Песчаная война Андрей Юрьевич Ерпылев
        Алексей Алексеевич Волков
        Еще вчера они безмятежно отдыхали на популярном египетском курорте, купались в изумрудных водах Красного моря, пили коктейли в баре, флиртовали с девушками. И не следили за мировыми новостями. Зачем? Ведь бывшие воины-афганцы Александр и Володя заслужили право не знать, что творится за пределами курортного рая. И хотя в отличие от обыкновенных туристов вчерашние солдаты Советской Армии были готовы ко всему, даже для них внезапный авианалет на аэропорт, где скопились сотни туристов, стал шоком. Но шок прошел быстро, особенно когда выяснилось, что, кроме них двоих, российских туристов защитить некому…
        Андрей Ерпылев, Алексей Волков
        Песчаная война
        
        
* * *
        Пролог
        Моряк облокотился на фальшборт и с отвращением сплюнул в прозрачный аквамарин тропической волны. Сухогруз выдавал едва восемь узлов, и вспениваемый форштевнем бурун сюда, на середину длинного корпуса, едва доходил, лишь искривляя упругой линзой кристальную океанскую воду.
        «Ишь, суки, - зло подумал Петр Малыпко, помощник судового механика, глядя на вяло вздымающиеся под жгучим солнцем пологие водяные холмы, которые язык не поворачивался назвать волнами: море казалось густым, словно масло. - Не торопятся никуда, понимаешь… А ведь по такой погодке узлов пятнадцать дали бы, не напрягаясь. Ничего, заштормит - будете знать…»
        И сам понимал, что врет себе: чтобы серьезно заштормило в эту пору, да еще в здешних широтах, это, как говаривал незабвенный красноармеец Сухов, вряд ли. Но почему-то хотелось, чтобы вместо тропической идиллии за бортом внезапно оказались «ревущие сороковые», да зимой… Чтобы океан рвал попавшее к нему в лапы суденышко на части, чтобы рушились на палубу мгновенно застывающие на ледяном ветру валы, а воздух был густым от несущейся, будто шрапнель, снежной крупы… И чтобы забегала, засуетилась эта ленивая и расслабленная разношерстная и разноплеменная банда, превращаясь наконец в экипаж, в спаянный коллектив, которому сам черт не брат…
        - Не плюй за борт, Петро, - беду накличешь, - раздался за спиной знакомый голос, но мужчина даже не повернул головы.
        - Ты чего такой смурной? - устроился рядом с ним здоровенный «чиф». - Живот болит, что ли?
        Старпом, Николай Егорович Ласкин, полжизни проплававший в северном каботаже, сам не мог бы сказать, какая нелегкая занесла его, привыкшего к суровому климату Арктики, сюда - в курортные воды Индийского океана. Да и не одного его… Лихие девяностые, взорвавшие отлаженную десятилетиями машину советского Морфлота, заставили ее бывшие «винтики» и «колесики» искать лучшей жизни вдали от Родины. Да и сама Родина рассыпалась на пятнадцать осколков, причудливо перемешав в экипажах судов, ходящих сейчас под флагами любого цвета, кроме красного, подданных самых разных государств, некогда именовавшихся строго и весомо - «СССР».
        - Ты шел куда-то, Егорыч, - поморщился, будто раскусил ядрено-кислую дичку Малыпко. - Вот и иди себе с богом. Я сейчас не на вахте.
        - Слушай, Григорьич, - тоже почувствовал непривычное раздражение Николай Егорович. - Я к тебе по-человечески, а ты что? Как эти… земляки твои - тоже в контры решил пойти?
        Оба были знакомы давным-давно, избороздив чуть ли не десяток земных поперечников вдоль побережий Карского и Баренцева морей, но в последнее время даже между ними пролегла трещинка - продолжение государственных границ, разделивших на три части некогда могучий славянский народ. И со временем трещинка эта грозила превратиться в пропасть…
        - Да что ты, Егорыч… - смутился Петр. - Просто тоска какая-то навалилась… Сонно тут и тошно, как на курорте. А помнишь, бывало…
        - Да, бывало… - протянул старпом. - Мне вот, тоже, бывает, так осточертеет все, что думаю: баста, последний рейс завершаю, беру расчет, сажусь на самолет и - домой, внуков нянчить. Я ж дед давно, Петро.
        - Да и я, Егорыч, тоже.
        - Когда успел?
        - Третий год уже. Оксанка порадовала - двойню родила. Степку и Грицко.
        - Оксанка? Да она ж соплюшка еще у тебя.
        - Ха, тоже мне хватил: соплюшка! Двадцать четыре года не хочешь?
        - Да ты что?.. Ох, летит времечко…
        Старые друзья не заметили, как пролетел час.
        - Слушай, - спохватился Петр. - Давно я у тебя хотел спросить, Егорыч, да все как-то руки не доходили…
        - Ты о посудине этой? - криво усмехнулся «чиф». - Или о коллегах наших? Даже не спрашивай. Сам ничего не знаю и спрашивать не хочу.
        Старый моряк нагнулся к своему собеседнику и понизил голос:
        - Нечисто тут что-то, Петро. Сердцем чую - нечисто…
        Малыпко понимающе кивнул.
        Сухогруз «Санта-Роза», бороздящий океан под либерийским флагом, как это следовало из судовых документов, некогда именовался не столь красиво, да и к коммерции имел довольно слабое отношение, являясь одним из транспортных судов Тихоокеанского флота. Кому сейчас принадлежало «номерное» судно, кстати, спущенное на воду незадолго до перестройки, для команды оставалось тайной за семью печатями. «Санта-Роза», которой вроде бы по рангу полагалось сновать на побегушках по всем морям-океанам, перевозя в объемистых трюмах все на свете: от бананов до азиатских нелегалов, оказалась на удивление пунктуальной, совершая челночные рейсы только между двумя портами - австралийским Пертом и индийским Мумбаи.
        Никуда особенно не торопясь, сухогруз ползал - иного слова не подберешь - по одному и тому же маршруту, но в портах не простаивал, вдруг оборачиваясь торопыгой, лишь только вдали показывался берег. «Неславянская» часть команды, которая, к слову, втрое превышала численностью русских и украинцев - сплошь черноволосая и смуглокожая, - забывала на несколько дней расслабленную негу плавания и трудилась до седьмого пота на погрузке-разгрузке. Белых к этому занятию не подпускали на пушечный выстрел, не особенно их этим обижая. А сразу по выходе в море трудолюбие басурман иссякало напрочь…
        - И к трюмам ведь, собаки, не подпускают! - жаловался старпом Петру. - Кому-кому, как не мне положено знать, что везем, ан нет. Не твое дело. И кэп этот… - моряк забылся и сам сплюнул за борт, нарушив вековую морскую традицию.
        - Гадом буду, - стукнул кулаком по поручню Малыпко. - Оружие мы возим! Или другую какую халабуду секретную. Уран или руды какие-нибудь…
        Договорить он не успел: перекрывая мерный стук двигателя и плеск волн, взревела сирена.
        - Что такое?..
        - Пожар, что ли…
        Но броситься по своим местам, определенным в таких случаях штатным расписанием, моряки не успели: палуба, доселе сонная и пустынная, вдруг заполнилась народом. Причем среди снующих туда-сюда, как муравьи, матросов не было ни одного славянского лица - сплошь абреки, как их окрестили бойкие на язык граждане бывшего СССР.
        - Егорыч, глянь! - схватил старпома за рукав Петр. - Что за дела?
        Некоторые из похожих, как близнецы, матросов были вооружены. И не только этим отличался их вид от повседневного: некоторые успели повязать головы черными повязками, испещренными арабской вязью. На белых деловитые абреки пока, слава богу, внимания не обращали.
        - Хреновина какая-то. - Бледный Егорыч судорожно шарил по карманам, будто там могло найтись что-нибудь вроде пистолета. - Чистые пираты, Петро!.. Чистые пираты…
        Их наконец заметили, и сразу двое «пиратов» взяли офицеров на прицел своих «калашей».
        - Что вы здесь делаете? - прокричал едва слышимый из-за рева сирены басурманин, которого оба знали как «суперкарго». - Живо вниз! Прочь отсюда!..
        Обоих бесцеремонно, до треска одежды, схватили под микитки и поволокли куда-то. До трапа оставались считаные метры, когда позади что-то взревело, мигом превратив вой сирены в комариный писк, палуба завалилась набок, словно от удара шквала, и все - и конвоиры, и пленники - непроизвольно обернулись, чтобы увидеть, как из-за борта вырос сияющий пламенем столб, рванул лицо раскаленным вихрем, остро воняющим химией, и что-то огромное с сумасшедшей скоростью, оставляя кипящий дымный след, унеслось куда-то перпендикулярно корпусу…
        - Аллах акбар! - благоговейно выдохнули оба конвоира, выпуская рукава моряков.
        Рев сияющего «дива» еще не успел стихнуть вдали, как новый толчок едва не сбросил всех за борт, и все повторилось…
        - Аль баттар![1 - Меч пророка.].. - счастливо пробормотал один из абреков, молодой и худощавый, прямо в лицо Егорычу. - Аль баттар!..
        Новый «альбаттар» вновь качнул судно, чтобы унестись к своей неведомой цели…

* * *
        Облепленный мазутом, полуослепший и полуоглохший человек, которого когда-то звали Петром Малыпко, покачивался на пологой волне густого от разлившегося топлива моря, намертво вцепившись в какой-то обломок. Тело было объято смертельным холодом: даже в экваториальных широтах кажущаяся горячей океанская вода высасывает из человеческого тела тепло лишь немного медленнее, чем в полярных морях. Но не только этим отличались здешние воды. Уже не раз и не два он видел неподалеку острые треугольные плавники, разрезавшие слой мазута на поверхности моря, и каждый раз с тоской думал, что вот и его час пробил. Но то ли пресытились акулы обильной жратвой, выпавшей им на долю сегодня - еще пару часов назад море напоминало гороховый суп, столько вокруг торчало голов спасшихся, - то ли не нравилось им приправленное нефтяным соусом мясо. Второе вряд ли, как говаривал незабвенный Сухов. Слишком уж жадны и непривередливы эти морские твари. Скорее просто не пришла его очередь.
        Превращенная в плавучую батарею противокорабельных ракет, «Санта-Роза» успела выпустить по неведомой Малыпко цели семь «альбаттаров», когда ее накрыл ответный ракетный залп. И если там, в неведомом далеке, за множество морских миль отсюда, где, ложась на борт, медленно тонули гигантские левиафаны - при внезапной атаке с трех десятков точек погибло более 70 процентов Пятого флота США и немалая часть Седьмого, - шла лихорадочная борьба за жизнь, корабли огрызались зенитным огнем и противоракетами от летящей со всех сторон смерти, то здесь все было кончено одним ударом. Беззащитная «Роза» затонула практически мгновенно, расколотая пополам взрывом, и было чудом, что из ее исторгающего горящее топливо чрева удалось спастись стольким морякам. Ненадолго, правда…
        Когда на третьи сутки до места гибели одного из «троянских коней», как окрестило вышедшее наконец из ступора командование плавучие батареи, нанесшие военно-морским силам США величайший в истории после Перл-Харбора (и во много раз больший) урон, добралась спасательная (или карательная) команда, море встретило ее полной безмятежностью…
        Глава первая
        - А спать на солнцепеке не рекомендуется - обгорите! - раздался над Игорем веселый девичий голос, и он, еще не разлепив до конца веки, буркнул по старой, школьной еще, привычке:
        - Да я не сплю…
        - Ага! Вижу, как не спите - на весь пляж храп стоит!
        Игорь сел на лежаке, нащупав босыми ногами раскаленные шлепанцы, и протер глаза. Так и есть: тень от плетеного зонтика ушла далеко в сторону, наглядно подтверждая слова девушки. Проспал он, получается, не меньше часа, причем большую часть действительно под палящими лучами далеко не ласкового южного солнышка.
        «Блин, - тоскливо подумал молодой мужчина, осторожно прикасаясь к плечам: ожог еще не слишком чувствовался, но обещал уже к вечеру сделать курортника персоной нон грата на пляже дня на два-три. - Угораздило ведь… А до конца отпуска всего шесть дней осталось. Может, пронесет еще?»
        На девушку ему смотреть не хотелось. Нет, вовсе не была она какой-то там уродиной - наоборот, весьма привлекательная особа двадцати четырех (если не врет, конечно, по общей женской привычке) лет от роду. Однако никаких чувств, кроме раздражения, она сейчас в Игоре Корнееве не вызывала. Именно благодаря ветреной красотке он и получил сегодня «подарок» от египетского солнца.
        Опытный в таких делах столичный житель, постепенно сужая круги, обхаживал Вику целую неделю. Знаков внимания та не отвергала, позволяя уверенности в благополучном исходе операции «дичь» крепнуть не по дням, а по часам. Игорь уже готовился занести еще одну жертву, павшую к его ногам, в свой длинный донжуанский список, как случилась непредвиденная накладка. Вчерашнее свидание в интимной обстановке, казалось, решенное бесповоротно, сорвалось. Банально, как смена времен года: она не пришла. Наивная провинциалка неожиданно оказалась победительницей в извечной дуэли «мужчина - женщина». И в результате побежденный полночи просидел в баре отеля, потом несколько бокалов пива с утра, дабы снять симптомы «птичьей болезни», и вот…
        - Да не переживайте вы так! - присела на корточки рядом с понурым «погорельцем» Вика, осторожно дотронувшись кончиками пальцев до багрового предплечья мужчины. - У меня средство от солнечных ожогов есть…
        От неожиданной ласки в Игоревом сердце затеплилась надежда.
        «Может быть, еще не все потеряно? Ну, не пришла и не пришла. Что с того? В море топиться, что ли? Мало ли какие у нее проблемы были? Вдруг сегодня…»
        Увы, надеждам не всегда свойственно сбываться. Особенно в таких щекотливых вопросах, как взаимоотношения полов.
        - Я вам его подарю, - щебетала девушка. - Отличное средство - мне его подруга посоветовала. Швейцарское. Я, правда, так и не испытала… А мне оно уже ни к чему - сегодня в два часа дня, как говорится, ту-ту-у!
        - Скорее уж у-у-у-у, - ответил разочарованный Игорь. - Самолет все же, не поезд.
        - Но до аэропорта-то на автобусе.
        - Тоже не ту-ту. Да и ехать тут…
        Словно в подтверждение его слов, прямо над ними, заставив непроизвольно задрать к небу головы, с оглушительным ревом зашел на посадку бело-сине-красный «эйрфрансовский» аэробус: взлетная полоса аэропорта располагалась всего в паре километров от отеля, и постоянная воздушная карусель изрядно снижала удовольствие отдыхающих от олл инклюзив и теплого моря.
        «Следующим летом в Марса-Алам поеду, - в тысячный уже, наверное, раз подумал Игорь. - Тут все равно что рядом с «Шереметьево» жить!»
        - Улетать как не хочется, - вздохнула Вика. - Вот бы задержаться еще на недельку… А вы когда возвращаетесь?
        - В воскресенье.
        - Счастливчик… И приехали раньше, и уезжаете позже… А я вот не могу - работа.
        «Врешь ты все, - зло подумал Корнеев. - Получаешь, поди, в своем Гадючинске три копейки с подпрыгом, а на поездку в Египет года два копила. На недельку наскребла, не больше. Работа у нее, понимаешь…»
        - Вам, москвичам, проще, - продолжала девушка. - Сел в такси в аэропорту - и ты дома. А мне еще до дому из Москвы на поезде два дня трястись.
        - Летели бы самолетом.
        - Ужас как боюсь летать, - призналась Вика. - Если бы сюда на поезде можно было - в жизнь бы не полетела. Так что я уж лучше два дня поездом…
        - Понятно… - протянул Игорь.
        Говорить больше было не о чем, но не скажешь ведь это в лицо девице? Пусть даже девица эта - отъявленная динамистка. Вся интеллигентная натура «москвича в первом поколении» протестовала против подобного.
        - Я чего пришла-то! - спохватилась Вика. - Мы там прощальный фуршет организовали с ребятами. Не желаете присоединиться?
        - Да я как-то сегодня… - замялся Корнеев, голова которого трещала не по-детски, несмотря на пиво.
        - Да ничего-ничего! - уже тянула его за руку девушка. - Мы там с бара натаскали, у кого-то с дьюти-фри осталось… По пять капель не повредит. А потом ко мне в номер зайдем, и я вам средство отдам.
        Вика улыбнулась так лукаво, что сердце отвергнутого ухажера дрогнуло.
        «А чего я теряю, в конце-то концов?..»
        - Ну, пойдемте, - поднялся он с лежака, сразу вознесшись над хрупкой Викой на всю высоту своего баскетбольного роста. - Только полотенце сейчас заберу…

* * *
        - Ерунда и еще раз ерунда на постном масле, - Олег, сверкнув тонкой золотой оправой «горбачевских» очочков, скупо плеснул в пластиковые стаканчики скотча из своей заветной бутылки.
        Намеренно или нет, но «бокал» Игоря он опять пропустил, однако Вика, сидящая на лежаке так близко, что Корнеев уже давным-давно простил ей вчерашний афронт, снова отлила ему большую половину виски из своего.
        - Мне все равно скоро улетать, - шепнула она, мимолетно коснувшись губами мочки его уха. - А меня и так в воздухе укачивает…
        За одно это он готов был ей простить все грехи на сто лет вперед…
        - Дальше громких заявлений и бряцания оружием дело не пойдет, - продолжал витийствовать оратор, вертя в руках пивной бокал с плещущейся на дне янтарной жидкостью. - Пошумят и успокоятся. Успокоятся и пошумят. В двадцать первом веке живем!
        - Ты это, Олежка, брось, - перебил его Сергей, проглотив свою порцию в один мах и плотоядно глянув на заветную бутылку. - Двадцать первый говоришь? А в две тысячи третьем, помнишь? Тоже все трындели: не полезут, мол, это, пиндосы на Ирак. Ха! Мы тогда как раз в Дубай поперлись с Нюркой. Кости парить и вообще… Помнишь, Нюр? - толкнул он локтем миниатюрную крашеную блондинку лет сорока, сидящую рядом. - Номер с видом на авианосец! Помнишь?
        Крупный, громогласный, красный, как рак, от загара и от горячительного, он мог бы служить иллюстрацией к энциклопедической статье «Браток», рискни вставить таковую какой-нибудь составитель в свой труд. Дежурная золотая цепь в палец толщиной на шее, наколка «ДМБ-88» и седоватый ежик над низким лбом даже казались перебором - настолько типична была внешность выходца из «веселых девяностых».
        - Сереж, закусывай, - напряженно улыбаясь, шепнула ему супруга, суетливо отгребая остывший картофель фри из лобби-бара со своей бумажной тарелки на его блюдо.
        - Нет, ты помнишь?
        - Египетская армия безнадежно устарела, - Олег так и не прикоснулся к выпивке, используя бокал в качестве дирижерской палочки. - Израиль разнесет ее в пух и прах, в прах и пух в течение нескольких дней…
        - Дней? - удивилась Викина подруга Татьяна, льнувшая к своему соседу - сумрачному прыщеватому юнцу с сальными волосами, стянутыми в хвостик на затылке - вроде бы какому-то некрупному шоумену из Питера. - Так быстро?
        - Вы, вероятно, не помните, милочка, ведь не помните, - снисходительно улыбнулся оратор. - Шестидневную войну шестьдесят седьмого года.
        «Да и ты не помнишь, - неприязненно подумал Игорь. - Если и родился, то под стол пешком ходил, наверное… Стратег».
        - Шестидневную?
        - Ну да. Израильтяне тогда разбили объединенные армии Сирии и Египта за шесть дней. Египта и Сирии. Объединенные, заметьте. За шесть дней. Наголову. На два фронта, заметьте, на два фронта. Даже Германия не смогла выстоять в подобной ситуации!
        - А семьдесят третий? - досадливо отмахнулся Сергей от супруги, словно от мухи-надоеды.
        - Война судного дня?
        - Судного не судного, а твоему Израилю мы, это, тогда здорово наваляли! Братан у меня старший тогда в Египте служил.
        - Сережа!
        - Ну, двоюродный, двоюродный! Знаешь, чего порассказывал?
        - Во-первых, - поморщился Олег, поправляя очки, хотя в том не было никакой нужды. - Израиль такой же мой, как ваш, ваш, как мой. Я гражданин России, между прочим…
        - Знаем мы ваше гражданство! - хмыкнул изрядно окосевший уже браток. - Ваш адрес не дом и не улица… - фальшиво пропел он.
        - Я бы попросил… - начал бизнесмен, но тут молчаливый толстячок Миша, только улыбавшийся всем, но никогда не споривший, кивнул куда-то за спины собравшихся:
        - Гляньте-ка! А это еще что за типаж?
        Все разом обернулись. Никаких вопросов, к кому именно относилось восклицание, не потребовалось. Неподалеку от уютно устроившейся компании не спеша проходил сухощавый жилистый мужчина неопределенно-среднего возраста. Стриженные ежиком волосы, спокойное, выдающее скрытую силу лицо с небольшим шрамиком на щеке, еще один шрам, гораздо более глубокий, выделялся на левом плече, под мышкой - полосатое полотенце… Вроде ничего сверхъестественного, и в то же время мужчина чем-то выделялся среди прочих отдыхающих.
        - Вояка какой-нибудь, - высказал общее мнение Олег, когда «жилистый» удалился на определенное расстояние и уже не мог его слышать. - На бандюгана не похож. Да и на мента тоже. Вон шрамов сколько. По-моему, он вчера только прилетел. Если не ошибаюсь.
        Интерес угас так же быстро, как появился, и лишь один Сергей внимательно смотрел мужчине вслед.
        - Ты что? - спросила его супруга.
        - Так, ничего, - Сергей наконец отвел взгляд. - На ротного моего похож, Михалыча. Вылитый. Боевой мужик был. Жаль, перевели его потом от нас. А может, и не он. Столько лет, это, прошло! Даже не знаю, что с ним? Или погиб, или в чины вышел, - а после некоторой паузы добавил: - Или не вышел. Он ведь, это, с начальством вечно на ножах был. Прогибаться не любил. Настоящий офицер.
        Как многие служившие, Сергей любил порою с определенной ностальгией вспомнить прошедшие «в сапогах» годы. Только ни Олег, ни Миша, ни Игорь с шоуменом к армии явно никогда отношения не имели, и тема угасла сама собой.
        - А сколько времени? - спохватилась Татьяна. - Вика! Собирайся, пойдем. Нам полчаса до отправки осталось!
        - Тань, - надула губки Вика. - Не полчаса, а почти час. Давай посидим еще! Все равно вещи уже на ресепшене.
        - Не знаю, как тебе, - решительно поднялась шатенка Таня на ноги. - А мне еще кое-какие дела нужно сделать. Тебе, - она многозначительно посмотрела на подругу, - думаю, тоже.
        - Ага… - Вика грустно поглядела на Игоря. - До свидания, ребята.
        - Я тебя провожу, - тоже встал было Корнеев, но девушка почти насильно усадила его на место.
        - Не надо, Игорь! - Она сунула что-то в нагрудный карман его рубашки. - Я тут телефон записала. Звони.
        - Правильно, - одобрила Татьяна. - Долгие проводы - лишние слезы!
        Вика порывисто отвернулась, и Игорь готов был поклясться, что в глазах ее действительно блеснули слезинки…
        - А на посошок? - запоздало вскинулся Сергей, но жена ткнула его маленьким крепким кулачком в бок.
        - Я тебе дам посошок!
        Девушки шли очень быстро, едва не бежали, и вскоре почти догнали неспешно идущего Вояку. Игорь смотрел им вслед и потому обратил внимание еще на одного персонажа из отдыхающих.
        - Смотрите, как чечен на него вызверился! - усмехнулся он. - Ай зарэжет!
        Чеченец, скорее всего один из «новых чеченцев» - грозненских бизнесменов новой волны, действительно смотрел на проходившего мимо мужчину волком, а его спутница - молодая худощавая брюнетка в глухом, под горло, черном купальнике и платке на волосах - просто отвернулась.
        Вообще-то коротко стриженного русоволосого коренастого парня можно было бы легко принять за русского - ничего в нем не было от типичного кавказца, образ которого возникает в сознании при этом слове. Если бы не мешковатый спортивный костюм и тюбетейка а-ля Рамзан Кадыров, с которыми горец не расставался везде, кроме пляжа, и ледяное презрение ко всем без исключения. К шумным непоседливым соотечественникам-россиянам, ленивым, больше похожим на домашних животных, европейцам, суетливым египтянам-единоверцам… «Небритый демон, дух презренья», - смеялась Вика, вольно цитируя классика, при виде этого сумрачного типа, действительно умудряющегося сохранять недельную щетину на щеках в неизменном состоянии. Как его далекий кумир.
        Но если всех вокруг молодой чеченец просто презирал, то «вояку» он явно возненавидел. С первого взгляда. И, должно быть, не без причины… Его взгляд, наверное, мог бы прожечь дыру в жилистой спине, если бы был чуть-чуть материальнее.
        Впрочем, Вояка продолжал идти прежней неторопливой походкой, явно не обращая внимания на лютый взгляд горца. Как перед тем не отреагировал на мимолетный интерес собравшейся компании.
        - Пап, пап! Что это? - подбежал к Олегу его семилетний сынишка Марик, игравший с другими детишками у кромки воды.
        Со стороны моря опять приближался рев самолетных двигателей, но рассмотреть все в подробностях мешали зонты от солнца, густо понатыканные на пляже. По тому, как всполошились другие отдыхающие, это был не просто очередной аэробус или «Боинг», идущий на посадку.
        - Что за… - начал было Сергей, но тут, так низко, что от шума двигателей заложило уши у всех без исключения, над головами промчалась тройка самолетов совсем не мирных, а очень даже хищных очертаний.
        Игорь, так же, как все, вскочивший с места, не замечая, что комкает в кулаке пластиковый стаканчик с так и недопитым виски, смотрел на проносящиеся и проносящиеся над пляжем, как на небывалом параде, звенья истребителей песчано-пятнистой раскраски.
        А потом из-за крыш отеля поднялись в небо дымные столбы и донесся подавляющий все остальные звуки гул…

* * *
        - Мы уже в автобусе сидели, который на посадку, а тут… а тут…
        Женщину средних лет с неряшливо размазанной косметикой снова начала колотить крупная дрожь, и кто-то сунул ей в руку стакан с водой. Женщина благодарно и как-то жалко улыбнулась сразу всем, но пить не смогла - зубы выбивали барабанную дробь по кромке стакана, поэтому высокий седой мужчина счел за лучшее отобрать воду у пострадавшей.
        - Не хватало еще стекла наглотаться, - заявил он и, не глядя, сунул стакан в чью-то руку. - Лучше вот это примите, - он вынул из кармана пузырек с яркой наклейкой и насильно всунул женщине в трясущиеся руки пару таблеток. - Разжуйте и проглотите.
        - А что это? - Мужчина, держащийся рядом с зареванной женщиной, видимо, муж, с подозрением проследил, как емкость с таблетками канула в кармане доброхота. - Что за лекарство? Покажите мне пузырек!
        - Успокоительное, - заверил седой, не делая даже попытки достать препарат. - Слабое. Не беспокойтесь.
        - Но все-таки! - настаивал мужчина, с беспокойством глядя на супругу, которая послушно жевала неизвестное снадобье.
        - Вы врач? - холодно спросил седой.
        - Нет, но…
        - А я врач. Заведующий хирургическим отделением, доктор медицинских наук Нелюбин Александр Николаевич, - представился он по всей форме, хотя этого от него никто не требовал. - Еще вопросы есть?
        Магическая формула оказала привычное действие, и вопросов ни у кого не возникло. Да и сама женщина заметно успокоилась, порозовела, хотя руки, которыми она комкала край кофточки, продолжали заметно подрагивать.
        Эта парочка, вместе с десятком других перепуганных насмерть туристов, вывалилась из подкатившего к дверям отеля автобуса, когда взбудораженные постояльцы безуспешно пытались добиться чего-нибудь более или менее внятного от растерянных портье. Как назло, ни одного из гидов, обычно сидевших в холле, не было на месте, и над разноязыкой толпой витали слухи, один другого страшнее. Ужаснее всего было то, что все до одного мобильники разом потеряли сеть, и теперь то из одного конца зала, то из другого доносились мелодии перезагрузки, судя по всему, бесполезной. Поэтому очевидцев случившегося (откуда еще могли привезти перепуганных людей без багажа, как не из аэропорта) сразу же растащили в разные стороны и принялись пытать, не хуже средневековых инквизиторов, в надежде хоть чуть-чуть прояснить ситуацию.
        - Может, хоть ты, мужик, нам, это, что-нибудь расскажешь? - не слишком вежливо дернул мужчину за рукав изжеванного белого костюма «браток» Сергей, поняв, что от женщины сейчас ничего не добиться. - Чё трясешься, как баба?
        - Сергей! - супруга была на посту.
        - Чё Сергей? Пусть расскажет.
        - Действительно, - поддержал своего оппонента Олег, нервно поправляя очки. - Вы-то хоть что-нибудь расскажете? Расскажете что-нибудь?
        - Что тут рассказывать, - развел руками мужчина. - Мы в середине очереди на посадку стояли…
        - Ближе к теме! - не выдержал шоумен.
        - А ты не перебивай! - несильно толкнул его в плечо волосатым кулачищем Сергей. - Говори, мужик.
        - Я и говорю… Первый автобус уже отправили, а нас в предбаннике держат. Тесно, душно, детишки плачут… Все еще этим первым завидовали. Когда, говорят, наш-то автобус будет.
        - Ну!
        - Что ну? Дождались. Начали нас пропускать на посадку. Набиваемся в автобус, как селедки в бочку, а тот, первый, уже к самолету подъехал…
        - Они все погибли, понимаете?! - выкрикнула вдруг женщина, и слезы брызнули из ее глаз, оставляя на щеках грязноватые потеки туши. - Все погибли!..
        Врач молча сунул ей в руку еще одну таблетку, и она замолчала, послушно двигая челюстями, а все затаив дыхание ждали продолжения рассказа, хотя все и без того было понятно.
        - Наверное, первый самолет промахнулся, - пожал плечами мужчина. - Вместо «Боинга» в автобус ракета попала. Его аж напополам разорвало, - человек говорил страшные вещи, но рот его сам собой расплывался в улыбке, будто сейчас до всех должна была дойти суть смешного анекдота. Только улыбка эта была страшная, кривая, как волчий оскал. - Людей по бетону разбросало… Ну, и это… Части тел, в общем. Едва до нас не долетели… Один ползет на руках, а ног нету… Вообще ниже пояса ничего нету. Только след темный тянется за ним. Длинный, длинный…
        В гробовой тишине мужчина зажмурился и всхлипнул, но справился с собой.
        - Сперва все подумали, что это теракт. Уже потом, в аэропорту… Но сразу же самолет взорвался. И еще, и еще… И эти все в небе кружились…
        - Самолеты?
        - Ну да, военные.
        - А чьи? Чьи самолеты?
        - А я знаю? Водитель сразу двери открыл, и мы - наружу. А там уже арабы бегают, нас в здание загоняют. Так что я и не видел почти их, самолеты эти.
        - А здание аэропорта пострадало? - не выдержал Игорь, лихорадочно соображая - успеют ли устранить последствия до его отлета: в понедельник ему кровь из носу надо было быть в Москве.
        - Кто его знает? - мужчина пожал плечами, понемногу успокаиваясь. - Дым был, но немного. Паника, конечно, еще та, но египтяне молодцами оказались. Понабежали полицейские ихние в черном, разогнали всех по кучкам. Отработано, должно быть, это у них…
        - Ну а дальше?
        - А что дальше? Затолкали нас в наш же автобус - и сюда.
        - Багаж пропал, - всхлипнула женщина.
        - Да хрен с ним, с этим багажом! - взъярился внезапно казавшийся тихим мужик. - Сами живы, главное! А ты еще, дура, пилила меня, что не в начале очереди стоим. Где бы мы сейчас были, а?
        - Документы-то хоть остались? - спросил кто-то из-за спин обступивших парочку людей.
        - А как же. Вот, в сумочке Надиной, - тронул мужчина объемистую сумку, которую женщина сжимала мертвой хваткой. - И документы, и деньги. А багаж… Что багаж? Заплатят, поди, по страховке.
        - Если будет кому платить, - буркнул кто-то.
        Снова повисла тишина, разрываемая настырными трелями мобильников, неустанно ищущими пропавшую сеть…
        Глава вторая
        - Ну, привет. - Чеченец подкараулил того, кого недавно прозвали Воякой, и теперь заступил последнему вход на лестницу. - Узнал, да?
        Молодой мужчина улыбался, но было в его тоне что-то весьма нехорошее, даже зловещее. Однако в ответ Вояка лишь смерил кавказца равнодушным взглядом, словно неодушевленное препятствие на дальнейшем пути, и попытался пройти мимо.
        Спокойствие мужчины не смутило чеченца. Он оперся вытянутой рукой на стену, окончательно перегородив проход.
        - Ведь узнал, скажи? Ты же меня в плен брал, майор! В девяносто пятом, не помнишь, да? Я тебя на всю жизнь запомнил.
        Вояка извлек из кармана сигареты, не спеша прикурил одну, выпустил дым в потолок и так же безразлично спрятал пачку. Казалось, нехитрый процесс занимает его гораздо больше, чем излияния преградившего дорогу незнакомца.
        - Ладно. Дело прошлое - я за это зла не держу. Даже спасибо скажу. Видишь, большим человеком стал, да? А так бы по горам до сих пор бегал.
        Чеченец сделал паузу и посмотрел через открытую стену коридора во двор, будто там, кроме разбросанного впопыхах сбежавшими садовниками инвентаря и набивших оскомину цветущих кустов, было что-то интересное.
        - Но вот брата моего ты убил. Там же. И за него я тебе мстить буду. Долго я тебя искал, да? - Чеченец судорожно дернул рукой, словно пытался найти на поясе отсутствующий кинжал, и, разумеется, не нашел.
        Где-то вдалеке загрохотало. Звуки показались мужчинам настолько знакомыми, что оба невольно повернули головы в сторону их источника. Но увидеть происходящее мешала глухая стена коридора, да и еще вопрос - можно ли разглядеть хоть что-то из корпусов отеля, уступами спускающихся к воде? Разве что море, да и то из номеров.
        - Смотри, да? - протянул чеченец. - Двоим нам тут тесно.
        Опять громыхнуло. Этажом ниже раздались чьи-то возбужденные голоса, и кавказец решил - на первый раз хватит. Он отступил чуть в сторону, освобождая проход. Вояка стряхнул пепел прямо на пол и пошел к лестнице.
        Ни одного слова он так и не произнес.

* * *
        Новости распространяются быстро. Казалось, немногие постояльцы видели своими глазами возвращение из аэропорта, абсолютное большинство предавалось отдыху во всевозможных его проявлениях и не интересовалось посторонним, но не прошло и получаса, как почти все разными способами узнали о случившемся. Кто-то не мог поверить до конца, кто-то, напротив, поверил сразу, только вера или безверие не прибавляли ясности ни в чем.
        - Что же будет теперь? - Анна взирала на супруга так, словно тому было известно грядущее.
        - Сначала надо узнать, что вообще происходит! - с некоторым раздражением произнес Сергей.
        - Теракт? - брякнул Игорь.
        Как бывает обычно, большинство людей старались держаться рядом со знакомыми. Все не абсолютно чужой человек рядом.
        - С применением самолетов? Странные, это, террористы, блин! - возразил Сергей.
        - А одиннадцатое сентября? - вставил Олег.
        - Там, это, ракетных обстрелов не было. Смотрите, вон опять летят!
        Высоко над морем шла четверка самолетов. Явно не гражданских, хищного вида, и оставалось пожалеть, что никто не может точно определить их тип. Лишь ясно, что это истребители. Или - истребители-бомбардировщики. Словом, нечто военное, специально созданное для нападений. Вот они начали опускаться, одновременно доворачивая на одну им ведомую цель, и кое-кто из отдыхающих невольно напрягся. Но нет, кажется, опять куда-то в сторону аэропорта.
        - Да что же это такое! - выкрикнул Олег. - Что они себе позволяют? Позволяют они себе что? Мне через два дня улетать!
        - Улетишь тут, - буркнул какой-то незнакомец, оказавшийся рядом. - Держи карман шире…
        - А что? Какое они имеют право уничтожать лайнеры? Право они какое имеют?
        - Другие лайнеры прилетят.
        - Куда? - Какой-то чуть полноватый мужчина смерил собеседников критическим взором. - Тут же наверняка ВПП повреждена! Хрен кто теперь сядет.
        - Что за ВПП? - спросила Анна.
        - Взлетно-посадочная полоса, - терпеливо пояснил мужчина. - Современный самолет без нее - никуда. Это я вам как летчик говорю.
        - Вы летчик?
        - Ну, да, - правда, в ответе промелькнула легкая тень неуверенности. Только всем было не до того, чтобы оценивать подобные мелочи.
        - Если полосу задели, никто сюда, это, не сядет, - авторитетно подтвердил слова летчика Сергей. - Разве что вертушки.
        - Какие еще вертушки?! - неожиданно вспылил шоумен. - Откуда?
        - Откуда-нибудь. Должен же кто-то прилететь, это, на помощь.
        - О чем вы говорите? - прорвало Игоря. - Там ведь люди погибли! - До него лишь теперь дошел смысл случившегося. - Девочек наших никто не видел? Они же должны были лететь!
        Перед его взором встало лицо Вики. Девушка уходила вместе с подругой прочь в отель, оттуда - к самолету, еще не ведая, что ее ждет.
        Или она опоздала в первую группу и сейчас находится где-то здесь? Они же вроде никуда не спешили!
        Кровь ударила в голову, начисто мешая способности к размышлениям. Главным казалось одно: немедленно узнать, что Вика жива, а прочее на этом фоне являлось сущей ерундой.
        - Где девочки? - повторил Игорь.
        - Какие девочки? - переспросил шоумен.
        - Вика, Татьяна. Что, уже не помнишь? Видел кто-нибудь их вернувшимися?
        - А фиг его знает, - развел руками Сергей. - Меня тут вообще не было.
        Ему-то было легче. Супруга все время находилась рядом с ним.
        - Где они все? - Стоять на месте было решительно невозможно.
        - Где-то были…
        Но Игорь не дождался ответа. Он сорвался с места и устремился прочь. Толком сам не ведая, куда. Тут ведь главное - искать. Искать и надеяться.
        - Смотрите: Погранов. - Шоумен за ним не пошел. Он разглядел в толпе знакомое по репортажам лицо.
        - Действительно, он, - согласился Олег, поправляя очки. - И что с того?
        - Может, он знает? - Шоумен был немного знаком с репортером и потому немедленно двинулся к Григорию Яковлевичу.
        - Сам понятия не имею, - донеслось до остальных. - Черт знает что - на дворе двадцать первый век, а связи нет. Ни сотовой, ни какой-либо другой.
        - Но вы же всегда в курсе, - умоляющим тоном попытался подластиться деятель зрелищного бизнеса к деятелю бизнеса новостного.
        - Сейчас пока нет. Но, если помните, обстановка накануне была напряженной.
        - Разве?
        - Вы что, на отдыхе вообще ни за чем не следите? Телевизор не смотрите? Тут же проблемный регион! Местные власти воображают себя независимыми от воли мирового сообщества. В общем, не знаю. Постараюсь хоть что-нибудь выяснить. - И репортер двинулся дальше.
        - Так что же такое происходит? Происходит что?
        - Может, война? - первым произнес страшное слово Сергей, со скрежетом чеша затылок.
        - Кого? С кем?
        - Откуда я знаю? - огрызнулся Сергей. - Ваших с местными. Ну ладно, ладно - местных с вашими, - заметив возмущение на лице собеседника, поправился он. - Только, это, хрен редьки-то не слаще. Слышите - опять летят.
        - А с нами что будет? - тихо спросила Анна.
        - С нами - ничего. Мы не имеем отношения ко всем этим разборкам.
        А вот Олег вздохнул. Похоже, он имел иное мнение, только делиться им ни с кем не стал…

* * *
        - Сашка, очнись! Так и будем валяться?
        Тот, к кому относилась фраза, лишь нечленораздельно замычал и сделал попытку перевернуться на бок.
        Вставать Сане явно не хотелось.
        Ну, пусть время скоро начнет скатываться к вечеру. Какая разница? Отдых не работа, тут каждый сам волен составлять для себя наиболее удобный график. Тем более вставали уже и, похмелившись, завалились опять.
        И зачем надо было так нажираться? Извечный славянский вопрос, на который нет вразумительного ответа.
        - Ну, Санька! Вставай! Вечер скоро. Хоть в себя прийти… - Крупный мужчина, тормошивший приятеля, сдаваться не желал. Раз уговоры не оказывали требуемого воздействия, можно было попробовать другой тон. - Александр! Ну, Карпов, мать твою!
        Определенный результат был достигнут. Саня сумел разлепить глаза и несколько очумело обвел взглядом номер.
        - Поднимайся, Саша. Времени знаешь уже сколько! Люди давно пообедали, загорают, к вечерним развлечениям готовятся. Одни мы как залегли, так наружу и не появляемся.
        - А что? Надо? - сиплым голосом осведомился Саня.
        - Ты так и хочешь весь отпуск пропьянствовать? Ну для чего я тебя на курорт тащил? Вспомни. Сам же соглашался, а теперь…
        - Теперь мне плохо.
        - Ну, еще бы! Сколько мы вчера и сегодня уговорили! На, похмелись. Сразу станет легче.
        Стакан с лекарством уже ждал на прикроватной тумбочке, и Сане оставалось взять его да использовать по назначению.
        Только как решиться на такой поступок, когда без всяких добавок во рту властвует вкус водки? Или не водки, перемешано было изрядно, но чего-то спиртного и весьма крепкого.
        Саня вздохнул и осторожно сел. На стакан он взглянул с таким отвращением, что напарник прекрасно понял причину.
        - Может, пивка?
        - Ты же знаешь, Володя, я не пью пива. А виски - откровенный самогон и с похмелья идти не может по определению. - В подтверждение слов Саня весь передернулся.
        - Это бренди, - уточнил Владимир. - Ну горе мне с тобой.
        - Так предоставь меня моей участи и отдыхай.
        - Не могу. Что я, зря поездку затеял? Даже супруга согласилась, что надо привести тебя в чувство, а Галя - женщина строгая и серьезная. А тут… Ну, скорее я с тобой сопьюсь, чем ты начнешь вести себя нормально.
        Упрек подействовал. Саня явно был из тех людей, которые не любят быть обузой для окружающих. Он кое-как натянул спортивные штаны, майку и вновь посмотрел на стакан.
        - Все-таки давай немного примем. У меня голова болит, - вздохнул Володя.
        - А чего-нибудь просто попить нет?
        - Вот сок.
        Когда Александр наливал, руки у него подрагивали.
        - Вот теперь можно и… - опустошив пачку с соком наполовину, Саня явно почувствовал себя чуть лучше.
        - Ну, будь!
        Мужчины торопливо проглотили по глотку бренди, скривились, передернулись. Саня привычно потянулся к валявшейся на тумбочке пачке сигарет, пошарил в ней, нашел все-таки одну и закурил без малейшего удовольствия, просто по въевшейся привычке.
        - Да уж, погуляли! - хмыкнул Володя, почесывая живот.
        - Угу, - кивнул его приятель, провел рукой по щетине и вздохнул. - Надо хоть немного себя в порядок привести. Или, может, бороду отпустить? Чтобы не бриться каждый день.
        Он был светловолосым, и потому щетина бросалась в глаза не сразу.
        - Давай еще по одной. Может, силы появятся.
        - Давай, - согласился Саня.
        - Цени! - провозгласил Владимир, плеснув в стаканы коньяка. - Ну, где ты еще видел начальника, который так заботится о моральном здоровье подчиненного!
        - Ценю. Потому - твое здоровье. Ох, чую, сбрендим мы в итоге от этого бренди…
        - А ты завязывай. Найди, в конце концов, себе нормальную бабу да и живи, как нормальный человек.
        - Где ж ее найти, если не хочется? - спросил Саня. Потом задумался, пытаясь вспомнить какие-то фрагменты вчерашнего загула. - Слушай, вчера нам попадалась черноволосая девушка или мне померещилось?
        - Ну, откуда я помню? Я же тебя пытался знакомить то с одной, то с другой. Много их было, пока мы не нажрались в зюзю.
        - Значит, не попадалась, - вздохнул Александр. - Ладно, тогда за то, чтобы попалась!
        Вторая пошла полегче. И лица мужчин чуть прояснились. Самую малость, гулянки не проходят бесследно, но все-таки уже можно было жить дальше и хоть что-то делать.
        - Саша. - Владимира явно немного повело. Пусть невелика доза, однако на старые дрожжи многого и не надо. - Ну, ты бы взял себя в руки. Вспомни, ты же для нас примером был. Всегда подтянутый, бодрый, а сейчас… Все понимаю, однако нельзя же так раскисать. В прошлом тоже было нелегко.
        - Тогда цель была и смысл. Потому и держаться было легче. А сейчас - живи как хочешь, все равно никому ты не нужен. - Саня вновь полез в пачку, однако она оказалась пустой. Пришлось вставать и копаться в сумке в поисках вожделенных сигарет.
        - Человек в первую очередь нужен самому себе. Близким своим, - добавил было Владимир и сразу поперхнулся.
        Не стоило поминать о семье тому, кто недавно расстался с супругой. В доме повешенного о веревке не говорят.
        Правда, по той же логике, в доме утопленника нельзя пользоваться водой, а в доме казненного на электрическом стуле надо жить при свечах.
        - Скучно все это. И тошно. - Александр опять закурил.
        Начальник почесал живот во второй раз, а затем пожал плечами. Мол, что возьмешь с такого человека? Старая закваска, внушения бесполезны.
        - Что там грохочет снаружи?
        - В самом деле… Не знаю. Ну кто их, аборигенов гребаных, разберет? Может, фейерверк?
        - Днем?
        - Я ж говорю: кто их разберет?
        - А среди родных березок лучше. Жарковато тут. Надо было в Прибалтику податься. Все же наполовину бывший наш народ. Помнишь, Владимир Семенович пел?
        - Он про другое пел. - Владимир кивнул на северную стену номера.
        - Один хрен… Да и попрохладнее там. - Александр сам потянулся к бутылке, плеснул.
        Мужчины дружно встали. О чем-то задумались, а потом выпили молча, не чокаясь.
        - Ладно. Я сейчас умоюсь, и пойдем к людям. Надо хоть что-то пожевать иногда. Да не злись ты, Володька. Все будет путем.

* * *
        - Война, господа! - Погранов быстро шел куда-то и обронил зловещую фразу мимоходом.
        - Какая, это, война? Вы что? Кого с кем?
        - Арабы напали на цивилизованный мир. Вместе с Ираном, - успел пояснить репортер, прежде чем скрыться из виду.
        - Как - напали? Когда?
        Но вопросы, сыпавшиеся вслед известному всезнайке, остались без ответа.
        - На какой еще мир? - очумело спросил в пространство Сергей. - На Россию, что, - тоже?
        - Сказали же - на цивилизованный. А мы с вами разве цивилизация? - саркастически улыбнулся Олег и поправил очки. - Вот только влипли мы здесь по самое не могу. По самое не могу влипли. - Он снова прикоснулся к оправе и убрал руку. - Но постойте! Что значит арабы? Сразу все, что ли? А кто же нас тогда бомбил?
        - Вестимо - не арабы, - заявил шоумен.
        - Вы хотите сказать…
        - Меня больше интересует, как мы отсюда выбираться будем? - перебила Анна, обвела мужчин взглядом и сконцентрировалась на супруге. - Говорила же тебе, балбес, давай в Испанию поедем!
        Справедливости ради следовало заметить, что об Испании речь вел Сергей, но стоит ли спорить с женщиной в заведомо проигрышной ситуации? Да и смысл, когда имеются другие дела, поважнее?
        - И что значит - мир? На Германию, что ли? - запоздало возмутился летчик. - Так до нее отсюда известным способом!..
        Взоры собравшихся невольно скрестились на Олеге, будто это он был виновен в случившемся. Тот поежился, а затем выдохнул:
        - Я-то здесь при чем? При чем здесь я? Я такой же гражданин России, как вы.
        - Никто тебя, понимаешь, не обвиняет, - отмахнулся Сергей. - Тут другой вопрос - нам-то делать что? Есть же конвенции о нейтралах, и вообще, какое мы имеем отношение к конфликту?
        Хуже всего попасть под чужую раздачу.
        - Да что вы разволновались? Понятное дело - никто нас не тронет, - вставил шоумен. - Вон, сколько летают, а сюда ни одна бомба не упала. Что они - с ума сошли, гражданские объекты бомбить?
        - Когда упадет, будет поздно, - мрачно оповестил Сергей. - И на аэродроме, это, наших ведь долбанули. И не только наших. Никто не разбирал. Каждые пять минут отправляют рейсы - и в Европу, и черт знает куда. Кого-то вообще накрыло прямо в самолете.
        - Все равно они не посмеют. Не посмеют они, - без особой уверенности вставил Олег. - Они же цивилизованные люди.
        - Да кто вообще они? - возмутился летчик, переводя взгляд с одного спорщика на другого. - Не сами же себя египтяне бомбят!
        - А правда - чьи самолеты?
        - Я знаю? - огрызнулся летчик. - Я в истребителях не разбираюсь. И отличительных знаков не разглядеть.
        - А ты выйди, - подколол Сергей. - Погляди. Может, разглядишь чего.
        - Нашел дурака…
        - Какая разница - чьи? - Олег зачем-то снял очки, а затем вновь водрузил их на прежнее место. - Но должны же нас вывезти отсюда! Обязаны!
        - Надо было узнать у Погранова, - пожал плечами шоумен. - Уж ему наверняка все известно.
        - Да-да! Известно! Известно наверняка ему. Именно ему!
        - Если есть хоть какие-то данные…
        - А что - может не быть? - встрепенулась Анна.
        - Видите ли, такие вещи с кондачка не делаются, - дипломатично отозвался Олег. - Если войны никто не ждал, то никто и не готовился эвакуировать отсюда граждан. Последние отдыхающие прилетели вчера. Следовательно, войну попросту прошляпили. Как бывает у нас сплошь и рядом. Сплошь и рядом бывает у нас такое.
        - Почему - у нас? Тут и других иностранцев полно!
        - Видишь, люди ругаются. Культура, одно слово! - донесся голос со стороны.
        Мимо компании как раз проходили двое мужчин. Были они явно навеселе, и уставший вид говорил, что веселье явно началось не сегодня, а, как бы не ошибиться - продолжается день эдак третий, а то и четвертый подряд.
        - Сейчас и вы ругаться будете! - злорадно произнес шоумен, после чего, без всякой паузы, огорошил явно ничего не ведающих выпивох последними событиями.
        - Ни хрена себе! - только и вымолвил один из парочки, светловолосый, усатый, а его приятель, крупноватый, чтобы не сказать полноватый, выругался более замысловато и нецензурно.
        Шоумен смотрел на них с нескрываемым торжеством. Результат явно превзошел его ожидания.
        - Что будем делать? - спросил крупный.
        - А в ресторане еще кормят? - поинтересовался усач, почесав стриженый затылок.
        - Наверно, это, кормят. - Сергей явно растерялся: ему и в голову не пришло, что можно думать о еде в такой момент.
        - Тогда пойдем пообедаем. И вам, господа, советую. Война войной, а обед - строго по расписанию. Вот помню на фронте, как подходит двенадцать часов, автомат в сторону - и за ложку. И враги то же самое. Пообедали, покурили - и опять стрелять друг в друга.
        - Двенадцать давно миновало. И обед - тоже, - мстительно заявил шоумен. - Скоро ужин.
        - В самом деле? - Усатый извлек мобильник, однако экран был пуст. - Какая разница? Когда человек садится за стол, тогда и обед. Пошли, Володя. Мало ли что будет потом? Еще пайку введут. А то и вообще стрелять станут. А при стрельбе разве пообедаешь толком?..
        - Пошли, Саша.
        Парочка ушла. Высказанная мысль показалась здравой, и компания, не сговариваясь, двинулась следом.
        Вопреки ожиданиям, народа у ресторана оказалось много. Кто-то пришел сюда, следуя тем же соображениям, что озвучил Александр, кто-то потому, что ресторан был местом, где собиралось больше всего людей и можно было узнать последние новости. А кое-кто уже считался съехавшим из отеля, хотя улететь не удалось, и таким людям было попросту некуда больше идти. Оказавшихся бездомными хватало, вот только считать ли их невезучими, если учесть, что им удалось уцелеть там, где другие погибли?
        Узнать потерпевших было довольно легко. Вид у них был ошарашенный. Невольные свидетели налета, они никак не могли прийти в себя от вида разорванных на куски тел, от запаха взрывчатки, крови и сгоревшего человеческого мяса. Потому и пили многие из «счастливчиков», чтобы хоть в пьяном угаре забыть перенесенное, отойти от него, вообще выпасть хоть на время из оказавшейся чересчур жестокой реальности.
        Нелюбин разгуливал среди столов, зорко наблюдая за возможными пациентами, временами присаживался то к компаниям, то к одиночкам, о чем-то спрашивал, что-то советовал и затем шел дальше.
        Только вот гидов было не видать, как не видать никого из администрации, и одни лишь официанты носились без обычных улыбочек, сгребая со стола пустые тарелки. Но их было заметно меньше обычного.
        Предводительствуемая Сергеем группа ввалилась в зал, застыла, высматривая свободный столик, и тут совершенно неожиданно их поманили из дальнего угла.
        - Да это же Игорь!
        - Точно Игореха!
        - Смотрите, и девушки с ним! Уцелели, значит!
        - Танечка! - Шоумен картинно подскочил к недавней подруге, однако последняя отвернулась, и ее неприступный вид сразу отбил у тридцатилетнего ловеласа охоту к панибратству.
        Зато Игорь сиял, да и Вика хотя и не сияла, но по крайней мере выглядела сравнительно пристойно. Если не считать слегка растрепанного вида да какого-то странного выражения в глазах.
        Ерунда все эти выражения. Сейчас одно, а через минуту - другое. Лучше быть несчастным, но живым, ибо счастливых мертвецов не бывает.
        Глава третья
        - Что-то мне это напоминает, - задумчиво произнес Саша, кивая на небо.
        По черному бархату среди неподвижных звезд стремительно двигалась одна, не желающая ничем походить на своих товарок.
        - Да уж, - согласился стоявший рядом Володя.
        Он не курил уже много лет и вышел наружу, лишь чтобы составить своему приятелю компанию. Да и надоело сидеть в людском скоплении, без конца варящемся в собственном соку при абсолютном отсутствии новостей.
        Впрочем, навязшая в зубах тема уже стала надоедать многим. Те, кто не был в аэропорту при налете, воспринимали случившееся достаточно абстрактно. Трупы и пострадавших сюда не привозили, а следовательно, все случившееся было как бы невероятно далеко. В нашем ужасном веке человек получает через экраны телевизоров и компьютеров столько негативной информации, что привыкает воспринимать ее отстраненно, как нечто полуреальное - наверное, где-то и существующее, однако не касающееся его напрямую.
        Да и чего особенно пугаться? Ну, постреляли, ну, взорвали пару-другую бомб, ну, не повезло кому-то, оказавшемуся, как говорится, в ненужное время в ненадлежащем месте. Случайность - почти стихийное бедствие. Ну кто сейчас будет стрелять в ни в чем не повинных людей, приехавших за тридевять земель отдохнуть от трудов праведных? Не звери ведь. Разберутся, съедутся на какую-нибудь международную конференцию, договорятся, и снова начнется нормальная жизнь. А так, попутно с обрыдшим «пляжным отдыхом» будет что вспомнить, похвастаться. Мол, вы в газетах читали, по ящику видели, а я в тот момент был едва не в эпицентре событий и лишь чудом остался в живых. Или нет: не чудом, конечно, а благодаря моей исключительной ловкости.
        - Думаешь, это все серьезно? - спросил Володя.
        - Не знаю, - Александр щелкнул зажигалкой, прикуривая вторую подряд сигарету. - В любом случае это не наша война. Вот лет двадцать назад - тогда, да. А эта - не наша.
        - Но застрять можем серьезно.
        - Это уж как карта ляжет. Что толку рассуждать, не имея информации? Пожуем - увидим.
        - Требуешь продолжения банкета? - улыбнулся Володя.
        - А что еще остается делать? Помнишь: приключений на нашу… долю, в общем, выпадет еще много, а вот выпить, может, и не придется.
        - Истину глаголете, товарищ капитан. И куда теперь? В нумера?
        - В принципе можно… У тебя что-нибудь осталось?
        Володя сокрушенно развел руками: ничего булькающего у него испокон веку не залеживалось.
        - Значит, в бар однозначно. И подальше от этого улья, - Саша кивнул на ресепшен, действительно напоминавший сегодня растревоженное медведем пчелиное дупло. Или осиное гнездо. - Бар возле амфитеатра. Дискача, наверное, сегодня не будет.
        Володя не спорил.
        - Там и народу поменьше. А то очень уж сегодня людно. В номер переместиться всегда успеем. Да и вдруг, между делом, узнаем что-нибудь дельное?
        - У кого?
        - Кто-то что-то все равно должен знать. Хотя бы местных порасспросим.
        - Ага! Как за речкой. Помнишь?
        - Ну, ты сказанул! Кто ж нам даст!..
        Друзья тронулись по хорошо известному им маршруту: оба не любили чересчур шумных посиделок.
        - Только чур - сегодня не напиваться! - погрозил пальцем Александру начальник.
        - Так точно!
        И оба, рассмеявшись над фантастичностью сказанного, неспешной походкой двинулись к ближайшему источнику спиртного, казавшемуся неисчерпаемым…

* * *
        - Заметьте, как человек умело делает свой маленький бизнес. - Олег кивнул в сторону врача, продолжающего бродить по залу, словно привидение.
        Каждый думает о других, примеривая их поступки к себе.
        - Почему вы так думаете? Человек выполняет долг, приводит в чувство пострадавших… При чем здесь бизнес? - с плохо скрываемой неприязнью спросил Игорь.
        И осторожно покосился в сторону Вики. Вдруг от напоминания о случившемся она снова сорвется в истерику? Вон весь вечер глаза на мокром месте. И поежился, вспомнив ее рассказ…
        Собственно говоря, самой страсти они не видели: Татьяне и Вике повезло дважды - их автобус, пристроившись в хвост длинной очереди к пассажирскому терминалу, просто не успел доехать до здания аэровокзала и уж тем более высадить туристов. Досадная заминка обернулась несказанным благом для девушек и еще нескольких десятков русских, немцев, французов и прочих. Они не только не пострадали, но даже не видели собственными глазами результат рокового авианалета. Никто ничего не успел понять, когда над автобусом, на долю секунды показавшись в тонированных окнах, пронеслись хищные тени, а затем рвануло по барабанным перепонкам, задребезжало, высыпаясь мутно-белым крошевом из резиновой окантовки панорамное стекло, дико завизжали насмерть перепуганные женщины… А снаружи, из-за стен аэропорта, им вторил все нарастающий вопль сотен глоток, свистки полицейских и сирены автосигнализаций припаркованных на стоянке автомашин. И все это заглушали новые и новые разрывы, рев проносящихся над самой крышей самолетов, одиночные выстрелы и редкие очереди - очумевшие египетские полицейские палили в воздух, разумеется, не
причиняя атакующим никакого вреда…
        Когда из-за крыш в небо вдруг повалил густой черный дым, а из раздвижных дверей аэровокзала хлынула обезумевшая толпа, водитель, до сего момента пребывавший в трансе, резко вывернул руль и, сминая ограждение, вырвал автобус из тесной очереди, грозившей стать для всех братской могилой…
        Подруги всего этого не видели: подчиняясь несвязному лепету бледной в синеву девушки-гида, бормотавшей что-то про теракт, они склонились к спинкам сидений и прикрыли головы руками. Но с них хватило и звуков. Если разрывы внезапно и резко ударили по ушам, заставили вздрогнуть, то донесшиеся издалека вопли обреченных людей были наполнены таким ужасом и такой болью, что никакая картинка добавить к этому уже ничего не могла.
        На счастье, все это только прорвалось на какие-то секунды, а затем было заглушено новыми взрывами, воем сирен, ревом низко проносящихся штурмовиков…
        Вика рассказывала это легко и многословно, будто содержание свежего голливудского боевика, на бледных, искусанных губах играла какая-то растерянная улыбка, а глаза с расширенными зрачками перебегали с одного слушателя на другого. Внезапно, прервав себя на полуслове, она упала на плечо бледной и молчаливой подруги и зарыдала, сотрясаясь и раскачиваясь.
        Вот тут-то и появился рядом полузнакомый человек, представившийся врачом. Врач или нет, но желтые, блестящие, будто широко разрекламированные «эмэмденс», пилюльки, которыми он щедро одарил и девушек, и их спутников заодно, подействовали очень быстро…
        - Говорите, при чем тут бизнес? - криво усмехнулся Олег. - А вы приглядитесь получше. Получше приглядитесь к этому деятелю. Он ведь каждый раз сует свои визитки, наверняка предлагая в дальнейшем посетить его клинику в России. Или что у него там? А лечение сейчас знаете сколько стоит? Сколько стоит лечение в России?
        - Да не дороже, чем в твоем Израиле, - бухнул Сергей, который таблетку, в отличие от жены, так и не принял, а катал по широченной ладони-лопате. Да и к чему ему были какие-то там успокаивающие? Его «успокаивающее» на две трети наполняло объемистый бокал для сока.
        - Опять? Вы опять? - взвился, негодующе блестя очочками, Олег. - Сколько раз вам повторять?..
        - Ладно, ладно! - повысил голос Игорь. - Не ссорьтесь вы каждую минуту! И так голова трещит!
        - О чем я? О чем это я? - финансист снял очки и протер их салфеткой. - Да!.. Да если десятая часть осчастливленных этим эскулапом заявится на прием, доброхот наш обогатится! Обогатится наш доброхот, будьте так уверены!
        - Эску… кто? - заинтересованно обернулся Сергей. - Кулап?
        Остальные сидящие за столиком тоже присмотрелись к поведению врача внимательнее.
        - Ничего он тем, это, не дал, - разочарованно пожал литыми плечами Сергей. - Ни витаминок этих, ни карточек.
        - Значит, давал уже. Или живут далеко. Далеко живут. Не все же могут спокойно в Москву кататься, - убежденно заявил Олег, поблескивая очками. - Но несколько раз сам видел сию процедуру. Видел сам.
        - Нам он все равно, это, не особо нужен. - Здоровяк Серега подмигнул супруге, однако подумал и на всякий случай постучал по дереву, украдкой спрятав таблетку в карман шорт. Там уже лежала элегантная темно-синяя с золотом визитка. Сергей был мужиком запасливым.
        Кто более-менее пожил на свете, знает, как порою быстро становятся беспомощными самые крепкие с виду люди. Примеров хватает. И уж чего-чего, а мужицкого здравого смысла здоровяку было не занимать.
        Игорь, как большинство молодых людей, в болезни пока не верил, свято пребывая в детской еще уверенности, что его-то никакие хворобы и несчастья не коснутся. И обе подружки - тоже. А шоумен, убедившись, что ему сегодня ночью ничего не светит, предпочел бочком-бочком перебраться к другой компании.
        Вечер незаметно сгустился в непроглядную ночь. Кто вообще в состоянии проложить меж ними четкую границу? Особенно в этих тропических местах, где темнота наступает по-южному быстро, без привычных обитателю севера долгих сумерек. Да ранние подъемы на отдыхе отнюдь не обязательны. Разве что занять приглянувшееся местечко возле бассейна, опередив шумных и ленивых европейцев, выползающих из номеров на солнышко строго по расписанию. Но сегодня это было неактуально.
        - А мы теперь как? Билеты накрылись, путевка закончилась, - вздохнула Вика, заметно порозовевшая и выглядевшая почти нормально после чудодейственной пилюли. Разве что зрачки ее расширились еще больше, совсем скрыв серо-зеленую радужку и придав северному, даже под ровным египетским загаром личику, этакую манящую цыганистость.
        Девушки явно не принадлежали к числу богатеев, да и какие деньги в российской глубинке? Вряд ли у них при себе имелись свободные средства для дальнего путешествия.
        - Наверное, фирма обязана возместить, - без особенной уверенности пробормотала Татьяна. - Страховка опять же… Это же не по нашей вине… Все равно как стихийное бедствие.
        - Форс-мажор, - блеснул очками и интеллектом заодно Олег, яростно ковыряя вилкой безнадежно остывшее мясо на тарелке. - Обстоятельства непреодолимой силы. Непреодолимой силы! - поднял он вилку, будто ставя этим самым восклицательный знак.
        - Тебе виднее… - начал было Сергей, давно уже расправившийся со своим «успокоительным» и теперь алчно высматривающий официанта, пользуясь тем, что супруга после заморской пилюли пребывала в некотором трансе. Но тут же осекся от ее пинка под столом: действие слабенького релаксанта уже подходило к концу и на внимании не сказывалось.
        - Пойду-ка я, пожалуй, к семье, - Олег со стуком бросил вилку на скатерть и, поджав губы, поднялся. - Поздновато уже. Мои ждут. Ждут мои. Оревуар в общем…
        Анна под столом незаметно сжала руку супругу. Мол, нам тоже пора, раз никаких новостей до утра явно не будет.
        Здоровяк, словно огромный теплоход крошечным буксиром, увлекаемый благоверной к выходу, только тоскливо проводил взглядом пронесшегося метеором официанта с полным спиртного подносом и уже от дверей сделал остающимся ручкой.
        - А вы у меня пока переночуйте, - чуточку смущаясь - вдруг не так поймут, - вымолвил Игорь. - Как-нибудь разместимся. А завтра, может, что-нибудь прояснится.
        Ему бы очень хотелось, чтобы Татьяна нашла себе какого-нибудь кавалера, и появился бы шанс остаться с Викой наедине, но увы!.. И поневоле, приглашая понравившуюся девушку, приходилось мириться с ее подругой.
        - Ну уж нет! - решительно отрезала Татьяна, тоже вставая со стула и поднимая под руку безвольную Вику. - Мы на ресепшен. В конце концов, они обязаны нам предоставить какой-нибудь номер. Тем более заезда сегодня так и не было. А уехали… - она несколько смутилась, потому что было понятно, куда «уехали» многие освободившие номера. - В общем, свободные номера есть.
        - Думаете?
        - Не дадут так - суну им полста баксов, - девушка оказалась опытной в таких делах. - За полсотни на халяву египтяне нам пирамиду построят, не то что номер на двоих на сутки сдадут!
        Она потащила прочь вялую, поминутно оглядывающуюся подругу, а Игорь остался в одиночестве.
        - Финиш? - возник рядом, как чертик из табакерки, смуглый парнишка в розовой рубашке и отутюженных брючках, складывая руки крестом.
        - Нет, - помотал головой парень. - Хрен - не финиш! Еще виски. Дабл виски, витаус айс…
        «Напьюсь… - тоскливо подумал он, залпом допивая остаток степлившегося, отдающего самогонкой пойла из своего стакана в ожидании «перемены блюд». - Да и хрен с ним - привыкать, что ли?..»

* * *
        - Завтра еще ничего не случится. По крайней мере до вечера. - Александр, осторожно поставив ношу на каменный бордюр, привычно потянулся за сигаретами. - А вот потом может стать жарко… Так что сейчас последняя возможность расслабиться, как людям.
        Друзья наконец выбрались из бара и теперь направлялись в свой корпус, решив закончить посиделки в номере. Их даже не покачивало, сказывалась практика, однако мир воспринимался совсем иначе, чем хмурым утром и не менее хмурым днем. Да и как покачиваться, когда у обоих в руках - до краев полные стаканы: бармен даже не шумел против обыкновения, запрещая «вынос», лишь тоскливо проводил русских больными, словно у Франклина на стодолларовой купюре, глазами.
        - Думаешь, что-нибудь все-таки будет?
        - Будет… Уже есть. Это точно. А вот что…
        У входа они невольно задержались. Проветриться перед очередным туром вечернего марафона не помешает, да и Саня вновь закурил, и уж лучше дымить на улице, чем в номере.
        Целая компания молодежи вынырнула откуда-то из темноты и направилась к дверям.
        - А ты говорил, не было темненькой, - тихо вымолвил Александр, всматриваясь в лица приближающихся людей.
        Тон у мужчины был севший, будто в горле вдруг пересохло.
        Володя понимающе хмыкнул и попытался определить, кого именно имеет в виду его подчиненный: в компании было сразу три брюнетки. Или так только казалось в полумраке?
        Кажется, вон ту, высокую с неплохой фигурой и характерным для некой нации носом. Или нет?
        - Девушка, разрешите вас на минуту? - Володя глыбой встал на пути компании, и несколько сопровождавших дам молоденьких, лет по двадцать пять, парней замялись, не зная, как реагировать на подобную вольность.
        Очень уж солидно выглядел невесть чего хотевший мужик. Толпой с таким расправиться можно, а вот один на один - страшновато. В другом настроении кое-кто из парней был бы готов и не на такие безумства, но в данный момент куража-то как раз не имелось, и потому компания застыла в нерешительности.
        - Тебе чего? - все-таки спросил с некоторым апломбом высокий и неплохо сложенный парень.
        Ему явно не хотелось падать в грязь лицом при остальных. Судя по взглядам, которые бросали на него спутники, парень этот претендовал на роль лидера.
        - Только немного поговорить. А что, нельзя? - спокойно поинтересовался Володя.
        - А в чем дело? - выступила вперед черноволосая.
        Тишина позади нее становилась неловкой, и девушка бросила приятелям и приятельницам:
        - Вы идите, я вас сейчас догоню. Слава, и ты тоже иди.
        Последнее адресовалось качку-лидеру.
        Действительно: чего бояться? Криминала здесь, на хорошо охраняемой территории пятизвездочного отеля, не было в помине - это вам не Москва, да и действие происходило практически в дверях корпуса. Потому компания втянулась внутрь с неизбежным: «Не задерживайся!» Лишь высокий Слава неприязненно покосился на двух мужиков, но только взглядом дело и ограничилось. Промелькнуло и имя девушки - Дина.
        - Понимаете, Диночка, мы просто хотели бы узнать, что происходит в мире, - обаятельно, как он умел, улыбнулся Володя, и улыбка неожиданно сделала грубоватое лицо сорокалетнего, повидавшего жизнь мужика, мальчишеским.
        «Ну, - обреченно подумал Александр, докуривая сигарету до фильтра. - Приступил Володька к высшему кобеляжу…»
        - Обязательно у меня? А вчера, - повернулась Дина к Саше, - вам было интересно, в какой стороне лежит Святая земля. И опять указать должна была я.
        - В самом деле? - невольно вырвалось у Александра, мало что помнившего из вчерашнего.
        - В самом-самом, - совершенно серьезно кивнула девушка, хотя в темных глазах под низко, по моде, состриженной челкой плясали веселые чертенята.
        - Извините, пожалуйста, старого дурака, - тяжко вздохнул Саша. - Не силен в географии…
        - Но любопытны. Ладно, извиню уж.
        Кто в состоянии понять женскую душу? У девушки не было причины задерживаться здесь дальше и разговаривать с мужчинами, но путь ей никто не преграждал, а она все стояла.
        - Не подскажете случаем, зачем мне нужна была Святая земля? В каком, так сказать, контексте?
        - А новости вам зачем?
        - Учитывая сегодняшние события, новости как раз могут пригодиться больше Святой земли. Хотя вы-то за подобным явно не следите. - Настроение Александра внезапно качнулось в другую сторону.
        - Вы об этом… - протянула девушка. - Так пили бы меньше и знали бы больше.
        - Одно другому не мешает. Работа в офисе тяжелая, это не мешки с цементом таскать. Потому в редкие минуты отдохновения хочется отвлечься от непосильного труда. Провести, так сказать, время с некоторой пользой для изрядно расшатавшихся нервов.
        - И где это вы так тяжело трудитесь? - с наигранным сочувствием поинтересовалась Дина.
        - Как говаривал о себе кто-то из наших президентов, этим, как его, дефективным менеджером.
        - Может быть эффективным?
        - Можно и таким. Масштаб, разумеется, иной.
        Девушка не удержалась, прыснула смехом. Голос у нее относился к числу тех, которые всегда волнуют и будут волновать мужчин.
        - Понимаю. Выпивки вам показалось мало, и вы решили снять девушку. Для полноты ощущений.
        - Просто поговорить.
        - Поговорили? Тогда я пойду.
        - Не смею задерживать, - Александр щелкнул каблуками легких туфель и резко наклонил голову.
        В дверях Дина оглянулась и посмотрела в глаза мужчины. Но все это длилось мгновение…
        - И зачем ты ей ненавязчиво хамил? - спросил Володя, разочарованный тем, что командир перехватил у него инициативу, не дав применить арсенал испытанных далеко не на лабораторных свинках неотразимых средств. Но мешать друг другу у мужчин было не принято.
        - Да ты посмотри внимательнее. Ей сколько-то за двадцать, а мне? Смешно? Не смешно? Вот то-то. Так что пусть встреча так и останется случайной.
        - Ох, романтик ты, Саша!
        - Реалист. Который трезво оценивает степень собственной привлекательности для молоденьких женщин. Пойдем лучше примем по пятьдесят. Пока обстановка позволяет. Бери тару.
        Он взял с парапета свои стаканы.
        - Не возражаю, - улыбнулся Владимир. - Тем более что это - не та темненькая…

* * *
        Утро не принесло существенных изменений. Лишь небо, разрисованное инверсионными следами самолетов, походило на лист из школьной тетради в давно позабытую косую линейку, да, кажется, стало еще меньше обслуживающего персонала. Но с последним можно было и ошибиться. Кто из отдыхающих вообще считал аборигенов, снующих, как муравьи?
        Связь по-прежнему отсутствовала. Даже в радиоэфире звучали сплошные помехи, и сквозь треск и гул лишь изредка прорывались какие-то слова на самых разных языках или крохотный фрагментик мелодии.
        Стала меняться не обстановка - общее настроение. Если вчера внезапная оторванность от мира вызывала досаду, легкую ругань, а у некоторых даже смешки - все-таки небольшое, но приключение, то сегодня тот же самый факт стал порождать в сердцах тревогу. Непривычно было - существовать и не знать, что творится вокруг. Вдруг война перестанет быть далекой и нагрянет и в эти благословенные спокойные места?
        А ведь помимо этого многим пора было улетать. Кому - сегодня, кому - завтра, а кто-то уже должен был находиться на родине со вчерашнего дня, да так и остался здесь на неопределенный срок.
        Царящее вчера возбуждение улеглось, и большинство людей бродили опустошенными, неприкаянными, а то и просто валялись по номерам. Считаные единицы, то ли откровенных пофигистов, то ли тугодумов, по привычке выползли на пляж и старательно делали вид, будто отдых продолжается, демонстративно не обращая внимания на изредка проносящиеся - сегодня в безопасной высоте - истребители.
        Ко всему прочему огромный гостиничный комплекс с многочисленными корпусами под утро остался без света. Когда исчезло электричество, точно сказать никто не мог. Ночью было, но при пробуждении не загорались лампочки, не работали розетки, текли размораживающиеся на жаре мини-бары в номерах…
        Персонал только руками разводил да лепетал, что тоже не в курсе и скорее всего где-то произошла авария. Такого до сих пор не было, но мало ли? Наверняка в данный момент последствия устраняются, и надо лишь немного потерпеть. Приносим, как говорится, извинения за временные неудобства.
        Кое-кто из туристов попытался выбраться в аэропорт и довольно быстро вернулся. Сразу за второй линией отелей были выставлены армейские пикеты, никого не пускали и вновь говорили, мол, ситуация восстановится в самом ближайшем будущем.
        Разговоры смолкли сами собой. У людей пропало даже само желание общаться. Редкие фразы, редкие вопросы, неопределенные ответы…
        Возникший где-то вдалеке смутный гул вклинился в картину невольным тревожным резонансом, заставил многих повернуть головы в попытке обнаружить его источник.
        Ничего не было видно. Лишь гул усиливался, звучал все ближе, накатывался на отель, превращался в нечто грозное…
        Дальнейшее произошло внезапно.
        Вертолеты вынырнули со стороны берега. Было их неожиданно много, десятка два самое меньшее. Полноватых, окрашенных в защитный песчаный камуфляж. Среди этого сонмища выделялось несколько более вытянутых, худых, вообще уже хищного вида. «Хищники» чуть набрали высоту, двинулись по кругу, и любой внизу мог без труда различить подвески под их пилонами, утыканные предметами совсем уже немирных очертаний.
        Остальные аппараты с ходу пошли на посадку, вздымая винтами тучи вездесущей пыли - вечного подарка близкой пустыни.
        - Пиндосы пожаловали, - индифферентно прокомментировал Александр, прикуривая сигарету.
        Друзья похмелились в самую меру, только чтобы не болеть, упаковали вещи и теперь спокойно ждали дальнейшего развития событий, готовые ко всему.
        - Территорию захватывать или своих вывозить? - риторически спросил Владимир.
        - Наверно, вывозить. И хрен с ними. Я сегодня что-то совсем уж миролюбивый, да и «стингера» с собой нет, - отмахнулся его приятель.
        Из геликоптеров, пригибаясь, стремительно посыпались экипированные в мешковатые комбинезоны солдаты, рассыпались, оцепляя некоторую площадь, а затем винты прекратили вращение, и в относительной тишине прогремел многократно усиленный аппаратурой голос.
        - Что они там ревут? - вяло поинтересовался Александр, весьма посредственно знакомый с «аглицкой мовой», тем паче - в ее заокеанском эквиваленте.
        - Предлагает всем гражданам Пиндостана покинуть место отдыха на поданном транспорте, - отозвался Володя.
        - Шик! Давненько я на вертушке не летал! Даже жаль, что к великой Пиндосии не имею никакого отношения. А наши, разумеется, простым людям ничего такого не дадут. Скажут, керосина не было.
        - Или просто руками разведут, - дополнил Володя.
        - Могет быть и так. Но говорить в любом случае будут долго и упорно, пока эфир не кончится или мозоли на языках не натрут.
        - Натрут они, как же! - с вполне понятной каждому россиянину любовью к политикам любых мастей дополнил приятель. - У них языки не только без костей, но и с нестираемыми напайками.
        - Твердосплавными, - хмыкнул собеседник.
        - Победитовыми…
        Все пространство между корпусами быстро заполнялось разнообразным людом. Кое-кто уже катил в сторону импровизированного посадочного поля неподъемные чемоданы, однако таковых пока было мало. Наверное, остальные счастливцы в данное время лишь торопливо паковали багаж.
        Стал ясен смысл оцепления. В нескольких местах образовались некоторые подобия проходов, и в них люди в форме бдительно проверяли желающих улететь на наличие соответствующих документов. Кто-то из наиболее хитрых и предприимчивых, однако не имеющих нужного гражданства, немедленно получил от ворот поворот и теперь понуро брел прочь. Кто-то пытался упрашивать солдат, только результата уговоры не давали. Некий мужчина попытался пройти просто так, был остановлен, долго что-то доказывал, но в результате удостоился только ленивого тычка прикладом в плечо.
        Пример подействовал. Остальные потенциальные беглецы сразу стали намного осторожнее и в перепалки не вступали. Солдаты вообще сильно нервничали, постоянно поглядывая на небо, а кто знает, как может повести себя вооруженный человек в подобном состоянии, если к нему приставать?
        Умный никогда не станет спорить с тем, у кого в руках оружие. Зачем злить хороших людей?
        - Первый тур марлезонского балета, - прокомментировал Александр. - А ведь еще будет второй. Для каких-нибудь немцев, французов и прочих шведов. Но, судя по массовке, дела явно серьезные. Куда-то мы нехило влипли. Надо будет хоть карту поискать.
        - На предмет как выбраться?
        - Нет, Святую землю найти. Выбираться, конечно. Давненько мы с тобой не совершали марш-бросков. Сколько отсюда до России?
        - Напрямую? - оценивающе взглянул в сторону лениво плавящегося под солнцем моря из-под ладони Владимир.
        - Накривую. Хотя какая разница? Все равно далеко.
        - Нам бы до какого-нибудь аэродрома добраться. В некой нейтральной стране. Узнать, с кем и кто воюет, а так - деньги на карточке имеются, - вздохнул Владимир. - Примерно на половину кругосветки должно хватить. Если не шиковать особенно.
        От вчерашнего легкого наплевательства не осталось следа.
        - Эх, знать бы, где та нейтральная страна…
        Шедшая вначале неторопливо погрузка между тем набирала темп. Солдаты нервничали все больше и больше. Голос их командира звучал теперь каждые пять минут, и тон был таким, что поневоле заставлял поторапливаться самых медлительных.
        Концовка вообще выглядела так, словно не успевшие на геликоптер обречены на немедленную и лютую гибель. Кто не мог подняться сам, того буквально забрасывали в чрева летающих машин, за ними туда же направлялись вещи, а огороженное мешковатыми песчано-серыми силуэтами пространство стремительно пустело…

* * *
        Наверняка убравшихся восвояси граждан самого могущественного в мире государства было не так уж и много в этой не слишком уютной для них стране, только с их отлетом стало еще тоскливее и тревожнее. Персонал теперь стал испаряться еще быстрее, будто напрямую зависел от американцев. Да, местным работникам в любом случае было намного легче. Уж они-то находились у себя дома, и перед ними не маячила проблема маршрутов, транспорта и всего, имеющего отношения к дорогам. До своих деревень и затерянных в пустыне городков они могли в крайнем случае добраться и пешком или на попутках. А вот куда деваться чужакам?
        Небо оставалось ясным, однако где-то вдалеке то и дело лениво и нестрашно, словно летняя гроза, погромыхивало. Лишь привычных туч не было видно на горизонте.
        Затем откуда-то появилась колонна разномастных автобусов - от полных развалюх до сравнительно приличных машин. Спереди и сзади шли бронетранспортеры, четырехколесные, с пулеметами наверху, лишь пара штук имела тонкоствольные автоматические пушки, и Александр прокомментировал:
        - Похоже, французские VAB. Вот уж не думал когда-нибудь увидеть их наяву. Впрочем, ничего особо впечатляющего. Скоростные, тут не отнять, но наши вооружены помощнее. Единственное, что действительно интересно - откуда они прибыли?
        Зачем - спрашивать не имело смысла.
        Снова оцепление, снова гремящие голоса. Только на этот раз солдаты были гораздо злее, а выкрикивали французов, немцев, итальянцев и почему-то голландцев.
        Олег с семейством присоединился к компании каких-то не то литовцев, не то латышей.
        - Господа, если что, скажите, пожалуйста, что я с вами, - суетливо теребил он за рукав меднолицего блондинистого крепыша в легкомысленной красно-зеленой «распашонке». - А я в долгу не останусь. Поверьте - не останусь.
        - Ка юс сакоте? - надменно вопросил молодой парень лет двадцати пяти, лениво сбрасывая руку «этого русского».
        Глава семейства несколько опешил. Подобно большинству россиян, он искренне считал, что русский язык в Прибалтике до сих пор знают все, старательно упуская из виду, что там успело вырасти целое поколение, которое не изучало речи былых «оккупантов».
        - У вас есть документы Евросоюза? - с легким акцентом дополнил прибалт несколько постарше. Он глядел на бывшего соотечественника даже с некоторым сочувствием: мол, чего же ты, дядя?
        - Вы просто скажите, мол, мы были в вашей группе. Вот, - и Олег протянул знатоку наречий небольшую пачку черно-зеленых купюр.
        Деньги немедленно исчезли, словно и не появлялись на свет.
        - Мяс ирги иш Евросаюнга, - произнес первый парень проверяющим документы солдатам, а затем повторил то же самое на сравнительно неплохом английском.
        - В сторону! - по-английски же рявкнул один из солдат.
        - Кайп? - попытался возмутиться гражданин Объединенной Европы.
        - Прочь! - солдат передернул затвор и, видя, как толпа из разных стран пытается вступить в пререкания, прекратил их самым простым способом. Короткая очередь прозвучала неожиданно грозно, а прошедшие поверх голов пули дали понять, что следующие кусочки свинца вполне могут пройтись по телам.
        Какой-то поляк попытался возмущенно запшекать, и на него немедленно был наставлен ствол. Бронетранспортеры завертели пулеметами, кто-то из офицеров рявкнул, мол, имеет приказание открывать огонь на поражение, и толпа схлынула, оставив лишь тех людей, которые имели право на автобусную поездку. Двое-трое, пытавшихся прокатиться под шумок, были сразу отсеяны, а дальше лицам без нужного паспорта осталось только глядеть, как разворачивается и уезжает вдаль обманувшая их надежду на спасение колонна.
        - Позвольте! - поджав губы, выдернул из нагрудного кармана сникшего литовца свои деньги Олег.
        Что ждало отбывших - корабль в каком-нибудь порту, самолеты на уцелевших где-то взлетных полосах, было не столь важно.
        - И что же мы, это, делать будем? - спросил Сергей куда-то в пространство.
        Увы, но существуют вопросы, на которые трудно найти ответ…
        Глава четвертая
        Наступавшая ночь была гораздо хуже уходящего дня. Днем хотя бы светило солнце, а как жить без света? То есть, разумеется, можно. При свечах, при лучине, при помощи фонариков… Только где взять эти свечи? А фонарики если и были у кого-нибудь, погоды не делали.
        И пришла тьма. Где-то далеко на севере она вдруг раскололась вспышкой. Затем - еще одной. И еще. Спустя какое-то время долетел сглаженный расстоянием грохот, похожий на ворчание сытого зверя. Небо в той стороне еще долго подсвечивали красным невидимые сполохи, отнюдь не добавлявшие людям, запертым во вчерашнем раю, спокойствия.
        В разных номерах, в коридорах, просто на свежем воздухе обсуждалось в принципе одно и то же: что делать теперь? И никто не находил четкого однозначного ответа. Правда, жила надежда на приход помощи, все равно в каком виде. Ведь не бывает так, чтобы навязшее в зубах в мирное время «международное сообщество», многочисленные организации и прочее в том же духе совсем уж забыли о людях, оказавшихся оторванными от родных земель в этот момент!
        Наверняка сейчас со всего света спешат разнообразные спасатели, летят самолеты, плывут корабли… По телевизору всегда так - стоит где-то случиться беде, стихийному бедствию, теракту, еще чему-нибудь, и сразу следуют резолюции, призывы, а там и конкретные дела. Все-таки двадцать первый век на дворе. Расстояния не играют прежней роли, и весь земной шар стал намного меньше благодаря оперативности транспорта.
        Но в целом было тревожно. Как-то не вязались нынешние события с вечным солнцем, ласковым морем и безоблачным небом. Кто там на кого напал, почему напасть свалилась так не вовремя, и вообще, что будет дальше?
        Свет - ладно. Многие люди постарше родились в исчезнувшем ныне государстве, где различные неудобства воспринимались в порядке вещей. Более того, практически все пережили перестройку и последующий развал, который был намного хуже любой войны. Если сутки-двое - ничего особо страшного нет. Можно перетерпеть и не такое. Тем более один день уже прошел, ночью можно спать, а уж еще денек как-нибудь переживем.
        В дискомфорте и мыслях о себе как-то почти забылся налет на аэропорт. Когда не видишь, тогда и не переживаешь. Лишь невольные свидетели пытались утопить в алкоголе память о разорванных на куски телах, льющейся, как вода, крови, криках сгоравших заживо людей…
        Только немного их было, если посчитать, свидетелей…
        Может показаться дикостью, но Юра Семецкий в этом темном аду, вернее - чистилище, сменившем благословенный субтропический рай, был счастлив.
        Он творил.
        Его не волновало, что дорогой этюдник и прочие недешевые рисовальные принадлежности сгинули без следа вместе со всем его нехитрым багажом. Настоящему художнику достаточно любой бумаги, даже если это оборотная сторона аляповатой репродукции, украшающей стену номера, и любого стила - карандаша, шариковой ручки, маркера, забытого кем-то из предыдущих жильцов в ящике прикроватной тумбочки. Ему в своей жизни доводилось набрасывать захвативший его образ обгоревшей спичкой на полях книги, губной помадой на оконном стекле, а то и просто пальцем на песке. Будь это необходимо - он и собственной кровью на чистой стене вывел бы нужные линии. Неважно, если эскиз окажется недолговечным, главное - перенести его из зыбкого марева воображения в реальность, зафиксировать любым возможным способом, а уж после этого он впечатается в сознание навсегда и в нужное время будет извлечен из памяти, чтобы оказаться запечатленным на более подходящем носителе. На плотных листах александрийского картона или на мониторе компьютера.
        Юрий Михайлович Семецкий к своим без малого пятидесяти годам так и не добился именования по отчеству. Да и не особенно стремился к церемониям этот щуплый, невысокий человечек, похожий на подростка. Лысоватого такого подростка, с большой лобастой головой. Художник от Бога, он вот уже второй десяток лет подвизался в одном из книжных издательств, специализирующихся на беллетристике. Книги с яркими обложками, украшенными рыцарями, инопланетными монстрами и томными красавицами, имелись если не в каждом доме огромной страны, некогда занимавшей одну шестую часть суши, то уж в каждом книжном магазине и ларьке былой империи - непременно. И за «валом по плану», когда, особо не заморачиваясь вопросами авторства, он, подобно десяткам коллег, «передирал» мужественных мачо из глянцевых журналов, облачая вместо костюмов от кутюр в латы, скафандры или камуфляж - по надобности - как-то позабылись юношеские мечты о персональных выставках и приобщении к сонму великих живописцев. Идеалы уступили место здоровому цинизму, а пословица о синице в руках и журавле в небе, видимо, придуманная кротами, уже не вызывала
отторжения…
        Но иногда случались рецидивы.
        Примерно как сегодня, когда, обставившись горящими свечами - пришлось совершить налет на бар-ресторан с «парижским» колоритом, все равно пустующий, пока никто не вспомнил об этом альтернативном источнике освещения, - Юра, позабыв о времени, водил уже источенным наполовину карандашом по бумаге. И из-под грифеля струились боль и страдание, растерянность и ужас, поселившиеся в его сердце с того самого момента, когда он увидел ползущего к нему по бетону взлетной полосы человека. Вернее - половину человека…
        Он старался и никак не мог передать выражение сосредоточенности на лице обреченного. Казалось, человек поставил перед собой какую-то задачу и старался исполнить ее любой ценой. И упрямо полз, опираясь на руки и оставляя за собой черный на сером бетоне мокрый след, тут же высыхающий под палящим солнцем…
        Рядом с человеком рождался абрис разорванного пополам взрывом автобуса, смазанные от скорости силуэты истребителей, причудливые облака дыма… И люди, люди, люди, похожие на изломанных капризным малышом кукол, или куклы, похожие на мертвых людей…
        - Я позаимствую у вас парочку? - раздался над плечом художника незнакомый голос, и Юра наконец очнулся, выходя из транса.
        Неужели, как бывало обычно, когда погружался в «творческий запой» - так именовала подобные состояния одна из его многочисленных «рыженьких» - он позабыл запереть дверь номера? Когда накатывало вдохновение, с ним случались штучки и похуже - например забытый на газовой плите чайник или срочный заказ издательства, за невыполнение которого сулили «снять голову».
        - Что? - непонимающе уставился он на худощавого мужчину средних лет, смутно кого-то напоминавшего: не то сталкивались когда-то в жизни, не то видел по телевизору.
        - Я возьму пару ваших светильников? - терпеливо повторил незнакомец, указывая на составленные на угол стола незажженные, ждущие своей очереди свечи. - Ночь на исходе, возможно, они вам не понадобятся.
        - Да-да, конечно! - Юра сейчас хотел только одного: чтобы досадная помеха была устранена, и он снова мог погрузиться с головой в знакомое далеко не каждому - может быть, только конченому наркоману или творческому человеку - состояние. - Берите сколько угодно.
        - А чем это вы заняты? Разрешите? - не дожидаясь ответа, ночной гость взял со стола один из изрисованных «холстов», мимолетно глянул на изнанку, хмыкнув при этом (какой-то натюрморт, стилизованный под «малых голландцев», беспощадно вырванный из рамы), и принялся неторопливо изучать покрывающую сероватый картон карандашную вязь.
        - Извините, - начал терять терпение художник. - Я должен работать, и вы… Ну, в общем…
        - Мешаю? - кивнул сам себе мужчина. - Прошу прощения.
        Он вернул на место рисунок и взял свечи.
        - У вас не получается вот это выражение? - спросил он, и на его лице на мгновение проступило именно то выражение отрешенности пополам с предельной сосредоточенностью, что ускользало от рисовальщика так долго.
        - Постойте! - встрепенулся художник. - Я должен зарисовать!
        Но человек уже был у двери.
        - Вы тоже там были? - спросил Юра ему вслед.
        - Там - нет, - остановился на пороге гость. - Но таких лиц я навидался достаточно…

* * *
        Компания сидела и лежала на сдвинутых под один из зонтиков шезлонгах в тягостном молчании.
        Загорать, не говоря уже о купании, не хотелось, но еще меньше хотелось сидеть по номерам, пялясь в мертвые экраны телевизоров один на один со своими мыслями. Еще вчера совершенно незнакомые люди тянулись друг к другу, словно вместе тягостная безвестность была легче. Да, должно быть, так оно и было: недаром говорят, что человек - животное стадное.
        - Искупаться, что ли? - Сергей сел и почесал волосатую грудь под распахнутой рубахой.
        - С ума сошел? - тут же дернула его за руку Анна, будто благоверный предложил что-то из ряда вон выходящее. - И не думай!
        - Да и не очень-то и хотелось… - Здоровяк снова завалился на лежак и закинул руки за голову.
        - Подумать только. - Вика тоскливо смотрела на мелкую волну, лижущую кромку берега. - Я уже дома была бы сейчас…
        - Ну да, дома, - фыркнула Татьяна. - В поезде бы тряслись еще.
        - Лучше уж в поезде…
        - Слушайте! - вдруг вспомнил Игорь. - А куда это Олег наш всезнающий подевался? Со вчерашнего дня его не видел!
        - И я… И я… И мы тоже…
        - Это… В Землю обетованную свою по бережку утопал, - буркнул Сергей, переворачиваясь на живот. - Ему тут недалече.
        - Ну что ты на человека взъелся! - напустилась на мужа Анна. - Приличный человек…
        - Ну да, приличный. Приличнее некуда. Только я, это, таких не любил, не люблю и любить не буду.
        - Действительно, - подал голос Игорь. - Как-то вы, Сергей, не того…
        - Да что б ты понимал? - привстал на локтях здоровяк. - Ты, это, соплив больно судить-то!
        - Ребята, ребята, не ссорьтесь! - замахала на них руками Вика. - И так все плохо, а тут вы еще!
        Хорошего действительно было мало.
        Вдобавок к отсутствию света на отель свалились и другие напасти.
        Привыкших к ресторанному изобилию людей ждало жестокое разочарование: ассортимент блюд шведского стола, еще вчера казавшегося неисчерпаемым, как сказочная скатерть-самобранка, стремительно скудел. Нет, немногочисленные повара выворачивались наизнанку, чтобы обеспечить поредевший контингент гостей питанием: на открытом воздухе, близ ресторана, с утра дымили мангалы, на которых исходили ароматным соком шашлыки и кебабы, цыплята табака и прочие деликатесы… Вот только попробовать все эти яства, памятуя о том, что холодильники не работают вторые сутки, а на дворе отнюдь не русская январская стужа, отваживались не все.
        Сергей, правда, уплетал все подряд, запивая мясо лошадиными дозами виски и уверяя всех, что в армии ему доводилось есть и не такое, а под водку можно и гвозди переваривать, но остальные больше налегали на овощи, рис и макароны.
        Глядя на других отдыхающих, уже открыто утаскивающих в номера с завтрака сыр, фрукты, хлеб и прочие продукты, которые можно хранить при комнатной температуре, товарищи по несчастью тоже принялись создавать свои неприкосновенные запасы, по вековечной русской привычке полагаясь только на себя.
        - Ерунда! - гудел Сергей. - Рыбалкой прокормимся! Тут, это, рыбы - хоть руками черпай!
        - А чем ловить? - уныло чесал в затылке коренной горожанин Игорь. - Ни сетей, ни спиннинга…
        - Ха! Спиннинг ему подавай! А трал, это, не нужно? Кошельковый. Удочку соорудить - раз плюнуть. Насадка пока есть…
        - А крючки, лески?
        - Все есть! - Здоровяк заговорщически наклонился к собеседнику. - Тут на ресепшене магазинчиков - пропасть… Ну, золотишко да что поценнее арабы, надо понимать, попрятали, а барахло всякое так на витринах и осталось… Маски там с трубками, крючки…
        - Ты мне это брось! - Анна обладала тонким слухом. - В тюрьму египетскую захотел? Мало тебе того штрафа в Турции? Чуть без штанов не остались из-за твоих затей! Вот - везде таблички понатыканы: рыбалка запрещена…
        Но беда, как водится, не приходит одна: вдобавок к электричеству в один прекрасный момент в кранах иссякла вода. Воды, конечно, совсем рядом хоть залейся - целое Красное море, но та вода была соленой, и пить ее, как тут ни крути, невозможно. Даже ополоснуться после морского купания нечем. С водой в бутылках пока перебоев не наблюдалось, но кто может поручиться за завтрашний день?
        - Сходи лучше в поилку свою, - попыталась разрядить обстановку Анна, отлично знающая пристрастия мужа. - И нам заодно принеси чего-нибудь.
        - Это дело! - Мужчина быстро поднялся на ноги и нахлобучил на голову видавшую виды выцветшую до белизны панаму. - Девчата! Вам чего принести? Игорь, ты со мной?
        - Я, пожалуй, воздержусь, - вяло пробормотал Корнеев, которому действительно ничего не хотелось.
        - Ну, как знаешь…
        Возвратился Сергей неожиданно быстро и с пустыми руками.
        - Видали?! - возбужденно закричал он издали, указывая пальцем куда-то в море. - Нет, вы видали?!
        Друзья повскакивали и увидели катер, пришвартовавшийся к надувному понтону, с которого приходилось нырять, чтобы не пораниться о кораллы, облепившие берег на несколько метров. На таких катерах обычно возили желающих на острова и прочие «морские» экскурсии - небольшое двухпалубное суденышко метров десяти в длину. Вероятно, капитан этого «дредноута», чтобы не повредить хрупкий причал, подошел к понтону на малых оборотах двигателя, потому на него и не обратили внимания.
        - Класс! - Вика даже приплясывала от возбуждения на месте. - Надо его уговорить, чтобы нас отсюда вывез куда-нибудь!
        - Деньги у кого есть? - деловито поинтересовался Сергей. - Бакинские, наликом. Идея такая: скидываемся и нанимаем этого араба до ближайшего порта…
        Но развить тему он не успел: несколько официантов тащили к понтону ящики с кока-колой и прочими напитками, какие-то коробки, а руководил ими…
        - Олег! Едрить твою налево! Олежка! Так вот он куда пропал!
        - Вот, а вы говорили!
        - Беру свои слова обратно! Деловой, сразу видать. Мы тут судачим, воду в ступе толчем, а он смотри что провернул! Хвалю!
        Вика, от избытка чувств, обняла Игоря за шею и чмокнула в щеку. Это, конечно, было не совсем то, на что он в душе продолжал надеяться, но тоже неплохо. Девичье сердечко колотилось совсем рядом, и за одно это он мог простить все на свете.
        Олег тем временем деловито прошагал куда-то мимо, не обращая внимания на товарищей по несчастью.
        - Эй, Олежка! - окликнул его Сергей. - Где лайбой разжился?
        - Во-первых… - Финансист остановился и взглянул на приятелей так, словно видел их впервые. - Не Олежка и даже не Олег, а Олег Григорьевич. Именно так.
        - Да ладно! - Сергей направился к нему, улыбаясь до ушей. - Не загоняйся. Когда отчаливаем? Собраться успеем?
        - Отчаливаем? - холодно удивился тот. - Отчаливаю я. Со своей семьей. А вы, уважаемые, остаетесь.
        - Шутишь? Брось прикалываться…
        - Я совершенно серьезен, - Олег поджал пухлые губы. - Я нанял эту яхту исключительно для себя и своей семьи и делить ее с кем-либо еще не намерен.
        Сергей замер на полдороге, безмолвно разевая рот, словно выброшенная на берег рыбина, и вместо него подал голос Игорь:
        - Но катер ведь большой, Олег Григорьевич. Мы бы все там поместились. И вообще…
        - Против вас, Игорь, я ничего не имею, - начал финансист, и у Игоря гора упала с плеч. - Но, понимаете, тут дело принципа. Вы понимаете? Аренда этого судна обошлась мне в круглую сумму, и я не намерен заниматься благотворительностью. Если вы готовы заплатить, я охотно приму вас на борт. Готовы заплатить?
        - Сколько? - упавшим голосом спросил молодой человек, надеясь на чудо.
        Надежда умерла, не родившись, - сумма была просто неподъемной.
        - В Москве, когда выберемся… - попытался барахтаться он, но Олег был непреклонен:
        - В Москве-е-е? Нет, так не пойдет. Только наличными и сейчас.
        - Это невозможно! - пискнула Татьяна.
        - Тогда откланиваюсь, - шутовски поклонился Олег. - Желаю приятно провести время на гостеприимной египетской земле!
        Все молча смотрели вслед удаляющемуся финансисту в полном безмолвии.
        - Ну, вы видали, каков гад! - беспомощно обернулся к друзьям Сергей, первым выйдя из транса. - А ты, Игорешка, этого урода еще защищал! Беги, целуйся с ним, может, снизойдет!
        Теперь ему почему-то никто не перечил…

* * *
        Друзья никому не рассказывали о своем разочаровании, но слухи обладают мистической способностью рождаться вообще, кажется, без участия человека и распространяться со скоростью, близкой к световой. Поэтому, когда Олег с семейством и целым эскортом египетских парнишек из рум-сервиса, нагруженных чемоданами, свертками и коробками (видимо, тряхнул мошной напоследок хозяин жизни) появились на импровизированной пристани, там уже яблоку некуда было упасть.
        По хроническому безлюдью последних дней не верилось, что в отеле остается еще такое количество постояльцев. Игорь узнал среди бедолаг и давешних прибалтов, и поляка с некой бесцветной особой, видимо, супругой, и прочих обитателей благословенной Европы, признанных спасателями недостойными их милости. А уж соотечественников… Многие, надеясь неизвестно на что, пришли полностью экипированными для отплытия - с багажом (кое-кто тащил даже огромные кальяны, купленные в сувенирных лавках - не бросать же добро). Но большинство лишь хмуро наблюдали за счастливчиками, даже не делая попытки шагнуть на причал.
        Толпа молчаливо расступилась перед кортежем господина Пинского и так же молча сомкнулась за спинами сопровождающих его египтян-носильщиков. Он тоже не удостоил недавних товарищей по несчастью внимания. Только его супруга - полная миловидная шатенка, крепко держа за руки испуганно жмущихся к ней мальчика и девочку, весь короткий путь по колышущимся под ногами поплавкам понтона затравленно озиралась, будто ей в спину вот-вот должен был прогреметь выстрел или ударить брошенный кем-нибудь камень.
        Хотя иные взгляды куда тяжелее камней…
        Смуглолицый шкипер уже распутывал крепящие суденышко к причалу тросы, когда из толпы раздался плачущий женский голос:
        - Хоть детей пожалейте! На коленях вас прошу - детишек возьмите!
        Олег, уже находящийся на борту катера, обернулся и бросил, как плюнул:
        - Простите, но я не могу взять на себя такую ответственность.
        Этот плевок в лицо остающимся на берегу переполнил чашу терпения, и толпа угрожающе качнулась к понтону. Но финансист предвидел и это.
        Темнолицый усатый здоровяк, мало чем уступающий Сергею по габаритам, а в охвате талии и превосходящий раза в полтора, - один из охранников, день-деньской скучавших у ворот отеля и возле рамки металлоискателя на ресепшене - заступил дорогу самым рьяным и угрожающе положил руку на расстегнутую кобуру. Он не сказал ни слова, но под его взглядом из-под насупленных «брежневских» бровей даже самые бесшабашные почувствовали себя неуверенно.
        - Чего они так за этого м… впрягаются? - буркнул Сергей Игорю, потихоньку задвигая Анну себе за спину: они не лезли в первые ряды, но чем черт не шутит…
        - Известно чего, - с горечью ответил Корнеев, поступая так же с Викой, вцепившейся в локоть Татьяне. - Баксов у него, видать, куры не клюют, а арабы на бабло ох как падки.
        - У-у-у, ж… - скрипнул зубами Сергей. - Автомат бы сюда!
        - Молчи уж, автоматчик! - выскользнула из-за его спины супруга, в свою очередь норовя закрыть своим некрупным телом ненаглядного муженька. - Ты его в руках-то хоть держал?
        - Обижаешь, Нюра…
        Катер тем временем медленно отчалил от понтона, затарахтел мотор, заполоскал по ветру красно-бело-черный египетский триколор на корме, а изображенный на нем орел зашевелил крыльями, будто собираясь взлететь.
        - Будьте вы прокляты! - отчаянно выкрикнула вслед удаляющемуся суденышку та самая женщина, обнимая двух уткнувшихся ей в подол хнычущих малышей. - Чтоб вы сдохли! Чтоб вы не доплыли, паразиты!
        Могла ли она надеяться, что господин Пинский расслышит ее за шумом судового движка? А поди ж ты - расслышал.
        - Не дождетесь, - раздался от удаляющегося катера мегафонный бас.
        - А ведь последнее слово осталось за ним, - улыбнулась сквозь слезы Вика.
        - Ну да, - вздохнул Игорь. - За такими всегда последнее слово…
        Толпа постепенно рассасывалась. Большинство потянулось вслед за сразу потерявшими интерес к отдыхающим египтянами к ресторану, откуда уже доносился горьковатый запах дыма и подгоревшего мяса, кто-то направился к своим местам на пляже… На берегу оставались лишь наши друзья и еще несколько самых упорных. То ли верящих, что у бессердечного по определению индивидуума - всем известно, что у финансистов и адвокатов вместо сердца отнюдь не пламенный мотор, а калькулятор - внезапно проснется совесть, то ли надеющихся, что сбудется проклятие матери несчастных ребятишек. Тощий очкарик в бейсболке козырьком назад с торчащими из-под нее во все стороны соломенными патлами и сумасшедшей раскраски трусах-багамах ниже колен безотрывно следил за удаляющимся катером объективом маленькой видеокамеры.
        - Ты снимаешь, что ли? - удивился Игорь: он и раньше видел этого кинолюбителя с неразлучной камерой в самых неожиданных местах - балансирующим на острых кораллах по колено в воде, подкрадывающимся к чинно вышагивающей по газону цапле, свешивающимся с балкона второго этажа соседнего с Игоревым корпуса…
        - Ага! - сверкнул тот совсем не великолепными зубами.
        - Зачем?
        - Ну… - растерялся тот. - Так просто… На память. Я всегда все снимаю.
        - Репортер, что ли?
        - Да нет… Для себя…
        - А я бы на этого гада пленки пожалел, - никак не мог успокоиться Сергей.
        - Да тут не пленка - жесткий диск…
        - Одна хрень! А жестким диском этого пи…ра по балде бы!
        - Сергей! - укоризненно дернула мужа за рукав Анна.
        - Чего Сергей? - вскинулся тот. - Я что: пи…ра пи…ром назвать не могу?
        - Люди же кругом!
        - Во! - поднял тот вверх толстый, как сосиска, палец. - Люди! А этот - не человек. Пи…ор, одним словом! Пи…ор и есть.
        - Сергей!..
        - Смотрите! - перебил их «кинолюбитель», указывая пальцем на рябящую мириадами солнечных бликов темно-синюю гладь моря. - Смотрите-е!!!

* * *
        - И все равно я не могу с тобой согласиться, Олежек…
        Госпожа Пинская стояла у борта катера и смотрела на удаляющийся берег, уже плохо различимый в лучах бьющего в глаза солнца.
        - Кого-то мы могли взять с собой. Тут столько свободного места.
        - Не говори ерунды, Софа. Я тебя умоляю - ерунды не говори!
        - Ну почему…
        - Ты что: хотела, чтобы я взял на борт этого антисемита? Нет, ты скажи, и мы вернемся за ним. Скажи только.
        - Можно было взять других…
        - Да? Ты хотела превратить катер в Ноев ковчег? Даже если бы мы поставили людей плечом к плечу - все бы не поместились. Ты бы хотела до самой Саудовской Аравии стоять на одной ноге? Как в переполненном автобусе?
        - Ну…
        - И все равно - половина бы не поместилась. Как бы ты выбирала, кого взять? Вы зайдите на борт, а ты останься - мне твоя рожа не нравится!
        - Олег!
        - Пойми, Софа: они отлично обойдутся без нас с тобой. Со дня на день приедут спасатели и всех заберут. Они и не вспомнят про нас с тобой. Да, не вспомнят. Как не помнили все эти годы, когда мы для них были «этими евреями». Или того хуже…
        - Олег!
        - Я натерпелся от этого быдла и в школе, и в институте, - заводил сам себя Олег. - Это тебе, профессорской дочке, было хорошо - тебе, наверное, и слова никто не говорил. Да и что сказать? Соня Кислицкая, дочь профессора Кислицкого, лауреата и орденоносца! А я был просто Олег Пинскер, и этим все было сказано. Ты бы знала, каких трудов нам стоило изменить фамилию на более-менее «русскую»! Пинский все равно не Пинскер. Не Пинскер все равно. Но и тогда мне приходилось выслушивать от всяких Сергеев всякие гадости, когда нужно было заполнить любую паршивую анкету.
        Олег всплеснул руками и едва не свалил на палубу бутылку виски, которую откупорил, едва взойдя на борт.
        - Папа у меня, понимаете ли, Григорий Израилевич! Не повезло, понимаете ли, с дедушкой! А мама - Анна Моисеевна!
        - Я все это знаю, Олег, - пыталась урезонить его Софья Михайловна, но финансист уже разошелся не на шутку.
        - И куда я с такой анкетой в том, - он ткнул пальцем в сторону берега, будто ненавидимый им всеми фибрами души Советский Союз имел какое-то отношение к покидаемому Египту, - антисемитском вертепе делся бы? Куда бы меня взяли с такой анкетой? Григорий Израилевич и Анна Моисеевна! Да еще родственники за границей. Только на стройку - класть кирпичи. Но я прорвался, Софа! Я прорвался через все!
        - Я знаю это, Олег!
        - Замолчи, Софа! Я вынужден был терпеть таких вот Сергеев со стопроцентной родословной, чтобы хотя бы чуть-чуть, маленькими шажками двигаться вперед. Не только терпеть - заискивать перед ними. Хохотать вместе с ними над антисемитскими анекдотами, клясть на собраниях израильскую военщину… Ты только представь себе, Софа: израильскую военщину! - снова всплеснул он руками. - Армия крошечного Израиля, борющегося в сплошном кольце люто ненавидящего его арабского мира - военщина!
        - Успокойся, Олег. Лучше выпей и успокойся.
        - Сама пей! - бушевал Олег. - Это ты защищаешь этих Сергеев с пеной у рта! Да-да, защищаешь!..
        Понимая, что ничем не сможет переубедить мужа, оседлавшего любимого конька, Софья Михайловна взяла пластиковый стаканчик с виски и отхлебнула глоток.
        И тут же поперхнулась, брызнув выпитым в лицо мужа.
        - Ты с ума сошла?! - совсем взъярился взвинченный до предела Олег. - Сошла с ума?
        Он вытер лицо и с ужасом уставился сперва на перемазанные красным ладони, а потом - на заваливающуюся набок вместе со стулом Софью Михайловну.
        - Софа?! - пролепетал он, недоуменно переводя взгляд с окровавленных рук на расплывающуюся по палубе алую лужу. - Софочка…
        И только сейчас он обратил внимание на ставший за прошедшие дни привычным рев самолетного двигателя, метнулся к борту, чтобы успеть увидеть снова заходящий на боевой курс штурмовик и…
        Противокорабельная ракета «Алеф-17» способна пустить на дно эсминец и серьезно повредить гораздо больший корабль, а такую скорлупку, как прогулочный катер, сделанный из дерева, жести и пластика, она просто разнесла на куски. Ирония судьбы заключалась в том, что собрано это совершенное орудие убийства было на военном заводе, где работал инженером двоюродный брат Олега - Яков Пинскер, вывезенный родителями из СССР в далеком 1982 году…

* * *
        - Дай сюда! - Игорь, едва не порвав ремешок, выхватил видеокамеру из рук ошеломленного «оператора» и перевел зум на максимум.
        На дисплее, приближенные мощной оптикой, прыгали и дрожали размытые очертания каких-то дымящихся и горящих кусков на том самом месте, где только что был катер. Разглядеть что-либо было проблематично, но Корнеев упрямо шарил и шарил объективом по волнам, надеясь сам не зная на что: разглядеть голову человека, даже если кто-то выжил после взрыва, среди всей этой мешанины было невозможно.
        - Спасать надо! - Сергей, позабыв про обиды, нерешительно стягивал рубашку. - Сколько дотуда, как считаешь?
        - Даже не думай! - Анна уперлась руками в грудь мужа и теснила его от воды с упорством муравья, тащившего неподъемную для него гусеницу. - И сам потонешь и не спасешь никого!
        Расстояние до горящих на воде обломков действительно вряд ли было по плечу и чемпиону мира по плаванию.
        - Далеко… - закусил губу Игорь. - Вот если бы лодка была…
        Но лодки поблизости не было, и оставалось только беспомощно смотреть в морскую даль.
        А забытая всеми камера продолжала бесстрастно фиксировать трагедию…

* * *
        Олег пришел в себя от плещущей в лицо воды.
        Раскалывающаяся от боли голова соображала плохо, и он с огромным трудом понял, где находится и что произошло.
        Катера не было нигде. Лишь качались на волнах, ленивых, будто политых маслом, обломки, глядя на которые нельзя было поверить, что еще недавно они представляли собой морское судно. Небольшое, аляповатое, но судно. Некоторые из кусков дерева и пластика еще горели, так же, как пятна горючего, растекшегося по воде из разорванных баков.
        - Софа! - попытался крикнуть Олег, но вместо слов из горла вырвалось лишь какое-то хриплое карканье, да мучительно заныли уши.
        «Это контузия, - подумал он, вспомнив когда-то прочитанное и виденное по телевизору. - Меня контузило взрывом и выбросило за борт. А катер… Катера больше нет… И Софочки больше нет… И детей… Но я-то жив…»
        Он держался на воде, подгребая плохо слушающейся правой рукой. Левая совсем не слушалась, только мучительно ныло запястье и ломило пальцы.
        «Наверное, ударился обо что-то, - подумал он. - Часы, наверное, всмятку… Хорошие были часы… «Роллекс»… Жалко…»
        Он сам удивлялся, почему думает о часах, а не о погибшей жене и детях, но никак не мог свернуть с этой темы.
        «Может быть, еще можно починить, - проплывали в ноющей, как больной зуб, голове куцые ленивые мысли. - Они водонепроницаемые, давление на глубине трехсот футов выдерживают… В рекламе это было…»
        Он попытался поднять из воды непослушную руку, чтобы разглядеть «Роллекс», и тупо уставился на что-то бледно-розовое, белесое, разлохмаченное, в каком-то десятке сантиметров от плеча. Из этой мешанины торчал сахарно-белый, косо сломанный штырь и лениво выплескивалось в такт ударам сердца что-то красное.
        «А где же рука?..»
        Да, рекламщики не соврали: часы действительно были отличные - противоударные и выдерживающие давление воды на глубине трехсот футов или, что более нам привычно - ста метров. Они и сейчас бодро тикали. Беда лишь, что дно в том месте Красного моря, куда сейчас плавно погружалась оторванная взрывом левая рука Олега, на запястье которой они были надежно застегнуты, оказалось глубже ста метров. Гораздо глубже…
        - Помогите! - хрипло выдавил из себя финансист, отлично понимая, что никто ему уже не поможет: даже берега отсюда, с поверхности моря, он не видел. - Помогите-е-е! Кто-нибудь!..
        Что-то холодное и шершавое, как наждак, коснулось босой ноги.
        А потом снизу вверх рванулась страшная, ни с чем не сравнимая боль. Непреодолимая сила дернула даже не пытающегося сопротивляться мужчину вниз, и ртутное зеркало воды сомкнулось у него над головой. Отдающая соляркой соленая вода ворвалась в горло, огнем опалила легкие…
        «Софочка… - мелькнуло стремительным воздушным пузырем в умирающем мозгу. - Дети…»
        Глава пятая
        - Видали, блин, что творится? - Славик выругался и сплюнул на песок. - Как они этот катер! Бабах - и нету! Пишите письма.
        - Да кто это - они?
        - Какая, на хрен, разница? - Покрытый татуировками с ног до головы, как полинезийский воин-людоед, Дэн был настроен агрессивно. - Что это за хрень вообще, мать их за ногу!
        - Какая разница? Важно другое - в отеле становится слишком опасно. Ноги надо нам отсюда делать, ноги! Пока другие идиоты не прошлись ракетами прямо по корпусам. Или - напалмом.
        Что такое напалм, молодежь толком не знала, лишь предполагала - ничего особо хорошего в нем нет.
        - Короче, предлагаешь-то что? - уточнил накачанный почти до квадратности Эдик, методично двигая челюстями.
        Компания подобралась стихийно еще до грозных событий. Все участники были молоды, все были москвичами. Только кто-то уже трудился в офисах, кто-то еще только оканчивал различные институты и колледжи. Многие были знакомы перед прибытием сюда по различным тусовкам, а некоторые присоединились уже на месте, безошибочно угадав среди тысяч отдыхающих собратьев по духу и интересам. Оттягиваться со вкусом приятнее среди своих. Благо атмосфера комфортного курорта способствует.
        - Сваливать отсюда надо, - повторил мысль Слава. - Пока нас не свалили.
        - Или не завалили, - фыркнул Юрик - вполне интеллигентный на вид мальчик, ковырявшийся в компьютерах одной серьезной фирмы, имевшей активов поболе иного нефтяного эмирата: в здешней компании он был наиболее спокойным и молчаливым, а посему считался самым умным.
        - Один уже попытался, - Эдик кивнул на успокоившееся и казавшееся вновь безобидным море.
        - Не по воде же! Ты катер водить умеешь?
        - Откуда?
        - И я, блин, тоже! Был бы самолет…
        - Значит, самолет все же умеешь?
        - Самолет с пилотом, - закончил Слава. - Да только где их взять? В такой глухомани…
        - Короче, море отпадает. Воздух - тоже, - подвел итог Эдик. - И что остается?
        - Земля! - возбужденная собственной догадливостью, воскликнула Женя.
        - Земля-то землей, а куда мы по ней доберемся? - с некоторым сомнением осведомился Юра, поправляя очки.
        Помимо спокойствия и профессии, известную роль в оценке его ума играли очки, довольно субтильное, на фоне накачанных друзей, телосложение, а также - весьма широкий кругозор, казавшийся большинству молодых менеджеров, звезд с неба не хватавших, верхом эрудиции.
        - Как так - куда? - не понял Слава.
        - Ну, до Европы отсюда далеко. Мы же, поймите вы, в Азии.
        - Разве не в Африке? - собрал на низеньком лбу кожу в толстые складки Дэн, знанием географии себя никогда не обременявший: к чему она «крутому мэну», каким он всегда старался казаться. - Египет ведь в Африке… вроде бы.
        - Основная часть - в Африке, - терпеливо объяснил тугодуму Юрик. - Но мы-то на Синайском полуострове, а он - часть Азии.
        - Как так?
        - Граница между Азией и Африкой проходит по Суэцкому каналу, а мы - восточнее его, - терпение компьютерщика тоже было небезграничным. - Понятно?
        - Ну-у… в общем.
        - Так вот, - продолжил свою мысль Юра, - по суше мы сможем добраться только до двух стран.
        - До Ирака? - спросил Эдик. - Или до Ирана?
        Мысль оказаться в неспокойном после присутствия НАТО Ираке не радовала. А Иран всевозможные средства массовой информации давно ославили неким царством всеобъемлющего зла.
        Юра поглядел на друзей и молча покрутил пальцем у виска.
        - Не граничит Египет по суше ни с Ираком, ни с Ираном.
        - А ведь точно! - хлопнул себе по лбу Слава. - С Индией граничит!
        Программист махнул на него рукой и отвернулся.
        - А Турция? - робко спросила Женя.
        Там она была во время прошлого отпуска и уехала с самыми лучшими впечатлениями. Определенный восточный колорит, и в то же время - практически та же Европа, в смысле покоя и комфорта. По крайней мере для туристов.
        Впрочем, здесь тоже до позавчерашнего дня было уютно и тихо.
        - Турция дальше, - издевательски сморщил нос Юра. - А под двумя странами я имел в виду Израиль и Иорданию.
        - Сказанул, Иордания… - Эдик немного обиделся на приятеля за оскорбительный жест. - Там те же арабы. Что мы выиграем?
        - А в Израиле?
        - Эврика! Израиль! До него свободно доехать можно. А уж оттуда домой улетим. Нормально.
        - Или работающий аэропорт по дороге встретим, - напомнил о еще одной возможности Вячеслав.
        - А вы заметили, - чему-то обрадовалась Женя, - что все страны - на букву «и»? Израиль, Иран, Ирак, - принялась она загибать пальчики. - Индия, Иордания…
        - Игипет, - ухмыльнулся Эдик. - Короче, народ: надо собираться. Сколько нас человек?
        Оказалось, много. Если считать не только ядро компании, но и всех примкнувших, набиралось чуть ли не полсотни.
        - Машины где-то надо взять, блин! Напрокат столько не дадут, - вздохнул Слава, давно решивший, что одному, может, и проще добираться до цели, зато вместе намного спокойнее и безопаснее. - Хотя… Можно арендовать автобус. Как раз все поместимся, да и путешествовать будем с комфортом, как белые люди. Так что у кого есть наличка - сдавайте. Потом сочтемся. В Москве.
        Мысль пришлась по нраву. Автобус - это уже кое-что, не просто вместительное, но и удобное во всех смыслах. В нем на худой конец и отдохнуть можно, и вздремнуть, если что. И вещички кое-какие впихнуть в багажник.
        Осталось наметить роли, послать кого-то на поиски вожделенного средства транспорта, а остальным собирать манатки. Чтобы не терять потом время.
        Хотя с этим практически все было в порядке. Собрали еще вчера, когда стало ясно: продолжения отдыха не получится.

* * *
        - А ведь, похоже, стреляют, - тихо заметил Володя.
        Александр прислушался. Изредка откуда-то доносились слабые из-за удаления щелчки.
        - Скорее - постреливают, - согласился он. - Но нехорошо как-то. Чересчур уж редко.
        Друзья были трезвыми, хотя небольшой запас спиртного еще оставался в их полном распоряжении. А закончился бы - легко можно взять в баре: испуганный мальчишка-бармен, вероятно боясь потерять место, все еще был там.
        Вдали вдруг взвился вверх клуб дыма. Саня вскинулся и принялся считать про себя. Наконец донесся грохот, и мужчина объявил итог:
        - Километров пять. А вот по какой цели пустили ракету…
        - Думаешь, ракета?
        - Не мина же! Сам видел, как с катером расправились! Что смущает - тут же вроде не должно быть военных объектов. Аэропорт - понимаю, выведение из строя инфраструктуры - аксиома. А зачем по отелям палить? Или промахнулись? Учитывая, так сказать, богатый предыдущий опыт. Вряд ли кто-то станет тратить деньги на уничтожение случайных туристов. Так же, как без особой цели уничтожать здания. Может еще пригодиться. Новой власти, например.
        - В той стороне - город, - напомнил Владимир. - Этот, как его?..
        - Да неважно. Но по городу хоть с какой-то точки зрения оправдано.
        Сказанное прозвучало без тени цинизма. На войне свои законы, и гуманизм превращается в абстрактную категорию, о которой если кто и вспоминает, так исключительно в интервью для телевидения и прессы.
        - Ты мне лучше скажи, как мы будем отсюда выбираться? - задал более животрепещущий вопрос Володя.
        - А я знаю? Морем, сам видел, не получается. Летать мы не умеем. По земле - не слишком удобно. Но, наверное, придется.
        - Вот именно. Пехота мы или где?
        - Подумаем. Время, надеюсь, пока есть. Вдруг катавасия уляжется? Что-то не очень хочется мне переть до Израиля. Жарковато сейчас там, с места не сойти.
        - С чего ты взял?
        - Да подсказывает мне что-то. Так что тут пока поспокойнее. Но и наших ждать глупо. Не появятся они. Разве что Совбез примет какую-нибудь резолюцию по оказавшимся в зоне боевых действий отдыхающим. И благополучно положит под сукно. Из-за недостатка финансирования.
        Володя кивнул, соглашаясь со всем сказанным. Он выглядел намного грустнее приятеля, да и как иначе, когда на плечах лежит пусть небольшая, но фирма, и долгое отсутствие ее президента может весьма неблагоприятно сказаться на делах.
        - Зря мы сюда поехали, - с запоздалым раскаяньем выдохнул шеф. - Теперь пока до дома доберемся… Как бы не пришлось переквалифицироваться в управдомы.
        - Ты имеешь в виду, что надо срочно скупить недвижимость? Тогда пойдем лучше в уличные торговцы. Только уточним, почем нынче идут улицы.
        - Смотря где, - хмыкнул Володя, принимая игру. - Здесь их скоро можно будет приобрести за бесценок.
        - Тогда ты какую себе берешь?
        - О це дило треба разжуваты.
        - Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу, - дополнил Александр.
        Вдалеке вновь вспухло облако. И почти сразу еще одно.
        - Что-то беспокойным становится здешний район, - качнул головой Саня. - Может, ну ее на фиг, здешнюю недвижимость? Пока ее в порядок приведешь… Малярка там, штукатурка…
        - Боюсь, штукатуркой не отделаешься. И кстати, - уже иным, серьезным, тоном произнес Владимир, всматриваясь вдаль. - Толпу куда-то деть придется.
        - Толпу?
        - Угу. Видишь?
        - Что я вижу - ладно. Главное - на нас бы не обратили внимания.
        - Ты думаешь?
        Мужчины явно понимали друг друга без лишних слов.
        - Возможны варианты, однако мало ли? Но наше счастье, что часть наверняка рассосалась по дороге… Давненько драться не приходилось. Но ничего. Посмотрим, в общем.

* * *
        Толпа шла вперед, неотвратимая, как морская волна. Но, как справедливо было замечено, часть народа, возможно, весьма значительная часть, потерялась по дороге, и совсем уж необоримой теперь она не являлась.
        Охраны нигде не было видно. Сняли ли ее по приказу и перебросили куда-нибудь, к примеру - на фронт, исчезла ли она явочным самовольным порядком или налицо был сговор с приближающимися соплеменниками, не имело значения.
        Здесь были одни мужчины. Преобладали молодые и не слишком далеко ушедшие от молодости, но мелькали и сравнительно пожилые, и все они возбужденно размахивали руками, пустыми или с зажатыми в них импровизированными дубинами.
        Наверняка кто-то потерял в минувших обстрелах близких людей или имущество, а кто-то просто присоединился к единоверцам в стремлении наконец-то посчитаться с кяфирами, а то и просто выместить накопившийся страх на ближайших европейцах, ну и, как это бывает в подобных случаях, малость перераспределить имеющуюся собственность. Несправедливо, когда верные последователи Аллаха еле сводят концы с концами, а какие-то пришельцы невесть откуда сорят долларами направо-налево, да еще смотрят на коренных обитателей здешних земель свысока.
        Как бы там ни было, это дело суда - разбираться с каждым отдельно взятым человеком, находить смягчающие и отягчающие обстоятельства, гораздо более важным являлось то, что любой суд происходит ПОСЛЕ свершения преступления. Но кому хочется в преддверии справедливой кары преступников побывать их жертвой?
        - Не успели… - протянул Юра, опасливо втягивая голову в плечи.
        Другие члены команды завертели головами в поисках вожделенного автобуса. Увы! Никакого средства транспорта ушедшие на переговоры товарищи пока не доставили. И доставят ли? Вернее, успеют ли доставить?..

* * *
        - А это что еще за хренотень? - Серега как раз выглянул из номера на шум и сразу же увидел двигающееся в их сторону людское стадо.
        - Что там? - Анна не выдержала, высунулась следом и немедленно побледнела. - Ой!
        - Игорь! - взревел Серега.
        Живший через два номера Корнеев материализовался практически сразу, словно давно извелся в предвкушении зова.
        Судя по изменившемуся в момент лицу, ждал он явно не того. Что-нибудь вроде спасательной команды, однако на сей раз не делящей отдыхающих на чистых и нечистых.
        Есть что-то унизительное, когда тебя держат за человека второго сорта те, кто вроде бы совсем недавно выражал определенное почтение если не к человеку или стране, то к имеющемуся у него некоторому капиталу.
        - Собирай всех наших! Чую, щас нехилый махач будет! - провозгласил Сергей и несколько раз напряг мышцы спины и плеч, разминаясь перед обещанным действом.
        - Не пущу! - попыталась возразить супруга.
        - Хочешь, чтобы до тебя добрались? Нет? Тогда не встревай. Но когда они до нашего корпуса доберутся, будет поздно.
        - Но полиция… - заикнулась Анна.
        - Где, это, ты ее здесь, интересно, видишь?
        - В самом деле, может, все еще обойдется? - принял сторону женщины Корнеев. - Если их не провоцировать, ничего ведь не будет, верно? А вот когда они увидят, что мы собираемся толпой, то возьмут и кинутся.
        Серега смерил новоявленного приятеля презрительным взглядом и небрежно бросил:
        - Ты что, в армии не служил?
        - Конечно нет, - как само собой разумеющееся произнес Игорь, мысли которого сейчас были заняты другим.
        Практически сразу после перестройки всеобщая до этого армейская служба превратилась в обязательную лишь для людей бедных, не имеющих возможностей откупиться. Или же тех, кто решил испытать себя в мужском деле. Однако родители Корнеева уже тогда вышли в люди довольно состоятельные и ни в коем случае не желали подвергать единственное чадо всевозможным ужасам дедовщины и муштры, щедро живописуемым «демократической» прессой вкупе с телевидением. Поэтому Игоря миновала чаша сия, и не пришлось два года разбивать плац сапогами или, того хуже, сгибаться под пулями в Чечне. И он, вообще-то, ничего стыдного или зазорного в этом не видел - такими, как он, были все из его окружения.
        - Оно и видно, - презрительно бросил Серега, и Корнеев в первый, наверное, раз в жизни почему-то пожалел об отсутствии в его биографии соответствующих строк.
        Очень уж характерным был голос здоровяка с наколкой «ДМБ-88» на плече. Словно отныне и навсегда в его глазах Игорь из мужчины превратился в бесполую тряпку.
        - Чурки, они лишь силу признают. Докажешь, что крепче, уважать начнут. А нет - зачмырят всем каганом. Помню, у нас…
        - Сергей!
        - Ладно. Беги, зови всех, кого найдешь. И иностранцев тоже. Им ведь в случае чего достанется поболе нашего. Уж прибалты да поляки пусть тоже постоят за себя. Если не хотят лишиться шкуры. Зови, кому говорю!
        Однако новость уже стремительно расходилась сама собой и не нуждалась в каком-либо специальном оповещении.
        В отеле еще оставалось немало отдыхающих, а в прущей от города агрессивной толпе людей даже на глаз явно было поменьше, и трудно сказать, чем бы закончилось вполне возможное столкновение. Даже крыса, загнанная в угол, может быть опасной для хищника, а уж чего ждать от человека…
        Но с противоположной стороны, очевидно, к счастью для возможных участников столкновения, появилась армейская колонна. Несколько угловатых четырехколесных бронетранспортеров, а следом за ними - бесконечная вереница грузовиков с вооруженными солдатами.
        Военные, не сбавляя скорости, проследовали мимо корпусов отеля, зато притормозили перед толпой.
        Нет, солдаты не стали выпрыгивать из кузовов, рассыпаться в цепь, однако из головных бэтээров выбрались двое офицеров и тут же принялись, усиленно жестикулируя, что-то объяснять аборигенам. А те, не менее оживленно размахивая руками, возражали. Но дубины и прочие «подручные средства» в присутствии официальных представителей власти благоразумно исчезли со сцены.
        Оставалось лишь предполагать, какие аргументы приводились с обеих сторон, но уже минут через десять незваные гости несолоно хлебавши повернули обратно. Колонна еще немного постояла на дороге, а затем тронулась и быстро исчезла вдали.
        - Кажется, пора отсюда выбираться…
        Эта фраза вертелась на языке у многих застрявших на курорте людей, вне зависимости от их национальности, возраста и политических предпочтений. Просто на спокойных и гостеприимных некогда берегах стало вдруг неуютно, и поневоле захотелось оказаться в каких-либо иных местах, где по крайней мере ничего не угрожает жизни. И чем дальше отсюда, тем лучше. Пусть прохладнее и без такого великолепного моря, но подальше.

* * *
        Мысли у всех текли в определенном направлении, кое-кто не мог отойти от пережитого стресса, и потому дым на горизонте был замечен поздно.
        Нет, город, обстрел - все понятно, но сейчас весьма внушительные клубы поднимались на море, да только чему там гореть?
        Однако - явно горело. Ветер был слабым, и казалось, будто из воды к небу поднимается черная грозовая туча, сдвигаемая к югу ветром с моря.
        - Как понимаю, такси нам не подадут, автобуса или, скажем, трамвая - тоже. Не люблю я что-то заграницу. Ну ее!..
        - Значит… - посмотрел на друга Володя.
        - Совершенно верно, шеф. Надо выбираться самостоятельно. Там, - Саня махнул рукой в сторону севера, - как было справедливо замечено, дела, фирма без хозяина. А тут - глухомань, разборки местные всякие. Оно нам надо? И родные березки милее азиатских песков.
        - Извиняюсь, - стоявший неподалеку крепыш в майке без рукавов вклинился в разговор приятелей. - Я это… невольно услышал, о чем речь. В общем…
        Он замялся. Чувствовалось, что вежливые обороты даются ему с трудом.
        - Хотите присоединиться? - пришел ему навстречу Володя.
        - Ну, это… В общем, да.
        Александр скользнул взглядом по наколке, видневшейся на плече здоровяка, обменялся взглядами с другом и улыбнулся.
        - А почему нет?
        Новый знакомый продолжал мяться.
        - Тут такое дело… Я как бы не один…
        - Супруга? Дети?
        - Ну… Не только.
        - Какая разница? Чем больше нас будет, тем легче, - заявил Владимир.
        Сразу было видно - по большинству вопросов у друзей царило полное взаимопонимание. И крепыш просиял, отметив это.
        - Ну… Мужики, вы это…
        - Точно. Чем все начнут выбираться поодиночке, в меру сил и способностей, лучше собрать группу, - поддержал друга Саша. - Все мы в одном корыте. Но давай… Как тебя зовут, кстати, - решил он отбросить «выканье» - так было проще.
        - Сергей, - протянул ладонь-лопату мужик.
        - Александр… Володя… - представились друзья, обменявшись со здоровяком крепким мужским рукопожатием.
        - Договариваемся встретиться всем на берегу, - продолжил Александр. - Как все будет в реальности - понятия не имеем. Ни на чем, ни куда. Вопросы будем решать по мере их возникновения. Вместе.
        Наверное, ему подумалось о молодой брюнетке. Во всяком случае, Александр сосредоточенно стал обводить взглядом стоявших там и тут людей, явно кого-то высматривая.
        - Корабль горит, - Володя кивнул в сторону дыма.
        Источником действительно служил какой-то корабль. Подробности пока различить невозможно, но было ясно, что терпящее бедствие плавсредство - не катер или буксир, а достаточно крупное судно. При этом, несмотря на бушующее на нем пламя (дым валил, словно из тысячи пароходных топок сразу), оно явно продолжало двигаться. А вот сюда ли, или последний его причал окажется где-то в стороне - оставалось загадкой.
        - Не корабль, а судно, - поправил друга Саша. - Корабль - по определению военный, а если гражданский - судно. По-моему, танкер. Какой-нибудь сухогруз или лайнер вряд ли так дымил бы. Чему там так гореть?
        Ветер заметно усилился, и теперь черная туча потихоньку плыла к берегу, обгоняя и скрывая за своей завесой служившую ей пищей посудину.
        - У меня на родине как-то нефтебаза горела. Давно, я еще маленьким был. Так дымом все небо затянуло, хотя до нее от моего дома было километров шесть, не меньше, - вспомнил Александр. - Чувствую, тут тоже рукотворное подобие ночи настанет. Этакое средство подтолкнуть сомневающихся. Если таковые еще имеются.
        - Конечно да, - хмыкнул Владимир. - Наверняка хватает ждущих помощи с небес. Или - с суши. По примеру европейских собратьев. Вдруг какое-нибудь ООН, ЮНЕСКО, международное МЧС решит обеспечить безопасность попавших меж двух жерновов людей?
        - Но должны же по идее, - неуверенно произнес Сергей.
        - Идеи, как показывает опыт, порою бывают довольно дурацкими. Должны-то должны, только кому? И когда соберутся отдавать сей долг? - пожал плечами Александр. - Кстати, долго ли мы тут вообще протянем без света, потом - без воды и в окружении не слишком дружелюбных соседей?
        - Я-то думаю, это, рвать отсюда когти надо, - подвел черту под обсуждением темы крепыш.
        - Сколько вас всего? - деловито спросил Александр.
        - Со мной супруга. Ну и еще с десяток человек наберется. Соседи там, то да се… Я позову?
        Новый знакомец собрался исчезнуть, но Александр остановил его.
        - Подождите. Давайте сразу наметим место. Надо провести военный совет. Вопросов будет куча. Надо решить проблемы с водой, едой, транспортом и вообще хотя бы наметить, куда держать путь. Скажем, - он огляделся и кивнул в сторону бассейна. - Скажем, здесь. Места много, получше, чем толпиться в каком-нибудь из номеров. Тайны из своего предприятия мы не делаем. Кстати, и на главную роль не претендуем. Мы же не политики, которым всегда кажется, будто они разбираются в любом вопросе лучше прочих смертных. Минут через пятнадцать подойдет?
        При этом часов у Саши не было. Зачем, когда имеется мобильник? Кто же знал об исчезновении сети?
        Правда, его шеф и приятель успел нацепить на руку демонстрирующий время агрегат.
        - А ведь точно - танкер. - Саша посмотрел на море.
        Дым уже заволок половину небосвода. Судно заметно приблизилось. Теперь можно было оценить его размеры и разглядеть гуляющее по палубе и надстройкам невысокое отсюда пламя. Людей там быть не могло. Они давно бы изжарились на водоплавающем костре. Погиб ли экипаж или успел спастись на шлюпке, но только теперь танкер двигался, как говорится, без руля и без ветрил.
        - Не к нам ли? Как бы огонь не перекинулся на корпуса! - забеспокоился Серега.
        - Вряд ли. У него осадка должна быть большой. Упрется в дно на некотором расстоянии.
        - А если не упрется?
        - Тогда риф его задержит. У нас кромка кораллов от берега в сотне метров. Забыл, что ли? Вместе ведь там лазали в первые дни, рыбок разглядывали. Не помнишь? А я помню.
        - Но жара он нам прибавит, - озабоченно заметил Владимир. - Да и дышать станет труднее.
        - Ладно. Может, и не сюда принесет. В общем - у бассейна через четверть часа.
        - Лады, - Сергей направился туда, где его уже ждала, обеспокоенно переминаясь с ноги на ногу, невысокая женщина.
        - Интересно, сколько соберется попутчиков? - риторически вопросил Владимир.
        - А главное - сколько доберется до финиша? - судя по всему, никакого оптимизма у Александра не было…
        Глава шестая
        Мысль о том, что оставаться в отеле дальше не имеет смысла, более того - становится опасным, посетила многих. Да и что в ней такого оригинального? Можно оставаться на месте в надежде на помощь извне и можно попытаться переместиться в более спокойные места, тем самым приблизив долгожданное спасение.
        Весь вопрос - какой из этих вариантов сулит больше шансов? И, конечно, если двигать, то куда? И на чем? Далеко не все представляли себе карту, но каждый понимал - пешком выбираться очень далеко, а транспорта под рукой нет и не предвидится.
        - Григорий Яковлевич, представляете, в отеле осталось полдюжины американцев! - На правах врача Нелюбин знал об отдыхающих не меньше репортера. Даже, пожалуй, и больше. Последний в данный момент интересовался несколько иными вопросами. Точнее, только одним - как выбраться отсюда с наименьшими для себя потерями.
        - Русские? - машинально уточнил Погранов.
        - Какие русские? - не понял его доктор.
        - Русские американцы? Ну, из наших эмигрантов?
        - Нет, самые настоящие. Кондовые, если так можно сказать.
        - Их же всех забрали! - Репортер выглядел откровенно ошеломленным.
        - А их как раз тут не было в тот момент. Решили покататься, на экскурсию съездить… В Каир, кажется. Вернее, поехали они раньше, вот и вернулись, когда не только соотечественники, но и европейцы уже отбыли. Теперь вот не знают, что делать.
        - Что делать, говорите… - задумался журналист, и врач почтительно замолчал.
        Но думал Погранов недолго.
        Он не имел двойного гражданства и теперь сожалел об этой недоработке. Однако многие его репортажи, посвященные отсутствию должной демократии в России, пользовались интересом на Западе. Настолько, что щедро спонсировались некими международными фондами, предпочитающими не афишировать свое благоволение к Погранову и кое-кому из его коллег. Ну а интерес подразумевает участие. Так почему же, черт побери, те, ради кого Григорий Яковлевич боролся за «общечеловеческие ценности», не должны принять некоторое участие в его судьбе?
        И решение созрело…
        - Идемте к ним, Александр Николаевич! Насколько я знаю американцев, они никогда не допустят, чтобы их соотечественники пропали зазря. Там пресса и ти-ви сразу такой гвалт поднимут - только держись! Пересчитают по головам спасенных, разберутся, что кого-то не хватает, и сразу примут меры. Успокоим их и заверим, что мы с вами предпримем все для их спасения.
        Мысль была здравой. Нелюбин некоторое время работал по ту сторону океана, пока не решил, что теперь сумеет сделать свой маленький бизнес на родине, и потому тоже мог претендовать на некоторую снисходительность всеобщих спасателей.
        Их опередили. В огромном номере, где собрались не успевшие к отлету четверо граждан и две гражданки великой звездно-полосатой державы, уже сидела довольно известная правозащитница Летышкина. Репортер по роду деятельности был неплохо знаком с этой полной, даже одутловатой женщиной, бездетной деятельницей «Союза солдатских матерей» и ряда других подобных организаций, не раз брал у нее интервью или же приглашал на свои передачи. А вот хозяев он, увы, к немалому своему сожалению, не знал. Впрочем, одна из американок, работавшая некоторое время в какой-то комиссии, слышала о Погранове, и контакт был налажен быстро.
        В номере было очень душно. Однако открывать выходящее на море окно явно не стоило. Оттуда тянулась завеса черного удушающего дыма, причем его источник, какой-то огромный горящий корабль, приближался к берегу, обещая еще более «комфортабельные» минуты. Поневоле приходилось терпеть, да и что поделать, если кондиционеры упорно не желали работать без электричества, а исправлять поломки где-то над подстанциях никто не спешил?
        Да и были ли, те поломки? С арабов вполне станется взять и отключить ток лишь для того, чтобы причинить чужакам лишние страдания.
        - А мы не сгорим? - с явной тревогой в голосе спросила толстая темнокожая Кондолина, как понял Погранов, занимающаяся какой-то риелтерской деятельностью.
        Пламя на приближающемся к берегу судне так и полыхало, наводя на мысль о танкере, под завязку наполненном нефтью.
        - Не должны. Я слышал, что такие большие корабли вплотную к берегу подойти не могут, - успокаивающе произнес репортер. - Сядет на какую-нибудь мель и будет догорать там. А может, вообще его отнесет в сторону.
        Но все равно присутствующим было страшновато. Одно дело - наблюдать за пожаром, зная, что ты сам в любой момент можешь уйти от него подальше. И совсем другое - быть прикованным к определенному месту и гадать, доберется ли до тебя огонь.
        Куда уходить? Страшно ведь, да и машины нет.
        - Сволочи! Мусульманские свиньи! Они нарочно это устроили! Всегда говорила - надо решительнее внедрять либеральные ценности в арабский мир! Тогда бы ничего подобного не произошло! - Вторая американка, крашеная блондинка Урсула, та самая, которая немного слышала о русском оппозиционном репортере, находилась на грани истерики.
        Остальным как-то не хотелось обсуждать степень демократии и тому подобные политические тонкости, когда речь шла об их собственных шкурах. Диспуты хороши, если происходят в спокойной обстановке и подкрепляются мощью сильнейшего государства. Особенно испуганным выглядел седой толстяк с простоватым лицом, чувствовавший себя в этой компании не в своей тарелке. В принципе все шестеро американцев несли на себе печать «нации гамбургеров», но этот явно претендовал на роль «гамбургера номер один». Погранов не слишком любил выступления сатирика Задорнова, но теперь был с ним абсолютно согласен.
        - Я уверен - аборигены понесут заслуженное наказание! - пафосно изрек Айзек Швимер. И добавил нормальным тоном: - Только прежде доблестная американская армия обязательно спасет нас. Соединенные Штаты не бросают своих граждан.
        Трое жителей другой страны при этом тихонько вздохнули.
        Нет, они не поменяли отношения к власти на своей родине, просто в данный момент были согласны принять помощь даже от откровенного сталиниста, лишь бы тот ее предложил.
        - Но когда это будет?! - почти выкрикнула Урсула. - Видели ту толпу? Это же звери! Они могли разорвать нас на кусочки! Нас, свободных граждан свободного мира! И даже охрана куда-то подевалась!
        - Успокойтесь. В соответствующих департаментах имеются списки отдыхающих. Надо только подождать, пока разберутся и поймут, что в отеле еще остались люди.
        - Так уже сутки прошли!
        - Но и всевозможных отелей тут без счета. Сразу не выяснишь. Я думаю, уже сегодня нас обязательно заберут отсюда, - уверенным голосом заявил Айзек. - Даже если для этого придется превратить весь Египет в пустыню.
        - Если бы работал хотя бы один телефон… - Кондолина извлекла из кармана обтягивающих джинсов свой слайдер, открыла, с минуту изучала дисплей неустанно ищущего сеть прибора и с треском захлопнула.
        - Эта погремушка нас не спасет, - презрительно заявил Айзек. - Ах, если бы я не оставил дома свой спутниковый телефон… Нет же - захотелось идиоту хоть недельку пожить спокойно. Кретин!
        Все хором вздохнули - если бы да кабы…
        И тут Погранов насторожился: толстый американец почему-то не спешил присоединяться к унынию остальных. Заплывшие свиные глазки перебегали с одного лица на другое, а под низко надвинутой на глаза бейсболкой явно шла напряженная работа мысли.
        - Вы что-то хотите сказать? - пришел представитель «третьей власти» на помощь толстяку.
        - Э-э-э… Я только хотел предложить, мистер, - голос «человека-гамбургера» оказался неожиданно высоким, а выговор тягучим и невнятным, - одну вещь…
        «Техасец», - безошибочно определил журналист: ему доводилось общаться с представителями родины нескольких недавних президентов.
        - Я из Далласа, мистер, а у нас там не очень уважают все эти новомодные штучки-дрючки…
        - У вас есть спутниковый телефон?
        - Я не уверен, мистер. - Глазки свинообразного господина снова забегали по сторонам. - Но сын перед отъездом всучил мне какую-то штуковину и сказал, что я смогу с ним связаться в любую минуту… Я еще не хотел брать, потому что она весит добрых полтора фунта, а инструкция к ней - толщиной с Библию.
        - Где эта штуковина?
        - У меня в номере. В чемодане.
        - Так чего же вы сидите?..

* * *
        - Я с этой моделью не знаком, - поджав губы, Айзек вернул действительно тяжеленную, очень похожую на полузабытые уже огромные мобильники начала девяностых, трубку с толстой антенной. - У меня «Айсат».
        «Какая, на хрен, разница, - раздраженно подумал Погранов. - «Айсат», «Моторолла»… Принцип действия один и тот же. Врет, поди, что не умеет пользоваться…»
        Телефон был весьма устаревшей модели - таких «монстров» журналист помнил по своей прежней работе собкором в нью-йоркской редакции некогда известного, а ныне почившего в бозе телеканала. Сынок нефтяника - а техасец назвался Сэмом Делани, владельцем нефтяного бизнеса - явно отдал папаше свою старую игрушку, а сам обзавелся новой, поизящнее. Но за неимением гербовой…
        - Дайте-ка сюда, - протянул он руку, и техасец, чуть помедлив, расстался с угловатым «пеналом».
        «Разве могут эти русские дикари что-либо понимать в передовой американской технике? - ясно читалось в его крошечных глазках. - Сломает еще не ровен час дорогую вещь!..»
        Но репортер уже уверенно нажимал нужные клавиши на пульте.
        - Молитесь, господа, чтобы спутник не ушел в тень, - весело сообщил он товарищам по несчастью, лица которых озарились надеждой.

* * *
        - Вы уверены, что говорили именно с представителем американского командования?..
        Все сидели как на иголках уже больше двух часов. Горящий танкер наконец остановился, но дыма от этого не стало меньше.
        - Я уже устал вам повторять, - голос Айзека действительно звучал устало. - Меня заверили, что за нами будет выслан вертолет военно-морских сил США, а все виновные в том, что мы сейчас торчим здесь, - наказаны. Поверьте мне на слово - такие высокие чины, как полковник Мэрдок, не обманывают.
        Словно подтверждая его слова, откуда-то донесся басовитый гул, в который чуть погодя вплелся характерный посвист винтов.
        Мгновение - и вся компания уже была снаружи. Звуки их не обманули. Чуть в стороне на посадку заходил тяжелый транспортный «Сикорски», как пояснил остальным немного разбиравшийся в технике Джон Бойтон - самый молчаливый американец из всех - новый, девяносто второй.
        Из корпусов выходили, выбегали или выглядывали люди. Пусть на геликоптере были опознавательные знаки US NAVY[2 - Военно-морской флот США.], но некоторым хотелось верить, что нынешние властители планеты, в полном согласии с многочисленными голливудскими фильмами, попытаются спасти если не мир, то хотя бы попавших в беду людей, без различия рас и национальностей.
        Из застывшего вертолета, пригибаясь под лениво вращающимися лопастями, торопливо выпрыгнули четверо солдат с винтовками наперевес. Похоже, бравые морпехи, или кто они были, чувствовали себя не в своей тарелке на чужой территории и готовы были открыть стрельбу по любой подозрительной фигуре.
        - Мы здесь! - громко выкрикнул Айзек, когда над территорией отеля прозвучал усиленный мегафоном голос, призывавший граждан Америки откликнуться.
        Урсула деловито извлекла откуда-то из чемодана небольшой звездно-полосатый флажок, подняла его над головой, и так, почти как под знаменем, вся компания направилась к летательному аппарату.
        Остальным обитателям отеля осталось лишь с завистью наблюдать за счастливцами, имеющими право на пролет в этом чуде заморской техники.
        Впрочем, многие узнали репортера и врача и теперь с плохо скрываемым злорадством ждали, как примазавшихся к чужому могуществу людей завернут назад.
        - Документы! - рослый негр, явно бывший старшим в четверке морпехов - маловразумительные знаки различия, едва видные на песочном камуфляже, ничего не говорили ни репортеру, ни врачу, - требовательно протянул руку к Погранову.
        - Эти трое - с нами, офицер, - Урсула при виде вертолета мгновенно пришла в себя и теперь с оттенком покровительства представила троицу с иным гражданством. - Видите ли…
        - У меня приказ не брать на борт никого, кроме граждан Соединенных Штатов! - отрезал негр, но женщина наклонилась к нему поближе, что-то зашептала, и в конце концов свирепый цербер сдался.
        - Ну, раз так, - пробурчал он, косясь на «этих русских». - Пусть летят. Места на всех хватит. Но ответственность на вас, мэм.
        - Офицер!
        - Давайте быстрее. Обстановка беспокойная. Сами видите. - Негр кивнул в сторону горящего танкера. - Придется некоторое время идти над сушей и лишь затем повернуть к эскадре.
        Кто-то из толпы попытался шагнуть к геликоптеру, но прозвучала команда, и три винтовки предостерегающе уставились на людей.
        Трое русских оказались почти без вещей, большая часть багажа осталась в их номерах, однако стоит ли жалеть о наживном, когда на кон поставлено спасение?
        Двигатели взревели, а в следующий миг земля ушла вниз, и счастливцы в последний раз посмотрели на многочисленные корпуса, уступами сходящие к морю, на голубые фигурные линзы бассейнов и на все уменьшающиеся фигурки людей, остающихся на злополучном курорте. Отсюда, с высоты, они казались насекомыми. И отношение к себе вызывали соответствующее.
        Каждому свое…

* * *
        Салон вертолета - не лучшее место для разговоров. Гул двигателей глушит большинство звуков, приходится кричать, а затем напрягать слух, чтобы разобрать ответ, однако Погранов все-таки был репортером, и его в первую очередь интересовало творящееся в мире, от которого он был отрезан последние дни.
        - Офицер! Кто с кем воюет? Мы же сидели без связи и новостей! Ничего не знаем.
        - Иран с Израилем, - пояснил негр, затем подумал: можно ли выкладывать такую важную информацию русскому, но все-таки снизошел до него и добавил: - Израильтяне разбомбили атомные объекты мусульман. Радиоактивные осадки выпали почти на всех прилегающих территориях. А там, понимаешь, сплошь арабы… В общем, вместо того чтобы разобраться и осудить главного виновника, они дружно выступили против Тель-Авива.
        - И Египет?
        - Египет не поймешь. Он то ли воюет, то ли нет… По крайней мере, наши самолеты пока не сбивают, а вот израильтянам пришлось несладко… Так что сейчас тут везде жарковато. Да и в других местах тоже неспокойно. Арабы везде устраивают теракты. Даже у нас было несколько взрывов.
        - Понятно, - кивнул Григорий Яковлевич. - НАТО еще не вмешалось? Надо же навести порядок!
        Ответа на этот раз он не дождался. Негр просто отвернулся от назойливого пассажира и принялся высматривать что-то на пробегающей внизу земле.
        Остальные солдаты то посматривали наружу, то сидели в глубокой задумчивости. Вступать в разговоры с пассажирами им явно не хотелось. Репортер отметил среди рядовых молодую, весьма симпатичную мулатку, кроме лица, мало чем отличающуюся от остальных солдат в камуфляже и бронежилетах, делающих все фигуры одинаковыми, но последняя даже не снизошла до ответного взгляда.
        Ерунда. Некогда о красотках размышлять. Прежде - дело. Основное понятно, а подробности частью можно будет узнать потом, частью - домыслить самостоятельно. Одних личных впечатлений хватит не то что на цикл передач, но и на толстую книгу. Главное - умело поднести материал, а в подобных делах Погранов был настоящим профессионалом.
        В отеле заниматься всем этим было недосуг. Однако теперь непосредственная опасность миновала, и Григорий Яковлевич переключился на работу, вспоминая виденное за последние дни, привычно выделяя эффектные эпизоды и отсеивая ненужное, наподобие некоторых эксцессов при эвакуации части отдыхающих. Как там говаривал усатый диктатор? Лес рубят - щепки летят?
        Война и политика не любят полутонов, и в глазах обывателя должны представать в черно-белой краске. Разве что разбавленной красным, по цвету льющейся крови. Роли заранее расписаны, ярлыки развешаны, остается лишь подогнать под них факты, которые хоть и упрямы, но всегда допускают нужную на данный момент трактовку.
        Зато каков эффект! Наш человек побывал в самом эпицентре конфликта, и только чудо да вмешательство могучей державы, оплота демократии, спасли ему жизнь! Соответственно, показать мужество и доброжелательность морских пехотинцев, их готовность к самопожертвованию, заботу о чужих людях. Не забыть капнуть дерьма на отечественные власти, бросившие сограждан в беде… Да что там капнуть! Лопату этого добра на них! Заслужили!..
        Радужные мечты были прерваны неожиданно.
        Чернокожий сержант вдруг дико заорал, шарахнулся от иллюминатора, а спустя секунды что-то со страшным грохотом ударило вертолет повыше кабины. Машину резко качнуло, люди попадали с сидений, и всем разом стало не до работы или отвлеченных мыслей. Вернее, мысль осталась только одна…
        После нескольких секунд дикой болтанки внутренности резво рванули куда-то вверх, к горлу, извещая владельцев о незапланированном резком снижении, и почти сразу в салон повалил дым. Двигатели яростно взревели, пытаясь удержать многотонную машину в воздухе, но почти сразу что-то заскрежетало и задребезжало, будто какие-то части отлетали во все стороны.
        - Горим! - Один из морпехов резко распахнул люк, готовясь выпрыгнуть из поврежденного аппарата: находившиеся рядом сумели рассмотреть стремительно проносящуюся под ним землю - такую желанную, но безнадежно далекую.
        Броситься навстречу ей было равносильно самоубийству. Впрочем, она явно сама готовилась принять подбитый геликоптер на свою широкую равнодушную грудь.
        Двигатель издал непонятный звук, больше похожий на совмещенный со скрипом грохот, и окончательно замолчал. Вертолет резко накренился, а стоявший в проеме люка, вцепившись в его закраины, морпех взмахнул руками, издал сдавленный крик и исчез из виду.
        - Сидеть!!! - взревел сержант, кожа на лице которого стала буро-зеленой - Погранов впервые увидел, как бледнеют чернокожие.
        Кто-то из пассажиров едва не последовал примеру морпеха-самоубийцы, однако последним усилием «Сикорски» выпрямился, даже попытался пойти вверх, но высота уже была слишком мала, и машина со всего маху врезалась в землю.
        Крики ужаса сменились резким общим вскриком боли…
        Глава седьмая
        Автобус раздобыть не удалось.
        - Облом, пацаны. - Слава устало плюхнулся рядом с приятелями и вытянул ноги. - Уперлись черные - ни за какие деньги не дают. Бормочут что-то, жмутся…
        - Джипы тоже, - упредил вопросы Эдик. - С этим вообще глухо. Похоже, местные вообще сваливают с побережья - машины добром навьючены с горкой и все на запад идут. Пробки - жуть. Знаете, сколько таксист заломил, чтобы нас до города и обратно подбросить?
        Все промолчали: конкретные цифры никого не интересовали: деньги - устоявшееся мерило всего на свете - внезапно потеряли свою цену.
        - Что делать будем?
        Вопрос повис в воздухе - если бы кто-нибудь знал ответ, то тут же поделился бы с приятелями. Но ответ никак не приходил - это тебе не институтский экзамен, когда можно списать со шпаргалки, и даже не офисный отчет начальству, девяносто девять процентов которого, как известно, вытягивается из Интернета. Тут надо было думать самим, а этому-то как раз продвинутую молодежь, с презрением взирающую на «работяг», «старичье» и прочее «быдло», истинных детей двадцать первого стремительного столетия, никто не научил. Ни в семье, ни в школе, ни в институте… Привыкшие брать готовые ответы из всевозможных, преимущественно открытых источников, они не готовы были этот ответ рожать в муках…
        Кому-нибудь это может показаться диким, но постепенно почти у всех в руках появились мобильники. Неспособные выполнить основную свою функцию - связь, навороченные приборчики тем не менее исправно исполняли остальные. Кто-то слушал музыку через наушники, покачиваясь в такт, кто-то гонял «шарики», «червей» и прочие флеш-игры, Юра погрузился в чтение скачанного из Сети (разумеется, на халяву) очередного шедевра модного автора…
        - Что, так и будем сидеть? - не выдержала первой Женя. - Сидеть и ждать, когда нас тут всех убьют?
        - Ну, может, и не убьют… - Эдик под бравурное пиликанье перешел на следующий уровень игры.
        - Прекрати! - сорвалась в истерику девушка и попыталась выкрутить из рук парня телефон. - Прекратите все! Давайте думать, как отсюда убраться!
        - Чего думать-то? - Слава вынул из уха наушник, и тонкая, словно комариный писк, мелодия стала общим достоянием. - Автобуса нет, машин нет. Пешком потопаем?
        - А хоть бы и так! Это в любом случае лучше, чем сиднем тут сидеть!
        - Не-а. - Славик снова заткнул ухо и закрыл глаза. - Пешком не катит. Вокруг пустыня и горы… Эд! - оживился он. - Помнишь, как мы к бедуинам ездили?
        - Угу, - промычал Эдик, лихорадочно загоняя упрямый шарик на место: его сейчас интересовала только игра и ничего больше - он даже рот приоткрыл от усердия.
        - Когда это вы ездили? - нахмурив лоб, спросил Дэн. - А я почему не ездил?
        - Пивасик глушить меньше нужно, - заржал Вячеслав, окончательно забыв про музыку. - Под вискарик - тем более. Ты тогда целый день в номере провалялся, как репа, а мы тебя добудиться не могли. Зато знаешь какой кайф - на квадроциклах, по пустыне, с ветерком!..
        - Ё!.. - Эдуард, видимо, допустил ошибку в игре, если не смог удержаться от весьма неприличного восклицания. - Тоже мне - с ветерком! Пыль глотали всю дорогу.
        - Зато скорость и вообще…
        Юра медленно поднял взгляд от своего мобильника и уставился на приятеля, взахлеб живописующего подробности недавней экскурсии.
        - Квадроциклы… - выдохнул он…

* * *
        - Нельзя. - Прокопченный солнцем до черноты усатый египтянин, охранявший загон с вожделенными четырехколесными мотоциклами, отрицательно помотал головой. - Мне запрещено.
        Никакие меры убеждения не помогали: ни уговоры, ни томные взгляды, что бросала на неуступчивого стража пышнотелая красавица Карина - при одном ее виде горячие аборигены давились слюнями, ни даже внушительный веер черно-зеленых бумажек, которыми потрясали у него перед носом - безотказное доселе средство. Такого верного своему долгу араба еще не встречалось на пути столичных мажоров, все проблемы - что на далекой родине, что за ее пределами - привыкших решать шорохом купюр.
        Квадроциклы стояли на небольшой площадке под пальмами, окруженной чисто символическим заборчиком из кое-как натянутой проволоки. Даже не колючей. Ворота были под стать ограде - шлагбаум из двухдюймовой водопроводной трубы, раскрашенной в веселенькие красно-желтые цвета. Чувствовалось, что злодейских угонов тут не было с момента основания отеля.
        - Что будем делать? - озабоченно спросил Юра, когда, устав слушать отрицательные ответы сторожа, приятели сгрудились в тенечке: припекало, и стоять на солнышке было трудно. - Он ведь не уступит.
        - Да, упертый дядя попался, - вытер пот со лба Славик. - И перед кем выслуживается черно…ый? Хозяева давно уже свалили отсюда. А если бы бомба в этот загон угодила?
        - И вообще: какое кому сейчас дело до этих игрушек? - поддержала его Карина, несколько обиженная оскорбительным невниманием «джигита» к ее прелестям.
        - Сжечь эту хрень четырехколесную, - оскалился Дэн, чиркнув своей золотой «Зиппо». - То-то влетит этому козлу!
        - Сжечь, говоришь? - Слава нехорошо улыбнулся. - Дай-ка сюда, - отобрал он у приятеля тяжелую вещицу. - Нет, сжечь - это непродуктивно. Нам-то с этого какой толк? Но направление мыслей правильное…
        Он подошел к египтянину, снова занявшему свое место на расшатанном стульчике в тени.
        - Закурить дай, брателло! - для верности он показал пальцами, как прикуривает. - Зажигалку забыл в номере.
        Сторож с готовностью зашарил по карманам: дать туристу закурить на халяву это вам не доверить дорогую технику, отвел глаза… И без звука свалился со своего насеста от сокрушительного удара в висок: тяжелая зажигалка сработала не хуже свинчатки.
        - Ты с ума сошел! - взвизгнули в один голос Женя и Карина.
        - Ну, ты даешь… - только покрутил головой Эдик, опустился на колено рядом с лежащим на песке бедолагой и, будто коп в голливудском фильме, прикоснулся пальцами к его шее. - Хватит верещать, - успокоил он девиц. - Дышит.
        - Дышит - и ладно. Нефиг время зря терять! Выводите драндулеты и - ходу.
        - А багаж? - робко спросила еще одна девушка - Света.
        - К черту багаж. Теперь главное - самим вырваться.
        - Ребята, - бледный даже под слоем загара Юра покачал головой. - Тут же всего восемь машин.
        - Ну и что? По двое на каждый квадроцикл - еще и останется.
        - Но у нас же почти пятьдесят человек!
        - У кого это «у вас»? - нехорошо прищурился Славик. - Я тут вижу всего тринадцать человек. Чертову, так сказать, дюжину.
        - А остальные?
        - Остальные пусть выбираются как хотят. Мы им не няньки, Юрок. Или ты хочешь остаться?
        - Я число тринадцать не люблю, - криво ухмыльнулся Дэн. - Двенадцать мне больше по душе.
        - Нет, но…
        - Тогда всем пятнадцать минут на сборы. Берем только необходимое: жрачку, воду, минимум вещей. Девушек предупреждаю особенно. Все поняли?
        Через минуту у гаража квадроциклов остались лишь Слава и Эдик.
        - Заливай горючку, - указал Вячеслав на сложенные под навесом канистры. - И по одной на тачку возьмем с собой. Должно хватить на какое-то время, а там, может быть, заправка какая-нибудь попадется.
        - А с этим что будем делать? - Эдик указал на слабо шевельнувшегося египтянина. - Ты его не слишком сильно приложил? Может, к врачу?
        - За решетку захотел? - ухмыльнулся парень. - Тюрьмы здесь паршивые, говорят, а арабы таких, как мы с тобой, не жалуют. Да и папашка твой далеко - не вытащит, как в две тыщи пятом.
        Он подошел к лежащему и с силой пнул его под ухо: голова мотнулась, словно у тряпичной куклы, раздался противный хруст…
        - Вот и все, - немного бледный, он обернулся к приятелю. - И врача не надо.
        - Ты его… - Эдик едва успел согнуться, и его обильно вырвало. - Ты его убил… - пробулькал он.
        - Или я, или он, - нервно пожал плечами крепыш. - Он бы нас сдал, а нам нельзя задерживаться.
        - Ты его убил…
        - Заткнись, а? Лучше помоги его оттащить с глаз долой.
        - Я к нему не прикоснусь!
        - Чистоплюй! - Слава брезгливо ухватил мертвеца за рубашку и поволок по песку за штабель колес.
        Он успел замести следы вовремя: самые быстрые из приятелей уже приближались к гаражу.
        - А где этот? - кивнул Юра на перевернутый стул.
        - Начальству побежал жаловаться. А потому задерживаться не след. Опоздавших не ждем.
        Эд уже выкатил за проволоку один из квадроциклов, окутанный прозрачным сиреневым дымом, и гонял двигатель на холостых оборотах, так что приходилось кричать, чтобы расслышать друг друга.
        - А что это с ним? - указал программист на следы рвоты на рубашке и подбородке Эдуарда.
        - Да съел что-то, наверное, - махнул рукой Слава. - Уже оклемался. Водить умеешь?..
        Двадцать минут спустя в опустевшем загончике остался один-единственный сиротливый квадроцикл…

* * *
        Квадроцикл Славы поравнялся с машиной, на которой ехали Эдик и Юра, и водитель перегнулся со своего места, сдвинув вниз грязный платок, закрывавший нос и рот от вездесущей пустынной пыли. Остальные тоже остановились: кто-то откашливался и сморкался, кто-то пытался размять ноги. Карину укачало, и она слабо жаловалась на плохую дорогу и противную пыль, пропитавшую одежду и волосы.
        - Куда дальше? - Вячеслав снял очки и протер их краем футболки.
        - А я знаю? - Юра выглядел не лучше Карины и с трудом удерживал неосмотрительно проглоченный бутерброд в желудке.
        - Ну, ты же у нас самый умный. Куда ехать?
        - Наверное, туда, - кивнул юноша в сторону изрядно приблизившихся гор.
        Собственно, они уже были в горах - песчаные холмы, становившиеся все выше и выше, уже были предгорьями.
        Каким-то чудом кортежу квадроциклов удалось миновать блок-пост египетских военных, перекрывавший дорогу: солдаты просто не обратили внимание на жужжащие «игрушки», проследовавшие мимо них по песку. У них был приказ задерживать и разворачивать обратно все автомобили и автобусы, следующие на север, но о смешных четырехколесных мотоциклах там не было ни слова. Инициатива же в египетской армии не поощрялась. И какую опасность могут представлять полтора десятка сумасшедших европейцев, отправившихся на экскурсию в такое время?
        А пару километров спустя колонна резко свернула в пустыню. Возглавлявший ее Слава подумал, что следующий пост может оказаться не таким доверчивым. Никто даже не попытался спорить с ним после того, как он поступил так решительно с охранником. И теперь все глотали пыль, спасаясь от нее, кто как мог. В пустыне появилась возможность не катиться друг за другом: предназначенному для песчаного бездорожья транспорту было все равно - колеса с мощным протектором преодолевали любые преграды играючи. Даже когда дорога резко пошла вверх.
        - Куда же мы теперь?
        - Там вроде бы что-то виднеется, - Дэн указал на уходящий в сплошную стену скал песчаный язык. - Наверное, перевал?
        - Да там и строения какие-то? - в отличие от близорукого Юрика, Слава на зрение не жаловался. - Бедуинская деревня? А, знаток? - ткнул он кулаком в бок Эдуарда. - Точно ведь деревня! Мы тут вроде и ехали.
        - Похоже на то, - с сомнением проронил Эдик.
        - Так чего же мы стоим? Пожрем там чего-нибудь, дорогу узнаем… Переночуем, может быть. По газам?
        - По газам!..

* * *
        - Помнишь меня? - Слава соскочил с квадроцикла и, увязая в песке по щиколотку, подошел к группе аборигенов, настороженно высыпавших навстречу пришельцам. - Да помнишь - по глазам вижу! Двадцать баксов тебе еще за барабан твой дал, помнишь?
        - Помню, - поклонился бедуин, с лицом, выдубленным пустынным ветром. - Еще барабан надо? У меня еще есть.
        - Да на фиг он мне сдался! Я и тот-то в отеле оставил. Ты лучше скажи - пожрать тут у вас можно чего, а?
        - Я скажу женщинам, и они приготовят кус-кус, мансаф[3 - Бедуинские национальные блюда из риса, пшеницы, овощей и баранины.]… У тебя, белый господин, конечно же, есть чем заплатить?
        - Какой ты меркантильный… - Славик вытащил из кармана шорт пачку долларов, не пригодившихся для аренды квадроциклов, и помахал ею в воздухе, вытряхивая набившийся между купюрами песок. - Гуляем!
        - Очень хорошо, - старейшина поклонился еще ниже. - Пожалуйте в дом, белые господа, и отведайте чаю, пока женщины готовят кушанья.
        - А покрепче у тебя ничего нет, старый? - Эдик подошел к беседующим, вытирая руки и лицо грязной банданой. - С утра во рту маковой росинки не было.
        - Аллах не велит правоверным пить вино, - воздел старик руки к темнеющему небу: по обыкновению, почти без сумерек, опускалась ранняя тропическая ночь.
        - Мы-то не правоверные, - подмигнул ему Дэн, бросая тряпку на песок. - Нам можно. Найдешь араки?
        - Для вас, белый господин, найду, - снова поклонился бедуин. - Там, в доме.
        Сопровождаемые оживленно переговаривающимися по-своему аборигенами, путники проследовали в большой, видимо, общинный шатер и расселись на грязных вытертых коврах и верблюжьих шкурах. Хижина, служащая бедуинам чем-то вроде клуба, освещалась костром, разожженным прямо на песке. Дым уходил в отверстие в потолке, но немалая его толика оставалась в помещении, заставляя слезиться глаза и продирая горло не хуже наждака.
        - Чем это они топят? - закашлялся Дэн и сплюнул на пол. - Фосген прямо какой-то.
        - Ага! Пополам с хлорцианом.
        - Верблюжьим навозом, - с видом знатока заявил Эдик, пытаясь вытрясти из кроссовки песок. - Нам гид во время поездки говорил. Сушат на солнце и жгут.
        - Фу! - брезгливо сморщилась Карина. - А что - дровами нельзя? Или углем?
        - Откуда они тут дрова возьмут? Уголь - тем более. А навоз горит хорошо. И безотходное производство опять же.
        - Все равно мерзость…
        - Кстати, - заметил Славик, - в прошлый раз мы под открытым небом обедали. Без этого, блин, национального антуража, - пихнул он ногой вытертую и засаленную подушку в виде валика.
        - Так то днем было! А сейчас там, на воле, колотун.
        Ночью в пустыне всегда холодно, тем более - в горах, а эта ночь выдалась по-настоящему зимней. И поскольку одеты все были по-пляжному, легко, то и выходить наружу не хотелось никому. Тем более что к дыму удалось довольно быстро притерпеться.
        - Отведайте, белый господин, - протянул старейшина Вячеславу плоскую глиняную чашку, в которую налил чего-то из помятого алюминиевого чайника.
        - Чай, что ли? - сморщился «господин», осторожно понюхав. - Холодный… Не, я чай не хочу. Ты виски давай или что там у вас вместо него.
        - Это не чай, - улыбнулся старик. - Это то, что вы хотели, белый господин.
        - Ну-ка… - отобрал у приятеля чашу Дэн и отхлебнул глоток. - Ну и пойло! Тоже из верблюжьего навоза гоните?.. - Он тем не менее приложился еще раз, уже основательнее. - А ничего вообще-то… Торкнуло. На, Эд, попробуй.
        - Тебе лишь бы торкнуло, - проворчал Слава, забирая посудину.
        Пахло ядреным самогоном, какими-то травами.
        «Градусов пятьдесят, - определил он, сняв пробу. - Надо поосторожнее с этим. А то им не заржавеет и конопли туда сыпануть…»
        По кругу уже пошла вторая посудина, ребята поочередно отпивали, фыркали, но никто не выплюнул бедуинское зелье. Атмосфера разрядилась, все расслабились, загомонили. Грязный шатер уже не казался таким отвратительным, едкий дым не так раздражал носоглотку, а уж когда на ковре, заменявшем стол, появились блюда, наполненные исходящим паром рисом, все предрассудки были забыты окончательно. Все настолько проголодались, что о гигиене никто и не вспоминал. Молодые люди, по примеру старейшины, брали рис прямо руками - ложек, не говоря о вилках, тут не было и в помине - вытирали жирные руки об одежду, улыбались друг другу лоснящимися губами…
        - Что вас сюда привело, белый господин? - придвинулся ближе к захмелевшему Славику, верно опознав в нем главного, старейшина, и подлил в чашу новую порцию напитка из кажущегося бездонным чайника: сам он даже не пригубил. - Я думал, что вы все уже давно дома. Сели в свои крылатые машины и у-у-у-у… - Он расставил руки и изобразил самолет.
        - Не получается у нас у-у-у, - проговорил с набитым ртом парень. - Самолеты сгорели. Так что приходится своими силами выбираться.
        - А как же вы найдете дорогу без проводника? - продолжал допытываться бедуин. - И где ваш сопровождающий? Египтяне нас боятся, не пускают никого без провожатых к нам.
        - Да мы сами, - Слава отхлебнул самогона и потянулся за жареным барашком. - Что нам эти египтяне?
        - Сами, говорите… - покачал головой старик.
        От выпитого, сытной еды и тепла у многих уже слипались глаза. Карина и Женя даже прикорнули возле огня, положив головы на длинную подушку, к которой несколько минут назад брезговали прикоснуться.
        - Где тут у вас можно поспать? - не очень почтительно хлопнул бедуина по плечу Дэн: он набрался, как говорится, до бровей и совсем не беспокоился о приличиях. - Слышь, старый?
        - Вас проводят в мужской шатер, - поджал губы старик.
        - А девки как же? - Дэн, похоже, надеялся получить все девяносто девять удовольствий: наглый и недалекий менеджер привык брать от жизни все.
        - А женщины будут спать с женщинами. Они вас проводят, - указал старейшина на склонившихся к гостям молодых бедуинов.
        Дэн уже поднялся на ноги и стоял, пошатываясь. Он явно плохо соображал, где находится и кто его окружает. Один из хозяев попытался поддержать его под руку, но парень с пьяным смехом его оттолкнул и сам чуть не свалился в костер.
        «Совсем нажрался, козел, - с недовольством подумал Слава, тоже чувствовавший себя так, будто провел ночь в кабаке. - Того и гляди брякнется… Чего это он?»
        Качаясь и что-то бормоча себе под нос, Дэн неверными руками расстегивал ширинку шорт, явно собираясь справить нужду прямо здесь, у костра. Бедуин подскочил к нему и что-то затараторил на своем наречии, пытаясь вытянуть пьяного гостя наружу.
        - Эй, старый! - со смехом оттолкнул мужчину менеджер, не собирающийся отказываться от своего намерения. - Угомони своего халдея! Чего он лапает-то меня, а? Голубой, что ли?
        По напрягшемуся лицу хозяина Вячеслав понял, что сейчас что-то произойдет, но вмешаться не успел.
        - Пошел ты на!.. - Дэн с силой ударил настойчивого бедуина в лицо, и тот полетел на землю. - Задолбал уже, су…
        Договорить он не успел: вскочив с перекошенным от ненависти лицом, абориген сделал молниеносный выпад, и Дэн, пронзенный длинным кривым кинжалом, медленно осел на ковры, заливая их черной, в неверном освещении, кровью. Это послужило сигналом, и в руках всех без исключения бедуинов засверкало оружие.
        Старик, воздев руки к небу, что-то протяжно кричал по-своему, но была ли это попытка остановить соплеменников или он призывал покарать неверных, нарушивших законы гостеприимства, так и осталось неизвестным.
        Под истошный женский визг, крики боли и хрипы умирающих Слава пытался бороться за свою жизнь. Ему удалось расшвырять насевших на него мужчин и почти вырваться на волю, но…
        Резкая боль пронзила его спину, перехватив дыхание. Он рухнул на колени и тут же кто-то неимоверно тяжелый навалился на него сзади, впившись твердыми, словно камень, пальцами в глаза, рванул кверху голову так, что затрещали позвонки, ледяная сталь впилась в горло…
        Огненная бомба взорвалась в мозгу, все закрутилось перед глазами, и Слава полетел во тьму…
        Глава восьмая
        Капитан пробежал глазами листок с шифровкой и невольно помянул женщину, легкомысленно относящуюся к сексуальным связям.
        - Что там, Иваныч? - спросил старпом.
        Любопытство раздирало Туреева, как, впрочем, весь экипаж корвета «Неутомимый». Только думали о дальнейшем люди по-разному. Кто-то надеялся убраться подальше, кто-то, напротив, подойти поближе. В полном согласии с темпераментом, авантюрной жилкой и понятием долга - у тех немногих, кто имел его, вопреки телевизионно-государственному воспитанию.
        Бутаков имел. Он поступил в морское училище еще при прошлой власти, а там к подрастающему поколению относились по-государственному. Да и отец постарался, объясняя сыну, чем настоящий мужчина отличается от существа в штанах. Династия была морской, отец частенько покидал семью, отправляясь на боевое патрулирование в разные моря и океаны, дед воевал на Балтике, потому судьба Петра была предопределена с рождения. Беда навалилась, откуда не ждали. Государство рухнуло, вместе с ним - флот, и после выпуска молодой Бутаков больше времени проводил на берегу. Даже в Маркизову лужу выбираться случалось редко. С точки зрения дорвавшихся до власти «деятелей», врагов у новой страны не имелось и иметься не могло, посему тратить деньги смысла не было. Лучше положить их в собственный карман, в крайнем случае - поделиться с кем-нибудь, а флот… Зачем он нужен, когда даже армия давно на голодном пайке? Менялись президенты, но при всех словесах сохранялась внутренняя преемственность. Кому сказать - отслужив положенное, достигнув чина кавторанга и без малого пенсии, Петр Иванович совершал свой второй дальний поход.
Первый по Балтике до Зунда, зато этот, несомненно, последний, аж до Красного моря. Когда кроме твоего корвета к дальним плаваниям годны еще два, и каждый старше, чем новая российская демократия, шансы на дальний вояж сравнительно высоки. С тех пор, как Россия стала бороться с пиратами в чужих морях, и поневоле пришлось отводить немногочисленные уцелевшие корабли от стенок.
        - Полная хрень, - откровенно выразил отношение к штабному приказу Бутаков. - Нам предписано оставаться в районе патрулирования.
        - А туристы?
        - Сказано - их эвакуацией, в случае необходимости, займутся гражданские службы.
        Туреев отозвался весьма цветисто, будто был не старпомом, а легендарным боцманом из анекдотов. Помянул некоторые извращенные особенности половой жизни штабных работников, переключился на являющееся сексуальным меньшинством правительство, не забыл охарактеризовать весь политический строй в целом и в некоторых его деталях, рассказал о собственном видении общемировой ситуации - и все это уместил в каком-то десятке емких и образных выражений.
        - Что делать будем, Иваныч?
        В ответ капитан кивнул в сторону выхода. Не каждое сказанное офицерами слово следует знать матросам - по самым разным причинам. И с точки зрения секретности, и по соображениям профессиональной этики, и, чего греха таить, из опасений, что кто-нибудь заложит, и тогда в лучшем случае придется обходиться голым окладом, а в худшем - вообще появится шанс вылететь со службы досрочно. Не старые времена, держать в кадрах никого не станут.
        - Они эвакуируют!.. - тихо произнес Бутаков. - Промедлят до последнего, а затем начнут кричать мировому сообществу: «Помогите!» Словно тому есть какое-то дело!
        - Что ты предлагаешь?
        - А что я могу предложить? - и добавил пару эмоциональных слов. Окинул взглядом сравнительно небольшое суденышко. - У нас ведь всего лишь корвет. Нам даже разместить людей негде. Не на палубу же! А кормить и поить чем? Мы эскортный корабль, а не десантник, или хотя бы эсминец. Наше дело - транспорты охранять, да и то больше от подводных лодок. Что мне, прописные истины озвучивать? По-хорошему, власти должны немедленно арендовать несколько любых гражданских кораблей, лишь бы были вместительны, дать нас им в охрану да послать для эвакуации людей. Других вариантов не вижу. По сообщениям, все взлетно-посадочные полосы разрушены, на авиацию надежды никакой. Остается море. Только действовать надо быстро, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля.
        - Ты хочешь сказать… - продолжать старпом не стал.
        - Именно. Это же не конфликт, самая натуральная война, и она разрастается все шире. Вполне возможно, скоро к берегу вообще не подойдешь. А власти только репу чешут.
        - Может, боятся, что и мы в итоге будем вовлечены в войну? - предположил Туреев.
        - Несколько выстрелов - еще не война, - не согласился капитан. - Где мы и где здешние края… А там наши люди могут пострадать, и их необходимо спасти. Ладно, приказ есть приказ. Пока единственное, что мы можем сделать, - переместиться в квадрате патрулирования так, чтобы оказаться как можно ближе к берегу. Пойдем, рассчитаем курс. И необходимо объявить повышенную готовность.
        А что еще оставалось? Ничего.
        Люди, вещи - все перемешалось в одну кучу. Рев мотора смолк, зато послышался совсем иной гул - яростный гул пламени.
        - …фак!!! - невероятным усилием сержант, правая рука которого болталась, как плеть, умудрился подняться на ноги, добраться до люка и вывалиться наружу.
        Погранов, вероятно, на какое-то мгновение потерял сознание, а когда очнулся, то ему показалось, что он уже мертв. Однако тело болело, не позволяя усомниться в том, что он еще на грешной земле, и вдобавок нечто тяжелое, казалось, весящее целую тонну, навалилось сверху, почти не давая дышать.
        «Врешь, - подумал он. - Я еще жив!..»
        Но вместе с ощущением жизни пришла паника. Что толку в том, что он выжил при падении, если не может шевельнуться? Тут одно из двух - или задохнешься под грузом, или сгоришь.
        Но груз чуть-чуть шевельнулся, репортер кое-как поднажал снизу, и вдруг почувствовал, что тяжеленное человеческое тело, та самая негритянка, сползла с него. Какое блаженство дышать полной грудью, даже если вместо воздуха в легкие вливается смрад горящего топлива и пластика!
        Рядом кто-то тонко выл, и в этом полном несказанной боли звуке не было ничего человеческого.
        Так выла собака, раздавленная колесами грузовика - всплыло воспоминание из детства. Ползла на передних лапах, волоча за собой мешанину переломанных костей и внутренностей, и выла, понимая, что ничего ее уже не спасет. Маленький Гриша тогда зажмурился, зажал руками уши, чтобы не слышать эти ужасные звуки, и убежал домой. Тогда он скрылся от ужаса, забравшись с головой под одеяло, но издыхающая собака еще не раз являлась к нему в ночных кошмарах. Только став взрослым, он постепенно забыл этот свой детский страх, вытесненный другими - взрослыми и рациональными.
        Как ни странно, именно вой заставил Григория Яковлевича напрячь силы, чисто инстинктивно подползти к двери, а затем перевалиться на ту сторону.
        Спину сквозь легкий парусиновый пиджак обожгло нестерпимым жаром. Движимый инстинктом самосохранения, Погранов кое-как сумел подняться и побежал прочь, шатаясь и прихрамывая. Мучительно болела нога, вообще, движение происходило будто в воде, настолько медленным оно было, но ужас подгонял, толкал в спину, и репортер бежал, пока не споткнулся и со всего маха не приложился о камень, разбив бровь.
        Тот же инстинкт заставил, не обращая внимания на боль и струящуюся по лицу кровь, повернуть голову в сторону опасности, посмотреть, далеко ли сумел отбежать от вертолета.
        Несколько человек медленно ковыляли прочь, кто-то полз, волоча отказавшие ноги - никто никому не помогал, каждый был сам за себя. Но внимание репортера привлек прежде всего валяющийся почти на боку и уже отнюдь не казавшийся красавцем и чудом техники геликоптер. Корпус был помят, разорван от удара, но винт с обломанными наполовину лопастями продолжал вращаться на холостом ходу. На глазах одеревеневшего от ужаса Погранова превратившаяся в разящий меч лопасть лениво смахнула с плеч голову неосторожного или контуженого, а потому ничего не соображавшего морпеха, вверх на добрых два метра ударила струя крови, а следующая погнутая полоса металла швырнула тело в сторону, будто ворох тряпок.
        «Это сон! - твердил себе Григорий Яковлевич, хотел зажмуриться, но не мог. - Это все сон! Я сплю, и все это мне снится… Вот сейчас зазвонит будильник, я проснусь в своей московской квартире и даже не вспомню ничего из этого кошмара!..»
        Дым валил черный, едкий и вонючий, поверху перебегали языки огня, и все это колебалось под воздействием невесть откуда взявшегося ветра.
        В проеме обращенного к верху люка, пошатываясь тростинкой на ветру, появилась Урсула. Сил спрыгнуть у женщины, похоже, не было, и она что-то кричала, но что, за гулом и треском было не разобрать.
        А затем рвануло, ударило ставшим вдруг плотным и раскаленным, будто утюг, воздухом в лицо, опрокинуло навзничь, и вертолет превратился в огромный полыхающий костер.
        Кто-то, не успевший отбежать, дико заорал, принялся кататься по земле живым факелом. Остальные выскочившие вроде бы уцелели и теперь ошеломленно наблюдали за картиной, не делая попыток сбить пламя.
        - Целы?
        Чей-то полузнакомый голос с трудом пробился в сознание репортера.
        Погранов с трудом повернул голову на звук и увидел рядом с собой Нелюбина.
        Легкий, некогда светлый, а теперь перепачканный до полной потери цвета черным и красным костюм врача в паре мест порвался, на чумазом лице виднелся небольшой кровоподтек, но Нелюбин стоял сам, а прочее можно было считать несущественными мелочами.
        - Не знаю, - откровенно признался Григорий Яковлевич. - Вроде бы да…
        Но доктора, похоже, и не интересовал ответ.
        - Вставайте. Держитесь за мою руку, поднимайтесь. - Медик помог встать журналисту и придержал его, готового рухнуть обратно. - Уходить отсюда надо. Не ровен час, нагрянут, и будут нам кранты. Видите, как чешут? - не очень связно пробормотал Нелюбин.
        Негр-сержант и кто-то из американцев действительно удалялись довольно скорым шагом. Вернее, удалялся, нянча поврежденную руку, сержант, а пассажир упорно старался от него не отстать.
        - Вставайте, - повторил врач, глядя на Погранова ошалелыми глазами и не отдавая себе отчет, что тот уже стоит на ногах. - Вместе больше шансов уцелеть.
        Должно быть, точно так же подумали и остальные. Те, кто уцелел в катастрофе, однако не успели за прытким сержантом.
        К двум мужчинам потихоньку подтянулись до того сидевшие и лежавшие порознь. Приковыляли, держась друг за друга, Айзек и еще один американец, вроде бы дантист из Нью-Йорка по имени Джордж, под слоем копоти похожие друг на друга, как близнецы. Подтянулась мулатка-морпех, а в довершение откуда-то из колючих, как проволока, кустов выбралась невесть каким образом спасшаяся Летышкина, исцарапанная в кровь, но бодрая. Пожилому техасцу и обеим американкам, увы, не повезло.
        Вещей ни у кого не было. Да что вещей! Даже головных уборов, если не считать каски у мулатки.
        Впрочем, представительница доблестной морской пехоты каким-то образом сумела сохранить и винтовку, а на поясе у нее висела фляга с водой.
        Взоры честной компании тут же сконцентрировались на сосуде с вожделенной жидкостью, однако Нелюбин немедленно попытался принять на себя бразды правления.
        - Господа, выпить воду мы всегда успеем, только знает ли кто-нибудь, где ближайший колодец или магазин? Нет? Тогда давайте прибережем ее насколько возможно в нашем положении.
        - Надо идти. - Репортер испытал легкую досаду, что кто-то попытался занять место вожака, которым он, конечно же, мнил только себя.
        - Куда? - спросил врач. - В какую хоть сторону? Вы представляете направление?
        Собственно, они уже шли. Примерно туда, куда унесся сержант в сопровождении новоявленного оруженосца. Каждый из пассажиров по отдельности успел не разумом - инстинктом сообразить: те, кто сбил вертолет могущественной державы, теперь просто обязаны приложить все силы, дабы не оставить свидетелей своего преступления. Хотя является преступлением или нет то или иное деяние, совершенное на войне, зачастую решают много времени спустя и в зависимости от того, кто назначен проигравшим, а кто - выигравшим.
        Пейзаж вокруг совсем не радовал глаз. Пески, редкие кустики да бесконечная череда невысоких, к счастью, холмов. Пока невысоких, но обещающих через пару километров превратиться в предгорья. А дальше высились уже настоящие горы. Розово-голубые в знойном мареве, безмятежно-акварельные отсюда, но тем не менее горы… За каким-то из пригорков успел скрыться сержант, но за каким именно, никто так и не успел толком запомнить - не до того было.
        Впрочем, все равно не догнать. В отличие от бравого морпеха, почти все остальные в данный момент не могли похвастаться избытком здоровья и способностью к совершению стремительного марш-броска. Да еще по столь пересеченной местности.
        - Надо идти туда, куда летел геликоптер, - убежденно произнес Айзек. - Не просто же так пилоты держали именно этот курс! У них были карты!
        К сожалению, спросить о курсах и путях у пилотов было невозможно. Погибли ли они в самом начале или, что скорее, были ранены и не смогли выбраться, в общем-то, не играло никакой роли: вертолет превратился в крематорий для всех, кто там остался.
        - Но он же вертелся! Вращался то есть… Когда подбили… вроде, - это была едва не первая фраза, услышанная Пограновым от дантиста.
        По некой иронии судьбы зубной врач сейчас остро нуждался в помощи своих коллег. Если остальные счастливцы отделались многочисленными синяками и ушибами, то нижняя половина лица Джорджа превратилась в сплошную кровавую маску. И не говорил он в полном смысле слова, скорее, шепелявил по причине потери части зубов.
        Кое-кто взглянул на мулатку. Как-никак представительница вооруженных сил, именно ей по идее полагалось указать спасительный выход. Только Бритни явно не отошла от шока, и помощи от нее ждать пока не приходилось. Еще странно, она не попросила забрать что-нибудь из амуниции и мужественно продолжала сама тащить бронежилет, винтовку, каску…
        Шли со стонами. Так и хотелось повалиться на песок, дать отдых ослабевшим после пережитого телам, и лишь осознание близкой опасности заставляло с трудом перебирать ногами, хромать, спотыкаться и все равно идти. Не столь важно, куда, главное - подальше от догорающего вертолета.
        Последний как-то быстро скрылся за холмами, и лишь поднимающийся к небу дым лучше любого маяка указывал на место трагедии.
        - Вы заметили, Григорий Яковлевич, - по-русски тихо произнес Нелюбин. - Наша троица - в полном составе. Как ни ругай былую власть, но она сумела приучить нас выживать в любой самой грозной обстановке. Вот уж воистину не было бы счастья!
        - Не было бы той власти, может, вообще давно на планете был бы порядок, - попыталась возразить встрепенувшаяся при этих словах доктора Летышкина.
        Однако говорить весьма полной и не привыкшей к физической нагрузке правозащитнице было сейчас настолько тяжко, что фраза осталась единственной. На аргументы сил уже не хватало.
        А ведь могла бы и соответственной речью разродиться! Не ко времени и не к месту, как обычно.
        - Да уж, влипли, - некстати и с большим опозданием отозвался репортер.
        Собственная пронырливость и предприимчивость впервые предстали перед ним иной стороной. Останься он в отеле, наверняка было бы лучше. По крайней мере - комфортнее. Хоть относительная безопасность, а главное, нет необходимости куда-то идти! Еще правая нога болит до безумия, и каждый шаг дается с трудом.
        А ведь, если упадешь, тащить тебя никто не станет. Даже свои, не говоря об американцах. Пресловутая свобода: каждый волен загнуться так, как считает нужным. Да и какие они свои? Каждый сам за себя, хоть при этом хочется, чтобы за тебя же были и остальные.
        Совершенно некстати подумалось, что массовый героизм и взаимовыручка «простых американцев» - стержень всех голливудских боевиков за последние полсотни лет. Увы, так же, как множество других явлений, проповедуемых на весь мир крупнейшей в мире «фабрикой грез» - практически не встречающееся в действительности качество «нации гамбургеров». Русская пословица «Сам погибай, а товарища выручай» за океаном так же чужеродна, как пресловутые балалайка, водка, матрешка. Правда, в последнее время «водку» в этом трио заменили на «калашников», но творение тульского оружейника-самородка как раз отлично вписалось в американскую действительность…
        Погранов тряхнул головой и понял, что задремал на ходу. Усталость уже брала свое.
        Где-то вдалеке послышался звук, напоминающий шум мотора. В иной ситуации он доставил бы радость, но тут, в неизвестности, наоборот, заставил всю компанию из последних сил побежать к какой-то скале, образовывающей козырек, способный послужить укрытием. Хотя бы с воздуха.
        На этот раз им повезло. Звук отдалился, стал неслышимым, и бывшие пассажиры вертолета с облегчением перевели дух.
        И тут же донеслась едва слышная короткая очередь. Затем - отдельные хлопки выстрелов, вновь очередь, после которой все стихло.
        - И то, что мы представители интеллигенции, тоже здорово, - прокомментировал Нелюбин, ко всеобщему недоумению.
        - Почему? - рассеянно спросил думающий лишь о спасении репортер. - Что вы имеете в виду?
        - Подготовки нам не хватило. Физической, - пояснил медик, растирая по лицу грязную кашу из пота и пыли. - А так бы успели за тем прытким сержантом, и все.
        - Что все?! - спросила, вернее, истерически выкрикнула Летышкина.
        - Что? Одной очередью было бы больше, и все… Эй!
        Восклицание относилось опять же к правозащитнице. При словах циничного врача женщина схватилась за сердце, побледнела и как-то осела, сдулась, будто шарик, из которого выпустили воздух.
        - Эй, эй! Прекратите это! - на счастье тучной дамы, доктор в момент аварии был в летнем пиджаке: он просто не хотел расставаться с находившимися в карманах документами, и теперь на свет явились какие-то таблетки, завалявшиеся между ними. - Держите. Под язык и поскорее, чтоб вас черт побрал!
        Правозащитница покорно взяла лекарство. На нее смотрели пять пар глаз. Абсолютно без жалости, если чем обеспокоенные, так лишь нежеланием иметь в составе компании обузу.
        - У меня во рту сухо, - простонала она, но сунула в рот таблетки и задвигала многочисленными подбородками.
        Хорошо, что пока двигаться дальше опасались, и Летышкина получила шанс немного отдышаться.
        Глава девятая
        Заседание совета, собравшегося у бассейна, шло уже добрых полчаса. Рассевшись на лежаках, еще совсем недавно служивших предметом раздора между отдыхающими, а теперь пустовавших, мужчины спорили до хрипоты. О том, что из отеля, окончательно растерявшего все свои прелести с того момента, как в паре сотен метров от берега на риф прочно сел пылающий танкер, надо убираться, даже не говорили - невозможно было себе представить жизнь в горячем нефтяном дыму. Вопрос был в том, как убираться. Вернее, на чем.
        Море после случившегося с Пинскими отпадало сразу - вряд ли барражирующие над ним самолеты позволили бы покинуть берег хоть одному плавсредству. Во всяком случае проверять это на практике никому не хотелось. Про воздух и говорить не приходилось - искусством изготовления воздушных шаров никто не владел. Оставалась лишь суша, хотя представить себе пеший переход было немыслимо. Но ничего более приемлемого, похоже, и не предвиделось - автобуса, способного вместить всех желающих, не было. Да если бы и нашелся: в нескольких десятках метров от ворот отеля расположился импровизированный египетский блокпост, и объехать его не представлялось возможным. А ведь дальше могли быть еще и еще…
        К заседавшей компании порою подходили новые люди. Одни подключались к спору, что-то пытались доказать, другие молча слушали, третьи скептически пожимали плечами и уходили. На их место приходили другие, чтобы зачастую тоже удалиться через небольшое время. Увы, но хотя убраться отсюда желал каждый, нормальному человеку для путешествия требуются транспорт и какие-то гарантии, что цель будет достигнута. В противном случае казалось намного надежнее дождаться какой-нибудь подмоги из большого мира. Пусть ни у кого не было веры в собственную страну, однако в свои силы веры было еще меньше. Есть же помимо России или Украины ряд других европейских стран. Теперь, когда их граждане спасены, они ведь не оставят в беде пусть чужих, однако тоже европейцев. Не сегодня, до вечера не столь далеко, но завтра наверняка прилетят или приедут военные и вывезут всех, здесь застрявших. Надо лишь терпеливо ждать.
        Ну не могут в двадцать первом веке бросить людей на заклание! Война войной, но ведь существуют многочисленные межгосударственные соглашения, а жители СНГ не враги ни одной из сторон, всего лишь нейтралы. Все равно пешком далеко не уйдешь. Ситуация разрешится в ту или иную сторону…
        Так думало большинство, и лишь некоторые согласились рискнуть. Тон неожиданно задал подошедший к немногочисленной уже группке Вояка.
        - Видели сегодня толпу? Хотите повторения? Имейте в виду - в следующий раз может не повезти.
        И - совершенно неожиданно - его поддержал чеченец.
        - Убираться надо. Здесь хорошо не будет.
        Долгие споры привели лишь к одному-единственному выводу: уходить на север от отеля надо берегом. Насколько это будет возможно - по пляжу и пляжам близлежащих отелей.
        - Тут всего три-четыре отеля на север, - тыча в туристическую карту, утверждал Сергей. - А дальше - голый берег. Пройдем, это, без помех отели - считай, на воле.
        - Думаешь, так легко по пляжу топать? - возражали ему. - Это тебе не до воды прошлепать от номера. За пару верст все ноги по песку вывернешь.
        - Ну да, - поддержал оппонента Игорь. - Помню, на экскурсию к бедуинам ездили, так на песок даже и не вставали. Горячо, во-первых…
        - Что вы сказали? - перебил молодого человека Вояка.
        - На экскурсию ездили, - смешался Игорь. - Так песок такой…
        - А на чем вы ездили?
        - На квадроциклах… Это мотоциклы такие четырехколесные…
        - Я представляю, что это такое. А сколько там этих квадроциклов?
        - Понял! - просиял Сергей и от души так хлопнул Корнеева по спине, что едва не сбил с лежака. - Молодец, Игореха! Они по пустыне, как по асфальту, идут, а уж по пляжу - тем более!
        - Спасибо… - парень с кривой улыбкой потер ушибленную спину.
        - До фига их там, этих хреновин! - Сергей уже вскочил на ноги. - На всех хватит! Игореха! Пойдем глянем!
        - Да, идите, - кивнул Вояка. - А мы тут пока обсудим детали…

* * *
        - Ну и где они? - пустой загончик с сиротливо приткнувшимся в предвечерней длинной тени пальмы четырехколесным уродцем «посланцы» увидели издали.
        - А я знаю? - Игорь развел руками. - Вчера только рядом проходил - все на месте были. Штук десять - не меньше.
        - Может, это, в гараж загнали? - Сергей оглянулся. - А что? Экскурсий не предвидится - чего добру на солнцепеке стоять? Я бы точно так и сделал.
        - А этот тогда чего оставили?
        - Да не успели просто отогнать. Надо, это, сторожа спросить.
        - Какого сторожа?
        - Ну, это, который тут сидел, - крепыш ткнул толстым пальцем в стул, опрокинутый набок.
        Теперь и Игорь припомнил, что у загона с квадроциклами всегда сидел один из охранников. Только куда он подевался теперь?
        - Да отлить отошел, - пожал плечами Сергей на вопрос Корнеева. - Мало ли… Он, это, не человек, что ли?
        Игорь оглянулся, только сейчас вспомнив, что тоже собирался по дороге зайти куда-нибудь «за кустики». Кустиков, как назло, поблизости не было. Только сарай, к которому и примыкал загончик.
        - Я это… - помялся он. - Отлучусь на минуту…
        - Да иди, - махнул рукой Сергей. - Хоть вот за сарай. А я пока с этим драндулетом поколупаюсь - посмотрю, что там почем…
        - Я мигом!
        Солнце стояло низко над горизонтом, и за сараем было сравнительно темно, что, впрочем, играло на руку молодому человеку. Он уже успел сделать все свои дела, когда обратил внимание на какую-то кучу, небрежно прикрытую сверху мешковиной. Игорь пригляделся к тому, что высовывалось из-под тряпки…
        - Серега-а-а!..
        - Что, квадроциклы нашел? - Сергей появился за сараем тут же, вытирая руки грязной тряпкой. - Что тут такое?
        От неожиданности он выронил тряпку и побледнел…

* * *
        - Да, это проблема, - Вояка поднялся на ноги и отряхнул брюки. - Это большая проблема. Как вы полагаете, кто это его?
        Египтянин лежал на боку, скрючившись, будто человеческий зародыш на картинке в учебнике. Не нужно было иметь медицинского образования, чтобы понять, что он мертв безнадежно и довольно давно: кровь, сочившаяся из полуоткрытого рта, успела высохнуть и почернеть, а по телу уверенно сновали насекомые.
        - Кто-кто… - буркнул Володя, ковыряя песок носком туфли. - Тот, кто квадроциклы увел.
        - Точно, - поддержал друга Саша. - Замочили, гады, и сюда затащили, чтобы никто не увидел.
        - Думаете, никто не видел?
        - А хрен его знает, - пожал плечами Владимир. - Могли и не увидеть…
        - А могли и увидеть… Короче говоря, план эвакуации меняется. Уходим не утром, а прямо сейчас.
        - На ночь глядя?
        - Да, на ночь. Когда его обнаружат, мы должны быть уже далеко.
        - Многие не согласятся.
        - Выбор - личное дело каждого. Тянуть за собой никого не будем. Только кто хочет. Оставшийся квадроцикл тоже используем. Навьючим на него воду, продовольствие. Сколько потянет. Этим займется… - Вояка подумал и ткнул пальцем в Сергея жестом, словно имел право отдавать приказания. - Вы. А вы, - кивок Володе с Сашей, - попробуйте спрятать получше тело. Конфликт с местными нам сейчас…
        - Оружие бы… - вздохнул чеченец. - Хотя б какое…
        - Да, - поддержал его Александр. - Несколько автоматов весьма бы пригодились. Да хоть помповиков. Все не с голыми руками.
        Вояка посмотрел на мужчину пристально, оценивающе. Но смотри не смотри, взять что-нибудь стреляющее было попросту негде. Тут ведь не какой-нибудь охотничий рай. Обычный курорт. Если кто и вооружен, то только полиция, а нападать на представителей власти ради пистолета - себе дороже. Да что там пистолеты и автоматы! Нормальный кинжал взять негде. Разве что ножи для разделки мяса, но много ли от них толку?
        Судя по обескураженному виду кавказца, у него с собой тоже ничего такого не было. В самолете не провезешь, да и кто мог предположить, будто может понадобиться не винтовка, так хотя бы что-нибудь обоюдоострое?
        - Придется попробовать так. Все. Хватит рассусоливать. Потом обойдите ближайшие корпуса, спросите, есть еще желающие уйти прямо сейчас? - И добавил: - Но об убитом не говорите. И побыстрее. Надо выйти до темноты. Поэтому сбор на прежнем месте через полчаса. Предупредите: кто пойдет, много багажа с собой не брать. Время пошло…

* * *
        - Я по корпусам пробегусь, - уже у самого номера известил Александр. - Только сумку прихвачу, чтобы не возвращаться.
        - Так побежали, - не понял его Владимир. - Времени всего восемнадцать минут осталось.
        - Ерунда. Если что, догоню. С женщинами быстро передвигаться точно не сможете.
        Он говорил, а сам торопливо бросал в небольшую сумку смену белья, рубашку, таблетки, несколько пластиковых бутылок минералки, пару блоков сигарет. Повертел в руках бритвенный станок, но решительно отбросил его в сторону. Накинул легкую куртку, взвесил сумку в руках и решительно забросил на плечо.
        - Да что с тобой?
        - Да так… Хочу все-таки найти дорогу в Святую землю.
        - Что?! - тоже начавший было укладываться Володя застыл с приоткрытым ртом. - Какую землю?
        - Святую. Ладно. А то действительно не успею, - и шагнул к двери.
        - Ты хочешь эту… Как ее? - начавший кое-что понимать приятель кое-как собрал все самое необходимое и догнал Александра уже в коридоре. - Ну, темноволосую?
        - Я хочу ее отсюда вытащить, - медленно, едва не по слогам, произнес Саша, не прерывая движения. - Что-то неясно? И не «эту». Ее зовут Дина.
        - Зачем?
        - Чтобы не оставлять на растерзание. Думаешь, женщин не тронут?
        - Да где ты ее сейчас найдешь? - с некоторым раздражением спросил Володя.
        В отличие от сравнительно худощавого приятеля, он был покрупнее, и быстро передвигаться ему было трудно.
        - Наверно, в номере. Четвертый этаж, - лифты в отеле не работали, и Александр уже весьма бодро поднимался по лестнице, шагая сразу через пару ступеней.
        В нем произошла разительная перемена. Если раньше вид мужчины был вяловат и расхлябан, то теперь выражение лица жестковато, движения точны, словно подменили человека.
        - Ты же ничего не помнил… - начал было слегка запыхавшийся Володя.
        - Да? - неожиданно улыбнулся Александр. - Обижаете, шеф!
        - Н-да, - поперхнулся приятель. - Ну ты…
        - Вот именно, - Саша прошелся по коридору, всматриваясь в цифры на дверях, застыл перед одной, мгновение колебался, а затем решительно постучал. И почти сразу надавил ручку, даже не дожидаясь официального приглашения.
        - Кто? - Дина сидела на кровати и сейчас встрепенулась.
        Больше никого в комнате не было. Куда девалась подруга, а то и компания, оставалось лишь гадать. Но как раз на гадания не было времени, как не было никакого смысла заниматься подобной ерундой.
        - Собирайтесь, - коротко проронил Александр.
        - Куда?
        - Уходим отсюда. Здесь скоро станет чересчур жарко. На помощь рассчитывать бессмысленно, попробуем как-нибудь выбраться сами. Группа выходит минут через десять.
        - Но…
        - Никаких «но», Дина. Обещаю доставить в целости и неприкосновенности в какое-нибудь безопасное место. Хоть в Святую землю. - Уголки губ Александра дрогнули в улыбке. - Слово менеджера или как его там? Один раз толпа сюда не дошла, однако что будет завтра… Собирайтесь. Самое основное, жизнь дороже любых вещей.
        - А мои знакомые?
        - Вы что, ничего не слышали? Все желающие покидают отель. Утром уже может быть поздно. Дина, я не шучу. Пять минут на сборы, мы подождем за дверью.
        Девушка явно хотела что-то возразить, но тут издалека прилетел грохот очередного разрыва. Но это было уже привычным. Гораздо хуже, когда где-то, не то снаружи, не то в соседнем корпусе, раздался женский визг. И тут же смолк.
        - Хорошо. - Дина вдруг вскочила, зашарила глазами по полутемной вечерней комнате. - Я сейчас.
        - Ну и слава богу, - Александр деликатно вышел, повернулся к стоявшему в коридоре другу. - Порядок. Даже не опоздаем почти.
        - Ну ты и даешь, ротный. - Володя ткнул приятеля кулаком в плечо. - И когда успел-то?
        - Если честно - только что. Лишь номер узнал заранее. Как нас учили, главное условие - это тщательная разведка…
        Вереница людей, тянущаяся по ночному пляжу, напоминала остатки разгромленной армии.
        Полсотни теней, едва различимых на фоне серебрящейся редкими бликами темной воды, брели по песку. Кто-то тащил чемоданы и сумки, кто-то сгибался под навьюченными на спину мешками, наскоро сооруженными из попавшихся под руку покрывал. Но многие шли почти налегке - те, кто не дорожил вещами и предпочел взять в долгий путь лишь самое необходимое. Возглавлял процессию квадроцикл с тележкой, реквизированной в хозяйстве отельных садовников, сбежавших одними из первых.
        Замыкал недлинную колонну беженцев Вояка. Он тоже не был чересчур обременен вещами, лишь сумка через плечо да импровизированный мешок с канистрой за спиной. Возле омываемой прибоем скалы он оглянулся в последний раз на покинутый отель и долго стоял так, пока товарищи, ступая по щиколотку в воде, не миновали преграду.
        Глава десятая
        Воздух насквозь пропитался гарью. И вроде бы танкер скрылся под водой, выставив наружу лишь баковую часть с бульбообразным носом да верхушку кормовой надстройки, и сгорело на нем еще раньше все, что только могло гореть, и времени прошло немало, а все равно дышалось с трудом.
        Закрытые окна не помогали. Видно, вонь с легкостью преодолевала барьеры из стекла, так что не имелось разницы, сидеть ли в номерах или бродить по изрядно опустевшей и ставшей неуютной территории отеля.
        - Надо было и нам уходить отсюда, - тяжело вздохнул Николай.
        Только никакой искренней убежденности в его голосе не прозвучало.
        - А куда идти? - посмотрела на него Ирина.
        Это была та самая парочка, которую расспрашивали Сергей и прочая компания после первого нападения на аэропорт.
        - Но сколько мы еще продержимся здесь? Ни воды, ни света…
        - Пока не спасут. Или ты думаешь, нас так и оставят здесь на верную гибель? Американцы вон забрали своих. И немцы тоже.
        - Не немцы, а французы, - машинально поправил супругу Николай.
        - Один хрен. Увезли-то все равно немцев. Вот и нас прихватят отсюда в безопасные края.
        - Кто? Наши? - тоскливо уточнил мужчина. - Держи карман шире! Щас, только прежде портативный губозакатыватель пришлют и сразу следом сами заявятся.
        В готовность российских властей прийти на помощь согражданам он абсолютно не верил.
        - Угу. Наши. Нашими будут те, кто нас спасет. А уж немцы ли, китайцы, без разницы. Наших точно здесь не увидим! - супруга в данном вопросе полностью разделяла мнение благоверного.
        Государство наглядно и неоднократно показало, что ему глубоко наплевать на всех, кроме власть имущих, и поэтому не пользовалось доверием у простого народа.
        - Кому мы нужны?
        - Мы-то, может, и нет, но здесь ведь политика. Заметь, сколько всего случалось в мире, и всегда посторонних как-то вытягивали. Наверняка ООН уже приняла меры, - убежденно произнесла Ирина. - Нас обязательно спасут, слышишь, обязательно! Иначе быть не может! И нечего вздыхать! Или ты хотел, чтобы мы отправились с этой компанией и я сдохла где-нибудь по дороге? Если бы нас, конечно, еще раньше не убили эти… местные. Погибнут они все, вот увидишь, погибнут.
        - Местные сюда тоже могут нагрянуть. А идти… Мне кажется, легче, чем сидеть и ждать. Да еще в такой вони и при отсутствии удобств.
        - Тебя только удобства и волнуют! - Ирина повысила голос. Нервы, обычное дело. - А по дороге они что, будут? Здесь нас хоть охраняют, сам ведь видел, а вот ушедших… Зря они, зря! Или пример этого, кто на катере погиб, их ничему не научил? Ну за что нам все это, за что?!
        И доказательства сменились рыданиями.
        Что ж, можно понять…

* * *
        Бегство большей части персонала имело и положительную сторону. Пусть никто не готовил обеды и завтраки, пусть никто не следил за чистотой, да и можно ли следить за ней, когда нет воды, зато в распоряжении оставшихся в отеле отдыхающих был весь комплекс зданий со всем содержимым. Многие продукты начинали портиться в оттаявших холодильниках, но оставались всевозможные консервы, а уж напитков имелось столько, что любой алкоголик почувствовал бы себя здесь на седьмом небе.
        Да и что делать в ожидании спасения? Не купаться же, тем более что пляж был безнадежно испорчен, а не менявшаяся в бассейнах вода тоже отнюдь не радовала чистотой.
        - У вас бумаги ни у кого нет? - Семецкий заглянул в один из баров, где уже который час заседала в общем довольно случайная, но уже почуявшая нечто общее компания.
        Тут же несколько голосов прокомментировали, для чего Юрию мог понадобиться просимый материал.
        - Я порисовать хочу, - никакого смущения Семецкий не испытал. Он был весьма раскрепощенным человеком и не привык обращать внимание на всевозможную ерунду.
        - Что? - больше всех удивился холеный мужчина в летах, которого все звали по имени-отчеству: Дмитрий Дмитриевич.
        Большинство или приняли к сведению, или пожали плечами. Мало ли какая блажь у человека?
        - Лучше выпей с нами, Юрка, - предложил здоровенный, как лось, Эдуард.
        Сидевший рядом с ним Аркадий поморщился, мол, стоит ли принимать в общество всех подряд? Но к его высокомерию привыкли и потому просто не обращали внимания.
        - Наливай, - с готовностью произнес Семецкий.
        - Ну, за искусство! - спародировал известный фильм Эдуард и первым картинно опрокинул рюмку в рот.
        Толпа, посмеиваясь, последовала благодатному примеру.
        - Че хоть хочешь нарисовать? - поинтересовался Эдуард, закусывая орешками.
        - Танкер. Такая картинка! Берег, синее море и торчащий из воды нос. Мечта! - вздохнул Юра. - А уж дома сделаю настоящую большую картину.
        - Слушай, ты вправду художник? - спросил Аркадий.
        - Да, - пожал худенькими плечами Семецкий.
        - А ты че, сомневаешься? - захохотал Эдуард, треснув соседа по спине.
        - Послушайте, - поморщился тот. - Я все-таки член Самарского правительства, и потрудитесь вести себя хоть с некоторым уважением к представителю власти.
        - Член он! Ладно хоть не… Ты лучше скажи, че за нами никого не прислали до сих пор? Долго еще куковать здесь будем? Пока пиндосы не подберут? Или турки какие?
        Все с готовностью загалдели. Видно было, что ругань в адрес родных властей давно превратилась в одну из любимых тем собравшейся компании. Все были согласны, что своих тут не дождаться, как, впрочем, не найти и там, куда отправилась непоседливая часть отдыхающих. Гадали насчет того, кто именно выступит в роли спасителей - европейцы или американцы?
        Ладно, понятно, что в первую очередь каждый вывозил соплеменников или тех, кого приказали временно считать своими, но теперь-то, когда земляков и приближенных к ним давно доставили в безопасные места, наступила пора позаботиться и обо всех прочих народах, недоброю волею судьбы занесенных на курорт накануне войны.
        - Прислали бы, однако, как вы наверняка догадываетесь, никаких сухопутных границ с Египтом у России не имеется, - в голосе Аркадия прозвучали нотки сарказма. - Каким же тогда образом? Так называемым флотом?
        - А мне плевать, каким! - Эдуард пошевелил пальцами, выбирая из многочисленных бутылок ту, содержимое которой он в данный момент хотел попробовать. - Хоть на космическом корабле. У Америки, как всем известно, тоже никаких границ с Египтом не имеется. Более того, она в другом полушарии. Вот! И ниче, упорхнули голуби сизокрылые. Улетели чайки наши перелетные.
        - Пингвины летучие, - добавил кто-то под смешок.
        - Бакланы ползучие!
        - Кенгуру плывучие!
        - Скунсы задумчивые!
        - Вот услышат, как вы к ним относитесь, и больше здесь не покажутся!
        - Еще как покажутся! Чудак, тут же нефть, а они на нее бегут, словно коты на валерьяну.
        И кто-то вдруг гнусавым голосом запел:
        Нефть да нефть кругом,
        Путь далек лежит
        Среди нефти той…
        Дальше возникла невольная пауза, когда певец стал подыскивать рифму.
        - А на нефти той Пиндостан стоит, - поправил певца Юра.
        У него отсутствовал музыкальный слух, и поэтому сам он никогда не пробовал петь в компании.
        Теперь взоры всех присутствующих обратились на Семецкого, и художник был вынужден продолжить:
        Далеко стоит,
        Но всю нефть берет,
        А за нефть он ту
        Баксы отдает.
        Сам рисует их,
        Продает потом,
        Злато-серебро
        Тащит он в свой дом.
        Песня получилась незамысловатой, но ничего сложнее сейчас не требовалось. И веселье, и печаль живут в душе, а от человека самого зависит, что в данный момент из них выпустить наружу. Люди хотели смеяться и потому легко находили любые поводы.
        - Поэт! Прямо Пушкин! А че? Нет? - Эдуард обвел народ таким взглядом, будто был готов немедленно кинуться в бой со всеми несогласными.
        Несогласных не нашлось. Наверное, и к лучшему. Не пришлось прерываться ради драки и последующего примирения.
        - А давай я у тебя картину закажу, - неожиданно заявил холеный Дмитрий Дмитриевич.
        - Какую? - уточнил Юра.
        - Вон ту, с затонувшим танкером. Повешу у себя в офисе, буду всем показывать. Сколько ты хочешь за нее?
        - Ну, это зависит, в частности, от размера, - вести деловые беседы Семецкий сейчас был не готов.
        - И я закажу. Че я, хуже? - подхватил Эдуард. - Даже две. С танкером и с разбомбленным аэропортом.
        - Аэропорта я не видел, - виновато вздохнул художник. Почему-то вдруг некстати вспомнилось, что срок его путевки заканчивается завтра. Если заберут, как раз получится, что он полностью отгулял заплаченные денежки. А промедлят - можно считать, что фирма дополнительно подарила день отдыха в счет компенсации за последние события.
        Зато в любом случае сколько впечатлений! Где и когда он сумел бы еще увидеть такое?
        Так что, как ни странно звучит, но, пожалуй, Юра Семецкий был по-своему счастлив.
        А спасение… Все равно ведь вывезут. Куда они денутся?

* * *
        - Еще гости!
        Небольшая компания молодежи вошла в бар и остановилась, увидев плотно оккупировавшую его толпу. На лицах парней отразилось явное недовольство, зато девушки смотрели на сидящих с явным интересом.
        - Ну че? Проходить будете? Или язык проглотили? - первым нарушил молчание Эдуард.
        - Ес не супрот кревиски, - с легким оттенком высокомерия поведал длинный белобрысый парень.
        - Что он там сипит, аки змей? - подал голос один из приятелей Эдуарда. - Эстонец, что ли?
        Как частенько бывает во время пьянок, кое у кого начинали чесаться кулаки.
        - Ты че? Латыш! Отдыхал я пару лет назад в Юрмале. У эстов язык вообще не похожий. Сплошные гласные.
        - А не один хрен? И те фашисты, и эти…
        Вошедшие почувствовали, что дело принимает не слишком хороший для них оборот, и потихоньку стали пятиться к выходу.
        - Какие мы фашисты? Мы европейцы, - с легким акцентом поведал приятель белобрысого.
        - Во! И русский сразу выучили! Латышские стрелки, блин!
        Но гости уже торопливо вымелись из бара, лишив отдыхающих возможности дополнить удовольствие от спиртного хорошей дракой и чужими женщинами.
        Впрочем, сидеть в помещении скоро стало решительно невозможно. Электричество так и не появилось, а уже наступал вечер, и в ближайшие минуты бар должен был погрузиться в беспросветную тьму.
        - Пошли наружу!
        Мысль была высказана сразу несколькими людьми, и компания торопливо стала забирать с собой бутылки, рюмки и не слишком обильную закуску.
        Проделано было это на редкость вовремя. Небо стремительно потемнело и вскоре обильно украсилось звездами. При отсутствии в окрестностях рукотворного света оно приобрело ощутимую глубину, невольно радуя глаз тех, кто был способен воспринимать величие открывшейся картины.
        - Как в пионерском детстве! - возгласил один из мужчин постарше, устраиваясь прямо на земле. - Только костра не хватает.
        - И шашлыков! - дополнили из темноты.
        Но если костер развести было относительно реально - почему бы не пустить на хорошее дело часть деревянной мебели, раз уж хозяева покинули свои владения, то о мясе, увы, можно было только мечтать. Не сохраняется оно без холодильников в местном климате, а холодильники, в свою очередь, не желают работать без текущего к ним по проводам тока. Вот такая несправедливость судьбы, обусловленная природой.
        Кое-кто уже попытался воплотить в жизнь мысль о костре, однако настроение собравшихся поменялось, и всем, в общем-то, стало лень чем-либо заниматься. Зачем, если пить можно и так, жарить или печь все равно нечего, а про игры, наподобие прыжков через пламя, никто, к счастью, не вспомнил?
        Или просто до сих пор хватало идущего с моря запаха гари, чтобы добавлять к нему новый?
        Тем более часть людей была привычна и не к такому, а света звезд хватало, чтобы разлить благодатную жидкость по разномастной посуде. Не слишком здесь и сейчас уютно, кое-кто даже порою испытывал определенную тревогу, но лучше уж в компании и со спиртным, чем томиться в темном номере, ожидая непонятно чего.
        Впрочем, по мере продолжения импровизированного банкета настроение заметно улучшалось. Как бывает обычно во времена массовых гулянок. Тут даже был определенный колорит и определенная романтика, которая, как известно, обязательно предполагает какие-нибудь трудности.
        А что? Едва ли не заброшенный отель, мрачные темные корпуса, запах гари, ни лучика света… Язык не повернется назвать подобное прозой жизни.
        Люди появлялись из мрака и уходили во мрак. Может, те же самые, может, каждый раз новые. В какой-то миг Юрию показалось, будто он чокается с давешним белобрысым прибалтом. А было ли - кто ж помнит? И темно, и голова отнюдь не блещет ясностью…
        Как-то сами собой посреди мужчин появились какие-то девицы, но вспоминалось все это уже смутно. Тем более что под хорошей долей алкоголя и в полном мраке ни лица, ни фигуры разобрать было невозможно.
        Память сохранила лишь разрозненные картинки веселья. Вроде бы какой-то мужчина сжалился над проблемами художника и предложил бумагу, невесть каким образом оказавшуюся в числе багажа. Откладывать получение щедрого дара на завтра Юра не захотел, достаточно сказать - завтра неведомого благодетеля можно попросту не признать.
        И они пошли куда-то к корпусам, только в темноте непонятно, к какому из них?
        Кажется, по дороге мужчины немало блуждали, несколько раз попадали не туда, стучались в какие-то двери, другие пытались открыть ключом, но ключ не то не подходил, не то владелец просто не мог попасть им в замок, а уж удалось ли найти искомое, осталось тайной за семью печатями.
        Во всяком случае дальше у Юрия был полный провал в памяти, и следующее воспоминание касалось возвращения к продолжающим гулять приятелям.
        Доброхот-меценат куда-то пропал, и художник брел один. Набрел, только вокруг все упорно пшекали, будто за время отсутствия Семецкого успели выучить польский язык.
        Напрасно Юра так хорошо подумал о людях. Никто ничего не учил, и вообще, люди приезжают на курорты отдыхать. Здесь действительно собрались самые натуральные поляки, впрочем, многие их них худо-бедно владели русским языком, и художнику было налито, после чего он вроде кричал:
        - Почему вы все время с нами ссоритесь? Почему?!!
        Хорошо, ругаться всерьез с ним никто не стал. Кажется. А ведь могли бы!
        Потом наступил полнейший провал в памяти, и дошел ли Юра до прежней компании, сказать он не мог.

* * *
        Утро оповестило о своем приходе гулом с небес. Люди выползали из номеров, зачастую - чужих, в которые их занесло ночное гуляние, кто-то вообще проспал снаружи, отчаявшись попасть под прикрытие стен или же просто не дойдя до постели. Зато теперь достаточно было поднять голову и искать глазами источник незапланированной побудки.
        Звуки дробились, рикошетировали эхом от стен, и складывалось впечатление, будто неведомые летательные аппараты идут к отелю со всех сторон.
        Но вот в небе появилась пара низко идущих вертолетов, таких же, какие уже эвакуировали отсюда граждан заморской страны. Геликоптеры едва перемещались, будто разглядывали что-то на близкой земле.
        - Мы здесь! - радостно завопил кто-то и принялся размахивать руками.
        Крик поддержали те, кто был расположен кричать или же решил, что долгожданная помощь уже прибыла.
        Чуть дальше над сушей почти сразу обнаружилась другая пара вертолетов, а затем между толстяками замаячили два более вытянутых хищных силуэта вертолетов явно иного назначения.
        - Э-э-эй!!!
        Какой-то мужчина сорвал с себя майку и принялся крутить ею, словно флагом.
        Вертолеты почти зависли, будто люди внизу были услышаны, и теперь оставалась сущая мелочь - посадка на землю и погрузка застрявших в некогда благодатных местах горе-отдыхающих.
        Между корпусами разыгрывалась картина, достойная того, чтобы войти в летописи многочисленных робинзонад. Наиболее пылкие кричали, свистели, размахивали какими-то тряпками, даже подпрыгивали, словно стараясь подобным способом оказаться поближе к спасительным вертолетам. Так, наверное, вели себя моряки, с год находившиеся на необитаемом острове, при виде далекого паруса на горизонте.
        Хотя хватало и тех, кто просто стоял и смотрел, чем закончится дело.
        - Я же говорила: за нами прилетят! А ты - пойдем, пойдем! Хороши бы мы были! - кричала Ирина супругу. - Что стоишь, собирайся!
        - А что собирать? - Николай поддался всеобщему возбуждению, однако не утратил полностью способности думать. - Вещей-то у нас нет. Да и не уместимся мы все в два вертолета. Посмотри, сколько народу!
        Кто-то уже вытащил заранее собранные сумки, но большинство продолжали орать в ожидании долгожданного момента.
        Один из вертолетов снизился еще больше, завис практически над самой землей, но затем совершенно неожиданно взмыл и пошел прочь. Его напарник, как привязанный, двинулся следом, и через минуту лишь отлетающий от стен гул напоминал о помаячившем надеждой видении.
        - Суки! Куда?!
        Крик, увы, остался без ответа. Да и не обязаны летчики отчитываться в своих действиях перед штатскими, к тому же - перед гражданами чужих государств.
        - Сволочи! - взвыла Ирина. - Какие сволочи!
        Но завывания были прерваны далеким треском, в котором даже дилетанты без особых усилий признали стрельбу.
        Державшиеся в отдалении ударные вертолеты немедленно устремились на ее звуки, и почти сразу к стрельбе добавились взрывы.
        - А ведь там как раз солдаты стоят, - заметил Дмитрий Дмитриевич оказавшемуся рядом Эдуарду.
        - Не понял. Пиндосы че, воюют с местными?
        Собеседник пожал плечами.
        Да и кто тут разберет?
        Глава одиннадцатая
        Вылезать наружу было страшно. Даже не то слово. Один раз гул мотора, показалось, прозвучал совсем рядом, и это заставило людей судорожно вжаться в камень, словно они старались стать его частью.
        К огромному облегчению, звук отдалился, а затем вообще умолк, но что мешало машине вернуться? Ехать-то не идти, особых усилий прилагать не надо.
        Вопрос заключался в простейшем - имеют ли аборигены представление, сколько человек находилось в вертолете на момент крушения? Если здраво помыслить - откуда? Корпус «сикорского» надежно защищал пассажиров от любопытных взглядов с земли. Увы, только от взглядов. И кто сможет понять, все ли воздушные путешественники сгорели вместе с подбитым аппаратом или нарвались на засаду?
        Однако по той же логике аборигены, сбившие вертолет, просто обязаны были самым тщательным образом прочесать местность, чтобы точно не оставить малейших следов своего преступления. Проще говоря - предположить, будто имеются еще спасшиеся, и обязательно найти их, тем более что далеко уйти не смог бы даже самый продвинутый спортсмен.
        Одна-две пули на каждого легко решают любые проблемы.
        Перед вполне определенной и реальной угрозой даже не думалось, что, собственно говоря, делать в том случае, если неожиданно повезет и аборигены уберутся восвояси, посчитав долг исполненным. Без каких-либо припасов, практически даже без воды, с одной винтовкой на шестерых… Тайно далеко не уйдешь, в открытую среди арабов не спрячешься. Даже наличных практически нет, а карточкой жизнь купить намного труднее. Не понимает дикарь подобных наворотов цивилизации.
        С другой стороны, помогли бы наличные? Не проще ли прирезать пришельцев, а ценности забрать, не утруждая себя отрабатыванием?
        Да что толку размышлять, когда того и гляди послышится шум машины, затем - шаги, и, последним звуком в жизни - безжалостные выстрелы в упор.
        В подобной ситуации самый твердолобый атеист с готовностью отрекается от прежних взглядов и готов возносить мольбы любому божеству по отдельности и всем вместе, обещая неведомым доселе хранителям что угодно - от пудовых свеч до перехода к праведному образу жизни, не дожидаясь понедельника.
        Губы шевелились, вознося неведомые, зато искренние до предела молитвы некоему высшему существу, по неведомым причинам обязанному принять на себя заботы о безопасности собравшихся в расщелине людей.
        Спасло же оно один, нет, уже два раза, и разве столь трудно продолжать в том же духе?
        Тем более что каждый из шестерых считал: его жизнь - самая большая ценность в мире.
        Обычное, в сущности, заблуждение.

* * *
        Подобно многим, Бритни думала не столько словами, сколько эмоциями. Если, конечно, это можно назвать размышлениями. Но слова и логические цепочки требуют иного воспитания и обучения. Человек - дитя определенного социума. Бритни просто не являлась исключением из общего правила.
        Помимо вполне понятного ужаса после пережитой катастрофы, в душе девушки-морпеха невольно зародилась неприязнь к товарищам по несчастью.
        Они претендовали на воду, которой и была-то всего одна фляга. Помимо того, наверняка на защиту, и вообще были обузой в дальнейшем отчаянном пути к спасению.
        Только как бросить случайную компанию? Они ведь увяжутся следом, и отгоняй не отгоняй, все равно будут плестись где-то неподалеку, уже одним присутствием невольно сковывая и порождая дополнительные проблемы.
        Хоть возьми и перестреляй всю эту ораву!
        Однако, несмотря на вполне понятные чувства, стрелять в своих Бритни пока еще была не способна. Для подобного действа требуется не раздражение, а лишающая остатков разума злость. Так, чтобы кровавая пелена перед глазами, руки, сами вскидывающие «М16», и палец, в упоении нажимающий на курок…
        Но откуда злость, когда Бритни едва спаслась и еще толком не отошла от лихорадочного прыжка из чрева вертолета, понимания смертельной опасности для жизни и всего сопутствующего, включая внезапно обмякшее тело сидевшего перед обстрелом рядом Джона, кровь, дикие крики сгоравших людей…
        Да и сейчас приходилось сидеть мышкой в норе, с испугом прислушивающейся, не раздадутся ли рядом едва слышимые шаги извечного врага-кота. А в такой ситуации психовать не пристало. Вот превратиться бы в каменную статую, чтобы никто не сумел причинить вреда!..
        Кроме раздражения имелось и нечто противоположное. Понимание - одной было бы намного страшнее и труднее. Пусть от прочих людей толку не было и быть не могло, однако даже присутствие рядом кого-то с натяжкой родного, по крайней мере не открытого врага, если не успокаивало - откуда в нынешнем положении покой, - так хоть препятствовало панике.
        Одной - страшней. Очень уж вокруг все враждебное и незнакомое, словно действие разворачивается не на земном шарике, а вообще на чужой планете, где каждый встречный норовит убить тебя.
        Бритни не раз и не два бросала взгляды на спутников, пытаясь оценить степень их надежности и возможную помощь.
        Эх, был бы рядом кто из сослуживцев! Их хотя бы учили выживать в любых условиях, а вот умеют ли что-нибудь недавние пассажиры?
        Единственную женщину в компании пассажиров морпех мысленно забраковала сразу. Уже сейчас глотает таблетки - куда же она в таком случае дойдет? И вид у нее явно не спортивный, тут не надо быть особенно умным, чтобы понять: реальных физических нагрузок женщине в жизни не доставалось.
        С мужчинами дела обстояли чуть получше. Эти хотя бы выглядели постройнее, вполне возможно, результат занятий спортом.
        - И чего это она презерватив на ствол натянула? - тихонько спросил Нелюбин у Погранова. - Эпатаж или намек какой?
        - У них винтовки легко отказывают от любой песчинки, вот и натягивают резину в качестве защиты от пыли, - хмыкнул Григорий Яковлевич.
        На правах журналиста он поневоле знал кучу разрозненных сведений, с которыми встречался в том или ином репортаже.
        - Хоть в чем-то мы впереди, - хмыкнул врач.
        - Тихо!
        Вдалеке вновь послышался шум машины. На сей раз очень далеко, однако путники невольно притихли и вновь попытались вжаться в нагретый камень.
        Мало ли!..

* * *
        Тревога оказалась ложной. Звуки так и не приблизились, прочертя неведомый путь достаточно далеко, а новых посторонних шумов больше не было. Что до обычных - так пустыня молчалива и не любит шума.
        - Надо выбираться отсюда, - через какое-то время сказал Нелюбин. - День, максимум два, и загнемся здесь без всяких арабов.
        В словах врача был определенный резон. Жажда мучила невыносимо, и глотка воды на человека было слишком мало по такой жаре. А единственная фляга была больше чем наполовину пуста, и поневоле приходилось хранить последний запас жидкости в расчете на худшее.
        - Нас обязательно будут искать, - протянул Айзек.
        - Уже ищут, - хмыкнул Нелюбин. - Хорошо, пока не нашли.
        Все поневоле поежились, словно среди господствовавшей жары внезапно потянуло холодным пронизывающим ветром.
        - Я не о том. Наши тоже обязательно отправятся на поиски, - пояснил Айзек и посмотрел на Бритни. - Ведь отправятся, да?
        - Обязательно, - кивнула мулатка. - Они наверняка уже нас ищут.
        Тут никаким сомнениям не было места. Исчезновение военного вертолета однозначно заставит командование приложить силы для выяснения его судьбы.
        - Вот видите! - изрек биржевик. - Америка своих не бросает. Уверен: ждать нам осталось недолго.
        - Вы представляете район поисков? - возразил Погранов, чисто теоретически сталкивающийся с подобными вещами. - И потом, не забывайте, идет война. То есть будут дополнительные трудности.
        Все дружно посмотрели на мулатку, как на главного эксперта в армейских делах, и Бритни была вынуждена кивнуть.
        Ей очень хотелось как можно скорее услышать вертолетный гул, однако девушка прекрасно понимала разницу между желаемым и действительным, равно как неизбежные трудности на пути спасательных команд.
        - Но место катастрофы все равно найдут, - гораздо тише произнес Айзек. - А вот идущих людей - вопрос?
        - Конечно, найдут. Но будем ли мы к тому времени живы? - Нелюбин многозначительно кивнул на висевшую на поясе морпеха флягу.
        При взгляде на емкость всем как-то сразу захотелось пить.
        Собственно, пить хотелось непрерывно, просто тут как-то особенно остро возникло понимание - другой воды нет.
        Что стоило прихватить с собой из отеля несколько бутылок минералки? Хотя в «сикорском» тоже имелся запас воды, и что? Никто же не думал о нем, выскакивая из горящего вертолета. Тут собственные вещи были забыты, да и что толку в тех вещах?
        - Не живет человек долго в пустыне, я как врач говорю. Надо идти искать воду. Должны же здесь быть какие-то аулы, кишлаки, деревни - что-то, где живут люди!
        - Угу. Они нас и грохнут, - подал голос молчавший до сих пор Джордж.
        - Не надо никуда идти, - жалобным голосом попросила Летышкина. - Там же опасно!
        - А здесь?
        - А где ближайший поселок, знаете?
        Возникла невольная пауза, во время которой каждый из мужчин украдкой взглянул на Бритни.
        С одной стороны, представительница бравой морской пехоты являлась единственной защитой от возможных нападений. С другой - остальные пассажиры были мирными людьми и могли рассчитывать на нормальный прием у арабов, а вот мулатка… Не воспримут ли ее падкие на деньги аборигены как врага? Если прочие могут оправдаться, то с человеком в форме вопрос весьма неясен.
        Но жажда… Перед ней отступала даже осторожность. Чуть вспомнили о воде, и сразу стало казаться, будто не то что завтрашний день, сегодняшняя ночь станет последней в жизни. Остальные опасности будут потом, до них еще требуется дожить, и спор угас сам собой.
        Бывают мгновения, когда поневоле приходится перейти к каким-то действиям, а иначе будет поздно.
        - Куда идем? - Айзек, самый непримиримый спорщик, поднялся первым.
        - Какая разница?
        В самом деле - какая, если не знаешь дороги?

* * *
        - Смотрите!
        Возглас пропал втуне. За широким проходом между двумя холмами лежал большой ровный участок, и только слепой не заметил бы валяющееся там неподвижное человеческое тело.
        Бритни немедленно сбросила с плеча винтовку, однако стрелять было не в кого. Живых в округе не наблюдалось, зато на одном из склонов сразу обнаружились еще два трупа - наполовину раздетый здоровенный негр и белый мужчина в штатском.
        Парочка оказалась ближе, и потому путники первым делом направились к ней.
        Ожидания не обманули. Негр оказался тем самым сержантом, который был командиром морпехов, второй убитый - одним из пассажиров злосчастного вертолета. Судя по ранам, оба мужчины были застрелены, и рубашка на спине лежащего лицом в песок пассажира густо пропиталась кровью. Переворачивать его не стали. Зачем?
        - Бронежилет унесли, - прокомментировала Бритни внешний вид своего недавнего начальника.
        Оружия рядом с сержантом тоже не имелось. Зато чуть в стороне валялась фляга, и Айзек первым вцепился в нее, потряс и с удовлетворением услышал заветное бульканье.
        Что ж, не зря уцелевшие покинули укрытие, ох не зря! Лишний глоток - лишнее время жизни, и покойный морпех сослужил неплохую службу, свалившись здесь под ливнем чужих пуль.
        И еще больше порадовало поведение убийц. Но их тоже можно понять - уж для них-то вода, при всем ее дефиците в пустыне, явно не была таким бесценным сокровищем, и потому никто не позарился на чужую флягу, к тому же наполненную едва на треть. Или же просто отхлебнули, сколько хотелось, да и бросили в сторону, стремясь побыстрее обыскать местность вокруг да посмотреть, нет ли где товарищей убитых.
        Но этим, добежавшим до склона, еще сравнительно повезло. Валявшийся поодаль бедняга умудрился избежать пули, попал в плен, и теперь горло счастливчика было широко распахнуто, и песок вокруг потемнел, не впитав загустевшую на солнцепеке кровь.
        - Как барана, - прошипел Джордж, а затем вдруг согнулся в рвотном порыве.
        А зачем подходил? Прочие были умнее и лишь бросили взгляд издали да сразу отвернулись.
        - Глотку перерезали, и все, - в отличие от остальных, включая дантиста, Нелюбин был врачом и крови не боялся. Но и смотреть особо не хотел. Дело не в трупе - в мыслях, что сам вполне можешь оказаться на его месте. Поймают, поставят на колени, оттянут голову, а дальше ощущение стали на горле будет последним в жизни.
        Разве что тело еще подергается в агонии, в бесполезной надежде цепляясь за этот мир.
        Оставаться в обществе трупов не хотелось. И вообще, всей компании стало откровенно страшно. Настолько, что жажда и та отступила на время. Позабылась не то что усталость - боль от падений и ссадин пропала, будто и не было.
        Компания, не сговариваясь, устремилась прочь. Но не прямо вперед, а куда-то в сторону, где холмы были поближе и можно было не маячить на открытом месте.
        Лишь отойдя, едва не отбежав, на некоторое расстояние, люди перевели дух и повалились на песок. Силы почти одновременно оставили каждого из шестерых, а боль вдруг объявилась и с удвоенной силой принялась за прерванную ненадолго работу.
        Пустили по кругу флягу покойного сержанта, и все дружно следили, как бы кто не отпил лишний глоток. Взгляды были настолько красноречивы, что проявлять эгоизм было откровенно опасно - да, опрокинуть внутрь страждущего организма спасительную влагу еще реально, только как бы остальные тут же на месте не прибили за подобное святотатство.
        Если подумать - странно, что в мире столько мест, где полно воды, простой и газированной, на небе не светит яростное солнце и не надо прятаться посреди пустыни!
        Какого черта понесло отдыхать сюда? Лучше уж париться среди каменных громад Москвы и Нью-Йорка! Для здоровья полезнее.
        - Идти надо, - прохрипел Нелюбин, с некоторым трудом поднимаясь на ноги.
        Против подобного предложения возражений не последовало. Зато против действий восстали тела. Не чувствовали они сил брести непонятно куда, да еще и по жаре.
        - Пошли, - поддержала врача Бритни.
        Она восприняла прозвучавшие слова как вызов мужчины, заведомо считавшего себя сильнее любого существа противоположного пола, даже одетого в военную форму. Смириться с дискриминацией, хотя бы косвенно признать чужую правоту, мулатка не могла.
        Третьим вставшим на ноги был Айзек. То ли сказался активный отдых, который маклер предпочитал, то ли просто хотелось жить чуть больше, чем остальным.
        Впрочем, вторая троица тоже не заставила себя ждать или упрашивать. Пусть тела молили о продолжении привала, но головы прекрасно помнили о побоище, произошедшем неподалеку, и потому понимали необходимость идти даже через силу.
        И они шли. Изредка - сравнительно тесной группой, но чаще - далеко растянувшейся вереницей, в хвосте которой всегда была Летышкина.
        Ну не привыкла правозащитница к пешим переходам, да еще в такой обстановке! Да и откуда?..

* * *
        Утром все проснулись еще более уставшими и разбитыми, будто и во сне продолжали бесконечное движение по бескрайней пустыне. И о каком отдыхе можно говорить, когда с наступлением темноты все просто попадали прямо на песок, да так и ворочались всю ночь. И жестко, и холодно. Лучше мешки таскать, чем так отдыхать. Но никто не спрашивал.
        Бритни первым делом привычно принялась за чистку винтовки. «М16» - штука капризная, не уделишь внимания, и тут же превращается в бесполезную палку.
        - Надо идти, пока солнце не стало припекать в полную силу, - Погранов кое-что слышал о пустыне и теперь попытался взять бремя власти в свои руки. На правах самого знающего.
        - Не могу, - призналась Летышкина. - Нога совсем распухла.
        - Как - не могу? Мы тебя что, нести обязаны? - возмутился журналист.
        - Может, еще отдохнем? Пройдет же она, обязательно пройдет. - Женщина почувствовала обращенную на нее неприязнь спутников.
        Без того тяжело, а тут еще дополнительная обуза!
        - Потом жарко станет. Умные люди путешествуют утром и вечером, а отдыхают днем, - пояснил Григорий Яковлевич. - Да и какой смысл был уходить, если останемся здесь?
        Правозащитница вздохнула. И оставаться - гибель, и идти невозможно.
        Но пассажиры, ругаясь про себя, уже начали подниматься, и Летышкиной не оставалось ничего иного, как последовать общему примеру.
        - Ничего. Тут главное - первые шаги. Потом нога расходится, и станет легче, - успокоил ее врач.
        - У-у-у!.. - тихонько завыла Летышкина.
        - Терпите. Вон Бритни мало того что терпит, так еще и всю амуницию на себе тащит.
        - Так она здоровая, - заметила правозащитница. - У них там о людях думают, вот они и крепче наших.
        - Глупостей-то не надо, не на митинге, - отмахнулся Нелюбин. - Кто вам мешал заниматься спортом? А всяких толстых да немощных у них не меньше нашего. Или сами не видели?
        Женщина лишь вздохнула. Она всегда считала физические упражнения, а уж тем паче - физический труд уделом бедняков, и теперь впервые пожалела о прежних взглядах.
        Несладко было всем, невзирая на национальность, пол и прочие отличия. Во рту царила сушь. Такая, что язык казался шершавым и распухшим, и не было даже слюны. К тому же напомнил о себе голод.
        Вчера было не до еды. Жара, усталость, шок после аварии, вид убитых - слишком много факторов, которые напрочь отбивали аппетит. Зато сегодня захотелось есть.
        - Так мы скоро превратимся в каннибалов, - горько пошутил Погранов.
        Он как раз поравнялся с Нелюбиным и потому произнес фразу на русском.
        - Не превратимся. Для этого требуется определенный уровень скотства, а мы до него скатиться попросту не успеем, - не принял шутку врач. - Жажда убьет нас намного раньше.
        Отвечать журналист не стал. Все усилия уходили на перестановку ног, медленное движение куда-то вперед, и дыхания не хватало.
        Позади раздался короткий вскрик, и мужчины поневоле оглянулись. Летышкина упала на песок и теперь полулежала, протягивая к уходящим руки.
        - Вставайте. - Нелюбин с трудом заставил себя вернуться. - Остановка - смерть. Мы должны идти, что бы ни случилось. Единственный шанс - выйти к какому-нибудь поселку.
        - Я не могу…
        Но доктор помог ей подняться, чуть поддержал, а потом пошел рядом.
        - Мы никуда не придем. Мы все погибнем в пустыне, - промолвила правозащитница. - Стоит ли стараться?
        - Стараться стоит всегда. Думаете, остальным легче? Вон воительница вообще на себе тащит бронежилет вместе с каской.
        - Лучше бы бросила, дура, - выдохнула Летышкина.
        - А вдруг за утерю казенного имущества с них удерживают стоимость в десятикратном размере? - чуть улыбнулся Нелюбин. - Взбодритесь. В конце концов, с нами Египет точно пока не воюет.
        На какое-то время женщина если не взбодрилась, то хотя бы взяла себя в руки и старательно шла позади всех.
        Компания вообще передвигалась очень медленно, и чем дальше, тем реже и короче становились шаги.
        - Мне кажется, наша мисс скоро окончательно свалится, - поведал Нелюбин Айзеку.
        Тот лишь едва махнул рукой, мол, и хрен с ней. Нам-то какая разница?
        - Вдруг аборигены наткнутся? Она же всех заложит, если еще будет жива, - чуть развил мысль врач.
        Маклер на мгновение задержал взор на собеседнике, а затем буркнул:
        - Это - к Бритни. При чем здесь я?
        Между тем светило уже принялось за привычную работу, и пустыня понемногу стала превращаться в нечто раскаленное, практически неприспособленное для жизни.
        - Привал!
        Пассажиры повалились, как шли, и только фляга в руках Нелюбина, та самая, которая принадлежала сержанту, побудила людей сбиться в кучку.
        - По маленькому глотку, - предупредил врач и, подавая пример, едва припал к драгоценному сосуду.
        Остальные следили за действом жадными взглядами.
        - Не надо нам было уходить, - просипел Айзек. - Может, нас бы уже нашли.
        - Вы слышали вертолеты? Нет? А ведь мы не так далеко, - нашел в себе силы возразить Нелюбин.
        - Все равно. Нет здесь никаких поселков.
        - Должны быть. Мы не в Сахаре. Главное - двигаться.
        - Не могу!.. - провыла Летышкина.
        Голос шел из глубины души. Остальные путники еще как-то держались, хотя вид у них был из тех, про который говорится: краше в гроб кладут.
        - Надо. Остановка - смерть.
        - Давайте хоть отдохнем. - Летышкина с мольбой оглядела невольных сотоварищей. - Немного. Сами же говорили: в жару здесь все отдыхают. А вечером пойдем.
        - Не будет у нас вечера, - твердо и бескомпромиссно отчеканил Нелюбин. - Или мы встаем сейчас, или остаемся здесь.
        - Тогда оставьте меня. Дайте немного воды. И все. Может, меня найдут. Не станут же арабы убивать женщину! - Можно сколько угодно твердить о феминизме, но в трудную минуту почему-то всегда вспоминаются прежние отношения между полами.
        - Предать хотите? - поинтересовался доктор.
        Остальные пока молчали, но в их молчании чувствовалось согласие с позицией врача.
        - Я ничего о вас не скажу. Ничего-ничего.
        - Рассказывайте сказки. Хватит отдыхать. Встаем.
        Но Летышкина продолжала сидеть. Она уже явно дошла до состояния, в котором все становится безразличным. Даже собственная жизнь.
        - Вставайте, - вслед за Нелюбиным повторил журналист.
        - Не могу.
        - Встать, тварь! - рявкнула Бритни, вскидывая винтовку.
        Мулатка, так же, как все, сильно нервничала и искала, на ком бы выместить злость. Не говоря уже о предварительной обработке со стороны некоторых мужчин.
        - Уберите ружье. Я известный деятель, и не вам указывать, что мне делать.
        Должно быть, виноватым было солнце. Однако Летышкина не только не испугалась оружия, но и возмутилась угрозами.
        - Нас пятеро. И мы не желаем рисковать из-за одной дуры, - отчеканил Нелюбин. - Или вы идете со всеми, или извините. Действительно остаетесь здесь. Но в качестве трупа. Погоня нам не нужна.
        - Что? Под суд захотели? Я все расскажу о вашем недостойном поведении. И Григорий Яковлевич подтвердит.
        - Вы уверены? Что ж, выбор был предложен. Идемте, господа.
        Нелюбин отвернулся настолько равнодушно, что правозащитница внезапно испытала страх.
        - Нет!!!
        Женщина дернулась к мулатке, и Бритни совершенно инстинктивно нажала на спуск.
        Грянул выстрел. Пуля вошла Летышкиной в плечо, заставила зажать рукой рану, и между пальцами пробежала струйка крови, неожиданно яркая на фоне всеобщей белизны.
        Дороги назад теперь не было, и это мгновенно осознали все. В том числе - и жертва.
        - Не надо…
        - Стрелять не умеете? - возмутился Айзек, словно сам был бывалым армейским сержантом. - Добейте эту тварь!
        - Нет!!! - вновь взвыла Летышкина, и тут же грянул еще один выстрел.
        Теперь пуля пробила руку, вновь дав женщине призрачный шанс на жизнь.
        - Да убейте ее, черт возьми! - не сдержался и Погранов. - Чему вас только учили?
        Винтовка задергалась, выпуская один кусочек свинца за другим, и Летышкина наконец повалилась на песок.
        - Все, - Айзек собрался идти, однако Нелюбин шагнул к лежащей женщине, потрогал пульс и вздохнул:
        - Еще жива. В голову надо.
        - Точно, - поддержал его журналист. - Так называемый контрольный выстрел.
        Руки у Бритни дрожали, однако мулатка подошла к распростертому телу и вскинула «М16».
        Летышкина с трудом открыла глаза и увидела над собой слегка дымящийся ствол. Перевела взгляд на Бритни, что-то попыталась просипеть, но винтовка дернулась в очередной раз, и слова остались несказанными.
        - Вот теперь все, - после проверки подвел итог Нелюбин. - Надо ее чуть прикопать, чтобы не было видно. Ведь мигом поймут, что был кто-то еще. И сразу идти. Нам обязательно надо выйти к поселку. Должны ведь жить где-то неподалеку люди!
        Глава двенадцатая
        Миша Девятых в третий раз, без всякого удовольствия, перечитывал «Ярость могучих» Федора Есаулова, валяясь в тени плетеного зонтика. Он терпеть не мог фэнтези, да еще славянского пошиба, но чем еще было заняться? Вот и пробегал он глазами строки, за которыми рубились на мечах, саблях, булавах и всяких малопонятных «шестоперах» богатыри с трудночитаемыми и еще более труднопроизносимыми именами, неизменно заканчивающимися на «слав».
        Отпуск затянулся. Подумать только: если еще несколько недель назад кто-нибудь сказал бы Михаилу Дмитриевичу, что валяться на солнышке и бить баклуши может надоесть - он бы поднял этого выдумщика на смех. Ведь в родном московском офисе, где пятый год после окончания института трудился сисадмином Миша, пока что дичившийся непривычного «взрослого» обращения по имени-отчеству, круглый год только и разговоров было, что о бывшем и предстоящем отдыхе: пляжах Египта и Турции, серфинге Таиланда и Доминиканы, лыжных трассах Австрии и Швейцарии, дайвинге Мальдив и Сейшел… А вот теперь и песок был не в радость, и ласковая теплая водичка, и жаркое солнце…
        «А в Москве сейчас, наверное, холодно, - вздохнул Миша, перевернув страницу. - Мороз, гололед, пробки… Эх, где ж ты, Златоглавая?..»
        - Мишка! - пробегая мимо, хлопнула лежащего по упитанной ягодице Светка - молодящаяся дама прилично за тридцать, в прошлые, «мирные», времена пару раз пытавшаяся заигрывать с робеющим при виде ее мощных прелестей юношей. - Хватит валяться! Приехал кто-то, слышишь? Вдруг за нами?
        Со стороны отельного комплекса раздавался едва слышный шум автомобильных двигателей - дама обладала изумительным слухом.
        Разговоры о безнадежно запаздывающей помощи давно навязли в зубах. Но о чем было беседовать немногочисленной «русскоязычной» колонии некогда престижного и многолюдного, а теперь - почти необитаемого отеля-города.
        К слову сказать, пускали сюда далеко не всех граждан бывшей одной шестой суши. «Настоящие» европейцы - немцы, французы, англичане, итальянцы и прочие «арийцы» - на дух не выносят выходцев из-за давным-давно проржавевшего и рассыпавшегося железного занавеса. И если дальних своих родичей из бывшего соцлагеря и примкнувших к ним жителей восточно-балтийского побережья они еще готовы терпеть, то при одном лишь дуновении русского духа… Одним словом, за отдых «без этих русских» они были готовы выложить столько евро, что между вожделенным отдыхом «без соотечественников» и основной массой потенциальных отдыхающих вставал уже не железный, а по-настоящему золотой занавес. И тем приятнее было, преодолев его, чувствовать себя избранным…
        «Ну да, - горько подумал Миша, складывая книжку и неразлучную видеокамеру в неизменный среди соотечественников пакет шереметьевского дьюти-фри. - Избранники, блин. Второй сорт, всегда и всюду - второй сорт…»
        Впереди с таким же пакетом - настоящим паролем, по которому опознавали «своих» наши соотечественники, - спешил подтянутый господин в плавках от известного кутюрье. Девятых не был с ним знаком, но тот явно трудился не сантехником и не трактористом.
        - Как вы думаете, - повернул мужчина ухоженное лицо к Мише, как раз поравнявшемуся с ним, - на этот раз за нами?
        - Не знаю, - пожал плечами молодой человек. - Не на вертолетах?
        - У наших властей на своих граждан денег никогда не хватает, - зло бросил подтянутый господин. - Как налоги драть, так пожалуйста, а как дойдет до обязательств - по остаточному принципу. Пригнали, поди, пару автобусов, набьют, как селедку в бочки, и трясись несколько часов в духоте и тесноте…
        - Да хоть как бы вывезли, - буркнул Миша. - Я и на грузовик согласен. Открытый…
        Увы, это снова были вовсе не российские спасатели: перед реденькой кучкой россиян разной степени одетости - язык не поворачивался назвать это толпой - с автоматами наперевес замерли египетские военные, облаченные в песчаный, в соответствии с местностью, камуфляж и черные береты. Их было совсем немного - сколько может вместиться в два армейских джипа, а значит, никого вывозить они не собирались.
        При виде оружия, направленного на мирных людей, молодой человек почувствовал себя не очень хорошо: как большинство сверстников из состоятельных московских семей, он откосил от армии. Даже не откосил - вопрос о его призыве вообще не возникал, поскольку мама и папа начали заботиться о том, чтобы единственное чадушко избежало ужасов российских вооруженных сил еще за добрый десяток лет до возникновения проблемы. Вовремя подключенные знакомые врачи (папа работал главным хирургом известной офтальмологической клиники) снабдили Мишу таким количеством убойных справок и медицинских заключений, что его даже не вызывали на медкомиссию при военкомате, сразу вручив «белый билет». Но армия тем не менее присутствовала грозным призраком все время учебы в институте: он помнил, как тряслись при словах «повестка» и «военкомат» его однокурсники.
        И вот теперь автоматы Калашникова смотрели черными голодными зрачками в животы своих «земляков»…
        - Все собрались? - осведомился по-английски высокий худощавый араб в лихо заломленном набок берете с огромной кокардой: его матерчатые в цвет мундира погоны Мише ничего не говорили, но, судя по немалого размера золотым звездам, их носитель был офицером.
        - Вы обязаны нас вывезти! - выступил вперед тот самый подтянутый господин в плавках «от Версаче». - Нас осталось мало, все остальные уже вывезены. Доставьте нас хотя бы до Каира!
        - Вы еврей? - выслушав его, спокойно осведомился офицер.
        - А какое это… - смешался от неожиданного вопроса мужчина. - Какое это имеет значение?
        - Мы уполномочены собрать и вывезти только граждан Израиля, - пожал плечами египтянин. - А также граждан других стран, принадлежащих к еврейской национальности. Такой у меня приказ.
        - А чем жиды лучше остальных? - прогудел тучный усатый мужчина, неприязненно косясь на стоящего рядом с ним чернявого носатого толстячка.
        - Ничем, - улыбнулся офицер. - Просто Египет ведет войну с израильскими агрессорами, и все граждане государства-противника, находящиеся на египетской территории, должны быть интернированы. Это закон войны. Так что, господа, не будем терять времени и быстренько принесем ваши документы из номеров. Все, без исключения.
        Отдыхающие продолжали толпиться безмолвной кучкой, не торопясь трогаться с места.
        - Это приказ, - белозубо улыбнулся араб. - Или вы хотите более весомых аргументов? Ахмед.
        Широкоплечий приземистый солдат, больше смахивающий на негра, чем на араба, вскинул вверх автомат и ударил длинной очередью в безоблачное небо под истошный женский визг.
        Не успели горячие звонкие гильзы завершить пляску, как мощенная цветной плиткой площадка перед отелем опустела…

* * *
        - Быстрее, быстрее…
        Зиновий Самуэльевич почти толкал свою супругу, дородную Розу Ефимовну, перед собой. Получалось плохо: страдающая диабетом, астмой, артритом и еще добрым десятком хворей, дебелая матрона просто не могла перемещаться в темпе, задаваемом сухоньким мужем, в свои семьдесят с изрядным хвостиком лет сохранившим поистине юношескую подвижность. Да и выстроенный для удобства инвалидов-колясочников наклонный пандус, по которому карабкались к своему номеру старики, не способствовал этому. Лучше, конечно, чем по лестнице, но… Пожилая женщина пыхтела, стонала, обливалась потом, жаловалась на злодейку-судьбу и изверга-мужа, но скорость перемещения от этого практически не менялась.
        - Розочка! - не выдержал наконец господин Орлович. - Не заставляй меня тащить тебя за шкирку. Поторопись, умоляю тебя!
        - Неужели ты думаешь, Зяма, - простонала госпожа Орлович, утирая пот со лба кружевным платочком размером с доброе полотенце, - что нас с тобой не подождут? Эти милые молодые люди проделали бог знает какой путь, чтобы забрать нас из этого ада - почему бы им не подождать двух бедных больных стариков пять минут…
        - Ты с ума сошла, Розочка!
        Зиновий Самуэльевич безмерно любил жену, с которой прожил душа в душу без малого полсотни лет, и поэтому старался гнать от себя мысли, что ее милые чудачества, которых с возрастом становилось все больше и больше, не что иное, как признаки приближающегося маразма. Кому как не ему - профессору судебной психиатрии в престижном московском университете - было лучше знать его вкрадчиво-пугающую поступь. Поэтому он, как всегда, попытался объяснить все подруге жизни.
        - Это же нацисты, Розочка! Настоящие нацисты! Они в лучшем случае засунут нас в концентрационный лагерь, а скорее всего…
        Он оборвал себя на полуслове, едва не сболтнув лишнего. Но перед глазами так живо стояли те, давнишние, в черной форме, навсегда впечатавшиеся в память пятилетнего Зямы Орловича навечно. Что с того, что эти одеты в невыразительный камуфляж, на головных уборах нет черепов со скрещенными костями, а в петлицах - серебряных сдвоенных молний? Что с того, что изъясняются эти на демократичном и либеральном инглише, а не на каркающей нiмецькой мове, так похожей и одновременно не похожей на родной идиш? Люди в черном навсегда стали для маленького мальчика из Жмеринки символом смерти. А уж если в руках у этих «черных» автоматы и они не стесняются разрядить их очередью над головами мирных людей…
        - Ты сумасшедший, Зяма… Тебе должно быть стыдно. Люди приехали, чтобы помочь нам… Ой, мы прошли наш номер! Зяма, куда ты меня тащишь? Вот же наш номер - тридцать два пятьдесят восемь.
        - Ты ошиблась, Роза.
        - Не мели ерунды, Зяма! Это у тебя склероз и провалы в памяти. Я отлично помню наш номер!
        Память на цифры у бывшего главного бухгалтера действительно была поразительной, и с этим нельзя поспорить. Увы, давно уже лишь на цифры.
        - Успокойся, Розочка, я знаю, куда тебя веду.
        - Ты опять что-то придумал, - хихикнула госпожа Орлович. - Ты такой придумщик, Зяма! Куда же мы пойдем на этот раз?
        «Бог мой, - горько подумал Зиновий Самуэльевич. - Теперь она возомнила себя юной девушкой…»
        Против воли перед его затуманившимся внутренним взором всплыл образ юной одесситки-хохотушки: черные как смоль струящиеся кудри, ротик сердечком, тонкий, будто тростинка, стан… Когда это было? Дай бог памяти… Пятьдесят седьмой? Пятьдесят восьмой? Марик родился в шестьдесят первом…
        Усилием воли он отогнал неуместные сейчас воспоминания: они были у цели.
        - Да я же не войду сюда! - хихикала, будто и в самом деле восемнадцатилетняя девушка, госпожа Орлович. - Тут слишком тесно, Казанова ты мой! Может быть, все-таки пойдем в номер? Там такая удобная двуспальная кровать…
        Но он, неутомимый, как муравей-трудяга, впихивал и впихивал дражайшую супругу в узкий, словно стенной шкаф, закуток между номерами - технологическую нишу, задуманную неведомыми архитекторами, чтобы спрятать от посторонних глаз водопроводные и канализационные стояки, а заодно - и прочие коммуникации, вроде силовых, телефонных, компьютерных и телевизионных кабелей. Неугомонный мастер на все руки, Зиновий Самуэльевич, просто обожавший заниматься всякого рода мужским рукодельем, подметил и изучил все это еще в «мирные» времена, воспользовавшись тем, что запирались эти «шкафы», как говорится, от честных людей. Кто бы мог подумать, что подобное знание пригодится, да еще таким образом?
        Он успел вовремя: по плитке открытого коридора уже вовсю грохотали подкованные ботинки. Судя по раздававшемуся то и дело треску, солдаты не тратили время на поиски ключей: в филенку прикладом - всего-то делов.
        «Странно, - подумал старик, поплотнее вжимаясь в рыхлый живот супруги. - Это же все не чужое для них. Война закончится когда-нибудь: так зачем же ломать хорошие вещи? Варвары…»
        - Ты меня совсем задушил, Зяма, - недовольно заметила Роза Ефимовна, и Зиновий Самуэльевич поспешно зажал дражайшей половине рот: голоса раздавались совсем рядом, возможно, из их же, Орловичей, номера.
        - Нет тут никого, - услышал он так, будто говоривший стоял прямо у него за спиной, и обмер от одной мысли, что произойдет, если «черный» решит проверить и эту дверцу. - Пойдем отсюда.
        - Погоди, - голос второго звучал глуше. - Эти идиоты разбросали тут все свои ценности. Видал, какая славная цепочка?
        - Мародерство - смертный грех, - напомнил первый.
        Перебрасываясь шуточками и методично выбивая двери номеров, солдаты удалились. Когда их шаги совсем стихли, мокрый от пота мужчина наконец отпустил полузадохшуюся жену и осторожно выглянул наружу. Непосредственная угроза миновала, но он продолжал чувствовать некий дискомфорт. Не физический - упаси боже! Зудела совсем рядом и никак не давалась, будто надоедливый комар в спальне, некая мыслишка…
        - Вот этого я от тебя совсем не ожидала, - госпожа Орлович изволили гневаться на мужа. - Что это за игры? Ты совсем выжил из ума, Зяма. Затевать какие-то прятки, особенно когда нас ждут…
        - Это не игры, Розочка! Бог знает, что было бы, если бы они нас нашли.
        - Что было, что было, - передразнила Зиновия Самуэльевича супруга. - У тебя паранойя, Зяма! Приличные молодые люди, отлично владеют английским языком…
        - Английским? - поднял брови Орлович.
        - Ну да! Что тут странного? Все приличные молодые люди сейчас изучают английский. Это модно и в жизни пригодится…
        «Но не между собой же они на нем разговаривают! Они ведь арабы!» - хотел было сказать Зиновий Самуэльевич, но не успел.
        Где-то от входа в отель, почти не страшные из-за расстояния, ударили частые выстрелы…

* * *
        Майор Дженингс курил на пассажирском сиденье припаркованного у дороги джипа.
        Он вообще-то терпеть не мог этой пагубной привычки, но что делать, если вонючие арабы понятия не имеют о дезодорантах и очень слабое - о личной гигиене. В машине стояло такое амбре, будто в ней находился покойник. Причем как минимум неделю. На солнцепеке. Надо признать, что египетские сигареты воздух тоже не очень озонировали, но все прочие ароматы перебивали весьма успешно.
        Майор выбросил в окно окурок и вытянул новую сигарету из пачки, в который уже раз хмыкнув при виде изображенного на ней больного, умирающего от рака легких. Неплохая реклама! Интересно, что сказали бы американцы, вздумай табачные компании украшать свои изделия подобным образом? Борьба с курением борьбой, а бизнес бизнесом. В свободной стране каждый волен убивать себя любым способом, который сочтет приемлемым, что бы там ни твердили президент и Конгресс…
        «Ты становишься старым брюзгой, Роджер, - одернул себя Дженингс. - Какая тебе разница? Ты ведь не заплатил за это сушеное верблюжье дерьмо в бумажке ни цента…»
        Сигареты и обмундирование, провонявшее чужим потом и нещадно жавшее в плечах и под мышками, а еще автомобиль действительно ничего не стоили ни майору, ни американским налогоплательщикам, поскольку были трофеями.
        Отряд Дженингса вчера ночью высадился из подводной лодки в паре миль от берега. Как же иначе? Приходится таиться, если Соединенные Штаты как бы в стороне от всей этой ближневосточной заварушки. Господа конгрессмены дают президенту согласие на объявление войны, лишь когда убедятся, что дело выигрышное. Как было с Ираком, например. Но ведь спецоперации это как бы и не война, верно?
        Египтяне, всячески подчеркивающие, что они тоже как бы не воюют, ни в чем не ограничивали перемещение иностранных военных по своей территории. Но там армии США и других стран НАТО действовали в рамках «гуманитарных операций», в основном вывозя своих ротозеев-туристов, которых угораздило вляпаться чуть ли не в самое пекло медленно и неохотно разгорающегося конфликта, грозящего затопить кровью весь регион. Трудно прикрыть фиговым листочком гуманитарности три дюжины вооруженных до зубов головорезов, у которых на лбу написано: «Убийца». С тремя восклицательными знаками, розочками и финтифлюшками. Египтяне, еще несколько часов назад владевшие сигаретами, униформой и автомобилями, ставшими трофеями, например, ни минуты не заблуждались. Но что они, простые служаки, могли противопоставить «ребяткам» Дженингса? Теперь аборигены, наскоро присыпанные родным песочком, лежат неподалеку в неглубокой ямке…
        Майор прикурил и, не затягиваясь, выпустил изо рта клуб дыма.
        Честно говоря, приказ, который он получил перед отправкой сюда, несколько его озадачил. Но только в первый момент. Ему уже доводилось участвовать в подобного рода операциях. И зеленым еще сосунком-лейтенантом в далеком девяносто девятом году на Балканах, и несколькими годами позже - в Ираке, и совсем недавно - на русском Кавказе. Провокация - такое же уродливое дитя войны, как сбор трофеев, ошибочно именуемый некоторыми чистоплюями мародерством. Уродливое, страшненькое, но родное. Кровиночка. Трижды идиот тот, кто идет в армию, мечтая о том, что вся его служба будет состоять из парадов и приятных вояжей в разные экзотические уголки земного шара. И три тысячи по трижды - тот, кто уверен, что спецназ работает в белых перчатках. Извините, господа, но разгребать кровавое дерьмо в белых перчаточках несподручно. Не напасешься, понимаешь, белых перчаток. Так что приходится прямо так, ручками…
        Дженингс оторвался от своих мыслей: по дороге, ведущей к морю, пыля, приближались два джипа. Возвращался отправленный на зачистку отеля отряд. Майор выплюнул недокуренную сигарету в окно, потянулся до хруста в тесноватом мундирчике и вычеркнул из списка в блокноте еще одно по-восточному витиеватое название. До завершения операции оставалось совсем немного.
        - Подъем! - окликнул он дремавших в тенечке подчиненных.
        Блокпост, так удачно подвернувшийся под руку, оказался небольшим, и формы, снятой с аккуратно умерщвленных египтян (вот еще - в окровавленной одежке ходить, фи!), на всех не хватило. Поэтому на зачистку выезжали посменно. И теперь вторая смена, потягиваясь и зевая во весь рот, перебрасывалась шуточками с первой, натягивая чужие мундирчики, которым ядреный американский пот аромата отнюдь не добавил. И как бы ни старался майор подбирать в свой отряд в основном латиносов, чуть похожих на арабов внешне, статью все как на подбор их превосходили, и всем одежда оказалась маловатой.
        Несколькими минутами позже лагерь наполнился привычной суетой пересменки. Бойцы обменивались «маскарадными костюмами», не забывая при этом отпустить пару-другую сальных шуточек в стиле незабвенного Эдди Мерфи. Прибывшие, с наслаждением ополоснувшись после потных и тесных мундиров, вытягивались в тенечке с сигаретой в зубах, а отправляющиеся в «рейд», торопливо проглотив невкусный обед (готовить было некому, египетской едой брезговали, а сухой паек, он сухой паек и есть), набивали патронами магазины трофейных «калашниковых». Трудовые будни.
        Рядом с Дженингсом на песок опустился капрал Саливан.
        - Отличный денек, сэр, - обронил он, глядя куда-то в морскую даль, серебрящуюся под клонящимся к розоватым горам за спиной солнцем.
        - Лучше некуда, - напрягся Дженингс: только что произнесенная невинная фраза была условным паролем - «у нас проблемы».
        «Только этого не хватало», - подумал Роджер, включая приемник - тоже трофейный, - тут же огласивший окрестности заунывной арабской музыкой.
        - Родригес и Спаковски говорили во время операции по-английски, - почти не разжимая губ, прошелестел капрал в ответ на незаданный вопрос. - Вопреки приказу.
        «Это не проблема, - пронеслось в голове у майора. - Это огромная проблема…»
        - Отставить сборы, - поднялся он на ноги, отшвыривая на песок ни в чем не повинный приемник. - Выезжаем в предыдущий отель. Все.
        - Но… - попробовал возразить лейтенант Рейман, командовавший вернувшейся группой. - Как же маскировка, сэр? Трофейной формы на всех не хватит, сэр…
        - Она не нужна, - оборвал его командир. - Полная зачистка.
        Глава тринадцатая
        Память - капризная вещь. Порою вдруг вспоминаешь то, что вроде бы давно и прочно забыто, по давности лет или по своей незначительности…
        Перед глазами Когана внезапно совершенно отчетливо предстала картина далекого детства. Старая квартира, пришедшие к брату друзья и сам брат, тогда - старшеклассник, стройный, красивый, яростно молотит по струнам гитары и поет:
        Вижу в небе белую черту -
        Это «МиГ-17» на хвосту.
        Вижу я, как Ричард с Бобом
        Понеслись на встречу с Богом.
        Мой «Фантом» теряет высоту[4 - Песня «Фантом» (автор неизвестен) 1970-х годов.].
        Маленький Лева слушал песню времен какой-то далекой и непонятной вьетнамской войны и всей душой радовался за неизвестных ему советских бойцов, сумевших сбить злобный американский самолет.
        Кто же знал, что спустя годы в совсем иной стране повзрослевший Лев Коган станет летчиком и сам окажется в таком положении?
        Нет, не надо думать, будто сегодня он предавался воспоминаниям. Картина прошлого встала перед глазами, однако руки привычно совершали необходимые манипуляции, мозг просчитывал варианты, но в голове, будто бы без участия сознания, все звучал и звучал фрагмент песни, которую Лева никогда не знал целиком. Или просто не помнил.
        Но было в ситуации что-то общее. Так же стелился позади дымный след, так же теряла высоту грозная недавно машина, и какая разница, что называлась она не «Фантомом» - приходилось летать и на них, - а «Бракитом»? Это уже чистой воды мелочи…
        И при чем тут совершенство техники и накопленное летное мастерство, когда изменила удача? Хорошо так изменила - по полной программе…
        «Удар молнии» еще кое-как слушался, но толку в том уже не было. До аэродрома не дотянуть. Но это мелочи. Хуже то, что не дотянуть до своей территории, хотя до нее рукой подать. Рукой не рукой, а внизу проплывает враждебная земля, которую никак не преодолеть пешком. Очень уж далека заветная граница. Хотя, по меркам привыкшего к околозвуковым скоростям летчика, - рядом…
        Эх, если бы цель лежала поближе! Но по непреложному закону подлости, этакому закону Мерфи, расстояние было едва ли не максимальным из возможных на данном направлении.
        Все, ждать дальше нельзя.
        Лева всем своим крылато-бескрылым существом почувствовал, что наступает последний момент, точка невозврата. Тело само собой, подчиняясь вбитым в мозг на уровне инстинкта навыкам, приняло рекомендованное в подобных случаях положение, и рука в толстой перчатке рванула рукоять катапульты.
        Отстрел. Мгновенно навалилась перегрузка, тщательно скрываемая от инструкторов дурнота «полуотключки», но тут же прошла, уступив место своей противоположности - невесомости свободного падения.
        Где-то в стороне осиротевший «Бракит», клюнув носом, перешел в неуправляемый полет, но тут же, практически сразу, превратился в огненный, разлетающийся обломками шар. Самолеты без пилотов не живут.
        Как там пел Великий Поэт?
        Убит! Наконец-то лечу налегке,
        Последние силы жгу.
        Но… что это, что?! Я в глубоком пике
        И выйти никак не могу![5 - В. Высоцкий «Я «Як», истребитель», 1968 г.]
        Хороший был самолет. Пока не подбили. Хотя пилоту все-таки удалось не ткнуться лицом в стекло, как тому, неизвестному… И на том спасибо.
        Но Леве уже было не до канувшей в небытие техники. Резкий рывок известил о раскрытии парашюта, и теперь качайся под ним, как в позабытой, казалось, оставшейся в детстве песне, да гадай, что ждет на постепенно приближающейся земле. Вряд ли там примут с распростертыми объятиями. Была бы своя, однако…
        Нет, командование постарается вытянуть, прислать вертолет, может быть, даже отряд «коммандос», только весь вопрос в том, удастся ли выжить до его прибытия? Земля-то оч-ч-чень недружелюбная. И, между прочим, заслуженно…
        - Ч-ч-черт!!!

* * *
        Море по-прежнему радовало глаз. С виду ласковое, переливающееся солнечными бликами, лазурное, теплое… И - светло-голубое небо над ним. Словно продолжался бездумный курортный отдых, и не было непонятной войны, крови, вынужденного ухода…
        - Где-то я этого Вояку видел, - приятели сидели в тенечке под прикрытием песчаного холма. - Только вспомнить никак не могу.
        - Я тоже, - признался Александр. - Слушай, это не он пришел нам тогда на помощь по дороге на Кандагар? Хотя… Столько лет прошло…
        - Вот именно. В форме все одинаковы, - вздохнул Володя.
        - Если бы в форме! Помнишь же, в чем ходили! - хмыкнул приятель. - Этакая воинская банда. Если что одинаковое - так только «калаши». И то - у всех разных модификаций. Помнишь свой?
        - А то. И не один, между прочим…
        Друзьям одновременно подумалось об одном: вернуть бы молодость, как говорится, да родную роту… Да на броне, да с «броником» не на груди, а под этим самым - во избежание случаев, мужчине совсем нежелательных, да картинно, по-ковбойски, уперев приклад «калаша» в бедро… Никаких бы проблем с выходом тогда не возникло. А возникло бы, тут же бы и разрешилось по ходу дела. Согласно уставу. А так… Пешком, да с женщинами и детишками, да с грузом и на неясное расстояние и непонятно куда… Может, вообще не стоило уходить при подобном раскладе? Случись нежданная помощь, и где искать ушедших?
        Александр извлек пачку, пересчитал имеющиеся в ней сигареты, достал одну, закурил.
        Большинство беглецов спали, используя в качестве прикрытия от безжалостного солнца все тот же холм. Ночной переход вымотал непривыкших к долгим прогулкам людей, и все попадали, едва услышав о привале. Потребовались определенные усилия, чтобы хотя бы убедить путников лечь в тени, где и печь так не будет, и песок не превратился в раскаленную сковороду.
        Саша с Володей и, кажется, Вояка, подумали, что, возможно, не стоило брать с собой хотя бы детей… Но как их бросить? Как потом вспоминать о них, если удастся выбраться целыми, а им - нет. А каково, если не выберутся?..
        Очень далеко пару раз грохнуло. Понятно, что взрыв, но что за взрыв? Кто и с кем воюет? Это так и оставалось тайной за семью печатями. Главное, что здесь было тихо. Спокойное море, спокойный берег, лишь в небе ненавязчивым напоминанием, что курортная безмятежность кончилась, иногда появляются инверсионные следы самолетов. Первые переходы всегда трудны, потом поневоле втягиваешься, только далеко ли уйдешь пешком, когда до границы сотни километров? И как ее преодолеть, если там кипит война? Ну да ладно - проблемы будем решать по мере их возникновения, вперед не забегать. До границы еще добраться надо. Ведь впереди - горы…
        - Смотри! Парашют! - Саша едва не отбросил сигарету, вовремя остановив руку: добром сейчас разбрасываться ой не время.
        - Где? - вскинулся Владимир, прикрывая глаза ладонью от солнца. - А ведь точно!
        Как раз в том направлении, куда перемещался сборный отряд, скорее даже не отряд, а натуральный табор, в небе покачивался парашют с крохотной точкой человека под ним. Приятели невольно повертели головами, пытаясь разглядеть падающий самолет или хотя бы дымный след на синеве небес, однако то ли он упал раньше, то ли парашютиста отнесло далеко от места падения машины, но ничего, кроме куска цветной ткани с черной фигуркой под ним, в небе не наблюдалось. Это сапер от лопаты недалеко падает или от миноискателя, а летчика от самолета порой на такое расстояние уносит… Особенно от самолета современного, пожирающего пространство с бешеной скоростью. Лишних полминуты в воздухе, и уже улетел родимый аппарат километров за восемь, а то и десять, и скрылся за горизонтом. Да и пилот непонятно сколько болтается под шелком, могло отнести, на счастье ли, беду ли… Даже не понять, чей? Из тех ли, кто бомбил, или из тех, кто бомбить не давал. От этого зависела дальнейшая судьба спасшегося - будут ли его искать, чтобы добить, или же ради спасения.
        И вообще - нуждается ли он в спасении? В том смысле, что живой ли…
        Александр прикинул, как далеко приземлится бедолага, и вздохнул:
        - Наверно, надо пойти посмотреть. Если что, хоть обстановку узнаем. Да и минут десять-пятнадцать туда, столько же обратно…
        - Надо, - согласился Владимир, хотя сразу было видно: вставать и куда-то брести по жаре и песку ему совершенно не хочется. Если бы речь шла о своем, дело иное, а тут даже не знаешь, на кого в итоге нарвешься. Сбитые люди - нервные, могут сдуру огонь открыть. И вообще, до сих пор неясно, кто здесь друг, а кто враг. Скорее, первых нет вообще, зато вторыми легко станут любые, в кого пальцем ткни.
        - Ладно. Пойдем доложимся начальству - и вперед. Все равно народ пока спит и спать будет долго, - Александр вскочил неожиданно легко и направился туда, где расположился Вояка.
        Невольный лидер компании ни с кем не сближался, в посторонние разговоры практически не вступал, большей частью держался как бы в стороне, но в то же время умел замечать все и, главное, вовремя мог среагировать на любое мелкое изменение обстановки и принять какие-то меры, даже если речь шла о чьей-то усталости или о нежелании идти дальше.
        С полдюжины попутчиков успели раскаяться в своем решении уйти и повернули назад. Еще ночью, задолго до рассвета. Никто им не препятствовал, каждый выбирает сам, да и есть ли смысл уговаривать тех, кого затем, возможно, придется или подталкивать, или тащить? Слабое звено, очень ли оно необходимо в дальнем пути? И уж лучше, когда люди поняли это в самом начале, пока есть возможность вернуться, чем где-нибудь на середине пути. Радовало, что ушли две пары с детьми. И, главное, что вернутся они без проблем - не так далеко еще отошли и заблудиться, двигаясь вдоль моря, невозможно.
        Вояка тоже не спал. Сидел и спокойно чистил старенький, потертый по ребрам до белизны металла «парабеллум». Поднял взгляд, чуть усмехнулся одними краешками губ.
        - Обменял у одного местного. Жаль, патронов всего две обоймы. И не новые: лет по двадцать, судя по маркировке. Надежды мало.
        - А наш абрек вообще кинжалом обзавелся, - с легким оттенком зависти произнес Володя. - Тоже вроде бы у кого-то не то купил, не то выменял. А может, украл.
        - Они такие, - кивнул Вояка.
        - Лучше бы парочку автоматов, - вставил Александр. - Как-то надежнее кинжала. Кстати, там парашютист какой-то. Очевидно, сбитый летчик. Надо бы сходить глянуть.
        - Гляньте. Только на рожон не лезьте - издали окликнете, и все. Будет нервничать - обратно. Запомните: мы здесь ни с кем не воюем. Нам просто надо выбраться. - Вояка невольно посмотрел на пистолет, размышляя, не дать ли на время, но Александр только мотнул головой. Мол, пока вроде бы ни к чему. Оружие - вещь хорошая, но в корне меняет мышление.
        - Слушай, почему нам вечно надо больше всех? - спросил Володя, когда приятели уже преодолели часть расстояния. По песку, под палящим солнцем марш-бросок даже без груза и не на время был не столь легок, как казалось вначале. Причем полноватому Владимиру он явно давался тяжелее. Когда даже небольшие расстояния привыкаешь преодолевать исключительно на автомобиле, любая пешая прогулка становится разновидностью пытки. А тут еще возраст дает о себе знать… Когда-то это было не так тяжело, даже с грузом, а то и со схлопотавшим пулю товарищем за плечами. Но это было два десятка лет тому назад.
        - Планида такая. Должен же кто-то за что-то отвечать, - хмыкнул Александр.
        Нельзя сказать, что он так уж доволен «прогулкой», однако передвигался гораздо легче приятеля. И не скажешь, будто чуть постарше своего шефа. Впрочем, похоже, главенствующие роли сейчас менялись. И явно не в первый раз.
        - Эту бы планиду, да в!..
        - Во-во, - подтвердил Саша. - Не утащил бы меня сюда в лечебно-психологических целях, и сидели бы тихо-мирно сейчас на чьей-нибудь дачке. Хотя как раз от судьбы и не уйдешь. Лучше уж здесь, чем в наших краях.
        - Типун тебе на язык, ротный! Я, вообще-то, хочу жизнь дожить спокойно.
        - Да и я не против. Староват для активных действий. И зрение не то, и мотор оставляет желать лучшего… Но тут уж как получится… Да где ж этот летун-неудачник? Надеюсь, хоть парашют он закопал? А то еще помощи попросит, а мне, честно говоря, по такой жаре земляными работами заниматься как-то не в тему.
        - Ты уверен, что он из тех, кто воюет против местных?
        - В общем-то, нет. И даже не знаю, какой вариант предпочтительнее. Поможем аборигену - станем национальными героями. Поможем врагам - вдруг да вывезут заодно с летуном хотя бы женщин и детишек? Понятно, всех не возьмут, но все равно будет чуть легче. А уж одни-то мы как-нибудь выберемся. Не впервой.
        - Ох, романтик ты, ротный! Ты что, влюбился?
        - А смысл? - вздохнул Александр и машинально потянулся к карману за сигаретами. - Нет, сойти с ума я могу, но вот надолго ли? Не юноша уже - пожилой, битый жизнью мужик, давно испытавший все мыслимое и немыслимое… И на зуб, и на цвет, и на просвет… Что я могу дать, кроме былых контузий да памяти? Толку от такого! Даже если помогу выбраться отсюда, дальше пути все равно разойдутся. И помоложе есть, и посмазливее, и без дырок, плохо заштопанных… Зачем же начинать? Было бы годочков поменьше, тогда…
        - А просто так? Правда, она еще слишком молоденькая.
        - Просто так не надо. Кстати, ей двадцать шесть лет.
        - И когда ты все узнать успел?
        - Профессиональное. Ладно, ищем искомое, пока ищущие не нашли нас.
        Но искать-то как раз и не потребовалось. Летчик сам показался из-за похожего на пучок ржавой проволоки кустарника. Осторожно выглянул, затем появился уже в полный рост и застыл, поджидая приближения приятелей. Правда, в руке был зажат пистолет, но сама рука была опущена, и как-то не верилось, что пилот начнет стрелять сразу, даже не выяснив, кто перед ним.
        - Эй, на палубе! Живой? - нарочито бодро выкрикнул Александр, даже не потрудившись перевести фразу на английский. Да он, откровенно говоря, был не в ладах с распространившимся по планете языком. Так, дежурное «фак ю», да еще пару-другую фраз.
        - Вы русские? - после минутной, наверное, заминки ответил пилот на вполне чистом языке родных берез, пусть и с едва уловимым акцентом. - Откуда? Кто такие?
        Но пистолет поднимать все же не торопился, и это обнадеживало.
        - Туристы. Во всяком случае, до недавнего времени, - без малейшего удивления отозвался Александр, а Владимир не удержался, чтобы не почесать в затылке.
        Как-то не укладывалось в его голове, что военный пилот неизвестно какой державы (стандартно камуфляжный комбинезон мог принадлежать хоть русскому, хоть скандинаву, хоть папуасу с Соломоновых островов - не летают же они там в набедренных повязках и с костью в носу?) довольно свободно владеет твоим родным языком. Да и акцент не тянул даже на прибалтийский…
        - Точно туристы?
        - Отдыхающие, если уж так интересует. Жаль, наш отдых нарушили, и даже толком не знаем, кто именно. Не вы, часом, товарищ?
        Пилот не ответил, напряженно вглядываясь в балагурящего мужичка, которого, видно, никак не ожидал встретить в здешних песках.
        - Вот и приходится выбираться на родину своим ходом, - продолжал Александр. - Увидели в небе парашют, решили узнать, вдруг помощь нужна? Хоть и полные нейтралы, но люди все-таки. Надеюсь, наша страна с вашей не воюет? А то у нас почти никакой информации. Вы, гражданин, какого подданства будете? Не американец, часом?
        - Израильтянин. - Пистолет изчез в кобуре, хотя застегнута она не была, и это не укрылось от обоих мужчин. - Нет, наши страны не воюют.
        - Тогда хоть поясните, если в курсе, кто и с кем? Сигаретку?
        - Не курю, - помотал курчавой головой представитель «наполовину нашего народа».
        - Насколько понимаю, кто-то вас сбил? Или неполадки с техникой. И сами вы из бывших наших сограждан. Не обессудьте - по владению языком сужу.
        - А вы не из КГБ, часом? - знакомо, вопросом на вопрос, ответил, уже улыбаясь, пилот.
        - Да боже ж мой! - вскинул ладони Александр. - Да никаким боком!
        - Это я так… - вздохнул летчик. - Вы не ошиблись - родители мои жили в СССР. И я тоже до двенадцати лет. - Пилот явно все еще пребывал в шоке от всего случившегося. - Можете звать меня просто Левой.
        - Александр. Можно просто Алекс. А это - Володя. Чем сбили-то?
        - Ракетой. Не из рогатки же. Думаю, вашей «Стрелой». Любят их местные. Хотя, может, и «стингером». Хорошо хоть фонарь не задело - катапультироваться успел. А то догорал бы сейчас там, - Лева махнул рукой куда-то в сторону.
        - А кто? Мы только слышали краем уха, будто арабы напали на весь остальной мир, но подробностей… - Александр деликатно умолчал, что скорее всего это мир напал на арабов, а то очень уж несопоставим военный потенциал противников, но толку, если сейчас начнешь искать виноватых, да еще в присутствии военного человека!
        - Мы и НАТО с одной стороны, с другой - Иран и некоторые арабские страны, - пожал плечами Лева, тоже не особо вдаваясь в подробности начала войны, как, впрочем, и ее хода.
        - Понятно. Локальная мировая война в районе Персидского залива и Красного моря. Которую нам давно и в красках живописал Голливуд. Ладно, Лева, смотрю, ты особенно не торопишься… Может, немного пройдемся? Тут недалеко у нас целая группа. Решили, понимаешь, не ждать эвакуации и выбираться самостоятельно. Наше дело, конечно, сторона, но если раньше твоих объявятся местные… Получится нехорошо - сам понимаешь. Ты ведь их не пряниками летал забрасывать, верно? И они-то наверняка будут искать сбитого пилота.
        Лева сразу помрачнел. Встреча с египтянами явно не входила в его ближайшие планы. Потому что пряники, которые столь щедро разбрасывали израильские пилоты, арабам приходились не по вкусу. Тут уж поневоле примешь любую помощь с благодарностью. Тем более что Россия пока в этой традиционной уже ближневосточной заварушке, как говорится, не при делах, и вряд ли арабы предпримут какие-то враждебные действия против обычных отдыхающих. Во всяком случае, одному выбираться действительно сложнее.
        - Сигнал-то хоть подать успел? Тут тебе задерживаться явно не стоит, - чуть подлил масла в огонь Александр, видя колебания пилота.
        - Маячок, кажется, накрылся, - ответил летчик после заминки: видимо, он решал - стоит ли сообщать технические подробности первым встречным, пусть и бывшим землякам. - Искать меня, конечно, будут, но пока найдут…
        И посмотрел на приятелей со смесью вызова и надежды. Мол, что вы предложите в таком случае?
        - Тем более, - Александр едва скрыл разочарование. - Хоть укроем на какой-то срок. Насколько знаю, ваши своих не бросают. А для арабов ты вполне сойдешь за российского туриста. Глядишь, вместе и дойдем. Все равно мы направляемся к вам в гости.
        - Пешком? - стало что-то доходить до Льва.
        - Пока пешком, но не теряем надежды разжиться транспортом, - вставил свое слово Владимир. - У отеля взять было нечего и негде, но раз есть страна и всякие автомобили-автобусы, что-нибудь можно подобрать для собственных нужд по дороге. Напрокат или еще как. В общем, видно будет. Нам важно было убраться подальше. В отеле уже делать нечего. Ни электричества, ни воды. Какой-то танкер к берегу приткнулся, дымит, воняет, опять-таки аборигены в благородном гневе нагрянуть могут. Один раз уже пытались. А станут ли местные войска защищать чуждых отдыхающих - вопрос из вопросов. Вдруг все уйдут на фронт?
        Пилоту оставалось лишь покачать головой. Все-таки исход из отеля и дальнейшее путешествие отдавали стопроцентной авантюрой. С другой стороны, Леве оставалось благодарить судьбу за эту авантюру: топать в одиночку до границы по враждебной территории ему нравилось меньше, чем в компании хоть и бывших, но соотечественников.
        Походный лагерь еще спал. Никому не было дела до разыгравшейся в небе драмы. Ну, сбили кого-то, так ведь он наверняка что-то бомбил. Может, даже аэродром, с которого в итоге не удалось вылететь домой. На то и война, чтобы кого-то сбивали, и главное тут - чтобы все действо проходило в стороне, напрямую не касаясь тебя. После долгого ночного перехода по песку народ, как говорится, ног не чуял, и даже жесткое ложе ничуть не мешало отдыху. Лишь Вояка поднялся, пошел навстречу, остановился, критически осматривая летчика. Взгляд при этом у предводителя отдыхающих был такой, что поневоле захотелось вытянуться во фронт, как перед главнокомандующим.
        - Сеген Лев Коган, - доложил пилот.
        - Это примерно старший лейтенант? - прикинул Вояка. Свою фамилию он не назвал, так же как, несомненно, имевшийся у него не сейчас, так когда-то чин.
        - Наверное, - отозвался летчик. Связь с прежней родиной он утратил давно и не очень ориентировался в российских воинских званиях.
        - Что случилось, ясно. О задании не спрашиваю - безразлично. Два сугубо практических вопроса. ВВС, в смысле военная авиация у Египта осталась? Хотя бы на уровне вертолетов? И второй - границы все там же или уже приблизились?
        Судя по всему, Вояка не сомневался в успехе коалиции. Арабы воевали намного хуже своих противников, вся история конфликтов в регионе говорила о превосходстве небольшого израильского государства, и трудно назвать причину, по которой ситуация может вдруг измениться. Разве что Иран окажется крепким орешком, но до него отсюда далековато, а речь идет о конкретной стране. Плюс, вне зависимости от личных симпатий и антипатий, а также абстрактных политических расчетов, имелся полный резон желать успехов той стороне, которая может отправить на родину. Египтянам не до каких-то отдыхающих, следовательно…
        - Авиации у египтян больше нет. А вот ПВО осталась, - слегка улыбнулся летчик. - Насчет границ сложнее. Наземная фаза операции началась недавно, продвижение было, однако насколько и в каких направлениях, не знаю. Не мой уровень. По-любому фронт приблизился ненамного. Сотня километров в данном случае не расстояние.
        - Ладно. Будем считать: надежда перейти на ту сторону поближе имеется, однако исходить следует из прежнего состояния границ, - сделал вывод Вояка. - Сейчас будем поднимать людей, узнаем, у кого имеется что-нибудь из одежды, подходящей по размеру. Вертолетов у египтян нет, а вот машины наверняка сохранились. И встречаться с каким-нибудь ищущим сбитых летчиков патрулем тебе, сеген, явно не следует. Комфорта не обещаем, медицинской помощи - лишь на самом примитивном уровне, но пища у нас кошерная, вода пока имеется. Как-нибудь продержишься до прибытия спасательной группы. Имей в виду - долг платежом красен, как говорили на бывшей родине. Если за тобой прилетят, возьмите хотя бы кого-нибудь из женщин. Большего не прошу. Просто им труднее. И сейчас, и если что случится.
        Это была едва ли не самая длинная речь Вояки на памяти приятелей. Обычно он предпочитал отмалчиваться, говорил короткими рублеными фразами, без особых пояснений или развернутых тем.
        - Что смогу - сделаю, - сказал Лев.
        Допытываться, насколько он говорил искренне, а насколько - из желания спастись, никто из мужчин не стал. Лишь бы сдержал обещание, а побудительные причины не так уж важны. Пусть невелик у спасенного чин, но вдруг сумеет уговорить, чтобы взяли на борт хоть кого-то! И остальным сразу станет легче, как всегда становится в трудных ситуациях, когда не обременен прекрасным, но порою таким беспомощным полом.
        Александру очень захотелось, чтобы этим кем-то оказалась Дина. Она же похожа на представительницу определенной нации, так почему бы и нет? Уж евреи своих не бросают. Пусть, по ее словам, это гены только отца, а не матери, но очень ли станут разбираться в горячке?
        - Ладно. Подъем. Подыскиваем одежду и уходим. Не стоит надолго задерживаться, - коротко распорядился Вояка.
        Быстро уйти не получилось. Люди вставали еле-еле, многие сразу начинали жаловаться на отлежанные бока, стонали, не без ненависти смотрели на пески и море. Группа еще не сплотилась, по существу, это было довольно случайное собрание людей, но отнюдь не спаянный общими интересами отряд, да и появится ли необходимая в трудных ситуациях спайка? Вполне вероятен обратный вариант, когда все перессорятся, вступят в конфликты друг с другом и разбредутся в разные стороны. Хорошо еще, если без драк и прочих эксцессов.
        - Не ваши?
        Небо высоко-высоко прочертили инверсионные следы двух самолетов. Пусть что угодно говорят про беспилотные аппараты, да только летают последние низенько-низенько, а порою появляется необходимость взглянуть на общую панораму с большой высоты.
        - Откуда я знаю? - Лева уже успел переодеться в какую-то порядком выцветшую майку и шорты до колен и теперь совсем не походил на боевого летчика. - Очень высоко идут. Даже тип не определить. Но у египтян авиации нет. Может, наши, может, европейцы или американцы. Группировка у них большая.
        Одна беда: найти пропавшего пилота пара самолетов заведомо не могла. Разве что он полный идиот и продолжает сидеть рядом с разложенным парашютом. Искать скорее всего будут при помощи все тех же беспилотников и, уже найдя, вышлют на помощь вертолеты. Если найдут. Просторы бескрайни, враги тоже наверняка не дремлют, и кто будет первым - под огромным вопросом.
        Но все-таки тронулись в путь. Кое-кто успел не то позавтракать, не то, судя по времени, пообедать немудреными консервами, кое-кто отказался даже от них. Жара донимала, и многим казалось: съесть что-либо решительно невозможно. Лишь пить, пить и пить, хоть как-то спасая организм от обезвоживания.
        - Не советую, - Александр посмотрел на бутылку минералки в руках Дины. - Почти сразу все выйдет потом. Вот поесть хоть немного необходимо для поддержания сил. Есть консервированные фрукты - лучше, чем вообще ничего. А пить надо понемногу, лишь вечером можно позволить себе чуть больше. Чем больше пьешь, тем больше хочется. Проверено на практике.
        - Ты уже путешествовал? - Они еще ночью успели перейти на ты. - Наверное, с группой туристов?
        - Можно сказать и так, - улыбнулся Саша. - Только не здесь, там, чуть восточнее. Но тоже то пески, то горы. Разве что моря не было. Не думал, что придется походить пешком еще раз. Ты лучше поешь. Скоро выступаем. Надо отойти как можно дальше. Потом, судя по карте, в стороне лежит небольшой городок, вдруг удастся разжиться каким-либо транспортом?
        - Что за городок?
        - Понятия не имею. Карту нашли лишь на арабском языке. Да и разница? Но вряд ли правительство вводило запрет на передвижение иностранцев. Наймем какой-нибудь автобус или несколько машин и дальше спокойно поедем. Если нашего нового приятеля его друзья раньше спасать не прилетят. Мы же не враги, места в вертушках наверняка найдутся. Но сейчас лучше идти. Мало ли…
        Их действительно очень скоро нашли. Бывшие отдыхающие вряд ли успели отойти от места привала километра на четыре, как вдалеке послышался рев моторов. Рев приближался, а затем показались машины, которые его вызывали.
        Четыре бронетранспортера египетской армии.
        Глава четырнадцатая
        Все представления о пустыне оказались ошибочными. На чем они базируются у нормального человека? На каких-нибудь передачах, художественных фильмах, поездке к пирамидам. Куда уж больше? Вот и возникает убеждение: пустыня - это огромный безжизненный океан песка от горизонта до горизонта.
        Оказалось, бывает и иначе. По крайней мере здесь из песка то и дело торчали скалы, образуя некие подобия лабиринтов. Приходилось постоянно пускаться в обход. Хотя, если подумать, путь все равно держали наугад, и вправо, влево - какая разница? Зато от скал падала тень. В тени тоже господствовала жара, но хоть песок был не таким раскаленным и на нем можно было даже устало посидеть некоторое время.
        Жизнь здесь тоже была. Вернее - намеки на жизнь. Несколько раз бредущие люди видели скорпионов. Противных, вызывающих брезгливость пополам со страхом. Вдруг укусит? Говорят же, ядовит. Как-то вдалеке скользнула змея, куда-то ползущая по собственной надобности.
        Лучше уж никакой жизни, чем такая!
        И больше ничего. Лишь палящее солнце над головами да горячий - хоть чай на нем кипяти - песок.
        И тот же песок в обуви. Наждаком натирает непривыкшие ноги, но сколько ни вытряхивай на привалах туфли, вновь ощущаешь попавшие туда песчинки.
        Потеть дальше было некуда. Возникало ощущение, будто тело ссыхается, превращается в мумию. Одежда пропиталась солью, но сбросить ее невозможно - сгоришь.
        Сплюнуть бы, но даже слюны давно нет, и шершавый язык с трудом ворочается во рту да песок скрипит на зубах.
        Пустыня - это не океан песка. В первую очередь - это отсутствие воды…

* * *
        - Ничо, щас буд лече, - пробормотал Нелюбин, но каким-то образом нашел в себе силы повторить более внятно. - Сейчас будет легче.
        Пятерка путников рухнула в тени очередной скалы. Сил подняться не было. И куда девались лощеные мужчины? Вроде времени прошло совсем немного, а все уже превратились в законченных доходяг.
        И особенно плохо выглядела Бритни. Морпех продолжала тащить на себе всю положенную уставом ношу. Хоть бы бронежилет выбросила, что ли! Толку от него, когда того гляди загнешься от теплового удара!
        Но нет, тащила, словно от сохранности снаряжения зависела ее жизнь. Поэтому теперь лежала на животе, не подавая каких-либо признаков жизни.
        Погранов через силу посмотрел на соотечественника.
        - Вечереет, - пояснил врач.
        До вечера на самом деле было далеко. Просто солнце перевалило зенит и начало затяжное снижение к горизонту.
        Лежавший неподалеку Айзек с видимым усилием подполз поближе, пытаясь узнать, о чем говорят русские.
        Пришлось повторить еще раз. Уже на английском.
        Может, стоило бы идти ночью, а днем попытаться отдохнуть, но разве реален отдых без воды? И непривычны были случайные попутчики к ночным переходам. Даже на психологическом уровне.
        Нелюбин не стал добавлять: если не удастся найти людское жилище или одинокий колодец, конец близок. Пустыня убьет людей с безжалостностью закоренелого моджахеда.
        Вот только в какой стороне то желанное селение и как находить посреди песков и скал воду? Оазис еще ладно, его видно издалека, но колодец?
        Или тут вообще нет ни колодцев, ни оазисов, ни людей?
        По логике, без воды жить не станешь.
        - Тихо! - Погранов приподнял палец, желая усилить звучание слов.
        Словно кто-то говорил или иным способом нарушал царившую тишину!
        Мужчины поневоле напрягли слух. Ничего.
        - Показалось, - выдохнул журналист. - Мотор будто.
        - Надо идти, - с трудом прохрипел Нелюбин. - Подохнем здесь, как…
        И умолк. То ли не нашел эпитета, то ли сил на произнесение лишнего слова.
        - Хоть полчасика. - Погранов приподнял руку и взглянул на часы. Хорошие такие, дорогие на вид, даже если не знать знаменитую фирму.
        - Потом вообще не встанем.
        Но как же тяжело подняться!

* * *
        Селение открылось совершенно внезапно. Ничто не предвещало близости людского жилища. Ни звуков животных, ни криков людей, ни шума машин… Просто поднялись на очередной песчаный холм и с него увидели разбросанные в беспорядке убогие дома. И даже зелени нигде нет, ни в самом селении, ни поблизости. Такое впечатление, словно путники из века двадцать первого перенеслись прямиком в Средневековье - ни машин, ни спутниковых антенн. Так выглядели людские пристанища в азиатских краях и двести лет назад, и две тысячи. Никакого прогресса, словно само Время не властно над Востоком.
        Чем они здесь кормятся? Песком сыт не будешь. Или поля где-нибудь подальше?
        Жителей не видно. То ли ушли бродить по пустыне, обретя своего Моисея, то ли просто скрывались в домах от жгущих лучей светила.
        - Дошли… - выдохнул Айзек.
        Создавалось впечатление, что он обязательно разрыдался бы от счастья, если бы в организме осталось хоть чуточку жидкости на слезы.
        Как у приговоренного к смерти, уже на эшафоте вдруг получившего долгожданное помилование.
        Сил и то прибавилось. Совсем немного, тем не менее путники дружно заковыляли вперед - к воде и людям.
        - Хорошо, что мы с американцами, - тихо пробормотал соотечественнику Погранов. - С ними везде почет и уважение.
        Деньги с собой имелись. И не только бесполезные в такой глуши кредитки, но и кое-какая наличность. В слаборазвитых странах всегда лучше иметь при себе какую-то сумму. Уж чересчур много здесь вымогателей, которые, получив бумажку-другую, сразу становятся усердными слугами. Точно в соответствии с номиналом банкноты.
        Раз имеется селение, то должен быть какой-нибудь магазин. Лавка, еще что-то в таком же роде - место, где люди торгуют. Некий аналог приснопамятного советского сельпо. Не может же быть, что местные селяне живут совсем автономно - и это в двадцать первом веке! Да и как прожить, когда по первому впечатлению вокруг ни кустика, ни полянки!
        Но и без магазина наличие жилья подразумевало наличие воды. Сами ли угостят, придется ли купить, значения, с точки зрения путников, не имело. Они за глоток готовы были отдать все имеющееся с собой, а уж за ведро напитка - влезть в кредит до скончания времен.
        Ближе к домам наметилось некое подобие дороги. Во всяком случае песок был немного утрамбован, ноги так не проваливались, и чувствовалось - тут иногда ездят машины.
        Но создавалось впечатление, что жителям глубоко наплевать на любых гостей. Никто не выглядывал, не разглядывал, не встречал. Странно. Обычно если не взрослые, то вездесущая ребятня немедленно объявляется где-то рядом, любыми путями добиваясь подарков. Великое племя маленьких вымогателей, которое атакует не хуже волчьей стаи. Если отсутствие мужчин можно было объяснить какими-то делами, проблемами, то куда подевались дети?
        Неужели даже их одолела вездесущая жара? Вот уж во что никогда не поверилось бы…
        Однако - факт. Упрямая вещь.
        - Какой-нибудь колодец, надеюсь, здесь имеется, - пробурчал Погранов.
        Он все высматривал привычного журавля или хотя бы сруб с воротом, рукоятью и ведром.
        - Должен быть. И магазин обязательно тоже. Просто надо понять, где здесь что. Восток - дело тонкое, - Нелюбин сумел найти в себе силы даже до примитивной шутки. Американцы ее, понятно, не поняли, зато губы Погранова изобразили подобие легкой улыбки.
        Бритни сняла винтовку, осмотрела ее, словно снаружи можно было понять, действует ли сложный и весьма капризный механизм. По-хорошему, ее сейчас следовало бы разобрать, посмотреть, почистить в месте, где легкий ветерок не метет песчинок, только пить страшно хочется, и тело почти превратилось в засушенную мумию. А вот одежда уже стала заскорузлой, противной, и верх блаженства - избавиться от нее, погрузиться в какой-нибудь бассейн, отмокать и пить, пить, пить…
        Жаль, дикари не поймут, еще начнут приставать, ведь они понятия не имеют о равенстве полов и сексуальном насилии. Демократия и толерантность лишь слегка коснулись здешних краев, отнюдь еще не став глубинной сущностью обитателей.
        В связи с этим вспомнилась гибель сержанта, но ведь произошла она не от рук мирных жителей. Солдатам отдали приказ, они его выполнили. Будем надеяться, что для того, чтобы спустя некоторое время предстать перед международным трибуналом и получить по заслугам. А мирным что? Им лишь бы деньги платили. Уж простые люди во всем мире относятся к представителям единственной великой державы с должным пиететом и почтением.
        - Может, у них тут где-нибудь телефон есть? - вопросил в пространство Погранов. - Тогда сразу позвоним, и прочь отсюда.
        - Мобильники не работают, - напомнил Айзек.
        - Я имею в виду проводной, старый. Для мобильников здесь такая глушь, что работать они и не станут. Помните, были такие даже в автоматах?
        Американец кивнул. Пусть не очень верилось в будку с таксофоном, но почему бы не представить, что детище Белла имеется у кого-нибудь в доме. Надо ведь порою связываться с городом или с соседним поселком! Вдруг срочно понадобится врач или адвокат? Или потребуется заказать какой-нибудь товар? Значит, без телефона не обойтись. Интернет найдется вряд ли, тут наверняка не имеют представления о компьютерах, а скорее всего и о телевидении… Не понять, чем аборигены занимаются вечерами, раз нет даже возможности усесться в уютном кресле с банкой холодного пива в руках и спокойно смотреть новости о происходящем в мире. Где случилась страшная катастрофа, где нарушаются права человека, где народы борются за демократию, кто из звезд и просто известных людей устроил очередной скандал или сошелся с новым партнером…
        - И как только они живут здесь? Вот дикари! - выдохнул Айзек, с некоторым раздражением проводя рукой по небритой щеке.
        - Должен же кто-то здесь жить, - философски заметил Погранов.
        Улица была по-прежнему пустынна. Где же народ? К ним пришли, можно сказать, в гости солидные люди, а они ухом не ведут и глаз в их сторону не скосят! Другие бы давно уже вывалили наружу и наперебой предлагали путникам воду, а еще лучше - колу и прочие напитки. Цивилизованного языка они, понятно, не знают, однако для общения существуют универсальные жесты, подкрепленные зелеными бумажками с портретами былых президентов.
        Первые дома, по существу, глиняные, довольно большие хибары, остались позади. Вся деревня, или как там ее, состояла из одинаковых построек: высокий забор, а за ним - приземистый одноэтажный дом. Все вокруг серо-коричневого цвета, невзрачное, словно выгоревшее под безжалостным солнцем. В некоторых дворах, очевидно, считавшихся по местным меркам богатыми, виднелись какие-то хилые скрюченные не то деревца, не то кустики. И больше ничего, глазу не за что зацепиться. Ни спутниковых тарелок, ни застывших во дворе машин. Даже каких-нибудь ослов не было слышно. Полная тишина. Дальше точно ехать некуда.
        - Эй! Люди! - вдруг выкрикнул Погранов и едва не испугался своего одиноко прозвучавшего сиплого от жажды голоса.
        Лишь поднимающийся ветер, не несущий вожделенной прохлады, а напротив, обжигающий, прошелестел песчинками да где-то скрипнул неприкрытой калиткой.
        - Вымерли они тут все, что ли? - Нелюбин даже передернулся. Ему вдруг стало не по себе, словно место это было проклято и здесь произошла ужасная трагедия, вполне достойная голливудского фильма. Мумия ли изничтожила людей, злой дух сожрал, инопланетный хищник порезвился?..
        Есть что-то жуткое в пустых домах и улицах. Не должны так выглядеть людские поселения, не должны. Даже на краю света или за его краем.
        Путникам не дано было узнать, что тут действительно случилось несчастье, пусть и не из тех, про которые снимают кино. Зачем подобное снимать? Довольно заурядный, с точки зрения командования, случай. Самолет атаковал цель, атаковал успешно, и разве такая большая беда, что целью этой случайно оказался старенький автобус, на котором перевозили детей? Ракета попала точно, выживших не было, хотя большая ли в том беда, если дети были детьми арабов? Вот если бы европейцев или, Боже сохрани, американцев, разговор был бы другой. А тут еще нарожают, чего им стоит?
        Но жители так почему-то не думали. Как раз сейчас они хоронили погибших детей, как велит Аллах, до захода солнца. Почему-то отношение к неверным у них весьма испортилось дальше некуда, словно не несли им жители далеких стран столь необходимую демократию и общечеловеческие ценности в обмен на никчемную нефть.
        - Может, ушли куда-то? - ляпнул, не подумав, Айзек.
        - На прогулку в пустыню, - не сдержался Погранов. Журналист стал откровенно злым, палящее светило не способствует доброте. - Ладно, взрослые работают на неведомом поле, тут обязательно должен быть какой-то оазис, а дети? Они куда делись?
        Хотел добавить про женщин, однако точно не знал, работают ли мусульманки в поле или исключительно сидят по домам да жарят лепешки. Вот то, что плов готовят только мужчины, Погранов знал точно.
        - Пошли искать оазис, - предложил Нелюбин. - Он должен быть неподалеку. А там - вода.
        Хотелось заглянуть хоть в какой-нибудь двор, убедиться в отсутствии хозяев, найти воду или иную жидкость, даже оставить за нее деньги по любому самому грабительскому курсу, однако вдруг кто-то скрытно наблюдает за незваными гостями, а потом обвинит их в воровстве? Дикари ведь, могут элементарно не понять попавших сюда не по своей воле образованных людей. Неприятно было здесь. Даже больше чем неприятно. Жутковато, хоть беги. Да только бегство означало неминуемую гибель от жажды, а кроме того, сил у путников уже не имелось. Сюда доплелись на последнем издыхании, не попался бы поселок, где-нибудь чуть дальше полегли бы и уже не встали.
        Поселение оказалось небольшим. Даже беглецам на последнем издыхании потребовалось немного времени, дабы пройти его из конца в конец. Шли с невольной настороженностью, повторяя бесконечные изгибы улочки, непрерывно переглядывались, всматривались в каждый двор, пытались понять причину безлюдья - и не понимали.
        Была бы возможность - бежали бы без оглядки, да не на верную же смерть!
        Бритни не выдержала, взяла винтовку на изготовку, даже стволом периодически поводила в поисках цели. Но не стрелять же в стены, а людей как не было, так и не появлялось.
        Раздавшиеся впереди голоса путники восприняли как вестник счастья, свидетельство, что судьба не оставляет их в беде. А следом за голосами при очередном, одном из последних, повороте улочки показалась толпа местных обитателей. Бородатых, в чалмах и халатах, кажется, чем-то разгневанных, лишенных гостеприимных улыбок.
        - Здравствуйте! - в первый миг стороны застыли, и Погранов оказался первым, кто нарушил возникшую было тишину. - Вы не подскажете, где здесь можно приобрести воду и комнаты для отдыха?
        Говорил он на английском в расчете, что найдутся хотя бы несколько человек, знающих нынешний международный язык. И фразы постарался составить самые вежливые, а то вид у аборигенов чересчур разбойный, вдруг уцепятся за какую-нибудь глупость, обидятся, разозлятся?..
        В ответ неожиданно грянул крик. Арабы, будто по команде, принялись громко говорить, каждый свое, перебивая друг друга, вдобавок на своем языке, и разобрать что-либо в страшном шуме не сумел бы даже полиглот. И лишь идиот не понял бы: аборигены очень рассержены, находятся в гневе, и отношение их к незваным гостям очень плохое.
        - Чего это они?
        - Откуда я знаю?
        Путники уже невольно пятились. Понемногу, стараясь не повернуться спиной, а далеко ли уйдешь подобным способом?
        Зато толпа двинулась вперед. Мужчины продолжали кричать, помогать себе в крике руками, будто активная жестикуляция была способна помочь гостям осознать значение проливающихся речей, отдельных фраз и просто слов. Лица хозяев полыхали гневом, крики еще больше раззадоривали, пробуждали нездоровые инстинкты, и шаги убыстрялись, а расстояние сокращалось. Не хватало лишь последнего повода, какого-нибудь штриха для преодоления последней грани.
        - Не подходи! - взвизгнула Бритни, нервно оглядывая толпу.
        Ствол «М16» ходил ходуном, выбирал жертву и все еще не выбрал.
        - Не стреляйте! - предупредил Нелюбин. - Они тогда с цепи сорвутся.
        - Стреляйте! - выкрикнул Айзек. - Хоть поверх голов! Надо их напугать!
        Оружия у аборигенов не имелось, следовательно, победителем станет более решительный, тот, кто не струсит.
        Изгиб улочки, и пятеро путников прижались спинами к какому-то забору. Оглянулись, двинулись дальше, а до толпы уже оставалось три-четыре шага.
        - Стоять! - опять закричала Бритни.
        Палец морпеха надавил на курок. Осечка. Попала ли в капризный механизм песчинка, еще что, только выстрела не последовало. Зато негромкий холостой щелчок и выражение лица представительницы армии послужили взмахом флажка в руках судьи. Толпа рванула вперед, крик ударил по нервам, и следом за ревом атакующих дикарей послышались испуганные вопли людей цивилизованных.
        Да, оружия у арабов при себе не было, даже каких-нибудь дубин, только забить человека можно без всякого оружия. Повалить, затоптать, а то и просто растерзать, и лишь Бритни немного повезло. Кто-то рванул сзади каску, сорвал, и рассыпавшиеся волосы продемонстрировали мусульманам: перед ними женщина. Даже как-то не сразу поверилось, не женское дело - таскаться с винтовкой, потому пришлось избавить пленницу от бронежилета, проверить на наличие соответствующих округлостей, а уж когда они нашлись…
        Чья ж вина, если жители глухой деревушки далеко не самой развитой страны ничего не слышали о толерантности, равенстве полов и о всяких сексуальных домогательствах? Зато Бритни прожила чуть дольше спутников. Тех-то забили сравнительно быстро, а вот ее еще активно насиловали все желающие. Да и потом уже не забивали, просто прирезали.
        Без особых мук и затей.
        Глава пятнадцатая
        Солдаты выстроились редкой шеренгой. Вполне достаточно, учитывая направленные на беглецов стволы автоматов. Более плотный строй даже неудобен из расчета стрельбы. Лица у египтян злые, покрытые струйками пота, глаза так и высматривают цели в сбившейся в кучку небольшой толпе недавних отдыхающих. С такими лицами только и расстреливать людей в упор, от бедра, чуть ведя ствол, все равно на небольшом расстоянии в кого-нибудь попадешь, а дальше можно оставить загибаться под палящим солнцем или же оказать высшую милость - перерезать раненому горло. Вдруг на напоенном кровью песке что-нибудь да вырастет?
        Офицер, судя по кобуре на боку, вышел чуть вперед, что-то вопросил на английском.
        - Что он говорит? - поинтересовался Александр у приятеля.
        - Не понимаю, - признался Владимир.
        - Спрашивает, кто такие и откуда здесь взялись? - перевел стоящий рядышком Лева.
        В отличие от людей постарше, молодежь английским владела - на самом разном уровне. Ответить попытались вразнобой сразу четверо или пятеро, посмотрели друг на друга, попробовали говорить порознь.
        - Думаю, переводить не надо. Мол, из отеля, выбраться пытаемся, - тихонько сообщил сегун.
        Теперь речью разродился египетский офицер. Говорил он с явным оттенком угрозы, делая отмашку рукой едва не после каждой фразы. Затем несколько раз указал рукой туда, откуда пришли беглецы.
        - Требует, чтобы вернулись обратно в отель. У них цивилизованное государство, которое не воюет с мирными гражданами. Тем более Россия и Украина являются нейтральными в конфликте. Обещает: в ближайшем будущем власти разберутся, кто есть кто. В соответствии с гражданством кто-то будет интернирован, кто-то поступит в специальные лагеря, откуда заинтересованные страны смогут забрать в обговоренные сроки. И - пока мы все здесь, власть не может гарантировать нам безопасность. Война, вполне можем попасть под случайный удар агрессора. Да и простые жители раздражены. Не исключено, что кто-то постарается излить злость на головы европейцев. Не разбираясь, имеют ли они отношение к происходящему. Сверх того, в связи с войной иностранцам запрещено без особого разрешения перемещаться по территории страны. Ну и опять повторил: мы обязаны немедленно повернуть назад и проследовать туда, куда взяли путевки. То есть в свой отель.
        Затараторила Вика. Говорила девушка бегло, не старые времена, когда иностранные языки учили по остаточному принципу - все равно никогда и никуда. Тут, наоборот, без знания английского на приличную работу не возьмут.
        - Спрашивает, как быть, если срок пребывания давно истек, а вылететь не смогли из-за начала военных действий. Но, мол, если дата совпадает с первыми бомбардировками, тогда нестрашно. И опять настаивает на нашем возвращении. В противном случае грозит доставить туда же под конвоем, а то и принять иные меры - уже как к иностранным шпионам.
        Скверно оказаться на чужой войне, где даже толком не симпатизируешь никому из противников. Любые симпатии в таких делах действуют лишь на расстоянии. Посмотришь поближе и начинаешь втихомолку ругать всех. На войне не бывает ангелов, а с дьяволами никто не хочет иметь дело.
        - А вот теперь дошел до следующего пункта, - продолжал переводить Лева. - Не видели ли спускающийся парашют?
        Чувствовалось: пилот невольно напрягся. Вдруг кто решит выслужиться, а то и просто ляпнет сдуру? А то из антисемитизма, этакого вечного пугала.
        Но тут все для беглецов было проще. Сработали и извечная русская жалостливость к попавшим в беду, и элементарное соображение: лучше знать меньше, а спать крепче, свидетелей таскают порою чуть не как соучастников.
        Офицер загадочную русскую душу не понимал. Среди беглецов не было ни одного человека в форме израильских ВВС, да и зачем туристам брать на себя дополнительную обузу и дополнительный риск? Они, напротив, должны подальше обходить любого вооруженного человека, увиденного где-то вдалеке.
        В действительности если не всем, то многим было не по себе при виде наставленных стволов. Что стоит египтянину дать команду, и никуда тогда не денешься. От пули не убежишь, ответить фактически нечем. Ни кинжал чеченца, ни пистолет Вояки достойными соперниками трех десятков «калашниковых» не являются. И никаких свидетелей вокруг. Отель покинули, куда делись, никто не видел. Может, ракетой накрыло. Может, до Израиля добрались и там их умучали. Мужчин положить, над женщинами надругаться и затем добить… Кругом пески да с одной стороны море. Досадно чувствовать себя беспомощным перед лицом угрюмой силы.
        Но война в сознании солдат не перешла в стадию окончательного одичания, да и найти сбитого пилота было гораздо важнее, чем уничтожить от безделья четыре десятка кяфиров. Тут как раз от одной из машин к офицеру подбежал солдат с переносной рацией. Понятное дело, радиосвязь, в отличие от мобильников, функционировала более-менее нормально. Пусть даже не всегда. Офицер послушал, что-то сказал, а затем прозвучала команда, и египтяне дружно бросились к броне. Последний взмах рукой в сторону отелей, мол, немедленно туда, и бронетранспортеры умчались. Лишь некоторое время стояла поднятая ими пыль.
        Пронесло…
        Да только что теперь делать?

* * *
        Капитан египетской полиции Абдалла Аль-Бакри стоял над изрядно уже пованивающим трупом полного мужчины средних лет. Причина смерти служащего отеля была налицо: голова трупа вывернута под неестественным углом и болталась, словно у тряпичной куклы, когда тело, лежавшее ничком, переворачивали на спину.
        - Перелом основания черепа, - подтвердил его догадку худой очкастый медик, поднимаясь и отряхивая брюки на коленях. - Сильный удар в шею или пинок. Второе вернее.
        - Значит, не несчастный случай, - вздохнул полицейский.
        - Какой случай? - затараторил управляющий отелем, отчаянно жестикулируя, как все северяне. - Все квадроциклы увели! Саид пытался им помешать, а его убили.
        - Кто? - повернулся к северянину капитан.
        Теперь хочешь не хочешь, а придется открывать дело. Только этого не хватало - война, кто против кого, непонятно… Списать на бомбежку не получится…
        - Я не знаю, господин, - прижал руки к жирной груди управляющий. - Наверное, русские.
        - Почему русские? - удивился Аль-Бакри.
        От русских туристов всегда было множество хлопот, но все, как бы это выразиться, бытового характера. И в основном связанные с беспробудным русским пьянством. Или с их необузданной жаждой деятельности. Опять же отягощенной пьянством… Сломанные аттракционы, хулиганство в общественных местах… Но чтобы убийство… Абдалла прослужил в курортной полиции больше двадцати лет и все случаи убийств помнил до единого. Да их и было-то - пальцев на руках и ногах с лихвой хватит. И только в двух случаях виновными были признаны туристы - один немец и один англичанин. Русские же кровожадностью никогда не отличались.
        «Чертова война, - подумал капитан, снимая берет и вытирая стриженную ежиком голову платочком. - Все-то она ломает…»
        - А потому что их в отеле почти не осталось! - взвизгнул северянин. - Почти всех европейцев и американцев, слава Аллаху, забрали свои, а русских свои бросили на произвол судьбы. Вот они и отправились куда-то сами. А квадроциклы им потребовались как средство передвижения. Что я скажу хозяевам?
        - Спишите все на боевые действия, - посоветовал капитан. - Думаю, что это их удовлетворит. А теперь пойдемте, я должен допросить оставшихся туристов…

* * *
        Не сговариваясь, отели обходили стороной - группа и без того получилась немаленькая и увеличивать ее еще не хотелось никому. Но это не удалось.
        - Что за звуки? - тронул Сашу за плечо Владимир. - Никак плачет кто-то?
        - Показалось, - отмахнулся тот, но все-таки прислушался. - А ведь и правда… Командир! - окликнул он Вояку.
        Ошибиться было невозможно: многоголосый женский плач доносился от небольшого отеля, прилепившегося к краю холма, вполне отчетливо.
        - Надо посмотреть, что там, - после минутного раздумья сказал Вояка. - Кто со мной?
        Ну кто же мог пойти, кроме старых друзей? Пытался присоединиться Сергей, но супруга повисла на нем мертвым якорем, и ему оставалось лишь тоскливо смотреть вслед удаляющейся по направлению к украшенным башенками воротам отеля троице.
        Почти все население отеля собралось возле центрального бассейна. Рыдали, прижимая к себе детей, женщины, а мужчины, кто как мог, пытались, успокоить их. Но и на них самих, как говорится, лица не было.
        - Вы за нами? - подскочил на месте пожилой мужчина, едва завидев незнакомцев. - Товарищи! Мы спасены!
        - Где вы пропадали так долго? - посыпались вопросы от туристов, обступивших пришельцев. - Где ваш транспорт? Мы тут чуть не погибли!..
        - Тихо, господа! - услышав командный голос Вояки, толпа притихла, даже рыдающие женщины замолчали. - Мы не спасательная команда. Мы такие же отдыхающие, как вы, только не ждем спасения, а пытаемся выбраться сами. Что тут произошло?
        - Пойдемте, - разочарованно вздохнул пухлый молодой человек, маня вновь прибывших за собой. - Сами увидите…
        Тела лежали рядком у выщербленной пулями стены корпуса, накрытые чьей-то сердобольной рукой простынями и полотенцами, испятнанными красным. Было их много, больше двух десятков. Мухи густо облепляли торчащие из-под импровизированных саванов босые ноги, с гудением роились в воздухе, жадно припадали к загустевшей на солнце блестящей луже, натекшей из-под лежащих.
        - За что их? - Вояка, присев на корточки рядом с крайним трупом, откинул уголок полотенца и посмотрел в лицо полной брюнетки, удивленно глядящей в небо большими карими глазами.
        - Вы не поверите, - нервно рассмеялся мужчина. - За то, что евреи! Эти так и спросили: кто еврей - отойдите в сторонку. Они еще обрадовались, что их сейчас вывезут, как до того европейцев и американцев, по номерам за паспортами побежали… Эту даму Светланой звали… А их… А их…
        У молодого человека задрожали полные губы, некрасиво перекосилось лицо, и он зарыдал безутешно, по-детски, размазывая по щекам ладонями слезы.
        - Успокойте его, - велел Вояка, безуспешно пытаясь прикрыть покойной Светлане глаза, открывающиеся снова, будто у куклы. - Водки дайте, что ли…

* * *
        Мнения у бассейна разделились диаметрально противоположно. Большая часть аборигенов, воспрянувшая было духом, наотрез отказалась присоединяться к пришельцам, шедшим, как выяснилось, в никуда, полагаясь на слепую удачу.
        - Нет уж, - твердил усатый толстяк, неприязненно глядя на вновь прибывших. - Здесь по крайней мере еда, вода… А там, куда вы нас тащите - кто знает?
        - И эти, в камуфляже, сюда уже не вернутся, - поддержала его высокая худая блондинка. - Своих бы детей пожалели, с собой тащить!
        - Точно! Тут нас рано или поздно спасут, а там точно погибнем!
        Наслушавшись этих воплей, неожиданно откололась и часть отряда.
        - Нам же сказали поворачивать назад!
        Виталик Седов, с широкими плечами, с длинными волосами, собранными в хвост, откровенно горячился. С виду довольно крепкий, он явно тяготился уходом и нелегким путешествием. А тут еще напугали да приказали вернуться. Хороший повод не идти дальше.
        - Мало ли кто что скажет? - вырвалось у Игоря. - Будем сидеть там, как в лагере этих самых, интернированных. Хотели бы переправить нас куда-нибудь, давно нашли бы способ. А наши пока раскачаются да что-нибудь предпримут, будет поздно. Вон пиндосы своих сразу забрали. И европейцы следом.
        - Наши тоже заберут, дай срок. У нас демократия, не сделают, народ так возмутится! - Виталик явно относился к тем, кто быстро меняет мнение, в зависимости от обстоятельств. Было странно, что он вообще решился на поход или хотя бы не ушел с первой группой.
        А может быть, причина заключалась в Дине? Виталик принадлежал к той компании, к которой относилась и девушка, даже пытался ночью оказывать ей какие-то знаки внимания, но девичью сумку уже давно забрал Александр, он же большей частью шел рядом с Диной, и кому-то еще места просто не находилось.
        - Как раз потому и не заберут. Были бы с нами какие-нибудь олигархи, дело другое. Да и то, их бы сразу прихватили, а на прочих откровенно наплевали, - высказал мнение Александр.
        - Вот как прихватят нас чуть подальше! - кажется, угроза египетского офицера возымела свое действие.
        Колебался не только Виталик. Кое-кто из путников тоже откровенно поглядывал по сторонам. Впереди - неизвестность, позади - ничего хорошего, но хотя бы нет угроз от официальных властей. Впору в очередной раз проклясть собственную неудачливость и желание отдохнуть в теплых краях. А ведь кто-то успел покинуть их буквально перед началом войны! Поневоле подумаешь о везении и невезении.
        - Никто никого не держит, - веско проговорил Вояка. - Мы считаем: надо самим идти навстречу спасению, а не полагаться неизвестно на что. Если кто хочет сидеть и ждать, пускай! Ближайшее будущее покажет, кто из нас прав.
        - Точно, - подал голос чеченец. - Слабаков не требуется. Возиться ни с кем не станем. Кто хочет, тот дойдет. Или не мужчины?
        Среди ушедших едва не половину составляли женщины, и непонятно, насколько слова горца относились к ним.
        Сергей почувствовал, как супруга теребит его за руку.
        - Может, вернемся? Куда мы дойдем?
        - Забыла толпу аборигенов? - тихонько ответил ей Сергей. - Дальше будет еще хуже. Вот надоест местным воякам нас защищать! Лучше всецело полагаться на себя, чем сидеть и ждать чуда.
        - Кто хочет, возвращайтесь. А мы пойдем, - подвел своеобразный итог Александр. И покосился на Дину, мол, как раз тебя я никуда не отпущу. Хочешь не хочешь, а вытяну отсюда. Девушка так и поняла его взгляд, даже вздохнула невольно, но возражать не решилась. Александр вел себя, будто точно знал, где искать спасения. Внешне - ни тени колебаний или сомнения, даже не скажешь, что недавно человек расслабленно шлялся по курорту и откровенно дурачился, не зная, чем еще заняться.
        Второй раз за сутки повторилась та же картина. Толпа разделилась. Люди мялись, не знали, какой вариант сулит скорейшее спасение. То ли плестись по песку дальше, надеясь непонятно на что, очень уж долог получается путь, да еще с учетом угроз местного представителя вооруженных сил, то ли тащиться назад, повторяя уже пройденное, и потом ждать непонятно сколько и непонятно чего. Полнейшая неопределенность, и в ней необходимо принять решение, совершенно не зная, будет ли оно верным. Кто-то останется в дураках, а кто?
        Смотреть в глаза друг другу не хотелось. Неловко чувствовали себя почти все, вне зависимости от выбора. Наконец возвращающиеся разобрали свои сумки, и две группки медленно двинулись в противоположные стороны. Виталик еще что-то попытался сказать Дине, однако Александр решительно встал на пути и покачал головой. Вид мужчины не сулил ничего хорошего, словно он прямо теперь был готов драться за понравившуюся девушку. Как обычно бывает, отступил тот, кто слабей духом. Пусть Виталик выглядел поздоровее и был моложе, но в глазах его соперника было такое, что парень решил с ним не связываться.
        Из обитателей этого отеля к отряду присоединился только тот самый пухлый парень, назвавшийся Мишей (Саша с Володей сумели привести его в чувство, благо доводилось в свое время), пожилая пара по фамилии Орлович и еще несколько человек, так что из-за пожелавших вернуться отряд не увеличился, но и почти не уменьшился.
        - Надо было и нам вернуться, - супруга укоризненно посмотрела на Сергея. Каждый шаг давался ей с видимым трудом. Не привыкла она к долгому пешему хождению, да еще по песку под палящим солнцем. Теперь иногда оглядывалась назад, где уже далекими черточками на горизонте виднелись ушедшие обратно к отелю люди. Только подумать: пройдет сколько-то часов, и все они будут под негостеприимной по случаю войны крышей. Пусть не до темноты, так хоть до полуночи ступят на территорию курорта. Вдруг власти опомнятся, дадут свет и воду? А там кто-нибудь явится забрать невинных, павших жертвами обстоятельств людей.
        Остальным тоже приходилось несладко. Любителей экстремальных пеших прогулок тут явно не водилось. Люди прилетели к далекому Красному морю отдыхать: поплавать в теплой воде, позагорать, совершить несколько экскурсий, отнюдь не на своих двоих, может, познакомиться с кем-то… К марш-броску никто не готовился.
        - Нутром чую… это… нельзя нам возвращаться. Не будет там добра. Предчувствие меня еще никогда не подводило, - убеждал благоверную Сергей.
        - А тебе твое предчувствие не говорит, что я скоро загнусь? И что тогда? Закопаете прямо здесь?
        - Зачем ты… это… так?
        - По-твоему, гнать бедную женщину пешкодралом невесть куда - это нормально? Я что, экстремалка какая? Или мазохистка? Сколько до границы? Пятьсот километров? Тысяча? Хочешь, чтобы я прошла ее всю?
        - Зачем же прошла? Мы же, это, говорили. Свернем через некоторое время к ближайшему городу, а там раздобудем какой-нибудь транспорт. Не может быть, чтобы аборигены не согласились нас подвезти. Это вблизи отеля они злые на всех неверных. А подальше, это, чего им злиться? Да и деньги они любят. Потерпи, это, максимум до завтра, а там что-нибудь придумаем.
        - До завтра я сдохну! Останешься один, тогда узнаешь.
        - Ну что ты! Главное - до вечера дотянуть. А там жара спадет, сразу легче станет. Остальные вон идут, и ничего.
        Вероятно, ругань продолжалась бы долго, только даже просто передвигаться по горячему песку было очень трудно. Дыхание сбивалось поминутно, пот стекал по лицу, одежда промокала и тут же высыхала под безжалостным светилом. Разводы соли останутся на майках и рубашках, испортят их, ведь не очень отстираешь потом. Да разве в разводах дело! Тут тепловой удар получить - раз плюнуть. Даже легче, ибо во рту сухо, а пить бывалые люди не советуют. Разве что смачивать рот, и то немного.
        - Володя действительно мой шеф, - спокойно рассказывал Александр.
        Нес он на себе две сумки, свою и девушки, однако с виду казался сравнительно бодрым. Зато Дина шла почти налегке, не считая рюкзачка за плечами. В таких многие из молодежи носят что-то уж совсем небольшое.
        - Давно ты у него работаешь?
        - Порядком. Мы были знакомы раньше, а тут как-то встретились, он и предложил перейти к нему в фирму. И сюда меня сманил тоже он. Так получилось, я развелся с женой, ну и настроения, соответственно, никакого не было. Вот Володя и вытащил меня сюда проветриться, отвлечь.
        - Давно развелись?
        - Больше года. Собственно, разлад начался давно. Мы и не жили фактически вместе. Так, из-за дочери. А потом она подросла, и оказалось, нас больше ничего не связывает. В жизни бывает всякое. Теперь вот перед супругой Володи неудобно. Из-за меня он тоже влип в эту историю. Выходит, я его обязан отсюда вытащить.
        Дина взглянула на спутника с невольным интересом, мол, а может такой вообще кому-то помочь?
        - Странные у тебя отношения с боссом.
        - Почему с боссом? С другом. Я же говорю: мы знакомы много лет. Нормальные люди столько и не живут. Была тогда иная эпоха, иная страна, и вообще… Если честно, я сейчас жалею лишь об одном: был бы я чуть помоложе… Свел бы тебя с ума, сам бы сошел, и кто-то пел бы песню безумству храбрых.
        - Меня свести с ума невозможно, - чуть улыбнулась девушка. - На самом деле я очень волевая.
        - Все в этом мире возможно. Главное - бороться. Просто дальше-то что? Что я смогу дать, немолодой, чего уж там, человек? Следовательно, нет у меня такого права. Могу лишь любоваться тобой, беседовать, слушать твой волнующий голос…
        - Не надо, - попросила Дина. - Я замужем.
        - Ну и что? Как раз семейное положение никогда никому не мешало. Да и я же ничего не добиваюсь. Просто любуюсь тобой, и все… Готов идти так хоть вечность, жаль, ты устанешь гораздо раньше.
        - Я не устану, - неожиданно сказала Дина.
        Глава шестнадцатая
        - Кто-то едет, - сообщил оставшимся у бассейна усатый Константин. - Правильно я говорил, что не стоит идти с этими… Теперь точно за нами.
        - Может быть, попытаться их догнать? - робко спросила одна из женщин. - Они, наверное, недалеко успели уйти… Или хотя бы тех догнать, что к себе направились.
        - Пускай топают, - злясь неизвестно на что, заявил Константин. - Умные с комфортом поедут, а дураки пусть ногами землю меряют. На то они и дураки… Я ведь что…
        Слова прилипли у него к гортани: на дорожке, ведущей к бассейну, показались вовсе не вожделенные спасатели, а все те же египтяне в камуфляже, что походя отправили на тот свет два десятка мирных туристов лишь за то, что тем довелось родиться с «неправильной» национальностью.
        Только камуфляж у них был довольно разнообразный, хотя что может быть разного в камуфляже?
        - Добрый день, - широко улыбнулся мужчина средних лет, облаченный в песчаного цвета камуфляж. - Или скорее вечер?
        Константин работал менеджером по сбыту в одном из московских совместных предприятий, по работе немало бывал за рубежом и сам прилично знал английский. Но английский пришельца был безупречен, так же, как его голливудская улыбка-оскал.
        - Добрый вечер, - с трудом, по-школьному, выдавил он, разом позабыв все свои познания в языке.
        - Извините, что снова нарушаем ваш покой, - улыбнулся мужчина еще шире, хотя шире, казалось, уже невозможно. - Но у нас осталась невыясненной пара вопросов. Вы не против поговорить с глазу на глаз?
        - Отчего же…
        - Хорошо. Давайте отойдем в сторонку. Клянусь, что не задержу вас дольше двух минут.
        «Сторонка» оказалась тем самым закутком за корпусом, где еще недавно лежали расстрелянные. Их похоронили те, кто сейчас удалялся по направлению к границе с Израилем. Особенно старался молодой носатый мужчина с военной выправкой…
        - Хм-м, забавно… - человек в песочном камуфляже коснулся носком высокого ботинка на толстой подошве окончательно засохшей лужи крови. - Меня всегда удивляли люди, лезущие не в свое дело… И чем вам помешали эти покойники? Лежали бы и лежали, есть-пить не просят… Так ведь, кажется, у вас говорят?
        Константин запоздало понял, что пришелец говорит на русском, причем довольно правильно, лишь с легким акцентом.
        - Это не мы… - проблеял он, глядя в обтянутую серо-желтой материей спину, перекрещенную ремнями амуниции. - Это те, из другого отеля…
        - Из какого другого? - резко обернулся офицер. - Быстро отвечайте: тут кто-то был, кроме нас?
        Словно под гипнозом, Константин, уставившись на испачканный кровью ботинок, вывалил все, что произошло здесь пару часов назад.
        - А мы отказались идти, - закончил он, впервые за всю «исповедь» поднимая взгляд и по-собачьи заглядывая в глаза незнакомцу. - И с теми, первыми, и с теми, кто обратно пошел.
        Как-то совершенно отстраненно, будто на что-то к делу не относящееся, он заметил пистолет, который офицер вертел в руках.
        «Это мне снится, - твердил мужчина про себя. - Это не на самом деле. Этого просто быть не может…»
        Из-за выщербленного пулями угла донеслись автоматные очереди, отчаянный женский крик, тут же захлебнувшийся, дробный звон гильз по керамической плитке, снова выстрелы, теперь уже одиночные…
        - Не обращайте внимания, - успокоил Константина офицер. - К вам это не относится. Спасибо вам за оказанную помощь.
        Он выстрелил два раза в живот бледному до синевы мужчине, немо разевающему рот, будто выброшенная на берег рыба, и, перешагнув через корчащееся в агонии тело, направился к своим. Сделав пару шагов, он оглянулся и поморщился: чересчур живучий русский все еще подавал признаки жизни.
        «Зря оглянулся, - укорил он себя, небрежно всаживая пулю в голову жертве, наконец успокоившейся. - Плохая примета…»

* * *
        Тени постепенно удлинялись, суля приближение вечера и долгожданную прохладу. Но пока было жарко и довольно обидно: идти рядом с морем и даже не иметь возможности окунуться, смыть с себя пот, хотя бы немного охладить разгоряченные тела. Только как потом? Ни бассейна с пресной водой, ни душа. Так и будешь весь в соли, словно готовая к употреблению селедка.
        Плохо то, что никто из возвращающихся толком не умел ориентироваться. Заблудиться здесь невозможно, иди себе вдоль кромки прибоя и рано или поздно придешь к знакомым корпусам отеля. Только сколько же надо идти? Что будет раньше: долгожданное возвращение или наступление ночи? В темноте при свете звезд передвигаться не так уж приятно. Потому даже привалы почти не делали, так, остановились один раз перекусить, а остальное время шли и шли, медленно, едва переставляя ноги, с пониманием, что стоит прилечь, отдохнуть - и встать станет немалой проблемой. Даже клясть себя и друг друга за опрометчивый поход почти перестали. Для ругани тоже требуются определенные силы, а последних уже как раз и не было. Гул мотора и то смогли разобрать не сразу, хотя звук разносился далеко. Но разобрали, застыли, озираясь, еще толком не понимая, катер ли, машина, а то и самолет.
        Оказалось, машина. Небольшой джип несся со стороны курорта по самой кромке прибоя, где мокроватый песок не поднимал противную, мгновенно набивающуюся в рот и нос пыль.
        Возвращающиеся невольно сбились в кучу, стараясь найти поддержку друг в друге, хотя по жизни каждый из них больше привык быть сам по себе. Тут уже сработал стадный инстинкт, ведь машина, кому бы она ни принадлежала, могла нести определенную опасность. Во всяком случае, встречать ее в одиночку абсолютно не хотелось, как, скажем, не хотелось бы очутиться глухой ночью одному в темной подворотне. Вместе надежнее, даже если надежды на помощь случайных попутчиков фактически нет.
        Джип приблизился, сбросил скорость и свернул от кромки к остановившейся группе. Худшие предчувствия недавних отдыхающих сбывались на глазах. В открытом кузове, не называть же место для людей в неприхотливой машине салоном, сидели четверо солдат в песчаного цвета камуфляже.
        - Говорил же я: не стоило уходить. Теперь закроют в каком-либо лагере до конца заварушки! - Виталик сплюнул слюну напополам с песком.
        Про уход он вначале ничего не говорил. Более того, ночью даже слегка посмеялся над первой группой возвращенцев. Но сейчас ему искренне казалось, будто отдельные граждане увлекли его в поход едва ли не силой, а сами трусливо пошли дальше, бросив доверившихся им людей отвечать за чужие грехи.
        - Что же теперь будет? - испуганно прошептала Карина и сразу прикрыла рот рукой, словно опасаясь, что египтяне услышат ее слова и поймут.
        Между тем джип остановился метрах в десяти от небольшой, всего восемь человек, группы. Водитель так и остался за рулем, а трое других проворно соскочили на песок и застыли, один чуть впереди, двое по сторонам, рядом с машиной. Все трое с автоматами Калашникова, причем стволы направлены прямо на ни в чем не повинных людей.
        - Кто такие?! - рявкнул на английском средний из военных, очевидно, старший в этом патруле.
        - Мы туристы. Отдыхаем здесь. Наш отель неподалеку, - на том же языке ответил Виталик. - Пошли на пикник и чуть не заблудились. Теперь возвращаемся обратно.
        Старший, сержант ли, другой чин, посмотрел холодно, недобро.
        - Какой пикник, когда война?
        - В отеле плохо. Нет воды, света. Решили погулять.
        Сержант, надо его как-то называть, отошел чуть назад и извлек крохотную рацию. Что-то принялся докладывать, выслушивать ответ. Оба спешившихся солдата тем временем продолжали держать несостоявшихся беглецов на прицеле. Неприятное чувство, когда на тебя направлен автомат. Даже если уверен: стрелять просто так не будут. Главное - не дразнить и не вызывать у солдат раздражения.
        - Где остальные? - вопросил вернувшийся сержант.
        - Какие остальные? - переспросил парень, имени которого Виталик не знал.
        - Вас ушло из отеля около пятидесяти человек. Кое-кто вернулся. Здесь я вижу, - сержант тщательно пересчитал, для гарантии наставляя на каждого палец, - восемь. Где еще тридцать человек?
        - Они туда пошли, - показал рукой Виталик. Ясно, что скрывать что-либо бессмысленно. Раз патрулю известно даже количество беглецов. - Но мы возвращаемся в отель. Как было сказано.
        - Кем? - машинально поинтересовался сержант, а потом махнул рукой, мол, не отвечай. Сказал солдатам: - Кончаем здесь и поехали. Начальство торопит.
        - Эй! - один из солдат выступил чуть вперед. - Деньги есть?
        Говорил он тоже на английском. Странный попался патруль. Или специально подобрали полиглотов для поиска сбежавших туристов?
        Правую руку солдат продолжал держать на рукояти автомата, и указательный палец лежал на спуске, но левую требовательно выставил вперед. Его напарник вскинул оружие к плечу, парируя любую возможную угрозу со стороны жертв. Грабеж был наглым, неприкрытым, но не станешь же сопротивляться вооруженным дикарям! Виталик с некоторым удовлетворением успел подумать, что поступил предусмотрительно, запрятав часть наличных и лишь некоторую сумму положив в карман.
        - Вот, - он первым извлек заранее заготовленные отступные.
        Солдат прошел вдоль группы туристов, забирая у каждого зеленые бумажки, потом деловито сорвал золотые сережки из ушей Карины. Девушка вскрикнула, на разорванных мочках ушей показалась кровь. Парни стыдливо отвели глаза.
        - Перстни, кольца тоже давай.
        Все немедленно исчезало у него в карманах. Было горько и стыдно, как всегда, когда отнимают, а ты ничего не можешь предпринять.
        - На колени. Все. Живо!
        Команду не поняли, и тогда солдат без злобы, деловито ткнул в спину ближайшего парня прикладом.
        - Сказал: на колени!
        - Время, - напомнил сержант.
        Но люди уже покорно опустились на песок. Одним унижением больше, одним меньше, разница невелика.
        Только никто не собирался унижать беглецов. В другое время - может быть, но сейчас патруль торопился. Просто стоящим на коленях людям гораздо проще стрелять в затылок. Подходишь, приставляешь ствол, нажимаешь на курок, и двигаешься к следующему.
        Когда ударили первые выстрелы, застывший с понуро опущенной головой Виталик дернулся, взглянул по сторонам, увидел валящихся на песок приятелей, но что-то горячее, пахнущее кисловатым дымком, уже коснулось его затылка. А дальше сразу две пули пробили черепную коробку, промчались через мозг и вылетели наружу вместе с частью лица.
        Зато смерть пришла мгновенно.
        - Все. Поехали. Нам надо еще найти остальных, - скомандовал сержант.
        - Найдем, сэр. Куда они денутся?
        - А если свернут от берега? Проскочим подальше, а потом придется искать их в темноте. Давай гони. В нашем распоряжении два часа с небольшим. Или забыли: тут темнеет почти сразу. Там и добычи побольше будет.
        Собиравший деньги и драгоценности солдат с долей разочарования посмотрел на валяющиеся тела. Вдруг кто-то припрятал часть законной добычи? Но командир прав, потом самим забот будет невпроворот. А сюда еще можно вернуться. На обратном пути.
        Глава семнадцатая
        Они собрались, чтобы прямо на ходу обсудить дальнейший маршрут. Из почти тридцати человек, продолжавших уходить прочь от отеля, Вояка подозвал к себе четверых. Он руководствовался собственными критериями отбора, нимало не смущаясь толерантностью или иными новомодными понятиями. Оба приятеля. Сергей и к ним - чеченец, словно не горец пытался угрожать нынешнему негласному руководителю похода в день начала войны. Ни одна женщина, да что там женщина, большинство мужчин, молодых и не очень, не удостоились участия в импровизированном совете. Как будто их не касалась грядущая судьба или они не умели решать за себя и других.
        - Уходить от берега надо, - всяких предисловий Вояка явно не признавал. - Здесь мы у всех на виду.
        - В пустыне тоже, - недобро скривился чеченец Руслан. - В горы надо уходить.
        При этом он покосился назад, где в растянувшейся колонне беглецов шагал переодетый израильский пилот. Без злобы, понимая все выгоды свалившегося едва не на головы приобретения, просто как факт, который необходимо учитывать в дальнейших расчетах. Ясно же, что попавшийся патруль искал отнюдь не отошедших от отеля туристов. Вряд ли власти вообще знали, сколько на курорте осталось застрявших там людей, и уж тем более никто пока пристально не следил за их перемещениями. В противном случае группе Вояки просто не дали бы выйти за некую незримую линию.
        - Спрятаться, это, надо, - предложил Серега. - Затаимся до темноты, а в темноте спокойно двинемся дальше. Найдем же какое-нибудь укромное местечко!
        - А куда мы вообще идем? - задал резонный вопрос Володя. - Я имею в виду ближайшую цель. Где этот город?
        - Километрах в двадцати, чуть меньше, на северо-восток. Тут карта «смерть шпионам». Все приблизительно. Не иначе местный Сусанин рисовал, - скупо усмехнулся Вояка. - Ладно, хотя бы с общим направлением ясно.
        - Спутники летают, двадцать первый век на дворе, а карты, как в позапрошлом веке, - чуточку притворно вздохнул Александр. Он настолько привык слегка придуриваться в разговорах, что теперь трудно было вести себя полностью серьезно. - Признаться, весьма знакомая ситуация. Будто в молодость вернулся.
        - Надо прикинуть имеющуюся наличность, - деловым тоном произнес Владимир. - Потом дома сочтемся, а пока… Наши карточки, как понимаю, можно временно считать недействительными, а транспорт лучше честно нанять, чем угонять. Иначе на нас еще уголовщину навесят.
        - Угонять это в крайнем случае. Если вообще труба настанет.
        - Займись, - Вояка чуть кивнул Володе, давая понять: твоя идея, ты и воплощай в жизнь.
        Но сделать что-либо шеф некой фирмы не успел. Вдали на прямом здесь отрезке берега показалась приближающаяся точка, превратилась в машину, и стало не до сбора средств и прочих уже неактуальных мероприятий.
        Бежать было бессмысленно. Людей обязаны были заметить, а бегство - невольное признание себя виновным. Неважно в чем, вина, в соответствии со случаем, найдется, вполне достаточно украденного квадроцикла и убитого кем-то охранника. Или - невыполнение приказа армейского командования. Или еще что-нибудь другое, включая шпионаж в пользу НАТО или марсиан. Если бы чуть раньше…
        - Привал. Обедаем, - распорядился Вояка.
        Если прицепятся насчет невозвращения, хоть можно будет сказать: сразу после позднего обеда. Благо на жаре рано никто и не ест. Конвоировать до отеля их все равно не станут, можно немного пройти назад да и свернуть в пески.
        Машина быстро приближалась, превратилась в армейский джип, и сердца многих людей невольно заныли от нехорошего предчувствия. На собственной территории в условиях войны все права у солдат, но никак не у иностранных подданных. Доказывай потом, что ты не верблюд, а какое-то иное, более северное животное. Джип резко тормознул уже в непосредственной близости, и оттуда выскочили четверо военных с «калашами» в руках. Как сразу отметили люди сведущие, еще «АК-47», а не какие-нибудь новомодные автоматы под более мелкий калибр.
        - Что здесь делаете?! - рявкнул на английском тот, который явно исполнял роль старшего в патруле.
        - Обедаем, - Игорь попытался сказать спокойно, только голос все же чуть дрогнул.
        Женщин предусмотрительно попросили не вмешиваться в разговор. Отношение к ним на Востоке иное, чем в Европе, а тут еще, учитывая солдат и войну, могли случиться разные эксцессы. Многие азиаты любят белых женщин. Выбор-то тут был.
        - Встали все!
        Люди поднимались без приказа. Стоя больше вариантов свободы и действий, а сидя даже не рыпнешься. Пока вскочишь, сделают из тебя решето или просто забьют прикладами. Что-либо сделать стоя тоже было затруднительно - против четырех автоматов с голыми руками не попрешь, так хоть чувствовать себя будешь получше.
        Игорь сравнительно бойко поведал прежнюю байку о туристах, не забыв помянуть, что являются они подданными нейтрального государства.
        - Похоже, те самые русские, сэр, - негромко заметил один из солдат. Услышал его не только сержант, а может, капрал. Услышал кое-кто из беглецов и даже сделал некие предварительные выводы. Обращался солдат к непосредственному начальнику на английском. Довольно странно, учитывая, что военные являлись египтянами. С чего им тогда общаться на иноземном наречии? В НАТО по-любому не возьмут.
        - Вы ушли вчера утром? - поинтересовался старший, поглаживая автомат.
        - Разве нельзя? Нам никто не запрещал. Решили чуть прогуляться. Раз аэропорт не работает, надо каким-то образом выбраться на родину. Надеюсь, это не противозаконно?
        Ответа не последовало. Четыре автомата были направлены на беглецов. Пока прыгнешь, успеют открыть огонь и превратить нападающего в решето. Если бы хоть стояли поближе, да и то, как добиться одновременного нападения на всю четверку? Плюс не очень это легко - отнять оружие у человека, да когда рядом толпа не толпа, но сравнительно большая группа людей.
        Хреновая ситуация. Может, обойдется, как в первый раз? Не верилось, что солдаты начнут стрелять без повода. Какими бы они ни были и к какой армии ни принадлежали. Но почему между собой они говорят на английском?
        В плохое не верилось почти никому, но неприятно стоять под дулом. Странные тут пошли повадки, чуть что - сразу брать человека на прицел. Или аборигены пользуются войной, чтобы отыграться перед теми, перед кем много лет лебезили в надежде сорвать лишнюю десятку баксов?
        - Не нравится мне это, - тихо сказал Александр своему приятелю. Дину он предусмотрительно прикрыл, оставил за спиной, да только поможет ли, если вдруг случится худшее? - Ты получше меня в языках, послушай.
        С другой стороны на Александра покосился чеченец.
        - Думаешь, да?
        - Кто знает?
        - Мы вернемся, раз надо, - пообещал за всех Игорь. Ему сильно не нравилось молчание солдат. - Люди устали. Жара. Решили переждать ее немного.
        Один из египтян подошел поближе и коротко, почти без замаха, двинул Игоря прикладом автомата под дых. Парень упал, но тут же стал подниматься. Есть у некоторых людей привычка: добавить упавшему ногой в тяжелом армейском ботинке. Дыхание сперло, однако главным была не боль, а стыд. Вика ведь видела, да и остальные…
        - Деньги давайте. Украшения. Все, что есть, - объявил солдат, а затем ударил Игоря еще раз, теперь куда больнее. И, действительно, добавил упавшему ботинком прямо в лицо.
        Вскрикнул кто-то из женщин. Не слишком приятное зрелище - присутствовать при избиении. Еще неприятнее, когда легко можешь стать следующим. И ладно, если только побьют! Женская половина подумала и о другом возможном варианте. Военное время - не мирное, а тут вокруг ни свидетелей, ни власти, кроме все тех же распоясавшихся солдат. Невольно вспомнилась расхожая фраза о войне, которая все спишет. В самом деле, куда пожалуешься? И на кого? В форме все одинаковы. Найди на них управу, когда какой-нибудь командир еще добавит от себя за очернение доблестных вооруженных сил!
        - Я сказал: деньги! Непонятно? - солдат чуть вскинул автомат и дал короткую очередь поверх голов. Неприятно, поневоле заставив съежиться, просвистели пули.
        Место глухое, даже если убьют, виноватых искать будут вряд ли. Кому искать? И опять кое-кто подумал: не зря ли они ушли? В отеле хоть народу много, беспредельничать там, по идее, никто не станет. Разве что толпа разгневанных жителей, так ведь в прошлый раз не допустили их, задержали. Между прочим, солдаты.
        - Сэм, поторопись, - опять же по-английски сказал старший из египтян. - Нам еще вернуться надо. Дел по горло.
        - Деньги! - рявкнул солдат в третий раз.
        Его подвела излишняя самоуверенность. Люди казались напуганными до состояния скотов, бояться их нечего, и потому можно спокойно стоять буквально вплотную к будущим жертвам, даже не стоять - не спеша пройтись вдоль неровной шеренги.
        Рывок Руслана был мгновенным и предельно быстрым. Стремительное движение, взмах руки, и солдат вдруг начал откидываться на спину.
        В то же мгновение грянул первый выстрел. Вояка словно ждал чего-то такого, и пистолет уже оказался у него в руке. Еще один солдат, не расслабившийся, продолжавший держать беглецов на прицеле, стал заваливаться и уже в падении нажал на спуск, извещая о своем переходе в иной мир длинной неприцельной очередью.
        Александр бросился к первому, все еще не упавшему после удара кинжалом солдату, кажется, еще до выстрела Вояки. В глазах египтянина не было боли, лишь недоумение и непонимание случившегося. «Дефективный менеджер» резко рванул из рук умирающего автомат и сам по инерции полетел на песок. Сознание прокачивало обстановку с невероятной скоростью. Сержанта должен достать Вояка, а вот последний из египтян прикрыт от него кем-то из беглецов, а будет ли время, дабы выдвинуться на новый огневой рубеж и завалить четвертого? Ведь как раз вскидывает «калашников», сука!
        Приземление получилось жестковатым. Весьма. Ладно хоть дух не выбило, а ушибы и синяки считать не ко времени и не к месту, уже не говоря, что просто недостойно обращать внимание на подобную ерунду. Поймать на мушку… Черт, вроде в десяти шагах, но как давно в руках не было нормального оружия! Хорошо, разброс у старого «калаша» большой, да и дистанция плевая. Длинная очередь. Ствол повело, однако три или четыре пули нашли цель. Александр буквально почувствовал, как пробивают они навылет беззащитную плоть. Вояка тоже не потерял даром времени, и сержант падает, упал…
        Теперь вскочить, проверить, как там египтянин. Хотя чего уж там? Очередь семь шестьдесят два почти в упор. После этого не выживают. Зато вот он, автомат, свой, добытый с бою, как полагается. А прежний можно по заслугам отдать Руслану. А вот и запасные магазины, без которых оружие - бесполезный кусок железа. И отличный кинжал, явно неплохо сбалансированный, не штык-нож, а именно отдельная солидная штука.
        И лишь сейчас зашевелилась основная толпа. Не вся, кто-то оставался в ступоре, зато кто-то заметался, не зная, что предпринять и куда бежать от случившегося. Лишь Вояка целеустремленно пер к сержанту, а нынешний шеф фирмы и бывший боец - к другому египтянину. Хорошо, хоть кто-то действует. Теперь лишь предотвратить панику, потом привести людей в чувство станет гораздо труднее.
        - Таньку убили! - резанул слух женский крик.
        А ведь действительно, кто-то там лежит на песке. Хотя все потом. Главное - вон она, Дина, живая, а остальные…
        - Володя! Уведи женщин за тот холм! - в голосе прорезались вроде позабытые командные нотки. - Мужчинам остаться!
        Ничего еще не кончилось, напротив, только начиналось, и требовались крепкие руки. Ликвидировать следы, пусть поищут, куда делся патруль, да и перед тем имелись кое-какие малоприятные дела.
        - Руслан! Давай сюда! И кто-нибудь, владеющий английским! - Вояка думал в том же направлении, разве что сержант, кажется, был еще жив. Между прочим, отличные выстрелы - из строя вывести, но не убить, от мертвых ведь ничего не узнаешь.
        Чеченец скривился, сложные у него были отношения с нынешним предводителем, но если не умом, звериным инстинктом понял предстоящее, огляделся и подошел к поднявшемуся окровавленному Игорю.
        - Пошли. Переводить будешь.
        Парень попытался что-то пробормотать, и Руслан весомо положил ему руку на плечо.
        - Я сказал: пошли.
        Там намечался относительный порядок в предстоящем деле. Мешать им не следовало, лучше пока заняться инвентаризацией трофеев и прочими делами.
        - Яму копайте! Там у нас лопата была. Да и песок, не земля, руками разгребете. Шевелитесь, если вам жизнь дорога.
        Женщины уже уходили. Растерянные, потерянные, двое мужчин несли тело несчастной Татьяны. Среди уходящих была и та, которой хотелось сказать несколько ободряющих слов, да только все слова придется говорить потом. А вот до мужчин дошло почти сразу. Где был один патруль, может появиться другой. Просто тут еще был хотя бы призрак надежды на благополучный исход, а вот новая встреча ничего хорошего уже не сулила. Уничтожение военнослужащих автоматически превращало беглецов во врагов, назови их диверсантами, террористами, разведчиками, пособниками или иным каким словом. Тут никакие таланты не спасут, вся разница лишь в количестве минут, которые удастся выиграть у судьбы. А финал все равно один.
        Обыск покойников можно было отложить. Имелось более важное - джип. Он так и простоял все время с заглушенным мотором. Открытый, залезай, смотри, что требуется.
        Александр залез и сразу заметил главное: гранатомет. Российский «РПГ», а вот номер определить мужчина не смог. В его времена таковых не было, это явно не семерка, а какое-то ее дальнейшее развитие. Вот и выстрелы в стандартных сумках, два в одной и три в другой, и оптика имеется. Еще - упаковка минералки, сухпайки, кое-какие мелочи… Даже ручные гранаты, восемь штук. Пару сразу забрать себе, одну на всякий случай и другую - на последний. Патронов полный цинк. Могли бы, конечно, установить в джипе крупнокалиберный пулемет, хотя бы и старенький «ДШК», да, видно, придется обходиться без пулемета. Еще - каски, обтянутые защитным полотном песчаного цвета. Тоже могут пригодиться в серьезных случаях.
        А вот теперь нужно заняться непривлекательной работой. Убитых необходимо раздеть. И опознать их станет труднее, и форма может понадобиться. Наткнешься на кого серьезного, раскусят вмиг, а если просто помаячить вдалеке? И обыскать покойников тоже необходимо.
        - Лева, помоги!
        Какие-то удостоверения с вязью арабских слов, явно лишние для беглецов презервативы, зато - ни фига себе! - куча баксов, да еще кое-какие украшения.
        - А я их на одной из ушедших видел, - оказавшийся рядом мужчина, Саша не знал его имени, взял в руки дамскую сережку. - Это что же получается, наших они грохнули? Или просто ограбили?
        Вопросы пока не имели ответов. Зато чуть в стороне шел допрос, и доносившиеся оттуда вскрики и стоны намекали: некоторые факты, вполне возможно, станут известны в ближайшие минуты. А люди мнутся, понимают непоправимость случившегося и не знают, что же будет теперь. Удастся ли выбраться, когда местные власти объявят охоту? Три десятка человек на чужой враждебной территории даже партизанским отрядом не назовешь.
        - Закапывай! - распорядился Александр, кивнув на трупы. Покосился в сторону допроса, добавил: - И еще одну яму подготовьте.
        Процедуры не заняли много времени. Посмотришь на участок пляжа, и не догадаешься о произошедшей здесь драме. Песок скрыл тела, даже разровняли его более-менее, разве что люди слоняются, ждут не то распоряжений, не то озарений.
        - Все. Закапывайте и этого, - Вояка отошел от последнего из египтян. Чуть в стороне склонился Игорь. Его выворачивало от увиденного, и пусть незадолго перед тем парень мечтал отомстить обидчикам, вряд ли он представлял некоторые особенности мести. Зато Руслан спокойно вытер кинжал, погрузив лезвие пару раз в песок, затем прошелся какой-то тряпкой, а тряпку деловито закопал.
        Вид у чеченца был самый разбойный. Автомат за спиной, щетина на щеках, выражение лица весьма недоброе. Такого встретишь в безлюдном месте - поневоле обойдешь стороной.
        - Господа! - Вояка призывно поднял руку.
        Слушать его приготовились со всем вниманием. Большинство из подошедших мужчин явно осуждали чрезвычайные методы допроса, втайне считали участников садистами и изуверами, зато хотели узнать, что же поведал египтянин перед смертью.
        - Положение хреновое. Еще хуже, чем думали. Это не местные.
        - А кто же? - вырвался закономерный вопрос.
        - Пиндосы. Какой-то спецотряд. Причины и главные цели до бойцов никто не доводил, но, согласно полученному приказу, они зачищают покинутые нами отели.
        - Как - зачищают? - слово было уже знакомым, только не сразу поверилось, будто оно применимо к мирным отдыхающим.
        - Как водится. Те, кто решил вернуться, убиты. Постояльцы - тоже. Может, не все, там, кажется, полный беспредел. Пути назад у нас нет. Надо как можно быстрее уходить отсюда.
        Неприятно стало, даже мурашки забегали по коже, хотя жара еще не спала и не так давно люди усиленно потели и ждали прохлады. Кое-кто был готов просто лечь здесь же и ждать смерти, раз уж все равно она превратилась в неизбежность. Куда уйдешь на своих двоих, если догнать беглецов на машине дело каких-то часов? Или меньше?
        - К городу надо. - Александр мельком подумал, что необходимо сварганить удобную разгрузку для запасных магазинов. Он-то не испытывал страха за себя. Оружие имеется, жизнь при удаче можно продать подороже, только что тогда будет с одной весьма симпатичной девушкой? Где же обязанные спасти летчика израильские вертолеты? - Джип есть, группками перебросить в окрестности города всех. А там, может, удастся разжиться чем-либо более вместительным.
        - Египтянам сообщить требуется, - начал было кто-то и замолчал на полуслове. Вряд ли кто-нибудь поверит словам. В подобных ситуациях власти самых разных стран ведут себя одинаково, априори считая чужаков врагами. Ладно бы хоть мир, а когда еще война кругом, и даже не всегда ясно, кто и с кем…
        - Египтяне подождут. Действуем согласно поступившему предложению. Кому доводилось иметь дело с оружием?
        - Мне, - сразу отозвался Сергей. - Псковская дивизия Дяди Васи. Восемьдесят шестой - восьмой года.
        Еще пятеро, из тех, кто постарше, вызвались следом. Двое - лишь с институтскими сборами, зато офицеры. Игорю тоже мучительно захотелось оказаться в числе служивших, но только ведь сразу поймут: автомат он видел лишь в кино. Да и другие, стыдливо промолчавшие, почему-то пожалели об отсутствии в биографии соответствующей страницы. Кто знал, что может пригодиться в жизни?
        - Я умею, - хмыкнул чеченец. - Рассказать где?
        - Не надо, - отмахнулся Вояка и посмотрел на Александра.
        - МВОКУ, капитан. «За речкой» - командир взвода, потом - роты. Уведший девушек Володя служил там под моим командованием.
        Сам же машинально прикинул: считая Вояку, тут пятеро успели понюхать пороха. Один, ради точности, больше в небесах, на земле ему не доводилось, и все-таки…
        Ладно. Не воевать же собрались! Для мелких стычек хватит, тем более автоматов только четыре. По сравнению с часом или двумя назад огромное сокровище. Плохо, что против них действуют профессионалы. С ними в одни ворота не сыграешь. Сейчас-то четверка расслабилась, элементарно не ожидала отпора, а в деле серьезном лучше избегать любых столкновений.
        - Забираем технику, и к женщинам. - Вояка в последний раз посмотрел на ближайшие окрестности, нет ли каких следов? Тела закопаны, крови - ни пятнышка, по идее, обнаружат не сразу.
        Он думал сходно с Александром: встречу со спецгруппой повторять нельзя.
        Глава восемнадцатая
        Езда сильно напоминала прогулку на катере по волнующемуся морю. Джип то и дело подбрасывало на бесчисленных барханах, иногда накреняло на склонах, и постоянно приходилось держаться, чтобы не вылететь прочь из открытой кабины, овеваемой встречным, все еще жарковатым ветерком. Это на переднем, рядом с водительским, месте. А как приходилось женщинам на боковых скамейках, лучше даже не представлять. Вдобавок под ногами у каждого сложены сумки и мешки - тот самый багаж, который беглецы прихватили с собой и теперь порою сами были ему не рады. Ладно вода и еда, но кому нужны сейчас всевозможные платья, юбки, рубашки, майки, взятые «чтобы не оставлять» и занимающие все свободное место? Уже не выбросишь, просто нельзя оставлять за собой отчетливый след, и в то же время тащить их, когда даже не знаешь, будешь ли жить завтра, через час, через минуту…
        А еще - вечное наказание подобных мест - вездесущий песок, скрипящий на зубах, пытающийся проникнуть в легкие через нос, то и дело попадающий в глаза. И шлейф за несущейся машиной, горе тем, кто попытается ехать сразу за ней.
        Но второй машины не имелось, а имелась бы, ничего бы не мешало двигаться чуть в стороне. При отсутствии дорог велика ли разница, держать на несколько десятков метров левее или правее? Соблюдать общее направление, а большего не требуется.
        Перед отправлением Александр предлагал оставить его в прикрытии, забрать последним рейсом, но у Вояки имелись собственные взгляды, и бывший капитан был назначен в арьергард. Дело, может, в чем-то более безопасное, однако и не менее ответственное. Хотя, кто знает, есть ли вообще сейчас безопасные места для беглецов?
        Зато удалось взять с собой Дину. Уж рядом он хоть сумеет защитить девушку - пока хватит патронов и сердце бьется. Помимо нее пассажирами были еще две девушки и Игорь. Лицо парня, все в ссадинах, впечатляло, но следует отдать должное, держался он молодцом. Или дело в Вике, сидящей рядом и с состраданием взирающей на спутника? Досталось человеку не по заслугам. Как кому повезет.
        Или Вояка сильно ошибался и в сочувствии нуждалась девушка. Недаром она почти не разговаривала, находясь под впечатлением нелепой смерти подруги.
        Убитую случайной пулей Татьяну похоронили прямо в песке. Ни холмика, ни приметного знака. Падающий солдат в агонии дал очередь, и чья вина, что не вся она промчалась поверх голов застывших в ступоре людей? Единственное утешение - смерть наступила практически мгновенно. По какому-то капризу судьбы свинец вошел прямо в сердце, и вряд ли Татьяна успела осознать собственную гибель. Страшен не сам переход в небытие, никто его не минует, страшны мучения, предшествующие ему.
        - Город скоро, - почти прокричал Александр. - Видишь ту горочку? Давай туда. Кажется, там распадок должен быть.
        Распадок впереди действительно имелся. Не слишком большой, однако вполне достаточный для укрытия беглецов в полном составе. Никаких дорог мимо не проходило, заметить людей было невозможно, разве что наткнуться на них случайно, и другого места для ночлега искать явно не стоило.
        Наскоро разгрузились. У Сергея, в отличие от большинства, имелись часы, и выходило, что путь сюда занял чуть меньше двадцати минут. Восемнадцать, если уж вообще точно. Теперь еще столько же обратно, а потом - еще три ходки. Итог - больше трех часов на общее перемещение. Правда, теперь по знакомому пути можно ехать чуточку быстрее.
        - Только не заблудись, - на правах старшего напутствовал Сергея Александр. Может, слова супруги повлияли бы сильнее, только речь шла не о личных делах. Еще бы дать парню на всякий случай автомат, но…
        Придется ему обходиться выданным Воякой «парабеллумом» да парой гранат.
        Водить машину умели едва не все представители сильной половины и многие из слабой. Времена, когда права являлись редкостью, миновали давно и бесповоротно. Выбор пал на Сергея по двум причинам: во-первых, служба, то есть кое-что умеет, во-вторых, не был он никаким новым русским, даже предпринимателем не был, а работал много лет дальнобойщиком. С его-то опытом сам бог велел.
        - Нормально. - Серега кивнул, затем подмигнул супруге, прыгнул в джип и лихо газанул прямо с места.
        - Обустраивайтесь. Костра не будет, с дровами в пустынях напряженка, да и маскировку нарушать не стоит. Но отдыхать можете спокойно.
        Об отдыхе никому пока не думалось. Последние дни люди провели в напряжении, предыдущую ночь шли почти без перерыва, потом немного поспали в самую жару и были сильно измотаны. Но Вика горевала о смерти подруги, Игорь жалел, что не он уложил преступников в форме, супруга Сергея наверняка беспокоилась о муже. Дина… О чем думала она, оставалось загадкой. Кроме общих тревог и воспоминаний о стычке на берегу, вида трупов и прочего.
        Пока все выбирали, где песок помягче, Александр набрал кое-каких тряпок, подхватил немногочисленные пожитки и полез на горку. Чтобы одни спокойно отдыхали, кто-то обязан сторожить. Вид открылся неплохой, незаметно не подберешься, сам почти незаметен, в общем, можно заняться делом.
        Интересно, вроде бы не так давно был нарушен привычный курортный быт, а внешность людей уже изменилась. Никакой косметики, волосы слиплись от пота и пыли, на майках разводы соли… Гламур сходит быстро, и человек предстает в истинном виде. Только попасть ниткой в иголку с годами становится сложнее. Но хорошо, вдаль глаза еще видят.
        - Что ты шьешь? - Дина поднялась сюда же. Остальная троица ее компанией не являлась. Между собой-то они были знакомы. И даже дело не в том. Александр был не главным и все-таки принадлежал к верхушке небольшого коллектива отдыхающих. Или уже не коллектива - отряда.
        - Лифчик мастерю. В смысле нагрудник под магазины и прочее. Мы их так прозвали еще в старые годы. Раз пришлось вернуться во времена молодости, требуется нормально экипироваться на всякий случай.
        - Думаешь, ничего не кончилось? Вообще, какие у нас планы?
        - Мои личные или общие? - улыбнулся Александр. - Если общие, то сегодня предпринимать что-либо поздно, а с утра кто-нибудь отправится в город на разведку и постарается разжиться автотранспортом. Перекатом, как сейчас, далеко не уедем. Есть небольшая надежда, что прилетят за летчиком, тогда хоть кого-то смогут прихватить за компанию, да не летят пока. В общем, будем пробовать пока по земле.
        Он говорил обыденно, словно по нескольку раз в год попадал в аналогичные ситуации и не было в них ничего страшного, сплошная рутина, как в московской пробке.
        - А можно мне? - Дина кивнула на автомат, предусмотрительно положенный на куртку. - Никогда не стреляла. Один раз в Израиле дали подержать «узи», и все.
        - «Узи» по сравнению с «калашниковым» - игрушка. Стрелять, к сожалению или счастью, нельзя, звуки разносятся далеко, а общие правила…
        Чего не сделаешь ради понравившейся женщины! Александр отсоединил связанные скотчем магазины, щелкнул затвором, поймал вылетевший патрон. Автомат теперь выглядел как-то не так. После краткого колебания мужчина взял запасной рожок и тщательно опорожнил его.
        - Смотри. Вставляешь магазин. Снимаешь с предохранителя. В этом положении одиночный огонь, в этом - автоматический. Теперь досылаешь патрон. Вот так. Затем целишься. Левая рука на цевье, правая на рукояти. Здесь - защелка для отсоединения магазина. Понятно? Теперь повтори. Без всего этого стрелять не будет.
        Девушка повторила, вскинула автомат к плечу.
        - Сильнее прижимай. У него отдача. Еще сильнее. И учти: после первого же выстрела его поведет вверх и в сторону. Потому прицельно летит только первая пуля. Ну, если повезет, вторая. Правда, разбросом тоже можно кого-нибудь зацепить, но так, случайно. Дальше. Это - целик, это - мушка. Мушка должна быть вровень и по центру…
        Говорил, а сам думал: хоть бы ей это не понадобилось! Не женское дело - воевать. С другой стороны, не помешало бы провести курс молодого бойца для всех путешественников. Шансов против профессионалов у них не будет, за несколько часов и даже дней настоящего солдата не сделаешь, но хоть что-то… Все равно внизу сидят трое и ничего толком не делают. Женщины ладно, а вот взять Игоря. Здоровый с виду парень, а ведь понятия не имеет о настоящем оружии. Ладно, хоть переводчиком побыл. Скажем прямо, в далеко не простом случае. Видеть методы экстремального допроса…
        Человек в прошлом военный, Александр прекрасно знал роль случая на войне. Пуля не выбирает, и ее жертвой может пасть любой. И все же в первую очередь под нее попадают люди неумелые, не знающие, почем фунт лиха, все, кого не гоняли изо дня в день, заставляя отрабатывать каждое движение до полного автоматизма. Беда лишь, что и себя бывший капитан к особо умелым отнести уже не мог. Сколько лет утекло! Им восхищались, а он знал: вся недавняя автоматная пальба далась с трудом, и шанс промахнуться, даже с такого расстояния, был немалый. Исключительно по отсутствию практики, а равно - из-за возраста. И глаза не те, и координация не та…
        - Наши едут. - Ухо уловило далекий, на грани слышимости, гул мотора.
        Насколько проще было бы без женщин! Да и без некоторых мужчин! Хотя даже в нынешней ситуации можно благодарить судьбу за невольный подарок.

* * *
        - Понимаешь, мы с ней дружили лет десять или больше, - Вика никак не могла заснуть, и Игорю приходилось сидеть рядом. - Она была такая хорошая, внимательная… Только с мужиками ей вечно не везло. Чуть поживут вместе, и уже уходят. А Таня замуж хотела, хотела семью, ребенка… Как раз сошлась с одним, даже думали вместе сюда поехать, но у него какой-то завал на работе, не отпустили, ну и поехала я… А ее закопали. Даже без могилы, как собаку. Умерла так умерла… Ну почему попали именно в нее?
        - Судьба, - что тут еще можно сказать? - Видишь ли… Мы не можем оставлять следов, а везти с собой по жаре тело… Оно ведь распухнет уже в первый день. Не зря у здешних народов принято хоронить до захода солнца.
        Об обычаях мусульман и о причинах этих обычаев Игорь узнал недавно, когда пришлось зарывать несчастную женщину, зато теперь невольно козырял полученным знанием. Как любому мужчине, ему хотелось казаться значительнее в глазах женщины, выглядеть умелым в боевом искусстве, раз жизнь поменялась, но для этого требовались подготовка и долгие труды. Приходилось брать иллюзией осведомленности. Еще очень хотелось забыть невольное унижение и беспомощность перед лицом нападавших, а уж о допросе не стоило и вспоминать. Чеченец постарался на славу, демонстрируя огромные познания в человеческой анатомии, а уж сколько было кровищи…
        Лучше поскорее все это забыть. Прилюдное избиение, когда ничего не можешь сделать зарвавшемуся наглецу, а затем без малого расчлененка что-то сломали в Игоре. Раньше он никогда не боялся. Или - почти не боялся, как каждый нормальный человек, а вот сейчас мог вздрагивать от каждого шороха. Ведь повторись ситуация, и пытать могут уже его. С них-то станется. Раз стольких перебили, оставшиеся превратились в свидетелей. Но он, Игорь, не все, он… Или?
        - Но почему ее? Не меня, еще кого-то?
        Вопрос не имел вразумительного ответа. Можно рассуждать о теории вероятности, проводить запоздалое изучение траектории пуль и расположения людей, но кому станет легче от всяких математических обоснований, когда речь идет о жизни и смерти?
        - Судьба, - повторил Игорь. - Могло и кого-то из нас…
        Могло вообще всех. Он-то слышал откровения переодетого американского спецназовца. И ничего еще не кончилось. Вдруг Татьяна оказалась самой счастливой из всей компании? Даже понять ничего не успела, а что ожидает остальных? И лицо саднит. Вот ведь попал под раздачу!
        - Постарайся заснуть. Завтра трудный день, понадобятся силы, а ты будешь клевать носом. Нам еще идти и идти. А потом, когда все успокоится и образуется, обязательно вернемся сюда и перезахороним Таню. Я и место запомнил.
        По правде говоря, Игорь был вообще не уверен, будто можно найти что-то в здешних песках. Только стоит ли говорить об этом расстроенной женщине?
        И ночи такие холодные! А вроде бы юг, днем никуда не деться от жары…

* * *
        Найти беглецов посреди пустыни в кромешной тьме не смог бы гений сыска. Чисто теоретически, если вообразить некие сверхчувствительные инфракрасные датчики, установленные на спутнике и прочесывающие всю местность, крохотный шанс имелся. Почти стремящийся к нулю, мало ли какие живые существа оказались ночью вне поселений, караван ли, а то и стадо животных, да и кто даст спутник для решения столь пустяковой задачи? Малозаселенность и дикость мест имеют свои плюсы. Еще некоторый бардак, связанный с любой войной. Любые изменения обстановки происходят мгновенно, и никому не дано узнать подлинную сиюминутную картину. Даже компьютеры тут не подмога.
        Майор Дженингс беспокоился о пропавшей группе. Тайные операции следует проводить без потерь. Мало ли где могут всплыть нежелательные факты? Разумеется, есть специальные отделы, которые проведут соответствующие кампании дезинформации, добавят массу глупостей, не имеющих отношения к делу, и в итоге читатель окажется сбитым с толку, заблудится между крупицей правды и морем лжи, только лучше вообще не доводить до этого.
        Родные покойного - ерунда. Методы давно отработаны. Какой-нибудь штабной клерк напишет извещение, что сын, муж, брат (нужное подчеркнуть) погиб в автокатастрофе в Лос-Анджелесе, пал жертвой акул во Флориде, умер от сердечной недостаточности в пустыне Невада, отравился несвежей рыбой на пикнике в Канаде, а сумма страховки отобьет охоту задавать уточняющие вопросы. Зачем кому-то знать подлинную правду о величине потерь? Гораздо хуже, если заинтересуются дипломаты других государств, и сведения станут предметом торга на ведущихся за плотно закрытыми дверями переговоров. Лучше не доводить до греха.
        В принципе пока еще ничего толком не известно. Группа не вышла на переговоры в контрольный срок, отмолчалась во все последующие, до сих пор не вернулась, хотя давно была обязана, и все же оставалась надежда на сравнительно благополучный исход. Рации могли выйти по каким-либо причинам из строя, машина - сломаться, обратный путь долог, в общем, возможных причин хватало. Гораздо менее вероятным было уничтожение опытных профессионалов случайными отдыхающими, чересчур велика разница в уровне подготовки. Оставался еще какой-нибудь нелепый конфликт с египтянами, перебирать, так все, только и он…
        Муторно ждать рассвета, а в темноте организовывать поиски безнадежно и глупо. Если группа продолжала идти вдоль берега, найти будет довольно легко, но вдруг они свернули в сторону, вслед за беглецами? Мало ли почему последние могли изменить маршрут? И тогда ищи что одних, что других посреди бескрайней молчаливой пустыни. Надо внимательно осмотреть местность, понять, где были остановки, а где - смена маршрута, разумеется, если она вообще была. По случаю особой секретности миссии беспилотные самолеты-разведчики группе не полагались, пилотируемые аппараты тоже вызывать категорически запрещено, а по земле кататься можно долго.
        Или все-таки обратиться к летчикам? Будут пролетать над нужными районами, могут заодно заснять территорию. Им же нетрудно, да и объяснять ничего не надо. Приказ не обсуждается. Сказано: разведать и передать - разведают. Но в идеале лучше обойтись без посторонней помощи. Техникой разжились, теперь лишь дождаться рассвета - и в путь. На то и спецназ, чтобы находить все и всех. Неудачи бывали, но поражений пока что нет. И не будет.

* * *
        - Как? Все спокойно?
        - Тихо.
        Володя позевывал, зябко ежился, как частенько бывает при чересчур раннем пробуждении. В противовес ему Сергей пообвык, притерпелся, лишь время от времени прохаживался немного взад и вперед, прогоняя сонливость. Хотя он привык частенько ночевать прямо в машине, а то и вести ее по ночам, но все равно наступает момент, когда стоит лишь прикрыть глаза, и ты рискуешь провалиться в легкую дрему. Но обстановка нынче не та, пусть никаких опасностей пока не ожидается, все-таки кому-то приходится дежурить на самый невероятный случай.
        - Ладно. Давай отдыхай. Ох, давненько не приходилось на часах стоять! - Володя невольно улыбнулся.
        - Да, давненько. Слушай, это, ты ведь тоже в десантуре служил?
        - В пехоте.
        - А как же Афган?
        - Думаешь, кроме голубых беретов, никто там не воевал? Одна дивизия, да триста сорок пятый полк. И три мотострелковых дивизии, да еще отдельные полки и бригады. Это только в фильмах, кроме войск Дяди Васи, никого «за речкой» не было. А на самом деле…
        - Просто мне показалось… - чуть смутился десантник. - Да и уж очень лихо, это, Александр сработал. Я и не предполагал…
        - За вас, за нас, за весь спецназ, - хмыкнул Володя. - А мы просто крупа, без которой не бывает победы. А Саша… Настоящий офицер. Он всегда старался работать так, чтобы у нас потерь не было. Насколько возможно. Видел бы ты его в годы молодости! Вообще, славные были времена. Столько хороших людей вокруг…
        - А я в Афган не попал. Писал со всеми рапорты, но начальство орало, говорило, само пошлет кого надо.
        - Я не писал, а загремел. Бывало по-всякому. И хорошее, и плохое. В фильмах все врут. На самом деле мы просто жили. Я там даже отъелся после учебки. Когда стреляли, когда обходилось. А потом меня миной накрыло. Наверно, миной. Сам я ничего не помню. Комиссовали в итоге подчистую. Саша тоже контуженный, только позже. Мы уже после случайно встретились. Через много лет. Вот уж не думал, что снова…
        Продолжать он не стал. Ситуация ясная, зачем же травить душу, изрекать прописные истины да сетовать на судьбу? Не все еще потеряно. Избежали одной опасности, в самом начале, другой, если случившееся с прочими отдыхающими в отеле правда, спаслись вчера… Достать бы вместительный автобус или грузовую машину с хорошей проходимостью! Неужели нельзя прорваться по пустыне так, чтобы никто не заметил, а уж дальше…
        Каким образом можно преодолеть границу между воюющими странами, пока не думал никто, так ведь даже по национальной принадлежности беглецы являлись нейтралами, не принадлежали ни к одной из воюющих сторон. Есть же всяческие международные конвенции, и велик ли для воюющих смысл в их нарушении? Понятно, таинственный спецназ, там речь идет о грандиозной провокации, но ни Египту, ни Израилю, ни всем прочим провокаций как раз не надобно.
        На месте будет видно. Зачем гадать о способах заранее? Сплошной линии фронта сейчас не бывает, опять-таки должны иметься какие-то ходы для журналистов, сотрудников Красного Креста и прочих важных посторонних лиц, да и с гражданскими армии официально не воюют. Добраться бы, а там…
        - Иди спать. День будет трудным, силы понадобятся. Потом будешь в самый неподходящий момент клевать носом. Днем будет время, поговорим.
        - Иду. Эх, достать бы вместительную машину!
        Глава девятнадцатая
        Городок был типичным для всего мусульманского Востока. Близкая пустыня напоминала о себе песком на улицах, однако имелись неподалеку и оазисы, собственно, благодаря которым люди вообще смогли поселиться в этом месте. Глинобитные дома, дувалы, паутина узеньких улиц, возвышающиеся минареты мечетей и пыль, пыль, пыль… Даже одежда на жителях какого-то позапрошлого века, если не тысячелетия. Словно время навеки застыло здесь, остановилось где-то в районе «Тысячи и одной ночи» в качестве компенсации за его неумолимый бег в иных краях.
        Следов войны тоже не видать. Бомбить здесь нечего, не кустарные же мастерские или многочисленные лавочки! Глупо тратить на них драгоценные боеприпасы! Вот если дойдут сюда враги, тогда начнется заваруха. Очень не любят аборигены, когда кто-то пытается изменить их привычную размеренную жизнь. Неважно, в какую сторону и с какими целями. Не изнеженная Европа, с готовностью ложащаяся под всякого, кто чуть сильнее. Здесь мыслят категориями Вечности, а что в них одинокая человеческая жизнь? Песчинка. Дунет ветер из пустыни, и улетит, не заметишь. Зато гостям мирным, пришедшим с добром, обычно бывали рады. Хотя по-всякому…
        - Не нравится мне здесь, - тихо сказал Виктор.
        Был он немного моложе Александра, невысок, полноват и лысоват, впечатления человека отважного не производил, однако идти вызвался сам, добровольно. Добавил, мол, торговаться любит и умеет, вообще, частенько путешествовал туристом по Востоку, да и все равно надо кому-то дело делать. Ничего на одном месте не высидишь, а тут - шанс.
        - Да уж…
        «Калашников» пришлось оставить, ни к чему привлекать внимание горожан, и все оружие отставного капитана заключалось в «парабеллуме» Вояки да паре гранат. Все равно воевать безнадежно, да и с какой стати аборигенам нападать на двух мужчин? Пришли пешком, всех вещей - небольшой рюкзак у Виктора да невеликая дорожная сумка через плечо у его напарника. Если подумать - полный абсурд. Откуда и куда могут брести два человека, когда вокруг пустыня? Экстрима захотелось? Но аборигены слова такого не знают. И описывай им злоключения, начиная с пребывания на курорте, если кто поверит. Да еще непонятно, на каком языке. Арабского вообще никто в группе не знал, Виктор владел английским, только тут не Европа и не какой-нибудь популярный в проспектах центр. Обычная глубинка, где иностранцы вряд ли бывают с более-менее постоянной регулярностью.
        Абсурдным ситуациям - абсурдные решения. Смерть уже обосновалась за плечами, дышит в затылок, а может, того и гляди забежит откуда со стороны или встретит прямо на пути.
        - Нет, я понимаю - Восток. Всегда любил всякие сказки, хотел вживую посмотреть на мечети, города, дворцы… Тут же застывшая вечность. Почему бы не вообразить, будто в каком-то из этих домов, запыленном и всеми позабытом, стоит лампа с джинном? Главное - найти ее, потереть и…
        - А что? Джинн - неплохо. Потер - и все проблемы решены, - кивнул Александр. У многих людей в минуту опасности появляется желание говорить непрерывно, и приходилось терпеть разглагольствования спутника. Лучше уж слушать краем уха, поддакивать в нужных местах, чем волноваться самому. Напряжение - врагу не пожелаешь. Сейчас горожане мирные, только Александр хорошо помнил, как быстро в другой, но тоже мусульманской стране они становились враждебными и во что враждебность порою выливалась. Восток - дело тонкое, не поймешь, когда лопнет. - Только на базаре не забывай за карманами следить и за рюкзаком. Сопрут - заметить не успеешь. Пока поймешь, что происходит, уже нет ничего. Штаны на голое тело. И то - на такие никто не позарится. Будет тебе самая настоящая восточная сказка.
        - Жаль, мы не в сказке, - робко улыбнулся Виктор. И как только Руслан решился на вояж в чужой город? Понятно, чеченец. Отправился один. Так больше шансов раздобыть хоть что-нибудь. Руслану полегче - вокруг единоверцы, на него-то по-всякому не нападут.

* * *
        Разумеется, ни Виктор, ни Александр не могли слышать разговор накануне, когда всех путников переправили в ложбинку у города. Проблем с размещением не было и быть не могло, каждый устроился там, где пожелал. Кто-то - выбрав соседей, кто-то, напротив, чуть наособицу. Лишь разговаривать не хотелось никому. Люди вымотались до предела, пережили жуткий стресс, чудом остались живы и теперь мечтали поскорее забыться, заснуть. Но получилось это не у всех, и большинство ворочались на песке, кое-кто попыхивал сигаретами, кое-кто приподнимался, тревожно оглядывался по сторонам, словно что-то можно разглядеть в глухой ночи.
        - Спасибо за помощь, Руслан. - Совершающий обход Вояка остановился у сидевшего чеченца.
        - Не за что. Я не тебя, я себя защищал. Остальных лишь заодно.
        - Все равно спасибо. Уйдешь или останешься с нами?
        - Почему уйду? - чуть делано возмутился Руслан.
        - Город рядом. Тебя там не тронут, а с нами опасно. - Вояка чиркнул зажигалкой, прикуривая. Огонек на секунду осветил его спокойное, бесстрастное лицо.
        - Обидеть хочешь, да? Потом меня на родине спросят - ты почему сбежал, Руслан? Там были твои сограждане. Среди них почти не было настоящих мужчин, но те, кто был, разделили общую судьбу. Я остаюсь.
        - Спасибо, - повторно поблагодарил Вояка.
        - Ты думаешь, я забыл свои слова? У нас с тобой мир, пока вокруг война. Потом мы выясним наши отношения.
        - Твое право, - спокойно заметил собеседник. Докурил, поднялся и пошел дальше, огибая место привала…

* * *
        Базар оглушал непривычного к нему человека. Бывшая одна шестая часть суши в не столь давнем прошлом тоже представляла собой сплошной торг, да только это уже почти забылось, да и те торги были сравнительно тихими, одни люди стояли с товаром, другие искали что-то, и все говорили негромко, без восточной жестикуляции и уж тем паче - криков. А здесь кричали едва ли не все. Кричали торговцы, зазывая покупателей, кричали покупатели, отчаянно сбивая цену, в свою очередь, опять орали хозяева, мол, по миру пойдут, если уступят хоть немного. Но уступали и даже находили явное удовольствие в самом процессе спора. В довершение иногда начинали трубно вопить ишаки, где-то сигналил клаксон, сохранившийся с начала позапрошлого века, словом, какофония стояла такая, что разобрать отдельные фразы было почти невероятно даже для знающего местный язык. Что касается Александра и Виктора, их словарный запас был практически нулевым. В спокойное время не пришло в голову озаботиться изучением арабского, вроде не было в том необходимости, если можно договориться без него, пользуясь родным русским, начальным английским и
универсальным языком жестов, а теперь уже не успеешь овладеть чужой, насквозь непривычной речью.
        Виктор вначале больше присматривался, словно надеялся обнаружить в числе многочисленных рядов автомобильный, затем стал спрашивать, но вместо желанного средства передвижения ему немедленно предлагалось все от сладостей до ковров, однако последние, вопреки сказочным традициям, отнюдь не были самолетами, а из прочего перемещаться получилось бы разве на ишаке.
        От ишака Виктор решительно отказался, от ковров и сладостей - тоже. Какие сладости, если путников не прельстил даже ароматный плов? Но чем поможет ишак, когда вряд ли положение исправил бы и караван верблюдов? Бензина бы не требовалось, а вот как своенравными животными управлять, а главное - каким образом придать им приемлемую скорость? Вряд ли преследователи воспользуются гужевым, или как тут вернее сказать, транспортом.
        Время шло, оставалось надеяться, что Руслану повезет намного больше, хотя и обидно было бы возвращаться несолоно хлебавши. Чеченца нигде видно не было, да даже если бы он и находился буквально рядом, не очень-то разглядишь нужного человека в сплошной людской толчее. Самим бы не потеряться, разлучит толпа - и ищи друг друга в десятке метров. Это не пустыня за городом, здесь - базар.
        - Ничего мы не найдем, - вздохнул любитель Востока. - Ни джинна, ни ковра-самолета…
        - Ковер-самолет собьют легче легкого, - хмыкнул Александр. - Да и летать на нем, думается, удовольствие из последних. Нам просто нужна большая машина, и даже марка ее не имеет значения. Лишь бы ехала, да какой-нибудь кузов был бы.
        Мужчина рядом, обычный мусульманин, на взгляд Виктора, в халате, с чалмой, седая борода несколько заострена книзу, повернулся к путникам, стал прислушиваться к разговору.
        - Понимаешь, нам нужна машина, автомобиль, кар, - немедленно попытался объяснить ему мужчина.
        - Барбухайка, ну, бари бухай, - машинально добавил Александр на дари. От «бари бухай», то есть «поехали» солдаты когда-то образовали слово «барбухайка» - машина. Благо назвать те развалюхи более благородным словом язык ни у кого не поворачивался.
        Глаза аборигена чуть расширились, а затем губы дрогнули в некоем подобии улыбки.
        - Шурави?
        - Шурави, падар, - серьезно ответил капитан.
        Афганец что-то спросил, и Александр по наитию догадался о смысле.
        - Шинданд, Герат, Кандагар, - он перечислил основные места, в которых прошла почти забытая личная война. - Туран Исмаил, - подумав, присовокупил к списку основного противника в западных провинциях, за которым охотились, против которого воевали, да так и не смогли победить до конца.
        - Шурави. - Афганец протянул руку, и Александр ее с чувством пожал. - Ахмет, - это представился уже он.
        - Александр. Туран, - перевел звание на дари бывший интернационалист.
        Новый знакомый сразу повлек путников за собой, и Виктор поинтересовался:
        - О чем говорили?
        - Он из Афгана. Беженец, наверное. Оказывается, они еще помнят наше пребывание там.
        - Постой. Так, может, это опасно? Сейчас заманит да и припомнит ваше вторжение да все прочее. Нарвались, нечего сказать! Влипли по самое не балуйся!
        - Во-первых, не вторжение, а ввод войск по просьбе законного на тот момент правительства. Во-вторых, раз беженец, то новые власти ему тоже не по вкусу, - в отличие от напарника, Александр выглядел спокойным и даже радостным. - Не все там были врагами. Хватало и друзей, и нейтралов. Да и менялись они порою. Сегодня враг, завтра - друг. Потом опять. Но по сравнению с нынешним мы - самый лучший вариант. Не только воевали, еще и строили. Если бы таил на нас зло, не подошел бы.
        За разговором пришли к типичному местному дому. Если вдоль берега моря взоры туристов радовали отели европейского вида, то сюда по причине отдаленности никакие веяния цивилизации не добрались. Все тот же знакомый по другим краям дувал, такое же скромное жилище с небольшими подслеповатыми окнами, такой же дворик с несколькими чахлыми кустами.
        - Все будет хорошо, - подмигнул напарнику Александр. Однако не забыл проверить, быстро ли сумеет дотянуться до гранатного кольца.
        Внутри их встретил еще один мужчина, Хафизула. Кем он доводился первому, сказать затруднительно, да и не слишком сейчас интересовали беглецов чужие родственные связи. Гораздо важнее другое. Тут же выяснилось: Хафизула служил в царандое и даже успел окончить школу милиции в тогда еще советской Риге. Было это, разумеется, очень давно, однако худо-бедно русский язык царандоевец помнил. Александр на деле дари не знал и тогда, хватало в ротах таджиков, умевших договариваться с местными, а теперь произнесенные на базаре слова составляли едва не весь запас капитана.
        Рассказ о случившемся был недолгим. Александр утаил многое. Сказал лишь, что отдыхал здесь, а затем началась война, некоторые страны забрали своих туристов, зато прочие государства промедлили. Вот он с несколькими людьми и решил выбираться самостоятельно. Но пешком далеко не уйдешь, транспорт купить на месте не удалось, поэтому они ищут нечто подходящее здесь, в более спокойном районе.
        - Куда потом? - спросил царандоевец. Ответ понравиться ему не мог, только умолчать никак не получалось.
        - В Израиль. Оттуда выберемся на родину. Тут нам оставаться не стоит. Не наша война. Нам с арабами воевать не с руки, а мало что может случиться? Начнут бить всех европейцев подряд. Нам надо?
        - Не надо, - согласился Хафизула. - Посольство надо.
        - Посольство на другом берегу. Переправиться не на чем. Был бы катер, вопрос бы не стоял. Вдобавок один катер на наших глазах отошел, а его тут же с воздуха долбанули ракетой.
        - Кто? - равнодушно спросил Хафизула.
        - Понятия не имеем. Мало ли кто здесь может летать? Местные вряд ли, что им, ракеты девать больше некуда, но в море наверняка есть и американцы, и европейцы.
        - Тогда - да. Кроме Израиля некуда. Евреи примут. Если доберетесь.
        - Потому барбухайка нужна. Машина. Побольше. Деньги есть, сколько надо заплатим.
        - Хорошо. Поищу. Ждите здесь.
        После чего оба афганца ушли. Вместо них в комнату вошел молодой парень с едва намечавшейся бородкой. Чей это сын, Ахмета или Хафизулы, никто не сказал. По-русски юноша не понимал ни слова, по-английски - от силы десяток. Зато гостям была предложена вода и кое-какие фрукты. Наверняка в доме имелись женщины, только они не появлялись перед европейцами. Тут явно чтили мусульманские обычаи и знать не желали о всяких эмансипациях, толерантностях, равенстве полов и прочих изобретениях либерализма. Немудрено: или религия, или новые веяния. Третьего не дано.
        - Ты уверен, что они не наведут на нас кого-нибудь? - Виктор постарался, чтобы голос звучал беспечно. Мало ли какой вопрос можно задать приятелю во время вынужденного ожидания?
        - Кого?
        - Какая разница? Войска, полицию, американский спецназ, дружков-головорезов… Зачем продавать нам товар, когда деньги можно просто отнять? Кому мы пожалуемся? Скорее всего чиркнут по горлу, и опять-таки, родная мама не узнает, где могилка моя.
        - Уверен, - спокойно ответил Александр.
        - Почему? Думаешь, честные?
        - Откуда я знаю? На Востоке не понять, честный человек или нет. Но зато они опытные. Знают: шурави живыми в плен не сдаются. Гораздо выгоднее нам что-нибудь продать. Не бойся, внакладе они по-любому не останутся. Сдерут три шкуры, как бы мы ни торговались. И потом, где и когда ты видел, чтобы на Востоке сильно торопились? Сам же твердил: здесь застыла вечность, здесь застыла вечность. Разве вечности пристало спешить? Куда, когда в запасе века?
        - Вы философ, капитан.
        - Практик. Военные - самые практичные люди на земле. Никакой романтики. Обеспечить питание, вещевое довольствие, боевое снабжение, проверить и подготовить личный состав, технику… Даже туалеты, которые необходимо рыть не ближе двадцати пяти метров от окопов. Не из-за запаха, просто навозные мухи, переносящие инфекцию, летают на двадцать от… гм, основного питалища. И к людям относиться каждый раз в соответствии с национальным менталитетом. Про наше миролюбие уже молчу. Нет, серьезно. - Александр уловил улыбку на лице собеседника. - Умирать-то не политикам, а нам. Мы знаем, как выглядит смерть. Плюс - самое главное - нас учили всегда и везде сохранять полное спокойствие. Человек нервничает, теряет голову, принимает неправильные решения…
        Виктор смотрел на повидавшего так много напарника и пытался понять, насколько серьезно тот говорит. Но так и не смог. Попробуй разбери, когда сквозь кажущуюся серьезность проглядывает улыбка или через кажущуюся улыбку - серьезность.
        В отличие от предельно шумного базара, на остальных улочках города царила относительная тишина. Во всяком случае, в подавляющем большинстве европейских и русских городов звуковая палитра намного богаче. Потому шум мотора услышали сразу.
        - Вот и барбухайка приехала, - улыбнулся Александр. - Кто тут переживал?
        Выставленное на продажу транспортное средство на гордое название автомобиля не тянуло никоим образом. Даже марку было не распознать, невесть как сохранившийся ездящий раритет на колесах, с кабиной водителя и довольно большим, крытым брезентом кузовом. Лет ей было явно побольше, чем даже не слишком молодому Александру. Пусть не ровесница последней Мировой войны, но уж первых космических полетов - наверняка. Оставалось поражаться, как сей памятник давно прошедшей эпохи вообще в состоянии ездить, однако ведь добрались на нем до двора Ахмета! Против подобного весомого аргумента не возразишь.
        Аргумент аргументом, но Александр долго осматривал машину, немного прокатился по близлежащей улочке, потом еще погонял мотор на разных оборотах, затем осмотрел его же и, наконец, выдал вердикт:
        - Сойдет.
        Последующий час целиком ушел на торг. Хозяин диковинной машины упирал на ее скрытые достоинства, очевидно, имея в виду музейную ценность, утверждал, мол, по миру пойдет, призывал в свидетели пророка и говорил еще много чего в том же духе. Виктор и изредка помогавший ему Александр пытались указать на недостатки товара, его ветхость, выражали сомнение, что на нем вообще реально куда-то уехать, если цель лежит чуть подальше местного базара, и вообще, древняя рухлядь интересует их лишь как сугубо исторический предмет, к тому же изредка, очень изредка еще способный перебираться куда-либо своим ходом.
        Итоговая цена оказалась раз в десять ниже первоначальной, однако это были едва не все имеющиеся при себе у туристов деньги. Не считая, разумеется, тех, что взял на аналогичные цели Руслан. Осталось поблагодарить судьбу и чужих спецназовцев-убийц, успевших награбить, да не успевших спрятать где-нибудь добычу. Зато к автомобилю добавлялась бочка бензина и можно было не думать о заправках по пути. Судя по довольному виду бывшего владельца, внакладе от сделки он не остался, напротив, неплохо выиграл. Что ж, для многих важен сам процесс торга, иначе даже удовольствия от прибыли не получишь.
        Где-то, едва не на бреющем, пронеслась пара самолетов. Чужих, раз уж здешние сбиты или сожжены на земле.
        - Слухи ходят. - Хафизула отвел Александра чуть в сторону.
        - Какие? - невольно насторожился бывший капитан.
        - Говорят, отдыхающие в отелях были уничтожены. Непонятно кем. То ли с самолетов, то ли какой-то бандой, то ли кто-то высадился с моря. Не знаю.
        - Последнее. Американская спецгруппа, - пусть афишировать раньше факт не собирались, Александр вдруг подумал: есть в слухах и сплетнях весьма полезный момент. Аборигены возмутятся, выступят невольными союзниками, уже не говоря о том, что к единственному на свете мировому жандарму советский офицер не испытывал никаких добрых чувств, даже когда это не касалось его персоны.
        - Даже так… Они могут пойти по вашим следам. - На малоподвижном лице царандоевца не отразилось ничего.
        - Прорвемся. Спасибо за помощь, падар.
        - Удачи, шурави!
        Барбухайка уехала, а два афганца еще долго смотрели ей вслед. Что они думали, о чем вспоминали? Разве заглянешь в чужую душу? Да и вообще, Восток - дело тонкое…
        Глава двадцатая
        В кабине было чертовски жарко. Откуда-то дуло, дыр и щелей вообще хватало, боковые стекла опущены, только воздух снаружи горяч, и в движении вместо чаемой прохлады обжигал. Вряд ли в кузове было легче, да и не думалось сейчас о пассажирах. Голова побаливала, и все силы уходили на управление раритетом. Что до мыслей, их не имелось вообще.
        Надо отдать должное - автомобиль оказался не настолько плох. По песку он шел довольно резво, преодолевал небольшие склоны, а что завывал мотором да поскрипывал - возраст.
        Беглецы старались держаться подальше от дорог. Время военное, сложное, нарвешься на пропускной пункт или военный патруль, и все путешествие пойдет насмарку. Хватит одного столкновения с местными властями, лучше держаться где побезлюднее. Все равно проконтролировать гигантские безжизненные районы невозможно при любой армии. Да и нужно ли?
        Три автомобиля, Руслан тоже сумел прикупить какой-то неопределенно старый грузовик с закрытой будкой вместо кузова, медленно шли прямо по пустыне. Лучше и безопаснее было бы перемещаться ночью, только очень хотелось побыстрее оказаться подальше от разгромленных отелей и возможных преследователей. Какой бы ни был спецназ, он не сможет проследить путь беглецов в краю, где вместо дорог одни направления. Если вообще попытается следить, есть же у отряда некие иные задачи, помимо истребления ни в чем не повинных отдыхающих.
        - Возвращение в молодость, мать его! - пробормотал Александр.
        - Точно, - хотелось бы поместить в кабину одну симпатичную девушку, только тут уж приходилось выполнять распоряжение Вояки. Сказано ехать с Владимиром, значит, так надо. Тоже не худший вариант. Есть с кем перекинуться словом, хотя бы так борясь с головной болью. - Еще бы вместо барбухайки БМП!
        - Тогда проблем не было бы вовсе. Хотя пара вертушек тоже не фигово. Мечтать так уж мечтать.
        - Или какой борт, идущий прямиком в Москву, - улыбнулся Володя.
        Черные волосы имеют свои недостатки. Если щетина на щеках Александра едва бросалась в глаза, то его бывший подчиненный и нынешний начальник уже начинал походить на типичного душмана. Черная с изрядной проседью поросль вполне тянула если не на бороду, так на бородку.
        - Будет и борт. Если рейсы из Израиля еще не отменили. Театр военных действий, чтоб его! Слышишь, где-то взрывы?
        - Не каркай. Мало ли что тут может взрываться. Мне к Лене надо. Это ты можешь не спешить.
        - Ага! Мало ли что! Прямо посреди пустыни!
        Судя по тому, что взрывы были слышны даже сквозь завывание мотора, дело было серьезным и, что гораздо хуже, довольно близким. Но все стихло так же резко, как началось, а спустя какое-то время в небе возникли два инверсионных следа уходящих в сторону моря самолетов.
        - Воздух, - вздохнул Владимир. - Между прочим, ротный, вполне ведь могут обстрелять. В целях профилактики. А нам даже спрятаться негде.
        - Если сегодня отъедем подальше, надо будет передвигаться только ночами. Хотя могут ударить и по свету фар, а вообще без света разбредемся по пустыне, потом в жизни друг друга не найдем.
        Александр говорил, а сам все следил за самолетами. Вдруг развернутся и лягут на боевой курс? Особого смысла бомбить небольшой караван у летчиков не было, ракеты и бомбы стоят дороже старых машин, да и цель явно гражданская, с нулевым приоритетом, но мало ли что может случиться? Скажем, решат, будто на барбухайках осуществляются воинские перевозки. А то и едет, мол, некий египетский спецназ на выполнение абсолютно тайной задачи, и необходимо помешать ему любой ценой. В пустыне действительно не укроешься. Разве что рассредоточишься и попытаешься вжаться в землю. Вспомнилось, чем заканчивались налеты «грачей» на караваны духов…
        Но нет. Вроде действительно уходят. То ли решили, цель не стоит затрат, то ли выполняют иную задачу, то ли просто успели расстрелять боекомплект. Хотя одни улетели, другие могут прилететь. Одна надежда - интереса в расстреле им мало. Война продолжается, бомбить не перебомбить, стрелять не перестрелять. Армия еще борется, не сдалась, как было в Ираке, и первая задача противника - расправиться с организованной воинской силой. Прочее - по мере освобождения средств и необходимости.
        - Кажется, на этот раз пронесло, - прокомментировал рядом Володя.
        - В каком только смысле? Надо хоть предупредить пассажиров, чтобы в случае чего десантировались и разбегались подальше. Все кому-то шанс…
        Спустя каких-нибудь минут пятнадцать, ну, может, двадцать от силы, путники увидели последствия нерасторопности или элементарной невезучести. Дорог все не было, пустыня лежала подобно песчаному океану - от горизонта до горизонта, разве что был тот океан не ровным, лишь в той или иной степени покрытый барашками волн, а холмистый, с возвышающимися тут и там барханами.
        Идущий далеко впереди и пылящий джип вдруг на какие-то мгновения застыл, а затем резко повернул в сторону. Александру осталось повторить его маневр, а позади уже поворачивал замыкающий крохотную колонну Руслан. Смысл маневра стал ясен чуть позднее. Так же, как причина прогремевших взрывов.
        Караван, почти такой же, подвергся удару с воздуха. Почему пара автобусов и столько же грузовых автомобилей, явное подобие тех, на которых ехали беглецы, двигались по пустыне без дорог, было, в общем-то, все равно. И почему неведомые летчики вдруг решили выпустить имеющиеся ракеты по мирным машинам - тоже. В подобных трагедиях важнее результат, но каким он мог быть, если смерть вдруг обрушилась с воздуха? Один автобус выгорел дотла, другой был опрокинут взрывом и частично усеял кусками металла и человеческих тел окрестный песок. Такая же судьба постигла грузовик, разве что от него осталось еще меньше обломков, а одно из колес вообще валялось в полусотне метров от машины. Последний автомобиль выглядел чуть получше. В том смысле, что стоял на обгоревших колесах с почти снесенной кабиной, зато без малого половина играющей роль кузова будки находилась на положенном месте. Но вряд ли бывшим в ней пассажирам было легче от подобного факта. Разве что тех, кто находился ближе к кабине, разнесло на куски тем самым роковым попаданием, а кто сидел у заднего борта, частично уцелел. То есть уцелели какие-то
фрагменты их тел.
        Как ни странно, даже в рукотворном аду кто-то сумел выжить. Кто-то ходил между остовов и останков, один, два, три… Нет, все-таки два, третий лишь померещился. На появление колонны люди не отреагировали. Наверное, все еще пребывали в шоке от случившегося и плохо воспринимали окружающее, если оно напрямую не было связано с налетом и его последствием.
        Джип Вояки остановился, не доезжая полсотни метров. Остальные машины застыли чуть подальше. Раз уж привела сюда судьба, то надо помочь хоть чем-нибудь тем немногим, кто нуждается в этой помощи, а вот надо ли демонстрировать последствия бойни кое-кому из бывших отдыхающих…
        - Ну что? Пошли? - Александр привычно подхватил автомат. Не для защиты, но без оружия он уже вновь чувствовал себя неуютно. Как в давно минувшие годы в чужих краях. - Эй! Мужики, на выход! Женщинам оставаться на местах. Выбраться и размяться можете, а вот ходить смотреть не советую.
        Позади заохали, запричитали, или гораздо проще - помянули матерным словом и летчиков, и собственные отпуска, и весь мир. Про женщин говорить не стоит, однако на лицах мужчин тоже было написано единственное желание - бежать отсюда без оглядки, дабы не видеть жутких реальностей войны. Общая беда сплачивает, одиночке элементарно труднее выжить, и компания постепенно стала приобретать черты отряда с определенной иерархией. Потому приказаний слушались, сказано идти - шли, а вот особого желания…
        Неприятная штука - ходить среди разорванных людских тел. А уж смесь ароматов будет долго преследовать тех, кому довелось побывать в подобной ситуации - наравне с картинами ужасов.
        - Ищите живых! - прикрикнул Вояка.
        - Есть живой! - немедленно отозвался Виктор, как раз склонившийся над лежащим мужчиной. Любитель Востока демонстрировал редкую выдержку. В отличие от большинства туристов, едва сдерживавших рвотные позывы, он довольно спокойно принялся перевязывать раны прихваченными из джипа материалами.
        Кажется, двое бродящих арабов лишь сейчас заметили прибывшую к ним помощь. Женщина приподняла голову и стыдливо поправила сползший хиджаб, зато прихрамывающий мужчина, склонившийся еще над одним лежащим, что-то гортанно заорал, то и дело вздымая руки кверху, да все пытался объяснить случившееся, будто оно нуждалось в пояснении.
        Рядом с кричавшим лежал довольно богато одетый юноша. Вряд ли ему было больше двадцати лет. Но халат был украшен узорами, на пальцах поблескивали перстни, и наряд опровергал первоначальное предположение, будто крики раздаются над сыном. Хромой выглядел намного скромнее, обычный житель не слишком богатого края, каких здесь девяносто девять из ста. Но юноша…
        Халат на груди парня был порван и пропитывался кровью, кровь выступала на правой ноге, а рядом лежал мужчина в летах, чья спина покраснела от осколочных попаданий, причем складывалось впечатление, будто перед смертью он пытался прикрыть юношу своим телом, если уж не получалось спасти его иначе. Здесь же валялся автомат, опять привычный «калашников».
        Пока картина вырисовывалась простая. Задняя дверца в будке была открыта настежь, из машины явно выпрыгивали перед роковым попаданием ракеты, а вот что большинство не успело, так сколько времени требуется, чтобы роковой снаряд ударил в цель? Еще двое неподалеку подавали признаки жизни, однако у одного был вспорот живот и уже начиналась агония, у другого одна рука была почти оторвана, и кровь медленно выливалась из страшной раны.
        - Это ты виноват! - внезапно вспылил Сергей. Бывший десантник схватил Леву за грудки и несколько раз тряханул. Лицо израильского пилота было зеленоватым от открывшейся картины. Летчики практически не видят последствий своих ударов, а тут такое…
        - Отставить! - весомо прикрикнул Вояка. Руки Сергея опустились. - Нет у них времени заниматься ерундой. Наверняка работа доблестных союзничков, которые любят наводить порядок во всем мире. Лучше ищите уцелевших. И юношу перевяжите. Жалко парня.
        Хорошо еще, туристы постарше худо-бедно проходили всякие курсы по оказанию первой медицинской помощи. Пусть теоретические знания - одно, а перевязывать реально человека раненого, истекающего кровью, - несколько иное, тем не менее возились, старательно бинтовали.
        Судьба была благосклонна к пришедшим на помощь. Рядом с машиной-будкой нашлись шесть автоматов. Два, к сожалению, явно не подлежали ремонту. Детище Калашникова безотказно, неоспоримый факт, но ведь уничтожаемо. Ствол у одного искривился, у второго ствольная коробка погнута, да еще приклад обгорел. Зато четыре явно могли функционировать. Таким образом, огневая мощь небольшого отряда удваивалась, а вот становился ли он вдвое сильнее, это уже вряд ли. Оружие хорошо в умелых руках. В неумелых оно лишь сочетание металла и дерева, более опасного для владельца, чем для врагов.
        - Шесть раненых, двое явно не жильцы, - доложил Александр. - Остальные тяжелые, но шансы есть. Если их доставить хоть в какой-то госпиталь. Убитых - минимум под шестьдесят или больше. Многих разорвало так, не сразу поймешь. В двух автобусах вполне за сотню людей могло быть.
        Даже ему, видавшему в прошлом виды, было тяжело. Ох, будут кому-то сниться кошмары! А если допустить сюда женщин…
        Прихрамывающий египтянин старательно вслушивался в звуки чужой речи. Потом влез в разговор, причитая что-то по-своему, да еще усиленно помогая себе жестами и несколько раз добавляя ломаные английские слова.
        - Что он хочет?
        - Наверно, чтобы раненых доставили в более спокойное место. Юноша явно не простой человек, там с ним находилась охрана. По-человечески было бы неплохо, - Александр выжидательно посмотрел на командира.
        Тот извлек карту, посмотрел, прикинул. Араб немедленно указал какую-то точку с вязью непонятных букв рядом с ней, затем махнул рукой в сторону, вновь затараторил, принялся показывать на пальцах не то расстояние, не то потребное время.
        - Умрут ведь, - угрюмо пробурчал подошедший Сергей. - На таком солнцепеке здоровый окочурится. Разрешите помочь? Тут всего надо одну машину, а там я быстро смотаюсь, сдам их первым попавшимся врачам - и назад.
        Он любовно погладил трофейный автомат. Если до сих пор здоровяк чувствовал себя не слишком уютно, то, заполучив оружие, стал более уверенным и смелым.
        - По-твоему, здесь много врачей? Пока найдешь, нам самим понадобятся, - Игорю идея явно не понравилась. Он постоянно вглядывался в небо в поисках возвращающихся самолетов. - Что у нас, машин развелось много? Девать некуда? Заблудишься и сгинешь в песках.
        - Зачем сгину? Вон до города проводник имеется, - небрежный кивок в сторону араба. Сергей втайне переживал, что до сих пор не проявил себя, как полагается доблестному десантнику, и во многом настаивал ради самоутверждения. Но и помочь несчастным ему хотелось искренне. Сами же могли оказаться на их месте, а кто знает, вдруг египтян вообще разбомбили по ошибке, думая, вот едут беглые туристы и убийцы американского спецназа. Спокойная совесть - залог крепкого сна.
        - Я с тобой, - вставил Александр.
        - Отставить! - Вояка посмотрел на бывшего капитана сурово. - Ты здесь понадобишься.
        - А давайте тогда я, - предложил Виктор. - Если верить арабу, ехать тут не то десять километров, не то десять минут. Впрочем, почти одно и то же.
        В самом начале пути, да и раньше, на отдыхе, невысокий, полноватый и не слишком молодой мужчина был практически незаметен. Никто даже не помнил толком, как он вошел в группу беглецов, присоединился, и все. Лишь после нападения сказал, что служил срочную в пехоте, потом окончил военную кафедру, попутно со вполне мирной профессией историка, даже вроде защитил кандидатскую по какому-то периоду, и оставался человеком достаточно мирным, однако уже второй раз вызывался добровольцем туда, куда не желали идти люди молодые. Почему-то тот, кто шумел больше всех в дни мира, в дни войны вел себя тихо. Шли, куда вели, ехали, пока их везли, но ответственности на себя не брали и уж подавно старались не рисковать. Хотя, по примеру несчастной Татьяны, смерть с легкостью могла настигнуть и в толпе.
        - Хорошо, - согласился на сей раз Вояка. - Какая машина лучше?
        - С моей порядок, - немедленно отозвался Александр.
        - Мотор перегрелся. Надо дать остыть, - доложил Руслан.
        - Тогда берите первую. Десять туда, десять обратно, еще там… Ждем вас ровно час. Затем медленно начинаем выдвигаться в этот район, - Вояка указал на карте. - Тут местность более холмистая, сможем устроить большой привал. Там и будем ждать. Найдете?
        - Без проблем, - Серега пожал налитыми плечами. - Сколько исколесил…
        Погрузка раненых не отняла много времени. Только избавили кузов от части вещей да подстелили какие-то найденные тряпки, дабы не так трясло. И почти сразу машина уехала. Пару минут еще висела в воздухе пыль, затем осела и она.
        Игорь с тревогой смотрел на небо. Осуждать решение командира ему не хватило смелости, зато теперь парень откровенно побаивался возвращения самолетов.
        - Не дрейфь! - Володя хлопнул по спине молодого человека так, что тот вздрогнул. - Два раза снаряд в одну воронку не падает. Делать им нечего, по два раза на одно место прилетать. Да еще в пустыне. Ракет не напасешься.
        - А если ищут нас?
        - Так сверху не слишком видно. Словесных портретов никто не составлял, - улыбнулся Владимир. И повторил: - Делать им больше нечего. Запомни: никогда не следует преувеличивать собственную роль в мироздании. Если нас ищут, то по земле. Это же специальная операция, а не общевойсковая. Так что будем жить!

* * *
        Городок действительно показался минут через десять. Даже меньше, если считать окружающую его зеленку. Не слишком большую, так, обычный оазис, который позволяет людям жить посреди безжизненной суровой пустыни, и не просто жить - строить постоянное поселение. Кормиться чем-то надо, выращивать сельскохозяйственные культуры, разводить овец и, если в итоге появляется небольшой достаток, можно содержать ремесленников, торговцев и прочий, не имеющий прямого отношения к сельскому хозяйству люд. Но, в отличие от посещения аналогичного места, здесь миром и не пахло. Среди зелени можно было заметить какую-то тщательно укрытую бронетехнику, а затем из кустов выскочили несколько солдат и дали отмашку остановиться.
        - Как бы не влипнуть. - Серега покосился на сидевшего рядом и указывающего дорогу араба, будто тот мог понять смысл высказывания.
        Понял, нет ли, однако выскочил наружу, даже позабыв про хромоту, что-то закричал, потом потащил военных к кузову. Дальнейшие события развивались стремительно. Откуда-то примчались еще два военных, судя по виду - офицеры, тоже заглянули в кузов, что-то скомандовали, и один запрыгнул в кабину, показал рукой, мол, ехать надо в ту сторону. Да еще что-то добавил на английском, который Сергей знал плоховато. Вперед, вправо, влево, быстрее… Этот уровень был вполне доступен. Благо госпиталь, а может больница, оказался на окраине, явно гораздо более современной, чем центральная часть. Тут тоже не было никаких задержек. Раненых торопливо выгрузили, умчали куда-то в недра палат и операционных, и туристы вздохнули с невольным облегчением. Они не просто укладывались в отведенный срок, а возвращались с опережением не в полчаса, так в двадцать минут. Можно хорохориться сколько угодно, только очень неприятно разыскивать своих в чужой пустыне, даже имея под рукой пару автоматов. Мало ли… Сергей вдобавок переживал за супругу. При нынешней охране случиться с ней ничего плохого не может, разве что такое, от чего не
защитит никто, да все же рядышком как-то спокойнее. И ведь еще не избежать если не скандала, так весомого выговора за то, что укатил и бросил одну. Женщинам почему-то кажется, будто мужчина обязан не отлучаться ни на миг, а дела пусть решают другие. Или они каким-то непонятным образом решаются сами. Колдовством супруга, не иначе.
        Земля вздрогнула, и лишь затем раздался грохот взрыва. Какой же заряд использовали, если он так звучал на расстоянии? Мужчины машинально подняли глаза к небесам, однако те были чисты. То ли самолет выпустил ракету издалека, то ли это вообще был подарок наземного или морского базирования.
        Страшно оказаться на чужой войне. На своей тоже, однако там хоть знаешь, кто напал и за что тебе приходится умирать. Но когда ты просто оказался между двух огней и тебя хотят убить походя, одни ради неведомой провокации, другие случайно, тогда ситуация ужасней вдвойне.
        - Поехали, что ли? - Сергей взялся за ручку двери, и тут рядом выросли несколько солдат во главе с уже знакомым офицером. Сразу два автомата уставились на бывшего десантника темными дулами.
        - Эй, вы что?
        Офицер что-то старательно проговорил по-английски.
        - Он говорит, мы должны проследовать за ним для выяснения, - перевел Виктор.
        - Какого выяснения? Это… за кого нас принимают?
        Вырубить ближайшего автоматчика, очень уж удобно и неумело он стоит, завладеть оружием, шаг в сторону, а дальше…
        Нет, не годится. Даже в случае удачи положишь их здесь, а потом? Пускай получится вырваться из города, благо до окраины не так далеко, там дальше, в зеленке, войсковая часть. Расстреляют за милую душу. Даже фамилий не спросят. И остальных подведешь, пока-то местные не друзья, ох, далеко не друзья, но не откровенные враги. Что вообще они могут предъявить в качестве обвинения? После разгрома отелей и массовых убийств? Не обратно же вернут!
        - Хорошо. Куда идти? - И тоскливый взгляд на кабину, в которой покоился автомат.
        Идти оказалось рядом, через двор. Нормальный двухэтажный дом, довольно новый, только путь лежал в подвал. Объяснимо, если вспомнить постоянную угрозу бомбежек. Военные люди предусмотрительны. Или не военные? Вдруг тут замешана контрразведка или какая силовая структура?
        Ох, не стоило тащить сюда раненых! Пусть бы подбирал их тот, кому нужно, а то сделаешь доброе дело, и тебя за него же…
        А потом пришлось долго ждать в какой-то крохотной и темной комнатке, сидя прямо на полу за неимением иной мебели. Теперь успеть в оговоренный срок было невозможно, оставалось надеяться на память и удачливость, чтобы все же не разминуться в пустыне с остальной группой.
        - Что теперь будет? - Виктор вдруг потерял весь прежний задор. - Как поставят к ближайшей стенке по законам военного времени!
        - За что? Караван мы, это, не бомбили. Самолета нет. Скорее всего допросят, уточнят да и отпустят. Черт! Могут автоматы отобрать! Оружие в руках чужих граждан…
        - Так и машину могут. Документов нет, попробуй докажи, что ты купил ее честно. Они вообще тут подобные сделки оформляют? Хотя вроде должны. Или нет? Блин, вот где мы лопухнулись! Схватили драндулет и обрадовались возможности порулить да поколесить по пескам. Минимум пара преступлений на нас, считай, есть. Незаконное ношение оружия и угон автотранспорта. Да еще, возможно, нахождение в какой-нибудь запретной зоне. И будем здесь сидеть до конца войны, а то еще и после. Но хоть живые и здоровые. Если не убьют.
        - Оружие мы, положим, нашли. Подобрали вместе с этими ранеными. Даже свидетели имеются. Да и насчет машины выяснить - не проблема. Только время… - Сереге вдруг стало дурно.
        Вспомнилось - беглецы даже не удосужились узнать название городка, в котором была заключена сделка. Допустим, городков здесь не так много. Найдут без проблем и проволочек. Лишь бы только захотели искать. Но где потом искать друзей? А уж супруга вообще сожрет. Объявит, мол, все проделал нарочно.
        - А у них есть время заниматься каждым чужаком? - спросил Виктор. Выглядел он уставшим и сильно сдавшим, как человек, надеявшийся на одно, а получивший в итоге прямо противоположное.
        Чуть вздрогнула земля. Раз, и сразу - другой. Война упорно напоминала о себе. Будто о ней можно забыть даже без напоминаний.
        Дверь приоткрылась, и заглянувший в комнату солдат сделал знак следовать за ним. Еще один, с автоматом наперевес, ждал чуть в стороне.
        Короткая прогулка с парой поворотов, подвалы здесь были основательными, по площади - как бы не больше находящегося наверху здания, и еще одна дверь.
        Там сидели сразу трое. Один весьма пожилой, явно в немалых чинах, и двое помоложе. Классическая тройка для вынесения приговора.
        - Здравствуйте. Вы ведь русские? - с сильным акцентом произнес пожилой на языке задержанных.
        - Да, - растерянно ответил Виктор, а Серега лишь стоял и смотрел.
        Ситуация, мать ее так и этак!
        Глава двадцать первая
        Майор Дженингс был зол. Он старался не демонстрировать раздражение при подчиненных, но оно то и дело вырывалось помимо воли в чуть более резких фразах, в прерывании докладов, во взглядах, которые бросал он на отборных парней.
        Найти пропавших оказалось чрезвычайно трудно. Были бы живыми, объявились бы сами, следовательно, или всю четверку уничтожили, или взяли в плен. Но каким образом арабы пронюхали о присутствии диверсионной группы? Или дело в нелепой случайности, которые порою срывают самые выверенные, продуманные планы? Почему же тогда не нагрянули сразу прямиком в вереницу отелей? Не поняли? Побоялись?
        Как было не понять, когда прямо на пляже валялись трупы предыдущей группы туристов? Проехал несколько километров, и вот они, лежат с аккуратно пробитыми головами. Но где свои… Отдыхающих ликвидировали грамотно, даже малейшего сопротивления не было, как не было в ближайшей округе и боя. Пришлось искать хоть какие-нибудь следы пропавшей группы, а попробуй найди их на песке! Ветерок постоянно перемещает бесчисленные песчинки, немного времени - и уже не понять, проходил ли здесь вообще кто-нибудь? И даже вдоль самой кромки воды, где удобнее всего было перемещаться на машине, нет упоминаний о былом. Только вместо ветра постарались волны да прилив.
        Двигались медленно с боковым дозором со стороны пустыни, вдруг там скрывается засада, однако ни врага, ни своих не обнаружили. Лишь вода с одной стороны да песок с другой. Что докладывать начальству? Пропали без вести? Но разве спецназ уже не может выяснить судьбу товарищей? И плакал очередной чин, а то и премия за удачно выполненную операцию. Ну, не считая данного эпизода.
        - Ищите, задницы! Мать вашу!
        В понуканиях люди не нуждались, работали старательно, без малейшего результата. Лишь около полудня, когда тени максимально укоротились, а воздух напоминал температурой финскую баню, кто-то впереди обратил внимание на небольшую ямку. По прихоти природы ветер сдул с этого места часть песка, и под ним стало заметно что-то более твердое, не похожее на здешнюю зыбкую почву.
        - Сэр! Кажется, тело!
        - Так посмотрите, мать вашу! Что значит: кажется?
        Дженингс даже соизволил покинуть машину и шагнуть к находке, когда морские пехотинцы, проворно орудуя лопатами, а порою руками, откопали труп мужчины и сразу стали переворачивать покойника лицом вверх.
        Хлопок был не очень громким. Вспухло и унеслось легкое облачко разрыва. Один из морпехов молча повалился на спину, второй застыл, ошеломленно мотая головой.
        - Они, похоже, мину подложили! Нет, гранату! - раздался чей-то громкий крик.
        - Да кто «они», черт подери?!
        - Местные, наверное. Помните, в Афгане аборигены были щедры на подобные шутки?
        Сами участники группы поступали так же, только запоминаются лишь поступки врага. Какие, кстати, шутки, когда судьба продемонстрировала свою суть - один солдат отделался легкой контузией да слегка намоченными штанами, а второй уже спустя секунду не подавал признаков жизни.
        - Осторожнее там! Думаю, остальные тоже здесь. Прошарьте песок, только на мину не наткнитесь! - майор распоряжался, сам же уже думал о другом. Ладно, некто уничтожил всю группу. Скорее всего из засады, но по крайности могли и так, ребята ведь не ожидали сопротивления. Только зачем аборигенам подкладывать гранату, когда гораздо проще и эффективнее устроить грамотную засаду? На тело можно не наткнуться, проехать в паре шагов, и ловушка пропадет впустую.
        Опыт говорил майору: официальные власти тут ни при чем. Явно поработала некая третья сила, но какая? Подозрения получили подтверждения, когда неподалеку от первого трупа были найдены три остальных, а следом, уже по другую сторону какого-то песчаного холма - тело женщины, убитой из автомата. Гранату нашли еще лишь под одним покойником. Первой паре просто не повезло. Так частенько бывает в операциях. Зато стала относительно ясна картина случившегося. Двое солдат погибли от пистолетных пуль, один - от автоматных и еще один - от удара ножом. Посмертные, а возможно, прижизненные раны на теле сержанта, позднее дополнительно потрепанного взрывом, в расчет не принимались. Главное - туристы неожиданно оказались крепким орешком. Там был кто-то то ли из спецслужб, то ли из армейских групп ударного назначения, причем весьма высокого класса. А ведь сопротивления не ожидал никто. Всего лишь расплата за беспечность. Но кто знал?
        Ничего. Все равно беглецы поплатятся за свои преступления. Теперь-то их точно нельзя упускать живыми. Из-под земли достать и в землю зарыть. Пусть день, ладно, два, и дело будет сделано. Далеко не уйдут, и уже никакая подготовка отдельных лиц помочь им не сможет. С ними женщины, а с подобной обузой быстро не уйдешь.
        Дикари. Нормальные профессионалы давно бы бросили всех лишних, и у них был бы весьма неплохой шанс. Умные цивилизованные люди всегда думают лишь о себе, идиоты же корчат благородных. На том и горят.
        Хорошо иметь дело с примитивными существами. Их просчитать легче. Никуда они не уйдут от встречи. А там заранее ясно, кто кого…

* * *
        Обе машины постарались поставить так, чтобы вечерние тени с имевшихся здесь скал полностью накрывали их. Хоть какая-то защита от разведки с воздуха. Людям тоже было рекомендовано держаться тени, да они и сами не желали вылезать на солнце. Последний участок марша выдался очень тяжелым для всех. Будка грузовика была переполнена людьми и вещами, люди толком не отошли от картины разгрома и изуродованных разорванных тел, единственная дверь в задней части не позволяла всем покинуть автомобиль в случае налета, да и духота внутри была еще более несносной, чем снаружи. Теперь беглецы пытались отойти от всего сразу: изматывающей жары, невольного страха, тяжелых переживаний. Исключением являлись лишь те, кто ждал возвращения пропавшей барбухайки и тайно корил себя за добрый порыв. Им-то приходилось думать, а еще - постоянно наблюдать, не пылит ли пустыня. Пылила слегка от ветерка, срывающего песок с верхушек барханов, но ждали-то иного.
        - Остаемся здесь до темноты, - распорядился Вояка. - Люди могут спать. Днем больше передвигаться по возможности не будем.
        - Ночью тоже ехать удовольствие маленькое, - буркнул Владимир. - Застрянем где… Пропадут ведь ребята…
        Он с плохо скрытой неприязнью покосился на Руслана. Чеченец очень хорошо проявил себя на берегу, только по-хорошему надо было ехать с этими ранеными ему. Мусульманин мусульманина тронет вряд ли. А вот русских могли принять за врагов. Но ведь не вызвался же! Предпочел оставаться со всеми.
        Об иных вариантах задержки - попали под бомбежку или нарвались на спецназ, думать не хотелось. Тогда уж лучше египетская тюрьма. Из нее рано или поздно выйдешь, а вот…
        Александр и Руслан помалкивали. Прочих, как водится, на совещание не пригласили. Впрочем, совещанием назвать происходящее можно было лишь с натяжкой. Так, обмен мнениями. Никто не возражал против лидерства Вояки. Просто понимали, насколько тяжелая ноша отвечать за все и за всех.
        - Можно взять джип и попытаться смотаться до города, - после долгой паузы предложил Александр. - Хоть узнаем об их судьбе. А дальше - по обстановке.
        - Например? - жестко спросил Вояка. - Не забывайте: с нами женщины. Проводить в подобных условиях какие-то авантюрные операции мы не имеем права.
        Возразить было нечего. Двое - не два с половиной десятка, среди которых бойцов почти нет.
        - Если все будет хорошо, сегодня за ночь преодолеем большую часть пути. Или остановимся на светлое время, или пойдем до конца. Завтра-послезавтра должны пересечь границу. Оставим там всех, потом кто хочет, может вернуться со мной, - все же снизошел до пояснения Вояка.
        - Я, разумеется, - вздохнул Александр.
        Возвращаться ему очень не хотелось.
        - Я тоже, - неожиданно вызвался чеченец. - Втроем все сделаем. Не мужчины, да?
        И немного колебался Владимир. Тяжело, когда руки связаны семьей, и ты элементарно обязан вернуться. К жене, дочерям… Но и своих бросать не годится.
        - Троих хватит, - Александр прекрасно понимал проблемы друга. - Не воевать же…
        Его настроение повысилось, едва узнал о грядущем возвращении. Все равно с Диной ничего не получится. Могло бы, нет, вопрос иной, однако смешно, когда ухажер едва не вдвое старше объекта воздыханий. «Что толку в этих молодых мужчинах?» Пой сколько угодно, себя не обманешь. Здоровье не то, даже непонятно, насколько его еще хватит, контузии и ранения не проходят бесследно, даже тяги к публичным развлечениям, всяким дискотекам, концертам, компаниям давно нет. Что он может дать? Почти ничего, кроме заботы, а молодым этого мало. Значит, честнее будет не добиваться ничего. Может, хоть помянет когда добром, вопреки женской привычке вспоминать о мужчинах исключительно плохое.
        Но так хотелось бы быть рядом…
        - Опять летают, - слова Руслана вернули на грешную землю.
        Высоко и далеко в стороне чертили путь два самолета.
        - Можно? - израильский пилот подошел, вопросительно посмотрел на собравшихся.
        Вояка молча кивнул, лишь потом уточнил:
        - Ты сторона заинтересованная, что нас может ждать на границе? Сплошной линии фронта нет, понятно, но прочее…
        - Я уже говорил. Столкновения носят маневренный характер. Предугадать в точности, где на данный момент находятся противники и в каких силах, нереально. Главное - чтобы наши не приняли нас за арабов и не стали стрелять сразу.
        - Твой народ, ты и решай, как сделать, чтобы подобного не было, - изрек Вояка.
        - Что тут решать? Изготовить белую тряпку, сдаемся, мол, - хмыкнул Владимир. - Тогда хоть поинтересуются, кто сдается и много ли нас. Что, простыню какую не найдем?
        - Хочешь сказать, и простыню прихватили? - Александр вдруг взял привычный ернический тон. - Люди - воры. А потом еще удивляемся, за что нас так не любят?
        Наверное, он говорил бы еще долго, за напускным полувесельем скрывая подлинные мысли, однако его прервал Лева.
        - Смотрите! Похоже, едут!
        - Где?
        Но уже видели поднимающуюся пыль. Все невольно вздохнули с облегчением, мимоходом подумали, как лучше привлечь к себе внимание, а то среди здешних холмов промчаться мимо цели - плевое дело, однако пригляделись и невольно напряглись. Судя по пыли, там явно была не одна машина. Не то две, не то три. Три, точно. Вон на гребне холма едва не на пределе видимости одна за другой промелькнули три точки.
        И сразу пришлось думать о другом. Не как дать знать о себе, а, напротив, как лучше спрятаться. Ничего хорошего от любых посторонних встреч ждать не приходится. Ладно, если это беглецы или какие торговцы, а если тот самый спецназ пустился по следу?
        - Все вниз!
        Насколько можно было прикинуть путь неведомого каравана, он должен был пройти далеко в стороне. Впрочем, почему бы ТЕМ не свернуть? Не дорога, пустыня, и тут уж каждый выбирает путь поудобнее. Не понравится очередной холм впереди, вполне могут объехать. Кстати, куда вообще лежит их путь? По идее народ должен устремляться подальше от войны, а не ближе к ней. Или это армия с ополчением вместе?
        Люди уже собирались в большую группу. Когда не знаешь, что делать и как поступить, вместе всегда легче.
        - Если что, попробуем их увести в сторону, - тихо сказал Вояка Александру. - Возьмем джип и погоним по пустыне. Руслан с Владимиром на всякий случай прикроют.
        Александр кивнул. Другого выхода, в случае обнаружения, он тоже не видел. Смущало одно, и оно было настолько важным, что пришлось немедленно уточнить:
        - Я сам их уведу. Надо же будет вывести этих…
        Подставлять приятеля нельзя, чеченец во многом сам по себе, а больше из оставшихся довериться некому.
        - Я с вами, - неожиданно подал голос идущий рядом и слушающий разговор Лева. - Я ведь летчик. Машину могу вести - никто не догонит. Только автомат дайте.
        - Хорошо, - Вояка колебался недолго. Александр был прав: кто-то должен остаться с людьми. Вон стоят, переглядываются, гадают, что будет дальше.
        - Всем соблюдать спокойствие! - с ходу заявил отставной капитан. - Мало ли кто и зачем катается по пустыне?
        - Мы - наблюдать, остальным быть здесь. Руслан, порядок на тебе, - добавил предводитель.
        Хорошо хоть, что имелся трофейный бинокль. Добротная такая штуковина. Вояка взглянул, однако машины как раз скрылись за очередным холмом, и ясно стало лишь одно. Самое главное.
        - Похоже, проедут в стороне. - Глаз от бинокля предводитель не открывал.
        Холм оказался длинным. Или длинной была ложбина за ним - разница тут была невелика. Лишь пару раз появлялась пыль - где перепад высоты был поменьше. Но вот в поле зрения вынырнул головной джип, точно такой же, какой имелся в отряде. Обычный армейский, судя по камуфляжной раскраске вариант. Зато следом…
        - А ну-ка глянь! Это же наша барбухайка!
        - Она, - Александр сразу узнал купленную им машину.
        Следом пылил еще один армейский джип, и было неясно, то ли грузовик конфисковали для военных нужд, то ли водителей арестовали, а машину перегоняли в качестве вещественного доказательства, то ли - если тут действовал тот самый спецназ - ни Сереги, ни Виктора уже не было в живых, и барбухайка являлась приманкой. Хотя последнее вряд ли. Проще уж упрятать в кузов десяток головорезов, чем давать знать всем и каждому, что здесь перемещается армия. Глуповато для засады.
        Теперь уже можно было точно сказать: караван проедет мимо, метрах в пятистах, и беглецы останутся незамеченными в своей котловине. Только если ребята все-таки там…
        - Я поеду, - просто сказал Александр. - Обогнем холм, чтобы появиться с другой стороны, а дальше будет видно.
        - Тогда, может, взять кого другого? Враги…
        - Кого? Да и похожи внешне. Арабо-семитские племена. Хрен особо отличишь. У нас вон тоже, если присмотреться, у отдельных представителей кое-какие черты проскакивают. Лева хотя бы летчик, вдруг действительно продемонстрирует класс? Или поеду один.
        - Одному тоже не годится. Ладно. Рисковать так рисковать. Дерзайте.
        - Есть! - Александр едва не скатился вниз, проскочил мимо группки отдыхающих, буркнул им нечто неразборчивое, зато быстро зашептал на ухо израильскому пилоту.
        Спустя полминуты джип плавно, чтобы не пылить, тронулся с места, проехал в противоположную от каравана сторону, скрылся из виду.
        - Теперь по большой дуге наперерез, - Александр устроился на переднем сиденье рядом с водителем. Автомат он держал на коленях. Вот где дилемма: на виду - в тебе заподозрят врага, а спрячешь - рискуешь не успеть достать. Хотя, если начнут стрелять, вряд ли удастся уйти живыми.
        Выйти удалось почти точно. До каравана было метров двести, совсем ничего, и под ложечкой неприятно заныло.
        - Притормози. Надо будет…
        Но там подумали точно так же. Сбросили скорость, потом вообще остановились, и из барбухайки на песок выпрыгнул Серега. Следом с противоположной стороны вылез Виктор. Махнул рукой, призывая.
        - Ловушка? - насторожился Лева. Было видно, что в джипах сидят военные.
        - Посмотрим, - Александр поудобнее взялся за автомат. - Давай, пилот! Или в полковники, или в покойники.
        Оказалось - первое. Не в прямом смысле, разумеется, в фигуральном, так в нынешней ситуации звания и не нужны.

* * *
        - Мы уж думали, это, влипли по самое не балуйся, - Сергей вкратце доводил до собравшихся историю приключений. - А оказалось, их главный по-русски немного говорит. Имел он когда-то в старые времена дела с нашими, в смысле советскими, советниками. Даже учился у них и до сих пор благодарен за науку.
        Виктор стоял чуть позади напарника и добродушно улыбался, словно это именно он при другой власти и от имени иного государства помогал здешним военным овладевать сложностями тактики и стратегии. Сами военные, офицер и семь солдат, оставались рядом с джипами и занимались мелкими делами. Проще говоря, осматривали технику, чистили оружие, курили да перебрасывались непонятными фразами, со вполне конкретным мужским интересом поглядывая при этом на русских туристок. Пусть неумытые, усталые, главное - женщины.
        - Оказывается, юноша тот не простой. Чей сынок, нам не объяснили, да и нам кой хрен? Главное - благодарили шибко. Возвращаться нам некуда, сами египтяне признали, вроде бы в отелях вообще страсть, но согласны сопроводить к границе. Россия не воюет. А с нейтралов, это, какой спрос? Даже обещали договориться о пропуске на ту сторону.
        Вокруг почти все улыбались. Странствия практически закончились. Во всяком случае, опасная их часть. Одна ночь, ну, часть дня - ерунда, когда ты под охраной. А дальше уже будут места почти спокойные: почему-то всем казалось, что по другую сторону фронта никаких эксцессов случиться не может. Доедут до какого-нибудь аэропорта, погрузятся на рейс до Москвы, а там настанет пора воспоминаний. Романтическим приключение становится лишь по прошествии времени, и чем значительнее оно отдалено, тем больше в воспоминаниях той самой романтики.
        - Как насчет оружия? - в отличие от большинства, Александр не улыбался. Как и чеченец, Вояка, Володя…
        - Сказали, до границы пусть будет, а вот дальше…
        - Дальше евреи не пропустят, - хмыкнул Виктор. - Превратимся в их глазах из беженцев в партизанский отряд с неведомыми целями.
        Напряжение последних дней излилось диким хохотом. Смеялась обретшая мужа Анна и потерявшая подругу Вика, хохотал здоровый Серега и побитый Игорь, улыбались меняющиеся главенством приятели. Даже Вояка и Руслан не сдержали скупых ухмылок. Египтяне в отдалении вначале смотрели, а затем тоже присоединились к всеобщему веселью, хотя и не понимали его причин.
        - Ладно. Посмеялись и хватит, - но тон Вояки был не строг. - Готовьтесь к выдвижению. Отдыхать будете на ходу. Необходимо преодолеть большую часть пути в темное время. Пока авиация не появилась.
        Бомбить можно и ночью, однако расчет был прост - несколько машин явно не столь приоритетная цель. Специально искать их не станут, а вот при свете дня вполне могут распылить на всякий случай.
        Как тот несчастный караван арабов, хотя следовало благодарить судьбу за его разгром. Если кому-то не везет, другому, напротив, вдруг достается улыбка судьбы. Жаль, не такая уж верная улыбка. Но Фортуна - капризная женщина, рассчитывать на нее не стоит…
        Глава двадцать вторая
        - Ну, вот все и закончилось, - Игорь вздохнул с явным облегчением. - Последняя ночь, ну, может, часть утра, и завтра уже будем на месте. А там и Москва.
        Парню казалось, будто за последние дни он прожил целую жизнь. По событиям примерно так и было. Это не привычная вереница дней, когда работа чередуется с отдыхом, а проблемы имеют довольно мелкий характер, порою угрожая кошельку, но отнюдь не здоровью и уж тем более - не жизни. Грязный, лицо саднит, единственное желание - оказаться отсюда как можно дальше. И забыть, забыть… Усталость, чесотку, а главное - постоянный липкий страх, что вот сейчас случится нечто, не то догонят рослые мужики в песчаном камуфляже и откроют стрельбу, не то долбанут издалека ракетой, не то местные возникнут посреди песков и попытаются забить палками или что там у них имеется? Но если сами власти взялись за охрану, тогда все будет хорошо. Езда - ерунда, перетерпим, да и вообще, пусть придется добираться до дома три дня, ладно - неделю, самое страшное уже позади.
        - Не говори «гоп», - раздраженно буркнул Серега. - Еще сглазишь. Никогда не торопи события. Пока еще пилить и пилить. Да и там непонятно, как примут. Раз война, отовсюду выбраться проблема. Думаешь, это, регулярные рейсы продолжаются? Держи карман шире!
        - Но…
        - И без «но»! Мало тебе досталось?
        Крепыш не стеснялся присутствия женщин. Раз у нынешней молодежи нет ума, поневоле надо учить и учить. Потом сами поблагодарят за науку. Сам-то Сергей по жизни давно убедился - не стоит раньше времени вздыхать с облегчением. Судьба - баба капризная, так и норовит устроить пакость в самый последний момент.
        - Нам же осталась ночь, - подала голос Вика, будто защищала своего кавалера.
        - А пересечение границы? Ладно, Лева с нами, поможет там, но ведь, это, война, стреляют. Мало ли? Говорить, все закончилось, дома будем.
        - По машинам! - раздался неожиданно звучный голос Александра.
        Бывший ротный шел от небольшой группы, решавшей дальнейший маршрут и прочие вещи в свете неожиданной подмоги. Раньше были сами по себе, теперь невольно приходилось согласовывать с египетским лейтенантом все детали. Хотя как раз против согласования никто не возражал. Присланный для охраны офицер гораздо лучше знал сложившуюся обстановку, да и местность была ему известна отнюдь не из карт.
        Египтяне спешили к джипам, Вояка уже стоял у головной машины, и Серега едва не побежал туда же, согласно отведенной ему негласной роли. Зато Анна тоже была всегда с ним, в отличие от прочих женщин, размещавшихся в кузовах грузовиков.
        Солнце коснулось края горизонта, и последний свет бросил на пустыню длинные тени. Один из джипов охраны тронулся первым, показывая дорогу увеличившейся колонне. Поднялась пыль, а вскоре и она стала не видна в накатывающемся мраке.

* * *
        Вопреки мрачным фразам Сергея ночь прошла спокойно. Время от времени менялись водители, давали сменщикам возможность отдохнуть. Прочие кемарили в кузовах и на сиденьях, в неудобных позах, порою прижимаясь друг к другу, пытались согреться или хоть уснуть по-настоящему, чтобы проснуться уже на границе. Во сне время не тянется, но разве в дороге сон? Одна радость, выраженная старой народной мудростью, - лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Да и сколько этого пути осталось? С каждым пробуждением все меньше и меньше.
        - Знаешь, даже жаль, что все уже подходит к финалу, - неожиданно признался Александр.
        - Ты чего, ротный? - удивился Владимир.
        Они находились в кабине барбухайки вдвоем, и слышать их никто не мог.
        - Так просто. Вернемся в Москву, и что дальше? А дальше ждет меня в лучшем случае пара писем на мейл. Простой корыстный расчет.
        - А ты романтик, - качнул головой Володя.
        - Для романтика я чересчур расчетлив. Наоборот, реалист до мозга костей. Которому просто приятно быть рядом с одной весьма симпатичной девушкой. Но я же не предлагаю ради этого растягивать дорогу до бесконечности.
        - Ротный, что с тобой? Ну, девушка. Согласен - симпатичная. Но мало ли их на свете?
        - Выходит, мало. Вернее, девушек как раз много. Такой нет. И для банальной интрижки она не годится. Это сразу предупреждаю, чтобы не пошлил. Ладно. Спи. Через час сменишь. День наверняка будет трудный и муторный, отдых необходим. Надо оказаться подальше отсюда.
        Хотя переход на другую сторону тоже сулил немалые проблемы. Вдруг примут за вторжение какой-нибудь армейской группы? Есть у военных такая привычка - прежде стрелять, а затем разбираться. Раз время не мирное, и постоянно приходится ждать неприятных сюрпризов.
        Нет, Лева, разумеется, замолвит слово, но будет ли у него возможность сказать? Попробуй различи на расстоянии, кто пылит по пустыне? Вот если задержат, тогда дело можно считать в шляпе. Опасности мирные туристы представлять не могут, отношения между государствами нормальные, без какой-нибудь враждебности, В крайнем случае займутся выяснениями личности. Вряд ли долгими. С чужими разведками в группе никто не связан, никаких залетов ни в своей, ни в чужих странах не имел. Единственная проблема - найти рейс, которым отправить попавших под раздачу людей. Но даже необязательно прямиком в Россию, любая европейская страна будет неплохим вариантом. Оттуда-то выбраться уже легко. Имущие заранее пообещали помочь тем, у кого маловато денег. Благо люди чувствовали некую общность, и помощь своим казалась им естественной. Трудности поневоле сближают.
        Если уж совсем откровенно, о моменте перехода думали не все. Многим казалось, все теперь утрясется само собой. Главные опасности позади, так неужели судьба напоследок отвернется?
        Ночь вокруг стояла тихая, нигде не слышно стрельбы, звездное небо не расчерчивали ракеты, только шум моторов слегка нарушал царившее безмолвие. Даже не ночь - по времени уже приближалось утро. По расстоянию до условной черты оставалось не так далеко. Теперь устроить привал на пару часиков, немного отдохнуть и затем преодолеть последний отрезок уже при солнечном свете. Все меньше шансов нарваться под конец на неприятности.
        Утро пришло раньше, чем было обязано по вечным законам природы. Но что до этих законов, когда в дело вмешивается человек?
        Горизонт впереди вдруг расцвел далекой, но очень яркой вспышкой, и одновременно заглохли моторы машин. Осознание случившегося пришло не сразу даже у бодрствующих, а спящие, разумеется, ничего заметить и не могли.
        - Все наружу! Вспышка с фронта! - рявкнул Вояка. Он был единственным, кто сразу понял суть происходящего.
        - Все из машины! Залечь! - машинально повторил команду Александр. На деле он толком еще не вырвался из дремы, однако вбитые в подкорку реакции - серьезная вещь.
        Люди не понимали, кто-то вообще крепко спал, словно находился у себя дома, а драгоценные мгновения продолжали уходить в песок.
        Хотя если до сих пор не пришло, может, расстояние достаточно велико?
        Еще раз вспыхнуло, кажется, еще дальше, так что лишь отблеск отразился прямо на небе.
        Кто-то выпрыгивал и смотрел с интересом, кто-то лишь высунулся из кузова, а залегли единицы. Александр буквально выхватил Дину, может, не слишком вежливо, но порою бывает не до правил и церемоний. Разве что не бросил, а уложил на землю сравнительно аккуратно, чуть в стороне от автомобиля. Почему-то вдруг представилось, как мощная ударная волна отбрасывает машину прочь. Еще наедет колесом!
        И тут оно пришло. Расстояние действительно оказалось немалым, оно и не могло быть другим, раз подобные весьма дорогие подарки никто не разбрасывает по пустыне, а норовит уложить прямиком в города. Потому никаких фатальных последствий не было. Даже не настоящий удар, лишь порыв очень сильного ветра, едва не сбивающий с ног, несущий тучу песка, и все-таки не калечащий и не сносящий в неведомые дали. Пролетело, как не было. Разве что кого-то умудрилось сбить с ног, и многих любопытных заставило протирать глаза от попавшей пыли. Но в сравнении с ожидаемым и возможным все это уже такие мелочи…
        - Что это?
        - Кажется, атомный взрыв, - Владимир уже приподнимался, отряхивал голову и одежду от песка.
        - Что? - Глаза Дины словно сверкнули.
        - Кажется, - согласился с другом Александр. Он легко вскочил и протянул девушке руку.
        - Какой взрыв? - донесся из темноты чей-то голос.
        - Атомный. - И тут до Александра кое-что дошло. - Наше счастье, что мы задержались. Иначе сейчас вполне могли превратиться в тени. Водителям, проверить машины! Надо убираться отсюда подальше. Я мигом.
        - Какой атомный? Кто ее сбросил? Куда?
        - Не ее. Их, - Володя кивнул куда-то за далекий горизонт. - Две минимум. Куда - тоже понятно. А вот кто… Точно наше счастье. Вполне могли оказаться в эпицентре!
        Со стороны сопровождавших арабов вдруг раздался радостный клич:
        - Аллах акбар!
        - Ненавижу! - вдруг прорвалось у израильского пилота. Рука метнулась к поясу, однако Володя успел перехватить.
        - Спокойно. Эти-то здесь при чем? У них отродясь столь сложных вещичек не было. Да и радость - не свидетельство ума. Понятно, столько лет друг на друга коситесь, но ведь все вернется. А местность вокруг будет загажена похлеще, чем в Чернобыле.
        - Но мы-то как? - Игорь спросил не в бровь, а в глаз. - Как мы туда поедем?
        Здешние разборки были ему до лампочки, только вдруг появилось убеждение, что их одиссея еще не закончилась.
        - Уже никто никуда не едет. Как в анекдоте. Там сейчас такое творится…
        Однако всем было не до анекдотов. Стало доходить, какой ад творится впереди. Равно и последствия, которые обязательно дотянутся досюда. О радиации худо-бедно знают все. Пусть даже больше в виде леденящих слухов, чем конкретных фактов. И думали сейчас большинство туристов отнюдь не о десятках тысяч сгоревших в пламени душ, а о себе, родимых. Вдруг будешь потом болеть всю недолгую жизнь!
        - Уходить надо, и срочно, - на совещании руководителей речь шла о том же.
        Но тут поневоле приходилось думать о группе, да и собравшиеся были людьми опытными, прекрасно понимающими, что ничего они сделать в подвергшихся ударам городах не смогут.
        - Весь вопрос только - куда? - Александр уже дымил сигаретой. - Не к Ирану же. Там застрянем похлеще, чем здесь. До Каспия нас точно никто не пропустит.
        - Какая разница - куда? Сматываться надо, пока не поздно! - пылко оповестил всех чеченец. Видно, подумал о влиянии радиации на мужскую силу.
        Мнение это разделяли все, но лишь отчасти. Не наобум же нестись ночью по пескам! И уж пять и даже десять минут особой роли не сыграют. Не в эпицентре, пока сюда всякая гадость дойдет!
        - Я бы, наоборот, попробовал сейчас прорваться, - вдруг вымолвил Вояка. - Сейчас всем там не до линии фронта. Проехать в стороне от городов, а там уже договоримся как-нибудь.
        Но предложение было мгновенно и единогласно отвергнуто. Конечно, шанс велик, действительно сейчас там не до боев, да и никакой враг не сунется. Только не по себе было при мысли о том, что придется проезжать зараженной землей.
        - Можем и не договориться. - Александр прикурил новую сигарету от старой. - И вообще, уцелели там какие-нибудь города? Территория крохотная, накрыть ее всю - не проблема. Тем более аэродромы и порты всегда были в списках приоритетных целей, - кажется, хотел добавить что-то резкое, но посмотрел на присутствующего здесь египтянина и умолк.
        - Может быть. - Вояка глубоко затянулся. - Хорошо, а вы что скажете, лейтенант?
        - Мне приказали доставить вас до безопасного места. Я выполню приказ, - отозвался египтянин. - Выбор за вами. Но я бы советовал пока где-нибудь укрыться.
        - Связь есть?
        - Нет. Только треск на всех диапазонах.
        - Ладно. Наверно, так и придется сделать. Только не в населенных пунктах. Насколько я понимаю, сейчас, возможно, начнутся акции возмездия. И разбирать, военные там или гражданские, никто особо не станет.
        Египтянин промолчал. Подобный поворот ему в голову явно не приходил. Как и то, что заражению подвергнется не только вражеская территория. Она достаточно мала, зато вокруг лежат такие просторы!
        - Необходимо местечко с холмами или скалами километрах в ста отсюда. С рассветом мы должны быть уже там. Имеется такое? - Вояка дождался утвердительного кивка, и приказал: - Тогда - поехали! По машинам!
        - Ну вот, сбылась мечта идиота, - тихонько сказал Александр другу. - Только одна просьба. Может, проедешь немного в кузове? На девушке лица нет.
        - Без проблем, ротный. Там даже спится намного лучше. Места побольше. Куда хоть поедем?
        - Пока прочь отсюда. Спрячемся на день, а там будем решать. В общем, вот теперь мы окончательно влипли. Оказывается, чужой войны не бывает, Володя. Даже если она идет у черта на куличках. Ладно. Как-нибудь прорвемся.
        - Да уж…
        - Дина, не составишь компанию немолодому человеку? - Александр шагнул, привычно попытался щелкнуть отсутствующими у кроссовок каблуками. Протянул руку, помогая девушке забраться в кабину, сам занял место водителя.
        - Что теперь? - устало спросила Дина.
        - Пока не знаю. В эфире сплошная свистопляска. Связи нет. Придется немного переждать до разъяснения обстановки.
        - Там много погибло?
        - Наверное, - обнадеживать не хотелось. - Удары наверняка были нанесены по городам. А что там сейчас и как… Нехорошо там.
        - Кто?
        - Откуда я знаю? Иран, наверное. У остальных ничего подобного нет. Хотя могут быть какие-нибудь варианты. Но велика ли разница?
        - У меня там было столько друзей! - произнесла девушка.
        - Положим, даже атомный взрыв убивает не всех. Существуют бомбоубежища, да и не по мегатонне же были бомбы! Тут как повезет. Кстати, есть шанс, что ракеты вообще упали чуть в стороне. Есть же ПВО, еще что-нибудь… всякое бывает на войне. Пока нет точной информации, лучше подождем.
        Почти все внимание поневоле уходило на езду. Двигались без фар, в темноте да в пустыне свет виден издалека, и единственным ориентиром служили габариты впереди идущей машины. Лишь изредка Александр бросал взгляды в сторону спутницы. Только что можно увидеть в царившем мраке?
        Колонна вдруг встала. Хорошо, скорость была небольшой и машины не врезались одна в другую. Причина стала ясна не сразу. Александр даже хотел вылезти, пробежаться до командования, уж они-то должны что-то знать, но затем заметил какие-то очень слабые проблески света вдали. По барханам кто-то двигался в сторону границы. Кто - особой роли не играло. Даже в лучшем случае любая встреча была чревата долгими выяснениями и объяснениями. Про худший и думать не хотелось.
        Но - пронесло. Только жаль, что любое везение рано или поздно заканчивается… Да и что называть везением? Везучие сидят дома…
        Глава двадцать третья
        Местечко было неплохое. Невысокие холмы и скалы образовывали естественные преграды практически со всех сторон, и заметить притулившиеся у склонов машины с земли было практически невозможно. Разве что оказаться среди них, однако выходов из некоего подобия лабиринта было два, и в случае появления нежелательных лиц беглецы вполне могли ретироваться через свободный.
        Другое дело - небо. От взгляда сверху особо не укроешься. Джунглей в окрестных землях, понятное дело, не существует. Никаких маскировочных сетей у отряда не имелось. Беспилотный ли разведчик, какой-нибудь самолет или вертолет, не говоря уже о спутнике, вполне мог обнаружить остановившуюся на привал группу. Только мало ли караванов с самыми разными целями в данный момент шляется по пескам? Да и не слишком ли много чести для каких-то туристов? Поиск требует средств, а кто такие собравшиеся здесь люди? Даже если всерьез принять их, как нежелательных свидетелей, у противников хватает иных, более серьезных, целей, дабы отвлекаться непонятно на кого. А уж в свете недавнего апокалипсиса - и вообще…
        - Обстановка неясная, - Вояка только что имел беседу с египтянином. Благо последнему удалось наладить связь. Мимолетную, неверную, то и дело перекрывавшуюся помехами и пропадавшую, однако все-таки…
        Здесь, на вершине одного из холмов, собрались те, кто так или иначе принадлежал к командованию туристской группы. Или же относился к ее боевому ядру. Сергей, чеченец, оба приятеля, Лева…
        - Непонятно, кто нанес удар, какие последствия… Вернее, кто - более-менее понятно, но результаты… Обычное радио не действует, лишь военная связь. Да и та лишь временами. Но факт ядерного удара не подлежит сомнению. Насколько я понимаю, теперь нам на территории Израиля делать нечего. Спасают сейчас исключительно своих. Мы к ним, увы, не относимся.
        Судорожно вздохнул сеген. По вполне понятным причинам для него случившееся было трагичнее, чем для остальных. Для кого попавшие под раздачу земли являлись лишь транзитными на пути домой, но для него-то они и были домом.
        - Ясно, - кивнул Владимир. - Никому мы особо не нужны. И не особо - тоже. За исключением той группы, что была в отеле. Возможно, и они забыли про нас, хотя всякое может быть. Но посуху до Европы отсюда не добраться. А что с катерами творят, мы прекрасно видели. В Азии же ничего не светит. В большинстве здешних стран мы давно вышли из моды. Сколько помню, если проскочить по краешку зараженной территории, дальше будет Иордания, потом - Ирак с Ираном. Ладно, даже если взять курс на Турцию, там тоже вряд ли сейчас тишь да гладь…
        - Если бы. - Вояка обвел присутствующих внимательным взглядом, решая для себя, можно ли им сказать все. - Насколько я понял из обмолвки, ситуация здесь тоже сложная. Похоже, тут опять началась очередная революция. В общем, твердой власти в данный момент нет. Лейтенант выполняет полученный приказ. Но если переменится начальство… Короче, прятать здесь нас не станут. Хотя, надеюсь, пока не предадут. Надо решать - куда мы вообще направимся.
        Высоко в небе стали рождаться инверсионные следы самолетов. Чьих - на такой высоте этого не смог бы сказать даже находившийся тут пилот. К счастью, вряд ли несколько притулившихся среди скал машин могли стать для неведомых пилотов заманчивой целью.
        Никаких идей не было. Даже после того, как Вояка набросал на песке примитивнейшую карту близлежащих стран - далеко не все здесь знали географию на память.
        - Получается, надежнее все-таки морем, - вздохнул Александр. - Но даже если достанем какую-нибудь посудину, моряков среди нас нет. Никуда не уплывем. Летчик имеется, но самолета точно не найдем. Да и собьют к какой-то матери не одни, так другие.
        Он уже начинал привычно зубоскалить. Что еще остается, когда не видишь реального выхода? Да и спать хочется после всего так, что даже сигареты уже не помогают. Голова тяжелая, движения заторможенные…
        - Ладно, - Вояка прекрасно понимал состояние людей. - Всем отдыхать. На свежую голову, может, что и придумаем. Только распределим дежурства. Мало ли?
        Дальше продолжать не требовалось. Пожалуй, среди туристов не было никого, кто стопроцентно доверял бы охране. В памяти были слишком живы картинки прущей на отели толпы. Чем одни аборигены отличаются от других? Тем, что эти в форме? Так форма не слишком меняет глубинную сущность человека. Разве что прибавляет дисциплинированности, но ведь нормы дисциплины в каждой армии свои, а война списывает если не все, так многое.
        - Как думаешь, пиндосы про нас забыли? - тихо спросил Александр своего друга.
        Они спускались вдвоем, благо обоим выпал отдых в первую смену.
        - Держи карман! - вздохнул Владимир. При его комплекции нынешнее приключение давалось ему потруднее, чем бывшему командиру. - Наверняка с радостью разделали бы нас под плов. Только попробуй найди среди пустыни!
        - Проблема. И, к счастью, не наша, - согласился Александр. - С другой стороны, кое-какие следы мы все-таки оставили. Машины покупали, раненых доставляли. Минимум в двух городах что-то о нас известно. А ведь есть еще такое понятие, как техническая разведка. Самолеты, спутники… При большом желании и средствах, может, и реально найти нужные автомобили. Может, конечно, и нет, но вдруг?
        - Умеешь ты, ротный, взбодрить, - улыбнулся Владимир. Улыбка у него была усталая и в то же время добрая.
        - Бодрость - штука никогда не лишняя. А уж по нынешним временам…
        - Ничего. Главное, чтобы Бог не выдал, а там никакая свинья не съест.
        - Особенно если самому не плошать, - Александр привычно провел рукой по разгрузке, словно запасные магазины могли куда-то подеваться за время краткого совещания. - Ладно. Будет день, будет и пища. Ты как хочешь, а я спать.

* * *
        В своем предчувствии бывший капитан был прав. Разумеется, Дженингс ни на секунду не забывал про ускользнувших свидетелей. И ладно если бы просто ускользнувших - еще убивших при этом граждан самого миролюбивого и демократического государства, несущих тяжелое бремя продвижения общечеловеческих ценностей.
        За смерть своих людей предстояло ответить, но что еще хуже, ответить предстояло и по поводу возможной утечки информации. Кто его знает, что стало известно беглецам? Операция была настолько тайной, что объединенное командование ничего не знало о ней. Потому даже помощи толком не попросить. Разве что очень ограниченную, не объясняя толком причин. Да и были бы в курсе, кого именно искать? Места не настолько безлюдны, а сверху толком не разобрать, европейцы ли внизу, или местные. Многое приходилось делать самому. Но бойцы в группе были опытными, привычными ко всяким передрягам. Некоторые хорошо владели арабским, да и внешне не отличались от аборигенов. Основная нагрузка легла на них, зато пусть не сразу, однако проявился результат. Удалось узнать о покупке пары небольших грузовиков какими-то европейцами. Вернее, не какими-то. Вряд ли это был кто-то другой, кроме странных беглецов. Накладку совсем исключить нельзя, да уж больно близко это было от места происшествия.
        Машины - уже примета. Пусть всяких развалюх по пустыне ездит немало, но все-таки… Немного помог один приятель в штабе. Проанализировал кучу снимков, нашел на одном из них нечто похожее: маленький караван из двух грузовичков и одного джипа. Только куда они делись потом, осталось вопросом. Попробуй пересмотри все полученные данные! Пока все проверишь, искомый объект может оказаться настолько далеко от первоначальной точки! Затем обнаружился еще один след. Были бы здесь дороги, найти беглецов не стало бы проблемой. А так - пришлось разделиться на три группы. И ведь все равно не уйдут, стоит ли зря носиться по пустыне?

* * *
        Солнце припекало так, что сон измученных людей поневоле превращался в дрему, когда нет ни возможности заснуть по-настоящему, ни сил подняться. Только валяться в поту, то мимолетно проваливаясь в некое подобие небытия, то всплывать в липкую неадекватную действительность. Что-то мерещилось, что-то грезилось, а было ли так, или то лишь бред сознания, сразу и не скажешь. Вряд ли кто из недавних туристов мог бы сказать самое элементарное: сколько уже длятся их злоключения. По ощущениям, целую вечность. Вся предыдущая спокойная жизнь уже кажется далеким сном, сказкой из тех, что им читали в детстве. Мало ли что было когда-то? А сейчас остались песок, жара да ощущение постоянной опасности со всех сторон.
        Как тут не позавидовать детям пустыни, для которых хотя бы климат привычен?
        Но и у тех явно имелись собственные заботы. Если не у солдат, которым даже по уставам размышлять особенно не положено, так хотя бы у офицера. Очередная революция, да еще в условиях войны, и тут надо не ошибиться, понять, на чью сторону склонится победа. Или же - выполнять свой долг, доверившись исключительно Аллаху. Понятно уже, вот она, началась решительная битва с неверными. Павшему в ней уготованы посмертные милости, изменившему - адские муки.
        Он тоже устал, этот лейтенант. А тут еще барахлившая связь. Объявится на несколько минут и пропадет на часы. Но последний приказ оставался все тем же и не допускал иных толкований - ЭТИХ неверных надо спасти.
        Интересно, как? Куда их доставить? Хотя пусть решают сами. Не хватало еще ломать голову над подобной ерундой.
        Относительное вчерашнее спокойствие исчезло вместе с ночной темнотой. Небо то и дело прочерчивали инверсионные следы идущих на огромной высоте самолетов, наверняка чужих. Где-то очень далеко порою гремел рукотворный гром. Предводитель беглецов явно был прав: вершилась месть, и европейцы старательно пытались уничтожить в отместку все, до чего могли дотянуться ракетами.
        Сойтись бы в открытом бою, чтобы шансы уравнялись, да только у противников кишка тонка. Боятся за свои шкуры, словно и не мужчины.
        Лагерь спал в ожидании решения. Один раз вдалеке возник столб пыли. Кто-то перемещался по пустыне, судя по шлейфу - довольно многочисленный. Узнавать не стали. Разумеется, вряд ли проезжавшие были врагами. До наземной операции после вчерашнего дело дойдет не скоро. Хотя там вполне могли оказаться новоявленные повстанцы, а чем обернется общение с ними, еще вопрос. Раз уже непонятно, под каким лозунгом проходит сейчас очередное выступление против власти.
        - Ты куда? - Игорь в полудреме все-таки прореагировал на движение лежащей рядом Вики.
        Девушка села, повертела головой, а затем медленно стала подниматься на ноги.
        - Мне надо.
        Что ж, любому человеку с некой периодичностью требуется несколько минут для уединения. Конечно, лес в таких случаях гораздо удобнее, только нет здесь нигде леса. Скалы и пески, пески, пески…
        - Угу, - кивнул Игорь.
        Он ощутил липкость собственного тела. Вроде пот должен немедленно высыхать на жаре, а вот ведь что-то остается. Одежду хоть выбрасывай. Ступни натерты, носки вроде менял, да куда там, все равно исходит противный запах. И лежать бесполезно, и встать сил нет. Разве что приподняться, немного посидеть, водички испить. В сумке имеется наполовину опорожненная бутылка минералки. Дневная норма, целых полтора литра. А по словам старших друзей, у них на сутки в операциях была лишь литровая фляга. Как только обходились?
        Игорь немного прополоскал рот. Парень успел убедиться в действенности советов бывалых людей. Действительно, стоило попытаться утолить жажду, и почти сразу приходилось обливаться потом. А пить при этом хотелось по-прежнему. За что только деньги заплатил? И почему в отеле климат казался получше? Или сказывалось действие моря в сочетании с кондиционерами в номерах и душем?
        Судя по теням, солнце успело чуть сдвинуться и скоро могло добраться до служащего лежбищем склона. Странно, какую-нибудь неделю назад сама идея спать прямо на песке показалась бы дикой, а тут падаешь и еще рад бескрайнему ложу.
        Кто-то пытался обосноваться в машине, только под брезентом было гораздо хуже, чем на открытом воздухе. Если бы еще ветерок не мел мелкую пыль! Полная голова песка. Отряхивайся не отряхивайся, никакой разницы.
        И все-таки Игорь встал. Правая нога затекла, поневоле требовалось хоть немного ее размять, сделать несколько шагов в одну и в другую сторону. Может, потом и спать станет легче. А вот где Вика? Вроде бы пора девушке вернуться. Или отошла чересчур далеко в поисках укромного места? Тут вполне достаточно обогнуть склон с другой стороны, на солнцепеке явно никого нет.
        Сейчас бы автомат! Мысль была непоследовательной, однако втайне Игорь продолжал завидовать вооруженной части туристов. Оказывается, мужчина при оружии выглядит гораздо солиднее. Да и женщины смотрят иначе. Но «калашниковы» разобрали люди служившие, знающие, как пользоваться прославленным русским изобретением. Остальным, правда, показали пару раз сборку-разборку да некие общие правила и тем ограничились. Все равно толком учить некогда, а война любит лишь профессионалов.
        Почему-то Игорю вдруг подумалось: а если Вику укусил какой-нибудь скорпион? И сейчас девушка лежит, посиневшая от яда. Хотя кто-то из старших и говорил, будто укусы не смертельны, хотя и чрезвычайно болезненны и вызывают затем жар и прочие неудобства, но жизнь остается, однако наставления забылись, а в памяти уцелел лишь некий штамп.
        Мысль была страшной. Погибнуть где-то в середине пути от нелепой причины и банального невезения. Не повезло же Татьяне! Только там случайная пуля, здесь - случайный укус.
        Дрему словно сдуло. Голова варила не слишком, сказывалась жара, а ноги уже словно сами несли туда, где скрылась случайная подруга. Не бегом, бегом перемещаться Игорь сейчас был не способен, и даже шаг был не слишком быстрым, да и пойдешь здесь быстро, когда вокруг песок!
        Кто-то из туристов чуть приподнимал голову, смотрел, кто это идет, и тут же закрывал глаза. Свой. Какая разница, куда и зачем? Значит, человеку надо.
        Один бархан, другой… Какая-то скала, зубом торчащая посреди пустыни. Куда же удалилась Вика? Стыдливость стыдливостью, но зачем так далеко?
        Вдруг не было никакого скорпиона? Просто девушка заблудилась. Пустыня везде одинаковая, ни дорожек, ни указателей. Может, вернуться и позвать хотя бы Серегу? Он ведь как-то умудряется ориентироваться посреди песка и скал. Не ровен час, сам заплутаешь в двух шагах от общей группы. Наверное, Игорь так бы и сделал, только вдруг стало стыдно: мужчина, и сразу просит помощи там, где по идее обязан справиться сам. Хоть попытаться справиться. Сколько тут до места привала?
        Вику Игорь увидел за следующим песчаным холмом. Девушка стояла вполоборота к нему, и вид у нее был весьма испуганным. Немудрено. Прямо против нее застыл солдат, один из тех, кто сопровождал туристов, и вид у него был явно не хороший. Он тянулся к женщине со вполне определенными намерениями, руки уже почти у майки, а Вика даже не пятилась, застыла, словно кролик перед удавом.
        Появление нежелательного свидетеля было замечено сразу. Вика радостно встрепенулась, солдат же чуть повернулся и красноречиво положил руку на автомат. Молодые люди поняли движение правильно. Во всяком случае, Вика так и не бросилась к Игорю, хотя в первый миг явно собиралась, а парень встал и лишь смотрел на руку военного.
        Может, надо было вести себя наглее, но если солдат вдруг выпалит сдуру? Будет он отвечать или нет? Судя по виду, колебаться абориген явно не станет.
        Вдруг стало страшно. Настолько, что пропали силы на любой шаг, вперед ли, назад. В далекой Москве Игорь казался себе довольно крутым. Во всяком случае, порою, пусть не часто, доводилось драться, и ничего, прочь не бежал. Иногда давал кому-нибудь, иногда получал сам, обычное дело. Но там у противников не было оружия, даже ножа. Куда рыпнешься против автомата? Пока окажешься рядом, изрешетят, набьют свинцом. Зачем только отправился на поиски подруги?
        Парень даже не испытал неловкости перед девушкой. Страх элементарно забил все прочие чувства, лишил каких бы то ни было мыслей. Абориген осклабился, понял это звериным чутьем, даже, кажется, хотел прогнать чужака прочь, только вдруг, убежав, тот поднимет тревогу? Ствол автомата совершил полукруг, уставился на Игоря, а вторая рука египтянина несколько раз махнула сверху вниз.
        Может, ноги Игоря просто ослабли, не выдержали веса тела, согнулись сами, и парень медленно опустился на колени. Пот обильно тек по лицу, откуда только в теле взялась лишняя жидкость, руки стали подрагивать, и лишь где-то в глубине сознания промелькнула мысль: поступать надо не так.
        Резкий металлический щелчок раздался совершенно внезапно для всех присутствующих. Три пары глаз невольно повернулись в направлении звука, скрестились на вершине холма, где одиноко застыл Вояка. Правая рука лежит на висящем через плечо автомате, во всем облике какое-то спокойствие и уверенность в себе.
        - Я, кажется, говорил: далеко от расположения никому не отходить, - спокойно объявил Вояка. На египтянина он не смотрел. Но почему-то при этом чувствовалось: стоит последнему совершить хоть одно резкое или угрожающее движение, и немедленно последует выстрел. Последний для похотливого солдата.
        Тишина, только ветерок чуть шелестел песком.
        - Долго будем тут загорать? Марш в лагерь! И чтобы оттуда ни ногой! - странно, вроде голос Вояка особо не повышал, но ослушаться его было невозможно.
        Вика наконец-то вышла из подобия транса, шагнула в сторону Игоря. Тот тоже опомнился, поднялся, хотя ноги его слегка дрожали. Лица молодых людей были бледны, словно куда-то вдруг пропал загар. Но если девушка всматривалась в своего ухажера, то Игорь упорно отводил глаза. Хотя он-то в чем виноват? Что еще оставалось делать?
        Египтянин не препятствовал уходящим. Он как-то сник, даже вроде бы сделался меньше ростом. Автомат его теперь висел совершенно свободно, руки - в стороне от оружия, а вот что таилось во взгляде, толком не понять. Восток, тут даже выражения лиц иные. Вояка чуть махнул свободной рукой, мол, иди первым. Пошел, только изредка пытался коситься, и тело было напряженным, будто так и ждало роковой очереди.
        - Как ты? - выдавил из себя Игорь. Глаз он по-прежнему не поднимал.
        Девушка не сказала ничего. А ведь могла бы и ударить. Но пережитое подействовало иначе, и взгляд Вики не отличался от взгляда побитой собаки.
        - Вояка прав: нельзя одной отходить далеко. Вдруг что-нибудь случится? Разве так можно? - Игорь говорил, словно его тут и не было в соответствующий момент.
        Впрочем, его не то не слушали, не то не слышали…

* * *
        Александр проснулся толчком, словно и не спал вовсе. Ремень автомата был накручен на руку, разгрузка так и не снята - мало ли какие сюрпризы преподнесет еще судьба? Даже ноги не освобождены от обуви, хотя им-то отдых нужнее всего.
        Мгновенный взгляд вправо-влево. В глобальном смысле - порядок. А вот Дина рядом не спит, сидит, обхватив колени руками. Даже не оглянулась, словно происходящее совсем ее не касается.
        - Почему не спишь? - Александр тоже перетек в сидячее положение и машинально полез за сигаретами.
        - Уже выспалась, - безучастно отозвалась девушка, не посмотрев в его сторону.
        Самое плохое - такое настроение. Усталость и та намного лучше.
        - Прорвемся, - вздохнул Александр. И сразу понял, что причина переживаний отнюдь не в их положении.
        - Мы должны ехать туда. Надо помочь.
        - Не должны. Понимаешь, в данном случае ничего мы не сделаем. Даже если нас не задержат по дороге, не откроют огонь, не разбираясь, кто перед ними, мы будем лишь путаться под ногами и всем мешать. Врачей среди нас нет. Лекарств - тоже. Я не говорю о средствах защиты, инструментах, вообще ни о чем. Голыми руками завалы разбирать бессмысленно. Хочешь приехать и оказаться в роли зрителя?
        О собственной незавидной судьбе облученных он говорить намеренно не стал. Знал, что это не остановит девушку, скорее, напротив, подтолкнет ее к необдуманным действиям. Есть люди, готовые пострадать за кажущиеся им правильными поступки. Возведенная в абсурд жертвенность там, где требуется в первую очередь благоразумие.
        - Порою лучшая помощь - это не мешать. Представь, что ты пишешь статью, а в это время вокруг ходит толпа посторонних, пытается занять твой стол, топочет вокруг, заглядывает тебе через плечо, ведет какие-то разговоры…
        - Тогда я вступлю в армию, - заявила Дина. - Буду мстить тем, кто сбросил бомбы.
        - Динушка, - как можно мягче отозвался Александр, - я ведь говорил: война, как никакое иное дело, любит профессионалов. В противном случае это не солдат, а пушечное мясо. И от него гораздо больше вреда своим войскам, чем противнику. Надо же вытаскивать, выделять людей для переноски, потом - лечить, если еще жив. Пока научишься, война давно закончится так или иначе. Кстати, насколько помню, здесь обучение новобранцев длится больше года. Упор на небольшую, но умелую армию. И еще… мы сейчас единственные, кто знает правду о произошедшем в отеле. Поэтому просто обязаны добраться до цивилизованных мест и все рассказать. Там ведь тоже погибли люди. Много людей.
        Про себя Александр был отнюдь не уверен, что в случае спасения туристы станут рассказывать правду. Тогда за ними начнется охота и в Европе, и в самой России. Те, кто много знает, долго не живут. Доложить надо, но именно доложить: не СМИ, а государственным, в смысле российским органам. Чтобы все знали и могли использовать информацию с наибольшей пользой. Пусть нет доверия собственному государству, но и чужим нет доверия тем паче.
        - Вы выбирайтесь, а я останусь.
        - Зачем? Посмотри, что в небе творится! Самолет за самолетом! Тут явно действует авиация натовская, а затем придет черед и армии. Кто бы ни заварил эту кашу, но теперь ситуация перешла на иной уровень. Кому ты хочешь мстить? Арабам, у которых отродясь не было ничего ядерного?
        И уже сам не знал, сумеет ли убедить, спасти. Не волочить же силой непонятно сколько километров через несколько границ!
        Внимание привлек египетский лейтенант, о чем-то оживленно беседующий с Воякой.
        - Подожди, я сейчас. Кажется, есть какие-то новости.
        Новости действительно имелись.
        - Он говорит, будто у здешних берегов объявился русский военный корабль. Начальство предлагает нам катер. Его даже успели перегнать вот сюда, в закрытую бухту, - Вояка отметил точку на карте. - Там вообще нормального подъезда на машинах нет. Последние километры придется пройти пешком.
        - Пешком - полбеды. Заберемся в катер, и потопят к какой-то матери. Видели уже, знаем. И потом, даже если удалось бы вырваться, каким образом мы дойдем до своих? Ни одного моряка среди нас не имеется. Вода везде одинаковая, а по мху на деревьях не сориентируешься.
        - Я говорю о том же. Впрочем, и сушей сейчас вряд ли прорвемся.
        - Полный швах? - понял Александр.
        - Может, не совсем, однако здешняя власть, похоже, рухнула.
        - Танки противника идут отсюда в этом направлении, - встрял в разговор египтянин. - Их пытаются задержать, но мешает авиация.
        - Так, может, проще?.. - договаривать Александр не стал. Вояке уже ясно, о чем идет речь.
        - Возможно, - кивнул Вояка. - Во всяком случае вряд ли они станут стрелять в мирных людей. А дальше объясним как-нибудь. Сколько тут? Меньше сотни километров. Сдадимся, и хоть часть проблем решится.
        Ему неприятно было говорить о сдаче, пусть их страна пока не вела войны. Но разве группа не направлялась в Израиль? Вся разница, что теперь их доставят туда танкисты.
        А вот у Александра имелись возражения. Теперь-то уж Дина точно начнет добиваться призыва. С нее станется! И сладить с ней невозможно.
        Только кто скажет, где у девушки больше шансов уцелеть? На море потопят без разговоров, а в армии… В армии война закончится раньше, чем она пройдет курс обучения. Если бы еще не зараженность территории!
        Однако судьба все рассудила сама, как она любит порою это делать. Никого не спрашивая об их желаниях.
        С холма скатился Виктор, исполнявший обязанности часового, и оповестил:
        - Вдали показались два джипа. Идут прямиком сюда. Вроде бы в кузовах военные… Толком пока не разобрал…
        Взоры скрестились на египтянине, он ведь был представителем местной армии, однако лейтенант лишь пожал плечами.
        - Мне никто ничего не сообщал. Может, патруль?
        - Поднимай людей, капитан! - повернулся к Александру Вояка. - По-любому так будет лучше. А там посмотрим, патруль или еще кто?
        А кто еще может мчать по пустыне? Вообще-то, сейчас - кто угодно. И повстанцы, и давешний чужой спецназ. Хотя много ли шансов, что группа обнаружена?
        Патруль в любом случае лучше…
        Глава двадцать четвертая
        - Никому не высовываться. Что бы ни случилось, не паниковать. Помните: кто мечется, тот первый кандидат на тот свет. Да и все наверняка обойдется, - Александр словно стал выше ростом. Ничего не напоминало в нем недавнего расслабленного отдыхающего. - Мужчинам выдвинуться на отведенные места и быть в готовности. До первого выстрела ничего не предпринимать, не любопытствовать. Вас там нет. Понятно?
        Небольшой строй вооруженных ответил тихим гулом. Волнение в той или иной степени испытывал каждый, но это было вполне понятным чувством после всего перенесенного за последние дни. Да и разве бывает иначе перед возможным боем?
        Игорь к мужчинам не относился. Так же, как другие парни, в свое время не прошедшие армейскую школу. Не дети, не женщины, но что-то близкое к ним.
        - По местам!
        Все было намечено заранее. План был прост - машины укрыты за склоном, там же - обычные туристы, а мужчины тем временем занимают позиции повыше. Вернее, не сами позиции. Все обязаны находиться чуть позади, чтобы их не было видно, и лишь в случае схватки выдвинуться на гребни и вести огонь. Заранее уже может показаться подозрительным. Да и необязательно джипы принадлежат врагам. Скорее всего обычный патруль вооруженных сил или повстанцев. Если первое, то вообще не страшно, у египетского лейтенанта имеются все необходимые бумаги, и главное - не изображать себя с самого начала врагами. Если второе, варианты могут быть разными. Но опять-таки лучше прикинуться безобидными туристами. Россия к этой войне отношения не имеет, какой смысл убивать ее граждан?
        - Посмотрим, - Александр старательно зарядил трофейный гранатомет. - Давненько, признаться, не пользовался такой штуковиной.
        - Да я и из обычного автомата давно не стрелял, - хмыкнул Владимир.
        - Нда. Теряем былую форму. Ничего, наверстаем. Или лучше не стоит? Как думаешь?
        - Думаю, без тренировок лучше. Мы сюда отдыхать приехали.
        - Угу. Экстремальные виды отдыха. Век бы их не видать! - Александр поставил на место оптический прицел, затем осторожно выглянул из-за гребня. - Скоро будут рядом. Лейтеха египетский навстречу бойцам на джипе выдвинулся. А дальше - как карта ляжет.
        - А ведь я словно вернулся в молодость, - неожиданно признался Владимир. - У тебя даже выражения те же самые, ротный.
        - Та же ситуация, те же выражения, - Александр оглянулся, и лицо его изменилось. Перед тем он улыбался, словно происходящее доставляло ему определенную радость, а тут мгновенно стал серьезным. - Дина, я что говорил?
        - Я с вами, - девушка уже была рядом. В больших карих глазах горела непреклонность.
        - Какое с нами? Здесь может быть опасно.
        - А там? - резонно спросила она. - Сидеть и ждать, чем дело закончится…
        - Все будет хорошо, - в голосе Александра прозвучала едва прикрытая тоска. Он был уверен в себе и в друге, но было откровенно боязно за Дину.
        - Тем более. Дай автомат. У тебя же есть еще это, - кивок в сторону «РПГ».
        - Динушка, гранатомет - оружие практически разовое. Перезарядить его я смогу, но не стрелять же из него по одиночкам! Как из пушки по воробьям. Да и оружие становится оружием, лишь когда им умеешь пользоваться. Оставайся, - спорить уже не было времени, да и не переубедить женщину, которая для себя все решила. - Но с одним условием: не высовываться, никуда не вылезать, не выглядывать и вообще не геройствовать. Договорились?
        Насколько легче с мужчинами! Если что не так, рявкнул, с привлечением командной лексики, и проблема решена. А тут даже согласие ничего не значит. Сейчас - искреннее «да», но разберись, что будет потом! И опять-таки, вдруг получит шальную пулю? От всех не закроешь.
        Позицию Александр выбирал сам. Здесь была скала, и между камней имелось несколько щелей, этаких подобий амбразур. Можно было даже наблюдать, без опасения быть обнаруженным.
        - Только за спиной не держись, - вспомнил офицер. - Иначе может достаться…
        Два чужих джипа подъехали к выдвинувшейся чуть вперед машине египтян. По виду в них сидели такие же солдаты в песчаном камуфляже, но как разобрать, кто они на самом деле? Камуфляж напялить нетрудно и оружие у всех одинаковое. Девять человек. О чем-то едва не кричат и свои, и приехавшие, даже обрывки слов порой долетают, только ничего не понять. Арабский язык мы не знаем.
        Часть пришельцев вольно или невольно образовала подобие цепи, и лишь трое застыли кучкой возле одной из машин. Оружие у всех под рукой, пустить его в ход - дело мгновения. Пустят ли - вопрос вопросов.
        - Дина, не демаскируй позицию, - девушка подползла поближе, и пришлось прошептать ей замечание.
        С другой стороны от Александра Володя взвел автомат. Да и офицер подтянул свой поближе, а гранатомет держал так, чтобы сразу вскинуть его на плечо. Благо расстояние плевое, даже после долгого отсутствия практики попасть не такая проблема.
        И как бы ни ждали этого момента, началось все неожиданно. Вдруг один из египетских солдат стал заваливаться на спину, а в следующий миг стоящие цепью пришельцы дружно открыли огонь и по остальным выдвинувшимся воякам, и по тем, кто вместе с лейтенантом ждал исхода переговоров у склона холма.
        Все! Александр вскочил, словно подброшенный пружиной, вскинул трубу на плечо. В оптике возникла стоявшая кучно троица, и граната прочертила роковой дымный след. Но еще до взрыва слева коротко громыхнул автомат Володи, а другой автомат заговорил с соседней скалы, где укрывался Вояка.
        Надо отдать нападавшим должное: они тоже среагировали фактически сразу. Вернее, те из них, кто волею судеб уцелел после первых выстрелов. Троих разбросало взрывом, из остальных минимум половина упала явно не по собственной воле, но кто-то залег, перекатился в сторону, продолжая стрелять и по лейтенанту, и просто едва не наугад по засаде. Потом в дело включились остальные туристы, а численный перевес - штука неплохая. Особенно в моменты, когда даже самый подготовленный противник еще толком не разобрался, откуда ведется огонь. Да и одно дело - камни на здешних скалах и холмах, и другое - обычный песок в низине.
        Краем глаза Александр заметил, как девушка приподнялась, и из неудобного положения умудрился совершить прыжок. Он успел вовремя. Что-то чуть ожгло левую руку, что-то больно толкнуло в грудь, однако сбитая с ног Дина уже лежала за камнями, а прочее не имело значения.
        - Я же сказал!.. - даже в такой момент Александр удержался от ругани.
        Вот только слова болью отозвались в груди, да и вдох дался тяжело. Не ко времени. Автомат к плечу, в прорези мушки скользнул песок, одно тело, кажется, уже неподвижное, другое с огрызающимся детищем Калашникова… Плавное нажатие курка. Откровенно говоря, Александр не был уверен, что попал в цель именно он. Вокруг лежащего поднялось довольно много фонтанчиков - остальные тоже отметили живого внизу, а чья пуля в итоге впилась в людскую плоть, разница невелика.
        И следом настала тишина. Лишь в ушах еще стояли отзвуки выстрелов. Как-то стало понятно: все, финал! Вон вниз осторожно скользнул Вояка, чуть дальше - Руслан, к ним присоединился Санек. Все напряженные, вдруг кто-нибудь лишь притворился, но это так, на всякий случай.
        - Я же говорил: не поднимайся! - Александр осторожно вдохнул и выдохнул несколько раз подряд. Нет, кажется, ребра целы. Покосился на грудь, пытаясь определить, пуля ли ударила в магазин, или камень? Вроде раны нет, наверное, камень рикошетом. А руку саднит, и порванный рукав напитывается кровью. Надо повернуться так, чтобы девушка не видела.
        Испуганной Дина не выглядела. Ладно хоть возмущения на лице нет. Еще и виноватым будешь, что повалил, не дал посмотреть на бой, быстро превратившийся в бойню. Сначала египтян, затем - нападавших.
        - Динушка, пойми: убивать противника - половина дела. Вторая половина - уцелеть самому. Чувствую, придется тебе преподать несколько простейших уроков. Чуть позже. Если не трудно, спустись к женщинам, скажи, что все позади. Волнуются ведь наверняка. Хорошо? Мы пока еще чуть здесь побудем.
        Говорил, а сам наблюдал за происходящим внизу. Кажется, действительно все. Если кто и жив, то не в том состоянии, когда еще можно попытаться выстрелить из последних сил. И среди египтян тихо. Не тех, кто беседовал с противником перед боем, те погибли сразу, среди других, бывших в отдалении. Но разве так можно нести службу на войне?
        - Я быстро, - казалось, Дина и сейчас примется возражать, однако она согласилась, лишь бросила еще один взгляд на валявшиеся трупы.
        - Видишь, а говорил, не попаду, разучился, - Александр повернулся к своему бывшему бойцу. - Мастерство не пропьешь. Признавайся, скольких завалил?
        - Одного точно, - улыбнулся Владимир. У него уже отросла черная с проседью борода, и внешне мужчина стал похож на типичного душмана. - За остальных не поручусь. Все же стреляли.
        - Ладно. Будь другом, перевяжи, - Александр потянул рукав вверх.
        Как он и ожидал, пуля лишь оцарапала кожу. Крови много, однако настоящей раной не назовешь.
        - Когда это тебя? - Володя уже тянул из кармана бинт. Тоже из числа трофеев. И сам же понял. - Когда бедную девушку на землю укладывал?
        - Гусары, молчать! - оборвал его офицер. - Сам видишь - ерунда. Да и вообще, можно сказать, легко отделались. Мы, понятно, не египтяне.
        Приятель лишь вздохнул. Можно по-всякому относиться к приставленной охране, и все равно с ней казалось надежнее. Все-таки местные. А сейчас - опять одни. Кажется. Вдруг выжил кто? Пусть на русском говорил только лейтенант.
        Интересно, кто же напал? Вон Вояка с чеченцем все-таки нашли кого-то едва живого и старательно задают ему тот же вопрос. Да и летун едва не бежит туда же. Не понять, позвали или сам?
        - Ерунда, ротный! До свадьбы заживет, - Володя старательно закончил перевязку.
        - Особенно если помру холостяком. Какая свадьба в нашем возрасте? - Александр опустил рукав. - Пошли и мы. Хоть трофеями разживемся. В кулацком хозяйстве и пулемет не помеха, а уж в нашем полуцыганском таборе вообще все сойдет.
        - Да, пулемет не помешает. Даже «ДШК», с учетом, что мы на колесах…
        Пулемет у нападавших был. В прошедшем времени. Единственная выпущенная Александром граната смяла ему ствольную коробку, и ремонту отныне сие средство массового убиения не подлежало.
        Зато теперь автоматов имелось в избытке. И патронов к ним - тоже. В настоящем бою столько не расстрелять - успеешь полечь.
        - Они, - Вояка произнес это спокойно, не развивая мысль, но подошедшие к нему мужчины поняли, о ком идет речь.
        - Вас египтянин зовет, - подбежал сзади Виктор. - Ну, лейтенант. Он еще жив, а остальные…
        - Иду, - Вояка припустил бегом. Может, несолидно, однако он хорошо знал, какой недолговечной бывает жизнь в израненном теле.
        - Как эти гады нас нашли? - вопрос волновал всех.
        - Понятия не имею, - на правах присутствовавшего при допросе отозвался Лева. - Им командир вероятные координаты дал. Может, с воздуха засекли и решили проверить? Но главное не это. Они успели сообщить остальным. Так что сюда уже едут.
        Известие резко меняло дело. Вполне понятная эйфория после победы улетучилась без следа. Мужчины понимали: успех был делом случая. Вражеский спецназ элементарно отвлекся на египетскую охрану, упустив из вида, что беглецы не просто могут быть вооружены, но и подготовятся к сопротивлению. А вот если бы враги действовали чуть осторожнее…
        - Тогда почему стоим? - Александр спросил спокойно, даже покуривал не спеша. - Оружие, боеприпасы, воду, продовольствие… Надо уходить отсюда. Наше счастье - операция явно тайная, иначе долбанули бы нас с воздуха, и все дела…
        И сразу взоры устремились к небу. Тут уж без вариантов - если обрушатся, то конец. От самолетов не отобьешься.
        Прибирать за собой было некогда. Пока скроешь следы короткого боя, времени потеряешь столько, что потом уже не наверстаешь. Тут надо быстрее воспользоваться форой и сделать все, чтобы оказаться как можно дальше отсюда. Сколько осталось? Полчаса? Час? Два? Вряд ли больше.
        И проклятый вопрос: куда уходить? Пусть в пустыне нет дорог, одни направления, как выбрать нужное, чтобы разминуться с преследователями, затеряться в песках?
        - Кончился лейтенант, - оповестил проходящих мимо нагруженных трофеями мужчин Вояка. - Так что теперь опять мы одни. Ладно. По машинам.
        Остановившийся рядом Александр посмотрел на предводителя, и тот правильно понял молчаливый вопрос.
        - Думаю, придется двигать к катеру. Иначе не прорвемся. Тут помимо пиндосов столько всяких носится, обязательно налетим, а без египтян нам даже не объясниться. Не получится. Пока во всяком случае. Дойдем до моря, может, обстановка переменится.
        Последнее несколько примирило Александра с перспективой. Очень уж не хотелось совершать путешествие по нынешнему морю. С другой стороны, тут точно отправишься на прорыв, а в итоге налетишь на тех, от кого пока удавалось уйти.
        - Смотри, - Вояка явно считал бывшего ротного своим заместителем. Должен же еще кто-то знать дальнейшие планы! На войне бывает всякое, и потому предосторожности никогда не мешают. - Двигаем по широкой дуге. Вначале вот сюда, - за неимением ручки маршрут Вояка показывал патроном. - Если и возьмут след, подумают, будто мы хотим достигнуть города. Здесь сворачиваем в сторону, пересекаем гряду холмов, затем - участок по пустыне, а вот здесь сворачиваем еще раз. Там опять будут холмы, попетляем между ними. Дальше решим - или пойдем к катеру, как раз по прямой останется недалеко, жаль, машины тогда придется бросить и последние километра три идти через горы, или все-таки пойдем пустыней к границе.
        - Понято, - кивнул Александр. - Только еще такой нюанс… Кажется, сдаваться в плен и уповать на конвенции нам не стоит. Вдруг исчезнем, и никто не узнает?
        - Само собой, - согласился Вояка. - Но тогда все-таки катер… Ладно. Я рацию у египтян прихватил. Вдруг из переговоров что поймем? Возьму пилота. Он лучше меня языки понимает.
        - Понято.
        - Раз понято, едем. Бери джип и иди замыкающим. Смотри в оба. Погоня где-то рядом. Если что…
        Кивок в ответ. Понятно, кому-то тогда придется побыть в роли заслона. Жаль, теперь Дину с собой брать противопоказано. Мало того что пересадить на другую машину может не быть времени, так еще с ее характером она же обязательно повоевать захочет. Даже не побыть рядом…
        Народ уже сноровисто грузился в машины. Лишь несколько человек еще стояли, не в силах решить, который из автомобилей предпочесть.
        - Дина! - девушка обернулась на выкрик Александра. Она не двинулась навстречу, да этого и не требовалось. Мужчина шел быстро, иные бегают медленнее, и оказался рядом спустя секунды.
        - Вот. Это подарок. - Он протянул трофейный автомат и разгрузку с запасными магазинами.
        - Спасибо… - вроде одно слово, а перехватывает сердце. И не мальчик, но по ощущениям будто вернулся в курсантскую юность и сейчас находится на первом свидании.
        - Но с условием - никуда не лезть. Пока игрушка на самый крайний случай. Будет привал, еще поучу, как пользоваться и как получше укрываться.
        Говорил и все время старался держаться так, чтобы не была видна прореха на рукаве и следы крови.
        Создавалось впечатление, будто девушка ждет еще каких-то слов. Нет, не из тех, что говорят наедине. Скорее, приглашения ехать вместе. Александр и сам хотел бы этого больше всего на свете, вот только…
        - Я покину тебя ненадолго. Мы идем замыкающими, чисто мужская компания… Да тут и не настолько далеко.
        - Я с вами.
        - Нет, - ответ прозвучал твердо. И сразу намного мягче: - Динушка, у нас самое пыльное место в колонне. В барбухайке и то приятнее. Вдобавок вспомни здешние законы. Увидят местные издалека наш караван, едут и едут. Не то военные, не то повстанцы. А вот заметят в джипе женщину, и сразу появятся вопросы. Азия. Какое равноправие? Нам надо что-нибудь доказывать? Нет. И сверху подглядеть могут. Да и действительно, ненадолго. Только оторвемся от возможной погони и опять поедем прежним порядком.
        Девушка отвернулась, и последние слова Александра прозвучали уже в спину:
        - Я бы сам хотел быть с тобой.
        Расслышала ли их Дина, осталось тайной. Во всяком случае она не ответила ничего.
        И вновь движение. Вздымаемая колесами пыль, обжигающий ветер навстречу, безжалостное светило над головой, раскаленный песок вокруг…
        На этот раз за рулем был Виктор. Саня так и остался с Воякой, Лева тоже был с ними, и третьим с собой Александр прихватил человека, в котором не сомневался.
        Сам Карпов сидел рядом с водителем, а грузноватый Володя - позади. Оба приятеля то и дело оглядывались, наблюдали, не мчит ли по следу погоня. Да хоть и не погоня, а просто египтяне. Если кто из аборигенов обнаружит место боя, доказать, с кем именно воевали, станет огромной проблемой. Да еще в условиях войны и очередной революции. Потому лучшее - не встречаться ни с кем.
        - Ладно, допустим, найдем мы нужный катер, - Виктору явно хотелось поговорить. Реакция на опасность перенесенную, да еще усиленная предчувствием опасностей предстоящих. - Дальше-то что? Куда плыть? И как? Я катером управлять не умею.
        - Там будет два-три человека команды, - отозвался Александр.
        Ему хотелось курить, да только как это проделать, когда пыли в легких окажется куда больше табачного дыма? А тут еще рука саднит. Терпимо, но все-таки…
        - Пусть так. Куда? И ведь вон какое солнце. Издалека все видать. Потопят на хрен и фамилий не спросят. Разве что ночью…
        - Цивилизация имеет много плюсов, но и не меньшее число минусов. Например, такую штуку, как локатор. Ему все равно, день сейчас или ночь. Увы, но лучшие времена контрабандистов давно миновали. Ладно, будем смотреть. Катер - всего лишь вариант. Если других способов вырваться не останется.
        Откровенно говоря, Александр уже сам не представлял, что хуже: вот так метаться по пустыне или выйти в море? Было хоть бы Средиземное с Грецией, Италией и прочими странами, а тут… Ведь действительно, потопят походя, и будешь хлебать пересоленную воду. Но и сушей особо не выберешься. Была хотя бы живой охрана…
        Но как бы то ни было, мужчина прекрасно знал одно: он обязан сделать все, чтобы одна очень привлекательная девушка в самое ближайшее время смогла вернуться в Москву. Только бы знать, какой из путей надежнее. Сам-то бывший капитан готов был прорываться через полчища врагов, двигаться пешком, если откажет транспорт, но в нынешней компании такими способами далеко не уйдешь.
        И дернул же черт кого-то нажать на распроклятую кнопку! Нет чтобы выждали пару дней! Сплошная подлянка со стороны судьбы. Война, операция спецназа, атомный удар… Да еще революция, от которой достается всем. Зря поэт говорил именно о русском бунте. Все прочие не менее бессмысленны и беспощадны.
        Но надо вырваться. Только как?
        Глава двадцать пятая
        Погоню они заметили, поднимаясь по горному серпантину. Машины давно были брошены - по такой дороге сгодились бы ослы или мулы, но где их было взять.
        - Черт, - пробормотал Вояка, опуская трофейный бинокль. - Осталось-то всего ничего - хребет перевалить и - к морю. Незадача.
        Женщин посвящать не стали, но узкому кругу было ясно, что отряд скоро догонят. Что будет дальше, не хотелось думать.
        - Нужен заслон, - обронил Вояка в пустоту, ни к кому не обращаясь. - Всем не уйти. Кто-то должен остаться и задержать. Два-три часа, думаю, нам хватит.
        О том, что будет с заслоном, никто не спрашивал - все и так было ясно. И когда друзья, переглянувшись, поправили ремни автоматов - никто не возразил. Всем до одного было ясно, что если кому и оставаться, то только им…
        Впрочем, минут пять еще было, и Александр быстрым шагом направился к девушке.
        - Дина!
        Та застыла, не понимая.
        - Тут такое дело… В общем, мы немного задержимся с Володей.
        - Что-то случилось?
        - Ничего страшного. Последний участок, лучше немного перестраховаться. Чуток подождем и бегом за вами. А если что, ну там катер уйдет, не дожидаясь, я тебя все равно найду в Москве. Не возражаешь?
        Он смотрел на девушку жадно, словно в последний раз. Какие у нее прекрасные глаза! И почему встреча состоялась так поздно?
        - За нами погоня? - поняла Дина.
        - Ерунда. Несколько человек. Мы только убедимся, что это не те, и все. Действительно, на всякий случай. Все обязательно будет хорошо. Не поверишь, я же заговоренный. Два года в Афгане. Я не прощаюсь.
        Но девушка вдруг на миг прильнула к нему, и Александр ощутил на щеке ее мягкие горячие губы. Хотел поцеловать в ответ, однако Дина уже выскользнула и тихо сказала:
        - Я буду ждать…
        - Ничего. Прорвемся…
        Мужчины расположились метрах в двадцати друг от друга, любовно оборудовав за навалами камней огневые точки. Времени было с избытком - пока еще преследователи доберутся до приготовленной им ловушки. Лежа за камнями, они перекликались вполголоса:
        - А ничего отдых получился, - донеслось со стороны Александра. - Давно так не отдыхал. Спасибо, что вытащил.
        - Да какой разговор! - откликнулся Владимир. - В следующий отпуск снова поедем?
        - Конечно. Только не сюда - песок мне что-то поднадоел, знаешь.
        - Да и мне как-то. Что думаешь насчет Таиланда?
        - Надеюсь, там нет пустыни?
        - Не, там джунгли.
        - Джунгли - дело другое…
        Они привычно пикировались до тех пор, пока где-то снизу не раздался скрежет камней под чьей-то подошвой: преследователи шли, особенно не скрываясь. Не укладывалось в их заокеанских мозгах, что измученные беглецы еще способны на сопротивление. Недавний урок их ничему не научил.
        - Ну, началось…
        Бой в горах всегда скоротечен. Авангард преследователей попал под перекрестный огонь, но шедшие позади успели перегруппироваться и теперь весьма профессионально поливали товарищей огнем.
        - Сколько их? - крикнул Владимир Саше: таиться больше не имело смысла.
        - Какая разница? - донеслось в ответ. - Патронов хватает.
        Беда заключалась в том, что по ту сторону огневого шквала тоже были не желторотики: они быстро вычислили, что противостоят им всего два ствола, и теперь искали способ обойти засаду. Воздух был наполнен пулями, рикошетящими то и дело от камней, высекая веера крошки, жалящей не хуже дроби.
        «Что-то Володьки не слышно. - Ротный срезал короткой очередью черную фигуру, пытавшуюся обойти его слева, и перевернул связанные изолентой магазины: по его расчетам, в первом оставалось патронов десять, не больше. - Живой ли?»
        - Володька! - крикнул он, инстинктивно пригибаясь, когда сплющенная о валун пуля прожужжала над головой и, звонко щелкнув о другой, безопасная уже, шлепнулась под ноги. - Ты как там?
        - Нормально… - глухо донеслось через несколько секунд, и Сашу резануло по сердцу, словно ножом: ранен.
        - Держись! - крикнул он, выдергивая чеку из гранаты.
        Против такого аргумента устоять было невозможно и, воспользовавшись мимолетным затишьем после взрыва, он ужом скользнул между камнями, больно ударившись при этом раненой рукой, и кубарем скатился в Володькин капонир. Опомнившиеся преследователи ударили длинными очередями, но это уже, как говорится, было мимо кассы.
        - Как ты тут? - утер он перемешанный с пылью пот, струившийся по лбу, и удивился, отметив, что ладонь перемазана красным - боли он совсем не чувствовал, наверное, каменной крошкой посекло.
        С Володькой было плохо. Зажав обеими руками живот, он в позе зародыша прижался спиной к валуну. Автомат валялся рядом.
        - Дай гляну, - с силой оторвал ротный окровавленные руки друга от живота и осторожно отвел пропитанную кровью полу рубашки.
        За годы, проведенные «за речкой», он научился разбираться в ранах. И с первого взгляда понял, что дело плохо: входное отверстие чернело на три пальца левее и ниже пупка и почти не кровило. Выходного не было, значит, пуля осталась в теле.
        - Как же тебя угораздило? - безнадежно произнес он, лишь бы что-то сказать, не молчать.
        - Рикошет, наверное, - просипел друг. - Я и не понял сперва… Уходи, Саша. Я один… Мне теперь терять нечего…
        В его крупном кулаке, незамеченная сразу, была стиснута граната.
        - Уходи, - настойчиво повторил он, скрипнув зубами, и друг с болью в сердце понял, какую боль терпит друг. - У тебя Дина…
        И как назло, ни аптечки под рукой, ни даже глотка спиртного, чтобы облегчить мучение.
        «Не судьба, - подумал он, кладя ладонь поверх Володиного кулака. - Значит, не судьба…»
        И сразу стало легко-легко, будто сбросил с плеч огромный груз, давивший к земле. Будто не было этих десятилетий, пролетевших после Афгана, будто снова двадцать пять и впереди - вечность.
        - Ты это брось, солдат, - улыбнулся он другу и получил слабую улыбку в ответ. - Ты это брось. Если не мы, то кто же?
        - …кто же? - прошептал в ответ Владимир, и мутная слеза скатилась по пыльной щеке, канув в черной щетине…

* * *
        Взрыв был почти не слышен, но Вояка остановился, будто налетев на невидимую стену. Он отлично знал, что это за звук, догнавший его и толкнувший в спину сильнее давешней ударной волны атомного взрыва. Он стоял так, ссутулившись и неосознанно вслушиваясь в тишину, больше минуты, пока на него не начали озираться ушедшие вперед остальные. Тогда он тряхнул головой и догнал торопливо бредущий отряд. Бой за спиной подгонял людей, и вряд ли многие поняли значение повисшей позади тишины. По невозмутимому, как обычно, лицу Вояки нельзя было прочесть ничего из того, что сейчас горело в его душе.
        Погребальным костром по еще двум людям, которых он послал на смерть.
        По еще двум солдатам.
        На коротком привале, сделанном уже в сумерках, когда отряд перевалил через хребет и впереди лежал долгий спуск к морю, невидимому в темноте, Дина подсела к нему поближе.
        - Они вернутся? - спросила она коротко, словно выстрелила в упор. - Они нас догонят?
        В ее словах было столько надежды, что Вояка не смог, не нашел в себе сил сказать правду.
        - Конечно, - ответил он, глядя ей прямо в глаза, шарившие по его лицу в попытке найти слабину, трещину в вечной его броне. - Думаю, на рассвете или немного позже.
        - Вы врете, - безнадежно опустила она взгляд. - Они погибли. Я же видела, как вы остановились тогда, перед перевалом.
        Он не нашел, что ей ответить, просто протянул руку и погладил по плечу.
        - Они вернутся. Если будешь верить - они вернутся. А теперь иди и отдохни хотя бы немного. Через час мы выступаем - до рассвета мы должны достигнуть моря.
        Она покорно встала и ушла в темноту, а он долго смотрел ей вслед.
        «Стареешь, - укорил он себя, укладываясь на жесткое каменное крошево и опуская веки. - Пора в утиль, старая развалина…»

* * *
        - Что это за хрень? - Сергей вернул бинокль Вояке. - Порт, что ли?
        - Я думаю - военно-морская база. Небольшая. Крупным кораблям тут не поместиться, да и вряд ли у египтян их особенно много… Катера. Судя по всему - ракетные. И старенькие - наши еще, наверное…
        Мужчины лежали на обрыве - древнем коралловом рифе, тысячи, если не миллионы лет назад вознесенном землетрясением на добрых полсотни метров над нынешним уровнем моря. Колючий ракушечник, присыпанный песком, немилосердно резал кожу, едва прикрытую легкой тканью, но ради такого зрелища стоило потерпеть.
        Внизу, в узкой бухте, защищенной со всех сторон такими же рифами-утесами, приткнулись к бетонному пирсу три корабля. Не корабля, конечно - так, кораблика. Едва-едва превосходящие по размеру привычные туристические яхты, они походили на последние, как дикий волк походит на домашнюю собаку - хищные, поджарые, не белоснежные, как прогулочные лоханки, а серо-пятнистые, будто облаченные в камуфляж. И, что самое главное - целехонькие, по крайней мере на первый взгляд.
        К морю беглецы вышли вчера вечером и, не рискуя соваться на открытое место, заночевали в колючих зарослях неподалеку от обрыва, под которым шумели волны. Все были настолько измотаны, что Вояка даже не стал назначать часовых, дав людям отдых. А сам всю ночь просидел с автоматом на коленях на камне, в отдалении, чтобы не мешал храп и вскрики мучимых кошмарами товарищей, чутко вслушиваясь в ночь. Сергей пару раз за это время предлагал вполголоса командиру сменить его, но тот лишь отрицательно качал головой.
        «Во железный мужик! - уважительно думал крепыш, снова укладываясь под бочок супруги. - И правильно не соглашается. Я засну через десять минут - пушками не разбу…»
        И, не додумав мысли, проваливался в полную кошмаров черноту сна…
        В очередной раз он открыл глаза, когда уже светало. Шум моря стал слышнее - к утру посвежело, ветер, совсем было улегшийся за ночь, разгулялся, и прибой усилился. Вояки на камне не было.
        «Куда он девался? Может, по нужде отошел?»
        Сергей попытался снова уснуть, но сон не возвращался. Позевывая, он поднялся на ноги и, стараясь не хрустеть щебнем, потянулся. Товарищи спали.
        «Пойти поискать его, что ли?»
        Мужчина снял куртку и поплотнее укутал сжавшуюся в комочек жену. Сердце внезапно закололо от приступа нежности к ней - такой маленькой, хрупкой и так мужественно сносящей все тяготы долгого пути.
        Осторожно ступая, он отошел от лагеря и направился к обрыву, почему-то пригибаясь, как будто его кто-то мог увидеть со стороны.
        Знакомую фигуру он заметил сразу: Вояка лежал на краю обрыва и не шевелился.
        «Что с ним?»
        Уже не думая о скрытности, Сергей бросился к распростертому телу и как будто на стену налетел от звука спокойного голоса:
        - Чего растопался, как слон. Ложись и ползи сюда.
        - Как? - растерянный крепыш послушался.
        - По-пластунски, как в армии.
        - В смысле - зачем? - он уже полз, стараясь особенно не отклячивать пятую точку.
        - Увидишь. Только осторожно, чтобы снизу не заметили.
        Но снизу смотреть, похоже, было некому.
        - Куда они подевались? Смылись, что ли?
        - Может, и смылись… А может, и вырезали их втихую. Видишь, флага нет.
        Флагшток перед приземистыми зданиями за пирсом действительно пустовал. Не видно было флагов и на катерах.
        - У израильтян боевые пловцы еще те, - продолжал Вояка. - Подкрались ночью… На подлодке, например, выбрались потихоньку на берег…
        - А чего свой флаг не подняли?
        - А зачем? Задание выполнено, база нейтрализована. Погрузились на свою лодку и дальше отправились. А сухопутным, как знаешь, уже не до этого.
        - Сходим разведаем?
        Вояка посмотрел на спутника долгим взглядом и нехотя обронил:
        - Конечно. Только я один схожу. А ты смотри в оба. А если что - буди остальных и занимайте оборону.
        Он помолчал.
        - Если ничего не случится, тоже буди. Мы тут не на курорте. Дома отоспятся.
        Сергей не успел ответить, как Вояка ужом скользнул к одной из расселин, в изобилии прорезавших обрыв, и исчез из виду. Был - и нет.
        Мужику оставалось лишь покрутить головой: ему, с его ста двадцатью килограммами живого веса, подобные штучки были не по плечу…

* * *
        Территория базы, как водится, была огорожена колючей проволокой. Добротной, американской нержавеющей «ленточкой» - не чета многим российским военным объектам, довольствующимся подобной фурнитурой, изготовленной отечественной оборонкой еще чуть ли не при «Отце народов». Но по воде колючку не протянешь, как ни крути, поэтому Вояка без особого труда обошел далеко вдающуюся в море ограду по колено в теплой, как парное молоко, волне. Сюрпризов со стороны египтян он не опасался - хорошо знал если и не их менталитет, то менталитет их единоверцев, мало отличающийся на всем протяжении без малого половины земной окружности. Не выдать себя в секрете мог только очень-очень-очень выдержанный приверженец Магомета. И никто из них не отказался бы ради конспирации от утреннего намаза, сроки которого давным-давно вышли. Крошечный порт был пуст - сомнений не возникало. Но и меры предосторожности никогда не бывали лишними…
        Запах смерти он почуял за несколько метров от двери крайнего барака: тяжелый, сладковатый запах разложения, преследующий Вояку, казалось, всю его жизнь. По крайней мере - последние четверть века с лишком…
        Персонал базы оказался на месте. Весь. Никаких самоволок и увольнительных.
        Иного, без сомнения, вывернуло бы наизнанку от одной волны смрада, пахнувшего из осторожно приоткрытой двери, но не бывалого офицера, подобные покойницкие видавшего не раз, не два и не сто два.
        Да, похоже, он оказался прав: тут поработал спецназ. Может быть, те самые боевые пловцы, а может - и их заокеанские учителя, «морские котики». Огнестрельных ранений, насколько он мог убедиться при беглом осмотре, практически не было - всех египтян лишили жизни исключительно холодным оружием. Скорее всего спящими - большинство были, что называется, в исподнем: майки, трусы, босиком. Лишь трое, лежащие у стены особняком, - в морской форме. Они же, в отличие от остальных, были убиты выстрелами в затылок.
        Картина трагедии встала перед Воякой как на ладони: этим троим «гуманные» убийцы сохранили жизнь на время, чтобы не делать самим грязную работу - стаскивать тела сюда. Вероятно, посулили статус военнопленных, отчего те старались на совесть. Их бывшие сослуживцы аккуратно сложены - по ранжиру, возможно, даже с учетом воинских званий: возглавляли длинную череду покойников несколько усатых толстяков - без сомнения, командный состав базы, а замыкали безусые новобранцы. Офицер скрипнул зубами, представив, как самодовольные мясники щелкают затворами фотоаппаратов, прогуливаясь вдоль своих трофеев: повеяло чем-то далеким, о чем слышал еще от деда, воевавшего в ту Великую войну. Тягу к учету и контролю эти, безымянные, явно переняли у тех, черномундирных, со сдвоенными молниями в петлицах…
        Делать здесь было уже нечего, и офицер осторожно прикрыл за собой дверь. А потом подумал и подпер ее валявшейся без дела лопатой. Покойникам - покой. Если не вечный, то хотя бы временный.
        И продолжил инспекцию…

* * *
        Несмотря на приказ отдыхать, благо места в кубрике было с избытком, спускаться в трюм никто не думал. Беглецы в первый раз за несколько дней смогли поесть по-человечески, с горем пополам смыть грязь и пыль, переодеться в пусть и однообразную, но чистую одежду и даже принять по «сто граммов наркомовских» - Вояка без зазрения совести реквизировал требуемое со склада базы, оказавшегося настоящей пещерой Али-Бабы. Возбужденные и почти счастливые туристы-неудачники знакомились со своим новым плавучим пристанищем, бодро рассекающим волны курсом строго на зюйд. Далеко за кормой уже почти скрылся из вида негостеприимный Синайский полуостров, и кругом расстилалось лишь синее море.
        То ли от паров выпитого (покойный каптер египетской базы либо не был мусульманином, либо был, как вся эта братия, ярым куркулем), то ли от бьющего в лицо ветра свободы мысли беглецов в первый раз за много дней отклонились от темы выживания. И если вопрос о названии суденышка был решен практически мгновенно - что может быть важнее «Надежды» для людей, практически с ней распрощавшихся? - то второй по значимости вызвал яростные споры.
        Дело в том, что флагшток на корме свежеокрещенной «Надежды» до сих пор пустовал, и какой флаг должен был занять вакантное место, никто не знал. Вернее, знали все, но у каждого был свой, отличный от других вариант. Красно-бело-черный египетский триколор, хотя этих флагов, новеньких и упакованных в целлофан, в рубке обнаружилось аж целых пять штук, даже не обсуждался: плыть под флагом страны, едва не отнявшей жизнь, не хотелось никому. Но это осталось единственным согласием по данному вопросу. Одни стояли за бело-сине-красный российский флаг, другие - за чисто красный, советский, кто-то в одиночестве предлагал белый, а Игорь отстаивал голубой флаг ООН, за что Сергей тут же презрительно обозвал его голубым.
        - Ты еще радужный предложи, - отмахивался он от возмущенно тычущей его в бок кулачком раскрасневшейся супруги. - Как у этих пи…ров европейских!
        Сам он почему-то настаивал, чтобы на флагштоке был поднят всамделишный Веселый Роджер.
        В споре не принимали участия лишь Вояка, оккупировавший радиорубку, и Руслан, который, как только увел в недра корабля свою измученную Земфиру, больше не показывался обратно.
        - Ну почему Веселый Роджер, почему? - Игорь тоже был красен, хоть прикуривай. - Флаг ООН все знают и никто не отважится стрелять по кораблю под ним…
        - Клали они с прибором на твою ООН! - орал в ответ Сергей. - Вон в Палестине войска ООН полста лет стояли, а их все мочили, кому не лень!..
        И неизвестно, сколько бы продолжался еще этот бесплодный, в общем-то, спор, если бы как-то все вдруг не заметили, что чеченец давно уже возвратился, но не спешит примкнуть к спорящим, а, расстелив на палубе какую-то белую тряпку и придавив ее по углам автоматом и магазинами к нему, чтобы не сдувало ветром, что-то малюет, едва не высунув от усердия язык.
        - Только сур из Корана нам еще не хватало, - буркнул Сергей, поднимаясь с места.
        Спорщики столпились за спиной у Руслана, но тот не взвился по своему обыкновению, а только как-то странно посмотрел на них через плечо, не прекращая работы.
        Он малевал на белом полотнище вовсе не арабскую вязь.
        И даже не полумесяц - символ своей веры.
        На белой ткани отчетливо проступал темно-синий косой крест.
        Андреевский флаг…

* * *
        «Гости» пожаловали, когда казалось, что все беды уже позади.
        - Может, пронесет? - Побледневшая Анна мертвой хваткой вцепилась в рукав мужа. - Мимо пролетят, а?
        Четверка самолетов не известной еще принадлежности показалась со стороны египетского берега, неразличимого из-за бившего в глаза предвечернего солнца. Намерения их были более чем прозрачны: разбившись на пары, они ложились на боевой курс, и цель их была одна-единственная на всей обозримой водной глади…
        Оцепенев, беглецы наблюдали за их эволюциями, понимая, что на этот раз смерть, вроде бы отставшая, догнала их, и теперь ей, костлявой, осталось всего ничего - сделать один ленивый взмах своей косой, собирая щедрый урожай. Кое-кто уже крестился, бормоча непослушными губами молитву…
        - Пронесет? - вырвал рукав из рук жены Сергей. - Хрен там пронесет! Только и я им живым не дамся! За…ли, суки!!! Игореха! Уводи баб в трюм!
        - Сережа! Не смей! - повисла на мужике Аня, но он стряхнул ее и, неуклюже оскальзываясь, принялся карабкаться к башенке со счетверенным зенитным пулеметом.
        - Руслан! - донеслось оттуда. - Давай ко второму! Да мы их на корм акулам, так и растак!..
        - Сережа!!!
        Чеченец кинулся ко второй зенитке, но остановился на полдороге. Слепому было понятно, что они не успеют: слишком близко были хищные рыбины истребителей, слишком быстро они двигались. Вот сейчас из-под крыльев ринутся к замершей на сверкающей глади моря скорлупке стремительные щупальца ракет, полоснут по всему, что останется на поверхности после губительных взрывов. Сколько раз он видел нечто подобное мальчишкой. Правда, в родных горах, на суше…
        Он не поверил своим глазам: самолеты, как на параде, синхронно взмыли, нарисовав в небе четырехлепестковый цветок.
        «Бомбы?..»
        Но четверка хищников уже таяла в небе, превращаясь в едва заметные точки, так и не нанеся смертельного удара. Стихал рев двигателей.
        И тут в наступившей тишине громом пророкотала с башенки длинная очередь, запрыгали, звеня, пустые, остро пахнущие порохом гильзы.
        - Серге-е-ей! - выкрикнула Аня, не сдерживая струящиеся по щекам слезы. - Прекрати сейчас же!
        - А? - высунулся тот, ковыряя пальцем в ухе. - Не слышу ничего! Чего это они?..
        - Тебя испугались, - съязвил Игорь, вытирая рукавом обильно выступившую на лбу запоздалую испарину. - Как ты их!
        - Да я пока разобрался… - оправдывался тот, спускаясь на палубу. - Я ведь ни разу… А чего они испугались-то? Неужели моего пулемета?
        - Вот его они испугались, - Вояка, как всегда, появился незаметно, и все посмотрели туда, куда он показывал.
        На развевающийся за кормой флаг российского Военно-морского флота.
        А через пару часов, когда солнце уже касалось краем вдруг четко обрисовавшейся над морем полоски гор, появились с юга и зависли над «Надеждой» два вертолета с до боли знакомыми опознавательными знаками на бортах - красными пятиконечными звездами…

* * *
        Через три часа полета они уже стояли на палубе корвета «Неутомимый» и, не веря себе, глядели в улыбающиеся русские лица вокруг, несмело улыбались в ответ, плакали, не стесняясь своих слез. И не только женщины…
        Они все так же держались кучкой, словно боясь разминуться, потерять друг друга, потому что стали друг другу ближе, роднее, чем самая близкая родня. И сквозь туманящие глаза слезы им казалось, что стоят рядом с ними те, кто остался там, в опаленном хаосе песков и гор, в развороченных бомбами автобусах и среди обломков потопленных суденышек, те, кто приехал на неделю отдохнуть от городской суеты к синему морю и получил вечный отдых.
        - А где командир? - вдруг очнулся Сергей. - Кто нашего Вояку видел?
        Все стали недоуменно озираться, и каждый вдруг понял, что не видел того, кто вел их за собой сквозь все ужасы войны и пустыни. К спасению. Кто-то неуверенно припомнил, что видел его в вертолете, кто-то - уже здесь, на крейсере. Но встречающие лишь разводили руками.
        Он и в самом деле исчез без следа.
        Тот, имени которого они так и не узнали, тот, кто казался каждому знакомым, когда-то и где-то виденным, ушел, не дожидаясь слов благодарности. Ушел не прощаясь.
        Наверное, туда, где в нем нуждались. К тем, кому без него не обойтись.
        Потому, что так было всегда…
        notes
        Сноски
        1
        Меч пророка.
        2
        Военно-морской флот США.
        3
        Бедуинские национальные блюда из риса, пшеницы, овощей и баранины.
        4
        Песня «Фантом» (автор неизвестен) 1970-х годов.
        5
        В. Высоцкий «Я «Як», истребитель», 1968 г.