Королева. Выжить и не свихнуться Оксана Гринберга
        Лиза Берсентьева и не подозревала, чем закончится для нее обычная загородная поездка. Машину занесло на заснеженной дороге, но вместо реанимации… она попала на коронацию. Теперь ее называют Елизаветой I, королевой Англии, а еще в придачу Франции и Ирландии. И нет никакой возможности убежать из Средневековья в Москву двадцать первого века! Вместо этого ее ждут государственные обязанности и королевский дворец, в котором самозванке так просто потерять не только жизнь, но и сердце, на которое покушаются великолепные красавцы ее двора.В оформлении обложки использованы иллюстрации Елены Счастной.
        Глава 1
        Звон, звон со всех сторон…
        Кажется, во всех церквях этого скованного холодом города, засыпанного снегом и заснувшего на берегу реки, одновременно били в колокола. Звуки стекались в один, переплетались, пронизывая стены старинного аббатства, вибрировали вместе с ним, уносили меня ввысь, в запредельные дали. И там, наверху, под самым куполом, сливаясь с чистыми голосами певчих, я парила, летала, свободная от всего, нимало не заботясь о том, что происходит вокруг меня.
        Вечер проникал сквозь огромные окна с цветными витражами, играл на каменных колоннах, прятался под белым, с позолотой, потолком храма. Но мне было все равно где я очутилась. Какая разница, ведь это всего лишь бред, всего лишь сон…
        Но в нем так хорошо!
        Все же взглянула вниз. Людская суета - огромный храм набит битком. Женщины в длинных пышных платьях, увешанные драгоценностями… Серебро и золото их нарядов разбавляли багряные мантии кавалеров. Все молчат, смотрят спектакль, разворачивающийся перед ними. В тишине, наполненной звуком дыхания тысячной толпы, редкими покашливаниями да треском сотен свечей, слышался глубокий грудной голос пожилого епископа в золотом одеянии. Рядом с ним на синей ковровой дорожке замерла молодая женщина с распущенными рыжими волосами. На ней - платье цвета золота и парчовая мантия, подбитая горностаем. Я не видела ее лица, пока она не подняла голову. Вряд ли бы она заметила меня, парящую, летящую под самым потолком, но мне почему-то показалось, что женщина смотрела только на меня. Внезапно я поняла, о чем она думает. Осознала, что она держится из последних сил. Боль поселилась в ее животе, расползалась стремительно, подобно злокачественной опухоли, выжигая внутренности. В голове у той женщины билась мысль: «Отравили!»
        Какой все-таки странный у меня сон!..
        И снова протяжный звон колоколов. Бум! Бум! Я вновь унеслась ввысь, разрывая нашу связь. Парила, свободная и невесомая, впитывая густой бас священника, говорящего на латыни:
        - In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti…
        Надо же, словно отпевает кого-то! Нет, не женщину, снова склонившую голову, но так и не сдавшуюся, не распростершуюся перед ним на дорожке, хотя священник, кажется, ждал именно этого. Но она была все еще жива, еще сильна. Да и я не собиралась сдаваться!
        Пожалуй, пора возвращаться, а то загостилась в чужом мире…
        Открыла глаза, приходя в себя в своем, выныривая из приятного забытья. И тут же на меня накинулась боль. Боль, моя неверная подруга, о которой я почти забыла, паря под потолком аббатства, напала, ударила в спину, размозжила грудь, вдобавок приложив по голове.
        Хорошо же мне досталось!
        Треснувшая приборная панель, выбитое лобовое стекло, остатки айрбэгов, что выстрелили сразу же, при первом кувырке… Но и они не уберегли! Руль врезался в грудь, словно решив стать частью моего организма. Именно из-за него было трудно дышать, и я не могла пошевелиться. И кровь… Кровь была повсюду! Моя, подмерзающая, хоть я давно уже замерзла, но все еще была жива. Холодный воздух проникал сквозь разбитое стекло в кабину новенького «Рено» - подарка самой себе на тридцатилетие.
        Хорошо же я его отпраздновала! Молодец, Лиза, куда лучше?! Вместо лобового столкновения с летевшей по встречной фурой кувыркнулась с насыпи на скорости сто километров в час. И теперь каждый вздох становился персональным адом, вырывался со стоном наружу, превращаясь в белый пар на морозе, клубился около рта. Мысли тоже клубились, то появляясь, то исчезая.
        Надо же, все-таки сделала двойной прыжок, о котором так мечтала в детстве, когда мама отдала меня на фигурное катание! Пусть на машине, пусть вместо катка - обледенелая дорога, зато прыжок вышел знатный, на целый тройной аксель потянет… Уже не помню, как летела, но меня крутило знатно! Выход, правда, подкачал - тормозила в дерево.
        Не повезло.
        На грани затягивающегося пеленой сознания все же услышала истошные вопли сирены. Неужели «Скорая»? Глядишь, и правда спасут! Главное, дождаться, прогнать подкравшуюся апатию, что уносила боль, звала за собой в место, где не существует времени и пространства, где звонят колокола, но не по мою душу…
        Мысли путались. Почему-то я вновь очутилась под сводами огромного храма. Не имело значения, что в тот момент я лежала в разбитом маленьком «Рено» рядом с загородным шоссе, что руль и мотор от удара переместились вглубь салона, и мое тело проиграло им в споре за жизненное пространство.
        Это не имело никакого значения, потому что та женщина, что стояла с гордо поднятой головой, тоже едва держалась. Но она была столь важна Мирозданию, что меня выбрали на ее роль, ведь мы оказались похожи. Слишком уж похожи!
        Бум! Бум!.. Нет, это уже не колокол. С трудом открыла глаза. Со всех сторон неслись встревоженные людские голоса. Бородатый спасатель в форме МЧС заглядывал в салон через разбитое лобовое стекло.
        - Жива? - спросил у меня.
        - Нет, - ответила ему.
        - Значит, жить будешь! - удовлетворенно произнес он. - Сейчас вытащим. Держись, детка!
        И я держалась. Даже не поморщилась, когда пневматическими кусачками перерезали стойки автомобиля.
        - Дыши, девочка, дыши!.. Умница! - говорил врач, когда меня вытащили, вернее, буквально вырезали из разбитой в хлам машины и переложили на носилки.
        И я - послушная девочка, умница и отличница, золотая медаль в школе, высшее экономическое, МВА, успешная карьера - очень старалась. Дышала, но почему-то выходило плохо. Любимый дед умер от пневмонии в прошлом году, в один момент просто перестав дышать. Кажется, очень скоро и я последую за ним… Додумать не успела, потому что вновь нахлынуло забытье, унося за собой в вихрь времени.
        И я вздохнула последний раз в своем, чтобы открыть глаза уже в чужом мире.
        В голову ударило красками, запахами, звуками. Дышать, Лиза, дышать!.. Пошатнулась, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям, к новому телу, ставшему моим по велению Мироздания. Хорошо хоть сидела на огромном деревянном кресле, а то, наверное, упала бы!
        Но я справилась, потому что прекрасно чувствовала новую себя - стройную и сильную, готовую бороться с болью, которая все еще не покинула это тело. Попыталась пошевелиться, ощутив тяжесть золотой державы в руке. Массивный скипетр чуть было не выпал из сведенных судорогой пальцев другой руки, но мне помог высокий темноволосый мужчина. Придержал, улыбнулся ободряюще, но я тут же покачала головой.
        Нет, мне не нужна ничья помощь! Я смогу и сама! Сама выстою, выживу, потому что сильная, у нас вся семья из породы борцов. Впрочем, к такому сложно подготовиться!
        Ощущая тяжесть короны на голове и массивное платье, что сдавливало ребра и мешало сделать вдох, я словно по наитию встала. И тут же передо мной на синем с золотом сукне в цвет государственного флага (и откуда только знаю?!) принялись опускаться на колени люди, спешащие принести клятву верности. Подходили, вкладывали свою руку в мою.
        Я же смотрела в их лица. Лица, лица, лица… Подобострастные, заискивающие, настороженные, обожающие, встревоженные.
        Наконец поняла, что свихнулась окончательно! Причем, я была не первой в нашей семье - моей двоюродной бабке по папиной линии тоже черти виделись на старости лет. Но мое помешательство оказалось куда интереснее и тянуло на отдельную палату в сумасшедшем доме.
        Ведь меня только что короновали как Елизавету Первую, королеву Англии! А заодно еще и Франции с Ирландией…
        Глава 2
        Я очнулась на мягкой постели, чувствуя тяжесть одеяла, накрывавшего меня почти с головой. Пришла в себя, но не открывала глаза и не шевелилась, все еще надеясь, что горячечный бред минувших дней закончился. Вышел, и нет его больше!.. И что сейчас услышу писк медицинских приборов и почувствую тонкий и въедливый запах больницы, с их вечно недовольными уборщицами и градусниками в семь утра…
        Ничего подобного! Пахло лишь промозглой сыростью каменных стен. До меня доносилось потрескивание дров в камине и чужое дыхание - кажется, на стуле неподалеку от кровати прикорнула больничная сиделка. Но я знала, что это не больница.
        Неужели кошмар продолжается? Ведь меня спасли, вытащили, вырезали из машины - точно помню! - так почему же все никак не приду в себя в собственном мире?
        В день авария я уехала из Москвы. Не хотела больше никого видеть. Мне исполнилось тридцать, как раз пришло время собирать камни. В моей жизни их набралось предостаточно, на целую изгородь хватит! Или же на памятник собственной дурости…
        День рождения выпал на пятницу. Я отнесла на работу три тортика, на которые с непривычки потратила весь предыдущий вечер. Но все же вышло неплохо! По дороге в банк купила несколько бутылок шампанского. Еще мартини, сок, оливки, ингредиенты для небольших канапе. Накрыла стол в своем кабинете, пригласила девочек из отдела. Заодно и мальчиков, куда уж без них?.. Потом весь седьмой этаж подтянулся, ведь у начальницы юбилей! А потом и шестой, и пятый, а за ними бухгалтерия и кредитный отдел.
        Целый день ко мне не зарастала народная тропа. Завалили цветами и конфетами, да так, что я вазы по всему банку разыскивала, а мой кабинет вскоре превратился в филиал городской оранжереи. Я потом их еле-еле до машины дотащила, хорошо хоть девочки из бухгалтерии помогли! Загрузила на заднее сиденье, подвинув сиротливо лежащую теннисную ракетку и сумку с формой.
        Работалось мне в день рождения так себе, с переменным успехом, особенно после двух бокалов шампанского, что булькало и взрывалось в голове веселящим газом. Я даже стала забывать причину, по которой собиралась уволиться из банка после шести лет напряженной работы и приличного карьерного роста.
        А потом пришел он, моя причина и следствие - Андрей Ярославлев. Непосредственное мое начальство, небожитель с двенадцатого этажа. Спортивный, короткостриженный брюнет с синими глазами, красивый до ужаса! Цвет глаз завораживал, особенно на фоне свежего загара, привезенного им из Арабских Эмиратов. Весь банк знал, что Андоей отдыхал в Дубаи со своей семьей. Поздравил, подарил розы, поцеловал в щеку, задержав губы на моей щеке. Выдохнул: «Жду вечера! Хочу тебя…»
        Знал же, что не отвечу при людях пощечиной. Затем пожелал рабочих свершений и карьерного роста. Если бы заикнулся про личное счастье, ходить ему битым - нервы у меня давно ни к черту!
        Затем Андрей крайне ловко выпроводил всех, закрыл дверь и вручил мне еще один подарок. Открыла конверт с логотипом турфирмы, а там - две путевки в Таиланд. Первая - на мое имя. На второй, подозреваю, стояло его, но об этом я уже не узнала. Порвала путевки на кусочки, заявив, что увольняюсь. Отработаю положенный по трудовому договору срок, после чего ухожу в другой банк. Мне предложили должность ничуть не хуже занимаемой здесь, и я уже ответила согласием.
        Затем долго и с удовольствием смотрела на ошарашенное лицо Андрея. Но мне все было мало, и очень хотелось запустить в начальника чем-то тяжелым… Вазой с тридцатью розами, например! Потому что наш с ним роман затянулся на целых три года и стоил мне миллиардов нервных клеток, которые уже никогда не восстановятся.
        Какие бы ни были мои грехи в прошлом, я расплатилась за них сполна! Ведь любила его так сильно, что крышу сносило, и больше ни о ком и ни о чем не могла подумать! Пару раз, встречая рассветы с заплаканными, уставшими от бессонной ночи глазами, размышляла, уж не отправиться ли в последний полет с девятого этажа навстречу утренней Москве?..
        Какая же я была дура! И все потому, что он оказался намертво женат.
        Долго скрывал, не носил кольцо, объяснял отлучки работой и делами. Потом, когда я все-таки узнала, сразу же разорвала наши отношения. Ушла от него, но он меня вернул. Заново уходила, но он снова возвращал… И так - бессчетное количество раз. Клялся, умолял, обещал, ползал на коленях, говорил, что любит и не может без меня жить…
        Наверное, он все-таки меня любил, но какой-то слишком уж странной любовью… Словно я подписала с банком трудовой договор на свое рабочее время, а с ним - на всю оставшуюся одинокую жизнь.
        Когда я поняла, что он не выполнит ничего из того, что он мне обещал?..
        Наверное, когда у него родился сын. Наверное, в процессе разговора о разводе получился… Затем еще один. Двое детей! «Я не могу уйти, - наконец, признался Андрей. - Ты ведь знаешь, кто ее отец!»
        Уже знала. Навела справки.
        Когда мы расстались в очередной, наверное, сотый юбилейный сотый раз, стала встречаться со своим тренером по теннису, и у нас даже что-то получалось, пока Андрей вновь не решил меня вернуть…
        Но на этот раз я твердо решила, что хватит!
        Завезла домой цветы и подарки, окинула взглядом пустую квартиру. У него, значит, жена и двое детей, а у меня?.. Работа, евроремонт в собственной «двушке», новенькая иномарка в лизинг. Тренировки каждый вечер - подачи, айсы, догнать, отбить. Взять левый, ответить резанным справа… Я играла так, словно теннис мог что-то изменить в жизни, а ведь в ней ничего не менялось!
        А еще подруги на выходных, одиночество по вечерам, когда спать еще не хочется, а дела уже переделаны. Знаю, мне всего лишь тридцать, но такими темпами я и не замечу, как мне исполнится сорок, и с работы меня выйдут встречать десять изголодавшихся кошек. А потом, после того как расскажу им, как прошел мой день, мы все вместе посмотрим очередную мелодраму.
        Ну уж нет!
        Захлопнула дверь, выключила телефон, сбежала в подземный гараж за машиной. С подругами договорилась отмечать завтра, сославшись на большой праздник на работе. Утром звонила мать из Америки, поздравляла… Отец не знал о моем дне рождения по причине собственного отсутствия в моей жизни. Сбежал, когда узнал, что мама беременна. Бабушка с дедушкой умерли. Вот и все! Все!..
        До этого звонил Андрей, пытался навязать свою компанию, сказав, что нам надо серьезно поговорить, но я послала его подальше. Поговорим, когда он принесет мне письменно разрешение от своей жены! Выехала из города, отправившись куда глаза глядят. Судя по указателям, глядели они в сторону Рязани. По дороге твердо решила, что все изменится. В новой жизни будет место работе в другом банке - где я сделаю не менее головокружительную карьеру! - развлечениям и тренировкам. А еще, я обязательно влюблюсь в хорошего человека, который ответит взаимностью. И рожу двоих, нет, троих детей! Двух мальчиков и девочку. Или же наоборот… Впрочем, какая разница?
        Самое главное, я никогда, клянусь, никогда не буду встречаться с женатыми!
        А потом - фура, выехавшая на мою полосу… Грузовик стремительно приближался, но все никак не убирался восвояси. То ли обгонял, то ли объезжал препятствие, а может, водитель заснул по дороге. Я удивилась, но подумала, что успею затормозить. Затем уже не удивлялась, потому что тормозить на обледенелой дороге оказалось слишком поздно.
        Поздно!.. Летела в яркие прожекторы фар, до последнего веря, что они свернут с моего пути. Но ничего подобного не произошло, и в последнюю секунду вместо лобового столкновения с фурой я выбрала «джокер» - крутанула руль вправо и слетела с насыпи. Затем мир перевернулся, и не раз…
        После чего - удар в дерево, храм, коронация, «Скорая», мужчины в форме МЧС, мужчины в странных одеждах с золотыми обручами-коронами на головах. Кажется, это были пэры Англии, а я - их королева.
        Все, Лиза, допрыгалась! Свихнулась ровно на тридцатилетие… Помню, как решила, что позже разберусь. Главное, выжить! Но как тут выжить, если живот разрывался от боли, меня выворачивало наружу, но внутри была лишь желчь?.. А вокруг незнакомые лица, непонятные запахи и неизвестные звуки. Происходящее сводило с ума, но я приказала себе терпеть. Дождаться, когда все закончится, потому что это…
        Это операционная, сказала я себе, общий наркоз и побочная реакция на препараты.
        Но «операция» слишком уж затянулась. Мне казалось, что я умру во время мессы, которая последовала «оммажем», клятвой верности. Молитвы были на английском и на латыни, но я понимала все слова. Но когда епископ поднес к моим губам хлеб и вино, организм не выдержал. Я подскочила и бросилась бежать. Куда?! Этого я еще не знала, но уж точно подальше отсюда!
        Где же выход?! Тут за мной кинулись мужчины, стоявшие около трона, так что далеко убежать мне не удалось. Покорно позволила увести себя в небольшую часовню в том самом аббатстве, где происходила коронация. Меня о чем-то спрашивали, требовали вернуться, но я лишь молчала и качала головой. Боже, верни меня домой!.. Мужчины пытались взять штурмом, выжать из меня хоть слово, но я знала, что, если начну говорить, они все поймут.
        Узнают, что перед ними самозванка, а вовсе не новопровозглашенная королева Англии и… Чего-то там еще!
        Поэтому я встала и пошла. Куда?! Куда глаза глядят, подальше от всех. Ноги подкашивались, в голове распускались малиновые сполохи. Мир рябил, шел разноцветными полосами, словно сломавшийся телевизор советских времен. На этот раз меня никто не заставлял вернуться. Вместо этого - тяжесть меховой накидки на плечах, морозный воздух и затянутое тучами вечернее небо. Но стало легче лишь на минуту. Я уж и не помню, как попала на королевскую баржу с загнутым, как у гондол, носом. Мы плыли по реке, судя по разговорам, возвращались домой.
        Домой… Во дворец Уайтхолл вниз по Темзе!
        Кажется, сознание я потеряла в той самой барже. Приходила в себя, затем снова проваливалась в забытье. Очнулась, когда меня нес на руках темноволосый мужчина, прижимая к себе, словно ларец с драгоценностями. Я видела его лицо - на нем застыл ужас.
        После была огромная кровать под светлым пологом. Чужое тело отторгало мою душу, но я с упорством обреченных возвращалось в него вновь и вновь, пока оно не смирилось, а, быть может, побороло отравление. Но каждый раз, закрывая глаза, я мечтала, что очнусь в больнице.
        Ничего подобного! Вместо медсестер - пожилая женщина, отирающая мое лицо влажной тряпицей. Ее прогоняли, но она не уходила, утверждая, что она - старшая фрейлина и моя няня… Няня Кэти. Кажется, ее звали Кэти Эшли.
        Вместо докторов здесь были мужчины в черных одеждах. Может, священники, что пришли изгнать мою душу из чужого тела, либо мясники, решившие перерезать мне вены… Но я не давалась! Выла и билась в их руках. Выхватила странного вида острую железяку, которой они пытались пустить мне кровь. Заехала железным тазиком по голове одному из них. «Прочь!» - крикнула на чужом языке. Они ушли, но затем явились снова. Попытались чем-то напоить, но для этого им пришлось бы меня убить.
        Хватит, уже один раз отравили!
        Затем пришли другие - уговаривали, настаивали, подсовывали на подпись документы. Наивные! После шести лет работы в банке что-то подписать, не прочитав?! Молили назвать преемника, чтобы Англия не утонула в крови гражданской войны, но я молчала. И все потому, что собиралась выжить.
        И я выжила. Очнулась от странного ритмичного звука, словно кто-то медленно, с расстановкой, бил в гигантский колокол. Замерла и лежала, пока не поняла, что это стучит собственное сердце. Затем долго привыкала к тому, что из тела пропала боль, что больше его не сводит судорогой и не мучает лихорадка. Жар спал, ушел, забрав с собой последние силы.
        Я чувствовала себя вполне неплохо. Единственное, жутко хотелось пить.
        Так и лежала, наслаждаясь тишиной и прохладой удобной подушки под головой, прислушивалась к звукам дыхания, своего и чужого. Наконец, решилась и открыла глаза.
        Ночь! В дальнем конце огромной комнаты был затоплен камин, тепло долетало до меня, нежно касаясь моих щек. Слева колыхалось пламя свечи, бросая фантастические тени на светлый полог над кроватью.
        Я осторожно пошевелилась.
        - Ваше величество! - тут же раздался негромкий мужской голос.
        Сердце ухнуло, забилось с бешеной скоростью. Я повернула голову и уставилась на темноволосого мужчину средних лет. У него было широкое, немного простодушное лицо, большой нос. Мой ночной сторож поднимался с кресла у кровати, придерживая рукой книгу в темном переплете, которую, кажется, только что читал.
        - Тише! - шикнула на него. - Сейчас же сядьте, а то всех перебудите!
        И снова набегут с тазиками… Вены резать, кровь пускать или, того хуже, наследника Англии требовать. Но, кажется, обошлось, хотя у меня тут форменная ночлежка! Я быстро огляделась, оторвав голову от подушки. Кажется, в дальнем кресле спят, на кушетке спят и еще на той, что в дальнем углу, тоже…
        Мужчина тем временем послушно сел.
        - Кто вы? - тихо спросила у него.
        В этот момент я осознала, что мы говорим на английском. На английском!.. Я изучала этот язык, приходилось на работе с документами возиться, но не знала его настолько, чтобы вот так, не задумываясь, свободно общаться.
        Чудеса, да и только!
        - Вы не узнали меня? - удивился мужчина.
        Покачала головой, чувствуя кожей прохладный шелк постельного белья. Подозреваю, дали бы мне зеркало, я бы и себя не узнала! Одно помнила - у новой меня длинные рыжие волосы, разглядела их на коронации, а затем, когда металась в бреду, они постоянно лезли в глаза.
        Мужчина тем временем взял свечу с прикроватного столика и поднес к своему лицу, кажется, решив, что это поможет мне вспомнить. Наивный! Несмотря на то, что я говорила на другом языке, чужую память мне не оставили.
        - Роджер Эшам, - наконец, произнес он сконфуженным тоном, догадавшись, что я так его и не узнала. - Ваш бывший учитель из Хэтфилд-Хауса, где вы жили до коронации. Уроки словесности, итальянский, латынь, древнегреческий…
        - Что вы делаете здесь в такой час? Вряд ли у нас запланировано занятие!
        - Вы бредили, ваше величество! Говорили на языке, который оказался выше понимания ваших придворных. Меня вызвали, чтобы перевести ваши слова. Боялись, что объявите наследника или дадите указания, которые они не смогут исполнить. Ходят слухи, что вы говорили на древнегреческом…
        Вздохнула. Не думаю! Скорее всего, на русском, который здесь явно не в ходу.
        - Вот, значит как, Роджер Эшам! - протянула я, словно пробуя его имя на вкус. Новый голос был глубоким и грудным. Язык, на котором говорила - непривычный, отличающийся от того, что учила в Москве, с большим количеством шипящих, сипящих звуков. - Удалось ли вам выяснить, кого я назвала наследником?
        А то мало ли!.. Могла всякого наговорить, пока себя не контролировала.
        - В моем присутствии вы лишь спали, моя королева! - улыбнулся Эшам. - Но я польщен тем, что для языка беспамятства вы выбрали греческий… Значит, мои уроки не прошли даром. Вы были отличной ученицей, лучшей в Английском королевстве!
        Похвала женщине, чье тело я занимала, оказалась неожиданно приятной. Тем временем Эшам продолжал:
        - Я принес вам книгу, ваше величество! Думал подарить ту самую, с речами Демосфена, которую вы любили читать в тенистых аллеях Хэтфилда. Но вместо этого выбрал другую. Она куда более уместна у постели выздоравливающей.
        И Роджер снова улыбнулся. Я чувствовала себя спокойно и уверенно рядом с ним, словно откуда-то из глубин чужого сознания на поверхность вынырнул ответ: Эшаму можно доверять. Та женщина, чье место я заняла, без колебаний вручила бы ему свою жизнь.
        - Что же это за книга? - полюбопытствовала я.
        - «Илиада» Гомера.
        - Восхитительный выбор! Роджер, - я была уверена, что к человеку, заслуживающему доверие, надо обращаться именно так, - вы правы, мне значительно лучше.
        - Рад это слышать, ваше величество!
        - Зовите меня как и прежде, Елизаветой. Вы не могли бы принести воды? В горле пересохло. Только умоляю, не перебудите остальных!
        - Конечно, моя Елизавета!
        Он ушел в темноту, затем вернулся с бокалом, наполненным водой. Поклонился, протянул. Если меня хотели отравить, подсыпав яд, все равно бы выпила, потому что жажда сводила с ума.
        - Я вижу в том кресле Кэти Эшли. Ваша бывшая гувернантка, - негромко произнес Роджер, вернувшись на свое место, - теперь милостью вашей главная фрейлина и хранительница королевского гардероба. Она заснула впервые за все это время. Только когда удостоверилась, что кризис миновал. Ее столько раз пытались выгнать из покоев, но она не уходила!
        Я вновь почувствовала волну тепла и благодарности к неизвестной женщине. Кажется, тело реагировало на имена! Кэти Эшли… Надо запомнить! Сдается, няня очень любила прежнюю меня, и я отвечала ей взаимностью.
        - Спасибо, Роджер! Что говорят о моей болезни? - я вернулась к более насущным вопросам.
        - Народ в отчаянии, моя королева! Все церкви переполнены, за ваше здоровье молятся как католики, так и протестанты. Службы не прекращаются ни днем, ни ночью…
        - Роджер, я не о том! Что говорят… во дворце?
        - У вас уже случались нервные приступы в Хэтфилде. Иногда распухали ноги и руки, как от водянки, и, бывало, вы неделю не вставали с постели. Я поспешил заверить сэра Уильяма Сесила…
        - Это не был нервный приступ, - перебила его. - Меня пытались отравить! И то, что выжила и говорю с вами, - это чудо. Но отравление не прошло бесследно! - Как же страшно было признаваться!.. Но куда страшнее узнать то, как он на это отреагирует. - Я выжила, но память меня подводит. Надеюсь, в скором времени она ко мне вернется.
        Впрочем, на это я уже больше не надеялась…
        - Ваше величество, сэр Уильям Сесил вызвал известного немецкого врача…
        Я фыркнула. Хватит уже с меня местной медицины!
        - Роджер, я бы хотела, чтобы вы были рядом в сложное для меня время, поддерживая, как и делали это прежде.
        Он что-то растроганно пробормотал в знак согласия. Затем, словно по наитию, я протянула ему руку. Мужчина бухнулся на колени и поцеловал мою кисть. Вернее, простое золотое кольцо, похожее на обручальное, что украшало безымянный палец.
        Уставилась на него неверяще. Это что еще такое?! Неужели я замужем?! Не может такого быть!.. Если я не ошибаюсь, и меня угораздило попасть в тело той самой королевы, то… Насколько помню, она умерла, так и не побывав в законном браке. Черт, черт!.. Самое ужасное, я почти ничего не помнила об этой эпохе, так как история никогда не была моим любимым предметом!
        - Сколько я болела? - осторожно спросила у Роджера, решив, что все разузнаю. Не сразу, но разузнаю. - Какое сегодня число?
        - С вашей коронации прошло три дня, - ответил мужчина. - Сегодня - восемнадцатое января.
        - Год?
        Он помедлил с ответом.
        Ну что же, фигуры расставлены, ход сделан. Белая королева замерла на шахматной доске, признавшись в том, что у нее нелады с памятью. Пришел его черед выбирать, за какую сторону он будет играть. И я очень понадеялась на то, что Роджер выберет меня. Даже если разболтает остальным, что у королевы не все в порядке с головой после нервного приступа, то сделает это крайне деликатно и не вдаваясь в подробности. Потому что к ответному ходу противника, чуть не снявшего мою фигуру с поля, я еще не была готова.
        - Одна тысяча пятьсот пятьдесят девятый от Рождества Христова, ваше величество! - наконец, отозвался Эшам.
        Черт, все-таки далеко меня закинуло… На четыреста с лишним лет назад!
        - Елизавета, - поправила я. - Роджер, я бы хотела, чтобы вы подготовили книги, по которым мы занимались в… - Сейчас вспомню, он же говорил! - В Хэтфилде. К тому же, меня интересует история государства и право.
        - Буду рад исполнить вашу просьбу, ва… Елизавета.
        - Спасибо! А теперь, если вас не затруднит, почитайте мне немного, - попросила его. Протянула пустой бокал, чтобы он поставил на прикроватный столик. - Болезнь отняла все силы.
        - Как угодно вашему величеству! - вновь произнес мужчина. Кажется, просьба польстила ему не меньше, чем мольба о помощи. Роджер взял книгу. - С какого места вы бы хотели начать?
        - С самого начала, - ответила я, устраиваясь поудобнее.
        Так и есть, мне придется начинать с самого начала, с азов. Я собиралась выжить в чужом мире и в чужом теле. Но для этого мне придется быть крайне осторожной и действовать с умом. Кажется, в эпоху, в которую я попала, любили рубить головы…
        Если поймут, что королева - самозванка, мне несдобровать!
        - Науки - убежище от страха! - негромко произнес Эщам, раскрывая книгу.
        Я хмыкнула в ответ. От страхов и душевных терзаний мне отлично помогала работа. Много работы, с раннего утра до позднего вечера. Частенько я выползала последней из банка вечером в пятницу, пугая взъерошенным видом охранников, чтобы первой поприветствовать их в субботу. А еще - теннис и кофе. Много кофе!
        Интересно, как в одна тысяча пятьсот пятьдесят девятом году обстоят дела с двумя последними позициями?
        Тут полумрак комнаты наполнил певуче-прекрасный древний язык. Я закрыла глаза, блаженно вытянулась в кровати, чуть ли не урча от удовольствия, потому что понимала все, все до последнего слова! Пусть память мне не оставили, но я знала все языки, которыми владела покойная Элизавета.
        Лежала и слушала. Затем беззвучно плакала, скорбя о женщине, которая любила речи Демосфена, к постели которой Роджер Эшам принес «Илиаду». Плакала так долго, пока не заснула совершенно незаметно для себя.
        Глава 3
        Я проснулась, когда неяркое зимнее солнце уже пробивалось сквозь тяжелые ночные занавеси. Открыла глаза и наткнулась на внимательный взгляд Кэти Эшли, дожидавшейся моего пробуждения в кресле возле кровати. Это была темноволосая, слегка полноватая женщина лет пятидесяти, с начавшим уже увядать, но все еще хранящим следы былой красоты лицом.
        - Дорогая моя! - воскликнула няня. - О, девочка моя!.. Хвала Господу! Ты пришла в себя!
        - Доброе утро, Кэти! - улыбнулась я, удивленная горячностью ее тона. - Да, я пришла в себя, и все благодаря твоим заботам! Каждый раз, когда открывала глаза, видела тебя рядом… Поверь, я никогда не забуду о твоей преданности!
        Может, чужую память мне не оставили, но с моей было все в порядке!
        - Ты и так одарила меня куда больше, чем мне могло бы присниться в самом смелом сне, - произнесла женщина. - Ведь я начинала простой служанкой, приехавшей из глуши Девона, затем стала камеристкой, а теперь… Ты возвысила меня до невиданных высот!
        - Кэти! - улыбнулась я в ответ. - Такая преданность должна получить соответствующую награду.
        Тут она спохватилась.
        - Как самочувствие моей королевы?
        - Хорошо. Настолько хорошо, что я собираюсь встать с кровати.
        Это была истинная правда - в голове прояснилось, боль в животе ушла и не спешила возвращаться. Поэтому для начала я села, прижавшись спиной к пышным подушкам, что украшали изголовье. Обвела взглядом комнату, заставленную изящной мебелью, с восточными коврами на полу. Около большого окна стоял письменный стол с торчащим из чернильницы серым гусиным пером. В дальнем углу притаился клавесин. Надеюсь, меня не заставят развлекать придворных игрой на этом орудии пыток?.. А то ведь придется признаться в разыгравшейся амнезии!
        В этот момент Кэт стиснула меня в объятиях, да так, что я оказалась намертво прижатой к пышной груди, стянутой жестким лифом синего платья. Мысли меня покинули, кроме одной: как бы не задохнуться! Наконец, смогла выпутаться. Вдохнула тонкий запах чужих духов, чувствуя сотрясающие ее тело беззвучные рыдания.
        - Хвала, хвала Господу, Деве Марии и святым угодникам! - бормотала Кэти, на что я согласно промычала, размышляя о том, что неплохо и в самом деле вознести хвалу Господу. И всячески проявлять христианское рвение… Кажется, четыреста лет назад набожность считалась одной из добродетелей, и без нее было никуда!
        Не успела заявить о своем решении, как няня принялась выкладывать сплетни, терзающие придворные уши и занимающие придворные рты.
        Во дворце склонялись к мнению, что у юной королевы случился нервный приступ, которым она была подвержена и ранее. Только на этот раз он был куда сильнее прежних. Не выдержав волнений и бремени короны, возложенной на ее голову, Елизавета - я то есть! - чуть было не отдала Богу душу.
        - Не только Тайный Совет, но еще и Парламент станут давить на тебя, умоляя как можно скорее выйти замуж и подарить Англии наследника, - предупредила няня. - Все только об этом и говорят. Ведь смерть еще одной королевы - новая гражданская война!
        Задумалась. Получается, я вовсе не замужем и даже не обручена… Но чье же тогда кольцо на моем пальце?!
        - Это не был нервный приступ. Меня отравили, - решившись, сказала я няне.
        Если я кому и могла доверять, так это ей и Роджеру.
        - Знаю, - произнесла женщина, кусая губы. - Это снова произошло! И где?.. Во дворце Уайтхолл, на моих глазах!.. И как я только не уследила? Девочка моя, сможешь ли ты меня простить?
        Я потеряла дар речи. Как это - снова? Неужели меня, вернее королеву, уже пытались отравить?
        Няня была безутешна.
        - Все началось после Тауэра, в Вудстоке, когда тебя выпустили из заключения. Яд, пожар, головорез Пол Перри, которого успели заколоть раньше, чем он добрался до твоей комнаты…
        - Все будет хорошо, - пообещала ей, решив, что мне стоит ее все же утешить. - Я приму меры! Думаю, мне следует поговорить…
        Да, с кем бы мне об этом поговорить?..
        - Тебя уже дожидаются Уильям Сесил и Роджер Эшам, - словно в ответ на мои мысли произнесла Кэти, и я кивнула.
        Вот и отлично, с ними и поговорю! Выясню, кто мог желать мне смерти и делать это с размахом и выдумкой.
        - Я очень рада, что Роджер вернулся ко двору, - продолжала Кэти. - Достойный джентльмен с незапятнанной репутацией и замечательный учитель.
        Кивнула. Именно такой мне и был нужен, поэтому я собиралась сделать его кем-то вроде личного секретаря. В прошлой, московской, жизни у меня была замечательная секретарша, которая облегчала жизнь и помогала в работе.
        - Но прежде, - Кэти хлопнула в ладоши, - твой завтрак! Теперь вся еда, что доставляется в личные покои королевы, проверяется дважды. Клянусь, дважды! Я заставила каждого из лакеев отведать блюда, которые они принесли, чтобы, упаси Бог, не подсыпали ничего по дороге.
        Завтракала я в постели. Рядом замерло несколько фрейлин, а я так и не заметила, откуда и в какой момент они появились. Кэти порывалась кормить меня с ложечки, но я не разрешила, чувствуя себя неуютно под вежливыми, но любопытными женскими взглядами. Затем, когда поднялась с кровати, на меня налетел, закружил, сбивая с толку веселым щебетом, заботливый вихрь из служанок и фрейлин. Я только и успевала крутить головой, поднимать руки, переставлять ноги, обреченно позволяя делать с собой все, что угодно.
        Им же было угодно переодеть и привести королеву в порядок. С меня сняли длинную тонкую сорочку, обтерли, ничуть не смущаясь моей наготы, которой, кажется, больше смущалась я. Вымыли волосы, помогли натянуть новую сорочку, смешные панталоны, теплые чулки - по полу немилосердно гулял сквозняк. Затем были жесткие белоснежные парчовые юбки, которые крепились на талии на сложных кружевных завязках. Зашнуровали холщовый лиф, да так, что первый размер груди куда-то испарился, словно я была рождена мальчиком.
        Кэти смотрела на меня и все время ужасалась тому, насколько я исхудала.
        Затем - не зря она была назначена хранительницей королевского гардероба! - няня принесла из другой комнаты самое красивое платье, которое я когда-либо видела. Белое, шелковое, приятное на ощупь. Тяжелое, зараза! Оно было расшито жемчужинами размером с фасоль, с квадратным вырезом на груди, от которой, утянутой лифом, остались одни лишь воспоминания. Да и те были прикрыты вставкой из тончайшего прозрачного материала. Затем настал черед обуви - украшенным жемчугом и серебряными нитями туфлям на высоком каблуке. Хорошие туфли, правда, неудобные… Но после того, как я столько лет отбегала на шпильках, меня уже ничем не удивить!
        Няня помогла с украшениями. Нити жемчуга на шею, небольшие серьги, перстни… Я собиралась расспросить Кэти о кольце, так похожем на обручальное, но вокруг все время вились фрейлины. Они и сделали мне прическу - закололи завитые локоны кверху. Кэти в задумчивости покрутила внушительных размеров жесткий воротник.
        - Только не его! - взмолилась я, утомленная до невозможности утренним туалетом. Тут бы прилечь… Но если откинусь на кровать, то обратно уже не встану! Да и как тут ходить, когда за тобой волочится шлейф длиной в пару метров?
        Как выжить в мире, в котором так сложно одеться, а раздеться я смогу лишь с посторонней помощью?!
        - Ты великолепна, дитя мое! - произнесла Кэти, и в ее голосе прозвучала гордость. - Зеркало королеве!
        Вскоре я увидела себя в первый раз. Замерла, чувствуя, как заколотилось сердце, а ладони сделались холодными и липкими, словно пойманные во рву лягушки. Незнакомая женщина совсем не походила на прежнюю меня - брюнетку с зелеными глазами, худенькую и невысокую. Из большого зеркала с инкрустированной драгоценными камнями рамой на меня смотрела молодая рыжеволосая женщина с выразительным и властным лицом. У нее были карие глаза, бледная и гладкая кожа и небольшой рот с тонко очерченными губами.
        Она смотрела прямиком мне в глаза, и я отшатнулась, хотя понимала, что это мое собственное отражение. Но я… Я ее не знаю ее! Попятилась, чуть было не сорвавшись бежать.
        Но куда?! Куда мне бежать?!
        Наконец, вздохнула, справившись с приступом панической атаки. Оценила роскошь платья, прикинула, во сколько оно обошлось казне, и ужаснулась. С трудом заставила себя улыбнуться отражению в зеркале. И тут же лицо утратило королевскую властность, на щеках заиграли ямочки, глаза заблестели, и я поняла, что все же смогу привыкнуть к новой себе.
        Королева Англии оказалась красивой и яркой женщиной. Она была выше среднего роста, стройная, с изящными руками и тонкими пальцами. Не сомневаюсь, с такой внешностью Елизавета пользовалась успехом у мужчин!
        Впрочем, мне было вовсе не до них, тут бы выжить!.. А уж потом разобраться, свихнулась я или все-таки нет.
        Служанки тем временем отворили двустворчатые двери спальни, фрейлины унесли большое зеркало. Я, удостоверившись, что шлейф подхватила одна из девушек, шагнула в доселе неизвестный мир.
        В первой королевской приемной уже толпились дамы, одна наряднее другой. Темными воронами в стайке райских птичек, точнее, среди разодетых девушек, виднелись фигуры двух мужчин, увлеченных беседой. Оба в черном - в наглухо застегнутых коротких куртках из плотного материала с рукавами, притороченными к пройме шнуровкой. Из-под высокого жесткого воротника кокетливо выглядывал кружевной край рубашки, видневшийся также в просветах на плечах и манжетах. Грушеобразные короткие штаны переходили в обтягивающие, не покривлю душой, лосины. Наряды мужчин довершали мягкие остроносые ботинки из бархата.
        Первого я узнала сразу же - это был Роджер Эшам, мой ночной сторож. У второго мужчины, казавшегося еще более высоким из-за черной шляпы, из-под которой выглядывали темно-каштановые волосы, было худое напряженное лицо, словно он пытался решить махом все проблемы Англии. Подозреваю, человек с пронзительным взором темных глаз, длинным носом и кокетливой бородкой был тем самым сэром Уильямом Сесилом, бароном Берли, государственным секретарем и хорошим другом королевы, о чем успела проболтаться Кэти Эшли.
        Мое появление не прошло незамеченным. Дамы тут же присели в глубоком реверансе. Мужчины, соперничая друг с другом в неловкости, бухнулись на одно колено. Все замерли, и я тоже. Признаюсь, растерялась. Что же мне теперь делать с этой… скульптурной композицией? Выводить всех из ступора или же пусть дальше стоят?
        Ответ пришел изнутри, словно кто-то решил поддержать меня в столь сложный момент. Ничего, ничего не надо делать! Я лишь коротко кивнула, затем важно проследовала в центр зала, стараясь сохранять серьезное выражение на лице. Дамы самостоятельно вышли из сумрака, вернее из реверанса, мужчины поднялись.
        Уильям поспешил ко мне.
        - Приветствую вас, королева! - начал он низким приятным голосом, в котором, впрочем, угадывалась тяга к занудному бормотанию. - Нам всем не терпится узнать о вашем самочувствии.
        - Благодарю, Уильям! Вашими молитвами, - я окинула взглядом замерших придворных, - мне стало намного лучше.
        - Но не благодаря стараниям придворных врачей! - пробурчал мужчина.
        Я улыбнулась. Какая все же удача, что меня выхаживала Кэти, и ей удалось отбить меня у местных знахарей.
        - Я нашел для вашего величества лучших врачей Лондона, - добавил Уильям Сесил, - но вы выгнали всех и изволили ругаться на непонятном языке!
        - Обсудим это позже, - произнесла я, едва сдержав смешок. Выходит, буйствовала. - Сейчас я отправляюсь вознести хвалу Господу за чудесное исцеление. - И очень надеюсь, что меня проводят в нужное место и не потеряют по дороге!
        Государственный секретарь поклонился, затем намекнул, что Тайный Совет жаждет увидеть выздоровевшую королеву сразу же после посещения часовни. Я обреченно кивнула. Тайный совет?! Чужой мир накатывал товарным поездом, от которого я уже не могла спрятаться.
        - Уильям, вы знакомы с Роджером Эшамом? - я решила перевести разговор на важную для меня тему.
        - Встречались прежде, и многократно.
        - Тогда вас, несомненно, обрадует мое решение сделать его личным секретарем.
        Пожевав губы, Уильям произнес:
        - Как вам будет угодно, моя королева!
        - Елизавета, - напомнила я. - Прошу, зовите меня по имени.
        - Не сомневаюсь в вашей дальновидности и его преданности, Елизавета! К тому же Эшам служил при дворе вашей покойной сестры Марии в должности министра иностранных дел. Думаю, он справится наилучшим образом, - и Уильям махнул рукой, подзывая писаря, возникшего словно из ниоткуда, чтобы нацарапать на бумаге волю королевы.
        Эшам - бывший министр иностранных дел?! Ну что же, тем более справится! Тем временем я уже поздравляла польщенного Роджера с новой должностью, подозреваю, денежной и престижной. Также потребовала выделить ему комнаты во дворце, потому что я буду нуждаться в нем постоянно. По крайней мере, в первое время.
        - Когда мне приступать к новым обязанностям? - спросил он после того, как порядком утомил меня изъявлениями благодарности.
        - Сию же минуту! Теперь ваше место подле меня. И помните о нашем ночном разговоре, - предупредила его
        Но прежде чем наша процессия отправилась в часовню, рыжеволосая девушка, одетая в роскошное зеленое с белым платье, подала мне молитвослов. Ее внешность показалась странно знакомой.
        - Желаете держать его в руках, ваше величество, или позволите мне нести? - любезно поинтересовалась она, сжимая книгу в коричневом переплете. Что-то было в лице девушки такое… знакомое!
        Может, цвет глаз? Волосы, овал лица? Нет же, все вместе! Она была точной копией той женщины, что недавно посмотрела на меня из зеркала! Только на несколько лет моложе.
        - Бойтесь данайцев, дары приносящих! - раздался тихий голос Роджера, стоявшего позади меня. Личный секретарь уже приступил к работе. - Это Летиция Ноллис, ваша двоюродная сестра, дочь вашей тети Марии Болейн. Присмотритесь к ней внимательнее, Елизавета!
        - Пожалуй, я самостоятельно донесу слово Божье до часовни! - сказала я фрейлине, забирая из ее рук молитвослов.
        Роджер хмыкнул за спиной, Летиция взглянула с изумлением, Уильям кашлянул, затем погладил бороду. А что я такого сказала?..
        И мы пошли. Сперва через анфиладу гостиных и приемных, вызывая массовый падеж придворных. Мужчины, как один, склонялись передо мной, становясь на колено, дамы приседали в глубоком реверансе. По подсказке, пришедшей изнутри, я поднимала некоторых особо ретивых движением руки. Со всех сторон доносился шепот: «Королева! Королева жива!» Некоторым даже удалось коснуться длинного шлейфа моего белого платья, который поддерживала маркиза… Черт, забыла ее имя!
        Мы шли. К процессии присоединялось все больше и больше народу. Теперь ее возглавляли бароны, графы, рыцари ордена Подвязки, в именах которых, услужливо подсказанных Роджером, я моментально потерялась. За ними выступал Хранитель большой печати - о, хоть его запомнила! - сэр Николас Бэкон. Подле него - двое служителей. Первый нес королевский скипетр, второй - державный меч в красных ножнах, украшенных королевскими лилиями. Эти вещи я смутно помнила еще с коронации. Затем шествовали мы с Роджером, нашептывающим мне в одно ухо имена, и Уильямом, порывавшимся нашептать во второе о государственных проблемах. Последнего я отгоняла, как назойливую муху, но улетать он не собирался. По обеим сторонам нашей процессии с хвостом из фрейлин и придворных дам выступали гвардейцы с позолоченными секирами.
        Вот и сходила Лиза тихонечко в церковь!..
        Затем в одном из приемных покоев я заметила его - уже виденного ранее темноволосого мужчину, смуглым цветом лица походившего на испанца. На нем был костюм из светло-серого полотна, расшитый мелкими розочками и драгоценными камнями. Мужчина вовсе не показался смешным в немного нелепой средневековой одежде. Наоборот, выглядел элегантно и… мужественно.
        Ловко склонился передо мной, но глаз не опускал, словно дожидаясь, когда мы встретимся взглядами. Встретились, и сердце почему-то застучало быстрее, а кровь прилила к щекам. По телу прокатилась горячая волна, вызвав всеобщую дезориентацию мыслей и чувств.
        Что же со мной происходит? Ведь я знать не знаю этого человека! Видела лишь однажды, когда он вынес меня на руках из королевской баржи. Наконец, поняла, что это происходит вовсе не со мной, а с ней. Вернее, с чужим телом, которое столь бурно реагировало на незнакомца. Кто же он такой?
        Толкнула Роджера локтем - нечего увиливать от своих обязанностей!
        - Роберт Дадли, друг вашего детства, - тут же раздался тихий голос. - Елизавета, неужели вы забыли того, с кем были заключены в Тауэр?..
        Я промолчала. Как можно забыть то, о чем никогда не помнила? Отвела глаза, прошествовала мимо Роберта, спиной чувствуя его взгляд, от которого по позвоночнику разбегалась горячая поземка.
        Ну и пусть!.. Пусть смотрит, я его все равно не знаю!
        Затем мы снова шли и шли. Через коридоры, комнаты, залы, сквозь длинные галереи и переходы, в окна которых я видела заснеженный сад. Если меня не приведут обратно, то, подозреваю, я заблужусь и буду вечно скитаться по дворцу призраком отца Гамлета! Не успела всесторонне обдумать эту мысль, как наша процессия вошла в очередной парадный зал, и я увидела картину, занимающую весь его потолок.
        На ней была изображена семья: отец - грузный рыжеволосый мужчина в черной одежде, почти полностью скрываемой плащом из золотой ткани. Вид он имел суровый и решительный, в отличие от кроткой и задумчивой женщины в коричневом платье. В ее темных волосах было что-то наподобие русского кокошника, расшитого жемчугом. Подле них - трое детей. Старшая девочка, вернее, уже девушка - темноволосая, с серьезным лицом и поджатыми тонкими губами. Светловолосый мальчик лет девяти-десяти походил на ангелочка с наивным и любознательным взором. На нем был красный придворный костюм, на голове - залихватский берет с белым пером. Но моим вниманием завладела другая девочка-подросток.
        Остановилась. Состав из придворных, немного побуксовав, тоже замер, словно чья-то решительная рука дернула стоп-кран. Я же смотрела на девушку, и она смотрела на меня. У нее были длинные рыжие волосы, спокойное и уверенное лицо. Красное платье цвет в цвет с одеждой маленького принца. В руках она держала книгу.
        Это была Елизавета, я ее узнала! Вздрогнула, почувствовав на себе внимательный взгляд. Но ведь она умерла! Умерла, а я… Я, кажется, свихнулась окончательно, потому что ощущала в этом зале ее незримое присутствие.
        - Ваша семья, - тем временем бубнил Роджер, кажется, окончательно смирившийся с тем, что королева забыла все на свете. - Ваш отец, Генрих VIII, его шестая жена - Екатерина Парр. Ваша старшая сестра - королева Мария, скончавшаяся два месяца назад. Младший брат - король Эдуард, умерший в возрасте пятнадцати лет. Вы сами…
        - Спасибо, Роджер! - негромко пробормотала я. - Уж себя-то я помню!
        Оторвала взгляд от портрета, стараясь стряхнуть наваждение. Не надо на меня так смотреть! Внезапно, словно получив толчок изнутри, вновь перевела взгляд на Елизавету, почувствовав… Странно, мне казалось, что королева что-то от меня ждала. И я, кажется, догадалась, что именно.
        Клянусь, мысленно пообещала ей, я буду стараться! Сделаю все, что в моих силах, чтобы, когда мы встретимся еще раз - где-нибудь на небесах! - мне не было бы стыдно за то, что учудила в твое правление! С твоим народом, с твоей Англией.
        Затем, когда мы все же добрались до часовни, я сидела на деревянной лавке в небольшом закутке, отделенном от остального помещения тонкой деревянной стенкой. Рядом со мной расположились Роджер, Уильям, Кэти и еще несколько дам, подозреваю, крайне высокого положения. Богослужение происходило на английском. Я косилась на Кэти, чтобы не прошляпить особо важные места, в которых следовало запеть, подняться на ноги или перекреститься. При этом размышляла, как выполнить обещание, данное портрету на потолке.
        Да, я свихнулась, и что теперь?!
        У меня была слабая, но все же надежда выполнить обещанное, потому что я вспомнила некоторые факты об этой эпохе. Память подводила, но, кажется, настырной Марии Стюарт отрубили голову, елизаветинский флот разбил испанскую Великую армаду, а сама королева переболела оспой.
        Оспой! Но ведь у меня же есть прививка…
        Поморщилась. В том-то и дело, что прививка была у прежней меня, а не у королевы! Здешняя медицина - с тазиками и кровопусканиями! - до вакцинации еще не доросла. Мне же надо будет что-то придумать со всеми - и с испанцами, и с настойчивой претенденткой на трон, которая в погоне за английским престолом потеряла голову, и с болезнью, с которой я не собиралась познакомиться лично…
        К тому же был миллион государственных проблем, которыми спешил щедро поделиться со мной Уильям Сесил. Где-то притаились отравители, что, боюсь, вряд ли остановятся на достигнутом. И еще - черноволосый придворный, смотревший на меня так, что мысли начинали течь медленно, а по телу разливалась горячая лава.
        Роберт Дадли, вот как его звали!
        Глава 4
        Пока Тайный Совет дожидался в большой приемной, я нервничала и подгоняла фрейлин, умоляя поскорее меня переодеть. Идти в том же наряде, в котором посетила церковь, оказалось не комильфо, поэтому под натиском Кэти выбрала зеленое платье с цветочными узорами, вышитыми золотой нитью - очередное произведение искусств из драгоценной ткани и многослойных кружев. К нему прилагались длинные узкие рукава золотого цвета, сверху крепились вторые, расклешенные, начинавшиеся от середины предплечья и продолжавшиеся так долго, что нижний край касался пола.
        Я дергалась, не в состоянии дождаться, когда мне сделают новую прическу - волосы распустили и расчесали, затем закололи несколько завитых локонов кверху. От чепца и огромного стоячего воротника отказалась - надо что-то делать с нефункциональным гардеробом! - зато вцепилась в веер из белых перьев. Мне хотелось чем-то занять руки, потому что я уже не знала, куда деться от волнения.
        Первый Тайный Совет! Да они сразу раскусят, что королева - самозванка!
        Выдохнув и приказав себе не нервничать, дождалась, когда распахнутся двери спальни, и вышла в гостиную, где уже дожидались Роджер и Уильям Сесил. Милостиво кивнула в ответ на их комплименты, чувствуя, как бьется растревоженное сердце. Затем с двумя мужчинами в черном за моей спиной, в сопровождении нескольких гвардейцев и стаи писарей, нагруженных свитками и документами, проследовала навстречу своей судьбе.
        Мой Тайный Совет… Их было около двадцати. Естественно, все мужчины, хотя ничего другого и не ожидала. Когда мы вошли, они были заняты беседой. По обрывкам фраз я поняла, что речь шла о моем здоровье, тревожившем умы и сердца придворных. Заметив наше появление, мужчины поднялись на ноги и поклонились.
        - Прошу, садитесь! - пробормотала я, прерывая повисшую тишину, давившую на нервы.
        Голос дрогнул предательски. Я окинула быстрым взглядом присутствующих, стараясь запомнить их лица. Лица, лица, лица… Молодые, худые, одутловатые, смуглые, с печатью прожитых лет. Встречалась с ответными пытливыми взглядами, словно пытавшимися на глаз определить, оправилась ли королева от болезни или нет.
        Наконец, проследовала к высокому креслу во главе впечатляющего размерами стола. Рядом было предостаточно места для Роджера, которого Сесил представил присутствующим как моего нового личного секретаря. Раздался негромкий ропот недовольства. Я повернула голову, чтобы взглянуть на несогласных, и тут нервы сдали окончательно. Черноволосый придворный, на которого я наткнулась по дороге в церковь, тоже сидел за столом и смотрел на меня слишком внимательно. И кровь тут же прилила к щекам. Я почувствовала, что краснею под его внимательным взглядом.
        Боже, этого еще не хватало! Странно, ведь в прежней жизни меня не смутил бы даже отряд эксгибиционистов…
        Вместо того чтобы занять место во главе стола, я позорно сбежала к окну. Прислонилась спиной к стеклу, желая, чтобы январский холод остудил разгоряченную кровь. Сжала до боли в пальцах веер. Кто бы мог подумать, что лорд Дадли тоже в Тоже Совете?!
        Прикусила губу. В прошлом я провела предостаточно собраний, и даже присутствие Андрея ни разу не вводило меня в ступор. Но сейчас чужое тело реагировала на него слишком бурно, а ведь я этого человека не знаю и знать не хочу!
        - Роджер! - позвала я, и личный секретарь с готовностью занял свое рабочее место подле меня.
        Уильям было дернулся следом, но я покачала головой. Не так сразу, пусть сначала привыкнут к Эшаму.
        - Имена, Роджер, - тихо напомнила ему. Затем обратилась к присутствующим: - Давайте уже начнем, господа!
        На Роберта Дадли старалась не смотреть, словно его не существовало в природе. Ведь вместо него есть… Да, девятнадцать других советников: хранитель большой печати сэр Николас Бэкон, лорд-казначей сэр Томас Перри, лорд-гофмейстер сэр Говард из Иффингема, королевский камергер граф Арундел… Брр! Королевский конюший лорд Роберт Дадли - этот не даст себя забыть, вот как смотрит! А еще - лорд Рассел, граф Бетфорд, сэр Френсис Ноллис, лорд Ханстон, сэр Томас Грешем, лорд Пемброк, лорд Клинтон, Томас Говард, герцог Норфолк, архиепископ Хит, маркиз Винчестер, сэр Томас Чейни и сэр Уильям Питри и другие ответственные лица, которые сразу же принялись допытываться о состоянии моего здоровья.
        Удивляясь собственной уверенности - решила, что не буду их бояться, ведь все уже случилось, когда на скорости сто километров в час слетела с дороги! - я заверила присутствующих, что кризис миновал и чувствую себя неплохо. Может, силы еще не восстановились полностью, но я уже могу ходить, говорить и даже посетить заседание Совета.
        Последнее замечание вызвало улыбки.
        - Елизавета, мы все же настаиваем, чтобы вас осмотрел врач!
        Так и знала, что главным занудой окажется Уильям! Но, оказалось, не только он. Мужчина в годах, кажется, Генри Фицларан, граф Арундел, с одутловатым лицом человека, увлекающегося алкоголем, уставился на меня масленым взглядом.
        - Было бы благоразумным, - со значением произнес он, - если бы королева встретилась с врачом, чтобы тот тщательным образом расспросил вас о самочувствии. Совет хотел бы удостовериться, что подобных приступов в будущем не повторится
        - Заверяю вас, это был последний! - вежливо ответила ему и улыбнулась графу, но, кажется, перестаралась. Потому что получила ответную улыбку, а в придачу к ней шел еще и страстный взгляд. - Волнения предшествующих коронации дней не прошли бесследно, но я не думаю, что Совету следует беспокоиться о моем здоровье.
        Об отравлении решила им не рассказывать. Кто знает, быть может, среди них есть тот, кто щедрой рукой подсыпал яд, а теперь сидит, пытаясь понять, как же он так просчитался с дозой?
        - Да, и насчет врача… Уильям, я никогда больше не хочу видеть этого мясника! - тем временем заявила я, вспомнив фигуру в черных одеяниях и со скальпелем в руке.
        - Вернее, цирюльника, - с улыбкой поправил Роберт Дадли. Со всех сторон раздались негромкие смешки. Кажется, местных лекарей недолюбливала не только я.
        - Но он следил за здоровьем вашей семьи, - не сдавался граф Арундел. - Это придворный врач вашего отца, вашего брата Эдуарда и даже вашей сестры, упокой Господь ее душу!
        Мужчины дружно перекрестились, я последовала их примеру, после чего ехидно заметила:
        - Спасибо, дорогой граф, что напомнили о моей дорогой семье. Уж не его ли лечение столь скоропостижно свело их в могилы?
        В ответ установилась гробовая тишина, прерываемая лишь сдавленными смешками. Кажется, шутка имела успех, который побоялись выразить вслух.
        - Но, королева, вы не можете остаться без врача! - расстроено произнес Уильям и пригладил усы. - И я не вижу ничего веселого в последнем замечании. Ваше здоровье - дело государственной важности. Не приведи Господь, что с вами случится…
        - Не приведи Господь, - согласилась я. - Поэтому доктора выберу сама. Уильям, вы не могли бы составить список достойных кандидатов? Лондонские врачи с хорошей репутацией и по возможности с наименьшим личным кладбищем?
        Кажется, если не прекращу веселить народ, мой первый Совет превратится в балаган.
        - Их много, моя королева, - возвестил Уильям, пряча улыбку в бороду. - Как вы собираетесь выбирать достойнейшего?
        - Устрою смотрины.
        Совет зашумел.
        - Все знают, какой в Англии уровень образования, - возмущался сэр Николас Перри. - Королевский врач должен обучаться за пределами страны!
        - Еще скажите, в медицинских школах Парижа или Рима, - ядовито возразил пожилой маркиз. Даже не помню, как его зовут. - Давайте пригреем шпиона под собственным боком!
        Его предложение вызвало рев возмущения. Нет, шпионов нам не надо! Вскоре, однако, сошлись во мнении, что лекарь должен быть либо из местных, либо окончить университет Лейдена, что в Нидерландах, ну, или на худой конец обучаться в Женеве.
        - Ну что же! Доктор, обучавшийся в Лейдене или в Лондоне, - согласилась я. - Хорошая игра слов. Да будет так! - Ой, а не слишком ли увлеклась игрой в «королеву»? - И запишите, что он должен обязательно переболеть оспой, - добавила я. - Это значительно сократит количество претендентов.
        - Но, Елизавета!.. - возмутился государственный секретарь.
        - Уильям, это очень важно, - заверила я. - Хотя можете считать это капризом королевы.
        - Хорошо, - сдался Сесил, наверное, мысленно нажаловавшись Господу на взбалмошность женщин в целом и королевы в том числе.
        Следующим в повестке дня следовал вопрос о тревоге, поселившейся в умах простых горожан. По Лондону, набирая силу, ходили слухи о смерти королевы. Говорили, что она уже похоронена, а Тайный Совет переодел в ее платье пажа и выдает за Елизавету только для того, чтобы не вызывать панику. Подогреваемый домыслами страх, наоборот, усиливался, разгорался лесным пожаром, охватывая квартал за кварталом. Об этом докладывал лорд Дадли, глядя мне в глаза, и я даже не сломала веер, уверенно выдержав его взгляд.
        - Что вы предлагаете? - спросила у мужчины, мысленно поморщившись. Красивый, зараза, и на Андрея совершенно не похож!
        - Королевский парадный выезд, - ответил он. - Поехать по улицам города в сопровождении гвардейцев и придворных, и как можно скорее. Я подготовлю его за три дня.
        - Завтра, - отрезала я. Еще мне восстания не хватало, и чтобы пытливые горожане полезли под юбки, проверять, мальчик-паж я или нет…
        - Но, королева…
        - Завтра! И не надо ничего сверхъестественного.
        Честно говоря, я не знала, как здесь происходили королевские выезды, но подозревала, что это нечто из серии «Улыбаемся и машем!».
        - Желательно, чтобы королеву увидело как можно больше народу. Так что Елизавета поедет верхом, - произнес лорд Говард. - Пусть горожане удостоверятся, что королева в добром здравии.
        - Она поедет в карете, потому что еще не в добром здравии, - возразил Роберт. - Елизавета только что встала с кровати после трехдневного приступа, а вы хотите сразу же посадить ее на лошадь? Думаете, это пойдет ей на пользу?
        - Зато утихомирит народ, - не сдавался Говард.
        Я молчала, прислушиваясь к завязавшейся дискуссии, размышляя о том, что живую лошадь видела в зоопарке и еще много раз по телевизору. Как-то не сложилось у нас…
        - Я поеду верхом, - тихо сказала я, но Совет был так увлечен препирательствами, что меня не услышали. - Никакой кареты, на лошади! - сказала уже громче.
        Разобьюсь, и дело с концом! Может, заново очнусь в своем времени? На больничной койке, вся в трубках и в гипсе, зато дома!
        - Но, Елизавета… - опять начал Дадли, прерывая ход моих мыслей.
        - Роберт, слушайтесь и повинуйтесь! - устало произнесла я и посмотрела ему в глаза.
        Ну и пусть!.. Может, нельзя так себя вести с придворными, не знаю. Но тоска по дому стремительно разъедала бастион моей уверенности.
        - Как прикажете, королева! - сдался мой конюший. - Ну что же, я подготовлю маршрут к сегодняшнему вечеру. Представлю вам доклад…
        - Не надо, Роберт! Я вам полностью доверяю.
        Кажется, настоящая королева испытывала к этому мужчине нечто большее, чем просто симпатию, поэтому мне приходилось усмирять порывы чужого тела. К тому же, если Роберт нравился ей, это вовсе не значит, что он понравится мне.
        - Что у нас дальше по плану? - резко спросила Уильяма, желая отвлечься от мыслей о лорде Дадли. Я немного осмелела, потому что Совет проходил даже лучше, чем я ожидала. По крайней мере, никто не вопил: «Самозванка!», не тащил за волосы в церковь, изгонять из тела королевы злых духов.
        Меня, то есть.
        - Елизавета, - начал Уильям, угрожающе потрясая перевязанным синей лентой свитком. - Это обращение Палаты общин…
        Я встревожилась. Уже название внушало мне уважение.
        - Пока вы болели, состоялось внеочередное заседание парламента. Они требуют, вернее, слезно умоляют вас выйти замуж. Мы, ваш Тайный Совет, смиренно присоединяемся к этой просьбе. Я подготовил список претендентов на вашу руку, - Уильям кивнул на солидную стопку бумаг, возвышающуюся рядом с ним. - От некоторых мы уже успели получить брачное предложение - я имел в виду короля Филиппа Испанского. Остальные не заставят себя ждать. Мы ожидаем посольства из… - государственный секретарь порылся в бумагах, - Швеции, Дании, Австрии. Шотландцы тоже уже выдвинули своего претендента.
        Я молчала, чувствуя себя обескураженной. Надо же, сколько желающих на руку Елизаветы! А мне, в моей прошлой жизни, так и не сделали ни единого предложения. А ведь и лицом вышла, да и характер покладистый, но… Все как-то не складывалось!
        Как же мне теперь избежать замужества, когда Уильям смотрит так настойчиво, а Палата общин присылает свитки, перевязанные синей ленточкой?
        Тут советники с энтузиазмом принялись обсуждать претендентов. Мнения разделились, лорды министры никак не могли выбрать лучшую партию. Я же прислонилась щекой к холодному стеклу, разглядывая заснеженный парк внизу и очищенные дорожки, по которым так хотелось пройтись. Да ну их, эти брачные игры! К тому же, чувствовала на себе мрачный взгляд Роберта Дадли. Кажется, и ему мысль о моем замужестве не внушала оптимизма. Граф Арундел тоже пребывал в задумчивости, не присоединяясь к дискуссии. Зато советники завелись так, словно это они уже в срочном порядке выходили замуж.
        Вот пусть и выходят! А я… Я, пожалуй, выйду подышать свежим воздухом.
        - Все, господа, на сегодня хватит! - сказала им. - Дело деликатное, так сразу ответа не дам, но подумать обещаю. Уильям, прошу вас, подготовьте бумаги! И обращение не забудьте, я почитаю чуть позже. На этом, пожалуй, закончим. Оставшиеся дела перенесем на другой день.
        Хорошо, что в прошлой жизни я провела тысячу и одно совещание, и меня уже ничем не испугать, даже нестройным хором разочарованных голосов. Знаю, еще столько вопросов не решено, но я чувствовала, что еще немного - и погибну здесь, среди малознакомых мужчин и государственных дел. Слабость напала исподтишка, взяла в окружение, собираясь меня прикончить.
        Но я решила ей сопротивляться и сбежать из каменных стен на свежий воздух.
        - Роджер, - кивнула Эшаму, так как была уверена, что без него не найду дорогу в свои покои. - Господа…
        Я коротко кивнула. Советники встали, и мы с Эшамом покинули зал. Естественно, в сопровождении гвардейцев. Интересно, это их Уильям приставил или королева все время передвигается под присмотром телохранителей?
        У своих покоев попрощалась с Роджером уже до обеда. Боже, храни королеву, меня, то есть, ведь я решительно осталась без помощника!
        Слуги распахнули дверь в личные покои, и я тут же угодила в заботливые руки фрейлин. Всех имен еще не знала, приходилось выкручиваться. Кэти занималась королевским нарядом для вечера. Мэгги, Бэтти, Бэсси, Летти отправились со мной на прогулку, но уже после того, как меня переодели в другое платье - коричневое, теплое, с наглухо застегнутым воротником. К нему полагался килограмм золотых украшений, от которых я отказалась: все равно не видно под меховой накидкой. Зато теплые сапожки и перчатки не помешают…
        В саду я с интересом слушала последние сплетни. А именно, как убивались придворные, пытаясь штурмом взять фрейлин, чтобы те передали королеве заверения в преданности и пожелания скорейшего выздоровления. Ну и дары, как без них!
        - А что подарили-то? - поинтересовалась у них.
        - Сладости, - доложила мне Бесси, полненькая хохотушка в завитках светлых волос. - Знают, что вы их обожаете! А еще книги, веера, драгоценности…
        Девочки принялись перечислять, кто именно и что принес. Я же, жмурясь на полуденное солнце, гуляла по парку, чувствуя, как обретаю душевное равновесие. Подол платья, несмотря на пышные юбки, волочился по снегу, но это, похоже, никого не волновало. Значит, я тоже не буду переживать!
        Может, и правда все обойдется? Глядишь, и приживусь в этом времени.
        Тут словно чертик из табакерки - весь в черном и ниоткуда - вынырнул Уильям, прибился к нашей группе и завел беседу о шотландском вопросе, который мы так и не успели обсудить на Совете.
        - Уильям, на нас напали? - со вздохом поинтересовалась я.
        - Еще нет, моя королева!
        - Тогда, надеюсь, шотландцы подождут до завтра.
        - Может, и подождут, - с неохотой признал Уильям, - но бумаги с претендентами, - государственные секретари так просто не сдаются! - дожидаются вас на столе.
        - Обязательно посмотрю, но позже, - пообещала я. - Кстати, Уильям, вы ведь знаете, что это за кольцо? - спросила у него с нажимом, снимая с руки перчатку. Уж кому не знать, как государственному секретарю! Пусть думает, что королева устроила ему экзамен на профпригодность.
        - Конечно, - с легкостью отозвался Сесил. - Это ваше коронационное кольцо!
        - И оно на месте обручального, - произнесла я вслух, - а это означает… - И что это означает? - Это означает… Гм!.. Это означает, Уильям, что я уже обручена с народом Англии!
        Замерла, растерявшись от собственной наглости. Но ведь нашлась отличная причина увиливать от ненужного мне замужества!.. Неожиданно заметила, что навстречу нам по одной из дорожек приближался лорд Дадли.
        У нас что, выездная сессия Тайного Совета?
        - Но, королева, вам все же стоит… - вновь забубнил советник.
        - Уильям, прошу вас!
        Наконец, он откланялся и оставил меня один на один с Робертом. Фрейлины тоже отстали, предательницы! Какое-то время мы с Дадли шли молча. Я смотрела на расчищенную от снега дорожку, всеми силами стараясь не коситься на мужчину. Но ведь хорош же! Высокий, крепкого телосложения, черноволосый, смуглый и обаятельный до невозможности.
        К тому же, по странному совпадению его новый наряд был в цвет моего платья. Или же это не совпадение?
        - Елизавета, - наконец произнес лорд Дадли. - Чем я заслужил вашу немилость?
        - С чего вы решили, Роберт, что вы в немилости? - с запинкой поинтересовалась у него.
        - Меня не подпускали к вам все эти дни! Вы ни разу не послали за мной, хотя я дежурил у дверей в ваши покои, как верный пес.
        - Но, Роберт, мне было очень-очень плохо, и я никого не принимала! Лично к вам это не имеет никакого отношения!
        А еще я отбивалась тазиком от местного цирюльника со скальпелем! Выходила меня Кэти. Если бы не моя няня, то, думаю, королева бы умерла, а меня бы… Подозреваю, в моем собственном времени меня бы тоже похоронили!
        - Эшам! - тем временем едко напомнил Дадли. - Что делает подле вас учитель из Хэтфилда? На месте, которое долгое время было моим, Елизавета! Как же быстро вы обо всем забыли!
        Я растерялась. Кажется, меня только что обвинили в ветрености. Но что мне делать c мужчиной, доставшимся по наследству от настоящей Елизаветы, в присутствии которого и у меня случаются гормональные бури?!
        - Роберт…
        - А сегодняшнее: «Слушайтесь и повинуйтесь!», моя королева! - продолжал он с горечью в голосе. - Конечно, вы вправе приказать любому, но я лишь хотел позаботиться о вас!
        - Роберт… Простите, я была не права! - протянула руку, желая коснуться его плеча, извиняясь за резкие слова на Совете.
        Но внезапно он поймал мою ладонь и сжал в руках.
        - Снег! - пояснил Роберт, наверное, заметив мой растерянный взгляд. - Я помогу вам перебраться.
        Он прав, снег! Мы шли, не замечая дороги, пока не забрели в тупик. Вернее, в сугроб. Но впереди, буквально в паре метров от нас, виднелась очищенная дорожка. Роберт, придерживая меня за руку, помог до нее добраться.
        - Роберт, а теперь отпустите меня! - наконец, попросила у него, когда мы вышли из сугроба, а он все продолжал сжимать мою руку. - На нас люди смотрят!
        И правда, хихикая и поддерживая друг дружку, фрейлины уже двигались по нашим следам. Вскоре до меня добралась Бесс и тут же принялась отряхивать мое платье, а Роберт все не торопился выпускать мою ладонь, да еще и поднес ее к губам. Надо же, меня еще никто не добивался столь откровенно!
        - У вас озябли руки, - произнес он, улыбаясь. - Позвольте мне согреть…
        - Роберт, прекратите сейчас же! - рассердилась я. Нго горячее дыхание не только согревало мои ладони, но и разгоняло по телу жар. - Сейчас же отпустите!
        - Отпущу, если вы дадите мне обещание…
        - Чего вы добиваетесь? - рассвирепела я, потому что его наглость переходила все границы! Драться с ним я не собиралась, но задумалась о гвардейцах, что следовали неподалеку, старательно делая вид, что их не существует в природе.
        - Перед ужином я играю в теннис с Уильямом Пиккерингом. Умоляю вас посетить игру. Вы - мое вдохновение, Елизавета!
        Сказав это, выпустил мои руки. Я же, раскрыв рот, смотрела на лорда Дадли, не веря своим ушам. Оказывается, здесь тоже играют в теннис! Но… Я должна это увидеть!
        - Моя королева…
        - Да, Роберт, я приду! - сообщила ему.
        - Благодарю вас, Елизавета! - ответил он. Поклонился, не скрывая улыбку торжества на лице. - Позвольте вас покинуть. Маршрут завтрашнего выезда требует моего пристального внимания!
        - Да-да, конечно! - отозвалась машинально, не понимая, чему он так радуется. Я ведь всего лишь согласилась присутствовать на теннисном матче!
        Пока смотрела вслед удаляющейся высокой фигуре, погруженная в свои мысли, фрейлины наперебой расхваливали лорда Дадли за красоту, обходительность, преданность и умение танцевать. И я подумала… Интересно, нет ли лорда Дадли в списке претендентов на руку королевы?
        - Как же давно мы не видели при дворе его жены! - неожиданно произнесла медовым голоском Летиция Ноллис. Та самая Летиция, которая принесла мне Молитвослов этим утром, и о которой предупреждал Роджер!
        И я замерла, не в состоянии вздохнуть, словно во всей округе неожиданно закончился воздух. Боже, неужели он женат?! Но тогда к чему вся эта его ревность, взгляды, упреки? Чего он от меня добивался, если он… Женат!
        Я медленно повернулась и посмотрела на девушку, на которую уже накинулись, зашипели, чуть не заклевали остальные фрейлины.
        - А что я такого сказала? - насупилась Летиция. - У лорда Дадли очень милая жена. Несколько лет назад они приезжали в гости в дом моего отца. Странно, почему он прячет Эми в глуши, так далеко от королевского двора?
        Я ничего не ответила, потому что уже обо всем догадалась. Наверное, поэтому и прячет, чтобы не мешала увиваться за королевой!
        Но ведь он женат! Женат!.. Ну почему, почему я снова и снова пытаюсь войти в одну и ту же реку?!
        Тем временем фрейлины не на шутку встревожились.
        - К нам идет граф Арундел, - поморщилась Бесси. - Спешит на всех парусах!
        - Господи, только не он! - взмолилась я, вспомнив о взглядах, которыми окидывал меня пожилой придворный во время Совета.
        Оглянулась, понимая, что сбежать вряд ли удастся: граф был слишком близко. Полное, раскрасневшееся на морозе лицо мужчины горело решимостью встретиться с королевой любой ценой. В руках мужчина сжимал свиток. Не знаю, что в нем, но уж точно по мою душу!
        - Девочки, - приказала Бэсси, - вы знаете, что делать!
        Она подхватила под руки Мэгги и Бэтти и двинулась навстречу графу, а мы с Летицией - видеть ее больше не хочу! - подхватив юбки, поспешили к замку. Когда бежали по парковым дорожкам, до меня донеслись веселые голоса фрейлин, расхваливающих наряд пожилого графа и его новую золотую цепь с медальоном. Генри что-то отвечал, важно и внушительно. Кажется, фрейлинам удалось спасти меня от еще одного нервного потрясения. Но первое было такое, что его надолго хватит.
        Роберт Дадли оказался женат, тут уж не убавить, не прибавить!
        Глава 5
        В своих покоях я долго сидела, уткнувшись в плечо Кэти. Вдоволь навздыхалась, но так и не призналась главной фрейлине о причине своей печали. Роберт Дадли оказался женат, а я чуть было не позволила глупым мыслям и чувствам, доставшимся мне вместе с этим телом, взять верх над разумом! Кэти продолжала допытываться, поэтому пришлось нажаловаться на графа Арундела, который, кажется, весь Совет пытался разгадать тайны, скрытые под моим платьем. А потом он еще и преследовал меня в парке, хорошо хоть Бэсси спасла!
        За столь самоотверженное поведения я решила подарить девушке пару нарядов, так как у меня их оказалось слишком много - не только огромная гардеробная в Уайтхолле, но еще и целый особняк на улице Бэкфрайарс.
        - Старый дурак! - тем временем бушевала Кэти. - Вообразил себе незнамо что! В день твоей коронации разгуливал с серебряным жезлом длиной в ярд и раздавал всем указания, начиная с герцога Норфолка, словно он - будущий король Англии! И все это видели… Подсыплю ему перца в вино, будет знать, как воображать себя твоим мужем!
        Я хмыкнула, представив чихающего графа, но упоминание о вине меня встревожило. Странная мысль зародилась в глубине сознания, но все никак не проклевывалась наружу. Но было что-то, связанное с вином! Но что именно? В день аварии я почти не пила, пару бокалов шампанского за несколько часов до того, как села за руль. Быть может, подсказка это как-то переплетается с Элизаветой?..
        Так ничего не придумав, стала собираться на обед в честь собственного выздоровления. Вернее, меня, словно куклу, снова переодели фрейлины, на этот раз в зеленое с белым платье, в цвета династии Тюдоров. Я же ломала голову над загадкой и даже не протестовала против туго затянутого лифа и огромного воротника.
        Серьги, колье, диадема, похожая на корону, возложенную на голову в Вестминстерском аббатстве, и - здравствуйте, я - Лиза, королева Англии!
        Обед в огромном зале дворца прошел так себе. Нервно, одним словом. В бурных изъявлениях радости со стороны придворных и постоянных здравицах, которые меня крайне смущали. Я улыбалась и кивала, словно заведенная. Вскоре разболелась шея, улыбка прижилась на лице, словно мне сделали пластическую операцию по ее внедрению.
        Наконец, все расселись. Я заняла место во главе стола, составленного в виде буквы «П». Справа от меня устроился Уильям Сесил, слева отвели место Роджеру, подозреваю, крайне смущенному оказанной ему честью. На него, определенно, пялились ничуть не меньше, чем на меня. Неужели сочли новым фаворитом королевы? Потому что старому - Роберту Дадли, сокрушительно красивому в черном наряде с белым воротником-фрезой, подчеркивающим смуглоту его лица, - места рядом со мной не нашлось! Я все время чувствовала его пристальный взгляд. Кажется, смотрел он не только на меня, но еще и на Эшама. Нехорошо так смотрел!..
        Пожалела, что рядом со мной нет Кэти, но фрейлины сидели за отдельным столом. Зазвучала негромкая музыка, которую иногда перебивали голоса и смех - оказалось, еще какой-то народ толпился у входа в зал - то ли им не хватило места, то ли не прошли фейс-контроль. Тут слуги стали подносить к моему столу блюда, становясь передо мной на одно колено.
        - Роджер, - прошипела я, чувствуя себя в полной растерянности. - Что мне со всем этим делать?
        - Берите, сколько пожелаете, - тут же отозвался личный секретарь, - а оставшееся отправьте кому-нибудь за столом!
        Я ужаснулась:
        - И кому мне отправить пирог с олениной?
        - Можно на тот конец, маркизу Пембруку. Он большой любитель охоты.
        Еду все несли и несли. Рыба, мясо, рыба, мясо, снова мясо… Я чувствовала себя начальником общепита, ответственным за то, чтобы столики не пустовали. Графу Арунделу послала овощи - говорят, полезно для здоровья; маркизу Винчестеру - дичь, уж больно фамилия харизматичная. Лорду Дадли тоже отправила мясное блюдо, чтобы перестал пялиться на меня так плотоядно. Ну и дальше по списку…
        Самой мне было не до еды, от вина я тоже отказалась. При одном взгляде на наполненный бокал тут же почувствовала недомогание, сродни тому, что терзало меня последние три дня. Помню, однажды я отравилась в ресторане, потом месяц рыбу видеть не могла. Может, прежней королеве подсыпали яд именно в вино?
        Предаваться размышлениям мне не позволили. Музыка становилась все настойчивее и настойчивее, и, с моего разрешения, начались танцы. Тем временем я была занята беседой с послом Испании графом Ферией, причем на его родном языке. Оказалось, я не только свободно понимала испанца, но и отвечала без запинки.
        Посол был колоритен. Черный с золотом костюм великолепно сидел на крепкой фигуре. Белоснежные кружева тончайшей работы украшали его манжеты. Белый воротник подчеркивал смуглый цвет лица графа. Я бы назвала его симпатичным, если бы не большой нос и не пугающие демоническим блеском черные глаза. Он давил на меня взглядом, потому что, подозреваю, главной его задачей было уговорить королеву Елизавету выйти замуж за своего короля. И он принялся за работу с решимостью выполнить ее любым способом.
        Для начала граф Ферия заверил меня, что Филипп II от любви ко мне давно потерял не только голову, но еще и аппетит вместе с интересом к жизни. Бедный король не находил себе места, охваченный страстным томлением настолько сильным, что придворные опасались за его жизнь. Я чуть было не подавилась водой в бокале, которую пила вместо вина. Если не подводит память, то страстное томление, каким бы сильным оно ни было, Филипп благополучно преодолел и уже через несколько лет твердой рукой направил Великую армаду к берегам Англии.
        - Мой король покровительствовал вам всю вашу жизнь! - гнул свою линию граф. - Надеюсь, вы помните, что именно он уговорил королеву Марию, вашу сестру и свою покойную супругу, освободить вас из Тауэра…
        Вот это да! Выходило, Филипп II уже был королем Англии, и, сдается мне, ему понравилось.
        - Дорогой граф, - сладко улыбнулась послу, и секундой позже мужчина подвинулся ближе, словно я собиралась нашептать ему на ушко военные тайны.
        Затем еще ближе, чуть было не уткнувшись носом в квадратный вырез моего платья. Я пожалела, что прозрачная вставка из тонкой материи, начинавшаяся от ворота и собиравшаяся на зеленую ленту у шеи, слишком уж прозрачная. Или граф уполномочен донести королю о наличии или отсутствии груди у королевы Англии?
        - Сейчас не лучшее время для разговора о таких серьезных вещах! - заявила ему. - Я только что встала с постели после болезни, и у меня совершенно нет желания думать о государственных делах. Давайте же веселиться!
        И кокетливо захлопала ресницами. Пусть считает, что английская королева - дура! Правда, веселиться, как предлагала графу, у меня не получалось, хотя заигравшая мелодия к тому располагала - будоражила кровь и вызвала улыбку, тянула размяться и стряхнуть оцепенение, возникшее из-за долгого сидения за столом.
        Тут я заметила направлявшегося ко мне лорда Дадли. Его мне только не хватало для полного счастья!
        - Играют вольту, моя королева! - произнес он, улыбаясь, и опустился передо мной на колено. Протянул руку: - Позвольте! - Затем добавил негромко: - Наш танец, Елизавета.
        Вольта! Но…
        - Не надо, Роберт, - покачала головой и тут же увидела, как вспыхнули недоверием темные глаза. Кажется, он ожидал чего угодно, только не отказа.
        - Прошу вас!
        - Не сегодня. В другой раз, лорд Дадли!
        По столам, отравляя атмосферу обеденного зала, побежал злорадный шепоток. Мне стало жаль фаворита прежней королевы, но… Я понятия не имела, как танцуют эту проклятую вольту!
        - Неужели лорду Дадли наконец-таки указали на его место? - картинно удивился граф Ферия и с преувеличенным интересом уставился на Роджера Эшама. В глазах испанца все же промелькнул огонек недоумения. На романтического красавца, способного разбить сердце молодой королевы, учитель из Хэтфилда явно не тянул.
        Но я промолчала. Кажется, при дворе решили, что королева сменила красавчика конюшего на своего бывшего учителя. Интересный получается расклад! Удобный для меня - щекотливый для Роджера. К тому же, я видела обручальное кольцо у него на пальце.
        Что скажет его жена?
        Поговорить с Роджером Эшамом мне так и не удалось, потому что сразу после того, как меня покинул испанский посол, еще двое рискнули пригласить королеву на танец. Одним из них был настойчивый граф Арундел, который даже особо и не расстроился из-за отказа, а второй - светловолосый мужчина лет тридцати в бордовом камзоле и смешных штанах, к виду которых, впрочем, я уже стала привыкать.
        - Уильям Пиккеринг, - Роджер поспешил на помощь. - Очень достойный и обходительный молодой человек из хорошей семьи.
        Я с интересом взглянула на того, кто заслужил букет комплиментов от Эшама, ведь мой личный секретарь так просто ими не разбрасывался! Уильям Пиккеринг оказался более чем хорош собой - голливудский блондин с серыми глазами, обаятельной улыбкой и пробивающейся рыжеватой щетиной. Несмотря на возраст, в его облике до сих пор присутствовало что-то неуловимо мальчишеское. Может, все из-за улыбки - искренней и открытой. К сожалению, пришлось отказать и ему. Потому что… Мне срочно надо подыскивать учителя танцев!
        Затем я сидела и смотрела, как веселится придворный люд. Но настроение испортилось, когда среди танцующих я увидела Роберта, кружащего одну из моих фрейлин. Ну что же, недолго он скучал в одиночестве! Встала и, посетовав на усталость, отправилась в свои покои. Роджер, который так и не притронулся к еде, поспешил за мной, да и фрейлины не заставили себя ждать.
        В покоях я взялась за документы, подготовленные Уильямом Сесилом, подозреваю, с одобрения Тайного Совета. Министры вдумчиво и основательно выбирали себе короля, а мне - мужа, так что бумаг собралось много. К каждому претенденту прилагалась краткая характеристика, написанная каллиграфическим почерком. Рядом - другими чернилами с трудом различимыми каракулями - шли заметки, сделанные, подозреваю, рукой государственного секретаря, потому что после каждой надписи стояла буква «W» (прим.Уильям - William). К тому же, к записям прилагалось несколько портретов, с которых на меня сурово глядели неулыбчивые мужчины, словно недовольные тем, что их рассматривает королева Англии.
        Роджера я усадила читать письмо Палаты общин, попросив придумать, как бы им ответить так, чтобы ничего не ответить. То есть послать подальше, но культурно. Фрейлины расположились вышивать, при этом негромко сплетничали. Иногда до меня доносился приглушенный смех. Кэти отправилась распорядиться, чтобы нам с Эшамом подали обед в личные покои. В окружении этих полузнакомых людей я странным образом чувствовала себя вполне уютно, по-домашнему.
        Осталось только прояснить один тревожащий меня вопрос. В лоб спросила Роджера, как поживает его жена. Затем добавила, что хотела бы видеть ее при дворе. Сделаю одной из фрейлин, чтобы не болтали лишнего! Оказалось, Маргарет Эшам находилась в семейном поместье Салсбери, что в Эссексе, и приехать в Лондон никак не могла, потому что находилась на последних месяцах беременности. Роджер мило покраснел, когда признался в том, что их ждет пополнение семейства. Путешествие длинное и тяжелое, и он не хотел рисковать здоровьем жены и ребенка.
        Я улыбнулась:
        - Конечно, Роджер! Но, надеюсь, вы в скором времени подыщете себе дом в Лондоне?
        Сама же решила узнать, сколько платят личным секретарям королевы, и намекнуть Уильяму, что стоит добавить… Чтобы ему хватило на приобретение жилья, ведь в услугах Эшама я буду нуждаться еще долго. Роджер был мне необходим куда больше, чем он мог себе представить.
        - Я бы не хотела разлучать вас с семьей! Когда родится ваш ребенок… - Тут я вздохнула. Сейчас ка-ак выберу отца своему, начитавшись рекомендаций Тайного Совета! - И если у него нет крестной, то…
        Я все же его удивила. Роджер заверил, что я окажу ему великую честь, согласившись стать крестной матерью его малыша. На том и порешили, и я углубилась в бумаги Сесила.
        Первым из претендентов на мою руку был Филипп Испанский, муж покойной королевы Марии, которому так приглянулся английский трон, что он принял волевое решение жениться еще и на второй сестре. На мне, то есть! С миниатюрного портрета надменно взирал темноволосый мужчина с сурово сдвинутыми бровями и залихватскими усами. Чем дольше я на него смотрела, тем сильнее ощущала внутренний протест, пока не поняла, что бывший зять вызывает у меня искреннее отвращение. Не знаю, что за история была у него с Елизаветой, но реакцию ее тела ни с чем не спутаешь! К тому же, Тайный Совет его кандидатуру не одобрял, потому что Филипп II в предложении о замужестве недвусмысленно намекал, что его королева будет придерживаться католической веры.
        Зачем нужен рьяный католик, потворствующий инквизиции, на троне протестантской страны, давно уже вступившей на путь Реформации? Кроме того, на полях заметила надпись: «Не стоит входить два раза в одну реку. W». Но вместо Филиппа я вспомнила о лорде Дадли, который так некстати оказался женат! «И не подумаю!», - рассердившись на себя, дописала рядом. Решительно поставила букву «Е» иловко украсила ее множеством завитушек.
        Кажется, именно так подписывалась королева, а у меня это вышло само по себе!
        Австрийцы на ярмарку женихов выставили сразу двух своих эрцгерцогов. Старшего, Фердинанда, которому недавно исполнилось двадцать девять, и его брата Карла, чей возраст вызвал у меня улыбку. Девятнадцать лет! Пусть королеве двадцать пять, но мне самой-то тридцать. Что мне с ним делать - в песочнице играть?
        Я лениво разглядывала портреты братьев. Двое из ларца, одинаковы с лица… Фердинанда забраковал Сесил, написав, что ходят слухи о тайной женитьбе на дочери банкира, которые, впрочем, Австрия отрицала в надежде породниться с правящей династией Тюдоров. Карла Сесил одобрял, несмотря на то, что австриец оказался католиком. Но, по собственным заверениям Карла, не столь уж ревностным. Эрцгерцог был готов тихо и мирно посещать отдельные католические мессы и не навязывать свою веру королеве и народу Англии. В общем, согласен на все, чтобы заполучить корону.
        «Взглянем на эрцгерцога», - написала я на полях и поставила подпись.
        Далее следовал кронпринц Швеции Эрик, которому, по утверждению Уильяма, было глубоко безразлично вероисповедание его подданных. Светловолосый мужчина с хмурым выражением лица вызвал у меня симпатию. Эрику исполнилось двадцать шесть. Возраст вполне подходящий для вступления в брак, Швеция близко, да и я частенько в прошлой жизни бывала в этой стране. На него тоже следовало взглянуть, несмотря на намеки Сесила, что за кронпринцем водилась репутация бабника и забияки.
        Следующим в списке шел будущий король Дании и Норвегии Фредерик. Возраст тоже подходящий - двадцать пять лет. Уильям отнесся к его кандидатуре позитивно, наверное, так и не сумев раскопать о нем гадостей. Я взглянула на портрет симпатичного темноволосого мужчины, пожала плечами и поставила рядом роспись.
        Посмотрим и на принца Датского!
        Замыкал череду принцев крови Джеймс Гамильтон, граф Арран, двадцатичетырехлетний сын бывшего регента Шотландии, предполагаемый наследник Шотландского престола. Если, конечно, удастся подвинуть Марию де Гиз, его узурпировавшую. Переговоры о свадьбе своей дочери Елизаветы и графа Аррана вел еще Генрих VIII, о чем напоминал Уильям в своих заметках на полях. Правда, десять лет назад, подхваченный ветром перемен, молодой человек отбыл в Париж вслед за Марией Стюарт, где жил при королевском дворе, ожидая обещанную ему французскую принцессу. Затем ветер перемен вновь задул, но уже в другую сторону, и принцессы Аррану не досталось.
        Зато он вспомнили, что ему обещана Елизавета.
        С портрета на меня глядел длинноволосый, с завитыми локонами, мужчина. У него были длинные усы и маленькая бородка, и он походил на актера из советских фильмов о французских королях. Рядом рукой Уильяма было написано, что Тайный Совет счел этого претендента наиболее подходящим. «Надо подумать!» - нацарапала я рядом.
        Кажется, с Шотландией было все не так уж и просто. Не зря государственный секретарь рвался обсудить со мной их проблемы!
        На этом иноземные женихи закончились. Следом шло длинное и витиеватое послание от Уильяма Сесила, в котором тот напоминал, что королева о вступлении в брак должна думать головой, а не другими частями тела. То есть, желания сердца неплохо бы усмирять. Я фыркнула. Но, продолжал Уильям, если мой выбор выпадет на кого-то из придворных, то из всех, «к кому вы проявляли знаки видимой симпатии», Тайный Совет предпочитал сэра Уильяма Пиккеринга. Пусть тот не из самой знатной семьи, зато достойно служил Отечеству и выполнял сложнейшие поручения во Франции и Германии.
        Вот такой вот поворот! Значит, Совет согласен на Пиккеринга? Светловолосый придворный показался вполне симпатичным, и я решила присмотреться к нему внимательнее. Далее шла короткая приписка, состоящая всего лишь из двух предложений: «Арундел - старый осел. W.» и «Даже и не думайте о Дадли! W.». Я написала рядом: «Согласна. Е.» и «Даже и не думаю. Е.».
        На этом список женихов закончился. Я попросила Роджера, который уже изучил письмо из Парламента и составлял план ответа, заняться со мной историей, решив начать с собственной семьи. Особенно меня интересовало, кто унаследует трон в случае моей скоропостижной смерти, если не успею вступить в брак и родить наследника.
        Ведь тот, кто отравил настоящую королеву, так и не был найден, и мне хотелось знать, кому это выгодно.
        Глава 6
        Я разглядывала теннисное поле через овальную арку галереи на втором этаже. Мысли разбегались, сердце заполошно стучало, и я едва сдерживалась, чтобы не подпрыгивать ему в такт. Скорее бы уже!.. Я и представить не могла, что все будет настолько похожим на привычные мне корты - и сетка высотой в метр посреди поля, и разметка, и будоражащий кровь привкус адреналина, пробегающего по крови в ожидании партии.
        Мне все время казалось, что это я должна стоять внизу, дожидаясь начала игры. Но вместо этого чинно сидела на втором этаже, разглядывая приготовления к началу игры. Судьи на линии отсутствовали, зато зрителей набралось порядком. Не только моя свита, но, кажется, еще и полдвора толпилось на затянутом сеткой втором этаже - меры безопасности, чтобы случайно не получить травму от тяжелого кожаного мяча сантиметров шесть в диаметре, набитого шерстью. Ракетки тоже отличались от современных - деревянные, узкие, с натянутыми воловьими жилами. Я отняла одну у лорда Дадли и детально ее осмотрела. Конечно, до моей любимой «Willson» далеко, но… Я держала ее в руке и думала, что, пожалуй, смогу защитить честь родного клуба и сразиться со средневековой теннисной элитой.
        Элита, как оказалось, пришла сюда не только для того, чтобы заниматься спортом, но и поразить сердца присутствующих дам элегантным видом. Оба игрока были одеты в белоснежные рубашки с кружевами на воротниках и манжетах и белые штаны до колена наподобие наших шаровар. На ногах - кожаные сапоги. Два демона-соблазнителя - светловолосый Уильям Пиккеринг и темноволосый Роберт Дадли - подошли ко мне, чтобы получить благословение королевы на спортивные подвиги.
        - Вы подарите танец победителю, моя королева? - принялся допытываться Роберт, подозреваю, все еще обиженный за отказ станцевать с ним вольту. - Мысль о призе придаст силы для борьбы с достойным противником!
        Короткий кивок в сторону Уильяма. Я протянула Роберту руку для поцелуя, заранее решив, что перебьется. Не умею я танцевать, и все тут! Но поцелуй снова затянулся - его губы вели себя слишком уж вольготно вели на моей коже, разжигая пожар в местах, которых касались.
        - Прекратите, Роберт! - возмутилась я. - Что вы себе позволяете?
        Он улыбнулся и промолчал.
        - Не могу вам ничего обещать! - заявила ему. - Все зависит от того, насколько хорошо будете играть.
        Сама уже смотрела на его противника, чье имя упоминалось в списке женихов, одобренных Советом. А ведь хорош, зараза! Зараза потому, что улыбается слишком уж заразительно…
        Уильям тут же просил, чтобы я пожелала ему удачи. Это я исполнила с легкостью, такого добра у меня много… Затем выпросил мою тонкую шаль, которую держала Бесси. Я пожала плечами и кивнула фрейлине. Девушка протянула ему кусок голубой органзы. Несмотря на сквозняки, гуляющие по галерее, мне становились жарко при одном взгляде на теннисное поле.
        А еще, мне очень-очень хотелось сыграть самой, но я уговорила себя не спешишь. Сперва стоило разобраться в местных правилах. Интересно, как быстро летят тяжелые мячи? Смогу ли я принять подачу, и не снесет ли вместе с ней?
        Прежде чем началась игра, я все же не выдержала и подозвала Роджера. Он вкратце объяснил мне правила, которые почти совсем не изменились за четыреста с лишним лет. Даже подсчет очков в геймах был один и тот же. Игра началась с резкого возгласа Роберта «Exite!», когда он подавал мяч. Причем подавал сбоку, а не через верх, в этом и было основное отличие.
        И я замерла, приготовившись насладиться игрой.
        Скорости, правда, оказались значительно меньше, чем те, к которым я привыкла на теннисных кортах. Мяч был тяжелее и от этого не столь прыгуч. Мужчины ловко перекидывали его через сетку, но кровожадного азарта и желания «порвать» противника в них я не заметила. Игра походила на шоу, в котором возгласы восторга и аплодисменты доставались тому, кто красивее отразит удар.
        Внутри зрела уверенность, что я тоже так смогу. Вернее, тоже так хочу!
        Моя голубая шаль не спасла Уильяма от проигрыша в трех сетах подряд. Правда, я болела за Роберта - он был совершенно неотразим в белой одежде. Треугольный вырез на тонкой белой рубашке открывал участок смуглой груди и… Я поймала себя на мысли о том, о чем думать совсем не следовало.
        Нет, так дело не пойдет! Он женат, а я по странному стечению обстоятельств - королева Англии.
        Заставила себя сосредоточиться на игре. Роберт оказался искуснее соперника, ему досталось больше аплодисментов и восхищенных женских возгласов. Наконец, противники обменялись поклонами, затем лорд Дадли поспешил ко мне. Подозреваю, за призом. Но вместо танца, о котором он так просил, я сняла кольцо с указательного пальца. Пусть жене подарит!
        - Вы восхитительно играли, Роберт. Я в восторге…
        - Елизавета, - поклонился он, принимая кольцо. - Я бы с радостью променял его на танец с вами.
        - Хорошо, - решилась я. - Будет вам танец, но при одном условии… Вы обыграете меня в следующем матче!
        - Вас? - поразился он. Кажется, я удивила не только его, но и сидящих по обе стороны фрейлин и толкущийся позади народ. А что такого я сказала?! Или думают, женщины рождены не для того, чтобы играть в теннис?
        Я собиралась доказать им обратное, но не сегодня и не в этом платье.
        - Меня, Роберт, меня! - мило улыбнулась ему. - На кону танец - любой, на ваше усмотрение. - И все потому, что была уверена в победе. С моим-то спортивным прошлым! - Если проиграете вы, то… - Что бы такого попросить? Г-м-м, быть может… Хочу кофе к завтраку! - Вы достанете мне кофейные бобы. Знаете, что это такое?
        Лорд Дадли коротко кивнул. О, превосходно!
        - Они будут у вас в любом случае, - галантно произнес он. - Когда состоится матч, моя королева?
        Роберт стоял близко, и я уловила запах разгоряченного мужского тела. Взглянула на крепкую шею и темные волоски на груди, видневшиеся в вырезе его рубашки, и гормоны расшалились окончательно.
        Правда, я их все же усмирила. Срочно, срочно физические нагрузки! А еще - изучать хроники гнусных времен, вернее, семейные хроники Тюдоров.
        - В ближайшем времени, - пообещала ему, с трудом отводя от него взгляд. Соберись, Лиза! Тебе еще Англией править, а уже раскисла…
        Встала, пожелала всем приятного вечера и отправилась в покои, где ждал ужин в кругу близких людей - с Уильямом Сесилом и Роджером Эшамом. Фрейлины расположились на другом конце стола, чтобы не мешать нашей беседе. Слуги подавали мясное, затем принесли десерт. Я поковыряла пирог, затем потребовала себе отварных овощей.
        Негромко играла музыка, и знаменитый тенор из Италии, гостивший при дворе, развлекал нас пением. Роджер и Уильям углубились в беседу о религиозных догмах. Я же, закрыв глаза, внимала певцу, улетала в невиданные дали, где парила, подхваченная чудесным голосом. Иногда возвращалась назад, к столу, за которым обсуждали «Тридцать Девять Статей Веры» - документ, который Елизавета разрабатывала вместе с Уильямом, чтобы ввести единую систему вероисповедания в Англии.
        Но я решила, что не сейчас! Завтра буду во всем разбираться… И в «Статьях», и в шотландском вопросе, и в том, как отвадить слишком любопытного посла и как своим отказом от замужества не спровоцировать конфликт с Испанией. как и кого направить к королевским дворам Европы, чтобы официально известить о моей коронации. Нет, Роберт Дадли пусть останется, он мне нужен… Зачем? Пока еще не знала, но собиралась разобраться.
        А еще стоило придумать, кого из женихов первым пригласить на смотрины.
        Наконец, после ужина, распрощавшись с «мужчинами в черном», попросила фрейлин проводить меня в зал с портретами семьи Елизаветы. За нами следовало четверо гвардейцев. Огромное помещение было освещено факелами, свет от которых едва достигал до потолка. Но я все равно разглядела фигуры и лица людей, смотревших на меня сверху вниз.
        Они все умерли, все-все!
        - Оставьте меня одну, - попросила я, обращаясь к живым. - Выйдите вон!
        Фрейлины, потоптавшись, покинули зал. Гвардейцы уходить не спешили, промямлили что-то о приказе Уильяма Сесила.
        - Не забывайте, кто ваша королева! - рявкнула на них. Затем смягчилась: - Подождите за дверью! Я хочу остаться со своей семьей.
        Удостоверившись, что в зале никого нет, охрана все же меня покинула. Я легла на пол, нисколько не волнуясь, что промерзший камень холодит спину даже сквозь теплый плащ и громоздкое платье. Лежала и смотрела на людей, которые пытались стать счастливыми, несмотря на королевское положение и долг перед страной.
        Роджер многое мне успел рассказать.
        Генрих VIII, отец Елизаветы… Властный мужчина, уверенно распоряжавшийся жизнями своих жен. С двумя женами он развелся, еще двух послал на плаху, когда они стали слишком уж ему неугодными.
        Странным образом я чувствовала, что это и мой отец тоже.
        Закрыла глаза, понимая, что за столь короткое время успела намертво врасти корнями в чужое тело настолько, что теперь оно стало и моим. Мы сплелись воедино, да так, что разлучить нас могла лишь смерть. Предыдущие воспоминания и переживания о московской моей жизни все еще были со мной, но потускнели, отходя на второй план, уступая место новым, в которых я - королева Англии, Тюдор от рождения, и всегда верила, что когда-нибудь трон достанется мне.
        Тоска по настоящей моей маме отступала, оставляя привкус легкой грусти.
        Моя другая мать… Я коснулась золотого медальона, в котором притаился миниатюрный портрет темноволосой женщины с выразительными глазами. Этим утром мне протянула его Кэти, и я сразу же надела его на шею. Анна Болейн. Она любила и была любима, но лишь на короткое время. И все потому, что не смогла удержать ветреного мужа. Или, быть может, из-за того, что вместо наследника мужского пола родилась Елизавета.
        Моя сестра Мария, дочь первой жены Генриха VIII Екатерины Арагонской… Ярая католичка, решившая привести страну к истинной вере по дороге, залитой кровью неугодных и освещенной заревом костров, на которых горели еретики. Но Бог все видит, и он прибрал ее к рукам! Она умерла, так и не оставив наследника.
        Брат Эдуард. В груди шевельнулось, пробуждаясь, чувство утраты. Ведь Елизавета любила его! Он взошел на трон после смерти Генриха, но правил недолго. Эдуард умер от туберкулеза в пятнадцать, перед смертью написав завещание, по которому претендентка на английский престол находилась среди моих фрейлин. Под давлением Тайного Совета он назвал будущей королевой свою кузину леди Джейн Грей. Шестнадцатилетняя девушка правила девять дней, пока Мария собрала войска и захватила трон, который полагался ей по праву. Джейн была казнена, но у нее оставались две младшие сестры. Одна из фрейлин в моей свите оказалась Катериной Грей.
        И если я умру, то…Катерина Грей была отпрыском младшей ветви Тюдоров, но ее сестра уже короновалась королевой Англии, и это давало ей преимущество перед Марией Стюарт, претендующей еще и на шотландский престол. Вполне возможно, именно ее и назовут следующей королевой Англии.
        Это наводило на определенные размышления. Уж не ловкие ли ручки Катерины Грей подсыпали яд в бокал? Но зачем тогда Елизавета держала ее при себе? Как мне узнать ответ?..
        Я смотрела на спокойное лицо женщины, в чьем теле пребывала последние три дня и, кажется, останусь навсегда. Что же мне делать? Как правильнее поступить? Следовать ли ее путем, полагаясь на ее советников, или же найти свой собственный?
        Как мне узнать правильный ответ? Я долго рассматривала блики, бросаемые на портрет Елизваветы горящими факелами, пытаясь добраться до ее собственных воспоминаний, но у меня в очередной раз так ничего и не вышло.
        Королева так и не прислала мне подсказки.
        Глава 7
        - Здравствуй, лошадь! - опасливо сказала великолепному светло-серому коню, накрытому золотой попоной.
        С какой же стороны к нему подойти? Наверное, с той, где находилось стремя женского седла. Кажется, почувствовав мою неуверенность, конь покосился на меня влажным коричневым глазом, и я окончательно засомневалась, что дело выгорит. Как влезть на лошадь, если я никогда не делала этого раньше, и, кажется, сообразительное животное об этом догадалось?
        - Ты меня помнишь? - на всякий случай поинтересовалась у жеребца и протянула руку, решив погладить его по голове.
        Конь фыркнул, и я испугалась, что жизненный путь моей конечности в лайковой перчатке на этом закончится. Но кусать меня он не стали. Вместо этого жеребец всхрапнул. потянулся ко мне. Коснулся носом меховой накидки на плече и шумно выдохнул, грея шею.
        Оказалось, это приятно. Кажется, он признал во мне хозяйку.
        Но времени на нежности не оставалось, давно уже пора было выезжать. Утро выдалось хлопотное, все в суетливых сборах. На меня надели платье из золотой парчи, похожее на то, что носила в день коронации. Голову украсили диадемой в виде короны. Волосы я попросила оставить распущенными, и они спадали на подбитую мехом накидку. Чулочки, теплые сапоги - можно и в дорогу! К тому же свита уже собралась, весь парадный подъезд к дворцу был забит разодетыми придворными и чуть ли не тысячью гвардейцев со штандартами и оружием. На январском ветру трепетал разноцветный шелк дамских платьев, на дневном солнце блестела парча и золото парадных нарядов. На весь этот бедлам хмуро взирал Уильям Сесил в привычной черной одежде верхом на вороном коне. Второй «мужчина в черном», сославшись на нелюбовь к верховым прогулкам, работал над прошениями, которые я успела насобирать этим утром по дороге в королевскую часовню. Кто мог ожидать, что просители накинутся на меня прямо в нефе? Растерявшись, взяла несколько свитков, над которыми теперь корпел Роджер.
        Тут ко мне подошел Роберт Дадли в придворном костюме золотого цвета и преклонил колено.
        - Елизавета, вы готовы? - спросил он.
        Нет, черт побери, я не была готова, но… куда деваться?! И что делать?
        Кажется, вот так… Схватилась одной рукой за заднюю луку, второй - за переднюю. Поставила ногу на протянутые не только Робертом, но и еще двумя придворными руки, и меня подсадили на счет «три». Не ожидая от себя подобной прыти, перекинула ногу через лошадь и уселась в седло. Нет, кажется, в нем сидят совсем по-другому! Путаясь в длинном платье, перебросила ногу обратно и чуть было не грохнулась с лошади спиной вниз. Кошмар! Едва удержала равновесие, но все же усидела. Развернула плечи, засунула ногу в стремя и тут почувствовала… чужую руку под собственным платьем.
        Скажем так, это было довольно неожиданно!
        Роберт Дадли уходить не спешил. Его рука двинулась вверх по моему чулку, лаская ногу запретными прикосновениями, стремясь выше, к шелковой ленте подвязки.
        - Роберт! - возмутилась я. Нашел же время для приставаний! Я тут чуть с лошади не упала, и если он сейчас же не прекратит, сделаю это еще раз!
        - Моя королева! - Роберт поклонился, и чужая рука все же покинула запрещенные владения. Я увидела, как его губ коснулась быстрая, довольная улыбка.
        Интересно, чего он добивается? Соблазнить свою королеву и заполучить ее вместе с королевством? А жену-то свою куда денет, ведь разводы, судя по услышанному от Эшама, здесь не в ходу?
        Решив, что сейчас все же не самое подходящее время думать о Роберте Дадли, принялась размышлять о текущей ситуации. Ужас, я на лошади, и она скоро поедет, а я все еще не разобралась, где здесь руль и педали? Тут лорд Дадли протянул поводья и небольшой хлыст. Ага, вот, кажется и панель управления.
        Ну что же… Вдох - выдох, и мы тронулись!
        Впереди процессии забили в барабаны, заиграли трубы. На призыв тут же откликнулись церковные колокола. Громко, но конь не испугался, и с каждым его шагом я чувствовала себя все увереннее, словно у меня было двадцать лет стажа вождения без единого нарушения. Прислушиваясь к интуитивным желаниям тела, я расслабилась, затем еще больше развернула плечи, выпрямила спину и нашла удобное положение, чтобы не заваливаться назад. При этом придерживала поводья так, чтобы чувствовать легкий контакт со ртом лошади.
        Миновав территорию дворца, мы выехали в город. Тут же пошел снег, срывался с затянутого тучами неба, и легкий ветерок подхватывал, кружил белоснежные хлопья. Иногда они падали на мое лицо, и я, подняв голову к небу, ловила их губами. Прекратила тогда, когда почувствовала мужской взгляд. Обернулась - лорд Дадли ехал неподалеку и смотрел на меня. Жадно, тяжело. Горячо. Заметив, что я на него смотрю, вежливо склонил голову, словно и не было ничего. Но я все видела!
        В его глазах было не только стремление удержать свое место поближе к королеве, но и с трудом сдерживаемое желание.
        Отвернулась.
        Он тоже мне нравился. В его присутствии со мной случались тяжелые гормональные бури, но я отлично помнила, что пообещала себе еще в Москве. Я никогда - никогда-никогда! - не свяжусь с женатым. Это был пройденный этап моей жизни, и я не собиралась в который раз входить в одну и ту же реку.
        Именно поэтому призывно помахала Уильяму Сесилу.
        - Королева?..
        Государственный секретарь поравнялся со мной, заставив свою лошадь идти шаг в шаг с моей.
        - Уильям, я хочу сообщить вам то, что уже сказала Роджеру. Но попрошу вас сохранить это в тайне от советников! Вы должны знать, что меня пытались отравить в день коронации.
        Ну что же, не одна я чуть было не упала сегодня с лошади! Но прежде чем он успел задать тысячу и один вопрос, я продолжала:
        - Я плохо разбираюсь в ядах, но именно из-за этого три дня провела между жизнью и смертью и до сих пор еще не могу оправиться. Подозреваю, яд подействовал стремительно, и это настоящее чудо, что мы с вами разговариваем.
        Конечно, знаток ядов из меня никакой, зато я помнила, насколько мне было плохо!
        Но Уильям все никак не мог мне поверить. Кто посмел?! Да и каким образом могли отравить королеву, если все то, что она ест и пьет, двукратно проверяется дегустаторами? Быть может, отравили дары, одежду или нательное белье?
        - Яд был в вине, - покачала головой я, вспомнив собственные ощущения. - Уильям, узнайте, кто подавал его мне незадолго до коронации или во время церемонии.
        - Конечно, Елизавета! - кивнул секретарь. - Я выясню это в ближайшее время. Слуг опросят, и я составлю полную картину произошедшего в тот день. Что вы ели и пили, с кем общались. Возможно, это был бокал за завтраком либо на барже… Но я был с вами почти все время, и вино нам не подавали! - Он задумался. - Только если во время таинства причастия…
        Я пожала плечами:
        - Вряд ли королеву рискнул отравить епископ Оглторн! Зачем ему это? Думаю, надо внимательно присмотреться к тем, у кого есть шанс занять английский престол. И начать с Катерины Грей.
        Уильям не спешил соглашаться, кинул на меня задумчивый взгляд, кивнул почтительно, затем впал в прострацию настолько глубокую, что вскоре отстал. Этим не преминул воспользоваться Роберт Дадли, восседающий на великолепной вороной лошади. Но разговаривать с ним я не стала, так как глазела по сторонам, пытаясь привыкнуть к новому Лондону.
        Невысокие постройки, деревянные и каменные дома, узкие улицы, грязь, что чавкала под копытами лошадей… Люди в серой и темной одежде. Как все же этот город отличался от того, по которому гуляла однажды, когда прилетела в аэропорт Хитроу, и у меня было двенадцать часов до следующего рейса! В тот раз я села в метро, как сейчас помню - темно-синяя линия Пикадилли. шумный мегаполис, переполненный людьми, с чистеньким, словно с открыток, центром. Биг-Бен, Букингемский дворец, Трафальгарская площадь, смешные такси и красные туристические автобусы… Теперь же - гвардейцы с королевскими знаменами, мои министры в парадных одеждах, ликующая толпа, выкрикивающая приветствия королеве. Я, вцепившись в луку седла одной рукой, махала второй, повторяя как заведенная: «Храни вас Господь!» Все больше горожан следовало за нашей процессией. С балконов всех домов, мимо которых мы проезжали, свешивались ковры, знамена и разноцветные ткани, оттуда махали и кричали приветствия.
        Миновали парк, затем проехали через деревянную арку, кажется, возведенную специально для сегодняшнего выезда, похожую на парижскую Триумфальную. На одной из площадей - где мой Роджер, кто мог бы подсказать мне названия? - дети разыграли театральное представление. Роберт поспешил на помощь, и я вполне грациозно покинула лошадь. Затем посмотрела короткий спектакль на библейскую тему. Растрогалась до слез, когда главный актер - темноволосый мальчуган лет десяти - срывающимся от волнения голосом произнес, что королева Елизавета послана народу Англии Господом Богом.
        Подозвала мальчика к себе. Он робко протянул мне Библию и сбивающимся голосом произнес:
        - Долгих лет жизни нашей королеве!
        Ему ответил восторженный рев толпы. Я тем временем перелистнула страницы. Книга оказалась на английском. Значит, протестанты…
        - Как тебя зовут, мальчик?
        - Генри, ваше величество!
        - Это тебе, Генри! - стянула с пальца одно из колец.
        Снова взобралась на коня, решив, что упрошу Уильяма пристроить мальчугана при дворе. Мы тронулись в путь, и этот путь все продолжался и продолжался. Не знаю, сколько человек жило в Лондоне, но, кажется, все они вышли на улицы приветствовать свою королеву. Я улыбалась и махала так долго, что стало казаться - это единственное, что умею в этой жизни. Наконец, мы доехали до величественной церкви недалеко от реки. Кажется, это было то самое аббатство, где происходила коронация, но я не запомнила, как она выглядела снаружи. Вновь покинув лошадь, сопровождаемая придворными, я двинулась к входу. У самых дверей на ступенях толпились нищие, которых пытались оттеснить гвардейцы, расчищая проход королеве. В грязном тряпье, слишком тонком для зимы, они выглядели в высшей степени ужасающе.
        - Роберт… - Я вцепилась в мужчину, кивнув на покрытых струпьями и страшными наростами людей: - Боже, что с ними?
        Признаюсь, я перепугалась. Какой-то фильм ужасов про зомби со страшными наростами на лицах… Неужели это больные проказой?! Но зачем они здесь?!
        - Елизавета, - встревожено произнес мужчина, - если вы хотите, я прикажу их разогнать.
        - Нет, погодите…Чем они больны?
        - Золотуха. Они верят, что прикосновение руки короля или королевы обладает целительной силой. Но, Елизавета, вам вовсе не обязательно…
        Ах, вот в чем дело! Покачала головой. Нет же, не надо никого разгонять! Прикусила губу, затем кинула взгляд наверх. Если ты, настоящая Елизавета, сейчас смотришь на меня с затянутого тучами лондонского неба, то, надеюсь, оценишь, что я собираюсь делать! Это все ради тебя и ради этих людей, которые так верят в сказку…
        Я стянула с руки перчатки, сунула их Роберту, вырываясь из его объятий, в которых он хотел уберечь меня от окружающего мира. Не надо, пусть возвращается к своей жене!
        Внезапно почувствовала, как на меня снизошло странное спокойствие. Словно кто-то, стоящий выше моего понимания, уверенно положил мне руку на плечо. Затем прикоснулась к ладони первого из страждущих. Второго, третьего…
        - Раздайте им деньги, - приказала кому-то из Тайного Совета, следующему за мной, нимало не заботясь, откуда их возьмут. Да хоть оборвут драгоценности со своих парадных камзолов или моего платья! - Чтобы на всех хватило!
        Затем, когда все закончилось, мы вернулись во дворец, и я приказала налить огромную бадью с горячей водой. Окунулась в нее с головой, прогоняя промозглый январский холод, что пробрал меня до костей, смывая грязь, пыль и запах чужого города. Мечтала, что вода поможет забыть голодные глаза и изуродованные лица тех, кто толпился у церкви, втайне надеясь, что если короли Англии обладают даром исцеления, то этот самый дар защитит меня от заразы.
        Но надо что-то сделать с нищими - кажется, их в этом городе слишком много!
        Пока пребывала в думах, фрейлины переодели меня к обеду - на этот раз я выбрала белое платье с продернутыми золотыми нитями. Похожие нити вплели в волосы, соорудив слишком сложную для моего понимания прическу. В мыслях я все время возвращалась к увиденному в городе, поэтому решила позвать для беседы лорда мэра, нет же, мэра города. Кажется, это были два разных человека… Вот и пусть оба и приходят, будем разбираться, что творится во вверенном им хозяйстве!
        После обеда я вновь беседовала с испанским послом, опять заверявшим меня в расположении короля Филиппа. Мощь этой державы могла стать надежной опорой для Англии, если начнется французское вторжение. Но Филипп требовал слишком дорогую цену за свою дружбу - руку королевы и вовлечение Англии в испанские войны на континенте.
        - Дорогой граф, - вздохнула я, преданно заглядывая в черные глаза посла, после чего захлопала ресницами. - Мои утро и день выдались суетные. Признаюсь, я все еще не обдумала предложение, полученное от нашего дорогого друга и возлюбленного брата. - Не перегнула ли я палку с братом, если он мучается любовным томлением? - Давайте уж лучше веселиться!..
        Веселиться у меня не получалось, да и есть тоже. После посещения города кусок не лез в горло. Вид испанского посла, танцующего с Катериной Грей, также не способствовал улучшению аппетита. С трудом дождавшись окончания застолья, ушла на заседание Тайного Совета, которое, как и ожидала, началось с обсуждения будущего короля Англии. То, что королева до сих пор пребывала незамужней, подозреваю, не давало советникам спокойно спать. Большинство из них склонялось к графу Аррану, одному из претендентов на шотландский престол. Выдав меня правильно замуж, Англия могла бы не только заполучить лояльного короля, укрепить свои позиции в его стране, но и, дай бог, при удачном раскладе еще и присоединить Шотландию к короне.
        - Дорогие мои советники! - прервала я бурные дебаты. - Конечно, я выйду замуж за того, кого вы мне укажете. - Взглянула на довольные лица мужчин. Рано они радуются! - Но с одним единственным условием.
        Я взяла театральную паузу, вглядываясь в настороженные лица, кажется, ожидающие от королевы какого-то подвоха. Они не ошиблись!
        - Вы - мой Тайный Совет, и за этот выбор вам придется отвечать наравне со мной. Если я выйду за того, кого не знаю и не полюблю, то исполнение супружеского долга вы возьмете на себя.
        На советников напал ступор, заодно парализовавший их голосовой аппарат. В установившейся тишине я продолжала:
        - Вас почти двадцать, вот и поделитесь, когда и чей черед… - Я все же с опаской взглянула на архиепископа Хита. Кажется, его сейчас удар хватит! - Наследника тоже пусть кто-то из вас рожает. - Мой взгляд остановился на дородном Томасе Перри, но я на всякий случай промолчала.
        Советники тут же разразились негодующими криками. Те, кто помоложе, откровенно ухмылялись. Так и знала, что будет балаган! Наконец, с огромным трудом Уильям призвал всех к порядку. Я улыбалась Роберту, который выглядел крайне довольным происходящим.
        - Чего вы добиваетесь, королева? - устало спросил государственный секретарь, потерев виски.
        - Я выйду замуж за того, кого выберу сама. Не может быть и речи о свадьбе по портретам! Мой отец, Генрих VIII, однажды сделал подобную ошибку, женившись на Анне Клевской, с которой потом развелся. И все из-за того, что портрет не соответствовал оригиналу. Поэтому вначале я собираюсь встретиться с каждым из претендентов. В случае, если между нами возникнет взаимная симпатия, мы обсудим детали брачного договора.
        Совет попытался воззвать к моему чувству долга, но я напомнила им еще раз о супружеском. Наконец смирившись, они принялись обсуждать достоинства мужчин правящих домов Европы. Я молчала, с интересом прислушиваясь к беседе. Кто знает, может, и вправду выйду замуж? В предыдущей жизни не получилось, посмотрим, как выйдет в этой.
        Тайный Совет склонялся к тому, что мне обязательно приглянется шведский кронпринц, которого считали самым красивым мужчиной в Европе. Я согласно покивала - об этом уже донесли фрейлины, донельзя взволнованные будущими смотринами. К тому же союз с богатой и сильной Швецией, находящейся под боком, сулил немалые выгоды Английскому королевству.
        Эрцгерцог Карл Уильяму Сесилу не понравился заранее. Государственный секретарь поделился слухами о том, что у австрийца слишком большая голова - последствие водянки в детстве. К тому же, Карл переболел оспой. Хотя послы заверяли, что молодой эрцгерцог крайне приятен внешне и болезнь не оставила следов на его теле и лице.
        - Но ведь ему только девятнадцать! - напомнила я, слушая жаркие дебаты советников. Те, кто был на стороне эрцгерцога, принялись уверять меня, что молодой возраст в деле любви и рождения наследника не помеха, чем вновь вогнали архиепископа в краску.
        В конце концов Карла забраковали, зато сошлись во мнении, что, если не выгорит брачный союз со шведами, ко двору следовало бы пригласить принца Фредерика. Дания была полностью протестантская страна с сильным флотом, что могло бы устроить аппетиты советников. К тому же, поговаривали, что Фредерик вполне симпатичный и обходительный мужчина.
        С графом Арраном, шотландским претендентом, я могла встретиться лишь тайком, чтобы не рассориться с Францией окончательно. Шотландией правила француженка маркиза де Гиз, и брачный договор с Арраном означал бы, что мы открыто выступаем против нее. Это могло бы привести к войне с Францией, к которой мы еще не были готовы. В Париже безвылазно сидели наши дипломаты, пытаясь подписать мирный договор, но пока что безрезультатно.
        Война с Францией… Эти страшные слова прозвучали вновь, когда речь зашла о единой форме богослужения во всей стране. Англия встала на путь Реформации еще при Генрихе VIII, отце Елизаветы, но была насильно возвращена в лоно традиционной церкви католичкой Марией. Ввести единую протестантскую мессу и сделать королеву главой церкви, как собирались в ближайшем времени, означало бы разрыв с Ватиканом. После него страна могла бы стать законной добычей любого христианского короля. К примеру, французского.
        Испанцы тоже могли позариться, но пока Филипп Испанский все еще пребывая в надежде на брачный союз, он был на нашей стороне.
        Я слушала и кивала, соглашаясь с Советом. Еще бы не соглашалась! Мы укрепляли военные позиции на севере страны в предвидении французского вторжения через Шотландию, а также города на юге. Во время царствования Марии Англия потеряла Кале - порт на берегу пролива, отделяющего страну от материка, и у Франции появился удобный плацдарм для нападения. Но мы готовились - набирали людей в армию, помирились с Антверпенскими ростовщиками, заказывали во Фландрии порох, латы, палицы, торжественно обещая заплатить как можно скорее. Что-то надо было решать с флотом - границы Англии охраняли всего лишь семь мелких военных судов и восемь купеческих бригов, приспособленных для патрулирования. Да и денег особо не было. Казна оказалась пустой - бывший король-консорт Филипп выгреб все до последнего пенни на собственные военные операции в Европе. Внешний долг Англии представлял собой угрожающую цифру.
        Правда, Парламент собирался субсидировать новое правительство, и в этом случае каждому из графств пришлось бы внести немалую сумму в казну. Но их все равно бы не хватило на реорганизацию и усиление армии.
        Я слушала и молчала, решив любой ценой не допустить кровопролития. Соглашалась с советниками, занимавшими выжидательную позицию, унимала особо активных, когда зашла речь о помощи протестантам в Шотландии. Если уж помогать, то советом, дружеской поддержкой и немного деньгами. Тут самим не хватает! Войска посылать не будем, пусть сами разбираются.
        И еще я собиралась экономить. Запросила у Совета информацию о содержании королевского двора, решив сократить количество слуг, собственные траты и расходы на развлечения, а то, кажется, живу я не по средствам. Зачем четыреста гвардейцев для личной охраны, доставшиеся от королевы Марии? Если она страдала паранойей, то это ее личные тараканы. Мне же вполне хватит дюжины. Уильям не соглашался - наверное, после того, в чем я призналась этим утром. Наконец, мы сошлись на тридцати. К тому же, упомянул государственный секретарь, врач, пользовавший Марию до самой смерти, был выписан из Нидерландов и все еще находился в стране. Быть может, королева захочет с ним встретиться?
        Я кивнула - встретимся!
        Наконец, совещание закончилось, и я вышла из зала в прохладный коридор Уайтхолла, чувствуя, как горят разгоряченные щеки.
        - Елизавета, подождите! - раздался голос Роберта.
        Пришлось остановиться. Вместе со мной замерли гвардейцы и дождавшиеся королеву фрейлины. Девушки почтительно отступили, пропуская лорда Дадли. Я уже привыкла, что одна я останусь лишь тогда, как меня похоронят, обернулась и произнесла:
        - Роберт, конечно же, я помню о сегодняшней партии. Мысль о ней придавала силы весь этот день.
        И я пошла по галерее к своим покоям, прислушиваясь к шороху платьев фрейлин по каменному полу дворца. Роберт следовал за мной. Наконец девушки приотстали, давая нам возможность поговорить наедине.
        - Вы выглядите уставшей, - произнес лорд Дадли. В его голосе прозвучала неподдельная тревога.
        - Заседание оказалось утомительнее, чем я ожидала. Но игра обязательно состоится, обещаю вам!
        Не зря же я вызвала с утра королевского портного, с которым обсуждала, как укоротить платье, чтобы не запутаться в подоле и юбках, насколько ослабить шнуровку лифа и что сделать с рукавами, чтобы можно было поднять руку с ракеткой.
        - Елизавета, я хочу спросить у вас о другом! Скажите, есть ли у меня хоть малейший шанс?..
        - Вы говорите о теннисе? Абсолютно никакого! - честно сказала ему.
        О чем может идти речь после «балета на льду», который они исполнили с Пиккерингом? Я разделаюсь с ним в два счета. В детстве выиграла несколько турниров, пока травма не перечеркнула спортивную карьеру, но и после нее продолжала тренироваться почти каждый день.
        - Нет же, не о теннисе! - отозвался от с досадой. - Я говорю совершенно о другом.
        - О чем же тогда, Роберт? - устало спросила у него, хотя и так уже поняла, что пришло время разговора, которого старательно избегала весь день.
        - Могу ли я надеяться снова стать тем, кем был для вас раньше?
        - А кем вы были раньше?
        - Самым преданным и верным другом.
        - Вы им и остались, - вздохнула я, протягивая ему руку.
        Я уже знала, что Роберт много сделал для Елизаветы в трудные времена. Например, одалживал деньги, когда она в них особо нуждалась. Войдя в силу, королева щедро наградила его, сделав своим конюшим - пятым по рангу придворным в королевстве, хотя Уильям Сесил хотел на это место своего ставленника - Питера Керью.
        - Я надеюсь на большее, Елизавета! - признался Роберт, прижав мою руку к груди. - Когда я вижу вас, такую красивую и недоступную, словно утренняя звезда на небосклоне, то скучаю по нашему детству в Хэтфилде, когда мы вдвоем играли в тенистых аллеях и делились секретами. Помню, вы сказали мне, что никогда не выйдете замуж. Но я всегда надеялся, что вы измените свое решение ради меня. Потому что я любил и всегда буду любить только вас.
        - Роберт, но ведь вы женаты! - выдохнула я, вырывая руку из его цепкой хватки. Взгляд черных глаз вводил меня в ступор, лишая возможности связно думать. - О чем может быть речь?
        - Моя жена тяжела больна.
        Неужели намекает, что скоро станет вдовцом?
        - Так найдите для нее хороших врачей, - рассердилась я. - Уверена, вы можете себе это позволить!
        Точно так же было и с Андреем - его жена то болела, была не в настроении, в депрессии, в отъезде, и это все время мешало разговору о разводе. Но двоих детей он успел сделать, тут ему ничего не помешало!
        - Мы перепробовали все, - Роберт покачал головой. - Ей не становится лучше.
        - Мне очень жаль! - произнесла я, развернулась и пошла прочь.
        - Елизавета, когда вы станете главой церкви Англии, вы сможете дать мне развод, - произнес он мне в спину.
        Я медленно повернулась.
        - Зачем вы вообще женились, Роберт? - спросила у него. - Если уж надеялись, что изменю решение в вашу пользу?
        - Не было ни единого шанса, что мы сможем быть вместе, - признался он. - Вас собирались тихо и быстро выдать замуж за пределы Англии. Мне же было восемнадцать, и я не на шутку увлекся Эми. И теперь каждый день расплачиваюсь за свою ошибку! Ваши холодные взгляды и резкие слова ранят меня так же сильно, как и собственное сожаление.
        Я промолчала, так и не найдя, что ему ответить. Пусть он был предельно откровенен, но я не могла отплатить ему той же монетой. К тому же, Роберт любил женщину, которая умерла, а я - лишь чужеродное тело в ее организме. От этой мысли почему-то стало больно.
        - До вечера, - сказала ему. - Не забудьте про игру!
        Глава 8
        Вечер все же настал, хотя я в этом серьезно засомневалась, заваленная по уши дипломатической перепиской. Но как же хорошо, что со мной был Роджер! Он помог ответить на письма с витиеватыми, а бывало, вычурными поздравлениями и пожеланиями, а также поблагодарить за бесчисленные подарки. Особенно меня порадовал курляндский герцог, приславший пятерых охотничьих соколов. Я тут едва лошадь освоила, а мне уже хищных птиц подарили! И что мне прикажете с ними делать? Не придумав ничего лучше, отправила их в заботливые руки Роберта Дадли, ответственного за королевский охотничий инвентарь.
        Затем я разбирала подарки от придворных, заранее проверенные на отсутствие ядов. Слишком дорогие вернула с вежливыми записками, объясняющими причину отказа. Остальные принимала, отвечая короткими письмами с благодарностью. Что-то из подаренного оставила себе, остальное досталось фрейлинам. Порадовать королеву спешили многие, мне прислали море подарков. начиная от сладостей, вееров, милых безделушек, заканчивая тканями, платьями и драгоценностями. Роберт снова отличился - прислал несколько тончайших нательных рубашек испанской работы. Подарок вызвал бурный восторг у фрейлин, а вот меня вогнал в краску.
        О чем он думал, покупая мне нижнее белье? Хотя, ясно о чем - о том самом!..
        - Посмотрите, ваше величество, - воскликнули в один голос девушки. - Какая прелесть!
        «Прелестью» оказалась вторая часть подарка - теплые штанишки наподобие наших леггинсов. Нужная в хозяйстве вещь - по замку гуляли зимние сквозняки, бесстыдно задувая под подолы платьев. Тут простудиться проще простого, а как потом лечить женские воспаления, когда медицина здесь на уровне каменного века? Вернее, скальпеля и тазика…
        - Это мы подождем возвращать, - кусая губы, сказала фрейлинам.
        Но что же мне делать с лордом Дадли? Еаглый тип, но крайне заботливый. А еще красивый, аж дух захватывает! В размышлениях о нем пролетело время до начала теннисного матча. Может, дать ему развод? Угу, а потом повторить путь короля Генриха VIII - побывать шесть раз замужем, отрубая особо не угодившим супругам головы… Вздохнув, позвала фрейлин, так как пришла пора готовиться к игре.
        Надела укороченное белое платье, закрытое на груди. Ага, чтобы ничего не вывалилось в процессе. Нижние юбки оставила, но не столь пышные. Лиф попросила затянуть послабее, как и рукава. Кэт, вздохнув, пробормотала, что пора бы мне замуж, но я не обратила на нее внимания. Вместо «замужа» ясобиралась защитить честь теннисной школы, на которую, правда, никто не покушался.
        А вот на королевскую нашелся один, с черными как смоль глазами…
        Наконец, пришли. Галерея на втором этаже оказалась переполненной. На нашу игру, кажется, пришел посмотреть весь двор, и я пожалела, что не додумалась продавать билеты государственной казне на радость. Среди разодетой толпы промелькнули черные одеяния Уильяма. Чую, достанется потом за неподобающее для королевы поведение!
        Подошел Роберт и стал объяснять азы тенниса: как держать ракетку, замахиваться, отбивать, подавать. Затем перешел от теории к практической части. По мне, его действия не имели к обучению теннису никакого отношения. Зачем так прижиматься и гладить мою руку, показывая, как делать замах? Но я терпеливо молчала и кивала, стараясь не особо на него пялиться.
        И точно, пора уже замуж, пока крыша не уехала окончательно, снесенная взбунтовавшимися гормонами, слишком уж сильно реагировавшими на близость к мужскому телу!
        - Роберт, что вы делаете? - все же возмутилась я, когда он, обняв меня за плечи одной рукой, принялся показывать, как правильно делать замах с левой стороны.
        Ладно еще я со своими гормонами, но если он сейчас же не прекратит дышать мне в шею и касаться ее губами, то, подозреваю, начнется массовый падеж придворных со второго этажа!
        - Отводим руку назад, затем плавным полукругом…
        - Считайте, что урок закончен! - рассердилась на него, вырываясь из его объятий.
        - Я еще не показал вам, как отбивать удары с левой стороны, - возразил лорд Дадли.
        - Уж как-нибудь сама разберусь, видела ваши танцы с Пиккерингом! - мстительно заявила ему. - Идите уже на поле! Хотя нет, постойте! По какому праву вы дарите мне нижнее белье?
        - Неужели не понравился мой подарок?
        - Я вам не жена и не любовница, чтобы дарить мне такие вещи!
        - Раньше вы никогда не отказывались.
        - Времена изменились, Роберт!
        - Похоже, пора вернуть старые добрые обратно. Елизавета, вы уверены, что не хотите потренироваться?
        - Уверена!
        - Тогда следите за мячом. Я буду бить медленно.
        - Только попробуйте! Помните о нашем пари? Хотите танец - выиграйте его! Хотя нет, давайте изменим условия, сделаем их более привлекательными! Считайте, подарок я вам уже вернула, но вторая часть мне очень приглянулась. Мне нужны такие штанишки. - Тут я смутилась, но Робер продолжал улыбаться. Кажется, их я получу в любом случае. - Что бы вы хотели от меня?
        Поймала красноречивый взгляд и покачала головой. Нет, пусть даже не надеется!
        - Один поцелуй, - наконец, выбрал он.
        - Да хоть два, - с легкостью пообещала ему, уверенная в собственной победе. - Считайте, мы договорились!
        Он улыбнулся так, словно уже пришла пора получать свой приз. Какой же вы самонадеянный, лорд Дадли!
        Робер отправился на свою сторону корта подавать. Вместо нормального удара легко перекинул мяч через сетку, да так, что я поймала его рукой.
        - Роберт! - рассердилась я. - Будете мне поддаваться - казню!
        Вторую подавал уже сильнее. Я отбила, вызвав восхищенный рев трибун. Вернее, зрителей на галерее. Задумчиво покрутила ракетку, посматривая, как изящно подбегал к мячу противник. Это он зря… Зря так расслабился! Следующий мой удар ушел к задней линии, но била я уже значительно сильнее, Роберт даже отреагировать не успел. Поднял удивленно брови, словно недоумевая, как так вышло.
        Дорогой мой, а ведь это только начало!
        На трибунах восторженно завопили, но я не обратила внимание. Подача, прием, удар, отход в центр. Выровнять дыхание. Удар, еще удар… К боковым линиям, резаным к сетке, крученым в центр, постоянно выискивая прорехи в обороне противника. В принципе, не было никакой обороны, один лишь балет на льду.
        - Елизавета, вы неправильно подаете! - заикнулся было Роберт, подчистую проигравший мне первый гейм. Пожала плечами. Может, и неправильно по его меркам, но я играла так, как привыкла.
        - Поверьте, так удобнее! - заверила его. Первый удар ушел в аут, после того как я не рассчитала силу удара. А вот лорд Дадли, кажется, даже и не понял, что это просвистело около уха. Оценив его растерянное лицо, крикнула: - Аут! Вторая подача.
        Пошевелила правой рукой. Королева, определенно, до этого не играла в теннис. Незнакомые с такой нагрузкой мышцы давали о себе знать, отзываясь тупой болью. Но ничего, разогреюсь, разыграюсь!
        - Продолжаем!
        И мы продолжили. Все подачи я била навылет, взяв свой гейм под «ноль», потому что не собиралась щадить лорда Дадли. Поклонилась восторженно ревущим трибунам, затем улыбнулась Роберту и извиняющимся тоном произнесла:
        - Мне очень нужны эти штанишки!
        Роберт, кажется, тоже вспомнил об обещанном в качестве приза поцелуе и решил за него побороться. Взял пару очков в своем гейме, и все потому, что я запуталась в длинном платье. Пожалела, что не могу надеть привычные шортики и обтягивающую майку. Но меня еще не поймут… лет так четыреста! Да и звуковое сопровождение на манер Маши Шараповой, думаю, произведет совсем уж неизгладимое впечатление на местных болельщиков…
        Решив, что так мне ненароком и целоваться придется, стала играть еще жестче. Загоняла противника по углам, от сетки к задней линии, вспоминая удачные комбинации, которые отрабатывала на ежедневных тренировках. Ведь меня серьезно, из года в год, готовили к турнирам.
        - Попробуйте бить сильнее, - сочувственно сказала запыхавшемуся Роберту. - Глядишь, и поможет…
        Но я уже знала, что ему ничего не поможет. В последнем сете чуть поддалась, позволив выиграть один гейм, чтобы не совсем уже под ноль… Роберт заслужил жалкие аплодисменты, все же симпатии были на стороне королевы. Наконец, лорд Дадли, поклонившись, признал свое поражение.
        Похлопал, затем сказал:
        - Елизавета, это было великолепно! Признавайтесь, кто вас научил так играть?
        Не говорить же, что Геннадий Сергеевич, главный тренер, гений и садист в одном флаконе, которому до сих пор благодарна за спортивное детство, в котором не было время на глупости, так как все уходило на учебу и теннис.
        - Снизошла божественная благодать, лорд Дадли! - мило улыбаясь, ответила ему. - С королями так бывает. Могу вас научить, но взамен… - Подошла ближе к сетке, и он замер, ожидая продолжения. - После болезни у меня страх перед лошадьми. Только не смейтесь, Роберт! Вы поможете мне с верховой ездой, я же научу вас играть так, что ни у Пиккеринга, ни у кого другого не будет против вас ни единого шанса.
        Растерла ноющую правую руку. Кажется, завтра утром у меня тоже не будет шансов…
        - Что с вашей рукой? - встревожился Роберт. - Позвольте посмотреть! Я слышал, вы прогнали всех королевских лекарей.
        - Ничего страшного, - заверила его, но он тут же принялся массировать мне мышцы. Приятно… - Роберт, вы не откажетесь поужинать со мной этим вечером?
        И почему только спросила? Каким сквозняком надуло в голову эту мысль?
        Единственное, кажется, довольный лорд Дадли не догадывался, что я всегда ужинала в компании верных «мужчин в черном» - Роджера и Уильяма Сесила, так что посиделок вдвоем у нас не получится.
        С государственным секретарем мы столкнулись с ним в галерее, где меня приветствовали восторженным визгом фрейлины. Остальные придворные толпились позади, до меня долетали поздравления с выигранным матчем. Один лишь Уильям окинул меня мрачным взглядом и пробурчал:
        - Замуж вам надо, ваше величество!..
        Я промолчала. Может, и надо! Пусть в этом мире мне всего лишь двадцать пять, но я, кажется, прижилась и даже умудрилась не свихнуться. Так почему бы и не выйти?
        Оставалось только придумать за кого.
        Глава 9
        Время шло, сплеталось в затейливые кружева из новых дел и впечатлений. Дни, насыщенные событиями, сменяли друг друга, будто картинки в калейдоскопе, да так быстро, что я даже не успевала ими насладиться. Вечерами просто падала в кровать и отключалась. Кстати, спала не одна - постель под светлым пологом со мной делили Кэти и Бэсси, такой вот девичник!
        Утром вставала ни свет ни заря, но меня уже поджидал Роджер, которому выделили несколько комнат этажом ниже. Мы занимались с ним историей, разбирали законодательство, готовили речи и отвечали на письма. Я читала книги, которые нравились королеве и вскоре стали нравиться и мне.
        Затем приходило время тенниса. Вскоре я натаскала Роберта до такой степени, что мне даже стало интересно с ним играть. Возвращалась к завтраку разгоряченная, чувствуя каждую мышцу в новом, сильном теле. Правда, первые дни, бывало, я не могла пошевелить правой рукой, из-за чего Роберт переживал и ругался, уверяя, что я себя загоняю. Но потом привыкла. Иногда играла с другими придворными, но ни одного достойного противника так и не встретила.
        Завтракала я в обществе фрейлин и «мужчин в черном», и мы обсуждали планы на ближайшую встречу Тайного Совета, который собирался каждый день. Работы было много - страна пребывала в хаосе, оставшемся после двенадцатилетнего царствования Марии. Место утренней мессы заняла дневная: сутра у меня попросту не хватало на нее времени. В принципе, я бы вообще не ходила в церковь, но в период развитого христианства даже показная набожность считалась набожностью. Зато во время мессы у меня было время спокойно все обдумать и даже прочитать документы, которые прятала в молитвослове.
        Кстати, не зря готовилась - вскоре пришлось выступить в Парламенте. Я поразила присутствующих не только красным платьем, роскошным до ужаса, но и пламенной речью, в которой благодарила за оказанное доверие и субсидии новому правительству.
        Дайте мне еще немного денег, а?!
        На вопрос о замужестве пообещала, что «как только, так сразу», «они первые узнают» и «мой выбор Англия одобрит». Но, вообще-то, «я уже обвенчана с народом», так что пусть подождут. Эту речь мы сочинили с Роджером и Уильямом, решив заверить Парламент, что ведутся активные работы по поиску отца будущего наследника престола.
        На самом деле куда более активные работы велись по подготовке нового законопроекта, по которому я становилась главой Английской церкви, а на всей территории страны вводились единые ритуал и требник, появившиеся еще в царствие покойного брата, короля Эдуарда. А тех, кто не согласен - нет, не казнить, тут едва костры успели потухнуть, разожженные моей сестрой Марией, - а штрафовать. Кстати, неплохой выход, и казне польза…
        Но как протащить этот закон через Парламент, в котором заседало слишком много убежденных католиков? К тому же, угрозу из Ватикана никто не отменял, да и мирный договор с Францией еще не был подписан. Но из Парижа приходили обнадеживающие вести, поэтому мы ждали и работали.
        Я издала официальный декрет, по которому объявленная всеобщая амнистия ко дню коронации не распространялась на преступления, совершенные уже после нее. И все потому, что по Лондону и окрестностям распространилась эпидемия правонарушений. Мелкие воришки совсем распоясались, грабили всех без разбора, уверенные в своей безнаказанности.
        Осмелев, поставила вето на законопроект, который вызвал бурные дебаты в Тайном Совете вплоть до таскания противников за бороды. С интересом ожидала драки «стенка на стенку», но ее так и не случилось. Смертная казнь за бродяжничество? Да вы с ума посходили! За первые две поимки бездомных при Генрихе VIII пороли, за третью - вешали. Сторонники «старых добрых времен» намекали, что таким образом мой батюшка удачно боролся с нищетой и разбойничьим людом, за свое долгое царствование порешив десятки тысяч человек.
        Такой метод мне не приглянулся. Лучше уж придумать, как занять народ работой! К тому же, производство сукна и тканей в стране развивалось семимильными шагами, постоянно требовалась рабочая сила. А если слегка снизить пошлины на вывоз, то мы могли бы заметно увеличить экспорт…
        Заодно я запретила смертную казнь за колдовство, вызвав недовольство со стороны советников, оставшихся еще со времен королевы Марии. Рациональные предложения и нововведения буксовали, упираясь в нежелание консервативной части Совета что-либо менять. К открытой конфронтации я еще не была готова, хотя многие законы казались мне совершенно дикими. Смертная казнь за порубку деревьев? За воровство выше одного шиллинга в церкви? За кражу писем?
        И еще за двести с лишним преступлений, многие из которых в мои дни вызвали бы лишь недоумение или небольшой денежный штраф. Но при этом я понимала, что нахрапом повернуть вспять сложившуюся систему средневекового права у меня не получится. Приходилось действовать не спеша. Главное, что Парламент был на моей стороне, а выборная Палата Общин, кажется, меня обожала.
        И я работала точно так же, как и привыкла в своем времени, в своем банке. Много, долго, до ломоты в спине и мелькающих звездочек перед глазах от прочитанных сотен страниц документов. Встретилась с представителями молодой, набирающей силы Московской компании, организованной пять лет назад. Путь к русским берегам через Белое море в Холмогоры в обход Скандинавии английские купцы проложили годом раньше. Я собиралась всячески содействовать торговым отношениям, чувствуя, что в дружбе с Россией кроются заманчивые для Англии перспективы.
        Новые рынки сбыта нам не помешают, а России пригодятся наши шерсть и сукно.
        Как бы невзначай поинтересовалась, кто у них царь. Оказалось, страшный демон Иван Грозный! Вспомнив картинку в учебнике истории «Иван Грозный убивает своего сына», поежилась. Как бы и мне, выскочке на английском троне, не досталось тем самым посохом!..
        Долго выспрашивала Энтони Дженкинсона, недавно вернувшегося из России, о молодом правителе. Купец заверял, что на троне в Москве сидит суровый, но крайне справедливый государь. Не поверив, затребовала всю русскую переписку, которая велась еще со времен правления Эдуарда.
        С замиранием сердца развернула пергамент. Рядом лежал перевод на английский, но рядом сидел Роджер, и я сделала вид, что читаю именно его. Оригинал завораживал, хотя разобраться в нем оказалось нелегко. Письма царя были начертаны крупным, разборчивым почерком, начальные строки выполнены золотым тиснением. С царской печати надменно взирал двуглавый орел. Вводная часть начиналась с полного титула Ивана Грозного и перечисления всех земель и княжеств в его обширной империи. Я заскучала, так как земель в государстве Российском оказалось порядком.
        К тому же, царь перегружал повествование повторами и пересказами предыдущей переписки. Иногда, казалось, Иван-батюшка забывал, с чего начал и к чему вел, но письма выходили увлекательными, написанные живым и образным языком. Датировалось последнее из них февралем семь тысяч шестьдесят второго года от Сотворения мира. Подивившись на сие чудо, села сочинять общий привет из Английского королевства, с заверениями в дружеском расположении и предложением упрочить торговые связи. В будущем я собиралась выпросить эксклюзивное право на торговлю шерстью и сукном на всей территории России.
        Правда, Москва была далеко, зато Испания оказалась куда ближе и куда опаснее. Отправив письмо в Россию, я продолжила окучивать их посла. Пригласила на ужин в свои покои, желая показать личное расположение. Весь вечер слушала о том, что именно Филипп возвел меня на английский трон, поэтому мы и должны заключить брачный союз. Сама подумала, что не собираюсь выходить замуж из благодарности. Зевала украдкой, кивала, затем снова предложила ему веселиться.
        А что мне еще было делать? Послать далеко и надолго нельзя, а то ведь и правда пойдет… Вернется потом с Великой Армадой, а мы пока не готовы, хотя в доках уже заложил несколько новых кораблей. Вот бы еще пару-тройку лет протянуть!
        Также я уже была в курсе, что граф Ферия попутно окучивал Катерину Грей. Ни Уильяму, ни мне это не нравилось. Если хитрые испанцы выкрадут девушку, у них появится собственная претендентка на английский престол! Филипп мог бы, к примеру, жениться на Катерине, а тут бы и я удачно умерла, например, снова выпив яда, и вот тогда история пошла бы по другому пути…
        Кстати, Уильям так и не выяснил, кто пытался отравить королеву в день коронации, поэтому я жила под пристальным надзором и повсюду передвигалась в окружении личной охраны. Мы установили слежку за семейством Грей и еще за епископом, проводившим обряд коронации. Оглторп был ставленником архиепископа Хита, который заседал в Тайном Совете и, кажется, откровенно меня ненавидел. К тому же, постоянно раздражал придирками и укорами в том, что «при вашем батюшке себе бы такого не позволили!»
        Я все никак не решалась выставить его из Совета, утешаясь китайской поговоркой, что если долго ждать у реки, то мимо обязательно проплывет труп врага. Ему было уже за шестьдесят - глядишь, и правда проплывет, если меня не прикончат раньше.
        Но сдаваться я не собиралась, ведь столько еще надо сделать! С помощью Кэт сократила количество слуг во дворце. Зачем нам столько? Правда, стоны и плач стояли такие, что иногда даже снились по ночам. Но я твердо решила экономить и подать пример своим придворным, которые, впрочем, не спешили им воспользоваться. Следующим указом уменьшила число развлечений во дворце. У меня и без них от книг и постоянных совещаний голова кругом!
        И сразу же пошли слухи, что королевский двор резко поскучнел. Меня это нисколько не взволновало - ну и пусть! А если французы нападут или испанцы - чем отбиваться будем?.. Оранжевыми с блестками шутовскими колпаками или же длинными копьями с рыцарских турниров, которые так любил устраивать Роберт Дадли, ответственный за королевские развлечения? Или закружим врагов до смерти в танцах, что обычно проводились после каждого обеда или ужина?
        Этот самый лорд Дадли, которому я запретила разбрасываться деньгами из казны направо и налево, прозвал меня в шутку «королева-умеренность». Оказалось, так же, как величал Елизавету брат Эдуард за ее любовь к книгам и скромному образу жизни. Я улыбнулась, нисколько не обидевшись. Зато мы в срочном порядке набирали рекрутов, строили корабли, усиливали северные и южные крепости.
        Несмотря на затеянную экономию, денег все равно не хватало. Правда, радовало, что после снижения вывозных пошлин возросла торговля, а к концу марта пришло письмо из России, в котором царь Иван клялся в вечной любви и дружбе. Не дай бог, свататься начнет - я же не переживу… К моему великому облегчению, он оказался женат. Хотел сотрудничать, а именно интересовался ввозом оружия и искусных ремесленников. Просил выслать ему архитекторов, мастеров, которые отыскивали золото и серебро, а также аптекаря и доктора. Я икнула от удивления и позвала Уильяма - пусть разберется.
        Да, и доктора подыщет, мне же удалось!
        С Полем Нонниусом, врачом из Лейдена, у нас случилась любовь с первого взгляда, правда, платоническая. Другую бы Роберт Дадли не одобрил, сделав бы существование врача невыносимым. И все потому, что вел себя так, словно у него были на меня эксклюзивные права, хотя ему никто и ничего не обещал, кроме ежеутреннего разгрома на теннисном корте.
        И еще вольту, которую он так и не смог выиграть.
        Тогда почему же у нас вышел неприятный разговор после того, как я провела с Уильямом Пиккерингом приватную беседу в личных покоях? Красавец блондин отправлялся с дипломатической миссией в Париж, а я, расспрашивая его, увлеклась и не заметила, как пролетело время. Затем встретилась с тяжелым, ревнивым взглядом Роберта, после чего он наговорил мне глупостей, остановив меня в одном из коридоров дворца!
        Я оправдывалась, уверяя, что у нас с Уильямом ничего не было. У меня вообще ничего ни с кем не было и быть не могло! Ведь королева все время на виду, я даже сплю в окружении фрейлин. Лишний народ покинет мою спальню, только когда я выйду замуж!
        Роберт успокоился и пытался извиниться за свою резкость, зато я завелась и приказала ему катиться к своей жене. Пусть ей устраивает сцены! И врача моего прихватит, тот быстро поставит Эми Дадли на ноги.
        Я полностью доверяла Полю Нонниусу. Даже смотрин не устраивала, решив все сразу, как только его увидела. Забавный тип - лысоват, толстоват, низковат, излишне суетлив, стопроцентно улыбчив. Голландец, но в Англии прижился, завел свою практику, которую с огромной радостью променял на работу во дворце и приватные беседы с королевой о медицине. Прежде чем вверить себя в его руки, хотела удостовериться, что он знаком с другими методами лечения болезней, кроме кровопускания. Взамен получила лекции по анатомии, развернутый пересказ работ Галена и Везалия, также восторженные отзывы об Амбруазе Паре, величайшем, со слов Нонниуса, хирурге, работающем придворным лекарем Генриха II Французского. Книгу Паре «Как лечить огнестрельные раны, а также раны, нанесенные копьями, стрелами и т. д.» мой врач все время таскал с собой и даже зачитывал мне особо интересные места.
        Я ужасалась, кивала и размышляла, как бы переманить автора в Лондон и уговорить преподавать в нашей Медицинской школе. Вот была бы польза!
        В общем, забот у меня был полон рот - с утра до поздней ночи. К ним, правда, добавлялись приятные хлопоты. В середине весны из Константинополя доставили чуть ли не контрабандой три мешка зеленых кофейных бобов. Роберт, помня о проигранном пари, расстарался. Я принимала подарок в приемном зале и чуть не захлопала в ладоши от радости. Правда, настырный лорд Дадли сразу же испортил настроение, поинтересовавшись, зачем мне столько кофе.
        - Говорят, на Востоке эти зерна жуют, и они возвращают мужскую силу, - негромко произнес он, склонившись к моему уху. - Королева настолько не уверена в своем будущем избраннике?
        Я фыркнула.
        - Роберт, на нас люди смотрят… И вообще, это вовсе не то, о чем вы подумали! Я покажу вам, как приготовить замечательный бодрящий напиток.
        И я показала. Мы, как два подростка, смеясь, жарили бобы, пугая поваров; мололи полученное в ручной мельнице, после чего я пробовала… Испортила несколько горстей драгоценных зерен, но ничего путного никак не выходило. Либо подгорало, либо на вкус не очень. Наконец, добилась более-менее похожего результата. С тех пор по утрам я пила кофе с молоком! Даже сахара мне не надо, хотя он здесь был на вес золота.
        Роберт старался не морщиться, пробуя черный напиток. Удивлялся, как такой можно пить и почему я чуть ли не мурлыкаю от удовольствия.
        Ну и пусть не нравится, зато мне больше достанется!
        Один мешок решила оставить себе, на два других были далеко идущие, но пока что теоретические планы. Я собиралась угощать им иностранных послов и отправить в дар королевским дворам Европы небольшое количество обжаренного и молотого кофе с описанием целительного (фантазии у меня хватит!), бодрящего и тонизирующего действия. Глядишь, заинтересуются…На всякий случай попросила Роберта начать разговоры о поставках из Константинополя по самой низкой цене.
        Взамен лорд Дадли потребовал свою вольту, и я согласилась, раз такое дело! Не зря же несколько вечеров тренировалась на фрейлинах. Станцевали. Щеки горели, даже полыхали, и вовсе не от быстрого танца. Его прикосновения, взгляды, улыбка привели меня в несказанное волнение. Какой уж тут теннис?! Если в нем азарт, желание победить, здесь же - музыка, движения, соблазнение…
        Вернулась к столу, упала в кресло, вцепившись в бокал с водой. Фрейлины держали меня в курсе сплетен, что ходили по дворцу. С начала наших теннисных партий говорили об особом расположении королевы к лорду Дадли. Могу представить, что будет после вольты…
        И я оказалась права. Теперь мое имя связывали не только с Роджером Эшамом, но еще и с Робертом Дадли. Поэтому я ходила по Уайтхоллу с загадочным лицом женщины-вамп, которая завела двоих фаворитов одновременно.
        Хотя, какой от них толк, если они оба женаты?
        Глава 10
        В Лондон пришла весна, растеклась по улицам талым снегом, тут же превратившись в непролазную грязь. Казалось, все разом посерело, так как на город опустился влажный, пропитанный запахом нечистот туман. Мне расхотелось выезжать за пределы дворца. Ну и пусть я передвигалась верхом или в закрытой карете, но видела, как ходят по улицам, утопая чуть ли не по щиколотки в черной жиже.
        Может, раздать гражданам ходули? Говорят, в Париже они пользуются большой популярностью…
        Вместо ходуль потребовала у мэра не щадить средства на поддержание чистоты. В то же время понимала, что это бесполезно. Что он сделает? Исправить ситуацию могла городская канализация вкупе с асфальтированными тротуарами и стоками для дождевой воды. До этого счастливого момента как минимум пара сотен лет, и я уж точно не доживу. Пока же все нечистоты стекали в Темзу, откуда и брали и питьевую воду.
        Шикарно, одним словом!
        На размышления над кружкой с водой не хватало времени. Из Парижа пришли обнадеживающие вести. В конце марта мы собирались подписать мирный договор. Правда, порт Кале, потерянный еще в правление Марии, так и остался за французами. Прежняя королева, кажется, сильно переживала из-за этого, утверждала, что вскрой ей грудь, то люди увидели бы на ее сердце надпись «Кале».
        Поэтому я заявила Совету, что воевать мы будем лишь в крайнем случае. Чтобы, не дай бог, подобные надписи не появились и на моем…
        После договора с французами пришло время провести Акт о Верховенстве и Единстве, сделавший бы меня главой Английской церкви. Но с Парламентом все было не так уж просто. Тайный Совет опасался, что Палата Лордов встретит новый закон в штыки, потому что в нем заседало слишком уж много рьяных католиков. А Палата Общин так вообще может потребовать от меня взамен письменное обещание выйти замуж в скорейшем времени.
        Англии нужен наследник, и все тут!
        Но с Парламентом пришлось повременить, так как прибыли шведы. В Колчестер делегацию отправились встречать граф Оксфорд и лорд Дадли. Их приезда в Лондон ждали со дня на день. Шведскому кронпринцу Эрику и его брату Юхану, герцогу Финляндскому, уже приготовили дворец епископа Винчестерского, который становился их резиденцией на время пребывания в нашей столице.
        Я ожидала с замиранием сердца не только жениха, но и возвращения Роберта. Первые дни после его отъезда вздохнула свободно, затем почему-то заскучала. Мне не хватало его присутствия, поддержки в Совете, улыбки, шуток и комплиментов; наших теннисных турниров, вольты после обеда, верховых прогулок за город, когда, казалось, мы оставались лишь вдвоем и могли говорить обо всем на свете. Ну, если не обращать внимания на пару дюжин гвардейцев за спиной из охраны.
        Нет, у меня точно с головой не все в порядке! Ведь обещала же себе, что никогда в жизни с женатым…
        Пока ждали шведов, ко двору, как назло, прибыли послы из Дании. Я встретила их в приемном зале, давящем на мозг показной роскошью, в тяжелом платье, которое тоже давило, но уже на плечи, а узкий лиф так вообще мешал дышать. В обычной жизни я носила скромные наряды, избавилась от огромных клоунских воротников и длинных, до пола, рукавов. Уменьшила количество нижних юбок и стала надевать полосатые шерстяные чулки, которые привозили мне из Франции, так как во дворце было холодно.
        Но на официальных приемах приходилось соответствовать. Поэтому сидела в золоте и драгоценных камнях, словно Хозяйка Медной горы.
        Послы приехали по важному делу, а именно сватать принца Фредерика. Пока что принца, но он в скором времени должен получить корону Дании и Норвегии. Его отец, старый Кристиан III, не пережил этой зимы. После обмена официальными любезностями мне вручили личное послание и портрет будущего короля, на который я взглянула лишь мельком. Он, кстати, показался мне довольно симпатичным. Темноволосый, с волевым подбородком и высоким лбом и строго сжатыми губами, но, казалось, исключительно для того, чтобы не улыбнуться ненароком.
        Затем принесли дары. Кажется, у Фредерика неплохие осведомители при английском дворе. Как по-другому будущий король узнал о моем увлечении теннисом? Вряд ли божественное провидение ему подсказало прислать мне две бочки мячей и несколько ракеток…
        - Мячи шиты из белой кожи и доставлены прямиком из Парижа, - торжественно возвестил племянник короля, герцог Голштейн. - Ракетки от лучших европейских мастеров.
        Отличный подарок! Мне тут же захотелось его испробовать, но Роберта не было, а когда появится сам даритель - неизвестно. На этом приятные сюрпризы не закончились. Принц, прознав о моем интересе к медицине, сбился с ног, но отыскал книги Парацельса, знаменитого швейцарского врача. Мне вручили целую стопу, в кожаных переплетах, инкрустированных драгоценными камнями. Красными рубинами сияли мои инициалы - ER - Елизавета Regina.
        Я, признаюсь, даже растерялась. А уж как обрадуется Нонниус, частенько твердивший об этом великолепном враче и не менее гениальном алхимике!
        Признательно улыбнувшись, заверила герцога Голштейна, что все подарки пришлись мне по душе. Затем объявила, что будущий король Дании - желанный гость в нашей стране, а ответ на брачное предложение дам ему лично…
        Наконец, отсидев официальную часть, ушла на дневную мессу, во время которой читала письмо Фредерика, по привычке спрятав его в молитвослове. Будущий король оказался красноречив и забавен. Пробежав официальное начало, улыбнулась комплиментам и заверениям в любви.
        Все они так говорят!..
        Ага, а вот отсюда стало интереснее. Наследник датского престола собирался в прибыть в Лондон в конце весны, раньше ему не позволяли государственные дела. Он с нетерпением ждал нашей встречи, даже выписал тренера по теннису, чтобы не ударить передо мной в грязь лицом. Он надеялся, что королева сыграет с ним.
        Конечно, мне не жалко!
        К тому же, Фредерик писал, что постоянно рассматривает мой портрет. В этом месте я порядком занервничала. Зная придворных художников, могла себе представить, что они там нарисовали! Но тут же, словно он был на одной волне со мной, Фредерик извинялся за собственный. Скромно намекал, что портрет слегка отличается от оригинала, но принц надеялся, что личная встреча меня не разочарует. Так же он утверждал, что позировал с теннисной ракеткой в руках, но придворный художник не потерпел такого издевательства над канонами.
        Написал и о том, как искал по всей Европе книги Парацельса. Выкупил их в медицинском университете Базеля, заодно пообещав им свой труп для эксгумации. Я улыбнулась. Врет же, небось!.. После смерти закатают его в пол или стены какого-нибудь аббатства, как и делали в Англии со своими умершими королями…
        Советникам о содержании письма сообщать не спешила, единственное, намекнула, что датский король прибудет в конце весны. А вот то, что к Лондону приближался будущий король Швеции, кажется, решивший заодно примерить английскую корону, мы обсудили тщательно и в деталях. Соседи у нас оказались богатыми, Эрик кидал серебряные монеты в толпы моих подданных так рьяно, словно притащил за собой рудник. Простой люд встречал кронпринца с восторгом.
        Кто бы в этом сомневался!..
        Но подкупить он решил не только народ. Пока гости отдыхали в резиденции епископа Винчестерского, в конюшни Уайтхолла прибыло восемнадцать скакунов - дар королеве Англии. По слухам, кроме лошадей Эрик вез множество ларцов с золотом и драгоценностями. Меня не оставляло чувство, что будущий король Швеции покупал себе невесту. Тайный Совет, впечатленный столи щедрыми дарами, уже прикидывал, сколько кораблей сможем снарядить на эти деньги. Советники так увлеклись, что даже забыли о шотландском скандале.
        А скандал вышел пренеприятнейший!
        Несколько дней назад королевский шут, развлекая нас с Уильямом и Роджером, вытащил из колпака мятые листки антифеминистического трактата Джона Нокса. Лидер повстанцев Шотландии заклеймил правление женщин как нечто мерзкое и противное законам природы. Мы с горцами не только дружили, но еще и делились полупустой казной и чуть было окончательно не разлаялись из-за них с Францией. И тут, выходит, королева Елизавета - вселенское зло на троне Англии?! Уильям тут же подскочил и конфисковал у шута мерзкую книжонку. Я жутко рассердилась. На следующий день, разобиженная до невозможности, приказала Совету запретить Ноксу въезд в королевство. Пусть строчит свои памфлеты подальше от меня! Мы также прекратили денежные дотации шотландцам, пока те внятно не объяснят, что имели в виду.
        Пока разбирались с горцами, подоспели шведы.
        Я, в окружении свиты, ждала их на весеннем ветру у парадного входа во дворец Уайтхолл. При этом чувствовала себя атлетом, прошедшим квалификацию на Олимпийских играх, потому что с трудом донесла тяжеленное золотое платье до ступеней! Но ведь придется идти в нем обратно, а потом просидеть полдня на банкете в честь высокопоставленных гостей. Наконец, увидела приближающуюся процессию. Шведов было много - прибыл не только кронпринц, но еще и его младший брат Юхан, граф Финский, с многочисленной свитой. Наши тоже не отставали. Я разглядела Роберта верхом на вороном жеребце. Странным образом лорду Дадли обрадовалась куда больше, чем светловолосому широкоплечему красавцу с цепким взглядом синих глаз. Хотя насчет взгляда я все же ошиблась. Он был вовсе не цепкий, а застывший. Принц Эрик спешился, подошел ко мне, чеканя шаг, поклонился церемонно и приложился к протянутой руке. Тут ветер подхватил тяжелый запах перегара, исходящего от будущего короля. Я украдкой вздохнула и постаралась не морщиться.
        Кажется, вчера они неплохо отдохнули с дороги!
        Говорят, что женщина в первую минуту встречи определяет, подойдет ли мужчина в качестве мужа и отца будущих детей. Некоторые, особо продвинутые, за это время успевают еще и имена детям придумать. Я же, взглянув в лицо шведского викинга, обрамленное искусно подстриженной бородкой, которая его красила, оценив белозубую улыбку, сразу же поняла, что детей у нас с ним не будет. Только под угрозой смертной казни или пожизненного заключения в Тауэре. И то, я еще подумаю!
        Не понравился мне швед, и все тут, хотя фрейлины были от него в полнейшем восторге. Перешептывались взволнованно, то и дело спрашивая у меня, нахожу ли я красивым его лицо, оценила ли королева крепкую фигуру и заставили ли меня трепетать его синие, словно небеса, глаза. Их приводил в восторг богатый наряд и грубоватый акцент в его речи, который делал мужчину еще более привлекательным…
        Я пожимала плечами, ожидая, когда меня переоденут в зеленое с белым платье в цвета Тюдоров. Ничего не могу сказать!
        Нас с Эриком посадили во главе стола, словно молодоженов, оставалось только закричать «Горько!»… Пока я отсутствовала, шведы основательно успели подправить здоровье. Принц столь рьяно налегал на вино, озадачивая королевского виночерпия. Я решила не обращать внимания на царящее веселье, кивала на тосты во здравие королевы и гостя. Принесли десять ларцов с золотом и драгоценностями.
        Сердечно поблагодарила принца, да так, чтобы не осталось сомнения, что подарки пришлись мне к сердцу. Но - лишь подарки! А вот липкие взгляды и комплименты на грани пошлости совсем не понравились. Может, тоже выпить и посмотреть на мужчину другими, нетрезвыми глазами?
        Решив все же не пить, обреченно наблюдала, как банкет стремительно превращается в балаган. Кивком разрешила начать представление. Театральная постановка гостей не заинтересовала. Речи актеров постоянно прерывались громкими выкриками и раскатами смеха. Зато цирковое выступление прошло на «ура». Особенно понравились акробатки, глотатели мечей и пожиратели огня. Незаметно перешли к танцам, я даже сплясала с Эриком, все время опасаясь, что он отдавит мне ноги.
        Но, как говорится, мастерство не пропьешь…
        Шведы тем временем активно приглашали девушек. Эрик, кажется, окончательно потерял ориентацию в пространстве, постоянно путал меня с Летицией Ноллис. Внешне мы похожи, согласна, но на мне зеленое платье, а на ней - желтое. Неужели так сложно запомнить?!
        Принесли огромный мясной пирог, поставили перед нами на стол. Принц плюхнулся рядом на стул, обитый красным бархатом, схватился за бокал. Я поморщилась. Кажется, этому столику давно уже хватит… Неужели, если выйду за него замуж, придется постоянно терпеть эту красивую, но пьяную физиономию?
        Промолчала и даже улыбнулась в ответ на нетрезвый плотоядный взгляд. Эрик что-то хотел сказать, но в это время слуга принялся резать тесто, и во все стороны из пирога посыпались живые лягушки. Десятки лягушек!.. Я завизжала, да так, что народ повскакивал с мест, схватившись за оружие.
        Да, у нас война! С земноводными!
        Несколько запрыгнуло на мое зеленое платье, наверное, приняв меня за болото. Я принялась их стряхивать, и тут одна особо меткая лягушка приземлилась точно в квадратный вырез на груди и мерзко защекотала холодными лапками. Я взвыла: «У-у-у!» Меня спас шведский принц. Ненароком опрокинув на платье кубок вина, он все же выловил земноводное из декольте, не забыв ощупать его содержимое. Хорошо сидим!..
        Хотела влепить Эрику пощечину, но передумала, побоявшись международного скандала. Вместо этого поблагодарила за чудесное избавление. Увидев, как принц раздавил лягушку каблуком, поняла, что сейчас меня стошнит.
        Извинившись, ушла переодеваться. По дороге в покои решила, что обойдутся, вернее напьются, и без меня, а шведского гостя пусть Летиция развлекает. Кажется, ему уже давно без разницы, кто с ним рядом.
        Я шла по длинной галерее, трое фрейлин семенили следом, когда меня окликнули. Обернулась и увидела приближающегося Роберта Дадли. Не сомневаюсь, что «веселенький» пирог - его рук дело!
        - Елизавета, - начал он. - Простите, ради бога… Я не думал вас расстраивать.
        - Да что вы! - язвительно произнесла я. - Шутка удалась! Премиленькие лягушечки прыгали ничуть не хуже акробатов. Правда, самая проворная угодила мне за шиворот, и ее казнили, так что теперь у вас на одного актера меньше.
        - Поверьте, я не знал, что так выйдет. - Роберт выглядел удрученным. - До этого вас забавляли подобные шутки.
        Я вздохнула. До этого меня забавлял «Камеди Клаб» по пятницам, посиделки в модных клубах и горные лыжи на австрийском курорте, а вовсе не лягушки в пироге!
        - Роберт, считайте, что уже забыла об этом происшествии, но сейчас я должна вас оставить. Желаю вам хорошо повеселиться! Надеюсь, наш шведский гость не заскучает в мое отсутствие.
        - Как вы находите принца Эрика? - неожиданно поинтересовался Роберт таким тоном, словно мы находились на заседании Совета, а не в пустой галерее при тусклом свете факелов с замершими позади фрейлинами и охраной.
        - Он великолепен, - мстительно ответила ему, вспомнив о земноводных. - У него глаза цвета неба и прекрасная фигура. Думаю, если кто и достоин стать королем Англии, так это он!
        - Вы специально меня мучаете?!
        - Ничего подобного. Это истинная правда!
        - Вы же знаете о моих чувствах. Никто и никогда не будет любить вас больше, чем я! Зачем вам искать свое счастье с иноземцами, если одно лишь ваше слово, и…
        - Роберт, вы пьяны! - я не знала, куда деться от его тяжелого взгляда.
        Лорд Дадли мне нравился. Подозреваю, королева его любила, но происходящее казалось мне неправильным. Он ведь женат, а мне Андрея на всю жизнь хватит!
        - Думаю, вам надо вернуться к гостям и своим обязанностям.
        - Елизавета, вы ведь можете, вы должны дать мне развод, - взмолился он. - Если этого не сделаете, то, клянусь, напишу в Ватикан!
        - Роберт, поговорим, когда вы протрезвеете.
        - Я трезв! - рявкнул он. - Вы не имеете права отталкивать меня из-за одной ошибки. Если бы я был свободным, то сделал бы все, чтобы вы стали моей!
        - Не повышайте на меня голос, - сказала ему устало. - И вернитесь к гостям, лорд Дадли! Советую вам пользоваться моментом, чтобы понравиться Эрику. Возможно, он - будущий король Англии.
        Развернулась и пошла прочь. На душе было мерзко, словно меня истоптала стая слоноподобных лягушек. Ясно же, чего он добивался! Но хуже всего то, что внутренний голос настойчиво уговаривал поддаться соблазну.
        Может, мне стоило наплевать на Уильяма с его запретами? На сплетни, которые паутиной оплетут двор, проникнут в дипломатическую переписку и будут занимать умы королевских домов Европы? Связь Елизаветы Английской с женатым конюшим - есть о чем посудачить!..
        Или же дать развод и выйти за Роберта замуж? Тогда все убедятся, что я - истинная дочь Генриха VIII, начавшего свою карьеру Синей Бороды именно с развода. Зато следующему мужу с чистой совестью можно будет отрубить голову…
        Вместо того чтобы вернуться в покои, отправилась в зал с портретами. Выгнала всех сопровождающих, закрыла двери и улеглась на холодный каменный пол. Долго рассматривала лица на потолке, мечтая уловить хоть какой намек в застывших глазах прежней королевы. Но она, как всегда, была строга и молчалива.
        Глава 11
        Утро началось так себе. Голова не болела, так как вчера я не выпила ни грамма. Зато долго плакала ночью, беззвучно, чтобы не разбудить спящих по обе стороны Кэти и Бэсси, тоскуя по дому, маме и прежней своей жизни. Обычно у меня не хватало времени предаваться грусти и сожалениям. С самого утра дел наваливалось столько, что я не замечала, как пролетал день, а вечером засыпала, едва коснувшись головой подушки. Зато этой ночью наплакалась вдоволь - за два с лишним месяца, что прожила в королевском дворце.
        Но пора уже было вставать! Я поднялась, одернула тонкую кружевную сорочку. Прошла по полу, нимало не беспокоясь, что мерзнут ноги. Хоть и настала весна, во дворце все еще было холодно. Взяла со стола зеркало, уставилась на белокожее лицо с карими глазами в обрамлении длинных черных ресниц. Непослушные рыжие пряди лезли на лоб, закрывали щеки, которые частенько выдавали меня с головой - слишком уж часто я краснела по поводу и без.
        Подозреваю, на весеннем солнце полезут веснушки! Интересно, как к этому отнесутся придворные баснописцы и рифмоплеты? Кажется, в одах о моей красоте появятся новые интересные подробности…
        Тут подоспели фрейлины, принялись одевать меня к завтраку, на который я пригласила мэра. Позавчера, выехав из Гринвича за город, опять заметила свиней, чинно разгуливающих по улицам и с интересом копающихся в весенней грязи. Сколько можно требовать, чтобы запретили выпас в городе?! Свинарник, да и только! Правда, я собиралась не только ругать, но еще и обсудить строительство водонапорной башни в восточной части Лондона. Если пройдет так, как я и ожидала, мы положим начало городскому водопроводу.
        - Кэти, ты знаешь, чем вчера все закончилось? - стараясь не зевать, спросила я у старшей фрейлины.
        - Все закончилось хорошо, - уклончиво ответила она.
        Ну да, дворец выстоял. Не сожгли, не разобрали по камешкам и даже никого не зарезали по пьяному делу, а то бы мне уже доложили. Но веселились до самого утра, и глубокой ночью я слышала раскаты смеха, от которых, кажется, вибрировали древние стены.
        - Ясное дело, что хорошо. Как принц Эрик? Остался ли он доволен приемом? Да, кстати, он заночевал в Уайтхолле?
        - В Уайтхолле, - снова согласилась Кэти. Тон мне показался странным.
        В чем, собственно говоря, дело?
        - Кэти, что произошло?
        Увидев, как старшая фрейлина отвела взгляд, я догадалась:
        - Значит, в Уайтхолле. А где именно? Нет, неправильный вопрос… С кем он ночевал?
        - Елизавета, девочка моя…
        - Кэти, мне надо знать. Все равно же выясню, лучше ты мне скажи! Не рассержусь, обещаю.
        Эрик был мне безразличен. Я это поняла еще на ступенях дворца в первую минуту нашей встречи. Кстати, забавно получилось! Пусть попробуют только заикнуться, что английский двор не славится гостеприимством. Напоили, накормили, в постель уложили…
        - Все выйдите! - приказала я фрейлинам и служанкам, с любопытством прислушивающимся к нашему разговору.
        - Девочка моя, некоторые мужчины, когда вино застилает им разум… - начала няня, когда мы остались в огромной спальне одни.
        - Дальше не продолжай, - поморщилась я. - С кем он был? С Летицией?
        Кэт призналась, что шведский принц был замечен спящим в комнате именно этой фрейлины. Конечно, новость тут же разнеслась по дворцу. Могу представить, с каким удовольствием смаковали подробности горничные и слуги!
        Я вздохнула. Надеюсь, Эрик, протрезвев, все же поймет, что переспал с фрейлиной, а не с королевой. Ведь мы так похожи… Впрочем, Летиция тоже хороша! Если у него ум отключило, то она о чем думала? Вариантов было несколько, один интереснее другого.
        Так же меня интересовало, как провел эту ночь лорд Дадли. Кажется, вино ударило в голову не только шведскому принцу! Кэти о Роберте ничего не знала. Вполне вероятно, он мирно проспал лицом в салате, вернее в пироге, в окружении квакающих лягушек, либо его дотащили до покоев заботливые пажи. Поняв, что ответа от няни не добиться, спросила, кто еще крутился вокруг шведского красавца. Список оказался внушительным, но одно из имен меня заинтересовало.
        Это какие же вырисовываются перспективы!
        Наконец, я ушла завтракать с мэром, дожидающимся в приемной. Отчитав его, в буквальном смысле слова, за свинство на улицах, выслушала историю о предприимчивом голландце, желавшем арендовать северный свод Лондонского моста и установить водяное колесо. Для начала тот собирался качать воду в восточную часть города, затем еще в несколько районов. Зная, что ситуация с водой в городе аховая, разрешила новаторство.
        Пусть пробует, а там посмотрим - получится или нет.
        Наконец, ушла на корт, решив просто побить мячом об стеночку, так как Роберту было явно не до игры. Днем нас ждала прогулка на лодках по Темзе, вечером - фейерверк. Лорд Дадли, организатор королевских развлечений, отвечал за намечающееся безобразие.
        Почему безобразие? Все потому, что принц Эрик должен провести это время в моей компании, чтобы мы узнали друг друга получше и прониклись симпатией.
        Размахнувшись, врезала ракеткой по мячу. Не уверена, что он переживет эту прогулку.. Еще один удар на выдохе , отход, а следующий уже слева… Хотя нет, я его помилую! У меня созрел превосходный план мести. Да такой, что разом перечеркнет брачные планы Эрика, а мне поможет приструнить соперницу.
        Роберт с опозданием, но все же пришел. Выглядел слегка помятым и сконфуженным до невозможности. Я была на него очень зла, поэтому не оставила шанса взять ни один гейм.
        - Елизавета, - взмолился он, когда я загоняла его окончательно. - Вы сегодня беспощадны, как никогда!
        - Я всегда такая, но тщательно это скрываю.
        - Чем я вам не угодил? - допытывался Роберт. - Неужели до сих пор не простили пирог с лягушками?
        - Наша вера учит нас терпению и смирению, - усмехнулась я. - Но в следующий раз не забудьте заранее предупредить.
        - Тогда почему вы столь кровожадны? - он вытер рукавом белоснежной рубашки потный лоб. - Или вам не нравится моя забота о гостях?
        - Продолжайте в том же духе, Роберт, и я сменю гнев на милость.
        - О чем вы?
        Подойдя к сетке, я поманила его пальцем. Мне не нужны лишние уши. Несмотря на вчерашний банкет, затянувшийся до раннего утра, желающих посмотреть на игру королевы с одним из фаворитов собралось хоть отбавляй.
        - Продолжайте спаивать шведского принца, - попросила я. - Королева ничего не имеет против.
        - Елизавета, вы на меня злитесь, - констатировал Роберт. - Я лишь хотел, чтобы вы увидели, что он собой представляет.
        - Я увидела. Спасибо, Роберт, за вашу заботу.
        - Конечно, союз Швеции и Англии укрепит наши морские позиции и позволит чувствовать себя увереннее во внешней политике, но это не означает, что вы должны отдать свою руку человеку, который вас не достоин. Ведь если приглядитесь к своему окружению, то поймете…
        - Это уже слишком для сегодняшнего утра! - рассердилась я.
        Один, по его словам, недостоин, у второго большая голова, третий - идиот, четвертый - яростный католик, а пятый, к которому нужно приглядеться… Я и так знаю, что он женат, нечего и разглядывать!
        - Роберт, давайте уже доиграем. Хотя можете капитулировать прямо сейчас, все равно выигрыш вам не светит! К тому же вас ждут дела. Я бы хотела, чтобы шведские гости были счастливы и ни в чем не нуждались. Надеюсь, винные погреба Уайтхолла это выдержат, - добавила со смешком.
        Так же, как и мои нервы. Еще целую неделю терпеть Эрика подле себя!.. Прошел только один день, а я, кажется, уже его ненавидела.
        Утро плавно перетекло в полдень, и вот мы с Эриком уже плыли на королевской барже по Темзе. Рядом с нашей баржей - с маниакальным упорством преследующая нас лодка с музыкантами, которые наигрывали что-то романтическое.
        Только вот настроение у меня было совершенно неромантическое.
        Малиновый бархат сидений, мягкие подушки, украшенные золотым шитьем, тонкий шелк занавесей, отгораживающих нас от внешнего мира, - все создавало интимную обстановку. Но я-то знала, что на барже полно народу: гребцы, моя охрана, его охрана, мои слуги, его пажи. Правда, для полного счастья Эрику требовался лишь виночерпий, постоянно наполняющий бокал, и еще бегать на корму, чтобы справлять нужду в реку.
        Я же рассматривала каменные дома, пристани, шпили церквей и башен, вздымающиеся в подернутое дымкой весеннее небо. Солнце пригревало, но от реки несло прохладой, поэтому я куталась в меха. Неподалеку плыли баржи с придворными. Эрик галантно поправил мою накидку, затем предложил согреть ноги. Я покачала головой. Принц, кажется, вспомнил о цели визита, поэтому торжественно заявил, что приехал положить к моим ногам свое трепетное сердце. Я украдкой вздохнула. А ведь красив, собака! Вернее, кобель…
        Если бы Роберт не спаивал его с настойчивостью обреченного, а Летиция не оказалась кокеткой, которую обвесили при раздаче мозгов, то… Кто знает, может, я бы поддалась соблазну и влюбилась в синие глаза, привлекательную улыбку, волевое лицо и грубоватый акцент его речи?! А также в незамысловатые, но приятные женскому уху комплименты. Ослабела, позволила целовать себя украдкой, мечтая о том, как мы останемся одни, и наступит время для жарких объятий и сокровенных желаний.
        Но этой ночью он уже обнимал Летицию, а мне не нужен «секонд-хенд».
        - Дорогой мой брат… - начала я.
        - Не разочаровывайте меня, Елизавета! - перебил принц, подняв полупустой бокал. Виночерпий, до этого сливавшийся с мебелью, тут же наполнил его до краев. - Неужели вы испытываете ко мне лишь родственные чувства?
        Вместо ответа я продолжала:
        - Сейчас сложные для Англии времена. - Угу, а когда они были легкие? - Я бы хотела, чтобы наши страны в любом случае поддерживали добрососедские отношения. Даже если я умру, так и не родив наследника…
        - Уверяю вас, когда выйдете за меня замуж, наследник появится в ближайшем времени. Мы сразу же займемся делом государственной важности и будем продолжать, пока не добьемся результата.
        Эрик загоготал, довольный собой. Прячась от похотливого взгляда, я плотнее закуталась в меха. Нечего на меня так пялиться! Потупила глаза, как и полагается добропорядочной девице, когда речь заходит о продолжении рода. Не сомневаюсь, если выйду за него замуж, швед окружит нас наследниками… Причем не только от меня. Еще с десяток незаконнорожденных будут бегать по дворцу, называя его папой.
        - Дорогой мой Эрик, я бы хотела познакомить вас с той, кто после моей смерти, возможно, взойдет на английский престол. Конечно, на него будет претендовать Мария Стюарт, но вы знаете, по завещанию моего брата, покойного короля Эдуарда…
        Далее я произнесла хвалебную речь Катерине Грей, в которой старалась подчеркнуть ее мягкость, кротость и доверчивость. Глупость, одним словом. Ее старшая сестра, королева Джейн, процарствовала девять дней, после чего потеряла голову. Вернее, за слабость характера, когда речь заходила о красивых мужчинах, которые и возвели ее на трон.
        Я надеялась, эта черта передалась Катерине по наследству.
        Также упомянула, что девушка без ума от будущего короля Швеции и мечтает, чтобы ее представили. Если после этого Эрик не заинтересуется, тогда я извинюсь, что мысленно обозвала его кобелем!
        Вскоре принц соизволил причалить, заметив винную пристань. Кто бы сомневался! Мы выбрались из баржи, Эрик галантно предложил руку и отправился со мной в люди. Людей, кстати, набежало порядком. Забыв обо мне, принц принялся сорить деньгами. Кидая монеты в толпу, он кричал: «Я одариваю вас серебром, но когда стану вашим королем, это будет золото!» Лондонцы отвечали согласным ревом, готовые короновать его хоть сегодня. Гвардейцы нервничали, так как прогулка по городу не была в списке развлечений. Я же размышляла, как бы поскорее закончить неудавшееся сватовство.
        Вскоре нам преподнесли кубки с вином и угощение. Я пригубила свой, затем сунула в руки подоспевших фрейлин. Лодки с придворными причаливали одна за другой. Где-то мелькнул Роберт, но сразу же потерялся в суете придворных в роскошных одеждах.
        - Елизавета, позвольте пройтись рядом с вами, - Юхан, граф Финский, брат кронпринца, протянул мне руку, не дав наступить в лужу с весенней грязью. - Как вы находите моего старшего брата?
        Граф был моложе, выше, тоньше в кости, трезвее и, определенно, умнее. Внешне они были похожи, но Эрик казался более привлекательным. Наверное, потому, что у Юхана был строгий, суровый взгляд человека, привыкшего повелевать. На его вопрос я решила не отвечать. Пусть думает… Что хочет, то и пусть думает! Кронпринц был мне безразличен. Одно меня поражало - как в него столько влезает? Ведь выпил, кажется, уже пятый кубок с момента, как сошли на пристань.
        - Не сомневаюсь, вы в курсе ночного недоразумения, - продолжал Юхан.
        - Не сомневайтесь, - вежливо ответила я.
        - Эрик получит от вас отказ, - произнес граф, словно решение уже принято и заверено моим Советом. - Это понимают все, кроме него. Но не спешите прощаться со Швецией! Надеюсь, разочарование не затмит ваш взор, вы присмотритесь к другому брату.
        Юхан, не спешивший отпускать мою руку, поднес ее к губам.
        - Его сложно не заметить, - медленно произнесла я.
        - Поведение Эрика многим не по душе и в Швеции, - продолжал Юхан. - У него часто случаются приступы беспричинного гнева и подозрительности. Брату видятся демоны, которые однажды его погубят.
        - Определенно, погубят, - согласилась я. - Главный демон прячется в вине, мой дорогой граф!
        Юхан покачал головой:
        - Дурная наследственность, Елизавета, боюсь, не позволит ему править слишком долго. На троне Швеции будет сидеть не он. Знаю, вы откажете Эрику, поэтому, прошу вас, не удивляйтесь, когда из Уппсалы прибудут другие послы. Мои послы.
        - Юхан…
        Он вновь поцеловал мне руку. Пораженная, я не знала, что ответить.
        - Вы произвели на меня невероятное впечатление. Ваша красота и ум затмевают любую из встреченных мною доселе женщин. Елизавета, если позволите…
        - Не позволю, - ответила я, отбирая руку, и все из-за того, что спиной почувствовала тяжелый взгляд. Оглянулась. Роберт стоял неподалеку и смотрела на меня обвиняющее… Словно мы давно женаты, а тут он застукал благоверную за флиртом с садовником!
        - Юхан, это лорд Дадли, - слегка запнувшись, произнесла я. - Несомненно, вы с ним уже знакомы.
        Оставив двух мужчин, обменивающихся коляще-режущими взглядами, сбежала к щедрому кронпринцу. Впрочем, монеты, что подавал ему паж, все же закончились, и Эрик вспомнил о моем существовании. Любезно поцеловал мне руку, чем вызвал бурный восторг толпы.
        Рано вы радуетесь, не сидеть шведу на английском троне!
        Наконец, вернулись на баржу, где Эрик быстро достиг кондиции, когда все женщины кажутся на одно лицо, причем, чертовски привлекательное. Еще повезло, что руками ко мне не полез, а то проверила бы на нем крепость теннисного удара…
        В Уайтхолл вернулись только к вечеру. Во дворце проголодавшихся гостей ждали накрытые столы, музыканты и представления. Меня едва успели переодеть в красное платье, распустить волосы и украсить их жемчужными нитями, похожими на те, которыми был расшит узкий лиф платья, как слуга объявил, что все готово для фейерверка.
        Одна лишь я не была готова.
        - Бланш! - подозвала полноватую жену Томаса Перри, главного казначея. Он был предан Елизавете еще со времен, когда она не короновалась, так что у меня не было причин не доверять кому-то из его семьи. Бланш стала моей новой фрейлиной, после того как я решила держать подальше Летицию Ноллис. - Если увидите, что Эрик Шведский ухаживает за Катериной Грей, знайте, все происходит с моего одобрения. Я бы хотела, чтобы девушка прониклась к нему тайной страстью. Кэти и Бэсси уже в курсе. Если сможете, замолвите за него словечко.
        Угу, пусть нашептывают весь вечер о том, что Эрик от нее без ума. В кронпринце я не сомневалась. Единственное, требовалось убрать с игрового поля Летицию, щеголявшую в новом платье и роскошном колье. Не сомневаюсь, последнее появилось после ночи, проведенной с моим женихом. Да, и проследить, чтобы нетрезвый взгляд шведского принца не упал на другую красавицу, которые в избытке водились в Уайтхолле.
        Глава 12
        Набросив накидку, я отправилась в дворцовый парк, и за мной на улицу высыпала разодетая толпа придворных. Я слышала, как они с восторгом разговаривали о небывалом зрелище.
        Фейерверки, сделанные итальянскими мастерами… Первый раз в Англии!
        Затем восхищенно смотрела на серебряные и золотые всполохи, пронзающие черное небо. Красиво, невероятно, дух захватывает! Конечно, далеко до того, к чему я привыкла на родине, но… Это уже было не важно.
        Моя родина - здесь. Какая есть - вся моя!
        Мы стояли на высоком помосте, специально построенном во дворцовом парке. По мою правую руку - Эрик Шведский, с другой стороны - Юхан, граф Финский. Позади нас - несколько членов Тайного Совета, один другого знатнее. Граф Арундел сопел мне в спину, все норовя зарыться носом в мои волосы. Роберт был где-то слева, его оттеснил герцог Саффолк, но лорд Дадли весь фейерверк смотрел только на меня.
        Тут мой левой руки коснулись чьи-то уверенные пальцы, сжали несильно, принялись поглаживать легкими движениями. Я дернулась. Даже сквозь лайковые перчатки чувствовала тепло прикосновений. Юхан смотрел на меня неотрывно, не улыбаясь, словно пытаясь при каждом всполохе разглядеть что-то, известное только ему.
        - Елизавета…
        - Вы сошли с ума! - прошипела на него. - Увидят же!
        - Сошел, - с легкостью согласился он. - И это самое приятное из существующих на этом свете помешательств!
        - На нас люди смотрят, - тихо напомнила я, вырывая руку. И точно - оглядывались, стараясь разобрать, о чем мы шепчемся. - Не забывайтесь, Юхан! Вы приехали в Англию сватать собственного брата.
        - Я рад, что мой брат оказался идиотом, - тут же отозвался он. - Это мне дает надежду. Елизавета, скажите, есть ли у меня хоть малейший шанс?
        - Я вас совсем не знаю!
        Хотя, кого это тревожит во времена, когда принято выходить замуж по портретам?
        - Поэтому я прошу вас о личной встрече! - Юхан вовсе не собирался сдаваться.
        - Это невозможно.
        - Могу ли я сопровождать на завтрашней охоте?
        Пожала плечами. До сегодняшнего дня я его почти не замечала, а теперь вот заметила на свою голову… И мне срочно надо было хоть с кем-то посоветоваться. С мамой не получится, до ее рождения еще четыреста лет, значит… с Уильямом!
        Но как объяснить государственному секретарю, что меня заинтересовал совсем другой брат?
        Наконец, окончательно продрогнув на мартовском ветру, мы вернулись в замок. Придворные и гости накинулись на угощение. Я поковырялась в мясном рагу, затем принялась за свой коварный план. Подозвала Катерину Грей, представила ее Эрику, сидевшему рядом со мной. Он окинул девушку заинтересованным взглядом.
        Кстати, она была вполне миловидна - симпатичная голубоглазая блондинка невысокого роста, вся в завитках вьющихся волос. На первый взгляд - скромница, на второй - кто же ее знает? Кажется, особым умом не блистала - выскочила замуж в тринадцать лет за мужчину намного старше ее. Правда, родители быстро аннулировали брак и пристроили ее ко двору. Поговаривали, что Катерина падка на лесть и красивых мужчин. Во второй раз замуж не спешила, потому что, подозреваю, нашлись те, кто объяснил девушке, что, если действовать с оглядкой, глядишь, удастся и на троне посидеть…
        Но мы еще посмотрим!
        Долго выспрашивала девушку о здоровье матери и о младшей сестре, давая Эрику время присмотреться. Надеюсь, не перепутает!.. Наконец, отпустила ее и подозвала Летицию, коршуном кружившую около нашего стола, со значением поглядывая на Эрика.
        - Девочка моя, - ласково улыбаясь ей. - Принеси-ка мой молитвослов из спальни.
        Летиция поклонилась и с недовольной миной отправилась выполнять поручение.
        - Дорогой мой Эрик, - не менее ласково улыбнулась я шведскому принцу. - Развлечения вынудили нас пропустить дневную мессу. Мне, как ревностной христианке, тяжело об этом думать. Не желаете ли вы присоединиться к чтению Священного Писания? Помолимся, дорогой брат…
        Священное Писание и молитвы Эрика не вдохновили, поэтому, прихватив кубок и пробормотав нечто невразумительное о срочном разговоре с лордом Дадли насчет завтрашней охоты, он позорно сбежал. Я же сидела, сложив руки на коленях, и вспоминала молитвы. Затем с удовольствием отметила, что Эрик пригласил Катерину на танец.
        Сработало!
        В том, что Летиция им не помешает, я не сомневалась, потому что нашла в письменном столе потайное отделение. Неожиданно для себя потянулась к выдвижному ящику, нажала на дощечку, привычно повернула рычажок, словно делала это изо дня в день, и - вуаля! - открыла боковую стенку ящика. Туда и спрятала молитвослов, положив к другим сокровищам, там обнаруженным. Это были письма Роберта, датированные сорок седьмым - сорок девятым годами. И еще - засушенный цветок розы. Не понимая, что он значил для королевы, коснулась его пальцами, а затем достала и приложила к губами, чувствуя, как подбираются к горлу слезы.
        Письма читать не стала, решив, что не имею права лезть в чужие секреты. Так и оставила в тайнике, положив рядом молитвослов. Вряд ли Летиция обладает рентгеновским зрением и сможет его обнаружить…
        Впрочем, тоже решила долго не засиживаться, потому что постоянно боролась с искушением. Юхан или Роберт, соперничая друг с другом в красноречии, уговаривали меня танцевать. Я отказывалась, жалуясь на усталость. Наконец, спровадив разочарованного Юхана танцевать с Бэсси, а графа Дадли заниматься прямыми обязанностями - развлекать гостей, подозвала Роджера.
        - Видите графиню Оксфорд? - я указала на скучающую красавицу, бросавшую заинтересованные взгляды на шведского кронпринца. Надо признать, что Эрик в парадном наряде - черном с позолотой - выглядел великолепно, хотя у меня со вчерашнего дня развилась на него стойкая аллергия. Принц кружил в танце Катерину, и девушка в светлом облаке растрепавшихся кудрей казалась довольной и польщенной. - Не могли бы вы занять ее так, чтобы у нее не осталось ни единого шанса привлечь внимание моего жениха?
        - Конечно, - кивнул Роджер, которого я успела посвятила в свой план. - Думаю, ее заинтересует моя новая книга…. В ней я собрал всю имеющуюся информацию по обучению стрельбе из длинного лука.
        - Она будет в восторге! - заверила секретаря. Об этой книге я уже слышала многократно. Графине Оксфорд, подозреваю, к концу вечера грозил вывих мозга.
        Затем я подозвала Уильяма и попросила натравить верных ему придворных на симпатичных девушек, способных составить конкуренцию Катерине Грей. Своих же фрейлин, кроме тех, кто давно был в годах, собрала вместе и, пожаловавшись на страшную усталость, наказав гостям пить и веселиться, увела в королевские покои. Угу, развлекаться вышиванием и чтением молитв. Расстроенных девушек, оторванных от праздника и флирта со шведскими придворными, подбодрила новостью, что вскоре к нам приедет делегация французских дипломатов на ратификацию мирного договора. Ждать их нам в конце апреля - как раз есть время подготовиться, платья модные пошить, драгоценности из шкатулок достать.
        Для меня же это означало новые траты на развлечения. Так мы вконец разоримся!..
        С такими мыслями шла по пустынному коридору, освещенному лишь несколькими факелами в дальнем его конце. Одновременно прислушивалась к веселому щебету девочек, взволнованных приездом французов.
        - Елизавета!
        Обернулась.
        Нет, не Роберт. Нас догонял Юхан. Фрейлины расступились, затем и вовсе шагнули в темноту, оставляя нас одних. Обманчивое чувство! Знаю же, потом разнесут сплетни по всему дворцу. Ну и пусть!.. Все равно на Совете попрошу собрать информацию о графе Финском. Посмотрим, что скажет о среднем брате Эрика мой верный и честный государственный секретарь.
        Что скажет лорд Дадли - об этом страшно и подумать!
        Тем временем Юхан, подойдя ближе, сжал в ладонях мои руки.
        - Вы весь вечер витали в мыслях и были так далеки, - пожаловался он. - Елизавета, почему вы отказались танцевать со мной?
        - Вы же видели, что я ни с кем не танцую, - покачала головой. - Ваш брат отбил всякое желание веселиться.
        - Я осуждаю его поведение, - произнес мужчина. - Но втайне надеялся, что вы сделаете для меня исключение. Неужели я вам настолько неприятен?
        - Я этого не говорила.
        Отобрала руку. Он стоял рядом со мной, и я поразилась тому, насколько мне приятно его присутствие. Жаль, нельзя вложить свою ладонь в его и поговорить без свидетелей. Но куда деть коллектив, сопровождающий меня на каждом шагу?
        - Рад это слышать. Надеюсь, на завтрашней охоте вы позволите быть рядом с вами.
        Промолчала. Повернулась, кивком подзывая фрейлин. Нечего подглядывать и подслушивать за колонной! Затем, сопровождаемая девушками, пошла прочь, чувствуя, что Юхан смотрит вслед.
        - Елизавета, вы опять мне не ответили!
        - Да, Юхан, - повернулась я. - Вы можете сопровождать меня на завтрашней охоте.
        Ведь речь шла о поездке в лес, так почему на его лице появилась восторженная улыбка, словно я только что отдала себя за него в придачу с Английским королевством?
        Пожав плечами, вернулась в покои. Вскоре легла в кровать, но спала чутко, ожидая, когда меня разбудят и сообщат, что Катерина пала жертвой страсти к светловолосому потомку викингов. Летиция не могла им помешать, и все потому, что я, проявив благодушие, позвала девушку ночевать в королевскую спальню.
        Пусть на диванчике дремлет!
        Но то ли Катерина оказалась несговорчивой, то ли шведский принц слишком пьяным, но ночь прошла спокойно. Я выспалась и подскочила чуть ли не на рассвете. Сходила на утреннюю мессу, чувствуя, как стало спокойно на душе.
        Кажется, сегодня случится что-то очень хорошее!
        Дворец тем временем просыпался, и все потому, что с утра мы с коллективом выезжали на охоту. Но, прежде чем покинуть замок, я встретилась с Уильямом и попросила собрать сведения о Юхане. Дело государственной важности!
        - Означает ли это, что шведская делегация все же уедет с положительным ответом? - спросил он. Нервное лицо тронула улыбка. - Ходят слухи, что вы испытываете к одному из братьев особое расположение.
        - И когда уже успели разболтать? - картинно вздохнула я. - Граф Финский мне симпатичен, но его не было в вашем списке… Уильям, очень многое зависит от того, что вы разузнаете. К тому же я не собираюсь спешить в этом деле!
        Слишком уж рискованно с налету выходить замуж во времена, в которые так сложно развестись.
        - Эрик - будущий король Швеции, - задумчиво произнес Уильям. - Но долго ли он удержит трон? Говорят, в стране крепнет оппозиция, которая желает, чтобы после смерти старого короля правил Юхан. Ему крайне выгоден брак с вами. Став королем-консортом Англии, он заручится нашей поддержкой.
        Я пожала плечами. Как тут разобрать, что ему важнее - королева или корона? Решив, что время покажет, отправилась готовиться к выезду. Амазонок - специальной одежды для верховой езды - еще не существовало. Надевали обычные платья, единственное - сокращали количество нижних юбок. Я по привычке выбрала зеленое.
        Королевские леса простирались сразу за Лондоном. Я замерла на опушке леса, верхом на рысаке, с прилипчивым Эриком, который, протрезвев, опять вспомнил, зачем приехал в Англию. Рядом крутилась Катерина, выглядевшая очаровательно в голубом платье. Летицию я тоже видела. Карие глаза девушки покраснели от слез, и все потому, что фортуна в виде будущего короля Швеции оказалась к ней переменчива.
        - Елизавета, вы прелестны в этом одеянии. Настоящая Королева леса! - негромко произнес Юхан, воспользовавшись моментом, когда Эрик отвлекся. Тому, как раз для утренней разминки, преподнесли огромный охотничий рог, до краев наполненный вином. Роберт, проезжая мимо, сделал большие глаза и быстрым жестом провел ладонью по горлу.
        Я, кивнув, улыбнулась. Ясно, не только у меня кронпринц в печенках сидит!
        Наконец, раздались звуки рожков, спустили собак - и охота началась! В самую давку не полезла, придержала лошадь, а затем и вовсе свернула на боковую тропинку. А то убьюсь ненароком, и на трон, отпихивая друг дружку локтями, попытаются сесть Катерина Грей и Мария Стюарт, что, несомненно, обернется плачевно для Англии. Юхан повсюду следовал за мной, так же как и дюжина гвардейцев из личной охраны. Углубившись в лес, мы почти сразу свернули в противоположном направлении от того, откуда неслись звуки охотничьих рожков.
        На одной из полянок Юхан спрыгнул с лошади, затем помог мне спешиться. Расстелил плащ на траве, предложив мне сесть. Я улыбнулась и протянула руку. Хорошо-то как! Неужели мы остались одни? Конечно, если не замечать гвардейцев, старательно сливавшихся с пейзажем…
        Граф Финский уселся у моих ног, и мы стали разговаривать. Сначала я, немного стесняясь, рассказала о последних месяцах жизни в Лондоне. Ничего важного, лишь забавные мелочи, которые он так и так мог узнать у своих осведомителей. О теннисных турнирах и затее с кофе… Конечно, наврала, что секрет его приготовления мне выдал путешественник в восточные страны - мы всячески привечали подобных при дворе. Затем о Роджере, который всех замучил новой книгой, поэтому даже я решилась взять несколько уроков стрельбы из лука.
        Юхан просил рассказать о коронации, но я покачала головой - слишком болезненные воспоминания. А о детстве и годах, предшествующих восшествию на престол, я и вовсе знала исключительно от личного секретаря. Пересказывать рассказанное совсем не хотелось.
        Пришел черед Юхана говорить об Уппсале, жизни королевского двора, строгом отце и братьях с сестрами, которых оказалось целых десять. Об Эрике, который с детства отличался несдержанностью в поступках, о любимом младшем брате Карле. Рассказал он мне и об Иване Грозном, которому отец в начале правления проиграл войну, и с которым им все же удалось заключить перемирие в прошлом году. Юхан видел большое будущее в торговле с Россией.
        В принципе так же, как и я.
        Затем мы просто молчали. Я смотрела в голубое небо по которому плыли облака самых причудливых форм. Юхан перебирал мои волосы, иногда щекотал травинкой руку, отчего я улыбалась.
        - Вы выйдете за меня замуж, - неожиданно сказал он. - Я в этом уверен! Читаю в знаках, что складывают облака. Это предсказано свыше, мы не сможем этому сопротивляться. Я и не собираюсь, потому что это мое сокровенное желание.
        Сердце забилось куда сильнее. Я знала, что он смотрит на меня, пытаясь угадать реакцию на свои слова, но снова ничего ему не сказала.
        - Вы ведь опять промолчите и не дадите ответа! - улыбнулся Юхан.
        - По крайней мере, я не сказала «нет».
        - Тогда скажите: «может быть»!
        - О «может быть» мы поговорим в другой раз.
        Уильям обещал собрать информацию к завтрашнему дню, но я не сомневалась, что кандидатуру Юхана одобрят. Тайный Совет, Парламент, да и весь народ Англии, кажется, были озабочены исключительно тем, чтобы поскорее выдать меня замуж.
        - Вы знаете о моих намерениях, - произнес Юхан. - Я не тороплю вас, но буду ждать ответа, как приговоренный к смерти акта о помиловании.
        Взял мою руку в свои. Я смотрела на крепкую мужскую ладонь с длинными пальцами. Шведский принц нравился мне, но я знала его всего лишь два дня.
        - Юхан…
        - Да!
        - Я еще ничего не решила. Прошу вас, не торопите меня.
        - Все, что вы пожелаете, - он прикоснулся к моей руке губами, поцеловал в середину ладони.
        - Нам пора, - произнесла я, занервничав от того, что предательское тепло потекло от ладони вверх по руке. А еще потому, что заслышала приближающийся топот лошадиных копыт.
        Граф поднялся, протянул руку, помогая мне встать, и на миг я очутилась в его объятиях. Смеясь, увернулась от поцелуя, и он лишь вскользь коснулся губами щеки.
        - Елизавета… - раздался разочарованный вздох.
        А что он хотел? Чтобы мы целовались на виду у всех?
        - Давайте уже вернемся к своим! Посмотрим, сколько оленей они загнали. Завтра, Юхан, я дам вам ответ!
        Вечером обитателей и гостей Уайтхолла ждало жаркое из оленины, а также привычный банкет с приевшимися мне представлениями. Как всегда, в середине вечера, пожелав хорошо провести время и сославшись на усталость, я увела за собой фрейлин, оставив Катерину королевой бала. Летицию тоже позвала, хотя Эрик ее больше не замечал. Зато я решила получше присмотреться к девушке. Язва она, конечно, отменная, но двоюродная сестра как-никак!
        Чтобы не заскучать, приказала подать в королевские покои вино и сладости. Мы расположились на мягких подушках у затопленного камина и весело провели время. Фрейлины обсуждали придворных, делились своими симпатиями, вспоминали веселые происшествия во дворце. Я же, под смех девочек, пыталась показать, как на меня смотрит граф Арундел на Совете, но так сильно выпучить глаза у меня не получалось.
        Неожиданно, выпив залпом бокал вина, Летиция произнесла:
        - Ну и жаба эта Катерина Грей! Но я-то еще хуже…
        И тут же залилась слезами, затем принялась каяться в том, что провела ночь с Эриком. Все, этому столику больше не наливаем!.. Утешая ее, я призналась, что кронпринц мне сразу не понравился.
        Только и жду, как бы выставить его из Англии пинком под зад.
        - Катерина на него запала! - заверила меня Летиция. - Она всегда засматривалась на то, что принадлежит вам! Не только на корону и шведа, но еще и на лорда Дадли. Только последний дал ей от ворот поворот… Поэтому она постарается прибрать к рукам Эрика.
        Кажется, Летиция делала то же самое, но я, поддавшись приступу амнезии, постаралась об этом забыть. Допив вино и еще немного поговорив о мужчинах, мы легли спать. Летиция устроилась около моей кровати на выдвижной софе, так как я решила привечать двоюродную сестру.
        Но выспаться мне не удалось.
        - Елизавета, проснитесь! - раздался голос Кэти у самого уха. - Пора! Служанка принесла весть о том, чего вы так ждали.
        - Конечно, - пробормотала я, затем села и откинула одеяло. - Девочки, на выход!
        Фрейлины, посвященные в предстоящую затею, сразу же поднялись, затем привели меня и себя в порядок. Я выбрала белое платье. Символично, так сказать.
        Кто-то страсти предается, а я пришла и стою… Вся в белом!
        В комнате по соседству с моей спальней по этикету полагалось ночевать двум джентльменам с незапятнанной репутацией, которые в случае войны могли разбудить королеву. На этот раз разбудила их я. Скромно отвернулась, дожидаясь, пока они приведут в порядок одежду. Насчет незапятнанной репутации графа Арундела я серьезно сомневалась, а вот архиепископ Пит - солидный мужчина в годах и при духовном сане - был удачной находков для предстоящего мероприятия.
        На законный вопрос: «Что случилось?» сообщила, что никак не могу заснуть, пока дорогая Катерина Грей не почитает мне книгу на ночь. Да, ваша королева с завихрениями, прошу любить и жаловать…
        В сопровождении фрейлин, украдкой зевающих джентльменов и охраны мы шли по ночному дворцу. К нашей процессии присоединилось еще несколько неспящих придворных. Наконец добрались до комнаты, которую занимала Катерина. Я с удовлетворением отметила, что у дверей толпятся пажи и охрана Эрика. При виде нашей процессии на мужчин напал ступор, но самые смелые загородили вход в комнату Катерины.
        - Пропустите! - приказала я. - Дело государственной важности.
        - Принц велел никого не пускать, - ответил один из охранников Эрика с заметным шведским акцентом. Я растерялась от такой наглости, но на выручку пришел граф Арундел.
        - Ваш принц будет повелевать дома, а не в Англии. Именем королевы, откройте! - рявкнул он так, что, боюсь, крышу Уайтхолла покинули заночевавшие на ней голуби.
        Стража покорно расступилась. Передо мной распахнули двери, и мы вошли в комнату, где я увидела то, что, собственно говоря, ожидала. Граф Арундел крякнул, кто-то из фрейлин смущенно пискнул. Архиепископ быстро перекрестился. Сзади напирали любопытные. Я же издала то ли плач, то ли стон, заломив руки, крикнула: «Эрик, как ты мог!» - и бросилась прочь.
        Пробежала по дворцу, оглашая длинные пустые переходы и залы рыданиями, решив изобразить убитую горем королеву. Может, и перебор, но… За мной кинулись гвардейцы и полноватый граф Арундел, от которого я не ожидала такой прыти. Фрейлины, подхватив юбки, бежали следом, а вот архиепископ запутался в длинном одеянии. Откуда-то сбоку выскочил Юхан, с лестницы ко мне спешил Роберт.
        - Елизавета, остановитесь! Что с королевой? Боже, что случилось? - неслось со всех сторон.
        Кажется, я перебудила весь дворец… Решив заканчивать представление, свернула к своим покоям. На вопросы не отвечала, гордо вошла в спальню, приказала закрыть дверь и никого не пускать, кроме фрейлин.
        Думаю, слухи быстро разнесутся по дворцу, и любопытные сами догадаются, в чем причина горя королевы. Дождавшись, когда девочки снимут с меня одежду, с чистой совестью легла спать.
        Глава 13
        Встав утром в отличном настроении, я засобиралась на утреннюю мессу, решив, что мне пойдет благочестие, белое платье и скорбное выражение на лице, которое специально потренировала перед зеркалом.
        Подумала, что, наверное, зря я вчера так убивалась. Боюсь, мне не особо поверили - ведь до этого я не скрывала безразличия к Эрику. Зато как все чудно обернулось! Нашелся повод не только отказать шведскому принцу, но еще и выставить из дворца Катерину Грей. Слишком уж явно обхаживал ее испанский посол, а она с видимым удовольствием принимала знаки его расположения. Тут уж вряд ли шла речь о постельных утехах, ведь очаровательная графиня Ферия была совсем недавно представлена английскому двору и тоже активно симпатизировала девушке.
        С такими мыслями в сопровождении любимых фрейлин я покинула спальню.
        В королевской приемной толпились придворные, выглядевшие крайне взволнованными. Некоторые - испуганными, но, стоило мне появиться, как восторженный шепоток пронесся по их ряда. Все тут же склонились передо мной, кроме заплаканной Катерины Грей, которая вместо церемонного поклона кинулась мне в ноги:
        - Умоляю… Помилуйте! - рыдала она, вцепившись в подол моего белого платья. - Я не хотела, он меня заставил!
        Ага, невиноватая я, он сам пришел…
        - Уведите ее! - приказала я, выдернув край платья из ее рук. Двое гвардейцев подхватили девушку и потащили прочь, но по затихшему дворцу еще долго разносились рыдания.
        А не перегнула ли я палку?
        - Елизавета! - ко мне бросился Роберт. В ноги, естественно, падать не стал, преклонил колено по этикету.
        Лицо встревоженное, глаза усталые. Неужели не спал всю ночь?
        - Потом, Роберт! - негромко сказала ему, жестом поднимая Дадли из глубокого поклона. - Позже, на Совете. Сейчас я иду в церковь!
        И мы пошли. Придворных, желавших приобщиться к утренней службе, оказалось так много, что гвардейцы теснили их к стенам, расчищая мне дорогу. В часовню я вошла во главе процессии не меньшей, что собралась в первый день после моего выздоровления.
        Юхан, крайне взволнованный, уже дожидался меня в нефе. Эрика, как и думала, нигде не наблюдалось. Я жестом поманила графа, показав на место рядом со мной. Роберт, заметив знак моего особого расположения к шведу, переменился в лице, да так, что на него стало страшно смотреть.
        Поэтому я отвернулась.
        - Елизавета, я сожалею, что вы стали свидетелем подобного зрелища! - тихо произнес Юхан, когда все расселись, и началась служба. Я почувствовала, как его рука украдкой коснулась моей, сжав пальцы. - Ради вас я готов на все, одно лишь слово - и…
        - Ш-ш-ш! - прервала его страстную речь. - Не сейчас! Позже, после Совета…
        Мне было приятно его видеть, ощущать близость крепкого плеча, чувствовать мужские пальцы, украдкой ласкающие мою руку, отчего в голову приходили мысли, далекие от благочестия.
        Это значило лишь одно - все шло к тому, что я скажу ему «может быть». А что будет потом - время покажет!
        Вернувшись в свои покои, вновь переоделась в светлое под стать отличному настроению, и отправилась на Совет, который давно уже был в сборе. Умы государственных мужей занимало ночное происшествие. Граф Арундел, подозреваю, стал звездой собрания, в деталях пересказывая ночной вояж в комнату Катерины Грей.
        Советники встревожено поинтересовались моим самочувствием и душевным равновесием. Я оглядела смущенные лица. Ах, ну да, ну да… Королеве, как порядочной девице, не полагалось до брака быть осведомленной о вещах, которые происходят в спальне между мужчиной и женщиной.
        - Вчерашнее зрелище не нанесло мне морального ущерба, - заверила собравшихся. - Я не видела ничего отвратительного в происходящем. Наоборот, мне очень даже понравилось! - Кажется, пора прекращать над ними издеваться, а то у некоторых развился паралич лицевых нервов, выразившийся в отвисших челюстях. - Но, как понимаете, замуж за Эрика, кронпринца Швеции, я не пойду. Уильям, не могли бы вы красиво донести до него эту мысль?! Надеюсь, он не рассчитывает, что после случившегося у него есть хоть малейшая надежда… И вот еще, желательно побыстрее выпроводить его домой!
        Поднялся гул. Поговорить с Эриком по душам жаждали многие, особенно рвался Роберт Дадли, но, соблюдая субординацию, этим поручили заняться Уильяму, который взял в свою делегацию еще трех знатнейших государственных мужей.
        - Что же касается Катерины Грей, - продолжала я, - в измене обвинять не собираюсь, но из дворца извольте ее выставить. Отправьте куда-нибудь в глушь… Пусть девушку не только охраняют, но и читают всю ее переписку, особенно с испанским послом. Годик проживет в одиночестве, а затем мы выдадим ее замуж за кого-нибудь верного короне.
        - Как прикажете, королева, - поклонился Уильям. Советники разразились одобрительными возгласами, среди которых прозвучали пожелания заключить девушку в Тауэр. На это я покачала головой.
        Не хочу держать ее в Лондоне. Прочь из столицы, из сердца вон!
        - Возвращаясь к графу Финскому… - начал Уильям, разворачивая свиток. Похоже, он уже успел собрать информацию о Юхане, как я и просила. - Он приносит глубочайшие извинения за произошедшее и сожалеет о поведении своего брата.
        - Нам-то что до его извинений? - воскликнул лорд Дадли, которому крайне не понравилось то, что Юхан сидел рядом со мной на службе. - Пусть катится из страны вместе с Эриком!
        - Есть еще кое-что, кроме извинений, - невозмутимо продолжал государственный секретарь. - Он просит руки королевы.
        Советники загудели негодующе, словно встревоженный улей, в котором граф Финский основательно пошуровал палкой.
        - Но в этом деле есть новый оборот! - произнес Уильям, не обращая внимания на возмущение Совета. - Королева испытывает к графу личное расположение.
        И я зажмурилась. Он все-таки это сказал!
        - Что?! - взревел лорд Дадли.
        - Королева питает к нему искреннюю симпатию, - повторил Уильям для тех, кто не расслышал и не поверил.
        Я обреченно кивнула, чувствуя, как в меня впились взгляды советников. Не выдержав обвиняющего Роберта Дадли, подскочила и сбежала к окну. За мной последовал верный Роджер, загородил от Совета, готовый защитить от всех. До меня доносились обрывки разговоров. Я же смотрела на зеленеющую траву парка Уайтхолла, мечтая сбежать, но понимала, что не имею на это права.
        Что еще за малодушие? Ведь именно сейчас решается не только моя, но и судьба всей Англии!
        - Это означает, что королем все же станет швед?..
        - Почему бы и нет?..
        - Но шотландцы и граф Аррант…
        - Шотландцы еще не принесли нам официальных извинений…
        - Этот брак уж точно не разозлит Францию. Швеция - нейтральная страна…
        - Тогда уж лучше кронпринц Дании…
        - Граф Финский - не самая лучшая партия…
        - Но и не самая худшая…
        - Граф обходителен, хорош собой и, несомненно, хорошо образован…
        - Но он же католик!..
        - Дети шведского короля Густава Вазы воспитывались в терпимости ко всем вероисповеданиям…
        - Он молод, и у королевы не замедлят появиться наследники. Особенно если она испытывает личное расположение…
        Я взглянула на того, кто произнес эту фразу. Так и знала, маркиз Винчестер, старый проказник, любитель щипать фрейлин за бока и попу… Кажется, мысль о наследниках настроила Тайный Совет на мирный лад. Вскоре было решено: раз королева испытывает к графу расположение, то они одобрит этот брак.
        - Спасибо! - поблагодарила я. - О браке пока что речь не идет, но Юхан ожидает моего предварительного ответа до отъезда из страны. Поэтому я просила сэра Сесила собрать о нем сведения. Насколько я понимаю, ничего предосудительного вы не нашли, Уильям?
        Тот отрицательно покачал головой.
        - Елизавета, умоляю вас передумать, - раздался страдальческий голос Роберта. - Почему вы не замечаете тех, кто вас любит? Зачем искать счастье на стороне, если оно ждет вас в вашей же стране?
        Ответом ему было ошеломленное молчание, которое я была не в силах прервать. Наконец раздались выкрики:
        - Лорд Дадли, вы ведете себя возмутительно!
        - Раз вы так считаете, то я вынужден покинуть Совет! - подскочил он, кинув на меня отчаянный взгляд.
        Наверное, стоило его остановить, но я промолчала, хотя на душе стало совсем плохо. Не дождавшись ответа, Роберт издал то ли стон, то ли проклятие и кинулся к выходу. Мне оставалось лишь смотреть, как за ним захлопнулись тяжелые деревянные двери.
        Неужели он так сильно меня любит, что в отчаянии решил открыть чувства при всех? Или это умелая игра на моих нервах? Но что бы то ни было, лорд Дадли женат, а больше я не собиралась входить в одну и ту же реку дважды.
        Хватит, в Москве накупалась вдоволь!
        - Поведение лорда Дадли недостойно занимаемой им должности, - в повисшей тишине раздался голос графа Арундела, давнишнего его неприятеля. - Я считаю, мы должны сегодня же обсудить вопрос о его отставке…
        - Лорд Дадли останется при должности и при месте в Совете, - произнесла я тоном, не допускающим возражений. - Он сделал для Англии и королевы слишком много, чтобы мы отвернулись от него в момент, когда у него сдали нервы! Я прошу Совет забыть произошедшее и сказанное в запале, словно ничего и не было.
        - Елизавета, но он вел себя непростительно! - не сдавался придворный.
        - Граф Арундел, этой ночью вы лично стали свидетелем того, как нервы сдали у меня. Неужели вы ставите под сомнение и занимаемое мной положение?
        Он заткнулся под суровыми взглядами советников, побледнел и промямлил слова извинения, на что я милостиво кивнула. Вот и чудненько!
        Тут слово взял Уильям:
        - Единственное, Елизавета, я бы хотел поставить не только вас, но и весь Совет в известность насчет небольшой детали, касающейся Юхана, графа Финского. Она не станет препятствием для свадьбы, но, возможно, вас заинтересует…
        Государственный секретарь замолчал, дожидаясь, когда советники перестанут переругиваться между собой.
        - Уильям, прошу вас, - поторопила я, - не ходите вокруг да около!
        - Граф Финский уже четыре года открыто живет с некой Карин Гансдотер. Ее низкое происхождение не позволило им сочетаться узами брака.
        Я склонила голову. А вот и соперница нарисовалась…
        - Продолжайте!
        - Так как он, вероятно, в скором времени станет королем-консортом Англии, то ему придется решать вопрос о незаконнорожденных детях, которые на данный момент проживают в королевской резиденции Упсалы…
        - Детях? - выдохнула я. О боже!.. - И сколько же у него детей?
        - Двое, в возрасте трех и двух лет. Но этим летом его любовница разрешится от бремени…
        ***
        Беременной сопернице я проиграла сразу же, потому что сошла с дистанции прямо на старте. Тяжело вздохнула, ощущая, как немеют руки и ноги. Холод стремительно овладевал всем телом, покушаясь на мысли и чувства. Мне даже не было больно после слов Уильяма, нет… Холод принес безразличие и усталость. Кажется, я уверенно превращалась в Снежную королеву, несмотря на то, что за ледяным стеклом вовсю играла солнечными красками английская весна.
        - Дорогой Уильям, почему вы не сообщили об этом раньше, до того, как Совет вдоль и поперек обсудил его кандидатуру? - поинтересовалась я, радуясь тому, что голос не подвел, да и тон остался прежний - спокойный и уверенный.
        - Но ведь дети рождены вне брака! - отозвался он озадаченно. - Конечно же, вы вправе потребовать, чтобы граф Финский сразу же прекратил связь с этой женщиной. Добрачные отношения не отразятся на его репутации, и он сможет стать королем Англии…
        - Не сможет! - холодно возразила я. - На этом обсуждение его кандидатуры закончилось, потому что ее сняли с выборов. Так что, Уильям, господа, - я поклонилась обомлевшим советникам, - придумайте заодно, как отказать и второму сыну короля Густава. На сегодня заседание закончено. Позвольте мне вас оставить! Мы продолжим завтра…
        Мне ответил гул встревоженных и обескураженных голосов. Могу представить, ведь мысль о наследниках была так сладка, а королевская свадьба так близка…
        - Но королева!.. - подал голос маркиз Винчестер.
        - Я передумала выходить замуж. Не у одного лорда Дадли, как вы заметили, сдают сегодня нервы.
        Уильям обреченно кивнул. Он выглядел крайне растерянным.
        - Какова причина отказа графу Финскому? Что мне ему передать?
        - Передайте ему, что он - козел, но в немного более любезных выражениях. Надеюсь, вы справитесь. Роджер, мы уходим!
        Выйдя из зала заседаний в сопровождении личного секретаря, я обратилась к нему:
        - Роджер, умоляю, возьмите на себя сегодняшние дела и переписку! Боюсь, я не в состоянии…
        - Прекрасно вас понимаю, - а его голосе слышалось сочувствие. - И осуждаю действия Уильяма Сесила. Он должен был поставить вас в известность еще до того, как лорд Дадли покинул Совет, и до того, как утвердили кандидатуру Юхана Финского.
        - Да, - согласилась я. - Мог, но… не смог! И все потому, что он - упертый баран, решивший любым способом выдать меня замуж.
        В спальне я немного порыдала на плече у Кэти Эшли, а встревоженные фрейлины пытались меня всячески утешить. Утешалась я плохо, но помог глоток вина и целая тарелка экзотических сладостей, щедро поставляемых в покои графом Арунделом. Заносчивый придворный никак не расставался с мыслью, что в один прекрасный день мы сочетаемся с ним браком.
        Может, и правда выйти за него замуж? И все вздохнут с облегчением. Я стану толстая и довольная, под стать мужу, который тоже обожает сладости… А супружеские обязанности пусть Тайный Совет исполняет!
        - Они все не уходят, - пожаловалась вернувшаяся в спальню Бланш, когда я уже перестала рыдать. - Может, скоро и уходить будет некому. Поубивают друг друга!
        - Кто? - лениво поинтересовалась я. Летиция развлекала меня тем, что читала записки венецианского путешественника Марко Поло в Китай. Такого наркотического бреда я давно не встречала. Кажется, автор провел длительное время в опиумной коме, а затем очнулся и записал свои видения. - Ведь сказано же, что не принимаю!
        - Роджер Эшам пытается их вразумить, но как разговаривать с безумцами, которым Господь застил разум?! - проворчала Бланш.
        - О ком речь?..
        - Роберт Дадли и этот швед… Юхан, граф Финский. Сказали, что не уйдут, пока вы их не примете.
        Я вздохнула, но уже без сожаления о выборе, который чуть было не сделала. Но Юхан тоже хорош!. При беременной гражданской жене и двоих малолетних детях чуть было не охмурил королеву Англии…
        - Передайте Роберту, чтобы хорошенько подумал о своем поведении на Совете, - попросила я Летицию, решив, что двоюродная сестра лучше всех подойдет для разъяснительной миссии. - Завтра утром я жду его на теннисном корте. А вот Юхану…
        Я наткнулась на внимательный взгляд фрейлин, кажется, давно догадавшихся, что причина моей хандры вовсе не в загульном Эрике.
        - Кэти, принеси, пожалуйста, шкатулку с украшениями. Ту, в которой ожерелье из речного жемчуга… Летиция, дорогая, отнеси этот подарок графу Финскому!
        Я коснулась роскошных жемчужин, сверкающих перламутровым блеском, оттененных черным бархатом внутренней обивки. Достав украшение из шкатулки, протянула фрейлине:
        - Скажи ему, что это для его пассии Карин Гансдотер. - Надо же, запомнила ее имя!.. - Также передай, что королева Елизавета Английская шлет ей наилучшие пожелания и надеется на благополучное и безболезненное разрешение от бремени.
        В спальне установилась тишина. Глаза Летиции сузились.
        - Не волнуйтесь, Елизавета, - едва сдерживая гнев, произнесла девушка. - После моих слов он полетит к ней с попутным ветром, что раздует паруса шведских кораблей. И, надеюсь, никогда больше не вернется в нашу страну!
        -Спасибо! - Молодец, девочка, понятливая! - Остальным, кто захочет меня увидеть, отвечайте, что я больна. Сенная лихорадка, водянка, проказа… Сами придумайте! Пусть убираются восвояси, не хочу никого видеть!
        Замуж я тоже больше не хотела. Зачем Снежной Королеве тот, с кем придется делить трон, власть, постель? Мне и одной не привыкать!
        - Да, и позовите музыкантов! - приказала я. - Будем веселиться! И гори оно все синим пламенем…
        Глава 14
        Начало апреля принесло сильнейшую оттепель. На улице установилась почти летняя жара, правда, в каменной громаде королевского дворца ее не ощущалось. Наоборот, стены дышали вековой сыростью, которая, словно прилипчивый лондонский туман, проникала везде и повсюду. Я приказывала отворить все окна во дворце, зазывая весну вовнутрь. Да и сама по возможности проводила время на воздухе.
        Река манила свежестью, поэтому мы частенько катались по Темзе на лодках, приводя простых горожан в трепки. Леса зазеленели, манили переливами птичьих трелей. Я все чаще вырывалась из цепких лап Совета, оставив государственные дела на Роджера и Уильяма, и скакала бок о бок с Робертом по лесным тропинкам, ловко уворачиваясь от разлапистых веток елей. Страх перед верховой ездой испарился. Вернее, я его изжила, всецело положившись на память тела, которое и знать не знало, что можно упасть с лошади на полном ходу. Елизавета была отличной наездницей, и, судя по похвалам лорда Дадли, у меня выходило не хуже.
        После долгих скачек мы, бывало, останавливались на выбранной мной полянке для отдыха. Я сидела, прислонившись спиной к дереву, закрыв глаза, вдыхая запах леса, чувствуя, как проникает в кровь весна, суля неведомое, но бесконечно прекрасное, что должно вскоре произойти.
        Что бы это могло быть? Понятия не имела, но мне нравилось присутствие мужчины, которому я была небезразлична! Роберт ложился подле моих ног и молчал, но я-то знала, что он пристально за мной наблюдает. Мы не обсуждали с ним произошедшее на Совете в тот злополучный день, когда чуть было не сказала Юхану «может быть». Приняли как должное, что у нас попросту сдали нервы, и вычеркнули этот эпизод из жизни.
        По крайней мере, я очень на это надеялась. С таких прогулок всегда возвращалась отдохнувшая, набравшись сил для работы, которой было, как всегда, много.
        В конце апреля я собиралась согласовать в Парламенте Акт о Верховенстве и Единстве, который привел бы страну к единой форме богослужения. В новых канонах католические нормы сочетались с протестантскими. Ну, чтобы не сразу топором по головам истым католикам… К выступлению в Парламенте я готовилась обстоятельно, словно к войне с испанцами. Битва ожидалась долгой и кровопролитной. Каков будет исход, не знал никто. Неспокойно было не только у меня на сердце, но и на улицах города. Мне постоянно докладывали о стихийных собраниях, на которых люди распевали псалмы на английском языке. Неизвестные били в церквях окна, оскверняли алтари, срывая с них орнамент и распиливая распятия, хоть это и каралось смертной казнью. Мой шут, которого я, словно государственного секретаря, звала к ужину каждый вечер, декламировал стихи, подслушанные им на улицах Лондона.
        В них клеймили позором покойную королеву Марию, ее мужа и кардинала Поула, ревностного католика, умершего с ней в один день. Кстати, он был другом архиепископа Хита из моего собственного Тайного Совета…
        Да и мой Совет раскололся на два лагеря. В первом, архаичном, как я прозвала государственных мужей, доставшихся по наследству от Марии, настроения царили прокатолические. Советники отговаривали меня от поспешных решений, напоминая, о чем молила прежняя королева, решив назвать преемницей именно Елизавету: чтобы Англия помирилась с Папой и шла дорогой католицизма.
        Но какое там!.. Страна свернула с этого пути еще в правление Генриха VIII…
        Поэтому, невзирая на раскол в Совете, я готовилась к выступлению в Парламенте, снова и снова переписывая речь, надеясь убедить не только выборную Палату Общин, но и консервативных членов Палаты Лордов в том, что настало время реформ. Я решила: если одержу победу там, то пущу старую кровь в Совете, выкинув тех, кто слишком засиделся, врос корнями в кресла и одеревенел, не готовый к переменам, пришедшими вместе со мной.
        Перемены были настолько серьезные, что даже я их побаивалась!
        Не так давно получила письмо от московского царя, в котором он длинно и пространно благодарил за присланных мастеров и всячески радел за улучшение торговли между нашими странами, а также предлагал заключить союзы - не только политический, но еще наступательный и оборонительный. Советники, схватившись за голову, в ужасе напомнили, что Иван Грозный находится в конфликте с императором Священной империи, королем Польским и королем Шведским, поэтому от подобных союзов требовали отказаться.
        Я же возражала, что со Швецией после неудавшихся матримониальных планов мы тоже не особо в ладу, Польша нам фиолетова, а Священная Римская империя так и так обидится на нашу религиозную реформу.
        Я все же начала переговоры, так как знала, что за Россией большое будущее. В ответном письме Ивану Грозному поклялась в вечной дружбе, согласилась предоставить политическое убежище, если в его стране случится государственный переворот, припоминая, что такого на его веку не произойдет. Также послала царю в дар золотой кубок, украшенный столь большим количеством драгоценных камней, что ни у кого не возникло сомнений, что наша дружба в самом деле крайне ценна.
        Когда посольство к московскому царю благополучно отбыло, я вернулась к делам насущным. Вернее, к собственному Совету, который ждали в скором времени перестановки. Я уже присмотрела замену архиепископу Питу и графу Арунделу. Мне нравился недавно посвященный в сан епископа Джон Джуэл, настолько ярый сторонник протестантской церкви, что ему пришлось бежать за рубеж во время правления Марии. Графу Вестморленду, который одно время пытался добиться моей руки, к вящему неудовольствию лорда Дадли, также предложила место в Совете. Думала ввести туда Уильяма Пиккеринга, который много сделал для подписания мирного договора с французами, но вместо этого назначила его послом в Испанию.
        - Уильям, - сказала ему на личной встрече, зная, что за ней последует сцена ревности со стороны Роберта, - мне нужны еще два года мира с Испанией. За это время мы обзаведемся боеспособным флотом и закончим реорганизацию армии. Прошу вас, сделайте все возможное, чтобы ослабить испанскую угрозу!
        - Елизавета, как мне ни прискорбно вам об этом сообщать, но я должен…
        - Да говорите уже, - потребовала я у замолкшего мужчины. Неужели война неизбежна?
        - Советую вам не выходить замуж и всячески поддерживать в короле Филиппе иллюзию того, что вы вот-вот примете его брачное предложение, - вздохнул Уильям, после чего посмотрел на меня так, чем вверг меня в смущение. Я знала, что молодой, но крайне талантливый дипломат имел на меня виды, что не скрывал. К тому же, во дворце поговаривали, что он - замечательный любовник…
        Боже, о чем я только думаю?! Это весна, пробудившая мои гормоны, во всем виновата!
        - Если вы его отвергнете, - продолжал придворный, - то Филипп может найти другие методы воздействия на вас и вторгнуться в Англию!
        - Спасибо, Уильям! Поверьте, у меня нет ни малейшего желания связывать себя узами брака в ближайшем времени.
        Угу, и пусть Совет подавится…
        - Меня это несказанно радует! - улыбнулся Уильям. - И дает надежду, что вы все же дождетесь, когда я вернусь в Англию ко двору.
        Он любезно поцеловал мне руку. Встреча была закончена, я проводила Пиккеринга к выходу из приемной. Значит, еще два года не выходить замуж? Да с легкостью! Правда, иногда мне снились такие сны, после которых просыпалась мокрая, на смятой постели, а затем стеснялась смотреть Роберту в глаза. Без одежды в моих сновидениях он был столь же хорош, как и в роскошных придворных костюмах.
        Отвлечься от странных мыслей о лорде Дадли мне помогли не менее странные мысли о принце Датском. От Фредерика пришло новое письмо. Как всегда, с дарами. На этот раз он прислал двух щенков породы мальтийский спаниель, очень похожих на наших болонок. Они были белыми как снег и до того умилительными, что привели в восторг не только меня, но и фрейлин. Зацелованные, затисканные Флэр и Клэр, как я их назвала, с множеством бантиков стали общими любимицами и следовали за мной повсюду.
        Странно, а ведь в Москве я предпочитала кошек!
        В письме Фредерик с нескрываемой радостью писал о сожалении, испытанном им, когда узнал, что сватовство его двоюродного брата Эрика не увенчалось успехом. Он также питал надежды, что я дождусь его визита в середине мая, не выскочив скоропостижно замуж за одного из австрийских эрцгерцогов, которых развелось слишком уж много. Прислал новую картину с собой, но уже в обнимку с собакой - здоровенной, пятнистой, подозрительно смахивавшей на нашего дога.
        Ну, ясное дело, мальчики любят, чтобы побольше…
        Мы же с девочками детально изучили портрет Фредерика и опять пришли к выводу, что принц вполне себе красавчик. Вспомнив о разговоре с Пиккерингом, я вздохнула. Похоже, и это сватовство не увенчается успехом! Может, отказать заранее? Но от строк, наполненных страстью, в которых он делился надеждами на будущее, в котором мы станем супругами, меня до сих пор бросало в жар. Как все сложно!
        И я решила - пусть приезжает, разберемся на месте.
        Роберт, кажется, заметил, что с моего лица не сходит улыбка, а на утренней мессе я опять перечитывала спрятанное в молитвослов письмо. Долго допытывался, что такого написал датский принц. Не получил ответа, рассердился, а затем и вовсе устроил безобразную сцену ревности, подкараулив меня, когда я возвращалась с ужина в свои покои.
        - Вы дарите надежду всякому, кто просит вашей руки! Так почему же не мне? - спросил он, появляясь, словно призрак, из-за колонны в длинной галерее.
        Он был в темной одежде, и, надо признать, в первую секунду я перепугалась. Оказалось, не только я.
        - Это лорд Дадли, - сказала встревоженным гвардейцам, - который просто решил поговорить. Только вот время и место выбрал неудачное!
        Гвардейцы опустили оружие, фрейлины покорно отстали, я же выпустила из рук вырывающуюся Флэр, которая, едва коротенькие ножки коснулись земли, принялась тявкать на Роберта. Но он так свирепо взглянул на собачку, что та струсила и убежала под юбку к Летиции, дожидаясь, пока фрейлина не подхватит ее на руки.
        - И зачем же вы напугали собаку?
        Роберт качнул головой. Ясно, бытовые темы не обсуждаем.
        - Вы принимаете подарки от тех, кого ни разу не видели, при этом даете им повод рассчитывать…
        - Роберт, вы же знаете, Совет настаивает на моем скорейшем замужестве.
        - А Уильям Пиккеринг? - продолжал он, словно не услышал моих слов. - Почему перед отъездом он ходил со счастливым лицом, словно вы лично пообещали выйти за него замуж, если миссия пройдет успешно?! При этом обедали с графом Ферия, который ведет себя так, будто в скором времени здесь воцарится Филипп Испанский! Даже старый болван Арундел занял денег у флорентийцев и накупил себе шелков и драгоценностей, кичась тем, что вскоре станет королем Англии!
        - Роберт, он же идиот, страдающий глухотой… Я ему уже сто раз сказала «нет».
        - Допустим… Получается, я прав насчет Пиккеринга и Филиппа? А этот любитель собак и сочинитель писем? Елизавета, он ведь тоже питает надежды.
        - Как вы смеете меня упрекать? - возмутилась я. - И вообще, по какому праву требуете ответа? Почему я должна перед вами отчитываться?
        - Потому что я тоже хочу надеяться! Неужели вы отталкиваете меня из-за того, что я женат? Тогда знайте, первое дело, которое вы рассмотрите как глава Английской церкви, будет о моем разводе!
        - И не подумаю!..
        - Я вас предупредил…
        - Роберт, не сходите с ума!
        - Я еще и не начинал, - сказал он тоном, который мне совсем не понравился. - Но давно уже пора…
        Что же он задумал?! Ведь со мной вооруженная охрана! Он ведь не собирается при всех…
        Эта была последняя мысль перед тем, как он меня поцеловал. Грубо вторгся на мою территорию, терзая губы, даря позабытое наслаждение от узнавания другого человека. У поцелуя был вкус специй, французского крепкого вина и безудержного желания. И я не смогла остаться равнодушной - потянулась к нему навстречу…
        Но все длилось недолго, потому что сзади истерично визжали фрейлины, да так громко, что я даже поморщилась.Тут Роберт вздохнул и отпустил меня. Я, немного подумав, оглядела растерянных девочек и гвардейцев, схватившихся за оружие, и залепила лорду Дадли пощечину.
        Хотя и сама хороша…
        - Я вас прощаю только потому, что вино ударило вам в голову, и вы позорно проиграли ему это сражение! - произнесла, нервно кусая губы. - Но чтобы впредь такого не повторялось!
        - Не повторится, - пообещал он и украдкой потер рукой щеку. Будет знать, что с теннисистками связываться - себе дороже! - Следующий раз будет по-другому, намного лучше!
        - Что вы себе позволяете? - то ли прошипела, то ли прошептала я. - Я вас… Ненавижу!
        - Мне показалось, вам понравилось, - довольным голосом произнес Роберт.
        Неужели не понимает, что так вести себя нельзя? Одно слово, и он будет наслаждаться видами города через решетку Тауэра. Но в чем-то он был прав - мне и правда понравилось!
        Поэтому повернулась к фрейлинам:
        - Мы уходим! Лорд Дадли не в себе, лишь это извиняет его поступок. Надеюсь, к утру он проспится и хорошенько обдумает свое поведение.
        - Я постоянно думал, почему не сделал это раньше, еще в Хэтфилде, - негромко произнес он мне вслед. - Ведь должен был, но…
        - Замолчите, Роберт! - воскликнула я.
        Неужели это был мой, вернее, ее первый поцелуй? Ведь Елизавета, судя по датам писем, была влюблена в Роберта с самого детства. Чувствуя смятение, подхватила юбки и пошла, вернее, побежала по слабо освещенным переходам. Взметнулась по лестнице на второй этаж так быстро, что охрана с фрейлинами едва поспевали. Поворот, другой, но в другую от личных покоев сторону. Еще один переход - и я оказалась перед залом с портретами, где бывала почти каждый день.
        - Оставьте меня! Я хочу побыть одна. - Да, одна, со вкусом его поцелуя на губах. - Ждите за дверью, и пусть никто не входит!
        - Королева, позвольте!.. - Начальник охраны двинулся к дверям. - Мы проверим.
        - Не позволю! Никого там нет, - лишь тени умерших и портреты на потолке… - Прочь c дороги! - воскликнула я, чувствуя, как к глазам подступили слезы. Все, пора лечить нервы!
        Забежала вовнутрь, едва отворились двери. Тут же услышала, как лает, вырываясь с рук Летиции, Флэр. Ей вторила Клэр, которую держала Бэсси.
        - Отпустите собак! - приказала я, закрывая двери в зал сразу, как только туда проскочили две болонки. - Идите ко мне, маленькие…
        Но вместо того чтобы запрыгнуть на руки и облизать заплаканное лицо, они с лаем кинулись в дальний угол освещенного лишь двумя факелами зала. Вот же глупые!.. Что им понадобилось за тяжелыми портьерами и софами для отдыха, стоявшими возле окна? На кого они кидаются? Я сделала несколько шагов, затем задрала голову, привычно отыскивая изображение Елизаветы на потолке, и тут заметила, вернее, уловила движение в полумраке.
        Тени - две, нет, три - отделились от стен под истеричный лай собак и шагнули в мою сторону. Мамочки!.. Флэр вцепилась одному в ногу, но тот отбросил ее резким движением. Я заорала, когда они бросились ко мне.
        В свете факелов в руке одного из нападающих отразилось длинное лезвие ножа.
        Глава 15
        Меня бы, определенно, закололи кинжалами, как Юлия Цезаря в Сенате, если бы не собаки. Именно они вынудили убийц действовать раньше. Первый уже бежал ко мне, второй - наперерез к ближайшим дверям, кажется, решив их закрыть. Третий, немного замешкавшись, тоже двигался в моем направлении. Я кинулась было к дверям, понимая, что не успеваю, но надеясь, что гвардейцы услышат мой крик о помощи.
        Шаг, второй, сорвалась на бег. Увернулась от приближающегося сбоку, но тот исхитрился ухватить меня за длинную юбку. Дернул на себя. Я развернулась, и он ударил. Инстинктивно вскинула руки, закрываясь от ножа. Слава дурацкой моде! Пышные многослойные буфы смягчили удар, но я почувствовала, как лезвие обожгло руку возле локтя. Взвыв от боли, вцепилась в платье, выдергивая его из вражеской хватки. Увернулась от еще одного удара и вновь кинулась бежать.
        Тут двери распахнулись - второй убийца так и не успел задвинуть засов. Что было дальше, я уже не увидела, потому от резкого рывка потеряла равновесие и полетела лицом вниз. Чертово платье, за которое он меня поймал!..
        Затем я увидела сапоги ворвавшихся в зал гвардейцев. Кажется, они напали на того, кто был у двери, но к нему уже спешил на помощь третий. Мой персональный убийца навалился на меня сверху, прижимая к полу. С трудом, но я все же вывернулась, заехала ему локтем в живот. Мужчина выругался. Краем глаза я заметила, как он снова замахнулся ножом. Спасибо теннису за реакцию - я перехватила чужую руку на секунду раньше, чем в мою грудь всадили лезвие. Отвела удар в сторону, и острие с силой врезалось в паркет.
        Убийца опять выругался, выдернул нож, но прикончить не успел, потому что на него бросился Роберт Дадли. Откуда он здесь взялся?!
        Мужчины покатились по полу. Я, подвывая, поползла прочь, но тут на меня налетел вихрь из фрейлин, закрывая меня своими телами, платьями, руками, поднимая с пола. Они потащили меня из зала.
        - Стойте! - завопила я. - Прекратите… Все уже закончилось!
        И оказалась права: все закончилось.
        Я сидела на полу в окружении трясущихся от страха и рыдающих девочек. Тут же ко мне подбежали, стали ластиться болонки. И вы целы, глупышки!.. Если бы не они, лежала бы я с перерезанным горлом на деревянном паркете искусной работы голландских мастеров… Все произошло в считанные секунды, я даже испугаться толком не успела.
        Роберт тоже поднимался, у его ног лежало мертвое тело того, кто чуть было не лишил меня жизни. Второго зарубили гвардейцы. Третьего, порядком избитого, вязали длинными поясами.
        - Помогите мне подняться! - попросила фрейлин. Затем произнесла, предупреждая ненужные вопросы: - Со мной все в порядке!
        Правда, рука наливалась тупой, холодной болью, но мне сейчас было не до нее!.. Оглядела зал. У нападавших не было ни единого шанса сбежать с места преступления… О чем же они думали? Или это местные шахиды, решившие пожертвовать жизнью ради убийства королевы?
        Хотя… Не будь собак, охрана бы привычно и расслабленно оглядела зал, вполне возможно, не заметив тех, кто притаился в темных углах и за мебелью. Затем я бы закрыла дверь, улеглась на пол и погрузилась в собственные мысли. Троица в темных одеяниях быстро и без шума прирезала бы на месте, после чего испарилась через окно либо через другой выход.
        И это все потому, что я была слишком беспечна в последние два месяца! Забыла об отравителе, который в этот раз выбрал орудием убийства кое-что поострее. Но как нападавшим удалось проникнуть в охраняемый дворец? Кто их провел? Откуда они знали, что я каждый день бываю в этом зале?
        Без сомнения, моей смерти желал кто-то из своих.
        - Закройте все двери! - приказала я. - Летиция, Бэсси, срочно, из-под земли, но приведите сюда Уильяма и Роджера. Всем, кого встретите на своем пути, сообщайте, что королева жива, а нападавшие убиты. Проболтаетесь, что один из них выжил, горло перегрызу!
        Фрейлины кинулись исполнять приказание. Ко мне шел Роберт в сопровождении понурых гвардейцев. Лорд Дадли попытался поклониться, но почему-то пошатнулся. Я подхватила его под локоть, но тут де почувствовала, как по руке потекло что-то горячее…
        Затем поднесла ее к глазам. Кровь!..
        - Роберт, но вы ведь ранены!.. - прошептала я.
        - Ерунда! - он отмахнулся, но его лицо исказилось от боли.
        - Что вы стоите?! - испуганно заорала на гвардейцев. - Помогите ему сесть и прислоните лорда Дадли к стене… Пусть кто-нибудь позовет моего лекаря. Мэгги, живее!
        Мы усадили протестующего Роберта на пол. Дверь тем временем распахнулась, и в зал ввалился целый отряд гвардейцев. Угу, поздно пить боржоми, когда все уже отвалилось…
        Итог - двое убитых, один связан, Роберт ранен.
        - Сейчас же закрыть вход в этот зал, - приказала им. - Пусть дежурят с той стороны и никого не впускают, кроме моих секретарей и королевского лекаря. Лорд Дадли, куда именно вас ранили?
        Пусть только попробует сказать, что в грудь или живот, лично прикончу, потому что с такими ранениями в век недоразвитой медицины выжить почти невозможно!..
        - Плечо, - нехотя признался он.
        - Еще и шея, - вздохнула я, рассматривая кровоточащий порез от уха до ключицы. - Хорошо хоть горло не перерезали!.. А уж мне-то как повезло, что вы спасли мою жизнь, - добавила негромко.
        - Поэтому вы собираетесь спасти мою? - улыбнулся он, глядя, как я отрываю кусок ткани от нижних юбок, собираясь остановить кровотечение.
        - Помолчите, Роберт, потому что я еще этого никогда не делала. Бланш, помогите мне!..
        Вдвоем мы разорвали юбки, и я прижала сложенную тряпицу к ране на шее. Сзади топтались гвардейцы, спрашивали о моем самочувствии, настойчиво предлагая отвести меня в личные покои. Я отмахивалась, собираясь дождаться «мужчин в черном» икоролевского лекаря. Да и кровь надо бы остановить…
        - Мне придется снять с вас камзол, - предупредила я Роберта и принялась расстегивать пуговицы его верхней куртки.
        Расшнуровала рукава. Стащила первый, осторожно принялась за второй на больной руке. Ужаснулась от того, что белая рубаха пропитана кровью.
        - Всегда к вашим услугам! - пробормотал он, стараясь не морщиться. - Правда, я надеялся, что это произойдет в куда более романтической обстановке…
        - Поговорите еще! - фыркнула я. На секунду закрыла глаза, уговаривая себя, что мне вовсе не станет плохо от вида крови. Нет-нет!.. Наоборот, очень даже хорошо, и голова вовсе не кружится, это мне только кажется. - Подайте факел, - приказала гвардейцам, - я ничего не вижу! Роберт, сейчас вам будет больно…
        Кое-как стащила с его руки второй рукав.
        - Бланш, только не вздумайте падать в обморок! - предупредила фрейлину. - Мне без вас страшно… -В свете еще одного факела мне показалось, что у нее и лорда Дадли одинаково бледные лица. - Роберт, вы сейчас лишитесь рубахи. Когда выздоровеете, напомните подарить вам новую!..
        С этими словами разорвала тонкую батистовую сорочку, обнажая рану на плече. Мужчина сжал зубы, но не застонал. Я, ругая себя почем зря за то, что плохо читала книги Амбруаза Паре - все из-за нехватки времени! - перевязала раны на шее и на плече, надеясь этим остановить кровь. На плечо наложила тугую повязку. Может, надо послабее? Черт, ну почему я не медик, а долбанный экономист?! И где же ходит медик?! Человек тут кровью истекает, я ставлю эксперименты, а его все нет!
        Мысленно застонала от собственного бессилия. Безумно захотелось прилечь на холодном полу рядом с Робертом, который держал меня за руку и не отпускал. Затем и вовсе поднес ее к губам.
        - Ради вашей заботы стоило подставиться под нож! - прошептал он.
        - Не говорите ерунды, - вздохнула я. Но руку отбирать не стала, решив не спорить с раненым.
        Тут в зал вбежали запыхавшиеся Уильям с Роджером. За ними следовал мой врач в длинной черной мантии, вооруженный медицинским саквояжем.
        - Поль, - позвала я, - скорее!
        - Королева, у вас руки в крови, - отталкивая врача, словно участники забега без правил, ко мне кинулись секретари. - Вы ранены? - принялся допытываться Уильям.
        - Это не моя кровь, а лорда Дадли, - пояснила я. Роберт все же отпустил мою ладонь, решив не ставить меня в неудобное положение. - Он спас мне жизнь.
        - С вами все в порядке?
        - Царапина на руке, - призналась негромко. Так, чтобы королевский лекарь не услышал - ему сперва надо заняться Робертом, не мной.
        - Лорда Дадли нужно перенести в его комнату, - отозвался врач. - Кто накладывал повязки?
        - Я, - пришлось признаться.
        - У вас отлично получилось, моя королева! - похвалил меня Нонниус.
        - Уильям, - вернулась я к насущным делам, - нападавших было трое. Двое мертвы, один схвачен. Я хочу, чтобы во дворце думали… Вернее знали, что убиты все. Вряд ли они появились из воздуха, значит, у нас завелась крыса… Пусть тот, кто желает моей смерти, будет уверен в своей безнаказанности.
        Государственный секретарь кивнул. Я почувствовала, как на меня накатывает страшная усталость. Кажется, пришла пора переложить все заботы на плечи Уильяма, теперь его черед во всем разбираться!
        - Надеюсь, убийца воспылает желанием назвать имя хозяина или хозяев. Заставьте его говорить!
        - Не волнуйтесь, - криво усмехнулся он. Гвардейцы тем временем подняли на ноги неудавшегося убийцу и потащили за собой в подвал, где находились тюремные камеры. - Он расскажет все, что знает. И даже то, о чем только догадывается!
        Я тоже догадывалась, как будут добывать информацию, но меня это нисколько не волновало. Если не остановить череду покушений, то, скорее всего, будет новая попытка.
        Тут подошел Поль Нонниус:
        - Елизавета, вы упомянули о своей царапине!
        Покачала головой:
        - Ничего подобного!
        - Я все слышал, так что показывайте!
        Морщась от ноющей боли, отыскала разрез в ворохе ткани на левом рукаве. Синяя ткань была черной из-за засохшей крови.
        - Так не пойдет! - покачал головой врач. - Мне придется осмотреть вас в приватной обстановке, когда ваши ручки будут свободны от кружев и рюшек…
        - Это всего лишь небольшой порез, которым вполне может заняться Кэти! Прошу вас, сделайте все, чтобы Роберт Дадли выжил.
        Врач кивнул, затем предупредил, что зайдет позже, убедиться, что царапина не представляет опасности.
        - Помните, мы с вами говорили об ядовитых веществах, о которых писал Фрокасторо? - произнесла я. - Это и есть те самые инфекции, которые можно занести в рану через грязные предметы…
        - В его книге речь шла об эпидемиях. Почему вы о них вспомнили?
        - Потому что эпидемии здесь ни при чем. Я думаю о стерильных медицинских инструментах… - На самом деле я думала о Роберте. - Все, чем вы будете прикасаться к ранам лорда Дадли - хирургическими инструментами, иголками, чтобы зашить, нитками - не знаю, что вам еще понадобится! - сначала залейте их самым крепким спиртным напитком, который только найдете во дворце. Затем положите в кипящую воду и держите полчаса. - Заметив недоуменный взгляд врача, смилостивилась: - Хорошо, несколько минут! Руки тоже вымойте, причем. смылом. Считайте, что это приказ!
        Другой способ продезинфицировать хирургические инструменты я пока еще не придумала.
        - Как скажете, королева, - кивнул врач, решив со мной не спорить.
        И правильно делал! После недавнего посещения лондонских больниц, ужаснувшись царящей в них грязи, я твердо решила ввести санитарные нормы в стране, за нарушения которых отбирать у врачей, уличных хирургов и цирюльников лицензии. Заодно навязать дезинфекцию хирургических инструментов с помощью кипячения, потому что от заражений после операций погибало больше народа, чем от отсутствия медицинской помощи.
        Когда наконец попала в свою спальню, то обнаружила присланную бутылку виски из запасов шотландской делегации. Горцы прибыли в Лондон, чтобы принести официальные извинения за поведение чертова Джона Нокса!.. А ведь выкрутился же, прислал с посольством слезливое письмо, объясняя, что в антифеминистическом трактате клеймил позором правление герцогини де Гиз и ее дочери Марии Стюарт. В законности же моего царствования он не сомневался ни секунды!
        На Совете решили шотландца простить, но сделать внушение, чтобы впредь думал, что писать.
        Тем временем Кэти, едва сдерживая слезы, бормоча молитвы, промыла мою внушительную царапину, на которую я позже щедро плеснула алкоголем. Щипет, зараза…
        - Придется наложить швы, - известил прибывший Нонниус, после того как осмотрел мою руку.
        - Что с лордом Дадли? - спросила я.. Врач прав, порез оказался слишком длинным и глубоким. - Он будет жить?
        - Все в руках Господа! - произнес Нонниус, доставая из саквояжа нитки, устрашающих размеров иглу, а также губку и маленький флакончик. Я поморщилась. Заявление не внушало оптимизма. - Его раны не смертельны. Лорд Дадли молод, так что он обязательно поправится.
        Так уже намного лучше! Вспомнив о нашем разговоре, указала на ковш с кипящей водой над камином. Дезинфекция! Мне вовсе не улыбалось умереть от заражения крови.
        - Что это? - спросила я, указав на странные предметы, когда королевский лекарь вернулся.
        - Spongia Somnifera - губка, пропитанная опиумом. Больной вдыхает пары и засыпает на короткое время, за которое врач, если повезет, успеет сделать ему операцию. Вы ведь тоже же читали Парацельса, моя королева!.. Мне придется заняться вашей раной, и я бы не хотел, чтобы вы страдали.
        - Вы хотите меня усыпить?!
        Общего наркоза здесь знать не знали. Иногда использовали настой из трав, принижающий чувствительность, но в основном принимали алкоголь в большом количестве.
        - Не до конца. Лишь ослабить сознание и уменьшить боль.
        - А вы когда-нибудь проводили подобного рода операции? - спросила я, с сомнением покосившись на флакон.
        - Конечно, - заверил он. - И считаю это самым замечательным изобретением в медицине за последнее время. К тому же я давал опиум в небольших количествах вашей сестре, чтобы облегчить ее страдания.
        Я кивнула, затем сделала большой глоток виски. Еще один… А потом и вовсе допила залпом стакан.
        Пьяная королева - смелая королева!
        - Обойдусь без опиума. Шейте!
        Следующие несколько минут я запомнила надолго. Интересно, рожать так же больно? Зато приложилась несколько раз к бутылке, так что к концу медицинской процедуры стало довольно весело. Наконец, Нонниус наложил на рану смесь из муки, яичного желтка, розового и терпентинового масел - именно так, как и учил Амбруаз Паре, - и обмотал повязкой.
        - А теперь мы с вами пойдем к лорду Дадли! - заявила я, смутившись от того, что голос прозвучал не совсем трезво. Вернее, совсем не трезво. Помотала головой, встала, но сразу же села. Снова попыталась встать. Не получилось, вместо этого я заплакала.
        Кажется, нападение, окровавленная рубаха Роберта, его раны, моя царапина, помноженные на шотландское виски, окончательно меня доконали!
        - А теперь мы пойдем в кроватку! - ласково произнес Нонниус. - Выпейте это, - скомандовал он, протягивая мне ложку с микстурой.
        - Сами пейте, - ответила я, послушно открывая рот. - Какая гадость эта ваша заливная рыба!
        - Гадость, - согласился врач, - но теперь вы спокойно проспите до утра. Милые леди, уложите королеву в кровать. Я же прощаюсь с вами до завтра!
        Меня ловко раздели, хотя я несколько раз порывалась идти к Роберту, и завернули в одеяло. Рядом легла Кэти, с другой стороны Летиция и Бэсси, отрезая путь к бегству, уговаривая закрыть глаза и немного отдохнуть.
        Я их послушала. Прикрыла веки лишь на секунду, а проснулась, когда уже утро пробиралось в комнату сквозь тяжелые ночные шторы.
        Глава 16
        Нонниус, к сожалению, оказался прав. Жизнь лорда Дадли была в ведении Господа, который всячески пытался прибрать его к своим рукам. На следующий день рана на плече припухла, а к ночи у него началась лихорадка. Я кусала губы, не находя себе места от волнения. Пытала врача, требуя ответов. Сделал ли он все так, как я приказала? Продезинфицировал ли рану и хирургические инструменты? Ведь мой порез зажил без осложнений! Королевский лекарь кивал и порывался пустить Роберту плохую кровь, утверждая, что вместе с ней выйдет и жар, мучивший его тело. Я запретила, так как не верила в целительную силу кровопускания.
        Что же делать?!
        В который раз упрекая себя, что не закончила медицинский, требовала от врача, чтобы тот очищал рану, давал жаропонижающие и укрепляющие настойки, делал компрессы. Когда я поняла, что медицина бессильна, состояние раны ухудшается, а лихорадка не отступает, то в отчаянии решилась на метафизические меры: приказала молиться за здоровье лорда Дадли во всех церквях Лондона.
        Я не знала, поможет ли это или нет, но, по крайней мере, совесть моя была чиста, потому что сделала все, что могла.
        На второй день, когда он уже метался в бреду, узнавая лишь меня, я отправила гонца к его жене. Послала за леди Эми Дадли королевскую карету - если она изъявит желание приехать к мужу, пусть не теряет времени. Не знаю, правильно ли я сделала или нет…Но ведь она его жена, имеет право…
        А уж когда он выздоровеет - по-другому и быть не могло! - пусть разбираются в своих запутанных отношениях.
        Как бы ни хотела, но долго находиться в комнате Роберта, я не могла. Слишком много скопилось государственных дел, да и с покушением стоило разбираться! К тому же, в приемной меня уже дожидался Уильям Сесил.
        - Какие новости оттуда? - спросила я, кинув красноречивый взгляд в сторону, где, по моим понятиям, находилась королевская темница. Ага, в нижнем правом углу и метров так на тридцать глубже…
        - Он молчит… Все еще молчит! Но мы лишь недавно отыскали того, кто развяжет ему язык. Мастер филигранных допросов сбежал от испанской инквизиции, после того как проработал на ее благо много лет…
        - Избавьте меня от подробностей! - поморщилась я, но все же представила, как сейчас пытают человека, вытягивая из него сведения о покушении.
        О боже! В голову настойчиво лезли картинки с дыбами и раскаленными клещами, которые видела в одной из книг про инквизицию еще в Москве. Я почувствовала тошноту, а затем мне стало совсем плохо, в сто крат хуже, чем когда проснулась этим утром.
        Нет, так дело не пойдет!
        Подошла к столу, взяла чистый лист бумаги и чужим размашистым почерком, к которому уже привыкала, написала короткий приказ. Поставила внизу инициалы и подпись, протянула Уильяму.
        - Что это?
        - Указ о помиловании и свободном проезде по стране. Имя впишете, когда убийца его вспомнит. Пусть все расскажет и катится ко всем чертям!
        - Но, королева!.. - возмутился государственный секретарь.
        - Покажите ему эту бумагу, но в руки не давайте. Он ее получит тогда, когда в деталях расскажет о покушении. Кто приказал и кто провел их во дворец. Сколько заплатил, имена всех его подельников… Кстати, вы их опознали?
        Уильям покачал головой:
        - Нет. Думаю, это были наемники… Скорее всего, не из Англии. Вас слишком любят в народе, чтобы пойти на такое!
        Я хмыкнула. Тоже мне, нашел причину! Некоторая несознательные личности, как известно, за деньги не только родную королеву, но заодно и матушку продадут, если предложат хорошую цену.
        - Иногда вы проявляете излишнее милосердие! - с укором добавил Уильям. Правда, бумагу взял. Ну и слава богу! - Внешне убийцы похожи на итальянцев или испанцев. Наш говорит по-итальянски…
        - И что же он говорит? - заинтересовалась я.
        - Ничего, что могло бы помочь следствию. Только ругань, которую вам знать не обязательно. Я приказал допросить капитанов судов, прибывших в Лондон с континента за последнюю пару месяцев. Надеюсь, мы выясним, как убийцы попали в страну! Это прольет свет на многие детали.
        - Возможно, - согласилась я. - Не забудьте ему передать, что от него зависит, в каком виде он отсюда выйдет. Либо на своих двоих и с королевским прощением в руках, либо его тело сгниет в канаве после того, как замучают до смерти. Свободу выбора никто не отменял!
        Поднявшись со стула, дала понять, что аудиенция закончилась. Перед утренней мессой я хотела навестить Роберта. Затем сидела в часовне, размышляя об увиденном. Мне, знакомой лишь с собственными порезами и разбитыми коленками в детстве, казалось, что раны лорда Дадли вели себя совершенно неподобающим образом, поэтому я искренне надеялась, что они исправятся и заживут, как и положено приличным ножевым ранениям.
        После завтрака с головой погрузилась в работу. Этим утром запыхавшийся курьер доставил тайное послание от Юхана, графа Финского. Оно прибыло с одним из торговых кораблей.
        Этого мне еще не хватало для полного счастья!
        Ведь я так и не вышла провожать шведскую делегацию, сославшись на тяжелое нервное потрясение, из-за которого несколько дней провела в кровати. Читала, занималась с Роджером, работала с Уильямом, играла с фрейлинами в карты, отъедалась сладостями, дожидаясь, когда шведы уберутся восвояси. Эрик, конечно же, прислал десяток записок с извинениями и драгоценностями, которые должны были заставить меня сменить гнев на милость. Безделушки я вернула; записки, в которых он намекал, что «невиноватый я, она сама пришла», порвала.
        Граф Финский молчал, чему я втайне радовалась. Умный мужик, сразу понял причину отказа и то, что я не собиралась с ним больше встречаться. А тут взял и написал письмо. Да еще и секретное…
        Юхан умел красиво писать, надо отдать ему должное. Долго и витиевато извинялся за свой малозначительный роман, о котором позабыл упомянуть. Сожалел, что он привел к нашей размолвке. Скорбел о моей печали, в которой чувствовал свою вину. Спрашивал, есть ли надежда, что я сменю гнев на милость, если он сошлет сожительницу в финскую тьмутаракань.. Правда, с хорошим денежным содержанием, так как детей своих любил. В общем, надеялся, что между нами ничего не закончено. Пылал страстью, трепетно хранил в памяти мой образ и так далее.
        Слишком уж много слов ни о чем…
        Как я и думала, на этом письмо не заканчивалось. С трудом пробравшись сквозь романтические дебри, я добралась до цели послания. Король Густав Ваза тяжело болен и вряд ли уже оправится. Эрик после смерти отца должен занять трон по праву престолонаследия, но Юхан собирался объявить его недееспособным. В последнее время у его брата участились нервные приступы, когда он громил все, что попадется под руку. А затем сутками сидел в своих покоях, терзаясь страхами и подозревая всех вокруг в том, что хотят его убить.
        Юхан надеялся, что пусть уже не любовь, так хотя бы дружба, возникшая между нами, все еще живет в моем сердце, и я поддержу его в притязаниях на шведский престол. Взамен клялся в преданности и в том, что если он сядет на трон, то любые враги Англии станут его врагами. То есть, словами Ивана Грозного, предлагал союзы наступательные и оборонительные.
        Я пришла на Совет, чтобы обсудить предложение Юхана, хотя для себя уже все решила. От взгляда на пустующее место лорда Дадли стало не по себе. Как он там?! В очередной раз пожалела, что не могу быть рядом с ним, ожидая выздоровления. Приходилось довольствоваться короткими визитами в сопровождении фрейлин и королевского лекаря.
        Вздохнув, коротко ответила на вопросы о собственном самочувствии, затем пожаловалась на то, что все убийцы погибли от рук охраны. Врала я довольно убедительно, потому что не знала. Не знала - быть может, организатор покушений сидит здесь, за длинным квадратным столом, смотрит на меня озабоченным взглядом? Интересуется моим здоровьем, сожалея о том, что убийство королевы не удалось. Я оглядела собравшихся, пытаясь угадать, кто же из них…
        Возможно, даже и не один человек… Сообразили на двоих или троих, решив посадить на трон католичку Марию Стюарт или глупую куклу Катерину Грей, которую так удобно выдать замуж, например, за собственного сына, а при удачных обстоятельствах даже жениться самому…
        Угадать не удалось, поэтому я зачитала Совету письмо графа Финского в урезанном варианте. Романтическая чепуха, которую писал Юхан, предназначалась исключительно для моих глаз и ушей. Затем долго выслушивала дебаты. Устав от препирательств и криков, решила их прекратить, так как услышала именно то, что и ожидала. Да, мы не можем идти против законов. Да, Эрик - каким бы сумасшедшим ни был - все же наследник престола, поэтому ему и сидеть на троне, но… В этом деле было одно «но».
        Встала. Дождавшись тишины, произнесла:
        - Юхан все равно станет королем, с нашей помощью или без нее. Он идет к своей цели, не жалея ни себя, ни окружающих, так как его цель оправдывает средства.
        Я вспомнила легкие прикосновения, мужские пальцы, ласкающие мою руку, касание губ моей щеки. Да, я права, цель оправдывает средства. Получив отказ, он встряхнулся, словно пес после дождя, и побежал дальше. В нужном направлении.
        Не дали руку королевы - наплевать! - значит, заключит соглашение. Не соглашусь - ну и не надо, и так залезет на трон, отпихнув старшего брата.
        - Он предлагает военный союз, и мы согласимся. Если надо, поддержим войсками. Тише, не кричите!.. За это потребуем монополию на торговлю в Швеции сукном, шерстью и текстилем, а также свободный проход по Балтийскому морю для наших купеческих судов. Будем торговать с Россией через Нарву, а не плавать туда по Северному Ледовитому океану…
        Вот криков-то было!..Чуть не дошло до рукоприкладства и таскания друг друга за бороды. Мнения разделились. Не к месту вспомнили, что за господство на Балтике спорили две морские державы - Швеция и Дания. Если получим разрешение от Юхана, то неплохо бы подписать договор с Копенгагеном.
        - Эта проблема тоже вполне разрешима. - Я улыбнулась: - Наш дорогой друг Фредерик в скором времени станет королем Дании. Он питает надежды получить руку королевы Англии, поэтому я не думаю, что он откажет ей в такой незначительной просьбе.
        Несмотря на бурные обсуждения, я поняла, что Совет на моей стороне и сопротивлялся лишь для порядка. Осталось прояснить позицию по шотландскому вопросу.
        - Но, Елизавета, а что, если придется воевать? - Опять неугомонный маркиз Винчестер!.. - Мы все никак не дадим внятный ответ Шотландии, а вы уже готовы послать войска в Швецию, до которой нам в принципе нет дела.
        - Я помню о Шотландии. Но, дорогой маркиз, уже много раз говорилось о том, что наше вмешательство, вероятно, приведет к разрыву мирного договора с Францией. Сейчас не время с ними ссориться. Когда мы будем готовы, мы не только освободим Шотландию, но еще вернем себе порт Кале. Так что на данный момент будем поддерживать амбиции молодого и умного графа Финского, нашего доброго друга…
        Слово взял молчавший до сих пор государственный секретарь. Он заверил Совет, что государственный переворот в Швеции скорее всего обойдется малой кровью. Вероятно, даже без нашего вмешательства. Слишком уж много сторонников у Юхана среди шведской аристократии, которые успели за короткое время отвернуться от Эрика, переметнувшись на сторону графа Финского. Доводы Уильяма были более чем убедительны. Чувствуя сладкий вкус победы, я видела, как один за другим соглашаются советники. Наконец, попросила Роджера составить письмо Юхану, которое, с небольшими моими дополнениями, мы отправим с курьером в Швецию.
        Покинув Совет, отправилась на встречу с шотландской делегацией. Они в очередной раз умоляли вмешаться, ввести войска и выбить из страны рьяную католичку Марию де Гиз. Уповали на религиозные чувства - братьев-протестантов бьют! - но я была непреклонна.
        Никакой войны! Денег тоже не дам, самим не хватает. Мы начали переговоры через посла в Венеции о постройке военных кораблей на их судовых верфях. Если достигнем успеха, вернее, договоримся о цене, то это подкосит без того хилую государственную казну…
        Хотя когда она была особо богатой?..
        Горцам я отказала не только в материальной помощи, но и в тайной встрече с графом Аррантом, очередным желающим из очереди на мою руку. Уильям глянул неодобрительно. Но… Кому нужен претендент на шотландский престол, который даже не может открыто приехать в Англию, так как боится рассердить всесильных французов?!
        Я понимала советников короля, которые удерживали Арранта у себя при дворе. Конечно, лучше, чтобы враг был под боком - наблюдать удобнее. Уильям предлагал устроить нам тайную встречу в Гринвиче - глядишь, проникнемся симпатией…
        Но я отказалась.
        Наконец, выпроводила послов, пообещав еще раз подумать об их предложениях на досуге. Оставшись с Уильямом наедине, заявила, что раз он за романтическую встречу с графом Аррантом, то я не против. Пусть встречаются! Правда, не знаю, как посмотрит на это его жена… Государственный секретарь смущенно хмыкнул в кокетливую бороду, затем пробормотал нечто неодобрительное насчет того, что пора бы и мне замуж.
        Мне было не до женихов.
        Роберт ранен, Парламент соберется через неделю, Пасха на носу, а потом и Фредерик приезжает, у которого я собиралась просить беспошлинный проезд через Зундский пролив для наших торговых судов.
        Коротко попрощавшись с Уильямом, отправилась к лорду Дадли. Роберт спал беспокойно, метался по кровати, тревожа рану на плече, из-за чего белая повязка пропиталась кровью. Нонниус выглядел не слишком уверенно. Поэтому я, снедаемая тревогой, вернулась в свои покои и провела несколько часов за письменным столом, составляя указы, которые определенно пойдут на пользу отечественной медицине.
        Мне надо отвлечься от беспокойных мыслей о Роберте!
        Я написала требования о соблюдении чистоты и санитарных норм в медицинских учреждениях, приемных врачей и лавках цирюльников, а также обязательной дезинфекции хирургических инструментов.
        Хотела заодно запретить кровопускание, которым настолько увлеклось население, что это походило на добровольную резню. Его применяли как панацею от всех болезней, не только телесных, но и душевных, а также при меланхолии и даже плохом настроении. Некоторые люди, поговаривали, вскрывали себе вены несколько раз в день. Меня же крайне смущали выставленные в виде рекламы банки с кровью рядом с лавками цирюльников.
        Подумав, решила повременить с запретом. Не дай бог отниму у граждан любимую забаву, и они пойдут на королеву войной - у нас и так на улицах неспокойно! Поэтому задумала разъяснительные буклеты, в которых советовала подойти к кровопусканиям с умом и ограничиться небольшим количеством.
        Перед коллегией врачей выступать не решилась. С медиками связываться без соответствующего образования - себе дороже. Вежливо разорвут на кусочки, вернее, на перевязочные материалы…
        Поручу-ка я это дело Нонниусу! Потерла руки, ехидно улыбаясь - пусть королевский лекарь отдувается.
        Потом разбирала с Роджером скопившуюся переписку, а с фрейлинами - гору подарков, присланных придворными в честь моего чудесного спасения. Последующий ужин прошел скромно и тихо, так как все дворцовые развлечения из-за ранения лорда Дадли я отменила. Наконец. вернулась в покои, собираясь перед сном еще раз проведать Роберта, так как Поль Нонниус прислал записку, в которой извещал, что у больного началась лихорадка.
        Когда уже направлялась к Роберту, столкнулась в дверях с Уильямом. Он держал в руках пачку бумаг. Увидев на верхнем листе бурые пятна, похожие на засохшую кровь, почувствовала привычную тошноту и слабость в ногах.
        Не слишком ли я чувствительна для этого безжалостного века?..
        - Всем выйти, - приказала фрейлинам. - Да, кликните Роджера, он в приемной. Затем закройте двери и никого не впускайте, даже если случится война с Испанией!
        Я кусала губы в нетерпении, дожидаясь личного секретаря. Схватила веер с павлиньими перьями - подарок герцога Норфолка, очередного ухажера. Роберта на него нет, быстро бы приструнил! Наконец, Роджер занял место за столом. Мужчины были в черной одежде, с насупленными бровями и, казалось, осунувшиеся и похудевшие за этот день.
        - Вы ведь знаете, кто стоит за покушениями! - уверенно произнесла я, чтобы заполнить повисшую тишину.
        Уильям кивнул:
        - Убийца заговорил. Его зовут Гильермо Джако. Он выложил все, что знал в обмен на помилование, которое вы подписали. Елизавета, я бы на вашем месте передумал и отрубил ему голову. И не только ему…
        - Кому же еще, Уильям? Не томите! Потом будем решать, что делать с головами.
        Он покусал губы и назвал имя. Я чуть было не выронила веер, который сжимала в руке. Не может этого быть! Принялась нервно ощипывать роскошные павлиньи перья, чувствуя, как к щекам прилила кровь, отлившая от сердца.
        Но тогда… Тогда не стоит терять ни минуты!
        - Что же мы сидим и разговариваем?! Почему он не арестован?
        - Я жду вашего приказа. Может, вы сразу его помилуете, вместо того чтобы арестовать, - криво ухмыльнулся государственный секретарь, похоже, все еще сердившийся на то, что я выпустила убийцу.
        Но я покачала головой, затем произнесла:
        - Ничего подобного. Фас, Уильям!
        - Я не расслышал, - усмехнулся он. - Повторите!
        Не сомневаюсь, он давно уже знал, что их с Роджером прозвали «псами королевы».
        - Все вы слышали. Взять его, тихо и быстро!
        Глава 17
        На «дело», конечно, пошли без меня. Мне же пришлось дожидаться вестей во дворце. Я нервно ходила из угла в угол в своей спальне, затем потащила фрейлин по полутемным коридорам Уайтхолла до покоев лорда Дадли. Жил он на первом этаже, занимая несколько комнат, продуваемых всеми дворцовыми сквозняками. Я решила, что, когда ему станет лучше, распоряжусь перевести его в комнаты этажом выше. Теплее, да и не придется бегать так далеко, чтобы навестить выздоравливающего.
        Хотя бегать мне уже было не так скучно. После покушения меня сопровождали две дюжины гвардейцев, так что передвигались мы организованной толпой…
        Роберт спал беспокойно, несмотря на успокоительное, которое вливал в него Нонниус. Дышал тяжело и хрипло, иногда стонал. Я долгое время просидела на стуле подле его кровати, рассматривая измученное лицо мужчины, затем окинула взглядом скорбно замерших фрейлин и поняла, что сейчас заплачу.
        Вместо этого поднялась и ушла восвояси. Спать не ложилась, решив обязательно дожидаться возвращения Уильяма и Роджера. Мои секретари сопровождали отряд гвардейцев, который отправился в дом архиепископа Хита. И все потому, что, несмотря на выделенные комнаты во дворце, старый придворный предпочитал ночевать в богатом особняке в центре Лондона.
        Под утро, в домашнем платье, похожем на халат, застегнутый на множество маленьких пуговиц, я вытоптала на ковре «слоновью» тропу и передумала все мысли на свете. Фрейлины, не выдержав ночного бдения, заснули вповалку на кровати. Наконец, когда за окнами занялся рассвет, в дверь постучали те самые «достойные джентльмены с незапятнанной репутацией», роль которых этим утром исполняли граф Арундел и Томас Перри. Они сообщили, что меня дожидается Уильям Сесил, который, несмотря на неподходящий для визитов час, требует незамедлительной встречи.
        Я кивнула - наконец-таки! - после чего завернулась в длинную накидку и вышла к секретарю.
        Уильям в черной одежде, с суровым лицом походил на ангела возмездия.
        - Елизавета, прошу вас, сядьте! - устало произнес он. - Все почти закончено. Архиепископ Хит в Тауэре, и он сознался в организации покушений. Нам даже не пришлось прибегать к услугам… вы знаете кого!
        - Уильям, вы сошли с ума! - ужаснулась я. - Вы хоть представляете, сколько ему лет?! Он бы не выдержал пыток…
        Поймав тяжелый взгляд государственного секретаря, закрыла рот. Однажды он сказал мне, что, получив корону, я перестала принадлежать себе. Тело, разум и чувства королевы навсегда были отданы Англии, с которой она неразлучна. Если кто-то покушается на ее жизнь, то он становится врагом целой страны.
        Пораженная страстной речью, я все же перевела ее на доступный язык. Если погибну, не оставив законных наследников, начнется гражданская и религиозная война, которую Уильям не собирался допускать.
        - Он заговорил. К тому же во время обыска в его кабинете мы нашли тайник.
        - Вот это удача!
        - Я знаком с мастером, который делает подобные письменные столы с секретом. У меня дома похожий, - усмехнулся Уильям. - Поэтому я знал, где искать, и мне не составило труда подобрать правильную комбинацию.
        - Что там было? Бумаги? - спросила я, кусая губы.
        - Да. Сейчас их разбирает Эшам. Я скажу вам завтра. - Уильям кинул взгляд на окно, через которое в комнату лился утренний свет. - Вернее, уже сегодня. Ему понадобится еще несколько часов.
        Кивнула. Время есть. Главное, не вспугнуть тех, кто еще стоял за покушениями.
        - Архиепископ сказал, что его вынудило пойти на предательство?
        - Вам нужны мотивы? Я нашел письмо от папы Павла IV, который, как вы знаете, собирается отлучить Англию от Церкви, если продолжим путь Реформации.
        Я пожала плечами. Пусть себе развлекается! Отлучает, присоединяет… Мы давно уже шли по собственному пути.
        - Для многих это будет как удар ножом в сердце. Особенно для такого яростного сторонника католицизма, как архиепископ Хит.
        - Но он же перешел на нашу сторону! Пусть со скрипом, но поддерживал законы, которые мы собирались принимать.
        Хотя, по большому счету, он лишь делал вид, что во всем со мной согласен. Постоянно вставлял палки в колеса, объясняя, что Палата лордов никогда не поддержит нововведения.
        - Елизавета, он никогда не был на вашей стороне!.. На нашей стороне, - поправил себя Уильям. - В тайнике мы нашли один интересный документ.
        Он показал мне свиток. Я протянула руку, затем развернула тонкий пергамент. Красивые буквы с завитушками. Латынь… Какой-то церковный текст, сразу не разобрать.
        - Отпущение грехов, подписанное самим папой Павлом IV. Всех грехов, Елизавета, включая смертоубийство. Архиепископ Хит готовился отойти в мир иной, совершив богоугодное дело. Убить еретичку на троне Англии! Не сомневаюсь, что похожую бумагу мы найдем и у епископа Оглторна, который и проводил коронацию…
        - Вы думаете, что именно он?..
        Уильям кивнул:
        - Я приказал его арестовать. Думаю, яд был в вине, которое он дал вам во время причастия.
        - Последнее причастие, - пробормотала я.
        Уильям перекрестился:
        - Гоните прочь плохие мысли, Елизавета. Вы будете жить очень долго, обещаю.
        - Угу, и рожу Англии наследников… - пробормотала я.
        - Вы уж постарайтесь! - попросил он. В голосе не было насмешки.
        Смущенно ответила, что я как бы не сказать, что особо против, но пока не от кого. Государственный секретарь бросил на меня страдальческий взгляд. Ну да, я его понимала! Список женихов он составил впечатляющий, но я же не виновата, что каждый из них оказался со своими тараканами!
        Наконец, вернулись к коронации. Причастие - или Евхаристия - вкушение хлеба и вина как символов Плоти и Крови Христовых… Ритуал, от которого мы собирались отказаться. Елизавета сознательно шла на то, чтобы последний раз перед коронацией причаститься по старому образцу, и ей этого не простили…
        Она заплатила собственной жизнью.
        А я? Мне, кажется, была дарована новая.
        Слезы подкатились к горлу, напали исподтишка. Я собралась заплакать, но раздумала. Что-то я стала слишком уж чувствительная! Пора уже привыкать к тому, что меня ненавидят и предают. Один неверный шаг, неосторожное движение, и за углом уже поджидают убийцы, а в кубок с вином чья-то рука тайком бросила яд.
        - Рассказывайте дальше! - попросила я Уильяма.
        Ага, какие еще вести с полей, вернее, из тюремных камер Тауэра!
        - Архиепископ уповает на ваше христианское милосердие и умоляет его простить. Даже и не вздумайте, Елизавета! Хватит того, что вы уже выпустили итальянца…
        Я покачала головой. Настоящую королеву отравили, убийцы ранили Роберта и чуть было не прикончили меня. О каком милосердии идет речь?!
        Но как можно сознательно послать на смерть человека?
        - Не давите на меня, Уильям! - попросила секретаря. - Мне нужны имена и факты, после этого будем решать, что делать с виновными.
        - Тогда я вас покину, хочу присутствовать на допросе Оглторна. Уверен, что в заговоре участвовали не только эти двое. Ложитесь спать, Елизавета! Вам понадобятся силы для принятия правильного решения.
        Вскоре Уильям ушел. Я же вернулась в спальню и упала на кровать, чувствуя себя опустошенной. Оказалось, ненароком разбудила Кэт.
        - Вы плачете? - спросила фрейлина.
        - Возможно…. Но это слезы облегчение. Все закончилось, мы поймали крысу, которая завелась во дворце.
        Я назвала имя. Кэт покачала головой, пробормотала совсем не христианское ругательство, пожелав душе архиепископа гореть в аду. Затем отправилась за успокоительной настойкой, которую прописал мне Нонниус. Но я уже заснула - крепко и спокойно - намного раньше, чем вернулась фрейлина.
        ***
        Уильям отсутствовал весь день, присылая короткие записки о ходе следствия. Я провела тревожное утро в церкви, затем у постели Роберта, которому все не становилось лучше. Нонниус делал спиртовые примочки, чтобы очистить рану, и даже уговорил меня, что больному пойдет на пользу кровопускание. Ненадолго пришедший в себя Роберт согласно кивнул, ничуть не возражая против процедуры. Я же ушла восвояси, испугавшись, что мне станет дурно.
        По дороге размышляла об антибиотиках.
        Они бы живо поставили лорда Дадли на ноги! Кажется, пенициллин делают из плесени, но я понятия не имела, каким образом. И все потому, что я - изнеженный продукт современной цивилизации, привыкший, что лекарства водятся в аптеке, а продукты - в магазине. Ну и пусть у меня экономические образование, полученное в одном из лучших вузов страны, но там не учили, где взять эту долбаную плесень!
        С такими мыслями отправилась на Совет. Пустующие кресла Роберта, архиепископа Хита и Томаса Говарда, чье имя промелькнуло в бумагах заговорщиков, действовали угнетающе не только на меня. Демонстративный арест лорда Говарда накалил атмосферу во дворце до такой степени, что, казалось, поднеси зажженную спичку - и все взорвется. Я окинула тяжелым взглядом мужчин, пытаясь угадать, остались ли предатели в Совете. Никто не отвел глаза и не попытался провалиться под землю от стыда за свое поведение.
        Ну что же, надеюсь, ограничимся лишь этими потерями!
        Я зачитала сочиненные вчера трактаты о дезинфекции и санитарных нормах. Ответом служило непривычное молчание.
        - Готова к вашим возражениям! - с нажимом произнесла я.
        Советники дружно закивали, словно сразу же прониклись идеей повсеместной гигиены и соблюдения чистоты. Ну, раз так, то… Почувствовав, что удача на моей стороне, с налету получила еще и одобрение на эксперименты Нонниуса. Он изучал использование опиума для общего наркоза, чтобы потом ввести его в больницах. Пока что местные хирурги из-за отсутствия обезболивания резали народ быстро, чтобы пациенты не успели умереть от болевого шока. Случайно выжившим, впрочем, частенько грозила смерть от сепсиса.
        - Благодарю вас, господа! - возвестила я. Вот бы навсегда оставить согласный на все Совет! - На этом мы закончим.
        - Елизавета, вы забыли нам кое-то рассказать! - пробурчал Томас Перри.
        Я знала, что он был верен Елизавете еще с тех времен, когда она находилась в опале, а королева Мария размышляла, не казнить ли сестру, чтобы та не болталась под ногами.
        - О чем именно, Томас?
        - О судьбе архиепископа Хита и Томаса Говарда.
        - Их судьбы в руках Господа, - спокойно ответила я. - Если они расскажут все, как на исповеди, то… вы знаете процедуру. Возможно, им будет даровано прощение грехов, но об этом они узнают лишь на Небесах.
        Установилась гробовая тишина. Я поднялась. Пусть думают, что собираюсь казнить изменников! На самом деле сначала их дела попадут в «Звездную Палату» - так называемый высший судебный трибунал, который собирался в Вестминстере. Странное прозвище он получил от украшенного звездами потолка дворцового зала, в котором и заседал. На этом романтика заканчивалась. Учрежденный еще дедом Елизаветы, суд специализировался на политических преступлениях, рассматривал дела мятежных вельмож и заговоры против монархов. При этом действовал быстро и наказывал безжалостно. Учитывая имеющиеся доказательства, я догадывалась, какое будущее ждало заговорщиков. Вернее, у них его просто не было!
        Единственное, у монархов существовало право на помилование, я еще не решила, воспользуюсь им или нет.
        Исповедь архиепископа была искренней и длинной, к тому же подкреплена бумагами, изъятыми из тайника. На следующий день последовала череда арестов среди верхушки церковнослужителей. Из Совета в заговоре напрямую больше никто не участвовал. Зато мы нашли интересное письмо к папе, в котором Хит повествовал, что, если место королевы займет Мария Стюарт - истинная приверженица католической веры, - то восшествие на трон, по его мнению, поддержат несколько достойных семей. Лорд Пемброк, лорд Клинтон, графы Шрусбери и Дерби - не только советники, доставшиеся от Марии, но и другие не менее знатные фамилии.
        Чем дальше я читала, тем хуже мне становилось.
        Что же мне с ними делать?. Доказательств предательства не было, лишь упоминание в письме архиепископа, который к тому же все отрицал. Может, это были его умозаключения, ничем не обоснованные, или же он имел приватные беседы, в которых и достиг соглашения, - мы так и не узнали. Но, подумав, что нет дыма без огня, я все же решила обидеться и приказала им убираться со двора. Конечно же, благородные лорды ни в чем не сознавались. Завалили меня извинениями, объяснениями, подарками и просьбами сменить гнев на милость.
        Но я не собиралась сменять гнев на милость! Посидят годик в своих деревенских имениях, подумают о жизни и вспомнят, кто нынче правит страной!..
        Не знаю насчет всей страны, но в городе было неспокойно. Известие о покушении, как пожар, распространялось за стенами дворца. Огромная толпа собралась у ворот Тауэра, требуя смерти заговорщиков. Решив, что народные волнения не нужны, приказала устроить торжественный выезд с гвардейцами, знаменами, трубами, золотыми попонами и прочей ерундой, чтобы горожане воочию убедились в том, что королева жива и здорова.
        При этом, мне очень не хватало Роберта верхом на вороном жеребце. Проезжая сквозь ликующую толпу, привычно улыбаясь и приветствуя подданных, в мыслях уносилась к лорду Дадли.
        Как он там?
        Ему все не становилось лучше, отчего я впала в мрачную деятельную депрессию. Потребовала срочно созвать Парламент, решив, что не буду ждать следующей недели. Настроение у меня было соответствующее - хотелось всех разорвать на кусочки. Если кто-то вякнет из Палаты лордов, тут же отправится сушить сухари! В красном платье, увешанная тяжелыми драгоценностями, чувствуя себя совершенно спокойно, словно давно уже умерла, выступила перед Парламентом с речью, которую написал Роджер, и я знала наизусть. Затем заговорила своими словами о том, что больше не намерена терпеть раскол в стране. Те, кто и дальше будет вставлять палки в колеса реформам, погибнут под этими самыми колесами. Повозка же мчится дальше, потому что давно набрала ход и ее не остановить. Я не могу жить и работать, зная, что за моей спиной шепчутся и строят козни. Англия идет по дороге реформации, а кто не согласен - нам не по пути! Либо уезжайте из страны, либо смиритесь, либо будете встречать рассветы в Тауэре, ожидая, когда возведут вашу плаху.
        Потому что будет именно так, как я сказала.
        Затем смотрела на Палату лордов, чьи ряды заметно уменьшились. Кто-то сидел в Тауэре, кто-то складывал вещи, впав в королевскую немилость. Рискнут ли возразить?! Нет, смельчаков не нашлось. Акт о Верховенстве и Единстве, сделавший меня главой Английской церкви, приняли единогласно.
        Поблагодарив Парламент за доверие, вернулась во дворец. Всю дорогу меня сопровождала ликующая толпа, а совсем скоро по домам и церковным приходам пройдут сотни наших агентов с бумагами, на которых подпишется каждый из граждан, что понимает и принимает новые законы.
        Но вместо того чтобы чувствовать себя счастливой, я тревожилась о лорде Дадли. Мы выиграли, но мне не хватало Роберта… Без него не получалось насладиться достижением!
        По случаю победы в Парламенте во дворце устроили торжества. Конечно, размаха и фантазии у нового шталмейстера - организатора торжеств - не хватало. Ему тоже было далеко до лорда Дадли! Я сидела за столом в гордом одиночестве, танцевать не танцевала, хотя приглашали безостановочно. Роберта не было, Роджер и Уильям отсутствовали, а мой последний ухажер - лорд Томас Говард IV герцог Норфолк - сидел в Тауэре. Что за жизнь пошла?!
        На следующий день, когда до Пасхи было уже рукой подать, состоялся еще один торжественный выезд. Он закончился в одном из лондонских приютов, где прошла старинная и странная церемония под названием «Омовение ног старым женщинам». На стульчиках сидели заранее отмытые и опрятно одетые старушки. Перед каждой - тазик с водой. Мы с фрейлинами выбрали себе по одной, мыли морщинистые, загрубевшие от возраста и неудобной обуви ноги, затем, когда закончили, отдали свои передники, в которые для каждой из старушек я приказала зашить несколько монет. Подаренной суммы должно было хватить на безбедную жизнь в Лондоне в течение пары лет.
        Затем я ждала Пасху и надеялась на выздоровление лорда Дадли. Весна давно и во весь голос заявляла о приближении лета. Вместо того, чтобы наслаждаться теплом, я металась по королевскому саду, не находя себе места. Фрейлины, подхватив длинные юбки, едва за мной поспевали. Заговорщики схвачены, мятежные лорды усмирены. Скоро состоится суд. Парламент смиренно принял религиозные реформы, заодно и выдал денег на военные нужды. Тут бы ликовать… но Роберту становилось все хуже и хуже! Он уже не приходил в себя, находясь в пограничном состоянии между бредом и явью. Я измучила Нонниуса, требуя сделать хоть что-нибудь!.. В отчаянии рассказала ему все, что знала об антибиотиках, но врач, кажется, решил, что королева подхватила тяжелую форму бреда от лорда Дадли. Поглядывал на меня тревожно, спрашивал, пью ли я успокоительное, и, быть может, мне надо увеличить дозу.
        А затем… затем, когда Роберт провел очередной день без сознания, у него спала температура! Я, плюнув на приличия, выгнала Нонниуса, сиделок и фрейлин из его спальни и осталась у постели больного, надеясь на чудо. Молила, чтобы он пришел в себя и… увидел меня первой. Лорд Дадли спал, дышал спокойно и размеренно, и каждый его вздох уже не приводил меня в ужас.
        - Роберт, прошу вас, очнитесь! - прошептала я, склоняясь над мужчиной, взяв его за руку. - Вы всех перепугали и меня тоже… Вам пора уже прийти в себя!
        Черт дернул меня полезть на кровать, чтобы поцеловать его в лоб! Этот порыв закончился тем, что мужская рука прижала меня к себе, и я рухнула сверху на Роберта. Хорошо хоть не на больное плечо! До лба не дотянулась, потому что вместо этого целовали уже меня. Его губы были со вкусом горького лекарства, настойчивые и уверенные. Я не сопротивлялась, наоборот, пылко ему отвечала, пока, наконец, не вспомнила о приличиях.
        Сейчас ка-ак войдут, а мы непонятно чем занимаемся! Вообще-то понятно, но зачем?.. Оттолкнула его от себя и сползла с кровати.
        - Роберт, - пробормотала смущенно, - я крайне рада, что вы пришли в себя, поэтому прощаю ваше неподобающее поведение!
        Заодно и свое, так как отвечала не менее страстно.
        - Я рад, что меня ранили, - произнес лорд Дадли. Голос звучал еще слабо, но вполне уверенно. - Это самое лучшее, что случилось со мной за последнее время! - и бросил красноречивый взгляд на мои губы.
        - Поговорите еще! - фыркнула я. - Берегите силы для быстрейшего выздоровления. Они вам понадобятся, ведь столько всего произошло!.. Так что пейте свой лечебный бульон и… Вы мне очень нужны! Роберт, мне вас не хватало.
        - Елизавета, я не ослышался?
        Неужели он подумал, что это похоже на признание?.. Ничего подобного! Я ведь хотела сказать, что места себе не находила, переживая за его здоровье. Почему тогда на его лице появилась радостная улыбка?
        - Я вас оставлю! - сказала строго, решив не отвечать. - Сообщу Нонниусу, что вы пришли в себя.
        - Не уходите! - попросил он. - Побудьте со мной немного. Задержитесь еще хотя бы на минуту, - Роберт протянул мне руку: - Сейчас вы принадлежите только мне, а когда выйдете за дверь, то я снова буду видеть вас лишь мельком. Не хочу вас ни с кем делить!
        Покачала головой, подхватила юбки и пошла прочь, и все потому, что в груди появилось нечто… такое, чего не должно быть. Он ведь женат, черт его побери! Я обещала, клялась самой себе, что больше никогда в жизни…
        В небольшой комнате, служившей в его покоях приемной, меня дожидались гвардейцы.. Кроме них - фрейлины, сиделки, усталый Нонниус. Надо бы ему зарплату поднять и какой-нибудь орден вручить!.. Еще была темноволосая женщина с заплаканным лицом. Это еще кто такая?
        - Лорд Дадли пришел в себя, - улыбаясь, возвестила я. Со всех сторон послышались радостные возгласы. Взглянула на незнакомку: - Плакать больше не нужно! Вместо этого стоит возблагодарить Господа Бога, а еще слугу его, почтенного члена Королевской коллегии врачей Поля Нонниуса!
        Слабая улыбка тронула губы женщины, когда она склонилась передо мной в глубоком реверансе:
        - Меня зовут Эми Робсарт, Ваше Величество, - произнесла она. - Я - жена лорда Дадли!
        Глава 18
        Роберт выздоравливал быстро и, главное, без проблем. Правда, об этом мне сообщал Нонниус, так как лорда Дадли я больше не навещала. Сдалась без боя, отдав его в заботливые руки законной обладательницы. Он же присылал записки, с десяток за день, не меньше, но я выбрасывала их в огонь, не читая. Не хочу его видеть, и все! И даже думать не хочу, чем они занимаются… Ведь леди Дадли, как и положено, поселили к мужу в покои, которые насчитывали несколько комнат.
        Ничего не хочу знать!
        Днем я постоянно была занята, а вот к вечеру воспаленное воображение подкидывало картинки одну другой интереснее. Ведь Эми Робсарт оказалась симпатичной: темноволосой, черноглазой, ладно сложенной. Пусть черты лица мелковаты, зато глаза черные-пречерные, словно пропасть, в которой может сгинуть мужская душа.
        Хотя, мне-то какое дело?!
        Но мысли постоянно возвращались к Роберту. Ему двадцать пять, как и мне. Вернее, как Елизавете. При дворе любовницы он себе не завел, добрые люди бы доложили… А тут приехала законная жена, которую долго не видел. У него его определенные потребности, если, конечно, по борделям не ходит. Да и она, несомненно, соскучилась. Помню, он говорил про тяжелую болезнь Эми. Так вот, словами Станиславского - не верю!
        Черт, черт!
        Побилась головой об стол, мечтая вытрясти из нее все до последней дурацкие мысли. Кажется, я жутко ревновала Роберта к его собственной жене…
        - Елизавета, с вами все в порядке? - тревожно спросила Кэти. Фрейлины сидели рядом и вышивали. Я же, достав пергамент и чернила, обложившись навигационными картами, которые достал мне Роджер, рисовала. Вернее, по памяти меняла очертания Америки, правила Евразию, жутко исковерканную Сибирь, дорисовывала Австралию, уменьшала размеры Антарктиды и стирала несуществующий континент - Арктику. Этого нам точно не надо!.. Европа была более-менее изучена, а в остальном - зияющие пробелы, которые я решительно восполняла.
        Карту я собиралась отдать тому, кто поведет мою экспедицию на запад, к Северной Америке.
        Испания давно и прочно облюбовала южную часть, ту, где в моем мире располагались Флорида, Мексика, Перу и Бразилия. На эти земли претендовать я не собиралась. На чужой пирожок, так сказать, не разевай роток, пока зубы не отросли… Зато все, что лежало севернее от испанских территорий, представляло для Англии интерес. Плодородные земли, новые возможности, полезные ископаемые. Залежи серебра и меди, но и это не все! Ведь золото водилось не только на захваченном Испанией юге континента! Аляска, Юкон, Клондайк, Эльдорадо - названия, которые еще не даны той земле, но уже грели мое воображение.
        Мур-рк!
        Конечно, далеко, но когда-нибудь, в счастливом будущем…. Через Гудзонов пролив, да еще и с моей картой… К тому же я точно знала, где искать! Совсем недавно, ага, четыреста лет вперед, видела цикл передач о Золотой лихорадке.
        - Спасибо, Кэти! - Я перестала облизываться на недобытое и вернулась к действительности, в которой к лорду Дадли приехала жена. - Все в порядке, только голова немного болит.
        - Конечно же, будет болеть, - пробурчала фрейлина, - если ею так об стол биться. Хотите успокоительной настойки?
        Я покачала головой. Настойки не хотела, зато хотела в срочном порядке перестать думать о Роберте. Но как? Как?! Хороший выход - влюбиться в кого-нибудь нормального. Неженатого, без выводка внебрачных детей и того, кто не предаст при первом удобном случае.
        Например, в будущего короля Дании и Норвегии Фредерика. Кстати, почему бы и нет?!
        К тому же от него пришло опять письмо, и, как всегда, не одно, а с дарами. На этот раз послы привезли духи флорентийских парфюмеров в невероятной красоты флаконах из горного хрусталя. Мы с фрейлинами нюхали их долго и проникновенно, словно таксикоманы со стажем, дорвавшиеся до бесплатного тюбика с клеем. Мне пришелся по душе цветочный запах с примесью экзотических восточных пряностей.
        Но и это было не все! Фредерик прислал восхитительные кружева работы мастериц острова Бурано, что в Венецианской республике. Я тут же позвала королевского портного, решив украсить несколько новых платьев, которые мне шили к приезду принца, решив показать Фредерику, насколько мне пришлись к сердцу его подарки!
        К тому же, он прислал несколько гравюр с видами на оживленную бухту Копенгагена и сам город, которые привели меня в волнение. В сопроводительном письме он не только намекал, а открытым текстом заявлял, что будет рад, если я приеду в его родной город. В самых смелых мечтах - в качестве его жены. Или, что тоже неплохо, невесты. Затем Фредерик упомянул, что согласен даровать английским торговым кораблям беспошлинный проезд через Зундский пролив. В конце осторожно спрашивал, может ли он надеяться на положительный ответ.
        - Есть ли у него надежда? - спросила у советников после того, как зачитала письмо Фредерика, опустив личные моменты.
        В принципе, от текста-то ничего и не осталось. Лишь упоминание о договоре, который Фредерик собирался подписать в мае, когда будет гостить в стране.
        - Вообще-то это мы у вас должны спросить, ваше величество! - пробурчал Уильям.
        После раскрытия заговора он заметно успокоился, подобрел, и, казалось, единственная мысль, которая занимала блестящий ум государственного секретаря - как можно скорее выдать королеву замуж.
        Правда, мне тоже удалось порадовать придворного. Его, Роберта Дадли и Уильяма Пиккеринга я решила сделать кавалерами ордена Подвязки. Заодно повысить жалованье. Роджера Эшама произвела в рыцари и даровала внушительный земельный надел в родном графстве.
        Кажется, выйди я замуж, и все мечты Уильяма Сесила исполнятся!
        - Да, у Фредерика есть шанс, - сказала я и улыбнулась.
        Надо же сделать человека счастливым!
        Правда, лорду Дадли, который уже оправился от ран и присутствовал на Совете, это пришлось не по душе. Причем настолько, что он возмущенно подскочил с кресла.
        - Простите! - мрачно произнес Роберт, и я поежилась под тяжелым взглядом черных глаз. - Я должен вас покинуть! Раны дают о себе знать, и не только телесные. Болят невыносимо… Прошу королеву разрешить мне уйти!
        Я обомлела. Знаю, Нонниус говорил, что Роберта все еще тревожит плечо. Меня же тревожило то, что он не спешил отсылать Эми домой, из-за чего я никак не могла выспаться, терзаемая по ночам всяко-разными мыслями… Днем я бегала от Роберта, как от чумы, проходила мимо с каменным лицом, несмотря на его попытки со мной заговорить. Даже капитану личной охраны приказала не подпускать лорда Дадли ко мне близко, помня о его привычке подкарауливать меня за колоннами.
        В Совете установилась гробовая тишина, прерываемая, казалось, лишь моим дыханием. Роберт тем временем вежливо поклонился, ожидая разрешения.
        - Конечно же, вы можете идти, лорд Дадли! - произнесла я, выдержав его тяжелый взгляд.
        Когда он покинул зал, тишину разорвал гул голосов. Сочувственных, злорадствующих, недоуменных… Конечно, люди не глухие и не слепые, понимают, чего добивается лорд Дадли. Но какое он имеет право так себя вести при живой-то жене?! Да и я не давала ему повод надеяться… Единственное, зря целовала его в комнате в тот день, когда он пришел в себя!
        Наши отношения все больше запутывались. Покушение, его ранение, Эми Робсарт, свалившаяся на мою голову… Я расстроено посмотрела на государственного секретаря. Кажется, сейчас я патетически произнесу: «Уильям, вы моя последняя надежда!» - голосом принцессы Леи из «Звездных войн».
        - Выгнать его из Совета! Что он себе позволяет?! - тем временем возмущался граф Арундел. - Его поведение не только переходит все границы дозволенного, оно становится уже просто неприличным!..
        - Лорд Дадли еще не оправился после ранения, - вздохнула я. Надоело все время его защищать! - Мой врач дает ему восстанавливающие настойки. Кто знает, что туда подмешивают… Возможно, некоторые травы ослабляют мыслительные процессы. К тому же не забывайте, он спас мою жизнь! Я не собираюсь упрекать его за проявленную слабость.
        - К моменту приезда принца Фредерика лорда Дадли не должно быть при дворе, - гомон советников прервал негромкий голос Уильяма. - Перепады его настроения не пойдут на пользу встрече с одним из претендентов на вашу руку… Но организовать это не составит труда. Ведь впереди летняя выездная сессия.
        Он был прав. В начале июня английский двор на все лето покидал гостеприимные стены столицы, спасаясь от летней жары и удушливого смрада, поднимающегося от разлагающихся нечистот на улицах города, и отправлялся в длительную поездку по Англии, которая называлась странным словом «прогресс». Я собиралась страну посмотреть, себя показать, да и урезать расходы по содержанию двора. Английские короли по сложившейся традиции в дороге останавливались в замках придворных. Правда, «паровозиком» кмонарху шел еще его двор, а также охрана, слуги, пажи, горничные…
        Лорд Дадли, ответственный за это безобразие, должен будет выехать заранее, минимум за две-три недели, чтобы отыскать места дневных стоянок и подготовить маршрут для гигантского обоза из более чем двух тысяч лошадей и четырехсот телег. Нам предстояло проследовать через Ричмонд, Саттон, Фарнхейм, затем заехать в Портсмут, чтобы осмотреть Королевский флот, оттуда в Саутгемптон, Винчестер, Басинг и, наконец, Виндзор.
        - Впрочем, лорд Дадли так и так будет отсутствовать в Лондоне. Он не сможет игнорировать свои прямые обязанности! - произнес Уильям, и я кивнула.
        Вскоре мы перешли к другим вопросам. Да, возвращаясь к Портсмуту и Королевскому флоту… Неплохо бы отправить экспедицию к берегам Северной Америки! Я жарко уверяла Совет, что нас ждет новая, неизведанная земля, полная невероятных возможностей. Медь, серебро, золото, правда, далеко на Севере… Огромные плодородные земли, правда, населенные не совсем дружелюбными индейцами. Табак, который еще не знали в Европе, поэтому мы сможем на нем можно хорошо заработать… А вот картофель недавно появился в Испании, ко двору Филиппа его привез путешественник Съеса де Лион из Перу. Король тут же поспешил прислать мне несколько клубней в качестве дара, решив поразить воображение, так как не терял надежды примерить английскую корону во второй раз.
        Клубни я приказала посадить в королевском саду. Сама присутствовала, распоряжаясь, насколько глубоко закапывать, чем вызвала недоуменные взгляды садовников. Да, знаю, не комильфо… И цветут не так чтобы красиво, но они нужны в гастрономических, а не эстетических целях. Мне еще пищевую революцию проводить, объясняя населению, что плоды не столь полезны, сколько сытны.
        Оторвалась от размышлений о картофеле и уставилась на задумавшихся советников. Новую карту мира доставать пока еще не решилась, так и не придумав, как объяснить ее появление. То ли меня посетило Божественное Провидение, заодно показав очертания материков и океанов, то ли наврать, что нашла ее в старинной книге, которая случайно попала в руки с грузом кофе, прибывшим из Константинополя. Правда, названия на английском языке, что не совсем вязалось с моей историей…
        Но карта мне не пригодилась. Тайный Совет юлил, жадничал, трясся над полупустой казной, как Царь-Кощей над сундуком с золотом. Намекал, что у нас есть куда более необходимые траты. С венецианцами мы договорились, но они, как назло, требуют оплатить залог на постройку десяти военных кораблей. И без этого никак! Кто бы мог подумать, что они окажутся столь упертыми!… К тому же, в начале мая приезжает французская делегация. Роберт вчера намекал, что потребуется солидная сумма на их развлечения. Мы не собирались ударить в грязь лицом перед парижскими дипломатами, привыкшими к роскоши и размаху французского двора.
        Я рассердилась и пригрозила, что если не дадут деньги на экспедицию, то передумаю выходить замуж. Причем не только за Фредерика, а… Вот возьму и навсегда останусь девицей, и на могиле в Вестминстеровском аббатстве так и напишут: «Здесь лежит королева-девственница».
        Чистой воды шантаж, но он произвел серьезное впечатление на моих советников! Причем, такое, что они даже деньги мне выделили, правда с условием, что экспедиция отправится только следующей весной.
        Затем мы обсудили строительство еще одного водного колеса на Темзе, что заметно облегчило бы ситуацию с питьевой водой на правом берегу. Увлекшись идеей водопровода и канализации, я продолжала настаивать на дополнительных сточных канавах в городе. С приходом тепла зловоние стояло такое, что по улицам невозможно передвигаться, а противогазы еще не изобрели…
        Предложила направлять на эти работы нищих и бродяг - вешать их перестали, зато тюрьмы теперь были битком набиты. Советники энтузиазма не проявили. Понятно, платить придется, хоть и гроши, но жалко… Я продолжала настаивать. Пусть нечистоты убирают, канавы прокладывают, улицы мостят, а то весной такая грязь стоит - ужасный ужас! Перед Европой стыдно! Мне тут же возразили, что стыдиться нам нечего, Париж так вообще на свинарник похож… Там даже предусмотрительный народ на ходулях передвигается, чтобы в грязи не утонуть. Я хмыкнула, но оставила замечание без внимания.
        Наконец, немного пожавшись для порядка, мои предложения поддержали. Осталось «обрадовать» мэра…
        С Совета я даже не бежала, а летела по дворцу, размышляя о том, что жизнь в принципе мне улыбается. Правда, вскоре я убедилась, что довольно криво. Настроение испортилось окончательно, когда за общим столом на обеде увидела леди Эми Дадли. Роберт решил жену больше не прятать, а привел ее с собой. Ну что же, придется привыкать к ее присутствию! Я милостиво улыбнулась, оценив, как хорошо сидит на тоненькой фигурке синее с золотым шитьем платье и как сияют в черных волосах драгоценные камни. Я не по понаслышке знала, какой лорд Дадли заботливый и щедрый мужчина!
        Он ведь не только ей, но и мне столько всего надарил!
        Все верну, и я тоже умею быть заботливой! Пора было прекращать досужие слухи, давно уже гулявшие по дворцу…
        Весь обед я приветливо улыбалась Эми и посылала угощения, которые определенно пошли бы ей на пользу - вон какая худенькая! Черные глаза, казалось, занимали половину лица, но когда она улыбалась, то становилась просто красавицей.
        - Роберт, - громко обратилась я к лорду Дадли, не понимая, как бороться с ревностью. Все перепробовала - не помогает. - Думаю, я плачу вам достаточно, чтобы вы могли купить особняк в Лондоне. Комнаты Уайтхолла совсем не подходят женатому человеку. Пора и вам обзавестись семейным гнездышком!
        Кажется, супруга свое здоровье поправила, могут и детьми обзавестись. Пора уже! Роберту двадцать пять, она чуть старше, а здесь к этому возрасту рожали даже не одного и даже не двух… С размахом, так сказать, подходили к вопросу улучшения демографии! К тому же мое присутствие… мэээ… по опыту, хорошо влияло на мужскую фертильность. Вон у Андрея уже двое, да и Уильям ходил довольный, так как его семью ожидало очередное пополнение!
        Схватившись за кубок с вином, выпила залпом чуть ли не половину. С недавних пор я перестала бояться отравлений. Зато Роберт посмотрел на меня так, будто решил зарезать взглядом. Ну и не надо! Танцевать с ним отказалась, пусть Эми приглашает! В теннис мы с ним тоже давно не играли.
        Какой теннис, когда у него жена приехала, да и левая рука на перевязи?
        Вскоре я отправилась в свои покои, сославшись на головную боль. Проработала там весь вечер - отвечала с Роджером на письма, пытала Нонниуса, заставляя рассказывать об инспекции лондонских больниц, после чего составляла бизнес-план. Кофе теперь было много, мне бы на всю жизнь хватило! Вместо того чтобы пить его в одиночку, решила открыть сеть кофеен под названием «Королевские».
        Ну да, ничего умнее не придумала! Зато по умеренным ценам там будут подавать кофе, английский чай и сладости.
        Доработавшись до состояния, когда глаза закрывались сами, без посторонней помощи, легла спать. Следующим утром меня ждал сюрприз в нефе часовни, где я обычно принимала прошения. Роберт смиренно толкался среди обиженных и обделенных. Я замерла, взглянула растерянно, когда он, опустившись на колено, протянул перевязанный свиток. Длинная процессия из придворных и фрейлин остановилась. Охранники смотрели на лорда Дадли подозрительно, помня о моем приказе.
        - Что вы здесь делаете, лорд Дадли? - прошептала я, склоняясь к мужчине. - Ведь вы могли отдать мне свое прошение на Совете!
        - Не мог! - ответил он. - Вы слишком уж настойчиво меня избегаете. Поэтому я - лишь смиренный проситель, который умоляет отнестись с вниманием к его просьбе.
        - О чем вы просите, Роберт?
        - О разводе, моя королева!
        И я чуть было не навернулась с высоких каблуков. Ну да, этого следовало ожидать! Но ведь он знал, что такие дела рассматривал церковный суд…
        Хотя я, как глава Церкви, могла повлиять на их решение.
        - Возьмите, прошу вас! - Роберт протянул свиток. Мне пришлось взять его под перекрестным огнем десятков, а то и сотен взглядов. - Я изложил обстоятельства дела и то, что послужило причиной.
        Прикусила губу. Не дай бог при всех назовет… причину! Нет же, промолчал, но молчание становилось совсем уж невыносимым, а ситуация все более двусмысленной. Наконец, лорд Дадли еще раз поклонился и встал.
        - Но… Роберт, неужели вы не понимаете, что это невозможно?! - прошептала ему.
        В это время сочетались браком «tyll dether us departe» - «пока смерть не разлучит нас». Разводов не существовало, единственное, брак можно было аннулировать по нескольким причинам. Например, двоеженство, близкое родство, мужская импотенция, жестокое обращение, обет безбрачия или несовершеннолетие одного из супругов, а так же если кто-то принадлежал к другой вере.
        - На что вы надеетесь? - тихо спросила я. Ни один из пунктов не подходил к его ситуации. Не объявит же он о своей импотенции! - Вы ведь знаете процедуру.
        - На вашу милость! - отозвался он, после чего еще раз поклонился и стремительно покинул часовню.
        Я просидела всю службу, размышляя о его просьбе. Что же мне делать? Пойти против людских и церковных законов, предоставив ему свободу? Или же передать дело в суд, зная, что прошение так и так отклонят, а Роберт до конца дней останется с Эми?
        У дверей личных покоев меня ждал второй сюрприз. Заплаканная леди Дадли попыталась кинуться мне в ноги. Я покачала головой, и ее остановила охрана.
        Нечего у меня в ногах валяться, это я перед ней виновата! Я ведь прекрасно понимала, из-за кого рушится их брак.
        - Ваше величество, не отказывайте! - взмолилась женщина. - Умоляю вас, выслушайте меня!
        Глава 19
        В малую приемную за мной проследовала процессия из фрейлин, двух писарей и гвардейцев, которую замыкала леди Дадли. Краем глаза я заметила, как Эми смотрит на свиток, который протянул мне здоровой рукой Роберт Дадли. Похоже, она знала, что внутри, и разговор пойдет именно об этом.
        Я заняла большое кресло, обтянутое синим с золотом бархатом. Леди Дадли покорно замерла рядом со мной. Фрейлины расположились неподалеку. Писари застыли истуканами рядом с окном, заслоняя солнечный свет, льющийся из окна. Охрана заняла стратегически важные места около дверей.
        Я уже привыкла к мысли, что одна останусь только тогда, когда надо мной закроют крышку гроба.
        - Леди Дадли! - произнесла негромко, привыкая к звуку ее имени. - Вы просили об аудиенции. Времени у меня мало, так что, прошу вас, давайте перейдем к делу!
        - Ваше величество, - начала она. Голос звучал неуверенно, грозя вот-вот скатиться в рыдания. - Я знаю, что за прошение подал мой муж. Я… Он поставил меня в известность.
        - Продолжайте.
        - Я… хотела задать вам вопрос. Знаю, вы можете казнить меня за дерзость, но… мне уже все равно! - воскликнула она, и я украдкой вздохнула.
        Кажется, без истерики мы не обойдемся.
        - Говорите уже!
        - Любите ли вы его так сильно, как я?
        Признаюсь, подобного поворота я не ожидала. А она… Кажется, ей было уже все равно, что с ней станет, раз осмелилась задавать такие вопросы королеве!
        Я встала с кресла. Фрейлины сидели с открытыми ртами, гвардейцы напряглись, наверное, ожидая, что сейчас прикажу схватить замершую подле меня женщину. Писари дружно делали вид, что их здесь нет.
        - Всем выйти! - вместо этого произнесла я. - Закрыть двери и никого не впускать! Сэру Эшаму скажете, чтобы ждал в большой приемной. Отчеты Уильяма Сесила положите мне на стол…
        Что бы еще такого приказать?! Я тянула время, не желая возвращаться к разговору с Эми Робсарт. Одно мое слово - и ее выкинут не только из комнаты, а также из дворца, но… это ничего не решало! Вместо этого я собиралась поговорить с ней, словно мы - обычные женщины, между которыми встал один мужчина.
        Ее муж, Роберт Дадли.
        Эми тем временем рыдала, закрыв лицо руками. На ней было черное платье, в темных волосах - траурная лента, словно она уже похоронила последнюю надежду, а затем пришла ко мне, чтобы совершить ритуальное самоубийство.
        Спросить у королевы такое!..
        - Леди Дадли, - вздохнула я, возвращаясь на место, когда мы остались в приемной одни. - С чего вы взяли, что я отвечу на ваш вопрос?
        - Я знаю, Роберт просил вас дать ему развод. Он показывал мне… свиток. - Женщина беспомощно оглянулась, но бумаги унес писарь, которого я выгнала из комнаты. - И назвал причину, которую в нем указал. Но дело вовсе не в ней, а в том, что он любит вас!.. Если его чувства взаимны, то я сдамся без боя, потому что вы - единственная, кому я согласна его отдать!
        Меня поразила не только боль, но сумасшедшая решимость, прозвучавшая в ее голосе.
        - Эми, вы не представляете, о чем говорите! - пробормотала я. - Все далеко не так, как вам кажется!
        Она покачала головой:
        - Роберт искренен в своих желаниях. Он ведь всегда любил вас, с самого детства, но знал, что вам не суждено быть вместе. Затем встретил меня и… смирился со своей участью. Вернее, со мной. Я же, глупая, надеялась, что помогу ему забыть вас!..
        - Леди Дадли, сейчас же прекратите себя терзать! - приказала я, но меня опять не послушались.
        - Ваше величество, вы наверняка знаете о Роберте все, но… Позвольте рассказать, что довелось пережить нам до того, как взошла его звезда при вашем дворе.
        Наверняка о Роберте я почти ничего не знала, поэтому кивнула. Ну что же, пусть рассказывает.
        - Мы познакомились с ним почти десять лет назад, когда его отец, Джон Дадли, приехал в наши места разбираться с бунтовщиком Кеттом. С ним был Роберт. Они остановились в Стендфилд Холле, в доме моего отца, и это была любовь с первого взгляда. Он был так красив!.. Я взглянула на него и пропала навсегда. Пусть моя жизнь обернулась адом, но я ни о чем не жалею! Ведь тогда, в Норфолке, а потом в Лондоне, мы были счастливы…
        - Леди Дадли, я не уверена, что мне надо знать такие подробности!
        Но, кажется, жена Роберта меня не слышала, впав в состояние, когда из нее потоком лились воспоминания, облеченные в слова.
        - Через год мы сыграли свадьбу. Я знала, что это был неравный брак. Да, мой отец богат, но я - лишь дочь простого сквайра. А Роберт… Пусть Роберт был третьим сыном в семье, но его отец - герцог Нортумберлендский, который при Эдуарде практически правил страной. Тогда мне казалось, что это неважно. Я безумно любила своего мужа и знала, что, кроме Роберта, мне не нужен никто другой. Я старалась быть хорошей женой, исполнять любые его желания. Мы жили в центре Лондона, во дворце Сомерсет Хаус, пока…
        Затем, кажется, случилась я. Нет, оказалось, я случилась значительно позже…
        - Пока не умер Эдуард, и королевой стала Мария. Джон Дадли пытался ее уничтожить, чтобы посадить на трон Джейн Грей. Он приказал Роберту догнать и убить Марию. Роберт ее не нашел… Зато их нашли войска будущей королевы! Отец и все братья Дадли были схвачены. Их посадили в Тауэр. Вскоре Джона Дадли казнили за государственную измену, но королева, продержав его сыновей в заточении полтора года, все же смилостивилась и выпустила их на свободу.
        При упоминании Тауэра я непроизвольно поежилась. Со мной это происходило всегда, когда на глаза попадалась серая, увенчанная башнями крепость на берегу Темзы.
        - Это было тяжелое время, - Эми смотрела на меня и уже не стеснялась вытирать слезы, текущие по щекам.
        Я молчала, позволяя ей выговориться. К удивлению, мне оказалось мало что известно о Роберте, а леди Дадли с готовностью восполняла пробелы.
        - Но вы ведь и сами знаете, ваше величество! Вас заключили в Тауэр одновременно с ним, - тут она бросила на меня испуганный взгляд. - Умоляю, простите!.. Я не хотела будить тяжелые воспоминания.
        - Продолжайте, леди Дадли! - вздохнула я. - Воспоминания всегда со мной, спят они или нет.
        При мыслях о Тауэре, в котором за последнюю четверть века казнили трех английских королев, во мне просыпался затравленный зверь, заточенный в клетку. Пусть золотую, пусть за ним ухаживают, но от свободы и смерти его отделял лишь шаг. Это чувство постоянно жило внутри, иногда скручиваясь в животе в тугой узел страха, отчего хотелось выть и лезть на стенку. А еще - выжить любой ценой.
        - Я навещала мужа так часто, сколько мне позволяли, - тем временем продолжала Эми. - Из Сомерсет Хауса, отнятого королевой Марией, мы переехали в дом в Кембервилле, который принадлежал моей мачехе. Наконец, к моему счастью, Роберта выпустили. Но Тауэр и смерть отца изменили моего мужа… Его брат Джон заболел и умер у него на руках через три дня после освобождения. Роберт стал другим. Повзрослел и… Понял, что от расположения королевы зависит не только его благополучие, но и жизнь. Простите, ваше величество!
        - Прекратите уже извиняться! - поморщилась я. - И рассказывайте дальше, леди Дадли.
        - Мы были разорены. Все имущество отобрали, так как семью Дадли считали виновной в государственной измене. Роберт лишился места при дворе, которое раньше приносило ему постоянный доход. Из Лондона мы вернулись домой. Вернее, даже дома у нас не осталось!.. Мы жили у моей мачехи.
        Я могла себе представить, что это означало для блестящего и умного придворного - оказаться в роли бедного родственника, государственного изменника, лишь милостью королевы выпущенного из тюрьмы!
        - Но она не собиралась содержать нас вечно. Роберту пришлось работать в поле, но он не был рожден для такой участи. Вскоре королева разрешила его старшему брату получить часть земель в наследство, а младший выгодно женился… Они помогали нам первое время, пока я не получила от матери земли в Норфолке. Правда, на них не было дома, поэтому меня приютили друзья, а Роберт… Он ушел на войну. Отправился во Францию вместе со своими братьями.
        А я и не знала, что он воевал!
        - Это была военная кампания короля Филиппа. Братья думали, что вернутся домой с победой, но Англия потеряла порт Кале, а вместе с ним - тысячи жизней наших солдат.
        Да, насчет этого была в курсе. К Франции отошли земли, принадлежавшие нам с середины XIV века, которые давали вполне резонный повод добавлять к титулу монарха еще и то, что он не только король Англии и Ирландии, но и Франции.
        - При осаде Сент-Квентина погиб Генри, - продолжала Эми. - Роберт и Амбруаз вернулись домой целыми и невредимыми. Слава об их военных деяниях дошла до королевы, и она сняла запрет на наследование имущества. Кошмар, в котором мы жили последние годы, закончился. Нам удалось расплатиться с долгами, а Роберт отправился ко двору королевы, решив во что бы то ни стало вернуть себе былой почет и уважение.
        - Эми, но почему же вы не поехали вместе с ним?
        - Из-за земель, которые достались Роберту. Ими должен был кто-то управлять! У мужа не хватало времени, ведь он получил высокую должность при дворе… К тому же у нас не было своего дома. Мне пришлось подыскивать поместье, которое могло бы ему понравиться. Он хотел, чтобы оно было достаточно просторным, и мы могли принимать королеву со свитой в ее летние Прогрессы. Ведь это такая честь!..
        - Нашли ли вы дом, леди Дадли? - спросила я, чтобы прервать затянувшееся молчание.
        Кажется, Эми отнюдь не радовало положение ее мужа при дворе.
        - Да, ваше величество! Но оказалось, это все зря! Он больше не хочет жить со мной. Роберт поставил меня в известность, что подает на развод.
        - Для этого должна быть веская причина, леди Дадли! - холодно ответила я. - Вы ведь знаете, что церковный суд не примет во внимание заявление вашего мужа, что он полюбил другую. Кем бы она ни была!
        Королевой Англии, например.
        - Он назвал причину, - женщина покачала головой, - которая и прозвучит во время разбирательства. Хоть я и понимаю, что он уходит из-за другого.
        Цвет ее бледного лица походил на серый тон камней крепостных стен Тауэра.
        - Леди Дадли, что именно указал в документах ваш муж? - поторопила я, потому что Эми, казалось, выпадала из времени и пространства, проваливаясь в другое измерение, в котором Роберт вовсе не собирался ее покидать.
        - Я не могу родить ему ребенка. Мой муж вырос в большой семье и всегда мечтал, что у нас будет много детей. Ему нужен наследник!
        Тут она глубоко вздохнула, а затем и вовсе принялась оседать, пока не упала к моим ногам, и, кажется, вовсе не с целью поцеловать носки моих туфель.
        - Леди Дадли, сейчас же поднимайтесь! - испугалась я, вскочив на ноги.
        Эми не шевелилась.
        Я опустилась рядом, коснувшись ее плеча, затем повернула странно обмякшее тело. Женщина была без сознания.
        ***
        Кажется, скоро мне выдадут абонемент на посещение болезненной четы Дадли!
        Пока Нонниус хлопотал над Эми, которую уложили на кушетку в одной из гостевых комнат, я дожидалась вердикта в другой. Фрейлины за большим столом вышивали. Я последовала их примеру, понадеявшись успокоить нервы. Вместо этого порядком исколола себе пальцы. Средневековая женщина из меня выходила так себе, на троечку… Решив не позориться, откинула вышивку и занялась отчетами, которые прислал Уильям.
        Из них следовало, что оштрафованных за посещение католических месс в городе оказалось мало. Отметили несколько случаев, которые, я надеялась, не перерастут в привычку, потому что после третьего штрафа грозило тюремное заключение.
        Вскоре доложили, что за дверью дожидается лорд Дадли, за которым давно уже приказала послать. Услышав о том, что случилось с Эми, он растерянно потер лоб здоровой рукой.
        - Я могу к ней зайти?
        Покачала головой. Пусть ждет, пока не появится врач.
        - Лорд Дадли, однажды вы упомянули, что ваша жена тяжело больна, - произнесла я, все еще не решив, как с ним держаться. Дружески или же отстраненно-холодно, как в последнее время? - Сегодня во время личной аудиенции она упала в обморок. Это может быть связано с проблемами ее здоровья?
        - Эми попросту излишне чувствительна, ваше величество, - ответил он столь же вежливым тоном, от которого внутри меня похолодело.
        Я заметила его красноречивый, который он бросил взгляд в сторону моих фрейлин. Но вместо того, чтобы остаться с ним наедине, лишь пожала плечами:
        - Им можно доверять, лорд Дадли! Сказанное здесь не выйдет за стены этой комнаты. Чем больна ваша жена?
        - Иногда у нее случаются приступы слабости, из-за которых Эми не в состоянии встать с кровати. Этой зимой она почти не выходила из дома.
        - Откуда вы знаете, если вы ее ни разу не навещали? - не удержалась от ехидства.
        - Я был в Норфолке в марте, - спокойно ответил он и вежливо поклонился.
        Ах, ну да! Он уезжал на пять дней, во время которых я жутко скучала. Но тогда еще Эми была безликим фактором, существующим где-то далеко, во внешнем мире. Сейчас же она обрела форму, силу, голос и чувства… Чтобы их потерять, упав без сознания к моим ногам!
        - Так чем же она больна? - повторила свой вопрос.
        - Не имею понятия! Эми такая скрытная… Она мне так и не призналась.
        - Возможно, леди Дадли не захотела вас расстраивать. Вы когда-нибудь задумывались, Роберт, насколько сильно она вас любит?
        Вместо ответа он нервно дернул головой, своим видом показывая, что не собирается говорить на эту тему.
        Ясно, он все уже для себя решил. Посмотрим, что для него решит церковный суд!
        - Так что же с ней? - настаивала я.
        - Эми жаловалась на боли в груди, - наконец произнес он. - Иногда настолько сильные, что не дают спать по ночам, принуждая оставаться в кровати целыми сутками.
        - Роберт, и вы так спокойно об этом говорите? Почему вы не пригласили врачей?
        - Я приглашал, но безрезультатно. Она их всех выгнала. Говорит, что ее болезнь слишком деликатная, и она не позволит другому мужчине дотрагиваться до себя и видеть без одежды.
        - О боже… Лорд Дадли, вы ведь разумный человек и говорите мне, что ваша жена не допускает к себе врачей?! Что это еще за глупые предрассудки!
        Хотя… Я вспомнила свой первый день в этом мире. Тогда мне казалось, что, появись еще хоть один лекарь с тазиком и скальпелем, я бы лично вцепилась ему в горло и устроила кровопускание без вспомогательных материалов.
        - Вы не знаете Эми! - улыбнулся Роберт. - Если ей что-то взбредет в голову, это не под силу выбить даже испанской армии… Она годами ходит к местной травнице, которая варит ей чудодейственные настойки. После них Эми становится лучше. Сейчас же она выглядит вполне здоровой, так что, надеюсь, ее болезнь пошла на убыль.
        Он замолчал, затем склонился ко мне и негромко произнес:
        - Елизавета, клянусь, я буду заботиться о ней… Обеспечу всем, о чем она только может мечтать! Эми вновь сможет выйти замуж за человека, который сделает ее счастливой. Наш брак обречен, и сейчас он причиняет боль нам обоим. Клянусь вам, если вы дадите мне развод, она до конца своих дней не будет ни в чем нуждаться!
        - Роберт, единственное, в чем нуждается леди Дадли, это в заботе и внимании своего мужа.
        - Я не в силах ничего изменить, потому что давно уже не люблю ее.
        - Помолчите, Роберт! Хотя бы из уважения к больной жене…
        Наконец дверь в соседнюю комнату отворилась, избавив меня от опасного разговора. Появился неунывающий Нонниус в длинной черной мантии. Я поднялась с кресла и двинулась к нему навстречу, а лорд Дадли поспешил за мной.
        - Леди Дадли пришла в себя, - довольным голосом произнес королевский лекарь. - Ей значительно лучше, и она умоляла позвать ее мужа.
        - Я могу к ней зайти? - неуверенно произнес Роберт.
        Кажется, свидание с женой не внушало ему особого энтузиазма.
        - Нет, вам придется немного подождать за дверью! - приказала я. Оглянулась на встрепенувшихся фрейлин: - Вы тоже не входите. Мы еще не договорили с леди Дадли.
        Эми лежала на софе, натянув одеяло до самой шеи. Рядом на маленьком столике стояла кружка, от которой шел горький травяной запах. Увидев меня, она попыталась встать, но я ей не позволила.
        - Прошу вас, лежите! Я лишь хотела убедиться, что с вами все в порядке. Скоро придет ваш муж.
        - Ваше величество, мне так неловко от того, что вы стали свидетельницей моего постыдного обморока…
        - Не переживайте за свою слабость, - хмыкнула я. - Если бы вы знали, что мне довелось видеть до этого!
        Самое страшное - ее муж, который на третий день жуткой лихорадки перестал приходить в себя, но об этом леди Дадли знать не обязательно.
        - Я прошу прощения за кошмарный разговор! - Эми, кажется, вновь решила заплакать. - Это все потому, что Роберт привел меня в отчаяние!
        - Прекратите рыдать, - поморщилась я. - Ваш обморок прервал нашу беседу. В самом начале вы мне задали вопрос, на который так и не получили ответ. Готовы ли вы его услышать?
        Она обреченно кивнула. Пальцы женщины теребили шелковую бахрому расшитой бисером подушки.
        - Вы были похвально откровенны, леди Дадли! Поэтому заслужили подобной откровенности от меня. Ваш муж мне очень близок. Не отворачивайтесь! Речь не идет о близости между мужчиной и женщиной. Мы с Робертом дружны с детства. Раньше нас связывало нежное и светлое чувство. Он писал мне письма, полные любви и надежды на будущее, хотя знал, что это невозможно. Я отвечала ему тем же. - Судя по корреспонденции, найденной в ящике Елизаветы, так оно и было. - Но это лишь мечты, которым не суждено сбыться. Каждый из нас пошел по собственному пути. Роберт выбрал тот, на котором он встретил вас, Эми! А я… Я не люблю вашего мужа, леди Дадли, и не собираюсь его отнимать!
        Не знаю, правильно ли я сделала или нет, но все, что нас могло в будущем связать с Робертом, умерло в ту секунду, когда леди Дадли упала в обморок у моих ног. Сейчас ее руки тоже безвольно разжались, выпустив подушку.
        - Не верьте досужим сплетням, которые ходят по дворцу. Его влюбленность, если она есть… Ну что же, надеюсь, время ее излечит.
        - Но он собирается со мной разводиться! - воскликнула Эми.
        - А это, дорогая моя, вам придется решать самим! Я не буду вмешиваться в ваши личные дела. Понятия не имею, удастся ли ему получить развод или нет. Обвинение в бесплодии? - я пожала плечами: - Ну что же, пусть попробует доказать, что виноваты именно вы. У него было бы значительно больше шансов на суде, укажи он свою мужскую несостоятельность.
        Эми слабо улыбнулась:
        - Надеюсь, он на такое не пойдет!
        - Думаю, это породило бы сплетен не меньше, чем желание жениться на королеве.
        Засобиралась уже на выход, решив, что норма откровений на сегодняшний день давно выполнена. К тому же я чувствовала себя так, словно меня переехали паровым катком, но была уверена, что приняла правильное решение. Роберт не был моим и никогда им не станет. Не зря же обещала себе в Москве, что в моей жизни не будет места женатым мужчинам. И сдержала свое обещание, правда, через четыреста лет назад и в совсем другом городе.
        - Ах да, и вот еще! - вспомнила я. - Эми… Вы не возражаете, если я буду звать вас по имени?
        Она покачала головой. Губы тронула нерешительная улыбка:
        - Вы можете называть меня как угодно, ваше величество! Я готова отзываться на любое придуманное вами имя.
        - Ну что же, Эми!.. Тогда у меня будет небольшая просьба. Вы позволите себя осмотреть врачу, королевскому лекарю Полю Нонниусу. Расскажете ему о своем здоровье, словно вы на исповеди, а он - священник, озабоченный спасением вашей души. Вернее, тела… Затем покажете ему то, что нельзя видеть другим мужчинам. Роберт рассказал мне о вашей болезни. Леди Дадли… Эми, не отворачивайтесь!
        Я вздохнула. Как с ней сложно!
        - Боже мой! Да поймите же вы, Поль - врач!.. Поверьте, он не будет смотреть на вас озабоченным взглядом. Вы знаете, что в восточных гаремах есть такие мужчины, которые совсем не мужчины… Представьте, что он из их числа. Представили? Не помогает?!
        Она покачала головой. Что бы еще придумать? Я склонилась над ней и прошептала:
        - Знаете, Поль Нонниус даже меня видел без одежды.
        Эми смущенно улыбнулась. Затем кивнула, кусая губы:
        - Я… Я это сделаю. Благодарю вас, ваше величество!
        Я хмыкнула. За такое меня еще не благодарили!
        - А теперь прощайте, леди Дадли! Я желаю вам примирения с мужем и скорейшего выздоровления. Сообщите, если надумаете присоединиться ко двору. Думаю, я найду вам место в своей свите.
        Если сделать ее фрейлиной, это поможет держать в узде ее мужа. Да и мне будет проще свыкнуться с мыслью, что мы никогда не были и не будем вместе.
        Наконец я вышла за дверь, позволив Роберту пройти вовнутрь. Позвала врача:
        - Поль, вам придется еще раз осмотреть леди Дадли! Дело крайне деликатное. Кажется, у нее какая-то женская болезнь, которая, возможно, стала причиной бесплодия. К тому же, она вызывает боли. Правда, леди Дадли не подпускает к себе лекарей-мужчин, так что вам придется притвориться бесполым существом.
        Он покачал головой, затем пообещал, что придумает что-нибудь. И ему придется что-то придумать, потому что до первой женщины, получившей высшее образование и ставшей врачом, мы с леди Дадли доживем, только если выпьем зелье бессмертия!
        Глава 20
        Ох уж эти дела судебные!..
        Следующие две недели прошли под знаком Фемиды. Я присутствовала на нескольких судебных разбирательствах, сидела молча, с надменным и холодным лицом, стараясь не выдать своих эмоций, несмотря на то, что их было предостаточно. Нам удалось раскрыть заговор против королевы, в ходе которого настоящую Елизавету отравили, меня чуть было не убили, а Роберта ранили.
        Но я не вмешивалась, позволив решать все суду, и нисколько не удивилась вынесенному им вердикту. Всех до единого приговорили к смертной казни. Заговорщики уже однажды потеряли головы, вскруженные папскими посылами и обещаниями, и вскоре должны были потерять их во второй раз, но уже на плахе.
        В Звездном Зале я выслушала не только судей, но и мольбы заключенных о помиловании. Во дворце же меня осаждали их родственники, заваливали прошениями, умоляя проявить сострадание и заменить смертную казнь пожизненным заключением. Но я оставалась холодна к мольбам, но лишь до той поры, пока ранним апрельским утром с многочисленной свитой не прибыла в Тауэр.
        На этот раз мы въехали в крепость не через Ворота Изменников, сквозь которые Елизавету привезли сюда в марте 1554-го, а через центральный вход. Но так же, как и в тот раз - об этом рассказывал старый маркиз Винчестер, который обожал делиться воспоминаниями, хотя его об этом никто и не просил, - во внутреннем дворе меня встретили служители в ливреях и солдаты в доспехах. Правда, настроение у меня было куда более оптимистичное, чем, подозреваю, у Елизаветы пять лет назад, когда та еще не знала, выйдет она из Тауэра живой или нет.
        Но так же, как и в тот раз, в центре внутреннего двора стояла плаха. Когда-то на ней обезглавили Джейн Грей, сейчас же ее соорудили для пятерых изменников, приговоренных к смертной казни.
        С трудом оторвавшись от ее созерцания, вернулась в реальность. Меня приветствовал сэр Генри Бэдингфилд, констебль крепости, который, оказалось, следил за Елизаветой, когда ее держали в Тауэре. Я благосклонно приняла церемониальный поклон пожилого служителя, затем, когда установилась тишина, поняла, что от меня ждут речей.
        Ну, раз вы этого так хотите…
        - Я не держу на вас зла, сэр Генри, - сказала ему, - потому что пять лет назад вы исполняли свою работу и делали ее хорошо. - Затем я повернулась к замершей свите и произнесла торжественную речь, которую придумала по дороге из дворца в Тауэр: - Уже несколько королев Англии превратились в узниц этой крепости, где по велению людского и божественного суда и оборвалась их жизнь. Я же из узницы стала королевой. Именно поэтому я никогда не забуду милосердие Божие и в благодарность Ему буду так же милосердна к людям!
        Установилась тишина, которую, впрочем, довольно скоро нарушили восторженные крики. Ну, раз кричат, значит, не перегнула палку и подвела всех к мысли, что проявлю милосердие в память о том, что вышла из Тауэра в целости и сохранности, а не по отдельности с собственной головой.
        Проходя мимо злосчастной плахи, почувствовала, как по позвоночнику пробежали мурашки, вызывая дрожь отвращения, и все более укрепляя меня в мысли о правоте того, что я собиралась сделать. Тем временем констебль докладывал, в каких условиях содержались заключенные. Надо признать, жили они вполне комфортно, а кормили их даже лучше, чем питалось большинство горожан среднего сословия. К тому же, каждому из титулованных заговорщиков позволяли держать двух слуг и выбирать удобную мебель для своей тюремной камеры.
        И я решила сперва навестить самого главного.
        Архиепископ, завидев меня, вскочил из-за стола, заваленного свитками, за которым он писал, подозреваю, очередное прошение о помиловании. Я оглядела просторную, с удобством обставленную комнату: небольшую кровать с распятием над ней, резной комод, полки с книгами, зажженный камин в углу. Ему позволяли топить, так как пожилой мужчина жаловался на боли в суставах, усилившиеся из-за холода подземелья. Единственное, что отличало тюремную камеру от гостиничного номера - решетки на узком полукруглом окне, расположенном под самым потолком.
        - Ваше величество! - пожилой архиепископ поклонился с таким рвением, какое только позволяли его старые кости. Правда, можно было еще пасть ниц к моим ногам… Но он и так упал настолько низко, что дальше уже было некуда. - Я и не смел надеяться, что вы почтите меня вниманием!
        - А почему бы королеве не навестить доброго друга и члена моего Тайного Совета? - учтивым тоном спросила я, пройдясь по тюремной комнате. Не сомневаюсь, в похожей ожидала своей участи и Елизавета. - К тому же, у вас так много доброжелателей, которые завалили меня просьбами о помиловании. Они заверяли меня, что вы полностью раскаялись в содеянном, и я пришла убедиться в этом лично.
        Затем позволила ему долго и пространно каяться. Архиепископ настолько увлекся, что по морщинистому, осунувшемуся лицу бывшего придворного пролегли дорожки от слез. Наконец, прервав поток его речей, произнесла:
        - Вашему деянию нет оправданий. Единственную милость, которую готова я проявить, - это позволить искупить свою вину, послужив во славу Короне и вашей королеве. - Замолчала, позволяя осмыслить сказанное. - Следующей весной уходит экспедиция к берегам Америки. Я собираюсь осваивать территории севернее тех, где испанцы основали свои колонии. Там простираются огромные плодородные земли, и, если мы укрепимся на них, это даст Англии невероятные возможности в будущем. Помимо военных кораблей в плавание отправится еще несколько с переселенцами. Кто-то пойдет на такой шаг добровольно, кто-то лишь потому, что это единственная возможность выйти живым из тюрьмы. Думаю, вы догадываетесь, кто двинется в путь. Нищие, воры, убийцы, браконьеры, осквернители церквей…
        Архиепископ вежливо склонил голову, ожидая продолжения. Но мне было ясно, что он уже понял, о чем идет речь.
        - Я дарую вам жизнь в обмен на верную службу Короне. Вы будете сопровождать колонистов в новый мир, в Новый Свет. Понесете Слово Божие, будете поддерживать страждущих и наставлять тех, кто из-за трудностей готов потерять веру.
        Я не спешила, но архиепископ сразу же дал свое согласие.
        - Ваше величество, я благодарю за вашу милость! Господь да сохранит вас и продлит ваши дни!
        Он поцеловал мою руку, а затем упал в ноги и коснулся губами края платья. Ну что же, сделка оказалась взаимовыгодной. Он сохранил себе жизнь, а я избавилась от мучительных размышлений о судьбе заговорщиков.
        Оказалось проще простого - выслать их из страны навстречу приключениям!..
        Да, надо будет не забыть его предупредить, чтобы не слишком уж навязывал Слово Божие коренным племенам Северной Америки, а то колонию вырежут раньше, чем прибудут корабли с новыми поселенцами…
        - Надеюсь, вы осознаете, архиепископ… Видите, я даже готова вернуть ваш титул! - С этими словами бросила взгляд в лицо предателя - оценил ли глубину королевской милости? - В Новый Свет вы отправитесь как представитель протестантской, а вовсе не католической церкви! Я потребую от вас клятву верности.
        Оставив заключенного поразмыслить о судьбе, поспешила покинуть Тауэр. Это место плохо на меня действовало. Казалось, за каждым углом, за каждым поворотом извилистого темного коридора меня поджидает вооруженная охрана, готовая схватить и посадить в клетку, а потом обвинить в том, что я - самозванка, похитившая тело королевы.
        Легче стало лишь после того, как верховая езда проветрила голову, разогнав глупые мысли и тяжелые думы. К тому же, дела утряслись наилучшим образом. Не прошло и дня, как архиепископ Хит, епископ Оглторн и другие заключенные изъявили искреннее желание променять прогулку к плахе во дворе Тауэра на поездку в страну невиданных возможностей…
        В Америку.
        Единственное, государственный секретарь остался недоволен, упрекнул меня в мягкосердечности, а еще и в расточительстве. Ведь содержание изменников обходилось казне в целых два фунта в неделю, а до весны еще далеко!
        В отместку я обвинила его в скупости. И нечего жаться!.. К тому же, с деньгами стало значительно лучше. Торговля возросла, а производственники, которым я снизила налоги, не только возлюбили меня горячо и преданно, но и серьезно увеличили объемы, с чего мы получали дополнительные сборы. Уильям на мои слова обиделся и пробурчал насчет того, что если уж я встала на сторону изменников, то, быть может, проявлю снисхождение и к Роберту в бракоразводном процессе? Не означает ли это, что, поправ законы морали и освободив его от уз брака, я возведу на трон нового короля из рода Дадли?
        Нет, это ничего означало, потому что я не собиралась вмешиваться в личные дела четы Дадли.
        Тот процесс все же состоялся, но Роберту в очередной раз не повезло. На церковном суде председательствовал архиепископ Джуел, рьяный протестант и поборник семейных ценностей, который не оставил лорду Дадли ни единого шанса на развод. Правда, я на заседании не присутствовала. Мне позже доложили, в деталях и лицах.
        Все остались при своем. Роберт - при жене, Эми - при муже. Я же, как всегда, ни с чем.
        Чтобы не терзаться размышлениями, загрузила себя работой. Поль Нонниус с моей подачи боролся с врачами, которые, словно прилипчивая инфекция, не сдавали своих позиций без боя. Законы о дезинфекции и санитарии они встретили со скрипом, но дело медленно продвигалось. Я же занималась вопросами водоснабжения и канализации, отчего Лондон стал значительно чище. Затем собрала мэров крупных городов и в приказном порядке потребовала ввести те же самые меры во вверенном им хозяйстве.
        Затем попросила Роберта подыскать способных управляющих, потому что не забыла о своей мечте открыть несколько кофеен в центре Лондона. В дело я вкладывала собственные деньги, которые, как оказалось, у меня водились. Отец Елизаветы, Царствие ему Небесное, оставил дочери поместья и землю, сделав ее одним из крупнейших землевладельцев в стране. Имущество приносило приличный доход в десять тысяч фунтов годовых.
        Почему бы не рискнуть?
        Да и риска особого не было. Я была уверена, что дело выгорит! Так оно и вышло. В первые дни после открытия «Королевских Кофеен» их чуть было не растерзали желающие попробовать напиток любимой королевы со сдобной выпечкой. Они выстраивались в устрашающих размеров очереди. А когда я еще и почтила вниманием каждое заведение…
        Лорд Дадли долго смеялся над тем, как гвардейцы расталкивали народ, чтобы расчистить мне проход внутрь.
        Кстати, после истории с его бракоразводным процессом с Робертом я решила держаться дружески, не забывая о дистанции. Что именно решил Роберт, не знала, но приступы ревности, которыми он изводил в последнее время, прекратились. Кажется, он занял выжидательную позицию. Как только у него зажила рука, мы вновь принялись играть в теннис и выезжать за город.
        Кроме удачного проекта с кофейнями, который я собиралась продолжать, открыв заведения в других городах страны, меня радовали картофельные ростки, появившиеся в королевском саду. Я навещала их каждый день, умиляясь зеленым листочкам, чем, подозреваю, вводила в недоумение садовников и фрейлин. Ведь вокруг столько прекрасных, благоухающих цветов!.. Зачем тыкать пальцем в маленькие зеленые стебельки и радоваться, словно это настоящее денежное дерево?
        Если бы они знали, какие планы у меня на этот овощ!
        Я даже написала письмо Филиппу Испанскому, в котором кокетливо попросила прислать еще пару ящиков картофеля. Надеюсь, ему не составит труда, а мне будет приятно…
        Оказалось, не составит. Правда, все вышло не так, как я думала. Филипп ответил, что давно и безвозвратно погибает от любовной лихорадки и, в довесок, пребывает в затяжном недоумении, так как до сих пор не получил вразумительного ответа на свое брачное предложение. Поэтому намекал, что не прочь приехать в Англию на «смотрины».
        Ага, с двумя ящиками картофеля!
        К тому же, чем он хуже кронпринцев шведского или датского, которых пригласили к английскому двору? А если я подзабыла, то он готов напомнить о наших чувствах, возникших между нами, когда он еще был мужем моей старшей, некрасивой и бесплодной сестры Марии.
        Я брезгливо морщилась, зачитывая это письмо на Совете. Захотелось его сжечь, а потом вымыть руки с мылом, которое, кстати, здесь было неплохого качества. Роберт кинул на меня сочувственный взгляд. Да провались пропадом этот Филипп вместе с картофелем! Кажется, я доиграюсь до того, что испанский король припрется лично просить моей руки… Этого не стоило допускать ни в коем случае.
        Я спросила у собравшихся, как поступить в этой ситуации. Надо сказать, Совет заметно поредел после основательной чистки его рядов. Почти всю «старую гвардию», доставшуюся от Марии, я заменила молодыми придворными. Мне нужны были люди, умеющие работать и готовые к переменам, так как останавливаться на достигнутом я не собиралась.
        А несогласные или же те, кто решится открыто выступить против, - ну что же, земли Нового Света обширны и плодородны…
        Как и думала, Совет придерживался похожего мнения - ни в коем случае не допустить приезда Филиппа в Англию. Юлить, уходить от прямого ответа, сказаться больной, либо… либо выйти замуж за другого. Например, за принца датского.
        Я же понимала, что поспешное замужество испанскую проблему не решит, даже наоборот, может обидеть Филиппа и подвигнуть к действиям против Англии. Помня обещание, данное Уильяму Пиккерингу, знала, что «замуж» мне в ближайшее время не грозит. Ну что же, пусть Нонниус придумает несуществующую, но тяжелую болезнь, которую я в подробностях распишу Филиппу, чтобы и его лекарям было чем заняться!
        Только вот мне ничего толкового в голову не лезло, кроме водянки. Кстати, вполне себе интересная болезнь с привлекательными симптомами! Можно слечь на недельку-другую, дабы убедить испанского посла в серьезности заболевания.
        Хотя жаль проводить теплые деньки в кровати… Может, изобразить обострение нервной болезни? Острый приступ панической атаки? Или страх перед покушением? Так ничего и не придумав, решила поручить это Нонниусу.
        Но врач заставил задуматься уже меня, явившись с докладом после осмотра леди Дадли. Результаты оказались неутешительными. Он обнаружил опухоль у нее груди, которую в это время никак не лечили. Королевский врач не мог ничего сделать для Эми Робсарт, кроме одного. Жена Роберта отбыла домой в Норфолк заниматься обустройством нового дома и по привычке ждать мужа, который не собирался к ней возвращаться. С собой Нонниус дал ей ландаум - опиумную настойку на спирту, обезболивающее и успокаивающее средство.
        Я возражала, утверждая, что опиум вызывает привыкание, а потом еще и зависимость, но врач заверил меня, что в малых дозах он безопасен. К тому же, это пойдет лишь на пользу леди Дадли. Женщина она сознательная и поклялась не злоупотреблять лекарством. И вообще, откуда у королевы знания о свойствах «Papaver somniferum», опийного мака, если его в Европе почти не употребляли? На этом интересном месте я решила заткнуться и промолчать.
        После того, как Эми покинула Лондон, Роберт вновь переменился. Отношение ко мне стало похожим на прежнее, правда, я уже не чувствовала давления с его стороны. Он как всегда был обходительно вежливым, но в его взглядах, жестах, фразах скользили искреннее внимание и забота. Лорд Дадли больше не устраивал мне сцен ревности. Быть может, потому что ревновать было не к кому. Не к графу же Арунделу?! Зато каждое мое движение, каждый поступок сопровождал одобрительный, обожающий взгляд. Иногда мне казалось, что я все придумала и после неудачного бракоразводного процесса, он все понял и смирился с тем, что нам никогда не быть вместе.
        Но, оказалось, я слишком рано расслабилась.
        Первого мая в сопровождении свиты отправилась на верховую прогулку за город, когда неожиданно на поляну выехал отряд мужчин, одетых в зеленые одежды. Что еще за нападение «робин-гудов»?! Я занервничала, но успокоилась, поняв, что гвардейцы к новоприбывшим отнеслись спокойно. Роберт спрыгнул с коня, помог мне спешиться, а затем и вовсе подхватил на руки под улыбающиеся взгляды придворных. Что здесь происходит?!
        Он нес меня все глубже и глубже в лес. Я растерянно замерла на его руках, не понимая, как отнестись к происходящему. Сопротивляться или расслабиться и получать удовольствие? Со всех сторон слышался заливистый смех фрейлин. Некоторых, особо привлекательных, тоже подхватили кавалеры.
        Мне же было не до девочек. Прикоснулась к зажившему шраму на его шее, оставленному кинжалом убийцы. Осторожно провела по нему пальцем. В ответ Роберт поцеловал меня в висок, пробормотал что-то отчаянно-нежное. Мне стало ясно, какая я все-таки дура.
        Неужели поверила, что все прошло? Это ведь не закончится никогда! Он будет преследовать меня так долго, пока я не выйду замуж. За него или же за кого-то другого.
        - Роберт, куда вы меня несете? - не выдержав, спросила у него. - Не кажется ли вам, что вы в очередной раз переходите границы дозволенного?
        - Это сюрприз, - заверил он. - Скоро сами убедитесь!
        - Я ведь тяжелая! - Не столько я, сколько эта дурацкая средневековая одежда! - Сейчас же поставьте меня на ноги!
        - Елизавета, одно ваше слово - я буду носить вас вечно! - с готовностью произнес лорд Дадли. - Вы во всем сможете положиться на меня, а я смогу защитить вас от всех бед и несчастий…
        - Прекратите вы уже! - рявкнула на него. И пусть сказанное отозвалось сладкой болью в сердце, но я дала обещание Эми и собиралась его выполнить. - Роберт, больше никогда не заводите этот разговор! То, о чем вы просите, - невозможно! Вы давно уже несвободны и не в силах это изменить.
        - Неисповедимы пути Господни, - неожиданно произнес лорд Дадли. - Иногда Он проявляет милосердие тогда, когда уже ни на что не надеешься.
        Так и не поняв, о каком милосердии шла речь, решила эту тему не развивать. Наконец лорд Дадли вынес меня на большую поляну, где уже ждали слуги и разложенные одеяла с яствами. Роберт усадил меня в тени большого дерева. Вскоре поднесли вино и угощения, затем началось праздничное представление с участием местных «робин гудов». Затем турнир, в котором мужчины соревновались в стрельбе. Вспомнив уроки Роджера Эшама, я тоже потребовала длинный лук и не сказать, что сильно опозорилась.
        Ну, если совсем немного… Правда, придворные аплодировали от души.
        Роберт тоже оказался не самым лучшим стрелком, зато победил в рыцарском турнире. Ближе к концу праздника выбирали Майского Короля и Королеву. Кандидатур на роль королевы оказалось довольно мало. Я или… я. А вот король… Как и ожидала, им стал единственный и неповторимый лорд Дадли, организатор этого мероприятия. Его поцелуй, чтобы скрепить наш Майский союз, быстро перерос в нечто, далекое от приличий.
        Наконец меня отпустили. Я смутилась и, подозреваю, покраснела Уильям Сесил неодобрительно покачал головой и попытался вырвать клок из своей бороды. Зато фрейлинам раздолье - будет, о чем поговорить вечером за вышивкой! Да и мне размышлений прибавилось…
        Впрочем, вскоре стало не до них, так как на следующий день прибыла делегация французских дипломатов, и потянулась бесконечная череда празднеств. Банкеты следовали один за другим, их сменяли театральные представления, танцы, охота, прогулки за город, катания на лодках и фейерверки. Роберт, ответственный за развлечения, превзошел самого себя. Погода стояла отличная, поэтому столы частенько накрывали в парке Уайтхолла. Один банкет организовали даже в королевской оранжерее, украсив столы букетами экзотических цветов.
        Жизнь била ключом, причем на наши деньги. И это обходилось казне в копеечку! Мы с Уильямом морщились, прикидывая расходы. Но не ударять же в грязь лицом перед французскими дипломатами с женами? Правда, последние смотрели на англичанок снисходительно, даже свысока, подозреваю, считая нас глубокой провинцией. Одеты парижанки были по новой моде, которая сюда еще не докатилась. Дамы щеголяли в устрашающих размеров юбках с фижмами, эдакими плетеными корзинами, что надевались на бедра.
        Кошмар, да и только! Не приведи Господь парижская мода доберется до Англии! Придется тогда перестраивать королевский дворец или же перебираться в более просторную резиденцию, а то в коридорах и галереях будут образовываться заторы, потому что две дамы не смогут разойтись…
        Наконец, проделав солидную брешь в казне, французы отбыли восвояси. Вскоре засобирался в дорогу и лорд Дадли - он оправлялся в путешествие по стране, чтобы подготовить летний королевский выезд. Я пригласила его отужинать вместе с верными секретарями, чтобы отблагодарить за великолепную работу, да и попрощаться в более близкой обстановке.
        - Нам будет вас не хватать, лорд Дадли, - произнесла я после того, как ужин подошел к концу и мужчины уже отправились на выход.
        - Я буду скучать, моя королева, - произнес он, касаясь губами моей руки. - Прошу вас, не спешите с замужеством!
        - Роберт, вы же знаете…
        - Знаю, но каждый день, пока вы еще свободны, я проживаю с радостью. При этом боюсь следующего, в котором вы скажете кому-нибудь «да».
        Я вырвала ладонь из его руки, потому что в своих признаниях он зашел слишком далеко на чужую территорию…
        Следующим утром лорд Дадли отбыл организовывать мой первый летний Прогресс. Я же, как царица у окна, села дожидаться прибытия датских кораблей, которые пару дней назад были замечены у наших берегов. Еще я размышляла, правильно ли не сказала Роберту, что в ближайшую пару лет он может спать спокойно.
        Несмотря на приближающегося к нашим берегам Фредерика Датского, замужество в мои планы не входило.
        Глава 21
        Утро выдалось нервным не только у меня. Дворец гудел, словно улей, растревоженный неосторожной рукой пасечника. Слуги уподобились армии зомби, озабоченных одной лишь мыслью - нет, не убить, а выдраить все до блеска. Они истово воевали с грязью и пылью, чистили мебель, натирали перила, вытряхивали гардины и расставляли по всему дворцу цветы. Не сомневаюсь, что кухня походила на преисподнюю, в адском пламени которой жарили дичь и пекли мясные пироги для дневного банкета.
        Я не находила себе места еще со вчерашнего вечера, когда узнала, что датская делегация прибыла в Лондон и остановилась во дворце епископа Винчестерского, ставшего их резиденцией на время пребывания в стране.
        Уже очень скоро я встречу того, с кем несколько месяцев поддерживала переписку!
        Вечером легла в кровать только после того, как меня выкупали в большом чане, в который я, не скупясь, добавила ароматические масла. Позволила фрейлинам нанести на лицо и тело волшебную мазь из Италии, так как повелась на уверения, что она придаст коже свежесть и здоровый вид. При этом очень-очень понадеялась, что завтра не проснусь Царевной-лягушкой - вся в бородавках и пупырышках!
        Утром взглянула в зеркало и не нашла отличий. Может, только в глазах сумасшедший блеск, так как не знала, куда бежать и за что хвататься. Немного успокоилась лишь на утренней мессе, затем снова принялась дергаться от того, что парикмахеры слишком долго сооружали сложную прическу. Ну сколько можно?! Он сейчас приедет, а я все еще не готова! Просила оставить волосы распущенными, но фрейлины вытаращили глаза и в один голос заверили, что так дело не пойдет.
        Первая встреча, надо быть при полном параде.
        Ох уж этот чертов парад!.. Долго терзалась выбором платья, пока не рухнула без сил в кресло, поняв, что встреча жениха оказалась делом куда более сложным, чем заключение союза с Иваном Грозным. Мы ведь подписали с ним договор после долгого нытья советников!
        Наконец, выбрала платье из роскошной золотистой парчи, похожей на ту, что была на мне в день коронации. Сейчас навесят драгоценностей - так вообще превращусь в золотую шахту! Нарядные фрейлины пребывали в таком же волнении, как и я, крутились возле зеркала, поправляли одежду и прически. Даже собакам досталось… Выкупанные и расчесанные, болонки выли от ужаса, когда в их шерсть вплетали бантики желтого и синего цвета под стать английскому флагу. Потом сбежали под кровать, где, подозреваю, жаловались друг другу на судьбу и тайком избавлялись от украшений.
        Тем временем я влезла на устрашающих размеров каблуки. По слухам, Фредерик был высокого роста, так что не придется смотреть на него сверху вниз! Будь здесь Филипп Испанский, которого в народе прозвали «злобный карлик» (об этом донес придворный шут, чем так разъярил графа Ферию, что пришлось извиняться, дабы замять скандал), я бы еще подумала насчет такой обуви…
        Наконец, что будущий король Дании со свитой выехал из резиденции во дворец, по которому я металась, словно раненная в голову лань. Странно, но когда я ждала Эрика, не было ни намека на волнение. Тогда почему так дергаюсь, если все равно решила, что замуж за него не пойду?!
        Затем я стояла на ступенях парадной лестницы Уайтхолла в окружении своей многочисленной свиты, чувствуя теплый ветер, который ласкал мои щеки, зажигая на них румянец. Вскоре донеслись звуки труб, затем показалась внушительная процессия, украшенная развевающимися знаменами в цвета датского флага. Будущего короля сопровождали не только пажи, оруженосцы и многочисленные придворные, но еще и племянник Адольф, герцог Голштейн.
        Я смотрела только на Фредерика, которого сразу же узнала. Высокий темноволосый мужчина в золотых одеждах ехал верхом на вороном жеребце. Я гипнотизировала его взглядом и одновременно ловила обрывки собственных разбегающихся мыслей. Ведь собиралась де пережить эти дни, милостиво принимая его знаки внимания и развлекая датских гостей, а затем выпроводить принца восвояси (к вящему неудовольствию Уильяма Сесила), вежливо сославшись на то, что симпатия между нами так и не возникла!..
        Сейчас же, рассматривая мужчину, который ловко спешился и направлялся ко мне, чувствовала растерянность. Конечно, портреты, которые привозили с собой датские послы, немного отличались от оригинала, но лишь потому, что ни одна картина не смогла бы передать бьющую через край силу молодости. Будущий король оказался хорошо сложен и, несомненно, привычен к физическим нагрузкам, о чем свидетельствовала его крепкая фигура и широкие плечи. Черты лица резкие, но приятные, прямой нос, замечательная улыбка, черные волосы до плеч, уверенный подбородок, широкий лоб. Мужская одежда этого века с глупыми штанами грушевидной формы портила впечатление, но, если бы встретила Фредерика в своем времени, то, несомненно, задержала на нем взгляд.
        И не один.
        Пока принц в сопровождении своей свиты подходил к лестнице, я продолжала нервничать. Наконец, он поклонился, после чего запечатлел на моей руке поцелуй. Я вовсе не ожидала табуна восторженных мурашек - вот еще! - но приятное тепло растеклось по всему телу, взяв старт из места, к которому прикоснулись его губы. Черные глаза мужчины смотрели восторженно. Он ведь тоже видел меня только на портретах, но, кажется, встретив вживую, вовсе не остался разочарованным.
        Наконец, я вспомнила о своих обязанностях. После церемониальных приветствий обратилась с речью к прибывшим и попросила чувствовать себя как дома. Надеюсь, они не забудут, что они в гостях!..
        А гостей принимать мы умели… Хлебом не корми - дай что-нибудь отметить! Банкетный зал уже был накрыт к приему датской делегации, артисты томились в ожидании, музыканты давно настроили инструменты. Но вместо того, чтобы сразу же сесть за стол, я отправилась показывать Фредерику дворец. Начали мы с сада. Вышагивая рядом с принцем по дорожкам Уайтхолла, я всеми силами старалась побороть волнение.
        За нами разноцветной вереницей, словно гусеница-переросток, тащились придворные. Из-за спины долетал кокетливый смех фрейлин и громкие голоса мужчин. Кажется, датчане скучать не собирались. Я тоже была полностью поглощена разговором с Фредериком, который, преодолев первую неловкость, рассказывал о спокойном плавании и первых английских впечатлениях, при этом не забывая засыпать меня комплиментами.
        Приятно!..
        Кивала, сдерживая улыбку. Его английский был близок к идеалу, с небольшим акцентом жителей материка, поэтому мы сразу решили, что говорить будем на моем родном языке. Впрочем, он не знал, что до моей настоящей родины далеко, и что эту тайну я собиралась унести с собой в могилу. Правда, при взгляде на Фредерика мне начинало казаться… Чем черт не шутит, глядишь, и не умру девственницей!
        Гуляя по саду, набрели на ростки картофеля. Я с любовью прикоснулась к маленьким листикам, затем рассказала Фредерику о своих планах на этот овощ. Не бог весть какая тайна!.. К тому же меня серьезно не воспринимал даже собственный Тайный Совет. Фредерик слушал внимательно, вопросы задавал исключительно по делу и, кажется, заинтересовался. Я почему-то пообещала подарить ему пару ящиков, если соберу невиданной щедрости урожай…
        А то от Филиппа он подарков не дождется! Дания с Испанией не сказать, что особо ладили.
        После показала принцу оранжерею, затем недавно выстроенный шатер для приемов на свежем воздухе и место проведения рыцарских турниров. Наконец, мы вернулись во дворец. Прошли по длинным галереям в комнату, где на меня совершили покушение. Кинув быстрый взгляд на портреты семьи Тюдоров, к которым после памятного вечера я потеряла интерес, от души поблагодарила Фредерика за его подарок - собак, которые предупредили меня о нападении. Принц захотел подержать их на руках. Фрейлины заохали, потому что Флэр, перепачканная в земле, успела потерять не только половину бантиков, но и сестричку, которая сбежала от Бэсси в саду. Знаю же, рылись в земле, маленькие негодницы!
        Девочки попытались ее отряхнуть, но Фредерик, смеясь, взял болонку и от души поцеловал в черный влажный нос. И мне это показалось донельзя милым.
        Пошли дальше. Я показала Фредерику теннисные корты и, смеясь, договорилась об игре следующим утром, затем провела через парадные залы и большое помещение для театральных представлений. Наконец, порядком утомив придворных, которые едва за нами поспевали, я вернулась к поджидающим в банкетном зале столам с яствами.
        Меня с Фредериком усадили во главе стола, словно у нас одновременно случился юбилей. Или же свадьба. Музыканты заиграли веселую мелодию, со всех сторон поднимались тосты за дружбу народов. Один даже прозвучал за счастье молодых. Зыркнула на старого маркиза Винчестера. Потом найду и лично придушу, если с головой не дружит!.. Вскоре настала очередь принца отвечать на мои вопросы. Придвинувшись, чтобы громкие разговоры не мешали беседе, он рассказывал о своей стране. Я уже многое знала, но хотела услышать из его уст.
        Наверное потому, что мне нравился его уверенный голос.
        Дания к середине XVI века была самой густо населенной и развитой из Скандинавских стран. Ей принадлежали не только Норвегия и Исландия, но и богатые области Скопе и Халланд на юге Скандинавского полуострова, а также герцогства Шлезвиг и Голштейн на континенте. Государство было не только сильное, но и с азартом проводящее агрессивную внешнюю политику. Могущество страны основывалось как на торговле, так и на контроле над морскими путями, за которые она спорила со Швецией и с немецкой Ганзой.
        Производство в стране было так себе, до нашего далеко, о чем я знала из отчетов Уильяма. Правда, в Дании повсеместно открывали королевские мануфактуры, продукция которых тут же шла на собственные военные нужды.
        Ну да, мальчики любят воевать, это я уже поняла.
        Закончив краткий политический и экономический экскурс, Фредерик перешел к предмету более интересному. Собственно, вернулся к тому, зачем сюда приехал. Разве могут конфликты за военное господство на Балтике, которое и так по праву принадлежало Дании, соревноваться в битве за руку английской королевы?.. Принц нашептывал на ухо всякие глупости, признавался в романтических чувствах, отчего я краснела и даже выпила на нервной почве пару бокалов вина. Он уверенно шел к цели, а я… Я еще не решила, сопротивляться мне или нет.
        И все потому, что он мне нравился.
        После обеда принесли его дары. Как и думала, Фредерик решил добить меня окончательно. Меха из Московии, роскошные итальянские ткани, испанские золотые драгоценности. Шкатулки, сундуки, яркие свертки материалов…
        - Когда вы выйдете за меня замуж, весь мир будет у ваших ног, - произнес он, целуя мою руку, и тут его взгляд задержался на самом тонком кольце, так похожем на обручальное. На том самом, что и меня ввело в заблуждение после того, как очнулась в этом мире.
        Фредерик тут же изменился в лице.
        - Это коронационное кольцо! - быстро сказала я.
        Надеюсь, все же успела раньше, чем Фредерик напридумывал себе бог весть чего. Тут я заметила Уильяма Сесила, который с довольным видом наглаживал бороду.
        Не рано ли радуется государственный секретарь?
        Ведь совсем недавно гостил тут один финский принц, кто мне тоже понравился, а потом оказалось, что забыл предупредить о своей беременной любовнице и детях. Кронпринц Швеции трепетно любил моих фрейлин, и те отвечали ему взаимностью…. Роберт Дадли оказался давно и прочно женат, а лорда Норфолка, последнего из моих ухажеров, который так красиво признавался в любви, я лично выслала в сельское имение. Ему еще повезло, что не в Америку, а то бы признавался в любви индейским скво…
        Кто знает, не наступлю ли я снова на похожие грабли?!
        Обед пролетел незаметно, за разговорами. Фредерик умел быть забавным. Я много смеялась, и вовсе не от двух бокалов вина. Больше пить не решилась, и так в голову лезли глупые мысли. Мне тоже удалось его рассмешить, рассказав, как проталкивалась сквозь толпу в собственной кофейне и что подумываю издать указ, назвав фижмы на женских юбках бесовским изобретением, неугодным Церкви Англии.
        И зачем так громко смеяться?.. Не ему носить, а мне, если сюда мода дойдет. А я не хочу, чтобы она доходила!..
        Наконец ушла в свои покои отдохнуть, заодно и переодеться.. Поздно вечером были запланированы фейерверки и танцы. На следующий день я думала показать Фредерику город, а потом, если погода позволит, прокатиться с ним на королевской барже по Темзе. Вспомнила, как мы плыли с Эриком и поморщилась. Но от мысли, что мы останемся с Фредериком вдвоем, пусть и скрытые за тонким, но все же занавесом, разволновалась.
        Поцелует или нет?..
        В спальне упала на кровать, чувствуя, как пылают щеки, а по венам бежит разгоряченная кровь - виновница подлого румянца… Вокруг щебетали фрейлины, обсуждая датского принца и привезенные подарки, которые достались не только мне. Девочки получили броши, бусы, заколки и кружева, так что рейтинг Фредерика взлетел до небес. Теперь они уже спорили, где пройдет наша свадьба, и кто первым будет нянчить наших детей.
        - Летти, девочка моя! - позвала двоюродную сестру. Я лежала, все еще не открывая глаза. - Прошу, сделай для меня одолжение.
        - Все, что пожелаете, Елизавета! - отозвалась фрейлина. - Вам помочь подняться?
        - Нет, не надо… Я еще полежу. Этот день полностью лишил меня сил. Вот что от тебя хочу…
        Тут я замешкалась. После истории с Эриком я собиралась отослать девушку со двора, но вместо этого приблизила к себе. К тому же, Летиция поклялась, что готова ради меня на все.
        - Он ведь симпатичный, правда?
        Фрейлины в один голос заверили, что Фредерик не только симпатичный, а просто ходячая мечта любой женщины. Вот и проверим! Интересно, как он поведет себя с женщинами, которые о нем активно мечтают?!
        - Летти, я хочу, чтобы ты соблазнила датского принца. Так же, как Эрика Шведского.
        Установилась гробовая тишина, в которой кто-то из фрейлин выронил бусы, и они раскатились по деревянному паркету.
        Тут Летиция всхлипнула, а затем зарыдала, закрыв лицо руками.
        - Елизавета, но зачем?.. - раздался страдальческий голос Кэти.
        - Мне интересно, как быстро падет великая датская крепость! - жестко ответила я. - Бэсси и ты, Маргарет, это касается и вас! Я уйду в середине вечера, а вы останетесь. Кокетничайте с Фредериком так, словно он попал в мусульманский рай, где его поджидают готовые на все гурии… - Я поморщилась. Сравнение было так себе, да и выбранные на роль гурий рыдали во весь голос. Ничего, переживут! - И вот еще… Следите, чтобы принцу постоянно подливали вино. Пусть уйдет с вами в комнаты, но до постельных утех не доводите. Скажите, что голова разболелась или же что вспомнили о срочном приказании королевы. В общем, придумайте что-нибудь!
        Затем я велела позвать Уильяма. Попросила государственного секретаря разузнать о любовницах Фредерика. Тот, конечно, не рыдал, но смотрел на меня неодобрительно. Я пожала плечами. Ни в жизнь не поверю, что принц не был замечен в каких-либо связях! То, что он не женат и внебрачных детей нет, об этом слышала, но хотела в будущем избежать сюрпризов.
        Да, я противная! Да, я не собиралась замуж в ближайшую пару лет, но… Он мне понравился, и если уж влюбляться, то в того, кто не грохнет с размаху мое сердце об каменный пол.
        Глава 22
        Я не помнила, чтобы теннисный матч во дворце когда-либо собирал столько народу! Быть может, лишь однажды, на нашу первую игру с Робертом, но то не было такого аншлага. Сегодня же мне казалось, что в Уайтхолле проходил турнир «Большого шлема» со мной и Фредериком в роли финалистов.
        В тот раз, когда я сражалась с лордом Дадли, придворные пришли посмотреть, как я проиграю, сейчас же, несомненно, они ожидали победы королевы Англии. Поединок между правителями двух стран так разгорячил зрителей, что со второго этажа постоянно неслись громкие выкрики в мою поддержку. Датская делегация оказалась в меньшинстве, поэтому скромно молчала.
        Я еще раз оглядела переполненную галерею и вздохнула. Зря не продавали билеты - залатали бы прорехи в казне, оставленные затяжными празднествами! Сначала французы, теперь датчане…
        Кстати, неплохая мысль, надо будет ее всесторонне обдумать, когда уедет Фредерик!
        Правда, этим утром я поняла, что мне совсем не хотелось, чтобы он уезжал. Возможно, виной тому стали слишком уж яркие, горячечные сны… Или же то, что фрейлины вернулись с вчерашнего банкета и торжественно объявили о провале операции по соблазнению принца. Фредерик старательно их избегал, ни с кем не танцевал, выпивал лишь с мужчинами и то умеренно, отворачиваясь от намекающих взглядов дворцовых красавиц. Затем долго беседовал с моими секретарями, после чего отбыл в свою резиденцию, сославшись на усталость.
        Кажется, выспаться ему все же удалось, так как вид принц имел свежий. Надо признать, отличный вид!.. По традиции мужчины на теннисный корт выходили в белых одеждах, Фредерик не стал исключением. И меня крайне тревожила его тонкая сорочка, сквозь которую проглядывали контуры крепкого мужского тела. Из-за этого в голове у меня то и дело появлялись картинки, одна интереснее другой, но не имеющие никакого отношения к матчу. В теле разгорался пожар, а мысли метались подобно теннисным мячикам.
        Может, прав Уильям - замуж уже пора!..
        Тем временем Фредерик уверенно покрутил в руке ракетку, после чего направился к сетке, прервав мои размышления на тему, что лучше: наплевать на Испанию и все-таки выйти замуж или, наоборот, наплевать на царящие нравы и соблазнить датского принца. Вот так средневековая дилемма!
        Тут будущий король обратился ко мне с предложением:
        - Елизавета, как вы смотрите на то, чтобы сделать ставки на нашу партию?
        Я пожала плечами. Во дворце процветали карточные игры. Они меня не интересовали, но вовсе не из-за отсутствия азарта. Не любила это дело, и все тут! Мне показалось, что Фредерик захочет играть либо на деньги, либо на согласие выйти за него замуж, но вместо этого он предложил играть на желания.
        Невинная в принципе затея, если не брать во внимание то, чего хотела я. Интересно, что же пожелает он?
        - Каков же будет ваш выигрыш? - захлопав ресницами, поинтересовалась я.
        Зрители замерли, первый ряд опасно подался вперед, рискуя порвать защитную сетку, отделявшую галерею от случайных мячей, и все-таки упасть на корт. Подозреваю, странные мысли одолевали не только меня, но и Фредерика, потому что мужской взгляд задержался на округлостях, подчеркиваемых моих платьем.
        Но вслух он эти мысли не озвучил.
        - Этим вечером вы будете танцевать только со мной!
        - Как пожелаете! - пожала плечами. Простенький приз, правда, удача Фредерику вряд ли улыбнется. - Я принимаю вашу ставку. Хотя, надо признаться, думала, вы попросите нечто другое!
        - Ваше сердце и руку я завоюю вне теннисного корта! - уверенно произнес он.
        - Ах, значит, вы попросту не захотели рисковать? - усмехнулась я.
        Он с улыбкой пожал плечами:
        - Люблю выигрывать, поэтому заранее избегаю провальных мероприятий.
        Не удержавшись, тоже улыбнулась. Не сомневаюсь, Фредерику уже донесли о моих успехах на теннисном корте, вот и решил не рисковать.
        - Вам доложили, что мне нет равных при английском дворе?
        Никакого бахвальства, лишь констатация факта. Фредерик опять кивнул.
        - Мне упоминали о некоем лорде Дадли, - тут принц посмотрел на меня так, словно попытался вскрыть черепную коробку и проверить содержимое мозга, - с которым вы часто играете, но он ни разу не одержал победу. Я знаю, что он не только ваш постоянный соперник, но и мой.
        - Ревнуете? - мило спросила у него.
        Отвечать на этот вопрос он не стал. Вместо этого спросил, что я пожелаю в качестве приза.
        - Скажу вам вечером, когда будем кататься на лодках! Есть примета, что такие вещи нельзя произносить вслух, а то не сбудутся. - На миг промелькнула шальная мысль загадать, чтобы он поцеловал меня этим вечером. - Только не вздумайте поддаваться! - сказала Фредерику, после чего развернулась и пошла подавать.
        - Ни в коем случае, - пообещал он. - Мне нужен мой приз!
        - Тогда попробуйте его получить! Предупреждаю, играть я буду в полную силу.
        Датский принц оказался хорошо подготовлен, с сильным ударом, особенно под левую руку, но его теннисной технике шестнадцатого века было далеко до двадцать первого. Хотя от игры я получила истинное удовольствие! Несколько геймов Фредерик все-таки взял, но я победила с подавляющим преимуществом.
        Украдкой взглянула на датчанина - уж не обиделся ли? Может, пора начинать поддаваться, а то так и замуж не возьмут?..
        Нет, Фредерик выглядел вполне довольным, правда, немного запыхавшимся. Потребовал, чтобы ему дали шанс отыграться. Это пожалуйста!.. Мне в удовольствие, и я бы все дни проводила на корте.
        - Когда вы выйдете за меня замуж, то, если пожелаете, будем играть каждый день! - уверенно произнес мужчина, словно я уже дала согласие прожить с ним оставшуюся жизнь. - С небольшими промежутками на рождение наших детей. Одно ваше слово, Елизавета!
        И я замерла. Неужели первое его предложение руки и сердца? И где - на теннисном корте?!
        На втором этаже, подозреваю, затаили дыхание и перестали шевелиться. Я поманила Фредерика и произнесла, когда он наклонился ко мне:
        - Еще рано говорить о таких серьезных вещах. Я вас слишком мало знаю!
        Его лицо оказалось совсем близко, но вместо того, чтобы честно посмотреть ему в глаза, уставилась на его губы. Нет же, всем срочно всем в сад!.. Вернее, на верховую прогулку по городу.
        Лондон, с любовью мной обустраиваемый, несмотря на сопротивление Совета и городских чиновников, произвел на принца вполне благоприятное впечатление. Мы ехали бок о бок, придерживая лошадей, чтобы за нами поспевала многочисленная свита. Я так увлеклась беседой, что принялась показывать принцу город, свернув с заранее запланированного маршрута. По его увлеченному взгляду, а также по тем вопросам, которые он задавал, поняла, что мои нововведения Фредерика заинтересовали, а водопровод так и вовсе заинтриговал. К тому же, его впечатлили нищие, которых мы посылали на «социальные» работы.
        Конечно, в глубине души я понимала Генриха VIII - вешать было намного дешевле, чем платить пусть небольшую, но заработную плату. Зато по ночам я не терзалась угрызениями совести, да и преступность хоть немного, но снижалась. Город преобразился в лучшую сторону, стал чище, ухоженнее. Безработица из-за активного роста мануфактур тоже уменьшалась.
        Этим летом я собиралась проехать по стране и проверить, что происходит в других графствах Англии.
        Рассказала Фредерику об изменениях в области медицины, но в больницы не повела. Мало ли, подхватит заразу, а он мне нужен здоровым… Правда, пока еще не решила, для чего именно. Для начала - подписать договор о Зундском проливе. Торжественная церемония ожидалась днем, за ней - очередной банкет. Вечером планировали лодочную прогулку по Темзе, после нее - танцы и фейерверки.
        Тем временем мы проезжали мимо одной из моих кофейнь, возле которой по обычаю толпился народ. Принц попросил остановиться и выразил стойкое желание растолкать посетителей, пробиться к стойке и отведать напиток, который подавали в заведении, хотя за завтраком, следовавшим за теннисной игрой, я успела угостить его кофе с сахаром.
        Фредерик спешился, затем ловко оттеснил графа Вестморленда, исполняющего должность моего конюшего в отсутствие лорда Дадли. Я спрыгнула с лошади в объятия датского принца. Он прижал меня к себе, и горячее дыхание обожгло щеку, подозреваю, вогнав меня в краску. Затем Фредерик нехотя разжал руки и повел меня внутрь заведения. Расталкивать никого не пришлось - гвардейцы попросту вышвырнули всех посетителей, а нам довольно быстро приготовили горячий сладкий напиток, лишь отдаленно напоминающий кофе.
        Затем мы сидели за столом пустой кофейни и вели неторопливую беседу. Вокруг была лишь охрана, сливающаяся со стенами, даже фрейлины дожидались снаружи. Подозреваю, не обошлось без всесильной руки Уильяма Сесила, приказавшего не мешать датскому принцу вести охоту на мое сердце.
        Наконец, допив кофе, пошли к выходу. Фредерик щедро кинул на стойку несколько золотых монет, а я решила… Буду считать, что он пригласил меня в кафе! А чуть позже, вернувшись во дворец, еще и даровал моим торговым кораблям беспошлинный проезд через Зундский пролив на десять лет вперед.
        Куда более, чем щедро.
        День прошел отлично, а вечер так вообще превзошел все ожидания. Я немного нервничала перед лодочной прогулкой, понимая, что останусь с Фредериком наедине, слуги и гребцы не в счет. Романтическое настроение создавали десятки горящих свечей, легкий полупрозрачный занавес, что колыхался на теплом майском ветру, пропуская вглубь импровизированного шатра влажное дыхание реки. Неподалеку плыла лодка с музыкантами, наигрывающими что-то легкое и приятное. Не хватало только лягушек, поющих «Kiss the Girl», как в мультфильме «Русалочка»…
        Впрочем, Фредерик сразу же целоваться не полез, а то получил бы международный скандал вместе с локальными военными действиями! Посетовал на проигрыш, пожаловался, как будет страдать, потому что в танце меня закружит кто-то другой. Но проигрыш есть проигрыш!
        Решив, что он заслуживает поощрения - так и быть! - пообещала отдать все сегодняшние танцы ему.
        Затем он рассказывал о своей жизни, в которой развлечениям отводилась второстепенная роль, так как на них попросту не хватало времени В свободное время Фредерик любил охоту, рыцарские турниры, а еще возиться с собаками. Завел длинную хвалебную оду своей псарне, во время которой я пару раз теряла нить повествования. Быть может, потому что вино в моем бокале никак не заканчивалось.
        Я же задумчиво рассматривала датского гостя. Нормальный мужик, без перегибов… При должности - без пяти минут как король, - собак любит, а еще по лесу гоняться за оленями. Может, выйти за него замуж, и бог с ней, с этой Испанией?
        Нравился он мне, даже очень!
        Затем Фредерик кормил меня сладостями, сославшись, что не позволит мне перепачкать пальцы в липком меду. Напряглась, когда его рука коснулась длинной пряди распущенных волос. Этим вечером я попросила не делать мне сложную прическу… Хотела чувствовать себя свободно и спокойно, тогда почему так нервничаю?
        - Елизавета, вы забыли о своем желании! - вспомнил Фредерик. Рука переместилась в район шеи, лаская затылок. Как думать в таких условиях? - Просите у меня все, что вы хотите! Будь у меня еще один пролив, с радостью подарил бы и его…
        Улыбнулась. Какой смысл тратить свое желание, если он и так меня скоро поцелует? Я запасливая, приберегу его для другого раза!
        - Все ваши подарки восхитительны. - с этими словами я коснулась венецианского кружева на рукавах, оттеняющего синюю ткань.
        На мне было новое платье с низким квадратным вырезом, которое я еще ни разу не надевала. Не хотела, чтобы взгляды придворных утонули в откровенном декольте, а потом бы Роберт извел меня своей ревностью. Зато теперь нашелся отличный повод для обновки! Как я и ожидала, Фредерик частенько посматривал в нужную сторону, что в принципе и требовалось доказать.
        Кажется, я решительно соблазняла принца, но и он платил мне той же самой монетой.
        - Почему вы так настойчиво добиваетесь моей руки? - перевела разговор в другое русло. - Сами решили или государственный совет заставил?
        Вспомнила собственный Парламент, приславший ультиматум, перевязанный синей ленточкой. Неужели и на датского принца давят, подгоняя обзавестись супругой?
        - Я неплохо знаю расклад, Фредерик… Если вы женитесь на королеве Англии, это укрепит позиции Дании. Ваша страна превратится в серьезную силу в Европе, что, несомненно, пойдет на пользу дальнейшей вашей экспансии на Балтийском море. С кем вы сейчас в неладах?.. Швеция, Ганза? Поспорили с двоюродным братом и немцами за торговлю хлебом и зерном в Голландии и России? Заручившись поддержкой Англии, вы сможете ответить им всем. Да так, что ни у одной собаки не раскроется пасть на вас лаять. Женитьбой на мне вы убьете двух зайцев, не так ли?
        Не знаю, что именно я хотела от него услышать. Быть может: «Лиза, мне нужна только ты! Бросай свою корону, поехали в Норвегию лосося ловить. Или же в Копенгаген собак разводить!»
        Но куда я без своей короны, а Совет без меня?
        - Елизавета… Лиззи… - улыбнулся он, и мое сердце дрогнуло. - Этой женитьбой я убью даже не двух и не трех, а целую стаю зайцев! К тому же, этот брак пойдет на пользу и вашей стране. Вам больше не придется опасаться угрозы с моря. Объединенный флот Дании и Англии заставит считаться с нами все европейские державы. Я знаю, сколько средств и сил вы вкладываете в модернизацию армии и строительство кораблей. Поверьте, я озабочен тем же…
        Фредерик взял бокал с вином, протянул мне. Что же, разговор получался крайне откровенный!
        - Но и это еще не все, - продолжил он. - Англия не так давно встала на путь реформации. Дания - протестантская страна вот уже почти тридцать лет. Не только мы с вами, Лиззи, но и наши подданные одной веры, поэтому мы должны держаться вместе.
        Я кивнула, кусая губы. Дания уже была полностью протестантской, бросая вызов католическим монстрам Европы. Но до прямого конфликта не доходило - Копенгаген был довольно силен, особенно на море.
        - Когда я написал вам первый раз, решение жениться было продиктовано доводами разума. Но с каждым вашим письмом я влюблялся в вас все больше и больше. А когда увидел вас, Лиззи, на ступенях дворца в золотом платье, с солнцем, запутавшимся в волосах, то пропал окончательно. Быть с вами - единственное желание, что живет в моем сердце!
        Я откинулась на подушки, закрыв глаза. Как проверить, нужна ли ему королева или же это попросту политический и военный союз, который пойдет на пользу нашим государствам?
        - Я люблю вас, - негромко признался Фредерик. - У нас будут красивые дети. Как по-другому, если вы так прекрасны?.. - Его рука вновь коснулась моей шеи, пальцы тронули ключицу, ладонь легла на затылок. Какие еще дети, когда он даже меня не поцеловал, а я так ничего и не решила… Додумать не успела, потому что он нежно коснулся моих губ. Отпускать не собирался, настойчиво предлагая ответить. И я потянулась к нему навстречу, отдаваясь поцелую.
        Мужчина поддержал мой страстный порыв, да так, что вскоре в голове исчезли все мысли, оставив место лишь безудержному желанию.
        Оторвались мы друг от друга, лишь когда музыканты на соседней лодке грянули нечто крайне восторженное. Интересно, кто руководит этим дурацким оркестром?! Уж не Уильям ли Сесил?
        Впрочем, даже к лучшему, что нас остановили! Вон, какое у принца лицо ошарашенное. Да и у меня, подозреваю, точно такое же. Не ожидала, что мы так увлечемся друг другом, что позабудем о приличиях. Я выловила чужую руку, забравшуюся под платье. Она уже касалась моей ноги в чулке, дотянувшись до шелковой ленты над коленом.
        - Елизавета… Лиззи… Страсть между нами - это знак, посланный небесами! Прошу, скажите мне «да!».
        Уже второе предложение за сегодня… А он настойчивый!
        В ответ пробормотала, что совсем его не знаю. Не знаю, и все тут!.. Зато ночью ворочалась так, что мешала спать не только фрейлинам, но и собакам. Сны были такие, что их нельзя было пересказывать не только толкователям сновидений, но и собственным советникам, которые с утра поинтересовались моим самочувствием и причиной вида с утра.
        Пожала плечами. Их это не касается!
        Затем не менее хмурый Уильям под неодобрительные взгляды присутствующих зачитал нам список бывших любовниц Фредерика. Не сказать, что впечатляющий, но все же список…
        И что же мне теперь с этим делать?
        Поинтересовалась у государственного секретаря:
        - Уильям, поделитесь секретом, откуда вы добыли эту информацию? Кого подкупили на этот раз?
        - Не подкупили, а подпоили! - пробурчал он - Племянника Фредерика, герцога Голштейна. Юноша недоволен дядей, так как имеет на вас собственные виды.
        Совет удивился, а я кивнула. Да, помню молодого человека, от липких взглядов к концу вечера у меня развилась стойкая аллергия.
        - Надеюсь, эти имена не послужат причиной отказа принцу? Елизавета, - секретарь гневно потряс в воздухе свитком, - вы должны понимать, что мужчины до брака могут… кхм…
        Я чуть было не схватилась за голову:
        - Уильям, прошу вас, не надо!
        Не хватало еще лекции на тему различий в мужской и женской физиологии из уст государственного секретаря!
        - Тогда зачем вам потребовался этот лист? - спросил Уильям.
        - Удостовериться, что ему не нравятся мальчики! - любезно отозвалась я. Не признаваться же, что приревновала принца к собственным фрейлинам, которых сама послала его соблазнять. - А то знаете, как бывает!..
        Советники смущенно пробормотали, что сами они не знают, но наслышаны, наслышаны… Может, и правильно, что проверили принца, а то в Европах-то нравы вон какие! Не то, что при нашем дворе! Особенно если королева собирается замуж за будущего датского короля… А ведь она собирается?!
        - Еще не решила! - разочаровала я мужчин, после чего долго выслушивала хвалебные оды уму, внешности и рассудительности принца, но уже из уст советников. Некоторые, кстати, в красноречии не уступали даже моим фрейлинам.
        - Но что вас не устраивает на этот раз? - чуть было не застонал государственный секретарь. - Чем плох датский принц? Елизавета, я знаю о вашем разговоре с Уильямом Пиккерингом! Если мы заручимся поддержкой Дании на море, то Испания нам больше не страшна. Фредерик в случае вашего согласия на брак подпишет договор о военном и политическом союзе.
        - Думаете, это позволит нам выиграть войну?
        - Думаю, Испания не рискнет напасть.
        - Уильям, вы можете мне это гарантировать? Неужели вы стали доверенным лицом Филиппа, и он поделится с вами планами на будущее? - рассердилась я. Конечно, аргумент в пользу брака с Фредериком был серьезный, тут уж не поспоришь. - К тому же, я знаю датского принца только по его письмам. Мы знакомы с ним всего лишь два дня. Этого недостаточно, чтобы принять решение. Мне потребуется больше времени!
        - Время, время!.. - пробурчал Уильям. - Датчане у нас пробудут больше недели. Надеюсь, вашему величеству этого хватит, чтобы определиться. И прекратите думать об Испании, думайте лучше о… нашем госте! Заверяю вас, флот, усиленный датскими кораблями, Филиппу не по зубам! К тому же, этой осенью прибудут еще корабли из Венеции…
        Я уже знала - когда государственный секретарь злился, он вместо «Елизаветы» называл меня «вашим величеством». Ничего, переживу! Глядишь, и правда отобьемся, если Филипп нападет, разозленный тем, что выйду замуж не за него…
        Следующие дни Фредерик не отпускал меня ни на шаг. Мы с ним участвовали в королевской охоте, скакали по весеннему лесу, оставив далеко позади охрану и придворных, а затем и вовсе свернули в сторону. Бог с ним, с этим оленем, пусть живет! Спешились на отдаленной поляне, и он снова меня поцеловал. Да так, что я поняла - страсть, вспыхнувшая между нами, никуда не пропала. Притаилась в засаде, готовая напасть, ударить, лишить сил, сбить с дыхания, а затем и вовсе сжечь в пожаре желания.
        На следующий день Фредерик сопровождал меня в Гринвич, где, окруженные послами разных стран и придворными, мы принимали парад. Вернее, принимала его я, но Фредерик был рядом, и мне было приятно его присутствие. Мимо промаршировало несколько тысяч пехотинцев в латах и полном вооружении. Затем, подняв знамена и взяв наизготовку ружья и пики, они стояли неподвижно, пока мы с Фредериком объезжали строй.
        После чего принц в сопровождении нескольких придворных делил войско надвое для предстоящих военных игр. Шуточная битва разгорелась такая, словно происходила на самом деле.
        Под вечер жгли костры и палили из ружей. Я мало что понимала в военных действиях, но Фредерик оказался доволен увиденным. Всю дорогу до Лондона делился впечатлениями, а затем снова поцеловал меня так жарко, что мысли о тактике и стратегии средневековых боев вылетели из моей головы. Правда, особо распускать руки ему не позволила. В карете с нами ехали фрейлины, старательно делавшие вид, что впали в летаргический сон.
        Но я-то знала, что притворяются!
        Фредерик сопровождал меня и в Вулвич, где мы спустили на воду новый военный корабль, названный моим именем. Подозреваю, эти демонстрации Уильям Сесил организовал не для того, чтобы показать датчанам силу нашей станы, а чтобы предъявить войскам, как он надеялся, их будущего короля. В народе Фредерика любили, встречали восторженно, дети дарили цветы, женщины - восхищенные взгляды, цеховики и чиновники… Нет, ключи от города принцу еще не вручили, но всяких сувениров преподнесли дай боже!
        Когда мы вернулись во дворец, на очередной банкет, мой шут заявил, что горожане вовсю скупают красное полотно, которое немыслимо подскочило в цене. Почему?! Потому что все шьют красно-белые датские флаги. Фредерик так хорош собой, что, поговаривают, королева от него без ума. Недолго осталось до момента, когда пропалят пушки, извещая о рождении наследника престола. Первого сына заберет себе Англия, нам нужнее. А второго - Дания…
        Ах вот как!.. Я собиралась было рассердиться, но Фредерик взял меня за руку и поцеловал на глазах у всех. Да так, что граф Ферия подавился пирогом…
        Быть может, все-таки стоит выйти за него замуж?!
        ГЛАВА 23
        Нет, ну это просто невыносимо!..
        - Всем выйти! - приказала я, поднимаясь из-за стола, за которым пыталась работать после утренней мессы.
        Государственные дела никто не отменял, да и документов на подпись набралось размером с Скофел-Пайк, самую высокую гору в Англии, но сосредоточиться все никак не получалось, потому что все мысли крутились вокруг датского принца. С Фредериком последние дни мы почти не расставались, сейчас он возился на полу с болонками. Собачки, тявкая, изображали из себя волкодавов и пытались вцепиться в его одежду.
        - Вас это тоже касается! - повернулась я к секретарям, замершим у меня за спиной.
        Касалось это не только их, но и гвардейцев у дверей, фрейлин, пажей и охраны принца, а также нескольких писарей, бегавших за мной по пятам после очередного заседания Совета.
        И Роджера Эшама, дожидающегося с книгами по военному делу, тоже пусть с собой прихватят. Все прочь! На выход, и собак тоже заберите…
        - Фредерик, прошу вас, останьтесь! - попросила я в ответ на удивленный взгляд принца. - Этим утром вы выразили желание поделиться со мной ходом совместной военной кампании в случае испанской угрозы…
        Фредерик удивленно моргнул, наверное, прикидывая, когда это он успел пообещать и почему ничего не помнит. Ну что же, пусть вспоминает!.. Я тем временем затворила двери в приемной, приказав никого не пускать. Даже если случится война с Испанией, все равно ждите - мы как раз планы ответных действий разрабатываем!
        Затем позвала принца в спальню, где был разложен огонь в камине, несмотря на то, что за окнами давно уже разгулялась весна. Потому что я - существо теплолюбивое, а каменные стены дворца слишком уж неохотно расставались с зимней прохладой.
        - Что еще за военные действия? - с улыбкой спросил он, обнимая меня за плечи.
        Затем поцеловал, и все сомнения в том, что я собиралась сделать, улетучились.
        - Признаюсь, решила выведать у вас военную тайну! - заговорщическим тоном прошептала я, когда он оторвался от моих губ. - Хотела узнать, как быстро сможете снять с себя одежду, а с меня это платье… А затем… надеть его обратно! Причем, в том же самом порядке, в каком оно сейчас.
        Ну да, вот такая вот засада средневекового соблазнения! Причем, раздеться было не самое сложное, а вот натянуть одежду без посторонней помощи уже не каждый сможет…
        Но принц, вместо того, чтобы воспользоваться моментом и сразу же заняться делом, порядком растерялся.
        - Лиззи, - произнес он, хмуря брови, - что это вы задумали? И, главное, зачем?!
        Какой, однако, недогадливый! Как это - «что»? И что за глупый вопрос - «зачем»? За тем, что нет моих сил больше ждать! Я уже спать не могу нормально, да и работать не получается, потому что все время думаю о нем. Вернее о том, как мы останемся вдвоем без неуклюжих одежд, и что произойдет дальше!..
        Тогда почему же Фредерик смотрит озадаченно, словно ему только что предложили сдаться Испании без боя?
        - Вы проспорили мне желание! - напомнила ему.
        Он снова меня обнял, а я положила голову ему на грудь. Затем провела руками по спине, спускаясь ниже, пока не коснулась смешных штанин. Интересно, что туда засовывают, чтобы они так топорщились?
        - Я… Я хочу вас, это и есть мое желание!
        Причем, проиграл он мне целых три раза! Но, кажется, вместо украденного часа любви мне придется откачивать слишком уж чувствительного принца!..
        Нет, не пришлось, сам вышел из ступора, но вместо того, чтобы взять дело в умелые руки - проверяла, у меня даже список есть! - и снять, наконец-таки, с меня и с себя одежду, Фредерик подхватил меня на руки, понес к камину. Сел в кресло. Я попыталась было дернуться, но принц держал крепко.
        - Лиззи, - произнес он наставительно, - я обязательно рассчитаюсь с вами за все мои проигрыши, - и он поцеловал меня в нос. - Но не сегодня. Вы приедете в Данию этим летом…
        - Не смогу летом!.. - пробормотала я. Черт, неужели придется столько ждать? - У нас Прогресс, и мы вернемся в Лондон только в конце августа…
        - Тогда в августе! - вздохнув, согласился Фредерик. - Вы приедете в Копенгаген в конце лета, и мы с вами обвенчаемся в кафедральном соборе. После этого все ваши желания станут для меня законом.
        Дальше была наглядная, но короткая демонстрация того, что ожидает меня в браке. Такая, что чертовски захотелось замуж. Причем, сегодня же. В ответ я сделала еще одну попытку соблазнить принца, но… Вот уж эти упертые средневековые мужчины с неправильными взглядами на добрачный секс!
        То есть на то, что никакого добрачного секса мне не светит. Затем он встал - вот ужас! - на колени и еще раз попросил моей руки. Причина веская - он меня любит и жить без меня не хочет.
        На что я ответила…
        - Может, и выйду, - сказала ему.
        - Лиззи!.. - произнес он строго.
        - Хорошо… Ладно, хорошо! - Черт возьми, неужели я это сказала?! Судя по его восторженному лицу, я только что согласилась… Согласилась выйти за него замуж! - Только никому пока еще не говорите, - взмолилась я. - Дайте мне время привыкнуть!
        И тогда он поцеловал меня так, что сомнения в сделанном выборе исчезли.
        - Теперь же, Лиззи, нам придется открыть двери! - оторвавшись от моих губ, он поправил локон в моей прическе. - Я ни в коем случае не собираюсь вас скомпрометировать!
        - Ничего, я бы пережила! - вздохнула так тихо, чтобы Фредерик не услышал. - Моя репутация настолько безупречная, что даже самой противно!
        Распахнула двери и запустила фрейлин с охраной. Кэти окинула меня внимательным взглядом, но, надеюсь, изъянов в моем внешнем виде не нашла. Но ведь ничего и не было! Из-за этого я даже немного злилась на слишком уж честного Фредерика. Правда, только до полудня, когда состоялся рыцарский турнир, в котором он вздумал участвовать.
        Я сидела на почетном месте на трибунах, установленных в королевском саду. Вернее, ерзала и вертелась, с ужасом рассматривая, как неслись по ристалищу верхом на лошадях закованные в жестянки мужчины с огромными копьями наперевес. От ударов наконечников их щиты разлетались в щепки, а из седел с завидной регулярностью выпадали те, кто не сумел в них удержаться.
        Фредерика за шаг до финального поединка выбил из турнира здоровенный датский детина под два метра ростом.
        А потом, кажется, у меня чуть не остановилось сердце - хорошо хоть в обморок не хлопнулась - потому что принц лежал и не думал подниматься!.. Его броня на солнце отливала металлическим блеском. Я смотрела на него, и он не шевелился!
        И вот тогда я в ужасе взвыла и подскочила на ноги. На короткий миг - наверное, от страха! - прояснилось сознание, и я вспомнила всю школьную программу по истории… Вернее, имя короля, который погиб на рыцарском турнире.
        Это был Генрих II Французский, а вовсе не Фредерик Датский!
        Тут принц зашевелился. К нему подбежали оруженосцы, помогли подняться. Фредерик снял шлем и помахал мне рукой, и я, в порыве чувств, послала ему воздушный поцелуй. Трибуны взревели от счастья, не сомневаюсь, решив, что королева влюбилась в заморского принца. И, как бы ни было нынче дорого, все же придется разориться на красное полотно для датских стягов…
        Тут я представила, как бы они взревели, когда узнали, что я уже дала ему свое согласие!
        Покинув трибуны, сопровождаемая фрейлинами, поспешила к палаткам участников, решив убедиться, что с Фредериком все в порядке. Похвалила его за смелость, затем отругала за безрассудство. Но совсем немного, потому что тут же кинулась в его объятия.
        Датский принц чувствовал вину лишь за то, что не дошел до финала, а вовсе не потому, что заставил меня волноваться.
        Я все же уговорила его показаться королевскому лекарю. В ход пошли лесть и подкуп, ему были обещаны танцы и много-много поцелуев. Нонниус констатировал у моего гостя лишь многочисленные ушибы, не угрожающие жизни. Мне казалось, что могло быть небольшое сотрясение мозга, которое, впрочем, не помешало принцу ухаживать за мной самым галантным образом.
        Вечером снова был банкет и приевшиеся всем фейерверки. Расстались мы с трудом, шепотом пообещав друг другу, что уже очень скоро не расстанемся больше никогда.
        Будем вместе. Навсегда.
        Я легла в кровать, но опять не могла заснуть, зная, что Фредерик рядом - принц сменил резиденцию на роскошные комнаты во дворце. Так ворочалась, что, кажется, утомила не только себя, но и фрейлин, а собаки и вовсе сбежали на софу.
        - Не спится, Елизавета? - тихо спросила Кэти, погладив меня по голове.
        Я вздохнула, думая о Фредерике. Может, днем нам провести еще одно совещание? Пусть не по военным делам, а, скажем, по торговым. Глядишь, удастся его соблазнить до собственной свадьбы!
        - Есть отличное датское лекарство от бессонницы, - пробурчала старшая фрейлина. - Скажите ему наконец-таки «Да!» испите с мужем, как и полагается порядочной замужней женщине, а не с нами! Не понимаю, почему вы тянете! Сами измучались, и бедный мальчик извелся.
        - Бедный мальчик - это датский принц? - на всякий случай переспросила я. Ничего себе мальчик, особенно когда в латах и с копьем в шесть метров длиной несется по ристалищу!
        Фрейлина кивнула.
        - Елизавета, чего вы ждете? Неужели, когда овдовеет Роберт Дадли?
        Я в ужасе покачала головой:
        - Нет же, ничего подобного!
        О Роберте в последние дни вспоминала мало, украдкой. Он прислал несколько писем, которые я малодушно не читала, спрятав до лучших времен в секретное отделение стола. Думать о нем было тяжело, а когда я представила, что меня ждет по его возвращению в Лондон…
        Роберт будет в ярости, когда узнает, что я дала согласие датскому принцу!
        Дать-то дала, но просила его держать это в тайне. Потому что до сих пор боялась…
        - Я боюсь совершить ошибку, - призналась фрейлине.
        Тут ведь не только война с Испанией виновата… Если я соглашусь на замужество, то история пойдет другим путем. Я-то знала, что Елизавета никогда не была связана брачными узами. А если выйти замуж, то все перемешается, и будущее окажется совсем не таким, в котором я родилась. Может, мои родители так и не встретятся?!
        Впрочем, одно меня утешало - история уже пошла другим путем ровно в день, когда я слетела с обледенелой дороги под Рязанью.
        Но мне все равно было страшно!
        Кто знает, как обернется для меня средневековое замужество? В моем времени, если совсем уж плохо, можно и за разводом сбегать… А тут - на всю жизнь!
        Уснула лишь на рассвете, пока не передумала все думы. До отплытия Фредерика оставалось два дня, но и они пролетели в суете празднеств. К тому же, меня страшила долгая разлука. Сейчас все замечательно, но что станет с нами, когда он уедет? Принц клялся, что будет считать дни до нашей свадьбы и порывался всем и обо всем рассказать, но я настойчиво просила его подождать, пообещав, что сама поставлю в известность свой Совет.
        Наконец, настал день прощания. Огромный пятимачтовый галеон принца и сопровождающие его корабли отплывали из лондонского порта, где и состоялись торжественные проводы. Я радовалась длинным речам, от которых обычно зевала украдкой, но на этот раз они оттягивали миг разлуки. Наконец Фредерик поцеловал мне руку и спросил:
        - Вы не передумаете, Елизавета?
        Покачала головой, и он поцеловал меня вовсе не в руку, как и положено, а в губы, чем вызвал ликование толпы. После этого Фредерик обратился с речью к народу Англии. Поблагодарил за гостеприимство и признался, что пал жертвой любви к их королеве.
        Корабли отшвартовались, чинно и неспешно поплыли вниз по Темзе к морю. Вдоль берега бежала ребятня, кричала и махала руками. Датские флаги развевались на ветру.
        Я уже знала, что очень скоро они станут привычными для нашей страны. Помахала Фредерику, стоявшему у борта, он тоже поднял руку в прощальном жесте. К горлу подобрались слезы. Мне не хотелось с ним расставаться.
        Никогда.
        Подошел Уильям Сесил, замер рядом со мной, провожая взглядом корабли.
        - Какой ответ вы дадите Фредерику, Елизавета? Пусть я и старый брюзга, но ваш друг. Прошу вас, откройте то, что у вас на сердце!
        - Я уже дала свой ответ.
        - Что же вы сказали датскому принцу?
        - Я сказала ему…
        Государственный секретарь смотрел на меня выжидательно. Наконец, не выдержал:
        - Что вы сказали ему, Елизавета?!
        Я улыбнулась на послеобеденное солнце:
        - Я сказала ему «Да!», Уильям! Это означает, что очень скоро мы начнем обсуждать детали нашей свадьбы.
        А еще это означало то, что, не пройдет и трех месяцев, как мой корабль тоже проложит курс к далеким датским берегам.
        КОНЕЦ
        Дорогие мои,
        Если понравилась книга, приглашаю в свою новинку:
        «Отбор для Темной Ведьмы»
        https:///grinberga-oksana/otbor-dlya-temnoy-vedmy/https:///grinberga-oksana/otbor-dlya-temnoy-vedmy/(https:///grinberga-oksana/otbor-dlya-temnoy-vedmy/)