Живая тьма Иван VeganaMaia Вологдин
        Вадим Таршин - обычный человек, чья молодость пришлась на злополучные для России, девяностые годы. Сотрудничество с преступниками привело к большой трагедии - смерти любимой жены. Попытка отомстить - к собственной смерти. Для многих конец жизни является концом истории. Но в этой книге смерть - это только начало. Начало великого мщения за поруганную честь, за жизнь и здоровье любимых людей. Для оформления обложки выбрано изображение выложенное в свободный доступ на сайте pinterest.
        Часть 1. Человеческая жизнь
        Глава 1. Начало истории
        Сибирь…
        Великое, поражающее воображение, пространство необъятных лесов, крутобоких холмов, могучих рек и ледяных озёр, которое раскинулось от каменистых хребтов Уральских гор и до холодных вод Тихого океана.
        Тысячекилометровые расстояния изучены по настоящий день не полностью. Небольшой географический ореол научной исследованности, робко расходящийся в стороны от Транссибирской магистрали и от обочин нескольких федеральных трасс, непременно заканчивается на окраинах отдалённых, полупустых деревень. Данный ореол еще худо-бедно картографирован, но стоит пытливому исследователю еще хоть немного внедриться вглубь территории, и он непременно погрузится в мир неизвестности и скрытых таинств.
        Конечно, информацию об узких, просёлочных, незаасфальтированных дорогах, извилистых лесовозных трактах и звериных тропах можно выспросить у местных старожилов или, на свой страх и риск ознакомиться с размытыми спутниковыми снимками, однако стоит реально отправиться в путь, и путешественник столкнётся с сотнями неизведанных мелочей, составляющих суть Сибири.
        История региона также неоднозначна. Большинство моих соотечественников начинает изучать минувшие века Сибирского края с момента правления великого и ужасного Ивана Грозного, который (если верить одной из легенд), лично отправил в далёкий поход славную ватагу удалого Ермака. Я же считаю, что эту точку зрения в корне неправильной, так как задолго до прихода казаков здесь существовала богатая культура коренных народов севера - тофаларов, чукчей, эвенков, хантов, якутов, бурятов и многих других.
        Стоит ещё чуть глубже погрузиться в краеведение и начинает казаться, что немногочисленные, хорошо обученные рати местных князцов, ханов или вождей, облачённые в добротные костяные доспехи и вооружённые по стандартам первобытного строя, бродили здесь еще со времён легендарной эпохи единого материка - Пангеи. Возможно, бродят где-то и по нынешний день на просторах миллионов квадратных километров неизученной суши, сторонясь непонятного для них, современного человечества.
        Переплетение объектов из разных веков в данном регионе уникально. Забытые, древние стойбища мирно соседствуют с ржавой проволокой сгинувших лагерей ГУЛАГА. Узкоколейки, ведущие в чащу, утыкаются в отвалы руды, которые разрабатывались еще в имперские времена царской России. Заросшие аэродромы Ленд-лиза грустно смотрят узкими бойницами дзотов вслед современным, атомным ледоколам, проплывающим по ледяному океану.
        Чего только не притаскивают из своих вылазок опытные, пронырливые охотники, возвращаясь из непролазных дебрей тайги! Если знать, где искать, то можно обнаружить всё что угодно - от пучков драгоценных проводов, упавших на землю вместе с отработанными ступеньками ракет, до бивня мамонта, вымытого паводком на берегу какой-нибудь небольшой, безымянной речки. Но чтобы стать обладателем найденного клада, нужно приложить титанические усилия - все припасы, любую добычу охотнику приходиться нести на себе, порой, по нескольку десятков, а то и сотен километров. От этого ценности очень разнятся. Что для коренного жителя весомей злата, то для современного человека может показаться пустяком и наоборот.
        Уникальное мышление, самобытную философию скрывает культура древних народов. Носителем сокровенных знаний не может являться отдельно взятый человек - нет способов хранить информацию подобным образом, учитывая практически полное отсутствие письменности до прихода Страны Советов в эти края. Легенды передаются из уст в уста, от поколения к поколению и являются ценнейшим, племяобразующим духовным основанием, позволяющим держаться на плаву в самые суровые годы.
        Как уже сказано выше, письменных носителей информации практически нет (если не считать примитивные, наскальные рисунки в пещерах и на скалах). Однако есть ревностные хранители легенд. Хранители древних сил. И этими людьми, в любом племени, были уникальные личности, посвятившие себя изучению духовных сфер - Шаманы Северных народов.
        Следует упомянуть, что особая роль в этих первобытных обществах, была отдана именно им. Странные люди, облачённые в шкуры зверей, обвешанные диковинными украшениями и побрякушками, являлись важными членами любого племени. Присутствие шамана вносило элемент одухотворённости в суровый жизненный уклад северных людей, однако не избавляло «духовное лицо» от земных неурядиц, дел и проблем.
        Среди коренных народов севера практически никогда не было трепетного отношения к труду шамана. Не было его привилегированного выделения из общего числа рядовых жителей племени в быту и охоте. Первобытные «духовные» люди, наравне с соплеменниками разделяли все тяготы общего пути, лишь на короткий срок исполнения обрядов (по местному - камлания), облачаясь в ритуальные одежды и приобретая особый статус. Являясь посредниками между миром живых и миром мёртвых, они довольно успешно лечили больных, искали заблудших, врачевали души отчаявшихся. Черпая свои умения, способности и познания в природной силе, они отождествляли силы её с проявлением на земле воли сгинувших Богов, чьи имена ныне сокрыты мраком временного забытья.
        В окружающей их природе шаманы явственно видели то, от чего современный человек старательно отводит глаза, считая предрассудками, пережитками прошлого. Природа правильно представлялась «духовным» людям живым, многоликим существом, проявляющим себя как в малом - в каждой травинке или птице, так и в большом - тайге, солнце и пляшущих звёздах. По мнению шаманов, все эти явления неизменно влияли на жизнь человека и где-то глубоко в душе, мне хотелось бы полностью разделить эту точку зрения, однако научное восприятие мира немного мешает автору данной книги полностью погрузиться в верования коренных народов.
        Правоту или ошибочность шаманских суждений, на практике, проверить очень легко. Если, хоть на время, усмирить истеричную суету перегруженного мозга и, замерев в бездвижности прислушаться к тишине глубокого леса, в том месте, докуда не доносятся звуки гудящих моторов вездесущих автомобилей, то непременно начнёшь подмечать наивное желание природы пообщаться с тобой. Любое дуновение ветерка или шелест листвы, достигший границ обострённого восприятия - и отважившийся человек понимает, что лесные чащи начинают с тобой степенный разговор, который современник, всецело погруженный в социум, не может понять из-за своего цивилизованного скудоумия.
        Насколько глубоко может зайти эта безмолвная беседа? Никто не знает. Временное восприятие тайги и простого смертного настолько разное, насколько это можно представить. Что для леса миг, то для человека целая жизнь. Возможно, в этом и заключается сила шаманов - умение взаимодействовать с временными потоками, чтобы чётко расслышать слова целой Вселенной.
        Шаманы могут, умеют и, что самое важное, практикуют подобные разговоры по настоящий день, поэтому являются воистину необычными людьми, посвященными в тайные знания. Нечета великому количеству шарлатанов, заполонивших планету Земля!
        Ведая силы природы и следуя её подсказкам, шаманы, испокон веков могли точно подметить и места сосредоточения особой силы природы. Энергетика в таких точках зашкаливает, невидимо вырываясь фонтаном сквозь земную твердь, позволяя совершать обряды такой силы, что легенды о них по настоящий день передаются народной притчей, из уст в уста, в племенах северян и легендах пришедших сюда русских.
        Если верить ряду эзотерических учений, то к великому счастью, фундаментом мироздания является хаос, а не мёртвый, неподвижный, статичный покой. Практически все древние трактаты, разнообразных религий и учений, в унисон утверждают простую истину - в хаосе возникла жизнь. В любом движении сокрыта дорога к переменам. Там, где покой - только запустение и смерть. Минус хаоса, однако, состоит в том, что он может ненароком стереть, перемешать и до неузнаваемости изменить ранее устоявшиеся системы, лояльно настроенные по отношению к мыслящему индивиду. Весь Сибирский социум есть яркое отражение процесса вынужденного преображения.
        Великий хаос верований, взглядов и суждений в умах людей, вызванный вышеупомянутым переплетением эпох, проник на территорию Сибири намного позже пришествия казаков. Если быть точным, то в начале XX века.
        Советский Союз ворвался на территорию ледяных просторов множеством небольших, типовых городов, где дома редко вырастали выше пятых этажей, из-за особенностей болотистой или промёрзлой почвы. Пора великих, послевоенных строек плодила полустанки, деревни, сёла, разбрасывая щедрой рукой свободного, рабочего человека (либо рукой бесправного зека, если отринуть браваду и ненужную пропаганду) небольшие, жилые места для первопроходцев. Данные наполовину вахтовые поселения, если везло, со временем разрастались до размеров небольшого муниципалитета тысяч на двадцать - тридцать жителей.
        В одном из таких городков - Медведьевске, что располагался на северной территории Иркутской области, практически на границе с республикой Якутия, и произошла эта странная история, на долгие годы ставшая легендарной.
        К моменту основного развития легенды, Советский Союз только что прекратил своё существование, распавшись на ряд якобы дружеских стран, что сильно потрясло всё постсоветское сообщество чередой неожиданных и страшных перемен.
        Глава 2. Дикие девяностые годы
        А меж тем, времена настали действительно суровые…
        «Дикие», девяностые годы, чёрной волной поглощали устоявшийся уклад трудящегося человека. Рыночные отношения давили и душили простого гражданина, выводя на пьедестал успеха чёрные личности и натуры - страшных, решительных, предприимчивых людей. Полная переориентация ценностей испортила, извратила поколение «советской оттепели». Нововведения мигом превратили большинство вчерашних юношей и девушек, следовавших, исключительно по зову сердца, на север за «таёжной романтикой» и «рассветами над Ангарой», в забитых, серых, потерявшихся и обманутых неудачников с весьма неопределённым будущим.
        Слово «Сибиряк», некогда означавшее хороший заработок и уважаемый в обществе статус, после развала СССР не просто потеряло былое значение, а стало синонимом человеку, живущему в захолустье. Лишь некоторые смогли приспособиться к совершенно незнакомым ранее условиям существования. Они и стали той печально знаменитой основой тому социальному явлению, которое впоследствии назовут «новыми русскими».
        Стоит ли винить новых русских за избранный ими образ жизни? Думаю, что нет.
        Жизнь наполнилась миллионами соблазнов, которые были раньше доступны только избранной партийной верхушке. Теперь казалось, что все блага мира могли в одночасье оказаться в руках простолюдина, стоило только заработать на них… или отобрать у тех, кто уже заработал чуть ранее.
        Великий Советский Союз, казавшийся нерушимой, монолитной махиной, так и не выстроив социализм, только что, на их глазах распался на 15 независимых государств и после первых выстрелов по Белому Дому, огромная территория страны окончательно погрузилась в пучину беспорядков, неопределённости и хаоса. Нужно было выживать. И, как известно по закону естественного отбора - выживает только сильнейший. Это и предопределило дальнейшие, весьма трагичные события по всей стране.
        Быстрее всего новая данность почувствовалась в столице, а также в областных или районных центрах, однако на окраинах, в маленьких городках, сёлах и деревнях последствия этого грандиозных перемен практически не ощущались на протяжении нескольких месяцев. Это объяснялось тем, что быт северян и без того был полон трудностей, чтобы хоть как-то болезненно или активно реагировать на ошеломляющие новости, доносящиеся с Европейской части Родины.
        Полностью, новая эпоха почувствовалась, когда один за другим стали закрываться градообразующие предприятия или колхозы погружая небольшие населённые пункты в тягостное болото полной неопределённости. Медведьевск не стал исключением в череде неизбежных процессов деградации.
        По началу, не придал особого значения распаду Советского Союза и основной герой этой истории - Таршин Вадим Сергеевич, который в октябре 1993 года скромно отпраздновал своё двадцатипятилетие. Молодой мужчина, окончив местное железнодорожное ДЦО, работал обычным слесарем подвижного состава, даруя вторую жизнь старым тепловозам, в одном из локомотивных депо большого железнодорожного узла, которым являлся городок Медведьевск.
        Среднего роста, крепкого телосложения, русоволосый, плотно сбитый мужчина не был эталоном мужской красоты, но улыбчивость, остроумие, яркий блеск голубых глаз, а также умение играть на гитаре и увлечение лёгкой атлетикой, сделали его объектом любовных воздыханий многих окрестных красавиц. Следует признать, что, несмотря на притягательную внешность Вадима и доступность лёгких утех, все девичьи желания и устремления были тщетны - со школьной скамьи в сердце подростка вошла только одна любовь. И этой любовью всей жизни была его будущая молодая жена.
        Познакомились случайно, как говорят, по воле судьбы. В десятом классе, при перераспределении ранее устоявшихся ученических коллективов, возникли совершенно новые классы, объединённые по принципу предрасположенности к тем или иным наукам. И Дубровина Алена, и Таршин Вадим попали в класс с гуманитарным уклоном. Общая парта, поначалу сделала их хорошими друзьями. Несколько позже, с развитием общения, общий труд и общие интересы зародили в молодых людях чувство более глубокой, любовной привязанности.
        Забегая немного вперёд, следует рассказать, что Вадим был счастлив в браке. Поэтому отказывался замечать других девиц. Конечно, иногда где то глубоко внутри просыпался внутренний мужской дьяволёнок, начиная трогать похотливые струны души, дабы разрушить решительность Таршина быть верным жене до конца своих дней, однако советское воспитание, умение держать себя в руках и незаурядного размера воля, позволяли Вадиму быстро отгонять внутреннего смутьяна прочь. Нужно сказать, что и жена отвечала ему полной взаимностью.
        На момент начала повествования, его спутница жизни - Таршина (в девичестве Дубровина) Алёна Александровна, отставала от мужа в возрасте всего на год, что не помешало ей в столь трудное время, чуть ранее начала этой истории, подарить молодому мужчине чудесную дочку Василису. Молодая, ответственная и деятельная мама уже восьмой месяц кряду находилась в декретном отпуске и дико изнывала от безделья. С ребёнком ей очень хорошо помогала родная мать - Ольга Александровна, довольно дородная, крепкая женщина средних лет, а также мама Вадима - Надежда Петровна, являющаяся классической, худой и строгой учительницей предпенсионного возраста.
        Держаться на плаву молодой семье позволяла двухкомнатная квартира, доставшаяся в подарок от отца Вадима - почётного строителя Михаила Владимировича Таршина, на которого он был похож как две капли воды, а также небольшая дача, в шесть соток земли. В весенне-летний период на загородном участке и Алена, и Вадим неизменно высаживали картошку, которая всё чаще становилась неизменной основой рациона молодой пары. При всех своих выдающихся внешних данных, Алёна никогда не отказывалась от грязной работы будучи, по сути, простой девчонкой из глухой деревеньки Медведьевского района, откуда в своё время Ольга Александровна, удачно женившись на молодом инженере Александре, смогла вырваться в районный центр. При этом следует отметить, что на момент женитьбы Ольги и Саши, Алёне было три годика. Как и где Ольга Александровна нагуляла столь прелестную дочурку - это тайна покрытая мраком.
        Впрочем, отчим, который из-за природных особенностей не мог иметь детей, полюбил её как родную, подарив своё отчество и фамилию.
        Вот кого природа наградила внешностью - так это Алёну! Стройная, как березка, русоволосая обладательница длинной косы и огромных, голубых глаз, была, будто бы списана с одноименной картины Васнецова, будоража своим исконно русским образом сознание подростков, сверстников и мужчин, в том числе намного её старших.
        Подростковая любовь к ней была отдельной темой для пересудов в небольшом городе Медведьевске, так как до родов Алёна Александровна довольно успешно поднималась по карьерной лестнице в местной образовательной школе, со звучным номером «101». Поводов Алёна не давала, однако буквально все ученики старших классов, в которых она преподавала русский язык и литературу, были поголовно влюблены в прекрасную учительницу. От того, с уходом Алёны Александровны в декрет, и оценки по данным предметам, среди мужской части, резко поползли вниз.
        Беременность, прошедшая легко в здоровом, закалённом теле молодой женщины, никак не отразилась на внешних данных красавицы, а поэтому сильный пол по-прежнему мечтательно смотрел ей вслед, когда она в лёгком, ситцевом платье, гуляла с коляской по тенистым улицам маленького города.
        Были и попытки ухаживаний. Впрочем, воздыхания мужчин были тщетны на протяжении всего времени отношений пары. Как уже говорилось выше - Алёна, в отличие от большинства девушек и женщин, населявших Медведьевск, была безукоризненно предана своему мужу. Даже два года, которые Вадим провёл в армии, не сломили её решимость дождаться возлюбленного - никакие подарки, никакие знаки внимания не могли смутить верное сердце девушки, а поэтому служил Таршин легко, отдавая долг своему Отечеству в выстуженных степях Забайкальского края, на границе с Китаем. Вещественным напоминанием о времени вынужденной разлуки, теперь являлась лишь большая стопка писем, запертая в старинный комод и пара фотографий, сделанных на контрольно пропускном пункте военной части во время свидания (ну и шрам, пересекающий коротко стриженую голову Вадима, доставшийся в подарок от старослужащего в самом начале военной службы).
        Как уже становится понятно из написанного выше, жила молодая семья небогато, но достаточно счастливо.
        Столь подробная завязка истории, возможно, к данному моменту уже порядком утомила потенциального читателя. Пусть так! В своё оправдание скажу лишь то, что жизнь среднестатистической семьи, столь въедливо раскрываемая мной перед вами, имеет свою цель. Я хочу, чтобы вы поверили в реальность существования этих людей и как следствие - в реальность событий необычайных, случившихся несколько позже.
        Таршины крутились, как могли, при посильной помощи родителей, не жалуясь на быт и условия. В планах у Вадима было выучиться на помощника машиниста и купить ещё одну дачу по соседству, у Алёны - вернуться в родную школу.
        Казалось бы - типовые условия, типовые мечты и типовая семья. Прожили бы как все и, не нарушая установленные свыше, социальные возрастные нормы, тихо сошли в могилу, так ничем особо и, не отметившись на планете Земля. Так бы непременно и было, если бы внутренний мир Вадима не обладал рядом особенностей, выгодно сочетаясь с пытливым умом. С малолетства, под влиянием отца, молодого мужчину терзало сразу несколько страстей - любовь к истории и странная любовь к необычной науке - эзотерике.
        Это неординарное сочетание и предопределило дальнейший ход событий.
        Глава 3. Немного назад во времени
        Для полноты повествования вернёмся же во времени немного назад.
        В Медведьевске, с самого его основания в 1947 году, ходила странная легенда. Согласно ей, самая высокая точка района - небольшой, трёхглавый и давно погасший вулкан Моргудон, когда-то в стародавние времена являлся настоящей Меккой для северных народов, куда стекались все страждущие. Отчаявшиеся племенные люди, пребывали сюда в самые тяжёлые времена своей жизни, чтобы общеизвестное место силы исцелило их недуги… или окончательно избавило от страданий на планете Земля.
        Потухший в незапамятные времена Моргудон был мрачен и суров. Возвышаясь над тайгой на километровую вышину, каменистая, своенравная, угрюмая гора, до самой центральной вершины, чернела небольшими пнями - последствиями сильных пожаров, возникших от притянутых молний. Жёсткая, короткая трава, скрывающая в своих зарослях лосинную вошь и мошку, прерывалась только редкими, высохшими, коричневыми протоками весенних ручьёв, не зараставших и в жаркое лето. Вершина - три равноудалённые друг от друга головы вулкана, соединённые между собой острой грядою, вообще не содержали какого - либо зеленого покрова. Центральная глава, самая высокая, серела острыми осколками древней лавы.
        Как рассказывали старожилы Медведьевска - раньше, на самом высоком пике, ещё во времена первопроходцев-казаков на горе имелся огромный, каменный алтарь правильной, прямоугольной формы, подле которого, в ветхой лачуге, жил молодой и сильный шаман, изгнанный племенем за неуживчивый нрав.
        Поклоняясь богам и духам смерти, данный Шаман, приняв своё вынужденное одиночество и утихомирившись, никому более не делал зла. Годы уединения изменили его крутой нрав. Возможно, этому способствовали невероятно красивые рассветы, которые он, в глубоком молчании, встречал на горе. Невероятно трудно остаться равнодушным, чёрствым и злым, когда первые лучи дневного светила нежно окрашивают тёмное, звёздное небо в ало-оранжевые цвета, при этом тайга у подножия представляет собой единый океан тумана, простирающийся до горизонта.
        Так ли это было или нет, сказать трудно. Но свой алтарь Шаман содержал в чистоте, регулярно смотря за тем, чтобы глиняные чаши были полны даров, а костёр, горевший у основания алтаря, в специальном углублении, практически никогда не гас, давая ориентир страждущим людям, куда идти, когда прижмёт жизнь.
        С годами, добрые дела шамана множились, а слава о нём простёрлась вплоть до древних границ Китая. Со всех концов света, на угрюмую гору, беспрерывным потоком потянулись паломники и почитатели силы одинокого шамана.
        Не все уходили с горы. Некоторых, тяжёлые болезни и ранения, вынуждали остаться у алтаря навсегда, но как гласила молва, ведающий человек мог сделать их уход благим и радостным, избавить от сомнений и указать на новый, загробный путь.
        По всей видимости, за всё время деятельности шамана, умерших было довольно много. Как говорили старики, еще в царские времена, когда самые сильные ливни хлестали по поверхности горы, а ручьи бурлили грозными потоками, они непременно вымывали старые кости из склонов. Возможно один из желтоватых черепов, найденных людьми, принадлежал легендарному Шаману, так как чего-либо доподлинного о его дальнейшей судьбе не было известно. Может быть, он ещё долго жил и умер в старости. Может быть, погиб от руки подлеца.
        Округа возле горы опустела, с приходом русских завоевателей, вынудивших коренные народы отойти далеко на север. Ещё долгое время заброшенный алтарь служил грозным напоминанием об исчезнувшей эпохе. Возможно, с этими народами, чувствуя перемены, исчез и хранитель древнего объекта культа.
        Сам алтарь исчез намного позже, уже после окончания Великой Отечественной Войны. Его уничтожили по указанию местных священников, едва прекратились гонения на Церковь. Во времена знаменитой «оттепели», когда однопартийная, централизованная система управления наконец-то хоть немного ослабила путы вездесущей цензуры и почти перестала преследовать инакомыслящих, местные почитатели православия, воспрянувшие от долгого сна, решили изменить идолопоклонническое предназначение вулкана. В тот же год, алтарь разбили кувалдами на мелкие части.
        Деревянный, православный крест был установлен в наивысшей точке - на центральную, самую высокую «голову» Моргудона, точно на том месте, где ранее возвышался прямоугольный, каменный монолит, части которого пошли в землю у основания креста для повышения его устойчивости. С тех пор, раз или два раза в год, кто-либо из представителей духовенства терпеливо взбирался на вершину, чтобы обновить - подкрасить - поправить символ Христианского вероисповедания.
        Примерно в это же время, когда под ударами железных кувалд разрушался древний символ, было предпринято решение, выделить плодородные земли подножия горы, богатые чернозёмом, под приусадебные участки труженикам местного вагонного и локомотивного депо. Тому способствовал и лёгкий доступ к ним - железнодорожное полотно, пролегло у основания Моргудона, связывая Медведьевск с соседним районным центром. Дачный посёлок должен был стать одной из станций пригородного пассажирского сообщения, поэтому желающих приобрести участок на склоне, было хоть отбавляй.
        Так как коренные народы, обитавшие рядом с потухшим вулканом, давно ушли из этих мест или растворились в нескончаемых волнах белых людей, пришедших сюда издалека, то данным нововведениям на вулкане никто не оказал какого-либо сопротивления. Постепенно былое предназначение центральной вершины забылось и стало лишь одной из легенд Иркутской области.
        Разумеется, Вадим, исходя из своей любви к краеведению, еще в школе, знал самые малые подробности этой легенды, подбивая устоявшуюся компанию друзей-подростков, совершить восхождение к вершине, дабы обнаружить хоть какие-то следы пребывания на ней древних людей. С недавнего времени, по его приглашению, в эту компанию вошла и его будущая жена.
        Долго ли времени нужно на уговоры, чтобы дружная, своенравная и разнополая группа шестнадцатилетних сверстников решилась отправиться в поход? Совсем чуть-чуть! При первой же хорошей погоде, ясным и солнечным, летним, июльским утром компания в составе четырёх парней и трёх девушек уже высаживалась из электрички на небольшой, одноимённой станции, вокруг которой стремительно разрастался чудаковатого вида, дачный посёлок, карабкавшийся ввысь по склону горы маленькими одноэтажными домами.
        Запах нагретых трав дурманил голову приезжим, вместе с жарой, проникая в каждую пору взопревшего тела. Даже наличие лёгкого ветерка, гуляющего по пустынному перрону станции и поднимающего маленькие облачка пыли, не охлаждал измученную плоть молодых путешественников. Суетливый ветерок только привносил хоть какую-то суету в сонное царство небольшой станции. Подчеркивая полуденное запустение небольшая, лохматая собачка, порывисто дышала слюнявой пастью, лениво охлаждаясь в тени каменного вокзала, вокруг которой не менее лениво вились две большие, зелёные мухи.
        Компания торопливо разгружала нехитрый скарб из пассажирского вагона, под недовольным взглядом помощника машиниста электровоза, облаченного в белую рубашку, который беспрестанно нервно поглядывал на наручные, дорогие часы бликующие при каждом движении.
        Чувствовалась слаженность работы выгружающейся компании - большинство ребят давно знали друг друга и прошли вместе множество разнообразных передряг, неизменно выручая товарища в трудный час. Ещё одним новым, но нежелательным гостем в этой группе молодых людей был только Январёв Роман - новый парень Алёниной подруги, простушки - хохотушки Даши, которая была невероятно притягательна внешностью и ровно также непролазно глупа, являясь настоящей калькой устоявшемуся образу недалёкой блондинки.
        В поход Романа никто не приглашал, но довольно наглый молодой человек буквально увязался за ними, увлёкшись идеей предстоящего восхождения.
        Вадиму сразу не понравился Январёв.
        Жуликоватого вида, высокий, худой, хмурый и черноволосый парень, к тому же являющийся обладателем вечно незагорелой, белоснежной кожи, которую никак не могло окрасить июльское солнце, отдалённо напоминал Вадиму графа Монте-Кристо из одноименного романа Александра Дюма. Сходство с персонажем романа добавляли и довольно длинные волосы Романа, существенно выделяющие его из прочей ватаги парней, стриженных предельно коротко. Таршин любил фильм по мотивам книги Дюма, экранизированный отечественным (тогда ещё советским) кинематографом, вот только в отличие от своего экранного прототипа, Роман был обладателем аккуратного, тонкого, аристократического носа, что невольно вызывало у Вадима внутреннюю ассоциацию со змеем, влезшим в человеческую плоть. Блеск узких, стальных, серых глаз только усиливал сходство.
        Январёву, на момент небольшого путешествия, уже «стукнуло» солидных восемнадцать лет, по меркам шестнадцатилетней компании. Юноша, только что окончивший школу, нигде не учился, сидел на шее родителей и имел репутацию местного забияки, все выходки которого покрывал начальник местного отделения милиции, а по совместительству отец юноши - полковник внутренней службы Январёв Сергей Викторович.
        Об этой семье следует немного рассказать отдельно, для полноты картины.
        По меркам небольшого города семья Январёвых жила роскошно уже в Советское время - добротный, кирпичный, двухэтажный дом на окраине, престижный «Мерседес» чёрного цвета, пригнанный по блату из Владивостока в пользовании и негласное крышевание местных рынков и ларьков. Мама Романа - Ирина Викторовна, занимала престижную руководящую должность в местной администрации, в отделе ЖКХ. Получила она эту должность не без вмешательства авторитетного мужа, однако искренне считала, будучи предельно тщеславной женщиной, что всего достигла сама и исключительно честным трудом.
        Всё это козырное сочетание делало семейство Январёвых объектом тихих, осуждающих пересудов у местного населения. Горожане прекрасно понимали, что богатство не было заработано легально, но открыто обвинять влиятельную семью никто, разумеется, не смел.
        Роман Сергеевич, пользуясь своим привилегированным положением в обществе, с самого детства постоянно попадал в передряги. То за школой, в компании своих прихлебателей, до синевы изобьёт сверстника, то залезет в чужой огород и потехи ради, там наворотит дел, то забытый богом, чужой «запорожец» разобьёт о фонарный столб. Всё это неизменно сходило юноше с рук, благодаря покровительству всесильного папы.
        От большинства людей, затронутых деяниями сына, Сергей Викторович откупался большим рублём. Более принципиальных искателей справедливости и правды - запугивал при помощи служебных связей.
        Роман, как единственный ребёнок в семье, быстро вошёл во вкус, «прокусив» трепетное отношение к своей персоне со стороны любящих родителей, не замечавших (или не желавших замечать) вопиющее поведение сына и с каждым годом всё больше и больше усугублял противоправное поведение, двигаясь по скользкой дорожке жуликоватого маргинала.
        Так продолжалось до тех пор, пока в старших классах, по большому блату, якобы за успеваемость, Роман не был отправлен по путёвке в Москву, где, в компании сверстников из разных городов, практически бесконтрольно со стороны взрослых провёл почти полтора летних месяца. Вернулся Январём другим. Собранным. Тихим. Спокойным.
        Оценки поползли вверх. Столь разительная перемена поведения юноши не могла быть замечена учителями. В школьном сообществе повис безмолвный вопрос: что случилось с человеком, от кого ждали всего что угодно, но только не рвение в учёбе?
        Каждое путешествие меняет человека хотя бы не много. Что говорить о провинциальном юноше, который впервые вырвался из глубинки в Москву и увидел настоящую жизнь? Роскошь чистых, широких проспектов и площадей, шарм дорогих рестораном, манеру общения людей и что самое главное - настоящие деньги и власть, которая даже не снилась столь влиятельной семье в Медведьевске.
        Быстро приспосабливаясь к новой среде существования, Роман за месяц успел спустить все деньги, данные в дорогу родителями, но спустил не просто так. Общение, новые знакомства, респектабельные заведения позволили Январёву оценить по-настоящему богемную жизнь. В этой среде люди практически не изъяснялись матом, курили дорогие, заграничные сигареты и при этом воротили столь масштабные дела, что уже при жизни становились яркими легендами позднего Союза. Впервые в обиход молодого человека, вошло странное, заграничное, уникальное слово - бизнес.
        Полностью переоценив былые ценности и вернувшись в Медведьевск, Роман «осадил коней» и стал вести себя крайне тихо и даже скрытно, в обществе предпочитая общаться с людьми предельно вежливо, вкрадчиво, всем своим видом показывая лояльность к собеседнику. Требовалось время на выработку новой модели поведения.
        Всё чаще и чаще Роман стал беседовать с отцом. Если раньше их общение было сведено к ругани и нотациям со стороны старшего Январёва, то теперь воссоединение поколений было налицо - младший и старший Январёвы стали смотреть в одну сторону - в сторону больших перемен, которые уже буквально витали в воздухе, в преддверии начала девяностых годов.
        Чтобы уловить ветер перемен, нужно было начинать с себя, и Роман с головой ушёл в самообразование, не забывая иногда, для поддержания формы, разбивать сердца особо доверчивым дамам, одной из которых стала простушка - Дарья.
        И вот теперь, неожиданно для всех, этот вечно занятый, ставший целеустремлённым, юноша, решил разнообразить свой досуг восхождением и ночёвкой на горе с нетипичной для него компанией, о существовании которых и не знал до случайного знакомства с Дашей.
        Как мы видим, законопослушному Вадиму было от чего недолюбливать данного противоречивого элемента общества, однако, и открыто, он отказать, ему не смел, так как не хотел наживать себе на пустом месте влиятельного врага в лице Январёва. Поэтому всю дорогу Таршину пришлось всеми силами изображать вымученное дружелюбие, чтобы ненароком не выдать истинное отношение к нежелательному компаньону.
        Особенно Вадим начинал раздражаться, медленно закипая гневом, когда ловил долгие, томные взгляды Романа на своей, горячо любимой Алёне.
        Вадиму было очевидно, что простодушная и доверчивая Дарья для Январёва была только прикрытием - ему было плевать на незамысловатую, наивную девчонку. Это понимали абсолютно все, кроме неё, но Даша, и слушать не хотела доводы друзей и родителей. Являясь очередной жертвой опытного обольстителя, пойманная в силки чувств, девушка являлась очередным развлечением для опытного ловеласа, на парочку тёплых месяцев. Не обременённая лишним разумением, молодая шестнадцатилетняя особа, вопреки фактам, свято верила, что именно она является будущей женой и в тайне уже примеряла на себя фамилию избранника.
        Стоит сказать - посмотреть Январёву действительно было на что. В отличие от парней, избравших практичный, походный вариант одежды, три девушки, следуя летней моде, оделись в легкие, ситцевые платья светлых оттенков. Деревянная лавка пригородного электропоезда зрительно укорачивала их длину, обнажая большую часть загорелых, стройных ног, а кое-где и ткань белого белья, мелькающая в момент неосторожного движения. Вадим прекрасно понимал, что Алёнины длинные, стройные ноги, в сравнении с ногами своих соседок, выглядели намного более притягательно для взгляда опытного обольстителя.
        Прекрасно понимая природу осторожных подсматриваний, неоднократно брошенных украдкой Романом в сторону Алёниных ног, не по годам развитый Таршин предпочитал ни на секунду не отходить от своей любимой. Он настолько не доверял Январёву, что большую часть дороги, был вынужден стойко игнорировать чувствительные позывы справить малую нужду в соседнем вагоне.
        Напряжение немного схлынуло во время восхождения. У Вадима всё-таки нашёлся повод зауважать маргинала - юноша, взвалив на себя довольно тяжёлый рюкзак Даши, в довесок к своему, молча и напористо, взбирался ввысь по крутому склону, не жалуясь на тяготы восхождения. Сказывались регулярные тренировки, которых Роман придерживался на протяжении полутра лет, после приезда из Москвы. Физические изменения были частью программы саморазвития. Новое время, на пороге которого стоял трещащий по швам, Советский Союз, как полагал Январёв, будет требовать от новых людей крепости тела. Как показала дальнейшая жизнь - в этом он не ошибся.
        Гора была практически пустынна. Дачный посёлок, оставшийся далеко позади, ещё мог похвастать наличием хоть каких-то проблесков жизни. Но едва последние огороды исчезли за спиной, как склон стал совершенно пустым и безлюдным. Навстречу попался только один, странного вида взрослый человек, оставшийся в памяти Вадима, размытым пятном информации. Единственное, что ярко отпечаталось в памяти - это сжатый в руке незнакомца, довольно большой кусок, отшлифованного белого камня, который попался на глаза измученному юноше.
        «Очередной любитель сувениров» - не без презрения подумал про себя Вадим, понимая, что столь хорошо обработанный камень является не чем иным, как куском древнего алтаря.
        Ко времени встречи с Таршина уже сошёл седьмой пот, но Январёв неутомимо шагал и шагал ввысь под палящими лучами полуденного солнца, пока абсолютно спокойно не опустил груз на ровную площадку, расположенную чуть ниже по склону от центральной вершины.
        - Что, ребята, тяжело? - совершенно спокойно, без одышки, спросил он взбирающуюся компанию, которой до конечной точки оставался последний рывок.
        - Ага, - еле выдавил из себя Вадим, стараясь не выказать сбившегося дыхания.
        - Заниматься надо. Хотите, как вернёмся, я вас потренирую? От регулярных пробежек ещё никто не умер.
        - Не люблю бегать… - давний друг Вадима, смешной, рыжеволосый и конопатый Миша, буквально упал перед ногами Романа, чуть ниже по склону, чувствуя как силы окончательно оставили его, - да и походы тоже не люблю…
        - Совершенно зря, - Роман холодно улыбнулся, - а я с отцом первый зал в Медведьевске открываю через пару недель. Атлетический. Оборудование уже завезли. Хотел пригласить.
        - Какой зал? - на всякий случай переспросил Вадим, с наслаждением скидывая свой рюкзак и подавая руку Алёне на самом крутом участке перед финишем.
        - С тренажёрами разными и штангами, - терпеливо прояснил ситуацию Роман, - в Москве много таких. Это сейчас весьма модно… ну да ладно, не будем о делах. Насладимся природой.
        Лагерь разбили стремительно, периодически, по очереди замирая на мгновение, чтобы посмотреть на превосходный вид. Разбивали бы медленно, да вездесущая мошка и более крупная сохатинная вошь, не давали покоя, намереваясь въесться в незащищеннее участки тела. Только с густым дымом разгорающегося костра летающая живность отступила, убираясь восвояси, и пришла пора уже более подробно разглядеть необъятные просторы.
        Полюбоваться было чем - до горизонта, пребывая в лёгкой дымке дневных испарений, могучие леса вздымались и опускались волнами холмов, вдалеке, на пределе зрения, сливаясь в единый фон тёмно-зелёной тайги, рассечённый узкой, витиеватой нитью небольшой реки. Состав леса был практически однороден. Лиственные деревья встречались много реже. Берёзовые рощицы, небольшими островками, разбавляли сосново-кедровый океан, нежно белея стройными столами.
        Город Медведьевск, видимый на пределе зрения, на горизонте, с самой высокой точки района, казался лишь игрушечным набором маленьких серо-белых прямоугольников-многоэтажек и располагался по левую руку от точки обзора. По правую руку - грозно дымил в голубое небо белыми столпами дыма большой, новый алюминиевый завод, денно и ночно отливая легкий металл для нужд промышленности. В довесок к основным объектам местности, несколько небольших деревень и дачных посёлков разбавляли тайгу коричневыми кляксами вспаханных полей и возделанных огородов - вот и вся цивилизация, жмущаяся к основной транспортной артерии района.
        Блестящая, тонкая, двухпутная лента железной дороги, огибая берег небольшого озера, расположенного напротив дачного посёлка Моргудон, по ту сторону полотна, и проходя возле склона горы по дуге, погруженная в марево испаряющегося креозота, приветствовала компанию первооткрывателей продолжительным гудком спешащего в Медведьевск тепловоза. За трудолюбивой, коптящей машиной вереницей, будто гусята за гусыней, со стороны завода плелись однотипные, пустые вагоны с открытым верхом.
        - Лепота-то, какая! - цитируя фразу из одного очень известного фильма, точно отобразил общее настроение Вадим.
        - Действительно красота! - Роман стоял возле покошенного православного креста, с наслаждением подставляя лицо дуновениям ветерка, - сколько лет здесь живу, всё никак ноги не доходили сюда взобраться, занят был…
        - Ребят обижал? - рассмеялась Даша, прильнув сзади к своему возлюбленному, - уж я-то помню, что про тебя мои друзья рассказывали.
        - И что же? Тебе мешает моя былая репутация? - внешне Январёв оставался совершенно спокойным.
        Его выдали глаза, на секунду блеснувшие холодной яростью подавляемого гнева. После неудобной фразы Дарьи вся компания, ранее неоднократно обсуждавшая семью Романа между собой, заметно напряглась, опасаясь, что простоватая девчонка выдаст все секреты.
        Неловкое молчание ненадолго повисло в воздухе. Его решил прервать сам Роман:
        - Впрочем, какая разница, - вновь улыбнулся он своими тонкими губами, - что было, то прошло. Главное что впереди. Заочно всем вам всё прощаю.
        Январёв вскинул руки, копируя манеру местного попа освещать людей на городских праздниках.
        Шутка была оценена по достоинству и, разбивая возникшее напряжение, на горе зазвучал живой, заразительный смех молодой компании.
        Глава 4. Ночёвка на вулкане
        Вскоре, после того как лагерь был разбит, девушки принялись ваять скорый обед на костре, умело и проворно, реализуя на практике навыки по готовке, полученные на уроках труда в школе. Блюдо получалось нехитрым и состояло, в основном, из нескольких банок тушенки и макарон.
        В свою очередь ребята, решив не терять попусту время, разбившись на пары, принялись подробно исследовать легендарные вершины, стараясь выискать хоть что-нибудь исторически ценное, что могло хоть немного приоткрыть тайну легендарного места.
        Вадим тоже мечтал найти хоть один кусок белого алтаря. Не простая жажда реликвий руководила им. С недавнего времени юноша плотно сотрудничал с местным Историко-краеведческим музеем и камень, который он силился обнаружить, Таршин хотел передать непосредственно в фонды этого культурного заведения.
        Помимо Романа и Вадима, Алёны и Дарьи в поход, как мы знаем, выдвинулись еще два юноши и одна девушка - Миша и Витя, а также Полина - обладательница экзотической внешности, так как генетические корни стройной девушки уходили в древнее племя тофаларов. Все они - друзья Таршина и его одноклассники.
        Разделившись, ребята избрали разные пути. Первая пара парней - Вадим и Миша, исследовав основание креста, спустились ниже по склону, а Роман и Витя (высокий, худой, жилистый и молчаливый юноша), к видимому неудовольствию последнего, углубились в небольшой лес, покрывавший другую, более пологую сторону потухшего вулкана.
        Исследование хорошо известного объекта православного культа, ожидаемо ничего не дало. К церковному устройству, в Советское время относились менее щепетильно, не особо заворачиваясь над чувствами верующих и именно поэтому, потемневший от дождей и времени, довольно страшный крест, вкопанный в каменистую почву и зафиксированный осколками бывшего алтаря, уже содержал две надписи, старательно выведенные дрожащей рукой неведомого путешественника.
        «Здесь был Вася» - гласила первая и «Слава КПСС» - громко провозглашала вторая. Несколько стеклянных, зелёных бутылок, без этикеток, аккуратно составленных подле религиозного символа, верно, выдавали внутренние переживания одинокого путника.
        Осмотр креста дал Вадиму понимание, откуда неизвестный встречный путник добыл свой кусок алтаря. Незнакомец не стал заморачиваться долгим поиском бесхозных осколков, а вооружившись небольшой лопатой, попросту вгрызся в землю у основания объекта православного культа, выкорчевав большие куски наружу, отчего крест заметно наклонился набок, потеряв былую устойчивость.
        Правопослушный обладатель безукоризненной репутации в обществе Вадим Таршин, выбирал для достижения своих целей только правильные пути. Поэтому молодой человек проигнорировал доступные осколки белого камня и вместо лёгкого получения вожделенного артефакта, аккуратно уложил куски алтаря обратно, присыпав землёй:
        - Здесь вам и место, - прошептал Вадим, любовно поглаживая ладонью притоптанную поверхность у основания креста.
        Больше ничего необычного центральная вершина не содержала. Как не содержали и две соседних, более низких. Провозившись два часа на склонах горы, не найдя ничего интересного и окончательно изголодавшись, пара молодых исследователей вернулась к костру, где их уже ждала вся честная компания, которая слушала песню под гитару, которую довольно умело, выводил Роман:
        - Перемен требуют наши сердца, - подражая настоящему исполнителю, надрывал связки Январёв, - перемен, требуют наши глаз. О, пришли! - прервал он новомодное произведение, надо сказать, достойно им исполняемое.
        Ещё приближаясь, Вадим отметил, как очарована пением Романа его Алёна, страстно любившая звучание семиструнного инструмента. Она, не отрываясь, смотрела на длинные, тонкие пальцы исполнителя, проворно гуляющие по чёрному грифу гитары.
        «Я играю не хуже», - мрачно, в порыве сиюминутной ревности подумал Вадим.
        Подобное повышенное внимание со стороны Алёны к взрослому новичку в компании, больно царапнуло самолюбие Таршина, однако он всеми силами постарался не выказать своего недовольства, чтобы не испортить день. Поэтому поспешил натянуто улыбнуться, приближаясь к лагерю.
        Неловкость ситуации скрасила сама Алёна, при приближении Вадима радостно бросившаяся обнимать возлюбленного.
        - Нашли чего? - поинтересовался Вадим у ребят, прибывших чуть ранее.
        Он с улыбкой поцеловал свою девушку, и едва порыв нежности с её стороны иссяк, как предельно голодный юноша, с ходу направился к полупустому, закопченному котелку.
        - Да что тут найдёшь… пни да коряги, - со вздохом лениво ответил сытый Виктор, - но я не расстроен, - мягко улыбнулся он, тут же заметив довольно напряжённое лицо Вадима, выражение которого трактовал на свой лад, - отличная вылазка получается.
        Произнеся последнюю фразу, Витя не удержался и впился взглядом в зардевшую Полину, молча глядевшую на пламя. Взгляд был столь красноречив, что только глупец не понял бы истинной мотивации молодого человека, любящего комфорт, взобраться на самую высокую точку района.
        - Вообще отличная! - уловив взгляд товарища, рассмеялась Алёна, тем самым приободряя и своего неугомонного исследователя, разочарованного результатом - так что, выше нос Вадим! Впереди ночёвка в самом сакральном месте округи!
        - Ещё пойдем - невнятно ответил идейный вдохновитель похода, с аппетитом поглощая вкусное варево прямо из котла.
        Темнело. Жаркий день уходил прочь, прогоняемый лучами заходящего солнца. В увлечённой работе время летит быстро и Таршин, излазив все вершины вдоль и поперёк, сам того не заметил, как небесное светило уже склонилось к далёкой линии горизонта, намереваясь отправится на ночной покой.
        Дальнейший отдых быстро и окончательно стёр все социальные, культурные и идейные различия между Романом и прочими членами компании. За песнями, разговорами и вынужденным походом вниз, за водой, все возрастные барьеры в общении были окончательно преодолены, и личность Январёва приобрела в глазах ребят множество достоинств, полностью поглощая недостатки, порождённые неподтверждёнными слухами.
        Закат встречали заворожено, в молчании, наблюдая, как рдяный диск солнца медленно погружается в таёжное море. Устоявшиеся пары сидели, обнявшись, дополнительно согреваясь, теплом друг друга. Следуя их примеру, к стройному, бронзовому телу Полины потянулся и робкий Виктор. Лишь Михаил, абсолютно не тяготясь своим одиночеством, крепко спал в палатке, периодически ворочаясь на острых камнях, которые не мог смягчить даже толстый, меховой, спальный мешок, доставшийся ему от деда.
        С медленным уходом солнца первые звезды, поначалу робко, а затем всё более уверенно, проявлялись на чернеющем небосклоне, подбадриваемые мертвенным светом луны.
        В Сибири, июльские ночи так коротки! Всего несколько часов измученные глаза могут насладиться долгожданной темнотой, а тело прохладой. После чего дневное, неугомонное светило вновь заявляет о себе, скрашивая Восточный небосвод.
        Шестнадцать лет… тот возраст, когда гормоны пускаются в пляс, перекрывая доводы разума. Доселе Вадим и Алёна позволяли себе максимум целоваться, скрываясь даже от взглядов случайных прохожих за близлежащими гаражами, расположенными рядом со двором, где уже долгое время жила семья Дубровиных. Но эта ночь, эта атмосфера и более жаркий и откровенный пример обжиманий Дарьи и Романа возымели ожидаемый эффект.
        По учащённому дыханию будущей жены, Таршин нутром понял, что сегодня произойдёт нечто грандиозное и фундаментальное, что изменит суть их отношений в корне и выведет на совершенно новый уровень. И не ошибся.
        Алёна окончательно потеряла самообладание, когда уверенно и нагло Роман увлёк Дарью подальше от костра, вначале спустившись в низину, а затем, вновь поднявшись на соседнюю вершину, на которой тьма окончательно скрыла их силуэты. Несмотря на потрескивание большого пламени, жадно пожирающего валежник, обнаруженный здесь в избытке на лесистой стороне вулкана, компания расслышала невнятные звуки возни и сладострастный полустон - полувздох покорённой женщины.
        Виктор и Полина не испытывали видимого дискомфорта от действий раскрепощённой пары, так как и сами были всецело поглощены друг другом. Понимая это, Алёна и Вадим отправились выше по склону, на центральный пик. При этом хитрая девушка, всё решившая для себя, якобы случайно прихватила с собой плотное покрывало, чтобы в компании возлюбленного расположиться у основания исписанного креста.
        Огни звёзд, сливаясь на горизонте с огнями Медведьевска, завораживали душу. В самой верхней точке района терялась сама грань неба и земли. Молодой паре казалось, что небесная сфера поглотила всё пространство вокруг, оставив только их небольшую компанию и горящий немного ниже костёр, в каком-то необъяснимом, подвешенном состоянии между мирами. Небесные огни тихо мерцали, подчиняясь рябящим перепадам температуры в верхних слоях атмосферы, и гипнотизирующе действовали на восприятие Алёны и Вадима. Окраина тайги более пологого склона Моргудона, начинавшаяся у них под ногами, вносила элемент первобытности в их запланированное уединение.
        - Красиво же тут было, - шепнул Вадим, достигая основания креста, - я имею в виду тогда, когда здесь жил шаман.
        - А чем сейчас не нравится? Те же звёзды, та же луна, - также шёпотом ответила Алёна.
        - Не знаю. Чувствуется, что магия ушла отсюда. Просто представь, что алтарь цел. Вокруг - чернота первобытной ночи. И человек, одетый в медвежью шкуру, стучит в бубен, общаясь со звёздами.
        - Красиво… Но страшно. Я рада, что живу в современности, Вадим.
        - В современности не хватает колдовства и таинства, Алёна.
        - Ах, не хватает? - девушка улыбнулась, демонстративно расправляя покрывало на серой, ровной поверхности необработанного, серого камня, - тогда присядь рядом, я покажу тебе магию.
        То, что является первобытным желанием, не всегда является синонимом дикости, невежества. Иногда первобытность означает лишь святую чистоту помыслов. Вадим не успел ничего возразить, как Алёна уверенными движениями, сама сняла платье, легко отбросив его в сторону. Секундой позже, в ту же сторону полетели и последние элементы одежды, ярким, белым пятном разбавив темноту неосвещённого камня. Девушка осталась абсолютно нагой.
        У Вадима перехватило дыхание. Откровенного испугавшись и одновременно испытывая дикое чувство восторга, молодой парень перестал ощущать даже острые грани камней и колючие ростки шиповника, царапающего ноги.
        - Так вот почему ты ещё раз гоняла меня за водой и заставила смыть дневную пыль? - выдал Вадим совершеннейшую глупость в данной ситуации.
        Алёна ничего не ответила. Девушка грациозно присела на покрывало, поманив Таршина тонким, указательным пальцем и слегка дрожа всем телом, Вадим, обнажаясь на ходу, медленно пошёл ей навстречу.
        Вадим много думал, как произойдёт их первый раз. Естественно, реальность сильно различалась с гладкими и ладными мечтами, привнеся сумбурность и неловкость в процесс первой попытки физической любви, однако это не мешало, а добавляло свой шарм. Таршин действовал аккуратно, иногда действуя по наитию, иногда вспоминая советы бывалых товарищей.
        Вроде как получилось неплохо. Алёна лишь сжалась на несколько секунд, привыкая к новому чувству для себя. Решительность и забота сделали своё дело, позволив обойти большинство неприятных ощущений.
        Потухший вулкан и ночь. Иссякшее место силы. Тайга и звёзды. Стоны и тихие, осторожные движения силуэтов в темноте. Яркое чувство неудобства камня, которое медленно, но верно поглотила палитра новых ощущений телесного блаженства.
        Закончив акт любви, ребята сидели и медленно отходили от пережитого. Глубоко внутри, каждый по-своему справлялся с ярким всплеском новых эмоций и чувств, пытаясь осмыслить свой новый статус мужчины и женщины. Неожиданно чистый небосвод пронзила молния, и раздался раскат грома такой силы, что сотряс гору до основания. Алёна, переводящая дыхание, ощутимо вздрогнула от резкого звука и была тут же прижата к себе Вадимом, которому на волне адреналина и море было по колено:
        - Странно, - сказала молодая женщина, - грозы вроде не намечалось.
        - Ой, плевать, родная! - широко улыбался радостный Вадим, - разве нам дождь - помеха?
        - Не помеха, но место то, какое…
        - Не бери в голову, Алёнушка. Бред всё это. Глупые сказки для детей!
        - Ну, вы закончили? - неожиданно прямо под ногами раздался голос Романа, который практически бесшумно возник ниже по склону в компании своей спутницы - мы тоже хотим здесь посидеть.
        Странная папироса теплилась в зубах у Январёва, освещая косую улыбку и озорной взор неожиданно потеплевших, серых глаз. Сладковатый, незнакомый ранее запах дыма заполнил вершину горы, позволяя убедиться, что Роман курит вовсе не обычный табак.
        Всё еще обнаженная Алёна вспыхнула краской, быстро прикрывшись измаранным платьем. Частью покрывала прикрылся и пристыженный Вадим.
        - А девушка у тебя ничего, красивая, - хохотнул Январёв, придерживая за талию пунцовую от стыда Дарью, - не беспокойтесь. Что естественно, то не безобразно. Одевайтесь, мы придём минут через пять.
        Уходя, наглый Вадим, совершенно не обращая внимания на смущенность потревоженной пары и задетые чувства своей спутницы, до последнего нагло смотрел на фигуру Алёны, которая судорожно натягивала на себя белое белье, тщетно силясь прикрыться узким крестом.
        - Да не тушуйтесь, ребята! - исчезая в темноте, ещё раз крикнул Роман, - нагота прекрасна, а вы так молоды! Одежда портит человека…
        Смущение смешило. Едва Вадим и Дарья окончательно скрылись за каменистой грядой и Вадима и Алёну пробрал такой чистый смех восторга и здорового бесстыдства, что им стало совершенно плевать на тот факт, что посторонние люди только что увидели их обнажённые тела.
        Вскоре, пары, вновь встретившись по пути в лагерь, подзадоривая друг друга шутками-прибаутками, легко поменялись местами:
        - Покрывалишко своё заберите, будьте любезны, - галантно попросил Роман, уступая дорогу Вадиму и Алёне, - мы, так сказать со своим.
        - А мы и не думали оставлять, нам на нём ещё спать, - подражая аристократической манере разговора, в тон старшему товарищу ответил Таршин.
        Покрывало действительно пришлось унести с собой и упрятать в рюкзак. Небольшое пятно крови на ней было чересчур ярким доказательством первой любви.
        Убрав из палатки самые острые камни, кое-как выстлав землю всеми доступными предметами одежды и рюкзаками, усталая и перенасыщенная впечатлениями, пара влюблённых, провалилась в крепкий и здоровый сон счастливого человека.
        Глава 5. Мистический сон
        Вадиму часто снились интересные и яркие сюжеты. Но сегодня, увиденное в грёзах, казалось столь реалистичным, что путалось с событиями минувшей ночи.
        Прикрывающийся частью окровавленного покрывала, обнажённый Таршин стоял чуть ниже креста и рядом с ним, чуть выше по склону, возвышался в глубоком молчании и задумчиво рассматривал православный символ, странного вида мужчина, облачённый, не смотря на летнюю жару, в громоздкие медвежьи шкуры. Необычное одеяние содержало и кое-какие элементы украшений. Костюм молодого мужчины, с азиатскими чертами лица и бледной кожей, был густо увешан костяными и деревянными фигурками людей и животных. Головной убор, исполненный из шкуры настоящего волка, скрывал длинные, чёрные космы волос незнакомца, ниспадающие по спине. Большой, кожаный бубен был бережно закреплён на поясе мужчины и тихо гудел сам по себе, словно обладал собственной жизнью, которая протекала по законам совершенно не понятным простому смертному.
        Взор раскосых глаз незнакомца был по-лунному бел и чист. Зрачков не было. Только тихо свечение и внимательная сосредоточенность на кресте. Руки, скрещенные на груди, вопреки представлениям современного человека о первобытном устройстве быта, были утончённы и чисты, как руки врача или дантиста в наши дни.
        При этом в молодом мужчине чувствовалась сила. Даже мешковатый, громоздкий костюм не мог скрыть богатырского размаха плеч и рукава, закатанные до уровня локтей, подчеркивали мощные сухожилия и мышцы рук, привыкших к работе.
        - Простите… - нерешительно прервал молчание Таршин, чувствуя неловкость в своём текущем образе Адама, - я, наверное, вам помешал?
        Вадим не надеялся на понимание, просто вежливо обозначая своё присутствие рядом. Выглядел незнакомец столь экзотично, что молодой человек не был до конца уверен, что странный азиат поймёт его речь.
        - Помешал? - мелодично хохотнул незнакомец, отвечая на чистом, русском языке и его голос нежным эхом загулял по склонам вулкана, - нет, Вадим, ты меня призвал.
        - Я? - ошарашено переспросил юноша, удивляясь и абсолютному пониманию и сказочному эху, которое порождало любое слово.
        - Именно ты. Место то, знаешь какое? То-то и оно! - многозначительно поднял указательный палец вверх незнакомец, - многое тут, конечно, поменялось за века. И крест непонятный поставили, однако, суть та же. А ты решил столь значимый обряд здесь затеять.
        - Какой обряд? - не понял о чём идёт речь Вадим.
        - Да тот самый, - ответил незнакомец и не глядя, указал на пятно крови на покрывале Таршина, - это ведь не просто «шуры-муры». Это ведь сакральный акт. Особенно если все свершилось по любви и на алтаре.
        - Простите, но кто вы?
        - А сам не догадался? - улыбнулся незнакомец, демонстративно прикоснувшись к бубну, - я хранитель этих мест.
        - И давно вы их храните?
        - Не знаю как это, по-вашему. Я спал и слышал, как говорят новые гости моей горы. Много непонятных слов. Множество лун я изучал вашу речь и в этом мне помогали разнообразные духи. Скорее всего, срок моего пребывания здесь, в вашей категории понятий, будет звучать как «века».
        Хранитель неторопливо нагнулся вниз, взяв в руки белый осколок камня:
        - Жаль… хороший был алтарь, - нахмурившись, проворчал мужчина, откидывая камень в сторону, - ровный, гладкий… Столько сил потратил!
        Диковатого вида незнакомец изъяснялся вполне современным языком. Не было непонимания между людьми из разных эпох. То ли он действительно был развит не по нормам своего времени, то ли сон, подключая скрытые области сознания, сглаживал острые углы непонимания между ними.
        Вадим понимал, что спит. Осознанные сны были ему знакомы. Поэтому, чувствуя абсолютную безопасность, Таршин принял решение задержаться в столь странном сюжете.
        - Вы реальны или являетесь производным моего мышления? - спросил он Хранителя.
        - Сам то, как думаешь? - вопросом на вопрос ответил азиат.
        - Трудно сказать…
        - А если почувствовать? Загляни к себе в душу и ответь.
        Следуя совету, Таршин полностью сосредоточился на внутренних ощущениях.
        Получилось далеко не сразу. Странным образом, не только слова, но и мысли, обладали своеобразным эхом, множась в голове непредсказуемыми потоками образов. Напрягая волю, Вадим всё-таки заставил функционировать мозг, в новых для него условиях. Проанализировав ситуацию, он пришёл к выводу, что сон столь высокой детализации уставшее сознание сотворить попросту не в состоянии, следовательно, всё, что происходило вокруг, было настоящим.
        На измышления требовалось время. Наблюдая за ходом мыслей в голове Таршина, Хранитель внимательно и молчаливо смотрел на его потуги белыми провалами невероятно глубоких глаз.
        Совершенно естественным образом Вадим поверил в реальность происходящего. Ко снам, исходя из мировоззрения эзотерика, он всегда относился предельно внимательно, выискивая в ночных образах нужные подсказки и ключи к настоящему. Сейчас, человек, пришедший к нему сквозь грёзы, был для него также реален, как и костёр, догоравший внизу.
        - Я виноват перед вами или что-то нарушил? - первым делом поспешил поинтересоваться взволнованный и правопослушный Вадим.
        - Да нет… - вздохнул мужчина, - для шамана, первый секс по обоюдному согласию между мужчиной и женщиной, да ещё по любви есть дело природоугодное. Неважно где случилось это деяние! Пусть и на алтаре, который посвящён Богам. Однако ваш выплеск силы был столь силён, что вырвал меня из силков вечного, осознанного сна. Не каждый ведь день на твоих останках молодые люди предаются утехам!
        - На ваших останках? То есть мы…
        - Да. Прямо на камнях, сокрывших моё бренное тело много лун назад.
        - Вы Тофалар? Тунгус? Эвенк? - волнуясь, Вадим выдал первое, что пришло в голову.
        - Это действительно имеет значение? - шаман слегка поклонился, брякнув костяными фигурками, - звать меня Мадар. И мне очень приятно познакомиться с человеком, который союзен со мной духом, хоть ты и русс!
        - Вы хотите сказать, что я…
        - Да Вадим, - легко увидел ход его мысли Мадар, - в тебе есть скрытый потенциал, который мешает тебе раскрыть твоя культура. Однако знай, что только в дни сильных потрясений для твоего духа, которые несут тебе ветры грядущих времён, скрытые силы проявят себя. И тогда тебе нужно будет сделать выбор…
        - Какой выбор? - после некоторой паузы ошарашено спросил Таршин.
        - Остаться здесь или идти дальше, - рассмеялся шаман, обнажая белоснежные, ровные зубы, терпеливо выжидавший этот вопрос от юного собеседника в интригующем молчании, - я пошёл бы дальше, например, но не могу. А с тобой поговорим позже.
        - Почему не можете?
        - Место то моё, - улыбнулся Мадар, словно ему пришлось только что объяснить что-то очень и очень элементарное, несмышлёному ребенку, - да и убили меня здесь. Сами Боги велели остаться.
        Мадар растворил полы шкур, обнажая мощную грудь. Несколько больших, рваных дыр разрывали кожный покров, заполненные сполохами неторопливого, белого тумана.
        - Кто это вас так? - Вадиму стало жаль спокойного и вежливого Шамана, которого явно умертвили насильно.
        - Казачки ваши, да стрельцы, да ведун сильный с ними. Долго взять пытались, да в бою честном не одолели. Вот пищальки и принесли, - Шаман запахнул шкуры, застегнув небольшие, костяные пуговицы-палочки, - но ты не горюй, парень! Я дорого продал свою жизнь, поэтому считаю плату соразмерной.
        Мадар махнул рукой, на секунду приоткрывая образ из прошлого. В этом образе, древний шаман, облачённый в костяную броню, с дубиной наперевес, возвышался сразу над несколькими телами поверженных врагов, гордо расправив грудь навстречу тёмным стволам пищалей, направленных в его сторону. С еле слышным грохотом древнего огнестрельного оружия, образ растворился, как утренний туман под палящими лучами летнего солнца:
        - За что это они? - спросил Вадим, невольно сжав кулаки.
        - Я другой. Они другие. Я защищал свои интересы. Они свои. Всё честно. Один из них даже помнит меня и иногда посещает это место…
        - В смысле? Его призрак приходит к вам?
        - Нет. Он приходит во плоти.
        - Быть того не может! Сколько лет прошло, - произвёл в уме быстрые вычисления Вадим, вновь усомнившись в реальности происходящего.
        - Может русс. Каждую новую жизнь, когда в новом теле он вновь вспоминает свои прошлые воплощения, он возвращается к месту своей великой победы. Ты видел его сегодня. Древний ведун спускался с горы.
        - Но это же нечестно! Их было намного больше…
        - Честно - нечестно. Какое это теперь имеет значение?
        Мадар потянулся, вглядываясь в полосу алого рассвета, который только намечался на восточной стороне земного шара:
        - Спасибо тебе юный русс, что позволил на время вернуться в мир людей. Но мне пора спать. Помни мои слова. И помни меня. Память - это то, что связывает целые поколения людей.
        Вадим ничего не успел ответить.
        Всё еще улыбаясь Мадар, помахал рукой и быстро растворился в воздухе, оставив Вадима наедине со своими мыслями, пока обычные сны, рекой, пришедшие со всех сторон, не вовлекли его сознание в стандартное верчение образов и картин…
        …Проснулся Вадим легко, в палатке, в объятиях любимой. Прекрасный рассвет и туманный океан, поглотивший тайгу, своей красотой и сосредоточенным созерцанием, быстро растворили воспоминания о необычном сне, на долгие годы, сокрыв имя Мадара и его образ в закромах памяти молодого человека.
        Глава 6. Новое время
        Как уже понял достопочтенный читатель, вышеуказанная история была крайне важна для развития сюжета. Но вернемся же в 1993 год, чтобы раскрыть главную легенду Медведьевска до конца.
        Девять лет, прошедших с ночёвки под открытым небом, очень круто изменили судьбу некоторых персонажей.
        Михаил, любящий рисковать, летом 1991 года разбился на мотоцикле, не войдя в крутой вираж на большой скорости. Виктор, всё-таки женившийся на Полине и в совершенстве изучив английский язык, стал специалистом в области нефтедобычи. Он отправился в Европу, где, по слухам, выстроил замечательную карьеру.
        Эти истории успеха или падения не так значимы для нашего повествования. Вернёмся же к ключевым фигурам истории.
        Естественно Дарья не стала женой Январёва, а вышла замуж много позже, за такого же, как и она, добродушного и простого лесника Женю, взяв фамилию Потапова и родив к этому моменту двух замечательных и крепких сыновей. Низкорослый и жилистый, хозяйственный муж Дарьи, обладая предпринимательской хваткой, ловко лавировал в потоках перемен, пришедших и в Сибирь. Он смог полулегально открыть собственный бизнес, связанный с доставкой древесины крупным скупщикам, из-за чего часто пропадал в лесу, на богом забытых делянах.
        Для Дарьи её нынешний супруг Евгений, в сравнении с Романом, был наилучшим вариантом, ведь семья её бывшего возлюбленного, казавшаяся незыблемым утёсом в бушующем океане потрясений и невзгод, на время полностью утратила свои позиции.
        Ввязавшись в крупную авантюру, на пару лет сел за решётку отец Романа - Сергей Викторович. Это больно ударило как по репутации, так и по положению семьи в обществе. С большим трудом, матери Январёва удалось удержать своё положение в администрации муниципального образования, однако в связи с вынужденным отсутствием отца больше защищать Романа было некому, а врагов к тому времени, у молодого человека завелось немало.
        Рисковому, предприимчивому Роману, как никогда, нужна была опека со стороны родителей. Понимая, что выстроить собственный бизнес в постоянно изменяющихся условиях, практически невозможно, молодой и горячий парень быстро сколотил банду отморозков, занимающихся банальным рэкетирством.
        Сам Роман никогда не марал руки в крови, являясь мозговым центром довольно крупной группировки. Формально, он всегда оставался в тени, всячески выгораживая менее умного и решительного Петра Богохульцева, по прозвищу Поп, как лидера группировки. Это и спасло его, когда деятельностью банды занялись компетентные органы, наведённые по указанию конкурентов.
        Младший Январёв пошёл по стопам отца, сев за участие в преступной деятельности. Так как он тайно пошёл на сделку со следствием и в колонии отличался хорошим поведением, то и отсидеть пришлось совсем недолго, в сравнении со сроками заключения, которые получили бывшие соратники. Неполные три года за решёткой, полученные за столь значительные преступления, только раззадорили пыл Романа. Времени на обдумывание дальнейших шагов было предостаточно.
        Тюрьма - воистину не место исправления преступника, а школа новых преступлений. Особенно на заре нового, демократического строя и расцвета рыночной экономики. В 1993 году Роман «откинулся» уже окончательно оформившимся преступником, точно избрав дальнейший путь развития.
        Юридические знания, изученные за время отсидки, крайне пригодились при выходе на волю. Благодаря большой взятке, данной ректору близлежащего института, Январёв поступил на кафедру правовых дисциплин, намереваясь получить официальное подтверждение своих знаний. Чуть позже вышел и отец.
        И вновь, с началом 1994 года, семья Январёвых начала медленно отвоёвывать утраченные позиции. Бывший сотрудник, Сергей Викторович быстро нашёл себя на новом поприще бизнеса. Подняв прежние связи и активизировав ресурсы, решительный, жесткий и жестокий мужчина, легализовал рэкетирство сына, став, руководителем крупного охранного агентства, собрав под своё крыло таких же, как и он представителей бывших силовых структур, недовольных зарплатой, которую давало им государство.
        С этого момента, практически каждый вагон, идущий по железной дороге из Медведьевска в Китай, наполненный ровными стволами сосен, практически каждый лесовоз, идущий в областной центр, прямо или косвенно принадлежал бывшему полковнику милиции, который занимался их официальной «охраной». Стоит ли говорить, что в таком небольшом городке, как Медведьевск, он стал чёрным кардиналом, предельно приближенным к официальной власти, и решал все легальные и нелегальные вопросы. Крайне пригодились и юридические знания сына, который к тому моменту стал замечательным практиком, направив свой немалый интеллект на правовую защиту семейного бизнеса.
        На благодатной почве, созданной всемогущим отцом, быстро подрос и сын, в чьем ведении отныне было негласное «крышевание» любого рынка или ларька на территории муниципального образования. Естественно, всё точно следуя букве закона.
        Знакомство с Романом, которое Таршин приобрёл во время ночёвки на Моргудоне, впоследствии очень пригодилось Вадиму. В годы расцвета мелкой преступности и полной переориентации ценностей в головах Советских граждан, его никто не смел, трогать, так как Январёв-младший всегда здоровался с добросовестным тружеником железной дороги. Практически каждый раз, при личной встрече, повзрослевший, возмужавший, физически окрепший Роман мягко улыбался, регулярно спрашивая о здоровье и самочувствии Алёны.
        Подобное внимание льстило Вадиму и одновременно вызывало смутное беспокойство, замешанное на ревности. Однако никто не вмешивался в его семью, никто не стремился отбить жену, поэтому Таршин внял доводам разума и даже искренне, при наличии свободного времени, делился с Январёвым новостями о своей семье.
        Поделиться было чем. С недавнего времени, положение семьи Таршиных значительно ухудшилось. В самом начале 1994 года умер отец Вадима - Михаил Владимирович. Его сердце просто не выдержало новых испытаний. Честный строитель умер на работе, выполняя мелкое поручение заказчика. Это было большим ударом для Вадима, который искренне любил своего отца.
        Чем мог похвастать обычный работник железнодорожного транспорта на данный момент? Только маленькой зарплатой и большими заботами, которые добавлялись день ото дня, значительно приумножившись с рождением Василисы. Поэтому, совершенно случайная встреча Вадима и Романа, возле ворот центрального рынка, стала ключевой точкой этой истории.
        К моменту вышеуказанной встречи, за Романом Сергеевичем (именно так теперь обращались к Январёву-младшему сторонние люди, понимая реальный статус вежливого, образованного мужчины), двумя несменными хвостами, ходили два молодых, коротко бритых бугая-телохранителя. Бизнес требовал анонимности, поэтому в роли ближайших приспешников Романа выступали подросшие и возмужавшие сыновья сотрудников охранного агентства - Иван и Павел, верно и прилежно выполняющие любые мелкие поручения своего негласного руководителя. О них говорили многое, но к Вадиму они относились также тепло, как и Январёв, вольно или невольно копируя отношение к человеку от мироощущения своего сидевшего наставника.
        Иван больше напоминал шкаф. Одетый в рыжеватую, потёртую, кожаную куртку, под стать волосам, и синие спортивные штаны, он являл собой яркий образ постсоветского бандита, смешно смотрясь на фоне Январёва, всегда облачённого в строгий костюм. Соображал Иван медленно, однако при этом был весьма рассудительным и исполнительным малым, за что и заслужил одобрение своей кандидатуры всесильным руководителем. Ярый любитель бокса, Иван всегда был завсегдатаем местной секции этого боевого искусства и за крепкий стан и выдержку получил ёмкое, полностью характеризующее его прозвище «Дуб».
        Павел, который был выше своих спутников наголову, предпочитал довольно скромную, невзрачную одежду. Воспитанный без матери, молчаливый и обделённый любовью и заботой Павел обладал густой шевелюрой чёрных волос и из-за слабого зрения носил смешные, большие очки, за что и получил прозвище «Профессор». Несмотря на столь мирное, негласное имя и умение мало, и умно говорить, Павел обладал замечательными бойцовскими качествами, не раз легко поколачивая Дуба в моменты дружеских спаррингов.
        В этот день Вадим выходил через центральные ворота рынка, тёплым, осенним, сентябрьским днём, под мирное чириканье воробьёв и воркование голубей, согретых остывающим солнцем. В руках молодого мужчины была полупустая авоська, а дома ждала жена и дочка. Денег не было, и поэтому Таршин был предельно взведён мыслью, где бы добыть хоть какой-то калым, позволяющий дотянуть до зарплаты. Скорее всего, из-за столь значимой совокупности негативных факторов и состоялась эта судьбоносная беседа:
        - Вадим, - сказал Роман Сергеевич, сидя за рулём отцовского «Мерседеса», заприметив проходящего мимо Таршина - может, хватит тебе гайки крутить, да в мазуте ковыряться? Времена нынче другие. Так много не заработаешь, а тебе еще дочку кормить. Давай к нам? Отец со стороны людей не берёт, но за тебя я замолвлю словечко по старой дружбе.
        - Не могу я, Роман Сергеевич, - мягко улыбнулся Таршин, вздрогнув от неожиданности.
        Он был настолько погружён в свои невеселые мысли, что даже не заметил эту опасную компанию, которую прочие прохожие обходили по другой стороне улицы:
        - Ты же знаешь, Роман Сергеевич, что не моё это быть крутым братком, хоть и в камуфлированной форме, - как всегда прямо ответил знаменитому преступнику, Вадим.
        - А я тебя в бандиты и не зову, - улыбнулся Роман, закуривая дорогую сигарету, - Знаю, что человек ты честный. За что и уважаю, - Январёв выпустил дым, задумчиво уставившись в голубое небо через лобовое стекло дорого автомобиля, - Людей не хватает, Вадим… Отморозков сейчас много развелось. Бывает, шалят по торговым точкам, которыми занимаюсь лично я. Поэтому приходится расширять штат.
        - То есть и обычные ребята понадобились? Не только бывшие милицейские?
        - Именно так. Мы с отцом решили набрать охранников второго эшелона, которые не будут выполнять специфические поручения, а заниматься только непосредственно своей деятельностью. Ты парень крепкий, плечистый, Вадим! Платить будем хорошо. Разъезжать с напарником будете на иномарке. Поглядим за тобой, и быть может, выше протянем - сменой руководить, а потом и вообще всем агентством, на должности генерального. Ты как?
        - Подумать бы, Роман Сергеевич… - Таршин был ошарашен столь неожиданным предложением.
        - Да не ссы ты, - хлопнул по плечу железнодорожника своей мускулистой рукой короткостриженый Иван, вышедший размяться, - место то блатное. Ты столько и за полгода не заработаешь, сколько там за месяц платят.
        С недавнего времени лицо Дуба, аккуратно рассекая кожу над и под левым глазом, пересекал ровный и тонкий шрам, который, как говорила упрямая молва, для устрашения людей, молодой телохранитель сделал себе сам.
        - Ваня тебе плохого не посоветует. Долго не думай, друг! - внёс свою лепту и Павел, сидя на пассажирском месте, справа от водителя.
        Вадим замялся. Он прекрасно понимал, что необдуманно дать своё даже простое, формальное, словесное согласие на новую работу, равнозначно подписанному контракту. Такие люди не шутят и всё воспринимают предельно серьёзно.
        Прищурившись, Роман наблюдал за реакцией Таршина. Понимая, что Вадим не готов дать сиюминутный ответ, Январёв решил дать ему достаточно времени на размышления:
        - Если что, в клубе нас найдёшь вечером. Там и скажешь что решил. Ну, а нам пора, - Роман махнул рукой и телохранитель, вышедший размять ноги, послушно и проворно скрылись в недрах «Мерседеса», - ты, правда, не тяни. Место тёплое и вакантное.
        Лихо, сдав назад, чёрный автомобиль сделал несколько опасных манёвров, едва не поцарапав рядом стоящие машины. Взвизгнув покрышками, немецкая машина стремительно унеслась вдаль, неся в своём чреве банду отъявленных отморозков, с кем приходилось считаться обычным гражданам новой России.
        Из-за маленького ребёнка, ругаться приходилось шёпотом:
        - Вадим! Ну чего сомневаться? Ты прекрасно знаешь, что в Локомотивном Депо ты никогда не выберешься из обычных слесарей! С твоей-то прямотой - тихо ворчала Алена, у плиты наливая полную тарелку душистого борща.
        - А в охранном агентстве, чем лучше? Быть до конца дней обычным пехотинцем? - так же тихо возражал ей Вадим, осторожно перенимая полную посуду.
        - Если Роман Сергеевич зовёт и что-то обещает, значит, есть в тебе толк! - Алёна осторожно опустилась на белый табурет, слегка скрипнув ножками по пластмассовой, сине-белой плитке кухни, - Роман очень противоречивый человек, но его слову можно верить!
        - Если только оно брошено не в наркоманском угаре! - выпалил Таршин и, помимо своей воли, оглянулся назад.
        Сам того не желая, Вадим поднял самую запретную тему в городе, за распространение которой, с очередной прогулки можно было и не вернутся.
        Поговаривали, что семья Январёвых, ко всему прочему, прикрывает и подпольный рынок наркотиков, расцветший с развалом Советского Союза. Злые языки, также говорили, что ни единожды видели Романа Сергеевича в странном, агрессином состоянии и приписывали подобные выходки воздействию психотропных веществ.
        - Да? Не пойман - не вор. Или с недавнего времени, ты веришь исключительно слухам? - глаза Алёны вспыхнули скрытым гневом, - посмотри вокруг, Вадим. Электрическая плитка вот-вот умрёт от старости. В ванной второй месяц течёт кран и у нас нет ресурсов заменить его на новый агрегат. Мы стали часто ругаться. Нынешние условия жизни давят на нас. Когда последний раз мы смотрели друг на друга не как муж на жену, а как молодые любовники?
        - Прости, я просто устаю на работе…
        - Вот видишь, Вадим! Работа на железной дороге, ко всему прочему, отнимает все твои силы. Впустую отнимает…
        Алёна практически никогда не плакала. В последний раз, Вадим видел слёзы на её глазах, когда умер его отец. Она была очень стойким человеком, но видимо и её стала подтачивать нищета.
        Стремясь разрядить обстановку, Вадим осторожно встал, и, взяв полупустую тарелку борща, поставил его на столик у плиты, после чего медленно развернулся к жене:
        - Все силы, говоришь? - даже в домашней ночнушке Алёна была очень сексуальна, - это мы сейчас проверим, - с улыбкой, тихим голосом проговорил Таршин и резко, всем телом, прильнул к жене.
        Усилием крепких рук он легко посадил супругу на стол:
        - Хорошо, я соглашусь на новую работу. Лишь бы ты была довольна. Ну а пока, давай-ка вспомним молодость…
        - Ой, старик, какой нашёлся, - улыбнулась Алёна, принимая игру, - давай поглядим, на что ты ещё способен. Только тихо. Дочку разбудишь…
        Глава 7. Роковая смена
        На новой работе, с новыми обязанностями, полгода пролетело незаметно.
        Переход с места на место был очень быстрым. Под давлением Романа Сергеевича, отел кадров Локомотивного Депо города Медведьевска крайне оперативно уволил ценного работника, а новый отдел ООО ОА «Вымпел», подчиняющийся семье Январёвых, еще более быстро принял Вадима на новую должность. Ко всему прочему, вместе с новой, стильной камуфлированной формой, Таршину выдали приличный аванс, на первые расходы, что позволило и заменить электроплитку, и поменять кран, и ещё докупить несколько полезных вещей, значительно приободрив быт и уют в квартире.
        Работа была не пыльной. Знай себе катайся по объектам, да реагируй на вызовы.
        Бывали и драки. Редко, но метко, на объектах, подконтрольных семье Январёвых, особенно в увеселительных заведениях, начинали буянить уж совсем отъявленные отморозки. Если простой, разъяснительной беседы не хватало, приходилось физически ломать супостата и отвозить в местный отдел милиции.
        Поначалу Вадим стеснялся применять силу, понимая, что он значительно подготовленнее многих оппонентов. К тому же, привыкший вести честный поединок один на один, Таршин не менее сильно стеснялся скручивать одинокого человека усилиями двух-трёх сотрудников группы быстрого реагирования. Правда, уже на третий месяц, былое стеснение было вытеснено новым чувством раздражительности и агрессии, которое остро проявлялось в момент неожиданного вызова.
        Наметилось и повышение. В среде бывших сотрудников Вадим выгодно выделялся живым умом и начитанностью. В некоторых конфликтных ситуациях он проявлял творческий подход, заговаривая, отвлекая и охлаждая буйные головы. Тем самым Таршин сохранил довольно много имущества для семьи Январёвых, которое часто ломалось в моменты массовых драк.
        Эта особенность Вадима была по достоинству оценена негласным директором охранного агентства - Сергеем Викторовичем, и в следующем месяце, Вадима уже ждало повышение до начальника смены, что существенно увеличивало его и без того немаленькую зарплату, по меркам сурового времени.
        Окрылённый мечтами и грядущим карьерным ростом, Вадим легко заступил на смену, в первых числах капризного, сибирского апреля 1995 года.
        Очередная смена, идущая к завершению, выдалась неожиданно тяжкой, хотя Вадим давно заметил, что сутки пролетают намного быстрее в ветреную непогоду.
        Стихия…
        Как много в этом звуке! Взбешённый ветер гонит по небу серо-чёрные, набрякшие, облака, освещенные грустным ликом полной луны в их неровных разрывах. То там, то тут, что-то стучит и бренчит под порывами студёного, ещё зимнего ветра. Прохожие, уткнув взгляд в неровный тротуар, бегут мимо, стараясь как можно скорее спрятаться от его невидимых струй в коробки квартир и частных домов. Но Вадиму Таршину, молчаливому созерцателю бури, в салоне автомобиля, легко и тепло, что позволяет с полным чувством защищенности наблюдать за распоясавшейся непогодой.
        Обычно, в такую ненастную погоду, время идёт легче. Оно мчит, гонимое порывами ветряных струй. Смешивается с пляской кружащихся, маленьких, пылевых вихрей и уже редких снежинок, пляшущих в пространстве между небом и землёй. Кажется, что сам временной поток, гудит в проводах, приближая долгожданный рассвет и встречу с любимой семьей.
        Минуты толкаются с минутами. Часы уходят вслед за исчезнувшими часами в четвертое измерение, становясь безвозвратным прошлым. Но в душе у Вадима нет ни малейшей жалости об их утрате! Умиротворённое созерцание стихии - вот высшее благо для новоиспечённого охранника. Она настраивает на грядущий, выходной день, заряжает самой энергией природы.
        Так было всегда, но не сегодня. Сегодняшняя ночь ощущалась совершенно иначе.
        Вадим всё тоньше чувствовал жизнь…
        Уже две трети суточной смены как молчала надоевшая за день рация. Вызовов нет, и вряд ли будут до утра. Однако, не смотря на это на душе у Таршина было как-то маетно и неспокойно.
        Смутное чувство опасности витало в воздухе, несмотря на то, что никто и нигде не буянил в уснувшем, маленьком городке. Сказывались условия, царящие на улице, да и период времени попался удачный - с воскресенья на понедельник. В эту ночь мало кто позволяет себе гулять до утра. Разве что вездесущая, неугомонная молодежь. Им теперь на всё плевать - другие ценности, не под стать взглядам и убеждениям родителей! Легкие, простые деньги, навязчивым призраком неудовлетворённых желаний, селятся в их разгорячённых головах, позволяя плавать в сладостных грёзах, что именно им непременно повезёт «сорвать куш», встав наравне с сильными мира сего.
        Словно отражая в реальности размытые размышления Вадима две чёрные, неумело тонированные модели АвтоВАЗа, соревнуясь друг с другом, в рёве натруженных моторов, опасно пронеслись по плохому асфальту центральной улицы, бессмысленной суетой нарушая хрупкую магию поздней ночи.
        Вадим сморщил нос. Про себя, молодой охранник, с раздражением, искренне пожелал, что хотя бы один из чёрных седанов, закладывая крутой вираж на пустом перекрестке, всё-таки, хотя бы на сантиметры не разминулся с бетонным, фонарным столбом.
        «Для них это было бы хорошим уроком!» - подловил себя на чёрной мысли напряжённый сотрудник ГБР.
        И страшный урок действительно состоялся. Машины, оцарапав фарами, лобовое стекло служебного автомобиля, пронеслись мимо. Спустя минуту, раздался отчаянный визг тормозов и чёткий, металлический удар.
        Вадим вскинул голову, отрываясь от руля, на котором полулежал, подложив руки под подбородок. Он довольно грубо растолкал крепко уснувшего напарника:
        - Федя, вставай! Там авария произошла.
        - Где? - красные глаза Фёдора, не сразу сфокусировались на этой реальности.
        Натренированной пружиной охранник подорвался на месте, больно ударившись о потолок:
        - Ай, мать его! - выругался он, потирая ушибленное темя, - Вадим! Ну что ты как маленький. Ну, авария, да и чёрт с ней! - заворчал он, тем не менее, стараясь не ругаться с будущим начальником смены, - это же не наша комп… компетенция.
        - Приходи в себя, напарник! Там могут быть жертвы, - Таршин крутанул ключ зажигания в замке, и мотор иностранного автомобиля тут же ответил ровным гулом никогда не остывающего движка.
        Буквально за поворотом, отражением самых чёрных мыслей Вадима, чуть ли не обвернувшись вокруг наклонённого, бетонного столба, грудой искорёженного железа, дымилась одна из моделей АвтоВАЗа, вокруг которой суетились пассажиры второго автомобиля. Действия их были разрознены и несистематичны. Сказывалось большое алкогольное опьянение молодых людей.
        Торчащие из металла, окровавленные, деформированные руки и ноги незадачливых пассажиров автомобиля, попавшего в аварию, красноречивее всего говорили о том, что торопиться некуда. С наибольшей долей вероятности все люди, попавшие в смертельное ДТП, на данный момент были мертвы или критически ранены.
        Следуя своему долгу, Таршин по рации запросил диспетчера, приказав ему вызвать автомобиль скорой помощи на перекрёсток.
        Вынужденная активность, чужая беда, лёгкая форма злорадства, вымыли из души чувство тревоги. Странным образом, Таршин стал совершенно спокоен.
        Открыв дверь, Вадим вышел наружу:
        - Мысли материальны, - шепнул он себе под нос, доставая из багажника железный лом.
        - Чего? - спросил его всё ещё сонный Фёдор, для которого данная ситуация не представляла какого-либо интереса, так как раньше, бывший сотрудник милиции работал на должности эксперта - криминалиста.
        - Ничего! - ответил ему Таршин, - включайся в работу. Может кого-то, да спасём.
        Как показало время, смутное беспокойство Вадима, было более чем обосновано и совершенно не связано с аварией. Ниже описываемые события во времени развивались практически параллельно с рабочей сменой Таршина, своей неотвратимостью, надвигаясь на молодую семью как апрельская буря, терзающая Медведьевск:
        - Алёна! Ну что ты как маленькая, ей Богу! До меня идти через парк, всего пять минут быстрого ходу, а за ребёнком присмотрит твоя мама, - подруга детства, Дарья, используя всю свою силу убеждения, по стационарному телефону, старалась уговорить жену Вадима избавить её от вечерней скуки и прийти в гости.
        - Даша! - устало пыталась защититься Алёна, - ты же знаешь, что Вадим не одобрит. Он не ханжа, но совершенно не любит, когда я хожу по темноте одна. А ведь уже поздний вечер.
        - Алёна! Послушай меня, пожалуйста, - всё не могла угомониться слегка подвыпившая Дарья, - твой Вадечка, хороший мужик, но знатный паникёр! Я же тебя, в кои то веки, не на попойку зову, а вина немного выпить и моё повышение отпраздновать. К тому же, как говорила уже моя мама - чем меньше милый знает, тем лучше спит. Да, Женя? - обратилась она к своему невидимому мужу.
        - Да золотце - тихим эхом послышался голос в телефонной трубке, вечно согласного с мнением жены, подкаблучника - Евгения.
        - Ну, вот видишь! - обрадовалась согласию супруга подруга Алёны, - кстати, если захочешь, я попрошу Женьку встретить тебя от дома и проводить до нас. Обратно - на такси.
        - Нет, не надо, я сама дойду, не маленькая. И то, только потому, что у меня мама в гостях и она присмотрит за Василиской, - нехотя согласилась Алёна, понимая, что находиться в меньшинстве, - и приду я только на один бокал!
        - О чём речь, родная! Спасибо, что не отказала! Целую в щечку и жду с нетерпением, - расцвела в улыбке на том конце провода Дарья, - жду в течение получаса.
        Эхом завершённого разговора, Алёна успела уловить в трубке часть быстрой перепалки между супругами:
        - Чего обрадовался? - проворчала Дарья, - встречать тебе всё-таки придётся! Как я её одну по городу отпущу? Одевайся!
        - Но Даша! Она ведь сама…
        - Что я сказала?
        Гудки завершённого разговора прервали перепалку пары на другом конце провода.
        Алёна положила трубку, замерев в нерешительности:
        - Что-то случилось? - мама Алёны, Ольга Александровна, выглянула с кухни, вытирая руки белым полотенцем.
        Мудрая женщина была частой гостьей в семье дочери, однако стараясь выбирать такой момент для визита, когда Вадим был на сутках, чтобы не досаждать молодой семье своим назойливым присутствием.
        - Даша до меня докопалась, мам. В гости зовёт. Со вчерашнего дня она уже не просто Даша, а заведующая складом продукции, Дарья Валерьевна! Сегодня у неё выпал выходной, и она во что бы то ни стало, желает отпраздновать долгожданное повышение.
        - Так это же хорошо! Вот только темно на дворе и непогода разыгралась…
        - Женька встретить обещал, - соврала матери Алёна, чтобы не беспокоить женщину в столь почтенном возрасте.
        - Ну и прекрасно! С ребёнком я посижу, а Евгений весьма крепкий и ответственный парень, в обиду тебя не даст.
        - Но Вадим…
        - А что Вадим? Жене тоже отдыхать иногда надо. Он поймет, - мама улыбнулась дочери и, подмигнув, продолжила работать на кухне, исчезнув за дверным проёмом.
        - Я ненадолго, мам…
        - Хорошо! Не беспокойся.
        Решившись на ночную прогулку, Алёна принялась радостно наряжаться. Сомнения оставлены за спиной и это расправляло плечи. Как ни крути, она, как прилежная и ответственная жена, уже очень давно никуда не выбиралась. Так что имела полное право расслабиться и пропустить пару бокалов дорогого и редкого вина, прямиком со складов Дарьи Валерьевны.
        Понимая, что идти недолго, молодая мама наскоро натянула тёплые колготки, и буквально нырнула в юбку и кофту весьма сомнительной красоты.
        «Не на парад же иду, в конце концов!» - мысленно подбодрила себя Алёна, придирчиво рассматривая себя в зеркало в коридоре.
        После чего молодая женщина накинула пальто и, обвязав голову пуховым платком, отправилась к выходу. Мама даже не успела попрощаться с дочерью, как дверь затворилась за её спиной.
        Как же Ольга Александровна корила, впоследствии себя, за избыточную настойчивость в этот час! Воистину: «благими намерениями выстлана дорога в ад», и хоть у этой поговорки имеется менее известное продолжение, в контексте данной ситуации как никогда подходил обрезанный вариант древней мудрости.
        Роман Сергеевич всегда предпочитал ездить за рулём самостоятельно, в каком бы состоянии не находился. Верные псы - Иван и Павел, каждый раз немного тряслись от страха, когда чёрный «Мерседес», с водителем, находящимся в алкогольном или наркотическом опьянении, гнал по пустынной улице, закладывая крутые виражи, и спидометр неизменно показывал трёхзначные значения. Вождение автомобиля для Романа, в такие моменты было своеобразным успокоением растревоженной головы.
        Наркотический угар слабел. С каждым годом, даже хорошая доза героина, имела всё меньший эффект, никак не расслабляя перегруженный разум. Временами, Январёв искренне опасался сойти с ума.
        Признаться честно - было от чего. Являясь общепризнанным, мозговым центром семейного бизнеса, молодой мужчина держал в голове и контролировал чересчур много дел, которые терзали разум даже короткими отрезками ночного сна. В них как в забытьё, временами проваливался Роман, остро страдающий постоянной бессонницей.
        Из провала в провал. Из сюжета в сюжет. Из сна в сон переходил очень навязчивый образ белых глаз. Они всегда появлялись внезапно и внимательно, изматывающе всматривались в самую душу Январёва, минуя любые барьеры. Не важно, что происходило в тот момент вокруг его сонной проекции, будь то воспоминания из детства или остросюжетный боевик с погоней и перестрелками. Итог всегда был один - огромные, белые, лунные провалы, прерывающие сон, заставляли сжаться чёрную душу героинового наркомана своей натуральностью.
        Подобное подобострастное отношение к ночному образу, Роману Сергеевичу было трудно объяснить. Точнее трудно объяснить его «настоящность».
        Стараясь логически мыслить, очень умный мужчина приводил сотни, тысячи доводов для себя, что лунные глаза - это банальная интерпретация героиновой зависимости, которая так проявляла себя во снах при помощи паникующего подсознания. Подобная точка зрения выручала самообладание уже полгода кряду, пока к навязчивому образу не добавился ещё спокойный, тихий голос, проявляющий себя и в реальности.
        «Воля твоя. Жизнь твоя. Мир твой. Сила твоя. Воля твоя. Мир твой», - тихим шелестом ветра, беспрерывно проносились в голове слуховые галлюцинации, пытаясь убедить Романа Сергеевича в его всесильности.
        Сегодня шёпот был особенно навязчивым. Ни скорость движения, ни наркотики не могли заглушить этот голос, порождающий эхо мыслей внутри. Чтобы заглушить его, требовалось что-то радикальное, кардинально новое, что-то, что удовлетворило потребности внутреннего демона, что-то, что позволило наконец-то получить долгожданное расслабление.
        И Роман Сергеевич, начинал смутно догадываться, что именно хочет демон…
        Обрыв электрического провода, сыпал на землю дождь белоснежных искр, погрузив весь прочий городской парк в первозданный мрак. Идти по нему в кромешной темноте, было бы очень самонадеянно и для движения, Алёне пришлось избрать другой путь, передвигаясь по хорошо освещённой обочине пустой дороги.
        Из-за поворота, заставляя на мгновение ослепнуть от яркого света фар, с другого конца пустынной улицы показался чёрный, иностранный седан, показавшийся Алёне смутно знакомым.
        Проехав мимо, дорогая, навороченная машина, оставила Таршину далеко за багажником, после чего нарочито стремительно развернулась позади, взвизгнув покрышками, и медленно устремилась вслед за испуганной женщиной. Вместе с тихим, но нарастающим шуршанием шин и мерным, приближающимся гулом мотора молодая мама поняла, что неизвестные люди увязались за ней. Она кожей чувствовала их взгляды. Незнакомцы, через тонированное лобовое стекло, откровенно и неторопливо разглядывая хорошенькую фигурку девушки, очертания которой угадывались и под новым, недавно купленным, пальто.
        Далёкий визг тормозов и гулкий удар, сопровождающийся металлическим лязгом, заставил напряжённую девушку вздрогнуть от неожиданности. По всей видимости, только что, несколькими улицами далее, произошла самая настоящая авария.
        На данный момент далёкие события мало беспокоили Алёну. Вокруг не было ни одной души, которая могла бы вступиться за испуганную женщину. Чувствуя опасность, исходящую от автомобиля, девушка невольно запаниковала:
        «Спокойно! Спокойно, Алёнушка! Еще ничего не произошло. Всё хорошо, милая. Просто какие-то мальчишки решили пошалить, не зная, кто твой муж. Они отстанут немного позже, когда поймут, сколько тебе лет. А ты, Алёнушка, больше никогда не будешь слушать свою взбалмошную подругу, и гулять ночью ради развлечений» - стараясь унять нарастающий страх, в который раз за короткое время неторопливого преследования, пообещала себе испуганная красавица.
        Но парни на автомобиле и не думали отставать. Ускорившись, они поравнялись с Алёной, которая старалась идти, будто бы ничего не происходит, не прибавляя шага, чтобы не выдать свои внутренние переживания:
        - Привет, подруга! - хриплый и наглый, но знакомый мужской голос, донёсся с пассажирского сидения, под хихиканье невидимых пассажиров, - куда спешишь? Или не узнала?
        Алёна оглянулась и, совершенно неожиданно для себя, увидела лицо Романа Сергеевича, показавшееся в опущенном окне его вкруг тонированного автомобиля. Девушка мгновенно расплылась в улыбке облегчения, свято уверенная в том, что хороший знакомый его мужа, не смотря на странный блеск глаз, не причинит ей вреда:
        - До подруги, - спокойно и честно ответила она Январёву, - конечно не узнала. Темнота, тишина. И машина какая-то увязалась по пятам, до кучи!
        - Садись, подвезём. Место есть, - слегка улыбнулся знаменитый бизнесмен, в то время, как один из его услужливых подопечных приоткрыл заднюю дверь, - район то опасный. Сама понимаешь. Не Москва и не Питер. Глухомань.
        - Да я бы сама дошла, - улыбнулась девушка, тем не менее, аккуратно опускаясь на сидение рядом со знакомыми.
        Сказывался пережитый страх. Во что бы то ни стало, молодая женщина хотела оказаться в безопасности. Да и непогода усилилась, отчего тёплый салон нагретого автомобиля показался ей островком рая, посреди бушующего океана хаоса:
        - Особенно, если ты приглашаешь, - продолжила говорить она, аккуратно усаживаясь на сидение в позу прилежной школьницы.
        Ровная спина и скрещенные на коленках руки, выдавали её неловкость. Одно неловкое движение на сидении и короткая, сосем не по сезону, юбочка Алёны немного задралась, обнажая стройные ноги красавицы, облачённые в чёрные колготки. Ожившее воспоминание о ночёвке на Моргудоне, промелькнуло перед глазами Романа, который жадно наблюдал за каждым движением чужой жены. Плохо подавляемое желание заплясало похотливыми чертями у него в зрачках.
        Роману невольно вспомнилось, как с такой же жадностью, будучи совсем молодым, он рассматривал стройные ноги в пригородной электричке, в тайне мечтая прикоснуться к ним хотя бы пальцем. С той поры самоуверенность молодого человека возросла до небес, а желания приобрели более приземистый, животный оттенок.
        Не замечая повышенного внимания (или стараясь не замечать его), Алёна вежливо поздоровалась с бессменными спутниками Январёва - Павлом и Иваном, вальяжно расположившимися на пассажирских сидениях:
        - Привет ребята!
        - Привет, красавица, - почти хором ответили Иван да Павел, расплываясь в глупой улыбке любования женской красотой.
        - Муж то тебя как отпустил? Или без спросу ушла? - спросил Роман, скрытно рассматривая прекрасную соседку в зеркало заднего вида, - он же вроде на смене.
        - Если честно, то сама, - призналась во всём Алёна, - он бы не одобрил. Расскажешь ему?
        - Зачем? Я ведь просто работодатель и не более. Мне чужие семейные разборки ни к чему. Где подруга-то живёт?
        - На Дзержинского. Дом пятнадцать.
        - А, это серая такая пятиэтажка? - быстро понял, как выстроить дальнейший маршрут Роман, - сейчас мигом домчим. Только в ларёк заедем по дороге. Круглосуточный. У отца, сабантуй с партнёрами в самом разгаре. Просил привезти горячительные напитки.
        - По какому поводу? - больше из вежливости поинтересовалась Алёна, начиная испытывать ощутимый дискомфорт от непонятной ситуации.
        - Дом достроили. Хороший, добротный. На терем похож, - ответил за своего начальника Павел, - труд долгий и большой завершили, оттого и отдыхают люди.
        - А может ну её, эту подругу? - хохотнул Иван, сидящий рядом с Алёной на заднем сидении - с нами-то веселей будет. А раз муж не в курсе, где ты и с кем, то обещаем тебе намного более веселый отрыв! Вести себя будем хорошо!
        - Муж не в курсе… - эхом повторил Январёв, еще более глубоко погрузившись в свои мысли, и выруливая на проезжую часть - это не хорошо, когда муж не знает перемещения своей жены. Не по-человечески это как-то. Но не мне судить…
        - Так ты всё-таки расскажешь? - по-своему восприняла его слова Алёна.
        - Нет. Но за это я тебя кое о чём попрошу, - Роман замер, выдерживая драматическую паузу, - лёгкий поцелуй в щечку от такой красавицы, - рассмеявшись, выдал он, наконец.
        - Не могу. Ты же знаешь мои принципы.
        - Неоднократно слышал от твоего супруга, - улыбнулся Январёв, на вид легко принимая отказ, - но ведь надежда умирает последней. Да, ребята? - спросил подопечных Роман, незаметно изменяя маршрут.
        Чёрный автомобиль, на большой скорости, проехал круглосуточный ларёк и помчал дальше по улице, где единым, тёмным массивом стоял глухой, голый, весенний лес, беспрестанно качающийся под порывами студёного ветра…
        «Твоя власть. Твоё время. Твой мир. Убей. Убей. Убей» - ревел голос в голове, наслаждаясь творимым непотребством.
        - Да не сопротивляйся ты, а то хуже будет! - ревел в тон внутреннему голосу, растрёпанный Январёв, продираясь сквозь брыкания испуганной девушки, - Ваня! Чего стоишь! Угомони её немного!
        Исполнительный, но недалёкий прислужник, стараясь не попасть по своему вожаку, носом тяжёлого, армейского ботинка, немного неверно выбрал траекторию удара, из-за чего, сам того не желая, попал Алёне по голове.
        Жёсткий, хлесткий удар, по роковому стечению обстоятельств, попал в ничем не защищённую область виска молодой и хрупкой женщины. К тому же, Дуб явно не рассчитал силы, привыкнув калечить в драках взрослых мужчин.
        От сильного пинка голова Алёны жалко метнулась в сторону. Чаща сосновых деревьев, окружавшая насильников, жадно поглотила звук удара. Лишь тёмную, придорожную поляну, освещённую фарами припаркованного «Мерседеса» огласил лёгкий вскрик и страшный, мокрый хруст проламываемых костей.
        Тело, в изорванном, измаранном пальто как-то разом обмякло в руках старшего насильника, напоминая безвольную, тряпичную куклу. В одну секунду напряжённые мышцы сделались мягкими и податливыми. Из горла смертельно раненной девушки, с хрипом, доносилось страшное бульканье неконтролируемого слюноотделения.
        Страшное понимание случившегося ушатом холодной воды пролилось на одурманенную голову Январёва, мгновенно отрезвляя его и впервые за долгое время, вымывая ликующий голос демона:
        - Идиот! Ты же убил её! - прорычал Роман своему подопечному, аккуратно укладывая убитую девушку на расстеленную куртку.
        - Мертва, красавица… - Павел, не принимавший участие в изнасиловании, мягко дотронулся до шеи Алёны, проверяя отсутствие пульса, - ну и что делать будем?
        - Что, что! Свидетелей нет… - присев, Январёв откинулся назад, прислоняясь к ледяному корпусу своего автомобиля, - в багажник её и на реку. Отец подождёт с выпивкой. Идиот ты, Иван! - старший насильник вскинул глаза, полные злости, на своего подопечного.
        - Рома! Я же не специально! Ты же знаешь! - быстро заговорил Иван, справедливо опасаясь того, что он может занять в багажнике место по соседству с убитой девушкой.
        - Понятно. После этого тебе и заниматься грязной работой, идиот! Что встал? Пакуй багаж!
        - Хорошо, Роман Сергеевич! Я мигом! Не впервой ведь! - засуетился исполнительный убийца, доставая из багажника большой кусок целлофана, предназначенного для укрывания парников, - ты извини если что…
        - Сам виноват, - буркнул себе под нос Январёв, - Пава! Достань что ли бутылку с водой. Руки умыть хочу…
        Романа тошнило. Перед глазами расплывались какие-то радужные, прозрачные круги, резко контрастируя с тёмным, лесным фоном. Впервые за долгие месяцы, голос демона внутри умолк.
        «Какое же я чудовище!» - внутренне содрогнувшись, подумал Январёв, - «и что же? Отныне мне нужно будет убивать и насиловать, чтобы насытить это неугомонное, внутренне я? Горе мне горе… большое мне горе…»
        Внутренне сокрушаясь, но при этом, внешне оставаясь абсолютно спокойным, преступник медленно встал, старательно промыв руки под струёй бутылочной воды, которую по его требованию ему быстро предоставил Профессор.
        Ополоснув лицо, он сел в остывающий салон автомобиля и мучительно закрыл глаза:
        «Жалко Алёнку. Хорошая была девчонка… Лишь бы никто не видел этот инцидент. Вадим - крутой и отчаянный парень. Не было бы беды»
        С громким хлопком Иван закрыл багажник:
        - Остолоп! - сквозь сжатые зубы прорычал взбешённый Январёв, - сколько раз говорил, что не холодильником хлопаешь! Садись. Погнали выгружать груз.
        Глава 8. Отчаянный поступок
        - Надоел этот вечный недосып, - в который раз пожаловался на судьбу Фёдор, сдавая свой табельный пистолет системы Макарова в оружейную комнату охранного агентства, - просто сил нет!
        - Вот почему лично я люблю ночную работу, мой друг, - сказал своему напарнику только что разоружившийся Вадим, - так это из-за контрастов. Ранним утром, когда все ещё спят, по возвращении домой становиться в десять раз уютнее. Так что не ной и радуйся, что имеешь возможность зарабатывать.
        Таршин хлопнул напарника по плечу и пошёл к выходу из здания, намереваясь как можно быстрее добраться до заветного подъезда родной пятиэтажки.
        Не срослось. На выходе из конторы, Вадима остановила перепуганная диспетчер охранного агентства, с которой Вадим вместе отработал эти сутки. Очень многое читалось у немолодой женщины во взволнованном взгляде:
        - Что случилось? - хрипло, настороженно, холодно спросил Вадим свою коллегу.
        - Ольга Александровна звонила, Вадим. Алёна пропала. Пошла к Дарье и не дошла. Милиция не принимает заявку. Говорят, что должно пройти три дня…
        Вадим не дослушал её рассуждения. С силой отстранив женщину, он ринулся в сторону дома, по всё ещё пустынной улице. От страха за любимую Алёну суточную усталость сняло как рукой.
        Дверь квартиры чуть не слетела с петель, когда в коридор ворвался испуганный и поэтому разъярённый Вадим:
        - Ольга! Данные! Мне нужны данные.
        Чувствуя свою вину в случившемся, мама Алёны, как провинившаяся девчонка, вжала голову в плечи. Она впервые видела Вадима в таком состоянии, поэтому старалась говорить максимально внятно и чётко:
        - Я только что говорила с Дашей по телефону. Она мне сказала, что Женя, который пошёл Алёнушке навстречу, видел как она села в машину.
        - Какую машину? - безумной прохрипел Вадим, чувствуя, как по спине бежит противный, липкий пот.
        Смутные переживания, закравшиеся в душу минувшей ночью, стали пронзительно-явными. Изматывающая душевная неуравновешенность, возникшая на излёте смены, рано утром оформилась большой бедой.
        Вадим верил своей жене ровно в той же мере, насколько верил себе. По своей воле, она никогда бы не задержалась в гостях до утра. Об измене не могло быть и речи. До Дарьи она не дошла:
        «Следовательно», - на грани паники, пытался логически думать переволновавшийся Таршин, - «Алёну либо удерживают силой, либо…»
        Завершать мысль не хотелось. Чересчур страшным казалось это второе, неоформленное «либо», от которого ощутимо несло сладковатым запахом смерти.
        Между тем, Ольга Александровна продолжала медленно делиться страшными новостями:
        - Дарья мне рассказала, что как утверждает Женя, машина в которую села Алёна, вроде как принадлежит семье Январёвых. Он с ним ведёт некоторые скользкие дела, связанные с заготовкой леса. Ну, ты же знаешь об этом лучше меня… Стой, Вадим! Не наделай глупостей! - неожиданно для самой себя выкрикнула напуганная женщина в темноту подъезда.
        Вадим исчез также стремительно, как и появился. Стоило матери Алёны на секунду отвести взгляд, как зять буквально растворился в воздухе, прекрасно зная, где именно искать семью Январёвых в полном составе.
        Таршин знал, что накануне Роман, в очередной раз, употреблял запрещённые препараты. Иногда он, на протяжении рабочей смены, выполнял кое-какие дополнительные, мелкие поручения начальства. Вечером, Вадим, на пару с Фёдором был вынужден ненадолго оставить пост и отправиться загород, чтобы привести ящик дорогой водки по заказу Январёва-старшего. Среди охранников подобные поручения оборачивались неплохой прибавкой к зарплате, так как за дополнительные услуги, Сергей Викторович, неизменно давал очень хорошие чаевые.
        Прошлым вечером, Роман Сергеевич, вышедший встречать служебный автомобиль у ворот загородного дома, был в приподнятом настроении духа и непривычно говорлив. Его глаза блестели хорошо знакомыми, дьявольскими искорками одурманенного человека:
        - Спасибо Вадик! - с улыбкой поприветствовал он своего подчинённого, из рук в руки перенимая ящик со спиртным, - я думаю, и этого не хватит. По любому ночью придётся ехать за добавкой отцу.
        - Новоселье - дело хорошее, - дежурно улыбнулся Вадим, получая несколько хрустящих купюр, - хорошо погулять!
        Краткая беседа и обмен любезностями только подтвердили догадки Вадима. По большому счёту ему совершенно не было дела, чем добровольно убивал себя сын негласного хозяина охранного агентства. Лишь бы платили исправно деньги.
        Всё равно Таршину было ровно до сегодняшнего утра…
        Бег до трёхэтажного, роскошного особняка, сделанного из дорогого красного кирпича, занял чуть больше получаса. Построенный в значительном отдалении от города, отделённый широкой лесополосой и сплошным, высоким забором от первых улиц Медведьевска, загородный дом ещё в недостроенном состоянии, служил отличным логовом семье Январёвых, о чьих тёмных делах долгое время ходили самые невероятные легенды. На данный момент ремонтные работы были полностью завершены, и новенький дом сиял новыми, широкими окнами в лучах утреннего солнца, попутно демонстрируя богатую отделку фасада самыми современными материалами.
        Всё это время Вадим бежал очень высоким темпом, не жалея сил и не чувствуя усталости, по свежему асфальту новой дороги, проложенной за счёт муниципальных средств в угоду удобства семьи Январёвых. Мэр города Медведьевска, безусловно, сотрудничал с преступными элементами и сам хорошо наживался с этого.
        Оказавшись у чугунных, кованых ворот Таршин нажал кнопку звонка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Ждать пришлось недолго. Заспанный и отёкший Дуб, открыл скрипучую, массивную калитку, встречая неожиданного гостя:
        - Чего тебе? - хрипло спросил он, с удивлением разглядывая совершенно неожиданного, утреннего визитёра.
        - Хорошо покатались ночью, мужики? - с ходу начал давить на душевную гниль оппонента Вадим, пользуясь тем, что его первый соперник был предельно прост и прям, - где она? Где моя жена?
        Может быть, если бы в утренний час, первым навстречу разъярённому Таршину вышел Павел или Роман, то ночной инцидент удалось бы сохранить в тайне, ловко запудрив мозги взволнованному мужу.
        Но Иван не был так хитёр и изворотлив:
        - Кто сдал? - процедил бугай сквозь зубы, сощурив глаза.
        Шрам, рассекающий лицо, быстро налился кровью от ярости, но Вадима было не напугать. Вместо ответа, обозлённый бугай, открывший дверь получил чёткий, боксерский крюк в челюсть, откинувший его назад.
        Будь Иван мужчиной среднестатистической комплекции и боевой подготовки, он бы непременно впал в глубочайший нокаут от тяжелейшего удара, который, ко всему прочему, был нанесён совершенно неожиданно. Но Дуб был опытным, закалённым бойцом, чьи навыки пришлись впору тёмной стороне человеческого сообщества. Перекатившись через спину, слегка шатаясь, Иван встал, намереваясь продолжить драку.
        Два крепких молодых человека сцепились молча, под вой нескольких дворовых псов, до предела натянувших звенящий метал цепей. Животные захлебывались в яростном лае, прилагая все свои силы, чтобы впиться слюнявой, оскаленной пастью в человеческие тела, до которых иногда не хватало всего нескольких сантиметров.
        Столь громкий лай не мог не разбудить всех обитателей дома.
        Не прошло и пары минут, как на сдавленные звуки драки высыпали все, кто в этот момент находились в особняке. При этом Сергей Викторович, стоящий во главе небольшой толпы родственников и гостей, сжимал в руках новенький пистолет ТТ. подаренный накануне бывшими друзьями из милиции по поводу завершённого строительства.
        Никого, не опасаясь в этом городе, глава загородного дома сделал предупредительный выстрел вверх, останавливая драку:
        - Стоять! Вы что, белены объелись? Что произошло? - убийственно медленно, холодно и чётко проговорил глава семейства Январёвых, в ярости сузив глаза.
        - Да этот идиот, едва я калитку открыл, с кулаками накинулся! - жалостливо, по-детски начал было оправдываться Иван, у которого под левым глазом к этому времени успела налиться большая, лилово-синяя гематома.
        Дуб был безжалостно перебит Сергеем Викторовичем:
        - Не тебя спрашиваю. Ты говори, - указал Январёв-старший пистолетом на Таршина, больше доверяя ответственному работнику, чем недалёкой шестёрке.
        - Сергей Викторович. Жена моя пропала, - выдавил из себя Вадим, бесстрашно взирая на оружие, направленное на него.
        Толпа, стоящая за спиной, до этого безмолвно взиравшая на сцену во дворе, принялась немедленно обсуждать ответ Вадима.
        - Дуб тут причём? - ничего не понял хозяин особняка, властным жестом свободной руки остановив отвлекающие пересуды за спиной.
        - Последний раз Алёну видели, когда она садилась в машину к нему, - Вадим ткнул пальцем в толпу, стоящую на крыльце, за спиной Сергея Викторовича, уверенно указывая на притихшего и хмурого Романа, явно находящегося в стадии похмелья и полного осознания произошедшего.
        Отец медленно повернулся, переводя угрюмый, тяжёлый взгляд на сына. От пристального взора отца, провинившийся сын опустил глаза, смотря строго на носки своих домашних тапочек:
        - Это правда? Что с девушкой? - спросил глава Семейства, до белых пальцев сжав рукоять пистолета.
        - Ничего хорошего, пап, - не стал врать виноватый отпрыск, - я зла не хотел. Оно само так вышло… - не найдя чего сказать Роман осёкся и угрюмо замолчал.
        - Понятно… - Сергей Викторович замолчал и в задумчивости поиграл желваками на лице, словно с трудом разгрызал какой-то твёрдый продукт.
        Домашние хорошо знали эту особенность близкого человека. Она означала то, что именно сейчас Сергей Викторович решает какую-либо сложнейшую задачу, требующую усилия воли и большого умственного напряжения.
        Январёв-старший прекрасно понимал, что означает молчание сына. Сопоставляя все «за» и «против», несколько минут он оставался безмолвным, после чего перевёл взгляд на Таршина и задал всего один уместный вопрос:
        - Деньгами не откупимся?
        - Нет, - твёрдо ответил Вадим, понимая к какой страшной, логической развязке, идёт разговор.
        Страха не было. Гордо расправив плечи, Таршин вытянулся в полный рост и вскинул подбородок, принимая свою судьбу.
        «Глупо как-то», - пронеслось у него в голове, - «мог бы не пороть горячку, а всё тихо сделать, выцепив и наказав по одному. Эх, буйная моя душа! Дочку жалко»…
        Вслух же он сказал совершенно иное:
        - Постой Сергей Викторович. Я не дурак. Уйти отсюда вы мне не дадите - это понятно. Знаете, что я буду мстить. Мы все поняли, что стало с Алёной. Без неё я жить не хочу. Меня вы не купили, но матери Алёны денег дайте. Дочь растить.
        - Хорошо, - коротко ответил Сергей Викторович, принимая эту странную сделку, - но для этого ты нам выкажешь одну услугу.
        - Какую услугу? - настороженно поинтересовался Вадим, ожидая чего угодно от главаря бандитов, стоящего напротив.
        - Убийцей Алёны мы сделаем тебя. Не обессудь.
        Несколько выстрелов разорвали утреннюю тишину, перебивая мирное пение птиц.
        Несколько пуль, уверенно и настырно, пробили кожу Вадима, пронзая внутренности. Молодой вдовец, медленно опустился на колени, прекрасно понимая, что смертельно ранен.
        - Из-за тебя, остолоп, хорошего парня порешил! - порычал своему сыну Сергей, приближаясь к ослабшему Вадиму, - а ведь хороший охранник был! Со временем бы дорос до начальника агентства.
        Приблизившись, Сергей приставил пистолет к виску Вадима. Толпа сделала глубокий вдох, ожидая самого страшного момента.
        Последний выстрел оглушил Вадима, разрывая уже ненужную перепонку в левом ухе умирающего человека. Яркая вспышка чувств, ощущений, эмоций, визуальных и слуховых галлюцинаций, посланная поверженным мозгом, на миллисекунды наполнила тело и быстро отхлынула назад, оставляя за собой только черноту и невнятное мельтешение серых мушек оборванного изображения.
        Боли практически не было. Вадим рухнул, чувствуя, как испускает противный булькающий выдох его горло.
        Последнее, что смог осознать умирающий мозг, так это острое чувство несправедливости и смутный взгляд белых, азиатского типа глаз, которые показались Таршину до боли знакомыми, направленный на него сквозь время и пространство.
        И наступила тьма…
        Хоронили молодую пару в разные дни и из-за собранных, неопровержимых доказательств вины Вадима, раздельно, в разных концах городского кладбища.
        Следствием было установлено и быстро доказано в суде, что из-за семейной ссоры и самовольного ухода Алёны в гости к Дарье, Вадим буквально потерял голову от злости, находясь на рабочей смене. Воспользовавшись своими служебными полномочиями, он подговорил своего напарника ненадолго оставить работу, чтобы перехватить жену в районе городского парка. Там ссора перешла в активную стадию, что подтверждал и Евгений, муж Дарьи, наблюдавший за дракой супругов со стороны, и Фёдор, пытавшийся разнять конфликтующие стороны (обоим свидетелям, семьёй Январёвых была заплачена хорошая сумма, за дачу ложных показаний).
        По сфабрикованному делу выходило то, что удар тяжёлого, армейского ботинка Вадима пришёлся прямиком в висок Алёне, которая в этот момент находилась на земле. Понимая, что он натворил, Вадим Михайлович Таршин, под дулом табельного пистолета, принудил своего напарника отвезти тело жены в лесополосу, после чего схоронил убитую на глухой, придорожной поляне, при этом воспользовавшись целлофаном, купленным накануне.
        Данный нюанс подсказал следствию запланированность убийства. Якобы нашлись соседи, подтвердившие факт частых ссор в молодой семье на бытовой почве.
        Едва дождавшись утра, хладнокровный убийца сначала направился домой, чтобы забрать новенький пистолет ТТ., подаренный буквально накануне, за отличные результаты службы и в связи с грядущим повышением. Нашлись и документы, подтверждающие процесс незавершённой регистрации наградного огнестрельного оружия на имя Вадима, за что семья Январёвых, подарившая дорогой и опасный предмет своему сотруднику с нарушением регламента передачи, получила солидный штраф.
        До конца осознавая свою вину, рано утром, Таршин Вадим Михайлович покончил жизнь самоубийством, выстрелив себе в висок, неподалёку от места захоронения жены.
        Дело вышло резонансным. Вскоре, только ленивый человек в Медведьевске, не обсуждал события злополучной ночи, припоминая Вадиму все мыслимые и немыслимые прегрешения.
        Ожидаемо, семья Алёны, поддавшись давлению со стороны, также обвинила Вадима во всех смертных грехах, принципиально отказываясь принимать очевидное родство дочери и зятя, рьяно настаивая на том, что тело молодой мамы должно упокоиться в общей могиле семьи Дубровиных. Демонстративно, при поддержке населения, Ольга Александровна забрала маленькую внучку к себе домой, яростно проклиная весь род Таршиных.
        Логические доводы матери Вадима - Надежды Петровны, которая вопреки всему, что вылилось на её голову, держалась на людях надменно и уверенно, семья Дубровиных так и не приняла во внимание. Тяжёлый разговор состоялся накануне первых похорон, в подъезде пятиэтажки, на лестничной клетке третьего этажа, где всю свою сознательную жизнь жили родители Алёны:
        - Послушайте же, Александр Владимирович! Вы ведь еще пожалеете о приятом решении! Вы, и ваша многоуважаемая Ольга Александровна! И Вадим, и Алёна очень сильно любили друг друга. У них есть общая дочь, наконец! Я не знаю, что произошло в ту ночь, но негоже хоронить их в разных сторонах.
        - По моему скромному мнению, уважаемая Надежда Петровна, после всего того, что установило следствие, вмешиваться в наши дела с вашей стороны минимум невежливо - от ярости, едва шевеля непослушными губами, еле выдавил из себя в ответ, раскрасневшийся и взопревший отец Алёны.
        - Александр Владимирович! Побойтесь Бога! Я хорошо знаю вашу дочь и своего сына. Он бы не смог и пальцем тронуть женщину, подарившую ему дитя. Вы бредите, Александр Владимирович…
        - Прервите же свои дальнейшие разглагольствования, Надежда Петровна! - из глубины квартиры на лестничную площадку вышла мама Алёны, - Напрасно стараетесь. Я не изменю своего решения, пока нахожусь в здравом уме и при твёрдой памяти и, если вас не затруднит - вам нужно оставить нашу семью. Навсегда. Мы заняты приготовлениями к мероприятию. Пошли, Саша.
        Из глубины квартиры раздался крик Василисы, которую нужно было кормить. Громко хлопнув дверью, родители Алёны оставили мудрую и сильную женщину одну, в темноте грязного подъезда.
        Надежда Петровна прекрасно понимала, что отныне, в маленьком городке, ей не дадут проходу. Сын погиб. Внучка ревела за дверьми квартиры, куда ей никогда не дали бы войти.
        Благодаря неожиданной денежной помощи от Сергея Викторовича, который оказал очень серьёзную материальную поддержку семье Дубровиных, она была спокойна за будущее Василисы. Властный бизнесмен фактически, на долгие годы, обеспечил безбедное существование внучке Надежды Петровны. Этого было достаточно, чтобы принять радикальное решение прямо на лестничной клетке - справедливости при жизни она не ждала.
        Поднявшись на два этажа выше, пожилая женщина распахнула окно и сделала уверенный шаг навстречу сыну…
        На похороны Алёны пришло очень много народу. История получила невероятно широкую огласку, поэтому, помимо родственников и друзей, присутствовало очень много посторонних лиц, соболезнующих семье Дубровиных.
        На похороны Вадима и его матери не пришёл никто. Их тела быстро схоронили на окраине кладбища, усилиями сотрудников охранного агентства «Вымпел». Особенно старался непривычно улыбчивый Фёдор, который смог значительно поправить своё материальное положение, благодаря ложным показаниям, данным следствию.
        На этом история могла бы окончиться, но это было только началом.
        Началом легенды.
        Часть 2. Загробная жизнь
        Стадия 1. Эктоплазма
        Зрение, покрывшись серой рябью помех, вспыхнуло ярчайшей, белой вспышкой нестерпимости и, абсолютно расфокусированное, вновь проявило мир живых, калейдоскопом образов, окончательно запутав сознание нового существа, охваченное паникой.
        Существо не сразу вспомнило кто оно или что оно. В темноте замкнутого пространства потребовалось какое-то время, чтобы разрозненные кусочки информации, сложились в первую структуру последнего воспоминания. Вспомнив выстрел, понемногу, существо, восстановило и события, предшествовавшие убийству.
        Новые возможности обзора поражали. Если бы не абсолютная темнота вокруг, и без того казавшаяся светом ярчайшего полуденного солнца, то новое воплощение убитого, еще окончательно не осознавшее кем является, попросту растворилось под нестерпимым воздействием внешних факторов, будь то свет или порывы секущего, астрального ветра. Постепенно успокаиваясь и привыкая, существо стало понимать, что может видеть всё и везде. Зрение позволяло осматривать пространство на триста шестьдесят градусов, просто передвигая осознание визуального потока по кругу.
        «Вадим…»
        Имя, выпуклым, неудобным понятием, пришло из глубины собственного естества и ушло в никуда.
        «Вадим…»
        Первое, человеческое, осознанное слово. Благодаря имени, существо начинало понимать, что может мыслить человеческими категориями понятий. Первое слово, пробившись сквозь мрак забытья, принесло за собой нескончаемый поток других понятий, что заставило существо сжаться и заголосить в отчаянии непонимания.
        Центр мышления не успевал обрабатывать поток. Стало больно. Но только не так, как было бы больно от возбуждения нервной системы. Ощущение боли, в этом теле, можно было бы весьма условно охарактеризовать, как «предельный перегрев доступных систем».
        Крупицы информации сплетались с крупицами, объединялись или отлетали прочь, образуя шипучий коктейль исходных данных, ставших фундаментом для воссоздания старой личности. Постепенно сформировавшись, новая личность вновь смогла мыслить человеческими мерками.
        «Вадим - это я…» - с великим трудом, бесформенная, потусторонняя плазма сгенерировала свою первую мысль и тут же попыталась вести себя как человек.
        Сказывалась сила устоявшихся привычек.
        Грудью вздохнуть не получалось, как бы Вадим не пытался. Как, осозналось впоследствии - попросту было нечем. Второе открытие - необходимость в дыхании растворилась вместе со смертью физического тела.
        Мозг, точнее своеобразный, энергетический центр, заменявший его, работал странно. С перебоями. Рывками.
        Опять же не сразу, к Вадиму, пришло осознание, что теперь его сознание не заперто в серой ткани, среди искрящихся нейронов. Оно свободно, независимо, но сегментарное, пазлообразное мышление удручало, вынуждая прозябать на старом месте - внутри ледяной темноты мёртвой черепной коробки.
        Первая чёткая и ясная многоструктурная мысль осознания собственного местоположения, окончательно сформировавшись, зародила ужас в бесформенной эктоплазме. В замкнутом пространстве собственного мёртвого тела Таршин всеми фибрами нового «я» ощутил, что теперь он безвозвратно другой. Выбор сделан за него. Обратного пути нет.
        Лишь худо-бедно усмирив паническое состояние послесмертия, упорядочив биение мыслей и вновь научившись размышлять связно, Вадим окончательно осознал своё текущее состояние, напоминающее постоянно изменяющееся, плазматическое облачко.
        Отказываясь находиться внутри черепной коробки, невероятным усилием воли, Вадим уцепился за астральный, кладбищенский ветер, пронизывающий пространство под землёй, что позволило ему неторопливо вырваться из тела, зависнув в пространстве между гниющим телом и крышкой гроба.
        Несмотря на темноту, текущее состояние позволяло чётко видеть окружающее пространство, отчего открывшееся зрелище собственного тела, вновь повергло Вадима в безвольное состояние шока.
        Бестелесная, нестабильная оболочка эктоплазменного тела источала еле видное, фосфоресцирующее свечение, отдалённо схожее со светом звёзд, но слабее сразу на несколько порядков. Мир вокруг не содержал красок. Только чёрно-бело-серые оттенки. Видимо в новом, астральном мире, воспринимать цвета было непозволительной роскошью для только что умерших людей.
        Быть рядом с мёртвым телом не было никакого желания. Второе, чему научился Вадим - это навыку небольших, скачкообразных, перетекающих бросков в пространстве, ведомых волей осознающей себя личности. Потренировавшись в перемещениях, в узкой полоске затхлого воздуха, образовавшегося между телом и тяжёлой крышкой, Вадим ощутил, каким малым образованием он является. Его текущий размер вряд ли превышал объем гранёного стакана.
        Ужаснувшись своему беспомощному положению и отвратительному виду собственного бледно - серого лица, которое он теперь видел со своей точки обзора как приплюснутую чашу, с широким утёсом подбородка и заострившейся вершиной осунувшегося носа, Вадим произвёл столь мощный скачок прочь, от груди, что мгновенно оказался в области потёртых, запылённых чёрных ботинок.
        Нестерпимое чувство отвращения побудило Вадима действовать активнее. Первым осмысленным желанием, стало естественное стремление поскорее выбраться отсюда. Получалось довольно плохо - чересчур большая толща кладбищенской земли, которая, к тому же, была пропитана странной, медленно пульсирующей энергетикой, непреодолимым препятствием возвышалась над небольшой по объему, эктоплазмой нового существа. К тому же чересчур сильны еще были оковы прошлого, физического мироощущения и оценки препятствий.
        Единственное, что удалось осуществить Таршину за несколько часов посмертного существования - это преодолеть крышку гроба (которая, как оказалось, не является препятствием в текущем состоянии, так как не содержит астральной проекции и для эктоплазмы попросту не существует) и совсем немного продавить свою астральную форму через энергетическую пульсацию кладбища, в сторону живого мира. Тем не менее, прогресс был. Это вселяло надежду.
        - Спокойно! - сам себе сказал Вадим, - главное, что пришло понимание, как двигаться и куда двигаться. Ветер мыслей, желаний и смутных эмоций, подкрепленный целенаправленной волей медленно продавливает мою оболочку в нужную сторону. Сдвинувшись на сантиметры - я преодолею мили!
        Неожиданная радость ворвалась в сознание, функции которого восстанавливались быстрее других навыков. Оформив столь сложную, многоструктурную мысль, после хаотичного, скачкообразного мышления, происходящего до этого момента, вербализовав её совершенно беззвучно, Вадим вернулся к прежнему, внутреннему «я».
        Это обнадёживало, вселяя надежду, но возник и обратный эффект - с полным восстановлением мышления в осознанность Вадима ворвалась всепоглощающая боль несправедливости и утраты.
        Это напоминало взрыв внутри, всколыхнувший всё тело. Безмолвно взвыв, разрываемая контрастом чувств, эктоплазма, рванулась прочь из ненавистной могилы, пробкой от шампанского пронзая пульсацию кладбищенской земли.
        На гребне эмоций Вадим быстро проскочил надгробие, зависнув в зябком воздухе городского кладбища и понял, что совершил самый настоящий побег.
        Как же тихо было здесь в полночный час! Холодная, полнокровная луна мягко освещала чёрные и серые прямоугольники мраморных надгробий, причудливо отражаясь в белых кругляшках фотографий усопших людей. Богатых, каменных захоронений было немного. Сказывалось то, что Вадима похоронили на окраине городского кладбища, где обычно хоронили одиноких людей и бомжей, найденных на улице.
        Поэтому, больше всего, ночное светило нежно обволакивало своим свечением намного менее богатые могилы, выкрашивая простые, кое-где покосившиеся, деревянные кресты в серебряный налёт. Большинство захоронений были без оградок.
        Вадим оглянулся, близоруко разглядывая округу. Зрение не позволяло фокусироваться на далёких объектах, делая их размытыми, нечёткими, но и этих возможностей хватило, чтобы понять насколько пустынно было вокруг. Ни души… лишь одинокий, ночной филин вдалеке печально оповестил округу горестным плачем о том, что желанная добыча, в виде мыши, была упущена.
        Медлить было некогда, хоть и не было полного понимания, что делать. После того, как память была окончательно восстановлена, Вадиму требовалось только одно - месть. Как её осуществить - Вадим ещё не знал.
        Посетить могилу возлюбленной показалось здравой мыслью. Она располагалась относительно неподалёку, в семейной ограде её семьи, ближе к центральной улице кладбища.
        Теперь, когда останавливающая пульсация особой земли протекала где-то внизу, Вадим перемещался быстро и легко, вскоре, скачкообразно, очутившись в желаемом месте.
        О, если бы эктоплазма могла плакать! Вой горести Вадима был бы безутешен и слышен всей округе! Но плакать приходилось беззвучно, сотрясаясь своей оболочкой эфирного тела. Тем не менее, плачь над могилой Алёны, был, что проявлялось бы для стороннего и живого наблюдателя, лёгким, звёздным мерцанием над свежей землёй нового захоронения.
        Одинокая, кладбищенская собака, привлечённая плачем, медленно приближалась к могиле Алёны по натоптанной тропинке, вьющейся между оградками. Небольшое животное, благодаря обострённому восприятию, явственно видела некогда живое существо. Коричневая, лохматая и неказистая собачонка, покрытая прошлогодними семенами репейника, была, самой что ни на есть дворовой породы. Ощущая чужую боль, она невольно разделила чувства эктоплазмы, поэтому горестно взвыла, обратив измаранную глиной морду к лику луны.
        Этот неожиданный вой, раздавшийся в темноте, сильно напугал и новых, непрошенных гостей городского кладбища, заставив резко вздрогнуть двух подростков лет четырнадцати от роду. Молодые ребята, остановившись в нескольких метрах от места последнего упокоения Алёны, опасливо заозирались по сторонам. Убедившись, что им ничего не угрожает, странная пара, явно осторожничая, продолжили движение к окраине кладбища, перемещаясь по центральной аллее.
        - Твою мать, Вася! - реагируя на вой, ругнулся один из подростков, идущий чуть позади своего товарища, - говорил же тебе, что идти ночью сюда - это весьма плохая затея.
        Говорящий подросток был очень худ, при невысоком росте, и одет в грязный, спортивный костюм «германского» окраса (по рукавам и штанам костюма узкой полосой растекался триколор Европейского государства). Лицо его, под стать телу, выглядело измученным, осунувшимся и от того скуластым. Тонкая кожа, кое-где, дыбилась небольшими бугорками мимических мышц и при свете луны отливала нездоровым цветом пергамента. Чёрные глаза, с лёгкой поволокой, обладали какой-то взрослой осмысленностью и выражали чувство забитой безысходности.
        Даже мельком взглянув на него издалека, Вадим очень ясно понял, что подросток, не смотря на молодость, в свои годы давно пристрастился к дурманящим веществам, самым доступным из которых был клей.
        - Успокойся Ринат! - довольно меланхолично ответил ему быстро пришедший в себя после испуга, Василий, который, при одинаковом росте, выглядел этаким здоровым молодчиком. Одетый в походный, камуфлированный костюм «горка», с капюшоном, Вася был бронзоволик, круглолиц и узкоглаз по-азиатскому типу. Кода огрубела из-за постоянного нахождения на воздухе. Рукава куртки были слегка коротки и в том месте, где руки, одетые в рабочие перчатки, были немного обнажены, перекатывались недетской толищины жилы при каждом движении подвижных пальцев.
        Словно чувствуя собственную силу, Вася беспрестанно разминал руки, сжимая и разжимая кулаки, будто бы готовился к самому настоящему бою. Раздосадованный собственным испугом, крепкий подросток довольно далеко бросил кусок асфальта в сторону собаки, тем самым призывая животное к спокойствию. Только убедившись, что дворняга, реагируя на близкий удар, бросилась прочь, Василий удовлетворенно присвистнул себе под нос:
        - Успокойся Ринат, - повторил он своему нервному спутнику, - мы же не просто так сюда пришли, а для дела. Такие бабки на кону!
        - А твой наниматель точно заплатит? За свежую кладбищенскую землю? - гнул свою линию юный наркоман.
        - Не просто за кладбищенскую землю, а за землю со свежей могилы. Не путай, - как настоящий учитель, Василий, идущий впереди, поднял вверх указательный палец, - И мой наниматель всегда платит. Слово держит. Пойдём, тут накануне мужика молодого закопали. Свежее нет.
        - А чего сам не ходит?
        - Игорь Леонидович? Сам? - Василий тихо рассмеялся, - ты знаешь, о ком речь ведешь? Это при его-то положении в обществе по погостам лазить? Ему проще деньги заплатить.
        Невольно заинтересовавшись разговором подростков, Вадим, словно по мановению волшебной палочки, из-за своего целенаправленного внимания, привязался к ребятам, невидимо и против собственной воли, паря за их спинами. Ослабить внимание не получалось. Для этого требовалось такое же волевое усилие, которое необходимо человеку для осмысленного прекращения внутреннего диалога.
        По большому счёту, его внимание было оправданным. Путём логических размышлений по поводу планов парней, Таршин понял, что упомянутая ими земля будет взята именно с его могилы. Ему, конечно, было не жалко, но…
        «Чтобы какой-то там Игорь Леонидович, использовал мою единственную физическую собственность для своих чёрных дел! Не бывать этому!» - яростно рассуждал про себя, Вадим, прекрасно понимая, что принципиально не может допустить такое святотатство.
        Гнев вынудил забурлить новоиспечённую эктоплазму, но эффект, при этом, возник не тепловой. Наоборот, сам того не ожидая, Вадим стал источать осенний холод, что вынудило двух подростков, свернувших с центральной аллеи на менее заметную, боковую улочку, зябко поёжиться в своих костюмах:
        - Холодно, - констатировал факт Ринат, выдохнув невесомое облачко пара, - как будто и не весна. Еще и псина эта увязалась!
        Действительно, на прилично отдалении, прячась за надгробиями, короткими перебежками за подростками следовала уже знакомая всем собака.
        - Ну и шугани его… или её! Не важно… - ответил товарищу Василий, даже не удосужившись оглянуться назад.
        По его спокойствию и рассудительности, было понятно, что он не впервые ночью ходит по земле мертвецов. За исключением сцены с неожиданным воем, Василий держался спокойно и уверенно, в отличие от боязливого компаньона:
        - Пшла! - пискляво, дрогнувшим голосом прикрикнул на животное Ринат и, отвлёкшись, пребольно ударился голенью об низкую деревянную оградку свежей могилы Вадима.
        - Ну, вот и добрались, - улыбнулся неловкости напарника Василий, доставая из-за пазухи обычный, застиранный, когда-то жёлтый пакет, - совок взял?
        - Совок? - прошипел Ринат, потирая ушибленное место, - ты же должен был взять!
        - Тогда руками, - Василий кинул пакет внутрь оградки, явно давая понять, что этим должен заняться незадачливый товарищ.
        - Почему я? - чуть ли не захныкал Ринат, понимая, что придётся копаться в могиле.
        - Потому что я итак взял тебя фактически из жалости. Мне надоело, что ты ходишь по квартирам и побираешься. Поэтому и предложил заработать! - совершенно спокойно и рассудительно ответил ему Василий, - накорми человека рыбой, и он будет сыт один день…
        - Научи его ловить рыбу, и он будет сыт всю жизнь, - проворчал Ринат, переступая внутрь оградки, - да знаю я, знаю. Ты уже сотни раз говорил! Хорошо тебе, с живыми то родителями…
        - Причём тут наличие или отсутствие родни? Многие ребята, с детских домов, как и ты, привыкли этим оправдывать собственное бессилие…
        Меж тем, слушая взрослый спор двух подростков чуть поодаль, во что бы то ни стало, Вадим решил воспрепятствовать намерениям юных предпринимателей. Еще при жизни, благодаря сильному интеллекту, Таршин был особенно силён в искусстве импровизации. Этот нужный навык, перекочевал вслед за сознанием и в состояние послесмертия, что ярко говорило о ценности именно духовных качеств и навыков, приобретённых при жизни. В отличие от них, материальные ценности, как известно, в могилу не заберёшь.
        Когда-то очень давно, интересуясь эзотерикой, Вадим вскользь читал о том, что призраки способны вселяться в тела животных. Он не был призраком и прекрасно понимал своё текущее состояние, но решил попробовать:
        «Чем чёрт не шутит!» - подумал Вадим, оборачивая взор в сторону небольшой собачки.
        Усилием воли он оторвался от парней, за которыми неотступно следовал всё это время и направился в сторону прячущегося пса, короткими, неровными рывками. Зависнув над животным, он внимательно посмотрел в черные зрачки зверя, на что животное, не чувствуя подвоха, приветливо завиляло хвостом.
        Как оказалось, процесс подселения - дело не из лёгких. Сопротивление собачьего разума было вялым, несистемным, но и эта вялость подавлялась с трудом, учитывая текущее положение Вадима в материальном мире.
        Наконец, постаравшись по-доброму убедить собаку в том, что в его намерениях нет зла, мёртвый Вадим получил полный контроль над четырёхлапым телом, вновь основательно запутавшись в незнакомой системе координат. Вернувшись в область физических ощущений, Таршин с предельной ясностью прочувствовал ноющий голод пустого желудка и несносно чешущуюся холку, укушенную увёртливой блохой. Зрение снова сузилось, оставшись чёрно-белым, при этом предметы практически потеряли трёхмерные очертания, сделавшись плоской мешаниной объектов. Влажный, чёрный нос явственно почувствовал, как из собственной пасти несло очень и очень несвежим дыханием.
        Были и приятные моменты, на которые Вадим совершенно не обращал внимания при жизни. Быстрое биение горячего сердца приятно отдавалось в пульсации артерий, вен и сосудов, по которым текла тёплая кровь. Вкуснейший, пряный кислород, приправленный запахом прошлогодней полыни, заполнял маленькие лёгкие при каждом вздохе и как первый сигаретный дым, кружил голову.
        Окружающим воздухом попросту было невозможно надышаться! Сладкой патокой он лился и лился внутрь организма, позволяя Вадиму, привыкшему к состоянию эктоплазмы, вновь ощутить себя живым.
        Немного освоившись в новом теле, Таршин почувствовал, как вступают в свои права древние, глубинные инстинкты животного, задействованные при помощи нетронутого подсознания, делающие процесс освоения нового тела более простым. Не прошло и минуты, как новый управляющий организмом собаки, встал на дрожащие лапы. Спустя полторы - сделал первый неуверенный шаг к собственной могиле. Спустя две минуты - пронзил чёрное, усыпанное звёздами небо, торжествующим воем оскаленной пасти.
        Вадим на секунду замолчал, чтобы перевести дыхание и новый вой уже с удвоенной силой огласил округу, в тот момент, когда Ринат, явно брезгуя, скривив нос и присев, протянул руку, сложенную ковшом, к небольшому холмику свежей могилы.
        Резкий, неприятный и продолжительный звук заставил Рината остановиться. Напряжённой пружиной подросток взвился на ноги, по-мальчишески вскрикнув при этом:
        - Ты достал, - зло сплюнул Василий, с силой отняв пакет у товарища, - как баба, ей Богу!
        Более уверенный подельник, переступив оградку, склонился над глиняным холмиком и в это же секунду, Вадим, появившись из темноты, со всей силой небольшой пасти, вцепился в крупное запястье подростка, прогрызая кожу и выпуская кровь.
        Василий зашипел от боли, резко рванув конечность на себя. Он затряс укушенной рукой, матерясь, при этом, на чём свет стоит. Чтобы не получить удар тяжёлым ботинком от расстроенного подростка, Таршин, быстро сориентировавшись в ситуации, юркнул прочь, сквозь пространство между редкими рейками оградки, нагло вильнув хвостом на прощание. Немного отдалившись, он притаился за большим монументом могилы соседа.
        - Твою-то мать, Ребзя! Ты чего стоишь как истукан? Хоть бы ударил пса!
        - Да она… да она… бешенная какая-то! Так резко кинулась, я и отреагировать не успел! - принялся оправдываться испуганный Ринат.
        - Потому что зассал! - раздражённый Василий схватил большой камень с земли и от досады запустил в ту сторону, где скрылась собака. Тяжко ударившись о надгробие, камень отрикошетил в кусты шиповника, не причинив животному никакого вреда. Тем не менее, от резкого звука удара, Вадима накрыла иррациональная волна страха.
        Пёс, в шкуре которого находился Вадим, привык к гонениям и именно поэтому сознание животного, водворённое на задворки разума, сознанием эктоплазмы, поддавшись сильному чувству страха, резко и сильно взбунтовалось, вымыв сущность человека из глубины собственного мозга.
        - Вася, может ну его, эти деньги? Что-то неладное тут твориться!
        - Да что с тобой? В наше время знаешь, как трудно заработать? Тебя собака испугала что ли? - окончательно вышел из себя Василий, но и в его душу неожиданным гостем прокрался небольшой и смутный страх.
        Мероприятие шло совсем не так, как он привык. Обычно добыча кладбищенской земли проходила максимально просто - сторож, спящий в небольшой будке у главных ворот, безропотно пускал подростков внутрь за бутылку дешёвой водки и, получив свою плату, более не донимал молодёжь своим присутствием и контролем. Милиция была занята другими, более важными делами и совершенно не посещала городское кладбище, поэтому в сознании Василия, деньги, заработанные столь экстравагантным способом, были лёгкими деньгами. Тем не менее, именно сегодня дело оборачивалось какими-то непредвиденными трудностями.
        - Вась… - немного помявшись, всё-таки решил высказаться Ринат, чтобы избавить душу от бремени сомнений, - дело не в собаке. Дело в её глазах. Они как у человека, понимаешь?
        - Зря я тебя с собой взял! - окончательно вышел из себя Василий, на самом деле злясь на собственное состояние души, - всё-то тебе кажется, всё-то тебе чудиться! Да я один…
        Договорить ему не дали. Оцарапав голову острыми когтями мощных лап, сорвав капюшон защитного костюма при полёте, на его короткостриженую голову, из темноты небес спикировал ухающий филин. Надежно закрепившись на плече Василия, большая птица принялась довольно нагло исклевывать большое ухо подростка, болезненно отрывая небольшие кусочки кожи и хряща.
        Василий взвыл, и, отпрянув назад, навзничь упал в проход между могилами, зацепившись об оградку Вадиминого захоронения. Разодрав спину об острые грани железных пик, подросток вскочил на ноги, и, завывая от ужаса, кинулся прочь, стараясь оторваться от ненавистной птицы, атаковавшей со всех сторон.
        Ринат, подвывая в унисон, убегал в другую сторону, оглашая темноту хрипящим бульканьем человека, испуганного до животного состояния. По штанинам штанов, затемняя германские полосы, быстро растекалось мокрое пятно - показатель самой постыдной степени ужаса.
        Насытившись местью, Вадим выплюнул кусочек кожи Василия из клюва и отпустил филина, мысленно поблагодарив его при этом. Птица приняла его вмешательство легко, да и сам процесс внедрения, прошёл более быстро и гладко, чем в первый раз.
        Развитие продолжалось и за гранью смерти - навык, полученный при захвате собаки, пригодился и с представителем пернатого вида, а это значило лишь одно - довольно переливаясь гранями астрального тела, Вадим прекрасно понимал, что отныне, во что бы то ни стало, он будет прогрессировать и развиваться. Для того, чтобы рано или поздно придти в дом убийцы и его прислужников, и на пике способностей покарать обидчиков.
        Ночные приключения подходили к концу. Восточный край неба, спугнув последние звёзды, стал смутно-серым в чёрно-белом восприятии Вадима. Даже такой, слабый и только зарождающийся, свет ясного солнца был невыносим для обострённого восприятия эктоплазмы. Предельная сонливость, возникшая с первыми лучами и далёким криком петуха, непролазным, душным пологом накрыла мстящую душу и придавила к земле с такой непреодолимой силой, что холод и затхлость могилы стала казаться пуховой периной в воспалённом сознании Таршина.
        Даже вялое представление места упокоения физического тела, попросту телепортировало мёртвого юношу прямиком под крышку гроба, чуть ли не насильно заперев в области солнечного сплетения. Сил удивляться новой способности мгновенного перемещения у Вадима уже не было.
        С несказанным, неописуемым удовольствием уставший дух молодого мужчины растёкся внутри физического тела, мягко теряя сияние под воздействием волн спасительной дремоты.
        Вадим и не заметил, как всего за одну ночь невероятных приключений, неровное, пульсирующее образование эктоплазмы обратилось в круглый, мерцающий шар души, быстро перейдя на новую стадию.
        Стадия 2. Душа
        Уже неделю Медведьевск гудел, обсуждая самые невероятные подробности страшной истории. Даже те люди, кто хорошо знал добропорядочную семью Таршиных, во всеуслышание ругали Вадима, притворяясь, что всегда видели в нём скрытого маньяка.
        Мнение меньшинства высмеивали. Некоторые добропорядочные жители, не стремясь оправдать чаяния толпы, практически достоверно воспроизводили события роковой ночи, вплоть до того момента, когда Алёна села в машину младшего из Январёвых. Обсудив этот феномен в узком кругу семьи и Роман Сергеевич, и Сергей Викторович, пришли к неутешительному мнению, что источником опасных слухов может быть только Женя, муж Дарьи Валерьевны Потаповой.
        Подобное, крайне неугодное и опасное мнение, сильно раздражало и Ивана, который везде где мог, к месту и не к месту, рассказывал свою версию событий.
        Иногда, Иван, по прозвищу Дуб, был чрезмерно болтлив. Поначалу, ближайшее окружение, а впоследствии и весь городок узнали душещипательную историю про драку Ивана и Вадима, произошедшую практически перед самым самоубийством последнего. При этом бандит, в своей версии произошедшего, старался всячески выгораживать себя:
        - Он же, братан, перед тем как застрелиться, хотел Сергея Викторовича порешить, - в очередной раз, с упоением вешал лапшу на уши Иван, которого теперь многие считали героем, - Это хорошо, что я ему калитку открыл, и пистолет успел выхватить. Страшно подумать, что бы было, если бы открыл кто-то из семьи Январёвых. Понимаешь?
        - Конечно, понимаю, - рассеянно кивнул головой очень пьяный Николай, который бессменно трудился ди-джеем, в местном клубе, под названием «Пламя».
        Сам клуб, располагался на живописной окраине Медведьевска и заслуженно носил славу низкокачественного заведения, для молодёжи, весьма определённой направленности. Двухэтажное, серое здание бывшей конторы Лесозаготовительного комбината Медведьевска, чьи заброшенные развалины виднелись буквально за бетонным забором клуба, в самом начале девяностых, буквально за копейки было выкуплено небезызвестной семьёй и сдано в аренду своим товарищам по бизнесу. Последние быстро сориентировались в быстро меняющейся ситуации и, закупив дешёвого музыкального оборудования, снеся пару стен внутри бывшей конторы, громко окрестили своё детище развлекательным заведением, куда вскоре потянулся народ, жаждущий дешёвых развлечений.
        Персонал подбирали соответствующий. Под конец смены, вымотанный за ночь ди-джей, всегда хорошо закладывал за шиворот, но так как являлся любимчиком семьи Январёвых, которые, де-факто являлись собственниками этого клуба, то на данную слабость непосредственные руководители всегда закрывали глаза.
        - Это хорошо, Коля, что есть понимание! Очень хорошо! Уважаю… а то сам знаешь, что по незнанию некоторые судачат? Якобы это мы его убили, а ситуацию с Алёной подстроили. Представляешь? - продолжал досаждать своим рассказом меланхоличному ди-джею слегка пьяный Иван, которому сегодня Роман Сергеевич дал выходной.
        - Представляю, - еле слышным эхом ответил бандиту равнодушный Николай.
        Перебивая неспешный разговор, из центрального входа в клуб, шатаясь, выбежала юная дама, одетая, так как постеснялись бы одеваться и представительницы самой древней профессии, и едва добежав до угла, с неприятным звуком излила на потрескавшийся асфальт неказистое содержимое желудка.
        Картина была привычной в пятом часу утра, поэтому не вызвала ровным счётом никаких эмоций. Иван, между тем, вернулся к изложению своих мыслей:
        - Город то маленький. В одном конце пукнешь - в другом расскажут, что обгадился. Кто-то слух запустил, якобы видел, как Алёна с нами каталась. Есть у меня догадки, конечно, от кого эта ересь ползёт. Надо было бы его заткнуть… - Дуб сжал кулаки, представляя, как со всего маху бьёт ими словоохотливого Женю, который явно сболтнул своей жене лишнего.
        - А я и не сомневался, - невпопад ответил Николай, изобразив на лице блаженную, полубезумную, пьяную улыбку, небрежно утерев сочащийся слизью нос, - я в тебе уверен, как в себе!
        - Хорошо! - улыбнулся в ответ Иван.
        Прощаясь, он крепко пожал меланхолику руку, усаживаясь на сидение собственной красной девятки:
        - Ладно, ты звони, если кто обидит, - сказал бандит, закрывая боковое окно неказистого автомобиля.
        Сдав назад, Иван вырулил на пустынные улицы уснувшего города, полностью погрузившись в свои невесёлые мысли.
        Грубые, нескладные, но правдивые размышления, которые рождались и угасали внутри черепной коробки бандита, как не странно, были о далеко идущих перспективах.
        Дальше оставаться с Январёвым было опасно. Парня явно волокло в сторону самого отъявленного криминала и Иван, справедливо опасался, что после следующего подобного инцидента с изнасилованием, может оказаться на скамье подсудимых как полноправный соучастник:
        - Насильник, мать его! Всё свои хотелки унять не может, - зло буркнул себе под нос молодой Дуб и осторожно притормозил у стоп линии пустого перекрестка.
        Даже недалёкий Иван, благодаря тому, что практически постоянно присутствовал возле своего начальника, заметил негативные изменения в мышлении Романа Сергеевича. Начальник стал агрессивнее, злее и всё меньше контролировал себя, срываясь по малейшему поводу.
        Светофор, издавал противный, действующий на нервы, гул электричества в абсолютной тишине ночного Медведьевска. Устройство сигнализации, наплевав на внутренние алгоритмы, настырно горел красным, явно превышая допустимые временные пределы.
        «Неисправен», - правильно оценил ситуацию Дуб, и потянулся к рычагу механической коробки переключения передач. Неожиданно, двигатель надёжной машины дал сбой. Взбрыкнувшись на пустом перекрёстке, автомобиль с трудом, по инерции проехал несколько метров и замер, захлебнувшись мотором:
        - Твою-то мать! - рассвирепел Иван, выходя на улицу. Он громко хлопнул дверью, прекрасно понимая, что его знаний в автомеханике будет явно не достаточно, чтобы решить возможную проблему с двигателем. Самым ранним утром, надолго задержаться на пустынном перекрестке, никак не входило в его планы.
        Открыв тяжёлый капот, недалёкий бандит бездумно уставился на агрегаты и механизмы отечественного автомобиля, абсолютно ничего не смысля во внутреннем устройстве.
        Именно в этот момент, когда внимание горе-автолюбителя, было максимально сосредоточено на подкапотном пространстве, громогласно каркнув, из темноты небес, прямо на макушку склонившегося Ивана, спикировал большой ворон, настырно раздирая когтями и клювом нежную кожу головы. Заверещав, испуганный Дуб отпрянул от капота, стараясь отбиться от противной птицы.
        Изловчившись, бандит схватил неадекватного ворона, намереваясь свернуть обидчику шею, но не успел. Сразу четыре светофора пустого перекрёстка, одновременно дали сбой, бешено мигая разноцветными огнями. Яркая вспышка перегретых проводов и весь небольшой район, из-за короткого замыкания, погрузился во мрак.
        От неожиданности, Иван присел на корточки и выпустил ворона, стараясь прикрыть расцарапанную голову руками. И без того прохладный, весенний воздух Северного региона, мгновенно обернулся настоящей зимней стужей середины января. В абсолютной тишине слышалось только истеричное хлопанье крыльев улетающей птицы и всхлипывающее, неровное дыхание испуганного человека.
        Непродолжительное время ничего не происходило. Отважившись, Иван опустил окровавленные руки, осторожно озираясь по сторонам. То, что бандит увидел в воздухе, рядом с собственным, заглохшим автомобилем, отдалённо напоминало бледную, шаровую молнию, с трудом, видимую и в кромешной тьме:
        - Алёна… месть… - хрипло, страшно коверкая слова, прошелестел по перекрёстку ледяной ветер, и шарообразный объект немедленно перешёл к активным действиям.
        Зашипев, как рассерженная кошка, шарообразное нечто атаковало бандита, на полном ходу ударяя в грудь.
        Физического касания не было. Всё что почувствовал Дуб, так это резкое ухудшение самочувствия и ледяной ожог холода, пронзивший то место, через которое только что пролетел круглый, светящийся шар. Обернувшись, бандит, впервые за жизнь находящийся в состоянии глубокого шока, успел увидеть, как шар растворяется в воздухе за его спиной. Ещё секунду спустя, окончательно уничтожив самообладание Ивана, зарычал оживший мотор собственного автомобиля, словно вежливо приглашая хозяина продолжить движение.
        Если бы Вадим не был мёртв, то его текущее состояние полностью бы удовлетворяло новоиспечённую Душу. С наступлением темноты, Таршин проснулся в собственной могиле, чувствуя как наполнен возросшей, пульсирующей силой шарообразного естества. От былой, неровной, скомканной формы эктоплазмы не осталось и следа. Тягучую, отталкивающую энергию кладбищенской земли, Вадим играючи преодолел одним рывком, для чего пришлось лишь слегка напрячь внутреннюю волю.
        Самое разительное изменение, которое первым приметил Вадим - это изменившаяся палитра цветов нового зрения. На этот раз пространство, окружающее мертвеца, отливало небесной голубизной, переливаясь тонкими нитями внутренних энергий объектов и предметов.
        Долго любоваться новой картинкой, не было времени. Дух прекрасно помнил вчерашний успех с отпугиванием подростков и форму перемещения сквозь пространство - телепортацию к месту собственного захоронения, в тот момент, когда образ уютной могилы мелькнул перед внутренним взором уставшего мертвеца.
        «Значит нужно развиваться дальше. Значит, можно напрячь воображение, и переместиться максимально далеко!» - подумал Вадим, немедленно приступая к тренировкам.
        Большую часть ночи новоиспечённый Дух экспериментировал, путешествуя в своем текущем ореоле обитания. Территорию городского кладбища удалось покинуть довольно быстро, для чего пришлось немного побороться с невидимой стеной, окружавшей город мертвых. Для этого особо большого таланта визуализации не требовалось - следующий пункт назначения всегда был в зоне видимости, поэтому достигался предельно легко.
        Но этого было мало. Лишь под утро, представив обстановку собственной спальни, Вадиму удалось мгновенно переместиться в тишину пустой квартиры.
        Никто так и не заправил кровать. Алёна всегда спала аккуратно. Одеяло, откинутое рукой хозяйки, приоткрывало вид на край ровной, белой простыни, пачку которых Таршины приобрели, попав на распродажу в «Военторг». Подушка ещё помнила форму её головы. В настенных, китайских часах давно села батарейка, которую Вадим намеревался заменить, вернувшись со смены. Недочитанная, закрытая книга, всё также ждала на полу, дожидаясь внимания своей хозяйки. Закладка, заложенная практически в конце, указывала на то, что Алёна как никогда была близка к завершению чтения довольно толстого фолианта одного из классиков. Всё, что окружало Дух сейчас, являлось до боли знакомыми предметами быта и привычки, которые резко потеряли смысл в связи с безвозвратным уходом владельцев. Кроватки не было. Ей забрала в свою квартиру Ольга Александровна, стараясь заменить Василисе маму.
        Грусть пронзила естество. В холодной, заброшенной спальне, где он с супругой и дочерью провёл множество замечательных ночей, на всех поверхностях уже успела поселиться пыль. Лежащая тонким слоем, в новом восприятии Вадима, она казалась чёрно-синим налётом забвения, перебивая нежно-голубые тона мебели, пропитанной благой энергией влюблённой пары.
        Смотреть на собственные фотографии не хватало моральных сил. Вспышкой, Дух выпустил негативные эмоции прочь, ветром сметая семейные фото с прикроватной тумбочки. Злость, забытая на время, с новой силой наполнила Вадима:
        «Если бы не настойчивость этой назойливой Даши в ту роковую ночь, то мы бы так и жили, наслаждаясь развитием собственного дитя! Если бы не эта проклятая Даша!»
        Образ молодой подруги жены столь явственно проявился в воображении, что спустя миллисекунду, Вадим завис в изголовье чужой кровати, против своей воли оказавшись в спальне семьи Потаповых.
        Лжесвидетель Женя спал, улыбаясь во сне. Не так давно, для отчистки совести, он полностью открылся жене, честно признавшись, откуда добыл столько денег. Недальновидному простаку Евгению искренне казалось, что данного мероприятия по очищению собственной души, с избытком хватит, чтобы отпустить бремя лёгкого раскаяния. И ему действительно хватило…
        Дарье не спалось. Бессчётную ночь кряду она с ненавистью смотрела на собственного супруга, сжавшись на самом краю кровати.
        Говорят, что женской дружбы не бывает, однако это высказывание было явно не про взаимоотношения Алёны и Дарьи, которые, со времен ночёвки на Моргудоне, только крепли и ширились с прожитыми годами. Она искренне скорбела о смерти дорогого человека и теперь, зная всю правду, не раз ловила себя на мысли, что хотела бы задушить собственного супруга во сне, осыпав злополучными деньгами на прощание.
        Восприятие, обострённое злостью, в довесок к хорошо развитой, женской интуиции, позволили Дарье почувствовать ночного гостя, возникшего над головой. Волна холода, источаемая от Духа, не познавшего покой, заставила зябко поежиться хозяйку квартиры и медленно повернуть голову в сторону источника ледяного внимания. Ни капли не испугавшись, молодая женщина горячо и быстро зашептала:
        - Знаю, что говорить не можешь. Знаю, родной! Ведаю и зачем пришёл в столь поздний час. Мстить значит всем решил… Пусть будет так, судить тебя не буду - Бог рассудит, но искренне желаю твоей душе и душе Алёнушки покоя! - молодая женщина села на кровати, свесив ноги.
        Еле различимый, круглый шар, медленно переместился в пространстве, зависнув напротив лица хозяйки квартиры:
        - В своё оправдание скажу, что я везде и повсюду рассказываю правду. Этот гад, - женщина кивнула головой в сторону спящего мужа, - думает, что узнав правду, я буду молчать. А мне совесть не позволит молчать! Но и ты пойми, Вадим, я не могу позволить, чтобы ты отомстил Жене. Он кормилец, а у нас дети. Его ещё жизнь накажет и меня, грешную, вместе с ним. Но прошу тебя, не трогай нас хотя бы сейчас.
        Вадиму пришлось напрячь все свои силы, чтобы заговорить в ответ. Научиться говорить заново.
        Мысли, формируясь в слова, превращались в ветер, который невероятным давлением воли Вадиму удалось протолкнуть по комнате, формируя при помощи щелей и выступов мебели, в шипящие, еле-различимые слова:
        - Не… трону… - разнеслось в пустой комнате со всех сторон.
        От голоса мертвеца, даже у спящего Евгения волосы встали дыбом, не то, что у Дарьи, которой потребовалось всё её самообладание, чтобы продолжить вести разговор с призраком:
        - Спасибо Вадим! И не прилетай сюда больше. Нельзя, чтобы мертвецы в гости к живым приходили. Они с собой смерть носят. Прощай, родной!
        - Про… щай… - разнеслось в кромешной тишине ледяной спальни и Дух испарился, мгновенно перемещаясь в пространстве к следующей цели, которой стал Иван, затормозивший на перекрёстке.
        Пронзив бандита насквозь и выговорившись, Вадим почувствовал, что пора передохнуть. Чересчур много открытий несла в себе эта ночь, позволяя мертвецу всё больше и больше раскрывать свои возможности.
        Ещё нельзя было сказать, что Вадим полностью воздействует на механические и электрические объекты. Да, он мог нарушить работоспособность механизма светофорной сигнализации и электрику автомобиля, но сбои эти происходили на уровне тонких, электрических систем, так как ток, на данный момент был союзен новой природе Духа.
        Труднее было и с человеческим организмом, который, от потустороннего воздействия, защищала воля живого существа. Тем не менее, Таршин не мог не заметить, что страх очень сильно нарушает естественные системы самозащиты Ивана, подтачивая волю опытного и опасного бандита. Это означало одно - вскоре можно было переходить к более радикальным мерам, поднабрав сил в собственной могиле.
        Истратив остатки сил, Вадим телепортировался к собственной физической оболочке, вид которой, с каждым днём, внушал всё больше отвращения. Тело распухло, заполняя практически всё внутренне пространство гроба. Черты лица исказились до неузнаваемости, превратив некогда молодое лицо в сине-голубую маску монстра:
        «Бьюсь об заклад», - подумал Дух, медленно погружаясь в солнечное сплетение для отдыха, - «что останься у меня возможность ощущать запахи, меня непременно бы вывернуло наизнанку от ароматов, царящих здесь»
        Когда процесс растекания по телу завершился, пришла и новая мысль:
        «Пора менять свой дом. Нужно отрываться от тела и приобретать большую автономность», - подумал Вадим, перед тем как окончательно погрузится в сон.
        Уже месяц Дуб жил отдельно от родителей в однокомнатной квартире, расположенной на пятом этаже. Эту квартиру он, совместно с Павлом, отобрал у одного фраера за долги. Бандиты часто использовали неприметную жилплощадь на окраине для временного залегания на дно, когда требовалось, чтобы народная молва сбавила обороты и постепенно утихла, растревоженная громкими делами знаменитой троицы. С недавнего времени, Иван серьёзно рассматривал данное логово, как постоянное место жительства, в недалёком будущем.
        В коридоре давно перегорела лампа, отчего свет попадал сюда благодаря постоянно открытой двери в туалет, где днём и ночью неустанно горела старая советская лампочка, и не думая отправляться на покой. Молодой бандит напряжённо стоял у тумбочки, на которой располагался старый телефон с барабаном для набора номера, от пережитого напряжения не испытывая ни малейшего желания присесть на зелёное кресло, стоящее рядом.
        Разговор с подельником проходил в довольно жалостливой манере, вопреки стараниям Ивана казаться уверенным и грозным:
        - Чертовщина какая-то! - жаловался в трубку стационарного телефона своему товарищу испуганный Иван, - то ворон атакует ни с того ни с сего, то машина глохнет на перекрёстке! Ты-то как? В порядке?
        - В полном порядке, - как и всегда, в подчёркнуто спокойной манере ответил Павел, рассерженный столь поздним звонком подельника, - ты что, выпил много накануне?
        - Нет. Не много. Дело не в этом, Пава…
        - Курил чего? - искал рациональное объяснение услышанной истории, сонный Профессор.
        - Послушай меня, Павел! - как несмышленому, маленькому ребёнку, принялся разжёвывать свои страхи Иван, - я не курил, мало пил и тем более не кололся! Просто складывается впечатление, что зря мы Алёну обидели. Мстит Вадим… - собравшись с силами, наконец, выдохнул в трубку Дуб то, что истинно его мучило.
        Конечно, Иван не мог узнать голос, в порыве ветра, но почему то был свято уверен, что по его душу явился злой и настырный мертвец, с которым он успел подраться перед самой его смертью.
        - Послушай меня, братан и успокойся, - в свою очередь стал максимально осторожно убеждать друга Профессор, - Это тебе кажется, во-первых, с непривычки, так как раньше ты никого не убивал, а тут девчонку угомонил одним пинком, а во-вторых, я хочу сказать, что это явно не телефонный разговор. Ты, главное, Роману не говори. Ему такое точно не понравиться.
        - Конечно! Я же не самоубийца, - упоминание всесильного начальника подействовало отрезвляюще на состояние Дуба, - Роман Сергеевич в последнее время постоянно на взводе. Сам не свой.
        - У всех бывают срывы. Это от работы, - надменно и холодно ответил Павел и тут же слегка хлопнул себя по лбу, вспоминая то, что всё время забывал поведать при встрече, - Кстати, я пробил информацию. Это действительно Женя рассказал жене о случившемся ночью. Та, в свою очередь, принялась рассказывать каждому встречному. Надо бы её заткнуть, а мужа - наказать!
        - Это верно, - согласился Иван, уже более расслабленно сев на кресло, - просто мне, братишка, реально не по себе. В церковь, что ли сходить…
        - Вот это тебя пропесочило! - искренне удивился Павел, впервые услышав от Ивана желание, посетить столь религиозное заведение, - ну, сходи, коль легче станет. Свечку там поставь… или икону поцелуй.
        Не удержавшись, Павел, являясь закоренелым атеистом, заливисто рассмеялся, выдавая своё истинное отношение к предложению Ивана.
        Только окончательно успокоившись, он смог продолжить разговор:
        - Ты бы не паниковал, Ваня.. Давай, вместо церкви, лучше в ночной клуб посолиднее завтра завалимся, да девок по дороге снимем? Это полезнее будет. С красивой девчоночкой под мышкой и кальяном все страхи сами растворяться. Следующую ночь я не оставлю тебя одного, мой друг, - улыбнулся Павел на том конце провода..
        Профессор действительно хорошо относился к напарнику, по достоинству оценивая его решительность и исполнительность. Он прекрасно понимал, что по интеллектуальным способностям выше Ивана на голову, однако последний часто делал самую грязную работу и поэтому был нужен хитроумному Павлу.
        - Во сколько собираемся? - радостно ухватился за спасительное предложение Иван, так как до жути был падок на ласку слабого пола.
        - Завтра, к двенадцати ближе, братан. Раньше, прости, не могу. По делам прошвырнуться надо. Мне тут, один хороший знакомый, свой старый должок подкинул…
        - Помощь не нужна? - Иван, как утопающий за соломинку, ухватился за повод как можно быстрее выбраться из дома.
        - Да нет… - не понял скрытого намёка Павел, либо сознательно проигнорировал его - там дел то, минут на десять, просто ехать далеко. Если будут проблемы - я сообщу на пейджер. А пока отдыхай и жди меня. Завтра, я скажу Роману, что ты приболел. Всё, конец связи!
        Иван положил трубку, в которой раздавались настырные гудки оборванной связи и вновь остался один на один с тишиной небольшого дома. За окном медленно начиналась новая заря, внушая надежду, что страшные события этой ночи останутся только странным воспоминанием из жизни бандитской.
        Намереваясь не спать до обеда, чтобы, в свою очередь, хорошо выспаться днём, Иван завалился на жалобно скрипнувший диван, заранее заварив себе крепчайшего кофе, и уставился в крутобокий, японский телевизор, дожидаясь желанного развлечения.
        Стадия 3. Призрак
        Что-то явно шло не по плану.
        Над могилой в полной мере властвовал день, однако Вадим никак не мог растворить сознание, внутри собственного тела, чтобы обрести долгожданный отдых и покой. Новая, астральная оболочка вела себя крайне нестабильно. Она то вновь собиралась в шар души, то деградировала до состояния эктоплазмы, находясь на грани саморазрушения, то формировалась в синюю, вытянутую, овальную энергию новой стадии, отражая внутренние мысли и страдания мёртвого Таршина.
        Мысли - вот что действительно мешало обрести покой. Чем дольше Вадим существовал вне физической оболочки, тем больше начинал чувствовать, вспоминая самые незначительные подробности жизни простого человека. Его разум, также поддающийся метаморфозам, то переносился в те далёкие времена, когда он был ещё младенцем и воспринимал руки матери как тёплое нечто, дарящее покой, то вновь оказывался у доски на неудачном экзамене по математике в девятом классе.
        «Это безумие» - успел подумать Вадим, в тот короткий промежуток времени, когда его сознание обрело стабильность, - «я не могу отдохнуть и восстановиться. Значит, пришла пора раствориться?»
        Страшная фраза, каменной грядой, пролегла среди туманного океана несвязанных мыслей Таршина. Первая часть фразы воздвигла небольшой островок стабильности. Когда пришла пора заканчивать начатую мысль, безумие властвовало в сознании Призрака на протяжении нескольких часов земного времени:
        «Но я не хочу, не могу раствориться! Я должен действовать! Я мстил кому-то и за что-то, но кому и за что - я не помню!», - и вновь связанная мысль расширила базис стабильности внутри бунтующего разума. Океан безумия вокруг был визуальным воплощением небытия самой смерти.
        Паника поглотила естество, вновь вымывая разум с каменной почвы рационального мышления. Лишь спустя ещё час самоборьбы, неожиданным спасением пришёл образ спящего Ивана, вместе с которым лютая, иррациональная злость заставила океан небытия наконец-то подчиниться воле человека. Вокруг образа спящего бандита Вадим медленно выстраивал прозрачные, синие стены, отгораживающие его от потоков безумных мыслей. После завершения работы над собой, к Таршину вернулась прежняя функциональность.
        Это произошло так.
        Когда последняя стена была воздвигнута, неожиданно разум прояснился, и Вадим обнаружил себя внутри чужого сна. Голубой взор Духа сменился тёмно-синими тонами, и Призрак с удивлением разглядывал свои прозрачные руки, которые обрели прижизненную форму. Следующие несколько минут Таршин осваивался в новом естестве, с упоением отмечая наличие и прочих частей тела. Он вернулся в прижизненный образ, вот только полностью состоял из непонятной, синей субстанции, через которую явственно просвечивало окружающее пространство.
        Очень молодой Иван, в возрасте пяти или шести лет, сидел спиной к Призраку, на обшарпанном ковре, в каком-то крайне неопрятном помещении, обстановку которого мешал рассмотреть синий туман забвения.
        Вадим прекрасно знал природу этого тумана. Ещё при жизни, увлекаясь искусством построения сновидений, он, экспериментируя над составляющими сна, подметил что всё, что ускользает от внимания наблюдателя, становиться только серым, клубящимся фоном пустых мыслей. Маленький мальчик, которым являлся сейчас во сне грозный преступник, не смотрел по сторонам. Его застывший взор был сфокусирован на дверном проёме, в котором виднелись последствия кровавой драки.
        Пустой взгляд мёртвой женщины, с разожжённым черепом и окровавленным лицом, был направлен прямо в душу Ивана. Над поверженным телом, громко матерясь, ходил пьяный и неадекватный мужчина, всё ещё сжимая в руках молоток, на тупой части которого виднелось запёкшееся содержимое черепной коробки.
        - Мама, - тихо прошептал Иван, боясь пошевелиться, чтобы не привлечь внимание рассерженного отца, - мама вставай!
        Мальчик залился слезами. Испуганный до колик, он прижал ноги к груди и охватил их руками, стараясь спрятаться от ужаса пережитого события.
        «Так-так, голубчик», - кристально холодно Вадим оценивал ситуацию, подмечая все самые тонкие нюансы сна.
        В новом естестве, обжигающее желание мести обратилось расчётливым холодом. На стадии номер три, Призрака более не беспокоили земные представления о правильности и неправильности поступков. Тонкой, серебряной нитью внутри возникла и оборвалась жалость к мальчугану. Отныне ненужные эмоции чувствовались в десятки раз слабее прижизненного уровня восприятия.
        «Я подбавлю красок в твой кошмар» - по привычке улыбнулся Вадим, внедряясь в образ мёртвой женщины, - «я подарю тебе ад».
        Всецело поглощённый желанием усилить кошмар, мёртвый Таршин и не заметил, как в глубинах синего тумана, на несколько секунд возник белый образ красивой, юной женщины. Стройная, прозрачная, светящаяся фигура молча, с осуждением покачала головой и в отчаянии закрыла ладонями овал лица. Если бы Вадим обернулся хоть на секунду, то он бы смог и в столь размытых очертаниях астрального тела узнать душу своей драгоценной жены.
        Иван закричал и проснулся в ледяном поту. Кошмар, время от времени мучавший его с пяти лет, только что неожиданно обрёл продолжение. Убитая отцом мать, медленно поднялась с пола, и, сплёвывая окровавленные остатки зубов и языка, ринулась на него, намереваясь убить.
        Диван, на котором спал бандит, был подозрительно мокр. Лишь окончательно проснувшись и осознав своё местоположение в пространстве-времени, перепуганный насмерть Дуб понял, что постыдно напрудил в штаны, чего с ним не случалось с детского возраста.
        Тяжело дыша, Иван брезгливо снял всю свою одежду и сбросил на пол:
        - Да что же это такое, Господи! - по-детски заплакал преступник, направляясь в ванную комнату, - да за что мне такие мучения?
        После умывания стало немного легче, хоть сердце по-прежнему неприятно кололо от пережитого страха. Мельком взглянув на часы голый, крупный мужчина понял, что проспал достаточно долго, так как циферблат дешёвой электроники показывал шесть часов вечера.
        Вернувшись в зал, где стоял мокрый, коричневый диван, Иван принялся фанатично обшаривать полки и углы старой, корпусной мебели, которую почему-то в народе называли «стенка», в поисках небольшого молитвенника, который остался в квартире ещё со времён прошлого владельца. Обнаружив искомое, голый мужчина рухнул на колени посреди комнаты, читая первые строчки всем знакомой молитвы:
        - Отче наш! Иже Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, - разнеслось по пустой квартире, вселяя хоть какую-то надежду в сердце кающегося человека, перед холодным мраком надвигающейся ночи.
        Закатное солнце, медленно и равнодушно, исчезало за неровной линией горизонта. Бога здесь не было. Иван не знал, что за всеми его действиями, из глубины шкафа, холодно наблюдает безмолвный судья, чья сила росла час от часу, превращая Вадима в самого настоящего карателя живых.
        Вскоре, окончательно стемнело, погружая полупустую, холостяцкую квартиру во власть мрака. Даже советская лампочка в туалете, исправно работавшая множество лет, ярко вспыхнув на прощание, наконец-то прекратила свой труд. Иван сидел бездумно, ни обращая внимания на влажную поверхность дивана, направив отсутствующий взгляд в пустое шипение телевизионного канала, которое назойливо выдавало бессмысленную шумиху в окружающий эфир…
        В шкафу, Вадим, чувствовал себя необычно плотным и разросшимся. Призрак, теперь по своей воле принял форму небольшого шара и внимательно наблюдал за своим безмолвным врагом из темноты приоткрытого шкафа, зависнув в нескольких сантиметрах от поверхности старых ботинок. По большому счёту, можно было незамеченным летать хоть перед носом Ивана, но старые, телесные привычки и особенности прижизненного поведения, вынуждали Таршина вновь и вновь избирать скрытное место для ожидания. К тому же, влияние солнца, было по-прежнему сильно. Его свет Вадим уже мог терпеть недолгое время, но для более продолжительного пребывания под его лучами требовались многие тренировки. Только солнце останавливало Призрак. Темнота сгустившейся ночи - это было его время!
        После пробуждения выглядел Иван весьма неважно. С удовлетворением мстящий Призрак отметил мертвенную, нездоровую бледность лица одного из Алёниных обидчиков и рассеянное, несчастное выражение осунувшихся черт.
        Было очевидно, что устоявшиеся, жизненные позиции нерелигиозного человека, на его глазах давали, если не сбой, то крупную трещину. Но этого было мало. Нужно было дожимать врага!
        Ощутимый, липкий, питающий естество Призрака страх в душе Ивана, удивительным образом добавлял силы новой форме посмертного существования и Таршин вновь почувствовал непреодолимую тягу к импровизации. Животных поблизости не было. Но это было и ненужно. Чувствуя свою плотность и силу, Вадим решил действовать иначе. Для этого нужно было всего лишь выждать момент, чтобы исключить влияние последних отблесков солнца на астральную оболочку, обретавшую всё большую стабильность.
        Часы на кухне, коротким писком оповестили нынешнего хозяина квартиры, что время преодолело одиннадцатичасовой рубеж, стремительно приближаясь к моменту встречи с Павлом.
        По-прежнему обнажённый Иван, сидящий на диване перед телевизором, резко подобрал под себя ноги, искренне и совершенно по-детски вскрикнув высоким, писклявым голосом от неожиданности. Только что лицо ведущего вечерних новостей, на миллисекунды превратилось в столь отвратительную маску монстра, оскалившегося в последней стадии безумия, что Дуба пронзило словно током. Наваждение исчезло также быстро, как и началось:
        - Шалишь… - сказал бандит вслух, когда немного поутихло бешеное сердцебиение.
        Молитва, отчитанная несчётное количество раз, внушала хоть какое-то ощущение защищённости на фоне всесторонней атаки демонических сил. К кому обращался Иван в этот момент полного уединения? К ведущему новостей или собственному сознанию? Вадим не знал, но вновь предпринял атаку на пыльное нутро японской техники, проникая в электрические импульсы, гуляющие по экрану.
        Эффект получился намного больший, чем в момент первой атаки. Ведущий теленовостей, оскалившись беззубым ртом, наполовину высунулся из экрана, упираясь руками в пластмассовые борта. Порыв был столь сильным, что иностранный агрегат затрещал, опасно шатаясь на тумбе, на которой стоял.
        С гримасой отвратительного, животного ужаса Иван, закрыв глаза одной рукой от страха, другой слепо потянулся к пульту управления, намереваясь выключить ненавистный телевизор. Нащупав пульт, Дуб нажал заветную клавишу, надеясь прервать назойливое вещание прямиком из ада, но не тут-то было. Техника отказывалась подчиняться, назойливо продолжая показ отвратительных лиц, ежесекундно сменяющих друг друга на синем экране.
        Голос ведущего новостей, сменился беспрерывным хохотом, через который, одно за другим, прорывались слова страшных обвинений и проклятий:
        - Зачем ты убил её, тварь? Зачем трогал Алёну? Зачем!? - ревел, рвался из динамиков, с того света на этот, искажённый, злобный голос Вадима.
        Иван перекрестился и заплакал от отчаяния. Он ревел, как несмышленое дитя, восседающее на кухне много лет назад перед телом убитой матери, чувствуя как тёплое кофе, стекает по его ногам. Теперь бандит уже ни капли не сомневался, что только что стал целью самой настоящей, демонической атаки.
        Треск в динамиках искажал голос, но Дуб узнал его. Вадим продолжал, реветь:
        - Что, тварь!? Не ожидал меня видеть!? - экран треснул, не выдержав напора изнутри, но продолжал работать всем повреждениям назло.
        Безумный смех торжества вырвался из нутра Вадима, отражая состояние восторга от творимой мести. Восторг, на фоне притупившихся эмоций, восстал волной из глубины естества, позволяя сполна насладиться творимым злом.
        «Око за око?» - мысленно, с злобной насмешкой спросил сам себя Вадим, - «Нет! Нет! Нет! За око я потребую всё! Всё!»
        Откинув пустую чашку, прочь, Иван кинулся в коридор, намереваясь как можно быстрее достигнуть выхода из квартиры. Он немного пришёл в себя, вновь обретя способность к движению, но при этом беспрестанно тихо скулил от ужаса. Булькающие, подвывающие звуки побитой дворняжки вырывались из глотки, когда Дуб пытался попасть ключами в замочную скважину, но пляшущие руки никак не могли правильно исполнить команды, поступающие из головного мозга. Попадание ключом в нужное отверстие было чисто случайным явлением. Ивану просто повезло.
        Лишь захлопнув за собой входную дверь, преступник хоть немного отдышался и, стыдясь собственного проявления слабости, в виде неприкрытой наготы, стал думать, что делать дальше. Возвращаться обратно в жуткую квартиру резона не было. Ломиться к соседям - тоже. Лампочка на лестничной клетке давно перегорела. Скорчив страдальческую гримасу перед темнотой подъезда, которая, при выходе из квартиры, дохнула в лицо бандита тонкими амбре затхлости и экскрементов, Иван спустился по лестнице вниз, заняв позицию между пятым и четвёртым этажом.
        Казалось, что пережитый ужас остался за дверьми злополучного логова бандитов. Облокотившись руками о синий, вышарканный подоконник усталый Иван с упоением затянулся свежим, весенним воздухом улицы, наслаждаясь умиротворённой прохладой приближающегося лета.
        До приезда Профессора оставался ещё примерно час:
        - Надо же тебе, было, отправился по своим делам, когда ты так нужен! - с досадой посетовал на своего подельника Дуб, попутно размышляя, как он сможет внятно объяснить Павлу свою наготу и всё то, что происходило с ним.
        Размышления продолжались недолго:
        - Что тварь!? Не ожидал!? - захлопнувшаяся дверь квартиры, щёлкнув замком, медленно отворилась, выпуская на лестничную клетку высокую, синюю фигуру призрака, следом за которым, будто собачка на невидимой привязи, абсолютно самостоятельно вылетел японский телевизор, из динамиков которого продолжал литься голос мёртвого Вадима.
        Призрак, молчаливым надзирателем остался на площадке пятого этажа, но телевизор, быстро приблизившись, нагло завис над мужчиной, который, с убийственным спокойствием предельного отчаяния, опал на колени, слегка опустив голову.
        - Я спрошу за всё! За все причинённые страдания - рычал сквозь динамики Вадим, - за уничтоженную семью. За поруганное имя. За все злодеяния, что ты совершил на протяжении целой жизни
        Искажённый голос мертвеца, сквозь уши, терзал сознание Ивана:
        - Я не хотел убивать - Дуб медленно встал на дрожащих ногах, нащупав руками вначале стену, а затем и подоконник за спиной, - это вышло случайно.
        Измученный постоянными нападками Иван, с убийственным спокойствием осознал, что почти мёртв. Призрак не оставит его при жизни.
        «Возможно, моим искуплением станет смерть!» - с безумной радостью подумал обнажённый бандит, неторопливо взбираясь на шершавую, деревянную поверхность подоконника.
        Пожилая соседка по лестничной клетке, дверь которой выходила прямиком на дверь бандитского логова, привлечённая странным шумом, осторожно выглянула на лестничную клетку. Боевая, отважная и бойкая старушка, советской закалки, Светлана Александровна, до старости работавшая в милиции, не боялась ни Бога, ни чёрта, иногда, заставляя даже матёрых уголовников остепениться одним своим рассерженным видом и боевой славой.
        Она много что видела за свою долгую жизнь, поэтому вид большого, абсолютно голого соседа, опасно высунувшегося в оконный проём, ничуть не смутил боевую бабушку. Пожилая женщина не видела призрака, стоящего буквально в нескольких сантиметрах от неё, но вот странное поведение японского телевизора цепкая память успела запечатлеть.
        Между тем, твёрдо намереваясь спрыгнуть, Иван сел на подоконник и свесил ноги над темнотой ранней ночи. В тот момент, когда Светлана Александровна нащупав деревянную клюку, полностью растворила дверь, чтобы попытаться остановить мужчину, словно избегая лишнего внимания, с треском и звоном о бетонный пол лестничной площадки разбился большой, японский телевизор, щедро разбросав свои электронные внутренности по ступенькам.
        Да, соседка бандитов, очень не любила этого неспокойного, наглого и надменного парня, кем являлся Иван, но и допустить, чтобы взрослый человек самовольно шагнул в пропасть, она не могла:
        - Ванюша! Побойся Бога, родной! Что случилось? Что с тобой? - как можно более ласково проворковала Светлана Александровна, с трудом спускаясь с первой ступеньки.
        - Баба Света, - всхлипнул взрослый мужчина, с неприкрытой радостью оборачиваясь на живой, тёплый голос, - баба Света, я больше не могу!
        Иван высунулся в оконный проём, ещё более опасно свесившись над пропастью. Его глаза, наполненные слезами, буквально впились взглядом в неровные, детские классики, расчерченные мелом на сером асфальте далеко внизу.
        - Что такое Ванюша? Мне расскажи, а я послушаю, - как с несмышлёным ребёнком, ласково продолжила говорить старая женщина, медленно спускаясь вниз, - ты не спеши, не спеши родной! Ты говори…
        Бывшему следователю милиции было не впервой вступать в переговоры с суицидниками и самыми отъявленными преступниками. Обычно, майор Банщикова тонко чувствовала, может ли она убедить оппонента в своей правоте. На этот раз профессиональное чутьё подсказывало, что беда неизбежна.
        - Светлана Александровна, - всхлипнул Иван, - что если я согрешил столь страшно, что сама жизнь кинула мне предъяву? Что бы ты сделала, на моём месте баба Света?
        - Молилась бы, сынок. Я давно молюсь. С трудом, но я пришла к Богу, к вере.
        - Вера, - одними губами, беззвучно повторил Иван, словно пробуя на вкус малознакомое, малопонимаемое слово, - а я вот не могу поверить. Я пробовал, баба Света. Но Бог не услышал меня.
        Договорив до конца голос Ивана, стал предельно отрешённым. Верный признак неминуемого прыжка. Светлана Александровна максимально ускорилась, насколько позволяло подорванное здоровье, преодолев уже две трети лестничного пролёта, под монотонную речь Дуба, который продолжал говорить на одной ноте:
        - Многое бы я хотел исправить. Да поздно уже. Всё это пустые мечты. Признаться во всём ментам и своих ребят предать я не могу. Либо свободы лишусь, либо жизни лишат. И жить с этим не могу.
        - Ванюша, не нужно, слышишь? Пойдем, поговорим. Я чай налью, с малиной. Вкусный чай такой, очень душистый - осторожно говорила баба Света, практически достигнувшая юноши, прекрасно понимая, что наверняка останется неуслышанной.
        - Баба Света. Ты Павлу обязательно скажи, что призрак Вадима к нему следующему придёт. Пусть готовиться. К отцу сходит. Это неизбежно. Прощай, баба Света, и за всё прости.
        С ледяным, мертвенным спокойствием Иван резко оттолкнулся и решительно шагнул из окна прочь, не сопроводив свой последний полёт даже легким вскриком. Тяжелый, мокрый, хрустящий шлепок об асфальт гулким эхом загулял по пустому двору, знаменуя череду непоправимых нарушений жизнедеятельности в крепком организме Дуба.
        Боль изломанных, перемолотых костей стала для Ивана расплатой и одновременно избавлением за свои грехи и проступки. Упав на хребет, он умер почти сразу, не желая дожидаться приезда скорой помощи, которую практически немедленно вызвали очевидцы происшествия. Мозг Ивана еще какое-то непродолжительное время бредил в предсмертной агонии, выдавая странные и пугающие образы внутри головы. Стараясь прогнать их, откушенным языком, сквозь раскрошенные зубы, Иван, беспрерывно шептал одну и ту же фразу:
        - Я не хотел убивать. Я не хотел убивать - пока его уста не сомкнулись навеки.
        Мстящий, бескомпромиссный, ликующий Призрак, зависнув под козырьком подъезда, с упоением наблюдал за последним актом чужой, ненавистной жизни. Счёт смертям врагов был открыт. Успех мотивировал двигаться дальше.
        Оставалось еще два виновных. Первый успех, предсмертными хрипами Ивана, вливал силы в мятежника, обманувшего саму смерть.
        Вновь став привычным шаром и, спустившись к земле, Вадим играючи поднял тяжёлый камень и опустил его на место, проверяя свои новые силы. Новые способности воздействовать на материальные предметы, развлекали Таршина, хоть всё еще отнимали большое количество энергии.
        Вадим изменился. Возможно, он сам не замечал происходящих метаморфоз. Всё меньше и меньше оставалось от прежней, человеческой личности, уступая место явлению столь страшному, что не ведала Сибирская земля со времён легендарных Шаманов. Прежний Таршин ни в коем случае не стал бы издеваться над поверженным противником. Новый Таршин проделал это с радостью!
        Скорая помощь увезла изломанное тело мёртвого Ивана, однако его душа не получила столь сладостного высвобождения из измученной плоти. Уж тут-то Вадим постарался поиздеваться на славу, встав на пути естественного движения души вверх. Призрак легко принял форму свинцового одеяла расплаты, которое было немедленно накинуто на астральное тело бандита за страшное прегрешение.
        Таршин давил и давил на душу Ивана, прибивая энергию к земле, пока с упоением не наигрался беспомощностью врага. Натешившись, как коршун со своей добычей, Вадим принялся поглощать чужую энергию, которая гибла, изменялась и уменьшалась в сполохах сине-зелёного огня.
        Когда Иван окончательно ослаб, уже внутри своего сознания Вадим создал образ комнаты из кошмара свежего мертвеца. Кинув сознание Дуба в самое страшное его видение, запирая прореху туманом забвения, Вадим довольно прошептал на прощание:
        - Тут тебе самое место.
        Таршин безумно улыбнулся, чувствуя, как переходит на новую стадию развития.
        Стадия 4. Полтергейст
        Несмотря на ночное время, слухи быстро распространялись по Медведьевску. Едва Павел узнал о смерти товарища, как он поспешил на место самоубийства незамедлительно, наплевав на дела. Место смерти собрало много зевак. Тот факт, что знаменитый преступник добровольно расстался с жизнью, поднимало из кроватей даже самых ленивых горожан, поэтому, возле окровавленных, детских классиков, к моменту приезда Профессора, собралась большая толпа.
        За суетой, возникшей возле тела, наблюдать пришлось издалека - Павел очень не хотел сталкиваться с сотрудниками правоохранительных органов, прибывших к месту происшествия. Выбранный уклад жизни запрещал принципиальному Профессору идти на какие-либо контакты с милицией. Павел свято чтил законы преступного мира, не отступаясь от них ни на йоту, поэтому понимал, что в смерти товарища придётся разбираться самостоятельно.
        Только ближе к двум часам ночи последний представитель доблестной милиции - старый и седой, прожжённый и опытный участковый Андрей Романович Погодаев, которого Павел знал с детства, окончив опрос соседей, вышел из подъезда и, подняв воротник форменной куртки, пешком отправился в сторону своего отдела.
        Милицейский УАЗ, из-за отсутствия бензина, давно выезжал только на самые важные вызовы. Рядовое самоубийство не входило в перечень уважительных причин, чтобы толстый водитель завёл своего проржавевшего коня, поэтому Андрей Романович, львиную долю рабочего времени, перемещался на своих двоих.
        Всё время работы участкового, осторожный и наблюдательный Профессор просидел в своих чёрных, выхоленных «Жигулях», вдумчиво и глубоко размышляя о первопричинах столь странного, необъяснимого поступка близкого товарища.
        На душе было гадко и грустно. Павел, всё еще не верил в реальность произошедшего события. Ему казалось, что стоило только войти в квартиру друга и Дуб, как ни в чём не бывало, выйдет навстречу, как всегда на ходу торопливо собираясь на запланированную попойку.
        К третьему часу ночи, последние зеваки разбрелись по домам и спальный двор пятиэтажки, стоящей на окраине города, вновь стал по ночному пуст и тих.
        - Эх, Ваня, Ваня… Что же ты наделал, братан? - тихо высказал свой вопрос вслух Павел и, докурив последнюю сигарету, негромко хлопнул дверью отечественного автомобиля.
        Озираясь по сторонам, Профессор быстро пересёк двор, на минуту задержавшись у истоптанного кровавого пятна - всё, что осталось от старого товарища, после чего нырнул в затхлую темноту хорошо знакомого подъезда.
        Павел точно знал от кого вышел участковый в последнюю очередь, и кто точно знал обстоятельства происшествия. Светлана Александровна - человек старой закалки. Она обладала самым удивительным качеством постоянной осведомлённости обо всём на свете, которое позволяло ей оказываться в нужное время в нужном месте. Благодаря этому качеству, старая женщина всегда знала самую достоверную информацию о происходящем в городе - будь то повышение цен в магазине, или странная смерть. И надо сказать, всегда была в авторитете у самой грозной группировки маленького городка.
        Светлана Александровна не боялась никого, в том числе и своего знаменитого соседа, чем всегда доставляла массу неудобств молодым бандитам, стучась клюкой в дверь при малейшем шуме, который доносился из их квартиры-логова после десяти часов вечера. Тем не менее, несмотря на неудобства, все члены группировки уважали бабушку за её характер. К ней Павел и направился в первую очередь.
        Стоит ли говорить, что Профессор не понимал поступка Ивана? Павел не любил слабость в людях. То, что совершил товарищ - было поведением совершенно несвойственным его бойкой, жизнелюбивой натуре. Профессор точно знал это. В противном случае они попросту не могли бы дружить.
        Возле двери Светланы Александровны, под подошвой дорого, иностранного кроссовка противно скрипнул обломок чёрного пластика. С удивлением, даже столь в малом осколке, Павел узнал кусок японского телевизора, который стоял у Ивана в зале. Переборов острое желание первым делом кинуться в квартиру мёртвого подельника, он всё же постучался в квартиру к соседке Ивана.
        Боевая старушка никогда не спрашивала: «Кто там?». Она прожила слишком долго и одиноко, чтобы бояться смерти. Как и всегда, Светлана Александровна широко распахнула обшарпанную дверь, покрытую серым дерматином на заклёпках, нисколько не удивившись личности человека, стоявшего перед ней.
        - А… это ты. С чем пожаловал, друг любезный? - мрачно поприветствовала она молчаливого и напряжённого бандита, одной рукой держась за деревянную клюку, а второй зябко кутаясь в старый и застиранный, домашний халат.
        - А то ты не знаешь, баба Света? - буркнул себе под нос молодой человек, - поговорить бы с глазу на глаз. И стены имеют уши.
        На секунду Павел почувствовал робость перед глазами старушки. Настолько жёстким, прямолинейным и решительным был взор её карих глаз. Ростом, бабушка едва достигала груди высокого Профессора, но и в почтенном, семидесятилетнем возрасте, она легко могла ввязаться в драку, не сильно обращая внимания на молодость, статус и габариты соперника:
        - Хорошо, - неожиданно, взор хозяйки квартиры потеплел.
        Светлана Александровна отступила в сторону, тем самым давая молчаливое согласие на вход позднего гостя в квартиру.
        Дождавшись, когда Павел войдет внутрь узкого и полутёмного коридора, который освещала тусклая, дешевая лампа накаливания, старушка, молча, отправилась на кухню, щелкнув тумблером электрической плиты:
        - Что стоишь как истукан? Проходи сюда. Иди в кроссовках, тапок всё равно нет.
        Из вежливости, Павел всё-таки разулся, аккуратно поставив обувь на небольшую, деревянную тумбу, предназначенную специально для этого. Он впервые был в этой квартире и был поражён спартанским бытом Светланы Александровны. Единственное, что действительно стоило внимание - это огромный книжный шкаф, видимый из коридора в единственной комнате квартиры, пестревший разнообразными корешками печатных изданий. Восхитившись начитанности старушки, Павел миновал коридор, осторожно ступая по пластмассовым, бело-синим плиткам и по скрипучему полу проследовал на грязную кухню.
        Старушка жила одиноко, а поэтому не сильно заморачивалась о чистоте. Два полных ведра мусора и гора немытой посуды встретили Павла кислым ароматом протухших продуктов при вхождении на святую территорию каждой хозяйки. Грязно - жёлтый стол был неопрятен и усыпан крошками. Кухонный гарнитур рассохся от времени, отчего, не закрывался сразу в нескольких местах. В довершение всей печальной картины, напрягая нервы, мерно капал на железную тарелку ржавый кран покосившейся мойки.
        Павел знал, что у одинокой женщины имелось довольно много детей и еще более внуков. Никто не ходил к Светлане Александровне. Данное обстоятельство было следствием неуживчивого, скверного характера старушки, еще более испортившегося после смерти единственного супруга. Родственники всячески избегали визитов к собственной матери или бабушке, предельно редко собираясь только в момент наступления самых значимых, семейных праздников, игнорировать которые не представлялось возможным:
        - Чай будешь? - спросила ночного визитёра растрёпанная хозяйка квартиры.
        - Нет спасибо, я ел, - не смог подавить собственную брезгливость бандит, понимая, что едва ли предложенная чашка будет чиста.
        - Ну и зря. Только что заварила. Сама собирала за городом травы разные, чтобы заварку вкуснее сделать. Да ты садись. Не на ногах же разговор вести, - подавая пример гостю, Светлана Александровна с кряхтеньем опустилась на табурет, стоящий с дальней стороны стола, у занавешенного плотными шторами, небольшого окна.
        - Да я ненадолго, баба Света, зашёл… Я… это…
        - Да не мямли. Знаю я, с чем пожаловал, не дура.
        - Ты всё видела, баба Света? - Павел осторожно присел на край шатающегося табурета, опасаясь, что старый предмет мебели попросту рассыплется под его немаленьким весом.
        - И, даже, успела поговорить с ним перед падением. Он, надо сказать, какую-то ахинею нёс, но, как мне показалось, был трезв. Я пыталась его остановить Пава, однако Ваня был непреклонен в своем желании умереть.
        Хозяйка квартиры отставила клюку, облокотив её о белый бок советского холодильника, и с наслаждением принялась растирать уставшие за день ноги.
        - Много наговорил? - сурово, сощурив глаза, спросил Павел хозяйку квартиры, со скрипом облокотившись локтями о столешницу и грозно нависнув над поверхностью стола.
        Он серьезно опасался, что в момент раскаяния, перед прыжком, Иван мог сболтнуть лишнего, например, об убийстве Алёны…
        - Ты, на меня, волком не смотри. Не боюсь я вашего брата, - старушка бесстрашно улыбнулась беззубым ртом.
        Она гордо распрямилась, насколько это позволяла сделать надорванная спина и полностью обернулась к молодому человеку:
        - Я долгий век прожила, и смерти не боюсь. Мне он наговорил достаточно, но ментам я это пересказывать не буду. Что они, что вы - все теперь одним миром повязаны, не то, что раньше. Так ты за этим пришёл? Угрожать?
        - Нет, баба Света, - резко сменил гнев на милость Павел, охлаждая свой пыл, - прости. Ты бабка авторитетная. Я в тебе уверен.
        - Бог простит. Твой друг, кстати, про Бога и про привидения что-то нёс перед прыжком. Ещё про кару небесную, если память мне не изменяет. И наказал мне тебя предупредить, что следующим, к кому придёт призрак некоего Вадима - будешь ты. Чтобы ты к отцу шёл за советом ещё. Вроде всё, - старательно, как выученный урок, прилежной ученицей выложила всю информацию хозяйка квартиры, отчищая свою совесть от данного обязательства.
        - Всё? - удивился Павел, с трудом переваривая информацию.
        - Да. Я свой моральный долг выполнила. Последнюю волю мертвеца исполнила. Твоё теперь дело, как поступить с этой информацией. Я бы поверила. Телевизор сам по себе летать по лестничной клетке не может, - как будто бы между делом обмолвилась хитрая старушка об ещё одном фрагменте увиденного, и, улыбнувшись, ещё раз картинно включила своё напускное гостеприимство, - Так может всё-таки чаю?
        - Нет, Светлана Александровна. Я пойду.
        Последние слова старушки звучали столь невероятно и грозно, что растревожили и чёрствое сердце закоренелого скептика, коим, по своей натуре, был Павел.
        Упоминание об отце было моральным эквивалентом удара под дых. Близкие родственники давно не общались, на почве предельной разности убеждений и взглядов на жизнь. Профессор давно ушёл из семьи, практически потеряв контакт и с матерью и с младшим братом Василием, но теперь, невольно вспомнил о словах своего родителя, брошенных напоследок:
        - Жизнь прижмёт, и ты вернёшься! И ко мне и к Богу, - густым басом, как на проповеди, вещал вслед уходящему сыну грузный, бородатый мужчина, - и ко мне и к Богу!
        Для Профессора, который являлся закоренелым атеистом, наличие отца - священника являлось материальным отражением личного позора. Православный протоиерей был настоятелем Храма Николая Чудотворца и во всеуслышание, не раз осуждал общеизвестную деятельность своего старшего сына, выставляя его личность как самый яркий пример человеческого грехопадения. Естественно, эти проповеди не добавляли любви и уважения между ними.
        Иван знал эти семейные дрязги, как никто другой. Слова, сказанные об отце Павла перед смертью, не были случайным бредом отчаявшегося человека. По всей видимости, товарищ по бизнесу был предельно напуган перед прыжком.
        Этот логический вывод настолько запал в душу молодого человека, что в тот момент, когда за спиной Павла захлопнулась дверь Светланы Александровны, он с легким содроганием шагнул в темноту лестничной площадки между квартирами.
        Дом спал. Житейские, бытовые звуки мирной ночи заполоняли подъезд. Железные, окрашенные в грязно-зелёный цвет, электрические щиты, скрывали в своём нутре провода и тихо шуршащие крутящимися барабанами, мигающие счётчики электроэнергии. Этажом ниже, в квартире глуховатого деда, работал старый, чёрно-белый телевизор, который Иван подарил ему два года назад, с таким пафосом, как будто скинул крестьянину соболью шубу с барского плеча.
        Как говориться - хотел как лучше, а получилось как всегда. С тех пор старик приобрёл отвратительную привычку спать при включенном агрегате, чем доставлял немало беспокойств соседям, учитывая хорошую слышимость между межкомнатными плитами стен в типовой пятиэтажке.
        Переборов страх, Павел спустился чуть ниже, аккуратно обходя куски разбитого телевизора. Своим богатым воображением он пытался представить то, что чувствовал Иван, перед смертью, отправляясь в последний полёт. Выходило плохо. Воображение отказывалось рисовать страшную картину. Чересчур часто Павел жил текущим моментом, не заглядывая даже в ближайшее будущее, чтобы представлять смерть.
        Всё ещё борясь с вялостью собственного мышления, Павел подошёл к распахнутому окну, и крепко взявшись за раму, перегнулся через подоконник. Тишина двора завораживала. Словно несколькими часами ранее здесь вовсе не разыгрывалась драма последнего акта человеческой жизни.
        Впрочем, в Медведьевске люди гибли часто - на перекрестках, в переулках, на лавочках возле подъезда или в местном клубе, во время пьяной драки. Никого не удивляла бы новая смерть, если бы личностью, канувшей в лету, не стал известный бандит. Подобное, массовое равнодушие являлось страшней особенностью потерянной страны и потерянного народа.
        Что-то еле слышно звякнуло за спиной Павла. Инстинктивный разворот опытного бойца был стремительным. Натренированные рефлексы молодого человека работали даже быстрее разума. Он всегда ожидал вероломной атаки и в этот момент был готов встретить любого живого противника.
        Живого противника.
        Однако то, что он не видел, никак не входило в рамки устоявшихся убеждений материалиста.
        Хорошо знакомое подобие телевизора, вновь собралось воедино, и летало пролётом выше, периодически касаясь плохо выкрашенных стен, отчего множество осколков, зрительно сжимаясь от удара своей массой, издавали довольно мелодичный звон. Телевизор не стал целостным. Даже в темноте подъезда было видно, что между собравшимися кусками смутно просматривается синева стены, виднеющейся за ними. Тем не менее, это не мешало новому, японскому аппарату, с каждым касанием стены, выдавать в тишину подъезда грозное шипение далёкого эфира.
        Профессор был не из робкого десятка, но даже его ноги постыдно подкосились от того, что он видел в настоящий момент. Отказываясь адекватно воспринимать реальность, первым делом молодой мужчина протёр воспаленные глаза, справедливо полагая, что вид летающего телевизора - это просто галлюцинация.
        Стало только хуже.
        Прозрачная, призрачная, тёмно - зелёная, болотной мутности фигура возникла из мрака подъезда пролётом выше, распростёртой рукой направляя движение расколотого телевизора на расстоянии, не касаясь его. Полуразмытые черты лица призрака показались Павлу знакомыми. Еще раз, протерев глаза, он окончательно узнал потустороннее существо перед собой.
        Таршин Вадим Михайлович собственной персоной. Пришёл с того света к своему обидчику, испытывая лютую жажду отмщения.
        Павел убегал быстро, от ужаса чуть ли не выломав входную дверь подъезда. За ним никто не гнался, но бандиту казалось, что с секунды на секунду холодные, цепкие руки вопьются ему в спину и, не смотря на яростное сопротивление, живьём сорвут кожу.
        К счастью для Павла всё обошлось. Бросившись к водительской двери, взопревший мужчина распахнул её, рухнув на старое кресло. Крутанув ключи, Профессор завёл еще не успевший остыть мотор.
        Шестёрка взвизгнула покрышками, резко откатываясь назад. Задний бампер, любовно отполированный хозяином до зеркального блеска, грубо протаранил угол кирпичного гаража, сгибаясь вместе с частью багажника. В растревоженной тишине раздался звон. Задние сигнальные огни не выдержали удара, дождём красных осколков осыпаясь в жёсткую, зелёную траву.
        Павлу было наплевать на повреждения автомобиля. Что было мочи, он вдавил педаль газа в пол, стараясь как можно быстрее убраться отсюда прочь. Немного побуксовав на старой, весенней траве, автомобиль рванул по узкой дороге, заложив крутой вираж при выезде со двора. Направление движение было выбрано им без лишних колебаний - Павел направился к частному, загородному дому, где уже давным-давно жила его семья, прямо напротив церкви, которой заведовал отец Профессора. Нужно было срочно предпринимать меры, чтобы не отправится на тот свет вслед за своим товарищем - это прекрасно понимал паникующий бандит.
        Протоиерею Александру не спалось. Грузное тело требовало много воды, и священнослужитель встал с нагретой, большой кровати, отправляясь на просторную кухню, где в современном холодильнике его дожидался запотевший кувшин клюквенного морса. Лишь утолив первую жажду, отец Александр понял, что неожиданное ночное пробуждение - следствие не физических страданий, а душевных.
        Внутри груди, рядом с сердцем, было явно неспокойно. Свербело так, будто откуда-то извне приближалась большая беда, которую невозможно было предотвратить усилиями простого человека. Ровно такое же чувство уже возникало у Александра на далёкой, Афганской земле, когда ночью его блокпост неожиданно атаковали со всех сторон воинственные моджахеды. Напоминанием о тех грозных событиях служил большой шрам, пересекающий волосатую, седую грудь и отсутствие трёх пальцев на левой руке.
        Жена Анна мирно спала в спальне, в чём Алексей своими глазами убедился сразу после полночного пробуждения. Следовательно смутное беспокойство не касалось её личности.
        «Может быть опять, несносный Василий, ищет лёгких денег среди ночи?» - подумал Протоиерей, направляясь в спальню младшего сына, - «а ведь я уже говорил, что оборву уши, если ещё раз узнаю хоть об одной вылазке на кладбище, вместе с его дружком-дурачком Ринатиком!»
        Но нет. Василий, раскрывшись во сне, сладко спал, разметавшись по кровати. Крепкое, молодое тело сына внушало уважение. Младший рос настоящим богатырём и полностью соответствовал чаяниям отца. Что совершенно не скажешь о старшем сыне, мимо пустой спальни, которого медленно прошествовал священнослужитель. Дома, Павел, не появлялся уже несколько лет:
        «Может быть, с ним случилось чего?» - помимо своей воли принялся гонять в голове негативные мысли святой отец, закрывая дверь в спальню младшего ребёнка, - «ведь дорог он мне, собака такая, несмотря на своевольный нрав, прости Господи!»
        В гостиной, посмотрев в окно, отец Александр набожно перекрестился на купола собственной церкви, настоятелем которой он являлся. Крещение произошло именно в тот момент, когда деревянный потолок над ним, оцарапали жёлтые фары приближающегося автомобиля.
        Сощурив глаза, бородатый и большой мужчина, с неудовольствием отметил тот факт, что неизвестная машина остановилась прямо напротив ворот в его дом. Времена настали тревожные. От ночных гостей можно было ожидать многого, поэтому опытный ветеран боевых действий, решил выйти предполагаемой опасности навстречу, чтобы ещё на пороге разобраться во всём, обезопасив мирно спящую родню.
        С собой отец Александр взял дорогое, семизарядное охотничье ружье, которое всегда висело на стене в полной боевой готовности.
        «Если начнётся стрельба, то Вася знает, где припрятан пистолет. Он сможет защитить мать», - с улыбкой подумал о сыне отец, выходя в прохладное пространство аккуратного, ухоженного двора с ружьём наперевес.
        - Кто там? - басом спросил он, приближаясь к калитке.
        - Папа, открой, - с трудом разлепил пересохшие губы Павел, только что окончательно наплевавший на свою гордость, - поговорить надо.
        - Пава? - несказанно удивился визиту опального сына отец и осторожно приоткрыл калитку, звякнув цепочкой, ограничивающей зазор обзора.
        Ружьё он не опустил. К сожалению, Александр прекрасно понимал, что и от родного сына можно ожидать самых опасных действий.
        - Я с миром папа, у меня с собой нет ничего, - показал пустые руки Профессор, понимая замешательство отца, - поговорить надо.
        - Ну, заходи, раз надо, - цепь звякнула, и калитка отворилась полностью, - только сам понимаешь, мы тебя не ждали и угощений не заготовили.
        Священнослужитель, впуская сына, был слегка напряжён, подозрителен и хмур.
        - Фирменный, мамин клюквенный морс есть? - спросил Павел, виновато глядя исподлобья
        - Есть, - ответил отец.
        - И этого достаточно. Пойдём на кухню.
        Мышление снова стало фрагментарным, несвязным и полностью подчинилось негативным эмоциям. Да, Вадим мог сразу разобраться со следующим обидчиком ещё в подъезде, но это было бы чересчур просто:
        «Тело за око! Пасть за зуб!» - прокричал он внутри собственного естества, наблюдая с вершины пятого этажа, как отечественный автомобиль уносится прочь.
        - Успокойся Вадим! - вслух, сам себе сказал Полтергейст, - ты неадекватен.
        - Сам успокойся! - вслух, сам себе сказал Полтергейст, злясь на свою слабую часть.
        - Никто не должен пострадать кроме него, Вадим! - добрая часть души, не отрицала месть, но воззвала к справедливости.
        - Все кто ему дорог, будут наказаны вместе с ним! - завопила злая часть души.
        - Все, кто ему дорог, будут наказаны вместе с ним! - согласились с тёмной стороной белоснежные глаза стороннего наблюдателя, проявившиеся внутри, - все и семья Январёвых в том числе! И проклятый колдун Игорь Леонидович, уничтоживший нас давным-давно!
        - Да, о Великий Мадар! - согласилась с доводами сильной сущности злая часть Таршина.
        - Воля твоя, Великий Шаман, - совершенно естественно восприняла команду извне добрая часть Вадима.
        Перепалка сущностей, слышалась бы живому стороннему слушателю как невнятное бормотание и свистящие порывы ледяного, колкого ветра, гуляющие по лестничной площадке тёмного подъезда.
        Несогласие разных частей естества - вот что спасло Павла от немедленной гибели. Пока части Полтергейста боролись за главенство, впустив внутрь третьего Контролёра, он уже успел выпить кружку живительного напитка, умиротворённо сидя под образами в отеческом доме.
        Стадия 5. Демоническая сущность
        Выслушав невероятный рассказ старшего сына молча и до конца, Протоиерей поднялся на ноги, коротко сказав:
        - Пойдём.
        - Куда? - резонно спросил Павел своего отца и в ответ получил только молчаливый, указующий жест руки, направленный в сторону церкви, которая располагалась через дорогу.
        Торопливо, озираясь по сторонам, отец и сын достигли калитки, намереваясь перейти пустынную улицу частного сектора:
        - Скорее, - проворчал отец, первым выходя под свет уличных фонарей, - эта тварь от тебя не отстанет.
        - Что это такое? Почему эта тварь так сильна? - Павел споткнулся о яму в асфальте, и едва не упал, опёршись о плечо отца.
        - Хоть ты и не убивал Алёну, сынок, но личность, погибшая при весьма печальных обстоятельствах, уже при жизни обладала способностями к, - Александр осёкся, подбирая нужные слова для переубеждённого материалиста, - назови это как угодно, например магией.
        Сняв навесной замок с ворот церкви, с лёгким скрипом Протоиерей отворил их:
        - Видимо Вадим был настолько зол, когда умирал, что во что бы то ни стало, вознамерился отомстить и после смерти. Либо, если не было собственного желания, кто-то более большой и могущественный настроил его на путь мести, возродив к потусторонней жизни. Это сейчас не важно. Важно то, что эта загробная личность эволюционирует с ужасающей скоростью и вскоре проявит себя Демонической Сущностью, которая непременно придёт по твою душу.
        - И что же мне делать? - в отчаянии спросил Павел, вслед за отцом входя в Притвор небольшой церкви о трёх медных куполах.
        - Стоять и ждать. Дальнейший бой будет происходить между мной и им.
        Священник указал пальцем на открытую дверь.
        Под светом фонарей, явив миру первобытный оскал безумия, с вышины тёмных небес, медленно опускалось отвратительное существо, зависнув напротив растворённых ворот в церковную ограду.
        - Господи, Иисусе, - пролепетал Павел, пятясь спиной как можно дальше от Демонической сущности, которая пока что только выискивала пути во двор церкви.
        Красное естество Сущности замерцало алыми всполохами, когда тварь попыталась преодолеть защитный барьер святого места. Вадиму удалось немного продавить защитное поле силы внутрь, но пробного напора явно не хватало, чтобы ворваться в самое сосредоточение православной веры.
        Молодой мужчина отступал до тех пор, пока не упёрся лопатками в алтарь, чувствуя живительное тепло святого дерева.
        Между тем, совершенно спокойно, Протоиерей зажигал свечи, действием встречая второго неожиданного гостя за ночь. За почти десятилетие службы в церкви он сталкивался со многими необъяснимыми вещами. Заниматься обрядом экзорцизма ему было не в первой.
        Вторая атака Сущности была более результативной. Продавив энергию ограды, тварь подлетела к порогу Церкви, позволяя Павлу более подробно рассмотреть себя.
        Абсолютно нагой Вадим, ежесекундно менял свои лики, и возвращался к исходному лицу. Тварь, неестественно выгнувшись в спине, парила в нескольких сантиметрах над поверхностью брусчатки, которой был выстелен двор прихода. Его руки и пальцы неестественно удлинились, превратившись в подобие тонких ветвей, с которых беспрестанно капала кровь, текущая по телу из открытых ран.
        Больше Вадим не разговаривал. Он только шипел, рычал и изрыгал бессвязные проклятия, намереваясь, во что бы то ни стало достать Павла из нутра помещения, которое было противно ему до глубины естества:
        - Папа, он ведь не войдёт сюда? - с надеждой в голосе спросил священника Павел.
        - Войдёт сын мой, это только вопрос времени, - бородатый мужчина зажёг последнюю свечу и неторопливо направился к иконостасу в центре просторного помещения, - не сходи с этого места, - ободряюще потрепал старшего сына по плечу родной отец, очерчивая мелом ровный круг вокруг алтаря.
        Окончив труды, священник встал внутри круга. Раскрыв старый, потрёпанный блокнот, лежащий здесь же и, облокотившись о поверхность алтаря мускулистыми руками, на чистом, латинском языке Протоиерей принялся неторопливо читать первые слова древней молитвы:
        - Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, in nomine et virtute Domini Nostri Jesu Christi, - грозным и торжественным басом выводил Александр в тишине собственной церкви.
        Для Демонической Сущности дверь в церковь всегда закрыта. Это в материальном мире створки были распахнуты настежь. В мире мертвецов все видится и чувствуется иначе.
        Раз за разом, красный демон налетал на невидимые створки, заставляя трещать фасад деревянного здания и, раз за разом откатывался прочь. Сила святого места была чересчур сильна, чтобы преодолеть препятствие быстро и нахрапом. Тем не менее, Вадим, окончательно теряя последние способности мыслить адекватно, в сотой попытке проломил второй защитный барьер, во всей красе представ перед образами.
        - Больно! - прорычала Сущность, терзаемая задумчивыми взорами святых, которые смотрели со стен и потолка.
        - Больно! - повторила вторая часть сознания, которую слова молитвы пронзали насквозь.
        - Больно! - согласилось естество, понимая, что иссякает под воздействием святой земли.
        - Eradicare et effugare a Dei Ecclesia, ab animabus ad imaginem Dei conditis ac pretioso divini Agni sanguine redemptis. Non ultra audeas, serpens callidissime, decipere humanum genus, Dei Ecclesiam persequi, ac Dei electos excutere et cribrare sicut triticum, - между тем, совершенно спокойно, продолжал вещать священник, прекрасно понимая, что сейчас сила на его стороне.
        Отец Александр часто видел, как гибнут товарищи на войне и в мирное время. Он видел тысячи примеров несправедливости и унижений нового времени. Он видел душевную боль и страдания великого числа прихожан, поэтому всегда считал своим долгом быть тем оплотом стабильности и понимания, который как никогда требовался в столь трудный час для народа России.
        Протоиерей был отважен душой и твёрд в вере православной и поэтому не мог оттолкнуть сына в столь трудный час, хотя прекрасно понимал, какому большому риску подвергал себя и свой приход. Более сильного и наглого создания, противостоящего ему, он не видел никогда и всерьез опасался, что если Демон победит, то вскоре эволюционирует на шестую стадию Тёмного Эгрегора, став фактически бессмертным и неистребимым.
        Преисполненный светлой решимости, он бы непременно победил Демоническую Сущность, заставив иссякнуть в тупых попытках проникнуть внутрь очерченного круга, но случилось то, чего он никак не ожидал. Отец Александр явственно почувствовал, что в их конфликте присутствует и третья сторона. Пульсирующая, белая Сущность, внимательно наблюдала за боем и когда Вадим практически облажался, теряя последние силы, третья сторона попросту подожгла с другой стороны улицы дом священника.
        От вида быстро разгорающегося пламени, Александр сбился, путаясь в словах молитвы. Живой страх за жену и младшего сына удушливой волной проник в душу, и его пришлось подавлять дополнительными усилиями воли.
        - Отец! - прокричал Павел, поднимаясь на ноги, - там мама!
        - Стой! - русский выкрик приостановил поток латинских молитвенных слов, - Здесь ещё одна тварь! Она нейтральна! Это может быть иллюзией. Вторя Сущность, искушает нас!
        В эту самую минуту, отцу Александру, как никогда в жизни хотелось верить, что трещащее пламя с другой стороны улицы является всего лишь плодом воображения. Однако реальность оказалась более сурова.
        - Папа! - испуганный Василий, в одних плавках, выскочил из калитки дома, призывая отца на помощь, - мама заперта пламенем в спальне! Папа, на помощь! - кричал младший сын, полностью сбитый с толку ночным происшествием.
        Горькая слеза скатилась по бороде, разбившись о поверхность алтаря. Потерять сына или потерять жену - именно такой страшный выбор сейчас стоял перед святым человеком. Стоит ли винить его за то, что даже его установки дали сбой?
        - Беги, Пава, я отвлеку демона, - сказал Александр, выступая из круга.
        Он понимал, что добровольно сняв защиту, он становится фактически самоубийцей. Выбирая, кто должен первым умереть, он без колебаний выбрал себя.
        Нужно отдать должное Профессору, который довольно быстро оценил необычную ситуацию. Пользуясь тем, что Сущность и Священник слились в битве, ломая телом живого человека деревянный иконостас, Павел кинулся на улицу, чувствуя, как от его действий зависит жизнь брата. Мать он не надеялся спасти. Демоническое пламя чересчур жадно пожирало деревянный дом семьи и, судя по страшным, женским крикам, доносящимся из его нутра, спасать больше было не кого.
        - Вася! В машину! - Павел, которому адреналин прибавлял силы, схватил тяжёлого младшего брата, буквально закидывая его на заднее сидение, - тикаем, Вася!
        - Но мама! Но отец! - Василий прибывал на грани истерики, поэтому получил уверенную оплеуху от старшего брата.
        - Приди в себя. Отец справится! Мы ему будем только мешать!
        Противореча сказанному, с протяжным стоном церковь треснула, просаживаясь внутрь себя, погребая под обломками прихода тело проигравшего Протоиерея и Демоническую Сущность, которой обломки намоленных стен причиняли боль, равнозначную физическим страданиям священника, окончательно забирая силы.
        Для дальнейшей мести Вадиму явно требовалась длительная перезагрузка в кладбищенской земле…
        Уличные фонари над крышей машины, складывались в единую гирлянду, из-за большой скорости автомобиля. Жёлтым, тревожным светом уличные, молчаливые наблюдатели за жизнью людей, равнодушно царапали лобовое стекло автомобиля. Чёрные «жигули», игнорируя красные сигналы светофоров, быстро маневрировала в паутине запутанных улиц, стараясь как можно скорее достигнуть конечной точки маршрута. На одном из поворотов, водитель, погруженный в тяжёлые думы, едва не сшиб полуночного прохожего. Боковое зеркало даже слегка задело куртку местного пьяницы, однако, не причинив ему никакого вреда:
        - Осторожнее! - прошептал Василий, находящийся в состоянии шока.
        - Ты мне ещё тут поговори! - огрызнулся страшный брат, накручивая громкость в дешёвой магнитоле.
        Музыка не успокаивала Павла. Тяжёлый рок, горячо любимый бандитом, вливаясь в уши, воем электрической гитары, никоим образом, не затрагивая внутренних струн. Звуки музыки просто уносились в ночь, минуя запотевшие стекла автомобиля.
        Профессор прекрасно знал, куда нужно ехать в столь поздний час. Смертельная опасность в виде ожившей Сущности касалась не только его одного. Под ударом был и Роман. Только объединившись с ним и с ресурсами его семьи можно было хоть что-либо предпринять. Поэтому, долго ли, коротко, но испуганный водитель, вместе с братом, всё же достиг нужного района, на окраине Медведьевска.
        Трудно было представить, с чего начать разговор, чтобы объяснить своё ночное появление. Никто из живущих в Медведьевске людей, старался не беспокоить покой Сергея Викторовича попусту. Разумеется, вокруг импровизированной крепости семьи Январёвых никто не хотел таскаться без дела и днём, даже вездесущие грибники в свой святой сезон, на рубеже лета и осени. Что уж говорить про ночь…
        Шестёрка резко затормозила у железных, двухстворчатых ворот в крепость, ярко освещаемая несколькими фонарями, выполненными в изысканном, европейском стиле. Реагируя на приближение автомобиля, взвыли, забесновались, загремели цепями две огромные, дворовые собаки «кавказской» породы, чьи оскалившиеся головы возвышались над кирпичным забором, не смотря на его приличную высоту, под стать человеческому росту.
        Неслыханной наглостью для Павла было позвонить в домофон дома Январёвых в столь позднее время, но дело не требовало отлагательств:
        - Кого там чёрт принёс, - недовольно раздалось за забором спустя пару минут.
        Сергей Викторович был столь состоятелен, что мог позволить себе и прислугу, живущую в отдельном домике. В этот дом первым делом и поступал сигнал домофона.
        Калитку, которая больше напоминала бронированную дверь, открыл работник, который включал в себя сразу несколько функций - дворник, привратник, истопник и просто мелкая сошка, бегающая по поручениям хозяина. Как зовут данного человека, Павел не знал, но ведал, что в своё время он был довольно авторитетным человеком в преступных кругах, однако спился и опустился на самое дно, не в силах противостоять пагубной привычке:
        - Какого хрена тебе дома не сидится? Ты пьян? - неприветливо спросил Павла работник по хозяйству, легко узнавая ночного визитера.
        - Роман дома? - сглотнув слюну, вопросом на вопрос ответил ему ночной гость, - срочно надо увидится, поговорить.
        - Да вроде дома был. Что стряслось то?
        - Вопрос жизни и смерти. Правда. Не тупи. Не до тебя, - Павел рукой легко отстранил рабочего, проникая внутрь ограды.
        Дворовые собаки хорошо знали этого высокого, молодого мужчину, поэтому обнюхав Павла с ног до головы, успокоились, признавая его право находиться на их территории. Опасливо оглядываясь на грозных животных, Профессор самостоятельно открыл тяжёлые ворота, и, не обращая внимания на протесты привратника, загнал свой автомобиль на территорию семьи Январёвых.
        - Хорошо! - в конечном итоге морально сдался решительному напору и наглости Павла худой, и старый рабочий, - Ты стой здесь, а я доложу, что ты приехал. И если я за это от Романа Сергеевича получу нагоняй, то учти - больше тебе никогда не открою, - обиженный старик стремительно развернулся, и вскоре исчез в недрах огромного дома, чтобы предупредить сына хозяина о неожиданном визите:
        - Где мы? - спросил Василий, стараясь скрыть глаза, полные слёз, стремительными поворотами головы.
        «Отец не плохо тебя воспитал. Крепкий малый», - с внутренней улыбкой подумал Павел, по достоинству оценив способности младшего брата контролировать себя и в столь страшный час, но вслух, разумеется, сказал совершенно иное:
        - Здесь, Вася, все дела в городе и районе делаются. Простым смертным сюда ход заказан, поэтому смотри, пока есть время.
        - Павлик, мне страшно! Я видел тоже, что и ты, - с огромным усилием признался Василий в своём страхе старшему брату.
        - Я понимаю, - перегнувшись через рычаг переключения передач, Профессор открыл бардачок машины, откуда на резиновый коврик, рекой хлынули разнообразные предметы.
        Небрежно порывшись в куче вещей, Павел достал заряженный пистолет системы Макарова, протягивая его Василию на заднее сидение:
        - С ним тебе будет спокойно. Он на предохранителе. Держи при себе и оденься! В багажнике есть кое-какая грязная одежда.
        Сказав это, Профессор вышел из машины. Павел нервно закурил папиросу из пачки рабочего, которую нашёл на полочке у калитки. Молодой мужчина с опасением выглянул из ограды, оглядывая длинную, прямую дорогу, проложенную сквозь густую лесополосу. Он серьезно боялся увидеть где-то вдалеке красно-алые сполохи пламени приближающегося монстра.
        Ходил старик долго. Видимо времени и усилий, затраченных на то, чтобы поднять младшего Январёва с постели и примерно разъяснить, что к чему, у работника ушло не мало. Лишь спустя двадцать непростительно долгих минут, дверь коттеджа снова скрипнула, и тот же человек призывно махнул рукой беспрестанно курящему визитёру, приглашая внутрь грандиозного строения.
        Павел редко бывал в утробе основного дома Январёвых, тем не менее, внутреннее убранство и расположение комнат были для него не новы. Заспанный Роман Сергеевич, облачённый в махровый, синий халат до пят, встречал своего товарища в просторной гостиной, расположенной на первом этаже. Света не было. Темноту разгонял только свет гаснущих углей, исходящий из большого камина, выполненного из серого камня в нарочито-грубой манере. На английский лад, у камина лежал большой, пушистый ковер, и стояло несколько кресел, в одно из которых, жестом руки, Роман пригласил сесть своего подельника:
        - Ты что, белены, объелся, ночью приезжать сюда? Хорошо отец не проснулся, - прошипел Роман, вместо стандартного приветствия, - что стряслось?
        - Рома, Ваня погиб, - спокойно ответил своему руководителю Павел, внутри которого, потрясения сегодняшней ночи, выжгли эмоциональную пустыню.
        - Я слышал, - нисколько не удивился новости Роман, садясь на корточки возле камина и протягивая к углям озябшие руки.
        Такую махину, как огромный коттедж семьи Январёвых, было довольно трудно обогреть даже современными способами и средствами, поэтому и в летнюю пору внутри просторных помещений часто бывало прохладно:
        - Мне птичка на хвосте принесла, что он сам из окна шагнул, - Роман подложил несколько берёзовых поленьев внутрь камина, - или ты думаешь, что ему кто-то выпасть помог? - задал страшный вопрос Январёв и в его зрачках загуляли белые огоньки подавляемого гнева.
        - Роман Сергеевич, ты меня знаешь много лет. Я фуфло не говорю, и за слова свои отвечаю, - Павел с подозрением взглянул на своего руководителя, который встал в полный рост, загораживая свет, исходящий из камина, - помогли ему, Роман Сергеевич. Ещё как помогли. Но ты не поверишь кто.
        Больше всего Павел опасался, что и в столь поздний час руководитель группировки будет в наркотическом угаре. Но вроде пронесло. Январёв-младший был собран и спокоен.
        Поэтому, без лишних слов, Роман Сергеевич сел в кресло, и спокойно глядя на пламя, сказал только одно слово:
        - Говори…
        - Вадим это… Таршин, - осторожно начал Павел, справедливо опасаясь быть непонятным, - Я лично видел его призрак на месте смерти Ивана. После чего я видел его в церкви отца. Хочешь, верь, а хочешь, нет. Он и за нами придёт.
        - В церкви отца? - Роман осторожно перевёл взгляд на Павла, здраво оценивая состояние последнего.
        Роман Сергеевич всегда внимательно относился к своим подчинённым, поэтому как никто другой знал конфликт отца и сына, который уже практически десятилетие тянулся в семье Профессора.
        - Да. И он, и моя мама, скорее всего, мертвы, - тяжело сглотнул Павел, подавляя внутреннюю боль, - со мной в машине мой младший брат.
        - Прохор! - негромко крикнул в темноту гостиной Январёв, - пригласи мальца в дом. Обогрей и накорми.
        - Как скажете, Роман Сергеевич, - отозвался невидимый слуга, быстро исполняя распоряжение хозяина.
        Когда работник ушёл, Роман неожиданно вспылил, вскочив на ноги, и невольно повысил голос на подчинённого:
        - Что за ересь ты несешь? Ты пьян? - тихо прорычал Январёв, сотрясаясь от волн гнева, накатывающих изнутри, - какой Таршин? Ты же сам видел, как мы его кончили в ограде. Хочешь сказать, что он выжил?
        - Нет, Роман Сергеевич, - Павел постарался быть максимально убедительным, - я трезв совершенно, поэтому знаю, что говорю. Долгие годы я был материалистом, отвергая любые проявления потустороннего мира. Я всегда всё старался объяснить с научной, рациональной точки зрения, но именно сегодня моё мировоззрение было изменено от и до.
        Павел и сам встал с кресла, продолжив на одном уровне глаз доносить до разума Романа очень странную и непростую мысль, без страха принимая гневный взор Январёва:
        - Я лично видел его силу. Он давно не жив. Он мёртв. И вернулся в этот мир по наши души.
        - Призрак говоришь, приходил?
        Голос старшего хозяина дома раздался из темноты, неожиданно прерывая непростой разговор двух молодых людей.
        Сергей Викторович, также облачённый в халат, но чёрного цвета, выйдя на свет из-за спины своего сына, тяжело впился глазами в Павла, словно изучая душу ночного гостя, - и ты отвечаешь за свои слова?
        - Отвечаю, Сергей Викторович, - без страха ответил ему Профессор, - Поймите, еще вчера я был полным атеистом. Не верил ни в Бога, ни в чёрта, но теперь… теперь всё по-другому, - как можно более уверенно старался держаться Павел, под испытующим взглядом столь авторитетного человека.
        - И ты веришь ему? - не унимался Роман, - по мне так это просто несусветный бред!
        - Я тебе слово давал? - жестко одёрнул своего сына, грозный отец, - по моему мнению, самым ужасным является то, то ты не веришь своему другу, который пришёл в твой дом, не смотря на поздний час, чтобы предупредить тебя об опасности. За это я спрошу с тебя лично. Наедине.
        Сергей Викторович сел в свободное кресло и поставив локти на колени, сложил руки замком. На переплетённые пальцы он задумчиво положил свой массивный подбородок. Старый мужчина уставился в разгорающийся камин, и слегка махнув головой, пригласил молодых людей сесть рядом с ним. Дождавшись, пока сын и его друг займут свои места в креслах справа и слева от него, он, немного помолчав, решил поведать часть своей насыщенной истории жизни.
        Стадия 6. Тёмный Эгрегор
        Давно это было, - начал Сергей Викторович свою историю, не отрывая глаз от горящего пламени, - я молод был, как сейчас молод Роман и также как и он горяч душой. Я самовлюблённо думал, что жизнь моя - череда просчитанных шагов, а мой уровень интеллекта позволяет свысока смотреть на других. И бог мой, как же я ошибался в этом! Человек, мыслящий подобным образом непременно сталкивается со смертельной скукой Бытия. Сука открывает лазейку безумству. И именно эта беспросветная скука, заставляет человека делать страшные, иррациональные шаги. Ты думаешь, Роман, я не принимал наркотики?
        Для Романа Сергеевича, скрывающего ото всех свою пагубную привычку, подобный вопрос от отца был как гром среди ясного неба:
        - Отец, я…
        - Я знаю больше, чем ты думаешь, Рома. Я наблюдал за тобой и в те года, когда мы ещё общались не так хорошо как сейчас. Голос внутри тебя не заглушить никакими препаратами. Я проходил сквозь этот ад.
        - О чём ты, отец? - Роман вжался в кресло, морально чувствуя себя обнажённым и незащищённым перед взглядами многотысячной толпы, настолько о личных и тайных вещах говорил сейчас Сергей Викторович.
        - Этот голос звучал во мне. Звучал в моём отце перед моим рождением, в моём деде и прадеде. Это проклятие демонического безумия, из поколения в поколение передаётся в нашей семье по мужской линии. И это великая кара, за убийство Шамана, которое произошло на недалекой горе. Наш предок - казак, это тот человек, который произвёл последний выстрел, прикончивший хранителя горы. И с тех пор тень Мадара приходит к самому молодому из мужчин в нашей семье, чтобы шёпотом и подстрекательством медленно сводить с ума. Мадар мстителен, а расчётливости его может позавидовать любой из ныне живущих интеллектуалов. Он не мог уничтожить нас физически. Это не по правилам. Он потерял бы свою нейтральность силы. Но теперь я уверен, что убийство Алёны и Вадима было подстроено им лично, чтобы на свет появился тот страшный мститель, способный стереть с лица земли весь род Январёвых.
        Бред, звучащий из уст чужого отца, ещё вчера показался бы Павлу пустым трёпом недалёкого человека. Тем не менее, в сегодняшней ситуации, самые невероятные версии происходящего казались истиной в последней инстанции:
        - И как нам обороняться от двух Демонов сразу? - задал он самый волнующий вопрос ведающему человеку.
        - О, дорогой Павел, Мадар не демон, - улыбнувшись, ответил старший из семьи Январёвых, - он расчётливая, холодная, совершенно нейтральная сила, едва ли способная уничтожить кого-либо лично.
        - Он несколькими часами ранее убил мою мать и отца! - взбесился Павел.
        - Но убил ли? Мастерство Мадара всегда состояло в том, чтобы самыми страшными иллюзиями испытывать разум обидчиков. До Романа, все мужчины нашей семьи справлялись с напором. Но Роман не смог противостоять. По всей видимости, не смог и ты. Что бы ни произошло у тебя на глазах, без личного созерцания тел убитых родственников ты ничего не можешь утверждать. Сядь! - Сергей Викторович небрежно взмахнул рукой, призывая своего подопечного к спокойствию.
        Павел и не заметил, как в порыве гнева вскочил на ноги:
        - Простите, - сказанное хозяином дома вселяло хоть какую-то надежду в душу Профессора, - простите ради Бога.
        - Пустое. Так я продолжу? - старший в семье вернул вскинутую руку на место, вновь устремив взгляд в пламя, - я видел как ты, Роман, с недавнего времени почувствовал зов Мадара внутри. Но послушал бы ты меня, если бы я начал этот разговор ни с того ни с сего, за семейным ужином например? То-то и оно, - ответил сам себе Сергей Викторович, косым взглядом наблюдая за неоднозначной реакцией своего сына, - просто с изнасилованием Алёны ситуация явно вышла из-под контроля. Мадар нашёл третью силу конфликта, которую искал веками. И именно при помощи Мадара эта Демоническая Сущность заполучила такую мощь. Прохор! - неожиданно крикнул старший Январёв, призывая верного слугу.
        - Да Сергей Викторович, - как привидение, вновь появился многогранный работник, за спиной Павла.
        - Нужно срочно звонить Игорю Леонидовичу. Скажи, что час настал и для него есть работа.
        - Будет исполнено, - Прохор исчез в темноте, стараясь как можно быстрее исполнить волю всесильного хозяина.
        - Кто это такой? - не смог побороть любопытство Профессор.
        - Твой брат знает, кто это, - дал неожиданный ответ глава семейства, - это очень знаменитая личность в узких кругах. Но брата ли ты привёл сейчас с собой?
        Неожиданно для всех, выстрел отчаяния прозвучал в кухне. Потом ещё один. И ещё. Всё это в сопровождении нескончаемого крика ужаса младшего брата Павла, которому заботливый Прохор накрыл на стол в хозяйском доме.
        Кричать было от чего. Через самые малые щели, внутрь коттеджа проникали тонкие струйки Алого тумана, формируясь в десятки теней, чьи лица были предельно искажены безумием. Личность Вадима окончательно распалась на сотни обособленных элементов, каждый из которых хотел уничтожить всё живое вокруг.
        Пули пронзили Алый туман и, не причинив десяткам Вадимов никакого вреда, разбились о бревенчатую стену помещения:
        - Прочь! Прочь - завизжал Василий, медленно отступая к дверному проёму, в котором уже собрались вся честная компания из гостиной.
        Профессор, схватив мальчика, быстро отставил младшего брата за спину, выхватив из рук подростка ненужный пистолет. Умирать беззащитным он не собирался.
        Потерявшись из глаз, Василий резко успокоился и, никем не замеченный, с довольной улыбкой растворился в темноте гостиной. Ловушка Мадара захлопнулась. Враги были стравлены.
        Каждая преодолённая эволюционная ступень давалась Таршинам большим трудом и огромным вливанием сил, а длинная, первомайская ночь стремительно подходила к концу. Услышав крик петуха, Тёмный Эгрегор осознал, что разобраться со всеми присутствующими он не успеет.
        «Плевать!» - тысячами мыслей взревели Сущности, единогласно избирая одну верную цель.
        Молнией, метнувшись из кухни в проём, долю секунды спустя, один из Вадимов проник внутрь такого сложноорганизованного существа, как человек и этим человеком стал Павел. Подселение прошло легко. Намного легче, чем ожидал Эгрегор. Воля измученного, потрясённого Профессора сломалась, быстро сдаваясь под потоком пугающих образов безумца.
        Нет, Павел еще попытался перенаправить пистолет себе на висок, чтобы уйти на тот свет легко и безболезненно, но рука его одеревенела на полпути. Скрип и хруст замораживающихся, отчуждающихся сухожилий был явственно слышен в темноте.
        - Что… что ты сделал со мной? - промычал непослушным языком Павел, понимая, что смерть будет очень тяжёлой.
        Вадимы не отвечали. Не было смысла. Они пришёл сюда не разговоры разговаривать.
        - По-мо-ги-те… - по слогам прошептал Павел, чувствуя, как вязнет и постепенно замирает биение сердечной мышцы.
        Таршины медленно согнули тело Профессора пополам. Со стороны казалось, что крупный, молодой человек, получил удар в солнечное сплетение, а поэтому резко согнулся в районе живота, чтобы унять боль в поврежденном месте. При этом хруст сломанного позвоночника услышали все присутствующие.
        - Вадим, не надо - разбитыми губами пролепетала ещё живой Профессор, намереваясь достучаться до разума мертвеца, но было слишком поздно.
        Часть Эгрегора внутри бандита разогнулась с такой силой, что почти каждое сочленение прочного организма испытало тотальную перегрузку. Суставы, в дикой пляске саморазрушающегося безумца, один за другим, с мягким хрустом покидали свои места. Как натянутые струны рвались связки и сухожилия. Мышцы агонизировали и ходили под треснувшей кожей буграми, сведенные в адской судороге.
        Павел не кричал. Он выл. Выл безумно, протяжно и страшно, изливаясь слезами из полувыпавших глаз.
        Растягивая момент мести, Вадимы еще какое-то время забавлялись тем, что поддерживали самые важные процессы в теле, но когда грань невозврата была преодолена, резко прекратили вливать силы в живое существо.
        Бандит рухнул на пол. Перемолотое тело было настолько изломанно, что напоминало мешок из-под картошки. Над булькающей, дымящейся и хрипящей плотью вновь возникла одна из фигур Алого Тумана.
        - Побойся Бога, - закричал верный Прохор, вставая на пути тумана, - ты никогда не попадёшь на небеса!
        - Небес нет… - десятками голосов прошептала новая сущность, открывающая внутри себя всё новые грани безумия и своего естества, - я сам… небеса.
        Таршины засмеялись, собираясь воедино в единое облако тумана. На сегодня силы кончились. Эволюция, убийство и Бой со священником вымотали ресурсы Эгрегора до предела. Нужно было питание. Захватив с собой душу Павла, Тёмный Эгрегор устремился в сереющие небеса, отправляясь к единственному месту на земле, которое на данный момент Вадимы могли считать домом - в тень и тишину собственной могилы.
        Помнить десятки своих воплощений - тяжкое бремя для сознания обычного человека. Тем не менее, сознание опытного Ведуна, воплощаясь в новой физической оболочке из поколения в поколение, всё ещё сохраняло работоспособность на протяжении почти трёхсот пятидесяти лет.
        Внешне, Игорь Леонидович Тюкалов выглядел как типичный политик средней руки. Слегка полноватый, темноволосый мужчина, средних лет и невысокого роста, всегда носил строгий, чёрный костюм при белой рубашке и красном галстуке и перемещался по Медведьевску исключительно ночью, на дорогом внедорожнике, откровенно брезгуя вступать в диалог с большинством представителей человеческого рода.
        Служитель тайной силы, Игорь Леонидович всегда ценил любое её проявление в людях, с которыми общался, будь то выдающиеся спортсмены или известные бандиты. С ними он чувствовал хоть какое-то родство духа, который помнил свой путь на протяжении прожитых лет. Единственный житель Медведьевска, которого Игорь Леонидович считал практически равным себе, был Сергей Викторович Январёв - человек, прошедший столько школ и испытаний за свою жизнь, что мог почти сравниться опытом с древним Ведуном, обитавшим на Сибирской земле.
        Московское государство только набирало силу, когда родилось первое воплощение Игоря Леонидовича. Естественно, череда имён и фамилий была только чередой формальностей в его долгом пути, поэтому нынешний Тюкалов даже не помнил имени своего первого проявления на белом свете, однако прекрасно помнил, почему выбрал добровольное изгнание в далёкие земли Сибири. Причиной послужили беспощадные дворцовые интриги, предельно обострившиеся в Смутное Время. Тотальная борьба за власть разных политических и магических сил, с течением времени, оставили опальный стан Игоря Леонидовича в меньшинстве, раскидав представителей их объединения по городам и весям княжества Московского. Если бы первое воплощение не отважилось на долгое путешествие, то могущественный Ведун давно бы окончательно упокоился в могиле, не без помощи своих заклятых врагов, где-нибудь на западной земле большой страны.
        Единственный минус избранного пути - новые воплощения приходилось растить и готовить заранее, выбирая из числа чужих детей. Сын священника Василий Александрович, совокупностью качеств и достоинств, как никто другой подходил для нового обряда передачи силы, а вместе с силой и разума древнего Ведуна.
        Именно от своего верного преемника Игорь Леонидович впервые узнал о магических непотребствах, царящих в маленьком городке:
        - Значит, жив твой отец? - в затемнённом, просторном зале, отрицая свет белого дня, спросил Игорь Леонидович своего ученика.
        - Да, учитель. Слава Богу, жив! - учтиво ответил Василий, отставив в сторону большую, фарфоровую чашку душистого чая, которым неизменно поил его при встрече старый колдун.
        В быту Игорь Леонидович был неприхотлив. Он не искал роскоши и не гнался за дорогими предметами и модой, поэтому своим текущим местообитанием избрал несколько квартир первого и второго этажа обычной трёхэтажки, объединив их в один обширный комплекс.
        Соседей он тоже выбирал с умыслом. Обычные старики и тихие семьи идеально подходили под пристрастия Ведуна, никоим образом, не нарушая его покой и не влезая в устоявшийся уклад его жизни. Если кто-либо из новеньких жильцов, всё-таки начинал досаждать могущественному Ведуну, он ловко избавлялся от них, упекая в тюрьмы или банально нарушая рассудок.
        Упоминание учеником в разговоре Всевышнего, вызвало невольную гримасу отвращения на округлом, ухоженном лице Игоря Леонидовича:
        - Не упоминай Бога всуе, - надменно поправил Василия его учитель, задумчиво глядя на свою чашку чая, к которой он не прикоснулся и мизинцем, - и мама цела?
        - Да, Игорь Леонидович, - Василий с удовольствием откусил шоколадную конфету, делясь невероятными событиями минувшей ночи, - ей тоже поначалу показалось, что пламя поглотило дом. Но потом и она, и я оправились от шока. Так что всё относительно хорошо, вот только Церковь придётся отстраивать заново, да и отцу придётся долго лечить несколько переломов рёбер.
        - Со строительством я помогу, не волнуйся. Ресурсов хватает.
        - За это и дороги, Игорь Леонидович.
        - А вот отца твоего, мне, по всей видимости, придётся побеспокоить несколько ранее его полного выздоровления.
        Большой, чёрный кот спрыгнул с книжного шкафа, своими движениями выпрашивая у хозяина ласки. Чисто механически, бездумно, древний Ведун погладил домашнее животное, мысленно глубоко анализируя ситуацию.
        Действительно, по меркам обычного мирянина, Игорь Леонидович был сказочно богат, и отстроить Церковь для него, было делом пары пустяков. Очень удобно планировать расходы и доходы, когда в распоряжении находиться самый главный актив, которому практически нет числа - время. С самого начала бытия, с самого первого воплощения, внутри Игоря Леонидовича всегда была предпринимательская хватка. Сибирь велика. Ресурсов много. Нужно было только планомерно уничтожить конкурентов, в первой волне захвата безграничных территорий. Это легко было сделать, являясь руководителем хорошо вооружённых и опытных стрелецких и казачьих отрядов. Множество Шаманов, были уничтожены в десятках экспедиций от Красноярска до Якутска, кровью отмечая будущие негласные владения опытного ведуна.
        Мадар был самым сильным из них, и для его устранения пришлось привлекать намного больше человеческих сил, чем это требовалось ранее:
        «Кто же знал, что хитроумный служитель мёртвых Богов, будет так проявлять себя через века?» - неторопливо размышлял Игорь Леонидович, безразлично разглядывая своё будущее воплощение в виде Василия, пьющего особый чай. С каждым глотком, сам того не ведая, сын священника подготавливал свою душу и разум к вторжению хитрого Ведуна, который услышав историю о сильной и неизвестной Сущности, разумно решил подстраховаться.
        Теперь, пока душистый напиток, несколько дней будет бурлить внутри молодого тела, для перехода необходимо было произнести только короткое и ёмкое заклинание, напоминающее простую формулу. Ведун разумно полагал, что неизвестное Тёмное Существо, атаковавшее Церковь, с каждым часом будет только крепнуть, расти и тупеть. Именно поэтому Игорь Леонидович оперативно готовил переселение - в предстоящей и неминуемой схватке, Ведун мог попросту проиграть.
        К тому же, в минувшей череде событий прослеживалась явная деятельность и активизация усилий давнего противника, что только добавляло негативных мыслей Древнему Ведуну:
        - «Во времена первого пришествия на землю Сибири я был чересчур слаб, чтобы окончательно решить вопрос с посмертным существованием Мадара, но сегодня мои силы и знания возросли многократно. Осталось только дождаться простой формальности, которая произойдёт прямо сейчас».
        Дар предвидения не подвёл Тюкалова. Едва мысль окончательно оформилась в сильном сознании Игоря Леонидовича, как на столике рядом с креслом зазвенел старинный телефон, в изящно изогнутой трубке, которого послышался холодный и спокойный голос Сергея Викторовича:
        - Добрый день, мой дорогой друг! - поприветствовал старший Январёв своего давнего товарища, - не отвлекаю?
        - Уже нет, - улыбнулся уголками рта ведун своему невидимому собеседнику, - Демон снова проявил себя? - сделал вид, что совершенно не осведомлён о последних событиях, очень хитрый Игорь Леонидович.
        - Не во мне, в сыне, - с трудом поделился своими бедами Январёв, который страшно не любил обращаться к кому бы то ни было за помощью, - и Демон пришёл не один, но с подмогой в виде другого Демона. Моя семья в большой опасности, мой дорогой друг.
        - Ты же знаешь, Сергей Викторович, что я тебе никогда не откажу. Твоя семья долгие годы помогала мне сохранять своё положение в обществе. Меня всегда устраивала роль невидимого кукловода. Твоих предков и тебя - роль воплощения человеческого могущества на Земле. Во имя этого многолетнего тандема, я помогу тебе раз и навсегда разобраться с бедой. Вот только… - Ведун осёкся, боясь быть неправильно понятым своим товарищем, который ничего не смыслил в магии.
        - Что? - напрягся на том конце провода Январёв, ожидая какого-либо подвоха или предложения оплаты услуг.
        - Мне нужен будет сторонний человек для нашего мероприятия. Которого не жалко, - Тюкалов осторожно намекнул на очень важный ингредиент успеха в предстоящей битве.
        - Его состояние важно? - быстро уловил суть вопроса опытный бандит.
        - Что ты имеешь в виду? - вопросом на вопрос ответил Игорь Леонидович.
        - Человек, которого я могу отдать, может быть в стельку пьяным.
        - Это даже лучше! - обрадовался сговорчивости товарища, древний человек, - я бы всё равно его напоил или одурманил, так что полдела сделано.
        - Тогда подъезжай к клубу «Пламя», Игорь Леонидович. Я буду ждать тебя там.
        Излишняя вежливость и формализм никогда не красили разговоры двух сильных личностей. Не попрощавшись и не обменявшись любезностями, и Сергей Викторович, и Игорь Леонидович одновременно положили трубку, после чего старый Ведун медленно переправил взор на Василия, который наконец-то закончил пить чай:
        - Иди, дитятко. Скажи отцу, что вопрос с финансированием новой стройки уже решён. Однако, несмотря на его состояние, мне от него потребуются специфические услуги сегодня вечером. Он поймет, о чём я говорю, и даже будет в этом заинтересован.
        - Спасибо Игорь Леонидович! - Василий обрадованно вскочил, быстро направляясь к выходу из квартиры.
        Мальчик затормозил на пороге и, секунду помявшись, всё же решился озвучить волнующий его вопрос:
        - А брату вы поможете? - взволновано и доверчиво взглянул через плечо ученик на своего наставника.
        - Безусловно, Василий. Безусловно, - Ведун небрежно помахал кистью руки, давая понять, что разговор окончен.
        Едва за Василием, чудесным образом, сама собой закрылась массивная дверь, и повернулся ключ, как старый Ведун легко переместился по воздуху к одному из огромных, коричневых шкафов, образующих целую стенку просторного зала. Растворив его, Игорь Леонидович бережно достал из полиэтиленового пакета своё любимое одеяние - красный, дорогой кафтан, на древней ткани которого богато запеклась выцветшая кровь.
        - Когда то ты чуть не убил меня, Мадар, - любуясь кафтаном, вслух сам себе проговорил Игорь Леонидович, - и я практически убил тебя. Возможно, сегодня ночью, наш многолетний конфликт окончательно изживёт себя. Да, Мефистофель? - обратился мужчина к своему чёрному коту.
        Вернув древнее одеяние в шкаф, Игорь Леонидович направился к выходу из квартиры, на ходу, брелоком заводя большой чёрный внедорожник, припаркованный на обочине обычного двора посредине Медведьевска.
        Стадия 7. Квинтэссенция мрака
        СОЗНАНИЕ БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО ПРЕГРАДОЙ. ВЕЛИКАЯ ЧЕРНОТА МОГИЛЫ, НА УРОВНЕ ТОНКИХ ЭНЕРГИЙ СЛИВАЛАСЬ С ОГРОМНОЙ ЭНЕРГИЕЙ СОТЕН ТАРШИНЫХ, СОТЕН ЛИЧНОСТЕЙ, ЧЬИ РАЗРОЗНЕННЫЕ ЧАСТИ СОЗНАНИЯ КВИНТЭССЕНЦИЯ ИЗЫМАЛА ИЗ ДРЕВНИХ МОГИЛ. КЛАДБИЩЕ БОЛЬШЕ НЕ ПРЕПЯТСОВАЛО МОЩИ ИХ, НО НАОБОРОТ, СПОСОБСТВОВАЛА ПИТАНИЮ ОГРОМНОЙ МАССЫ ВОПЛОЩЕНИЙ, КОТОРЫМИ НА ДАННЫЙ МОМЕНТ БЫЛ НЕКОГДА ОБЫЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК. ОБОРВАННЫЕ ФРАГМЕНТЫ ЧУЖИХ ЛИЧНОСТЕЙ, ЧЁРНЫМ ПОТОКОМ ЛИЦ И ЧАСТЕЙ ТЕЛА ВЫТЕКАЛИ ИЗ МОГИЛ, ПРИСОЕДИНЯЯСЬ К ЕДИНОМУ ВОПЛОЩЕНИЮ ЗЛА НА ЗЕМЛЕ. НАЧАЛО ЛОКАЛЬНОГО АРМАГЕДДОНА - ВОТ ЧТО ОЗНАЧАЛ ПРОЦЕСС МАССОВОГО СЛИЯНИЯ МЁРТВЫХ. СИЛА ИХ КОНЦЕНТРИРОВАЛАСЬ НАД НАДГРОБИЕМ ВАДИМА, ПРЕВРАЩАЯСЬ ТО В СНЕЖНУЮ БУРЮ, КОТОРАЯ УНИЧТОЖАЛА, ПРОМОРАЖИВАЛА НАСКВОЗЬ СВЕЖУЮ, ЗЕЛЁНУЮ ТРАВУ РАННЕГО МАЯ, ТО МАТЕРИАЛИЗОВАЛАСЬ БУРЛЯЩИМИ, ВОНЮЧИМИ РУЧЬЯМИ ПОТУСТОРОННЕЙ МАТЕРИИ.
        ЗАЧЕМ ОНО МСТИЛО? ДЛЯ ЧЕГО? ИМ БЫЛО НЕВЕДОМО, ИМ БЫЛО ПЛЕВАТЬ НА ПЕРВОПРИЧИНУ МЕСТИ! ВАЖНА БЫЛА ТОЛЬКО СИЛА. ОКЕАН СИЛЫ, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН БЫЛ ВЫЛИВАТЬСЯ ИЗ ЧЕРВОТОЧИНЫ НА ПРОСТОРЫ СИБИРИ, ПОГЛОЩАЯ ВСЁ ЖИВОЕ ВОКРУГ.
        Какое-то время Белая Сущность ещё пыталась контролировать рост Квинтэссенции Мрака, но запущенный Мадаром процесс было уже не остановить. Зверь вырвался из-под контроля и помнил только одну цель - стереть с лица земли всю семью Январёвых.
        Не такой ценой древний Шаман мечтал достигнуть своей цели. Он прекрасно понимал череду непоправимых последствий, которые нанесёт Медведьевску Квинтэссенция Мрака. Любой житель, живущий в черте города, был под угрозой самого настоящего уничтожения. Причём процесс был запущен не только на физическом уровне. Квинтэссенция поедала и души, лишая их индивидуальности и посмертного упокоения.
        Мадару стыдно было признать, что он серьёзно просчитался, увлечённый игрой в нейтральную Сущность. У подобной нейтральности была своя цель. Благодаря правилам большой игры, благодаря избранной позиции он мог пользоваться силами одновременно двух лагерей - зла и добра, правды и кривды и поэтому вынужден был отказаться от непосредственной, личной мести Ведуну.
        Тем не менее, то, что происходило на городском погосте прямо сейчас, не попадало ни под какие правила. При попытке приблизиться к Квинтэссенции, Дух Мадара едва увернулся сразу от нескольких выброшенных в сторону него щупалец, рискуя быть затянутым внутрь общей массы. Одному Вадима было точно не упокоить и оставлять всё как есть тоже было нельзя.
        На глазах Мадара, сразу целая семья, приехавшая навестить своих усопших родственников, выйдя из машины, опала как озимые, не в силах выдержать наплывы чёрной ярости, которые незримо растекались по кладбищу из самой сердцевины червоточины. Этих людей было уже не спасти. Даже если физические тела выдержали бы повреждения, то разум семейства немедленно получил непоправимый урон, мгновенно обратив здоровую ячейку общества в сосредоточение самых глубоких, психических расстройств.
        Только очень сильные противники могли заставить Квинтэссенцию уйти прочь. И Мадар, к своему стыду, прекрасно понимал, что вопреки своим принципам и установкам, вынужден был первым пойти на мировую со своим заклятым, и ныне живым, врагом.
        - О Боги, - прошептал Мадар, на глазах которого падали и разбивались о землю, пролетающие мимо птицы, - что же я натворил?
        Мастер иллюзии материализовался рядом с Игорем Леонидовичем, по дороге в клуб «Пламя». Появление заклятого врага нисколько не удивило опытного Ведуна:
        - С чем пожаловал? - довольно вежливо обратился Тюкалов к элегантному, молодому мужчине азиатской внешности, одетому в строгий, современный костюм, который с лёгкой вспышкой появился на пассажирском сидении его внедорожника.
        - Я думаю, ты ждал моего визита. Знаешь ведь, что я не могу оставить ситуацию без внимания, - мрачно буркнул себе под нос Мадар.
        - Ждал, - легко согласился Игорь Леонидович, кивнув головой, - вот только твоё появление не добавляет доверия к тебе, учитывая всю нашу богатую историю взаимоотношений.
        - Сейчас не до распрей, - спокойно, с достоинством ответил Шаман, - если мы не остановим Вадима, то Медведьевск обречён. Мне это ненужно.
        - А мне не нужно удара в спину, когда я ослабну. Поэтому, не сочти за дерзость, но я попрошу составить договор взаимного уничтожения.
        - Ты имеешь в виду заклятие, привязывающее мою жизнь к твоей жизни?
        - Ты всё правильно улавливаешь, мой друг, - осторожно, стараясь не задеть стоящие машины, Игорь Леонидович свернул на парковку у клуба, - и ты почти не рискуешь. Свой переход в новое тело я подготовил. Данный договор - простая формальность.
        - А не боишься, что переход сорвётся? - сощурив и без того узкие глаза, посмотрел на своего давнего врага Хранитель Моргудона.
        - Вадим отупел до состояния насекомого. Он не может обеспечивать сознанием столь большую массу, которую представляет собой. Пока цел мой язык и мозг, нам нечего бояться. И он не сможет уничтожить меня мгновенно. Он - не физическая величина. Процесс поглощения занимает чересчур много времени, - Игорь Леонидович осторожно затормозил у входа в клуб, - ну так что?
        - По рукам, - немного помявшись, согласился с договором Мадар, - я буду в резиденции Январёвых вечером. Надеюсь днём ничего не случиться.
        - Я думаю ничего, - холодно улыбнулся Ведун, выходя под ненавистный свет солнца, - я рассчитываю на тебя, Мадар, - подмигнул он напоследок умелой иллюзии.
        Небольшая группа людей с напряжением ждала вечера, ожидая визита по их души могущественного, потустороннего существа. Лишь один из живых, освещаемых светом жарко натопленного камина на первом этаже роскошного особняка, всем своим видом выказывал беспечность. Этим человеком был в стельку пьяный Николай, ди-джей из печально известного клуба «Пламя». Молодой человек мирно спал прямо на пушистом ковре гостиной и после напряжённой, ночной смены иногда издавал невнятные, скулящее звуки в абсолютной тишине.
        Кроме Николая и двух мужчин семьи Январёвых, на расставленных полукругом креслах, сидели и напряжённо смотрели в камин несколько мужчин - Прохор, Ведун, Протоиерей и незнакомый многим, молчаливый мужчина, одетый в строгий костюм. Этим мужчиной был Мадар, представленный другим членам компании Игорем Леонидовичем как опытный маг и незаменимая поддержка в предстоящей битве.
        Все прочие жильцы и прислуга, под разными предлогами, были благоразумно эвакуированы, прочь, так как вскоре, весь роскошный загородный комплекс семьи Январёвых, должен был стать самым настоящим эпицентром небывалого боя.
        - Как рёбра? - прерывая тишину, поинтересовался у священника Игорь Леонидович.
        - Нормально, бывало и хуже, - довольно рассеянно ответил раненный священнослужитель, часть лица которого представляла сине-красный синяк.
        - Тогда, господа, предлагаю разойтись по заранее установленным местам, согласно разработанного плана. Первый удар я приму на себя, - раскрытыми ладонями хлопнул себя по коленям Игорь Леонидович, призывая всю компанию к решительным действиям.
        Едва все присутствующие, кроме Николая и Ведуна нехотя покинули тёплую гостиную, как электрический свет погас в особняке Январевых, и наступила кромешная темнота:
        - Чего бы вы ни увидели, будьте стойкими! - крикнул опытный Ведун, понимая, что неподготовленный разум обычных людей сейчас подвергнется суровым испытаниям. Сам Ведун уже давно не боялся ни Бога, ни чёрта.
        С отключением электричества особняк стал стремительно меняться. Меняться страшно и решительно под порывами ледяного, зимнего ветра, распахнувшего все окна и двери в строении.
        Колеблющиеся шторы взвыли смертными голосами, своими колебаниями образуя чёрные провалы ртов, куда проваливалась живительная энергия жилого места. Полы, потеряв деревянную статичность, потекли чёрно-зелёными потоками материи, невыносимо воняя серой и аммиаком. Потолок пророс могильными корнями, по которым, блестя и переливаясь под вспышками молний, ползли и ниспадали в чёрный поток большие, безобразные клубки червей.
        Квинтэссенция, восставшая из могилы, поглотила много личностей некогда живых людей, вместив их внутрь общей массы. Боль, злость, обида, негодование, страх мертвецов рисовали новую реальность для живых людей, готовящихся противостоять ему.
        Первым не выдержал Прохор. Напуганный слуга Январёвых, бледный и трясущийся от слабости, стоял на коленях посреди изменившегося коридора, наблюдая, как замершее пламя свечи у него в руках сжалось до состояния маленькой, огненной точки на конце фитиля. Ему уже не было страшно. Он просто следовал чужому выбору и с блаженной полуулыбкой ждал, когда земной путь прекратиться в страшной клоаке размытых человеческих рук и лиц.
        Рассудок Прохора не выдержал страшных метаморфоз непривычного пространства. Он добровольно лёг на смрадный пол, беспрестанно омываемый чёрными потоками, и по лицу его поползли мясистые, дождевые черви, а в провалившихся глазницах закопошились целые колонии опарышей.
        Над всем этим, с другого конца коридора возвышался Сергей Викторович, с трепещущей, сжавшейся душой ожидая страшной кончины. Расширившимися, чёрными зрачками он следил за медленным приближением огромной, тёмной фигурой, сотканной из мрака, которая шла к нему, чтобы призвать к ответу за злодеяния сына.
        Только сейчас опытный бандит понял, как его обманул хитрый и изворотливый Ведун, чьему плану они безукоризненно следовали, выйдя прочь из помещения гостиной. И он, и Прохор были всего лишь ненужными пешками на доске, которые нужно было подарить сопернику, чтобы он потерял бдительность.
        Отбросив ненужное ружье, Сергей Викторович с ненавистью прошептал:
        - Будь ты проклят Ведун! Будь проклят во веки вечные, - перед тем, как волна мрака поглотила его.
        - Мы тебя ждали, - Игорь Леонидович был предельно спокоен и сосредоточен, встречая в чужой гостиной самое опасное существо Сибирского региона.
        При появлении Квинтэссенции, Ведун сидел в кресле, возле пылающего камина, и как ни в чем не бывало, читал свежую газету. Лёгкая, классическая музыка наполняла коттедж, настраивая Игоря Леонидовича на нужный лад.
        - Как Романа делить будем? - спросил он и протянул руку за полупустой чашкой кофе, стоящей на небольшом столике рядом, - мне хорошо заплатили, чтобы юноша жил и процветал. Может ты, всё-таки окончательно удовлетворишься смертью Павла и Ивана?
        Чёрная субстанция лиц и конечностей ничего не ответила на вопрос, продолжая медленно заполнять просторное помещение. К этому времени Вадим Таршин окончательно потерял способность к мышлению.
        - А ты, я вижу, изрядно отупел, дорогой Вадим Михайлович. Так, кажется, звали тебя при жизни? - Ведун в очередной раз отхлебнул остывший кофе и поморщился от вкуса напитка, - дешёвая подделка, - прокомментировал он качество предложенного питья.
        Николай застонал во сне, переворачиваясь с боку на бок у ног Игоря Леонидовича, который продолжал говорить так, будто дело касалось обычного спора двух живых людей:
        - Я знаю твоё имя, Вадим. И это дает мне определенный козырь, в нашей дальнейшей игре. Как и твоё скудоумие. Ты осознаёшь, насколько ты деградировал?
        Вместо ответа субстанция зарычала, резко кинувшись одним из языков в сторону Ведуна. Безрезультатно - тёмное подобие плоти с многоголосым криком опало, ударившись о невидимый барьер, окружавший кресло мага и тело Николая. Столкновение чуждых энергий было такой силы, что затронуло и физический мир. Сполохи чёрного огня взвились до потолка, вырывая из темноты углы гостиной. Ударная волна была столь сильной, что смела все видимые предметы вне круга, единым порывом морозного ветра.
        - Я воспринимаю это, как ответ «да», - рассмеялся Игорь Леонидович, стараясь не выказать слабости.
        Удар, который пришёлся по защитному барьеру, был такой силы, что едва ли разом не сожрал четвертую часть внутренних ресурсов древнего Ведуна, а ведь при этом Квинтэссенция выбросила для атаки едва ли хоть какое-то значимое количество тёмной материи. Нужно было продолжать заговаривать Потустороннее Существо, стараясь, во что бы то ни стало достигнуть разума Вадима:
        - Поэтому, позволь, в наш диалог, привнести немного чисто научных знаний, - осторожно, изящным движением, Ведун поставил чашку на стол и без страха взглянул на Квинтэссенцию, которая окончательно заполнила гостиную, окружив защитный круг, - Дело в том, что разум человека сильно ограничен в своих возможностях. Есть, конечно, люди, как я, которые расширяют границы доступного методично, годами наращивая свой потенциал. А есть мёртвые или живые дилетанты. Такие, как ты. Которые стараются усмирить стихию, не понимая фундаментальных процессов, протекающих внутри себя самого. Сейчас твоё сознание растянуто по твоей Сущности настолько сильно, что не может собраться в кучу даже для того, чтобы вести связный диалог или сосредоточиться на чём-либо ином, кроме звуков моего голоса и чувства мести. А поэтому для нашей команды, ты не опаснее большого, разъярённого быка, чьими порывами умело управляет тореадор.
        Протоиерей Александр, тяжело хромая, вышел из кухни и взметнул руку с крестом вверх:
        - Imperat tibi majestas Christi, aeternum Dei Verbum, caro factum, qui pro salute generis nostri tua invidia perditi, humiliavit semetipsum facfus hobediens usque ad mortem, - продолжил читать святой отец изгоняющую молитву ровно с того места, на котором закончил, смущённый иллюзией горящего дома.
        От молитвы, не ожидая засады, Тёмная Квинтэссенция получила ощутимый удар в своё естество. Одновременно с появлением Протоиерея, Игорь Леонидович взмахнул рукой, направляя возросший поток огня из камина на ближайшие щупальца тьмы. Двойной удар оказался очень эффективен. Теряя прокажённую плоть, вместе со сполохом искр Сущность отпрянула назад, проламывая бревенчатую стену во двор. С воем потусторонняя тварь почувствовала, как теряет в объёме, но для полного поражения было ещё несказанно далеко.
        Пожар быстро поглотил гостиную, переметнувшись на шторы и ковры. Физический огонь жил сразу в нескольких мирах и именно поэтому изжигал и легко воспламеняемую ткань, и потустороннюю плоть, которая широкой рекой текла в сторону внутренних помещений коттеджа, стараясь вновь вернуть утраченные позиции.
        Уверенный в защите огня и своём превосходстве, Игорь Леонидович вышел из солевого круга, разрывая защитный барьер и специально открываясь для ответного удара. Удваивая сходство с испанским тореадором, он элегантно и ловко отступил в сторону, пропуская стремительный выпад Тёмной Материи.
        Язык черноты, на большой скорости пронёсся мимо, и, уткнувшись в тело Николая, легко слизнул его с пола, после чего втянул его в основную массу Квинтэссенции, начав медленный процесс поглощения тщедушной плоти местного Ди-джея.
        Звон стекла огласил гостиную - это осыпались стеллажи с книгами на втором этаже, поддаваясь давлению бушующей энергии мертвеца, заполонявшей дом.
        - Мадар! Давай! - закричал Игорь Леонидович, на которого слова древней молитвы, произносимой священником, влияли также плохо, как и на Сущность.
        И Мадар, мастер иллюзий, исполнил то, что обещал.
        Неожиданно, во дворе, едва касаясь чёрной материи, проявилась хрупкая фигурка белой женщины. Иллюзия Алёны, её манеры, жесты и голос были идеально скопированы мастером снов, пробуждая в самой глубине Чёрного Потока тот зачаток боли и страдания, который воззвал к свету остатки разума Вадима:
        - Алёна, - шепнула темнота, желая, во что бы то ни стало прикоснуться к белой фигуре, - Алёна!
        Инстинктивное, дикое желание телесного контакта было чересчур сильно. Быстро сокращаясь в размерах, Квинтэссенция втянулась в единственное живое тело, которое было под рукой - потрёпанное, тлеющее тело Николая. Не прошло и секунды, как бушующий океан собрался в одной точке пространства, нерешительно ступая навстречу возлюбленной.
        Роман, находящийся в гостевом доме, в тылу невиданной битвы, осознал, что настал его час. Выбежав на улицу, он на ходу передёрнул затвор автомата и, опустившись на колено, навёл грозное оружие на цель. Точная очередь легко и кучно легла в цель, разорвав плоть бывшего Николая сразу в нескольких местах. Одна из пуль, словно понимая, что именно от неё зависит будущая судьба этих мест, впилась в голову живого мертвеца, разбивая черепную коробку ювелирным попаданием в затылок.
        Точное попадание в затылок отбросило тело Николая вперёд. Впервые за несколько дней Вадим обрёл способность ясно мыслить и анализировать свои поступки. Осознав себя, Таршин с удивлением констатировал тот факт, что умирает вновь, но не так, как умирал бы истинно живой человек. Забвение смерти накатывалось неторопливыми волнами, стараясь вымыть Сущность Таршина из Николая, получившего смертельные ранения.
        Месть, давно являлась основополагающей идеей его нового существования. Двое из трех обидчиков Алёны канули в небытие, но основной, самый страшный и зловредный, продолжал жить в своё удовольствие, оберегаемый силами ведающих людей и Сущностью Мадара.
        Белый призрак перед ним был лишь иллюзией, на которую могла повестись только Тёмная Квинтэссенция, проистекающая гнилой кровью из физических ран нового тела. Но Вадим, знавший каждую родинку, каждый изгиб тела любимой, прекрасно знал, что полупрозрачная, белая Алёна лишь плод его воображения.
        Ещё при прошлой жизни отступать и сдаваться Таршин не умел и не любил. Наличие нового, живого препятствия на пути к цели значило лишь одно - экстрасенса нужно было устранить любой ценой. Проигран был бой, а не война. Мягкая, гниющая плоть была ядовитой и полуживой. Изобразив агонию, Вадим несколько раз перекатился по дворовой плитке, сокращая дистанцию с экстрасенсом.
        Рука, простреленная автоматом, висела как плеть. Из развороченной кисти опасно торчал заострённый кусок собственной кости. Поэтому провернуть дальнейшие действия было всего лишь делом техники.
        Улыбка радости заиграла на губах Игоря Леонидовича. Не обращая внимания на запах гниющей материи, он своенравно приблизился к агонизирующим останкам Николая, намереваясь произнести пафосную речь. Древний Ведун совершенно искренне приписывал себе великую победу, которая станет легендарной и переживёт сотни эпох. Но легендарной стала притча о человеческой самонадеянности.
        Изуродованное тело Николая пружиной подорвалось вверх, и, обрызгав Ведуна гнилой кровью, точным апперкотом снизу вогнало обрубок руки прямиком в подбородок Игоря Леонидовича, буквально разрывая язык заострёнными костями кисти. Удар был настолько силён, что осколки кости проникли в черепную коробку через мягкие ткани, превращая мозг в месиво крови и серого вещества:
        - Нет! - взвыл призрак Алёны, голосом Мадара, - что ты наделал?
        Мадар понял, что со смертью Игоря Леонидовича, обречен, разделить его участь. Быстро сжавшись до точки, древняя Сущность произвела на свет столь сильный физический взрыв уничтожения, что волна от него, отшвырнув последнего Январёва к гостевому дому, заставила буквально схлопнуться вовнутрь уже повреждённый, основной коттедж.
        Последняя, неконтролируемая иллюзия Мадара заполонила двор, заставляя любой разум - живой, мёртвый или агонизирующий, погрузиться внутрь себя.
        Вадиму привиделась гора Моргудон и Алена, сидящая на вершине. Молодая девушка задумчиво смотрела на рассвет и нежный, летний ветер трепал длинные пряди её русых волос, ниспадающие на обнажённые плечи. Убитая возлюбленная была спокойна и умиротворена, очевидно, радуясь тому, что может созерцать столь прекрасное явление в столь ранний час.
        Вадим возник за спиной духа Алёны и стоял, в своём привычном, земном обличье, стыдливо опустив глаза в пол:
        - Всё не отступишься? - улыбнулась солнцу супруга, чувствуя появление мужа за спиной, - значит, решил здесь остаться и превратиться в скверну?
        - В скверну? - обновлённому Вадиму показалось, что он ослышался своей жены.
        - Именно. Ты уже достиг седьмой стадии загробного развития - стадии Квинтэссенции. Но этого недостаточно.
        - Недостаточно для чего?
        - Для того чтобы вернуть меня, глупый, - Алёна ловко встала и прильнула к телу Вадима, сливаясь с ним в жарких объятиях, - ты наворотил дел. Но для чего? Нас уже не вернуть в ту жизнь, а в этой - так хорошо и вольготно. Но мне одиноко здесь, Вадим. Я жду тебя.
        - Ты предлагаешь отступиться и оставить Романа в живых? - сглотнул тяжёлый ком в горле Таршин, понимая, что вновь держит в руках физическое воплощение счастья на земле.
        - А зачем он нам тут? Пусть живёт. Ты его итак уже наказал, убив отца и изменив мировоззрение, - огромные, голубые глаза, снизу вверх, пристально посмотрели в лицо Вадима, - или тебе месть дороже меня?
        - Нет, что ты! Но…
        - Ни каких «но», Вадим Михайлович, - игриво возмутившись, Алена, слегка отстраняясь от Таршина и отвешивая лёгкую пощёчину, - ты же обещал быть всегда вместе. Или ты не держись слово?
        - Держу, родная моя. Держу! Но мне нужно вернуться, чтобы окончательно умереть в чужом теле!
        - Ничего, Вадим. Никогда не поздно вернуться оттуда сюда, - улыбнулась Алёна, отступая на несколько шагов в сторону рассвета, - Перекрёстки судьбы возникают и исчезают каждый день и чаще всего, человек или не человек выбирает дальнейший путь не осмысленно. Научись чувствовать момент, являющийся перекрёстком, Вадим. Научись чувствовать…
        Алёна взмахнула рукой, и пространство горы затопил нестерпимый свет нового утра, вымывая Таршина обратно, в кровавые объятия тяжелораненного тела.
        Автомат был пуст. Не стесняясь, слёз, Роман Сергеевич стоял на коленях посреди разрушенного двора, искренне каясь во всём что совершил. Он не хотел умирать. Раньше, весьма самонадеянно, молодой мужчина думал, что не боится смерти и потому, довольно легко относился к смерти других. Но теперь, когда сама жизнь дала прочувствовать опыт общения с потусторонними, страшными Сущностями, Роман понял насколько мало осведомлён о последствиях тех или иных прижизненных поступков.
        Первым, шатаясь, поднялся на ноги Протоиерей. Сделав несколько десятков шагов, прочь от пламени, израненный мужчина пал от болевого шока, тем не менее, обезопасив себя от неминуемого сгорания.
        Два непримиримых врага лежали ровно посредине двора, друг на друге, абсолютно без движения и Роман Сергеевич, как никогда ранее желал, чтобы тело Николая по-прежнему сохраняло полную статичность. Тем ужаснее бывшему бандиту было осознать то, что история ещё не закончилась.
        Под скрип и скрежет горящего строения, Вадим извлёк руку из черепной коробки Игоря Леонидовича и, встав на непослушные ноги, медленно пошёл навстречу Роману, который в панике сжимал бесполезный автомат. Кость руки тела Николая была непригодна для нового удара, но Роман понимал, что мстящий Дух был готов бить и грызть убийцу хотя бы до Судного Дня, лишь бы месть окончательно свершилась.
        Всё защитники были убиты или обездвижены. Бежать не было смысла. Отбросив автомат, Январёв просто ждал неминуемой развязки.
        Вадим приблизился вплотную, наслаждаясь страхом и смирением поверженного врага. Опасно переломившись в повреждённой спине, он медленно склонился к Роману, позволяя ему сполна насладиться смрадным запахом гнилого тела:
        - Я прощаю тебя, - на ухо врагу шепнула слюнявая, смрадная пасть Никиты, - и дарую выбор. Выбор - кем быть в привычной реальности. Один хороший человек научил меня науке о перекрёстках судьбы. Я своё направление выбрал. Не ошибись со своим.
        Мёртвое тело рухнуло на Романа, не причинив последнему никакого вреда.
        Для живых эта история закончилась. Для некоторых мёртвых - только началась.
        Эпилог
        С грозных событий майской ночи прошло немало времени, которое очень сильно изменило судьбы людей, упомянутых в этой истории.
        Пожалуй, будет весьма честно рассказать о каждом из них. Естественно, чтобы не утомлять читателя и без того длинной историей, о незначительных персонажах я расскажу вскользь, чтобы и самому отпустить их насовсем из своей авторской души.
        Предатели не живут счастливо. И Фёдор и Евгений, давшие ложные показания против Вадима, так и не нашли себя в обществе новой России, упорно продолжая мыслить категориями понятий суровых девяностых. В новом тысячелетии Фёдор спился и влачил нищенское существование на ведомственную пенсию. Женя, которого бросила Дарья, спустя несколько месяцев после предательства, с гибелью Январёва - старшего, потерял свой бизнес и сам превратился в обычного вальщика, на одной из бесконечных делян Сибирской земли. Зарабатывал он неплохо, по меркам маленького городка, но больше никогда не приблизился к тому положению в обществе и уровню доходов, которые ему были доступны в начале истории.
        Чего не скажешь о Дарье. После расставания со своим непутёвым мужем, карьера женщины ещё больше пошла вверх. Мать двоих детей, ушла из сферы торговли и, устроившись на железную дорогу, чисто в мужском коллективе, правдами и неправдами, смогла выбиться до начальника отдела снабжения. Самодостаточная, влиятельная дама жила ради себя и детей. У столь состоятельной женщины было много любовников чисто «для здоровья» (и не будем винить её в этом), поэтому её можно назвать весьма счастливой персоной.
        Как ни крути, раны, полученные в двух битвах, окончательно подорвали здоровье Протоиерея Александра. Умер он в любви и почёте в 1999 году, на пороге нового тысячелетия, при помощи своего сына всё-таки сделав новый, красивый Храм, ставший украшением целой области.
        Это стало возможно после того, как Василий неожиданно узнал, что огромная совокупность активов погибшего Игоря Леонидовича, была переписана на него. Став миллионером в одночасье (причём, валютным миллионером), Василий Александрович, хорошо воспитанный отцом, не стал слепо транжирить богатство направо и налево, а медленно и верно принялся приумножать капитал.
        И Рината он не забыл, оплатив ему образование. Эволюция сознания Рината, произошла не сразу. Тяжкий, тернистый путь прошёл сирота, перед тем, как окончательно не встал на путь исправления, ведомый своим влиятельным другом. В 2015 году, молодой врач - нарколог, стал украшением областной больницы, прекрасно разбираясь в проблемах своих пациентов. Знание первопричин их поведения - вот тот великий ключ практика, в борьбе за здоровое население страны (отсылка к новому проекту «Найди ключ к себе»)
        Теперь же, можно рассказать и о более значимых людях для этой истории.
        Разрушенный дом семьи Январёвых никто восстанавливать не стал. На месте происшествия, местные жители несколько раз видели странные, чёрные фургоны без опознавательных знаков и вооружённых людей в форме, на бронежилетах которых красовалась аббревиатура «АПД». Вычистив место, данные странные люди, также тихо удалились, никак не прокомментировав свои действия (отсылка к серии книг «Имя мне легион»). После чего интерес к разрушенному коттеджу окончательно иссяк. Никто, кроме вездесущих детей, долгое время, не беспокоил тишину некогда роскошных комнат.
        Сын Сергея Викторовича, которому была дарована жизнь, предпочёл жить намного более скромно, выбрав местом своего обитания просторный и светлый дом посреди Медведьевска. Роман отошёл от дел и попытал свои силы в политике. Быстро осознав, что и там его ждёт много подводных камней и соблазнов, бывший бандит, по совету матери, на несколько лет ушёл в далёкий монастырь, чтобы привести разум и душу в порядок. Дом, купленный им для своих нужд, долгое время стоял в запустении и даже был неоднократно разграблен, но, помня о грозном прошлом хозяина, дальше воровства опускаться не стали, оставив нетронутым большую часть жилища и имущества.
        Что там происходило, за закрытыми дверями церковной ограды, я не ведаю, но в начале двухтысячных годов Январёв - младший вернулся в небольшой городок. Молодой и очень изменившийся мужчина, приехал на обычном, рейсовом автобусе, пребывая в свежеобретённом сане Протоирея. На месте особняка отца он выстроил свою Церковь, мирно и верно служа Господу, к которому он пришёл после страшных потрясений грозной ночи.
        В 2011 Роман женился на хорошей и скромной женщине, которая разделяла его взгляды на жизнь. Вскоре, в последующие годы, в счастливом браке на свет появились первые дети-погодки. Мальчик и девочка.
        Мальчика священник назвал Вадимом. Девочку Алёной. Колесо жизни и смерти провернулось, образовав новый круг.
        Итак, я рассказал почти обо всех. Простите за излишнюю словоохотливость, но историю дочери Вадима и Алёны, я решил рассказать чуть ниже, в виде послесловия.
        Короткое послесловие.
        Новое тысячелетие только началось, когда Василиса впервые ощутила свои таланты видеть, запоминать и воздействовать на свои сны. Данное умение далось девочке легко и естественно и поэтому, она часто ждала ночи, предвкушая возможность вновь поиграть с тканями ночных видений.
        Наивные, подростковые сюжеты редко были сложны, но майской ночью 2002 года, под звуки проливного дождя за окном квартиры, Василисе приснилась согретая весенним солнцем, гора Моргудон, на центральном склоне которой расположился небольшой, палаточный лагерь молодой компании.
        За суетой молодых людей Василиса наблюдала с вершины, облокотившись о деревянную поверхность старого креста, искренне недоумевая, почему сознание подкинуло ей столь необычный сюжет этой ночью. На Моргудоне девочка не была ни разу и даже не собиралась забираться сюда, но таёжная даль, раскинувшаяся до горизонта, была столь реальной и подробной, что даже туман забвения никак не мог добраться до неё, практически отсутствуя в странном видении.
        Одетая в лёгкое платье, русоволосая и голубоглазая Василиса вздрогнула, когда на её плечи осторожно легли две руки. Мужская и женская. Тепло энергий, которое исходило от двух Белых Сущностей, стоящих за спиной, было настолько пропитано чувством любви, что на глаза девочки невольно навернулись слёзы:
        - Кто вы? - тихо спросила Василиса, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть странный сон.
        - Хранители Моргудона, - легко и счастливо рассмеялся незнакомый мужчина, взлохматив девочке волосы свободной рукой.
        - Наконец-то ты пришла, - в тон ему, звонко и чисто рассмеялась невидимая женщина.
        КОНЕЦ.