. Окно с разбитым стеклом, из которого они покинули комнату, напомнило ему про вырванный глаз. Тело кольнуло сразу в нескольких местах, кончики пальцев заныли, как если бы их сдавливали. Доза. Ему срочно нужна доза. Заодно он избавится от этой нестерпимой боли в щеке и пустой глазнице.
        Кряхтя, как дряхлый старик, он поднялся на второй этаж. Как ему этого не хотелось, но нужно было проверить комнату доктора - его тезка хранил там героин.
        Внутри стоял запах скотобойни. Поскальзываясь на стынущих кровавых лужах, он засеменил к столу, чуть не налетев на перевернутую коляску с деформированным колесом. Арбузов поймал себя на мысли, что все, что осталось от бывшего патологоанатома, можно было сложить в полиэтиленовый пакетик.
        После недолгих поисков он нашел наркотик и, сделав себе инъекцию, на некоторое время провалился в муторный, сладостно- беспокойный сон. И очнулся лишь через час, сидя в перемазанной кровью коляске. Встрепенувшись, этнограф с отвращением вскочил с коляски и заспешил в подвал. По дороге он наступил на шприц, и тот захрустел под его каблуком. Что-то нашептывало мужчине, что эта доза была последней в его жизни.
        Он не без труда спустился вниз и, пошатываясь, побрел по Галерее Мертвых. Вскоре в сумерках появились очертания двух темных, до боли знакомых фигур - одна большая, почти как он, другая совсем маленькая.
        Борис упал на колени и, едва сдерживая рыдания, дотронулся трясущейся рукой до ледяной щеки жены.
        - Здравствуй… Леночка…- беззвучно прошептали его искусанные губы.

* * *
        Девушки немного успокоились и даже задремали. Из сна их вырвал полный неподдельной ярости голос майора в отставке. Тревожно протирая глаза, Женя взглянула в окно и чуть не закричала - «УАЗ» стоял в нескольких метрах от дома. Того самого дома.
        - Ты ведь сказал, что знаешь дорогу?!- крикнул злобно Максим.
        - Сейчас все исправим… Где-то пропустил поворот,- бормотал растерянно Аникеев. Он развернул автомобиль, и машина, подпрыгивая на кочках, снова поехала прочь.
        Через несколько минут они миновали трудный участок дороги, и «УАЗ» сразу прибавил скорости.
        - На этот раз сюрпризов не будет?- устало спросил Сергей.
        - Нет,- сквозь зубы ответил Аникеев.
        - Скажи, Андрей,- продолжал Бакунин.- Ты вроде нормальный мужик. Какого хрена ты терпел возле себя этого чокнутого садиста?! Только не говори мне про взаимную любовь между братьями!
        - Я любил его,- вполголоса ответил бывший участковый, не отрывая глаз от освещаемой фарами дороги.- Вам этого не понять.
        Сергей вздохнул и покрутил у виска пальцем.
        - Там кто-то есть впереди,- встревоженно сказал Максим, всматриваясь в темное окно.
        Дворники мерно работали, очищая налипающий снег, и вскоре стало видно, что на тропе кто-то стоял. Кто-то высокого роста. Немного пригнувшись, будто знак вопроса. Будто…
        Истошно закричала Женя, Ангелина как клещ вцепилась в Макса, а Сергей, срывая глотку, заорал:
        - Дави его, Андрей!!! ДАВИ!!!!!!!!!
        Бывший участковый не верил своим глазам, но факт оставался фактом - перед ними была та самая тварь. Аникеев вдавил педаль газа в пол. «УАЗ» несся прямо на чудовище, и Андрей видел, как от обгоревшей шкуры монстра поднимается легкий дымок. В следующую секунду они налетели на него, и машина, сбив существо, перевернулась, снова встала на колеса и по инерции проехала несколько метров вперед, врезавшись затем в заброшенный колодец.
        Пока автомобиль кувыркался, Ангелина вылетела из разбитого окна. Ее маленькое тельце неподвижно распласталось на снегу. Непрерывно гудел звуковой сигнал.
        Аникеев приоткрыл глаза. Левая рука вывернута под невообразимым углом, локоть давит на кнопку гудка. Языком Аникеев поймал ручеек крови, стекающий из разбитого носа. Где-то в глубине салона жалобно стонала Женя. Парни были в отключке. Аникеев надеялся, что они живы. В бок что-то давило, и, посмотрев, он вспомнил, что сунул в карман куртки крест, тот самый, который сорвал с его брата Максим.
        Он уже хотел открыть дверь, чтобы броситься к Ангелине, как вдруг замер. Приближающийся хруст снега возвещал о том, что существо живо. И, скорее всего, было преисполнено решимости расправиться с ними. Аникеев подумал о монтировке, но она валялась где-то в багажнике. Да и что можно было сделать жалкой монтировкой против этой твари, если ее даже пули не берут?!
        Над головой послышалось тяжелое дыхание, и ноздри Андрея уловили запах гари, к которому примешивалось жуткое зловоние мертвечины. В разбитое окно всунулась подрагивающая крысиная морда существа. На колени майора упала длинная капля слюны, и Аникеев зажмурился, чтобы не закричать. Он приоткрыл глаза и почувствовал, как на его голове зашевелились волосы - влажная, облезлая морда твари смотрела прямо на него. И эта сморщенная, местами обожженная морда медленно преображалась прямо на глазах изумленного мужчины. Аникеев даже перестал дышать, настолько он был заворожен зрелищем. Уродливые выпуклости втягивались, нависшие надбровные дуги выравнивались, рот становился меньше, нос укорачивался. Морда постепенно приобретала человеческие черты, откуда-то появились пышные усы, и вскоре… на оцепеневшего Аникеева смотрело его собственное лицо. Его отличало разве что совершенно безжизненные глаза.
        Тварь с лицом Аникеева сипло выдохнула и стала обнюхивать салон. Затем нервно повела мордой (лицом) и отступила на шаг назад. Через несколько секунд возле автомобиля стояло прежнее существо с крысиной мордой. Оно хрюкнуло и отступило в темноту.
        Медленно, стараясь не дышать, Аникеев открыл глаза. Где-то позади автомобиля послышались шаги существа.
        Аникеев смотрел в треснувшее зеркало заднего вида, и его лицо медленно покрывала мертвенная бледность - тварь опустилась перед Ангелиной и после недолгого обнюхивания… осторожно, почти нежно подняло бесчувственную лилипутку и, довольно рыкнув, в два прыжка скрылась в темноте.
        Вскоре пришел в себя Сергей. Они сидели с Женей, обнявшись, что-то бормоча друг другу.
        Прошло десять минут, и Аникеев решился завести мотор. Он не переставал думать о кресте, который был у него в кармане. Неужели эта гадина не тронула их из-за него?!
        - Ваш друг… жив?- дребезжащим голосом спросил он у ребят, имея в виду Максима.
        - Пульс вроде есть,- отозвался Бакунин.- Он голову разбил. Тут кровь…
        Аникеев безучастно посмотрел в окно. Кровь… В доме кровь, в подземелье кровь, на снегу кровь, в машине - тоже кровь… Господи, когда это закончится?!
        На удивление, машина завелась с полоборота.
        - Как оно смогло остаться в живых?- недоуменно спросил Сергей.- Это что, Терминатор какой-то?!
        Аникеев ничего не ответил, с болью подумав об Ангелине.
        - До трассы километров десять,- сказал он после некоторого молчания.- Поймаете попутку, и езжайте домой. До Нового года осталось полтора часа,- прибавил он, посмотрев на командирские часы со светящими стрелками, полученные в свое время за безупречную службу.
        Остаток пути все молчали, лишь изредка стонал Максим.
        Когда они остановились, майор вышел из машины. Ребята привели в чувство Фирсова и тоже вышли. Аникеев посмотрел на них и сказал:
        - Мне очень жаль, что все так вышло. Надеюсь, мы никогда больше не увидимся.
        - Где Ангелина?- срывающимся голосом спросил Макс. Держась за разбитую голову, он неуклюже вылезал из «УАЗика».
        Скрепя сердце, бывший участковый рассказал ему, что видел, и реакция Фирсова просто всех потрясла. Вцепившись в Аникеева, он в бешенстве завопил:
        - Он забрал ее, а ты просто сидел и смотрел?! КАК?! КАК ТЫ СМОГ ДОПУСТИТЬ ТАКОЕ, СВОЛОЧЬ?!!
        Сергей с Женей с трудом отодрали обезумевшего друга от майора. Аникеев угрюмо молчал, даже не пытаясь оправдываться.
        - Макс, идем с нами,- стала умолять его Женя.- Мы вырвались оттуда, смотри, вон дорога, скоро мы будем дома!
        - Я возвращаюсь,- глухо сказал Максим и полез в машину. Ошарашенные Бакунин с Алексеевой на мгновенье потеряли дар речи.
        - Ты что, Макс?- глупо улыбаясь, спросил Сергей.- Хватит шутить. И так, бля, нашутились уже. Я на всю жизнь этот Новый год запомню.
        - Ее наверняка нет в живых,- попробовал урезонить парня Аникеев.- Если она не погибла от удара, то эта мразь ее точно прикончила.
        «А может, и нет»,- добавил он про себя, вспомнив, с какой осторожностью тварь подняла лилипутку.
        - Максим, я прошу тебя!- продолжала упрашивать Евгения Фирсова, но тот был непоколебим.
        - Всего хорошего,- сухо попрощался он с товарищами и отвернулся, показывая, что разговор окончен.
        - Дело твое, парень,- пожал плечами Аникеев и сел в машину. Посигналив на прощание, он развернул автомобиль. В лицо обалдевшим ребятам метнулась снежная пыль.
        - С ума сошел,- шепотом сказала Женя и снова расплакалась. Сергей гладил ее по волосам. Через минуту они голосовали на трассе. Им повезло, и вскоре их подобрал какой-то сердобольный пенсионер на раздолбанной «четверке»…

* * *
        Борис Арбузов потерял счет времени. Он бесцельно слонялся по Галерее, то проваливался в успокаивающее беспамятство, то снова выныривал на поверхность реальности, а мертвецы безмолвно взирали на замерзающего человека, в котором с каждой минутой угасала жизнь. Этнограф безудержно плакал, не замечая, что слезы тут же ледяной коркой стягивают его лицо. Он тормошил трупы своих родных, гладил их, прижимался губами, ему начинало казаться, что они не умерли, что это какая-то досадная ошибка и в следующее мгновение Лена тряхнет копной своих густых волос и ласково улыбнется ему, а Верочка…
        Он вдруг замер на месте, прислушиваясь. Сзади послышались тихие шаги. Арбузов медленно обернулся. К нему приближалась Ангелина. Лилипутка шла размеренным шагом, маленькое личико было серьезней некуда. Немигающий взор сверлил этнографа.
        - Ангелина?- удивился мужчина, моргнув мутными глазами. Он облизал пересохшие губы.- Ты ведь уехала?!
        Девушка подошла ближе, и Борис удивился еще больше - на ней почти ничего не было, за исключением прозрачной комбинации в рваных дырах. На руках лилипутки краснели глубокие царапины, ноги тоже были в крови.
        - Ты скучаешь по ним?- хрипло прошептала Ангелина, сверкнув глазами. Борис отшатнулся, а девушка хитро прищурилась: - Ты боишься меня? Странно… подойди ко мне.
        Словно загипнотизированный, этнограф шагнул вперед, затем неожиданно упал на колени. Губы его скривились, как у обиженного ребенка.
        - Не плачь… мой мальчик,- покровительственно сказала Ангелина и распахнула свои объятия.
        - Мне так плохо,- шмыгнул носом Арбузов. Он снова облизнул губы, и сквозь дыру в щеке, которую оставила тварь, было видно, как движется покрытый желтым налетом язык.
        - Я вылечу тебя,- мягко произнесла лилипутка и вдруг, резко прижав к себе голову этнографа, молниеносным движением выкрутила ее на сто восемьдесят градусов. Хрустнули шейные позвонки, и голова мужчины безвольно повисла. Он умер мгновенно. Ангелина засмеялась низким голосом и направилась к двери.
        Выйдя из подземелья, Ангелина с интересом поглядела на маленькую девушку, которая без сознания лежала у выхода. На ней была рваная комбинация, тоненькие ручки «украшены» царапинами, ножки в крови. Это была точная копия Ангелины.
        Существо, сломавшее шею этнографу, зашлось в лающем смехе, потом лизнуло царапину на правой руке, после чего, насвистывая какой-то мотив, засеменило дальше по коридору.

* * *
        «УАЗ» пролетел по ночной Алексеевке. Согласно устоявшейся здесь традиции, дома были заперты, улица безлюдна. Новый год тут не отмечали. Одинокий автомобиль медленно катил по снежной дороге. Дребезжала погнутая при падении дверь, в двигателе появились какие-то подозрительные шумы, но машина, чихая и кашляя, упорно продвигалась вперед.
        - Не знаю, как бы я поступил на твоем месте,- нарушил долгое молчание Аникеев.- Но я уважаю твой выбор.
        - Весьма признателен,- вяло отозвался Максим. Теперь, когда назад уже пути не было, он вдруг засомневался - а может, не стоило проявлять такое геройство? В конце концов, она всего лишь лилипутка, к тому же убийца…
        «Не обманывай сам себя,- прошептал ему внутренний голос.- Ты и вправду неравнодушен к ней…» Фирсов стиснул зубы.
        - Надеюсь, она жива,- проговорил он, стараясь держать себя в руках.
        Бывший майор с сочувствием посмотрел на парня.
        Стрелка датчика бензина была почти на нуле. Вскоре двигатель заглох. Аникеев переключился на резервный бак. Там должно было оставаться немного бензина.
        - Езжай, родимый,- тихо попросил бывший участковый, и автомобиль завелся.- Скажу тебе одно, если тебя это интересует. Я жалею о том, как прожил жизнь,- сказал он и невесело усмехнулся.
        - Не обижайся, но меня твое признание мало колышет, ладно?- раздраженно сказал Максим.
        - Скоро приедем,- промолвил Аникеев, пропустив реплику Максима мимо ушей.- Да, кстати. Ты уж не взыщи, но я лично еду за волком. Думаю, Ангелины больше нет.
        Максим ничего не ответил, он и не рассчитывал на помощь майора.
        - Кроме того,- Аникеев взглянул на часы,- до Нового года остается меньше тридцати минут.
        - И что потом?
        - Как говорил Бор, оно уснет на шестьдесят лет,- сказал бывший участковый. Вдруг он встрепенулся: - Я думаю, у тебя будут шансы справиться с этой дрянью.
        Он вкратце рассказал Максиму, как тварь заглянула в окно машины, но в итоге не тронула их.
        - Думаю, нас тогда именно крест спас,- подытожил майор и полез в карман. Однако надежда на его лице быстро сменилась растерянностью - креста не было.
        - Куда он мог провалиться?- ворчал Аникеев, шаря по всем карманам. Тщетно, оберег будто сквозь землю провалился.
        - Хрен с ним,- вздохнул Максим.- Потерял где-то, наверное. Теперь уже все равно.
        Машина вскоре выехала к знакомому дому. Аникеев вышел и, не глядя на Максима, направился к сараю. Он вдруг с пугающей отчетливостью осознал, что остался один-одинешенек на всем белом свете. Настал конец даже иллюзиям.
        «Я заберу волка, и мы будем жить вдвоем. Вот он, сокровенный смысл жизни: ты нуждаешься в ком-то, и кто-то нуждается в тебе»,- думал он.
        Аникеев подошел к сараю и открыл дверь. В темноте замерцали глаза, и волк опасливо вышел наружу.
        - Здравствуй,- ласково сказал майор,- я приехал за тобой.
        Волк лизнул руку мужчине. Аникеев улыбнулся, хотя ему показалось, что язык его питомца был уж чересчур холодным. Он присел на корточки и обнял зверя. Волк заурчал, прижимаясь мордой к груди майора.
        Внезапно из дома донесся крик. Кричал Максим, и Аникеев, мгновение помедлив, бросился к крыльцу. По дороге он споткнулся обо что-то темное и с проклятиями растянулся в снегу. Потирая ушибленную ногу, Андрей Андреевич встал на ноги и вгляделся в предмет, так неожиданно возникший на его пути. А разглядев, что это, застыл на месте.
        Это был волк. ЕГО волк, и он был мертв, он это сразу понял, увидев разорванную глотку животного и темный от крови снег. С такими ранами долго не живут. Но кто тогда был в сарае?
        Сзади раздалось глухое ворчание, и Аникеев медленно повернулся.
        г.Воронеж,
        ночь с 31 декабря 2008г.
        на 1 января 2009г.
        Старичок довез ребят до Конаковской улицы, а сам заспешил домой. Было начало первого, и празднование Нового года шло полным ходом. Женя и Сергей направлялись к Алексеевой, поскольку ее дом был буквально в двух кварталах.
        В квартире никого не оказалось, но ребята даже обрадовались этому. Сейчас им не хотелось никого видеть, настолько глубоким был шок от проведенных «каникул».
        - Родители, наверное, на дачу уехали,- вспомнила Женя. Она быстро переоделась в домашний халат, а Бакунин пошел мыть руки. Потом они собрали кое-какую закуску и сели на кухне. Из спиртного в холодильнике была только бутылка водки, но Женя была согласна и на это.
        - Сережа, что мы теперь будем делать?- спросила девушка, когда они выпили.- Как мы объясним, что случилось с ребятами? Да и отец Бояринова это так не оставит. Завтра или послезавтра он забьет тревогу. И Макс ушел…
        - Спросила бы что полегче,- уныло произнес Сергей.- Можно сказать, что мы потерялись, и все отрицать.
        - Но в милиции нас могут проверить на детекторе лжи,- возразила Женя.- Я не смогу им врать. Сережка, взгляни на меня, я же сразу разревусь!
        - Что ты предлагаешь?- устало спросил Бакунин, наполняя рюмку.- Сказать правду? Тогда нас упекут в психушку. Это в лучшем случае. А в худшем - повесят все убийства на нас.
        - Нет, этого не может быть,- испуганно забормотала Алексеева. Она увидела, как Сергей полез в карман.- Что там у тебя?
        - Вот, на память прихватил,- произнес Сергей, выкладывая на стол предмет, при виде которого лицо Жени вытянулось. Это был тройной крест, тот самый, который носил доктор-садист.
        - Ты что, свихнулся?- срывающимся голосом заговорила она.- Зачем ты взял его?!
        - Пока мы ехали, он вывалился из кармана этого усатого мента,- на удивление спокойно произнес парень.- Я решил, что это будет небольшая компенсация за все наши мучения.
        - Ты не понимаешь,- покачала головой Женя.- Тот мужчина, этнограф, говорил, что крест не должен покидать деревню. И обещал беду, если кто-то заберет его.
        - Пошел бы этот этнограф,- небрежно бросил Бакунин. Он осмотрел крест и задумчиво прибавил: - Интересно, сколько он может стоить?
        - Его нужно вернуть,- твердо сказала Женя.
        На этот раз изумился Сергей.
        - Ты что, серьезно?
        - Вполне,- резко ответила девушка.- Я не смогу нормально спать, пока эта вещь будет где-то рядом.
        - Женя, все позади,- попытался успокоить девушку Бакунин, но все было бесполезно.- Я никуда сейчас не поеду,- с раздражением сказал он.- Или ты меня выгоняешь?
        - Я не выгоняю тебя, Сережа,- обиделась Алексеева.- Но и эту штуку я не потерплю в своем доме. Выброси его.
        - О’кей,- со злостью сказал Бакунин и пошел одеваться. На глазах Жени показались слезы, и она с огромным трудом подавила в себе желание броситься вслед за ним. Она все еще надеялась, что Сергей вернется и все будет хорошо, но он не вернулся. С силой хлопнула входная дверь, а Женя продолжала неподвижно сидеть за столом, глядя на нетронутую рюмку, которую наполнил перед уходом Сергей.
        Спустя несколько минут после ухода Бакунина ей стало страшно. Алексеева включила телевизор, музыкальный центр, зажгла свет во всех комнатах, но ничего не помогало. В каждом углу ей мерещились смутные тени, ей казалось, что под кроватью прячутся какие-то уродливые существа, только и ждущие момента, чтобы наброситься на нее, что за дверью кто-то скребется, а в окно смотрят ужасные бледные лица…
        Не выдержав, Женя позвонила родителям - они действительно были на даче и, узнав, что она приехала раньше обещанного, обрадовались и предложили ей приехать. Женя раздумывала ровно секунду. Она вызвала такси, а сама, чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных воспоминаний, решила убрать со стола и помыть посуду.
        Она пошла на кухню и вдруг нахмурилась - оттуда шел звук льющейся воды. Странно, разве она ее включала? Когда она выходила из кухни, краны были закрыты…
        Подходя к кухне, она неожиданно почувствовала какой-то тяжелый запах, смесь застарелого пота, мочи и лекарств. Этот запах вызвал в памяти девушки события, которые она давным-давно спрятала в самый глубокий колодец подсознания. На ватных ногах она прошаркала на кухню и увидела возле раковины скрюченную фигуру женщины в засаленном халате. Она что-то усердно споласкивала в раковине. Неряшливый пучок седых волос напоминал грязный сугроб.
        Евгении показалось, что вокруг потемнело, хотя в квартире горели все лампы. Это была ее тетя, Анастасия Георгиевна, которую она убила несколько лет назад.
        - Наконец-то ты пришла,- прошамкала старуха, не оборачиваясь.- А мне вот полегчало немного, так я решила в доме прибраться…
        Из горла Евгении вырвались какие-то всхлипы, девушка была на грани обморока. Без сил она облокотилась к двери, потерла глаза. Она просто устала, и у нее начался бред. Женя приоткрыла веки. Тетка не исчезала.
        - Ты не видела мои таблетки? А, сиделочка?- прокаркало существо в грязном халате.
        Женя стала медленно сползать на пол. Старуха закончила мыть посуду, закрыла кран и обернулась. На испещренном морщинами лице блуждала безумная ухмылка, обнажая пеньки зубов.
        - Что же ты уселась на пол, сиделочка…- пропыхтело существо, ковыляя к девушке. Женя попыталась крикнуть, но вместо этого лишь что-то вяло пискнула, как умирающая мышь. Потом стало темно.
        Через двадцать минут приехало такси, но водитель напрасно трезвонил в дверь Алексеевых. Чертыхнувшись, он связался с диспетчером, потом еще немного подождал и через некоторое время, сплюнув, уехал.
        Родители девушки, не дождавшись дочь, принялись звонить домой, но трубку никто не брал. Встревоженные, они сорвались с дачи и в полпятого утра уже были в Воронеже.
        Женя с каменным лицом сидела у кровати, рядом стоял стул, на котором были разложены какие-то таблетки, пилюли и пузырьки с каплями. Девушка что-то успокаивающе говорила сама себе, заботливо поправляла одеяло и делала какие-то записи в тетрадке. На родителей она не реагировала.
        Когда ее увозила машина «Скорой помощи», Женя в слезах просила не оставлять тетю одну.
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,
        Воронежская область,

31 декабря 2008г.
        Максим вошел в дом и только сейчас подумал, что совершенно не представляет, как действовать дальше. Спуститься в подвал? Если тварь там, она просто порвет его. Наверху, правда, осталось ружье, но, как он уже понял, против этого монстра пули были бессильны.
        Вдруг где-то на втором этаже раздался болезненный вздох. Максим вздрогнул от неожиданности. Он взял со стола, на котором еще оставались остатки еды, нож и стал медленно подниматься по ступенькам.
        - Ангелина, это ты?- осторожно спросил он, но ответом ему была тишина. Может, это уловка? Хотя вряд ли - этот Идол Смерти, как его называли, не похож на того, кто будет маскироваться,- он действует напролом. Тем временем вздох повторился, на этот раз громче.
        Фирсов подошел к двери, откуда доносились звуки, и вдруг остановился как вкопанный. Откуда-то снизу донесся голос Лешки, убитого восемь лет назад. Он весело смеялся и что-то оживленно рассказывал.
        «Не может быть,- застучало в голове Максима.- Это просто очередные глюки». Но голос был таким реальным, он был готов поклясться, что это именно Лешкин голос!
        Где-то в конце коридора мелькнула серая тень, и Максим решительно вошел в комнату. Ему показалось, что тишина облепила его со всех сторон. В комнате стоял запах пыли и чего-то старого, древнего.
        Взгляд парня остановился на кровати, и пальцы непроизвольно разжались, выронив нож. На постели лежала девочка. Та самая девочка, дочка этнографа, и она была с ног до головы забрызгана кровью. Максим вскрикнул, едва удержавшись на ногах, затем что-то зашептал. Сзади призывно заскрипел старый рассохшийся шкаф, приветливо распахивая облезлые дверцы. Ведомый какой-то неизъяснимой силой, высоко поднимая ноги, будто он шел по болоту, Максим, как марионетка, зашел в шкаф. Руки, показавшиеся ему чужими, прикрыли за собой дверцы, оставив тоненькую щель.
        И он совсем не удивился, увидев, как возле мертвой девочки уселась женщина, ее мать. Максим закрыл глаза и начал молиться. Ему очень хотелось верить, что это просто-напросто кошмарный сон и в этом сне он совершил прыжок во времени, вернувшись на восемь лет назад.
        Вместе с тем он совершенно не понимал, почему даже во сне у него не хватает мужества открыть дверь и выйти из шкафа. В голове роем носились какие-то бредовые мысли, перед глазами попеременно возникали образы погибших ребят, а также сумасшедших обитателей этого дома.
        Вдруг что-то изменилось. Кто-то медленно поднимался по лестнице, о чем возвещал скрип ступеней. Свет в комнате стал ярче, что-то зашумело, раздался звук падающего предмета, и Максим осторожно посмотрел в щель. Никакой женщины уже не было, и девочки вроде тоже. На стуле посреди комнаты сидел бывший участковый и пристально смотрел на шкаф.
        Вздохнув с облегчением, Фирсов вышел наружу.
        - Что случилось, Макс?- спросил Аникеев.- Что-то вспомнил? На тебя это не похоже,- с этими словами он рассмеялся.
        Макс внимательно оглядел кровать. Ни следов крови, ни смятой постели, ничего такого, что напоминало ему о тех ужасных событиях.
        - Э-э, брат, да у тебя тоже, я смотрю, в башке стали шестеренки не в ту сторону крутиться,- заметил майор в отставке. Потом с гордостью похвастал: - А я только что убил эту мразь. Благодарностей не нужно. Так что можешь идти искать свою Ангелину, сердцем чую, она где-то здесь.
        - Вы убили этого оборотня?- не поверил Максим.
        - Именно,- подтвердил бывший участковый. Он болезненно скривился: - Меня тоже чуть-чуть зацепило. Не поверишь, парень, но эта срань научилась перевоплощаться! Представляешь, обернулась моим волком. Ты закричал, я побежал в дом и на другого волка наткнулся, мертвого. Этот мой и был. Оборачиваюсь - а это чудище уже на меня прет.
        - И что?- все еще с недоверием произнес Максим.
        - Хорошо, вилы под руку попались. Наколол, как на шампур. Можешь выйти взглянуть,- беззаботно произнес Аникеев.- Видать, в теле животного Идол слабее становится. Да и к тому же до двенадцати часов десять минут осталось. Ему скоро спать пора.
        Макс слушал бывшего майора, пытаясь осмыслить информацию. Что-то ему явно не нравилось. Не нравился беспечный тон Аникеева, не нравилось какое-то неестественно дурашливое настроение, не нравилась даже поза мужчины - он сидел, скукожившись, как старый башмак, старательно загораживая живот и грудь руками.
        - Ты пойдешь вниз?- вдруг резко спросил Аникеев, глядя куда-то в сторону пустыми глазами. Макс проигнорировал вопрос и, незаметно подняв с пола нож, подошел вплотную к мужчине.
        - Покажи свою рану,- негромко попросил он, и бывший участковый с жуткой улыбкой поднял голову. В его глазах будто плескалась горящая лава.
        - Ты так беспокоишься о моем здоровье?- хрипло спросил он.
        - Покажи,- повторил Максим, сжимая рукоятку ножа.
        - Пожалуйста,- сказал Аникеев и распахнул тулуп.
        Весь свитер бывшего участкового был в крови, на месте сердца зияла огромная рваная дыра, из которой торчали лохмотья кожи и мышцы. С такой раной ни один смертный не прожил бы и пяти секунд, промелькнуло в голове Максима, и он, размахнувшись, вонзил нож по самую рукоятку в горло ухмыляющемуся существу.
        Аникеев-оборотень разинул рот, продемонстрировав загнутые зубы, и поднялся со стула. Фирсов ожидал реки крови, однако, к его безмерному удивлению, ее не было, он словно воткнул лезвие в кусок теста. Максим успел выдернуть нож из горла начинающейся меняться твари и отпрыгнул в сторону. То, что еще пару минут назад было Аникеевым, зарычав, начало надвигаться.
        г.Воронеж,

1 января 2009г.
        Сергей быстро шагал домой, непроизвольно ощупывая в кармане твердую поверхность креста. Он был зол на Евгению, но еще больше злился на самого себя за эту самую злобу, так как не мог самому себе объяснить внезапную вспышку агрессии. Ну, в самом деле, сдался Женьке этот крест! Подумаешь, украл волшебный талисман, ха-ха… беда какая.
        Он шел, вспоминая события последних дней, и чем больше он размышлял, тем больше убеждался, что все происшедшее с ними было искусно разыгранным спектаклем. Эти мысли подогревались привычной обстановкой, в которую он снова окунулся,- высотными домами с горящими в них окнами, проезжающими автомобилями, радостными людьми на улице… никаких тебе сараев с оборотнями, подземелий с врачами-маньяками и так далее.
        Через сорок минут он был дома. У него была своя уютная однокомнатная квартира, родители жили отдельно. Слава богу, запасной ключ, который он прятал в трещине на лестнице, был на месте - другой остался там, в Чертовке, в кармане его джинсов.
        Он подумал, что неплохо бы зайти к родителям, но, подумав, решил сделать это утром. Сейчас он слишком устал и не прочь принять душ, да и вообще…
        Он подумал о Максе, который поехал обратно с бывшим участковым. Вот уж кого он не мог понять. Видать, точно у парня крышу снесло. Или у него что-то серьезное с этой мандавошкой?
        Он вошел в квартиру, с удовольствием вдыхая знакомый домашний запах. С каким удовольствием он сейчас сполоснется под горячей водой, а потом растянется на мягкой, чистой постели!..
        Бакунин уже хотел раздеться, но что-то внутри шевельнулось, и он нахмурил брови. Затем решительно подошел к телефону и набрал номер Евгении. Все-таки зря он так. Баба она, конечно, не красавица, и трусиха жуткая, но все же какая-то изюминка, заставившая учащенно биться его сердце, в ней была. Нужно поговорить с ней, успокоить и все такое.
        Однако на том конце провода никто не отвечал. Бакунин задумчиво повертел в руке трубку. Ладно, может, она уже спит. А может, тоже помыться решила.
        Сергей быстро залез в душ и задернул прозрачную занавеску. С наслаждением подставив под обжигающие струи лицо, он впервые подумал, что эти «каникулы» заставили его по-новому взглянуть на жизнь и переосмыслить кое-какие ценности. Во всяком случае, он никогда не мог себе представить, что обычный душ может доставить такое блаженство.
        Настроение у юноши постепенно поднималось, на душе воцарилось спокойствие. Он тщательно намылил тело, смыл пену, после чего полез за шампунем в маленький шкафчик над раковиной. Он открыл дверцу, и оттуда неожиданно вывалился какой-то продолговатый темный предмет, который с грохотом упал прямо в раковину, сделав в ней трещину.
        Бакунин ошалело смотрел на этот предмет, внутренне приказывая себе не паниковать. Это был кованый молоток, молоток, которым много лет назад он с дружками раскроил голову несчастному бродяге на кладбище. И на нем все еще оставалась кровь, она ручейками-змейками стекала в отверстие слива.
        Откуда он здесь? И кто мог «пошутить» вот так?
        Тихонько скрипнула дверь в ванную. Тяжело дыша, Сергей рывком задвинул занавеску. Кто там?! Мать с отцом решили зайти, проверить квартиру? Ведь больше ни у кого ключей от входной двери нет!
        - Мама?- пискнул он, но ему никто не ответил.
        Неожиданно запахло бензином и горелой плотью. Бакунин вжался в стену. Он видел, как в ванну, хромая, кто-то зашел и остановился прямо напротив него, словно силясь разглядеть, что там за занавеской. Вода из душа продолжала поливать насмерть перепуганного парня, и он машинально ловил языком теплые капли.
        Занавеску грубо сдернули, лопнули кольца, с помощью которых она держалась на перекладине, и перед Сергеем возник обуглившийся труп. Обломки ребер торчали наружу, потрескавшаяся кожа на голове съежилась, открывая на обозрение желтый череп, в котором зияла глубокая дыра. Из нее поднимались струйки смрадного дыма. Глаз не было, и мертвец на ощупь полез прямо в ванну.
        Завопив не своим голосом, Сергей оттолкнул зомби, выпрыгнул из ванны и в чем мать родила бросился на кухню. Труп недоуменно повернулся и, издав хлюпающий звук, поплелся за парнем.
        Сергей влетел на кухню и замер с отвисшей челюстью. За столом сидела сильно обгоревшая женщина, волосы слезали клочьями с ее почерневшей головы, остатки одежды были вплавлены в плоть. Она укачивала ребенка, тот жадно сосал покрытую глубокими трещинами грудь. Проглоченное молоко, густое, темно-желтого цвета, выливалось из широкой раны на шее малышки. Эта рана была похожа на ухмылку Смерти. Мать что-то ласково напевала своему чаду, а ребенок довольно урчал.
        В кухню, что-то хрипя, приковылял мертвец, который был в ванной. В обгоревших руках он сжимал молоток, которым его когда-то убили. Бакунин что-то слабо вскрикнул, его обезумевший взгляд метался по сторонам в поисках выхода и наконец упал на окно. Сергей вспрыгнул на подоконник и распахнул окно, на перекошенное лицо опустилось несколько снежинок. Обугленный труп был уже близко, и с диким криком Сергей прыгнул вниз.
        Соседи с нижнего этажа долго звонили в квартиру Бакунина, так как вода испортила им потолки и обои. Однако на звонки никто не откликался, после чего вызвали слесаря.
        Безжизненное тело обнаженного молодого человека под окнами обнаружили только утром - он упал там, где росли припорошенные снегом деревья и где редко кто ходил.
        Позже приехали родители Сергея. Убитые горем, они не обратили внимания на странный тройной крест, лежавший на журнальном столике. Зато его заметил нечистый на руку сосед, который рассказывал о происшедшем сотрудникам милиции. После стандартных объяснений «не видел, не слышал, не знаю» древний оберег незаметно перекочевал в его карман…
        Деревня Чертовка, «Алексеевский хутор»,
        Воронежская область,
        за несколько минут до 1 января 2009г.
        Максим медленно отступал назад, держа перед собой бесполезный, в общем-то, нож. Аникеев так же медленно наступал, ноги его странно подрагивали, будто это были не ноги, а плохо пристегнутые протезы.
        - Это… даже… интересно,- булькал он, растопыривая руки. Бледная кожа на лбу мнимого майора пошла сеткой трещин, начала отслаиваться и сворачиваться, как стружка под острым рубанком.
        Максим нырнул вниз, вонзив нож в живот существа, но результат был тот же, что и раньше, то есть никакого. Монстр развернулся. Чудовищная трансформация в древнюю тварь продолжалась, и Максим, несмотря на свое критическое положение, с какой-то безысходной зачарованностью наблюдал за превращением.
        Существо не торопилось. Кожа слезла с лица, как пожухлая кора с больного дерева, руки, точнее лапы, удлинялись, ногти слетели с пальцев, уступая место темным загнутым когтям, ноги вытягивались, при этом слышалось легкое потрескивание - так трещат дрова в камине. Все, что оставалось от оболочки Аникеева, падало на пол и тут же сморщивалось и съеживалось, как сгорающая бумага, оставляя лишь едва заметные пепельные пятна. Сапоги лопнули, не выдержав давления, и вскоре по полу с гулким стуком цокали огромные копыта.
        «Осталось десять минут до двенадцати»,- прозвучал в мозгу Фирсова голос оборотня. Теперь его мучил вопрос - что будет дальше? Если монстр должен уснуть, протянет он это время?!
        Наконец твари надоело играть в кошки- мышки, и она наотмашь ударила Максима, распоров кинжалообразными когтями его куртку. От неминуемой смерти юношу спас толстый вязаный свитер, но он все равно почувствовал, что лапа чудовища задела кожу, и в месте удара сразу стало тепло и мокро. В отчаянии Максим попытался воткнуть нож в глаз твари, но тут же был отброшен к шкафу, который разлетелся в щепки, подняв облачка пыльной трухи. Пока Макс приходил в себя, пытаясь встать на ноги, существо приблизилось и наступило ему на грудь своей кривой ногой. Слегка надавило, и под твердым как камень копытом хрустнуло ребро. Тварь наклонила свою морду над Максимом, и тот, вздохнув, потерял сознание.
        Идол Смерти занес ногу, чтобы опустить копыто на лицо человека. В какой-то момент казалось, что участь несчастного предрешена, но внезапно существо отступило в сторону. На его отвратительной морде промелькнуло что-то похожее на понимание и надежду, и в следующее мгновение вместо уродливой головы появилась маленькая голова Ангелины с распущенными золотистыми волосами. Появилась и тут же исчезла, вновь уступив место лику Идола.
        Целую минуту тварь изучала бессознательное тело молодого человека. А затем монстр встревоженно поднял голову, глянул в окно и бросился к двери. Сорвав ее с петель, Идол Смерти огромными скачками понесся вниз, к подземелью. Внизу что-то загремело, заскрежетало, потом хлопнула дверь, и в доме наступила тишина. Лишь висевшие в столовой старинные часы начали отбивать двенадцать часов.

* * *
        - Очнись,- услышал над собой чей-то мягкий голос Максим. Он открыл глаза и увидел перед собой склонившееся лицо Ангелины.
        «Я сплю,- подумал он, силясь приподняться.- Или уже умер».
        - Надо выбираться отсюда,- проговорила лилипутка, зябко поводя миниатюрными плечиками. Максу все же удалось сесть, и он с удивлением огляделся. Он все еще находился в комнате, среди обломков шкафа. Ангелина сидела на корточках рядом, на ней была рваная комбинация, почти не скрывавшая прелести ее красивого тела.
        - Где он?- хрипло спросил Максим.- И что он с тобой сделал?!
        - Он уснул,- отозвалась девушка. Лицо ее было каким-то странным, будто Ангелина находилась под воздействием наркотиков.- И теперь его уже не разбудить.
        - Его надо уничтожить,- возразил Фирсов, вставая на ноги. Он застонал сквозь зубы - нестерпимо заныл бок, где было сломано ребро.
        Лилипутка покачала головой.
        - Ты не найдешь его. Подземелье надежно охраняет его сон.
        - Как ты выжила?
        На лицо Ангелины опустилась тень:
        - Я ничего не помню. Пожалуйста, не задавай мне сейчас никаких вопросов, ладно? Поехали отсюда, Максим.
        Фирсов пристально посмотрел на нее. Что-то в ней изменилось, он это чувствовал, только что? Неожиданно он заметил, что ноги девушки были в крови.
        - Ты ранена?- испугался Макс.
        - Нет. Когда выпала из машины, зацепилась за стекло,- напряженно ответила она, отводя глаза в сторону.
        Они нашли кое-какую одежду для Ангелины и спустились вниз.
        - Очень надеюсь, что машина заведется,- буркнул Максим. Он старался не смотреть на растерзанное тело Аникеева, лежащее рядом с бездыханным волком.
        К счастью, «уазик» завелся. Бросив последний взгляд на дом, Фирсов вырулил на дорогу. Снег прекратился, и на небо выкатился мерцающий диск луны.
        Они не разговаривали, каждый думал о своем. Потом Ангелина задремала. Им повезло, и они выехали из злополучного места с первого раза. Максим следил за дорогой и не замечал, что девушка во сне бережно поглаживает живот.
        ЭПИЛОГ
        Через какое-то время участок земли, на котором располагался «Алексеевский хутор», привлечет внимание заместителя директора одного из крупных предприятий Воронежа. Он решит построить на этом месте коттедж, несмотря на то что его будут отговаривать жители близлежащей деревни.
        А пока в одной из центральных воронежских газет появилось объявление о ликвидации фирмы «Информационный центр «Плюс» и о признании ее печати недействительной.
        Дело по факту исчезновения сотрудников фирмы быстро зашло в тупик и теперь собирает пыль в архиве. Всех признали пропавшими без вести.
        Евгения Алексеева некоторое время провела в психиатрической клинике, затем вернулась домой. Известие о смерти Сергея она восприняла спокойно. Спустя несколько месяцев она устроилась социальным работником в Дом престарелых. Теперь она заботится о пожилых людях, которые напоминают ей родную тетю.
        Максим Фирсов и Ангелина поженились буквально через месяц после тех событий. Максим работает сетевым администратором в одной из коммерческих фирм. По роду деятельности он, как и прежде, просиживает часами за экраном монитора. Вот только в компьютерные игры он больше не играет.
        Ангелина сначала вела занятия по фитнесу в одном из городских клубов. Потом, примерно на седьмом месяце беременности, она взяла декретный отпуск.
        Она никогда не говорила Максиму о том, что произошло тогда в подземелье. Собственно, она и вправду почти ничего не помнит, что тогда было. Просто… она очень надеется, что ребенок родится нормальным.
        Она очень надеется, хотя в последнее время ей все чаще снятся странные сны.
        notes
        Примечания
        1
        Миллиона (прим. автора)
        2
        Героин (прим. автора).
        3
        Знаменитый шведский физик (прим. автора).
        4
        Киногерой, персонаж известных американских фильмов ужасов (прим. автора).
        5
        Наркотик (прим. автора).
        6
        Серийный убийца, действующий в Англии в начале XXв., имя, ставшее нарицательным (прим. авт.).
        7
        Киногерой, патологический убийца и людоед, из известного американского фильма «Молчание ягнят» (прим. авт.).
        8
        Знаменитый итальянский кинорежиссер (прим. авт.)
        9
        Представление окончено(итал.)(прим. авт.).

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к