Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / AUАБВГ / Грановский Антон : " Место Где Все Заканчивается " - читать онлайн

Сохранить .
Место, где все заканчивается Антон Грановский
        Детектив полуночи # Майор Маша Любимова впервые столкнулась с таким странным преступником - он оставил на теле жертвы татуировку в виде штрихкода. Считав его, Маша и ее коллеги вышли на страничку в Интернете и получили послание от убийцы, который назвал себя Лицедеем. Он обещал, что вскоре расправится с одним из сотрудников опергруппы…
        Глеб Корсак был в ярости: как он мог допустить похищение Маши чуть ли не у него на глазах! Вскоре Глеб получил сообщение от Лицедея и, следуя его инструкциям, стал обладателем одного из изданий старинного «Чернокнижия»: по преданию, если собрать вместе все четыре экземпляра, можно вызвать дьявола! Новое письмо от таинственного преступника не заставило себя ждать: он требовал книгу в обмен на жизнь Маши…
        Антон Грановский
        Место, где все заканчивается
        Пролог
        Мальчик шел по тротуару, прижимая к себе черный футляр со скрипкой, и походка у него была странной: он словно плыл сквозь густой, пропитанный бензиновыми парами городской воздух, медленно, как во сне, и взгляд у него был такой же- рассеянный, не принадлежащий этому миру.
        Мальчик был погружен в себя, в свои мысли, он вновь и вновь прокручивал перед глазами то, что ему пришлось сегодня увидеть.
        Сегодня мальчик впервые увидел смерть. Она прошла так близко от него, что, казалось, он почувствовал на своем лице ее ледяное дыхание. Аеще- ее запах: тяжелый, сладковатый.
        Перед его глазами встало лицо с огромным шрамом, рассекающим надвое лоб, и с жуткими глазами. Один глаз был черный, блестящий, пронзительный, а второй- белый, мертвый и холодный, как мраморный шарик.
        - Ты больше не скрипач,- сказал ему страшный человек.- Видишь мое лицо?
        - Да,- сказал мальчик.
        - Будешь болтать лишнее- у тебя будет такое же!
        Мальчик тряхнул головой, прогоняя жуткое видение, и двинулся дальше.
        Путь его лежал вдоль длинной витрины магазина «Хозтовары». Дойдя до ее середины, мальчик остановился, повернул голову и посмотрел на свое отражение в мерцающем стекле витрины. Он представил себе, что у него нет лица. Просто гладкая кожа- там, где должны быть глаза, нос и рот. Или даже страшнее: что его лицо- это черная дыра, воронка с клубящейся внутри тьмой.
        Мальчик улыбнулся и сделал шаг назад, чтобы увидеть себя во весь рост. И в этот миг что-то случилось. Воздух взорвался оглушительным грохотом и визгом, а на его отражение стремительно наплыла тьма, словно огромная птица пронеслась по улице и накрыла его своим черным крылом.
        Он зажмурился и вскрикнул, и в этот миг на плечо ему легла рука. Рука была легкая, почти невесомая.
        - Мальчик, что с тобой?
        Он открыл глаза. Теперь в витрине магазина отражались двое- он и черноволосая девочка с бледным, строгим лицом.
        - Что случилось?- хрипло спросил он.
        Девочка повернулась и посмотрела туда, куда унеслась черная тень. Вновь посмотрела на него.
        - Это была машина,- сказала она.- Грузовик. Ты сошел с бордюра, и он тебя чуть не сбил.
        Вот оно что- грузовик! Так подумала эта девочка… Что ж, пускай. Тайное и великое всегда проявляет себя в привычном и обыденном. Нас окружают знаки, но мы не всегда умеем их читать.
        Он пристально посмотрел на девочку и вдруг узнал ее.
        - Ты была в подвале,- проговорил он, не то удивленно, не то испуганно.
        - Да, я там была,- ответила девочка, по-прежнему внимательно его разглядывая.
        - Значит… ты все видела?- Голос сел, мальчик слегка побледнел.- Ты видела, как я сделал это?
        - Да,- вновь сказала она.- Я все видела.
        Голос девочки звучал спокойно, словно она говорила о самых обычных вещах. Но он-то знал, что сделанное изменит его навсегда.
        И вдруг она наклонилась и поцеловала его в губы своими холодными, сухими губами. Он опешил. А девочка выпрямилась, посмотрела ему в глаза и спросила:
        - Ты ведь меня никогда не убьешь?
        - Нет,- растерянно ответил он.
        - А если я тебя когда-нибудь попрошу? Сама попрошу. Ты сделаешь это?
        - Я… не знаю.
        Она усмехнулась и посмотрела на черный футляр, который он все еще держал под мышкой. Он тоже посмотрел на футляр. Потом огляделся, увидел поблизости большую каменную урну, подошел к ней и швырнул туда футляр. Скрипка ему больше не понадобится.
        Когда он поворачивался к девочке, на какое-то мгновение ему показалось, что руки у него все еще в крови. Он поднял руки к лицу и посмотрел на них. Нет, чистые.
        Он понял, что крови не нужно бояться, потому что ее всегда можно смыть. И еще он понял, что больше не боится смерти. Потому что отныне он и есть Смерть.
        Глава 1
        Двадцать лет спустя

1
        Некогда бизнесмен, а ныне политик, Владимир Маркович Черновец закончил речь, и зал взорвался бурей аплодисментов. Черновец с улыбкой поклонился. Он знал, что публика его любит, несмотря на то что его консультанты по имиджу в один голос заявляли, что харизма у него скорее отрицательная, нежели положительная. Но он не хотел ничего менять. В России люди не доверяют улыбчивым красавцам, они доверяют тем, кто внушает не только любовь и уважение, но и чувство легкой тревоги, готовое перерасти в страх. Россияне не ценят тех, кого не побаиваются.
        Выглядел политик Черновец довольно-таки импозантно. Загорелая кожа, седые, коротко стриженные волосы. Лицо круглое, губы мягко очерчены. Глаза голубые и ироничные, но в их живом взгляде сквозит что-то холодновато-жесткое, от чего глаза эти кажутся немного неуместными на круглом добродушном лице.
        Вскоре пресс-конференция закончилась, и в зале началась обычная толкотня.
        Молодые люди в двубортных пиджаках аккуратно, но жестко оттесняли журналистов, пробивая в их гуще узкий тоннель для пробиравшегося к выходу Черновца.
        - Владимир Маркович!- пробился сквозь крики журналистов низкий чувственный женский голос.- Короткое интервью для молодежного журнала!
        Политик обернулся на красивый голос и увидел прямо перед собой нежное девичье лицо в темных очках.
        - Эту- ко мне в машину,- бросил политик одному из телохранителей, когда девичье лицо снова исчезло среди других лиц.
        Тот кивнул и растворился в толпе.
        Через пять минут Владимир Маркович сидел на заднем сиденье черного «Мерседеса». А рядом с ним, поджав красивые длинные ноги, примостилась журналистка.
        Журналистка говорила что-то насчет возрастания процента преступности, о подростках, с которыми нужно заниматься особо, а Владимир Маркович неотрывно смотрел на ее ноги, и в голове его проносились соблазнительные видения, в которых фигурировали корсет и длинные перчатки из черного латекса, сверкающие цепи и черная кожаная плеть с изящной рукояткой, сделанной в виде возбужденного фаллоса.
        - Владимир Маркович, что вы об этом думаете?- спросила журналистка.
        Политик с большим неудовольствием оторвал взор от ее смуглых коленок и, улыбнувшись, сказал:
        - Милая моя, это слишком сложные вопросы, чтобы обсуждать их в машине. Это тема для большого подробного разговора.
        - Так давайте устроим большой разговор!- оживилась журналистка.- Наше издание готово выделить под этот материал четыре полосы.
        Владимир Маркович прищурился:
        - Чем же я заслужил столь пристальное внимание молодежного журнала?
        - Вы очень интересный человек!- заверила его журналистка.- Бывший спортсмен, удачливый бизнесмен… Вы построили бизнес-империю с нуля. А теперь занялись политикой, и здесь вам тоже сопутствует успех.
        - Ну, политик я пока еще начинающий,- скромно возразил Черновец.- Хотя амбиции у меня, честно признаюсь, далеко не шуточные. Так, значит, вы хотите, чтобы я дал вам подробное интервью?- Владимир Маркович улыбнулся мягкой отеческой улыбкой и как бы невзначай положил руку девушке на коленку.- На целых четыре полосы?
        Журналистка смутилась, но руку его со своей коленки не убрала.
        - Я была бы рада, если бы вы согласились.
        - Гм…- Владимир Маркович задумчиво сдвинул брови.- Вот как мы поступим. Сейчас я собираюсь заехать домой- переодеться, отдохнуть, перекусить. Вы можете поехать со мной. У нас будет пара часов, чтобы все обсудить. Согласны?
        - Согласна!- обрадованно кивнула девушка, но тут же смутилась еще больше.
        - Вот и хорошо. Саша, поехали!- окликнул он водителя.
        Тот кивнул и завел машину. «Мерседес» мягко тронулся с места. Черновец снова взглянул на журналистку:
        - Как вас зовут, милая?
        - Анжела,- ответила та.
        - Анжелочка, я собираюсь выпить немного коньяка, чтобы снять усталость. Надеюсь, вы меня поддержите?
        - Право, я даже не знаю…
        - Не отказывайтесь. Коньяк хороший, французский.
        Владимир Маркович нажал на едва приметную кнопку на дверце. Достал из выехавшего пенала бутылку коньяка и два бокала, свинтил крышку, наполнил бокалы. Протянул один Анжеле.
        - Ну что- за знакомство?
        - За знакомство!- улыбнулась она.
        Двадцать минут спустя «Мерседес» въехал во двор элитного дома и остановился возле первого подъезда. Водитель выскочил из салона и открыл перед начальником дверцу.
        - Проводить вас до квартиры, Владимир Маркович?- спросил водитель, когда политик и его спутница выбрались наружу.
        Черновец качнул седовласой головой:
        - Не надо. Мы с Анжелочкой прекрасно дойдем сами. Верно, Анжелочка?
        - Верно,- улыбнулась девушка.
        Она была уже немного пьяна.
        - Сегодня работы больше не будет, Сашок,- сказал Владимир Маркович.- Поезжай домой и отдохни как следует. Последние дни были напряженными.
        - Хорошо, Владимир Маркович!
        Черновец обнял девушку за талию и повел ее к подъезду.
        - Всего доброго, Владимир Маркович!
        Черновец не обернулся, лишь поднял руку.
        Водитель забрался в «Мерседес», а Черновец, остановившись у черной железной двери подъезда, набрал код, распахнул дверь, положил ладонь журналистке на ягодицу и легонько подтолкнул ее внутрь.
        Войдя в ярко освещенный подъезд, политик плотно прикрыл за собой дверь, обхватил Анжелу за тонкую талию, притянул к себе и жадно впился губами в ее губы. Журналистка не сопротивлялась. Она обхватила ладонями его ягодицы и прижалась к нему еще плотнее. Черновец ощутил сквозь брюки жар ее бедер и почувствовал, что шалеет от страсти.
        - Потише, Владимир Маркович,- прошептала она с улыбкой.
        - Сними очки!- потребовал он и хотел было стянуть их с ее тонкого, изящного носа, но девушка остановила его руку.
        - Не сейчас,- сказала она.- Потом.
        - Стесняешься смотреть мне в глаза?- усмехнулся Черновец.
        Она улыбнулась:
        - Нет. Просто здесь очень яркие лампы, а у меня светобоязнь.
        - Ну, потом так потом.
        Черновец развернул ее и нетерпеливо подтолкнул по направлению к лифту:
        - Пойдем скорей! Тебе у меня понравится!
        Черновец долго не мог попасть ключом в замочную скважину- коньяк уже давал о себе знать.
        - Дайте я попробую,- проворковала Анжела, вынула из подрагивающих пальцев политика ключ, и через мгновение дверь была открыта.
        - Ты умница,- сказал Черновец и попытался поцеловать красотку, но она кокетливо увернулась и проскользнула в квартиру.
        Владимир Маркович последовал за ней.
        Через десять минут они сидели за столиком в интимном полумраке, и Черновец, потея от вожделения, разливал по фужерам шампанское «Кристалл», бутылочка которого всегда имелась у него в холодильнике.
        - За любовь и взаимопонимание!- сказал Черновец.
        - За любовь!- поддержала девушка этот тост.
        Раздался мелодичный звон хрусталя, а вслед за тем- смешок Анжелы:
        - Ой! Шампанское ударило в нос! Даже слезы выступили!- Она сделала еще один глоток:- Боже мой, вкусно-то как! Никогда такое не пробовала!
        - Милая моя,- снисходительно протянул Черновец,- а что ты вообще пробовала? Что тебе могли предложить твои кавалеры? Шипучку по пять долларов за бутылку?
        - Однако у моих кавалеров есть одно преимущество,- игриво заметила Анжела.
        - Это какое же?- вскинул брови Владимир Маркович.
        - Они молоды!- ответила Анжела.
        Черновец презрительно хмыкнул:
        - Тоже мне, преимущество! Сейчас я тебе покажу такое, что твоим соплякам и в эротических снах не снилось.
        Он поставил бокал, обнял Анжелу за шею, притянул ее к себе и поцеловал.
        - Ах ты, маленькая искусительница,- ласково прорычал Владимир Маркович.- Посиди здесь, попей шампанского, а я- в ванную комнату. Только смотри- никуда не уходи!
        - Не уйду,- пообещала Анжела.
        Он вновь поцеловал ее, поднялся с дивана и двинулся в ванную комнату, намереваясь слегка освежиться после тяжелого дня, стоившего ему немало нервов и пота. Пять встреч, четыре совещания… Некогда рубашку сменить, не то что принять душ. Черновец вспомнил пухлые губы и длинные ноги журналистки, а потом представил ее голой. «Ох, черт,- улыбнулся он,- и как же приятно иногда бывает отдохнуть! Еще бы скинуть лет десяток, но это, увы, никому еще не удавалось. Хотя…»
        Пройдя пару шагов, Владимир Маркович услышал, что девушка у него за спиной что-то тихонько напевает. Он усмехнулся и двинулся было дальше, но вдруг остановился. Голос был странный, как будто и не Анжелин вовсе.
        Мой мир огромен,
        А я так скромен.
        Вся жизнь спектакль -
        Я в ней актер.
        Актер- Лицедей,
        Добряк и злодей…
        Черновец оглянулся, и его словно ледяной волной окатило. Девушка стояла рядом с ним, совсем близко, невероятно близко, впритык, и смотрела на него черными глазницами очков.
        - Что ты…
        Она подняла руки и положила пальцы на шею Черновца. Он почувствовал странный холод, исходивший от этих пальцев,- смертельный холод, от которого кровь застыла у него в жилах.
        - У тебя на шее висит цепочка,- сказала журналистка странным, изменившимся голосом.- Ана цепочке- ключ. Будь добр, отдай его мне.
        Политик облизнул пересохшие губы. Лицо девушки показалось ему каким-то неестественным. Слишком гладким оно было, слишком непроницаемым- словно бы неживым.
        - Кто ты?- хрипло спросил Владимир Маркович.
        - Я?- девушка улыбнулась.- Твоя смерть.
        Владимир Маркович почувствовал легкое давление на свою шею, словно журналистка слегка переместила палец. В ушах у него зашумело, перед глазами все поплыло, ноги подкосились, а в следующий миг он тяжело, как куль с мукой, рухнул на пол.
        Журналистка наклонилась, сорвала с его шеи плоский электронный ключ вместе со стальной цепочкой. Выпрямилась и двинулась к стеллажу с книгами, за которым был спрятан потайной сейф.

2
        Отец майора полиции Маши Любимовой был когда-то следователем прокуратуры. Но лет двадцать пять тому назад он совершил ошибку, из-за которой в тюрьму попал невиновный. Исправить ошибку удалось только через полтора года.
        Казалось бы, срок небольшой, но невинно осужденный оказался человеком слабым, и эти полтора года сломили его- и физически, и морально. Отец не смог себе этого простить, ушел из прокуратуры и занялся адвокатской деятельностью, в которой не слишком-то преуспел.
        На пенсию Любимов-старший вышел четыре года тому назад и полностью посвятил все свое время любимому занятию- рыбалке. Когда нельзя было рыбачить, Любимов смотрел по телевизору футбол. И от первого, и от второго он приходил в состояние величайшего возбуждения.
        Маша взяла из шкафа коробку с лекарствами, которую отец брезгливо называл
«аптечкой смертника», поставила ее на стол, уселась в кресло и принялась перебирать лекарства, раскладывая их по отделениям.
        Отец занял свое обычное место в глубоком плюшевом кресле и проворчал:
        - Ты смотри… Опять америкосы собираются кого-то бомбить!
        - Они собираются бомбить Иран,- сказала Маша.
        - Иран? Ты уверена?
        - Да.
        Отец посмотрел на нее строгим взглядом и поинтересовался:
        - За что?
        - За то, что там делают атомную бомбу,- ответила Маша, продолжая копаться в аптечке.
        - А какое до этого дело американцам?
        - В Иране правят исламские фундаменталисты,- сказала Маша.- Они представляют собою угрозу для всего цивилизованного мира.
        Любимов насмешливо посмотрел на нее поверх очков:
        - Это кто сказал?
        - Американцы.
        - Америка-анцы!- протянул отец и прищурился.- Скажи-ка мне, детеныш, иранские войска вошли хоть в одну страну мира?
        - Вроде нет.
        - А американские?
        - Ну… американские есть везде.
        - Иранцы бомбили хоть одну страну за последние двадцать лет?
        - По-моему, нет.
        - А американцы?
        Маша вздохнула:
        - Эти кого только не бомбили!
        - Так кто из этих двух опаснее- Америка или Иран?
        - Иран,- сказала Маша.
        - Почему?
        - Потому что я их боюсь. Пап, хватит донимать меня вопросами. Лучше скажи- почему ты не принимаешь лекарства, которые я тебе привезла на прошлой неделе?
        Отец фыркнул:
        - Вот еще! Я здоровый мужик и не собираюсь травить себя всякой химической дрянью!
        - Эта «дрянь» продлит тебе жизнь лет на двадцать.
        - И зачем мне это надо?
        - Мало ли зачем! Чтобы удить рыбу. Или смотреть футбол. Или ругаться из-за политики.
        Любимов усмехнулся:
        - Звучит довольно-таки убого. Нет уж, милая! Пусть твоя мать глотает химию и втирает ее в кожу. Возможно, ей и впрямь удастся победить старость, хотя лично я в этом сильно сомневаюсь.- Он вновь усмехнулся и добавил:- Если, конечно, твоя мать не вампир, что, в принципе, я вполне допускаю.
        Маша отвела взгляд от аптечки и посмотрела на отца с упреком:
        - Пап!
        - А что- я всего лишь предположил.- Любимов бросил взгляд на экран телевизора (звук понастоянию Маши был выключен) и ворчливо объявил:- Твои любимые американцы- вырожденцы!
        - Во-первых, они не мои,- возразила Маша, вновь занявшись лекарствами.- А во-вторых- не любимые.
        - Все равно,- твердо сказал Любимов,- у них нет будущего.
        Маша хмыкнула.
        - А у нас?
        - Ты про Россию?
        - Угу.
        Отец нахмурился:
        - Дите, ты меня пугаешь. Неужели ты настолько глупа? Где же твоя хваленая женская интуиция?
        - Дома забыла, когда к тебе собиралась.
        - Оно и видно.- Отец поднял палец и назидательно проговорил:- Запомни, Маша: даже если все страны мира рухнут в бездну, Россия уцелеет!
        - Еще скажи, что нас бог бережет.
        Отец дернул щекой и небрежно обронил:
        - Бога нет. Разве тебе в школе не рассказывали?
        - Рассказывали. Но у тетенек, которые мне это рассказывали, были слишком неприятные и глупые лица, поэтому я не очень-то им доверяла. Пап, ты что- опять курил?
        - Не говори глупости,- отрезал Любимов.
        Маша достала из аптечки окурок и показала его отцу:
        - Это ведь заначка!
        Любимов посмотрел на Машу поверх очков и снисходительно проговорил:
        - Ты будешь устраивать мне сцену из-за какого-то жалкого окурка? Тебе не кажется, что это уже слишком?
        Маша вздохнула:
        - Ох, папа, гляди- доиграешься! Вот сдам тебя в дом престарелых, будешь знать.
        - Испугала,- хмыкнул Любимов.- Да я с радостью туда пойду. Хорошая компания единомышленников, симпатичные сиделки… Будет с кем потрепаться о болячках и будет кого ущипнуть за задницу.
        - Смотри, не перепутай, когда будешь щипать,- сказала Маша.
        - Я еще не настолько стар, чтобы спутать сочный персик со старческим отвислым задом.
        Маша улыбнулась.
        - Ну да, ты у нас известный ловелас. Черт, еще один окурок!- Маша грозно сверкнула на отца глазами.- Пап, я тебе на полном серьезе говорю: кончай себя убивать. Ты мне нужен живым- еще хотя бы лет двадцать.
        - Через двадцать лет ты сама превратишься в старушку,- сказал Любимов.- Думаешь, я жажду насладиться этим унылым зрелищем?
        - Через двадцать лет люди придумают способ не стареть,- возразила Маша.
        - Ага.- Любимов саркастически усмехнулся.- И будут помирать молодыми. Вот это уж точно зрелище не для меня.- Он качнул седовласой головой.- Нет, дите, уволь. У меня в гараже бак с самогонкой- вот допью его и отчалю к праотцам.
        - Я выброшу этот бак,- сказала Маша.
        Любимов поморщился:
        - Ты не способна на такую глупость. Там пятнадцать литров.
        - Еще как способна! Ты же сам сказал, что я глупая.
        - Да, но не настолько же!
        Отец взял дистанционный пульт и принялся «прыгать» по телеканалам. Некоторое время оба молчали. Маша шуршала блистерами и коробками, Любимов-старший хмуро смотрел в телевизор. Потом он вздохнул и спросил:
        - Когда Митьку приведешь?
        - Он тебе за позапрошлые выходные еще не надоел?- иронично уточнила Маша.
        - Скорее уж я ему.
        - Вот это- точно нет. Он потом три дня ни о чем, кроме вашей рыбалки, говорить не мог. Караси, окуни, прикормка… Замучил меня совсем.
        От Маши не укрылось, что по губам отца скользнула счастливая улыбка. Но он тут же вновь нахмурился и фыркнул:
        - Разве это рыбалка! Он еще не видел настоящей рыбалки! Вот погоди- мы с ним сорокакилограммового сома вытянем!
        - Может, лучше не надо? А то утянет вас этот «сорокакилограммовый» на дно речное, и придется вам отрастить рыбьи хвосты и стать русалками.- Маша взглянула на отца. - Слушай, пап, а вот интересно: бывают русалки- мужчины?
        - Бывают,- хмуро ответил Любимов.- Я одного такого «русала» видел.
        Маша прищурилась:
        - Ты про моего бывшего?
        - Угу. И про того, который был до него. Везет тебе на русалов, дитеныш! Кстати, как давно ты говорила с матерью?
        Маша не считала, что это «кстати», но ответила:
        - Сегодня. Перед тем, как поехать к тебе.
        - Она тебе звонила или ты ей?
        - Она мне.
        Любимов ухмыльнулся:
        - Наверное, интересовалась, не окочурился ли я еще.
        - Пап!
        - Ладно, шучу. Эта старая вертихвостка еще не разорилась?
        - Может, позвонишь ей и сам обо всем расспросишь?
        Старик фыркнул:
        - Вот еще! Меня не интересует ее жизнь.
        - Правда?
        - Мы с ней давно чужие люди.
        - Мне так не кажется.
        - Ты просто не разбираешься в людях и ни черта не смыслишь в жизни!- заявил отец.
        Маша усмехнулась:
        - Может быть.
        Она снова уткнулась в «аптечку смертника», и тут в дверь позвонили.
        - Кого там еще нелегкая принесла?- скривился Любимов.
        Маша встала из-за стола.
        - Пойду открою.
        - Не надо!
        - Почему?
        Отец посмотрел на Машу хмурым взглядом и заявил:
        - Надоели эти проходимцы.
        - Ты про кого?
        - А то ты не знаешь! «Картошку надо?» «Лук надо?» А то еще листовки разносят…
        - Думаешь, это продавцы или рекламщики?
        Любимов саркастически проговорил:
        - А кто же еще? Детеныш, ко мне уже давно никто не ходит.
        Маша пожала плечами и снова села за стол. Вдверь опять позвонили. И еще раз. И еще.
        Отец строго посмотрел на Машу:
        - Ну? Что ты сидишь?
        Маша растерянно моргнула:
        - Ты же сам сказал- не открывать.
        - Продавцы овощей никогда не звонят по два раза подряд! Тем более по три!
        - Правда?
        Любимов вздохнул:
        - Боже, дите, в каком мире ты живешь?
        - Обычно я возвращаюсь домой поздно вечером, когда продавцы овощей уже спят.
        И снова в дверь позвонили.
        - Так ты откроешь или так и будешь сидеть и хлопать глазами?- с усталой обреченностью в голосе произнес отец.
        - Сейчас.
        Открывать дверь Любимова шла, обиженно насупившись, но когда открыла, от обиды и злости не осталось и следа.
        - Дядь Валера!
        - Марусенька!
        Доктор Валерий Николаевич Авен вошел в прихожую и обнял Машу.
        - Сто лет тебя не видел! Ты все такая же красавица!
        - А вы стали еще импозантнее!
        Валерий Николаевич был высок, дорого и со вкусом одет, на его ухоженном пожилом лице сверкали молодые голубые глаза.
        - Ну?- весело спросил Авен.- Где твой тиран?
        - Сидит в гостиной и ругает американцев.
        Дядь Валера улыбнулся:
        - Это его обычное состояние.
        - Дите, кто там?!- крикнул из гостиной Любимов-старший.
        - Это Валерий Николаевич! Авен!
        - Тащи этого бродягу сюда!
        Маша провела Авена в гостиную.
        - Наконец-то!- воскликнул отец, увидев старого друга.- Хоть один умный человек за весь день. Веришь ли, эта глупая девчонка чуть с ума меня не свела, доказывая, что Америка- это светоч гуманизма и пацифизма!
        - Пап, не передергивай, ничего такого я не доказывала.
        - Не спорь с отцом!- строго сказал ей Любимов.
        После того как дорогого гостя усадили за стол и угостили чаем и Авен и Любимов обменялись десятком реплик, обсудив положение дел в мире и парочку общих знакомых, Валерий Николаевич повернулся к Маше.
        - Марусь, как у тебя дела на работе?- поинтересовался он, попивая чай.
        Маша улыбнулась:
        - Спасибо, что спросили, дядь Валер. Папе на мои дела совершенно наплевать.
        Доктор Авен улыбнулся:
        - Твой папа прилагает немало усилий, чтобы казаться бесчувственным негодяем, но у него это плохо получается.
        Любимов крякнул:
        - Полегче, Согардон Армагеддонович, я все еще здесь!
        - Так как твои дела, Марусь?
        - Да все как обычно. Мы ловим преступников, а они от нас бегают. А в промежутках между этой беготней мы перебираем бумажки и подклеиваем их в дела. Дядь Валер, вы доктор, отец вас послушает. Скажите ему, чтобы не саботировал лечебный процесс и вовремя глотал таблетки.
        - Я доктор-биохимик, а твой отец считает всех ученых шарлатанами,- возразил Валерий Николаевич.- Но ты права. Слышишь, Саня, твоя дочь права! Если ты не будешь глотать таблетки, помрешь молодым. И сорокакилограммовый сом так и останется твоей несбыточной мечтой!
        Любимов сдвинул седеющие брови.
        - И ты туда же? Вы что сегодня- сговорились свести меня с ума?
        Маша и Валерий Николаевич переглянулись и прыснули от смеха. Авен отпил чаю и посмотрел на Машу теплым, почти отцовским взглядом.
        - Ты выглядишь усталой. Трудное дело?
        - Да так, ерунда. Но ерунда эта отняла много сил и времени.
        - Какой-нибудь алкаш, стукнувший утюгом соседку, когда ты пришла попросить щепотку соли?
        Маша улыбнулась:
        - Если бы! Вы слышали о том, что случилось с Черновцом?
        - С политиком-то?- Валерий Николаевич наморщил лоб.- Кажется, слышал. Он сейчас в больнице и до сих пор не пришел в сознание, верно?
        - Верно. Только говорят, что он уже никогда не придет в сознание. Нас заставили все проверить. Глупость, конечно, там ведь все очевидно- инсульт, болезни, возраст… Но начальство велело, и мы взяли под козырек.
        - И как? Проверили?
        Маша кивнула:
        - Да. Вся эта морока отняла у нас два дня. Иначальство терзало звонками- по пять раз в день. Старик устал отвечать и переправлял их прямо на мой мобильник.
        - Старик- это…
        - Полковник Жук, наш начальник отдела.- Маша вздохнула.- Одним словом, вымотали так, что сил нет. И все на пустом месте.
        - Да, неприятно,- согласился Авен.
        - Может, хватит?- не выдержал наконец Любимов-старший, который терпеть не мог разговор про убийства и уголовников.- Нашли тему для разговора!
        - Саня, не пыхти,- мягко осадил его доктор Валерий Николаевич. Взглянул на Машу и спросил:- Значит, инсульт в чистом виде?
        - Чистее не бывает. Хорошо хоть «Скорая» быстро приехала. Секретарь Черновца не мог до него дозвониться, чтобы напомнить о важной встрече, поэтому приехал к нему домой. Дверь была открыта. Секретарь вошел и увидел, что Черновец лежит на полу. Сразу вызвал врачей. Зайди он минут на двадцать позже, и… В общем, вы понимаете.
        Валерий Николаевич покивал, помолчал задумчиво и проговорил:
        - А ты знаешь, когда-то я был довольно близко знаком с Черновцом. Давно, еще в начале девяностых. Он тогда был тридцатилетним инженером в каком-то НИИ. Потом началась вся эта карусель с введением «дикого капитализма», и Черновец оседлал волну. Быстро, буквально в одночасье, разбогател. Говорят, не без криминала.
        - Ну, куда ж без этого,- хмыкнул Любимов-старший.- Они тогда все быстро богатели. Не все, правда, дожили до сорока лет.
        - Да…- протянул Авен.- Жаль Володьку. Двадцать лет тому назад он был вполне приличным человеком.
        - Ну, может, еще выкарабкается,- неуверенно сказала Маша.
        Валерий Николаевич допил чай и поставил чашку на блюдце. Посмотрел на Машу и негромко уточнил:
        - Значит, инсульт, и ничего больше?
        - Инсульт, и ничего больше,- кивнула Маша.- Телесных повреждений нет. Квартира чистая, ничего не сломано и не взломано, никаких отпечатков. Дверь целехонька. За стеллажом с книгами мы нашли сейф с электронным замком. Ключ лежал на письменном столе. На ключе никаких отпечатков, кроме пальчиков самого Черновца.
        - А что в сейфе?- поинтересовался Валерий Николаевич.
        Маша улыбнулась:
        - «Золото-брильянты», что же еще! Деньги, больше ста тысяч «зеленых». Несколько золотых швейцарских часов. В общем, обычная заначка на черный день.
        - И не надоело вам обсуждать эту ерунду?- насмешливо поинтересовался Любимов.- Нет бы о рыбалке поговорить! Или о футболе. Вот вы, например, знаете, что в Москве-реке водится рыба берш?
        - Нет,- сказала Маша.- А есть такая рыба?
        - Есть. Притом очень редкая. Я вытянул одного в прошлом году, на Бронницких спиннинговых соревнованиях.
        - И как он выглядит?- поинтересовался доктор Авен.
        - Как берш,- ответил Любимов.- А вы знаете, что однажды я выловил из нашей реки настоящего зеркального карпа! И, между прочим, он весил…
        - Пять килограмм!- хором закончили за него Маша и доктор Авен.
        Валерий Николаевич улыбнулся:
        - Саня, прости, но твои рыболовные байки не отличаются разнообразием.
        - Это потому, что вы не слушаете,- проворчал Любимов.- Вот Митька- хороший, благодарный слушатель. Попомните мое слово- из него вырастет отличный рыбак.
        - Рада за него,- сказала Маша. И вновь повернулась к Авену:- Валерий Николаевич…
        - Скучно мне с вами,- проворчал Любимов.- «Сейфы-отпечатки…» Никакой романтики! Пойду сварю себе кофе.
        Он поднялся из кресла.
        Маша удивленно воззрилась на отца:
        - Откуда у тебя кофе?
        - Из магазина,- насмешливо ответил он.
        - Ты покупаешь кофе?
        - Нет, мне его дарят- за красивые глаза.
        - Пап, врачи строго-настрого запретили тебе…
        - Можешь показать мне хоть одного врача, который дожил до ста пятидесяти лет?- иронично осведомился Любимов.
        - Нет,- вынуждена была признать Маша.
        - Тогда сиди и не выступай. Армагеддоныч, тебе с молоком?
        - Саня, я не пью кофе.
        - И этот туда же,- мрачно изрек Любимов. Тяжело вздохнул и добавил:- Куда катится наш мир? Скоро люди будут глотать одну лишь дистиллированную воду, заедая ее соевыми галетами!- Глаза Любимов блеснули.- Знаете что? Можете катиться в тартарары вместе со всем своим кастрированным миром, помешавшимся на зеленом чае, а я буду пить кофе!
        С этими словами он гордо покинул комнату.
        Мария перевела взгляд на доктора Авена.
        - Видели? И что прикажете с ним делать?
        - Смириться,- сказал Валерий Николаевич.- Или подменить ему кофе напитком из цикория.
        - Это идея,- улыбнулась Маша.
        В сумочке, лежавшей на диване, запиликал мобильник. Маша извинилась и достала трубку. Глянула на дисплей, нахмурилась и поднесла телефон к уху.
        - Слушаю, Андрей Сергеич!
        - Мария Александровна, вы сейчас не заняты ничем важным?
        - Нет.
        - У нас новый труп. Место- район станции метро «Добрынинская». Волохова и Данилова я известил, они выехали. Эксперты также уже в пути. Как скоро вы сможете подъехать?
        Маша прикинула в уме время, которое ей предстояло потратить на дорогу, и ответила:
        - Думаю, через полчаса буду на месте.
        - Хорошо. Записывайте адрес…
        Маша достала из сумочки блокнот и записала.
        - Данилов и Волохов введут вас в курс дела,- продолжил полковник.- Когда осм?тритесь, позвоните мне и подробно обо всем сообщите.
        - Слушаюсь.
        Полковник Жук отключил связь. Маша убрала мобильник в сумку, посмотрела на Авена и сказала:
        - Мне нужно бежать, Валерий Николаевич. Приятно вам провести время со старым ворчуном. И не поддавайтесь на провокации, если он предложит вам покурить или начнет расхваливать «великолепный первач», который стоит у него в гараже.
        - Постараюсь,- с улыбкой заверил ее Авен.

3
        Со Стасом Даниловым они встретились возле указанного места. Он как раз выбирался из машины, когда Любимова окликнула его:
        - Стасис!
        - О, привет, Марусь! С синхронным прибытием тебя!
        Данилов одарил ее улыбкой, которая сразила наповал уже немало женщин, и посмотрел на нее серыми глазами, способными вскружить голову и юной старлетке, и многоопытной даме. Следом за ним из машины выбрался Толя Волохов. Кивнул Маше, пригладил огромной ладонью ежик русых волос, поскреб ногтями небритую щеку и уставился на старинный, недавно отреставрированный особняк, в котором располагалась частная больница.
        - Не знал, что частные клиники можно открывать в старинных дворянских особняках,- пробасил он.
        - Почему нет?- поинтересовался Стас.
        Толя кивнул на бронзовую табличку, привинченную к стене, и сказал:
        - Это же памятник архитектуры. Начало девятнадцатого века.
        - Толя, не будь наивным,- сказала Маша.- Старик сказал, что вы введете меня в курс дела. Можете приступать.
        Они двинулись к особняку, и Стас в нескольких фразах обрисовал ситуацию. Известный бизнесмен и начинающий политик Владимир Маркович Черновец находится в одной из палат этой замечательной клиники. Около сорока минут тому назад аппарат искусственного жизнеобеспечения закоротило. Кто-то вылил на него стакан воды, предварительно отсоединив верхнюю часть панели. При этом известно, что в момент аварии в палату к Черновцу никто не входил.
        - Значит, Черновец мертв,- невесело констатировала Маша, поднимаясь по мраморным ступенькам.
        - Мертвее не бывает,- отозвался Стас.
        - Надо же! Перед тем как поехать сюда, я как раз говорила о нем с одним старым знакомым.
        Стас хмыкнул:
        - Нашли тему для беседы!
        - Человек окочурился на больничной койке, не выходя из комы,- прогудел Толя Волохов.- Не понимаю, зачем было гнать сюда целую толпу оперов?
        - Ты здесь лишь для того, чтобы оттенять мое великолепие,- сказал на это Стас.
        - Нет, правда! Сначала заставили нас выяснять обстоятельства, при которых его хватил инсульт. Теперь пригнали сюда. Уж который день мы водим хороводы вокруг этого Черновца. Будто у нас других дел нет!
        - Станешь богатым бизнесменом, и вокруг тебя тоже будут водить хороводы,- заверил его Данилов.
        Холл клиники был небольшим, но шикарным, под стать особняку. Стены обшиты ореховыми панелями, под потолком- гипсовая лепнина. С потолка свисала огромная хрустальная люстра.
        - Красиво, как в раю,- сказал Стас.
        - И мрачно, как в аду,- изрек Волохов.- О, а вон и церберы!
        Три охранника в синих форменных пиджаках стояли возле электронной рамки металлодетектора. Еще один сидел за компьютером, стоявшим на столике.
        Охранники взглянули на Машу с интересом, пробежались взглядами по ее стройной фигуре.
        - Ох, Марусь,- тихо сказал Стас,- сдается мне, эти парни собираются посмотреть, что у тебя под одеждой.
        - Перебьются,- сказала Любимова.
        Подойдя к турникетам, Маша кивнула охранникам и сказала:
        - Мы из полиции.
        - Предъявите документы,- потребовал один из них.
        Маша достала из сумочки удостоверение сотрудника ГУВД и показала его молодым людям.
        - Годится?- спросила она.
        - Да,- ответил один из них.
        Маша и ребята прошли через рамку металлодетектора. На Стаса рамка среагировала, и он откинул полу куртки и показал кобуру с пистолетом.
        - У вас пистолет,- сурово произнес охранник.
        - Угадал.
        - У вас есть разрешение на его применение?
        - Слыхала, Маш?- усмехнулся Стас.- Тут у них все по-взрослому.- Он достал разрешение и сунул его под нос охраннику.- На, любуйся, недоверчивый ты мой.
        Охранник ознакомился с разрешением и кивнул:
        - Можете пройти. Вам нужна палата номер восемь, по лестнице на третий этаж и направо. Или воспользуйтесь лифтом.
        Поднимаясь по лестнице, Стас заметил:
        - Охрана у них тут покруче, чем в Кремле. Мышь не проскользнет.
        Маша ничего на это не сказала. У нее уже закрались определенные сомнения на этот счет, но озвучивать их она не спешила.
        Полчаса спустя, после тщательного осмотра места происшествия, Маша решила перекурить. Толя и Стас составили ей компанию. Стас, будучи приверженцем здорового образа жизни, не курил, но из солидарности стоял рядом с ними и грыз зубочистку.
        К ним подошел судмедэксперт Лаврененков, сухой и морщинистый, как старое дерево.
        - Ну что,- заговорил он, снимая перчатки,- не знаю, как для вас, а для меня тут все очевидно. Гражданин Черновец лежал на койке, доживая свои последние дни. Но кому-то показалось, что эти дни для него- непозволительная роскошь.
        - Значит, его все-таки убили,- констатировал Волохов.
        - Убили-то убили, но непонятно как,- сказала Маша.- В момент гибели Черновца рядом с ними никого не было. Это подтверждают две медсестры, которые стояли рядом с его палатой и трепались «за жизнь».
        - А сам Черновец не мог этого сделать?- осведомился Толя Волохов, дымя сигаретой.
        Лаврененков задумчиво посмотрел на него и сказал:
        - Вообще-то мог. Но для этого ему нужно было выйти из комы, подняться с кровати, налить в стакан воду, а потом выплеснуть ее на аппарат искусственного жизнеобеспечения. Да, но за мгновение до этого- пока стакан «завис» в воздухе- вернуться в кровать и погрузиться в кому!
        - Я просто предположил…
        - Понимаю,- кивнул Лаврененков.- А я просто развил твое предположение.
        - Итак, что мы имеем,- подытожила Стас.- В палате больной был один. Окна закрыты. У дверей стояли медсестры. И все же кто-то вылил из стакана воду в аппарат и вывел его из строя. На полтергейст грешить не будем, но все же рационального объяснения этому происшествию нет. Марусь, а ты что скажешь?
        Любимова откинула со лба светлую прядь волос и сдвинула темные брови.
        - Надо подумать.
        Лаврененков улыбнулся и проговорил отеческим голосом:
        - Думай, Машенька, думай! Похоже, в нашей компании ты единственная, кто на это способен.
        - Я хочу еще раз поговорить с медсестрами,- сказала Маша.
        - Поговори,- кивнул Лаврененков.- Но вряд ли они скажут тебе что-нибудь новое. Я пока начну составлять протокол.
        - Хорошо, Семен Иванович. Стас и Толя вам помогут.
        Медсестер- рыженькую и блондинку- Маша нашла в холле. Белые халатики, белые изящные шапочки, приколотые к волосам заколками. Обе сидели на диване. Рыженькая шмыгала носом. Блондинка, сдвинув брови и уставившись в экран мобильника, отправляла кому-то эсэмэску, постукивая по клавишам длинным красным ногтем.
        Маша присела рядом с ними:
        - Девчонки, я задам вам еще пару вопросов.
        Рыженькая исторгла глубокий горестный вздох и кивнула. Блондинка опустила мобильник, приготовившись слушать.
        - Вы уверены, что дверь палаты все время находилась в поле вашего зрения?- спросила Маша.
        - Да,- сказала рыженькая.- Мы стояли в шаге от нее.
        - Вы слышали какой-нибудь шум?
        Рыженькая и блондинка переглянулись. Обе пожали плечами, и рыженькая сказала:
        - Да нет, ничего особенного.
        - Шума не было,- подтвердила медсестра-блондинка.- Мы просто почувствовали запах чего-то паленого. Знаете, такой бывает, когда проводка горит. Или когда какой-нибудь провод расплавится.
        - Кто выходил из палаты Черновца последним и когда в точности это было?- спросила Маша.
        - Ну…- Рыженькая слегка смутилась.- Я заглядывала в палату минут за пять до того, как запахло паленым. Все было в порядке, аппарат работал.
        - Вы не обратили внимания: быть может, на аппарате стоял стакан с водой?
        Медсестра задумалась, наморщив лоб, покачала головой и уверенно проговорила:
        - Нет, ничего такого я не видела.
        Маша кивнула:
        - Хорошо. Кто заходил в палату перед вами?
        - В ближайшие пять минут- никто.
        - А до этого?
        Девушки задумались.
        - Не помню, хотя…- начала было рыженькая, но блондинка ее перебила:
        - Лукьянов заходил. Ваня. Это наш медбрат.
        - Точно!- вспомнила и рыженькая.- Он заходил как раз перед нами! Примерно за пару минут!
        Маша слегка прищурила карие глаза:
        - Что он там делал?
        - Записывал показания для журнала,- ответила рыженькая.
        - Сколько времени он там пробыл?
        - Недолго. Минуту или около того.
        Любимова обдумала ее ответ и вдруг спросила:
        - Где у вас холодильник?
        - Какой холодильник?!- удивилась рыженькая.
        - Обыкновенный. В котором вы храните продукты.
        - Какие продукты?
        - Пиццу, котлеты, бутерброды… То, что вы едите, когда остаетесь на ночные дежурства.
        - А, вы об этом…- Рыженькая покосилась на блондинку, та пожала острыми плечами.- Холодильник стоит в комнате отдыха медперсонала. Ачто?
        - Проводите меня туда, пожалуйста.
        Возражений не последовало.
        В комнате отдыха Маша открыла холодильник и осмотрела его. Потом заглянула в морозильную камеру, в отделение для льда, после чего повернулась к медсестрам и спросила:
        - А где сейчас медбрат Лукьянов?
        - Где-то в больнице. Хотя…- Рыженькая медсестра посмотрела на круглые часы, висевшие на стене.- Дежурство у него закончилось двадцать минут назад. Наверное, он уже ушел.- Она вновь пожала плечами.- Ну, или переодевается.
        - Проводите меня в раздевалку, я хочу задать ему пару вопросов.
        По пути к раздевалке к Маше и медсестрам присоединился Стас Данилов.
        - Как там?- спросила его Маша.
        - Нормально. Лаврененков диктует, Толя записывает. Минут через двадцать закончат. А вы куда?
        - Мы…
        Договорить Маша не успела. В холл вывернул из-за угла коренастый полный человек в черной толстовке с надетым на голову капюшоном. Из-под капюшона торчал козырек кепки-бейсболки, низко надвинутый на лоб.
        - А вот и Ваня Лукьянов!- сказала рыженькая медсестра.- Вань, постой!
        Мужчина остановился.
        - Это полицейские, они хотят с тобой поговорить!- сказала медсестра-блондинка.
        Мужчина посмотрел на Машу. Глаза его были скрыты за темными стеклами очков. Лицо одутловатое, до глаз заросшее рыжеватой щетиной.
        - Майор Любимова, уголовный розыск,- представилась Маша.
        Лукьянов задрал рукав куртки и посмотрел на часы.
        - Вообще-то я спешу…
        - Я задержу вас всего на пару минут.
        - Ну, если на пару…- Голос у Лукьянова был хрипловатый, недовольный.- Хорошо, давайте.
        - Мы вам еще нужны?- поинтересовалась рыженькая медсестра.
        - Нет. Спасибо за помощь.
        Девушки прошли мимо подмигнувшего им Стаса, захихикали и зашептались, как девочки-подростки.
        - Может, присядем?- предложила Маша медбрату Лукьянову.
        Толстяк посмотрел на стулья, рядком стоявшие у стены, перевел взгляд на Машу и сказал:
        - Пару минут я могу и постоять.
        - Что ж… Тогда, пожалуй, приступим. Вы, конечно, знаете о том, что случилось с пациентом по фамилии Черновец?
        - Само собой.
        Маша вгляделась в одутловатое лицо медбрата и вдруг спросила:
        - Кажется, вы нервничаете?
        - А вы как думаете?- хмуро проговорил Лукьянов.- Из-за вас я опаздываю на свою электричку!
        - Вы живете не в Москве?
        - Я живу в Подольске.
        - Еще минута, и я вас отпущу. Скажите, Иван… Я ведь могу называть вас Иваном?
        - Почему нет? Ведь я и в самом деле Иван,- проговорил он с хмурой усмешкой.
        - Скажите, Иван, какие напитки вы любите пить?
        Стас удивленно взглянул на Машу.
        - Что?- не понял Лукьянов.
        - Что вы пьете, когда испытываете жажду? «Пепси», «Кока-колу», «Тархун»?
        - Я люблю «Спрайт».
        - Вы пьете его со льдом?
        - Случается. Я не понимаю, к чему вы…
        - А сегодня вы пили «Спрайт» со льдом?
        - Возможно.
        - А если точнее?
        Лукьянов помрачнел еще больше.
        - Ну, пил,- процедил он.- А при чем тут это? Что это вообще за вопросы?!
        Маша чуть склонила голову набок и несколько секунд задумчиво разглядывала медбрата. Потом вздохнула и сказала:
        - Думаю, вам придется проехать с нами.
        - Что?! Куда это проехать?!
        - На Петровку. В здание ГУВД Москвы. Там мы с вами обо всем подробно поговорим.
        - С какой стати я должен с вами ехать?
        - Если хотите, можем оформить это как задержание,- холодно произнесла Маша.
        Лукьянов молчал. Стас как бы невзначай передвинулся- так, чтобы заслонить выход из холла. Он по собственному опыту знал, что Маша Любимова полна сюрпризов и когда она вот так беседует со свидетелем или подозреваемым, дело часто заканчивается
«нежелательными эксцессами» (как называл их полковник Жук).
        То, что произошло дальше, заняло всего секунду. Лукьянов быстро шагнул к Маше, схватил ее за плечи и с силой толкнул на Стаса, развернулся и бросился к окну. Стас был готов к подобному финту и сделал попытку схватить противника, но тот оказался быстрее- в несколько прыжков достиг окна, взмыл в воздух, вышиб плечом раму со стеклом и исчез из виду.

* * *
        Улица была пустынна, если не считать одинокого парня-азиата, неторопливо шагавшего по тротуару. Маша и Стас пробежали мимо него, свернули в переулок и остановились.
        - Здесь тоже никого!- с досадой воскликнул Стас.
        - Вижу!
        Она быстро развернулась, вышла из переулка и громко окликнула удалявшегося азиата:
        - Простите!
        Парень остановился и повернул голову. Маша быстро и внимательно оглядела его. Очки в модной оправе, джинсы, белая рубашка. На тощей жилистой шее болтается фотоаппарат «Никон», рот растянут в доброжелательной улыбке.
        - Я из полиции,- отчеканила Любимова, подходя к замершему в ожидании парню.- Вы здесь только что не видели полного мужчину в кепке и темных очках?
        Он улыбнулся еще шире, выражая готовность к общению.
        - Sorry…- проговорил он и тут же добавил на ломаном русском, стараясь выговаривать слова как можно правильнее:- Простите, я плохо говорить по-русски. Скажите это медленно, пожалуйста. Спасибо.
        - Маш!- громко окликнул ее Стас.- Я тут кое-что нашел!
        Маша вновь окинула взглядом худую фигуру прохожего. Сложением- типичный эктоморф[Человек худощавого телосложения, с узкой грудной клеткой и удлиненными конечностями.] , рост около ста восьмидесяти, глаза узкие, нос плоский.
        - Извините,- сказала ему Маша, повернулась и заспешила к Стасу.
        Он стоял возле большого железного мусорного ящика, прислоненного к высокой кирпичной стене.
        - Взгляни,- сказал Данилов.
        Маша наклонилась и посмотрела на клочок ткани, висевший на краю ящика. Клочок был явно оторван, и, скорей всего, на бегу. Синий. По виду- хлопок.
        - Зацепился рукавом, когда убегал,- резюмировала Маша.
        - Да, скорее всего,- кивнул Данилов.
        Маша достала из сумочки пластиковый пакетик и крохотные стальные щипцы, с которыми никогда не расставалась, поддела клочок ткани щипцами, аккуратно сняла его с бака и сунула в пластиковый пакетик.
        Стас задрал голову и посмотрел на стену.
        - Можно предположить, что Лукьянов вскочил на ящик, а потом перемахнул через стену. Но от ящика до края стены больше трех метров. Либо этот сукин сын гимнаст, либо…
        - Либо он вообще никуда не прыгал,- закончила за него Маша.
        Брови ее сошлись на переносице.
        - Из переулка никто не выходил,- принялась рассуждать Маша,- кроме…
        Она замолчала.
        - Кроме кого?- спросил Стас.
        Она посмотрела на Данилова:
        - Ты видел азиата, с которым я разговаривала?
        - Да. Мельком. А что?
        Маша озабоченно нахмурилась. Стас внимательно на нее посмотрел и недоверчиво хмыкнул:
        - Чепуха! Это не мог быть Лукьянов.
        - Да,- вынуждена была признать Любимова. Вздохнула и добавила:- И все же мы его упустили. Он ушел. И черт меня подери- хотела бы я знать, как он это сделал?!
        - Просочился сквозь стену,- с горькой иронией произнес Стас.- Так же, как в палату Черновца.
        Маша покачала головой:
        - Нет. В палату он вошел через дверь. А потом разыграл простой фокус- на уровне пятого класса школы.
        Стас внимательно посмотрел на Машу:
        - Видимо, я учусь в четвертом, раз до сих пор не понял.
        - Сейчас поймешь. Он…
        Договорить Маше не дал громкий топот ботинок. Из-за угла вывернул запыхавшийся Толя Волохов. Остановился и спросил, хрипло дыша:
        - Ну, что? Ушел?
        - Ушел,- мрачно ответил Стас.- Улетел. Испарился.
        - Уф-ф…- Толя нагнулся и уперся ладонями в коленки, силясь отдышаться.
        Стас с сочувствием посмотрел на его красное лицо и проговорил:
        - Анатоль, когда ты наконец бросишь курить?
        - Когда рак на горе свистнет. Или когда ты снова женишься.
        - В таком случае тебе придется помереть с сигаретой в зубах.

4
        Стас заглянул в курилку, увидел дымящего сигаретой Толю и воскликнул:
        - Волохов, ты здесь! А я тебя везде ищу!
        - А про такую штуку, как мобильный телефон, ты не слышал?
        Стас скривился:
        - Хватит умничать, тебе это не идет. Ты допрашивал водителя Черновца?
        - Ну. И что?
        - Не нравятся мне его показания. По-моему, он темнит.
        - С чего ты взял?
        - Интуиция, Толя, интуиция!
        - Про интуицию ты лучше Маше Любимовой расскажи- она поверит. Хочешь допросить его еще раз?
        - Было бы неплохо.
        - А ты не слишком ли въедлив, Стасис?
        Данилов окинул здоровяка Волохова взглядом снизу вверх и обратно и сказал:
        - Видишь ли, мой маленький друг… Если бы ты внимательно слушал преподавателей школы милиции, а не разгадывал в это время кроссворды, ты бы знал, что в нашем деле въедливость- это главное!
        - Да я не против,- пожал плечами Толя.- Хочешь допросить- валяй, допрашивай.
        - А сам не хочешь это сделать?
        Волохов посмотрел на друга тяжелым взглядом:
        - У меня за две недели три обращения по поводу пропавших девушек. Хочешь, чтобы я все бросил и посвятил остаток дня приятной беседе с А.Г.Феклистовым?
        - Девушки, конечно, важнее,- согласился Стас.- Они всегда важнее. Кстати, как у тебя с женой?
        - Нормально.- Волохов улыбнулся.- Этот питерский диагностик совершил настоящее чудо. Представляешь, выяснилось, что ей просто неправильно поставили диагноз! Никакой болезни сосудов у нее не было, и головной мозг в порядке. Оказалось, что у нее какая-то «пролактинома», и она успешно лечится, даже без операционного вмешательства. Погоди…- Толя рассеянно нахмурился:- Я тебе это уже рассказывал, да?
        - Раз восемь,- сказал Стас.- Но я готов послушать снова, лишь бы тебе было приятно.
        - Прости.- Толя смутился.- Я, наверное, в последние недели только об этом и талдычу…
        - Не без этого. Но не волнуйся, у нас понимающий коллектив.- Стас хлопнул Волохова по могучему плечу.- Я рад, что у вас все наладилось, малыш!
        - Да уж.- Толя усмехнулся.- Еще полгода назад она меня даже не узнавала, а теперь пилитпо каждому поводу- прямо как в наши лучшие дни.
        - В семейной жизни есть свои ямы и буераки,- философски изрек Стас.- Но есть и трамплины.
        - Ну а у тебя как с этим делом?- поинтересовался Волохов.- Все так же прыгаешь по девичьим койкам?
        - Это они прыгают по моей койке,- поправил Стас.- Иногда по очереди, а иногда, когда особо невтерпеж, все вместе.
        - И такое бывает?- поднял брови Волохов.
        Стас усмехнулся:
        - А то!
        Волохов посмотрел на коллегу с сочувствием и вздохнул:
        - Совсем ты опаскудился, Данилов. Скоро тебе будут сниться такие же сны, какие снятся престарелым гинекологам. А наяву ты будешь шарахаться от женщин, как от воплощения своих худших кошмаров.
        Стас засмеялся:
        - Вот это уж мне точно не грозит. Ладно, пойду вызову Феклистова к нам. Попробую нагнать на него побольше страха.

* * *
        Полтора часа спустя, усадив Феклистова, водителя покойного Черновца, за стол, Данилов сел напротив него, закинул руки за голову и сцепил пальцы.
        - Вас не смутит, если я одновременно буду делать гимнастику и разговаривать?- поинтересовался он у водителя.- Спина затекла.
        - Меня это не смутит,- сухо ответил тот.
        - Отлично.- Стас чуть подвигал плечами.- В некоторых системах йоги,- сказал он, - эта поза называется «Спокойное ожидание». Она мне очень нравится. Знаете, почему?
        - Нет.
        Стас улыбнулся:
        - Потому что я всегда спокоен. А спокоен я из-за того, что верю: любое преступление может быть раскрыто. Рано или поздно правда всегда выплывает наружу. Как ее ни скрывай.
        Стас опустил руки, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, потом посмотрел на водителя и сказал:
        - Ну что, приступим к непосредственному предмету нашего разговора?
        - Давайте.
        - Итак, вы- Александр Григорьевич Феклистов. Работаете… вернее, работали водителем у Черновца Владимира Марковича. Я все правильно излагаю?
        - Да, все верно.
        Стас пошелестел листочками дела:
        - В ваших показаниях записано, что в тот день, когда Черновец попал в больницу с инсультом, вы не видели и не слышали ничего подозрительного. Это так?
        - Так,- кивнул парень.
        - То есть ваш начальник В.М.Черновец вернулся домой один, в добром здравии- усталый, трезвый и добродушный?
        - Я бы не сказал, что он был добродушным, но вернулся он один и был здоров.
        - Понятно.- Стас снова пробежался взглядом по протоколу допроса. Поднял глаза на парня, пристально на него посмотрел и спросил изменившимся голосом:- Ну а вы?
        - Что я?- не понял водитель.
        - Как вы себя чувствуете?
        Парень пожал плечами:
        - Нормально чувствую. А что?
        - Близорукостью или тугоухостью не страдаете?
        Брови парня удивленно дрогнули.
        - Нет. А при чем тут…
        - Это я на тот случай, что вы могли из-за болезни что-то не увидеть или не услышать,- объяснил Стас.
        - Я работаю водителем,- сказал парень.- Так что слух и зрение у меня нормальные!
        Стас вежливо улыбнулся:
        - Приятно слышать. Ну а с нервами как?
        - В каком смысле?
        - В прямом. Не шалят? Не хочется иногда выкинуть что-нибудь этакое?
        - Хочется,- сказал водитель и тоже усмехнулся.- Хочу выкинуть старую мебель и купить новую.
        Стас благодушно засмеялся, резко оборвал смех и заботливо спросил:
        - Спите по ночам крепко?
        - Не жалуюсь,- ответил водитель.- А при чем тут…
        - Просто интересуюсь,- перебил Стас.- Втюрьме-то крепко поспать не придется! Там нужно каждую минуту быть на стреме. Особенно такому молодому и симпатичному парню, как вы.
        Парень хмуро посмотрел на Данилова и недоверчиво произнес:
        - На что вы намекаете? При чем тут тюрьма?
        - Ну, как- «при чем»? За дачу ложных показаний или за сокрытие от следствия важных улик полагается срок. И, между прочим, вполне приличный.
        - А кто вам сказал, что я что-то скрываю?
        - Опыт.
        - Опыт?
        Стас кивнул:
        - Да. «Мой опыт- сын ошибок трудных…» Не помните, кто написал?
        - Нет.
        - Кажется, Пушкин. Хотя я могу спутать. Так вот, насчет опыта. Мой опыт ясно говорит мне, что ты виляешь.
        Парень уставился на Данилова удивленными глазами.
        - Я?
        - Ты.
        Водитель чуть сощурился:
        - Разве мы перешли на «ты»?
        - Можем и не переходить,- холодно произнес Стас,- но тебя это уже не спасет.
        - От чего не спасет?
        - От справедливого возмездия.
        Водитель усмехнулся:
        - Это у вас такая манера- все время пугать?
        - Моя манера- говорить подозреваемому правду. Чтобы он знал, чем рискует.
        - А разве я уже подозреваемый?
        - Для меня- да,- резко проговорил Стас.- И теперь,- прошипел он, подобно змею, испепеляя водителя взглядом,- когда я это понял, я приложу все усилия, чтобы ты сел на нары- всерьез и надолго!
        Стас еще несколько секунд смотрел парню в глаза, затем снял с телефона трубку, клацнул по кнопкам и холодно проговорил:
        - Толя, все подтвердилось. Вызови конвой, а я пока оформлю бумаги.
        - Подождите!- Водитель облизнул пересохшие губы.- Не надо бумаг. Я все расскажу!
        - Толя, пока отбой.- Стас положил трубку на рычаг и взглянул на парня:- Я готов вас выслушать, Александр Григорьевич. Но если я снова замечу, что вы лжете, я добьюсь того, чтобы вас бросили в камеру к самым отъявленным отморозкам. А теперь начинайте!

5
        Полковник Жук никогда не повышал голос- ни на подчиненных, ни тем более на начальство. С его морщинистого лица не сходило выражение приветливой вежливой внимательности. Щеточка седых усов полковника была всегда аккуратно подстрижена, а седая челка столь же аккуратно зачесана набок. Тот, кто впервые видел перед собой Старика, мог бы принять его за доброго дедушку, но опера? прекрасно знали, какая жесткая сущность кроется за этим мягким обликом.
        - Мария Александровна, поясните еще раз, для вновь прибывших,- попросил Старик, когда в кабинет вошли криминалист Паша Скориков и судмедэксперт Лаврененков.
        - Все просто,- сказала Маша.- Убийца поставил пластиковый стакан на край аппарата искусственного жизнеобеспечения, так, чтобы половина донышка стакана свисала над краем. Но в стаканчике была не вода- там был кусок льда. Панель аппарата была теплой, лед начал таять. Как только он подтаял, образовавшаяся вода перетекла на другую сторону стаканчика, тот потерял равновесие и перевернулся. Вода из него выплеснулась, и произошло короткое замыкание, которое вывело аппарат из строя. Вот и вся загадка.
        - У него была масса способов убить Черновца,- сказал полковник Жук,- но он предпочел самый экзотический. О чем это говорит?
        - О том, что он- игрок,- сказала Маша.- Задачка, которую он нам задал, была элементарной. Он проверял наш уровень интеллекта. Он хотел посмотреть, как мы с ней справимся. Поэтому он и не ушел из больницы сразу- хотел насладиться зрелищем нашего позора.
        - Да уж…- Старик задумчиво пристукнул карандашом по крышке стола.
        Данилов посмотрел на Машу странным взглядом:
        - Слушай, Марусь, а как ты его вычислила?
        - Лукьянова?
        - Да.
        - Фокус со стаканчиком и куском льда был очевиден. Лукьянов входил в палату за несколько минут до появления там медсестры. Следовательно, убийцей был либо он, либо медсестра.- Маша пожала плечами.- Медсестру ты видел сам. На убийцу она не похожа, даже если предположить у нее наличие огромного актерского таланта.
        - Да уж,- хмыкнул Стас.- На леди Макбет она точно не тянет.
        - Остался Лукьянов. Я его спровоцировала- он «повелся». Вот и все.
        Стас вздохнул:
        - Жаль, что упустили гада! Я позвонил матери медбрата Лукьянова. Она не видела сына уже месяц. Утверждает, что он снимает где-то квартиру. Япопытался пробить по базе, но не получилось. По-видимому, Лукьянов снимает жилье неофициально, без договора и регистрации. Так что нам придется изрядно повозиться, чтобы найти его новое место обитания.
        - Повозитесь,- сказал полковник Жук.- Подключите еще кого-нибудь. Вот хоть Анатолия.
        Толя Волохов сдвинул брови и кивнул в знак согласия. Полковник перевел взгляд на Пашу Скорикова:
        - У вас какие новости?
        - На лоскуте ткани, найденном на мусорном баке, обнаружены частицы касторового масла. Атакже тальк.
        - Это все?
        - Все,- кивнул Паша.
        - И что это, по-вашему, значит?
        - Трудно сказать. Обычно касторовое масло применяют в медицине как слабительное средство. А также в косметике, при уходе за кожей лица.
        - Класс,- тихо и насмешливо проговорил Данилов.- Наш убийца- Нарцисс, страдающий запором!
        Оперативники заухмылялись. Старик кашлянул в кулак, прерывая общее веселье, и посмотрел на Машу:
        - Мария Александровна, что вы скажете?
        - Я навела кое-какие справки о Черновце. Он был довольно-таки неоднозначной фигурой. Стемным прошлым и не слишком прозрачным настоящим. С подчиненными был строг и даже жесток. Семьи не имел. Последние два года занимался благотворительностью. Увлекался коллекционированием антиквариата. Говорят, что в последние несколько месяцев Черновец много времени проводил в церкви. Я хочу наведаться туда и поговорить со священником, который был его духовником.
        - Что ж, это может помочь,- согласился Старик.
        - Андрей Сергеич, можно?- подал голос Стас Данилов.
        - Да, Станислав Сергеевич, конечно.
        - Я тут побеседовал со слугами Черновца…
        - Капитан,- вежливо осадил его Старик.
        - Простите, с его наемными работниками. Мне показалось, что водитель Черновца темнит. Я как следует прижал его, и парень рассказал, что примерно за полчаса до того, как Черновца хватил удар, он был с девушкой.
        - Черновец?- уточнила Маша.
        Стас покосился на нее и хмыкнул:
        - Ну, не водитель же!
        - Тогда выражайся яснее.
        - А ты не занудствуй.- Он вновь повернулся к полковнику:- Девушка была журналисткой, подцепил ее наш бизнесмен и политик на пресс-конференции в Домжуре. Привез домой, отослал водителя, уединился… А примерно через полчаса к нему приехал секретарь, чтобы напомнить о какой-то встрече. Дозвониться он до Черновца не смог- тот не брал трубку, вот и приехал лично. О том, что было дальше, вы уже знаете.
        - Что насчет других свидетелей?- поинтересовался Старик.
        - Охранники в Домжуре тоже видели, как девушка садилась в машину Черновца. Но внешность ее никто толком не запомнил, потому что девушка была в темных очках. Мы попробовали составить фоторобот, но из этого ничего не вышло. Одно ясно- девушка была высокого роста, блондинка. Но в наше время каждая вторая девушка может считаться высокой, а превратить брюнетку в блондинку и обратно- дело одной минуты.
        - Личность журналистки установить пробовали?
        - Да, Андрей Сергеич. Потратили на это с Толей уйму времени, но это бесполезно. Там у них многие журналисты приходили без формальной регистрации. Черновец хотел казаться демократом и распорядился впускать всех, кто придет на встречу- даже без предъявления документов.
        - Значит, теперь у нас уже двое подозреваемых,- спокойно произнес Старик.- Медбрат Лукьянов и неизвестная журналистка.
        - Андрей Сергеевич, на мой взгляд, записывать девушку в подозреваемые совсем не обязательно,- возразил судмедэксперт Лаврененков.- В организме Черновца мы не нашли никакого намека на отравляющие вещества.- Даже следов лекарств нет. Кровь его была чиста как у младенца, если не брать в расчет алкоголь. Вполне возможно, что девочка просто хотела переспать с богатым известным человеком, но тот не выдержал сексуального напряжения и пал, сраженный зарядом адреналина. Ну а девушка испугалась и удрала, что вполне объяснимо в такой ситуации.
        - И отпечатки за собой стерла,- сказала Маша.
        - Вообще-то нет,- вступил в разговор Толя Волохов.- Водила признался, что отпечатки стер он. И бокалы из-под шампанского помыл.
        - Зачем?- прищурился Старик.
        - Не хотел позорить шефа.
        - Н-да…- Полковник задумчиво побарабанил пальцами по столу. Взглянул на часы.- Кто-нибудь хочет еще что-нибудь сообщить или предположить?
        Оперативники переглянулись и пожали плечами.
        - На данном этапе у нас больше ничего нет,- ответила за всех Маша.
        - В таком случае продолжайте работать,- сказал полковник.- Совещание закончено, все свободны.

6
        В церковном скверике великовозрастный детина измывался над мальчишкой, держа его за шиворот и отвешивая ему тумаки. В углу рта детины дымилась сигарета.
        - Ты что творишь, отрок?- громко крикнул отец Иоанн.
        - Не лезь, поп,- лениво отшил его детина, лениво сплюнул на асфальт и вновь повернулся к своей жертве.
        Отец Иоанн поднялся со скамейки и неспешно подошел к верзиле.
        - Обижая слабого, рискуешь нарваться на сильного,- назидательно произнес он.
        Верзила повернулся к священнику и ухмыльнулся:
        - Да ну? И че ты мне сделаешь?
        Отец Иоанн молниеносным движением сгреб парня за шиворот и так встряхнул негодяя, что сигарета выпала у того изо рта, а в карманах куртки звякнула мелочь.
        - Если не умеешь слушать ушами, подвергаешь опасности всю голову,- прогудел отец Иоанн.
        - Я…
        - Ты думаешь, что ты- волк, но ты- лишь заблудшая овечка, вообразившая себя волком! Ты меня понимаешь?
        Он еще раз тряхнул хулигана.
        - Да!- завопил тот.
        - Тогда верни ему деньги.
        Верзила послушно сунул руку в карман, вынул мятую купюру и протянул ее мальчишке. Тот робко глянул на отца Иоанна. Отец Иоанн ободряюще ему улыбнулся. Мальчик взял деньги.
        - Вот так.- Отец Иоанн отпустил ворот хулигана.- Теперь ступай и больше не греши.
        Маша, вошедшая в скверик за несколько секунд до начала этой воспитательной экзекуции, узнала отца Иоанна сразу. Он полностью соответствовал описанию: высокий, сутуловатый, с длинными светлыми волосами и такой же светлой бородкой.
        - Я вижу, вы умеете работать кулаками,- сказала Маша, остановившись возле скамейки.
        Отец Иоанн посмотрел на нее, вздохнул и задумчиво изрек:
        - Насилие- грех, даже когда совершаешь его во благо.
        - Но ведь Христос умел действовать не только словом, но и бичом,- возразила Маша. - Он изгнал бесов из одержимого. И прогнал из храма менял.
        Отец Иоанн вздохнул вторично. Поднял голову, посмотрел на кроны деревьев и изрек:
        - Изгоняя беса из другого, опасайся, как бы этот бес не вселился в тебя.
        - Но разве плохо, если вместо того, чтобы подставить злодею левую щеку, дашь ему сдачи? Или лучше- уничтожишь его. Возможно, это спасет кому-нибудь жизнь!
        Отец Иоанн сдвинул белесые брови.
        - Проблема не в том, дашь ты ему сдачи или нет,- тихо сказал он,- а в том, что зло дремлет в каждом из нас. До поры до времени оно связано, заковано по рукам и ногам. Верой, страхом, совестью- у кого как. Но насилие, даже совершенное во благо, развязывает злу руки, и тогда оно овладевает тобой.- Он внимательно посмотрел на Машу и вдруг сказал:- Кровь трудно смывается с одежды. Но грех с души- еще труднее.
        Лицо священника погрустнело, как, вероятно, происходило всякий раз, когда ему приходилось сталкиваться с темной стороной человеческой сущности.
        - Отче,- снова заговорила Маша,- простите, что не поздоровалась и не представилась. Меня зовут Мария Александровна Любимова. Я майор полиции, работаю в уголовном розыске.
        - Вот оно что.- Отец Иоанн чуть прищурил голубые глаза.- Никогда бы не подумал! Вы не похожи на полицейского.
        - А на кого я похожа?
        - На артистку. На фотомодель. Впрочем, я не знаком с фотомоделями и не очень хорошо представляю, как они выглядят в жизни.
        - Они на порядок красивее меня. И сантиметров на десять выше.
        - Мне кажется, вы себя недооцениваете. Впрочем, вам виднее.
        Маша улыбнулась:
        - Спасибо на добром слове. Я хотела с вами поговорить об одном деле. Мы можем присесть?
        - Конечно.
        Они сели на скамейку.
        - Отче, я хочу поговорить с вами об одном человеке. Его имя- Владимир Маркович Черновец. Вы с ним были знакомы, верно?
        Священник приподнял брови:
        - Был?
        - Черновец умер.
        Отец Иоанн хрипло вздохнул и уточнил рассеянным глухим голосом:
        - Когда?
        - Сегодня утром.
        Священник помолчал, глядя на деревья, и коротко уточнил:
        - Это из-за инсульта?
        - Не совсем. Аппарат искусственного жизнеобеспечения вышел из строя.
        - Вышел?- Отец Иоанн прищурился.- Аразве такое бывает?
        - Скажем так: у нас есть основания полагать, что аппарату «помогли».
        - Вот оно что.- Священник нахмурился.- Что ж… Да смилостивится Господь над его грешной душой. Царствие ему небесное, которого он, боюсь, никогда не увидит.
        Отец Иоанн перекрестился. Маша взглянула на него острым пронзительным взглядом.
        - Необычные слова для священника,- сказала она.
        - Уж какие есть,- спокойно отозвался отец Иоанн.- Других Черновец просто не заслуживает.
        - Могу я узнать, почему?
        Он качнул головой:
        - К сожалению, нет.
        - Но я пришла сюда поговорить о нем.
        - И напрасно. Я не хочу о нем говорить. Если это все, то я…
        - Вы- его духовник,- сказала Маша.
        Щека отца Иоанна дернулась.
        - Уже нет,- парировал он.- И не по причине его смерти. Я снял с себя сие священное бремя еще месяц тому назад.
        Любимова смущенно отвела взгляд.
        - Я видела фотографию, где вы с ним стоите рядом и улыбаетесь,- сказала она.- Вы выглядите как два лучших друга.
        - Это было давно.- Отец Иоанн помолчал немного, затем тихо и с явным неудовольствием проговорил:- Этот человек был сущим исчадием ада! На него не распространялись ни божеские, ни человеческие законы.
        - Что же он такого натворил?- спросила Маша.
        Отец Иоанн усмехнулся:
        - Лучше спросите, чего он не творил. Душа этого человека была чем-то вроде черной дыры. Она не испускала света и не имела дна.
        - Черновец занимался благотворительностью,- напомнила Маша.
        - Попытка купить себе индульгенцию…- нахмурившись, проговорил священник.- Прощение всех грехов- и прошлых, и будущих.
        - Отец Иоанн, что вы о нем знаете? И что я как полицейский, расследующий обстоятельства гибели Черновца, должна о нем знать?
        Священник помолчал, холодно, из-под насупленных бровей, поглядывая на Машу. А затем произнес глухим, недружелюбным голосом:
        - Вам знакомо такое понятие- тайна исповеди?
        - Знакомо.
        - Тогда вы понимаете, что я ничего не могу вам сказать.
        - Я не прошу, чтобы вы выдали мне личные секреты Черновца. Но если у вас есть какие-то подозрения или догадки, касающиеся его смерти…
        - Все, что я о нем знаю, открылось мне во время его исповедей,- сказал отец Иоанн.- Никакого другого общения у нас с ним не было.
        Несколько секунд оба молчали. Отец Иоанн прервал молчание первым.
        - Напрасно вы занимаетесь этим делом,- сказал он.- Черновец получил то, на что давно напрашивался. А если хотите узнать мое мнение, то я твердо скажу: его смерть- не дело человеческих рук!
        Маша удивленно моргнула:
        - Хотите сказать, что за ним приходил сам дьявол?
        - Дьявол существует не только в сказках и Священном Писании. Он- такая же физическая данность, как и мы с вами. Вы видели его тысячу раз, но не отдавали себе отчета в том, что именно вы видите.
        - Я видела много злодеев, но они были людьми,- сказала Маша.
        Священник пристально посмотрел ей в глаза и тихо, задумчиво произнес:
        - Дьявол ходит среди нас неузнанным.
        - Разве это говорится не про Иисуса?
        - Про Иисуса. Но что есть Дьявол, как не обезьяна Бога, пародирующая все его деяния?
        В сумочке у Маши зазвонил телефон, она достала трубку, посмотрела на экран дисплея, на котором было написано «Мама», нахмурилась и отключила связь. Вздохнула и спросила прямо:
        - За что убили Черновца? Какую тайну он унес с собой в могилу? Я не прошу от вас прямого ответа, но хотя бы намекните!
        Некоторое время отец Иоанн молчал, затем недовольно посмотрел на Машу и ответил:
        - Задумайтесь над тем, почему он попал в больницу.
        - У него был инсульт.
        - Да, но, быть может, этот инсульт что-то спровоцировало? Поговорите с теми, кто был рядом с ним в тот роковой день. И еще - корни многих бед тянутся из прошлого. Грехи не рождаются в одночасье.
        - Что это значит? Черновцу за что-то отомстили?
        - Я этого не говорил.
        - Тогда что?
        - Вы верите в то, что дьявол помогает человеку достичь успеха?
        - Смотря в чем.
        - Успех чаще всего связан с делами грязными и греховными.
        - Не уверена, что это так. Но если вы попробуете мне объяснить…
        - Простите, больше я ничего не могу вам сказать,- перебил ее отец Иоанн.- Вы кажетесь мне хорошим человеком, Мария Александровна. Мой вам совет: держитесь подальше от Черновца и всего, что с ним связано! Иначе…
        Он замолчал, и Маша уточнила:
        - Иначе что?
        - Иначе вы рискуете потерять не только жизнь, но и душу. Прощайте, и храни вас Господь!
        Отец Иоанн поднялся со скамейки, перекрестил Машу, повернулся и зашагал к церкви.
        Неизвестно почему, но Машу охватила злость.
        - Я найду убийцу!- громко сказала она вслед священнику.
        Отец Иоанн на секунду остановился, взглянул на Машу через плечо, отвернулся и зашагал дальше. Во взгляде его Любимова прочла сожаление.
        Маша достала из сумочки телефон и набрала номер Стаса Данилова.
        - Слушаю!- откликнулся тот после первого же гудка.
        - Стас, я встретилась со священником.
        - И что он рассказал?
        - Ничего конкретного. Насколько я поняла, он уверен, что Черновца убил дьявол.
        Стас хмыкнул:
        - А ты в этом еще сомневалась? Когда медбрат Лукьянов прыгал в окно, я успел заметить у него копыта и хвост.
        - Стас, я серьезно!
        - Я тоже. Этот тип спрыгнул с третьего этажа- спорхнул как птичка и приземлился тоже как птичка. А потом прошел сквозь стену, не оставив следов. По-твоему, люди на такое способны?
        - Насчет «не оставив следов»- это ты погорячился. У нас есть клочок его толстовки со следами талька и касторового масла. Кстати, Паша Скориков ничего нового не нарыл?
        - Вроде нет.
        - А как насчет медбрата Лукьянова? Адрес уже есть?
        - Пока нет. Но я на правильном пути. Ты уж мне поверь.
        - Ни секунды в тебе не сомневалась. Слушай, священник намекнул на то, что инсульт случился с Черновцом не просто так. Он посоветовал обыскать квартиру Черновца и поискать тайник или сейф.
        - Да ведь искали уже. И сейф нашли. Только из него ничего не пропало.
        - Так-то оно так, но… вдруг что-то все-таки пропало?
        - Продолжай,- сказал Данилов.
        - Нечего продолжать, Стасис. Отец Иоанн не сказал ничего конкретного, сославшись на тайну исповеди. Ну а у тебя есть что-нибудь новое?
        - Нет, Марусь. Пока полный голяк.
        - Ладно. Тогда до связи.
        - До связи!

7
        Это был трудный день. Но любой день, даже самый тяжелый, когда-нибудь заканчивается. Для Маши Любимовой он закончился, как всегда, в уютной трехкомнатной квартире, расположенной в Марьиной Роще.
        Скинув сапоги, Маша уселась в кресло и с удовольствием водрузила гудящие ноги на мягкий пуфик. Прикрыла глаза, намереваясь десять минут посидеть не двигаясь и наслаждаясь покоем, но уже через минуту затрезвонил телефон. Маша, не открывая глаз, нашарила правой рукой сумочку, достала мобильник и, нажав на кнопку связи, поднесла его к уху:
        - Да.
        - Ма, это я!- услышала она звонкий голос сына Митьки.- Не могу вспомнить: говорил я тебе, что переночую у Витьки Малышева, или нет?
        - Говорил.
        - А, ну тогда все в порядке.
        - Дай трубку его маме.
        - Щас! Инна Сергеевна, моя мама хочет с вами поговорить!
        В трубке зашуршало, потом женский голос- такой же усталый, как у Маши,- произнес:
        - Здравствуйте, Мария Александровна!
        - Добрый вечер! Инна Сергеевна, мой оболтус не очень сильно вам там мешает?
        - Да что вы, нет, конечно. Они с Витей уже поужинали и теперь играют в видеоигры.
        - Пусть не засиживаются, ладно?
        - Конечно. Я прослежу, чтобы они легли спать до одиннадцати. А завтра, часам к девяти, завезу его к вам, хорошо?
        Боже! Вставать в девять часов утра, и это в субботу! Маша поморщилась.
        - А… попозже можете?- пробормотала она и прикусила губу.
        В трубке на пару секунд повисла тишина, а затем Витькина мама спокойно произнесла:
        - Конечно. Часикам к одиннадцати?
        - Да, это будет в самый раз. Спасибо вам!
        - Не за что.
        - Доброй ночи!
        - Доброй ночи!
        Маша отключила связь и вздохнула. Ну вот- избавилась от сына. Да еще и попросила привезти его как можно позже. Какая же ты пройдоха, Любимова!
        И все же Маша не чувствовала себя виноватой. Теперь можно будет провести с Глебом приятный романтический вечер. И самое главное- сделать это не в спальне, а в гостиной, о чем Маша мечтала с тех пор, как Глеб соорудил в гостиной камин и расстелил перед ним белый пушистый ковер из великолепно выделанной овчины.
        Глеб пришел через час. Открыв дверь, Маша окинула взглядом его продрогшую и промокшую под дождем фигуру и всплеснула руками:
        - Господи, ты похож на мокрого воробья!
        - Иногда даже орлы выглядят воробьями,- гордо сказал Глеб, юркнув в прихожую.- Машину пришлось припарковать далеко от подъезда. А на улице ливень.
        - Снимай куртку!
        - Угу.
        Маша помогла ему стянуть мокрую куртку.
        - А теперь быстро в ванную!- приказала она.- И под горячий душ!
        - Да, но я бы сначала…

«…Выпил чего-нибудь крепкого»,- хотел было сказать Глеб, но не договорил.
        - Никаких возражений,- сказала Маша с напускной строгостью.- Я не допущу, чтобы ты умер от воспаления легких! Мокрую одежду оставишь в ванной. Я принесу тебе халат.
        Горячий душ пошел Глебу на пользу. Его загорелые щеки слегка порозовели, темные волнистые волосы были зачесаны назад, открывая высокий аристократический лоб.
        Закутавшись в красный мягкий халат, который ему подарили где-то в Азии, Глеб развалился в кресле и перевел дух. Маша присела на подлокотник кресла и провела ладонью по его влажным волосам.
        - Устал?
        - Угу.- Глеб взял ее руку и поцеловал.- Набегался, как собака. Но кому я об этом говорю! Утебя самой работа собачья.
        Маша улыбнулась и покачала головой:
        - Меня везде возят на машине. Я даже «баранку» сама не кручу. И поклонницы мне не досаждают.
        Она высвободила руку из его ладони и встала.
        - Ты куда?- спросил Глеб.
        - Сделаю тебе кофе. Тебе как всегда- с двумя ложками сахара?
        - Угу.
        - Сахар- это яд.
        - Из твоих рук я готов принять даже яд.- Глеб прикрыл глаза.
        - Если ты голоден, я могу нажарить блинов. Унас в холодильнике осталась икра.
        - Не хочется,- сказал Глеб.- Я поужинал в ресторане.- Он потянулся.- Лягу сегодня спать пораньше. Завтра тяжелый день. К тому же вечеринка в Доме кино.
        Маша остановилась. Черт, она совсем забыла про презентацию! А ведь уже и вечернее платье куплено. Маша представила, как она будет слоняться по залу с бокалом шампанского в руке среди незнакомых людей, и поморщилась.
        - Слушай, Глеб,- осторожно начала она,- может, я не пойду на эту вечеринку?
        Глеб открыл глаза и строго на нее посмотрел.
        - Повтори!
        Маша виновато улыбнулась:
        - Ну, что я там буду делать? Я же не тусовщица. И вечернее платье уже лет двести не надевала.
        Глеб вздохнул:
        - Маш, ну что я там буду делать без тебя?
        - То, что делаешь всегда. Познакомишься с какой-нибудь длинноногой грудастой дамой лет двадцати…
        - Меня вполне устраивает длина твоих ног,- отрезал Глеб. И добавил с улыбкой:- Не говоря уже про дивную форму твоей груди.
        - Льстец.- Маша вздохнула.- Ладно, потащусь на твою вечеринку. Только сделай так, чтобы я потом об этом не пожалела, ладно?
        - Ладно.
        Блины она все-таки пожарила. Каким бы сытым ни приходил домой журналист Глеб Корсак, но перед сном он всегда перекусывал, поскольку не любил засыпать голодным.
        - Я была сегодня у отца,- сказала Маша, подперев рукою подбородок и наблюдая, как Глеб поедает блинчики.
        - У Александра Вадимовича?
        Она хмыкнула:
        - А у меня есть какой-то другой отец?
        - Кто тебя знает. Ты очень загадочная женщина, Любимова. Женщина-тайна!
        - Только не для тебя.
        Глеб положил себе в тарелку еще один блинчик, намазал его икрой.
        - И как поживает дядя Саша?- осведомилсяон.
        - Ругает американцев и ревматизм.
        - Неизбежное зло,- сказал Глеб и отправил в рот кусок блинчика.
        - Американцы или ревматизм?
        Глеб усмехнулся, но не ответил. Доел блинчик и отодвинул пустую тарелку.
        - Ладно, Маш, пойду на боковую. Завтра будет трудный день. Ты тоже долго не засиживайся.
        - Постараюсь,- сказала Маша.
        Глеб встал из-за стола, поцеловал ее в щеку, выпрямился и усталой походкой отправился в душ. Маша грустно посмотрела ему вслед.
        Всю жизнь Маша считала, что писательство- самая спокойная и неспешная профессия. Но с тех пор как Глеб стал писателем, беготни у него только прибавилось.
        Издательство сделало ставку на его книгу, обеспечило ей мощное рекламное продвижение. Так или иначе, но если раньше Маша видела своего любимого хотя бы два часа в день, то теперь их общение свелось к совместному ужину пару-тройку раз в неделю. Лишь изредка- как, например, сегодня- им удавалось пересечься где-нибудь днем и вместе пообедать.
        Маша вздохнула. Похоже, романтический вечер придется отложить. Что ж, она это переживет. В конце концов, женщины не так сильно нуждаются в плотской любви, как мужчины. Определенно.
        Маша уселась за письменный стол, надела очки, протянула руку к музыкальному центру и включила негромкую музыку. На этот раз ее выбор пал на вещицу «A face without a name» Билла Эванса. Кджазу Машу приохотил Глеб, и теперь она не понимала, как могла раньше жить без этой музыки. Ведь под джаз ей не только хорошо отдыхалось, но и думалось лучше.
        Под нежные, трогательные звуки прекрасной мелодии Маша принялась набрасывать в тетради схемки.
        Глеб подошел сзади, бесшумно. Когда он обнял ее, Маша вздрогнула.
        - Как насчет того, чтобы опробовать ковер перед камином?- спросил он.
        - На предмет?
        - На предмет его мягкости.
        Маша улыбнулась и поежилась.
        - Ты собираешься меня соблазнить?
        - А у меня получится?
        - Конечно.- Она посмотрела на него снизу вверх и усмехнулась:- Какая девушка в здравом рассудке может отказать такому красавчику?
        Глеб наклонился и поцеловал ее в приоткрытые губы. Затем- без предупреждения, одним сильным движением - поднял ее на руки и отнес в гостиную, к камину. Там он бережно опустил ее на расстеленную шкуру, расстегнул Машину рубашку и поцеловал ее в грудь.
        Свечи уже были зажжены, в камине потрескивали поленья. Все было так, как она мечтала. По телу Маши пробежала сладкая истома. Она запустила пальцы в его густые волосы. Его мягкие губы скользнули к ее животу.
        - Подожди,- сказала Маша.- Давай выключим свет.
        - Зачем?
        - Без света лучше.
        - Почему?
        - Я не хочу, чтоб ты разглядывал мой живот.
        Глеб улыбнулся:
        - У тебя самый красивый живот в нашей Галактике!
        - Только в нашей?
        - В другой я не был. Но если там есть такие же, я готов полететь туда хоть завтра!
        - Какой ты ветреный,- тихо засмеялась Маша.- Еще слово, и я стукну тебя по голове подсвечником.
        - Ты этого не сделаешь. Иначе одним твоим поклонником на земле станет меньше.
        - И одним болтуном тоже,- сказала Маша.
        Глеб протянул руку к торшеру и выключил свет. Притянул Марию к себе, осторожно снял рубашку, бросил ее на пол. Каждое его движение было полно необыкновенной нежности. Маша закрыла глаза. Она чувствовала, как его губы блуждают по ее телу. Наконец их ноги переплелись, Маша обняла его и крепко прижала к себе, их дыхания смешались…
…Через час они перебрались в постель и перевели дух. Глеб закурил и включил телевизор. На экране пела очередная блондинка-старлетка с рыбьими губами. Внизу появилась надпись: «Стелла Осенева, «Я сведу тебя с ума».
        - Это точно,- усмехнулся Глеб.- С ума от них сойдешь! Сколько нежных созданий в телевизоре развелось: Снежаны, Стеллы, Элины… И все похожи, как родные сестры.
        - Не наговаривай,- сказала Маша, держа в руке бокал с белым вином.- Хорошие девочки.
        - Если бы они еще умели петь, цены бы им не было.
        - Ты даже не включил звук!
        - Спасибо, я не мазохист.- Глеб взял дистанционный пульт и выключил телевизор.- Маш, подай-ка мне бутылку, я не дотянусь.
        - Сейчас.- Маша потянулась за бутылкой вина, стоявшей на тумбочке, и вдруг со смехом отдернула ногу.- Глеб, перестань меня щекотать! Сума сошел! Я же вино расплескаю! Перестань!
        - Прости, захотелось услышать твой смех.
        - Не будь мальчишкой!
        Корсак улыбнулся:
        - Ладно, как скажешь. Буду взрослым серьезным дядей. Так ты дашь серьезному дяде выпить?
        - Попробую. Только если ты не будешь щекотаться.
        - Не буду,- пообещал Корсак.
        Маши повернулась и вновь захохотала, лягнув Корсака ногой.
        - Глеб, ты же обещал! Останешься без вина!
        - Все, больше не буду,- пообещал Глеб.- Клянусь своим серебристым «Порше Кайеном».
        - У тебя нет «Порше Кайена»!- со смехом сказала Маша.
        - Будет,- оптимистично заявил Глеб.- Так мы пьем вино или как?
        Маша прищурила карие глаза:
        - Ты обещал!
        - Угу. Не бойся- не трону.
        Она вновь потянулась за вином и снова покатилась со смеху, когда Глеб пощекотал ее пятку, однако на этот раз сумела дотянуться до бутылки.
        - Обманщик!- со смехом воскликнула она.- Клятвопреступник!
        - Журналист,- поправил Глеб.- Всего лишь журналист. Гони сюда бокалы!
        - Держи!
        Глеб разлил по бокалам холодное белое «Chateau Perreau».
        - Слушай, сколько мы с тобой уже вместе?- спросила Маша, пригубив вина.
        Глеб задумался.
        - Года полтора?
        - Да.- Она вдохнула.- Даже немного больше. Как летит время… Совсем скоро я стану старой.
        - Ничего. Я люблю антиквариат,- заверил ее Глеб.
        - Я стану слабенькой и немощной,- грустно сказала Маша.- Я не смогу ходить без костылей.
        - Я буду носить тебя на руках,- пообещал Глеб.
        - У меня выпадут все зубы!
        - Я куплю тебе вставную челюсть.
        - Я буду совсем слепенькая, в таких огромных очках… как у пожилых училок. Я даже не смогу прочитать твой новый роман.
        - Я прочту тебе его вслух,- заверил ее Глеб.
        - Я отощаю и покроюсь морщинами,- не сдавалась Маша.- Стану похожа на мумию.
        - В Музее Востока мне дадут за тебя хорошие деньги.
        Маша шутливо выпучила глаза:
        - Ах ты… Знаешь, кто ты после этого?!
        - Кто?
        - Спекулянт несчастный- вот кто!
        Красный огонек сигареты ярко вспыхнул в полумраке, озарив губы Глеба, сложенные в улыбке.
        Глава 2

1
        Утром, как это часто случалось, ее разбудил телефонный звонок.
        - Маш!- громко окликнул ее Стас Данилов.- Это я!
        - Данилов, сегодня суббота,- сонно проговорила Маша.- Я хочу выспаться.
        - Брось хныкать. Я узнал новый адрес медбрата Лукьянова!
        - В Подольске?
        - Что? Нет, Подольск здесь ни при чем. Это здесь, в Москве, в районе
«Академической». Одевайся, через двадцать минут я буду у тебя!
        - Что?.. Через двадцать?
        - Да!
        Маша потерла пальцами заспанные глаза.
        - А сколько сейчас времени?
        - Полдевятого.
        - Черт… Кажется, я забыла завести будильник для Глеба.
        - Я уже известил Старика. Он распорядился, чтобы я заехал за тобой. Старик верит в твою интуицию, Марусь!
        - До сих пор?
        - Сам удивляюсь.
        - Моя интуиция еще не проснулась.
        - Так буди ее скорей! Все, увидимся через двадцать минут!
        Стас отключил связь. Маша положила телефон на тумбочку и с досадой проговорила:
        - Хорошо начинается суббота, ничего не скажешь!
        Глеб приподнял голову с подушки, взглянул на Машу прищуренными глазами и спросил:
        - Кто это был?
        - Стас Данилов,- ответила она.- Заедет за мной через двадцать минут.
        - А сейчас сколько?
        - Полдевятого.
        - Черт!- Глеб рывком сел на кровати и округлил глаза:- Ты что, не завела будильник?!
        - Забыла.
        - У меня встреча через сорок минут!
        - Успеешь, если поедешь на метро. Но чур я первая в ванную!
        Не успел Глеб возразить, как Маша уже была у двери. Ему оставалось только вздохнуть и смириться. Что он и сделал.
        Подъезжая к дому, Маша думала о своем сыне Митьке и о том, что она плохая мать. И об этом теперь знает не только она, но и мать Вити Малышева, Инна Сергеевна, которую Маша уговорила приютить Митьку еще на день.

«Приютить»… Слово-то какое гадкое! И откуда оно только вылезло во время ее разговора с Инной Сергеевной?
        Маша, Стас и Толя Волохов вышли из лифта и остановились у двери квартиры с неровно приклеенной цифрой «9». Стас взялся за ручку и хотел надавить вниз, но внезапно дверь слегка приоткрылась.
        - Не заперто,- тихо проговорил он.
        - Вижу,- отозвалась Маша.
        - Может, вызовем помощь?- с сомнением проговорил осторожный Толя Волохов.- Если что-то пойдет не так, Старик оторвет нам головы.
        - У нас нет времени,- сказала Маша.- К тому же я не уверена, что там кто-то есть. Если Лукьянов и заезжал домой за вещами, то давно уже скрылся.
        - Скорей всего,- поддержал ее Стас.- У него была уйма времени. Я войду первым.
        Маша не возражала. Толя мог бы высказаться против, с лица его все еще не сошло выражение сомнения в правильности этих действий.
        Стас, держа в правой руке пистолет, левой рукой осторожно открыл дверь и проскользнул вприхожую. Маша и Толя Волохов последовали заним.
        Квартира была однокомнатная, скудно обставленная. Несколько шкафов, тумба, на ней- телевизор, кровать. Медбрат Лукьянов лежал на кровати- навзничь, раскинув руки. Остекленевшие глаза смотрели в потолок. Одет он был в рубашку цвета хаки, черную кофту и заношенные джинсы. На полу валялась пустая бутылка из-под водки. На тумбочке стоял стакан.
        Толя Волохов подошел к кровати и пощупал шею медбрата.
        - Он мертв?- спросил Стас.
        - Мертвее не бывает,- ответил Толя.
        Данилов опустил пистолет, вздохнул:
        - Мы опоздали.
        - Да, похоже на то.
        Стас повернулся к Маше.
        - По-моему, картина ясна,- сказал он.- Кто-то нанял Лукьянова, чтобы тот убил Черновца. Лукьянов выполнил заказ. А потом его самого шлепнули. Убрали свидетеля.
        Маша задумчиво наморщила лоб, поразмыслила несколько секунд, после чего покачала головой:
        - Нет.
        - Что- нет?- не понял Стас.
        - Не клеится. Во-первых, нанимать для убийства непрофессионала- это большой риск. Во-вторых, Лукьянов не покинул клинику сразу же после убийства, хотя мог это сделать.
        - Это как раз можно объяснить,- сказал Стас.- Парень не хотел привлекать к себе внимание.
        - Допустим. Хотя…- Маша посмотрела на труп медбрата.- Убийство было обставлено слишком уж нарочито. У нас и в мыслях не было, что это несчастный случай, верно?
        Толя и Стас взглянули друг на друга и усмехнулись. Маша сделала вид, что не заметила этого переглядывания.
        - По крайней мере, у меня не было точно,- сказала она.- Кроме того, ты забыл, как лихо Лукьянов сиганул в окно с третьего этажа. И главное- насколько удачно он приземлился.
        Стас пожал плечами:
        - Повезло. Такое бывает даже с эдакими увальнями.
        - А потом он просто исчез,- продолжила Маша.- Растворился в воздухе, как ты метко выразился. И не оставил никаких следов, кроме обрывка толстовки.
        - Вот видишь,- сказал Стас.- Кое-что он нам все-таки оставил. Вообще, я не совсем понимаю, к чему ты клонишь?
        Маша открыла было рот, собираясь высказать догадку, которая пришла ей на ум, но в этот момент Толя, стоявший рядом с трупом, окликнул их:
        - Ребят! Идите-ка сюда!
        Маша и Стас подошли. Толя расстегнул пуговицы рубашки медбрата, затем раздвинул края, обнажив жирную бледную грудь. Маша тихонько ахнула, а Стас присвистнул. На груди Лукьянова красовалась татуировка: четыре маленьких квадрати-ка по углам большого квадрата, а между ними- замысловатый узор из точек и линий.
        - Довольно свежая,- сказал Стас.- Сделали дней пять назад, может, немного раньше.
        Волохов склонился над татуировкой.
        - Нелепый рисунок,- резюмировал он.- Понимаю, если человек захотел наколку в виде дракона или, там, волчью голову, но бабский узор…- Толя покачал головой.- Это не круто.
        Маша пристально пригляделась к узору, потом провела по коже трупа пальцами, посмотрела на кончики пальцев и покачала головой:
        - Нет.
        - Что- нет?- не понял Стас.
        Маша достала из сумочки влажную салфетку и вытерла пальцы.
        - Не пять дней, а совсем недавно.
        - Маш, Стас прав,- подал голос Толя Волохов.- Если бы татуировку сделали недавно, кожа была бы припухшей, а сама татуировка- покрыта корочкой.
        Любимова объяснила:
        - Толь, татуировку Лукьянову сделали, когда он уже был мертв. И кололи не глубоко. Разве вы сами не видите?
        Несколько секунд Толя и Стас изумленно глядели на Машу, потом перевели взгляд на грудь мертвеца.
        - Черт…- вымолвил Стас.- Вот почему она выглядит так странно.
        - Каким извращенцем нужно быть, чтобы сделать татуировку трупу?- хмуро проговорил Толя и потянулся в карман за сигаретами.
        - И главное- для чего?- Стас вновь перевел взгляд на Машу:- Марусь, что скажешь?
        - Скажу, что медбрата убили не потому, что он был свидетелем. Его убрали с дороги. Ликвидировали, чтобы не мешался. И еще: присмотритесь повнимательнее к татуировке.
        - Ну, и?- спросил Стас, покосившись на голую грудь Лукьянова.- Какой-то узор. Похож на те, которыми украинцы расшивают свои полотенца.
        - Не полотенца, а рушники,- сказал Толя Волохов и вставил в губы сигарету.
        - Не кури здесь,- сказала Маша.
        - Да, прости… Задумался.
        Волохов вынул сигарету изо рта и сунул ее в карман пиджака.
        - Может, тот, кто его убил,- хохол-патриот?- предположил Данилов.- Вроде Тараса Бульбы? Хохлы- они ведь…
        - Стас, кончай разводить национализм,- сказал Толя.
        - Да я просто пошутил,- пожал плечами Стас.- Марусь, у тебя есть какие-нибудь мысли по поводу рисунка?
        - Это не узор с рушника,- сказала Маша.
        - А что это?
        - Ку-эр код.
        На лице Стаса появилось недоумение.
        - Какой код?!
        - Ку-эр,- повторила Маша. И пояснила:- Quick Response. В переводе на русский-
«быстрый отклик». Его еще называют матричным кодом.
        - И что это, черт подери, такое?
        - Один из фокусов, который стал возможен благодаря развитию компьютерных технологий. Неужели вы о нем никогда не слышали?
        Стас и Толя переглянулись.
        - Любимова, хватит давить нас интеллектом,- сердито проговорил Стас.- Хочешь что-то объяснить- объясни!
        - Это что-то вроде электронного штрихкода, которым помечены товары в магазине. В Японии и в некоторых западных странах такие татуировки недавно вошли в моду.
        - А попроще нельзя?- пробасил Толя.
        - Попробую. Кассир в магазине считывает штрихкод с упаковки печенья и раскодирует информацию о его стоимости, так?
        - Так.
        - Ну а ку-эр код- это закодированная ссылка. Если поднести к ней мобильник, в котором есть специальная программка сканирования, то по этой ссылке мы можем перейти на конкретную интернет-страницу.
        Толя поскреб в затылке.
        - То есть мобильник считывает эту татуировку, как штрихкод с упаковки печенья, только показывает не стоимость, а адрес интернет-страницы, на которую нужно пройти?
        - Да.
        - Откуда ты об этом знаешь?- спросил Стас.
        - Слежу за новостями,- усмехнулась Маша.- Иногда это помогает в работе.
        - Чертовщина какая-то,- сказал Толя, разглядывая странный узор.
        - В Японии матричные коды очень широко распространены,- сказала Маша.- Практически они имеются на всех товарах, продающихся в магазинах. И даже на надгробных памятниках.
        - Зачем?
        - Чтобы можно было поднести к коду мобилу, отсканировать его и получить полную информацию о покойном. А теперь, мальчики, разойдитесь в стороны.
        Маша достала из сумки телефон и с решительным видом шагнула к мертвецу.
        Стас и Толя смотрели на нее весьма недоверчиво. Маша поднесла телефон к татуировке и включила программу матричного сканирования, которую закачал ей когда-то Глеб. Собственно, о матричных кодах Маша узнала тоже от него. Глеб относился к ним без особого восторга, но считал, что в недалеком будущем они принесут человечеству много пользы.
        - Ну?- спросил Толя.
        - Подожди,- отозвалась Маша.- Не все сразу. Нужно время.
        Несколько секунд прошло в томительном ожидании, затем Маша нажала на кнопку телефона и сказала:
        - Готово! Телефон отсканировал код и сейчас переходит на интернет-страницу, к которой этот код отсылает.
        Прошло еще несколько секунд, и Маша воскликнула:
        - Смотрите!
        Экран телефона побелел, как молоко. А затем на нем стало проступать изображение. Вскоре послышался легкий шорох, похожий на шум помех, а потом сквозь этот шум зазвучал голос.
        Стас, Толя и Маша уставились на экран телефона: Маша- задумчиво, Стас- хмуро, Толя- изумленно. Они увидели мультяшного человечка, сидевшего за столом спиной к зрителям. Картинка была черно-белая: белый фон, черный человечек. Он был чем-то занят, что-то делал, и при этом негромко напевал гнусавым мультяшным голосом. Вначале слова песни были непонятны, но спустя пару секунд песенка зазвучала громче:
        Мой мир огромен,
        А я так скромен.
        Вся жизнь спектакль -
        Я в ней актер.
        Актер- Лицедей!
        Добряк и злодей!
        Не ради людей,
        А ради искусства…
        Вдруг человечек замолчал и насторожился.

«Кажется, ко мне пожаловали гости!»- проговорил он веселым гнусавым голосом.
        И обернулся. Сыщики увидели добродушное мультяшное лицо, похожее на «смайлик»,- круглая голова, улыбка, две черные точки глаз, бровки «домиком».

«Рад, что вы заглянули ко мне на огонек, ребята! Кажется, вы дышите мне в затылок? А?- Он повернулся боком и приложил ладонь к уху.- Не слышу!»
        Пару секунд человечек молчал и вдруг захихикал, да так, что его плечи затряслись.

«Господа,- снова заговорил он, смахивая с глаз невидимые слезы смеха,- я понимаю, что вы всего лишь делаете свою работу, но прошу об одном: не особенно усердствуйте! Потому что, если вы мне будете надоедать…- Тут камера резко наехала на лицо мультяшного героя, и лицо это молниеносно изменилось, превратившись в свирепую маску.- Я вас сожру!»- рявкнул человечек.
        С этими словами мультяшный персонаж размахнулся и ударил по воображаемой камере кулаком, и брызги черной крови залили экран.
        Толя отшатнулся от телефона:
        - Что за черт?!
        - Подожди,- сказала Маша.- Ролик еще не закончился.
        Из динамика телефона донесся характерный звук, словно кто-то протирал тряпкой стекло. Втемном мареве на экране телефона появилась брешь. Человечек выглянул в эту брешь. Лицо его снова стало прежним, веселым и добродушным.

«Эй, вы еще здесь?- проговорил он.- А я вас вижу!»
        Человечек захихикал, словно радуясь удачной шутке. Оборвал смех, внимательно и серьезно посмотрел на зрителей и вдруг заявил:

«Одного из вас я наметил себе в жертвы. Хотите знать, кого?- Персонаж выдержал паузу и весело огорошил их: - А вот и не скажу! Все, конец эфира!»
        Экранчик телефона погас. В комнате повисло тягостное молчание.
        - Что-то мне это не показалось веселой шуточкой,- сказал Стас после паузы.- А вам?
        - Веселого тут мало,- согласился Толя Волохов.
        Стас посмотрел на грудь мертвеца.
        - Сколько времени могло уйти на татуировку?
        - Час…- неопределенно проговорил Толя.- Полтора. Это если делал профессионал.
        - Но он- не профессионал,- возразила Маша.- То есть мы должны предположить, что он- не профессионал. Не может же он быть профессионалом во всем! А значит…
        - Значит, мы можем попытаться найти тату-мастера, который ему помогал,- договорил за нее Стас и выпрямился.- Я этим займусь!
        - Прежде всего нужно вычислить, с какого компьютера был закачан в Интернет этот видеоролик,- сказала Маша.- Хотя я уверена, что он уже обрубил концы.
        - Кто- он?- хмуро спросил Толя.- И вообще, поясните мне, идиоту, что здесь произошло?! Кто убил Лукьянова? Почему Лукьянов, обычный медбрат, вел себя как профессиональный киллер? И что значит этот дурацкий мультик?
        - Лукьянов не был киллером,- терпеливо объяснила Маша.- И он не убивал Черновца. Он вообще никого не убивал. Посмотри на его тело. Обычный толстяк с пивным животом. Если бы он спрыгнул с третьего этажа, он бы переломал себе ноги. Да и талантливым бегуном его точно не назовешь.
        - Но…
        - А теперь взгляни на его запястья. Видишь?.. Кожа стерта до крови. И вспомни про тальк и частицы касторового масла, которые мы нашли на лоскуте одежды. Тальком и касторовым маслом часто пользуются гримеры.
        Толя сдвинул брови:
        - Что-то я без сигареты туго соображаю… Что ты хочешь сказать?
        Ответил ему Стас:
        - Толя, Маша хочет сказать, что убийца запер Лукьянова в этой квартире, опутав его по рукам и ногам веревками. А сам, выдав себя за Лукьянова, явился два дня назад в больницу, чтобы прикончить Черновца. Поэтому мы и нашли частицы талька и пудры на лоскуте ткани. Это был грим.
        - Грим?!
        - Да,- кивнула Маша.- В больнице мы говорили не с Лукьяновым. Мы говорили с настоящим профессиональным убийцей, в совершенстве владеющим искусством грима.- Маша посмотрела на труп медбрата.- Мы имеем дело с очень опасным человеком,- тихо добавила она. И вздохнула:- Пора вызывать криминалистов и компьютерщиков. И перекурить.
        - Поддерживаю!- живо отозвался Толя Волохов и достал из кармана сигареты.

2
        Никаких других откровений тот день Маше и ее коллегам-оперативникам не принес. Установить происхождение видеоролика не представилось возможным, так как ролик этот из Интернета исчез. Тот, кто это сделал, явно неплохо разбирался в IT-технологиях, поскольку не оставил полицейским компьютерщикам абсолютно никаких следов и зацепок. Как выразился Толя Волохов, «подтер все подчистую».
        Работа криминалистов также не принесла никаких ощутимых результатов. Они не обнаружили ни отпечатков пальцев, ни частичек эпителия… Будто действовал не живой человек, а бесплотный призрак. Неведомый убийца не оставил полицейским ничего, кроме послания, которое Маша, Стас и Толя пересказали полковнику Жуку- как всегда, не вызвав у него ни тени удивления.
        Весь день Маша занималась довольно-таки рутинной работой- составляла протокол осмотра места происшествия, опрашивала свидетелей, консультировалась с экспертами.
        В пять часов вечера она отпросилась у Старика, а в шесть тридцать, одетая в черное вечернее платье и короткую норковую шубку (на которую когда-то ушла вся ее месячная зарплата), ехала с Глебом в Дом кино.
        Машина быстро катила к центу города. Мимо проносились разноцветные неоновые вывески, ярко освещенные витрины магазинов, подсвеченные сотнями маленьких фонариков кроны деревьев. Маша курила сигарету. В приоткрытое окно дул слабый ветерок и шевелил ее густые светлые волосы.
        - О чем задумалась, Маш?- спросил Глеб.
        - Да вот думаю- сколько забавных и ненужных штучек есть у меня в телефоне. Есть, например, кусающий за палец монстр. Прижимаешь палец к дисплею, и, когда монстр пасть закрывает,- нужно успеть палец отдернуть. Не успеешь- весь экран в крови, и монстр очень мило ржет. Еще есть кот, который мультяшным голосом повторяет все, что ему скажешь. Даже свистит и зубами щелкает. О распознавателе матричных кодов я вообще молчу.
        - Да уж,- усмехнулся Глеб.- У Толи Волохова до сих пор челюсть где-то под столом лежит.
        - А еще я пишу на компе список покупок, и он в нужное время появляется на дисплее телефона. И электронная почта приходит на телефон в виде СМС-сообщений. Просто голова кругом идет от всех этих современных чудес!
        - Мы подъезжаем,- сказал Глеб.- Как только выйдешь из машины- ты больше не полицейский, а просто женщина.
        - Просто?
        - Самая красивая и умная из женщин,- с улыбкой поправился Глеб.
        Маша хмыкнула:
        - То-то же!
        Вечеринка была посвящена выходу аудиоспектакля по книге Глеба Корсака «Сломанный цветок». Роман был детективный. Основой для сюжета послужило одно из Машиных дел, вернее - одно из приключений, пережитых ею в провинциальном городке, на берегу водохранилища[См.роман Евгении и Антона Грановских «Никто не придет».] .
        Приключения были опасные, и вспоминать о них Маша не любила. А если вспоминала, то передергивала плечами от ощущения пережитого тогда ужаса, который вовсе не исчез, не прошел и не забылся, а притаился где-то в темных глубинах ее души.
        Собственно, детективная составляющая в книге Корсака была всего лишь литературным приемом. Глеб сумел придать сюжету общечеловеческое и философское звучание, и критики встретили книгу на ура. А вслед за критиками подтянулись рекламщики, и маховик популярности заработал на полную катушку. Через два месяца после выхода книги ее номинировали на премию «Бестселлер года».
        Права на экранизацию купила известная кинокомпания, отстегнув за книгу хорошие деньги. В общем, Глеб не успел и глазом моргнуть, как превратился в популярного успешного писателя.
        Вечеринка оказалась вполне пафосной. Среди гостей мелькали лица известных актеров и тусовщиков. Поначалу Маша чувствовала себя немного скованно в новом вечернем платье, которое подарил ей Глеб, но после трех бокалов шампанского ее неловкость прошла.
        Однако же и веселья особого Маша не чувствовала. Она ощущала себя кем-то вроде незваного и не очень-то желанного гостя на чужом празднике.
        Глеб был одет в великолепный темно-синий костюм от Пола Смита, с белой рубашкой и синим шелковым галстуком. Выглядел он настоящим щеголем. Маша невольно любовалась им и, перехватывая заинтересованные взгляды женщин, направленные на Глеба, испытывала не только ревность, но и что-то вроде гордости.
        Впрочем, ревность преобладала.
        Глеб совсем не был похож на рассеянного писателя-гения. Он вел себя как настоящий молодой светский лев, будто половину жизни провел на звездных тусовках», расточая обаятельные улыбки, сдобренные необходимой дозой самоуверенности.

«И где только он этого понахватался?»- подумала Маша, стоя в стороне и потягивая шампанское.
        Она видела, что Глеб наслаждается собственной популярностью. Он с удовольствием раздавал автографы, пожимал руки известным людям, желавшим с ним познакомиться, улыбался красоткам в вечерних платьях, которые, как это обычно бывает, слетались на новую знаменитость, как бабочки на цветок.
        Глеб- журналист-репортер, прошедший сквозь огонь и воду,- чувствовал себя среди этих расфуфыренных дам и господ совершенно как рыба в воде, и Маша никак не могла понять, как ему это удавалось.
        Шампанское уже слегка ударило ей в голову. Увидев, что Глеб беседует с очередной длинноногой красоткой, Маша почувствовала злость.
        Она подошла к Глебу, взяла его под руку и бесцеремонно воззрилась на красотку. Та прервала словесный поток и удивленно уставилась на Машу:
        - Простите?..
        Маша повернулась к Глебу:
        - Дорогой, надеюсь, ты не слишком сильно давишь на девушку интеллектом? Ее наномозг может не выдержать перегрузки и сгореть.
        Блондинка захлопала глазами:
        - Что?!
        Маша обворожительно ей улыбнулась:
        - Не берите в голову, дорогая!
        Блондинка сглотнула слюну.
        - А вы… кто?
        Глеб поглядывал на Машу с ироничным любопытством, словно хотел понять, как далеко она способна зайти.
        - Я его сестра,- сказала Маша блондинке. И добавила с серьезным видом:- Точнее- сестра милосердия. Ведь Глеб Олегович определенно нуждается в милосердии.- Маша подняла руку и погладила Корсака по аккуратно причесанным волосам.- Время принять пилюлю, дорогой!
        Блондинка пожала плечами и отошла, пребывая в полнейшем недоумении. Глеб весело посмотрел на Машу.
        - Ну? И что это было?- поинтересовался он.
        - Ничего.- Она вздохнула.- Ты совсем не обращаешь на меня внимания!
        - Прости, Машунь, но я и сам немного растерян. Меня постоянно кто-то дергает.
        - Да уж, ты сегодня нарасхват.
        Глеб обнял Машу за талию:
        - Маш, ну что ты? Это же все для дела.
        - Я понимаю. Но тебе не кажется, что ты слишком много флиртуешь?
        - Флиртую?- Он улыбнулся.- Душа моя, это не флирт, это «светское общение».
        - Но общаешься ты почему-то только с дамами.
        - Неправда.
        - Ну, в основном.
        Глеб пожал плечами:
        - Они первыми подходят. Не могу же я их просто отшить.
        Маша посмотрела на него строгим взглядом и сказала:
        - Я бы на твоем месте отшила.
        Глеб весело прищурился:
        - Эге, да ты совсем извелась от ревности?
        - Вот еще!- фыркнула Маша.
        Глеб коснулся ее щеки губами и сказал:
        - Не беспокойся. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
        - Как?- приподняла она бровь.
        - Ты у меня лучшая. И единственная.
        Маша посмотрела ему прямо в глаза:
        - Почаще повторяй эту мантру. Может быть, в конце концов и сам в нее поверишь.
        Глеб засмеялся:
        - Маш, я могу повторять это без перерыва круглые сутки, пока не охрипну!
        Маша вздохнула:
        - Врешь, как всегда. Ладно, не бери в голову. Иди и покажи им всем класс!
        - А ты не будешь обижаться?
        Маша покачала головой:
        - Нет. Главное, не забудь про меня, когда соберешься отсюда уйти.
        - Этого никогда не случится.
        Глеб снова легонько поцеловал Машу в щеку и повернулся, чтобы отойти.
        - Подожди!- удержала его Любимова.- Хочу тебя предупредить. Раз ты флиртуешь, я тоже буду флиртовать. То есть «светски беседовать». Согласен?
        - Согласен,- кивнул Глеб.- Только не переборщи.
        - Это уж как получится.
        Она выпустила его руку, повернулась и направилась к бару. Глеб проводил ее задумчивым взглядом. Но тут его вниманием завладели две новые красотки, и он вновь включил свое «светское обаяние» на полную катушку.
        Маша допивала вторую «маргариту», когда красивый мужской баритон произнес у нее над ухом:
        - Добрый вечер!
        Маша взглянула на незнакомца. Высокий, красивый, темноволосый, лет сорока двух- сорока трех на вид. Плечи широкие, взгляд твердый, пиджак сидит как влитой. Не мачо, но что-то около того.
        - Плохое настроение?- поинтересовался незнакомец.
        Маша пожала плечами:
        - Обычное.
        - Вот как?- Он улыбнулся.- Значит, обычно вы ходите с хмурым лицом?
        - Случается.- Маша подозрительно прищурилась.- А вы, простите, кто?
        - Андрей Крайнов,- представился мужчина.- Бизнесмен.
        - Богатый?- уточнила Маша.
        - Что?
        - Богатый бизнесмен?
        Он засмеялся:
        - Не очень.
        - Это хорошо,- сказала Маша.- Тут, куда ни глянь, всюду звезды да богачи. Ни одного нормального человека!
        - А как же Глеб Корсак? Кажется, вы только что с ним беседовали.
        Маша дернула уголком губ:
        - Такой же, как остальные, только чуточку талантливее.
        Брюнет засмеялся. Краем глаза Маша увидела, что Глеб бросил в их сторону недовольный взгляд. Ага, зацепило! Что ж, продолжим игру и посмотрим, кто сломается первым.
        - По всей вероятности, у вас тяжелый характер,- заметил брюнет.
        - Очень,- призналась Маша.- Но я к этому уже привыкла.
        - А другие?
        - А разве это не их проблема?
        Он вновь засмеялся:
        - Вы правы!
        Андрей Крайнов… Бизнесмен… Любопытно. ИМаша продолжила светскую болтовню. Через десять минут она уже чувствовала себя так, будто была знакома с этим человеком много лет. Чертовски обаятельный парень!
        Однако выпитое шампанское давало о себе знать. Не говоря уже о коктейлях.
        - Здесь душновато,- сказала Маша.
        - Это точно,- согласился Андрей. Вгляделся в бледное лицо Маши и предложил:- Не хотите выйти на улицу и подышать свежим воздухом?
        Маша внимательнее всмотрелась в его лицо. Красавец каких поискать. И такой обаятельный! Пожалуй, слишком красивый и слишком обаятельный. Любой мало-мальски проницательный человек, не желающий осложнять себе жизнь, послал бы этого мужика куда подальше, но Маша была слишком пьяна, чтобы помнить об осторожности. А потому сказала:
        - Пожалуй, я не против.
        Брюнет улыбнулся и подставил ей локоть. Маша взяла его под руку, и они двинулись к выходу, пробираясь через толпу гостей.
        Минуту спустя они были на улице.
        - Сигарету?- предложил Крайнов.
        Маша покачала головой:
        - У меня свои.
        Она извлекла из сумочки пачку «Aroma Rich» с ароматом ирландского кофе. Андрей подождал, пока Маша достанет элегантную коричневую сигаретку, щелкнул зажигалкой и поднес огонек к ее лицу. Посмотрел, как она прикуривает, и сказал:
        - Никогда не понимал людей, которые курят ароматизированные сигареты. Хуже могут быть только сигареты с ментолом.
        Маша выпустила изо рта облачко дыма, посмотрела сквозь него на Крайнова и сказала:
        - Никогда не понимала людей, высказывающих вслух то, что может напрячь или обидеть собеседника.
        - Простите.- Андрей явно смутился.- Обычно я так не лажаюсь.
        - Ничего,- смилостивилась Маша,- сделаем вид, что вы этого не говорили.
        Он достал из кармана пиджака пачку «Парламента», извлек сигарету и вставил ее в губы. Маша протянула ему зажигалку.
        - Благодарю вас.- Он взял зажигалку и отвернулся от ветра, чтобы прикурить.
        Маша увидела его спину, левое плечо, шею, скулу и ухо… И вдруг все поняла. Когда он снова повернулся к ней с платком в руке, Маша изо всех сил ударила его каблуком туфельки по ноге, а затем бросилась к двери. Это могло сработать- но не сработало. Крайнов настиг ее одним прыжком.

* * *
        - За твою новую любовь!- провозгласила владелица издательского дома Алена Тарасова, давняя и некогда близкая знакомая Глеба Корсака.
        Они чокнулись. Глеб чуть-чуть пригубил, но Алена покачала головой и поддела стакан пальцем за донышко.
        - До дна,- сказала она.
        Глеб пожал плечами и отпил еще глоток. Алена неожиданно провела ладонью по его ширинке. Ее губы раскраснелись, глаза подернулись блестящей поволокой.
        - Какого черта ты делаешь?- сухо произнес Глеб.
        - Хочешь заняться любовью?- без обиняков спросила Алена.- Когда-то тебе нравилось делать это в людных местах. Мы можем пойти в туалет и…
        - Перестань,- оборвал ее Глеб.- Мы с тобой не встречались больше года. У меня новая жизнь, Алена, и она мне по душе.
        Владелица издательского дома прищурила ясные, похожие на голубоватый лед, глаза:
        - Но тебе ведь хочется!
        - Нет. Ален, перестань валять дурака,- строго сказал Глеб.- Я практически женат.
        - И что?
        - То, что я люблю свою…- Он на мгновение замялся, и Алене хватило этой секунды, чтобы перехватить инициативу.
        - Кого? Жену? Подругу? Сколько их у тебя было, Корсак!
        - Такая - одна.
        Алена тихо засмеялась:
        - О боже! С каких пор ты стал певцом моногамии?
        - С тех пор, как познакомился с Машей.
        Алена насмешливо прищурилась:
        - Хочешь сказать, что ты ей ни разу не изменял?
        - Вообще-то это не твое дело.
        - Значит, изменял.- Она улыбнулась.- Так я и знала.
        Глеб поморщился:
        - Ты не так все поняла.
        - Да ну? Ох.- Алена насмешливо прищурилась.- Ох, Корсак, Корсак… Я же тебя знаю как облупленного! Ты из тех, кто плюнет на любые принципы ради смазливой женской мордашки. Так зачем изменять себе сейчас?
        - Прости, но мне наскучил этот разговор.
        Глеб повернулся, желая уйти, но Алена схватила его за рукав пиджака.
        - И ты даже не хочешь со мной поболтать? Раньше тебе нравилось со мной болтать.
        - Лена!
        - Так как насчет туалета? Не хочешь проводить меня до кабинки?
        - Ты груба.
        - Это что, недостаток?
        - Вполне возможно.
        Алена усмехнулась и приблизила глаза к его лицу:
        - Дурачок, я не груба, я откровенна!
        Она попыталась его обнять, но он перехватил ее за запястья и убрал их со своей шеи. Затем повторил, на этот раз намного холоднее:
        - Ален, кончай валять дурака.
        - Какой ты у меня стал скромненький да рассудительный,- насмешливо сказала Тарасова.- Да не напрягайся ты так. Никто ничего не узнает. Это будет нечто вроде прощального банкета. Или мальчишника. Ну! Милый, давай! Сделай это для меня! В последний раз!
        - Я уже сказал- нет. И хватит меня доставать.
        Алена презрительно скривилась.
        - Дурак!- сказала она.- Все равно ты на ней не женишься. Я слишком хорошо тебя знаю. Мы были любовниками почти год.
        - В самом деле?- усмехнулся Глеб.- Трудно представить, что я был когда-то таким кретином.
        Тарасова пристально посмотрела ему в глаза:
        - Хочешь сказать, что влюбился?
        - Это тебя не касается.
        Глеб отвернулся и отошел в другой конец зала. Напряженно оглядываясь по сторонам, он поймал за пуговицу своего литагента:
        - Леш, ты не видел здесь мою подругу?
        - Машу Любимову? Кажется, она вышла на улицу с каким-то мужиком.
        Лицо Корсака напряглось.
        - С каким мужиком?
        Литагент пожал плечами:
        - Не знаю. Я его раньше не видел.
        Корсак нахмурился:
        - Когда это было?
        - Минут десять назад.
        Глеб взял агента за плечи, отодвинул его в сторону и стремительно зашагал к выходу.
        Внизу, в тени дерева, он увидел вещь, от вида которой его прошиб пот. Это была серебряная зажигалка Маши. Глеб мигом сбежал с крыльца, поднял ее из травы, выпрямился.
        - Маша!- крикнул он что было сил.- Маруся!..
        Глеб быстро достал из кармана мобильный телефон и набрал номер Маши. По здравом размышлении, волноваться было преждевременно, однако у Глеба, как у любого хорошего журналиста, было чутье на опасность, и сейчас это чутье говорило ему, что беда уже случилась.

«Телефон абонента выключен или находится вне действия сети»,- холодно проговорил женский голос.
        Глеб опустил руку, мобильник едва не выпал из его разжавшихся пальцев, но он успел его подхватить, уткнулся взглядом в дисплей, быстро нашел номер телефона Стаса Данилова и нажал на кнопку связи.
        Стас, как это обычно и бывало, отозвался сразу же:
        - Слушаю!
        - Стасис, это Глеб. Глеб Корсак.
        - Здравствуй, Корсак! Что-то случилось?
        - Да! Кажется… Маша исчезла.
        - Я не понял… Повтори!
        - Маша пропала! Бери Толю и срочно приезжай сюда.

3
        - Что скажешь?- спросил Глеб у здоровяка Волохова, протягивая ему пачку «Кэмела».
        - Ничего определенного,- ответил тот, доставая сигарету.
        Они закурили. Толя покосился на бледное лицо Корсака и сказал:
        - Может, не стоит пока волноваться? Мало ли что могло случиться. Вдруг она сама выключила телефон? Так бывает, когда люди ссорятся.
        Глеб нахмурился:
        - Мы не ссорились.
        - Ты мог об этом не знать,- пожал плечами Волохов.- Может, она увидела тебя в компании красоток, ну и… Женщины, они ведь все замечают и из всего делают выводы. Часто- скоропалительные. Ты вот что, Глеб… Припомни-ка все места, где она, по-твоему, могла бы быть. Телефоны, адреса… А мы все проверим.
        Толя сунул сигарету в губы и потянулся за блокнотом, который всегда таскал с собой.
        Глеб посмотрел на Волохова потемневшими от горя глазами и хрипло проговорил:
        - Записывай.

…Продиктовав все, что хотел сказать, Глеб потянулся в карман за сигаретами и зажигалкой. Пальцы у него подрагивали, но он справился. Едва он выпустил первое облако дыма, как подошел эксперт-криминалист Паша Скориков. Невысокий, темноволосый, Скориков стянул с рук перчатки и сказал:
        - Глеб прав. Машу похитили.
        Эти слова произвели мрачный эффект. Лица мужчин словно бы осунулись.
        - Обоснуй,- потребовал Стас.
        - Недалеко от черного входа, вон за теми деревьями, люди видели припаркованную машину. Япроверил и нашел рядом следы мужских ботинок. Земля там очень влажная. Кто-то шел напрямик, скрываясь от света фонарей. На кустах сломаны ветки. А следы очень глубокие. Гораздо глубже, чем у меня. Тот, кто их оставил, шел не просто так. Он… кого-то нес.
        - Машу,- сказал Глеб.- Он нес Машу!
        - Да.- Скориков смущенно отвел взгляд.- Судя во всему.
        - Что насчет машины?- спросил Данилов.
        - Иномарка,- ответил Паша.- Какой-то «японец». Темного цвета. Больше ничего не известно.
        - Понятно.
        Глеб поймал на себе взгляд Стаса и невольно вздрогнул. Во взгляде этом было столько неприязни, что у Глеба пересохли губы. Было очевидно, что Стас во всем винит Глеба.
        Паша хотел что-то добавить, но Стас прервал его жестом и, по-прежнему глядя на Корсака, поинтересовался:
        - Ну как?
        - Что- как?- не понял Глеб.
        - Хорошо развлекся?
        Корсак поморщился:
        - Стас, кончай.
        Волохов положил на плечо Стасу огромную ручищу и тихо проговорил:
        - Стас, не надо.
        Данилов несколько секунд молчал, вздохнул и сказал:
        - Ладно. Дело- прежде всего. Надаю тебе по шее в следующий раз.
        - Предупреди когда,- негромко отозвался Глеб.- Чтобы я успел ее вымыть.
        - Если бы Лицедей хотел ее убить- убил бы сразу,- сказал Толя.- А раз похитил, значит, выдвинет требования.
        - Лицедей?..
        - Да. Просто вырвалось… Это из той песни, которую он пел в ролике… «Я шут, лицедей, добряк и злодей…»
        Скориков зашагал к своей машине.
        С крыльца спустилась ослепительно-красивая брюнетка в стильном светлом пальто. Подошла к Глебу, кивнула операм и спросила:
        - Глеб, ты можешь мне объяснить, что случилось?
        - Не сейчас, Алена,- хмуро ответил он.
        Она неуверенно улыбнулась. Вгляделась с тревогой в его лицо и тихо произнесла:
        - Ты плохо выглядишь. Хочешь, я отвезу тебя домой?
        - Нет,- отчеканил Корсак.- Спасибо. Всего хорошего, Алена!
        Красавица на мгновение нахмурилась, тряхнула блестящими черными волосами и сказала:
        - Что ж… Позвони мне, когда что-то прояснится. Надеюсь, ты еще не удалил мой номер из справочника?
        - Нет… Не знаю.
        - Тогда я сама тебе позвоню. Через час или два. Всего доброго!- попрощалась она с операми, повернулась и зашагала к автостоянке.
        Мужчины проводили ее взглядами.
        - Красивая,- резюмировал Толя Волохов.
        - И с огоньком в глазах,- подтвердил Стас, ухмыльнувшись. Взглянул на Глеба:- Близкая знакомая?
        - Была когда-то,- ответил тот.
        - Надеюсь, ты не забыл представить ее Маше?
        Глеб пропустил его ехидную реплику мимо ушей.
        - Как вы думаете ее искать?- спросил он, выпуская табачный дым изо рта.
        - Как обычно,- ответил Стас.- Процедура отлаженная, не беспокойся. И все-таки я не понимаю… Как ты мог отпустить Машу с каким-то незнакомым мужиком?!
        Глеб ответил терпеливо:
        - Я уже тебе говорил, Стас: я потерял ее из виду и не заметил, как она ушла.
        - Она пришла на вечеринку с тобой, так?
        - Так.
        - А потом ты «потерял ее из виду» и вспомнил о ней черт-те сколько времени спустя… Чем таким важным ты занимался? Клеил какую-нибудь бабу?
        Кровь отхлынула от щек Глеба. Он двинулся на Стаса:
        - Послушай ты, Пинкертон недорезанный…
        - Тише, тише!- Волохов встал между ними.
        - Нет, это ты послушай,- прорычал Стас и ткнул в Глеба пальцем.- Если с головы Маши упадет хоть один волос, я тебя…
        - Стас,- пробасил Волохов и положил другу ладонь на грудь.
        Тот осекся и облизнул губы, не сводя пылающих глаз с лица Корсака.
        - В общем, ты меня понял,- резюмировал он после паузы.
        Глеб пожал плечами, швырнул окурок сигареты в урну и отвернулся. - Что скажешь Митьке?- спросил Толя.
        - Скажу, что у мамы секретное задание и она срочно улетела в командировку.
        - Поверит?
        - Поверит. Так уже бывало.
        - Хочешь, пусть он пока поживет у меня,- предложил Толя.- С моими двумя охламонами Митьке будет не скучно.
        - Спрошу у него,- сказал Глеб.- Если захочет, я возражать не стану.
        - Конечно, не станешь,- тихо и как бы буднично проговорил Стас.- Он же тебе не сын.
        Повисла тяжелая пауза. Первым ее прервал Глеб, сухо сказав:
        - Ты сегодня не в меру говорлив. Смотри, не наговори лишнего, а то потом придется пожалеть! Если понадоблюсь- вы знаете, где меня искать.
        Журналист отвернулся от полицейских и зашагал к машине. Волохов повернулся к Стасу и сказал:
        - Какая муха тебя укусила?
        - Рассуди сам,- холодно произнес Данилов.- Этот хлыщ притащил Машу на дурацкую презентацию и бросил ее здесь одну, с незнакомыми людьми. А сам в это время пил шампанское с поклонниками и звездами! По-твоему, это нормально?
        - Глеб- хороший парень,- неуверенно проговорил Толя.
        Данилов нетерпеливо дернул щекой:
        - Пустозвон он хороший! И бабник. И еще картежник. Господи, угораздило же Машу связаться с таким гусем!
        Толя покачал головой и не то спросил, не то просто констатировал:
        - Ревнуешь…
        Стас вытаращил на него глаза:
        - Чего?!
        - Дело твое,- примирительно проговорил Волохов.- Только завязывал бы ты с этим. Маша и Глеб почти женаты. Говорю тебе, он нормальный парень.
        Некоторое время Стас пристально смотрел на Толю, усмехнулся и сказал:
        - С каких это пор ты стал таким проницательным?
        - Он нормальный,- повторил Волохов.
        - Ага. Только игрок и бабник!
        - А ты?
        Стас не нашелся что ответить. После развода с женой, который дался Данилову очень нелегко, он менял женщин как перчатки. В отделе все были уверены, что таким образом капитан Данилов мстит всему женскому полу за измену жены.
        - Ладно,- выдохнул Стас.- Хватит о Корсаке. Давай о деле. Маруся- не какая-нибудь безмозглая блондинка. Если у нее есть хоть один шанс спастись или связаться с нами- она его использует.
        - Само собой,- согласился Толя и спросил, чуть понизив голос:- Как ты думаешь, похищение связано с делом Черновца?
        - Уверен- да,- хмуро ответил Данилов.- Мультяшный подонок угрожал нам. Сказал, что, если мы продолжим копать, нам не поздоровится. Теперь он привел угрозу в исполнение.- Стас потер пальцами лоб и добавил:- Меня другое тревожит.
        - Что конкретно?
        - Свидетели видели высокого стройного мужчину славянской наружности. Медбрат Лукьянов был приземистый, коренастый, заплывший жирком. А в переулке возле больницы мы видели азиата.
        - Думаешь, мы имеем дело с организованной группой?- уточнил Толя.
        - Возможно. Но в любом случае мы не распутаем это дело, пока не узнаем причину, из-за которой убили Черновца. Пока что у нас нет мотива. И нет подозреваемого.- Стас помолчал и добавил в сердцах:- У нас вообще ни черта нет!

4
        Глеб Корсак сидел в кресле, закинув ноги на банкетку, и пил водку с тоником из широкого стакана. Взгляд у него был остановившийся, остекленевший. Верхняя пуговица на белой рубашке оторвалась, дорогой галстук съехал на сторону. Темные пряди волос упали на лоб, под глазами пролегли глубокие тени.
        То и дело рука со стаканом поднималась к губам и опускалась на подлокотник кресла. При этом лицо Глеба оставалось практически неподвижным.
        Корсак долгое время проработал в криминальной журналистике, помнил десятки, если не сотни, уголовных дел, присутствовал на массе судебных процессов и допросов. Он был неплохо знаком с психологией преступников.
        Мотивы преступников не отличались большим разнообразием. Чаще всего людей толкали на преступления врожденная жестокость, зависть, алчность и страх. Образ мыслей преступников и линии их поведения тоже были довольно-таки однообразными.
        Но этот случай был вопиюще необычным. Вбольнице Лицедей не скрылся с места преступления сразу. Он спокойно дождался приезда оперативников, чтобы понаблюдать за их действиями и поглумиться над ними.
        Подонку не хватает острых ощущений?.. Возможно. Каждый борется со скукой по-своему, как сказал Ник Николс.
        Лицедей открыто бросил вызов полиции, наперед зная, что подписывает себе смертный приговор. Сделал это умело- с куражом, но не переигрывая. Либо он совсем не боится смерти, либо…
        Глеб отпил глоток водки с тоником.
        Либо уже давно ощущает себя мертвецом.
        Отпечатков и следов убийца не оставляет, как и положено призраку. Он чрезвычайно ловок и силен. Кроме того, эта сволочь- великолепный актер. Машу Любимову провести сложно, но он сумел это сделать.
        Преступник умеет играть и любит повышать ставки. Кроме того, он обожает рисковать. Если исходить из всего вышесказанного, Машу он не убьет. Не должен убить. По крайней мере, не сразу. Возможно, потом- когда выполнит свой план и решит замести все следы…
        Глеб поднял стакан к губам, но вдруг замер.
        План?!

«Да с чего ты решил, что у него есть план?»- спросил себя Глеб.
        Ни с чего. Но план у этого гада определенно есть, иначе он не похитил бы Машу.
        Что же тогда получается? Лицедей сглупил и приоткрыл свои карты? Или ему неинтересно играть без зрителей?
        Глеб отлично знал такой тип игроков. Игра для них- не способ испытать себя или судьбу, но показать другим, на что он способен. Покрасоваться перед людьми, Богом и Фортуной, подразнить их. Часто такими людьми движет особого рода мазохизм, основанный на веселом отчаянии.
        Глеб отпил еще глоток. Крепкий коктейль горячей волной пробежал по пищеводу.
        Глеб поморщился. Пожалуй, в этом напитке слишком много водки. И, пожалуй, теория о веселом жестоком игроке слишком сложна, чтобы быть правдивой. Тут все намного проще. Либо у преступника зашкаливает самомнение, либо он невероятно умен, либо- невероятно глуп. Либо и то, и другое, и третье вместе. Как бы то ни было, но, осуществив свой план, в живых он Машу не оставит.
        План! Вот о чем нужно подумать!
        Чего добивается Лицедей?
        Маша обследовала сейф в квартире Черновца и пришла к выводу, что его вскрывали. Драгоценности и деньги бизнесмена (кажется, сто пятьдесят тысяч долларов?) остались нетронутыми. Следовательно, в сейфе лежало что-то несоизмеримо более ценное. Какая-то вещь- осязаемая, реальная.
        Преступник забрал эту вещь, но свою «работу» еще не закончил. Что из этого следует? А то, что эта вещь- всего лишь часть чего-то большего.
        Часть!
        И в чем же тогда заключается план убийцы? Да в том, чтобы собрать все части воедино!
        Глеб кивнул сам себе и запил это рассуждение еще одним глотком водки с тоником. На душе у него было мрачно, но он старался отогнать прочь упаднические мысли. Чем холоднее будет работать ум, тем больше вероятности, что он сумеет спасти Машу.
        Итак, главный вопрос заключается в следующем. Какую именно вещь забрал Лицедей?
        Владимир Маркович Черновец был богат. Деньги, акции, драгоценности… Но все это не имело для Лицедея никакой цены. При этом все вышеперечисленное было смыслом жизни для Владимира Черновца. Тем, ради чего он и работал.

…Но в работе ли дело? В бизнесе ли?
        Глеб качнул головой: нет, похоже, что все-такинет.
        Больше всего о человеке говорит не его работа и не его личная жизнь. Работа- это всего лишь способ обрести финансовую независимость. Лишенная творческого начала, с годами она превращается в привычку, а для удачливого бизнесмена- в скучное оперирование цифрами. Тем более когда этот бизнесмен не женат.
        Личная жизнь? Удовлетворение сексуальных потребностей. Это первый вариант. Удовлетворение потребностей в тепле и душевном участии. Это второй вариант.
        И только-то?
        Глеб вздохнул и покачал головой. Нет, ребята, личность человека раскрывается не в его работе и не в его личной жизни. Личность человека полностью раскрывается в его увлечениях! В том, во что он вкладывает душу, к чему питает искреннюю страсть, от чего испытывает непреходящее удовольствие…
        Корсак потянулся за бутылкой. Смешал новую порцию коктейля, бросил в стакан несколько кусочков льда и продолжил размышления.
        Итак- увлечения. Кажется, Маша говорила, что Владимир Черновец коллекционировал древние книги? Вот в этом и следует разобраться.
        Еще минут сорок Глеб сидел в кресле, размышляя, сопоставляя факты, прорабатывая одну схему за другой. В хрустальной пепельнице росла гора окурков, и когда через сорок минут Глеб в очередной раз потянулся к пачке за сигаретой, та оказалась пустой.
        Глеб вспомнил, что вроде бы в кармане пиджака была еще одна початая пачка, отставил стакан и поднялся из кресла. Пиджак пришлось поискать. Висел он почему-то в ванной комнате. Глеб сунул руку в карман пиджака, и пальцы его наткнулись на листок плотной бумаги. Глеб машинально достал листок и взглянул на него. И тут его передернуло, словно от удара током.
        На листке картона был изображен матричный код, похожий на узор, отдаленно напоминавший огромную снежинку. Несколько секунд Глеб, остолбенев, смотрел на картинку, и, резко сбросив оцепенение, принялся искать мобильник.
        Он включил телефонный сканер и поднес мобильник к картинке, затем, когда код был считан, вошел по расшифрованной ссылке в Интернет.
        Несколько секунд Корсак с нетерпением ждал, пока загрузится страница. Наконец экран телефона ожил, и Глеб увидел нарисованную белую комнату и сгорбленную спину черного мультяшного человечка. Все, как описывала Маша. Однако было и отличие. Стены- по левую и правую стороны от Лицедея- были испачканы кровью.
        Лицедей сидел за черным столом и что-то делал. Глеб сперва не понял, что именно, а когда понял- его прошиб пот. На столе лежало голое человеческое тело! Женское тело… Лицедей кромсал его ножом - спокойно, методично. Он был всецело поглощен своим занятием и при этом что-то тихо напевал. Корсак сделал звук телефона погромче и услышал:
        Вся жизнь спектакль,
        Я в ней- актер.
        Актер- Лицедей.
        Добряк излодей…
        Человечек сделал упор на слове «злодей», и голос его в этот миг прозвучал холодно и зловеще.
        Наконец Лицедей перестал напевать и обернулся. Лицо его было искажено злобой, с черного ножа, зажатого в руке, капала на пол кровь.
        - Как дела, уважаемый?- хрипло спросил он.- Кажется, я вас слегка удивил?
        Он посмотрел на нож, перевел взгляд на Глеба и усмехнулся:
        - Думаю, сейчас ты заливаешь горе водкой. Ну, или что ты там пьешь… Но тебе пора остановиться и взяться за дело. Ты наверняка уже понял, что у меня есть План.
        Человечек, не глядя, взял со стола кусок окровавленной плоти, бросил ее в рот и принялся жевать.
        - План,- повторил он, сглотнув.- И ты поможешь мне его осуществить.
        Лицедей вытер окровавленные губы рукавом черного балахона, воровато огляделся по сторонам, затем чуть приблизил лицо к камере и проговорил заговорщическим голосом:
        - Ты, конечно, знаешь катран[Катран (жарг.)- место, где проводятся нелегальные азартные игры.- Примеч. авт.] на Дубнинской? Завтра там состоится игра. За столом будет сидеть молодой человек по имени Максим Коновалов. Все, что от тебя требуется,- это обыграть мальчишку. Ощипать его как липку! Выпотрошить, как старую куклу!
        Лицедей нашарил на столе еще один кусок мяса жертвы, сунул его в рот и проговорил, жуя:
        - Сделаешь это- получишь свою подругу обратно. Я бы пожелал тебе успеха, но ты справишься и без моих пожеланий. Пока!
        Экран погас, но вдруг осветился снова. На этот раз человечек стоял прямо перед
«камерой», и лицо его- свирепое, отвратительное- заполнило собою весь экран.
        - Забыл предупредить,- отчеканил он.- Если проиграешь- быть беде. Шторму, ливню, молниям и прочим ужасам. Да, и не вздумай никому рассказать о моей просьбе! Иначе…- Он усмехнулся, оскалив зубы, и провел ножом себе по горлу.- Иначе сам понимаешь, что будет.
        Экран снова погас. Ролик закончился.
        Глеб обессиленно опустился на диван. Вот и требование. Игра в катране на Дубнинской. «Обыграй Максима Коновалова! Выпотроши его!»
        Внезапно Глеб почувствовал себя сломленным и опустошенным. Все его выкладки оказались неверными, размышления- ошибочными. Противник приступил к осуществлению своего Плана, но теперь, когда это произошло, Глеб понятия не имел, с чем именно он имеет дело.
        А вот Лицедей, похоже, очень даже неплохо осведомлен об обстоятельствах жизни Корсака…
        Несколько минут Глеб сидел неподвижно, затем поднял телефон к глазам и нашел в справочнике номер одного своего знакомого-букмекера.
        - Алло, Паша?- хрипло проговорил он в трубку.- Это Корсак. Я слышал, завтра на Дубнинской будет игра… Да-да, слухами земля полнится, и все такое. Расскажи мне про нее… Так… Так… Кто из толстосумов будет?.. Вот как? Но ведь он совсем еще пацан… Да, понимаю… Понимаю… Нет, пока еще не решил. Я перезвоню тебе через час-полтора.
        Глеб отключил связь и положил телефон на журнальный столик. Несколько секунд тупо смотрел на мерцающий дисплей, вздохнул и откинулся на спинку кресла.
        Итак, Лицедей его не обманул: игра действительно состоится. Корсак потянулся за бутылкой водки, намереваясь смешать себе новый коктейль, но остановился- нехорошо начинать завтрашний день с похмелья.
        Максим Коновалов- сын миллионера, двадцатилетний оболтус и кутила, прожигающий жизнь в ночных клубах и подпольных игровых залах. Любит подраться. Кажется, в прошлом году сломал кому-то позвоночник в ресторане, не то официанту, не то посетителю, который косо на него посмотрел. Вот с этим-то отморозком и предстояло сразиться Корсаку.
        Однако настоящим противником Глеба был не этот двадцатилетний мажор и хулиган, а неведомый убийца по кличке Лицедей. Корсак был твердо намерен проникнуть в замыслы противника, хотя прекрасно понимал, что играть ему придется вслепую.
        Глава 3

1
        Сначала вернулся слух. Это случилось не внезапно- постепенно. Сперва она услышала гулкий шум, похожий на шум прибоя, только лишенный ритма, а потом звуки начали упорядочиваться, обретать структуру и смысл. Они то затихали, то накатывали волнами, и в конце концов сквозь завесу шума она различила человеческую речь. Голоса звучали словно бы в отдалении, но Маша каким-то образом поняла, что говорят где-то совсем рядом с ней.
        - Это вторая машина,- голос скрипучий, угрюмый, неприятный.
        - И что?- Легкомысленный, простодушный голосок.
        - Про вторую мы не договаривались.
        - Не договаривались? Хант, ты что-то попутал!
        - Про вторую мы не договаривались,- упрямо повторил скрежещущий голос.
        - Да ты что, Хант? Вчера тебе Семеныч говорил!
        - Он не заплатил.
        - Заплатит потом!
        - Нет. Ты знаешь правила.
        - Твою мать, Хант! Куда же мне теперь ехать?
        - Я не знаю. Есть правила полигона ТБО.
        - Вот заладил- правила, правила! Помешался ты на этих правилах. Ладно, давай я тебе отстегну четверть обычной таксы, а остальное…
        - Нет. Правила…
        - Заткнись ты со своими правилами, Хант!.. Эй, ты что?! Я же пошутил!.. Эй, кончай!
        Послышался шум борьбы, затем- испуганный окрик:
        - Отпусти меня! Убери свои грабли! Ах ты, крысиный король!.. А-а!
        Послышался грохот и звон стекла, хриплый протяжный стон… И вновь- шум. Затем - тишина.
        Пауза длилась недолго. Где-то наверху заскрипела дверь, задвигали стульями. А потом голос- новый, высокий- проговорил:
        - Жестко ты с ним, Хант. Надо проверить, не свернул ли ты ему шею?
        - Он нарушил правила.
        - Да-да, я не спорю,- примирительно проговорил новый голос.- Вот тебе бумажка. Со всеми печатями. А вот конверт. Можешь не пересчитывать… Ох, Хант, какой же ты недоверчивый!
        - Есть правила. Я должен пересчитать.
        Вздох и ответ:
        - Ну, валяй, считай.
        Очередная пауза, и высокий голос произнес:
        - А что за мужик к тебе приезжал на «Ниссане»? На нашего брата, водилу, не похож. И на проверяющего чиновника.
        - Это был… антиквар.
        - Антиквар?
        - Да.
        - А-а, понятно. По-прежнему впариваешь этим придуркам рухлядь?
        - Я не впариваю. Они сами покупают.
        - Да я верю, верю. Черт, Хант, не смотри на меня так! Пересчитал?
        - Да.
        - Ладно, пойду отгружаться. Насчет следующей недели уговор в силе?
        - Да.
        - Ну, бывай, Хант! Приятного тебе дня!
        Послышались шаги- тяжелые, размеренные. У Маши закружилась голова, зашумело в ушах. Сквозь этот шум она расслышала, как скрипят ступени под чьими-то тяжелыми ботинками.
        А потом на ее лицо легли холодные пальцы. Они больно стиснули ее щеки- эти твердые, как железные крючки, пальцы. Кто-то запрокинул ей голову.
        - Хой-о…- тихо проскрежетал голос.- Должна быть живая. Эй!
        Ее сильно тряхнули.
        - Я… не…- Язык Маши распух и не подчинялся ей.
        - Ты живая?
        Холодные пальцы отпустили ее лицо. Послышались шорохи… скрип ступенек… Или - перекладин лестницы?
        Шум стих наверху. А потом- резко и неожиданно- громыхнула задвигаемая крышка… люк?..
        Некоторое время ничего не происходило. Маша попробовала открыть глаза, но безуспешно- слабость, парализовавшая все ее тело, никак не проходила. Тьма не желала рассеиваться, звуки вновь превратились в неприятный шум, и сквозь этот шум она расслышала стук собственного сердца.
        Неизвестно, сколько времени прошло- минута или час… Кто-то взял ее за плечо и сильно встряхнул.
        - Эй!- Тот же сиплый, коверкающий звуки голос, только теперь он звучит гораздо ближе.- Эй, женщина, ты слышишь меня?
        Лицо Маши обдало зловонным дыханием. Веки ее дрогнули, слегка приподнялись, но тут же сомкнулись снова.
        - Я не сделаю тебе больно.
        Маша сделала над собой еще одно усилие. На этот раз она не только приоткрыла глаза, но и сумела разглядеть темный, расплывчатый силуэт- голову, плечи… Посадка головы была какой-то странной, словно над ней склонился не человек, а зверь или огромная птица. Похоже на… на горбуна… да…
        Где-то наверху и вдали залаяли собаки.
        - Хант!- донесся издалека голос.- Какого черта ты делаешь в погребе?!
        Горбун наклонился к ней и хрипло прошептал:
        - Молчи, если не хочешь сдохнуть.
        - Хант! Покорми собак, они у тебя голодные! Чуть не растерзали меня!
        - Хорошо!- крикнул он в ответ скрежещущим голосом.- Покормлю!
        - И не затягивай с моим делом! Управься побыстрее!
        - Да!
        Застучали шаги. Хлопнула дверца машины. Заурчал мотор. Колеса зашелестели по гравию.
        Когда шелест растворился, утих вдали, человек-зверь вновь сгорбился над Машей. Она почувствовала, что от незнакомца пахнет псиной.
        Маша попробовала заговорить.
        - Не… убивай…
        Она осеклась. Неужели этот сдавленный, хриплый, невнятный, свистящий шепот сорвался с ее губ? Услышал ли ее этот человек?
        Да, он ее услышал.
        - Хант не убьет,- сказал он.- Ты уже умерла. Ты мертвая.
        Зрение Маши сфокусировалось на лице незнакомца, оно обрело черты, и Любимова поняла, почему его называли Хантом. У мужчины были раскосые глаза. Кожа смуглая, обветренная, изрытая морщинками. Черные волосы неровно обрезаны; судя по всему, он стриг их сам.
        Силы вновь покинули Машу, и она почувствовала, как проваливается в небытие.

…Горбун посмотрел на лежащую перед ним девушку. Она была красивая. Кожа нежная и чистая, волосы светлые, а брови- темные. Такие ровные и красивые, словно их нарисовали по линейке. Богиня Анки-Пугос- и та, появись она сейчас перед Хантом, не смогла бы выглядеть красивее.
        Хант никогда раньше не видел таких красивых женщин. Впрочем, уже лет пять он общался исключительно с мужчинами- водителями грузовиков и охотниками за рухлядью, которые гордо называли себя антикварами и готовы были отвалить хорошую цену за какую-нибудь никчемную безделушку, вроде старой сломанной печатной машинки.
        Продолжая разглядывать незнакомку, Хант высунул кончик языка и слегка поцокал.
        Эта девушка была так красива, что казалась Ханту ангелом. Белокурые волнистые волосы, рассыпавшиеся по жесткой черной подушке,- просто ангельские крылья. Приоткрыв рот, горбун хрипло и тяжело задышал. Протянул руку и дотронулся дрожащими пальцами до волос пленницы. На лбу у него выступили крупные капли пота.
        Словно внезапно опомнившись, Хант резко отдернул руку, негромко что-то проворчал на своем гортанном языке, отвел взгляд от лица девушки и вытер лоб рукавом дырявого свитера.
        - Красивая,- сказал он сам себе.- Слишком красивая. Мертвая и красивая.

2
        Глеб открыл дверь. На пороге стоял фотограф Петя Давыдов, давний и преданный друг Глеба. Невысокий, худощавый, рыжий и кудрявый. Очки в солидной черной оправе на курносом носу. На лице- ранние морщинки, свидетельствующие о большой, а иногда даже чрезмерной эмоциональности. Замшевая куртка сильно поношена, на кадыкастой шее- красный платок-бандана.
        - Привет, б-братское сердце!- по своему обыкновению, чуть заикаясь, проговорил Петя.
        - Здравствуй, Пьер!
        Старые друзья обнялись. Глеб посторонился, впуская гостя в квартиру:
        - Заваливайся.
        Петя вошел в прихожую, окинул фигуру Глеба скептическим взглядом, задержался на его небритом, помятом от бессонницы и алкоголя лице.
        - Скверно выглядишь,- резюмировал он.
        - Угу.- Глеб стряхнул с рукава халата крохотное перышко.- Перебрал вчера малость… Топай в гостиную, Пьер, а я сделаю кофе. Не дерну сейчас чашку эспрессо- помру.
        Глеб направился было в кухню, но фотограф удержал его за руку.
        - П-подожди.- Он посмотрел Глебу в глаза.- Как ты?
        - Нормально,- ответил Корсак.
        - Есть н-новости о Маше?
        - Пока нет. Ты проходи. А я сейчас.
        Глеб отвернулся, чтобы друг не видел его изменившегося лица.
        Пять минут спустя Петя Давыдов сидел в гостиной на мягком итальянском диване и выпускал дым, затягиваясь сигаретой так сильно, что его худые щеки превращались в темные ямки.
        Глеб вернулся с подносом в руках. На нем красовались две кофейные чашки и бутылка коньяку. Журналист брякнул поднос на стол и объявил:
        - Готово! Тебе кофе по-французски, с коньяком?
        Петя помотал головой:
        - Н-нет, брат. Я с утра не пью.
        - Я тоже.- Глеб взялся за бутылку.
        Давыдов с упреком смотрел, как Глеб доливает в свою чашку коньяк. Корсак уселся в кресло, сделал пару глотков кофе и закурил.
        Глеб был рад видеть Петю Давыдова. Они дружили еще со студенческой скамьи. В ту далекую пору оба учились на одном факультете и делили одну комнату в общаге, пока
«коммерческие дела» Глеба не пошли вверх и он не снял квартиру.
        Петя Давыдов после окончания университета некоторое время преподавал, но потом бросил это безнадежное (главным образом, по причине заикания Пети) занятие и посвятил себя любимому делу- фотоискусству.
        Была у Пети Давыдова одна особенность, отличавшая его от других людей. Он был совершенно, просто фантастически бесстрашен. И еще- Петя умел дружить так, как никто больше не умеет. За друга он готов был пойти в огонь и в воду.
        Петя улыбнулся и сказал:
        - Все б-будет хорошо, Глеб. Полиция ее обязательно найдет.
        Глеб не ответил, лишь отхлебнул глоток кофе.
        - Слушай,- вновь заговорил Петя,- тут через пару д-дней наши университетские собираются.
        - Да, я слышал,- сказал Глеб, выпуская дым.
        - Ты пойдешь?
        Глеб мотнул головой:
        - Нет.
        - Зря. Наши ребята часто о тебе вспоминают. Особенно после того, как ты издал эту книгу. Кстати, как идут п-продажи?
        - Нормально идут,- сказал Глеб.
        Петя отпил глоток кофе, внимательно посмотрел на друга и спросил:
        - Так зачем ты меня п-позвал?
        - Затем, что ты - мой друг,- ответил Глеб.- И мне нужна твоя помощь.
        Некоторое время Давыдов молчал, проницательно глядя на Корсака, затем улыбнулся своей задорной мальчишеской улыбкой и сказал:
        - Я рад, что ты вспомнил обо мне. Но если хочешь, чтобы я был рядом, п-перестань валять дурака. Спиртное т-твою проблему не решит.
        - Да ну?
        - Точно тебе говорю. Напиваться тебе сейчас нельзя. Это будет п-проявлением слабости.
        Глеб взглянул на друга с интересом:
        - А по-твоему, человек всегда и в любых обстоятельствах должен оставаться сильным?
        - Если этот человек м-мужчина, то да,- твердо проговорил Петя.
        Глеб все смотрел на него, слегка прищурившись. Внешность Пети была обманчива и многих сбивала с толку. В трезвом виде Петя Давыдов выглядел таким же безобидным интеллигентом, как Шурик в фильме «Кавказская пленница». Но стоило ему выпить рюмку-другую текилы, и безобидный интеллигент превращался в храброго безбашенного рыцаря.
        В подвыпившем состоянии Петя грудью стоял за справедливость и готов был незамедлительно ринуться в бой, если видел, что кого-то обижают или унижают.
        Петя взял со стола бутылку и быстро поставил ее на пол, поближе к себе.
        - Не сдавайся,- сказал Петя, глядя Корсаку в глаза.- Мужчина д-должен быть сильным! Он должен быть воином!
        - Воином я бы себя не назвал,- сказал Глеб.
        - Вижу,- усмехнулся Давыдов и поправил очки.- Единственная в-война, которую ты сейчас ведешь,- это война с трезвостью. Но давай поговорим о главном. Зачем ты меня п-позвал? Что я д-должен делать?
        - Будь рядом со мной,- просто ответил Глеб.
        Петя приподнял рыжие брови:
        - И все?
        Глеб кивнул:
        - Пока да.
        - А п-потом?
        - Жизнь покажет.
        - Темнишь,- хмуро проговорил Давыдов.
        - Темню,- согласился Корсак.- Но так надо. Ты уж мне поверь.- Он оттянул рукав и глянул на циферблат наручных часов:- Нам пора.
        - Куда именно?
        - На игру,- ответил Глеб.- Сегодня мне предстоит сорвать большой куш.
        Давыдов недобро блеснул глазами:
        - Ты снова стал играть?
        - Только сегодня. И не играть, а выигрывать.
        Петя нахмурился и покачал головой:
        - Мне это не н-нравится!
        - Мне тоже,- сказал Глеб.- Но я хочу, чтобы во время игры ты был рядом. Сделаешь это ради меня?
        - Конечно. Но…
        - И без всяких вопросов.
        Петя несколько секунд разглядывал Глеба, как некую диковину, и наконец вздохнул:
        - Хорошо. Но если я пойму, что ты в-валяешь дурака, я поступлю так, как считаю нужным. Идет?
        - Идет,- кивнул Глеб.- А теперь- прости, мне нужно одеться.

3
        Комната, где проходила игра, была очень просторной и чрезвычайно дорого обставленной. Игральный стол красного дерева, столешница обтянута зеленым сукном. Вдоль стен- книжные стеллажи, тоже красного дерева. Под ногами - красный шерстяной ковер. Стены комнаты (или, скорее, зала) украшали изысканные гравюры и картины.
        Среди игроков, собравшихся за столом, Глеб не увидел ни одного знакомого. Впрочем, его это не смутило. Скользнув по их лицам, он сразу понял, что противники они несерьезные, хотя и выглядят солидно. Да и сама игра никак не тянула на Большую Игру.
        Несмотря на это, Глеб почувствовал приятное волнение. Он давно не держал в руках карт и ощутил себя грешником, сбежавшим из монастыря во время строгого поста, чтобы набить желудок мясом и сластями.
        Максим Коновалов, сын одного из самых богатых людей Москвы, пришел на игру не один. За его спиной в коричневом кожаном кресле сидел телохранитель. Квадратный подбородок, серый костюм, короткая стрижка- все как полагается.
        Выглядел Коновалов довольно-таки необычно. Высокий, широкоплечий, с бычьей шеей и широким лицом, он скорее походил на прилично одетого вышибалу, чем на сынка-мажора. Каштановые волосы коротко острижены и всклокочены. Темно-зеленые глаза смотрели из-под хмурых бровей подозрительно и как-то угрюмо.
        Рядом с Коноваловым сидел его приятель- белобрысый светлоглазый очкарик Артур Лацис. Человек, как шепнули Глебу, без определенных занятий, прилично одетый, раскованный и спокойный. Вокруг таких парней, как Максим Коновалов, постоянно кружились «рыбки-прилипалы», и, судя по всему, Артур Лацис был одной из таких
«рыбок».
        Одет Лацис был почти так же дорого, как Коновалов. Жидкие светлые волосы его были тщательно зачесаны набок, а на носу красовались очки в тонкой золотой оправе, придававшие его худому лицу выражение интеллигентного спокойствия.
        Игра длилась уже больше часа. Максу Коновалову не везло. Его приятелю Артуру Лацису - тоже. Не так сильно, как Коновалову, но оба были в минусе и оба это переживали. Мажор Коновалов откровенно злился, интеллигентный Лацис хмурил светлые брови и напряженно глядел в свои карты.
        После очередного круга Глеб поднялся из-за стола:
        - Прошу прощения, господа, мне нужно ненадолго отлучиться.
        Он направился к туалетам. Петя Давыдов, сидевший в кожаном кресле, в углу комнаты, тоже поднялся.
        - Хочешь ему помочь?- насмешливо поинтересовался Коновалов-младший.
        Петя проигнорировал его реплику и тоже двинулся в сторону туалета.
        Глеб поджидал его в коридорчике, на стенах которого красовались старинные гравюры в деревянных рамах.
        - Петь, я заметил, что ты на пределе,- с ходу сказал он.
        - На п-пределе?- Давыдов сдвинул брови.- Глеб, что, черт возьми, п-происходит?
        - Я выигрываю,- просто ответил Корсак.
        - Выигрываешь? Да ты…
        Глеб приложил палец к губам:
        - Тише.
        Петя понизил голос:
        - Да ты уже отхватил целую кучу д-денег! Когда это закончится?!
        - Когда закончатся деньги у Коновалова.
        Лицо Пети напряглось и слегка покраснело. Он посмотрел на Корсака хмурым, непонимающим взглядом и сказал:
        - М-мальчишка опасен.
        - Я знаю,- отозвался Корсак.
        - А если знаешь, тогда к-какого черта…
        - Петь, не голоси.- Глеб положил руку на его плечо.- Отнесись ко всему философски.
        - Философски? А если тебя н-найдут в канаве со свернутой шеей? Тоже п-прикажешь мне относиться к этому философски?
        Корсак хмыкнул:
        - Не нагнетай.
        - Я и не н-нагнетаю. Ты знаешь, что у его телохранителя есть ствол?
        - Да, я обратил внимание.
        На лице Давыдова отобразилось недоумение. Несколько секунд он молчал, испытующе глядя на журналиста, потом сказал:
        - Не знаю, чего ты хочешь добиться, Глеб. Но если ты д-думаешь, что я смогу отстоять тебя в д-драке с этими коновалами- ты сильно ошибаешься.
        - Это всего лишь игра,- сказал Глеб спокойно.- Чего я хочу добиться? Того же, чего и другие игроки,- опустошить карманы противников. А теперь давай вернемся в зал и продолжим. И я тебя умоляю: не бросай в нашу- вернее, в мою- сторону стола гневные взгляды и не скрипи зубами. Этот скрип слышен на соседней улице.
        Глеб подмигнул Давыдову и вернулся в зал.
        - Вы готовы продолжить?- с холодной вежливостью осведомился у Корсака распорядитель, когда тот подошел к игральному столу.
        - Только если мне принесут стакан водки с тоником,- небрежно и даже развязно сказал Глеб.
        Распорядитель подал знак молодцеватому бармену. Бармен кивнул и тотчас же принялся смешивать коктейль. Треть стакана водки, треть- тоника, сок из половинки лайма и много колотого льда.
        - Заставляете себя ждать,- едко проговорил Коновалов-младший, уставившись на Глеба глазами молодого пса, уверенного, что уловил запах добычи.

«Это мы еще посмотрим, кто из нас добыча»,- подумал Корсак и бросил на стол пластиковую фишку.
        Полчаса спустя Глеб сидел за столом, заметно встрепанный, разгоряченный алкоголем и игрой, со сбившимся на сторону галстуком. Глаза у него азартно блестели, на губах играла ироничная улыбка.
        Максим Коновалов, напротив, выглядел мрачным и был бледен. Ему по-прежнему не везло. На этот раз- просто катастрофически. Он то и дело заказывал минеральную воду, чтобы остудить свою ярость и пыл. После очередного выигрыша Глеб снисходительно проговорил, обращаясь к парню:
        - Ничего, приятель, будет и на твоей улице праздник.
        Глаза Максима сверкнули. Однако он сдержался. Корсак заказал еще выпивку. А когда ему принесли коктейль, развязно произнес:
        - Эй, паренек, не хочешь присоединиться?
        - Нет.
        - Зря! Знаешь, как поется в песне? Губит людей не пиво- губит людей вода!
        Глеб засмеялся и с шумом отхлебнул из стакана коктейль. На этот раз Коновалов не выдержал. Он сжал кулаки и процедил сквозь сжатые зубы:
        - Вы бы не могли не пить во время игры?
        - Правила этого не запрещают,- легкомысленно проговорил Корсак.- Следовательно, я буду пить что хочу и сколько хочу.
        - Может быть, вы сперва сделаете ставку?- вежливо, но холодно проговорил один из игроков, пожилой джентльмен с мясистым лицом.
        - Легко.
        Глеб сделал ставку, да такую, что лица игроков заметно изменились.
        - Пас,- сказал пожилой джентльмен и положил карты на стол.
        - Я тоже,- севшим голосом проговорил второй игрок, худощавый, с холодными глазами и тонкогубым ртом. И тоже положил карты.
        - И я,- сказал белобрысый Лацис.
        Глеб покосился на Коновалова. Тот напряженно смотрел в свои карты. Прошло несколько секунд, взгляд Коновалова скользнул поверх карт и встретился со взглядом Глеба. Тот улыбнулся и подмигнул парню. Лицо мажора слегка потемнело, в глазах его заплясал убийственный огонек.
        - Вы бы не могли не улыбаться?- прохрипел он.
        - Не могли бы,- ответил Глеб.- У меня хорошее настроение.
        - Хорошее?- Парень холодно прищурился.- Хочешь, чтобы я тебе его испортил?
        - Попробуй,- добродушно предложил Глеб.
        Белобрысый Артур Лацис, сидевший рядом с Коноваловым, наклонился к нему и тихо произнес:
        - Максим, не горячись.
        - Вот-вот, Максимка, не горячись,- улыбнулся Глеб.- Все болезни- от нервов.
        Коновалов чуть наклонился вперед, посмотрел на Корсака исподлобья, как разъяренный бычок, и прорычал:
        - Говорю тебе: не улыбайся здесь!
        На это Глеб ответил с глумливой усмешкой:
        - Раз уж мы на «ты», то позволь тебе заметить, мой маленький друг: когда я улыбаюсь и где- не твое собачье дело.
        Парня проняло. Задыхаясь от бешенства, он сипло выдавил из себя:
        - Я тебя… Я…
        - И что ты сделаешь?- насмешливо уточнил Глеб.- Пожалуешься взрослым?- Корсак скривил лицо и захныкал:- «Папочка, этот нехороший дядя выиграл у меня все мои де-е-еньги! Накажи-и его!»
        Кровь отхлынула от щек Коновалова. Губы его побелели и затряслись.
        - Смотри не грохнись в обморок, малыш,- посоветовал ему Глеб.- И вели своему церберу сбегать за подгузниками: если ты так будешь переживать, они тебе понадобятся.
        На этот раз не выдержал даже Петя Давыдов.
        - Глеб, з-завязывай,- сказал он со своего кресла.- Ты же не самоубийца.
        Реплика Пети подействовала на Коновалова неожиданным образом. Он вдруг успокоился, растянул толстые губы в ухмылке и проговорил таким же развязным голосом, каким высказался Глеб:
        - Послушай своего друга, Корсак. По вечерам на московских улицах небезопасно.
        - Поэтому ты и ходишь с телохранителем?- приподнял точеную бровь Глеб.- Он защищает твой зад?
        Парень вновь изменился в лице. И тогда Глеб подбавил масла в огонь:
        - Неужели я ошибаюсь? Если ты смелый парень, то покажи, на что ты способен.
        И Коновалов показал- схватил фишки и объявил:
        - Я хочу удвоить!
        - Макс, не надо,- тихо проговорил белобрысый Лацис.- Он тебя подначивает.
        Коновалов его не слушал. Он смотрел только на Глеба.
        - Поднимаю,- сказал тот. Передвинул свои фишки, взглянул на парня и весело объявил:- Кажется, у вас больше нет фишек? Что будете делать?
        Коновалов облизнул сухие губы языком.
        - Я… напишу расписку,- пробормотал он.
        Распорядитель посмотрел на Корсака и вопросительно приподнял брови:
        - Глеб Олегович?
        - Пусть пишет,- пожал плечами Корсак.
        Распорядитель протянул парню бумагу и ручку. Тот написал расписку.
        - Отлично,- кивнул Глеб.- Что ж, полагаю, теперь самое время посмотреть на наши карты.
        Коновалов бросил карты на стол- картинками вверх.
        - «Фул-хаус»!- объявил он самодовольно.- А что у вас?
        Глеб выложил свои карты на стол- одну за другой. По комнате пронесся многоголосый вздох.
        - «Рояль-флэш» на бубнах,- сказал распорядитель, взглянув на карты журналиста.
        А Глеб подмигнул Коновалову и весело проговорил:
        - Неплохая попытка, малыш! Но сегодня тебе не повезло.
        Он взял расписку и сунул ее в карман пиджака. Физиономия Макса Коновалова побагровела. Прочие игроки, включая Артура Лациса, сидели с каменными лицами.
        И тут Коновалов слетел с катушек. Уставившись на Корсака ненавидящими глазами, он резко и сильно ударил ладонью по столешнице и рявкнул:
        - Ты жульничал!
        - Что?!- Зрачки Глеба сузились.- Повтори, что ты сказал, щенок?!
        - Я сказал, что ты- шулер!
        Глеб поднялся. Телохранитель, сидевший за спиной молодого богача, тоже вскочил на ноги и шагнул вперед. Глеб, казалось, не обратил на него никакого внимания. Он холодно посмотрел на парня и проговорил отчетливо, с убийственно-холодной иронией:
        - Вот сейчас сниму ремень и надаю тебе медной пряжкой по заднице.
        Коновалов тяжело задышал, его ноздри раздулись, он стал медленно вставать из-за стола.
        Телохранитель шагнул к Глебу, но в этот миг Корсак вновь заговорил.
        - Ты затеял ссору специально, чтобы не платить, птенец?- произнес он уничижительным тоном, глядя парню в глаза.- Вот, значит, как Коновалов-младший относится к карточным долгам?
        - Макс, он прав,- произнес вдруг Артур Лацис. Он тоже поднялся и, блеснув золотыми очками, положил приятелю руку на плечо:- Отойдем на два слова.
        Оба парня поднялись и отошли в другой конец комнаты.
        Лацис, искоса поглядывая на Глеба, что-то зашептал Коновалову-младшему на ухо. Шептал тихо, неслышно, но Глеб догадывался, о чем он говорит.
        - Ты хочешь свернуть этому выскочке шею, и я тебя понимаю,- говорил Лацис.- Но ты не можешь его тронуть до тех пор, пока не выплатишь ему долг. Рассчитайся с ним, а потом уже действуй.
        Коновалов-младший расцепил сжатые зубы и тихо процедил:
        - Артурчик, у меня нет таких денег.
        - Нет?- удивился Лацис.
        - Нет,- повторил Коновалов.- Отец скуп. Он кидает мне на карманные расходы только мелочь!
        - Значит, ты все спустил?
        - Да.
        - Ладно.- Лацис вздохнул и поправил пальцем очки.- Что-нибудь придумаем. А теперь вернись за стол и сделай то, что должен.
        Внезапно Коновалов-младший скрипнул зубами:
        - Ты что, мне указываешь?
        - Я не сумасшедший, чтобы тебе указывать, Макс,- спокойно произнес Лацис.- Но есть правила, которые надо соблюдать. Плохие слухи разносятся быстро, и если ты дашь этому гаду повод усомниться в твоей платежеспособности, тебя больше не пустят за карточный стол. Нигде и никогда. И это будут далеко не самые большие неприятности, которые тебя ожидают.
        - Мой отец…
        - Твой отец- не единственный богатый и властный человек в этой стране,- сказал Лацис.
        Коновалов несколько секунд морщил лоб, размышляя над ситуацией, и вдруг резко сник.
        - Да. Ты прав,- сказал он, смачно выругался и вернулся к игральному столу.- Прошу прощения, господа,- сказал он с вымученной улыбкой.- У меня был тяжелый день.
        - Судя по всему, это не последний тяжелый день в вашей жизни,- насмешливо заметил Глеб.- Но я хочу знать, намерены ли вы отдать мне долг?
        - Да,- процедил парень, изо всех сил сдерживаясь и глядя на Глеба глазами, в которых плясали демоны.- Я верну долг.
        - Отлично. Это все, что я хотел услышать.- Глеб поднял руку и взглянул на часы.- На этом, пожалуй, закончим. Спасибо за приятную игру, господа!
        Глеб поднялся из-за стола, кивнул Пете Давыдову, тот тоже встал, и приятели двинулись к выходу.
        - Почаще теперь оглядывайся, Корсак,- раздался у них за спинами негромкий голос Коновалова-младшего.
        Глеб остановился. Обернулся и насмешливо произнес- негромко, но так, чтобы слышали все:
        - Собираешься пристроиться сзади? Прости, голубь, но я не по этой части.
        Коновалов прорычал что-то сквозь стиснутые зубы, сжал кулаки и ринулся было к Глебу, однако Лацис быстро встал у него на пути. Коновалов скрипнул зубами, но вынужден был остановиться.
        На улице было темно, влажно и ветрено. Глеб сунул в рот сигарету, спросил:
        - Петь, ты чего такой хмурый?
        - Ты с ума с-сошел,- сказал тот, передернув плечами.- Ты понимаешь, что ты уже не жилец?!
        Глеб снисходительно хлопнул друга по плечу:
        - Да не убивайся ты так, Пьер. Все будет хорошо.
        - Не знаю, что ты там задумал, но мне кажется, что у тебя сорвало б-башню.
        - Моя башня привинчена к корпусу крепче, чем кажется,- сухо проговорил Глеб. Улыбнулся и добавил:- Просто доверься мне, хорошо?
        Давыдов, однако, смотрел на него весьма угрюмо.
        - Однажды, когда я тебе д-доверился, оживший мертвец утащил меня в ад,- хмуро произнес он.
        Глеб прищурил мерцавшие в темноте, как у кота, глаза:
        - Но в тот раз я вытащил тебя из ада, не так ли?[См.роман Евгении и Антона Грановских «Последняя загадка парфюмера».]
        - Так,- вынужден был признать Петя.- Но скажи мне одно. То, что ты з-задумал, поможет спасти Машу?
        - Да.- Корсак помедлил и тихо добавил:- Если только она еще жива…- Усилием воли Глеб заставил себя приободриться и твердо проговорил:- А теперь слушай меня и запоминай…

4
        Это только так называлось- музыкальная студия, на самом деле Глеб привел ее в какой-то полуподвальчик с лампами дневного освещения. Стены были обиты чем-то вроде фанерных листов со множеством отверстий.
        - Звукоизоляция?- со знанием дела констатировала Маша.
        - В точку,- улыбнулся Глеб.- Располагайся и чувствуй себя здесь как дома.
        Маша огляделась. Забавное все-таки местечко. Просто, но уютно. Одна стена- из красного кирпича, на ней висят плакаты, на плакатах- какие-то длинноволосые парни с гитарами.
        - А где твои друзья-музыканты?- поинтересовалась Маша.
        - У них сегодня выходной,- ответил Глеб.- Садись сюда. Сейчас я дам тебе гитару.
        Маша села на невысокий металлический табурет и взяла из рук Глеба гитару. Корсак расположился рядом с ней.
        - Так,- назидательно говорил он.- Теперь я научу тебя играть. Указательный палец поставь сюда. Средний - сюда. Безымянный- рядом, вот сюда. А теперь прижимай струны крепче. Вот так.
        - Больно!- пожаловалась Маша.
        Глеб улыбнулся:
        - Терпи. Искусство требует жертв.
        - Ты решил принесли в жертву своему искусству мои пальцы?- насмешливо осведомилась Маша.
        - Я решил познакомить тебя с новым прекрасным миром.
        - Как напыщенно!
        Глеб засмеялся:
        - Ты еще не слышала меня, когда я рассказываю о джазе! Так… Пальцы вроде бы поставила правильно. Умница! А теперь проведи по струнам.
        Маша сделала, как он велел; гитара отозвалась нежным мелодичным аккордом.
        - Ты слышал?- радостно воскликнула Маша.- У меня получилось! Я только что играла на гитаре!
        - Ну, «играла»- это слишком громко сказано,- наморщил нос Глеб.
        - Да нет же, я играла! Кстати, а как это называется?
        - Что именно?
        - То, что я сыграла?
        - Ре-минор.
        - Ох ты!- восхищенно воскликнула Маша.- Это хороший аккорд?
        - А то. Мой любимый!
        Маша еще несколько раз провела пальцами по струнам, убрала левую руку от гитары и тряхнула ею в воздухе.
        - Пальцы болят,- пожаловалась она.- Слушай, а когда ты играл вчера для меня- тебе тоже было больно?
        - Еще как,- сказал Глеб.
        Маша подозрительно прищурилась:
        - Но ты улыбался.
        - Просто я не привык показывать свою боль,- мужественно проговорил Глеб. Вздохнул и добавил: - Такой уж я человек!
        Маша рассмеялась:
        - Ах ты, мой бедненький!
        Глеб наклонился и поцеловал ее в губы.
        - Это за что?- поинтересовалась Маша.
        - За то, что ты хорошая ученица. Главное- не сдавайся, и когда-нибудь из тебя выйдет толк.
        Не сдавайся…
        Маша открыла глаза. Сперва она увидела погреб, и на этот раз он показался ей больше, чем прежде. Примерно три на три метра, с кирпичными замшелыми стенами и полом из темных струганых досок. Светодиодная лампочка, светившая из верхнего дальнего угла, забранная решеткой, давала мало света. Но это лучше, чем полная темнота.
        Потом она поняла, что кто-то смотрит на нее. Подняла голову и увидела неуклюжую фигуру, склонившуюся над люком погреба. Горбун что-то делал. Разобрать, что именно, Маша не могла, но вскоре увидела корзинку, которую Хант спускал на веревке в ее погреб.
        Маша поняла, что там еда, и голодный спазм внезапно скрутил ее желудок. Она ухватила край корзинки и заглянула в нее. В ней лежал кусок черного хлеба и старая измятая алюминиевая фляжка с водой.
        Маша поняла голову. Горбун смотрел на нее.
        - Эй!- крикнула ему Маша.- Ты не хочешь поговорить?
        Некоторое время горбун молчал, затем проскрипел своим низким странным голосом:
        - Ешь. Это вкусно.
        - Кто ты такой?- крикнула Маша.- И почему держишь меня здесь, под землей?
        - Потому что ты мертвая,- проскрипел в ответ горбун.- А мертвецы живут под землей.
        Он хотел задвинуть крышку люка, но Маша снова крикнула:
        - Я живая, слышишь?!
        Горбун остановился, секунду или две молчал и глухо произнес:
        - Ты мертвая. И должна быть мертвой. Для всех, кроме меня.- Горбун помедлил и добавил:- Ешь. Ну!
        Маша отодвинулась от корзинки.
        - Я майор полиции!- сказала она, глядя на него яростными холодными глазами.- Меня уже ищут!
        - Ищут,- согласился горбун.- Но не найдут.
        Маша облизнула пересохшие губы:
        - Скажи хоть, где мы?
        Он несколько секунд молчал, размышляя, по всей вероятности, стоит ли отвечать на этот вопрос или нет, и сказал:
        - На полигоне.
        - На каком?
        - Полигон ТБО,- проскрежетал он.

«Полигон ТБО…- Маша на секунду задумалась.- Черт, да ведь это же свалка! ТБО- твердые бытовые отходы».
        - Значит, мы на свалке?- спросила она вслух.
        - Нет,- неприветливым голосом ответил горбун.- Полигон ТБО.
        И захлопнул крышку погреба. Сразу стало темнее. Маша задумчиво посмотрела на тусклую лампочку. Главное, чтобы горбун не выключил ее. Если в погребе вновь станет темно, она не выдержит.
        Нужно отвлечься. Нужно думать.
        Итак, полигон ТБО… Звучит громко! Но на деле это обычная свалка, разросшаяся до размеров целой деревни.
        Москва окружена этими полигонами ТБО. По всей вероятности, она находится на одном из них. А горбун, должно быть, сторож. «Крысиный король». Всесильный хозяин свалки. Мусорный император.
        Маша отвела взгляд от лампочки и поежилась. В погребе было холодно. Маша обхватила плечи руками и оглядела себя с ног до головы.
        Вечернее платье превратилось в рваное рубище. Зато туфли целы и невредимы. «Sergio Rossi»… Итальянское качество, двенадцать тысяч рублей за пару. Сумасшедшая, конечно, цена, но хорошо, что она не поскупилась. Спасибо Глебу, он вошел в ее положение и сделал широкий жест.
        Глеб…
        Маша вспомнила его лицо, улыбку, руки… Но тут же одернула себя. Не время предаваться воспоминаниям. Нужно придумать, как отсюда выбраться.

«Думай, Любимова,- сказала она себе.- Думай!»
        Как могут быть связаны криминал и владения «крысиного короля»? Первое, что приходит в голову,- ликвидация трупов. Никто не проверяет свалки. Вместе с мусором можно сжечь любое тело- никто ничего не узнает и не спохватится.

«Но почему он считает меня уже мертвой?»
        Горбун противоречил сам себе. С одной стороны, он сказал, что Машу считают мертвой, с другой- подтвердил, что ее ищут. Вопрос в следующем: кто именно считает ее мертвой? Очевидно, тот, кто приказал ее убить.
        Убить. Или… похоронить?
        Маша похолодела от этой догадки. Вероятно, Лицедей привез ее сюда, поручив Ханту избавиться от ее тела. Сжечь ее, как Хант сжигал другие тела.
        Но тогда почему она жива? Хант не выполнил приказ?.. Да, скорее всего. Но почему он этого не сделал?.. Ответ показался Маше вполне очевидным.
        Примерно через два часа он пришел снова. Откинул крышку погреба и уставился на Машу сверху вниз. Он ничего не делал, просто сидел и смотрел.
        Маша подождала, не скажет ли он чего-нибудь, но, поскольку горбун продолжал молчать, она заговорила первой:
        - Тебя зовут Хант, верно?
        - Откуда ты знаешь?- вымолвил он своим жутким, скрежещущим голосом, коверкая звуки и слова.
        - Я слышала, как кто-то окликнул тебя. Наверное, это был шофер. Они ведь постоянно привозят сюда мусор, верно?
        Горбун молчал. Отсюда, снизу, ей было не разобрать черт его лица. Внезапно он повернулся, и Маша поняла, что сейчас крышка погреба захлопнется.
        - Поговори со мной, Хант!- крикнула она.- Мне страшно одной! Я не прошу, чтобы ты меня вытащил, но я хочу, чтобы ты говорил со мной! Слышишь?
        Горбун медлил. Маша поняла- он не прочь поговорить. Да и как иначе? Вероятно, круг его общения ограничивается шоферами, которые привозят на свалку мусор, крысами да бродячими собаками.
        - Тебе приказали меня убить?- прямо спросила Маша.
        Некоторое время он молчал, но когда Маша повторила вопрос, сипло выдохнул:
        - Да.
        Сердце Маши учащенно забилось, когда он озвучил то, о чем она уже и так догадывалась.
        - Почему ты этого не сделал?- спросила она.
        Горбун молчал. К горлу Маши подкатил ком, на глазах выступили слезы, и черная фигура Ханта слегка расплылась. Маша вытерла глаза тыльной стороной ладони.

«Главное- не плакать. Нужно взять себя в руки и говорить с ним спокойно. Он не должен видеть мой испуг».
        - Я тебе не враг, слышишь!- громко сказала Маша.- Я могу быть твоим другом! Тебе ведь нужен друг?
        - У меня есть друг,- проскрежетал Горбун.- Это он привез тебя сюда.
        Вот оно что! Значит, она была права. Лицедей привез ее сюда и приказал горбуну избавиться от ее тела. И, возможно, добить ее. Ведь Лицедей привез ее на свалку живой. Почему он сам ее не убил?.. Брезгливость? Лицемерие? Должно быть, этот мерзавец очень высокого мнения о себе. Принципиальный убийца- как это банально!
«Я не убиваю женщин и стариков! Поэтому поручаю это тебе, жалкий горбун…»
        Маша представила себе, сколько трупов горбун навеки упокоил на этой свалке, и ее передернуло. Вероятно, Хант очень предан своему другу. И, наверное, смотрит на него с восхищением, как нищий оборванец смотрит на бога, спустившегося с небес в его лачугу.
        И все же он до сих пор не задвинул крышку люка.
        - Тебе здесь скучно,- хрипло проговорила Маша. Кашлянула в грязный кулак, прочищая горло, и продолжила:- Здесь ведь совсем не бывает женщин, верно? Наверное, я первая женщина, которую ты видишь за последние лет пять.
        Горбун что-то угрюмо проворчал в ответ.
        - Позволь мне выбраться из этой ямы,- сказала Маша.- Хотя бы ненадолго.
        Горбун снова что-то невнятно проскрипел, но на этот раз Маша разобрала произнесенное слово. Это было слово «нельзя».
        - Нельзя?- Она сглотнула слюну и спросила дрогнувшим голосом:- Почему?
        - Это правило,- ответил горбун, сделав особый упор на последнее слово.
        Правило! Все-таки и у этого чудовища есть уязвимое место. Существование его подчинено правилам. Кто-то выдумал некие правила, регламентирующие его никчемную жизнь, внося в нее видимость осмысленности и порядка. Даже чудовищам нужен смысл. Никто не может жить в пустоте. Тем более один.
        Маша предприняла еще одну попытку.
        - Я не смогу от тебя убежать, слышишь?- громко проговорила она.- Свяжи мне ноги. Привяжи меня веревкой к ножке кровати. Придумай что-нибудь, ты ведь мужчина!
        Горбун молчал.
        - Я не собираюсь убегать!- вновь заговорила Маша.- Я просто хочу помыться.- Она выдержала паузу и добавила, чуть понизив голос:- Если хочешь, можешь присмотреть за мной, пока я буду это делать.
        И опять Хант не проронил ни слова.

«Этот человек подобен прирученной собаке,- подумала Маша.- Ему нужны правила. И он привык подчиняться властному голосу- голосу того, кто имеет право повелевать и твердо знает, что делать дальше».
        И тогда она крикнула полным отчаяния голосом:
        - Даже трупы обмывают перед тем, как похоронить! Это правило! Это правило, слышишь?! Это правило, чертов ты болван!
        Хант шумно вздохнул.
        - Если ты не выполнишь это правило, я пожалуюсь ему!- властно и грозно сказала она.- Ты ведь не хочешь, чтобы он тебя наказал?
        Горбун явно колебался. Секунда, две прошли в молчании… Он вновь что-то рыкнул, схватился за крышку погреба и с грохотом захлопнул ее.
        Грохот это отозвался в самом сердце Маши, гулом разнесся внутри ее черепа. Она стиснула кулаки и закусила губу.
        Что-то она сделала не так. В чем-то прокололась. Но в чем?
        Маша закрыла глаза и попробовала сосредоточиться. Интересно, сколько времени у нее осталось, прежде чем Лицедей вернется и разоблачит горбуна? Лицедей явно очень умен, и такой простак, как Хант, не сможет обвести его вокруг пальца.
        Она представила себе разговор Лицедея и Ханта.

«Надеюсь, ты меня не подвел, Хант?- Голос у Лицедея- спокойный, жесткий.- Ты все сделал, как надо?»

«Да.- Отвратительный скрежет вместо человеческого голоса.- Я все сделал, как ты сказал. Ятебя никогда не подвожу. Мы ведь друзья».
        Пауза. А потом:

«Она была красивая, верно?»

«Да».

«Хант, тебе нужна женщина. Если хочешь, я привезу тебе женщину».

«Нет».

«Твое дело. Но если передумаешь - дай мне знать».
        Маша усмехнулась. Разговор хитмена с румпельштильцхеном! Два чудовища, презирающие и ненавидящие людей… В голове у нее промелькнули кадры из какого-то старого фильма ужасов. Отвратительное создание с уродливым лицом тащит на плече девушку в белом платье…
        У королевы дитя отберу;
        Пиво из крови невинной сварю.
        Кто я такой? Никто не знает,
        Что Румпельштильцхен меня называют!
        Он и впрямь похож на злобного тролля, этот Хант. Такое же нечистое, неровное, страшное лицо. Такой же нос. Огромные кисти рук, тяжелый подбородок, украшенный клочковатой порослью щетины.
        И, словно в подтверждение ее мыслей, крышка погреба внезапно распахнулась, горбун свесился над дырой и яростно проскрежетал:
        - Ты не можешь мной командовать! Ты умрешь. Это правило. Ты уже мертва. А попробуешь выбраться из погреба- я разрежу тебя на куски и скормлю своим собакам!
        Он захлопнул крышку. Через несколько секунд в погребе погас свет, и Маша погрузилась в непроглядную тьму…

5
        В камине тихо потрескивали свечи. На журнальном столике стояла початая бутылка
«Хеннесси» и два хрустальных стакана, наполненные на треть.
        Максим Коновалов взял свой стакан, отпил большой глоток и вытер мокрые губы рукавом пиджака.
        - Не слишком налегай,- сказал ему белобрысый Лацис.- Отец учует запах алкоголя и придет в ярость.
        - Да. Ты прав.- Коновалов-младший взглянул приятелю в глаза и усмехнулся.- Черт, и почему ты всегда прав?
        - Потому что я умный,- спокойно произнес Артур Лацис.- И спокойный.
        - А я, по-твоему, какой? Глупый?
        - Ты вспыльчивый. Из-за этого и проигрываешь. Научись сдерживать свои эмоции, Макс.
        Коновалов сморщил и без того угрюмое лицо.
        - Ладно, хватит меня грузить. Тоже мне- учитель жизни! Мы с тобой всего неделю назад закорешились, а ты уже стал мне вторым отцом.
        - В течение этой недели мы неплохо покутили вместе,- напомнил Лацис.
        Коновалов не удержался от ухмылки.
        - Ты прав,- сказал он.- Покутили мы хорошо.
        - Только не рассказывай об этом отцу. По крайней мере, не в деталях. И особенно про тех девчонок с Луговой.- Лацис усмехнулся, подмигнул приятелю, тот хрипло хохотнул.
        - Хотел бы я ему все рассказать! Представляю, какое бы у него было лицо!
        - Расскажешь когда-нибудь,- сказал Лацис.- Когда станешь главой компании, а он будет сидеть в инвалидном кресле- трясущийся, выживший из ума от старости.
        - Скорей бы!- мечтательно процедил Максим.
        - Запасись терпением.- Белобрысый Лацис положил приятелю руку на плечо и проникновенно посмотрел ему в глаза:- Ты уверен, ты точно хочешь, чтобы я остался?
        - Уверен,- хмуро ответил Коновалов.- Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты рядом.
        - Рядом я быть не смогу, ты же знаешь.
        - Будь за стеной, этого достаточно.
        - Ладно.
        Лацис убрал руку с плеча Коновалова и потянулся в карман за сигаретами. Воспользовавшись этим, сын мультимиллионера снова схватился за бутылку. Он сильно мандражировал перед разговором с отцом. Впрочем, как всегда.
        - Ладно,- глухо проговорил Максим и поднялся из кресла.- Уже пять часов. Отец меня ждет. Пожелай мне удачи, чухна!
        - Ни пуха ни пера,- спокойно сказал Лацис.
        Коновалов посмотрел на него сверху вниз и смачно произнес:
        - Пошел к черту!
        Федор Сергеевич Коновалов сидел в своем кабинете, за столом- мощный, как борец, с копной седоватых волос, с тяжелым отечным лицом с квадратным подбородком. Он был так широк в плечах, что дорогой темно-серый костюм казался слишком тесным для него.
        Когда Максим вошел в кабинет, Коновалов-старший поднял взгляд от деловых бумаг и взглянул на сына. У него были такие же зеленоватые глаза, как у Макса, только на несколько градусов холоднее.
        - Ты что-то хочешь мне сообщить?- отчетливо произнес он сипловатым голосом.
        - Да,- ответил Максим и запнулся. Он не знал, с чего начать, и понял, что плохо подготовился к разговору с отцом.
        - И что же?
        - Пап…- Он набрал в грудь воздуха и выдохнул:- Мне нужны деньги.
        Коновалов-старший помолчал, разглядывая сына.
        - Вот оно что.- Он едва заметно усмехнулся.- Почему-то меня это не удивляет. Чем ты занимался в последние дни? На что потратил деньги, которые я дал тебе две недели назад?
        - Я… вложился в одно дело. И, кажется, прогорел.
        - Кажется?
        - Точно прогорел.
        Максим отвел взгляд, и Коновалов-старший прорычал:
        - Посмотри мне в глаза. В глаза, я сказал!
        Парень выполнил приказание. Отец холодно усмехнулся:
        - Ты пришел в мой кабинет, просишь, чтобы я поделился с тобой своими деньгами, и при этом нагло врешь мне в лицо?
        - Пап, я не…
        - Молчать!- рявкнул Коновалов.
        Уперев огромные кулаки в стол, он поднялся, и сразу же крепкая, коренастая фигура его сына словно бы сжалась, истончилась, показалась хилой в сравнении с мощным торсом отца, похожим на дубовый шкаф.
        - Говори правду! Или я вышвырну тебя отсюда к чертовой матери!
        - Я задолжал,- выдохнул Максим.
        - Кому?
        - Неважно.
        - Мне повторить свой вопрос?!
        Коновалов-младший сглотнул слюну:
        - Одному… игроку.
        Несколько секунд отец молчал, затем произнес голосом, в котором было больше презрения, чем свирепости:
        - Значит, опять покер.- Коновалов-старший вздохнул.- Ничтожество! Я бы мог спустить с тебя шкуру, но это вряд ли поможет.
        - Я больше не буду играть,- угрюмо произнес Максим, не глядя отцу в глаза.- Никогда.
        - Не будешь,- согласился Коновалов-старший.- И знаешь, почему? Потому что тебе не на что будет играть.
        Из сына словно выпустили воздух.
        - Пап…- робко пробормотал он.- Я сделаю все так, как ты скажешь. Выплачу долг и завяжу с картами. И пойду к тебе в контору… На любую должность.
        - Пойдешь,- веско и холодно произнес Коновалов.- Потому что тебе придется заработать деньги самому, чтобы расплатиться с долгом.
        Лицо Максима окаменело.
        - Ты… не дашь мне денег?!- вымолвил он, не веря своим ушам.
        - Я дам тебе возможность их заработать. Это научит тебя ценить деньги. И труд, который вложен в то, чтобы твой бумажник всегда был полон, а твой желудок набит омарами и черной икрой. Той самой икрой, которую ты так любишь заказывать для своих шалав.
        - Пап, но деньги нужны мне сейчас! Иначе включится счетчик.
        - В таком случае тебе придется приступить к работе как можно скорее,- отчеканил Коновалов-старший.- Завтра утром придешь в отдел кадров.
        - Я… я не могу завтра. У меня дела.
        Отец пожал плечами:
        - Нет проблем. Занимайся своими делами. И закончим на этом.
        Отец отодвинул кресло, явно намереваясь вновь сесть за стол и продолжить просмотр отчетов.
        Максим стоял неподвижно. Коновалов-старший повернул «медвежью» голову:
        - Ты все еще здесь?
        - Да.- Максим смотрел на отца угрюмым, холодным взглядом.- Мне нужны деньги,- отчеканил он.- Прямо сейчас.
        Коновалов-старший усмехнулся:
        - Я подозревал, что ты тупой, но не знал, что ты еще и глухой. Кажется, я достаточно ясно обрисовал тебе ситуацию. Денег ты больше не получишь. И не заставляй меня повторять это снова и снова. А теперь поди прочь! Меня тошнит от одного твоего вида.
        - Ты не можешь так со мной поступить, сволочь!- крикнул Максим.- Я твой сын!
        Коновалов-старший ухмыльнулся:
        - В этом я никогда не был уверен.
        Максим сжал кулаки и вдруг шагнул к отцу. Коновалов-старший отреагировал мгновенно и встретил сына мощным ударом в лицо. Максим остановился, словно натолкнулся на невидимую стену, и шагнул назад. Кулак у Коновалова-старшего был пудовый, но Максим был отличным драчуном и умел держать удар.
        Он потрогал пальцами разбитую губу, слизнул с нее кровь. Посмотрел на отца и вдруг выругался- отборной, матерной, ужасной бранью. Лицо Коновалова-старшего побелело. Он разлепил губы и отчетливо произнес:
        - Вон отсюда. Пошел- отсюда- вон!
        Глаза Максима сузились.
        - Это не ты меня выгоняешь,- прорычал он.- Я сам ухожу!
        Он повернулся и зашагал к двери- такой же мощный и опасный, как отец, но лишенный его усталости, полный сил, надеж и злости.
        - Ты не получишь денег!- проревел ему вслед Коновалов-старший.- Ты ничего не получишь! Ничего и никогда!
        - Пошел ты…- не оборачиваясь, обронил Максим, вышел из кабинета и с грохотом захлопнул за собой дверь.

6
        - Я попал, Артурчик. Я влип!- Коновалов-младший залпом выпил коньяк и вытер рот рукавом.- Папаша больше не даст мне денег.
        Лацис слегка прищурил водянистые глаза.
        - Выжди денек,- сказал он.- Твой отец- вспыльчивый, но отходчивый, ты сам говорил.
        Максим шмыгнул носом:
        - Только не в этот раз.- Он поморщился и добавил с отвращением, в котором сквозил страх: - Видел бы ты его лицо! Рожа злобного тролля. Плесни мне еще!
        Лацис взял бутылку «Хеннесси» и вновь наполнил бокалы.
        - Что же ты такого ему сказал?- поинтересовался он, ставя бутылку на стол.
        - Много чего.- Максим схватил бокал.- Обозвал его сволочью… И еще кой-чего добавил. Матом!
        Запрокинув голову, Максим одним махом выплеснул коньяк в рот.
        - Хватит пить,- сказал Лацис.
        - Ты чего раскомандовался?- Голос Максима звучал почти плаксиво.- Может, я хочу напиться в хлам! Может, мне жить тошно!
        Лацис покачал головой.
        - Макс, тебе не кажется, что ты слишком рано сдаешься?- спокойно осведомился он.
        - Чего?- спросил Коновалов, осоловело глядя на приятеля.
        - Я сказал: ты слишком рано сдаешься!
        Несколько секунд Максим молчал, соображая, прищурил хмельные глаза и спросил:
        - Ты на что-то намекаешь? Не темни, говори ясно!
        И Лацис сказал- спокойно и рассудительно:
        - Отец не даст тебе денег, так?
        - Ну, так.
        - И вычеркнет тебя из завещания.
        - Чего?!- Желтые зрачки Коновалова сузились.- Он ничего не говорил про завещание!
        - Правда? И ты не подумал о том, что он может это сделать? Только честно.
        Некоторое время Коновалов-младший молчал, потом отчеканил, впрочем, без особой уверенности:
        - Он этого не сделает. Он не такая мразь…
        - Хорошо.- Лацис усмехнулся.- Тогда тебе не о чем беспокоиться.
        И взял бокал. Но едва он поднес его к губам, как Коновалов глухо спросил:
        - Что ты предлагаешь?
        Лацис отвел бокал от губ. Усмехнулся:
        - Ничего. У тебя же все в порядке.
        Максим ударил по столу кулаком:
        - Хватит скалиться! Говори толком!
        Тогда Лацис поставил бокал на стол, посмотрел Максиму в глаза и четко проговорил:
        - Отец не дает тебе денег. Но ты- не ребенок. Если тебе нужны деньги, ты можешь взять ихсам.
        - Как это- взять?- не понял Коновалов.
        - Руками,- спокойно проговорил Лацис.- Сколько лет твоему отцу?
        - Ему?.. Ну… лет шестьдесят. Может, больше. Ачто?
        - Пенсионный возраст,- небрежно обронил Лацис и поправил пальцем золотые очки.- Твой старик уже не тот, что раньше.
        Коновалов дотронулся пальцем до пострадавшей челюсти и с сомнением проговорил:
        - Он еще силен.
        - Да, но не так, как прежде. Ты говорил, что у него больное сердце. На сколько его еще хватит?
        - Не знаю. Он…- Максим поморщился и тряхнул головой.- Да нет, ерунда! Этот гад силен, как медведь.
        - Этот медведь может рычать,- сказал Лацис,- но он уже не укусит. Его место- на веранде, в кресле, с пледом на коленях. Ты ведь сам говорил, что он мечтает передать тебе бизнес, но не делает этого, поскольку уверен, что ты слабак.
        По лицу Коновалова пробежала тень.
        - Полегче,- сухо произнес он.
        Лацис пожал плечами:
        - Я всего лишь повторяю твои слова, Макс. Покажи отцу, что ты из тех, кто не дожидается разрешения и сам берет то, что хочет. Покажи ему, что ты- не слабак.
        Максим усмехнулся:
        - И как же я ему это покажу?
        - Ты говорил, что у него в кабинете есть сейф,- небрежно произнес Лацис.
        - Ну, есть. И что?
        Лацис посмотрел Коновалову в глаза и сказал:
        - Думай. Решай.
        Несколько секунд Коновалов осмысливал услышанное, а потом выпучил на приятеля глаза:
        - Ты что, намекаешь, чтобы я…
        - Я ни на что не намекаю,- отрезал Лацис.- Я всего лишь говорю, что тебе давно пора взять инициативу в свои руки!
        Коновалов-младший провел по раскрасневшемуся лицу ладонью. Посмотрел на Лациса и сипло проговорил:
        - Он меня пришибет.
        - Сомневаюсь,- невозмутимо возразил Лацис.- Помнишь, ты рассказывал, что в девяностых твой отец побывал в переделках? Все его бизнес-партнеры отправились на тот свет. А он выжил. И прибрал все к своим рукам.
        - Ну…
        - Твой отец- железный парень. Но и ты тоже. Он должен это понять.
        Коновалов задумался, и Лацис подлил масла в огонь:
        - Он будет орать, топать ногами… Но потом поймет. Поймет, что ты не слабак. Что ты- егонастоящий сын, его копия. Что ты- такой же, как он.
        Максим сжал кулаки и прорычал:
        - Он не круче меня!
        - Верно, не круче,- согласился Лацис.- Но ты должен это доказать. Поступи так, как поступил бы он. Возьми то, что тебе принадлежит. Сделай это- и он тебя зауважает. Твое здоровье!
        Лацис поднял бокал и пригубил коньяк.
        На широкое лицо Коновалова-младшего легла тень глубокой задумчивости. Он долго сидел молча, неподвижно, наморщив широкий лоб, и в глубоко упрятанных глазах его разгорался недобрый огонек. Лацис молча наблюдал, предоставив приятелю самому принять решение.
        Наконец Максим вышел из задумчивости. Устремив на приятеля пылающий взгляд, он хрипло спросил:
        - Ты поможешь мне?
        - Конечно,- поблескивая очками, спокойно ответил Лацис.
        Глаза Коновалова слегка сузились, взгляд стал более внимательным.
        - Почему?
        - Что?
        - Почему ты хочешь мне помочь?
        Лацис пожал плечами:
        - Мои дела плохи, Макс. Я сильно поиздержался, и мне бы не помешала бы небольшая финансовая поддержка.
        Коновалов хмыкнул:
        - Вот почему ты меня на это подбиваешь! Хочешь меня использовать?
        - Немного,- иронично отозвался Лацис.
        - Хваткий ты парень.
        - А разве в нашей стране можно выжить иначе?
        Несколько секунд Коновалов в упор разглядывал Лациса, затем рассмеялся сухим, колючим смехом.
        - Ладно,- сказал он и хлопнул ладонью по столу.- Давай дернем по маленькой. За успех предприятия!
        - Ты уверен?
        - Да, твою мать, я уверен! Разливай.
        Лацис наполнил бокалы. Максим взял свой бокал и быстро его опорожнил, не дожидаясь Лациса. Облизнул губы и сказал:
        - Ключ от сейфа висит у папаши на шее.
        - Ты можешь его добыть?- поинтересовался Лацис.
        - Только когда папаша уснет. Но сон у него чуткий. И, кстати, спит он в кабинете, рядом с сейфом.
        - Эту проблему можно решить,- сказал Лацис.- У меня есть снотворное. Пара капель- и твой старик будет спать как убитый. Сможешь подмешать ему в еду или в напиток?
        На мгновение лоб Коновалова прорезала морщинка озабоченности, но через минуту исчезла.
        - Он выпивает перед сном микстуру от желудка. Можно подмешать снотворное в нее.
        - Отличная идея,- одобрил Лацис. Взглянул на приятеля своими холодными глазами, такими же прозрачными, как стеклышки его очков. И добавил с улыбкой:- Сегодня у нас есть план, Макс. А завтра у нас будут деньги!

7
        В кабинете Коновалова-старшего царил полумрак, подсвеченный мягким тускловатым светом настольной лампы.
        Максим приоткрыл дверь пошире и проскользнул в кабинет отца. На цыпочках подошел к кожаному дивану, на котором лежал Федор Сергеевич. Отец был одет в синий шелковый халат, его непокорные пепельные волосы торчали во все стороны, глаза были закрыты, он был бледен и спал тихо, как младенец.
        На антикварном журнальном столике стоял хрустальный стакан, из которого отец обычно пил микстуру. Рядом- два флакона и бутылка с минеральной водой.
        Максим осторожно протянул руку к шее отца, подцепил ногтем стальную цепочку и вытянул ее из-под халата вместе с электронным ключом. Ключ был прямоугольный, плоский, похожий на безопасное бритвенное лезвие. Повозившись немного с накручивающимся, как в женских бусах, замочком, Максим разомкнул его, снял ключ с цепочки, повернулся и, стараясь двигаться бесшумно, прошел к картине в роскошном золоченом багете, висевшей на стене.
        Картина была заурядная: деревья, полянка, дорога, купол деревенского храма, торчащий над деревьями, но Максим знал ее секрет. С недавних пор, сам не зная зачем, он завел привычку следить за отцом. Подглядывать за ним- из окна, в дверную щель,- да, в общем, как придется. Он использовал любую возможность для наблюдения, благодаря чему дважды видел своими глазами, как отец нажимал пальцами на часть резного украшения рамы.
        Максим остановился перед картиной, поднял руку, провел пальцами по золоченой резьбе, остановился на выпуклом завитке и с силой нажал на него.
        Завиток ушел внутрь, и тут же между рамой и стеной образовалась узкая щель. Максим, подрагивая от волнения, просунул туда пальцы и потянул картину на себя. Она отошла от стены, подобно дверной створке, и глазам Максима предстала ровная стальная дверца сейфа.
        Максим шагнул вперед и вставил электронный ключ в прорезь. А потом сделал то же, что и его отец: трижды повернул ключ по часовой стрелке, выждал пару секунд, а затем повернул его в обратную сторону. Раз. Два. Три. Четыре… Послышалось тихое жужжание, после чего замок легонько щелкнул, и дверца отошла от корпуса.
        Коновалов взялся за стальную ручку и распахнул дверцу. Утроба сейфа осветилась изнутри неярким желтым светом, и Максим увидел аккуратные денежные брикеты.
        - Твою мать…- хрипло прошептал он.- Здесь двести кусков - не меньше! Хороша заначка!
        За спиной у Максима что-то шелохнулось. Он резко повернулся и увидел перед собой знакомое очкастое лицо. Ровный пробор в светлых волосах, белесые глаза…
        - Артурчик? Что ты здесь де…
        Послышался легкий щелчок- так бывает, когда лезвие ножа выскакивает из рукоятки. Коновалов среагировал мгновенно: он схватил со стеллажа толстую хрустальную пепельницу и с размаху ударил ею чухонца по лицу.
        Белобрысая голова дернулась в сторону, золотые очки слетели, Лацис сделал шаг назад, но тут же вновь повернул голову и уставился на Коновалова своими холодными глазами. Мякоть левой щеки чухонца повисла алыми клочьями… Максим не медлил: он набросился на противника и осыпал его градом ударов пепельницей. Бил по голове, по лицу, но противник не падал, а лишь отступал под его натиском.
        Наконец Максим оступился и грохнулся на пол, но тут же вскочил и повернулся, готовый встретить противника новым ударом.
        Тот стоял в двух шагах от Коновалова, сжимая в руке нож. Лицо его превратилось в месиво, но, казалось, он этого не замечал. Глаза, отражавшие тусклый свет лампы, горели спокойным зловещим огнем.
        Максим уставился на это страшное лицо, перевел взгляд на лезвие ножа, вновь посмотрел в холодные глаза приятеля и хрипло пробормотал:
        - Кто ты?!
        - Я?- На обезображенном лице чухонца не дернулся ни один нерв.- Твоя смерть.
        И ударил Максима ножом в грудь. Движение было таким быстрым, что Коновалов не успел его зафиксировать. Он лишь почувствовал, как грудь его обожгло огнем, словно в нее вогнали раскаленный железный прут, а потом увидел рукоять ножа, торчащую из лацкана его пиджака. На несколько секунд Коновалов застыл столбом, хрипло глотая ртом воздух, затем ноги его подкосились, и он рухнул на пол.
        Артур Лацис перешагнул через труп приятеля, сунул руку в сейф, но взял не деньги, а небольшую плоскую стальную коробку. Сунув ее под мышку, он аккуратно закрыл сейф и водрузил картину в золоченой раме на прежнее место.

8
        Светодиодная лампочка вновь зажглась в углу, под потолком. Должно быть, горбун решил, что тьма сведет Машу с ума, а это пока что не входило в его планы.
        Маша, до сих пор сидевшая на полу и пребывавшая в некоем оцепенении, схожем с полудремой (этому трюку научил ее когда-то Стас Данилов, всерьез практиковавший буддизм и «повернутый» на всяческих медитациях), открыла глаза и поднялась на ноги. Нельзя было терять ни минуты! Прежде всего следовало выполнить то, что она должна была сделать в первую очередь,- тщательно осмотреть погреб и найти что-нибудь, что хотя бы приблизительно может сойти за оружие. Сгодился бы даже ржавый гвоздь.
        И Маша приступила к работе. Она методично, сантиметр за сантиметром, обследовала пол, затем- кирпичную стену. Кладка была неровная, между кирпичами чернели большие зазоры, но изучение ее не принесло Маше никакой пользы.
        Тогда она перешла к стене, обшитой досками. Они были нестругаными, поэтому Маша сразу же насажала в ладони массу острых заноз. Одна из них попала Маше под ноготь, и ей пришлось крепко сжать зубы, чтобы невольно не вскрикнуть от боли.
        Маша подняла руку к глазам и осмотрела палец. Он был в крови. Кончик занозы- черный, толщиной чуть меньше спички,- торчал из ранки. Маша ухватила его зубами, зажмурила глаза и, мысленно сосчитав до трех, резко дернула палец книзу.
        Из ее глаз брызнули слезы. Заноза осталась у нее в зубах, но боль на этот раз была такой сильной, что Машины ноги на мгновение ослабли, и она с размаху ткнулась спиной в дощатую стену. Доски были ветхие, и одна из них хрустнула от удара.
        Маша сунула окровавленный палец в рот, выждала несколько секунд, чтобы немного прийти в себя, выпрямилась и повернулась к стене.
        Она сразу увидела нужную доску. Та не только треснула, но и вышла из пазов. Маша осторожно взялась за нее свободной рукой и попробовала расшатать. Пришлось приложить немало усилий, но в конце концов доска стала поддаваться. Тогда Маша обхватила доску двумя руками. Рывок! Еще один!..
        От рывка Маша споткнулась и упала на пол, сжимая в руках обломок прогнившей доски. Стараясь не обращать внимания на пульсирующую в пальце боль, поднялась на ноги. Подошла к пролому в стене и осторожно просунула туда обломок доски. Обломок выскользнул из пальцев и с тихим стуком упал в темноту.
        Маша на всякий случай отшатнулась. Ее воображение нарисовало жуткую картину: из разлома вылетает стая летучих мышей и начинает с многоголосым визгом носиться по погребу.
        Однако ничего подобного не произошло. Маша вновь приблизилась к дыре, секунду помешкала и сунула в нее руку. Пальцы ее почти сразу же наткнулись на что-то твердое. Твердое и прохладное.
        Она принялась водить по гладкой, прохладной поверхности- сначала вниз, потом вверх. По ощущениям это было похоже на стекло. Бока округлые… Стеклянная банка? Да, скорее всего.
        Маша подняла руку повыше, и вскоре пальцы ее нащупали край банки и пластмассовую крышку. Маша обхватила крышку покрепче, потянула банку на себя, однако недооценила свои силы- та покачнулась, выскользнула из ее пальцев и рухнула куда-то вниз.
        Звон разбивающегося стекла прозвучал почему-то глухо. И тут же в ее нос ударил отвратительный запах. Она отпрянула от дыры и закашлялась.
        Господи, да что же это за вонь?! Что-то до боли знакомое, связанное с чем-то неприятным, почти страшным…
        И вдруг Маша поняла- ФОРМАЛИН!
        Перед ее глазами замаячил коридор морга, проплыли полки с лежащими на них телами, качнулось ухмыляющееся лицо судмедэксперта Лаврененкова…
        Маша тряхнула головой, прогоняя наваждение. Формалин там или не формалин, но нельзя терять времени даром! Она сжала зубы и вновь приблизилась к черному разлому в дощатой стене. Осторожно просунула руку и пошарила в пустоте. Слева ничего, справа- тоже. Маша опустила руку пониже, и пальцы ее наткнулись на шершавую поверхность пластмассовой крышки. Очередная банка. Но если первая стояла на полке, то эта, судя по всему,- на полу.
        Маша попробовала пододвинуть банку ближе к разлому. Это ей удалось. Она придвинула банку еще ближе. А потом- еще. Теперь можно было действовать увереннее. Маша наклонила банку на себя и волоком вытянула ее в разлом, подхватила под дно свободной рукой, рывком вытащила наружу и со стуком поставила на пол.
        Перевела дух, вытерла пот со лба и приступила к изучению своего трофея.
        Пятилитровая стеклянная банка была покрыта толстым слоем пыли, за стеклом что-то плавало. Маша оторвала от платья болтавшийся лоскут ткани, протерла в грязной стеклянной стенке «окно», нагнулась и заглянула в него.
        Дыхание Маши остановилось от ужаса, когда она поняла, что именно плавает в банке.
        - Господи Боже мой!..- хрипло выдохнула Маша, резко отшатнувшись.
        В ушах у нее гулко застучало сердце. Маша задрала голову и посмотрела на закрытую крышку погреба. Теперь она понимала, с кем имеет дело. Он не только выглядит как нелюдь, он и есть- нелюдь!
        Машу опустила глаза и хрипло вздохнула. Никто и никогда не станет искать ее на свалке твердых бытовых отходов. Она закончит свою жизнь под тесаком горбатого зверя, так, как ее закончили девушки, побывавшие в этом погребе до нее.
        Надежд на спасение больше не было. Душу ее захлестнули удушливые волны отчаяния.

9
        На набережной Москвы-реки было темно и тихо. Слышался плеск воды, дул прохладный влажный ветер. Артур Лацис, придерживая пальцами болтавшийся кусок щеки, подошел к темному «Ниссану», припаркованному в переулке, открыл дверцу и уселся за руль.
        Стальную коробку он положил на соседнее сиденье. Протянул руку, собираясь повернуть ключ в замке зажигания, но сделать этого не успел. Ствол пистолета уперся ему в затылок, и негромкий голос с заднего сиденья произнес:
        - Держи руки на руле.
        Лацис замер. Поднял глаза и посмотрел в зеркальце заднего вида.
        - Ты совершаешь ошибку,- произнес он спокойным голосом.
        - Возможно. Но я умею стрелять и с такого расстояния не промахнусь.
        Щелкнула дверца, и на сиденье рядом с водительским местом уселся Петя Давыдов. Стальную коробку он передал Глебу.
        - Пристегни этого гада к рулю,- распорядился Корсак.
        Петя достал из кармана ветровки наручники, один браслет пристегнул к рулю, второй- сомкнул на правом запястье Лациса.
        - Попалась п-птичка,- усмехнувшись, проговорил он. Но усмешка сошла с его губ, когда он увидел исковерканное, разбитое в кровь лицо убийцы.- Господи…- прошептал Петя.- Что с твоей рожей?!
        Глеб придвинулся к убийце и еще сильнее вдавил ствол пистолета в его затылок.
        - Тебя и правда зовут Артур Лацис?- холодно спросил он.
        Пленник молчал.
        - Где Мария Любимова?- спросил Глеб.
        - Она в надежном месте,- последовал спокойный ответ.
        - Ты отвезешь нас туда,- потребовал Глеб.
        Лацис посмотрел на Глеба в зеркальце заднего вида и сказал:
        - Тебе не кажется, что ты выбрал неправильный тон?
        - Я не…
        И тут произошло нечто непредвиденное. Что-то громко щелкнуло- словно лопнула толстая струна,- и в тот же миг Артур Лацис, молниеносно распахнув дверцу, выскользнул из салона автомобиля.
        Петя Давыдов, всегда гордившийся своей реакцией, бросился за ним, но, едва он коснулся земли, как сильные руки подхватили его и рывком подняли на ноги.
        В следующую секунду Глеб выскочил из машины, но время уже было потеряно. Лацис стоял в паре метров от него, сдавив Петину шею предплечьем и прикрываясь Давыдовым, как живым щитом.
        - Брось ствол или я оторву твоему заике голову!- проговорил чухонец холодным, лишенным выражения голосом.
        Петя захрипел, тщетно силясь высвободиться. Глеб примирительно поднял перед собой левую ладонь и сказал:
        - Я положу пистолет на землю. Но ты постарайся не волноваться.
        Он медленно наклонился, и тут Петя отчаянным рывком сумел высвободить руку, закинул ее за голову и вцепился пальцами в искалеченное лицо Лациса. Чухонец на мгновение ослабил хватку, и Петя, воспользовавшись этим, пригнул голову и резко откинул ее назад. Затылок Пети врезался противнику в переносицу. Давыдов рванулся вперед, буквально вывалившись из рук чухонца, и рухнул на землю.
        Глеб вскинул пистолет. Он успел увидеть большой лоскут кожи, отвалившийся от щеки Лациса (под кожей промелькнуло что-то страшное, бесформенное). Чухонец резко развернулся, в два прыжка достиг трехметрового железного забора у дороги, взбежал по нему, как кошки взбегают по стволу дерева, птичкой перепорхнул через острые концы железных прутьев и растворился во тьме.
        Все это произошло за какие-то две или три секунды. Глеб замер на месте с открытым от изумления ртом. Лишь услышав хриплый стон Пети Давыдова, он пришел в себя.
        - Петя!- окликнул он друга.- Ты живой?
        Давыдов сел. Ощупал подбородок, болезненно поморщился, посмотрел на Глеба, разлепил губы и пробормотал:
        - Ушел?
        - Да.
        Глеб сел на бордюр рядом с Давыдовым.
        - Д-дерьмовая сталь,- сказал Петя.- Я с самого начала знал, что наручники, купленные в магазине «Интим» за п-пятьсот рублей, ненадежны.
        - Восемьсот,- поправил его Глеб, доставая из кармана пиджака сигареты.
        - Восемьсот стоил весь комплект «Сладкая боль»,- возразил Давыдов.- К тому же к-купил я его со скидкой.
        Глеб сунул в губы сигарету. Нажал на спусковой крючок пистолета-зажигалки и прикурил от выскочившего из дула огонька. Давыдов покосился на него и сказал:
        - Мы с тобой бывали в разных переделках, Глеб. Но этот парень…- Петя нахмурился и качнул головой.- Он- настоящий дьявол! Ты видел, как он п-перемахнул через забор?!
        - Да.
        - Как ему это удалось?
        - Понятия не имею.
        - А ты видел его лицо?
        Глеб промолчал- слова тут были излишни. Давыдов передернул плечами:
        - М-мистика какая-то! Кто он вообще такой?
        - Не знаю. Очевидно одно: он использовал меня, чтобы спровоцировать Коновалова-младшего на активные действия. Из этого я и исходил.
        Петя посмотрел на элитный дом:
        - Не хочешь сходить к Коновалову и п-посмотреть, что там творится?
        - Вряд ли это имеет какой-то смысл,- сказал Глеб.- Мы с тобой видели Лицедея в деле. Думаю, оба Коноваловы- и отец, и сын- уже мертвы.
        Петя хмуро посмотрел на Корсака:
        - Ты знал, что так б-будет?
        - Нет. Я был уверен, что у Коновалова хорошие телохранители. Я ошибся.- Глеб вынул из кармана мобильник и набрал номер «Скорой»:- Добрый вечер! Здесь человек ранен… Да, ранен серьезно. Записывайте адрес…- Глеб продиктовал адрес Коноваловых, отключил телефон, размахнулся и зашвырнул его в реку.
        - Тебя в-вычислят,- сказал Петя.
        - Телефон не зарегистрирован, сим-карта- тоже.
        - Журналистские штучки?
        - Угу.
        Глеб поднялся с бордюра, прошел к машине, дверцы которой были по-прежнему распахнуты, и взял с заднего сиденья стальную коробку.
        Петя напряженно следил за ним. Глеб отомкнул замки стальной коробки, откинул торцевую пружинную крышку и, перевернув коробку, выкатил на ладонь небольшой темный прямоугольный предмет.
        - Что это?- с любопытством спросил Давыдов.
        - Книга,- ответил Глеб.
        Он осмотрел кожаную обложку с золотым тиснением, пролистал книгу, изучая страницы. Закрыл ее и передал Пете. Подождал, пока тот осмотрит обложку и страницы, и спросил:
        - Что думаешь?
        Давыдов изучал книгу с жадным любопытством. В уголках его губ залегли печальные складки, непроизвольная улыбка выглядела какой-то ностальгической. Казалось, он искал в старинной книге отпечаток своего собственного прошлого.
        - Текст д-древнеславянский,- сказал Петя после паузы.- «Чернокнижие» Антона Хониата… Век этак п-пятнадцатый, я полагаю, хотя дата затерта.
        Глеб пыхнул сигаретным дымом:
        - Да, похоже на то.
        - Сохранность хорошая. Даже очень… Полагаю, на аукционе ее можно было бы п-продать тысяч за сто зеленых. Слушай, какого черта Лицедею понадобилась эта д-дьявольщина?
        - Не знаю.
        Петя помолчал пару секунд и спросил:
        - Думаешь, Черновец и Коновалов были знакомы?
        - То, что они были знакомы,- безусловно. Бизнес и все такое… Но связывало ли их еще что-нибудь- вопрос!- Глеб кивнул на книгу.- Думаю, эта вещица поможет нам на него ответить.
        Глеб повернулся к реке и зашвырнул стальнуюкоробку в воду. Открыл холщовую сумку и бережно опустил в нее книгу. Взглянул на друга и сказал:
        - Нужно стереть наши отпечатки с дверей машины.
        Давыдов поднялся на ноги, достал из кармана платок и шагнул к машине.
        - Петь!- окликнул его Глеб.
        - Что?
        - Спасибо, что поверил в мои бредни.
        - Не за что.- Петя потрогал пальцами затылок, поморщился и добавил:- Ты ведь верил в мои, когда меня забрали в д-дурдом и объявили сумасшедшим[См.роман Евгении и Антона Грановских «Последняя загадка парфюмера».] .
        - Не такие уж это были бредни.
        - Ты был единственным, кто так считал.

10
        Утром следующего дня журналист Глеб Корсак остановился возле букинистического магазина «Древности» на Остоженке. Митьку, Машиного сына, он еще загодя отвез к Толе Волохову, а ночь, опасаясь нападения Лицедея, провел в гостинице. Глеб рассчитывал, что, пока «Чернокнижие» находится у него, Лицедей не тронет Машу.
        Он толкнул тяжелую дверь. Старомодно звякнул колокольчик. Букинистическая лавка полностью оправдывала свое название и статус. Прилавок из мореного дуба, дубовые стеллажи, забитые древними книгами. На тумбе - стопка старинных гравюр, рядом- два дубовых картотечных шкафа с латунными ручками и латунными алфавитными квадратиками.
        На стенах висели жанровые гравюры Хогарта и несколько старинных карт.
        Букинист Ройзман, с которым Глебу и прежде приходилось встречаться, стоял у стола. Это был сутулый шестидесятилетний мужчина. Седые волосы ежиком, сухое носатое лицо, одет в серую шерстяную кофту, белую рубашку и серые брюки.
        - Здравствуйте, Ефим Осипович!- поприветствовал его Глеб.
        Букинист взглянул на него черными цепкими глазами.
        - И вам не хворать,- немного грассируя, отозвался он.- Глеб Корсак, если не ошибаюсь?
        - Он самый.- Глеб кивнул на компьютер-лэптоп, стоявший на прилавке:- А вы, я вижу, решили идти в ногу с прогрессом?
        - Шел бы, да ноги уже не те,- усмехнулся букинист.- Компьютер- собственность моего племянника. Парень дал мне его для ознакомления, но боюсь, что науку мне уже не одолеть. Я- часть старого мира. Того, который затонул, наткнувшись на айсберг техносовременности. А все это…- Букинист обвел рукою полки с книгами.- Обломки кораблекрушения.
        - Я принес вам еще один обломок,- сказал Глеб.- И хотел бы восстановить по нему название и технические характеристики всего корабля. От длины- с бушпритом- до дедвейта. Вы, кажется, берете деньги за экспертную оценку?
        - Иногда. Все зависит от книги.- Ройзман посмотрел на сумку Глеба, и в глазах у него вспыхнул исследовательский огонек.- Полагаю, для начала мне нужно взглянуть на ваш «обломок».
        - Легко.
        Глеб открыл сумку, достал «Чернокнижие» и положил его на прилавок. Букинист буквально впился в книгу глазами.
        - Что вы думаете об этом?- спросил Глеб.
        Ройзман потрогал книгу желтыми от никотина пальцами - осторожно, как трогают живую плоть.
        - Интересно!- тихо проговорил он.- Очень даже интересно…
        Ефим Осипович вынул из кармашка кофты очки с бифокальными стеклами, водрузил их на свой большой нос. Метнул цепкий взгляд на Глеба:
        - Вы не возражаете?
        - Нет,- отозвался тот.
        Букинист склонился над книгой, изучил обложку, затем раскрыл переплет и некоторое время внимательно разглядывал ее желтоватые листы.
        - «Чернокнижие» Антона Хониата,- проговорил он слегка севшим от волнения голосом. - Напечатана, конечно же, в Венеции… Округленный шрифт… Великолепные гравюры… Дата затерта, но я помню год издания. Тысяча четыреста восемьдесят шестой.
        Ефим Осипович поднял взгляд на Глеба. Лицо старого букиниста сияло от восторга.
        - Невероятно,- проговорил он.- Какая сохранность! Она ваша?
        - Можно сказать - да.
        - Вы настоящий счастливчик! Откуда она у вас?
        - От дальнего родственника. По наследству. Вам приходилось видеть эту книгу раньше?
        Ройзман качнул головой:
        - Нет. Саму книгу я раньше не видел, но много о ней читал.
        - Вы уверены, что это подлинник?- уточнил Глеб.
        - Для того чтобы установить подлинность книги, требуется тщательная экспертиза. Но на первый взгляд могу сказать: да, она похожа на оригинал.- Букинист легонько провел ладонью по странице.- У этой книги особенная история,- сказал он.- Я бы даже сказал, загадочная.
        - Вы мне ее расскажете?
        - С удовольствием. Антон Хониат издал четыре варианта «Чернокнижия»…
        - Как это- четыре?!
        - Да вот так. Эти книги практически ничем не отличались. Тот же дьявольский бестиарий, те же ведьмы и колдуны. Все- буква в букву, завиток в завиток. За исключением одного отличия.- Он чуть наклонил голову и посмотрел на Глеба поверх очков.- И отличие это находится в тринадцатой главе. Сейчас я вам покажу.
        Ройзман вновь склонился над книгой, осторожно взялся за нее своими длинными желтыми пальцами. Глеб достал сигареты, вспомнил, что здесь курить нельзя, и спрятал пачку в карман плаща.
        Тем временем Ефим Осипович раскрыл книгу на тринадцатой главе.
        - Вот,- сказал он.- Посмотрите-ка сюда.
        - Я не читаю по древнеславянски,- сказал Глеб.
        - Я вам переведу. «Существуют разные виды ангелов Сатаны, коих принято именовать демонами. У одних есть крылья, но нет ног, у других имеются и крылья, и лапы, а у третьих- ни того ни другого. Есть же и такие, которые похожи на нас с вами. От обычных людей их отличают гребень на голове и борода. Дабы вызвать такого демона, следует не только произнести слова в той последовательности, в которой они выписаны здесь, но и соблюсти прочие условия…»- Ефим Осипович поднял взгляд на Корсака и улыбнулся:- Каково?
        - Хороший перевод,- одобрил Глеб.- Это что? Заклинание для вызова демона?
        - Именно так,- кивнул Ройзман.
        Глеб криво усмехнулся:
        - Практическая демонология? Я думал, что эту тему разрабатывал латинский мир.
«Молот ведьм», пентакль Агриппы…
        Букинист снял очки и укоризненно посмотрел на Глеба:
        - Видите ли, молодой человек, вызов потустороннего помощника из темного мира, как бы он там ни назывался,- вещь универсальная, архетипическая. Она присуща практически всем культурам. Отличается лишь название мира и собственного
«помощника». Ну и, скажем так… процедурные вопросы.
        - Я плохо знаком с этой темой. Знаю лишь, как выглядели славянские демоны- по фрескам, иконам и лицевым рукописям.
        - Визуальная традиция,- кивнул Ройзман.- Несмешной гротеск. Но эту книгу писал человек, интересующийся прикладной, а не эстетической стороной вопроса. А теперь обратите внимание на окончание заклинания.
        Глеб взглянул на то место на странице, куда указывал никотиновый ноготь Ройзмана. Фраза обрывалась посередине. Ни точки, ни запятой.
        Глеб поднял глаза на букиниста:
        - Это не все заклинание.
        - Совершенно верно,- улыбнулся Ефим Осипович.- Антон Хониат разбил заклинание на четыре части. В каждом издании «Чернокнижия» он поместил одну часть заклинания. Таким образом, чтобы воспроизвести текст полностью, нужно приобрести все четыре книги.
        Глеб приподнял бровь:
        - Способ увеличения продаж?
        - Маркетинговые гении- «не есть» изобретение нашего века,- улыбнулся букинист.- Он вновь ласково провел пальцами по странице книги.- Антон Хониат прожил яркую жизнь. До двадцати пяти лет он обитал в Византии. Разбогател, еще будучи молодым человеком. В тысяча четыреста пятьдесят третьем году, когда янычары султана Мехмеда вошли в Константинополь, Хониат бежал из города. Много путешествовал, сперва осел в Нюрнберге, потом перебрался в Венецию. Там он стал книгоиздателем, основал свою типографию и выпустил несколько десятков книг, причем, как вы уже поняли, не только на латыни.
        - И все они посвящены демонологии?
        Ройзман качнул головой:
        - Отнюдь нет. Он издавал иллюстрированные «Хроники», книги в жанре «De animalibus»…[Истории о животных.- Примеч. авт.] Да много чего еще. В Венеции он приумножил свое состояние, женился, нарожал детей. Умер в богатстве и славе.- Букинист перевел дух и добавил с улыбкой:- Хониату удавалось все, за что бы он ни брался. Причем легко и без особых усилий, словно он заключил союз с господом богом.
        - Да,- отозвался Корсак.- Или с дьяволом.
        Букинист не расслышал. Он продолжил листать книгу. Глеб обратил внимание на одну из иллюстраций-миниатюр, которую он раньше не заметил.
        - Почему лицо этого человека на гравюре затерто?- спросил Глеб.
        Букинист улыбнулся, обнажив длинные прокуренные зубы:
        - А вы не знаете? Это же святой Христофор по прозвищу Киноцефал!
        Глеб внимательнее взглянул на гравюру.
        - «Киноцефал» - это «собакоголовый»?- уточнил он.
        - Совершенно верно,- кивнул Ройзман.- Вы помните историю этого святого?
        - Смутно.
        - До своего крещения этот парень служил в римской когорте, дислоцировавшейся в Северной Африке, и носил кличку Отморозок. Считается, что он был нечеловечески силен и обладал необузданным нравом. Кроме того, он был очень красив и пользовался бешеным успехом у женщин. А потом этот красавец-легионер уверовал в Христа и завязал с прежней жизнью. А чтобы избежать всяческих соблазнов, упросил Господа обезобразить его внешность. Бог выполнил просьбу Христофора и наградил его собачьей мордой вместо лица. Таким его долгое время и рисовали на иконах и миниатюрах. Но лет этак триста тому назад Синод запретил изображать святого Христофора с головой собаки. Церковные фрески, иконы и миниатюры с его изображением подверглись «переработке». Песья морда была затерта или замазана, а на ее месте нарисовано вполне обычное человеческое лицо.
        - Получается, что он сменил лицо дважды? Первый раз по воле бога, а второй- по воле людей?
        - Получается, так.
        Глеб заинтересованно разглядывал изображение святого:
        - Как он умер?
        - Как все христиане той поры- мучительно. Император Антиохии приказал посадить его в раскаленный медный ящик. Однако святой Христофор остался невредим. После этого его подвергли другим пыткам, но сломить так и не смогли. В конце концов Христофору отсекли голову мечом.
        - Звериную голову,- сказал Глеб.
        - Звериную голову,- кивнул букинист.
        Глеб прищурил карие глаза, немного поразмыслил над полученной информацией, затем спросил:
        - Сколько, по-вашему, может стоить эта книга?
        - Вас интересует цена? Гм…- Ройзман задумался.- Вещь стоит столько, сколько за нее готовы заплатить… Будь я мультимиллионером, я бы готов был отдать за нее двести тысяч долларов.
        - А если продать все четыре книги вместе?- уточнил Глеб.
        Ефим Осипович улыбнулся:
        - Тогда цена взлетит в десяток раз. По отдельности эти четыре книги- всего лишь части распиленного бриллианта. Но собранные вместе…- Он пожал плечами.- Полагаю, речь идет о миллионах.
        - Ясно.
        Глеб взял книгу и убрал ее в сумку. Взглянул на Ройзмана.
        - Что-то еще?- быстро спросил тот.
        - Да. Вы что-нибудь слышали о владельцах этой книги?
        Ройзман нахмурил лоб и медленно покачал головой:
        - Нет. Я ничего такого не слышал. У нас в стране мало серьезных коллекционеров инкунабул. Есть те, кто считает инкунабулы выгодным размещением капитала, но эти люди редко себя афишируют. Они не коллекционеры, они- инвесторы. Но, если хотите, я могу попробовать навести справки.
        - Я был бы вам очень за это благодарен, Ефим Осипович. Спасибо за консультацию! Сколько я вам должен?
        Ройзман улыбнулся:
        - Господи, да нисколько! Для меня было большим счастьем подержать эту книгу в руках. Честно говоря, я всегда был уверен, что уловка Хониата- выдумка искусствоведов. Одна из тех баек, которые в интеллигентной среде принято рассказывать дамам за праздничным столом. Но теперь я знаю, что это не так. И я благодарен вам за это.

11
        Гостиничный номер был больше похож на съемную комнату в «хрущевке», но Глеба он вполне устраивал. Журналист отвел взгляд от «Чернокнижия», потер глаза, покрасневшие от табачного дыма и водки с тоником.
        Он сидел за столом, в простеньком белом гостиничном халате и таких же белых тапочках, сильно смахивавших на одноразовые. По телевизору шел фильм с выключенным звуком: Роберт Рэдфорд вышел из высокого здания, а притаившийся за железными прутьями забора убийца целился в него из пистолета.
        Глеб закурил и погрузился в размышления. Убийца пытается собрать все четыре варианта «Чернокнижия», это очевидно. По отдельности они стоят немного, но вместе - миллионы, как сказал букинист Ройзман.
        Корсак затянулся сигаретой и опустил взгляд на страницу книги. Инструкция по вызову демона- в Средние века этим никого нельзя было удивить. Как в наше время невозможно удивить кого-нибудь рецептом приготовления экзотического салата или инструкцией по эксплуатации ай-пэда.
        Интересно, а если собрать все четыре части заклинания и попытаться провести процедуру вызова «помощника» по всем правилам- что за этим последует? И последует ли вообще хоть что-нибудь?
        Вызывать демона в двадцать первом веке- дикость! Впрочем, почему же дикость? Мир явно сходит с ума. Количество неврастеников растет с каждым годом. Сумма зла не уменьшается, а скорее наоборот. Кровь льется по всему миру рекой, чаще всего- вперемешку с нефтью. В воздухе пахнет катастрофой, а сильные мира сего, кажется, делают все, чтобы эту катастрофу приблизить.

«Мир сходит с ума,- подумал Глеб.- Определенно. И дьявола вызывать не нужно, поскольку он уже здесь».
        Сигарета обожгла Корсаку губы, он поморщился и ткнул окурок в пепельницу. Протянул руку, взял телефон и набрал номер Стаса Данилова.
        Стас отозвался почти сразу- впрочем, как всегда:
        - Слушаю тебя, Корсак!
        - Как продвигается расследование убийства Черновца?- спросил Глеб.
        - Не думаю, что это тебя касается, Корсак. На твоем месте я бы прижал задницу к креслу и…
        - Еще успеешь оказаться на моем месте,- сухо произнес Глеб.- Жизнь- штука непредсказуемая! А теперь слушай меня и не перебивай. Лицедей убивает тех, у кого есть книга.
        - Что? Какая книга?!
        - Старинная, пятнадцатого века. Называется «Чернокнижие» Антона Хониата. В свое время Хониат издал четыре варианта книги. В каждой из них, в тринадцатой главе, дается часть заклинания…
        - Корсак, ты издеваешься?
        - …Часть заклинания, с помощью которого можно вызвать демона-«помощника»,- закончил Глеб.- Одна из четырех книг была у Черновца. Вторая- у бизнесмена Коновалова. Лицедей убил их обоих и забрал книги. Но есть еще две части, а значит, будут еще два убийства. Узнайте, у кого эти книги, и вы сможете упредить Лицедея.
        - Ты…
        - Мы имеем дело с необычным человеком, Стас! Я не знаю, кто он такой - или что он такое,- но его способности явно превосходят возможности среднего человека.
        В трубке повисла пауза, а потом Данилов неприязненно отцедил:
        - Слушай, Корсак, я не знаю, какого дерьма ты нанюхался…
        - Сделай это, Стас!
        - Ты…
        Глеб отключил связь.
        Он взял стакан, отпил большой глоток и взглянул на экран телевизора.
        Роберт Рэдфорд сумел полностью оправдаться, коррумпированные полицейские отправились прямехонько в тюрьму, Рэдфорд получил награду в виде красавицы Фэй Данауэй, а бесстрастный киллер растворился в нью-йоркском тумане, не причинив главному герою никакого вреда.
        Детективный триллер со счастливым концом. Герой и героиня выпутались из передряг и теперь будут жить долго и счастливо. Или - не будут?

«Какие драмы ждут их впереди?- хмуро подумал Глеб.- Бог весть!»
        Телефон на журнальном столике пискнул, принимая эсэмэску. Глеб протянул руку, взял мобильник и нажал на кнопку приема.
        На экране дисплея появился адрес интернет-ссылки. Номер отправителя не определился. Глеб нажал на ссылку.
        На экране появилась белая комната. У дальней стены стоял стол, за ним, спиной к Глебу, сидел Лицедей. Мультяшный герой, напевая свою обычную песенку про лицедейство и злодейство, раскладывал на столе пасьянс. Это продолжалось несколько секунд, а потом он прервал песню и обернулся.
        - А вот и ты!- проговорил он своим мультяшным голосом.- Спасибо, что зашел на огонек, Корсак.
        - Не за что, ублюдок,- процедил Глеб сквозь сжатые зубы.
        Лицедей усмехнулся:
        - Мы с тобой оба игроки, приятель. И, кажется, на этот раз ты меня переиграл.- Камера наехала на лицо Лицедея, и тот вдруг заорал:- Но не думай, что на этом все закончилось!..
        Глеб вздрогнул. Лицедей отпрянул и вновь улыбнулся:
        - Прости, что повысил голос. Я, видишь ли, немого нервничаю. Дел накопилось много, а времени… В общем, ты понимаешь. Перейду к главному.
        Он щелкнул пальцами, и в руке у него появилась кукла- бледная, с нарисованными глазами и растрепанными волосами. Лицедей прищурил юморные глаза.
        - Твоя девчонка все еще у меня. Но теперь у тебя есть то, что принадлежит мне. А это значит, что нам предстоит совершить обмен.
        Он посмотрел на куклу и встряхнул ее. Кукла открыла глаза, посмотрела на Лицедея и пропищала: «Мама!» Из глаз ее полились слезы. Лицедей перевел взгляд на Глеба:
        - Я сообщу тебе, куда именно надо принести книгу. Но если ты решишь меня надуть…
        Лицедей чиркнул длинным ногтем по шее куклы. Голова отвалилась и со стуком упала на стол. Откуда ни возьмись на столе появился огромный черный паук. Он схватил голову куклы и, резво перебирая мохнатыми лапками, утащил ее прочь, за рамки экрана.
        - Да, и еще,- заговорил Лицедей.- Не знаю, где ты сейчас, но не советую тебе возвращаться домой. И опасайся своих дружков-полицейских. Что-то подсказывает мне, что с минуты на минуту у кого-нибудь из них может появиться страстное желание поджарить тебе задницу!
        Лицедей вновь щелкнул пальцами, и обезглавленное тело куклы превратилось в игральную карту.
        - До встречи, Корсак!- сказал он и резко швырнул карту в экран.
        Карта прилипла к линзе объектива, закрыв обзор, перевернулась, и Глеб увидел картинку, занявшую весь экран.
        Это был джокер- с уродливым, кошмарным, безгубым лицом.
        Ролик закончился. Несколько минут Глеб сидел с задумчивым видом, затем выключил телефон, снял заднюю панель мобильника и вытащил сим-карту. Сделал он это скорее интуитивно, поскольку понимал, что это ему уже не поможет.

12
        Продюсер Игорь Шульга, краснолицый, седоватый, угрюмый, сидел в глубоком кресле со стаканом виски в руке и смотрел на свою юную любовницу и протеже Стеллу Осеневу.
        Она листала иллюстрированный журнал, слюнявя пальчик, как это обычно делают маленькие дети и старички. Девочка была что надо- густые белокурые волосы, гладкое и свежее, как цветок, личико, упругая маленькая грудка, плотно обтянутая белой маечкой.

«Эти бесконечные глянцевые журналы…- поморщился Шульга.- Интересно, прочитала ли она в жизни хоть одну книгу?»
        Год назад у Шульги умерла жена, и после ее смерти в его жизни многое изменилось. Даже не в жизни, а в его отношении к этой самой жизни. Если раньше Шульга просто не любил людей, то теперь он стал их презирать. Он понял, что человеческая жизнь- это пшик и что от любого, даже самого сильного конкурента, можно избавиться, как от ненужного мусора, одним лишь нажатием пальца на спусковой крючок.
        Шульга, и прежде-то никогда не отличавшийся особой деликатностью, стал вести себя еще раскованнее и вальяжнее с теми, кто зависел от него и кого он теперь абсолютно ни во что не ставил. Людям нужным он подавал руку, но каждый раз, глядя на такого
«нужного человека», он думал: «Тебе лучше согласиться со мною, приятель! А не согласишься сам- я найду способ тебя убедить».
        Слабые умирают и рассыпаются в прах, а сильные идут по их костям к славе, деньгам и успеху.
        - Стелла!- окликнул он юную любовницу.- Поди-ка сюда!
        Девчонка отложила в сторону модный журнал, поднялась с дивана и с улыбкой подошла к Шульге.
        - Сядь!- Он хлопнул себя ладонью по коленке.
        Стелла послушно села.
        Игорь посмотрел на ее аккуратненький носик, на ровные, словно сделанные из мрамора щечки, на алые пухлые губки. Затем скользнул взглядом по ее груди- сквозь тонкую белую ткань майки просвечивали темные полукружья сосков.
        - Сними это!- приказал Шульга.
        - Что?
        - Майку!
        Улыбка Стеллы стала игривой.
        - Но у меня под майкой ничего нет,- сказала она.
        - Сними!- повторил Шульга.
        Девушка подхватила край майки и, продолжая улыбаться, быстро стянула ее через голову. Шульга протянул руку и потрогал пальцем розоватый сосок Стеллы, помял его, затем нагнулся и поцеловал. Стелла шутливо шлепнула его ладошкой по толстому затылку и захихикала.
        - Ты красивая,- сказал Шульга.- И ты никогда не носишь лифчик. Почему ты никогда не носишь лифчик?
        - Пупсик, он мне не нужен!
        - Все женщины носят лифчик,- упрямо повторил Шульга.- Моя жена носила лифчик.
        - Значит, ей было что скрывать. Наверно, у нее была ужасно некрасивая грудь.
        Лицо Шульги слегка потемнело.
        - У нее была очень красивая грудь. Так почему ты не носишь лифчик? Тебе нравится, когда мужики на тебя пялятся?
        Стелла сморщила носик:
        - Иногда ты становишься просто невыносим!- Она попыталась встать, однако Шульга удержал ее:
        - Сядь!
        Она вновь обняла его за шею.
        - Пупсик,- Стелла ласково улыбнулась,- но я ведь не хожу повсюду с голой грудью.
        - Но ты постоянно носишь обтягивающую одежду.
        Стелла пожала плечами.
        - Я люблю обтягивающую одежду,- сказала она.- У меня красивая грудь, и мне идет обтягивающая одежда.
        - Это все равно что ходить голой.
        - Ты так считаешь?- Стелла взяла его руку и положила ее на свою грудь.- Зато,- с улыбкой сказала она,- никто не может сделать вот так. Только ты!
        Шульга провел ладонью по теплой шелковистой коже, но тут же убрал руку.
        - Опустись на пол,- сухо проговорил он.
        Стелла выполнила приказ. Он взглянул на нее сверху вниз и усмехнулся:
        - Ты знаешь, что делать.
        Пока Шульга доливал себе виски из бутылки с черной этикеткой «Glengoyne», Стелла расстегнула «молнию» на его брюках. Продюсер отпил большой глоток виски, запрокинул голову и прикрыл глаза.
        Шульга любил унижать эту потаскушку. Он словно испытывал ее алчность и тщеславие на прочность. Сколько раз она подставит ему свою маленькую крепкую задницу ради того, чтобы он спродюсировал ее новый альбом? Сколько ударов выдержит- в расчете на очередной видеоклип? Алчность девчонки не знала границ. Похоже, она готова была терпеть целую вечность, и Шульгу это забавляло. Страшно забавляло!

…Через пару минут Стелла откинула со лба волосы, подняла с пола майку и вытерла ею рот.
        Шульга шумно вздохнул. «Проститутка,- подумал он.- Обыкновенная проститутка. Такая же, как и все другие. Боже, как понятен и как скучен этот мир!»
        Не открывая глаз, он поднял стакан с выпивкой, но до губ его не донес. Сильным ударом стакан вышибло у него из пальцев, и тонкая удавка впилась в его шею.
        В последнее время Стелла Осенева много пила, и было от чего. Поначалу судьба улыбнулась ей. Крутой продюсер обратил на нее внимание! Правда, для этого ей пришлось лечь с ним в постель, но тут уж ничего не поделаешь. Красота- единственное оружие девушки, если она хочет выжить в этом мире, в страшном мире, где всем заправляют мужчины. Этому Стеллу с детства учила мать, и Стелла оказалась хорошей ученицей.
        У Игоря Шульги был тяжелый характер. А сам он напоминал Стелле дикого зверя, только не хищника, а какого-нибудь грифа или, например, гиену. Ведь у хищников глаза холодные и острые, они выпучены, и взгляд устремлен вперед- они выискивают добычу. А глаза Шульги, маленькие и абсолютно черные, были так глубоко упрятаны под брови, что нельзя было понять, на что именно он смотрит. Такими глазами трудно смотреть вдаль, но зато можно хорошо разглядеть то, что валяется под ногами.
        Со временем благодаря своему умению предугадывать мужские желания и без колебаний удовлетворять их Стелла сумела стать для Шульги незаменимой. Все остальные любовницы сгинули, исчезли с его сексуального небосклона.
        Но в последние два месяца все пошло не так. Шульга захандрил и совсем перестал давать ей деньги. Кроме того, его совершенно перестала интересовать ее карьера. Ни видеоклипов, ни студийных записей, ни клубных выступлений… Похоже, она ему наскучила.
        Шульга и раньше был грубым и хамоватым человеком, теперь же он стал просто неуправляемым. Однажды он ударил Стеллу кулаком в живот. Ударил без причины, просто так, как он сам потом сказал (ничуть, впрочем, не оправдываясь): «Мне нужно было снять напряжение».
        Еще через неделю все повторилось. На этот раз- в постели. Во время секса он вдруг намотал волосы Стеллы на руку и начал душить ее. Стелла перепугалась до смерти, а Шульга продолжал тянуть ее за волосы и душить, пока не кончил и не скатился боком на простыню. Кончи он на минуту позже- и Стелла лишилась бы скальпа. А может быть, даже и жизни!
        С тех пор это повторялось все чаще и чаще. Стелле было страшно, очень страшно ложиться с Шульгой в постель, но куда деваться? «Ничего,- подбадривала себя Стелла.- Мне бы только раскрутиться, а там я сама его уволю! Нужно только еще немного потерпеть». И она терпела.
        Человек, который подошел к Стелле в баре два дня тому назад, был высоким и подтянутым, как отставной офицер. Гладкая, как бильярдный шар, голова, серые спокойные глаза, насмешливые, твердо очерченные губы. Лицо немного вытянутое и худощавое, пожалуй, слишком бледное, но бледность его не портила; под носом- тонкая черная полоска усиков. По-своему, он был даже красив.
        - Вы позволите вас угостить?- спросил мужчина, и Стелле понравилось, как это прозвучало: без наглости, без самонадеянного мужского апломба- просто и спокойно.
        - Если вам так хочется,- пожала плечами Стелла.
        Настроение у нее было поганое. Душевную боль не могли заглушить ни выпивка, ни сигареты, ни музыка.
        Мужчина поманил пальцем бармена, посмотрел на Стеллу и спросил:
        - «Мартини»?
        Стелла не ответила.
        - Два «Мартини» со льдом, лимон и миндаль,- сказал мужчина бармену.- Повернулся к Стелле и улыбнулся:- Мне кажется, мы где-то встречались.
        Стелла пристально на него посмотрела. Лицо его и впрямь показалось ей знакомым. Она пожала плечами:
        - Не знаю. Я встречаюсь со многими людьми. Всех не упомнишь.
        - Меня вы бы запомнили,- сказал незнакомец.
        - Да?- Стелла усмехнулась.- И что в вас особенного? Лысина, что ли?
        - Я предпочитаю слушать, а не болтать,- произнес мужчина холодным, спокойным голосом, от которого по ее коже внезапно побежали мурашки- Это выделяет меня из толпы.
        Бармен поставил перед ними по бокалу «Мартини». Мужчина взял свой бокал и немного отпил.
        - Отличный «Мартини»,- негромко похвалил он.- Терпкий, как человеческая кровь.

«Еще один больной сукин сын,- пронеслось в голове у Стеллы.- И почему мне так везет на придурков?!»
        Незнакомец посмотрел на нее своими мерцающими желтоватыми глазами и вдруг сказал:
        - Я могу вам помочь.
        - Помочь? Мне?- Стелла взглянула на него с удивлением.
        Он кивнул:
        - Да.
        Стелла чуть прищурила голубые глаза и проговорила с усмешкой:
        - А как вы это сделаете?
        Незнакомец наклонился и поднял с пола кейс, которого Стелла раньше не заметила. Положил его на колени и сказал:
        - В этом кейсе- двести тысяч евро. Я отдам вам его в обмен за одну услугу.
        Щеки Стеллы слегка побелели.
        - Какую услугу?- проговорила она дрогнувшим голосом.
        - Вы оставите дверь в квартире Шульги открытой и отключите сигнализацию. Тогда, когда я велю вам это сделать.
        Стелла несколько секунд молчала, пытаясь осмыслить его слова, неуверенно улыбнулась, как улыбаются не слишком-то удачной шутке, и уточнила:
        - Вы хотите его ограбить?
        Человек посмотрел ей в глаза, улыбнулся и сказал:
        - Нет. Я хочу его убить.
        Стелле понадобилось полминуты, чтобы справиться с изумлением. Она вновь выдавила на губы улыбку, хотя уже успела понять, что незнакомец не шутит, и пробормотала прерывающимся голосом:
        - Но… почему?!
        - Потому что я хочу забрать у него одну вещь,- сказал незнакомец.- А он никогда не расстанется с ней добровольно.
        Он взял свой бокал и пригубил «Мартини». Итогда Стелла задала вопрос, которого не должна была задавать.
        - Кто вы?- спросила она.
        - Я?- Он посмотрел на нее поверх бокала спокойным взглядом и ответил просто, почти буднично:- Смерть.

…СМЕРТЬ!
        Это страшное слово гулким эхом отозвалось в угасавшем сознании удачливого продюсера Игоря Альбертовича Шульги. Бледное лицо Стеллы качнулось перед его глазами, а потом наступила тьма…
        Если бы он прожил на несколько секунд дольше, он бы увидел, как Стелла метнулась к двери и как крепкая рука схватила ее за волосы и швырнула в кресло.
        - Сиди,- приказал холодный голос.
        Стелла вжалась в кресло, подняв руки к груди и с ужасом глядя на лысого убийцу.
        - Вы… обещали…- хрипло вымолвила она.- Обещали, что дадите мне уйти!
        Незнакомец не ответил, сдернул с шеи мертвого Шульги цепочку с ключом и прошел к сейфу, расположенному за перегородкой из стеллажей, на которых стояли призы, полученные Шульгой на разнообразных фестивалях и церемониях. Сверкающий шарик
«Золотого граммофона», тяжеленная стеклянная книга «Чертовой дюжины», золотые ладони «Овации» и куча других призов, рангом поменьше.

…Вскоре убийца вышел из-за стеллажей, держа под мышкой стальную коробку, и подошел к креслу, в котором сидела бледная дрожащая Стелла. Он опустился перед ней на корточки, посмотрел ей в глаза. Разжал тонкие губы и спокойно проговорил:
        - Ты хотела получить деньги.
        - Мне ничего не нужно,- пробормотала Стелла.- Я ничего не хочу!
        Он вздохнул.
        - Зря.- На секунду задумался и вдруг спросил:- Ты когда-нибудь видела, как выглядит смерть?
        Стелла молчала, будучи не в силах произнести ни слова. Лоб ее покрылся испариной, зубы отбивали частую дробь.
        - Я тебе покажу,- сказал лысый убийца. Прищурил желтоватые глаза и добавил: - Ты это заслужила.
        Он положил стальную коробку на пол и немного отстранился от кресла. Затем ухватился пальцами за свои острые скулы и сделал нечто такое, от чего волосы на голове у Стеллы встали дыбом, а из самых тайных и мрачных глубин ее маленькой души вырвался долгий протяжный вопль ужаса.
        Глава 4

1
        Глеб едва успел сунуть книгу в вентиляционную шахту и привинтить решетку на место, как в дверь постучали. Он бесшумно спрыгнул со стула, задвинул его в угол, прошел к двери и громко спросил:
        - Кто там?
        - Полиция,- отозвался грубый холодный голос.- Откройте!
        Глеб повернул ручку двери. Она распахнулась сама собой, и помещение мгновенно заполонили люди в черной форме. Глеба оттеснили в глубь комнаты и окружили. Вошли еще двое, обоих Глеб знал.
        Глеб сглотнул слюну, взглянул на капитана Волохова и спросил:
        - Что это значит, Толя?
        Здоровяк отвел глаза. Глеб перевел взгляд на Данилова, который стоял у двери, сунув руки в карманы плаща, и неприязненно смотрел на Корсака:
        - Стас?
        - Ты подозреваешься в убийстве,- отчеканилтот.
        - Вот как.- Глеб чуть прищурился.- И кого же я убил?
        - Бизнесмена Коновалова и его сына.
        Глеб покачал головой:
        - Стас, это чушь.
        - Да ну?- усмехнулся Данилов.
        Глеб повернулся к Волохову:
        - Толя, что это за ерунда, можешь мне объяснить?!
        - Тебя засняли видеокамеры, Глеб,- пробасил тот.- Их в квартире у Коновалова была целая прорва.- Волохов достал из внутреннего кармана пиджака несколько распечатанных на принтере снимков и протянул их Глебу:- Вот, посмотри.
        Корсак взял фотографии. С первого снимка на него смотрело его собственное лицо.
        - Это ты?- громко спросил его Стас Данилов.
        Глеб просмотрел фотографии и покачал головой:
        - Нет. Хотя похож.
        - Разберемся,- сказал Стас.- А пока что следуй за нами. И не тяни время, Корсак. Тебе это не поможет.
        Глеб хмуро посмотрел на него:
        - Данилов, ты правда думаешь, что я- убийца?
        - Следствие покажет,- процедил тот.
        - Но ведь совершенно очевидно, что Лицедей…
        - Да, да, ты уже об этом говорил.- Стас усмехнулся.- Умеешь быть убедительным! Придумал историю про московского Фантомаса, и я чуть было на нее не купился. Гениальный преступник, меняющий внешность! Оборотень в человеческом обличье! Только знаешь что- втирай эти сказки своим читателям.
        - Улики говорят против тебя, Глеб,- пробасил Толя Волохов.- Вчера вечером ты играл в карты с Максимом Коноваловым и обыграл его подчистую. Парень вспылил, бросился на тебя с кулаками. Вас растащили.
        - Какой резон мне был убивать Коновалова?
        - Резоны могут быть разные,- сказал Стас, сверля Глеба недобрым взглядом.- Готов поклясться, что у тебя в загашнике хранится куча секретов. Ты игрок, и ты любишь красивую жизнь. Ты не трус. Ты изворотлив и хитер.
        - К чему ты клонишь?
        - Наши специалисты составили психологический портрет Лицедея,- сказал Стас.- И ты под него вполне подходишь!
        Глеб изумленно уставился на Данилова:
        - Ты это серьезно?
        - Вполне. Знаешь, что я думаю? Ты нарочно разыграл этот спектакль с Коноваловым-младшим. Ободрал его как липку, а потом- уж не знаю как- закинул удочку по поводу папашиного сейфа. Дескать, денег тебе папаша не даст, но ты можешь взять их сам. Мальчишка повелся на твою уловку. Он открыл отцовский сейф, но тут в игру вновь вступил ты.- Данилов выдержал паузу, сверля Глеба мрачными глазами, и продолжил:- Ты без труда разделался с мальчишкой, но тут в кабинет вошел Коновалов-старший. Он был крепкий тертый мужик, но ты уработал и его. Потом ты обчистил сейф, стер все следы- и был таков.
        - Если я такой хитрый, то почему же не позаботился о видеокамерах?- спросил Глеб.
        - И на старуху бывает проруха. Я знал многих умников, которые рассчитали и разыграли гениальную, как им казалось, комбинацию, но погорели на пустяках.
        - Вот, значит, как.- Глеб усмехнулся.- Ты меня недооцениваешь, сероглазый! Ну а что насчет других убийств? Их тоже совершил я?
        - Возможно. Это мы скоро узнаем.- Данилов сдвинул брови.- Одного не могу осмыслить: как ты мог поступить так с Машей?
        Лицо Корсака вытянулось от изумления.
        - Ты считаешь, что я…- Глеб осекся, не в силах докончить фразу.
        - Маша что-то узнала,- сказал Данилов.- Она тебя любила и ничего от тебя не скрывала. Ты понял, что она взяла верный след, и решил ликвидировать ее.
        Глеб сжал кулаки.
        - Я бы на твоем месте остановился,- процедил он сквозь зубы, глядя на Стаса мерцавшими глазами.
        - На моем месте ты никогда не окажешься,- сухо обронил Стас. Посмотрел на сжатые кулаки Глеба и усмехнулся:- Хочешь меня ударить? Давай! Намотаем тебе срок на полную катушку.
        - Стас, кончай это,- пробасил Толя.
        Глеб вздохнул:
        - Значит, я убил Черновца и Коноваловых? Ия похитил Машу. А кровь по ночам из младенцев я не пью?
        - Может, и пьешь,- невозмутимо отозвался Стас.- Если это так, то я и об этом узнаю.
        - Узнаешь,- согласился Глеб. И, прищурившись, добавил:- Когда почувствуешь мои зубы на своей шее! Переодеться-то хоть можно? Или вы меня повезете прямо так- в халате и тапочках, как гейшу из разгромленного борделя?
        Стас пожал плечами:
        - Переоденься.
        - У меня одежда в ванной.
        - Ну, значит, иди в ванную. Надеюсь, ты не собираешься перерезать себе вены?
        - Не дождетесь!
        Стас ухмыльнулся. Глеб прошел мимо него и направился в ванную комнату.
        - Щеколду не задвигай,- сказал ему вслед Данилов.
        Глеб усмехнулся:
        - Обещаешь не подсматривать?
        Стас скривился. Толя, не глядя на Глеба, достал сигареты. Корсак переступил порог ванной комнаты и, перед тем как закрыть за собой дверь, игриво проговорил:
        - Дождитесь меня, мальчики! Я быстро!
        Омоновцы заухмылялись. Стас проворчал какое-то ругательство.
        Прикрыв дверь, Глеб быстро скинул халат и тапки, надел брюки, рубашку и пиджак, туфли натянул прямо на босу ногу, сунул во внутренний карман пиджака бумажник, потом ловко, как кошка, запрыгнул на ванну, открыл фрамугу длинного горизонтального окна, ухватился руками за край рамы и легко перебросил тело по ту сторону окна.
        На улице накрапывал дождь. Опустив ноги на кирпичный карниз, Корсак с облегчением вздохнул и пробормотал:
        - Хоть какая-то польза от того, что я худой!
        Посмотрел вниз, и легкомысленное выражение моментально сошло с его лица. Глеб стоял на узком карнизе, на высоте четырех этажей. Одно неловкое движение- и фатальный полет неминуем.
        - Корсак, поторапливайся!- услышал он приглушенный окрик Данилова.
        - Уже иду, милый,- пробормотал Глеб и, стараясь не смотреть вниз, двинулся по карнизу к соседнему окну.
        Он передвигался короткими шажками, прижимаясь спиной к стене. Глеб старался не смотреть вниз, на землю, до которой лететь было метров пятнадцать, он сконцентрировал взгляд на стене высотного дома напротив. Каменная кладка холодила лопатки, дождевые капли стекали по лицу.
        Наконец Глеб добрался до соседнего окна. Медленно и осторожно развернулся, надавил руками на фрамугу, молясь, чтобы она была не заперта. Фрамуга поддалась.
        - Твою мать!- услышал Глеб гневный окрик.
        Он обернулся. Из окна торчала голова Стаса Данилова. Лицо исказилось от злобы, в глазах застыла ярость.
        Опер вытянул в его сторону руку, и Глеб увидел, что Стас сжимает пистолет.
        - А ну вернись!- крикнул Стас.
        - Ага, сейчас,- с усмешкой отозвался Глеб.- Только рубашку сменю!
        В руке Данилова в мгновение ока появилась рация.
        - Сообщение для всех подразделений: подозреваемый Корсак сбежал! Повторяю: он убегает!
        И почти тотчас же Глеб увидел внизу двух полицейских в форме патрульных. Корсак перевел дух, взялся за край рамы, сгруппировался и, перемахнув через нее одним движением, упал в ванну другого номера, больно ударившись спиной.
        Быстро выбрался, выскочил в коридор, уперся руками в тяжелую тумбу и с грохотом придвинул ее к двери номера. С тумбы на пол упали ключи от машины и брелок сигнализации. Глеб машинально подхватил их и сунул в карман брюк. Затем пробежал к окну комнаты, выходившей на другую сторону улицы (этот номер был угловым), распахнул его и вновь выбрался на карниз.
        Где-то кричали, что-то грохотало, но Глеб заставил себя сконцентрироваться. Увидев изгиб водосточной трубы, он выгнулся и обхватил трубу левой рукой. В паре метров от него находилось закрытое окно. Глеб помнил, что оно выходит на лестницу черного хода.
        Корсак мысленно помолился, резко ударил локтем по стеклу и заслонил рукой лицо от разлетевшихся осколков. Обошлось без порезов. И на том спасибо! Глеб приподнялся на носках и рывком перекувырнулся через подоконник. Первый удар обжег его тело, за ним последовала еще серия ударов- Глеб скатился по лестнице, едва не переломав себе кости.
        Последний удар на мгновение лишил его сознания. Придя в себя, Глеб ощутил во рту привкус крови. Нижняя губа была разбита.
        Взглянув вверх, Корсак увидел белый потолок и такой же белый плафон. Пора было подниматься. Глеб поднял руку, вцепился в перила и медленно встал на ноги. Осторожно подвигал руками, покрутил шеей. Тело болело от многочисленных ушибов, но переломов, судя во всему, не было. Он языком проверил зубы- тоже были целы. Отлично!
        Глеб вытер рукавом пиджака потный лоб и побежал по ступенькам вниз. Через несколько секунд он был на первом этаже. Юркнул в коридор, где находились подсобные помещения, проскользнул мимо каких-то дверей, окон, раковин, наткнулся на железную дверь, откинул засов и выскочил на улицу.
        В груди что-то давило. Глеб дышал с трудом, коротко всхрипывая, проклиная сигареты и свою пагубную зависимость от никотина, от которой он не мог избавиться уже двадцать лет.
        Увидев автостоянку, журналист выхватил из кармана брелок сигнализации и ключи, подобранные в соседнем номере, навел брелок на ряд машин и надавил пальцем на кнопку. Раздался писк бипера, и белая «Ауди» приветливо мигнула ему фарами.
        Глеб подбежал к машине, распахнул дверцу и рухнул на водительское кресло. Со стороны двора послышались крики и топот чьих-то ног. Глеб воткнул ключ в замок зажигания, завел двигатель и рванул с места.

2
        Хант любил одиночество. Когда он выходил в сумерках наружу и застывал на одном месте, глядя в небо, он слышал, как летучие мыши и ночные птицы, кружащие над свалкой, неожиданно пикировали вниз, привлеченные его движениями, но тут же вновь взмывали ввысь. Он чувствовал свою сопричастность к этому темному миру сумеречных хищников, словно сам был одним из них.
        Окружавший Ханта мир представлялся ему чем-то огромным и нереальным, и только свалка была настоящей. Мир мертвых вещей. И мертвых животных. И мертвых людей. Из этого следовало, что только смерть обладает истинной реальностью. И потому- в отличие от краткосрочной жизни- смерть принадлежит Вечности.
        Хант ненавидел людей. Его выводили из себя их наглые манеры, их уверенность в себе и в своих силах (будто каждый из них собирался жить вечно!), их мнимые добродетели, в которые сами они не верили. Но точно так же его бесила их слабость. Это была слабость сухой травы, колыхавшейся на ветру, травы пустой, сорняковой, опутавшей собою всю планету. Травы, которую не жалко было бы выкорчевать.
        Люди были лицемерны. Они на каждом шагу трубили о человеколюбии и милосердии, но за всю свою сорокалетнюю жизнь Хант не получал от них ничего, кроме ударов, пинков, тычков и оскорбительных кличек. Они считали его жалким отбросом и указали ему на это место- как на единственное для него возможное. Они хотели унизить его, но у них ничего не вышло, ибо Хант обрел на этой свалке, среди таких же жалких отбросов, как он, свое счастье- и не желал себе другой жизни.
        Хант ненавидел людей… Больше всего он ненавидел тех, кто лицемерно улыбался ему в лицо, скрывая свое презрение, а иногда и страх. Но больше всего он ненавидел женщин. Они смотрели на него с жалостью, ни одной из них и в голову не могло прийти, что в штанах у него есть то, что и у других мужчин. Для них он был экзотической тварью, чудовищем в клетке, которому можно бросить конфетку. Это они называли человеколюбием! Но ни одна из этих раскрашенных тварей не считала его человеком.
        Ни одна!
        Но что самое омерзительное, все они были рассадниками того, при мысли о чем Ханта передергивало,- они были рассадниками жизни. Их чрево порождало жизнь, их груди ее вскармливали. Хант же принадлежал миру смерти- королевству отбросов, мертвой плоти и мертвых вещей.
        Особенную ярость у Ханта вызвала их выпяченная наружу сексуальность. Они красили рты помадой, «рисовали» себе глаза, натирали щеки пудрой, скрывая следы начавшегося разложения. Видя все это или думая об этом, Хант испытывал приступы отвращения и злобы.
        Отвергая смерть, они нарушали естественный путь развития Вселенной, которая неминуемо двигалась к гибели. Думая об этом, Хант ощущал себя кем-то вроде великого стражника, хозяина пограничной полосы, четко прочерченной между двумя мирами. В его представлении жизнь и секс были названиями одного и того же, а смерть, рыцарем которой он был, нуждалась в его защите. Смерть, которой он поклялся служить, требовала от него жертв. И полтора года тому назад Хант решился.
        В тот самый первый раз он поступил просто. Подъехал поздно вечером на своем фургоне к окраинной станции метро, остановил машину и стал ждать подходящую жертву. А как только дождался, выбрался из фургона, подошел к ней сзади и ударил молотком по голове. Он убил ее одним ударом.
        Потом, уже на свалке, раздев девушку, Хант прижался к ней всем телом и заплакал. Он плакал от счастья. Холодное прикосновение мертвой плоти вызвало у него то, на что он рассчитывал: трепетное, почти священное возбуждение. Он сжимал в объятиях смерть и дергался в судорогах, изливая волны семени, и этот миг был самым счастливым в его жизни.
        Это было первое убийство. За ним последовало второе, третье и четвертое…
        С пятой жертвой он прокололся. Ударил ее молотком недостаточно сильно, а когда привез в фургоне на свалку, увидел, что девушка еще жива. Вновь вооружившись молотком, он решил добить жертву, но почему-то не смог. Выяснилось, что добивать раненого человека гораздо труднее, чем просто убивать, даже когда этот человек- всего лишь раскрашенная шлюха.
        Тогда он решил подождать, пока она умрет сама. Девушка хрипло и тяжело дышала, черепная кость ее была проломлена, волосы свалялись от загустевшейся крови и торчали колтуном. Но умирать она не хотела. И даже больше того- Ханту казалось, что в ней сейчас больше жизни, чем смерти.
        Горбун долго смотрел на ее белое, как бумага, лицо, размышляя над тем, что она сейчас видит. Быть может, в ее покалеченный мозг врываются потусторонние видения- огромные черные пространства, заполненные всполохами и протуберанцами?..
        Он вдруг вспомнил, что умирающий человек должен увидеть перед смертью всю свою жизнь. «В последний момент вся жизнь проходит у человека перед глазами»- так было написано в какой-то книге.
        Хант посмотрел на ее веки, и ему вдруг показалось, что ее глазные яблоки под ними шевелятся, поворачиваются… И Хант вдруг испытал жгучее желание посмотреть ей в глаза. Что, если он увидит, как из них уходит жизнь?
        Горбун склонился над ее лицом, осторожно взялся кончиками пальцев за веки и приподнял их. На мгновение ему показалось, что на дне ее глаз мерцает что-то страшное, он даже вздрогнул, но потом понял, что это всего лишь отражение лампочки.
        Он опустил ей веки и с этой секунды потерял к ней всякий интерес. Тем не менее девушка не умирала. Прошел вечер, ночь, наступило утро, а она все еще была жива. Эта тварь цеплялась за жизнь изо всех сил, и Хант уже не мог смотреть на нее без презрения. Он чувствовал себя так, будто, связавшись с ней, испачкался в чем-то скверном.
        В конце концов Хант устал ждать ее смерти. Дождавшись вечера, он погрузил ее в фургон и отвез на то место, откуда и забрал. Грубо вытолкнул девушку- она упала на асфальт,- захлопнул дверцу, тронул фургон с места и был таков.
        Впоследствии он предпочитал не вспоминать об этом случае, а если вспоминал, лицо его передергивалось, а душа наполнялась таким отвращением, что к горлу подкатывал тошнотворный ком.
        Но на ошибках учатся. Да-да, на ошибках учатся! И после просчета с пятой жертвой Хант завел для себя новое правило. Он никогда не мучил свои жертвы, никогда не давал им надежды, никогда не прикасался к ним, пока они были живы. Но сейчас он впервые в жизни нарушил этот закон, это правило, определяющее сущность его жизни.
        Когда единственный человек на свете, которого он уважал и любил, привез ему эту девушку, она была почти мертва. От Ханта требовалось добить ее и сжечь тело. Это было правило. Но Хант нарушил его. Его поразило то странное, неуловимое, возбуждающее состояние, в котором пребывала девушка- между жизнью и смертью. Она воплощала собой ту границу, которую поклялся охранять Хант. Не жизнь и не смерть, но нечто срединное, нечто из области призраков. И Хант изо всех сил жаждал продлить это состояние, хотя и понимал, что это невозможно.
        И еще- он чувствовал вину. Страшную вину перед человеком, который был его единственным другом. Перед тем, кто был так же чужд жизни, как и сам Хант.

* * *
        Крышка люка распахнулась. В полутемный погреб хлынул поток света от фонаря. Маша зажмурилась и закрыла лицо ладонями.
        - Эй!- проскрежетал голос горбуна.- Ты что там делаешь?
        - Ничего,- ответила Маша, стараясь, чтобы голос не дрожал.
        - Я слышал шум.
        - Да. Я что-то уронила.
        - Что уронила?
        - Какую-то… банку.
        - Что-о?
        - Банку!- крикнула Маша, чувствуя, как в душе поднимается гнев, как ярость застит отчаяние и страх.- Здесь какие-то банки!
        Горбун прорычал что-то невразумительное и начал спускаться по ступенькам.
        Маша ждала.
        Он наконец спустился, взглянул на осколки, на Машу и глухо пророкотал:
        - Ты нашла!
        - Да. Я нашла. Это ты сделал с ними?
        Вместо ответил Хант схватил Машу за волосы, рывком поднял ее на ноги и приблизил свое лицо к ее глазам.
        - Ты это видела,- прорычал Хант.- Ты видела это!
        - Да. Я это видела. Видела, чертов ты извращенец!
        В Машиной руке сверкнул осколок стекла. Хант заметил это краем глаза. Маша нанесла удар горбуну точно в шею, но у Ханта была звериная реакция, и он успел заслониться рукой. Зеленоватый осколок банки чиркнул горбуна по ладони, соскользнул и вонзился ему в щеку.
        Хант застонал от боли и схватился за окровавленное лицо. И тогда Маша изо всех сил толкнула его обеими руками в грудь, горбун потерял равновесие и рухнул спиной на рассыпанные по полу осколки банки и куски человеческой плоти. Куски стекла, подобно кривым клыкам, вонзились ему в поясницу, с хрустом вошли между лопаток… Он заорал, и крик его был так страшен, что Маша содрогнулась и закрыла уши ладонями. Но в следующую секунду она опомнилась, развернулась, подбежала к лестнице и стала быстро подниматься наверх, перехватывая руками толстые ступени-перекладины.
        А Хант уже поднялся на ноги. Из спины его хлестала кровь, но он этого не замечал. Схватившись за кусок стекла, торчавший из его желтой щеки, горбун вырвал его и отшвырнул в сторону. Прыгнул к лестнице и попытался ухватить Машу за ногу. От рывка нога Маши соскользнула с перекладины и угодила Ханту прямо в разрезанную щеку. Он взвыл и зажмурился от боли.
        Подстегиваемая страхом, Маша ринулась наверх с такой скоростью, какой сама от себя не ожидала. Выбравшись из люка, она повернулась и увидела голову Ханта над черным квадратом лаза. Маша увидела откидную крышку люка, сбитую из тяжелых дубовых досок. Она нагнулась, ухватилась за крышку, рывком подняла ей и с размаху обрушила на голову горбуна.
        Послышался хруст, потом- грохот. Маша кошкой прыгнула на крышку, присела, набросила скобу замка на петлю и просунула в нее толстенный стальной штырь, который валялся рядом и, по-видимому, служил задвижкой.
        Из погреба до нее донесся разъяренный рокот, в котором с трудом можно было распознать человеческую речь, люк сотряс мощный удар- Маша слетела с него и упала на пол. Но тут же вскочила на ноги, надвинула на крышку люка грязный деревянный ящик с инструментами, добежала до двери, распахнула ее и выскочила наружу.
        На улице царили сумерки. Маша быстро огляделась. Прямо перед собой она увидела огромные горы мусора. Дорожка от дома Ханта вела направо, огибая мусорную гору, проходила мимо груды ржавых автомобильных кузовов, и Маша, не теряя времени, побежала по ней, надеясь выбраться из жуткого мусорного царства туда, где ее увидят люди.
        И вдруг она услышала за своей спиной собачий лай. Маша оглянулась. Две огромные черно-палевые овчарки неслись за ней по пятам, сбежав с мусорной горы.
        Маша бросилась вперед и увидела еще одного пса- серого кудлатого кавказца со свирепо сверкающими глазами и оскаленной пастью. Он несся ей наперерез. Маша остановилась и растерянно оглянулась по сторонам в поисках путей к спасению, но таковых не было.
        Три огромных зверя стремительно приближались к девушке, и спастись от них у нее не было ни единого шанса. Поняв, что все кончено, Маша подняла с земли кусок железной арматуры, подбежала к ржавому кузову «Москвича», вскарабкалась на крышу и повернулась к приближавшимся тварям лицом, намереваясь дорого продать свою жизнь.

3
        Уже два с половиной часа Стас и Толя сидели перед монитором автоматизированной дактилоскопической информационной системы, работавшей в режиме поиска.
        Был вечер, все сотрудники отдела разошлись. В офисе было довольно-таки прохладно, и, чтобы не замерзнуть, усталые оперативники, сидя на диванчике, привалились плечами друг к другу.
        А дело было вот в чем. Проведя поистине титаническую работу, криминалист Паша Скориков сумел-таки найти на дверце потайного сейфа в квартире Коноваловых отпечаток пальца, не принадлежавший ни Максиму Коновалову, ни его отцу.
        Несколько часов назад Паша торжественно предъявил Старику этот отпечаток. Полковник вежливо поблагодарил Скорикова, произнес короткую, но выразительную речь о том, что «несмотря на всю свою изворотливость, убийца допустил серьезный промах». И что «рано или поздно это случается с каждым- даже с самым осторожным и хитрым преступником».
        А затем поручил Стасу и Толе пробить злосчастный отпечаток по базе данных.
        Оперативники поначалу восприняли задание с воодушевлением, но вскоре их энтузиазм иссяк. В базе данных Главного информационно-аналитического центра МВД хранилось более двадцати миллионов дактилокарт, а значит- торчать Толе и Стасу тут предстояло всю ночь.
        В офисе царил полумрак. Центральное освещение давно выключили, оставили только дежурное. Тусклый свет нагонял на Стаса дрему и тоску. А тут еще Волохов храпел под боком. Нашел себе подушку!
        Стас толкнул Толю локтем в бок, протянул руку к столу, взял белый пластиковый стаканчик, залпом допил остывший кофе и сказал:
        - Слышь, Толь?
        - Чего?- отозвался сквозь дрему Волохов.
        - Просыпается один мужик утром, смотрит, а рядом с ним на кровати сидит черная женщина с косой. Мужик спрашивает: «Эй, ты кто?» А она ему отвечает: «Я твоя смерть».- «И что теперь?»- спрашивает мужик. А Смерть отвечает: «Теперь ничего!» Смешно?
        - Угу. Очень. Это ты к чему рассказал?
        - К тому, что у нас ничего нет, кроме этого несчастного отпечатка. Если мы не найдем совпадений…
        - Хватит тебе каркать,- поморщился, не открывая глаз, Толя.- Этот парень не мог не засветиться раньше. Не родился же он гениальным киллером!
        - Он мог быть спортсменом,- возразил Стас.- Биатлонистом, например. Из биатлонистов получаются хорошие киллеры.
        - Ага. Или мастером спорта по настольному теннису. И теперь забивает всех насмерть ракеткой.
        Толя зевнул и поудобнее устроился на плече у Стаса. Тот поморщился и попытался спихнуть этого верзилу.
        - Не пихайся,- сказал Волохов, по-прежнему не открывая глаз.
        - А ты не спи. Между прочим, мы на работе!
        - Настоящий профессионал способен работать и с закрытыми глазами,- позевывая, объявил Толя.
        Стас посмотрел на мерцавший экран монитора, на котором мелькали дактилокарты и лица- мужские и женские.
        - Толь, хочешь еще один мрачный анекдот?- спросил он.
        - Нет,- пробасил Волохов.
        - Тогда слушай. Было у папы двое детей- старший Сережа и младшая Юленька. Однажды папа говорит Сереже: «Сынок, когда у Юленьки вырастут первые зубки, мы с мамой купим ей новую кроватку». Сережа начал завидовать сестренке и, чтобы она никогда не получила новую кроватку, стал выдавливать ей каждый первый зубик. Делал он это осторожно, так, чтобы родители не заметили. Но однажды он забыл это сделать, и за день у Юлечки выросли два зубика. А ночью она подползла к Сережиной кровати и перегрызла ему горло!
        - Смешно,- сказал Толя.- И к чему ты это?
        - К тому, что и на старуху бывает проруха. Ивообще- хотел тебя подбодрить.
        - Классно подбодрил.- Волохов зевнул.- Слушай, Стасис, спать я хочу- сил нет! Давай я немного покемарю, а ты пока сам последишь за монитором. А через час ты меня сменишь?
        - Валяй, спи,- разрешил Стас.
        Получив разрешение, Толя моментально захрапел. Слушать храп друга и видеть его спящим было для Данилова просто невыносимо. Он продержался несколько минут, затем ткнул Волохова кулаком в бок и закричал ему на ухо:
        - Подъем!
        Толя рывком сел на диванчике и испуганно пробасил:
        - А! Что случилось?!
        - Ничего,- спокойно ответил ему Стас.- Ачто такое?
        - Ты меня сейчас не трогал?..
        Данилов помотал головой:
        - Нет, конечно. А что случилось-то?
        - Да понимаешь… Приснилось, будто меня кто-то схватил. А потом засвистел мне в ухо.
        - Правда?- Стас приблизил лицо к Толиному, выпучил глаза и сказал страшным голосом:- Наверное, это была Юлечка!..
        - Да ну тебя!- отшатнулся Волохов.
        Стас заржал во весь голос. Толя хотел сказать ему пару ласковых, но тут поисковая система издала сигнал. Оперативники повернули головы и уставились на монитор. Сияющая на нем надпись гласила:
        СООТВЕТСТВИЕ НАЙДЕНО.
        ДАКТИЛОСЛЕД ИДЕНТИФИЦИРОВАН.
        Несколько секунд оперативники сидели неподвижно, не в силах поверить в успех, потом одновременно вскочили с диванчика и приникли к монитору. Взглянули на фотографию, прочитали информацию внизу, и лица их вытянулись еще больше.
        - Этого не может быть,- глухо проговорил Толя Волохов.
        Стас молчал, пытаясь переварить полученную информацию. Толя покосился на него и спросил:
        - Что будем делать?
        - Нужно позвонить Старику,- напряженным голосом ответил Данилов.
        Толя нахмурился и полез в карман за мобильником. Набрал номер полковника Жука и прижал трубку к уху. Старик отозвался почти сразу же:
        - Слушаю вас!
        - Андрей Сергеич, у нас есть результат,- сказал Волохов.- Только… боюсь, он вас сильно удивит.

4

«Ауди» птицей летела мимо неоновых вывесок баров, рекламных щитов, ярких витрин магазинов, толп спешивших прохожих. Глеб сжимал зубы так крепко, что под скулами его крепкими узлами вздулись желваки.
        Теперь расклад для него стал ясен как день, и он знал, к кому обратиться за помощью. Мчась по вечерней улице, Корсак мысленно благодарил судьбу за то, что она сделала его журналистом и наградила массой приятелей и друзей. Одна из светлых сторон профессии: среди множества твоих знакомых обязательно найдется тот, кто тебе нужен, даже если тебе нужен человек, занимающийся чрезвычайно специфической деятельностью.
        С одним из таких людей Глеб связался пять минут назад и теперь мчался к нему домой. Разговор им предстоял интересный и серьезный.
        Увидев двух полицейских, стоявших возле продуктового магазина, Корсак вспомнил, что он едет на украденной машине, и обругал себя за неосторожность. Остановившись у ближайшей станции метро, он бросил «Ауди», предварительно стерев свои отпечатки пальцев, и спустился под землю.
        В вестибюле метро Глеб купил на лотке кепку-бейсболку и очки с простыми стеклами. Надел все это, взглянул на себя в круглое зеркальце киоска «Оптика». Маскировка, прямо скажем, не идеальная, но все же это лучше, чем ничего.
        Глеб купил проездную карточку и нырнул в подземку.
        Данил Ремизов, известный в некоторых специфических московских кругах под кличкой Дориан Грей, или просто Дори, встретил Глеба очень радушно. Всплеснул руками, обнял, прижал к груди.
        - Ну-ну-ну,- улыбнулся Корсак.- Давай безрук.
        - Не бойся, не изнасилую!- насмешливо протянул Дори.
        Отстранился, окинул помятую фигуру журналиста скептическим взглядом и сказал:
        - Корсак, ты изменился, и далеко не в лучшую сторону! Я когда-то советовал тебе выглядеть поимпозантнее, но это уже перебор! Где ты взял эту дурацкую кепку? Она совершенно не сочетается с пиджаком от Пола Смита.
        Сам Дори был одет в серебристую рубашку, белые домашние брюки, а его каштановые волосы, выбритые на висках, были взбиты впереди в кок, придававший его худому вытянутому лицу романтическое выражение.
        Данил Ремизов работал гримером на киностудии.
        Дори провел Корсака в гостиную, налил ему виски со льдом, и Глеб тотчас приступил к сути дела:
        - Дори, у меня к тебе необычный вопрос.
        - Ты мастер задавать необычные вопросы, Корсак,- улыбнулся гример.- Ну, давай свой вопрос.
        - Что ты можешь рассказать мне о таком материале, как латекс?
        Дори моргнул:
        - О, Глеб. Наконец-то ты научился задавать интересные вопросы. О латексе я могу рассказать тебе все! Кстати, где-то в шкафу у меня завалялся один латексный корсетик. Если хочешь, могу тебе его показать- прямо на себе.
        - Дори!- строго сказал Глеб.
        Дори закатил глаза:
        - Ой, да ладно, это всего лишь шутка. Не надо так реагировать.
        - Пожалуй, я недостаточно точно сформулировал свой вопрос. Данил, меня интересуют латексные маски. Легко ли их изготовить и насколько они похожи на живое лицо?
        Дори лукаво посмотрел на Глеба:
        - Ах ты, грязный мальчишка! А ну-ка, признавайся, что ты замыслил?
        - Ничего, просто… Не важно. Так ты ответишь на мой вопрос или нет?
        Дори улыбнулся и понимающе проговорил:
        - Ладно-ладно, не буду лезть в твои тайны. Ну, что тебе сказать про маски… В принципе, изготовить латексную рожицу- дело несложное. Сначала делают слепок из альгината, это такая вытяжка из водорослей, по консистенции напоминает сметану, быстро схватывается и точно передает все детали текстуры. Потом на основе слепка изготавливают гипсовую форму. Потом берут поролоновый тампон и начинают наносить им на форму жидкий силикон- слой за слоем. Это процесс называется casting latex. Чтобы маска была жестче и жила долго, иногда силикон смешивают с клеем ПВА.
        Дори взял из хрустальной вазы виноградинку и кинул ее в рот. Раскусил ее, томно глядя на Корсака, и уточнил:
        - Что-нибудь еще?
        - Насколько похожей может быть маска?- повторил Глеб свой главный вопрос.
        - Ну…- Дори пожал плечами.- Это зависит от умения и опыта мастера. И от целей, для которых изготавливается маска.
        - Ты описал мне процесс изготовления маски по слепку. А если слепок снять не с кого? Существуют ли более сложные технологии?
        Дори наморщил чистый лоб:
        - Ну… есть еще и специальная машинка. Она стоит уйму денег, но с ее помощью можно создать маску без всякого слепка и формы. В этом случае маска выполняется из сверхтонкого медицинского силикона. Потом ее наклеивают на лицо с помощью специального геля - так плотно, чтобы она могла передавать мимику человека.
        - Что за машинка?
        - Называется «Морфокрит». Размером с большую кастрюлю. К ней прилагается сканер. Сперва делается объемный сканинг лица. Потом в локер помешается силикон, и- пошло-поехало! Но чтобы на выходе получилась отличная маска, руководить процессом должен отличный пластический гример. Иначе результат будет плачевный, как если бы простой чайник-юзер попытался написать компьютерную программу.
        - Удивительно!- выдохнул Глеб.
        - Технологии не стоят на месте, Корсак.- Дори бросил в рот еще одну виноградинку. - Самая важная часть процесса- сканирование лица, с которого будет скопирована маска. В нашем гримерском деле чаще всего приходится работать с фотографиями. Создание объемного сканинга по фотографиям - дело сложное и не всегда благодарное.
        - А если отсканировать живое лицо?
        - Тогда можно добиться поразительной точности. Но тут есть и другие сложности. К примеру, большой нос спрятать под маской очень нелегко. Или, скажем, толстые надбровные дуги… Чтобы имитировать все эти выпуклости и хрящи, нужно быть профессионалом высочайшего класса. Но и это еще не все. Маску нужно оживить с помощью красок.
        - Это сложно?
        - Сложно, но возможно. Обычно латексные маски окрашивают либо касторовым гримом, либо акриловыми красками для ткани. Впрочем, иногда красители добавляют прямо в жидкий латекс. В этом случае латекс станет чуть-чуть жестче и будет быстрее отлипать от кожи. С другой стороны, это может пригодиться- ну, например, если ты собираешься использовать цветной латекс для стриптиза!
        - Этот момент меня сейчас интересует меньше всего,- сказал Глеб.
        Дори усмехнулся:
        - А зря. С твоими данными я бы…
        - Дори!
        - Молчу-молчу.- Гример утрированно вздохнул:- Какой же ты нетерпимый!
        - А теперь главный вопрос: ты смог бы изготовить подобную маску?
        - Корсак, ты загоняешь меня в тупик. Мне хочется сказать тебе «да», но вместо этого я вынужден ответить- нет. Я не пластический гример. Я- просто гример. Я меняю внешность с помощью живописной техники, постижерских изделий, накладок. Можно приклеить герою бороду, проявить морщинки, изобразить шрамик. А пластический гример занимается другим: он меняет объем, форму, пропорции лица. Делает все то, чего невозможно добиться с помощью красок или накладной бороды. Специалист по пластическому гриму должен быть и скульптором, и ювелиром, и художником, и химиком. Он должен знать антропологию, анатомию, знать законы движения мышц… Ну, и все такое прочее.
        Дори бросил в рот очередную виноградинку. Глеб обдумал его слова и спросил:
        - Кто в России может изготовить столь совершенную маску и придать ей полное сходство с человеческим лицом?
        Ремизов задумался:
        - Ты знаешь, Корсак, на ум мне приходит только один человек…
        - Кто он?
        Дори наморщил лоб и сказал:
        - Сейчас на Питерской киностудии снимают фильм «Владимир Ленин. Между ангелом и дьяволом». Слышал?
        - Отдаленно.
        - Для главной роли приготовили несколько великолепных масок на основе латекса и силикона. Сканинг делали с лица настоящего Ленина.
        - Погоди…- Глеб недоверчиво прищурился.- Ты говоришь про того Ленина, который лежит в «гробнице» на Красной площади?
        - А ты знаешь других?- насмешливо уточнил Дори.
        Корсак озадаченно хмыкнул:
        - Ну, дела! Как же они сумели получить разрешение?
        - Не знаю как, но сумели. Ох, Глебчик, в наше время можно получить все, что хочешь! Не помогут знакомства- сработают деньги. Так вот, маски для этого фильма сделала Маргарита Князева. Та самая, которая изготовила «лицо» Владимира Высоцкого в недавнем фильме.
        - Расскажи мне о ней.
        - Лет восемь назад она была просто отличным гримером. Отличным, но- как многие другие. Потом съездила на стажировку в Америку и там, за океаном, стала адептом высоких технологий. Год проработала в Голливуде, делала лица каким-то киношным оркам или гоблинам. А когда вернулась в Россию, стала чуть ли не единственным специалистом в области «фэйс криэйшн».
        - Она живет в Питере?
        Ремизов поднял брови:
        - Почему в Питере? Здесь, в Москве.
        - У тебя есть ее телефон или адрес?
        - Где-то записан. Поискать, что ли?
        - Если тебе не сложно.
        - Сложно, Корсак!- Дори улыбнулся.- Но для тебя, так и быть, сделаю.
        Гример поднялся из кресла и ушел в соседнюю комнату. Вскоре он вернулся и протянул Корсаку визитку:
        - Вот. Только не забирай. Просто перепиши.
        Глеб хлопнул себя по карманам:
        - Мне на не что.
        - О боже,- закатил глаза Дори.- Ни дерьма, ни ложки! А еще журналист! Ладно, пожертвую тебе листок бумаги.
        Ремизов на минутку отошел к столу и протянул Глебу квадратик розовой бумаги с нацарапанным именем и номером телефона:
        - Держи, красавчик.
        Дори посмотрел, как Глеб прячет листок в карман пиджака, и поинтересовался:
        - Слушай, Корсак, а зачем тебе все это?
        - Хочу сделать себе новое лицо. Старое уже не в тренде.
        Гример усмехнулся:
        - Я так и понял. Смотри, как бы дело не дошло до новых зубов. При твоей профессии это всегда актуально.
        Глеб поднялся с кресла:
        - Ах ты, моя заботушка! Дай я тебя обниму!
        - Ах, боже мой, какие нежности.
        Дори закатил глаза, но, когда Глеб в шутку приобнял его, щеки Дори порозовели от удовольствия.

5
        Час спустя Глеб Корсак знал о Маргарите Игоревне Князевой если не все, то очень многое. Для этого достаточно было сделать всего лишь три звонка с незарегистрированного телефона, заряженного «серой» сим-картой, который он приобрел на Горбушке.
        А еще через полчаса Глеб нажал на кнопку звонка у входной двери квартиры, расположенной на пятом этаже двенадцатиэтажного дома на Тимирязевской.
        Нажимал он долго. Однако ему никто не открыл.
        Глеб спустился на межэтажную площадку, закурил и достал из кармана листок с данными Князевой, которые ему удалось раздобыть.
        Маргарита Игоревна Князева. Пластический гример.
        Сотрудничает со студиями «Грим-бест», «Design Group int.».

35 лет. Не замужем. Живет одна.
        Общается мало. В тусовках не замечена.
        Машина: седан «Volvo S40» красного цвета.
        К информации прилагалась фотография, полученная Глебом по электронной почте. Изображение было не очень четким, но черты красивого, даже классически красивого женского лица вполне различались. Темные волосы до плеч, пронзительный взгляд черных глаз. Женщина производила впечатление.
        Докурив, Глеб вернулся и позвонил еще раз. Но с тем же результатом. Подосадовав из-за того, что дело придется отложить, Корсак спустился на лифте вниз и вышел на улицу.
        Начало смеркаться, похолодало. Глеб надел очки с простыми стеклами, поплотнее надвинул на лоб кепку, сунул руки в карманы брюк и двинулся было к метро, но вдруг остановился. Во двор с противоположного конца дома въезжала машина. Красная. Судя по очертаниям, «Вольво».
        Глеб раздумывал всего пару секунда, а потом принял решение. Главное- выбрать правильный угол соприкосновения с бампером: чем острее угол, тем меньше сила удара. Наука, известная любому дорожному аферисту.
        Удар, визг тормозов, вскрик. Хлопанье дверцы, дробный стук каблучков.
        - Господи! Вы что, с ума сошли!
        - Прости… те.
        Глеб сел на асфальте и потер ушибленное бедро. Брюнетка присела на корточки рядом с Глебом.
        - Сильно я вас?- встревоженно спросила она.
        - Не знаю.
        Он вгляделся в ее лицо, ища сходство с факс-фотографией, которая лежала у него в кармане. Правильные строгие черты лица, черные глаза, тонкий нос с немного хищными ноздрями… Да, это была она, Маргарита Князева.
        - Тряхните головой!- потребовала женщина.
        - Не надо.
        - Да тряхните же! Это важно!
        Глеб легонько мотнул головой.
        - Ну?- спросила она.- Чувствуете головокружение и тошноту?
        - Да вроде нет.
        - Отлично,- с облегчением вздохнула брюнетка.- Значит, сотрясения нет. О боже, свалились вы на мою голову! Ну что- звонить в «Скорую», что ли?
        Корсак пожал плечами:
        - Ну…
        - Или, может быть, так?- с надеждой спросила брюнетка.
        - Так?- Глеб поморщился от боли в ноге.- Это как?
        Несколько секунд она размышляла, затем решительно достала из сумочки кошелек.
        - Знаете что… У меня есть триста долларов…
        - Не надо,- сказал Глеб.
        Лицо женины на мгновение окаменело.
        - Понимаю. Этого мало. Но я могу снять с карточки еще. За углом есть банкомат, и я…
        - Мне не нужны деньги,- сказал Глеб. Посмотрел ей в глаза и добавил:- Достаточно простого извинения.
        - Извинения?- Взгляд брюнетки стал неприязненным и подозрительным.- Не понимаю… В чем тут подвох?
        - Ни в чем,- сказал Глеб.- Подвоха нет.
        Женщина некоторое время с удивлением смотрела на Корсака, потом тихо произнесла:
        - Извините. Это все?
        Глеб покачал головой:
        - Нет.
        На лице брюнетки отобразилось понимание.
        - Ясно,- вздохнула она.- Значит, подвох все-таки есть!
        - Нет никакого подвоха,- сказал Глеб.- Просто… мне нужно привести себя в порядок. Почистить пиджак, умыться… Не пойду же я в таком виде в метро.- Он посмотрел на двенадцатиэтажку.- Вы тут живете?
        - Да,- слегка растерянно произнесла брюнетка.- В этом доме.
        - Могу я…
        Глеб не закончил фразу, предоставив женщине самой ее домыслить. Пару секунд она смотрела на него, затем тяжело вздохнула и сказала без всякого энтузиазма:
        - Да. Да, конечно. Вы можете зайти ко мне и привести себя в порядок.
        - Отлично.
        Глеб благодарно улыбнулся, оперся ладонью на бордюр и встал на ноги.
        - Крайний подъезд,- сказала брюнетка и взяла было его под руку, намереваясь помочь, но тут же смутилась и отпустила его локоть.- Тут рядом.

6
        - Ванная комната вот здесь. Можете пока умыться, а я принесу вам одежную щетку.
        Глеб снял пиджак и рубашку, умылся до пояса. Расстегнул брюки, спустил их и осмотрел ушибленное бедро. Синяк был внушительный.
        За спиной у Глеба скрипнула дверь.
        - Ой, простите,- смущенно произнесла брюнета.
        - Ничего страшного.
        Она отвернулась и, не глядя, протянула ему щетку.
        - Я успела заметить синяк,- сказала она голосом человека, который не слишком-то привык проявлять участие.- Вероятно, вам очень больно?
        - Терпимо.
        Глеб застегнул брюки, взял щетку, поднял со стула пиджак и принялся счищать грязь.
        Женщина не уходила.
        - Знаете…- проговорила она, по-прежнему не глядя на Корсака.- Мне правда жаль. Ума не приложу, как это могло случиться? Обычно я хорошо вожу.
        - Я виноват не меньше вашего,- сказал Глеб, орудуя щеткой.- Кстати, как вас зовут?
        - Меня?- Она машинально взглянула на Корсака, скользнула взглядом по его худой мускулистой фигуре и отвернулась.- Маргарита Игоревна. Но какое это имеет значение?
        Глеб отложил щетку и улыбнулся:
        - Маргарита Игоревна, чаем напоите?
        Князева колебалась.
        - Я не выпью больше одной чашки,- заверил ее Глеб.- И даже могу за нее заплатить.
        - Глупости,- нахмурилась Маргарита Игоревна.- Я не расположена к беседе, и у меня есть свои планы… Но если вы так сильно хотите чаю…
        - Очень хочу,- сказал Глеб.- Мне надо немного посидеть и отдохнуть. Сами понимаете- такое потрясение…
        - Что ж…- Она поджала губы.- Я поставлю чайник. Как только закончите- жду вас в кухне.
        Князева ушла. Глеб еще немного поработал щеткой, устраняя следы своего падения, надел рубашку и пиджак, посмотрел на себя в зеркало и пробормотал:
        - Будет обидно, если все это зря.
        Через пару минут Глеб расположился в мягком кресле, выслушивая сухую, обрывочную речь Маргариты Игоревны:
        - Располагайтесь вот тут. Да, тут вам будет удобно. Какой чай вам заварить?
        - Обычный, черный,- сказал Глеб, с наслаждением откинувшись на спинку кресла.
        - С сахаром?
        - Да.
        - Ничего, если из пакетика?
        - Сгодится.
        Глеб вытянул ушибленную ногу и принялся наблюдать, как Маргарита Игоревна хлопочет у стола. Время от времени она поглядывала на него, быстро и недовольно- было видно, что ей было неуютно под его взглядом.
        Вскоре Князева поставила перед Глебом блюдце с чашкой. Положила на блюдце чайную ложку и пододвинула к нему вазочку с сахаром. Встала у стены, скрестив руки на груди, и спросила:
        - Это все?
        - Присядьте, пожалуйста,- попросил Корсак.- Мне неудобно сидеть, когда вы стоите.
        - Какие церемонии…- недовольно проговорила она.
        Но просьбу Глеба выполнила.
        Корсак размешал ложечкой сахар, отпил глоток, взглянул на женщину и спросил:
        - Вы любите готовить?
        - Нет,- ответила она.- Я не люблю готовить.
        - А я иногда готовлю и делаю это с удовольствием.
        Черные глаза Маргариты Игоревны насмешливо сузились:
        - Это что- светский разговор?
        Глеб улыбнулся:
        - Что-то вроде этого.
        - Ясно.- Она помолчала.- И какие же блюда вы готовите?
        - Простые и питательные,- ответил Глеб.
        - Например?
        - Ну… например, пельмени.
        - Я не умею лепить пельмени,- отрезала Маргарита Игоревна.
        - Я тоже,- сказал Глеб.
        Она приподняла черные брови:
        - И как же вы их тогда готовите?
        - Просто. Иду в магазин, покупаю, приношу домой и бросаю в кипящую воду.
        Маргарита не удержалась от улыбки:
        - Смешно. И очень оригинально.
        - Да,- улыбнулся Глеб.- Это мой собственный рецепт. Не вздумайте никому о нем рассказать!
        Корсак почувствовал, что лед между ними слегка подтаял. Он хотел закрепить успех с помощью одной забавной истории про пешехода, сбитого автомобилистом, которая пришла ему на ум, но в эту секунду из-за стены донесся шум и чей-то надсадный голос прокричал:
        - Марго! Маргоша, ты здесь?
        Лицо Князевой вновь стало строгим и непроницаемым.
        - Это мой больной отец,- сказала она.- Допивайте чай, а я сейчас вернусь.
        Она встала из-за стола- стройная, худощавая, прямая как палка, черноволосая и одетая в черное - и быстро покинула кухню.
        Как только она вышла, Глеб достал из кармана телефон, несколько секунд напряженно вспоминал номер Толи Волохова, уповая на то, чтобы профессиональная память его не подвела, набрал его и прижал трубку к уху.
        - Слушаю вас,- пробасил Толя Волохов.
        - Толя, это Глеб Корсак.
        - Глеб, ты…
        - Есть какие-нибудь новости по нашему делу?
        - Глеб, ты рехнулся?! Я не должен это с тобой обсуждать. Ты подозреваемый и к тому же…
        - Но ты ведь не веришь в мою вину?
        - Нет, но…
        - Толя, у меня мало времени! Если есть какие-нибудь новости- расскажи мне!
        Несколько секунд Волохов колебался, затем сказал:
        - Ладно, черт с тобой! Мы вышли на след убийцы. Нашли один отпечаток и пробили его по нашей базе.
        - Дальше,- поторопил Глеб.
        - Его зовут Юрий Коренев. Проходил в девяностых годах по одному делу.
        - Вы его уже взяли?
        - Это невозможно,- выдохнул Толя.
        - Почему?
        - Потому, что Юрий Коренев умер! Несколько лет тому назад.
        У Глеба пересохли губы.
        - Выходит, мы имеем дело с мертвецом?!
        - Выходит, так. Где ты сейчас, Глеб? Мы должны…
        - Я тебе перезвоню!
        Корсак отключил телефон и сунул его в карман. Поднялся на ноги (едва не вскрикнув от боли в бедре, о которой он почти забыл) и, прихрамывая, заковылял за Маргаритой.
        Он прошел по коридору мимо туалета и ванной комнаты, свернул в гостиную, освещенную тусклыми лампочками подсветки, встроенными в посудный шкаф.
        Дверь на другом конце комнаты была приоткрыта, оттуда лился желтый электрический свет. Глеб двинулся к ней, оглядывая по пути стены. Вдоль левой стены тянулись застекленные стеллажи, и Глеб увидел на них пластиковые и гипсовые головы, на некоторые из которых были надеты силиконовые маски- настолько похожие на человеческие лица, что по спине Глеба пробежала холодная волна.
        Он приблизился к двери и увидел в проеме старика в инвалидном кресле. Маргарита Игоревна одной рукой поправляла плед, лежавший у него на коленях, а другой держала у его губ стакан с водой.
        Старик отвел от губ стакан морщинистой рукой, повернул седую голову и взглянул на Глеба. Мясистый лоб старика был рассечен надвое огромным шрамом. Шрам переходил на верхнее веко и упирался в бельмо на глазу.
        - Кого ты привела?- произнес он скрипучим голосом.
        Князева оглянулась, увидела Глеба и злобно нахмурилась:
        - Это просто знакомый. Отдыхай, тебе не о чем волноваться.
        - Кто он?!- хрипло каркнул старик.
        - Никто. Я его сейчас выпровожу.
        Она поставила стакан на стол, шагнула к двери, вытолкнула Глеба в гостиную и взволнованно произнесла:
        - Выйдите отсюда. Выйдите, прошу вас!
        Глеб повиновался. Она шагнула следом за ним и закрыла за собой дверь:
        - Зачем вы сюда пришли?
        - Хотел помочь…
        - Помочь?!
        - Простите, я сглупил. Послушайте, эти маски на стеллажах… Откуда они?
        - Эти маски- моя работа. Я пластический гример.
        - Никогда не слышал о такой профессии.
        - Теперь услышали. Вам пора уходить.
        - Да. Конечно.
        - Я провожу вас до двери! Идемте!
        Глебу не оставалось ничего иного, как повиноваться.
        Как только дверь за спиной Корсака захлопнулась, боль тут же пронзительно заявила о своих правах. Левое бедро Глеба словно стянуло судорогой. Кроме того, болели плечи и спина. Болело и ныло вообще все тело.
        Корсак прижался спиной к двери, чтобы перевести дух. Неясно, какие неведомые поля и невидимые нити связывают людей, но Глеб вдруг со всей отчетливостью ощутил, что там, с той стороны, эта странная женщина тоже стоит, прижавшись спиной к двери. Он представил себе ее бледное запрокинутое лицо, болезненный изгиб мимических морщинок, тоску, застывшую в ее черных глазах…
        Глеб качнул головой, прогоняя наваждение. В конце концов, он так ничего толком и не смог выяснить. А вдруг он ошибся? Вдруг Маргарита не имеет никакого отношения к Лицедею?
        Скорее всего, так и есть.
        Испытывая досаду и злость на самого себя, Глеб выпрямился и зашагал к лифту.

…Выходя из подъезда, он столкнулся с каким-то человеком.
        - Простите,- машинально сказал Глеб.
        - Ничего страшного,- так же машинально отозвался человек.
        Глеб двинулся было к тротуару, но вдруг остановился и замер на месте. Он понял, что человек у него за спиной тоже замер. Сердце Глеба учащенно забилось, он медленно оглянулся, и тот, второй, тоже оглянулся. Взгляды их встретились, напряженный взгляд Глеба и изумленный- человека в сером плаще. Пару секунд они молча разглядывали друг друга, потом незнакомец разомкнул губы и тихо произнес:
        - Корсак!..
        Глава 5
        Лицедей
        С детства отец внушал ему, что можно и чего нельзя: иногда с помощью лекции, чаще- когда отец бывал под хмельком- с помощью ремня или крепкого ивового прута. Со временем физическая боль стала для маленького Юры Коренева не только самым убедительным аргументом, но и абсолютным критерием удовольствия. В том смысле, что удовольствие всегда сменяется болью, и чем сильнее боль, тем выше был градус удовольствия.
        Боли стало еще больше, когда отец отдал его в музыкальную школу. Нет, в игре на скрипке не было ничего неприятного, она даже приносила Юре удовольствие. Но удовольствие исчезало начисто, когда в комнату, где он репетировал, входил отец. Входил и садился в кресло. Это у него называлось «приобщиться к прекрасному».
        Пока мальчик играл, пока он водил смычком по струнам, отец его не трогал. Но потом начиналась буря. У Юры до сих пор звучал в голове нечеткий от количества выпитого голос осоловевшего отца:

«Разве это музыка?! Да это же просто какое-то дурацкое пиликанье! Почему ты не играешь как все нормальные люди? Почему у тебя ничего не получается?»

«Папа, это упражнения. Я играю то, что мне задали».

«Врешь, маленький засранец! Ты нарочно морочишь мне голову!»
        И вновь в ход шел ремень…
        А потом все стало еще хуже. Отцу предложили работу на другом конце города, он согласился и затеял обмен квартир. Поменяв место жительства, Юре, само собой, пришлось сменить и школу. Ивот тут-то и начался настоящий ужас.
        Верховодил мальчишками в их классе светловолосый верзила с конопатым щекастым лицом. Фамилия у него была Ильчевский. И этот Ильчевский взял себе за правило всячески унижать новичка- то и дело отвешивать ему тумаки, натягивать пиджак на голову… А однажды на физкультуре он стянул с Коренева штаны и втолкнул его в девчачью раздевалку.
        Каждый раз после очередного унижения Юра приходил домой, запирался у себя в комнате и плакал. Он даже не пытался противостоять Ильчевскому, потому что на стороне верзилы был весь класс, и это давило на Юру больше всего. Он чувствовал себя беззащитным перед толпой гогочущих мальчишек, которые, в подражание своему вожаку, пытались сделать новичку какую-нибудь подлость- подбрасывали ему грязь в портфель, подкладывали на стул битое стекло, приклеивали сзади к его пиджачку листки бумаги с надписями типа: «Я придурок!»
        Но однажды жизнь Юры Коренева круто переменилась.
        В тот день он возвращался из музыкальной школы со скрипкой в руках, и дворовые ребята, эти сильные, взрослые, ничего и никого не боявшиеся парни, затащили его в подвал. Там у них было что-то вроде «клуба самых непослушных ребят».
        Они пили пиво и курили сигареты.
        - Будешь?- предложил один из них, рыжий хулиган Митяй, Кореневу.
        - Нет,- ответил тот.
        - Да ладно тебе! Ты что, не мужик, что ли?
        И тогда он выкурил первую сигарету и выпил первую в своей жизни бутылку пива.
        - Твой инструмент?- спросил Митяй, кивнув на скрипку.
        - Да.
        - Значит, ты лабух. Сбацаешь нам что-нибудь?
        - Что сбацать?
        - Что-нибудь веселое.
        - Прямо здесь?- удивился Юра.
        - А тебе чего, зрителей не хватает?- ухмыльнулся один из хулиганов.- Играй давай!
        Юра молча раскрыл футляр, достал скрипку и смычок, приготовился и- заиграл. Играл он свое любимое «Адажио» Вивальди. Отец Юры терпеть не мог эту музыку, считал ее
«слишком слюнявой».
        Но хулиганам так не показалось. Примерно через пару минут Митяй положил руку на скрипку, остановив игру, и сказал:
        - Хорош.- Кивнул дружкам и спросил их:- Ну?
        Парни переглянулись.
        - Годится,- сказал один из них.
        - По-черному,- похвалил другой.
        Митяй посмотрел на Юру спокойными веселыми глазами.
        - Пойдешь с нами,- сказал он.
        - Куда?- удивился Юра.
        - У одного серьезного человека сегодня праздник. Сыграешь ему что-нибудь веселое. Для души.
        Юра сдвинул брови:
        - Вообще-то мне надо домой.
        - Ты че, борзый?- взвился один из хулиганов.- Говорят тебе- серьезный человек! Три года музыки не слышал!
        - Погоди, Кривой!- осадил его Митяй. Взглянул Юре прямо в глаза и сказал:- Не бойся. Ничего страшного не случится. Сыграешь хорошо- в обиде не останешься. Пакуй скрипку, нам пора идти.
        Парни привели Юру Коренева в подвал. В общем-то, это был не совсем подвал. Скорее он походил на маленький заброшенный спортзал. Там был деревянный пол и стены, обшитые фанерой. В одном углу стоял бильярдный стол с шарами, в другом висели на веревках боксерские груши.
        Прямо посреди зала стоял обычный стол, такой же, как у Юры на кухне. За ним сидели люди, мужчины и молодые женщины, и был он уставлен такими яствами, каких Юра Коренев прежде в глаза не видел. Здесь были тонко нарезанные колбасы, ноздреватые желтые куски сыра, крохотные помидоры размером со сливу, ломти белого хлеба, а на них- большие куски жареного мяса. И еще- бутылки с водкой и шампанским.
        В центре стола сидел немолодой уже мужчина, одетый в красную рубашку. Лицо у него было жуткое. Поперек лба - огромный шрам. Один глаз черный, словно дуло ружья, а второй- белый и неживой, как мраморный шарик.
        Белоглазый обнимал сразу двух девушек, сидевших справа и слева от него. Девушки глупо улыбались, они были пьяные, некрасивые и совсем не понравились Юре.
        - Слышь, Князь,- заговорил от порога Митяй,- мы к тебе лабуха привели!
        - Этого салагу?- усмехнулся белоглазый, посмотрев на Коренева.
        - Князь, малец толковый,- заверил его Митяй.- Не смотри, что он шкет.
        Митяй подтолкнул Юру поближе к столу, грохнулся на стул, взял бутылку и плеснул себе водки в свободный стакан. Дружки Митяя последовали его примеру и расселись на свободные места.
        - Ладно, поглядим,- сказал Князь.- Давай, малой, сыграй нам чего-нибудь. Душа музыки просит!
        - А что сыграть?- тихо спросил Юра, не глядя белоглазому в лицо.
        Тот повернулся, устремив взгляд в темный угол зала, и громко спросил у кого-то:
        - Марго, что тебе сыграть?
        Юра тоже посмотрел в угол и увидел то, чего не заметил сразу. Там стояло черное кожаное кресло, в нем сидела с ногами девочка лет тринадцати. Джинсовая куртка, темная челка, черные глаза. Вруках девочка держала игрушку «Тетрис». Она была поглощена игрой и не обратила на слова Князя никакого внимания.
        Князь повернулся к Юре.
        - Видал?- весело проговорил он.- Это моя дочурка, Марго. Сидит себе, играет, никого не замечает. Человечище!
        Князь подмигнул одной из своих девушек, потом- Кореневу, хмыкнул и весело спросил:
        - Моцарта можешь?
        - Да,- ответил Юра.
        - Давай! Только подойди поближе, не стой на сквозняке!
        Юра неуверенно приблизился к столу, достал скрипку. Митяй забрал у него футляр и небрежно бросил его на пол. Юра, мучительно припоминая «Сонату для скрипки и фортепьяно Ми-минор», положил скрипку на плечо, занес смычок…
        - Смотри-ка,- сказал белоглазый Князь.- Он и правда решил сбацать Моцарта. Шучу я, малой!- Князь засмеялся.- Видали лабуха?
        Парни и девушки заржали. Внезапно Князь оборвал смех и сделал знак рукой, останавливая общий гогот. Потом посмотрел на Юру и сказал:
        - Сыграй-ка мне, шкет, «Таганку».
        - Я… не умею,- пробормотал Юра.
        Князь скривился и вздохнул:
        - Куда катится молодежь! Даже «Таганку» не знают. Митяй, напой ему! Только помедленнее, чтобы запомнил.
        Митяй кивнул, проглотил то, что жевал, а потом повернулся к Юре и пропел неожиданно приятным голосом:
        Таганка, все ночи полные огня.
        Таганка, зачем сгубила ты меня?
        Таганка, я твой бессменный арестант.
        Погибли юность и талант в твоих стенах!..
        Юра узнал эту мелодию и осторожно ее подхватил. Митяй подмигнул ему и продолжил пение, теперь уже под звуки скрипки, а вскоре к ним присоединились и другие. Пели все, кроме Князя. Хозяин праздника смотрел на Юру страшным белым глазом, и из слепого ока по его смуглой дряблой щеке текли слезы.
        Внезапно по лестнице за спиной у Митяя и его дружков загрохотали чьи-то шаги. Князь сделал Юре Кореневу знак- погоди! Тот прервал игру.
        В подвал вошел коренастый парень и громко сказал:
        - Князь, к тебе Миша Копченый! Говорит: есть базар!
        - Скажи - путь войдет,- распорядился белоглазый.
        Парень кивнул, повернулся и вышел за дверь.
        Слева от Князя стояла бутылка водки, рядом лежала сложенная опасная бритва. Бандит взял бритву, раскрыл лезвие и положил ее обратно- на прежнее место. И газеткой сверху прикрыл.
        Потом достал откуда-то пистолет и положил руку с пистолетом на стол, сверху тоже прикрыл газеткой. Юра смотрел на Князя во все глаза. Собутыльники белоглазого бандита продолжали есть и пить как ни в чем не бывало.
        Вновь послышался топот, в спортзал вошли двое мужчин. Один- светлоглазый, лысый, в черной куртке. Второй- в длинном сером пальто и такой же серой кепке, руки в карманах, к нижней губе прилип тлеющий окурок сигареты.
        Мужчина в пальто остановился перед столом и сощурил глаза.
        - Привет, Князь,- проговорил он гнусавым голосом.
        - Никак Копченый?- подал голос Князь.- Тебя и не узнать. Садись за стол, дерни рюмаху за встречу.
        - Некогда мне с тобой водку пить, Князь,- сурово прогнусавил мужчина в пальто.- Привет я тебе принес от Яши Косолапого. Помнишь такого?
        - Как не помнить! А чего ж он сам не пришел, а шестерок ко мне послал?
        - Шестерок? Ты кого шестерками назвал?!- прорычал было лысый, но бандит в пальто цыкнул на него, и тот нехотя замолчал.
        Тип в пальто устремил на Князя острые, как у хорька, глаза:
        - Нехорошо ты, Князь, толковище начинаешь!
        - А мне с тобой, Копченый, толковать не о чем. Хочешь выпить- налью, а нет- бери своего облезлого пса за шкворняк и вали на воздух. А Яше Косолапому скажи так: Князь вернулся! Пусть придет ко мне завтра утром. Часиков в девять. Где меня искать- он знает. А коли не придет- пусть пеняет на себя.
        Князь отвел взгляд от незваных гостей и потянулся левой рукой за бутылкой водки.
        И тут случилось нечто жуткое. Копченый выхватил из кармана серого пальто пистолет. Однако рука Князя под газетой дрогнула на миг раньше- громыхнул выстрел, Миша Копченый отлетел к стене, громко завизжали женщины. Но тут второй бандит, невесть как оказавшийся рядом со столом, взмахнул огромным ножом и одним ударом пригвоздил руку Князя к столешнице.
        Пистолет вылетел из разжавшихся пальцев Князя, скатился со стола и со стуком упал на пол.
        Но Князь тоже был не лыком шит- левой рукой он подхватил со стола бритву и полоснул ею лысого бандита по кадыку. Тот отшатнулся от стола, схватился руками за горло, кашлянул кровью и медленно осел на пол. Но пока Князь занимался лысым бандитом, второй- тип в сером пальто- пришел в себя и вновь наставил на Князя свой пистолет.
        - Бритву на пол, падла!- гнусаво прокричал он.- Ну!
        Левая рука его висела как плеть, рукав набух кровью. Но Копченый, казалось, не замечал этого.
        - Кто дернется- пристрелю!- заорал он.- Бритву на пол, Князь! На пол, а то шмальну!
        Князь, ухмыляясь, швырнул бритву на пол. Правая рука его по-прежнему лежала на столе, снизу под ней расплылось пятно крови, а сверху, из пробитой плюсны, торчала наборная рукоять ножа.
        - Глад!- окликнул Копченый своего лысого подельника.
        Лысый не отозвался. Он сидел на полу, как каменный истукан, и смотрел неподвижными светлыми глазами в стену. Шея и грудь его были залиты кровью.
        - Кончился твой Глад,- хрипло проговорил Князь.
        - Ты у меня, сука, тоже сейчас кончишься,- просипел в ответ Копченый.- Но сначала кровью закашляешь и внутренности выблюешь. Всех вас, суки, порешу!
        И тут Юра Коренев, до сих пор неподвижно стоявший возле стены, поступил так, как сам от себя не ожидал. Он положил смычок на стол, наклонился, поднял с пола пистолет и направил его на бандита в сером пальто. Тот уловил краем глаза его движение и скосил глаза на Юру, продолжая держать Князя под прицелом.
        - Князь, скажи своему шакаленышу- пусть бросит ствол!- яростно прогнусавил Копченый.
        - Он не опустит, пока ты свой не опустишь,- спокойно сказал Князь.
        Копченого этот расклад явно не устроил.
        - Слышь, малой!- окликнул он Юру.- Сейчас я прострелю твоему пахану башку, а потом возьмусь за тебя!
        Юра не шевельнулся и не отозвался. Морщинистое острое лицо Копченого побагровело.
        - Брось ствол!- рявкнул он вдруг.- На ремни порежу, сучонок!
        Он резко повернулся к Кореневу, и в этот миг Юра нажал на спусковой крючок.
        Пистолет словно взорвался у него в руках, выплюнув сгусток смертоносного огня. Снова завизжали женщины. Копченый сильно качнулся и вдруг рухнул на пол. Скорчился и сдавленно захрипел.
        - Митяй!- крикнул Князь.
        Митяй вскочил со стула, подбежал к белоглазому, одной рукой слегка прижал его продырявленную ладонь к столу, другой обхватил рукоять ножа и рывком выдернул его из столешницы.
        Другой дружок Князя, тощий, долговязый, осторожно подошел к Юре Кореневу и протянул руку:
        - Тише, малой, тише.- Он улыбнулся.- Ты хорошо сработал. А теперь отдай пистолет мне.
        С этими словами парень осторожно вынул из крепко стиснутых пальцев Юры пистолет и, облегченно вздохнув, сунул его в карман куртки.
        Митяй уже заматывал Князю покалеченную ладонь полотенцем. Тот, однако, смотрел не на Митяя, а на Юру.
        - Молодец, шкет,- похвалил он.- А теперь чеши домой. И никому не говори о том, что здесь было! Понял меня?
        - Да,- тихо вымолвил Юра.
        - Если кому расскажешь… знаешь, что будет?
        - Что?
        - Посмотри на мое лицо.
        Юра посмотрел.
        - Страшное?- с усмешкой поинтересовался Князь.
        - Да.
        - Будешь болтать лишнее- у тебя будет такое же. Ну, все, иди.
        Раненый бандит застонал на полу.
        - А… как же он?- спросил Юра, глядя на бандита.
        - За этого ушлепка не переживай.
        - Вы ему вызовете «Скорую»?
        Белоглазый улыбнулся:
        - Само собой. Не боись, шкет, все будет тип-топ.
        Юра упаковал скрипку в футляр, поданный ему Митяем, и повернулся было к выходу, но Князь его окликнул:
        - Обожди, шкет! Тебя как зовут-то?
        - Юра. Коренев.
        - Корешок, значит.- Князь осклабил в усмешке длинные желтые зубы.- Мне это нравится! Запомни, Корешок: теперь ты - мой человек. Если будут проблемы- приходи сразу ко мне. Даже если их не будет- все равно приходи.
        Юра облизнул пересохшие губы и тихо спросил:
        - Со скрипкой?
        - Чего?- не понял Князь.
        - Со скрипкой приходить?
        Князь и его блатные друзья дружно засмеялись.
        - Нет, можешь без скрипки. Ты теперь не скрипач, ты- Корешок. Ну, топай!
        Перед тем как уйти, Юра посмотрел на девочку с черной челкой. Она по-прежнему сидела в своем кресле с «Тетрисом» в руках, целиком погруженная в игру. Казалось, произошедшие недавно ужасы не произвели на нее никакого впечатления.
        Юра подумал, что она- самая странная из всех девочек, каких он видел. Он уткнул глаза в пол и, ни на кого не глядя, вышел из подвала.
        С этого дня он стал видеться с Князем очень часто. Белоглазый уголовник научил его многим уличным премудростям. Резать ножом, бить кастетом, ботать по фене… Особый упор Князь сделал на «мастерство» уличной драки, показав Юре несколько эффективных, но не слишком честных приемов, которые позволяли быстро вырубить противника или даже убить его.
        - Этому меня научил один китаец,- объяснял Князь, показывая Юре очередную смертоносную хитрость.- Мы с ним чалились на одних нарах во Владике. У каждого человека, Корешок, есть смертельные точки. Если ударить в такую точку- человек запросто может откинуть копыта. Иногда достаточно просто ткнуть пальцем. Вот, смотри…
        И он показывал, куда нужно бить.
        - А теперь твоя очередь, шкет!
        И Юра усердно повторял. Никто не знал, что ходит он к Князю вовсе не за бандитской наукой. Ему нужно было хотя бы изредка видеть дочку Князя, эту черноглазую молчаливую девочку, которая не замечала никого вокруг и вечно сидела в своем углу с «Тетрисом» в руках.
        В тот самый день, когда Юра застрелил Копченого, она нагнала его на улице, преградила ему дорогу, испытующе посмотрела в глаза и вдруг спросила:
        - Ты мог бы меня убить?
        - Я… да… То есть нет… Нет, не смог бы,- заикаясь от растерянности и волнения, ответил Юра.
        - А если бы я сама тебя попросила?
        Он не придумал, что сказать в ответ. Тогда она засмеялась и сказала:
        - Не бойся. Это я просто так спросила.
        И поцеловала его в губы. И- ушла. И с тех пор больше ни разу не заговорила с Юрой и даже не смотрела в его сторону.
        И все же Юра Коренев прочно усвоил уроки одноглазого бандита Князя.
        Однажды, когда верзила Ильчевский дал ему очередной подзатыльник, Юра повернулся, шагнул к обидчику вплотную и ударил его кулаком в кадык. Ильчевский рухнул на пол и затих, а когда Юра поднял глаза- увидел, что в коридоре стоят его одноклассники- пораженные донельзя, испуганные, притихшие…
        Тогда Юра оглядел толпу мальчишек и хладнокровно спросил:
        - Кто-нибудь еще хочет?
        Желающих не нашлось. С тех пор Юру никто не трогал. Друзей он себе так и не приобрел, одноклассники обходили его стороной, но Коренева это полностью устраивало.
        Через неделю последовала новая победа. Когда он пришел из школы, отец позвал его из кухни:
        - Малой, иди сюда!
        Юра пришел на зов. Отец сидел за столом с какой-то размалеванной толстой теткой. Он был в в расстегнутых брюках, тетка- в военной рубашке отца, надетой на голое тело. Оба были пьяны.
        - Мой оболтус,- представил его отец тетке. Прищурился и пристально оглядел сына с ног до головы:- Ты где был?
        - В школе,- ответил Юра. И добавил, хмуро сверкнув на отца глазами:- Где же еще?
        Отец уставился на него пьяными остекленевшими глазами.
        - Ты чего,- прохрипел он,- дерзить мне вздумал?! Слыхала, зая,- обратился он к тетке,- этот щенок мне дерзит!
        Тетка икнула и проговорила развязным тоном, еле выговаривая слова заплетающимся языком:
        - Да ты посмотри на него… Он ведь пьяный. Напился со своими малолетними дружками!
        Отец подозрительно уставился Юре в лицо.
        - Это правда?- спросил он.- Ты пил?
        - Нет,- сухо проговорил Юра.
        - Он еще и врет,- пьяно усмехнулась тетка.- Дай ему ремня, чтобы не врал старшим!
        Отец кровожадно усмехнулся и принялся стягивать ремень.
        - Снимай штаны!- приказал он.
        Тетка захихикала. Юра с презрением посмотрел на нее и сказал:
        - Дура пьяная!
        Опухшие лица тетки и отца окаменели.
        - Что-о?!- хрипло протянул отец, обретя наконец дар речи.- Ты что сказал, щенок?
        И тут что-то произошло. Юра взглянул в упор на раскрасневшуюся физиономию отца, и вдруг вся злоба, которую он копил в своей душе столько лет, вышла наружу. Ее было так много, этой злобы, что она больше не могла умещаться в его теле. Он больше не боялся боли, не боялся отца, не боялся ничего на свете!
        Он шагнул к столу, схватил кухонный нож и одним движением приставил его к жилистой шее отца. Посмотрел ему прямо в глаза и медленно, четко проговорил:
        - Еще раз меня тронешь- убью! Клянусь могилой мамы!
        Несколько секунд отец и сын смотрели друг другу в глаза. Вдруг отец всхлипнул и плаксиво проговорил:
        - Что же ты… На родного отца с ножом… Эх…
        Юра швырнул нож в мойку, повернулся и вышел из кухни.
        С тех пор отец никогда больше не грозил ему ремнем. И никогда больше к сыну и пальцем не прикасался.
        Юрий Коренев рос и взрослел. Он видел, как его ровесники сохнут по девчонкам, с любопытством слушал их признания, но сам при этом всегда оставался холоден и лишь удивлялся тому, как нормальные пацаны под влиянием «любовных чар» вдруг становились похожими на плаксивых дурачков.
        Думая об этом, Юра лишь пожимал плечами. Обделенным или ущербным он себя не чувствовал. Скорее наоборот.
        Но однажды это приключилось и с ним. В тот вечер Коренев ехал в автобусе на занятия- в академию, куда он поступил год тому назад, на вечернее отделение факультета технической кибернетики.
        Народу в автобусе было много- как всегда в это время. На повороте автобус сильно качнуло, и Юра едва не налетел на девушку, стоявшую рядом с ним. Девушка была славная- каштановые волосы, зеленые глаза, озорное личико.

«Славная девушка»,- подумал Коренев. Взгляд его упал на отражение девушки в оконном стекле.

«Славная девушка…»- вновь подумал он.
        И вдруг девушка повернулась, прямо посмотрела ему в лицо и спросила:
        - Кому ты улыбаешься? Мне или ей?
        - Что?!- опешил Юра.
        Девушка прищурила зеленые глаза:
        - Ты смотрел на мое отражение. И ты улыбнулся.
        - Я?
        - Ты.
        - Я… не нарочно.
        Юра вдруг растерялся. Девушка посмотрела на него испытующе. И тоже улыбнулась.
        - А ты забавный,- сказала она.- Мы с тобой знакомы?
        Он пожал плечами:
        - Вроде нет.
        - Ты постоянно ездишь в этом автобусе?
        - Да.
        - Я тоже. Наверное, я видела тебя раньше.
        Девушка внимательно и беззастенчиво разглядывала Коренева, и под этим взглядом щеки Юрия запылали. Неизвестно, чем бы это все закончилось, но тут водитель объявил остановку.
        - Мне пора выходить,- сказала девушка.- Атебе?
        - Мне дальше,- ответил Коренев.
        - Ты уверен?
        Вопрос прозвучал как-то странно. И он был очень не прост, этот вопрос, так, по крайней мере, показалось Юрию.
        Девушка перехватила рукой поручень и продвинулась вперед к выходу. Юрий смотрел на ее точеный профиль, на рыжеватые густые локоны, на кончик острого носа и пухлые губы, и чувствовал, что должен что-то сделать. Или - не должен? К растерянности примешивалось что-то еще, какое-то трепетное и тревожное чувство. Он смотрел на ее профиль, понимал, что это глупо- стоять вот так и пялиться на незнакомую девушку, но не мог отвести взгляд.
        Автобус остановился, дверцы с шипением раскрылись. Девушка шагнула на ступеньку, но вдруг обернулась, уставилась Юрию в лицо своими зелеными мерцающими глазами и сказала:
        - Ну? Ты так и будешь изображать столб или проводишь меня до дома?
        - Я?!
        Она фыркнула.
        - Ты и правда смешной,- иронично произнесла она.- Но будет обидно, если ты окажешься дураком.
        Девушка отвернулась и вышла из автобуса.
        Секунду Юрий медлил… быстро метнулся к двери и выскочил на улицу- за мгновение до того, как двери с шипением сомкнулись у него за спиной.
        Девушка неторопливо шла по тротуару. Впереди виднелся новый жилой квартал многоэтажек. Коренев нагнал ее, пошел рядом. Девушка повернула голову, взглянула на него снизу вверх. Сдвинула темные брови и холодно осведомилась:
        - Тебе чего?
        Юрий растерянно моргнул:
        - Ты ведь сама…
        - Что- сама?
        Он нахмурился. Несколько секунд девушка строго смотрела на его обескураженное лицо и вдруг рассмеялась.
        - Видел бы ты свою физиономию! Держи пакет!
        Она сунула ему в руки пакет, повернулась и зашагала к многоэтажкам. Секунду или две он стоял с прежним ошарашенным видом, наконец двинулся с места и устремился следом за ней.
        В тот вечер Коренев не попал на занятия, но вспомнил об этом только ночью, когда лежал в своей комнате, закинув руки за голову и глядя в темный потолок. Впрочем, для Юрия этот потолок не был темным, потому что видел он не потолок, а лицо. И еще улыбку. И глаза - зеленые, большие.
        Девушку звали Вика, полностью- Виктория. У нее не было ничего общего с Кореневым. Она много говорила, много курила, много смеялась, все в ней было каким-то чрезмерным - веселость, остроумие, вспыльчивость и отходчивость. Она была похожа на искрящийся фонтан. Юрий смотрел на нее, слушал ее голос и понимал, что ничего прекраснее этого подвижного лица и этого хрипловатого (не от сигарет ли?) голоса он в жизни не видел и не слышал.
        Они стали встречаться. Бродили по Москве, сидели на скамейках в скверах, прятались от дождя в кофейнях. И чем дольше продолжалось их общение, тем явственнее Юрий осознавал, что он все крепче привязывается к Вике и теряет ощущение независимости, но это его совершенно не напрягало.
        Когда Вика простывала и сидела дома, она запрещала ему приходить, и тогда он не находил себе места. Он бродил по городу и не замечал, как ноги сами приносили его к серой многоэтажке, в которой жила Вика. Тогда он звонил ей из ближайшего телефонного автомата и говорил:
        - Вика, я сейчас недалеко, хочу к тебе зайти.
        - Ни в коем случае,- отвечала она сиплым от простуды голосом,- я сейчас растрепанная и страшная.
        - Для меня ты не бываешь страшной,- с улыбкой говорил Коренев, глядя снизу на ее окна и радуясь тому, что слышит ее голос.- Короче, через пять минут я буду у тебя. Скажи, чего тебе не хватает для счастья, и я принесу.
        Вика начинала горячо протестовать, но в конце концов смирялась и заказывала ему пирожных к чаю, и он покупал их- на все деньги, какие у него были,- и несся к ней.
        Поженились они в июле, в феврале у них родилась дочка Валя, а в марте Юрия Коренева забрали в армию.
        Хладнокровный, неконтактный Коренев не слишком-то понравился сослуживцам. В глаза
«старослужащим» он смотрел прямо и безбоязненно, а порой- с легким оттенком презрения или иронии, чего «деды», конечно же, не могли не заметить. В конце первой недели службы двое «дедов» подняли Юрия среди ночи, отвели в туалет и собрались было научить его «ценить жизнь», но Коренев, вспомнив уроки Князя, схватил из угла швабру, переломил ее об колено пополам и отделал «дедов» так, что оба попали в лазарет.
        Спустя несколько дней, отсидев положенный срок на гарнизонной «губе», Коренев вернулся в роту общепризнанным авторитетом, которого даже самые крутые «деды» побаивались и обходили стороной.
        Потом начальство прознало о том, что до армии Юрий учился на факультете электроники, и потянулись заказы: кому-то требовалось починить телевизор, кому-то- магнитофон, а потом и посложнее- продиагностировать компьютер, загрузить системную программу, сделать апгрейд…
        В общем, катался Юрий в командирской любви и заботе как сыр в масле, пока на бригадном разводе их роте не сообщили, что через два дня она отправляется в Чечню.
        В Чечне сержанту Кореневу пришлось хлебнуть лиха, но, в силу специфики характера и особенностей биографии, он прошел через все военные ужасы, не потеряв себя.
        Служба тянулась долго, но пришел и день «дембеля». Юрий не сообщил Вике о дате своего возвращения, решив сделать жене и дочке сюрприз.
        Он ехал домой, возбужденный, счастливый, полный надежд, то и дело доставая из кармана фотографию жены и дочери. Под мерный перестук вагонных колес Юрий пытался привыкнуть к мысли, что в его жизни больше не будет минных полей, засевших в
«зеленке» снайперов, не будет шквала свинца, разящего его товарищей. Он вернется в свой родной уютный дворик, туда, где на лавочках сплетничают старушки, где из-за Садового кольца доносится перезвон трамвайчиков. Где вся его жизнь сконцентрируется на простой и понятной цели - сделать счастливыми жену и дочку.

…Квартиру Юрий открыл своим ключом. Распахнул бесшумно дверь, вошел в прихожую, улыбнулся и набрал полную грудь воздуха, чтобы крикнуть:
        - Я дома! Встречайте папу!
        Но неясный шум, донесшийся из глубины квартиры, внезапно заставил его напрячься. Он поставил чемоданчик на пол и, не разуваясь, прошел в гостиную. Там его ждала сцена, страшнее которой он не видел даже в Чечне. Его жена Вика, раскрасневшаяся, потная, лежала на застеленном диване, а сверху над ней завис какой-то голый мускулистый парень.
        Глаза Вики были закрыты от наслаждения, но, когда Коренев остановился на пороге комнаты, она что-то почувствовала и открыла глаза. Всего секунду они молча смотрели друг на друга, потом Коренев развернулся и покинул квартиру.
        В тот же вечер Юрий Коренев уехал из Москвы. Он вернулся в родную часть, подал рапорт на сверхсрочную. Выучился на прапорщика, а еще спустя год поступил в училище, откуда вышел с лейтенантскими погонами, принял разведбатальон и опять отправился в Чечню.
        Там, в Чечне, под пулями бандитов, его существование обрело новый смысл. Заноза, сидевшая в душе, саднила уже не так сильно, тоску напрочь смывал боевой азарт.
        Письма от Вики приходили одно за другим, тянулись вереницей, но Коренев рвал или сжигал их, не читая.
        Между тем талант электронщика и компьютерщика вновь пригодился Юрию, когда он задумал сделать передвижной пост радиоперехвата.
        Пост установили на обычной «кашээмке». Сканируя все частоты в окрестных районах, чуткие антенны разведаппаратуры пеленговали выходивших на связь бандитов. Каждая брошенная ими в переговорах фраза фиксировалась, записывалась на магнитную ленту, а потом отправлялась к особистам. Часто именно благодаря работе поста радиоперехвата бойцы заблаговременно узнавали о планах «непримиримых» и наносили по ним упреждающие удары.
        Благодаря своему уму, отчаянной храбрости и безжалостности Коренев быстро приобрел дурную славу среди боевиков. За его голову бандиты обещали награду в пять раз больше, чем за голову любого другого спецназовца или разведчика.
        Однажды из сообщений поста радиоперехвата разведчики узнали маршрут перемещений знаменитого полевого командира Мовсара Евлоева по кличке Тролль. В тот же вечер на дороге устроили засаду.
        На рассвете группа Юрия Коренева сидела в засаде у шоссе. Разведчики скрывались в высоких зарослях травы, росшей вдоль дороги, вслушиваясь в каждый шорох, до ломоты в глазах вглядываясь в темноту.
        Коренев доложил по рации:
        - Буря- Марсу. Мы на точке.
        - Понял вас. Гости прибудут с минуты на минуту,- откликнулся, подобно эху, голос комбата.
        Буквально через пять минут из-за поворота вынырнула белая «Нива». И тут Коренева будто перемкнуло. Он поднялся во весь рост и с автоматом наперевес вышел на дорогу. Из окон приближавшейся «Нивы» высунулись автоматы, и тотчас же слева и справа от Коренева завизжали пули.
        Юрий открыл ответный огонь и двинулся навстречу «Ниве». Он выпустил в лобовое стекло автомобилю весь рожок. Машина свернула в кювет и остановилась. Дверцы распахнулись, из нее высыпали бородатые боевики.
        Бандиты засели в «зеленке». Завязался бой. Кбойцам Коренева подоспела соседняя группа, бандитов взяли в капкан. Юрий, по-прежнему не думая укрываться от визжащих возле самого лица пуль, сменил магазин автомата и вновь открыл шквальный огонь, с наслаждением чувствуя, как ожил и забился в его руках «АК-47».
        Постепенно огонь из «зеленки» сошел на нет. Треск автоматов утих. Коренев тоже опустил свое оружие. Яростное возбуждение боя медленно улетучивалось из его души, оставляя после себя звенящую пустоту.
        Он услышал, как сзади подъехал бэтээр. Спецназовцы, попрыгав на землю и выставив стволы автоматов, осторожно подошли к застывшей на обочине «Ниве».
        - Живой?- услышал Юрий голос комбата.
        - Да,- отозвался он.
        - Какого черта ты тут устроил?- сердито спросил комбат.- Почему пошел напролом? Жить надоело?
        - Нет. Просто…
        Юрий замолчал, не зная, как объяснить свое поведение.
        - В следующий раз сам тебе башку оторву,- пообещал комбат.- Пойдем посмотрим, что там.
        Они подошли к «Ниве», уже окруженной спецназовцами. Один из бойцов распахнул переднюю дверцу. С водительского места вывалилось Кореневу под ноги изрешеченное пулями тело водителя. В руке он сжимал пистолет, и рука эта еще подергивалась в предсмертной агонии, словно через нее пропустили ток.
        - Товарищ комбат, взгляните!- проговорил спецназовец, заглянув на заднее сиденье.
        Вместе с комбатом в салон заглянул и Коренев. На залитом кровью заднем сиденье лежала светловолосая женщина. Комбат потрогал пальцами ее шею.
        - Жива,- сказал он.
        Рванул с ее плеча кофту и увидел огромный синяк.
        - Снайперша!- выдохнул спецназовец.
        Женщина застонала. Комбат схватил ее за волосы, выволок из машины и швырнул на руки разведчикам.
        - Тут еще что-то,- глухо проговорил Коренев, склонившись над полом машины.
        Сперва ему показалось, что там лежит сумка. Юрий достал фонарик и посветил. Холодная волна пробежала у него по спине, когда он понял, что на полу лежит человек. Маленький черноволосый ребенок. Почти младенец. Глаза его были широко раскрыты, во лбу темнела дырочка от входного отверстия пули.
        - Что там?- спросил кто-то из спецназовцев.
        Коренев молча выбрался из машины, отошел к обочине, и его шумно вырвало.
        - Твою мать!- услышал он за спиной удивленный голос комбата.
        Потом была дорога назад, в расположение части, тихие голоса разведчиков, дружеские похлопывания и слова «ты молодец». Коренева охватило какое-то странное оцепенение, полнейшее равнодушие ко всему, он воспринимал окружающий мир как бы сквозь матовое стекло.
        Оцепенение начало проходить, лишь когда он услышал строгий голос комбата:
        - Снайпершу не прессовать. Я получил приказ передать ее особистам- в целости и сохранности. Хоть один волос с ее головы упадет- ответите перед трибуналом!
        Через час после возвращения в часть Юрий шел из медпункта, где ему зашили рассеченную бровь, и встретил комбата. Тот остановил Коренева, посмотрел ему в глаза и добродушно проговорил:
        - Молодец, лейтенант!
        - Служу России, товарищ полковник!
        Комбат похлопал его по спине:
        - Ну, вольно, вольно.
        Комбат достал сигареты. Они закурили.
        - Снайперша, которую мы взяли,- девка не простая. И в «Ниве» она оказалась не зря. Это любовница Мовсара Евлоева! Брат Евлоева перевозил их в Моздок, чтобы потом переправить через границу.
        Юрий промолчал, затянулся. Тихо спросил:
        - А мальчишка?
        - Сын Евлоева,- ответил комбат.- Снайперша- его мать. Зовут Ингер Лацис.
        - Прибалтка, значит?
        - Ага.- Комбат покосился на Коренева и мягко проговорил:- Тебе не в чем себя винить, Юра.
        - Так точно, товарищ полковник.
        - Кстати, тут тебе письмо…- Комбат вытащил из кармана конверт.- Я у Телеграммыча захватил. Знал, что тебя встречу. Держи, что смотришь-то!
        Юрий взял конверт. Машинально раскрыл его, достал листок и прочитал. В письме было десять слов, которые тут же отпечатались в сознании Коренева, словно их выжгли железом:
        ПРОСТИ! ПРОСТИ! ПРОСТИ!
        МЫ С ВАЛЕЙ ТЕБЯ ЛЮБИМ И ЖДЕМ!
        Коренев свернул листок, сунул его в карман. Взглянул на комбата и хрипло проговорил:
        - Товарищ полковник, разрешите обратиться?
        - Давай,- кивнул тот, дымя сигаретой.
        - Мне нужен отпуск.
        - Отпуск?
        - Я очень давно не видел жену и дочь.
        Комбат внимательно взглянул на Юрия из-под густых бровей:
        - Сколько твоей дочке?
        - Четыре,- ответил Юрий.
        Комбат стряхнул с сигареты пепел и вставил мундштук в обветренные губы.
        - Давно их не видел?
        - Два года, семь месяцев и восемь дней.
        Во взгляде комбата промелькнуло удивление. Он присвистнул, задумчиво наморщил лоб и сказал:
        - Вот что мы решим, лейтенант. Завтра утром начальник розыска и «фэйсы» переправляют снайпершу в Северный. Поедешь с ними. В три часа- «вертушка» на Моздок, прямо к московскому борту. Двух недель тебе хватит?
        - Так точно, товарищ полковник, хватит.
        - Вот и славно. Можешь собирать вещи. Ичтоб к семи утра был как штык!
        Ровно в семь утра они тронулись в путь. Светловолосую снайпершу Ингер усадили на заднее сиденье «уазика». Слева и справа от нее сели парни из ФСБ («фэйсы» на местном жаргоне).
        Снайперша была бледна и молчалива, на русских она смотрела с презрением и ненавистью. Коренев сел рядом с водителем.
        Едва машина тронулась, как один из «фэйсов» показал снайперше на Юрия и сказал:
        - Видишь этого парня? Это он тебя поймал, стерва!
        Коренев почувствовал затылком ее взгляд. Апотом услышал голос.
        - Ты мертвец,- процедила она сквозь сжатые зубы.
        Юрий услышал, как фээсбэшник ударил ее кулаком под дых.
        - Слышь, Корень!- окликнул он Юрия.- Хочешь ей вмазать?
        - Нет,- не оборачиваясь, ответил он.
        Через минуту заговорила Ингер:
        - Ты мертвец.- На этот раз голос ее звучал хрипло, но в нем не было страха, а только холодная ненависть.- Ты сдохнешь. И вся твоя семья сдохнет.
        - Да заткнешься ты или нет!
        И- снова звук удара, и- короткий хриплый вскрик.
        Юрий опустил стекло и взглянул на удалявшиеся бетонные блоки батальонного лагеря. Ивдруг его душу охватило предчувствие неминуемой беды.

«Да что со мной?- подумал он.- Все ведь нормально. Все хорошо, а будет еще лучше!»
        Усилием воли он выбросил из головы дурные мысли, поднял стекло и больше в окно не смотрел.
        Десять минут спустя «уазик» покатил по пустынной дороге, ведущей в Северный.
        - Твою мать! Опять они там что-то чинят!- выругался водитель, завидев впереди фургон «Грозэнерго», перегородивший полдороги.
        - Вечно они тут ковыряются,- с досадой произнес один из «фэйсов».
        Рядом с фургоном несколько рабочих в спецовках с надписью «Грозэнерго» сматывали в катушку кабель.
        - Объезжай по обочине,- сказал водителю Коренев.
        - Там ущелье. Как бы не свалиться…
        - Не свалимся. Я эту дорогу хорошо знаю.

«Уазик» сбросил скорость и свернул на обочину, пытаясь объехать фургон.
        В тот же миг рабочие выхватили из-под спецовок автоматы, а из-за фургона выскочили вооруженные бандиты в камуфляже. У одного из них в руках был огнемет.
        Все произошло быстро, почти мгновенно. Автоматная пуля попала Юрию в плечо, он пытался отстреливаться, но тут оконное стекло разлетелось вдребезги, и удар прикладом автомата в голову вышиб из него сознание. Последнее, что он увидел перед тем, как погрузиться в беспамятство,- сноп огня, ударивший в лобовое стекло. Последнее, что он почувствовал,- обжигающий жар.
        Когда тьма перед глазами рассеялась, Коренев увидел какого-то старика. Тот склонился над ним и чем-то мазал его грудь. Юрий разомкнул губы и хрипло спросил:
        - Кто ты?
        Старик посмотрел Кореневу в лицо и сказал:
        - А, очнулся! Я уж думал, не придешь ты в себя. И собака выла.- Старик усмехнулся.- Думал, завтра-послезавтра придется тебя закапывать.
        - Кто ты такой?- вновь спросил Юрий.
        - Меня зовут Абдулла,- ответил старик.- Ты у меня в доме.
        Коренев поднял глаза и увидел грязные своды потолка, несущую балку, старые перекрытия… Спросил, с трудом переводя дыхание:
        - Почему я здесь?
        - Твои тебя бросили,- ответил старик.- Оставили гореть в машине. Ты им не нужен.
        Юрий обдумал его слова и задал следующий вопрос:
        - Как я сюда попал?
        - Машина взорвалась. Тебя швырнуло в ущелье. Я тебя нашел.
        Коренев закрыл глаза. Полежал так, молча, прислушиваясь к себе. Боли он не чувствовал. Только какую-то странную скованность. Почувствовал на лице какую-то тяжесть и вновь открыл глаза. Старик брал из пиалы пригоршни зеленоватой вязкой жижи и накладывал Кореневу на лицо.
        - Потерпи,- сказал он.- Я скоро закончу.
        Капля жижи стекла Кореневу в рот. Она была горькой на вкус.
        - Что с моим лицом?- спросил Юрий.
        - У тебя больше нет лица,- спокойно ответил старый Абдулла.- Оно сгорело. Но глаза остались. Тебе повезло.
        Коренев усмехнулся, поймав себя на мысли, что не чувствует ни натяжения кожи, ни напряжения лицевых мышц…
        - Ты врешь,- сказал он.- Если это так… почему я все еще жив?
        - Я вылечил тебя.- Старик показал Юрию пиалу.- Мое снадобье тебя вылечило. Я сделал его из трав- так, как меня научил мой отец. А его научил его отец. А того отца научил…
        - Почему я не чувствую боли?- хриплым голосом перебил его Юрий.
        Старик улыбнулся, от чего по смуглым щекам его веером разбежались морщинки.
        - Мое снадобье убило боль,- сказал он.- Навсегда убило. Ты больше никогда не будешь ее чувствовать.
        На этот раз Кореневу понадобилась целая минута, чтобы осознать и переварить все, что сказал старый Абдулла. Сначала на Юрия ледяной, выстуживающей волною накатил ужас, потом он сменился тошнотворной тоской.
        Коренев усилием воли заставил себя успокоиться, взглянул на старика и спросил, стараясь, чтобы голос его не дрожал:
        - Почему ты помогаешь мне, старик?
        - Потому что Аллах велел помогать людям,- просто ответил тот.- И ваш пророк Иса- тоже.
        Юрий закрыл глаза.
        - Я хочу…

«Я хочу умереть»,- хотел сказать он. Но не сказал.

* * *
        Три месяца спустя Юрий Коренев стоял перед обитой дерматином дверью в родном московском подъезде. В кармане у него лежал фальшивый паспорт. Выяснение личности, допросы «фэйсов», бумажная волокита- он не хотел тратить на это время. Все это будет потом. А сейчас… Сейчас он должен увидеть свою жену. И свою дочь. Он больше не мог ждать, не мог терпеть. Увидеть их хотя бы издали, хотя бы из окна, но- увидеть!
        Глаза Юрия скрывали большие темные очки. На голову был натянут капюшон толстовки, под ним- кепка с длинным козырьком.
        Впрочем, этот дурацкий маскарад почти не помогал. Любой, кто случайно бросал взгляд на его лицо, тут же бледнел или застывал с открытым ртом. Старушки крестились, видя его, словно узрели самого дьявола. Дети со слезами бежали к родителям. Коренев не обращал на них внимания. За долгий путь от Моздока до Москвы он к этому почти привык.
        Коренев просто старался не думать о своем лице. Ожоги зарубцевались таким образом, что испещренное шрамами лицо его стало походить на собачью морду, с которой содрали шкуру. Поначалу это повергло Коренева в ужас, но он справился и с этим.
        В спортивной сумке, висевшей на его плече, лежала потрепанная книжка, которая дала ему надежду- зыбкую, почти нереальную, но все же- надежду. Там описывалась история русского танкиста-лейтенанта, в танк которого попал снаряд. Танк загорелся, лейтенант выжил, но лицо его так обгорело, что кое-где виднелась кость. В госпиталях лейтенанту сделали новое лицо, больше похожее на уродливую маску. Впервые взглянув на свое новое лицо, он сказал:

«Бывает и хуже. С этим жить можно».
        Больше танкист никогда не смотрел на свое отражение в зеркале, только часто ощупывал свое лицо, будто привыкая к нему.
        Юрий Коренев уверял себя, что его ситуация намного лучше. Его лицо не обгорело до кости. Ожоги обезобразили его, но современная пластическая хирургия делает чудеса. Деньги и время вылечивают что угодно. И он получит новое лицо, пусть не сразу, пусть ему предстоит пройти долгий путь- он на это согласен. Но сейчас…
        Коренев собрал всю волю в кулак, поднял руку и нажал на черную кнопку электрического звонка.
        - Кто там?
        - Это я, теть Нина. Юра Коренев.
        - Юра?
        - Да, теть Нин.
        Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Он увидел знакомое морщинистое лицо, острый нос, очки с толстенными линзами, которые были почти бесполезны, но старуха никогда с ними не расставалась- они позволяли ей различать хотя бы очертания предметов.
        - Юра, это правда ты?
        - Да, теть Нин. Здравствуйте!
        Старуха-соседка распахнула дверь, пропустила его в прихожую и крепко обняла.
        - Господи… Юра Коренев… Так это и правда ты! А ведь говорили, что нет тебя больше! Что на войне убили!
        - Это все слухи,- улыбнулся Коренев.- Яживой. Был ранен, лежал в госпитале, но живой. Теть Нин, я…- Он досадливо дернул щекой, не зная, как начать.- Я хотел расспросить у вас про Вику… Как она, сильно расстроилась, когда ей сообщили о моей смерти?
        Старуха заморгала подслеповатыми глазами:
        - Юра…
        - Только скажите мне правду,- попросил Коренев.- Как она? Как Валюшка?
        - А ты…
        - Я еще к ним не заходил,- объяснил Коренев.- Хотел сперва расспросить о них у вас. Ну, знаете…- Он хмыкнул и нервно пожал плечом.- Чтобы знать, чего ожидать. Всякое ведь в жизни бывает!
        Старушка долго всматривалась в его лицо, а потом сипло пробормотала:
        - Так ты не знаешь?
        - Чего не знаю?
        Она отвела взгляд, закряхтела.
        - Теть Нина, не томите!- поторопил ее Коренев.- Что случилось? Чего я не знаю?!
        Старушка разлепила сухие старческие губы и проговорила:
        - Нету их больше, Юра.
        - В каком смысле?- не понял Коренев.- Переехали, что ли?
        - Убили их. Насмерть убили. И Вику, и Валюшку. Месяца два тому назад это было. Пришли ночью какие-то люди… Не то грабители, не то еще кто-то… Вика им открыла, а они на нее и Валюшку с ножами…
        Старушка осеклась, откашлялась.
        - Милиция-то, слышь, приезжала,- сипло продолжила она.- Ходили по квартирам, всех расспрашивали… Говорят, что за день до этого во дворе бродили какие-то абреки, все поглядывали по сторонам. А с ними женщина- не черная, белобрысая какая-то.
        Коренев молчал.
        - Юра…- тихо окликнула его старуха-соседка.
        - Ладно,- едва слышно пробормотал он.- Пойду я, теть Нин.
        - Куда ж ты пойдешь?- встрепенулась соседка.- Останься! Можешь у меня пока пожить. Дел-то у тебя теперь много. И с квартирой надо решить… Она сейчас запертая стоит, милиционеры ленточку с печатью приклеили. Оставайся, Юра!
        - Да нет. Спасибо. Надо идти.
        Он хрипло вздохнул, повернулся и вышел из квартиры.
        Заплеванный лифт опустил его в промозглый сумрак подъезда. Потом он шел по улице, и люди вздрагивали, увидев его, оборачивались, провожали его взглядами, но Коренев этого не замечал. Он чувствовал щемящую пустоту в душе, и пустота эта сочилась наружу через его глаза, застилала их вязкой жгучей пеленой, стояла комом в горле.

…В тот же день Юрий Коренев позвонил человеку, с которым не общался уже несколько лет.
        - Слушаю…- Голос был хрипловатый, подпаленный возрастом.
        - Князь, это Юрий Коренев. Корень. Корешок. Помнишь меня?
        Последовала долгая пауза, затем старый уголовник произнес:
        - Давно я не слышал твоего голоса, мой мальчик!
        - Да. Были дела. Князь, мне нужна твоя помощь.
        - Что ж… Когда-то ты мне помог, значит, за мной должок остался. Можешь приехать прямо сейчас. Помнишь адрес?
        - Да.
        - Когда тебя ждать?
        - Через полчаса.
        - Хорошо. Сегодня суббота. Захвати по пути бутылку чего-нибудь горячительного. Нам есть о чем поговорить и что вспомнить.
        Князь повесил трубку.
        При встрече Князь крепко обнял Юру. Он сильно постарел за те несколько лет, что Коренев его не видел. Погрузнел, ссутулился, но от него все еще веяло мрачной силой, а белый слепой глаз по-прежнему мог вселить ужас в самого хладнокровного врага.
        Лицо Коренева не привело Князя в ужас. Старый бандит лишь скользнул по нему взглядом и, казалось, тут же потерял к шрамам всякий интерес.
        Усадив Коренева за накрытый стол, Князь сам налил ему водки. Мужчины выпили за встречу. Потом еще по одной- за тех, кто не дожил. Затем Князь вкратце рассказал Юрию о своей жизни, после чего потребовал того же от Коренева. Юрий рассказал- про свою службу в Чечне, про убитую семью, про полевого командира Мовсара Евлоева и про его боевую подругу- беловолосую Ингер Лацис.
        Князь слушал внимательно, глядя на Юрия своим здоровым, черным, непроницаемо-холодным глазом. Когда рассказ Коренева подошел к концу, в комнату вошла черноволосая девушка с белым как снег лицом. Встала в дверях и уставилась на Юрия.
        - А, Марго!- заметил ее Князь.- Ты помнишь Юру Корешка?
        - Да,- сказала она спокойно.- Здравствуй, Юра!
        - Здравствуй, Маргарита!
        - Маргоша у меня экономист,- с гордостью сказал Князь.- Закончила МГУ. Собираюсь послать ее в Кембридж или Гарвард! Может, найдет себе в Гарварде муженька да там, за кордоном, и осядет. Я был бы рад. В этой гуммозной стране ей нечего ловить. Ладно, Маргош, оставь-ка ты нас минут на двадцать одних. Нам нужно кое-что обсудить.
        Черноволосая девушка ушла. Князь взглянул на Юрия черным глазом и заговорил о деле.

…Через полчаса старый бандит удалился к себе, собираясь сделать несколько звонков. Коренев остался в комнате один. Размышляя о своим делах, он не заметил, как черноволосая девушка села рядом с ним на диван.
        - Юра,- тихо и спокойно окликнула она.
        Он вздрогнул и повернул голову.
        - Да?..
        - Я вспоминала о тебе. А ты?
        - Да,- не совсем уверенно проговорил он.- Я тоже о тебе помнил.
        Марго подняла руку и поднесла ее к лицу Коренева. Чуть приподняла брови и спросила:
        - Можно?
        Он пожал плечами:
        - Как хочешь.
        Марго прикоснулась кончиками пальцев к уродливым шрамам, провела ладонью по его обезображенной ожогами щеке.
        - Я сделаю тебе новое лицо,- сказала она.- Обещаю.
        Коренев усмехнулся:
        - Ты не сможешь.
        - Я сделаю,- спокойно сказала она.- Когда-нибудь.
        - Когда-нибудь…- задумчивым эхом откликнулся Юрий. И тихо повторил:- Когда-нибудь.

* * *
        Всего два дня понадобилось Князю, чтобы выйти на след убийц семьи Юрия.
        Во вторник (поздно вечером) он привез Коренева на окраину города, к ровной стене старых кирпичных гаражей. Остановил машину возле одного из них.
        - Это здесь,- сказал он. Покосился здоровым глазом на обезображенное шрамами лицо Юрия и добавил:- Надеюсь, у тебя по-прежнему крепкие нервы, мой мальчик.
        Они выбрались из машины, подошли к гаражу. Князь трижды стукнул в железную дверь. Послышался скрежет отодвигаемого засова, дверь отворилась. На пороге стоял огромный кавказец со свирепым лицом.
        - Маршалла ду хойга, ваша!- поприветствовал он Князя по-чеченски.- Здравствуй, брат!
        Князь и кавказец обнялись.
        - Это Аслан, мой старинный друг,- объяснил Князь Юрию, стоявшему рядом с угрюмым лицом. Повернулся к кавказцу и спросил:- Что ты для нас приготовил?
        - Идемте, покажу.
        Он включил свет поярче, прошел в глубь гаража, к чему-то, завешанному старым пледом, ухватился за край пледа и сорвал его. Под пледом оказался человек. Он сидел на стуле и щурился от света.
        - Это один из людей Евлоева,- объяснил Аслан.- Мовсар Евлоев теперь большой авторитет в Москве. Подмял под себя все рынки на юго-востоке. Если ты, Князь, поможешь мне от него избавиться- я твой вечный должник.- Он усмехнулся и добавил: - Этот парень- твой, никто не знает, что он здесь. Можешь делать с ним все, что пожелаешь. Я пока покараулю на улице.
        Аслан вышел из гаража и плотно закрыл за собой дверь.
        Князь, грузный, высокий, поседевший, подошел к парню и взглянул на него своим белым страшным глазом.
        - Значит, ты человек Евлоева,- негромко и раздумчиво проговорил он.
        - Я мырный!- залепетал парень.- Аллахом клянус!
        Князь снял пальто и положил его на верстак. Взял со стеллажа кусачки, вновь взглянул на парня:
        - Ты расскажешь нам про Евлоева все, что знаешь! Где он живет, с кем спит, в каких ресторанах обедает.
        Парень посмотрел на кусачки и быстро-быстро заморгал. На его лице проступил ужас, придав смуглому лицу сероватый оттенок.
        - Я нэ пры чем! Мамой клянус!
        - Это мы сейчас узнаем.
        И Князь шагнул к парню.
        Истошные крики пленника гулко разносились по гаражу, но Князя это не волновало. Он орудовал кусачками ловко и умело. Лишь изредка отшатывался от парня, чтобы не испачкаться брызнувшей из раны кровью.
        Пытка продолжалась минут десять, после чего пленник- измученный, с землистым, осунувшимся лицом- прохрипел:
        - Стой! Я… все скажу!
        - Говори,- разрешил Князь и опустил кусачки.
        И парень заговорил. Рассказал и про самого Мовсара Евлоева, и про его светловолосую подругу, и про убийство семьи русского разведчика.
        - Это она их убила…- хрипел пленник.- Ингер… Пэрэрэзала горло женщине… А дэвочке приказала разбить голову…
        - А что делал Евлоев?
        - Он просто стоял и смотрэл… И улыбался.
        - Улыбался, значит.- Князь покосился на Юрия. Оглядел пленника.- Где он сейчас?
        - Гдэ-то в горах…- Чеченец говорил хрипло, с усилием выталкивая из горла слова.- Но скоро прэедет…
        - Когда?
        - Шинара…
        - Что?
        - Вторнык… Во вторнык должен вэрнуться.
        Князь вытер рукавом пальто потный лоб, повернулся к Юрию, положил на стеллаж окровавленные кусачки и сказал:
        - Ты слышал, что сказал этот сучонок? Он был там, когда убивали твою семью. Хочешь, чтобы я его прикончил, или сделаешь это сам?
        - Сам,- сказал Коренев.
        Князь отошел в сторону, и Юрий шагнул к парню. Ни нож, ни пистолет ему не понадобились: он задушил бандита голыми руками- и продолжал душить даже после того, как парень умер. Пальцы Коренева свело судорогой, уродливое лицо превратилось в маску ярости. Лишь когда Князь плеснул ему в лицо холодной водой, он разжал пальцы.

* * *
        Уже второй час подряд Маргарита наблюдала за рестораном «Шукран», в котором располагался «офис» Мовсара Евлоева. Это был двухэтажный особнячок, огороженный железным забором, опутанным спиралью Бруно. Там и тут были развешаны лупоглазые видеокамеры, вдоль забора расхаживали по периметру крепкие парни в черных кожаных куртках.
        Над воротами висела табличка- «Въезд только для членов клуба».
        К исходу второго часа к клубу стали съезжаться дорогие лимузины. Из салонов выбирались солидные чернявые мужчины и шествовали к особняку в сопровождении охраны.
        Маргарита изредка поглядывала на фотографии, которые держала в руках, сверяя их с лицами мужчин. Когда из очередного лимузина вышел рослый широкоплечий лысоватый чеченец, а затем и беловолосая женщина, Маргарита отложила снимки и достала из сумочки телефон. Набрала нужный номер и сказала в трубку:
        - Юра, Евлоев в особняке. И его подруга Ингер тоже. Ворота закрываются. Насчет охраны- все так, как мы и рассчитывали.
        - Хорошо,- отозвался Коренев.- Я приступаю.
        Он отключил связь. Маргарита положила телефон на сиденье рядом с водительским местом и приготовилась ждать.
        С первого раза замок не поддался. Коренев надавил чуть-чуть сильнее. Раздался легкий щелчок, и дверь слегка приоткрылась. Петли не скрипнули - он смазал их заранее.
        Оглянувшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не следит, Юрий проскользнул в кафе, двигаясь бесшумно, как кошка, и плотно притворил за собой дверь. Из-за того, что его могли бы увидеть снаружи, он не волновался. Напротив здания был старый запущенный скверик. Какому кретину понадобится шляться в этот сумеречный час по заросшим травой старым асфальтовым дорожкам?
        Внутри царил полумрак. Стены и двери кафе были покрыты звукоизолирующим материалом, поэтому с улицы музыка была не слышна. Здесь же она звучала так громко, что буквально лопались барабанные перепонки. Музыка- восточная, похожая на чуть замедленную лезгинку, перемежаемую лирическими вставками,- живо напомнила Юрию о кавказских забегаловках- всех этих шашлычных и «кебабных».
        Юрий крепче сжал в руке маленький черный автомат с навинченным на ствол глушителем и начал осторожно пробираться вдоль стены, останавливаясь через каждые три шага и тщательно прислушиваясь.
        Телохранители были профессионалами, он наслышался об их подвигах и вполне допускал, что в полумраке коридорчика может открыться какая-нибудь невидимая дверца- и противник окажется у него за спиной. Коренев был уверен в том, что реакция его не подведет, но неожиданная встреча может наделать много шума, а это не пойдет на пользу делу, ради которого он сюда пришел.
        Он продвигался по коридорчику, держа автомат наготове. Шаг, другой, третий… Наконец коридорчик окончился. Перед ним был вход в ярко освещенный бар. Музыка неслась оттуда.
        Юрий осторожно выглянул из-за угла.
        Телохранителей было трое. Они сидели на высоких стульях у стойки бара и, мусоля в руках стаканы с соком, весело о чем-то трепались по-чеченски. До них было всего шагов семь. Главное, не попасть по полкам, уставленным выпивкой. Звон разбитого стекла могут услышать другие. Те, что сидят сейчас за игральным столом.
        Коренев выскользнул из-за угла и мягко нажал на спусковой крючок.
        Музыка покрыла шум от упавших на пол тел. Никто из них не успел даже обернуться. Хорошо сработано! Юрий подошел к трупам и выпустил по ним еще одну короткую бесшумную очередь- на всякий случай. Тела задергались, раздираемые на части свинцовыми когтями пуль. Через мгновение все было кончено.
        Коренев сменил обойму на новую и двинулся дальше. Замер у двери игрового зала, прижавшись спиной к стене, заставил свое сердце биться ровнее, отклеился от стены, вышел в проход и направил автомат на игроков.
        Троих он убил сразу. Четвертого оставил в живых. Это был Мовсар Евлоев.
        Чеченский авторитет замер в кресле с открытым ртом, уставившись на Коренева- не столько со страхом, сколько с изумлением. Пальцы его разжались, и несколько игральных карт спланировали на пол.
        Юрий направил ствол автомата Евлоеву в грудь. «Авторитет» быстро справился с изумлением. На губах его показалась презрительная усмешка, антрацитовые жесткие глаза неподвижно уставились на Коренева. Для многих людей такой его взгляд был последним, что они видели в жизни.
        - Кто меня заказал?- хрипло проговорил Евлоев.- Скажи мне!
        Коренев нажал на спуск. Выстрел опрокинул Евлоева вместе с креслом на пол. Он захрипел и схватился руками за живот. Оторвал одну руку от живота и поднес ее к глазам. Рука была в крови. Лицо бывшего полевого командира передернулось от отвращения.
        Он вновь посмотрел на Коренева.
        - Кто ты?- проговорил Евлоев, вкладывая в эти слова все оставшиеся у него силы. Он крепко, насколько мог, прижимал ладони к животу, силясь остановить кровь, но это почти не помогало. Кровь потекла и из его рта.
        - Кто ты… такой?!- хрипло повторил он.
        - Твои шакалы называли меня Корень,- ответил Юрий. Помедлил и добавил:- Я- тот, кто убил твоего сына.
        Левой рукой ухватил снизу шапочку-маску и задрал ее до лба. Евлоев уставился на изуродованное шрамами лицо Юрия. Улыбнулся окровавленными губами и прохрипел:
        - Какой же ты урод!..
        Коренев опустил шапочку-маску, поднял автомат и выстрелил Евлоеву в лицо.
        С этим ублюдком было покончено. Оставалось найти беловолосую стерву и избавить от нее мир. Коренев опустил автомат и собрался покинуть особняк так же бесшумно, как проник сюда. Но не успел. Перед глазами у него что-то вспыхнуло, затем свет померк, и Юрий рухнул на пол.
        Женщина с белыми волосами, одетая в водолазку и джинсы, опустила пистолет. Не глядя на Коренева, подошла к трупу Евлоева, присела рядом с ним и посмотрела в его раскуроченное пулей лицо.
        - Теперь ты у Аллаха,- сказала она по-чеченски.- И я не буду плакать.
        Затем протянула руку и закрыла Евлоеву окровавленные веки.
        Выпрямилась, взглянула на двух крепких парней, стоявших у двери, кивнула им подбородком на Коренева и сказала:
        - Умар! Якуб! Тащите эту падаль в машину!
        - Куда мы его повезем?- спросил один из парней.
        Зрачки женщины сузились, и она проговорила глухим, полным клокочущей ярости голосом:
        - Туда, где он взвоет от тоски!
        Маргарита увидела, как двое парней в черных куртках вынесли Юрия Коренева из клуба на руках. Маски на нем не было, и уродливое лицо издалека казалось похожим на кусок подпаленного мяса.
        Беловолосая женщина вышла чуть позже.
        Парни запихнули Коренева на заднее сиденье черного «Мерседеса». Один из них забрался в машину, второй открыл перед Ингер дверцу, подождал, пока она усядется, захлопнул дверцу, быстро обошел машину и сел на водительское кресло.
        Марго повернула ключ зажигания, но машина не завелась. Она попробовала вновь- с тем же результатом. Вновь и вновь поворачивала ключ, мучая стартер. Черный
«Мерседес» выехал за ворота.
        Быстро выбравшись из машины, Марго бросилась на дорогу и отчаянно замахала руками. Старая обшарпанная «Волга» едва не сбила ее. Из окна высунулся пожилой мужчина.
        - Ты что, дура, с ума сошла!- заорал он.- Жить надоело?!
        Марго подбежала к «Волге» и быстро, холодно проговорила:
        - Если довезете, куда скажу, заплачу сто долларов!
        Секунду или две водитель пристально смотрел на нее, потом кивнул и коротко проговорил:
        - Садись!
        Марго распахнула дверцу и прыгнула на сиденье.
        - Куда ехать?- спросил водитель.
        Она показала ему на удалявшийся «Мерседес»:
        - За ним!

«Волга» тронулась с места.
        - Кто в машине?- спросил водитель.- Твой парень?
        - Да.
        - С любовницей?
        Марго не ответила. Она смотрела вперед, стараясь не потерять «Мерседес» из виду. Сердце ее билось судорожно и неровно, живот сводило судорогой от волнения.
        Старенькой «Волге» чудом удавалось не отставать от «Мерседеса». Гонка продолжалась около двадцати минут. Затем иномарка свернула с трассы в какой-то переулок.
«Волга» поехала следом.
        Черный «Мерседес», сияя роскошными боками, остановился во дворике старой пятиэтажки. Марго знала этот дом. Она пару раз бывала здесь с Князем, когда тот заезжал к своему «воспитаннику»- Юре Кореневу. Тогда, в юности, она сильно ревновала отца к этому хмурому пареньку. Ревновала, потому что была влюблена в него. Влюблена с того самого дня, когда Коренев, тогда еще совсем мальчишка, схватил с пола пистолет и пристрелил ублюдка, собиравшегося убить ее отца.
        Дверцы «Мерседеса» распахнулись. Беловолосая женщина и парни выбрались наружу. Потом они вытащили из салона Коренева и быстро потащили его к подъезду.
        - Пьяный, что ли?- удивленно спросил у Маргариты водитель.
        - Да,- сказала она.
        Достала из сумочки кошелек, отсчитала три тысячи рублей и вручила их водителю.
        - Это, конечно, не баксы, но тоже ничего,- одобрил тот.- Удачи!
        - И вам того же.
        Выбравшись из его автомобиля, Марго выхватила телефон и набрала номер отца:
        - Пап, они привезли Коренева к нему домой… Да, в его старую квартиру… Господи, да в ту самую!.. Да… Хорошо. Только пусть они приедут побыстрее.
        Марго отключила связь и сунула мобильник в сумку. Больше она ничего не могла сделать.

* * *
        - Ну, здравствуй, Коренев!
        Ингер с каким-то мрачным любопытством оглядела лицо Юрия. Он был привязан веревками к стулу и смотрел на свою мучительницу угрюмо мерцавшими глазами.
        - Вижу, огонь не убил тебя,- сказала бывшая снайперша.
        - Он сделал меня сильнее,- процедил Коренев сквозь сжатые зубы.
        - Да, но ты стал страшным.- Она усмехнулась.- Теперь тебя все боятся. Считают дьяволом.
        - Тебя тоже,- с усмешкой проговорил Юрий.
        Ингер ничего на это не сказала. Она долго разглядывала лицо Коренева, потом презрительно проговорила:
        - Похож на собаку.
        - Собака- друг человека,- хрипло произнес Юрий.
        - Собака- грязное животное! Ты, собака, отнял у меня сына! А теперь…- Голос ее сорвался на хриплый шепот.- Теперь ты отнял у меня и мужа.
        - Ты сдохнешь так же, как и он,- спокойно проговорил Коренев.
        Бледное лицо Ингер оцепенело.
        - Моего сына звали Ашраф,- проговорила она после паузы, медленно, как бы с трудом выговаривая слова.- В переводе с арабского это значит «благородный». Но у него было и латышское имя. Артур- так я называла его, когда мужа не было рядом.
        - Мне плевать, как ты его называла.
        - Вот как?- Она усмехнулась.- Я кое-что покажу тебе. Что-то такое, на что тебе не наплевать.
        Она выпрямилась, отошла в сторону. Глаза Коренева налились кровью, когда он увидел на стене темное пятно.
        - Это кровь твоей дочери, Коренев,- с улыбкой сказала Ингер.- Она не хотела умирать. Она плакала и просила отпустить ее. Твоя жена тоже плакала. Она просила убить ее, но не трогать дочь. И знаешь что…- Ингер чуть прищурила светлые, почти белесые глаза.- Я заставила твою жену смотреть.
        Коренев рванулся было со стула:
        - Сука!
        Ингер улыбнулась:
        - Теперь тебе не все равно? Это еще не все. Потом твоя жена сама попросила, чтобы мы ее убили. Она не хотела жить. И я выполнила ее просьбу. Это пятно на стене- последнее, что увидела твоя жена перед тем, как я перерезала ей горло.
        - Я вернусь за тобой с того света,- глухо прорычал Коренев, глядя на бывшую снайпершу налитыми кровью глазами.
        В эту секунду он и впрямь был похож на разъяренного бойцовского пса.
        - Я рада, что все тебе рассказала. Прямо камень с души упал!
        Ингер тихо, удовлетворенно засмеялась. Чернявые парня у двери тоже заухмылялись. И в этот миг в дверь постучали.
        Ингер повернулась на стук. Парни мигом выхватили пистолеты.
        Коренев не знал, как это случилось - не знал, как он сумел вскочить на ноги, хотя лодыжки его были привязаны к ножкам стула. Не знал, как сумел прыгнуть на Ингер: он лишь почувствовал соленый, жаркий вкус крови, хлынувшей из разорванной артерии, когда зубы его сомкнулись на ее шее.
        Оглушенный яростью, он не слышал, как дверь слетела с петель от мощного удара, не слышал выстрелов и криков… Когда омоновцы оттащили его от Ингер, она была мертва.
        - Не бить!- крикнул старший группы.
        Он склонился над Юрием, лежавшим на полу, посмотрел ему в лицо сквозь прорезь черной маски и спросил:
        - Кто ты?
        - Зверь,- хрипло ответил Коренев.
        Старший выпрямился и коротко приказал своим людям:
        - Развяжите его. И вытрите ему лицо - страшно смотреть!
        Коренева отвязали от стула, подняли на ноги, провели в ванную, лили ему воду на лицо, терли полотенцем- он не сопротивлялся, из него словно выпустили все жизненные силы.
        Потом старший группы (майор, как понял Юрий по обращениям бойцов) вел его по ступенькам вниз. Они оказались на улице, и Коренев увидел Маргариту.
        - Игорь Васильевич!- взволнованно проговорила она.
        Майор снял маску и посмотрел на Маргариту. У него было худощавое скуластое лицо.
        - Садись в машину, Марго,- коротко проговорил он и открыл перед ней дверцу серой иномарки. Перевел взгляд на Коренева и добавил:- Аты что стоишь? В машину! Быстро!
        Когда все уселись, он щелкнул ключом зажигания и рывком тронул машину с места. Минут десять ехали молча. Майор изредка поглядывал на Коренева и Марго в зеркальце заднего вида. Потом он сказал:
        - Мы давно хотели от нее избавиться, но не могли подступиться. Ты выполнил эту задачу лучше нас.
        - Я не понимаю, о чем ты говоришь, майор,- сухо проговорил Коренев.
        - Ты хороший парень, Корень. И очень талантливый. А талант не должен пропадать зря, правда?
        Юрий молчал, с недоумением глядя на широкую спину омоновца.
        - У нас есть для тебя работа,- сказал майор после паузы.- Сейчас ты загнан в угол и никому не веришь. Но мы поедем к Князю, и он все тебе объяснит.
        - Вы работаете на Князя?!
        Майор усмехнулся:
        - Скорее мы партнеры. В нашей стране все крупные конфликты решаются ликвидацией одной из конфликтующих сторон. Ликвидаторы никогда не остаются без работы. А ты- отличный ликвидатор.- Майор глянул на Юрия в зеркальце и добавил с усмешкой:- Вот только лицо у тебя, брат, страшноватое. Тебе придется над ним поработать!
        Глава 6

1
        - Здравствуй, Корсак,- глухо проговорил незнакомец в плаще.
        В его правой руке появился пистолет.
        Глеб огляделся по сторонам. За помощью обращаться не к кому, бежать - некуда. Да и не имеет смысла, пожалуй.
        - Здравствуй, Лицедей,- сказал Глеб.- Или мне лучше звать тебя по имени? Юрий Коренев- так, кажется, тебя зовут?
        Мужчина усмехнулся. Лицо у него было тяжелое, отечное, но, в общем, совершенно заурядное.
        - Отличная работа,- похвалил Глеб, разглядывая это лицо.- И впрямь не отличишь от настоящего.
        Держа пистолет у пояса, убийца неторопливо подошел к Корсаку вплотную.
        - Что ты здесь делал?- спросил он.
        Глаза у него были светло-карие. «Наверняка цветные линзы»,- подумал Глеб. Во внешности этого человека не было ничего настоящего. Разве что волосы? Темно-каштановые, уже начинающие редеть. Худощавое сложение, рост- чуть выше среднего. Движения- отточенные, пружинистые, как у дикого зверя. Координация у этого парня должна быть великолепная.
        - Так что ты здесь делал?- вновь спросил Лицедей.
        - Пришел к тебе в гости, но не застал дома.
        Убийца усмехнулся:
        - Ну, теперь-то я перед тобой. И нам есть о чем поговорить.
        - Пожалуй, так,- согласился Корсак.
        - А теперь- поворачивайся и топай к машине. Она прямо перед тобой. Надеюсь, ты умеешь водить.
        Глеб развернулся и увидел припаркованный у бордюра светлый внедорожник. Двинулся к нему, чувствуя, что Лицедей бесшумно идет следом.
        Усадив Глеба за руль, Лицедей занял место рядом с водительским. Руку с пистолетом он положил на колено, дуло было направлено на Корсака. Убийца достал из кармана мобильник, набрал номер и приложил трубку к уху:
        - Марго, это я. У вас все в порядке?.. Хорошо.
        Он убрал телефон в карман. Искоса посмотрел на Глеба и коротко приказал:
        - Поехали.
        Глеб повернул ключ зажигания, тронул машину с места и покатил прочь со двора.
        - Куда ехать?- уточнил он.
        - Туда, где ты спрятал «Чернокнижие».
        Глеб нервно дернул щекой.
        - Эта книга- моя единственная гарантия.
        - Понимаю,- спокойно сказал убийца.- Но если через час я не позвоню своему напарнику и не скажу, что «Чернокнижие» у меня, он отрежет твоей девушке голову.
        Губы Корсака слегка побелели. Он взглянул на Лицедея и проговорил с холодным презрением:
        - Он такой же садист, как ты?
        - Он еще хуже,- сказал Лицедей.- И он знает, что она- мент. А он очень не любит ментов.
        - Хорошо,- выдохнул Глеб.- Я отвезу тебя.
        - Я знал, что мы договоримся.
        На улице стемнело. Дорога была почти свободна, Глеб вел машину быстро. Мимо проносились огни большого города, жизнь в котором не останавливалась ни на минуту, - неоновые вывески баров, ярко освещенные рекламные щиты, сверкающие витрины магазинов… По тротуарам шли люди, и никому из них не было никакого дела до жизни Глеба Корсака, Маши Любимовой или Юрия Коренева.
        Глеб напряженно обдумывал ситуацию. Он искал Лицедея, и вот- он его нашел. Что дальше? Жизнь Маши Любимовой по-прежнему находится в руках этого негодяя. А значит, единственный способ что-то сделать- это держаться рядом с Лицедеем и выполнять его требования. По крайней мере, пока что. А там будет видно.
        - Лицедей, полиция знает, кто ты,- сказал Глеб, покосившись на убийцу и на пистолет, по-прежнему лежавший у него на колене.
        - И что с того?- спокойно отозвался Лицедей.
        - Они тебя найдут.
        Убийца усмехнулся:
        - Уши от мертвой собаки они найдут, а не меня.
        Глеб помолчал. Этот парень с искусственным лицом был холоден, как камень. Если у него когда-то и была душа, то теперь она выморожена холодными ветрами вселенской пустоты.
        - Мы можем поговорить?- вновь прервал молчание Корсак.
        - О чем?
        - О «Чернокнижии» Антона Хониата.
        - Что именно ты хочешь знать?
        - Я в курсе, что ты пытаешься собрать все четыре варианта, все экземпляры этой книги. Но зачем ты это делаешь? По чьему приказу?
        Убийца некоторое время молчал, потом небрежно обронил:
        - Смотри на дорогу.
        - Н-да…- Глеб усмехнулся.- Не слишком-то ты разговорчив. Кстати, мы подъезжаем. Видишь эту гостиницу? Книга находится там.
        - В каком номере?
        - Этого я тебе не скажу.
        Глеб свернул с дороги в переулок и припарковал машину возле ярко освещенного киоска «Табак». Они выбрались наружу.
        - Только не пытайся позвать на помощь,- холодно предупредил Лицедей.- Помни, что твоя девушка у меня в руках.
        - Я не забываю об этом ни на минуту.
        Пройти в гостиницу и подняться на нужный этаж оказалось плевым делом. Лицедей щедро расплачивался с любым служащим, в чьих глазах вспыхивал огонек алчности, вынимая тысячерублевые купюры из кармана плаща.
        - Номер уже заселен,- доверительно шепнул им портье.- У нас сегодня аншлаг. Члены Всероссийского общества садоводов съехались на конференцию, а с забронированными заранее номерами, как всегда, путаница, вот и распихиваем их во все свободные. Едва успеваем постели перестилать.
        Лицедея это известие ничуть не напрягло. Он постучал в дверь и, когда та приоткрылась, схватил за горло пожилого садовода и, сдавив его шею ровно настолько, чтобы жилец не смог закричать, вошел в комнату и посторонился, пропуская Глеба.
        - Доставай книгу,- сказал он.- И поторопись, иначе старик задохнется.
        Глеб взял стул, подтащил его к стене, быстро поднялся, открутил разболтанные шурупы вентиляционной решетки, снял ее и сунул руку в шахту, моля Бога о том, чтобы книга оказалась на месте. Пальцы его нащупали шершавую кожаную обложку.
        - Она там?- спросил Лицедей.
        - Да.
        Корсак достал книгу, слез со стула и протянул ее убийце.
        - Положи ее мне в карман,- приказал тот.
        Глеб с трудом запихнул книгу в карман плаща. Перевел дух и посмотрел на багровое лицо жильца.
        - Отпусти его,- потребовал он у Лицедея.
        Убийца разжал пальцы, и пожилой командировочный рухнул на пол.
        - Он жив?- спросил Глеб.
        - Да,- ответил Лицедей.- Очнется через пару минут. Горло немного поболит, но к завтрашнему дню пройдет.
        - Хорошо.- Глеб посмотрел в светло-карие, невозмутимые глаза Лицедея.- Что дальше?
        - Прокатишься со мной.
        - Куда?
        - Недалеко.
        - Но ты обещал отпустить Марию Любимову!
        - Отпущу. Но сперва закончу это дело. Идем!
        Лицедей повернулся и шагнул к двери. Глеб увидел на сервировочном столике небольшой десертный ножик, незаметно взял его и, с трудом поборов искушение вонзить этот ножик в широкую спину убийцы, двинулся за ним следом.
        Лишь в коридоре Глеб опомнился и торопливо спрятал ножик в карман пиджака.

2
        Маша Любимова стояла на ржавом кузове с куском железной арматуры в руке и смотрела на несущихся к ней собак. Она мысленно распрощалась со своей жизнью, но вдруг услышала урчание мотора и шорох шин. Где-то рядом остановилась машина.
        - Эй!- изо всех сил крикнула Маша.- Эй! Помогите!
        Палевая овчарка подбежала к кузову и прыгнула вверх, надеясь схватить Машу зубами за ногу, но арматурный штырь со свистом рассек воздух и врезался овчарке в морду.
        Пес взвыл от неожиданности и рухнул на землю.
        И тут громыхнул выстрел. Псы отскочили от кузова и заскулили. К машине быстрой походкой приближался толстый мужчина в полицейской форме, фуражке и при старлеевских погонах.
        - А ну- пошли!- рявкнул он и сделал вид, что поднимает с земли камень.- Пошли, сказал!
        Собаки, огрызаясь, трусцой отбежали в сторону и уселись на землю. По всей вероятности, они хорошо знали человека в форме и не желали с ним связываться.
        - Расплодил тут тварей…- выругался полицейский и посмотрел на Машу цепким взглядом, в котором изумление соседствовало с любопытством.- Что тут происходит? Кто вы?
        Маша облегченно вздохнула и опустила кусок железной арматуры.
        - Вы знаете Ханта?- спросила она.
        - Конечно. Я- местный участковый.
        - Местный?
        - Тут в двух километрах есть деревня- Щерпетовка,- объяснил полицейский.
        - Разве полигоны бытовых отходов создают так близко к жилым секторам?
        - Бывает, и ближе. Так что здесь произошло? Почему вы в таком виде?
        - Хант похитил меня и много часов силой удерживал в своем погребе.
        - Хант?- Участковый покосился в сторону щитового домика.- Вот сволочь! Я знал, что с этим уродом что-то не так. Он у себя?
        - Да. Я заперла его в погребе, когда убегала. Задвинула крышку ящиком с инструментами.
        - Ясно. Спускайтесь сюда, я провожу вас до своей машины. А потом наведаюсь к Ханту.
        - Хорошо.
        Маша стала осторожно спускаться вниз. Псы зарычали, участковый прикрикнул на них и подал Маше руку. Пока они шли к полицейской машине, псы, не двигаясь с места, глядели им вслед.
        - Похоже, они вас знают,- сказала Маша.
        - Вы про собак?
        - Да.
        - Ненавижу этих тварей! Но они только с виду грозные. Хант их частенько колотит. Думает, что так они станут злее. Но получилось все наоборот: вместо отважных псов он воспитал трусливых подлых тварей. Как только они чувствуют в противнике силу и уверенность- тут же отступают.
        Они дошли наконец до потрепанного «жигуленка». Участковый открыл дверцу и подождал, пока Маша усядется на сиденье.
        - Ждите здесь и не высовывайтесь наружу,- напутствовал он.
        - Старлей, есть еще кое-что, чего я не сказала,- выпалила Маша.
        - Не сказали?
        - Да. Понимаю, как дико это прозвучит, но… Впогребе у Ханта хранятся части человеческих тел.
        Секунду или две полицейский молчал- недоверчиво, недоумевающе глядя на Любимову, словно вдруг усомнился в здравости ее рассудка. А потом сипло проговорил:
        - Что?!
        - Хант- маньяк и убийца,- четко проговорила Маша.- Вы должны это знать! Будьте с ним поосторожнее.
        Еще несколько секунд участковый с мрачной растерянностью смотрел на Машу. Захлопнул дверцу, повернулся и молча зашагал к щитовому домику.
        Маша так и не поняла, поверил ли он ей. Но этот полицейский произвел на нее впечатление стреляного воробья, в руке у него все еще был зажат пистолет, значит, он надежно защищен от любых неожиданностей.
        Любимова с досадой подумала о том, что надо было попросить у старлея телефон. Теперь оставалось только ждать. Она откинулась на спинку сиденья и попыталась расслабиться, чтобы дать отдых ноющим мышцам. Спина участкового маячила в отдалении, он уже подошел к дому и теперь замедлил шаг и вскинул пистолет на изготовку.
        Молодец, все правильно делает.

«Давай, старлей, давай!- мысленно подбодрила его Маша, чувствуя, как ее вновь охватывает волнение.- Возьми этого гада! Только будь осторожен! Прошу тебя, будь осторожен!»
        Участковый открыл дверь щитового домика, скользнул внутрь и исчез из виду. Как только он скрылся, собаки поднялись на лапы и рысцой затрусили к полицейской машине, в которой сидела Маша.
        Остановившись в нескольких шагах от «жигуленка», кавказец и палевая овчарка уселись на землю и уставились на Машу мерцающими злыми глазами.
        Шло время. Сумерки сгущались. Маше показалось, что прошла целая вечность, но вдруг она заметила какое-то движение- там, за распахнутой дверью щитового домика. Секунду или две ничего не происходило, а потом она увидела участкового. Он вышел из дома и остановился в дверях. Выглядел он немного странно- какой-то обмякший, усталый.
        Маша приоткрыла дверцу машины, но собаки тут же вскочили на лапы и зарычали. Она захлопнула дверцу и вновь уставилась на дом. Старлей продолжал стоять в дверях, чуть покачиваясь (как показалось Маше), а потом произошло нечто странное. Участковый выдвинулся из двери- резко, всем телом, но ноги его при этом не шевельнулись, словно он просто выплыл из дверного проема, едва касаясь ботинками дощатого пола.
        У Маши пересохло во рту от ужаса, когда она поняла, что происходит. А в следующую секунду ее мрачная догадка подтвердилась. Хант швырнул тело участкового с крыльца, как большую куклу, и начал спускаться по ступенькам, глядя на полицейскую машину, в которой сидела Маша.
        - Черт!- воскликнула она с ужасом и досадой.- Черт! Черт! Черт!
        Маша быстро пересела на водительское кресло, машинально протянула руку к замку зажигания, но пальцы ее схватили пустоту. Она быстро проверила бардачок, посмотрела за щитками- ключа нигде не было.
        Хант шел к машине широкими ровными шагами. Рубашка его была разорвана на рукавах и животе. Огромные мускулистые руки по-обезьяньи спускались вдоль короткого мощного тела, почти касаясь земли. Взгляд глубоко посаженных глаз был устремлен на Машу.

3
        В тот давний вечер Хант решил выбраться к воде. Он не видел реку или озеро уже несколько лет. А моря не видел никогда. Порою Ханту снилось, что он стоит на берегу моря и смотрит на серебро воды- и там, во сне, его посещало чувство абсолютной свободы. Никаких людей, никаких машин, никого, с кем нужно общаться или кого стоит опасаться,- только серо-голубая безбрежная пелена воды, уходящая вдаль до самого горизонта.
        Хант долго прикидывал в голове, выбирая безопасное место, и в конце концов решил остановить свой фургон возле небольшого озерца, называемого Черным. Дело было вечером, в воскресенье, и солнце вот-вот должно было закатиться за горизонт. Туристы в это время обычно разъезжаются, так что Хант рассчитывал оказаться на берегу озера в блаженном одиночестве.
        Рассчитывал, но не удалось. Едва он выбрался из фургона и подошел к воде, как из кустов орешника выбрались два подвыпивших парня.
        - О, гляди-ка!- заорал один, указывая на Ханта бутылкой с пивом.- Обезьяна!
        - Горбун!- крикнул второй и загоготал.- Эй, урод, хочешь с нами выпить?
        Хант повернулся и хотел уйти, но дорогу ему преградили еще два парня. Оба были рослые и крепкие, в черных куртках, коротко стриженные, с наглыми физиономиями.
        - Куда собрался, обезьяна?- грубо спросил один.
        - Мы над тобой еще опыты не провели,- весело проговорил второй.
        Хант устремился было в другую сторону, но за спиной у него уже стояли те два парня, что выбрались из зарослей орешника первыми. Ухмыляясь, парни окружили его. Один из них залпом допил пиво, швырнул бутылку в озеро и достал из кармана кастет. Еще один поднял с земли палку.
        Хант почувствовал, как в душе у него проснулся старинный страх, тот самый страх, который он испытывал в детстве, когда мальчишки обзывали его «карликом» и швыряли ему вслед камни, целясь в голову или в спину. И тогда он сделал то, что делал в детстве, когда обидчики окружали его и он понимал, что бежать больше некуда и придется терпеть боль и унижения,- сел на землю и закрыл голову руками.
        И вдруг ровный спокойный голос проговорил:
        - Оставьте его в покое.
        Голос прозвучал холодно и веско. Так мог говорить с хулиганами только тот, кто умеет отвечать за свои слова. Хант приподнял голову и посмотрел туда, откуда прозвучал голос. Он увидел высокого худощавого мужчину лет сорока, одетого в длинное пальто.
        Парни тоже уставились на незваного гостя.
        - Тебе чего надо, турист?- развязно спросил один.
        - Мне надо, чтобы вы оставили этого человека в покое и свалили отсюда- чем быстрее, тем лучше,- проговорил незнакомец своим веским голосом.
        Хулиганы переглянулись. Они явно пребывали в растерянности. Но тут один из них поднял палку и, злобно ухмыльнувшись, сказал:
        - Считай, что ты попал, чувак!
        Еще двое достали из карманов ножи и щелкнули выкидными лезвиями.
        Незнакомец не убежал. Он поступил странно и страшно- поднял к лицу руки, зацепил большими пальцами края подбородка, а затем одним резким движением задрал лицо на лоб, как задирают лыжную шапку.
        Один из парней вскрикнул, еще один хрипло вздохнул, еще один простонал дрожащим голосом: «Мертве-ец!»
        А потом все четверо развернулись и, не сговариваясь, кинулись прочь. Незнакомец вернул лицо на место, посмотрел на Ханта и спросил:
        - Как ты, друг?
        У Ханта пересохло во рту, но совсем не от страха - за свою жизнь ему приходилось видеть вещи пострашнее, чем то, что было у незнакомца под маской.

«Друг». Так Ханта никто никогда не называл. Друг! Хант и представить себе не мог, что кто-нибудь когда-нибудь скажет ему это!
        - Друг, ты меня слышишь?- Незнакомец двинулся с места и неторопливо подошел к горбуну.- Ты в порядке?
        - Да…- еле слышно проскрежетал Хант.
        Мужчина усмехнулся:
        - Ну и голосок у тебя. Давай руку!.. Хватайся, говорю!
        Рука у мужчины была крепкая, сухая, очень сильная, и это тоже понравилось Ханту.
        - Ты живешь неподалеку?- спросил он, когда горбун поднялся на ноги.
        Тот, не глядя незнакомцу в глаза, покачал массивной головой:
        - Нет. Я живу далеко.
        - Один?
        - Да.
        - Слушай, дружище, так получилось, что я сегодня остался без крыши над головой. Сможешь приютить меня на одну ночь? Я в долгу не останусь.
        Хант не сразу понял, о чем просил незнакомец. Что это? Возможно ли такое? Этот могущественный человек, который сумел напугать и прогнать обидчиков Ханта одним лишь движением, просился к нему на ночлег? В его грязную берлогу?!
        - Я… живу на полигоне,- неуверенно проскрежетал Хант.
        - На полигоне? На каком полигоне?
        - ТБО.
        - А, полигон ТБО.- Незнакомец улыбнулся.- Как же, слышал про такие.

«Сейчас он скажет слово «свалка»,- подумал Хант.
        Но незнакомец так не сказал. Казалось, ему даже в голову это не пришло.
        - Ты сторож?- спросил он.
        - Да.
        - И у тебя есть сторожка, или что-то в этом роде?
        - Да.
        - Мне подходит.
        Глазам Ханта стало горячо. В эту секунду за спиной у незнакомца зажегся фонарь, и в тот же миг Хант увидел сквозь пелену слез ореол света, окруживший всю фигуру мужчины. И тогда он подумал, что, наверное, этот незнакомец - ангел, который явился на землю, чтобы утешить его.
        - Как тебя зовут?- поинтересовался мужчина.
        - Хант,- ответил горбун. Помедлил и робко спросил:- А тебя?
        - Меня можешь звать просто «друг». Или «приятель». Как тебе больше нравится.
        - Друг,- повторил Хант, словно бы для того, чтобы получше запомнить.
        Незнакомец улыбнулся:
        - Да. Так будет короче.
        Он огляделся по сторонам, вновь посмотрел на Ханта и добавил:
        - Нам нужно уходить, пока эти ублюдки не привели сюда кого-нибудь.
        - Да. Нам надо уходить.
        Так два года назад у Ханта появился настоящий Друг. Друг, для которого горбун готов был сделать все, что угодно, и которого любил так, как никого и никогда не любил.

4
        На улице совсем стемнело, на дорогах стало свободно, но жизнь в городе не замерла. Глеб вел машину ровно и спокойно.
        Лицедей протянул руку к приборной панели и включил радио. Из динамиков понеслись волнующие тягучие звуки классической музыки.
        - Знаешь, что это?- спросил Лицедей.
        - Знаю,- ответил Глеб.- «Адажио для струнных» Сэмюэла Барбера.
        - Верно.- Убийца покосился на Корсака, и в его бездушных глазах впервые засветился интерес.- Ты на чем-нибудь играешь?- спросил он.
        - Играю.
        - На чем?
        - На бильярде. И в карты.
        Лицедей хмыкнул.
        - Смешно.- Он помолчал немного, прикрыв глаза и наслаждаясь музыкой. Потом сказал: - Вдетстве я играл на скрипке. И, кажется, неплохо играл.
        - Почему же бросил?
        - Так уж сложилось.
        Корсак посмотрел на пистолет, зажатый в правой руке Лицедея, и уточнил:
        - Убийцей быть выгоднее, чем музыкантом?
        - У каждого своя судьба,- равнодушно отозвался Лицедей.- Я бы мог тебе объяснить, но ты не поймешь.
        - А ты попробуй.
        Лицедей открыл глаза, задумчиво посмотрел на дорогу, вновь опустил веки. Помолчал немного, после чего проговорил:
        - Был такой китайский философ- Чжуан-Цзы. В одной из притч он рассказывал о мяснике, который так искусно отделял мясо от костей, что его нож мог проходить сквозь тончайшие расстояния между мясом и костями.
        - Я знаю эту притчу. Хочешь сказать, что ты просто хорошо делаешь свою работу?
        - Хочу сказать, что не важно, кто ты- жертва или убийца. Важно то, как ты относишься к своей судьбе. Если ты жертва - безропотно прими свою смерть и ни на что не жалуйся. Если ты убийца- добросовестно выполни свою работу и не испытывай сожалений. Вот и все.
        Глеб хотел возразить, но в эту секунду Лицедей, не открывая глаз, проговорил:
        - На перекрестке сверни налево. Впереди увидишь освещенную рекламу «Сбербанка». Въезжай во двор. Нам нужен второй подъезд.
        Глеб сдвинул брови. Он чувствовал бессильную злость из-за того, что был вынужден выслушивать приказы этого негодяя. Но он должен был подчиняться. «Безропотно принимать свою судьбу»,- как сказал бы мудрец Чжуан-Цзы.
        Увидев рекламу «Сбербанка», он свернул с дороги во двор дома и остановил машину возле второго подъезда.
        - Приехали,- мрачно проговорил Глеб, заглушив мотор.
        - Хорошо. Выходим.
        Консьерж пропустил их безропотно и не просто приветливо кивнул, но даже улыбнулся Лицедею- видно было, что они давние знакомые.

«Знал бы он, что прячется под этой маской!»- пронеслось в голове у Глеба.
        Они поднялись на второй этаж роскошного подъезда и остановились перед тяжелой дубовой дверью, обложенной мощной дубовой филенкой-фигареей. К двери была привинчена небольшая золотистая табличка, а на ней написано черными буквами:
        В.Н.Авен
        Фамилия показалась Глебу знакомой. Он покопался в памяти и припомнил, что человек с такой фамилией был другом отца Маши Любимовой. Кажется, какой-то доктор… Или ученый?.. Глеб тряхнул головой- это не имеет значения. Мало ли «Авенов» на свете!
        Лицедей дважды нажал на кнопку электрического звонка, поднял голову и посмотрел в окуляр видеокамеры, прикрепленной над дверью.
        Замок щелкнул смачно и громко. Тяжелая дверь открылась, и Глеб увидел перед собой высокого статного господина лет пятидесяти пяти на вид. Короткая стрижка на редеющих седых волосах, ухоженное спокойное лицо, величественные манеры.
        - Добрый вечер!- поприветствовал его Лицедей.
        Статный господин по фамилии Авен взглянул на Глеба, нахмурился и сдержанно произнес:
        - Кто этот человек?
        - Мой помощник,- ответил Лицедей.- Мы принесли третью книгу.
        Глаза статного господина при этих словах ярко засверкали. Он поспешно посторонился, впуская гостей в квартиру. Дождался, пока они войдут, закрыл дверь, запер ее на замок, повернулся к Лицедею и взволнованно спросил:
        - Где она?
        - Здесь.- Убийца вынул книгу из кармана плаща и протянул ее Авену.
        Тот схватил книгу и побежал с нею в гостиную, где свет был поярче. Там он встал с нею под хрустальную люстру и принялся торопливо листать страницы, что-то возбужденно бормоча себе под нос.
        Лицедей тоже прошел в гостиную, Глеб последовал за ним.
        Комната была заставлена антиквариатом. Ореховое бюро, книжный шкаф с резными львами, тяжелые кресла, обитые потертой красно-золотой парчой.
        Глеб взглянул на книги, стоявшие в шкафу. Потертые кожаные корешки, золотое тиснение. Он попытался прочитать названия книг, но разглядел только
«Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера и «Размышления о жизни Христа» Псевдо-Бонавентуры. Книги, совершенно очевидно, были великолепно отреставрированными инкунабулами.
        Будь Глеб в ином расположении духа, он бы присвистнул от удивления.
        - Боже…- бормотал тем временем господин Авен, пробегая глазами тринадцатую главу. - Боже, это не фальшивка…- Он повернул к убийце сияющее лицо и объявил:- Ваши услуги дорого мне обошлись. Но теперь я вижу, что не зря раскошелился. Милый мой, вы не представляете, как я счастлив!- Он опять взглянул на книгу и торжествующе усмехнулся.- Двадцать лет тому назад эти олухи дали слово никогда больше не прикасаться к «Чернокнижию». Они заказали стальные ящики, сейфы и похоронили книгу навсегда! Так они, по крайней мере, думали. Но они не учли одного- книги, подобные «Чернокнижию», невозможно долго скрывать от людских глаз. И вот вам доказательство!
        Авен кивнул в сторону орехового бюро, на котором лежали еще три экземпляра книги.
        Лицедей чуть склонил голову набок.
        - Но вы ведь поступили так же, как они,- спокойно напомнил он.
        - Я вынужден был это сделать! Они взяли с меня слово, что я замурую и свой экземпляр! Господи, да мне пришлось… именно пришлось согласиться с ними. Но я всегда знал, что они не правы, и ждал лишь удобного случая, чтобы освободить книги из этого позорного заточения.
        Авен бережно провел ладонью по страницам.
        - Эта книга принесла нам четверым успех. Апотом посыпались все эти жуткие неприятности. Я тоже переживал, но, когда Черновец и Коновалов объявили, что во всем виновато «Чернокнижие», я откровенно над ними смеялся. Да-да, я смеялся над ними!
        - Мне кажется, это весьма сомнительный повод для смеха,- заметил Лицедей.- У Черновца погибли родители- страшной, мучительной смертью. Коновалов потерял любимую жену. Шульга лишился практически всего, что нажил, и едва не угодил в тюрьму за долги.
        - И что с того?- сверкнул глазами Авен.- Это всего лишь стечение обстоятельств! Мне тоже пришлось в те годы пройти через настоящий кошмар, но я никогда не говорил о расплате и никогда не винил в своих неприятностях книгу.
        Он закрыл «Чернокнижие», поднес книгу к лицу и жадно втянул ноздрями запах старой кожи и бумаги.
        - Нет, мой милый,- с улыбкой проговорил он, прикрыв глаза от наслаждения.- Эта книга принесет мне удачу! Как уже принесла двадцать лет тому назад!
        - Да,- сказала убийца.- Само собой.
        Авен открыл глаза и быстро взглянул на Лицедея. И в этот миг Лицедей нажал на спусковой крючок пистолета.
        Громыхнул выстрел. Корсак от неожиданности отшатнулся и едва не упал, споткнувшись о стул. Удержав равновесие и посмотрев на Авена, он увидел, что пуля вошла ему точно в середину лба. На секунду любитель инкунабул замер на месте, а потом, продолжая сжимать в руках книгу, рухнул на дубовый паркет пола.
        Глеб удивился тому, как мало крови вытекло из входного отверстия пули. Не больше чайной ложки.
        Лицедей сунул пистолет в карман плаща, подошел к мертвому библиофилу, нагнулся и рывком выдернул у него из рук «Чернокнижие». Вытащил из кармана белый пластиковый пакет и опустил туда книгу.
        Глеб внимательно наблюдал за его действиями. Лицедей тем временем прошел к бюро и поступил с оставшимися тремя книгами так же, как и с первой. Затем, держа пакет с книгами, он сказал:
        - Нам пора, Корсак.
        - Для чего все это?
        - Разве ты не слышал? Они все действительно верили в то, что двадцать лет назад сумели вызвать дьявола.
        - Ты хочешь это… повторить?
        Лицедей усмехнулся искусственными губами.
        - Почему бы и нет? Быть может, дьявол подарит мне новое лицо? Ну а нет- там я смогу купить его сам!- Он слегка приподнял пакет и потряс им в воздухе.- Знаешь, сколько это стоит?
        - Догадываюсь,- сказал Глеб.
        - Тогда к чему эти вопросы?- Он опустил пакет и посмотрел на Глеба мрачными усталыми глазами.- Иди к двери, Корсак. В этом доме отличная звукоизоляция, но не стоит испытывать судьбу. Иди!
        - Консьерж запомнил мое лицо,- сказал Глеб.- Это убийство повесят на меня.
        - Возможно. Но если ты думаешь, что меня это волнует, ты сильно ошибаешься. А теперь иди к двери. Живо!

5
        Это было последнее дело Юрия Коренева. Еще одно убийство, венчающее конец его карьеры, а потом- все. Не то чтобы он устал, нет, он был еще на многое способен. Но Юрий всегда презирал людей, не умеющих вовремя уйти со сцены. Любую работу нужно делать до тех пор, пока ты уверен в своих силах. Если же уверенность пропала, нужно уходить, не дожидаясь какого-либо просчета или ошибки.
        Впрочем, дело было не только в этом. Дело было и в том, что к отсутствию лица невозможно привыкнуть. Как невозможно привыкнуть к постоянной, непрекращающейся боли.
        Марго потратила много лет на то, чтобы вернуть ему человеческий облик. Новые материалы, оригинальный состав клея, особое бионапыление… Она изучила все существующие техники пластического грима, стала отличным химиком и физиологом. Благодаря ей Коренев мог ходить по улицам, не опасаясь того, что на него будут показывать пальцами или обзывать уродом. Но искусственное лицо никогда не заменит настоящего.
        Марго и сама об этом постоянно твердит. Можно сказать, что в последние года полтора- это ее любимая тема. Настоящее лицо! Теплое, живое, способное краснеть и бледнеть… Она даже сны об этом видит. Бедная девочка…
        Князь уверен, что ее привязанность к Юрию- особый вид психической патологии. Черт его знает, может быть, он и прав. Ведь не может же такая женщина, как Марго, и в самом деле любить человека с мордой собаки, с которой содрали шкуру.
        Коренев невесело усмехнулся.
        Так или иначе, но благодаря четырем старинным книжкам мечты Маргариты вполне могут стать явью. Даже наверняка станут. Ведь должны же эти четыре книжонки хоть кого-то сделать счастливым!
        Коренев посмотрел на проносившиеся мимо них городские огни, перевел взгляд на парня, сидевшего за рулем.
        Глеб Корсак. Неплохой журналист и, быть может, не самый плохой человек на свете. Но сегодня он умрет, так же, как умерла его подруга, и все его недостатки и достоинства умрут вместе с ним. Сгинут навсегда, будут стерты из реальности, не оставив после себя даже дыры в пространстве. Имело ли его существование хоть какой-то смысл? Вопрос, на который нет ответа. Нам не надо гадать о смыслах, нам дано лишь следовать своей судьбе.
        Юрий испытывал к Корсаку симпатию и что-то вроде благодарности за то, что парень избавил его от лишней возни. Если бы он отказался сесть в машину, пришлось бы сначала убить его и потом отвезти мертвое тело на свалку, надеясь на то, что по пути ему не встретятся полицейские посты и какой-нибудь алчный гаишник не остановит машину для досмотра.
        Интересно, почему он согласился?.. Не заподозрил подвоха? Вряд ли. Парень далеко не глуп и наверняка понимает, что живым ему из этой передряги уже не выйти. Но тогда почему?

«Потому что жертва должна спокойно и безропотно принимать свою смерть»,- сказал себе Коренев.
        Он более пристально вгляделся в бледное лицо Глеба Корсака. Определенно этот парень правильно смотрит на вещи и неплохо справляется со своей ролью. Он заслуживает того, чтобы уйти из этого мира быстро, без боли и страданий. Коренев твердо решил сделать ему такой подарок.
        - Куда мы едем?- спросил вдруг Корсак, словно уловил ход мыслей Юрия.
        - Туда, где все заканчивается,- ответил Коренев.
        Глеб покосился на него, хмыкнул, но ничего не сказал.

6
        Когда они подъехали к полигону ТБО, уже совсем стемнело, однако Коренев сразу увидел горбуна и девушку, лежавшую на земле, рядом с полицейской машиной. Собаки, подвывая, кружили вокруг машины, не решаясь что-либо предпринять, а завидев подъехавший внедорожник, с лаем бросились ему навстречу.
        Кореневу понадобилось меньше секунды, чтобы покинуть салон.
        - Хант, стой на месте и ничего не делай!- крикнул он.
        Горбун посмотрел на Коренева и на незнакомого темноволосого парня, выскочившего из машины. Но занесенный для удара топор не опустил.
        - Прикажи ему отойти!- дрогнувшим голосом сказал Глеб.- Прикажи ему отойти!
        Коренев не обратил на его реплику никакого внимания. Он спокойно подошел к горбуну, остановился в паре шагов от него, посмотрел на девушку, вновь перевел взгляд на Ханта и холодно спросил:
        - Что это значит, Хант?
        Горбун съежился под взглядом Коренева, широкое лицо его исказила жалобная покорная гримаса.
        - Прости,- хрипло проговорил он.- Я нарушил правило.
        Глаза Коренева сузились.
        - Ты меня подвел, Хант!
        - Да.
        - Ты не выполнил мою просьбу.
        - Да. Я не хотел… Я не мог…- Горбун сглотнул слюну и хрипло выдохнул:- Я не мог остановиться!
        Некоторое время Коренев смотрел на горбуна жестким взглядом- и вдруг смягчился.
        - Да, Хант, я знаю.- Он протянул руку.- Отдай мне топор. Он тебе больше не нужен.
        Хант протянул ему топор. Коренев левой рукой взял топор и отшвырнул его в сторону, шагнул к горбуну, той же левой рукой по-отечески обнял его за плечи, уткнул пистолет, который держал в правой руке, ему в живот и нажал на спуск. Выстрел прозвучал глухо. Тело горбуна вздрогнуло.
        - Прости, Хант,- сказал Коренев.- Тебя давно пора было остановить.
        Горбун покачнулся, но не упал, а обнял Коренева за талию своими огромными ручищами и посмотрел ему в лицо, снизу вверх- удивленно, разочарованно, как верный пес смотрит на предавшего его хозяина.
        - Хант…- Коренев попробовал высвободиться.- Хант, пусти! Я сказал: пусти!
        Но Хант его не отпускал, он продолжал сжимать руками спину Юрия. Коренев хрипло задышал, приставил пистолет к левому боку горбуна и вторично нажал на спуск. На этот раз выстрел прозвучал гулко и страшно.
        Горбун пошатнулся, но не выпустил Коренева из объятий, а сдавил еще крепче, по-прежнему глядя ему в лицо своими собачьими глазами. Лицедей обмяк в объятиях горбуна, голова его свесилась ему на плечо… Пистолет выскользнул из разжавшихся пальцев убийцы и упал на жухлую траву. Вся эта сцена заняла несколько секунд.
        Девушка, лежавшая на земле, слабо застонала. Глеб бросился к ней, присел рядом, быстро и бережно взял за руку, прощупывая пульс, вгляделся в ее лицо.
        - Маша!- окликнул он.
        Горбун у него за спиной грузно опустился на землю вместе со своей тяжелой ношей. Прижал к себе могучими руками безвольное тело Коренева, как прижимают ребенка или куклу.
        - Я нарушил правило…- сипло пробормотал он.- Я нарушил правило… Прости…
        Маска сползла с лица Коренева, обнажив красное страшное мясо, голова Юрия нелепо свесилась набок. Горбун бережно поправил маску, неловко пригладил волосы друга своей безобразной лапищей, не привыкшей к нежности.
        - Прости меня… Я нарушил правило…
        Голос Ханта сорвался. Он подхватил болтавшуюся голову друга широкой ладонью, приподнял ее и уставился на нее таким взглядом, словно только что увидел. А потом с силой прижал голову Юрия к своей груди, поднял лицо к черному ночному небу и завыл- протяжно и горестно, как воют раненые звери.
        Глеб захлопнул дверцу внедорожника.
        - Все закончилось,- сказал он. Посмотрел на Машу, сидевшую рядом и укрытую старым одеялом, и добавил:- Все позади.
        Завел мотор, тронул машину с места и повез их прочь от свалки, от этого страшного рубежа, разделяющего жизнь и смерть, от места, где заканчивается все.
        Эпилог
        Глеб обвел лица своих студентов веселым взглядом и сказал:
        - Вот, примерно, так. А насчет Петрова ты, Лизавета, не права! Слава богу, он- не макака. Но если ты, Петров, не будешь читать книги, ты и в самом деле превратишься в обезьяну.
        - Книги, книги…- проворчал студент-двоечник.- Вы, вон, много книг прочли, а жизнь на таких раздолбаев, как я, тратите! Где же справедливость?
        Ребята засмеялись. Глеб тоже улыбнулся и развел руками:
        - Впервые мне нечего тебе возразить.
        Прозвенел звонок. Студенты зашумели, собирая сумки. Глеб взял тряпку, стер меловые надписи с доски, отряхнул ладони и поднял со стула свой портфель.
        Протолкавшись сквозь толпу высыпавших из аудитории студентов, какой-то паренек окликнул Корсака:
        - Глеб Олегович! Там вас на кафедре ждет какой-то человек!
        - Человек?
        - Да. Сказал, что он - ваш бывший коллега.
        - Гм…- Корсак закинул ремень портфеля на плечо.- Что ж, пойду посмотрю, что там за коллега. Спасибо, что сообщил!
        - Да не за что.
        По пути к кафедре Глеб столкнулся с каким-то мужчиной- да так сильно, что тот выронил зонтик.
        - Простите!- виновато проговорил Корсак.
        - Бог простит,- недружелюбно отозвался мужчина. Одарил Глеба суровым взглядом и проворчал:- Летают, не глядя по сторонам, будто они не в университете, а на рынке!
        Сунул зонтик под мышку и зашагал к лифту. Глеб проводил его веселым взглядом, повернулся и продолжил путь.
        На кафедре сидела одинокая секретарша.
        - Ирочка, мне сказали, что меня тут кто-то дожидается.
        - Да, Глеб Олегович, приходил один гражданин!- улыбнулась в ответ секретарша.- Но он уже ушел.
        - Давно?
        - Пару минут назад. Он оставил вам письмо.
        Секретарша показала на белый конверт, лежавший на зеленом сукне стола. Глеб взял конверт, раскрыл его и вынул старую, потрепанную игральную карту. Перевернул и взглянул на картинку.
        Это был джокер.
        - Что-то не так?- встревоженно спросила секретарша, глядя на изменившееся лицо Глеба.
        Корсак заставил себя улыбнуться:
        - Все в порядке. Как он выглядел?
        - Обычно. Среднего роста, лет сорока на вид… И лицо самое обыкновенное. Да, вот еще- у него был зонтик.
        - Какой?!
        - Обыкновенный. Черный…
        Глеб выскочил из кабинета и побежал к холлу с лифтами. Ему показалось, что он увидел, как человек с зонтиком свернул за угол, но, когда Глеб вбежал в холл, лифт уже двигался вниз, а в холле никого не было.
        Глеб чертыхнулся и побежал к лестничным пролетам. Пять этажей вниз, лавируя между удивленными студентами,- и вот он уже в большом вестибюле первого этажа. И тут впереди, у стеклянных дверей, в толпе студентов и преподавателей, мелькнула серая спина- человек с черным зонтиком в руке.
        Глеб бросился к выходу и выскочил на улицу.
        Несмотря на солнце, моросил мелкий колкий дождик. Зонтов вокруг было множество- и черных, и белых, и цветных… Корсак вздохнул.
        - Глеб!- окликнул его знакомый голос.
        Он повернулся:
        - Маша!
        Маша Любимова была одета в серое приталенное пальто и черные сапоги и выглядела чертовски соблазнительно. На шее у нее красовался легкий шарфик.
        - Привет!- Маша поднялась на цыпочках и поцеловала Глеба в щеку. Губы у нее были холодные и влажные от дождя.- Ты почему здесь?
        - Тебя ждал.
        - А я уж думала, ты забыл, что мы договорились встретиться.
        - Я? Забыл? Как ты могла обо мне так подумать!
        Она проницательно прищурилась:
        - Или все-таки забыл?
        - Говорю тебе- не забыл!
        Она изучающе посмотрела ему в глаза и вдруг сказала:
        - Слушай, Глеб, я тут всю ночь думала…
        - О чем?
        Маша выдержала паузу, подбирая слова, и негромко произнесла:
        - Когда Лицедей вез тебя на полигон ТБО… ты допускал, что я еще жива?
        - Я все время был уверен, что ты жива,- сказал Глеб.
        - Вот как?- Маша едва заметно улыбнулась.- И что ты собирался предпринять? Как ты собирался меня спасать?
        - Я был вооружен,- объявил Корсак.
        - Чем?
        - Сейчас покажу.- Он сунул руку в карман пиджака и достал маленький сервировочный нож. Показал его Маше:- Видишь? Мое оружие и сейчас при мне! Таскаю его с собой в виде талисмана.
        - Крупноват он для талисмана,- заметила Маша.
        - Ничего, я привык.
        Маша прищурила карие глаза:
        - Ты собирался вступить в схватку с Лицедеем, имея при себе только этот ножик?
        - Ты его недооцениваешь,- сказал Глеб иронично.- В умелых руках даже сервировочный нож способен стать страшным оружием.
        - Все-таки ты у меня очень отчаянный.
        - Точно,- кивнул Глеб.- Я у тебя такой!
        Маша поднялась на цыпочки и поцеловала Корсака в губа. Взгляд ее стал задумчивым, и она неуверенно проговорила:
        - Знаешь… Иногда мне кажется, что Лицедей и Хант все еще живы. Что они залегли на дно в какой-нибудь подмосковной деревне, питаются тем, что бог пошлет, и потихоньку зализывают свои раны…
        Корсак поморщился:
        - Глупости. Они оба умерли! Я сам это видел. Они сцепились, как два пса, и прикончили друг друга. И, честно говоря, я этому рад.
        - Но свалка сгорела, а трупов никто не нашел. Хорошо хоть книги удалось спасти! Наверное, они надолго теперь осядут в каком-нибудь «книжном Гохране». Слушай, кто вообще мог там все поджечь?
        - Да кто угодно. На свалках постоянно что-то тлеет. Ночь была ветреная, потушить огонь было некому, ну и…
        Глеб запихнул сервировочный ножик обратно в карман и хотел вынуть оттуда руку, но пальцы его наткнулись на гладкую поверхность игральной карты. Он замолчал.
        - Что случилось?- спросила Маша, вглядываясь в лицо Глеба.- Ты побледнел.
        Корсак вытащил руку из кармана и беззаботно улыбнулся:
        - Просто я плохо сплю в последнее время.
        - Бедненький!- Ресницы Маши дрогнули.- Да еще Митька, оболтус, постоянно мучает тебя своими видеоиграми. До полуночи тебя вчера не отпускал.
        - Кто кого мучает- это еще вопрос. Между прочим, по очкам я у него вчера выиграл!
        - Митька придерживается другого мнения,- сказала Маша.
        Глеб утрированно нахмурился:
        - Он еще слишком маленький, чтобы иметь свое мнение. Так этому прохвосту и передай!
        Маша улыбнулась:
        - Сам его оповестишь. Он сказал, что сегодня вечером у вас второй раунд. И что он тебя «сделает».
        Брови Глеба приподнялись от удивления.
        - Что, так и сказал- «я его сделаю»?
        - Так и сказал.
        Глеб вздохнул и с иронией в голосе проговорил:
        - Никакого уважения к старикам! Хорошо еще, что твой сын не играет в покер.
        Маша подозрительно прищурилась:
        - Ты ведь не собираешься его учить?
        - Что ты! Я же не кретин, чтобы воспитывать собственного конкурента. Я при нем даже слово «карты» никогда не произносил!
        - Точно?
        - Клянусь своим серебристым «Порше Кайеном»!
        - У тебя нет «Порше Кайена»,- сказала Маша.
        - Ты права.- Глеб улыбнулся и загадочно добавил: - Я подумал, что «Порше Кайен»- это как-то пошло. Поэтому…
        Он достал из кармана брелок сигнализации и нажал на кнопку. За спиной у Маши что-то пискнуло. Она обернулась. Великолепная серебристая «БМВХ5» весело подмигнула ей фарами.
        - Господи…- проговорила Маша растерянно. Повернулась к Глебу и пристально на него посмотрела.- Корсак, откуда?!
        - Ну… Как тебе сказать…
        - Ты опять играл?
        Глеб пожал плечами:
        - Тебя не было рядом. Некому было за мной присмотреть.
        - Ты - сумасшедший!- выдохнула Маша.
        - Возможно.
        - Обещай, что больше не будешь!
        - Ладно. Но только если тебя больше не будут похищать. Иначе я не сдержусь. О! А вот и твои верные рыцари!
        К ним приближались Стас Данилов и Толя Волохов.
        - Ниро Вульф и Арчи Гудвин,- прокомментировал Глеб.- Собственными персонами.
        Маша посмотрела на него с упреком:
        - Глеб, ты обещал!
        - Ладно, не буду.
        Пока оперативники подходили, он достал сигарету и закурил. После обмена приветствиями Стас Данилов посмотрел на Глеба и мягко проговорил:
        - Корсак, все еще дуешься?
        Глеб стряхнул с сигареты пепел, посмотрел на Данилова спокойным взглядом и сказал:
        - С чего ты взял?
        - Вижу, что дуешься. Зря! Я сглупил, ну с кем не бывает? Но в душе я всегда оставался твоим ярым поклонником. Толя, подтверди!
        - Подтверждаю,- кивнул Волохов.
        - Сладко поешь,- заметил Глеб.- Да вот только верится с трудом.
        - Не веришь, значит.- Стас изобразил на лице грусть, горестно вздохнул и сказал: - Ладно, покажу. Толя, подержи-ка!
        Он всучил Волохову сумку, расстегнул на куртке «молнию», посмотрел на Глеба и Машу- интригующе, а затем резким движением распахнул полы куртки.
        На его белой футболке, прямо на груди, большими красными буквами было намалевано:
        YOU ARE MY HERO![7 - ТЫ МОЙ ГЕРОЙ! (англ.)- Примеч.авт.]
        А рядышком пристроились изображения сердечка и сложенных для поцелуя пухлых губок.
        Маша засмеялась, Глеб фыркнул.
        - Сразу предупреждаю, что написано не кровью, а краской,- сказал Стас.- А в остальном- все настоящее. И слова, и чувства!
        - Круто!- похвалила Маша.
        - Клоун,- сказал Глеб. И добавил уже вполне добродушно:- Но приятно видеть, что ты вынул наконец кол из задницы.
        Он повернулся к урне, чтобы выбросить окурок сигареты. Стас быстро развернулся к Маше спиной и запрокинул полы куртки. На спине у него красовалась размашистая надпись:
        BUT I STILL COOL![8 - НО Я ВСЕ РАВНО КРУЧЕ! (англ.)- Примеч.авт.]
        Маша прыснула от смеха, но тут же закрыла рот ладошкой.
        Глеб швырнул окурок в урну, чуть помедлил и отправил туда же мятую игральную карту, которую достал из кармана.
        Стас Данилов тем временем опустил куртку и как ни в чем не бывало посмотрел на повернувшегося Глеба. Тот обвел веселые лица оперативников проницательным взглядом.
        - Так… Чую заговор!
        - Никакого заговора,- сказала Маша.
        Глеб еще некоторое время разглядывал их лица. Вздохнул.
        - Ладно, копы.- Он чуть прищурил свои золотистые глаза и вдруг объявил:- Детишки, как насчет небольшой автомобильной прогулки по Москве? С последующим приземлением в ресторане, разумеется.
        Маша сразу поняла, о чем идет речь, строго посмотрела на Глеба и сказала:
        - Не думал о том, что машинка куплена на грязные деньги?
        - Если хочешь, я пожертвую ее детскому дому,- заявил Глеб.- Но сперва…- Он подбросил на ладони ключи:- Сперва немного покатаюсь. Вы со мной?
        Маша забрала у него ключи и сказала:
        - Я поведу!
        - Э-э…- растерянно проговорил Глеб, но Маша уже шла к машине.
        Корсак вздохнул, подмигнул изумленным оперативникам и двинулся следом. Толя и Стас застыли с открытыми ртами. Первым из оцепенения вышел Волохов. Он сглотнул слюну и хрипло проговорил:
        - Люксовый кроссовер!
        - Нового поколения…- отозвался таким же голосом Стас.
        Они переглянулись.
        - Слушай,- пробасил Толя,- и как это у него получается?
        - Знал бы как - жил бы в Монако,- ответил Стас.
        Толя оглядел шикарную «БМВ». Помолчал секунду и обронил:
        - Надпись со спины сотри. Она уже не актуальна.
        - Угу,- безропотно согласился Стас.
        - Эй, Лелек и Болек!- окликнул их Глеб.- Вы с нами или как?
        - С вами!- сказал Толя.
        Он плечом сдвинул Данилова с пути и первым зашагал к машине. Стас остался стоять на месте. На его худощавом лице отобразилась борьба противоречивых чувств.
        - В ресторане едим и пьем за мой счет!- объявил Корсак. Весело посмотрел на Стаса и добавил:- Гарантирую неограниченное число подколов в мой адрес!
        Суровые черты Данилова разгладились.
        - С этого и надо было начинать!- хмыкнув, сказал он. И, разрешившись от бремени сомнений, бодро зашагал к машине…
        notes
        Примечания

1
        Человек худощавого телосложения, с узкой грудной клеткой и удлиненными конечностями.

2
        См.роман Евгении и Антона Грановских «Никто не придет».

3
        Катран (жарг.)- место, где проводятся нелегальные азартные игры.- Примеч. авт.

4
        См.роман Евгении и Антона Грановских «Последняя загадка парфюмера», издательство
«Эксмо».

5
        См.роман Евгении и Антона Грановских «Последняя загадка парфюмера», издательство
«Эксмо».

6
        Истории о животных.- Примеч. авт.

7
        ТЫ МОЙ ГЕРОЙ! (англ.)- Примеч.авт.

8
        НО Я ВСЕ РАВНО КРУЧЕ! (англ.)- Примеч.авт.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к