Соседи. Мир за стеной Иван VeganaMaia Вологдин
        У каждой квартиры своя история. Покупка нового жилья являлась давней мечтой доктора Евгения Орлова. И он, и его жена Оксана, мечтали о личном пространстве и комнате для сыновей. Но как быть, если зелёная дверь по соседству окажется порталом в Ночные Земли, откуда в любой момент в гости могут прийти неведомые и жуткие твари, притворяясь людьми? С исчезновением жены и детей, Орлов вынужден переступить чужой порог, отправляясь в невероятное путешествие по бесцветному пространству смерти, гнили, греха и мрака, откуда мало кто возвращался живым.
        Для оформления обложки использовано изображение доступное по ссылке:
        Глава 1. Переезд
        Большой, грузовой автомобиль с закрытым кузовом, с противным писком медленно сдавал назад, подстраиваясь своими солидными габаритами под небольшую площадку у подъезда девятиэтажного, кирпичного дома. Получилось не сразу - пространство двора было заставлено легковыми автомобилями, и каждое движение вперёд-назад требовало от водителя грузовика большого мастерства и сноровки.
        Обеспокоенному водителю очень пригодилась помощь заказчика услуг грузоперевозки. Евгений Орлов, маячил в зеркале заднего вида, руками показывая примерное расстояние до бетонных плит и лавок, позволяя водителю более точно ориентироваться в пространстве. Операция закончилась благополучно и вскоре крупногабаритный автомобиль смог встать так, чтобы двери его фургона, выходили точно на растворённые двери подъезда.
        - Хозяин! Какой этаж? - сонный грузчик азиатской внешности, спрыгнул с пассажирского сидения, разминая плечи перед работой.
        Вслед за ним из кабины выпрыгнул и второй, похожий на первого работника как две капли воды - оба низкие, коренастые, сильные, самоуверенные. Это Евгений Петрович почувствовал ещё в момент первого знакомства, оформляя заказ на перевозку мебели.
        - Вам повезло, ребята. Первый этаж, - ответил им новоиспечённый хозяин трёхкомнатной квартиры.
        - Хорошо, - резко и громко, будто выдохнул начальник бригады, прибывший отдельно на чёрном автомобиле японской, престижной марки - тогда быстро дело пойдёт!
        Цырен - именно так звали начальника бригады, заложив руки за спину, стоял рядом с Орловым, мало вмешиваясь в руководство процессом. Иногда, создавалось впечатление, что короткостриженому, крепкому, немолодому мужчине совершенно нет дела до того, протаранит ли автомобиль его подчинённых подъезд или нет. Это немного раздражало Евгения, но давнее, полезное знакомство с бизнесменом, вынуждало его мило поддерживать немногословную беседу.
        - Да, мебели немного, - кивнул в ответ Евгений, - моя помощь здесь нужна?
        - Не, - коротко мотнул головой бригадир, - Евгений Петрович - ты жди в квартире и показывай куда расставлять. Оплата по факту.
        Общение на «ты» - признак давнего знакомства бизнесмена и детского терапевта частной клиники, зародилось между двумя очень непохожими людьми очень давно. Евгению Петровичу было шестнадцать, когда на секцию бокса, худой и скромный, пришёл Цырен Амгаланович Сагаан обучаться великому мастерству боя. Разница в пять лет не помешала мальчикам завести тесное, дружеское знакомство - Орлов взял шефство над новым учеником и вёл его подготовку до того момента, пока не уехал в армию, в возрасте девятнадцати лет. После чего пути куратора и воспитанника разошлись надолго, пока вновь не сошлись воедино в тот момент, когда Евгению стукнуло полных сорок пять лет.
        - Хорошо!
        Женя с удовольствием оставил парней, быстро ретировавшись в собственную квартиру. Подобная поспешность объяснялась потребностью скрыться от мелкого, октябрьского дождя, в тёплом нутре собственной жилплощади.
        Как же долго, Евгений Петрович, зарабатывал на просторную «трёшку»! Квартира в центре Иркутска - объект дорогой, даже с учётом того, что из всех предложенных вариантов Евгений выбирал самый дешёвый, первый этаж. Детский врач по профессии, Евгений Петрович смог заработать два миллиона тем, что в своё время, пятнадцать лет назад, молодой специалист рискнул перейти в частную клинику - одну из первых, которая стала оказывать медицинские услуги в областном центре.
        Двухтысячные годы - годы расцвета Российской экономики. Орлову удалось сколотить небольшой капитал и вложить под проценты. И только в 2019 году накопилась необходимая сумма, избавив семью из четырёх человек от необходимости ютиться в скромной квартире-студии.
        «Наконец-то можно будет наладить личную жизнь с Оксаной!» - Евгений мечтательно вдохнул воздух просторной спальни, - «мальчики в одной комнате, мы с супругой - в другой. Красота! Здесь повесим телевизор. А вот здесь будет кровать. Вот только ремонт вначале нужно сделать!»
        Девятиэтажный дом в центре считался элитной постройкой в семисоттысячном Иркутске. Квартиры здесь могли себе позволить разве что бизнесмены, депутаты и руководители, поэтому Евгений согласился на покупку, закрыв глаза даже на то, что сама квартира давно пришла в запущенный вид. По всей видимости, прошлый хозяин - неприятный, очень худой, чернобородый мужчина пятидесяти лет, редко жил здесь, предпочитая создавать уют в другом, неизвестном месте.
        С продавцом они виделись лишь однажды, три месяца назад, быстро обговорив условия покупки недвижимости. Встретились вечером, под аркой въезда во двор, которую перекрывал самый настоящий шлагбаум, отсекая тех водителей, у которых не было личного пульта управления. В квартиру вошли как воры, бегло осмотрев пространство помещений. Договорились о цене. После чего, прочими, бюрократическими вопросами занялось известное в городе агентство недвижимости, улаживая все необходимые моменты за солидную плату.
        Запустелый, внешний вид квартиры не испугал предприимчивого и деятельного Евгения. С момента первой встречи мало что поменялось. Шторы на окне - некогда белые и опрятные, но ныне жёлтые и прокуренные куски ткани, едва прикрывали рассохшиеся, деревянные окна старого образца. Доски пола ходили ходуном и не содержали какого-либо дополнительного покрытия. Грязная, бордовая поверхность их скрывалась под несколькими миллиметрами плотной пыли, отчего от каждого шага Евгения, в воздух поднималось небольшое облачко, нещадно пощипывая нос.
        Брезгливый от природы, детский врач, привыкший к чистоте, с ужасом заглянул в санузел - огромный, древний, зелёный унитаз не имел бачка и жутко пах застоялой водой. Ржавые трубы были столь изношены, что представляли собой один сплошной, коричневый потёк, пузырясь неопрятными, коричневыми блямбами по всей поверхности. Ванная комната, отделённая от санузла тонкой перегородкой, вообще была пуста, зияя чёрными провалами журчащих стоков.
        - Холодно! - Евгений подул на руки, мысленно прикидывая, что на услуги ремонтников будет необходимо взять полноценный кредит в несколько сотен тысяч рублей.
        - Евгений Петрович, - крикнул один из рабочих, занося холодильник, - к вам пришли!
        Старый хозяин, который был лёгок на помине. Он осторожно переступил порог, оглядываясь по сторонам. С прошлой встречи он стал выглядеть ещё хуже - жёлтое лицо, с пергаментной кожей ещё больше осунулось, являя взору Евгений Петровича огромные, тёмные мешки под глазами.
        - Добрый день, Евгений Петрович, - хриплым голосом, поздоровался старый хозяин.
        Он не протянул руки, прекрасно понимая своё непрезентабельное состояние. Евгений понял это и был крайне благодарен бывшему хозяину жилплощади за это.
        - Добрый день Михаил Александрович, - кивком поприветствовал Женя непрошеного гостя, - вы что-то забыли? Вроде как мы подписали все документы ещё в агентстве.
        - Да. Один маленький сувенир от покойной супруги, который очень дорог моему сердцу, - Михаил натужно закашлялся, явно чувствуя себя отвратительно, - он в зале. Если вы разрешите, то я заберу его. Позволите?
        - Конечно, конечно, - мелко закивал Евгений Петрович, желая как можно скорее избавиться от нежелательного визитёра.
        - Мне вас ждать? - Михаил отстранился в сторону, пропуская грузчиков с электрической плитой, в дверной проём.
        - Зачем? - Евгений Петрович не совсем понял, что имеет виду бывший хозяин.
        - Ну, как? - в свою очередь очень удивился Михаил, - вы новый хозяин и я не имею права слоняться без присмотра по вашей территории.
        - Ах, вы про это! - Орлов ещё больше удивился учтивости этого мрачного персонажа, - не бойтесь, в зале нет ничего. Я завожу минимум мебели и бытовых предметов первой необходимости, для бригады ремонтников. Я и семья переберёмся сюда только с окончанием ремонтных работ.
        - Разумеется, - Михаил улыбнулся, являя взору неприятный ряд гнилых, серых зубов, - после моего хозяйствования, я бы на вашем месте тоже бы не переехал, пока всё не продезинфицировал.
        - Вы приукрашиваете ситуацию, - поспешил проявить вежливость Евгений, мысленно же полностью соглашаясь с гостем.
        - Как вам угодно, - Михаил Александрович зашаркал рваными кроссовками в сторону основного зала, намереваясь вернуть себе драгоценный предмет.
        - Начальник! - отвлёк Орлова бригадир, - шкаф, куда ребятам заносить?
        - Цырен, в спальню проходите.
        - Где спальня-то? - не сориентировался в расположении комнат, опытный грузчик.
        - Самая крайняя комната слева от входа, - поспешил исправить свою оплошность Евгений, прекрасно понимая, что при таком нестандартном расположении комнат, легко было запутаться и хозяину.
        Квартира содержала два коридора, которые были расположены по принципу развёрнутой с ног на голову, буквы «Г». При этом длинный коридор был очень широк и именно в него, прежде всего, попадал гость, входя с подъездной площадки, на которой было всего две квартиры. Маленький коридор оканчивался широкой кухней, а также имел выходы в туалет и ванную комнату, а также в небольшое, тёмное помещение без окон, которое в народе часто называют «темнушкой». С кухни имелся выход на длинный, незастеклённый балкон, доступ на который преграждала старая и ржавая решётка, который в свою очередь выходил на большой и густой парк, где прочие владельцы квартир, без зазрения совести выгуливали собак, отчего запах стоял просто отвратительный.
        Основной коридор содержал три двери. С левой стороны имелась небольшая, деревянная дверь в узкую спальню пенального типа, которая граничила стеной с квартирой соседей, в свою очередь две другие двери вели в зал и будущую спальню детей, при этом вовсе не имели дверных полотен. Еще одна, узкая и неприметная дверь, преграждала путь в небольшой шкаф, встроенный в стену.
        Окинув внутренним взором свои новые владения, Евгений Петрович был одновременно восхищён общей площадью квартиры и напуган объёмами предстоящих работ.
        - Где наша не пропадала? - подбодрил он сам себя, выходя на балкон, - унылая пора, очей очарованье, - невольно вырвалось у него следом, в порыве восхищения от взгляда на осенний пейзаж.
        Раскидистые, высокие тополя, своими толстыми ветвями уже проникали на балкон, устлав гнилые, деревянные доски полового покрытия шуршащим ковром жёлтых листьев. Несмотря на запах собачатины, парк за окном настолько напоминал лес, что даже в осеннюю пору, с полным опаданием листвы, соседние многоэтажные дома даже не проглядывались сквозь сплетение ветвей, отчего создавалось ощущение глубокой окраины.
        Иркутск - город контрастов. Именно его непередаваемый колорит часто манит гостей города вновь посетить его проспекты, улицы и переулки. Только здесь, старые, деревянные избушки, вросшие в землю по окна, могли соседствовать с роскошными, современными Молами с лучшими магазинами со всех концов планеты.
        По всей видимости, парк, в начале девяностых, превратился в долгострой. В советское время власти пытались облагородить каждый клочок городской площади. Небольшой, каменный фонтан, окружённый одичавшими кустами акации, превращённый в своеобразную клумбу, виднелся сквозь хитросплетение ветвей, так никогда и не начав свою работу. Небольшие лужи виднелись в трёх его чашах, поставленных друг на друга по принципу пирамиды, и пестрели высоким, увядшим камышом.
        - Следующим летом, намучаемся мы с Оксаной Богдановной, бороться с комарами, - пробормотал Евгений Петрович, наблюдая, как деловитая двухвостка, обеспокоенная появлением человека в своих владениях, юрко скрылась средь больших щелей пока, - так, Женя, возьми себя в руки и попрощайся с Михаилом Александровичем. Ты, конечно, больше его не увидишь, но вежливость является гигиеной души.
        Как врач, Евгений мог аргументировать свои слова. Мужчине остался год-два жизни и скорее всего, данный человек был неизлечимо болен туберкулёзом.
        Страшная, опасная болезнь, крайне смертельная когда-то давным-давно, с ростом уровня медицины и повышением качества продуктов питания, была скорее нечастой гостьей в неблагополучных семьях, чем распространённым заболеванием. Конечно, Евгений Петрович ни в коем случае не стал бы рисковать здоровьем жены и мальчиков, поэтому запланировал целый ряд мероприятий по дезинфекции квартиры: хлорка, кварцевание, полная смена покрытия стен, пола и потолка. Только в этом случае Евгений Петрович позволил бы своей родне отпраздновать новоселье.
        Сам он, профессионально не боялся никакой заразы. За свою богатую практику Орлов сталкивался со многим, поэтому искренне верил в счастливую звезду, средства профилактики заболеваний, а также в своё, могучее, сибирское здоровье.
        Маленьким пациентам Евгений Петрович часто напоминал богатыря - моложавый, плечистый, высокий, сильный. Облачённый в белый халат, черноволосый с поседевшими висками доктор напоминал детям супергероя, поэтому они охотно шли на приём. На сорок пять лет Орлов совершенно не выглядел - с ним по-прежнему заигрывали студентки мединститута, где он читал лекции время от времени, и молодые мамы своих пациентов. К тому же первую часть мероприятий, вместо него должны были осуществить ремонтные и клиринговые фирмы.
        С Михаилом Александровичем, новый хозяин квартиры столкнулся в коридоре. Худые руки больного пациента мило и трепетно сжимали большое, деревянное распятие, которое на вид выглядело как очень раритетный предмет музейной выставки:
        - Ваша жена была набожным человеком? - из вежливости поинтересовался Евгений Петрович, кивнув на распятие.
        - Что? - смешно, как попугай, встрепенулся всем телом Михаил, - а, вы про это, - он приподнял запястье, разглядывая его со всех сторон своими серыми, грустными глазами, - да, моя дорогая Аня очень верила в Бога, но он ей не помог в трудный момент жизни.
        - Что случилось?
        - Не стоит, Евгений Петрович. Я понимаю, что ваши вопросы - простая вежливость по отношению ко мне, - старый хозяин довольно небрежно сунул распятие в карман потрёпанных брюк, - я итак отнял у вас непростительно много времени. Прощайте.
        Михаил коротко кивнул головой, после чего, пропуская мимо себя грузчиков, вышел за дверь.
        - Так что, Петрович, тебя долго гость-то будет ждать? - Цырен, выходя из зала, ещё больше сузил глаза, с осуждением глядя на хозяина квартиры.
        - Какой гость? - совершенно не понял о ком идёт речь, Евгений.
        - Молодая девушка ждёт приглашения в подъезде. Говорит, что она от агентства по недвижимости пришла, какую - то подпись надо. А вы тут расхаживаете туда-сюда!
        - Я думал ты про Михаила…
        - Какого Михаила? - Цырен даже повернул голову на бок, с подозрением рассматривая давнего знакомого.
        - Ну, бывшего хозяина квартиры, - совершенно запутался в происходящем Евгений Петрович.
        - А что с ним?
        - Как что? - еле сдержал себя в руках врач, - вот я с ним разговаривал…
        - Вы, что, шутить изволите? - Цырен улыбнулся, и в его чёрных зрачках заплясали весёлые чёртики, - ты не мог его видеть. Это невозможно.
        - Ой, иди ты! - всё-таки психанул на знакомого Евгений Петрович, - как выйдешь в подъезд, скажи, что пусть в следующий раз не играет в вежливость, а сразу заходит в дом. Наглость - это хлеб в её работе.
        - Без проблем, начальник! Так ты видел кого-то или нет?
        - Скажи, что я в будущей спальне, - Орлов сделал вид, что не расслышал последний вопрос.
        Стараясь охладить свой нрав, Евгений Петрович открыл скрипучую дверь, заходя в просторное, пустое помещение спальни. Солнечный свет давно выжег рисунок на бледно-жёлтых обоях, и лишь в одном месте их поверхность сохраняла первозданный, яркий цвет. В том месте, где на стене висело распятие. Перевёрнутое распятие…
        Контур религиозного знака был хорошо виден на стене, которая граничила с соседней квартирой. От неожиданности, у Евгения Петровича перехватило дыхание. Он - закоренелый атеист по своей природе и гностик, неожиданно почувствовал, как неприятный озноб пробежал по спине, выдавая липкое чувство давно забытого страха.
        - Евгений Петрович! - от женского голоса новый хозяин квартиры постыдно вздрогнул, - я совсем забыла, что мне нужна подпись в акте приёма-передачи жилплощади.
        Молодая, черноволосая девушка, с серой, офисной папкой в руке, одетая в короткую юбку и курточку, совсем не по сезону, словно призрак, возникла из-за спины.
        - Каком-таком ещё акте?
        - Ну, вы же выкупаете площадь у муниципалитета. Поэтому я должна убедиться, что у нового собственника нет претензий к внутренним коммуникациям, и он несёт ответственность, в случае…
        - Стоп! - нагло и бестактно перебил её врач, - а Михаил Александрович кто?
        - Какой ещё Михаил Александрович? - в голубых глазах девушки промелькнуло недоумение, - а… вы про того одинокого старика, кто раньше владел жилплощадью?
        - Да! - от радости, Евгений Петрович даже щелкнул средним и большим пальцем.
        Звук вышел звонким и громким в пустой комнате.
        - Я, конечно, не знаю, откуда вы знаете про прошлого хозяина, - девушка резко напряглась, отчего заговорила весьма тихо, - но он умер ещё в девяностые и так как не имел наследников, то эту квартиру забрал муниципалитет с целью дальнейшей реализации. И вы, видимо уже знаете, что прошлый хозяин умер от туберкулёза, отчего мы долго не могли найти новых покупателей. То есть, ввиду новых, открывшихся обстоятельств, вы будете расторгать сделку? Меня уволят…
        Свободной рукой, девушка, скривив милое лицо, провела по волосам, обратным движением ладони устало закрывая ладонью глаза.
        - Я подпишу акт, - медленно, чуть ли не по слогам, ответил задумчивый врач, - сделка не отменяется.
        - Правда? - представительница агентства мгновенно вспыхнула белоснежной улыбкой, - я так рада! Подпишите вот здесь.
        С зудящим звуком она быстро раскрыла замок на папке, доставая необходимую бумагу.
        - Скажите только, уважаемая…
        - Люда. Меня зовут Люда, - с готовностью подсказала девушка своё имя.
        - Уважаемая Людмила. А где умер Максим Александрович?
        - Да прямо здесь и умер, - Анна перехватила подписанную бумагу, надёжно запирая её в папке, - его только через полгода нашли, когда он уже мумифицировался. Мы общались со специалистами - пятнадцать лет, достаточный срок, чтобы болезнь полностью ушла из этих помещений, так что вы не волнуйтесь! Итак, последние формальности соблюдены и я удаляюсь. Мы работаем неподалёку. С меня коньяк!
        - Не стоит, - грустно помотал приспущенной головой Евгений Петрович, - всего доброго.
        - До свидания!
        Люда вышла прочь, оставив несчастного, нового хозяина наедине со своими мыслями.
        Цырен, галантно пропустил девушку мимо себя, и нагло стал рассматривать её фигуру, пока она не вышла из квартиры. Только после этого бизнесмен нашёл в себе силы продолжить разговор:
        - Всё расставили, Евгений Петрович. Всё занесли. Денег с тебя не возьму. Ты очень хорошо помог моему сыну, поэтому взять с тебя плату было бы проявлением свинства с моей стороны.
        - Цырен, ты что? Это же моя работа, помогать детям.
        - А моя работа состоит в том, чтобы переезды организовывать, Евгений Петрович. Могу себе позволить тебе помочь.
        - Цырен, - немного пожевав губы, решился задать волнующий вопрос Евгений, - ты видел мужчину в квартире?
        - Прошлого хозяина? - бригадир усмехнулся, - видел, а что?
        - Так, ничего, - выдохнул Евгений Петрович.
        - Странно, что ты видел, Женя…
        - Что?
        - Да так, ничего, - рассмеялся Цырен, пародируя ответ доктора, после чего ещё раз осмотрев спальню, вышел прочь.
        Глава 2. Семейный совет
        Саша и Костя - дети Евгения Петровича шестнадцати и четырнадцати лет, сильно расшумелись за обеденным столом, обсуждая ролик в интернете. В обычном состоянии, Орлов бы не обратил внимания на громкие реплики, за ужином, но Оксана заметила, что супруг раздражённо сморщился и постучал пальцем по столу, призывая к тишине.
        - Что-то не так, дорогой?
        - Нет, всё хорошо, - виновато улыбнулся Евгений, который очень любил и уважал свою жену - завуча в средней образовательной школе.
        - Я же вижу.
        - Давай не за столом, дорогая, хорошо?
        - Как скажешь.
        - Спасибо пап, спасибо мам, - ребята взвились из-за стола, намереваясь удалиться в свой угол студии, который был превращён в своеобразную комнату, отгороженный сразу несколькими шкафами.
        - Вы почти ничего не поели! - возмутилась Оксана Богдановна, - я для кого старалась и всё это готовила?
        И правда, в честь столь грандиозной покупки, хозяйка весь вечер провела у плиты, изготовив в духовке, целую курицу, запечённую с луком и чесноком внутри, картофельное пюре и сразу несколько салатов, среди которых всегда присутствовал горячо любимый мужем салат «Оливье».
        Ребята не услышали вопрос матери или не хотели услышать. Исчезнув в проёме между шкафами, они синхронно надели наушники, и погрузились в компьютерную игру, поставленную на паузу. Вскоре, студию наполнили тихие, приглушённые звуки стрельбы и разрывов гранат.
        - Костя скоро совсем посадит глаза, - покачала головой любящая мама, - его прошлые очки в минус три диоптрии, уже не компенсируют его потерю зрения.
        - Это врождённое, дорогая. В шестнадцать сделаем ему операцию на глаза, а пока уговаривать его оставить игры - дело бесполезное. Мы ведь пробовали. Тогда нужно, чтобы и Саша прекратил играть. А это невозможно, учитывая его юношеский максимализм.
        Раздражённо дёрнув плечами, Оксана Богдановна принялась убирать со стола, высвобождая место под заварник с чаем. Евгений Петрович был известным любителем этого напитка, поэтому небольшие шкафчики кухонного уголка содержали на своих полках огромный набор сортов и травяных сборов.
        Пока Оксана уносила широкий разнос с недоеденной курицей, Евгений Петрович невольно залюбовался своей супругой: стройная, подтянутая, высокая женщина не была похожа на маму двоих детей. С Евгением они провели в браке двадцать лет и за все эти годы, образ русоволосой, зеленоглазой красавицы нисколько не надоел счастливому мужу. Уроженка восточных регионов России, Оксана Богдановна могла похвастать смуглой кожей и длинными ногами, чем всегда притягивала взоры старшеклассников на школьных собраниях.
        У природы своеобразное чувство юмора, особенно когда дело касается генома. Первый ребёнок в семье - Саша, вырастая в юношу, становился всё больше похожим на своего отца - точно такая же мощная, коренастая фигура, опережающая по развитию свой возраст и большие, карие глаза. В свою очередь Костя, был строен и утончён, как мама, только волос его был более светел, потому что по материнской линии, в семье Оксаны Богдановны, через поколение, часто появлялись блондины.
        Несмотря на внешнюю несхожесть, душой два брата были по-настоящему родственны. Большую часть времени они проводили вместе, при этом старший всегда заступался за младшего, а младший, никогда не выдавал шалости старшего. Подобная сплочённость братьев имела как благие, так и негативные последствия.
        Ввиду личных убеждений Оксаны Богдановны, братья учились в другой школе, где не работала завучем их властная мама. Поэтому, оставаясь без присмотра, братья часто хулиганили, а отец и мама, в порядке очереди, вызывались на ковёр в учительскую.
        В тайне, Евгений Петрович одобрял незлобные шалости сыновей. Он не видел ничего страшного в том, что они могли сорвать урок, или в том, что иногда братья категорически отказывались выполнять некоторые домашние задания - Евгений Петрович и сам не отличался в школе примерным поведением и лишь в одиннадцатом классе взялся за ум. Однако он прекрасно понимал негодование супруги, которая прекрасно понимала, что отвратительно выглядит в глазах коллег из другой школы, не имея реального способа воздействия на собственных сыновей - ремня они не боялись, а на словесные замечания реагировали немедленно и с уважением, но запал быстро растворялся в течение последующей недели.
        - Так что с тобой произошло? - Оксана села напротив мужа, облокотившись локтями о круглый стол, - ты даже оливье не поел, как следует. Заболел? Или с квартирой, что не так?
        - Всё так, дорогая.
        - Ой, не ври. Не гневи меня. Я знаю тебя как облупленного!
        - Оксана, - с трудом, Евгений Петрович подбирал слова, - у тебя когда-нибудь случалось такое помутнение сознания, когда мерещилось разное?
        - Не припомню. Вроде нет.
        - А у меня на квартире случилось. Со мной разговаривал человек, которого не должно было быть. И я, как врач, не нахожу какого-либо логического объяснения, кроме как короткого помутнения рассудка.
        - Что за человек? - глаза Оксаны сузились, вопросительно впившись в глаза супруга - признак предельной обеспокоенности женщины.
        - Бывший хозяин, который давно мёртв, - нервно и шумно сглотнув, ответил ей Евгений и полностью рассказал всё то, что произошло на новой квартире.
        - Послушай меня, дорогой мой, - вдумчиво выслушав эмоциональный рассказ, спокойно ответила жена, - если ты считаешь, что это помутнение рассудка - будь, по-твоему, пусть даже учитывая и то, что Цырен Амгаланович тоже видел его. Но ты не мог предположить, что это какой-то бомж просто воспользовался твоей доверчивостью и проник в квартиру?
        - Нет! Я помню прошлого хозяина! Я встречался с ним перед покупкой…
        - А ты вспомни, как выглядел хозяин и сопоставь его с внешностью недавнего визитёра. Ну, попробуй.
        Евгений Петрович глубоко погрузился в себя, пытаясь вспомнить мельчайшие подробности одного человека. Или двух разных людей? Получалось весьма трудно - Орлов редко запоминал внешность человека, если не собирался с ним общаться впоследствии. Мужчина под аркой говорил громко и бодро, всё время оставаясь в тени. Неведомый же визитёр мог быть просто соседом… или мошенником, который знал о наличии ценного раритета в одной из комнат. Находя всё больше нестыковок, каждой зацепкой Евгений Петрович успокаивал себя.
        Спасительные, логические цепочки, выстроились в целую сеть домыслов и рассуждений, спасая Евгения Петровича из липкого болота страха, источником которого были опасения за сохранность собственного рассудка.
        Счастливо высказав большинство догадок вслух, Орлов с удовольствием нашёл отклик на большинство из них, в доводах и мыслях своей супруги. В конечном итоге, допив третью кружку чая, он настолько успокоился, что позволил себе развеселиться:
        - Да чёрт с ним, с этим распятием! - широко улыбался усталый врач, - забрал и забрал. Это намного лучше, чем оказаться безумным. Как говорил Александр Сергеевич Пушкин: «Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох и сума». И я полностью согласен с этим светилом русской литературы!
        - Вот и хорошо, - Оксана Богдановна властно подняла руку, прерывая рассуждения мужа, которые итак растянулись почти на час, - но и я и ты очень устали. Поэтому умывайся, гони мальчишек в постель и пошли в кровать - завтра трудный, рабочий день.
        - Да, - согласно закивал головой Орлов, - мне ещё завтра нужно клиринговую компанию найти и начать поиск ремонтников.
        - Тем более! И… - Оксана Богдановна встала со стула, - я очень рада, что наши планы по приобретению квартиры не изменились. Мне надоело заниматься сексом как школьники, боясь, что обнаружат ребята.
        - Оксана, тише! Дети услышат.
        - Они в наушниках, дорогой. Ты знаешь это…
        Спал Евгений Петрович беспокойно. Его лоб пылал жаром, а кожу ломило так, словно тысячи маленьких иголок терзали плоть одновременно - признак тяжёлой простуды, которую он приобрёл на осенних сквозняках, руководя расстановкой мебели в новой квартире. От этого и сон вышел жутким, непонятным, противоречивым.
        Орлову снился Максим Александрович, который стоял на коленях посреди спальни, повернувшись лицом в сторону соседской стены. По всей видимости, его подсознание пыталось обрисовать комнату так, будто на дворе сейчас были девяностые годы. На бордовом, свежевыкрашенном полу лежал красный, тёплый ковёр, а спальня была заставлена дешёвой, деревянной мебелью, по тёмно-коричневому цвету которой, Евгений Петрович, наблюдавший за мужчиной со стороны двери, определил что вся обстановка в этом помещении прямиком из Советского Союза.
        Кроватей было две - металлические, выкрашенные в белый цвет, они были застелены несколькими матрацами и на одной из них, к собственному ужасу, Евгений Петрович заметил мумифицированный, коричневый труп старой женщины. Незнакомка была одета в зелёное, выцветшее платье, длинною до голых, высушенных лодыжек, а на голове покойницы красовался знаменитый, Оренбургский платок.
        - Отче наш, иже си на небесех, - раскачиваясь вперёд-назад, слегка нараспев говорил Михаил, - да светится имя твоё, да пребудет воля твоя…
        Дальше, слов молитвы, по всей видимости, Михаил не знал, и потому, первые строчки, складывались в бесконечный цикл монотонных повторений.
        За окном стремительно темнело. Так стремительно, как это может происходить только во сне. Ясный, весенний, майский день, быстро серел, превращаясь вместе с вечерними сумерками, в унылый, осенний пейзаж.
        Неожиданно, зашумели трубы и чугунный радиатор системы отопления. Вода, громко зажурчала по внутренним полостям, складываясь в бесконечно повторяемые слова: «Он ждёт. Он идёт. Он ждёт. Он идёт».
        Из белой, сквозной розетки старого образца, через отверстие для электрической вилки в которых можно было увидеть свет соседей, если бы он был. Но вместо свечения, со скрежетом протискиваясь сквозь узкий лаз, склизкими, отвратительными пучками, в спальню, где молился Михаил, лезли жирные двухвостки, с мягкими шлепками падая на чистый пол. С их появлением запахло так, что и у бестелесного Евгения подвело живот тяжёлым, рвотным позывом, который он еле сдержал, зажав рот ладонями.
        На появление насекомых среагировал и Максим Александрович. Он резко побледнел и натужно закашлялся, спиной, при помощи рук, пятясь к противоположной стене, отчего немного напоминал странного, худого рака. С приходом насекомых, холод ворвался в помещение через распахнувшуюся форточку, быстро покрывая инеем пол и общую стену с соседней квартирой. От резкого перепада температур затрещали доски и деревянный подоконник, а окно, стали стремительно затягивать белые узоры невероятной красоты, чего ныне уже не встретить на современных стеклопакетах.
        Было ли страшно в этот момент Орлову? Нет. Скорее интересно. Он часто осознавал себя во сне и воспринимал ночные грёзы не иначе как производное от деятельности слабоизученного подсознания. Поэтому, искренне считал, что совершенно не стоит бояться того, что происходит внутри себя самого. Перелетев в дальний, противоположный угол ближе к окну, Евгений Петрович стал с неподдельным вниманием, как за добротным кино, наблюдать за происходящими метаморфозами в помещении.
        Трубы рядом с ним зашумели сильнее, срываясь на громогласный хохот невидимых вод.
        Максим Александрович, в позе эмбриона, свернулся калачиком на полу и изо рта его, маленькими облачками, выходил пар. Заскрипели пружины, заставив Евгения Петровича обернуться и перевести взгляд на ближайшую кровать.
        Маленькая, мёртвая женщина, медленно села на матрасе, со скрипом сухожилий, повернув голову сначала в сторону Орлова, а затем в сторону мужа. Мертвячка попыталась открыть зажмуренные глаза, которые давно ссохлись, превратившись в пустые, рыбьи зрачки, которыми грустно взирают на покупателей щуки и окуни через стекло прилавков:
        - Ты не рад мне дорогой? - сипло, невнятно, хрипло, пробурчало отвратительное существо, - не ты ли звал меня ночами, когда я ушла? Вот я. Перед тобой. Ты не рад мне дорогой?
        Встать у покойницы не получалось - ноги совсем разрушились, но руки, длинные и худые, цепкими пальцами ухватились за края кровати, стаскивая труп на пол.
        Жена Михаила Александровича не стала терзать его. Вместо этого, оставляя вырванные ногти в досках пола и ковре, она проползла до двери. Удаляться прочь она не спешила. Вместо этого мёртвая женщина медленно обернула голову в платке на пороге назад, на 180 градусов, отчего хрупкая шея буквально скрутилась в жгут, после чего позвала супруга за собой:
        - Пойдём! Своей магией ты хотел оживить меня, но получил портал такой силы, что эта комната превратилась в сумеречную зону между мирами. Пойдём, Михаил, иначе моя душа обречена, гореть вечность, терзаемая адским огнём. Пойдём к нему и к твоему другу. Или ты не мужчина, мой дорогой муж?
        - Я мужчина! - заплакал Максим Александрович, поднимаясь на дрожащих ногах, - у меня никого нет, кроме тебя, Аня! Никого. И чтобы быть с тобой, я спущусь и в адские просторы.
        «Да он безумен!» - неожиданно понял Евгений Петрович, анализируя бегающий, суетливый взгляд бывшего хозяина квартиры, который ни на чём не мог задерживаться долго, - «и именно поэтому творил с телом жены отвратительные вещи, не в силах расстаться со своей земной привязанностью!».
        Странная пара вышла прочь. Увлечённый историей, Евгений Петрович полетел вслед за Максимом и мертвячкой, вскоре оказавшись на небольшом пятачке общего тамбура между двумя квартирами. Дверь по соседству - зелёная, железная и массивная, была открыта настежь, зияя тёмным провалом коридора, застеленного бордовой дорожкой.
        - Приветствую вас, хозяин! - прокаркала противная бабка, переползая через острый порог, отчего платье, зацепившись за металлический выступ, было сорвано с её тела, - они пришли!
        - Кто… они? - выдохнул сам коридор, исказившись, будто под потоком текущей воды.
        Евгению Петровичу показалось, что странная тень мелькнула в конце коридора, наполняя пространство квартиры ледяным дыханием смерти. Было столь темно, что Орлов просто не мог разглядеть массивный, вытянутый силуэт, материализовавшийся из тьмы.
        - Мой муж и новый владелец квартиры, - голая женщина в платке, всё дальше заползала вглубь бесконечного коридора, уводя за собой безумного супруга, который шёл вслед за женой, как агнец на заклание.
        Евгений Петрович замешкался на пороге. Сон стал настолько необычным и реалистичным, что даже закоренелый атеист усомнился в его безопасности.
        - Почему… стоит… на… пороге? - запульсировало пространство с каждым словом, - почему… не… входит?
        - Не знаю, хозяин, - тело мертвячки почти скрылось в темноте, отчего и голос, почти растворился в пространстве, став тихим и далёким, - может ещё не пришло время. Но он войдёт. Я обещаю.
        - Мне… нужно… тело…. Мне…нужно… новое…сильное… тело, - пульсировал коридор, всё больше вытягиваясь в длину и наливаясь тьмой, - и… ты придёшь… Женя… и ты… придёшь… и отдашь… своё…
        - Зачем мне идти к тебе и чего-то там отдавать? - закричал Орлов, стараясь, чтобы голос не дрогнул от приступа первобытного ужаса - Мне и здесь хорошо!
        Ответил Михаил, перед тем как окончательно раствориться во тьме:
        - Все приходят за кем-то или за чем-то, Женя. И все зовут следующего визитёра за собой. Ночные земли ждут тебя. Ты нужен им. Ты - проводник между мирами.
        Прошлый хозяин говорил тихо и спокойно, отчего подозрения в его безумии полностью улетучились. На прощание, худой, чернобородый мужчина помахал рукой и зелёная дверь, с лязгом и грохотом, захлопнулась прямо перед носом Евгения Петровича.
        Глава 3. Интернет помнит всё
        Врач проснулся от натужного кашля, сотрясаясь всем телом и чувствуя дикую нехватку воздуха, с хриплым всхлипом сел на кровати, стараясь сделать спасительный вдох, как утопающий, на секунду вынырнув из вязкой воды. Грудь жгло огнём, отчего мужчина, терзаемый болью, стал интенсивно растирать область бронхов и верхнего отдела лёгких. Получалось очень плохо - во-первых не было сил, а во-вторых тело было настолько мокрым, что ладони не были способны создать разогревающего трения.
        Рядом с кроватью, в длинной, ночной рубашке, на кухонном стуле, принесённом в угол для сна, сидела Оксана Богдановна и задумчиво смотрела на страдания своего мужа.
        - Давно не спишь? - спросил её супруг, когда приступ кашля отступил, стараясь, во что бы то ни стало не выказать слабости перед лицом любимой женщины.
        - Как ты кашлять начал, так и не сплю. Что с тобой, дорогой? Ты настолько мокрый, что от тебя пропиталась влагой простыня.
        - Простая простуда, - измученно улыбнулся детский терапевт, постепенно понимая, что диагноз, скорее всего намного серьёзнее, - не волнуйся. Сейчас выпью парацетамол…
        - Не ври мне, эскулап! - гневно и горячо зашептала рассерженная жена, не желая будить детей - мне хватает знаний, предположить, что это минимум бронхит! Те же симптому были у Кости три года назад, когда он перекатался на катке в мороз!
        - Тебя не обманешь, - усмехнулся Орлов, - но мне надо восстановиться до утра. У меня сегодня столько пациентов…
        - Уже утро, Женя! Как ты не понимаешь? Сейчас же не лето, в конце концов! Тебе на работу через два часа.
        - Вот чёрт, - злобно выругался мужчина, - и что же делать?
        - Звони Пелевину, Женя. Прямо сейчас. Он ценит твой профессионализм, поэтому даст отгул. А там, скорее всего, придётся идти на больничный.
        - Но я никогда…
        - Знаю, что ты никогда не был на больничном, дорогой! - Оксана встала со стула и осторожно села рядом с мужем, заключая его в объятия, - но всё бывает в первый раз. Мы с тобой не молодеем, дорогой. Ради меня, позвони хозяину клиники.
        - Владимир Иванович будет вне себя от ярости, - как маленький ребёнок, Орлов прижался к большой и тёплой груди супруги, - просто вне себя.
        - Ничего страшного, дорогой. Это не прихоть - это необходимость. Звони, - Оксана Богдановна протянула свой старый, кнопочный телефон, который давно просил замены.
        Номер Евгений Петрович набрал по памяти Только со второго раза, хозяин клиники, Владимир Иванович, взял трубку, несмотря на шесть часов утра:
        - Да, Евгений Петрович. Что-то произошло? - спокойный, зычный голос большого, авторитетного мужчины, раздался из динамика.
        Он нисколько не удивился, что его подчинённый звонил с номера жены. Такое уже неоднократно происходило за время их сотрудничества.
        - Владимир Иванович. Мне нужен отгул. Срочно, - Орлов говорил спокойно, сопротивляясь новому спазму, который, терзая горло, рвался из груди.
        - Один? - опытный руководитель, прекрасно зная гиперответственность своего подчинённого, даже не стал спрашивать о причинах столь неожиданной просьбы.
        - Пока да. Но, возможно, придётся открыть больничный лист в поликлинике.
        - Понял, - коротко ответил Пелевин, - возьми два. Я попрошу секретаршу обзвонить твоих пациентов и перезаписаться к твоему коллеге, в соседнюю клинику. Отдыхай, Женя. Я слышу, как сипло ты говоришь.
        - Спасибо, Владимир Петрович!
        - Спасибо на хлеб не намажешь. Должен будешь. До связи.
        Пелевин - бывший, военный врач, который прошёл ни одну горячую точку, с виду был очень грубым и чёрствым мужчиной, но на самом деле являлся человеком широчайшей души, в чём Орлов в очередной раз убедился в начале седьмого утра.
        - Отпустил? - взволновано спросила мужа Оксана, едва тот прервал связь.
        - Да, - закивал Евгений Петрович, задыхаясь в новых раскатах кашля.
        - Вот и хорошо! Я сама увезу мальчиков в школу и приготовлю завтрак. А пока заварю тебе жаропонижающий порошок. Тебе нужно выспаться, дорогой. Сон - лучшее лекарство.
        - Так моя мама говорила, - Орлов лёг в кровать, по горло, укутываясь в одеяло, - это я ещё помню.
        - Сирота ты моя, казанская, - вздохнула Оксана Богдановна, зная детдомовское прошлое своего мужа, - спи. Я всё принесу.
        - Оксана Богдановна…
        - Что, Евгений Петрович?
        - Поменяй свой телефонный агрегат. Связь он уже не держит - одни помехи и скрипы. Говорить невозможно.
        - Хорошо. Выброшу на днях и куплю новый аппарат, - Оксана согласилась на обновку только потому, что не хотела спорить с больным мужем, расстраивая его.
        - Люблю тебя! - зажмурив глаза, шепнул мужчина, понимая, что счастлив, несмотря на болезнь.
        - И я тебя люблю. Всей душой, мой родной!
        Жаропонижающее средство подействовало как снотворное. Проснувшись в двенадцать часов дня, чего не случалось с Евгением Петровичем уже пару лет, сонный мужчина ошарашено сел на кровати, рассеяно оглядываясь по сторонам.
        Судия была пуста. Это и немудрено - жена, и дети уже давно занимались ученическими делами, каждый на своём месте. От тишины заложило уши. Очень давно, примерный семьянин Орлов не оставался наедине с собой.
        Самочувствие было просто замечательным. Будто и не было этого ночного приступа кашля и температуры. С удивлением проанализировав своё текущее, абсолютно здоровое состояние, Евгений встал, проследовав в угол помещения, который выполнял функцию кухни и, нажав на чёрную кнопку, включил чайник.
        - Везде Саша таскается со своим ноутбуком! - проворчал вслух Орлов, - и сюда принёс.
        На обеденном столе, чёрный и безмолвный, стоял небольшой ноутбук старшего сына. Евгений Петрович искренне верил, что у членов семьи Орловых нет тайн друг от друга, поэтому был нисколько не удивлён, когда при нажатии клавиши «пуск», умная машина зашелестела вентиляторами охлаждения, выдавая экран приветствия. Никакого пароля на ноутбуке сына не стояло, поэтому Евгений, ощущая лёгкий стыд за свои действия, мельком пролистал диалоги сына в одной из социальных сетей и, не выявив ничего подозрительного и опасного, уже хотел придать компьютеру прежнее положение на столе, как вдруг рука сама собой потянулась к строке поиска в браузере.
        - Так, - первая, литровая кружка кофе, благодаря действиям Орлова, возникла на столе, рядом с персональным компьютером, - как звали того человека из сна? Михаил Александрович…
        Орлов глубоко задумался, выискивая идеальный алгоритм поиска. Как и всегда, при решении особо трудных задач, врач предпочитал размышлять вслух:
        - Хорошо. Давай предположим, что он реально существовал и являлся владельцем квартиры. Поэтому я могу ввести в поисковую строку имя и отчество - Михаил Александрович, сузив регион поиска до Иркутска… нет! До улицы, где располагается наша новая квартира. Итак, посмотрим.
        Орлов отхлебнул кофе, набирая первый запрос. Браузер мигнул, выдавая на белое полотно листа, целую череду ссылок, которые вели в социальные сети, контакты которых никак не могли принадлежать искомому лицу.
        - Хорошо, - удовлетворённо закивал головой Евгений Петрович, - отрицательный результат - тоже результат, - он осторожно пригубил кофе, и откинулся на спинку стула, уставившись в своё отражение на натяжном, белом потолке.
        Михаил Александрович явно не существовал в современности. Но что если он существовал в прошлом? Мысль, естественным образом, вошла в голову человека, крайне далёкого от мистики, и с каждой секундой всё больше укрепляла свои позиции.
        - Так. Давай тогда плясать от места поиска. Посмотрим историю дома, - Евгений застучал по клавишам, формируя новый запрос, - дом построили относительно недавно. В 1988 году… Так…
        Глаза Евгения Петровича бегло побежали по новым ссылкам, среди которых он выбрал одну, ведущую в архивы ИГУ (Иркутского государственного университета), в самые недра исторического факультета.
        - Бинго! - врач заулыбался, понимая, что попал в точку.
        Уже более уверенно отхлебнув немного остывший кофе, Евгений Петрович погрузился в чтение статьи, которую написал один из преподавателей института - кандидат исторических наук, Лиманович Александр Сергеевич в том же году, что и был построен дом, в котором располагалась новая квартира семьи Орловых.
        Статья была написана в свободном стиле. Скорее всего, неизвестный Евгению Петровичу, научный работник, просто фиксировал свои размышления, не думая, что кто-то, когда-то это будет читать.
        Лишь полностью вчитавшись, Орлов понял, что перед ним обычное письмо без адресата.
        «По меркам истории, человек, на Иркутской земле был всегда. Мы часто находим стоянки древнего человека на территории Иркутска и вокруг него. Посредством радиоуглеродного анализа мы имеем возможность примерно предположить возраст предметов и костей животных, найденных на раскопках. До сегодняшнего дня, самым древним местом обитания человека, считалась найденная нами стоянка на берегу Байкала. Подъёмный материал в этом месте, достигал возраста сто тысяч лет! Но то, что нашёл я неделю назад, дорогой мой друг, не вписывается в никакие рамки! Древний некрополь, возрастом более ста двадцати тысяч лет, в исключительной сохранности, был обнаружен мною, когда рабочие вызвали нас, при закладке фундамента на улице Бабушкина, выкопав окаменелые останки и предметы, явно религиозного предназначения! Да, мой дорогой товарищ! Религия, чей возраст никак не менее ста двадцати тысяч лет! В голове не укладывается…
        Мы добились разрешения от администрации, на полторы недели приостановить работу в данном районе. Со своими студентами, я буквально вскрыл землю рядом со стройкой, одновременно прорабатывая несколько шурфов. Работать приходилось и под светом фонарей. И ценнейшие находки не заставили себя ждать! Скорее всего, продолговатый камень, что я показывал тебе, является макетом черепа, но весьма странной формы. Время обезличило его, вынуждая нас ныне только предполагать, кто был изображён посредством каменной головы. Но одно обстоятельство, воистину, безусловно - мы в шаге от сенсации. В шаге от того, чтобы вся общеизвестная история была переписана здесь, в городе Иркутске!
        С великим уважением, кандидат исторических наук, тов. Лиманович»
        - Интересно, - Евгений Петрович, резко отпрянул от клавиатуры и, облокотившись о холодную спинку стула, погрузился в размышления, пронзая внутренним взором толщи истории, - значит, я купил квартиру на месте древнего некрополя? Но почему тогда учебники истории, по настоящий момент не переписаны? Это бред, со стороны научного сообщества, игнорировать столь фундаментальные открытия! Это всё равно, что медицина отказалась принимать во внимание абсолютно безвредную вакцину от рака или СПИДа! Продолжим…
        Сайт института был исследован вдоль и поперёк, но вот дальнейшие открытия были столь неприятными, что быстро уничтожили радость, возникшую от обнаруженного письма.
        Как оказалось, данная информация была добавлена на сайт только ради того, чтобы показать преданность исследователя своей работе. Подумать только! За два месяца до смерти, кандидат исторических наук, болея туберкулёзом, занимался исследованиями! Идеальный пример советского энтузиазма учёного.
        Адресата письмо не содержало, равно, как и сайт не содержал информации по дальнейшим раскопкам. Евгений Петрович не был профаном в интернет среде. Учёный человек часто искал самые новые, терапевтические статьи, читая их в оригинале на английском и французском языках.
        Времени было в достатке. Понимая, что он только что столкнулся с чем-то малообъяснимым, Орлов застучал по клавишам, бегло пролистывая информационные страницы. Он верил в свою счастливую звезду и везение исследователя. И был вознаграждён за это небольшим продолжением истории.
        Действительно, спустя полторы недели, рабочие продолжили стройку многоэтажного дома, похоронив своей работой возможную сенсацию.
        «Ничего удивительного! Это мы умели и в Царской России, и в Советском Союзе, и при современном, демократическом строе. Знаменитая, русская безалаберность и надежда на авось» - грустно размышлял Евгений Петрович.
        Он уже чувствовал себя ребенком, у которого отобрали конфету, как очередной клик по клавише компьютерной мыши, отправил его по ссылке, на московский сайт уфологов и исследователей паранормальных явлений. Врач даже презрительно скривил нос, разглядывая дизайн сайта - черепа, летучие мыши и летающие тарелки. Тошнотворный микс, для человека, чьё мировоззрение всецело принадлежало науке. Однако новая информация, найденная при помощи внутреннего поисковика, заставила его позабыть про дизайн.
        - А у вас, уважаемый товарищ Лиманович, оказывается, было две жизни, - присвистнул от удивления Орлов.
        Где неизвестный пользователь отрыл этот труд, опубликовав в интернете анонимно - история умалчивала. Однако оцифрованные страницы личного дневника иркутского учёного, содержали информацию, совершенно отличную от научного взгляда сотрудника института. Оказывается, кандидат исторических наук, увлекался и тем, что пытался исследовать «местные байки из склепа», в свободное время, разгуливая по самым злачным местам города с группой таких же энтузиастов, как и он.
        Перечитывать добрую сотню страниц дневника не было никакого желания, однако благодаря датировке записей, Евгению Петровичу ничего не стоило добраться до самых последних, точно определив дату раскопок.
        «17 июня, 1988 года.
        Я всегда верил что сны - это нечто большее, чем просто пустые образы прямиком из подсознания. Уже который раз я вижу странное место не из нашей эпохи. Высокие, каменные столбы, полукругом стоят посреди большой поляны глубоко в лесу, а в их середине имеется большой камень, разрисованный рисунками, которые напоминают наскальную живопись древних людей. У алтаря много костей. Очень много - травы не видно. Здесь и бивни мамонта с их огромными черепами, и череп шерстистого носорога, и человеческие кости, разумеется.
        Время от времени, пространство между столбами начинает мерцать изумрудным светом, после чего неизвестное вещество сгущается, концентрируется и из него последовательно выпадают мертвые тела странных животных и людей.
        Очень редко, во снах из зелёного марева появляются и живые гуманоиды. Людьми их назвать невозможно, хоть определённая схожесть и прослеживается. Рост этих существ - метра три, по моим субъективным ощущениям. Они худы. Руки их вытянуты до колена, лица тощи, но при этом черепа их вытянуты в затылочной части. Отдалённо они напоминают странных, прямоходящих рептилий, что прослеживается в странной коже, которая, если присмотреться, сплошь покрыта маленькими чешуйками.
        Как я понял визит живых гуманоидов - не более чем формальность. Они приводят религиозное место в порядок, распределяя кости вокруг. Можно сказать, что это обычные уборщики, занятые рутинной работой.
        С тех пор, как я узнал о неизлечимой форме своей болезни, сны участились и стали правдоподобнее. Это трудно объяснить. Я чувствую, что моё тело угасает, иссушаемое приступами кашля, которые мне всё труднее скрыть от студентов и руководства. Одновременно с этим мой разум становиться всё сильнее, острее, объёмнее. Видимо потенциал человеческого мозга, раскрывается только на пороге неминуемого конца - обидная шутка природы, над думающим существом.
        Развилось и чувство интуиции. Самое странное, что я откуда-то знаю, что это место расположено в Иркутске. Нет, не головой. Но я верю, что узнаю это место в реальности, если попаду туда. Это просто необычно!»
        «22 июня, 1988 года.
        Годовщина Великой Отечественной Войны и самая короткая ночь в году. Боже! Я и не знал, что мой короткий сон принесёт столько открытий! Сегодня, статичный, зацикленный сюжет появления уборщиков и трупов, сдвинулся с мёртвой точки, и на поляне, прямо на камне, появился продолговатый предмет, отдалённо напоминающий вытянутый череп человека. Нет - это не кость. Это искусная подделка под череп из камня. Тонкие узоры украшают поверхность артефакта, сливаясь в единое хитросплетение тонких линий. Череп постоянно мерцает и токи энергий, генерируемые им, втекают в алтарь с гулом и мерцанием. Странный, необъяснимый процесс.
        Я подверг свой сон поверхностному анализу. Если на поляне, присутствуют столь древние кости животных, которые вымерли 30000-40000 тысяч лет назад, при этом они выглядят очень свежими, то и странный, вытянутый, каменный артефакт на алтаре минимум современник их. Минимум!
        К слову, уборщики сменились. Теперь это не гуманоиды, но обычные люди, занятые работой. Неизменно присутствует только один надсмотрщик неведомой расы. Выглядят люди диковато, однако работу свою делают исправно, после чего возвращаются в мерцание портала и поляна вновь обретает статичное положение.
        Помимо черепа, на поляне появился тихий и смутный голос. Не слышимый другим, он шепчет мне на языке, которого не могло существовать. Человечество, начало свой путь в освоении языка, прежде всего используя глухие, согласные. Гласные - разбавляли поток щёлкающих и шипящих звуков, и впоследствии сформировались в человеческую речь.
        Здесь же, с точностью то наоборот - мягкие согласные служат окончаниями бесконечной песни слов, которые состоят из гласных звуков. Это невероятно завораживает при прослушивании!
        Невероятно прекрасный сон.
        Однако, при пробуждении я обнаружил, что давняя болезнь серьёзно обострилась. Моя кровать вся в поту. Горло дерёт нещадный кашель. Грудь жжёт. В мокроте обильно присутствует кровь. Благо, что к обеду, перед лекциями, вся болезнь бесследно растворилась под жарким светом июльского солнца»
        «3 июля 1988 года.
        Болезнь возвращается каждой ночью. Но, Господи Всемогущий! Мне стало казаться, что существо из сна, вернее его бестелесный голос, пытается таким образом наладить контакт со мной! Я начинаю понимать речь. Нет, я не могу расшифровать явно инопланетные звуки, но с каждым разом наш телепатический мост укрепляется. Я понимаю его. Назвать существо я не могу - не хватает понимания. Но одно я понял - оно, явно не из нашей планеты. Срок его жизни в бестелесной форме существования практически неограничен.
        И оно страдает. Очень страдает тем, что заперто в алтаре долгие века. Я помогаю ему, сам того не желая. Пища существа - вера человека. Я чувствую, что племя, воздвигшее алтарь и приносившее жертвы во имя существа, сгинуло в череде войн и катаклизмов и поэтому алтарь, с точки зрения религии находиться в заброшенном состоянии - уборщики, независимо от принадлежности к расе, исчезли из поля зрения, равно как и поток трупов в некрополь.
        Я нашёл объяснение этим метаморфозам. С каждым моим визитом во сне проходит добрая сотня (а может и тысяча!) лет. Кости сереют и распадаются в прах. Некоторые меняют структуру, взаимодействуя с каменными породами вокруг»
        «7 июля 1988 года.
        На алтарь упала сосна. Дёрн затапливает волнами древний некрополь-капище. Наблюдаю процесс деградации. Первая осмысленная, русская фраза, адресованная мне: «Верь…». Это прогресс, товарищи. Это прогресс!»
        «15 июля 1988 года
        Сенсация! Место обнаружено в реальности. Я легко узнал его, когда меня с коллегами пригласили посмотреть странные находки, обнаруженные при закладке нового здания. Время нещадно. Но в правильном расположении останков вытянутых камней, в ровном полукруге и в мелких фракциях камня, которым ныне стал алтарь, я узнал место на территории Иркутска.
        Господи! История всегда привлекала меня, возможностью жить одновременно в нескольких эпохах. Смотришь на Иркутский пассажирский вокзал, и видишь, как вместо современных машин и электропоездов, к его входам подъезжают извозчики, а к перронам паровозы. Смотришь на восстановленную церковь в селе и понимаешь, что ранние Советы использовали её просторные помещения под коровники.
        Но сегодня чувство раздвоенности обострилось многократно. Обычная улица Бабушкина. По соседству идут по своим делам невесёлые, современные люди. Но прямо у них под ногами, десятки тысяч лет, лежит, возможно, самое древнее кладбище на свете! При этом на этом кладбище захоронены не только люди, но и нечто большее. Возможно - самая древняя религия на планете Земля!
        Моему руководству удалось на полторы недели приостановить строительные работы по моей просьбе. Я возьму всех свободных студентов, что имею. Неизвестно, смогу ли я продолжить работу позже!»
        «23 июля 1988 года.
        Чёрт возьми, я должен студентам как земля - колхозу! Мы, словно фронтовики, неделю в полный профиль роем шурфы, как окопы, по осколкам вытаскивая на свет осколки очень древней цивилизации. Руководство торопит меня нещадно, и я понимаю их обеспокоенность.
        Продолговатый череп - вот что было моей главной целью. Я верил, что возможно, именно он сохранился за столь огромное количество лет. И я был вознаграждён за труды! В час, когда я практически отчаялся, памятуя о неизбежном начале строительных работ вскоре, я нашёл череп! Вернее то, что от него осталось. Если бы я не видел предмет во сне, то принял бы его за обычный, продолговатый валун. Я принёс его домой, сказав студентам, что хочу оставить камень в память о данном мероприятии. Почти неразличимая, зелёная аура, исходящая от камня, всё ещё присутствует, несмотря на сотни тысяч лет - чудо чужих технологий!
        Сна почти нет. Но я в реальности понял самое главное! Отсутствие черт на черепе - это не следствие огромного количества лет в земле. Он оплавлен!»
        «30 июля 1988 года.
        Будь прокляты эти ударные, коммунистические стройки!
        - Уважаемый товарищ Лиманович, советуем вам не вмешиваться в ход работ столь значимого проекта. Ваши коллеги подтвердили, что место под домом не является какой-то важной исторической ценностью. Мы даже пошли к вам навстречу и вынули из земли один из каменных столбов, поставив в парке у будущего фонтана. Чего вы ещё хотите?
        Примерно это мне сказал ректор института, под давлением компетентных товарищей! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Работы сворачиваются. Прости меня, всемогущий Ата-Улан! Я не в силах что-либо им противопоставить! Глубочайшая депрессия терзает меня. Я не смог выполнить того, что обещал»
        - Да уж, длинная у тебя была депрессия, - кофе стал ледяным, пока Евгений Петрович читал этот материал, иногда откидываясь на спинку стула для размышлений.
        Почти полгода кандидат исторических наук не вёл записей. Но последняя, являлась ключевым моментом чужой истории.
        «23 декабря 1988 года.
        Моё исследование подходит к концу и оно, увы, не завершено. Болезнь и продолжительная депрессия, измотали моё бренное тело, вплотную приблизив к порогу вечности.
        Череп удалось активировать, принося в жертву кошек и собак. Концентрация зелёной энергии стала столь сильной, что свечение видно теперь и при свете дня. Чужие жизни - вот что поддерживает жизнь Ата-Улана. Вернее, окончание этих жизней.
        Критической ошибкой было нарушить целостность алтаря. Даже один столб, вырванный из общей конструкции, мешает возродить Цивилизацию, которая своими технологиями и свершениями превышала возможности современного человечества настолько, насколько мы превышаем возможности приматов.
        Особенно, раса Аннунаков [Отсылка к «Марсианской Саге»] достигла прогресса в информационных технологиях, космических перелётах и медицине. Ата-Улан - древний учёный, который, ради эксперимента, запер своё тело на века внутри алтаря. Он хотел доказать сородичам, что изобрёл своеобразный эликсир бессмертия - была бы вера в него и постоянная подпитка энергией низших существ. Вначале, его коллегам хватало жертвоприношений животных, но впоследствии, они изобрели более действенное средство, подарив роль постоянного слуги и жертвенной энергии первым людям.
        Ко времени завершения дневника мы наладили общение с Ата Уланом - величайшим доктором всех времён и народов. И он подсказал мне способ как сохранить его дух в тканях этого мира - взять в руки старый камень черепа и идти сквозь время и пространство в мою новую квартиру.
        Богатства и ресурсы, добытые через влияние на людей - всё это стало доступно мне на излёте жизни с освоением изумрудной энергии. И путешествие сквозь Царство сна, по Ночным Землям, для меня уже являлось делом привычным.
        Мне удалось выбить сразу две квартиры на первом этаже новостройки. Моя жертва велика - вместо одного из столбов, я буду являться заменителем столь мощного артефакта. Нет времени организовать перенос столба у фонтана в квартиру. Даже при моём возросшем влиянии никто не будет разбирать стену дома ради моих прихотей, о чём мне неоднократно намекнули самые компетентные товарищи! Но Ата-Улан намекнул мне, что грядёт такое время, когда за деньги будет возможно делать всё и Союз стоит на пороге развала. Тем не менее, не желая признать собственное бессилие, я нашёл способ заменить столб.
        Я смотрел в глаза студентов. Бедные, юные создания! Они ещё не знают, что несёт им пробуждение Ата-Улана! Но я понимаю, что, несмотря на жертвы, подчинение высшему существу - это следующий шаг нашей эволюции.
        Возможности Тёмного Бога безграничны. Он наделяет своих адептов столь могущественной силой, что ни церковь, ни коммунистическая партия, ни демократический строй не в силах хоть как то повлиять на носителей древнего знания.
        Место древнего алтаря имеет сакральное значение. Мы, последователи Ата-Улана, просто обязаны сохранить его для потомков! В одно из квартир, над древним алтарём, я поселил своего верного последователя - Кузнецова Михаила Александровича, который так же, как и я, почувствовал зов древности через сны и болезнь.
        Насколько же силён Тёмный Бог, если даже вера Михаила Александровича, в самого Сатану, дрогнула, уступая место новому авторитету в его душе!
        Заменив собой столб, я не смогу продолжить свою миссию в этом мире - большая сила требует большой платы. Но мой верный адепт новой религии, продолжит путь. В одной квартире он будет жить с женой, и принимать новых адептов. В другой я установил череп из сна, чтобы исказить пространство, связуя два мира.
        Сегодня ночью я иду навстречу тебе, Ата-Улан! Распахни свои объятия, принимая верного слугу в своё царство космической ночи!»
        Ноутбук ушёл в спящий режим, а Евгений Петрович всё так же сидел, облокотившись локтями о столешницу. Он запустил обе руки в свои редеющие волосы - признак серьёзных, мыслительных процессов, протекающих внутри большой головы.
        Два мировоззрения - атеиста и агностика, вступили в жёсткое противоборство, раздирая врача изнутри. При этом агностические сомнения пришли к нему лишь второй раз, на протяжении долгой жизни.
        Первый раз, Евгений Петрович истово молился, когда ничем не мог помочь своему сыну Константину. Всех его знаний, всего его опыта не хватало, чтобы вытащить парня с того света. Мальчик, тяжело и с осложнениями проболев воспалением лёгких, впал в состоянии комы на невероятно долгих два дня и все эти два дня, Орлов сидел возле его кровати, молясь одновременно всем Богам о спасении сына.
        Помогли не Боги, но экспериментальная медицина и медикаменты, приехавшие вовремя из-за бугра. Сын был спасён, но Евгению Петровичу ещё очень долгое время было совестно за свою религиозную, мимолётную слабость. Призрак тех самых, глубинных переживаний, только что отразился страхом в душе врача - он понял, что купил не просто квартиру, но бывшее убежище, страшной и непонятной, религиозной секты, последователи которой, возможно ещё живы и готовы к самым неадекватным поступкам.
        Из тяжёлых размышлений, возвращая к реальности, вырвал звонок жены:
        - Как себя чувствуешь, Женя? - заботливо спросил она своего супруга.
        В школе явно была перемена, и даже дверь кабинета завуча не могла полностью поглотить многоголосый гомон и топот бегающих ребят.
        - Хорошо, Оксана. Я и не знаю, что было со мной ночью. Теперь я чувствую себя свежее огурца.
        - Женя, не храбрись! Говори честно!
        - Вот честное слово - ни следа болезни!
        - Видимо перенапряжение так сказалось, - задумчиво протянула обеспокоенная супруга и тут же перешла к делам, - в ремонтную компанию звонил?
        - Совсем забыл! - спохватился Орлов, - сейчас позвоню!
        - Давай! Время то уже далеко за обед. Договаривайся тогда на завтра. Раз ты себя чувствуешь хорошо и тебе дали два отгула - потрать второй день с пользой.
        - Разумеется.
        - Женя! И не стесняйся контролировать работу ремонтников! Я знаю все эти строительные компании - стоит что-то упустить и всё будет сделано предельно некачественно. Им невыгодно строить на века, как невыгодно дорожным службам класть качественный асфальт. Ты понимаешь, о чём я?
        - Конечно, Оксана Богдановна, - улыбнулся Орлов, - я всё проконтролирую, и вы будете довольны. Вот только я могу присутствовать целый день завтра, а как быть с работниками впоследствии?
        - Будем ездить по очереди, вечерами. Благо, что недалеко.
        - Так и скажи честно, что просто хочешь одна побыть с мускулистыми, молодыми ребятами, - весело рассмеялся Евгений Петрович и его смех отразился эхом в пустой студии.
        - Я смотрю, ты совершенно выздоровел, дорогой, - как можно более холодно ответила, завуч средней школы, но в душе она смеялась точно так же, как и муж, - смотри, дошутишься. Рогов у тебя доселе не водилось, но заведутся после таких слов.
        - Лишь бы ты была довольна, дорогая, - веселье являлось защитной реакцией сознания на тень страха, которая промелькнула в душе несколькими минутами ранее, - лишь бы ты была довольна.
        - Ну, тогда держись! И к слову, Женя, я поменяла телефон. Купила у коллеги. Симку оставлю в старом. Для обновки вечером куплю новую. Конец связи.
        - Опять она экономит! С рук! Как будто я мало зарабатываю, - беззлобно проворчал Орлов.
        Едва жена положила трубку, Евгений Петрович бодро встал и, заварив себе ещё одну кружку кофе, вернулся за ноутбук, с каким-то внутренним, необъяснимым облегчением закрывая вкладки странных сайтов.
        «Ремонтные компании города Иркутска. Отзывы» - таким был его следующий запрос.
        Глава 4. Широкопрофильная компания Цырена
        - Тесен мир, уважаемый Цырен! - начиная телефонный разговор, Евгений Петрович улыбался, прекрасно зная, к кому именно он обратиться с новой бедой.
        - И вам не хворать, Евгений Петрович. Тебе снова нужны грузоперевозки?
        - Нет Цырен Амгаланович. Мне нужны ваши таланты ремонтника. Я и не знал, что ваша фирма, помимо грузоперевозок, имеет столь широкий профиль. Поисковик выдал твои координаты, и я понял, что мой поиск ремонтной бригады долго не продлится.
        - Время сейчас такое, - в своей манере, немного растягивая слова, лениво ответил предприниматель, - крутимся, как можем. Как я понимаю, речь пойдёт об объекте на Бабушкина?
        - Да.
        - Когда встретимся Евгений Петрович? Нужно посмотреть фронт работ. Там и с ценой определимся. Тебе не выставлю большой счёт.
        - Ты меня балуешь, дорогой мой. Но я могу подъехать туда в любое время. У меня сегодня выходной.
        - А не поздно? Уже вечереет. Улица Бабушкина очень меня не любит. Она тёмная и грустная, а моя фамилия Сагаан, что по-бурятски означает «белый». Тёмные улицы не любят белых людей.
        - Как это расценивать? - совершенно не понял о чём идёт речь, Орлов.
        - Как шутку Евгений Петрович, как шутку, - Цырен рассмеялся, давая понять, что просто играет понятиями на стереотипах врача, - думаете, я не знаю, что вы всей секцией за глаза в шутку звали меня шаманом?
        - Прости, Церен Амгаланович, я…
        - Да нечего прощать, Евгений Петрович. Всё хорошо. Я даже польщён. Через час буду на месте. Тебя устроит?
        - Лучше через полтора. Жена взяла машину. Я прогуляюсь пешком.
        - Хорошо. Полтора часа. Увидимся Евгений Петрович.
        Орлов стал одеваться немедленно - времени рассусоливать не было совсем. Это ещё десять лет назад Евгений Петрович мог легко преодолеть расстояние в шесть километров до точки назначения за 40 минут, но теперь… Теперь солидный возраст и сидячая работа внесли свои корректировки, вынуждая загодя придумывать столь длительные переходы.
        Всей своей широкой душой Орлов не любил общественный транспорт. Душные, тёмные салоны маршруток, неприветливые, молчаливые люди - этот вариант передвижения Евгений Петрович исключил сразу. Вызвать такси было можно - в последнее время этот сервис был предельно развит в Иркутске. Но сегодняшняя погода за окном - идеальная погода для сибирской осени, буквально заставила Евгения Петровича накинуть пальто и, обмотав шею тёплым платком, выйти из подъезда для пешей прогулки.
        Лёгкий, прохладный ветерок приятно коснулся щеки, обросшей щетиной, выдувая сонное тепло квартиры. Подняв воротник пальто, Евгений Петрович с наслаждением зажмурился на жёлтое солнце, и глубоко вдохнув чистый воздух окраины, отправился в путь.
        Ковёр листьев захрустел под ногами. Не соглашаясь со своей неминуемой участью полного обнажения, вслед Евгению Петровичу зашелестели полуголые ветви тополей, провожая своего давнего знакомого. Небольшая, лохматая, дворовая собачка, завиляла хвостом при приближении хорошо знакомого человека, но, к сожалению сегодня, у Евгения не было припасено с собой чего-либо съестного:
        - Прости, пёс-барбос! Завтра исправлюсь и покормлю, - доктор присел на корточки возле приветливой дворняги, и легко потрепал собаку за лохматое ухо.
        Район Синюшкиной горы - далеко не центр Иркутска. В этом месте была своя прелесть - меньше пробок, больше зелени и неба над головой. Евгений Петрович очень любил этот район, в котором был рождён сорок пять лет назад, в обычной семье рабочих. Он знал каждый перекресток, каждый переулок и двор, однако прекрасно понимал необходимость прогресса и перемен.
        «Человеку свойственно меняться и что-то менять в своей жизни» - размышлял доктор на ходу, передвигаясь размашистым, спортивным шагом по хитросплетению узких дворов, - «мы с Оксаной Богдановной немолоды и дожили бы свой век на Синюшке. Но дети… Дети должны получить больше, чем имели мы. Какой бы не была странной и жуткой квартира на Бабушкина, тем не менее, я готов побороться с тёмным прошлым, светлым и продуктивным настоящим»
        Расширение жилплощади являлось не прихотью, но необходимостью. Ребятам необходимо личное пространство, как и их родителям. Но и то было не главным фактором, для принятия судьбоносного решения. Нужно сказать, что основной мотивацией переезда, служило то, что ореол жизни семьи Орловых, плавно переместился в самый центр шумного города - и работа родителей и школа детей располагались в элитных кварталах Иркутска, куда всё тяжелее становилось добираться без опозданий с каждым годом.
        За размышлениями метры быстро складывались в километры, и вскоре Евгений Петрович вышел на набережную Ангары, любуясь мерным течением её гордых, холодных и тёмных вод. Академический мост через реку - настоящее торжество инженерной мысли. Широкий и длинный, хорошо освещённый объект, возносил бесконечные потоки транспорта и редких пешеходов на десятки метров над поверхностью ангарских вод. Можно сказать, что именно из-за этого головокружительного, щемящего чувства вышины, Орлов и решился на длительную прогулку.
        Запах тины с бетонной набережной достиг ноздрей пешехода, и Евгений плотнее закутавшись шарфом, продолжил мерно, ритмично шагать навстречу центральной части города. Несколько раз пришлось отступить в сторону - спортсмены-бегуны, вежливо кивали знакомому многим врачу, в благодарность за уступленную дорогу.
        - Меняется молодёжь, - Евгений Петрович мечтательно посмотрел вслед особо фигуристой спортсменке, - все активны, вежливы, жизнерадостны. Не то, что в моём детстве и отрочестве.
        Девяностые годы - суровая пора в истории Отечества. Разруха, бандитизм, разборки местных группировок и криминальных авторитетов, неожиданно ворвались в жизнь обычных советских граждан, вдруг ставших россиянами. Новые обстоятельства жизни заставляли население поспешно обрастать решетками на окнах и металлическими, входными дверьми, вооружаться доступными предметами. Оттого и люди девяностых запомнились молчаливыми, мрачными, неприветливыми.
        Евгений Петрович мог стать и бандитом - талантливый воспитанник боксерской школы, юный Орлов обладал отчаянной смелостью в сочетании с холодным, рассудительным умом. Его авторитет среди сверстников был непререкаем, а слава о его уличных потасовках простиралась намного дальше Синюшкийной горы.
        Ум победил душу. И здраво рассудив о собственных перспективах, Орлов, после армии, поступил в медицинский колледж, став медбратом и лишь с его окончанием смог сдать входные экзамены на врача, в самом сердце России - Москве. Столица очень понравилась свежеиспечённому доктору, но к четвёртому курсу института, пришлось перевестись поближе к родному городу - отец заболел и вскоре умер, оставив маму в одиночестве. Этого сын выдержать не мог, поэтому, скрипя сердцем и упуская грандиозные перспективы, вернулся в родной, сибирский город.
        Он стал взрослым и серьёзным. Но иногда, в критические моменты, былая боксерская удаль вскипала внутри опытного и уважаемого врача, заставляя отступить и самых борзых оппонентов. Недавно, в кафе, два молодых человека решили, что могут громко материться при Оксане Богдановне, да ещё и отпускать в её адрес плоские, неинформативные комплименты. Всего четыре удара - два подготовительных и два на поражение, вынудили молодых парней пересмотреть свои убеждения, сквозь призму глубочайшего нокдауна и лёгкого сотрясения головы.
        Громкая, современная музыка донеслась со стороны реки, оттуда, где по правую сторону от Академического моста располагались маленькие островки, которые давно облагородили особо предприимчивые бизнесмены. Ровно посредине моста, внизу, на рукотворной, заасфальтированной площадке, роскошные, раскрашенные машины, жгли покрышки, заполняя воздух едким дымом. Водители соревновались в своей удали, выписывая невероятные пируэты на расчерченном треке.
        Посмотрев на мастерство вождения, Евгений Петрович встрепенулся и взглянул на золотые часы. Он начинал опаздывать, чего крайне не любил, славясь своей пунктуальностью.
        Мост остался за спиной и на воздушном, пешеходном переходе, во внутреннем кармане пальто, раздалась простенькая мелодия мобильного звонка. "Любимая" - высветилась надпись на широком дисплее.
        - Да, говори - Евгений Петрович принял звонок.
        - Ты куда делся из дома? Всё хорошо? - Оксана Богдановна явно волновалась за мужа.
        - Пошёл на новую квартиру. Представляешь, Цырен помимо грузоперевозок, со своими ребятами занимается и ремонтными услугами.
        - И ты, конечно, выбрал его.
        - Оксана. Я знаю Цырена с юношества.
        - Вот только ты врач, а он занимается непонятно чем! Не надоело якшаться с прошлым?
        - Оксана…
        - Ладно, тебя не переубедишь. Ты, судя по звукам, идёшь пешком?
        - Решил насладиться тёплым осенним вечером дорогая. Скоро нагрянет зима и такой возможности больше не представится. Ты можешь забрать меня часа через два с Бабушкина.
        - Хорошо. Будь осторожен.
        - Я всегда осторожен дорогая.
        Осенью темнеет быстро. Когда Евгений всё-таки добрался до места назначения, рубиновый закат ещё окрашивал темное небо над домами, но первые звезды уже уверенно зажигались на небосводе, чувствуя, что приходит их время.
        До приезда Цырена оставалось ещё двадцать минут и Евгений, чувствуя своё нежелание входить в подъезд одному, обошел дом, решив исследовать парк под своими окнами. Он без труда определил расположение своей квартиры, по характерному виду решётки балкона - вторая с краю.
        Раскидистый тополь и ржавые, узорчатые завитки слились в своеобразном симбиозе металла и дерева, вызывая внутри у Евгения Петровича стойкую ассоциацию с могильной оградой.
        Соседский балкон и кухонное окно, выходящее на улицу, также выглядели нежилыми. Несмотря на то, что терраса соседей была застрелена, окна, вставленные в гнилые, деревянные рамы, были столь тусклыми и пыльными, что сквозь них еле проглядывала кирпичная стена. Кухонное окно соседей было плотно зашторено, но почему то, даже с улицы казалось, что за плотными, бордовыми шторами царит первозданный мрак - живой и грозный.
        От разыгравшегося воображения по спине пробежал неприятный холодок. На секунду показалось, что полотна шторок колыхнулись, и кто-то неведомый вскользь посмотрел на непрошеного гостя под окном.
        Самое интересное, что контрастом запущенности, затхлости и смерти первого этажа, служили горящие, теплые окна второго, где бурлила жизнь. Даже на улице были слышны весёлые голоса детей, и доносился лёгкий запах свежих блинов.
        Чтобы продвинуться вглубь парка, Евгению Петровичу пришлось по самый пояс погрузиться в чёрную, склизкую траву, которая все никак не хотела ложиться в столь благоприятную погоду. Тем не менее, несмотря на стоячее положение, процесс осеннего увядания плавно перешёл в процесс зимнего гниения и Орлов искренне пожалел, что не надел на прогулку перчатки. Если бы кожа защищала руки, то тогда бы не пришлось касаться отвратительных стеблей, которые приходилось раздвигать, осматривая место для следующего шага, чтобы не провалиться в раскрытый колодец, или не вязнуть в луже, которая стала болотом - подобные препятствия Евгению Петровичу уже довелось обойти на пути сюда.
        Следующим препятствием оказалась живая ограда из одичавших кустов акации. Вид на неё неожиданно открылся сразу за фонтаном-клумбой и был ещё одним неприятным открытием для Евгения.
        «Женя! Не будь идиотом! Хватит таскаться абы где, итак уже стал похожим на хрюшку!» - сам до себя пытался достучаться Орлов, - «ты же видишь, что нет здесь каменного столба из дневника Лимановича. Совсем не нужно продираться дальше, сквозь ветви кустов!»
        И, тем не менее, Евгений Петрович шёл дальше. Лишь в одном месте, Орлов обнаружил худо-бедно приемлемый лаз для человека, ведущий вглубь хитросплетения ветвей. Судя по клочкам шерсти, данную тропу проложили собаки.
        Догадка подтвердилась, когда под ногой хрустнула первая кость. С каждым шагом, продираясь сквозь колючие ветви, кости хрустели все чаще, а к запахам гниения добавился ни с чем несравнимый запах тления - к костям добавились небольшие трупики животных.
        Сдерживая рвотные порывы, Евгений Петрович, не в силах погасить интерес исследователя, закрыл нос платком и, стараясь не смотреть под ноги, превозмогая чувство отвращения и страха, упрямо продолжал движение, за что вскоре был вознагражден. Последние ветви расступились и Орлов, потеряв равновесие, буквально вывалился на поляну, пачкая пальто и брюки в отвратительной жиже из грязи и кусков облезлых шкур.
        В нескольких сантиметрах, прямо перед лицом Евгения, лежало крупное тело собаки породы хаски. Животное умерло минимум неделю назад - роскошная, серо-белая шкура лезла клочками, сливаясь с коричневой грязью в месте касания с землёй, а полузакатанные голубые глаза глубоко впали, ссохнувшись и подгнив. В довершении отвратительной картины крупная, жирная двухвостка, приподняв чёрную губу пса, выползла из зубов, деловито направившись в сторону лица Евгения.
        Желудок не выдержал. Поздний обед и кофе ярким пятном излились на поляну, под сдавленные звуки страдающего человека.
        Обтерев уголки рта платком, Евгений Петрович, опёршись на руки, медленно встал, стараясь не думать, насколько отвратительное месиво покрывает его одежду сейчас. Под бледным светом первых звёзд, на пустой поляне, чёрным пальцем стоял каменный столб, вокруг которого кости и тела мелких животных достигали максимальной концентрации.
        Записи странного, виртуального дневника Лимановича подтвердились, материализовавшись вещественным доказательством. Дело приобретало все более серьёзный оборот.
        Звук телефонного звонка заставил вздрогнуть. Звонил Цырен. Размазав глину большим пальцем по чистому экрану, Орлов принял входящий вызов:
        - Да, говори!
        - Евгений Петрович! Прости меня уважаемый, задержусь на полчаса. Уже почти подъехали, как в меня какой-то идиот врезался на светофоре. Расстояние, видите ли, не рассчитал! Мы ДПС вызывать не будем, всё только зафотографируем надлежащим образом и я к тебе. Извини, если что!
        - Да ничего страшного, - механически ответил измаранный врач, отступая назад в собачий лаз, - я буду ждать тебя в квартире. До встречи.
        Не дожидаясь ответных реплик, Евгений положил трубку и обернулся спиной к странному монолиту. Когда он закрыл лицо руками, чтобы вновь протаранить телом ветки акации, но в обратном направлении, хриплое, булькающее рычание раздалось за спиной, заставляя Евгения Петровича инстинктивно сжать кулаки и обернуться.
        Рычание ещё растворялось в воздухе, гулким эхом гуляя под чёрным небосводом, но источника звука не наблюдалось…
        Равно как и тела хаски, возле которого упал Евгений Петрович.
        - Чертовщина какая-то! - страх придавал доктору прыти.
        Вырвавшись из кустов акации, он на полном ходу вляпался в лужу по самые щиколотки, зачерпнув в дорогие, коричневые туфли мутной, ледяной воды, после чего, окончательно смирившись со своим неопрятным внешним видом, пошёл напролом, в обратном направлении, чавкая грязью небольшого болотца. Срочно нужно было обогреться.
        - Что, дядя, день не задался? - неприятного вида подросток, в компании сверстников разного пола, показал жёлтые зубы в неровном оскале.
        - Тебе то, какое дело, щегол? - Орлов немного напрягся, понимая, что ныне от таких людей можно ожидать всего что угодно, в том числе и нож под ребро.
        - Грубый ты. Я поинтересоваться хотел, может, помощь нужна.
        - Сам справлюсь.
        - Хозяин - барин, - подросток отвернулся и безразлично пригубил пивной напиток из зелёной, стеклянной бутылки.
        Стараясь не упускать компанию из вида, Евгений Петрович открыл домофон и замер в нерешительности. Как назло, лампочка на первом этаже перегорела - растворив железную дверь подъезда, Орлов, лицом к лицу, столкнулся с первобытной чернотой:
        - Ну ладно, - выдохнул мужчина, собираясь с силами.
        - Чего? - встрепенулся надоедливый подросток на лавке.
        - Я не тебе, - прекращая глупый разговор Орлов, решительно шагнул во тьму.
        Как врач, Евгений всё ещё цеплялся за мысль, что все, что с ним происходит сейчас, является производным от его разыгравшегося воображения и, возможно, скрытой болезни. В любом случае события вокруг квартиры на Бабушкина вызывали серьёзнейшие опасения. Если происходящее было правдой - квартиру нужно было продавать. Если иллюзией - то Орлову, по всей видимости, вскоре придётся лечь в психдиспансер.
        На ощупь, держась за стену, Евгений Петрович, под невесёлые мысли поднимался вверх по первым десяти ступеням широкого фойе. Завернув за угол и убедившись, что на втором этаже, как ни в чём не бывало, горит свет, Орлов зашёл в тёмное пространство общего тамбура, между двумя квартирами, и с сомнением уставился на большую, обшарпанную, зелёную дверь соседей.
        До этого момента он не обращал внимания на вход в соседнюю квартиру. Выполненная из металла дверь явно являлась пережитком эпохи буйных девяностых. Такие металлические полотна и массивные замки становились надёжной преградой на пути преступников, защищая семьи и их имущество, но в последнее время их становилось всё меньше, постепенно заменяясь полотнами более приятными на вид. Тяжело вздохнув, мужчина приблизился вплотную к чужому входу, и присев на корточки, прислонил ухо к нижней замочной скважине.
        Тишина - кромешная, мёртвая, затхлая.
        Небольшой сквозняк шевелил седеющие волосы виска, просачиваясь сквозь отверстие для ключей. Ничего необычного - ни странных запахов, ни малейших звуков. Обычная дверь в пустое помещение. В квартиру, где, судя по записям в дневнике кандидата исторических наук, был скрыт странный артефакт, способный искажать реальность.
        Пожав плечами, так ничего и не услышав, Евгений Петрович открыл свою дверь и первым делом включил свет в коридоре. К его облегчению это удалось сделать сразу, так как казалось, что из темноты новой жилплощади могла последовать самая неожиданная атака.
        - Совсем у тебя, Евгений Петрович, нервы расшатались, - осуждающе, сам себе буркнул под нос измазанный, промокший Орлов, оглядывая свои владения.
        Коридор пуст. Всё располагалось точно так, как занесли и расставили рабочие Цырена. Вихрем, пролетев по квартире, Евгений Петрович включил свет везде, где только можно, и только в спальне столкнулся с непреодолимой темнотой - лампы не было. Голый, чёрный цоколь без абажура, на тонком проводе свисал с потолка, подсвечиваемый фонарём на телефоне.
        - Надо купить лампочку, - вновь сам себе проговорил Орлов и отправился в ванную комнату, приводить одежду в порядок.
        Кран, который давно не включали, несколько раз чихнул, выдав поток коричневой воды. Спустя минуту вода протекла и приобрела приемлемую температуру, и Орлов с наслаждением снял пальто, хорошо вымывая руки и лицо под тёплой струёй. Попытки отчистить пальто были тщетными: «Верхнюю одежду явно придётся выкинуть», - подумал Евгений Петрович, - «интересно, как я объясню утрату ценного, брендового пальто Оксане Богдановне?»
        Ужасное состояние постоянного, лёгкого страха медленно отступало, уступая место мирским, обычным проблемам и заботам. Тем не менее, стук в дверь заставил вздрогнуть.
        - Кто там? - врач в сомнении встал у двери, ожидая услышать всё что угодно.
        - Цырен, - коротко раздалось в ответ, - мы ведь договаривались о встрече через полчаса.
        Со вздохом облегчения Евгений Петрович открыл дверь, отвечая на молчаливое рукопожатие:
        - Проходи, дорогой. Ни чай, ни кофе предложить не могу.
        - Да я по делу. Поздно уже чаевничать - улыбнулся Цырен и тут же отправился по комнатам, не дожидаясь хозяина.
        Цырен проявил явно деловой подход, взяв с собой старую, спортивную сумку, полную инструментов, которую с лязганьем положил на пол коридора, после чего принялся осматривать стены и полы других помещений. При этом владелец широкопрофильной фирмы поцокивал языком и удручённо покачивал головой:
        - Вот что, - выдал он спустя полчаса молчаливого осмотра, - давай так Евгений Петрович. Ремонт в данной квартире - штука дорогостоящая, сам понимаешь. Я могу предложить тебе сумму в шестьсот тысяч за свои услуги - это практически по себестоимости материалов и ещё оплата ребятам. А могу сделать бесплатно, если ты мне отдашь вон то помещение.
        Цырен ткнул пальцем в темноту спальни, вопросительно впившись глазами в Орлова.
        - Что за глупости? - не понял второе предложение Евгений, - ты, что с нами хочешь жить?
        - Нет, Евгений Петрович. Вход заложу кирпичом, а сам выход сделаю на парк. Площадь квартиры большая - от одной комнаты не убудет.
        - Нет Цырен, не в обиду. Оксана моя не поймёт такой выбор. Мы все хотели иметь в пользовании личное пространство.
        - Эхе-хе. Не знаешь ты, от чего отказываешься Евгений Петрович.
        - Я найду деньги.
        - Дело не в деньгах… дело не в деньгах… - бизнесмен сокрушённо покачал головой.
        Второй стук в дверь прервал двусмысленный разговор и Евгений Петрович, находясь в лёгком раздражении, решительно открыл дверь, глаза, в глаза столкнувшись с неизвестным, высоким, неопрятным мужчиной, чья кожа отливала мертвенной синевой:
        - Здравствуйте, уважаемый сосед, - вежливо, спокойно начал своё приветствие незнакомый, короткостриженый блондин, - я - ваш сосед по площадке. Зовут меня Александр. И жена отправила меня к вам в поисках соли. Можно я зайду?
        Смешная, клетчатая пижама была одета на незнакомце, из кармана которой торчал серый, носовой платок. Сосед нервно сглатывал, переминаясь с ноги на ногу, явно терзаемый желанием получить соль:
        - А я думал, по соседству не живёт никто, - Евгений Петрович подозрительно оглядывал вечернего гостя, стараясь запомнить максимум подробностей.
        «Правильно говорят - выбирай не квартиру, а выбирай соседей», - подумал Орлов разочарованно, понимая, что, по всей видимости, по соседству живёт крайне неблагополучная семья. От незнакомца пахло медикаментами, нафталином и спиртом - тяжёлый, больничный запах, который ни с чем не перепутать. Оглядев вечернего гостя с головы до пят, Орлов с удивлением обнаружил, что на ногах Александра нет ничего - крупные щиколотки и большие ступни, немного переминались на серых, каменных плитах пола, отливая синевой.
        - Живём. Просто тихие мы, - взгляд Александра посерьезнел и устремился за спину Орлова, - ну так что?
        - А на три советских буквы ты бы не пошёл? - грозно и злобно раздалось из-за спины, - меня хозяин в дверь пригласил по знакомству, а ты его получить не можешь? Чего ты шастаешь всё по миру живых? Тебе лежать надо, урод!
        Цырен очень крепкой рукой, за плечо отстранил Евгений Петровича в сторону, из-за разницы в росте, снизу вверх уставившись в лицо гостя.
        - Ааа, Цырен, - улыбнулся неприятный сосед, - жив ещё последователь Хана-Хурмаса…
        - Простите, что? - совершенно не понял о чём идёт речь, ошарашенный врач.
        - Не мешай, сосед. Не твоего людского ума дело, - оскалился гость, - дневник мой нашёл и всё-таки пришёл в гости к товарищу Лимановичу. Если бы не шаман рядом с тобой ты бы давно пополнил ряды соседей.
        Плюнув в бизнесмена отвратительной смесью пережёванных насекомых, Лиманович оттолкнул Цырена и, захлопнув дверь квартиры Орлова, лязгнул засовом собственной двери.
        - Урод, - усмехнулся Цырен, вытирая лицо носовым платком, - только плеваться и может.
        - Что происходит? Хоть кто-то может мне объяснить, в конце концов?
        - А чего объяснять, Евгений Петрович, если ты все совпадения игнорируешь? Человек ты хороший, вот судьба и оберегает тебя как может. Подсказки даёт, находки. Ты же знаком с теорией вероятности?
        Упоминание о знаменитой теории Паскаля из уст Цырена удивило Евгения Петровича чуть ли не больше, чем визит соседа:
        - Конечно.
        - Ну, тогда предположи, уважаемый, сколько факторов сошлось воедино, чтобы выдать тебе столько подсказок в руки? Тебе сама жизнь говорит: «не иди в лапы монстра», а ты всё про личное пространство заладил. Глупо. Вроде учёный человек…
        - Ты, давай, не наезжай. Сам хорош! Ты ведь явно больше знаешь меня и не предупредил.
        - А не имею я права предупреждать, если человек всё делает так, чтобы уйти в темноту! Не имею права. Я итак намекал, как мог!
        - И поэтому предпочёл фиксировать результаты аварии, чем выручить меня? - от злости и непонимания у Евгения Петровича сжались кулаки.
        - Знал что успею. А машина - штука дорогая. Мы ничем друг другу не обязаны Евгений Петрович. Мертвецы выходят с приходом темноты. Осень и зима - их время, когда солнца максимально мало. Весна и лето - наше. Я привык жить не по человеческим часам, а по солнечным, и пришёл аж на целых полчаса раньше визита товарища Лимановича! Будь благодарен, врач. Если бы не я - ты был бы уже мёртв, если бы пригласил мертвеца в квартиру. А завтра была бы мертва бы твоя семья.
        - Почему тогда сосед не атаковал сразу? Не было ведь тебя рядом.
        - По нашим законам он не может без приглашения переступить порог квартиры потому что, вот хитростью и пытается взять. У него есть минимальная власть только на приграничную территорию, - Цырен в очередной раз указал пальцем на черноту спальни, - то, потому что он первооткрыватель этого портала. Я же, в свою очередь, только и делал, что пытался тебя уговорить, отдать приграничную, сумеречную территорию мне. Но ты ведь упрямый! Ты ведь учёный!
        - А прямо говорить у вас не принято?
        - Не принято! Это прямое вмешательство в судьбу человека.
        - И кстати… - Евгений Петрович вдруг почувствовал, как нещадно болит голова из-за переизбытка информации и обострившейся, ночной болезни, - кто вы?
        - Шаманы Хана-Хурмаса. Для тебя это не скажет ничего. Если более понятно - мы на стороне живых, хотя практически нейтральны по отношению к человечеству.
        - Это ещё почему?
        - Ну, сам посуди. Жили мы на священной земле своей, у берегов Байкала и тут вы - с пушками, ружьями, кольчугами. Магия - не пуля. Немедленного эффекта не имеет. Вот и пришлось смириться с вашим присутствием. А потом вообще пришлые люди полезли туда, куда их не просили, - Цырен кивнул на спальню, явно намекая на Лимановича за стеной, - чем пробудили силы столь древние, что даже легенды о них почти растворились в потоке времени. Пошли.
        Цырен взял ломик из сумки и направился в спальню, без страха вступая на сумеречную территорию. Присев у ледяной стены, он ловкими движениями, вскрыл одну доску, отчего по пустой квартире загулял треск и скрежет вырываемых гвоздей.
        - Чего стоишь? Там ещё ломик есть. Или соседей боишься разбудить? - холодно улыбнулся Цырен.
        - Но люди второго этажа…
        - Сейчас второго этажа нет. Есть только две квартиры и небольшой коридор. Только ясновидящие или яснослышащие на втором этаже могли бы почувствовать нас сейчас. В сумеречной зоне мы сами как тени, равно как и наши действия. Ломай пол!
        Чтобы не гневить давнего знакомого, Евгений Петрович взялся за дело, хоть до конца и не понимал целесообразности своих действий.
        Глава 5. Печати Ата-Улана
        Отрывая очередную доску, Евгений Петрович обнаружил, что с обратной стороны на каждой из них имеется особый знак, в виде бордовых насекомых, сплетённых в неровный круг:
        - Что это? - спросил врач увлечённого работой Цырена.
        - Печать шаманов другого культа.
        - Против людей?
        - Ага. На нашем языке этот знак называется печатью Ата-Улана и действует только в сумеречных зонах. И этого знака, наши шаманы не встречали уже многие тысячи лет.
        - Но что мы ищем? - Евгений Петрович откинул очередную доску в коридор, оглядывая неровные залежи серой стекловаты в пространстве под половыми досками.
        Кое - где через стекловату проглядывал бетонный пол - ничего странного по меркам обычного человека.
        - Следы вне времени, - непонятно ответил Цырен, - если сможем разрушить печати, то попадём к первоисточнику бед.
        - Зачем?
        - В первоисточнике часто скрыты ответы на многие вопросы. Говоря иначе - не нравятся мне твои соседи. Надо их запереть в прошлом навсегда.
        - Почему помогаешь?
        - Хорошего ты мне много сделал, Евгений Петрович. Был бы не ты - прошёл мимо.
        - А подмога будет?
        - Все кому надо, уже знают, что мы здесь. Сумеречная зона - опасная территория. Не каждый шаман пойдёт. Но если меня обидят - мои союзники начнут войну. Я не последнее место в иерархии шаманов Хана-Хурмаса занимаю. Мою смерть не простят.
        - Мы можем погибнуть?
        - В любой день, Евгений Петрович, - улыбнулся Цырен, - Memento Mori. Слышал о таком?
        - Помни о смерти… причём тут латинский?
        - А при том, что умереть мы можем в любой час, в любую минуту - от машины, от сосульки, от болезни. И только понимание конечности собственного Бытия даёт нам вкус к жизни. Говоря иначе - опасности могут ждать не только ночью, но и при свете дня. Так что не бойся - ты со мной. Давай. Осталось ещё немного.
        Действительно, разговор происходил буквально на последних досках, нависших над морем стекловаты. Несколько усилий - и последняя печать Ата Улана была вышвырнута в коридор.
        - Что теперь? - время от времени Евгений Петрович чувствовал себя очень глупо, не понимая конечной цели собственных усилий.
        - Ждём. Чтобы настоящее растворилось, нужно немного подождать.
        Поверхность стекловаты неожиданно зарябила, искажаясь, как будто под проточной водой. Запахи, звуки, картинки - всё разом промелькнуло перед глазами Евгения Петровича, заставляя сесть на колено у порога спальни в порыве естественной слабости. Цырен, напротив, даже не пошатнулся.
        Стены спальни замерцали миллионами звёзд и стали стремительно растворяться. Ледяная стена, став туманом, исчезла самой последней, на секунду явив перед смутным взором Евгения Петровича странный образ неизвестного существа, в самой сердцевине космической ночи.
        Большая, безобразная двухвостка, собранная из рук и ног разных людей, лениво шевелила конечности, оглаживая своё безобразное, голое тело - бесформенное нагромождение грудных леток, тазовых костей и животов. Наверху этого ужасного червя Евгений Петрович успел заметить человеческую голову, с вытянутым, очень худым черепом и осмысленный блеск красных, светящихся глаз, после чего неведомое существо померкло и растворилось, скрываясь в темноте.
        Пол преобразился. На секунду мелькнул образ шурфов и копошащихся людей, на несколько секунд - лесная поляна, полная костей. Полминуты спустя, абсолютно голая степь, простирающаяся до горизонта, предстала перед глазами Орлова, в середине которой стоял ровный полукруг изящных колонн старинного некрополя. Искусно вырезанный, каменный алтарь был разукрашен множеством тонких деталей - сюжеты, в которых странные, худые и высокие люди, несли на своих плечах знатного фараона (первая ассоциация, которая возникла у Орлова в голове), при этом, рядом с головой древнего властителя, летели вперёд неизвестные, летательные аппараты всех форм и размеров.
        Ровно посередине алтаря, разглядывая белыми глазами пасмурное небо, лежал уже известный, продолговатый, каменный череп, по всей видимости, повторяющий внешность древнего фараона.
        - Пангея, - со знанием дела закивал головой Цырен, - пра-континент, в те времена, когда все современные континенты были слиты в единую землю.
        - Что произошло? Мы переместились во времени?
        - Только сознанием.
        - Что это?
        - Я думаю, что перед нами объект религиозного культа такой древности, что у этого времени просто нет названия в современном языке.
        - Зачем мы здесь?
        - Не знаю. Просто смотри.
        Несколько вспышек осветили горизонт, сливаясь в единую пелену ярчайшего света. Человеческая плоть точно бы не выдержала такого свечения, получив смертельную дозу радиации. Грохот, а затем ветер и жар, прошлись по степи, заставляя травы, до самого горизонта, воспылать в небывалом пожаре.
        Жар нарастал. Ещё несколько вспышек и даже каменные колонны потекли, расплавляясь от невероятных температур. Небо зарокотало, разорванное гулом двигателей и вспышками воздушного боя.
        Евгений Петрович понял, что прямо сейчас стал свидетелем очень древней войны, о которой современный человек не мог знать ввиду того, что она протекала возможно сотни миллионов лет назад. Всё стихло также неожиданно, как и началось, погрузив планету в первозданный мрак. Лишь безразличные звёзды время от времени мелькали на небосводе, лениво взирая на крах чужой цивилизации.
        - Я понял, как пришёл в наш мир Ата-Улан, - мощная фигура Цырена отбрасывала длинные, стремительные тени в круговороте сменяющихся светил дня и ноги, - его цивилизация погибла. Вера в него умерла. Он был голоден.
        Всё стихло и застыло, погрузившись в долгую ночь.
        Оплавленный алтарь медленно отодвинулся в сторону, выпуская наружу полуистлевшего фараона-мертвеца. Он ещё не имел формы двухвостки, но и человеческого в нём было крайне мало - длинные руки, как у гиббона, короткие, массивные ноги, худое, неприятное тело, отливающее синевой. Мертвец медленно развернулся в сторону непрошенных гостей, внимательно уставившись на них рубиновым туманом глазниц:
        - Мои… последователи… мертвы… в прошлом… - убийственно медленно, с трудом пропел мертвец и его гласная речь была странным образом понятна Евгению Петровичу, - но… я… найду… приспешников… в будущем… Я… никогда… не умру… Евгений… Ты… даже… не ведаешь… почему… Мы…с тобой… похожи… Я сам…врач… и в моём… бессмертии… больше технологий… чем магии… Увидимся вскоре…
        Фараон взмахнул рукой, и всё померкло, растворяясь во тьме. Порыв ветра, порождённый рукой врача из иного времени, был такой силы, что легко откинул Евгения Петровича прочь, в коридор собственной квартиры. Удар о противоположную стену был фатальным для организма настолько, что хрустнули все кости. Кровавая печать, хорошо знакомая Орлову благодаря перевёрнутым доскам пола, отразилась в сознании, придавливая разум зияющей чернотой. Перед тем как сознание окончательно покинуло его, Орлов увидел, как к нему со всех ног бросается Цырен, что-то отчаянно бормоча себе под нос на родном языке.
        - Да как так можно споткнуться? - знакомый голос жену прорвался сквозь темноту, на секунду возвращая сознание в реальность.
        Ему было больно. Но кто был он? Что он делал здесь, изломанный и больной? Мужчина не понимал.
        - Хозяйка, не гневись. Скорая помощь скоро приедет, - голос мужчины также показался ему знакомым.
        Он застонал.
        - Женя! Женя, родной! Лежи не шевелись! - тёплые руки легли на щёки, - всё будет хорошо, слышишь? Всё будет хорошо! Да где этот чёртов старый телефон? Мне нужно позвонить Пелевину…
        - Сама… земля… стала…адом… после… войны… Последнее… сражение… породило… фундаментальные… аномалии,… разбив… реальность… Мне пришлось… выживать,… придавая телу… форму… доступных… существ… Оно сильно,… но не совершенно… Ты нужен… мне… Евгений…
        «Значит, меня зовут Женя?» - подумал Орлов, порываясь встать.
        - Лежите больной, - грозно приказал незнакомый женский голос, - Лежите! Володя, сделай ему ещё укол! Вот же сильный мужик!
        Голая, мёртвая земля ещё дымилась после волн огня, прошедших по её поверхности и именно в этот момент Орлов, не чувствуя ни боли ни жара, оказался у алтаря. Израненный и безмолвный, Евгений Петрович стоял на коленях перед древним доктором, который, представ перед ним в обличье представителя древней расы, закинув ногу на ногу и небрежно откинувшись назад, сидел на алтаре и внимательно рассматривал гостя из иного мира своими рубиновыми, блестящими глазами.
        Алтарь изменился. Теперь, вместо одного из столпов, вытянувшись во всю длину тела, напряжённо стоял на цыпочках и потел лицом, уже известный Евгению Петровичу сосед из соседней квартиры. Лимановичу явно было дурно. Он закатил свои глаза вверх и дрожал. Изо рта стекала слюна, и слышался сдавленный хрип.
        Ата-Улан заметил, куда было направлено внимание Орлова:
        - Страдает… - медленно закивал головой древний доктор, - ему… трудно… заменять… столб… Это расплата… за… оплошность…
        - Что я здесь делаю? - слабо, сдавленно спросил Евгений Петрович своего коллегу из иного мира.
        - Я показываю… тебе… до чего… дошёл мой… народ… в попытках… доказать превосходство… одного государства… над другим…
        - Зачем?
        - Твоя земля… ещё практически чиста… я не хочу… чтобы человек… вновь разбил… пространство… породив измерение… аномалий… грехов… и смерти… Наше оружие… было столь сильно… что раскололо… мироздание… выбив нас из тканей… общего мира… Я должен… вернуться… и отомстить… Хан-Хурмас - мой личный… враг… Его представители… сейчас… правят миром… под вашим… Солнцем… И это не есть…хорошо…
        - И ты хочешь вновь породить войну на планете ради своих амбиций?
        - Нет… Сейчас мои враги… как никогда…слабы… Войны не надо… Надо вернуться…
        - При чём тут я?
        - Поймёшь… земной доктор… Ты избран… Раз сам… приходишь… сюда… Смерть видела тебя… и дала… дорогу…
        Прерывая случайный разговор, Ата-Улан взмахнул рукой и с его пальцев сорвались уже знакомые, бордовые печати, холодными, склизкими блямбами ложась на всё тело Орлова. Вид мёртвых земель померк, стал чёрно-белым и вновь растворился в безбрежном океане космической ночи.
        Темнота. Космическая, страшная темнота была ледяной и наполненной звуками. Выныривал Евгений Петрович из неё с трудом, по кусочкам собирая собственное сознание. В момент пробуждения чудилось разное. Хирургическая палата - это то место, которое может собрать воедино многих людей: существующих и несуществующих, мёртвых и живых.
        Первое пробуждение было отвратительным. Вокруг кровати собрались дети из хосписа. Все те дети, которых он не мог спасти, будучи молодым врачом в областной больнице, ещё до работы в частной клинике:
        - Как ты себя чувствуешь, Ванечка? - позабыв обо всём на свете, вновь Орлов гладил по забинтованной голове своего маленького, мёртвого пациента.
        - Хорошо, Евгений Петрович, - Ваня улыбался, - лучше, чем в больнице. Как мама?
        - Жива и здорова, Ваня. Братика тебе родила.
        - Хорошо, - ребёнок посмотрел на израненного врача своими голубыми, глубокими глазами, - новая жизнь - это хорошо. Я следующим вернусь.
        - Конечно Ванюша, конечно! Ты ещё покатаешься на своём скейте. Я тебе обещаю!
        - До свидания Евгений Петрович!
        В момент второго короткого пробуждения к Орлову приходил усопший отец:
        - Торопись, Женя! - кричал он отчаянно из пульсирующего, белого света, - торопись, а не то будет слишком поздно!
        - Удивительно! - перебивая отца, прозвучал голос хорошо знакомого хирурга - коллеги и начальника Евгения Петровича по частной клинике, - при таком количестве переломов восстановление проходит феноменально быстро. Что это? Аномалия? И это в его то почтенном возрасте.
        - Владимир Иванович, мне кажется, у Евгения дрогнули веки.
        - Рано ему ещё выходить из сна. Сделайте укол. Пусть спит.
        - Мне нельзя, - сглотнув слюну, прошептал Евгений Петрович, - мне надо… вставать…
        - Больной бредит! Инна! Скорее.
        Орлов почувствовал, как игла погружается руку и снова погрузился во тьму.
        - Торопись Женя! - голос отца звучал всё настойчивее, - Оксана в опасности, как и твои сыновья! Они могут перейти во власть зверя. Зверь захватил старый телефон! Цырен не успел перехватить его! Торопись! Вставай же! - после этих слов, из уст интеллигентного отца посыпался столь отборный мат, что Евгений Петрович распахнул глаза, предельным удивлением разрывая давящую на сознание, красную печать.
        Больничная палата социального медицинского учреждения, разительно отличалась от белоснежных и чистых помещений частной клиники и напомнила палату хосписа, в котором работал Орлов. Стены, выкрашенные зелёной краской до середины, вверху были покрыты жёлтой известкой, в которой кое-где угадывался былой, белый цвет. Потолок - несколько неровных, железобетонных плит, мог похвастать осыпающейся штукатуркой, особенно в том месте, где сквозь него, неровно запененные, ввысь уходили трубы системы отопления.
        Тошнотворно пахло медикаментами и кашей.
        Быстрый анализ телесного состояния не выявил критических повреждений костных и мышечных тканей. Осторожно Евгений Петрович пошевелил загипсованной, правой рукой, понимая, что если переломы и были, то сейчас они полностью заросли. Вот только когда собственно было это сейчас? Орлов не мог сориентироваться во времени.
        Фрукты рядом, на тумбочке, верно, подсказали ему, что жена приходила к нему в палату. Но когда? Китайские яблоки начали гнить, а бананы практически прорвали кожуру расширяющейся плотью. В довершении ко всему, задрав голову, Евгений Петрович понял, что за окном вовсю валит снег.
        Чувство тревоги, как медицинская игла, кольнула душу и заныла зубной болью внутри него. Не в силах совладать с собственной иррациональной обеспокоенностью, Орлов, свободной рукой нанёс несколько слабых ударов по загипсованной конечности, с каждым разом наращивая их мощь.
        - Ты это! Ты тише будь, - забормотал испуганный старик, сосед по палате, сев на своей койке, наблюдая за странными действиями своего тяжелораненого и беспокойного сожителя.
        На протяжении недели, что Евгений Петрович был в коме, он постоянно мешал ему спать, стеная во сне и на все голоса костеря печать Ата-Улана. А ещё ему мешало отходить от аппендицита постоянные визиты коллегий врачей, в плату. Все они, почему то считали соседа каким-то феноменом и дико раздражали старика своим присутствием.
        Феномен, между тем, бушевал. Расколов гипс правой руки, Орлов стал с нарастающим энтузиазмом освобождать загипсованные ноги и вскоре, подавляя тошнотворное головокружение, абсолютно голый доктор, сел на край кровати, глаза, в глаза сталкиваясь с медсестрой, которая замерла на пороге палаты с металлическим разносом в руках.
        - Евгений Петрович, ложитесь обратно! - забормотала она, разглядывая куски гипса на коричневом линолеуме, - я позову дежурного хирурга.
        - Дата. Какой день? - говорить получалось с трудом, так как горло было полностью пересохшим, - сколько я здесь?
        - Полторы недели.
        - Чёрт! - Евгений Петрович решительно встал, вырывая из тела иглы нескольких капельниц, - где одежда?
        - На складе, - медсестра осторожно отступила назад, тем самым высвобождая проход в пустой коридор.
        - Халат.
        - Что?
        - Давай сюда свой халат.
        Кое-как прикрыв свою наготу, Евгений Петрович обшарил тумбочку, обнаружив собственный телефон, который треснул экраном от удара о стену. Отражение в чёрной, зеркальной поверхности показало недельную щетину и абсолютную седину волос, но в целом Орлов был здоров и выглядел даже свежее, чем обычно. Размышления над подобными метаморфозами Евгений решил отложить на потом. Он прекрасно понимал, насколько большая опасность угрожала его семье.
        - Разряжен! - первым желанием было запустить аппарат в стену, но здравый рассудок восторжествовал, - телефон есть? - спросил Орлов своего соседа по палате.
        - Да ты чего, родной? Я их в жизнь в руках не держал.
        - Понял, - коротко кивнул Евгений Петрович, решительно выходя в коридор, где навстречу ему, в развевающемся, белом халате уже бежал дежурный врач, которого позвала медсестра.
        - Больной! Что вы делаете? - нарушая тишину коридора, закричал издалека незнакомый, молодой доктор, который, по всей видимости, только закончил институт.
        Евгений Петрович властно вскинул руку, останавливая дальнейшие, ненужные разглагольствования коллеги.
        - Мне нужен ваш телефон. Срочно, - для убедительности, Евгению Петровичу даже пришлось взять молодого врача за грудки, - мне нужно позвонить, понимаете?
        - Да, конечно, - сдавленно пискнул молодой человек, - трубка в правом кармане.
        Орлов, перехватил халат врача одной рукой, второй, совершенно бесцеремонно пошарив в предложенном месте. Номер жены Евгений Петрович легко набрал по памяти, ловко орудуя некогда сломанными пальцами. Пошли гудки.
        - Да, дорогой? Ты очнулся, - радостный голос жены раздался в трубке, - как ты себя чувствуешь?
        - С чужого номера звоню, тварь. Очень правдоподобно. Где моя жена? Кто говорит за неё?
        - Тот, кто тебя не боится, доктор, - голос изменился и стал мужским, - твоя жена и дети у твоих любимых соседей. Приходи к нам в гости. Мы тебя накормим и напоим.
        Неведомая тварь явно издевалась, нарываясь на грубость.
        Говорить дальше было бессмысленно. Единственным человеком, кто действительно мог помочь в этой ситуации, был Цырен. Найти его означало одно - получить шанс спасти свою семью.
        - Отпусти врача, слышишь? - два охранника оперативно прибыли на место происшествия, синхронно хватаясь за резиновые дубинки.
        Крупные, сильные, одетые в чёрную форму два короткобритых бойца знаменитого охранного агентства. Разбираться с ними не было никакого желания, поэтому отпустив коллегу, Евгений Петрович кинулся прочь, в развевающемся халате напоминая голого супергероя. До чувства стыда не было никакого дела - любимая жена и дети находились в смертельной опасности.
        Судя по пустоте больницы - рабочий день только что закончился, и практически безлюдные коридоры, стали настоящим спасением для Орлова. Ключевое слово - почти. Редкие пациенты и медперсонал, прижимались к стенам, когда мимо них стремительно проносился Евгений Петрович, за которого неотступно преследовали для сотрудника охраны.
        Ребята имели хорошую подготовку и были заточены на преследование. Это обстоятельство Евгений Петрович окончательно понял, когда свернув в сторону, через неприметную, служебную дверь, попал в пустой гардероб. Дальше бежать было некуда - окно выдачи одежды было зарешёчено.
        - Парни, вы не понимаете, что происходит, - Евгений Петрович поднял обе руки, стараясь показать охранникам, что он безоружен, - но если вы постараетесь напасть, мне придётся вспомнить свои навыки боксёра.
        - Испугал, - лениво протянул рыжий охранник, обходя с левой стороны.
        - Ага, и не таких молодчиков ломали, - это черноволосый его коллега, поигрывая дубинкой, обходил врача справа.
        Драка была неизбежна. И основа боевой философии Евгения Петровича, всегда звучала так: «если драки не избежать - всегда бей первым».
        Рыжий охранник был наиболее ему отвратителен в эту минуту, поэтому доктор выдвинулся ему навстречу, и, сместив корпус вправо, нанёс сокрушающий крюк с этой же стороны. Доктор и раньше не жаловался на слабую силу и низкую скорость. Но то, что произошло сейчас, заставило его глаза, расшириться от удивления в который раз.
        Время превратилось в вязкое марево, позволяя Евгению Петровичу стремительно перемещаться в пространстве гардероба. Волна адреналина, восставшая внутри перед дракой, вкупе с его очень странным, необъяснимым состоянием, действительно сделала из него сверхчеловека, первой же атакой отправляя рыжего противника в глубокий нокаут. Никакого труда не представляла собой задача справиться и со вторым. Вскоре и первый и второй сотрудник агентства, мирно храпели у стенок, что говорило о том, что придут в себя они очень не скоро.
        Следуя клятве Гиппократа, Евгений Петрович оказал пострадавшим первую помощь. Убедившись, что их жизни ничего не угрожает, Орлов быстро собрал доступную одежду своих коллег по вешалкам, и наконец-то достойно прикрыв свою наготу футболкой и штанами, надев ботинки, осторожно вышел за дверь.
        Холодный, морозный воздух наполнил лёгкие, в тот момент, когда Орлов наконец-то нашёл выход на улицу. За то время, пока он был в отключке, с природой произошли разительные изменения. Покров - прекрасное явление, скрывающее грязь и слякоть осени. Но сегодня он не вызывал в душе Евгения Петровича ничего, кроме чувства глубокого отчаяния.
        - Ну, что доктор, ты так и будешь стоять или ко мне подсядешь? - тонированное, переднее окно дорогой иномарки, которая стояла заведённая у самого крыльца в главный корпус больницы, медленно опустилось, являя образ спасителя.
        Цырен - холоднокровный и убийственно-спокойный, сидел на водительском месте, облокотившись о ручку двери.
        - Дорогой мой друг, ты не представляешь, как я счастлив! - двойного приглашения не требовалось и доктор, оббежав машину, нырнул в тёплый салон, на место по соседству, - что происходит?
        - Если бы я знал, - Цырен тронулся с места, выруливая на проезжую часть, - Ата-Улану нужен именно ты. И меня дико удивляет его целеустремлённость. За многие века нашего наблюдения за ним, он никогда столь сильно не желал новую жертву. У меня есть предположения, но они ещё не оформились до конца…
        - Говори!
        - Шаманы не говорят, когда не уверены в силе собственных слов.
        - Да прекрати ты, Цырен! Моя семья в опасности. Предупреждён - значит вооружён.
        - Пока не это главное. В ночную зону пойдём вдвоём. Все мои коллеги отказались идти на войну.
        - Почему?
        - Чужая территория. Не наша. Наша задача - сдерживать.
        - Иными словами, они испугались, потому что никогда не были так слабы.
        - Иными словами - да, - расхохотался Цырен, останавливаясь перед светофором, - но я как никогда силён сейчас.
        Глава 6. Квартира соседей
        Почти стемнело, когда иномарка шамана, безжалостно протаранив закрытый шлагбаум, нырнула под арку, после чего подъехала к злополучному дому на улице Бабушкина. Хлопнув дверью, доктор вышел под свет фонаря, с раздражением уставившись на шумную компанию подростков, расположившихся на лавке у подъезда.
        Они были столь веселы и беспечны, что Евгению Петровичу казалось кощунственным их поведение, на фоне его личных, глубоких переживаний. Цырен, приблизившись сзади, хлопнул доктора по плечу:
        - Не злись, они не виноваты, - шаман тонко уловил состояние своего товарища, - пойдём. Нам нужно подготовиться.
        Потянув за рычаг в салоне, Цырен открыл багажник и вынул уже знакомую, спортивную сумку, которую повесил себе на плечо. Совершенно не обращая внимания на смех и глупые разговоры подростков, он вошёл в подъезд в сопровождении Орлова, внутренне готовый к любым неожиданностям.
        При приближении к своей квартире, Евгений Петрович почувствовал, как в общей парадной, стало намного холоднее, чем в общем пространстве подъезда:
        - Холодно, - облачко пара вылетело в воздух, медленно растворяясь на фоне зелёной стены.
        - Первый признак аномалии, кстати, - Цырен стоял сзади, беспечно оглядываясь по сторонам в общем тамбуре, - резкое понижение температуры говорит о неблагоприятном месте. Небольшое повышение - о хорошем месте. Открыл?
        - Добро пожаловать, - мрачно пошутил Евгений Петрович, включая свет в коридоре.
        Ничего не говорило о недавней драке с Ата-Уланом. Доски, выкорчеванные и повреждённые, не лежали в коридоре, но вновь, как ни в чём не бывало, покрывали пол спальни. Сумеречная зона крайне не любила, когда кто-то вмешивался в её неизменный уклад.
        - Тьфу, - в сердцах, Орлов плюнул на восстановившиеся доски, и его плевок, капнув на пол, немедленно растворился на бордовой поверхности, - чертовщина какая-то.
        - А зона то растёт, - Цырен кивком указал на порог в спальню, который тоже окрасился в бордовый цвет и немного заляпал линолеум коридора, - это значит, что…
        Ледяная стена почернела и стала склизкой. Сквозная розетка между квартирами исчезла, сквозь зияющую дыру впуская в квартиру какой-то чёрно-зелёный, мерцающий туман, который, впрочем, небольшим облачком ложился у дыры, не предпринимая попыток, распространится далее. Из тумана, время от времени, выныривали юркие двухвостки, и, исследовав территорию на пару сантиметров вне странной субстанции, также торопливо удалялись восвояси.
        - Ты когда-нибудь читал фантастику, Цырен?
        - Это-то сейчас к чему?
        - По закону жанра, сюжет должен следовать определённым циклам. В нужный момент он нагнетается, в нужный - расслабляется. Тем самым автор позволяет читателю отдохнуть после серьёзных потрясений.
        - И?
        - Наш сюжет меня не отпускает. Он словно взял душу в силки и продолжает давить десятками открытий и потрясений.
        - Чудной ты доктор. Давай готовиться.
        Недра спортивной сумки скрывали не только инструменты, в чём вскоре убедился Евгений Петрович. Из боковых карманов, первым делом Цырен вынул по небольшому бубну, на котором был изначально предусмотрен тонкий, кожаный ремешок для закрепления на поясе.
        - И что это за инструмент? - позвякивая металлическими бляшками, Евгений Петрович презрительно разглядывал примитивное кожаное приспособление.
        - Ты поуважительнее относись к моим действиям, доктор! Я к твоей науке претензий не имею. Я уважаю труд врачей. Мой труд не менее значим, чем твой.
        - Прости, Цырен, не хотел обидеть.
        - Меня обидеть почти невозможно. Ты бубен мог обидеть. А он - твой главный щит и путеводитель в аномальных местах. В нужный момент загудит - значит сосредоточь своё внимание. Задрожит, загремит бляшками - опасность рядом или чужое воздействие. Порвётся бубен - значит, принял на себя суровый удар. Погладь его - и он замолчит, успокоившись, чтобы не привлекать лишнего внимания.
        - Вот как, - доктору было трудно перестроиться на новую картину мира, поэтому он по-прежнему воспринимал слова Цырена с лёгким скептицизмом, - а для атаки что? Дудочка.
        - Чудной ты доктор. Держи, - шаман бросил длинный, изогнутый, костяной кинжал в доктора так, что оружие просвистело в воздухе, едва не пронзив Орлову грудную клетку.
        - Ты чего, белены обожрался? - с трудом подавляя гнев, прошипел доктор, который чудом умудрился поймать оружие за кожаную рукоять.
        - Нет, реакцию твою проверял, - Цырен улыбался, довольный результатами эксперимента, - в ночную зону просто так не пойдёшь. Тут способности нужны. А они у тебя есть. И немаленькие. Это ещё раз подтверждает мои догадки насчёт планов Ата Улана.
        Сам Цырен тоже закрепил похожий кинжал на поясе, добавив к широкому поясу ещё и небольшую сумку, известной фирмы, которую часто любят носить таксисты. В эту сумку шаман последовательно положил странный мешочек, литровую бутылку коричневой жидкости с резким запахом, а также несколько головок чеснока.
        - И ты, конечно, не посвятишь меня в свои планы и догадки? - врач внимательно наблюдал за приготовлениями своего товарища.
        - Нет, - коротко мотнул головой упрямый шаман.
        - Чеснок - тоже оружие?
        - Да не особо. Просто его запах неприятен не только прекрасным дамам, но и всякой чертовщине. Если ты хочешь знать, что я взял ещё, то в бутылке керосин, а в мешочке кресало. Спички и зажигалка могут не сработать в ночных землях, а древнее приспособление не подведёт. К тому же, старый, железнодорожный фонарь - это вообще раритет. Я его в музее стащил.
        Звякнув железяками Цырен достал из сумки допотопный осветительный агрегат, в центре которого, за чистыми, прямоугольными стёклами, виднелся чёрный фитиль. Чиркнув кресалом, шаман ловко разжёг его и по резкому запаху Евгений понял, что огонь держится благодаря подпитке керосином.
        - Оружие то, какое необычное, - Евгений Петрович смирился с особенностями характера и подготовки своего нового напарника, поэтому более внимательно присмотрелся к странному предмету вооружения.
        Единый костяной массив кинжала представлял собой большой клык. При этом на своеобразном, белом клинке были вырезаны интереснейшие сюжеты, повествующие о событиях, которые происходили тысячелетия назад. В этих сюжетах люди (обычные люди, такие как мы, с вами), целыми толпами наваливались на Древних людей, погружая в их плоть изогнутые клинки, пронзая их копьями и уничтожая дубинками. И всё это на фоне хорошо знакомых пирамид.
        Рукоять - тонкая, удобная кожа на деревянной основке, перетянутая тонким жгутом. Обух ножа - большой, хорошо выделанный, кровавый рубин, мерцающий гранями при тусклом свете старой лампы.
        - Клык саблезубого тигра. Страшный был хищник. Сильный от природы. Поэтому и оружие стало особенным, заговорённым.
        - Хочешь сказать, что на протяжении десятков тысяч лет, клык отлично сохранился, не распавшись на части?
        - Да. Если знаешь, как хранить. В светлых, дневных зонах, что мы бережём и охраняем, как Ата-Улан сумеречный переход и мамонтятины по-прежнему можно отведать.
        - Брешешь! - не удержался Евгений Петрович, - хочешь сказать, что они там спокойно пасутся, когда весь мир считает их вымершими?
        - Нет. Мы никого не сохраняем и никуда не вмешиваемся в физическом мире. Просто в наших землях продукты не портятся от слова совсем. Особый временной поток. Мамонтятины осталось у нас мало. Это деликатес для самых дорогих гостей.
        - Насколько дорогих?
        - Рокфеллеры, Ротшильды - все, чьё состояние давно перевалило за миллиард.
        - А вы весьма алчны, дорогой мой шаман.
        - Так время сейчас такое. Чтобы оставаться в тени, нужны миллиарды. Чтобы быть незаметным - десятки миллиардов. И шаманы Хана-Хурмаса и другие шаманы, время от времени оказывают особые, точечные услуги разным обеспеченным людям. Это XXI век, Евгений Петрович.
        - И шаманы Ата-Улана тоже?
        - Они мертвы, доктор. Давно. Мы их победили в войне. По крайней мере, мы так считали до недавнего времени.
        - Больше оружия нет?
        - А больше и не нужно. Не с людьми ведь бьёмся. Пошли?
        - Пошли.
        Тихий смех подростковой компании всё ещё слышался в общем тамбуре, когда Евгений и Цырен вышли из квартиры. К счастью или к худу (этого Евгений Петрович ещё не знал) дверь к соседям взламывать не пришлось - она была гостеприимно распахнута, являя перед взорами тёмный, затхлый, но, в общем-то, чистый коридор.
        Небольшая, бордовая дорожка, была расстелена до небольшой арки, за которой начинался второй, более мелкий коридор, построенный по тому же принципу, что и в новой квартире Орлова. Вот только внутренний проём мерцал космической чернотой, словно за ним начиналась беспросветная ночь, а не пространство кухни, туалета и ванной комнаты.
        - После вас, - Цырен нашёл в себе силы пошутить, галантно отступая в сторону и карикатурно протягивая руку в пригласительном жесте, - что, нет желания? Ну, тогда я первый.
        Шаман шагнул за порог, ожидая всего чего угодно, но ночная зона не стала показывать свою агрессивность и напористость, предпочитая оставаться таинственной и безмолвной. Вслед за шаманом, в полумрак соседской квартиры шагнул и доктор.
        - Тут ещё холоднее, - зябко поёжился он.
        Как оказалось - квартира была двухкомнатной. Растворив двери в спальню и зал, исследователи ночной территории столкнулись с девственной пустотой помещений, за исключением плотных, бордовых штор, закрывающих окна.
        - Ну, что ж… - Евгений Петрович был одновременно заинтересован и раздосадован, - никаких следов семьи. Квартира пуста.
        От отчаяния возникло почти непреодолимое желание сесть на бордовую дорожку прямо в коридоре и вскрыть себе вены магическим клинком.
        - Эээ, - протянул Цырен, заприметив состояние своего напарника, - не раскисай, доктор. Ночные земли - земли тоски, депрессии и страха. Они очень сильно влияют на душу человека. Знал бы я, что ты такой слабохарактерный, не стал бы брать с собой.
        - Я не слабохарактерный, - несогласно помотал головой Орлов, - я в хосписе такого навидался, что слабохарактерный человек волком бы завыл.
        - Так ты в месте смерти работал? Я и не знал.
        - Да. Практику проходил в Москве, но и в Иркутске довелось потрудиться. Я привык к давящему ощущению депрессии и безысходности.
        - Как и Ата-Улан. Поэтому ты избран им. На тебе печать смерти и мужества. Будь осторожен, доктор.
        - Предупреждён - значит, вооружён, - встрепенулся Евгений Петрович, колоссальным усилием воли, взяв себя в руки, - пошли на кухню, раз уж зашли в гости. Может быть, там найдём хоть какую-то подсказку.
        Но дойти до кухни не получилось. Еда исследователи приблизились к ночной черноте, как пространство исказилось, перемещая их к началу коридора. Вот только вид помещений изменился.
        Цырен обернулся, вглядываясь в старый коридор, который оказался за спиной. Вдалеке, вытянутая и искажённая, ещё виднелась зелёная дверь выхода. Впереди - более тёмное пространство нового коридора. Вот только дорожка покрылась пылью, и чернота дверного проёма стала гуще.
        - Опять чертовщина, - Евгения Петровича мутило, но новое перемещение он пережил намного более устойчиво, - так вот значит в чём секрет соседей.
        - Торопиться не стоит. Пошли. Каждый раз нужно осматривать комнаты, чтобы никто не выскочил к нам в тыл.
        В новых помещениях - пыль и запустение. По углам - грязная, мёртвая паутина. Вот только шторы оказались чуть-чуть приоткрытыми, однако сквозь них по-прежнему было невозможно рассмотреть улицу. Всё это выявил быстрый и беглый анализ нового пространства.
        Новый скачок и новый коридор. Вот только на этот раз ещё длиннее. Дорожка покрылась плесенью и поблёкла. В помещениях появился отвратительный запах и сразу несколько двухвосток побежали прочь, терзаемые ярким светом живого огня.
        - Вот и первые признаки жизни, - Цырен спокойно констатировал факт, оглядывая новую спальню и зал.
        - Ты про насекомых?
        - Нет, доктор. На полу человеческие и животные экскременты. Какое-то время кто-то функционировал здесь.
        - Тогда нужно приготовиться к неприятным встречам.
        - К череде неприятных встреч. Вскоре начнётся.
        Но первое существо, попавшееся навстречу, появилось ещё через целых три коридора вперёд. К этому моменту запах стал невыносимым, а дорожка расползлась на части, зияя дырами в едином полотне склизкой грязи.
        Некогда красивый, породистый пёс перекрывал исследователям путь, рыча оскаленной пастью, откуда, вместе с насекомыми, беспрерывно капала ядовитая, зелёная слюна. Всё это - под нескончаемый гул двух рассерженных бубнов на поясах.
        - Знакомая Хаска, - Евгений Петрович сглотнул тошнотворный ком, удобнее перехватывая нож.
        - Встречались?
        - Да, видел её труп на улице.
        - На улице? - теперь даже у Цырена расширились глаза, - вот как? И что она там делала?
        - Лежала мёртвой у части алтаря.
        - Чёрт! - Цырен был в ярости.
        Он стремительно приблизился к псу, и когда животное взвилось вверх, оттолкнувшись когтями от досок, одним ловким движением, отстранившись в сторону, вспорол ей брюхо, вывалив отвратительное месиво на пол.
        Само столкновение заняло секунду. Добив животное точным ударом ножа в голову, шаман откинул ногой булькающий, трепыхающийся труп в спальню, брезгливо вытерев сапог об остатки дорожки.
        - Ещё одно подтверждение твоих догадок?
        - Теперь теории, - мотнул головой шаман, - раз эта низшая тварь была на улице, значит, ночь пыталась что-то добыть или разведать снаружи квартиры. Это трудно сделать, учитывая какое количество сил им приходится тратить на поддержку существа-разведчика в физическом мире. Я не знал, что алтарь разобщён. Очевидно - им, во что бы то ни стало нужно восстановить его и для этого нужно существо невероятной силы, в том числе и физической силы. В последнее время ты ощущал приливы новых физических возможностей? Ты делал что-либо несвойственное для себя и своего возраста?
        - Да, я уложил двух охранников одной рукой.
        - Чёрт! Чёрт! Чёрт! - от ярости Цырен сжал кулаки, сотрясаясь в чертыханиях, - возвращаемся Евгений Петрович. Они специально манят нас твоей семьёй. Ата-Улан не ударил тебя - он просто отправил тебя дозревать! Нам нужно назад!
        - Подожди! А Оксана? А дети?
        - Ты не понимаешь, доктор! Ата-Улану нужны не они, но ты! Ты! И если ты попадёшь к нему в руки - алтарь будет восстановлен. Все пути будут открыты для древнего и могущественного существа. И настанет ночь.
        - Я понял тебя, Цырен, - Евгений Петрович отступил назад, потянув нож за рукоять, - и ты можешь идти к выходу из квартиры - я пойму. Я ценю твою помощь до этого момента. Но если ты попытаешься мне воспрепятствовать идти дальше - я убью тебя.
        Два бубна зазвенели синхронно. Признак гнева, направленного друг на друга.
        - Упрям как баран! - ругнулся Цырен и сплюнул на пол, - и я, второй баран, что привёл тебя сюда. Драка нам не нужна. Если мы подерёмся, то только облегчим Ата-Улану задачу. Пошли. Прикрой спину.
        Гул бубнов угас постепенно, позволяя исследователям вновь доверять друг другу. Возможно, сказалось и то, что при осмотре зала, и у Цырена и у Евгения мысли, невольно потекли совершенно в другое русло.
        Шторы были открыты. За мутным окном простиралась голая, выжженная степь до самого горизонта - эту местность Евгений Петрович уже видел в своих грёзах. Несмотря на то, что территория просматривалась максимально далеко, на улице царила глубокая ночь - следствие густых, бесцветных облаков, закрывших солнце навеки. Время застыло за окном, как и жизнь после крупного, вооружённого конфликта двух лагерей древней расы.
        - Кажется, у меня появилась теория, как появились ночные земли, - Евгений Петрович задумчиво глядел вдаль, приближаясь к подоконнику, - всегда, взрыв невероятной силы, порождает какие-то аномалии пространства в своём эпицентре. Я не знаю, какое оружие использовала древняя раса, но оно буквально вспороло пространственно-временной континуум, чётко разделив ход времени на до, и после войны. Можно сказать, что то, что мы видим - никогда не существовало в реальности. Только алтарь остался нетронутым, связывая две реальности в одном месте. Да и не алтарь это выходит, но портал. Недаром Ата-Улан говорил, что в его текущем существовании больше науки, чем волшебства.
        - Он ещё и разговаривал с тобой, - сокрушённо покачал головой Цырен за спиной, - надо было сразу говорить об этом, доктор.
        - И тогда что? Мы бы не пошли в квартиру?
        - Нет, доктор. Тогда бы мы убили тебя в целях собственной безопасности.
        - Вот как. А что сейчас не убьёшь?
        - Далеко ушли. Обратно не вырваться. К тому же, теперь у меня есть шанс стать настоящим героем, уничтожив Ата-Улана и червоточину в Древние Земли.
        - Ушлый ты и расчётливый. Вот тебе и шаманизм XXI века.
        - А ты не обвиняй, доктор, попусту. Каждый тщеславен. У каждого свой интерес и своя цена. Нет людей, которых невозможно купить. Есть разные суммы.
        - Прямо таки нет? - Евгений Петрович обернулся, по-другому глядя на своего старого знакомого, - ну купишь ты человека, например. И какая от него польза? Если он не разделяет твоих взглядов на жизнь, твоих целей и интересов, но будет якобы работать на тебя - он будет просто создавать видимость активной деятельности. Любовь не купишь, например.
        - Любовь, - Цырен неприятно ухмыльнулся, - любовь, часто и является главной ценой. Тебя купили любовью к семье. И пока ты действуешь по чужому плану, ради своей пресловутой любви.
        - Да, это так, Цырен. Но ты слышал поговорку: «Всё, что делается во имя любви за пределами добра и зла»?
        - Слышал. И даже мир тебе не цена?
        - Не цена.
        - Глуп ты доктор и упрям. Но во все века, у всех безумцев и идиотов твоего народа часто срабатывал план «на дурака» и «на авось». Может быть, и на этот раз повезёт.
        Цырен решительно развернулся и вышел в коридор, доставая кинжал из ножен.
        Два коридора спустя, в очередной спальне была обнаружена новая нежить. Михаил Александрович, знакомый Евгению Петровичу по сюжету странного сна, лежал на покосившейся, деревянной кровати, закатив глаза под лоб. При этом мужчина громко стонал, так как его живот терзала зубами страшная, странная тварь, бывшая когда-то его женой.
        - Не отвлекай, - Цырен поманил Орлова прочь, взяв за плечо, - тот, кто расстраивает Ата-Улана, получает великие страдания после смерти. Это всё, что нужно знать про это существо.
        - Они за нами не бросятся вслед?
        - Нет. Бубен тих. Я верю ему даже больше, чем себе.
        Новый, хриплый стон вырвался из глотки и тело Михаила затрясло. Живот, разорванный зубами, быстро стянулся в целую плоть, и процесс поедания начался заново, превращаясь в бесконечный цикл страданий и боли.
        - Так Ата-Улан наказал его за сопротивление, - пробормотал Евгений Петрович себе под нос, выходя в пыльный коридор.
        - Откуда знаешь?
        - Видел во сне. Лишь бы он не обидел детей и жену.
        - Пока ты следуешь его плану, с ними всё будет в порядке…
        Бубен Цырена тревожно загудел, трясясь металлическими бляхами. Шаман резко обернулся, намереваясь отразить подлый удар своего спутника, так как его бубен был тих, но атака пришла из темноты второго коридора.
        Сгусток темноты, оторвавшись от общей массы портала, чёрной молнией устремился в спину Шамана, но навстречу ему, обороняя хозяина, взлетел бубен, принимая тьму на себя. Удар был подобен грому, сотрясая квартиру до основания. Горящий, защитный инструмент, упал на пол, заставляя бордовые доски шипеть и извиваться, словно живые змеи.
        И Евгений и Цырен, потеряв опору, упали на пол, в тот момент, когда источник атаки показался в дверном проёме - товарищ Лиманович, улыбался чернотой гнилых зубов, преграждая дальнейший путь.
        - Тебе повезло Цырен! Вы, последователи Хана-Хурмаса, всегда славились использованием множества хитростей и примочек. Только последователи Ата-Улана идут на бой честно, не пригибаясь к земле. Вы же - служители света, как последние трусы обвешиваете себя оберегами и бронёй.
        Лиманович сильно изменился, с момента визита в квартиру. Сосед вытянулся ещё больше, благодаря неизменной гравитации Земли, которая действовала на гнилые мышцы и кости как растяжитель, зрительно удлиняя фигуру и конечности. Волосы стали черны как смоль. Ноги Александра давно сгнили, отчего нежити приходилось тратить силы на то, чтобы висеть в воздухе, не касаясь половой доски. Некогда голубые глаза кандидата исторических наук, на данный момент стали карими, напоминая глаза сушёной рыбы, отливая серыми, ссохшимися тканями мертвеца.
        - Время не щадит тебя, Саша, - бубен догорел, позволяя Цырену обрести опору, - скоро совсем превратишься в мыло.
        - И обрету жизнь вечную, став одним из помещений этой квартиры. Всё лучше, чем глупая вера в Бога и райские сады!
        - Почему в ночных землях всё гниёт? - спросил Евгений Петрович, поднимаясь на ноги вслед за товарищем.
        - Потому что мы не отвергаем время, как трусливые последователи Хана-Хурмаса! Потому что процесс гниения - это медленный огонь, перерождающий тела. Все мы, - Лиманович раскинул длинные руки, став походим на карикатурное изображение распятого Христа, - когда Ата-Улан обретёт новое тело, мы тоже получим новые тела, в благодарность за свою службу. Великая армия темноты спрятана в этих стенах, став единой квинтэссенцией мрака [авторская отсылка «Квинтэссенция мрака»], в этом регионе! И я…
        - Очень любишь болтать, - Цырен кинул фонарь навстречу существу из тьмы, отвлекая внимание говорливой нежити.
        Лиманович отстранился, пропуская фонарь мимо себя, отчего коридор мгновенно погрузился в полутьму, после чего легко перехватил руку Цырена, с клинком, остриё которого замерло буквально в нескольких сантиметрах, от виска кандидата. Второй рукой, также легко, мёртвая тварь перехватила удар Евгения. Три тела схлестнулись в борьбе, перекатываясь из стороны в сторону по пространству коридора.
        Лиманович был невероятно силён. Его гнилые мышцы и связки, трещали и ломались, но наносили сокрушительные удары по шаману и доктору, заставляя их отступать в зал:
        - Он чересчур силён! - Цырен, на пределе реакции, отбил выпад кандидата, отступая к окну, - мы не пройдём.
        - Что предлагаешь? - даже обновлённой реакции Евгения Петровича еле хватало, чтобы отразить удары.
        - Выйти в окно.
        - С ума сошёл.
        - Сошёл! Ты первый!
        Прыснув керосином себе под ноги, Цырен чиркнул кресалом, заставляя доски пола вскипеть новым огнём. Лиманович тонко завизжал, отступая на несколько шагов от яростного огня. Взмах руки шамана и фонарь, брошенный в темноту, стремительно рванул обратно, следуя зову своего хозяина, неся на своей поверхности множество насекомых, которые отваливались гроздями, не в силах загасить пламя. Этот же фонарь, пулей пролетев мимо, разбил оконное стекло, впуская в и без того холодную квартиру стылый, пронзающий ветер степей.
        Евгений Петрович прыгнул вперёд, минуя балкон, заваленный книгами и фолиантами. Вслед за ним выпрыгнул Цырен, за секунду до того, как стекло срослось вновь, сливаясь в мутный монолит. Лиманович бесновался за окном, не в силах пробить преграду. Его кулаки беззвучно тарабанили по мутной поверхности, а кривляющийся рот изрыгал проклятия, смысл которых не проникал сквозь вневременную преграду.
        - Кричи, кричи, - Цырен поднимался на ноги, потирая плечо, ушибленное при падении, - это всё равно, что кричать через века.
        - А может через тысячелетия, - с кряхтеньем поднимался доктор, вслед за товарищем.
        Великие и бескрайние ночные Земли встречали новых, непрошеных гостей, мертвенным молчанием.
        Глава 7. Ночные земли
        - Куда теперь пойдём, Иван Сусанин? - шутя, Евгений Петрович старался сохранить хотя бы видимость присутствия духа.
        - Дом изменился с этого ракурса. Очевидно, если мы обойдём строение, то сможем прийти прямиком к Ата-Улану. Первый коридор с ночной стороны должен быть самым древним и самым старым, если смотреть с нашей. Следуя логике, можно предположить, что существо из иного мира обитает именно там.
        - Логично, - согласился Евгений Петрович, оглядывая многометровую глыбу чёрного, обожжённого кирпича - именно так выглядел дом с другой стороны мироздания.
        С этой стороны, зияющие провалы окон второго и последующих этажей были пусты. Тёмные, мрачные тени, мимолётными призраками, показывались в оконных проёмах, исчезая в Небытие - крайне неумелая пародия на жизнь обычных, живых соседей. Первый шаг путешественников по Ночным Землям, ознаменовался плотным, чёрным облачком гари, в которое превратилась чёрная трава, осыпаясь в прах. Единственные обитатели этого мрачного, серо-чёрно-белого мира - крупные, жирные двухвостки, убегающие вдаль по почве каменной твёрдости.
        - Интересно, чем они питаются? - Евгений Петрович, понимая азы психологии, понимал, что разговор на отрешённую тему может помочь сохранить самообладание.
        - Либо друг другом, либо трупами. Я видел ещё мух, тараканов и мокриц на пути сюда. Насекомые - вот кто пережил конфликт и живёт сразу в двух временах. За неимением конкурентов, их популяция разрослась настолько, что своими телами они обеспечивают себе же пищу.
        - А вы, батенька, биолог.
        - Кстати, по образованию я юрист, так что, уважаемый доктор, не вы один можете похвастать дипломом.
        - Прости. Не хотел обидеть. Просто подбадриваю себя.
        - Понимаю.
        Бубен Орлова - единственный защитный предмет, оставшийся в живых, тихо гудел не переставая, отчего его пришлось оставить за домом, чтобы не привлекать лишнего внимания. Брошенный инструмент почернел, сжался в размерах и вскоре развалился на части за спинами путников, съедаемый процессом гниения.
        Зрелище за углом открылось феноменальное - мёртвый двойник настоящего Иркутска был совершенно не похож на своего реально существующего преемника. Большинство строений, уходящих вдаль ровными проспектами и переулками - пирамиды разного размера, перемежаемые неровными, природными глыбами «жилых домов».
        - Ты посмотри! И компанию у подъезда этот мир скопировал! - Цырен ткнул пальцев в молчаливую группу подростков у входа в жилой дом.
        Безликие, чёрные капли, слегка шевелились, смутно повторяя контуры своих двойников в людской реальности. Смех был тихим, ужасающим, раскатистым и холодным, будто бы на одной ноте смеялся металлический агрегат. Свет фонаря, коснувшийся боков теней, заставил существа задымиться и быстро ретироваться прочь, в глубину мёртвых кварталов.
        - Тени! Обитатели потустороннего мира. Ужасные твари единственной самостоятельной функцией, которых является стремление изображать мир, - Цырен поднял фонарь выше, стараясь ускорить бегство теней [авторская отсылка к серии книг «Имя нам легион»].
        - Их сознание настолько убого?
        - Вряд ли превышает умственные способности таракана, я думаю. Зачатки мыслительной активности есть. Однажды мы ловили тень на Лисихинском кладбище. В одной из могил сатаниста образовалась червоточина, и подобная тварь просочилась в наш мир. Так перед поимкой, тень успела сожрать молодую пару…
        - В смысле целиком, с руками и ногами?
        - Нет. В смысле их души, оставив только оболочку. Страшное зрелище. Душа, через желудок тени, попадает в этот мир. Парень и девушка уже лет сорок пять, как здесь находятся.
        - Погоди… а сколько тебе лет вообще? Я помню тебя подростком.
        - Ага, - кивнул головой Цырен, - в новой реинкарнации. В старой оболочке я там и погиб, на кладбище в Лисихе.
        - Так значит, ты ничем не рискуешь, войдя со мной в зелёную дверь, и ты просто переродишься в новом теле?
        - Не всё так просто, доктор. Отсюда души не выходят. Только очень сильный шаман или тень, может найти путь из Ночных земель.
        Противный, громкий писк, перебил разговор. Металлический скрежет раздался над чёрным двором и огромная двухвостка, своими размерами значительно превышающая человека, изогнув хвост скорпионом, вылезла из ямы у подъёзда, преграждая путь. Глаза, размером с два больших блюдца, бессмысленно уставились на гостей. Насекомое зашевелило усиками головы, с каждым движением порождая противный скрежет о коричнево-чёрную, волосатую плоть. От твари пахло настолько отвратительно, что Орлова, в очередной раз, вывернуло наизнанку, вынуждая излить содержимое желудка на мелкий щебень у подъезда.
        - Прости, - сквозь кашель и позывы, по слогам прорычал доктор, - это просто невыносимо.
        - Самого чуть не вывернуло.
        Тварь не спешила нападать. Всё в этом мире боялось света огня. Но и уходить в сторону насекомое не спешило. Даже в тот момент, когда Цырен осторожно приблизился к ней, она сжала своё тело, максимально вжимаясь под козырёк, но так и не покинула своего поста.
        - Это стражник Ата-Улана. И с этой стороны он ждал визита. Хитрый, чёрт! - Цырен сел на лавку, где ещё недавно тени изображали жизнь, не обращая внимания на тихие повизгивания двухвостки неподалёку.
        - А сжечь её?
        - Большая слишком. Повизжит, но останется на месте. А керосина у нас - на час работы фонаря. Закончится запас и всё - обратно нам уже не вернуться.
        В подтверждении его слов, навозная муха, размером с корову, села на край соседней крыши, после чего, немного осыпав осколки кирпича, вновь взмыла вверх, исчезая в неведомом направлении.
        - Послушай, Цырен. Ты был прав, когда сказал, что насекомые питаются друг другом, от безвыходности создав замкнутую пищевую цепочку. Соответственно, если рассуждать логически, то эта тварь жутко голодна, прикованная волей Ата-Улана к своему месту обитания. Чем может питаться насекомое, в столь непрезентабельном и бедном городе? Только тенями. Давай поймаем одну из них. Пока его челюсти будут заняты, мы пройдём внутрь.
        - Тогда придётся ловить две тени, - шаман кивнул на извивающийся хвост насекомого, - его зад, прости за подробности, так же сжимается по принципу челюстей. Не займём делом его жопу, и оно спокойно съест тень, одновременно разрывая нас на части.
        - Зря тогда спугнул компанию милых подростков.
        - Кто же знал? Но далеко они не ушли. Они изображают живых людей на том месте, где были зафиксированы нашим сознанием. Максимум куда они удалились - это вышли на улицу.
        - Чем ловить будем?
        - Мы и сами тени в этом мире. Схватим руками. А оглушить их можно нашими ножами.
        - Не убить?
        - Здесь ничего не умирает до конца. Тень - это даже не жизнь, но первая стадия послесмертия. Все грехи, вся злость человека рождает его тень в ином мире. Как можно убить грех? Никак. Вот так то, дорогой доктор.
        Цырен встал и отправился к выходу со двора.
        Вслед за ним пошёл Евгений Петрович, что-то недовольно бурча себе под нос. Он очень замёрз в чужой, осенней одежде и очень хотел поскорее убраться с улицы, чтобы хоть немного отогреться внутри квартиры.
        Ржавые остовы своеобразных машин - множество открытых экипажей без колёс, отдалённо напоминавшие двуосные коляски извозчиков XIX века, заполонили улицу, навеки застыв на своих местах, в момент взрыва.
        Почти всё пространство широкой улицы, представляло собой единый мир копошащихся теней. Изображая целые семьи, грехи и злоба сидели на ржавых сидениях, о чём-то невнятно бормоча друг другу, от чего по тихой улице ветер разносил постоянный, нескончаемый гомон мертвецов.
        - Фонарь придётся погасить, - Цырен осторожно выглянул из-за угла арки, высматривая ближайшие цели, - свет их отпугнёт, а нам этого не надо. Выходить не будем - опасно. А вот возвращения наших подростков дождёмся под аркой. Устроим засаду так сказать.
        - Тебе видней, - меланхолично согласился со своим товарищем Евгений, - ты опытен, а не я. Я людей спасать привык, а не ловить их тёмную сторону.
        - Кстати, зря. Полезное умение. Рано или поздно современная наука признает существование параллельных миров, и сама будет искать пути в них. Скоро профессия «ловец теней» станет самой высокооплачиваемой и опасной на свете, - открыв стеклянную дверцу и послюнявив пальцы, Цырен погасил фонарь, погружая арку в чёрно-белую темноту.
        - Как их много, - с проблесками интереса Евгений Петрович отважился посмотреть на улицу.
        - Столько же, сколько людей. Тень возникает не с рождением ребёнка, но с накоплением его греховности на сложном пути жизни.
        - Значит и моя тень есть в этом мире?
        - Ты сам теперь наполовину тень. Отчего и чувствуешь упадок сил и тоску. Едва ты переступил порог, ты слился с ней.
        - Я даже и не заметил.
        - Это и невозможно заметить. Она часть тебя.
        - Хочешь сказать, Шаман, что человек может стать проводником тени в наш мир?
        - Ну, ведь зачем то тебя манит к себе Ата-Улан, так что ты сам ответил на свой вопрос. Может, помолчим? Спугнём подростков ведь!
        Однако интерес Евгения Петровича был сильнее его. Только что, во второй раз, выглянув из-за угла, он увидел, как два экипажа немного переместились в пространстве, наложившись друг на друга и одна из теней, сидящая слева в нижнем экипаже, заверещала, задёргалась и втянулась в твердь:
        - Слушай, а вот умирает человек. И куда исчезает его тень?
        - Впитывается в землю, как и тени нашего мира.
        - То есть сейчас в нашем мире произошла авария, и кто-то умер?
        - Да. Ты совершенно прав. А теперь молчи, ради Бога.
        По внутренним ощущениям Орлова, прошло где-то полчаса, когда небольшие тени, бесшумно вошли под арку. Двигались они неторопливо, плавно перетекая по темноте, не обращая малейшего внимания на притаившихся по углам мужчин. Нападение было стремительным и резким. Доктор и шаман атаковали тени, нанося множественные удары ножом.
        В азарте странной драки, Евгений Петрович и не заметил, как вошёл в раж и ударил тень рукой. Ему показалось, что он тронул плотное, ледяное желе, а его кулак, немного погрузился внутрь противника. Вспышка пронзила его сознание, сопровождаясь мимолётными картинами и ощущениями из чужой жизни.
        Ему девять лет и он впервые ворует деньги у мамы на пиво.
        Ему одиннадцать и он избивает со своими друзьями сверстника за углом школы.
        В тот же год, зимой, он глумиться над инвалидом, потешаясь над его беспомощностью.
        Тринадцать - сбивает на мотороллере кота и небрежно откидывает труп в канаву. Ему досадно - он упал и поцарапал ценную вещь.
        Шестнадцать лет. Первый секс на пьянке-гулянке. Его партнёрша ничего не чувствует и находиться в состоянии полной отключки. Он смеётся и фотографирует отвратительный процесс, в тот момент, когда его сменяет другой.
        Шестнадцать лет. Драка. Он бьёт противника сзади. Ему хорошо и весело.
        Семнадцать лет. Депрессия, близкая к суициду. Шаг до пропасти.
        - Больно, - Евгений Петрович стоял на коленях, медленно приходя в себя.
        Поверженные тени, разбросанные внутри дворовой арки, лежали вокруг, медленно перетекая у самой земли.
        - Что, доктор. Чужие грехи излечил?
        - Это так называется?
        - Конечно. Я же говорил - глушим ножами. Коснуться тени неподготовленному человеку - это заведомо поставить свой разум на грань безумия.
        - А сразу предупредить нельзя?
        - Тебе было интересно другое. Я не хотел много говорить. Боялся спугнуть.
        - И теперь, чтобы скормить тень, мне надо заново пережить всё это непотребство?
        - Нет. Теперь ты можешь касаться своей новой тени безопасно, если, конечно, живой подросток за это время не совершил новых грехов. Я возьму другую. А эти, - Цырен кивнул в сторону ещё трёх поверженных теней, - пусть так и плавают здесь, пока не очухаются.
        - Интересно, что сейчас чувствовали живые подростки?
        - Если описать в дух словах, то им стало очень совестно за содеянное ранее. Возможно, даже поревели.
        - А скормим грехи? Что будет?
        - Точно поревут.
        Тень оказалась практически невесомой. Осторожно коснувшись тёмной субстанции и тем самым убедившись, что среди всех павших существ, данной тени он уже касался, Евгений Петрович взял её подмышку и бодро зашагал в сторону стражника подъезда, вслед за Цыреном. Шаман, на всякий случай сжимал в каждой руке по обитателю Ночных Земель, перенося их наподобие двух кулей. Двухвостка у подъезда, расслабленно лежащая под козырьком, резко вскочила на лапы и снова приняла боевую стойку, изогнув хвост. Страшные клешни несколько раз щелкнули в воздухе, но ловкое, бросковое движение сильно руки Цырена, и почти невесомая тень поплыла по воздуху, вскоре попав в смертельный захват насекомого. Такая же участь ждала и вторую тень. Стражник довольно заурчал, по кускам поглощая долгожданную пищу. Было видно, что насекомое было голодно очень давно:
        - Не очень забоится Ата-Улан о своих защитниках, - Евгений Петрович, бочком, осторожно обогнул трапезничающую двухвостку, с облегчением ныряя под защиту дверного проёма.
        - Ему ничего не стоит завести новое существо. Да и со стороны Ночных Земель будет нападать только безумец.
        - Они мне не показались настолько опасными!
        Цырен, присев на первую ступеньку и щёлкнув кресалом, зажёг керосиновый фонарь:
        - Они не столь опасны, сколь депрессивны. У тебя есть благая цель - спасти семью. У меня - избавить человечество от давнего врага. Сильная мотивация прогоняет тоску и меланхолию. Будь она меньшего размера - мы бы просто остановились, отказываясь сопротивляться, так же, как он.
        Неровный свет фонаря выхватил из темноты сухое, худое тело неведомого путешественника, который сидел на самой верхней ступени, облокотившись о стену. Он не был не жив, не мёртв. Тело его больше напоминало заплесневелую мумию, однако серые глаза, всё ещё блестели в темноте, с застывшим выражением глубочайшей грусти. Глаза чуть дёрнулись, среагировав на свет фонаря.
        - Ты ему не поможешь, - Цырен остановил за плечо врача, который дёрнулся навстречу неизвестному.
        - Но он жив и страдает.
        - Лучше бы он был мёртв. Сосредоточься. Такие тела - тоже ловушка Ночных Земель. Желание помочь - естественное желание человека. Неудача в помощи - и ты сядешь рядом в неконтролируемом порыве тоски. Мы рядом. Соберись.
        Эпилог. Древний доктор
        Два человека осторожно вошли в общий тамбур между квартирами, вновь входя в зелёную дверь, но с другого конца мироздания. Они не таились и не прятались - не было смысла. Как оказалось, не нужен был и свет фонаря. Совершенно неожиданно, за металлическим порогом, пространство стало тёплым и хорошо освещённым.
        Закрытые помещения решили осмотреть одновременно. Цырен направился в спальню, а Евгений Петрович, избрал местом своего визита соседний зал.
        В зале, который стал необычайно просторным, мирно горел камин, возле которого, свернулось калачиками сразу несколько кошек и собак. Читая книги и поглаживая мягких животных, у камина, на тёплом, белом, шерстистом ковре, уютно расположилась вся семья Евгения Петровича, члены которой мирно переговаривались между собой.
        Со спины казалось, что домочадцы изменились. Саша стал шире в плечах и оброс красивой, элегантной мускулатурой. Костя вырос ещё больше и не нуждался в очках при чтении. Но и со спины Орлов оценил те изменения, что произошли с Оксаной Богдановной. Она помолодела, постройнела и приобрела формы, близкие к стандартам современного, модельного бизнеса.
        - Ничего не понимаю, - прошептал Орлов и его шёпот, слышимый даже сквозь треск дров, привлёк внимание семьи.
        - Папа! - закричали дети, срываясь со своих мест и кидаясь навстречу, в объятия растроганного отца - ты очнулся!
        - Конечно, очнулся, - движения Оксаны стали плавными и лёгкими, - он же у нас боец.
        Оксана Богдановна была также прекрасна, как десять лет назад. Она взвилась на ноги также легко, как в девичестве и также горячо, бросилась на шею своему мужу, сливаясь с ним в долгом поцелуе, нисколько не смущаясь собственных детей.
        - Стой Оксана, - Орлов стал смутно подозревать, что это ловушка, поэтому более внимательно присмотрелся к своей женщине.
        - Боишься? - лукаво улыбнулась жена, - правильно, значит уважаешь. Я не знаю, чем забил тебе голову Цырен, но Ата-Улан - джентльмен, который дарует благо тем людям, которые сами идут к нему навстречу. Все самые глубинные желания, все деньги этого мира может подарить Ата-Улан своим верным последователям.
        - Ты говоришь заучено! Это трудно не заметить.
        - Это ты не можешь осознать, что перед тобой лучшее предложение в твоей жизни.
        - За моё тело?
        - Но не за душу, дорогой. Пойдём в коридор. Я тебе кое-что покажу.
        Рукой, Оксана Богдановна провела по груди своего мужчины и, взяв за руку, увела его в коридор. Зрелище, открывшееся перед Евгением Петровичем, поразило его до глубины души. Всегда спокойный, самоуверенный Цырен, стоял на коленях, на пороге спальни и умывался горючими слезами, сотрясаясь в рыданиях. Дверь в спальню была распахнута настежь. Обстановка в комнате не могла принадлежать современности, но точно воспроизводила убранство старорусской избы - лавки вдоль стен, красный угол с иконами, белая печь, в которой трещал огонь и гремели крышками чугунные котелки.
        Красивая, русская женщина сидела на кровати, застеленной белым, расшитым покрывалом и расчёсывала длинные волосы, улыбаясь Цырену. В люльке, мирно шевелил ножками и ручками ребёнок, и даже отсюда было видно, что малое дитя - плод любви представителей разных народов.
        И вот именно тут Евгений Петрович всё понял. Логика всегда являлась его сильнейшей стороной.
        Повернувшись к жене, он горячо обнял супругу и, делая вид, что полностью очарован происходящим, приблизил свои губы к её уху и нежно шепнул:
        - Сдохни, проклятая тварь.
        Клинок вонзился женщине в живот и Евгений Петрович ожидал всего, что угодно, но только не тёплой, красной крови, которая обагрила рукоять древнего ножа и обожгла кожу промороженной руки.
        Лицо женщины исказилось гримасой боли:
        - Что ты сделал? - на глаза Оксаны навернулись слёзы.
        - Оксана, я…
        - Ты никогда не мог принять реальность, - женщина медленно обмякала в объятиях мужа, опускаясь на пол и истекая кровью, - береги детей…
        - Оксана я… На помощь! Кто-нибудь! Цырен! - голос доктора сорвался на крик.
        - Отец! Этого не может быть, - Саша бросился к раненой матери, отталкивая Орлова, прочь, - что с тобой? Костя! Останься в зале, не выходи!
        Спиной, Евгений Петрович ощутил, что коснулся стены коридора. Стены, которая была ледяной. Она промораживала саму душу земного доктора, и это обстоятельство вновь запустило глубинный механизм отлаженных, натренированных, мыслительных процессов: «Всё чересчур хорошо напоминает дешёвую драму. Если бы это всё происходило в нашем мире, я бы понял, что облажался по крупному. Но мы в Ночных Землях, а за спиной - ледяная стена. Это не моя жена и не мои сыновья и это значит, что…»
        Делая вид, что по-прежнему находиться в шоковом состоянии, Орлов ползком добрался до поясной сумки неподвижно замершего Цырена и, найдя остатки керосина и кресало, максимально незаметно пролил горючую жидкость на протяжении всего своего обратного пути.
        - Сашенька, я… я не хотел, - умел подыграл чужому представлению доктор, полностью отвечая чаяниям этого места, - это просто стечение обстоятельств.
        - Папа! Она умирает! Помоги же!
        В ответ на просьбу сына щёлкнуло кресало, запаливая разлитый керосин. Коридор запылал и тут же, с первыми языками огня, завыли, заверещали кошки, собаки и люди в квартире. Орлов схватил за плечи Цырена, оттаскивая его от дверного проёма. Только что, любовь всех его жизней в спальне и общее малое дитя, вскочили на ноги (при этом младенцу пришлось выпрыгнуть их люльки) и бросились к выходу, разлагаясь на бегу, но столкнулись с запертой дверью, которую ловко захлопнул Орлов на их пути.
        Собака, ставшая облезлой, мёртвой тварью вцепилась в ногу Орлову, получив в ответ чёткий удар ножа, заставивший трухлявое тело рассыпаться в прах. Кошка прыгнула в лицо, но тут уже Цырен, пришёл в себя, и легко разорвал гнилую плоть при помощи мощных рук.
        - К выходу! - закричал он, размазывая по лицу чужую гниль и собственные слёзы, - ты зажёг огонь в самом сердце темноты! Тут всё сухое. Бежим.
        Оксана, точнее тварь, изображавшая женщину, скорчившись, лежала на полу. Удар заговорённого, шаманского клинка был для неё смертелен. Отвратительная, полуразложившаяся бабка в неопрятном платке, с вытянутыми ногами. Саша оказался Михаилом. Взмах клинка и горло мертвеца распалось на части, показывая наружу отвратительную, сизую плоть.
        - Кто ещё был в зале? - спросил Цырен, отбиваясь от очередной собаки и пятясь назад.
        - Костя….
        - Следовательно, это…
        Лиманович атаковал Орлова стремительным броском из дымовой завесы. Вместе они вылетели в общий тамбур, стараясь уязвить соперника клинком. Вот только у Орлова нож был белоснежен, а у Александра отливал космической тьмой.
        Двухвостка - стражник верещала, желая, во что бы то ни стало пробиться в подъезд. Она не жалела собственное тело, раздирая жирные бока о металл. Отвратительное зрелище, к которому, впрочем, Евгений Петрович уже привык. К счастью, проход для насекомого был чересчур узок, поэтому оставляя куски тела на краях дверей, тварь просто наполняла подъезд отвратительным писком и клацаньем челюстей.
        Лиманович был дьявольски силён и ловок. Толчок плечом и доктор вылетел за дверь, несколько раз кувыркнувшись через голову. Нож вылетел из рук и закружился по ледяному, каменному полу. Пользуясь оплошностью непрошеного гостя, Лиманович одним скачком преодолел расстояние между ними и попытался занять позицию на груди поверженного Орлова.
        Врач не собирался сдаваться просто так. Несколько интенсивных брыканий, перекатов и блоков, выставленных против ударов ножом и два соперника, не меняя позицию, сменили положение, оказавшись головой и лицом в сторону общего тамбура, где, судя по звукам, сражался Цырен.
        - Надо было соглашаться на иллюзию, - прошипел Александр, невероятным усилием длинных ног, как двулапый паук, прижимаясь к телу Орлова, - мы её готовили для тебя с любовью.
        Занесённый чёрный клинок переливался и мерцал сполохами маленьких звёзд.
        - Где моя реальная жена? - Орлов окончательно обессилил, смиряясь со своей участью.
        - Дома, глупец. Ты поверил в нашу иллюзию и сразу кинулся спасать своих дорогих сыновей и жену. Нам нужен был только её телефон. Мы не могли бы утащить её к нам - она так сильна и решительна! Мы были слабы! Но мы смогли выкрасть телефон - и этого было достаточно. Но теперь всё измениться - у нас есть ты!
        Спасительный для Орлова удар пришёлся оттуда, откуда не ожидал никто. Сухой, мумифицировавшийся незнакомец, под ликующие речи Лимановича, медленно перевёл взгляд в сторону белого ножа. Свет и тепло, исходящие от клинка, вырвали его из многовекового оцепенения, заставляя инстинктивно протянуться к единственному земному предмету на тысячи тысяч миль вокруг. И его обманули когда-то давным-давно, заманив в темноту параллельного мира. Заманили хитрые козни представителей Ночных Земель.
        Боль, злость и негодование вырвались наружу, наливая остатками силы, ссохшуюся руку. Незнакомец подполз ближе. Ещё ближе. И вложив в своё движение всё, проткнул потустороннюю тварь саблезубым клинком.
        Глаза Лимановича вылезли из орбит, когда бывший кандидат исторических наук понял, что поражён. Глубокая рана белого клинка была смертельной для него. Тем не менее, он был опытным и верным прислужником Ата-Улана, поэтому, за секунды до того, как осыпаться в прах, нанёс колющий удар Орлову, пробивая грудную клетку.
        - Если можешь - беги, - прошептал незнакомец и, выронив нож, вернулся к прежнему положению [авторская отсылка к первой книги серии «Имя нам Легион. Чёртово болото»].
        Вынув чёрный клинок и зажав рану, Евгений Петрович встал, сжимая нож смерти, чувствуя слабость и головокружение. Дым заполонил лестничную клетку, вырываясь из дверного проёма в квартиру Ата-Улана. Из-за серого полога всё ещё слышались сдавленные невнятные звуки борьбы. Лёгкий вскрик, несколько мощных ударов и, разорвав дымную завесу, на лестничную клетку вылетел Цырен. Вернее его верхняя часть.
        - Обман! - успел шепнуть шаман Хана-Хурмаса, в руках которого был зажат продолговатый, обожжённый череп, дарующий силу порталу - бери артефакт и беги прочь, что есть силы! Ата-Улан был на кухне. Он идёт!
        Но ноги раненного доктора не слушались. Рана чёрного клинка - необычная рана. Понимая, что слабнет с каждой минутой, Евгений Петрович сел рядом с телом своего товарища, безразлично наблюдая, как из темноты, медленно вытягивается хозяин Ночных Земель, перебирая конечностями чужих тел.
        - Привет…. Евгений, - хозяин иной стороны говорил слегка нараспев, - ты… хорошо… сопротивлялся… я… награжу тебя… за твою… отвагу…
        - И как? - вопросы был задан довольно безразлично.
        Меланхолия начала медленно просачиваться в душу земного доктора вместе со смертью товарища, который только что испустил последний вздох.
        - Твой… мир… будет… жив, а твоя… семья… получит все… блага… вашего мира… Мне надоел… мрак моих земель,.. Я хочу… жить… в ваших… Твоя семья… станет богатой… а я… буду скрытно… властвовать… над человечеством…
        Продолговатый череп опустился максимально низко к доктору, а чужие руки заботливо зажали рану нового тела.
        - Но я не хочу, - замотал головой обессиленный доктор.
        - Я… оставлю… тебе…это тело… или дам… новое… если ты… пожелаешь служить… мне… Решай… сейчас… у каждого… есть… цена…
        - Есть цена? - в глазах Орлова промелькнуло понимание, - да она есть, - он крепче сжал чёрный нож, который чудом не выпустил из руки, - и моя цена - твоё заточение.
        С невероятным усилием, глядя в вытянутое лицо потустороннего монстра, Евгений Петрович вонзил чёрный клинок себе в голову, безумно смеясь Ата-Улану прямо в глаза. Когда клинок разорвал мозговые ткани, глаза Орлова скосились и доктор, несколько раз булькнув горлом, затих в отвратительных лапах мертвеца.
        - Храбро… - одобрительно закивал головой Ата-Улан, - ценю…
        Он заботливо вынул нож из головы мертвеца, и взмахом хвоста, потушив пожар, унёс земного доктора и ценный артефакт в глубину собственной квартиры.
        - Простите меня, коллега, за моё поведение, - Евгений Петрович мирно лежал на больничной койке, разговаривая с дежурным доктором, который немного выступал вперёд из общей коллегии врачей, собравшихся в палате - я не отдавал себе отчёта в своих действиях. Надеюсь с охранниками всё в порядке?
        - О, да, в полном. Оба охранника сейчас находятся на больничном. Оба раненных получили хорошую компенсацию от вас, поэтому претензий к вам не имеют. Я бы и сам не отказался получить полмиллиона за сотрясение средней степени тяжести, - рассмеялся молодой доктор, - я же, со своей стороны, полностью вас понимаю, коллега. Когда в тело вливают столь серьёзные препараты, немудрено, что при резком пробуждении, пациенты начинают вести себя неадекватно. Тем более вы. Вы ведь у нас феномен.
        - Вы мне льстите, - лучезарно улыбнулся Орлов, - а пока будьте любезны, приостановите разглядывание меня и дайте насладиться коротким свиданием с женой.
        - Конечно, простите! - под лёгкий гомон, люди в белых халатах вышли за дверь, оставив Евгения Петровича наедине с женой.
        - Ты помолодел, - задумчиво протянула Оксана Богдановна, сидя на табурете рядом с больничной койкой, - ни седины, ни морщин.
        - И что? Я тебе не по нраву такой?
        - По нраву, Женя… Просто ты - медицинский феномен. А я - обычная женщина, которая стареет день ото дня.
        - Это ненадолго, - Орлов привстал на кровати, положив ледяную руку на плечо супруги, - вот выпустят меня врачи и всё измениться в твоей жизни. Я обещал доктору, что помогу тебе и сделаю богатой.
        - Какому доктору? - ничего не поняла Оксана Богдановна.
        - Особому доктору, - легко улыбался Орлов, - а пока мне нужно доделать ремонт в квартире. У меня есть другая, особая бригада. А Цырен… Цырен просто исчез.
        Расслабленно, Евгений Петрович положил голову на белоснежную подушку и только особо внимательный наблюдатель мог бы заметить между густых, чёрных волос, небольшой шрам - следствие неземной медицины.
        КОНЕЦ
        Техническая информация:
        Контакт: Группа творчества ВК: Одноклассники: Facebook: Поэзия: Проза:
        Поддержка проекта:
        ВТБ: 2200 2408 4523 5932
        Сбербанк (жена): 5336 6900 1604 5769
        Прочие книги:
        На краю Бытия. Переплетение миров.
        На краю Бытия. Последний оплот человечества
        Имя нам легион. Чертово Болото.
        Имя нам легион. Паранормальный Апокалипсис.
        Ведун поневоле.
        Квинтэссенция мрака.
        Учебник творчества: «Найди путь к источнику таланта и стань Творцом свой судьбы».
        Сборник стихов: «Не Есенин».
        SexWife - жена, созданная для секса.
        Свингеры тоже люди.
        Соседи. Мир за стеной.
        Все персонажи книги вымышленные. Любое совпадение является чистой случайностью… Но как говорят: «Случайности не случайны»